Н.А.МОХОВ

ОЧЕРКИ

ИСТОРИИ

ФОРМИРОВАНИЯ

молдавского народа

Издательство «Картя Молдовеняскэ» Кишинев * 1978

M86

Древнейшая история молдавского народа, история его появ­ления как особой этнической общности со своим языком, обря­дами, бытом привлекает к себе большое внимание нашей обществен­ности. Вместе с тем это одна из наиболее сложных и дискуссион­ных тем истории народа. В разное время было выдвинуто немало гипотез и просто фантастических предположений по этому вопросу. Выяснение истины было затруднено тем, что то или иное истолко­вание истории происхождения народа зачастую использовалось в корыстных целях господствующими классами и разными политиче­скими партиями, а это неизбежно вело к извращению истинной картины событий.

Настоящая работа — результат переработки ранее изданных брошюр: Н. А. Мохов. Формирование молдавского народа и об­разование Молдавского государства. Кишинев, 1959, вышедшая к 600-летнему юбилею образования Молдавского государства, и несколько расширенного ее переиздания в 1969 году в серии книг «Молдавия вчера и сегодня». Оба издания давно исчезли с при­лавков книжных магазинов.

Многочисленные исследования как советских, так и зарубеж­ных ученых, проведенные за последние годы по отдельным от­раслям этногенетической науки, дали возможность в настоящей работе раскрыть проблему на новом уровне, соответствующем последним достижениям науки. Автор рассчитывает, что его труд будет полезен всем, кто интересуется далеким прошлым молдав­ского народа, которое и сегодня представляет не только познава­тельный интерес, но и актуально с общественно-политической точ­ки зрения. Ведь зарубежные историки из лагеря антикоммунистов используют эту тему для того, чтобы, извратив истину, оболгать Советскую страну, исказить ее политику, представить в ложном свете исторические судьбы молдавского народа.

©Издательство «Картя Молдовеняска», 1978.

М ¹⁰⁶⁰⁴-'³¹--------------- 35-78

М751 (12)—78

ВВЕДЕНИЕ

...детство человеческого общества... обладать для нас прелестью вечной, как никогда не повторяющаяся сту­пень.

К Маркс

Сущность проблемы

В ходе социалистического и коммунистического строительства у всех наций, народностей и этнических групп, составляющих семью народов Советского Союза, происходят значительные этнические изменения. Бур­ный рост всех отраслей народного хозяйства, непре­рывное развитие общественной жизни, преобразования в культуре и быте, проводимые под руководством Ком­мунистической партии Советского Союза, неизбежно ведут ко все большему сближению народов.-В Про­грамме КПСС записано, что общая деятельность всех социалистических наций по созданию коммунистическо­го общества «...способствует развитию общих комму­нистических черт культуры, морали и быта, дальней­шему укреплению взаимного доверия и дружбы между ними».

Каждый народ, независимо оттого, велик он или мал, на протяжении истории создавал свои культурные ценно­сти. Эти национальные ценности каждый народ вносит в общую сокровищницу многонациональной культуры Со­ветского Союза. Чем лучше выявлена, изучена, развита каждая из прогрессивных черт культуры народа, тем большим будет его вклад в общую советскую культуру. Расцвет культуры отдельных советских народов — это расцвет всей советской культуры, одна из форм ее разви­тия. Отсюда необходимость глубокого изучения всех сто­рон общественного строя, культуры, быта, всей исто­рии каждого народа.'

^v Одной из составных частей национальной истории, которая особенно часто привлекает внимание, являет­

3

ся история появления народа как отдельной этнической общности^ У каждого народа по этому вопросу имеют­ся свои предания, специальная литература.

В настоящей работе на основе марксистско-ленин­ской методологии рассматривается история появления на исторической арене молдавского этноса (народа как особой этнической общности)¹. Мы не ставим перед со­бой цель исследовать всю проблему, а лишь хотим из­ложить в доступной форме состояние вопроса с учетом последних достижений этногенетической науки.

Формирование народа — процесс длительный и сложный, о раннем этапе этого процесса обычно от­сутствуют прямые сведения. Мало сведений сохрани­лось и о древнейшей истории молдавского народа. Она тесно связана с социальными и политическими собы­тиями в юго-восточной части Европы, в ходе которых и формировался народ со своими обычаями, языком и т. д. Наука в состоянии проследить путь молдавского наро­да на протяжении одного тысячелетия, более ранняя его история теряется во тьме веков.

Перед каждым, кто интересуется историей отдель­ного народа, с самого начала возникает вопрос: отку­да появился народ, как возник? Такой вопрос вста­вал уже в самой глубокой древности, и уже тогда люди в поисках ответа слагали легендарные сказания. В наши дни этнографы, историки и философы, воору­женные достижениями науки, имеют возможность бо­лее полно разобраться не только в общей картине фор­мирования народов, но и в истории формирования от­дельных народов, в том числе и молдавского.

На протяжении веков, в соответствии с обществен­но-политическими интересами отдельных классов, созда­валось немало различных теорий о происхождении молдавского народа, которые отвергались другими уче­ными, а еще чаще политиками. Полемика по этой проб­леме, начавшаяся еще в XVII в., не прекратилась и в наши дни.

Успешное изучение истории формирования народа возможно только при условии, что оно будет вестись с правильных, марксистско-ленинских позиций. Для этого необходимо, прежде всего, отбросить расистское представление о существовании каких-то «чистых», не испытавших смешения народов. Таких издревле био­

4

логически изолированных народов нет и никогда не было. Вся история человечества, от древнейших времен и до наших дней, развивалась, с одной стороны, в про­цессе постоянных смешений и взаимной ассимиляции племен и народов, а с другой — в ходе деления их на отдельные группы.

Необходимо также различать понятия «раса» (био­логическое понятие) и «народ» (этническая общность). Люди, принадлежащие к разным расам, имеют некото­рые биологические различия (например, европеец, аф­риканец различаются по цвету кожи, типу волос, строению черепа). Понятия же «племя», «народность», «нация» — понятия исторические, зачастую даже не сов­падающие с расовым происхождением. Различия меж­ду ними сложились в результате разных историчес­ких условий развития.

Нет и не может быть народов вечных. Националь­ные этнические группы когда-то не существовали, по­том выступали на историческую арену, затем исчезали, появлялись новые, которые также неизбежно исчезнут и уступят место новым. Национальные, этнические общ­ности — исторические категории.

Изучение вопроса о происхождении любого народа, таким образом, сводится к ряду конкретных вопросов: когда, где, из каких составных частей и в каких ус­ловиях сложилась данная этническая общность. Из­вестно, что современные европейские нации зародились в средние века. Иногда по источникам можно просле­дить этот процесс: так, англичане образовались от слияния кельтских, германских и других племен, фран­цузы— латинских, галльских, германских и т. д.

В формировании любого этноса можно выделить нес­колько ступеней: род, племя, народность, нация.

Род — наиболее ранняя общность людей, основанная на родственных связях. На этой ступени только зарож­даются элементы этнической общности.

Племя — этническая общность эпохи первобытного общества. Время формирования языков. Племя имеет свою территорию и свой особый экономический быт, свое название и мифологию.

Народность — более высокая ступень этнической общности, формирующейся в классовом обществе (ра­бовладельческом и феодальном). Она появляется в свя­

5

зи с возникновением классовых противоречий, образова­нием государств, укреплением этнического единства в результате развития внутренних связей, возникновением центров национальной культуры с общим языком, уточ­няется территория народности, ее общий экономический быт.

Нация — этническая общность, возникшая в период формирования капиталистического общества. Она харак­теризуется общей территорией, экономической общно­стью, единым языком и культурой. Буржуазная нация характеризуется антагонистическими классовыми проти­воречиями. После победы пролетарской революции она перерастает в нацию социалистическую, характеризую­щуюся социалистической экономикой и социальным единством населения.

Когда же, где, при каких условиях и из каких со­ставных компонентов образовался со всеми своими спе­цифическими особенностями тот народ, который позже стал называться молдавским?

В формировании молдавского народа явственно вы­деляются несколько этапов:

1.  Первый этап длился примерно до начала нашей эры. В те времена к северу и югу от Дуная проживали фракийские, а к югу — фракийские и иллирийские пле­мена, древнейшие известные нам предки восточнороман­ских народов.

2.  Римские завоевания, образование римских провин­ций Дакии и Мёзии и появление в Подунавье романизи­рованного населения, говорящего на латинском языке (в северном Подунавье в I—II вв. н. э.).

3.   Время так называемого «Великого переселения на­родов» (IV—VI вв.), расселение славян в областях к се­веру и югу от Нижнего и Среднего Дуная, их контакты с местным романизированным населением и как след­ствие этого — образование нового этноса — волохов², ближайших предков всех восточнороманских народов (VII—IX вв. н. э.).

4.  По мере формирования феодального общества и появления классов из волохов образуется несколько вос­точнороманских народностей, в том числе молдавская народность, появившаяся к XIV в. Она образовалась в результате контактов волохов, расселившихся на землях

6

к востоку от Карпатских гор с проживающими здесь племенами восточных славян.

5.   Формирование из молдавской народности молдав­ской буржуазной нации (конец XVIII —начало XX в.).

6.   Формирование молдавской социалистической на­ции (1917—1950 гг. XX в.).

Для изучения древнейшей истории народов, включая и историю генезиса народов, историки располагают ограниченным количеством сведений. Особенно это отно­сится ко времени до появления письменности. Однако круг источников непрерывно расширяется, наши знания о ранней истории человечества делаются все более бо­гатыми и точными.

^До XIX века историю молдавского, как и всех вос­точнороманских народов, изучали, главным образом, по письменным документам, а они в очень небольшом ко­личестве сохранились только от I—III вв. н. э.у потом на протяжении веков вплоть до XII в. письменные источ­ники о романских племенах в Подунавье не упомина­ют, и только начиная с XII в. сохранились документаль­ные сведения; позже их число начинает быстро увеличи­ваться, а с XV века появляются и первые молдавские летописи.

XIX в. все в больших масштабах в научный обо­рот входят наряду с письменными новые исторические источники.^VB XX веке роль этих источников непрерывно возрастает. '"Наибольший эффект дали исследования ар­хеологов и филологов. ^Изучение археологами памятни­ков материальной культуры дает возможность полу­чить сведения о местах расселения, о хозяйственной дея­тельности населения в древнейшие времена, о жили­щах, орудиях труда, оружии и даже кое-что об общест­венной организации и мировоззрении. "'Методы археоло­гической науки непрерывно совершенствуются, и сведе­ния, добываемые ею, делаются все более разнообразны­ми и богатыми, t'

^Также возрастает значение изучения истории языка как исторического источника>Язык народа формируется на протяжении всей его жизни, каждый период оставил в нем свои следыи Ниже увидим, что изучение современ­ного молдавского языка дает возможность раскрыть не­которые темные страницы древней истории народа, ко­торые по другим источникам не известны. Много новых

7

сведений о древнейшей истории народа дало изучение топонимики (названий городов, сел, рек, гор и т. д.), древних обычаев народа, его верований, обрядов.

Значительный вклад в изучение древнейшей истории молдавского народа внесли диалектологи³. Их исследо­вания дают некоторый материал для суждения о путях расселения волохов и о том, с какими народами они име­ли тогда контакты. Сведения о древней истории народа в некоторой степени пополняют исследования фолькло­ристов.

Наконец, необходимо отметить значение палеоантро­пологии. М. С. Великанова, изучавшая костные останки людей, проживавших на территории МССР в течение последних двух тысячелетий, привела бесспорные дока­зательства неоднократной смены на территории Мол­давии антропологического типа людей. Эти данные убе­дительно опровергают иногда выдвигаемое мнение о непрерывном проживании здесь одного и того же этно­са⁴.

Можно утверждать, что и в будущем исследования позволят углублять и расширять наши сведения о давно прошедших временах, от которых до нас не дошло ника­ких письменных известий.

Большие перспективы открывает комплексное изуче­ние, сопоставление данных письменных источников с данными археологии, языкознания, этнографии и т. д. В этом отношении пока что делаются только первые ша­ги.

При изучении этнической истории народов ясно вид­но, как в зависимости от конкретных исторических ус­ловий происходит то сближение и даже слияние отдель­ных этнических групп, то, наоборот,— появление разли­чий, а в некоторых случаях даже распад этноса и обра­зование новых этнических групп. Эти процессы обычно протекают очень медленно и растягиваются на многие столетия. В некоторых случаях конкретные обстоятель­ства ускоряют ход событий, значительные изменения происходят на протяжении немногих поколений. Приве­дем несколько примеров: галисийцы Пиренейского полу­острова в прошлом были близки к португальцам, но пре­бывание их в течение нескольких столетий в составе Испанского государства привело к образованию нового этноса — галисийцев, которые сегодня ближе к испан­

8

цам, чем к португальцам. Эмигранты из Англии обра­зовали новые нации. Из единого этноса, говорящего на немецком языке, образовались две нации: немецкая и австрийская. На наших глазах немецкая нация разде­лилась на нацию социалистическую (в ГДР) и буржуаз­ную (в ФРГ). После окончания второй мировой войны и образования социалистического государства в Югосла­вии происходит слияние сербской и хорватской наций в единую сербохорватскую нацию; голландцы и фла­мандцы, две разные нации, говорят по сути на одном языке, который в Бельгии называется фламандским, а в Нидерландах — голландским. До 1830 года они состав­ляли одно государство и одну нацию. Число примеров можно увеличить.

Обращаясь к этнической истории восточнороманских народов, можно видеть на протяжении их истории и про­цессы слияния, и распад отдельных этнических групп.

В предлагаемой работе будет показано, как отдель­ные группы восточнороманского этноса расселились на больших пространствах и, в зависимости от конкретных условий, в одних местах веками сохраняли свои этничес­кие особенности, становясь иногда господствующим эле­ментом, а в других — ассимилировались в окружающей среде. Это частный случай общей закономерности.

Сложность этногенеза молдавского народа в значи­тельной мере объсняется историко-географическим рас­положением Молдавии, между Карпатскими горами и Черным морем. На этих землях в течение нескольких последних тысячелетий происходили большие миграции народов с востока на запад. Некоторые народы задержи­вались здесь столетиями, создавали государственные ор­ганизации, развивали свою материальную и духовную культуру. Но потом с востока приходила новая волна мигрирующих народов, которая смывала возникшие здесь центры культуры и развитие начиналось заново с очень низкого уровня. Конечно, каждое переселение не со­провождалось полным уничтожением всего, что было соз­дано предшественниками или поголовным истреблением людей, некоторая преемственность и прогресс, особенно в материальной культуре, продолжались, однако нередко эти процессы замедлялись, чередуясь временами упадка, регресса.

Из многих народов, которые побывали в Карпато-Ду-

9

найских землях, следует выделить славян, которые за­няли здесь наиболее обширные пространства и прожи­вают более тысячи лет. Они оказали глубокое воздей­ствие на все стороны этнической истории местного во­сточнороманского населения, которое они встретили здесь. Славянские элементы в языке, обрядах, культу­ре и т. д. у этого народа составляют главное его отли­чие от других романских народов.

Ниже мы рассмотрим сложный путь формирования молдавского народа, привлекая для характеристики каждого этапа все доступные нам источники. Мы стре­мимся показать, как в процессе большой, сложной и трудной истории этого края, наполненной большими миграциями народов, завоеваниями, возникновением и крушением разных государственных образований, исче­зновением одних и появлением других этносов, сло­жился во всем своем своеобразии молдавский народ.

Историческая литература о происхождении молдавского народа

Вопрос о происхождении молдавского народа инте­ресовал жителей Молдавии в очень давние времена. О его появлении возникали легенды и передавались отно­сительно достоверные воспоминания. Уже первые мол­давские летописцы задавались вопросом, откуда появи­лись предки молдаван. Вначале они довольствовались ответом, почерпнутым из библейской легенды о проис­хождении всех языков и народов в результате так на­зываемого «Вавилонского столпотворения». В Библии рассказывается, что все люди некогда говорили на од­ном языке, но бог в наказание за их дерзость сделал так, что все вдруг стали разноязычными. Автор древней мол­давской летописи, пересказывая эту библейскую исто­рию, записал: «В дни Фалека разделися Земля, при сем и столпотворение (то есть смешение языков.— Н. М.) бысть»⁵. Так давался «исчерпывающий» ответ на вопрос о появлении многих языков. Эта библейская «история» только мешала выяснению действительной картины про­исхождения народов с различными языками.

Наиболее ранние попытки решения проблемы про­исхождения молдавского народа на научной основе, на базе исторических фактов были сделаны учеными эпохи

10

Возрождения. Они были людьми несомненно более об­разованными, относительно хорошо знали античную ли­тературу, имели более солидную лингвистическую под­готовку. Крупный итальянский гуманист XV века Э. Силь­вий (позже римский папа Пий II) в одной из своих исторических работ дал небольшой очерк истории Молда­вии и Валахии, Э. Сильвий знал, что молдаване и ва­лахи говорят на языке, родственном латинскому, знал, что они проживают.. и на территории древней Дакии, бывшей провинцией Рима, знал, что сюда из Рима вы­сылали некогда нежелательных императору людей. Поэ­тому он сделал вывод, что молдаване и валахи — потом­ки римских переселенцев, в том числе и ссыльных. Са­мым веским доказательством для Э. Сильвия был язык валахов и молдаван, хотя и сильно измененный, но явно латинского происхождения. Теория о том, что предками валахов и молдаван были римляне, дожила в изменен­ном виде и до наших дней, в ней есть доля истины, в ее пользу говорит такой веский довод, как язык. Для Э. Сильвия его замечание о римском происхождении молдаван и валахов было показателем его богатой эру­диции. Попав в Молдавию, эта теория получила широкое распространение, ряд веков использовалась в литерату­ре, вызывала острые дискуссии (об этом ниже).

Следует напомнить еще об одной древней (русской) гипотезе происхождения молдаван. В конце XV или на­чале XVI в., когда между Молдавским и Русским го­сударствами установились более тесные связи, в Москву попал список древнейшей молдавской летописи. Один из русских летописцев того времени включил в свой труд краткие записи истории Молдавии под названием «Ска­зание вкратце о молдавских господарех отколе начася Молдавская земля»⁷. Некоторые записи из молдавской летописи он просто повторил, но кое-что добавил новое, в том числе и новую версию рассказа о происхождении молдавского народа. Русский летописец знал о родст­ве молдавского языка с языком римлян и о том, что молдаване — православные, а римляне — католики. Он пишет о том, что некогда римляне исповедовали «настоящую» христианскую религию, (то есть христиан­ство православного толка), но потом отошли от истин­ной веры. Тогда сторонники православия оставили Рим­скую землю и переселились в Придунайскую землю, а в

И

Риме победили еретики-католики. Таким образом, по мнению русского летописца, молдаване являются по­томками римлян, притом не ссыльных преступников, а наиболее благородных, сохранивших древнюю религию, в Италии же остались те, которые испортили древние обычаи. Надо полагать, что эта версия родилась в среде монахов, принимавших участие в борьбе православия с католицизмом.

Молдавские летописцы, естественно, постоянно воз­вращались к вопросу о происхождении народа. Григо­рий Уреке (1590 (?) —1647), например, категорически утверждал, что происходят молдаване от римлян. «Мы происходим от римлян»⁸,—писал он в своей летописи. Его интерпретатор, С. Даскэл, повторяя сочинения

Э.  Сильвия, писал, что предками молдаван были рим­ские преступники («оамень рэй»)⁹, которых за военные услуги венгерский король поселил в Марамуреше и сделал всех «немешами», т. е. боярами. Таким образом, по Даскэлу, все молдавские бояре происходят от рим­ских ссыльных переселенцев. Происхождение же мол­давских крестьян летописца не интересовало, их не счи­тали потомками римлян.

Летописец Мирон Костин (1633—1691), младший сов­ременник Г. Уреке, как патриот Молдавии не хотел ми­риться с мнением, что молдаване — потомки римских переселенцев-преступников. Он даже написал специаль­ный трактат «О молдавском племени, из какой страны вышли их предки» (Де нямул молдовенилор, дин чеЦа- рэ ау ешит стрэмоший лор), в котором решительно от­вергал мнение своих предшественников и доказывал, что молдаване — потомки лучших римлян.

И. Некулче (1672—1745) в предисловии к своей летопи­си также резко осуждает тех молдавских летописцев (Симеона Даскэла, Мисаила, Евстратия) —«несведущих людей», которые «очернили» молдаван, написав, что пос­ледние происходят от «разбойников» («дин тылхарь»)¹⁰. И. Некулче считал, что из-за клеветы на предков люди не станут верить этим летописцам «даже там, где они правы». С научной точки зрения вся эта дискуссия, ко­нечно, никакой ценности не имеет, но в те времена она сыграла свою роль. Обращение к славному прошлому во­одушевляло патриотов в борьбе с ненавистным гнетом турецких феодалов.

12

I

ifahm'                         • mah tummmi a»« ,««_я Yt/«*

£%4*М+н*+               •*S?Jpii*V*m⁹ нтт+врщ лиге

/ил/-                                                           v ;

Tti^i Ъвишт *шмщ A*pb*jp.t ,,4lml ^х<«* л^таС
Дчт/шу*п1* ып'н<тлут** т* H%mt*rn''/*yn**t^s
£**+ ляиЛ+у* * яшж¥л Л*** лишЛгн⁹ , <1п2ш*'

£                         . шт'Ал ятнлС JjUf '*                                                                                   _ч

WMW ' '

V                   ***^сках* *m* t>y^lvc,^iV«^y *c*

/г*г^ ,               (ц' , Тя'т1у*ь rnikmef

,A>*'»‘ _щ мл ъ*мл^к иЖн*/дд * тнж jZx Лая.

g+nif*           , wvkJs1*i аук/игт.с

^Il#«/d^4A 1±ифу*тт^я. ла£ 4к^*мТи tyxpot*

Ачк» с! jfnZfAxzi
+ <y''*** Лал««*                         takml ш*у>'т«

СЛлМт. , *+ft uVk*£<*>-
ЬХАЧч *к%^МЛ Jib'ttf»* *«>. ау>*                                                                                                           Л*‘П ^<1

** *«<4<4i*»»*v ч+1«!п'* _tlQ_g„7 A*«}f
Сштк49m^ о#я Яь+илаЁ*                                   jfmtj+mm

• **мМи^в *f~ А+4МЪ .                                   ,ri*r* uY^smn

• «Л . . ■ *    #,✓      . . <JN . ~л

кл^МИУмда^)»,          , ^«И⁴ JMV'fT **А/ПЬ ***/$* j

*

a

<T>

Страница из рукописи М. Костина «О молдавском племени, из какой страны вышли их предки».

Средневековая историография о происхождении мол­давского народа завершается монументальными трудами Д. Кантемира (1673—1723). Римляне, по его мнению,— прямые предки молдаван. Поэтому в свой исторический труд «Хроника романо-молдо-валашских древностей» он включил и историю Римской империи. Но он еще более резко подчеркивал, что от римлян происходят только бояре¹¹, а крестьяне, по его мнению, «...по происхожде­нию были либо русинами... либо трансильванцами», ко­торых бояре привели «на свои земли из соседних стран... захватив их в качестве военной добычи»¹². Он также осуждал тех, кто происхождение молдаван вел от рим­ских ссыльных: «Не считаем нужным опровергать вы­думки Энея Сильвия, объявляющие, что Молдавия была местом пребывания римских каторжников»¹³. При чтении молдавских летописцев и Д. Кантемира для правильного их понимания нужно иметь в виду особенности их мыш­ления как феодалов. Они никак не могли допустить, что они сами и их крестьяне имеют общих предков. Так ду­мали феодалы всех европейских стран. Например, во Франции в XVIII веке идеолог дворянства, Буленвилье, доказывал, что французские дворяне являются потом­ками завоевателей-франков, а крестьяне—потомки мест­ного галло-романского населения. В Польше подобные «теории» развивались шляхетскими историками, по мне­нию которых только шляхтичи—настоящие поляки, а кре­стьяне— другого по этносу происхождения, происходят от сарматов («сарматская теория»). Подобные же «тео­рии» существовали и в Дунайских княжествах. Их носи­телями были С. Даскэл, М. Костин, Д. Кантемир и др. Все эти «теории» создавались в угоду господствую­щему классу и не имели под собой никаких научных ос­нований. Н. Костин эту мысль облекал в религиозно-фи­лософскую форму. «Деление на сословия,— писал он,— установлено от бога. Бог от Сима, ХамаиАфета вводит сословия: дворяне, духовенство и крестьяне»¹⁴.

