Глава IV

КВАЛИФИЦИРУЮЩИЕ ПРИЗНАКИ ХИЩЕНИЙ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИЛИ ОБЩЕСТВЕННОГО ИМУЩЕСТВА

Совершение кражи, грабежа, мошенничества и других преступлений против социалистической собственности, ха­рактеризующееся наличием отягчающих ответственность обстоятельств, указанных в ст. 39 УК (например, кражи с использованием условий общественного бедствия или гра­бежа с вовлечением несовершеннолетних в преступление), рассматривается как основание для более строгого нака­зания виновного в пределах санкции закона, но не изме­няет квалификации содеянного. Однако наряду с обстоя­тельствами, учитываемыми в качестве отягчающих при определении наказания, уголовному закону известны и такие обстоятельства, которые включены в число призна­ков соответствующего состава преступления. В науке уголовного права и в правоприменительной практике их принято именовать квалифицирующими признаками прес­тупления. Их установление в числе признаков совершен­ного деяния влияет на его квалификацию, превращая со­деянное в квалифицированный или даже особо квалифи­цированный вид соответствующего состава преступления.

Ряд квалифицирующих признаков, предусмотренных законом, характеризует все или, по меньшей мере, боль­шинство форм хищения. Так, повторность образует квали­фицирующий признак для всех без исключения форм хи­щения, равно как и совершение хищений по предваритель­ному сговору группой лиц. Для таких форм хищения, как «Р ажа, грабеж и разбой, особо квалифицирующим являет­ся признак совершения этих деяний с проникновением в помещение или иное хранилище. Кража, грабеж, разбой и мошенничество как формы хищения признаются особо Квалифицированными, если они совершены особо опасным

157

рецидивистом. Наконец, особо квалифицированным закон признает любое хищение, если оно совершено в крупных размерах.

В этой главе рассматриваются три основных квалифи­цирующих признака хищений: совершение их повторно, по предварительному сговору группой лиц, а также соверше­ние кражи, грабежа и разбоя с проникновением в поме­щение или иное хранилище. Другие квалифицирующие признаки нами рассмотрены выше, при характеристике субъекта хищения, а также грабежа и разбоя как форм хищения.

Преступление может признаваться квалифицированным его видом при том непременном условии, что виновный сознавал наличие в совершенных им действиях того или иного квалифицирующего признака. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 18 марта 1963 г. «О стро- гом соблюдении законов при рассмотрении судами уго­ловных дел» подчеркнул, в частности, что «вредные пос­ледствия, независимо от их тяжести, могут быть вмене­ны лицу лишь в том случае, если оно действовало в отно­шении их умышленно или допускало их по неосторож­ности»¹, т. е. при наличии вины в той или иной ее форме. Применительно же к хищениям государственного или об­щественного имущества субъективное отношение виновно­го к любому из квалифицирующих признаков может быть только умышленным, полностью охватываться сознанием и предвидением лица.

Совершенное виновным хищение может одновременно содержать в себе несколько квалифицирующих признаков (например, кража, совершенная повторно и с проникнове­нием в помещение; грабеж, соединенный с не опасным насилием, но совершенный в крупных размерах). Квали­фикация содеянного в подобных случаях должна основы­ваться на учете наиболее опасного из квалифицирующих признаков. Например, кража, совершенная по предвари­тельному сговору группой лиц и одновременно с проник­новением в хранилище, образует преступление, предусмот­ренное ч. 3 ст. 89 УК; хищение в форме присвоения, совер­шенное повторно, по предварительному сговору группой лиц и в крупных размерах, квалифицируется по ч. 3 ст. 92 УК. При этом наличие в содеянном менее опасных квали­фицирующих признаков полностью поглощается более опасными, и совершенное преступление квалифицируется не по совокупности различных частей одной и той же статьи, а только по той ее части, которая предусматрива-

ет «наиболее квалифицирующий признак». Поэтому, ска­жем, совершение хищения в форме мошенничества по пред­варительному сговору группой лиц (ч. 2 ст. 93 УК), и вместе с тем причинившее крупный имущественный ущерб государству или общественной организации (ч. 3 ст. 93 УК), квалифицируется только по ч. 3 ст. 93 УК, а факт со­вершения хищения в крупных размерах юридически пог­лощает собой совершение мошенничества по предваритель­ному сговору группой лиц.

§ 1. Совершение хищения повторно

Неоднократное совершение лицом хищений государст­венного или общественного имущества признается обсто­ятельством, повышающим прежде всего общественную опасность личности преступника, а отсюда и совершенных им преступных действий.

Указывая на повторность хищений, закон в равной мере имеет в виду как совершенное во второй, так и в лю­бой последующий после первого преступления раз. Однако очевидно, что общественная опасность лица, совершаю­щего преступления многократно, значительно выше, чем субъекта, не только впервые, но даже второй раз преступи­вшего законодательный запрет.

Повторение одним лицом преступлений, особенно од­нородных, есть показатель того, что преступление не яви­лось для него случайным эпизодом. Сказанное особенно справедливо в тех случаях, когда повторно совершаются корыстные посягательства на социалистическую и личную собственность, продиктованные стремлением к противо­правному обогащению.

Понятие повторности хищений государственного или общественного имущества сформулировано в самом зако­не, что устраняет (или, по меньшей мере, ограничивает) возможность произвольного толкования этого признака. Примечание к ст. 89 УК РСФСР устанавливает: «Повтор­ным в статьях 89, 90, 92 и 93 признается преступление, совершенное лицом, ранее совершившим какое-либо из преступлений, предусмотренных этими статьями либо статьями 77, 91, 93^s, 144—147, 218¹, 224¹ настоящего Ко­декса».

Из законодательной дефиниции можно сделать вывод, что такие преступления, как кража, грабеж, хищение путем присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением и мошенничество, признаются равнозначащи-

159

ми. К ним относятся и корыстные преступления против личной собственности граждан (кража, грабеж и мошен­ничество), а также хищение огнестрельного оружия, бое­вых припасов для взрывчатых веществ (ст. 218¹ УК) и хищение наркотических веществ (ст. 224¹ УК).

Известную специфику образует признак повторности такой формы хищения, как разбой. Опасность этого прес­тупления, совершенного даже без квалифицирующих приз­наков, значительно выше, чем других форм хищения со­циалистического имущества. В силу сказанного разбой признается повторным лишь при условии, что ему пред­шествовало совершение не любого преступления против социалистической или личной собственности, а только так­же разбоя или даже бандитизма (п.«д»ч. 2 ст. 91 УК). Раз- бой же, совершенный после кражи, грабежа, присвоения или мошенничества, как повторный не может квалифицировать­ся. Но если перечисленные формы хищения совершаются лицом, ранее совершившим разбой или бандитизм, его дей­ствия квалифицируются как повторное совершение соот­ветствующего хищения. Из сказанного можно сделать вы вод, что менее опасные виды посягательств на социалисти­ческую собственность могут рассматриваться как повтор­ные в том лишь случае, если им предшествовало соверше­ние таких же по степени опасности или еще более опасных преступлений; более же опасные преступления повторными признаются только после совершения столь же или даже более опасного посягательства.

Определяя признак повторности преступлений против социалистической собственности, законодатель не связы­вает его с прежней судимостью за перечисленные им прес­тупления: лицо признается совершившим хищение пов­торно и в том случае, когда за ранее совершенное прес­тупление оно к ответственности не было привлечено. На- пример, совершение грабежа лицом, ранее совершившим мошенничество в отношении личной собственности граж­дан, но не судимым за него, квалифицируется как повтор­ный грабеж по ч. 2 ст. 90 УК.

Признаки повторного хищения были установлены в дей­ствиях К. и Д. По предварительному сговору они в ночь на 16 января 1982 г. взломали замки на дверях магазина и совершили кражу разменной монеты и товаров на сумму 1117 руб. Они же в ночь на 30 января из этого же мага­зина совершили кражу товаров на 407 руб.².

Уголовный закон, решая вопрос о повторности хищений, рассматривает преступления против социалистической и

160

личной собственности как однородные деяния, совершение которых неоднократно образует признак повторности не­зависимо от последовательности их совершения. Такое ре­шение основывается на том, что признак повторности опре­деляется не только на основе учета однородности объектов посягательства — отношений собственности социалисти­ческого общества, но прежде всего на повышенной опас-

^ ности лица, неоднократно совершающего корыстные пося­гательства.

| Повторными могут признаваться лишь такие преступные действия виновного, когда каждое из них образует приз­наки самостоятельного состава преступления, и отделено от последующего определенным, пусть даже небольшим, промежутком времени. Кроме того, — и это особенно су­щественно, — на совершение каждого нового преступления у субъекта должен вновь возникать самостоятельный умысел. Именно тот факт, что виновный неоднократно за­ново решается на совершение нового хищения, придает его действиям и самой личности повышенную общественную опасность. Но не может рассматриваться как повторное такое хищение, которое в науке и практике принято име­новать продолжаемым. Между тем в следственной и су­дебной практике еще имеют место факты, когда продол­жаемые хищения порой квалифицируют как повторные либо, напротив, повторность усматривают там, где совер­шенное хищение по своим объективным и субъективным признакам составляло продолжаемое преступление, хотя и складывающееся из нескольких отдельных эпизодов, но признаваемое единым деянием.

Так, приговором Курского городского народного суда Б. осужден по ч. 2 ст. 92 УК. Он признан виновным в том, что, работая шофером, при перевозке угля на автомашине со станции Курск-ветка на завод похитил в один и тот же

Ц день две автомашины угля в количестве 7 т стоимостью 94 руб.

В определении Судебной коллегии по уголовным де­лам Верховного Суда РСФСР по этому делу указывается; «Вина Б. в совершении преступления установлена. Однако суд неправильно квалифицировал преступление по ч. 2 ст. 92 УК РСФСР исходя из признака повторности.

Хищение, совершенное лицом путем тождественных преступных действий, при едином умысле на хищение в значительном размере нельзя рассматривать как повторное. Каких-либо других признаков, дающих в данном случае «снование квалифицировать преступление по ч. 2 ст. 92

11 Заказ 1192                                           1GI

1

УК РСФСР, не имеется. При таком положении деяние Б. надлежит переквалифицировать с ч. 2 ст. 92 на ч. 1 ст. 92 УК РСФСР»³.

В приведенном деле имело место, следовательно, не пов­торное, а продолжаемое хищение, совершенное одним ли­цом, из одного источника и тождественными способами, при наличии умысла, направленного на совершение обоих эпизодов единого хищения.

Вместе с тем можно установить факты и обратного порядка, когда повторное хищение необоснованно квали­фицируется как продолжаемое, что приводит к недооцен­ке общественной опасности деяния и виновного в нем лица.

Так, по приговору Соболевского районного народного суда Камчатской области Р. осужден по ч. 2 ст. 89 УК. Р., работник икорного цеха рыбокомбината, похитил 118 банок лососевой икры. Через несколько дней Р. украл еще 129 банок икры, а на следующий день — 120 банок. Всего в три приема им похищено 367 банок икры общей сто­имостью 1541 р. 40 к. Народный суд признал действия Р. повторным хищением, однако судебная коллегия Камчат­ского областного суда переквалифицировала действия Р. по ч. 1 ст. 89 УК.

Президиум Камчатского областного суда, удовлетво­ряя протест заместителя Председателя Верховного Суда РСФСР, в своем постановлении по делу Р. указал: «Пере­квалифицируя действия Р. по ч. 1 ст. 89 УК, судебная кол­легия Камчатского областного суда указала, что Р. совер­шил единое продолжаемое преступление, так как действо­вал с единым умыслом — запастись определенным коли­чеством икры.

Однако этот вывод судебной коллегии сделан вопреки материалам дела, поскольку сам Р. как в ходе предвари­тельного следствия, так и в судебном заседании пояснил, что он не имел цели похитить определенное количество икры. После первой кражи несколько дней хищения не совершал, так как боялся, что кража будет обнаружена, затем через несколько дней вновь стал совершать кражи»⁴.

В постановлении от И июля 1972 г. «О судебной прак­тике по делам о хищениях государственного и обществен­ного имущества» Пленум Верховного Суда СССР указа т, что «продолжаемым хищением следует считать неодно­кратное незаконное безвозмездное изъятие государствен­ного или общественного имущества, складывающееся из ряда тождественных преступных действий, имеющих общую цель незаконного завладения государственным или об*

162

щественным имуществом, которые охватываются единым умыслом виновного и составляют в своей совокупности одно преступление»⁵.

Продолжаемое хищение отличается внутренней орга­нической связью между составляющими его отдельными преступными актами. Эта неразрывная их связь проявля­ется в том, что каждый из таких актов представляет собой всего лишь одно из звеньев единой преступной цепи. Вза­имосвязь между отдельными эпизодами преступной дея­тельности, из которых слагается продолжаемое хищение, их внутреннее единство проявляется не только в направ­ленности каждого из них на один и тот же объект, но так­же в сходстве способов их совершения и в единстве нас­тупивших общественно опасных последствий. Можно по­этому сказать, что объективная сторона продолжаемого преступления (и хищения в том числе, если не в первую очередь) представляется как своеобразная система прес­тупной деятельности виновного.

Отмечая существенное значение объективных призна­ков продолжаемого хищения, вместе с тем следует обра­тить внимание на то обстоятельство, что для отграниче­ния его от повторного важное значение имеет также со­держание и направленность умысла виновного, его преступ­ные намерения. Продолжаемое хищение, слагаемое из ря­да последовательных преступных актов (эпизодов), объ­единяется единством умысла, намерением достичь опреде­ленной заранее намеченной цели. Эта единая преступная цель и соединяет совершаемые виновным в разное время действия в одну преступную цепь, придавая им качество единого преступления. Для повторных же преступлений, напротив, специфично иное субъективное качество: на каждое вновь совершаемое преступление у виновного возникает самостоятельный умысел, реализуемый вновь совершаемыми преступными действиями, никак не свя­занными с предыдущими, кроме как личностью самого субъекта. Однако общности только одного элемента состава преступления — его субъекта — недостаточно, чтобы создать такую систему признаков, которая сос­тавила бы единое структурное образование, характерное для продолжаемого преступления⁶.

Наиболее, пожалуй, часто правоприменительная прак­тика сталкивается с необходимостью проведения водораз­дела между повторными и продолжаемыми преступлени­ями при квалификации мошенничества как формы совер­шения хищения и мелких хищений.

11*

163

В частности, одним из видов мошеннического хищения является незаконное получение пенсий или иных система­тических выплат путем представления подложных доку­ментов, что дает виновному возможность длительное вре­мя присваивать денежные суммы из государственного бюд­жета. В этом отношении показательно, например, дело С., осужденного по ч. 2 ст. 93 УК за повторно совершенное мошенническое хищение. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в своем определении по этому делу отметила: «С. осужден за то, что он при пос­туплении на работу... представил подложную трудовую книжку и справку о выслуге лет и процентной надбавке за работу на Крайнем Севере. В результате представления им подложных документов он переполучил заработную плату на сумму 1745 руб.

Вина С. в совершении указанных действий доказана. Однако совершенное им преступление квалифицировано неправильно. Часть 2 ст. 93 УК РСФСР предусматривает ответственность за мошенничество, совершенное повторно или по предварительному сговору группой лиц. Таких ква­лифицирующих признаков в действиях С. не имеется. Под­дельные документы на получение процентной надбавки бы­ли представлены осужденным один раз и в одно время. Каждый новый факт получения средств на основании этих документов не образует самостоятельного состава хищения^ и, следовательно, повторности в данном случае не имеется. При таких обстоятельствах действия С. следует квалифи­цировать по ч. 1 ст. 93 УК РСФСР»⁷.

В литературе было высказано мнение, что одним из определяющих признаков продолжаемого хищения, наря­ду с единым умыслом и общей пелью, должны признавать­ся и такие обстоятельства, как совершение хищения из одного источника, одним и тем же способом и при условии небольшого разрыва во времени между отдельными эпи­зодами преступления⁸. Несомненно, названные моменты имеют немаловажное значение и не должны отвергаться, но все они прежде всего должны выступать как объектив­ные показатели единства умысла и цели, составляющих основной признак продолжаемого хищения. Нельзя также не заметить, что показателями единого умысла и общей пели могут служить не только названные, но и ряд других объективных и субъективных обстоятельств конкретного хищения.

Так, источник, из которого совершены хищения, еще стнюдь не бесспорный и вовсе не единственный показатель

164

того, явились ли хищения лишь эпизодами единого продол­жаемого преступления или же образуют повторные хище­ния. Изучение практики борьбы с хищениями достаточно убедительно показывает, что одна из ошибок, допускаемых органами следствия и судами, состоит в стремлении в ка­честве определяющего момента при разграничении продол­жаемых и повторных хищений брать за основу именно ис­точник хищения.

