Г. Л. РОЗАНОВ

КРУШЕНИЕ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ

Дополненное и переработанное издание книги "Последние дни Гитлера"

ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНСТИТУТА МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ МОСКВА 1963

Первое издание книги, выпущенное в 1961 году, с большим интересом было встречено советскими чита­телями и получило положительную оценку в нашей печати.

Настоящее издание значительно расширено и допол­нено новыми материалами. Написанная живым языком, книга показывает военно-политический и моральный крах фашистской Германии, разложение и маразм на­цистской верхушки. Самоубийство Гитлера и Геббельса, бегство Бормана, взятие Берлина советскими войсками, арест Геринга, Риббентропа и других фашистских гла­варей — все это нашло отражение в книге.

Позорный конец Гитлера и его клики должен служить грозным предостережением для современных поджига­телей войны.

ВЗРЫВ В „ВОЛЧЬЕЙ ЛОГОВЕ¹¹

Кскоре после полудня 20 июля 1944 г. в ставке Гитлера «Вольфсшанце» («Волчье логово») (см. схему на стр. 4), расположенной близ восточнопрусского города Растен- бурга, раздался взрыв. Покушение на Гитлера совершил один из высших чинов немецко-фашистской армии — пол­ковник граф Клаус Шенк фон Штауфенберг. За полтора года до того машина, в которой он находился, подверглась на тунисском фронте атаке английского истребителя. Штауфенберг был тяжело ранен: он потерял левый глаз, ему ампутировали правую руку и два пальца на левой руке. После выздоровления Штауфенберга перевели в Берлин и назначили начальником штаба резервной армии. По своему служебному положению он был вхож к Гитлеру и не раз присутствовал в «Вольфсшанце» на ежедневных обсуждениях военного положения.

Попытки офицеров фашистского вермахта устранить Гитлера имели место и раньше. 13 марта 1943 г. после посещения близ Смоленска штаба группы армии «Центр» на Восточном фронте Гитлер на личном бронированном самолете вылетел обратно в Германию. Заговорщики по­просили одного из сопровождавших Гитлера лиц — пол­ковника Брандта передать посылку начальнику органи­зационного отдела генерального штаба Штифу. Вместо двух бутылок коньяка, о чем шла речь, в свертке нахо­дилась бомба замедленного действия, которая должна была взорваться после того, как самолет с Гитлером под­нимется в воздух. Однако механизм бомбы оказался не­исправным и покушение сорвалось. С большим трудом заговорщикам удалось изъять посылку и не допустить разоблачения.

Не удалась и попытка организовать покушение на Гитлера во время посещения им выставки новых образ­цов военной одежды в здании берлинского цейхгауза. За-

1*

ложенная в один из манекенов бомба взорвалась уже по­сле того, как Гитлер покинул выставку. Штауфенберг еще ранее дважды намеревался совершить покушение на Гитлера — 11 и 15 июля 1944 г. Однако каждый раз что- нибудь мешало ему. Второй раз, например, Гитлер неожи­данно вышел из помещения, где находился Штауфенберг, буквально за минуту до того, как последний собирался включить механизм имевшейся у него бомбы замедленного действия.

На этот раз — 20 июля 1944 г.—Штауфенберга вы­звали в ставку для доклада о формировании двух новых дивизий. Однако в большом сером портфеле, который он захватил с собой, находились не только служебные бума­ги. Под ними была спрятана портатиЕная мина весом чуть больше килограмма, заряженная взрывчатым веществом большой разрушительной силы.

Вместе со своим адъютантом Штауфенберг беспрепят­ственно вошел в «Вольфсшанце», где отсиживался Гитлер после бегства из Винницы летом 1943 года. Затерянная среди Мазурских озер ставка «фюрера» занимала обшир­ную территорию свыше шести километров в поперечнике. Весь этот район окружали сплошные минные поля и про­волочные заграждения, единственный проход через них строго охранялся эсэсовцами. Внутри находились рези­денция Геринга, железнодорожная ветка для поезда, в котором размещался Гиммлер со своим штабом, помещения для других нацистских бонз. Что касается бетонного бун­кера Гитлера со стенами шестиметровой толщины, то не­посредственный доступ к нему преграждала целая система долговременных укреплений и трехметр'овая стена из ко­лючей проволоки, через которую был пропущен электри­ческий ток^[1]. Этот участок постоянно охранялся эсэсов­ским батальоном. Двойная линия контрольных постов пропускала к бункеру «фюрера» только лиц, имевших специальные удостоверения с подписью эсэсовца Раттен- хубера — шефа телохранителей Гитлера.

«Страх, ненависть и подозрения господствовали здесь,— пишет английский буржуазный историк Дж. Уиллер- Беннет. — Не доверяли никому: ни пришедшим извне, ни постоянно находившимся внутри этого отделенного от окружающего мира «круга зла». Вожак и его стая целые
недели и месяцы являлись пленниками своего собственного страха в этом обширном мрачном лесу»². Даже верный гитлеровский холуй генерал-полковник А. Йодль, занимав­ший пост начальника штаба оперативного руководства верховного командования (сокращенно ОКВ) фашистской армии, на Нюрнбергском процессе вынужден был при­знать, что «Вольфсшанце» представляло собой «смесь мо­настыря с концентрационным лагерем»³.

Штауфенберг прибыл на совещание заранее и узнал, что оно начнется на полчаса раньше. В гардеробной Штау­фенберг едва успел на минуту уединиться и вставить в мину химический взрыватель. Действие взрывателя было рассчитано на десять минут. После этого Штауфенберг вошел в зал, где уже началось совещание. Из-за летней жары оно происходило не как обычно в бетонном подземном бункере, где действие взрывной волны было бы особенно разрушительным, а в легком фанерном бараке размером 12,5x5 ж, где хранились штабные карты. К тому же все три окна в помещении были открыты настежь. Вокруг Гитлера за огромным столом из массивных сосновых до­сок находилось свыше двадцати высших военных руково­дителей фашистской Германии (см. схему на стр. 7), в том числе начальник ОКВ фельдмаршал Кейтель, началь­ник штаба оперативного руководства вермахта генерал Йодль, его заместитель генерал Верлимонт, шеф управле­ния кадров вермахта Шмундт, представители видов войск. Здесь же находились адъютанты и стенографы. Сообщение о положении на советско-германском фронте делал начальник оперативного отдела генерального штаба А. Хой- зингер. Вслед за[2] ним должен был докладывать Штауфен­берг.

Штауфенберг поставил портфель с миной на пол, в грех шагах от Гитлера. Однако полковник генерального штаба Брант, у ног которого находился цортфель, задвинул его под стол. Штауфенберг нервно поглядывает на часы. Медлить нельзя ни минуты. Вполголоса он объявляет, что

Схема расположения участников совещания у Гитлера 20 июля

1944 г.

/ _ Гитлер; 2 — генерал Хойзингер — начальник оперативного управления ге­нерального штаба; 3 — генерал Кортен — начальник штаба оперативного руко­водства ВВС; 4 — полковник Брант — заместитель Хойзингера; 5 — генерал Бо- деншатц — представитель Геринга в ставке Гитлера; 6 — генерал Шмундт — главный военный адъютант Гитлера и начальник управления личного персонала вермахта; 7 — полковник Боргман — адъютант Гитлера; 8 — адмирал Путг- камер — военно-морской адъютант Гитлера; 9 — стенограф Бергер; 10 — капи­тан Асман — офицер штаба оперативного руководства; 11 — генерал Шерф — начальник военно-исторического управления ОКВ; 12— генерал Буле — сотруд­ник ОКВ; 13 — адмирал Фосс — представитель Деница в ставке Гитлера; 14 — генерал СС Фёгелейн — представитель Гиммлера в ставке Гитлера; 15 — полков­ник фон Белов — военно-воздушный адъютант Гитлера; 16 — Гюнше — адъютант Гитлера; 17 — Ион — адъютант Кейтеля; 18 — Бюхс — адъютант Йодля; 19 — Вейценегер — адъютант Кейтеля; 20—-советник Зонилейтнер — представитель министерства иностранных дел в ставке Гитлера; 21 — генерал Верлимонт— за­меститель начальника штаба оперативного руководства; 22 — генерал Йодль — начальник штаба оперативного руководства; 23 — фельдмаршал Кейтель — шеф

ОКВ

должен срочно связаться с Берлином для получения необ­ходимых данных к докладу, и покидает помещение.

Кейтель, ответственный за соблюдение распорядка военных совещаний у Гитлера, провожает удаляющуюся фигуру полковника недовольным взглядом. Через минуту он ^поручает своему адъютанту генералу Бюле немедленно найти и вернуть Штауфенберга: Хойзингер заканчивает свой доклад, ход совещания может нарушиться и «фюрер» останется недоволен...

