Н. ПОПОВ-ТАТИВА.

РЕФОРМА КИТАЙСКОГО ЯЗЫКА.

(ХУ-ШИ).

С провозглашением в Китае республики должна была наступить новая эра и в деле развития китайского народ­ного образования. Постороннему наблюдателю может пока­заться, что действительность не оправдала тех ожиданий на фронте народного образования, которые связывались с установлением нового режима. Действительно, со времени революции 1911—1912 г.г. страна не выходит из внутренних кризисов и гражданской войны. Центральное правительство лишено средств для расширения сети школ, а экономическое положение отдельных провинций настолько критическое, что, например, провинции Ху-нань и Фу-цзянь, особенно пострадавшие от гражданской войны, вынуждены были даже

временно закрыть свои школы. Большинство же провинций должно быть довольно, если им удается сохранить число школ хотя бы на прежнем уровне. И, тем не менее, следует признать, что на фронте китайского народного образования в настоящее время происходит один из замечательнейших в истории Китая сдвигов.

Различие диалектов и синтаксического построения пред­ложений вместе с лишенным гибкости стилем всегда слу­жили главными препятствиями для развития народного образования в Китае. Реформы республиканского Китая обратились против этих зол.

Вопрос о различии диалектов должен был быть разре­шен стандартизацией произношения. Несмотря на то, что в Китае существует единая иероглифическая письменность, общая для населения всех китайских провинций, слова (и иероглифы) в различных диалектах произносятся настолько различно, что китайцы, говорящие на разных диалектах, лишены возможности понимать друг друга и должны либо объясняться между собой, прибегая к английскому языку, либо пользоваться для этого написанием иероглифов. По­этому, прежде всего, на очередь был поставлен вопрос об изобретении алфавита, дабы одни и те же слова (и иеро­глифы) по всей стране произносились одинаково. При помощи новых букв (графем) китайцы должны в будущем получить возможность писать фонетически и сделать свои тексты удо­бопроизносимыми с первого же на них взгляда. В результате было выработано несколько алфавитов, которые и начали применяться в жизни сначала в ограниченном масштабе ¹). В 1912 г. при министерстве народного просвещения была образована специальная комиссия, которая приняла 39 на­чертаний (графем) для изображения различных звуков, существующих в стандартизированном национальном языке. В 1915 году было положено начало преподаванию этого алфавита в школах, a 23/XI—1918 года он был принят официально для преподавания во всех школах. В 1920 г. была добавлена к алфавиту еще одна буква и, таким образом, число букв (графем) было доведено до 40. Пред­полагается, что, самое большее в течение 20 лет, все прошедшее через начальные школы население сможет говорить на стандартизированном при помощи нового алфа­вита языке.

Конечно, китайские реформаторы никакой «Америки» не открыли, вводя фонетический алфавит, как подсобное средство к китайской иероглифической письменности. В Япо-

^х) «China Year Book», 1923, стр. 335 и след,

нии на-ряду с заимствованной из Китая иероглифической письменностью давно уже существует своя фонетическая (слоговая) азбука, которой японцы пользуются параллельно с иероглифическим письмом. В данном случае китайцы только сделают некоторый шаг вперед, поскольку их алфавит окажется более гибким, чем японская слоговая азбука. Но, если иероглифическая письменность по своей колос­сальной трудности была доступна только очень ограничен­ному числу лиц, новый алфавит делает письмо доступным всем.

В настоящее время вопрос об алфавите уже вышел из стадии теоретической разработки и получил свое применение на практике — уже издаются книги и словари, где рядом с иероглифами дается их фонетическое чтение в новых буквах.

Однако принятие алфавита не разрешало целиком во­проса о национальном языке. В Китае разговорный язык сильно отличается от литературного (письменного), кото­рый остается для китайца непонятным без специального изучения. Реформаторы должны были преодолеть и это пре­пятствие. Здесь реформа сводилась к тому, чтобы ввести применение разговорного языка (бай-хуа) как в периоди­ческой печати, так и для научных произведений. С этой целью при министерстве народного просвещения была учреждена специальная комиссия, которая должна была определить фонетический и словарный состав китайского языка, а также его синтаксический строй. В комиссии этой работало свыше ста членов, при чем одна треть их была назначена из состава министерства народного просвещения, одна треть делегирована высшими учебными заведениями и школами и одна треть назначена министерством из сведу­щих лиц.

В апреле 1919 года эта комиссия вынесла ряд постано­влений относительно национального языка (го-юй), кото­рые открывают собой новую эпоху в просвещении страны. Смысл этой реформы в том, что разговорный язык (бай-хуа) в несколько утонченной и переработанной форме под име­нем национального языка (го-юй) становится отныне и язы­ком литературным. До сих пор вся научная литература могла писаться только на письменном (литературном) языке, как мы сказали выше, очень далеком от разговорного; теперь стали делаться все чаще и чаще попытки писать и по серьезным научным вопросам на новом национальном языке. И первым таким опытом явился труд проф. Ху-Ши' по истории китайской философии, первый том которой был издан на языке го-юй в 1919 году.

