Алексеев С. С. О материалистическом подходе к системе советского права //  Правоведение. - 1961. - № 3. - С. 15 - 24.

С. С. Алексеев , кандидат юридических наук

О материалистическом подходе к системе

 советского права

Отсутствие достаточно плодотворных результатов последней дис­куссии о системе советского права во многом объясняется тем, что в ходе дискуссии не были с необходимой четкостью определены мето­дологические принципы решения соответствующих проблем. И это не случайно, так как отдельные авторы, как нам кажется, вообще склоня­лись к тому, что вопросы системы советского права являются вопроса­ми формально-логического характера, сводящимися к нахождению такого fundamentum divisionis, которое наилучшим образом отвечало бы практическим задачам, возникающим при классификации правовых норм.¹

Слов нет, вопросы системы советского права настолько сложны и многогранны, что едва ли возможно' ожидать здесь полного едино­душия советских ученых по всем конкретным вопросам. Однако, поскольку речь идет о методологических принципах, достижение един­ства во взглядах советских ученых является, безусловно, обязательным условием дальнейшей работы по решению отдельных проблем класси­фикации правовых институтов. Особо важно в этом отношении утвер­ждение материалистического подхода при исследовании системы совет­ского права.

1

В каждой научной проблеме может быть найден пробный камень, который дает возможность с предельной точностью установить исход­ные теоретические позиции того или иного автора. Пробным камнем при решении вопросов классификации правовых институтов является положение об объективном характере системы права.

Необходимо сказать прямо — отказ (в той или иной форме) от теоретического положения об объективном характере системы права существенным образом колеблет прочность материалистического истолкования социальных явлений. В самом деле, если система права не имеет объективного характера, то может ли быть отнесено к кате­гории объективной реальности само право? Очевидно, нет, ибо система права представляет собой одно из выражений объективности права, его качества объективной реальности. Но в этом случае должно быть признано, что право существует только в сознании или психических переживаниях людей — вывод, совершенно не согласуемый с марксистской характеристикой общественных (в том числе надстроечных) явле­ний как социальной реальности.²

Для придания положению об объективном характере системы пра­ва необходимой методологической заостренности следует особо под­черкнуть, что подразделение правовых институтов на отрасли пред­ставляет собой объективную закономерность права. Если право может быть охарактеризовано в качестве объективной реальности, то ему, следовательно, органически присущи определенные объективные закономерности. К числу таких закономерностей и принадлежит систе­ма права.³ Право как объективная реальность — это не хаотический конгломерат разнородных юридических норм, а реально существующая совокупность правовых институтов, выражающаяся в определен­ной, объективно« структуре ее составных частей.

Вывод об объективном характере системы права поддерживается большинством советских ученых.⁴ И если по этому вопросу приходится говорить снова, то только потому, что до настоящего времени отдель­ные авторы не проводят рассматриваемый вывод с необходимой после­довательностью, а в ряде случаев при решении некоторых конкретных проблем фактически отказываются от него.

В чем выражается этот фактический отказ?

а) Признание возможности решения вопросов системы права .с «практических» позиций, с позиций целесообразности, удобства изу­чения и применения нормативных положений. Такой подход к решению вопросов системы права дал о себе знать, в частности, при обоснова­нии некоторыми авторами возможности создания ново« отрасли пра­ва — «хозяйственного права». Так, по мнению В. В. Лаптева, суще­ственное значение имеет здесь довод, согласно которому при выделе­нии «хозяйственного права» будет обеспечено изучение некоторых нормативных актов в целом.⁵ В. К. Мамутов стремится обосновать существование «хозяйственного права» полезностью его для практики.⁶ Еще более определенно формулирует свой вывод по рассматриваемому вопросу Я. Ф. Миколенко. Он пишет: «.. .следует поставить вопрос так: будет ли признание в законодательстве и в науке хозяйственного права самостоятельной отраслью права содействовать успешному развитию правового регулирования соответствующих общественных отношений или нет».⁷

Конечно, юридическая наука не может игнорировать соображения «целесообразности», «полезности», «удобства». Они подлежат всемер­ному учету при построении системы законодательства и системы пра­вовых наук. Но отсюда вовсе не следует, что эти соображения имеют хотя бы малейшее значение при ответе на вопрос о существовании или несуществовании объективных фактов. Если реально, в самой материи права не обособилась совокупность правовых норм, которая может быть обозначена термином «хозяйственное право», то, как бы ни было «целесообразно», «полезно» и «выгодно» признать «хозяйственное право» отраслью права, подобный вывод противоречит материалисти­ческому подходу к решению вопросов системы права.

