Применение аналогии

 

 

 

при рассмотрении судом гражданских дел

 

 

 

А. Т. БОННЕР *

 

 

 

Под аналогией в области юриспруденции понимается распространение нормы или определенного комплекса норм права на не предусмотренные законом, но существенно сходные ситуации. Различают аналогию закона и аналогию права. В первом случае правоприменительный орган распро­страняет на определенные отношения конкретные нормы, регулирующие сходные отношения; во втором — он исходит из общих начал и смысла за­конодательства.

 

 

 

В соответствии со ст. 12 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик суд обязан разрешать дела на основании законов. В случае отсутствия закона, регулирующего спорное отношение, суд применяет закон, регулирующий сходные отношения, а при отсутст­вии такого — исходит из общих начал и смысла советского законодатель­ства. Судебной практике известно множество случаев как правомерного, так и неправомерного применения гражданского материального законо­дательства по аналогии ¹. Судебные органы, как правило, не употребляют термина «аналогия» и весьма редко ссылаются в соответствующих слу­чаях на ст. 12 Основ или ст. 10 ГПК РСФСР. Обычно они ограничиваются указанием, что то или иное правило реализуется «применительно» к опре­деленному закону.

 

 

 

Существует ли аналогия процессуального закона? М. Г. Авдюков полагал, что новое гражданское процессуальное законодательство отверг­ло аналогию процессуального закона и права ². Напротив, В. К. Пучин-ский пришел к правильному, с нашей точки зрения, выводу, что ст. 12 Основ не изменила ст. 4 ГПК РСФСР 1923 г., но лишь изложила ее совре­менным юридическим языком. «Аналогия целиком укладывается в грани­цы режима законности. Действия, совершенные по аналогии, так же пра­вомерны, как и действия, непосредственно предусмотренные конкретными нормами» ³. М. Г. Авдюков ссылался и на то, что в ст. 1 Основ и в ст. 1 ГПК источником процессуального права указан лишь закон. Однако та­кое же указание имеется и в материальном праве (ст. 3 Основ граждан­ского законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. 3 ГК РСФСР). Таким образом, этот аргумент ничего не дает. Следует согласиться

 

 

 

* Доцент Всесоюзного юридического заочного института, кандидат юридических наук.

 

 

 

¹   См., например, «Сборник постановлений пленума Верховного суда СССР, 1924—
1973», М., 1974, с. 122; «Социалистическая законность», 1968, № 1, с. 78; 1971, № 4,
с. 90; «Бюллетень Верховного суда РСФСР», 1971, № 8, с. 14—15; 1974, № 6, с. 4—5;
«Бюллетень Верховного суда СССР», 1970, № 5, с. 13—15, и др.

 

 

 

²   См. М. Г. Авдюков, Принцип законности в гражданском суде-производстве, М.,
1970, с. 181—182.

 

 

 

³   В. К. Пучинский, О единообразном толковании и применении  Основ граждан­
ского судопроизводства («Советское государство и право», 1972, № 4, с. 49).

 

 

 

2*                    35

 

 

 

с И. Сабо в том, что применение аналогии является неизбежностью во всех отраслях права, за исключением уголовного права ⁴.

 

 

 

Вопрос о необходимости использования аналогии при применении процессуального законодательства поднимался рядом ученых. Однако дискуссия, которая ведется по этому поводу, в известной мере носит от­влеченный характер. Некоторые авторы не приводят примеров, когда бы возникала потребность в применении аналогии, ограничиваясь замеча­нием о неизбежности пробелов в области гражданского процессуального права. В других работах приводятся единичные примеры, но правиль­ность квалификации излагаемых случаев в качестве аналогии порой вы­зывает большие сомнения. Так, К. С. Юдельсон указывает на постанов­ление пленума Верховного суда СССР от 3 марта 1950 г., разъяснившее примечание 1 к ст. 46 ГПК РСФСР 1923 г. в том смысле, что возмещение расходов на представительство по делам неимущественного характера производится в соответствии с утвержденной Министерством юстиции СССР таксой ⁵.

