ЛИТЕРАТУРО-ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ.

Социология искусства и литературы.

Литература по социологии искусства крайне скудна на Западе. Кроме известных книжек ЛюМертен (отзыв о которой по­мещен ниже), можно указать лишь несколько брошюр и отдельные статьи в периодической печати.

Вышедшая еще в 1920 г. в Лейпциге брошюра Герхарда Зе­герса пытается проработать небольшую главу истории немецкого искусства под углом зрения исторического материализма.

Декларативная часть ее посвящена опровержению идеалистиче­ских методов исследования, безраздельно господствующих еще в обла­сти искусствознания и литературоведения. Исследуя орнамент эпохи Карла Великого, автор вскрывает неправильную аргументацию идеа­листически настроенных ученых, обусловливающих происхождение орнамента вкусами придворной среды. Зегерс рисует довольно яркую картину экономической жизни Германии того времени, подчеркивает роль потребителя и заказчика и указывает на зависимость искусства не от вкусов отдельных меценатов, а от всей хозяйственной системы.

Статья Э. Ледерера, озаглавленная «Задачи социологии культуры», помещена была в сборнике памяти Макса Вебера «Основ­ные проблемы социологии» (Мюнхен 1925). Э. Ледерер, не являясь ортодоксальным марксистом, тем не менее, чрезвычайно интересно ставит проблему о характере возможной связи между «базой и над­стройкой».

Не безынтересно также отметить статью признанного теоретика искусства Ганса Титце «Die soziale Funktion der Kunst», поме­щенную в «Ежегоднике Социологии», изданном в 1925 г. под редакцией Заломона' в Карлсруэ. Многообещающее заглавие статьи «Социаль­ная функция искусства» свидетельствует о том, что самая тема в на­стоящее время возбуждает в Европе особый интерес. Каково же, раз­очарование читателя, когда из статьи Титце выясняется только, что социальная функция искусства выявляется в ее «божественности» и «небесности», и эта самая индивидуальная из всех деятельностей человека обладает способностью радовать, поучать, возвышать. Убеждение в автономности искусства является для Титце непоколе­бимой аксиомой,               ‘

Вокруг вышедшей в 1923 г. книги Герберта Кюна о при­митивном искусстве недавно завязалась большая полемика. Область первобытного и примитивного искусства до сих пор является тем опытным полем, где материалистам удавалось установить примат хозяйственных форм над художественной волей. В этой книге, являю­щейся ценным вкладом в материалистическое толкование искусства, Кюн устанавливает два типа художественного восприятия у прими­тивных народов. По его наблюдениям, у бушменов, полярных народ­ностей и австралийцев преобладает абстрактное восприятие мира, в то время как африканские негры, американские индейцы и племена Океании склонны к натурализму. Эти особенности художественного во­сприятия Кюн связывает с различными стадиями хозяйственных форм.

Вопросам пролетарского искусства до сих пор йа Западе уделяли очень мало внимания. Тем интереснее отметить появившуюся недавно в чешском журнале «Пшитомность» («С овремен- н о с т ь») обширную статью «О пролетарском искус­стве» Карела Чапека, автора нашумевшей революционной драмы «R. U. R.».  -

Статья эта, как увидит ниже читатель, весьма примитивна, но она все же представляет интерес, как одна из первых статей в евро­пейской литературе по вопросу о пролетарской литературе.

Чапек начинает с анализа самого понятия «пролетарское искус­ство». Что подразумевают под этим? Во-первых, творчество самих пролетариев, поэзию рабочих. Во-вторых, произведения, в которых фигурируют пролетарии, в которых описывается жизнь рабочих. В-третьих, так называемое искусство для пролетариата. И, в-четвер­тых, произведения, безразлично кем написанные, но в которых трак­туются социальные проблемы, руководившие мировым пролетарским движением, или воспевается революция и революционная борьба.

В дальнейшем Чапек переходит к рассмотрению каждого из этих видов, опираясь, конечно, на западные образцы.

Творчество пролетариата. Поэзия рабочих (хоро­ший пример этому дает антология, составленная Юлием Бабом) на девять десятых .начинена буржуазной романтикой. На каждом шагу сквозит «литературная начитанность» и добрая старая литератур­ная традиция. Особенно это сказывается в отношении формы. Но и постановка тем обличает дидактические уроки Уота Уитмена и гуманитарные заповеди великолепных литературных образцов Рихарда Демеля. Эта рабочая поэзия не имеет, по существу, ничего пролетарского и обличает только хорошую литературную школу.

Пролетарий и его жизнь. Эта тема затрагивалась в литературе уже очень давно. И как раз в современной евро­пейской литературе она не находит большого отклика. Конечно, эта тема очень значительна — сама по себе. И для жизни, и для литературы было бы полезно написать роман, например, о маши­

нисте, создать эпопею столь же монументальную, как и Илиада. Жизнь и труд человека не уяснены еще в. полной мере,. и такое уяснение в художественной форме было бы благодарной задачей.

Только это не так легко. Доброй воли здесь мало; здесь нужны обширные наблюдения над самыми конкретными обстоятельствами жизни. Не нужно только одного: разглядывания пролетариата, как диковинного зверя. Нет ничего буржуазнее, чем своеобразный интерес к так называемым «низшим слоям».

Но, каков бы ни был подход, как бы ни была значительна эта тема сама по себе, все это еще не создает пролетарского искусства в полном смысле этого слова. Это только материал, из которого пролетарское искусство может черпать.

Искусство для пролетариата. Под этим обычно подразумевается литература, до отказа напичканная революционной тенденцией. Она является пережевыванием определенных политиче­ских тезисов в беллетристической форме, которая к тому же, в боль­шинстве случаев, очень мало похожа на беллетристическую.

Искусство может себе позволить все, но только не самоискажение ради целей, не имеющих к нему отношения (!? Ред.).

Искусство .посвященное социальным про­блемам. Это, в большинстве случаев, писания мыслящих интел­лигентов, в той или иной мере сочувствующих пролетарской рево­люции. 'Б. Шоу в своих произведениях, несомненно, социалист; Анатоль Франс— был им не меньше. Но от этого их произведения отнюдь не стали пролетарским искусством. Сюда же можно отнести группу молодых поэтов, с одинаковой восторженностью воспевающих революцию и своих возлюбленных. Их искусство, может быть, и очень ново, но тоже не имеет ничего общего с пролетарским. Это — индивидуальная, ограниченная узкой литературной средой, лирика.

Требование новых стилистических, форм, отказ от знаков препи­нания, воспевание машини тяжелой индустрии, — все это не делает еще искусства пролетарским и, таким образом, ни один из выше­перечисленных четырех.видов не является пролетарским искусством.

Городское народное искусство. Лозунги кол­лективизма, интернационализма являются пока только ярлыками, навешива-емыми в пустое пространство не существующего еще пока пролетарскЬго искусства (?! Ред.). Удивительно, что никто даже не задается вопросом: возможно ли новое городское народ­ное искусство, ив какое отношение оно должно было бы стать к старому народному творчеству? Индустрия, породившая пролета­риат, наложила на него особый отпечаток. Может быть, промышлен­ный пролетариат творчески стал беднее, но зато он не примитивен. Наоборот, прошлое народное творчество одновременно богато и при­митивно. Возврат к нему немыслим.

Каким же условиям должно удовлетворять новое народное искус­ство? Мир нужда.ется в литературе, которая являлась бы живым.

и желанным удовольствием и для каменщика, и для рудокопа, и для сапожного подмастерья, и для фабричной работницы, и для всех остальных.

До известной степени этому условию удовлетворяет хорошая кино-фильма. Но кино-фильма это — товар, а не искусство. Однако и по ней уже можно судить о том, что близко сердцу городского проле­тариата. Это естественные и неизменные ценности, как: любовь, сме­лость, изобретательность, красота, справедливость, оптимизм, мощ­ное и волнующее действие, большие достижения, приключения и т. д.

И если появится новое народное искусство, т.-е. искусство, пере­житое народом, то оно должно будет непосредственно и всецело обра­титься к этой человеческой и народной потребности, заложенной самой природой. Но оно должно будет не снисходительно спускаться до нее, а упорной работой впитать ее в себя. Потребуется исполь­зовать самые различные области — судебный процесс, кино, героиче­ский эпос, лубочный роман и т. п. — и из всего этого сотворить затем искусство.

Пролетарским искусством (и это единственное пока определение) явится то искусство, которое будет потребляться пролетариатом не потому, что другого нет, а потому, что оно будет для него жизнен­ной потребностью.

О литературоведении в Германии.

(Доклад проф. В. М. Жирмунского в Общ. Любителей Российской Словесности).

Одним из выдающихся новшеств в немецкой науке о литературе надо считать появление живого и напряженного интереса иссле­дователей к писателям-современникам, к проблемам новейшей лите­ратуры. Еще не так давно литературная современность не входила (подобно тому, как это было и в России) в круг академических. изу­чений. Дальше эпохи романтизма историко-литературная мысль итти не решалась. Теперь же даже университетская наука включила в свою программу современную немецкую, французскую и англий­скую литературу.

Большим влиянием пользуется сейчас в Германии группа иссле­дователей, объединенных идеей философско-исторического синтеза, ставящих себе задачей не установление отдельных историко-литера­турных фактов, а определение идейной сущности данной эпохи. Для 'этой группы характерна связь с феноменологией Гуссерля. Одной из показательных для данного направления книг может считаться работа Макса Дейчбайна «Сущность романтизма». Автор возражает против историко-генетического изучения материала. По его мысли следует различать романтизм в его сущности и романтизм в отдельных его проявлениях, зависящих от исторических условий.

Подлинными романтиками М. Дейчбайн' считает Вордсворта, Шелли, Шлейермахера, Байрон же и Вальтер Скотт, по его мнению, не романтики, а «романтицисты», связанные с романтизмом; лишь внешне, так как сущность романтизма — интиутивное, синтетическое переживание бесконечного в конечном, общего в индивидуальном — им совершенно чужда.

Уже самое название книги К о р ф а «Дух гетевской эпохи» («Das Geist der Goethe-Zeit») указывает на принадлежность автора к тому же течению философско-исторического синтеза. Корф пытается построить мировоззрение гетевской эпохи, рассматривая его, как синтез между антропоцентризмом и рационализмом эпохи Просве­щения и церковным мировоззрением. В этом философском плане Корф рассматривает и поэтику того времени, однако в своих наблюдениях над поэтикой он мало оригинален.

Большой популярностью в Германии пользуется сейчас имя проф. Гейдельбергского ун-та Фридриха Гундольфа. Гундольф не только ученый, — он поэт, ученик и друг Стефана Георге, переводчик Шекспира. Он находится под явным влиянием Ницше и Бергсона (его учения об интуиции). Первая книга Гундольфа «Шекспир и немецкий дух» вышла еще в 1916 г. Старая для герман­ской науки тема поставлена здесь по-новому. Шекспир рассматри­вается автором, как некий духовный комплекс, который восприни­мался Германией лишь постепенно. Каждая эпоха воспринимала лишь то, что ей родственно.

В последней своей книге «Цезарь. История его славы» Гундольф на восприятии разными эпохами легендарной личности Цезаря пы­тается установить мировоззрение этих эпох.

Колоссальный успех имела книга Гундольфа о Гете. Здесь он поставил себе задачу дать творческий образ Гете, как некое единство, заключающее в себе и жизнь, и литературную деятельность. Гун­дольф отрицает рассмотрение жизни и искусства как причины и след­ствия. И то и другое — проявление творчества. Основой для научного исследования художественных произведений должно быть непосред­ственное их переживание. С идеей о непосредственном переживании связан интуитивный и импрессионистический характер работ Гун­дольфа, на который обычно и ссылаются его критики — представи­тели филологической школы.

У Гундольфа много единомышленников. Один из них — Бер­трам — выпустил большую работу о Ницше, где проводит идею, что не биография определяет собою творческую личность, а наобо­рот — эта последняя творит свою биографию. В этой книге — уже полный отказ от научной объективности.

Так наз.. «формальный метод» может считать в числе главных своих представителей Оскара Вальцеля, принадлежащего к ста­рому поколению ученых, но давно уже идущего по новым путям (русскому читателю известен он по переведенной у нас книге «Про­

блема формы»). Его большое исследование «Содержание и форма поэтического произведения» («Gehalt und Gestalt im Kunstwerk des Dicbters») вошло в выпускаемое сейчас под его же редакцией гран­диозное «Руководство по литературоведению» («Handbuch der Litera- turwissenscbaft» (подробная рецензия о котором помещена ниже). Вальцель возражает против естественно-исторического метода Тэна, но возражает и против биографического подхода к художнику. Исто­рию литературы он рассматривает, как историю особого рода искус­ства, но в то же время не защищает формальной эстетики, различает в произведении содержание и форму (Gehalt und Gestalt). Оригиналь­ная идея Вальцеля — применение к литературе методов других искусств.

Поэтикой в узком смысле слова германская филологическая школа занимается уже давно, так что в Германии эти вопросы не имеют той остроты, какую вносили в свою работу русские «формалисты». В области метрики центральное значение имеют по сие время капитальные работы С и в е р с а, подчеркивающие роль ритмики и мелодизирования, связывающие поэтическую речь с моторною сфе­рой. В области стилистики продолжается применение лингвисти­ческого метода, наиболее ярким представителем которого считается Лео Шпитцер. Теория художественной прозы разрабатывается в Германии еще с начала XX века.

Социологическое направление в германском литературоведении представлено не особенно сильно и не всегда стоит на марксистской точке зрения. История английской литературы сделалась для немец­ких ученых излюбленной областью, в которой они применяют социоло­гический метод. Наиболее яркий представитель его — Д и б е л и у с, ранняя книга которого «Искусство романа в Англии» может служить образцом строго формального исследования. Интересна его послед­няя книга «Англия», дающая обрисовку общественно-исторического облика Англии. Книга Дибелиуса о Диккенсе освещает вопрос с социо­логической точки зрения, при чем социологические объяснения — не случайный придаток, добавление к другому материалу, а прин­ципиальное, органическое устремление всей работы. .

Широкой литературно-социологической проблеме Левин- Ш ю к к и н г посвятил свою книгу «Социология литературного вкуса» («Die Soziologie des literariscben Geschmaksbildung»), где тво­рец-художник рассматривается как производитель, читатель — как потребитель литературного материала.         jg д

РУКОВОДСТВО ПО ЛИТЕРА­ТУРОВЕДЕНИЮ под редакц. Оскара Вальцеля (Hand- bи сЬ der Literatur- wissenschaft, herausg. von

Prof. Oskar Walzel, Athenaion- Verlag, 1923.

Издаваемый под редакцией проф. О. Вальцеля коллективный труд должен охватить историю

литературы всех культурных на­родов— античный мир, класси­ческий и современный Восток, романо-германскую и славян­скую Европу средних веков и нового времени. В пределах этой обширной исторической энцикло­педии обособляется целый ряд самостоятельных книг по исто­рии отдельных национальных литератур, принадлежащих раз­личным авторам. Широкий замы­сел .новая методологическая точка зрения и участие в ее осуществле­нии наиболее передовых пред­ставителей молодого поколения немецких историков литературы делает эту книгу в научном отношении особенно интересной; вместе с тем, по характеру изло­жения, она доступна и для широ­кого читателя. До настоящего времени вышло 54 выпуска, кото­рые позволяют судить об общем замысле. По заданию редактора, в центре внимания поставлены вопросы художественно-истори­ческие. Значительное место отве­дено. сопоставлению памятников искусства словесного с про­изведениями изобразительных искусств, представленными бога­тым иллюстрационным мате­риалом. Особенно выдвигаются новейшие эпохи развития лите­ратуры (XIX—XX в.в.), вклю­чая также литературу современ­ную; в западно-европейских лите­ратурах этим отделам посвя­щены обширные специальные очерки — дань историко-литера­турному «модернизму», господ­ствующему в настоящее время не только у нас, но и в Германии.

Из отдельных очерков отметим в особенности большое методоло­

гическое введение самого редак­тора, проф. О. В а л ь ц е л я: «Форма и содержание произве­дения поэтического искусства» («Gehalt und Gestalt imKimstwerks des Dichters» —12 выпуск, 408 стр.). Книга Вальцеля подводит итоги методологическим исканиям немецкого литературоведения за последнюю четверть века и с этой точки зрения является весьма ценным путеводителем . в этой области. Сам Вальцель выдви­гает вопрос об изучении лите­ратуры, как особого искусства,— и в связи с другими искусствами. По его мнению, в искусствах изобразительных и в музыке, в техническом отношении более дифференцированных, чем лите­ратура, уже сложилась специаль-. ная терминология для описания художественных приемов и сти­лей, которая может быть с успе­хом использована в науке о лите­ратуре (Ср. по этому вопросу брошюру О. Вальцеля «Про­блема формы в поэзии», русек. перев., изд. «Academia», 1923).