б) Признание прямой зависимости системы права от системы законодательства. Если система права является системой его содер­жания, то система законодательства, характеризуя состав и внутрен­нюю структуру источников права (нормативных актов), относится к форме права. Построение же источников права зависит не только от содержания соответствующих правовых установлений (что харак­терно для системы права), но и от прямого усмотрения законодателя, который в ряде случаев проводит подотраслевую и межотраслевую систематизацию нормативного материала. Таким образом, если система законодательства прямо обусловлена системой права, то обратной прямой зависимости здесь нет — нет именно потому, что система права имеет объективный характер и изменения в системе законодательства (если они одновременно не сопровождаются пре­образованием содержания правового регулирования) не затрагивают объективно существующего порядка расположения правовых институ­тов— систему права. Между тем в литературе признание за той или иной совокупностью норм значения самостоятельной отрасли права свя­зывается подчас именно с наличием особого систематизированного нор­мативного акта.

Более того, в литературе предпринята попытка теоретического обоснования такого подхода к системе права. Г. М. Свердлов, декла­рируя в общей форме объективность системы права, пишет: «.. .в ос­новном и главном деление научных дисциплин может и должно идти по отраслям законодательства в том виде, как эти отрасли сложились исторически. Это самый надежный путь построения системы права.. .»⁸ Но если система права имеет объективный характер, то почему же она должна быть «построена» в соответствии с исторически сложивши­мися отраслями законодательства? Не исходит ли автор из того, что система права обусловлена системой законодательства? Если такое предположение справедливо, то Г. М. Свердлову надлежало сказать об этом прямо и не декларировать объективность системы права. Если не справедливо-, то что же в этом случае остается от выдвину­того автором теоретического положения?

в) Признание прямой (непосредственной) зависимости системы права от воли господствующего класса. Воля господствующего класса образует самую сущность права, определяет его нормативное содержание, его систему. Однако положение о классовой природе права и его системы не следует понимать упрощенно.

Поэтому нуждается в известных уточнениях взгляд, согласно которому «... не только в самих правовых нормах, но и в образова­нии отраслей права выражается воля и политика господствующего класса».⁹ Спрашивается: каким образом воля господствующего класса влияет на систему права, если она одновременно не выражается в пра­вовых нормах? Не означает ли приведенный взгляд признание того, что система права зависит от одного лишь усмотрения законодателя? По-видимому, из такого рода предположения и исходит И. В. Павлов,, когда пишет, что воля господствующего класса в выделении отраслей может проявляться «... путем прямого указания на выделение право­вого регулирования тех или иных отношений в самостоятельные кодексы законов.. .»¹⁰

По рассматриваемому вопросу следует признать вполне убеди­тельной позицию тех авторов, которые справедливо считают, что для перестройки системы права нужно изменить само содержание дей­ствующего права.¹¹ Действительно, механизм связи между волей гос­подствующего класса и системой права более сложен, чем полагают упомянутые выше авторы. В результате объективных требований базиса общества возникает общественная необходимость преобразо­вания системы общественных отношений, детерминирующая волю господствующего класса, и лишь это (а не сама по себе воля господ­ствующего класса, и тем более не само по себе «прямое указание» законодателя) влечет изменение в содержании правового регулирова­ния и, следовательно, изменения в системе права.

Да и в чем же реально может выразиться заинтересованность гос­подствующего класса в самостоятельном регулировании данного ком­плекса общественных отношений? Очевидно, только в том, чтобы при­дать соответствующей группе норм права такие черты, которые бы отличали ее от норм уже существующих отраслей. Но это значит, что и здесь между отраслями права могут быть выявлены четкие объек­тивные различия и что одного лишь указания законодателя для фор­мирования особой отрасли права недостаточно.

