—    Почему?.. Вы имеете связь с Прагой?

—    Идиот, я последний! Боже мой, откуда вы свалились? Русские буквально у порога[14].

Жители Берлина вылезают из подвалов и бомбоубежищ, куда их загнала преступная «оборона» города. Длинные очереди выстраиваются у походных кухонь советских частей. Берлинцы читают расклеенный на стенах домов первый приказ советского коменданта города. В нем го­ворилось: «Национал-социалистскую партию и ее орга­низации распустить и деятельность ее воспретить».

БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ

После того как Советская Армия убрала с исторической арены засевшую в Берлине гитлеровскую клику, руковод­ство недобитыми остатками фашистского вермахта, а также и административная власть на контролируемой нацистами территории попали в руки гросс-адмирала Деница[15]. Ре­шающую роль в назначении Деница «преемником» Гитлера сыграл министр военной экономики Шпеер. В своих ме­муарах, опубликованных в 1958 году в Бонне под назва­нием «10 лет и 20 дней», Дениц рассказывает, что 23 ап­реля 1945 г. во время последнего посещения Шпеером имперской канцелярии Гитлер показал ему набросок своего «завещания» и поставил вопрос о своем «преемнике»[16]. Шпеер посоветовал Гитлеру назначить своим «преемником» Деница. Гитлер согласился с этой кандидатурой. Дениц был известен Гитлеру как горячий поклонник нацизма, беспрекословно исполнявший любой приказ «фюрера». В армии Дениц «прославился» как сторонник «борьбы до последнего солдата», организатор беспощадной подводной войны. Это он приказал пускать ко дну пассажирские и госпитальные суда противника и не останавливался перед потоплением кораблей нейтральных стран.

21  июля 1944 г. Дениц в качестве главнокомандующего военно-морскими силами фашистской Германии обратился с воззванием к личному составу военно-морского флота в связи с покушением на Гитлера. «Священная ненависть и беспредельный гнев, — писал этот гитлеровский холуй, — охватывают нас в связи с сообщением о злодейском поку­
шении, которое могло стоить жизни нашему любимому фюреру».

1    января 1945 г. Дениц опубликовал приказ по флоту, в котором говорилось: «Позади остался тяжелый роковой год... Однако он вновь подарил нам фюрера». 19 февраля 1945 г. фашистское радио передало обращение Деница к немецкой молодежи. «Ваша душа со всеми ее страданиями,— говорил Дениц, — вся сила вашего сердца и вашего ха­рактера должны быть преданы фюреру. Вашим жизненным законом должно быть: чтобы ни случилось, моим принципом является безграничная преданность фюреру». Нацистский «фюрер» в свою очередь полностью доверял Деницу и на­ходился с ним в тесных доверительных отношениях8.

Назначая Деница своим преемником, Гитлер рассчиты­вал, что тот сумеет сделать то, что не удалось ему самому: как можно громче «хлопнуть дверью» в момент крушения фашистского рейха. Поэтому в гитлеровском «завещании» Деницу и предписывалось «продолжать войну дальше всеми средствами»[17].

Однако Шпеер и круги, которые за ним стояли, выдвигая на авансцену Деница, преследовали свои собственные планы. Альберт Шпеер — придворный архитектор Гит­лера, а затем глава военно-строительной организации Тодта, имперский министр вооружения и военной про­мышленности, генеральный уполномоченный по вопросам вооружения и начальник центрального управления по «планированию» всей фашистской военной экономики — давно являлся близким человеком и доверенным лицом заправил военных концернов[18]. В обстановке полного раз­грома немецко-фашистских войск на Восточном фронте и неминуемо приближающегося краха фашистского рейха эти круги изыскивали пути для сохранения в своих руках колоссальных богатств, награбленных в оккупированных странах и созданных рабским трудом миллионов иностран­ных рабочих и военнопленных в самой Германии. Как показали события 20 июля 1944 г., эти круги были готовы,

не задумываясь, пожертвовать Гитлером и его кликой, чтобы создать благоприятные условия для переговоров с западными странами. Финансовая олигархия фашистской Германии отнюдь не собиралась прыгать в пропасть вместе с Гитлером.

20 марта 1945 г. Гитлер издал приказ об осуществле­нии немецкими войсками перед отходом тактики «выж­женной земли». «Необходимо, — говорилось в приказе, — использовать все средства, которые могут непосред­ственно или косвенно причинить противнику ущерб...

Приказываю:

1. Все военные объекты внутри страны — предприятия связи, транспорта, индустрии и снабжения, так же как и имущество, которое может быть использовано противником для продолжения его борьбы, — должны быть разрушены». Ответственность за разрушение средств связи возлагалась на военное командование, а за уничтожение промышлен­ных объектов, предприятий для снабжения населения и запасов сырья — на гаулейтеров и фашистских «импер­ских комиссаров обороны»®.

Этот приказ вызвал острое недовольство монополий. Одно дело — тактика «выжженной земли» на оккупиро­ванной территории, другое — в самой Германии! Ведь речь шла теперь об уничтожении «промышленных объектов», представлявших собой экономическую базу господства концернов в стране.

Шпеер от имени германских монополистов еще 15 марта 1945 г. направил Гитлеру письмо, в котором призывал ни в коем случае не допускать разрушения предприятий на территории самой Германии. «Должно быть установлено, — писал Шпеер, — что, если борьба дальше будет продол­жаться на территории рейха, никто не имеет права разру­шать индустриальные объекты»[19]. Через три дня Шпеер вновь призывал Гитлера воздержаться от издания приказа о проведении тактики «выжженной земли» в отношении собственности немецких монополий, но тщетно. «Война проиграна и с военной и с экономической точек зрения, — убеждал Шпеер в устной беседе Гитлера.—Надо сохра­нить материальную базу для дальнейшего существования»[20]. На это Гитлер ответил, что, «когда проигрывается война,

*   теряется и имущество»[21].

