А. В. Валюженич

ВВЕДЕНИЕ

Великая Октябрьская социалистическая революция открыла новую эпоху в жизни человечества, эпоху торжества идей социализма и коммунизма. Вождь и основатель Советского государства гениальный мысли­тель В. И. Ленин всесторонне раскрыл особенности импе­риализма и закономерности его развития, убедительно доказал, что «эпоха капиталистического империализма является эпохой созревшего и перезревшего капитализ­ма, стоящего накануне своего крушения, назревшего на­столько, чтобы уступить место социализму» К

Создание первого в мире социалистического государ­ства ознаменовало собой новую эру, в которой классовая борьба перешагнула рамки национальных границ, вышла на международную арену. Это означало, что международ­ный характер приобрела и борьба идей между буржуа­зией и рабочим классом — этими двумя основными анта­гонистическими классами современного общества. Осо­бого накала идеологическая борьба стала достигать после разгрома фашизма во второй мировой войне и создания социалистической системы государств, когда изменение соотношения сил в пользу социализма стало свершившимся фактом.

Раскол мира на две системы имел решающее значе­

3

ние для развития современной идеологической борьбы на международной арене. Это событие определило сущ­ность главного противоречия, главного конфликта на мировой арене для всей нашей эпохи, придало ему ха­рактер столкновения и борьбы буржуазии и рабочего класса.

Если ранее идеологическая борьба на международной арене была по сути дела под(;обным орудием внешней по­литики государств, как правило, не связанной непосредст­венно с основными идейными конфликтами общества, то теперь, после раскола мира на две системы, она все больше пронизывает внешнюю политику, а зачастую ста­вит ее себе в какой-то мере на службу, превращает ее в свое оружие.

Испытывая серьезные потрясения и сталкиваясь с крупными провалами в своей внутренней и внешней по­литике, международный империализм с помощью широ­кой идеологической экспансии рассчитывает добиться своих целей, которых при современной расстановке сил на мировой арене он не может достичь ни путем развя­зывания «горячей войны», ни в экономическом соревно­вании с социализмом в условиях мирного сосущество­вания.

Острие нынешней агрессивной стратегии империализ­ма направлено против социалистической системы. В Ито­говом документе международного Совещания коммуни­стических и рабочих партий, состоявшегося в июне 1969 года в Москве, отмечалось, что «перед лицом укреп­ления международных позиций социализма империализм стремится ослабить единство мировой социалистической системы. Он использует расхождения в международном революционном движении, чтобы попытаться внести рас­кол в его ряды, ставит свою идеологическую машину, в том числе средства массовой информации, на службу антикоммунизму, борьбе против социализма, против всех прогрессивных сил»².

4

Идеологическая борьба в современных условиях — это борьба двух основных мировоззрений нашей эпохи — марксистско-ленинского, социалистического и буржуаз­ного— за определяющее влияние на сознание народных масс, на социальную направленность их мышления и их деятельности. «Мы живем в условиях неутихающей идео­логической, войны, которую ведет против нашей страны, против мира социализма империалистическая пропаган­да, используя самые изощренные приемы и мощные тех­нические средства, — отмечалось в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIV съезду Коммунистической партии Совет­ского Союза. — Все инструменты воздействия на умы, находящиеся в руках буржуазии, — печать, кино, радио — мобилизованы на то, чтобы вводить в заблуждение лю­дей, внушать им представления о чуть ли не райской жиз­ни при капитализме, клеветать на социализм»³.

Рост успехов социализма и расширение мирового ре­волюционного процесса сопровождаются резким обостре­нием борьбы идей. Буржуазия прибегает не только к пря­мым идеологическим диверсиям, но и пытается исполь­зовать в своих интересах всевозможные ревизионистские шатания. Это особенно заметно на примере империали­стических средств массовой информации, которые для того, чтобы извратить марксистско-ленинскую идеологию, очернить общественный и государственный строй стран социализма, выступают как с позиций капиталистической идеологии, так и пропагандируя различного рода чуждые марксизму-ленинизму течения — авантюристическую «ле­визну», стихийность, крикливую революционность и со­глашательство. Весьма характерно, что различия между этими направлениями все более стираются. Правые и «левые» оппортунисты все чаще смыкаются с империа­листами на почве антисоветизма, антикоммунизма, на­ционализма, на почве борьбы против реального социа­лизма.

Во всем этом видна направляющая рука американ­ского империализма.

5

В последние годы буржуазная пропаганда усилила нападки на марксистско-ленинское положение о ведущей революционно-преобразующей роли рабочего класса во всех общественных движениях нашего времени, выступи­ла с попытками принизить роль рабочего класса в обще­стве. Апологетика лженаучных элитарных концепций «послеиндустриальных», «технотронных» и прочих «вне­классовых» буржуазных общественно-государственных формаций направлена прежде всего на подрыв всемирно- исторической роли рабочего класса как могильщика капи­тализма, творца и организатора социализма.

Пытаясь остановить неизбежный процесс распада ко­лониализма, империалистическая пропаганда идет на все, чтобы дискредитировать быстро развивающееся на­ционально-освободительное движение.

Опасность империалистической пропаганды заключа­ется в том, что она ведется подчас в завуалированной форме. «Империализм не может рассчитывать на успех, открыто провозглашая свои действительные цели, — от­мечал Генеральный секретарь ЦК КПСС JI. И. Бреж­нев.— Он вынужден создавать целую систему идеологи­ческих мифов, затуманивающих подлинный смысл его намерений, усыпляющих бдительность народов. Для это­го им создана теперь гигантская пропагандистская ма­шина, использующая все современные средства идеоло­гического воздействия»⁴.

Задачи дальнего прицела, которые ставятся правящи­ми кругами США перед внешнеполитической (внешней, зарубежной) пропагандой, довольно откровенно сформу­лировал конгрессмен Д. Фассел, ряд лет возглавлявший группу экспертов по изучению «идеологических опера­ций» США в «холодной войне». «Совпадающие револю­ции XX века в науке, военном деле, коммуникациях, образовании и в других аспектах жизни, в свою очередь, изменили дипломатическую практику,— объяснял Фас­сел конгрессу. — Внешнеполитические операции приобре­ли новое измерение: идеологическое и психологическое...

6

Определенные внешнеполитические цели достигаются теперь путем прямого обращения к народам зарубежных стран, а не к их правительствам. Путем использования современных инструментов и техники связи сейчас стало возможным достигать больших или влиятельных слоев населения, информировать их, управлять их поведением, а временами даже побуждать их на свершение опреде­ленных действий. Эти группы, в свою очередь, в состоя­нии оказывать заметное, если не решающее, давление на свои правительства»⁵.

Такого рода «идеологические операции», содержание которых составляет антикоммунизм, нацелены на убеж­дение зарубежной аудитории в преимуществах капита­листического строя перед социалистическим, включают попытки влиять на поведение и поступки тех или других слоев, прослоек или групп людей в зарубежных странах для достижения империалистических целей. Используют­ся при этом самые разнообразные методы, формы, сред­ства и приемы пропаганды, которая в последние годы все чаще именуется с целью затушевывания ее классовой сущности «зарубежной информацией», «внешнеполитиче­ским общением», «международными коммуникациями» и т. п.

Внешнеполитическая пропаганда США, которую пред­ставители академических и политических кругов этой страны рассматривают так же как «идеологическое или психологическое измерение» своей внешней политики, включает в себя обширный комплекс средств и деятельно­сти. Это — радио- и телевизионные передачи, показ кино­фильмов, подготовка и распространение различных пе­чатных материалов, организация выставок, культурные обмены и т. п.

Идеологическая экспансия США находит отражение как в появлении новых звеньев внешнеполитического ап­парата, так и в усилении пропагандистских функций всех американских правительственных организаций и ве­домств, имеющих выход на международную арену. Нема­

7

ловажная роль отводится также различным частным и полуофициальным организациям, благотворительным фондам, просветительным и иньим учреждениям.

Раскрывая существо «информационных программ» США, профессор Ш. Эпплтон отмечал: «В особых ситу­ациях в определенных районах мира цели пропаганды Соединенных Штатов могут варьироваться от оказания поддержки существующему правительству до содействия его свержению или призыва' к его гражданам покинуть страну; от поощрения такого мнения, которое будет спо­собствовать дружественному правительству продолжать посылать войска на войну во Вьетнаме, побуждения ком­мунистической страны в Восточной Европе добиваться большей независимости от Советского Союза; от созда­ния позитивного отношения к экономическому развитию в новом государстве Африки до сведения к минимуму поддержки кастроизму в различных частях Латинской Америки»⁶.

Сейчас Соединенные Штаты пытаются как можно ши­ре использовать в своей зарубежной пропаганде новей­шие научные достижения. Так, с запуском спутника «Эхо-1» в начале 60-х годов правящие круги США пове­ли разговор об использовании космоса для передач в от­даленные уголки земного шара своих пропагандистских радио- и телевизионных программ. Как подчеркивал тог­да Дж. Пирс, директор исследовательского отдела корпо­рации «Белл телефон систем», многие влиятельные поли­тические деятели Вашингтона стали рассматривать кос­мос как «уникальное поле битвы в „холодной войне⁴*». Эксперт в области телевидения Леонард Маркс мечтал о времени, когда американская «глобальная система спутников» с наземными станциями во всех частях света будет передавать «живые телевизионные репортажи в любой район мира».

Возможность трансляции пропагандистских программ через космические спутники подтверждена эксперимента­ми. Разрабатываются наиболее экономичные техничес­

8

кие средства, которые позволяли бы применять их непос­редственно со спутников связи, а не через ретрансляци­онные станции в самих странах. «Когда придет время прямого общения,— отмечала «Нью-Йорк тайме»,— мож­но будет говорить с народами других стран через головы их правительств»⁷.

«Через головы их правительств...». Принцип этот, каждый раз приспосабливаемый к задачам конкретной исторической обстановки, издавна был в арсенале амери­канской зарубежной пропаганды. Сейчас он служит от­живающему свой век империализму, задавшемуся целью задержать или повернуть вспять необратимый историчес­кий процесс.

Непримиримость в отношении чуждых рабочему клас­су воззрений является важнейшим положением лениниз­ма. «В. И. Ленин завещал нам побороть все сопротивле­ние капиталистов — не только военное и политическое, но и идейное, самое глубокое и самое мощное,— отмечал Л. И. Брежнев. — Коммунисты всех стран видят свою за­дачу в том, чтобы развивать решительное наступление на буржуазную идеологию, разоблачать человеконенавист­ническую сущность империализма»⁸.

Вместе с тем, неуклонно претворяя в жизнь ленин­скую Программу мира, Советский Союз постоянно учи­тывает многообразные вопросы, выдвигаемые научно- техническим прогрессом, те требования, которые он в возрастающем объеме предъявляет к международному сотрудничеству. Это прямо касается новых областей дея­тельности государств, в частности области космоса.

С этой целью Советский Союз предложил рассмот­реть на XXVII сессии Генеральной Ассамблеи ООН во­прос «О разработке международной конвенции о прин­ципах использования государствами искусственных спутников Земли для непосредственного телевизионно­го вещания». Цель постановки этого вопроса заключает­ся в том, чтобы с самого начала использование нового вида космической техники неразрывно связать с благо­

9

родными целями укрепления мира и дружбы между на­родами.

