Вспомогательные рычаги ЮСИА

К такого рода рычагам или звеньям агентства можно в первую очередь отнести отдел обще­ственной информации и консультативную комиссию США по информации. Вспомогательными эти рычаги яв­ляются в том смысле, что они непосредственно не заня­ты в оперативной деятельности ЮСИА. Их работа, од­нако, представляется важной в деле обеспечения функ­ционирования всех других подразделений агентства.

Отдел общественной информации выполняет роль коллективного представителя агентства и его популяри­затора в самих Соединенных Штатах. Отдел в меру не­обходимости информирует общественность страны о деятельности ЮСИА. С этой целью проводятся неофици­альные пресс-конференции, организуются встречи журна­листов с руководителями агентства. Для обеспечения соответствующей поддержки работы ЮСИА со стороны американской общественности отдел два раза в год го­товит доклад конгрессу. Этот доклад, однако, направ­ляется не только в конгресс, но и в редакции американ­ских периодических изданий, в школы, университеты, благотворительные фонды, библиотеки и т. д.⁴⁶ Помимо доклада отдел выпускает оперативные пресс-релизы. В них обычно воспроизводятся речи руководящих работ­ников ЮСИА в рекламных целях.

Консультативная комиссия США по информации, ос­нованная в соответствии с положениями закона об ин­формации и образовательных обменах, не является органическим звеном ЮСИА. Она была создана конгрес­сом как контрольный и в то же время консультативный орган по общим и конкретным вопросам внешнеполити­ческой пропаганды США. Комиссию называют также тем звеном, которое связывает ЮСИА с конгрессом.

112

ЮСИА В СИСТЕМЕ ОРГАНОВ ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ США

АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПОДДЕРЖКА

ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО США

В официальных ежегодных докладах конгрессу и неофициальных ежеквартальных сводках рекомендаций директору ЮСИА члены комиссии дают оценку пропа­гандистским мероприятиям агентства, высказывают по­желания и предложения по направлению информацион­ной политики, содержанию программ и другим касаю­щимся агентства вопросам. И хотя комиссия называется консультативной, ее предложения, как показывает прак­тика, часто носят обязательный характер для руководст­ва ЮСИА.

Члены комиссии, которыми могут быть только люди, не занятые на государственной службе, официально на­значаются президентом с согласия сената на 3-летний срок. Обычно это бывают представители большого биз­неса. В качестве членов комиссии, например, побывали Филип Рид — председатель совета директоров «Джене- рал электрик», Юстин Миллер — президент Националь­ной ассоциации владельцев радиостанций, Сигурд Лар- мон — один из управляющих концерна «Крейслер», Фрэнк Стэнтон — президент крупнейшей радио-телеви- зионной корпорации Си-Би-Эс и др.

Именно эта комиссия представляет собой тот важней­ший канал, по которому монополистический капитал Америки диктует свою волю при определении стратеги­ческих и тактических задач внешнеполитической про­паганды, осуществляет контроль за содержанием ее про­грамм, объединяет частные и правительственные усилия в этой области.

Из последних докладов и рекомендаций комиссии яв­ствует, что империалистические круги США подготовили серию новых раундов «холодной войны», не отказались от ведения «психологической войны» против социалисти­ческих стран, против молодых государств, встающих на путь независимого развития. А чтобы придать видимость объективности своей внешнеполитической пропаганде, показать, что она якобы формируется с учетом зарубеж­ного общественного мнения, правящие круги США вве­ли в консультативную комиссию в июле 1972 года семи­десятилетнего Джорджа Гэллопа — председателя прав­ления Американского института общественного мнения.

Трудно переоценить это назначение, поскольку жизнь показала, что многие агрессивные внешнеполитические акции США совершались без учета как мирового, так и своего общественного мнения.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

НА СЛУЖБЕ ИНТЕРВЕНЦИИ

Идеологическое насыщение пропагандистских программ

Анализируя внешнюю политику своей страны, в прошлом видный дипломат, а ныме профессор Йельского университета Р. Стил подчеркивал, что «ин­тервенция — военная, политическая, экономическая — была и остается доминирующим средством послевоенной политики Вашингтона». Он указывает при этом, что «клю­чом к американской внешней политике является идеоло­гия антикоммунизма» ¹.

Идеологической облицовкой, а также насыщением этих интервенций, приданием им характера антикомму­нистических «крестовых походов» в Соединенных Шта­тах стали заниматься созданные вскоре после окончания второй мировой войны различные организации и центры. Это — институт войны, мира и революции при Стэн- фордском университете, русский исследовательский центр при Гарвардском университете, русский институт Колумбийского университета и др. Руководители такого рода институтов и центров не делали секрета из того, что их учреждения призваны оказывать США помощь в изыскании современных форм, приемов и методов борьбы с коммунизмом. Эта помощь обычно осуществля­лась на договорных и контрактных началах с Пентаго­ном, ЦРУ, государственным департаментом, ЮСИА.

Разработками программ воинствующего антикомму­низма занимались и кафедры общественных наук выс­ших учебных заведений США. В связи с этим примеча­тельным является заявление бывшего президента аме­риканской исторической ассоциации Коньерса Рида, указавшего, что «беспристрастное поведение» и «либе- рально-нейтральное отношение» американского ученого

116

к вопросам социализма и коммунизма в исследованиях по общественным наукам противоречат «общественной ответственности», ибо «тотальная война, независимо от того, является она горячей или холодной, призывает каж­дого занять свое место в строю»².

В подготовке антикоммунистических материалов для внешнеполитической пропаганды США большое участие принимают журналисты желтой прессы, причем их услу­ги оплачиваются ЦРУ.

Однако пропагандистское насыщение внешнеполити­ческих программ Соединенных Штатов не являлось мо­нополией антикоммунистов, рядившихся в тогу ученых или независимых публицистов. На протяжении всей ис­тории «холодной войны» и демократическая, и республи­канская партии старались превзойти друг друга в своем антагонизме к тому, что они называют «коммунизмом». Такое соревнование превратило американскую полити­ческую систему по сути дела в распространителя и раз­носчика самых невообразимых лозунгов, домыслов и догм по вопросу о «коммунизме». «В смысле доктрин,— признавался Джордж Кеннан,— мы в Америке также имеем в определенном отношении однопартийную систе­му, ибо две наши партии идеологически неразличимы!»³.

Вместе с тем общность идеологий обеих партий, суть которой сводилась к защите и сохранению в США капи­талистического строя и порядков, предполагала раз­ность позиций, с которых выступали против коммунизма представители демократов и республиканцев. Среди них были представители различных течений буржуазной идеологии, начиная от либералов, звучная риторика ко­торых создавала вокруг них ореол прогрессивности, и кончая ультраконсерваторами, призывавшими к немед­ленному использованию атомной бомбы для утвержде­ния мировой гегемонии США. «Хотя различия в ритори­ке либерала-прагматика и правых экстремистов столь велики, как расстояния между полюсами, на деле их объединяет союз, в котором обе стороньи чувствуют себя неловко,— отмечал журналист С. Лене.— Для тех и дру­гих коммунизм — постоянный враг, которого нельзя уре­зонить, но который должен быть побежден»⁴.

Впрочем, эта «неловкость», отмечавшаяся главным образом в период маккартизма, быстро прошла, а пла­ны» борьбы с коммунизмом стали разрабатываться либе­ральными и консервативными стратегами и тактиками

117

«холодной войны» уже в тесном сотрудничестве. Ан­тикоммунисты, как подметил видный представитель пра­вого крыла консерваторов Уильям Бакли, действовали сообща, «сплачиваясь на пути к достижению определен­ной цели. Социалисты!, консерваторы, профсоюзные ли­деры, ученые профессора — всех их связывала мысль, что коммунизм является философско-стратегической уг­розой нынешнего века»⁵.

Интеллектуальным трестом антикоммунизма уже в 50-е годы считалась организация «Американцы — за де­мократические акции», активными членами которой яв­лялись бывший вице-президент США X. Хэмфри, видный историк и теоретик американского либерализма А. Шле- зингер-мл., выдающийся либеральный экономист Дж. К. Гэлбрейт, теолог-философ Р. Ниебур. Хэмфри, долгое время являвшийся кумиром Шлезингера, признавал, что «эта организация оказывала противодействие коммуни­стам по всем важнейшим вопросам нашего времени»⁶.

При правительстве Эйзенхауэра тон задавали теоре­тики антикоммунизма, группировавшиеся вокруг правого крыша республиканской партии. Наибольшую активность при этом проявляли эксперты правительства Р. Страус- Хюпе и У. Кинтнер, Э. Коттрелл и А. Даллин, Э. Гудман и Б. Вольф, М. Шульман и Р. Такер. Их «научные» тру­ды не только питали арсенал антикоммунистической и антисоветской пропаганды в течение многих лет, но и составляли тот идейный фундамент, на котором возводи­лись открыто враждебные Советскому Союзу и другим социалистическим странам внешнеполитические доктри­ны и стратегии. Идеи этих воинствующих проповедни­ков горячей войны черпал при формировании и претво­рении в жизнь доктрин «отбрасывания» и «освобожде­ния», существо которых сводилось к «балансированию на грани войны», государственный секретарь США и один из «архитекторов» ЮСИА Джон Ф. Даллес.

Большое место при пропагандистском насыщении внешнеполитических доктрин и стратегий того времени, а также прикрывающих их информационных программ, отводилось попыткам создания соответствующего «обра­за» («image») своего противника. Для Даллеса и окру­жавших его экспертов главным врагом был Советский Союз, которому они попытались сотворить образ некоего библейского «огромного зверя». Такой «образ», по их замыслам, должен был отпугивать народы от дружбы и

118

сотрудничества с Советским Союзом, поощрять их на борьбу с ним⁷.

Речи и внешнеполитические заявления Даллеса были полны громких лозунгов, выражавших непреклонность политики Соединенных Штатов: «переговоры с позиции силы», «массированное возмездие» и т. д. Определяя от­ношение государственного департамента и его шефа к Советскому Союзу, сенатор Фулбрайт говорил, что оно «сбивает с толку общественное мнение, путает его, вь&- ставляет триумфальные победы Советов за поражения, а поражения Запада — за подлинные триумфы»⁸.

В то же время идеологи империалистической буржуа­зии прилагали максимальные усилия для создания поло­жительного «образа» Америки. Правящие круги Соеди­ненных Штатов отдавали себе отчет в том, что многое будет решаться на' идеологическом фронте борьбы двух социальных систем, двух главных классовых сил совре­менности— социализма и капитализма. Поэтому буржу­азные теоретики стремились создать такой «образ» Сое­диненных Штатов, который бы в целом с их экономикой, политикой, идеологией вызывал симпатии у зарубежных народов, убеждая их в мнимом «преимуществе» капи­талистической системы.

Построенные на ложных предпосылках и псевдонауч­ных концепциях «образы» США прикрывали и глобаль­ные устремления американского империализма.

От „кампании правды“

к „мистике превосходства“

Пресловутая «кампания правды» Трумэ­на, о которой подробно говорилось выше, не сумела ока­зать сколько-нибудь значительного влияния на поступа­тельное развитие исторического процесса. Идеи мира и социализма завоевывали все более прочные позиции во всех странах мира. На противодействие этим идеям, на камуфляж акций в рамках провокационной внешнепо­литической доктрины «отбрасывания» были направлены все пропагандистские программы ЮСИА. Несостоятель­ными оказались утверждения первого директора ЮСИА Теодора Штрейберта, что агентство сосредоточит дея­тельность на передаче «объективных, фактических» но­востей с беспристрастными комментариями, которые спо­собствовали бы «раскрытию содержания важнейших

119

политических акций США» в тех или других странах или районах. В действительности тон и содержание всех ма­териалов носили отнюдь не «прямой и убедительный» характер, о чем говорил директор, а были резкими и враждебными по отношению к народам и правительст­вам зарубежных, и главным образом социалистических, стран⁹.

В 1954 году ЮСИА, поддерживаемое рядом полуофи­циальных пропагандистских организаций стран Запада, развернуло кампанию под названием «всемирное наступ­ление с целью разоблачения фальшивого интеллектуаль­ного и идеологического призыва коммунизма». Одной из операций в рамках этого «наступления» явилась орга­низация сбора в США, а затем распространения по всем зарубежным постам и отделениям ЮСИА антикоммуни­стических и антисоветских книг. Одновременно агент­ство провело кампанию по проверке кадров и чистке информационных центров в иностранных государствах. Из вашингтонской штаб-квартиры ЮСИА поступило, на­пример, указание снять с полок американских библио­тек произведения известного американского поэта прош­лого века Генри Торо, стихи которого, воспевающие свободу, якобы способствовали превращению представи­телей местной интеллигенции в коммунистов. В черный список ЮСИА попало в то время около 400 имен амери­канских авторов, включая Эрнеста Хемингуэя и Дороти Паркер. Их книги можно бьвло получать исключительно по специальному разрешению.

Штрейберт придавал большое значение производст­ву пропагандистских кинолент. Был резко сокращен вы­пуск кинофильмов, посвященных показу «американской панорамы», и увеличено производство фильмов на ан­тикоммунистические темы, имеющие прямое отношение к внешней политике США. Укреплялись связи с частны­ми фирмами, которые должны были помогать ЮСИА в распространении в зарубежных странах пропагандист­ских материалов.

В то время как на Женевской конференции 1954 го­да по Индокитаю государственный секретарь США Дал­лес пытался уговорить бывших союзников по интервен­ции в Корее послать свои войска во Вьетнам, ЮСИА создавало новые посты в Камбодже, Лаосе и Южном Вьетнаме. Деятельность этих постов была направлена на подрыв Женевских соглашений, на оправдание создан­

120

ного в сентябре 1954 года агрессивного блока СЕАТО. С той поры Южный Вьетнам и Таиланд становятся опор­ными центрами проникновения, откуда Вашингтон стал оказывать постоянное вооруженное давление.

Подрывную пропаганду посты и отделения ЮСИА вели и в странах Латинской Америки. Соренсен, напри­мер, даже не пытается скрыть, что расположенные в этом районе ЮСИС «сделали много для свержения в Гвате­мале демократического правительства президента Арбен- са, а также для рекламы антикоммунистической резолю­ции, принятой под нажимом Вашингтона» ¹⁰.

Одновременно с реорганизацией студий «Голоса Аме­рики», которые для облегчения контроля за их работой были переведены из Нью-Йорка в Вашингтон, был сде­лан упор на подготовку антикоммунистических про­грамм, рассчитанных на слушателей социалистических стран. Тон и содержание этих программ, передаваемых в эфир радиостанциями правительства США, практиче­ски не отличались от передач радио «Свободная Евро­па» и «Освобождение».

Наибольшая активность американских радиопропа­гандистов отмечалась в период контрреволюционного мятежа в Венгрии в 1956 году. Профессор Б. Уэстер- филд пишет, что американские радиопередачи, выдер­жанные в духе политики «освобождения», сыграли «весь­ма заметную роль» в развитии мятежа. В связи с этим, заключает Уэстерфилд, американская пропаганда «по­терпела сокрушительное поражение»¹¹. «Американские пропагандисты и политики сбивали с толку народ Вен­грии как до, так и во время октября 1956 года (пик раз­гула контрреволюции.— А. 5.),— подтверждает, хотя и с большим опозданием, Соренсен.— Они виновны в том, что вели себя провокационно и безответственно. Погиб­шие тогда мужчины и женщины могли бы жить и те­перь» ¹².

Венгерские события и неприглядная роль в них аме­риканской внешнеполитической пропаганды поставили на повестку дня в США вопрос о соотношении «пропа­ганды словом» и «пропаганды делом». Тот же Уэстер­филд, разделяя мнение некоторых своих коллег, назвал пропагандистов из «Голоса Америки», РСЕ и РО не в меру «ретивыми крестоносцами», «хмелеющими от зву­ка собственные голосов». Профессор также обратился к властям, занимающимся вопросами разработки про­

121

паганды, с советом «трезво подходить к оценке своих перспективных действий». Узстерфилд подчеркнул при этом, что «пропагандист находится под угрозой, если он не может подкрепить слова делами. Слова не могут за­менить дел» ¹³.

Спустя семь месяцев после трагических событий в Венгрии ЮСИА представило конгрессу США доклад, в котором содержались элементы самокритики и завере­ния, что агентство будет «всеми средствами стремиться избегать искажать или перевирать факты» ¹⁴. Как при­знание вины ЮСИА послужила смена директора агент­ства. Выбор президента Эйзенхауэра пал на подающего надежды в области развития «нового республиканизма» профессора международного права Артура Ларсона. Ларсон подготовил документ по разъяснению задач ЮСИА, в котором, однако, призвал к повторению уже дискредитировавших себя в глазах народов провокаци­онных пропагандистских акций. Он посчитал нормаль­ным вновь нацелить деятельность агентства на вмеша­тельство во внутренние дела зарубежных государств и народов ¹⁵.

Несмотря на неприглядную роль США в венгерских событиях и ее осуждение мировым общественным мне­нием, ЮСИА, как будто ничего не случилось, продол­жало подогревать нездоровые эмоции вокруг этих собы­тий. Миллионными тиражами печатались и распростра­нялись сомнительные фотографии и воспоминания сбежавших за границу венгерских контрреволюционе­ров, готовились «документальные» фильмы, показываю­щие в ложном свете историю мятежа, поднятого Остат­ками эксплуататорских классов в Венгрии.

Между тем у вашингтонских поборников «свободы» в зарубежных странах разразился скандал в собственном доме. Осенью 1957 года в американском городе Литл- Рок губернатор штата Арканзас отдал приказ нацио­нальным гвардейцам окружить центральную среднюю школу и не допускать туда негритянских детей. Дейст­вия Фобуса и жестокая расправа полиции с протестую­щими демонстрантами подтвердили всем сомневающим­ся, что официальные США не потерпят равноправия между жителями с белой и черной кожей. ЮСИА, напе­рекор фактам, пыталось убедить своих слушателей, что события в Литл-Роке имеют-де «изолированный харак­тер», что их нужно, мол, рассматривать в какой-то «пер­

122

спективе». Более того, пропагандисты агентства впослед­ствии утверждали, что им якобы удалось вызвать у зарубежной аудитории «хорошо сбалансированную реак­цию» на безобразные проявления расовой дискримина­ции— этого крупнейшего социального зла современной Америки ¹⁶.

Разговоры о «хорошо сбалансированной реакции», однако, не соответствовали действительности. Опросы зарубежной аудитории, проведенные по заказу самого же ЮСИА частными организациями в 13 крупнейших городах стран Запада, показали, что события в Литл-Ро- ке нанесли серьезный ущерб престижу лидера «свобод­ного мира» ¹⁷.

В середине 50-х годов «образ» Соединенных Штатов строился, как подметил видный журналист-международ­ник Дж. Крафт, на «мистике превосходства», которую создавали специалисты, пришедшие во внешнеполитиче­скую пропаганду из рекламного дела ¹⁸. Это они, частич­но рассматривавшие «холодную войну» как борьбу двух конкурирующих фирм за сбыт товаров, приклеивали яр­лыки «американского превосходства» на пропагандист­скую продукцию США. В фильмы, посвященные пробле­ме разоружения, вклеивались кадры, демонстрирующие новейшие модели американских бомбардировщиков. Аб­зацы, посвященные «американскому превосходству», до­бавлялись в рассылаемую за рубеж «просветительную» литературу и в комментарии «Голоса Америки». Об «аме­риканском превосходстве» заставляли говорить выез­жающих из США по программам обменов ученых и ар­тистов, инженеров и врачей, студентов. Об этом шла речь и на инструктажах американских туристов.

Своего рода изюминкой в пропаганде «американского превосходства» считалась передвижная выставка под на­званием «Безграничное космическое пространство». Эта выставка компоновалась из красочных диаграмм и рисунков, подписи к которым говорили о том, что только США достигли такой ступени технического про­гресса, которая позволит им первым в истории человече­ства выйти в космос. Даже сама программа этого «выхо­да в перспективе» называлась «Авангард».

Первый советский спутник нанес по всей этой мисти­фикации мощнейший удар. «Американцы были поверг­нуты в шоковое состояние. Люди же всего мира нахо­дились под впечатлением потрясающих научных успе­

123

хов Советского Союза, запустившего 4 октября 1957 г. первым на космическую орбиту спутник,— отмечал Со­ренсен.— Волна мрачного пессимизма захлестнула со­юзников и друзей Америки. Литл-Рок, полагали они, вскрыл серьезнейшие проблемы внутренней жизни Аме­рики, а спутник показал ее техническое отставание» ^1Э.

С тем, чтобы как-то найти выход из кризиса, в кото­ром очутилась американская внешнеполитическая про­паганда, правительство Эйзенхауэра было вьинуждено рассмотреть вопрос о пребывании Ларсона в должности директора ЮСИА, несмотря на его смелое предложение соорудить «специальный пропагандистский спутник» и запустить его в оболочке с многочисленными отражате­лями, которые позволили бы всем добрым людям видеть этот спутник невооруженным глазом²⁰.

Бессильное осуществить этот проект, но не признаваясь в этом, правительство США дало отставку его автору, а на его место назначило кадрового дипломата Джорджа Ал­лена. Определяя политику агентства на ближайшие годы, Аллен заявил, что ЮСИА будет «продолжать представ­лять за рубежом сбалансированную картину американ­ских целей и политики... Его не будет сбивать с дороги запуск спутников, оно будет держаться в стороне от боль­ших и малых кризисов, которые могут возникнуть»²¹.

Это заявление директора ЮСИА не было подкреплено делами. ЮСИА, как и прежде, продолжало вести анти­коммунистическую и антисоветскую пропаганду, в фокусе которой происходило извращение венгерских событий 1956 года. На эту тему ЮСИА опять устраивало в своих зарубежных центрах специальные фотовыставки, распро­страняло соответственно сработанные «документальные» кино- и телевизионные ленты.

«Проникнуть за железный занавес» — под таким ло­зунгом строилась работа ЮСИА при Аллене. Главным орудием в этой деятельности стал «Голос Америки». В одном из своих выступлений в феврале 1959 года Ал­лен подчеркивал, что передачи «Голоса Америки» пред­ставляют собой метод «новой дипломатии», существо которой сводилось к тому, что «правительство нацелива­ет свои обращения прямо к зарубежным народам». «Мы делаем все, что в наших силах,— продолжал дирек­тор ЮСИА,— для того чтобы эти обращения попадали в цель. Наши передачи ведутся на 35 языках, проникая

124

в гостиные, спальни, подвальи, туда, где есть радио­приемники»²².

С приходом Аллена ЮСИА наладило контакты с го­сударственным департаментом, которые были нарушены при Ларсоне, стремившемся к максимальной самостоя­тельности. Аллен постарался также по возможности от­вести в сторону огонь критики, направленной против агентства в связи с неудачами внешнеполитического кур­са США. «Я был давно убежден,— говорил Аллен, наме­кая на государственный департамент,— что на 90 про­центов впечатление, которое США производит за грани­цей, зависит от нашей политики и не более как на 10 процентов от того, как мьи ее объясняем,— все равно, говорим ли мы мягко, громко, жестко, воинственно или примирительно. Пропагандистское искусство никогда не сможет заменить хорошую политику»²³.

За максимальное приближение ЮСИА к источнику формулирования внешней политики США и тем самым повышение эффективности в его деятельности выступи­ла и группа сенаторов, возглавляемая Л. Джонсоном, который был тогда председателем комиссии по ассигно­ваниям. С целью «исправления несоответствий» в про­паганде и внешней политике эта группа высказала пред­ложение вернуть ЮСИА в государственный департамент. Государственный секретарь Даллес протестовал: госу­дарственный департамент «должен подчинить себя ре­шению задач формулирования и осуществления внешней политики», а «не превращаться в механизм, состоящий из оперативных агентств». И, несмотря на серьезные колебания Эйзенхауэра, Даллесу, считавшему себя един­ственным законным консультантом президента США по вопросам внешней политики, удалось отстоять свою по­зицию²⁴.

В период нахождения на посту директора ЮСИА Ал­лен активизировал культурные обмены США с зарубеж­ными странами, расширил сеть информационных цен­тров. Особое внимание при этом было уделено созданию курсов английского язьика, знание которого, как полагал Аллен, могло бы сослужить хорошую службу в рамках общего проникновения США в другие страны.