Между тем Хойзингер вяло и мрачно бубнит: «Русские крупными силами продвигаются к западу от Двины на север. Их танковые клинья уже'находятся к юго-западу

от Дюнебурга. Если теперь, наконец, соединения армей­ской группы «Норд» не будут выведены из района Чуд­ского озера, наступит катастрофа...»^[3].

В этот момент — часы показывают 12 час. 42 мин. — раздается оглушительный взрыв, подобный разрыву 155- миллиметрового снаряда^[4]. Все помещение барака завола­кивается густым облаком дыма; часть крыши обрушивает­ся, окна выбиты, огромный стол опрокинут на бок и рас-

Помещение, в котором происходило совещание у Гитлера 20 июля 1944 г., после взрыва

щеплен с одного конца. Четверо из присутствовавших на совещании убиты, шестеро ранены, двое выброшены взрыв­ной волной из окон барака наружу (см. фото на стр. 8).

Однако Гитлер, которого опрокинутый стол прикрыл как щитом, отделался лишь ожогами и легкими ранениями: у него временно парализовало руку, и он оглох на одно ухо. Брюки на «фюрере» превратились в лохмотья, и он выглядел, по словам очевидца, «как павиан». Поднявшись на ноги, Гитлер запричитал: «О, мои бедные новые брюки, только вчера я их надел в первый раз»^[5].

Приказав сохранить «исторические» лохмотья «для по­томства»⁷, Гитлер отправился на торжественную церемо­нию по случаю прибытия в «Вольфсшанце» Муссолини, а вечером выступил по радио с проклятьями по адресу заговорщиков.

Хотя покушение не удалось, взрыв в «Волчьем логове», подобно молнии, осветил глубочайший политический кризис, в который попала фашистская Германия в результате со­крушительных ударов Советской Армии. За спиной Штау­фенберга стояли видные представители фашистского гене­ралитета — бывший начальник генерального штаба генерал- полковник Бек, фельдмаршалы Вицлебен, Роммель, именно те представители прусской милитаристской военщины, о которых Гитлер, придя к власти, сказал: «Если бы не они, нас не было бы сейчас здесь»⁸. От фашистских генералов нити заговора шли значительно глубже. Политический руководитель заговора Карл Герделер являлся доверенным лицом Роберта Боша, брата председателя правления «ИГ Фарбениндустри», владельца крупнейшего электротех­нического концерна^[6]. Густав Крупп собирался назначить Герделера членом наблюдательного совета своей фирмы. Генеральный директор концерна Круппа Эвальд Лозер должен был занять в предполагавшемся кабинете Герде­лера пост министра финансов^[7]. Другой виднейший участ­ник заговора Ульрих фон Хассель был тесно связан с мо­нополистическим объединением «Г утехофнунгсхютте»^[8]. «Деятель 20 июля» Тротт цу Зольц являлся человеком Флика. Через находившегося в Швейцарии Аллена Дал­леса, тогдашнего руководителя главного центра американ­ской разведки в Европе, заговорщики имели тесные связи с реакционными группировками в правящих кругах Со­единенных Штатов. А. Даллес предоставлял в распоря­жение заговорщиков крупные средства и участвовал в разработке всех их планов.

Таким образом, заговор против Гитлера был органи­зован теми же силами внутри Германии и за ее пределами, которые привели Гитлера и нацистскую партию к власти, вложили в руки гитлеровцев оружие, а затем бросили выпестованную ими военную машину фашистского рейха в грабительскую войну с целью порабощения других на­родов.

Такой поворот событий не был случайным.

Пока Гитлер шел от одной победы к другой, его поддер­живали все германские монополии, помещики-юнкеры и реакционная военщина, которым фашистский разбой при­носил все новые и новые доходы. Однако к лету 1944 года обстановка коренным образом изменилась. Гитлеровцы потеряли большинство захваченных ранее территорий.

В первой половине июля под ударами советских войск рухнула вся центральная часть гитлеровского фронта на Востоке и Советская Армия, стремительно продвигаясь на Запад, вышла к границам фашистского рейха. Сколочен­ный гитлеровцами агрессивный блок разваливался. Фа­шистская Германия все более попадала в состояние полной международной изоляции. К лету 1944 года в состоянии войны с ней находилось уже около сорока государств.

Ставка немецких монополий на гитлеровцев, как на силу, способную обеспечить им завоевание мирового гос­подства, оказалась битой. Фашистская Германия очути­лась на пороге полного военного разгрома.

Глубокую тревогу в руководящих кругах немецкой монополистической буржуазии вызывал и кризис внутри страны, непрерывно нараставший в результате поражений гитлеровцев на советско-германском фронте. От былого

опьянения немецкого населения военными победами не осталось и следа. «Потрясенный стоит наш народ перед могилами немцев»¹², — говорилось в листовке, нелегально распространенной в Мюнхенском университете после битвы на Волге. Вместо обещанных гитлеровцами богатств Со­ветского Союза «поход на Восток» принес немецкому на­роду бесчисленные лишения и жертвы. К лету 1944 года свыше 6,5 млн. немецких солдат и офицеров были убиты и ранены. Ежемесячные потери вермахта достигали 400 тыс. человек¹³. Поезда с ранеными бесконечной чередой прибы­вали в Германию с Восточного фронта. Гитлеровцы все более и более усиливали эксплуатацию и грабеж немецких трудящихся. Геббельс объявил немецкому народу, что «мы дойдем до крайних пределов ограничения граждан* ского населения». • В июне 1943 года нормы выдачи насе­лению мяса были сокращены наполовину, в марте 1944 года более чем на четверть уменьшилась выдача жиров. С 16 октября 1944 г. все продовольственные карточки (на хлеб, мясо, жиры и т. д.) были объединены в одну¹⁴. Рабочий день стал достигать 14 и даже 16 часов. Горняки и железнодорожники работали без перерыва по 30—40 ча­сов. В 1943/44 бюджетном году налоги на трудящихся в 13 раз превысили налоги, уплаченные монополиями со своих гигантски возросших прибылей.

Сужению социальной' базы фашистской диктатуры в немалой степени способствовала объявленная 27 января 1943 г. по всей Германии «тотальная мобилизация». Про­водя ее, гитлеровское правительство стремилось мобили­зовать оставшиеся людские резервы для пополнения фрон­та и военной промышленности, перераспределить в пользу военных предприятий запасы сырья, топлива, электро­энергии и таким образом создать материально-техническую и военную базу для организации перелома на советско- германском фронте в свою пользу. Согласно распоряжению «генерального уполномоченного по труду» фашиста Зау- келя, мобилизации подлежали все проживающие в «третьей империи» мужчины в возрасте от 16 до 65 лет и женщины от 17 до 45 лет. Они были обязаны зарегистрироваться в

¹²        «Zur Geschichte der deufschen antifascistischen Wider- s!andsbewegung 1933—1945», B., 1958, S, 192.

¹³     См. «Военно-исторический журнал», 1960 г., №5, стр. 79—81.

¹⁴       См. «Институт марксизма-ленинизма при ЦК КГ£С. До­кументы и материалы отдела истории Великой Отечественной войны», инв. № 17707, стр. 52.

местных «бюро труда», с тем чтобы быть направленными затем на военные предприятия. 30 января 1943 г. фашист­ский официоз «Фелькишер беобахтер» опубликовал статью министра экономики Функа. «Все предприятия, — гово­рилось в ней, — деятельность которых не является безус­ловно необходимой с военной точки зрения, должны быть закрыты»^[9].

Учитывая, что к моменту объявления тотальной моби­лизации немецко-фашистская армия была уже полностью отмобилизована, а промышленность Германии переведена на военные рельсы, речь шла, таким образом, прежде всего об ударе по мелким и средним предпринимателям, о мобилизации людских и сырьевых ресурсов, находившихся в торговле, ремесле, ресторанах, мелких промышленных предприятиях. Тремя распоряжениями того же «генераль­ного уполномоченного по труду» Заукеля предписывалось до 15 марта 1944 г. проверить все торговые и ремесленные предприятия, гостиницы и рестораны и, если они «безус­ловно не необходимы для военной экономики», — закрыть. В итоге в одном лишь Берлине было закрыто 5 тыс. тор­говых и 4 тыс. ремесленных предприятий, а по всей Гер­мании их число измерялось десятками тысяч. Их обору­дование, сырье и рабочую силу захватывали военные кон­церны— подлинные властители фашистской Германии. Концентрация экономической мощи в их руках еще более возросла, еще более широким и всесторонним стало исполь­зование военными монополиями гитлеровского правитель­ственного аппарата.