В связи с этим на первый план выдвигаются задачи изучения приемов и средств буржуазной пропаганды, ее разоблачения, разработки эффективные средств борьбы с идеологическими и политическими диверсиями импе­риализма. На это обращено внимание в решениях XX— XXIV съездов КПСС, пленумов ЦК КПСС.

Раскрытию основных этапов становления доктрины и организации внешнеполитической пропаганды США, разоблачению ее методов, приемов и средств, показу ее роли и места во внешней политике и внешнеполитическом механизме страны посвящена настоящая работа.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СТАНОВЛЕНИЕ ДОКТРИНЫ

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ

ПРОПАГАНДЫ

Первые шаги

В американской литературе не существу­ет единого мнения относительно времени появления в США организованной внешнеполитической пропаганды. Уолтер Липпман, Джон Мартин, Сислей Хаддлстон, на­пример, относят это к первой мировой войне¹. А Пол Лайнбарджер утверждает, что пропаганда «выделилась в самостоятельную область только после второй миро­вой войны»². И та, и другая точки зрения имеют основа­ния. Многие факты говорят, что первая мировая война представляла собой важную веху в развитии внешнепо* литической пропаганды империалистических держав, включая США. Буржуазная историография справедливо относит к этому времени возникновение в ряде госу­дарств, в том числе и в США, официального аппарата внешнеполитической пропаганды ³.

Однако возникновение пропаганды как инструмента внешней политики имеет, несомненно, более ранние исто­ки. В США они относятся к периоду войны за независи­мость. Можно в этой связи упомянуть труды ряда извест­ных идеологов американской буржуазной революции. За шесть месяцев до провозглашения Декларации о незави­симости, то есть в январе 1776 года, был опубликован политический памфлет Томаса Пэйна «Здравый смысл». В нем содержится призыв к отделению от «британской короны» и к аннулированию всех политических союзов с Англией. Причем сбросить «ярмо Великобритании» Пэйн призывает все британские колонии. Достижение не­зависимости, таким образом, рассматривается им как цель, стоящая не перед одной, а перед всеми угнетенны­

11

ми колониями ⁴. Памфлет Пэйна, взгляды которого были положены в основу Декларации независимости, имел огромный успех. За три месяца со времени опубликова­ния «Здравый смысл» разошелся с небывалым по тем временам тиражом в 100 тыс. экземпляров⁵.

Большим вниманием как в Америке, так и за ее пре­делами пользовались выступления Сэмюэля Адамса. А знаменитое «Бостонское чаепитие»⁶, организатором которого он был, считают даже образцом «создания си­туаций с целью драматизации политической точки зрения путем действия, имеющего" символическую важность»⁷, то есть образцом пропагандистской акции.

Искусным пропагандистом показал себя один из ав­торов Декларации независимости Бенжамин Франклин. В 1776 году он приезжал в Европу для разъяснения в Англии целей войны за независимость, намереваясь так­же получить поддержку у соперничающей с Англией Франции. Эту миссию Франклина известный исследова­тель внешнеполитической пропаганды США Уилсон Дай- зард не без основания считает «потрясающим мероприя­тием в области международной пропаганды»⁸, ибо блес­тящие ораторские способности Франклина, его глубокая убежденность в правоте дела, которому он служил, не­сомненно, повлияли на ход успешных переговоров во Франции.

Некоторые положения самой Декларации независи­мости, одобренной и принятой американским конгрессом

4  июля 1776 г., также можно рассматривать как образец внешнеполитической пропаганды. Речь идет о той части документа, где содержится прямое обращение к общест­венному мнению других стран. Там есть, в частности, та­кие слова: «Глубокое уважение к мнению человечества требует, чтобы... (мы) объявили причины, которые побу­дили (нас) пойти на отделение» от Великобритании⁹.

Представляет интерес план по «насаждению амери­канской пропаганды в самой Англии», разработанный Пэйном в 1780 году. По этому плану Пэйн намеревался «отправиться в Европу и постараться попасть в Англию в качестве частного лица». Рассчитывая на относитель­ную легкость доступа к английской прессе, Пэйн думал выступить в ней со статьями, призывающими к немед­ленному заключению мира. Свой план он хотел осущест­вить от имени некоего англичанина, который побывал в Америке. Такой образ действий, по мнению Пэйна, поз­

12

волил бы ему «изложить им (англичанам.— А. В.) все в таком свете, о котором они никогда не задумывались» ¹⁰. Плану Пэйна не суждено было осуществиться, поскольку генерал Грин и Франклин сочли его нереальным и отгово­рили энтузиаста от выполнения задуманного ^п.

Другим крупнейшим пропагандистским документом в истории США считается Прокламация об освобожде­нии невольников (1862 г.). Проф. М. Яновиц утверждает даже, что «ни один пропагандистский документ не прохо­дил ранее такой тщательной подготовки перед опублико­ванием, как Прокламация об освобождении»¹². Однако при исследовании пропагандистской значимости Прокла­мации больший интерес могли бы представить не столько разбираемые Яновицем «военные соображения», интере­совавшие руководителей северян при ее составлении и опубликовании, сколько исторические последствия этого документа. Дело в том, что в 1862 году, когда не был ясен исход гражданской войны, лидер северян Авраам Лин­кольн был вынужден считаться с многими факторами, которые при умелом использовании обеспечили бы мак­симальную поддержку Прокламации у населения и войск южан. Прокламация об освобождении поэтому была ог­лашена в то время и в той форме, которые оказались наи­более эффективными с точки зрения завоевания на сто­рону северян симпатий широких народных масс. Созна­вая чрезвычайную опасность последствий вмешательства Англии, Линкольн пошел на беспрецедентный в то время в истории шаг. Он обратился с разъяснением правоты своего дела не к правительству Англии, как это предус­матривалось дипломатическим обычаем, освященным ве­ковыми нормами общения между государствами, а не­посредственно к английскому рабочему классу. «В двух знаменитых открытых письмах к английским рабочим,— пишет Дайзард,— он страстно и убедительно защищал дело борьбы с рабством. Письма шокировали английское правительство; министр иностранных дел лорд Рассел пи­сал своему послу в Вашингтоне, что нет прецедентов, подсказывающих, как действовать в данном случае»¹³.

Открытые письма Линкольна имели решающее значе­ние для недопущения военной интервенции Англии на стороне рабовладельцев Юга. «Не мудрость господству­ющих классов,— отмечает Карл Маркс,— а героическое сопротивление рабочего класса Англии их преступному безумию спасло Западную Европу от авантюры позорного

13

крестового похода в целях увековечения и распростра­нения рабства по ту сторону Атлантического океана» ¹⁴.

В 30-е годы нашего века в США появились исследова­ния о пропагандистских усилиях конфедератов в период гражданской войны в Америке ¹⁵. Исследования эти, од­нако, большей частью ограничиваются рассмотрением таких методов политической борьбы представителей южан, как подкуп государственных деятелей, использо­вание денежных средств для распространения дезинфор­мации и т. п. И только в 1969 году появилась специальная работа профессора Флоридского университета Ч. Кал- лопа о пропагандистской деятельности южан в странах Европы¹⁶, в которой повествуется главным образом о том, как некий Хотц, засланный конфедератами в Анг­лию в 1861 году, издавал газету «Индекс», где печатались материалы в защиту дела южан. Хотц помещал такого рода статьи и в местной прессе. Во Франции аналогичной деятельностью занимался посланец конфедератов Эдвин де Леон. В целом же автор пытается доказать, что пропа­ганда у конфедератов была действеннее, чем у северян, и не имела успехов только по причине военных побед ар­мий Линкольна.

Это, конечно, не совсем так. Пропагандистская дея­тельность конфедерации была с самого начала обречена на неудачу, поскольку защищала реакционный институт рабства, обреченный самой историей.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что подлинными предками нынешней империалистической пропаганды США являются не Пэйн или Франклин, а американские лоялисты — сторонники англичан во время войны за не­зависимость, не Линкольн, а южане-рабовладельцы и их северные союзники «медянки» («медноголовые»), кото­рые вели против Линкольна пропагандистскую кампа­нию, полную клеветы и домыслов.

В целом же характерной чертой пропаганды того пе­риода было то, что она основывалась не на научной, а на чисто эмпирической основе. Пропагандисты полагались в основном на свою интуицию, на свое воображение. У них не было ни профессиональной подготовки, ни сов­ременных средств связи, им недоставало поддержки со­ответствующих организаций своих собственных стран.

Пропаганда тех времен была искусством убеждения людей, навязывания им соответствующих взглядов и представлений.

14

„Позади передовой линии.

Со времени окончания гражданской вой­ны вплоть до первой мировой войны в американской вне­шней политике не было значительных событий, вокруг которых или в связи с которыми правительство США прибегало бы к крупным пропагандистским акциям, рас­считанным на оказание определенного влияния на зару­бежную аудиторию.

Во время первой мировой войны в ряде стран возник правительственный аппарат внешнеполитической пропа­ганды, сложились ее техника, приемы, методы, рассчи­танные на войска и гражданское население как стран- противников в войне, так и нейтралов и союзников¹⁷.

Спустя восемь дней после вступления США в войну в 1917 году президент Вудро Вильсон создал комитет общественной информации, в который вошли военный министр, министр военно-морского флота и государствен­ный секретарь. Возглавил комитет друг президента опытный газетчик Джордж Крил. На комитет возлага­лась ответственность за пропаганду целей США в войне как у себя дома, так и за пределами страны. Комитету поручался также цензорский надзор за сообщениями о военных событиях¹⁸. Вскоре после окончания войны Крил так выразил основную задачу своего комитета: «Позади передовой линии, позади армий и флотов, позади огром­ных снабженческих баз шла другая борьба. Она шла с той же напряженностью, а ее победы и поражения имели не меньшую важность. Это была борьба за умы людей».

«Борьбу за умы людей» сотрудники комитета Крила осуществляли вкупе с военной разведкой. Они готовили листовки для распространения за линией фронта и среди солдат, призывая их сдаваться в плен, помещали соответ­ствующие статьи в газетах нейтральных стран. Для за­рубежных читателей комитет готовил книги, выставки, брошюры, распространял выступления президента Виль­сона и его фотографии.

Комитет Крила снабжал статьями периодические из­дания, выходящие в США на иностранных языках. На яр­марках и выставках, организуемых странами-союзника- ми, демонстрировались стенды, подготовленные комите­том. Всего за время работы комитету удалось распрост­ранить более 75 млн. экземпляров пропагандистских публикаций.

15

Комитет Крила содержал небольшие филиалы в сто­лицах стран, воюющих с Германией. Тогда же за рубе­жом были организованы американские библиотеки, а в США стали приглашаться иностранные корреспонденты.

Содержание пропагандистских материалов комитета Крила определялось следующими главными темами: «Америка непобедима», «Америка — страна свободы и демократии», «Благодаря предвидению президента Виль­сона первая мировая война положит конец всем войнам вообще». Позже американские исследователи назовут деятельность комитета общественной информации «воен­ной пропагандой» и даже «психологической войной».