Несмотря на заявление Аллена, что агентство в его деятельности не будут «сбивать с дороги запуск спутни­ков» и явное замалчивание в связи с этим успехов Со­ветского Союза в космосе, ЮСИА буквально взорвалось

125

информацией после того, как Соединенным Штатам уда­лось запустить в космос свой «Эксплорер». Через четы­ре дня после запуска были готовы и разосланы за рубеж десятиминутный фильм об «Эксплорере» и брошюра на двенадцати языках. Макетами «Эксплорера», а затем и «Авангарда» были снабжены двести «космических» вы­ставок, объездившие многие страны мира.

Нарушило ЮСИА и свое обещание «держаться в стороне» от кризисов, которые могли бы возникнуть на международной арене. Весной 1958 года,, когда один из таких кризисов вызвала американская военная интер­венция в Ливан, агентство активно выступило с ее оп­равданием. Суть разъяснений сводилась к тому, что военно-морская пехота США выступает в Ливане в ка­честве некоего «желанного гостя»! «Благодаря отчасти ЮСИА это была в современной истории одна из тех немногих военных интервенций, которая не подверглась широкому осуждению»²⁵,— с удовлетворением впослед­ствии комментировали это событие ответственные со­трудники агентства.

Еще при Штрейберте в структуре ЮСИА был создан отдел для сбора и анализа опросов, среди которых вы­делялись так называемые «престижные опросьп». Они, как объясняли сотрудники агентства, должны были при­ниматься во внимание при выработке американской внешней политики, поскольку служили индикатором от­ношения иностранных граждан к США. Аллен придал этой работе особый размах.

Однако «престижные опросы», результаты которых держались ЮСИА в секрете, сыграли в итоге совсем не ту роль, на которую рассчитывало правительство. Све­дения о результатах опросов, указывающие на резкое падение престижа США в зарубежных странах, просо­чились в прессу и вызвали громкий скандал. Во время предвыборной кампайии 1960 года кандидат демокра­тической партии, используя эти данные, обвинил своего оппонента из республиканской партии в том, что тот «вводил в заблуждение американский народ», когда за­являл, что престиж Америки «никогда ранее не был выше».

На итогах выборов 1960 года, несомненно, сказалась и ложь республиканской администрации по поводу за­сылки в воздушное пространство Советского Союза са- молетов-шпионов «У-2». В 1954 году ЦРУ с одобрения

126

президента начало операции по засылке в Советский Союз самолетов-шпионов. Их полеты, совершаемые в тайне от американского народа, особенно участились в 1955 году, когда Советский Союз отверг предложенный США так называемый «план открытого неба», принятие которого означало бы легализацию шпионажа в СССР.

1 мая 1960 г. военный помощник информировал пре­зидента о том, что очередной «У-2» не вернулся из «сво­ей миссии в Россию». На следующее утро представитель национальной администрации по аэронавтике и косми­ческому пространству, которая служила прикрытием для шпионских баз «У-2», заявил, что самолет «У-2», совершая обычную «метеорологическую миссию», при­землился, видимо, в районе озера Вэн в Турции по при­чине «неполадок с кислородным питанием». Правитель­ство США продолжало держаться этой версии и 5 мая, когда Советский Союз официально объявил, что над со­ветской территорией сбит американский самолет-шпион. Президент настоял, чтобы государственный департамент сделал официальное заявление о том, что самолет мог «случайно» залететь в Советский Союз из-за потери пи­лотом сознания ввиду «неполадок с кислородным сна­ряжением». И только 7 мая, когда задержанный со сби­того советской ракетой самолета «У-2» пилот Пауэрс признался в своей шпионской деятельности, в Вашингто­не было наконец сделано заявление, соответствующее действительности. «Впервые за 184-летнюю историю,— горько сетовали журналисты-международники Дэвид Уайз и Томас Росс,— правительство США публично при­зналось, что оно намеренно лгало, занималось шпиона­жем и грубо нарушало территорию чужой страны»²⁶.

История с самолетом-шпионом легла темным пятном на всю американскую внешнеполитическую пропаганду, которая, несмотря на постоянные утверждения о своей чрезвычайной осведомленности и правдивости, разноси­ла эту ложь по всему миру. Оправдывая свои неблаго­видные действия, ЮСИА вместе с тем продолжало упорствовать, что все было бы «о-кэй», будь агентство чуть ближе к президенту и другим «архитекторам» внеш­ней политики США.

Однако главную причину промахов и провалов вне­шнеполитической пропаганды при Эйзенхауэре ее экс­пертам следовало бы искать не во взаимоотношениях должностных лиц американского правительства, а преж­

127

де всего в самой внешней политике Соединенных Шта­тов. Политика «отбрасывания» и «освобождения», про­возглашенная республиканцами взамен зашедшей в тупик политики «сдерживания» президента Трумэна и предусматривавшая всеобъемлющие подрьивные дейст­вия против социалистических государств, оказалась не­состоятельной, ибо не оправдалась ее основная посыл­ка— ставка на «внутреннюю слабость» социализма. В этой связи не могла иметь успеха и внешняя пропа­ганда, в задачи которой входило идеологическое обеспе­чение этой политики.

„Новые рубежи“ американской

пропаганды

Получивший на выборах 1960 года мандат на управление страной Джон Ф. Кеннеди уна­следовал от правительства Эйзенхауэра не только аппа­рат внешнеполитической пропаганды со всеми его сла­бостями, но и целый ряд советов и рекомендаций по его усовершенствованию.

Эксперты из окружения нового президента в первую очередь подвергли изучению уже готовый доклад и вы­воды, сделанные упоминавшимся здесь специальным ко­митетом Спрейга. Этот комитет по изучению информа­ционной деятельности США в зарубежных странах проработал более года и представил итог своей работы президенту Эйзенхауэру за 28 дней до его ухода из Бе­лого дома.

Ряд рекомендаций комитета Спрейга, таких как рас­ширение начатой по инициативе Эйзенхауэра программы обмена людьми, известной под названием «Народ — на­роду», и более тесное увязывание ее с «продвижением внешнеполитических целей Соединенных Штатов», уси­ление «психологического потенциала программ помощи иностранным государствам», увеличение информацион­ных программ и контактов с «советским блоком», улуч­шение качества научно-исследовательской работы и под­готовки кадров пропагандистов и некоторые другие, были учтены новым президентом²⁷. Однако главная ре­комендация комитета Спрейга, поддержанная Эйзенхау­эром, была отвергнута Кеннеди. Имеется в виду даль­нейшая судьба созданного в 1953 году Эйзенхауэром бюро по координации операций, учреждение которого,

128

по мнению комитета, представлялось «важнейшим ша­гом вперед» на пути развития «информационной деятель­ности». Новый президент сразу же распустил БКО, а его функции распределил между аппаратом Белого дома, государственным департаментом, ЮСИА и частично взял на себя²⁸.

Доклады о положении в области внешнеполитической пропаганды США были представлены Кеннеди будущим заместителем государственного секретаря Дж. Боллом, сенатором Эллендером, директором института междуна­родных социальных исследований Л. Фри, ответственны­ми сотрудниками ЮСИА Д. Вильсоном и Т. Соренсеном. Рекомендации этих докладов в своей основе повторяли выводы, сделанные при создании ЮСИА комитетом Джексона. Однако президента Кеннеди более всего за­интересовал доклад, содержащий предложения о том, что США должны «принять путь более позитивный, не­жели неприкрытый антикоммунизм», показывать себя как страну, в которой происходит «революция нарастаю­щих ожиданий», найти ключ к «духу национализма» в афро-азиатских странах и «совершать более эффектив­ную работу по проведению психологической войны про­тив коммунизма за_чжелезным занавесом»²⁹. Как пока­зала деятельность агентства, эти предложения были уч­тены его новым руководством.

Президент Кеннеди, хорошо знающий возможности пропаганды, собрал вокруг себя способных журнали­стов. Идеи в Белый дом поставляла целая группа наня­тых с этой целью ученых, причем предпочтение было от­дано воспитанникам Гарвардского университета, где учился сам Кеннеди. Бостонская газета «Глоб» писала, что в качестве консультантов в Вашингтоне тех дней ра­ботало пять тысяч ученых и преподавателей из этого университета.

«Пусть слово идет впереди», — провозгласил Кенне­ди на официальной церемонии вступления в должность президента США, состоявшейся 20 января 1961 г. И бук­вально на следующий день из Вашингтона, как из рога изобилия, хлынул поток слов. Ими обыгрывались неоп­ределенные «новые цели», определялись расплывчатые «новые подходы», излагались замысловатые «новые про­граммы». Все это подавалось соскучившейся в послед­ние годы по живому и красивому слову публике в упа­ковке благозвучной и манящей своей туманностью

5-490

129

доктрины «новых рубежей». Эту доктрину создало либе­ральное окружение нового президента, рассматривавшее стоявшие перед Соединенными Штатами проблемы в духе полной уверенности, что они существуют постоль­ку, поскольку за них не брались «правильные» люди.

«Правильными» людьми в глазах Кеннеди были не только такие именитые советники Белого дома, как гене­рал Максуэлл Тэйлор или декан Гарвардского универ­ситета Макджордж Банди, но и члены правительства Роберт Макнамара — президент компании Форда, на­значенный министром обороны; Дин Раск — президент фонда Рокфеллера, ставший государственным секрета­рем, банкир Дуглас Диллон, утвержденный министром финансов. За ними «вторым эшелоном» следовали фи­гуры помельче, в свою очередь, подбиравшие себе совет­ников в университетах, фондах, корпорациях. Все они за­няли прочные позиции в правительственном аппарате, где разрабатывали сценарии ядерных войн и программы дальнейшей экспансии американского капитала, подыски­вали волонтеров для созданного в рамках закона о «на­циональной обороне» «Корпуса мира».

Во главе ЮСИА Кеннеди поставил известного жур­налиста и телекомментатора Эдварда Морроу, который пообещал конгрессу, что «постарается сделать вырабо­танную президентом политику Соединенных Штатов по­всюду понятной и по возможности привлекательной».

Для восславления «новой эры» был ангажирован ве­леречивый историк-публицист А. Шлезингер-мл.

«Всем казалось, что будущее светится надеждой,— писал об этих днях Шлезингер.— Дули свежие ветры. Повсюду царило возбуждение, которое исходило от но­вых людей и новых идей»¹³⁰. Однако Шлезингер не обра­тил внимания на тот факт, что все эти «новые идеи» были не такими уж новыми, за какие он выдавал их не­сведущим в политике людям. Проверка жизнью показа­ла, что «новые идеи» представляли собой своеобразную амальгаму старых идей демократии трумэновского типа с ее ориентацией на ожесточение «холодной войны» и стивенсоновской демократии с ее упором на необходи­мость показа всему миру «скрытого идеализма Аме­рики».

«Новым идеям», которые широко рекламировала аме­риканская пропаганда, придавало своеобразие прежде всего то, что они излагались не простым языком, а эв­

130

фемизмами. Благопристойно звучащие слова пришли на смену грубым штампам и фразеологии «холодной вой­ны» 50-х годов. Американский империализм пересматри­вал свою тактику, приспосабливал ее к изменившейся международной обстановке, в которой инициатива пере­шла к государствам социалистического содружества, международному коммунистическому и рабочему движе­нию, развивающимся странам. Однако, как показала практика, за всеми словесными ухищрениями скрывался все тот же агрессивный антикоммунизм, пронизывающий идеологию и политику империалистических кругов США. Вот почему «свежие ветры», которым в январе 1961 года так радовался Шлезингер, собрали над Америкой грозо­вые тучи, из которых уже 15 апреля грянул первый гром.

Еще до того, как Кеннеди стал президентом, ЦРУ и Пентагон подготовили для вторжения на Кубу армию из контрреволюционеров-беженцев и прочих отщепенцев. О боевой готовности этой армии Кеннеди доложили как раз в тот момент, когда новый президент приступал к исполнению своих обязанностей. Одобрив вторжение, Кеннеди, однако, желал избежать политического риска, и вторжение, по его мнению, должно было походить на спокойную «высадку» в ночное время. Больше всего пре­зидент боялся, что из всего этого будет торчать «рука Вашингтона».

О плане интервенции было известно влиятельной га­зете «Нью-Йорк тайме», симпатизировавшей демокра­тической партии и самому Кеннеди. Газета, постоянно бравировавшая своей оперативностью и объективностью, знала об этом плане, но молчала о нем. Знали и молчали другие газеты и радио. Знал о нем, наконец, и молчал директор ЮСИА. Так осведомленность буржуазных средств информации оборачивалась опасной для амери­канского народа неосведомленностью.

Вторжение в заливе Кочинос окончилось, как изве­стно, полным крахом. Не удалось американской внешне­политической пропаганде спрятать от народов и «руку Вашингтона», организовавшую и направлявшую интер­венцию. Военная авантюра Кеннеди, предпринятая че­тыре дня спустя после того, как космический корабль «Восток», пилотируемый Ю. Гагариным, совершил первый в мире орбитальный космический полет, отозвалась серь­езным ударом по престижу США, который упал еще ни­же, чем после случая с самолетом-шпионом «У-2».

5*

131

С этого времени отмечается повышенное внимание президента Кеннеди к вопросам внешнеполитической пропаганды, с помощью которой он рассчитывал поднять престиж империалистической Америки. Морроу стано­вится доверенным лицом президента. «Кеннеди облек Морроу полным доверием. Ни один глава правительст­венной информации не был так близок к президенту»*³¹,— отмечал Шлезингер. Морроу «участвовал в принятии по­литических решений, у него был прямой телефон к пре­зиденту, и его часто можно было видеть спешившим из своей штаб-квартиры на Пенсильвания-авеню в Белый дом. Он стал советником президента по психологическим факторам в формулировании и осуществлении внешней политики»³², — подтверждала газета «Вашингтон пост».

После ряда консультаций с президентом и государ­ственным секретарем США Морроу в июле 1961 года выделил пять основных тем американской внешнеполи­тической пропаганды: «разоружение», «Берлин», «ООН», «право свободного выбора», «модернизация». Эти темы, имевшие большое значение в определении судеб мира, должны были доминировать во всей пропагандистской продукции США. Однако сам Морроу подчеркивал, что президент просил его уделить особое внимание первым двум темам*³³.

В теме «разоружение» упор делался на аргументацию общего характера, сводившуюся к тому, что, дескать, несмотря на «упрямство Советов», Соединенные Штаты «делают все, что в их силах, для заключения договора о разоружении или прекращении ядерных испытаний». На популяризацию этого тезиса ЮСИА затратило много средств и времени. Обыгрывались публичные заявления американских государственных деятелей по этим вопро­сам, подчеркивались некоторые тактические маневры западной дипломатии на многочисленных конференци­ях по разоружению, шло убеждение зарубежной аудито­рии в том, что различные акции по демонстрации ядер- ной мощи США — это всего-навсего «защитная реакция» на «постоянную советскую угрозу».

В поле зрения американской внешнеполитической пропаганды не попали, однако, важнейшие исторические факты. Летом 1960 года, в самый разгар предвыбор­ной борьбы, в Соединенных Штатах вышла книга А. Шлезингера «Кеннеди или Никсон?». Претендуя на объективное освещение исторического процесса, Шле­

132

зингер отметил, что Кеннеди не в пример Никсону обе­щает стране «созидательный идеализм». Но формулиров­ка такого рода идеализма была весьма своеобразной. «Новый дух, зарождающийся в нашей нации, поведет нас к пересмотру подхода к международным делам. Вме­сто бесконечных ответов на инициативу других мы нач­нем сами выступать с инициативой в борьбе за достой­ный мир. Разоружение из занятия чиновников станет первоочередной задачей осуществления нашей внешней политики». Однако, продолжал Шлезингер, «до начала создания надежной системы' разоружения у нас нет дру­гого выбора, кроме как уничтожить существующее отста­вание в нашей собственной обороне. Только путем пока­за, что мы можем продолжать гонку вооружений столь­ко времени, сколько и они, нам удастся убедить русских в необходимости контроля за вооружениями. Но мы будем вооружаться (курсив мой.— А. В.) для того, чтобы ра­зоружаться»*³⁴. Это высказывание специального помощ­ника президента примечательно еще и тем, что оно цели­ком основывается на ложной предпосылке, будто, вынуж­дая Советский Союз соревноваться в гонке вооружений, монополии США способствуют «истощению» советской экономики и вьпнуждают тем самым СССР идти на поли­тические уступки.

Обо всем этом, разумеется, умалчивала пропаганда США. Обходила она стороной и факт, что именно в пе­риод правления администрации Кеннеди была принята программа огромного военного строительства. Причем вы­качивание средств на ее осуществление производилось с помощью нагнетающих внутри страны и на междуна­родной арене напряженность домыслов о различного ро­да «отставаниях» США от СССР в области производства вооружений. О том, что все эти «отставания» («gaps») представляют собою чистейшей воды выдумку, говорили даже постоянно ратующие за гонку вооружений респуб­ликанцы. Эйзенхауэр в своем выступлении 12 января 1961 г. заявил, что разговоры об «отставании» США в области строительства ракет и бомбардировщиков не имеют под собой никаких оснований. В своей же про­щальной речи 17 января он попытался даже предупредить страну об опасности растущего влияния «огромной воен­ной организации» и огромной «индустрии вооружений», то есть всего того, что Эйзенхауэр назвал «военно-про­мышленным комплексом»³⁵.

133

Но правительство Кеннеди не прислушалось к этому предупреждению. Более того, новый президент в своем первом послании к стране 30 января 1961 г. заговорил о каком-то «часе национальной опасности» для США. Кеннеди сказал также, что он распорядился ускорить выполнение программы строительства ракет, подводных лодок, вооруженных ракетами с ядерными зарядами, по­высить мощь ВВС. Президент США дал обещание дове­сти страну до состояния готовности «ответить момен­тально на решение любой проблемы в любой точке земного шара»³⁶. Эта готовность обернулась затем эска­лацией войны в Индокитае, созданием карибского кри­зиса, поставившего мир на грань ’ядерной катастрофы!.

Советский Союз, всегда выступавший за прекраще­ние гонки вооружений, за запрещение ядерных испыта­ний во всех сферах, за полное разоружение, не отказал­ся от своей политики и в эти тревожные годы. Летом 1963 года Кеннеди откликнулся, наконец, на очередную инициативу Советского Союза провести переговоры о прекращении ядерных испытаний в атмосфере, космиче­ском пространстве и под водой. С 15 по 25 июля состоя­лись встречи представителей СССР, США и Англии и был согласован текст договора. А 5 августа в Москве был подписан Договор о запрещении испытаний ядер- ного оружия в трех сферах.

После подписания договора президент США высту­пил по телевидению. Он обратился к стране и ко всему миру со словами «надежды и удовлетворения». «С на­чала истории война была постоянным компаньоном че­ловечества,— говорил Кеннеди. — Теперь же появился шанс повернуть мир прочь от войны». «Шанс» Кеннеди подавался народам американскими пропагандистами в самом позитивном ракурсе. Но хранилось полное молча­ние о том, что частью цены за договор, полученной во­енно-промышленным комплексом США, явилась интен­сификация подземных испытаний. И хотя Кеннеди прямо сказал, что договор «не запрещает нашей стране прово­дить подземные испытания», в то время мало кто прида­вал значение этой фразе. Обыгрывалась в основном миротворческая фразеология президента.

Еще до начала переговоров Кеннеди обсудил усло­вия будущего договора с Объединенным комитетом на­чальников штабов — этим гнездом «ультра-ястребов». А министр обороны Макнамара в день подписания до­

134

говора выдвинул подробный план усовершенствования ядерных испытаний под землей. Военным было твердо обещано, что США возобновят ядерные испытания в ат­мосфере, когда «это будет сочтено необходимым для национальной безопасности»³⁷. Все это осталось «вне поля зрения» служб пропаганды США вкупе с тем фак­том, что утром 24 сентября 1963 г. сенат США ратифи­цировал договор, а после полудня единодушно проголо­совал за крупнейший в истории мирного времени воен­ный бюджет США.

А во время поездки Кеннеди в Западную Германию незадолго до подписания договора все средства и орудия американской пропаганды были направлены на мусси­рование отвлекающих внимание народов от главных международных вопросов моментов, вроде берлинской стены и т. п. Что же касается самого берлинского вопро­са, то американская пропаганда не нашла ничего луч­шего, кроме утверждений, будто его решение «отрица­тельно повлияет на безопасность всех народов»³⁸.

Темы ЮСИА «право свободного выбора» и «модер­низация» были рассчитаны на прикрытие и оправдание попыток проникновения США в развивающиеся страны. В фокусе американской пропаганды, причем, находился так называемый «Союз ради прогресса».

Неудачу с попыткой военного вторжения на Кубу Кеннеди решил скомпенсировать «мирным» проникнове­нием в странь» Латинской Америки, которое узаконива­лось рамками «Союза ради прогресса». «Новый союз,— разъяснял Кеннеди на церемонии по случаю создания этой организации,— является колоссальным, совместно с латиноамериканцами, усилием, не имеющим прецедента по привлекательности и величию поставленной цели: удовлетворить насущные нужды американских народов в жилищах, работе и земле, здравоохранении и школах... Это план, который трансформирует шестидесятые годы в историческое десятилетие демократического прогрес­са»³⁹. Для убеждения населения стран Латинской Аме­рики в искренности слов президента США ЮСИА уве­личило число своих постов в этих странах, расширило деятельность «двунациональных центров». 2100 местных радиостанций регулярно снабжались записанными на магнитофонную пленку комментариями американских пропагандистов на эту тему. Особое внимание уделялось обработке выборочной аудитории, к которой ЮСИА от­

135

носило в государствах этого района студенческие и проф­союзные организации. Делался акцент на личные кон­такты с их лидерами. С 1961 по 1963 год ЮСИА распро­странило с их помощью более 10 млн. экземпляров книг, прославляющих «Союз ради прогресса», и более 13 млн. книг, содержащих клевету на народную Кубу. На теле­визионные станции поставлялись отснятые в США еже­месячные сюжеты «Панамериканской панорамы», кино- журнал «Горизонты». Пропагандистским целям служили и поездки самого Кеннедй в Венесуэлу, Колумбию, Мексику, Коста-Рику.

Слова, однако, оказались в итоге бессильными перед делами. Американские исследователи Дж. Левинсон и Хуан де Онис, тщательно изучившие положение в этих странах за истекшее десятилетие по сравнению с поло­жением до начала осуществления программ «Союза ради прогресса», пришли к выводу, что оно не улучшилось, а, наоборот, ухудшилось. В конце 1970 года, констатиро­вали Левинсон и Онис, в Латинской Америке ощуща­лась острая нехватка жилищ, тревожно возрос уровень безработицы, значительно увеличилась армия безземель­ных крестьян, угрожающе сократилось число больниц и клиник. «Союз ради прогресса — это исторический блеф»⁴⁰,— заключают исследователи. И если о нем еще иногда вспоминает американская пропаганда, то боль­шей частью по инерции. Провозглашенным в качестве альтернативы кубинской революции «Союз ради прогрес­са» не выдержал испытания временем.

Иную стратегию и тактику избрало правительство Кеннеди для стран, расположенных вне американского континента. Говорить о мире, «праве свободного выбо­ра», «модернизации» и в то же время творить войну — таковы лейтмотив и методы этой стратегии и тактики. Азия — яркий тому пример.

После создания в сентябре 1954 года агрессивного блока СЕАТО Вашингтон, спекулируя на мнимой «ком­мунистической угрозе», двинулся со своей «помощью» в Лаос, Камбоджу и Южный Вьетнам. С того времени из Таиланда и Южного Вьетнама американский империа­лизм оказывал давление на другие страны этого района, использовал новые формы вмешательства в их дела. Американская помощь была не чем иным, как средством давления на правительства стран, ее принимающих, и орудием неоколониалистской политики правящих кругов

136

США. Однако американской и мировой общественности внушалась мысль, что такого рода помощь — это, так сказать, «магическая формула», которая дает возмож­ность решить все проблемы и создать «независимую и процветающую Азию».

Кеннеди, придя к власти, модернизировал эту форму­лу. Была разработана новая доктрина, получившая из­вестность как «доктрина противоповстанческой войны». Она предназначалась для получающих американскую помощь стран, в которых росло и ширилось националь­но-освободительное движение.