Это нашло свое выражение в изданном Гитлером 2 сен­тября 1943 г. «указе о концентрации военного хозяйства». За министерством экономики оставалось отныне лишь снаб­жение гражданского населения и ставшая мизерной внеш­няя торговля. Регулирование же сырья и производства в промышленности и ремесле переходило в руки председате­ля совета военной экономики, ставленника ведущих воен­ных концернов Шпеера, который отныне именовался ми­нистром вооружения и снаряжения.

Таким образом в результате «тотальной мобилизации» пропасть между горсткой монополистов и массами населе­ния стала еще более глубокой.

Провалился и замысел гитлеровцев, стремившихся пу- тем «тотальной мобилизации» рассеять настроение безна­
дежности, которое все шире распространялось. среди насе­ления Германии, поднять его боевой дух. Они хотели соз­дать впечатление, что фашистская Германия обладает якобы еще серьезными резервами, мобилизация которых приведет к коренному изменению соотношения сил воюющих сторон. Однако на деле «тотальная мобилизация» явилась крупнейшим морально-политическим поражением гитле­ровцев. В итоге «тотальной мобилизации», писала швейцар­ская газета «Базлер националь-цейтунг», «оптимизм пре­вратился в самый черный пессимизм. Между руководством и общественностью возникла пропасть. Всюду наталки­ваешься на сильнейшее сомнение; всюду господствует уверенность, что официальные органы давно уже приукра­шивают действительность и скрывают правду. Таким обра­зом, поворот вызвал в массах глубокое потрясение».

«Тотальная мобилизация» со всей силой ударила по мелкой буржуазии города и деревни, тем средним слоям, которые до этого были верной опорой фашистской дикта­туры. Теперь уже не только рабочий класс, но и мелкая буржуазия города и деревни стали проявлять недоволь­ство фашизмом, затянувшейся войной.

Вопреки рогаткам фашистской военной цензуры, это недовольство все более находило отражение в письмах, посылаемых из Германии на фронт, и даже на страницах унифицированной нацистской прессы.

«Кончилась бы, наконец, эта ужасная война.., — писал, например, сыну на фронт крупный торговец из Оттенау. — Несмотря на то что нам на собраниях, различных встречах, митингах и т. д. без конца вдалбливают одно и то же, верит этому лишь очень небольшой процент, у остальных совсем другие мысли, они имеют на этот счет совсем особое мнение».

«Ты прав, — писала в июле 1944 года из Лейпцига фрау Шиндлер своему сыну на фронт, — лучше всего было бы, если бы кончилась война. Как ждем мы того дня, когда зазвонят колокола, оповещая о мире. Эта война может привести в отчаяние».

«Ты должен знать, каких подлых людишек вы защи-. щаете»¹⁶, — писала о нацистских чиновниках солдату Ауэру жена из Нойгаузена.

Для оценки морально-политического состояния насе­ления фашистской Германии в 1943—1944 годах весьма

примечательно специальное распоряжение шефа нацист­ской партийной канцелярии Бормана, требовавшее от каждого члена гитлеровской партии «энергично выступать против распространения слухов и политических анекдотов, наносящих ущерб авторитету руководства», и ни в коем случае самим «не выступать распространителями таких шуток и анекдотов». В циркулярном письме того же Бор­мана указывалось, что нацист и его семья «должны добро­совестно соблюдать законы, изданные национал-социали­стическим государством»^[10].

Лучшие сыны Германии, ее совесть и надежда — комму­нисты и честные рабочие социал-демократы ни на один день не прекращали самоотверженной, полной жертв борьбы против гитлеризма.

«Коммунисты, — пишет буржуазный публицист Ру­дольф Пехель, признавая этот факт, — были единствен­ными, кто после роспуска их партии и ареста большинства ее руководителей и активистов тотчас же вновь возобнови­ли борьбу против фашистского режима, на этот раз в ус­ловиях подполья. Их руководители сидели в застенках гестапо и в концентрационных лагерях, их судили груп­пами. Смертные приговоры сыпались на них градом... И все же они так мужественно держались на суде, что даже видавших виды гитлеровских судей бросало в пот при виде такой решительности и непоколебимости комму­нистов в их вражде к национал-социализму»^[11].

Заря освобождения от фашизма занималась над Евро­пой, над Германией. Решающие победы Советской Армии в сражениях на Волге и под Курском вдохнули в немецких антифашистов новую веру в светлое будущее Германии, дали мощный толчок антифашистскому движению в стране.

«Тяга к крайним левым приняла в Германии потрясаю­щие размеры и постоянно нарастает»^[12], — с тревогой со­общал гитлеровский дипломат Трот цу Зольц Аллену Дал­лесу, с которым он был связан.

В условиях непрерывных поражений фашистской Гер-

Эрнст Тельман

мании активность и размах деятельности подпольных ан­тифашистских групп, руководимых коммунистами, бурно нарастали. По признанию реакционного западногерман­ского историка Г. Ротфельса, к лету 1944 года число не­мецких рабочих, организованных в подпольных антифа­шистских группах, достигло 125 тыс.^[13]

В Берлине в 1943—1944 годах широкий размах приоб­рела деятельность нелегальной антифашистской группы, во главе которой стал коммунист Антон Зефков. До при­хода нацистов к власти он был одним из руководителей ком­партии сначала в Дрездене, а затем в Руре, верным другом и соратником Эрнста Тельмана. В 1933 году Зефков был схвачен гитлеровцами и подвергнут зверским пыткам. Десять лет заключения в лагере смерти не сломили его воли. Когда в 1943 году Зефкову удалось бежать, он тотчас включился в активную антифашистскую борьбу.

В своей деятельности, вспоминал впоследствии один из членов группы Зефкова, «мы исходили из того, что в Бер­лине существуют многие сотни антифашистов, которые поддерживают между собой лишь эпизодические товари­щеские связи. Путем повседневной конспиративной работы нужно было объединить эти группы... Подпольные орга­низации на^берлинских предприятиях должны были стать основой для развертывания активной борьбы всех честных антифашистов... Мы ставили перед собой цель объединить активных антифашистов всех направлений»^[14].

Правильная политическая линия группы Зефкова на объединение всех антифашистских сил сразу дала свои результаты. К лету 1944 года возглавляемая Зефковым антифашистская группа стала самой крупной и действен­ной в Германии. Лишь в одном Берлине она объединяла подпольные ячейки более чем 30 предприятий, в том числе / ряда крупнейших военных заводов — «Осрам», «Телефун- кен», «АЭГ», «Хессе унд Вреде», «Аргус-моторен», «Сименс». Группа имела тщательно продуманную организационную структуру. Связные-антифашисты поддерживали связь с подпольными группами на предприятиях, членами социал- демократической и буржуазной оппозиции, с антифашис­тами в концентрационных лагерях, военнопленными и т. д..

В Тюрингии с 1939 года действовали две довольно сильные подпольные коммунистические организации. Одну из них возглавлял бывший депутат рейхстага от Комму­нистической партии Германии Теодор Нейбауэр, другую — столяр завода Цейса в Иене Магнус Позер. В 1943 году обе группы объединились, в результате чего возникла не­легальная антифашистская организация, распространяв­шая свое влияние на всю Тюрингию. Центр тяжести ан­тифашистской деятельности группы лежал на промыш­ленных предприятиях. «Методы сопротивления, — гово­рилось о работе группы на заводе «Олимпия А. Г.» в Эрфур­те, выпускавшем части авиамоторов и другое военное обо­рудование, — были многообразны и менялись в зависи­мости от ситуации».

В основном они сводились к следующему:

1)    разъяснение трудящимся правды о гитлеровском фашизме и разбойничьей войне, которую он вел;

2)    укрепление солидарности с антифашистами, заклю­ченными в тюрьмах и концлагерях;

3)    установление на предприятиях тесных товарищеских отношений с иностранными рабочими и военнопленными;

4)    распространение среди немецких 'и иностранных рабочих нелегальных изданий;

5)    укрепление и расширение подпольных кадров на предприятиях;

6)   саботаж на предприятиях с целью приближения окончания войны^[15].

Нелегальную антифашистскую борьбу в Саксонии воз­главлял испытанный соратник Карла Либкнехта и Ро­зы Люксембург Георг Шуман. Лишь в одном Лейпциге подпольные группы были созданы на семнадцати круп­нейших предприятиях, а также во многих жилых кварта­лах города. О силе влияния антифашистов на лейпцигских рабочих свидетельствует тот факт, что им удалось в 1943 го­ду превратить посещение нацистским штатгальтером Сак­сонии Мучманом предприятия «Кольман-верке» в открытую антифашистскую демонстрацию. После этого нацистский сатрап вообще уже не смел появляться у рабочих Лейп­цига^[16] . Антифашистам из группы Шумана удалось уста­новить тесные связи с подпольщиками, действовавшими в других районах Средней Германии— на рудниках Манс- фельда, где антифашистским движением руководил ком­мунист Отто Кениг, на предприятиях «Лейна-верке» и «Буна-верке».

