ПРИМЕНЕНИЕ КОНСТИТУЦИИ III ГОДА

/. Общий характер этою периода. — II. Из­бирательная система: выбор депутатов. — III. Из­бирательная система: выбор должностных лиц.—

I  Г. Законодательный корпус: Совет пятисот и Совет старейших.— V. Исполнительная директо­рия и министры.— VI. Комиссары Директории. Административная централизация.— VII. Клу­бы.— VIII. Отношение к периодической печати.

I

поха, когда действовала конституция III года, т. е, та эпоха, которая часто называется эпохой «Ди­ректории», но которую мы будем называть эпохой «буржуазной республики», потому что это было господство политически привилегированного класса, характеризуется попыткой установить нормальное правительство при обстоятельствах, хотя еще и ненормальных, но уже более нормальных, чем они были во И году. В течение этих четырех лет Франция вела койну с Англией, а также, хотя и с перерывом, с Австрией; в самом же конце этого периода против Франции выступила и Россия. С вантоза ио термидор VII года Франции, потерпев­шей тогда поражение, угрожало новое нашествие неприятеля; внутри ее там и сям еще продолжалась перемежающаяся гра­жданская война. Республике все еще приходилось защищаться против роялистов и священников, которым удалось поднять восстание в Пуату и в Бретани, а одно время, в VII году, также ^и в Гулузской области. Во весь этот промежуток времени рес­публика была стесняема в своем естественном развитии финан­совыми затруднениями, неизбежно вызываемыми войной, а также интригами замаскированных роялистов, находившихся в союзе ^с папистским духовенством. Но все эти опасности приняли дей-
сгвительно тревожный характер только в VII году, да н го лишь в течение нескольких недель. Тогда произошел как бы само­произвольный возврат к некоторым формам и законам тер­рористической эпохи; по это был лишь мимолетный возврат, потому что почти немедленно вслед затем победы Брюна и Массена спасли Францию. В течение всего остального времени террор господствовал как бы лишь наполовину и положение было лишь наполовину революционным. Строго применялась конституция и в то же время издавались законы, временно отменявшие ее некоторые принципы, как, например, временные* правила против эмигрантов, священников и журналистов. Тем не менее обнаруживалось общее стремление к более нормаль­ной жизни. Хотя обстоятельства вызвали два или три государ­ственных переворота, дух повиновения закону начинал рас­пространяться повсюду. Притом же эти государственные пе­ревороты были произведены не народом на улицах, а прави­тельством или Законодательным корпусом, путем законодатель­ных мер без кровавых столкновений между гражданами и почти без потрясений. Все революционные меры принимали в эту эпоху форму законов. С формальной стороны замечалось сво­его рода упорядочение политической и административной жизни, стремление «восстановить общественный порядок на место хаоса, неотделимого от революции» ^[1]. Начиналось гос­подство бюрократии; окончательно устанавливалась админист­ративная централизация; заканчивалось моральное и матери­альное объединение Франции вместе с попыткой (только напо­ловину удавшейся) присоединить к французской- нации на­роды левого побережья Рейна и Бельгии.

Из всех событий и законодательных актов, содействовавших проведению в жизнь конституции III года, нам необходимо обратить особое внимание на те, которые имели прямое отно­шение к наиболее основным политическим элементам этой кон­ституции. Мы начнем с выборов.

II

Как же функционировал тогда выборный порядок?

Мы уже видели, что всеобщее избирательное право было заменено избирательным правом, основанным на цензе; вот почему главным образом мы и говорили о совершившемся пе­реходе демократической республики в буржуазную.

Депутаты назначались попрежнему путем двойных выборов. Первые выборы производились первичными собраниями (по одному на каждый кантон или на каждую секцию кантона); вторые — избирательными собраниями (по одному на депар­тамент) К

Закон стремился обеспечить свободу голосования главным образом путем запрещения повсюду и во всех случаях откры­той подачи голосов. Согласно статье 31 конституции, все вы­боры должны были происходить при тайном голосовании". Статья 37 предохраняла избирательные собрания от того, что _Мы назвали бы давлением извне, запрещая им принимать ка­кие бы то ни было адреса, петиции или депутации.

Выборы происходили раз в год. Ежегодно, 1 жерминаля, созывались первичные собрания для назначения членов изби­рательных собраний ввиду ежегодного возобновления Законо­дательного корпуса в одной четверти его состава, а также, как мы увидим ниже, для назначения различных должностных лиц, если в этом представлялась надобность. Избирательные собра­ния ³ созывались на 20 жерминаля и должны были закончить все свои дела в течение одной десятидневной сессии без права откладывать свои заседания. После этого избирательные со­брания считались распущенными, и их члены могли быть из­бранными вновь лишь ио истечении двух лет

Закон не предписывал никаких мер против избирателей, не явившихся на призыв, хотя число таковых было очень велико в то время. Даже более того, инструкция от 5 вантоза У года, глава И, § 6, статья 3, гласила, чтобы «никто не подавал своего избирательного бюллетеня, пока до него не доходила очередь и пока его не вызывали по имени. Таким образом, пропустивший свою очередь уже не мог больше вотировать.

Упомянем еще о других правилах, которые закон III года признавал обязательными для всяких выборов.

Вопреки установившемуся ранее обычаю, граждане пригла­шались сами ставить свою кандидатуру или записывать канди­датами других лиц. «Этот откровенный способ обращаться к доверит избирателен, говорилось в инструкции 5 вантоза

V      года, более соответствует достоинству республиканца и во всех отношениях предпочтительнее тайных домогательств и скрытых маневров интригующего честолюбия». Такого рода списки составлялись в пивозе и обнародывались в плювиозе по распоряжению муниципальных и департаментских администра­ций. Но эта система не дала тех результатов, на которые на­деялись. После опыта на выборах V года списки кандидатов были отменены законом 24 плювиоза VI года. Выставление ьандидатур еще шокировало тогда нравы, подобно тому, как граждане еще стыдились тогда признавать себя принадлежа­щими к какой-нибудь партии. Мы не находим за это время ни­каких следов избирательных комитетов или предварительных соглашений между избирателями, принадлежащими к одним и тем же взглядам.

Если приходилось избирать нескольких граждан сразу (что имело место при всех законодательных выборах), то происхо­дили «выборы по списку», причем избранным считался полу­чивший «абсолютпое большинство» голосов при первом голо­совании.

Когда происходила перебаллотировка, то избиратели могли вотировать только за кандидатов, получивших наибольшее число голосов при первом голосовании.

Согласно статье 9, «если достаточное число кандидатов не получило бы абсолютного большинства голосов, то следовало составить список лиц, получивших наиболее сильное относи­тельное большинство. Этот список следовало ограничить чис­лом имен, превышающим в десять раз число должностных лиц подлежащих избранию при данном голосовании (ст. 10), Затем следовало приступить ко вторичному голосованию, при­чем вотировать можно было только за кандидатов, внесенных в список, указанный в предыдущей статье».

Этот окончательный выбор усложнялся «исключающим го­лосованием», которое устанавливалось в таких выражениях статьями 11, 12 и 13 третьего титула того же закона: Д *^я окончательного выбора каждый вотирующий кладет одновре­менно в две различные урны два билетика, один назначающие а другой исключающий. На первом он пишет столько имен, сколько надлежит избрать должностных лиц, па втором же «н пишет имена граждан, которых желал бы устранить из чис.г конкурентов. На последпем билетике может не быть ни одно имени или может быть несколько имен, но во всяком случае и

больше половины того числа имен, которое внесено в список, указанный в статье 9 настоящего титула. — Сначала должен быть произведен общий подсчет вотумов на исключающих би* четиках, и те кандидаты, которые внесены в эти билетики аб­солютным большинством вотирующих, не могут быть избраны, какое бы число голосов ни было подано за них в избиратель­ной урне. — Затем производится подсчет избирательным бюл­летеням, и избранными признаются лица, не подпавшие под случай, предусмотренный в предыдущей статье, и получившие наибольшее число утвердительных вотумов».

Эта система исключающего вотума, плохо понятая и плохо примененная на выборах V года, была отменена закопом 28 плювиоза VI года, равно как и система выбора по списку. Вы­боры VI и VII годов происходили согласно постановлениям закона 22 сентября 1789 г., статья 25 которого гласила следую­щее: «Депутаты в Национальное собрание должны избираться при одноименной системе голосования и простым больший* ством голосов. Если первое голосовапие не даст абсолютного большинства для кого-либо из кандидатов, тогда следует при­ступить ко второму голосованию. Если и второе голосование не даст абсолютного большинства, то следует приступить к третьему голосованию, но уже только для избрания депутата из двух кандидатов, получивших наибольшее число голосов. Наконец, если голоса разделились бы поровну и при третьем голосовании, то предпочтение должно быть отдано кандидату, старшему по возрасту».  J

Проверка полномочий избранных депутатов происходила в форме законодательного акта, причем Совет пятисот назиа* чал столько особых комиссий, сколько отдельных действий избирательных собраний подлежало рассмотрению. По докладу »тчч комиссий он утверждал или объявлял недействительным тог дли другой выбор в Законодательный корпус (т. е. как в ( овет пятисот, так и в Совет старейших) в форме «резолю­ции , которые Совет старейших одобрял или отвергал.

Таковы былп правила, согласно которым происходили вы­боры V года, или выборы VI и VII годов, или же, наконец, первые, так и вторые и третьи.

Эти законы имели целью обеспечить свободу и искренность выборов. Но созданные для пормальных условий, они на прак* ^1ике видоизменялись другими законами, вызывавшимися ненор- ^мильными обстоятельствами гражданской и внешней войны, ч^обходимостью бороться эмпирическим путем с протииодей- ^1в)!0гцими силами прошлого, клерикализмом и роялизмом. ™ Дополнительные законы именовалиоь теми, кто становился ^,х жертвами, террористическими; они ясно указывали на еще ^0хРанлвшиеся следы революционного порядка в конститу»

t                     А.. Олар — 1392
циойиом режиме п имели Целью помешать оппозиции одержать победу на выборах.

Закон 30 вантоза V года требовал, чтобы ранее чем присту­пить к выборам члены избирательных собраний произносили следующие слова: «Я обещаю быть верным п преданным рес­публике и конституции III года. Я обязываюсь защищать их всеми моими силами от нападок со стороны королевской власти и анархии». Директория потребовала, чтобы вместо простого обещания избиратели приносили в этом случае, подобно всем должностным лицам, присягу; но Совету пятисот показалось, что для удаления роялистов из избирательных собраний доста­точно было простого обещания. В действительности это обеща­ете устраняло из избирательных собрапий лишь открытых роя­листов, не мешая проникать туда замаскированным роялистам. Вот почему закон 19 фруктидора У года обязал избирателей присягать «в ненависти к королевской власти и к анархии, н в верности и преданности республике и конституции III года». Таким образом, как ранее, так и после 18 фруктидора роя­листское общественное мнение не имело своих открытых представителей в избирательных собраниях.

Другой закон еще более стеснял свободу выборов; это был закон 3 брюмера IV года, который создавал категории лиц, лишенных права быть избранными; четыре первых статьи этого эакопа мы должны привести целиком: «1. Лица, которые предложили бы или подписали на первичных или избиратель­ных собраниях мятежнические и противные законам меры, не будут иметь права до заключения общего мира выполнять какие бы то пи было законодательные, административные, му­ниципальные или судебные функции, а равно и обязанности присяжных в верховном национальном трибунале и во всех других трибуналах. — 2. Все лица, внесенные в списки эми­грантов и не добившиеся того, чтобы их окончательно вычерк­нули из них; отцы, сыновья, внуки, братья, зятья и свойствен­ники той же степени родства, а равно дядья и племянники лиц, включенных в списки эмигрантов и не вычеркнутых из них окончательно, устраняются до заключения общего мира от всех законодательных, административных, муниципальных и судебных функций, так же как и от обязанностей присяяс- ных при верховном и обыкновенных трибуналах. — 3. Вся* - кий из принадлежащих к вышеуказанным категориям, кто при­нял бы или оказался бы занимающим одну из вышепоимсно* ванных должностей и кто не сложил бы ее с себя в течени двадцати четырех часов со времени обнародования этого за­кона, подлежит изгнанию навсегда из Франции, а все слузк. ные акты, совершенные им после обнародования этого закоИ t объявляются недействительными и не имеющими силы.

4. Считаются изъятыми от действия статей 2 и 3 граждане, бывшие членами одного нз трех Национальных собраний; пица, занимавшие беспрерывно, с самого начала революции, общественные должности по народному выбору, и лица, кото­рые добьются того, что они сами или нх родственники или свойственники будут окончательно вычеркнуты из списков эмигрантов». Остальные статьи этого закона разрешали «всем тем, которые не пожелали бы жить под законами республики и сообразоваться с ними», покинуть французскую территорию, но под условием пе возвращаться на нее под угрозой, что в противном случае с ними будет поступлено как с эмигран­тами.

Этот закон был отменен 9 мессидора V года, но снова вос­становлен статьями 7—11 закона 19 фруктидора того же года.

Эмигранты были лишены ire только права занимать выбор­ные должности; закон 1 фруктидора III года лишал их даже нрав.гражданина в следующих выражениях: «Никто из внесен­ных в эмигрантский список своего департамента не можег пользоваться правами гражданина до тех пор, пока не будет решено окончательно вычеркнуть его из этого списка». Выше мы видели что во время террора списки эмигрантов соста­влялись таким образом, что в них попадали многие лица, не выезжавшие на самом деле из Франции. После 9 термидора составление этих списков происходило с той же поспешностью н с темп же шансами на возможную ошибку или умышленную неправду. Законом 25 брюмера III года муниципальным вла­стям поручалось составлять каждые три месяца список всех отсутствующих граждан и пересылать его окружным властям, которые, руководствуясь им, должны были составлять список эмигрантов. В эпоху Директории обязанности окружных властей исполняла в этом случае центральная администрация департа­мента. На основании департаментских списков ежемесячно со­ставлялся общий список эмигрантов. Раз попав в этот-список, было очень трудпо добиться выключения из него. Для этого необходимо было доказать свое пребывание во Франции с 9 мая 1792 г.; но даже и в таком случае окончательное выключение (предоставленное законами 28 и 30 плювиоза IV года Дирек­тории) задерживалось различными формальностями и адми­нистративными проволочками.

