ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

КИТАИ И МИРОВАЯ ВОИНА 1914-1918 гг.

 Китае к началу первой мировой войны 1914—1918 гг. установился режим военной диктатуры Юань Ши-кая. Его диктатура получила признание держав, так как он оказался тем «сильным человеком», который сумел орга­низовать силы реакции против массового движения и защи­тить позиции иностранного капитала в Китае. В борьбе против народных движений выросла роль военных губернаторов — дуцзюнов. Милитаристы стали хозяевами различных провинций Китая.

2   августа 1914 г. пекинское правительство обратилось к вою­ющим державам с просьбой не переносить военные действия на китайскую территорию и в китайские территориальные воды, в частности на территорию, арендуемую великими державами. Англия, опасаясь усиления Японии, положительно реагировала на это обращение. Британский министр иностранных дел Эду­ард Грей высказал в беседе с японским послом пожелание, чтобы Япония, по возможности, не втягивалась в войну, моти­вируя это стремлением сохранить мир на Дальнем Востоке *.

Япония вопреки сильным прогерманским настроениям в пра­вящих кругах страны готовилась к выступлению против Герма­нии на стороне Антанты. Она рассчитывала прибрать к рукам весь Шаньдунский полуостров.

Несмотря на то, что Китай 6 августа объявил о своём ней­тралитете в мировой войне, уже 8 августа японский флот по­явился в китайских водах.

14       августа Япония предъявила Германии ультиматум, требуя, чтобы Германия «без всяких условий и без всякой

компенсации» передала Японии арендованную территорию Цзяочжоу «в целях возвращения её Китаю»

Ультиматум утверждал, что подобное «дружеское преду­преждение» делается, в целях поддержания мира в Восточной Азии. Германия в связи с предъявленным ей ультиматумом пы­талась провести дипломатический манёвр, предлагая возвра­тить Циндао Китаю. Русский поверенный в делах в Пекине от­мечал, что «принятие такого предложения со стороны Китая было бы теперь объяснено как косвенная поддержка, оказанная Китаем Германии, и как нарушение нейтралитета»^[1]. Опасаясь, очевидно, такого толкования, Юань Ши-кай не решился при­нять предложение Германии.

22 августа японцы начали военные действия против немцев в Шаньдуне, а 23 августа официально объявили войну. Японцы развернули свои военные операции за пределами арендованной территории. Они высадились у Лункоу, в 150 милях к северу от Циндао, оставив без внимания протесты китайского мини­стерства иностранных дел.

Основная цель начатых японцами военных действий заклю­чалась в том, чтобы использовать благоприятно складывав­шуюся для Японии международную обстановку в целях про­движения в Китай.

Военные действия японцев против Циндао продолжались два с лишним -месяца. Они закончились падением Циндао.

Таким образом, Япония приобрела новую военно-морскую базу в Китае. Но японцы, как и следовало.ожидать, не ограни­чили своих действий занятием бывшей германской концессии. Они оккупировали дорогу Циндао — Цзинань и фактически под­чинили себе Шаньдун, готовясь к дальнейшему наступлению. Они и не помышляли об обещанном возвращении Цзяочжоу Китаю.

Китайское правительство в лице Юань Ши-кая не противо­действовало японской агрессии. Юань Ши-кай был «занят» уничтожением остатков демократических учреждений респуб­лики. 29 декабря он издал декрет об установлении десятилет­него срока президентства.

Война в Европе и антинародная политика Юань Ши-кая благоприятствовали японским планам полного закабаления Китая. Японское правительство подыскивало повод для предъ­явления новых требований.

В связи с окончанием военных действий Японии против нем­цев в Шаньдуне 7 января 1915 г. китайское правительство по­требовало удаления японских войск с территории вне Циндао. Это обстоятельство и было использовано японским послом в Пекине Хиоки для вручения японских требований Китаю. Японцы делали вид, что они «оскорблены» китайским обраще­нием.

18 января 1915 г. Хиоки предъявил китайскому правитель­ству знаменитые «21 требование». Требования были вручены непосредственно Юань Ши-каю, минуя министерство иностран­ных дел, и были написаны на бумаге, имевшей в качестве водя­ных знаков дредноуты и пулемёты. Вручение ультиматума со­провождалось угрозами японского посланника по адресу Юань Ши-кая.

«21 требование» Японии состояло из пяти групп. Первая группа требований касалась Шаньдунской провинции. Япония требовала признания всех будущих японо-германских соглаше* ний относительно уступки Германией её прав и интересов в Шаньдуне, требовала гарантии неотчуждения какой-либо части территории Шаньдунской провинции, открытия для Японии главных городов и портов Шаньдуна.

Вторая группа требований касалась Южной Маньчжурии и восточной части Внутренней Монголии. Япония требовала про- дления срока аренды Порт-Артура и Даляня (Дальний), ЮМЖД и Аньдун-Мукденской железной дороги, исключитель­ных прав на приобретение и аренду земель, разрешения тор­говли и промышленной деятельности, эксплуатации рудников и пр.

Третья группа требований касалась Ханьепинского метал­лургического комбината. Японцы настаивали на превращении этого предприятия в смешанное японо-китайское предприятие.

Четвёртая группа включала требование, согласно которому Китай не должен был отчуждать и сдавать в аренду гавани, бухты и острова вдоль китайского побережья.

Самые же тяжёлые требования были сосредоточены в пятом разделе; они были направлены на превращение Китая в зави­симую от Японии страну. Здесь было семь пунктов:

1.   Приглашение японцев в качестве советников для цент­рального правительства по политическим, финансовым и воен­ным вопросам.

2.   Предоставление права земельной собственности внутри Китая для японских больниц, храмов и школ.

3.   Создание в ряде местностей единой японо-китайской по­лиции.

4.  Закупка Китаем 50% .боеприпасов в Японии, постройка смешанных японо-китайских военных заводов.

5.   Предоставление Японии права на постройку ряда желез­ных дорог в Центральном Китае.

6.   Согласование с Японией всех вопросов о вложении капи­талов в строительство железных дорог, рудников и портов в Фуцзяни.

7.    Предоставление Японии права религиозной пропаганды в Китае

Над страной нависла серьёзнай угроза. Япония считала, что державы, связанные в своих действиях войной с Германией, не смогут оказать достаточного противодействия её домогатель­ствам.

Но даже и в этих условиях японцы пытались скрыть факт предъявления «21 требования». Япония скрыла их даже от своей союзницы — Англии. Иностранные державы узнали, од­нако, о предъявлении требований и запросили японское прави­тельство об их содержании. В официальном ответе японского правительства было сообщено о первых четырёх разделах. Пя­тый раздел был опубликован китайской печатью 17 февраля.

Серьёзных протестов держав против японских требований не последовало. Англия рекомендовала Японии отказаться лишь от части требований пятого раздела. Россия выразила своё недовольство требованиями Японии относительно пригла­шения японских советников и установления японо-китайской полиции в Китае. Наиболее внушительным могло бы быть про­тиводействие японскому выступлению со стороны США, сохра­нявших ещё нейтралитет в мировой войне. Однако такой шаг со стороны США не был предпринят. Государственный секре­тарь США Брайан ограничился нотой, вручённой в марте

1915   г., с возражениями по ряду пунктов, но никаких более ре­шительных шагов со стороны США не было предпринято.

Все эти разрозненные и недостаточно энергичные выступле­ния не могли устрашить Японию. Японцы удачно использовали благоприятную международную обстановку. Они шантажиро­вали своих союзников возможностью заключения сепаратного мира с Германией и направили к берегам Америки несколько своих крейсеров, которые занялись «спасением» севшего на мель японского крейсера. Эти суда легко могли воспрепятство­вать переходу американского флота через Панамский канал из Атлантического в Тихий океан.

В феврале — апреле между японцами и китайцами шли переговоры по вопросу о предъявленных требованиях.

5   мая 1915 г. японцы предъявили ультиматум, настаивая на принятии требований, подкрепив его посылкой 30-тысячной ар­мии в Маньчжурию и Шаньдун, но в ультиматуме они умол­чали о большей части требований пятого раздела (за исключе­

нием пункта о Фуцзяни). Япония вынуждена была несколько сократить свои первоначальные аппетиты, учитывая выступле­ния держав. Правящие круги Японии боялись, что дальнейшее её упорство может ухудшить отношения Японии с Россией и Англией; это было нежелательно и опасно в обстановке углуб­ления японо-американских противоречий.

8    мая 1915 г. Юань Ши-кай заявил о принятии японских требований. Этот день вошёл в историю Китая под названием «дня национального позора» и вызвал огромное возмущение в стране. Начался повсеместный бойкот японских товаров.

25   мая 1915 г. был подписан ряд японо-китайских договоров, которыми удовлетворялись требования Японии о продлении срока аренды Квантунской области, ЮМЖД, о новых концес­сиях и т. п.^[2]

В связи с заключением японо-китайских соглашений 1915 г. США информировали правительство Японии, что они не при­знают никаких договоров, которые задевали бы американские интересы в Китае или нарушали принцип «открытых дверей». Эта декларация не повлияла на политику Японии, но свидетель­ствовала о нарастании японо-американских противоречий в Китае.

Ухудшившееся положение Китая в связи с принятием зна­чительной части «21 требования» используется Юань Ши-каем и его приближёнными для активной кампании в пользу восста­новления в стране монархии. Юань Ши-кай боялся, что его ка­питуляция перед Японией вызовет усиление оппозиции, поэтому он стремился ликвидировать последние остатки демократиче­ских учреждений и стать императором.

Большинство держав заняло отрицательную позицию в от­ношении монархических планов Юань Ши-кая. 28 октября

1915    г. представители России, Англии и Японии предприняли демарш, рекомендуя китайскому правительству повременить с провозглашением монархии. Державы осуществили это выступ­ление, руководствуясь различными соображениями. Япония в восстановлении монархии в Китае усматривала перспективу создания там сильной власти, столь нежелательной для неё. Эта перспектива не была желательной и для России и Англии. По­мимо этого Россия и Англия боялись, что провозглашение мо­нархии может вызвать волнения в стране, которые будут ис­пользованы в своих целях японцами и затруднят вовлечение Китая в войну на стороне Антанты^[3].

Китайское правительство в ответе державам ссылается на «волю народа», в соответствии с которой и будет окончательно решаться вопрос. Эту «волю народа» должна была изобразить комедия движения за восстановление монархии: агентура Юань Ши-кая на местах в лице генерал-губернаторов начинает по­сылать в Пекин петиции с требованием восстановления мо­нархии.

В ноябре—декабре 1915 г. в .провинциях проводились собра­ния представителей населения из числа заранее подобранных лиц, на обсуждение которых был поставлен вопрос о форме правления. Официальные сообщения о результатах голосования гласили, что подавляющее большинство высказывалось за мо­нархию. Комедия референдума вызвала многочисленные предпо­ложения о подтасовке голосования. Правительству пришлось выступить со специальным опровержением этих предположений.

В декабре 1915 г. официально было' объявлено о предстоя­щем восстановлении монархии. Это сообщение было встречено в стране резко отрицательно. Виднейшие государственные дея­тели — У Тин-фан, Ван Чжэн-тин, бывший соратник Юань Ши­кая Тан Шао-и, учёный Цай Юань-пэй и другие, — собравшись в Шанхае, признали действия Юань Ши-кая «противоречащими воле народа». Юань Ши-кай пытался привлечь на свою сторону Кан Ю-вэя, но тот отказался, ответив язвительным напомина­нием о том, как Юань предал его в 1898 г.

На юге поднимается серьёзнейшее антимонархическое дви­жение, известное под названием «третьей революции». Наибо­лее активные противники Юань Ши-кая направляются в про­винцию Юньнань, и 25 декабря 1915 г. командующий войсками Юньнани Тан Цзи-яо провозглашает независимость Юньнани от Пекина. Создаётся правительство во главе с Лян Ци-чао. В его состав входят У Тин-фан, Тан Шао-й и др. В январе

1916   г. к юньнанцам примыкает провинция Гуйчжоу, в апре­ле — Гуандун, Чжэцзян и ряд других провинций юга.

В мае 1916 г. на юге создаётся федерация независимых про­винций с центром в Кантоне.

В борьбе против восстановления монархии приняли участие Сунь Ят-сен и созданная им партия Чжунхуа гэминдан (Китай­ская революционная партия).

Официальное заявление Юань Ши-кая с отказом от восста­новления монархии не спасло положения, движение продолжало расти, и только скоропостижная смерть Юань Ши-кая (6 июня

1916  г.) предотвратила взрыв новой гражданской войны.

21 июня 1916 г. Сунь Ят-сен вновь возвратился на родину. Он приехал в Шанхай. Его политическое credo сформулиро­вано в манифесте, опубликованном незадолго до его возвраще­ния — 15 мая 1916 г.

«Дела государства, — говорится в манифесте, — столь обес- кураживающи и душераздирающи, что я пришёл к выводу

бороться без посторонней помощи. Я организовал Чжунхуа гэ- миндан на строгих началах, в целях устранения всех социальных и политических зол и восстановления верховной власти закона. В течение последних двух лет я приобрёл много последовате­лей, включая также и внутренний Китай. Они все работают не­уклонно. Мы зависимы не столько от поддержки других, сколь­ко от правоты нашего собственного дела... Выступления Юаня против республики начались с нарушений конституции, поэтому сохранение республики должно быть обеспечено укреплением конституции».

Основная программа Сунь Ят-сена в 1916 г. — борьба за восстановление и укрепление конституционного режима.

Преемник Юань Ши-кая на посту президента республики Ли Юань-хун восстановил конституцию 1912 г. 1 августа 1916 г. был открыт парламент в том составе, в каком он существовал до роспуска его Юань Ши-каем в 1913 г. Практически же власть сосредоточивается в руках премьер-министра Дуань Ци-жуя, бывшего военного министра при Юань Ши-кае.

По своим связям и симпатиям Дуань Ци-жуй был известен как прояпонский деятель. Это типичный представитель китай­ского милитаризма, начавшего приобретать крупнейшее значе­ние в политической жизни Китая во времена Юань Ши-кая.

Китайский милитаризм — своеобразное явление. Его харак­терной формой являлась система дуцзюната, при которой воен­ный губернатор провинции (дуцзюн), командующий вооружён­ными силами провинции, совмещал функции гражданской и военной власти, используя свои войска для борьбы против на­родных движений. Основной причиной возникновения дуцзю­ната был полуфеодальный строй Китая.

Роль дуцзюнов быстро выросла в обстановке ослабления центральной власти, заигрывания Юань Ши-кая с реакцион­ными милитаристскими генералами в целях реализации своих честолюбивых планов. Дуцзюны становятся полновластными хозяевами контролируемых ими территорий. Власть их посте­пенно распространялась на большую часть страны. Армии дуц­зюнов были самыми отсталыми по своей организации армиями наёмников, со слабой техникой и палочной дисциплиной. Но они оказывались вполне пригодными для борьбы одного дуц- зюна против другого за расширение контролируемой террито­рии. Милитаристские наёмные армии состояли из обезземелен­ных, люмпен-пролетарских слоёв.

Расчленённость китайской территории, слабая связь между отдельными провинциями и центром способствовали росту ми­литаризма. Отсталость китайской экономики и наличие громад­ного аграрного перенаселения создавали кадры людей, готовых за жалованье служить любому генералу. Будучи военной

организацией, китайский милитаризм в то же время представ­лял собой один из основных каналов первоначального капита­листического накопления в Китае.

Полуколониальное положение страны также являлось важ­ным условием развития милитаризма.

Феодально-милитаристские клики стали главной агенту­рой империализма в стране; империалисты были заинтересо­ваны в разобщении Китая, в том, чтобы страна находилась под властью отдельных милитаристов, с которыми всегда можно сговориться о необходимых услугах за соответствую­щую мзду.

Важнейшей милитаристской группировкой 1917—1920 гг., державшей в своих руках власть в Пекине, была прояпонская группировка во главе с Дуань Ци-жуем. Она берёт своё начало от бэйянской группировки, лидером которой был Юань Ши­кай. Дуань Ци-жуй возглавил одну из клик этой группи­ровки — аньфуистскую. Это были люди бесчестные и совер­шенно безразличные к чему бы то ни было, кроме своих соб­ственных прямых выгод и тех преимуществ, которые давало им прислужничество японцам.

Начиная с 1917 г. японцы предоставляют своей агентуре в пекинском правительстве крупные займы, так называемые займы Нисихара на сумму до 200 млн. иен. Указанные займы закрепили за Японией ряд новых концессий в Маньчжурии.

Объединение Китая под властью единого правительства, на­метившееся во второй половине 1916 г., после смерти Юань Ши-кая, оказалось непрочным. Уже в конце года в парламенте началась острая политическая борьба между гоминьданом и милитаристическими кругами севера, возглавляемыми Дуань Ци-жуем (аньфуистская клика) и Фын Го-чжаном (чжилийская клика). Конкретным содержанием разногласий были вопросы пересмотра конституции 1912 г. и политика Китая в отношении Германии. Но корни разногласий лежали в ранее сложившемся конфликте севера и юга.

Острым вопросом политической жизни Китая на протяжении почти всего хода войны была проблема участия в войне. Ещё в начале войны Юань Ши-кай зондировал вопрос о возможно­сти участия Китая в войне против Германии. Его обращения встретили положительное отношение стран Антанты, но натолк­нулись на противодействие со стороны Японии. В Японии по­лагали, что за своё участие в войне против Германии Китай вправе будет требовать компенсации. Такой минимальной ком­пенсацией было бы, например, возвращение Китаю бывших не­мецких владений в Шаньдуне. Помимо этого в Японии вообще

не хотели допустить роста военной активности Китая. Политика Японии в отношении Китая неизменно направлялась к тому, чтобы Китай оставался государством слабым во всех отноше­ниях.

В конце 1915 г. дипломаты России, Франции и Англии в Токио пытались побудить Японию присоединиться к предпо­лагаемому демаршу трёх государств в пользу разрыва отноше­ний Китая с Германией. Но и на этот раз Япония отрицательно отнеслась к проекту, лицемерно ссылаясь на то, что не следует китайский народ подвергать «ужасам войны» *.

На протяжении всей войны японцы шантажировали союз­ников угрозой своего перехода на сторону немцев или возмож­ностью заключения сепаратного мира. Применяя этот столь ха­рактерный для японской дипломатии метод, Япония добилась заключения ряда тайных соглашений, которые предрешали по­слевоенную судьбу Дальнего Востока.

В мае 1916 г. Япония сообщила России о предложении, сде­ланном ей Германией относительно заключения сепаратного мира.'Это было, конечно, средством дипломатического шантажа.

В июле 1916 г. Россия и Япония подписали договор, в ко­тором говорилось, что если будет угрожать опасность со сто­роны третьей державы, то договаривающиеся стороны «согла­сятся относительно мер, которые должны быть приняты, дабы воспрепятствовать тому, чтобы создалось подобное положе­ние... В случае, если вследствие мер, принятых по взаимному согласию, согласно предшествующей статье, будет объяв­лена между одной из договаривающихся сторон и одной из третьих держав, подразумеваемых предшествующей статьёй, война, другая договаривающаяся сторона, по просьбе своей союзницы, придёт ей на помощь...»^[4]

Договор этот предусматривал прежде всего защиту интере­сов Японии в Китае, он был направлен против США и, как ука­зывал В. И. Ленин, «до известной степени и против Англии»*.

В том же году Англия гарантировала Японии передачу по­следней бывших германских островов на Ти^ом океане, распо­ложенных к северу от экватора. Затягивающаяся война и нуж­да в новых контингентах войск, которые Антанта надеялась по­лучить в Китае в случае вступления его в войну, определили англо-японское соглашение 16 февраля 1917 г., подтверждённое и другими державами Антанты, о передаче немецких владений в Шаньдуне Японии.

Гарантии, данные державами Антанты Японии, ослабили сопротивление последней вступлению Китая в войну. 6 апреля

1917  г. США объявили войну Германии. Неизбежность пораже­ния Германии становилась всё более очевидной. Это учитывали и в Японии. Дальнейшее противодействие Японии политике Ан­танты могло осложнить её отношения с будущими победите­лями. К тому же влияние Японии на Китай возросло, позиции её укрепились, и объявление Китаем войны Германии или по крайней мере разрыв дипломатических отношений с нею уже не могли нанести ущерб японским интересам.

14 марта того же года правительство Дуань Ци-жуя порва­ло дипломатические отношения с Германией. Объявление вой­ны, однако, затянулось ещё на несколько месяцев, что в пер­вую очередь объяснялось новыми внутренними осложнениями в Китае.

Предполагаемая война против Германии не была популярна в стране. Сунь Ят-сен указывал, что единственно необходимой войной для Китая была бы война в целях восстановления на­ционального суверенитета Китая. В письме к Ллойд-Джорджу он писал: «Китайцы не смогут понять, почему державы нужда­ются в них для того, чтобы бить Германию». Южане полагали также, что Ду^нь Ци-жуй может использовать приготовления к войне с Германией для организации карательной экспедиции против южных провинций страны.

Однако 10 мая правительство внесло в парламент предложе­ние об объявлении войны Германии. Оно было отклонено. Мно­гие из членов парламента считали, что Дуань Ци-жуй попы­тается использовать военное положение для установления своей диктатуры. Разъярённый Дуань Ци-жуй устроил массо­вое избиение китайских парламентариев силами переодетых в гражданскую одежду солдат своей армии.

Президент Ли Юань-хун в скором времени сместил Дуань Ци-жуя. Северные милитаристы потребовали роспуска парла­мента. Южане стали подготавливать военную экспедицию про­тив северных милитаристов.

В этой напряжённой обстановке на политической арене Ки­тая вновь появляются сторонники восстановления монархиче­ского режима. Генерал Чжан Сюнь вступил со своими войсками 1 июля 1917 г. в Пекин и организовал монархический путч. Пар­ламент им был разогнан, а депутаты бежали на юг, где они нашли поддержку у местных властей. Провозглашается восста­новление маньчжурской династий Цин. Чжан Сюнь и его клика извлекли на свет хранившегося под японским присмотром по­следнего представителя цинской династии Пу И и провозпт- сили его императором. Японцы, верные своей традиционной политике ослабления Китая путём разжигания внутренних кон*

фликтов, благожелательно отнеслись к политическому перево­роту в стране и поддерживали его.

Но Чжан Сюню и его креатуре удалось продержаться всего восемь дней. Ликвидация путча была проведена войсками се­верных дуцзюнов во главе с Дуань Ци-жуем, убедившихся в том, что попытка Чжан Сюня совершенно не имеет поддержки в стране. Это дало Дуань Ци-жую возможность несколько укрепить свой пошатнувшийся авторитет. Ли Юань-хун отка­зался от поста президента, после чего президентом становится вице-президент Фын Го-чжан. В это же время Дуань Ци-жуй объединяет своих сторонников в клуб Аньфу (отсюда наимено­вание клики — «аньфуистская»).

Возвращение к власти Дуань Ци-жуя углубило конфликт севера и юга. Южане настаивали на восстановлении старого парламента и возвращении Ли Юань-хуна; они требовали немедленной отставки Дуань Ци-жуя.

14 августа правительство Дуань Ци-жуя, выполняя требо­вание Антанты, объявило войну Германии.

6 сентября в Кантоне сформировалось правительство во главе с Сунь Ят-сеном. Оно ставило своей целью защиту респу­бликанской конституции. Но его нельзя считать подлинно де­мократическим: у Сунь Ят-сена не было в то время крепких связей с массами. Так как у правительства Сунь Ят-сена не было своей армии, оно вынуждено было блокироваться с южными милитаристами, последние же всячески стремились ограничить свободу его действий.

Образование правительства на юге означало полный рас­кол страны на два лагеря и привело к началу военных дейст­вий между этими лагерями.

Объявляя войну Германии, китайское правительство сумело добиться крайне незначительных уступок от держав Антанты: была на пять лет отсрочена уплата причитавшейся державам части контрибуции, навязанной Китаю в 1901 г., а таможенные пошлины были повышены до 5% реальной стоимости товара. За спиной же Китая, как уже говорилось, в 1916 г. были под­писаны, прямо в ущерб Китаю, англо-японское и русско-япон­ское соглашения.

Вскоре после вступления Китая в войну, в ноябре 1917 г. было подписано известное американо-японское соглашение Лансинг—Исии. По этому соглашению правительства США и Японии заявляли о том, что они продолжают придерживаться принципа так называемых «открытых дверей», «отвергают вся­кое с их стороны предположение умалить каким бы то ни было способом независимость или территориальную неприкосновен­ность Китая». Однако наряду с этим в соглашении содержался И такой пункт: «Правительства Соединённых Штатов и Японии
признают, что территориальная близость создаёт специальные отношения между странами, и вследствие сего правительство Соединённых Штатов признаёт, что Япония имеет специальные интересы в Китае, в частности в той (его) части, с которой гра­ничат её владения» ’.

Америка впоследствии делала ударение на пёрвой части де­кларации, где говорится об уважении Японией принципа «от­крытых дверей», Япония — на второй, где содержится призна­ние Соединёнными Штатами «специальных интересов» Японии в Китае. Таким образом, соглашение Лалсинг — Исии предна­значалось для того, чтобы несколько завуалировать японо-аме­риканские противоречия, но оно, конечно, не могло снять и не сняло их.    _

Для Китая же декларация Лансинг — Исии содержала но­вую угрозу расчленения страны. В 1938 г. в США было опубли­ковано секретное приложение к соглашению Лансинг — Исии. В этом приложении Япония брала на себя обязательство: «не добиваться особых прав и привилегий в Китае, которые поведут к ущемлению прав граждан других дружественных стран»^[5].

Этот пункт раскрывает смысл соглашения как американо­японскую сделку за счёт и против Китая.

Именно так и было воспринято это соглашение в Китае. Его заключение разоблачало политику американских империали­стов в глазах тех китайских деятелей, которые всерьёз верили, в «бескорыстность» политики США.

Но значение соглашения Лансинг — Исии не ограничивается этим. Оно было направлено также против России. Это была японо-американская сделка, открывавшая путь для совместных действий Японии и США против революционного русского на­рода.

С вступлением Китая в войну борьба между севером и югом не прекратилась. Временная отставка в ноябре 1917 г. Дуань Ци-жуя не привела к соглашению с югом. Вся территория Гуан­дуна, Гуанси, Юньнани, Гуйчжоу, Сычуани оставалась под властью южного правительства.

В мае 1918 г. южное правительство конституируется на кон­ференции представителей южных провинций в составе семи лиц: Тан Шао-и, У Тин-фан, Тан Цзи-яо, Лу Юн-тин, Чэн Чунь- сюань, Линь Бао-цзя и Сунь Ят-сен. Руководящую роль в со- здании этого правительства сыграла гуансийская группа мили­таристов во главе с Лу Юн-тином.

Одновременно, в противовес югу, 12 августа 1918 г. в Пекине открывается новый парламент, так называемый «болотный», из­бранный под давлением военщины. Юг в выборах не участво­вал. Этот парламент избирает президентом молочного брата Дуан Ци-жуя Сюй Ши-чана (1918—1922).

Смена президентов ничего не меняла в политике пекинского правительства.

Южное правительство не признало полномочий нового пре­зидента. 21 августа 1918 г. на юге открылся старый парламент из числа депутатов, покинувших Пекин в 1917 г. Военные дей­ствия между северными и южными войсками с некоторыми пе­рерывами продолжались почти весь 1918 г. Только в конце

1918   г. они приостановились, и в Шанхае открылась (20 фев­раля 1919 г.) мирная конференция севера и юга. Конференция не привела к положительному результату, так как северяне отказались выполнить восемь требований юга: восстановление старого парламента, возвращение к власти Ли Юань-хуна и др. Но военные действия между севером и югом, несмотря на не­удачу конференции, не возобновились. Внимание руководящих политических кругов Китая было приковано к Парижской мир­ной конференции.

Китай оказался в числе держав-победительниц. Он понёс известные затраты в ходе войны: было послано 130 тыс. рабочих для тыловых работ и подготовлена 100-тысячная экспедици­онная армия. Общая сумма материальных затрат Китая пре­высила 220 млн. кит. долл.

Помимо этого, участие Китая в войне принесло новые стра­дания китайскому народу, связанные с дополнительными тяго­тами, порождёнными войной и ростом борьбы милитаристиче­ских клик.