Таким образом, деятели эпохи феодализма проявили большой интерес к генезису своего народа, но низкий уровень научных знаний того времени не позволил до­биться сколько-нибудь заметных успехов. Главное вни­мание эти авторы обращали на доказательство проис­хождения молдавских бояр от лучшей части римского на­рода. В соответствии со своим феодальным мировоззре­

14

нием они считали, что молдавские бояре и крестьяне происходят от разных народов.

Новый этап в изучении проблемы начинается с конца XVIII в., со времени зарождения буржуазной историо­графии. В это время на характер решения вопроса боль­шое влияние оказывала политическая борьба в Тран- сильвании между волохами и венграми.

Еще в последней четверти XVIII в. началась борьба в Трансильвании. Здесь волошское население подверга­лось национально^, религиозному и социальному гнету со стороны немецких и венгерских землевладельцев. В защиту прав угнетенного населения выступила группа патриотических писателей, известная под названием «Трансильванской школы» (С. Мику-Клайн, П. Майор, Г. Шинкай и др.), которые, полемизируя с венгерскими и немецкими националистами (Сульцером, Энгелем и др.), доказывали, что волохи — прямые потомки благо­родных римлян (волохов Трансильвании они стали на­зывать романами), переселившихся в нижнее Подунавье и Карпаты в начале нашей эры и с тех пор проживаю­щих тут непрерывно. Этот довод они использовали для обоснования требования равноправия. Сторонники этой теории старались искусственно изъять из языка волохов слова нелатинского происхождения, чтобы и таким об­разом доказывать свою близость римлянам. За это они по­лучили название латинистов или пуристов (от латинско­го purus — чистый).

В дальнейшую разработку проблем формирования восточнороманских, в том числе и молдавского, народов во второй половине XIX в. значительный вклад внес Р. Ресслер¹⁵. Ресслер собрал все практически доступные в то время письменные источники. Он установил ряд бес­спорных предпосылок для решения проблемы.

Ресслер опирался на следующие факты:

а)  во II и III вв. н. э. в среднем левобережье Поду- навья проживали народы, говорящие на латинском язы­ке: романизированное население, римляне и др.;

б)  за период с IV до XII вв. нет убедительных данных, свидетельствующих о постоянном пребывании к северу от Дуная романоязычного народа (южнее Дуная такое население в средние века проживало постоянно). Здесь возникали и исчезали государственные образования, объединяющие разные народы, о которых сообщают

16

многочисленные источники. Однако нигде не упомина­ется о проживании здесь народа, говорившего на ро­манском языке;

в)   эта территория примерно с VI в. была заселена славянами, о чем свидетельствуют письменные и архео­логические памятники, славянская топонимика и остатки славянского населения, сохранившегося в некоторых мес­тах до XX в.;

г)   к концу XIV в. вся территория будущей Валахии и Молдавии оказывается заселенной в основном романо­язычным населением.

Таким образом, Ресслер исходил из положения, что романское население проживало к северу от Дуная в первых веках нашей эры, затем исчезло и появилось вновь лишь в XII—XIV вв. Встал вопрос: где оно прожи­вало на протяжении стольких столетий? Пытаясь его разрешить, Ресслер обосновывал так называемую «миг­рационную» или «балканскую» теорию. Его работа опи­ралась на все достижения исторической науки того вре­мени, она приобрела такое значение, что сторонников миграционной теории стали называть ресслерианцами. Р. Ресслер (как и некоторые его предшественники, на­пример, Ф. Сульцер, И. Энгель) предполагал, что ког­да в III в. эти земли покинули римские легионы, вместе с ними ушло и все романизированное население, страна заселилась другими народами. Забыты были не только язык, но и старинные римские названия сел, городов. Романское население, по мнению ресслерианцев, сохра­нилось только южнее Дуная. Около XIII в., полагали они, в результате различных политических событий, ро­манское население вернулось из-за Дуная обратно на тер­риторию Валахии, Трансильвании и Молдавии.

Миграционная теория снабжала венгерских нацио­налистов доводами для обоснования «исторических прав» на ряд земель. Известно, что венгры вышли к се­веру среднего Дуная на рубеже IX—X вв., а волохи, по миграционной теории, появились здесь не ранее XII в., следовательно, более древним населением на этой терри­тории являются венгры, а волохи — более поздние при­шельцы. Таков вывод, который делали из этой теории венгерские националисты.

Как бы в ответ на миграционную теорию, появляется ряд исследований, опровергающих Ресслера. Наиболее

16

детально миграционная теория была раскритикована в работе И. Юнга, вышедшей в 1877 г., тоже на немецком языке¹⁶. Юнг развивал теорию, которая получила наз­вание «карпатской» или «автохтонной», или теории «непрерывности ». Он также обобщил все известные в то время факты, добавил к приведенным Ресслером не­которые новые, но сделал противоположный вывод. Юнг признавал, что большая часть романизированного на­селения в северных Придунайских равнинных местах ис­чезла после ухода римлян и что на их место пришли «варвары». Однако он считал, что часть местного ро­манизированного населения ушла не за Дунай, а отсту­пила в горы и леса, и там, занимаясь скотоводством, веками проживала вдали от крупных политических цен­тров. Кочевники же в леса и горы не углубля­лись и поэтому с ними не сталкивались. Так как эти романизированные племена, по мнению Юнга, не вмешивались в большие политические события, то летописцы и путешественники ничего о них не писали, и поэтому мы о них ничего не знаем. Проживали они в горах лет 800—900, а когда политическая обстановка из­менилась, то спустились с Карпат и заняли территорию современной Молдавии и Валахии¹⁷.

Эта теория «непрерывности» оказалась выгодной идеологам агрессивных кругов румынской буржуазии. Они, исходя из этой теории, доказывали «историчес­кие права» румынской буржуазии на земли Трансильва­нии: мол, предки румын проживают тут около двух тысячелетий, а венгры — всего лишь тысячелетие.

Наряду с этими двумя крайними гипотезами появи­лась и промежуточная, так называемая теория «адми- грации», по которой не все романоязычное население в III в. и. э. покинуло северное Подунавье, часть его со­хранилась в лесах и горах, кХ—XII вв. оно умножилось за счет прибытия (адмиграции) переселенцев из районов с юга, из-за Дуная¹⁸.

Теорию «непрерывности» разделяли многие круп­ные румынские буржуазные историки (Б. Хашдеу, А. Ксенопол, Д. Ончиул, Н. Иорга, К. Жюреску и др.). Миграционную теорию поддерживали, помимо многих венгерских и немецких буржуазных историков, наибо­лее видные историки-слависты (Л. Нидерле, акад. А. И. Соболевский и др.) и ряд известных лингвистов

2 Н. Мою»

17

Румынии (А. Филиппиде, О. Пушкариу и др.), послед­ние больше склонялись к гипотезе «адмиграции».

Ясский профессор А. Филиппиде занимался пробле­мой формирования румынского языка. Он пришел к вы­воду, что народ и его язык сформировались к югу от Дуная и только потом он переселился на его северный берег, где мог встретить остатки романизированного на­селения. На основе изучения языка он пришел к выво­ду, что переселение проходило двумя волнами: одна волна переселенцев расселилась между Дунаем и Кар­патами и положила начало народности валахов (мун- тянцев), другая волна переселенцев прошла в Трансиль- ванию и дальше на Восток за Карпаты, они стали родо­начальниками народности молдаван. Между молдова- нами и валахами не было генетической связи, писал А. Филиппиде¹⁹. Это мнение А. Филиппиде поддержива­ли другие румынские филологи (О. Пушкариу)²⁰. Оно пользуется поддержкой со стороны многих историков.

Многолетние дискуссии на протяжении XIX — нача­ла XX вв., окрашенные политическими страстями, кон­центрировались главным образом вокруг вопроса об установлении географического региона, в котором со­хранялось романское население от III по XIII вв. н. э. Все другие проблемы были отодвинуты на второй план. В частности, оставался малоизученным вопрос о тех ком­понентах, из которых формировались народности. Мне­ние средневековых авторов, включая представителей Трансильванской школы, о чисто римском происхожде­нии этих народностей отпало в XIX в. Уже молдавские писатели первой половины XIX в. выступали против «ро- маномании»,т. е. мании называться римлянами. М. Ко- гылничану писал о «...страсти, которая господствует се­годня особенно в Трансильвании и у некоторых писателей Валахии»²¹. Против «романомании» выступил и Г. Аса- ки, который стал одним из создателей «дакизма», т. е. гипотезы, по которой предками восточнороманских на­родов были даки. Тогда еще молодой Б. П. Хашдеу от­разил это мнение в стихах:

Я дак и телом, и душой,

И с гордостью в том признаюсь!

Я дак, а не роман.

Римлян я презираю...²²

18

Мнение о даках как о предках восточнороманских на­родов было сформулировано, оно нашло приверженцев, но долго у него не было научного обоснования. Эту тео­рию на основе большого количества археологических и других источников с успехом разрабатывал румынский историк В. Пырван²³, но он явно недооценивал роль других этнических групп в генезисе восточнороманской ветви народа. Именно поэтому И. Т. Кругликова с неко­торым основанием писала о его «пандакизме». Она писа­ла, что в буржуазной литературе по этому вопросу про­явилось стремление к двум крайностям: «...либо преу­величение роли римских колонистов и их влияния на культуру Дакии, ...либо, упростив картину, рассматри­вали восточнороманское население как прямых потом­ков фракийцев, не учитывая сложности процесса этноге­неза и роли многих других народов»²⁴.

В целом же создававшиеся в довоенные годы в бур- жуазно-помещичьей Румынии теории происхождения восточнороманских народов, особенно в части определе­ния района их формирования, возникали в значитель­ной мере в результате политической борьбы венгерских и румынских националистов и являются вариантами двух вышеизложенных гипотез, а также борьбы револю­ционно-демократического направления против реакцион­ного в румынской историографии²⁵. Попытки национа­листов использовать в политических целях решение проблемы этногенеза молдавского и валашского народов лишь затрудняли исследования.

В наши дни, когда спорные территориальные вопро­сы разрешены самой жизнью, и не путем обоснования «исторических прав», а в соответствии с интересами на­родов, проживающих ныне в Трансильвании, появилась возможность более объективно разобраться и в исто­рическом процессе.

После второй мировой войны дискуссия сторонников автохтонной и миграционной гипотез естественно затих­ла, но не прекратилась вообще. Любопытно отметить, что у западноевропейских историков наибольшее рас­пространение получила миграционная теория. На таких позициях стоит Т. Р. Вуканович в своей работе, опуб­ликованной во Франции в 1962 году; венгерский исто­рик Г. Гиорффи в ряде работ, опубликованных между 1948—1965 гг.; Иван Дуйчев—в докладе на Варшавском

2*

19

коллоквиуме в 1968 году; Гинек Булин — в работе, опу­бликованной в Праге в 1960 году²⁶. На миграционных позициях стоят чехословацкий ученый Д. Кранджалов²⁷, болгарский В. Маринов²⁸ и др.

Современные румынские ученые в своем подавляю­щем большинстве стоят на автохтонных позициях. В 1966 году была издана книга группы румынских уче­ных «Происхождение румынского народа и языка», напи­санная с позиций автохтонизма. На эту книгу появилась обширная рецензия ведущего польского историка В. Ген- зеля, который в целом высоко оценивает книгу, но по поводу основного вывода об автохтонности румынского народа на Северодунайской территории отметил, что «все приведенное не поколебало существующее мнение о роли миграции волохов с юга из-за Дуная»²⁹.

Стоя на позициях автохтонизма, румынские истори­ки в капитальных исследованиях при рассмотрении во­просов генезиса восточнороманских народов отводят определенную роль и переселенцам с юга из-за Дуная³⁰. Обобщая итоги исследований этой проблемы румын­ской историографии, известный румынский филолог ака­демик А. А. Росетти по вопросу о формировании восточ­нороманских языков писал: «Существование контактов между романизированным населением и славянами к югу и северу от Дуная является бесспорным»³¹.

В последнее десятилетие в социалистической Ру­мынии издан ряд работ, в которых авторы, исходя из по­зиций автохтонности румынского народа, доказывают, что романское население в Подунавье — результат ро­манизации гето-дакийского населения, т. е. они полага­ют, что предками романизированных народностей были гето-даки.

В недавно вышедшем т. I «Истории румын» К. Жю- реску и Д. Жюреску, в основном посвященном пробле­мам генезиса восточнороманских народов, делается вы­вод, что романизированное население Дакии почти не имеет в составе своих предков римского населения (в этом отношении с авторами следует согласиться)³².

В самые последние годы ряд румынских историков начал уделять особое внимание хронологическим рам­кам формирования восточнороманских народов. Наибо­лее авторитетные историки и филологи прошлого при­держивались мнения, что волохи сформировались в осо­

20

бую этническую общность примерно к X в. Так, И. Бог­дан, буржуазный историк Румынии, много сделавший для исследования истории Молдавии, писал, что только после поглощения славян можно говорить о появлении восточнороманских народов. Этого мнения придержива­ются многие историки социалистической Румынии, на­пример, академик К- Дайкович, но среди румынских ис­ториков есть и другие мнения. На международном кон­грессе историков .славян и Балкан, происходившем в 1972 г. в Софии, ведущие румынские историки Ш. Ште- фанеску и Ш. Паску в докладе о генезисе восточнороман­ских народов поддержали тезис, что язык их до VII в. «уже сформировался» и что «...по мнению некоторых это же можно сказать и о процессе становления румынского народа»³³, однако сами авторы считают, что только к X в. «...завершилось формирование народа», который в источниках известен под названием: «влахи, блахи, бла- чи», это последнее мнение базируется на множестве источников, и из него исходили почти все исследователи.

Научиая разработка истории формирования молдав­ского народа советскими историками долгое время тор­мозилась как трудностью самого вопроса и скудностью источников, так и влиянием школы Н. Я- Марра. Как известно, Марр недооценивал значение переселения в процессе формирования народов. Историю складывания молдавского народа с марристских позиций рассматри­вали Н. С. Державин³⁴, А. Д. Удальцов³⁵, молдавский историк В. М. Сенкевич³⁶.

Серьезный вклад в разработку проблемы происхож­дения молдавского народа внесли филологи и археоло­ги. Исследования советских филологов М. В. Сергиев­ского³⁷, В. Ф. Шишмарева³⁸ и других содержат большое число фактов из истории языка, выясняющих и некото­рые аспекты происхождения народа. М. В. Сергиевский, основываясь на данных языкознания, утверждал, что восточнороманские народы сформировались в основном на территории к северу от Дуная³⁹ (то есть он примкнул к Карпатской гипотезе), В. Ф. Шишмарев, наоборот, из тех же данных сделал вывод, что этот процесс происхо­дил на землях к югу от Дуная⁴⁰ (примкнул к Балкан­ской гипотезе). Мнение В. Ф. Шишмарева поддержал и Р. Г. Пиотровский⁴¹.

21

В последние годы определенный вклад в решение этого вопроса вносят археологи. Они разыскивают на территории Румынии и Молдавии следы наиболее ранних поселений молдаван. Письменные сведения о во- лохах (предках восточнороманских народов) на террито­рии Молдавии имеются от конца XII в., но материаль­ная культура их не ясна.

На территории Болгарии, а также Молдавии и Ру­мынии известны остатки поселений так называемой Бал­кано-Дунайской культуры IX—XI вв. Эту культуру созда­ли южные славяне, тюрки-болгары и др. Некоторые ру­мынские археологи и советский археолог И. Г. Хынку пы­таются доказать, что среди создателей этой культуры были и волохи⁴², но убедительных аргументов они не мо­гут привести. Против трактовки Балкано-Дунайской культуры как проторумынской .(волошской) выступили болгарские исследователи и некоторые румынские, сре­ди них и такой авторитетный археолог как академик К. Дайкович. Он категорически писал, что «это мнение археологически никак не обосновано»⁴³. На сегодня бес­спорная археологическая характеристика памятников материальной культуры предков молдаван на этой тер­ритории относится только к XIII в.,т. е. к тому време­ни, о котором уже имеются и письменные сведения. По этой причине в настоящей работе археологические материалы используются только в небольшой мере.

Недостаточная изученность истории вопроса о про­исхождении молдавского народа нашла свое отражение в соответствующих главах сводного труда «История Молдавской ССР». Этим следует объяснить и то, что в книге «История Венгрии»⁴⁴ (издано в СССР) автор занял позицию крайних миграционлстов. Работа в этой части не получила поддержки.

Разбирая литературу о формировании молдавского народа и образовании молдавского государства, нельзя не упомянуть о «трудах» историков-антикоммунистов. Они опубликовали изрядное количество книг и статей. Однако все это, собственно, не следует относить к науч­ной литературе по истории, ибо главная цель этих ав­торов— не выяснение исторической истины, а стремле­ние любыми способами подорвать доверие к исследова­ниям историков-марксистов, нанести удар по марксист­ско-ленинскому мировоззрению и социалистическим

22

странам. Всякого рода фальсификации, извращения ис­торических событий и трудов историков-марксистов — обычные приемы таких авторов. Для иллюстрации мы приведем лишь несколько примеров. Так, один из наибо­лее видных немецких остфоршеров (реакционные ис­следователи истории славян) Г. Штадтмюллер, став на позиции миграционистов, безапелляционно пишет, что румыны (он так называет и молдаван)—потомки пере­селенцев «волошсу^х кочевников из центральных Бал­кан»⁴⁵. Это понадобилось ему для того, чтобы в соответ­ствии со своими расистскими представлениями подчерк­нуть, что молдаване и румыны относятся к народам, не способным к самостоятельной политической жизни и созданию государства. Такой вывод он сделал толь­ко на основании того, что имена некоторых валашских господарей, возможно, тюркского происхождения (напри­мер, Бассараб), а следовательно, и государство, полага­ет он, было создано тюрками. Такова поразительная ло­гика этого «мыслителя». Близок к нему в этом вопросе Е. Прокопович, который, не затрудняя себя особой аргу­ментацией, считает молдаван и румын «пришельцами с Балканского полуострова»⁴⁶. Другой антикоммунист Г. Штекл, без достаточного основания, склоняется к гипо­тезе автохтонности романского населения в северном По- дунавье⁴⁷.

Гораздо чаще историки-антикоммунисты обращают­ся к истории образования Молдавского государства. Так, Д. Германи в 1967 году выпустил книгу под наз­ванием «Коммунистическое переосмысление румынской истории, преимущественно по периоду средневековья», вся книга посвящена «ниспровержению» марксизма. Автор, «громя» историков-марксистов из Румынии и Молдав­ской ССР, попутно касается и интересующей нас темы. С сожалением пишет он, что гипотеза «дескалекаре» совсем отброшена»⁴⁸, а история образования Молдавско­го государства марксистами подается как следствие «социально-экономического развития страны». Маркси­стам нет нужды полемизировать с автором по поводу то­го, как государства возникают и падают. Сказки об обра­зовании государств по воле царей, князей и т. д. рассчи­таны только на профанов и циркулируют в основном в популярной буржуазной литературе.

23

Еще один немецкий историк Г. Вечерка, также исходя из положения, «что немецкая раса» обладает особой творческой силой, в книге «Немцы в истории Молдавии в средние века и в начале нового времени», отводит нем- цам-колонистам главную роль в создании и успехах Молдавского государства. Он пишет, что молдавские го­рода, ремесла и торговля в них созданы германцами, а о молдавском населении пренебрежительно пишет как о на­роде «крестьян и примитивных пастухов»⁴⁹.

Некий Е. Лозован опубликовал в Париже статью «Драгош и Рюрик», в которой рассматривает легенду о возникновении молдавского государства. При этом он сделал «открытие», что Драгош из молдавской легенды был не волошским воеводой, как до сих пор считали все историки, а германцем, и что якобы точно так же, как варяг Рюрик «создал» Киевское государство, германский удалец Драгош «создал» Молдавское государство: «Охот­ничьи приключения Драгоша — последняя южная волна скандинавской эпопеи»,— пишет он⁵⁰. Эта писанина ниче­го общего с наукой не имеет. Это обычные фальшивки, авторы которых пытаются протащить, хотя и в приукра­шенном виде, но все равно ложное, отвергнутое всем хо­дом жизни расистское «учение» о народах одаренных и народах примитивных, все развитие и успехи которых зависят от «помощи» «варягов».

Для более полного изучения вопроса о происхожде­нии молдавского народа при Академии наук Молдав­ской ССР в 1970 году был создан специальный научный совет, который провел ряд научных сессий и начал пуб­ликацию исследований. Проблема изучается историками, археологами, филологами, антропологами, фольклори­стами и т. д. Уже первые итоги такого комплексного под­хода дали обнадеживающие результаты⁶¹. Картина фор­мирования молдавского народа делается все более яс­ной.

Подводя итог обзору литературы о генезисе молдав­ского народа, отметим, что на всех этапах то или иное разъяснение проблемы связывалось с общественно-поли­тическими задачами, и это придавало остроту спорам. Комплексного изучения проблемы с привлечением всех источников почти не проводилось, мало уделялось вни­мания изучению компонентов, из которых формирова­лись волохи, и почти не занимались хронологическими

24

рамками этого процесса. Главное внимание сосредоточи­валось на определении географического района, где шел процесс формирования народа.

В настоящей работе при изложении истории форми­рования молдавского народа мы исходим из маркси­стско-ленинского учения о том, что этническая общность есть историческая категория, и, следовательно; при над­лежащем внимании можно поэтапно проследить процесс формирования народностей и наций.

ГЛАВА I

ПОЯВЛЕНИЕ В ПОДУНАВЬЕ РОМАНОЯЗЫЧНОГО НАСЕЛЕНИЯ

Продолжительные походы переме­шивали между собой не только пле­мена и роды, но и целые народы.

Ф. Энгельс

Фракийские племена

Древнейшие известные по письменным источникам предки молдавского народа — фракийские племена ге- тов и даков¹ — проживали в Подунавье в первом тысяче­летии до нашей эры и в первые века нашей эры. На тер­ритории Молдавской ССР, которая была восточной окраи­ной фракийского мира, они проживали до начала нашей эры.

Археологи нашли на территории республики остат­ки многих фракийских поселений, например, городища у села Сахарна Резинского района, у села Бутучены Ор- геевского района и др. Последнее было расположено на полуострове, образованном петлей реки Реут. Ширина полуострова в самом узком месте — около двухсот мет­ров, а длина — около километра. Городище почти со всех сторон защищалось рекою и обрывистыми берега­ми. Единственный удобный подступ к нему был хоро­шо укреплен рвами и валами. Ров был вырублен в ска­листом грунте глубиной около двух метров, по валу шла крепостная стена (сохранились ее остатки). При раскопках здесь найдено большое количество разных предметов, в том числе черепки амфор. На ручках не­которых из этих сосудов имеются древнегреческие клейма IV—III столетий до н. э. Амфоры, очевидно, использова­лись для доставки из Греции оливкового масла и ви­на. Перевозка этих продуктов на такие большие расстоя­ния требовала очень больших усилий, что свидетельст­вует о значительной степени имущественного расслоения племен. Те, кто пользовался такими привозными товара­

26

ми, должны были обладать немалыми излишками про­дуктов для обмена на ввезенные предметы роскоши.

Племена гетов и даков занимались скотоводством и земледелием. Они имели довольно высокую военную ор­ганизацию* вступали в тесные контакты с народами, проживавшими на этой и соседних территориях. В част­ности, они поддерживали разносторонние связи с антич­ной Грецией и Римской империей. Об этих древних свя­зях свидетельствуй^ найденные между Днестром и Ду­наем различные предметы и монеты греческого и рим­ского происхождения, а также некоторые письменные источники античности. К началу нашей эры у гето-даков все резче выявляются классовые различия. У отдель­ных лиц накоплялись значительные богатства, получил некоторое распространение труд рабов. Рабовладель­ческие отношения достигли особенно высокого развития в западных районах, которые были ближе к центрам ан­тичной культуры, более тесно связаны с ними. Западные и южные племена фракийцев первыми приняли удары агрессивных сил Греции и Римской империи. Сохрани­лись сооруженные в те годы мощные оборонительные укрепления гето-даков. К началу нашей эры в Подунавье у гетов и даков начали складываться значительные пле­менные союзы. В I в. до н. э. возник большой союз да­ков во главе с Буревистой (умер в 44 г. до н. э.).

Племена гето-даков занимали обширные простран­ства к северу и югу от Дуная. К западу от них прожи­вали иллирийские народы, а на востоке — скифско-сар- матские кочевые племена. Граница между гето-даками, скифами и сарматами проходила примерно по Днестру. Но иногда геты селились к востоку от Днестра, а сар­маты распространялись далеко на запад. Здесь происхо­дили процессы смешения народов. Археологи на зем­лях к западу от Днестра изучили многие сарматские памятники I—V вв. н. э.²

Римский поэт Овидий, сосланный в Томи (ныне здесь находится румынский портовый город Констанца), пи­сал: «Большое количество гетского народа движется на конях взад и вперед по улицам, я сам, римский певец,— простите, Музы! — вынужден большей частью говорить по-сарматски»³.