Когда 5 вантоза V года Совет пятисот потребовал сведе- иии относительно состояния дел, возникших по просьбам раэ- ^иих лиц о выключении их из эмигрантских списков, то Днрек- ^т°рия ответила на это посланием, в котором говорилось ^Сл«Дующее: «Число внесенных в общий список весьма значи-

¹ Си. выше, стр. 440—441.

*
тельно. Беглый итог, подведенный в канцеляриях министра финансов, дает цифру, превышающую 120 ООО, причем надо за­метить, что списки некоторых департаментов еще не получе­ны». Директория признавала, что в этом списке встречались «ошибки и повторения». Во всяком случае были получены тре­бования от 17 ООО лиц о выключении их из эмигрантских спис­ков. Из этих 17 000 лиц только 4 500 «ходатайствовали о ско­рейшем решении». Директория высказалась относительно 1 500 ходатайств, причем отказала только на 170. Оставалось, следо­вательно, не рассмотренными около 3 000 просьб.

Из всего этого видно, как велико былЬ число неэмигран- тов, лишенных избирательных прав благодаря опрометчивое™ или личной неприязни тех или других доносчиков. Не видно, однако, чтобы при первых шагах Директории доступ в пер­вичные собрания был безразлично запрещаем всем этим гра­жданам, потому что 7 вантоза У года, по докладу Мерлена (из Дуэ), Директория постановила, чтобы граждане, внесенные в списки эмигрантов, исключались из первичных собраний. Отсюда следует заключить, что до тех пор закон 1 фрукти- дора III года не применялся, и это хорошо подтверждается тем фактом, что постановление Директории сильно взволновало тогда общественное мнение. Совет пятисот назначил для рас­смотрения этого постановления комиссию, которая предложила меры, имевшие целью косвенно устранить его. Это столкнове­ние между правительством и Советом пятисот кончилось ком­промиссом. 21 вантоза Совет пятисот вотировал резолюцию (одобренную 22 числа Советом старейших), в силу которой право голосования предоставилось гражданам, которые хотя и были внесены в эмигрантский список, но добились того, что административные власти их департамента «временпо» вычер­кивали их из него.

Скоро, однако, этот закон 22 вантоза был отменен. Рево­люционный закон 19 фруктндора У года изгонял из Франции под угрозой быть преданными военному суду всех граждап, внесенных в общий эмигрантский список и не добившихся того, чтобы их вычеркнули из него.

Таким образом, наиболее выдающиеся противники револю­ции могли быть до 18 фруктндора исключены из первичных и избирательных собраний, а после 18 фруктндора — изгнаны из Франции.

Другая категория граждан, а именно категория бывших дво­рян, была после 18 фруктндора временно лишена избиратель­ных прав первой статьей закона 9 фримера VI года, гласив­шей следующее: «Бывшие дворяне и облагороженные, т. ^е- все липа, получившие дворянство от своих отцов или приобрс® шие его с правом наследственной передачи своцм детям, )
д_Ут пользоваться правами французского гражданина в первич­ных- коммунальных п избирательных собраниях, а равно за­нимать какую бы то ни было общественную должность лишь до выполнении условий и по прошествии сроков, предписан­ных для иностранцев статьей 10 конституции». Таким образом, бывшие дворяне приравнивались к иностранцам и должны были натурализоваться, т. е., между прочим, удостоверить свое пребывание во Франции в течение семи лет подряд. Из этих постановлений исключались бывшие члены национальных со­браний (кроме лиц, протестовавших в Учредительном собрании против отмены дворянства), члены Исполнительной директории (один из них Баррас сам был дворянин), министры республики, военные, состоявшие на действительной службе, «а равно все те лица, которые докажут, что они содействовали завоеванию свободы, учреждению республики и защите ее своим муже­ством, что они служили ей, выполняя гражданские или воен­ные функции (причем, однако, служба в национальной гвар­дии не признавалась военной службой) и что они всегда оста­вались верными республиканскому делу». Легко заметить, что этот закон не только отстранял от голосования большинство бывших дворян, он косвенно позволял, кроме того, правитель­ству сохранять по своему желанию права граждан за теми из бывших дворян, которые были расположены к нему. Приме­нялся ли этот закон на самом деле? В нем было сказано, что форма, «в которой должно было быть представлено требуе­мое доказательство», будет определена другим законом, кото­рый ие был, однако, издан. Весьма вероятно, что правитель­ство произвольно лишало или не лишало бывших дворян права голоса, смотря по обстоятельствам и своей фантазии, а также — что многие из них благоразумно устранялись сами.

Таковы были законы, которыми в эпоху Директории огра­ничивалась избирательная свобода и осуществление верхов­ных прав нации, если только можно было назвать «нацией» привилегированный буржуазный класс. Что касается прави­тельственного давлепия, как сказали бы мы в настоящее время, то оно не проявлялось в форме официальных кандидатур; ланке официозные кандидатуры практиковались тогда разве только в бельгийских департаментах, которые правительство старалось офранцузить всеми способами. Так, при приближе­нии выборов V года министр полиции Кошон писал комиссару, достоявшему при департаменте Диля, что интересно было бы °ровести на выборах кандидатов из фрапцузов, и посылал ему список имен, который должен быЛ оставаться тайным, но ко­торый был опубликован газетами и вызвал скандал. Если ве­рить «Мемуарам» Тибодо, то Директория потребовала тогда

У казначейства 750 ООО франков «для обеспечения порядка во

время выборов» ^[2]. Публично правительство делало вид, что держится совсем в стороне. Оно вмешалось лишь накануне вы­боров VI года (9 жерминаля), расклеив по всей Франции про- кламацию, в которой, обрушиваясь па республиканцев-демокра- тов, заявляло угрожающим тоном, что Законодательный кор[3] пус не допустит заседать в своей среде этим «разбойникам»,—. и мы увидим, что эти угрозы были приведены в исполнение 22 флореаля. На выборах VII года правительство снова заняло нейтральное положение. Тогда было заявлено лишь об одном случае правительственного давления, а именно о циркуляре, с которым комиссар Директории при центральной администра­ции департамента Сарты обратился 22 вантоза к своим сото­варищам, состоявшим при кантонах; он приглашал их ранее созыва первичных собраний собрать па экстренпое заседание муниципальных агентов с их помощниками и «приказать от его имени крупнейшим собственникам и фермерам каждой ком- мупы сопровождать их на это собрание». Когда же первичное собрание уже назначило бы избирателей, то комиссар, состоя­щий при данном кантоне, должен был собрать их перед их отъездом в город Ман и дать нм «необходимые инструкции для их руководства», объявляя им при этом, что Законода­тельный корпус и Директория твердо решились устроить но­вое 18 фруктндора или новое 22 флореаля, если бы выборы приняли тот же самый характер, как в V или VI годах. Совет пятисот потребовал (2 жерминаля) объяснения от Директории, которая ответила (9 жерминаля), что она высказала порицание комиссару за его повелительный тон, но что она не уволила его, так как его циркуляр был в общем лишь комментарием к вступительным частям законов 19 фруктндора V года и 22 флореаля V года ².

Избирательный порядок был в действительности извращен не официальными или официозными кандидатурами, не пра­вительственным давлением, а путем двух государственных пе­реворотов, которые фактически уничтожали или изменяли вы­боры V и VI годов.

Читатель помнит, что оба Совета, возобновлявшиеся по тре­тям, были составлены на две трети из бывших членов Конвен­та и только на одну треть из новых членов. Одна треть чле­нов Конвента должна была выйти из состава Законодательно корпуса в жерминале V года, а другая треть — в жермннал VI года; полномочия третьей трети (новых членов) кончались в жерминале VII года. В Совете пятисот две трети, состо­явшие из бывших члепов КопЕента, должны были составить в

общем 333 человека, но смерть и отставки уменьшили это число до 312. Когда из него были исключены по жребию 167 чело­век, составлявших ту треть, которая подлежала выходу в VI году, то оставалось еще 145 человек, которые должны были выйти из состава собрания в V году. В Совете старей­ших бывших членов Конвента должно было быть 167 человек; по это число уменьшилось до 154; из него 83 депутата подле­жали выходу в VI году, а 71—в V году.

Выборы для замещения первой выходящей трети, проис­шедшие в жерминале V года, оказались, или скорее показались, носящими роялистский характер. (Ниже мы еще вернемся к этому.)

Законодательный корпус нашел нх, однако, правильными и в промежуток времени от 1 прериаля но 14 мессидора V года утвердил их за исключением избрания бывшего члена Конвен­та Барера (департамент Верхних Пиренеев), которое было при­знано недействительным. После этого оставалось еще утвер­дить выборы департамента Жерс.

Но благодаря государственному перевороту 18 фруктидора, Законодательный корпус под влиянием оказанного на него давления отменил свое прежнее решение и законом 19 фрук­та дор а кассировал выборы в 46 департаментах, а именно в сле­дующих: Эн, Ардеш, Арьеж, Об, Авейрон, Устья Роны, Каль­вадос, Шарант, Шер, Кот-д'Ор, Кот-дю-Нор, Дордон, Эр, Эр- и-Луар, Жиронда, Эро, Иль-и-Вилен, Эндр-и-Луар, Луара, Верх­няя Луара, Нижняя Луара, Луарэ, Манш, Мэн, Майенн, Мон­блан, Морбнган, Мозель, обе Нэты, Нор, Уаза, Орн, Па-де- Калэ, Пюи-де-Дом, Нижннй Рейн, Верхний Рейн, Рона, Саона- и- Луара, Сарта, Верхняя Саона, Сена, Нижняя Сена, Сеиа-и- Марна, Сена-и-Уаза, Сомма, Тарн, Вар, Воклюз? Иоанна Между тем, согласно закону 27 плювиоза V года, эти департа­менты должны были избрать 136 депутатов. Кроме того, среди тех 53 депутатов, которых тот же самый закон 19 фруктидора осудил на ссылку, 41 были выбраны не вышеперечисленными Департаментами. Следовательно, всего было исключено 177 де­путатов, а так как конституция не допускала частичных выбо­ров в промежуток между ежегодными возобновлениями, то ^Б течение почти семи месяцев, т. е. до выборов жерминаля ^ I года, Законодательный корпус был лишен около четверти ^своцх членов (не говоря уже о тех депутатах, которые умерли Или вышли в отставку за это время).

В VI году (закон 17 вантоза) предстояло избрать 420 де­путатов.

Эти выборы оказались или показались носящими демагоги­ческий, анархический, террористический или якобинский ха­рактер, как говорили тогда.

Неправильности, которые произошли на них, а именно рас­колы среди некоторых избирательных собраний, дали возмож­ность кассировать эти выборы или изменить их.

Мы видели, что на выборах IV года было два случая такого раскола *; на выборах V года их произошло три: в департа­ментах Ло, Ландов н обеих Нэт ^[4]. В VI году расколы произо­шли в 26 департаментах, не говоря уже о предварительных расколах на первичных собраниях.

Чтобы понять, что такое были эти расколы, возьмем для примера раскол в департаменте Сены, как он рисуется по про­токолам первоначального и отделившегося собраний» ^а.

Первоначальное собрание собралось в Оратории 20 жерми­наля VI года. Немедленно же обнаружилось при выборах в бюро, что это собрание было разделено на две партии. Пре­зидент (Женисье) и секретарь (Камбасерес) были избраны только весьма слабым большинством: первый 371 голосом из 606 вотировавших, второй — 325 голосами из 609. Протокол не называет кандидатов меньшинства ^[5]; но дальнейший ход событий показал, что это меньшинство состояло из умеренных, тогда как большинство носило ярко республиканскую окраску или, как говорили тогда, «якобинскую». Это несходство мнений проявилось в проверке полномочий, долго тянувшейся п осо­бенно осложнившейся вопросом об исключении некоторых из­бирателей на основании законов 3 брюмера IV года и 19 фрук­тндора V года. Республиканское большинство устранило тех из избирателей-роялистов, которые уже скомпрометировали себя, как, например, некоего Ламэпьера, бывшего председателем секции 13 вандемьера. Расколы происходили и на первичных собраниях, как, например, в собрании № 5, обе фракции ко­торого заседали одновременно в церкви св. Сульшщня, одна — на хорах, а другая — в капелле. Избирательное собрание утвер­дило выборы второй фракции, потому что первая допустил.»

_в свою сроду граждан, лишенных законом права голосования (т. с. роялистов). Две трети его сессии были посвящены этой

проверке.

Тогда (26 жерминаля) умеренное меньшинство, видя, что собрание готовится избрать передовых республиканцев, отдели­тесь ei стало заседать в Лувре, в зале Института. Его прото­кол открывается «актом об отделении». В нем говорится, что в собрании Оратории господствует «дух мятежа», который повел за собой произвольные и тиранические действия при по­верке полномочий, что по одним и тем же причинам оно одних исключало, а других допускало к голосованию, чго анархизм и роялизм протягивали на нем друг другу руки. Отделившиеся заявляли, что зал, в котором они заседали, был предоставлеи км при содействии комиссара Директории, состоявшего при Сенекой центральной администрации, откуда видно, что прави­тельство поощряло эти расколы.

Отколовшееся собрание было сначала очень немногочислен­но; оно выбрало президентом Гийо-Дезербье 34 голосами из 57 вотировавших, а секретарем — Гюгэ 45 голосами из 53. Но к нему стали присоединяться повые члены, и мало-помалу число вотирующих достигло в нем 212. Это собрание назна­чило депутатами (28 и 29 жерминаля) в Совет старейших: Лену ар-Лароша, Руссо, Фарко, Рнво, Гюгэ, Дюсиса и Горнб (Фарко н Дюсис отказались и были заменены Альбером и Лрну): а в Совет пятисот: Гийо-Деэербьера, Берлье, Каба- ниса, Шампань, Портье (из департамента Уазы), Мари-Жозефа Шенье, Андриё, Поллара, Шаэали и Обера.

Между тем первоначальное собрание продолжало функци­онировать; оставив без рассмотрения сообщение отколовшегося собрания, оно назначило своим президентом К&мбасереса вме­сто Женисье и, все еще насчитывая в своей среде более 400 вотирующих, избрало депутатами в Совет старейших: Готьс-дс- Биоза, Гойе, Леблана, Роже Дюко, Сижака и Дюпюка; и в Со­нет пятисот: Камбасереса, Робера Лендэ, Удара, генерала Му- лена, 1 иссо, Кастеля, Берлье и Ламарка (последний отказался н был заменен Гомижоном). Оставалось избрать еще двух де­путатов в Совет пятисот, но десятидневный срок, назначенный законом для совершения жгех избирательных операций, истек, ^в собрание Оратории должно было разойтись, не закончив Назначения своих депутатов.