При президенте США была создана специальная груп­па по вопросам «противопартизанской» войны. Предсе­дателем группы стал генерал М. Тэйлор, членами — за­меститель министра обороны, председатель Объединен­ного комитета начальников штабов, министр юстиции, директора ЦРУ, ЮСИА и АМР. Вся деятельность груп­пы была сосредоточена на разработке «сценариев» по борьбе с развивающимся национально-освободительным движением, по предотвращению революционных «ситуа­ций» в развивающихся странах.

В полном соответствии с этой доктриной правитель­ство Кеннеди не только стимулировало гражданскую войну в Южном Вьетнаме, но и превратило ее в амери­канскую захватническую войну.

Кеннеди в первую очередь начал «реконструировать» марионеточную армию Южного Вьетнама, увеличив ее до 200 тыс. человек, а затем стал «насыщать» ее американ­скими солдатами и офицерами, направлявшимися туда большими группами под видом советников и экспертов правительству Нго Динь Дьема, постепенно доведя их число до 16,5 тыс. За несколько месяцев Сайгон запол­нился американскими войсками и снаряжением. «Зеле­ные береты» — войска специального назначения, нахо­дившиеся в подчинении непосредственно президента США,— вели истребительную войну против непокорного населения Южного Вьетнама, а правительство Кеннеди наотрез отказывалось признавать участие американских войск в этой грязной войне. И, однако же, как сообщала" 23 июня 1971 г. бостонская газета «Глоб», опубликовав­шая часть секретных архивов Пентагона, именно пре­зидент Кеннеди, следуя совету своего специального по­мощника генерала Тэйлора, сделал решающий шаг по превращению американских «советников» в Южном

137

Вьетнаме в регулярные войска. «Глоб» процитировала памятную записку № 52.00 от 11 мая 1961 г., в которой говорилось, что президент дал согласие на засылку аген­тов в Северный Вьетнам, на «просачивание специальных южновьетнамских сил в Юго-Восточный Лаос», на созда­ние «сети сопротивления, тайные баз и специальных групп саботажа» в Северном Вьетнаме. Одновременно президент распорядился, чтобы государственный депар­тамент подготовил и опубликовал... «Белую книгу об от­ветственности Демократической Республики Вьетнам за агрессию против Южного Вьетнама»!

Операции по дезинформации американского и миро­вого общественного мнения приобретали чудовищные формы. «Зачем брать на себя какие-либо обязательства или говорить о том, что мы нарушаем Женевские согла­шения?— говорил Кеннеди на заседаниях своего каби­нета.— Разве нельзя продолжать молчать? Нельзя, по крайней мере, самим говорить об этом!»⁴¹. Не удивитель­но, что на Женевской конференции в 1962 году предста­вители США утверждали, будто бы США стремятся к установлению мира в Индокитае, а тем временем аме­риканские военные суда и транспортные самолеты пере­возили в Южный Вьетнам боевые подразделения и технику.

Чтобы приглушить растущее недовольство агрессив­ной внешней политикой США, Пентагону и ЮСИА было приказано заниматься жестким контролем за новостя­ми из Вьетнама. Источником информации американской и зарубежной общественности стали, таким образом, не поля сражений, а сайгонский штаб американской армии.

Американские цензоры контролировали и сведения, идущие из Пакистана. В то время как в эту страну из ~США не прекращались поставки оружия, которое воен­ный режим Пакистана уже тогда готовил для нападения на Индию, ЮСИА и другие пропагандистские службы, оставляя эти новости без внимания, заполняли прессу и эфир сообщениями о готовящейся поездке в этот район супруги президента, а затем не давали передышки слу­шателям и читателям скрупулезными описаниями самой поездки. После же ее завершения энергично распростра­нялся посвященный ей кинофильм. Большая пропаган­дистская кампания по созданию «образа» «щедрой Аме­рики» была поднята и в связи с поездкой в Пакистан вице-президента США Джонсона.

138

По-иному строились пропагандистские программы США для стран Африки. Кеннеди уделял повышенное внимание огромным потенциальным возможностям этого континента. И это чувствовалось во всем. В начале сво­его президентства он назначил специального помощника государственного секретаря по делам Африки. 28 видных государственных и общественных деятелей Африки бы­ли приглашеньг в Соединенные Штаты. Их поездки по США снимались на пленку, которая затем в виде кино­фильмов с соответствующими пропагандистскими допол­нениями рассылалась в страны. В Африке побывали и видные американские государственные деятели.

О возросшей роли стран Африки в планах американ­ского империализма свидетельствуют и такие данные. Если в 1959 году ЮСИА содержало в 13 странах кон­тинента 24 поста, которые обслуживали 63 американца и 254 местных граждан, то к 1963 году 174 американца и 542 местных гражданина обслуживали уже 55 постов в 33 африканских странах. За то же время в 3 раза уве­личились и ассигнования на пропагандистские операции в Африке. К 1963 году ЮСИА распространяло в афри­канских государствах ежемесячно 150 тыс. на англий­ском и 100 тыс. экземпляров на французском языках специальной газеты для местной интеллигенции. Выпу­скался киножурнал, который, по подсчетам ЮСИА, ежемесячно смотрели до 30 млн. зрителей. Более 1,5 млн. книг американских авторов было переведено на француз­ский язык и распродано по низким ценам жителям бывшей «французской» Африки. В 19 странах действо­вали курсы английского языка, на которых обучалась местная элита. Около города Монровия в Либерии был сооружен комплекс радиостанций «Голоса Америки», ве­щающих на континент. Пропагандистский материал для них готовили корреспонденты ГА в Африке.

Наряду с нападками на принципы, на основе которых был решен национальный вопрос в странах социализма, американские службы развернули пропаганду «прогресса расовых отношений в США». Американских негров стали представлять не как угнетаемое и бесправное меньшинство, а как «равноправных участников много­национального американского общества». Для подкреп­ления этого тезиса в страны Африки направлялись те немногие представители негритянского народа США, которым удалось подняться выше своих других собрать­

139

ев по социальной лестнице⁴². Эти «послы доброй воли» были призваны демонстрировать «благополучие и про­цветание» негров в Америке, приглушая одновременно возмущение, которое неизбежно вызывали у народов безобразные факты расовой дискриминации в США.

Брат президента США Роберт Кеннеди, который, как сообщала «Нью-Йорк тайме» 15 сентября 1961 г., воз­главил комитет по психологической и политической вой­не, ориентировал пропагандистские программы на мо­лодежь развивающихся стран. После частых путешествий по этим странам он убедился в широком распростране­нии там антиамериканских настроений среди молодежи, о росте ее симпатий и приверженности идеям социализ­ма. Министр юстиции США обратил внимание и на тот факт, что в новых государствах молодежь быстро за­воевывает позиции в верхних сферах государственной власти. Было также учтено, что в Индии и Пакистане молодьпх людей до 25 лет — 60%, в Бразилии — 64, в Ве­несуэле— 72, в Индонезии — 61%. Двум третям населе­ния Ирака, Египта и Южной Кореи было менее 30 лет и т. д. Все эти факторы повлияли на создание межведом­ственного комитета молодежи, который возглавил по­мощник государственного секретаря по образовательным и культурным обменам Л. Бэттл. В комитет вошли пред­ставители Пентагона, ЮСИА, АМР и других ведомств. Американские посольства и миссии в иностранных госу­дарствах получили инструкции о подготовке предложе­ний касательно новых приемов и методов соответствую­щей обработки всех «политически активных» молодых людей⁴³. ЮСИА также разработало ряд новых про­грамм. «Голос Америки» начал ежедневные передачи под рубрикой «Точка зрения молодежи на международ­ные проблемы» на английском языке и «Мир, в котором мы живем» на 18 языках; в странах Африки стал рас­пространяться журнал «Взгляд Америки», страницы! ко­торого были в основном посвящены приукрашенному описанию жизни африканских студентов, обучающихся в США. Обработкой латиноамериканских студентов за­нялись специальные советники по студенческим делам. Вырос поток лекторов и специалистов по молодежному и студенческому движению, выезжающих из Соединен­ных Штатов во многие страны.

«Выиграть в холодной войне. Идеологическое наступ­ление Соединенных Штатов» — под таким девизом вес­

140-

ной 1963 года президент Кеннеди подключил конгресс США к разработке новых и усовершенствованию старых форм, методов и приемов внешнеполитической пропаган­ды. «Мы не можем надеяться на то, что добьемся целей нашей внешней политики только с помощью военных и экономических программ. Борьба, происходящая ныне во всем мире, будет полностью решаться в умах лю­дей»⁴⁴,— такими словами открыл начавшиеся слушания в конгрессе председатель подкомиссии по международ­ным организациям и движениям палаты представителей Д. Фассел.

Перед подкомиссией прошли многие сотни лиц из го­сударственных, общественных и частных организаций с отчетами о том, как они борются против коммунизма, и с планами усиления и расширения этой борьбы. Эти слу­шания превратились в своего рода постоянный форум, на котором обсуждаются стратегические и тактические на­правления «идеологического наступления» США, прово­дится антикоммунистическая индоктринация его участ­ников. Руководители пропагандистских ведомств США, выступавшие в конгрессе, сообщали о «постоянных уси­лиях» своих организаций совершать «идеологические ин­тервенции» в страны социалистического содружества.

«Голос Америки» и культурные обмены — вот глав­ные орудия, которыми пользовалась американская внеш­неполитическая пропаганда для проникновения в Совет­ский Союз и другие социалистические государства Евро­пы. Причем в конгрессе шел откровенный разговор о том, что американские радиопередачи имеют целью не ин­формирование слушателей, а их убеждение в превос­ходстве американской системы, а перед выезжающими по обменам лекторами и даже художественными коллек­тивами ставились задачи распространения различных мнений и взглядов, враждебных коммунистической идео­логии ⁴⁵.

В 1963 году Кеннеди издал уже упоминавшийся здесь меморандум, согласно которому правительственная про­паганда целиком подчинялась задачам внешней полити­ки США. При этом отмечалась и важность роли мирово­го общественного мнения, которое должно было учиты­ваться при формулировании этой политики. Именно эту сторону вопроса обычно выделяют американские иссле­дователи путей развития внешнеполитической пропаган­ды США⁴⁶.

141

В связи с этим представляется целесообразным отме­тить предвзятость такого отношения, поскольку крупные внешнеполитические акции правительства Кеннеди (от попытки военного вторжения на Кубу и кончая создани­ем карибского кризиса) показывают, что оно меньше всего считалось с общественным мнением как в своей стране, так и за ее пределами.

Карибский кризис начался, как известно, с очередно­го нарушения самолетами-щпионами «У-2» суверените­та Кубы. Все разведывательные полеты над кубинской территорией были санкционированы президентом Кенне­ди. И хотя он и его помощники, как вспоследствии при­знался специальный помощник президента Теодор Сорен­сен, знали, что появление на Кубе советских ракет сред­него радиуса действия никоим образом не может изменить военного баланса сил СССР и США, основывавшегося главным образом на межконтинентальных стратегических ракетах, тем не менее они решили рискнуть⁴⁷.

22 октября 1962 г. в 19 часов по вашингтонскому вре­мени Кеннеди зачитал по телевидению свое заявление, изобиловавшее эмоциональными возбудителями, вроде «цена свободы», «несчастные кубинцы» и т. п. И без вся­ких консультаций с конгрессом, который, согласно кон­ституции США, может только один объявлять войну, приказал отмобилизовать вооруженные силы страны для нанесения первого наступательного удара.

Мир оказался у порога термоядерной войны. Развя­занный правительством США карибский кризис грозил атомной смертью сотням миллионов людей. И только благодаря мудрьим действиям Советского Союза импе­риалистам США не удалось столкнуть мир в пропасть военной катастрофы!.

Советская инициатива в улаживании карибского кризиса была с удовлетворением встречена во всем мире. Казалось бы, наступил подходящий момент для американской пропаганды прекратить нагнетать между­народную напряженность. Этого, однако, не произошло. Все средства и орудия внешнеполитической пропаганды США были брошены в новое психологическое наступле­ние. На этот раз в ход были пущены нелепые домыслы о роли Советского Союза в карибском кризисе. Смелую и благородную инициативу Советского Союза американ­ская пропаганда умудрилась переиначить в «слабость Советов», а свою авантюристическую акцию превратить

142

в «победу Кеннеди». Американские ученые, обслуживаю­щие пропагандистский аппарат, постарались превратить эти утверждения в «аксиомы», на которых строился внешнеполитический курс США последующих лет.

Многие исследователи настойчиво приписывают пре­зиденту Кеннеди заслугу в создании «климата потепле­ния» в американо-советских отношениях. При этом обыч­но ссылаются на его речь, произнесенную в Американ⁴ ском университете 10 июня 1963 г. В ней-де президент призывал прекратить «холодную войну» и найти позитив­ное решение проблемы разоружения. Иные исследовате­ли-международники даже считают эту речь «проявлени­ем политического мужества» Кеннеди, поскольку он вы­ступил против давно сложившихся в США политических догм, на которые не решались посягнуть предыдущие американские президенты. Однако подлинное мужество любого политического деятеля — это слагаемое не из его слов или намерений, а его дел и свершений. Дел же, на­правленных на оздоровление международного климата, на свертывание «холодной войны», у покойного президен­та, к сожалению, не было. Что же касается его речи, ко­торую, кстати, в течение нескольких дней предпочитал не комментировать официальный рупор правительства США «Голос Америки», то она, безусловно, предназна­чалась для маскировки подлинных далеко не миролюби­вых целей империалистического государства. Эта речь, вместе с тем, в известной мере была вызвана к жизни из­менениями в соотношении сил на международной арене в пользу социализма, сил, диктующих необходимость реалистического подхода к международным проблемам.

Вот этот-то реалистический подход стал проявляться и в пропаганде США на социалистические страны. Меня­лась ее тактика. На смену грубым штампам пропаганды времен Эйзенхауэра — Даллеса шла звучная риторика либералов «холодной войны».

,,Поиски мира“ и эскалация_% войиы во Вьетнаме

Спустя месяц после вступления Линдона Б. Джонсона в должность президента США американ­ским дипломатическим и пропагандистским органам за границей был разослан новый одобренный Белым домом

143

перечень основных направлений, которыми должны были руководствоваться в своей деятельности пропагандисты. Из тем, что были определены в июле 1961 года, оставля­лись без изменения лишь две: «право свободного выбо­ра» и «ООН». А вместо лозунгов «разоружение», «Бер­лин» и «модернизация» акцент переносился на «поиски мира», «силу и надежность» и «власть правопорядка»⁴⁸.

Эти направления пропаганды были, в свою очередь, подтверждены Карлом Роуэном, сменившим вскоре ушедшего по болезни в отставку Морроу. Назначение нег­ра на столь высокий пост было воспринято в США как пропагандистский шаг, имеющий целью ослабить в ка- кой-то мере накал волнений среди негритянского населе­ния страны, требующего предоставления равных прав. Негр во главе правительственного учреждения должен был также служить, по мысли правящих кругов США, символом американской демократии. Сам же Роуэн неод­нократно ссылался на то, что на посту директора ЮСИА он будет следовать линии своего предшественника: «Наша обязанность, определенная президентом Кеннеди и под­твержденная президентом Джонсоном, заключается в оказании помощи в достижении внешнеполитических це­лей Соединенных Штатов. Других дел у нас нет»⁴⁹.

В 1964 году, однако, большая часть продукции ЮСИА была посвящена популяризации биографии ново­го президента США. Уже весной по всем зарубежным отделениям агентства с этой целью был разослан доку­ментальный фильм «Президент», а летом, осенью и зи­мой из Вашингтона в зарубежные страны шел поток со­общений о предвыборных баталиях в США и о состояв­шихся в ноябре самих президентских выборах.

К концу 1964 года ЮСИА направило также в свои зарубежные отделения полнометражный пропагандист­ский фильм «Джон Ф. Кеннеди», постановщики которого попытались, хотя и без эффекта, пояснить, что же на практике представляла собой политика «новых рубе­жей». Фильм, тем не менее, имел успех: в 67 странах его просмотр организовали на коммерческой основе, в 50— ЮСИА распространило фильм бесплатно. Успех этого фильма объяснялся, однако, не его художественными до­стоинствами или возросшим интересом народов к поли­тике США, как пытались было утверждать пропагандис­ты ЮСИА. Зрители выражали свои симпатии не прези­денту Соединенных Штатов, как таковому, а памяти

144

трагически погибшего человека в условиях общества, где царит насилие.

Несостоятельность основной пропагандистской темы «поиски мира», так же как и тем «право свободного вы­бора» и «власть правопорядка», была вскрыта во время событий в Доминиканской Республике летом 1965 года. Восставший против узурпировавшей власть военной хун­ты народ потребовал восстановления правопорядка в своей стране, заявив о своем праве на свободный выбор представителя верховной власти. Белый дом возмутился. Но возмущение это проявилось не в обыкновенной про- пагандистскрй шумихе, которой внешнеполитическая пропаганда США пользуется в своей повседневной дея­тельности, а в вооруженной интервенции в суверенное государство. «Защищаем жизни американских граждан и их собственность», — под таким девизом морская пехо­та США захватила столицу республики Санто-Доминго.

Американским гражданам и их собственности, как показало расследование в Доминиканской Республике, никто не угрожал. Не было там, очевидно, и «активности коммунистов», на которую по заведенной привычке сосла­лось правительство США. Однако официальная пропа­ганда повела кампанию убеждения мировой обществен­ности в том, что американские войска в Доминиканскую Республику введены с целью «защиты демократии» и т. п. В этой пропагандистской кампании вместе с ЮСИА принял участие и батальон психологической вой­ны I армии США, направленный Пентагоном из Форт- Брэгга— места подготовки американских войск специ­ального назначения.

Несмотря на комбинированные усилия, Пентагону и ЮСИА не удалось обелить черные дела империализма США. Вторжение США в Доминиканскую Республику было справедливо расценено народами всех стран как уродливый рецидив «дипломатии канонерок», как попра­ние прав малых государств, как акция, ставящая под угрозу мир во всем мире.

Действия американской военщины в Доминиканской Республике лишь подлили масла в огонь народного воз­мущения, вспыхнувшего в связи с варварским нападени­ем США на Демократическую Республику Вьетнам и новой эскалацией войны в Южном Вьетнаме.

4 августа 1964 г. президент Джонсон выступил с сооб­щением, что самолеты ВВС США «совершают налеты на

145

торпедные катера и некоторые объекты поддержки в Северном Вьетнаме, которые использовались в этих враждебных операциях». Под «операциями» президент подразумевал «нападение» северовьетнамских торпедных катеров на военные корабли США в Тонкинском заливе. Это заявление Джонсона носило провокационный харак­тер, поскольку на военные корабли США никто не напа­дал. Однако конгресс США поспешно принял резолю­цию, подтверждающую полномочия президента на воен­ные действия во Вьетнаме.

Ввиду того что ЮСИА непосредственно участвовало в процессе принятия этого чреватого угрозой всему миру решения, оно заранее подготовилось к тому, чтобы по возможности оперативнее доказать народам мира пра­вильность американской версии. Выступление Джонсона транслировалось на 37 языках для всех стран мира. За­тем сообщение президента и резолюция конгресса неод­нократно повторялись и широко комментировались все­ми американскими пропагандистскими службами.

Американские войска расширили боевые действия во Вьетнаме. Стратегические бомбардировщики «В-52» бомбили густонаселенные пункты Демократической Рес­публики Вьетнам, наземные подразделения армии США осуществляли тактику «выжженной земли» на террито­рии Южного Вьетнама. Каратели из страны, кичившейся своей гуманностью, безжалостно истребляли мирных жителей. А внешнеполитическая пропаганда США, раз­вивая тему «силы и надежности», убеждала народы в... желательности американской эскалации⁵⁰. Этой теме был, например, посвящен фильм с интригующим названи­ем «Ночь дракона», который фальсифицировал причины интервенции США во Вьетнаме. Дублированная на

23 иностранных языках, эта кинофальшивка была разос­лана в 110 стран. В различные страны Европы, Ближнего и Среднего Востока, Латинской Америки направлялись служившие в Южном Вьетнаме американские чиновники с лекциями, оправдывавшими агрессию США.

В поисках «правдоподобной и убедительной» инфор­мации о войне во Вьетнаме ЮСИА совместно с подразде­лениями психологической войны Пентагона попыталось даже создать «документальный» фильм, в котором роль вьетнамских патриотов исполняли загримированные под крестьян американские солдаты, а военные действия изображались с помощью пиротехники. «Мы хотим по­

146

казать всему миру, как у нас тут идут дела»⁵¹, — разъяс­нял представитель ЮСИА корреспонденту вашингтон­ской газеты «Ивнинг стар», случайно оказавшемуся на месте съемки этого фильма. Такое разъяснение, однако, не удовлетворило тех американцев, которых постоянно убеждали в том, что ЮСИА в подготовке своих «инфор­мационных программ» руководствуется только правдой. «Это поистине трагичный для Америки день, когда чи­новники ЮСИА устраивают сцену, сооружают декора­ции, подбирают актеров, чтобы снять искусственные сце­ны войны, — писала 13 января 1965 г. «Индиана ивнинг газетт». — Почему практикуется и разрешается такой обман в то время, как на поле боя в действительности умирают наши мужчины и парни, а в небе сбивают наши самолеты? Это позорный пример лицемерия для всех на­ших парней, их родителей и всего американского наро­да». ЮСИА грубо нарушает функцию «рассказывать правду об Америке», подчеркивал конгрессмен Чембер­лен. В своей речи в палате представителей США он пря­мо заявил, что история с фильмом — это результат «об­мана, практикуемого администрацией по отношению ко всей войне во Вьетнаме»⁵².

Вместе с тем эскалация военных действий во Вьетна­ме неизбежно влекла за собой и эскалацию американ­ской внешнеполитической пропаганды. Вьетнам становит­ся одним из главных объектов, где сосредоточиваются основные силы и средства пропагандистского воздей­ствия ЮСИА. В апреле 1965 года в Вашингтоне было объявлено, что на директора ЮСИА возлагаются обязан­ности по осуществлению «психологических операций» во Вьетнаме. Одновременно директор ЮСИА должен был контролировать «психологические операции», которыми до этого занимались во Вьетнаме самостоятельно Пента­гон, ЦРУ и АМР⁵³. Появились также сообщения, что ЮСИА перебросило из Либерии на Филиппины три пере­движные коротковолновые радиостанции, предназначае­мые для вещания на Демократическую Республику Вьет­нам. В Южном Вьетнаме была сооружена к тому же средневолновая станция, ведущая передачи на всю тер­риторию Вьетнама⁵⁴. В различных провинциях Южного Вьетнама под надзором ЮСИА появились мобильные радиостанции, рассчитанные на сообщение оперативных «новостей» об «американской помощи Вьетнаму», «побе­дах южновьетнамских войск» и других «позитивных со­

147

бытиях», которые, по мысли американских пропагандис­тов, должны были поднимать моральный дух солдат ма­рионеточной армии и в то же время устрашать мирное население, которое оказывало поддержку бойцам На­ционального фронта освобождения Южного Вьетнама. Для того чтобы жители вьетнамских деревень слушали такие передачи, американцы расширили распростране­ние транзисторных радиоприемников, устройство кото­рых было фиксировано на прием волн американских станций. Только в начале второй половины 60-х годов во Вьетнаме было распространено 10 тыс. таких радио­приемников ⁵⁵.

Наращивая мощности своих радиопередающих уст­ройств, к которым в 1968 году присоединилась построен­ная в Таиланде по кодовому проекту «Бамбук» мощная радиостанция, американские пропагандисты исходили из того, что вьетнамские крестьяне более всего доступны для «психологической обработки» с помощью радио.

Повысилась также роль телепропаганды. Получила, в частности, развитие практика так называемых «комму­нальных телепросмотров», когда вьетнамцев насильно сгоняли в специальные помещения и заставляли смотреть там американские телевизионные ленты.

Расширение операций «психологической войны», со­провождавшее эскалацию военной агрессии, вызвало не­которую реорганизацию органов внешнеполитической пропаганды. В Вашингтоне был создан межведомствен­ный комитет по психологическим операциям, который возглавило ЮСИА. Членами комитета стали представи­тели Белого дома, Пентагона, государственного департа­мента, ЦРУ и АМР. В Сайгоне начал действовать под руководством ЮСИА Объединенный штаб США по свя­зи с общественностью (ДЖЮСПАО), костяк которого составили специалисты «психологической войны» Пента­гона и эксперты по «массовым коммуникациям» АМР⁵⁶.