Отношения между Гитлером и Шпеером быстро охла­девали. Шпеер, которому хорошо была известна система вентиляции подземелий имперской канцелярии, даже ле­леял мысль отравить всех ее обитателей газом и таким образом «ускорить» устранение Гитлера и других наиболее скомпрометированных нацистских главарей с политической арены и тем самым получить «новый шанс» для сговора с западными державами.

Виднейшие представители нацистской военщины, в том числе и Дениц, уже давно поддерживали тесные связи со Шпеером[22]. В этих кругах считали, что в интересах со­хранения военно-промышленного потенциала и основ ми­литаризма в стране придется пожертвовать и «фюрером» и рядом других атрибутов нацизма. Именно Деница и счи­тали человеком, которому по плечу решить эту задачу. В марте 1945 года Шпеер появился у генерала Гудериана и просил его о помощи военных кругов. «Я охотно оказал ему содействие, — пишет Гудериан, — и немедленно при­нялся за работу — выработать проект приказа, который касался всех расположенных на территории рейха линий обороны и разрешал любые разрушения только в пред­полье этих линий»[23]. По просьбе Шпеера 5 апреля 1945 г. ОКВ за спиной Гитлера издало шесть приказов о запре­щении уничтожения промышленных объектов при от­ступлении[24].

По вполне понятным причинам Гитлер не включил вы­шедшего из доверия Шпеера в состав правительства своего «преемника». Но дело было сделано: этим «преемником» стал адмирал Дениц. Шпеер и стоявшие за ним монополи­стические и милитаристские круги полагали, что имен­но Дениц сможет найти общий язык с западными страна­ми, так как он скомпрометировал себя якобы меньше, чем

другие нацистские лидеры, и в то же время обладал та­ким авторитетом в вермахте, что его приказы выпол­нялись.

30 апреля Дениц, находившийся в то время в Плёне на границе с Данией, узнал о своем назначении. В 18 ча­сов 30 минут пришла телеграмма от Бормана: «Вместо бывшего рейхсмаршала Геринга фюрер назначил своим преемником вас, господин гросс-адмирал. С этого момен­та вы должны принимать все меры, вытекающие из соз­давшегося положения»[25]. Дениц тут же отправил Гитле­ру, которого уже несколько часов не было на свете, от­ветную телеграмму: «Мой фюрер, моя верность вам остается непоколебимой. Поэтому я приму в дальнейшем все меры, чтобы облегчить ваше положение в Берлине. Если же судьба вынудит меня в качестве назначенного вами преемника стать руководителем Германской импе­рии, я закончу эту войну так, как того требует неповто­римая героическая борьба германского народа»[26].

Однако Дениц, его неизменный советник Шпеер и воен­но-монополистические круги, стоявшие за их спиной, от­нюдь не собирались следовать примеру своего обанкротив­шегося «фюрера». Эти круги, поняв, что фашистская Гер­мания проиграла развязанную ею войну, думали уже боль­ше не о ее продолжении, а о подготовке новой мировой войны. Они изыскивали пути и средства установления своего господства в Европе в новых, изменившихся усло­виях. Путь к этому они видели в тесном сотрудничестве с американскими и английскими оккупационными властя­ми в Германии. В письменном столе Деница во Фленсбурге союзниками был найден впоследствии чрезвычайно важный документ — послание Деница к офицерскому корпусу. «Нам всем должно быть совершенно ясно, что мы полно­стью находимся в руках врага,—говорилось там.—Предстоя­щая нам судьба темна. Мы не знаем, что будет с нами, но мы хорошо знаем, что мы должны делать... Политическая линия, которой мы должны следовать, очень проста. Ясно, что мы должны сотрудничать с западными державами». Дениц весьма откровенно указывал, что конечной целью политики заигрывания с западными странами является
создание какой-либо другой «формы национал-социализма» в Германии[27].

Дениц и его окружение хорошо знали антисоветские устремления реакционных кругов США и Англии и считали, что, признав, конечно на время, руководящую роль этих держав, германскому империализму вновь удастся восста­новить свои разгромленные силы и перевооружиться для новой схватки за передел мира. О наличии такого рода планов свидетельствует и специальный меморандум, под­готовленный для Деница в мае 1945 года Штельрехтом — начальником штаба Розенберга. В нем излагались условия превращения Германии при поддержке западных держав в «первостепенный фактор мощи на Европейском конти­ненте», предпосылки для овладения с их же помощью «оп­ределенной частью русского наследства»[28].

Непосредственные задачи в связи с этим клика Деница видела прежде всего в том, чтобы сохранить от полного разгрома уцелевшие соединения фашистского вермахта и передать их в руки западных держав, всемерно удерживая фронт на Востоке, дать возможность англо-американским войскам оккупировать как можно большую часть террито­рии Германии и, наконец, опираясь на англо-американцев, придать «правительству» Деница законный характер и со­хранить его на послевоенное время как центр притяжения всех реваншистских и милитаристских сил в стране.

Как же решались эти задачи?

Еще не получив из Берлина официальных полномочий на формирование правительства, Дениц вечером 30 апреля срочно вызвал в свою резиденцию Кейтеля и Йодля и зая­вил им: «Центр тяжести военных действий совершенно оче­видно лежит на Востоке. Необходимо сделать все возмож­ное в военном отношении, чтобы остановить русское на­ступление в Мекленбурге или по крайней мере задержать как можно дольше»[29].