Из других отделов этой энци­клопедии особого внимания за­служивает уже законченная кни­га В. F е Ь. г «Английская литера­тура XIX—XX в .в.» (16 выпуск, 524 стр.). Автор дает широкую картину эволюции английской литературы от романтизма и его предшественников до наших дней, по отдельным авторам, литера­турным группам и поэтическим жанрам, на фоне общей социаль­но-исторической эволюции и куль­турных отношений соответствую­щей эпохи. Закончена также «Древне-германская поэзия» А. Heusler’a (6 вып., 200 стр.),—

книга, подводящая итоги много­летней работы этого ученого над вопросом о происхождении древне-германского эпоса и даю­щая описание германской поэзии по жанрам.                                       ■

Кроме того, отдельными вы­пусками начали выходить: Н. Н е i s s «Романские литературы XIX —XX в-.в.»; У. Klempe- г е г—Н. Н a t’z f е 1 d—F г. N е u- b е г t—«Романские литературы от Ренессанса до французской рево­

люции»; Е. Bethe «Древне-гре­ческая литература»; R. Wil­helm «Китайская литература». Обещана также история русской литературы, которую пишет проф. П. Н. Сакулиы.

Издание снабжено богатым иллюстрационным материалом. Подробные библиографические указания в каждом отделе при­дают ему также значение удоб­ного справочника.

В. Жирмунский.

ЛИТЕРАТУРА.

Англия и Америка.

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ.

В Англии и Соединенных Штатах недавно закончился осенне­зимний книжный сезон («book-fall» —- «книгопад», по образному выражению американцев). Сезон не принес ни сенсационных нови­нок, ни особо выдающихся произведений писателей установившейся репутации. Из знакомых нашему читателю авторов напечатали новые романы — среди английских писателей: Г. Уэллс — «Отец Хри­стины-Альберты», Давид Га р не т — «Возвращение моряка», Лоренс — «Сейнт Мор» и «Пернатый змей», Стэси Хайд — «Незамысловатая летопись», Честертон — «Рассказы о большом луке».

Джон Гэлсуорси собрал в одном томе под заглавием «Караван» большинство написанных им рассказов.

Среди американских писателей: Шервуд Андерсо н—«Тем­ный смех», Дос-Пассос (автор «Трех солдат») — роман «Манхатанский мост», Эрнст Пуль — книга о детях «Охот­ничий месяц» и книга русских рассказов и побасенок «Черный чело­вечек», Фанни Херст — роман «Аппассионата».

Пожалуй, больше всего ожиданий и шума поднято было вокруг только что появившегося романа Теодора Дрейзер а — «Аме­риканская трагедия». Книга эта до нас еще не дошла, и авторитетной оценки ее еще не появлялось. Может быть, этот шум объясняется прежде всего тем, что это первый роман Дрейзера с 1915 года. .

Полное собрание сочинений Дж. Конрада завершилось его посмертным романом «Ожидание».

За последние годы в Англии и Америке входит в обычай изда­ние полных собраний не только умерших классиков, но и живых писателей крупного масштаба. Таким признанием права на долго­вечность является только что изданное четырехтомное собрание стихов, а также прозаических и стихотворных пьес Джона М эй с ф и л д а, известного английского поэта-драматурга и рома­ниста. Стив е н сон, пользующийся широкой известностью и любовью в родной Англии, прививается и в Америке, показателем чего служит только что изданное в Нью-Йорке популярное, но в то же время тщательное и полное, собрание его сочинений.

В области поэзии стоит отметить появление нескольких новых сборников американских поэтов: Карла Сэндберга, Линд­сея, Робинсона, Ли Мастерса и недавно умершей Эми Лоуэлл, а также весьма ценной антологии «Май­ские дни», суммирующей стихотворный материал американского жур­нала «Освободитель» («Liberator») и его предшественника журнала «Массы» («Masses»), объединявших в свое время всю передовую поэти­ческую молодежь Америки и закончивших существование в истекшем 1925 году.

Работоспособность, если не одаренность современных английских поэтов, характеризует два любопытные факта: книга новых стихов — восьмидесятипятилетнего Томаса Гарди и громоздкая попытка Альфреда Нойса изложить в стихах теорию эво­люции. Из задуманной им трилогии под названием «Книга земли> в конце 1925 года вышел уже второй том в триста слишком страниц.

Из книг крупного общественного значения следует упомянуть нашумевшую в Америке книгу «Американа, 1925» собрание, куль­турно-бытовых документов, изданное Менкеном, видным деятелем американской литературы, и вызвавшую целую «Менкениану» в виде ряда книг о самом Менкене и его- деятельности. Краткие заметки о большинстве из упомянутых в обзоре книг помещены ниже в биб­

лиографии.

И. К.

МЕНКЕН. — «Американа                    Э. БОЙД.—«Менкеш (Е. Boyd-

1925» Изд. А. Кнопф. Цена                      «N. L. Mencken»). Изд. Мс.

2                                                                                                долл. 50 ц.         Bride. Цена 1 долл.

МЕНКЕН. — «Предрассудки». Вот некоторые из вышедших

4 серия (Mencken — Prejudi-              за последнее полугодие книг,

ces. Fourth. Series). Издание                    написанных Менкеном или о Мен-

Кнопф. Цена 2 долл. 50 ц.                       кене. Имя Менкена мы видим

И. ГОЛЬДБЕРГ, — «Менкек»                и на обложке редактируемого им

(I.- Goldberg. «The Man                   журнала передовой американ-

Mencken). Изд. Simon u. Schus-               ской интеллигенции «Американ-

ter. Цена 4 долл.                                       ский Меркурий» («American Мег-

сигу»); о Менкене в Америке гово­рят. Менкен становится все более влиятельным критиком, к мне­нию которого прислушиваются, которого бранят. А еще не­давно, в военную пору, Мен- кена считали немецким агентом, позднее безумцем или карьери­стом. И все это лишь потому, что Менкен во всех своих писаниях неизменно брал под сомнение победоносное шествие современ­ной американской культуры во всех ее проявлениях. Но в этом он, со своей точки зрения.ж по- своему, разделяет безумие Син­клера Льюиса, Эптона Синклера, Шервуда Андерсона, Теодора Дрейзера, — наконец, описан­ного в настоящей книге — Ли- Мастерса и других наиболее прозорливых американцев. Де­ятельность Менкена крайне многообразна. Философ, социо­лог, критик, журналист, — он всегда зорок, колюч и неприятен. В своей «American’e», частями печатавшейся в «Американском Меркурие» — он дает ценнейшее собрание культурно-бытовых до­кументов, страничку из «Истории человеческой глупости», когда- то задуманной Карлейл ем. В этой книге Менкен-юморист и Менкен - социолог — объедини­лись для борьбы с реакцией и обскурантизмом, захлестнувшими Соединенные Штаты. Читая ее — не знаешь, хохотать ли над выста­вленным на показ идиотизмом, или ужасаться тупости и жесто­кости авторов приведенных доку­ментов.

Документы эти даны в виде выписок из писем в редакции, газетных объявлений, афиш, —

словом, провинциальной хрони­ки, собранной и прокомментиро­ванной Менкеном. Но эти черточ­ки о деятельности Ку-Клукс-Кла­на, о преследовании негров, о го­нениях на науку, о повседневных проявлениях лицемерия и тупо­сти, нагромождаясь десятками и сотнями, вырастают в жуткую и зловещую картину современ­ного американского провинциаль­ного быта. Книга дает незаме­нимый культурно-бытовой фон и фактический комментарий к творчеству выше названных аме­риканских писателей.

И. Кашкин.

ДОС ПАССОС — «Манхатан- ский мост» (J. Dos Pas­ses — «Manhattan Transfer»). Изд. Harper. Цена 2 долл.

В книге сделана попытка охва- титьвсю многообразную текучесть городской жизни. Параллельное развертывание нескольких, как бы несвязанных друг с другом, сю­жетов, разорванное дробное изло­жение их, точное фиксирование мимолетных сценок и настроений, стремление уловить прежде всего ритм городского вихря — все эти отголоски Джойса и унанимистов развернуты на конкретном мате­риале современного Вавилона — Нью-Йорка. Коллективный герой Дос Пассоса — это прежде всего многообразные представители нью-иоркских «низов». Связую­щий музыкальный лейтмотив — это грохот проносящегося над крышами поезда. Американских критиков несколько шокирует намеренная грубость и терпкость книги, но лучшие из них признают

роман Пассоса первой попыткой, новой для Америки, «иео-реали- стнческой» манеры письма.

Я. К.

ТЕОДОР ДРЕЙЗЕР — «Аме­риканская трагедия» (Theo­dore Dreiser — «Ameri­can Tragedy»). Изд. Boni & Live- right. Цена 5 долл.

В связи с этим романом, напе­чатанным Дрейзером, после дол­гого Перерыва с 1915 г., вокруг имени Дрейзера разгорается горя­чий литературный спор. Одни, как Шервуд Андерсон, Эптон Синклер, Менкен, Бертон Раско (Burton. Rascoe, автор книга о Дрейзере) — готовы считать Дрейзера одним из лучших быто­писателей американского инду­стриализма, смелым реалистом в духе Флобера и Бальзака, пионером более здравой поста­новки ■ ряда социальных вопро­сов; другие критики, вроде проф. Шермана, которым чужды социальные тенденции Дрей­зера, указывают на внешнюю формальную шероховатость, из­лишнюю, по их мнению, сек­суальность его произведений и целый ряд других грехов, и отказываются признать Дрей­зера.

Но самая возможность такого спора показывает, что, незави­симо от художественной ценности его произведений, творчество Дрейзера становится крупным социальным и историко-литера­турным фактом современной аме­риканской литературы.

ШЕРВУД АНДЕРСОН — «Темный смех» (Sherwood Anders о n—«The Dark Laugh­ter»). Цена 2 долл.. 50 цен­тов.

Шервуд Андерсон—прирожден­ный, потомственный бродяга. В автобиографии писателя (Story Tfellers’s Story) он описал отца, периодически покидавшего свой дом, чтобы наблюдать людей и природу. Своими произведе­ниями он наметил собственный писательский путь: тех же ски­таний, но уже в интеллектуаль­ной сфере. Всегда* и во всем вечные метания и поиски. И если в последних романах Андер­сон, повидимому, нащупывает свою писательскую манеру, свой определившийся стиль, то герои его остаются прежним бродя­гами.     •

Таков и герой «Темного сме­ха»—мелкий чикагский репортер Сгоктон. Ему ненавистна окру­жающая среда, несносна жена, которая живет жизнью книг и литературных интересов. Оставив на берегу Миссисиппи свое платье, мнимый утоплен­ник Стоктон на самом деле воз­рождается к новой жизни. Он спускается вниз по Миссисиппи, отдавшись на волю мощной реки, как отдается он позднее потоку смутных эмоций. Страницы, по­священные этому плаванию, луч­шие со времен Твэна описания привольной речной жизни. Он устраивается на одной южной фаб­рике в качестве простого маляра под вымышленной фамилией Брю­са. Его другом становится некий пожилой рабочий с кличкой «Губка-Мартин». Это упрямый

приверженец старых ремеслен­ных навыков, неуместных на современной машинизированной фабрике, страстный любитель при­роды, какой-то взрослый Гек Фин Твэна, сутками пропадаю­щий на реке под предлогом уженья; наблюдательный, цинич­ный циничностью толстовского Ерошки, он первый наводит Сток­тона на мысль о жене фабриканта. А дальше—обычное для современ­ной американской литературы по­строение: бессознательное притя­жение людей, разочаровавшихся в прелестях культурной амери­канской жизни. У кнкГги Андер­сона собственно нет ни начала ни конца, в ней дан лишь отре­зок извилистого и трудного пути Стоктона. Андерсон не пытается что-либо объяснить,—оп лишь показывает. Если и есть намек на какое-то разрешение, то и оно перенесено в .чисто эмоциональ­ную, бессознательную сферу. Этот намек в заключительном безза­ботном взрыве хохота («Темного смеха») горничных негритянок, которые смеются над «безвыход­ным» положением белого челове­ка, запутавшегося в своей соб­ственной логике. Роман повто­ряет в более четкой форме осно­вные настроения «Автобиографии писателя», и главное внимание уделено автором именно фор­мальной стороне; насыщенная эмоциональная проза романа ме­стами повышается' до чисто стихотворной чеканки. Общая манера письма—сжатая, - уверен­ная, без излишних длиннот.

Д. КОНРАД — «Ожидание.■ («Suspense» by Joseph Con­rad). Dent ed. London 1925. Це­на 7 ш. 6 п.

Этот посмертный, недокончен­ный роман прерван смертью Конрада. Превозмогая болезнь, он работал над ним буквально до последнего дня. Написано три части, начата четвертая, и по размаху трудно даже гадать, во сколько частей уложился бы замысел Конрада.

Этот роман, по утверждению близко стоявших к Конраду лиц, мыслился больным писателем как последний. Целый ряд произве­дений Конрада из Наполеонов­ской эпохи, как роман «ТЬ.е Rover» (Пират), и некоторые из «Tales of Hearsay» (Рассказы по наслышке) были в его гла­зах лишь подготовительными этю­дами к этому завершающему труду. Место действия романа — Генуя; время — период, пред­шествовавший побегу Наполеона с Эльбы; основной мотив — заго­воры и скрытая подготовка этого побега; главное действующее лицо—На'полеон, ни разу не выведенный прямо, но отбрасы­вающий свою тень на все происхо­дящее; манера письма — сдер­жанная и строгая, сменившая в последних работах Конрада его былую избыточную роскошь д образность.

Подобно Толстому, Конрад лю­бил выводить динамические ха­рактеры, которые складывал из ряда мелких черточек и поступ­ков на протяжении всей книги и давал завершенный облик только при окончательной раз­вязке. Благодаря этому у Кон-

рада часто нелегко даже опреде­лить до какого-то решающего мо­мента центральное действующее лицо, оправдать и понять какие- то мнимо-случайные и мельком изложенные поступки его героев и т. п.

Таково, например, построение «Nostromo», таков и разбираемый роман. В соответствии с медлен­ным оформлением характера, крайне медлительно и разверты- •вание сюжета — все 300 страниц фрагмента в сущности лишь экспозиция, расстановка фигур. Не разрешены ни главный мотив— подготовляющийся побег Напо­леона, ни побочная любовная интрига Космо Ласзама и гра­фини де-Монтевессо.

Смерть разрубила сложный узел романа, не обнаружив,.как ста­рый моряк Конрад распутал бы этот последний из завязанных им узлов. Будь завершен роман, он, повидимому, был бы новым достижением Конрада, но по тому, что нам осталось, мы можем лишь еще раз восхититься боль­шим и зрелым художественным мастерством и жалеть, что Кон­раду не удалось довершить своего замысла.

И. Кашшн.

ДЖОН ГЭЛСУОРСИ — «Ка­раван» (J. Galsworthy—; «Caravan»). Изд. Scribner. Це­на 2 долл. 50 ц. '

Джон Гэлсуорси пользуется заслуженной репутацией одного из самых вдумчивых и серьезных романистов и драматургов совре­менной Англии. Его «Сказание о форситах» стало классическим

трудом. Вышедший осенью 1925 г. том его избранных рассказов открывает нам новую грань его творчества. На 760 страницах этой книги собрано 56 рас­сказов из числа написанных Гэлсуорси в период 1900— 1923 г.г.

Не говоря уже о том, что мно­гие из этих рассказов, как напри­мер— «Яблоня», «Стоик» и др., могут равняться с лучшими английскими новеллами, собра­ние это дает богатейший . мате­риал для понимания психологии творчества и развития писатель­ской техники Гэлсуорси. Рас­сказы этого сборника сгруппиро­ваны'попарно, каждая пара объ­единена однородной темой, при чем один из парных рассказов выбран из ранних произведений, второй из позднейших. Таким образом мы имеем полную воз­можность сравнивать разновре­менные писательские приемы Гэлсуорси.

В своем предисловии Гэлс уорси указывает, что, в противо­вес допускаемой им для романа экстенсивности и разбросанности, рассказ по его мнению должеп быть целен по замыслу и по вы­полнению. В нем должны быть схвачены и слиты воедино идея и настроение. Своими учителями в жанре новеллы Гэлсуорси назы­вает Чехова (при чем считает его неподражаемым мастером рас­сказа-повести) и Мопассана (осо­бенно сильного по мнению Гэл­суорси в жанре рассказа - сценки); своим соратником в обла­сти английской новеллы — Джо­зефа Конрада.