Вскоре после своего создания в июле 1965 года ДЖЮСПАО насчитывал около 600 человек, которые бы­ли заняты подготовкой радиопрограмм, листовок и других пропагандистских материалов. Представители ДЖЮСПАО создали и возглавили местные комитеты «психологической войны», в задачи которых входило ор­ганизовывать посылку «одобряющих» писем и подарков солдатам марионеточной армии. В провинциях Южно­го Вьетнама, контролируемых сайгонским режимом, пе­

148

чатались пропагандистские листовки, показывались пере­движные выставки, создавались так называемые «куль­турные группы», рекламирующие США и их политику. Все это делалось в соответствии с так называемыми про­граммами «умиротворения» и «революционного разви­тия» Южного Вьетнама.

Примечательно, что побывавший во Вьетнаме журна­лист Дж. Крафт отмечал в газете «Интернэшнл геральд трибюн» 10 августа 1972 г. отнюдь не миротворческую сторону этих программ. Он писал, что одна из сторон программ заключается в «уничтожении подозреваемых коммунистов».

Львиная доля «психологическихусилий»ДЖЮСПАО затрачивалась на попытки склонить южновьетнамских патриотов к дезертирству или к сдаче в плен. Только в

1966году каждую неделю с самолетов и вертолетов раз­брасывалось до 5 млн. листовок-пропусков. А во время лунного нового года, когда в военных действиях насту­пало некоторое затишье, обращения к вьетнамским пат­риотам передавались через мощные громкоговорители.

Американские практики «психологической войны» ис­пользовали во Вьетнаме и другие более коварные прие­мы эмоционального воздействия. Так, в ночное время над джунглями с кружащих на низкой высоте самоле­тов передавались похоронная музыка или какофония звуков в расчете на испуг суеверных жителей, боявших­ся «лесных призраков». Но ни листовки, ни запугивания «призраками», ни другие «психологические» трюки не оказывали на бойцов НФОЮВ тех действий, на которые рассчитывали американские пропагандисты. В то же вре­мя правда о вьетнамской войне блокировалась предста­вителями ДЖЮСПАО.

По мере раскрытия роли ЮСИА в эскалации вьет­намской войны общественность США убеждалась в том, что ее вводит в заблуждение свое же правительство.

Еще до истории с бутафорским фильмом в амери­канской прессе появились сообщения, в которых коррес­понденты критически отзывались о жестких правилах, введенных для журналистов во Вьетнаме. «Самое страш­ное заключается в том, что правительство США и его представители в Сайгоне придерживаются той точки зре­ния, что нужно делать все, чтобы правда не увидела све­та»⁵⁷,— так описывал сложившуюся ситуацию журна­лист Р. Браун.

149

Вскоре после назначения директора ЮСИА руководи­телем операций «психологической войны» во Вьетнаме в печати стали появляться статьи, в которых конкретизи­ровались такие задачи агентства, о которых раньше ниче­го не говорилось. Речь шла о процедуре осуществления ЮСИА функции цензора за информацией, поступающей из Сайгона. Представители ДЖЮСПАО начали выпол­нение возложенных на них новых полномочий с неофици­альных бесед с американскими журналистами о «жела­тельности», чтобы в прессу попадали сообщения о дейст­виях войск, носящих эмблему США, в «благоприятном для них свете». Неофициальные беседы, однако, практи­ковались недолго — они были заменены официальным распоряжением, запрещающим корреспондентам переда­вать, в частности, информацию о местонахождении авиа­ционных баз и площадок. Распоряжение запрещало так­же собирать и передавать информацию о числе сбитых или поврежденных американских самолетов. В другом официальном документе указывалось, что в тех случаях, когда корреспонденты берут интервью у должностных лиц армии США или проявляют заинтересованность в осмотре каких-либо военных сооружений, их обязатель­но должен сопровождать офицер «специального назна­чения». После того как эти распоряжения были доведе­ны до сведения журналистов, представитель агентства Ассошиэйтед Пресс Дж. Биб справедливо заметил, что теперь американская общественность не получит «ни полного, ни правдивого рассказа» о войне во Вьетнаме⁵⁸.

Строгости цензуры еще более^силились после визита в Сайгон помощника министра обороны США Дж. Силь­вестра. Вспоминая беседу, которую Сильвестр провел с журналистами 17 июля 1965 г., корреспондент Си-Би-Эс М. Сейфер говорил, что помощник министра настоятель­но требовал от журналистов, чтобы те «распространяли только такую информацию, которая «представляла бы США в выгодном для них свете»⁵⁹. Позже Сильвестр от­кровенно разъяснил взятое на постоянную практику официальными пропагандистами США положение о том, что «правительство имеет право на ложь»⁶⁰.

Этим «правом» американская пропаганда пользова­лась в полной мере при помощи так называемых «управ­ляемых новостей», в которых на передний план выдви­галась трактовка вьетнамской войны как решающего фронта борьбы против коммунизма. Американскому

150

гражданину внушалась мысль, что во Вьетнаме их сооте­чественники воюют против «коммунистов и красных» во­обще, что американские парни гибнут под «красным коммунистическим огнем». Пропаганда такого рода была нацелена на разжигание антикоммунистической истерии прежде всего в самих США.

Взамен лозунга «сдержать коммунистическую агрес­сию» президент Джонсон в 1966 году призвал «одержать полную победу» над патриотами Южного Вьетнама. В связи с этим все средства массовой информации были направлены на убеждение американского народа под­держать морально и материально проводимую агрессив­ную политику.

Одним из самых распространенных методов разжига­ния антивьетнамских настроений среди американского народа стала усиленная кампания по искажению «обра­за» южновьетнамских патриотов. С этой целью перед телевизионными камерами организовывались выступле­ния лиц, побывавших в Сайгоне и согласившихся пред­ставить вьетнамскую войну в нужном для американских правящих кругов свете.

В некоторых органах печати помещалась заведомо ложная информация без ссылок на источники. Так, к примеру, была пущена газетная утка о том, что южно­вьетнамские патриоты якобы сжигают освобожденные ими населенные пункты, убивают местных жителей.

Подобная «информация» была, однако, нацелена не только на обработку американских граждан, но и на введение в заблуждение жителей зарубежных стран, где ширились выступления за немедленное прекращение аме­риканской агрессии во Вьетнаме, за полный и безотла­гательный вывод американских войск из Юго-Восточной Азии. Сообщения, представляющие США во Вьетнаме в «выгодном» для них свете, были рассчитаны и на то, чтобы вызвать раскол в рядах международного и нацио­нальных движений за окончание вьетнамской войны, де­зинформировать мировую общественность об истинных целях агрессии, о зверствах карателей из регулярных и специальных войск США.

«Управляемые» новости, кино- и телевизионные лен­ты о «победах» и «добрых делах» США во Вьетнаме, о «симпатиях вьетнамского народа к США» и т. п. рас­пространялись ЮСИА по многим странам мира.

Для того чтобы придать своей информации достовер­

151

ность, руководство ЮСИА стало приглашать во Вьетнам иностранных журналистов в надежде, что их сообщени­ям поверят больше. Однако приглашения направлялись только тем корреспондентам, которые, побывав в Индо­китае на средства ЮСИА, в порядке благодарности избегали бы писать в своих странах критические отчеты о вьетнамской политике США⁶¹.

По приглашению ЮСИА в Индокитае побывал и ми­нистр обороны Израиля Моше Даян, изучавший там не только опыт борьбы с партизанами, но и психологиче­ские аспекты этой войны. Сейчас еще на книжных пол­ках нет научных исследований, раскрывающих степень использования этого опыта Израилем в борьбе с народа­ми арабских стран. Зато доподлинно известно, что ЮСИА принимало самое активное участие в психологи­ческой подготовке нападения Израиля на ОАР летом

1967 года, поскольку проникновение на Ближний Восток занимало важное место в планах внешней политики США. Это, в частности, было ясно выражено в так назы­ваемой доктрине Эйзенхауэра, по которой США под предлогом борьбы с «международным коммунизмом» пытались навязать арабским странам кабальную по­мощь. Получив отказ, США изменили тактику — глав­ным объектом их проникновения стал Израиль, который должен был сыграть роль форпоста в борьбе с прогрес­сивными режимами в арабских государствах. С тех пор США через Израиль стали оказывать методичный на­жим на арабские страны. Одним из методов этого нажи­ма явилось психологическое наступление, вылившееся, в частности, в беспочвенные обвинения против их полити­ки, против экономических и социальных преобразований.

Особого накала «психологическая война» США до­стигла в конце мая 1967 года (т. е. незадолго до напа­дения Израиля на ОАР), когда «Голос Америки» почти удвоил часы своих передач на ОАР. В них содержались нападки на политику президента Насера. Передавались также «отвлекающие сводки» о передвижении 6-го воен­но-морского флота США в Средиземное море. Провока­ционная деятельность ЮСИА вызвала волну протеста в арабском мире. В результате агентство было вынуждено срочно эвакуировать свои посты из Египта, Сирии и Ирака.

В довершение ко всему, ЮСИА, как стало известно, нарушило заповедь, данную конгрессу при создании

152

агентства: не распространять в самих США своей про­пагандистской продукции.

Осенью 1964 года, когда директор’агентства разъез­жал по стране и произносил речи, лейтмотив которых сводился к тому, что ЮСИА «способствует целям» аме­риканской внешней политики только «в зарубежных странах», конгресс опубликовал доклад о том, что агент­ство в связи с войной во Вьетнаме проводит антикомму­нистическую пропаганду среди населения США. Во вре­мя очередных слушаний ЮСИА в конгрессе выяснилось, что агентство готовит и распространяет публикации, рас­паляющие «воинственные» инстинкты у читателей.

Цензура конгресса в то время не позволила общест­венности США узнать ни названий книг, ни имен издате­лей или авторов, услугами которых пользовалось ЮСИА. И только спустя два с половиной года стало, в частно­сти, известно, что среди этих книг были «Террор во Вьет­наме» Дж. Маллина и «Почему Вьетнам» Ф. Трэгера. Больше же всех к антикоммунистической продукции ЮСИА благоволило нью-йоркское издательство «Прэ- гер»⁶².

Все ухищрения американской внешнеполитической пропаганды, направленные на сохранение «холодной войны» под прикрытием псевдопатриотического лозунга «защиты национальных интересов», оказались в конеч­ном счете бесполезными.

Полный провал потерпели как операции «психологи­ческой войны» во Вьетнаме, так и всей «информационной политики» США вообще. Слова и дела федерального правительства США в глазах американской и мировой общественности стал все шире разделять так называе­мый «кризис доверия», о котором, как заметил журнал «Тайм», говорили те американцы, которым несколько претило более откровенное, но грубое слово «ложь»⁶³.

Большая ложь американской пропаганды крылась, однако, не только и не столько в приемах или методах штатных пропагандистов ЮСИА, Пентагона или других ведомств правительства США, сколько в заведомой и специально подготавливаемой лжи, берущей начало в са­мом Белом доме. «Странное и меланхоличное явление ха­рактеризовало поведение американской внешней поли­тики в 60-е годы, — писали хорошо информированные вашингтонские журналисты Уильям Макгэфин и Эрвин Нолл. — Правительство Соединенных Штатов постоянно

153

уличали во лжи как своим гражданам, так и всему миру. Речь идет не об эвфемизмах, преувеличениях, искусных передержках или ловких упрощениях, составляющих ис­кусство пропаганды, а о преднамеренной и явной лжи. Три последних правительства (Эйзенхауэра, Кеннеди и Джонсона.— А. В.) действовали методом прямого обма­на во время международных кризисов»⁶⁴.

„Мосты", ведущие к

контрреволюции

В мае 1964 года президент Джонсон, вы­ступая с речью в Вирджинском военном институте, при­звал «наводить мосты» через «пропасть», отделяющую США от социалистических стран, и, как он выразился, «показать перспективы прогресса для Восточной Евро­пы». Этот призыв был положен в основу новой внешнепо­литической доктрины, получившей название доктрины «наведения мостов».

Если доктрины «сдерживания», «отбрасывания» или «освобождения» отвергали положение, сложившееся в Восточной Европе в послевоенные годы, то доктрина «наведения мостов», в основе которой лежала теория о способствовании развитию так называемого полицент­ризма в мировой системе социализма, внешне исходила из признания этого положения и существующих соци­альных систем. Однако ее конечная цель, как показала практика, заключалась в изменении этого положения и реставрации в социалистических странах капиталистиче­ских порядков. «Не было острого разрыва между полити­кой сдерживания и завязыванием отношений или строи­тельством мостов, — пояснял заместитель государст­венного секретаря в правительстве Джонсона Н. Катцен- бах. — Они не являются антитезами. Оба эти элемента были долгое время частью нашей политики в отношении к Советскому Союзу, и они являются двумя сторонами одной медали соответствующего ответа Москве»⁶⁵.

С этого времени американская пропаганда все чаще пускает в ход прием, который называют «ненавязчивым убеждением» («soft sell»), в отличие от приемов «лобово­го убеждения» («hard sell»), практиковавшихся идеоло­гами США в разгар «холодной войны». У «ненавязчиво­го убеждения» множество оттенков. Все они, однако, без грубых и бранных слов, столь характерных для времен

154

осуществления воинственных доктрин «сдерживания», «отбрасывания», «освобождения». «Словесная вражда не опрокинет коммунистических режимов», — был вынуж­ден констатировать один из творцов доктрины «наведе­ния мостов» Збигнев Бжежинский⁶⁶. Такое признание в известной мере может служить объяснением изменения тона внешнеполитической пропаганды США последних лет на социалистические страны.

Соответственно изменилась и ориентация американ­ской пропаганды, направленной на социалистические страны. Если раньше ее нацеливали большей частью на противников социализма, на остатки эксплуататорских классов и людей, чувствующих себя «социально ущемлен­ными», как на те прослойки населения в этих странах, которые, по расчетам американских стратегов, должны были подрывать социалистический строй изнутри, то с появлением доктрины «наведения мостов» ставку стали делать на другие слои и группы населения, прежде все­го на молодежь, рассчитывая на процесс «внутренней эволюции», «трансформации», «изменения» социализма. Решающее значение в пропаганде стало придаваться апологетике достижений научно-технического прогресса в капиталистических странах, что должно якобы вызывать у этих слоев населения разочарование в социалистиче­ском строе, толкать их к «интеграции» со странами За­пада, словом, «размывать» социалистическое содруже­ство. Подобная эволюция, по Бжежинскому, должна осуществляться сверху путем захвата политической вла­сти элементами элиты, зараженной национализмом и преклоняющейся перед теориями «нового индустриаль­ного общества», «постиндустриального общества» и т. д. Большая надежда при этом возлагалась на теорию кон­вергенции— слияния капиталистической и социалистиче­ской систем.

Эта теория пронизывает все «новые общественные и государственные формации», которые пытаются создать в своих трудах буржуазные ученые. Яркий пример то­му— «новое индустриальное общество» известного аме­риканского экономиста и политика Джона Гэлбрейта⁶⁷. С помощью псевдонаучных выкладок и концепций ему удалось «сконструировать» на бумаге такое общество, в котором мирно уживаются политика монополий и вну­тригосударственное планирование, регулирование цена­ми и контроль над «объемом реализуемой продукции»,

155

эксплуататоры и эксплуатируемые. Всем хозяйством но­вого общества, в котором все решает современная инду­стрия, управляет лишенная классового самосознания «техноструктура». Она охватывает широкий круг лиц — от высших администраторов до низших служащих и ра­бочих. А для того чтобы «техноструктура» не могла узурпировать политическую власть и не поглотила тем самым демократию, Гэлбрейт вводит в «новое индустри­альное общество» противовес,, которым становится сосло­вие педагогов и ученых, не связанных в своих политиче­ских действиях узами какой-либо организации. Гэлбрей­ту, причем, будто бы невдомек, что именно это «мудрое и уравновешенное сословие педагогов и ученых» в сво­ем большинстве принимает сейчас участие в гонке во­оружений, в «научном» обосновании империалистической стратегии и политики антикоммунизма, в разработке но­вых форм эксплуатации рабочего класса, в том числе научных работников и инженеров.

Утопичность «нового индустриального общества» Гэлбрейта очевидна. Даже обладая незаурядной фанта­зией, невозможно представить, что служившие моделью этого общества Соединенные Штаты, потрясаемые классо­выми и расовыми битвами, раздираемые внутренними противоречиями, смогут когда-либо приблизиться к мате­риализации умственных построений этого видного либе- рала-реформатора. Впрочем, теорию «нового индустри­ального общества» под таким углом зрения восприняли многие серьезные ученые-экономисты в различных стра­нах. Другое дело — американская пропаганда. При раз­вивающемся кризисе империалистической идеологий об­щество такого типа пришлось ей весьма к месту. Причем не столько общими рассуждениями о том, как можно из­бавиться от безработицы и кризисов, сколько тезисом Гэлбрейта о потере рабочим классом своей революцион­ности, о его растворении в «техноструктуре нового инду­стриального общества». Привлекательной для пропаган­дистов оказалась и идея профессора о мессианской роли неуправляемого «сословия педагогов и ученых», заполу­чившего высшую государственную власть.

Так началось новое наступление буржуазной пропа­ганды на рабочий класс, который изображался как «интеллектуально деградирующая» толпа, не способная на великие свершения. При этом настойчиво проводи­лась мысль, что интеллектуальный труд, которым зани­

156

мается «сословие», превратился в век научно-техниче­ского прогресса в подлинно производительный труд. А раз так, то «мыслящее сословие» может и должно ото­двинуть «темный» рабочий класс и его представителей от высшей государственной власти и само возглавить на­родные массы. Искусственным противопоставлением ин­теллигентского «сословия» фабрично-заводским рабочим буржуазные пропагандисты преследовали не только так­тическую цель — столкнуть их, помешать их объедине­нию и сплочению в условиях обостряющейся классовой борьбы на международной арене. Стратегическая цель такой пропаганды заключалась в том, чтобы внедрить в сознание людей мысль об особой и исключительной роли «сословия педагогов и ученых» в свершающемся исто­рическом процессе. Иными словами, подобная пропаган­да была рассчитана на подрыв подлинно революционной теории и практики, исходящих из того, что самой пере­довой и революционной силой современности является рабочий класс.

Подобные теории, как, впрочем, и другие наукооб­разные концепции о потере рабочим классом революци­онности, появлялись как до, так и после Гэлбрейта. Толь­ко концепции этого профессора излагались более тонко и были подчинены одному — заставить читателя пове­рить, будто в процессе совершающейся эволюции соци­ализм неизбежно превратится в одну из разновидностей капитализма. Но в отличие от других адептов конвер­генции он предрекает поглощение социализма не зау­рядным, так называемым «свободным предприниматель­ством», а «просвещенным» государственно-монополисти­ческим капитализмом. Следует отметить, что с появлением гэлбрейтовской теории заметно изменились направ­ления империалистической пропаганды. Если ранее шло прямое противопоставление буржуазно-либеральной идеологии со всеми ее концепциями, теориями и док­тринами идеологии социалистической, то теперь государ­ственные и частные пропагандистские службы стали вы­искивать элементы! «схожести» в экономике капитализма и социализма с тем, чтобы сначала переиначить посвое^ му уразумению эти «элементы» в пользу капитализма, а затем уже объявить о «преимуществах» всей капиталис­тической системы перед социалистической. Буржуазные пропагандисты полагали, что, действуя в этом направ­лении, им удастся посеять семена сомнений среди наро­

157

дов стран социалистического содружества, вызвать там «тихую революцию», под которой подразумевалась, по су­ществу, обыкновенная контрреволюция. Роль лидеров в совершении этой контрреволюции отводилась некоторым прослойкам колеблющихся «интеллектуалов» и студен­тов, которые должны были выступить во имя неких «об­щечеловеческих ценностей» против марксистско-ленин­ского учения о непримиримости классовой борьбы, против социалистического государства как высшей формы ор­ганизации трудящихся в условиях исторического проти­воборства социалистической и капиталистической систем.

Для придания большего правдоподобия и убеди­тельности своим материалам и передачам американские пропагандисты пытались даже вставать в позу защитни­ков «истинно социалистических идеалов», фарисейски обличая сторонников «консерватизма», «догматизма», «сталинизма» и т. п. Всячески подогревались национали­стические и шовинистические чувства и настроения в противовес чувствам социалистического, пролетарского интернационализма. Враги социализма хотели тем са­мым разобщить страны социалистического содружества, изолировать Советский Союз.

Так постепенно в деятельности органов внешнеполи­тической пропаганды США выкристаллизовались новые тенденции. Речь идет об окончательном переходе к веде­нию строго дифференцированной пропаганды на социа­листические страны в надежде на их раскол. При этом стали учитываться исторические, экономические, психо­логические особенности государств, а также проблемы и трудности их развития. Упор был перенесен на слабые места в политике некоторьих коммунистических партий.

Поистине ценной находкой для внешнеполитической пропаганды США послужила раскольническая политика группы Мао Цзэ-дуна в мировом коммунистическом и рабочем движении. Директор ЮСИА Роуэн говорил в се­нате, что в результате сложившейся ситуации программы передач «Голоса Америки» на социалистические страны подверглись «основательному пересмотру». Дело дошло до того, что ежедневно ГА стал ретранслировать домыс­лы и клевету Пекина⁶⁸.

Вместе с тем активизировалась американская пропа­ганда на КНР. Выступая с речью в национальном клубе печати в Вашингтоне 23 февраля 1967 г., директор

158

ЮСИА Леонард Маркс — специалист в области телеви­дения, назначенный вместо ушедшего в отставку Роуэ­на — с удовлетворением отметил, что передачи ГА слуша­ют руководители КНР. В связи с этим Маркс выразил надежду, что после окончания строительства новых аме­риканских станций американские радиопередачи будут доноситься «во все районы Китая». И год спустя вышла в эфир построенная американцами в Таиланде радио­станция «Голос свободной Азии» мощностью в 1 млн. ватт.

Негативный подход американской пропаганды к раз­витию социалистических государств уступил место под­черкиванию значения так называемой «либерализации системы». Так, Чехословакия в тот период «преврати­лась» в модель государства «с вековыми либеральными традициями», которое могло бы «при их дальнейшем со­вершенствовании» стать примером для других стран Восточной Европы. Упор при этом делался на мнимую невыгодность отношений между Чехословакией, Совет­ским Союзом и другими социалистическими странами. Буржуазные элементы, выступающие против социализма и коммунизма, были соответственно перекрашены в бор­цов «за демократический социализм с гуманным лицом».

Все эти враждебные делу строительства подлинно на­учного социализма, сплочению международного комму­нистического движения как залога дальнейшего успеш­ного развития революционного процесса идеи и теории не только разносились радиостанциями «Голос Амери­ки», «Свободная Европа», «Свобода», РИАС и координи­рующими с ними свою деятельность английской Би-Би-Си и западногерманской «Немецкой волны», но и распрост­ранялись через каналы «культурной дипломатии»: обме­ны, выставки, поездки туристов.

Одним из инициаторов превращения этих факторов из средства сближения народов в орудие идеологиче­ской интервенции выступил президент комитета радио «Свобода» X. Сарджент. Основываясь на своем много­летнем опыте по разработке и проведению операций «психологической войны», он даже отдал предпочтение «культурной дипломатии» перед другими орудиями про­пагандистского воздействия⁶⁹.

С Сарджентом был согласен и влиятельный член администрации Кеннеди и Джонсона Артур Голдберг. В своих рассуждениях о «новой» внешней политике для

159

Америки он подчеркивал, как здесь уже отмечалось, что контакты США с социалистическими странами не явля­ются «наградой коммунистическим правительствам»⁷⁰. А творец «нового индустриального общества» профессор Гэлбрейт, анализируя направления внешней политики США 60-х годов, писал: «Обнаружилось, что многие хо­рошие и либеральные вещи — помощь другим государст­вам, техническая помощь, субсидии на заграничные по­ездки, стипендии, библиотеки в других странах — можно делать под флагом противодействия коммунистической угрозе»⁷¹. Не удивительно поэтому, что президент Джон­сон постарался придать обменам милитаристскую окрас­ку, назначив помощником государственного секретаря по обменам эксперта Пентагона Гарри Макферсона.