Народным судом Карасукского района Новосибирской области по ч. 1 ст. 92 УК осуждена продавец ларька К., которая, воспользовавшись ошибками в накладных, в раз­ное время дважды не оприходовала поступившие товары, а затем изъяла из выручки и присвоила первый раз 209 руб. и второй —106 руб. Органы следствия квалифициро­вали действия К. по ч. 2 ст. 92 УК по признаку повторности хищения.

Но суд не согласился с такой квалификацией, указав в приговоре, что К. совершила оба хищения из одного источ­ника, одним способом и поэтому ее действия составляют одно продолжаемое хищение. Однако суд не учел, что эти хищения не охватывались единым умыслом виновной. Умысел на присвоение 106 руб. у нее возник лишь после^ обнаружения ошибки в оформлении второй накладной⁹.

Неоднократные хищения должны рассматриваться как единое хищение лишь при установлении в содеянном приз­наков продолжаемого преступления. Для этого необходимо установить, что все образующие его эпизоды выполнены одним и тем же способом, совершены в одной и той же форме (например, путем ряда актов присвоения). Однако для признания содеянного продолжаемым хищением от­меченного обстоятельства еще недостаточно. Необходи­мо выявить также ряд других показателей, свидетельству­ющих о наличии у виновного единого, так сказать «гене­рального», умысла, направленного на завладение имущес­твом в более или менее определенном размере (например, сходный ассортимент похищаемого имущества, сходство в приемах его изъятия и выноса с охраняемой территории и др.).

Именно такое решение проблемы продолжаемого хище­ния вытекает из указаний Пленума Верховного Суда СССР, который в п. 14 постановления от 11 июля 1972 г. отметил, что действия виновного, совершившего несколько хищений государственного или общественного имущества, причинивших в общей сложности ущерб в крупном размере, если отдельные эпизоды хищения совершены одним спо­

165

собом и при обстоятельствах, свидетельствующих об умыс­ле совершить хищение в крупном размере, должны квали­фицироваться по статьям об ответственности за хищение в крупном размере. Хотя указание Пленума распростра­няется на вопросы квалификации неоднократных хище­ний, причинивших государству или общественной организа" ции в суммарном исчислении крупный ущерб, оно, по на­шему мнению, в равной мере имеет принципиальное общее значение и для квалификации ряда хищений, вызвавших причинение не только крупного, но и значительного ущерба.

Из высказанных соображений можно сделать вывод, что неоднократные хищения, совершенные различными спосо­бами, хотя и причинившие суммарно ущерб в значитель­ных или крупных размерах, не могут образовать единое продолжаемое хищение. Нет продолжаемого преступления и тогда, когда неоднократные хищения совершались даже одинаковыми способами, но при обстоятельствах, доказы­вающих отсутствие у виновного единого умысла на причи­нение значительного или крупного ущерба. В подобных случаях действия виновного одновременно содержат приз­наки и повторности хищения, и совокупности тех хищений, которые были совершены в разное время (если были при­менены различные способы).

Аналогично вопрос о квалификации должен решаться и тогда, когда размеры похищенного не превышают пре­делов, характерных для мелкого хищения. Отдельные эпи­зоды хищений, совершенных виновным путем, например, краж с производства при наличии единого умысла на зав­ладение ценностями, стоимость которых не превышает 50 руб., образуют единое продолжаемое мелкое хищение, квалифицируемое по ч. I ст. 96 УК. Если, скажем, работ­ник предприятия общественного питания в течение более или менее длительного времени присваивает продукты пи­тания каждый раз на сумму 3—5 руб., причинив в общей сложности ущерб, не превышающий 50 руб., его действия квалифицируются как продолжаемое мелкое хищение го­сударственного имущества.

Приведенные выше положения дают основание сделать вывод, что действующее уголовное законодательство, пре­дусматривающее ответственность за хищение социалисти­ческого имущества, допускает возможность суммирования ущерба, причиненного несколькими преступными деяниями, лишь при том условии, что они в своей совокупности обра­зуют признаки продолжаемого преступления, предполагаю­щего тождественность способов изъятия имущества и един­

166

ство умысла при наличии цели, выражающейся в стрем­лении завладеть имуществом в значительном или крупном размере.

Исключение из приведенного общего положения закон допускает только для хищения в особо крупном размере, поскольку ответственность за его совершение устанавли­вается по ст. 93¹ УК РСФСР независимо от способа хи­щения. Основываясь на особой конструкции закона, след­ственная и судебная практика признает действия виновно­го особо крупным хищением и в тех случаях, когда особо крупный ущерб причинен в результате нескольких самос­тоятельных актов хищений, совершенных не только раз­личными способами, но и не связанных между собой един­ством места, умысла и общностью цели и не образующих поэтому единого продолжаемого преступления. Следова­тельно, хищение в особо крупных размерах может явиться результатом как единичного преступного акта, так и не­однократных преступных действий, совершенных не только одним и тем же способом, но и различными, однако при том непременном условии, что ни за одно из преступных действий виновный не был осужден и не истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности.

Даже не составляя единого продолжаемого преступле­ния, отдельные эпизоды хищения в особо крупных размерах не могут рассматриваться вне всякой между собой связи, изолированно друг от друга. Такие хищения совершаются одним и тем же субъектом, в сознании которого глубоко укоренилось стремление к паразитическому обогащению за счет социалистической собственности. Как правило, лица, систематически совершающие хищения, особенно в формах, предусмотренных ст. 92 УК, прекращают преступную дея­тельность лишь после изобличения. Поэтому, как нам пред­ставляется, есть достаточно весомые основания именовать такие неоднократные или даже систематически соверша­емые хищения продолжаемой преступной деятельностью.

Так, Т., С. и др., будучи осуждены к лишению свободы условно с обязательным привлечением к труду, самовольно оставили работу, выехали за пределы административного района и стали совершать кражи государственного имуще­ства на территории УССР и РСФСР. Всего на территории РСФСР Т. совместно с другими осужденными похитил го­сударственного и общественного имущества на сумму 7688 руб., а с учетом краж, совершенных на территории УССР,—- на сумму 10 458 руб. Суд первой инстанции, правильно признав Т. виновным в преступлении, предусмотренном

167

ст. 93¹ УК РСФСР, и сославшись на то, что он совершил кражи на территории двух союзных республик, необосно­ванно квалифицировал его действия по ч. 3 ст. 81 УК УССР и ч. 3 ст. 89 УК РСФСР.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по этому делу указала: «Как установлено по делу и признано судом в приговоре, с учас­тием Т. путем краж было похищено социалистического имущества на общую сумму 10 458 руб., из которых на 2770 руб. похищено на территории УССР и на 7688 руб.-—на территории РСФСР, причем последние хищения имели место на территории РСФСР.

В связи с этим содеянное Т. полностью охватывается диспозицией ст. 93¹ УК РСФСР и дополнительной квали­фикации по ч. 3 ст. 81 УК УССР и ч. 3 ст. 89 УК РСФСР не требует»¹⁰.

Таким образом, подводя итог разграничению продолжа­емых и повторных хищений, нужно сделать вывод: повтор­ными должны признаваться лишь неоднократные преступ­ные действия виновного, содержащие признаки самостоя­тельного преступления, если каждое из хищений было от­делено от другого каким-то промежутком времени и на со­вершение каждого из них у виновного возникал самосто­ятельный умысел.

В постановлении от 11 июля 1972 г. Пленум Верховного Суда СССР при определении повторности хищения отме­тил следующее: «Хищение следует считать повторным во всех случаях, когда лицо ранее совершило одно из прес­туплений, указанных в примечании к ст. 89 УК РСФСР.., безотносительно к тому, было ли оно за них осуждено. Равным образом хищение должно признаваться повтор­ным независимо от того, изымалось ли имущество из одно- го или из разных источников, за исключением случаев, когда совершенные деяния могут рассматриваться как продолжаемое преступление»¹¹.

В случаях когда лицо привлекается к ответственности за несколько хотя и однородных, но не тождественных пре­ступлений, предусмотренных различными нормами уго­ловного законодательства, его действия одновременно об­разуют повторное хищение и реальную совокупность пре­ступлений. Если, например, лицу предъявлено обвинение в совершении кражи личного имущества граждан и кра­жи государственного имущества, его действия прежде всего должны рассматриваться как совокупность этих двух преступлений, а последнее по времени совершения

168

преступления расценивается как повторное хищение. Сле* довательно, в данном случае все содеянное виновным должно быть квалифицировано по ч. 1 ст. 144 УК (при от­сутствии, разумеется, других квалифицирующих призна­ков) и по ч. 2 ст. 89 УК как кража, совершенная повтор^ но. По такому же правилу действия виновного квалифици­руются и в ситуациях более сложных: при совершении не двух, а большего количества последовательно совершен­ных посягательств на социалистическую или личную собст­венность граждан. Каждое хищение государственного, об­щественного и личного имущества граждан, совершенное после первого, рассматривается как повторное. Например, совершение лицом последовательно кражи государствен­ного имущества, кражи личного имущества, мошенничест­ва как формы хищения социалистического имущества и грабежа, предусмотренного ст. 90 УК, должно найти свою юридическую оценку путем квалификации всех этих дея­ний по совокупности и- признания кражи личного имущест­ва, мошенничества и грабежа хищениями, совершенными повторно (ч. 1 ст. 89, ч. 2 ст. 144, ч. 2 ст. 93 и ч. 2 ст. 90 УК РСФСР).

При определении признака повторности не могут прини­маться в расчет те деяния, в отношении которых истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности либо снята или погашена судимость за их совершение в прошлом. Между тем изучение практики борьбы с хи­щениями дает основание сделать вывод, что иногда след­ственные и судебные органы не учитывают этого обстоя­тельства и квалифицируют хищение как повторное, напри­мер при наличии погашенной судимости за ранее совер­шенное хищение.

Так, по приговору военного трибунала О. был осужден по ч. 1 ст. 89 УК. Признав такую квалификацию неправиль­ной, военный трибунал округа отменил приговор в отноше­нии О., возвратив дело на новое судебное рассмотрение. Свое решение трибунал округа мотивировал тем, что ранее О. был осужден за хищение денег из профсоюзной кассы и в силу примечания к ст. 89 УК должен нести ответствен­ность за вновь совершенное хищение по ч. 2 ст. 89 УК.

В определении Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу О. отмечается, что примечание к ст. 89 УК «следует толковать с учетом положений Общей части Уго­ловного кодекса, в частности с учетом ст. ст. 48 и 57 УК РСФСР. Поэтому повторным хищением в правовом зна­чении этого понятия может признаваться не каждое вто­

v

169

рое по счету хищение, а лишь то, которое совершено до возникновения обстоятельств, устраняющих юридические последствия первого хищения.

Из изложенного следует, что совершенное О. хищение не может быть квалифицировано по ч. 2 ст. 89 УК РСФСР, поскольку к моменту совершения этого преступ­ления судимость за ранее совершенное им преступление была погашена, т. е. наступили обстоятельства, устраня­ющие юридические последствия первого преступления. Поэтому обоснованным является вывод суда первой ин­станции о том, что совершенное О. хищение должно ква­лифицироваться по ч. 1 ст. 89 УК РСФСР»¹²,

На практике иногда возникают затруднения при ква­лификации одновременно совершенных посягательств на социалистическую и личную собственность граждан, на­пример при разбойном нападении на водителя такси с завладением как денежной выручкой, так и личным иму­ществом потерпевшего. Думается, что коль скоро действия виновного совершаются в одно и то же время, так сказать, одномоментно и направляются единым умыслом, в них признак повторности отсутствует. Однако, не будучи по­вторным, такое посягательство содержит в себе совокуп­ность преступлений против социалистической и личной собственности, притом совокупность «идеальную». Что же касается понятия повторности, то ее, как известно, может образовать лишь совокупность «реальная». При идеаль­ной совокупности между совершенными преступлениями существует тесная внутренняя связь, так как они выпол­няются одним и тем же общественно опасным действием или их системой при наличии единого умысла на их совер­шение. Это обстоятельство исключает возможность (да и необходимость) признать одно из входящих в такую со­вокупность преступлений повторным по отношению к другому.

Закон, как известно, преступлением признает не толь­ко оконченное деяние, но и неоконченное (приготовление и покушение). Поэтому признак повторности хищения могут образовать и факты приготовления к нему и поку­шения на его совершение. При этом не представляет сло­жности квалификация покушения на хищение, совершен­ного лицом, ранее судимым за одно из перечисленных в примечании к ст. 89 УК преступлений: оно должно ква­лифицироваться как покушение на повторное совершение соответствующего вида хищения государственного или общественного имущества.

170

При ситуации, когда лицо совершает оконченное хи­щение, а затем покушение на его совершение, еще не бу­дучи судимым ни за одно из этих деяний, его действия квалифицируются прежде всего по совокупности совер­шенных преступлений (если они предусмотрены различ­ными статьями УК). Вместе с тем последующее по вре­мени преступление должно рассматриваться как повтор­ное, причем последовательность совершения оконченного преступления и покушения (сначала покушение, затем оконченное иное хищение либо наоборот) не имеет зна­чения для признания второго преступления совершенным повторно.

Основанием для признания хищения повторным может явиться и соучастие в его совершении. Так, совершение хи­щения лицом, ранее участвовавшим в другом хищении в качестве подстрекателя или пособника, признается пов­торным, как и соучастие в последнем хищении лица, ра­нее совершившего хищение в качестве его исполнителя. Как повторное следует квалифицировать и соучастие в преступлении лица, ранее также выступавшего в роли со­участника в совершении другого хищения.

Однако повторность — признак прежде всего субъек­тивный, характеризующий главным образом повышен­ную опасность личности самого виновного. Поэтому он не может распространяться на тех соучастников совместного хищения, которые впервые участвуют в совершении прес­тупления. Как правильно отмечает М. И. Ковалев, «со­участники могут нести ответственность только за обстоя­тельства, связанные с составом выполненного деяния, но не с личностью исполнителя, поэтому все объективные отягчающие или смягчающие ответственность обстоятель­ства распространяются на всех соучастников, а личные обстоятельства должны относиться только к исполните­лю»¹³.

§ 2. Совершение хищения по предварительному сговору группой лиц

Одним из признаков, квалифицирующих любое, без исключения, хищение государственного или обществен­ного имущества, закон называет совершение его по пред­варительному сговору группой лиц.

Основанием для признания названного обстоятельст­ва квалифицирующим служит тот факт, что при соверше-

171

к.

нии совместного хищения несколькими лицами, между которыми состоялась предварительная договоренность о совокупных преступных действиях, происходит сложение усилий преступников, направляющих свои действия к дос­тижению одного преступного результата. Количественный признак — участие в одном преступлении нескольких лиц — придает хищению новое качество, существенно по­вышая его общественную опасность. При групповом со­вершении хищения, как и любого другого преступления, общественным отношениям, охраняемым уголовным зако­ном, в том числе и социалистической собственности, как правило, причиняется существенно более значительный ущерб, чем в результате действий «единоличного» прес­тупника. Опасность совместных преступных действий зна­чительно возрастает при совершении хищений в форме присвоения, растраты или хищения посредством злоупот­ребления служебным положением, когда преступники объединяются между собой и совместными действиями расхищают товарно-материальные ценности, маскируя свою преступную деятельность путем подлога документов, запутывания отчетности, подкупа ревизоров и т. п., полу­чая возможность длительное время оставаться неразобла­ченными в силу круговой поруки.

Опасность совместных преступных действий увеличи­вается и при совершении группой хищений, связанных с применением или угрозой применения насилия: насильст­венного грабежа и разбоя. Интенсивность физического на­силия, применяемого совместно несколькими лицами, воз­растает пропорционально числу участников преступления; значительно большей силой воздействия на психику по­терпевшего обладает и угроза насилием, исходящая от группы совместно действующих лиц, оказание сопротивле­ния которым становится маловероятным.

Путем сложения своих преступных действий участники группы получают возможность совершить такие хищения, которые либо вообще не могли быть совершены без учас­тия других лиц, либо единоличное совершение которых было бы трудно осуществимым. Кроме того, «удачное» совершение первого хищения способно создать у участни­ков группы представление о своей неуязвимости и безна­казанности. Такая убежденность может привести к более тесной сплоченности участников преступной группы, к вы­работке и осуществлению планов не только на соверше­ние очередного совместного преступления, но даже для

172

длительного, до разоблачения, занятия преступной дея­тельностью.

Нельзя не учитывать и того фактора, что участники преступных групп зачастую вовлекают в свою преступную деятельность новых участников, используя шантаж, под­куп, а порой и угрозы, толкая на преступный путь даже несовершеннолетних.

Чтобы оценить хищение как квалифицированное по признаку совершения его по предварительному сговору группой лиц, необходимо установить, во-первых, что оно было совершено двумя или более лицами и, во-вторых, что между ними состоялся предварительный сговор на совместное его совершение.