Свидетельством растущей активности антифашистских сил в рурском промышленном районе явилась созванная там в мае 1942 года нелегальная конференция КПГ. От­метив, что движение антифашистского сопротивления в Руре приобретает все больший размах и все шире втяги­вает наряду с рабочими представителей средних слоев населения, конференция потребовала от всех коммуни­стов «создать в борьбе за мир широкий фронт мира, неза­висимо от политических и религиозных взглядов отдель­ных лиц»^[17].

Таким образом, к 1943 году на территории Германии действовал ряд активных, хорошо организованных центров антифашистского сопротивления. Формы и методы борьбы этих организаций, цели, которые они ставили перед собой, а также проблемы, которые им приходилось решаплв ходе борьбы, имели много общего. Следует отметить, однако, что временные связи, существовавшие между центрами под­польной борьбы,' уже не отвечали требованиям момента.

В этих условиях, учитывая обстановку, сложившуюся на фронтах и внутри страны, руководство Коммунистиче­ской партии Германии выдвинуло задачу: объединить всех
немецких антифашистов и создать единое национальное руководство для борьбы против гитлеровского господства. В решении этой важной задачи большая заслуга принадле­жит Антону Зефкову и его боевым соратникам — коммуни­стам Францу Якобу и Бернгарду Бестлейну.

Коммунист Антон Зефков .

С помощью Якоба и Бестлейна Зефков связался с под­польной антифашистской организацией в Тюрингии, с группой Шумана в Саксонии, антифашистами Рура, Гам­бурга, Баварии, антифашистскими организациями, действо­вавшими среди солдат, иностранных рабочих и военно­пленных.

В одном из документов нацистской юстиции отмечается, что «в феврале 1944 года Зефков лично посетил Шумана и детально обсудил с ним политическое положение в стране и нелегальную работу... Шуман и Энгерт (ближайший спод-

—■ шшт

ШШШШж

шшшж

ННм^мМиШ

НИИИи|Д11НЬ

Коммунист Франц Якоб

вижник Шумана.— Г. Р.) решили направить свою неле­гальную деятельность в Лейпциге по линии объединения всех антифашистских кругов в единое движение Сопротив­ления и совместно выработали текст листовки «Сопротив­ление», которая служит главным образом тому, чтобы вер­бовать сотрудников в некоммунистических кругах»^[18].

Весной 1944 года под видом пасхальной встречи Зеф­кову удалось провести в Энгельсдорфе конференцию, в работе которой приняли участие руководители всех неле­гальных антифашистских групп, действовавших в районе

Коммунист Бернгард Бестлейн

Лейпцига, — Шуман, Энгерт, Хофман, Циперер, Юнголют, Эйхлер и др.²⁶ В выработанном совещанием документе, озаглавленном «Доклад о положении», говорилось: «Пока фашизм не побежден и война не кончилась, мы, коммуни­сты, отодвинув на задний план все далеко идущие требо­
вания, готовы сотрудничать со всеми теми силами, которые подобно нам хотят свергнуть нацистский режим»^[19].

Мыслью о необходимости немедленного объединения усилий всех.противников фашизма был проникнут и прог­раммный документ, широко обсужденный во всех крупней­ших подпольных группах, который был опубликован опе­ративным руководством КПГ 1 мая 1944 г.

Примечательно, что проект программного документа удалось передать в концентрационный лагерь Саксенхау- зен, и находившиеся там видные деятели КПГ — Матиас Тезен, Макс Рейман, Эрнст Шнеллер и др. внесли в него изменения и дополнения. Зефков пытался узнать и мнение о программном документе Эрнста Тельмана, но это сделать ему не удалось.

«Мы, коммунисты, — говорилось в этом документе, — протягиваем руку любому противнику Гитлера и пожмем каждую честно протянутую нам руку в целях совместной борьбы против врага нашего народа — Гитлера». В прог­раммном документе решительно критиковались левацкие элементы, которые преждевременными лозунгами могли лишь помешать объединению всех противников фашизма вокруг коммунистов: «Мы, коммунисты, находимся в самой гуще масс. Мы должны быть синими и не отрываться от них. Мы извлекли уроки из прошлого, из истории не­мецкого рабочего движения и .революции. Мы поднимаем массы на борьбу, выдвигая правильные лозунги и боевые программы, соответствующие обстановке. И в этом нам не помешают никакие ультралевые политические младен­цы. Такими лозунгами сегодня являются: «Долой Гитле­ра!», «Долой войну»!, «За свободную, независимую и де­мократическую Германию!»^[20].

Этот документ ЦК КПГ имел важное практическое и тео­ретическое значение. Он был призван объединить подполь­ное коммунистическое движение и направить его на реше­ние тех задач, которые поставил ЦК КПГ в связи с созда­нием Национального комитета «Свободная Германия»^[21].

Создание в 1943—1944 годах единого оперативного центра руководства антифашистским движением в Герма-

нии, разработка единой политической платформы против­ников нацизма способствовали резкому усилению актив­ности и эффективности действий борцов с нацизмом (см. схему на стр. 23).

«Своей организационной, агитационной и пропаганди­стской деятельностью, — говорилось о коммунистах-под­польщиках в материалах гестапо, — они подготовляли разгром и внутренний крах Германии в целях насильствен­ного ниспровержения ненавистного им национал-социа­листского государства... Они восстановили в широких масштабах Коммунистическую партию и другие группы Сопротивления и пытались разложить вооруженные силы, создав тем самым величайшую опасность для национал- социалистской империи»⁸⁰. Коммунистами-подполыцика- ми в Германии печатались и распространялись нелегаль­ные газеты и листовки, устраивались побеги заключенных из тюрем и концентрационных лагерей, была организована доставка и пересылка оружия.

Немецкие антифашисты все чаще прибегали к прямому срыву военных усилий гитлеровцев — саботажу и заба­стовкам. Так, на одном из крупнейших военных предприя­тий по производству стрелкового оружия — заводах «Ха- саг-верке», где движением Сопротивления руководил ком­мунист Макс Вальтер, «во время воздушных тревог и в другие подходящие моменты фаустпатроны начинялись песком. «Обработанное» таким образом оружие на фронте отказывало действовать»⁸¹. В выпущенной лейпцигскими антифашистами листовке «Бомбардировки, их воздействие и их уроки» говорилось: «По сигналу воздушной тревоги прекращай всякую работу. Покидай рабочее место... Медленной работой ты приближаешь окончание войны»^[22]. В результате организованного саботажа на военных заво­дах «Густлов-верке», где наряду с немецкими рабочими использовались заключенные из концлагеря Бухенвальд, большинство цехов давало в 1943—1944 годах лишь 40% запланированной нацистами продукции^[23].

В условиях военных поражений гитлеровцев на совет- ско-германском фронте и выхода советских войск к грани­цам фашистского рейха огромную опасность стала пред­ставлять для гитлеровского режима и угроза массовых восстаний военнопленных и иностранных рабочих.

Варварской эксплуатацией иностранных рабочих и военнопленных гитлеровцы стремились компенсировать нехватку рабочей силы и залатать бреши фашистской воен­ной экономики.

Во всех оккупированных гитлеровцами странах раз­вернулась настоящая охота за людьми. Квалифицированных рабочих и просто всех трудоспособных лиц хватали и от­правляли на рабский труд в Германию. Руководил этой акцией фашистский «генеральный уполномоченный по труду» Заукель, которому тайным указом Гитлера от 30 сентября 1942 г. были предоставлены неограниченные полномочия. Гитлер требовал «при любых условиях обеспе­чить рабочую силу для немецкой военной экономики».

В течение февраля — марта 1943 года из одной лишь Франции в Германию было угнано 156 ть*с,. квалифициро­ванных и 94 тыс. подсобных рабочих. В августе 1943 года гитлеровцы приступили к осуществлению плана, преду­сматривавшего «включение» в военную экономику фашист­ской Германии еще 100 тыс. французских рабочих.

В мае 1943 года на принудительную работу в Германию были отправлены из Нидерландов все студенты-мужчины. Всего на фашистскую каторгу в Германию было угнано из Франции 1,76 млн., из Бельгии — 500 тыс., из Нидерлан­дов — 400 тыс. человек.