«Культурная дипломатия» США преследовала и другую цель: не дать выветриться в самих США ан­тикоммунистическому угару, поддерживать у своих со­отечественников убеждение, что они-де живут в самом свободном и демократическом государстве. Искажение представлений о жизни граждан социалистических стран — таковым было содержание устных и письменных выступлений некоторых журналистов, профессоров, биз­несменов, возвращавшихся из поездок по Советскому Союзу и европейским социалистическим государствам. Причем значительное внимание уделялось антикоммуни­стической обработке американской молодежи и студен­тов, начавших активные выступления за немедленное прекращение вьетнамской войны, за равные гражданские права, против бесчеловечной капиталистической системы. На них был буквально обрушен поток домыслов, будто молодежь социалистических стран разочаровалась в со­циализме. Этим самым идеологи империалистической буржуазии стремились не только подчеркнуть преимуще­ства американского образа жизни, но и дезориентировать американскую молодежь, сбить ее с правильного пути в борьбе за социальный прогресс и революционное преоб­разование общества⁷².

Используя естественный интерес различных общест­венных организаций, университетов, профсоюзов к своей деятельности, Пентагон, государственный департа­мент, ЮСИА направляли в эти организации лекто­ров, выступления которых носили ярко выраженный ан­тикоммунистический характер.

Содержание антисоветской пропаганды, однако, не­

160

сколько изменилось. Если ранее Советский Союз пред­ставлялся как «враг № 1», постоянно готовый к нанесе­нию первого военного удара, то с принятием новой внешнеполитической доктрины США этого «врага» стали показывать как скованного по рукам и ногам «превос­ходством американской военной мощи» гиганта, разди­раемого к тому же «внутренними экономическими труд­ностями». Одновременно мнимая «агрессивность» Совет­ского Союза уже характеризовалась не в стремлении к мировой войне, а в «организации и поощрении» нацио­нально-освободительных войн.

Большое место в империалистической пропаганде от­водилось искажению процесса экономического соревно­вания между социализмом и капитализмом. В связи с этим как в самих США, так и в зарубежных странах резко возросло количество материалов об экономическом положении Советского Союза и социалистических госу­дарств. Пропагандисты уже не пытались доказывать, что коммунизм является «нежизнеспособным» общественным строем, который не может решить стоящих перед ним задач. Поворот был сделан в сторону убеждения, что советская экономическая система в силу якобы свойст­венных ей «внутренних неразрешимые противоречий» переживает глубокий кризис, что Советский Союз не мо­жет разрешить своих экономических проблем без корен­ного изменения социального строя. Стал усиленно рас- прост раняться фальшивый тезис о «неприспособленности» плановой системы хозяйства к органическому и своевре­менному освоению новых достижений науки и техники, о «невозможности» в странах социалистического содру­жества повышения эффективности производства из-за отсутствия материальных стимулов у трудящихся. Ши­роко использовалось ложное утверждение о только коли­чественном росте производства при социализме, якобы не сопровождающемся качественными изменениями его материально-технической базы. На этой основе появи­лась теория «экстенсивного роста производства» в стра­нах социализма. Поиски новых форм организации и со­вершенствование методов руководства плановой эконо­микой, ставшие возможными на базе хозяйственные успехов в Советском Союзе и других социалистических государствах, выдавались буржуазными пропагандиста­ми за свидетельство кризиса, за отход от главные прин­ципов социализма, за перерождение социализма. При

6-490

161

этом апологеты буржуазных методов хозяйствования предпочитали, естественно, не поднимать таких принци­пиальных вопросов: в чьих руках находятся средства производства в социалистических странах и какова ос­новная цель развития их экономики. Так совершенствова­ние планирования и управления промышленными пред­приятиями, повышение роли директоров фабрик и заво­дов, выдвижение прибыли как одного из показателей эффективности производства, а также упорядочение цен как средства создания и поддержания правильных про­порций в экономике американскими пропагандистами вы­давались за «возвращение к капитализму», за преобра­зования, «меняющие» характер социализма, за шаги, «предшествующие» переходу к свободной игре цен на рынке. А для того чтобы доказать недоказуемое, в ход шли приемы подтасовки отдельных цифр, обыгрывания надерганных на потребу пропаганды статистических данных.

Спекулируя на некоторых трудностях Советского Союза, вызванных климатическими условиями, амери­канские пропагандисты усилили огонь по самой идее кол­лективного сельского хозяйства. Под сомнение вновь были поставлены и высокая производительность труда, которой, мол, не могут достичь кооперативные хозяйст­ва, и их эффективность для обеспечения населения до­статочным количеством продовольствия и создания у крестьян необходимой материальной заинтересованности. Дальний прицел этого огня был рассчитан на развиваю­щиеся и становящиеся на путь социалистического раз­вития страны, в которых американская пропаганда пы­талась всячески дискредитировать коллективные формы организации сельского хозяйства.

Однако главными объектами подобных идеологиче­ских и психологических атак империалистической про­паганды являлись европейские социалистические госу­дарства. В распространяемой государственным департа­ментом массовой популярной брошюре «Как делается внешняя политика» предельно ясно говорилось, что в за­дачи внешней политики США входит «поощрение воз­рождения в коммунистических странах национализма и индивидуализма — чувств, которые уже меняют и рас­калывают некогда монолитный коммунистический блок». «Мы надеемся на трансформацию коммунистических стран,— раскрывал суть политики «наведения мостов»

162

заместитель помощника государственного секретаря по европейским делам Р. Шетцел, — и трудимся во имя этого»⁷³.

Этот «труд» обернулся в конечном счете прямым эк­спортом контрреволюции в социалистические страны. В Чехословакии в 1968 году под серьезную угрозу была поставлена социалистическая власть, опирающаяся на руководящую роль коммунистической партии. Опасность нависла над всеми социалистическими завоеваниями, которые были добыты кровью многих сотен тысяч граж­дан этой страны и советских солдат в борьбе с фашист­скими поработителями. В подобной ситуации беспри­страстное наблюдение за разгулом там подогретых им­периалистической пропагандой антисоциалистических сил со стороны Советского Союза и других стран социа­листического содружества оказалось бы равнозначным предательству. На это, естественно, не могли пойти и не пошли верные интернациональному долгу коммунисты.

Вот тогда-то буржуазные пропагандисты и пустили в ход так называемую «доктрину ограниченного сувере­нитета», основная «теоретическая» посылка которой за­ключалась в искусственном противопоставлении принци­па пролетарского интернационализма, разработанного великим Лениным, принципам независимости, суверени­тета и равноправия национальных отрядов коммунисти­ческого и рабочего движения. Это противопоставление, по замыслу творцов «доктрины», должно было в конеч­ном итоге столкнуть друг с другом революционные отря­ды, внести раздоры в мировое коммунистическое дви­жение.

«Доктрина ограниченного суверенитета» также пре­следовала цель продолжения нагнетания международ­ной напряженности и оправдания тем самьим нового раунда гонки вооружений. Характерно, что участники состоявшейся в апреле 1969 года в Вашингтоне юби­лейной сессии Совета НАТО, прикрываясь ссылками на угрозу, которую якобы таит в себе «доктрина ограни­ченного суверенитета», в заключительном коммюнике обошли полным молчанием Обращение государств — участниц Варшавского Договора о проведении совмест­ного совещания, на котором можно было бы определить конкретные меры на пути к разрядке международной напряженности.

Однако главную ставку на подрывной заряд «доктри-

6*

163

ньв» империалистическая пропаганда ставила во время проведения международного Совещания коммунистиче­ских и рабочих партий в Москве в июне 1969 года. Уже в дни, предшествовавшие Совещанию, внешнеполи­тическая пропаганда США и смыкающиеся с ней соответствующие службы других империалистических государств намекали на то, что под предсто­ящий форум коммунистических и рабочих партий «подложена бомба замедленного действия», что Совеща­ние будет проходить под «несчастливой звездой» или даже на «острие ножа». Но империалистическая «бомба замедленного действия» не сработала. Об «ограничен­ном суверенитете» действительно говорили многие пред­ставители коммунистических и рабочих партий мира, принявшие участие в этом историческом Совещании. Разговор, однако, шел об этой «доктрине» как об оче­редном трюке империалистической пропаганды. Отноше­ние советских коммунистов к принципам интернациона­лизма глава делегации КПСС Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев в своем выступлении охарак­теризовал так: «Что касается нас, советских коммунис­тов, то мы считаем, что современная обстановка в мире с новой силой подтверждает правоту и жизненность ле­нинской концепции пролетарского интернационализма»⁷⁴. Это был достойный ответ всем тем, кто пытался проле­тарский интернационализм, долг верности социалистиче­скому лагерю, взаимоподдержку подменить псевдонауч­ными, несущими в себе подрывной заряд концепциями «доктрины ограниченного суверенитета».

Ставка международного империализма на разобщение социалистических государств, на «размыв», «эрозию», «мутации» социализма была бита. Благодаря рево­люционной бдительности, укреплению могущества соци­алистических стран, широкой и всесторонней координа­ции их усилий стала разваливаться джонсоновская по­литика «наведения мостов», ведущих к контрреволюции.

Старые мотивы „новой"

пропаганды

Весной 1969 года конгресс США опубли­ковал сборник документов, касающихся результатов изу­чения ведущими американскими экспертами вопроса о том, как представляют себе Америку народы иностран­

164

ных государств, и рекомендаций по улучшению так на­зываемого «образа» США. В сборник вошли также мате­риалы симпозиума «Будущее публичной дипломатии Соединенных Штатов», организованного подкомитетом по международным организациям и движениям палаты представителей. Документы и материалы конгресса изо­билуют фактами о резком ухудшении «образа» США за последние годы, о провалах американской внешнеполи­тической пропаганды⁷⁵.

«Образ» США в иностранных государствах, судя по выводам экспертов, «резко ухудшился в связи со сле­дующими событиями: американской войной во Вьетнаме, неразрешимостью расовой проблемы, преступностью и беззаконием в самих Соединенных Штатах. «Представ­ление о Соединенных Штатах у иностранцев,— говорит­ся в сборнике,— складывается как о беззаконном, не­уравновешенном, больном обществе».

Такое представление, по данным опросов, сложилось у каждого четвертого итальянца и англичанина, у трех из десяти японцев, у четырех из десяти французов и запад­ных немцев. Причем многие иностранцы, ранее считавшие США «дружественной, щедрой, отзывчивой и прогрессив­ной» страной, были «потрясены до глубины души», узнав об «американских городских гетто, мощнейших негритян­ских бунтах за последние три года и о перспективах не- прекращающихся расовых конфликтов в стране»⁷⁶.

Большую часть вины за создавшееся положение аме­риканские эксперты возложили на «средства массовых коммуникаций», которые якобы имеют тенденцию к «на­гнетанию негативизма». Однако в заключениях экспер­тов звучала и более объективная нота. Если ранее обыч­но преувеличивались возможности внешнеполитической пропаганды, то здесь уже шел разговор о том, что внеш­няя политика «начинается дома», что в зарубежных стра­нах судят о США по их делам, а не по словам, что ника­кой рекламой нельзя прикрыть вред, нанесенный «немуд­рой политикой и программами», о том, что «пропаганда делом намного сильнее, выразительнее и убедительнее, чем слова».

Вместе с тем «теоретики» и практики пропаганды про­должали настаивать, что «умножение усилий» во всех областях подготовки и осуществления пропагандистских программ должно улучшить «образ» США за рубежом. С этой целью творцам внешней политики рекомендова­

165

лось более аккуратно, как с «полноправными партне­рами», обращаться со своими союзниками. Рекомендо­валось также «научиться» вести обоюдный разговор, ибо международные отношения предполагают диалог, а не монолог. А для того, чтобы понимать других, перед ли­цами, принимающими участие в формулировании внеш­ней политики США, выдвигалась задача тщательного изучения зарубежной аудитории, «ее настроений, ее вос­приятия США, с тем чтобы быть уверенными в том, что аудитория правильно реагирует на складывающиеся ре­альности». По утверждению исследователей, «инстру­менты для этой работы» могут предоставить «социаль­ные и бихевиоральные науки. Соединенные Штаты дол­жны лучше использовать их в будущем».

Задачи по улучшению «образа» США за рубежом сно­ва возлагались на ЮСИА. Мнение экспертов, усиленное выводами консультативной комиссии по вопросам инфор­мации, сводилось к тому, что агентство может и должно выполнять «чрезвычайно эффективную и важную работу для правительства США»⁷⁷. Ответственным за эту работу пришедший в 1968 году в Белый дом президент Ричард Никсон назначил одного из своих близких помощников по избирательной кампании вице-президента радио-теле- визионной корпорации Си-Би-Эс Фрэнка Шекспира.

Излагая свое кредо во время утверждения на долж­ность перед сенатской комиссией по иностранным делам, новый директор ЮСИА заявил, что Соединенные Штаты несут перед всем миром «особую и огромнейшую ответ­ственность». В то же время он не смог дать вразумитель­ное объяснение председателю комиссии, в чем конкрет­но должна выражаться деятельность агентства. Пересы­пая свое заявление избитыми штампами «холодной вой­ны», Шекспир дал понять, что он — за решительную «идеологическую» борьбу с коммунизмом. Под таковой Шекспир понимал, однако, как показала жизнь, самые обыкновенные психологические диверсии⁷⁸.

Одной из первых акций нового директора ЮСИА бы­ла замена руководящих работников агентства людьми консервативного толка. Сам он при этом открыто заяв­лял, что принадлежит к числу «консервативных консерва­торов».

«Консервативный консерватор» пригласил на место директора «Голоса Америки» миллионера из штата Ала­бама К. Гидденса, который не преминул заявить, что его

166

первейшая обязанность заключается в организации «свя­щенного похода» с целью «разбудить у всего мира инте­рес к достоинствам системы свободного предприниматель­ства». К. Тауэри — правая рука Шекспира, занявший пост его специального помощника, неоднократно заявлял, что ЮСИА нацелено на борьбу с коммунизмом, и в пер­вую очередь с Советским Союзом. Региональный отдел Восточной Азии и стран Тихого океана возглавил ответст­венный сотрудник ЦРУ и бывший советник вице-прези­дента по внешнеполитическим вопросам К. Крейн. Во гла­ве всех служб массовой информации также были постав­лены люди, рассматривающие международные проблемы с точки зрения правых сил⁷⁹. В консультативную комис­сию США по вопросам информации по рекомендации Шекспира был введен редактор журнала «Нэшнл ревью» Уильям Бакли, который прежде всего посоветовал дирек­тору ЮСИА «навести порядок» в зарубежных информа­ционных центрах агентства, «придать нужный идеологи­ческий баланс» имеющейся там литературе. Хотя реко­мендация Бакли не имела, по существу, практического значения, поскольку соответствующий баланс в зарубеж­ных библиотеках ЮСИА был установлен еще во времена сенатора Маккарти и неизменно поддерживался с тех пор всеми руководителями агентства, она все же была учтена Шекспиром. А политический ренегат Дж. Бэрн- хэм, прославившийся также своими призывами начать атомную войну против коммунизма, помог составить спе­циальный список антикоммунистических книг авторов консервативного толка. Под названием «некоторые кон­сервативные книги» он был разослан всем американским информационным центрам. Библиотекам «рекомендова­лось» обязательно иметь на своих полках среди антиком­мунистических пасквилей, состряпанных авторами «ли­берального» и консервативного толка, по два труда са­мих Бакли и Бэрнхэма, сборник речей губернатора Р. Рейгана, книги Б. Голдуотера, ренегата У. Чемберса и других «столпов» антикоммунизма. Всего в списке бы­ло 41 название подобных «трудов»⁸⁰.

Видный американский историк Генри С. Коммаджер^ обратил внимание и на другую сторону вопроса, выте­кающего из политики «баланса». Он выяснил, что «ЮСИА запрещает распространение книг, в которых критикуется американская внешняя политика»⁸¹.

Деятельность ЮСИА, как и прежде, планировалась с

167

учетом основных задач и целей внешнеполитической про­паганды. Если стратегическая пропаганда нацеливалась на создание благоприятных условий для достижения ко­нечных для данного этапа целей внешней политики США, то усилия тактической пропаганды сосредоточивались на решении текущих политических задач. Стратегическая пропаганда США обычно адресуется к сравнительно уз­ким группам людей, имеющих возможность оказывать влияние на общественное мнение своей страны. Для них, как правило, предназначаются книги, научные журналы и другие публикации с углубленной трактовкой различ­ных вопросов. Этой же цели служат культурные и обра­зовательные обмены. Основная же функция тактической пропаганды США — оперативное вмешательство в теку­щие события по конкретным вопросам, их комментиро­вание, обращение к максимально широкой аудитории при помощи газет, радио, телевидения, кино.

Пропагандистские киноленты, которые Шекспир вся­чески превозносил в конгрессе, готовились под руковод­ством и при участии некоего Гершензона, который, как и другие руководители ЮСИА, произвольно трактовал «политику баланса». Наиболее показательными в этом смысле можно считать фильмы о «молчаливом большин­стве» и Спиро Агню. В первом «баланс» выявлялся не в раскрытии самой темы, а в выпячивании ложного тези­са, что большинство американцев поддерживает вьет­намскую политику правительства. Во втором — вице-пре­зидент показывается как рьяный защитник гражданских прав, как принципиальный борец с нищетой в США. В фильме нет критики, которой подвергается Агню со сто­роны «либеральных» элементов США, но зато хватает нападок вице-президента на эти элементы как «бесплод­ное стадо высокомерных снобов»: Гершензон, однако, отказался сделать фильм о жизни американских универ­ситетов, считая, что даже при полном использовании «политики баланса» ему не удастся избежать показа бро­жения среди студентов, а это повредит «образу» Аме­рики. Часто фильмы ЮСИА, прославляющие казенный патриотизм, делались на таком низком уровне, что их отказывались смотреть даже самые невзыскательные зри­тели. Так, представитель ЮСИА в Сьерра Леоне после общественного просмотра фильма об американском про- поведнике-евангелисте Билли Грэхеме прислал в вашинг­тонскую штаб-квартиру возмущенное письмо, в котором

168

рекомендовал при подготовке следующего «патриотиче­ского» фильма показать «крупным планом жирное брюхо джентльмена с торчащим из пупка американским фла­гом».

Кризисную ситуацию со своими фильмами ЮСИА по­пыталось разрешить путем приобретения кинолент у ча­стных корпораций. Среди отправленных в зарубежные посты агентства кино- и телевизионных фильмов имелось немало лент, отснятых Си-Би-Эс, Эн-Би-Си, «Белл энд телефон». Это были в основном фильмы, содержащие апологетику американской интервенции во Вьетнаме. По признанию Шекспира, продукция частных корпора­ций носила большую степень правдоподобия, нежели ки­нофильмы ЮСИА⁸². Это, однако, не означает, что ЮСИА свертывает свою кинодеятельность. Напротив, только в 1973 году агентство выпускает несколько десятков кино­фильмов, которые, как разъясняло руководство ЮСИА, подразделяются на две группы: фильмы, имеющие целью «поднять уважение к США и их политике», а также фильмы, «противодействующие коммунизму»⁸³.

Война во ‘Вьетнаме поставила на повестку дня и во­прос о том, как ЮСИА выполняет предписанную ему функцию «давать советы правительству США относи­тельно зарубежного общественного мнения и его значе­ния для внешней политики США». По инициативе газе­ты «Нью-Йорк тайме» было предпринято специальное изучение этого вопроса. Газета пришла к выводу, что ЮСИА действует в обход своего устава. «Сотрудники агентства в Южном Вьетнаме, Таиланде и Лаосе, — отме­чала «Нью-Йорк тайме»,— заняты главным образом раз­работкой директивных указаний по осуществлению опе­раций психологической войны во Вьетнаме и по коорди­нации этих операций с военными в рамках «программы умиротворения»⁸⁴. ЮСИА, другими словами, продолжа­ло и развивало практику, начатую при демократической администрации, но скрываемую от общественности.

Расширило ЮСИА и операции «черной пропаганды», проведение которых оно ранее также тщательно скрыва­ло. Как сообщала 22 марта 1972 г. газета «Нью-Йорк тайме», Шекспир был вынужден признать в сенатской комиссии по иностранным делам, что в ряде случаев его ведомство распространяет свою информацию без ссылок на источник. Например, сочиненную сотрудниками ЮСИА брошюру о «преимуществах разведки нефти част­

169

ными компаниями» в Эквадоре распространяли предста­вители концерна «Тексако — Галф ойл». Там же материа­лы ЮСИА публиковались от имени профсоюза шоферов такси и профсоюза транспортных рабочих. В Парагвае сотрудники агентства финансировали и редактировали журнал, издаваемый под вывеской ассоциации учителей английского языка. В 10 латиноамериканских странах издавалась крупным тиражом и распространялась под­готовленная агентством брошюра сомнительного поли­тического содержания, на которой ЮСИА не обозначило фирменную марку.

Выяснилось, однако, что операции «черной пропаган­ды», которыми обычно занимается ЦРУ, для ЮСИА санкционировал еще президент Кеннеди. В его известном меморандуме 1963 года, как обнаружилось на слушаниях в конгрессе в 1972 году, имелся секретный параграф, раз­решающий ЮСИА заниматься этой подрывной деятель­ностью ⁸⁵.

Шекспир пошел и на нововведение в своем аппарате. Для придания ему «милитаристской функции», как под­черкивала газета «Вашингтон пост», директор ЮСИА объединил в одном региональном отделе все страны — члены НАТО, хотя они, как известно, расположены в раз­ных географических районах. А государства Ближнего Востока были слиты в одно подразделение с другими му­сульманскими странами. Критерием для такого слияния послужило наличие в этих странах нефтяных ресурсов.

Имели место и другие изменения. Так, зарубежные посты агентства получили больше прав. Им было разре­шено решать самим вопросы финансового обеспечения производимой ими на местах пропагандистской продук­ции. Ранее размер средств на эти" цели определялся в штаб-квартире ЮСИА в Вашингтоне. Важнейшие долж­ности в зарубежных отделениях агентства стали запол­нять исключительно сотрудниками, накопившими прак­тический опыт по противодействию коммунистической идеологии ⁸⁶.

Отчеты руководства ЮСИА в различных комиссиях конгресса показывают, что, как и прежде, американские пропагандисты в различных странах мира старались ис­пользовать все средства убеждения и идеологического манипулирования ради защиты империалистических ин­тересов.

В странах Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока

170

ЮСИА, продолжая практику прошлых лет, осуществля­ло пропагандистское прикрытие агрессии США в Индо­китае, вело агитацию за «гуамскую доктрину» президен­та Никсона. В Индонезии, где подрывная деятельность агентства была одно время запрещена, ЮСИА вновь активизировалось. В Японии поощрялись те силы, кото­рые стоят за возрождение милитаризма и его экспансио­нистской политики. Военная интервенция США в Кам­боджу сделала возможным организацию пункта ЮСИА в Пномпене.

В странах Африки упор демагогически делался на так называемые «темы национального развития». «Эти темы, — разъяснял Шекспир, — поддерживают нацио­нальные цели США на континенте и обеспечивают наи­лучший контекст для внимания африканцев к целям, действиям и политике Соединенных Штатов».

Таким же замаскированным под альтруизм империа­листическим контекстом были пронизаны программы ЮСИА в странах Ближнего Востока и Южной Азии. «На­ши программы, — комментировал Шекспир, — составля­ются так, чтобы на них обратили внимание молодежь и «подрастающие лидеры», а также те, кто уже утвердился в жизни». Всячески обхаживались израильские экстре­мисты, ведущие курс на обострение напряженности, на срыв мирного политического урегулирования ближне­восточного кризиса. В условиях этого затянувшегося кризиса использование средств «психологической войны» в широких масштабах, по расчетам заокеанских страте­гов, должно привести к осуществлению тех целей, кото­рых не удалось им достичь путем прямой вооруженной агрессии. Главная цель этой «психологической войны» — помешать движению арабских стран к независимости, единству, по пути прогресса. Не терял Шекспир оптимиз­ма и в отношении Индии, несмотря на то что индийское правительство предъявило требование о закрытии не­скольких отделений агентства.