Кейтель и Йодль докладывают Деницу, что они заблаго­временно сделали все возможное, чтобы любой ценой хотя бы на несколько дней оттянуть окончательное
крушение германского фронта на Востоке и тем самым создать Деницу почву для политических маневров. Йодль еще днем дал остаткам вермахта установку: «Необходимо продолжать борьбу с целью политического выигрыша времени». Под «политическим выигрышем времени», записывает историограф фашистского верхов­ного командования майор Шульц, понималось «раз­общение Советского Союза и западных союзников». Кей­тель сообщил Деницу, что на фронт группы армий «Висла» направлено пять офицеров связи, которые должны передать командирам всех соединений, действующих на северном крыле этой группы, приказ, требующий «удержания по­зиций любой ценой». Генералу Винтеру приказано на юге Германии «сомкнуть все фронты в кольцо и, сосредоточив основные усилия на Восточном фронте, удерживать по­зиции, с тем чтобы не допустить занятия большевиками возможно большей территории»[30].

Дениц одобрил эти мероприятия. Обсуждался вопрос, как передать западным странам в боеспособном состоянии уцелевшие части вермахта. Было ясно, что западные дер­жавы перед лицом Советского Союза, перед лицом своих народов не пойдут на формальное прекращение военных действий на Западе при одновременном продолжении войны на советско-германском фронте. Выдвигалась идея капиту­ляции войск на Западном фронте перед англо-американ­скими войсками по частям, без общей капитуляции, — кор­пусами, армиями, армейскими группами. «Учитывая бес­перспективность дальнейшей борьбы, — развивал эту мысль Дениц в своем окружении, — желательно прекратить во­енные действия против англосаксов... Проведению в жизнь этого плана противоречит требование полной и безогово­рочной капитуляции... Поэтому нашей целью является капитуляция только на Западном фронте. Но поскольку политическая связь союзников между собой не позволяет нам выполнить этот замысел официальным путем через высшие инстанции, то следует попытаться провести это через группы армий и постепенно. Для этого целесообразно воспользоваться уже завязанными отношениями».

В то же время Дениц потребовал, чтобы все «местные» переговоры с западными странами о капитуляции отдель­
ных соединений вермахта велись исключительно лишь с его согласия и при наличии его полномочий. В противном случае Деницу было невозможно предстать в глазах за­падных держав в качестве главы правительства, обла­дающего какой-либо реальной властью. Поэтому Дениц резко обрушился на гаулейтера Гамбурга Кауфмана, уже пытавшегося вступить в сепаратные переговоры с англий­ским командованием о сдаче города.

Соответствующие распоряжения были направлены и на юг страны фельдмаршалу Кессельрингу, где коман­дующий армейской группой «Ц» генерал Фитингоф и его начальник штаба Реттигер, на собственный страх и риск, не имея связи с Берлином, продолжали вести переговоры с союзниками, а 29 апреля их представители подполков­ник Швейниц и эсэсовец-майор Веннер подписали в глав­ной квартире фельдмаршала Александера в Казерне близ Неаполя акт капитуляции войск группы «Ц». По требо­ванию Кессельринга и гаулейтера Хоффера Фитингоф и Реттигер были немедленно отстранены со своих постов, а новый командующий группой армий Шульц получил указание выполнять условия капитуляции лишь с разре­шения Кессельринга.

В первый же день своего «правления» — 30 апреля Дениц дает категорический приказ о прекращении разру­шения промышленных, транспортных и прочих объектов в соответствии с указом Гитлера от 20 марта 1945 г. «Сле­дует при всех обстоятельствах, — указывалось в приказе Деница, — помешать разрушению гаваней и промышленных объектов»[31].

Утром 1 мая 1945 г. в ставку Деница приходит телеграм­ма от Бормана. «Завещание вступило в силу», — говорит­ся там. Несколько позднее Дениц издает приказ по вермах­ту, где излагает не столько для недобитых фашистских вояк, сколько для западных держав политическую линию своего правительства. «Я принимаю верховное командо­вание над всеми частями немецкого вермахта, — говори­лось там, — преисполненный решимости продолжать борь­бу против большевиков...»[32]. В одновременно опубликован­
ном воззвании к населению содержался еле замаскиро­ванный призыв к западным державам: «Только с этой целью вооруженная борьба продолжается дальше. До тех пор пока англичане и американцы будут препятствовать до­стижению этой цели, мы должны также обороняться и вести борьбу против них дальше»[33].

Дениц, Шпеер и приближенные к ним лица проводят одно многочасовое совещание за другим. Решается вопрос, как сделать новое правительство приемлемым для запад­ных стран. «Завещание» Гитлера о составе кабинета «пре­емника» брошено в корзину для мусора. Чтобы облегчить переговоры с западными странами и тем самым создать базу для существования своего правительства в послевоен­ный период, Дениц выбрасывает за борт «балласт» в виде окончательно скомпрометированных нацистских главарей. Дениц дает отставку Риббентропу, но и не назначает на его место указанного в «завещании» палача голландского народа Зейсс-Инкварта. Разыскивают Нейрата, а пока министром иностранных дел становится граф Шверин фон Крозиг, имевший тесные связи с Западом. 5 мая он к тому же становится канцлером и министром финансов. Пост министра внутренних дел занимает гитлеровский чинов­ник Штуккарт, являвшийся вместе с Глобке соавтором че­ловеконенавистнических фашистских расовых законов[34]. Позднее получает отставку и Гиммлер. Тщетно умоляет он Деница сохранить за ним положение «второго человека» в государстве. Тот знает о провале всех попыток Гиммле­ра завязать контакт с Западом и не прочь ценой устранения Гиммлера из правительства придать ему «демократиче­ский» декорум. В то же время Дениц не спешит с немедлен­ной отставкой Гиммлера и тянет решение этого вопроса до

б  мая. Дениц явно хочет «покончить» с проблемой все еще находившихся в руках фашистов узников руками Гим­млера. 4 мая Гиммлеру дается распоряжение «принять ре­шение, как поступить с заключенными концлагерей — военнопленными, восточными рабочими и другими»[35].