6 февраля 1943 г. приказом начальника штаба сухопут-

йых сил Германии Цейцлера гитлеровцы ввели на оккупи­рованной территории Советского Союза трудовую повин­ность для всех жителей старше 14 лет.

В августе 1943 года по распоряжению Заукеля и Шпеера были отправлены в Германию схваченные гитлеровцами на оккупированной части территории Советского Союза юноши 1926—1927 годов рождения. В августе 1944 года фашистский министр «по делам востока» Розенберг сооб­щал Заукелю, что он отправляет из Белоруссии на работу в Германию даже детей 10—14 лет.

4 января 1944 г. на совещании у Гитлера нацистские вожаки приняли новое людоедское решение: принудитель­но мобилизовать в военную промышленность еще 4 млн. жителей оккупированных стран. Даже верный гитлеров­ский холуй Заукель был вынужден заявить, что вследствие «пассивного или открытого сопротивления населения» вер­бовке он едва ли окажется в состоянии «обеспечить эту цифру»^[24].

Рабовладельческое ведомство Заукеля выполняло и конкретные заявки немецких военных концернов. Так, по требованию Круппа в Нидерландах были схвачены и отправлены на предприятия последнего 1300 рабочих- металлистов. Всего на 76 предприятиях Круппа в Герма­нии и 3 во Франции использовался труд свыше 70 тыс. иностранных рабочих^[25]. Так, на одном из крупнейших заводов Круппа — «Берта-верке» наряду с 1913 немецкими рабочими были заняты 3400 иностранных рабочих и 2600 военнопленных и заключенных из близлежащего концла­геря^[26]. Подневольный труд иностранных рабочих стал в 1943—1944 годах одним из важнейших источников обога­щения монополий.

В нарушение норм международного права гитлеровцы усилили варварское использование труда военнопленных. Так, 7 июля 1943 г. последовал приказ Гитлера: для уве­личения добычи угля направить в шахты 200 тыс. наиболее физически крепких советских военнопленных.

К лету 1944 года фашистская Германия, в промышлен- ности и сельском хозяйстве которой было занято свыше

7,1 млн. принудительно угнанных иностранных рабочих и военнопленных, превратилась в гигантский лг.герь под­невольного труда иностранных рабоа³⁸. Такое положение, принося огромные барыши германским монополиям, стало создавать для гитлеровцев в обстановке военных пораже­ний и серьезнейшую угрозу. Это и понятно. Насильно уг­нанные в Германию военнопленные и иностранные рабочие только и ждали подходящего момента, чтобы сбросить на­цистское ярмо и вырваться на свободу.

Антифашистская борьба военнопленных и иностранных рабочих, душой и наиболее активной силой которых явля­лись советские люди, была проникнута духом пролетар­ского интернационализма и сливалась в один фронт с ан­тифашистской борьбой немецких патриотов.

Летом 1943 года в глубоком подполье в Лейпциге возник Интернациональный антифашистский комитет. Во главе его встали угнанный на принудительную работу в Герма­нию донецкий шахтер Николай Румянцев и немецкий ра­бочий Максимилиан Гауке. Организацией был разработан план, предусматривавший освобождение советских военно­пленных в Лейпциге, образование из них ударных боевых отрядов и нападение на полицейские казармы. Вслед за этим восставшие должны были овладеть лейпцигскими оружей­ными заводами и обратиться по радио с призывом к немец­кому населению и ко всем иностранным рабочим и военно­пленным в Германии поддержать восстание. Комитет при­нял меры для вооружения членов подпольн - S организации.

Еще более широкий размах приняла совместная борьба советских и немецких антифашистов в Шлезвиг-Гольштей­не и Южной Германии. Созданная в Кильском лагере воен­нопленных подпольная организация «Буревестник» стала центром антифашистского движения во всем кильском про­мышленном районе. Организация готовилась перейти к открытой вооруженной борьбе, когда Советская Армия вступит на территорию Германии. Были разработаны ме­роприятия по уничтожению военных складов и нарушению коммуникаций гитлеровской армии. Для того чтобы во­оружить членов «Буревестника», боевые группы, специаль­но созданные подпольной организацией, совершали смелые нападения на зенитные батарей противовоздушной оборо­ны города и полицейские участки.

К концу 1943 года в Южной Германии и Австрии дей­ствовала подпольная антифашистская организация под названием «Братское сотрудничество военнопленных» (БСВ). Ее организаторами являлись заключенные в лагере Перлах близ Мюнхена советские офицеры — участники * героической обороны Севастополя. Наряду с советскими военнопленными активное участие в деятельности БСВ при­нимали военнопленные из других стран — чехи, поляки, юго­славы, французы, англичане, американцы. Организации, строго законспирированной, удалось вовлечь в активную ан­тифашистскую борьбу тысячи угнанных в Германию ино­странных рабочих. БСВ имела руководящий центр — Объединенный Совет. Программа БСВ указывала следую­щие цели борьбы: насильственное свержение фашистского режима, организация и осуществление актов саботажа во всех формах на военных предприятиях, сбор военной ин­формации и передача ее войскам антигитлеровской коали­ции, вооружение военнопленных и иностранных рабочих^[27].

Члены БСВ, по-военному организованные и частично вооруженные, предпринимали многочисленные акты са­ботажа на военных предприятиях, карали предателей, помогали узникам, бежавшим из заключения, готовили вооруженное восстание. «Мы должны находиться в постоян­ной боевой готовности, чтобы в подходящий момент всту­пить в открытую борьбу с врагом», — говорилось в воз­звании штаба Объединенного Совета от 8 августа 1943 г. к членам этой подпольной организации. Идея антифашист­ского вооруженного восстания с целью связать руки гит­леровцев и открыть советским и союзным войскам путь в глубь гитлеровской Германии определяла деятельность БСВ.

Нелегальная борьба БСВ развертывалась в тесной связи с борьбой нелегальных групп чехословацких патриотов и немецких антифашистов — членов анти­фашистского немецкого Народного Фронта (АДФ). Эта организация, во главе которой стояли мужественные и не­поколебимые борцы с гитлеризмом Хутцельман, Цимет, Ярее и Губер, издавала свой ежемесячный журнал «Дер- векер» и имела своих сторонников на всех крупных пред­приятиях, в казармах, полиции, воинских частях и конц­
лагерях, расположенных в Южной Германии. «По харак­теру своей работы, — пишет В. Ульбрихт об АДФ, — эта организация отличалась рядом особенностей от других групп Сопротивления. Члены ее считали, что Гитлера нельзя устранить при помощи листовок и воззваний, и начали подготовку. к более действенным формам борьбы: они готовили из числа наиболее надежных членов групп кадры бойцов для восстания»^[28].

Совместная освободительная борьба советских, немец­ких, чешских, польских, югославских и других патриотов сковывала внутри Германии значительные военные и по­лицейские силы, держала фашистскую верхушку в по­стоянном напряжении. В докладе мюнхенской фашистской службы безопасности с тревогой указывалось, что все 350—400 тыс. размещенных в Баварии военнопленных и иностранных рабочих находились «под психозом близкого окончания войны» и представляли огромную опасность для рейха^[29]. В другом докладе отмечалось, что 20—30 тыс. иностранных рабочих в Баварии нигде не были зарегистри­рованы и по существу находились на нелегальном поло­жении; многие из них являлись членами подпольных групп Сопротивления.

Специальным распоряжением Гитлера в июне 1943 года была учреждена должность генерального инспектора по делам военнопленных, которому были предоставлены весьма обширные полномочия. Ставка верховного коман­дования фашистской армии разработала специальную опе­рацию, предусматривавшую, что в случае восстания воен­нопленных и иностранных рабочих во всей Германии вво­дится осадное положение.

Антифашистское движение распространялось и на во­оруженные силы гитлеровской Германии. Сокрушитель ные поражения гитлеровцев на Волге и под Курском за­ставили многих немецких солдат и офицеров серьезно задуматься о судьбах своей родины. Вера в победу фаши­стской Германии среди солдат и офицеров быстро таяла. Скрытое недовольство действиями фашистских заправил стало постепенно перерастать в желание содействовать
скорейшему окончанию развязанной и проигранной на­цистами войны.

Яркое представление об изменении настроений немец­ких солдат и офицеров дают их письма с фронта. «Еще год назад никому не приходило в голову, что почту из Германии на фронт будут доставлять машиной, — писал, например, в июле 1944 года ефрейтор Вальтер Гейнер (полевая почта 32898) своей жене Софи в Бохум. — Да, родина близко. Уж я-то не пессимист, но если осмыслить настоящий момент, то можно без особого труда им стать. Размышлять сейчас не стоит, уж очень в неприглядном свете предстает будущее. Мы много зубрили, хлопотали и наконец-то, казалось, чего-то добились. И вот мы снова стоим перед пустотой, много беднее, чем в начале»^[30].