В странах Латинской Америки наряду с начавшими принимать массовый характер операциями «черной про­паганды» шла усиленная обработка населения в духе борьбы с «угрозой коммунизма». Победа блока прогрес­сивных партий Народное единство на президентских вы­борах в Чили только подлила масла в этот антикоммуни­стический огонь ЮСИА.

Для стран Западной Европы по традиции готовились

171

лекции, семинары, дискуссии. Не прекращалась кампа­ния по оправданию интервенционистской внешней поли­тики США и агрессивных программ НАТО, «научному» обоснованию «закономерности» пороков и язв, разъеда­ющих американское общество. Прикрываясь пропаган­дистской шумихой о советском военном присутствии в Средиземном море, ЮСИА открыло свой пост на Мальте. Особый акцент придавался операциям «психологической войны» через радиостанцию РИАС в Западном Берлине. Она не только символизировала «присутствие» амери­канских войск в Берлине, но и в духе худших традиций «холодной войны» вела передачи, которые обществен­ность ГДР расценивала как подстрекательские, поддер­живающие нездоровую обстановку в Европе.

Передачи американских радиостанций и культурные обмены — вот основные орудия, на эффективность кото­рых продолжало рассчитывать ЮСИА в социалистиче­ских странах⁸⁷.

После вступления Никсона на пост президента амери­канская печать и радио широко комментировали его ло­зунг «от политики противоборства к политике перегово­ров», представляя его как новый позитивный политичес­кий поворот. Однако, провозглашая этот лозунг, правя­щие круги США, пожалуй, больше всего отдавали дань требованиям американской общественности об измене­нии внешнеполитического курса и перенесении внимания правительства на решение внутренних проблем. Тезис о переходе «от противоборства к переговорам» в то же вре­мя ознаменовал в определенной степени признание аме­риканским империализмом несостоятельности планов использования военных средств для того, чтобы задер­жать или остановить поступательное движение вперед стран социалистического содружества.

Изменения соотношения сил на мировой арене, а так­же внутри системы капитализма находят выражение в обострении и углублении всей совокупности межимпериа­листических противоречий. Кризис внешней политики и дипломатии империализма заставляет ее искать более реалистические подходы к взаимоотношениям государств с различным социальным строем. Такая тенденция ока­зала значительное воздействие и на политику Соединен­ных Штатов Америки.

Однако складывание новой, более благоприятной для дела мира международной обстановки не означает свер­

172

тывания той напряженной борьбы, которая ведется меж­ду лагерем социализма и империалистическими силами. Более того, идеологическая борьба сохраняет всю свою остроту и приобретает еще большее значение. Это свя­зано с тем, что империализм в условиях ширящегося при­знания принципов мирного сосуществования продолжает использовать наиболее изощренные средства и методы для идеологического проникновения в социалистические страны. Этому подчинена и вся деятельность органов внешнеполитической пропаганды США. Так, «Голос Америки» расширил штат своих сотрудников, готовящих программы радиопередач на социалистические страны. Соответственно были введены дополнительные часы ве­щания на русском, украинском, болгарском, польском, венгерском и других языках. В передачах ГА по мере возможности соблюдался так называемый «мягкий под­ход», а программы обычно готовились по такому рецепту: сначала — короткие, придающие видимость объективно­сти новости, затем — «сбалансированный» комментарий по тому или другому вопросу внутренней или внешней политики США, а в заключение — развлекательная, чаще всего музыкальная, программа, основное назначение ко­торой— привлечь к передачам ГА слушателей.

«Мягкий» тон ГА исчезал, однако, в передачах, кле­ветнически изображающих положение советских граж­дан еврейского происхождения. Дикой злобой и беспоч­венными обвинениями в адрес социалистического строя были пропитаны целые радиокампании, обычно инспири­руемые сионистскими кругами США в периоды еврей­ских пасхи и нового года.

Увеличилось количество «интеллектуальных» бесед «Голоса Америки», рассчитанных главным образом на студентов и молодую интеллигенцию. Учитывая, что не­прикрытой пропагандой капиталистического строя теперь уже ничего не добьешься, ГА перешел на рекламу кон­цепций элитарных общественных и государственных фор­маций типа «послеиндустриального» или «технотронного» обществ, где техника и электроника «стирают» различия между классами, формируя тем самым новую социаль­ную структуру.

Во главе таких обществ буржуазные идеологи ставят, конечно же, не рабочий класс, а «всемогущую» электрон­но-кибернетическую элиту, которая якобы в состоянии обеспечить райскую жизнь для всех членов общества.

173

Творить «послеиндустриальные» общества стало сво­его рода модой. Каждый видный буржуазный общество­вед стремится ныне осчастливить человечество собствен­ной «моделью» будущего общества. Леон Кейсерлинг в своем обществе обещает избавить американцев от ни­щеты и дать им непрекращающееся процветание, Эдвард Шилз — расширить личные свободы, Роберт Теобалд — заменить труд восхитительными удовольствиями, Уолт Ростоу — обеспечить перманентную, но безобидную для эксплуататорских классов революцию. А Сеймур Липсет и Дэниэл Белл даже сконструировали общество «без идеологии», в котором люди живут, так сказать, только хлебом единым и ради него.

Однако американскую пропаганду в этих мифических обществах привлекают не столько псевдонаучные концеп­ции общего плана, сколько конкретный тезис о том, что эти общества создаются не революционным, а эволюци­онным путем и что их первоначальной моделью служат нынешние Соединенные Штаты.

С целью поддержания «баланса» транслировались и беседы, подготовленные консервативными авторами. Они обычно увлекались перепевами на тему о преимущест­вах системы «свободного предпринимательства» и зле «централизованной государственной власти». Уж очень не хотелось этим авторам признавать, что сами они жи­вут не под крылышком «свободного предпринимательст­ва», а в условиях жесткой и регламентированной систе­мы государственно-монополистического капитализма.

Вместе с тем империалистическая пропаганда уже не шла в лобовую атаку на социализм. Более того, некото­рые комментаторы рассуждали даже о возможности по­явления благоприятных перспектив... дальнейшего разви­тия социализма. Однако трактовка такого развития да­валась обычно с реформистских или мелкобуржуазных позиций. В таком «социализме», проповедуемом буржу­азными идеологами, руководящая роль рабочего класса заменялась гегемонией мелкобуржуазной «интеллигент­ской элиты», отрицалась классовая роль социалистиче­ского государства как орудия диктатуры пролетариата. Марксистско-ленинская идеология при этом подменялась смесью самых различных буржуазных и мелкобуржуаз­ных концепций или отбрасывалась совсем. Словом, аме­риканская пропаганда была за «социализм без комму­нистов».

174

Цель подобной пропаганды — убедить слушателей, что на свете может существовать несколько «социализмов», а раз так, то можно и нужно иметь разные представления о них. Этим самым буржуазные идеологи посягали на марксистско-ленинский тезис о том, что социализм есть один, что его основные и одновременно общие для всех стран принципы были сформулированы Марксом, Энгель­сом, Лениным. Американские пропагандисты умалчива­ли, естественно, о том, что социализм, основанный на этих принципах, построен в СССР. Внушалась таким образом мысль о возможности и даже желательности строитель­ства «собственных национальных моделей социализма», мысль, острие которой было направлено против Совет­ского Союза, против марксистско-ленинского учения о социалистическом государстве.

В последнее время американские службы внешнепо­литической пропаганды стали уделять внимание, как за­свидетельствовал директор ЮСИА летом 1972 года в своем интервью журналу «Ю. С. ньюс энд Уорлд ри- порт», обработке внутри некоторых социалистических стран определенных групп нестойких в политическом и идеологическом отношениях людей. Причем любое дей­ствие со стороны кого бы то ни было, направленное про­тив социалистического правопорядка, Шекспир считал «великим благословением» для пропаганды США. Одна­ко самое высшее «благословение» для ЮСИА Шекспир увидел в шовинизме и национализме. Именно на поощ­рение этих враждебных делу социализма и пролетарского интернационализма явлений нацелилась американская пропаганда, рассчитывающая взорвать изнутри страны социалистического содружества.

Одновременно буржуазные пропагандисты организо­вывали разного рода «философские» диспуты, на которых затрагивались темы «порочности человеческой натуры вообще и «врожденного» эгоизма в частности. Слушате­лей в связи с этим подталкивали не стесняться в проявле­нии эгоизма для достижения личного благополучия за счет общественного.

Распространяя такие антисоциалистические взгляды, американская пропаганда ставила перед собой вполне^ определенную цель. Дело в том, что империалистической буржуазии нужны взращенные на такого рода идеях люди. Ведь не секрет, что потребителям, спекулирующим на своих правах, но забывающим о своих обязанностях,

175

свойственны полное равнодушие к другим людям и судь­бам общества, присущи беспринципность и бездеятель­ность. Души и сердца таких потребителей заражены стихийностью, которая легко приемлет семена буржуаз­ной идеологии, семена, которые, по задумке идеологиче­ских интервентов, могут прорасти при соответствующих условиях предательствами, раздорами, бунтами, контрре­волюцией. Не зря же штаб ударных частей американ­ского империализма — Пентагон предоставляет «Голосу Америки» свои радиостанции для такого рода пропа­ганды.

Примечательно, что высшую оценку эффективности «Голоса Америки» директор ЮСИА дал на примере слушавшего это радио, а затем сбежавшего из СССР отщепенца Кузнецова. Заслугу в том, что Кузнецов стал предателем, приписывали себе и руководители радиостан­ций «Свобода» и «Свободная Европа» в попытках убедить конгресс в «полезности» этих подрывных центров⁸⁸.

Возможно, такая дискуссия и не возникла бы, не слу­чись экстраординарного события. 25 января 1971 г. сена­тор Клиффорд Кейс представил на рассмотрение законо­проект, цель которого — «вовлечь радио «Свободная Европа» и «Свобода» в надлежащий процесс, совершае­мый конгрессом». В объяснительной записке Кейс, в част­ности, писал: «Во время последних двадцати лет несколь­ко сотен миллионов из фондов правительства США через секретный бюджет ЦРУ шли почти на полное содержа­ние этих двух радиостанций, вещающих на Восточную Европу. Только в одном последнем финансовом году ЦРУ предоставило им 30 млн. долл. У конгресса, однако, никогда не спрашивали разрешения на это, что противо­речит конституции»⁸⁹. Представители государственного департамента, которые особенно рьяно защищали РСЕ и PC, поправили сенатора, уточняя, что стоимость опера­ций этих радиостанций составляет не 30 млн., а около 36,2 млн. долл., из которых только около 2 млн. посту­пает лз частных источников⁹⁰. Другими словами, то, что давно утверждали прогрессивные круги всего мира, под­твердилось: подрывная деятельность РСЕ и PC оплачи­валась за счет американских налогоплательщиков.

Конгресс, тем не менее, пошел на поводу у сторонни­ков поддержания климата «холодной войны» и дал со­гласие на создание «крыши» для этих содержанок ЦРУ под названием «Американский совет частных междуна­

176

родных связей». Не смутил законодателей и тот факт, что дальнейшее финансирование этих диверсионно-шпион* ских организаций легализовалось в соответствии с... за­коном об информации и образовательных обменах США 1948 года.

Весной и летом 1972 года в стенах Капитолия вновь возникли дискуссии по поводу дальнейшей судьбы РСЕ и PC. Председатель сенатской комиссии по иностранным делам резко выступил против их дальнейшего существо­вания, справедливо заметив, что место им «на кладбище холодной войны».

В ходе обсуждения вопроса об ассигнованиях этим радиостанциям на 1973 год, которое состоялось после возвращения в США президента Никсона из поездки в СССР, Иран и Польшу, Фулбрайт вновь заявил: «Я не могу понять, каким образом правительство может про­сить американских налогоплательщиков выделить еще 38 млн. долл. на финансирование «Свободной Европы» и «Свободы», когда всего за несколько дней до этого граж­дане нашей страны видели, как президент, находясь в Москве и обращаясь к народу Советского Союза, заверял: «Мы верим в право каждого народа определять собствен­ный курс, избирать собственную систему, идти собствен­ным путем без вмешательства других».

Недоумение Фулбрайта попытался рассеять замести­тель государственного секретаря США Алексис Джон­сон. Согласно его разъяснениям, PC и РСЕ «содействуют взаимопониманию между странами». Подобный нелепый аргумент, естественно, не мог вызвать ничего, кроме иро­нических улыбок у многих сенаторов.

Кстати, вопросами культурных и образовательных об­менов в государственном департаменте ведает сейчас быв­ший президент РСЕ Джон Ричардсон. Он, разумеется, рассматривает обмены не как средство для сближения народов, а как орудие для достижения империалистиче­ских интересов США в зарубежных государствах⁹¹. При­чем для Ричардсона, как и для Шекспира, социалистиче­ские страны — это «авторитарные режимы», «закрытые общества», которые нужно «взламывать», «пробивать», совершать против них другие диверсии.

Слепой антикоммунизм руководителей официального ведомства внешнеполитической пропаганды США стал притчей во языцех даже у американской буржуазной прессы. О Шекспире рассказывали как о советнике пре­

¹/а 7—49Э

177

зидента, рекомендовавшем «не садиться» за стол пере­говоров с Советским Союзом для обсуждения вопросов об ограничении стратегического оружия и даже... пор­вать с Москвой дипломатические отношения. Канцлеру ФРГ Вилли Брандту директор ЮСИА, как отмечала та же пресса, советовал не предпринимать никаких шагов к нормализации отношений с Советским Союзом и дру­гими социалистическими странами. Сообщались и другие факты «экстравагантностей» директора ЮСИА.

Сам же Шекспир свои «экстравагантности» отчасти объяснял желанием выиграть в «идеологической борь­бе» с коммунистами. Однако понятие «идеологической борьбы» директор ЮСИА, как, впрочем, многие буржу­азные идеологи, трактует совершенно произвольно. Де­ло в том, что «идеологическая борьба» и «психологиче­ская война» — понятия не тождественные. Именно иде­ологической борьбе, в которой Советский Союз и другие страны социалистического содружества честно и прав­диво разъясняют и отстаивают самые передовые социа­листические и коммунистические идеи, Соединенные Штаты и координирующие с ними свою деятельность пропагандистские службы некоторых стран Западной Ев­ропы противопоставляют большей частью «психологи­ческую войну» с ее ложью, домыслами, клеветой и дру­гими «неортодоксальными» методами воздействия на человека, навязывания ему определенных убеждений.

Однако стратегические и тактические направления, формы и методы внешнеполитической пропаганды опре­деляют не только Шекспир или ему подобные. Они всего- навсего приказчики монополий, диктующих внутреннюю и внешнюю политику империалистического государства.

Подводя общие итоги деятельности официального ор­гана внешнеполитической пропаганды за период с осени 1968 по начало 1972 года, газета «Вашингтон пост» под­черкивала, что большинство сотрудников агентства убеж­дено, что «ЮСИА действует не в духе перехода от проти­воборства к переговорам»⁹².

Некоторые приемы 'внешнепбли-

тической пропаганды США

Содержание открытой, или «белой», то есть ведущейся из официальных источников, внешнепо­литической пропаганды США определяется, как, впро­

178

чем, и «черной», большей частью разнообразными «ми­фами», в распространении которых заинтересованы пра­вящие круги этой страны. «Мифы» эти рассчитаны прежде всего на создание определенной психологической обстановки среди зарубежной аудитории, соответствую­щего настроя по отношению к той или иной внешнеполи­тической акции Соединенных Штатов. Так, в связи с войной США во Вьетнаме через все каналы американ­ской внешнеполитической пропаганды усиленно муссиро­вались якобы доказанные фактами сообщения о том, что еще в 50-е годы патриоты Вьетнама «безжалостно уни­чтожили» 500 тыс. своих соотечественников в освобож­денных районах. Эти сообщения, однако, оказались на поверку самым обыкновенным вымыслом. Доказательст­ва этому представил ученый Г. Портер из Корнуельского университета, проведший тщательное изучение всех со­бытий, из которых компоновались эти сообщения. Ре­зультаты изучения появились на страницах газеты «Ин­тернэшнл геральд трибюн» в сентябре 1972 года. Портер убедительно доказал, что сообщения о «зверствах» вьет­намских партизан представляют собой всего-навсего оче­редную выдумку американской пропаганды, рассчитан­ную на введение в заблуждение общественного мнения, на то, чтобы вызвать у народов «чувство негодования» к вьетнамским патриотам.

Такие и подобные им «мифы» создаются внешнеполи­тическими службами США и учеными-экспертами при­менительно к тем целям и задачам, которые ставят перед собой правящие круги США. «Мифами» этими пропита­ны и экономические, и военные, и дипломатические, и идеологические концепции внешней политики Соединен­ных Штатов.

Саму же основу такого рода «мифов», наряду со «сфабрикованными новостями», о которых уже шла речь, составляют так называемые пропагандистские стерео­типы.

Теорию стереотипов, или стереотипизации, впервые выдвинул У. Липпман еще в 1922 году в работе «Обще­ственное мнение»⁹³. Существо этой теории сводится к тому, что пропагандист должен добиваться того, чтобы индивидуум воспринимал окружающий мир «путем вооб­ражения», а не реального познания. Пропагандист соору­жает воображаемый мир, зашторивая в то же время действительность. Стереотипы пропагандиста, по Лип-

179

пману, позволяют человеку составить мнение о мире еще до того, как он его сам увидит, и представить большин­ство вещей раньше, чем он почувствует их. Подобная предвзятость и призвана управлять всем процессом вос­приятия. Она в виде заданного, запрограммированного стереотипа обозначает определенные объекты и явления окружающей среды, но так, что почти незнакомое может казаться известным, а совсем незнакомое — чем-то глу­боко чуждым. Подобные иллюзии-представления созда­ются символами-стереотипами с амплитудой колеба­ния от действительного индекса до самой неопределен­ной аналогии, намека, подозрения и даже вражды. С помощью стереотипов пропагандист стремится к мак­симальному упрощению действительности или ее отдель­ных явлений в расчете на то, что в таком «сверхупрощен- ном» виде человек легче всего сможет воспринять их. При этом пропагандистские стереотипы «конструируют­ся» так, чтобы они несли в себе вполне определенный «образ» или часть его. Каждый такой стереотип как бы заключает в себе простой ответ на сложные, комплекс­ные проблемы действительности.

Вместе с тем стереотипы американской внешнеполи­тической пропаганды, как отмечал исследователь из Миссурийского университета Дж. Мерилл, содержат обычно негативный смысл. Они видятся профессору как «неудачные», «ущербные», «опасные для доброй воли людей», «причиняющие вред» и т. п.⁹⁴

Одним из наиболее распространенных стереотипов, в который американские идеологи постарались вложить смысл, который в сознании неискушенных в политике людей вызывал бы ассоциации со всем тем, что проти­воречит идеалам человечества, стал так называемый «сталинизм». Причем, именно на взрывную способность этого стереотипа более всего полагались идеологические интервенты.

Используя этот стереотип, руку к созданию которого приложили профессиональные антикоммунисты и анти­советчики типа историков Шлезингера и Фейнсода, по­литологов Такера и Арендт, философа Хука и «кремле- нолога» Вольфа, американская зарубежная пропаганда и кооперирующиеся с ней соответствующие службы дру­гих империалистических государств стремились вызвать «идеологический взрыв» в социалистических странах, ко­торый в конечном итоге создал бы обстановку, благо­

180

приятную для проникновения в них монополистического капитала.

Первые активные попытки манипулирования этим стереотипом американские пропагандисты предприняли в те годы, когда в странах социализма разоблачался культ личности, преодолевались его последствия. Пона­чалу, правда, заокеанские рыцари «психологической вой­ны» избегали выступать с открытым забралом. Предпо­лагалось, что критика культа личности сама по себе приведет к подрыву или даже к «саморазрушению» со­циалистического строя и правопорядка. Но когда импе­риалистические иллюзии стала гасить действительность, показавшая, что правильная и принципиальная критика культа личности ведет в итоге не к подрыву, а, наобо­рот, к укреплению и совершенствованию социалистиче­ского строя, буржуазная пропаганда изменила свой тон и содержание. «Сталинизм» стал отождествляться импе­риалистическими пропагандистскими службами не с культом личности, а с... марксистско-ленинским учением. Более того, ярлык «сталинизма» стал приклеиваться практически ко всем проявлениям социалистической дей­ствительности, которые по тем или иным причинам не устраивали буржуазных идеологов. Под «сталинизм» подгонялось буквально все, что противостоит, противо­действует или просто-напросто идет вразрез политиче­ским и идеологическим установкам империализма.

Сея ложь и распространяя домыслы с помощью «сконструированного» ими же самими «сталинизма», американские пропагандисты стремятся исподволь по­дорвать и веру в правильность марксистско-ленинских идей у советских людей, заставить их отвернуться от своей собственной истории. А в возникший таким путем «интеллектуальный вакуум» хлынули бы враждебные марксизму-ленинизму идеи. Идеологи империализма со­знают, что у тех, кто теряет историю, нет будущего. Им поэтому легче и приятнее иметь дело с Иванами-не- помнящими-родства, чем с гражданами, критически, но с достоинством относящимися к своей собственной ис­тории.

Другим пугалом, которым вот уже многие годы опе­рирует внешнеполитическая пропаганда США, нацелен­ная на капиталистические страны и страны «третьего мира», стал стереотип «красная опасность». В послевоен­ной истории нет, пожалуй, ни одной агрессивной внешне­

181

политической акции США, в прикрытии или оправдании которой не присутствовал бы этот стереотип. Его осо­бенность состоит в том, что он был создан из самых невообразимых вымыслов и клеветы на советский народ, на природу социалистического общества. Причем, утвер­ждения о «воинственности» социализма пропитаны таки­ми несуразицами, которые зачастую ставят в тупик даже искушенных в нравах и приемах американской пропаган­ды людей. Словом, чем немыслимее информация, тем скорее она осядет в голове человека,— вот на что наде­ются приверженцы подобной стереотипизации представ­лений.

При подготовке различного рода пропагандистских мифов, стереотипов, сфабрикованных новостей эксперты в области политической и идеологической интервенции идут на искажение смысла отдельных слов, на замену одних, вызывающих определенную ассоциацию в созна­нии человека, другими, смягчающими или извращающи­ми эту ассоциацию словами. Все-—даже из ряда вон выходящие явления — изображаются подчас как нечто обыденное, случающееся чуть ли не каждый день в жиз­ни обыкновенного человека.

Тенденция к искажению смысла слов стала прояв­ляться особенно четко с начала американской интервен­ции и эскалации войны во Вьетнаме. Правительство Кен­неди, как известно, первым осуществило широкую за­сылку в страны Юго-Восточной Азии офицеров и солдат вооруженных сил США. Они, однако, выезжали туда не в качестве таковых, а как «советники» американской ад­министрации. Да и само понятие военной интервенции, к которой в послевоенный период не раз прибегали пра­вящие круги США, стало подменяться другими, более спокойными, не вызывающими эмоционального отзвука словами. Если верить, к примеру, американской пропа­ганде, то вооруженные силы Соединенных Штатов теперь уже не вторгаются огнем и мечом в чужие страны, а «вовлекаются» в них («to be involved»), «присутствуют» там («to be present») или, как в случае с Камбоджей, совершают нечто такое, что можно квалифицировать как «экскурсию».

Особенно преуспели в бизнесе по искажению слов представители ДЖЮСПАО в Сайгоне. Программа по физическому уничтожению всех, кто подозревался в при­надлежности к коммунистам в Южном Вьетнаме, цинич­

182

но именовалась штабом «психологической войны» США «программой Феникс», действующей в рамках более ши­рокой «программы умиротворения». Солдаты с эмблемой вооруженных сил США стирали с лица земли целые по­селения с женщинами, стариками и детьми, а радиостан­ции «Голоса Америки» вещали об этом в академическом тоне как об «умиротворении вражеской инфраструкту­ры». Именно такого рода «умиротворение» имел в виду некий- американский майор, когда говорил по поводу вьетнамской деревни Бьенче: «Чтобы спасти эту дерев­ню, ее пришлось уничтожить»⁹⁵.

Широко применяемая в 1971 —1972 годах словесная конструкция «регулярные воздушные удары, ограничен­ные по времени и предпринимаемые в порядке защитной реакции» звучит скорее как название диссертации ка- кого-то физика-теоретика, хотя имеются в виду на самом деле воздушные бомбежки. «Ограниченная воздушная преграда» прежде всего наводит на мысль о плохо фи­нансируемой программе аэрации почвы, нежели об оже­сточенных бомбардировках Лаоса. Словом, прилагались особые старания, чтобы представить войну не только в рациональном, научном ракурсе, но и вызвать по отно­шению к ней чувства оптимизма и симпатии.