Что касается Шпеера, то он, естественно, и в новом пра­вительстве должен был сохранять за собой пост министра экономики. 3 мая он выступает из Фленсбурга по радио с

речью, текст которой был записан им на пленку еще в се­редине апреля. Шпеер требует немедленно прекратить раз­рушение при отступлении фашистских войск промышлен­ных и транспортных сооружений и призывает население «исполнить свой долг».

Выступая по радио, Дениц объявляет: «Единства го­сударства и партии больше не существует. Партия исчез­ла с арены своей деятельности»[36]. С помощью такого трюка Дениц стремился представить возглавляемое им фашист­ское правительство в качестве надпартийного «кабинета чиновников». Что касается дипломатической тактики «пра­вительства» Деница, которую он затем попытался применить к западным державам, то она была уже разработана до мельчайших подробностей не кем иным, как Риббентропом.

2     мая 1945 г. этот незадачливый нацистский дипломат, которого гитлеровцы в период своих временных успехов

именовали не иначе как «вторым Бисмарком», вручил Деницу памятную записку — свой последний дипломати­ческий опус. И хотя Дениц не включил Риббентропа в свое правительство, изложенные в этом документе идеи, как показало затем развитие событий, были положены Деницем в основу своей дипломатической деятельности.

Прежде всего, в памятной записке четко определялась цель деятельности «правительства» Деница. Опираясь на антисоветские устремления реакционных кругов Запада, в памятной записке рекомендовалось сохранить хотя бы часть Германии, не оккупированной войсками союзников, легализовать «правительство» Деница в международном пла­не с целью сохранения нацизма и подготовки новой агрес­сивной войны в будущем. «Цель политической акции,— говорилось там, — должна состоять в том, чтобы Шлез- виг-Гольштейн целиком или, по крайней мере, частично, остался неоккупированным, с тем чтобы имперское прави­тельство под вашим руководством имело шанс управлять со свободной немецкой территории. Чтобы убедиться, есть ли на это шансы, нужно сначала, во чтобы то ни стало, прийти к переговорам (с Западом.—Г. Р.)...

Сейчас для имперского правительства под вашим ру­ководством есть только две возможности: либо Германия будет целиком оккупирована, имперское правительство интернировано, управление страной взято союзниками в свои руки.., что означало бы искоренение национал-со­циализма, окончательный разгром германских вооружен­ных сил.., либо имперскому правительству под вашим руководством удастся... сохранить национальную Герма­нию, а вместе с тем и национал-социализм.., и тем самым проложить немецкому народу путь к новому подъему»25.

Особый интерес представляют два предложения, сде­ланные Деницу Риббентропом в упомянутой выше памят­ной записке.

Во-первых, Риббентроп предупреждал, что начинать переговоры надо не с обращения к правительствам запад­ных держав, которые связаны с Советским Союзом соглаше­ниями о безоговорочной капитуляции фашистской Герма­нии и будут требовать осуществления решений о капитуля­ции, а с установления прямых контактов с командующими союзными войсками на немецкой территории — Эйзенхауэ­ром и Монтгомери.

Во-вторых, «нет никаких надежд на успех разговаривать с Эйзенхауэром и Монтгомери на той основе, что мы якобы предпочитаем договариваться с ними, но не с русскими... Одного слова... (Советского правительства. — Г. Р.) будет достаточно, чтобы заставить англо-американцев немед­ленно прервать переговоры на такой основе. Нужно ясно отдать себе отчет в том, что в открытой форме союзников разделить нельзя, а только выступая с тезисом о согла­шении со всеми союзниками, то есть также и с Россией. Поэтому нам нужно, я полагаю, действовать так, чтобы дать англо-американцам сохранить свое лицо. Это значит, что англичане и американцы должны получить возможность преподнести русским немецкие предложения в такой форме, чтобы русские не могли их опротестовать... Мое предложение состоит поэтому в том, чтобы вступить в контакт с англичанами и американцами и осуществить с ними соглашение военного характера, например о Шлез­виг-Гольштейне, Дании и, возможно, также Норвегии, согласно которому Дания и Норвегия будут постепенно очищены от наших войск, зато Шлезвиг-Гольштейн или часть его не будут оккупированы, чтобы имперское пра­вительство под вашим руководством могло функцио­нировать здесь... Если подобное соглашение, какую бы форму оно ни приняло, будет достигнуто, то это было бы первым важным шагом в направлении отхода от формулы безоговорочной капитуляции и вступления имперского пра­вительства под вашим руководством в переговоры с союз­никами. На этой основе можно было бы делать дальнейшие шаги»[37]®.

Факты показывают, что «правительство» Деница выступи­ло в качестве прямого продолжателя идей Риббентропа в области внешней политики. Идеи памятной записки быв­шего нацистского министра были положены в основу вне­шнеполитической деятельности «правительства» Деница. На своем вечернем заседании 2 мая 1945 г. принимается решение «как можно скорее начать переговоры с Монтго­мери».