В июле 1943 года при активном участии бывших военно­служащих немецкой армии на территории Советского Союза возник Национальный комитет «Свободная Германия».

В него вошли представители различных классов, люди различных политических убеждений, объединившиеся в ин­тересах совместной борьбы с фашизмом. Об этом наглядно свидетельствовал состав 38 членов — основателей Нацио­нального комитета: рабочих—13, служащих—4, крестья­нин—1, представителей интеллигенции—13, пастор—1, сту­дент—1, профессиональных военных—4 и предпринима­тель—1.25 членов комитета являлись антифашистски на­строенными военнопленными, 13—немецкими эмигрантами; среди них находились видные деятели КПГ—В. Пик, В. Уль­брихт, В. Флорин, Г. Соботка, Э. Хернле и А. Аккерман. В сентябре 1943 года состав комитета был еще более рас­ширен в связи с образованием «Союза немецких офицеров».

Опубликованная комитетом конкретная программа на­ционального движения за мир, предусматривавшая прек­ращение военных действий, свержение фашистского пра­вительства, создание национального демократического пра­вительства мира, арест и предание суду гитлеровцев — виновников войны, восстановление в Германии демократи­ческих свобод, быстро нашла много сторонников среди не­мецких военнопленных. Президент Национального коми-

тета «Свободная Германия» известный немецкий поэт- антифашист Эрих Вайнерт сообщает, что если в июле 1943 года в одном из крупнейших лагерей лишь 4,5% военнопленных поддерживали деятельность Националь­ного комитета, то через год, летом 1944, — уже 96,6 %^[31].

Национальный комитет «Свободная Германия» развер­нул большую политическую работу среди немецких солдат и офицеров как находившихся в плену, так и на фронте. Были налажены регулярные радиопередачи и выпуск га­зеты «Свободная Германия». Уполномоченные комитета переходили линию фронта и устанавливали связь с пар­тизанами и немецкими антифашистами-подпольщиками. В лагерях военнопленных члены комитета помогали немец­ким рабочим, крестьянам, интеллигенции освободиться от
пут фашистской идеологии. Многие немецкие солдаты и офицеры, находясь в лагерях военнопленных, впервые в своей жизни познакомились с трудами К. Маркса и В. И. Ле­нина, произведениями прогрессивной мировой и немецкой литературы, которые были запрещены в фашистской Гер­мании.

Газеты и листовки Национального комитета «Свобод­ная Германия», привозимые немецкими солдатами-от- пускниками домой, помогали антифашистам-подполыци- кам правильно ориентироваться в сложной политической обстановке и своевременно взять курс на объединение всех противников нацизма в широком антифашистском фронте.

Деятельность комитета распространялась также на немецко-фашистские войска, расположенные в Германии и оккупированных гитлеровцами странах. Нелегальные антифашистские группы были созданы в 483-м охранном батальоне во Франкфурте-на-Одере, в учебной танковой дивизии, расквартированной в Берген-Бельзене, во мно­гих частях, расположенных в Баварии. В ноябре 1943 года на нелегальной конференции представителей солдат, офи­церов, политэмигрантов и рабочих военно-строительной организации Тодта во Франции был создан комитет «Сво­бодная Германия», деятельность которого развертывалась на Западе. Сформированная по инициативе комитета воин­ская часть «Свободная Германия» сражалась в составе французских сил Сопротивления и принимала участие в боях с гитлеровцами в районе Лиона, Тулузы и Ниццы^[32].

Немецкие патриоты, действовавшие в частях вермахта, умело сочетали подпольную деятельность с легальной. Так, в 1944 году в казармах оккупационных частей, рас­положенных в Антверпене, широко распространился номер нацистской газеты «Брюсселер цейтунг» за октябрь 1941 го­да, где была опубликована статья шефа гитлеровского ве­домства печати Дитриха под названием «Россия проиграла войну, и война закончится в 1941 году». Чтение этой статьи производило на немецких солдат в 1944 году уд­ручающее впечатление. Когда один фашист пытался было воспрепятствовать коллективному чтению этой статьи,

Нелегальная листовка немецких антифашистов

ему был задан вопрос: «Неужели он считает, что нацист­ская газета лжет?»⁴⁵.

Свидетельством того, что политический кризис, углу­бившийся в Германии под воздействием военных поражений на советско-германском фронте, охватил и фашистские вооруженные силы, была тревога гитлеровцев по поводу деятельности Национального комитета «Свободная Гер­мания» и их попытки кровавым террором помешать ее распространению. Шеф фашистской пропаганды Геббельс каждый день прослушивал записанные на пленку передачи радиостанции Национального комитета.

Для того чтобы не допустить распространения антифа­шистских, антивоенных идей в вермахте Гиммлер 1 ав­густа 1944 г. издал специальный приказ «Об идеологиче­ском воспитании». В нем офицерам вермахта предписы­валось обратить особое внимание на проведение с солдата­ми пропагандистских бесед на тему: «Фридрих II и семи­летняя война»; беседы рекомендовалось сопровождать про­смотром выпущенного по указке Геббельса фильма «Вели­кий король».

При верховном командовании нацистского вермахта был создан специальный национал-социалистский руко­водящий штаб, а в войсковые части и соединения направ­лялись так называемые «фюрунгс-офицеры», ответственные за борьбу с пропагандой Национального фронта «Свобод­ная Германия» и воспитание солдат и офицеров в наци­стском духе. Во все войсковые соединения главным коман­дованием сухопутных войск был разослан в качестве об­разца приказ командира 19-го горнострелкового корпуса генерала Шернера, в котором офицерам предписывалось вести регулярйую идеологическую обработку солдат в духе директив фашистского руководства⁴⁶.

Чтобы офицеры и солдаты на фронтах поменьше знали правду о положении в их родных городах и селах, в сен­тябре 1944 года фашистская имперская палата почты прекратила высылку на фронт местных газет. Отныне на фронт доставлялись лишь центральные газеты и журналы⁴⁷.

⁴⁵       «Archiv des Museums fur Geschichte der Leipziger Arbeiter bewegung, Widerstandsgruppe Nationalkomitee «Freies Deutschland», Nr. 1784, S. 41.

⁴⁸ Cm., «Vier.teljahreshefte fiir Zeitgeschichte», 1961, Nr. 1,S. 86.

⁴⁷        «Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Документа и материалы отдела истории Великой Отечественной войны», инв. № 17707, стр. 34, 51.

Всех, кто присоединился к движению Национального комитета, фашистские власти заочно приговаривали к смертной казни. За подписью Кейтеля был издан специаль­ный приказ «О мерах против военнослужащих вермахта, изменивших родине в плену». В нем указывалось, что от­ныне за все действия военнопленных будут отвечать не­посредственно их родственники «имуществом, свободой или жизнью»^[33].

Эсэсовский террор забушевал на фронте с новой силой. Если за пять лет — с начала войны до июля 1944 года — по приговорам военно-полевых судов было расстреляно за антифашистскую деятельность 9523 солдата и офицера вермахта, то лишь за несколько последних месяцев суще­ствования гитлеровской Германии эта цифра, согласно секретным данным главного командования фашистских вооруженных сил, превысила 15 тыс. человек^[34].

В 1944 году были созданы специальные концентрацион­ные лагеря для военнослужащих гитлеровской армии, осужденных нацистскими судами. Лишь в одном из таких лагерей, расположенном в Паппенбурге, находилось свыше 2500 солдат и офицеров, брошенных туда за участие в подпольном антифашистском движении. Характеризуя со­стояние фашистского вермахта к лету Д944 года, западно- германский историк Г. Вейзенборн признает: «Редко в какой армии состоялось такое огромное количество про­цессов по обвинению солдат и офицеров в отказе от вы­полнения приказов, в бунте, измене, разложении армии и оказании содействия врагу. Имелась целая армия штраф­ных и исправительных батальонов»^[35].

Монополистические и милитаристские круги, стоявшие за гитлеровцами, были крайне обеспокоены тем фактом, что созданная ими фашистская государственная машина пропаганды и террора явно перестала справляться со своими функциями. К лету 1944 года окончательно выяс­нилось, что самое свирепое усиление кровавого фашистско­го террора не могло задушить рост антифашистского дви­жения. За период с 1940 года число антифашистов, то­
мившихся в гитлеровских тюрьмах и концлагерях, воз­росло в десять раз. Лишь в апреле — июне 1944 года фашистские органы арестовали внутри Германии около 177 тыс. человек, а за первое полугодие 1944 года — более 310 тыс. человек^[36].