Китай рассчитывал на компенсацию своих военных затрат и достижение некоторых успехов в укреплении своего между­народного положения. Эти расчёты не оправдались. Война при­вела лишь к резкому усилению японской экспансии в Китае. Она открыла новую полосу в японо-китайских отношениях. Японский империализм сполна использовал выгодную для него международную ситуацию и приступил к осуществлению боль­шой программы экспансии в Китае и порабощения китай­ского народа, программы, первоначально сформулированной в «21 требовании».

Положительной же стороной военного времени для Китая было развитие национальной промышленности. Ослабление международных хозяйственных связей, частичное ослабление конкуренции европейских держав способствовали оживлению промышленной деятельности и развитию национальных пред­приятий.

Наиболее высокими темпами шло развитие текстильной про­мышленности. Она концентрировалась в пяти городах, прежде

всего в Шанхае, затем в Циндао, Ухане, Тяньцзине и Уху. На­кануне войны в Китае было 29 хлопчатобумажных фабрик, из них китайских — 21. За 1915—1919 гг. китайскими капитали­стами было построено 11 фабрик и 8 фабрик японцами. В 1922 г. число хлопчатобумажных фабрик достигло 106 (в том числе 69 китайских) ¹. Таким образом, характерной особенностью развития лёгкой индустрии было возрастание конкуренции между китайским и японским капиталом.

Развивались также мукомольная, спичечная и табачная от­расли промышленности, главным образом за счёт националь­ного капитала. Строились, в незначительных, правда, масшта­бах, национальные железные дороги, развивалось судоходство, открывались национальные банки.

Но промышленное развитие Китая за годы войны было од­носторонним: оно шло главным образом за счёт лёгкой индуст­рии. Тяжёлая индустрия развивалась очень слабо, несмотря на большие запасы сырья в Китае, например огромные залежи угля. За годы войны добыча угля выросла с 13 640 тыс. т в 1914 г. до 20 055 тыс. т в 1919 г. Реальная добыча не находи­лась ни в каком соответствии с возможностями.

Выплавка чугуна выросла с 300 тыс. т до 447 тыс., что, ко­нечно, является исключительно мизерной цифрой. Такое же положение было и с железной рудой: добыча увеличилась с

1  005 тыс. г до 1 861 тыс., но и эта руда направлялась в Япо­нию. 85% доменных печей Китая было в японских руках, основ­ная масса угля добывалась в копях, контролируемых иностран­ным капиталом.

Китай почти не производил средств производства. Он вво­зил машины из-за границы. В 1913 г. было ввезено машин на сумму в 4,6 млн. кит. долл., а в 1920 г. — на 22,3 млн. Эти цифры говорят о растущей потребности китайской промышленности в Машинах и в то же время показывают экономическую зависи­мость Китая от крупных капиталистических стран. Иностран­ные капиталисты не вкладывали своих капиталов в производ­ство средств производства. Они были заинтересованы в сохра­нении зависимости китайской экономики от внешнего мира.

Капиталистические державы за время войны сохранили в своих руках все рычаги экономического и политического воздей­ствия на Китай: железные дороги и займы, рудники и банки, заводы и фабрики. Особенно же расширила своё влияние в стране Япония.

Развитие собственной национальной промышленности при­вело к усилению противоречия между тенденцией Китая к са­
мостоятельному национальному развитию и его полуколониаль­ным положением.

Это противоречие росло и углублялось в обстановке, значи­тельно отличной от предыдущих лет. Вырос класс национальной буржуазии, рос и креп рабочий класс страны. Рост рабочего класса шёл значительно интенсивнее, чем рост национальной буржуазии, ибо большое количество рабочих концентрирова­лось на иностранных предприятиях.

За годы войны число фабрично-заводских предприятий, при­меняющих механические двигатели и с количеством рабочих свыше 30, увеличилось с 245 в 1913 г. до 673 в 1920 г. Количе­ство рабочих на этих предприятиях выросло со 150 тыс. до 500 тыс. В эти данные не включаются рабочие предприятий с количеством рабочих менее 30, не включается целый ряд других значительных групп пролетариата. Если учесть их все, то чис­ленность пролетариата может быть определена в 2—2,5 млн. Это была уже большая сила. Следует также иметь в виду огромное количество рабочих, занятых в предприятиях ремес­ленного и мануфактурного типа (8—12 млн.), и, наконец, боль­шую армию кули: грузчиков, рикши, носильщиков и др. Всё это говорит о многочисленности китайского пролетариата.

Мировая война 1914—1918 гг. имела серьёзные внешнепо­литические последствия для всего бассейна Тихого океана и в первую очередь для Китая. Усиление позиций Японии в Китае вело к углублению. японо-английских и в особенности японо­американских противоречий. Американский монополистический капитал ещё до окончания первой мировой войны готовится к новому натиску на Китай. Уже летом 1918 г. в США органи­зуется банковская корпорация сперва в количестве 36 банков (Морган, Кун, Леб и К⁰), затем выросшая до 43. Корпорация ставила задачей создать новый международный банковский консорциум, в котором руководство принадлежало бы США, для неограниченной эксплуатации Китая. Монополистический капитал США готовится к реализации старого плана подчине­ния Китая своему монопольному владычеству. Таким образом, по окончании первой мировой войны отчётливо начинают вы­рисовываться контуры новой войны — войны за господство на Тихом океане.

Для Китая эта перспектива означала новые великие испы­тания. Предотвратить окончательное порабощение страны мог­ло лишь решительное укрепление национальной независимости Китая, укрепление его экономической мощи. Силы для решения этой коренной задачи у Китая были.

Развитие буржуазии и пролетариата вело к важным поли­тическим последствиям: а) к росту политической активности на­циональной буржуазии в борьбе за свои политические и эконо­
мические права против империалистических держав; б) к росту политической активности пролетариата в борьбе за независи­мость и свободу родины и в борьбе за свои элементарные чело­веческие права.

На юге, где промышленное развитие шло наиболее интен­сивно, борьба буржуазии против хозяйничающих на севере ре­акционных клик, находящихся на иждивении иностранного империализма, приобретает характер борьбы за политическую и экономическую национальную независимость, против милита­ристов и империалистов, в первую очередь японских, а в Цент­ральном и Южном Китае в первую очередь против англо-аме- риканского империализма.

Это обстоятельство явилось предпосылкой будущего учас­тия национальной буржуазии в антиимпериалистической борь­бе 1919—1927 гг.*

Указанные процессы получают развитие в период общего кризиса капитализма, в эпоху Великой Октябрьской социали­стической революции. Революционный опыт народов Советской России, живой пример героической борьбы трудящихся нашей страны против интервентов, строительство нового, социалисти­ческого общества стали мощными факторами в борьбе китай­ского народа за новый, независимый и демократический Китай.

Новая международная обстановка, сложившаяся в резуль­тате создания первого в мире социалистического государства, сделала возможным переход национально-освободительного и революционного движения в Китае на новый, высший этап.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И КИТАИ

*

еликая Октябрьская социалистическая революция открыла' новую эпоху в борьбе колониальных и зависимых наро­дов мира.

«Наступила эра освободительных революций в колониях и зависимых странах, эра пробуждения пролетариата этих стран, эра его гегемонии в революции».^[6].

Революция в нашей стране показала всем колониальным и зависимым народам реальность освобождения, вселила веру в победу.

Великая Октябрьская социалистическая революция покон­чила с захватнической политикой царизма. Советская Россия стала надёжным другом и союзником угнетённых народов в общей борьбе против империализма. С особой силой этот новый фактор выступил в Китае.

В обращении от 20 ноября (3 декабря) 1917 г. ко всем тру­дящимся мусульманам России и Востока советское правитель­ство заявило о своём отказе от всех неравноправных договоров царского правительства с восточными народами, об уничтоже­нии тайных- договоров с другими державами, ущемлявших суве­ренные права восточных народов. Этим была открыта новая эра во взаимоотношениях двух великих народов: русского и ки­тайского. Уже в первые месяцы революции советское правитель­ство начало переговоры с китайским послом Ли Цзин-чжаном о новых основах взаимоотношений, об аннулировании нерав­ноправных договоров. Однако эти переговоры не были доведены до конца. Ответственность за их срыв падает на китайское пра­вительство, прервавшее их по указке Антанты. «Неожиданно

союзники схватили за горло пекинское правительство, засы­пали пекинских мандаринов и китайскую печать золотом и за­ставили китайское правительство отказаться от всяких сноше­ний с российским рабоче-крестьянским правительством» К Белогвардейские мятежи и интервенция надолго затруднили связи Китая с Советской Россией. Китайское общественное мне­ние^ вынуждено было довольствоваться информацией о Совет­ской России, исходящей из лживых буржуазных источников; о подлинном характере Октябрьской революции сведения были весьма скудны.

Но постепенно всякими путями начинают доходить в Китай правдивые вести о героической борьбе советского народа про­тив интервентов, о политике национального равноправия в Со­ветской России, об освобождении народов России от цепей на­ционального и колониального гнёта.

Эти вести произвели огромное впечатление в Китае. Револю­ция в России открыла новую эпоху в борьбе китайского народа за своё национальное и политическое освобождение.

Закабалённый империалистами Китай увидел в новой Рос­сии истинного друга, увидел, что сплочённый народ непобе­дим, что Китай может и должен отстоять право на самостоятель­ное национальное существование, как это сделала Советская Россия.

Характеризуя значение Октябрьской революции для судеб китайского народа, Мао Цзэ-дун говорит:

«Первая мировая война потрясла весь мир. Русские совер­шили Октябрьскую революцию, создав первую в мире страну социализма. Под руководством Ленина и Сталина революцион­ная энергия великого русского пролетариата и трудящегося на­рода, находившаяся в скрытом, невидимом для иностранцев состоянии, внезапно взорвалась, подобно вулкану... Тогда и только тогда китайцы, работавшие в области идеологии, всту­пили в совершенно новую эру. Китайцы нашли всеобщую исти­ну марксизма-ленинизма, применимую повсюду, и лицо Китая изменилось... Орудийные залпы Октябрьской революции донесли до нас марксизм-ленинизм» ^[7].

С огромным вниманием отнёсся к революции в России Сунь Ят-сен. В 1923 г. он писал:

«Однако как результат этой войны (мировой войны. — Г. Е.) было рождение великой надежды человечества. Эта надежда — русская революция. Революция в России, собственно говоря, возникла очень рано. Ещё до европейской войны, в 1905 г.,
была проведена попытка революции, но неудачно. Великая за­дача была достигнута во время европейской войны» ^[8].

Национально-освободительное движение в Китае получило могучий источник вдохновения и опыта в героической борьбе народов Советской России.

Американские и японские империалисты пытались в 1918 г. использовать китайские войска для борьбы против Советской России. Они вели борьбу за захват советского Дальнего Во­стока и Сибири.

К этой цели, собственно, и было направлено соглашение Лансинг — Исии. Вместе с тем американцы, пытаясь ослабить монопольное положение Японии, стремились укрепиться в Маньчжурии. Они добивались соглашения Японии на установ­ление американского контроля на КВЖД. 9 января 1919 г. было подписано американо-японское соглашение «О надзоре за Сибирской железной дорогой и КВЖД», после чего КВЖД превратилась в арену империалистических заговоров против Советской России и Китая. Разумеется, все эти авантюры импе­риалистов были глубоко чужды, враждебны китайскому народу.

Американо-японские попытки втянуть Китай в антисовет­ские авантюры не дали существенных результатов.

Японцы навязали правительству Дуань Ци-жуя военное со­глашение от 6 сентября 1918 г., по которому китайские войска направлялись против Советской России, но должны были дей­ствовать под японским командованием. Аньфуистская клика по­слала некоторое количество войск на советский Дальний Во­сток, но эта экспедиция никаких симпатий в Китае не снискала. И далеко не случайным, а показательным для настроения тру- дящихся-китайцев, проживавших на советской территории, было то, что многие из них приняли активное участие в борьбе Красной Армии против интервентов и белогвардейцев.

По окончании первой мировой войны китайская националь­ная буржуазия возлагала большие надежды на то, что прин­ципы, провозглашённые Вильсоном в его «14 пунктах»^[9], помо­гут Китаю в результате мирной конференции укрепить своё международное положение.

Китайское правительство направило на Парижскую мирную конференцию делегацию, во главе которой был поставлен ми­нистр иностранных дел Лу Чжэн-сян. В состав делегации был включён также известный китайский дипломат Веллингтон Ку. Китайская делегация выставила на мирной конференции следующие требования: отозвание из Китая иностранных войск и полиции, предоставление тарифной автономии, отмены нерав­ноправных договоров. Особо важное место в китайских требо­ваниях занимал вопрос о Шаньдуне. Китай настаивал на воз­вращении ему всех захваченных ранее немцами территорий. Указывалось на то, что в провинции проживает 36 млн. китай­цев и она непригодна для колонизации, что Шаньдун — родина Конфуция, священная китайская земля.

Но в закулисных сделках держав судьба бывших немецких концессий давно была решена в пользу Японии. Конференция постановила передать немецкие владения в Шаньдуне Японии. Самые минимальные и законные требования Китая были от­вергнуты.

Весьма показательным для китайцев было поведение на мирной конференции делегации США во главе с президентом Вильсоном. Бесконечно повторявшиеся американские заверения о готовности США поддерживать территориальную целостность Китая, как и в других случаях, когда от деклараций надо было переходить к делу, были отброшены на конференции. Президент Вильсон поддержал японские домогательства; было решено передать Японии Циндао с прилегающей территорией^[10].

США, Англия и Франция удовлетворили все претензии Япо­нии не только в силу ранее существовавших сделок, но и по­тому, что все они объединились на платформе совместной борь­бы против революционной России.

Китайские уполномоченные отказались подписать мирный протокол ^[11].

Решение мирной конференции о передаче бывших немецких концессий Японии было встречено взрывом негодования в Ки­тае. Поднялось мощное антиимпериалистическое и антифео­дальное движение, начало которого датируется 4—5 мая 1919 г.

3    мая 1919 г. в Пекине состоялась 15-тысячная демонстрация протеста, во главе которой стояли студенты. Были разгромлены дома японофильских министров-аньфуистов Цао Жу-линя, Лу Цзун-юя, Чжан Цзун-сяна (китайского посланника в Японии) и др. Дуань Ци-жуй, против которого негодование также было весьма велико, вынужден был уволить этих лиц. Начались мно-

гочисленные антиимпериалистические выступления по всей стране: забастовки студентов, бойкот японских товаров (в наи­более значительных масштабах он был предпринят в Шанхае), забастовки рабочих на японских предприятиях. Забастовочное движение продолжалось в ряде провинций до 1922 г. Общее число бастовавших рабочих в стране увеличилось с 6,5 тыс. в 1918 г. до 91 тыс. в 1919 г. Большое впечатление в стране произвела забастовка рабочих железной дороги Шанхай — Нанкин. Была организована Всекитайская ассоциация сту­дентов.

Важной особенностью антиимпериалистического движения, начавшегося 4—5 мая 1919 г., было то, что оно развернулось в условиях, принципиально отличных от прошлых лет. Теперь уже китайский народ мог опираться в своей борьбе на победо­носный опыт советского народа, на его поддержку.

«Движение 4—5 мая,— говорит Мао Цзэ-дун,— родилось в ответ на призыв мировой революции, призыв русской револю­ции, призыв Ленина» *.

Антиимпериалистический подъём 1919 г. замечателен и тем, что в этот период на арену политической борьбы выступает про­летариат. С этого времени, говорит Мао Цзэ-дун, пролетариат начинает быстро превращаться в сознательную независимую политическую силу.

Историческое значение движения 4—5 мая 1919 г. заклю­чается в том, что борьба китайского народа сливалась с борь­бой народов России и пролетариата Запада против мирового империализма. Она становилась составной частью мирового революционного движения. Тем самым открывался новый этап борьбы китайского народа.

Мао Цзэ-дун рассматривает 1919—1921 гг. как важный пе­риод в развёртывании национально-революционной борьбы ки­тайского народа, как период, подготовивший условия для создания компартии Китая ^[12].

События 4—5 мая 1919 г. ускорили развитие важного дви­жения в китайской общественной жизни — «литературной рево­люции». Движение за «литературную революцию» началось ещё до событий 4—5 мая, но последние форсировали революцию в китайской письменности. Газеты печатались на старом китай­ском классическом языке, весьма отличавшемся от языка раз­говорного. Изучение этого языка требовало многих лет усидчи­вого труда. Пекинский университет в лице своих видных профес­соров (в числе которых был один из первых марксистов стра­ны — Ли Да-чжао) предложил провести реформу письменности, а именно: взять за основу литературного языка язык разго­ворный (бай хуа — простой язык), с использованием более ограниченного количества иероглифов и сравнительно простым грамматическим строем. Большую популярность завоевал жур­нал «Новая молодёжь», печатавшийся на бай хуа. Широкое распространение бай хуа стало исключительно необходимым в связи с событиями 1919 г. Народ нуждался в печатном слове. Нужно было дать газету, листовку, плакат, которые могли бы быть прочтены любым грамотным китайцем и, что ещё более важно, если учесть исключительно малый процент грамотных в Китае, — восприняты на слух. Издания прежних лет, напе­чатанные на старом классическом языке, были непонятны народу. В 1919 г. бай хуа завоевал всеобщее признание и в 1920 г. был введён для изучения в школах.

«Литературная революция» была важнейшим звеном в культурном прогрессе послевоенных лет, но не единственным. Росла национальная интеллигенция. Студенческая молодёжь жадно поглощала достижения передовой европейской мысли. В Пекинском университете был создан русский факультет. Правдивое слово о Советской стране встречало огромное вни­мание и интерес в Китае.

В ноябре 1919 г. оформилась литературная группа реалисти­ческого направления. Её девиз: «Искусство для жизни»; она требовала, чтобы китайская литература была «литературой крови й слёз угнетённых».* В состав этой группы вошли выдаю­щиеся китайские писатели — Лу Синь, Мао Дунь, У Шао-цзюн и др. Лу Синь был прозван китайским Горьким. Он в своих произведениях дал правдивую картину современной китайской деревни. Лу Синь связал свою жизнь с борьбой китайского про­летариата и был другом Советского Союза *.

«Лу Синь, — говорит Мао Цзэ-дун, — был величайшим и отважнейшим знаменосцем новой культурной армии. Лу Синь был не только великим литератором, но и великим 'мыслителем и великим революционером... Именно Лу Синь был самым спра- вёдливым, самым твёрдым, самым преданным, самым пламен­ным, самым великим национальным героем, который от имени большинства народа начал штурм позиций врага на фронте литературы» ^[13].

Все эти большие события, открывшие новую страницу в истории Китая, проходили независимо от гоминьдана ^[14] и Сунь

Ят-сена. Обращение студентов к Сунь Ят-сену с просьбой под­держать их движение не принесло результатов, так как в 1919 г. в южном правительстве возник острый конфликт между Сунь Ят-сеном и гуансийской милитаристской кликой Лу Юн-тина. Сунь Ят-сен был вынужден уйти из состава правительства, покинуть Кантон и поселиться на территории французской концессии в Шанхае. Эта неудача — результат слабости соци­альной опоры Сунь Ят-сена. Гоминьдан в то время был мало­численной организацией, лишённой массовой базы. Экономиче­ский подъём в стране за годы войны, нарастающая активность китайской буржуазии, развитие рабочего движения, события мая 1919 г. застали Гоминьдан в состояний растерянности. Партия оказалась в стороне от больших событий новой жизни Китая. Необходима была коренная перестройка, новая

программа, новые методы деятельности. Эти новые пути борьб,ы и пытается найти Сунь Ят-сен в последующие годы.

В середине 1919 г. произошли важные изменения в военно­политическом и международном положении Советской России. Летом 1919 г. Красная Армия нанесла решающее поражение Колчаку на Восточном фронте, был освобождён Урал, а затем началось освобождение Сибири. Эти события имели непосред­ственное значение для дальнейшего подъёма национально-осво­бодительного движения в Азии вообще, в Китае в особенности.

«Я думаю, — говорил В. И. Ленин, — что то, что проделала Красная Армия, ее борьба и история победы будут иметь для всех народов Востока гигантское, всемирное значение. Она по­кажет народам Востока, что как ни слабы эти народы, как нн кажется непобедимой мощь европейских угнетателей, приме­няющих в борьбе все чудеса техники и военного искусства, тем не менее революционная война, которую ведут угнетенные на­роды, если эта война сумеет пробудить действительно миллио­ны трудящихся и эксплуатируемых, таит в себе такие возмож­ности, такие чудеса, что освобождение народов Востока являет­ся теперь вполне практически осуществимым с точки зрения не только перспектив международной революции, но и с точки зрения непосредственного военного опыта, проделанного в Азии, в Сибири, опыта, который проделан Советской республи­кой, подвергшейся военному нашествию всех могущественных стран империализма» ^!.

Победы Красной Армии, её продвижение на Восток озна­чало, что внимание всё более широких кругов Китая при­ковывалось к героической борьбе советского народа. Росло стремление лучших Людей к изучению опыта борьбы Советской России, росла уверенность их в своей конечной победе над империализмом.

Советское правительство 25 июля 1919 г. выступило с обра­щением к китайскому народу и правительствам Южного и Се­верного Китая, в котором подробно излагались основы совет­ской внешней политики в отношении Китая.

В этой исторической декларации говорилось: «Мы несём освобождение народам от ига иностранного штыка, от ига ино­странного золота, которые душат порабощённые народы Во­стока и в числе их в первую очередь китайский народ. Мы не­сём помощь не только нашим трудящимся классам, но и китай­скому народу, и мы ещё раз напоминаем то, о чём говорили ёму со времени великой Октябрьской революции 1917 года, но что, может быть, было скрыто от него продажной американско- европейско-японской печатью».

Советское правительство, как указывалось в декларации, отказывалось от завоеваний, которые сделало царское прави­тельство, отобрав у Китая Маньчжурию и другие области. «Пусть народы, обитающие в этих областях, сами решат, в гра­ницах какого государства они желают быть...

Советское правительство уничтожает все особые привиле­гии, все фактории русских купцов на китайской земле. Ни один русский чиновник/ поп и миссионер не смеет вмешиваться в ки­тайские дела, а если он совершит преступление, то должен су­диться по справедливости местным судом. В Китае не должно быть иной власти, иного суда, как власть и суд китайского народа».

В этой декларации содержались поистине пророческие слова:

«Если китайский народ хочет стать, подобно русскому на­роду, свободным и избежать той участи, которую ему пригото­вили союзники в Версале с целью обратить его во вторую Корею или во вторую Индию, — пусть он поймёт, что его един­ственный союзник и брат в борЁбе за свободу есть русский ра­бочий и крестьянин и Красная армия».

Эта декларация ярко показала две диаметрально-противо­положные политики в Китае: политику советского правитель­ства, исходящую из принципа равноправия сторон, и политику империалистических держав, закабалявших Китай. Неудиви­тельно, что империалисты старались скрыть декларацию от ки­тайского народа. Но правое дело брало верх. Дружба совет­ского и китайского народов росла и крепла. Освобождение Си­бири, образование ДВР означали, что приходят последние дни империалистического хозяйничания на советском Дальнем Востоке. Правительство Дальневосточной республики предпри­нимает шаги к установлению дипломатических отношений с Ки­таем на началах дружбы и равноправия.

Несмотря на все козни мировой реакции, даже реакционное’ китайское правительство не могло отказаться от установления контакта с Советской Россией. В апреле 1920 г. оно направило военно-диплом этическую миссию Чжан Сы-лина в Москву..

Внутриполитическое положение Китая в 1920 г. характери­зуется ростом национально-освободительного движения, с од­ной стороны, и продолжающейся борьбой милитаристских клик — с другой.

Происходят беспрерывные милитаристские конфликты. Число милитаристских групп в стране продолжало увеличи­ваться.

Большую роль в истории Китая в 20-х годах сыграла мили­таристская клика Чжан Цзо-лина.

Чжан Цзо-лин — наиболее характерная фигура среди китай­ских милитаристов. Во время русско-япойской во#*ш дц
нанят cq своей бандой японцами для действия против русских войск; после войны он был включён вместе со своими солда­тами в состав китайской армии и дослужился до генеральского чина, став командиром дивизии. С помощью японцев он уста­навливает контроль над Мукденской провинцией, постепенно распространяя свою власть на всю Маньчжурию. Его власть получила официальное признание Пекина в 1918 г. Он возгла­вил фыньтяньскую (мукденскую) прояпонскую клику.

В Центральном Китае власть находилась в руках чжилий- ской клики, которую после смерти Фын Го-чжана возглавил Цао Кунь и его помощник У Пэй-фу. Эта клика была орудием англо-американской политики. Широкую поддержку, военную и финансовую, ей оказывало правительство США, способствуя разжиганию гражданской войны в Китае.

Глубокая непопулярность аньфуистской клики была исполь­зована в 1920 г. чжилийской кликой для выступления протип Дуань Ци-жуя. Войска Цао Куня и У Пэй-фу начали военные действия.     •

Новая внутренняя война явилась прямым отражением про­тиворечий основных империалистических держав на Дальнем Востоке. Англия и в особенности США не желали мириться с резко усилившимся влиянием Японии в Китае после войны. Послушная им империалистическая клика чжилийцев начала военные действия в целях устранения прояпонского правитель­ства Дуань Ци-жуя. Но Япония не собиралась безучастно на­блюдать за происходившим. В Токио понимали, что их старый слуга проиграл, и сделали ставку на Чжан Цзо-лина, также тесно связанного с японцами. Чжан Цзо-лин же давно стремил­ся расширить своё влияние за пределы Маньчжурии, на Пекин. Он присоединяется к чжилийцам в войне против аньфуистов.

Дуань Ци-жуй потерпел поражение. Он бежал под прикры­тие японского правительства. К власти приходит так назы­ваемое правительство сверхдуцзюней — Цао Кунь, Чжан Цзо- лин, Ван Чэнь-юань. Сами генералы не входили обычно в состав правительства, но они играли решающую роль в направ­лении его деятельности, так как в их руках была армия.

Одновременно с борьбой на севере происходят изменения и на юге. Там возникла острая борьба между гуандунским гене­ралом Чэнь Цзюн-мином и гуансийской кликой. Эта борьба закончилась победой Чэнь Цзюн-мина, что дало возможность Сунь Ят-сену в ноябре 1920 г. возвратиться в Кантон и возгла­вить южное правительство ^[15].

Во время своего пребывания в Шанхае Сунь Ят-сен живо интересовался событиями в Советской России. Он искал лич­ного контакта с представителями РСФСР. В 1920 г. он послал через Америку приветственную телеграмму Владимиру Ильичу Ленину. Этим Сунь Ят-сен бросил вызов всем реакционным си­лам мира, заявив о своих симпатиях к Советской России. После возвращения в Кантон Сунь Ят-сен много внимания уделял ознакомлению с вопросами организации партии и обществен­ного строя в РСФСР. Он не ограничивался изучением докумен­тов и использовал любую возможность для непосредственного общения с советскими людьми. Сунь Ят-сен искал пути воз­рождения и расширения деятельности своей организации, пути укрепления партии, создания новой армии.

Сунь Ят-сен в то же время не отказался от иллюзорных на­дежд на помощь со стороны держав капиталистического мира. Он разработал шир.окий план привлечения иностранных держав к реконструкции Китая. В качестве необходимого условия та­кого сотрудничества он считал создание сильной политической власти, которая объединит страну. Выдвигая подобный план, Сунь Ят-сен подчёркивал, что надо помнить про захватнические планы Японии в отношении Китая.

Появление такого проекта свидетельствовало о том, что Сунь Ят-сен ещё не до конца понял враждебную природу поли­тики империалистических держав в Китае. В то самое время, когда Сунь Ят-сен разрабатывал свои планы сотрудничества, США, Англия и Япония субсидировали враждующие между со­бой милитаристские клики. Они были заинтересованы в поли­тической раздроблённости Китая. Если та или иная страна и пыталась добиться усиления одной из милитаристских клих в расчёте на её победу во всей стране, то это делалось лишь во имя создания более благоприятных условий хозяйничания для данной страны.

Только Советская Россия занимала твёрдые, ясные, друже­ственные позиции по отношению к Китаю и Сунь Ят-сену. Это находит своё новое документальное выражение в письме Нар- коминдела РСФСР Сунь Ят-сену в октябре 1920 г. и в специ­альном меморандуме советского правительства от 27 октября 1920 г., вручённом китайскому правительству через главу при­сланной в Москву китайской военно-дипломатической миссии в 1920 г. Миссия Чжан Сы-лина не привела к положительному решению вопроса о советско-китайских отношениях, но с конца 1920 г. пекинское правительство прекратило связи с диплома­тами царского правительства, находящимися в Пекине.