 

 

 

Думается, что в действительности здесь идет речь не об аналогии, а о различных приемах толкования законодательства. В данном случае пле­нум обратился к логическому и систематическому толкованию закона. При применении аналогии наличествуют два различных фактических состава, один из которых «приравнивается» к другому. В изложенном же примере мы имеем дело в сущности с одинаковыми фактическими соста­вами (возмещением расходов по представительству), которые отличаются друг от друга лишь незначительными деталями. Данный вывод в полной мере вытекает и из подпункта «г» п. 10 постановления пленума Верхов­ного суда СССР от 11 октября 1965 г.; «Расходы по вознаграждению пред­ставителя по делам неимущественного характера, по смыслу ст. 91 ГПК РСФСР (соответствует примечанию 1 к ст. 46 ГПК РСФСР 1923 г.— А. Б.) возмещаются стороне в полном размере, но в пределах таксы, установлен­ной для оплаты ведения адвокатами дел указанной категории» ⁶.

 

 

 

По мнению Н. И. Авдеенко, «правила договорной и альтернативной подсудности (ст. ст. 118 и 120 ГПК) применяются не только к гражданам СССР, но и к иностранцам, исходя из аналогии закона, если иное не пред­усмотрено специальным соглашением. Так, иски о взыскании алиментов и из причинения вреда, предъявленные к иностранцам, подаются по месту жительства истца, что не вытекает непосредственно из ст. 118 ГПК»⁷. В приведенном Н. И. Авдеенко случае трудно усмотреть аналогию. Если иск, предъявленный к иностранцу, рассматривается на территории нашей страны, то при разрешении дела будут применяться не только правила подсудности, но и все положения ГПК соответствующей союзной респуб­лики в силу прямого указания закона (ст. 3 Основ гражданского судо­производства).

 

 

 

В литературе встречаются и правильные указания на возможность или необходимость применения аналогии процессуального закона в кон­кретных случаях. Так, В. К. Пучинский отметил необходимость приме­нения в УССР по аналогии правил производства в кассационной инстан­ции при рассмотрении дел в порядке надзора, поскольку в ГПК этой рес­публики отсутствует норма, соответствующая правилу ст. 328 РСФСР⁸. Основами законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье не предусмотрена возможность установления отцовства в тех слу­чаях, когда ребенок родился до введения в действие Основ, но после смерти отца. М. В. Матерова правильно указывает на возможность при-

 

 

 

^{4   См. И. Сабо, Социалистическое право, М., 1964, с. 279.}

 

 

 

5  См. К. С. Юдельсон, Советский гражданский процесс, М., 1956, с. 23—24.

 

 

 

⁶   См. «Сборник постановлений   пленума   Верховного суда   СССР.   1924—1973»,
с. 233.

 

 

 

' «Гражданский процесс», под ред. Н. А. Чечиной и Д. М. Чечота, М., 1968, с. 23. ⁸ См. В. К. Пучинский, цит. соч., с, 49—50.

 

 

 

36

 

 

менения здесь аналогии закона. На необходимость применения в подоб­ных случаях «общего смысла норм, регулирующих возникновение прав и обязанностей родителей и детей», указывалось и в опубликованной судеб­ной практике ⁹.

 

 

 

Анализ законодательства и судебной практики позволяет выявить и другие случаи применения процессуального закона по аналогии, что при­дает этой проблеме не только теоретическое, но и практическое значение. Статья 432 ГПК содержит правило, ограничивающее возможность пово­рота исполнения судебного решения в случае отмены его в порядке над­зора. При отмене же судебных постановлений по вновь открывшимся об­стоятельствам соответствующего ограничения законом прямо не предус­мотрено. По делу Будылина президиум Ленинградского городского суда указал: «Это правило (ограничение) должно применяться по аналогии закона и при отмене решения по вновь открывшимся обстоятельствам, по­скольку в этом порядке также отменяются решения, уже вступившие в за­конную силу». Данное указание интересно в двух отношениях. Оно пред­ставляет собой один из редких случаев, когда в постановлении суда речь идет не об использовании какого-либо правила «применительно» к опре­деленному положению закона, а об аналогии закона. Другими словами — вещи называются своими именами. Еще более ценно, что президиум Ле­нинградского городского суда обосновал возможность применения ана­логии существенными чертами сходства между институтами пересмотра судебных постановлений в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам, поскольку в обоих случаях отменяются решения, «уже вступившие в законную силу» ¹⁰.

 

 

 

При рассмотрении гражданских дел может возникнуть необходимость в отводе представителя органа государственного управления, участвую­щего в процессе. Поскольку возможность совершения такого действия в ГПК прямо не предусмотрена, думается, что вопрос может быть ре­шен путем применения по аналогии ст. 17—21 ГПК РСФСР.