Для подавления возможных антифашистских выступ­лений на фронте и в тылу гитлеровцы всемерно расширяли и укрепляли специальные воинские соединения нацистской партии — части «ваффен СС». Если к началу войны в ба­тальонах «ваффен СС» насчитывалось 25 тыс. человек, то в 1944 году их численность превысила 950 тыс. человек. Специальные войска нацистской партии в 1944 году были развернуты в корпуса. Таких корпусов было пять и два находились в стадии формирования^[37]. В боевую готовность была приведена и другая разновидность нацистских банд — так называемые «ферфюгунгсгруппе». Из отставных поли­цейских, шпиков и т. п. было создано 30 полицейских батальонов. По первому требованию местных полицей­ских властей для «внутренней охраны городов» могли быть привлечены и штурмовики — подразделения СА^[38].

В борьбе против антифашистского движения действо­вали и многочисленные тайные агенты гестапо, которых на­считывалось свыше 40 тыс. человек.

С благословения монополистических и милитаристских кругов террористический эсэсовский аппарат — теперь уже и официально — все более и более присваивал себе функции высших государственных органов фашистского рейха. 25 августа 1943 г. шеф эсэсовцев палач Гиммлер был назначен министром внутренних дел фашистской Гер­мании. Вступая в эту должность, Гиммлер заявил перед сборищем эсэсовцев, что для преодоления «кризисного настроения» он «будет безжалостен» и «восстановит значи­тельно потерянный среди населения авторитет империи»^[39]. Через день кёльнский банкир Шредер, сыгравший в свсе время видную роль в приходе гитлеровцев к власти, на­
правил Гиммлеру послание, в котором, констатируя от имени монополий, что «сильная рука совершенно необ­ходима», заверял, что «мы сделаем все, чтобы помочь вам всеми возможными способами»⁵⁵. К посланию был прило­жен чек на 1 млн. марок. Однако становилось все более очевидным, что кровавый фашистский террор не мог заду­шить растущее в стране антифашистское движение. Вы­ступая в октябре 1943 года перед высшими фашистскими чинами — рейхслейтерами и гаулейтерами, Гитлер был вынужден впервые открыто признать наличие в стране большого количества «пораженцев и изменников»⁵⁶. Гит­леровская Германия летом 1944 года напоминала порохо­вую бочку, готовую взорваться в любое время. Недоволь­ство фашистским режимом охватывало все более широкие слои населения, а также солдат и офицеров. Возглавляе­мое коммунистами антифашистское движение Сопротив­ления готовилось к тому, чтобы совместно с Советской Армией уничтожить фашизм и открыть немецкому народу путь к мирной, демократической жизни. Страх правящих кругов фашистской Германии перед неминуемой военной катастрофой дополнялся боязнью назревающего внутрен­него краха нацистского режима.

«Неизбежность военного поражения Германии и непре­рывно усиливающееся народное, антигитлеровское дви­жение, — писал В. Ульбрихт, — поставили монополисти­ческую верхушку германской буржуазии перед роковым вопросом, каким путем она сможет удержать свои позиции у власти после военного поражения гитлеровской Герма­нии»⁵⁷.

В этой обстановке в верхах фашистской Германии летом 1944 года разразился глубокий политический кри­зис. Влиятельные группы монополистов и милитаристов, до того оказывавшие нацистской партии и лично Гитлеру неограниченную поддержку, поставили вопрос так: если Гитлер будет по-прежнему стоять во г^улаве фашистской Германии и продолжать войну на два фронта, то Совет* ская Армия в самое ближайшее время завершит разгром немецко-фашистских войск и вступит на территорию Гер­мании. Не приведет ли это к тому, что антифашистские силы в самой Германии, используя благоприятную обста­новку, покончат не только с гитлеровской кликой, но и с теми, кто стоит за ее спиной, — магнатами военной про­мышленности Рура, генералами-милитаристами и прусски­ми юнкерами? «Тотальная война, — разъяснял Герделер своим единомышленникам, — самое большее в течение го­да сменится тотальным поражением»^[40]. Стремясь избежать безоговорочной капитуляции фашистской Германии и тем самым сохранить награбленное и уйти от возмездия за совершенные преступления, избежать окончательного кру­шения гитлеровской военной машины, сохранить в Герма­нии под новой вывеской реакционный государственный строй, группа монополистов, юнкеров и генералов решила организовать верхушечный, «дворцовый», переворот. «Груп­па Герделера, — указывает В. Ульбрихт, — хотела спасти не Германию и немецкий народ, а германский империа­лизм»^[41].

«Наступил момент, — говорилось в одном из докумен­тов заговорщиков, — претворить этот замысел (т. е. путч.— Г. Р.) в жизнь, так как истекают последние мгновения. Иначе нам придется второй раз пережить ноябрьскую революцию 1918 года»^[42].

Непосредственная и важнейшая цель заговора состояла прежде всего в том, чтобы политическими и военными ма­неврами сорвать или по крайней мере задержать дальней­шее наступление советских войск. «Как удержать Россию вдали от Европы.., — писал Герделер фашистскому фельд­маршалу Клюге, — вот политическая и военная проблема, перед которой мы стоим»^[43].

Путь к этому «деятели 20 июля» видели в антисоветском сговоре с правящими кругами США и Англии. «В случае успеха заговора, — сообщал А. Даллес в одном из доне­сений в Вашингтон, — немецкие войска начнут планомер­ное отступление на Западном фронте. Одновременно с этим лучшие немецкие дивизии будут сконцентрированы на Восточном фронте».

Буквально за несколько дней до покушения ка Гитлера командующий немецко-фашистскими войсками на Запад­

ном фронте фельдмаршал Роммель предлагал Кейтелю «незамедлительно покончить, наконец, с войной на Западе, чтобы удержать фронт на Востоке»⁶². 15 июня 1944 г. Роммель в очередном докладе о положении на Западном фронте развивал эту мысль и перед Гитлером⁶³. С анало­гичным предложением к Гитлеру обратился и фашистский фельдмаршал Клюге⁶⁴.

Заговорщики понимали, что, пока окончательно ском­прометированный и заклейменный в глазах всего челове­чества как палач и убийца Гитлер стоит во главе аппарата власти в Германии, народы США и Англии не позволят своим правительствам пойти на какие-либо переговоры с правительством Германии. «Вместе с Гитлером мы навер­няка проиграем войну, — писал в своем дневнике видный деятель заговора фон Хассель, — так как она будет вестись до тех пор, пока не наступит катастрофа»⁶⁵.

Устранение Гитлера должно было, по расчетам заго­ворщиков, ввести народы в заблуждение, создать у них иллюзию «демократизации» Германии, и тем самым от­крыть правящим кругам США и Англии путь к сговору с германскими монополистами. Наконец, устранение Гитлера давало возможность заговорщикам свалить на него всю вину за поражение Германии в войне и за те огромные жерт­вы, которые нес немецкий народ, оправдав в то же время разбойничью политику германского империализма. Вдох­новители германского фашизма — немецкие монополисты спешили убрать с дороги обанкротившегося «фюрера», которому еще недавно они пели дифирамбы⁶⁶. Немецкие монополисты и милитаристы поддерживали Гитлера, пока была еще надежда, если не на победоносное, то все же ус­пешное окончание войны. Они поддерживали Гитлера даже тогда, когда эти надежды сократились до минимума и све­лись к тому, чтобы избежать катастрофы с помощью ком­промисса. И лишь в условиях явно обозначившегося краха фашистского рейха эти круги решили пожертвовать Гит­лером.

Как писал орган ЦК СЕПГ журнал «Айнхайт», «заго­вор военных верхов 20 июля 1944 г. можно сравнить с бун­том части офицеров тонущего корабля, желающих отстра­нить капитана, которому они до этого служили верой и правдой, но который сейчас должен быть смещен, ибо им всем угрожает гибель. До заговора против Гитлера дело дошло лишь тогда, когда военное поражение стало настоль­ко неотвратимым и бесспорным, что его мог нащупать слепой своей клюкой»⁶⁷.

Что же собирались делать «деятели 20 июля» после устранения «фюрера»? Сохранились многочисленные до­кументы, проливающие свет в этом направлении. Первым шагом должно было явиться формирование нового пра­вительства рейха. Примечательно при этом, что заговор­щики не собирались вводить в его состав ни одного пред­ставителя антифашистского подполья. Они стремились изо­лировать демократические прогрессивные силы от участия в послевоенной политической жизни страны и поэтому опасались расширения социально-политической базы за­говора, а тем более включения коммунистов, левых со­циал-демократов и других борцов с гитлеризмом в состав правительства.