г) Признание возможным построение системы права по не-скольким классификационным основаниям. Взгляд на систему права с позиции множественности классификационных оснований нашел свое выражение в идее «комплексных отраслей права». Эту идею в различ­ных вариантах отстаивают В. К. Райхер,¹² В. Ф. Мешера,¹³ Ю. К. Толстой,¹⁴ Я. Ф. Миколенко.¹⁵

Однако если Ю. К. Толстой не рассматривает «комплексные отрасли» как составные части системы права, а В. Ф. Мешера и Я. Ф. Миколенко вообще сводят систему права к вопросам класси­фикации нормативного материала, то В. К. Райхер характеризует «комплексные» отрасли в качестве подразделений объективно суще­ствующей системы права. Между тем идея «комплексных отраслей» не только не соответствует положению об объективном характере системы права, но явно противоречит этому положению.

В. К. Райхер пишет: «... Единство системы права, даже построен­ной исключительно по предмету правового регулирования, отнюдь не требует расположения обнимаемого ею правового материала непре­менно лишь в одной плоскости, в которой все отрасли права высту­пают как ряд параллельных друг другу классификационных элемен­тов, хотя бы и допускающих известные отпочкования (подотрасли) и переплетения (смешанные институты или области права)».¹⁶ Но почему же не требует? Ведь перед нами не хаотическая, бесформен­ная масса правовых норм, а некоторое цельное, связанное в стройный ряд последовательных структурных подразделений, правовое образо-вание, представляющее из себя объективно существующую систему -права. Наличие такой системы безусловно исключает возможность иного распределения правового материала по другим, объективно существующим звеньям. Нельзя при этом забывать, что речь идет о некотором едином образовании (право), которое не может не иметь единой структуры.

При более внимательном анализе оказывается, что все те совокуп­ности норм, которые в литературе причислялись к «комплексным отраслям» (транспортное право, морское право, страховое право, бан­ковское право и др.), на самом деле не являются подразделениями объективно существующей системы права. Все они относятся либо к отраслям законодательства, либо к отраслям правовой науки. Ученый, пытающийся сконструировать «комплексную отрасль», идет не от пра­вового материала, а, наоборот, от отрасли законодательства или от отрасли научной дисциплины. Взяв за исходное систему нормативных актов или научных дисциплин, он распространяет ограничительные ли­нии, применяемые к нормативным актам или отраслям науки, на пра­вовой материал. Отсюда — идея множественности классификационных оснований системы права.

Материалистический подход к изучению явлений общественной жизни находит одно из наиболее ярких выражений в марксистско-ленинском учении о базисе и надстройке. Каково состояние научной разработки вопросов системы советского права под углом зрения этого учения?

Казалось бы, что по рассматриваемому вопросу в литературе все благополучно, предельно ясно. Вопрос как будто бы полностью исчерпывается приданием предмету правового регулирования значения классификационного критерия системы права. Однако это впечатление полного благополучия обманчиво. Ведь все разноречия, которыми столь обильна литература по вопросам системы права, оказываются возможными при единстве исходных посылок — при единодушном мнении, согласно которому отрасли советского права отграничиваются друг от друга по предмету правового регулирования.

Причина такого состояния разработки вопросов системы совет­ского права кроется в упрощенной трактовке предмета правового регулирования. Предмет правового регулирования нередко сводится лишь к совокупности «фактических» отношений — отношений, являю­щихся непосредственным объектом правового нормирования. «Каково деление „фактических" отношений, складывающихся в обществе, таково и деление правовых норм на отрасли» — эта мысль проходит красной нитью через многие статьи, посвященные классификации отраслей советского права. Имеются «семейные отношения», значит существует и «семейное право», имеются «банковские отношения», значит существует и «банковское право», имеются отношения с уча­стием граждан — значит существует и «гражданское право» и т. д., и т. п. Но так как видов «фактических» отношений необозримое множество («фактические» отношения можно подразделять на виды по самым различным основаниям), то  оказывается, что, в конеч­ном счете, опираясь на указанное понимание предмета правового регулирования, можно «сконструировать» какую угодно отрасль права.

Однако упрощенная трактовка предмета правового регулирования вызывает возражения не только потому, что она лишает проблему классификации отраслей советского права какой-либо определенности. Эта трактовка неприемлема главным образом потому, что она не соответствует положениям марксистско-ленинского учения о базисе и надстройке. Получается, что система права определяется не экономи­ческим базисом, а всей совокупностью разнообразных «фактических» отношений, которые регламентируются правом, в том числе такими отношениями, которые вне правовой формы существовать не могут (например, процессуальными отношениями).