Это позволило Совету пятисот признать действительными 4 7 флореаля VI года) выборы отколовшегося собрания, засе­давшего в Институте, а закон 22 флореаля утвердил это ре­шение.

Таким образом расколы совершались в VI году умереп- "biMii повсюду, где они видели, что большинство избирателей

назначило бы депутатами передовых республиканцев, а эти расколы дали затем республиканцам — сторонникам Директо­рии в Законодательном корпусе — предлог для совершения го­сударственного переворота, путем которого они исправили из­бирательные неудачи своих друзей. Этот государственный пе­реворот состоял в вотуме знаменитого закона 22 флореаля

VI       года, которым разом были проверены полномочия всех вновь избранных депутатов и главнейшие результаты которого заключались в следующем

В 7 департаментах выборы были совершенно уничтожены, а именно: в департаментах Алье, Луары и Ландов, где произо­шли расколы, и затем в департаментах Луар-и-Шера, Верх­ней Саоны, Дордоньи и Нижних Пиренеев, в которых не было расколов, но депутаты которых не нравились правительства Всего было исключено при этом 16 депутатов.

В 23 департаментах был сделан выбор среди депутатов, назначенных расколовшимися собраниями, причем были утвер­ждены депутаты, назначенные лишь частями избнрательиых собраний; авторы закона руководились при этом исключи­тельно своими симпатиями к мнениям или личности избранных депутатов.         ''

В остальных департаментах устранялись отдельные ненра[6] вившиеся депутаты; так, например, были устранены оба брата Лендэ в департаменте Эр. Всего было исключено таким путем 16 депутатов ².

Таким образом результаты выборов VI года были изменены революционным способом.

В жерминале VII года предстояло избрать 309 депутатов ^п (закон 28 вантоза того же года) а именно: в Совет старейших 81 на три года, 13 на два года и 9 на один год; в Совет пя­тисот—163 на три года, 26 на два года и 17 на один год. Расколы снова произошли тогда в 26 департаментах; но Зако­нодательный корпус вернулся на этот раз к законному образу действий и утвердил выборы первоначальных, а не отколов­шихся собраний *.

К концу эпохи Директории выборы стали производиться, следовательно, снова на законном основании; но тогда уже была приобретена привычка не считаться с волей избирателей, раз только это признавалось полезным. Авторы государствен­ного переворота 18 брюмера и конституции VIII года сумели воспользоваться этой привычкой.

III

Согласно конституции III года, не одни только функции депутатов были выборными; таковыми же были должности елдей, а также департаментских и муниципальных админи­стративных властей. Эти выборы происходили на основании тех же законов, как и депутатские, и подчинялись тем же са­мым правилам, как нормальным и конституционным, так и ис­ключительным — революционным.

Должностные лица избирались троякого рода собраниями:

1)     в коммунах с населением менее чем в 5 000 человек су­ществовали «коммунальные собрания», назначавшие для каж­дой коммуны агента и его помощника; 2) в кантонах — те са­мые первичные собрания, которые назначали членов избира­тельных собраний, назначали также мирового судью с его асес­сорами и президента муниципальной администрации кантона или же муниципальных должностных лиц для коммун с насе­лением, превышавшим 5 ООО человек; 3) в каждом департа­менте — избирательное собрание, назначавшее депутатов, на­значало также членов кассационного суда, верховных присяж­ных членов департаментской администрации, президентов, про­курора и секретаря уголовного трибунала, а также судей гра­жданских трибуналов (четверо судей уголовного трибунала брались из состава гражданского суда).

Но можно поставить вопрос: была ли эта либеральная де­централизация, при которой так много должностей оказыва­лись выборными, совместима с положением, созданным тогда внешней войной, которую Франция вела в течение всего пе­риода буржуазной республики, а также с положением, создан­ным гражданской войной, все еще вспыхивавшей время от вре­мени? Люди, руководившие тогда политикой, не думали этого, ^а потому, провозгласив избирательный принцип, уже провоз­глашенный предшествовавшими конституциями, они ограни-

чили его применение множествам дополнительных законов и исключительных мер.

Сама конституция (в своей 196 статье) давала Директории право в тех случаях, когда последняя считала это необходи­мым, временно или окончательно отрешать административных должностных лнц, как департаментских, так и кантональных. Если число уволенных таким путем членов департаментской администрации доходиЯо до пяти, то Директория (статья 198) должна была назначить па их место других лиц до следующих выборов, но под условием, чтобы эти лица были избраны из среды «бывших администраторов того же департамента». С дру­гой стороны закон 3 брюмера, устранявший от общественны -должностей эмигрантов или лиц, считавшихся эмигрантами, а также их родственников возлагал на Директорию обязан­ность замещать устраненных таким путем чиновников.

В самом начале нового порядка один непредвиденный слу­чай подал повод к другим ограш!чениям избирательного прин­ципа. 29 вандемьера IV года избирательное собрание Сены должно было разойтись, согласно закону, не успев приступить к судебным и административным выборам. Директория двумя посланиями (13 и 21 брюмера IV года) просила Законодатель­ный корпус принять меры для прекращения такого ненормаль­ного положения. 22 брюмера в Совете пятисот начались прения по этому поводу. Жибер-Демольер, Внллерс и Паеторэ требо­вали нового созыва избирательных .собраний, не успевших за­кончить свои операции. Дюмолар и Виллетар хотели, чтобы до новых выборов, имевших быть в жерминале V года, Директо­рия сама назначила должностных лиц на незанятые места. Пос­леднее мнение взяло верх, и была вотирована следующая ре­золюция: «Исполнительной директории поручается назначить временно до ближайших выборов администраторов и суден в тех департаментах, где избирательные собрания не присту­пили к избранию этих должностных лип в срок, установлен­ный статьей 36 конституции». Совет старейших обсуждал эту резолюцию в течение восьми дней. Прения были очень ожи­вленные. Дюнон (из Немура) э'нергнчно протестовал, упрекая, с одной стороны, своих противников в желаннп вернуться «к робеспьеровской манере», а с другой — заявляя, что поз­волить, «чтобы одна и та же власть назначала генералов и <дей», значило бы «вернуться к монархии». Из сторонников

резолюции, Вернье одобрял ее, «потому что спасение народа — высший закон»; Порше — потому что «сентябрьские убийцы» оказывали «пагубное влияние на собрания избирателей». 25 брюмера, несмотря на оппозицию Порталиса, Ланжюинэ и 'Тронше, гтарейшие утвердили резолюцию.

Вскоре повые законы еще более ограничили права избирате­лей. 22, 24 и 25 фримера IV года Директория была уполномо­чена замещать: 1) все вакантные места в гражданских трибу­налах, освобождавшиеся благодаря отставкам или по другим причинам; 2) вакантные места мировых судей повсюду, где они открывались; 3) места муниципальных администраторов по­всюду, где последние пе были назначены первичными собра­ниями.

Города с населением выше 100 тысяч жителей, а именно: Париж, Лион, Марсель и Бордо, были подразделены на не­сколько муниципалитетов. Законом 19 вандемьера IV года было предписано созвать в трехмесячный срок первпчпые со­брания для избрания должностных лиц в эти муниципалитеты. Директория с беспокойством смотрела на приближение этих выборов; в послании к Законодательному корпусу она заявила, что опасается, чтобы ими пе был нарушен общественный по­рядок, и вот 3 плювиоза, по докладу Мари-Жозефа Шенье, Совет пятисот, «принимая во внимание, что роялисты, побе- жденные 13 вандемьера, все еще питают преступную надежду на подавление свободы, что мятежные najfmn, низвергнутые мужественным Национальным конвентом, стараются оправиться от своего падения и увековечить гибельную систему анархии и преступлений во всех частях республики, что в настоящую минуту созыв первичных собраний в Бордо, Лионе, Марсели и Париже доставил бы новую пищу внутренним раздорам», принял следующую резолюцию, утвержденную на другой депь Советом старейших: «Срок, назначенный статьей 38 закона

18     вандемьера этого года для созыва кантональных первич­ных собраний и для выбора муниципальных властей в комму* ипх Бордо, Лпона, Марсели и Парижа, удлиняется до 1 тер­мидора текущего года. Исполнительная директория назначит ⁸ремснно тех лиц, из которых должны будут состоять до ука­занного времени муниципальные советы этих четырех го­родов».

1 термидора IV года произошли наконец этп муниципаль­ные выборы, и новые муниципальные власти вступили в отпра­вление своих обязанностей во всех вышеуказанных городах, за ’включением Марсели. Там, если верить докладу Тибодо, про- . ^1тан«ому нм 16 термидора, произошли беспорядки, были раз-

биты избирательные урны, убит один гражданин и устранены от голосования 2 500 граждан как роялисты

Закон 21 термидора кассировал эти выборы и поручил Ди­ректории позаботиться о замещении до выборов V года долж­ностных муниципальных лиц, мирового судьи и его асессоров в марсельской коммуне.

Мы видели, что конституция уполномочивала Директорию назначать своей властью членов департаментской администра­ции в том случае, если бы они все были отстранены ею от должности. Закон 22 вантоза V года предоставил Директории то же самое право и в том случае, если бы все члены депар­таментской администрации сами вышли в отставку. Закон того же числа возлагал на Директорию обязанность «назначать временно, а именно до выборов V года, членов муниципаль­ных администраций в коммунах с населением выше 5 ООО душ, в случае, если бы все члены этих администраций были уво­лены или подали сами в отставку». Когда только часть долж­ностей оказывалась вакантной в одной и той же департамент­ской или муниципальной администрации, то право * замещать эти вакантные места до следующих выборов предоставлялось также по конституции (ст. 188) оставшимся членам этой адми­нистрации (а не Директории).

Директории очень хотелось получить право устранять от должности в административных советах отдельных должност­ных лиц и производить самой отдельные назначения. Таков был предмет ее послания от 3 прериаля IV года. Законодатель­ный корпус не торопился со своим ответом, и этот ответ ока­зался отрицательным: это был закон 30 мессидора V года, ко­торый, подтверждая прежние законы, гласил, что Директория имела право назначать временных членов администраций как в департаментах, так и в кантонах «только в тех случаях, когда какая-либо администрация лишалась всех составляющих ее членов».

Таким образом правительство, чтобы избавиться от оппо­зиции некоторых членов данной администрации, должно было устранять и возобновлять ее в полном составе. Оно поступало так главным образом накануне государственного переворот³ 18 фруктндора. С 3 по 17 фруктндора V года оно отставило административные советы департаментов Ниевры, Эндр*^и' Луары, Тарна, Аллье, Ионны, Сенны-и-Уаэы и муниципальные советы городов Тура и Версаля; 18 фруктндора оно обнови, административный совет департамента Сены и все муниципал

TCTI ¹ ПГо

Революционный закон 19 фруктидора V года кассировал не только выборы депутатов в 49 департаментах, он уничтожил также все другие акты первичных избирательных собраний, все назначении на административные и судебные должности в этих департаментах. Предшествовавшие законы заранее уполномо­чивали Директорию замещать самой освобождавшиеся таким пттем административные должности. Законами 19 фруктидора

V   года п 12 прериаля VI года Директории поручалось также назначать временно как членов гражданских н уголовных три­буналов, так и мировых судей. Закон 13 вандемьера VI года отменил закон 30 мессидора и дал право Директории⁵ отре­шать от должности и назначать отдельных членов администра­тивных учреждений. Наконец (ст. 27 и 28 закона 19 фрукти­дора V года), когда члены кассационного суда, избранные в 1791 г., должны были прекратить отправление своих обязан­ностей, то Директории было поручено заместить их ².

С самого государственного переворота 18 фруктидора V года и до начала фримера VI года протоколы заседаний Директо­рии наполнены как отдельными, так и коллективными отстра­нениями от должностей членов департаментских и муниципаль­ных администраций ”.

Выборы VI и VII годов только временно прекратили эту систему назначения должностных лиц Директорией. К резуль­татам этих выборов относились почти с таким же невнима­нием, как и к результатам выборов V года. Чтобы убедиться в этом, достаточно пробежать в Национальном архиве сборники постановлений Директории.

Как было велико в тот или другой момент существования буржуазной республики относительное число выбранных и пе- выбранных должностных лиц на тех местах, которые согласно конституции были избирательными? Труд по разрешению этой задачи еще не выполнен; мы сами не имели времени предпри­нять его, но он мог бы быть выполнен в Национальном архиве °ри помощи бумаг Директории. Было бы очень пптересно иметь эту статистику; но из сказанного нами уже достаточно ^вндпо, что во многих случаях применение избирательного прин­ципа было откладываемо или извращаемо в таких размерах,

что право, предоставленное гражданам назначать сампм долж­ностных лип, становилось призрачным. Теоретическая децен­трализация, установленная конституцией, была на практике за­менена централизацией, которая позже доставила Бонапарту вполне готовые административные кадры и уже достаточно усвоенную привычку к административному произволу. Когда конституция VIII года уничтожила совершенно избранно должностных лиц, то никто не был ни удивлен, ни огорчщ потерей права, которым почти не пользовался, и никто не за­метил, чтобы произошла на практике кака*-ннбудь заметная перемена.

IV

Мы видели, что Законодательный корпус был разделен па два совета: Совет пятисот, заседавший в Тгоильери, в бывшем зале Конвепта, и Совет старейших, заседавший сначала в Ма­неже, а потом (с 2 плювиоза VII года) в Бурбонском дворне.

Внутренний регламент этих советов был установлен статьями 44—109 конституции, рассмотренными нами выше '. Конвент дополнил этот регламент законом 28 фруктндора III года, пред­писывавшим мельчайшие предосторожности, направленное про­тив возможных заговоров п образования мятежнических фрак­ций. Во избежание того, чтобы депутаты сговаривались между собой, составляли группы и партии, этот закон предписывал, чтобы в каждом из двух зал места депутатов были «отделены одно от другого». А чтобы, несмотря на все это, депутаты не имели около себя постоянных соседей,‘им было запрещено бо­лее месяца сидеть на одних и тех же местах. Места были пере­нумерованы и назначались депутатам по жребию каждый месяп. Никто из депутатов не мог «ни в каком случае и ни под накпм предлогом занимать в течение месяца другое место, нежели то, которое досталось ему по жребию». Этим хотели избегнуть, чтобы в палатах существовала своя Гора, Жиронда, правая или левая сторона. Отчастп этого достигли. Читая до конца прения обоих Советов, выносишь впечатление, что при разных непред­виденных инцидентах разбросанные по разным концам залы партии не могли быстро сговориваться между собой и что от­дельные члены их вотировали как кому вздумается, если только общий Интерес данной партии не казался очевидным.