Группа лиц, совместно совершающих хищение, пред­ставляет собой объединение по меньшей мере двух лиц, одновременно участвующих в совершении преступных действий, выражающихся в хищении государственного или общественного имущества. Такое понятие группы основывается прежде всего на законе, который имеет в виду не просто, например, соучастие в совершении кражи, присвоения или мошенничества как форм хищения госу­дарственного и общественного имущества, а совершение хищения совместными действиями группы лиц. Иными словами, совместное групповое хищение предпо­лагает выполнение участниками таких действий, которые содержат в себе признаки объективной и субъективной сторон соответствующего состава хищения. В постанов­лении от 11 июля 1972 г. Пленум Верховного Суда СССР указал, что «под хищением, совершенным по предвари­тельному сговору группой лиц, следует понимать такое хищение, в котором участвовали двое или более лиц, за­ранее договорившихся о совместном его совершении», а не об оказании, например, содействия исполнителю пу­тем предоставления орудий преступления, заранее обе­щанного сокрытия похищенных ценностей и т. п. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 15 ноября 1984 г. «О дальнейшем повышении роли судов в борьбе за сохранность социалистической собственности, укрепле­нии государственной, договорной и трудовой дисциплины на предприятиях и в организациях агропромышленного комплекса» подчеркнул, что судам надлежит в каждом случае хищения «тщательно выяснять, все ли виновные в этом лица привлечены к ответственности... При этом дей­ствия лица, склонившего к совершению хищения, долж­ны квалифицироваться как соучастие в форме подстрека­

У73

тельства, а при заранее обещанном приобретении или сбыте похищенного — и как соучастие в форме пособни­чества»¹⁴.

Подтверждением сказанному может служить дело В. и В-ва. Народным судом В. осужден по ч. 2 ст. 89, а В-в— по ст. 17 и ч. 2 ст. 89 УК. В., работая трактористом, по­лучил наряд на перевозку картофеля с поля в картофеле­хранилище. Приехав в поле, он оставил трактор, а сам пошел за вином. Встретившись с В-вым, он стал распи­вать с ним спиртное. В-ов попросил В. привезти ему на тракторе картофель и сказал, куда его сгрузить. В. загру­зил тележку трактора картофелем и отвез похищенное в огород В-ва. Всего было похищено 2,8 т картофеля.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по этому делу указала: «В соответствии с разъяснением, содержащимся в п. 12 пос­тановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. .., под хищением, совершенным по предварительно* му сговору группой лиц, следует понимать такое, в кото­ром участвовали двое и более лиц, заранее договорив­шихся о совместном его совершении.

Как видно из материалов дела, В-в подстрекнул В. на совершение хищения, сам же непосредственного участия в краже не принимал. Все действия, составляющие объ­ективную сторону хищения, совершил один В. Подстре­кательство В. к совершению кражи В-вым не является ос­нованием для квалификации преступления по ч. 2 ст. 89 УК (как совершенного по предварительному сговору группой лиц) »ⁱ⁵.

Следовательно, под группой лиц как квалифицирую­щим признаком должно пониматься объединение двух или более лиц, совместно выполняющих действия, обра­зующие объективную сторону соответствующего состава хищения. Иными словами, формой связи между соучаст­никами выступает соисполнительство. Особенность соиспол- нительства, как известно, состоит в том, что все участники преступления действуют совместно, объединенные общи­ми преступными намерениями, единством места, времени и действий, причем каждый из них может выполнять не целиком весь состав преступления, а какую-то его необ­ходимую составную часть. Но в своей совокупности, в комплексе, их действия составляют «целое» преступление, выступая как необходимые и неразрывные звенья одной преступной цепи. В зависимости от договоренности, лично­стных особенностей и других обстоятельств на долю от­

174

дельных участников группы может выпасть обязанность исполнить неравные части преступления, различающиеся по характеру действий и их удельному весу в совмест­ном хищении. Поэтому, хотя один из совиновников может играть главенствующую роль, другие — вспомогательную, все они являются соисполнителями, если каждый внес свой вклад в само выполнение объективной стороны хи­щения.

За хищение, совершенное по предварительному сговору группой лиц, Б. и Ч. осуждены по ст. 93¹ УК. Они призна­ны виновными в том, что по сговору проникли в помеще­ние сберкассы, вскрыли сейф и совершили кражу. Соглас­но договоренности, Ч. оставался на улице и наблюдал за обстановкой, а Б., взломав сейф, похитил из него деньги, облигации государственного займа и билеты денежно-ве­щевой лотереи, всего на сумму 11 513 руб.¹⁶.

Хотя Ч. как будто бы непосредственно и не изымал ценностей из сейфа, тем не менее он с полным основа- _ нием должен признаваться соисполнителем хищения, коль скоро совместно с Б. участвовал в краже непосред­ственно на месте ее совершения, обеспечивая «безопас­ность» основному исполнителю.

В литературе неоднократно высказывалась и иная точ­ка зрения на понятие группы лиц при совершении хище­ний: ряд авторов полагает, что такую группу может сос­тавить не только объединение соисполнителей, но и лю­бое соучастие с предварительным соглашением. Так, А. А. Пинаев считает, что «любая форма соучастия по субъек­тивным основаниям, как известно, одновременно выража­ется в той или иной форме соучастия по объективным основаниям... Поэтому хищение, совершенное по предва- „ рительному сговору, может иметь место как при соиспол- „ нительстве, так и при соучастии в узком смысле слова, ^ причем в любом случае образуется его квалифицирован­ный состав»¹⁷.

Если согласиться с таким мнением, то в конечном счете пришлось бы сделать вывод, что институт соучастия вов­се утрачивает свои функции и значение применительно к преступлениям против социалистической (и личной) соб- ^ ственности, а также к ряду других преступлений, квали­фицирующим признаком которых закон называет их со­вершение по предварительному сговору группой лиц, по- ~ скольку их совершение любыми соучастниками, если меж-

*  ду ними состоялся предварительный сговор, всякий раз , должно рассматриваться как групповое. Неприемлемость

этой позиции как не основанной на законе представля­ется очевидной.

Группа лиц в качестве одного из своих непременных признаков предполагает, как известно, количественный показатель: участие в хищении не менее двух соисполни­телей. Однако группу нередко составляет объединение значительного числа участников, особенно при соверше­нии хищений путем присвоения, растраты и злоупотребле­ния служебным положением. Используя в преступных це­лях свое служебное положение и оказываемое им доверие, возможность распоряжаться вверенными им материальны­ми ценностями, такие лица, сплачиваясь в преступные группы, занимаются законспирированной преступной дея­тельностью. Изобличение таких групп расхитителей пред­ставляет немалую сложность в силу глубокой замаскиро­ванное™ хищений, запутывания отчетности, составления подложных документов и совершения иных действий, скрывающих факты хищений. Поэтому наиболее опасные группы расхитителей порой действуют на протяжении бо­лее или менее длительного времени, причиняя весьма су­щественный ущерб социалистической собственности.

Для признания группы лиц, совершающей хищение, квалифицирующим признакам необходим, разумеется, не только количественный признак — участие в ней двух или более лиц, но и качественный: наличие между ними пред­варительного сговора на совместное совершение преступ­ления.

'^Предварительным должен признаваться сговор, состо­явшийся между участниками совместного хищения до на- , чала совершения преступления. Началом совершения пре­ступления принято считать момент, когда виновный прис­тупает к выполнению действий, образующих объективную сторону преступления. Этот момент приходится, как пра­вило, на стадию покушения. Поэтому предварительным должен признаваться сговор, состоявшийся не позже, чем на стадии приготовления к преступлению.

Наличие предварительного сговора между преступни­ками как раз и повышает опасность совместного хищения, придавая участникам группы решимость на его соверше­ние при поддержке других участников, создавая у них уверенность в более успешном осуществлении преступных планов и в сокрытии преступления. В том же случае, когда хищение совершено хотя и совместно несколькими лицами, но без предварительной между ними договоренности, в результате случайного совпадения преступных намерений

176

этих лиц, такая взаимопомощь отсутствует, а совершенное ими хищение лишь от количества участников не становит­ся квалифицированным.

При совершении хищения хотя и несколькими лицами, но без предварительного сговора о предстоящем преступле­нии, между его участниками возникает самая незначитель­ная согласованность, а субъективная связь ограничивает­ся тем, что каждый из участников узнает о присоединяю­щейся деятельности другого или в момент начала преступ­ления, или даже в процессе его завершения. Если, например, вор, не имеющий физической возможности перебросить через забор предприятия тяжелый тюк ткани, просит по­мощи у другого лица, то между этими преступниками отсутствует предварительный сговор, что исключает возможность признания их действий совместным группо­вым хищением и квалифицировать их по ч. 2 ст. 89 УК.

Предварительным признается не только сговор, состо­явшийся относительно задолго до совершения преступле­ния, но и соглашение, достигнутое между преступниками непосредственно перед совместно совершаемым хище­нием. В содержание сговора может входить договорен­ность об объекте предполагаемого хищения, о способах его совершения, о путях сбыта похищенных ценностей и спо­собах его сокрытия. Предварительный сговор может вклю­чать в себя и договоренность о внутреннем распределении ролей между участниками преступной группы. Как убеди­тельно свидетельствует практика, такие формы хищения, как присвоение, растрата, злоупотребление служебным по­ложением, совершаются группами преступников, между которыми существует детальный сговор о всех основных моментах совершения хищения, тщательная разработка планов преступной деятельности. Но, разумеется, не исключена возможность и того, что предварительный сго­вор между участниками группы не является столь дета­льным и отработанным, ограничиваясь лишь самой общей договоренностью о предстоящем совместном хищении.

Предварительный сговор о хищении может включать в себя план совершения только одного хищения (например, вооруженного разбойного нападения на сберегательную кассу или инкассатора). Однако соучастники могут объе­диниться и для совершения неопределенного числа хи­щений.

Некий Ч. после освобождения из мест лишения свобо­ды, где он отбывал наказание за хищение социалистичес­кого имущества, вновь встал на путь совершения преступ­

12 Заказ 1192

177

лений. Созданная им преступная группа длительное время совершала на территории нескольких районов Минской и Гомельской областей БССР кражи товаров из магазинов путем взлома последних. Похищенное в магазинах спиртное преступники использовали для совместных пьянок, осталь­ные товары делили между собой¹⁸.

Если между участниками ряда хищений устанавлива­ются прочные преступные связи, наличие которых дает им возможность детально разрабатывать и реализовывать планы хищений, соучастие между ними принимает форму организованной группы, являющейся своеобразной разно­видностью преступной организации.

В результате предварительного соглашения все соу­частники могут договориться о таком совместном совер­шении хищения, когда каждый из них должен принимать одинаковое (по юридической оценке) участие в самом ак­те хищения социалистического имущества. Но если груп­па расхитителей приняла форму организованной, между ее участниками может быть осуществлена значительно более сложная дифференциация ролей, зависящая, нап­ример, от служебного положения участников группы, их отношения к похищаемому имуществу. Такое сложное распределение преступных обязанностей нередко харак­терно для замаскированных хищений, совершаемых путем присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением. Одни из участников такой законспирирован­ной группы расхитителей могут заниматься всякого рода подлогами с целью создания излишков денежных средств или товарно-материальных ценностей путем выписки под­ложных товарных накладных или платежных документов, другие — изымают образовавшиеся излишки, третьи — сбы­вают их через торговые точки, где они работают, и т. д. В такой ситуации каждый из участников организованной группы расхитителей независимо от конкретно выполняв­шейся им роли в совершении преступления должен нести ответственность за непосредственное совершение хищения без ссылки на ст. 17 УК.

Субъектами таких форм хищения, как присвоение, рас­трата и хищение путем злоупотребления служебным по­ложением, могут быть только должностные лица либо ли­ца, которым по службе вверено социалистическое имуще­ство. Но в хищении имущества, совершаемом названны­ми лицами, могут принимать участие и другие лица, не относящиеся к категории специальных субъектов, указан­ных в ст. 92 УК. В отношении квалификации хищения в

178

подобных случаях Пленум Верховного Суда СССР в пос­тановлении от 11 июля 1972 г. разъяснил: «... лица, не яв­ляющиеся должностными, а также лица, которым имуще­ство не было вверено или передано в ведение, непосредст­венно участвовавшие в хищении, подпадающем под призна­ки ст. 92 УК.., несут ответственность по этой статье. При этом» если названные лица совершили хищение по пред­варительному сговору с лицами, указанными в ст. 92 УК РСФСР, действия их должны квалифицироваться по ч. 2, а при крупном размере похищенного — по ч. 3 этой статьи. В остальных случаях соучастия ответственность этих лиц должна наступать по ст. ст. 17 и 92 УК»¹⁹.

Ф. и Ш. обвинялись в хищении семенной пшеницы, со­вершенном при следующих обстоятельствах. Ф. сеял ози­мую пшеницу, а Ш., получая зерно по накладной, возил его со склада на поле, Ф. предложил Ш. похитить часть пшеницы. Оставив в кузове автомашины четыре мешка семенной пшеницы, они отвезли ее в г. Химки и продали.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по этому делу указала: «Дей­ствия Ф. и Ш. ... органами следствия правильно квали­фицированы по ч. 2 ст. 92 УК. Согласно разъяснению, дан­ному в п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. (с изменениями, внесенными 21 сентября 1977 г.) «О судебной практике по делам о хи­щениях государственного и общественного имущества», если лица, которым имущество не было вверено в ведение, совершали хищение по предварительному сговору с лица­ми, указанными в ст. 92 УК, действия их должны квали­фицироваться по ч. 2 ст. 92 УК»²⁰-

Группами лиц, предварительно сорганизовавшимися для совершения хищений, могут совершаться и хищения в крупных и особо крупных размерах. В связи с этим воз­никает теоретически и особенно практически важный воп­рос об установлении размеров хищения: следует ли его определять по суммарному ущербу, причиненному совмест­ными действиями участников группы, или же с учетом стоимости того имущества, которое похищено непосредст­венно каждым отдельным участником преступной группы.

Исходя из общего понятия хищения, общественная опасность которого определяется прежде всего размером причиненного государству или общественной организации имущественного ущерба, следует сделать вывод, что при групповом хищении размер ущерба должен определяться по суммарной стоимости имущества, похищенного группой 12*    179

в целом, действующей как своеобразный «коллективный субъект» преступления.

Однако если отдельные участники группы не только не принимали участия во всех эпизодах хищения, но и не знали о них, они, естественно, не могут нести ответствен­ность за действия других лиц.

§ 3. Совершение хищения с проникновением в помещение или иное хранилище

Такой признак, как совершение хищения путем кражи, грабежа или разбоя с проникновением в помещение или иное хранилище, был введен в уголовное законодательст­во (ч. 3 ст. 89, ч. 3 ст. 90, п. «ж» ч. 2 ст. 91 УК) Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря

1982   г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР»²¹.

Правильное применение закона с учетом признака про­никновения в помещение или иное хранилище представля­ет известные трудности, особенно если не отвлекаться от того факта, что в подавляющем большинстве случаев го­сударственное и общественное имущество, похищаемое виновным, пребывает не в безнадзорном месте, а сохра­няется в определенных, отведенных для его нахождения или хранения, специальных помещениях или хранилищах. Поэтому совершенно недопустимо расширительное толко­вание признака «проникновение в помещение или иное хранилище».

Повышенная общественная опасность хищений, совер­шенных путем проникновения в помещение или иное хра­нилище, определяется тем, что для совершения преступ­ления виновный прилагает определенные, и порой значи­тельные, усилия, чтобы преодолеть преграды и получить доступ к имуществу: взлом замков и иных запоров, дверей, потолочных перекрытий. Для проникновения могут быть использованы различные люки, разбитые с этой целью витрины магазина или окна складского помещения и др. При совершении хищения путем грабежа или разбоя ви­новные могут прибегнуть к насилию в отношении охраны или лиц, сопровождающих грузы на транспорте. Иными словами, чтобы совершить хищение из мест, где хранится то или иное имущество, преступнику приходится затрачи­вать дополнительные усилия, проявлять своеобразную изобретательность, изворотливость или применять обман

180

либо другие ухищрения в преступных целях, чтобы полу­чить возможность проникнуть в помещение или иное хра­нилище.

Нельзя не учитывать, что хищение с проникновением совершается, как правило, с заранее обдуманным намере­нием и, кроме того, может сопровождаться существенным повреждением или даже уничтожением государственного или общественного имущества²².

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от

26   апреля 1984 г. под «помещением» понимает «строение, сооружение, предназначенное для размещения людей или материальных ценностей. Оно может быть как постоян­ным, так и временным, как стационарным, так и перед­вижным»²³, в которое доступ для виновного должен быть закрыт вообще или на определенное время (например, нерабочее и т. д. )²⁴.