Упрощенная трактовка предмета правового регулирования логиче­ски ведет к признанию всеобъемлющего, всеобщего характера право­вого регулирования в социалистическом обществе. Она могла бы быть признана правильной, если бы все общественные отношения при социа­лизме опосредствовались в правовом порядке. При справедливости такого предложения действительно можно было бы общую (внеправовую) классификацию общественных отношений взять за основу класси­фикации правовых норм и институтов. Тогда бы действительно видам общественных отношений, рассматриваемым независимо от своеобразия их правового регулирования, соответствовали подразделения правового материала на отрасли права.

Однако правовое регулирование при социализме не имеет всеобъемлющего характера. Необходимость правового регулирования вытекает из особых факторов, существующих на первой фазе комму­нистического общества (наличие вражеской агентуры, живучесть пережитков капитализма в сознании людей, сохранение товарного производства, действие экономического закона распределения по труду и др.). И лишь те общественные отношения, которые выражают (изолированно либо в определенном сочетании) действие указанных факторов, объективно требуют правового регулирования. Следователь­но, в основу классификации отраслей советского права может быть положено не всякое и любое деление общественных отношений, а лишь особое деление, имеющее значение только для права, — деление обще­ственных отношений, требующих при социализме правового регулиро­вания. Те особые черты общественных отношений, которые определяют своеобразие соответствующего вида правового регулирования, и яв­ляются материальной, объективной базой дифференциации советского права на отрасли. Например, общественные отношения, складываю­щиеся на основе существующего при социализме товарного производ­ства, объективно требуют особой, специфической формы правового регулирования, обозначаемой в законодательстве и правовой науке условным термином «гражданское право». Общественные отношения, формирующиеся в связи с действием экономического закона распре­деления по труду в области государственной социалистической соб­ственности, образуют объективную основу, вызывающую к жизни осо­бую совокупность норм — «трудовое право» и т. д.

Итак, правильное решение проблемы классификации отраслей советского права может дать лишь такое понимание предмета право­вого регулирования, которое выражает важнейшие положения марксистско-ленинского учения о базисе и надстройке. Предмет правового регулирования с рассматриваемой точки зрения — это не простая совокупность тех или иных «фактических» отношений — это определенный вид общественных отношений, который по своей социально-классовой природе в данных конкретных исторических условиях объективно требует правового регулирования. Стало быть, главным и решающим в общественных отношениях, рассматриваемых в каче­стве основы деления советского права на отрасли, является их социально-экономическое, классово-политическое содержание.¹⁷ Иной подход к классификации отраслей советского права противоречит материалистическим основам марксистско-ленинского учения о право­вом регулировании в социалистическом обществе.

Приведенные соображения предопределяют, в частности, вывод, о принципиальной несостоятельности концепции «хозяйственного пра­ва». В этой концепции имеются определенные «рациональные зерна», которые должны быть учтены при решении вопросов о системе граж­данского и административного права, а также о системе правовых наук. Однако взгляд, согласно которому социалистическому хозяйству соответствует особая отрасль права, равнозначен признанию того, что отдельные области социалистического общества (хозяйство, культура и т. д.), как таковые, сами по себе требуют при социализме правового регулирования. Между тем «хозяйственные отношения», рассматривае­мые абстрактно («вообще»), не имеют единого социально-экономиче­ского содержания, обусловливающего необходимость их правового регулирования. Правовое регулирование в области социалистического хозяйства связано с различными социальными факторами, свойствен­ными первой фазе коммунистического общества. Такими особыми факторами являются, в частности, существующее при социализме товарное производство (отсюда — имущественные отношения товар­ного типа, требующие гражданско-правового регулирования), властно-политическая деятельность государства (отсюда — властно-организационные отношения, требующие административно-правового регулиро­вания) и др. Но эти факторы не являются необходимыми элементами только «хозяйственных отношений». А это значит, что к определению видов общественных отношений, предопределяющих систему совет­ского права, нужно подходить с более широких отправных позиций, рассматривая эти виды при общей- классификации норм независимо от того, затрагивают ли они область хозяйства или нет.¹⁸

3

В последнее время в литературе, посвященной системе советского права, все большее и большее значение придается методу правового регулирования. В прошлое уходит то время, когда постановка вопроса о роли метода правового регулирования при классификации отраслей отвергалась без какой-либо аргументации и когда ссылка на привер­женность того- или иного автора идеи метода регулирования была вполне достаточной для того, чтобы дискредитировать позиции автора в целом. Однако насколько взгляд о значении метода правового регу­лирования соответствует материалистическому подходу к вопросам системы права? Не приводит ли этот взгляд к утверждению формаль­но-догматического направления в юриспруденции?