Вообще, многие слова и термины о войне США во Вьетнаме настолько стерлись и опошлились в американ­ской внешнеполитической пропаганде, что они были бы просто смешны, если бы не несли большую трагическую смысловую нагрузку. Но несмотря на изнашивание тер­минологии вьетнамской войны и начавшуюся постепен­ную замену такой терминологии, дабы не оголился ис­тинный смысл того, что происходит, в США еще не ста­вилось под сомнение употребление других терминов, касающихся жизни и смерти людей. Выражение «атом­ное устройство», сильно смахивающее на название атом­ной электростанции, широко употребляется вместо «тер­моядерного оружия». Пентагон подчеркнуто стремятся называть «министерством обороны», хотя деятельность этого учреждения все больше и больше переносится за пределы Соединенных Штатов. Утешительное выражение «национальная безопасность» применяется для оправда­ния действий, связанных с ожесточением контроля и цен­зуры за исходящей из США информацией.

Но обслуживающие внешнеполитическую пропаган­ду США профессиональные лингвисты и семантики за­

183

нимаются не только конструированием эвфемизмов — этих мягких заменителей «жестких» слов, заменителей, ведущих в данном случае ко лжи и обману. Безудержно развивалась тенденция к выхолащиванию или затуше­выванию классового смысла из отдельных слов-понятий, которые всего лишь несколько лет назад считались в официальной Америке своего рода словами «табу» или по меньшей мере неуместными.

К таким словам-понятиям прежде всего относится «революция». Если раньше в политических и универси­тетских кругах США бытовало негласное правило «сравнивать все революции с коммунизмом» и считать их непригодными и даже враждебными американским интересам ⁹⁶, то в последние годы это было переосмыс­лено. «Одним из последствий ослабления словесных за­претов в наше время,— отмечал исследователь-междуна­родник Р. Барнет,— является то, что слова, которые обычно произносились шепотом в темных закоулках, сей­час прочно вошли в повседневный лексикон вежливого общества. Опошлившись, они потеряли свою прежнюю притягательность. «Революция» — одно из этих слов. Се­наторы, лекторы, выступающие перед женским общест­вом, популярные журналы — все они говорят о «револю­циях» наших дней — революции растущих ожиданий, революции развития, научно-технической революции, ре­волюции в области телевидения и даже революции в методах приготовления завтрака и крема для пирожных. Нам удалось растворить это внушавшее благоговейный трепет слово в нашем повседневном словаре, но не в на­шем понимании»⁹⁷.

Дело здесь, однако, не только в «темных закоулках», «пирожных» или, наконец, в «понимании». Выхолащивая из слова «революция» его подлинное политическое и со­циальное содержание, идеологи империалистической буржуазии хотят поставить это притягательное для на­родов слово-понятие на службу правящим кругам США, украсить им ставший неприглядным «образ» Америки. «Американские либералы и консерваторы,— подметил социолог С. Вагнер,— претендуют теперь на самых рево­люционных в мире. Идет наступление на Советы теми же толкователями американской революционной традиции, которые утверждают, что именно Советы являются реак­ционными и контрреволюционными» ⁹⁸.

У честных людей нет, конечно, никаких сомнений в

184

отношении обреченности и провала этого «психологиче­ского наступления». Следует только иметь в виду, что оно будет вестись не только с помощью отмеченных вы­ше приемов, знание которых необходимо для успешной борьбы с империалистической пропагандой. «Война слов» все обостряется и, вне всякого сомнения, специа­листы из пропагандистских служб США будут пускать в ход новые или перекроенные на определенный манер старые термины. Однако они вряд ли помогут спасти все то, что обречено на слом неодолимым ходом самой ис­тории.

Быть или не быть?

Такой гамлетовский вопрос на протяже­нии многих лет в той или иной форме вставал перед ве­домством американской внешнеполитической пропаган­ды. Обычно это случалось тогда, когда внешняя политика США заходила в очередной тупик и поэтому срочно тре­бовался «козел отпущения».

Вскоре после скандальной истории с самолетом-шпио- ном «У-2» группа экспертов провела изучение внешне­политических операций США. Среди прочего была сде­лана рекомендация реорганизовать ЮСИА. По мнению экспертов, внешнеполитическая пропаганда США могла бы стать более эффективной, если бы культурные обмены и организация зарубежных выставок были полностью изъяты из ведения соответственно государственного де­партамента и министерства торговли США и целиком пе­реданы в распоряжение ЮСИА. Само же ЮСИА реко­мендовалось переименовать в агентство по международ­ным обменам или в агентство по культурным обменам США. Эти рекомендации, однако, не были приняты.

Затем наступил длительный период критики про­грамм ЮСИА со стороны приверженцев внешнеполитиче­ской пропаганды как «психологической войны» в ее чис­том виде. Эта критика возымела в 1965 году определенное действие — президент Джонсон, как уже отмечалось, стал активно привлекать ЮСИА к осуществлению операций военной пропаганды на театре военных действий в Доми­никанской Республике и во Вьетнаме.

Этим, однако, не кончилось. Стали раздаваться настой­чивые требования о расширении ЮСИА, о превращении его в федеральное министерство типа государствен­

8—490

185

ного департамента. Чаще всего с подобными требования­ми выступали представители тех политических и акаде­мических кругов, которые абсолютизировали пропаганду, видели в ней чуть ли не «тотальное» оружие в борьбе с коммунизмом". Противники же преобразования ЮСИА в министерство обосновывали свою позицию тем, что со­здание громоздкого аппарата пропаганды неизбежно приведет к полному отрыву программ внешнеполитиче­ской пропаганды от самой внешней политики, формули­руемой в государственном департаменте США.

Критиковали ЮСИА за неэффективность и сторонни­ки использования методов рекламы во внешнеполитиче­ской пропаганде. Наиболее убежденным сторонником та­ких методов был, пожалуй, владелец рекламной фирмы в Чикаго Артур Мейерхоф. В своей вызвавшей оживлен­ный резонанс книге «Стратегия убеждения» все неудачи и провалы ЮСИА он объяснил неумением его сотрудни­ков подходить к пропаганде как к обыкновенному биз­несу ¹⁰°. По мнению Мейерхофа, этих провалов можно бы­ло бы избежать, если бы ЮСИА целиком посвятило себя «тщательно организованной кампании по продаже идей» с помощью методов рекламы. Против такого пред­ложения тотчас же выступили некоторые теоретики и практики пропаганды, в их числе и профессор Лассвелл, которые выразили сомнение, что идеи можно «продавать» с таким же успехом, как мыло или пылесосы. Однако отмеченный за последние годы приток в органы внешне­политической пропаганды США специалистов рекламно­го дела свидетельствует, что мысль о «продаже идей» не дает покоя американским предпринимателям.

Среди критиков внешнеполитической пропаганды как орудия «холодной войны» 0ыли и представители крупно­го бизнеса США. Разуверившись в возможностях пропа­ганды создавать в социалистических странах климат, вы­годный для американских монополий, они стали высту­пать даже за «оздоровление международной обстановки». «Оздоровленная» обстановка нужна монополиям США для того, чтобы попытаться проникнуть в социалистиче­ские страны путем «тихой интервенции» с помощью так называемых мультинациональных, а на деле — американ­ских корпораций ¹⁰¹.

Недоверие к возможностям массированной внешне­политической пропаганды проявлялось и в кругах госу­дарственного департамента, которые выступали за со­

186

вершенствование и более широкое использование старых традиционных дипломатических форм и методов общения между государствами. Считая, что при решении междуна­родных вопросов основную роль играют отношения меж­ду правительствами, они тем самым отрицали целесооб­разность существования ЮСИА или выступали за его возвращение в государственный департамент на правах обычного информационного отдела.

Незадолго до президентских выборов 1968 года, когда престиж США в зарубежных странах дошел до самой низ­кой, критической точки, в поддержку программ прави­тельственной внешнеполитической пропаганды выступил координационный комитет республиканской партии. «Творцы политики должны понимать, — подчеркивалось в его докладе, — что агрессивное и умное использование современных средств массовой информации часто может сделать кратчайшим и наиболее эффективным путь для достижения специфических зарубежных целей». Ради этого комитет, как отмечалось, рекомендовал «свести ин­формацию с культурными и образовательными обмена^ ми в одной организации» ¹⁰².

Осенью 1969 года в Нью-Йорке был созван специаль­ный симпозиум по проблемам деятельности ЮСИА. Диа­пазон предложений, высказанных на этом симпозиуме, был весьма широк — от значительного расширения дея­тельности ЮСИА до его полной ликвидации. И хотя уча­стники этого симпозиума выражали различные взгляды, все они, не отрицая значения внешнеполитической пропа­ганды в развернувшейся на международной арене идео­логической и политической борьбе, признали необходи­мость пересмотра целей и практической деятельности своего пропагандистского ведомства ¹⁰³.

У другой группы критиков недостатков внешнеполити­ческой пропаганды США отмечалась склонность взвали­вать вину за ухудшение «образа» страны в зарубежных государствах на «слабую координацию пропагандистских усилий» среди правительственных учреждений. Такую позицию, в частности, занял Дж. Уиттон — видный тео­ретик внешнеполитической пропаганды, один из органи­заторов в 1962 году в Принстонском университете симпо- зиума на тему «Пропаганда и „холодная война”»¹⁰⁴. В 1970 году он, как и на симпозиуме, выступил за созда­ние крупного «министерства коммуникаций». В то же время Уиттон взял под защиту существующие органы

8*

187

внешнеполитической пропаганды от критики тех, кто по­лагал, что с помощью «психологических операций» за рубежом можно поддерживать на «высоком уровне» «образ» США, независимо от того, как ведет себя госу­дарство во внутренней и внешней политике ¹⁰⁵.

Основательному разбору работа главного органа внешнеполитической пропаганды США подверглась вес­ной 1972 года на слушаниях в сенатской комиссии по иностранным делам. Сенаторы, главная задача которых сводилась к принятию рекомендации об утверждении или отклонении запрашиваемого ЮСИА бюджета на 1973 финансовый год, досконально опросили руководи­телей о деятельности агентства и, в свою очередь, вы­сказали много любопытных суждений, которые в изве­стной мере являются отражением мнений американского избирателя ¹⁰⁶.

Бйло, в частности, установлено, что агентство про­должало действовать в духе изживших себя традиций «холодной войны», в то время как официальным лозун­гом внешнеполитического курса США был провозглашен «переход от политики противоборства к политике пере­говоров» с социалистическими странами. При этом вни­мание руководителей агентства было обращено на их собственные директивы, буквально пестрящие избитыми штампами «холодной войны» вроде «порабощенных на­родов», «тоталитарных режимов» и прочих провокаци­онных нелепостей. Тон этих директив всему персоналу ЮСИА, к тому же, не оставлял никаких сомнений в том, что руководство агентства намерено и впредь про­должать политику прямого вмешательства во внутрен­ние дела суверенных государств ¹⁰⁷. Что же касалось на­стоящих диктаторских режимов Греции, Португалии, Южно-Африканской Республики, опозоривших себя пе­ред всем миром жестоким угнетением и порабощением своих собственных народов, то руководители ЮСИА не обращались к ним иначе, как к «истинным демократи­ям», «бастионам свободы», «лучшим друзьям Америки».

Дело, однако, не ограничивалось только директива­ми. Члены комиссии доказали, что прямое вмешатель­ство в жизнь суверенных государств осуществлялось и с помощью радиопередач «Голоса Америки», носящих подстрекательский характер, и при помощи литературы, распространяемой ЮСИА за рубежом без обозначения фирменной марки, и посредством демонстрации среди

188

местного населения специально сфабрикованных для разжигания нездоровых эмоций кинофильмов.

Из показаний руководящих деятелей агентства яв­ствовало также, что в последние годы, наряду с усиле­нием «психологического наступления» на Советский Со­юз и другие страны социалистического содружества, ЮСИА стало проявлять повышенный интерес к странам Западной Европы. Там агентство развернуло бурную деятельность, направленную против твердо наметившей­ся тенденции к смягчению международной напряженно­сти. При этом руководители ЮСИА особую ставку де­лали на кинофильмы «Вьетнам, Вьетнам» и «Чехослова­кия-68» как на наиболее «эффективные» средства соответствующей индоктринации европейской аудитории за последние годы.

Вместе с тем руководящие работники официального органа внешнеполитической пропаганды США постара­лись скрыть от сенатской комиссии не только судьбу, но и приемы подготовки этих кинофальшивок. Так, «Вьет­нам, Вьетнам», съемки которого обошлись американско­му налогоплательщику в 250 тыс. долл., вызвал такое замешательство у иностранной аудитории, что его приш­лось срочно снять с экрана. Иначе и не могло быть, ибо этот фильм с первого и до последнего кадра преднаме­ренно искажал всю историю войны и американской ин­тервенции во Вьетнаме, а движение против этой войны изображал как действия небольших групп американской общественности.

Глубокое возмущение у зарубежной общественности вызвала и лента «Чехословакия-68». Причем, не столько трюками режиссера, который ухитрился произвольно втиснуть всю историю страны в рамки тринадцатиминут­ной демонстрации, сколько поразительным кощунством создателей фильма, попытавшихся увязать в одно целое кадры, посвященные черным дням Чехословакии в усло­виях гитлеровской оккупации, с кадрами, показывающи­ми освободительный марш Советской Армии в 1945 году, марш, принесший этой стране свободу и независимость.*

В то же время разъяснения руководителей ведомст­ва внешнеполитической пропаганды США относительно мотивов и побуждений, движущих ими при подготовке своей пропагандистской продукции, показали, что лежа­щие в ее основе ложь и домыслы берут начало не только в воинственных догмах «холодной войны», на которых

189

воспитано не одно поколение американцев, но и в самом обычном невежестве. Что, к примеру, правдивого можно было ожидать от считающего себя «экспертом по ком­мунизму» первого заместителя директора ЮСИА Г. Лу­миса, который на слушаниях не смог ответить на вопрос сенатора Айкена о том, из скольких палат состоит вер­ховный законодательный орган Советского государ­ства ¹⁰⁸.

Однако членов комиссии не так беспокоили личные качества высокопоставленных пропагандистов США (хотя эти качества нельзя недооценивать), как общий стиль работы агентства, выражающийся прежде всего в забвении «информационной» функции, в полном подчи­нении всей своей деятельности задачам «увековечения холодной войны и воспрепятствования смягчению меж­дународной напряженности»¹⁰⁹. В результате комиссия призвала сенат лишить ЮСИА ассигнований. Призыв этот не получил, между тем, поддержки. После нажима, совершенного видными представителями администрации, сенат проголосовал за самый большой в истории «холод­ной войны» бюджет агентства.

Этот акт верхней палаты конгресса США свидетель­ствовал прежде всего об укрепившихся в последние годы связях ЮСИА с законодателями. И это несмотря на то, что агентство не представляет собой типичного прави­тельственного учреждения. Оно, иначе, не обслуживает конкретно интересы отдельных групп финансово-про- мышленного капитала страны, содержащих при конгрес­се влиятельное «лобби», которое оказывает мощное дав­ление на законодателей во время прохождения и приня­тия тех или иных угодных этим группам законов. В отличие от некоторых других федеральных учрежде­ний ЮСИА функционирует только в сфере внешней по­литики, да и то в ее специфическом измерении — внеш­неполитической пропаганде, взгляды на задачи которой многие годы не находили у этих групп единообразия. Агентству, не имеющему своего «лобби», приходилось поэтому самому предпринимать настойчивые усилия по «обработке» членов конгресса: разъяснять им существо методов и приемов борьбы с коммунизмом, оправдывать имеющиеся в распоряжении ЮСИА средства и возмож­ности, добиваться максимальных ассигнований, от кото­рых будто только зависит исход в развернувшейся на международной арене битве за умы и сердца людей.

190

И ЮСИА, судя по общей поддержке его деятельности конгрессом, стало, кажется, преуспевать в этих своих усилиях.

Следует вместе с тем отметить, что за активизацию внешнепропагандистской активности правительства вы­ступают представители других влиятельных кругов США.

Сторонники усиления американской внешнеполитиче­ской пропаганды не упускают случая подчеркнуть ее зна­чение в той битве идей, которая развернулась на между­народной арене. Директор и владелец Американского ин­ститута общественного мнения Джордж Гэллап указы­вал на необходимость для правительства США вести всеохватывающую борьбу за распространение американ­ских идей. «Историки,— писал он,— должны, конечно, согласиться, что независимо от того, какая нация или нации выиграют или проиграют войны, которые могут произойти в ближайшее столетие, победит та страна, чьи идеи будут наиболее широко приняты». Гэллапу вторит профессор Чукас, призывавший американское правительство уделить максимум внимания распростра­нению своих идей. «Пропагандистская идея живуча,— убеждает он, — она почти неразрушима, а ее последст­вия часто нельзя предвидеть». «Характер завтрашнего мира будут определять идеи, а не истребители «Фантом», авианосцы, стоящие миллиарды долларов, и даже не массированные бомбардировки», — подчеркивает видный дипломат Честер Боулс.

Среди сторонников расширения «идеологического и психологического наступления» на страны социалистиче­ского содружества — ученые и писатели, журналисты и политики, конгрессмены и бизнесмены. И почти все они, требуя выделения на это наступление еще больших средств из государственного бюджета США, ссылаются на слова Эйзенхауэра, который в последние годы своей жизни говорил: «Раз мы должны победить в холодной войне, то давайте потратим на это через ЮСИА полмил­лиарда или даже миллиард долларов в год, если это нуж­но. А если мы должны, то давайте возьмем эти деньги из оборонного бюджета или из ассигнований на освоение космоса или из каких-либо других программ. В нацио­нальном бюджете, превышающем 100 миллиардов дол­ларов, мы сумеем найти необходимые средства»¹¹⁰.

Однако в потоке заключений, выводов и рекоменда­ций по усовершенствованию аппарата внешнеполитиче­

191

ской пропаганды и повышению ее качества практически отсутствуют признания, касающиеся самого факта, что в условиях усугубляющегося общего кризиса капитализма в арсенале буржуазии остается все меньше и меньше по­зитивных идей, способных увлекать человечество. Поэто­му идеологи империалистической буржуазии тщетно пы­таются отыскать такое средство, с помощью которого можно было бы задержать и даже повернуть вспять не­умолимый ход истории.

Пропагандистская защита идеологии и политики об­реченного строя строится не на научном понимании объ­ективных исторических процессов, а вопреки им. Поэтому даже самая изощренная пропаганда не может компен­сировать ущерба, причиняемого агрессивной политикой.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одна из особенностей внешней политики США в послевоенный период заключается в том, что внешнеполитическая пропаганда из «побочного продук­та» общей идеологической активности правящих кругов превратилась в важное орудие внешней политики. Это нашло свое отражение в появлении целого ряда новых звеньев внешнеполитического аппарата. Среди них — ЮСИА, а также специальные управления или отделы ми­нистерства обороны, ЦРУ и других ведомств правитель­ства США, которые имеют выход на международную арену. Специально для разжигания «холодной войны», нагнетания международной напряженности в Европе, для проведения диверсионных операций и сбора разведыва­тельных данных о Советском Союзе и социалистических странах американские правящие круги под прикрытием частных организаций создали радиостанции «Свободная Европа» и «Свобода».

Усиление идеологической активности американского империализма на мировой арене развертывается в усло­виях обостряющегося общего кризиса капиталистической системы. Это обрекает внешнеполитическую пропаганду США на серьезные трудности. Их первоисточник — об­щие закономерности общественного развития нашей эпо­хи, диктующие переход человечества от капитализма к социализму.

19а

В этих условиях происходит кризис буржуазной идео­логии. Политика империализма, имеющая целью сохра­нение отживших порядков, сталкивается с растущим со­противлением народных масс, нарастает их недовольство, ненависть к империалистическим угнетателям. Все это определяет слабость исходных позиций внешнеполитиче­ской пропаганды американского империализма.

Важнейшим стратегическим направлением внешнепо­литической пропаганды США является, с одной стороны, создание в зарубежных странах «образа» своей страны и своего общества, с другой — «образа» противника, ко­торые соответствовали бы общим политическим целям и лучше всего служили задаче завоевания на свою сторону определенных прослоек, групп и слоев зарубежного на­селения. Это стратегическое направление пропаганды является важнейшим потому, что сейчас речь идет не о споре между государствами, а о столкновении двух со­циальных систем, олицетворяющих две главные классо­вые силы современности — социализм и капитализм.

Вполне понятно, что американский империализм идет на все, чтобы в наиболее выгодном свете представить самое себя — свою экономику, социальный и политиче­ский строй, свою политику, свой образ жизни, свою куль­туру и искусство. Одновременно делается все, чтобы очернить, исказить научный социализм, идеи коммуниз­ма, политику коммунистических партий, международное коммунистическое движение.

Конкретное содержание этих постоянных направле­ний американской внешнеполитической пропаганды меня­лось в зависимости от многих факторов. Таковыми были и общая политическая тактика правящих кругов, и реак­ция общественного мнения на те или другие внутриполи­тические или внешнеполитические действия, и политиче­ская обстановка в иностранных государствах, и многие другие обстоятельства.

Однако неизменной основой американской пропаган­ды истекщдх лет оставался антикоммунизм —это кон­

194:

центрированное выражение идеологии и политики всего современного империализма. Отличаясь большим диапа­зоном в своем проявлении, антикоммунизм преследовал три тесно взаимосвязанные цели: подрыв или ослабле­ние общественного строя в социалистических странах, предотвращение революционных процессов в странах ка­питала, сохранение в орбите своего господства молодых государств, сбросивших оковы колониального угнетения.

Учитывая происшедшие на международной арене изменения, выразившиеся прежде всего в укреплении мо­гущества социалистических стран, американская анти­коммунистическая пропаганда сменила в последние годы тон и темы. Вместо «лобового» убеждения в преимущест­вах капиталистической системы или прямого противопо­ставления социализма и капитализма в пользу последне­го пошло в основном восхваление псевдонаучных концеп­ций элитарных «внеклассовых» общественных и государ­ственных формаций типа «нового индустриального», «послеиндустриального» или «технотронного» обществ, которые якобы призваны в соответствии с так называе­мой теорией конвергенции мирно поглотить и растворить в себе социалистические страны.

Отмечались и другие темы, направленные на «размыв», «эрозию» социализма. Среди них не последнее место за­нимали проповеди о возможности построения различных видов «социализмов» — «с гуманным лицом», «демокра­тического», «многопартийного», «социализма без комму­нистов» и т. п. Отрицался и порицался лишь один под­линный социализм, построенный в СССР на основе уче­ния Маркса, Энгельса, Ленина. Основной заряд такой пропаганды предназначался в конечном счете для раско­ла социалистических стран, их разобщения.

Множество пропагандистских тем и вариаций на них были рассчитаны на подрыв коммунистической идеологии путем внедрения в сознание людей мыслей и взглядов о желательности потребительского и даже паразитического отношения к социалистическому обществу. Такая пропа­

195

ганда прежде всего имела в виду морально неустойчивые и политически незрелые элементы этих стран, ибо идео­логи империализма всегда рассматривали эгоистичных потребителей и тунеядцев как свой потенциальный ре­зерв, как свою «пятую колонну».

Страны «третьего мира» в 60-х годах подвергались усиленной обработке со стороны американской пропаган­ды, главная цель которой сводилась к удержанию их от перехода на путь строительства истинно научного социа­лизма. Для этого широко применялась тактика опоро­чивания жизни и строя социалистических государств, фальсификации и искажений показателей развития их народного хозяйства. В то же время в тех развивающих­ся с.транах, где о капиталистическом пути развития уже не могло быть речи, американские пропагандисты прила­гали максимум усилий, чтобы выхолостить из привлекаю­щего народы «образа» социализма его классовое содер­жание, идентифицировать его с «системой социального обеспечения», «социальным страхованием» и т. п. Одно­временно создавался отрицательный «образ» коммуниз­ма, который империалистическая пропаганда сейчас обычно отождествляет с социалистическими государства­ми с их якобы «безжалостной диктатурой», «насилием», «бесправием» и прочими устрашающими и лживыми про­пагандистскими стереотипами.