3    мая все члены «правительства» Деница и командование немецко-фашистских войск, перекочевавшие к этому вре­мени в городишко Фленсбург на датской границе, пребы­вают в тревоге и волнении. Еще ночью снабженная офи­циальными полномочиями делегация во главе с гитлеров­цем Фридебургом, заменившим Деница на посту командую­щего военно-морскими силами, перешла линию фронта, направляясь для переговоров в штаб 21-й армейской груп­пы англо-американских войск. От имени Деница Фриде- бург должен был просить командующего группой армий фельдмаршала Монтгомери принять капитуляцию не толь­ко немецких войск, находящихся перед его фронтом, но также и частей 3-й танковой, 12-й и 21-й армий, отступаю­щих на запад под ударами советских войск. По предложе­нию Йодля, в целях сохранения «козырей» для «торговли» с Западом, немецкие предложения не предусматривали капи­туляции фашистских войск, засевших в Голландии и Норвегии.

В 10 часов утра Дениц проводит с Кейтелем и Йодлем оперативное совещание. Зачитывается телеграмма фельд­маршала Кессельринга. Он сообщает, что группа армий «Юго-Запад» от его имени капитулировала перед англо- американскими войсками. Он считает, что его войска также не в состоянии больше держаться, и просит разрешения вступить непосредственно в переговоры с англо-американ­ским командованием. Разрешение ему дается. Кессельрингу направляется телеграмма, уполномочивающая его заклю­чить перемирие с 6-й американской группой армий. Од­новременно отдается приказ зажатым в Курляндии вой­скам 16-й и 18-й фашистских армий: уничтожить все тя­желое вооружение и, чтобы избежать советского плена, немедленно эвакуироваться. С этой целью Дениц направ­ляет в Курляндию весь имеющийся в его распоряжении морской транспорт.

Члены «правительства»[38] Деница с лихорадочной поспеш­ностью пытаются решить еще одну проблему: как в усло­виях проигранной войны удержать в руках немецких мо­нополий захваченные чешские земли. Они считают, что военная обстановка для этого благоприятна. «Территорию (Чехии.— Г.Р.) можно удержать еще три недели, — запи­сывается в протокол совещания утром 2 мая. — Удержание Богемии в наших руках, возможно, будёт иметь существен­ное значение. Необходимо позондировать политическую
почву, прежде чем принять какое-либо решение». С целью консультации в ставку Деница срочно вызывают фашист­ского «протектора Богемии и Моравии» Франка и началь­ника штаба группы армий Шернера. Кейтель и Йодль выдвигают даже план переезда в Прагу всего «правитель­ства» Деница, однако прибывший на следующее утро Франк докладывает, что «Богемия на пороге революции. Протек­торат невозможно удержать на долгое время ни в военном, ни в политическом отношении».

В связи с этим Франку поручается войти в контакт с командованием 12-й американской группой армий на пред­мет скорейшей оккупации войсками западных держав Чехословакии27.

Посланцы Фридебурга — адмирал Вагнер и майор Фри- дель прибывают в ставку Деница лишь утром 4 мая. Фельд­маршал Монтгомери, докладывает Вагнер, требует капи­туляции немецких войск в Голландии, Дании и Шлезвиг- Гольштейне; он отклонил предложение разрешить немец­ким войскам, сражающимся против Советской Армии, пройти через англо-американские линии фронта. Монтго­мери заявил, продолжает Вагнер, что он не в состоянии принять сдачу 3-й танковой армии и 21-й армии, сражаю­щихся против советских войск, но, однако, немецкие сол­даты могут сдаваться в плен в одиночном порядке28.

Монтгомери «заверил меня, — говорится в письменном докладе Фридебурга Деницу, — что немецкие военноплен­ные не будут выданы русским.

Положительным в таком решении вопроса является: частичная капитуляция, возможность продолжения борь­бы на Восточном фронте, возможность продолжения пере­броски немецких солдат и немецкого населения морем и воздухом на Запад».

Дениц, Кейтель и Йодль облегченно вздыхают. Они хорошо понимают стремление Монтгомери «и невинность соблюсти, и капитал приобрести».

Соглашаются они и с требованием Монтгомери, в котором предлагалось, чтобы капитуляция была распространена и на немецкие войска, расположенные в Дании, а также на немецкий военно-морской флот.

Не дожидаясь подписания Фридебургом соглашения с Монтгомери, Дениц 4 мая отдает приказ о прекращении подводной войны против западных держав[39]. «Без давления со стороны противника прекратить подводную войну, — записывается в решении фашистского правительства, — снять с подводных лодок все оборудование и аппаратуру».

Фридебургу направляются необходимые полномочия. Несколько часов спустя в присутствии Монтгомери подпи­сывается капитуляция немецких войск, расположенных в Северной Германии и Дании. Документ вступает в силу на следующий день, 5 мая, в 8 часов утра. Точно в указан­ный срок боевые действия в районе 21-й армейской группы англо-американских войск прекращаются.

5 мая англичане без боя занимают Киль, а на следую­щий день английский десант высаживается в Копенгагене. Немецко-фашистским войскам в Норвегии дается указание избегать столкновений с англо-американцами. Кейтель рассылает командующим войсками на Западе телеграмму- молнию, запрещающую перед сдачей производить разру­шения военных и промышленных объектов и вооружения, а также затопление судов[40].

«Ход событий и подход к разрешению вопросов со сто­роны немцев и союзников, — записывает в дневнике верховного командования немецко-фашистской армии Шульц, — свидетельствуют о стремлении обеих сто­рон не допустить никаких препятствий и трений»[41].

В то же время засевшие во Фленсбурге нацисты отдают приказ за приказом, требуя во чтобы то ни стало продол­жения военных действий против Советского Союза. Еще

4    мая Йодль посылает в штаб группы армий «Центр», на­ходившийся в Чехословакии, телеграмму, где говорится: «Руководство боевыми действиями осуществлять так, что­бы выиграть время... Сохранять целостность фронта. Про­рывы своевременно ликвидировать. Если вследствие на­ступления превосходящих сил. противника район Богемии нельзя уже больше удержать, то отходить в юго-западном направлении, имея целью вывести ценные людские резер­вы группы армий из зоны русского влияния»[42].