Кражу с проникновением в помещение столовой в не­рабочее время совершил Б., который металлическим пру­том разбил окно, проник внутрь, взломал дверь буфета и замок сейфа, откуда похитил ценности на сумму 251 руб.²⁵.

Напротив, не была признана хищением с проникнове­нием кража, совершенная П., которая, зайдя в универ­сальный магазин, в секции «Товары для мужчин» похити­ла полуботинки стоимостью 29 руб., в секции «Товары для женщин» украла ночную сорочку, босоножки и другие товары на 67 руб. Эти действия П. были квалифицированы судом по ст. 15 и ч. 3 ст. 89 УК как покушение на хищение государственного имущества с проникновением в помеще­ние.

В определении по этому делу Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР указала: «Как видно из материалов дела, П. в универмаге совер­шила кражу товаров на 96 руб., но при выходе из здания была задержана работниками универмага. В помещение универмага она зашла в часы его работы, свободно, как и все покупатели, и это не может быть признано «проник­новением» в магазин в том смысле, который имеется в виду при применении ч. 3 ст. 89 УК РСФСР. При таких обстоя­тельствах осуждение П. за покушение на кражу государ­ственного имущества с проникновением в помещение оши­бочно»²⁶.

«Иное хранилище» представляет собой особое устрой­ство или место, специально оборудованное, приспособлен­ное или предназначенное для постоянного или хотя бы вре­

181

менного хранения в нем и сбережения от хищений, порчи, стихийных сил природы и т. п. материальных ценностей, государственного или общественного имущества.

Указывая на совершение кражи, грабежа или разбоя с проникновением не только в «помещение», но и «иное хранилище», закон, по нашему мнению, видит известное различие между ними, хотя как в том, так и в другом на­ходятся, размещаются или хранятся товарно-материальные ценности. Из законодательной конструкции есть основание сделать вывод, что понятием «иное хранилище» не охваты­ваются все и всякие виды помещений, даже функциональ­но предназначенных для размещения и сохранения в них социалистического имущества (склад, магазин, торговая база, помещение банка и др.)* Поэтому понятием «иное хранилище» должны охватываться лишь те специальные устройства и места хранения ценностей, которые не могут быть отнесены к «помещениям».

Под понятие «иное хранилище» подпадают прежде все­го все виды специальных устройств, функционально пред­назначенных именно для сбережения помещенных в них ценностей: денежные сейфы, контейнеры, багажные ваго­ны, авторефрижераторы, охраняемые железнодорожные платформы, трюмы судов и др.

«Иными хранилищами», далее, признаются места и ус­тройства в помещениях, находящиеся внутри них и специ­ально предназначенные и приспособленные для нахождения и хранения в ннх денежных сумм, товарно-материальных ценностей и товаров, недоступные для посторонних: кассы в предприятиях торговли, кладовые для хранения товаров в магазинах, места хранения ценных почтовых отправлений и др., т. е. специальные хранилища ценностей в тех пред­приятиях, учреждениях и организациях, в само помещение которых доступ в рабочее время не запрещен.

Но не являются «иными хранилищами» всякого рода приспособления или самодельные укромные места, не оборудованные специально для хранения ценностей и не обособленные от того помещения, где они устроены.

Правоприменительная практика иногда сталкивается с фактами, так сказать, «двойного проникновения»: сна­чала в помещение, а затем в иное хранилище, располо­женное внутри этого помещения и снабженное какими- либо запорами пли иными охранными устройствами.

Кражу с таким «двойным проникновением» совершил, например, Б., который металлическим прутом разбил ок­но столовой, проник в ее помещение, затем взломал дверь

182

буфета и замок сейфа, похитив оттуда деньги в сумме 155 руб., 60 лотерейных билетов, а из буфета — продук­ты, всего на 251 руб.²⁷.

«Иными хранилищами» должны также признаваться участки территории, специально предназначенные и хотя бы минимально оборудованные для постоянного или вре- . менного хранения складированных или находящихся на < них материальных ценностей: товарный двор станции же- > лезной дороги, речного или морского грузовых портов, огороженный загон для скота, охраняемые зерновые тока ; й др. Но при этом обязательным условием является то, 1что эти места находятся под охраной или наблюдением |,материально ответственных лиц, имеют какие-либо тех­нические охранные устройства (сигнализация, колючая ^изгородь, забор, решетка или иное ограждение по пери- |метру, запираемые ворота и т. п.) либо охраняются ины- |:ми способами, например служебными собаками. Следова­тельно, по установленному в них режиму эти хранилища |исключают свободный доступ посторонних лиц или даже ^работающих в них, но в нерабочее время. Попасть на тер­риторию хранилища эти лица, таким образом, могут толь­ко незаконным путем, посредством проникновения.

I Раскрывая понятие «иного хранилища», Пленум Вер-

(Ровного Суда СССР в постановлении от 26 апреля" 1984 г. указал, что под таковыми следует понимать «отведенные для постоянного или временного хранения материальных ценностей участки территории, которые оборудованы ог- |радой либо техническими средствами или обеспечены |иной охраной: передвижные автолавки, рефрижераторы, ^контейнеры, сейфы и тому подобные хранилища. Вместе |с тем участки территории (акватории), используемые не Цдля хранения, а, например, для выращивания какой-либо |продукции, к понятию «иное хранилище» не относятся»²⁸.

I Проникновение в помещение представляет собой, по §преимуществу, незаконное, противоправное вторжение |или вхождение в производственное, служебное, торговое, |складское или иное помещение постороннего лица, не име- 4|ющего на то права, совершенное или без ведома либо про­бив воли работающих в этом помещении или находящихся |в нем на законном основании лиц (сотрудники, продавцы, Обслуживающий персонал, сторож и др.). Вторжение как Цепособ проникновения может быть сопряжено с преодо­лением препятствий, с приложением виновным определен- |ных усилий для получения доступа в помещение: путем ^применения отмычек или поддельных либо подобранных

183

к замкам ключей, через разбитое для этого стекло витри­ны магазина, путем пролома потолочных перекрытий и т. п., с насильственным преодолением сопротивления сто­рожа или иных лиц, находящихся в помещении или охра­няющих его снаружи (при совершении грабежа или раз­боя с проникновением в помещение).

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от

26    апреля 1984 г. разъяснил, что проникновение—«это тайное или открытое вторжение в помещение, иное хра­нилище или жилище с целью совершения кражи, грабе­жа или разбоя. Оно может совершаться как с преодоление ем препятствий или сопротивления людей, так и без это­го».

Проникновение может быть осуществлено и просто пу­тем появления виновного в том или ином помещении, вхождения в него, если оно оказалось незапертым, либо с использованием временного отсутствия сотрудников, отлучки продавца или охранника и т. п., но непременно с намерением использовать это удобное обстоятельство для совершения в помещении хищения (как правило, тай­ного).

Проникновением должно признаваться и появление в помещении путем использования обмана или злоупотреб­ления доверием работающих в нем либо охраняющих его лиц (под видом курьера, инспектора пожарного надзора, с предъявлением поддельного пропуска и т. п.), а также с использованием беспомощного состояния этих лиц (нап­ример, сна сторожа). Более сложной представляется оцен­ка действий лица, работающего в соответствующем пред­приятии или учреждении, если оно проникает (появляет­ся в нем) в помещение в неурочное время, используя, например, пропуск, дающий право прохода на территорию или входа в соответствующее помещение- По нашему мне­нию, имеются все основания, чтобы признать появление такого лица в помещении предприятия или организации в неустановленное время с намерением совершить хище­ние одним из видов проникновения в него.

Для совершения в помещении хищения в форме кра­жи проникновение в него осуществляется, как правило, тайно, незаметно для присутствующих в нем или охраня­ющих его лиц либо вообще в их отсутствие, а иногда и открыто, путем обмана или использования подложного пропуска и т. п. При совершении грабежа или разбоя про­никновение в помещение, как нам представляется, само по себе также может быть тайным, но с последующим

184

открытым или даже насильственным похищением имуще­ства. Однако отнюдь не исключена возможность и того, что для совершения хищения путем грабежа или разбоя и само проникновение в помещение осуществляется от­крыто либо с применением насилия для преодоления соп­ротивления сторожа или иного противодействия со сторо­ны лиц, находящихся в помещении.

Проникновение совершается не как самоцель, а ис­пользуется как способ получения доступа к ценностям, которые виновный намерен похитить, причем умысел на совершение хищения возникает у виновного еще до про- никновения в помещение. Поэтому появление или нахож­дение липа в помещении без заранее намеченной преступ- . ной цели и похищение из него ценностей под влиянием внезапного, возникшего в условиях «удобной» обстановки умысла должно квалифицироваться как соответствующее хищение (кража, грабеж или разбой), не сопряженное с проникновением.

По ч. 3 ст. 90 УК народным судом был осужден К., признанный виновным в открытом похищении государст­венного имущества с проникновением в помещение. К. в состоянии алкогольного опьянения вошел в магазин по- ’ селка и в присутствии продавцов и покупателей, перег­нувшись через прилавок, взял из ящика две бутылки вод­ки и с места происшествия скрылся.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении по этому делу указала: «Пра­вильно установив фактические обстоятельства преступле­ния, суд вместе с тем ошибочно квалифицировал дейст­вия К. по ч. 3 ст. 90 УК, признав, что виновный совершил открытое похищение государственного имущества с про- ' никновением в помещение...

Как видно из дела, «вторжения» К. в магазин в целях грабежа не было. Свидетели X. и С. показали, что К. при- -шел в магазин в часы его работы с тем, чтобы купить па­пирос. Он похитил водку из торгового зала в часы рабо­ты магазина, куда доступ для всех покупателей свобод­ный.

При наличии таких обстоятельств у суда не было ос­нований считать, что открытое хищение товара К. совер­шил с проникновением в помещение»²⁹.

Проникновение в «иное хранилище» также совершается с заранее обдуманными преступными намерениями, с целью похищения находящегося в этом хранилище иму­щества. Понятие «иное хранилище», которым, как мы стре­

185

мились показать, не охватывается понятие «помещение», предполагает и несколько отличающиеся способы проник­новения в него, не всегда совпадающие с применяемыми при проникновении в помещение. Прежде всего проникно* вение в хранилище, как и в помещение, может выразить­ся в физическом вторжении или вхождении преступника на охраняемый участок территории, на железнодорожную платформу с грузами, охраняемую проводником, и т. п., но может и не быть сопряжено с полным, так сказать, вхождением виновного внутрь хранилища. При проникно­вении, например, в денежный сейф, контейнер, стационар­ное холодильное устройство магазина и иные подобные, как правило, малогабаритные специальные хранилища преступник просто лишен физической возможности войти в их внутреннюю емкость. Поэтому вскрывание их запира­ющих устройств, замков, взламывание сейфа для того, чтобы получить доступ к находящимся в этих хранилищах ценностям, образует «проникновение» и в тех случаях, когда виновный для извлечения содержимого такого хра­нилища пользуется рукой или каким-либо техническим приспособлением, устройством или инструментом (про­волочным крючком, воровской «удочкой» и т. п.). Это об­стоятельство подчеркнул Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 26 апреля 1984 г., разъясняя смысл «проникновения», которое может быть осуществлено «с помощью приспособлений, когда виновный извлекает по­хищаемые предметы без входа в соответствующее поме­щение».

Л. ночью пришел на территорию складов орса, выста­вил стекло из рамы окна склада и через образовавшееся отверстие при помощи металлического крючка достал ящик с 20 бутылками водки. Народный суд осудил Л. по ч. 2 ст. 89 УК, не согласившись с предложенной органами предварительного следствия квалификацией действий Л. по ч. 3 ст. 89 УК как кражи, совершенной с проникнове­нием в помещение. В своем приговоре суд указал, что Л., совершая кражу, не проникал в помещение, а «достал водку через окно склада».

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, основываясь на разъяснении понятия «про­никновение», данном Пленумом Верховного Суда СССР в постановлении от 26 апреля 1984 г., указала на ошибоч­ность мнения народного суда, отметив, что «органы пред­варительного следствия обоснованно квалифицировали

186

действия Л. по ч. 3 ст. 89 УК как кражу с проникнове­нием в помещение»³⁰.

Сам факт проникновения в помещение или иное хра­нилище еще не образует оконченного состава кражи или

⁴  грабежа, являясь покушением на совершение хищения.

I  Однако из этого общего положения имеется исключение: _г проникновение в помещение или иное хранилище с напа- бдением и применением или угрозой применения опасного |для жизни и здоровья насилия в отношении охраны или fдругих лиц, совершенное с целью захвата социалистичес­кого имущества, образует оконченный состав разбоя, пре­дусмотренного п. «ж» ч. 2 ст. 91 УК, если даже виновно-

!

му и не удалось завладеть имуществом. Такая квалифи-
кация базируется на законодательной конструкции сос-
тава разбоя, который в юридическом смысле признается
оконченным уже с момента нападения.

Квалификация хищения определяется не способом
проникновения, а формой изъятия социалистического иму-
щества (кража, грабеж или разбой), примененного ви-
новным уже после проникновения в помещение или иное
хранилище. При этом, как указал Пленум Верховного
Суда СССР в постановлении от 26 апреля 1984 г., приз-
нак «проникновение в помещение или иное хранилище»
может быть вменен в вину только лицу, действия которо-
го были направлены на совершение кражи государствен-
ного или общественного имущества в значительном (не
мелком) размере.

Однако если лицо, проникнув в помещение (иное хра-

нилище), совершило хищение государственного или об-
|щественного имущества хотя бы и в мелком размере пу-
|тем грабежа или разбоя, действия виновного подлежат
|квалификации по ч. 3 ст. 90 либо п. «ж» ч. 2 ст. 91 УК
|РСФСР³¹.

| В правоприменительной практике неоднократно возни­кал вопрос о квалификации кражи или грабежа, совершен­ных не только с проникновением в помещение или иное |хранилище, но и одновременно при стечении других ква­лифицирующих признаков: повторности, совершения эгих ^преступлений по предварительному сговору группой лиц, 4с применением при открытом похищении насилия, не опас­ного для жизни или здоровья. В некоторых случаях та- >_:кие хищения органы следствия и суды квалифицировали ^«по совокупности», например, ч. 2 и ч. 3 ст. 89 УК- Такая ^практика не основана на законе. В случае совершения ли- |цом преступления с проникновением в помещение или

I                                                                 187

ш

хранилище даже при наличии в его действиях других, менее опасных квалифицирующих признаков, все содеян­ное полностью охватывается (поглощается) признаками более опасного преступления, в частности составами кра­жи или грабежа с проникновением в помещение или иное хранилище. Однако наличие в содеянном других, кроме проникновения, квалифицирующих признаков должно быть отражено в соответствующих процессуальных доку­ментах и учтено судом при индивидуализации наказания в пределах санкции.

Именно такое разъяснение дал Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 26 апреля 1984 г.: «Если кража государственного, общественного или личного иму­щества совершена с проникновением соответственно в по­мещение, иное хранилище или жилище по предваритель­ному сговору группой лиц, либо повторно, либо причини­ла значительный ущерб потерпевшему, действия виновных надлежит квалифицировать лишь по ч. 3 ст. 89 или ч. 3 ст. 144 УК... При этом в приговоре должны быть указаны все квалифицирующие признаки деяния»³².

В том случае, когда хищение совершено путем разбоя, действия виновного должны быть квалифицированы с ука­занием всех квалифицирующих признаков содеянного, предусмотренных различными пунктами ч. 2 ст. 91 УК. Если, скажем, для проникновения в помещение с целью хищения виновные по предварительному сговору приме­нили к сторожу оружие и причинили ему тяжкое телесное повреждение, их действия подлежат квалификации по пп. «а», «б», «в» и «ж» ч. 2 ст. 91 УК. Однако подобная квалификация не образует совокупности преступлений, в силу чего наказание определяется в пределах санкции ч.

2  ст. 91 УК.

В следственной и судебной практике возникает также вопрос, могут ли нести ответственность за хищение с про­никновением участники группы, если непосредственно в помещение или иное хранилище проникает лишь один из них, а другой (другие) содействуют ему в осуществлении проникновения, обеспечивают «безопасность» и т. п., ос­таваясь вне помещения. Ответ должен быть положитель­ным: именно предварительным сговором участников совме­стного хищения предусматривалось такое разделение пре­ступных ролей. При таких условиях участник группы, не­посредственно проникший в помещение или хранилище, своими действиями осуществляет общую волю всех со­участников, реализует совместную их договоренность о

188

способах совершения хищения из какого-либо хранилища ценностей.

По ч. 3 ст. 89 УК за кражу с проникновением в поме­щение осуждены К., П. и Ivb. По предложению П., он и К-в проникли в помещение лаборатории больницы с це­лью хищения «счетной машинки», которую П. видел рань­ше. К. оставался на улице и должен был подать сигнал в случае появления охраны. Они похитили четыре лабо­раторных счетчика и микроскоп. Все трое, несмотря на то, что К. непосредственно в помещение лаборатории не проникал, признаны виновными «в тайном похищении го­сударственного имущества, совершенном по предвари­тельному сговору группой лиц и с проникновением в по­мещение...»³³.