В начале нашей эры могущественная Римская импе­рия, расширяя свои пределы, покорила и гето-даков.

27

Карта римской Дакии и район расселения Черняховской культуры.

Вначале были завоеваны южнодунайские племена и при­черноморские колонии. В 57 г. до н. э. римляне заняли колонию Тира (на месте, где ныне расположен город Белгород-Днестровский). В 101—102 и 105—106 гг. рим­ские легионы во главе с императором Траяном вторга­лись неоднократно в северодунайские земли и в конце концов завоевали их. На захваченных землях была об­разована римская провинция Дакия, которая включала в свой состав земли к западу от Карпатских гор и от реки Олт.

В память об этой победе римляне соорудили в Риме огромную Траянову колонну и монумент в Добрудже (Адамклиси). Траянова колонна покрыта барельефами, запечатлевшими эпизоды из истории завоевания Дакии, на ней много изображений даков. Эти изображения явля­

28

ются весьма ценными источниками для изучения одеж­ды и вооружения дакийцев, формы их жилищ и укреп­лений.

Такими же барельефами покрыт и монумент в Адам- клиси.

Черняховская культура

Земли, расположенные к востоку от Карпат, т. е. тер­ритория современной восточной части Румынии и Мол­давской ССР (кроме некоторых пунктов на Дунае и римских колоний по берегам Черного моря), не были завоеваны римлянами и не входили в состав их владе­ний. Здесь в первые века н. э., сохраняя независимость, проживали племена фракийцев (гетов, даков, карпов), сарматов (аланов, роксолонов и др.), готов, славян и др. Письменные сведения об этих племенах скупы, но архео­логические исследования дали много материалов об их экономике и общественном быте. В археологической литературе эти племена получили название черняховцев, а этнический состав их населения подтвердили исследо­вания антропологов⁴.

Черняховцы довольно плотно заселяли всю террито­рию Молдавской ССР. Здесь обнаружено около 650 их памятников и более 35 сарматских памятников (II—IV вв.

и. э.)⁵. Черняховцы занимались земледелием и животно­водством, у них были развиты ремесла, особенно гон­чарное производство, они поддерживали разнообразные связи с античным миром. На их поселениях находят римские монеты и изделия, привезенные из Римской им­перии, и также изготовленные на месте по римским об­разцам; однако, в целом, римское влияние в этих землях было невелико: если на территории бывшей римской Да­кии сохранились тысячи римских плит с надписями, то в Молдавии они фактически отсутствуют.

Культура черняховцев погибла в результате нашест­вия гуннов (IV в.).

Романизация населения Карпато-Дунайских земель

По всем странам бассейна Среди­земного моря в течение столетий проходил нивелирующий рубанок римского мирового владычества. Там, где не оказывал сопротивления гре­ческий язык, все национальные язы­ки должны были уступить место испорченной латыни; исчезли все на­циональные различия, не сущест­вовало больше галлов, иберов, лигу- ров, нориков — все они стали римля­нами. Римское управление и римское право повсюду разрушили древние родовые объединения, а тем самым и последние остатки местной и на­циональной самодеятельности.

Ф. Энгельс

На завоеванных землях гето-даков римляне органи­зовали свои административные единицы (провинции). Для нас наибольший интерес представляет римская про­винция Дакия. Для того чтобы ослабить сопротив­ление гето-даков, римляне выселяли их большими груп­пами в другие провинции Империи, а сюда вселяли массы переселенцев из других мест. Новая провинция втягивалась в товарооборот Империи. Были созданы благоустроенные для тех времен дороги. В стране возни­кали новые поселения и римские города. Известны де­сятки их названий. Это были торговые и администра­тивные центры, в них проживали ремесленники и куп­цы, римская администрация, землевладельцы, рабы, стояли гарнизоны. Разноязычные новоселы могли об­щаться между собой только на латинском языке, об­щем для всей Римской империи. Романизация Дакии привела к определенному прогрессу в развитии про­изводительных сил, но его благами пользовались, глав­ным образом, господствующие классы, простому наро­ду достался удел рабов или порабощенного населения.

Свободные дакийские крестьяне сохранились пре­имущественно на востоке и севере Дакии, где рим­ское влияние не было таким всеобъемлющим. Дакий- ская знать частично была уничтожена, а остававшая­ся перешла на службу к завоевателям.

30

С этого времени в Подунавье появилось население, говорящее на романском (латинском) языке. Оно сло­жилось как из романизированного местного населе­ния, так и из многочисленных переселенцев из других частей Империи.

Конечно, даки не могли примириться с потерей сво­боды и порабощением. Они вновь и вновь брались за оружие. В описаниях римских историков неоднократно упоминается о множестве «разбойников» (latrones) в Дакии, которые причиняли римским властям беспокой­ства. В некоторые периоды они настолько усиливались, что римляне вынуждены были посылать против них це­лые легионы. Ясно, что речь идет не о разбойничьих шайках, а о повстанцах. Большие восстания происхо­дили здесь в 139, 144, 156 и 157, 214, 217 и других го­дах⁶. Большие группы даков бросали родные по­селения и уходили на север и восток, в те места, куда власть римлян не достигала. В свою очередь, римские власти для того, чтобы еще больше ослабить сопротивление, усиливали политику массового переселе­ния даков на Балканский полуостров и в Малую Азию, надеясь таким путем на новом месте превратить их в про­водников своей политики. В одной античной надписи от­мечается, что из-за Дуная в Мезию (территория совре­менной северной Болгарии) было переселено «...более 100000 задунайских варваров с женами и детьми, также со старейшинами и царями»⁷.

У нас нет сведений о составе и количестве колони­стов, которых римляне посылали в Дакию. Некоторые све­дения о них получены при изучении могильных плит того времени. На территории римской Дакии найдено более 2000 надписей на таких плитах. Из них стало известно, что только около 60 умерших родилось в Дакии⁸, лишь немногие родились на Апеннинском полуострове, т. е. были собственно римлянами, основная же масса происходила из уроженцев других римских провинций. Эта статисти­ка до некоторой степени характеризует этнический сос­тав римской Дакии. Большинство ее населения, во всяком случае, его наиболее обеспеченная часть (только они могли класть плиты с надписями на могилы умерших) бы­ли переселенцами из разных частей Империи. Пересе­ленцев из Апеннинского полуострова в Дакии было очень мало. Поэтому существовавшее в средние века мнение о

31

римлянах, как о прямых предках молдаван и валахов, должно быть отброшено.

Римское господство в Дакии не было длительным. Им­перия уже клонилась к упадку. В 271—274 гг. сложившие­ся обстоятельства вынудили императора Аврелиана уве­сти из Дакии легионы. На этом закончилось здесь рим­ское владычество, которое продолжалось около 170 лет. За это сравнительно непродолжительное время здесь про­изошли огромные изменения. Важнейшим из них была всесторонняя и глубокая романизация общественной и частной жизни населения и распространение латинского языка. Это глубокое влияние тем более разительно, что владычество в более поздние века в тех же областях го­тов, гуннов, аваров, половцев и других завоевателей не оставило почти никаких следов.

На первый взгляд кажется просто невероятным, что столь глубокая метаморфоза в обширной области мог­ла совершиться за такой относительно короткий исто­рический период, даже если учесть, что романизация началась до завоевания римлян и могла продолжаться некоторое время после их ухода. Не без основания в сред­ние века возникла легенда о массовом переселении в Да­кию населения с Апеннинского полуострова, которое якобы и составило основу романского населения. При­чина такого глубокого влияния лежала, прежде всего, в огромной разнице культур. В Дакии столкнулись две культуры: одна — господствующая, римская, которая сто­яла на высшем для своего времени уровне, имела высо­коразвитую технику, стройный и сильный аппарат рабо­владельческого государства и обладала богатым, разви­тым языком, другая — культура местных, сравнительно отсталых племен, с примитивной техникой, более низкой общественной организацией и с относительно бедным языком, который после прихода римлян не мог выразить множества новых понятий и явлений. В таких условиях победа римской культуры и латинского языка оказалась полной и быстрой, она ускорялась римским политичес­ким господством.

Быстрой романизации способствовал и пестрый этни­ческий состав населения римской Дакии. Переселенное из разных частей Римской империи, оно не могло долго сохранять свои языки; средством общения стал латин­ский язык. Такой процесс был характерен для многих

62

римских провинций, о чем ярко сказал Ф. Энгельс (см. эпиграф).

Язык дакийцев повсеместно был вытеснен «испорчен­ной» латынью, из которой, спустя века, развились вос­точнороманские языки, в том числе и молдавский язык. В современном молдавском языке сохранилось лишь не­многим больше ста слов, о которых можно говорить, что они являются остатками древнейшего местного языка. Эти слова большей чаетью связаны с животноводством, а также с названиями членов семьи, частей и видов жи­лищ (например, брынза, урда (сыр), дулэу (собака), бачиу (чебан), копак (дерево), прунк (грудной ребенок), мош (дед), ватра (очаг), кэтун (хутор, поселок), бордей (землянка), гроапэ (яма) и др.). Сохранилось также не­которое количество древнейших топонимических назва­ний (река Муреш). В основном словарном фонде восточ­нороманских языков они составляют около 1,7%⁹. Гето- дакийское наследие в молдавском языке ничтожно.

Как указано выше, территория Молдавии не входила в состав римской Дакии, и следовательно, история рим­ской Дакии не относится непосредственно к истории Молдавии, но, говоря о формировании молдавского на­рода и его языка, мы обязаны говорить и о романизации населения, ибо с этим связано появление в Нижнем По­дунавье народа, говорящего на романском языке. Этот народ, как мы видели выше, образовался как из потом­ков местных дакийцев, воспринявших язык завоевателей, так и потомков переселенцев из разных частей Римской империи. Народ этот является одним из предков молда­ван. Как он назывался, мы не знаем, и поэтому назы­ваем его — романизированное население.

На территории к востоку от Карпатских гор и до Днестра, т. е. по соседству с римской Дакией, до IV в. н. э. также проживали разные племена: фракийцы (геты, карпы), сарматы (ираноязычные племена) и др. Однако они не могут быть признаны прямыми предками молдав­ского народа, так как не подвергались романизации и, разумеется, сохранили свой язык. Предками же молдав­ского народа могли быть только те племена, которые в результате романизации утратили свой язык.

В Дакии, после ухода в III в. н. э. римских легионов, исчезли римские учреждения и право, римские города. Даже если на месте старого римского города в последу-

3 Н. Мохов

33

ющие века возникало новое поселение, оно получало другое, не римское название. Это говорит о происшедших здесь очень больших изменениях. Старые населенные пункты исчезали, а новые на их месте не возникали так долго, что даже забывались названия исчезнувших по­селений. Но латинский язык (точнее, один из местных диалектов, который обычно называют народной (вуль­гарной) латынью, а Ф. Энгельс назвал «испорченной» латынью), получивший распространение в Подунавье, послужил основой современных восточнороманских языков.

От времени владычества Римской империи в Тран­сильвании и западной части Валахии сохранилось огром­ное количество памятников римского владычества: ос­татки городов и сел, величественных архитектурных сооружений. При раскопках обнаружены тысячи различ­ных предметов (керамическая и стеклянная посуда, ме­таллические изделия, оружие, орудия труда, монеты, мо­гильные плиты и т. д.). На территории же восточной час­ти Валахии и всей Молдавии, куда не распространя­лась власть Римской империи, находки предметов рим­ских времен и монет немногочисленны, ибо здесь не было римского господства, а имело место только некото­рое римское влияние.

О дальнейших судьбах романизированного населения после ухода римлян из северного Подунавья на протяже­нии последующих шести-восьми столетий почти ничего не известно. В научной литературе эта тема является предметом длительных дискуссий. Но п настоящей рабо­те нас интересует только население территории будущей Молдавии. Обратимся к непосредственному рассмотре­нию его истории.

ГЛАВА II

СЛАВЯНЕ В ПОДУНАВЬЕ (ДО XIII ВЕКА)

...и до сих пор живет в Молдавии русский язык... осо­бенно там, где их поселили, так что третья часть гово­рит по-русски.

Г. Уреке

...Драгош... поселил крестьян-русин из Покутья и По- долии; они заселили Черновцы, Хотин и все Подне- стровье, цинуты Орхейский, Сорокский и по Пруту половину Ясского цинута, а также половину Сучавско- го цинута.

М. Костин

Исторические сведения о славянах в Подунавье

На протяжении следующих после ухода римлян 900 лет на территории Днестровско-Дунайских и соседних зе­мель возникали и исчезали обширные племенные союзы, велись кровопролитные войны, сюда приходили и отсюда уходили многие народы. Известны названия десятков племен, проживавших здесь в различное время: в III и IV вв. эти земли занимал обширный племенной союз во главе с германскими племенами готов; в IV—V вв.—племенной союз во главе с тюркским племенем гуннов; в VI—IX вв.— племенной союз во главе с аварами (обрами). Начи­ная с первых веков нашей эры на землях от Карпат и вплоть до Мраморного и Адриатического морей начали расселяться славяне. В Днестровско-Прутском между­речье от VI и до XIII вв. проживали славянские племе­на антов, склавинов, а потом тиверцев, уличей, а на юге междуречья — южные славяне и другие племена.

Из многих племен, которые в III—XIII вв. побывали в нижнем Подунавье, наибольшее влияние на формирова­ние молдавского народа оказали славяне. Встреча со славянами означала иачало еще одного важного этапа в истории формирования народа.

Древнейшей прародиной славян было, видимо, прос­транство от Карпат к Балтийскому морю и среднему Днепру. В первые века н. э. отсюда они начали рассе­ляться на восток, запад и на юг.

Письменные сведения о проживании славян на Бал­канах и в северном Подунавье до X в. сравнительно бед­

3*

35

ны. Но если их сопоставить с результатами исследова­ний археологов, филологов, этнографов <и ученых дру­гих областей знаний, то наши знания станут значительно богаче. Поэтому ниже мы кратко рассмотрим данные отдельных видов источников. Начнем с письменных ис­точников.

Письменные источники о славянах

Из сочинений византийских авторов известно, что в начале VI в. или даже с конца V в. в пределы Византий­ской империи начались вторжения славян с севера из-за Дуная. Этим историкам буквально не хватает слов для того, чтобы всячески очернить «варваров», рассматри­вая их как опаснейших врагов Византийской империи. Тем не менее, сведения византийских авторов содержат много ценного. Они знали славян под разными названия­ми: анты, склавины, венеды (виниты). Иордан, историк готов (VI в.), и другие авторы писали, что анты и склавины — один и тот же народ, говорящий на одном и том же языке. «Склавины,— писал Иордан,— живут до Данастра, а на севере до Вислы. Место городов (крепо­стей.— Н. М.), занимают у них болота и леса. Анты же, храбрейшие из них, живя на изгибе Понта (Черного мо­ря.— Н. М.), простираются от Данастра до Данапра»¹. Таким образом, по Иордану получается, что границей между склавинами и антами была река Днестр. Скла­вины— это предки западных славян, а анты — восточ­ных.

У славян уже в те времена хорошо было развито зем­леделие. Византийские авторы сообщали, что у них мно­го «плодов земных», которые они сохраняют в скирдах.

От византийских авторов мы узнаем, что славяне из- за Дуная, то есть с территории и через территорию сов­ременной Молдавии, Румынии вначале совершали толь­ко набеги на владения Византии, а потом начали пере­селяться. Один из авторов так и пишет: «На наших гла­зах весь полуостров (Балканский. — Н. М.) ославя- нился». Расселение славян на Балканском полуострове вызвало ярость правителей Византии. Иоанн Эфесский (VI в.) пишет: «...проклятый народ славян, который прошел через всю Элладу и по стране Фесалонике и по

36

Фракийским провинциям, взял много городов и крепо­стей, сжег, разграбил и подчинил себе страну, сел на ней властно и без страха, как в своей собственной... Они про­живают в римских провинциях без забот и грабят их без страха... Они научились вести войну лучше, чем рим­ляне»².

Таким образом, в VI—VII вв. область к северу от Ду­ная, там, где теперь расположена Румыния, и дальше на север и восток быда занята славянскими племенами антов и склавинов, которые отсюда совершали походы за Дунай во владения Византии и постепенно заселили территорию современной Болгарии и Югославии.

К VII в. славяне уже прочно закрепились на северо­дунайских землях. Как пишет византийский историк Ф. Симоката (VII в.), императоры стремились воспре­пятствовать славянам переходить Дунай, эта река игра­ла роль границы. Постепенно славяне захватили и Бал­канский полуостров, и именно здесь обосновалась их главная масса. Но и северодунайские области еще века­ми были заселены славянами.

Топонимические источники о славянах

Нас, разумеется, более всего интересует Днестровско- Карпатско-Дунайский район, заселенный в VII—XII вв. славянами, занявшими в этой местности господствую­щее положение. Скудные сведения письменных источни­ков об этих славянах обогащают материалы топонимики.

Как известно, названия рек, городов, сел и т. д. про­являют большую живучесть, сохраняются веками, иног­да и при полной смене населения. Прежде всего, обра­щает внимание факт, что ко времени прибытия славян на территорию бывшей римской Дакии римское влия­ние было уже уничтожено предшествующими мигрирую­щими народами. От римского владычества не сохрани­лось названия ни одного города или села. Румынский археолог К. Дайкович подчеркнул, что, когда пришли славяне в Карпатский район, то «...древние города и сельские поселения (открытые селища) были покинуты жителями, а именно поэтому вновь прибывшие славяне могли дать этим местам славянские названия, нисколь-

37

ко не связанные с оригиналами дако-римских назва­ний»³. Ко времени расселения славян старые римские на­селенные пункты не только были покинуты, но и забы­ты их названия, славяне давали им новые названия.

На интересующей нас территории, ныне сплошь засе­ленной восточнороманским населением, славянская топо­нимика весьма богата. Напомним, что город Кишинев стоит на реке со славянским названием Бык, вблизи го­

38

рода Яссы протекает река Жижия, через Бухарест проте­кает река Дымбовица (от старославянского слова дымб — дуб), а рядом протекает река Яломица (от славянского слова яловица) и т. д. На территории западной Молдавии наиболее крупные реки носят славянские названия — Быс- трица, Путна, Рымник (от рыбник), Черна и т. д. По под­счетам специалистов, реки и ручьи на территории Бесса­рабии и Буковины по происхождению названий делятся на следующие группы: молдавских 112, славянских 72, венгерских 20, тюркских 18 и т. д.⁴ Конечно, все эти на­звания были даны соответствующими народностями в то время, когда они проживали на этих местах (а названия этих рек, данные им предыдущим населением, по разным причинам не сохранились).

Анализ топонимики, произведенный филологами, да­ет возможность установить, какие именно группы славян некогда проживали в Молдавии, Валахии, Трансильвании. Видный румынский филолог академик Э. Петрович изу­чил группы славянских названий рек, селений и городов Молдавии и Трансильвании. Во-первых, он изучил сла­вянские названия поселений, имеющих полногласия (на­поминаем, что полногласными в славянских языках на­зываются те слова, которые в своем составе имеют сло­ги— оро,— ере,— оло), то есть названия, происходящие от слов типа «город», «берег», «золото», «волох» и т. д. У южных славян эти слова пишутся и произносятся со­ответственно «град», «брег», «злато», «влах» и т. д. Эта закономерность славянских языков дает возможность в ряде случаев установить, кто дал «азвание поселению: южные или восточные славяне. Э. Петрович установил, что почти все топонимы славянского происхождения, со­держащие полногласия (таких топонимов оказалось 47), сохранили полногласия (Березана, Хородиштя, Дорохой, Ворона, Волошкань и др.). Это, бесспорно, доказыва­ет, что эти названия были даны восточными славянами. При нанесении их на карту оказалось, что они относят­ся к территории всей Молдавии и севера Трансильва­нии⁵, в остальной Трансильвании и Валахии этого не на­блюдается.

Далее Э. Петрович взял все топонимы славянского происхождения с буквами х и г. На территории Молда­вии и севере Трансильвании он обнаружил 64 таких топонима: во всех этих топонимах славян-

39

Карта древних восточнославянских топонимов в Трансильвании и Восточном Прикарпатье.

ского происхождения встречается буква х, что свойственно украинскому языку (ручей Хрушка, село Хустин, ручей Бохотин, село Хородиште, селоХли- бока, город Дорохой и т. д.), у южных славян в этих слу­чаях пишется и произносится г⁶. Славянские топонимы с г распространены в большей (южной) части Трансиль­вании и Валахии. В обеих статьях Э. Петрович сделал убедительный вывод о том, что в отличие от Валахии и большей (южной) части Трансильвании, где славян­скую топонимику оставили южные славяне, на террито­рии Молдавии и севере Трансильвании славянскую топо­нимику оставили восточные славяне, близкие к украин­цам; он пишет: «Южные славяне не оставили почти ни­каких следов в топонимике Молдавии»⁷.

Эти выводы открывают нам еще одну страницу исто­рии населения Молдавии. Из исследования Э. Петровича историк сделает свой вывод: известно, что славяне на­чали расселяться примерно с VI в. и в то время еще не было существенных различий между языками восточных

40

и южных славян (оно появилось на два-три века позже), поэтому можно утверждать, что многочисленная славян­ская топонимика на территории Валахии, Тран­сильвании и Молдавии появилась не ранее VIII—IX вв., когда уже ясно обозначились различия между юж- но- и восточнославянским языками. Этот вывод из мате­риалов филологов, как увидим ниже, совладает с выво­дами археологов.

Наконец, наблюдения над топонимикой позволяют ис­торикам сделать вывод и о политическом положении этих земель. Славяне^могли дать названия рекам, селам и городам только в том случае, если они занимали гос­подствующее (в политическом отношении) положение в этих землях. К такому же выводу приходят и филологи, изучая историю формирования языка. «Славянские эле­менты в VII—IX вв. играли роль господствующих»⁸.

Материалы истории молдавского языка как исторический источник

Для нашего языка славянизмы яв­ляются такой же необходимостью, как германизмы, арабизмы являются исторической необходимостью для других нероманских языков.

А. Руссо

Сведения о славянах в Днестровско-Карпатском ре­гионе, полученные из письменных документов, топони­мики, дополняют материалы, почерпнутые из истории развития молдавского языка.

Молдавский язык, как и языки всех других народов, содержит множество самых разнообразных сведений о далеком прошлом народа. Именно поэтому историки спе­циально изучают его, особенно для освещения истории тех далеких веков, от которых не сохранилось никаких письменных сведений.

Молдавский язык принадлежит к семье восточноро­манских языков. От западных романских языков (фран­цузского, испанского и др.), развившихся из других диа­лектов латинского языка и унаследовавших от погло­щенных ими языков (галльского, германского и др.) многие свои характерные особенности, восточнороман­

41

ские языки отличаются также и тем, что восприняли зна­чительное количество славянских элементов. Славянские слова в языке, как и обычаи и обряды у молдавского народа,—не просто результат заимствования. Основная их часть унаследована от тех славянских предков, ко­торые подвергались романизации.

Характерной чертой восточнороманских языков явля­ется наличие в их составе значительного славянского пласта слов (в основном фонде 21,5%). В отдельных группах слов их удельный вес еще больший. Например, изучение состава слов в молдавских говорах показало, что из 710 слов, связанных с земледелием, терминов ла­тинского происхождения лишь 5,4%; слова, возникшие в среде молдавского населения (молдавские морфологи­ческие и синтаксические образования), составляют 53,3 %; слова славянского происхождения составляют 30,3%

( в том числе и южнославянского происхождения 5,9%)⁹. Латинские и древнеславянские слова относят­ся к главным, древнейшим земледельческим понятиям. Унаследованными из латыни являются термины, обоз­начающие названия основных культур и процессов сельскохозяйственного труда: грыу (пшеница), орз (ячмень), сэкарэ (рожь), линте (чечевица), спик (ко­лос), мей (просо), кымп (поле), а к словам славян­ского происхождения относятся, прежде всего, назва­ния орудий труда, способов обработки земли: плуг (плуг), бороанэ (борона), коасэ (коса), браздэ (бороз­да), сноп (сноп), стог (стог, скирда), кэпицэ (копна) и т. д. Рассматривая только приведенные данные, исто­рик может сделать убедительный вывод о том, что зем­леделие было известно и романским предкам молдавско­го народа, но славянские предки молдавского народа знали земледелие в более развитом виде, и они при­внесли в язык много терминов, соответствующих стадии развития пашенного земледелия.