Тот же закон, с целью гарантировать Законодательный кор­пус от давления извне, предписывал, «чтобы никакая честна группа вооруженных или невооруженных граждан не могл проходить по зале заседаний того или другого Совета».

Закон регламентировал индивидуальную законодательную инициативу депутатов постановлениями о «предложениях», пред* _ставлявпшми собою почти буквальное повторение соответствую­щих параграфов регламента Национального конвента

Я не думаю, чтобы Совет старейших в чем-либо изменил или дополнил этот регламент. Совет пятисот, насколько мне известно, сделал к нему одно добавление. Конституция запре­щала Советам назначать постоянные комитеты; Советы могли избирать только специальные комиссии, каждая из которых должна была распускаться немедленно же по рассмотрении по­рученного ей вопроса. 27 термидора IV’ года Совет пятисот регламентировал способ назначения своих специальных комис­сий. Каждые два месяца всякий член Совета записывался в осо­бую книгу, разделенную на отделы, соответствовавшие различ­ным областям законодательства. «В случае, если бы зашла речь

об  образовании комиссий, состав которых не должен был опре­деляться путем голосования, то бюро должно было, сообра­зуясь с этой книгой, предложить Совету кандидатов, вписанных в тот отдел законодательства, к которому будет относиться предмет данной комиссии».

За все время существования этого Законодательного кор­пуса, с 5 брюмера IV года (27 октября 1795 г.) по 19 брюмера VIII года (10 ноября 1799 г.), его деятельность не отклонялась от форм, предписанных для нее заранее Национальным кон­вентом. Это точное соблюдение обоими Советами установлен­ного не ими самими регламента, в то время как Конвент так часто нарушал предписанный им же самим себе регламент, слу­жит одним из доказательств того, что прн действии консти­туции III года, при обстоятельствах более нормальных чем прежде, все стремилось к известному упорядочению.

Личный состав обоих Советов заключал в себе 500 членов Конвента и 250 новых людей. Сколько же лиц этого состава Конвента выбыло потом из Законодательного корпуса и сколько новых лиц вступило в него? Это исследование еще ие было сделано до сих пор, потому что изгнания депутатов, декрети­рованные в V и VI годах, и предшествовавшие этим изгнаниям Допущения очень усложняют этот вопрос. В числе депутатов, не бывших ранее членами Конвента и избранных в IV году или на следующих выборах, находилось довольно много бывших Членов Учредительного и Законодательного собраний. Те же ^и3 этих новых депутатов, которые не принадлежали ранее ни ^ одному из предшествовавших законодательных собраний, вы­бирались главным образом среди администраторов или бывших ДМинистраторов, преимущественно департаментских. Избира-

тети довольна часто руководились в своем выборе той самой «градацией должностей», которая была отвергнута авторами конституции III года.

Что касается тех насильственных изменений, которые Зако­нодательный корпус испытывал благодаря революционным за­конам 19 фруктндора V года и 22 флореаля YI года, то я уже говорил о них по поводу применения избирательного порядка и опять вернусь к этому, когда буду говорить о мнениях и партиях.

Полномочия всех депутатов как в том, так и в другом Со­вете проверялись самим Законодательным корпусом тем же са­мым порядком, каким изготовлялись законы, причем Совет пятисот утверждал или не утверждал выборы как своих чле­нов, так и членов Совета старейших в форме резолюций, кото­рые утверждались пли отвергались затем последним. Правила, регламентировавшие утверждение выборов, менялись в своих деталях, и эти перемены указаны в ^относящихся сюда законах

29    флореаля У и 12 плювиоза VI года.

Применение различных законов, лишавших известные кате­гории лиц права быть избираемыми, путем ли устранения эми­грантов и их родственников от пользования политическими пра­вами или же изъятиями из закона об амнистии членов Кон­вента, осужденных в качестве террористов, изменяло личный состав Законодательного корпуса. Так, закон 18 плювиоз:»

III      года исключил Ж.-Ж. Эйме, а закон I прериаля V года — Барера. Это — два наиболее известных примера, но было много других случаев. Чтобы дать полный список исключенных депутатов, так же как и полный список депутатов, которые, бу дучн выбранными, вычеркивались из списка эмигрантов, при­шлось бы пересмотреть с этой точки зрения все протоколы за­седаний обоих Советов, так как в оглавлении этих протоколов нет достаточных данных по отношению к проверке полномочий.

Мы видели, что бюро каждой нз двух палат состояло из президента и четырех секретарей, избиравшихся на месяц. Вот список президентов обоих Советов с указанием того месяца и года, когда каждый из них отправлял свою обязанность (см. ниже).

Чтобы дополнить организацию секретариата, оба Совета должны были еще назначить четырех государственных курьеров, через посредство которых Советы сносились между собою и с Директорией. Этими курьерами были выбраны для Совета старейших: Купар, Жоффруа-младший, Фреманже и Вардой.

ПРЕЗИДЕНТЫ ОБОИХ СОВЕТОВ

Название месяцев                  Совет пятисот           Совет старейших

Брюмер IV года . . . Дону, затем времен-                 Ларевельер-Лепо, а

но замещавший его      затем Боден (из Ар-

М.-Ж. Шепье                   денн)

фрпмер'.......................... М.-Ж. Шенье                        Тронше

Нивоз .................. ...  Трейлар*                                     Верпье

П.иопиоз....................... Камюс                                     Гуниль де НрсФельн

Вантоз............................. Тпбодо                                  Ргшье

Жерминаль................... Дульсэ де Понтекулап Крезе-Латуш

флореал.......................... Крассу                                   Лекутё-Кантлб

Пр< ■риаль .................. ДеФермон                             Лсбрёп

Мессидор....................... Неле (из Лозеры)               Порталнс

Термидор....................... ' Буассо д’Англй                  Дюзо

фруктидор................... Пасторэ                                  Мюрэр

Вандемьер V года . . Шассэ                                          Роже Дюко

Брюмер.......................... Камбасерес                            Лакюе

Фрнмер.......................... Кпнетт                                  Бреар

Нивоз.............................. Жан де Бри                          Паради

Плювиоз........................ Риу                                         Лижере

Вантоз................................... Далуа                               Пулен-Гранпре

Жерминаль .................. Лакуэпт-Шоираво              Дельмас

Флореаль....................... Ламарк                                   Курту а

Прервал!........................ Пишегрю                             Барбе-Марбуа

Миссидор...................... Анри Ларивьср                  Бернар Сент-Африк

Термидор....................... Дюмолар                               Дюпон (из Немура)

Фруктндор................... Симеон до 18 числа, ЛаФФОн-Ладеба до

а затем Ламарк               18 числа, а затем Марбо

Вопдемьер^! года . . Журдан (пз Верхпей                  Кретэ

Вьенны)

Брюмер.......................... Виллерс                                Лакомб Сен-Мишель

Фример.......................... Сиейс                                        Россе

«Йвоз.............................. Булэ (из Мёрты)                  Маррагои

Плювиоз........................ Гарди                                       Бордас

Вантоз............................ Байёль                                       Руссо

Жерминаль.................. Пизон дю Галан                 Моллево

Флореал........................ Пулен-Гранпре                    Пуассон

■‘рериаль...................... Крёзе-Латуш                       Репье

Мессидор....................... М.-Ж. Шенье                         Марбо

*®рмпдор...................... Лекуэнт-Пюираво             Лаво

^Руктндор................. / Дону                                          Лалуа

■“•пдемьер VH года . Ж рдан (нз Верхней         Декомберусс

Вьенны)               _л

%                                                                                 *

(

Брюмер.................................. Дюбуа (ил Вогез) Перес (из Bepxmri

Гароны)

Фрпмер............................ Саварп                                  Моро (пз Иопны)

Мявоз................................ Бсрлье                                  Перрсн (нз Вогез)

Плювиоз.......................... Леклерк (из Мэн- Гара

н-Луары

Вантоз.............................. Малое                                  Делакост

Жерминаль..................... Понс (нз Вердена) Депэр

Флореаль......................... Эрто-Ламериплль Ледлэ-Дажьс

Прериаль........................ Жап де Бри                        Гурдан

Мессидор......................... Женнсьё                             Боден (из Арденн)

Термидор........................ Киро                                   Дюбуа-дю Бе

Фр)'ктндор..................... Булз (из Мерты) Корне

Вандемьер МП года . Шазаль                                    Корнюде

Брюмер......................... . Люсьен Бонапарт Лемерсье

а для Совета пятисот: Фурнье, Севестр, Таво и Прожаи Мы видим, что бывшие члены Конвента не считали унижением для себя принимать эти должности, которые тогда, быть может, не казались слишком зависимыми.

Протоколы заседаний Копвента составлялись выборными секретарями. Были жалобы на то, что редакция этих протоко­лов часто носила на себе отпечаток политических мнений нч авторов, а иногда страдала недостатком ясности и точности. Законом 28 фруктндора III года было предписано, чтобы Со­веты выбрали «каждый вне своей среды двух редакторов из людей наиболее изощренных в словесности и в знании зако­нов; на них будет возложено редактирование протоколов засе­даний». Этими редакторами были в Совете старейших Дюкруа* ^ эй и Локре, а в Совете пятисот — Глейэаль и Левассёр (из де­партамента Мёрты).

Протоколы заседаний обоих Советов редактировались с точ­ностью, но сухо. В них гораздо меньше подробностей, чем п протоколах Законодательного собрания или Конвента; они напоминают скорее безличным характером г во ей редакции про­токолы Учредительного собрания, хотя они все-такн полнее. Это — драгоценный источник для всего, что касается последо­вательности и результатов законодательных прений, но в них пет почти ничего относительно речей ораторов и общей кар-

_тины заседаний. Эти протоколы были напечатаны и составили 50 томов для Совета пятисот^[7] и 49 томов для Совета старей­ших ^[8]. Этот сборник разделен на отдельные «законодательные собрания»* смена которых определялась ежегодным возобно­влением одной трети членов Законодательного корпуса. Так как одно «законодательное собрание» уже было ранее, а именно Законодательное собрание 1791 г., то первая сессия Законо­дательного корпуса, с брюмера IV года по флореаль V года, названа «вторым Законодательным собранием», затем идет третье Законодательное собрание и так далее, вплоть до пятого Законодательного собрании, которое просуществовало с пре­риаля VII года но 19 брюмера VIII года и было прервано госу­дарственным переворотом ^[9].

Совет пятисот печатал кроме того «Сборник резолюций и проектов резолюций»

Этот Совет решил также издавать «Газету заседаний», где прения должны были бы воспроизводиться тахиграфическим способом; но Совет старейших не одобрил этого решения. С другой стороны, еще ни одна газета не пользовалась тогда с постоянством и успехом стенографией. Таким образом, усло­вия воспроизведения прений и речей были теми же самыми, как и при Директории или Конвенте ^[10], и те же самые газеты давали наиболее пространные отчеты, а именно: «Moniteur», «Journal des Debats et des Decrets», «Republicain fran^ais»; по­следняя газета, впрочем, перестала выходить с 15 плювиоза

VI    года.

Законы изготовлялись без малейшего отступления от поста­новлений конституции: Совет старейших никогда не заявлял притязаний на законодательную инициативу, в которой ему отказывала конституция; Совет пятисот не протестовал по по­воду неудач, которые испытали многие из его резолюций в Со­вете старейших; наконец, ни разу не возникало настоящего конфликта между двумя Собраниями.

Для того чтобы знать, как происходила на самом деле тогда законодательная работа, достаточно просто вспомнить, как она должна была происходить, согласно постановлениям Конституции. Из чтения протоколов мы узнаем, что большая часть резолюций Совета пятисот, относившихся к общей поли-

тике, а также к борьбе с "демократами или роялистами, была принята по поводу какого-нибудь послания Директории, ука­зывавшего на опасность положения и на пробел в законах. Совет пятисот назначал тогда особую комиссию, которая рас­сматривала поедание Директории и предлагала или не предла­гала проАст резолюции. Каждой резолюции предшествовало вступление, в котором, как этого требовала конституция, было указано время, когда происходили последовательные чтения, и J. д. и в котором чаще всего Совет пятисот высказывал мо­тивы своих решений. Таким образом мы имеем здесь мотиви­рованные законы, предшествуемые вызвавшими их соображе­ниями, что не лишено интереса для истории и что напоминает иногда, по своей полноте и объему, вступления к ордонансам, как, например, вступительная часть к закону 22 флореаля

VI     года.

Но получении какой-нибудь резолюции Совета пятисот Со­вет старейших немедленно же назначал особую комиссию. Так, например, 3 мессидора IV года он получил резолюцию, поме­ченную I мессидором и касавшуюся почтовой службы. «По прочтении вступительной части президентом (говорится в про­токоле) и резолюции секретарем, Совет, по предложению бюро, назначил для представления ему доклада граждан Дель- маса, Лебретона и Пужар-Дюлембера». Иногда такая комиссия состояла из пяти членов. Во всех' дальнейших действиях Со­вета старейших, независимо от того, сопровождалась или не сопровождалась резолюция требованием неотложности, все происхотчло в строгом соответствии с постановлениями кон­ституции

/                                                                                                Ш

V

Читатель помнит, что при возникновении Исполнительной директории, в брюмере IV года, в состав ее вошля: Ларевельер-Лепо, Ребелль, Летурнёр (из Ламанша), Баррас и Карно, все бывшие члены Конвента. Конституция предписы­вала, чтобы Директория возобновлялась ежегодно в одной пя­той своего состава и чтобы в течение первых четырех лет по­рядок выходящих членов определялся жребием. Законом 25 ван­тоза V года было предписано, чтобы жребий вынимался само» Директорией, на публичном заседании 30 флореаля каждого года, а законом 30 вантоза -г— чтобы никто из выходящих чле­нов не мог оставаться при исполнении своих обязанностей дольше 10 прериаля.

Для каждого вакантного места Совет пятисот составлял список десяти кандидатов, из которого Совет старейших выби*

_ал нового члена Директории. Ниже мы приводим список-Ъсех выходивших и вновь избиравшихся членов Директории, вместе с именами всех тех кандидатов, которые назначались Советом пятисот.