В тех случаях, когда проникновение в помещение или иное хранилище и хищение из него государственного или общественного имущества совершено виновным по пред­варительному сговору и совместно с работником, охра­нявшим данный объект, или иным сотрудником предприя­тия или учреждения, в которое осуществлено проникнове­ние, действия обоих лиц образуют признаки хищения, со­вершенного тайно и с проникновением в помещение или ^иное хранилище (ч. 3 ст. 89 УК)³⁴.

Глава V

КОРЫСТНЫЕ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА НА СОЦИАЛИСТИЧЕСКУЮ СОБСТВЕННОСТЬ, НЕ СОДЕРЖАЩИЕ ПРИЗНАКОВ ХИЩЕНИЯ

§ 1. Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием

Статья 94 УК РСФСР предусматривает уголовную от­ветственность за причинение имущественного ущерба го­сударству или общественной организации путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения.

Антисоциальная сущность преступления, предусмотрен­ного ст. 94 УК, состоит в том, что виновный неправомер­но обогащается за счет тех материальных ценностей или денежных средств, которые должны были поступить в соб­ственность государства или общественной организации и тем самым пополнить их имущественные фонды. Такие действия, причиняя имущественный ущерб государству или общественным организациям, объективно наносят вред нормальному функционированию общественных от­ношений социалистической собственности и одновременно нарушают социалистический принцип распределения мате­риальных благ в соответствии с количеством и качеством затраченного труда. Предметом посягательства являются товарно-денежные ценности, которые на момент преступ­ного воздействия на них еще не поступили зо владение социалистической организации, но должны были поступить в ее распоряжение, если бы виновным не было совершено анализируемое преступление.

Объективная сторона этого деяния состоит в причине­нии имущественного ущерба государству или обществен­ной организации путем обмана или злоупотребления дове­рием. Обман может выражаться как в активных действи­ях, состоящих в сообщении ложных сведений о каких-ли­бо обстоятельствах или фактах, так и в бездействии, т. е в сокрытии тех или иных обстоятельств или фактов, умолчании о них.

190

Злоупотребление доверием—это использование в це­лях незаконного получения материальных выгод особых доверительных отношений, сложившихся между винов­ным и администрацией организации. Такие отношения мо­гут возникнуть в связи с занимаемой виновным должно­стью или характером выполняемой им работы по эксплу­атации социалистического имущества (например, автома­шины такси) или оказанием населению коммунальных и бытовых услуг. Вступая в трудовые отношения с работ­ником и предоставляя в его распоряжение материальные ценности, администрация оказывает ему доверие, которым ’виновный злоупотребляет, присваивая себе доходы, полу­денные в результате эксплуатации вверенного ему социа­листического имущества.

Рассматриваемое деяние, совершаемое только с пря­мым умыслом, по своей законодательной конструкции яв­ляется материальным составом преступления. Оно приз- |нается оконченным, когда в результате обмана или злоу­потребления доверием государству или общественной ор­ганизации причинен имущественный ущерб, а виновный |обогатился за счет ценностей, которые при добросовестном Исполнении им обязанностей должны были бы поступить |в доход организации.

В отличие от хищений закон не дифференцирует ответ­ственности за рассматриваемое преступление в зависимо­сти от размера имущественного ущерба и не указывает Минимальных его пределов. Решение вопроса, какой ущерб ^достаточен для привлечения к уголовной ответственности по >ст. 94 УК, предоставлено органам, применяющим закон, jОднако размер имущественного ущерба нельзя отождеств­лять с той суммой, которую получил виновный или дру- |гое лицо в результате незаконного использования социа­листического имущества. Ущерб включает в себя не толь- |ко денежные средства, присвоенные виновным, но и иные |ирямые и косвенные убытки, которые возникли вследст­вие использования виновным социалистического имущест­ва не по назначению. Точное установление всего объема ^Имущественного ущерба имеет значение не только для (констатации в содеянном признаков данного преступления, |но и для взыскания причиненных убытков в гражданско- правовом порядке.

t Важные указания о структуре имущественного ущер- Рба как последствия рассматриваемого преступления со­держатся в определении Верховного Суда РСФСР по де- _:§члу Д. Он признан виновным в том, что, работая шофером

одной из автобаз г. Южно-Сахалинска, в течение двух дней использовал закрепленную за ним грузовую автома- шину в личных корыстных целях—перевозил имущество граждан, за что получил в общей сложности 17 руб. В кассационной жалобе адвокат осужденного просил исклю­чить из приговора обвинение по ст. 94 УК РСФСР и дело в этой части прекратить ввиду явной малозначительности содеянного. Отвергая доводы кассационной жалобы и ос­тавляя приговор без изменения, Верховный Суд РСФСР указал, что в подобных случаях государству причиняется ущерб использованием автомашины не по назначению: срыв графика перевоза грузов, невыполнение плана,- износ автомашины¹. Понятно, что, кроме этого, автобаза лиши­лась и доходов, которые бы она получила, если бы авто­машина эксплуатировалась по назначению.

Не любой, конечно, размер причиненного имуществен­ного ущерба должен влечь уголовную ответственность. Например, незначительный ущерб в несколько копеек или даже рублей как деяние, лишенное общественной опасно­сти ввиду явной малозначительности не может рассматри­ваться как преступление (ч. 2 ст. 7 УК РСФСР). Ответ­ственность по ст. 94 УК должны влечь, как правило, та­кие действия, которые причинили значительный имущест­венный ущерб. Указание на значительный ущерб как при­знак рассматриваемого преступления содержится в Уго­ловных кодексах Казахской, Латвийской и Эстонской ССР.

Статья 94 УК РСФСР может применяться только тогда, когда в содеянном отсутствуют признаки хищения. Рассматриваемое преступление и хищение различаются по характеру материального ущерба, причиняемого соци­алистической собственности. При хищении, как отмеча­лось, ущерб выражается в реальном лишении собственни­ка или владельца принадлежащих им ценностей, в умень­шении наличных имущественных фондов путем безвозмезд­ного противоправного изъятия государственного или обще­ственного имущества. Если же неправомерное обогащение за счет социалистической собственности не повлекло фак­тического уменьшения ее наличных фондов или ценности из владения собственника не изъяты, а виновный либо незаконно использовал вверенное ему имущество, присва­ивая полученный доход, подлежащий поступлению в фон­ды социалистической собственности, либо уклонился от передачи государственной или общественной организации материальных благ, которые он обязан был передать, то государству или общественной организации причиняется

192

имущественный ущерб в виде так называемой упущенной выгоды, и ответственность наступает по ст. 94 УК РСФСР.

По ст. 94 УК РСФСР обычно квалифицируют обман относительно действительной продажной цены домострое­ния и иного ценного имущества с целью уменьшения раз­мера государственной пошлины при нотариальном оформ­лении сделки купли-продажи, уклонение от уплаты нало­гов и других установленных законом обязательных плате- ~жей, а также другие обманные действия, причиняющие го­сударству или общественной организации имущественный ^ущерб в виде упущенной выгоды. Так, Камчатский област- !ной суд осудил Ч. по ст. 94 УК РСФСР за то, что он при .поступлении на работу в Усть-Камчатсхий рыбокомбинат *представил в бухгалтерию предприятия фиктивную справ­ку о наличии у него двоих детей, хотя фактически их у виновного не было. В течение трех лет с Ч. не был удер­жан налог за бездетность в размере 769 руб².

-        Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях ^государственного и общественного имущества» в общей форме разъяснил, что причинение государству или общес­твенной организации имущественного ущерба в результа­нте уклонения от уплаты налогов и других обязательных jплатежей путем использования заведомо подложных до­кументов должно квалифицироваться по ст. 94 УК

⁵ РСФСР, а в тех союзных республиках, уголовные кодексы fкоторых не содержат подобной статьи, как использование |заведомо подложного документа.

J Практика применения уголовного закона поставила ^вопрос, который не получил разрешения в упомянутом ^постановлении Пленума Верховного Суда СССР: как ква­лифицировать действия виновного, которой сам изготовил ; и использовал подложный документ для уклонения от уп- tTbi налога или обязательного платежа? Поглощает ли рас­сматриваемое преступление состав падделки документов, ^предусмотренный ч. 1 ст. 196 УК РСФСР, или содеянное -требует квалификации по совокупности преступлений? Подделка документов сама по себе не является признаком анализируемого преступления. Лицо, подделав документ, вне зависимости от целей его последующего использования уже совершило оконченный состав преступления, преду­смотренного ст. 196 УК. Использование такого документа и уклонение на этом основании от уплаты налога образует .самостоятельное преступление. Таким образом, содеянное ^представляет собой реальную совокупность указанных

ЛЗ Заказ 1192                                            193

*

II 11

И I                I

преступления Кроме того, соответственно внутренней ло<[ гике законодательства более общественно опасное деяние (в данном случае подделка документов, наказываемая по ч. 1 ст. 196 УК РСФСР до двух лет лишения свободы или исправительными работами на тот же срок) не может быть признаком менее опасного преступления—причине-¹ ния имущественного ущерба путем обмана или злоупот­ребления доверием. Если же лицо, используя изготовлен­ный кем-то поддельный документ, причиняет ущерб путем обмана, оно совершает преступление, предусмотренное ст. 94 УК РСФСР. Здесь идеальная совокупность использо­вания подложного документа и причинения имуществен­ного ущерба путем обмана, причем использование такого документа есть особая форма обмана. Именно поэтому содеянное образует единичное преступление, охватывае­мое признаками одной статьи УК.

Отмеченное обстоятельство отсутствует в случаях со­вершения виновным двух самостоятельных деяний, что и должно найти отражение в формуле их уголовно-право­вой оценки. Этого принципа последовательно придержива­ются высшие судебные инстанции в своей официальной праворазъяснительной деятельности. Так, применительно к подобного рода случаям Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 6 постановления от 23 декабря 1980 г. «О практике применения судами РСФСР законодательства при рассмотрении дел о хищениях на транспорте» разъяс­нил: «Похищение билетов и других знаков, совершенное виновным с целью использования по назначению как сред­ство оплаты транспортных услуг, надлежит квалифициро­вать по ст. 195 и ст. ст. 15 и 94 УК РСФСР как хищение бланков и приготовление к причинению имущественного ущерба государству путем обмана, а в случаях фактиче­ского их использования — по совокупности преступлений, предусмотренных ст. ст. 195 и 94 УК РСФСР»³.

Аналогичное разъяснение содержится и в п. 15 поста­новления Пленума Верховного Суда СССР от 7 июля 1983 г. «О практике применения судами законодательства об охране природы», в котором указывается, что действия лиц, виновных в незаконном занятии рыбным и другими водными добывающими промыслами, незаконной охоте, незаконной порубке леса, использовавших путем обмана или злоупотребления доверием государственный или об­щественный транспорт, следует квалифицировать по сово­купности статей УК, предусматривающих ответственность за нарушение законодательства об охране природы, и по

194

ст. 94 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик⁴.

Наибольшие трудности при разграничении рассматри­ваемого преступления и хищения вызывает решение вопро­са, обогатился ли виновный за счет причинения социалис­тической собственности реального имущественного ущерба или убытка в виде упущенной выгоды. Иными словами, с какого момента материальные ценности, присвоенные виновным, должны считаться уже поступившими во вла­дение социалистической организации. От точного установ­ления этого момента зависит квалификация содеянного: безвозмездное корыстное присвоение имущества, находя­щегося во владении социалистической организации обра­зует состав хищения, аналогичные действия в отношении имущества или денег, которые во владении еще не находи­лись, но должны были поступить, — состав преступления, предусмотренного ст. 94 УК РСФСР. При этом предметом хищения признается и такое социалистическое имущество, которое формально еще не оприходовано приемо-сдаточ­ным актом, приемной накладной, кассовым ордером и дру­гими учетными документами⁵* Разрешая поставленнный вопрос, в общей форме можно сказать, что имущество или денежные средства, переданные полномочному предста­вителю социалистической организации для последующего оприходования в надлежащих фондах, следует рассмат­ривать как поступившие в законное владение этой орга­низации со всеми вытекающими из этого юридического факта уголовно-правовыми последствиями. Именно так решается данный вопрос в судебной практике. В частнос­ти, Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 7 постановления от 23 декабря '1980 г. «О практике применения судами РСФСР законодательства при рассмотрении дел о хище­ниях на транспорте» разъяснил: «Действия работников транспорта, уполномоченных в силу своего служебного положения на получение с граждан денег за проезд, провоз багажа и другие транспортные услуги, присвоивших полу­ченные деньги, должны квалифицироваться как хищение государственного имущества.

Работники транспорта, не обладающие указанными полномочиями, получившие от граждан и обратившие в свою пользу деньги за безбилетный проезд или незакон­ный, без оформления документов, провоз багажа, должны нести ответственность за причинение имущественного ущерба государству путем обмана по ст. 94 УК РСФСР»^.

13*

■195

Равно как и сотрудникам транспорта, некоторым кате­гориям работников сферы обслуживания населения (мас­терам по ремонту телевизоров и радиоаппаратуры, наст­ройщикам музыкальных инструментов и др.) за проведен­ные на дому работы и оказанные услуги предоставлено право получать с заказчиков наличные деньги с последу­ющей сдачей в кассу предприятия. Квалификация корыст­ного присвоения денежных средств указанными работни­ками сферы услуг может быть различна. Пленум Верхов­ного Суда СССР в постановлении от 11 июля 1972 г. разъяснил, что обращение денежных средств работниками сферы обслуживания населения, полученных от заказчи­ков по прейскуранту за выполненную ими работу с исполь­зованием сырья и материалов предприятия, следует рас­сматривать как хищение государственного имущества. В случае же, когда при этом не используются сырье н ма­териалы предприятия, содеянное надлежит квалифициро­вать по ст. 94 УК РСФСР, если в действиях такого лица нет признаков частнопредпринимательской деятельности.

В приведенном разъяснении не содержится указания на то, по какой статье УК необходимо квалифицировать совершенное работником сферы обслуживания хищение. В литературе было высказано мнение, что такое преступ­ление представляет собой мошенничество, предусмотренное ст. 93 УК РСФСР⁷. Однако с такой рекомендацией вряд ли можно согласиться. Работники, наделенные правом получать с клиентов наличные деньги, относятся, несом­ненно, к лицам, осуществляющим определенное правомо­чия в отношении вверенного им государственного иму­щества, которое к тому же всегда передается им с целе- еым назначением под отчет. Поэтому по существу прода­жу населению вверенных им деталей, сырья, материалов, израсходованных в процессе работ, с последующим обра­щением в свою собственность полученных от заказчиков денег, следует рассматривать как растрату (ст. 92 УК РСФСР). В подобных случаях необходимо учитывать, что, хотя работник сферы обслуживания и прибегает к обману администрации предприятия, умалчивая о завладении деньгами, такой обман вообще не является признаком мо­шенничества, так как не служит способом незаконного изъятия ценностей, не находится с ним в необходимой причинной связи. Денежные средства передаются заказ­чиком уполномоченному лицу не в результате обмана, а за фактически выполненную работу, оцененную по прейс­куранту. К обману же виновный прибегает значительно

396

позже, уже после того, как деньги им присвоены, в целях сокрытия ранее совершенного хищения.

Как отмечалось, Пленум Верховного Суда СССР об­ратил внимание судов на возможность перерастания рас­сматриваемого преступления в частнопредпринимательскую деятельность и, следовательно, на необходимость их раз­граничения. Частнопредпринимательская деятельность, от­ветственность за которую предусмотрена ч. 1 ст. 153 УК РСФСР, предполагает систему определенных преступных действии, совершаемых с использованием или под прикры­тием государственных, кооперативных или иных общест­венных форм и направленных на извлечение нетрудового дохода. При изложении признаков состава этого преступ­ления использован термин «деятельность». В п. 3 поста- ; новления Пленума Верховного Суда СССР от 25 июня

* 1976 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за частнопредпринимательскую дея­тельность и коммерческое посредничество» разъясняется, что по смыслу ч. 1 ст. 153 УК РСФСР ответственность за

„ частнопредпринимательскую деятельность наступает в случае, когда изготовление продукции или оказание раз­личного рода услуг носит систематический характер либо осуществляется в значительных размерах. Следовательно, " если установлены эпизодические, единичные действия ви- ; новного, незаконно обогатившегося за счет причинения

- имущественного ущерба государству или общественной организации, речь может идти только о преступлении, пре­дусмотренном ст. 94 УК РСФСР. Кроме этого, особенно важно установить характер преступных действий и сферу их совершения. Частнопредпринимательская деятельность, как правило» связана с выполнением определенных работ

, производственного характера. Поэтому такие формы при- ; чинения имущественного ущерба, как уклонение от уплаты налогов или иных обязательных платежей, безбилетный

- провоз пассажиров и багажа, использование в личной цели служебной автомашины, хотя бы и совершаемые сис-

* тематически, не могут рассматриваться как частнопред­принимательская деятельность. Подобные действия не вы­ходят за рамки признаков состава преступления, предус­мотренного ст. 94 УК РСФСР.