Применение метода регулирования нередко сводится в литературе к противоположению начал «власти—подчинения» и начал «юридиче­ского равенства». При таком решении рассматриваемой проблемы метод действительно является формальным моментом, не имеющим всеобщего значения при классификации отраслей права, так как не все отрасли могут быть подразделены по этому классификационному критерию. Однако и здесь постановка вопроса о. методе регулирования принципиально не противоречит 'материалистическому подходу к си­стеме советского права.

Использование предметного критерия, при классификации отрас­лей соответствует марксистско-ленинскому учению о базисе и над­стройке не потому, что система права находится вне классифицируемо­го материала—права, а потому, что при помощи предметного критерия оказывается возможным объяснить объективно существующее (в самом праве) подразделение правовых норм на отдельные отрасли. А так как сущность правового регулирования состоит в воздействии на поведе­ние людей, признаками, наиболее ярко свидетельствующими о юриди­ческих различиях между отраслями права, являются конкретные спо­собы (приемы, средства) правового воздействия, т. е. правового регу­лирования.

Взгляд на метод правового регулирования как на необходимый критерий классификации отраслей приобретает еще большую жизнен­ную силу, если не сводить значение метода только к началам «власти — подчинения» и «юридического равенства». В ходе социалистического строительства в нашей стране сложились особые методы правового регулирования, характеризуемые таким общим правовым положением (статусом) субъектов, которое не может быть охвачено указанными началами (трудовое право, колхозное право, семейное право).¹⁹ Вместе с тем важно иметь в виду, что характерные особенности мето­дов правового регулирования выражаются не только в общем юриди­ческом положении (статусе) субъектов, но и в конкретных правоотно­шениях, а именно: 1) в юридических фактах, 2) в содержании прав и обязанностей сторон, 3) в мерах правового обеспечения обязанно­стей. И хотя отдельные из этих признаков в силу относительной само­стоятельности права не имеют всеобщего значения, их учет дает воз­можность увидеть в методах регулирования концентрированное выра­жение правовой сущности отдельных областей права.

Подводя итог сказанному, следует признать, что метод правового регулирования является юридическим критерием системы прав. Нормы права не только можно, но и должно подразделять на отрасли не­посредственно по методу регулирования — можно и должно потому, что метод выражает саму правовую сущность данной области право­вого регулирования. Такая характеристика метода вполне согласуется с решающим значением при классификации отраслей предметного критерия и, следовательно, с материалистическим подходом к системе права. Выше уже отмечалось, что не каждому виду общественных отношений соответствует отрасль права. Отрасли права формируются постольку, поскольку данный вид общественных отношений пред­полагает существование особого метода регулирования. А отсюда следует, что именно метод является внешним показателем того, что данные общественные отношения образуют особый вид не «вообще», а в соответствии с признаками, характерными для самостоятельного предмета права. Как правильно пишет Ю. К. Толстой, метод правового регулирования «выступает в качестве лакмусовой бумажки, вы­являющей качественную определенность того круга общественных отно­шений, которые составляют предмет данной отрасли права».²⁰ Следо­вательно, подразделяя нормы права непосредственно по методу, мы тем самым используем предметный критерий, который является еди­ным и единственным материальным, т. е. находящимся вне права, основанием классификации отраслей.