Показательны для историков и выводы, полученные фи­лологом В. Н. Стати, изучавшим терминологию молдав­ского языка, связанную с производством тканей. В говорах молдавского языка в этой отрасли употребляется около 200 терминов. Из них: слов латинского происхожде­ния — 12,5 %, восточнославянского — 39% и южносла­вянского— 23%¹⁰. Эти данные — убедительное доказа­тельство тесных длительных контактов молдаван с раз­

42

ными группами славян. Автора исследования текстиль­ной терминологии особенно заинтересовали слова вос­точнославянского происхождения. Некоторые из них ха­рактерны только для молдавского языка и мало свойст­венны другим восточнороманским языкам, что естест­венно объясняется при первом взгляде на географическую карту районов проживания молдаван. Для истори­ков неменьший интерес представляет вопрос о том, ка­кими путями в молдавский язык попало так много слов южнославянского происхождения. Ведь у молдаван и южных славян нет общих границ, в районе которых могли бы иметь место столь тесные контакты. Это мог­ло произойти либо в древности при проживании пред­ков молдаван среди славян южнее Дуная (в этом слу­чае нужно стать на позиции миграционной гипотезы), либо в VIII — X вв., когда северодунайские земли, включая Валахию, Трансильванию и юг Молда­вии, входили в состав Первого Болгарского царст­ва (именно с того времени в этих краях сохранилась южнославянская топонимика). Тогда же предки мол­даван восприняли от южных славян некоторые особен­ности языка, быта и верований. Так как южнославянская терминология распространена во всех говорах на всей территории Молдавии, то необходимо допустить, что волохи, расселявшиеся в Молдавии, уже имели в своем языке южнославянский пласт слов. Далее мы сделаем вывод о том, что прядение и ткачество были более раз­виты у славянских предков молдавского народа,ибо от них была взята основная масса терминов.

Среди молдавских слов славянского происхождения можно выделить древнейшие, средневековые и новейшие. Некоторые славянские слова вошли в молдавский язык в такой форме, в какой они у славян не употребляются уже с XI в. Например, носовой звук — он в славянских языках (кроме польского) исчез уже к XI в., но он со­хранился в некоторых молдавских словах славянского происхождения: дунгэ (черта) происходит от древнесла­вянского донга (дуга), избындэ (победа) происходит от славянского иэбондити (победить), мындру (гордый) про­исходит от слова мондр (мудрый), мунка от старосла­вянского монка. Во всех этих словах древнеславянское звукосочетание — он сохранилось в виде звукосочета­ния — ун,— ын. Ясно, что эти слова из славянского язы­

43

ка попали в молдавский до XI в., позже такой звук в славянских языках исчез, но сохранился в молдавском.

Итоги рассмотрения исторических особенностей раз­вития молдавского языка позволяют установить некото­рые хронологические рамки славяно-романских контак­тов и получить представление об отмеченных выше сто­ронах хозяйственной деятельности предков молдаван в те века, о которых у нас нет по данным вопросам дру­гих источников.

Археологические памятники о славянах в северодунайских землях.

Балкано-Дунайская культура

Некоторые дополнительные материалы об истории северодунайских славян дает и археологическая наука. Археологические раскопки в северном Подунавье вскры­ли множество памятников материальной культуры, остав­ленных славянами, проживавшими на территории Мол­давской ССР и Румынии в VI и последующие века. Ар­хеологи выделили на территории Молдавии несколько групп славянских памятников, относящихся к двум раз­ным хронологическим периодам:

а)    раннеславянские памятники VI—IX вв., которые в свою очередь подразделяют на поселения славян антско- го племенного союза VI—VII вв. и на поселения славян VIII—IX вв., которые появились здесь после того, как а'вары (обры) и болгары-тюрки вытеснили антов;

б)   памятники Балкано-Дунайской культуры на юге этого района;

в)    памятники древнерусских славян IX—XII вв., в северной и центральной части Пруто-Днестровского междуречья.

На территории Молдавской ССР славянскую архе­ологию начали изучать только в послевоенные годы; пока обнаружено более 300 поселений. Из них более 40 оставили славяне VI—VII вв. и более 90 — славя­не VIII—IX вв.

Ранние славяне были земледельцами, в их поселени­ях найдены следы зерен пшеницы, ячменя, овса, проса, гороха. Из орудий труда найдены топоры, серпы, камен­ные ручные жернова. Гончарная посуда изготовлялась без гончарного круга. Славяне разводили скот, занима-

44

лись охотой, рыболовством. В качестве оружия они ис­пользовали копья, луки и стрелы, в рыболовстве приме­няли крючки и сети¹¹.

После вытеснения ранних славян здесь постепенно расселяется новая волна славян: в южной части рассели­лись носители Балкано-Дунайской культуры, а север и центр Пруто-Днестровского междуречья и Побужье за­нимают древнерусские племена.

Первое Болгарское царство в VIII—XI вв. значитель­

45

но расширило свою территорию, его власть распростра­нялась на территорию Валахии, часть Трансильвании и юга Молдавии. Основным источником наших знаний о проживании славян на этих землях являются материа­лы, добытые археологами; они подтверждены данными языкознания, топонимикой и скудными письменными сведениями. О составе населения, создавшего Балкано- Дунайскую культуру IX—XI вв., у археологов нет едино­го мнения. Все согласны, что основу населения составляли южные славяне, бесспорно, присутствие тюрков (бол­гар?), некоторые, преимущественно румынские, археоло­ги полагают, что среди них были и волохи, но последнее материалами не подтверждено. Поселения Балкано-Ду- найской культуры были распространены на территории юга Молдавии, Валахии, части Трансильвании; наиболее характерны они для Болгарии (подробнее см. в следую­щей главе).

Авторы сводного труда по археологии Румынии сде­лали вывод: «В VIII—IX вв. в общеславянской матери­альной культуре начали выделяться черты, отличающие восточнославянскую культуру от западной и южной»¹². Данные топонимики (филологии) и археологии дали те же результаты, т. е., что начиная с VIII в. появляет­ся возможность отделять южных славян от восточных. На территории Молдавской ССР обнаружено 48 остатков Балкано-Дунайских поселений¹³, крупное городище на­ходится у современного села Калфа¹⁴.

Для характеристики населения этих мест ценные ма­териалы дает антропология. Изучая костные останки древних могильников, антрополог М. С. Великанова пришла к выводу, «...что есть все основания говорить об отсутствии в Поднестровье генетической связи между черняховцами и сменяющими их славянами и считать славянское население здесь пришлым»¹⁵.

Подводя итоги рассмотрения всех источников о древ­них славянах VI—XII вв. на территории Молдавии и со­седних стран, мы отмечаем, что в совокупности они дают нам довольно много сведений. В частности, устанав­ливается факт, что славяне пребывали в Днестровско- Дунайских землях уже в VI и последующих веках, что у них хорошо было развито земледелие, что в VIII—XI вв. они занимали здесь господствующее положение, что тут сменилось несколько славянских периодов. Вначале

46

здесь проживали ранние славяне (анты, венеды и т. д.), после похода аваров (обров) в IX—XII вв. в Молдавии и на севере Трансильвании проживали восточные славя­не, а в остальной части Трансильвании, в Валахии и на юге Пруто-Днестровского междуречья — южные славяне.

Тиверцы и уличи

... а уличи и тиверцы седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множество их, седяху бо по Днестру оли до моря, и суть грады их и до сего дне.

(Повесть Временных лет)

О племенах тиверцев и уличей также сохранилось мало достоверных сведений. Долгое время даже было не­ясно, относятся ли они к истории славян или молдав­ского народа. Вопрос о политической организации и об этнической принадлежности этих племен в буржуазной ис­торической литературе стал предметом длительной дис­куссии. Исследования археологов за послевоенные годы внесли в эту проблему значительную ясность.

Племена тиверцев и уличей в IX—XIII вв. жили меж­ду реками Прут и Южный Буг. Племя уличей в основ­ном заселяло территорию по реке Южный Буг, а тивер­цев — между реками Днестр и Прут. Некоторые сведе­ния о них сохранились в русских летописях и в коротких заметках византийских и ряда европейских авторов. В отрывке русской летописи, приведенном в эпиграфе, от­мечено, что их поселения на юге распространялись до Дуная, а остатки их городов существовали еще в XII в. («и до сего дне»)¹⁶. Эти земли лежали вблизи великого пути «из варяг в греки». Естественно, что киевские кня­зья стремились укрепить здесь свою власть. В X в. она была уже достаточно прочной.

Автор «Повести Временных лет» рассказывает, как Святослав, заняв Переяславец на Дунае, хотел сделать его своей столицей. Летописец вкладывает в уста князя слова: «...хочю жити в Переяславце на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: от Грек — злато, поволоки, вина и овощево различныя, из Чех же, Угорь — серебро и комоно (кони. — Я. М.), из

47

Руси же — скора (меха. — Я. М.) и воск, мед и че­лядь»¹⁷. Святослав мог так говорить только в том слу­чае, если власть Киевского государства распространя­лась до самого Дуная и южнее. С тиверцами и уличами около 885 г. воевал («имяще рать») и подчинил их сво­ей власти киевский князь Олег. Отряды тиверцев вместе с другими ходили на Константинополь в 907 г. в составе

{

ружины Олега и в 944 г. вместе с князем Игорем. Но
огда власть киевских князей ослабевала, эти земли

выходили из повиновения Киеву. Владимир Мономах,
вновь укрепивший в Киеве великокняжескую власть, в
1116 г. послал своих наместников в подунайские города
(«посаже посадники по Дунаю»), и эти племена опять
вошли в состав Киевского государства¹⁸.

Раскопки городищ и селищ на территории Молдавской ССР, проведенные в последние годы, бесспорно доказа­ли, что это были славянские племена, входившие в сос­тав древнерусского государства. На территории Молдав­ской ССР открыто более ста древнерусских селищ и городищ. Особенно богатые материалы дали раскопки го­родищ Екимауцы и Алчедар (Резинский район). Это были относительно небольшие по площади (диаметром 60—80 м), но мощные укрепления, окруженные валами, на которых возвышались деревянные укрепления, снару­жи их окружали глубокие рвы. Раскопки городищ дали множество находок предметов быта, орудий труда, ору­жия и т. д. Все это типично для древнерусского государ­ства. Эти городища погибли в борьбе с печенегами и половцами¹⁹.

После распада Киевского государства земли тивер­цев и уличей вошли в состав владений Галицко-Волын- ского княжества (но власть его была непрочной). Автор «Слова о полку Игореве» пишет, что галицкий князь «суд вершит до самого Дуная».

В малозаселенные степные районы Галицко-Волын- ского княжества, спасаясь от гнета бояр, убегали кре­стьяне, которые получили у населения Галицкой Руси название «выгонцев». В 1223 году, когда русская рать отправилась в поход против вторгшихся татаро-монго- лов, отряды «выгонцев», как сообщает летописец, прие- хавша в лодиях по Днестру и виидоша в море и приидо- ша в реку Днепр... и сташа у реки Хортицы»²⁰ (недале­ко от нынешнего города Запорожье. — Я. М.). У Хорти­

48

цы они соединились с отрядами, шедшими по суше, и отправились далее к реке Калке, где произошла битва с монголо-татарами.

По экономике и общественно-политическому строю эти памятники относятся целиком к истории древнерус­ского (Киевского) государства.

Берладники и бродники

На этих же землях до монголо-татарских вторжений существовали государственные образования берладников и бродников. Их политические организации, как и орга­низации тиверцев и уличей, являются прямыми пред­шественниками Молдавского государства.

Берладники в XII в. занимали территорию нынеш­ней Молдавии. В исторической литературе о них упоми­нают обычно в связи с грамотой 1134 года берладского князя Ивана Ростиславича Берладника, которая была опубликована Б. П. Хашдеу в 1860 г. В ней князь дает при­вилегии болгарским, венгерским, чешским и русским купцам при их торговле в городах Берладе, Малом Га­личе и в Текуче. Берладский князь по грамоте считал се.- бя вассалом галицкого князя («...аз Иванко Ростисла- вич от стола Галичского, князь берладски...»²¹). Эта гра­мота свидетельствует о высоком экономическом развитии княжества и о большом авторитете его князя. Однако изучение грамоты вызвало сомнение в ее подлинности. Некоторые ошибки в написании слов и само содержание текста свидетельствовали о ее позднем происхождении. Оригинал грамоты, как сообщил Б. П. Хашдеу, был уте­рян еще его отцом. Было высказано мнение, что Б. П. Хашдеу из патриотических соображений сочинил ее сам, чтобы обогатить историков Молдавского княжества и отодвинуть его образование на двести с лишним лет.

В многолетней дискуссии русских и румынских исто­риков по поводу подлинности грамоты установлено, что она сочинена Б. П. Хашдеу. Недавно умерший румынский историк П. Панаитеску так и пишет в подзаголовке специальной статьи о грамоте: «Патриотическая фаль­сификация Б. П. Хаждеу»²².

В ходе дискуссии о грамоте вопрос о том, фальшив­ка это или нет, заслонил главную проблему: что собой представляло Берладское княжество как предшествен­

4 Н. Мохов

49

ник Молдавского государства. Сочинением грамоты Б. П. Хашдеу хотел обогатить историю княжества, но получилось так, что он поставил под сомнение вообще все сведения о Берладском княжестве. А между тем оно существовало и играло заметную роль в политиче­ской жизни Прикарпатья. О нем многократно упомина­ется в русских летописях. Высказано предположение, что город Берлад, являвшийся столицей княжества, сущест­вует и в наши дни (г. Бырлад в Румынии). К востоку от реки Днестр протекает Берладинка, название которой также напоминает о названии Берладской земли. В Ипа­тьевской русской летописи рассказывается о войне в 1159 году князя Ярослава из Галича против его племян­ника Ивана Берладника, о том, как последний ушел «...к половци и ста в городах подунайских... И приидоша к нему половци мнози и берладники у него искупися (собирались.— Н. М.) 6000» ²³. Здесь они препятствовали торговле по Днестру. В 1161 г. берладники захватили порт Олешье (ныне г. Цурюпинск в устье р. Южный Буг. — Н. М.), чем нанесли большой ущерб морской тор­говле киевских купцов.

Как видно из записи летописца 1174 г., Берладская земля не считалась собственно русской. В том году князь Андрей Боголюбский, изгнав Давида Ростислави- ча, говорил ©му: «...а ты пойде в Берладь, а в Руськой земли не волю ти быти...»²⁴. Следовательно, город Бер­лад Андрей Боголюбский не считал «Русской землей» (в узком смысле слова).

Имя князя Ивана Ростиславича Берладского много­кратно упоминается в русских летописях между 1144 и 1162 гг. Он появлялся и действовал во многих городах Русского государства, в том числе и в Галиче, на берегу Черного моря, и был связан с половцами.

Из таких отрывочных сообщений можно за­ключить, что берладские земли хорошо знали на Руси, что берладники были тесно связаны с подунайскими го­родами, участвовали в феодальных распрях галицких князей. Этим и исчерпываются наши знания о княжест­ве. Предпринятые археологами Социалистической Рес­публики Румынии попытки найти древний Берлад пока не увенчались успехом, обнаружены лишь остатки посе­лений тех времен.

У нас нет данных об этническом составе населения

50

Берладского княжества, но нет сомнений, что оно состоя­ло из славян, половцев. Половцы в этих землях упо­минаются как до XII в., так и в последующие столетия. Возможно, что здесь проживали и волохи (подробнее о них смотри ниже). Берладскую землю нужно считать одним из прямых предшественников Молдавского госу­дарства.

Также скудны наши сведения о «Земле бродников». О бродниках при изложении событий XIII в. несколько раз упоминается в р$гсских летописях, как о действующих в разных местах Русского государства. Известно, что их вождь Плоскиня во время битвы с монголо-татарами в 1223 г. у реки Калки предал русских и перешел на сторону монголов. О «Земле бродников», как гранича­щей с половцами (куманами), русскими и болга­рами, неоднократно упоминается в западно­европейских документах. В 1222 г. венгерский ко­роль дал Тевтонскому ордену земли юго-востока Карпат «до границ бродников»²⁵. В 1227 г. в Ку- манию и «Землю бродников» римский папа назначил епископа. В 1250 г. венгерский король Белла IV сооб­щал римскому папе, что татары завоевали восточных со­седей Венгрии, и при этом перечислял земли: русские, куманские, бродников и болгарские. Очевидно, бродники занимали какую-то часть территории современной Мол­давии.

Каков был этнический состав «Земли бродников», мы не знаем. Высказывать какие-либо определенные суждения о роли этого политического образования в ис­тории зарождения Молдавского государства у нас также нет оснований. Во всяком случае, оно существовало в

XIII     в. на территории современной Молдавии и не могло не оказать влияния на процесс формирования Молдав­ского государства.

Еще меньше сохранилось данных о роли земли бо- лоховцев. Их земли находились от левобережья верхо­вий Днестра (севернее Каменец-Подольска) в сторону Киева. Известно, что они платили дань монголо-татарам, поставляя просо. Некоторые румынские историки²⁶, ссы­лаясь на то, что название «болоховцы» напоминает «воло­хи», считали их предками молдаван, но археологические раскопки на этой территории дали материал только о древнерусском населении²⁷, да и само название «Боло­

4*

51

хов» или связано с древнерусскими словами волхвы, ре­ка Волхов, с. Болохов, или означает «болото», и встре­чается в других местах русских земель. Существовавшие в более поздние века группы поселений волохов в За­падной Украине и получившие название «Болоховские земли» вряд ли генетически связаны с Болоховской зем­лей XII—XIII вв.

Все эти государственные образования, существовав­шие накануне возннкновения Молдавского государства, целиком или частично на его территории или рядом с ней, не могли не оказать определенного влияния на формирование нового государства. Они находились в ста­дии, когда исчезали первобытно-общинные и начали фор­мироваться феодальные отношения.

ГЛАВА III

ФОРМИРОВАНИЕ ВОЛОХОВ КАК ОСОБОЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ОБЩНОСТИ

В лето 6406 (898). Идоша угри ми­мо Киев... Пришедши от востока и устремишася черес горы великая, яже прозвашася горы Угорьские, и почаша воевоти на живущая ту во­лохи и славяне. Седяху бо ту пре- же словени и волохове прияша зем­лю словеньску.

(Повесть Временных лет)

На протяжении веков романизированное население, появившееся в северном и южном Подунавье в I—III вв. н. э., вступало в самые разнообразные контакты со мно­гими племенами, которые после III в. н. э. одно за дру­гим занимали Подунавье. О его более точном место­пребывании, экономическом и социальном развитии вплоть до XI в. у нас мало достоверных письменных све­дений. Все это время происходили процессы изменения самого существа этноса. Этнические процессы, иногда ведущие к появлению новых этнических общностей, явля­ются результатом развития и взаимовлияния разных факторов: экономических, социальных, в области куль­туры и т. д. Значительную роль играют процессы асси­миляции (смешения и слияния народов).

Особенно длительными и тесными были контакты ро­манизированного населения со славянами, которые про­живали по обоим берегам Дуная. Эти контакты перерос­ли в процессы взаимной ассимиляции. Результаты этой ассимиляции в областях к северу и югу от Дуная были прямо противоположными. В землях к югу от Дуная в процессе взаимной ассимиляции почти повсюду победили славяне, они растворили в своей среде местные, в том числе романизированные, племена, в результате этого сформировались славянские племена сербов, болгар, хорватов и др. Хотя все они являются славянами, но в их языке и обрядах сохранились романские элементы.

В землях же к северу от Дуная в процессе взаимной

53

ассимиляции победил романский элемент, славяне рас­творились в среде романизированного населения.

В результате процесса ассимиляции к северу и югу от Дуная из романизированного населения и славян об­разовались новые племена, которые стали называть волошскими, а народ — волохи (валахи, влахи, влехи, бла- хи). В северодунайских землях они заняли всю террито­рию, а к югу жили островами. Сохранив основу роман­ского языка и обычаев, они унаследовали многие обря­ды и обычаи от ассимилированных ими славян. Это наследие оказало значительное влияние и на язык. Воло­хи— ближайшие предки всех восточнороманских на­родов.

Процесс слияния романизированного и славянского населения был длительным. Он сопровождался этапом двуязычия, то есть периодом, когда целый народ, пле­мя или группы населения пользуются обоими языками (то есть они принадлежат к билингвистам). В нашем случаем билингвисты владели романским и славянским языками. Из смешения двух языков происходит не об­разование третьего языка, а побеждает один язык, при этом он обогащается за счет другого. Из двуязычия в Подунавье и зародился язык волохов.

Завершение этапа билингвизма и формирования но­вого восточнороманского языка относят к концу I тысяче­летия н. э., а некоторые допускают, что в отдельных ме­стах он существовал и позже на протяжении ряда сто­летий. Академик В. Ф. Шишмарев считал, что «ликвида­ция билингвизма» связана с образованием государств Молдавии и Валахии¹, т. е. что билингвизм в районах к северу от Дуная исчез лишь в XIV в. Но известно, что знать в Княжествах и в администрации продолжала пользоваться славянским языком на протяжении не­скольких веков². Период билингвизма обычен для наро­дов в случаях изменения этноса³. По мнению подавляю­щего большинства историков и филологов, этот процесс завершился примерно в X в. С этого времени можно го­ворить о появлении новой этнической общности—воло­хов. Этого мнения придерживались историк-славист И. Богдан, филолог О. Денсушану и др., они полагали что новая этническая общность появилась только после ассимиляции славян. «...Без преувеличения, не может быть речи о румынском народе (точнее, о волохах.—

54

Я. Af.) до поглощения славян романизированным насе­лением в VI—X вв.»⁴. Это мнение является наиболее рас­пространенным, его придерживается подавляющее боль­шинство специалистов, занимающихся этим вопросом.

С течением времени волошские племена, расселившись на огромных пространствах и попав в разные условия, в процессе становления феодальных отношений начали обособляться в отдельные народности. Сформировалось несколько восточнороманских народностей и этнических групп: к северу от Дуная — молдаване и мунтяне (вала­хи), на Балканах македонские влахи, мегленские влахи, у берегов Адриатического моря — истрийские влахи. В Трансильвании также шел процесс формирова­ния отдельной народности волохов.

Сведения о периоде появления волохов очень скудны, нам необходимо рассмотреть все виды имеющихся ис­точников, даже если они содержат лишь незначительную информацию. Начнем с рассмотрения письменных сведе­ний. Письменные источники, впервые упоминающие воло­хов, относятся лишь к XI в., но в некоторых из них гово­рится о деятельности волохов и в предшествующих сто­летиях.

Ниболее раннее упоминание о волохах находится в русских летописях. Автор «Повести Временных лет», пи­савший в XII в., сообщает о том, что когда в 898 году венгры перешли через Карпатские горы, то они начали воевать с волохами, которые до этого захватили («прия- ша») эти места у славян (см. эпиграф к главе).

Это сообщение отражает реальные события. Дей­ствительно, в конце IX в. венгерские племена прошли че­рез причерноморские степи и в самом начале X в. завое­вали славянское Велико-Моравское княжество, занимав­шее земли современной Венгрии⁵. Из летописи не ясно, кого ее автор называет волохами и где их встре­тили венгры. Во всяком случае, нужно полагать, что речь идет о «волохах», живущих где-то на территории бу­дущей Венгрии или в западной части Трансильвании, т. е. довольно далеко от Молдавии.

Первое упоминание о волохах, проживавших к югу от Дуная, относится к XI в. Византийский автор Кек- кавмен лишь попутно сообщает о волохах, проживаю­щих к югу от Дуная (у Балканских гор), и, в частнос­ти, о господстве у них горного скотоводства: «...скот вла­

55

хов и семьи от апреля месяца и до сентября находится на вершинах гор и в самых прохладных местах»⁶. От него узнаем, что волохи были христиане, имели своих вождей и платили налоги в пользу Византийской импе­рии. Повышение налогов вызвало восстание волохов, ко­торое и описал Кеккавмен⁷.

Раннее упоминание в письменных источниках о про­живании волохов на северном берегу Дуная оставил византийский историк Никита Хониат. Он описал исто­рию побега будущего византийского императора Андро­ника в 1164 году из Константинополя в Галицкую Русь: «...и только он достиг границы Галицкой земли, где рассчи­тывал найти убежище, как попал в ловушку неких охот­ников народа волохов, до которых дошла весть о его бегстве, они захватили его <и вернули обратно...»⁸ Из этого сообщения видно, что в середине XII в. волохи про­живали у границы Галицкой Руси. Это могло быть где- то севернее Дуная (южнее Дуная власть галицких кня­зей никогда не распространялась).