ДЖОН МЭЙСФИЛД — «Собра­ние стихов и пъее» (John М a s с f i е I d—«Collected Works..). Macmillan, London. 4 тома no

3  долл. за том.

Джон Мэйсфилд —4РДИН из не­многих поэтов современной Ан­глин, которые могут с полным правом претендовать на долго­летнюю известность.

О  биографии Мэйсфилда име­ются лишь отрывочные данные: в юностц? он ушел в море, бедствовал, потом стоял за'стой- кой в какой-то нью-йоркской пивной, затем появился в Ан­глии и в несколько лет стал одним из вождей нового течения английских поэтов — реалистов.

Начав в стихах с подражаний Киплингу и Йетсу («Баллады о соленой воде», 1902 г.), он за­тем на целые десять лет пре­кратил писание стихов и взялся за излюбленный им жанр мор­ского романа в духе Стивен­сона. В 1908 году он напечатал первый из них «Капитан Марга­рет», в 1924 г. второй — «Сард Харкер» и готовит третий. Кроме того он написал в 1909 году роман «В толпе и в одиночестве» (Multitude and Solitude), в кото­ром дал яркую картину социаль­ных условий современной Англии, в 1911 году роман «Современная улица» (The Street of to-day), посвященный описанию борьбы женщины за новый быт, и не­сколько драм, большинство из которых переведено на русский язык в издательстве «Всемирная литература». Среди последних следует отметить мелодрамати­ческую «Трагедию Нан» (1909 г.) и сатиру на духовенство: «Чудо

Запад и Вооток. Кн. I.

в Компдене:>, 1907. Написана им также работа о Шекспире и ряд исторических и других трудов. Но главные произведения Мэйсфилда, которые, по мнению большинства английских крити­ков, навсегда останутся в англий­ской литературе—это его реали­стические поэмы. Этот жанр был возрожден в современной англий­ской поэзии совместными уси­лиями Мэйсфилда и Скуайра. Первое из этих поэм Мэйсфилда «Вечное милосердие» (Everlas­ting Mercy) появилась в' 1911 г. избыла крупным событием в раз­витии английской поэзии. Как и последовавшая за нею вторая поэма «Вдова с соседней улицы» (Widow in the By Street, 1912), эта поэма была необычна для английской литературы и по теме, и по лексике. Обе они были кощунственны, грубы, стих был прозаизирован разговорными и площадными оборотами. Эти по­эмы создавались в разгар борьбы за опрощение поэтического языка и мышления и были намеренно резки. В следующей своей поэме «Добер» (Dauber, 1913) Мэйс­филд вернулся к описанию мор­ской жизни, но уже в чисто реалистических тонах. Материал для нее дали ему его собственные юношеские скитания. Но вер­шиной, достигнутой Мэйсфилдом в этом жанре, англичане считают две описательные поэмы-—«Райт Рояль» (Right Royal, 1920), изображающую скачки, и в осо­бенности «Рейнард-Лис» (Reynard the Pox, 1919) с увлекательным описанием лисьей охоты. Обе эти поэмы — типично английские произведения и по теме, и по ду­

ху. В них энергия и динамич­ность описательного стиха дости­гает чисто Чосеровской силы вы­ражений. Слабой стороной твор­чества Мэйсфилда, как и прочих английских поэтов - реалистов, являются его частые провалы в банальность и растянутые об­щие места. Только что выпущен­ное собрание сочинений Мэйс­филда включает его стихи, а также стихотворные и прозаиче­ские пьесы. Собрание его рома­нов выпущено тем же издатель­ством отдельно.

И. К.

Д. ЛОРЕНС — «Пернатый змет (D. L a w г е п с е. — «Plu­med serpent»). Изд. Seeker. Цена 7 шилл. 6 пенс.

Объемистый в 400 слишком страниц том автора, известного у нас по напечатанному в изда­нии «Недра» роману «The Rain­bow» (Семейство Брэнгуинов).

Фон книги—современная Ме­ксика. Действующие лица: — сорокалетняя ирландка Кэт Лес­ли, опустошенная жизнью и тя­нущаяся к романтике, и два ее спутника-американца: социалист в белых перчатках — Оуэн Рис и хищник нового типа —■ Вильер.

Открывается роман превосход­ной картиной боя быков; дей­ствие развивается на канве раз­говоров о мексиканской рабочей партии, о «самой интересной стране мира» — России, о со­циальном значении фресок совре­менного мексиканского худож­ника Диего де-Ривейры, об обре­ченности метисов, о столкновении на мексиканской почве двух рас

и двух культур, белой и тузем­ной, о том, какая из них послу­жит этнографическим навозом и т. п.                            *

И вот во всю эту злободневность вплетается легенда, которой поза­видовал бы сам Хаггард, •—■ ле­генда, творимая новоявленным пророком национального и рели­гиозного возрождения Мексики— Рамоном. По его теории религиоз­ного круговорота христианство изжило себя, Христу пора отдох­нуть на кладбище богов, в ожи­дании нового поворота колеса, которое могло бы оживить и возродить его. Пора проснуться давно забытым мексиканским богам, пора разбудить мекси­канскую народность. Рамон объ­являет себя воскресшим богом Кветцалькоттлем.

Вторую половину книги зани­мает описание всколыхнутой им религиозной смуты, церемоний, оргий и обрядов, а также и раз­витие поздней любовной интриги Кэт. Любовь берется Лоренсом в обычном для него Тютчевском понимании в виде «поединка ро­кового» — втайне ненавидящих друг друга полов.

К сильным сторонам книги следует отнести великолепный, легкий, образный язык, динами­ческое и непрекращающееся до конца романа развертывание ха­рактеров и образов, прекрасные народные сцены и детали быто­вого фона. К неприятным — неко­торую мистическую путаность общей концепции, деланную глу­бину, нередко скрывающую за излюбленными Лоренсом эпите­тами «смутный», «темный» лишь органическую растрепанность

мысли, и, наконец, неизбежные в последних работах Лоренса длинноты.

И. Кашкин.

Д. Г. УЭЛЛС — «Отец Хри­стины^ Альб ертил (G. Wells — '•.Christina Alberta's Father»). Изд. G. Cape. Цена 3 шилл.

6   пенсов.

Этой книгой Уэллс,не много прибавил к ряду предыдущих своих реалистических романов, вроде «Мистера Полли», «Тоно Бунгаи» и особенно «Анны- Вероники». Героиня романа — все та же Анна-Вероника, но в условиях изменившейся после­военной Англии. Отец ее, тро­гательный мечтатель Примби, воображающий себя новым Мес­сией,— тоже давно знакомая фи­гура в ряду энтузиастов Уэллса. К тому же роман написан не­сколько небрежно и вяло. Уэллс не постарался, или не захотел убрать из него многоречивые разглагольствования на общие философические темы и создал нечто гибридное, не то роман, не то трактат, без былой цель­ности откровенно медитативного «Неугасимого огня» или ранних чисто-реалистических романов.

Роман имеется в русском пе­реводе.

И. К.

ЧЕСТЕРТОН — «Рассказы о большом луке» (G. К. Che­sterton — «Tales of the long Bow»). Изд. Cassel. Цепа

7   ш. 6 п.

По - Честертоновски острые и на этот раз совершенно непере­водимые рассказы. Уже в сбор­

нике «Человек, который знал слишком много» был рассказ «Пролом в стене», построенный на языковом каламбуре. В настоящем сборнике все, начиная с загла­вия, которое по раскрытии заклю­ченного в нем варваризма в сущ­ности значит —«Невероятные рас­сказы», основано на игре слов и языковых каламбурах. До­верчивый иностранец может и всерьез поверить, что полковник Крэйн «съел свою шляпу», что философ Худ «зажег Темзу», авиатор Пирс видел «летающих свиней» и т. д. Если построй­ка изобретателем Блэром «воз­душных замков» и будет ясна нашему читателю по совпаде­нию каламбура, то в остальном рассказы Честертона — сплошная языковая головоломка.

Однако среди всех этих блесток скрывается и серьезное ядро. Если детективы «Человека, который знал слишком много» были по существу обличением правящей английской аристократии, то но­вый сборник под прикрытием своего словесного жонглерства проповедует среди широкого чи­тателя — возвращение к мел­кому землевладению и другие, столь же излюбленные Честер­тоном идеи.

В Честертоне фигляр никогда не заслоняет социального пропо­ведника.

И. К.

Д. ГЭРНЕТ — «Возвращение моряка» (D. Garnett — «The sailors return»). Изд. Chatto Windus. Цена 6 ш.

Третий роман известного у нас автора «Жешцины-лисицы» и

«Человек в Зоологическом саду» если и не так сенсационен по теме, как первые два романа, зато гораздо более зрел и глубок. В нем описано возвра­щение иа родину английского мо­ряка. привезшего в родной горо­док жену негритянку и сына, и гибель их в атмосфере предрас­судков, интриг и нетерпимости. Язык книги ярче и образнее языка первых двух романов Гэрнета.

ФАНИИ ХЕРСТ — «Аппассио­ната' (Fannie Hurst —

■                    Appassionato;). Изд. Knopf. Цена 2 долл.

Автор переведенного у нас под заглавием «Золотые перезвоны» и нашумевшего в Америке романа «Lummox» на-днях выпустила но­вый роман «Аппассионата». По отзывам критиков, это громозд­кое, тавтологическое по языку описание ' тонкой психологиче­ской трагедии повседневной бли­зости двух любящих -и одновре­менно тяготящихся друг другом героев.

•     Известный у нас КОНРАД БЕРКОВИЧ напечатал две но­вых книги: роман *Свадебный госты (The Marriage Guest), в издательстве Бони, и книгу об американской иммиграции <-На новых берегах» (On new Shores) — в издательстве Century.

•      Молодой английский рабо­чий писатель СТЕСИ ХАЙД (Stacey Hyde), первая книга кото­рого в прошлом году вышла

в издательстве «Недра» под рус­ским заглавием «У станка», на­печатал вторую книгу «Неза­мысловатая летопись» (Simple Annals).

•      ВИЛЛИАМ ЛОКК осенью 1925 года напечатал новый роман «.Великий Ландольфо» (The great Pandolfo).

•      Английский , писатель КОМ­ПТОН МЕКЕНЗИ выпустил продолжение своего романа «Кар­навал» под заглавием «Кораль».

•      В Америке наблюдается по­вышенный интерес к возрождаю­щейся негритянской культуре. За последние месяцы 1925 года появился ряд книг, так или иначе оцениваю­щих негритянский вклад в куль­туру. Так в издательстве Бони появилась работа общего хара­ктера «Новый негр» -АЛЛЕНА ЛОККА («The New Negro> by Alain Locke. Boni).

•      В издании Университета Се­верной Каролины напечатаны три работы, посвященные исследо­ванию негритянской песни и веро­ваний: 1) Т h е Negro and His Songs by Odum Johnson, 2) Works- day Songe of the Sou­thern Negro, 3) Folk- Beliefs of Southern Negroes by Pucket t).

•    В издательстве Доран появил­ся интересный роман ДЮБОЗ ХЕЙВОРДА—«Норджт («Porgy» by Du Bose Heyward), посвященный описанию жизни негров в Южных Штатах.

Ф р а в ц и я.

МОРИС ЖЕНЕВУА —«Бра­коньер» (Maurice Gene- v о i х — ■? Raboliot. Ed. В. Grasset).

Морис Женевуа — автор не­скольких вещей — до сего вре­мени не появлялся на большую публику. Он это делает только теперь, получив в истекшем году за «Raboliot» премию Гонкуров 1925 года. Вообще говоря, в по­следние годы это перестало быть рекомендацией на международ­ной литературной арене. Эта — вторая по значению премия (после академической) стала носить какой-то чересчур «внутренне­французский» характер. Нас, чи­тателей иной страны и — в особен­ности — советской страны, обыч­но разочаровывали, иногда даже оскорбляли легкомысленные ла­уреаты многочисленных фран­цузских премий, и в частности «Гонкуров».

На сей раз премия 1925 года неожиданно радует. Она доста­лась провинциалу за провинциальный ро­ман, писателю, живущему уеди­ненно в своем углу и описываю­щему местную жизнь.

Надо измерить расстояние хотя бы от такого лауреата, как

А.    Беро со «Страданиями тол­стяка», до «Raboliot», чтобы напе­ред предположить, что Морис Женевуа должен был написать очень незаурядную вещь для получения премии.

«Браконьер», в самом деле, прекрасное произведение. Есть духовное родство у него с «Зе­

млей» (La Briere) А. де Ша- тобриана, недавнего лауреата Академии. «Raboliot» разверты­вается как эпопея, с какой-то неумолимой простотой и логич­ностью, от мелкого браконьер­ства бедного охотника до убий­ства. Фигуры Raboliot и его товарищей вытесаны крепко, сразу и тяжело — очень пласти­ческой рукой.

Они проходят сквозь хмурую и «массивную» природу. Эти опи­сания сделаны так же уверенно и крупно. Трудно сказать, един­ственная ли это удача Женевуа, или он способен будет не снижать и далее свое творчество. Rabo­liot, во всяком случае, вещь круп­ного размаха, читающаяся с подлинным интересом. Ее без­условно стоит перевести. Она займет свое место среди перевод­ной литературы, и место очень незаурядное.

■                                   Абр. Эфрос.

МАРСЕЛА ВИУ—«Женщина из народа»(MarcelleVioux

—   «Marie du peuple»).

Литературных качеств в книге не много. Она лишена стиля. Это очень простое «честное» повество­вание старинного натуралисти­ческого склада. Это — больше человеческий документ, чем ро­ман, хотя в нем есть и фабула, развертывающаяся довольно убе­дительно. Однако для оценки кни­ги это далеко не самое важное. При всех литературных дефектах, книга чрезвычайно интересна, как яркое и осведомленное описание

революционной Франции сего­дняшнего дня. Это — коммуни­стический роман, захватываю­щий в поле своего зрения пар­тийные низы, рабочие массы, проводящий читателя чрез все события текущей жизни и борьбы французских рабочих, связанных с КЦФ. Книга читается очень легко и местами даже с захваты­вающим интересом, тем более что автор проводит свою героиню не только через всевозможные фазы борьбы во Франции, но еще мимоходом кидает ее в ре­волюционные низы Испании, Италии, Швейцарии и т. д., зарисовывая ряд любопытных картин, видимо, зафиксирован­ных с натуры.

Однако у романа есть одно большое «но» — это то, что сей­час именуется «уклоном». Автор глядит на события, так сказать, глазами если не «Фроссара», то «Суварииа» в лучшем случае. Героиня исповедует коммунизм, плохо вяжущийся с лениниз­мом, а окружающие ее и поддерживающие ее товарищи, являющиеся (это несомненно) глашатаями самого автора, и прямо проповедуют то, что соче­тается с диссидентством. Отсюда отдельные мелкие замечания и целые страницы о «власти Мо­сквы», о «доктринерах и центра­лизаторах» и т. д. Идеал ге­роини, это — «Интернационал сердца», который она ставит вместо «Интернационала нена­висти». Правда, автор доста­точно объективен, и проповедь героини ни к чему не приводит — больше того, возмущенные ра­бочие ее убивают, но все же на

страницах романа лежит специ­фическая окрашенность.

¹                                I Абр, Эфров.

ПЬЕР БЕНУА — «Колодезь Якова» (Pierre В е ii о 1 t—■ «Le puit de' Jacob»).

Этот предпоследний по вре­мени роман П. Бенуа (сейчас печатается в «Revue de France» новая его вещь «Alberte») посвя­щен. модной в известных кругах Запада теме о сионистском движении; как ни странно то обстоятельство, что такой чело­век, как Бенуа, взялся за столь далекую ему по духу и по мате­риалам проблему, — самый факт этот показывает, что сионистское движение, вернее его кризис, обратил па себя внимание и таких слоев, которые до сего времени этим не интересовались. Сам Бенуа в автореферате по пово­ду «Колодца Якова», написан­ном для № 1 «R£vue Juive», указывает, каков был путь, который привел его к сионист­ской теме: «я поехал в Палестину с целью написать а н т и а и­г л и й с к и й роман, а написал про-сионистский», вернее: «про- юдаистский». Таким образом и здесь, все в той же степени, и лишний раз в его беллетристике, проявился обостренный сейчас до крайности антагонизм Фран­ции со своей островной сосед­кой. Протекторат Англии над Палестиной, величайшие труд­ности, которые встречает еврей­ская колонизация Палестины, явно обозначившие на этой почве перелом сионизма, дали воз­можность Бенуа пожалеть па-

лестинофильствующее еврейство за счет английской политики. Одним выстрелом он убивал двух зайцев. При таком _г положении темы своего нового романа Бе­нуа мог рассчитывать на специ­фическое внимание к себе, кроме обычного читателя, любителя приключений «Атлантиды» или «Дорвги гигантов», еще и боль­ших слоев западной еврейской интеллигенции, равно как вообще любителей «проблем», если эти проблемы подносятся в романи­ческой, вернее — беллетрисжи- ческой, форме, так что усваи­ваются и перевариваются легко. Так и случилось. Отклики на роман Бенуа мы находим в орга­нах, которые вообще Пьером Бенуа не занимаются.