В конце 50-х годов, когда в США подводились итоги пропагандистской деятельности страны во второй миро­вой войне, а специалисты разрабатывали планы усиления эффективности внешней пропаганды США в условиях мирного времени, вновь вспомнили комитет Крила. Но не в связи с переоценкой его деятельности, а по случаю тесных личных связей Крила с главой исполнительной власти США. По мнению известного американского тео­ретика «психологической войны» Уильяма Догерти, тако­го рода связь в значительной степени сказывается на эф­фективности пропаганды. «Говорят,— писал Догерти,— что он (Крил.— А. В.) не ждал, когда творцы политики объявят о принятии решения. Вместо этого он сам помо­гал им формулировать эту политику и делать ее достоя­нием гласности в такое время и в таких формулировках, которые наиболее эффективным образом могли бы спо­собствовать достижению его цели» ¹⁹.

В этой связи определенный интерес представляют «14 пунктов» президента Вильсона, в пропаганде которых комитет Крила сыграл, несомненно, значительную роль. Имеется в виду не существо этой программы, о которой по сей день спорят буржуазные историки, а та оператив­ность, с которой она была доведена до сведения намечен­ной аудитории.

3 января 1918 г. представитель комитета в России Эдгар Сиссон послал в Вашингтон телеграмму с предло­жением, чтобы президент подтвердил «антиимпериали­стические военные цели и демократические мирные тре­бования Америки». Сиссон указал, что «имеется потреб­ность в доказательстве, что президент думает о простых русских и германских людях и что он хочет общаться с ними». Иначе говоря, главе исполнительной власти

16

представлялись конкретные рекомендации для определе­ния такого политического действия, которое представило бы максимальную пропагандистскую выгоду для Соеди­ненных Штатов. Представитель комитета в своих мемуа­рах вспоминает также, что «позже он узнал о том, что Крил по получении этой телеграммы сразу же отправил­ся с ней в Белый дом». Через семь дней после ее отправ­ки, то есть 10 января, Сиссон получил от Крила известие, что 8 января вечером, сразу же после выступления Виль­сона в конгрессе, он направил Сиссону полный текст этой речи с изложением «14 пунктов». Причем в речи президента нашли полное отражение рекомендации Сис­сона²⁰.

Уместно вспомнить, что в программе Вильсона име­лись пункты, перекликающиеся со справедливыми требо­ваниями, с которыми на переговорах в Брест-Литовске выступила молодая советская дипломатия. Это, в первую очередь, декларация о готовности покончить с тайной ди­пломатией, о необходимости эвакуировать с русской тер­ритории иностранные войска, заявление о том, что отно­шение других государств к России — пробный камень их доброй воли. В то же время сам факт, что ни один из этих пунктов не вошел в условия Версальского мирного дого­вора, подтверждает вывод о том, что «14 пунктов» Виль­сона были скорее пропагандистским, нежели серьезным политическим мероприятием. Они, в сущности, были рас­считаны на создание положительных представлений о США среди народов, являлись мерой, призванной осла­бить влияние молодой Советской республики.

Вместе с тем в послевоенной американской буржуаз­ной историографии получило широкое распространение мнение, что в программе Вильсона были впервые сфор­мулированы принципы в «защиту малых народов и угне­тенных национальностей», что-де эти принципы способст­вовали даже развитию национально-освободительного движения²¹. Это мнение, однако, представляется в корне неверным, поскольку лишь Советское правительство ре­шительно и недвусмысленно осудило национальное угне­тение и впервые выдвинуло бескомпромиссное требова­ние не только признать за угнетенными народами право на самоопределение, но и осуществить его на деле. Это требование содержалось в советском Декрете о мире, провозглашенном 26 октября (8 ноября) 1917 г. Ленин­ский Декрет о мире — первый акт Советского государст­

17

ва в его борьбе за мир, за мирное сосуществование госу­дарств с различными социальными системами. Советское правительство обратилось ко всем народам и правитель­ствам воюющих государств с призывом окончить импери­алистическую войну, заключить справедливый, демокра­тический мир без аннексий и контрибуций, на основе свободного определения всех наций и народов. А опубли­кование тайных договоров, подтвержденных или заклю­ченных временным правительством, представлявшим помещиков и капиталистов, имело цель показать разбой­ничий характер сделки, навязанной странами Антанты. Это и был акт пропаганды не словом, а делом.

Что же касается «14 пунктов», с которыми Вильсон выступил в январе 1918 года, то они, несомненно, были лишь вынужденным откликом на ленинский Декрет о ми­ре. Причем при их формулировании Вильсон многое по­заимствовал из этого декрета. Характерно, что это приз­нает даже советник президента США полковник Хауз²².

Поэтому прокламацию Вильсона от 8 января 1918 г. можно рассматривать не только как типичный пример пропаганды словом, но и с точки зрения понимания пра­вящими кругами США того огромного впечатления, ко­торое произвела на трудящихся миролюбивая внешняя политика Советского государства и его открытая дипло­матия, сорвавшая маску с зачинщиков первой мировой войны.

Чему и кому должна служишь

пропаганда?

Комитет Крила был распущен 30 ию­ня 1919 г. Одним из оснований для его ликвидации послужило негативное отношение к нему со стороны кон­гресса США, который посчитал существование пропаганд дистского комитета в условиях мирного времени не толь­ко «бесполезным», но и «опасным». В этом смысле при­мечательно выступление конгрессмена Ф. Жилетта, заявившего, что «если правительство имеет в своем рас­поряжении пропагандистский аппарат», то возникает опасность, что его «огромная мощь» может быть исполь­зована правительством стоящей у власти партии в своих собственных интересах²³. Эти опасения пр поводу огром­ных потенциальных возможностей пропаганды связаны с взглядами относительно роли пропаганды во внутрен­

18

ней жизни страны, существующими в среде буржуазии.

В период перехода к империализму и поворотом в связи с этим правящей буржуазии к реакции по всем ли­ниям резко возрастает значение духовного подавления народных масс как инструмента политики. В большинст­ве капиталистических стран, в том числе и в США, на­блюдается ограничение свободы слова и печати, усиление гнета цензуры, расширение репрессий против инакомыс­лящих. Одновременно усиливается пропагандистская деятельность правящей буржуазии. В этих целях актив­но используются печать, школа, церковь, различные об­щественные организации. Правящая верхушка США ста­вит себе на службу и новые средства массовых коммуни­каций— кино и радио. Империалисты усмотрели в них эффективное орудие для оказания влияния на народные массы, для отвлечения масс от классовой борьбы, для достижения наиболее полного и всеобъемлющего конт­роля над мыслями, над общественным мнением.

В последовавшие за первой мировой войной годы большую популярность на Западе завоевали труды Фрей­да, который обращал особое внимание на роль подсозна­тельного как определяющего фактора поведения человека. Фрейдизм оказал известное влияние на практику ведения пропаганды. Пропагандисты увидели в его открытиях воз­можности использовать в целях воздействия на поведение людей так называемых «иррациональных» или «подсо­знательных глубин» человеческой психики.

Общий кризис капитализма и развивающийся в его рамках кризис буржуазной идеологии наложили глубо­кий отпечаток на всю духовную жизнь общества, кото­рое было уже не в состоянии выдвигать позитивные идеи, способные овладевать умами широких масс. Поэтому от­крытия Фрейда пришлись как нельзя кстати буржуазным пропагандистам. В них они увидели возможности если не заменить, то хотя бы подкрепить идеологическое воздейст­вие на разум человека воздействием психологическим, на­целенным на его эмоции и инстинкты. И психологическое направление, разработанное Фрейдом и его учениками, начинает все глубже проникать в социальные и полити­ческие науки, способствуя появлению в США в 20-е и 30-е годы различны* теорий пропаганды²⁴.

Классовая борьба, резко обострившаяся в США в 30-е годы в связи с экономическим кризисом, вынуждает бур­жуазию наряду с применением полицейских репрессий

19

все шире прибегать также к различным формам духовного насилия над трудящимися — к дезинформации, распрост­ранению слухов, домыслов, лжи и т. д. Эти методы и при­емы заимствовались американскими капиталистами из ар­сенала пропаганды, применявшейся для психологической обработки войск и населения противника в годы первой мировой войны!. Дело в том, что успехи пропаганды Ан­танты на свой лад рекламировались германским импе­риализмом и его идеологами, пустившими в ход версию, согласно которой «психологическое наступление», а не военные победы противников Германии, явилось главной причиной ее поражения в первой мировой войне²⁵.

Ликвидация комитета Крила не означала, что Соеди­ненные Штаты отказываются бороться «за умы людей» в других государствах. Напротив, опыт военной пропаган­ды был использован государственным департаментом США, который регулярно снабжал своих представителей в зарубежных странах пропагандистскими материалами для опубликования их в местной прессе. В 30-е годы в эту борьбу включились крупнейшие радиокорпорации Амери­ки. «Колумбия броадкастинг систем» (Си-Би-Эс) органи­зовала на коммерческой основе свои филиалы в странах Латинской Америки, а также начала радиопередачи для стран Европы. За Си-Би-Эс последовала «Нэшнл броад­кастинг компани» (Эн-Би-Си).

Так, между первой и второй мировыми войнами в США рождался и укреплялся миф о всесилии пропаган­ды. Но одновременно с этим среди американской общест­венности наблюдалось отношение к пропаганде как к не­коему «злу», несовместимому с принципами демократиче­ского общества²⁶. Распространению таких взглядов способствовали труды Института анализа пропаганды. Созданный в 1937 году при Колумбийском университете, этот институт за четыре года своего существования провел значительную работу по разоблачению аморальной сущ­ности американской пропаганды.

Азбука анализа пропаганды

В трудах Института анализа пропаганды были обобщены некоторые основные приемы, которыми пользовались американские пропагандисты. Эти приемы известны также как азбука анализа пропаганды. Вот ос­новные из них.

1. <гПрисвоение кличек» или «наклеивание ярлыков» («Name Calling») — прием, рассчитанный на то, чтобы аудитория приняла утверждение на веру, без до­казательств. Если, например, пропагандист стремится вызвать у аудитории чувство страха или ненависти, он наклеивает «ярлыки с дурными словами» на определен­ные идеи, убеждения, группы людей, политику,— словом, на все то, что, по его мнению, следует отвергнуть.

Этот прием часто использовался правящими кругами США в пропагандистских целях и после второй мировой войны. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности в течение многих лет обыгрывала понятия «антиамериканский», «подрывной», «нелояльный». В ре­зультате эти слова почти автоматически стали вызывать у обывателей испуг и негодование независимо от того, в каком контексте они использовались. «Присвоение кли­чек» этой комиссией имело целью разжигание ненависти не только к коммунистам и их последователям, но ко всем, кто имел смелость выступить с открытой и объек­тивной критикой американской действительности.

Этот прием практикуется реакционерами в борьбе со своими политическими противниками и в наши дни.

2.  «гСверкающие обобщения» или <гнаведение румян» («Glittering Generalitis» or «Rosy Glow»). Если прием «присвоение" кличек» рассчитан на автоматическое, без изучения фактов отклонение или порицание чего-то, то «сверкающие обобщения» или «наведение румян» наце­лены на то, чтобы убедить аудиторию принять, одобрить то или иное суждение также без проверки фактов, без доказательств. Пропагандист апеллирует к таким эмоци­ям людей, как любовь, честь, щедрость, братство, поль­зуется, например, словами: правда, честь, свобода, соци­альная справедливость, служба обществу, лояльность, прогресс, демократия, свободное предпринимательст­во и т. п.