5   мая, через день после подписания соглашения между Деницем и Монтгомери, за подписью Кейтеля появляется секретная директива ОКВ. «Если мы складываем оружие в Северо-Западной Германии, Дании и Нидерландах, — го­ворилось в ней, — то это означает, что борьба против за­падных держав потеряла смысл. Однако на Востоке борь­ба продолжается»[43].

Вдохновленный результатами переговоров с Монтгоме­ри Дениц в тот же день посылает Фридебурга в Реймс, к главнокомандующему союзными войсками на Западном фронте генералу Эйзенхауэру.

Утром 6 мая от Фридебурга поступает первое сообще­ние: Эйзенхауэр отказывается распространить «опыт Монт­гомери» на весь немецкий Западный фронт. Характерно, что Эйзенхауэр в своих мемуарах «Крестовый поход в Европе» и не скрывает мотивов, которые вынудили его поступить именно таким образом. Дело, конечно, заклю­чалось не в том, что государственные деятели США больше, чем английские, были озабочены выполнением взятых на себя союзнических обязательств. Дело в том, поясняет Эйзенхауэр, что если действия Монтгомери носили якобы «чисто военный характер», то соглашение Эйзенхауэра с Деницем сразу бы приняло очевидный всем политиче­ский смысл[44].

Эйзенхауэр вынужден предложить правительству Де­ница «или отдать приказ о подписании безоговорочной и одновременной капитуляции на всех театрах военных действий, или направить для подписания безоговорочной капитуляции начальника главного командования воору­женных сил Германии, главнокомандующих сухопутными силами, военно-морским флотом и военно-воздушными си­лами. Безоговорочная капитуляция включает в себя сле­дующие условия: все войска должны оставаться на своих позициях, не производить потопления или какого-либо другого повреждения судов или самолетов... Главное коман­дование вермахта должно взять на себя гарантию передачи всем театрам военных действий и выполнению всеми

командующими приказов союзного и советского верховного командования»[45].

Однако засевшие во Фленсбурге нацисты не сидели сложа руки. Клика Деница считала эти условия «непри­емлемыми». На специальном заседании кабинета прини­мается решение еще раз заявить генералу Эйзенхауэру, что частная капитуляция перед англо-американскими войсками может быть принята немедленно, и разъяснить причины, по которым полная капитуляция невозможна («Мы не можем все армии Восточного фронта передать во власть русских»).

В тот же день, б мая, на помощь Фридебургу в Реймс вылетел Йодль. Он получает от Деница инструкцию: в крайнем случае согласиться на капитуляцию немецких войск на всех фронтах, но всячески оттягивать дату вступ­ления капитуляции в силу.

Таким образом, немецко-фашистское командование стре­милось затянуть действительную капитуляцию на несколь­ко дней, использовать это время для укрытия отступающих войск за американскими и английскими линиями фронта.

Во второй половине дня Йодль, нацепив ордена и ме­дали, с приколотым к мундиру золотым значком члена нацистской партии появляется в кабинете начальника штаба англо-американских войск в Западной Европе гене­рал-лейтенанта Б. Смита. Нацистский преступник в гене­ральской форме вновь пытается использовать затасканный жупел антикоммунизма. В беседе со Смитом Йодль говорит о «закате и упадке западного мира», которым якобы чре­вата победа Советского Союза, запугивает «хаосом», кото­рый может наступить в Германии после крушения вер­махта38.

Англо-американское командование весной 1945 года перед лицом вполне очевидного разгрома гитлеровских армий Советскими Вооруженными Силами не могло пойти на принятие предложений Йодля. Поэтому генерал-лей­тенант Смит отвечаетг что он связан приказами и должен соблюдать достигнутую между союзниками договоренность. Он требует капитуляции фашистского вермахта на сле­дующих условиях: а) все войска должны оставаться там, где они сейчас находятся; б) главный штаб вооруженных

сил должен гарантировать исполнение - всех приказов; в) новое правительство будет нести ответственность в слу­чае продолжения боевых действий[46].

Прижатый к стене нацист вынужден согласиться на безоговорочную капитуляцию фашистских войск на всех фронтах. Но он тут же пытается выполнить второй пункт данной ему во Фленсбурге инструкции: оттянуть срок ка­питуляции. Йодль предлагает, чтобы капитуляция была подписана не им, а командующими отдельных видов войск. К тому же, добавляет он, немецкому командованию пона­добится никак не менее 48 часов, чтобы довести приказ о капитуляции до войск. Таким образом, по словам Йодля, капитуляция может вступить в силу лишь во второй по­ловине дня 8 мая.

Был ли замысел недобитых гитлеровцев ясен англо- американскому командованию? Безусловно. «Нам было совершенно очевидно, — пишет Эйзенхауэр, — что немцы пытаются выиграть время, чтобы возможно большее ко-

-    личество своих войск, которые еще сражались, укрыть за нашими линиями»33.

Тем не менее командование англо-американских войск не занимало достаточно последовательной позиции в от­ношении маневра клики Деница. С одной стороны, гово­рилось в донесении Йодля во Фленсбург, отправленном вечером 6 мая, «Эйзенхауэр настаивает на том, чтобы под­писание (капитуляции. — Г. Р.) состоялось еще сегодня», и «с этого момента акт о капитуляции вступит в силу», но в то же время военные действия будут прекращены лишь в полночь с 8 на 9 мая[47]. Таким образом, подписание акта о капитуляции англо-американское командование не обус­ловливало требованием немедленного прекращения гит­леровцами военных действий на советско-германском фрон­те, где в тот момент шли ожесточенные бои. Тем самым Эйзенхауэр по существу «подарил» клике Деница еще два дня —7 и 8 мая — для различных антисоветских махи­наций. Зато уж на этих требованиях он настаивал катего­рически.