В V году выбыл Летурнёр. Список кандидатов (5 прериаля): Бартелеми, полномочный посол, 309 голосов; Бугенвилль, ко­мандир эскадры, 264 голоса; Вьсллар, прокурор верховного трибунала, 263 голоса; Редоп-Бопрео, бывший министр, 249 го­лосов; Тарбе, бывший министр, 245 голосов; Жермен Гарньс, бывший член Сенекой департаментской администрации, 238 го­лосов; Борда, командир эскадры, 233 голоса; Демёнье, бывший член Учредительного собрания, 233; Кошон, министр, 230; Всрнонвилль, генерал, 193 голоса. Старейшие избрали (7 пре­риаля) Бартел&ми 138 голосами против 75 голосов, поданных за Кошона. — В фруктидоре, двое из директоров, Бартелеми и Карно, подверглись проскрипции. Список кандидатов для заме­щения Бартелеми (21 фруктидора): Франсуа (из Нёшато), ми­нистр,— 224; Мерлен (из Дуэ), министр, — 214; Массеня, гене­рал,— 210; Гара, бывший министр, — 208; Гойе, тоже, — 201; Эрнуф, генерал, — 201; Лекарлье, бывшпй член Учредитель­ного собрания,— 200; Ожеро, генерал,— 195; Шарль Делакруа, бывший министр, — 195; Монж, бывший министр, — 167. Ста­рейшие избрали (22 фруктидора) Мерлена (из Дуэ) 74 голо­сами. Список кандидатов для замещения Карно (22 фрукти­дора): Франсуа (из Нешато)—205; Массена — 194; Ожеро — 192; Гара — 190; Гойе — 189; Шарль Делакруа — 183; Монж — 179; Лекарлье — 178; Эрнуф— 175; Женгене — 155. Старей­шие выбрали (в тот же день) Франсуа (из Нёшато) 111 го­лосами.

В VI году закоп 15 вантоза передвинул срок выиутия жре­бия на 20 флореаля каждого года, л жребий пал на Франсуа (из Нёшато). Список кандидатов (22, 23 и 24 флореаля): Трейлар — 234 голоса; Монж — 201; Гара — 191; Брюн, ге­нерал,— 176; Гойе — 164; Мулен, генерал, — 159; Колломбель (из департамента Мёрты), бывший член Конвента,— 166; Эрнуф — 165; Дюваль (из Нижней Сены) — 165; Женисье — §161. Старейшие назначили (26 флореаля) Трейлара, 166 го­лосами.

В VII году вышел Ребелль. Список кандидатов: генерал Ле- >евр — 338 голосов; Сиейс — 236; Дюваль (из Нижней [ Сены)—216; Гойе — 232; Шарль Делакруа — 203; Лакросс, ‘‘Онтр-адмирал, — 189; генерал Мулен — 163; Ламбрехтс — 162; ¹ ‘Яртен, контр-адмирал, — 161; Дюшоп, академик, — 155. Ста­рейшие назначили (27 флореаля) Сиейса 118 голосами против К “*» поданных за Дюваля (из Нижней Сены). Затем происходит I ^ак называемый государственный переворот 30 прериаля

VII      года. Законом 29 прериаля назначение Tpeiijapa членом Директории объявляется несогласным с конституцией и недей­ствительным, как противоречащее статье 136 конституции, гла­сившей, что с первого дня V года члены Законодательного корпуса уже не могли больше быть нн членами Директории, ни министрами, как в период исполнения ими законодательных функций, так и в течение года после того. Список десяти кан­дидатов для замещения Трейлара (составленный в тот же , день): генерал Лсфевр — 345 голосов; Дюпюи — 330; Гойе — 329; генерал Массена—321; Роже Дюко — 309; контр-адми­рал Мартен — 308; Шарль Делакруа — 307; генерал Мулен — 304; генерал Дюфур — 256; Шарль Потье, бывший член Кон­вента, — 245. В тот же самый день Советом старейших был избран Гойе, 164 голосами против 16, поданных за Делакруа. На следующий день, 30 прериаля, Мерлен (из Дуэ) и Ларе- вельер-Лепо подали в отставку. Список десяти кандидатов для замещения Мерлена (составленный в тот же день): генерал Лефевр — 324 голоса; генерал Массена — 316; Дюпюи — 311: Роже Дюко — 309; контр-адмирал Мартен — 301; контр-адми­рал Лакросс — 299, генерал Мулен — 267; генерал Мареско — 254; Шарль Делакруа — 244; Флоран Гио, бывший член Кон­вента, — 236 голосов. Совет старейших избирает в тот нее са­мый день Роже Дюко 153 голосами против 43, поданных за Ма* рсско. На следующий день, 2 мессидора VII года, вотируется список кандидатов для замещения Ларевельера-Лепо: генерал Массена — 304 голоса; Дюпюи—302; контр-адмирал Мартен — 300; генерал Лефевр — 300; контр-адмирал Лакросс — 295; ге­нерал Мулен — 260; Шарль Потье — 223; Флоран Гио — 263; генерал Пилль — 259; генерал Дюфур — 256. Совет старей­ших избирает в тот же день генерала Мулена 105 голосами против 68, поданных за генерала Лефевра.

Таким образом, со 2 мессидора VII года и по 19 брюмера

VIII       года, т. е. до самого своего роспуска, Директория со­стояла из Барраса, Сиейса, Гойе, Роже Дюко и Мулена^[11].

Мы уже знаем, кто были избраны первоначально Директо­рией на должности шести министров. Законом 12 нивоза IV* года было учреждено седьмое министерство, названное «Ми-

нистерством общей полиции республики Вот список лиц, за­нимавших в течение всего существования Директории должно­сти этих семи министров:

«Министерство юстиции»: 12 брюмера IV года — Мерлен (пз Дуэ); 15 нивоза IV года — Женисье; 14 жерминаля

IV    года — Мерлен (из Дуэ); 3 вандемьера VI года — Ламбрехтс;

2    термидора VII года — Камбасерес.

«Министерство внутренних дел»²: 12 брюмера IV года — Бенезек; 28 мессидора V года — Франсуа (из Нёшато); 28 фрук- тидора V года — Летурнёр: 29 прериаля VI года — Франсуа (из Нёшато); 4 мессидора VII года — Кинетт.

«Министерство иностранных дел»: 12 брюмера IV года — Шарль Делакруа; 28 мессидора V года — Талейран; 2 терми­дора VII года — Рейнар (Reinhard).

«Министерство морское и колониальное»: 12 брюмера

IV      года — Трюгэ; 28 мессидора V года — Плевилль-Лепелле; 8 флореаля V года—Брюи; 11 мессидора VII года — Бурдон де Ватри.

«Военное министерство»: 12 брюмера IV года — Обер-Дю- байе, 19 плювиоза IV года — Петиё; 5 термидора V года — Шерер (Директория назначила сначала Гоша, но должна была отменить это назначение, так как Гош еще не достиг тогда возраста, требуемого конституцией, для того чтобы быть ми­нистром); 3 вантоза VII года — Миле де Мюро; 14 мессидора

VII      года — Бернадотт, 28 фруктндора VII года Дюбуа-Крансе.

«Министерство финансов»: 17 брюмера IV года — Фэпуль;

25     плювиоза IV года — Рамель-Ногаре (Директория назначила сначала Камюса, но он отказался); 2 термидора VII года — Робер Лендэ.

«Министерство общей полиции»: 12 нивоза IV года—Камюс (он отказался); 14 нивоза IV года — Мерлен (из Дуэ); 14 жер­миналя IV года — Шарль Кошон; 28 мессидора V года — Ле- нуар-Ларош, 8 термидора V года — Сотен; 25 плювиоза VI го-

%

да — Дондо; 27 флореаля VI года — Лекарлье; 8 брюмера

VII      года — Дюваль; 5 мессидора VII года—- Бургиньон; 2 тер- мидора VII года — Фуше.

Отношения этих министров к Директории характеризова­лись самой строгой подчиненностью. Вся правительственная инициатива исходила от Директории. Управляла Директория а министры были ее исполнительными орудиями. Лучше ска­зать, Директория была истинным министерством, а те, кого она назначала министрами, были не более как директорами депар. таментов^а, причем подчиненность их сделалась еще более строгой после государственного переворота 18 фруктидора. Одиннадцатого вандемьера VI года Директория, «принимая во внимание, что она обязана обеспечить быстрое выполнение тех мер, которые ей приходится принимать относительно различ­ных отраслей управления», постановила: «1) Постановления Исполнительной директории, сообщаемые министрам, должны быть передаваемы ими в свою очередь властям, которые обя- раны приводить их в исполнение под наблюдением министров _Яе позже как через двадцать четыре часа после передачи.

2)    В первые дни каждой декады министр должен представлять Директории таблицу постановлений, которые были сообщены _еМу в течение предшествовавшей декады. Эта таблица должна быть разделена на четыре столбца, в первом нз которых должны обозначаться дата и предмет каждого постановления; во втором — дата расписки в получении, которую будет давать министр или его секретарь; в третьем — год и число, когда данное постановление переслано министром подлежащим вла­стям; в четвертом — те замечания, которые могут быть сделаны относительно всего этого. 3) Министры должны следить, чтобы власти, которым они будут передавать постановления Директо­рии, приводили их в исполнение без малейшего промедления. Если со стороны какой-нибудь из них будет обнаружена не­брежность или промедление, министры должны доложить об этом Директории для прпннтня последней Надлежащих мер.

4)    Настоящее постановление должно быть напечатано в «Бюл­летене законов».

Если в деле применения конституции III года Исполнитель­ная директория играла роль скорее нынешнего совета ми­нистров, чем президента республики, то можно также сказать, что до известной степени она Смотрела на себя ■ и другие смо­трели на нее как на министерство, ответственное перед пала­тами, если говорить языком нашего времени. Как ею, так и общественным мнением признавалось, что она могла управлять, только имея на своей стороне большинство Законодательного корпуса. С целыо добиться этого большинства или удержать его за собой она совершила государственный переворот 18 фруктндора V года и была вдохновительницей переворота

22    флореаля VI года. Когда 30 прериаля VII года она оказа­лась в меньшинстве, двое из ее членов подали в отставку.

Упоминая о тех законах, которые мало-помалу почти совер­шенно лишили французских граждан их правя избирать долж­ностных лиц. мы уже говорили о том, каких широких размеров Достигла при этом власть Директории. После 18 фруктндора вта власть приняла в некоторых отношениях диктаторский ха­рактер. Таким образом, в течение всего существования бур­жуазной республики законы не переставали усиливать испол­нительную власть.

VI

Правительство руководило администрацией всей Франции ^Черсэ посредство своих местных агентов, которых оно назна-

чало и отрешило от должности. Это были так называемые «комиссары Директории». Один из Них находился почти при каждом из административных учреждений как департаментских, так и муниципальных.

Комиссаром Директории должен был быть кто-нибудь из местных жителей. Конституция требовала (ст. 192), чтобы он избирался «из среды граждан, водворившихся на местожи­тельство в данном департаменте не менее как за год до того >.

Директория назначала комиссарами при муниципалитетах преимущественно бывших окружных прокуроров-сипдиков, быв­ших коммунальных прокуроров или бывших мэров. Из доку­ментов, хранящихся в национальном архиве, мы узнаем, что эти комиссары часто назначались по рекомендации депутатов данного департамента

Обязанности комиссаров при департаментских администра­тивных учреждениях поручались бывшим генеральным проку* рорам-синдикам, бывшим членам департаментских администра­ций или бывшим депутатам. Как пример назначений первого рода, я встречаю в VI году следующие имена бывших членов Конвента: Дормэ (Эн), Дербез-Латур (Нижние Альпы), Пе- лиссье (Устья Роны), Ру-Фазильяк (Дордонь), Робер Лендэ (Эр), Марас (Эр-и-Луар), Божар (Иль-и-Вилэн), Дизез (Ланды), Венайль (Луар-и-Шер), Рейно (Верхняя Луара), Сервиер (Ло- зер), Лалуа (Верхняя Марна), Гарнье (Маас), Карелли (Мон- Блаи), Тирион (Моэелль), Лемальо (Морбиган), Данжу (Уаза), Терраль (Тарн). Были также и бывшие члены Законодатель­ного собрания, как Гюго (Об), Вейрьё (Верхняя Гаронна), Прессак-Депланш (Вьенн) и Франсуа из Нёшато (Вогезы), а также бывшие члены Учредительного собрания: Гёрто-Ламер- вилль (Шер) и Готье де Биоза (Пюи-де-Дом). Бывший министр внутренних дел Паре был сначала комиссаром при Сенском департаменте.

В личном составе комиссаров происходили перемены. Так, Ру-Фазильяк занимал свою должность лишь очень короткое вре­мя, Робер Лендэ отказался занять должность комиссара. Накану­не и на другой день после 18 фруктидора некоторые комиссары были уволены. Но вообще говоря, комиссары долго сохраняли свои места; многие из них оставались на них по крайней мере по два года. При сравнении списка департаментских комисса­ров в Национальном альманахе IV года со списком, помещен­ным в том же Альманахе за VIII год, видно, что 12 комиссаров занимали свои должности в течение всего существования Ди­ректории, а именно: Бонту (Верхние Альпы), Беллугз (Арьеж), Левек (Кальвадос), Мишле (Крёз), Киро (Ду), Фри-Давид (Жерс), Дизез (Ланды) (он был уволен 25 плювиоза, но снова назначен 11 термидора того же года), Венайль Луар-н-Шер), Лалуа (Верхняя Марна), Руссель (Мон-Террибль), Тирион (Мозелль), Жуенно (Сарт). Эта сравнительная устойчивость достойна внимания, если принять в соображение тревожные обстоятельства, которые переживала Директория.

Жалованье комиссаров при департаментских учреждениях на одну треть превышало жалованье самих членов администра­ций. а это жалованье равнялось стоимости 1500 мириаграммов пшеницы в коммунах с населением более 50 ООО жителей и стоимости 1000 мириаграммов пшеницы во всех остальных. Жалованье комиссара при муниципалитетах равнялось, смотря по населению коммуны, 400, 500, 750 или 1000 мириаграммов пшеницы (закон 21 фруктндора III года).

Обязанные «наблюдать за выполнением законов и требо­вать этого выполнения» комиссары должны были, кроме того, вести судебные процессы, начатые от имени республики (за­кон 19 нивоза IV года), наблюдать за новобранцами и дезер­тирами (закон 3 фруктндора VI года), ускорять отправку ново­бранцев (закон 19 фруктидора VI года). Закон 22 брюмера

VI     года, учредивший «должпость по сбору прямых налогов», поручал комиссарам при муниципальных учреждениях «помо­гать коммунам в составлении податных списков и во всех под­готовительных и исполнительных работах, относящихся к рас­кладке н сбору прямых податей, а также к спорным делам о них». Что касается комиссаров при департаментских учрежде­ниях, то им поручалось «составлять росписи на основании спис­ков, изготовляемых раскладчиками, добиваться одобрения их н утверждения департаментскими административными властями, а равно доставлять им все сведения, которые могут им помочь и постановлении решений о принудительных мерах и требова­ниях». Никакие решепия не могли быть приняты муниципаль­ными и департаментскими собраниями иначе как в присутствии комиссара Директории и «после того как он будет выслушан» (закон 21 фруктидора III года).