Однако фразьи о «свободе и демократии», «всеобщем благосостоянии», которые довольно часто звучат в вы­ступлениях американских пропагандистов, когда они го­ворят о жизни граждан США, на поверку звучат горькой насмешкой над этими многовековыми чаяниями челове- ^v чества, которые не могут быть претворены в жизнь в ус­ловиях капитализма.

3.  «Перенос» («Transfer») — это прием, с помощью ко­торого чей-то высокий и бесспорный авторитет переносит­

21

ся на личность, событие или явление для их популяри­зации.

При осуществлении этого приема пропагандист по­стоянно пользуется символами. Крест, например, сим­волизирует христианскую церковь, а «Старс энд страйпс» (звездно-полосатый флаг) —североамериканское госу­дарство. Эти символы, естественно, вызывают у людей определенные чувства по отношению к церкви или госу­дарству. Иногда символы каких-либо государственных учреждений переносятся на сотрудников или имеющих к ним отношение людей. Например, генерал Пентагона может говорить от своего имени, но, по существу, пере­носит авторитет этого ведомства на свое мнение.

В США центральные и местные власти нередко осу­ществляют нажим на духовенство, чтобы оно активнее вы­ступало против «коммунистических еретиков». Так во­круг выступлений церковников создается видимость «бо­жьего благословения».

4.  <гСвидетельство» ('«Testimonial») представляет собой прием, когда пропагандист старается подкрепить свое сообщение ссылкой на уважаемый авторитет или определенный опыт.

К этому приему часто прибегают как в коммерческой рекламе, так и в политике. Известньи, например, случаи, когда различные лица, включая дипломатов; побывавшие в СССР, по возвращении в США в своих выступлениях или публикациях создают у американских обывателей искаженное представление об СССР. При этом они, как правило, ссылаются на опыт своего пребывания в СССР.

5.  «Свои ребята» («Plain Falks»)—прием, рассчи­танный на завоевание доверия аудитории путем поды­грывания под эту аудиторию, путем изображения «простого человека».

Во время избирательных кампаний в США к этим приемам часто прибегают кандидаты. На встречах с из­бирателями они стараются всячески подчеркнуть, что они питают «глубокую любовь» к «точно таким же, как они, простым людям». Даже кандидаты на пост прези­дента США нередко появляются перед избирателями с женами и детьми, играя на чувстве любви американ­цев к своей стране, семье, дому и стараясь создать в их глазах образ положительного семьянина.

6.  «Подтасовывание карт» («Card Stacking»)—при­ем, когда используются все средства, чтобы заручиться

22

соответствующей поддержкой. При этом, если пропаган­диста не устраивает какой-либо факт или идея, он стара­ется дать им соответствующую окраску, извратить или совсем опустить их. Он пользуется ложными высказьи- ваниями, цитирует показания лжесвидетелей. При этом свою аргументацию он обильно сдобряет «разящими» и «добродетельными» словами.

Прием «подтасовывания карт» активно применяется во внешнеполитической пропаганде США наших дней. Как и во все прошлые годы, американские пропагандис­ты используют любые средства, включая ложь, смеше­ние полуправды и правды, для достижения поставленных империализмом США целей. Используя этот прием, на­пример, официальная пропагандистская машина США вот уже много лет пытается представить агрессию США во Вьетнаме как «необходимую акцию».

7.  <гВместе со всеми» («Band Wagon») —прием, лейт­мотив которого — «так делают все или почти все». При этом в поддержку намечаемьих пропагандистами акций мобилизуются пресса, радио, школьп, церковь. Здесь рас­чет на то, что «простой человек не устоит и последует за толпой».

Этот прием применяется для использования в своих целях различных религиозных групп, национальных меньшинств и землячеств. Пропагандист опирается на предрассудки, верования и склонности людей, чувства которых он хочет направить в нужное русло. К этому приему довольно часто прибегают штатные пропаган­дисты в период избирательных кампаний США, когда сторонники крупнейших политических партий через прессу, радио, телевидение убеждают избирателей: «Го­лосуйте за нашего кандидата! Он обязательно победит!»

Примечательно, что пропагандистские приемы, разо­блаченные Институтом анализа пропаганды в 30-е годы, не потеряли своей актуальности в США и в послевоен­ные годы. Они, например, вошли в армейское наставление по _ж ведению «психологических операций», выпущен­ное в Соединенных Штатах в середине 50-х годов²⁷. Аз­бука пропаганды упоминается, как правило, во всех ис­следованиях американских авторов, посвященных вопро­сам пропаганды. А такие специалисты, как Л. Хартер и Дж. Салливэн, расширили эту «азбуку», выявив на ее ос­нове 77 приемов пропаганды. Из них наибольший инте­рес для внешнеполитической практики представляет

23

прием «копченая селедка» («Red Herring»). Цель его — умышленно направить общественное мнение по заведомо ложному следу. Вот какими примерами иллюстрируют этот прием Салливэн и Хартер. «Если налоги высоки, а правительство подтачивает коррупция, официальные ли­ца с деланной тревогой начинают указывать на жестокос­ти иностранных «диктаторов», стараясь тем самым от­влечь внимание общественности. С другой стороны, если какая-либо наша война за рубежом вызывает тяжелые по­тери в людях, акцент делается на успехи промышлен­ности и процветание дома/Если мэр города растрачива­ет средства налогоплательщиков и это грозит неприят­ностями, то наступает пора начинать «кампанию чист­ки» школ от «радикалов». Если группа авантюристов за рубежом пытается свалить законное правительство, то лучшая тактика — объявить заговорщиков «патриотами» и сделать заявление о «своей тревоге», которую вызы­вают дома действия так называемых либералов»²⁸.

Работа Института анализа пропаганды интересна и тем, что именно этим учреждением было сформулирова­но первое в США определение пропаганды: «Пропаган­да— это выражение мнения или действия отдельных лиц или групп, сознательно рассчитанное на то, чтобы по­влиять на мнения и действия других лиц или групп в со­ответствии с заранее предопределенными целями»²⁹.

Сегодня в США в ходу и другие определения пропа­ганды. Некоторые из них заслуживают хотя бы краткого разбора.

Пропаганда — как ее видят

американские исследователи

Профессор X. Чайлдс признает опреде­ление Института анализа пропаганды! приемлемым. «Пропагандировать — значит просто распространять идеи и доктрины», — подтверждает он. Но желая под­черкнуть, что преднамеренность является неотделимой чертой пропаганды, Чайлдс расширяет свою формули­ровку: «Пропагандировать — значит распространять идеи и доктрины, пытаясь преднамеренно влиять на со­знание людей»³⁰.

Видный исследователь общественного мнения и про­паганды профессор Л. Доуб, соглашаясь в основном с такими формулировками, предлагает расширить опреде­

24

ление пропаганды, поскольку, по его мнению, вне внима­ния осталась большая категория человеческих поступ­ков, побуждаемых необдуманными или непреднамеренно выраженными мнениями и действиями. В своей книге «Общественное мнение и пропаганда» Доуб рассматри­вает такие не рассчитанные заранее действия как следст­вие «непреднамеренной» пропаганды. Этим Доуб дает единый критерий пропаганды, пригодный для определе­ния любого действия, как преднамеренного, так и не­преднамеренного, которое может влиять на людей и их поступки. Поэтому пропаганда, по Доубу, может быть двух категорий: преднамеренной и непреднамеренной. Развивая свою мысль, он использует термин «пропаган­да» в нейтральном смысле — «просто для того, чтобы охарактеризовать влияние одного человека на других людей», и выдвигает следующую концепцию пропаган­ды: «Пропагандой можно назвать попытку повлиять на человеческую личность и направить поступки людей на достижение целей, которые в конкретное время рас­сматриваются в обществе как ненаучные или сомнитель­ные по своей ценности». И далее: «Распространение взглядов, рассматриваемых определенной группой как «вредные», «несправедливые», «ужасные» или «ненуж­ные», является пропагандой с точки зрения критериев, которых придерживается данная группа»³¹.

Другой подход к определению пропаганды отличает видного теоретика в этой области профессора X. Лас- свелла. В одной из своих первых работ он определяет пропаганду как «регулирование общественного мнения при помощи существенных символов, или, выражаясь бо­лее конкретно, но менее точно, при помощи информаци­онных сообщений, слухов, отчетов прессы, кинофильмов и других форм социального общения»³². Несколько лет спустя Лассве'лл попытался сформулировать сущность пропаганды, делая упор на методьл, применяемые пропа­гандистами, и рассматривая пропаганду как одно из орудий социального контроля. «Не бомбьи и не хлеб,— пишет он, — а слова, кинофильмы, песни, демонстрации и множество аналогичных средств являются типичными для пропаганды. Не цель, а метод отличает управление людьми с помощью пропаганды от управления ими при помощи, например, насилия, бойкота, подкупа и других подобных средств социального контроля. Пропаганда полагается на символы (курсив мой.— Л. В.) для дости­

25

жения своей цели — манипулирования отношением кол­лектива к окружающему»*³³.

В этом определении, однако, не раскрываются прие­мы и методы, применяемые современными пропагандис­тами для регулирования и направления поступков людей в желаемую сторону. Лассвелл не касается попыток ма­нипулирования поступками людей, к которым, следуя рецептам психологов, прибегают сейчас пропагандисты в США. Он не мог предвидеть и того обстоятельства, что ныне американский пропагандист, как показывает прак­тика, ставит подчас своей целью медленно, порой даже незаметно внедрять в сознание человека определенную информацию, чтобы обеспечить необходимую эмоцио­нальную реакцию этого человека в будущем.

Исследователь Томас Куолтер следующим образом определяет конечную цель пропаганды: «Пропаганда — это преднамеренная попытка отдельного лица или груп­пы лиц формировать, контролировать или изменять мне­ния других общественных групп путем применения средств общения с целью добиться того, чтобы при оп­ределенной ситуации реакция тех, на кого оказывается такое воздействие, была желательной для пропаган­дистов» ³⁴.

Это определение интересно тем, что в сплетении на­учных терминов оно маскирует истинную цель пропаган­дистов США — использовать для достижения опреде­ленных целей через средства массовых коммуникаций любые методы убеждения людей, включая ложь, клеве­ту, дезинформацию.

Другой специалист в области пропаганды, Э. Бер- нейс, выдвигает более откровенную концепцию империа­листической пропаганды: «Это систематические и дли­тельные усилия, нацеленные на то, чтобы вызвать или направлять события, с помощью которых можно оказы­вать влияние на отношение общественности к какому- либо мероприятию, идее или группе лиц». Характерно, что автор считает эти «усилия» необходимыми в общест­венной жизни США, где они используются в тактических целях как «орудие исполнительной власти» «разумным» меньшинством, представляющим собой «невидимое пра­вительство, которому принадлежит подлинная власть в стране». Отбрасывая в сторону моральные проблемы, которые вызывает к жизни такая пропаганда, Бернейс добавляет: «Я знаю, что слово «пропаганда» вызывает

26

у многих неприятную ассоциацию. Однако в любом слу­чае, является ли пропаганда вредной или хорошей, она зависит от характера — положительного илй отрицатель­ного— той цели, ради которой она применяется, и от правильности распространяемой информации»³⁵.