«Мне дается на размышление полчаса, — сообщает Деницу Йодль. — Если я отклоню эти fpe6oBaHHfl, то переговоры будут прерваны, и мы можем позже вести переговоры с русскими самостоятельно, без их (англо-аме­риканского. — Г.Р.) участия. Воздушная война будет возобновлена, а через линию фронта английских и аме­риканских войск отступающие с Востока немцы пропу­скаться не будут».

Йодль срочно запрашивает у Деница полномочий на принятие этих условий. Тот их дает. В 2 часа 30 минут 7 мая Йодль подписывает документ. «Я, нижеподписав- > шийся генерал-полковник Йодль, — говорится в нем, — передаю на условиях капитуляции все вооруженные силы верховному командованию вооруженных сил союзников и одновременно советскому верховному командованию. Не­мецкое верховное командование немедленно издает приказ о прекращении с 23 часов 8 мая всех активных действий»[48].

Устанавливается, что окончательно акт капитуляции фашистской Германии будет подписан Кейтелем и коман­дующими отдельных видов войск позднее. Время и место совершения этого акта определят западные союзники и советское командование.

Факты показывают, что, даже подписывая капитуля­цию, фашистская клика Деница не оставляла нелепых надежд внести раскол в антигитлеровскую коалицию. Еще за час до того, как Йодль поставил в Реймсе свою подпись, Дениц отдает приказ трем армейским группам, находящим­ся на Восточном фронте, «как можно скорее отвести на За­пад возможно большее количество войск с Восточного фронта, пробиваясь при этом в случае необходимости с боями через расположения советских войск». Но в то же время в этом же приказе указывалось, что все враждебные действия против англо-американцев надлежит прекратить немедленно! Днем 7 мая в штаб армейской группы Шернера, находившейся в чехословацком городе Пльзень, направ­ляется лз Фленсбурга полковник Мейер-Детринг. Он везет приказ войскам группы продолжать борьбу возможно дольше[49]. Немецкому коменданту острова Борнхольм дается распоряжение не допускать высадки советских войск.

В 12 часов 45 минут 7 мая Шверин фон Крозиг по Флен- сбургскому радио сообщает немецкому населению о безо­говорочной капитуляции фашистской Германии на всех фронтах. В это же время Дениц подписывает два доку­мента. Один из них — обращение к находившимся на Восточном фронте солдатам и офицерам армейских групп «Центр», «Юг» и «Юго-Восток». Дениц заклинает их про­должать сражаться, грозит, что с «изменниками» будет поступлено соответствующим образом, требует не обращать внимания на Западный фронт, где борьба «потеряла свой смысл».

В другом документе — воззвании к немецкому населе­нию областей, оккупированных войсками западных держав, Дениц требует прекратить «всякую нелегальную боевую деятельность в Вервольфе или других организациях». На области, занятые советскими войсками, это воззвание не распространяется.

С ведома Деница нацистский «протектор Богемии и Моравии» Франк делал в эти майские дни отчаянные по­пытки склонить американцев, которые вышли к западным границам Чехословакии, занять всю Чехию с Прагой. С этой целью он направил к Эйзенхауэру в качестве посред­ников делегацию во главе с «министром» марионеточного чешского правительства Грубы. В англо-американском лагере за сговор с гитлеровцами Франком и Шернером особенно ретиво выступал Черчилль. В телеграммах Тру­мэну и Эйзенхауэру он требовал как можно скорее занять американскими войсками Прагу и как можно большую тер­риторию Западной Чехословакии[50].

Однако 5 мая героическое население чешской столицы поднялось на открытую вооруженную борьбу против гит­леровцев, пытавшихся превратить город во «второй Бер­лин». За одну ночь в городе было построено 1600 баррикад. Начались ожесточенные бои почти безоружного населения с многочисленным и хорошо вооруженным нацистским гарнизоном, на подкрепление которому . подходили все новые и новые части из группировки Шернера, отступавшей под ударами Советской Армии на Запад.

Чтобы обеспечить себе более или менее спокойный тыл для переговоров с американским командованием, Шернер

отдал приказ беспощадно подавить восстание. «Восстание в Праге должно быть подавлено любыми средствами.., — говорилось в его приказе. — Частям, находящимся в ок­рестностях Праги, я сам отдам соответствующие распоря­жения начать наступление. Мы непременно должны вернуть Прагу!»[51]. Командующий эсэсовскими частями в Чехии Пюклер варварски приказал, бомбардировать Прагу. Гит­леровцы бросили против восставших 250 танков и открыто грозили превратить весь город в руины.

7     мая для восставших сложилось критическое поло­жение. Гоня впереди танков мирное население, гитлеров­цам удалось прорваться в центр города. В тот же день вступившие на территорию Чехословакии части 3-й аме­риканской армии получили приказ командования пре­кратить дальнейшее продвижение к Праге. «Цель этого приказа вполне очевидна: не мешать и даже помочь фа­шистским бандитам истребить лучшие революционные силы • чехословацкой столицы»[52].

Однако этим планам не суждено было сбыться. Чешские патриоты обратились за помощью к командованию Совет­ской Армии, к советскому народу. «Дорогие советские братья, — говорилось в их обращении по радио. — Прага , горит, гитлеровцы уничтожают чехов. Придите Праге на помощь».