К ранним (до 1176 года) свидетельствам относится также описание похода византийской армии против вен­гров, составленное Иоанном Кинама. Византийцы на­пали на венгров со стороны Черного моря (то есть че­рез территорию современной Молдавии или Добруджи) «с бесчисленным множеством волохов, о которых гово­рят, что некогда они были колонами Италии» (правда, это /место изложено так, что непонятно, идет ли речь о воло- хах, проживающих там, или о тех, кто пришел с визан­тийским войском). Автор специально говорит, что се­верные области (по-видимому, Молдавия и соседние земли) «...совсем лишены населения...»⁹. Таким образом, не может быть сомнений, что волохи в XII в. прожи­вали на территории к северу от Дуная, но их там было мало, отмечалось, что места эти безлюдны.

С XIII в. сведения историков делаются более сис­тематическими, но они касаются главным образом Тран- сильвании, в меньшей мере Валахии и очень скудны о Молдавии. В 1234 году римский папа Григорий IX в од­ной из грамот упоминает Куманскую епископию и гово­рит о проживании там православных «волохов» по сосед­ству с землей Бродников, которых папа хотел бы подчи­нить себе¹⁰. Куманская епископия распространяла свою власть на равнинные земли Валахии и Молдавии. Иногда

66

ее называли Милковской епископией (по реке Милков, пограничной между Валахией и Молдавией). Волошское население здесь упоминается, как проживающее среди куманов. Эта территория была «опустошена до основа­ния» монголо-татарами в 1241 году¹¹.

Только от 1384 года мы имеем первый документ, на­писанный в Молдавии. В это время во всей стране от Карпат до Днестра проживали молдаване. Разумеется, процесс заселения наелся раньше, он требовал длитель­ного времени.

Более детальные, но также краткие сведения о воло­хах содержатся в «Деяниях венгров», составленных на рубеже XII—XIII вв. секретарем короля Беллы. В этой хронике описаны события X в. и упоминаются волохи и их воеводства на территории Трансильвании и Олтении, называются словено-волошские воеводства и имена кня­зей. Однако многие его сведения о X в. у специалистов вызывают сомнения. Вообще-то в этом источнике идет речь о землях, лежащих далеко от Молдавии, это уже не наша тема.

Этим и исчерпываются письменные сведения о воло­хах до XIII в.; они нам бесспорно показывают, что воло­хи в X—XII вв. проживали в некоторых местах Балкан­ских гор в Трансильвании, а с XII в. и в южной части Молдавии. Из этих документов также видно, что у воло­хов классовое общество еще не сложилось, а в их эко­номике большую роль играло горное скотоводство.

Скудные сведения письменных источников о древней и средневековой истории волохов в некоторой мере вос­полняются другими, в частности археологическими. Ар­хеологи хорошо изучили и знают материальную культу­ру молдаван и валахов начиная с XIII в. и позже, но им не удалось точно установить их материальную культуру до XIII в., несмотря на то, что совершенно точно извест­но, что предки этих народов постоянно проживали в По­дунавье. Здесь выделены и изучаются остатки мате­риальной культуры в поселениях готов, гуннов, аваров, сарматов, гепидов, печенегов и половцев, венгров, бол­гар— тюрков, разных групп славянской культуры и т. д. Хорошо известна материальная культура романизиро­ванного населения римской Дакии II—III вв. Эта культу­ра сохранялась и после ликвидации власти римлян, ее следы находят в IV и V вв., но потом и они исчезли¹².

57

Полное исчезновение остатков поселений, сохранявших римскую материальную культуру, является одним из до­водов сторонников миграционной теории о том, что на землях к северу от Дуная романизированное население не сохранилось.

Естественно, что археологи Молдавии и других стран много поработали над поисками материальной культуры. Особенно они концентрировали внимание на изучении ар­хеологических памятников X—XIII вв., т. е. тех столетий, от которых сохранились о волохах письменные сведе­ния, указывающие места их обитания.

От IX—XI вв. на территории современной Молдавии и Румынии сохранились памятники упоминаемой выше культуры южных славян, вместе с которыми прожива­ли и некоторые другие этнические группы населения. Она получила название «Балкано-Дунайской культуры» (в Румынии ее называют культура «Дриду», в Болга­рии— «Южнославянской»). До недавнего времени эту культуру считали древнеболгарской, и только в 1963 го­ду М. Комша выдвинула мнение, что она является также и культурой волохов¹³. Эта гипотеза получила в среде румынских историков широкое признание. Против нее выступили археологи Болгарии и некоторые ведущие румынские историки. В этом отношении, на наш взгляд, наиболее авторитетным является мнение уже упоми­навшегося выше недавно умершего ведущего румынско­го археолога академика К. Дайковича, который вопреки распространенному в румынской литературе мнению об этнической принадлежности Балкано-Дунайской культу­ры в одной из своих последних статей писал: «Обозна­чения этой культуры как проторумынской или румын­ской с археологической стороны никак не обосновано»¹⁴. Он доказывал свое мнение тем, что археологические па­мятники этой культуры обнаружены в тех частях Молда­вии и Валахии, «...которые никогда не были под властью римлян»¹⁵, и, следовательно, они «не были романизиро­ваны». Он считал, что эта культура на территории к се­веру от Дуная появилась только в IX в., а южнее Дуная она была известна и ранее, следовательно, допуска­ется миграция населения с южного берега Дуная на се­верный. Таким образом, М. Комша и ее единомышленни­ки, доказывая континуитет романского населения, по су­ти становятся на позиции миграционистов. К. Дайкович

58

только в отношении так называемой культуры Буков, которая получила некоторое распространение в Тран­сильвании и является близкой к Балкано-Дунайской, осторожно замечает, «что можно говорить о ее протору- мынском характере». Как бы подводя итог многолетних исследований, он писал: «Реальностью является, что о румынах (правильно — волохах. — Н. М.), проживающих в низовьях Дуная в VIII, IX и следующем веках, мы (т. е. археологи.— Н. М.) не имеем никаких сведений»¹⁶.

В заключение следует отметить, что советские архео­логи, говоря о носителях Балкано-Дунайской культуры (культуры Дриду), высказывают только предположение, что там, возможно, было и романское население. «...Бал- кано-Дунайская культура, или культура Первого Бол­гарского царства, была создана, видимо, смешанным славянским, тюрко-болгарским, алланским и волошским населением» ¹⁷. Молдавский археолог И. Г. Хынку вслед за М. Комшей более категорически утверждает, что в состав носителей этой культуры «...вошли три основных этнокультурных элемента: славянский, тюркский и волошский (восточнороманский)»¹⁸, но существующая аргументация этой позиции вообще очень слаба. «Загад­ка» о материальной культуре волохов не является чисто волошской. Известно, что вообще у народов, занимав­шихся преимущественно животноводством, иногда воз­никают такие «загадки», ибо, перемещаясь со скотом, они редко оставляют значительные следы своего пребы­вания.

Вопрос о материальной культуре волохов остается нерешенным, требует дальнейших археологических ис­следований. Считаем необходимым еще раз напомнить, что в районе Подунавья в каком-то месте романизиро­ванное население, а позже волохи проживали все первое тысячелетие нашей эры, и, безусловно, остатки их про­живания по мере расширения археологических работ бу­дут найдены, и тогда будет точно обозначено место их проживания до XIII в.

Некоторые материалы для разрешения вопроса дает молдавское языкознание, точнее история молдавского языка.

Прежде всего, для историка важен факт значительно­го единства всех восточнороманских языков. Как отмече­но выше, наиболее ранние письменные источники (XII

69

в.) уже засвидетельствовали расселение волохов изоли­рованными группами на значительных расстояниях одна от другой. Небольшие различия в восточнороманских языках отдельных групп волохов подтверждают единст­во происхождения их языка. А поскольку язык мог воз­никнуть в одном месте, то сразу возникает вопрос: в ка­ком месте проживало то романизированное население, которое ассимилировало славян и в результате этого сформировало язык и самый народ волохов. Это могло быть на землях к югу или к северу от Дуная или же в каком-либо месте на обоих берегах Дуная.

Ни сам язык, ни археологические памятники, ни пись­менные источники окончательного ответа на этот вопрос пока не дали, но с некоторой долей вероятности можно говорить о постоянном проживании романского населе­ния в горах юго-западной Трансильвании.

В языке отдельных групп волохов, проживающих изолированно, постепенно возникали различия. Так, Д. Кантемир (начало XVIII в.) отмечал значительные отличия в языке волохов из Македонии (куцо-влахов). Он писал, что их язык «исковеркан», что они «...мешают свой родной язык с греческим и албанским» и т. д.¹⁹ Срав­нивая язык волохов и молдаван, он, будучи патриотом Молдавии, отдавал предпочтение молдавскому, писал, что у валахов «...произношение более грубое...» и они «...во всем следуют по стопам молдаван в отношении языка и правописания, и этим признают, что молдав­ский язык чище, чем их»²⁰.

Некоторое представление об исторических процессах, которые привели к формированию волохов, дает статис­тический подсчет состава восточнороманских языков. При их изучении неоднократно делались попытки выя­вить удельный вес слов латинского, славянского и проче­го происхождения. Однако однозначный ответ на по­ставленный вопрос не может быть дан вообще, ибо нужно учитывать характер изучаемых текстов и частоту упо­требления отдельных групп слов. Например, такие сло­ва латинского происхождения, как все местоимения, а также вспомогательные глаголы «а авя» (иметь), «а фи» (быть) и некоторые другие встречаются почти в каждой фразе, а другие слова (особенно имена существитель­ные) встречаются только в отдельных фразах. Кроме того, большое влияние на состав словарей оказывала

60

политика, проводимая в области языка. Поэтому механи­ческие подсчеты, не учитывающие эти факторы, давали самые различные и случайные результаты. Так, в из­вестном румынском словаре И. А. Кандря, изданном в 1931 году, который отразил результаты деятельности «латинистов», «очищавших» язык от славянских слов и искусственно внедрявших в румынский язык слова ро­манского происхождения, из 43 269 слов латинского происхождения оказалось 20,6%, французского — 30%, славянского— 16,8%. Другой крайностью являются под­счеты А. Чихаки, автора словаря румынского языка, изданного в 1879 году. В предисловии он указывал, что из 5765 слов его словаря 41%—слова славянского происхождения, 20,2% слов — латинского происхожде­ния²¹. Из этих примеров ясно, что механический подсчет состава слов по словарям не может дать убедительного ответа. Гораздо полнее отражают состав языка данные его основного словарного фонда, ибо он изменяется очень медленно. Мы не располагаем специальными под­счетами по молдавскому языку, но у нас имеются такие данные по румынскому языку. Учитывая близость этих языков, мы можем воспользоваться этими данными, помня, однако, что в молдавском языке слова восточносла­вянского происхождения распространены больше, чем в румынском. Румынский академик А. Траур взял только 1419 слов, составляющих основной фонд (коренные сло­ва) румынского языка. Из этих слов латинскими по про­исхождению являются 58,3%, славянскими — 21,5%, ге- то-дакийскими— 1,7%, венгерскими — 2,3²².

Эти цифры более полно отражают роль отдельных языков в формировании восточнороманских языков, при­чем в молдавском языке роль славянского пласта будет несколько большей.

На современном уровне знаний одну этническую группу от другой мы отличаем почти исключительно по языку, и относительно редко учитываются другие, в част­ности, антропологические различия. Однако в дейст­вительности в развитии народов происходят и биоло­гические ассимиляционные процессы, в формировании народов они также играют определенную роль. Материа­лы антропологии иногда помогают решать некоторые вопросы истории.

В Молдавии антропологические исследования прово­

61

дились в небольших масштабах, однако полученные све­дения ценны для исторической науки. В частности, мате­риалы антропологии помогают дать окончательный от­вет на вопрос, являются ли восточнороманские народы исконными жителями этой территории, проживали ли их предки здесь непрерывно на протяжении ряда тысяче­летий, а все мигрирующие народы только оказывали неко­торое влияние на этот пранарод (так думают некоторые историки), или же здесь происходили кардинальные из­менения, полная смена населения, и можно говорить лишь о некоторой преемственности культурных тради­ций.

Наиболее глубокие исследования по исторической ан­тропологии Молдавии проводила М. С. Великанова. На протяжении многих лет она изучала останки людей раз­ных эпох, найденные молдавскими археологами во время раскопок древних могильников. Итоги этих исследований обобщены в специальной монографии²³. На основе об­общения антропологических материалов могильников, на­чиная от неолита (трипольцев, III—II тысячелетие до н. э.), М. С. Великанова выделила несколько смен фи­зических типов населения на интересующей нас терри­тории, что означало смену состава населения. Она прихо­дит к следующим выводам:

а)    в эпоху Триполья здесь главенствовал тип людей, принадлежащих к средиземноморскому облику. В эпо­ху бронзы этот облик либо растворился, либо был выте­снен новой антропологической средой, пришедшей с Вос­тока;

б)   черняховцы (первые века н. э.) имеют антрополо­гические черты пришедших с востока сармат и местных гето-фракийцев;

в)    антропологический тип славян генетически не связан с черняховцами, другие группы населения этого времени также не имеют генетической связи с предшест­вующим населением. Физический тип населения Молда­вии второй половины I тысячелетия н. э. относится к восточным славянам, а в некоторых частях Румынии—к западным и южным славянам;

г)    антропологически молдаване (начиная с XIII— XV вв.) связаны, с одной стороны, со славянами, с дру­гой стороны — с физическим обликом людей Балкано-Ду­найской области²⁴.

62

Основные выводы антропологов совпадают с данны­ми, полученными при изучении других групп источников. Можно утверждать, что в Молдавии и на соседних тер­риториях на протяжении последних тысячелетий про­исходила почти полная смена населения. При этом в от­дельных случаях можно отметить сохранение некоторых черт культурной традиции.

Эти выводы антропологов о большой роли различных антропологических типов людей в формировании мол­давского народа подтверждают и наблюдения над людь­ми и в наше время. Молдаване и румыны по культуре, языку — близкородственные народы, тем не менее О. Пушкариу писал, что румыны южной Валахии в этни­ческом отношении отличаются от молдаван больше, чем от болгар. О различиях в физическом типе молдаван и жителей южной Валахии писали и другие авторы.

Свой вклад в изучение проблемы вносят и этногра­фические исследования, они помогают выяснить некото­рые вопросы древней истории славян в Подунавье. О тесном общении предков молдаван со славянами гово­рят некоторые названия языческих божеств: так, злых водяных фей у славян называли русалки, у молдаван — русалии; бог грома славян — Перун, позже у славян и молдаван Перуна отождествляли с христианским проро­ком Ильей; богиня любви, женитьбы у славян — Лада, Лель, у молдаван — Ладо, Леле; бог зимнего солнце­стояния (позже зимний обряд) у славян — Коляда, у молдаван — Колинда²⁶. Названия славянского бога ог­ня— Сварог, в молдавском языке сохранилось в гла­голе «а звырли» в смысле швырять, метаться, брыкать­ся. Эти общие названия могли появиться в результате тесного общения народов еще до распространения хрис­тианства, то есть до X в. Учитывая, что молдавские обы­чаи и обряды изучены еще слабо, можно не сомневаться, что в этой области историков ожидают и другие находки.

Длительное и тесное общение молдаван со славяна­ми совершенно естественно получило отражение в уст­ном народном творчестве, в некоторых случаях оно так­же может служить источником при изучении древней­шей истории народа.

В фантастических сказках молдавского народа дей­ствует «змеу» (в славянских сказках — змей); сказки по-молдавски называют «повеете», «басм» (от славян­

63

ских — повесть, басня); героями сказок часто выступа­ют «войникул» «боерь» (от—воин, боярин). В молдав­ском свадебном обряде действуют персонажи, называе­мые «старосте», «ворничел». Оба названия славянского происхождения. Видный специалист по романскому фоль­клору В. М. Гацак писал: «Восточнороманский героиче­ский эпос во многом близок и родственен эпосу других народов юго-восточной Европы... Весьма значительную главу в истории восточнороманского героического эпоса составляют южнославянские... элементы»²⁶.

Эти особеннности фольклора молдавского народа по­явились, разумеется, тогда, когда проходил процесс вза­имной ассимиляции, т. е. до XI в. Так как речь идет, прежде всего, о южнославянском наследии, то и здесь неизбежно возникает вопрос о географическом районе, где проходил контакт предков молдаван и южных славян.

Рассмотрение всех доступных нам источников о про­цессе генезиса волохов, ближайших предков молдавско­го народа, позволяет отметить, что в бурной истории Днестровско-Балканских земель на протяжении послед­них тысячелетий происходили многочисленные смены не только политических организаций, но и многократные значительные смены масс населения, при этом преемст­венность достижений культуры могла сохраняться лишь в небольшой мере. Прогресс культуры в этом районе шел очень неравномерно. Здесь происходили смешение наро­дов, зарождение этнических общностей, что привело к появлению нового этноса — волохов. По языку волохи относятся к романскому этносу, но по данным антропо­логии, по быту и обрядам положение гораздо сложнее. Как в формировании волохов, так и в процессе их даль­нейшей дифференциации очень большую роль сыграли их контакты со славянскими народами. В этом отноше­нии у них много общего с формированием западноевро­пейских народов, например, французов, англичан, в ис­тории этнического формирования которых контакты с другими этносами играли огромную роль.

ГЛАВА IV ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ПОЛИТИЧЕСКИИ СТРОИ ПОДУНАВЬЯ В XII—XIV ВЕКАХ.

ПОЯВЛЕНИЕ МОЛДАВСКОГО ЭТНОСА

Их (молдаван и валахов. — //. М.) первоначальный способ производства был основан на общинной собст­венности, отличной от славянской и в особенности от индийской формы...

С течением.времени военные и духовные сановники вместе с общинной собственностью узурпировали и свя­занные с нею повинности, приуроченные к этой собст­венности.

Так труд на их общинной земле превратился в бар­щинный труд на расхитителей общинной земли.

К. Маркс

Печенеги, половцы, монголо-татары

Племенам волохов, прежде чем они освоили террито­рию Молдавии, пришлось столкнуться с вторжением тюркских и монгольских племен.

Еще с IX в. Причерноморские степи вплоть до Дуная были заняты печенегами, а потом и половцами (кумана- ми). По экономическому строю и социальным отноше­ниям эти тюркские племена мало чем отличались от сво­их предшественников — гуннов, аваров, венгров. Они бы­ли скотоводами-кочевниками. Куманы образовали две орды: Белую с центром на реке Дон и Черную, заняв­шую землю между Днепром и Дунаем. Отсюда они со­вершали грабительские набеги в пределы Киевского го­сударства и Византии. Следовательно, степная часть тер­ритории Молдавии входила в состав Черной орды.

От печенегов и половцев в причерноморских степях сохранились могильники (курганы) и небольшое количе­ство топонимических названий (названия с окончанием на -уй — Васлуй, Ковурлуй, а также Каракол). Их влия­ние на молдавский язык почти незаметно. Половцы (ку­маны) жили на территории Молдавии и Валахии вплоть до нашествия монголо-татар, оставались они на этих ме­стах и позже. За это время они подвергались воздейст­вию местного населения, в частности восприняли хри­стианство. Для управления половецкой церковью в 1227 году уже существовала куманская епископия. Вместе с куманамн проживали и волохи. Об этом узнаем из гра­

5 Н. Мохов

65

моты 1234 года римского папы Григория IX, в которой он пишет: «...в епископстве Кумании живет некий на­род, называемый волохи, которые называют себя хрис­тиане...» Папа предлагал избрать им епископа из их сре­ды¹. Римский папа пытался подчинить себе эту еписко- пию.

Печенеги и половцы находились на стадии формиро­вания классового общества. Как и другие кочевники, они принесли много бедствий местному земледельческому, в частности, славянскому населению. Именно они в се­редине XI в. взяли штурмом и сожгли упомянутое выше славянское городище у села Екимауцы. Славянское на­селение в то время в этих областях значительно умень­шилось².

Огромные изменения в судьбах народов этих земель произошли в результате вторжения монголо-татар в 1240 году. Орды Батыя после разгрома Киева прошли через Польшу, Чехию и Венгрию; часть их, обогнув Кар­паты с юга, вернулась на восток через территорию сов­ременной Румынии и Молдавии.

Южные земли древнерусского государства подвер­глись страшному опустошению, массы населения были истреблены. Такая же печальная участь постигла и древнерусское население восточного Прикарпатья. Посе­ления были разорены, люди частично истреблены, час­тично бежали в лесные или горные районы, более защи­щенные от вторжения кочевников. Степные районы ста­ли местом кочевий монголо-татар. Территория Молда­вии (от Карпат до Днестра) стала владением Золотой Орды, жители платили ей дань. Не вдаваясь в детали событий, мы можем сделать один вывод—славянское на­селение на этой территории резко уменьшилось.

Украинские археологи на территории северной Буко­вины обнаружили 99 древнерусских поселений XII—XIII вв., т. е. до и после татаро-монгольского похода, 47 по­селений за это время прекратили свое существование³. Эти цифры до некоторой степени дают представление о масштабах разрушений. В более южных степных райо­нах Пруто-Днестровского междуречья масштабы опу­стошения были значительно большими.

О жизни населения Пруто-Днестровского междуре­чья в годы монголо-татарского владычества до нас

66

дошло мало сведений. Сохранились анонимные записи пу­тешественника, который через 70 лет после нашествия, в 1308 г., проезжал из Константинополя в Польшу и по пути посетил двор галицкого князя. Он сначала опи­сывает Болгарию, которая тогда распространяла свою власть на земли к северу от Дуная. Аноним говорит, что за Болгарией лежит Галицкая земля, которая «...оро­шается теми же реками»⁴. Реками к северу от Дуная, протекающими по территории тогдашней Болгарии и Га­лицкой земли, могли .быть лишь Днестр, Прут, Сирет. Видимо, граница между Болгарией и Галицкой землей проходила где-то между устьями и верховьями этих рек, то есть через территорию современной Молдавии. О на­селении этих земель неизвестный автор сообщает, что оно говорило на том же языке, что и болгары, и испове­довало ту же религию. О татарах он пишет только для того, чтобы сказать, что местные жители платили им дань. Следовательно, местное население говорило по- славянски и исповедовало православие. Путешественник не упоминает о волохах, но они, как мы знаем из дру­гих источников, уже находились здесь. По-видимому, в начале XIV в. славянское население в этой области бы­ло еще значительным, а волохов еще мало.

В годы монголо-татарского владычества продолжали существовать приморские города. Древний Белгород, вы­росший некогда на месте греческой колонии Тиры, стал византийским портом и крепостью (в это время он на­зывался Аспрокастро). Крупным укреплением византий­цев на Дунае была крепость Ликостома, она находилась на месте рядом с современной Килией. Несколько позд­нее генуэзцы захватывают Белгород и превращают в свою колонию Монкастро (Маурокастро) (1254—1300 гг.). Через него генуэзские купцы установили прочные связи с Поднестровьем. Они знали речной путь по Дне­стру, а их торговые дворы находились в городе Львове. Монкастро в XIII в. был очень богат и влиятелен, здесь пользовались золотыми монетами — «галбени Монкас­тро».

В центре и на юге Молдавии под властью монголо-та­тар выросло несколько ремесленных и торговых цент­ров. Наиболее крупным был город, расположенный в центре междуречья Прута и Днестра, на реке Реут (ар­

5*                                                                                      67

хеологи называют его Старый Орхей)⁵. В Старом Орхее сохранились остатки нескольких зданий времен татар­ского владычества (мечети, восточного типа бани и др.)» найдено много татарских монет: значит, упадок товарно­го обращения, который выявился в связи с вторжением кочевников и разрушением славянских городов, был преодолен. В городах найдены остатки кузнечного и гон­чарного производства, множество металлических и кера­мических изделий. Город имел сложную и мощную сис­тему укреплений, да и само место было расположено так, что было защищено почти со всех сторон рекою и обрывистыми берегами. На монетах и на камнях сохра­нились арабские надписи. Другое укрепление площадью около 8 гектаров было расположено вблизи современно­го села Костешты (Котовский район). Вокруг него рас­полагались поселения ремесленников. Многочисленные находки керамической посуды, металлических изделий, монет и других предметов доказывают, что здесь сохра­нялись незначительные остатки и восточнославянской культуры, но главная масса предметов, найденных ар­хеологами, говорит о восточной культуре, характерной для золотоордынских городов, которая резко отличается как от предшествующей славянской, так и от последую­щей молдавской.

Города — центры ремесла и торговли — снабжали ско­товодов необходимыми изделиями. В городах проживали переселившиеся сюда с востока мусульмане, но, по-ви- димому, селились также и христиане — славяне, а воз­можно, и волохи⁶.