 

 

 

Статья 250 ГК РСФСР определяет обязанности продавца и покупате­ля в случае предъявления к последнему иска об изъятии вещи. Хотя речь здесь идет о конкретном гражданско-правовом обязательстве, данная норма применяется по аналогии и ко всем иным случаям определения пра­вовых последствий непривлечения или уклонения от участия в процессе третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований на предмет спора.

 

 

 

В яоследние годы в судебной практике по уголовным, а иногда и по гражданским делам известное распространение получило вынесение частных определений в случаях, явно не предусмотренных процессуаль­ным законом. Имеются в виду определения, которыми суд реагирует на положительные явления — факты проявления мужества и благородства, совершения гражданами патриотических поступков и т. п. В литературе спорят о том, следует ли в будущем закрепить такую возможность в зако­не, предусмотреть в подобных случаях вынесение «особых определений» либо реагировать «в иных формах» ^п. Нас же интересует другое. «Прирав­нивание» фактического состава, не предусмотренного законом, к имею­щему с ним определенные черты сходства фактическому составу, предус­мотренному законом, является ничем иным, как применением аналогии закона. Сходство в указанных случаях заключается в констатации судом различных форм нестандартного, а следовательно, до известной степени атипичного поведения, которое требует соответствующего реагирования

 

 

 

⁹   См. М. В. Матерова, Судебное рассмотрение дел об установлении отцовства,
М., 1972, с. 54—58; «Бюллетень Верховного суда СССР», 1973, № 5, с. 39—40.

 

 

 

¹⁰     См. «Бюллетень Верховного суда РСФСР», 1975, № 1, с. 14.

 

 

 

¹¹      См., например, Ю. Н. Чуйков, Частное определение в гражданском судопроиз­
водстве, М., 1974, с. 14—17.

 

 

 

37

 

 

со стороны компетентных органов. Кроме того, и «оптимистические» частные определения нередко носят превентивный характер.

 

 

 

В соответствии со ст. 186 ГПК РСФСР участники прений в суде первой инстанции могут выступить вторично в связи со сказанным в речах. Не­обходимость в использовании права реплики нередко возникает и в кас­сационной инстанции. Ходатайства сторон в этом отношении иногда удов­летворяются, а чаще всего отклоняются со ссылкой на то, что такой воз­можности ГПК не предусматривает. Более совершенным представляется в данном отношении правило ч. 4 ст. 338 УПК РСФСР, разрешающее осуж­денному или оправданному и их защитникам дать дополнительные объяс­нения. Думается, что предоставление права реплики в кассационной инстанции смыслу гражданского процессуального законодательства не про­тиворечит. Более того, оно в полной мере соответствует принципам состя­зательности и объективной истины. Необходимость в осуществлении указанного правомочия в кассационной инстанции возникает не так уж редко. Использование такого права могло бы базироваться на аналогии применения ст. 186 ГПК.

 

 

 

Интересен пример из практики Краснодарского краевого суда. После вынесения решения об удовлетворении иска С. о признании его брака с С-ой недействительным в кассационную инстанцию поступило заявле­ние об отказе истца от иска. В соответствии со ст. 293 ГПК суд должен был разъяснить последствия совершения такого процессуального дейст­вия. Возникшее в этом отношении затруднение было связано с тем, что С. длительное время находился в больнице. Вопрос об отложении дела слу­шанием либо приостановлении кассационного производства (ч. 2 ст. 299, п. 3 ст. 215 ГПК) в данном случае в практическом плане не мог быть поставлен. Состояние здоровья истца не давало надежд на его скорейшее выздоровление и не исключало возможности летального исхода. В соот­ветствии с ч. 4 ст. 62 ГПК свидетель может быть допрошен судом в месте своего пребывания, если он вследствие болезни, старости, инвалидности и других уважительных причин не в состоянии явиться по вызову суда. Что же касается сторон, то подобного правила в законе прямо не сформу­лировано. Думается, что, выехав в больницу по месту нахождения С. для разъяснения последствий отказа истца от иска и заслушивания его объяс­нений, суд применил по аналогии ст. 62 ГПК. Любопытно отметить, что С. своей просьбы не поддержал, в результате чего законное и обоснованное решение народного суда было оставлено без изменения. '/

 

 

 

Закон предусматривает два вида пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу,— в порядке надзора и по вновь открыв­шимся обстоятельствам. Однако в отдельных случаях решение, полностью отвечавшее требованиям законности и обоснованности в момент его выне­сения, утрачивает эти качества в связи с появлением новых обстоятельств. Они появились уже после вынесения решения и, вполне естественно, не могли быть учтены судом. В отдельных случаях появление новых обстоя­тельств позволяет сторонам вновь обратиться в суд, предъявив иск с изме­ненным основанием, но так бывает не всегда.