Сунь Ят-сен получил письмо Наркоминдела РСФСР Чиче­рина только 14 июня 1921 г. В своём ответе от 28 августа 1921 г. Сунь Ят-сен выразил глубокое стремление китайского народа _ч

и китайского национального правительства к установлению дру­жественных отношений с народом и правительством Советской республики.

Сунь Ят-сен писал:

«Я хотел бы вступить в личный контакт с Вами и другими друзьями в Москве. Я чрезвычайно заинтересован вашим де­лом, в особенности организацией ваших Советов, вашей армии и образования. Я хотел бы знать всё, что Вы и другие можете сообщить мне об этих вещах, в особенности об образовании. Подобно Москве я хотел бы заложить основы Китайской Рес­публики глубоко в умах молодого поколения — тружеников завтрашнего дня» *.

Так крепла дружба передовых кругов Китая и Советского государства.

Решающим же фактором политической обстановки в стране было развитие и организационное становление рабочего движе­ния в Китае и возникновение компартии. За время войны вырос и окреп рабочий класс Китая. Численность рабочего класса Китая в начале 20-х годов текущего столетия была такова: промышленных рабочих — 2 720 тыс., в том числе строи­тельных— 600 тыс., докеров — 500 тыс., горняков — 420 тыс., металлистов — 200 тыс., текстильщиков—160 тыс., рабочих шёлковых предприятий— 130 тыс., железнодорожников — 100 тыс. и пр.

Численность неиндустриального пролетариата определялась в 2 350 тыс. человек.

Следовательно, в Китае была 5-миллионная пролетарская армия.

Китайский пролетариат жил и работал в невероятно тяжё­лых условиях. Рабочий день достигал 12—16 часов. Охраны труда, трудового законодательства не существовало. Произвол предпринимателей, подрядчика, старшинки (старшего в артели), забиравшего большую часть заработка рабочих, был ничем не ограничен. Существовали порки, избиения. На многих шёлко­прядильных и хлопчатобумажных фабриках работали дети в возрасте от 6 до 12 лет. Политически рабочий класс был абсо­лютно бесправен. Культурная отсталость затрудняла его орга­низацию. Но 1919—1920 гг. не прошли бесследно и для китай­ского пролетариата. Начинают возникать первые профсоюзы, Шанхай становится колыбелью рабочего движения. В 1920 т, в Шанхае впервые празднуется 1 Мая. Возникают профсоюзы в Кантоне. В 1921 г. в Шанхае был организован всекитайский секретариат профсоюзов.

В 1919—1920 гг. создаются первые марксистские кружки, из которых и выросла коммунистическая партия.

В Пекийе марксистский кружок организует профессор Ли Да-чжао, один из передовых китайских интеллигентов, старый участник революционного движения. В Чанша активную орга­низаторскую роль сыграл Мао Цзэ-дун, будущий вождь Китай­ской коммунистической партии. В Учане организуется комму­нистическая группа под руководством Дун Би-у. Такие же груп­пы организуются в Ханькоу, Шанхае и Кантоне. Одними из первых вступили в коммунистические кружки Лю Шао-ци, Чжоу Энь-лай.

Коммунистическое движение в Китае возникает на прочной базе растущего рабочего движения и национально-освободи­тельной борьбы. Оно возникает непосредственно после Великой Октябрьской социалистической революции, после победы боль­шевистской партии, под влиянием её живого примера — это «наиболее яркое выражение концентрированного влияния Ок­тябрьской революции на китайскую революцию. Это влияние решило судьбу китайской революции» — пишет член ЦК Ки­тайской компартии Чэнь Бо-да.

Один из виднейших деятелей компартии Китая, член полит­бюро ЦК КПК Лю Шао-ци в статье «О внутрипартийной борь­бе» подчёркивает, что с самого своего возникновения компартия Китая была свободна от влияний II Интернационала, что с на­чала своей истории она была связана с большевизмом, строи­лась на основе опыта большевистской партии. В этом огромное преимущество Китайской компартии.

Наличие этого преимущества не исключало, конечно, воз­можности проникновения в партию мелкобуржуазных элемен­тов, пытавшихся влиять на политику партии с позиций буржу­азного национализма.

В июле 1921 г. состоялся I съезд коммунистической партии Китая. Немногочисленна она была в то время. В ней было всего 44 члена. На съезде присутствовало 12 делегатов. Съезд продол­жался четыре дня в строго конспиративных условиях. Одно из заседаний съезда проходило на большой лодке на озере.

Среди делегатов были и случайные попутчики революции, впоследствии изменившие ей. Были гильдейские социалисты и анархисты. Случайные попутчики революции возражали про­тив введения строгой дисциплины в партии, против централи­зации, против конечной цели партии, т. е. они пытались сорвать формирование боевой партии рабочего класса. Но после дли­тельного обсуждения большинство съезда решило наименовать партию коммунистической и строить её как подлинно револю­ционную партию.

Был заложен фундамент героической Китайской компартии, в рядах которой сейчас состоит более пяти миллионов членов.

Видную роль в проведении съезда сыграл Мао Цзэ-дун, избранный членом ЦК компартии.

Мао Цзэ-дун родился в 1893 г. в крестьянской семье в про­винции Хунань. С шести лет он уже работал в хозяйстве отца. Восьми лет Мао был отдан в начальную школу, где учился до тринадцати лет. Отец предполагал сделать из Мао Цзэ- дуна купца, не юноша упорно стремился к продолжению обра­зования. Он много читал, занимался и с помощью своего учи­теля поступил учиться в среднюю школу в Чанша. Здесь Мао Цзэ-дуна и застали революционные события 1911 г. Мао Цзэ- дун прервал свои занятия и поступил солдатом в революцион­ную армию. После революции он вернулся к учёбе и закончил в 1918 г. учительскую семинарию. Мао Цзэ-дун хорошо знал все нужды народа, все его горести и беды. С юношеских лет он был связан с революционным движением в стране.

Великая Октябрьская социалистическая революция в Рос­сии определила путь Мао Цзэ-дуна как путь революционера- марксиста. Мао Цзэ-дун говорит о себе так:

«С огромным интересом следил я за событиями в Советском Союзе. В 1920 г. я уже основательно ознакомился с марксиз­мом, продолжая искать и поглощать марксистскую литературу. Под влиянием марксистской, революционной теории и опыта Великой Октябрьской социалистической революции в России я создал зимой 1920 г. в Чанша первую политическую органи­зацию рабочих. С этого времени я считаю себя марксистом»'.

Рабочий класс и крестьянство Китая приобретают органи­зованное революционное руководство. Рабочий класс начинает самостоятельную политическую борьбу.

Эти важные события оказали большое влияние на полити­ческую обстановку в стране, в первую очередь на гоминьдан и его вождя.

6 марта 1921 г. в Кантоне было проведено собрание членов гоминьдана, где Сунь Ят-сеи выступил с речью, которую можно рассматривать как шаг к созданию новой программы гоминь­дана. В этой речи вновь была выдвинута идея уравнения прав на землю. Популярная программа 1907—1912 гг. опять полу­чила права гражданства. Правда, эта программа не могла дать скорого эффекта, ибо деятельность гоминьдана ограничивалась по преимуществу только провинцией Гуандун. У Сунь Ят-сена не было своей армии, он опирался на армию Чэнь Цзюн-мина.

Чэнь Цзюн-мин не склонен был выходить со своей армией за пределы Гуандуна. Сунь Ят-сен пытался в 1921 г. предпринять поход против северных милитаристов, но потерпел неудачу. На этой почве произошло обострение отношений Сунь Ят-сена и Чэнь Цзюн-мина.

Этот конфликт был тесно связан с борьбой, начавшейся на севере, отражавшей, как и в 1920 г., противоречия империали­стических держав: Англии и США, с одной стороны, и Японии— с другой.

Для того чтобы правильно ориентироваться в новой вспыш­ке гражданской войны в Китае в 1922 г., необходимо учесть те изменения, которые внесла в международное положение на Дальнем Востоке Вашингтонская конференция.

Она была организована по инициативе США и при под­держке Англии. Соединённые Штаты Америки всерьёз были обеспокоены всё возраставшим влиянием Японии в Китае. Как известно, одним из важнейших мотивов, которыми руководство­вался конгресс США, отказавшись ратифицировать Версаль­ский мирный договор, было наличие больших уступок Англии и США Японии за счёт Китая и бывших германских владений на Тихом океане. Японии удавалось в течение последних лет держать в Пекине угодный ей кабинет.

В октябре 1920 г. США удалось реализовать свой план создания международного банковского консорциума, задача которого заключалась в том, чтобы монополизировать все внеш­ние займы Китая и использовать его как орудие американской экономической агрессии в Китае. Ключи от консорциума нахо­дились на Уолл-стрите. Но Япония и некоторые державы ме­шали США развернуть деятельность консорциума. Всё это про­тиворечило интересам США.

Японо-американские противоречия были ведущими противо­речиями на Тихом океане после первой мировой войны.

Отражением борьбы капитализма США против капитализма японского за господство на Тихом океане, за господство ş Ки­тае и было предложение о созыве Вашингтонской конференции.

Союзная Японии Англия тоже считала, что Япония слиш­ком далеко заходит в своих действиях в Китае: Большое влия­ние на политику Англии оказали доминионы Британской импе­рии. В доминионах за годы войны развилась собственная про­мышленность, интересы которой сталкивались с возрастающей японской конкуренцией, — отсюда требование доминионов курса на ограничение японской экспансии. Кроме того, домини­оны за годы войны расширили свои экономические и политиче­ские связи с США, что увеличило их зависимость от американ­ского империализма. Это и обусловило их давление на Англию

Э нужном для США направлении.

Положение Японии в Вашингтоне оказалось весьма затруд­нительным. Она была в изоляции.

На конференции (1921—1922) обсуждению были подверг­нуты два комплекса вопросов: 1) ограничение вооружений, 2) тихоокеанский и дальневосточный вопрос. Эти проблемы вы­звали острую дискуссию и длительную дипломатическую борь­бу. Японцы пытались помимо конференции непосредственно договориться с Китаем по интересующим их вопросам и в же­лательном для них духе. Как раз в декабре 1921 г. в Пекине был сформирован кабинет Лян Ши-и, тесно связанный с Чжан Цзо-лином, что было, до известной степени, успехом Японии. Попытка прямых японо-китайских переговоров вызвала немед­ленные протесты в стране, в том числе протест Сунь Ят-сена. Лян Ши-и вынужден был сойти с политической арены.

Вашингтонская конференция закончила свою работу в фев­рале 1922 г. Она привела к временному ограничению японской экспансии. На конференции был заключён договор пяти мор­ских держав — США, Англии, Японии, Франции и Италии —

об   ограничении морских вооружений. Был установлен лимит строительства новых линейных флотов этих стран в пропорции 5:5:3:1,75:1,75. В силу этого решения новый линейный флот США и Англии не должен был превышать по водоизме­щению 525 тыс. т (для каждой из стран), Японии — 315 тыс., Франции и Италии— 175 тыс. г.

На конференции был заключён также трактат четырёх дер­жав — США, Англии, Франции и Японии — об уважении прав каждого из этих государств на островные владения и остров­ные территории в районе Тихого океана. Статья 4 этого догово­ра гласила, что после ратификации договора англо-японский союз теряет свою силу. Это было победой американской дипло­матии. В обстановке возрастающих американо-японских про­тиворечий США стремились к ликвидации этого союза и доби­лись своей цели.

Трактат четырёх держав предусматривал также, что США не будут укреплять Филиппины, остров Гуам и Алеутские острова; Япония — Курильские, Бонинские острова, Тайвань и некоторые другие. Япония не была ограничена в строительстве баз на своих основных островах, США не должны были укреп­лять свои дальневосточные владения. Это было наруку Японии. Здесь таилась угроза дальнейшего обострения американо-япон­ского антагонизма.

Важнейшее место на конференции занял вопрос о Китае. Китайская делегация выставила в Вашингтоне в более развёр­нутой форме те принципы, которые столь неудачно пытался отстаивать Китай на Парижской конференции. Делегация ста- нрла вопрос о том, чтобы державы обязались уважат^ и сохрги
нять территориальную целостность, политическую и админи­стративную независимость Китайской республики. Китай, со своей стороны, обязался не отчуждать и не сдавать в аренду какой бы то ни было державе какую-либо часть территории или побережья. Китайская делегация заявила, что Китай требует, чтобы державы не заключали без его ведома договоров или соглашений, касающихся его, без предварительного уведомле­ния и предоставления Китаю возможности участвовать в них, и что Китай настаивает на ликвидации всех специальных прав и привилегий иностранных держав. Делегация поставила вопрос о возвращении Китаю бывших немецких владений в Шаньдуне.

Надо признать, что ряд важнейших вопросов внешнеполи­тического положения Китая делегацией вообще не был постав­лен, что следует признать вполне закономерным результатом этой целиком враждебной китайскому народу конференции. Китайская делегация, состоявшая из группы лиц, глубоко чуж­дых китайскому народу, представлявшая столь же антинарод­ное правительство, не способна была защитить интересы Китая. Она ограничилась декларациями, а затем пошла на поводу у США.

Предложения китайской делегации не были приняты. Кон­ференцией были одобрены предложения, внесённые американ­цами. Был принят договор девяти держав «касательно принципов и политики, долженствующих быть соблюдаемы­ми в отношении Китая». Статья 1 договора девяти держав гласила:

«Другие, кроме Китая, договаривающиеся державы со­гласны:

1.    Уважать суверенитет, независимость и территориальную и административную неприкосновенность Китая;

2.   Предоставить Китаю полнейшую и ничем не стесненную возможность развиваться и поддерживать у себя жизнеспособ­ное и прочное правительство;

3.   Использовать своё влияние в целях действительного уста­новления и поддержания принципа равных воаможностей для торговли и промышленности всех наций на всей территории Китая;

4.    Воздерживаться от использования существующей ныне в Китае обстановки в целях искания специальных прав и преиму­ществ, могущих нанести ущерб правам подданных или граж­дан дружественных государств, или поддержания деятельности: враждебной безопасности подобных государств»

Договор не давал Китаю никаких гарантий обеспечения декларированной «независимости» и «неприкосновенности». Ни­кто не поставил вопроса о прекращении вмешательства ино­странных держав в борьбу милитаристских клик, организуемую и раздуваемую иностранными державами.

Вопрос о «21 требовании» и заключённых на их основе до­говоров нашёл лишь частичное разрешение. Японцы пошли на некоторые уступки, но сохранили часть полученных привилегий. Единственным внешне заметным успехом Китая было возвра­щение Китаю Циндао и Шаньдунской провинции. Японии при­шлось уступить по шаньдунскому вопросу под сильным нажи­мом США и Англии. Но Китаю пришлось согласиться на выплату Японии больших сумм за сооружения, построенные в Шаньдуне не только Японией, но и Германией.

Решения Вашингтонской конференции установили времен­ное, неустойчивое «равновесие» империалистических сил. До­стижение этого «равновесия» было обусловлено звериной нена­вистью всех империалистических держав к Советской России и к национально-освободительному движению китайского на­рода. Враждующие между собой империалистические державы пошли на соглашение по некоторым вопросам во имя создания временного равновесия на антисоветской платформе, на плат­форме борьбы против китайского народа. Американский импе­риализм — инициатор конференции — рассматривал её реше­ния как важный этап на пути борьбы американских монополий за своё господство на Тихом океане.

Вашингтонская конференция носила антисоветский харак­тер. Тот факт, что РСФСР не была приглашена на конферен­цию, лишний раз подчёркивает крайнюю враждебность амери­канского империализма к нашей стране. Попытка решения тихоокеанских проблем без участия Советского государства — великой тихоокеанской державы — заранее обрекла эти реше­ния на неудачу, на провал их в недалёком будущем, что и под­твердило ближайшее десятилетие.

Решения конференции были временными и неустойчивыми также в силу того, что Япония была вынуждена уступить на конференции Америке, но реально не собиралась отказаться от борьбы за власть над Китаем. Англия вынуждена была итти на компромисс в целях противодействия Японии.

Наконец, это соглашение не могло быть сколько-нибудь прочным и длительным, ибо по существу это был сговор держав о дальнейших равных возможностях хозяйничания в Китае на основе принципа «открытых дверей».

«Можно ли считать этот сговор сколько-нибудь прочным? Опять-таки нельзя. Во-первых, потому, что сговорившиеся де­рутся и будут драться насмерть между собой из-за доли в гра-

беже; во-вторых, потому, что сговор этот произошёл за спиной китайского народа, который не хочет и не будет подчиняться за­конам чужестранных грабителей. Разве рост революционного движения в Китае не говорит о том, что махинации чужестран­ных империалистов обречены на провал?» ¹

Японцы, конечно, ни на минуту не собирались отказаться от своих происков в Китае. Они пытались компенсировать себя за неудачу в Вашингтоне усилением своего контакта с Чжан Цзо-лином, активизацией его деятельности.

Первая их попытка укрепить своё положение в Пекине в декабре 1921 г. не удалась. Прояпонский кабинет Лян Ши-и был устранён. Начало 1922 г. знаменовалось упрочением пози­ций чжилийской клики, укреплением роли У Пэй-фу. Чжан Цзо- лин отступил в Маньчжурию, а в апреле 1922 г. и он начал войну против чжилийцев, против У Пэй-фу. Но это была борьба не только между чжилийской и мукденской кликами и стоя­щими за ними державами. В этой борьбе участвовал и Сунь Ят-сен. Сунь Ят-сен считал своим главным политическим про­тивником среди милитаристов Китая У Пэй-фу, который, кон­тролируя провинции Центрального Китая, реально угрожал Гуандуну — территориальной базе революционного правитель­ства Сунь Ят-сена. Поэтому в борьбе против своего главного противника того времени — У Пэй-фу — Сунь Ят-сен счёл воз­можным пойти на военное соглашение с Чжан Цзо-лином. По­добное соглашение объяснимо с точки зрения конъюнктурных политических расчётов, но в то же время оно отражает слабость и нерешительность Сунь Ят-сена в организации масс, в созда­нии национально-революционной армии. Это явилось причиной ряда серьёзных неудач Сунь Ят-сена.

Соглашение Сунь Ят-сена с милитаристами угрожало вы­рождением гоминьдановского движения в движение одной ми­литаристской группировки против других.

В мукден-чжилийской войне 1922 г. Чжан Цзо-лин потерпел поражение. Президент Сюй Ши-чан ушёл в отставку, а его пост вновь занял Ли Юань-хун.

Неудача Чжан Цзо-лина явилась прямым следствием успе­хов США и Англии на международной арене против Японии. Поражение Чжан Цзо-лина не могло не сказаться на обста­новке в Кантоне. Старые разногласия Сунь Ят-сена и Чэнь Цзюн-мина приобрели острый характер.

Чэнь Цзюн-мин в борьбе против Сунь Ят-сена широко ис­пользовал социальную демагогию. Он объявил себя социали­стом и заявлял, что построит социализм в Гуандуне. Даже

некоторые кантонские коммунисты попались на удочку его де­магогических заявлений.

Когда же события потребовали не деклараций, а действи­тельной поддержки национально-освободительной борьбы, то Чэнь Цзюн-мин выступил против Сунь Ят-сена и произвёл в июне 1922 г. переворот, свергнув правительство Сунь Ят-сена. Чэнь Цзюн-мин действовал в тесном контакте с У Пэй-фу.

Сунь Ят-сен вновь был вынужден бежать в Шанхай. Эти со­бытия были новым серьёзным уроком для Сунь Ят-сена: надо было немедленно строить свою национально-революционную армию, найти новые пути и формы борьбы, найти силы в на­роде, а не среди милитаристов — марионеток империалистиче­ских держав.

Возможности для этого теперь были самые широкие.

Быстро росла активность рабочего класса, его руководящая роль в национально-освободительной борьбе. В январе — марте 1922 г. произошла большая забастовка гонконгских моряков, в которой приняли участие 50 тыс. человек. Забастовка нача­лась под лозунгом повышения заработной платы, но быстро пе­реросла в политическую, антианглийскую забастовку. 166 оке­анских пароходов стали без движения в гонконгском порту. Забастовка вызвала кампанию солидарности по всему Южному и Центральному Китаю. Правительство Сунь Ят-сена оказало забастовщикам всемерную поддержку.

Бастовавшие моряки победили: 5 марта 1922 г. было под­писано соглашение, по которому зарплата моряков увеличива­лась от 15 до 30%. Судовладельцы вынуждены были признать организованный в Гонконге профсоюз моряков. За время заба­стовки рабочим было выплачено 50% зарплаты. Успех моряков Гонконга был воспринят трудящимися Китая как крупная победа большого политического значения. Большая стачка была организована в 1922 г. в португальской колонии Макао; она также получила поддержку со стороны правительства Сунь Ят-сена.

В 1922 г. по стране прошло около 200 стачек, в том числе 71 в Шанхае. 1 мая 1922 г. в Кантоне состоялся I Всекитайский конгресс профсоюзов. Конгресс провозгласил очередной задачей профсоюзов борьбу за восьмичасовой рабочий день. Был создан всекитайский центр профсоюзов.

Росла и крепла коммунистическая партия Китая. В июле

1922  г. состоялся II съезд компартии. Съезд принял решение о вступлении в Коминтерн и утвердил программу действий. Про­грамма состояла из восьми статей и предусматривала борьбу против феодалов-милитаристов, против империалистов, за не­зависимость страны, за создание федеративной демократиче­ской республики. Она провозглашала право наций на самоопре­
деление. В программе, правда, не в развёрнутом виде нашли отражение задачи улучшения положения крестьян.

Для международного положения на Дальнем Востоке в 1921—1922 гг. характерным был не только империалистический сговор в Вашингтоне. В 1921—1922 гг. укрепилось положение РСФСР на Дальнем Востоке.

С помощью Советского государства монгольский народ раз­громил белогвардейские банды Унгерна и создал своё народное правительство. В конце 1922 г. последние части интервентов — войска японских империалистов — были изгнаны с террито­рии советского Дальнего Востока. На всей советской терри­тории, пограничной с Китаем, была восстановлена власть Советов.

Разгром интервентов и укрепление международного поло­жения РСФСР способствовали тому, что капиталистический мир стал искать пути к нормализации отношений с Советской Россией. Для Китая установление нормальных отношений с РСФСР помогло бы значительному улучшению его междуна­родного положения. Передовые люди страны уже давно на­стаивали на восстановлении отношений Китая с его великим се­верным соседом. Но пекинское правительство находилось под столь сцльным воздействием капиталистических держав, что всячески затягивало установление добрососедских отношений с РСФСР.

Двойственность политики Пекина .ярко проявляется в 1921—1922 гг. В апреле 1921 г. китайское правительство изве­стило советского представителя в Лондоне о желании возобно­вить переговоры, но пыталось ставить всякого рода условия, не­приемлемые для правительства РСФСР. Только в конце 1921 г. первая дипломатическая миссия РСФСР смогла прибыть в Пе­кин. Переговоры не дали, однако, результата ввиду саботажа их с китайской стороны, объясняющегося давлением Японии.

Переговоры возобновились лишь во второй половине 1922 г. Пекин прислал своего представителя в Москву, а правительство РСФСР направило новую дипломатическую миссию в Пекнн. Советская миссия исключительно тепло была встречена китай­ской общественностью, в частности профессурой Пекинского университета.

Переговоры приняли затяжной характер. Военные действия

1922   г. в Китае и оппозиция дипкорпуса затруднили их успех, но сорвать установление нормальных отношений СССР и Ки­тая капиталистический мир уже был не в состоянии. Осенью

1923  г. переговоры вновь возобновляются.

В 1923 г. национально-освободительное движение неуклонно нарастало. В феврале 1923 г. произошло настоящее боевое кре­щение рабочего класса Китая.

15                 г. Ефимов

Этому предшествовали следующие события: в конце 1922 г. был организован профсоюз железнодорожников Пекин-Хань- коуской железной дороги. Генерал У Пэй-фу по наущению кон­сулов США и Англии и в соответствии с собственными планами предпринял репрессии против этого профсоюза. В ответ на за­прещение профсоюзной конференции рабочих Пекин-Ханькоус- кой железной дороги 4 февраля началась забастовка. 6 фев­раля состоялось совещание У Пэй-фу с консулами, где решено было учинить расправу. 7 февраля 1923 г. в ряде мест по при­казу У Пэй-фу с ведома иностранных консулов бастующие и демонстранты были обстреляны солдатами и иностранной по­лицией, рабочие организации разогнаны. Февральская стачка была подавлена, но она показала, что китайский пролетариат начинает играть видную роль в развитии революционного дви­жения. Рабочие Китая своей борьбой и своими жертвами при­соединились к мировому пролетариату, борющемуся против эксплуататоров во всех странах мира.

Внутреннее положение страны остаётся попрежнему пре­дельно напряжённым. Численность армий различных дуцзюнов достигла 1,5 млн. солдат. Милитаристские клики вели беспре­рывные войны. Милитаристы разоряли крестьянство сбором налогов за ряд лет вперёд и другими поборами. Сельское хозяй­ство находилось в состоянии крайнего истощения. Отсюда — усиление деятельности тайных обществ, образование крестьян­ских союзов. К рабочему движению присоединяется и кре­стьянство.

Организация крестьян в союзы сталкивалась со значительно большими трудностями, чем организация рабочих. Первые кре­стьянские союзы были организованы в провинции Гуандун — колыбели революционного движения в стране. Крестьянство Гуандуна, как и других провинций Китая, не знало ранее ни­каких форм политической организации. Не раз оно поднима­лось на борьбу против помещичьего гнёта, участвовало в раз­личных тайных обществах, не имевших чёткой политической программы, но организованные формы современной политиче­ской классовой борьбы крестьянству не были известны.

Эту роль организатора и вожака крестьянских масс взяла на себя коммунистическая партия Китая. Коммунистическая партия является единственной партией, борющейся за инте­ресы трудового крестьянства.

Организатором крестьянских союзов в Гуандуне был ком­мунист Пын Бай один из первых китайских коммунистов, представитель марксистской китайской интеллигенции.

> Пын Бай погиб в 1929 г. Он оставил «Записки», в которых расска­зывает про свои первые шаги в организации крестьян. См. «Записки Пэн Бая», «Молодая гвардия», 1936.

Долгое время ему не удавалось организовать крестьян, ко­торые боялись даже всяких разговоров об организации союза. Шэньши всячески пытались дискредитировать Пын Бая. Но уверенность в успехе и правоте начатого дела вдохновляла верного сына народа на продолжение работы по организации союзов. Нашлись первые сторонники идеи союза. Было зало­жено основное ядро организации. Успехи союза в разрешении разных конфликтов с шэньши завоёвывали ему новых сторон­ников, и к сентябрю 1922 г. союз насчитывал более 500 человек, а через четыре месяца в организации было четверть населения Хайфынского уезда (т. е. около 100 тыс. человек) и был про­ведён первый уездный съезд.

Пын Бай не стремился сразу решать коренные задачи из­менения положения крестьян. Постепенно, исподволь он вёл крестьян по пути антифеодальной борьбы. Пын Бай пишет, что во второй половине 1923 г. «крестьяне валом валили в союз. Ежедневно записывалось в члены несколько сот человек... В деревне образовалось два фронта: один — помещичий, дру­гой — фронт Крестьянского союза».

Прошло два-три года, и весь Южный и Центральный Китай был охвачен мощным крестьянским движением, руководимым пролетариатом и компартией.

Активизировала свою деятельность и китайская буржуазия. Этому способствовали и политические и экономические об­стоятельства. Натиск европейского капитала на позиции ки­тайских капиталистов усилился. Это осложняло положение китайской промышленности. Рост иностранной конкуренции сыграл существенную роль в определении тактики китайской буржуазии.

Наступление империалистов и ухудшение экономического и политического положения Китая, политические, хозяйственные и дипломатические успехи Советской России и национально- освободительное движение в других колониальных и зависимых странах активизировали деятельность всех революционных ор­ганизаций Китая.

Сунь Ят-сен учитывал все эти выдающиеся политические события в жизни страны. Он в это время совершенно отчётливо определил свои антиимпериалистические позиции. Но для того чтобы на практике осуществить широкий контакт с растущими демократическими силами, заложить фундамент новой армии, превратить партию в боевую революционную организацию, нужно было прежде всего восстановить утраченные в Гуандуне позиции.