В годы монголо-татарского владычества оседлые сельские поселения на территории будущей Молдавии были немногочисленными. Одно из них находилось на том месте, где теперь Кишинев. В молдавском документе 1436 года говорится об источнике Кишинэу и указывает- тя, что рядом с ним «татарское селище», то есть остатки татарского поселения, которое, очевидно, было уничто­жено при изгнании отсюда татар в середине XIV в.

В северных районах Молдавии в то время проживали славяне, в центре могли проживать волохи и другие на­родности, в частности, аллаиы (яссы), от последних со­хранились некоторые топонимические названия (г. Яссы). Степные районы превратились в пастбища кочевников.

68

От времен татарского владычества в Молдавии сохрани­лось лишь несколько топонимических названий и терми­нов. Например, грамоту феодалу об освобождении от поборов в Молдавии еще в XV в. называли «Тарханной грамотой».

Могущество монголо-татар, продержавшееся около столетия, в 40-е годы XIV в. начало клониться к упадку, начинается вытеснение ханов из Поднестровья. Сокру­шительные удары монголо-татарам наносят литовские, венгерские и русские армии. Венгерская Дубняцкая хро­ника сообщает, что в 1345 году трансильванские войска совершили поход за Карпаты и разгромили монголо-та­тар и что те из них, «...которые остались живыми, ушли к другим в области, прилегающие к морю», т. е. к крым­ским татарам⁷. О разгроме татар на Тиссе в середине XIV в. сообщается и в древней молдавской летописи, и в том ее варианте, который сохранился в русской Воскресенской летописи. В 1362 году ордынцы у Синих Вод потерпели тяжелое поражение от русско-литовской рати. На этом заканчивается история господства мон­голо-татар в Днестровско-Прутском междуречье. На первый план здесь выступает волошское население, ко­торое умножается за счет переселенцев из-за Карпат.

Социально-экономический строй волошской общины

Представляет большой интерес вопрос о том, каковы были хозяйство, общественный строй, культура воло­хов, этих ближайших предков молдавского народа. Ос­ветить эти вопросы по скудным письменным источникам, сохранившимся только с конца XIV в., почти невозмож­но. Но о них можно узнать, применяя сравнительно-ис­торический метод, то есть, во-первых, путем изучения жизни волохов в соседних с Молдавией странах в пред­шествующие века, во-вторых, анализируя остатки волош- ских обычаев, сохранившихся в Молдавии и соседних странах в XV и последующих веках.

Особенно ценным является изучение волошских посе­лений в Карпато-Днестровских землях и землях Галиц­кой Руси, где их поселения возникали рядом с восточно­славянскими и где происходили во многом аналогичные

69

процессы взаимовлияния. В обеих этих областях волош- ская колонизация шла примерно в одно и то же время, в

XIII—                XV вв., из одного и того же района — Трансильва­нии, причем славяне Молдавии и верховий Днестра и Прута по уровню развития мало отличались от славян­ского населения Галицкой Руси. Принципиальное раз­личие состоит, однако, в том, что по прошествии несколь­ких веков в Галицких землях волошское население растворилось в славянской среде, а в Молдавии, наобо­рот, остатки славянского населения растворились среди волохов.

Буржуазные историки не могли правильно понять взаимоотношения славян и волохов в Карпато-Днестров- ских землях, так как многие из них неверно представля­ли себе хозяйственный и общественный строй этих наро­дов. Так, крупный румынский историк Р. Росетти, напри­мер, считал, что у славян в то время преобладало занятие скотоводством и что они находились на стадии «пас­тушеской жизни, хотя земледелие также им было извес­тно»⁸. Не обосновано историческими источниками и его представление о жизни волохов. Он полагал, что у них «грабеж играл в экономике значительно большую роль, чем земледелие, и почти такую же роль, как скотовод­ство»⁹. Экономический быт волохов и славян того време­ни достаточно изучен, чтобы сказать, что оба положения Р. Росетти — ошибочны.

Как отмечено выше, в средние века волохи прожи­вали на обширной территории к югу и северу от Дуная. Они были хорошо известны на территории Болгарии (с

XI    в.), в Сербии (с XIII в.), в Чехии, западноукраинских и соседних польских землях (с XIV в.), в Трансильвании (X—XI вв.), Молдавии и Валахии (с XII в.).

На всем этом пространстве они вступали в тесное общение с местным славянским населением, а в некото­рых местах — и с другими народами (албанцами, венгра­ми, греками и т. д.). Всюду они жили по древнему не­писаному «волошскому праву», сохраняли некоторые специфические черты своей общественной организации. Выявление характерных для всех волохов особенностей представляет сложную задачу, так как их первоначаль­ный общественный уклад на протяжении веков разви­вался, изменялся, испытал значительное воздействие социального строя соседних народов. Но зато каждая

70

Карта поселений Пруто-Днестровского междуречья на 1500 год.

обнаруженная общая черта у волохов, живущих в от­даленных друг от друга районах, безусловно исконно волошская, она могла сложиться только тогда, когда волохи еще жили вместе.

Говоря о хозяйстве, прежде всего отметим, что всю­ду волохи были известны как горные скотоводы, но они знали также (хотя и в меньшей степени) земледелие, виноградарство и охоту. Византийский автор Кеккав- мен (XI в.) специально отмечал, что волохи Балкан от апреля до сентября вместе со скотом уходят в горы на летние пастбища¹⁰. Другой византийский автор Г. Пахи- марес (1242—1310 гг.) также писал о множестве воло­хов на Балканском полуострове, передвигавшихся на

71

больших пространствах: «В местах, в которых им при­велось жить, у них не было недостатка в богатствах от доходов со стад овец и скота, который они кормили на тучных пастбищах»¹¹. В одном из византийских докумен­тов XII в. говорилось, что они, как пастухи, пасут овец, дающих шерсть и молочный скот.

В Сербии волохов считали скотоводами. В знамени­том сербском сборнике законов 1349 г. («Законник Сте­фана Дюшана») в 82-й статье говорится о порядке про­гона через села скота на сезонные пастбища. В тексте статьи вместо слова «пастух» применено выражение «во- лох» или «албанец». Для составителя законов эти по­следние слова были синонимами слову «пастух». Любо­пытно, что в Моравии в XVI в. также термин «волох» стал синонимом «пастух», пасущий овец и вырабаты­вающий овечий сыр и шерсть: одинаковые экнономичес- кие явления вызвали одинаковые изменения в языках.

Румынский историк С. Драгомир, изучавший волош- ские села на Балканском полуострове, отмечает господ­ство и в них пастушеского хозяйства в XIV—XV вв. («поч­ти исключительно»)¹². Феодалы Словакии в XV—XVII вв. охотно привлекали в свои владения волохов-коло- нистов, которые для пастбищ использовали горы, не при­носившие феодалам до поселения волохов никакого до­хода¹³.

С животноводством было связано хорошо развитое у волохов производство сукна и выделка кожи. Волохи в XV—XVI вв. в Словакии стали опасными конкурентами местных ткачей и кожевников, и последние добились от князя запрещения волохам продавать на рынках Словакии «волошские сукна» и выделанные кожи¹⁴.

Территория волошской общины имела издревле уста­новившиеся границы. Уже в самых ранних документах Молдавии (XIV—XV вв.) о границах говорится как о су­ществующих «из века», то есть, во всяком случае, до образования Молдавского государства (1359 г.). Хота- ры сел отмечали специальными межевыми знаками. Поз­же феодалы при определении границ своих владений ис­пользовали деление на хотары и старые пограничные знаки¹⁶.

Некоторые подробности внутренней жизни волошской общины выяснил польский историк первой половины прошлого столетия Т. Чацкий, располагавший докумен­

72

тами XIV в., не сохранившимися до наших дней. Он от­мечал, что в волошских общинах Галицких земель все денежные штрафы шли в пользу общины, что судьями в селах были старейшины и что для решения наиболее важных дел собиралось вече (то есть собрание), обыч­но два раза в году¹⁶.

Это характерно для общества, еще не зашедшего далеко по пути формирования классов. Волохи прожи­вали дворищами, каждое из которых, как правило, представляло собой большую семью. Такая семья в раннефеодальный период была довольно распростра­ненной формой хозяйствования. На территории Молда­вии также существовали патриархальные семьи; в до­кументах более позднего времени сохранились упоми­нания о них, в частности, о совместном владении зем­лею.

Внутренние отношения в волошских общинах регу­лировались обычаями, которые сохранялись веками (в молдавских документах XV в. они назывались* «обычай земли», «старый закон», «волошское право»).

Во главе села в XIV—XV вв. стоял представитель местной знати, которого называли кнез, жуде или ва- таман (точные различия между ними устанавливаются лишь с трудом). Титул «кнез» у волохов употреблялся для обозначения наследственного сельского старосты. Старейшину волошского села называли кнезом и на территории Болгарии и Сербии, и там было распро­странено «волошское право», и нет сомнения, что это исконные институты волохов. Кнезы имели некоторые, не особенно большие, но всевозрастающие права над жителями села. Эти права известны из документов со­седних стран и попутных упоминаний в документах

XIV—                XV вв. (в Молдавии «волошское право», как и права кнезов, никогда не было письменно зафиксиро­вано). Например, одна из грамот свидетельствует, что венгерская королева Елизавета в 1364 году разреши­ла жителям общин Марамуреша волохам избрать себе воеводу и содержать его, чтобы он был судьей.

В Галицкой Руси по волошскому праву, отражавше­му складывающиеся феодальные отношения, все жите­ли села обязаны были отработать в пользу кнеза бар­щину (3—5, дней в году). Два раза в году (к рождес­тву и пасхе) крестьянин обязан был делать кнезу по­

73

дарки. Кроме того, если девушка выходила замуж в другое село, за нее нужно было платить кнезу неболь­шой «выкуп». Только кнез имел право на содержание мельниц и винодельни¹⁷.

В волошской общине сохранялся характерный для этой стадии принцип преимущественно мужского пра­ва наследования. Женщина, например, ограничива­лась в праве наследования земли. Такое положение было обычным у многих народов, находящихся на ста­дии разложения первобытнообщинных отношений и формирования раннефеодальных отношений, ибо жен­щина при замужестве подчас уходила в другую общи­ну, а общинные земли еще не могли отчуждаться. По мере развития феодальных отношений, уже в конце

XIV      и в XV вв. женщины Молдавии получают право на долю в наследованной земле. Это является одним из показателей упадка общины и начала превращения земли в предмет купли-продажи¹⁸.

По волошским обычаям споры внутри общин суди­ли старейшины села в присутствии народа. Некоторые остатки от судебных сходов волошской общины сохра­нялись веками. В одной записи XV в. рассказывается, как у кнеза волошского села Западной Украины спро­сили: «Будет ли сегодня суд?» — Тот отвечает: «...дол­жен быть, но народ разошелся»¹⁹. Однако из переписи 1568 г. в Западной Украине мы узнаем, что этот из­давна существовавший обычай из права свободных об­щинников превратился в обременительную повинность, суд целиком перешел в руки феодалов. В волошских же селах Словакии веками еще сохранялся суд из 9 лиц специально избранных общиной, а в некоторых случаях и судебный процесс на собрании всех жите­лей деревни²⁰.

О судебных собраниях в Молдавии сведений не име­ется. Здесь по мере формирования классов общинный суд к XV в. исчез, его окончательно заменил суд феода­лов. Как память о суде народа, сохранились только небольшие пережитки в виде института соприсяжниче- ства. По молдавским средневековым обычаям в случае судебного иска ответчик мог оправдаться, представив свидетелей, которые клятвой подтвердят его невинов­ность. Но другая сторона, в свою очередь, могла опро­вергнуть показания сопрнсяжников, представив удвоен­

74

ное количество свидетелей, готовых принести присягу. Например, шести присяжников было достаточно, чтобы снять с человека обвинение, но 12 присяжников дру­гой стороны могли аннулировать решение первого су­да и т. д.

В обычаях молдавских общин наличествуют черты, сближающие их со славянскими общииамл. Приведем один пример. В молдавском селе существовала обязан­ность жителей — «гнать след», присущая в одинако­вой мере древним славянам. «Гнать след» — это обязан­ность общинников коллективно ловить «воров» или «раз­бойников», если они были обнаружены на территории данной общины. Если преследуемый убегал на земли другой общины, то обязанность первой прекращалась, ее жители должны были «громкими криками» известить соседей о том, что к ним перебежал преступник, и по­гоня продолжалась уже членами соседней общины, ко­торые в свою очередь, в случае необходимости, переда­вали «след» третьей общине « т. д. Если какая-ни­будь община теряла след бежавшего, то она несла от­ветственность за его преступление, например, отвечала за совершенное им убийство²¹. Такой обычай уходит корнями в глубокое прошлое. Ведь в давние времена убийство и грабеж совершались чаще лицами как пред­ставителями всего рода. Ответственность общины за про­ступки ее членов была остатком очень древних родовых обычаев. Потеря «следа» преступника общин­никами, зачастую связанными кровными узами, обычно означала намерение укрыть родича. Обычай «гнать след» — древний. Он мог появиться в волошской общине в период объединения отдельных мелких племен и воз­никновения первых государственных образований. По мере оформления институтов феодального государства он отмирает. Но еще в XV в. господарь в качестве осо­бой феодальной привилегии иногда жаловал владельцам сел право: «...слид злодейских да не гонет у село том...» Ясно, что в данном случае шла речь о территориаль­ной общине.

В волошской общине, какой мы ее узнали в XV в., кровная месть уже исчезла, за убийство полагался штраф, который называли «душегубиной». В случае, если убийца не был обнаружен, то «душегубину» плати­ло все село. Именно в XIV—XV вв. место кровной мести

75

занимает денежное вознаграждение. Сохранилась гра­мота 1473 г. о примирении двух боярских семейств, враждовавших из-за убийства. Сын убитого в присут­ствии господарской рады получил от дочери убийцы в виде вознаграждения село, и как пишется в грамоте,— «..стали на вечный мир»²². Подобная система возмеще­ния («композиция») за убийство характерна для ранне­феодальных обществ.

«Обычаи земли» регулировали все стороны жизни во- лошского села: земельные отношения, порядок наследо­вания, судебного разбирательства и многие частные во­просы. Например, существовал «обычай пасек» (то есть порядок пользования медом диких пчел), величина пло­щади под пасеку определялась тем, «насколько во все стороны человек мог бросить дубину или топор». Спор­ную границу земельных владений восстанавливали ста­рики, которые должны были приносить присягу, и по па­мяти уточнять старую межу.

Судебные штрафы были настолько высокими, что отдельные крестьяне редко были в состоянии их выпла­тить (это остаток тех времен, когда штраф платил не от­дельный человек, а весь род). Так, по судебному реше­нию за перенос межевого знака жители села Надушеи должны были в виде штрафа отдать 50 быков, в дру­гом случае за убийство грека господарь приказал в воз­мещение взять 158 быков и коров, 600 овец, 7 лошадей и др.²³

Волохи проживали на пространстве всего Балканского полуострова до Адриатического, Мраморного и Чер­ного морей, всюду в их образе жизни, при всем свое­образии, было много общего. Изучение этих черт помо­гает выяснить общие этнические черты народности, со­хранившиеся от времени ее формирования. В частности, историки Югославии в послевоенные годы уделяют серьезное внимание истории волохов на их землях. В 1961 г. в городе Сараево (Югославия) был проведен специальный симпозиум, посвященный средневековым волохам (их там называли «власи»). На симпозиуме говорили о некоторых чертах общественно-политической жизни «власей», которые характерны и для средневе­ковых волохов Молдавии. Власи там были скотоводами, в документах они упоминаются от 1300 года. Показа­тельна общая терминология: у волохов Молдавии и у Ад­

76

риатического моря границы земельных владений села называли «хотар»; старшего овчара называли 6a4je (по-молдавски—бачиу); власи жили по «закону власи» (у молдаван «волошское право); старейшин и там на­зывали судца, княз или воевода; окраину села (хутора), как и у молдаван, называли махала. Вся их общест­венная организация была приспособлена к горному ско­товодческому хозяйству, утверждает югославский исто­рик Б. Буреев²⁴.

Все это позволяет^ утверждать, что когда-то предки волохов Молдавии и Югославии жили совместно. Еще яснее эти общие черты волошского хозяйства видны из документов, относящихся к селам в землях Галицкой Руси, подвластных Польше. Из польской переписи 1565 г. мы узнаем, что крестьяне сел, живущих на «во- лошском праве», в отличие от крестьян других дере­вень, платили налоги, именуемые «за вола», «за сыр», «за ягнят». Волошская община Галицкой Руси в XVI в. хорошо знала земледелие и выплачивала часть налога зерном (иногда и деньгами). Естественно заключить, что в прошлом, когда складывалась система крестьян­ских платежей, жители занимались в основном ското­водством и охотой. Созданная в тот период система ис­числения налога сохранилась до времени, когда зем­леделие приобрело большое значение в жизни волош­ских крестьян. Крестьяне стали выполнять повинности и зерном, но, как и прежде, называли это налогом «за вола», «за ягнят», «за сыр» и т. д. Подобное явление— сохранение старого наименования налога — наблюда­лось и у других народов. Академик Б. Д. Греков, изу­чавший села на «волошском праве» в землях Западной Украины, сделал вполне определенный вывод: «Не зем­леделие здесь основное занятие, а скотоводство»²⁸.

О большом значении животноводства у волохов в ранние периоды говорят и некоторые обычаи, бытовав­шие в последующие века в Молдавии. В XV в. здесь существовала вполне сложившаяся система эксплуата­ции крестьян. Крестьяне обязаны были нести многие повинности, в том числе платить десятину, то есть де­сятую часть с доходов от свиней, от крупного рогато­го скота, от овец, от урожая яблок и капусты, от вино­градарства. А вот десятина от зерна в молдавских ис­точниках встречается очень редко. Доходы крестьян от

77

зерновых посевов при исчислении налогов относились в состав «прочих» и учитывались в подушном налоге. Приведенные факты подтверждают, что в экономике волохов в ранний период определяющую роль играли животноводство и охота, а земледелие стояло на вто­ром месте.

В специальной литературе на протяжении почти ста лет велась дискуссия по вопросу о том, какая отрасль хозяйства в средневековой Молдавии занимала веду­щее положение: земледелие или животноводство. Только в послевоенные годы в этот вопрос внесена окончательная ясность²⁶. В исследованиях последних лет советские и румынские историки исходят из того, что у волохов, а позднее у молдаван вплоть до XIX в. главную роль в экономике играло животноводство. Молдавский исследователь П. В. Советов в своем ка­питальном исследовании всю систему хозяйства воло­хов, их общественный строй, все его своеобразные черты выводил, исходя из господствующей роли живот­новодства²⁷. В животноводстве волохи были великими мастерами, поэтому феодалы соседних стран охотно привлекали их на свои земли.

Длительное тесное общение с животными наложи­ло своей отпечаток на народное творчество, на посло­вицы и поговорки. О никчемном человеке говорят: «Ну фаче нич о брынзэ» (даже куска брынзы не стоит); о глупце молдаванин говорит: «Дештепт ка оая» (ум­ный, как овца). Русское выражение «быть не в своей тарелке» передают словами: «А ну-й фи боий акасэ» (у него волы домой не вернулись).

Говоря о преобладании животноводства в хозяйст­вах волохов на протяжении всего средневековья, не­обходимо иметь в виду непрерывную его эволюцию. На землях к северу от Дуная вначале волохи заселяли гор­ные и предгорные земли Карпат, где они могли зани­маться, главным образом, скотоводством. После того как венгерское королевство с XII в. распространило свою власть на Трансильванию, и здесь стали хозяйни­чать венгерские феодалы и католическая церковь, сво­бодные до того раннефеодальные политические орга­низации — кнезаты и воеводства волохов и славян по­падали в зависимость от венгерских феодалов. В связи с этим началось переселение волохов в горные районы

78

Карпато-Днестровских земель, куда власть, венгерских феодалов еще не распространилась. Наиболее подвиж­ными оказались волошские общины, занимавшиеся гор­ным пастушеством.

Расселяясь по плоскости, волохи все больше уделяли внимания земледелию. Это могло происходить тем легче,, что земледелие в некоторой мере постоянно было им зна­комо. Уже в XI в. волохи Балканских гор знали земледе­лие²⁸, так же было я в Трансильвании. Да и само живот­новодство стало принимать иные формы. В горных рай­онах оно было преимущественно отгонным (на летний сезон скот отправляли на высокогорные пастбища), но по мере освоения лесных пространств в долинах оно при­обретает характерный для волохов лесной животновод­ческо-земледельческий характер. Такой тип сельского хозяйства у молдавских крестьян сохранялся до XIX в.²⁹ Оно характеризовалось тем, что земли после их рас­чистки от леса использовали под выпас скота, потом под сенокос и только в отдельных случаях — под пашню. В отличие от волохов в хозяйстве молдаван земледелие играло большую роль.

Наряду с животноводством и земледелием у воло­хов, а потом у молдаван в хозяйстве значительную роль играли охота, лесное пчеловодство (бортничество), а вблизи рек и прудов — рыболовство.

Социально-экономический строй славян Днестровско-Прутского междуречья (VI—XII вв.)

Славяне заняли в конце VI в. Днестровско-Дунайские земли и некоторое время были господствующими этни­ческими элементами этого региона. Поскольку они ока­зали значительное воздействие на этническое формиро­вание волохов, а позже и молдаван, необходимо обра­тить внимание на экономику и общественный строй их племен. Социально-экономический строй славян за этот длительный срок претерпел значительные изменения, но наши сведения в общем скудны, о нем мы узнаем глав­ным образом из материалов археологических раскопок.

Византийские авторы знали славян как земледель­цев и скотоводов, эти письменные сведения подтвержда­ются раскопками археологов. Археологи выделяют на

79

территории будущей МССР несколько периодов в исто­рии славян: VI—VII вв.—ранние славяне, в эти века они живут небольшими поселениями, занимаются земле­делием и животноводством, у них развиты домашние ремесла, в гончарстве господствует лепная керамика (без гончарного круга); VIII—IX вв. — увеличивается количество поселений и они делаются более многолюд­ными, совершенствуется техника производства. Позже состав населения изменился, север и центр Пруто-Дне- стровского междуречья заселили племена тиверцев и уличей — восточных славян (наиболее известные их по­селения Екимауцы, Алчедар), а юг междуречья заняли носители так называемой Балкано-Дунайской культуры, которую создали южные славяне, частично тюрки и, возможно, другие этнические группы.

Славяне жили общинами, причем именно в рассма­триваемый период родственная община сменилась со­седской. Если каждое поселение VI—VII вв. по сути было одной большой семьей с общим хозяйством, то в последующие века в крупных селах жилища распреде­лялись небольшими группами (по 3—5 жилищ). Это означает, что каждая группа была связана родственны­ми узами, а все село било соседской общиной. В этих селах выявляется более глубокое разделение труда, за­рождаются ремесленные центры. Так в селище Бра- нешты обнаружено около 500 сопел от металлургичес­ких горнов, это показатель возникновения центра ре­месла.

Об идеологических представлениях славян тех веков свидетельствуют многочисленные глиняные фигурки жи­вотных и людей, которые, по-видимому, имели культовое значение. Некоторые языческие божества, безусловно, были общеславянскими (Перун, Сварог).

С этим славянским населением, вернее, с его остатка­ми, на землях к востоку от Карпат после печенежско-по- ловецких и монголо-татарских разорений (XI—XII вв.), встретились волохи, расселившиеся из-за Карпат. Про­живая рядом и совместно с восточными славянами, во­лохи вступали с ними в разнообразные контакты и в конечном итоге поглотили их, но при этом унаследовали от них многое в языке, экономике, обрядах, появился особый этнос, который получил название молдаване. Об­щественный строй молдавского села в основном сохра­

80

нился от волошской общины, но он унаследовал некото­рые элементы от общины славян. О длительных и мир­ных контактах свидетельствует многочисленная славян­ская топонимика на территории Молдавской ССР (около 25%). Такое сохранение молдаванами славянской топонимики было возможно только в результате мирных, тесных и длительных контактов.

Формирование классового общества и распад волошской общины

До образования Молдавского государства уже суще­ствовали небольшие княжества во главе с воеводами. Такие раннефеодальные образования известны как на территории Сербии и Болгарии,.так и на территории Трансильвании, Валахии и Молдавии.

На территории Трансильвании в X—XI вв. в венгер­ской летописи XII в. упоминаются воеводство Мону- морут (к востоку от Тиссы), воеводство Желу (в Тран- сильванин), воеводство Глада (между реками Муреш, Тисса и Дунай); они были заселены волохами и сла­вянами и др. По составу населения их называли «сла- вяно-волошские», но по прошествии времени славянское население в этих областях романизировалось.