Эта помощь была своевременно оказана. Советское командование поставило задачей не дать немецко-фашист- ской группе армий «Центр» расправиться с чехословацкими патриотами и в то же время окружить ее и не дать отойти на запад. С этой целью в наступление на Прагу были бро­шены из района Дрездена танковые армии 1-го Украинского фронта. Разгромив противостоящие всйска гитлеровцев, они в ночь на 9 мая преодолели Рудные горы и в 4 часа утра ворвались в Прагу, На следующий день юго-восточнее Праги они соединились с наступавшими им навстречу вой­сками 2-го Украинского фронта. Таким образом, войска группировки Шернера попали в стальное кольцо и, потеряв надежду пробиться к американцам, начали целыми ча­стями и соединениями сдаваться в плен.

То, что не удалось сделать Гитлеру — вбить клин в ряды антигитлеровской коалиции и таким образом спасти фашистскую Германию от окончательного краха, — ока­залось явно не по плечу и гитлеровским последышам, за­севшим во Фленсбурге. Часы существования «тысячелет­него» фашистского рейха были уже сочтены. Правительству Деница и фашистскому военному командованию воля народов оставила лишь одну «функцию»: безоговорочно капитулировать и тем самым признать полный провал бредовых планов германских монополистов и милитаристов

о   мировом господстве.

8     мая правительство Деница получает от союзников предписание немедленно направить в Берлин руководите­лей трех видов вооруженных сил для подписания акта о безоговорочной капитуляции немецко-фашистских воору­женных сил.

Поскольку Гитлер не успел назначить себе «преемника» в качестве командующего сухопутными силами, эту роль берет на себя Кейтель. За отсутствующего фельдмаршала Грейма, командующего уже не существующими фашистски­ми военно-воздушными силами, выступает генерал-полков­ник Штумпф. С ними едет командующий военно-морскими силами Фридебург. Членом делегации, ведавшим прото­колом, был адмирал Бюркнер — начальник отдела «За­рубежные страны» ОКВ45.

Вскоре Кейтель, Фридебург и Штумпф в сопровождении трех адъютантов на американском самолете прибывают на берлинский аэродром Темпльгоф. Матерые представители битой фашистской военщины пытаются сохранить самооб­ладание, но им это плохо удается. Кортеж машин, на ко­торых представители союзных стран, а также уполномочен­ные «правительства» Деница направляются в Карлсхорст, где должен состояться акт подписания капитуляции,, неожиданно останавливается. Дорогу преграждает длин­ная колонна изможденных людей. Это бывшие заключенные гитлеровского концлагеря, освобожденные советскими вой­сками. С гневом и презрением смотрят они на нацистских генералов. Кейтель быстро разворачивает носовой платок и прячет за ним лицо. Остальные генералы низко опускают головы.

Недалеко от Фридрихштрассе кортеж снова останав­ливается. На пути колонна немецких военнопленных. При виде фашистских генералов десятки пленных поднимают руки. Но это не «немецкое приветствие», введенное Гитле­ром в вермахте после покушения на него 20 июля 1944 г., это сжатые кулаки. Слышатся громкие проклятья. Кейтель и его спутники вновь прячут свои лица...

Большой зал военно-инженерного училища залит яр­ким светом мощных электрических ламп. За столом пре­зидиума — представители верховного командования во-е оружейных сил Советского Союза, США, Англии и Фран­ции. Корреспонденты телеграфных агентств, газет и радио­компаний спешат запечатлеть исторический момент. Все взволнованы. Руководители фашистской Германии, развя­завшие преступную агрессию против народов Европы, официально признают свое поражение и банкротство.

В зал вводится немецкая делегация. Кейтель, Фриде- бург и Штумпф в сопровождении двенадцати остальных членов делегации направляются к столу и предъявляют свои полномочия. Зачитывается текст акта капитуляции. «Мы, нижеподписавшиеся, — громко звучит в мертвой тишине, — действуя от имени Германского Верховного Командования, соглашаемся на безоговорочную капитуля­цию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, — Верховному Главно­командованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию Союзных экспедиционных сил»[53].

Кейтель бросает на стол маршальский жезл и вытяги­вает руки по швам. От имени германского верховного командования Кейтель, Фридебург и Штумпф подписывают акт о капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил. Кейтель пытается что-то говорить, но на него никто не обращает внимания. Акт о безоговорочной капитуляции подписан, и этим сказано все. Немецкую делегацию удаляют из зала. Часовая стрелка уже прошла цифру двенадцать: акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии вступил в силу.

Вторая мировая война в Европе закончилась. Подготов­ленная международной империалистической реакцией и

развязанная фашистскими державами, вторая мировая вой­на благодаря героической борьбе советского и других на­родов закончилась великой победой антифашистских де­мократических сил. Кровавой гитлеровской империи более не существует. Ее разбойничьи вооруженные силы потер­пели крушение и безоговорочно капитулировали.

1  сентября 1939 г., в день, когда фашистские полчища ринулись на страны Европы, Гитлер чванливо заявил: «Ноябрь 1918 года никогда больше не повторится в немец­кой истории»47. Теперь немецкий народ на собственном опыте познал, чего стоили заклинания нацистских глава­рей. Германия потерпела невиданное в своей истории пора­жение. Национальная катастрофа, в которую гитлеровцы ввергли немецкий народ, оказалась неизмеримо более глу­бокой, чем в 1918 году. Смерч войны, который гитлеровцы обрушили на народы Европы, пронесся и по немецкой зем­ле. В результате развязанной гитлеровцами грабительской войны Германия лежала в развалинах. 3,6 млн. домов бы-

47       «Verhandlungen des deutschen Reichstags», Bd. 460, S. 47,