В 1922 г. Сунь Ят-сен установил контакт с гуансийскими и юньнаньскими генералами в целях борьбы против Чэнь Цзюн-мина. Последний за короткое время своего господства 15*

в Кантоне сильно дискредитировал себя. Окончательно разо­блачило Чэнь Цзюн-мина получение займа от англичан, план продажи острова Вампу и приход в Кантон английской военной эскадры «для защиты жизни и имущества иностранцев». Все, кто поддавался ранее на удочку демагогических заявлений Чэнь Цзюн-мина, отошли от него. В январе 1923 г. гуансийцы и юньнаньцы выбили Чэня из Кантона. 21 февраля 1923 г. Сунь Ят-сен возвратился в Кантон и сформировал новое южное правительство.

В то время как империалистические державы поддержи­вали и субсидировали многочисленные милитаристские клики, советское правительство установило дружеские отношения с великим демократом Сунь Ят-сеном, боровшимся за свободу и независимость своего народа.

Деятельность Сунь Ят-сена встречала одобрение всего про­грессивного Китая. Его приезд в Кантон превратился в триумф. С приездом в Кантон Сунь Ят-сен усиленно работал над реор­ганизацией партии.

К началу 1923 г. гоминьдан был единственной значитель­ной национально-революционной группировкой в Китае. В силу того что независимое рабочее движение в стране было ешё слабо, а центральной задачей Китая являлась национально- освободительная революция, встал вопрос о необходимости координирования действий между гоминьданом и КПК.

Весной 1923 г. Сунь Ят-сен послал в Советскую Россию де­легацию для изучения опыта строительства страны. В 1923 г. гоминьдан опубликовал новую политическую декларацию, в ко­торой выдвинул задачи борьбы против империализма, за улуч­шение положения народных масс и пр.

Национально-освободительное движение росло и ширилось по всей стране. Немаловажную роль в новом подъёме антиим­периалистической борьбы сыграл «лпньчэнский инцидент». 5—6 мая 1923 г. в Линьчэне на поезд (Тяньцзинь*Пукоуская железная дорога) было совершено бандитское нападение. Одни англичанин был убит, более 100 китайцев и 26 иностранцев взяты в качестве заложников. Это послужило поводом лля предъявления дипкорпусом самых наглых требований пекин­скому правительству (включая установление иностранного контроля над китайской полицией и железными дорогами). Поты держав вызвали большое возбуждение в стране. Китай­ская общественность была возмущена этими требованиями, выдвинутыми по инициативе США и Англии. Сунь Яг-сен вы­ступил с протестом против иностранного вмешательства во внут­ренние дела Китая. Дипломатическая переписка по этому во­просу продолжалась по октябрь 1923 г. В конечном итоге пекинские власти, заискивавшие перед Англией и в особенности
перед США, удовлетворили требования держав, за исключе­нием пункта о полиции.

Выступления масс против требований держав в связи с линьчэнским инцидентом были новой вехой в развитии национально-освободительной борьбы. Они продемонстриро­вали также прогрессивность позиций Сунь Ят-сена и гоминь­дана.

Принципиальные сдвиги в политике гоминьдана в сторону расширения массовой борьбы, поддержки национально-освобо­дительного движения определили важное решение III-съезда КПК (июнь 1923 г.) о вступлении компартии в гоминьдан при сохранении компартией политической и организационной са м остоятел ьности.

Вопрос о вступлении компартии в гоминьдан был не только важным организационным вопросом. Это был вопрос большого политического значения о союзниках пролетариата в нацио­нально-освободительной революции. Марксистско-ленинское учение при решении этого вопроса исходит из того, что в борьбе против могущественных противников пролетариат должен су­меть найти себе союзников, пусть шатких, непрочных, но если этот союзник является массовым, не ограничивает деятель­ности партии пролетариата в её работе по организации масс, то с ним необходимо наладить сотрудничество. Именно этими соображениями руководствовался III съезд КПК, принимая решение о вступлении в гоминьдан.

При обсуждении вопроса о вступлении компартии в го­миньдан произошли серьёзные споры.

Некоторые делегаты съезда выступали против вступления компартии в гоминьдан. «Левые», в частности разоблачённый впоследствии как враг народа Чжан Го-тао, толкали партию на путь сектантства; враждебные освободительной борьбе китай­ского народа, они выдвигали оппортунистически-сектантскую теорию стадий. Сторонники этой «теории» договаривались до того, что считали возможность поражения кантонского прави­тельства в войне с милитаристами полезным для развития мас­сового движения. Осуждение съездом этих «левацких» взглядов явилось необходимым условием движения партии вперёд.

Правые элементы во главе с Чэнь Ду-сю пытались истол­ковать вступление компартии в гоминьдан как отказ от созда­ния массовой коммунистической партии, Чэнь Ду-сю выдви­нул лозунг; «Все на работу в гоминьдан», истолковывая это фактически как отказ компартии от своей организационной и политической самостоятельности.

Такие концепции были прямым следствием влияния бур­жуазной идеологии на молодую компартию.

Коммунистическая партия Китая только начала свой исто* рический путь. К III съезду в её рядах было всего 400 человек. У неё не было ещё сколько-нибудь значительных революцион­ных традиций. Рабочее движение в Китае также делало лишь первые шаги. Китайский пролетариат находился ещё под зна­чительным влиянием мелкобуржуазных и буржуазных элемен­тов. В коммунистическом движении в начальный период его принимало участие немало мелкобуржуазных попутчиков, впо­следствии отошедших от революции или отброшенных с пути партией.

Несмотря на противодействие правых и «левых», компар­тия приняла правильное решение — о вступлении в гоминьдан. Китайская компартия росла и крепла в непрерывных боях на два фронта.

III съезд КПК принял также заново переработанную про­грамму партии. В этой программе, несмотря на все её достоин­ства, был всё же существенный недостаток (как и в программе, Принятой II съездом): решение по аграрному вопросу далеко не отвечало насущным нуждам крестьянства.

В резолюции по аграрному вопросу говорилось об умень­шении налогов, ликвидации произвола при взимании их, изда­нии закона об аренде земли.

Столь ограниченные пути решения аграрного вопроса, на­меченные III съездом, объясняются тем, что в руководстве партии существовала недооценка роли аграрного вопроса в ре­волюции, что отрицательно сказалось на дальнейшей работе партии.

Сунь Ят-сен положительно отнёсся к заявлению компартии о её приёме в гоминьдан. Как раз в это время шла подготовка к съезду гоминьдана. В состав временного исполнительного комитета был включён представитель компартии. Сунь Ят-сен лично принял в гоминьдан Ли Да-чжао.

Устанавливается единый фронт компартии и гоминьдана. Тем самым гоминьдан начинает превращаться в партию блока рабочих и крестьян, городской мелкой буржуазии и националь­ной буржуазии. В поддержке со стороны этих классов, в пер­вую очередь со стороны трудящихся масс, и заключается сила гоминьдана на первом этапе революции 1925—1927 гг.

События 1919—1923 гг. создали обстановку всенародного подъёма в Китае. В национально-освободительное движение втягивались всё новые и новые слои народных масс. Рабочий класс Китая, руководимый коммунистической партией, стано­вился активным, наиболее последовательным борцом за неза­висимость родины и за демократический строй.

Национальная буржуазия, китайская интеллигенция шли в едином фронте национальных сил. Страна приближалась, к
революции. Большую роль в разработке программы действий всех прогрессивных сил страны сыграл созванный в январе

1924   г. I конгресс гоминьдана.

Вплоть до конца 1923 г. организационная структура го­миньдана была весьма расплывчатой. Не было общепринятой программы и устава, не было точного учёта членов партии, слаба была дисциплина, не было руководящих органов пар­тии. Всё руководство партией непосредственно осуществлял Сунь Ят-сен. Только в конце 1923 г. начато было строитель­ство партии на основе новых, чётких организационных прин­ципов. Предварительно проведённая работа дала возможность созвать I конгресс гоминьдана.

Конгресс прошёл с большим подъёмом. Попытки правых гоминьдановцев выступить против приёма коммунистов в го­миньдан были отклонены. Видный соратник Сунь Ят-сена Ляо Чжун-кай решительно выступил за союз гоминьдана с другими революционными партиями. Во время работ конгресса в Кан­тон пришла весть о смерти Ленина. Кантон объявил трёхднев­ный траур, и заседания конгресса на это время были пре­кращены.

На траурном митинге, посвящённом памяти Ленина, Сунь Ят-сен произнёс речь, в которой сказал:

«За многие века мировой истории появлялись тысячи вож­дей и учёных с красивыми словами на устах, которые никогда не проводились в жизнь. Ты, Ленин, исключение. Ты не только говорил и учил, но претворил свои слова в действительность. Ты создал новую страну. Ты указал нам путь для совместной борьбы. Ты встречал на своём пути тысячи препятствий, ко­торые встречаются и на моём пути. Я хочу итти твоим путём, и хотя мои враги против этого, но мой народ будет меня при­ветствовать за это. Ты умер, небо не продлило твоей жизни, но в памяти угнетённых народов ты будешь жить веками, ве­ликий человек» К

Эта речь — политическая программа Сунь Ят-сена, под­тверждённая в решениях конгресса.

Основным документом, принятым конгрессом, был мани­фест гоминьдана. В его основу были положены три народных принципа Сунь Ят-сена. В самом манифесте основные про­граммные положения были сформулированы следующим образом:

«Произвол милитаристов и господство империалистов ста­новятся всё более жестокими с каждым днём, и Китай всё глубже скатывается к положению полуколонии. Где выход из

¹ Цит. по Г. Кара-Мурза,. Китай в 1918—1924 гг. «Историк-марксист* № 5—6, 1939, стр. 163,

этого плачевного положения, в котором сейчас находится Ки­тай?.. Принципы гоминьдана, провозглашённые доктором Сунь Ят-сеном и лёгшие в основу нашей программы, являются един­ственными принципами, которые могут помочь Китаю выйти из его теперешнего положения».

Основное содержание трёх принципов было сформулировано следующим образом:

Национальное освобождение: этот принцип «имеет двоякое значение: 1) борьбу за освобождение самого китайского на­рода, 2) полное равенство между всеми национальностями Китая... Всякая национально-освободительная борьба должна иметь своим лозунгом для широких масс борьбу против импе­риализма». Демократия — «это народовластие всего народа, а не только меньшинства. Всякий гражданин имеет не только избирательное право, но и право на вето, на инициативу, от­зыв правительственных лиц». Принцип народного благоден­ствия (миньшэнчжуи) гоминьдана «главным образом заклю­чается в следующих двух принципах:

1)     уравнение прав на землю,

2)    ограничение капитала».

Эти основные положения составили программу-максимум, которая включала также пункты о помощи крестьянству, о ра­бочем законодательстве, о национализации разных отраслей промышленности и пр.

В программе-минимум содержались требования о ликви­дации неравноправных договоров, о самоуправлении, о вве­дении государственного земельного закона и т. д.

Такая программа могла появиться только после Великой Октябрьской социалистической революции, она учитывает осо­бенности эпохи, опыт борьбы народов нашей страны и опыт борьбы народных масс Китая.

Товарищ Сталин отмечал, что Сунь Ят-сен не стоял всё время на одной точке. «Он развивался вперёд, как и всё в мире развивается. После Октября, особенно же в 1920—21 го­дах, Ленин относился к Сун Ят-сену с большим уважением из-за того, главным образом, что Сун Ят-сен стал сближаться и сотрудничать с коммунистами Китая. Это обстоятельство надо иметь в виду, когда говорят о Ленине и сунятсенизме»

В решениях I конгресса гоминьдана и нашло своё отраже­ние развитие суньятсенизма по пути революционного прогресса.

Наиболее завершённое выражение получил в программе принцип национального освобождения, провозгласивший борьбу против господства империалистов в Китае, за создание силь­ного, независимого государства.

«Мы пропагандируем национальную независимость, — пи­сал Сунь Ят-сен, — мы хотим, чтобы все четыреста миллио­нов населения Китая знали, что смерть близка и, поняв это, смогли бы бороться как затравленный зверь» *.

В учении о демократии Сунь Ят-сен исходил из того, что страна на своём пути к созданию власти народа пройдёт че­рез три периода: военный, политической опеки (этот период истолковывался гоминьдановцами как период диктатуры их партии) и конституционный.

Теория политического устройства Китая, разработанная Сунь Ят-сеном, предполагала создание в Китае единой де­мократической республики. Эта идея носила прогрессивный характер. Она была направлена против существовавшей в те дни политической раздроблённости Китая, против власти ми­литаристов.

Однако конкретный план установления демократической власти исходил из глубоко ошибочной политической уста­новки — утверждения о неподготовленности китайского народа к участию в политической жизни; отсюда — военный период и период политической опеки. Подобная концепция объясня­лась тем, что Сунь Ят-сен ещё недостаточно верил в великие творческие силы китайского народа. Следует отметить, что сам Сунь Ят-сен впоследствии по существу отказался от теории «трёх периодов»: в ноябре 1924 г., незадолго до своей смерти, он высказался за немедленный созыв Национального собрания, без всякого «периода политической опеки».

Разумеется, что теория трёх периодов открывала широкие возможности для всякого рода политических пройдох из го* миньдановской верхушки, попыткам оправдания своей дикта­туры над народом и против народа.

Сунь Ят-сен разработал также схему устройства будущей политической власти, известную под названием «Конституции пяти властей». Конституционная схема Сунь Ят-сена принад­лежит к числу наиболее слабых сторон его учения. Сунь Ят-сен пытался сочетать обычную буржуазную структуру власти (с разделением трёх властей: исполнительной, законодатель­ной и судебной) с институтами феодального Китая (властями экзаменационной и контрольной). Формальная схема затем­няла существо дела. «Конституция пяти властей» не обеспе­чивала демократических принципов построения государства и стала впоследствии, после измены гоминьдана делу револю­ции, в руках гоминьдановской верхушки удобной ширмой, прикрывающей диктатуру этой верхушки.

Принцип народного благоденствия Сунь Ят-сен в одном из своих выступлений расшифровал в лозунге: «Каждый пахарь должен иметь своё поле».

В решениях конгресса гоминьдана декларировалось «обес­печение безземельных крестьян и арендаторов землёю и сред­ствами для ведения своего хозяйства».

Новым было появление пункта об ограничении капитала. Этот пункт вызвал решительные возражения правых гоминь- дановцев, но их протесты не были приняты конгрессом. Про­грамма конгресса предусматривала национализацию банков, железных дорог, пароходов и таких предприятий, которые слишком крупны, чтобы ими управляли частные лица.

Программа гоминьдана, принятая в 1924 г., представляла собой важный революционный документ. Она предусматривала серьёзный шаг по пути разрешения важнейших задач, стоя­щих перед китайской революцией в области национального освобождения Китая, и экономических преобразований путём наделения крестьян землёй и ограничения капитала. Вместе с тем программа гоминьдана, воплощавшая идеи революцион­ного суньятсенизма, содержала в своей теоретической основе мелкобуржуазные утопические идеи. Сунь Ят-сен отрицал тео­рию классовой борьбы, и это обстоятельство широко использо­валось правыми гоминьдановцами для выхолащивания рево­люционной стороны учения Сунь Ят-сена.

Следовательно, теоретические построения Сунь Ят-сена со­держали немало ошибочных, путаных положений. Они открыва­ли широкие возможности для истолкования их в реакционном духе, что и было проделано гоминьдановцами в годы реакции.

Неправильно, однако, оценивать историческое значение суньятсенизма, анализируя только теоретические высказыва­ния Сунь Ят-сена в отрыве от революционной практики. Непра­вильно оценивать их в отрыве от трёх политических основ сунь­ятсенизма: союза с СССР, союза с Китайской компартией и союза с рабочими и крестьянами. Именно эти три политические основы и выдвинул Сунь Ят-сен в качестве стратегической линии гоминьдана. Вот почему товарищ Сталин в цитирован­ном выше письме к Чугунову, подчёркивая разницу между суньятсенизмом и марксизмом, вместе с тем писал, что три народных принципа Сунь Ят-сена «представляют вполне прием­лемую базу для совместной работы коммунистов и сунятсенов- цев в партии Гоминдана на данной стадии развития китайской революции» К

Программа, принятая в 1924 г., помогла дальнейшему росту национально-освободительной борьбы и организации масс.

Пользуясь поддержкой прогрессивных кругов гоминьдана, ком­мунисты Китая получили возможность развернуть большую работу по организации профсоюзов. Число рабочих, объеди­нённых в профсоюзы, быстро возрастало.

В 1924 г. произошло много стачек на иностранных фабри­ках. Серьёзным успехом трудящихся Кантона была победа рабочих и служащих иностранной концессии в Кантоне Ша- минь, выигравших забастовку. Их борьба носила ярко выра­женный национально-освободительный, антиимпериалистиче­ский характер. По всему Гуандуну была создана разветвлён­ная сеть крестьянских союзов.

Рабочие Кантона в свою очередь поддерживали Сунь Ят-сена. Когда летом 1924 г. гуансийские и юньнаньские мили­таристы пытались поднять мятеж, их попытки были подавлены силами рабочих пикетов. Это событие ускорило формирование национально-революционной армии. Руководящую роль в её организации сыграла созданная в 1924 г. военная школа Вампу (по названию острова, на котором она была организована). Много труда в организацию и развитие успешной деятельности этой школы вложили коммунисты и особенно Чжоу Энь-лай, бывший одним из её руководителей.

Сунь Ят-сен вёл активную кампанию за скорейшее уста­новление договорных отношений с СССР. Эта кампания встре­чала поддержку широких кругов китайской общественности, исключительно дружески относившихся к СССР.

Но новая программа гоминьдана и политика поддержки мас­сового движения далеко не единодушно принимались всеми гоминьдановцами. В гоминьдане были сильны правые груп­пировки, которым чужд был новый политический курс Сунь Ят-сена. Они враждебно были настроены в отношении комму­нистической партии. Только обстановка всенародного нацио­нально-освободительного подъёма и личный авторитет Сунь Ят-сена заставляли их временно мириться со сложившейся обстановкой, но они прилагали все усилия, чтобы затруднить работу компартии, держали курс на разрыв гоминьдана с ком­партией и т. п. Прогрессивные круги гоминьдана не всегда проявляли достаточно сил и энергии для отпора правым го- миньдановцам, что осложняло политическую обстановку в Кантоне.

Подъём национально-освободительного движения и рост авторитета правительства Сунь Ят-сена. сказались на тактике милитаристских кругов Китая. Выступать попрежнему с чисто милитаристской программой действий становилось всё более затруднительно. Отсюда — новые манёвры милитари­стов. Пытался изменить свою тактику и У Пэй-фу, ставший фактическим главарём чжилийской клики. Уже в 1922 г., во

время войны, он — агент англо-американского империализма — неоднократно выступал с антияпонскими лозунгами, с декла­рациями о создании национального правительства, избранного народом. У Пэй-фу объявил себя сторонником рабочего движе­ния. Он был не одинок: с помощью аналогичных приёмов дей­ствовали Чэнь Цзюн-мин и др. Всё это не помешало У Пэй-фу расстрелять пекин-ханькоуских железнодорожников и прово­дить в целом реакционную, антинациональную политику. Де­магогические лозунги служили милитаристам в целях расшире­ния собственной власти.

Чжилийская клика получила широкую помощь из США. Правящие круги США поставили в 1922—1924 гг. У Пэй-фу де­сятки тысяч винтовок, пулемёты, миллионы патронов, У Пэй- фу забирал всё больше и больше власти в свои руки, подчинив себе центральные и северные провинции страны, поддерживая в качестве президента бесцветную личность — Ли Юань-хуна. Цао Кунь же стремился к тому, чтобы самому стать президен­том. В июне 1923 г. в результате ряда интриг и угроз и с по­мощью американцев Цао Кунь заставил Ли Юань-хуна уйти с поста президента. В октябре 1923 г. Цао Кунь собрал остатки старого парламента и с помощью подкупа добился своего из­брания президентом республики. Правительство было состав­лено из приближённых Цао Куня и нескольких профессиональ­ных политиков. Юг и некоторые из центральных провинций отказались признать Цао Куня президентом. Министерская че­харда в это время достигла своего апогея.

Новое пекинское правительство, однако, не могло итти про­тив настойчивых требований многочисленных общественных организаций и общественных деятелей в пользу признания СССР, Оно вынуждено было возобновить переговоры с СССР о восстановлении дипломатических отношений. Этому решению способствовало также то, что на путь установления диплома­тических отношений с СССР стал ряд крупных держав, прежде всего Англия,

В марте 1924 г, было достигнуто полное соглашение о вос­становлении дипломатических отношений, но и на этот раз вмешательство иностранных держав сорвало заключение до­говора, Уполномоченный китайского правительства Ван Чжэн- тин вынужден был уйти в отставку.

Первым вмешалось французское правительство, выступив­шее с угрозами по адресу китайского правительства. Француз­ские капиталисты заявили свои претензии на КВЖД и пре­дупреждали, что они потребуют возмещения убытков в случае ратификации соглашения с СССР, Вслед за Францией с пре­тензиями выступили и США, которые заявили, что они уча­ствовали в реорганизации КВЖД во время американской ин­
тервенции на советском Дальнем Востоке и затратили от 6 до 8 млн. долл.

Советское правительство .с нолным основанием считало, что вопрос о КВЖД касается исключительно СССР и Китая. Империалистическое выступление США и Франции имело единственную цель: помешать сближению Китая с СССР. По­этому Советский Союз с возмущением отклонил наглые пре­тензии американских и французских империалистов.

Жизненные интересы Китая повелительно диктовали необ­ходимость заключения соглашения. Срыв соглашения вызвал протесты не только Сунь Ят-сена, но и представителей генера­литета. Выступления последних были продиктованы стремле­нием укрепить свои собственные политические позиции под­держкой повсеместного требования китайской общественности в пользу урегулирования отношений с СССР.

31 мая 1924 г. советско-китайское соглашение было подпи­сано.

Это был первый равноправный договор для Китая за мно­гие десятилетия XIX—XX веков. Соглашением 31 мая 1924 г. были аннулированы все заключённые между царским прави­тельством и какой-либо третьей стороной договоры и соглаше­ния, затрагивающие суверенные права или интересы Китая. Статьи соглашения предусматривали немедленное восстановле­ние дипломатических отношений, обязывали обе договариваю­щиеся стороны не допускать на своей территории деятельности каких-либо организаций и групп, ставивших своей целью борьбу при посредстве «насильственных действий против правитель­ства какой-либо из.договаривающихся сторон». Статья 9 со­глашения провозглашала принцип решения вопроса о КВЖД, исходя из того, что КВЖД «является чйсто коммерческим предприятием», собственностью СССР. Статьёй 10 правитель­ство СССР отказывалось «от специальных прав п привилегий», приобретённых царским правительством. Правительство СССР отказалось от русской части контрибуции, наложенной на Ки- тай в 1901 г., и от права экстерриториальности и консульской юрисдикции.

20 сентября 1924 г. советское правительство заключило до­полнительное местное соглашение о КВЖД с Чжан Цзо-ли- пом. Это соглашение было утверждено 15 марта 1925 г. цент­ральным правительством и стало рассматриваться как добав­ление к советско-китайскому соглашению. Белогвардейскому хозяйничанию на КВЖД был положен конец.

ЦИК гоминьдана выступил со специальным манифестом по поводу русско-китайского соглашения, в котором выражалась благодарность Советской России «за обнаруженную ею в со­глашении добрую волю» и выражалось пожелание о дальней­
шем укреплении сотрудничества «в духе независимости и взаим­ного уважения и поддержки».

Китайская общественность тепло приветствовала восста­новление нормальных отношений Китая со своим великим се-

•   верным соседом — СССР.

Советско-китайское соглашение вызвало протесты сперва Японии и Франции, а в июле 1924 г.— США. Американцы не постеснялись заявить протест, вновь указывая на то, ,что советско-китайское соглашение не учитывает затрат США на КВЖД, произведённых в период интервенции Японии, США и других держав на советском Дальнем Востоке. Но эти про­тесты уже ничего не могли изменить в желании Китая и СССР стать на путь добрососедских отношений.

Восстановление дипломатических отношений СССР с Ки­таем, революционная деятельность Сунь Ят-сена и гоминьдана и рост популярности компартии вызывают контрмероприятия реакционной империалистической буржуазии. Империалисты пытались свергнуть правительство Сунь Ят-сена с помощью наиболее реакционной части китайской буржуазии — компра­дорской буржуазии. Для этой цели была использована добро­вольческая военная организация кантонского купечества, про­званная «бумажными тиграми». Во главе этой организации стоял крупный финансист, владелец ряда банков, приказчик английского Гонконг-Шанхайского банка Чэм Лим-пак (Чэнь Лянь-бо). «Бумажные тигры» получили оружие от англичан из Гонконга и стали готовить контрреволюционный мятеж.

Активизация английского империализма и его китайской агентуры связана с тем, что в середине 1924 г. Сунь Ят-сен под­готавливал поход на север. Чжилийской клике У Пэй-фу опять угрожал революционный юг. Английский консул в Кантоне, представлявший лейбористское правительство Макдональда, предъявил кантонскому правительству ультиматум. В нём говорилось, что если правительство Сунь Ят-сена распоря­дится открыть огонь по предместью Сейкуан (место сосредо­точения «бумажных тигров»), то консульский • корпус пред­примет все меры, какие найдёт необходимым. Консул угрожал, что «в случае, если китайскими властями будет открыт огонь по городу, против них должны быть предприняты немедлен­ные действия всеми находящимися здесь британскими мор­скими силами».

Сунь Ят-сен ответил на это наглое заявление манифестом, в котором разоблачил грабительскую и контрреволюционную роль держав в Китае, в особенности Англии. Он заявил, что цель Англии — свержение правительства гоминьдана.

«Что же представляет собою это* правительство Гомин­дана, которое хочет свергнуть империализм? Это единствен­
ный правящий аппарат в стране, который в настоящий момент стремится охранить от полного уничтожения революционный дух. Это единственный центр сопротивления контрреволюции. И поэтому-то британские орудия направлены на него. Было время, когда в порядке дня стоял вопрос о свержении дина­стии манчжурских завоевателей. Теперь наступило время, когда в порядке дня стоит вопрос о свержении империа­листической интервенции в Китае, являющейся главным препятствием для завершения исторического дела рево­люции» ^!.

Вслед за тем Сунь Ят-сен послал телеграмму протеста на имя Макдональда, в которой писал:

«С того момента, как Чэм Лим-пак, агент Гонконг-Шан- хайского банка, поднял восстание против моего правительства, я имел основание подозревать, что это антинародное движе­ние поддерживается британским империализмом. Мне было, однако, трудно поверить этому, ибо в настоящее время в Ан­глии стоит у власти рабочая партия, которая в своей программе и в своих заявлениях неоднократно выражала сочувствие угнетённым народам... Теперь мы знаем правду» ^[16]. Это выступ­ление Сунь Ят-сена встретило горячий сочувственный отклик во всей стране.

В эти дни советский народ дал новое замечательное доказа­тельство своих дружественных отношений к народу Китая. В ответ на концентрацию империалистических военно-морских сил в районе Шанхая и английский ультиматум Сунь Ят-сену трудящиеся СССР ответили в сентябре 1924 г. созданием об­щества «Руки прочь от Китая».

Дружественное отношение советского народа к Китаю вы­звало горячие отклики в прогрессивных кругах китайского общества.

В сентябре Сунь Ят-сен предпринял поход на север против клики У Пэй-фу, блокируясь с Чжан Цзо-лином.

Воспользовавшись отсутствием Сунь Ят-сена, выехавшего на фронт, 10 октября 1924 г. «бумажные тигры» обстреляли демонстрацию рабочих и студентов Кантона, устроенную в честь годовщины революции 1911 г. Затем они подняли мятеж и захватили часть города. Сунь Ят-сен 12 октября возвратился в Кантон. Он создаёт военно-революционный комитет для борьбы с мятежниками. К 17 октября силами курсантов школы Вампу и рабочих дружин мятеж был подавлен. Ставка между­народного империализма оказалась битой.