Однако затея Бенуа явно не удалась. «Колодезь Якова» — са­мый плохой из его романов. Это— нечто среднее между публици­стикой и беллетристикой. Несо­мненное умение Бенуа запутывать и развязывать интригу здесь ему. изменило. Он чувствует себя не­уверенно и пишет вяло. Это ощу­щается даже в крайней несораз­мерности частей, в длинных опи­саниях (явные выдержки из запи­сей в . блокнотах во время недав­него посещения Бенуа Пале­стины), в топтании на месте. Агарь Мозес, его героиня, не интересна, Исаак Кохба, его ге­рой, трафаретен, — связь между ними полна «идеологии» в том дурном оттенке слова, с каким Верлен произносил слово «lite­rature».

Идеология погубила Бенуа. Он впервые захотел написать роман a these и, конечно, не справился.

Какой же он идеолог, этот ти­пичный «boulevarditj». хотя и вполне литературного облика!

Во всяком случае для русского читателя эта вещь Бенуа ника­кого интереса не представляет: «проблема» и далека, и взята в совершенно неверном аспекте, сюжет — неувлекателен, лите­ратурное качество — невысокое. До сих пор, несмотря на то, что почти уже год прошел со времени напечатания романа, его у нас не перевели и не издали. Это правильно,—нам он ни к чему.

■       Абр. Эфрос.

ЖОЗЕФ ДЕЛЬТЕЙЛЬ — «Жанна д’Арк» (Josepli D е 11 е i 1 — «Jeanne d’Arc»). Изд. Grasset. Париж. Цена 7¹/₂ франков.

Читаешь заглавие этой книжки, смотришь на рисунок обложки, изображающий, в стиле средне­вековой гравюры, деву на коне, закованную в латы, со знаменем в руках, — и готовишься про­честь исторический роман на ста­рую для французской литературы тему.

Раскрываешь книгу — и вме­сто легкого запаха старинных документов, которым отдает вся- .кий исторический роман, ударяет в лицо крепкий аромат крестьян­ского двора, дозревающих яблок и свежего сыра. И посреди дере­венского пейзажа, на фоне жел­тых соломенных крыш и зеленых холмов показывает нам Дель- тейль свою Жанну: это не тради­ционная Орлеанская Дева, это простая крестьянская девушка, здоровая и сильная, с цветущей грудью и широкими бедрами.

Художник не полемизирует с религиозной легендой, он просто говорит о другом: о земной, телесной, человеческой жизни. Жанна—«вся призыв, желание и дар; все поры ее кожи, все ее тело кажутся широко раскрытым навстречу тайне жизни»... «Чудо святой Иоанны» и есть чудо жизни, оно проявляется не только в воинских подвигах спасительницы Франции, а в ка­ждом ее движении, в каждой секунде ее существования, — с младенчества до страшной ги­бели на костре. Маленькая Жанна сосет материнскую грудь. Жанна плачет. Жанна спит. У Жанны вырастает первый зуб. Жанна учится ходить. Жанна произно­сит первые слова своей детской речи. Все это одно, изо дня в день продолжающееся чудо.

И когда Жанна, облеченная в боевые доспехи, во главе фран­цузского войска берет Орлеан, когда тысячи людей подчиняются ее приказаниям, — мы в пово­роте ее тела, в окрике ее голоса узнаем деревенскую девченку, предводительницу двух десятков таких же девченок и мальчишек, организующих военные экспеди­ции против ребятишек соседней деревни. Тот же инстинкт жизни, заставлявший ее целиком отда­ваться каждому своему пред­приятию ребяческих лет, бросает ее и на поле сражения, на камен­ные стены занятых англичанами городов. Но только девченка ста­ла Девой, инстинкт жизни начи­нает в ней говорить как инстинкт пола.

Этот инстинкт жизни, голос пола, заставивший Жанну уйти

из своей деревни, подчинивший себе ее волю, — подчиняет Жанне и всех, кто ее окру­жает.              .

И двор, д войско, и слабый, безвольный король, коронован­ный Жанною в Реймсе, и даже враги англичане, — все подда­ются непреклонной, не знающей сомнения власти ее расцветаю­щей юности. И только тогда, когда в самой Жанне заглушается голос жизни, когда она сама начинает колебаться, когда она уже не так уверенно сидит на своем коне, — вышибает ее из седла английский воин.

Может быть, дельтейлевская Жанна д’Арк и не подлинная, историческая Иоанна, но это подлинная женщина, и более того — это наша современница.

«Жанна д’Арк, — говорит пи­сатель,—восемнадцатилетняя де­вушка, в шляпе колоколом, в шелковых чулках. Нужно ее хорошенько себе представить, прощупать ее руками. А предста­вить себе — это обновить. Она машинистка или, быть может, продавщица из модного магазина. Она уезжает, берет командование над французскими войсками, за­воевывает Европу, Азию. Вот подлинная Жанна д’Арк».

Конечно, для русского читателя интересный роман Дельтейля бу­дет не столь интересен, как для француза. Во Франции воспри­ятие нового романа об Орлеанской Деве значительно обостряется благодаря знакомству с тради­ционными историческими и рели­гиозными представлениями о ней.

Вторая особенность книги, — особенность, которая тоже неми­

нуемо будет приглушена в вос­приятии русского читателя, — это прекрасный язык, которому вряд ли будет даночто-либо равно­значное даже в хорошем переводе.

Валентина Динпик.

v ФИЛИПП СУПО — «Цельсяh (Philipe Soupault — «Еп joue!»). Изд. В. Grasset.

В центре романа — фигура Жюльена, своего рода . Оне­гина современной Франции. Он жаждет проявить себя в какой- либо деятельности, но все его начинания — впустую. Он одарен умом, способностями, но не может найти для них точки приложе­ния. Если бы Жюльен был беден, бедность заставила бы его рабо­тать хотя бы ради- того, чтобы поддержать свое существование. Но он обеспечен. Болезни его не пугают, заболев, он почти не испытывает желания выздо­роветь. К смерти он так же равно­душен, как к жизни; идея само­убийства часто приходит ему на ум, но в ней нет ничего траги­ческого: самоубийство было бы для него лишь красивым жестом. Он не признает общепринятого в его кругу кодекса буржуаз­ных традиций, но, вместе с тем, не может противопоставить этому кодексу никакого другого. Он осужден на бездействие.

Филипп Супо развертывает перед нами трагедию бездействия и скуки, — между тем, роман динамичен и не лишен интереса. Личная судьба героя приобретает для нас глубоко-социальный смысл: подобно своим байрони­ческим предкам, Жюльен, при всем своем индивидуализме, по­

корно отражает [свою эпоху; в' его улыбке, скучающей и пре­зрительной, чувствуется штамп современной буржуазной Фран­ции: «Ц е л ь с я!—но цели нет».

. В. Д.

ЖОЗЕФ ЖОЛИНОН — '-Мель- пик против города» (Joseph Jolinon —■ «Le meunier contre la ville»). Изд. F. Rieder.

Ha-ряду с громадным количе­ством романов, дающих деталь­ный анализ человеческих пере­живаний, пытающихся проник­нуть в самую глубину обособлен­ной личности, во Франции сейчас наблюдается все возрастающий интерес к жанровому письму, к обрисовке типическй-обществеи- ного, а не лично-индивидуаль­ного, к обрисовке среды, на-ряду с героем. К разряду таких рома­нов принадлежит роман Жозефа Жолинона—«Мельник против го­рода». В книге рассматривается история борьбы, возникшей ме­жду мельником и мэром малень­кого городка. Мельник—это. ти­пичный пр овинциал - бур гундец, хитрый и изобретательный шут­ник, напоминающий героев ста­рых французских фаблио.

Жолинон проявил себя в этой книге, как оригинальный, уме­лый рассказчик, пользующийся приемами «сказа», согласующий манеру своего повествования с ха­рактером описываемых событий.

В.   Д.

АНДРЕ ШАМСОН — «Бандит Ру» (Andre Chamson — «Roux le bandit»). Изд. В. Grasset.

«Бандит Ру»—первый роман Шамсона. Подобно Жозефу Жо

лннону в его «Мельнике» автор пользуется приемами сказа: по­вествование ведется как бы от лица другого рассказчика, допол­няется комментариями целого ряда крестьян, земляков глав­ного действующего лица. Это спасает автора от того субъектив­ного тона, каким отличается большинство начинающих рома­нистов. Сюжет романа интересен и по идеологическому своему захвату, и по обстановке, вос­производящей быт французской деревни. Дровосек из Севеннских гор призван на военную службу. Но по своим религиозно-мораль­ным убеждениям он отрицает убийство, отрицает войну и, чтобы не поступить против со­вести, делается дезертиром, убе­гает в горы. Земляки не могут понять поступка Ру, рассматри­вают его побег, как проявление трусости, как нежелание нести тяжелую повинность войны — рисковать своей жизнью; однако в конце концов они убеждаются в моральной высоте его личности и преклоняются перед тем, кого готовы были предать в руки жандармов.

...                       В. Д.

ФЕРНАНД МАЗАД — «Анто­логия французской поэзии, от на­чала до наших дней» (Fernand М a z a d е — «Anthologie des Poetes franjais des origines ju^qu’d nos jours»). Изд. Librairie de France.                         . .

Потребность в антологии, даю­щей возможность. обозреть в основных линиях многовековую жизнь французской поэзии, на­зрела уже давно. Для русского

читателя, изучающего француз­скую литературу, такая книга совершенно необходима, если при­нять во внимание, что многие французские авторы (и старые, и новые) совершенно отсутствуют и в общественных библиотеках, и в частных собраниях. Соста­витель недавно начавшей выхо­дить «Антологии французской поэзии» Фернанд Мазад, сам причастный поэтическому творче­ству, в состоянии осуществить свою задачу, с достаточной пол­нотой и основательностью, если судить по выпущенному уже изда­тельством 2-му (почему не 1-му?) тому. Этот том включает в себя избранные произведения 52-х поэтов, родившихся начиная с 1525 г. и кончая 1606, т.-е., другими словами, начиная с Иоахима дю-Белле и кончая Пьером Корнелем. В общем, под­бор произведений и выбор поэтов достаточно полон и объективен. Примечания дают много сведе­ний, касающихся данной лите­ратурной эпохи вообще и отдель­ных произведений в частности. Хронологические сведения точны; библиография достаточно подроб­на и тщательна.

В. Д.

•      Недавно умерший юный романист РАЙМОН РАДИГЭ, приобретший такую известность своими двумя романами «Бес в теле» и «Бал у графа д’Оржель», оставил после себя том неиздан­ных стихов. Оии теперь выпу­щены в свет под заглавием «Пы­лающие щеки» (Raymond Radiguet — <<Les joues en feu»). Изд. Grasset.

писи, представленные авторами, и до некоторой степении напра­влять художественный вкус чита­телей. Эта книга является хоро­шим дополнением к основной работе L ё о n Pierr e-Q u in t — «Марсель Пруст, его оюизнь и творчество» (изд. Кра), которая впервые дала прекрасно нарисо­ванную общую картину творче­ства знаменитого автора много­томной сюиты «В поисках поте­рянного времени».

•       В связи с юбилеем Ро­мана Роллана, издатель­ством Rutten u. L о е- n i 11 g во Франкфурте-на-Майне выпущена третьим изданием известная работа Стефана Цвейга, посвященная знамени­тому писателю (Stefan Zweig — «Roma in Rolland») и имеющаяся в русском переводе.

•       Специальный номер в честь Романа Роллана выпу­щен журналом «Europe» со стать­ями многочисленных представи­телей литературы всех стран. Между прочим — напечатаны статьи М. Горътго и Л. В. Луна­чарского.-

Италия.

Р О М А Н Ы.

Истекший 1925 год, поскольку об этом можно судить со стороны, не внес в общую картину итальянской литературы ничего суще­ственно нового. Наиболее интересным должен быть, .повидимому, признан новый роман Франческо Кье.за — «Март» (Fran­cesco Chiesa — «Tempo di тагао»).Ряд известных писателей выпустил в прошлом году несколько новых книг, однако такие романы, как «Девушка без девственности» Альфредо Па и цини (Alfredo Panzini—«Pulcella senza pulcellagio») или «Сердце, которое ты мне дал» Мартини (Fausto Marta Martini—«Cuore che mi hai .dato»), хотя и

Стихи написаны в сдержан­ной и благородной манере, без экспансивных самопризнаний, столь свойственных современной французской поэзии, но и без той напряженности переживания, которая отличала прозаические произведения этого писателя.

•     ЛУИ ДЕ РОБЕР — «Как дебютировал М. Пруст»(Louis d е Robert ■— «Comment debuta Marcel Proust»). -

В книге собраны очень ценные для биографии Пруста литера­турные документы — письма Мар­селя Пруста, адресованные соста­вителю книги Луи Робер, еще в те годы, когда будущий знаме­нитый писатель никак не мог найти издателя для своего романа.

Если сопоставить эти первые не­удачи,— пишет Луи де Робер,— с нынешним временем, когда вся литературная молодежь призпала в Прусте одного из самых глав­ных своих учителей, — то пора­жаешься, до какой степени отсут­ствует чутье у людей, в обязан­ность которых входит читать руко­

обладают в той или иной мере художественными достоинствами, но не делают эпохи ни в творчестве авторов, ни, тем более, в истории современной художественной прозы.

Среди молодых романистов выделяются два имени — Мари Тибальди Кьеза с романом «У всякого жаворонка должен вырасти хохолок» (Mari Tibaldi Chiesa—«А tutte li allodole deve cres- cere il ciuffo») и Джузепе Мадж ope — «Жизнь настоящего человека» (Ginseppe Maggiore — «Vita apparente d’un uomo vero»).

Новый роман Милли Д а н д а л о, вышедший в миланском издательстве «Poesia», под названием «Наша ночь» (Milly Dandalo—«La nostra notte»), принадлежат к типу столь распространенных теперь в Италии семейно-психологических романов, рисующих картину упадка буржуазной семьи, где события группируются, главным обра­зом, вокруг проблемы любви, измены, долга и проч.

К тому же типу психологических романов принадлежит и книга Луиджи де Градиа—«Тени греха» (Luidgi de Grazia—«Le ombre del peccato»), изд. Battistelli, Флоренция.

В последнем своем романе «Сады Армиды» А. д е Стефани (A. de Stefani—«I’giardini d’Anaidas), изд. Baldini e Castoldi, в Милане, рисует, как и в прежнем романе «Больные страстью» («Malati di pas- sione»), тип развращенной и чувственной женщины, стоящей в центре целого водоворота страсти и ревности, радости и мучений. По отзывам итальянской печати, роман читается с интересом.

Известная писательница Грациа Дел л еда выпустила в миланском издательстве Treves новую книгу «Пляска ожерелья» (Grazia Delleda—«La danza della collana»). Сюжет этой книги—история фамильного ожерелья одной знатной семьи: ожерелье попадает к ростовщику, но через некоторое время возвращается опять в преж­ний дом, благодаря женитьбе молодого аристократа на племяннице ростовщика. Роман — далеко не из лучших произведений этой даро­витой писательницы. Критика отмечает, что в этой книге Г. Делл еда изменила простому и выразительному стилю прежних своих про­изведений, и это делает роман тягучим и малозанимательным.

Список колониальных романов пополнился «Песней в ночи» Энрико Капеллина (Enrico Cappellina—«Un canto nella notte»), изд. Cappelli, Болонья.

Роман не принадлежит к героико-романтическому типу, связан­ному с именем Пьера Бенуа: герой — простой, обыкновенный человек. В хаотические, послевоенные годы он получает известие, что невеста его вышла замуж за другого. С горя он отправляется в колонии, в поисках работы и душевного успокоения. Там он связывает свою жизнь с абиссинкой, но затем встречается с бывшей своей невестой, бросает свою возлюбленную, снова отправляется на поиски приклю­чений и, наконец, погибает во время усмирения арабского восстания.