В ряде случаев рассматриваемое преступление тесно граничит по характеру совершаемых действий с некото­рыми должностными преступлениями, например со злоу-

-  потреблением властью и служебным положением и полу-

: чением взятки. Основное различие между сопоставляемы­

197

ми деяниями — в признаках, характеризующих субъекта преступления, что не всегда учитывается судами, и это приводит к ошибочной квалификации содеянного. Верхов­ным Судом Азербайджанской ССР К. осужден за получе­ние взятки по ч. 2 ст. 170 УК Азербайджанской ССР. Он был признан виновным в том, что, работая приемосдатчи­ком груза и багажа пассажирского поезда Ростов—Баку, злоупотребив своим служебным положением, договорился с рядом граждан перевезти в багажном вагоне за взятку в сумме 570 руб. без документального оформления и опла­ты груза через железнодорожную кассу 57 мешков редиса общим весом 4275 кг. Однако Верховный Суд СССР с такой квалификацией преступления не согласился, признав ее ошибочной. Из приложенных к делу официальных до­кументов Управления железной дороги МПС СССР видно, что приемосдатчики грузов и багажа относятся к катего­рии рабочих. Установив этот факт, Верховный Суд СССР в определении по делу указал: «Получив оплату за оказан­ные услуги, связанные с его производственной деятельнос­тью,— за провоз не оформленного надлежащим образом багажа, К- тем самым, злоупотребляя доверием, причинил имущественный ущерб государству». На этом основании его действия переквалифицированы на ч. 1 ст. 90 УК Азер­байджанской ССР (соответствует ст. 94 УК РСФСР)⁸, Имея в виду наличие в судебной практике подобного рода ошибок при разграничении сопоставляемых преступлений, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточ­ничестве», счел необхоодимым особо разъяснить, что в том случае, когда работник, не являющийся должностным ли­цом, получает ту или иную оплату путем обмана или зло­употребления доверием с причинением имущественного ущерба государству или общественной организации, дей­ствия виновного при отсутствии признаков хищения дол­жны квалифицироваться по ст. 94 УК РСФСР (например, получение проводником вагона денег с пассажиров за безбилетный проезд)⁹.

Если использование в личных целях государственной автомашины или иной техники рядовыми работниками (шоферами, экскаваторщиками, бульдозеристами) подпа­дает под признаки преступления, предусмотренного ст. 94 УК РСФСР, то аналогичные действия должностных лиц. совершенные вопреки интересам службы и причинившие государству существенный вред, должны рассматриваться как злоупотребление властью или служебным положением

198

ГГТТТIГГППТТТТТГТ11». ■ 111 Ml II MlIMI4II1

(ст. 170 УК РСФСР). Именно так были квалифицированы Верховным Судом РСФСР действия начальников строи­тельных участков П. и X., которые из корыстных побуж­дений направили вверенный им экскаватор на посторон­ние работы, что причинило тресту № 105 Главленинград- строя имущественный ущерб на сумму 919 руб.¹⁰.

При этом надо иметь в виду, что если должностное ; лицо, помимо незаконного использования с корыстной целью вверенной ему автомашины или иной техники, со­вершает и другое самостоятельное деяние, то все содеян­ное требует квалификации по совокупности преступлений. На это специально обращается внимание судов в п. 15 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 7 июля

1983   г. «О практике применения судами законодательства

об      охране природы», в котором указывается, что должност­ные лица, незаконно использовавшие в целях совершения незаконной рыбной ловли, незаконной охоты, незаконной порубки леса находящийся в их распоряжении государст­венный или общественный транспорт, в результате чего ^ причинен существенный вред, должны нести ответствен­ность за злоупотребление властью или служебным поло­жением, а также по соответствующим статьям УК за нарушение законодательства об охране природы.

Причинение государству имущественного ущерба путем обманных действий, выразившихся в использовании под- дельных знаков почтовой оплаты, международных ответ­ных купонов, а равно изготовление или сбыт в виде про­мысла поддельных билетов или иных документов на проезд пассажиров или провоз багажа должны квалифицироваться в зависимости от предмета подделки соответственно по ч.

1   или ч. 2 ст. 159 УК РСФСР, которая только для этих случаев предусматривает специальный, более «узкий» по содержанию состав преступления. Применение к виновно­му ст. 159 УК РСФСР основывается на общем правиле квалификации преступлений при конкуренции общей и специальной уголовно-правовых норм, согласно которому деяние лица квалифицируется по специальной норме¹¹.

§ 2. Вымогательство государственного или общественного имущества

Статья 95 УК РСФСР определяет это преступление как требование передачи государственного или общественного имущества или права на имущество под угрозой насилия над лицом, в ведении или под охраной которого оно нахо-

дится, насилия над его близкими, оглашения позорящих сведений о нем или его близких или истребления их иму­щества (вымогательство).

Посягая на общественные отношения социалистической собственности, вымогательство имеет своим предметом не только государственное или общественное имущество, но и, в отличие от хищения, право на него. Нельзя согласить­ся с существующим в литературе утверждением, что право на имущество —это особая разновидность (или форма) са­мого имущества¹². Имущество, будь то товар или денеж­ные знаки, имеет определенную натуральную (физическую) форму; это всегда чувственно-осязаемый предмет матери­ального мира, обладающий стоимостью или являющийся всеобщим эквивалентом стоимости, как, например, деньги. Право же на такого рода предмет — категория сугубо юридическая, содержанием которой являются правомочия собственника или управомоченных им лиц владеть, пользо­ваться и распоряжаться предметами материального мира в виде товарно-денежных ценностей или природных бо­гатств. Право на имущество закрепляется в определенных документах (иногда требующих строго установленной за­коном формы), но от этого оно само по себе не становит­ся категорией предметно-натуральной. Поэтому такое пра­во, равно как и «действия имущественного характера», о которых говорит ст. 148 УК РСФСР (вымогательство в отношении личной собственности граждан), разновид­ностью имущества не является. Это обстоятельство, как мы увидим ниже, приобретает особое значение при раз­граничении вымогательства и хищения социалистического имущества в форме разбоя и грабежа.

С внешней стороны вымогательство выражается в тре­бовании виновного передачи ему государственного или об­щественного имущества или права на него, адресованного лицу, в ведении или под охраной которого находится это имущество, соединенном с угрозой насилия над ним или его близкими, оглашения позорящих сведений о нем или его близких или истребления их имущества. Таким обра­зом, преступный акт при вымогательстве носит сложный характер: он слагается из двух связанных друг с другом самостоятельных действий — требования и угрозы, содер­жание которых определено самим законом. Угроза долж­на быть реальной и воспринимается потерпевшим как впол­не осуществимая. Только такое запугивание способно ока­зать на него определенное психическое воздействие и моти­вировать противоправное поведение в интересах преступ­

200

ника. Адресатом угрозы может быть как сам потерпевший, так и его близкие, каковыми следует считать родителей, супруга, детей, сестер и братьев, других родственников и даже друзей.

В рамках признаков состава вымогательства своеобра­зие угрозы насилием состоит в том, что она, как правило, обращена в будущее, вымогатель высказывает намерение реально применить насилие лишь через некоторое время в дальнейшем, если его требование передачи имущества не будет выполнено потерпевшим. Однако в сочетании с тре­бованием о передаче права угроза насилием может носить и наличный характер, т. е. содержать выраженное вовне намерение реализовать ее немедленно, уже в самый мо­мент предъявления указанной претензии, если она не бу­дет удовлетворена. В данном случае такой характер уг­розы не превращает содеянное в разбойное нападение, сое- диненное с угрозой насилия, опасного для жизни и здо­ровья потерпевшего, поскольку предметом посягательства является не само государственное или общественное иму­щество, а право на таковое. Предметом же разбоя, как и любой другой формы хищения, может быть только иму­щество. Ввиду того, что реальное применение в будущем насилия в связи с невыполнением требования о передаче имущества или права на него выходит за рамки состава вымогательства, в случае убийства или причинения те­лесных повреждений указанным в законе лицам содеянное требует квалификации по совокупности преступлений, пре­дусмотренных ст. 95 и соответствующей статьей главы III Особенной части УК РСФСР.

Угроза истребления имущества, принадлежащего по­терпевшему или его близким^ может быть по своему ха­рактеру как обращенной в будущее, так и содержать опас­ность немедленного осуществления. Такое содержание за­пугивания не ставит вымогательство в какое-либо соотно­шение с хищениями социалистического имущества, и поэто­му оно остается в рамках признаков состава рассматри­ваемого преступления. Естественно, 4TG фактическое унич­тожение или повреждение личного имущества граждан в момент вымогательства или после него также должно квалифицироваться по совокупности совершенных преступ­лений (ст. ст. 95 и 149 УК РСФСР). Нельзя согласиться с высказанным в литературе мнением, что вымогатель мо­жет угрожать и истреблением государственного или об­щественного имущества¹³. Такое толкование нормы ст. 95 УК не может быть признано даже распространительным,

201

так как оно противоречит букве закона. Дух же закона заключен в его букве и ни в чем ином выражаться не мо­жет. К тому же и по существу угроза истребления имущест­ва, не принадлежащего потерпевшему, вряд ли может ока­зать на него воздействие, на которое рассчитывает прес­тупник, прибегая к запугиванию.

Угроза разглашения позорящих сведений о лице, в ве­дении или под охраной которого находится имущество, или

о   его близких — это запугивание сообщением третьим ли­цам любой информации — ложной или правдивой,— но непременно позорящего характера. Являются ли сведения таковыми и в какой степени их разглашение может нару­шить интересы самого лица или его близких, всецело за­висит от субъективного отношения к этому самого потер­певшего, так как именно он выбирает альтернативу своего поведения в связи с высказанной угрозой. Поэтому суд не занимается разрешением вопроса о том, в какой мере све­дения, разглашением которых угрожал вымогатель, спо­собны опозорить потерпевшего или его близких.

Так же, как и в отношении фактического применения физического насилия и истребления имущества, распрост­ранение заведомо ложных сведений, позорящих потерпев- шего или его близких, создает основание для привлечения вымогателя к уголовной ответственности еще и за клевету по ст. 130 УК, дело о которой рассматривается судом в порядке частного обвинения. Понятно, что в этом случае вопрос о ложности распространенных сведений и способ* ности их опозорить потерпевшего решается самим судом на основании общепринятых норм морали и нравствен­ности, а также правил социалистического общежития.

Вымогательство признается оконченным с момента предъявления требования о передаче имущества или права на имущество и по своей законодательной конструкции от­носится к так называемым «усеченным» составам преступ­лений.

Вымогательство — корыстное преступление, совершае­мое только с прямым умыслом: виновный сознает, что им предъявляется незаконное требование, соединенное с уг­розой, и желает таким путем добиться неправомерной пе­редачи ему социалистического имущества.

Поскольку вымогательство признается оконченным дея­нием независимо от выполнения или невыполнения потер­певшим требования преступника, возникает вопрос: как надлежит квалифицировать действия вымогателя и лица, к которому предъявлено требование, в случае, когда пос-

202

ледний передает имущество, изымая его из владения госу­дарственной или общественной организации? К сожалению, в теории уголовного права нет единства взглядов на юри­дическую оценку подобной ситуации.

Г. А. Кригер полагает, что «если лицо, в ведении или под охраной которого находится имущество, передало его преступнику, то действия обоих этих лиц должны рас­сматриваться как хищение социалистического имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору»¹⁴. Тем самым признается, что за групповое хищение в качест­ве исполнителя преступления может нести ответственность и такое лицо (в нашем случае вымогатель), которое не­посредственно не изымало имущество и даже могло во­обще не находиться в месте и во время его изъятия пред­ставителем социалистической организации. Но такая точ­ка зрения отвергнута практикой высших судебных инстан­ций по делам о групповых хищениях государственного или общественного имущества как не соответствующая требо­ваниям уголовного закона. В частности, Верховный Суд РСФСР в определении по делу П. и X. указал: «Из разъ­яснения, данного в п. 12 постановления Пленума Верхов­ного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества», видно, что для наличия состава преступле­ния— кражи по предварительному сговору группой лиц — требуется и предварительный сговор, и участие этих лиц в совершении кражи, согласно сговору»¹⁵. Еще более оп­ределенно по затронутому вопросу Верховный Суд РСФСР высказался в определении по делу С. и 3., отметив, что исполнителем группового хищения может быть только ли­цо, непосредственно участвующее в изъятии имущества. Иные соучастники преступления должны отвечать по со­ответствующей статье УК, предусматривающей ответствен­ность за хищение, со ссылкой на ст. 17 УК¹⁶.

Вполне очевидно, что вымогатель, получая имущество, ранее похищенное лицом, которому оно было вверено или находилось под его охраной, непосредственного участия в его изъятии не принимает, что исключает возможность признания его исполнителем хищения. К тому же представ­ляется ничем не оправданным рассматривать требование передачи имущества как «предварительный сговор» на сов­местное совершение группового хищения, о котором гово­рит закон. Вместе с тем требование передачи имущества, сопряженное с угрозой, есть по своей сути одна из разно­видностей возбуждения в другом человеке решимости со­

203

вершить преступление и, таким образом, полностью под­падает под понятие подстрекательства к хищению, что мы уже отмечали ранее в литературе¹⁷. С учетом этого дей­ствия лица, передавшего вымогателю социалистическое имущество, правильнее было бы квалифицировать по ч. 1 ст. 89 или ст. 92 УК в зависимости от того, обладает оно или нет признаками специального субъекта, а вымогате­ля— по ст. 17 и ч. 1 ст. 89 (ст. 92) УК РСФСР.

При юридической оценке подобных действий возникает и второй вопрос: требуется ли применение к вымогателю дополнительно еще и ст. 95 УК или совершенные им дейст­вия полностью охватываются соучастием в хищении соци­алистического имущества, имея в виду, что требование передачи ценностей в таких случаях выступает как свое­образная разновидность подстрекательства к названному преступлению? В литературе уже отмечалось, что «вымога­тельство по своему характеру и внутреннему содержанию есть подстрекательство, которое законодатель счел целе­сообразным выделить в самостоятельный вид преступного посягательства (delictum sui generis) на социалистическую собственность, дифференцировав его от обычных видов соучастия»¹⁸. Но если такие действия повлекли за собой хищение социалистического имущества, т. е. совершение еще одного самостоятельного деяния, с которым они при­чинно и виновно связаны, есть основания квалифициро^ вать содеянное вымогателем по совокупности преступле­ний, предусмотренных ст. ст. 95 и 17, ч. 1 ст. 89 (92) УК РСФСР.

Вымогательство тесно соприкасается с корыстными по­сягательствами на социалистическую собственность, сое­диненными с угрозой применения насилия в отношении лица, в ведении или под охраной которого находится иму­щество. В этой связи в теории уголовного права принято отграничивать вымогательство от насильственного грабежа и разбоя. Основное различие между сопоставляемыми прес­туплениями заключается в характере примененной винов­ным угрозы. При вымогательстве, если его предметом яв­ляется имущество, как отмечалось, угроза насилием любой тяжести обращена в будущее, виновный высказывает на­мерение реализовать ее когда-то в дальнейшем и при том отлагательном условии, если требование передачи иму­щества не будет выполнено. Совершенно иной характер носит угроза насилия, опасного для жизни и здоровья по­терпевшего, при совершении разбойного нападения с целью завладения государственным или общественным иму-

204

ществом. Здесь она является действительной и наличной: преступник высказывает намерение немедленно привести ее в исполнение, если потерпевший не передает имущества уже в момент нападения. При разбое, следовательно, между угрозой, опасностью ее осуществления и моментом завладения имуществом, если оно фактически имело место, в отличие от вымогательства, нет сколько-нибудь значи­тельного разрыва во времени.

Вымогательство, предметом которого явилось право на имущество, по соображениям, упомянутым выше, во­обще не находится в каком-либо соотношении с грабежом и разбоем, в силу чего вопрос об их разграничении не воз­никает.