Строго говоря, инициатива в этом движении, которое называется в Китае литературной революцией, не принадле­жит министерству народного просвещения, так как начало этому движению было положено группой профессоров и представителей новой китайской интеллигенции с профес­сором Ху-Ши во главе. Министерство народного просвеще­ния только признало совершившийся факт и узаконило его. Что же касается до действительных реформаторов, то значительная часть их находилась под определенным влия­нием американской науки, в частности профессора J. Dewey. Типичным представителем такой американизированной ин­теллигенции является проф. Ху-Ши, подробные сведения о биографии которого мы даем ниже, поскольку он являлся и до сих является наиболее выдающимся руководителем нового культурнического движения Китая ^х).

Ху-Ши родился в 1891 г. в провинции Ань-хуй в семье, известной рядом конфуцианских ученых. Его отец, также конфуцианский ученый, умер, когда маленькому Ху было всего только четыре года. Вскоре умерла и его мать. Осиро­телого Ху взял на воспитание его родной дядя, в семье которого он получил первоначальное образование. Трина­дцатилетним отроком Ху переезжает в Шанхай, гду обучается в различных школах. Здесь он познакомился с лишениями, так как приходилось одновременно учиться и зарабатывать средства к жизни литературной работой и уроками.

Шанхай — самый европеизированный, самый америка­низированный город Китая. Приехавший сюда Ху, пропи­тавшийся у себя на родине традициями китайской класси­ческой учености, оказался в обстановке, отрицавшей все то, на чем стояла печать китайских традиций классицизма. Решающей для молодого Ху оказалась его поездка в 1911 году вместе с группой студентов в Америку, где он поступил в университет Корнелл.

В Америку Ху-Ши приехал еще совершенно не сложив­шимся молодым человеком. Он не имел определенных стре­млений и знал только одно, —что свои занятия, свои знания он должен посвятить своей стране, связать с будущим Китая. Тщательное взвешивание того, что же в настоящее время более всего необходимо для Китая, побудило его поступить на агрономический факультет. К этому его подвинуло как то, что Китай является страной земледельческой, так и поразив­шее его развитие земледелия в Америке. Но природные его склонности были далеки от изучения агрономии и увлекали

^х) Эти сведения мы заимствуем из японского сборника биографий современных китайских деятелей Кийомидзу, Андзо (Токио 1924).

Запад и Восток. Кн. I.                                                                                                                                     8

Ху-Ши к занятиям поэзией и философией. Скоро Ху-Ши решает бросить агрономию и переходит на словесный фа­культет. В 1914 году он блестяще оканчивает курс словес­ного факультета со степенью master of arts и поступает в Колумбийский университет, где изучает философию и работает под руководством доктора John Dewey. Здесь Ху-Ши получает степень доктора философии за представленный им трактат «О развитии логики в древнем Китае».

Во время своего пребывания в Колумбийском универ­ситете Ху-Ши начал сотрудничать в редактируемом Чэнь Ду-сю-ем журнале «Синь Цин-нянь» (Новая Молодежь). Первая же статья Ху-Ши вызвала целое движение, привед­шее к так называемой литературной революции. Когда же, после окончания Колумбийского университета, Ху-Ши вер­нулся на родину, то он уже пользовался большой извест­ностью в среде новой китайской интеллигенции и был не­медленно приглашен занять кафедру философии в Пекин­ском Государственном университете..^Теперь популярность Ху-Ши быстро растет. Его имя стало почетной вывеской для Пекинского университета. Общественные организации наперебой приглашают его читать лекции.

Наиболее значительным делом Ху-Ши следует признать литературную революцию, начало которой было положено в октябре 1916 года его письмом редактору журнала «Новая ^Молодежь» — Чэнь-Ду-сю’ю. Эта литературная революция, "как уже сказано выше, была направлена против господства в современной китайской литературе классического языка и сти­листики, недоступных широким слоям китайского общества.

Новый язык создал и новую литературу, и с 1920 года проложил себе дорогу в китайскую низшую школу.

Слава разнесла имя Ху-Ши по всему лицу китайской земли, и движение его называется китайским возрождением. Следует однако отметить, что на-ряду с горячими сторонни­ками реформы среди китайских ученых имеется немало скеп­тиков, которые восстают против похода на китайскую класси­ческую образованность, боясь, что этот поход может подо­рвать основы китайской национальной культуры и сильно понизить ее, созданный веками, высокий уровень. Они с со­мнением смотрят на современный Китай и спрашивают: — куда он идет? И, по странной случайности, самое имя Ху- Ши-чжи имеет, по-китайски, тот же смысл: — «quo vadis?».