Лассвелл, Доуб, Куолтер и многие другие американ­ские авторы в своих трудах пытались обособить пропа­ганду от других внешне с ней схожих средств «социаль­ного контроля», основанных на убеждении. К таким средствам они относят обучение, религию, рекламу и т. п.

Обилие различных, порой противоречивых, определе­ний и характеристик объясняется еще и тем, что при ана­лизе пропаганды американские авторы» пользовались произвольными, удобными для каждого из них подхода­ми к предмету исследования. Если, например, Лассвелл, будучи специалистом в области политических наук, пы­тается в своих последних трудах рассматривать пропа­ганду в свете крупных политических событий, то социо­лог Ф. Ламли сужает круг своих исследований и бази­рует их на примерах журналистики. Журналисты, в свою очередь, стараются уточнять профессиональных пропа­гандистов раскрытием методов, которыми пользовались последние, цитированием наиболее удачных пропаган­дистских пассажей и т. д. Историки исходят из того, что у журналистов отсутствует историческая перспектива. Социологи обычно не удовлетворяются вкладом истори­ков, они предпочитают анализировать связи пропаган­дистов с обществом или отношение пропаганды к проис­ходящим социальным изменениям. Юристьи делают ударение на роль законодательства в определении и на­правлении пропаганды'. Психологи концентрируют свое внимание на изучении методов и средств пропаганды, а также путей их воздействия на человеческую личность.

Аналогичные подходы отмечаются и в попытках ис­следователей найти определение внешнеполитической пропаганды. Последователь школы Лассвелла Р. Перусс, к примеру, рассматривает ее как «тщательный подбор и распространение символов с целью оказания влияния на поведение масс в отношении спорных международ­ных вопросов»**. Выделенное нами добавление, сделан­ное Перуссом к уже сформулированному Лассвеллом определению пропаганды³⁷, свидетельствует о том, что американские исследователи рассматривали внешнюю

27

пропаганду как продолжение внутренней, как составной компонент внешней политики страньи.

Известный исследователь Дж. Мартин, суммируя 26 определений внешнеполитической пропаганды!, сде­ланных в 50-е годы, пишет: «Пропаганда — это искусство оказания влияния, манипулирования, поддержания кон­троля, изменения мнений или внедрение в умы людей взглядов, которые должны определенным образом ска­зываться на их поведении или действиях»³⁸.

Из более поздних определений пропаганды, состав­ленных на основании анализа многих теорий и обобще­ний, обращает на себя внимание формулировка профессо­ра М. Чукаса: «Пропаганда — это контролируемое рас­пространение сознательно искаженных представлений с целью побудить людей к действиям, отвечающим зара­нее намеченньим целям заинтересованных групп»³⁹. При­мечательно, что в отличие от своих коллег, формулиров­ки которькх открывали так или иначе возможности для разного толкования понятия пропаганды, Чукас в своем определении расставляет все точки над «и». Он кладет в основу пропаганды обман, а пропагандистов просто-на- просто представляет заведомыми лжецами. А ведь Чу­кас много лет работал в пропагандистских органах США. Его признание как нельзя ярче иллюстрирует положение В. И. Ленина: «Когда идейное влияние буржуазии на рабочих падает, подрывается, слабеет, буржуазия везде и всегда прибегала и будет прибегать к самой отчаянной лжи и клевете» ⁴⁰.

Пропаганда или информация?

Вскоре после окончания первой мировой войны слово «пропаганда» становится одним из самых непопулярных в Соединенных Штатах. «Пропаганда за­воевала дурную репутацию в 20-е годы в США, — отме­чал Доуб, — когда многочисленные писатели и ученые разоблачали ложь, которую пропагандистские машины обеих сторон распространяли о войне»⁴¹. С другой сторо­ны, как уже отмечалось, пропаганда, используя некото­рые открытия психологической науки, становится для правящих кругов Соединенных Штатов действенным средством социального контроля и духовного принужде­ния народных масс.

28

Для ликвидации такого двусмысленного положения был найден весьма оригинальный выход. «Пропаганду», сущность которой составляла ложь, вместе с созданными ею словами-клише, которые пугали и отталкивали людей, американские публицисты и ученые изгнали из своего по­литического словаря применительно к действиям своей страны. Даже в период второй мировой войны США при наименовании своих пропагандистских органов не поль­зовались этим словом. Вот, например, названия этих ор­ганов: управление по фактам и цифрам, управление пра­вительственными докладами, управление координатора по информации, управление координатора по межамери­канским делам, управление военной информации, отдел психологической войны и т. п. Исключение состав­ляло лишь маловажное и мало кому известное бюро про­паганды при военной разведке, находившееся в Вашинг­тоне.

Более того, после второй мировой войны слово «про­паганда» превратилось в своего рода ярлык для обозначе­ния соответствующих действий государств, по отношению к которым Соединенные Штаты занимали враждеб­ную позицию. Что же касается самих США, то они, сог­ласно официальным версиям, в годы, предшествовавшие второй мировой войне, в общении с зарубежными стра­нами использовали «информацию», в годы войны прово­дили «психологические операции» среди противника, в послевоенные годы развертывали «психологическую войну» против социалистических государств, в 50-х годах возвратились к «информации» и «международным ком­муникациям». И только в начале 60-х годов о внешнепо­литической пропаганде как об эффективном средстве влияния на зарубежную аудиторию в США заговорили прямо, без обиняков. Вместе с тем некоторые исследова­тели по сей день продолжают настаивать, что США в сфере «международного общения занимаются чем угодно, но только не пропагандой».

Вся эта «атмосфера презрения» к пропаганде была преднамеренно создана буржуазными теоретиками и практиками, которые пытались внедрить в представление общественности мысль о том, что пропаганда якобы чуж­да такой демократической стране, как Соединенные Шта­ты, что пропаганда — это, мол, занятие для государств с другим политическим и общественным строем. «Слово «пропаганда» не стало популярным ни в обычном упот­

29

реблении, ни среди социологов или философов, — отме­чал Доуб. — На смену ему пришли вежливые «коммуни­кации» или «информация». Цель, однако, остается преж­ней, как их ни называй»⁴².

Бывший директор Информационного агентства США Карл Роуэн, разъясняя задачи этого правительственного учреждения внешнеполитической пропаганды, выразился более определенно: «Мы являемся четвертым измерением в международных делах, то есть к дипломатическому, военному и экономическому орудиям добавляется инфор­мационное или психологическое, или пропагандистское орудие. Пусть семантики сами подбирают ему точное название»⁴³.

Впрочем, задачи внешнеполитической пропаганды как «четвертого орудия или измерения» внешней поли­тики США первым сформулировал не директор ЮСИА, а профессор Лассвелл на основе тщательного изучения и обобщения опыта своей страны в этой области за многие годы⁴⁴.

Дело, однако, не только и не столько в вежливости выражений, о которой говорил Доуб, или в семантиче­ском подходе, на который ссылался Роуэн. Распространяя среди общественности «теории» о чисто информаци­онной политике Соединенных Штатов, о взаимоисклю- чаемости информации и пропаганды, о пользе американ­ской информации и зле зарубежной пропаганды, правя­щие империалистические круги преследовали главным образом цель выхолостить на словах классовую заинте­ресованность из своих пропагандистских программ, пред­ставить их народам как «просветительные», несущие по белу свету правду об Америке.

Но действительность полностью развеяла эти мифы. Внешнеполитическая пропаганда США обслуживала и продолжает обслуживать устремления правящих клас­сов. Она — одно из важных средств реализации конкрет­ных целей их внешней политики.

О том, какой действительный смысл правительство США вкладывает в свои зарубежные информационные программы, в достаточной степени раскрыла деятель­ность уже первых его официальных служб и организа­ций.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРОПАГАНДА ПЕРЕД ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНОЙ И ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Первые организации

„психологической войны“

На одном из заседаний правительства в феврале 1938 года президент США Франклин Д. Руз­вельт поднял вопрос о необходимости найти средства для борьбы с влиянием стран «оси», которое к этому време­ни стало значительным фактором в общественной и эко­номической жизни стран Латинской Америки. После подробного обсуждения возник межведомственный ко­митет по сотрудничеству с американскими республиками. Первое время комитет, в который вошли представители двадцати пяти ведомств федерального правительства, существовал на основании устного распоряжения прези­дента США и только 9 августа 1939 г. был полностью легализован в соответствии с положениями закона №355. Этим законом комитету, председателем которого являлся заместитель государственного секретаря, предписыва­лась задача развития «более тесного и более эффектив­ного сотрудничества между американскими республика­ми». Сфера развития такого сотрудничества была чрезвы­чайно широкой. Она включала сельское хозяйство, здра­воохранение, экономику, торговлю, профсоюзные связи и т. д.¹

Программы, планируемые комитетом в соответствии с упомянутым законом, строились на двусторонней осно­ве. Было также объявлено, что пользу из них будут из­влекать обе стороны. Позже по этому поводу высказа­лись, не без иронии, американские исследователи Ч. Том­сон и У. Лейве: «По-настоящему обоюдно выгодный

31

характер соглашения вряд ли возможен между хорошо развитым государством в экономическом и социальном отношениях и слаборазвитой страной. Инициатива, тем не менее, исходила от Соединенных Штатов»².

Комитет по сотрудничеству представлял собой уни­кальное для того времени правительственное учреждение. Однако его деятельность, включающая и распространение в странах Латинской Америки пропагандистских матери­алов, дает основания рассматривать его как первую по­пытку правительства Соедиценных Штатов создать уч­реждение, способное направлять и координировать дей­ствия различных правительственных организаций, которые к тому времени самостоятельно осуществляли свои прог­раммы сотрудничества с этими странами. Но слишком расплывчатые функции этого учреждения не позволяли ему эффективно выполнять возложенные на него задачи. Поэтому правительство США продолжало поиски наибо­лее удобной организационной формы для проведения пропагандистской работы в Латинской Америке.

16 августа 1940 г. президентским указом было создано управление по координации межамериканских дел (УКМД). Главой управления, или «координатором», по рекомендации специального помощника президента США Гарри Гопкинса был назначен Нельсон Рокфеллер. Это был первый пост будущего губернатора штата Нью-Йорк на правительственной службе.

Основная задача УКМД, согласно указу, заключалась в защите «Западного полушария от посягательств нацист­ской Германии», которая совместно с фашистской Итали­ей и милитаристской Японией пыталась осуществить в 30-х годах глубокое экономическое и культурное проник­новение в страны Центральной и Южной Америки. В рас­поряжении УКМД находились пресса, радио, кино. О зна­чении, которое Вашингтон придавал этому управлению, свидетельствуют ассигнования на его деятельность: от 3,5 млн. долл. в первый год создания до 60 млн. долл. в 1943 году³. На УКМД по предложению президента Руз­вельта возлагалась также обязанность по осуществлению культурных обменов между США и Латинской Америкой.

Нельсон Рокфеллер и его помощники, многих из кото­рых он пригласил из деловых кругов, стали рассматри­вать культурные обмены как один из важнейших элемен­тов в общей программе УКМД по претворению в жизнь целей внешней политики США. Личная инициатива главы

32

УКМД по выработке программ обменов в области профес­сионального обучения, по созданию межамериканского фонда образования и института межамериканских дел основывалась не столько на стремлении Рокфеллера сделать карьеру на правительственной службе, сколько на желании укрепить и расширить позиции своей фамиль­ной династии, имеющей огромные капиталовложения в экономике стран Латинской Америки. Эту инициативу династия усилила в послевоенные годы, когда в этом ре­гионе под вывеской благотворительной организации прочно обосновался «фонд Рокфеллера» и его филиалы.