 

 

 

По договору поднайма Соломин вселился в одну из двух комнат, зани­маемых Опенгейм. При сдаче комнаты Опенгейм указала, что эта площадь занималась ее пасынком Пономаренко и понадобится ему после демоби­лизации из армии. После демобилизации Пономаренко Соломин отказался освободить комнату. Решением народного суда иск о выселении Соломина был удовлетворен, однако более двух лет решение в исполнение не приво­дилось. К этому времени Пономаренко умер, вследствие чего отпали обсто­ятельства, послужившие в свое время основанием для вынесения решения. Верховный суд СССР указал по этому делу, что приводить решение «в ис­полнение в настоящее время было бы неправильным, так как ... отпали обстоятельства, послужившие основанием для предъявления к ответчику требований о выселении, поскольку иск был предъявлен в защиту инте-

 

 

 

38

 

 

ресов демобилизованного из армии, ныне умершего, Прномаренко. Сама Опенгейм, как видно из дела, жилой площадью обеспечена, так как зани­мает изолированную комнату размером 18 кв. м, и для нее спорная комната представляет излишек жилой площади против нормы». Судебное решение в порядке надзора было отменено и дело направлено на новое рассмот­рение.

 

 

 

Придя к выводу о несправедливости оставления судебного решения без язменения, правоприменительные органы столкнулись в данном случае с дилеммой: какой из институтов пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, здесь применить? Поскольку речь не шла об устранении судебной ошибки, надзорный порядок пересмотра был ис­пользован по аналогии, так как отмена решения по новым обстоятельствам ГПК не предусмотрена ^1а.

 

 

 

Отмена решений по новым обстоятельствам применялась в судебной практике и в некоторых других случаях. В частности, до недавнего вре­мени этот порядок порой использовался по бракоразводным делам, если после вступления решения в законную силу стороны примирялись и жела­ли сохранить семью. Правда, это можно было сделать и несколько проще, не регистрируя судебного решения в органах загса. Однако такой выход из положения не всегда устраивал стороны, и в ряде случаев они ставили вопрос об отмене решения суда в порядке надзора. Практика порой шла по этому пути. Но после принятия постановления пленума Верховного суда РСФСР «О некоторых вопросах, возникших в практике применения судами Кодекса о браке и семье РСФСР» от 21 февраля 1973 г. в данной республике это стало невозможным. В п. 9 постановления разъяснено: «Учитывая, что примирение супругов возможно и после вступления ре­шения суда... в законную силу, суд вправе по их просьбе вынести опре­деление о прекращении производства применительно к ст. 364 ГПК, если развод не зарегистрирован в органах записи гражданского состояния» ¹³.

 

 

 

Таким образом, в данном случае пленум Верховного суда предлагает применять по аналогии нормы исполнительного производства. Однако такой вывод является, с нашей точки зрения, ошибочным. Нормы раздела V ГПК рассчитаны на принудительное исполнение судебных решений. Решение же о расторжении брака нельзя обратить к принудительному ис­полнению и можно исполнить лишь добровольно. Пленум Верховного суда РСФСР не указал, какой конкретно пункт ст. 364 ГПК он имел в виду. Однако анализ данной нормы заставляет прийти к выводу, что ни одно из ее положений к решениям о расторжении брака применено быть не может. В этом случае по аналогии должны применяться нормы гл. 36 ГПК «Производство в надзорной инстанции». Возможность применения аналогии закона здесь обусловлена тем, что судебное решение не соответ­ствует отношениям, сложившимся между сторонами. Поскольку в законе не предусмотрено специального порядка пересмотра судебных постановле­ний по новым обстоятельствам, следует применять наиболее близкий к нему институт. Таковым, с нашей точки зрения, является пересмотр судебных постановлений в порядке надзора, но не прекращение исполнительного производства. Акт исполнения решения по делам о расторжении брака осуществляется внесудебным путем, а на производство в административ­ных органах нормы ГПК без прямого указания закона распространены быть не могут.