Главой государства под именем имперского регента должен был стать бывший начальник генерального штаба генерал-полковник Бек. Будучи типичным представителем прусско-германской милитаристской военщины, Бек в то же время ясно представлял себе военные возможности фашистской Германии и хорошо понимал опасность для нее войны на два фронта. Полагая, что развязывание Гитле­ром войны происходит в самых невыгодных для Германии условиях и не желая нести ответственность за неизбежный военный разгром, Бек в 1938 году подал в отставку. В силу своего авторитета в военных милитаристских кругах Бек

” «Einheit», 1947, Nr. 12, S. 1173,
сделался одним из виднейших идеологов и руководителей заговора.

Пост рейхсканцлера должен был занять Герделер, а министра иностранных дел — фон Хассель. Кадровый дипломат фон Хассель еще в 1933 году вступил в нацистскую партию и вплоть до 1938 года занимал пост гитлеровского посла в Риме. Находясь при Муссолини, фон Хассель в немалой степени способствовал созданию германо-италь- янской агрессивной «оси». Вместе с тем фон Хассель выска­зывал явное недоверие к силе фашистской Италии как военного союзника, .вследствие чего он, по настоянию Муссолини, был отозван, а затем уволен в отставку.

Среди членов будущего правительства фигурировал и Попитц — пангерманист и ревностный приверженец фашист­ского режима. До 1938 года он являлся министром финан­сов Пруссии, пользовался полным доверием Гитлера и выполнял его задания, связанные с перестройкой немецкой финансовой системы в интересах подготовки к агрессивной войне, за что был награжден золотым значком члена на­цистской партии. Крайний реакционер, Попитц и слышать не хотел ни о какой, хотя бы чисто декларативной, демок­ратизации Германии. Он выступал лишь против самой лич­ности Гитлера, считая его слишком скомпрометированным, что мешало, по мнению Попит-uâ, немедленному заключе­нию Германией с правящими кругами США и Англии договора на антисоветской основе.

Пост вице-канцлера предполагалось предоставить пра­вому социал-демократу Вильгельму Лейшнеру. Он при­нимал активное участие в разработке программы заговор­щиков и вел бесконечный торг с Герделером за министер­ские портфели в будущем правительстве. Ближайшими соратниками Лейщнера являлись правые социал-демократы Мирендорф и Якоб Кайзер. Они питали патологическую ненависть к коммунизму, Советскому Союзу и предпочи­тали сохранение кровавого гитлеровского режима его лик­видации демократическими силами при помощи Советского Союза. «Мы обязаны действовать без масс, — говорил Мирендорф, — а инициативу оставить в руках генералов»⁶⁸. Что касается Якоба Кайзера, то после второй мировой войны он увенчал свою карьеру заклятого врага демокра-

^?8 Цит. по A. W. Dulles. Germany’s Unterground, p. 108,

тии и ярого реваншиста, заняв министерский пост в пра­вительстве Аденауэра.

Крайне реакционный состав «правительства» Герделера, вполне определенные цели, которые были поставлены перед ним монополистическими и военно-милитаристскими круга­ми, определили и характер программы его действий как в области социальной и внутренней политики, так и в об­ласти внешней политики.

Главная цель внутриполитической программы «дея­телей 20 июля» состояла в том, чтобы разрядить нарастав­ший в стране политический кризис, подорвать антифашист­ское движение, изолировав его движущую силу — рабочий класс и КПГ, сохранить под новой вывеской основы реак­ционного фашистского строя.

Ни в одном программном документе заговорщиков не указывалось на необходимость покончить с гитлеровской партией, кровавым режимом концлагерей. Напротив, «пра­вительство» Герделера признавало «здоровые и прогрес­сивные идеи», содержащиеся в национал-социализме, и предоставляло «истории судить о принципах и достижениях национал-социализма»⁸⁹. Зато категорически запрещалось под флагом введения «осадного положения» создание новых политических партий или объединений, проведение митин­гов и демонстраций^[44]. Ни словом не обмолвились заговор­щики и о наказании военных преступников. В то же время запрещалось возвращение на родину военнопленных и иностранных рабочих,, а освобождение заключенных из концентрационных лагерей и тюрем предполагалось по­ставить под самый строгий контроль. Вся полнота испол­нительной власти на местах должна была перейти к коман­дованию военных округов.

«Наш доблестный вермахт — порука безопасности и порядка. Полиция выполнит свой долг»^[45], — говорилось в проекте воззвания, с которым Бек намеревался обратить­ся к населению.

Проект конституции, составленный Герделером и одоб­ренный его ближайшими единомышленниками, представлял собой одну из наиболее реакционных правительственных платформ, когда-либо выдвигавшихся немецкой империа­листической буржуазией. Она открыто возводила в прин­цип сословно-социальное разделение народа, на что не решались даже гитлеровцы, выдвигавшие для прикрытия социального неравенства демагогические лозунги; с целью недопущения представителей трудящихся в рейхстаг, вы­боры туда объявлялись многостепенными и отнюдь не всеобщими^[46]. Депутатом рейхстага могло быть лишь лицо, до того в течение пяти лет работавшее в общинных выбор­ных органах. В самих же общинных представительствах 50% депутатских мест должны были находиться в руках кулацких элементов деревни, 25% — предназначались для предпринимательских объединений и профсоюзов, осталь­ные 25% — для представителей церкви.

Если добавить к этому густой налет клерикализма, окутывавший все конституционные проекты заговорщиков, то ясно вырисовывается структура того реакционного, глубоко антинародного строя — военно-клерикальной дик­татуры, — которым «деятели 20 июля» намеревались под­менить рушащуюся фашистскую диктатуру. Заговорщики полагали, что устранение Гитлера, с одной стороны, и реакционный состав нового правительства и характер его программы, с другой стороны, сделают это правительство приемлемым для Запада и тем _усамым не только дадут возможность избежать безоговорочной капитуляции Гер­мании, но и помогут германским монополиям добиться многих агрессивных целей, которых оказался не в состоя­нии достичь Гитлер.

Свои внешнеполитические цели и планы послевоенного устройства мира «деятели 20 июля» сформулировали в трех документах, предназначенных для английского пра­вительства. В первом из них, составленном фон Хасселем, заговорщики требовали в ультимативной форме признать осуществленный гитлеровцами захват и насильственное присоединение к Германии Австрии, Судетской области Чехословакии, а также восстановление на Востоке немец­кой границы 1914 года, то есть включение в рейх западных областей Польши и литовского порта Клайпеды. В двух «планах мира», разработанных Герделером, захватниче­ские устремления германских империалистов были не только детализированы, но и значительно расширены. В первом из них выдвигалось требование восстановления гра­

ниц Германии 1914 года не только на Востоке, но также и на Западе, то есть сохранение господства немецких монопо­листов в Эльзасе и Лотарингии, а также «возвращение немецких колоний или равноценных колониальных об­ластей»^[47].

Осенью 1943 года Герделер разработал второй «план мира», в котором, помимо уже перечисленных областей, выдвигалось требование о присоединении к Германии вхо­дившего в состав Италии Южного Тироля. Но заговорщи­кам и этого казалось мало. С целью закрепления преобла­дания Германии в послевоенной Европе они выступали за отмену таможенных границ между европейскими странами, за создание лиги европейских государств — своего рода Соединенных штатов Европы под руководством немецких монополистов — с единым для всей Европы министерством экономики, общим органом по управлению колониями, об­щей полицией, вооруженными силами и объединенным ми­нистерством иностранных дел^[48]. Таким образом, исходя из провала гитлеровских планов насильственного передела мира в пользу германского империализма, заговорщики выступали с проектами⁴ «мирного» экономического завое­вания Европы и даже Америки, основываясь на постоянно возрастающей экономической мощи Германии и раздува­нии противоречий между западными державами. Однако главным моментом во всех внешнеполитических планах «деятелей 20 июля» являлась самая беззастенчивая спеку­ляция на антисоветских настроениях реакционных деяте­лей западных стран, постоянное запугивание их жупелом коммунизма. Стремясь вырвать у западных держав сог­ласие на реализацию своих агрессивных внешнеполитиче­ских планов, герделеровцы утверждали, что Германия, «если Англия и Америка дадут ей возможность выйти из войны без поражения», будет в состоянии защитить Запад от угрозы большевизма.

В связи с этим весьма показательно, что заговорщики серьезно и не ставили вопрос о немедленном прекращении войны. Напротив, они требовали от солдат и офицеров Еермахта беспрекословного повиновения. «Где бы вы ни находились, на фронте или в оккупированных областях,