Параллельно с УКМД в сфере внешнеполитической пропаганды действовало управление по культурным свя­зям, созданное в июле 1938 года в рамках государствен­ного департамента США. Его задачей было содействовать осуществлению провозглашенной Рузвельтом политики добрососедства со странами Латинской Америки, а также противодействовать общей политической активности стран «оси» на этом континенте.

В августе 1941 года в штаты посольств США были введены специальные сотрудники, отвечающие за разви­тие культурных связей. Сфера их деятельности была чрезвычайно широка — от рекомендаций по обмену сту­дентами, преподавателями, артистами, журналистами, художниками до распространения за рубежом пропаган­дистских материалов и наблюдения за работой амери­канских культурных центров и школ⁴.

А за месяц до учреждения государственным департа­ментом этого института атташе по культурным вопросам, то есть в июле 1941 года, по указу президента США было создано управление координатора информации (УКИ). Перед ним были поставлены две задачи: координировать сбор и анализировать разведывательные данные из всех источников, включая вооруженные силы, а также распро­странять информацию по всем странам мира, кроме Ла­тинской Америки, которой продолжал заниматься УКМД. Ответственным за отдел УКИ по распространению инфор­мации в зарубежных странах был назначен драматург по профессии и личный друг президента США Р. Шервуд. С самого начала отдел работал на автономных началах, в то время как остальными областями деятельности УКИ руководил полковник (позже генерал) У. Доновэн.

Программу своей деятельности отдел Шервуда, терри­ториально находящийся в Нью-Йорке, согласовывал с

2—490

33

государственным департаментом, военным и военно-мор­ским министерствами США. Кроме того, отдел старался координировать свою работу с аналогичными организаци­ями Англии. 24 февраля 1942 г. Шервуд организовал первую передачу «Голоса Америки» (ГА)—правитель­ственной радиостанции для зарубежных стран. В основу передач были положены программы типа последних из­вестий ⁵.

13 июня 1942 г. была учреждена новая правительствен­ная организация: управление военной информации (УВИ), которое должно было координировать всю правительст­венную информационную деятельность как внутри США, так и за рубежом (исключая страны Латинской Америки). В УВИ вошел и отдел Шервуда. Остающиеся функции по сбору и анализу разведывательных данных расформиро­ванного УКИ были переданы новому управлению страте­гических служб (УСС), которое возглавил Доновэн. Это управление во время войны обслуживало генеральный штаб США. После войны служащие УСС составили кос­тяк Центрального разведывательного управления США. Во главе УВИ президент Рузвельт поставил опытного журналиста Эл. Девиса, который, в свою очередь, пригла­сил на службу в управление своих коллег по профессии, специалистов по рекламе и просто энтузиастов пропаган­ды. К концу войны УВИ насчитывало 13 тыс. служащих.

Главная задача УВИ заключалась в проведении «пси­хологических операций» по обработке войск противника и населения зарубежных стран. Однако между УВИ и УСС не существовало четкого разграничения обязанностей. В связи с этим руководители УВИ часто противились сов­местному осуществлению планов «психологической вой­ны», инициатива в разработке которых исходила из шта­ба энергичного Доновэна.

В первые годы войны УВИ значительное внимание уделяло информированию граждан самих Соединенных Штатов Америки о ходе военных действий. Что же каса­ется пропагандистской деятельности США за рубежом, то ею занимались не только УВИ и УСС, но и УКМД. При­чем каждая из этих трех организаций старалась прово­дить работу самостоятельно.

С целью централизации руководства «психологически­ми операциями» США в зарубежных странах Объединен­ный комитет начальников штабов США в декабре 1942 го­да издал директиву, возлагавшую на УСС обязанность

34

«планировать, совершенствовать, координировать и осу­ществлять военные программы психологической войны». Однако и Дэвис, и Рокфеллер игнорировали эту директи­ву, считая, что пропагандой, если не всей «психологической войной», должны заниматься гражданские, а не военные организации. Мнение Дэвиса и Рокфеллера любопытно еще и тем, что в самом начале 50-х годов термин «психо­логическая война» прочно входит в терминологию как военного, так и политического лексикона для обозначения всех операций внешнеполитической пропаганды США.

Соперничество УКМД, УВИ и УСС, в котором, несом­ненно, сыграли роль личные взаимоотношения их руково­дителей, не было полностью устранено даже после вме­шательства президента Рузвельта. Президентский указ № 9312 от 9 марта 1943 г. более четко определял обязан­ности УВИ в области внешнеполитической пропаганды. Согласно этому указу, УВИ рассматривалось как агент­ство по проведению «информационные и открытых про­пагандистских операций» за рубежом. Однако в «райо­нах, где происходят или планируются военные действия», все планы этих операций должны быть «скоординирова­ны с военными планами» и одобрены Объединенным ко­митетом начальников штабов и командующим этого участка военных действий.

Неопределенность этого указа прежде всего заключа­лась в том, что из него не было ясно, какие функции по проведению «психологической войны» остаются у УСС. И только в 50-х годах, когда появилось множество мему­аров, выяснилось, что тайными подрьивньими действиями, дезинформацией, пропагандистской обработкой пленных и войск противника, то есть теми действиями, которые составляют существо «психологической войны» и кото­рые сейчас входят в функции ЦРУ и военной разведки США, тогда занималось главным образом УСС.

Недостатки указа № 9312 со всеми вытекающими от­сюда последствиями американские специалисты, получив­шие практический опыт работы в УВИ, объясняют, в част­ности, тем, что президент Рузвельт и государственный секретарь США Корделл Хэлл сами не имели «точного представления о том, чем должно заниматься УВИ». Ру­ководитель лондонского отделения, а затем заместитель директора зарубежного отдела УВИ У. Кэррол вспомина­ет, что президент Рузвельт полагал, что УВИ должно было осуществлять «что-то вроде цензуры», и что прибли­

2*

35

зительно такого же мнения придерживался Хэлл⁶. С другой стороны, неопределенность президентского ука­за развязала УВИ руки, что позволило его сотрудникам испробовать на практике различные приемы и методы «психологической войны», которые значительно пополни­ли арсенал внешнеполитической пропаганды США.

Деятельность УВИ показывает также, что и в годы второй мировой войны не прекращались попытки искус­ственного разделения пропаганды и информации. В основу такого рода дифференциации был положен принцип: ин­формация— для США, пропаганда—для остальных стран. Это прежде всего нашло отражение в организаци­онных основах УВИ, которое состояло из двух основных отделов: внутреннего и зарубежного. В своей директиве от 7 мая 1943 г. директор УВИ Дэвис подчеркивал: «За­рубежный отдел УВИ целиком занимается пропагандист­скими операциями». Несколько позже Дэвис дает такие указания сотрудникам зарубежного отдела УВИ: «Когда ощущается недостаток в важных новостях, наблюдается тенденция раздувать незначительные события до неимо­верных пропорций по сравнению с их истинным значени­ем. Это плохая пропаганда. Много лучше в этом случае сократить передачу новостей и заполнить высвобожден­ное таким образом время их интерпретацией»⁷. В инструк­ции, направленной в дальневосточное отделение УВИ, отмечалось: «Правда — это двусмысленный термин. Для наших целей стратегию правды лучше всего перефрази­ровать, как передачу важных фактов. Работа над новос­тями включает тщательный отбор событий, фактов, заяв­лений и придание им определенной значимости». Другими словами, Дэвис имел в виду подготовку так называемых «препарированных» («processed») новостей.

Эти документы заслуживают внимания прежде всего потому, что в них намечаются контуры определенной концепции внешней пропаганды, которая впоследствии — уже в мирное время — послужит основой для деятель­ности новых официальных учреждений США.

Уже в годы второй мировой войны внешнеполитиче­ская пропаганда США рассматривалась как обширная сфера деятельности с использованием любых методов и средств для достижения так называемых «национальных целей». Этими «национальными целями» и «интересами» американские империалисты в конце 40-х — начале 50-х годов прикрывали «психологическую войну».

36

Указания Дэвиса интересны и тем, что они затрагива­ют такую важную проблему пропаганды, как проблема «правды» и «правдоподобия». Этой проблеме в послевоен­ные годы было уделено значительное внимание. Но суще­ство вопроса осталось неизменным по сей день. Соот­ношение «правды» и «правдоподобия» в американской политической пропаганде сейчас в основном определяется с тех же позиций, с которых к ним подходил руководитель УВИ. Именно сформулированная им концепция «препари­рованных» новостей в послевоенные годы была положена в основу подготовки зарубежной информации. В 60-е годы такого рода информация получила в американской науч­ной литературе название «сфабрикованных» или «управ­ляемых» («managed») новостей. Американский журналист М. Джонсон, суммируя опыт создания «управляемых» новостей, подчеркивает, что их определение включает «все средства, прямые и косвенные, используемые прави­тельством для создания контроля, манипулирования и придания формы новостям, предназначенным для оказа­ния соответствующего влияния у себя в стране или за ру­бежом»⁸.

Если во времена Дэвиса такого рода новости предназ­начались только для зарубежных стран, то впоследствии «управляемые» новости стали основным инструментом не только во внешнеполитической пропаганде, но и в соответ­ствующей обработке общественного мнения внутри са­мих Соединенных Штатов.

Операции „психологической войны“

Для проведения внешнеполитической пропаганды, или операций «психологической войньи», УВИ использовало такие средства, как пресса, радио, кинофильмы. В зарубежных странах действовали со­зданные в годы войны посты УВИ, которые назывались информационными службами США — ЮСИС (United States Information Service).

Участком, где впервые в широких масштабах были испробованы средства и приемы «психологической войны», американские историографы считают французскую Се­верную Африку. Именно здесь, вспоминает Кэррол, гене­рал Эйзенхауэр сказал ему: «Я плохо знаком с психологи­

37

ческой войной, но я готов открыть перед ней все возмож­ности»⁹.

Этими возможностями постарался воспользоваться гражданский советник по пропаганде генерала Эйзенха­уэра журналист П. Уиннер. Вместе со своими армейскими коллегами он готовил радиопередачи для войск противни­ка, писал тексты для пропагандистских листовок, поме­щал в них речи и заявления руководящих деятелей США, призывал солдат врага сдаваться в плен. Около 30 млн. таких листовок было сброшено над Северной Африкой, континентальной Францией, а с середины 1943 года и над Германией. «С этого времени, — вспоминал Шервуд, — не было ни одной крупной высадки союзников от Норман­дии до Филиппин, где бы обходились без подразделений психологической войны как важнейшего оперативного ин­струмента» ¹⁰. В 1942 году УВИ начало издавать на фран­цузском языке малоформатную газету «Америка в войне». К 1944 году тираж газеты вырос до 7 млн. экземпляров. Газету сбрасывали с самолетов над оккупированными районами Франции. Аналогичные газеты распространя­лись также в Норвегии, Испании, Ирландии.