Фактически, в каждом кантоне и департаменте, комиссар Директории являлся главною административною властью; отре­шения, чистка и обновление различных административных Учреждений происходили по докладу этих комиссаров. В слу­чаях столкновения между выборными властями и агентом цен- ^тРальной власти последнее слово всегда оставалось за этим ^агентом (за очень редкими исключениями). Департаментские комиссары сносились непосредственно с министром внутренних

дел и нх переписка была более деятельной, быстрой и пра­вильной, чем переписка национальных агентов или даже эмис­саров Конвента. То, что уцелело от нее, разбросано, к сожале­нию, смотря по содержанию, по различным отделам Националь­ного архива. Но я думаю, что достаточно познакомился с нею, чтобы уловить ее общий характер. Из нее также можно видеть, как с каждым днем (несмотря на то, что департаментские адми­нистративные учреждения оставались в сущности теми же, как и в 1791 г.) все более и более устанавливалась п укреплялась привычка ждать от центрального правительства и получать из Парижа решения большинства вопросов. Благодаря учрежде­нию комиссаров, а также общему направлению администрации и общему тяготению умов и нравов к единству, тогда не только остановилось движение в сторону административной децентра­лизации, ^ачавшее было возникать в течение термидорианского периода, но стала обнаруживаться еще более резкая централи­зация, чем в террористический период революционного прави­тельства, и эта централизация усиливалась с каждым днем ^[12].

Вместе с тем усиливалось тогда моральное н материальное единство Франции, обеспеченное еще в* 1793 и 1794 годах по­ражением федерализма и торжеством Горы. Федералистических попыток уже пе происходило более. Отделившаяся было от Франции Корсика снова присоединилась к ней. Территориаль­ные приобретения также не вредили этому единству: департа­менты, образованные Бельгией и левым берегом Рейна, оста­вались подчиненными особому управлению, в ожидании их пол­ного офранцуження.

Мы думаем также, что эта связь, объединявшая французов, стала еще более тесной в эпоху Директории, благодаря начав­шемуся пользованию воздушным телеграфом ^[13]. Правда, теле­граф еще не сделался тогда орудием административной центра­лизации, так как Директория еще не пользовалась нм д чя передачи распоряжений своим агептам, но все-таки можно ска­зать, что телеграф содействовал с своей стороны нравстве

Ехому объединению французов, хотя он употреблялся главным образом для передачи одних воениых и дипломатических изве­стий. До изобретения телеграфа самые важные события ни­когда не становились известными одновременно всей Франции; теперь же о них узнавали почти повсюду в одно и то же время. Впечатления и эмоции французов становились одновременными в таких случаях, например, когда телеграф передавал известия

о  состоянии здоровья Жана де Бри, одного из французских уполномоченных, убитых в Германии, или о высадке Бонапарта во Фрежюсе, или же о результатах событий 18 брюмера VIII года.

Таков был в главнейших чертах характер административной централизации в эпоху Директории.

VII

Со времени закрытия парижского якобинского клуба (21 брюмера III года) почти уже не поднималось более во­проса о нарадных обществах; период их огромного влияния, казалось^ закончился. Шестого фруктидора III года, на осно­вании доклада Комитетов общественного спасения, обществен­ной безопасности и законодательного, Конвент издал следую­щий декрет: «Все собрания, известные под именем «клубов» или «народных обществ», объявляются распущенными; вслед­ствие этого залы, в которых происходили заседания этих со­браний, должны быть немедленно же заперты, а ключи от пих, вместе с протоколами и бумагами, переданы на хранение в кан­целярии мэрий» ^[14]. С другой стороны, в конституции говорилось (ст. 361), что «никакое собрание граждан не могло присваивать себе названия народного общества». Косвенным путем консти­туция разрешала (ст. 362) «частпые общества, занимающиеся политическими вопросами», но ни одно из этих обществ не имело права «сноситься с другими, присоединяться к ним или устраивать публичные заседапия, состоящие из членов обще­ства и посторонних присутствующих; оно не могло также уста­навливать те или другие условия для допущения или избрания в свою среду; не могло облекать себя правом исключать своих членов или предоставлять им носить какие-либо внешние знаки ^Их принадлежности к обществу».

■             К первые времена Директории еще существовали клубы. . якобинцы сделали попытку вновь основаться в здании быв- I Шего монастыря каноников св. Женевьевы возле Пантеона под **>*нем Общества Пантеона. Некоторые парижские кофейни

в течение всею существования Директории играли также ро и. клубов. Так, демократы собирались и сговаривались между го­бою в Христианском кафе и в кафе Китайских бань. В Y году ранее 18 фруктидора тайные роялисты собирались в одном доме на улице Клишн, вследствие чего их называли «клиший- нами». У республиканцев — приверженцев Директории — был также свой Сальмский или Конституционный клуб.

8 вантоза IV года Директория издала распоряжение о за­крытии Общества Пантеона и некоторых других клубов, «неза­конных и вредных для общественного спокойствия»; а на сле­дующий день она обратилась с посланием к Совету пятисот, требуя принятия мер с целью помешать возрождению клубов. 8 жерминаля того же года Майль сделал доклад по этому по­воду и предложил в числе других ограничительных мер закры­вать всякое политическое общество, число наличных членов которого превысило бы 60 в коммунах с населением более 100 тысяч жителей, или превысило бы 20, 30 и 40 в коммунах с на­селением менее 5 000, менее 20 000 и менее 100 000 жителей. Обсуждение этого предложения откладывалось несколько раз и в конце концов пе состоялось.

После жерминальских выборов V года новое большин­ство Совета пятисот снова поставило этот вопрос на очередь. 24 мессидора оно выслушало доклад Дюплантье, который во­зобновил предложение Майля, присоединив к нему следующую статью: «Общества не будут иметь права собираться более двух раз в месяц, и их заседания должны оканчиваться до за­хода солнца». Это показалось смешным. 3 термидора того же года Воблан предложил более откровенную меру об­щего закрытия клубов, что и было санкционировано законом 7 термидора V года в следующих выражениях: «Всякое част­ное общество, занимающееся политическими вопросами, вре­менно закрывается. Лица, которые попытались бы соединяться в подобные общества, будут предаваться исправительному поли­цейскому суду н наказываться, как виновные в составлении скопищ. Собственники или главные квартиронаниматели поме­щений, где стали бы собираться вышеозначенные общества, будут присуждаться теми же судами к штрафу в 100 франков и к трехмесячному тюремному заключению».

Этот закон был отменен революционным законом 19 фр>^к' тидора того же года, статьи 37 и 38 которого гласили: «Закон

7    термидора текущего года, касающийся частных обществ, ?а* ннмающнхея политическими вопросами, отменяется. Всяко частное общество, занимающееся политическими вопросам*» если в нем будут провозглашаться принципы, ^противные к<Ж ститупии III года, утвержденной народом, будет закрыто; те

_еГо членов, которые пытались бы провозгласить эти принципы, будут преследуемы судом и наказываемы согласно закону 27 жерминаля IV года», д

Таким образом, члены всякого оппозиционного клуба под­вергались опасности быть гильотинированными или отправлен­ными в ссылку. Вследствие этого после 18 фруктидора суще­ствовали сначала только клубы правительственного оттенка. Конституционный клуб снова возник; но роялистских клубов уже не появлялось более. В VII году, когда военные неудачи и опасность, грозившая отечеству, снова вызвали до известной степени на сцену прежний «красный террор» и установили вре­менный союз между правительственными и демократическими республиканцами, старый якобинский клуб снова возродился J8 мессидора VII года под именем «Союза друзей свободы и равенства», заседающих в Манеже. Совет старейших отнял у них это помещение 9 термидора; тогда они перешли в один из домов на улице Дюбак, но 26 термидора Директория выгнала их и оттуда; тогда они исчезли. Но под их покровительством и в ту жо самую эпоху были основаны якобинские клубы в Бордо, Лилле, Лорьяне, Руане и Амьене

Совет пятисот назначил 1 термидора VII года особую ко­миссию для выработки законопроекта относительно клубов. Ее проект вместе о другими, внесенными позднее, еще пс был подвергнут обсуждению, когда произошел государственный переворот 18 брюмера.

VIII

До 18 фруктндора V года еще существовала частичная сво­бода периодической печати; после 18 фруктидора всякая сво­бода периодической прессы исчезла.

В первые дни Директории газеты и журналисты были под­чинены тому же режиму, как и в термидорианский период, т. е. свободная по закону печать фактически была стеснена всеми Уцелевшими террористическими законами, а также статьей 145 конституции, уполномочивавшей Директорию вызывать к до­просу и арестовывать лиц, подозревавшихся в участии в заго­ворах против безопасности государства. В силу именно этой статьи были, например, арестованы 19 плювиоза IV года редак- *°Р и типографщик листка, носившего заглавие «Le Censeur des J°urnaux», по обвинению в роялистских тенденциях, причем бу- *ги их были опечатаны ^а.

Скрытые роялисты и их союзники, а также всякого рода '^Меренные, т. е. вся оппозиция правой стороны, потребовали

| См. «Moniteur» от 26 термидора VII года.

«‘Paris pendant la reaction» и т. д., т. II, стр. 783.

⁴⁷ А. Олар — 1392

закона, который санкционировал бы и регламентировал сво­боду печати. Таково было предложение Буасси д’Англа, внесен­ное в Совет пятисот 19 фримера IV года. Совет назначил для изучения этого вопроса комиссию из пяти членов, докладчик которой Лувэ заявил 16 вантоза, что, придя к соглашению относительно опасности, которой подвергала республику роя­листская пресса, комиссия не могла прптти к соглашению по вопросу о репрессивных мерах и требовала, чтобы к ней при- соединили еще десять членов для образования в ней большин­ства. Тогда Буасси д’Англа стал протестовать, говоря, что он хотел своим предложением вызвать ие новые запретительные законы, а, напротив того, добиться гарантий для писателей. Талльен говорил в том же смысле. Совет перешел к очеред­ному порядку дня.

23     вантоза, несмотря на протесты правой, возобновились прения по тому же вопросу: следовало лп издать новые запре­тительные законы? Пасторэ требовал безусловной свободы и ссылался на пример американцев. Лувэ говорил против безу­словной свободы. На то возражение, «что ради огромных услуг, оказываемых свободою прессы, надо мириться с ее неудоб­ствами», он возражал: «Но ведь пушка, ружье и штык также оказывают, вот уже в течение трех лет, громадные услуги сво­боде; тем не менее, что сделали бы вы с солдатом, который, проникнувшись доктриной сторонников «неограниченных сво­бод», стал бы провозглашать на улицах полную свободу н безусловную безнаказанность штыка и, опираясь на услуги, оказанные или неоказаиные его собственным штыком, поразил бы им первого встретившегося ему журналиста?» Он обличал иновь народившуюся аристократию: «Журналисты сделались одновременно нашими священниками и дворянами. В качестве первых они руководят полновластно общественным мнением, которое развращают; в качестве вторых они угрожают Ш1зверг- нуть всякое правительство, которое не захочет терпеть нх узурпации». Кончилась ли революция? — спрашивал Лувэ •—

< Приняли ли вы ряд тех решительных мер, которыми, так ска­зать, прекращается революция? Изгнали ли вы, подобно аме­риканцам, всех роялистов? Нет. . .». В таком случае, пока р?^г люция еще не закончена, свобода печати, по мнению Лу была недопустима. Он доходил даже до того, что требовал пр» менення статья 35л конституции, разрешавшей приостанавт вать на год свободу прессы.

Эти прения затянулись до 29 вантоза. Левая все время сказывалась против свободы прессы, устами Жана де Брн> А^г лонэ, М.-Ж. Шенье и Лантена. Ораторы правой Лемрер требовали неограниченной свободы печати. 1 ^еЧП^_1|1<г следнего обратили на себя внимание. «Основатели респу

_К1Ь — говорил он (24 вантоза IV года), — не старайтесь соеди­нить вещи, несогласимые между собой по своей природе. Вы хотели республики. Вы не можете желать, чтобы существовала без страстен и смут такая форма правительства, которая воз­буждает все страсти, при которой проявляются все характеры п развертываются все талапты, при которой, наконец, люди являются такими, какими они не могут пе быть. При народном режиме эти элементы являются принципами жизни и движения, и без них государство обратилось бы в труп, который скоро рассыпался бы в прах. При свободе печати мятежные фракции представляют мало опаспости, так как они взаимно уравнове­шивают и умеряют друг друга; но уничтожьте свободу писать, п немедленно же поднимет голову какая-нибудь мятежная фракция. Все голоса подавлены, и никто не обвиняет ее. Она господствует и одна руководит прессой, которая служит ору­дием, чтобы увековечить ее тиранию».

В конце концов Дульсэ де Понтекулан убедил Совет ггерейти к очередному порядку по вопросу о всех запретптельпых ме­рах против свободы печати (29 вантоза). Если верить «Moni- teur’y>, то «только пять или шесть членов оказались тогда в числе несогласных».

Но «запретительные меры» против печати уже существо­вали: ими были еще не отмененные террористические законы, потерявшие, впрочем, свою силу, так как присяжные не приме­няли их благодаря пменно их суровости. Почтп все они тре­бовали смертной казни. Закон 27 жерминаля IV года подтвер­дил их, но разрешил при этом присяжным заменять смертную казнь ссылкой, в нижеследующих выражениях:

«Признаются виновными в преступлениях против внутрен­ней безопасности республики и против личной безопасности граждан и подлежат смертпой казни, согласно статье 612 уго­ловного кодекса, все те, которые своими речами или печат­ными сочинениями, рассылаемыми или расклеиваемыми, будут призывать к роспуску национального представительства пли Исполнительной директории, или к убийству составляющих их членов, или к восстановлению королевской власти пли консти­туции 1793 г., или конституции 1791 г., или всякого другого иравительства, кроме установленного конституцией III года, .'твержденной народом, или к захвату государственных пму- Ц{еств, или к грабежу и разделу частных имуществ, под видом ^агРарного закона или каким-либо другим способом.— Смертная ^зпь, указанная в этой статье, может быть заменена ссылкой, ^€Сли присяжные признают наличность смягчающих обстоя­тельств».