Поход на север кантонской армии сложился неблагоприят­но: её борьба не была достаточно решительной и умелой. Кан­тонская армия потерпела поражение. Однако на севере и без непосредственного участия южан цель их борьбы была достиг­нута: У Пэй-фу потерпел поражение, чему способствовало то, что один из видных генералов чжилийской клики, Фын Юй- сян, выступил против своего шефа У Пэй-фу,

Фын Юй-сян несколько отличался от других китайских ми­литаристов, В его армии существовала более строгая дисцип­лина, чем в других армиях аналогичного типа. Сам Фын Юй- сян прошёл путь от простого солдата до генерала. Он лучше других генералов учитывал изменения обстановки в Китае и стремился извлечь из этого соответствующую пользу, В ряде случаев Фын Юй-сян выступал как настоящий патриот. Вместе с тем он не раз шёл против организованной борьбы трудящихся, что не могло не вести к срывам и провалам в осуществлении им прогрессивных задач, В октябре 1924 г, Фын Юй-сян приказал своей армии повернуть оружие против У Пэй-фу и занял Пе­кин, У Пэй-фу бежал, Фын Юй-сян изгнал из Пекина бывшего маньчжурского императора Пу И и его свиту. Он наименовал свою армию «национальной» ^[17] и установил контакт с Чжан Цзо- лином. Формирование правительства поручается ими Дуань Ци-жую, Выбор пал на Дуань Ци-жуя, очевидно, потому, что тот не располагал в то время никакой военной силой и мог быть послушным орудием в руках Фын Юй-сяна и Чжан Цзо- лина.

Правительство Дуань Ци-жуя не могло в то время открыто продолжать старую, аньфуистскую прояпонскую политику. Оно вынуждено было искать соглашения с Сунь Ят-сеном как с самым популярным среди китайского народа политическим деятелем. Пекинское правительство послало ему приглашение прибыть на конференцию для обсуждения вопроса о реоргани­зации власти.

Перед Сунь Ят-сеном и руководством гоминьдана встал важный вопрос: принять участие в конференции в Пекине или нет? Трудно было рассчитывать на то, что конференцию на се­вере удастся организовать так, чтобы она действительно выра­зила волю народа, Такпз прожжённые политики, как Дуань Ци- жуй или реакционер Чжан Цзо-лин, были мало подходящими партнёрами в деле решения великой задачи объединения страны на новых, демократических началах.

С другой стороны, конференция могла быть использована Сунь Ят-сеном как трибуна политической борьбы, и сама
поездка Сунь Ят-сена могла приобрести большое пропаган­дистское значение. Эти доводы определили решение о целе­сообразности поездки. Сунь Ят-сен принял предложение и в ноябре 1924 г. выехал в Пекин. Действительно, поездка Сунь Ят-сена сыграла важную роль в пропаганде передовых идей национально-освободительной борьбы.

Основные положения, которые Сунь Ят-сен предполагал выдвинуть в своих переговорах в Пекине, были им изложены в манифесте, опубликованном в ноябре 1924 г.

«Наша конечная цель, — говорилось в манифесте, — свер­жение империализма, так же как и милитаризма. Мы убеж­дены, что империализм и милитаризм должны быть уничто­жены революцией до конца, тогда цель революции будет достигнута.

...Дабы воспрепятствовать империалистам оказывать ан­тинациональное влияние и дать народу возможность открыто высказаться о своих нуждах, гоминьдан предлагает созвать Национальное собрание, главной задачей которого явится объединение и восстановление нашей родины. Но прежде всего необходимо организовать предварительную конференцию, на которой должны быть решены принципы и правила выборов в Национальное собрание. Эта конференция должна состоять из представителей промышленности, торговли, учебных заве­дений, крестьянских объединений и военных, принимавших участие в нынешней борьбе против Цао Куня и У Пэй-фу, и по­литических партий». _

В качестве ближайших задач Сунь Ят-сен выдвигал анну­лирование неравноправных договоров, организацию местного самоуправления и созыв Национального собрания. Поездка Сунь Ят-сена привлекла внимание общественности к делу на­ционально-революционной борьбы гоминьдана.

Триумфальные встречи в Тяньцзине и Пекине продемон­стрировали возросший авторитет Сунь Ят-сена и гоминьдана.

По прибытии в Тяньцзинь Сунь Ят-сен убедился в том, что его предложения, опубликованные перед конференцией, игнорируются правительством Дуань Ци-жуя. Базы для пере­говоров на конференции, следовательно, не было. 31 декабря Сунь Ят-сен прибыл в Пекин. От участия в конференции он отказался.

Болезнь задержала Сунь Ят-сена в Пекине. Здесь он и умер 12 марта i925 г. Его последними словами были: «Мир, борьба, спасение Китая...» ,

Сунь Ят-сен оставил своей стране и партии завещание. Оно гласило: «Я посвятил 40 лет своей жизни делу национальной революции, имеющей целью обеспечить равноправие и свободу для Китая. Сорокалетний опыт привёл меня к твёрдому

16                Г. Ефимов
убеждению, что для того, чтобы достигнуть этой цели, мы дол­жны пробудить массы и объединиться со всеми народами, отно­сящимися к нам, как к равным, для общей борьбы. Ввиду того, что революция ещё не завершена, товарищи должны продол­жать борьбу для её осуществления. По моему мнению, со­гласно всей программе реорганизации Китая, изложенной в декларации первого конгресса нашей партии, — в первую оче­редь должно быть созвано народное собрание и выставлено требование об аннулировании неравноправных договоров. Я по­ручаю партии приложить все усилия к тому, чтобы эти цели были осуществлены в самое короткое время» К

Своё глубокое понимание значения Великой Октябрьской социалистической революции для развития борьбы угнетённых народов Востока, огромной роли СССР, Ленина Сунь Ят-сен выразил в обращении к ЦИК СССР:

«Дорогие товарищи. В то время, как я лежу здесь в недуге, против которого бессильны люди, моя мысль обращена к вам и к судьбам моей партии и моей страны.

Вы возглавляете союз свободных республик — то осяза­тельное наследие, которое оставил угнетённым народам мира бессмертный Ленин. С помощью этого наследия жертвы импе­риализма неизбежно добьются воли и освобождения от того международного строя, основы которого издревле коренятся в рабовладельчестве, войнах и несправедливостях.

Я оставляю после себя партию, которая, как я всегда на­деялся, будет связана с вами в исторической работе над окон­чательным освобождением Китая и других эксплоатируемых стран от этого империалистического строя. Волею судеб я дол­жен оставить своё дело неоконченным и передать его тем, кто, оставаясь верным основам и учению партии, тем самым ока­жется истинным моим последователем.

Поэтому я завещаю гоминдану продолжать дело нацио­нально-революционного движения с тем, чтобы Китай, низве­дённый империалистами на положение полуколониальной страны, мог стать свободным.

С этой целью я поручил партии быть в постоянном контакте с вами. Я твёрдо верю в неизменность поддержки, которую вы до сих пор оказывали моей стране.

Прощаясь с вами, дорогие товарищи, я хочу выразить на- дежду, что скоро настанет день, когда СССР будет привет- ствовать в могучем свободном Китае друга и союзника, и что в великой борьбе за освобождение угнетённых народов мира оба союзника пойдут к победе рука об руку.

С братским приветом Сун-Ят-Сен» ^[18].

В этих документах сформулированы основные заветы Сунь Ят-сена, получившие название трёх политик: союза с народ­ными массами, сотрудничества с коммунистами и дружбы с СССР в целях революционного низвержения империалистиче­ского господства. Великий революционер умер накануне но­вого подъёма революционной волны, переросшей в революцию 1925—1927 гг.

Советский Союз с чувством глубочайшего сожаления встретил весть о смерти Сунь Ят-сена. Вождь народов товарищ Сталин послал от имени ЦК РКП (б) следующую телеграмму ЦИК гоминьдана:

«Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии скорбит вместе с вами о потере вождя Гоминдана н организатора национально-освободительной борьбы рабочих и крестьян Китая за свободу и независимость китайского народа, за единство и самостоятельность китайского государства.

Центральный Комитет Российской Коммунистической Пар­тии не сомневается, что великое дело Сун Ят-сена не умрёт вместе с Сун Ят-сеном, что дело Сун Ят-сена будет жить в сердцах китайских рабочих и крестьян на страх врагам китай­ского народа.

Центральный Комитет Российской Коммунистической Пар­тии верит, что Гоминдан будет высоко держать знамя Сун Ят- сена в великой борьбе за освобождение от империализма, что Гоминдану удастся с честью донести это знамя до полной победы над империализмом и его агентами в Китае.

Сун Ят-сен умер, — да здравствует дело Сун Ят-сена, да живут и крепнут заветы Сун Ят-сена!

Секретарь Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии

И. СТАЛИН»'.

Сунь Ят-сен, по меткому выражению Горького, был Герку­лесом Китая ^[19]. Его образ революционера-борца — неиссякае­мый источник вдохновения многомиллионных китайских масс в борьбе против своих поработителей.

Подъём национально-освободительного движения в Китае был закономерным явлением эпохи. Опыт народных масс, на­капливаемый в течение ряда десятилетий, получил своё раз­вёрнутое выражение в революции 1925—1927 гг.

Буржуазные журналисты и политики очень много говорили и писали о влиянии Советского Союза на события в Китае. Они

пытались объяснить борьбу китайского народа «большевист­ской -пропагандой», деятельностью советских людей, работав* ших в Китае. Они не хотели замечать того, что подъём рево­люционной активности китайского народа есть результат внутреннего развития страны, развития длительного и труд­ного. Они не хотели считаться с тем, что китайские кули, рабо­чие и крестьяне не желают больше мириться со своим полураб- ским прозябанием. Они искали всяких внешних причин, не видя главного.

Но несомненно, что Великая Октябрьская социалистическая революция и сам факт существования Советского Союза имели огромное влияние на судьбы Китая. Принцип равенства наций, отказ от кабальных договоров, разгром интервентов, построе­ние социалистического общества, поддержка угнетённых наро­дов — всё это будило мысль лучших людей Китая, заставляло их учитывать советский опыт.

«Для лозунгов, раздающихся из Москвы, — говорил Сунь Ят-сен, — расстояния не существует. Молниеносно они обле­тают всю землю и находят отклик в сердце каждого труже­ника... Мы знаем, что Советы никогда не становятся на сторону неправого дела. Если они за нас, значит истина за нас, а истина не может не победить, право не может не восторжествовать над насилием».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ КИТАЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1925—1927 гг.

★

начале 1925 г. национально-освободительное движение охватывает всё новые и новые массы рабочих, крестьян, интеллигенции, национальной буржуазии. В условиях безнаказанного хозяйничания империалистов и их агентов- милитаристов, в условиях невыносимого помещичье-ростовщи- ческого гнёта спасение для Китая могло быть только в национально-освободительной борьбе и демократической ре­волюции.

Каковы же основные черты, определявшие характер при­ближавшейся революции?

«Основные факты, определяющие характер китайской рево­люции:

а)   полуколониальное положение Китая и финансово-эконо­мическое господство империализма;

б)    гнёт феодальных пережитков, усугубляемый гнётом милитаризма и бюрократии;

в)    растущая революционная борьба миллионных масс ра­бочих и крестьян против феодально-чиновничьего гнёта, против милитаризма, против империализма;

г)    политическая слабость национальной буржуазии, её за­висимость от империализма, её боязнь размаха революционного движения;

д)    растущая революционная активность пролетариата, рост его авторитета среди миллионных масс трудящихся;

е)    существование пролетарской диктатуры по соседству с Китаем» ¹.

Своим остриём китайская революция направлялась против господства чужеземного империализма в Китае. Вместе с тем она должна была сокрушить господствующие в стране фео­дальные пережитки и милитаризм как политическое выраже­ние господства этих пережитков. Революция должна была объединить страну, покончить с расчленением страны на сферы влияния империалистических держав.

Слабость китайской национальной буржуазии, порождён­ная низким уровнем промышленного развития, что в свою оче­редь зависело от безнаказанного хозяйничанья в Китае ино­странных империалистов и господствующей роли в экономике феодальных пережитков, создавала условия для завоевания пролетариатом роли инициатора и руководителя китайской революции, роли вождя китайского крестьянства К

Существование рядом с Китаем Советского Союза, его ре­волюционный опыт и помощь должны были облегчить борьбу китайского пролетариата против империализма и против фео­дально-средневековых пережитков.

Все эти условия определили характерную особенность рево­люционного движения в Китае ещё в годы, предшествовавшие революции, — всё усиливающееся влияние пролетариата Ки­тая, руководимого коммунистической партией. Такие факты, как гонконгская стачка, события февраля 1923 г., профсоюзные съезды, свидетельствовали о консолидации сил пролетариата. Подъём крестьянского движения, возникновение первых кре­стьянских союзов были отражением усиливающегося влияния пролетариата города на деревню. Крестьянство обрело вождя в своей борьбе против устоев феодально-помещичьего режима в Китае.

Правые круги гоминьдана, представлявшие интересы наи­более враждебных массовому движению элементов буржуазии, стремились взять руководство событиями а свои руки, они вы­ступали против сотрудничества гоминьдана с компартией. Они прикрывали свою деятельность именем Сунь Ят-сена, отбрасы­вая важнейшие положения политической программы Сунь Ят- сена — союз с коммунистами, с СССР, с рабочими и кре­стьянами.

Китайские коммунисты рассматривали революционные принципы Сунь Ят-сена как базу сотрудничества всех прогрес­сивных сил страны в борьбе против империалистов и милита­ристов за независимый и демократический Китай. Задача ком­партии заключалась в разоблачении политики правых гоминь- дановцев, в усилении своего влияния в массах, в борьбе за
руководство трудящимися города и деревни. Только осущест­вление этой политики могло обеспечить последовательное, ус­пешное развитие революционной борьбы китайского народа.

Таким образом, существование единого общенационального антиимпериалистического фронта не исключало борьбы за ру­ководство, а следовательно, и за направленность движения. Вопрос о гегемонии в революции — гегемонии буржуазии или пролетариата — и стал центральным в развитии китайских со­бытий.

В начале 1925 г. крайние правые круги буржуазии и старые милитаристско-помещичьи группировки прилагали все усилия для того, чтобы задержать революционный подъём. Они пыта­лись использовать смерть Сунь Ят-сена для ликвидации рево­люционного кантонского правительства. Юньнаньские и гуан- сийские милитаристы организовали поход против Кантона. Поход потерпел неудачу. В феврале — марте 1925 г. кантонская революционная армия провела успешный Восточный поход про­тив войск Чэнь Цзюн-мина, угрожавших Кантону с востока. Внутри гоминьдана создалась крайняя правая реакционная группа во главе с Дай Цзи-тао, Цзоу Лу, Сянь Чжи и другими, ратовавшая за разрыв гоминьдана с компартией. Но демокра­тический лагерь разбил махинации реакционеров. В 1925 г. идёт неуклонный подъём рабочего движения Китая.

В январе 1925 г. состоялся IV съезд коммунистической пар­тии. К этому времени компартия Китая насчитывала уже около тысячи членов, а комсомол — 9 тыс. человек. Влияние партии в массах возрастало. Съезд принял важные решения о даль­нейшем расширении работы в массах. Но и IV съезд не принял ещё развёрнутых решений по аграрному вопросу.

В 1925 г. усиливается подъём рабочего движения. Звер­ская эксплуатация китайских рабочих, особенно на иностран­ных предприятиях, встречала всё больший отпор со стороны трудящихся. В феврале на текстильных предприятиях Шанхая, принадлежащих японским капиталистам, забастовало до 40 тыс. рабочих. В марте — апреле происходили забастовки в Циндао, Кантоне, Ханькоу и вновь в Шанхае.

Забастовка в Циндао 9 мая увенчалась успехом китайских рабочих, но через очень короткое время обещания, данные ра­бочим японскими предпринимателями, были аннулированы. Приказ об отмене уступок был дан по распоряжению из Япо­нии. Вероломный шаг японцев вызвал демонстрации протеста в Циндао и Шанхае. Демонстранты были обстреляны японской полицией. Были убитые и раненые; в частности полиция убила рабочего-коммуниста Гу Чжэн-хуна. Расстрелы и послужили сигналом к подъёму китайских трудящихся на национально- освободительную революционную борьбу.

Рабочий класс Китая своими массовыми выступлениями положил начало общенациональному революционному подъ­ёму. Революция в Китае начинается как подлинно народная революция.

ПЕРВЫЙ ЭТАП РЕВОЛЮЦИИ

Шанхайские события 30 мая 1925 г. явились началом рево­люции 1925—1927 гг. Демонстрация протеста рабочих и сту­дентов против расстрелов, учинённых японцами в Циндао и Шанхае, была расстреляна английской полицией международ­ного сеттльмента. Несколько десятков человек было убито и ранено, сотни демонстрантов арестованы. Этот вызывающий акт английского империализма переполнил чашу терпения ки­тайского народа. На улицах Шанхая организуются массовые митинги, провозглашаются антиимпериалистические лозунги, принимаются резолюции об организации всеобщей забастовки. Рабочие и студенты выступают руководителями движения, которое приобретает характер общенационального подъёма.

Всеобщая забастовка в Шанхае охватила не только ра­бочих и студентов — забастовали торговцы, владельцы меняль­ных контор и банков. Замерла жизнь порта, прекратился вы­ход иностранных газет, забастовала китайская прислуга ино­странцев. К 11 июня в Шанхае бастовало 500 тыс. человек. Бастующие выдвинули следующие требования: 1) освобожде­ние арестованных рабочих и студентов, 2) свобода собраний, союзов, печати, стачек, 3) отмена прав экстерриториальности иностранцев, 4) извинение муниципальных властей сеттль­мента перед китайским правительством за происшедшие со­бытия.

Шанхайская забастовка произвела огромное впечатление в стране и вызвала повсеместное движение солидарности. Произошла стотысячная демонстрация в Пекине; начались стачки на иностранных предприятиях в Ханькоу, Нанкине, Кантоне, Гонконге и многих других городах. Рабочий класс повсюду выступал в авангарде движения. Росла его органи­зованность: только в Шанхае было создано 72 профессиональ­ных союза.

Повсюду движение шло под антиимпериалистическими ло­зунгами, лозунгами национально-освободительного движения. Задача пролетариата заключалась в том, чтобы объединить усилия миллионных масс китайского народа на пути антиим­периалистической, революционно-демократической борьбы.

Империалисты всех стран ответили на шанхайские события концентрацией своих военных судов, высадкой десантов анг­лийских и американских войск на территории международного

сеттльмента в Шанхае. Пекинское правительство под давле­нием всеобщего возмущения, охватившего страну, обратилось с нотами протеста к иностранным державам. В этих нотах, вы­работанных на основе требований шанхайских организаций, на­стаивалось на наказании виновников расстрелов, передаче смешанных судов в китайские руки, допущении китайцев в му­ниципальный совет международного сеттльмента и пр. Особой нотой выдвигалось требование пересмотра неравноправных до­говоров. Милитаристские власти в Шанхае (здесь с января

1925    г. находились войска Чжан Цзо-лина под командой его сына Чжан Сюэ-ляна) первоначально не вмешивались в про­исходящие события, но уже с середины июня 1925 г. становятся на путь репрессий против массового движения, действуя по указке своих империалистических хозяев.

Самым значительным актом солидарности с шанхайскими событиями была гонконгская стачка, носившая ярко выражен­ный антиимпериалистический, освободительный характер.

Забастовка в Гонконге началась 19 июня. До 100 тыс. гон­конгских рабочих переехало в Кантон. Жизнь в Гонконге замерла. Английские фирмы несли громадные убытки. Заба­стовщики пользовались полной поддержкой кантонского пра­вительства. Делегация ВЦСПС, побывавшая в Китае, отме­чала, что в Кантоне имеются все политические условия для свободного развития рабочей и крестьянской общественности.

Гонконгская забастовка продолжалась 16 месяцев. Пред­седателем стачечного комитета был один из популярнейших руководителей рабочих Китая, коммунист Су Чжао-чжэн ^х.

23 июня в Кантоне состоялась большая демонстрация соли­дарности с шанхайским движением, обстрелянная английской полицией из концессии Шаминь. Расстрел вызвал бойкот анг­лийских товаров по всей стране.

В самом Шанхае торговая буржуазия прекратила свою за­бастовку 26 июня. Забастовка трудящихся продолжалась ещё в течение многих недель.

12 августа 1925 г. Шанхайский совет профсоюзов в обраще­нии к народу рекомендовал стать на путь частичных местных соглашений, с тем чтобы сохранить силы для решающей борьбы за общенациональные интересы в будущем. «Шанхайские ра­бочие, — говорилось в обращении, — организованные в совет профсоюзов, будут вести вместе со всем китайским народом борьбу за самостоятельность и национальную независимость Китая.

Мы готовы на всякие жертвы и твёрдо верим, что волей нарбда и рабочего класса Китая мы рано или поздно добьёмся победы». На основе этой директивы забастовочное движение начинает свёртываться.

Работа на японских предприятиях Шанхая возобновилась только в сентябре. Рабочим в результате забастовок удалось добиться удовлетворения части своих экономических требова­ний. Большие политические проблемы, поставленные в ходе событий, не получили удовлетворительного разрешения. Ки­тайский народ убедился, что эти проблемы могут быть решены только путём всенародной непримиримой национально-освобо­дительной борьбы с империализмом и его агентурой в стране.

Шанхайская и гонконгская политические забастовки яви­лись переломным моментом в освободительной борьбе китай­ского народа против иностранных империалистов, за незави­симость родины, за установление народной власти.

Успехи революционного движения привели к усилению ле­вых элементов в гоминьдане. Национально-революционное пра­вительство Кантона и основные партии единого национального фронта — гоминьдан и КПК — за короткий срок проделали огромную работу. Окрепло рабочее движение: 1 мая 1925 г. в Кантоне состоялся II съезд профсоюзов, на котором была учреждена Всекитайская федерация профсоюзов.

Гонконгские забастовщики, переехавшие в Кантон, стали важной опорой кантонского правительства. Широко разверну­лась организация крестьянских союзов. Выдающуюся роль в организации крестьянства сыграли тт. Мао Цзэ-дун и Пын Бай. В мае 1925 г. собрался I съезд крестьянских союзов в провин­ции Гуандун, на котором было представлено 210 тыс. членов союза. Укрепилась военная база революции: численность на­ционально-революционной армии достигла 60 тыс. человек. Росла компартия. Кантонское правительство отобрало у ино­странцев управление таможнями, что усилило финансовую базу правительства.

В июле 1925 г. в Кантоне сформировалось левогоминьда- новское правительство, в котором видную роль играл левый гоминьдановец Ляо Чжун-кай.

Но реакция не собиралась складывать оружие. Она отве­тила на антиимпериалистический подъём в стране и успехи на­ционально-революционного правительства в Кантоне усиле­нием своей борьбы против народа. Верные своим империали­стическим хозяевам, милитаристы повсюду атаковали силы национально-освободительного движения. Чэнь Цзюн-мин пы­тался вернуть себе власть в Кантоне, но потерпел поражение. От руки реакционеров погиб в августе 1925 г. Ляо Чжун-кай. Эти удары не сломили Кантон. Вся территория Гуандуна на­
ходилась под властью революционного правительства и явля­лась основной базой борьбы за свободный и независимый Китай.

Северные милитаристы (Чжан Цзо-лин, У Пэй-фу и др.) активно боролись против рабочего движения, Против студенче­ских организаций. Это не мешало им одновременно грызться друг с другом. Сторонник У Пэй-фу генерал Сунь Чуань-фан захватил в октябре 1925 г. Шанхай, выбив оттуда войска Чжан Цзо-лина.

Борьба между Чжан Цзо-лином и Сунь Чуань-фаном была также отражением противоречий между империалистическими державами. Пребывание войск Чжан Цзо-лина в Шанхае вело к усилению позиций Японии в бассейне Янцзы. Это вызывало беспокойство Англии. Выступление Сунь Чуань-фана было под­готовлено Англией и должно рассматриваться как её успех. Однако Англия не стремилась занять позиции, резко враждеб­ные Чжан Цзо-лину. Она непрочь была перетянуть и Чжан Цзо-лииа на свою сторону и не отказывалась использовать его реакционные армии против национально-освободительного дви­жения.

Фын Юй-сян в этой борьбе играл особую роль. Он не связал свою судьбу с какой-либо милитаристской группой. В отличие от старых милитаристов он стремился использовать для расширения своего влияния новые процессы, происходя­щие в Китае. Фын Юй-сян разорвал отношения с Чжан Цзо- лином и покинул Пекин. Он склонялся к соглашению с Кан­тоном.

В ноябре 1925 г. «национальная армия» Фын Юй-сяна на­чала большое наступление против мукденских войск Чжан Цзо-лина и 26 ноября заняла Пекин, а через месяц — Тянь­цзинь. Однако даже в самом Пекине, занятом войсками Фын Юй-сяна, реакционные элементы были ещё очень сильны. Пра­вительство попрежнему возглавлял Дуань Ци-жуй.

Положение мукденских войск ухудшилось в результате вы­ступления против Чжан Цзо-лина одного из его генералов, Го Сун-лина. Последний получил поддержку Фын Юй-сяна. Наступление Го Сун-лина против Чжан Цзо-лина развёр­тывалось успешно. Его войска уже подходили к Мукдену. Раз­гром Чжан Цзо-лина не входил, однако, в расчёты и его япон­ских хозяев и других империалистических держав. Его пора­жение усилило бы антиимпериалистический фронт в стране.

Поэтому Го Сун-лину в Маньчжурии и Фын Юй-сяну в Се­верном Китае в скором времени пришлось столкнуться с пря­мой интервенцией держав. Инициативу в борьбе против «на­циональной армии» Фын Юй-сяна и войск Го Сун-лина взяла в свои руки империалистическая Япония. Японцы потребовали
прекращения военных действий в Маньчжурии и послали отряд войск в помощь Чжан Цзо-лину. Го Сун-лин потерпел поражение. Он был схвачен японцами и расстрелян. Это силь­но ухудшило позиции Фын Юй-сяна. Чжан Цзо-лин и У Пэй- фу договариваются о совместных действиях против армии Фын Юй-сяна, против демократического движения.

Организация этого сговора — результат соответствующего воздействия империалистических держав, стремившихся обес­печить сохранение своего господства в Китае против нацио­нально-освободительной революции.

В феврале — марте 1926 г. мукденские войска перешли в наступление на Тяньцзинь. Войска У Пэй-фу нанесли пораже­ние «национальной армии» в Хэнани. 12 марта японские мино­носцы обстреляли форты Дагу, находившиеся под контролем Фын Юй-сяна. Это было продолжение принятой японцами по­литики, направленной к подавлению прогрессивных сил в Ки­тае. 16 марта последовал ультиматум дипкорпуса пекинскому правительству с требованием принять меры к прекращению военных действий в районе Дагу — Тяньцзинь — Пекин. Уль­тиматум вызвал демонстрацию протеста в Пекине 18 марта

1926    г. против японской интервенции в Дагу, а также против правительства Дуань Ци-жуя, потворствовавшего японцам, вы­ступавшего против армии Фын Юй-сяна. В демонстрации при­няло участие до 30 тыс. студентов и студенток. Демонстрация была расстреляна войсками по приказу премьер-министра Дуань Ци-жуя.

27 человек погибло от руки палачей. Великий китайский писатель Лу Синь заклеймил позором этот кровавый акт пра­вительства Дуань Ци-жуя. «Даже истребив всю молодёжь, — писал он, — палачи не заслужат славы победителей... Хотя на накопленное золото палачи смогут довольно долго кормить своё потомство, неизбежный конец придёт и для них» *.

Консолидация сил реакции вынудила Фын Юй-сяна отсту­пить из района Тяньцзинь — Пекин в апреле 1926 г. Только в конце 1926 г., в условиях радикально изменившейся военной обстановки, Фын Юй-сян возобновил свои военные операции.

Отступление войск Фын Юй-сяна означало победу Чжан Цзо-лина и У Пэй-фу. Дуань Ци-жуй бежал из Пекина. Не­сколько недель страна оставалась без центрального правитель­ства. Только в мае было сформировано мало влиятельное и неустойчивое правительство во главе с Ян Хой-цином.

Усиление реакции на севере и юго-востоке, возрастающее давление империалистов, поражение армии Фын Юй-сяна ска­зываются на положении в гоминьдане.

Группировка правых гоминьдановцев созвала в ноябре

1925     г. совещание на севере Китая, неподалёку от Пекина, в районе Западных холмов (Сишань). По месту созыва груп­пировка получила наименование сишаньской. Совещание пра­вых приняло решение, направленное к исключению левых го­миньдановцев из гоминьдана, настаивало на разрыве с ком­мунистами и высказывалось за образование нового ЦИК гоминьдана в Шанхае. Политическим вдохновителем этой реакционной клики был Дай Цзи-тао, но по тактическим сооб­ражениям он отмежевался от сишаньцев, продолжая свою подрывную деятельность в рядах гоминьдана.