На территории будущей Молдавии аналогичными политическими организациями в XII—XIII вв. были «Берладская земля» и «Земля бродников», но, по-види­мому, по этническому составу они были преимуществен­но восточно-славянскими, волошское население в то время здесь только появлялось. Существовали здесь и другие территориальные образования. В начале XVIII в. Д. Кантемир в «Описании Молдавии» упоминает три области Молдавии, он их называет «как бы отдельные государства»: на севере — Кымпулунг, на юге — Тигеч и Вранча, которые при нем еще сохранили память об ав­тономии³⁰. В документах XIV в. упоминаются как особые географические области «Шипеницкая земля» (в райо­не северной Буковины); Долгополье (позже Кымпулунг) на северо-западе Молдавии. Еще в XV в. Молдавия де­лилась на две части — «Верхняя страна» («Цара де Сус») и «Нижняя страна» («Цара де Жос»), они сохра­няли некоторые особенности, имели свою особую адми­нистрацию. Все это — память о какой-то былой само-

6 Н. Мохов

81

стоятельности этих земель до образования в 1359 г. Молдавского государства. Румынский историк С. Па- пакостя убедительно доказал, что еще в конце XIV в. на территории будущей Молдавии существовали отдель­но два княжества (на севере и юге страны) с отдель­ными господарями. Объединение княжеств произошло около 1391 г.³¹

Можно не сомневаться, что некоторые феодальные институты сохранялись здесь еще от того времени, ког­да сюда распространялась власть Киевского государст­ва, в котором, как известно, оформлялись феодальные классы: бояре и эксплуатируемое крестьянство. Сохра­нялись и названия некоторых должностей, например, правителей отдельных округов в Молдавии называли «пыркалабы», но в восточных частях Молдавии их еще в XV в. называли «посадники», т. е. так же, как и в Киевском государстве. Конечно, в годы монголо-татар­ского владычества количество местного населения силь­но уменьшилось, но классовое деление сохранялось.

О социальном строе Молдавии до образования са­мостоятельного государства сохранилось очень мало сведений, но и они позволяют утверждать, что к 1359 г. процесс формирования феодальных классов зашел уже далеко. Так, римский папа Иоанн XII в одном из сво­их писем в 1332 г. сообщал о Милковской епископии (она охватывала и южную часть Молдавии), что после монголо-татарского нашествия «...земли, имущество и права епископии и церкви были поглощены сильными людьми тех мест...», этим подтверждается наличие в Молдавии до 1359 г. крупных земельных владений и привилегий феодалов.

Но феодальные классы на территории Молдавии до половины XIV в. только формировались. Молдавское общество, в основном, состояло из свободных общин­ников, во главе которых в каждой общине стоял, как указано выше, наследственный старейшина (кнез). Не­сколько общин составляли «Землю», во главе которой стоял воевода. Институт кнезов в Молдавии сохранял­ся и после образования Молдавского государства, но постепенно он потерял всякое значение. В молдав­ских документах XV в. термин «кнез» иногда упоми­нается, но о нем почти всегда говорится как об уже ис­чезающем наименовании. Для волошских сел дообразова-

82

ния Молдавского княжества характерна эксплуатация крестьян местной знатью путем примитивной и в об­щем небольшой отработочной ренты и сбора внутренне­го оброка.

На особенности волошской общины обратил внима­ние К. Маркс, в «Капитале» он специально гово­рит о ней и отмечает ее отличие от славянской и индий­ской³² (см. эпиграф к главе). Дольше всего остатки древних обычаев сохранялись в некоторых горных рай­онах. Например, в юго-восточном углу Карпат, в вер­ховьях реки Путна, в районе Вранча, общая собствен­ность на землю сохранялась еще в XVIII в.

Волошское право, по которому жили молдавские крестьяне, было правом раннефеодального общества, когда крестьяне еще не знали тяжелой власти отдельных феодалов. К XVI в. эта крестьянская община и ее обы­чаи исчезнут, их заменят порядки, созданные феодалами.

Некогда полноправные члены волошской общины все больше попадали в зависимость от кнезов, из среды которых выделялись феодалы. Еще раз подчеркнем, что для поселений волохов в разных областях к северу нюгу от реки Дунай были характерны рассмотренные нами многие общие черты быта, что можно объяснить только их прошлым совместным проживанием.

Расселение волохов в восточнокарпатских землях

Нас, разумеется, больше всего интересует история волохов, живущих к востоку от Карпат. Первые дос­товерные, хотя и краткие письменные сведения о про­живании «х в этом районе, как отмечено выше, отно­сятся к 1164 г. В этом году волохи проживали у грани­цы Галицкой земли на территории Молдавии. С XIII в. сведения о волохах становятся все более частыми, особенно по Трансильвании, в меньшей мере, по терри­тории Валахии и совсем скудны о Молдавии. Только от XIV в. сохранилось более значительное количество документов о проживании волохов на землях к востоку от Карпат.

Таким образом, не может быть сомнения, что с

XII     в. волохи, видимо, вначале в небольшом числе на­

6*

83

селяли территорию и южной Молдавии, более компакт­ной массой они проживали в Трансильвании.

Из Трансильвании волохи расселялись в со­седние страны, но больше всего на восток, в Молдавию, и на северо-восток, на земли Западной Украины. Об этом переселении письменные сведе­ния скудны, но о нем свидетельствуют некоторые наблюдения над топонимикой и актовый материал. Так, советский историк П. П. Бырня, изучая топонимику, обратил внимание на то, что ряд названий поселений в Трансильвании встречается в Молдавии. Такое яв­ление нередко наблюдается в районах колонизации. Переселенцы, основывая на новых местах села, зача­стую давали им названия сел, из которых они выселя­лись. Именно так П. П. Бырня объяснил происхожде­ние названия сел Надеш, Албешты, Бахна, Секуяны, Бу- дешты, Калинешты и др., которые встречаются и в Трансильвании, и в Молдавии. Таким же методом он проследил путь продвижения волохов по Молдавии. Названия некоторых сел в предгорной части Карпат потом повторяются в восточной части Молдавии у рек Прут и Днестр — Иванкэуць, Радовцы, Петрикань, Не- гоешты, Сочь, Корнешть, Костешть, Пашкань и др.^³

К XV в. процесс освоения волохами Пруто-Днестров­ского междуречья продвинулся уже довольно далеко.

В молдавских документах XIV—XV вв. сохранилось более тысячи названий сел (в том числе около 170 приходится на территорию восточнее Прута). Большин­ство из них романского или славянского, меньшая часть прочего происхождения (50 названий не определено). Изучение этих названий на территории Бессарабии да­ло следующую картину:

Романских названий поселений больше в централь­ной части Пруто-Днестровского междуречья страны, а славянских — на севере.

84

Волохи в своем движении на восток вначале осваи­вали северо-западную и центральную части Молда­вии, дальше к северу население оставалось славян­ским, южные степи занимали кочевые народы. О про­цессе заселения волохами Молдавии письменных доку­ментов не сохранилось, но такие документы сохрани­лись в западноукраинских землях. Крестьянские села в Западной Украине существовали на основе разных юридических норм, имелись села на русском, на немец­ком, на волошском ..праве. Именно поэтому правовое положение каждого села оформлялось специальными документами («локацийные акты»). Многие села этих земель, которые тогда подчинялись польскому королю, были основаны на волошском праве, сохранились 85 локацийных документов от XIV—XV вв. и 158 докумен­тов от следующего века³⁴. Фактически таких поселений было гораздо больше, в XVII в. прикарпатский район называли «Волощизна». Зарегистрировано более 560 сел на волошском праве.

Поскольку волошское право было более льготным, в села, основанные на этом праве, охотно селились укра­инцы. В последующие века волошское население боль­шинства волошских сел украинизировалось, до наших дней в них сохранились романская топонимика и неко­торые обычаи.

Но и после того, как волохи уже стали основным населением Молдавии, процесс ассимиляции славян еще не был завершен, он растянулся на ряд столетий. Неко­торые. данные об этом находим в молдавских летопи­сях. О проживании славян в Молдавии еще в XVII в. молдавский летописец Г. Уреке писал: «...до сих пор жи­вет в Молдавии русский язык, ...особенно там, где их по­селили, так что третья часть говорит по-русски»³⁵. Г. Уреке полагал, что русины (славянско-украинское население, которое этнографы называют «русины», Г. Уреке обо­значает словом «рус», а о собственно русских он пишет «моек». — Н. М.) попали в Молдавию в результате якобы насильственного переселения их Стефаном III из Украины; М. Костин (XVIIв.), касаясь состава насе­ления Молдавии, писал, что Драгош при основании го­сударства «...поселил крестьян-русин из Покутья (к се­веру от Черновиц.— Н. М.) и Подолии; они заселили

85

Черновицкий и Хотинский уезды и всю область Днес­тра и уезды Оргеевский и Сорокский и за Прутом по­ловину Сучавского уезда»³⁶. М. Костин присутствие значительного количества славян в Молдавии объяс­нял более поздним их приходом, ибо по его ошибочному мнению молдаване жили здесь со времен Траяна. Он полагал, что славяне появились здесь в результате пе­реселения их сюда Драгошем (т. е. в XIV в.). Наконец, об этом же пишет и Д. Кантемир, он возражает про­тив мнения, что славяне когда-то занимали в Молда­вии господствующее положение (любопытное замеча­ние— оказывается еще в XVII в. сохранились какие- то воспоминания о былом господстве славян в этих местах. В науке это мнение появилось и было доказа­но только в последнее столетие). Д. Кантемиру эта вер­сия понадобилась для доказательства римского про­исхождения бояр и славянского — крестьян: «и сегод­ня бояре Верхней Страны (старое название северной части Молдавии) среди зависимых от них крестьян имеют больше из русин, чем из других народностей»³⁷. Д. Кантемир считает славян исконными жителями этих мест, в этом он ближе к истине. Все три источника подтверждают, что еще в XVII—XVIII вв. в Молда­вии, особенно в ее северной и восточной частях, сохра­нилось в значительном числе славянское население.

Из разных источников известно, как волохи, про­двигаясь на север, постепенно заселили и современную Черновицкую область (Северную Буковину). Об этом говорится уже в известной легенде об образовании Молдавского государства. В ней рассказывается, что Драгош-воевода начал селить волохов «вниз по реке Молдова», а украинец Яцко призвал «много украин­цев» (русинов), которые поселились вверх по реке Су- чаве и Сирету в сторону Ботошан⁸⁸.

В последующие века район расселения волохов рас­ширялся за счет земель, занятых украинским населе­нием. Этот процесс хорошо показал в специальном ис­следовании Ю. Ю. Карпенко. Он собрал топонимы, из­вестные по средневековым документам, и распределил их по векам, когда они впервые упоминаются. Итоги его исследования мы свели в таблицу. Она показыва­ет непрерывное в XV—XVIII вв. нарастание удельно­

го веса молдавских сел в Северной Буковине (см.

табл.).

Кроме того, ряд сел с молдавскими названиями воз­ник за счет смены славянских названий на молдав­ские. Так, село Глина в более поздних документах стало называться Пехроаче (по-молдавски пятра — ка­мень); село Ербоасе (по-молдавски ярба — трава) преж­де называлось Травни. В одних случаях название укра­инского села было переведено на молдавский язык. В других случаях украинское название получало молдав­ское звучание в результате его народного переосмыс­ления, например, село Броскавци (от украинского сло­ва — бросать) стали называть Броаскэ (по-молдав­ски— лягушка); Малиновку стали называть Мэли- нэшт (мелина — черемуха) и т. д.

Как показывает таблица, продвижение молдавско­го населения на север приостановилось только в XIX в. Об этом же говорит и исследование названий рек Се­верной Буковины. Река Сирет имеет 298 притоков, из них 47 (16%) носят молдавские названия, из послед­них только пять — прямые притоки Сирета, 18 явля­ются притоками его притоков и 24 притоками 3, 4 и 5-й ступеней. Это доказывает, что эти места вначале были заселены славянами, потом сюда пршило молдавское население, которое восприняло славянские названия рек

87

н ручьев и только более мелким давало молдавские названия⁴⁰.

Рассмотрение топонимики подтверждает вывод о том, что при расселении романского населения оно встретило здесь славянское население, которое посте­пенно подвергалось романизации.

Появление этнонима молдаване

До XIV в. романское население во всем Подунавье в источниках называют волохи (влахи, блахи, власи, влехи), но постепенно у каждого отдельного района стали обособляться свои экономические, общественные и этнические особенности, появилось и особое свое самоназвание (этнонимы). Причем, обычно вначале по­лучала название обособившаяся область, а потом и на­род. Это отражало рост этнической обособленности и появление особого самосознания. С названием народа у молдаван происходил тот же процесс, что и у сла­вян. Примерно до VII в. у всех славян имелся только один этноним «славяне», через несколько веков после расселения славяне (VI в.), переселившиеся на запад, сохраняя общее название славян, стали называться поляки, чехи, мораване и т. д., переселившиеся на юг стали называться болгары, сербы, хорваты и т. д. Восточные славяне примерно с XIII—XIV вв. также стали распадаться и выделились части, назвавшие се­бя русские, украинцы, белорусы, т. е. шел обычный ис­торический процесс.

В Молдавии в XV—XVIII вв. наряду с термином молдаванин иногда употреблялись названия, общие для всех восточнороманских народностей (молдаван, вала- хов-мунтян и др.),— романы, романус, римляне (жите­лей Рима также называли романус). Постепенно за каж­дой народностью закрепился свой этноним.

Происхождение названия «Молдавия» связано с названием реки Молдова (левый приток реки Сирет). Наименования «Молдавия», «молдаване» появились с образованием государства. В турецких документах страну называли Богдания, в русских — Волошская земля, иногда Малая Валахия, в церковных докумен­тах ее называли Русовлахия, Молдославия, Молдовла- хия.

В документах название страны «terrae nostrae Mol-

88

davane» впервые встречается в грамоте венгерского короля 1360 года*. Вначале, когда волохи переселя­лись сюда из-за Карпат, они продолжали называть себя «волохи», а страну — «Волошская земля». Но постепенно начали употребляться этнонимы «молдава­не» и «Молдавия», однако еще довольно долго со­хранялись и старые названия. Так, господарь Стефан III в грамоте 1470 года разрешает бывшему холопу жить в Молдавии, как «...живут у нашей земли уси во- лохове своим волосскым законом»⁴¹. В XVII в. Г. Уре- ке в своей летописи специально пишет об истории по­явления молдавского народа и особенностях молдав­ского языка.

Само название «молдаване» постепенно стало ос­новным, но старое жило в сознании народа веками. Например, когда Д. Кантемир в 1711 году вместе со своими соратниками ушел в Россию, то солдаты-мол­даване основали ряд сел на территории Украины и со­седних губерний. Их потомки проживают там и в на­ши дни, причем и на сегодня называют себя не молда­ване, а «волохи».

В XVII—XVIII вв. в Молдавии все более расширяет­ся национально-освободительная антитурецкая борьба, многие авторы для обоснования права на независи­мость своего государства стали обращаться к рим­скому прошлому, они пишут о римском происхождении всех восточнороманских народов и молдавского на­рода. «От Рима мы происходим»,—писал Г. Уреке⁴². Некоторые же авторы даже стирали всякую разницу между понятиями римлянин и восточнороманские народы, ибо считали их прямыми потомками римлян. Так писал Дмитрий Кантемир, однако это не мешало ему подчеркивать разницу между римлянами и восточ­нороманскими народами и языками: «...знаменитые бес­

*  Для сопоставления интересно отметить, что в соседней Ва­лахии название страны и народа также установилось не сразу. Страну вначале называли «Унгровлахия», потом «Мунтянская зем­ля», «Валахия» н «Румынская земля», в турецких документах ее называли «Ифлака» или «Кара Ифлака», жителей называли «мун- тяне» (этноним напоминает о том, что влахи переселились сюда из гор). Молдавские летописцы в своих летописях употребляли все три названия, так Г. Уреке, говоря о Валахии, в своей летописи 13 раз употреблял название Румынская земля, 6 раз Мунтения и

2   раза Валахия.

89

смертные римляне являются нашими предками и пра­предками мунтенцев и ардяльцев (трансильванских во­лохов — Н.  в другом месте он говорит о разли­чиях между этими народами и их языками. М. Костин иногда молдаван называет также ромеями, романами, но отмечает, что «самое новое наименование наших молда­ван— молдаванин, а мунтян — мунтяиин»⁴⁴. Эти строки доказывают, что современники М. Костина хорошо знали происхождение всех восточнороманских языков от латин­ского языка и на основании этого, в соответ­ствии со своими умонастроениями, желали быть по­томками «бессмертных римлян», они и молда­ван считали прямыми потомками римлян и называли себя римлянами, романами. Как показано выше, в части языка это мнение в общем имеет основание, ио утверждение: молдаване — потомки римлян — со­временная наука отвергает. Вместе с тем приведенные места из высказываний М. Костина и Д. Кантемира, показывают, что названия «мунтянин» и «молдаванин» они воспринимали как новое, недавно появившееся, но уже ставшее общепринятым.

В Молдавии после выделения особой этнической об­щности «молдаван» намечалось дальнейшее дробление, возникают областнические названия — вранчане, кодря- не, но это были областные, не этнические названия, они не получили этнического значения и исчезли, как исчез­ли и названия областей: «Верхняя страна», «Нижняя страна», «Долгополы» («Кымпулунг») и др. Создан­ное Молдавское государство укрепляло процессы цен­трализации и ослабляло стремление отдельных частей к обособлению.

Появление особого устоявшегося общепринятого самоназвания является еще одним существенным шагом в процессе этнического формирования народа.

Выделение особого самоназвания было естественным следствием накопления у каждой отдельной ветви едино­го до этого племени волохов специфических особеннос­тей в экономике, быте, в области языка и культуры. Проживание в разных политических условиях в разных государствах еще более усилило этот процесс обособле­ния. Раньше отделились и приобрели большие отличия волохи, осевшие у берегов Адриатического моря (ис-

90

трийские влахи) и у берегов Мраморного моря (мегле- ниты, куцовлахи и др.). Волохи, проживавшие на тер­ритории Трансильвании, Валахии и Молдавии поддержи­вали более теоные связи, и поэтому общие этнические черты у них сохранились дольше, но проживание в раз­ных условиях неизбежно вело и у них к обособлению, к появлению различий и особых этнонимов.

Волохи, заселившие восточное Прикарпатье, застали этот край опустошенным, но, как было показано выше, здесь еще сохранялоеь наибольшее количество восточно- славянского населения, оно постепенно было романизо­вано, и это наложило свой отпечаток. И в последующие ве­ка эти волохи поддерживали более тесные контакты с соседним восточнославянским населением (украинцами, а потом и русскими), а те волохи, которые заняли зем­лю между Карпатами и Дунаем, получившие название валахи или мунтяне (т. е. пришедшие из горной страны), веками поддерживали контакты с южными славянами. Эти разные контакты получили отражение в культуре, языке, обрядах.

Антропологи, изучая краниологические материалы (строение черепов), выделили «... некоторые специфи­ческие черты сходства, которые особенно подчеркива­ют близость молдаван и восточных славян»⁴⁵, каковых нет у валахов.

С этими историческими фактами и данными антро­пологии вполне согласуется наблюдение видного румын­ского филолога С. Пушкариу, которое выше уже было приведено: «С точки зрения этнической румыны южной Валахии отличаются от молдаван больше, чем от бол­гар»⁴®.

Появились различия в общественном строе и наиме­нованиях разных социальных групп населения: феодаль­нозависимых крестьян в Молдавии называли «вечины» (ооседи), а в Валахии — «румыны», мелких земельных собственников в Молдавии называли «резеши», а в Валахии «мошняне» и т. д.

Этнографы и филологи выделяют присущие молда­ванам особенности в жилищах, одежде, фольклоре, в языке. Разумеется, большую роль сыграло существова­ние на протяжении более пяти столетий отдельных госу­дарств Молдавии и Валахии. Оба этих государства, при близких исторических судьбах, вели каждое свою осо­

91

бую политику. У Молдавии и Валахии в значительной мере различались также внешнеполитические интересы.

Начиная с XIV в. в Молдавии уже имелись все не­обходимые черты феодального общества: крупная фео­дальная собственность на землю и классы феодалов и зависимых крестьян, а сформировавшаяся здесь этничес­кая общность достигла стадии молдавской народности.

Таким образом, выделение молдаван из общей мас­сы волохов в особую — этническую общность произо­шло после расселения волохов на землях к востоку от Карпат. Здесь они встретили и ассимилировали остатки восточных славян. Унаследованные от этих славян чер­ты в культуре и быту, усиленные в процессе последую­щих контактов с восточными славянами, составляют од­ну из специфических особенностей молдавского этноса.

ГЛАВА V

ОБРАЗОВАНИЕ МОЛДАВСКОГО ГОСУДАРСТВА

...тенденция к созданию националь­ных государств, выступающая все яснее и сознательнее, является одним из важнейших рычагов прогресса в средние века.

К. Маркс,

Предпосылки образования государства

Возникновение государства происходит в результате социального развития, его появление — следствие обра­зования классового общества. «Итак,— писал Ф. Эн­гельс,— государство существует не извечно. На опреде­ленной ступени экономического развития, которая необ­ходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимо­стью»¹. Этот процесс обычно происходит в недрах единой этнической общности, но иногда совершается независимо от этнического развития, например, при за­воевании или когда возникает и существует государство многоэтннчное.

Рассматривая историю возникновения Молдавского государства, мы должны поставить вопрос: когда и ка­кие возникли там классы, как образовались классовые противоречия, в результате которых появилась потреб­ность в создании аппарата угнетения — государства?

Формированию государства содействовала и внеш­няя опасность. Мы уже отмечали, что рядом с Молда­вией кочевали татары, они были беспокойными и опас­ными соседями. Молдавии поэтому всегда нужно было иметь значительную организованную военную силу, чтобы успешно защищаться от них. Военные силы были необходимы и для отражения агрессии венгерских и польских феодалов. Опасность иноземного завоевания содействовала укреплению возникшего государства.

Классовое общество на территории Молдавии воз­никло значительно раньше, чем образовалось самостоя-

93

тельное Молдавское государство. Процесс формирования классов шел еще в то время, когда сюда распро­странялась власть киевских и галицко-волынских кня­зей. Еще тогда появилась угнетаемая часть населения (зависимое крестьянство) и выделялся господствующий класс (боярство). В период монголо-татарских вторже­ний классовое расслоение сохранилось, хотя общее коли­чество населения резко сократилось. Когда сюда начали расселяться волохи, то они принесли и свою обществен­ную организацию. У них также, как показано выше, начало все более четко вырисовываться классовое нера­венство, все большую роль играли кнезы, из них посте­пенно стали выделяться феодалы.

Таким образом, на территории Молдавии в середине XIV в. в среде как славянского, так и волошского насе­ления были налицо все атрибуты феодального классо­вого общества, правда, еще в неразвитом виде. В общественной организации существовали свои специфические особенности общественного и по­литического строя, являющиеся результатом не­которого своеобразия исторического развития Молдавии. Например, здесь были особые категории на­селения, которых не было в других странах, своеобраз­ные обычаи, регулировавшие отношения, нормы экс­плуатации. Основную массу населения составляли крес­тьяне, жившие по «аолошскому праву». Это означало, что крепостного права еще не существовало (оно появи­лось в последующие века), крестьяне несли некоторые повинности в пользу отдельных феодалов, они также зависели от феодального государства, в пользу которого производились разные поборы н выполнялись повинно­сти трудом, но большинство крестьян еще жили сво­бодными общинами, независимыми от власти отдель­ных феодалов, они зависели только от господаря.

Проживая рядом со степями, в которых кочевали татары, молдавские крестьяне должны были всегда быть готовыми отразить нападения грабителей-кочевников, это развивало воинственность, умение владеть оружием. Но оружие крестьяне легко могли обратить и против своих классовых врагов. В таких условиях крепостни­ческие отношения не получили большого развития. Од­нако в XIV в. в Молдавии уже было некоторое количе­ство полностью бесправного населения, жившего по так

94

называемому «холопскому» или «татарскому праву». Положение холопов мало чем отличалось от положения рабов, они целиком зависели от бояр, которые могли продавать их семьями и отдельно. По холопскому пра­ву жили, главным образом, цыгане и татары².

Хотя классовый антагонизм в XIV в. еще не достиг крайней степени остроты, противоречия были уже зна­чительными. Бояре захватывали у крестьян земли, воз­никали крупные земельные владения. Землевладельцы все больше притесняли крестьян и присваивали про­дукты их труда. Для защиты своих привилегий и бо­гатств феодалы и создали государство.

Легенда об образовании Молдавского государства

От создания мира в лето 6867. (1359. — Н. М.) отоле, произволением божием, начася Молдавскаа земля. Принде Дрогоше воевода от Угор­ской земли, от Марамуреша, за ту­ром на лов (охоту.—п. М.) и гос- подствова два лет.