Совсем особое место занимает в современной итальянской литера­туре роман Марио Собрер о — «Петр, и Павел» (М. Sobrero —

«Pietro е Paolo») или иначе: «Знамена и люди» — название, которое автор дал роману для русского перевода.

Роман «Петр и Павел»- принадлежит к редкому в итальянской литературе типу социальных романов. Тема книги — классовая борьба в современном обществе и связанное с ней массовое'движение проле­тариата. Роман пользуется огромным успехом не только в Италии, но и за границей, в частности во Франции, где даже буржуазная пресса посвятила не мало восторженных похвал талантливому автору.

Более подробный разбор романа помещен ниже, в отделе рецензий.

НОВЕЛЛЫ.                                                  '

Новелла, повидимому, продолжает оставаться в Италии одним из распространенных литературных жанров; печать отмечает множество новых сборников новелл.                     '

По-прежнему в первом ряду идут Б о р д ж е з е—сборник «Неве­домый город» (Borgese—«La citta sconosciuta»), П g p а н д e л л о — «От носа до небес» (Pirandello — «Dal naso al cielo») — VIII том его «Новелл на год» («Novelle per un anno»), Марино M о p e т т и — «Истинное величие» (Marino Moretti—«La vera grandezza»), Умберто Фраккия — «Мелкий городской люд» (Umbertto Frachia — «Pic- cola gente di citta»), Массило Бонтемпелл и — «Женщина моей мечты» (Massilo Bontempelli — «La donna del mio sogno»).

Чезаре Джардини, известный до сих пор в итальянской литературе, как переводчик испанской и армянской литературы, выпустил недавно, в изд. Alpes (Милан), большой сборник рассказов «Кукольная действительность». В его стиле преобладает ирония, почти переходящая в гротеск. Содержание — символико-философского и психологического характера; затронуты проблемы подсознательной жизни.                                    •                                                    '

Римское издательство Stock выпустило в свет сборник новелл Миланези, под заглавием «Пульс земли» (G. Milanesi—«Ipalpiti della terra»). Автор переносит читателя то в Китай, то в африкаш кую пустыню, то в Японию, то на маленький островок, затерянный в Океане. В экзотический маршрут этой книги включена даже колония русских революционеров.                                                            ,

Итальянская пресса с похвалой отзывается о сборнике Ф е р д и- нандо Паолиери — «Кислосладкиерассказы»(FerdinandoРао- lieri — «Novelle ogradolcri»), изд. Treves,’ Милан. Критика отмечает мастерство жанрового письма, удачные зарисовки типов, простой язык, проникнутый благодушием мелкого буржуа.

К разряду книг, написанных в старой манере сентимент^„^№.ной новеллы, относится книга рассказов итальянской писательницы Джачи'нта Траканьи — «Мирской путь» (Giacinta Tracagni — «La strada del monda»), изд. Treves, Милан.                                    '

Но все же это — лишь несколько счастливых исключении. Общий уровень новеллистического творчества стоит не выше посредствен­ности. Повидимому, традиционные повествовательные формы начи­нают себя изживать и в Италии, как это наблюдается за последние годы . и у нас. В итальянской литературе возникают какие-то промежуточ­ные образования, полу-художественного, полу^философского типа. К этой категории относится «Элегантная жизнь» Л у ч и а н о Ц у к- к о л и («Vita ellegante» Luciano Zuccoli), «Трагедия Майерлинга» Борджезе (Borgese — «Tragedia di Mayerling»), «Виденное» У го О й е т т и (Ugo Ojetti — «Le cose viste»), «Земля под паром» Ф е- дериго Тоцци (Federigo Tozzi — «Novale»).

В этих попытках создать новую форму итальянская критика ви­дит надежду на выход из художественного тупика, к которому при­шла итальянская изящная литература.

НОВЫЕ ЖУРНАЛЫ.

В декабре прошлого года и в январе 1926 г. появилось несколько новых журналов, посвященных литературе: «Chiron е», римский ежемесячник литературы и искусства, издающийся под редакцией Рафаэлло Биорди (Rafaello Biordi),— затем научно-художе­ственный еженедельник «Литературная ярмарка» («La fierra letteraria»), выходящий в Милане под редакцией Умберто Фрак- к и a (Umberto Fracchia) — первая попытка в Италии издания спе­циально литературного журнала с большим тиражем (печатаемого, подобно газетам, ротационным способом). В списке сотрудников стоят такие имена, как Пиранделло, Ойетти, Панкрази, Кьярелли, Пан­цини, Бонтемпелли, Бальдини, Липпарини и ряд других. В каждом номере предположено давать литературный портрет одного из итальян­ских писателей и одного из иностранных, рецензии о книжных новин­ках, фельетоны и обозрения, посвящешше. литературной современ­ности и проч., а также ряд иллюстраций.

ПЬЕСЫ.                                                           .

Среди молодых драматургов критика благожелательно отмечает Лео Феррер о, написавшего пьесу «Поля без Ма­донны». Пьеса, повидимому, интересна, по крайней мере — в своем основном задании: автор рисует расслоение современной итальянской деревни, борьбу новых веяний с устоявшейся, вековою традицией.

Дух беспокойства,, жажда новизны, тяга к городу — воплощены в лицад^олодого крестьянина Джованни; приверженность .к старине, к деревенской жизни, к привычной крестьянской работе — в лице молодой женщины Приметты. Они любят друг друга, но на ночве взаимного непонимания возникает драматическая коллизия.

СБОРНИКИ СТИХОВ.                                         ^:

В изд. Vallecchi, Флоренция, вышел сборник стихов известного поэта А. Палацески (A. Palazzesehi). В книге собраны лириче­ские стихи, относящиеся к периоду с 1904 до 1909 г. Предполагается издание второго тома, в который должны будут войти произведения с 1909 вплоть до 1914 г.

Довольно благожелательно встретила критика книгу молодого поэта А. Бал лиан о — «Паруса судьбы» (A. Balliano — «Vele di Fortuna»), изд. Gobetti, Турин.

Глава итальянских футуристов Маринетти выпустил под своей редакцией объемистую антологию, составленную из произве­дений молодых футуристических поэтов. (I nuovi poeti futuristi, pre- sentati da F. T. Marinetti.)

За последнее время в Италии наблюдается большой интерес к художественным произведениям, написанным не на общепринятом литературном языке (в основу которого легло тосканское наречие), а на многочисленных диалектах. Недавно Амедео Тости вы­пустил интереснейший сборник «Современных итальян­ских «диалектических» поэтов» (Poeti dialettali dei tempi nostri, raceolti ed annotati da Amedeo Tosti). Материал ограничен районом Южной Италии (предполагается издание еще двух томов, посвященных диалектам Северной и Средней Италии). Книга снабжена ценными примечаниями по истории диалектических литератур в Италии, биографическими замечаниями об отдельных авторах и, наконец, словарем.

МАРИО СОБРЕРО — «Петр и Павел». Роман. (Mario S о fo­re г о — «Pietro е Paolo»). Изд. Treves. Милан.

Послевоенная Италия, скуд­ная жизнь фабричных рабочих, все нарастающая волна социали­стических настроений и (встреч­ный шквал) мрачный и жестокий пафос фашизма — вот фон, на котором вычерчиваются герои, и события этого романа. Само загла­вие как бы указывает на основ­ную композиционную антитезу: Петр й Павел — двоюродные братья, почти одного возраста,

но кровная близость и принадлеж­ность к одному и тому же поко­лению делают еще более ощути­мой разницу в их социальном положении и идеологической по­зиции. Один — и по рождению своему, и по своей профессии металлиста —■ принадлежит к ра­бочему классу, другой — типич­ный представитель буржуазной интеллигенции; один — идеолог пролетариата, социалист: дру­гой — идеолог буржуазии, фа­шист. Однако автор не поддался искушению поставить своих ге­роев в эффектную ситуацию «брат

на брата»: двоюродные братья лично друг с другом не сталки­ваются. Зато столкновению тех социальных групп, к которым они принадлежат,, автор посвя­щает целый ряд глав: здесь ii обширный рабочий митинг, пыша- щий энтузиазмом борьбы, здесь и уличная демонстрация, и стыч­ки рабочих, с полицией, и ту­пое отчаяние демонстрантов, за­гнанных в тесную ограду фа-' бричного двора. Петр и Павел — лишь полюсы многосложной общественной борьбы, много­сложных общественных настрое­ний. Но автор был бы слишком схематичен, если бы не вывел в своем романе еще и третьего (пожалуй, не менее существен­ного для общего замысла) героя — Давида Артерио, приходящегося Павлу отцом, Петру — дядей. Симпатии Давида всецело на сто­роне угнетенных рабочих, но все же он не чувствует себя своим в этой среде, не может понять того закона борьбы, который мирных демонстрантов сразу пре­вращает в. вооруженных инсур­гентов. «Оружием, — говорит он, — нельзя решить, на чьей стороне правда. Насилие мож:но уничтожить насилием, но это будет право сильного, а не спра­ведливость». Этой морали непро­тивления противопоставляется другая мораль«Сейчас как на войне. Все люди делятся только на друзей или врагов. И врагов надо истреблять. Всякое другое отношение преступно»,—это слова фашиста Павла. Но и;Петр, его идейный враг, принимает ту же предпосылку. Лишь она даёт им возможность активно участво­

вать в кипящей вокруг них со­циальной жизни. Давид же, не приявший этого закона борьбы, тем самым остается лишь зри­телем, но не участником событий, лишь зрителем, но недчастником жизни, хотя, быть может, он и сложнее, и тоньше обоих двою­родных братьев.

Но и Петр, более последова­тельный в своих убеждениях и поступках, чем дядя, не довер­шает предпринятого дела до конца: весь полный жертвенной отваги в самые опасные моменты борьбы, он неспособен сохра­нить свое воодушевление для долгих дней подпольной работы, для длительной и упорной подго­товки нового восстания: изве­рившись в немедленной победе над буржуазией, в непоколеби. мом мужестве своих партийных руководителей, — он теряет вся­кую веру в рабочий класс, в ка­кую бы то ни было возможность социальной справедливости. От­сюда — прямая дорога к анар­хизму, и Петр на нее становится: в отчаяньи он бросает бомбу в свою фабрику и гибнет сам.

Обе идеологические проблемы романа — проблема борьбы и про­блема революционных будней — жизненно-близки русскому чита­телю. Если первая издавна нахо­дила себе освещение в русской литературе, То вторая особенно заострена в нашей литературе последних лет: герой «Голубых городов» А. Толстого, герой «Страды» Аросёва и ряд других—- тоже не совладали, подобно своему итальянскому товарищу, с разме­ренным темпом революционных будней (правда, для Петра есть

смягчающие вину обстоятельства: у ■ нас это будни победителей, в Италии — будни побежденных).

Однако, именно в силу этой близости основных проблем рус­скому читателю, наиболее ощу­тимы для него будут и художе­ственные недочеты романа: автор ставит и разрешает множество

интересных вопросов главным образом путем бесед и размыш­лений действующих лиц, лишь иллюстрируя их аргументы от­дельными фактами. И если логи­ческая убедительность на-лицо, то не всегда на-лицо убедитель­ность художественная.                               .

Валентина Дынник.

Обзор германской, скандинавской, испанской и др. литератур будет помещен в следующем номере сборников «Запад и Восток».

Искусство.

«Современное итальянское ис­кусство» (Новая худо-- жественая серия). («А г- Ъе Moderna Italian а».

1.    Ugo Bernasconi: Arturo Tosi.

2.    Ugo Nebbia: Alberto Salietti.

3.    Ugo Ojetti: Libero Andreotti.

4.   Margherita Sarfati: Achille Fu- ni. 5. Raffaello Giolli: Felice Casorati. 6. Ugo Ojetti: Ubaldo Oppi. Цена каждого выпуска — 10 лир).

Мы имеем перед собой начало обширной серии, которую ожи­дает несомненный успех как в Италии, так и за границей; его залогом, служат как блестящая внешность первых выпусков, при их сравнительной дешевизне, так и удачный выбор художни­ков, — наиболее интересных фи­гур современного итальянского искусства, — рациональная про­грамма серии и, наконец, тот всеобщей интерес, который вы­зывают к себе искания современ­ных итальянских живописцев. И внешность и внутреннее по­строение рассматриваемого изда­ния живо напоминают имеющую

Запад и Восток. Кн. I.

такое широкое распространение серию «Les peintres frangais nou- veaux». План построения всех выпусков единообразен и воз­ник, несомненно, под влиянием французского образца: введе­нием служит эстетическая харак­теристика художника, за ней следует сжатая фактическая био­графия, которой отводится всего одна страничка, библиография и 24 однотонных репродукции, с указанием владельцев и местот нахождения произведения . (во французскойсериичитатель обык­новенно находит еще список вы­ставок, на которых выступал художник, и несколько характер­ных цитат из критических о нем отзывов).                                      .

К осуществлению этой серии издательство Ulrico Hoepli сумело привлечь видных итальянских писателей по искусству; назовем хотя бы главного редактора жур­нала «Dedalo» Уго . Ойетти . и Уго Неббиа, директора дворца дожей в Венеции. Нас смущает, однако, тот слишком «эссеиет- ский» характер, который усвоен

12

большинством пишущих и кото­рый является, очевидно, общей директивой редакции. Эти этюды о художниках не дают ни закон­ченно-четкого образа их твор­чества, ни его эволюции, ни фор­мально-стилистического разбора произведений; их грех — в из­лишней «литературности»; соблаз­ненные свободой и гибкостью формы «essais», в поисках внеш­него блеска, авторы забывают о проблемах более существенных. Дефект этот не обесценивает серии и, кроме того, легко исправим. ■

С этой оговоркой рассматри­ваемое издание следует признать совершенно удавшимся; можно лишь позавидовать полиграфи­ческим возможностям Италии, позволяющим выпускать за не­высокую цену столь нарядные томики. Германия не знает та­ких цен; аналогична по задачам и весьма распространенная се­рия «Die Junge Kunst» поражает, при сравнении с итальянской, и плохим качеством бумаги и нечетностью репродукций.

•     Невольно возникает вопрос об осуществлении подобных же попу­лярных, недорогих и хорошо документированных серий у нас. Молодое русское искусство ну­ждается в пропаганде как в пре­делах СССР, так и за границей. Мы отнюдь не бедны талантами, но, к сожалению, большинство на­ших художников не известно широким слоям населения. Ра­боту популяризации русского искусства сразу следовало бы вести на два фронта; единовре­менное печатание серии, посвя­щенной русским художникам, на

русском и иностранных языках в значительной мере способство­вало бы ее удешевлению. Тот живой интерес, который вызы­вают постоянно за границей наши художественные выступления, указывает на достаточную мате­риальную обоснованность подоб­ного предприятия.

Наши издательства до сих пор не могли практически разрешить этой проблемы. Выпускавшаяся Госиздатом общедоступная серия «Искусство» страдала крайней бедностью иллюстративного ма­териала. Те же роскошные монографии, которые посвяща­лись нашим современным худож­никам (напр., Кончаловскому, Ульянову, Чехонину, Фали- лееву и др.), несмотря на их достоинства, отличались дорого­визной, делавшей их недоступ­ными рядовому читателю. Оче­видно, правильный путь еще не найден, но он лежит, несомненно, как в направлении удешевления книги, так и ее все увеличиваю­щейся художественной докумен­тации, заставляющей читателя самому видеть, судить и анали­зировать, а не слепо доверяться утверждениям автора.

Б. Терновец.

•     Труди «Парижского конгресса по истории искусства» (L е s Actes duCongr6s d’h i s­t о i г e d e Га г t, organis6 par la Societ§ de l’histoire de l’art frangais. Paris. 26 Septem- bre—25, octobre 1921).

Лишь летом 1925г. вышло в свет трехтомное издание трудов кон­гресса по истории искусства, со-

стоявшегося в Париже осенью 1921 г. С исчерпывающей полно­той в трудах представлены работы всех четырех секций конгресса: 1) секции преподавания истории искусства, 2) секции музеографии,

3)     секции западного искусства,

4)     секции восточного искусства и искусства Дальнего 'Востока. Предисловие к трудам написано покойным Андре Мишель, быв­шим председателем конгресса. В конгрессе участвовали все крупные французские историки искусства, музейные деятели, а также многие итальянские, испанские и голландские ученые. На конгрессе обсуждались по­следние открытия в различных областях, новейшие методы пре­подавания и исследования. Все это придает трудам конгресса особенный интерес. Опубликован­ные через четыре года труды конгресса, конечно, не являются последним словом науки, но все же представляет громадный инте­рес, главный образом для искус­ствоведов и музейных деятелей.

Ш. Р.