Однако состоявшийся в январе 1926 г. II конгресс гоминь­дана в Кантоне осудил фракционную деятельность сишаньцев. Большая группа правых была исключена из партии. Сотруд­ничество с компартией сохранилось. Это, однако, не означало, что основная часть национальной буржуазии, представленной в гоминьдане, была последовательна в своём сотрудничестве с народом и компартией. События на севере и прежде всего вмешательство держав принесли свои плоды.

Буржуазные элементы гоминьдана пытались ограничить размах массовой борьбы. Они начали группироваться вокруг генерала Чан Кай-ши, которого рассматривали как деятеля, готового пойти против сотрудничества с компартией, против рабочего и крестьянского движений.

В своё время первым политическим опекуном. Чан Кай-ши был Чэнь Ци-мэй, один из наиболее правых деятелей гоминь­дана периода революции 1911—1913 гг. Через Чэнь Ци-мэя Чан Кай-ши познакомился с его двумя племянниками: Чэнь Го-фу и Чэнь Ли-фу, людьми, сыгравшими самую мрачную роль в жизни Китая в годы гоминьдановской диктатуры.

Впоследствии Чан Кай-ши установил связь с группой шан­хайских банкиров, в частности с Чжан Цзин-цзяном. Некото­рое время он занимался тёмными спекуляциями в качестве мак­лера шанхайской меняльной конторы, затем Чжан Цзин-цзян направил его в Кантон к Сунь Ят-сену, где Чан Кай-ши занял­ся политическими махинациями.

Чан Кай-ши, будучи начальником военной академии, при­гласил к себе в качестве помощника своего компаньона по ме­няльной конторе Чэнь Го-фу. Он стал группировать вокруг себя близких людей. Группа Чан Кай-ши представляла инте­ресы крупной национальной буржуазии.

После смерти Сунь Ят-сена Чан Кай-ши, не брезгуя ника­кими средствами, стремится к власти и получает поддержку со стороны правого крыла гоминьдана.

Чан Кай-ши начал готовить переворот с целью устранения левогоминьдановского правительства, изгнания коммунистов с

командных постов в армии и т. п. Не располагая достаточной военной силой, Чан Кай-ши выжидал удобного момента для выступления. Такой случай представился: часть кантонских войск ушла из Кантона против милитаристских банд. Это облегчило задачу Чан Кай-ши. 20 марта 1926 г. он организует переворот в Кантоне, явившийся первой серьёзной попыткой национальной буржуазии обуздать революцию.

По приказу Чан Кай-ши было устранено левогоминьданов- ское правительство, был арестован командир военного ко­рабля — коммунист и ряд других командиров, смещены с командных постов в армии члены коммунистической партии и левые гоминьдановцы, сторонники сотрудничества с компар­тией.

Были нанесены удары и по профсоюзным организациям: захвачено помещение стачечного комитета, разоружены ста­чечные пикеты. События 20 марта 1926 г. вызвали немедлен­ный отклик в Гуандунской провинции. Помещики начали зна­чительно более активную борьбу против крестьянских союзов, чем ранее.

Взамен устранённого левогоминьдановского правительства было сформировано правительство из правых гоминьдановцев во главе с Тань Янь-каем и Чжан Цзин-цзяном.

Логическим продолжением политической линии, взятой

20    марта 1926 г., было предложение Чан Кай-ши на пленуме ЦИК гоминьдана 15 мая 1926 г* о дальнейшем ограничении деятельности коммунистов.

События 20 марта отчётливо показали, что в Китае обост­ряется борьба за гегемонию в революции между классом бур­жуазии и классом пролетариата.

В ходе этой борьбы решался вопрос о том, удастся ли бур­жуазии разбить пролетариат и в союзе с империалистами пойти против революции или пролетариат сможет оттереть в сторону контрреволюционную буржуазию, преодолеть её сопротивле­ние, упрочить свою гегемонию и добиться полной победы на­ционально-освободительной демократической революции.

Новое правительство в Кантоне не решилось всё же весной

1926   г. пойти на разрыв с компартией. Национальная буржуа­зия не могла пойти на такой шаг, так как задачу объединения всей страны нельзя было решать без компартии, завоевавшей большое влияние в массах.

Компартия же, последовательная представительница дела создания независимого и демократического Китая, боролась за дальнейшее развёртывание революции на базе сотрудничества коммунистов и прогрессивных кругов гоминьдана. Нужно было укрепить единство гоминьдана, нужно было вести дело к ис­ключению правых из гоминьдана*

Северный поход национально -рево-р люционной армии 1926 - 27гг.:

<О^япшП Западная колонна В.осточная колонна

^ Наступление армии Фын Юй-сяна |ЯЙ На ньчанскоа восстание (1 - VIII - 1927 г. Ъ Поход Чжу Дэ, Хз Луна и Е Тина.

Основное направление наступления войск I—тя уханьского правительства

Территория кантонского правительства накануне Северного похода

Подобная политическая линия была единственно правиль­ной, подтверждённой ходом всех последующих событий.

Однако руководство ЦК КПК в лице тогдашнего генераль­ного секретаря ЦК Чэнь Ду-сю не извлекло политических уро­ков из событий 20 марта. Вместо решительного противодей­ствия натиску правого крыла гоминьдана Чэнь Ду-сю факти­чески подчинился ему, плёлся за Чан Кай-ши. Он не проявил должной бдительности до этих событий, он не перестроился и после них. Оппортунистическая линия руководства грозила тяжкими последствиями для дела революции.

Ответственность же компартии за судьбы революции, судьбы народа с каждым днём повышалась.

Коммунистические организации на местах вместе со всеми прогрессивными кругами продолжали расширять свою работу по организации масс.

В мае в Кантоне был проведён III Всекитайский конгресс профсоюзов. На конгрессе было представлено 1,2 млн. ра­бочих — членов профсоюзов. Кантон остаётся центром нацио­нально-освободительного движения.

Летом в Кантоне подготавливался поход на север. Идея Северного похода принадлежала ещё Сунь Ят-сену. Он пытался реализовать её, но не достиг успеха. Неудача Сунь Ят-сена была обусловлена тем, что в стране не было ещё всенародного подъёма, у Сунь Ят-сена не было доста­точных сил. В 1926 г. обстановка коренным образом изме­нилась.

Наличие вооружённых сил у революционного лагеря было важнейшей особенностью развёртывающейся национально- освободительной борьбы.

Товарищ Огалин отмечал это обстоятельство в качестве важнейшей особенности и важного преимущества китайской революции.

«Раньше, в XVIII и XIX столетия#, — говорил товарищ Сталин, — революции начинались так, что обычно восставал народ, большей частью безоружный или плохо вооружённый, и сталкивался он с армией старого режима, каковую армию он старался разложить или, по крайней мере, частично перетянуть на свою сторону. Это типичная форма революционных взры­вов в прошлом. То же самое имело место у нас в России в 1905 году. В Китае дела пошли иначе. В Китае не безоружный народ стоит против войск старого правительства, а вооружён­ный народ в лице его революционной армии. В Китае воору­жённая революция борется против вооружённой контррево­люции»

Непосредственными целями Северного похода, или Север­ной экспедиционной войны, было сокрушение власти милита­ристов (У Пэй-фу, Сунь Чуань-фана, правителя провинции Шаньдун Чжан Цзун-чана, Чжан Цзо-лина и др.) и объедине­ние всей страны национально-революционной властью. Но задачи похода не ограничивались этим. Национально-револю­ционная армия Кантона, борясь против милитаристов, высту­пила и против тех, кто стоял за их спиной, — против их импе­риалистических хозяев. Товарищ Сталин в речи от 30 ноября

1926   г. сказал: «Борьба У Пей-фу и Сун Чуан-фана, Чжан Цзо-лина и Чжан Цзун-чана против революции в Китае была бы просто невозможна, если бы этих контрреволюционных генералов не вдохновляли империалисты всех стран, если бы они не снабжали их финансами, оружием, инструкторами, «со­ветниками» и т. д.» ^[20]

Империалистическая интервенция в Китае в то время уже была фактом. В ней участвовали американские, английские, японские и французские империалисты. Это они вооружали и поддерживали милитаристские клики, они держали свои воен­ные корабли в китайских водах, посылали свои войска на ки­тайскую землю. Они, конечно, не могли действовать теми же самыми методами, что и в 1900 г., ибо, как отмечал товарищ Сталин, «при современных условиях революционного движе­ния в капиталистических странах, когда прямой ввод чужезем­ных войск может вызвать ряд протестов и конфликтов, интер­венция имеет более гибкий характер и более замаскированную форму» ^[21].

Но они делали всё зависящее от них для удушения рево­люции. Как покажет дальнейшее развитие событий, они не от­казывались временами от применения оружия.

Северный поход, таким образом, приобретал большое исто­рическое значение: это было выступление вооружённого на­рода против мирового империализма и его внутрикитайской агентуры.

Компартия приняла руководящее участие в организации похода, так как национальное освобождение, создание незави­симого Китая — важная историческая задача китайского на­рода. Северный поход открывал перед компартией также боль­шие возможности в приобщении трудящихся к сознательной политической жизни, к объединению их в борьбе за независи­мый Китай, к улучшению жизни народа.

В процессе подготовки к походу и в ходе его отчётливо выяв­ляется различное понимание коренных задач похода отдельными
группами гоминьдана и компартией. Часть гоминьдановцев, представлявших правые круги партии, была склонна огра­ничить поход решением одной задачи — объединения страны под властью национальной буржуазии. Для более прогрессив­ных кругов и прежде всего для коммунистов успешное реше­ние задачи объединения страны под единой национальной властью немыслимо было без удовлетворения наиболее жиз­ненных, назревших требований трудящихся, особенно крестьян­ства как основной массы населения страны. Втягивание кре­стьянства в революцию должно было сделать единый нацио­нальный фронт ещё сильнее и могущественнее.

Различный подход к проблемам развёртывания револю­ционной, национально-освободительной борьбы сыграл огром­ную роль в ходе военных операций и во всех последующих событиях.

Северный поход должен был способствовать дальнейшему усилению руководящей роли пролетариата в революции. Уси­лия компартии направлялись к достижению этой цели. В про­тивном случае буржуазия, которая уже в событиях 20 марта

1926     г. продемонстрировала своё стремление к подавлению пролетариата, могла использовать Северный поход против мас­сового движения.

Руководство КПК во главе с Чэнь Ду-сю и в период Север­ного похода продолжало проводить свою оппортунистическую политику: во время похода был выдвинут лозунг: «Не надо стачек, отражающихся на ходе Северной экспедиции». Чэнь Ду-сю примиренчески относился к реакционным вылазкам правых гоминьдановцев, проводя беспринципную тактику «поддержания добрососедских отношений» любой ценой.

Такая политическая практика осложняла последователь­ное решение задач, вставших в процессе похода. И если ком­партии во время Северной экспедиции удалось добиться новых успехов в развитии массового движения, то это чаще всего объяснялось тем, что партийные организации действовали во­преки Чэнь Ду-сю.

Поход начался в июле 1926 г. Из Гуандуна армия напра­вилась в Хунань. Войска хунаньского генерала Тан Шэн-чжи ещё раньше присоединились к национально-революционной армии. 13 июля они заняли Чанша. Наступающая армия по­всюду встречала всемерную поддержку населения.

Наступающие войска были тесно связаны с крестьян­ским движением. Выдающуюся роль в походе играли комму­нисты.

«Первым полководцем, возглавлявшим войска в войне про­тив северных милитаристов и стяжавшим великую боевую славу, был известный коммунист генерал Е Тин. Отдельный
полк под командованием Е Тина первым ворвался в Хунань, разгромил врага, стабилизировал обстановку в Хунани и укре­пил военную базу Северного похода» ^[22].

После взятия Чанша наступающая армия стала развёрты­вать операции в двух направлениях: в северном направлении, на Ханькоу, где находились войска У Пэй-фу, и в приморско- восточном направлении, против войск Сунь Чуань-фана.

В битве при Динсыцяо армия У Пэй-фу была разбита, и

5—          7 сентября национально-революционная армия заняла Ханьян и Ханькоу, а 10 октября (в день 15-летия революции 1911 rj) — Учан. Провинция Хубэй перешла под власть рево­люционного правительства. Разбитые войска У Пэй-фу бе­жали в Хэнань. Решающую роль в этих сражениях сыграла славная 4-я армия, главным костяком которой были комму­нисты.

Во всех этих, равно как и последующих, операциях комму­нисты шли в первых рядах революционной армии. Политиче­ская работа в армии была сосредоточена в руках коммунистов. «Коммунисты, — пишет Чэнь Бо-да, — создали в революцион­ной армии невиданную до сих пор в истории Китая систему политической работы... Это означало великую ломку, великую революцию в старой военной системе Китая, — ломку, которая привела к тому, что во время Восточных походов^[23] и в войне против северных милитаристов армия объединилась с народом и с неудержимой силой крушила войска северных милитари­стов» ^[24].

После взятия Уханя следующей задачей национально-ре­волюционной армии был разгром 150-тысячной армии Сунь Чуань-фана, контролировавшей весь юго-восток (Цзянсу, Чжэ­цзян, Фуцзянь, Цзянси, Аньхой). В результате боёв в ноябре армия Сунь Чуань-фана была разбита, после чего Сунь Чуань- фан уехал на север за помощью к Чжан Цзо-лину. Нанкин был занят армией шаньдунского генерала Чжан Цзун-чана, которая пыталась закрыть национально-революционной армии путь на Шанхай — Нанкин.

Национально-революционная армия не смогла бы добиться сколько-нибудь существенных успехов в борьбе против мили­таристов, поддерживаемых империалистами, если бы поход был чисто военным предприятием. Но поход сопровождался ростом массовых организаций и развитием политической ак­тивности народа. Товарищ Сталин говорил, что «продвижение кантонцев означает удар по империализму, удар по его

агентам в Китае и свободу собраний, свободу стачек, свободу печати, свободу организации для всех революционных элемен­тов в Китае вообще, для рабочих в особенности. Вот в чём особенность и важнейшее значение революционной армии в Китае» ^[25].

Миллионы крестьян объединялись в союзы; росли рабочие союзы. К началу 1927 г. число членов профсоюзов достигло 2 800 тыс., в крестьянских союзах состояло около 10 млн. че­ловек.

Огромное значение приобретает работа коммунистической партии в массах крестьянства. Мао Цзэ-дун был направлен в провинцию Хунань для организации и изучения бурно развёр­тывавшегося там крестьянского движения. Великое крестьян­ское движение в Хунани было важнейшим фактором успехов революционной армии. В феврале 1927 г. Мао Цзэ-дун пред­ставил ЦК компартии отчёт, где на основе изучения положе­ния дел в пяти уездах сделал вывод о .необходимости широкой поддержки партией крестьянского движения.

В Хунани почти половина крестьян была организована в крестьянские союзы. За короткий срок крестьяне добились снижения арендной платы с 60 до 30%, снижения процента по займам (с 80 до 30), снижения цен на рис, организовывали отряды самообороны, разоружали помещичью полицию.

Оценивая значение происходивших в китайской деревне процессов, Мао Цзэ-дун писал:

«Пройдёт очень немного времени, и сотни миллионов кре­стьян поднимутся из всех провинций Центрального, Южного и Северного Китая. Они будут стремительны и непреоборимы, как гроза. Никакая сила не сможет остановить их. Они сверг­нут всех милитаристов, чиновников-взяточников, шэньши, тём­ных дельцов и похоронят их всех в тёмной могиле.

Все гоминьдановцы, все революционные товарищи будут испытаны перед лицом этих масс и будут избраны или отверг­нуты» ^[26].

Последующие события полностью подтвердили правиль­ность этого анализа.

Мировой империализм и китайская реакция отвечают на дальнейший подъём революции концентрацией своих сил.

Со всех концов земного шара: из Англии, Франции, США, Японии империалистические правительства слали военные ко­рабли в Китай, готовясь стать на путь открытой интервенции. Трудящиеся всего мира ответили на готовящуюся интервенцию созданием общества «Руки прочь от Китая!» (трудящиеся

СССР создали такое общество ещё в 1924 г.) *. Актом прямого выступления империализма против китайского народа была бомбардировка английским флотом города Ваньсяня (5 сен­тября 1926 г.). Было убито и ранено около тысячи жителей.

В декабре 1926 г. происходит объединение всех северных милитаристов под единым командованием Чжан Цзо-лина. Создаётся так называемая армия аньгоцзюнь (армия умиро­творения государства). Заместителями Чжан Цзо-лина назна­чаются Янь Си-шань, Сунь Чуань-фан и Чжан Цзун-чан.

Рабочие Китая ответили на усиление давления реакции но­выми антиимпериалистическими выступлениями. Наиболее замечательным среди них был захват в начале 1927 г. рабо­чими Ханькоу под руководством Лю Шао-ци английской концессии. Произошло это следующим образом. В Ханькоу проходили массовые празднества в честь национального прави­тельства и успехов борьбы с империализмом. Неподалёку от английской концессии состоялся многотысячный митинг. Английские матросы, пытаясь разогнать митинг, открыли стрельбу; было убито и ранено более 30 человек.

Объединённый общественный комитет, созданный советом профсоюзов, потребовал от национального правительства заяв­ления протеста английскому генконсулу, денежной компенса­ции раненым, отозвания военных судов с рейда Ханькоу, сня­тия баррикад и проволочных заграждений на границе концес­сии. Комитет требовал демократических свобод для китайского населения на территории концессии. Охрану концессии предла­галось поручить национальному правительству.

Англичане вступили в переговоры с китайскими властями, но трудящиеся Ханькоу, возмущённые вызывающим поведе­нием англичан, не стали дожидаться исхода переговоров. 4 ян­варя 1927 г. народ снёс баррикады у входа в концессию, разо­рвал цепи, охранявшие её со стороны реки, и занял территорию концессии. Англичане не решались стрелять. Рабочие не допу­стили никаких эксцессов и взяли охрану в свои руки.

Корреспондент «Дейли мейл» телеграфировал в январе 1927 г.: «Захват концессии среди белого дня под власть и охрану китайских националистов был так стремителен и все­объемлющ, что английская община не могла притти в себя от удивления.и не может ещё представить, что будет в ближайшее время».

6—      7 января рабочие пикеты заняли английскую концессию в Цзюцзяне.

Английские империалисты перед лицом, изменившейся по­литической обстановки вынуждены были пойти на некоторые манёвры. В Лондоне не могли не считаться с тем, что войска главного агента Англии в Китае, У Пэй-фу, разбиты, что анг­лийская торговля в Китае в результате бойкота терпит ущерб. Антибританский бойкот был выгоден Японии и США. Наконец, учитывалось и то обстоятельство, что переговоры с новой на­циональной властью могут ослабить антианглийскую направ­ленность её политики и, возможно, послужат почвой для далеко идущего сближения в ущерб национально-революционному делу и к удовлетворению английских капиталистов.

В силу этих соображений британская дипломатия вступает на путь переговоров с национальными властями и выступает с предложением об общих переговорах по китайскому вопросу с правительствами других держав.

Предварительные переговоры с министром иностранных дел кантонского правительства Евгением Чэнем шли уже в июле 1926 г.

18 декабря 1926 г. британский поверенный в делах в Пе­кине О’Малли выступил по поручению Остина Чемберлена с меморандумом, призывая державы пересмотреть всю систему неравноправных договоров. Это был манёвр, вызванный успеш­ным ходом антиимпериалистической революции.

Большая часть держав отнеслась к английскому меморан­думу отрицательно. Япония и США не хотели помогать Англии в преодолении трудностей, испытываемых ею в Китае. Они склонны были использовать обстановку для. дальнейшего рас-, ширения своего влияния. Япония заявила, что она стоит за сепаратные переговоры с Китаем; США в декларации Келлога высказались за установление для Китая тарифной автономии с условием предоставления США права наибольшего благо- приятствованйя. Франция отвергла предложение Англии.

Но всё же выступление Англии следует оценить как успех китайской революции, вынудившей англичан вступить на путь переговоров об установлении нового режима в концессиях. В ходе этих переговоров национально-революционное прави­тельство вынуждено было разъяснить державам, что сейчас речь идёт не о том, чтобы державы пошли навстречу «закон­ным устремлениям китайского народа», как говорилось в анг­лийской ноте, а о том, какие права национальное правитель­ство пожелает предоставить Англии и другим державам вместо осуждённого историей режима иностранного контроля над Китаем К

Даже Чемберлен в речи от 29 января 1927 г. в палате об­щин назвал старую систему анахронизмом. Потребовалось,

однако, немалое время для того, чтобы договориться только по одному частному вопросу: об установлении нового режима в концессиях. Это соглашение было достигнуто лишь 15 марта 1927 г. Британские муниципалитеты в концессиях были распу­щены и заменены китайскими (с участием англичан). В целом же вся система неравноправных договоров осталась неизменной.

Манёвры английской дипломатии были одной стороной ме­дали. Их назначение заключалось в ослаблении антианглий- ской направленности национально-освободительной револю­ции. Другая сторона медали — продолжение концентрации иностранных войск в Китае. Только в Шанхайском районе было сосредоточено около 30 тыс. иностранных войск; британ­ские самолёты ежедневно летали над китайской территорией. Империалисты особенно ревниво наблюдали за положением в районе Шанхай — Нанкин, где были сосредоточены их капи­таловложения, торговля, концессии. Во главе империалисти­ческой интервенции фактически шла всё та же Англия, причём английские дипломаты лицемерно вели переговоры с нацио­нально-революционной властью, английские же военные руко­водили интервенцией.

Империалистический, интервенционистский характер носи­ла политика Соединённых Штатов Америки. Палата предста­вителей в феврале 1927 г. принимает резолюцию о переговорах с Китаем, а тем временем правительство США посылает тысячи своих моряков в Китай.

Большую активность в эти месяцы развивает американская торговая палата в Шанхае, требующая от своего правитель­ства более решительной интервенционистской политики.

Американский империализм, несмотря на все его противо­речия с английским, несмотря на самое широкое использование антианглийского бойкота товаров в пользу американских, це­ликом и полностью шёл в ногу с английским империализмом против китайского народа.

К этому напряжённому периоду истории революции отно­сится новое обострение борьбы внутри гоминьдана.

Правые круги гоминьдана, тесно связанные с помещичье- шэньшийскими слоями, были враждебны развернувшемуся рабоче-крестьянскому движению. Они боялись роста влияния пролетариата в городе и деревне. Всё чаще сказывалась зави­симость национальной буржуазии от империалистических дер­жав, требовавших подавления рабоче-крестьянского движения.

Это не значило, что весь гоминьдан был настроен против массового движения. Основная масса членов гоминьдана пони­мала, что без народа и против него нельзя решать великие за­дачи национальной революции, но в самом руководстве гоминьданом нарастали противоречия. Он»и нашли своё

выражение в решении вопроса о местопребывании правитель­ства. В начале декабря 1926 г. ЦИК гоминьдана и кантонское правительство приняли решение о переезде в Ухань. Ставка же верховного главнокомандующего Чан Кай-ши находилась в Наньчане. Большая часть правительства переехала в Ухань, но Чан Кай-ши не счёл нужным появиться там вплоть до сере­дины января. Более того, часть руководящих деятелей гоминь­дана собиралась вокруг него в Наньчане. Начал оформляться параллельный уханьскому центру — центр правого гоминьдана. Эти два центра опираются и на различные армейские группи­ровки: уханьокий — на войска, пошедшие из Чанша на Хань­коу, наньчалский — на войска, наступавшие от Чанша в во­сточном направлении.

В феврале 1927 г. Чан Кай-ши предпринял попытку превра­тить Наньчан в столицу гоминьдановского Китая. Это озна­чало, что правый гоминьдан стремился разорвать единый фронт с компартией и склонялся к расколу гоминьдана. Но единодушный отпор левых кругов гоминьдана в Ухане заста­вил правых гоминьдановцев временно отказаться от своего плана. Ухань укрепился благодаря возросшей активности ра­бочего класса и крестьянского движения. С этим не могла не считаться даже правая гоминьдановская буржуазия. Но отказ ®т официального превращения Наньчана в столицу Южного Китая не означал, что правый гоминьдан прекращает.попытки подавить пролетариат и установить реакционный режим. На­оборот, в Ухань всё чаще и чаще стали приходить вести о ре­прессиях против рабоче-крестьянского движения в некоторых районах, подвластных Чан Кай-ши. Создавалась угроза раз­рыва единого фронта.

Активность же масс непрерывно возрастала не только на территории деятельности национально-революционного прави-. тельства, но и в тылу милитаристов. Пролетариат Шанхая, вооружённый опытом 1925 г., продолжал стачечную борьбу и в 1926 г., когда бастовало свыше 200 тыс. рабочих. Успех Се­верного похода вдохновил шанхайский пролетариат на непо­средственную борьбу за власть против милитариста Сунь Чуань-фана, контролировавшего город. 24 октября 1926 г. была предпринята первая попытка восстания, организованная под руководством компартии и Шанхайского совета профсою­зов. Эта попытка потерпела неудачу. Неудачной была и вторая попытка восстания, 22 февраля 1927 г.

В феврале 1927 г. войска Чан Кай-ши возобновляют насту­пательные операции на шанхайском направлении. Бесспорно, что в это время Чан Кай-ши уже прямо держал курс на осуще­ствление контрреволюционного переворота. Он надеялся, что в Шанхае с помощью своих старых компаньонов на бирже ему

удастся установить связи с иностранными державами и зару­читься их поддержкой.

Для осуществления операции со столь далеко идущими целями Чан Кай-ши нужны были надёжные войска. Как раз в это время войска Хэ Ин-циня добились успехов в провинции Фуцзянь и направились к Шанхаю. Чан Кай-ши концентрирует также перешедшие на его сторону части войск северных мили­таристов.

Однако ни Нанкин, ни Шанхай не были взяты частями Чан Кай-ши.

Шанхай был освобождён в результате восстания револю­ционного пролетариата города. Шанхайский совет профсоюзов и ЦК КПК организовали третье восстание в Шанхае, завер­шившееся победой. 21 марта в 12 часов дня по решению пар­тийного и профсоюзного руководства в городе началась всеоб­щая забастовка; в ней приняло участие до 800 тыс. человек. В 2 часа дня началось всеобщее восстание против власти ми­литаристов. Город был захвачен трудящимися. 22 марта в уже освобождённый Шанхай вступила армия Чан Кай-ши.

В результате восстания трудящихся в Шанхае было орга­низовано своё правительство, составленное из рабочих-ком- мунистов и представителей буржуазии. Подрывная деятель­ность последних привела к тому, что правительство в целом не. сумело организовать противодействия реакции, готовив­шейся к контрреволюционному выступлению.

Одновременно войска, подчинявшиеся уханьскому прави­тельству, подошли к Нанкину. Ведущую роль в наступлении на Нанкин играли части, руководимые коммунистами. Войска милитариста Чжан Цзун-чана, потерпев поражение, эвакуи­ровали город. В это время контрреволюционные банды в про­вокационные целях убили несколько иностранцев, 11 человек ранили и ограбили.

Это явилось искомым поводом к выступлению империа­листов. Город, занятый национально-революционной армией, был обстрелян английскими и американскими военными су­дами.

Империалистические державы начали прямую интервен­цию, стремясь воздействовать на национальную буржуазию, задушить революцию.

Инициатива принадлежала американским военным кораб­лям. Это означало, что Соединённые Штаты берут в свои руки руководство по удушению китайской революции. Все сладкие речи, произносившиеся в конгрессе США, немедленно отбра­сываются как ненужные.

Американский монополистический капитализм был уверен, что в гоминьдане найдутся боящиеся собственного народа

люди, KOTQpbie, испугавшись грохота американских пушек, склонятся перед американскими долларами.

США и Англия начали открытую войну против китайского народа.

Выступлениями в Нанкине англо-американские империали­сты хотели повернуть вспять колесо истории, но они достигли своей кровавой провокацией лишь роста ненависти к империа­лизму со стороны китайского народа. Выстрелы в Нанкине были восприняты реакционными оилами Китая как сигнал к более активным действиям, но не могли сломить на/родную революцию. «...Только люди, впавшие в детство, могут думать, что законы артиллерии сильнее законов истории, что можно повернуть вспять колесо истории выстрелами в Нанкине» '.