Необходимо подчеркнуть, что лишь правильное понимание соотно­шения предмета и метода регулирования может дать ключ к решению спорных вопросов, касающихся состава отраслей советского права. Когда те или иные авторы (обычно члены соответствующих кафедр), отстаивая отраслевую самостоятельность «трудового права», «семей­ного права», «хозяйственного права», «прокурорского надзора» и т. д., указывают на то, что они делят советское право на отрасли «только» по предмету регулирования, то они еще ни на шаг не приближаются к решению поставленной ими задачи. Необходимо установить, свой­ствен ли данной области правового регулирования особый метод, — и лишь это, а не общие рассуждения о важности данного вида общественных отношений, об их своеобразии: и т. п., дает решающий, един­ственно безошибочный аргумент в защиту той или иной точки зрения по проблеме состава отраслей советского права.²¹

Рекомендована

кафедрой гражданского права Свердловского юридического института

¹ См., например, В. Ф. Мешера. О делении советского права на отрасли. «Со­ветское государство и право», 1957, № 3, стр. 96—98; Я. Ф. Миколенко. О системе имущественных отношений и их правовом регулировании. «Советское государство и право», I960, № 3, стр. 86 и сл.

² По вопросу о праве как социальной реальности см. Л. С. Явич. Советское право — регулятор общественных отношений в СССР. Сталинабад, 1957, стр. 7—8; С. Ф. Кечекьян. Правоотношения в социалистическом обществе. Изд. АН СССР, 1958, стр. 11; Б. В. Шеиндлин. Сущность права. Изд. ЛГУ, 1959, стр. 8.

³ Взгляд на систему права как на объективную закономерность защищает М. Д. Шаргородский. При обсуждении вопросов системы права в Институте права АН СССР М. Д. Шаргородский, заметив, что «в любой общественной науке, в том числе и юридической, существуют объективные закономерности», отстаивал мысль, со­гласно которой «одной из таких закономерностей является система права...» («Совет­ское государство и право», 1958, № 11, стр. 121).

⁴ См. М. Д. Шаргородский. Предмет и система уголовного права. «Совет­ское государство и право», 1941, № 4, стр. 38; Д. М. Генкин. К вопросу о системе советского социалистического права. «Советское государство и право», 1956, № 9, стр. 81; Г. И. Петров. Место административного права в системе советского права. «Советское государство и право», 1957, № 1, стр. 91—92; Л. С. Га лесник. О пробле­мах системы советского права. «Советское государство и право», 1957, № 2, стр. 108; М. Д. Шаргородский, О. С. Иоффе. О системе советского права. «Советское государство и право», 1957, № 6, стр. 103 и др.

⁵ В. В. Лаптев. О советском хозяйственном праве. «Советское государство и право», 1959, № 4, стр. 76—77. — Аналогичного мнения придерживается и В. С. Тадевосян. Он пишет: «Не подлежит никакому сомнению, что изучение хозяйственного законо­дательства и права может быть лучше поставлено и организовано наукой права, если хо­зяйственное право признается, определяется как важная и самостоятельная отрасль права» (В. С. Тадевосян. Сущность советского хозяйственного права и предстоя­щая кодификация гражданского законодательства СССР. «Советское государство и право», 1959, № 6, стр. 53).

⁶ В. К. М а м у т о в. Хозяйственное право — на службу коммунистическому строи­тельству. «Советское государство и право», 1959, № 5, стр. 61 и сл.

⁷ Я. Ф. Миколенко. О системе имущественных отношений и их правовом ре­гулировании. «Советское государство и право», 1960, № 3, стр. 93.

⁸ См. Г. М. Свердлов. К истории гражданского и хозяйственного законода­тельства. «Советское государство и право», 1959, № 9, стр. 35 (Курсив мой.—С. А.).

⁹ Л. И. Д е м б о. О принципах построения системы права. «Советское государ­ство и право», 1956, № 8, стр. 91 (Курсив мой.—С. А.). Ранее эту же мысль автор вы­сказывал в статье, посвященной колхозному праву (см. «Советское государство и пра­во», 1955, № 3, стр. 59).

¹⁰ И. В. Павлов. О системе советского социалистического права. «Советское государство и право», 1958, № 11, стр. 10.

¹¹ М. Д. Шаргородский и О. С. Иоффе. О системе советского права. «Со­ветское государство и право», 1957, № 6, стр. 103.

¹² В. К. Райхер. Общественно-исторические типы страхования. Изд. АН СССР, 1947, стр. 289 и сл. — В последнее время к позиции В. К. Райхера присоединился в ос­новном И. С. Гуревич (см. И. С. Гуpeвич. Очерки советского банковского права. Изд. ЛГУ, 1959, стр. 5—9).