Вымогательство определенным образом соотносится и с грабежом, соединенным с угрозой применения насилия, не опасного для жизни и здоровья. Различие между ними, как и при разбое, заключено в характере угрозы. Надо, однако, иметь в виду одно немаловажное обстоятельство, связанное с квалификацией грабежа, если будет признано, что требование о передаче имущества было соединено с угрозой немедленного применения насилия, В литературе вымогательство почему-то всегда соотносят с насильст­венным грабежом, предусмотренным ч. 2 ст. 90 УК, в ко­торой наряду с другими квалифицирующими признаками указывается на «насилие, не опасное для жизни и здоро­вья». При этом делается вывод, истинность которого сом­нительна, что понятием «насилие» в квалифицированном виде состава грабежа охватывается как физическое, так и психическое (угроза) насилие. Между тем такая пози­ция вряд ли соответствует закону, и не случайно поэтому, что она не находит подтверждения в материалах судеб­ной практики высших судебных инстанций. Напротив, опуб­ликованная правоприменительная практика указанных ин­станций, имеющая, как известно, направляющее значение для органов правосудия, свидетельствует о несостоятель­ности расширительного понимания признака «насилие» в составе грабежа. В частности, по одному из конкретных уголовных дел Верховный Суд РСФСР, давая истолкова­ние признаку «насилие», разъяснил, что «в соответствии с диспозицией ч. 2 угроза применения насилия, не опасно­го для жизни и здоровья потерпевшего, не является приз­наком грабежа»¹⁹. В этой связи нельзя не отметить и того, что не содержится каких-либо прямых или косвенных ука­заний на то, что угроза при грабеже подпадает под поня­тие «насилие», о котором говорится в ч. 2 ст. 90 УК и в

205

mu 11 ишишчичпп 111111 m u 111 г I п и п п u III111 п¹ '.п и 111 и 111И11 i I Ll IП11111П11П

руководящем постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. «О судебной практике по де­лам о грабеже и разбое», в котором, наоборот, этот приз­нак толкуется только как физическое насилие определен­ной степени тяжести. И это, конечно, совершенно правиль­но, ибо позиция, занятая Верховным Судом РСФСР, пол­ностью соответствует требованиям закона. Действительно, системно-структурный анализ нормативного материала показывает, что во всех без исключения случаях, когда законодатель, наряду с физическим насилием, желает вы­делить и угрозу его применения, он прямо говорит об этом в диспозиции уголовно-правовой нормы, например в ст. ст. 91, 117, 121, 146, 179, 191, Ш¹,№ УК РСФСР. И это единственно возможный метод законодательной техники, обеспечивающий единообразное применение уголовного закона в соответствии с конституционным принципом со­циалистической законности.

Из сказанного следует, что грабеж, соединенный с угро­зой применения насилия, не опасного для жизни и здоро­вья потерпевшего, следует квалифицировать не по ч. 2, а по ч. 1 ст. 90 УК. Именно поэтому вымогательство должно отграничиваться не от квалифицированного, а от основ­ного состава грабежа, предусмотренного ч. 1 ст. 90 УК РСФСР.

§ 3. Присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного государственного или общественного имущества

Ответственность за присвоение найденного или слу­чайно оказавшегося у виновного ценного имущества, за­ведомо принадлежащего государству или общественной организации, предусмотрена ст. 97 УК РСФСР.

Анализируемое преступление по своей объективной и субъективной направленности представляет собой корыст­ное посягательство на общественные отношения социалис­тической собственности. В этой связи нельзя согласиться с позицией, согласно которой «непосредственный объект дан­ного посягательства — утерянное или иным путем вышед­шее из обладания государственных или общественных ор­ганизаций, учреждений и предприятий ценное имущество»²⁰. Предметы материального мира, которые лишь овеществ­ляют соответствующие общественные отношения, не могут

206

рассматриваться в качестве объекта уголовно-правовой охраны применительно как к данному, так и любому дру­гому преступлению²¹.

Специфика рассматриваемого преступления заключа­ется в особом состоянии, положении предмета посягатель­ства на момент завладения виновным социалистическим имуществом. Характеризуя это состояние, закон говорит

о  «найденном или случайно оказавшемся у виновного цен­ном имуществе, заведомо принадлежащем государству или общественной организации». Следовательно, предмет данного преступления должен отвечать совокупности, во всяком случае, трех обязательных требований.

Во-первых, по своей социально-правовой природе это должно быть государственное или общественное имущест­во, о чем виновному заведомо известно. Присвоение най­денного или случайно оказавшегося у лица ценного иму­щества, заведомо для него принадлежащего отдельному гражданину, действующим уголовным законодательством в качестве преступления не предусмотрено. Такие дейст­вия могут влечь за собой только гражданско-правовую ответственность.

Во-вторых, это должно быть ценное государственное или общественное имущество, что прежде всего определя­ется его стоимостью в денежном выражений, хотя в от­дельных случаях могут учитываться и другие показатели, например историческая или культурная ценность присво­енного имущества. Ни закон, ни судебная практика не выработали жестко формализованных пределов, достиже­ние которых давало бы основание признать имущество ценным. Вопрос о ценности имущества — это вопрос фак­та, который должен разрешаться органом правосудия в каждом конкретном случае с учетом стоимости присвоен­ных предметов, натуральных и других показателей. По смыслу закона, малоценное имущество не может быть предметом преступления, и его присвоение способно по­родить лишь гражданско-правовые отношения между ли­цом, нашедшим имущество, и его собственником.

В-третьих,— и это важнейшая характеристика предме­та посягательства—имущество в момент его присвоения должно быть уже выбывшим по тем или иным причинам, не связанным с действиями виновного, из владения госу­дарства или общественной организации или еще не пос­тупившим в их владение, хотя по закону оно является социалистической собственностью. Что касается имущест­

207

ва, еще не поступившего во владение государства, то речь здесь может идти, строго говоря, только о кладе. В со­ответствии со ст. 148 ГК РСФСР клад, т. е. зарытые в земле или скрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установ­лен или в силу закона утратил на них право, поступают в собственность государства и должны быть сданы об­наружившим его лицом финансовым органам. Лицу, об­наружившему и сдавшему указанным органам золотые и серебряные монеты, иностранную и советскую валюту, драгоценные камни, жемчуг, драгоценные металлы в слит­ках, изделиях и ломе, выдается вознаграждение в разме­ре 25% стоимости сданных ценностей, кроме случаев, ког­да раскопки или поиски таких ценностей входили в круг служебных обязанностей этого лица. Присвоение клада, если содержащееся в нем имущество будет признано цеп­ным, образует состав преступления, предусмотренного ст. 97 УК. В отношении иных видов государственного иму­щества, кроме клада, нет причин говорить, что они еще не поступили во владение соответствующей организации только на основании того, что юридически (документаль­но) не зачислены в надлежащие товарно-денежные фонды. Как было показано выше (см. §1 главы 1), предметом хи­щения является и такое социалистическое имущество, ко­торое фактически находится во владении государственных или общественных организаций или их представителей, хотя бы оно еще и не было формально включено в надле­жащий фонд. Поэтому имущество, исключая клад, кото­рое еще не поступило в фактическое владение государ­ства или общественной организации, вообще нет основа­ния рассматривать как принадлежащее указанным субъ­ектам со всеми вытекающими из этого факта уголовно­правовыми следствиями. По указанным соображениям применительно к предмету рассматриваемого преступ­ления правильнее говорить не об имуществе, которое «или еще не поступило в фонды государства или вышло из этих фондов»²², а об имуществе, вышедшем из владения. Из этого положения вытекает важный практический вы­вод: корыстное присвоение виновным ценностей, находя­щихся во владении социалистической организации, об­разует состав их хищения; аналогичные действия в от­ношении имущества, выбывшего из ее владения, под­падают под признаки преступления, предусмотренного ст. 97 УК.

На практике, однако, решение вопроса о том, выбыло

208

ли присвоенное имущество из владения собственника, вы­зывает наибольшие трудности.

У. осуждена за хищение двух телят, отставших от гур­та во время перегона скота. Суд исходил из того, что присвоенные ею животные из владения собственника ско­та не выбыли и что У., обратив их в свою пользу, изъ­яла чужое имущество. Верховный Суд РСФСР с подобной квалификацией действий У. не согласился и в определе­нии по делу указал, что осужденная действительно по­добрала двух телят, отставших от гурта, и должна была вернуть их совхозу, но вместо этого сдала их в другую организацию, а полученные за них деньги присвоила. Та­кие действия, поскольку они не были связаны с изъятием имущества из владения собственника, следует квалифи­цировать по ст. 97 УК РСФСР²³. В данном случае пред­ставитель совхоза, несший ответственность за сохранность скота во время его перегона, утратил двух телят, отстав­ших от гурта, и тем самым они фактически выбыли из его владения. Виновная, присвоив найденных ею телят, лишь воспользовалась их утратой, но сама никаких ак­тивных действий, нарушающих чужое владение, не со­вершала.

Отсутствие фактического владения ценностями имеет место там, где они либо утрачены, либо находятся в без­надзорном состоянии вне сферы хозяйственной деятель­ности социалистической организации. В частности, по од­ному из конкретных дел Верховный Суд РСФСР не нашел состава хищения и квалифицировал как присвоение най­денного имущества по ст. 97 УК действия рыбаков Л., К. и Н., которые поймали и забили на мясо трех домашних оленей, пасшихся в течение двух месяцев в глухом месте без всякого присмотра. Как затем выяснилось, эти сов­хозные олени по халатности пастухов были утрачены при перегоне стада и в момент их присвоения паслись в 170 км от усадьбы совхоза. При таких данных суд обоснован­но пришел к выводу, что присвоенное виновными имущест­во фактически выбыло из владения его собственника.

Однако надо иметь в виду, что имущество, расположен­ное в пределах обособленной производственной террито­рии предприятия, в подсобных и служебных помещениях учреждения или в месте его хозяйственного назначения (например, сельскохозяйственная техника в поле), ни при каких условиях не может быть признано выбывшим из владения социалистической организации. Присвоение та­кого имущества образует состав хищения.

14 Заказ 1192

209

Следует подчеркнуть, что осведомленность субъекта рассматриваемого преступления о том, кому принадле­жит утраченное имущество, при каких обстоятельствах оно выбыло из владения организации, сама по себе не превращает присвоение находки в хищение. Однако не­которые суды именно этому субъективному фактору при­дают решающее значение при квалификации присвоения имущества как его хищения, упуская из вида, что обя­зательным объективным признаком последнего является изъятие ценностей из чужого владения. К тому же заве- домость знаний о принадлежности найденного имущества государственной или общественной организации со сторо­ны субъекта является обязательным признаком рассмат­риваемого преступления.

Помимо присвоения находки, обращаемое в пользу ви­новного имущество может случайно оказаться у него. На­пример, в результате ошибки кассира сберкассы гражда­нину выдается большая сумма денег, чем ему причита­лась. Аналогичная ситуация может возникнуть и при от­пуске товаров покупателям продавцом магазина. Закон говорит об «имуществе, случайно оказавшемся» у винов­ного. Это означает, что с его стороны не предпринимают­ся какие-либо действия, имеющие цель инспирировать ошибку представителя организации, например, посредст­вом обмана. Имущество, переданное виновному вслед­ствие такой «ошибки» и присвоенное им, должно рассмат­риваться как предмет мошеннического посягательства субъекта на социалистическую собственность.

Судебная практика последовательно признает хище­ние в форме присвоения и получения должностным лицом с последующим обращением в свою пользу переданного ему по ошибке излишнего социалистического имущества независимо от того, когда им обнаружена ошибка — во время или после передачи имущества²⁴. Такой подход су­дебной практики к правовой оценке рассматриваемых дей­ствий объясняется тем, что, в отличие от частного лица, субъектом преступления здесь выступает должностное ли­цо, в круг служебных обязанностей которого входит опри­ходование в установленном законом порядке любых из­лишков вверенного ему имущества, в том числе и излиш­не переданного ему. К тому же — и в этом экономическая суть дела — излишне переданное имущество не меняет сво­ей социально-правовой природы, не превращается в кате­горию вещей «res nullius» (никому не принадлежащих),

210

а продолжает оставаться во владении управомоченно­го представителя социалистической организации. Изъ­ятие этого имущества из владения и образует состав хи­щения.

Преступление, предусмотренное ст. 97 УК РСФСР, признается оконченным с момента присвоения найденного или случайно оказавшегося у виновного ценного государ­ственного или общественного имущества.

Будучи посягательством корыстным, данное преступле­ние может совершаться только с прямым умыслом: субъ­ект сознает, что он присваивает не принадлежащее ему найденное или случайно оказавшееся имущество, и жела­ет этого.

14*

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава 1

ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ ХИЩЕНИЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ИМУЩЕСТВА

¹  Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 15, с. 368.

²  Ц а г о л о в Н. А. Актуальные вопросы методологии полит.{. ческой экономии. М., 1964, с. 8.

³  Фролов Е. А. Социалистическая собственность как объект уголовно-правовой охраны.— В сб.: Материалы теоретической кон­ференции, посвященной 50*летик> Советской власти. Свердловск, 196^, с. 173—174.

⁴  Курс советского уголовного права, т. IV. М., 1970, с. 311.

⁵  Маркс К., Энгельс Ф, Соч., т. 4, с. 443.

⁶  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 168.

⁷  Г о р б а ч е в М. С. Политический доклад Центрального Комите­та КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986, с. 49.

⁸  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 713.

⁹   Сдобнов С. Общественная собственность как важнейшая экономическая категория социализма. — Вопросы экономики, 1969, № 2, с. 5. См. также: Саков М. Проблема собственности в эконо- мическом учении Маркса.— Коммунист, 1983, № 4, с. 17, 18.

¹⁰ М а р к с К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 461.

¹¹ Там же.

'² См.: Андропов Ю. В. Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР. — Коммунист, 1983, № 3, с. 12.

¹³  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 312.

¹⁴ Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 393.

^,5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 149.

¹⁶  Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 159.

⁵⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 506—507.

^lf Саков М. Проблема собственности в экономическом уче­нии Маркса. — Коммунист, 1983, № 4, с. 17.

¹⁹ См., например: Курс советского уголовного права, т. 3. Л,, 1970, с. 35).

^м Маркс К. К критике политической экономии. М 1953 с. 214

²¹  А ф а н а с ь е в В. Г. О системном подходе в социальной жиз­ни.— Вопросы философии, 1973, № 6, с. . 101.

²²   См.: Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее осно­вание в советском уголовном праве. М., 1967, с. 167.

²³  Кумаченко И. С. Превращение социалистической собствен­ности в коммунистическую собственность. М., 1970, с. 5,

²⁴  См., например: Еремин А. М. Социалистическая собствен­ность и управление экономикой, М., 1971, с. 10.

²⁵   Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с, 380—381.

²⁶  Маркс К-» Энгельс Ф. Соч., т. 6, с. 442.

²⁷   Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 498.

²³   См. гл. 11 настоящей работы.

²⁹   В литературе высказывалось мнение, что незаконное пользо­вание электроэнергией следует расценивать как хищение государст­венного имущества. Мы не разделяем этой позиции на том основании, что электроэнергия не имеет вещно-предметной, физически обособ­ленной от других тел материального мира формы, свойственной по* нятию «имущество» в том смысле, в каком употребляет его уголовный закон. Очевидно, было бы более правильным изучить вопрос о целе­сообразности разработки i введения в УК специальной нормы, ус­танавливающей ответственность за подобного рода общественно опасные действия, причинившие государству значительный ущерб,

³⁰   См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1964, № 2, с, 16, Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 192.

³²   См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 228.

³³   Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 189—190>

³¹   Там же.

³⁵   См.; Бюллетень Верховного Суда СССР, 1983, № 4, с. 10

³⁶   Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т< 23, с. 195.

³⁷  См., например, постановление Президиума Верховного Суда РСФСР по делу П. п К- — Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1930, № 3, с. 12—13

³⁸   Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, No 4, с, 6—7.

³⁹   См.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1982, № 1, с 12.

⁴⁰  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, № 10. с. 3—1

⁴¹  Андреева Л. А., Во л жен кин Б. В. Понятие хищения со­циалистического имущества Л., 1976, с. 22—23,

⁴²   СУ РСФСР, 1929, Дй 35, ст. 353.

⁴³  В л а д и м и р о в В. А., Ляпунов Ю. И. Социалистическая собственность под охраной закона. М., 1979, с. 22.

⁴⁴   Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1978, Кя 2, с. 9—10

⁴⁵   Бюллетень Верховного Суда СССР, 1981, КЬ 2, с. 33.

⁴⁶  См. Ляпунов Ю О квалификации присвоения работниками госпромхозов добытой пушнины. — Соц. законность. 1983, № 3, с. 53—55

⁴⁷   См.: Бюллетень Верховною Суда РСФСР, 1974, № 10, с. 16.

⁴⁵ См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1972, № 4,

⁴⁹  См : Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1969, Дй 10, с. 6

213

⁵⁰  См.г Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1976, ЛЬ 8, с. 6.

⁵¹   Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1974, № 10, с. 16.

⁶²  См.; Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980, ЛЬ 7 с. 12—13,

⁵³  См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1968, JMb 3, с. 32—33.