Обстрел Нанкина вызвал отклик в Пекине: северные мили­таристы во главе с Чжан Цзо-лином с ведома и согласия дип- корпуса организовали налёт на помещение военного атташе и сотрудников посольства СССР в Пекине. Был арестован ряд советских работников. Провокация Чжан Цзо-лина являлась частью общего плана наступления империалистических держав против Советского Союза, который пользовался огромными симпатиями китайского народа. Выполняя волю своих хозяев, пекинское правительство опубликовало «сборник документов», якобы найденных при обыске в советских учреждениях и «до­казывавших» наличие коммунистической пропаганды в Китае. Аналогичные провокационные действия китайские реакцио­неры совершали и в других пунктах страны. Китайская поли­ция с санкции французского консула произвела налёт на совет­ские учреждения в Тяньцзине, расположенные на территории французской концессии; советское консульство в Шанхае на территории международного сеттльмента было блокировано иностранной полицией. Пекин в ответ на ноту Наркоминдела дал неудовлетворительный ответ, ввиду чего советское посоль­ство было отозвано и в Пекине остался лишь персонал для выполнения консульских функций.                                 “

Одновременно Чжан Цзо-лин произвёл аресты среди пекин­ских коммунистов. По приказу этого лакея мирового империа­лизма зверски (путём медленного удушения) было убито 25 коммунистов во главе с одним из основателей Китайской коммунистической партии, Ли Да-чжао. Английское сообщение об этом ужасном преступлении гласило, что столь жестокий способ казни был избран для того, чтобы «поразить ужасом всех сочувствующих красным».

Растущая политическая активность масс, их революцион­ные требования, с одной стороны, и возрастающее давление

империалистов — с другой, усиливали колебания националь­ной буржуазии: она готовилась к разрыву единого фронта. 11 апреля 1927 г. Англия, США, Франция, Япония и Италия направили Китаю ультиматум с требованием наказать винов­ных в нападении на иностранцев в Нанкине и принять на себя ответственность за происшедшие там события. Это средство воздействия на национальную буржуазию также сыграло свою роль.

«Нанкинские расстрелы, — писал товарищ Сталин, — по­служили в этом отношении сигналом к новой размежёвке бо­рющихся сил в Китае. Стреляя в Нанкин и предъявляя ульти­матум, империалисты хотели сказать, что они ищут поддержки национальной буржуазии для совместной борьбы против ки­тайской революции» К

На национальную буржуазию оказывали давление и внут­ренние реакционные круги.

Шанхайские банкиры и заводчики, перепуганные револю­ционным восстанием пролетариата Шанхая 21 марта, потре­бовали от Чан Кай-ши наведения «порядка». Они хотели за­лить улицы Шанхая кровью революционных рабочих. Чан Кай-ши, прибыв в Шанхай, вступил в переговоры с шанхай­ской буржуазией об установлении нового правительства в Нан­кине, угодного мировой и китайской контрреволюции. Он уста­навливает контакт с английскими, американскими, японскими й французскими представителями и заручается их поддержкой. Крупный шанхайский компрадор Ду Юэ-шэн снабжает его деньгами. Было собрано 30 млн. долл. для Чан Кай-ши на условии, что «нанкинское правительство будет определённо антикоммунистическим». Сделка состоялась!

12 апреля Чан Кай-ши пошёл на разрыв единого фронта. Его войска окружили помещения рабочих союзов в Шанхае, стали разоружать рабочую гвардию. Рабочие оказали сопро­тивление, произошли вооружённые столкновения. Организо­ванная демонстрация протеста была расстреляна войсками из пулемётов, начались аресты и казни профсоюзных деятелей и коммунистов. Был убит председатель Совета профсою­зов в Шанхае коммунист Хэ Цзинь_:лян. Воцарился кровавый террор. Аналогичные перевороты произошли в Нанкине и Кантоне.

18 апреля Чан Кай-ши сформировал в Нанкине нозое пра­вительство правительство реакции.

Переворот произвёл самое благоприятное впечатление на капиталистический мир. О требованиях, предъявленных 11 ап- .реля, .было забыто. Державы проявили несвойственное им

миролюбие. Причины этого «миролюбия» были раскрыты в речи Чемберлена в палате общин 9 мая. Лидер реакционной английской буржуазии заявил о готовности Англии оказать со­действие Чан Кай-ши *в наведении «порядка» и прекращении «антииностранного движения».

Первый этап революции — этап общенационального, объ­единённого фронта — закончился. Китайская буржуазия разо­рвала единый национальный фронт. В стране складываются три центра — уханьский революционный центр, где сотрудни­чество левого гоминьдана, представляющего мелкую и сред­нюю буржуазию, и компартии продолжается; нанкинский, где крупная буржуазия уже пошла на сделку с империалистами и помещиками, но ещё продолжает борьбу с реакционным се­вером; третий центр — центр всех реакционных сил страны во главе с Чжан Цзо-лином в Пекине.

На первом этапе революции 1925—1927 гг. на борьбу про­тив империализма поднялись большие массы китайского на­рода; в качестве важнейшей революционной силы выдвинулся пролетариат; большого размаха достигло крестьянское движе­ние. Успешный поход южных войск подорвал власть милитари­стов. Были расшатаны устои господства империалистов.

Измена национальной буржуазии делу национально-осво­бодительной революции не означала поражения революции. Революционная борьба продолжалась, она вступила в новый, высший этап, когда главным содержанием её должна была стать аграрная революция сотен миллионов китайских кре­стьян.

«Аграрная революция, — указывал товарищ Сталин, — со­ставляет основу и содержание буржуазно-демократической ре­волюции в Китае» К

Вопросы стратегии и тактики коммунистической партии в национально-освободительной революции имели большое тео­ретическое и практическое значение. Естественно поэтому, что как в коммунистической партии Китая, так и в ряде других коммунистических партий вопросы китайской революции вызы­вали острую дискуссию. Политика Китайской компартии выра­батывалась в борьбе против предательской линии контррево­люционного троцкистско-зиновьевского блока, прилагавшего все усилия к тому, чтобы через свою агентуру сорвать дело китайской революции.

Китайская коммунистическая партия была вооружена са­мым сильным, самым мощным оружием — марксистско-ленин­ской теорией национально-колониального вопроса. Великое историческое значение для судеб китайской революции имели

и имеют труды товарища Сталина, учителя и друга народов всего мира, учителя и друга китайского народа.

Товарищ Сталин своими трудами развил марксистско- ленинское учение о национально-колониальном вопросе на основе нового опыта национально-освободительных войн и ре­волюций, на основе опыта Советского Союза.

Товарищ Сталин, опираясь на глубокое изучение китайской действительности, дал гениальный анализ путей развития и условий победы китайской революции, предвидя ход и исход борьбы трудящихся Китая.

На XIV съезде большевистской партии, в дни, когда только начинался подъём китайской революции, товарищ Сталин за­явил о том, что советский народ сочувствовал и будет сочув­ствовать китайской революции в её борьбе за освобождение китайского народа от ига империалистов и за объединение Китая в одно государство. «Кто с этой силой не считается и не будет считаться, тот наверняка проиграет»^[27], — говорил товарищ Сталин.

Это выступление товарища Сталина укрепило веру китай­ских революционеров в торжество своего правого дела.

Основные теоретические проблемы революции в Китае — её характер, роль пролетариата как гегемона революции, по­литика компартии, союзники пролетариата, революционная армия, этапы борьбы, характер будущей власти — нашли все­стороннее и полное разрешение в трудах товарища Сталина.

Товарищ Сталин систематически разрабатывал коренные вопросы китайской революции 1925—1927 гг. в ожесточённой борьбе против всех врагов китайского народа, против врагов коммунизма, в первую очередь против контрреволюционной троцкистско-зиновьевской банды. Эти работы являются вели­ким вкладом в сокровищницу марксизма-ленинизма. Они вооружили Китайскую компартию в борьбе за новый Китай, Видный политический деятель современного Китая Чэнь Бо-да в своей статье «Сталин и китайская революция» сооб­щает следующий факт:

«...в течение длительного периода, и во время пребывания Чэнь Ду-сю у руководства партии в 1927 году и после 1927 года, оппортунисты в Китае постоянно препятствовали распростране­нию многих работ Сталина о китайской революции и пропаганде их внутри Китайской компартии» ^[28].

Конечно, это была попытка с негодными средствами. Ком­партия Китая в лице своих лучших сынов успешно овладевала учением Ленина — Сталина.

Коммунистическая партия Китая, руководствуясь марксист­ско-ленинской теорией, при определении своей тактики в рево­люционной борьбе в этот период исходила из признания сле­дующих фактов: наличие феодальных пережитков в Китае как преобладающей формы гнёта, связь этих пережитков с импе­риализмом. Коммунистическая партия исходила из того, что мощное аграрное движение в стране должно стать фактом ре­шающего значения.

Против этой линии боролась контрреволюционная троц­кистская банда. Она, стремясь сорвать правильное направле­ние революционной деятельности партии, дезориентировала её прежде всего теоретически. Контрреволюционеры отрицали преобладающее значение феодально-милитаристского гнёта, не считались с решающим значением аграрно-революционного движения в Китае и пытались объяснить антиимпериалисти­ческий характер китайской революции тем, что китайский капитализм ведёт борьбу за таможенную самостоятельность Китая.

Товарищ Сталин указывал, что троцкисты, сводя всю рево­люционную и национально-освободительную борьбу китай­ского народа к борьбе за таможенную самостоятельность Ки­тая, скатывались на точку зрения «канцеляристов Чжан Цзо- лина и Чан Кай-ши» К т. е. предавали революционное дело китайского народа, выступали против аграрной революции и подлинной антиимпериалистической борьбы.

Товарищ Сталин обосновал невозможность кемалистской революции в Китае, т. е. революции, подобной турецкой в 1919—1922 гг. Кемалистская революция в Турции была, как известно, верхушечной революцией буржуазии, возникшей в борьбе против чужеземных империалистов и направленной в дальнейшем против рабочих и крестьян, «против самих воз­можностей аграрной революции»². Товарищ Сталин предви­дел, что борьба с империализмом в Китае примет глубоко народный и ярко национальный характер, что она будет углубляться шаг за шагом и потрясёт самые основы импе­риализма во ©сём мире. Такая направленность революции в Китае предопределила неизбежность падения претендента на роль китайского Кемаля — Чан Кай-ши и поддерживающих его клик.

И. В. Сталин предвидел неизбежность падения диктатуры Чан Кай-ши, указав ещё в апреле 1927 г., что «контрреволю­ционная группа Чан Кай-ши в Нанкине, отрываясь от рабочих
и крестьян и сближаясь с империализмом, разделит, в конц£ концов, судьбу милитаристов»

Предательская тактика троцкистов и зиновьевцев прояви­лась в частности в вопросе об отношениях компартии и гоминь­дана. Троцкисты ещё в 1926 г. настаивали на немедленном выходе коммунистов из гоминьдана. Этим они стремились со­рвать единый национальный фронт, выполняя задания импе­риалистических держав и Чжан Цзо-лина.

Компартия вступила в гоминьдан для того, чтобы умножить связи с широкими массами, расширить территорию революции, «создать себе возможность открытой организации пролета­риата и проложить себе дорогу к крестьянству» ^[29].

Задача коммунистов заключалась в борьбе за дальнейшее развёртывание революции, за укрепление сотрудничества ком­мунистов с левыми гоминьдановцами, за разоблачение и изо­ляцию правых.

«Последующие события, — писал товарищ Сталин, — цели­ком подтвердили правильность этой линии. Мощное развитие крестьянского движения и организация крестьянских союзов и крестьянских комитетов в деревне, мощная забастовочная волна в городах и создание советов профессиональных союзов, победоносное продвижение национальных войск к Шанхаю, осаждённому флотом и войсками империалистов, — все эти и подобные им факты говорят о том, что принятая линия была единственно правильной линией»³.

Выход коммунистов из гоминьдана был бы наруку только врагам революции.

Компартия Китая на первом этапе проделала большую ра­боту по организации масс, но Чэнь Ду-сю уже на первом этапе вёл курс, враждебный делу революционной борьбы китай­ского народа. Чэнь Ду-сю не разоблачал колебаний и непосле­довательности национальной буржуазии в борьбе с империа­лизмом. Он отказывался от поддержки крестьянского движе­ния и организации крестьянских союзов, от самостоятельной линии в решении ряда вопросов. Чэнь Ду-сю отказался от критики гоминьдана и его лидеров.

Чэнь Ду-сю и его сторонники стояли на меньшевистских позициях: они считали буржуазию гегемоном революции и по­лагали, что роль пролетариата в национальной революции должна ограничиться лишь помощью буржуазии.

Коммунистические организации на местах проводили боль­шую работу по вовлечению масс в революционную борьбу, но

Чэнь Ду-сю и К⁰ игнорировали массовое крестьянское движе­ние. В этом таилась большая опасность для будущего рево­люции.

Против оппортунистической политики Чэнь Ду-сю система­тически выступал Мао Цзэ-дун, боровшийся за ленинско- сталинскую идею о руководстве крестьянством со стороны про­летариата. Исторический опыт показал глубокую правоту уче­ния Ленина — Сталина, отстаиваемого Мао Цзэ-дуном.

ВТОРОЙ ЭТАП РЕВОЛЮЦИИ. УХАНЬСКИЙ ПЕРИОД

В марте 1927 г. в Ухане было сформировано левое гоминь- дановское правительство, состоявшее из представителей бур­жуазной интеллигенции, мелкой и средней буржуазии. В со­став этого правительства вошли также коммунисты Тан Пин- шань (министр земледелия) и Су Чжао-чжэн (министр труда).

После контрреволюционного переворота Чан Кай-ши в Шанхае и Кантоне уханьское правительство как революцион­ный центр сохранило свою власть в провинциях Хунань, Хубэй, Цзянси и в части провинции Хэнань.

Пленум ЦИК гоминьдана, приняв решение о защите демо­кратии против диктаторских поползновений военных кругов, высказался за созыв провинциальных народных собраний, за поддержку рабочего и крестьянского движения. Однако, не­смотря на то, что уже за пределами города Уханя развёртыва­лись террористические акты против массового движения, пле­нум обошёл этот вопрос молчанием.

В уханьский период национально-освободительное движе­ние переходит на новый, высший этап, когда борьба против империалистов и его слуг — милитаристов — во всё большей и большей степени начинает сочетаться с аграрной револю­цией. События 1925—1927 гг. пробудили массы к активной политической деятельности. Народ начал борьбу за землю. Это означало, что национально-освободительное движение подни­мается ступенью выше. Развёртывалась борьба против фео- дально-помещичьих кругов Китая — оплота реакции в стране, послушного орудия в руках империалистических держав.

Товарищ Сталин указывал, что империализм «со всей его финансовой и военной мощью в Китае есть та сила, которая поддерживает, вдохновляет, культивирует и консервирует фео­дальные пережитки со всей их бюрократически-милитарист- ской надстройкой[30]» Нельзя добить и ликвидировать феодаль­ные пережитки в Китае, не ведя решительной борьбы с импе­риализмом. Следовательно, в уханьский период национально-

освободительная революция в Китае с наибольшей последова­тельностью должна была сочетать борьбу против феодальных пережитков с борьбой против империализма.

Естественно, что при таком характере борьбы к пролета­риату и к коммунистической партии предъявлялись особо по­вышенные требования. От компартии более чем когда-либо требовалось «сохранять свою самостоятельность, как условие, необходимое для обеспечения гегемонии пролетариата в бур­жуазно-демократической революции» К И в первый период существования уханьского правительства дело революции шло по восходящей линии.

27 апреля ЦИК гоминьдана в Ухане опубликовал манифест по крестьянскому вопросу, в котором заявлял о поддержке гоминьданом крестьянства в его стремлении получить поме­щичью землю; в манифесте содержались также предложения

о  создании самоуправления в деревне, снижении арендной пла­ты, организации деревенской самоохраны за счёт разоруже­ния миньтуаней и пр.

Под руководством коммунистических организаций на ме­стах, особенно в провинции Хунань, начался раздел поме­щичьих земель. Крестьянские союзы только на территории, под­властной уханьскому правительству, выросли до 10 млн. че­ловек, компартия увеличилась с 5—6 тыс. членов до 50—60 тыс., профсоюзы насчитывали свыше 3 млн. человек.

По данным Хубэйского комитета крестьянских союзов, к 15 мая 1927 г. в провинции Хубэй в крестьянских союзах со­стояло 2 200 тыс. человек. Имущество многих помещиков, ро­стовщиков, шэньши было поделено среди крестьян. Власть в деревне во многих районах перешла в руки крестьян. На крестьянской конференции в уезде Лотянь было выставлено требование немедленной конфискации земель крупных поме­щиков. В других уездах крестьяне изгоняли помещиков и ста­новились хозяевами земель.

Мао Цзэ-дун, рассказывая про этот период, говорит: «В од­ной лишь Хунани было до 5 млн. членов крестьянских союзов. Крестьянские союзы почти повсюду в деревнях становились фактическими органами власти. В ряде мест крестьяне присту­пили к захвату помещичьих земель» ².

Аграрное движение на втором этапе революции заняло центральное место в революционном движении. «Компартия становится руководителем аграрной революции. Гегемония пролетариата начинает превращаться из пожелания в факт»³.

Уханьское правительство продолжало Северный поход. Армия Чжан Цзо-лина под ударами с юга (уханьские войска) и с севера (войска Фын Юй-сяна) вынуждена была отступать.

При условии радикальной демократизации гоминьдана и развёртывания аграрной революции уханьское правительство могло превратиться в подлинно демократическую власть, спо­собную возглавить национально-освободительную и антифео­дальную борьбу.

Но беда революционного Китая в уханьский период заклю­чалась в том, что руководящие круги гоминьдана, а также чэньдусюистское руководство компартии сплошь и рядом про­тиводействовали росту политической активности масс, были против аграрной революции и примиренчески относились к Нанкину.

Во главе уханьского правительства в апреле 1927 г. встал Ван Цзин-вэй, прикрывавший левой фразой свою подрывную деятельность против китайского народа. Чэнь Ду-сю продол­жал вести оппортунистическую линию, отказываясь от само­стоятельной политики компартии по ряду коренных вопросов революции.

Характерной в этом отношении была деятельность комис­сии по аграрному вопросу, созданной ЦИК гоминьдана. Комис­сия в течение многих дней занималась бесплодными дискус­сиями, тогда как на местах уже шла борьба за землю. Аграрная комиссия ограничилась принятием решения о «политической» конфискации земли только крупных помещиков, враждебных революции. Но даже и это постановление не было обнародо­вано.

29 апреля в Ухане открылся V съезд коммунистической партии Китая. Он продолжался около двух недель. В этот период в рядах коммунистической партии состояло 57 964 чле­на, из них 58,3% рабочих. В комсомоле было 38 тыс. членов. Тираж партийного еженедельника достиг 50 тыс. экземпляров. Под руководством партии находились многомиллионные проф­союзные организации и крестьянские союзы.

Политотчёт ЦК сделал генеральный секретарь ЦК Чэнь Ду-сю.

Чэнь Ду-сю уже вскоре после V съезда был разоблачён как изменник делу революции: Чэнь Ду-сю был агентом буржуа­зии, проникшим в рабочее движение. Молодая Китайская ком­партия не сумела сразу изгнать предателя, и он смог нанести немалый ущерб революционной борьбе пролетариата. Его враждебные делу революции установки имели место и в сде­ланном на съезде докладе.

Он пытался противопоставить национальную революцию революции аграрной; высказываясь против расширения борьбы

крестьянства за землю, отодвигая решения аграрного вопроса в неопределённое будущее, Чэнь Ду-сю пытался ограничить революцию решением чисто военных задач. Этот тезис пере­кликался со старыми высказываниями Чэнь Ду-сю против стачечного движения, за союз с буржуазией любой ценой, во что бы то ни стало.

Делегаты съезда подвергли критике меньшевистские право­оппортунистические установки Чэнь Ду-сю и ошибки в ра­боте ЦК.

Съезд отметил, что «партия не уделяла достаточного вни­мания необходимости углублять социальную основу револю­ции одновременно с её территориальным развитием». Подверг­лась критике политика ЦК в аграрном вопросе.

. По аграрному вопросу съезд не принял последователь­ных решений. Резолюция носила расплывчатый и нереши­тельный характер, не было разработано чёткой и ясной про­граммы.

Несмотря на то, что съезд вскрыл враждебные установки в докладе Чэнь Ду-сю, при выборах съезд оставил его на посту генерального секретаря. Съезд надеялся, что Чэнь Ду-сю ис­правит свои оппортунистические ошибки. Ему поверили, по­считались с тем, что он голосовал за резолюцию, осудившую ошибки ЦК. Это было серьёзной ошибкой съезда, за которую партия заплатила дорогой ценой.

В мае 1927 г. обстановка на территории уханьского прави­тельства ухудшилась. Началась экономическая блокада райо­на Уханя. Буржуазия в Ухаие, Чанша и других городах стала на путь саботажа. Правительство всё чаще и чаще противо­действовало рабочим и крестьянским выступлениям. В Ухань прибыло 36 иностранных военных судов. Указанные факты окрыляли реакционные элементы в уханьской армии, до поры до времени носившие личину лойяльности. Начались реак­ционные мятежи.

Первым выступил против Уханя генерал Ся Доу-инь. Он был послан против наступавших войск сычуаньского милита­риста Ян Сэна. Вместо выполнения задания он начал разго­нять крестьянские союзы, казнить коммунистов.

21   мая в Чанша произвёл переворот полковник Сюй Кэ-сян. Левогоминьдановское провинциальное правительство было им разогнано. Начались казни. Руководитель хунаньской комму­нистической организации Мао Цзэ-дун организовал большой вооружённый крестьянский отряд, который окружил Чанша. Его силами можно было подавить мятеж, но руководство ЦК компартии, находившееся в Ухане, запретило вооружённую борьбу против контрреволюционеров под тем предлогом, что это может привести к расколу единого фронта.

В июне восстал генерал Чжу Пэй-дэ в Наньчане. Его мятеж сопровождался разнузданным террором против рабоче-кре­стьянских организаций. Солдаты армии уханьского правитель­ства пошли за контрреволюционным генералитетом и подда­лись на удочку их контрреволюционных призывов в силу того, что состав армии за год похода претерпел большие изменения. Основной костяк армии, вышедший из Кантона, был невелик (60 тыс. в начале похода). Армия всё время пополнялась за счёт войск милитаристов — наёмных солдат. Эти солдаты часто становились слепым орудием в руках генералитета.

Уханьское правительство вместо решительной, энергичной борьбы против переходящих на сторону реакции генералов вело с ними длительные дипломатические переговоры. Гене­ралы рассматривали это как проявление слабости правитель­ства.

Руководство ЦК компартии не возглавило борьбу с под­нявшей голову реакцией. Наоборот, под маркой сохранения национального единства оно сдавало позиции реакционерам. Министр земледелия Тан Пин-шань дал директиву на места с требованием недопущения «эксцессов», т. е. захватов помещи­чьих земель. Распускаются вооружённые рабочие отряды и даже пионерские организации.

Товарищ Сталин в речи 1 августа 1927 г. цитирует докумен­ты Коминтерна от мая 1927 г., в которых содержится развёр­нутая программа действий.

В одном из цитируемых товарищем Сталиным документов говорится:

«Без аграрной революции победа невозможна. Без неё ЦК Гоминдана превратится в жалкую игрушку ненадёжных генералов...

Надо ликвидировать зависимость от ненадёжных генералов. Мобилизуйте тысяч двадцать коммунистов, добавьте тысяч пятьдесят революционных рабочих и крестьян из Хунани — Хубэя, составьте несколько новых корпусов, используйте кур­сантов школы для комсостава и организуйте, пока не поздно, свою надёоюную армию. Без этого нет гарантии от провалов. Это дело трудное, но других путей нет»

Только смелость и смелость, революционная твёрдость мог­ли обеспечить разгром контрреволюционных генералов, укре­пить гегемонию пролетариата, парализовать колебания союз­ников пролетариата из мелкобуржуазного лагеря.

Генералы предавали революцию. Буржуазные круги ухань­ского гоминьдана склонялись к отказу от поддержки массового движения ради сделки с Нанкином.

Уханьская же армия на севере продолжала продвигаться вперёд. Бои шли в провинции Хэнань, в районе Пекин-Ханькоу- ской железной дороги. Уханьская армия стремилась соеди­ниться с войсками Фын Юй-сяна. На пути к этой цели им при­ходилось преодолевать сопротивление «армии умиротворения государства» Чжан Цзо-лина.

В конце мая под угрозой нападения с обоих флангов войска Чжан Цзо-лина отступили из Хэнани. 31 мая уханьские войска и войска Фын Юй-сяна объединились.

Но Фын Юй-сян не склонен был поддерживать левое крыло гоминьдана. Об успехе 31 мая он послал телеграмму прежде всего Чан Кай-ши в Нанкин, а копию телеграммы — ‘в Ухань. Он не порвал связи с Чал Кай-ши после его измены и «в дальнейшем стал на путь подавления массового движе­ния, как и другие новые милитаристы из гоминьдановского лагеря.

В мае же перешла в наступление против войск северных милитаристов нанкинская армия Чан Кай-ши. Нанкин не хотел допустить победы Уханя над Чжан Цзо-лином, боясь, что это приведёт к усилению влияния Уханя и ослабит престиж Нан­кина. 16 мая войска Чан Кай-ши заняли Пукоу. Части Сунь Чуань-фана и Чжан Цзун-чана отступили в Шаньдун. Япон­ское правительство, усматривая в наступлении южных войск угрозу своему влиянию в Китае, приняло решение о прямом вмешательстве в китайские дела. Подобно тому как два месяца назад (в Нанкине) англо-американские империалисты стали на путь непосредственных военных действий, так и теперь японцы становятся на этот путь. Японское правительство, убедившись в том, что субсидируемые им милитаристы не в состоянии задержать продвижение южных войск, берёт инициативу не­посредственно в свои руки.

31 мая японцы захватили Циндао. Их выступление имело целью приостановить наступление армии Чан Кай-ши. Вместе с тем оно было предупреждением Нанкину о необходимости более решительного разгрома революционного движения в стране.

Под давлением японцев армия Чан Кай-ши была вынуж­дена отступить почти до самого Нанкина.

Японцы, организуя выступление в конце мая 1927 г., до из­вестной степени осуществляли волю и других империалистиче­ских держав, но в первую очередь их занимали, конечно, соб­ственные интересы. Не случайно, что как раз в это время в Японии появился знаменитый меморандум (июль 1927 г.) японского премьер-министра генерала Танака — программа империалистических захватов Японии. В этом меморандуме относительно Китая говорилось следующее:

«Для того, чтобы завоевать подлинные права в Маньчжурии й Монголии, мы должны использовать эту область как базу и проникнуть в остальной Китай под предлогом развития нашей торговли. Вооружённые уже обеспеченными правами, мы за­хватим в свои руки ресурсы всей страны. Имея в своём распо­ряжении все ресурсы Китая, мы перейдём к завоеванию Ин­дии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы. Но захват в свои руки контроля над Маньчжурией и Монголией является первым шагом, если раса Ямато желает отличиться в континентальной Азии» *.

Ослабление Китая, связанное с распадом единого нацио­нального фронта, было наруку японской военщине, ибо япон­ский империализм всегда использовал разобщённость Китая в качестве средства для достижения своих экспансионистских целей.

От японского империализма не отставал империализм аме­риканский. В июне 1927 г. 3 тысячи американских моряков с артиллерией, танками и авиацией высаживаются в Тяньцзине. Военное министерство США разработало в это время план военной интервенции в Китае — так называемый «жёлтый план».

Чжан Цзо-лин, лидер самых реакционных кругов Север­ного Китая, учитывая растущую активность США в Китае и развитие американских связей с Чан Кай-ши, в свою очередь берёт курс на сближение с американским империализмом. Он приглашает американского советника, в угоду американцам отклоняет ряд японских домогательств.

Страх перед аграрной революцией и открытая империали­стическая интервенция вели к усилению давления реакционных сил на уханьское правительство.

В июне уханьское правительство заявило о том, что оно берёт курс на ограничение массового движения. 14 июня в Ухане состоялась помимо воли руководящей группы ЦК КПК рабочая демонстрация против политики правительства, по­творствующего реакционерам. Но даже и в этой обстановке Чэнь Ду-сю продолжал выступать против массового движения.