Однако, несмотря на самые изощренные формы и ме­тоды, внешнеполитической пропаганде США не удалось улучшить «образ» Америки. Буржуазные пропагандис­ты не смогли затушевать тот очевидный факт, что импе­риализм неспособен избавить общество от бедности и нищеты, ликвидировать безработицу, обеспечить трудя­щимся жизнь, свободную от страха за завтрашний день. А вооруженные интервенции во Вьетнаме, на Кубе, в Доминиканской Республике и в других странах, совер­шенные под избитым предлогом «защиты свободы от ком­мунизма» и во имя «национальных интересов», еще боль­ше обнажили истинную сущность американского импе­

1ЗД

риализма, создали в представлении народов такой «образ» внешней политики США, который ассоциируется с угрозой миру во всем мире.

В рамках модернизированной общей внешнеполитиче­ской стратегии американский империализм стремится переложить часть бремени по борьбе с развернувшимися национально-освободительными движениями на плечи своих союзников. Этот процесс сопровождается также использованием так называемой «превентивной социаль­ной стратегии», которая заключается в политическом вме­шательстве США в дела других стран с целью недопу­щения там подлинно революционных изменений. «Более обширное американское политическое вмешательство во внутренние дела других стран может стать альтернати­вой военной интервенции» *,— определил существо этой стратегии американский исследователь Хантингтон.

Вместе с тем неизмеримо вырос авторитет Советского Союза, братских коммунистических партий. Для многих зарубежных народов они являют собой убедительные примеры государств и обществ, сумевших претворить в жизнь вековую мечту человечества — построить самое справедливое на свете социалистическое общество.

Все это вынуждает правящие круги США искать но­вые пути, формы, средства, методы и приемы своей вне­шнеполитической пропаганды, которая могла бы приук­расить «образ» Америки, сделать его привлекательным для других народов. Прикрываясь такого рода «образом», как считают эксперты американской внешнеполитической пропаганды, Соединенным Штатам будет легче претво­рять в жизнь все интервенционистские программы, кото­рые диктует монополистический капитал².

Сейчас, пожалуй, ни одна конференция или научный симпозиум, ни одно совещание в правительстве или слу­шание в конгрессе, посвященные вопросам внешнеполи­тической пропаганды, не обходятся без выступлений в пользу ее дальнейшей активизации, совершенствования

197

ее средств и методов. Особая надежда при этом возлага­ется на более активное использование социальных наук, которые должны представить «инструменты» для обол­ванивания народных масс в духе и направлениях, угод­ных американскому империализму³.

Изобретением новых пропагандистских клише и сте­реотипов, поисками некоей магической формулы, которая могла бы скрыть от глаз народов сущность американско­го империализма, заняты многие теоретики и практики внешнеполитической пропаганды США. Оправдывая не­обходимость подобного рода работы, видный деятель консервативного толка Б. Бернхэм писал: «Ощущается острая нужда в ясной, убедительной и динамичной поли­тической формуле, которая должна сопровождать амери­канское вмешательство в международные дела. Ссылки на «свободные выборы» или на «самоопределение» теперь уже не оправдывают себя. Обманув самих себя важ­ностью «механики» свободы и справедливости, мы уси­ленно пытались возбуждать у других людей иллюзии по этому поводу. Это облегчало наше вмешательство в их дела, но не представило нам ясной и убедительной осно­вы для интервенции»⁴.

Какими бы ни были, однако, «одежды» или «форму­лы», в которые пытаются рядить свою пропаганду иде­ологи буржуазии, ей все равно не удастся скрыть или замаскировать существо политики и идеологии империа­лизма. Американский империализм как был, так и остал­ся мировым жандармом, пытающимся любой ценой спа­сти капиталистическую систему. При этом его главным оппонентом на международной арене остается Советский Союз — первое в мире социалистическое государство, ко­торое служит вдохновляющим примером для всех сил, борющихся за социальный прогресс и лучшую жизнь для трудящихся.

Поэтому антисоветизм остался главным направлени­ем внешнеполитической пропаганды США. Только осо­знание мощи Советского государства удерживает агрес-

198

Сйвность США в определенных границах и побуждает американские правящие круги делать ставку не на воен­ные, а в первую очередь на политико-идеологические средства борьбы.

Сталкивать друг с другом или раскалывать против­ников империализма, вносить разлад во взаимоотноше­ния отдельных слоев, прослоек и групп населения внут­ри социалистических государств — вот в какой перспек­тиве представляются задачи, стоящие сейчас перед идеологами империалистической буржуазии. Практика показала, что американская пропаганда не перестает ис­пользовать под разными углами национализм, сепаратизм и другие антисоциалистические течения, спекулировать на малейшей ошибке, промахе, упущении, допускаемых ее противниками. Делается все, чтобы усилить влияние на некоторые прослойки населения, оторвать их от обще­го фронта борьбы за мир и социализм.

Особые надежды в пропаганде, имеющей целью раз­ложение коммунистического и всего рабочего движения, буржуазные идеологи возлагают на различного рода те­зисы теоретиков правого и «левого» оппортунизма, по­скольку они во многих случаях сливаются с национали­стическими тенденциями, с самым реакционным, огол­телым антикоммунизмом и антисоветизмом. В связи с этим буржуазные издательства выбрасывают на книж­ный рынок большими тиражами ревизионистскую продук­цию, популяризируют через все каналы своей пропаган­ды взгляды и теории адептов правого и «левого» оппор­тунизма.

Для оказания давления на Советский Союз и другие социалистические страны в начале 70-х годов правящи­ми кругами США была пущена в ход так называемая стратегия «реалистического сдерживания», или «устра­шения». Приспособленная к концепции, которая в поли­тическом плане признает необходимость перехода «от противоборства к переговорам», эта стратегия во главу угла ставит ту же самую «позицию силы».

199

Стратегия «реалистического сдерживания» призвана в современной обстановке сочетать ядерный шантаж по отношению к странам социализма и «ядерную диплома­тию» как средство укрепления «партнерства» США и стран Западной Европы. Новая американская «доктри­на»— это не отказ от прежних империалистических по­зиций, а их развитие, приспособление к условиям обо­стрения противоречий между капиталистическими стра­нами и все более углубляющегося кризиса мирового империализма.

Американский империализм не отказался от полити­ки с «позиции силы». Если и можно говорить о некото­рой переориентации внешней политики США, то только в том смысле, что она происходит в рамках общего от­ступления империализма.

В условиях определенной разрядки международной напряженности борьба между двумя системами на меж­дународной арене неизменно перемещается в область идеологии. На нынешнем этапе империалисты применя­ют все средства, чтобы сохранить влияние на сознание людей, попытаться внушить им, что антикоммунизм и антисоветизм — это то, без чего не могут мыслиться «национальные интересы, цели и приоритеты» США.

Одновременно отмечается подспудный процесс при­способления империалистической внешнеполитической пропаганды к новым реальностям. Среди некоторых вли­ятельных прослоек американской буржуазии наблюдает­ся стремление избавиться от крайностей, которые осо­бенно наглядно компрометируют капитализм, внутрен­нюю и внешнюю политику США. Не удивляют поэтому предложения влиятельных экспертов внешнеполитиче­ской пропаганды правительству Соединенных Штатов заняться наконец «позитивными акциями» по улажива­нию некоторых экономических, политических и социаль­ных проблем внутри страны (нищета, безработица, прес­тупность, расовые волнения и т. п.) ⁵.

Однако отсутствие у экспертов пропаганды уверенно­

200

сти в том, что правящие круги США в состоянии решить эти проблемы, заставляет их делать особый упор на со­вершенствование форм, приемов и методов внешнеполи­тической пропаганды, укрепление ее аппарата/наращи­вание идеологических усилий.

Недооценивать этих усилий нельзя. Империалистиче­ская пропаганда все еще способна влиять на отсталые умы и может, если не встретит достойного противодей­ствия, ухудшать политический климат в отдельных стра­нах, подготавливать почву для свершения интервенцио­нистских и контрреволюционных акций.

Коммунистическая партия Советского Союза, брат­ские коммунистические и рабочие партии обращают серь­езное внимание на постоянное стремление империализма оказывать давление на мир социализма — давление эко­номическое, политическое, идеологическое. «Попытки им­периалистов подорвать изнутри позиции социализма, внести элементы раздора и отчужденности в отношения между социалистическими странами не прекращаются ни на один день, — подчеркнул JI. И. Брежнев в выступле­нии на международном Совещании коммунистических и рабочих партий.—И там, где притупляется бдитель­ность, где коммунисты недооценивают необходимость классового подхода к общественным явлениям, происки империалистов приводят к определенным результатам: активизируются правооппортунистические и даже откро­венно антисоциалистические элементы, усиливаются на­ционалистические настроения»⁶.

В связи с этим на первый план выдвигается задача решительного разоблачения различных теорий, содержа­щих в прямой или завуалированной форме антикоммуни­стические концепции, а также пытающиеся маскировать или отрицать историческую обреченность капиталистиче­ского строя.

Соотношение сил в мире продолжает изменяться в пользу социализма. Результаты советско-американской встречи на высшем уровне в мае 1972 года в Москве под­

201

твердили это. В них нашла практическое воплощение ленинская политика мирного сосуществования государств с различным общественным строем, являющаяся неотъем­лемой составной частью программы мира, принятой XXIV съездом КПСС.

Майский Пленум ЦК КПСС (1972 г.) поручил Полит­бюро ЦК и дальше неуклонно проводить программу мира, а также в соответствии с конкретной ситуацией исполь­зовать различные формы и методы для ее реализации, органически увязывать решение текущих непосредствен­ных задач настоящего времени с долговременной перспек­тивой и целями борьбы за мир, свободу и безопасность народов, общественный прогресс и социализм.

ПРИМЕЧАНИЯ

Введение

¹   В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 27, стр. 116.

²    «Международное Совещание коммунистических и рабочих, партий. Документы и материалы. Москва, 5—17 июня 1969 г.», М., 1969, стр. 288.

³   «Материалы XXIV съезда КПСС», М., 1971, стр. 90—91.

⁴    «Международное Совещание коммунистических и рабочих партий», стр. 78.

⁵   «Ideological Operations and Foreign Policy», House Report, No. 1352, 88th Cong., 2d Sess, 1964, pp. 6—7.

⁶    Sh. Appleton, United States Foreign Policy, Boston, 1968, p. 570.

⁷   «The New York Times»,'Oct. 10, 1968.

⁸   Л. И. Брежнев, Ленинским курсом. Статьи и речи, т. II, М.,

1970,   стр. 439.

Глава первая

¹   См. W. L i р р m a n n, Public Philosophy. N. Y., 1965; J. Martin, International Propaganda, Minneapolis, 1958; S. Huddleston, Popular Diplomacy and War, N. Y., 1954.

²    P. Linebarger, Psychological Warfare, Wash., 1948.

³   Cm. G. Creel, How We Advertised America, N. Y., 1920.

⁴   T. Paine, Common Sense and Other Political Writings, N. Y., 1953.

⁶ G. Gordon, J. Falk, W. H о d a p p, The Idea Invaders, N. Y., 1963, p. 19.

⁶    Под таким названием в историю США вошло событие, когда груп­па колонистов Бостона пробралась на английские суда и в знак протеста против несправедливого налогообложения выбросила в воду груз чая.

⁷   G. Gordon, J. Falk, W. Н о d а р р, op. cit., р. 19.

⁸   W. D i z а г d, Strategy of Truth, Wash., 1961, p. 29.

⁹   Cm. «Documents of American History», Ed. by H. S. Commager, N. Y., 1963, p. 100.

¹⁰   Cm. G. Munson, Twelve Decisive Battles of the Mind, N. Y., 1942, p. 38.

¹¹   Современный американский ученый М. Чукас рассматривает замы­сел Пэйна как план «черной пропаганды», определение которой по­явилось лишь после второй мировой войны. Суть этой пропаганды,

которая главным образом осуществляется разведывательными ор­

203

ганами США, сводится к тому, что она, в отличие от «белой про­паганды», ведется из тайного источника.

¹²    См. W. Daugherty, М. Janowitz, A Psychological Warfare Casebook, Baltimore, 1958, p. 73.

¹⁸ W. D i z a r d, op. cit., p. 30.

¹⁴    К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 16, стр. 11.

¹⁶   См. В. Hendrick, Statesmen of the Lost Cause, «The Literary Guide of America», N. Y., 1939.

¹⁶    С h. С u 11 о p, Confederate Propaganda in Europe: 1861—1865, Florida, 1969.

¹⁷    В Англии, например, был создан департамент информации, во Франции задачи ведения внешнеполитической пропаганды осущест­влялись специально созданным так называемым «домом прессы», в Германии — военным ведомством печати.

¹⁸    Подробно деятельность комитета общественной информации осве­щается в работах: G. Creel, How We Advertised America, N. Y., 1920; J. Mock and C. Larson, Words that Won the War, Prince­ton, 1939.

¹⁹   W. Daugherty, M. Janowitz, op. cit., p. 276.

²⁰    См. E. Sisson, One Hundred Red Days: A Personal Chronicle of Bolshevik Revolution, New Haven, 1931.

²¹    См., например, V. M a m a t e у, The United States and East Central Europe. 1914—1918. A Study in Vilsonian Diplomacy and Propagan­da, Princeton, 1957, p. 42.

²²    См. «Архив полковника Хауза», т. III, М., 1939, стр. 231.

²³    «Congressional Record», 65th Cong., 2d Sess, p. 7915.

²⁴    Наиболее распространенными теориями такого рода являются тео­рия стереотипизации и теория политической семантики, основопо­ложниками которых считают соответственно У. Липпмана и Г. Лас- свелла. Подробнее об этих теориях см. «Стратегия лжи», М., 1967 г.; А. Н. Яковлев, Идеология американской империи, М., 1967; Д. В. Узнадзе, Психологические исследования. М., 1965; Д. В. Ермоленко, Современная буржуазная философия США, М., 1965.

²⁵    См. Н. Lass well, Propaganda Techniques in the World War, N. Y., 1937.

²⁸ Cm. F. L u m b 1 y, The Propaganda Menace, N. Y., 1933; E. Mar- t i n, Our Invisible Masters, N. Y., 1929.

²⁷    Cm. «Psychological Warfare Operations», Department of Army, March, 1955, pp. 109—117.

²⁸    D. L. Harter and J. Sullivan, Propaganda Handbook, Phila­delphia, 1953, p. 44.

²⁹    «Bulletin of the Institute for Propaganda Analysis», No 1, Oct., 1937, p. 1.

⁸⁰    H. Childs, An Introduction to Public Opinion, Princeton, 1940, pp. 82—88.

⁸¹    L. D о о b. Public Opinion and Propaganda, N. Y., 1966, pp. 240—244.

³²    H. L a s s w e 11, op. cit., p. 9.

³⁸ Цит. по: H. Childs, An Introduction to Public Opinion, p. 85.

³⁴    T. Q u a 11 e r, Propaganda and Psychological Warfare, N. Y., 1962, p. 27.

¹⁵    E. Bernays, Propaganda, N. Y., 1928, pp. 9—20.

³⁸    R. Perusse, Bibliography on International Propaganda, Wash., 1951, p. 1.

204

¹⁷    В. Smith, R. Casey, H. Lass we 11, Propaganda, Commu­nication and Public Opinion, Princeton, 1946, p. V.

⁸⁸    G. Martin, International Propaganda, p. 199.

³⁹    M. Choukas, Propaganda Comes of Age, Wash., 1965, p. 55.

⁴⁰    В. И. Л e н и н, Полное собрание сочинений, т. 25, стр. 352.

⁴¹    L. D о о b, op. cit., р. 242.

⁴²    Ibid., р. 1.

⁴³    «USIA. Release No 7», Apr. 29, 1964.

⁴⁴    Н. Lasswell, Political and Psychological Warfare, «Propaganda in War and Crisis», Ed. by D. Lerner, N. Y., 1950.

Глава вторая

¹   См. Ph. G 1 i с к, The Administration of Technical Assistant: Grows in the Americas, Chicago, 1957.

²   Ch. Thomson and W. Laves, Cultural Relations and US Fo­reign Policy, Bloomington, 1963, p. 37.

⁸   О целях создания и деятельности УКМД см. «History of the Office of the Coordinator of Inter-American Affairs», Wash., 1947; Ch. Thomson, Overseas Information Service of the United Sta­tes Government, Wash., 1948.

⁴   См. M. Cody, The Work of the Cultural Relations Attache, «The Department of State Bulletin», No 12, Wash., 1945, pp. 574—575.

⁶ Подробно о деятельности УКИ см. J. Warburg, Unwritten Tre­aty, N. Y., 1948; W. Carrol, Persuade or Perish, Boston, 1948.

⁶   W. Daugherty, M. J a n о w i t z, op. cit., pp. 129, 555.

⁷   W. Carrol, op. cit., pp. 6—7.

⁸M. Jhonson, The Government Secrecy Controversy, N. Y., 1967, p. 20.

⁹   W. Carrol, op. cit., p. 12.

¹⁰    R. Sherwood, Roosevelt and Hopkins, N. Y., 1948, p. 630.

¹¹   О психологических операциях УВИ во время второй мировой вой­ны см.: Е. Barrett, Truth is Our Weapon, N. Y., 1953.

¹²   W. Daugherty, M. J a n о w i t z, op. cit., p. 555.

¹³    R. H e i n d e 1, US Libraries Overseas, «Survey Graphic», May 1946, pp. 162—165.

¹⁴   H. Sargent, Information and Cultural Representation Overseas, «An American Foreign Policy Reader», Ed. by H. Ransom, N. Y., 1966, pp. 262—263.

¹⁵   J. Warburg, Unwritten Treaty, pp. 88—89.

¹⁶   W. Daugherty, M. J a n о w i t z, op. cit., pp. 126—135.

¹⁷   W. D i z а г d, The Strategy of Truth, p. 34.

¹⁸   C. Miller, Propaganda, N. Y., 1951, pp. 17—18.

¹⁹   V. Jordan, War Aims in War Propaganda, «Propaganda Analy- sys», March 27, 1941.

Глава третья

¹   J. Campbell, The US and World Affairs. 1945—1947, N. Y., 1950, pp. 13—17.

²   M. Parenti, The Anti-Communist Impulse, N. Y., 1969, p. 125.

³    Впервые доктрина «сдерживания» была сформулирована в статье «The Sources of Soviet Conduct», помещенной в журнале «Foreign Affairs» в июле 1947 года за подписью «Mr. X.».

205

⁴    Цит. по D. Fleming, The Cold War and its Origins, 1947—1950, V. 2, L., 1965, p. 463.

⁵    Ibid., p. 465.

⁶    «The New York Herald Tribune», July 18, 1947.

⁷    D. Fleming, The Cold War and its origins, p. XII.

⁸    «The New York Herald Tribune», Dec. 18, 1947.

⁹    W. N e b 1 e 11, Pentagon Politics, N. Y., 1953, pp. 44—46.

¹⁰    «Department of State Bulletin», 1945, No 13, pp. 306—307.

¹¹    A. Meyer ho ff, The Strategy of Persuasion, N. Y., 1965, p. 10.

¹²    «Department of State Bulletin», 1945, No 13, pp. 589—593.

¹³    «State, Justice and Judiciary Appropriation Bill, 1948». House Re­port No 336, 80th Cong., pp. 6—8.

¹⁴    См. B. S a p i n, The Making of United States Foreign Policy, Wash., 1966, p. 205.

¹⁵    I b i d., p. 204.

¹⁶    J. Me Camy, Conduct of the New Diplomacy, N. Y., 1964, p. 70.

¹⁷    «Congressional Record», June 10, 1947, p. 6754.

¹⁸    Cm. «The United States Information Service in Europe», Senate Re­port No 855, 80th Cong., 2d Sess., 1948.

¹⁹    Cm. «Departments of State, Justice, Commerce and the Judiciary Appropriation Bill», Hearings, Senate, 81st Cong., 1950, p. 271.

²⁰    «Public Law 402». 80th Cong., 2d Sess., 1948.

²¹    Строго говоря, закон Фулбрайта представляет собой дополнение к закону об излишках собственности от 1944 года, который был одобрен 1 августа 1946 г.

Подробно о законе Фулбрайта см. D. Cate г, World Progress Through Educational Exchange, N. Y., 1953.

²²    Ch. Thomson and W. Laves, Cultural Relations, pp. 69—72.

²³    B. S a p i n, op. cit., p. 205.

²⁴    W. Daugherty, M. Janowitz, op. cit., p. 136.

²⁵    J. Warburg, The Last Call for Common Sense, N. Y., 1949, pp. 12—14.

²⁶    Cm. Ch. Thomson and W. Laves, Cultural Relations, pp. 79—80.

²⁷    D. Fleming, op. cit., p. 526.

²⁸    Cm. «Current Developments in US Foreign Policy», Vol. Ill, No. 8, March 1950, Wash., p. 1.

²⁹    «Department of State Bulletin», V. 22, 1950, p. 672.

³⁰    «Congressional Record», March 22, 1950, pp. 3765—3766.

³¹    «Department of State. Launching the Campaing of Truth», Wash., 1951.

³²    Cm. «Semiannual Report of US Advisory Commission on Informa­tion», Wash., 1951, pp. 2, 9—11.

³³    Cm. «Overseas Information Programs of the United States», Senate Report 406, 83d Cong., 1st. Sess., 1951, p. 48.

³⁴    Организации, целям и деятельности БПС и подчиненных ему орга­низаций посвящена серия статей. См. «The New York Times», De­cember 10—15, 1951.

³⁵    См. «German Psychological Warfare», Ed. by L. Farago, N. Y., 1951.

³⁶    P. Linebarger, Psychological Warfare, Wash., 1948; D. L e r- ner, Sykewar: Psycholigical Warfare against Germany, D-Day to V-Day. N. Y., 1949.

³⁷    «Dictionary of US Army Terms», Aug., 1950.

³⁸    «Dictionary of US Army Terms», Nov., 1953.

206

³⁹    P. Linebarger, op. cit._f pp. 40, 25.

⁴⁰    «Propaganda in War and Crisis». Ed. by D. Lerner, N. Y., 1950.

⁴¹    «Fifth Semiannual Report on Educational Exchange Activities», Wash., p. 3.

⁴²    Цит. no Ch. Thomson and W. Laves, Cultural Relations, p. 86.

⁴³    «Supplemental Appropriation Bill for 1951», Hearings, House, p. 5.

⁴⁴    «National Committee for a Free Europe», «Portion of Introductory Statement to the Press by Joseph C. Grew», June 1, 1949, pp. 1—2.

⁴⁶    Cm. «Political Warfare: A Guide to Competitive Coexistence», N. Y., 1955, pp. 32—37.

Глава четвертая

¹   См. «Congressional Record», Febr. 19, 1951, pp. 1355—1359.

²   Слушания сенатской комиссии насчитывают 1900 страниц и изданы под названием: «Overseas Information Programs of the United Sta­tes», 83d Cong., 1st Sess., 1953, Parts 1—2.

⁸ «Senate Report No 406», 83d Cong., 1st Sess., 1953.

⁴    Ibid., p. 40.

⁵    Вопрос выделения бюджетных ассигнований на зарубежную «ин­формационную деятельность» всегда являлся предметом дискуссий в конгрессе США. Консультативные комиссии по информации и ру­ководители ЮСИА обычно считали недостаточными те средства, которые им выделялись.

⁶    Управления и отделы зарубежной информации и обменов, о кото­рых уже шла речь, возглавляли в качестве помощников государ­ственных секретарей: У. Бенсон (1945—1947 гг.), Дж. Аллен (1948— 1950 гг.), Э. Барретт (1950—1952 гг.) и в качестве руководителей Администрации международной информации У. Комптон (1952— 1953 гг.) и Р. Джонсон (1953 г.).

⁷    D. Lacy, Aid to National Policy, «The Library Trends», 1953, V. 2, pp. 165—166.

⁸   Cm. «State Department Information Program—Information Cen­ters», Hearings, Senate, 82d Cong., 2d Sess., 1953.

⁹    Ibid., pp. 593—594.

¹⁰   J. S p a n i e r, American Foreign Policy Sinse World War II, N. Y.,

1965,    pp. 216—217.

¹¹   Цит. no W. D i z а г d, Strategy of Truth., pp. 42—43.