■ Молдавская Пути янская летопись"

История возникновения самостоятельного Молдав­ского государства овеяна легендами. Уже автор древ­нейшей Молдавской летописи (XV в.) интересовался историей его возникновения и кратко записал слышанные нм сказания. В его летописи, написанной на славянском языке в конце XV в., кратко изложена легенда о созда­нии Молдавского государства, приведенная нами в эпи­графе.

В этом народном предании возникновение Молдавии связывается с охотой (ловом) полулегендарного вое­воды Драгоша на тура. Драгош в погоне за туром попал в Молдавию и стал здесь первым ее господарем³.

Примерно через 150 лет после составления первой летописи у другого молдавского летописца Г. Уреке (точнее, в добавлении к ней Симеона Даскала), писав­шего уже по-молдавски, эта легенда дана значительно подробнее. В ней рассказывается о том, как молдавский народ в древности жил, «..имея вождей, которые вы­двигались из их среды», как воевода из Марамуреша (Драг) во время охоты в погоне за туром нашел пре-

95

t

Ц^ОМ*А^лЧ«КМГ/1#*Х* %

>^VoaiiiTOTO«AiiJHOH

UUA*OiATrtOi * nmfiTktf,
{ATtntiMH . и>й^4н)ил»н

Lj#A . ГЖ1НЛЛ Is (ШЙ^вМСН!?*⁷
пл^<лм4л^лвс<каапллМг •
НДЧЛ^СЛСМ'и* ^ £w*f40
АГОД116 о U Д Ы «tj'rotf < 1СЛ

ИЛ^ЫвЦАТб^&МЬ 1'ЯГМ

Ъ а^тл .^мн%л*,и'оЯрГ -
«таАвл(нмго ;(4UitiSi

'&L* % ^Л'Ь ***** *V^a7^ ' ^

riff яввлгог^ л H fc«d (ft a<M, £*дФ/ГД , Н^лбЧг MUlCOiOiictfA rrf$
BAHA%r

Репродукция первой страницы молдавской летописи.

красную страну в том месте, где теперь расположен го­род Сучава. «Там, в тех местах, они нашли пасеку с ульями и старика-пчеловода, по происхождению русина (украинца. —Н. М.), по имени Япко. Когда охотники спросили его, кто он, Яцко ответил, что он русин из польской страны. Его также спросили, что это за мест­ность и кто ее хозяин. Яцко ответил, что это пустынное

96

место и не имеет правителя, здесь хозяйничают только звери и птицы и что эта страна тянется вниз до Дуная и вверх до Днестра и граничит с польской землей». Уз­нав это, охотники отправились в Марамуреш и привле­кли в эту страну своих людей и призвали других. Они селились вначале у гор и вниз по реке Молдова. Далее повествуется о том, как Яцко, узнав о переселении мол­даван, привел многих русин (украинцев. — //. ЛГ),и они расселились по рекам Сучава и Сирету к северу от Ботошан. «И так быстро расселились волохи вниз, а ру­сины вверх»⁴ (по течению реки Сирет. — Н. М.).

Таково легендарное сказание у летописца. В этой легенде есть некоторые элементы, которые отображают реальные события прошлого. Например, она правильно напоминает о том, что в тот период феодальные классы только зарождались и что власть имели вожди-госпо- дари, выдвигавшиеся из «их среды», легенда знает о переселении волохов (предков молдаван) из Мараму­реша и о том, что переселенцы нашли здесь остатки сла­вянского населения и что вначале они селились у гор по реке Молдова. Достоверно и имя Драга, который был, как нам известно, не молдавским воеводой, а воеводой венгерского короля⁵.

Молдавское княжество в конце XIV века

Уже самые ранние письменные источники говорят о Молдавском государстве, как о вполне сформировав­шемся, с определенными историческими традициями, из чего можно сделать вывод, что существовал предшест­вующий, более или менее длительный период, когда здесь формировались классы и были некоторые полити­ческие организации, о которых, однако, в источниках почти нет сведений.

В середине XIV в. здесь уже было крупное феодаль­ное землевладение, зависимое от феодалов крестьянство, имелось много населенных пунктов и некоторые города, например, Байя, Сирет, Белгород, Килия и др.

Для образования независимого Молдавского госу­дарства в середине XIV в. сложилась в общем благо­приятная международная обстановка. Важнейшее зна­чение имело ослабление мощи Золотой Орды и последую­

7 Н. Мохо»

97

щее уничтожение ее власти в этих областях. Власть Зо­лотой Орды в период расцвета ее могущества в степных районах распространялась до Дуная, но в горных и ле­состепных власть татар ограничивалась сбором дани. В

XIV      в. начинается их вытеснение. Валашское государ­ство, возникшее в начале XIV в., вместе с половцами успешно теснило их из Подунавья®. В южных и централь­ных районах Пруто-Днестровского междуречья они удер­живали власть до 70-х годов XIV в.⁷

В 40—60-е годы под ударами венгерских и литовско- русских сил татары должны были покинуть и эти места.

Предгорные лесные районы были предметом вожде­лений венгерских феодалов. Еще до монголо-татарского нашествия 1240 года венгерские короли укрепились там в землях куманов (Милковской епископии)⁸, после 1240 года натиск венгерских феодалов надолго был ослаблен, но в XIV в. они вновь возобновляют продвижение в вос­точное Прикарпатье; в 20—40-е годы власть Венгрии ра­спространяется на территорию Милковской епископии,а потом и всей прикарпатской зоны, но она была непроч­ной и относительно кратковременной. Для прочного за­хвата этих земель у Венгрии было мало сил, они ослабля­лись внутренними войнами феодалов.

Захваченными восточнокарпатскими землями управ­ляли наместники венгерского короля. Известны имена некоторых из них: марамурешский воевода волох Драгош (1347—1354 гг.), Сас (1354—1363 гг.)⁹.

Польское государство в это время только придвига­лось к Молдавии и в этом направлении особой актив­ности не проявляло. Такое положение в соседних странах создавало благоприятную обстановку для возникно­вения и укрепления независимого Молдавского государ­ства.

К середине XIV в. в Трансильвании, как и на землях к востоку от Карпат, являвшихся владением венгерских королей, основную массу населения составляли волохи.

В 1359 году против власти короля восстал феодал из марамурешских волохов Богдан. У него были владения, очевидно, не только в Марамурешской области, но и к востоку от Карпат на территории будущей Молдавии, куда он и перебазировался в ходе войны против короля. Король пытался подчинить себе эти земли и непокорного воеводу Богдана, но потерпел неудачу и должен был в

98

1365 году признать независимость нового княжества. Дату начала восстания (1359 г.) обычно считают датой начала существования самостоятельного Молдавского го­сударства. Об этих событиях венгерский летописец Туроц сообщает: «В правление венгерского короля Людовика воевода марамурешских волохов Богдан, собрав их, тайно ушел в Молдавию, подвластную венгерскому коро­левству и давно опустошенную соседними татарами. Лю­довик посылал туда несколько раз войско, но число во­лохов столь умножилось в сей земле, что оно сделалось особым княжеством»¹⁰.

Из двух документов венгерского короля 1360 и 1365 годов узнаем, что после неудачной попытки восстановить в Молдавии свою власть король наградил изгнанного из Молдавии воеводу Балка, потерявшего там «свое иму­щество» (следовательно, в Молдавии в это время было распространено феодальное землевладение). Балку были переданы земли в Марамуреше, конфискованные у Бог­дана¹¹. Эти краткие документы — единственное свиде­тельство упорной освободительной и победоносной борьбы молдаван против владычества венгерских феодалов. Све­дения о восстании Богдана и о переходе его в Молдавию, в соединении с легендой о переселении Драгоша, дали осно­вание некоторым историкам утверждать, что Молдавское государство образовано в результате единовременного переселения молдавского народа из-за Карпат.

Историей возникновения Молдавского государства ин­тересовался К. Маркс. В «Хронологических выписках» он отмечал, что Молдавия была частью Галицкого княже­ства (так оно и было до монголо-татарского нашествия) и образовалась из переселенцев разных стран¹².

Первый господарь страны Богдан 1 правил до 1365 года, ему наследовал Лацко (1365—1374), потом пра­вил Петр I Мушат (1374—1391), затем Роман (1391 — 1394) н Стефан I (1394—1399). Первой столицей кня­жества был город Байя, потом ею стала Сучава, а в XVI в. — Яссы.

Уже при первых господарях обозначились границы Молдавского государства. Первоначально волохи заня­ли верховья реки Молдова, а возможно и юго-западные аредгорья, там и возникло княжество, потом оно рас­ширило свои владения на восток и юг. Выше отмеча­лось, что еще в XV в. Молдавия делилась на северную

7*

99

Герб Молдавского княжества.

и южную страны, каждая из них сохраняла некоторую административную автономию. Высказано обоснован­ное мнение¹³, что вначале это были самостоятельные воеводства со своими господарями. По грамоте 1408 года в городах Баков (Бакэу) и Бырлад находились пограничные таможни «крайнее место»¹⁴ для торговли с Валахией и Трансильванией. Оба эти города уже в XV в. находились скорее в центре Молдавского княжества, чем у его границ. Но к XV в. река Милков стала границей между Молдавией' и Валахией. По-видимому, до последней четверти XIV в. власть молдавского гос­подаря не распространялась и на среднюю и южную части Пруто-Днестровоких земель. В этом- нас убежда­ют данные нумизматики. От того времени на террито­рии Пруто-Карпатских земель найдено большое коли­чество молдавских монет » только отдельные моне­ты татарского происхождения. А на территории между реками Прут и Днестр найдено большое количество татарских монет, изготовленных вплоть до 1370 года, и почти нет находок молдавских монет¹⁵. Это значит, что к после образования Молдавского государства (1359 год), вплоть * до 1370 года в районе до реки Прут еще господствовали татарские ханы. Позже в состав княжества были включены юж­ные земли, так Белгород-Днестровский, бывший ко­лонией генуэзцев₍ присоединен в начале XV в., а кре­пость Килия — еще позже.

100

Установившиеся границы потом мало менялись на протяжении многих столетий. Господарь Роман в 1392 году писал, что он «господарь земли Молдавской от гор до моря», то есть от Карпат до Черного моря. Вос­точную границу он не указывал, но мы знаем, что ею ста­ла река Днестр. Это видно из перечня литовских по­граничных замков, существовавших в 1442 году на границе с Молдавией и татарами, в нем названы Ка- равул (на Днестре, недалеко от современного села Рашков) и укрепление (у устья Днестра), названия которого мы не знаем. Западная граница шла по верши­нам Карпатских гор, южная — по Черному морю, ре­кам Дунай, Сирет и Милков и только на севере с Польшей не было естественной границы. Территория северной Буковины и вышележащего Покутья долгое время была спорной областью между Молдавией и Польшей, из-за нее велся ряд войн, и она входила то в состав Польши, то Молдавии.

Население Молдавии, особенно ее восточной час­ти, долгое время оставалось незначительным. В 1421 году из Львова через Каменец-Подольск к Белгороду в Турцию ехал французский посол Жильбер де Лан- нуа. В своих записях он отмечает пустынный характер края. По выезде из Каменец-Подольска, пишет он, «...я отправился по Малой Валахии (так он называл Молдавию. — Н. М.), через большие пустыни...» После встречи с господарем Александром Добрым где-то в центре страны он получил проводников, охрану и поехал к Белгороду снова «...через большие пустыни...»¹⁶.

Население страны состояло, главным образом, из молдаван. Кроме молдаван, повсюду, особенно на се­вере н востоке, проживали славяне (украинцы). По­степенно это население, особенно <в центре страны, ро­манизировалось. В городах проживало много армян, а также немцев и венгров. По всей стране были рассе­яны цыгане и татары.

Армяне в Молдавии в значительном количестве по­явились в XIV в. Они имели особые привилегии, свои церкви и т. д., но постепенно молдаванизировались. Те армяне, которые и поныне проживают в Молдавии,— потомки колонистов, появившихся в последующие века.

Вновь возникшее государство, как всякое государ­ство классового общества, имело перед собой две основ­

101

ные задачи: подавлять внутри страны сопротивление угнетенных классов и защищать страну от агрессии феодалов других стран. Обе эти функции в истории Молдавии XIV—XV вв. выступают очень ясно. Классо­вые противоречия нарастали, а классовая борьба дела­лась все более острой. Советские историки уделили ее изучению серьезное внимание¹⁷. Молодое Молдавское государство должно было определиться и в среде со­седних феодальных государств.

Положение вновь возникшего государства вначале было очень непрочным. На севере с ним граничила мо­гущественная Польша, на западе — Венгерское ко­ролевство, на востоке опасными соседями являлись крымские татары. Эти крупные феодальные государ­ства только и ждали случая, чтобы поглотить Мол­давию. Естественно, что она должна была искать себе среди соседей союзников — покровителей. Таким союз­ником не могла быть Венгрия, ибо венгерские феода­лы, только что потерявшие Молдавию, искали пути сно­ва ее покорить. Еще в меньшей степени союзником — защитником Молдавии — могло быть Крымское ханство. Единственно возможным, хотя и ненадежным со­юзником могла быть магнатская Польша. В 1387 го­ду господарь Молдавии Петр Мушат стал вассалом польских королей. Это был союз двух феодалов, оформ­ленный вассальной присягой. Более сильная сторона становилась сюзереном более слабой. Молдавские гос­подари по вассальной присяге обязывались в случае войны выступать вместе с Польшей, а польские короли брали на себя обязательство защищать Молдавию как своего вассала. Вассальные присяги молдавских госпо­дарей польскому королю возобновлялись непрерывно более ста лет.

Вассальная связь Молдавии с Польшей далеко еще не давала ей гарантий безопасности, тем более, что и сами польские феодалы не раз вели переговоры с Вен­грией о разделе земель Молдавии. Польский летописец Ян Длугош (XV в.) рассказал о попытке польских феодалов в 1377 году завоевать Молдавию и о том, как молдавское войско устроило засаду в дремучем лесу и в результате сражения польское рыцарское войско было перебито или попало в плен, «...ни один не мог спастись бегством».

102

Только военной силой и бдительностью Молдавия могла сохранить свою независимость в эти трудные для нее первые годы существования.

Образование самостоятельного государства имело большое значение для развития молдавского народа. Сильное государство уменьшило опасность татарских набегов, а главное, способствовало более быстрому раз­витию производительных сил, известному упорядочению общественно-политической жизни, консолидации народа.

Государство с самого начала как орган боярства всю свою мощь направляло на защиту интересов фео­далов и подавление сопротивления порабощаемого крестьянства. Молдавские документы XV в. свидетель­ствуют о все обостряющейся классовой борьбе в Молда­вии. Это свидетельствовало о дальнейшем процессе за­вершения формирования молдавской народности как эт­нической общности, характеризующейся классовыми противоречиями.

ГЛАВА VI

РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В КОНСОЛИДАЦИИ МОЛДАВСКОГО ЭТНОСА

Существование независимого государства оказывает многостороннее влияние на развитие общества, в том чис­ле— на консолидацию этноса. Особенно этот процесс проявляется в государствах этнически более однород­ных. При этом мелкие инонациональные группы посте­пенно растворяются в главной этнической общности.

Молдавское государство на протяжении последую­щих шести столетий прошло большой исторический путь. Роль и значение его за эти века значительно менялись. Государство было органом эксплуататорского меньшин­ства, феодалов, а позже капиталистов, которые исполь­зовали его в своих классовых интересах. Только при со­циализме государство становится органом всего народа. Поэтому естественно, что вся история Молдавского го­сударства делится на две части: на историю до социа­листической революции и историю после социалистичес­кой революции. В каждой из этих частей, в свою оче­редь, можно выделить особые этапы. На каждом этапе оно играло особую роль в формировании этнических черт молдавского народа.

Первый этап истории Молдавского государства, кото­рый нас в данной работе специально интересует, охва­тывает примерно два столетия — до середины XVI в. Это время существования самостоятельного государст­ва, период его политического подъема и героической борьбы народа против турецких, татарских, польских и венгерских феодальных государств. Это была эпоха крупнейших военных побед над «непобедимыми» армия-

104

мн турецких сулТакс» и других феодальных правителей и в то же время — период тягчайших поражений от сил агрессоров. На протяжении нескольких десятков лет Молдавия являлась барьером, защищавшим Европу от агрессии Турции. Не без основания ее называли «ворота­ми христианства». Это было время, когда окончательно оформлялся молдавский этнос как особая этническая общность. Наибольшего могущества Молдавия достигла в годы правления Стефана III Великого (1457—1504) — самого крупного господаря на молдавском престоле в средние века. Победы молдавского войска под руковод­ством Стефана III подняли престиж Молдавии в Евро­пе. Карл Маркс отметил военные успехи «...храброго молдавского господаря Стефана...»¹ Подавив крутыми мерами сопротивление крупных бояр, он сосредоточил в своих руках всю власть. Образование сильной власти господаря было важнейшей предпосылкой военных по­бед. Жизнь народа стала более безопасной. Разбойни­чьи шайки татарских ханов и других феодалов не мог­ли уже безнаказанно совершать набеги, грабить иму­щество жителей, а их самих угонять в рабство. Сократи­лись и феодальные войны бояр.

Все это укрепляло у молдаван сознание своего этни­ческого единства, появляется стремление возвеличить деяния своего народа и господарей, т. е. все больше оформлялось этническое самосознание народа, которое получило отражение и в летописях. Молдаване четко от­деляли себя не только от поляков, венгров и других на­родов, но и близкородственных валахов (мунтенцев), появляются молдавско-валашские антагонизмы.

Однако Молдавское государство независимым оста­валось недолго. С середины XVI в. начинается следую­щий этап в его истории. Лишенное поддержки европей­ских государств, оно не могло противостоять натиску могущественной Оттоманской империи, тем более, что Валахия, попавшая в зависимость от турецких султанов, по их приказу, посылала свои войска вместе с турецкими силами в Молдавию. Молдавия также попала в зависи­мость от турецкого султана. Турецкое правительство в Молдавии, как и в Валахии, сохранило во внутренних де­лах старое управление, оно направляло его через наз­начаемых султанами господарей. Внутри страны усили­лись распри между молдавскими боярами.

105

Более трех столетий продолжалось турецкое иго. Бо­ярство и господари, за редким исключением, преврати­лись в агентов султанского двора, раболепных его слуг. Положение трудового народа значительно ухудшилось, он оказался под двойным гнетом. Как и прежде, он дол­жен был работать на молдавских светских и духовных феодалов и, кроме того, выплачивать в виде дани огром­ные поборы турецкому султану. К тому же в страну при­ходили и подолгу в ней находились отряды турок и та­тар. Притеснениям и издевательствам не было конца. Воины, грабежи, пожары, голод и эпидемии разоряли и опустошали страну. Молдавские летописцы много раз пишут о грабежах, о тяжести ига турецких феодалов. Об этом же много раз писали и иностранные путешест­венники тех времен, они отмечали исключительную бед­ность молдавских крестьян. Немецкий барон Тодт в 1760 г. проезжал через Молдавию вместе с турецким чи­новником. В своих путевых заметках он писал о жутких порядках, царивших в стране: «Мы поместились в од­ной деревушке, жители которой тотчас должны были доставить необходимые нам продовольственные при­пасы. Им за это не заплатили ничего, исключая не­скольких ударов... Встречаемые деревушки полуразру­шены, поля запущены, не обработаны, население ужасно бедно; да и как. же ему быть богатым, когда оно живет в постоянном страхе не сегодня, так завтра быть ограбленным. Его грабят при первой возможности тур­ки, его грабят и собственные молдавские князья»². О том, как действовали в Молдавии турецкие войска, гово­рится в записках турецкого географа Эвлия Челеби. В середине XVII в. он путешествовал по Молдавии вмес­те с турецкими войсками, пришедшими, чтобы помочь укрепиться на престоле своему ставленнику Стефанице Лупу. Э. Челеби писал: «...порубивши мечами всех пленных... прибыли в город Васлуй. Мы сожгли его, за­бравши добычу, а потом прибыли в город Бырлад. Раз­рушили его и прибыли в Текуч»³. И обобщая итоги по­хода: «и когда татары превратили окрестные города в горящие угли и вражеская земля стала походить на страну гибели, стойкость врагов обратилась в бегст­во»⁴; напомним, что турецко-татарское войско на этот раз пришло в Молдавию по призыву одной из борющих­ся груп молдавских бояр.

106

Д. Кантемир писал, что молдавских крестьян надо счи­тать «...самыми бедными по сравнению со всеми крестьяна­ми мира...»⁵ Взыскания всевозможных поборов в эти века сопровождались неимоверными притеснениями. Крестьян, не уплативших налоги, избивали, сажали в тюрьмы, зако­вывали в кандалы, морили голодом. Многие, не выдер­жав мучений, умирали. И не даром старый молдавский глагол «а прэда», обозначавший «собирать налоги», стал обозначать понятие «грабить».

Если молдавское** боярство и господари стали по­слушными исполнителями воли турецких султанов, то трудовой народ почти непрерывно вел борьбу с инозем­ными поработителями. В отдельные периоды ее возгла­вляли господари-патриоты, и тогда борьба приобретала особенно широкие масштабы (например, в 1574 г. при господаре Иоанне Лютом).

Огромные бедствия, которые выпали на долю мол­давского народа, описывались множество раз как со­временниками событий, так и историками до наших дней⁶. Лишь в последнее десятилетие появились отдельные ав­торы, которые пытаются по-иному осветить события, до­казывают положительную роль владычества Турции в этом районе. Так, некоторые турецкие историки пыта­ются найти что-то положительное в господстве Оттоман­ской империи над народами Балкан. На этот путь стали некоторые историки и других стран.

Владычество феодальной Турции наложило глубо­кий отпечаток на сознание народа, что получило отра­жение в устном народном творчестве. И в наши дни мол­даване русские выражения «не к спеху», «не горит» пе­редают словами: «че, дау турчий?»; пословицу:«Каков поп, таков и приход» — передают словами: «Каков ту­рок, таков и пистолет» («Кум е туркул ши пистолул»); для выражения беззакония говорят: «Турок тебя бьет, он же и судит» и т. д.⁷.

Герои молдавских народных сказаний заслуживают любовь именно победой над турками и татарами. Таки­ми богатырями народного эпоса являются Кодрян, Гро- зован, Дончило и другие. Борьба с турками и татарами — излюбленная тема молдавских народных баллад. В одной из них (о Грозоване) говорится о том, что, «раз­громив татар сурово, Груя прискакал в Молдову. Солн­цем края стал родного»⁸. Именно, победив турецко-та­

107

тарских поработителей, Грозовая «Солнцем края стал родного». Ненависть, к турецким поработителям на ряд веков стала одной- из характерных черт -молдавского на­рода. Добавим, что обычно она облекалась^в религиоз­ную форму, форму ненависти христиан к мусульманам. Говоря о ненависти к туркам-поработителям, нельзя забывать, что это была .ненависть к феодаль­ным турецким порядкам и правителям. О турецком на­роде вообще тут речь не идет. Более того, мы находим факты, показывающие, что в Молдавии делали разни­цу между правителями и народом. Д. Кантемир, на­сколько нам известно, был первым нз молдаван, кото­рый писал об этом. Ненавидя поработителей, он в то же время писал о таких положительных чертах характера турок, как их гостеприимство, трудолюбие и т. д.⁹

В эти же века в среде молдавского народа формиру­ется стремление к установлению тесных дружеских свя­зей с русским и украинским народами, которое после­довательно проявлялось на протяжении ряда веков, это стремление также стало чертой национального миро­воззрения. По своей форме оно обычно было религиоз­ным, проявлялось как стремление к единству, якобы во имя единой религии.

Русская и молдавская церковь признавали главен­ство Константинопольского патриарха. В молдавской и русской церкви использовались одни и те же книги на древнеславянском языке. Нередким был обмен церко­вными деятелями: русские и украинские монахи приез­жали надолго, а иногда на постоянное жительство в Молдавию, а молдавские деятели— в Россию и на Украину. Церковь в эпоху феодализма была мощной си­лой, и церковные связи имели немаловажное значение.

В конце XV в. в связи с изменившимися междуна­родными условиями впервые был заключен политичес­кий русско-молдавский союз. В московских документах

XV     в. не раз писалось, что Молдавия «другу нашему — друг, а недругу — недруг»; это была обычная формула тех времен, выражавшая союзнические отношения.

Заключение союза было вызвано политическими ин­тересами Русского и Молдавского государств, но необ­ходимость его мотивировалась также религиозными с.оображениямн. Молдавский господарь Стефан III в пись­ме к великому князю московскому Ивану III, написан­

108