В рядах Китайской коммунистической партии нарастало возмущение политикой руководства ЦК; на очередь дня встал вопрос о смене руководства. В обстановке, когда уханьское правительство превращалось в прислужника реакции, комму­нисты должны были демонстративно уйти из правительства, расширить борьбу против реакционных элементов. Но руко­водство ЦК не желало осуществлять эту единственно правиль­ную тактику. Тан Пин-шань вышел из правительства под пред­логом «болезни», не сопроводив свой уход разоблачением антинародной политики правительства.

Реакция в это время продолжала самое активное наступ­ление. Ван Цзин-вэй и его подручные предприняли «чистку» гоминьдана от коммунистов. 26 июля 1927 г. появилась декла­рация о разрыве гоминьдана с коммунистами. Ухань стано­вился уже контрреволюционной силой.

В июле 1927 г. Фын Юй-сян перешёл на сторону реакцион­ной клики Чан Кай-ши. Сделка Фын — Чан была оформлена во время их свидания в Сюйчжоу. После этого свидания Фын Юй-сян потребовал от уханьского правительства капитуляции перед Нанкином.

Прогрессивные деятели гоминьдана — Сун Цин-лин, Евге­ний Чэнь — в знак протеста против контрреволюционной по­литики уханьского гоминьдана вышли из состава ЦИК го­миньдана и правительства.

Руководство левого гоминьдана перешло на сторону реак­ции. Оно порвало союз с компартией и выступило против рабочих и крестьян. Мелкая и средняя буржуазия изменила ре­волюции. Компартия была загнана в подполье, начался белый террор. Теперь задача КПК заключалась в том, чтобы развер­нуть пропаганду идеи Советов. Возможность непосредственного строительства Советов зависела от наличия нового революцион­ного подъёма.

Второй этап китайской революции закончился. На этом этапе пролетариату под руководством коммунистической пар­тии удалось добиться новых серьёзных успехов в организации трудящихся, в упрочении влияния пролетариата, в развёрты­вании аграрной революции. Но задачи аграрной революции, определившие содержание второго этапа революции, не были разрешены, как не были разрешены на первом этапе револю­ции задачи антиимпериалистической борьбы. Эти задачи легли на плечи рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции Китая и должны были определить содержание дальнейшей револю­ционной борьбы.

1   августа 1927 г. в Наньчане произошло восстание двух корпусов национальной армии под руководством Чжу Дэ, Хэ Луна и Е Тина. Восставшие войска насчитывали в своих ря­дах около 20 тыс. человек. В числе руководителей восстания был видный деятель компартии Китая Чжоу Энь-лай.

Восстание было попыткой революционных рабочих и кре­стьян отстоять завоевания революции и поднять революцию на новый, высший этап. Руководство восстанием решило не С>ставаться в Наньчане для организации здесь крепкой

революционной базы, а предпринять поход на юг, к «старому дому», в Гуандун — колыбель революции. Выполнение этого решения неизбежно должно было столкнуться с большими труд­ностями: предстоял длительный путь. Революционная армия должна была преодолеть сопротивление крупных сил гоминьда- новских милитаристов. Успех движения на юг зависел в первую очередь от того, в какой степени во время похода удастся поднять массы народа, расширить ряды революционных войск. Руководствуясь принятым решением, восставшие вышли из Наньчана в направлении на юг.

Восстание 1 августа 1927 г. положило начало существова­нию победоносной Народно-освободительной армии Китая.

Новый подъём революционного движения, связанный с по­ходом Чжу Дэ, Хэ Луна и Е Тина, поставил на повестку дня задачу создания Советов как органов народной власти, как центров объединения прогрессивных сил страны, мобилизую­щих массы на продолжение антиимпериалистической, антими­литаристской и антифеодальной борьбы.

Троцкистско-зиновьевский блок ещё в апреле 1927 г. пред­лагал разрыв с гоминьданом и создание Советов в Китае. Но такой путь привёл бы к отрыву КПК от масс, ещё веривших в гоминьдан, к изоляции КПК, срыву массовой борьбы, развёр­нутой низовыми организациями КПК. Разрыв с гоминьданом в начале уханьского периода был бы наруку лишь врагам китай­ского народа.

Пойти на немедленное создание Советов в апреле 1927 г. означало дать лозунг борьбы против существующей власти в данном районе, против тогда ещё революционного гоминьдана.

«Это значит, наконец, не понимать того, какой этап прохо­дит революция в Китае в данный момент. Это значит дать вра­гам китайского народа новое оружие в руки для борьбы с ре­волюцией, для создания новых легенд о том, что в Китае происходит не национальная революция, а искусственное пере­саживание «московской советизации».

Таким образом, оппозиция, выставляя лозунг создания Со­ветов в данный момент, играет наруку врагам китайской рево­люции» ^!.

Не было условий для создания Советов и в мае 1927 г.

После разрыва уханьского руководства с компартией, после его отхода в лагерь контрреволюции обстановка меняется. Выдвигается лозунг: «Долой гоминьдановское руководство в Ухане».

Исторической заслугой товарища Сталина является то, что он показал чёткую и ясную перспективу дальнейших путей раз­
вития китайской народной революции. В трудных условиях временного поражения китайской революции товарищ Сталин заявил, что следующим этапом революции в Китае, третьим этапом её, будет «советская революция, которой еще нет, но ко­торая наступит» *.

В речи 27 сентября 1927 г. «Политическая физиономия рус­ской оппозиции» товарищ Сталин с исключительной прозорли­востью оценил значение происшедших со времени измены го­миньдана событий. Товарищ Сталин показал, что всё дело южного революционного движения (поход Чжу Дэ, Хэ Луна и Е Тина, развитие крестьянского революционного движения) было начато по инициативе Китайской компартии.

«Кто будет возглавлять это движение, — говорил товарищ Сталин, — если это движение окажет успехи, если новый подъём революции в Китае станет фактом? Конечно, Советы. Если раньше, в период расцвета Гоминдана, не было благо­приятных условий для немедленного создания Советов, то теперь, когда гоминдановцы оскандалились и дискредитиро­вали себя своей связью с контрреволюцией, — теперь Советы при успехе движения могут стать, и действительно станут, ос­новной силой, сплачивающей вокруг себя рабочих и крестьян Китая. А кто будет возглавлять Советы? Конечно, комму­нисты» ^[31].

Революция вступила в новый, высший этап — советский этап.

Новые сложные задачи, вставшие перед коммунистической партией Китая, ещё более повышали её историческую ответ­ственность за судьбы страны и народа. Чэньдусюистское руко­водство КПК полностью обанкротилось. «Почти вся партия выступила против предательской линии Чэнь Ду-сю» ^[32]. 7 авгу­ста 1927 г. вопреки воле Чэнь Ду-сю и его сторонников в глу­боком подполье состоялась чрезвычайная конференция КПК (августовская конференция). На конференции был установлен факт антипартийной деятельности Чэнь Ду-сю и его окруже­ния. Чэнь Ду-сю был исключён из состава ЦК^[33]. Конференция решила поставить борьбу за аграрную революцию в центр всей деятельности коммунистической партии.

Конференция заявила: «Мы со всей решительностью осуж­даем оппортунистическую нереволюционную политику, кото­рую вёл наш ЦК, и считаем необходимым на основании уроков

прошлого коренным образом изменить курс партийной по­литики».

Августовская конференция КПК не могла, конечно, сразу ликвидировать тяжёлые последствия чэньдусюистского руко­водства партией. Некоторые из новых руководителей партии, не имея должного партийного опыта, допустили в своей прак­тической работе и политической линии ошибки левацкого типа.

Конференция не сделала также необходимых политических и организационных выводов для того, чтобы обеспечить успех восстания в Наньчане. А это было совершенно необходимо. Тяжёлое наследство, оставленное прошлым руководством, ска­залось на судьбах восстания Чжу Дэ, Хэ Луна и Е Тина.

Революционным войскам не удалось овладеть Гуандуном. После взятия 24 сентября Сватоу революционная армия потер­пела поражение. На стороне сил реакции был перевес. Но из армии Чжу Дэ, Хэ Луна и Е Тина были сохранены для новых боёв отдельные революционные части.

В августе 1927 г. в провинций Хунань под руководством Мао Цзэ-дуна поднялось широкое крестьянское восстание. Оно известно как «Восстание осеннего урожая». Восставшие овла­дели городами Пинцзян, Лилин и другими пунктами. В резуль­тате этого выступления было создано то ядро, вокруг которого шла организация будущей Красной армии советского Китая. Была создана «первая дивизия первой армии рабочих и кре­стьян». Во главе дивизии стал Мао Цзэ-дун, признанный вождь трудящихся Китая. К зиме 1927 г. отряд Мао Цзэ-дуна пришёл к недоступному горному району Цзинган (Цзинганшань), где и укрепился. Здесь Мао Цзэ-дун выдвинул программу борьбы за строительство Советов.

«В ноябре 1927 г. на границе Хунани, в Чалине был создан первый Совет и избрано первое советское правительство» ¹.

Под руководством Пын Бая были сформированы Советы в уездах Хайфын и Луфын в провинции Гуандун. Революцион­ный народ, руководимый компартией, продолжал борьбу за спасение родины.

Одновременно, осенью 1927 г., в ряде других провинций Южного и Центрального Китая (Гуандун, Цзянси, Аньхой, Хэнань и др.) под руководством лучших сынов китайского на­рода — коммунистов Чжу Дэ, Пын Дэ-хуая, Линь Бяо, Фан Чжи-миня, Сюй Сянь-цяня и других прославленных борцов за новый Китай организуются крестьянские восстания.

Образование Хайлуфынской советской республики откры­вало благоприятные условия и для борьбы трудящихся Кан­
тона. Этому же благоприятствовала борьба в кругах гоминьда- новского генералитета, она ослабляла аппарат власти и облег­чала борьбу кантонского пролетариата.

В Кантоне происходили рабочие демонстрации, забастовки. Коммунистическая организация, руководимая пламенным ре­волюционером Чжан Тай-лэем, неустанно готовила выступле­ние кантонского пролетариата против реакции. Создавались подпольные отряды Красной гвардии. Под влиянием коммуни­стов находился учебно-инструкторский полк, стоявший в Кан­тоне.

Рано утром 11 декабря Чжан Тай-лэй явился в учебно-ин­структорский полк, поднял солдат и повёл их в бой. Одновре­менно выступили отряды Красной гвардии, рабочие союзы. Утром того же дня важнейшие пункты города оказались в ру­ках восставших. Не удалось выбить милитаристов только из двух-трёх пунктов. В тот же день было сформировано совет­ское правительство во главе с Су Чжао-чжэном и Чжан Тай- лэем.

На улицах города расклеивались плакаты, содержащие основные призывы восстания: «Рис — рабочим!», «Землю — крестьянам!», «Вся власть — Советам рабочих, крестьян м солдат!», «Долой войну милитаристов!»

Восстание это вошло в историю китайской революции под именем Кантонской коммуны.

Программа действий, провозглашённая Кантонской ком­муной, и декреты, изданные советским правительством, преду­сматривали борьбу за аннулирование неравноправных догово­ров, конфискацию имущества империалистов, установление 8-часового рабочего дня, введение демократических свобод, конфискацию помещичьей земли и другие пункты, обеспечив­шие полное решение задач демократической и национально- освободительной революции в Китае.

Однако враг не был разбит. Войска милитаристов только отошли из города и в любой момент были готовы нанести контрудар. Военные суда иностранных держав стояли на реке Сицзян, у самого центра города, помогая милитаристам. Аме­риканское военное судно «Сакраменто» и английский корабль «Мореон» подвозили к Кантону гоминьдановские войска и по­могали военным действиям контрреволюционеров.

Революционный город был блокирован. Кроме того, ещё не был мобилизован весь кантонский пролетариат. Революцион­ные крестьянские отряды, за небольшим исключением, не могли проникнуть в город. Военные действия не прекращались ни на минуту. Тяжёлым ударом для дела КоМмуны явилась гибель Чжан Тай-лэя_% Он был убит при возвращении с митинга, где была провозглашена программа советского правительства.

Уже к концу дня 12 декабря положение становилось безнадёж­ным. Руководство восстанием отдало приказ об отступлении. Часть вооружённых сил коммуны пробилась в Хайлуфынскую советскую республику, а впоследствии влилась в Красную ар­мию Китая. 13 декабря восстание было подавлено. Заключи­тельный акт борьбы был ознаменован кровавым белым тер­рором.

Тысячи трудящихся Кантона погибли на улицах города. Усилился террор по всей стране. Предатель и палач Ван Цзин- вэй выдвинул лозунг: «Пусть сгинут тысячи невинных, лишь бы не пощадить ни одного сторонника коммунизма». Коммуна была задушена превосходящими силами китайской и мировой реакции.

Восстание продлилось всего 57 часов, но значение его очень велико: оно стало знаменем дальнейшей борьбы революцион­ного народа.

Восстание в Кантоне произошло тогда, когда в важнейших центрах страны революционное движение было подавлено, свирепствовал белый террор.

Кантонское восстание явилось образцом величайшего героизма китайских рабочих, осознавших свою историческую роль гегемона великой китайской революции.

После разрыва с компартией социальная база гоминьда- новского лагеря резко сузилась. Гоминьдан превратился в пар­тию блока реакционной буржуазии и помещиков. В гоминь­дане шла острая фракционная борьба, причём сплошь и рядом дело доходило до вооружённых конфликтов между различ­ными генеральскими группировками.

Неудачи в войне против Чжан Цзо-лина и групповая борьба заставили Чан Кай-ши уйти 12 августа в отставку. Но отставка была вызвана не только групповой борьбой. Чан Кай-ши в это время съездил в Японию, где и дал многочисленные заверения в своей преданности японцам. Чан Кай-ши стремился получить поддержку Японии в своей деятельности. Одновременно он рас­ширяет связи с Англией и США.

Во вновь сформированном правительстве из крайних пра­вых элементов видную роль играли гуансийские генералы. Нанкинское правительство продолжало громить рабоче-кресть­янские организации.

Уханьская группировка гоминьдана и после разрыва с ком­мунистами отказалась признать власть нанкинского правитель­ства. Это расхождение Уханя и Нанкина отражало различие социальной природы гоминьдановских группировок. Гоминьдан в Нанкине отражал интересы крупной буржуазии, связанной с иностранным капиталом и пошедшей на сделку с помещи­ками, а гоминьдановцы в Ухане представляли эксплуата­
торскую часть городской и деревенской мелкой и средней буржуазии. Помимо этого, в расхождениях Уханя и Нанкина немаловажную роль играли личные мотивы борьбы за власть. Уханьские милитаристы не желали примириться со своей второстепенной ролью в правительстве и отказались от сотруд­ничества с Нанкином.

Что же касается борьбы с массовым движением, то все го- миньдановские группировки проявляли в этом отношении пол­ное единодушие. Они стали на путь борьбы с компартией, на путь разрыва с рабочими и крестьянами. Аналогичное едино­душие проявлялось и в некоторых аспектах внешней политики. Гоминьдановские власти охотно шли на сделку с империали­стами, капитулировали перед ними и, стремясь выслужиться в глазах мирового империализма, стали на путь борьбы против Советского Союза, организуя разнообразные антисоветские провокации.

Белогвардейские и наёмные бандиты с ведома и попусти­тельства иностранных консулов организовали нападение на генконсульство СССР в Шанхае. В Кантоне при подавлении восстания также было организовано нападение на советское консульство. Группа сотрудников консульства была расстре­ляна. Все советские консульства и учреждения на территории нанкинского правительства были закрыты. В этой связи сле­дует отметить, что советское правительство официальных ди­пломатических отношений с Нанкином не устанавливало. Со­ветские консульства в Южном Китае существовали со времени восстановления дипломатических отношений СССР и Китая, С 1924 г., на основе соглашения с пекинским правительством.

1927  год ознаменовался антисоветской кампанией. Инициа­тором этих выступлений против СССР был английский импе­риализм. Английское правительство, не сумев поставить на ко­лени мужественный китайский народ, стремилось объяснить китайскую революцию «советскими интригами», «большевист­скими происками». Оно пыталось организовать новый «кресто­вый поход» против СССР. Опубликованные пекинским прави­тельством фальшивые документы явились дополнительным предлогом для разрыва англо-советских отношений 27 мая

1927  г.

Гоминьдановцы действовали в полном соответствии с волей своих хозяев.

Каковы же* основные политические уроки революции 1925—1927 гг.?

Китайская революция 1925—1927 гг. подняла против импе­риализма и феодализма десятки миллионов людей. Временное поражение её не могло уничтожить накопленный массами опыт, как это и показали последующие годы. Близость Кита^

к. таким странам, как Индия и Индо-Китай, способствовала тому, что влияние революции охватило сотни миллионов людей Азии.

Трудящиеся массы колоний стали превращаться в могучую армию борцов против империалистического рабства. «Самым важным результатом китайской революции,— говорил товарищ Сталин, — является тот факт, что она разбудила от вековой спячки и привела в движение сотни миллионов эксплуатируе­мых и угнетённых, разоблачила вконец контрреволюционность генеральских клик, сорвала маску с гоминдановских прислуж­ников контрреволюции, укрепила авторитет коммунистической партии среди народных низов, подняла движение в целом на высшую стадию и пробудила новые надежды среди миллионов людей угнетённых классов Индии, Индонезии и т. д. Только слепые и малодушные могут сомневаться в том, что китайские рабочие и крестьяне идут к новому революционному подъёму»^[34].

В титанической борьбе миллионов людей за свою независи­мость и свободу их неизменно вдохновляло первое в мире со­циалистическое государство — Советский Союз. Его внешняя политика, основанная на принципе равноправия наций, под­держка угнетённых стран сыграли первостепенную роль в раз­витии передовых идей в китайском народе. Опыт победоносной вооружённой борьбы против интервентов, успехи социалисти­ческого строительства стали примером, образцом для трудя­щихся Азии.

За годы революции выросла и окрепла дружба советского и китайского народов. Один из виднейших деятелей Китайской компартии Лю Шао-ци писал: «Народ Советского Союза под руководством великого Ленина и великого Сталина проводил политику беспримерной дружбы по отношению к китайскому народу, и китайский народ начал проявлять в отношении на­рода и правительства Советского Союза столь же беспример­ную дружбу» ^[35].

Тщетны были попытки гоминьдановских реакционеров своей антисоветской политикой подорвать дружбу советского и ки­тайского народов. Китайский народ за десять лет существова­ния Советского государства убедился в том, что только страна социализма оказывает бескорыстную помощь Китаю в его борьбе за независимость и демократию.

В ходе революции решался вопрос о гегемонии в револю­ции — гегемонии буржуазии или пролетариата. Историческое значение революции 1925—1927 гг. заключается в том, что пролетариат Китая был зачинателем массовой борьбы, сумел

подняться до роли гегемона в революции. Пролетариат Китая и его коммунистическая партия превратились в международ­ный революционный фактор.

Революция в Китае показала, какую огромную роль в на­ционально-освободительном движении колониальных народов играет аграрный вопрос. Именно на отношении к аграрному вопросу проверялась искренность партий, политических деяте­лей. Только пролетариат, крестьянство и коммунистическая партия выдержали эту проверку.

К концу 1927 г. революция потерпела временное пораже­ние. Буржуазия изменила революции и отошла от неё. Изме­нила революции и мелкая буржуазия. Но союз пролетариата с национальной буржуазией на первом этапе дал возможность пролетариату и компартии расширить своё влияние в массах, поднять их на борьбу против империализма. Союз пролета­риата с мелкой буржуазией города на втором этапе дал воз­можность пролетариату повысить свою боеспособность, умно­жить связи с массами, поднять свой авторитет в массах, на­правлять массы на борьбу за аграрную революцию. После измены временных союзников революции единственным руко­водителем революции остался пролетариат. Он возглавил кре­стьянские массы в борьбе против империалистического и феодального гнёта.

Временное поражение революции объясняется неблаго­приятным для революции соотношением классовых сил как внутри страны, так и на международной арене.

Силы мирового империализма со всей своей экономической и политической мощью, феодалы во главе с Чжан Цзо-лином и контрреволюционная национальная буржуазия действовали в конечном счёте единым фронтом против рабочих и крестьян, которые ещё не имели достаточных сил для отпора столь силь­ному фронту реакции. Это обстоятельство в первую очередь и определило поражение революции. Измена национальной бур­жуазии делу национально-освободительной революции стала важнейшим фактором временного поражения.

Товарищ Сталин в своё время предупреждал, что «китай­ская революция встретит на пути к победе гораздо больше за­труднений, чем революция в России, что перебежек и преда­тельств в ходе этой революции будет несравненно больше, чем в период гражданской войны в СССР» ¹.

Так оно и получилось. Эти перебежки и предательства ме­няли соотношение сил и не всегда своевременно учитывались молодой Китайской компартией.

В ходе революционной борьбы весьма отрицательно сказа­лась неравномерность её развития в разных провинциях Ки­тая; был также известный разрыв между движением в городе и деревне.

Недостаток преданных делу революции командиров армии* её наёмный характер сказались на ходе революции.

Большая доля ответственности за временное поражение ре­волюции лежит и на руководстве коммунистической партии, которое допустило ряд крупнейших ошибок.

Отмечая крупнейшие ошибки ЦК Китайской компартии, товарищ Сталин говорит: «Но было бы смешно думать, что китайская компартия может стать настоящей большевистской партией, так сказать, в один присест, на основании директив Коминтерна» К Компартия Китая, революционные рабочие и крестьяне, передовая интеллигенция после поражения рево­люции не сложили оружия. «Великие народные революции никогда вообще не побеждают до конца в первом туре своих выступлений. Они растут и укрепляются в порядке приливов и отливов. Так было везде, в том числе и в России. Так будет в Китае» ².

Своеобразие обстановки в Китае к концу 1927 г. заключа­лось в том, что временное поражение революции не привело к повсеместному торжеству реакции. Уже в конце 1927 — начале 1928 г. начали возникать революционные очаги — базы будущего развития народной революции.

Борьба за независимый и свободный Китай продолжалась.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

РЕВОЛЮЦИОННАЯ БОРЬБА КИТАЙСКОГО НАРОДА ПРОТИВ РЕАКЦИИ И ЯПОНСКОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ (1928—1937)

★

еволюция к концу 1927 г. потерпела временное пораже­ние. Задачи ликвидации феодальных пережитков, осу­ществления демократических преобразований и дости­жения национальной независимости не были решены. «Бур­жуазия отошла от революции и капитулировала перед импе­риализмом, перейдя в лагерь врагов китайского народа. Только компартия осталась революционной партией, и поэтому ей одной пришлось нести революционные обязанности» *.

Реакция преследовала рабоче-крестьянское движение, орга­низации рабочих и крестьян были разгромлены. Значительная часть революционных кадров рабочего и крестьянского движе­ния была истреблена.

Проводилась так называемая кампания по «очистке де­ревни», жертвами которой стали передовые крестьяне. В горо­дах были разгромлены революционные профсоюзы. Сотни и тысячи рабочих пали жертвами белого террора. Даже по офи­циальным гоминьдановским данным, с 1927 по 1929 г. было убито около 300 тыс. революционных рабочих и крестьян; по данным же китайского отделения МОПР, было истреблено при­мерно 450 тыс. рабочих и крестьян.

Расстрелами и арестами, преследованиями и увольнениями с работы буржуазно-помещичий блок пытался уничтожить де­мократические силы Китая. 1928—1929 годы — это годы вре­менного поражения революции, спада революционной волны; вместе с тем это был период подготовки массовых сил к но­вому подъёму революции.

Внутреннее положение страны было крайне тяжёлым. Нан­кинскому правительству не удалось объединить страну. Его власть распространялась только на пять провинций нижнего те­чения реки Янцзы: Цзянсу, Чжэцзян, Аньхой, Цзянси, Фуцзянь.

Во главе правительства с 7 января 1928 г. стал Чан Кай-ши, сохранивший одновременно пост главнокомандующего воору­жёнными силами. Нанкинское правительство по своей социаль­ной природе было правительством блока реакционной, ком­прадорской буржуазии и помещиков. Революционные эле­менты из партии были изгнаны.

Проведённая перерегистрация показала, что в гоминьдане почти не осталось рабочих и крестьян. В гоминьдановской ор­ганизации крупнейшего промышленного центра — в Шанхае — было всего 4% (менее 400 человек) рабочих, зато полицей­ских— 40%; в городе Ханчжоу (провинция Чжэцзян) 75% со­става гоминьдановской организации были военные, помещики и чиновники.

Правительство Чан Кай-ши было составлено из наиболее реакционных гоминьдановцев: компрадоров, феодалов-крепост- ников, крупных банкиров и т. п. «Эти паразиты и национальные преступники стали социальной основой господства Чан Кай-ши»

Видную роль в организации и деятельности правительства Чан Кай-ши играла цзянсу-чжэцзянская группа банкиров. Она объединяла виднейших капиталистов Шанхая. Фактическим главой чжэцзянской клики был крупный банкир Чжан Цзин- цзян, давно связанный с Чан Кай-ши.

С 1928 г. постепенно вся военная, гражданская власть в стране, а также руководство партийным аппаратом гоминьдана начинает концентрироваться в руках четырёх семейств Китая — семейства Цзянов (представителем этого семейства является Чан Кай-ши), семейств Сун Цзы-вэня и Кун Сян-си и семейства братьев Чэнь — Чэнь Го-фу и Чэнь Ли-фу. Первые три связаны между собой тесными родственными узами. Чан Кай-ши и Кун Сян-си женаты на родных сёстрах Сун Цзы-вэня. Политическим лидером группы являлся Чан Кай-ши. «Кун Сян-си и Сун Цзы- вэнь действовали почти всё время непосредственно в финансо­вой, торговой и промышленной сферах. В их руках находились либо посты министров финансов, торговли и промышленности, либо директоров государственных банков. Случалось, впрочем, им занимать и пост председателя правительства» ^[36].

Братья Чэнь играли видную роль в партийном аппарате го­миньдана, одновременно подвизаясь и на поприще коммерче­ской и финансовой деятельности.

Ответственность за всю политику гоминьдановского пра­вительства ложится в первую очередь на эти четыре семейства.

Чжэцзянская клика капиталистов, в том числе и её поли­тические лидеры, тесно связана с американским капиталом. Поэтому её приход к власти был успехом американского капи­тализма. Американцы, которые помогали приходу к власти угодного им правительства в 1928 г., демонстрируют своё бла­гожелательное отношение к Нанкину: дают согласие на тамо­женную автономию, отказываются от поддержки мероприятий держав с целью недопущения войск Чан Кай-ши в район Пе­кин — Тяньцзинь, первыми из всех держав признают власть нанкинского правительства.

Последний шаг Соединённых Штатов перекликается с соот­ветствующим актом 1913 г. в отношении Юань Ши-кая. В 1913 г. США, признавая Юань Ши-кая, тем самым помогли реакции расправиться с массовым движением. Такую же за­дачу США преследуют и в 1928 г.

Активная роль американского империализма в китайских делах вела к усилению его противоречий с Англией и Японией.

Отражением этих противоречий было установление на юго- западе, в Кантоне, после подавления Кантонской коммуны, власти гуансийской военной клики, возглавляемой Бай Чун-си, Ли Цзун-жэнем и др.

Гуансийская группа генералов сотрудничала почти до конца

1927 г. с гоминьдановскими кругами в Нанкине. Летом и осенью

1927   г., после ухода Чан Кай-ши, она стала хозяином положе­ния в Нанкине, но по возвращении Чан Кай-ши она обособи­лась и стала фактически самостоятельной от Нанкина ^[37].

Существование обособленной юго-западной группы отра­жало борьбу различных клик гоминьдана за власть в стране. Гуансийцы были одной из самых реакционных клик, но в своей политической деятельности они зачастую применяли демаго­гические националистические лозунги, рассчитанные на привле­чение симпатий мелкой и средней буржуазии. Борьба Нанкина и Кантона выражала также различные линии внешнеполитиче­ской ориентации: Нанкин был в большей степени связан с США, Кантон — с Англией. Борьбу Кантона с Нанкином пыталась, и не без успеха, использовать Япония для ослабления влияния
как США, так и Англии. Влияние Японии на гуансийскую клику временами бывало довольно значительным.

На севере в начале 1928 г. продолжал править Чжан Цзо- лин. В провинциях Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань хозяйничали местные милитаристы, не подчинявшиеся Нанкину. Провинция Шаньси управлялась генералом Янь Си-шанем, провинции Хэ­