9     Выпущенная Ф. ВИНКЛЕ­РОМ книга по стар о-н идер- ландскому искусству (F. Winkler — «Altniederlan- disclie Malerei in Belgien ^u. Holland. 1400—1600. Propylaen- Verlag) предназначена для до­вольно широкого круга читате­лей. Автор ставит себе трудную задачу дать обзор всей нидерланд­ской живописи XIV—XVI в.в. Прекрасно владея материалом, он не вдается в особенные детали об отдельных худощниках, но все же

книга написана так,что предпола­гает уже знакомство читателя со всеми нидерландскими художни­ками. Ни одна школа живописи, как известно, не оказала столь сильного влияния на современное ей европейское искусство, как именно нидерландская, — в связи с этим чрезвычайно интересно было бы, если бы автор • более подробно остановился на нидер­ландском искусстве вне Голлан­дии и Бельгии. Книга снабжена богатым подбором до сих пор редко воспроизведенных произве­дений; биографии художников вынесены в приложение, что не­сомненно облегчает пользование книгой, как справочником.

•      Ученые до сих пор еще не разделили оставленное Р е м­б р а п д т о м наследие. Если среди картин, идущих под име­нем Рембрандта, несомненно мно­гое со временем отойдет к его ученикам, то еще большие затруд­нения представляют рисунки Рембрандта. До сих пор выходи­ли, правда, факсимильные изда­ния рисунков Рембрандта, нахо­дящихся в Альбертине или в Дрез­денской галлерее (1925 г.). В на­стоящее время один из крупней­ших знатоков голландского искус­ства Н. ВАЛЕНТИНЕР выпу­стил первый том рисунков Рем­брандта в издании «Классики искусства» (N. Valenti пег — «Rembrandt, Des Meisters Handzei- chnungen». Klassiker der Kunst. Deutsche Verlag-Anstalt. Stut- gart-Berlin-Leipzig 1925). В «Клас­сиках искусства» таким образом выходит уже четвертый том, по­священный Рембрандту: 1-й обни­мает картины художника, 2-й —

гравюры, 3-й посвящен вновь найденным за последние 10 лет картинам Рембрандта и, наконец, четвертый — рисункам мастера.

•      Тот же ВАЛЕНТИНЕР вы­пустил по типу «Классиков ис­кусства» книгу о Николасе Маасе, ученике Рембрандта. Книга эта в сущности является дополнением к томам, посвященным Рем­брандту, так как Маас в ранних своих картинах и рисунках почти вплотную подходит к своему великому учителю.

•      Еще в 1924 г. вышел первый том Современной истории искус­ства в автобиографиях («Die Kunstwissenschaft der Gegenwart in Selbstdarstellungen». Leipzig

1924). Первый том обнимает авто­биографию Корнелиса Гурлитта, Карла Неймана, А. Кинслей, Пот­тера, Юлия Шлоссера, Аугуста Шмарцо, Йозефа Стржигов- екого, Ганса Титце и -Карла Бер­мана. Книга эта приобретает осо­бый интерес, так как в ней вы­пукло отражаются методологи­ческие разногласия пишущих, и их взгляды на задачи и сущность истории искусства и искусство­знания.

•     АНДРЕ МИШЕЛЬ — «Исто­рия искусства», т. VII, ч. II (A n d г ё Michel — «Histoi- re de l’Art», v. VII, seconde partie, 1925). Новый полутом выходящей под редакцией Ан­дре Мишеля «Истории искусства от древнейших времен до на­стоящих дней» (по счету четыр­надцатый) заканчивает собой историю французского искус­ства XVIII в. В декабре 1925 г. умер Андре Мишель, и таким образом VII т, является послед­

ним томом истории, который он успел выпустить. Чрезвычайно интересно, кто возьмет на себя редактирование последующих то­мов и доведет до современности эту капитальную историю ис­кусств всех времен и народов. В составлении VII тома прини­мали участие следующие ученые: отдел французской живописи 1750 —1789 написан Луи Рео, бывшим директором француз­ского института в Петербурге; отдел архитектуры взял на себя Р. Шнейдер; отдел скульптуры — Поль Витри. Специальные главы посвящены английскому, испан­скому, португальскому и швей­царскому искусству XVIII в., а также гравюре, гобеленам и мебели.

•      Л. ГУРТИК — «.Энциклопе­дия искусств», т. II (Louis Hourtic q— «Encyclopedie des Beaux Arts», t. II. Libr. Hachette. 1925). Выпускаемая под общей редакцией Л. Гуртика «Энцикло­педия искусств» является общим заголовком для трех самостоя­тельных, дополняющих друг дру­га, изданий: 1)Словаря по изобра­зительным искусствам, обнимаю­щим до'5.000 статей по разным вопросам в двух томах; 2) ■ общей истории искусства написанной Л. Гуртиком, и 3) иллюстриро­ванного издания «Сокровища искусств». В работе по составле­нию словаря и сокровищ искус­ства принимают ближайшее уча­стие: Байэ, Каен, Касань, Тар- бонье, П. Дорбек, Р. Фелис, Г. Гюисманс, Мюро-Ротье и Пэн- шон. Вся Энциклопедия выйдет в десяти томах; в ней будет 50 та­блиц, 1,200 репродукций в тексте

и 1.600 гравюр на отдельных листах. В настоящее время вышел второй том словаря; в нем 2.800 иллюстраций, отпечатанных не­сколько устаревшим способом; в печати отмечаются некоторые недочеты и пропуски • Энцикло­педии — в особенности в области новейшего искусства,— так, на­пример, пропущен такой круп­нейший современный скульптор, как Бурдель.

•       Из книг по новейшему искусству, делающих попытку синтезировать современные тече­ния, наиболее интересной явля­ется безусловно книга ФРАНЦА РО — «Пост - экспрессионизм» (Franz Roh — «Naehexpres- sionismus»). Франц Po — из­вестный мюнхенский ученый — автор прекрасной книги по голландскому искусству (изд. Дидерихс). Его новая работа охватывает все европейское ис­кусство после экспрессионизма. Властно захватившее всю Европу с 1899 по 1920 г. художественное течение экспрессионизм теперь сменяется новым движением, именуемым автором магическим реализмом.

•       Во Франции также вышло несколько книг о современной живописи в целом. Так, худож­ники ОЗАНФАН и ЖАННЕРЕ выпустили книгу о современной живописи, пропагандирующую точку зрения, которую оба автора проводили в известном журнале «Esprit Nouveau» (Osenfant et Jeannere t— «La peinture njoderne». Coll. Esprit Nouveau).

•      Из книг монографического характера следует отметить

книгу —ГУСТАВ КОКИО — «Морис Упгрилло» (Gustave С о q u i о t — «Maurice Utrillo». Изд. Delpeuch. Paris). Книгу Кокио нельзя назвать исследова- ниемо прославившемся пейзажи­сте: это типично французская книга, знакомящая читателя с жизнью художника, с его при­вычками и взглядами на искус­ство. В ней говорится о том, как он стал известным худож­ником, как его открыли сперва мелкие торговцы картинами, а затем коллекционеры-любители. Французское издание книги снаб­жено всего 6 иллюстрациями.

. Вышедшей в том же году в не­мецком переводе книге Кокио об Утрилло предпослана неболь­шая вступительня статья Карла Эйнштейна, в которой читатель находит точные биографические данные и оценку творчества Утрилло. Книга иллюстрирована 32 репродукциями, характери­зующими творчество художника.

•       АЛЬФРЕД КУН —• «Ловис Коринт>> (Alfred Kuhn — «Lowis Korinth, sein Leben und sein Werk». Propylaen-Verlag. Berlin). Книга Куна о недавно умершем знаменитом германском художнике написана с большой теплотой и большим проникнове­нием (особенно глава, посвящен­ная детству). Высоко ценя все товрчество Ловис Коринта, автор считает наиболее слабым его религиозные композиции, зани­мающие, однако, значительное место во всем творчестве Коринта.

ЭРИХ МЕНДЕЛЬСОН—«Ат- рика». Альбом архитектора. (Erich Mendelsho n.—

«Amerika». Bilderbuch ernes Archi- tekten. Mit 70 Aufnahmen des Verfassers. B. 1926).

Вооруженный острым глазом зодчего и конструктора и... от­личным немецким фото-объекти­вом, архитектор Эрих Мендель­сон, — один из интереснейших представителей молодого герман­ского строительства, — посетил Америку. Современный путевой дневник: лаконические записи автоматической ручкой и вели­колепные фотографические сним­ки, своего рода шедевры своеоб­разного фото-репортажа — та­кова изданная в результате поездки книга — «Америка», но­сящая подзаголовок «Альбом архитектора».

Фотографический аппарат Мен­дельсона, естественно, захваты­вал в фокус своего зрения, прежде всего, здания, — образцы американского строи­тельства, от небоскребов Мангат- тана до элеваторов Буффало и Чикаго; но этот альбом менее всего является сборником спе­циально-архитектурных мате­риалов: Мендельсон — слишком современный художник и совре­менный европеец, чтобы в Аме­рике интересоваться только ве­щами «по специальности». И снимки, привезенные им из-за океана, передают с неменьшей остротой, наравне с. гигантски­ми вертикалями американской жизни — ее сооружениями, также и «горизонтали» — виды улиц,. куски города, картины уличного, движения, освещения, рекламы...

Мендельсон отмечает в своем предисловии «измененные, уве­личенные размеры ^: жизненной

энергии, пространства и движе­ния», — как, определяющую чер­ту впечатлений европейца в Аме­рике. Его дальнейшие впечатле­ния, поскольку они выражаются в кратких и острых замечаниях к снимкам и в предисловии, характерны для современного европейца: в них соединяется критицизм человека несравненно более высокой духовной куль­туры с почти боязливым уди­влением перед техническими масштабами американского бы­та, — горделивое .. сознание со-, здателя тех образцов культуры, без которых не может обойтись и Америка, — с горестным чув­ством зависимого и оставшегося позади...

Книга, разделена на несколько частей: «Поднимающаяся куль­тура», «Мировой центр — денеж­ный центр», «Типично-американ­ское», «Гигантское», «Гротеск». Для всех этих глав архитек­тор-фотограф нашел убедитель­ные и яркие фото-характери­стики. Дома-небоскребы, цикло­пические элеваторные постройки, куски улиц, почти лишенных света из-за обступивших домов, или пронизанные вечерним элек­тричеством, неожиданное сосед­ство небоскреба и готической церкви, постоянные попытки использования традиционных «европейских» стилей в каком- нибудь 45—50-этажном здании,— все эти характерные применения готических и барочных осколков в гигантском железо-бетонном строении, наконец —■ абрисы но­вого, «принципиально-нового» архитектурного стиля, рождае­мого^- этим железо-бетоном, —

таковы основные «темы» мендель- еоновского альбома...

Чисто-архитектурные моменты переплетаются здесь с подчеркну­то-социальными характеристика­ми бытовой и общественной структуры «центра мира — центра денег»,—поскольку эта структура находит свое недвусмысленное выражение в облике строитель­ства, в методе и формах жилищ­ной организации...

Яркая книга, в которой архи­тектурное содержание и фото­графическая форма дали выра­зительную и острую докумен­тацию одной из интереснейших тем современной культуры...

Д. Арк.

•     Известный художник ВАН­ДЕ - ВЕЛЬДЕ написал неболь­шую книжку, в которой иссле-

Новые журналы

•      С 1925 г. в Париже под ре­дакцией художественного-крити- ка Ф л о р а н а Ф е л ь с a (Florent Pels) стал выходить новый жур­нал по искусству «L’ART VI- VANT», издаваемый редакцией «LesNouvelles literaires». Журнал, выходящий два раза в месяц, по­священ скульптуре, декоратив­ному и прикладному искусству, а также кино. В -журнале прини­мает участие ряд крупных кри­тиков и историков всех отраслей- искусства. Как явствует из пре­дисловия к читателям, журнал ставит себе целью создать связь между современными художни­ками и публикой, нередко с.клон-

дует новый стиль не только в искусстве, но и вообще в предметах быта и инженерии (Henry van de Velde — «Der neue Stil in Frankreich».

12      p. 64 Ta-f. 4°. Wassmuth.- Verlag. Berlin). В книге Ван­де - Вельде всего 12 страниц текста, являющихся собствен­но комментариями к иллю­страциям. На 64 таблицах подо­браны самые разнообразные пред­меты, в которых выявился дух времени: внутреннее убранство комнат, автомобили,-части судов и машин, мебель, мосты, сосуды, изделия из серебра, ангары аэро­планов, скульптуры. Анализируя стиль этих разнообразных пред­метов, автор считает, что им всем свойственна любовь к прямой линии и гладкой неорнаментиро- ванной поверхности.

Ш. Р.

по искусству.               .

ной к консерватизму и не при­знающей крупных явлений совре­менности. Несмотря на явный уклон в сторону современности, внимание систематически уде­ляется и старым мастерам. Жур­нал обильно снабжен иллюстра­циями.                                                          ■

■                                                                                       • «BULLETIN D’EFFORT MODERNE». Это разносторонний журнал с теоретическим уклоном, обнимающий проблемы современ­ной «левой» эстетики, близок по духу -к направлению «Esprit Nouveau»* -

•                                                                                    ЕЖЕМЕСЯЧНИК ДРУЗЕЙ КНИГИ И ЛЮБИТЕЛЕЙ ГРА­ФИКИ («М onatsheft fur

Biicherfreunde u. Gra- phiksammler». Klinghardt

u.   Biermann. Leipz'g 1925), ре­дактируемый X. Лубифом и

3.   Куртом, в текущем году выде­лился из журнала «.Cicerone».

В 1925 г. целый ряд статей был посвящен рисункам совре­менных художников: Коринта, Кле, Кокошки, Климта-, Паулы Модереон. Не меньше внимания уделено гравюрам и рисункам старых мастеров (Альтдорфг.р, Тишбейн, Сент-Обен). Многие статьи рассматривают «искус­ство книги» и подробно остана­вливаются на ряде крупных ста­рых библиотек (библиотека Фрид­риха -Великого в Потсдаме и т. д.). Отдел хроники и библио­графии касается исключительно новинок в области графики и иллюстрированных изданий и дает подробный отчет о выстав­ках рисунков, гравюр, рукопи­сей. Журнал снабжен прекрас­ными иллюстрациями.

•     «ARCHIVO EXPANOL DE ARTE у AKCHEOLOGIA». Ma­drid. '

В Мадриде вышло два номера, издаваемого под редакцией Гомез Морено и Е. Тормо журнала, посвященного испанской, италь­янской и нидерландской живо­писи. Судя по первым номерам, журнал имеет строго исследова­тельский характер. Воспроизве­дения оставляют желать лучшего. Журнал будет выходить два раза в год.

•     GAZETA DE LES ARTS. Editorial -Poliglota. Barcelona.

В программе этого выходящего уже с 1924 г. журнала значатся не только старые, но и новые

мастера как станкового, так и прикладного искусства. Во главе журнала стоит директор Бар- целонского музея Я. Фольх и Торрес.

•      Последние годы отмечены особенным интересом к искусству Востока. Прекрасная серия, вы­пускаемая издательством Бруно Кассирер по искусству Востока, в этом году пополнилась двумя книгами: — КУРТА ГЛАЗЕРА

о        восточно-азиатской скульптуре (Curt Glaser — «Ostasiatische Plastik». Verl. Bruno Cassierer. Berlin 1925) и ЭРНСТА KIO- НЕЛЯ о мавританском искусстве (Ernst Kuhnel — «Маи- rische Kunst. Verl. Bruno Cassirer. Berlin 1925).

•     В области. восточного при­кладного искусства ценной рабо­той является выпущенная в 1925 г. тем же ЭРНСТОМ КЮНЕЛЕМ книга по исламскому прикладно­му искусству: керамика, ковры, искусство, миниатюры и орна­мент (Ernst Kuhnel, — «Islamische Kleinkunst» в «Biblio- thek f. Kunst Antiquitatssam- mler». Verl. В. C. Schmidt. Berlin

1925).

•        Книга ШЕФЕРА и Б. АН­ДРЕ об искусстве Древнего Вос­тока дает громадный иллюстра­тивный материал по искус­ству Египта и Месопотамии) (Н, Schafer u. W. Andrac— «Die Kunst des Alten Orients. Propilaen-Verlag. 1925).

•     Выпущенный А. ЛЕКОКОМ альбом-атлас по искусству и куль­туре Средней Азии (Albert L е С о q — «Bilderatlas zur Kunst und Kulturgeschic-hte Mit-

telasiens». Mit 225 Abb. Ber­lin. D. Reimer. 1925) является денным пособием при изучении культурных взаимодействий Вос­тока и Запада на материале сред­не-азиатского искусства, до сих пор доступного только узкому кругу специалистов.