Другой закон, изданный на следующий день, 28 жерминаля, ^язывал газеты обозначать имена своих авторов и типограф-

щиков; вместе с тем он объявлял закон 27 жерминаля относя­щимся не только к журналистам, но также и к типографщикам, продавцам и разносчикам газет и расклеивателям афиш.

Наказание ссылкой за проступки печати все еще казалось присяжным слишком суровым, и они одинаково оправдывали журналистов правого и левого лагеря, как роялиста Рнше-Се- ризи, так и демократа Лебуа. Таким образом, несмотря на страшные угрозы закона, оппозиционная печать могла крити­ковать правительство, благодаря снисходительности присяжных.

Директория не переставала жаловаться на такое положение вещей. Когда Совет пятисот указал ей (14 вандемьера V года/ на антиреволюционную газету «Le Courrier des armees et du Corps legislatif», она ответила 9 брюмера того же года посла­нием, в котором говорила следующее: «Мы тщетно подвергаем преследованию журналистов всех партий; судьи и присяжные не решаются произносить приговоры; все виновные смеются над законом. Преследование против «Курьера армий» послу­жило бы только поводом к новому скандалу вследствие оправ­дания, которого он добился бы в свою очередь. Это судорож­ное положение вещей прекратится только тогда, когда какой- нибудь новой мерой будет наложена узда на своеволие журна­листов, которые, организуясь в корпорацию и желая сделать из нее какую-то новую магистратуру, высшую магистратуру в республике, магистратуру неприкосновенную, претендуют в качестве каких-то диктаторов на чудовищную привилегию безнаказанно совершать все преступления так, чтобы нельзя было даже жаловаться на это». Директория требовала запрети­тельного закона, согласно статье 355 конституции.

Несмотря на протесты Пасторэ была назначена специаль­ная комиссия, от имени которой Дону внес (5 фримера V года) проект резолюции, имевшей целью: 1) запретить разносчикам газет выкрикивать, их содержание; 2) уничтожить отдельные трибуны журналистов в палате и создать под заглавием «Засе­дания Законодательного корпуса» «специальную газету, в ко­торой воспроизводилось бы буквально все то, что говорятся на публичных заседаниях обоих Советов»; 3) преследовать за кле-* вегу (исправительным полицейским судом). Дону сильно на­стаивал в своем докладе на вредных последствиях клеветы» с помощью которой печать могла сделаться тиранической. «. . .Граждане, говорил он. не думайте, чтобы тюрьмы и эша­фот были единственными орудиями террора. Республиканскому сердцу гораздо легче предпочесть смерть измене, чем не поко лебаться в выборе между голосом совести н уверенностью ^

¹ Накануне 8 брюмера V года Пасторэ внес проект закона ^[Ч^,С'¹^^В клеветы, согласно которому обвиненяые в клевете предавались 1>ы н у uuie.ibiioMy суду полиции (Нац. библ., Le. 43/545, iu-8).

грозящем бесчестии. Многим ли людям дана готовность жертво­вать отечеству своей до тех пор незапятнанной репутацией и _не колебаться перед долгом, который может быть выполнен только ценою бесчестия? Сколько раз в столь трудном поло­жения люди откладывали акт мужества до того времени, когда более справедливые законы хотя сколько-нибудь ослабят власть клеветы и начнут лучше охрапять свободу мнения зако­нодателей! Вы скажете, что это — слабость и малодушие; до­пустим, но почему вы предполагаете, что люди, которых вы предаете беззащитными во власть необузданных врагов, всегда будут находить в силе своего характера достаточно средств со­противления, в которых отказывают нм ваши учреждения? По­чему необходимо, чтобы спасение конституции зависело от строгого исполнения самого тяжелого долга и чтобы не было никаких других шансов на поддержание правительства, кроме связанных с проявлением высшей степени героизма со стороны должностных лиц? Я знаю, что добродетель является спаси­тельным принципом республиканских государств; но это, ко­нечно, не значит, чтобы надо было поддерживать в наиболее деятельном состоянии всякую разнузданность и всякие престу­пления с целью доставить добродетели более практики»

Во время прений, вызванных этим проектом (с 13 по 29 фримера V года), республиканцы указывали на опасность, гро­зившую со стороны роялизма, а тайные роялисты отрицали ее. Тогда-то именно (18 фримера) один из последних, Делаэ,вызвал скандал следующими словами, произнесенными с трибуны: «Я обвожу взглядом французскую республику и спрашиваю себя, где же наконец тот роялизм, о котором так много гово­рят?» В конце концов от проекта Дону была отделена статья, в которой запрещалось разносчикам газет выкрикивать их со­держание, и эта статья, принятая обоими Советами, обратилась в закон 5 нивоза У года.

18    плювиоза Тало выступил с обличением роялистской пе­чати и предложил приступить к обсуждению остальной части проекта. Даррак воспротивился этому. Он потребовал, чтобы Директория, не дожидаясь новых законов, принимала меры ^протпв журналистов, так же как она принимала их против про­ституток. «Ибо, — сказал он, — журналисты — это настоящие проститутки. В самом деле, разве среди них нет, как и среди публичных женщин, таких, которые выступают с важностью, и ^таких, которые бегают рысью? И разве они не изливают из ^Гебя яда?» Послышался ропот, и Даррак был призв.ан к по­рядку. Но когда Лекуэнх-Пюираво прочел газетную статью ^аРрюель-Бовера. в которой к Бонапарту были применены

слова: «veni, vidi, fiigi» Совет решил поставить на очередной порядок вопрос о проступках в печати.

19     плювиоза Дюбуа-Крансе, пользуясь документами заго­вора Бротье, изобличал с трибуны журналистов, как соучаст­ников этого заговора. «Среди мрака, которым окружают себя заговорщики, — говорил он, — вы встречаете, однако, освещен­ные полосы: вот «Le Precurseur», самая бесчестная из газет, опережающая все другие на сорок восемь часов, благодаря гро­мадным денежным затратам, чтобы отравлять своим ядом весь юг; вот «L’Eclair», опережающая подобным же образом все га­зеты на севере. . . В Париже раздается даром отвратительная газета Баррюсль-Бовера. В наших деревнях распространены повсюду «Le Gardien de la Constitution», «Le Messagcr du Soir » и множество других пасквилей, хотя никто не подписывается на них. Наконец, у вас есть доказательство, что газета «вы­боров», влияние которой столь одобряется Людовиком XVIII и его агентами, также распространяется в изобилии. Вот, сле­довательно, хорошо известные трубачи контрреволюции; во? эти заправилы общественного мнения, примыкающие к деятель­ности агентов Людовика XVIII». В заключение оратор потре­бовал: ]) отправить послание к Директории, в котором пригла­сить се применять существующие законы, н 2) уничтожить в зале Совета трибуны, предназначенные для журналистов.

Совет принял первое предложение и отверг второе; затем он занялся обсуждением проекта о клевете (20 и 21 плювиоза), передал его в комиссию (22 плювиоза) и наконец вотировэл его с поправками (26 плювиоза). Он решил также основать тахиграфическую газету с отчетами о своих заседаниях. Совет старейших отверг резолюцию относительно газеты; затем,

26    жерминаля, он выслушал доклад Порталиса против резолю­ции, касавшейся клеветы в печати. «Уложение против свободы печати, — говорил Порталис, — было бы настоящим пригово­ром, лишающим прав человеческий разум...», «Свобода должна регулироваться самою же свободою», «Свобода печати должна быть неприкосновенна; но злоупотребления этой свободой не должны оставаться безнаказанными. Нам нужен не особый за­кон о проступках печати, а общий закон относительно словес­ных, гравированных, писанных или печатных оскорблении, а также пасквилей, противных законам н добрым нравам». Резо­люция была отвергнута единодушно (9 флореаля V года)-

Совет пятисот еще раз вернулся к этому вопросу. 30 1 мидора V года, по предложению Симеона, он организовал к> миссию для выработки проекта репрессивных мер против пр⁰ ступков печати. Но прежде чем эта комиссия успела преде

пить свой доклад, произошел государственный переворот }8 фруктидора.

Тревоги, обнаруженные с трибуны по поводу опасности, ко­торой подвергала республику роялистская печать, пе были ли­шены основания. Эта печать тщетно уверяла, что она не роя­листская: чему другому, если не роялизму, могли быть полезны ее не прекращавшиеся нападки, искренние или лицемерные, на основные принципы и главнейшие акты революции?' С осо­бенно ядовитою клеветою нападала она на деятелей революции не только прошлого периода, не только на бывших террори­стов, но также и на деятелей того времени, на вождей прави­тельства, министров, членов Директории, причем нападала как на их личную жизнь, так и на их общественную деятельность.

Люди еще не привыкли тогда ко всем этим неудобствам свободы печати, и члены правительства наивно приходили в негодование от подобных личных нападок, от этой система­тической диффамации. Некоторые из них даже стремились ото­мстить за себя. Так, 10 плювиоза V года бывший аббат Понсе- лен, редактор «Республиканского курьера», нападавшего на Барраса, был завлечен под каким-то предлогом в ту часть Люксембургского дворца, которую занимал Баррас, заперт в комнате и избит палками.

Оппозиция левого лагеря до 18 фруктндора менее трево­жила правительство. Демократические газеты, главнейшей из которых был «Le Journal des Hommes libres» (редактировав­шийся бывшим членом Конвента Шарлем Дювалем), вовсе не думали о низвержении Директории и хотели только предосте­речь ее от роялистов. Чаще всего все республиканские газеты вступали в соглашение между собой, чтобы защищать прин­ципы революции.

Они были, впрочем, слишком малочисленны, чтобы делиться на фракции в виду общего врага. Так, в мессидоре IV года было только четыре искренне республиканских газеты (против­ники называли их «якобинскими»): «La Sentinelle» Лувэ, ^LAmi des Lois» Пультье, «Le Journal des Hommes libres > Шарля Дюваля и «Le Journal des Patriotes de 89» Мез и Реал я (этот Последний листок исчез 30 термидора того же года). Директо­рия издавала, впрочем, еще две официальные газеты, «Le Re- dacteur» и «Le Journal des Defenseurs de la patrie», из которых ^Первая занималась внутренними делами, а вторая — военными ’.

Что касается газет правого лагеря, то ниже, из декрета от

22    фруктидора У года (подвергавшего их преследованию), чи­татель увидит, сколько их было числом и какие они носили названия.

Относительно числа подписчиков и состава сторонников обеих партий у нас нет данных даже для приблизительных ста­тистических указаний. Следует, впрочем, упомянуть о том, что говорилось по этому поводу в газете «L’Eclair» (органе уме­ренных или замаскированных роялистов) в номере от 2 месси­дора TV года, причем надо заметить, что ее утверждения не оспаривались республиканскими листками. По словам «L’Eclair», четыре «якобинских» газеты имели в сложности только 4 00^ подписчиков, тогда как у умеренных газет их насчитывалось до 150 ООО

Если признать эти цифры верными, то из них мы узнаем не только о том, что газеты правого лагеря значительно превос­ходили республиканские числом своих читателей; если принять во внимание, что за исключением немногих больших городов провинциальная печать отсутствовала, то из этих цифр видно также, как мало вообще читались газеты в IV и V годах.

Это незначительное число подписчиков объясняется двумя обстоятельствами: во-первых, крестьяне, т. е. три четверти французов, еще пе приобрели тогда привычки читать газеты, а парижские рабочие отстали от нее, с тех нор как перестали пользоваться политическими правами или добиваться их; при­том же газеты были тогда слишком дорогими. Во-вторых, эта цифра 150 000 или 154 000 подписчиков была совершенно до­статочна для всей буржуазии, так как газета читалась тогда преимущественно в кабинетах для чтения, причем иа одного подписчика приходилось по нескольку читателей.

Как бы то ни было и каково бы ни было действительное число читавших газеты, влияние печати было несомненно ося­зательно, и этому именно влиянию Директория приписывала успех оппозиции правой стороны на выборах V года. Вслед­ствие этого инициаторы государственного переворота 18 фрукти­дора поспешили прежде всего принять меры против печати вообще и журналистов в частности.

18 фруктидора Директория приказала арестовать сотрудни­ков и типографщиков тридцати одной газеты по обвинению

«в заговоре против внутренней и внешией безопасности рес­публики, а в частности — в стремлении восстановить королев­скую власть и распустить республиканское правительство». Их не судили. Закон 19 фруктидора декретировал ссылку одного из них, Сюара; затем,"22 фруктидора, «принимая во внимание, что среди врагов республики и соучастников роплиетского за­говора самыми деятельными и опасными были журпалисты, со­стоявшие на жалованье у королевских агентов и руководимые ими; принимая во внимание, что для того чтобы подавить су­ществующий заговор и предупредить гражданскую войну со всеобщим кровопролитием, как ее неизбежным последствием, ничто так настоятельно не необходимо, как очистить француз­скую почву от открытых врагов свободы и конституции», был издан закон о ссылке не только всех журналистов, ука­занных в постановлении Директории от 18 числа, но также еще и других. Статыо 1-ю этого закона стоит привести целиком, так как .в ней находится список антирсволюционных газет той Эпохи: «Собственники, издатели, редакторы и сотрудники ни­жеследующих газет: 1) «Le Memorial», 2) «Le Messager du Soir»,

3)        Le Miroir», 4) «Nouvelles politiques, nationales et etrangeres»,

5)     «L’Observateur de l’Europe» 6) «Perlet», 7) «Le Petit Gauthier ou la Petite Poste», 8) «Le Postilion des armees ou Bulletin general de France», 9) «Le Precurseur», 10) «La Quotidienne», 11) «Rapso- dies du jour», 12) «Le Spectateur du N^rd», 13) «Le Tableau de Paris», 14) «Le The», 15) «La Tribune publique», 16) «Le Veri- dique», 17) «L’Argus», 18) «Annales catholiques», 19) «Les Actes des Apotres», 20) «L’Accusateur public», 21) «L’Anti-Terroriste», 22) L’Aurore», 23) «Le Censeur des Journaux», 24) «Le Cour­ier de Lyon», 25) «Courrier extraordinaire», 26) «Courrier republi- cain», 27) «Le Cri public ou Freres et Amis», 28) «Le Defenseur des vieilles institutions», 29) «Le Dejeuner», 30) «L'Echo», 31) «L’Eclair», 32) «L'Europe litteraire», 33) «Gazette fran^aise», 34) «Gazette univcrselle»”, 35) «Le Grondeur», 36) «L^?Impartial bruxellois», 37) «L’impartial europeen», 38) «L’invariable», 39) «Journal des journaux», 40) «Le Journal''des colonies», 41) «Journal general de France ou le Gardien de la Constitution», ^2) «L’Abreviateur universel», — должны быть немедленно же сосланы в место, которое будет указано Исполнительной ди­ректорией». Их имущество было временно конфисковано. Директория получила полномочие производить домашние °быски, для того чтобы привести в исполнение этот закон.