 

 

 

Гражданский процессуальный закон применяется по аналогии и в не­которых других случаях. Так, при рассмотрении жалоб на наложение административных штрафов суд нередко отменяет незаконно наложенный штраф. При этом порой выясняется, что штраф уже уплачен жалобщиком

 

 

 

¹² См. «Судебная практика Верховного суда СССР», 1950, № 8, с. 35—36. Харак­терно, что определение опубликовано под заголовком: «Отмена судебного решения, выз-ваш'тя изменением после решения фактических обстоятельств дела».

 

 

 

¹⁵ «Бюллетень Е'рх-.впого суда РСФСР», 1973, № 5, с. 6.

 

 

 

39

 

 

 

добровольно либо удержан с него органом управления. В таких случаях суд указывает на необходимость возврата штрафа в решении либо в спе­циально вынесенном определении. Думается, что в подобных случаях применяются по аналогии правила ст. 430—432 ГПК, регулирующие по­ворот исполнения судебного решения.

 

 

 

Применение аналогии права. Отдельные авторы, выступая за приме­нение аналогии закона, считают невозможным либо нежелательным при­менение аналогии права, поскольку она якобы в меньшей мере отвечает задачам укрепления законности и создает больше возможностей для прояв­ления субъективного усмотрения должностных лиц ¹⁴. По мнению А. П. Коренева, практически нормы по аналогии права не применяются: «В... литературе приводится один и тот же случай применения в прошлом аналогии права в связи с обязательством по возмещению вреда, понесен­ного при спасании социалистического имущества» ¹⁵. Думается, что А. П. Коренев не прав. Незначительное распространение на практике аналогии права не может служить основанием к принципиальному отказу от ее применения. Кроме того, можно привести еще ряд примеров, когда при рассмотрении гражданских дел появлялась необходимость в приме­нении аналогии права.

 

 

 

До недавнего времени на основании аналогии права разрешались споры в случаях, когда в период супружеской жизни существенно улучшалось (капитально ремонтировалось, достраивалось, перестраивалось и т. п.) имущество, приобретенное до вступления в брак одной из сторон. При разрешении таких дел на какую-либо конкретную норму сослаться было невозможно. Подобные требования удовлетворялись, исходя из общего смысла советского законодательства. А отклонение такого требования в ряде случаев по существу означало бы лишение стороны тех трудовых сбережений, которые они добросовестно приобрели в течение всей жизни¹⁶. В настоящее время это правило зафиксировано в ч. 3 ст. 22 КоБиС РСФСР. Статья 43 КоБиС РСФСР в числе оснований к признанию брака недейст­вительным не предусматривает обмана со стороны одного из супругов. Однако подобные иски предъявляются и нередко удовлетворяются. При­чем основанием для их удовлетворения является общий смысл советского семейного законодательства, т. е. аналогия права.

 

 

 

Указания на необходимость применения аналогии права в отдельных случаях можно встретить -в опубликованной судебной практике.

 

 

 

В определении Верховного суда РСФСР по делу Котукова и др. было указано: «В случае спора между участниками договора (колхозом и ли­цами, проживающими в доме колхоза) ио вопросу размера квартирной платы, руководствуясь общими началами гражданского законодательства (ст. 4 ГК РСФСР)₉ следует исходить из того, что и ставка квартирной платы для сельской местности не может превышать ставок, установлен­ных в близлежащем городе или рабочем поселке» ¹⁷. В отдельных случаях применение аналогии права возможно путем обращения к законодатель­ству союзных республик. В порядке применения аналогии права пленум Верховного суда СССР в п. 5 постановления «О практике применения су­дами процессуального законодательства при рассмотрении судами граж­данских дел» от 11 октября 1965 г. распространил действие норм ГПК четырех республик на судопроизводство в остальных республиках. Исходя из смысла процессуального законодательства и норм ГПК УССР, Молда­вии, Казахстана и Эстонии, было разъяснено, что представители общест­венности вправе принять участие в рассмотрении дела и в кассационной

 

 

 

¹⁴ См., например, И. Сабо, цит. соч., с. 278—279 и ел. ^ «Советское государство и право», 1971, № 1, с. 53.

 

 

 

¹⁶     См. А. А. Ерошенко, Договор поручения как правовое основание участия адво­
ката в гражданском  процессе (в книге «Участие адвоката в гражданском процессе»),
Краснодар, 1967,   с. 9—10.

 

 

 

¹⁷      «Бюллетень Верховного суда РСФСР», 1975, № 2, с. 8.

 

 

 

40