•     Громадный интерес в на­стоящее время возбуждает искус­ство древнего Сиама и древнего Хмера. Эти находящиеся под французским протекторатом об­ласти обследуются, главным обра­зом, французскими учеными. В 1925 г. вышла книга САЛЬ- МОНИ о сиамской скульптуре (S а 1 m о п у — «Sculpture au Siam». 200 fr.) и книга ГРОЛЬЕ

0   хмерской скульптуре (G г о s-

1  i е г — «La sculpture khmere ancienne». Ed. G. Cres. 1925).

•      Следует еще отметить два роскошно иллюстрированных тома, выпущенных ЭДУАРДОМ ФУКСОМ и посвященных китай­ской пластике династии Танг и китайской керамике с XV по XVII в.в. (К u 1 t и г и. Kunstdokumente, he- rausgegeben von E. Fuchs. I T. «Tang-Plastik, chine- sische- Grabkeramik vom VII—X Jahrhundert». II T. «Dachreiter и n d v e r- wandte chinesische К e r a m i k von XV bis XVII Jahrhunderte).

Музыка.

<(.25 лет новой музыки» (25 Ja h­r e. Neue M и s i k). Jahr- buch 1926 der Universal-Edition. Herausgegeben von Hans Heins- heimer und Paul Stefan. Wien

1926).

«Универсальное Издательство» в Вене ко дню 25-летия со дня своего основания выпустило инте­ресный альманах, в котором кроме обзора своей деятельности и своих издательских достиже­ний, а также . кроме иллюстри­рованного каталога произведе­ний печатавшихся в издатель­стве выдающихся современных композиторов, дало также об­ширный литературный материал, принадлежащий перу выдающих­ся европейских литературно­музыкальных сил.

Темы, затронутые этим альма­нахом, чрезвычайно разнообраз­ны и включают в себя как во­просы истории, музыкальной науки, народного образования, так и вопросы оперетты, джаз- банда, танца и так называемой «механической» музыки (граммо­фон, радио и механические музы­кальные инструменты). В- сбор­нике обращают на себя внимание остроумная статья (доклад, про­читанный на музыкально-эстети­ческом конгрессе в Карлсруэ) К ш е н е к а_;— «Современная му­зыка», статьи Вейсмана —• «Раса и национальность в, музы­ке», статья Веллеса — «Со­временная опера», Писка — «Народное музыкальное образо­вание», Графа — «Музыкаль-'

пая критика», Пауля С т е- ф а н а — «За двадцать пять лет», Берга — «Ответ, которым я обязан» и др.

Для нас очень существенный интерес вызывает к себе статья д-ра Писка о народном му­зыкальном образовании, с кото­рой было бы очень полезно позна­комиться нашим теоретикам про­летарской музыки известного толка. Это бы открыло им глаза на многое и в частности на то, что рабочий не нуждается в сур­рогатах музыкального искусства, будучи способным не менее, чем представители других классов, к восприятияю хорошей музыки, а в некоторых отношениях даже и более восприимчивым к явле­ниям новой музыки, чем буржуаз­ные классы.

Статья Альбана Берга вновь ставит перед читателем во всей его полноте вопрос о не­состоятельности консервативной музыкальной критики и о вреде ее для прогресса музыкального искусства. Статья Пауля Стефана содержит в себе имлрессионистическое изложе­ние интереснейших и важнейших событий новой музыки за послед­нюю четверть века. В конце книги приложен перечень первых поста­новок новых опер в Германии и в-странах с немецкой культу­рой и даты рождения наиболее выдающихся современных компо­зиторов и среди них: Н. Мясков­ского, Анатолия Александрова и С. Фейнберга.

Альманах «Универсального Издательства» издан в приятном портативном формате, внешность его не оставляет желать ничего

лучшего. Заглавные буквы (нари­сованные применительно к содер­жанию каждой статьи, которую они начинают, и часто не без портретного сходства с авторами статей) и книжные украшения в прекрасном стиле (влияние Вильгльма Гросса) сделан ые Карри Хаузером. Не забудем упо­мянуть, что «Универсальное Изда­тельство» было первым, посвятив­шим специальный номер своего журнала «Musikblatter des An- bruch» (в прошлом году) музыке Советской России и 'сделавшим это с исключительной тщатель­ностью. Кстати сказать, весь ти­раж этого номера разошелся в две недели, и издательство пе­чатало его вторым изданием.

В.    Беляев.

КУРТ — «Основания линеар­ного контрапункта у Баха» Ernst. Kurth— «Grundlagen des linearen Kontrapunkts». Ber­lin. Max Hesses Verlag 532 стр.

Курт решительно утверждает, что форма музыки есть не что иное, как осознание движения- во времени, проецированного на пространственных соотношениях. Он считает, что мелодия является носительницей кинетической энер­гии и гармония — потенциаль­ной. Примарным фактом является мелодия, а не гармония.

В мелодии важны не отдельные ноты, а постепенный переход от одного энергетического напря­жения к другому.

Курт отдает выяснению теоре­тических оснований музыкаль­ной- формы первую часть своей книги. Во второй он останавли-

»

вается на истории развития уче­ния о контрапункте до и после Фукса. В третьей части он спе­циально разбирает линеарный контрапункт у Баха. Здесь осо­бенно интересен его разбор мело­дических линий и анализ скри­пичных сонат и виолончельных сюит Баха.

С.  Мальцев.

ПЕТР РАМУ ЛЬ — «Психофи­зиологические основы современной фортепианной техники».

Вышедшая на русском языке в издании Кана (Лейпциг) книга Рамуля, несмотря на обеща­ние автора дать краткие и систематические обоснования тех­нических основ фортепианной педагогики в связи с материалом этюдов, упражнений и т. д., не вполне отвечает своему заданию. Автор дает мало нового, особенно по сравнению с Брейтгаунтом и Тацелем. Кроме того, некото­рые замечания автора о природе тех или иных упражнений вызы­вают возражения.

Например, говоря о чисто паль­цевом ударе, автор приводит «Perpetuum mobile» Вебера, где имеет также большое значение вращательное движение кисти. Говоря о тяжести, он разлагает

ее на тяжесть верхней и нижней части руки, предплечья и плеча, но каким образом происходит замена тяжести, остается невыяс­ненным.

Но, несмотря на сделанные воз­ражения, можно смело рекомен­довать эту книгу учащимся, осо­бенно имея в виду бедность лите­ратуры на русском языке по этому вопросу.

С.   М.

КАРЛ ФЛЕШ —■ «Искусство скрипичной игры» (Изд. Риса и Эйлбера. Берлин, т. I).

Только что вышедшая книга знаменитого скрипача Флэша представляет значительный вклад в бедную литературу по этому вопросу.

Автор книги сам замечательный скрипач, окончивший парижскую консерваторию у Марсика. В по­следнее время автор был профес­сором Амстердамской консерва­тории и дал целую плеяду бле­стящих учеников. В книге раз­бирается самый инструмент и теория его конструкции. Указа­ния о постановке, владении смыч­ком очень ясны и точны.

Книга заслуживает перевода на русский язык.

'                    С. М.

Наука.

М. КЮРИ — «Радий и .ра­дио-элементы» (М. Curie — -<Le radium et les radio616ments.:>

I    vol. Paris.)

Этот том входит в большую индустриальную энциклопедию Бальера (ВаШёге), издающуюся при участии Общества Граждан­ских Инженеров Франции и Об­щества содействия национальной промышленности. Первая глава книги посвящена радиоактив­ности и радиоэлементам;вторая— измерению радиоактивности; третья — радиоактивным минера­лам, извлечению из них радио­элементов и их анализам. В че­твертой главе говорится о про­мышленной и лабораторной обра­ботке радиоактивных минера­лов. Остальные главы предста­вляют обзоры их применения в лечебном деле и сельском хо­зяйстве. Книга содержит много таблиц, имеется большая библио­графия.

Появление этой книги весьма симптоматично, так как указы­вает на сильно возросшую роль радиоактивных веществ в про­мышленности, в медицине, в агро­номии, не говоря уже о научных исследованиях.

В. Б.

Проф. ВИКТОР АНРИ — «Структура молекул» (Victor Henri — «Structure des molecules». Paris 1925. Her­mann. Prix 20 fr.)

Эта книга входит в серию книг Общества Физической Химии (12) и составлена из докладов автора,

читанных на конференции Лабо­ратории Муре (Ch. Moureu) и в Физико-Химическом Обществе Парижа.

Автор, наш соотечественник- натурализировавшийся во Фран­ции, в последние годы сосредото­чил свое внимание на основной своей специальности — физиче­ской химии и, главным образом, на вопросе о строении молекулы.

В настоящее время, когда наши знания о структуре атома стано­вятся уже довольно определенны­ми, естественно обратиться к изу­чению структуры молекул. Это еще очень сложная сама по себе проблема, но исследования по­следних лет уже проливают на нее некоторый свет и обещают дальнейшие успехи. Как и сле­довало ожидать, центр тяжести работы лежит в рассмотрении абсорбционных спектров, т.-е. в той области, в которой работает сам проф. Анри. Эти спектры в высшей степени сложны. Однако во многих случаях удается уста­новить отдельно эффекты вра­щения молекул, вибраций соста­вляющих их атомов и движений электронов. Из этих измерений возможно вычислить энергию мо­лекулы в различных стадиях ее активности. Один из важней­ших выводов, вытекающих из этих исследований, гласит, что вращательные движения моле­кул ограничивают, а иногда и прекращают отдачу квант энер­гии. Этому состоянию проф. Анри дает название «предиссоциация» и считает его необходимой пред­

варительной стадией к химиче­скому действию и образованию соединения.

Книга содержит очень полез­ную сводку новейших методов исследования строения молекул. Книга представляет огромный интерес, так как показывает, какие огромные успехи до­стигнуты в этой области, ка­завшейся всего несколько лет тому назад слишком слож­ной и недоступной для иссле­дования.

В. В.

Проф. ФАНО — «Мозг и сердце.» (Prof. Fano —■ «Le c6rveau et le cceur.» Paris. 1925. Felix Alcan.)                                    .

Известный итальянский ученый Фано дал в этой книге ряд лекций, которые можно рекомендовать как специалисту биологу, так и широкой публике. Первый най­дет в ней попытку проникй.утг. в сущность предмета и дать широ­кие обобщения, какие, конечно, невозможно излагать в специаль­ных журнальных статьях, а пу­блика получит массу интересных физиологических сведений и ве­ликолепное изложение научного метода.

Первые главы знакомят с раз­личными свойствами живой ма­терии. Для большинства читате­лей наибольший интерес предста­вляют следующие главы, опи­сывающие эффект удаления выс­ших нервных центров по отиоше- нию к деятельности сердца. В остальных частях книги изла­гаются опыты автора с электри­ческими токами сердца.

Книга эта по праву занимает свое место в прекрасно зареко­мендовавшей себя серии «Nou- velle Collection scientifique», изда­ваемой Альканом.

В. В.

ВИЛЬЯМ ВЕЛЫП — «На­родное здоровье е теории и практике». Исторический обзор. (William Welsh. — «Pub­lic Health in Theory and Pra­ctice». An Historical Review.

1925).

Эта небольшая по размерам книга издана Йельским универ­ситетским издательством и пред­ставляет собою изложение вто­рой годичной лекции автора в па­мять пионера американской ги­гиены В. Седжвика. Автор —■ директор Школы гигиены и на­родного здравия Университета Джона Гопкинса в Балтиморе. В своей книге он показывает еще раз справедливость ряда гигие­нических положений Седжвика, иллюстрируя свои утверждения примерами из истории медицины (работы Пастера, Бэкера, Джона Симона и целого ряда других ученых). Автор показывает, как иногда ложные теории препят­ствовали дальнейшему прогрессу науки, и рассказывает об упорной борьбе с инфекционными заболе­ваниями (тиф, дизентерия), кото­рая увенчалась успехом лишь тогда, когда было осознано значение очистки водопроводной воды, лучшей организации уда­ления нечистот, подметания и поливания улиц, санитарно-ги­гиенического контроля за пище­выми веществами, вентиляции жилых и рабочих помещений

и т. д. В заключительной части своей книги Вельш выражает сожаление по поводу того, что американские врачи не прини­мают активного участия в дея­тельности по предупреждению заболеваний и охранению народ­ного здравия.

В.   В.

Л. СПЕНС — «Проблема Ат­лантиды» (L. Spence — «The Problem of Atlantis». London).

Западно - европейская мысль последние годы очень занята проблемой Атлантиды. То, что раньше рассматривалось как фан­тастическая сказка, стоящая в полном антагонизме с точной наукой, теперь признается не­которыми из ученых за подлин­ную действительность; к ним принадлежит и автор разбира­емой книги.

Платон, ссылаясь на ргшг.текие источники, дважды говорит иб Атлантиде: в диал^хах сТимей- и «Критий». В первом рассказы­вается о столкновении атлантов с древними афинянами, имевшем место за девять тысяч лет, до Эллады Платона, а во втором даетея более подробное описание этого материка и жизни, на нем протекавшей. Упоминают об островах Атлантиды еще Теотомп Хиосский (IV в. до P. X.), Плутарх, Марцелл и некоторые путешественники раннего сред­невековья. Платон детально опи­сывает остров Посейдона и Клей- то, при чем оказывается, как ука­зывает Спенс, что характер­ная особенность острова, — цен­тральный холм с храмом, окру­женный концентрическими ЗО’

нами воды и земли, — встречался во многих егейских городах и совершенно совпадает с архитек­турными планами древнего Кар­фагена и города Мексико; послед­ний, по преданию, скопирован с Атцлана, мифологической ро­дины ацтеков. Этот же тип по­строек господствовал некогда в Британии и весьма близок к Фивскому лабиринту.

Платон пишет: «Вся страна очень возвышена и обрушивается в сторону моря, но вглубь и вокруг города плоская рав­нина!'. Эти слова были в полной мере подтверждены данными экспедиций, снаряженных раз­личными странами для промеров и составления карты дна Атланти­ческого океана: — скалы, обру­шивающиеся в море — это Дель­финов хребет, раскинувшийся в форме французского S, с пиками Азорских островов, а плоская равнина — одна из двух парал- •jr • :ых долин, лежащих по обе стороны хребта. Вулканическое происхождение страны атлантов подтверждено исследованием по­род, поднятых со дна океана, — это оказались куски лавы, затвер­девшей на воздухе, незадолго до погружения материка. Выяснено, что погружение это совершилось приблизительно десять тысяч лет тому назад, — т.-е. мы опять близки к дате Платона.

В третичный период по данным рецензируемой книги карта земли имела совершенно другой абрис, чем теперь; тогда было два кон­тинента: Северо-Атлантический— современная СССР, Скандина­вия, Англия, Гренландия, Ка­нада,— и Южно-Атдантический,

включавший в себя Африку и Бразилию. .

Сходство фауны и флоры Африки, побережий Средизем­ного моря и Южной Америки указывает на некогда суще­ствовавший Атлантический мост между этими континентами.

Легенды говорят нам о «золо­том веке», некогда царившем на земле. Не было ли это в Атлан­тиде? По мнению Спенса, ей мы обязаны нашей как материальной, так и духовной культурой, при­несенной племенами, жившими на окраинах великой страны Атлан­тов и сдвинутыми со своей родины все учащавшимися стихийными катастрофами.

Спенс предполагает три волны таких переселений: 25 тысяч лет тому назад Неандертальский че­ловек, первый представитель че­ловеческого рода, был вытеснен людьми Кро-Маньонского или Ориньякского типа (имя, дан­ное пбстоянке переселенцев), появившимися в области Бискай­ского залива, пришедшими не­известно откуда, но принесшими с собой настолько высокую куль­туру, что Осборн смог их на­звать — греками неолитической эпохи.                                          ’

Потомками Ориньякцев явля­ются баски; их язык не схож ни с одним из европейских языков, но зато имеет общие корни с язы­ком некоторых индейских пле­мен; кроме того, Кро-Маньонский человек удивительно сходен по типу и обычаям с народом «гуан- чо» Канарских островов. Все это указывает нам на путь, пройден­ный первой волной переселенцев, И свидетельствует о том, что

между Атлантидой, Европой и Америкой существовала целая цепь островов.

Вторая волна, разлившаяся опять-таки по областям Бискай­ского залива 15—16 тысяч лет тому назад, — это люди Мад ел ей­ской эпохи. Можно подумать, что они возродили Кро-Маиь- онскую культуру в несколько более утонченном, но и упадоч­ном стиле.