Ослаблению воли врага к сопротивлению способство­вала тактическая радиопропаганда УВИ. Так, американ­ский комментатор под псевдонимом «командор Роберт Ли Норден из ВМС США» выступил с серией радиопередач о внутренних событиях в германском подводном флоте. Когда достоверность его передач, основанных на тщатель­но отобранных донесениях разведки, привлекла внимание немецких моряков, он постепенно сменил тему, и его бесе­ды стали строиться по рецептам «психологической войны». Но слушатели им верили. Лучшим доказательством этого было то, что немецкие пропагандисты стали опровергать «ложь» командора Нордена.

Успешными считаются также радиопередачи, органи­зованные УВИ в сентябре 1943 года, когда йосле падения временного правительства Италии решался вопрос о судь­бе ее военно-морского флота. Радиостанция УВИ сооб­щала из Алжира подробности падения итальянского пра­вительства и в то же время инструктировала командный состав флота о процедуре сдачи в плен. Передачи эти велись на частоте, предназначенной для сигналов бедст­вий. Спустя три дня после начала передач военно-мор- ской флот Италии подошел к Мальте и сдался союзни­кам в полном соответствии с радиоинструкциями ^п.

38

Стратегическая радиопропаганда велась главным об­разом через находящиеся в США радиостанции «Голоса Америки». Президент Рузвельт директивой от 13 июля 1942 г. выделил УВИ 5,4 млн. долл., на которые были пос­троены 19 передатчиков ГА.

Сотрудники специального подразделения УВИ готови­ли радиосводки новостей для оккупированных врагом стран, стран-союзниц, а также для Японии и захваченных ею государств. Тщательно учитывались время и очеред­ность передачи новостей, сколько раз передавать одну и ту же новость, на что следует делать акцент и т. д. Новос­ти были, как правило, краткими, но важнейшие сообще­ния повторялись по многу раз. Пропагандисты УВИ пола­гали, что частое повторение таких новостей необходимо. Учитывался при этом также фактор нестабильности ра­диопередач на коротких волнах. «Операцию психологи­ческой войны можно считать эффективной только тог­да,— писал по этому поводу У. Догерти,— когда можно вызвать у слушателей правильное понимание истинных целей их настоящих врагов, создать атмосферу недове­рия к ним, подорвать их престиж» ¹².

«Голос Америки», таким образом, был с самого нача­ла задуман как орудие «психологической войны». Пере­даваемые им новости с самого начала специально отби­рались не с целью правдивого информирования, а для пропаганды, для определенного манипулятивного воздей­ствия на людей.

Соответствующей обработкой зарубежной аудитории занимались ЮСИС, деятельность которых в годы второй мировой войны была в основном подчинена проведению в жизнь трех видов программ. Во-первых, приглашение журналистов, радиокомментаторов и других лиц, прини­мающих участие в определении общественного мнения в своих странах, для непосредственного ознакомления «с усилиями Америки в войне и с американским образом жизни». Представители США, в свою очередь, выезжали за рубеж, где выступали с лекциями о достижениях США в войне. Во-вторых, ЮСИС распространяли американские пропагандистские публикации среди местного населения. Наряду с оригинальными изданиями это были журналы и буклеты УВИ, содержащие статьи, выдержки из докумен­тов, цитаты из речей и выступлений государственных и общественных деятелей США. Вся эта продукция рассмат­ривалась как действенное средство рекламирования аме­

39

риканского образа жизни. И, в-третьих, ЮСИС руководи­ли работой американских зарубежных библиотек. Эти библиотеки укомплектовывались справочной литературой по самым различным областям жизни США. Литерату­ра предназначалась прежде всего для интеллигенции. Для других слоев местного населения устраивались пе­редвижные выставки по истории, экономике, архитектуре и строительству, сельскому хозяйству США ¹³.

Большое внимание УВИ отводило пропагандистской обработке населения союзной Англии. Помимо засыл­ки собственно пропагандистской литературы УВИ уда­лось склонить ряд английских издателей к выпуску аме­риканской литературы. От правительственного издатель­ства Англии было получено согласие на переиздание и распространение многих американских документов. Лек­торы из США получили возможность выступать перед широкой аудиторией, а также перед микрофонами Би- Би-Си.

К концу второй мировой войны, таким образом, Сое­диненные Штаты Америки широко занимались зарубеж­ной пропагандой. «Мы пользовались тогда большей ча­стью тех технических средств, которыми мы пользуемся сейчас, включая документальные фильмы, переводы аме­риканских книг, радиопередачи, фотовыставки, амери­канские библиотеки, обмен людьми, бюллетени новостей, распространение фотографий, журнальных статей, пла­катов, диафильмов, брошюр. «Психологическая война» как составная часть военньих операций достигала порой поразительных результатов, включая массовую сдачу в плен вражеских подразделений и огромную поддержку при высадке в Нормандии» ¹⁴,— подводил итоги деятель­ности УВИ специалист по подрывной пропаганде X. Сард­жент.

Этот пространный пассаж, несмотря на известное пре­увеличение возможностей «психологической войны», можно в какой-то мере рассматривать как синтез дея­тельности УВИ, основанный на исследованиях других авторов. Из него также следует, что многие средства «психологической войны» того времени заняли место в арсенале внешнеполитической пропаганды США наших дней.

Управление военной информации внесло, несомненно, свой вклад в борьбу стран антигитлеровской коалиции, поскольку наряду с популяризацией США оно занималось

40

и разоблачением захватнических целей фашистской Германии и милитаристской Японии.

В послевоенные годы в США появилось обилие лите­ратуры, посвященной анализу деятельности американ­ских организаций в «психологической войне». Многие авторы, отдавая должное УВИ за вклад в общее дело борьбы с фашизмом, просчеты и промахи управления объясняют подчас некомпетентностью руководства, его неумением уживаться с главами других ведомств, «прова­лом» координации пропагандистских усилий и т. п. В этом отношении любопытна критика заместителя директора УВИ, банкира и промышленника Дж. Уорберга. Он счи­тал, что упомянутые недостатки в работе УВИ в первую очередь были результатом того, что Дэвис «не понимал, что на него возлагалась ответственность за руководство важной отраслью современной войны», и «что директор УВИ по сути дела уклонился от той огромной ответст­венности, которую президент возлагал на него, и лишил тем самым агентство психологической войны Соединен­ных Штатов голоса в определении внешней политики» ¹⁵. Другие, как Догерти, при исследовании недостатков в деятельности УВИ делали скидку на то, что создание этой организации было «импровизацией», а не результа­том «тщательного анализа фактора необходимости»¹⁶. Дайзард же считал, что правительство США не уделяло внимания пропаганде «целей Америки в войне и после войны», что управление было лишено «источника руко­водства», что, наконец, деятельность этой организации не могла быть эффективной, так как отсутствовало дол­жное взаимопонимание с государственным департамен­том США. «Координация между УВИ и государственным департаментом осуществлялась в основном по телефону между Вашингтоном и Нью-Йорком, где находились ос­новные учреждения УВИ,— писал он.— Безразличие в подходе к осуществлению общего руководства затрудня­ло работу УВИ» ¹⁷.

Управление военной информации было распущено сра­зу же после окончания войны, а его функции по инфор­мации зарубежных стран были переданы государствен­ному департаменту. Основную причину ликвидации УВИ многие американские исследователи склонны видеть в том, что у США вплоть до начала «холодной войны» не было нужды во внешнеполитической пропаганде в мирное время, что «психологическая война» вызывалась только

41

военной необходимостью, что информация является забо­той частных газет и агентств, а совсем не делом прави­тельства. И только, пожалуй, Дайзард попытался подойти к вопросу о ликвидации УВИ с более объективных пози­ций. Он считает, что нападки на УВИ, начавшиеся еще до окончания войны, были вызваны политическими сообра­жениями.

Консервативный обозреватель У. Пеглер, выражая мнение реакционных группировок, называл, например, УВИ «убежищем для привилегированных трусов из числа интеллектуальных сторонников нового курса и коммунис­тов». В УВИ действительно находилось немало последо­вателей внешнеполитического курса президента Рузвель­та, которые сыграли определенную роль в мобилизации внутреннего и отчасти международного общественного мнения на борьбу с фашизмом. Вот они-то и стали под­вергаться всяческим гонениям со стороны правительства Трумэна, все дальше отходившего от внутренней и внеш­ней политики Рузвельта.

Однако роспуск УВИ ни в коем случае не являлся ликвидацией правительственного аппарата внешнеполи­тической пропаганды, необходимость в которой якобы отпала в мирное время. Расформирование УВИ и пере­дача некоторых его функций государственному департа­менту были скорее временной мерой, вызванной началом поисков таких организационных форм пропаганды, кото­рые отвечали бы новым потребностям американского империализма.

Вскоре после подписания акта о капитуляции Японии, как вспоминал один из основателей Института анализа пропаганды К. Миллер, школа журналистики одного из крупнейших университетов США на восточном побережье созвала неофициальную встречу ведущих издателей, ди­ректоров радиокомпаний, представителей различных об­разовательных учреждений и организаций, занимающихся массовой информацией. На встрече выступил представи­тель государственного департамента США. Он заявил, что послевоенная внешняя политика США будет во многом определяться отношениями с Советским Союзом, и выдви­нул в связи с этим задачу коренного пересмотра информа­ции, касающейся СССР. Писатели и журналисты, которые стояли за дружбу с Россией, должны были или изменить позицию, или «потерять работу». Священники, призывав­шие к миру с Россией, должны были «замолчать или рас­

42

статься со своими приходами». Редакторов, которые не сочтут нужным следовать новой политике, ожидала такая же участь. Радиокомментаторам, не поддерживающим жесткую политику, грозило «отстранение от своих долж­ностей»¹³.

Вскоре о жесткой политике США американские про­пагандисты стали говорить как об «ответе» на «захватни­ческие устремления России». Это, однако, был миф. О це­лях и интересах внешней политики США шел разговор в правящих кругах страны еще до ее вступления во вто­рую мировую войну. «Каким бы ни был исход этой вой­ны,— докладывал 10 декабря 1940 г. президент совета Национальной промышленной конференции В. Джордан Ассоциации банкиров — инвесторов Америки,— Соеди­ненные Штаты прочно встали на путь империализма как в международных делах, так и во всех других сферах своей жизни со всеми вытекающими отсюда возможно­стями, ответственностями и опасностями... Послевоенная Англия в лучшем случае превратится в младшего парт­нера нового англосаксонского империализма, в котором мощь Соединенных Штатов станет центром земного при­тяжения. Другими словами, экономическая мощь, пре­стиж, скипетр империи переходят к США. Нас может пугать непривычное и запрещенное слово — империа­лизм, которое применимо ко всему тому, что мы делаем. Поэтому в духе новой моды мы прикроем это слово обте­каемой фразой, вроде „защита полушария⁴⁴» ¹⁹.

Вот под этим-то лицемерным лозунгом правительство США начало активные поиски новых организационных форм своей внешней пропаганды. На деле же они во многом определялись общим внешнеполитическим кур­сом страны, в основу которого легла экономическая, во­енная, политическая и идеологическая экспансия амери­канского империализма.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

АМЕРИКА РАЗВЕРТЫВАЕТ «ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ ВОЙНУ» В МИРНОЕ ВРЕМЯ

Политическая обстановка в США первых послевоенных лет

Соединенные Штаты еще не сбросили атомную бомбу на Хиросиму, а президент Трумэн уже поспешил оповестить мир, что назревает новая «глобаль­ная борьба». Он утверждал, что «весь мир должен при­нять американскую систему», что «может выжить она лишь тогда, когда превратится в мировую». Видный аме­риканский историк Джон Кэмпбелл отмечал, что «силь­ный язык» посланий президента США не оставлял сом­нений, что политика сотрудничества с Советским Союзом была отброшена и что в связи с этим стала «возможной» даже война между «двумя соперничающими образами жизни» *.