Против печати вообще Директория добилась наконец тех запретительных мер, которых она уже требовала и которые были разрешены временно на один год статьей 355-й кон- ^0титуции. Это было предметом статьи 35-й закона 19 фрукти- ^Дчра V года, гласившей следующее: «Газеты, Dee другие пе-

риодическне листки, а также станки, на которых они печа­таются, отдаются на год под надзор полиции, которая будет иметь право запрещать их согласно смыслу статьи 355-й кон­ституции». Постановлением Директории от 23 брюмера VI года было решено, что эти запрещения могли налагаться министром полиции и центральными административными или муниципаль­ными учреждениями не иначе как с одобрения Директории. Статья 35-я закона 19 фруктидора V года продолжена на юд законом 9 фруктидора VI года. Затем она была отменена за­коном 14 термидора VII года.

Таким образом, с 22 фруктидора V года и по 14 терми­дора VII года правительство имело право запрещать не пра­вившиеся ему газеты; но оно не получило права предваритель­ной цензуры.

Вследствие этого, запрещенные роялистские газеты могли вновь появляться под другими названиями. Директория снова запрещала их. Были газеты, по нескольку раз воскресавшие таким путем ¹ под другими названиями; по очень немногие журналисты отличались такою смелостью, чтобы вести откры­тую оппозицию против правительства, которая подвергала их опасности быть отправленными в ссылку.

Тем не менее, накануне и на другой день государственного переворота 22 флореаля VI года оппозиция левой стороны была довольно решительна, причем «Газета свободных лю­дей), подвергавшаяся несколько раз запрещению, принимала одно за другим названия: «Perseverant», «Republicain», «Journal des Francs», «Correspondance des Representants», «Tribune natio- nale», «Lumiere», не переставая провозглашать революционные принципы. Ио эта оппозиция не носила характера чего-нибудь предвзятого: она прекратилась, как только Директория прекра­тила борьбу с передовыми республиканцами.

Директории казались опасными после 18 фруктидора глав­ным образом газеты правого лагеря. Читая их теперь, пахо- дишь нх бесцветными, малодушными, бессодержательными. Почти постоянное отсутствие руководящей статьи по внутрен­ней политике, отчет о заседаниях Советов, обыкновенно крат­кий и незначительный, несколько городских происшествий, из­вестия из-за границы и из армии -— вот содержание этих лист­ков. Многие из них кажутся скопированными одни с других, причем даже роялистские газеты в большинстве случаев предо­ставляют собой почтп простую перепечатку республиканских •

" ------------------------- """ ' ^1-1

¹     См., между прочим, постановление Директории от 17 мессидоре года, прекратившее сразу песколько газет, переменивших свои иаз ния («Paris pendant la reaction», etc.. т. IV, стр. 763—764).

*   Так, 2-1 термидора IV года, «Друг Законов», республиканская эета, поддерживавшая Директорию, жаловалась ца то, что ее перепеча

Надо читать полицейские доклады или мотивы постановлений о запрещениях, чтобы уловить, в чем заключалась оппозиция газ^{ет и п чем нх} обвиняло правительство.

Оно обвиняло их в том, что они делают намеки, которые ₀но называло вероломными, а особенно в том, что они крити­ковали, например, Голландскую и Цизальпинскую республики, не будучи в состоянии критиковать французскую, и что они говорили о директориях этих республик то, чего не осмелива­лись сказать о французской Директории. Оно упрекало нх в том, что они извлекают из иностранных газет известия, небла­гоприятные для французской армии, даже когда они приводили ути известия со всевозможными оговорками и называли их не­лепыми. Подозрительное око агентов центрального бюро Па­рижского кантона обнаруживало большую изобретательность, когда рылось в совести журналиста. Если, например, «Вестник внешних сношений» решался печатать, в вантозе VII года, слово «Франция» вместо «Французская республика», то это — потому, что он роялист. Без сомнения эти листки старались досаждать правительству своими иамеками (столь осторож­ными, что они почти неуловимы для нас), или подбором и рас­пределением известий, или же воздержанием от похвал; но по­стоянная опасность, которой они подвергались, заставляла их быть в такой же мерс осмотрительными, как и изобретатель­ными. причем эта осмотрительность возрастала с каждым днем, так что во время жерминальских выборов VII года они уже со­вершенно не вмешивались в избирательную борьбу, и полиция могла обвинять роялистскую прессу только в том, что она при­меняла к некоторым из вновь избранных депутатов эпитеты «анархист» или «якобинец». Во всяком случае, при подобном режиме, периодическая печать становится бессильной вслед­ствие своей крайней незначительности, а это подавление печати всегда содействует подавлению общественного настроения.

Можно сказать, что уже с 18 фруктидора V года сколько- нибудь серьезная политическая оппозиция путем печатного слова стала невозможной. Все независимые газеты были запре­щены; все независимые журналисты находились под угрозой ссылки. Иногда газеты получали предостережение, прежде чем подвергнуться запрещению; но чаще всего их закрывали без ^пРедварительного предостережения.

	которых роялист Барбе-Марбуа ссылался на пример американ­цев. «У этого счастливого и свободного народа, — говорил оН ___ из всех вещей, необходимых для жизни, самой дешевою является газета». Он показал на фактах и цифрах, что сдела­юсь бы с прессой, если бы резолюция была принята. «Я по- тагаю, — сказал он, — что пересылка листа могла бы произ­водиться за 3 денье; ее цену определили в 4 деиье, и я не ду­маю, чтобы следовало еще более повышать ее. Вообще, под­писная цена газет равняется 30 ливрам; если вычесть отсюда О франков за пересылку, то останется 24 франка на покрытие типографских расходов, стоимости бумаги, платы сотрудникам и прибыли издателей; но если вы поднимете цену пересылки до 18 франков, то остается только 12 франков на покрытие всех этих издержек и доставление прибыли. Этого слишком недостаточно. Это было бы настоящей отменой свободы печати. Вы скажете: повысьте подписную плату; но тогда одни богатые люди будут в состоянии получать газеты. . .» 24    фримера того же года Совет пятисот вотировал без пре­ний новую резолюцию, которая устанавливала цену пере­сылки в 15 денье с листа, причем за полулист и четверть листа плата пропорционально уменьшалась. Периодические издания в форме брошюр должны были бы платить но 30 денье. До­кладчик в Совете старейших Лебретон указал, что, по свиде­тельству почтового управления, плата по 8 денье с листа была бы достаточной и что если назначить плату в 30 денье с бро­шюр, то этим были бы сразу убиты такие полезные периоди­ческие издания, как «Le Magasin encyclopedique», «Le Mercure frangais», «La Decade», «Le Journal du lycee des Arts», «Le Jour­nal des Mines». Резолюция была отвергнута, и плата за пере­сылку газет осталась прежняя, т. е. по 4 сантима с 1 листа и по 2 сантима с полулиста. Хотя эти факты и законы предшествовали 18 фруктидора, н<> нам необходимо было напомнить о них, чтобы дать понять читателю важность закона 26 вантоза VII года, запретившего частным лицам заниматься доставкой писем, газет и периоди­ческих изданий. Дело в том, что, обращаясь к частным транс­портным конторам, некоторые газеты, слывшие за роялист­ские, добились более выгодных условий пересылки, чем какими были условия почтового управления, отчего число их подпис­чиков и их влияние пропорционально возросли. •Установление штемпельного сбора имело еще более важные •«следствия. Финансовый закон 9 вандемьера VI года поста­новил, чтобы за исключением периодических изданий, касаю­щихся наук и искусств, выходящих лишь раз в месяц и содер- 'К,Щи не менее двух печатных листов, все газеты и афиши ь*ли «подчинены штемпельному сбору определенного размера или менявшемуся смотря по величине листа». Закон 13 числа того же месяца окончательно установил этот штемпельный сбор в следующих выражениях: «Штемпельный сбор с газет н афиш, постоянный или соответствующий величине листа, опре­деляется в 5 сантимов (или одно су) с каждого листа разме­ром в 25 квадратных дециметров (или 341 квадратный дюйм) и в 3 сантима (71/5 денье) с каждого полулиста того же раз­мера». Постановление Директории от 3 брюмера VI года гла­сило, что газеты могли печататься только па бумаге, на кото­рую будет наложен штемпель ранее печатания. Закон 6 пре­риаля VII года подчинил тому же штемпельному сбору при­бавочные листки. Лишь только стал применяться этот закон, т. е. с 15 ван­демьера VI года, всем газетам пришлось повысить подписную плату в следующей пропорции: «Le Moniteur», объем которого равнялся печатному листу, поднял годовую подписную плату с 80 ливров на 100; «Le Journal de Paris», величиною в пол- листа, повысил плату с 25 ливров до 42. Я не знаю, была ли пропорционально повышена плата в кабинетах для чтения; но читатель видит, что для отдельных лиц чтение газет сделалось тогда роскошью. Мы сказали, что занретительпый закон против свободы пе­чати был окончательно отменен 14 термидора VII года. Эта отмена не доставила, однако, свободы печати. Военные обстоя­тельства сделались тогда очепь критическими, и, с момента выступления на сцену России, независимости Франции снова, казалось, грозила опасность, как в 1792 и 1793 гг. И вот Ди­ректория сочла долгом помешать другими путями возрождению оппозиционной роялистской прессы. Статья 145-я конституции уполномочивала Директорию, в случае заговора против внутренней или внешней безопасности государства, издавать приказы о вызове к допросу и об аресте подозреваемых лнц. С другой стороны, закон 22 фруктидора V    года приговорил к ссылке всех «роялистских журналистов?. Директория сделала вид, что признает в «роялистских журна­листах» VII года преемников таковых же V года, и распоряди­лась (16 фруктидора VII года) отправить в ссылку значитель­ное число их. В то же самое время (см. ее послание от 1 * чй‘ ела) она велела арестовать сотрудников двух демократических газет: «Le Journal des hommes libres» и «Le Defenseur de 1* patrie», сменившего «Друга парода». Министр полиции ФуЯ*^ так оправдывал эти меры в докладе от того же числа: «Сво­бода мыслить и писать вовсе не дает права открыто воэо)' ждать страсти и злобу против правительства и учреждений; во может .существовать безнаказанности для тех, которые диктую преступления и вызывают мятеж, когда закон поражает которыми они руководят и которых соблазняют: правительство невозможно там, где писатели, составляющие заговоры, недо­сягаемы для закона именно потому, что они открыто пренебре­гают им» 3* Таким образом ошибочно было бы думать, что с 14 терми­дора II года по 18 брюмера III года периодическая пресса пользовалась свободой. Диктаторский режим, установленный 18    фруктидора, хотя и отмененный юридически через два года после того, фактически продолжал существовать, благодаря исключительной серьезности положения до самого падения Ди­ректории. / [1]   Вго выражение взято ив прокламации Директории к 4>ранцу8^к°**^ народу, которой она извещала его о овоем вступлении во власть 14 <Ч)! ' мера tV года. [2] Кроме тою, тем нее самым законом были утверждены выборы в Департаменте Жерс. [3]  «Moniieur» от 4, 5 и 8 жерминаля VII года. у Arch. nat., АР III, ‘261.                                                                     *— [5] Зато нз этого протокола мы узнаем об очень любопытном Факте. Среди этих выборщиков второй стоиецп (принадлежавших к избранному меньшинству) нашлись лица, которые не умели писать и должны были продиктовать слон бюллетени. [6] II еще 6 для колоний. 1 Лица, не могущие пользоваться рукописными протоколами, „ щимнея в Национальном архиве, с пользой прочтут цо вопросу о вь ^ депутатов в эпоху Директории сборник докумиигов, озаглавленный- rublees electorates de la Chareule-lnlerieure» (1790-1799). par M. Eschasse- au~ depute, Niort, Clouzot, 1868, iu-8. n T0 — буквальное воспроизведение всех протоколов, правда, одного де- |)а['Т1Меита' 110 департамента, в котором все происходило нормально, без [7] Это не был . последнее «Законодательное собрание». Сессии Законо- 4Йтеиьного корпуса п трибунала н< енли то же название, так что серия продолжена с VIII года ио 1806 г. Тякнч образом <>ыло «шестое «^конодатольш е собрание», с нивоза ио ж рчйналь VIII года, и адвенадда- Тое Законодательное собрание», с марта по май 1801) г. 1 См. выше, отр. 398—399, [11] Законом 27 жерминаля V года расходы Исполнительной директо­рии, вклнчавшие жалованье ее членам, ее главному секретарю, го С} дар­ственны м курьерам н прнотавам, а также издержки на экипажи, ко< тюи' и содержание занимаемого ею дворца, были определены на атот го в 1 600 (НИ) Франк в. Ежегодное жалованье каждого члена Директор” • которое, согласно конституции, должно Сыло равняться «етоимосхд1 и mhjmih граммов пшеницы», в действительности равнялось от 120 ООО Д (>2Ь000 Франков, смотря по году, жалованье главпого секретаря равнял- till 000 Франков (Нац. арх., AF 111, 98 1 В своем послании от 19 вандемьера VI года Директория требовала Учреждения восьмого министерства, которое должно было «заведывать частью национальных нмуществ и носить соответствующее название». Совет пятисот выслушал по этому поводу И Фримера доклад Дюпора (из департамента Мон-Блан), предлагавшего расширить ведомство проекти­рованного министерства н назвать его министерством общественных работ и национальных имгщеотв. Это предложение обсуждалось 28 нивоза того же года Советом пятисот и было отвергнуто после прений, во время к°торых Рено (из департамента Орн) и Портьо (из департамента Уазы) *®явилпг что предпочли бы учреждение «министерства народною просве- Щония». мента, заведывавшего перепиской с комиссарами Директории, выполнял» последовательно: Шамппньё (годы IV и V), Шассвй (год IV), Девез (г^Д VIII) и Ру-Фазильяк (год VIII). [14] колекциях Кое-что было напечатано.