И, наконец, третья волна, по­явившаяся в той же области

10    тысяч лет тому назад, — это Азилийско-Тарденуазский чело­век. Его стоянки имеются и в Африке, от него произошли со­здатели древней египетской циви­лизации — иберийцы, а также инки Перу. Обряды «Книги Мерт­вых» очень родственны с Ориньяк- скими погребениями и образами Кодекса Porol Vah Майев.

Все народы земного шара со­хранили воспоминание об Атлан­тической катастрофе, в виде мифов

о  потопе, о затонувших матери­ках и об островах блаженных. Очень интересны черты общности между европейскими и амери­канскими легендами на эти темы, которые очень похоже рассказы­вают о том, как заселялась земля после катастрофы.

В своей книге Спенс собрал почти все данные, которыми рас­полагает современное знание по вопросу об Атлантиде, и произ­вел очень интересные сопоставле­ния между мифами Египта, Аме­рики и Европы, сохраненными народной памятью. Правда, иногда эти сопоставления ка­жутся несколько произвольными, но зато в других случаях они

дают новое освещение этому древнему мифу.

Новые востоковедные

Появление за последние годы за границей целого ряда спе­циальных журналов, разрешаю­щих культурные и лингвистиче­ские проблемы Востока само по себе является фактом громад­ного значения. Интенсивность исследовательской востоковед­ной работы Запада, повышенный интерес его к. восточному искус­ству и необходимость из-за доро­говизны издательского дела сбли­жения ученых различных стран явились мощным импульсом к пе­ренесению интересов востокове­дения в сферу международной деятельности.

Почин в этом отношении при­надлежит Германии. Инициатив­ная группа немецких синологов, учеников покойного Лейпцигского профессора A. Conrady, положила начало новому востоковедному

i  органу «Asia Ma(jor>». Этот моло­дой, но уже успевший зарекомен­довать себя, журнал по своей программе должен сделаться цен­тром в области Индо-Синологи­ческих изыеканий; его главными отделами являются язык, искус­ство и цивилизация Дальнего ■ Востока и Центральной Азии. К участию в нем приглашены виднейшие специалисты Герма­нии, Франции, Англии, Индии, Китая и Японии;среди егосотруд- ников встречаются и русские имена: В. В. Бартольда, Н. Н. Поппе, В, М. Алексеева, Печа-

Книга написана прекрасным языком и очень легко читается.

М. М.

журналы за границей.

таясь на двух языках — англий­ском и немецком — и являясь ареной строгой академичности, «Asia Major» рассчитывает-, пови- димому, на большую аудиторию, выходящую далеко за пределы Германии.

Три первых вышедших книги «Asia Major» дают уже возмож­ность до известной степени судить о направлении издания и сказать, что основным ядром его является синология, тем более, что оба редактора журнала Schindler и Weller—китаисты. Отделу циви­лизации народов Ислама, -находя­щемуся в руках известного ориен­талиста A. Fischer отведено в осо­бом приложении сравнительно скромное место. Здесь в первой книжке журнала помещен инте­ресный в этнографическом отно­шении перевод дивана «Лугат-ат- Тюрк» (1073—1074 хиджры), Махмуда Хуссейна Кашгари, сделанный С. Brockelmann’oM.

Первая книжка «Asia Major», представляющая «вводный» том, носит подзаголовок «Н i г t h- Anniversary V о 1 и ш» и посвящена 75-летию со дня рождения этого Нестора герман­ской синологии. Сборник, соста­вленный 27.. работами крупней­ших ориенталистов Запада,откры­вается автобиографией юбиляра, характеризующей его как уче­ного и человека, и перечнем 162 работ Hirth’a, из которых

18 отданы им искусству Дальнего Востока. Важнейшей из них счи­тается «Quellen zur Geschichte der Chinesischem Malerei» (1897) и является описательным на­броском: древнейшей истории ки­тайской живописи IX века Джан-Янь-Юань’я. A. W а I е у поместил в сборнике перевод отрывка аз Ли- Тай - Мин - Хуа - Цзи, где говорится о критике собирания картин и обращения с ними и ярко выражаются чув­ства, обуревающие коллекцио­нера болеэ 1.000 лет назад.

За этим кратким, к сожалению, отрывком в сборнике помещен ряд статей по искусству Дальнего Востока:

J. С. Ferguson на основа­нии китайских данных анализи­рует китайскую ландшафтную живопись; Zoltan von Та­ка с s говорит об элементах ландшафтной живописи, выво­димых из китайских иерогли­фов; Agness Meyer ста­рается доказать, что открыла самый ранний из существующих образцов китайской пейзажной живописи, хотя в воспроизводи­мой ею композиции едва ли можно узнать кисть величайшего кал­лиграфа Китая Ван-Си-Чжи (321—379). Е. A. Foretzscb. в своей интересной работе зна­комит с знаменитым бронзовым сосудом с острова Цзяо-Шань на Ян-Цзы-Цзянь’е, принадле­жащим по мнению автора к эпохе Танской династии (618—907 н. эры). '

Дальнейшие статьи сборника касаются филологии (Conrady, Nemeth); литературы (перевод и критические примечания к из-

Запад и Восток. Кн. 1

вестному стихотворению Чжу- Суань «Да-Чжао»); философии, истории и религии.

Философия представлена двумя работай: A. F о г к е, дающего биографию гражданина и филосо­фа Янь-Ин, сущность его учения, а также сущность религиозных воззрений и этики Янь-Цзи-Чунь- Цю (комментарии философа Янь к летописи Конфуция «Весна и Осень»), и небольшой заметкой J i h. введения в Мо-Цзи, где излагаются главнейшие основы этого философа: всеобщая чело­веческая любовь и осуждение му­зыки. В области истории A. W е- demeyer на основании крити­ческих китайских источников констатирует историчность леген­дарных Яо, Шуиь’я и Юй’я, а Е. С. Hopkins занимается проверкой Шанской династии (1766—1122 до нашей эры); A. Stein дает картину цве­тущей некогда транзитной тор­говли Китая; В. Scbindler в большой статье говорит о рели­гиозных воззрениях старого Ки­тая и, рассматривая эволюцион­ное развитие небесных и земных божеств, указывает на разницу между Тянь. и Шанди.

Вторая и- третья книжки «Asia Major» (том I и пер­вый выпуск 11-го. Lipsiae 1925 г.) посвящены 60-летию профессора

A.     Conrady и директора Бер­линского Музея Народоведения F. W. Miiller’a. Несмотря на то, что доминирующее количество работ, помещенных здесь, падает на синологию, все же не трудно заметить сильный сдвиг журнала в смысле расширения его про­граммы. Последние книжки

13

«Asia Major» дают уже место исследованиям по индологии (в частности санскриту), Сиаму и Бирме (статьи F. S с h г а- der’a nL. Scherman n’a), тибетской литературе, монголо­ведению и т. д. Очень важны издание и перевод тибетского текста манускрипта Берлинского Музея, данные А. Р t a n к е, и его же рассказы о муравьях золо- токопателях. Н. Н. Поппе дал ряд заметок о старо-монголь- еком языке и замечательную в этнографическом отношении статью о культе огня у монголов. Довольно полон отдел турколо- гии статьи: С. В г о с k е 1­m а и п’а и заметка акад. Бартольда о старо-турец­ком тафсире (комментарии к Корану). Помимо изящных и глубоко продуманных переводов второй и третьей книги стихов китайского Анакреона, лирика Танской династии Ли-Тай-Бо (699—762) и грустного стихотво­рения его современника поэта Ду-Фу (712—770), образцово сде­ланных Z а с Ь’ом, во второй книжке «Asia Major» помещена легко читаемая работа Е. Е г- k е s о рассказе — Хуай-Нань- Цзы «Джао-Синь-Ши» (Обратный призыв спрятавшегося ученого). Давно отжившая культурная страничка древнего Китая ярко воскресает, при чтении работы

В.     Schiqdle г’а, из которой можно узнать о существовании ряда условий, жертвоприноше­ниях, погоде и ветре, при кото­рых безопасно и удобно совер­шить путешествие. Центром всех синологических изысканий по­следних двух книг «Asia Major»

являются две генетически свя­занные между собою работы: исследование G. Н а 1 о и п’а '-Вклад в историю клановых посе­лений в древнем Китае» Ян-Инь- Цзи (Шао-Хао) и конспект Лин ь-Ю й-Т а н а «Обзор фо­нетики древнего Китая». Не­достаток места не позволяет, к сожалению, подробно рассмо­треть эти две очень ценные ра­боты. Библиографический отдел отличается мягкостью тона и присущей журналу академич­ностью. В таком духе выдер­жаны рецензии Waley на книгу Forke Mo-Ti и Woitsch на книгу Бо-Ло-Тянь Ernstein’a; ряд отзы­вов посвящен между прочим трудам русских ученых за воен­ные и последние годы (о Чингиз­. Хане Владимирцова, обзор русской литературы по монголи­стике за 1914—1924 годы и т. д.).

Я нарочно подробнее остано­вился на обзоре журнала «Asia Major» с целью выяснить его роль и значение как очень видного иностранного востоковедного журнала. Мне остается сказать еще несколько слов о внешности издания. Журнал печатается у Spamer’a в Лейпциге и техни­ческий надзор за изданием вверен ученому специалисту.Прекрасная бумага, иллюстрации в тексте, отдельные таблицы, наконец кар­ты немало способствуют укра­шению этого важного и цен­ного во всех отношениях изда­ния. Можно сказать, «Asia Major» выдержал с честью все­стороннее испытание и действи­тельно является тем самым «до­мом, где каждый ученый может высказывать свободно свои убе-

ждения», как об этом меч­тают оба редактора этого из­дания .            '

Несколько иначе задуман дру­гой немецкий журнал «Artibus" Asiae», Zeitschrift ffir Ostliche Kunst, выпускаемый издатель­ством Avalun. Журнал, откло­няя вопросы филологии, этно­графии и «исключая всякие ли- ризмы в области восточного искусства», ставит своим девизом «объективность».

«Artibus Asiae» печатается на трех языках: немецком, англий­ском и французском и ждет деятельного участия у себя уче­ных всех стран. Внешность из­дания, судя по первым двум, тетрадям, превосходна: специаль­ная бумага, большой in 4° фор­мат, ряд вклеенных в текст четких автотипий и прочная «вре­менная» папка. Внутреннее содер­жание журнала соответствует его внешности; статьи-так же хороши, как и рисунки. В передовой статье A. W а 1 е у легко раз­бирается в происхождении боти- сатвы из Дун-Хуана (пров. Гань­Су); Н. Schmidt дает не­сколько ценных сведений о дог­матах, выявляющихся в иконо­графии буддийской секты Ма- хайана; К. Н е n t z е указывает на поразительную параллель ме­жду Вавилонской скульптурой и памятником ханьского генерала Хо-Цюй-Бин, с которым нас по­знакомила миссия Segalen’a. Е. Foretzscb дает чрезвы­чайно важную сводку старой, преимущественно иезуитской, ли­тературы об Индии и Восточной Азии, найденной в библиотеках

Лиссабона, Эворы, Коимбры и Браги. Значение, придаваемое в настоящий момент китайской скульптуре, находит в. себе отра­жение в статье О. S i г е п’а, опровергающего подлинность не­которых буддийских памятников Танской пластики. На тему о китайских подделках написана .коллективная статья Р е 1 1 i о t- S а 1 m о п у «Errata». Она го­ворит о каменных дальне-вос- точных скульптурах Кельн­ского Музея, признанных теперь поддельными. С большим инте­ресом читается исследование D’A г d е n n е d е Т i z а с «La Chine Kodale et l’Art chinois и заметки Stijnner’a и A. W a I e у, объясняющие зна­чение всадника на носороге рельефа в Ангор-Вате и легенду Мяо-Шань. Тетрадь журнала кон­чается тепло написанным Е. Е г- k е s некрологом скончавшегося

4    июня 1985 года германского синолога A. Conrady и краткой характеристикой выдающихся ра­бот его в области китаеведения и японологии. Умело поставлен­ный отдел библиографии заклю­чает ряд отзывов о вышедшей вновь литературе по искусству Востока и в том числе отзыв Salmony на книгу V. P. We- ber’a «Гу-Ши-Бао-Дань»—«Спра- вочник для любителей и соби­рателей предметов искусства Дальнего Востока» (Paris 1923,

2  т.), Н е n t z е на атлас архео­логической миссии Segalen’a и ряд других.

Недавняя почта принесла в Мо­скву отдельные номера востоко­ведных журналов, издающихся

в Индии, Китае и Соединенных Штатах.

«Дмрато» («Искусство») — та­ково заглавие издаваемого О. С. Gangoly в Калькутте на англий­ском языке журнала, отданного служению преимущественно ин­дийскому искусству. Это —трех- месячник, печатающийся на ин­дийской ручной бумаге, обильно иллюстрированный цветными и черными репродукциями и выхо­дящий в ограниченном количе­стве экземпляров. Выдающейся статьей, из нескольких дошед­ших до меня номеров, следует признать лекцию F. Bosch «Происхождение индо-яванского искусства», лекцию, прочитан­ную автором в 1919 году и дополненную им для печати сообразно требованию времени. Изобразительное искусство пред­ставлено цветной репродукцией неизданного портрета Хумайюна, который Gandoly считает самым лучшим, исполненным в царство- нание Акбара Великого.

J. Cousins говорит о бу­дущности индийского искусства и о влияниях на него со стороны Запада и Японии.

Из более мелких статей, по­мещенных в журнале «Rupam», назову W. Cohn «Искусство в индийских колониях» (2 табл.); Sutton «Персидская миниа­тюра» (2 табл.); Gangoly «Новая страница индийского искусства»; «Начало искусства Индии» его же. Превосходно иллюстрирована статья N. М е h- t a «Indian Painting in the 15 Century». В журнале помещен ряд заметок и обозрений книж­ных новинок. К первым отно­

сятся «Павлиний трон» (2 табл.), «Страница мосульманской кал­лиграфии» и т. д., ко вторым «Китайская живопись и искусство Ли-Лунь-Мынь’я»(Меуег); «Япон­ская живопись периода Суйко» (Warner); «Будда в искусстве Востока» (Cohn);«Японская пла_т стика» (К. With) и ряд других.

Официальным органом The Shanghai Chemical Society и Ки­тайского Общества Наук и Искусств является издающийся в Шанхае под редакцией С. Sower- by (наука) и J. Ferguson (лите­ратура и искусство) двухмесяч- .ник «The China Journal of Science and Art», скромный журнал, имеющий однако очень широкое распространение. Журнал не бле­щет своим внешним видом, не импонирует избранному читателю роскошью своих иллюстраций, но обнаруживает достаточную эру­дицию его сотрудников. О широте программы журнала можно судить хотя бы по краткой выписке ста­тей, помещенных в нем в разное время: Цзян-Гань-Ху «Шу Цзин,как книга истории»; С. S о- werby «К вопросу о здоровом воспитании в Китае»; Е. N. S h i- rokogoroff «Народная му­зыка в Китае»; S. Naumann «Монеты древнего Китая»; С. J а- miesson «Китайский нефрит и его древность» и др. Заметки и библиографический отдел жур­нала также отличаются разно­сторонним содержанием.

' «The China Journal» примыкает к новому двухмесячному орг'ану международного востоковедения Соединенных’ Штатов.

В феврале 1924 года в Нью- Йорке вышел первый номер ,жур­

нала «Orient», посвященного за­падным изысканиям в литера­туре, искусстве, философии и культуре Востока. По заявлению издателей, «Orient» — единствен­ный журнал, приносящий «сует­ливому Западу весть пробужден­ного Востока». Опытная изда­тельская рука Hari-Govil объ­единила вокруг себя ученых и художников Запада и Востока, среди которых мы видим не мало знакомых имен. В трех дошед­ших до меня тетрадях журнала помещены следующие статьи: Ромэн Роллан «Почитание Сивы»; 'С. Bragdon «Брак на Западе и Востоке»; Тянь- Д а о-Л ю «Дух нового Китая»; Р. Тагор «Запад и Восток»; A. Abbot «Сущность китай­ского искусства»; ряд статей по

истории и искусству Японии и Сиама и т. д. Журнал хорошо иллюстрирован и при своей деше­вой цене, рассчитывающей оче­видно на широкое распростра­нение его, производит благо­приятное впечатление.

В беглой библиографической заметке мне удалось лишь по­верхностно охарактеризовать не­сколько выдающихся загранич­ных востоковедных журналов. Повторяю: их возникновение является одним из симптомов признания Востока, его истории и культуры и обусловлено , не­обходимостью создания единой международной научной базы, вроде только что рассмотрен­ных мною журналов.

Милий Достоевский.