¹³ В. Ф. Мешера. О делении права на отрасли. «Советское государство и пра­во», 1957, № 3, стр. 96—97.

¹⁴ Ю. К. Толстой. О теоретических основах кодификации гражданского зако­нодательства. «Правоведение», 1957, № 1, стр. 45.

¹⁵ Я. Ф. Миколенко. О системе имущественных отношений и их правовом ре­гулировании. «Советское государство и право», 1960, № 3, стр. 86.

¹⁶ В. К. Райхер, ук. соч., стр. 190.

¹⁷ Из приведенных соображений следует, что понятие предмета правового регу­лирования охватывает и момент заинтересованности господствующего класса в форми­ровании отраслей права. Лишь в эксплуататорском обществе господствующий класс может быть заинтересован в признании той или иной совокупности правовых норм от­раслью права вопреки фактам. Поскольку же речь идет о социалистическом обществе, заинтересованность господствующего класса как условие формирования отрасли права означает лишь его заинтересованность в объективном существовании тех или иных видов общественных отношений, что предполагает необходимость их правового опосред­ствования в специфических правовых формах. Таким образом, вопреки мнению не­которых авторов (Л. И. Дембо, И. В. Павлов), заинтересованность господствующего класса не может рассматриваться как особый признак, размежевывающий отрасли пра­ва: он лишь выражает объективную обусловленность системы права от экономического строя общества и, следовательно, ее зависимость от предмета правового регулирования.

¹⁸ Иногда высказывается взгляд, согласно которому экономической основой «хо­зяйственного права» является планирование в социалистическом хозяйстве. Но не го­воря уже о том, что плановые начала свойственны многим отраслям советского права, необходимо иметь в виду, что планирование само по себе не требует правового регу­лирования. Известно, что плановое руководство будет существовать во второй фазе коммунизма, когда правовая форма общественного регулирования отпадет. Следова­тельно, правовое нормирование хозяйственной деятельности связано не с самим по себе планированием, а с особыми факторами, которые необходимы на первой фазе коммунизма при осуществлении планирования (использование элементов товарного хо­зяйства, властная деятельность органов государства). Эти особые факторы и определяют систему правового регулирования в области социалистического хозяйства.

¹⁹ По вопросу об особенностях методов правового регулирования в отдельных от­раслях советского права, в том числе трудового и колхозного права, позицию автора этих строк см. в статье «Теоретические основы классификации отраслей советского права» («Советское государство и право», 1957, № 7, стр. 103—105) и в работе «Пред­мет советского социалистического гражданского права» (Ученые труды Свердловского юридического института, т. I, серия «Гражданское право», 1959, стр. 78—82).

²⁰ Ю. К. Толстой. Рецензия на книгу Л. С. Явича «Советское право — регу­лятор общественных отношений в СССР». «Правоведение», 1958, № 4, стр. 125.

²¹ Небезынтересно, отметить, что безуспешность защитить идеи «хозяйственного права» с позиций «только» предмета регулирования побудила некоторых авторов пред­принять попытку найти в конструируемой ими «отрасли права» своеобразный метод регулирования. Эти попытки следует приветствовать.

Однако вряд ли рассматриваемую проблему можно решать так, как решают ее авторы рецензии на работу О. С. Иоффе «Правовое регулирование хозяйственной дея­тельности в СССР». Они пишут: «Сочетание хозрасчета и планового начала есть осо­бый метод регулирования хозяйственных отношений между социалистическими орга­низациями как по вертикали, так и по горизонтали. . .» (А. М. 3 е н ь к о в, И. E. Kpасько, В. И. Кравченко, И. М. Печурки н, Ю. С. Цимерман. Науку права — на службу хозяйственному строительству. «Советское государство и право», 1959, № 9_Г стр. 125). — Приведенное положение вызывает ряд возражений. Главные из них таковы. Во-первых, совершенно очевидно, что сочетание планового начала и хозрасчета пред­ставляет собой объективную экономическую закономерность, которую никак нельзя от­нести к «методам регулирования», а, во-вторых, хозрасчет выражает использование Со­ветским государством экономического закона стоимости, элементов товарного хозяй­ства. Стало быть, и здесь (поскольку речь идет о хозрасчете) правовое регулирование неразрывно связано с товарным производством — фактором, определяющим необходи­мость гражданско-правового регулирования при социализме в целом.