⁵⁴  П и н а е в Л. А. Уголовно-правовая борьба с хищениями. Харь­ков, с. 58.

⁵⁵  П и н а е в А. А. Указ, соч., с. 58.

⁵⁶  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, № 1, с. 3.

⁵⁷  Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, 1957—1969. М., 1980, с, 200.

⁵⁸  Кириченко В. Ф,, специально исследовавший проблему ошибок в уголовном праве, указывал, что «при ошибке в объекте несообраз­ность того, что оконченное преступление рассматривается как поку­шение, является только кажущейся. Исключение упоминания о поку­шении из квалификации приведенного случая хищения привело бы к созданию юридической фикции, при которой как хищение личного имущества рассматривался бы случай, когда личной собственности ущерб нанесен не был». Кириченко В. Ф. Значение ошибки по со­ветскому уголовному праву. М., 1952, с. 43.

⁵⁹  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР, 1961 — 1983, с. 210.

^ео Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1983, № 4, с. 4—5.

^м Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, 1974—1979, с. 139.

^?'² Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч. 2, с. 159.

⁶³  Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, 1974—1979, с 125—126.

⁶⁴   Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1964—1972, с. 182.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 290.

^т Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч. 2, с. 156.

⁶⁷ Там же, с. 241.

^е8 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, ЛЬ 1, с. 12.

Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, ЛЬ 4^ с. 6.

⁷⁰   Горбачев М. С. Настойчиво двигаться вперед. М., 1965, с. 30.

⁷¹   Ленин В. П. Полн. собр. соч., т. 35, с. 200, 201,

⁷²  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, ЛЬ 5, с. 5.

⁷⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 115.

⁷⁴  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч. 2, с. 58.

⁷⁵  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, Ле 11, с. 15.

214

[

Глава II

ИМУЩЕСТВЕННЫЙ УЩЕРБ КАК ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНОЕ ПОСЛЕДСТВИЕ ХИЩЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИЛИ ОБЩЕСТВЕННОГО ИМУЩЕСТВА

¹  Маркс К.» Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 1, с. 124.

²  Бюллетень Верховною Суда СССР, 1982, № 1, с. 8.

³  См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с 263.

⁴  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 4, с. 13.

‘ ⁵ См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1977, № 12, с. 10.

⁶  К р и г е р Г. А. Квалификация хищений социалистического иму­щества. М., 1974, с. 259.

⁷  Там же, с. 259—260.

⁸  Там же, с. 261.

⁹  См., Бюллетень Верховного Суда СССР, 1982, № 1, с. 11.

¹⁰  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, № 2, с. 15.

¹¹  См: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, № 2, с. 8—9.

¹²  См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1983, № 4, с. 47.

¹³  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980, N° 3, с. 14.

¹⁴  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980, № 3, с. 16.

¹⁵  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, № 6, с. 8.

¹⁶  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1977, № 2, с. 2.

¹⁷  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1982, № 1, с. 9.

¹⁸  В соответствии со ст. 49 Кодекса об административных право* 'нарушениях мелкое хищение влечет наложение штрафа от 20 до 100 руб. или исправительные работы до двух месяцев с удержанием 20 процентов заработка.

¹⁹ См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1978, № 11, с. 9.

²⁰  См : Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, JV? 5, с. 13

²¹  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1974, Хэ 11, с. 16

²²  См.: Уголовное право БССР. Часть Особенная. Минск, 1978, >с. 89,

²³  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980, № 4, с, 6. ^{г 24} Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1966, № 5, с. 6—7.

²⁵  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1974, № 1, с. 11.

²⁶  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, № 2, с. 4.

²⁷  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1972, № 4, с. 8—9.

²⁸ См.: Уголовная ответственность за хищения государственного или общественного имущества, хозяйственные преступления и взято i- ньчество. М., 1967, с. 86.

| ²⁹ Бюллетень Верховного Суда СССР, 1970, № 2, с. 28—30.

| ³⁰ Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1963, № 6, с. 8.

; ³¹ См. определение Верховного Суда РСФСР по делу Б. — Бюл­летень Верховного Суда РСФСР, 1977, № 1, с 10.

! ³² Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1977, № 6, с. 11.

j                                                   215

!

Глава Ш

ФОРМЫ ХИЩЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО И ОБЩЕСТВЕННОГО ИМУЩЕСТВА

¹   Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1974— 1979 М., 1981, с. 139.

²   Сборник постановлений Президиума и определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1974 — 197⁽), с. 130.

³   Сборник постановлений Президиума и определении Судебы-й коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, 1964— 19/2, с. 188.

⁴   Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1961, № 6, с. 16.

⁵   Сборник постановлений Президиума и определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, 1964—1972, с. 192.

⁶   См.: Холостов В. Разграничение грабежа и кражи,— Clb. юстиция, 1972, № 9, с. 21.

⁷   См.: Владимиров В. Уголовная ответственность за грабеж -- Сов. юстиция, 1962, N° 15—16, с. 43

⁸   См,: Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1982, № 49, ст. 1821.

⁹  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР, 1961 — 1983. М., 1984, с. 210.

¹⁰  См.; Кригер Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974, с. 120.

¹¹   Сборник постановлений Президиума и определений Судеб! ой коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1964—1972, с. 103—104.

¹²   См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, № 6, с. 6—7.

¹³   Вопросы уголовного права и процесса в практике прокурорского надзора за соблюдением законности при рассмотрении судами уго­ловных дел. М., 1976, с. 114—115.

¹⁴   Кригер Г. А. Указ. соч., с. 126.

¹⁵   См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980, № 4, с. 6.

¹⁶   Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1969, № 4, с. 28.

¹⁷   См.: Сборник постановлений Президиума и определений Судеб­ной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1957— 1959, с. 119.

¹⁸  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1968, № 3, с, 14.

¹⁹  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР, 1984, с. 210—211.

²⁰   Костров Г. Психическое насилие при разбое и грабеже. — Сов. юстиция, 1970, № II, с. 10.

²¹   К р и г е р Г. А. Указ. соч., с. 140

²²   См : Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1980, № 4, с. 6.

^2г Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1965, № 11, с. 6.

²⁴   Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР, е. 212.

216

111 {111 i i (11111 i f I н 11.. jttti n 1111111111M i M! 1111 rri r

*⁵ См., например: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1969, № з, 23.

²⁶     Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР, 211.

²⁷     Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч. 2, 187.

²⁸ В л а д и м и р о в В. А., Ляпунов Ю, И. Социалистическая собственность под охраной закона. М., 1979, с. 50—51.

²⁹  Борьба с хищениями, совершаемыми путем присвоения, растра­ты и злоупотребления служебным положением. М., 1980, с. 27.

³⁰  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, № 9, с. 7.

³¹  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985, № 1, с. 7.

³²  См.: Борьба с хищениями, совершаемыми путем присвоения, растраты и злоупотребления служебным положением, с. 27.

³³  К р и г е р Г. А. Указ. соч , с. 180.

³⁴  А н д р е е в а А., В о л ж е н к и н Б. Разграничение хищений путем присвоения, растраты и злоупотребления служебным поло­жением.— Соц. законность, 1983, № 3, с. 35.

I        ³⁵ См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1972, № 9, с. 11—12.,

³⁶  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, № 4, с, 7,

³⁷  Комментарий УК РСФСР. М., 1984, с. 2111

³⁸  Соц. законность, 1983, № 3, с. 33.

³⁹  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, JMe 4, с. 24—25.

⁴⁰   См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1973, Аз 1; 1977, '№ 3.

⁴¹  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 6.

⁴²  См,: Сов. юстиция, 1972, № 24, с. 15.

⁴³  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1972, № 4, с. 14, 15.

⁴⁴  См,: Соц. законность, 1976, Ая 2, с. 43.

⁴⁵ См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1972, Л® 12, с. 9; 1973, № 5, с. 13.

⁴⁶  Панов Н. II Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков, 1982, с. 35.

⁴⁷  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, № 2, с. 14.

^4Э См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1976, X® 1, с. 6.

⁴⁹  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, Л? 2, с. 13—14.

⁵⁰  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, 10, с. 4.

⁵¹  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1967, № 8, с. 16.

⁵²    Владимиров В. А. Квалификация похищений личного ^: имущества. М., 1974, с. 25.

⁵³  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1979, № 2, с. 3—4,

⁵⁴  См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, 4, с. 22; 1977, № 5, с. 33.          1

⁵⁵  Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М, 1984, с. 177.

⁵⁶  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, № 6, с. 19.

*

I                                                                     217

Глава IV

КВАЛИФИЦИРУЮЩИЕ ПРИЗНАКИ ХИЩЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИЛИ ОБЩЕСТВЕННОГО ИМУЩЕСТВА

¹  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч. 2 с. 20.

²  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1983, № 9, с. 2.

³   Сборник постановлений Президиума и определений Судебной кол­легии по уголовным делам Верховною Суда РСФСР. 1964—1972. с. 195.

⁴  Сборник постановлений Президиума и определений Судебной кол­легии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1964—1972, с. 195.

⁵  Сбооник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч. 2, с. 157.

⁶   Подробнее см,: Владимиров В., Криволапов Г. Соотно­шение продолжаемых и повторных преступлений.— Сов. юстиция, 1974, Ко 19.

⁷  См.: Сборник постановлений Президиума и определений Судеб­ной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1964—1972, с. 199.

⁸  См.: Кригер Г. А. Указ. работа, с. 219.

⁹  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1976, № 9, с. 13.

¹⁰  Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1974—1979, с. 136.

¹¹   Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч 2 с. 157.

¹²  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1959—1971, с. 189.

¹³  Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. II. Свердловск, 1962, с. 160.                                                                           ^W

¹⁴  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1985. № 1, с. 6.

¹⁵  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, № 7, _с. 15.

¹⁶  См.: Сборник постановлений Президиума и определений Су* дебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1974—1979, с. 126.

¹⁷  П и н а е в А. А. Указ. соч., с. 166.

¹⁸  См.: Горелик И. И., Тишкевнч И. С. Применение > го­ловного законодательства в судебной практике БССР. Минск, 1932, с. 147.

¹⁹  Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, ч 2, с. 156.

²⁰  Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1974—1979, с. 134.

²¹  См.: Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1982, № 49, ст. 1821.

²²  В основном его значении «помещение» представляет собой внутренность (интерьер) любого закрытого, обособленного от наруж*

218

ной среды строения, здания, сооружения с определенным, пусть да­же минимальным, внутренним устройством и соответствующие обо­рудованием. Предназначается помещение для выполнения в нем определенных общественно полезных функций, производственных (промышленное предприятие, предприятия торговли, бытового или коммунального обслуживания, общественного питания, финансовое учреждение); предназначенных специально для хранения товарно­материальных ценностей (склад, торговая база, элеватор, здание хладокомбината и др.). Помещение может также предназначаться для проведения культурно-массовых мероприятий (кинотеатр, клуб, музей и др.) либо для размещения в нем людей в специальных целях I(общежитие, гостиница, санаторий и т. п.).

Помещением должны признаваться не только стационарные зда­ния и сооружения, но и внутренность временных или даже передвиж­ных строений (киоски, сезонные пункты общественного питания, ав­толавки и др.).

²³  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, ЛЬ 3, с. 22.

^2А См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1983, № 5, с. 34.

²⁵  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, N° 1, с. 6.

: ²⁶ Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 1, с. 7.

²⁷  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, № 1, с, 6.

²⁸   Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, № 3, с. 22.

²⁹  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, ЛЬ 3, с. 22.

' ³⁰ Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1984, № 7, с. 14.

; ³¹ Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, № 3, с. 23.

³²  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, ЛЬ 3, с. 23,

³³  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1985, № 1, с. 14.

³⁴  См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1984, ЛЬ 3, с. 23.

Глава V

S

КОРЫСТНЫЕ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА [         НА СОЦИАЛИСТИЧЕСКУЮ СОБСТВЕННОСТЬ,

|                    НЕ СОДЕРЖАЩИЕ ПРИЗНАКОВ ХИЩЕНИЯ

¹  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1964, ЛЬ 4_{f с}. 10,

²   См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1978, ЛЬ 9, с. 10.

| ³ Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, ЛЬ 4, с. 7.

| ⁴ См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1983, ЛЬ 4. t ⁵ См : Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1969, ЛЬ 12, с. 10; [см. также п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от

¹⁷   июля 1983 г. «О практике применения судами законодательства об охране природы».

⁶   Бюллетень Верховною Суда РСФСР, 1981, ЛЬ 4, с. 7.

⁷  См : Курс советского уголовного права. Т. III. JI., 1973, с. 449,

⁸  См Бюллетень Верховного Суда СССР, 1976, ЛЬ 4, с 31.

⁹   См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 6.

¹⁰  См Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1972, ЛЬ 4, с. 14,

219

¹¹ См.: Ляпунов Ю. Причинение имущественного ущерба пу­тем обмана или злоупотребления доверием и смежные составы прес­туплений.— Соц. законность, 1978, № 8, с. 44.

¹²  См.: Курс советского уголовного права. Т. IV. М., 1970, с. 402.

¹³  См там же, с. 405.

¹⁴  Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М, 1984, с. 225.

¹⁵  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, № о, с. 5.

¹⁶  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, № 6, с. 6—7.

¹¹  См.: Владимиров В. А., Ляпунов Ю. И. Социалистичес

кая собственность под охраной закона. М., 1979.

¹⁸  Там же, с. 95.

¹⁹  Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1971, № 5, с. 9.

²⁰  Курс советского уголовного права. Т. IV. М., 1970, с. 406.

²¹  См. § 1, гл. 1 настоящей работы.

²²  Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М„ 1984, с. 228.

²³  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 19G3, № 3, с. 9—10.

²⁴  См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1976, № 8, с. 6.

ОГЛАВЛЕНИЕ

tea г. ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ ХИЩЕНИЯ СОЦИАЛИСТИ­ЧЕСКОГО ИМУЩЕСТВА...................................... 3

§ 1. Значение общего понятия хищения социалисти­ческого имущества для квалификации преступ­ления ....................................................  3

§ 2. Социалистическая собственность как объект посягательства ...................................................  5

§ 3. Социалистическое имущество как предмет посягательства ........................................................  12

§ 4. Объективная сторона хищения - социалисти­ческого имущества........................................................... 27

§ 5. Субъективные признаки хищения........................ 38

1ва II. ИМУЩЕСТВЕННЫЙ УЩЕРБ КАК ОБЩЕСТ­ВЕННО ОПАСНОЕ ПОСЛЕДСТВИЕ ХИЩЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИЛИ ОБЩЕСТВЕННО­ГО ИМУЩЕСТВА...................................................... 60

§ 1. Понятие, структура имущественного ущерба и критерии установления его размера .....................  60

§ 2. Виды хищений социалистического имущест­ва, как самостоятельные преступления................................. 79

в а 111. ФОРМЫ ХИЩЕНИЯ ГОСУД4РСТВЕННОГО И

ОБЩЕСТВЕННОГО ИМУЩЕСТВА.......................       92

§ 1. Хищение, совершенное путем кражи ....     94

§ 2. Хищение, совершенное путем грабежа ....     103

§ 3. Хищение, совершенное путем разбоя ....   110

§ 4. Хищение путем присвоения или растраты либо злоупотребления служебным положением .... 123

§ 5. Хищение путем мошенничества....................... 144

221

Глава IV. КВАЛИФИЦИРУЮЩИЕ ПРИЗНАКИ ХИЩЕ-

НИЙ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИЛИ ОБЩЕСТ
ВЕННОГО ИМУЩЕСТВА.....................

§ 1, Совершение хищения повторно.............

§ 2. Совершение хищения по предварительному его
вору группой лиц ......................................

§ 3. Совершение хищения с проникновением в по
мещение или иное хранилище......................

Глава V. КОРЫСТНЫЕ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА НА СОЦИА
ЛИСТИЧЕСКУЮ СОБСТВЕННОСТЬ, НЕ СО
ДЕРЖАЩИЕ ПРИЗНАКОВ ХИЩЕНИЯ . . .

§ 1. Причинение имущественного ущерба путем

обмана или злоупотребления доверием ....

§ 2. Вымогательство государственного или обще
ственного имущества..................................

§ 3. Присвоение найденного или случайно оказав
шегося у виновного государственного или обще

ственного имущества................. . » « , .

157

159

171

180

т

190

199

206

Владимиров В. А., Ляпунов Ю. И.

57 Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. —М.: Юрид. лит., 1986.— 224 с.

В книге рассматриваются нормы советского законодательства о борь­бе с преступлениями против социалистической собственности, о необхо­димости строжайшею соблюдения законов об охране государственного и общественного имущества.

На основе обобщения судебно-следственной практики, постановлений пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР анализируются вопросы ква­лификации преступных посягательств на социалистическую собственность.

Для работников с>да, прокуратуры, органов МВД, а также научныч работников

1203100000-058

----  54-S6

012(01)-86

67,99(2)8