Такая коренная переориентация внешней политики США в сторону борьбы со своим бывшим союзником, вы­несшим главную тяжесть войны против фашизма, осно­вывалась на убеждении правящих кругов страны, будто, обладая монополией на атомное оружие, США в состоя­нии навязывать свою волю другим государствам, и в первую очередь Советскому Союзу.

5  марта 1946 г. премьер-министр Англии У. Черчилль, выступая в Фултоне, призвал Англию и Соединенные Штаты заключить союз для борьбы с «угрозой больше­визма», за «освобождение» народов Восточной Европы.

Вместе с тем фултонскую речь Черчилля нельзя рас­сматривать, как это делают некоторые буржуазные исследователи, в качестве некоего отправного момента для развертывания антикоммунистической пропаганды.

44

Такого рода пропаганда велась в Соединенных Штатах и до второй мировой войны. «Антикоммунистическая пропаганда была лишь приглушена во время военного союза и во многих случаях была заменена похвалами героизму и жертвам русского народа, — подтверждает профессор М. Пэренти.— Но для многих американцев, и, конечно же, для американских лидеров, антисоветское отношение, которое стало ощущаться сразу же после войны, было не чем иным, как возрождением взглядов, которые бытовали в Америке до 1941 года»².

Идеологические компоненты пронизывали и офици­альный внешнеполитический курс США, в основу кото­рого была положена так называемая теория «сдержива­ния коммунизма», сформулированная ученым и дипло­матом Джорджем Кеннаном. В основе ее лежало утверждение, что Соединенные Штаты в последующие 10—15 лет должны были «поощрять тенденции, могущие найти естественный выход либо во взрыве, либо в посте­пенном размягчении советской мощи»³. Крупный теоре­тик общественного мнения публицист У Липпман рас­ценил теорию Кеннана как выражение точки зрения го­сударственного департамента, а автора ее назвал «ведущим экспертом, на чьих наблюдениях и гипотезах основывается доктрина Трумэна»⁴.

Особенностью политики «сдерживания» является то, что из нее исключалась дипломатия как средство урегу­лирования спорных вопросов с Советским Союзом. Эта политика предполагала, как правильно отмечает профес­сор Д. Ф. Флеминг, что с «русскими лидерами» США должны вести себя как с «коммунистическими фанати­ками, которых можно сдерживать, но с которыми нельзя вести переговоры»⁵. В то же время эта политика оправ­дывала начавшуюся экономическую экспансию амери­канского империализма.

Политика «сдерживания» и вытекающая из нее «док­трина Трумэна» игнорировали ООН как инструмент под­держания мира, исключали переговоры и урегулирова­ние как цель и полагались только на силу.

Эта сторона политики «сдерживания» и «доктрины Трумэна», в соответствии с которой империалистические круги США брали на себя обязательство бороться с лю­бым «продвижением коммунизма» любыми средствами, несла в себе не только одни идеологические компоненты.

Создание сети военных баз в других государствах,

45

превратив США в мирового жандарма, преследовало вполне определенные политические цели американского империализма, стремившегося к мировому господству.

Примечательно, что, комментируя политическое су­щество «доктрины Трумэна», английский историк Б. Пэре обратил внимание, что США берут на себя от Англии задачу «удержания России от моря» (имеются в виду проливы Босфор и Дарданеллы) ⁶. Знаменателен и вывод, сделанный профессором Флемингом: «Несмотря на то что мы явились мощнейшей нацией, которая когда- либо существовала на планете, несмотря на то что в ре­зультате второй мировой войны сила наша возросла до гигантских размеров, мы говорили, что «потеряли» Во­сточную Европу и Китай, и восстали против этих двух главнейших последствий войны»⁷.

А пока в мировой прессе шло обсуждение «доктрины Трумэна», государственный секретарь США Дж. Мар­шалл принимал участие в Московской конференции ми­нистров иностранных дел. Газета «Нью-Йорк тайме» 30 апреля 1947 г. так описывала его поведение: «Целых шесть недель конференции в Москве генерал Маршалл оставался непреклонным. Он был несгибаем, подобно па­мятнику Вашингтону... И несмотря на то, что существо­вало множество важных вопросов между Соединенными Штатами и Россией, Соединенными Штатами и Англией, Маршалл не сделал ни одной попытки коснуться этих вопросов».

В самих Соединенных Штатах тем временем лихора­дочно нагнеталась военная истерия. По данным центра исследований национального общественного мнения США, к концу 1945 года 32% американцев ожидали следующей большой войны в течение ближайших 25 лет. Год спустя этот процент возрос до 41, а к концу 1947 го­да в США этой войны ожидало уже 63% американцев⁸. Полковник У. Неблетт, служивший в то время в руково­дящих органах Пентагона, отмечал: «Линия Пентагона клонилась к тому, что мы живем в условиях необъявлен­ной войны, что война с Россией — это вопрос ближайше­го времени и что поэтому безопасность страны в первую очередь зависит от быстрой перестройки наших воору­женных сил. По своему опыту я знаю, что люди, созда­вавшие кампанию страха, сами не верили в то, что гово­рили. Их пропаганда всегда сводилась к одной цели — создать на условиях обязательного всеобщего призыва

46

профессиональные вооруженные силы численностью в 10 млн. человек под командованием профессионального генерального штаба»⁹.

В такой политической обстановке во второй полови­не 40-х годов и решался вопрос о дальнейшей судьбе но­вого орудия внешней политики США — внешнеполити­ческой пропаганды.

Поиски новых организационных

форм пропаганды

По распоряжению президента в систе­ме государственного департамента был создан времен­ный отдел международной информации. Он должен был выполнять функции расформированных УВИ и УКМД, поскольку, как отмечалось в том же распоряжении, «ха­рактер нынешних международных отношений вынужда­ет Соединенные Штаты поддерживать информационную деятельность за рубежом в качестве необходимого ору­дия нашей внешней политики» ¹⁰.

Новый отдел считался временным по целому ряду причин. Одна из них заключалась в опасении оппози­ционной республиканской партии, что находящиеся у власти демократы будут использовать государственный аппарат пропаганды в своих целях. Сторонники даль­нейшего развития внешнеполитической пропаганды не встречали также поддержки у многих политических дея­телей, заявлявших, что после разорительной войны люди больше нуждаются в материальной, нежели в духовной пище. Государство к тому же не могло гарантировать прибылей в бизнесе пропаганды. И владельцы крупней­ших радиокорпораций и газет, которые в условиях войны были вынуждены в известной мере подчинить свои инте­ресы государственным, не желали в мирное время посту­паться прибылями. Существенную роль сыграло и полу­чившее тогда широкое распространение мнение о том, что Соединенные Штаты прочно обеспечили себе положе­ние первого государства в мире и не нуждаются в рек­ламе. «Только у нас во всем мире была атомная бомба.- Только у нас имелся избыток продуктов, которыми мы могли кормить как друзей, так и бывших врагов. Только мы располагали техническими знаниями и избыточными капиталами, с помощью которых могла быть восстанов­

47

лена экономика разоренных промышленных стран,— такой представлялась обстановка первых послевоенных лет в своей стране одному из американских предприни­мателей ^и.

Однако начавшийся курс экспансии государственно- монополистического капитализма США с его экономиче­скими, военными, политическими программами и обяза­тельствами настоятельно требовал от правящих кругов США не только сохранения, но и активизации пропаган­дистской деятельности среди народов иностранных го­сударств. Поэтому когда речь в высших правительствен­ных кругах заходила о судьбе временного отдела, то об­суждался вопрос не о том, быть или не быть аппарату внешнеполитической пропаганды США в мирное время, а о том, в какие организационные формы он должен быть облечен.

В самом государственном департаменте решение Трумэна о создании временного отдела международной информации, который должен был обеспечивать показ в иностранных государствах «полной и достоверной кар­тины американской жизни, а также целей и политики правительства Соединенных Штатов», было встречено, как отмечает большинство американских исследовате­лей, «без особого энтузиазма». Против создания такого отдела выступили сторонники старой, так называемой «традиционной дипломатии», которые считали, что и в послевоенном мире государство могло бы обходиться без внешнеполитической пропаганды. Они поддерживали точку зрения, что «информационной деятельностью», то есть пропагандой, должны заниматься не правительст­венные, а частные организации США. Однако верх в этой дискуссии взяли сторонники «новой дипломатии», высту­павшие за широкое применение пропаганды в сфере межгосударственного общения.

С 1 января 1946 г. в государственном департаменте вместо временного отдела было создано управление меж­дународной информации и культурных обменов. Обрисо­вывая программы деятельности управления перед комис­сией по иностранным делам палаты представителей в октябре 1945 года, его руководитель У. Бентон подчер­кивал, что они в первую очередь предназначены для «поддержки в самом широком смысле внешней политики Соединенных Штатов в качестве ее орудия» ¹². Это уп­равление, однако, просуществовало недолго. При об­

48

суждении в конгрессе вопроса о выделении ему средств на 1948 финансовый год выяснилось, что управление бы­ло учреждено вне рамок общего законодательства и по­этому не имело конституционного статуса. В результате палата представителей отказала управлению в денежных средствах вообще. И только усилиями сената удалось добиться ассигнований на «зарубежную информацион­ную деятельность» управления в сумме 12,4 млн. вместо первоначально запрашиваемых 31 млн. долл.¹³

Во второй половине 40-х годов в США не прекраща­лась вызванная нарастанием «холодной войны» дискус­сия о месте, которое должна занимать пропагандистская служба. Должна ли она оставаться в государственном департаменте или выделиться в отдельное министерство; должна ли образовать независимое агентство или стать отделом федеральной комиссии по связи — эти и им по­добные вопросы стояли в повестке дня дискуссии ¹⁴. Зна­чительное внимание было уделено проблеме «разделения ответственности» между государственным и частным секторами в осуществлении зарубежной информацион­ной деятельности. Большинство американских специа­листов сходилось во мнении, что многие функции по «представлению США за рубежом» путем «быстрых» (радио и газеты) и «медленных» (книги) средств комму­никаций могли бы быть возложены на частный сектор. Но более глубокое изучение вопроса показало, что этот сектор один не может справиться с теми задачами, кото­рые выдвигали перед внешнеполитической пропагандой правящие круги страны ¹⁵.

Влияние на расширение «холодной войны» оказал одобренный конгрессом весной 1948 года «план Мар­шалла». Эта программа так называемого «экономиче­ского возрождения» Европы была рассчитана прежде всего на борьбу с растущим прогрессивным и коммуни­стическим движением в Центральной и Западной Евро­пе, а также с ростом международного влияния Советско­го Союза. Несколько лет спустя бывший заместитель государственного секретаря США С. Уэллес признавал, что без «плана Маршалла» было бы «мало шансов по­мешать созданию коммунистических правительств в та­ких странах, как Италия и Франция». А профессор У. Хесслер писал, что «с американской точки зрения программа экономического возрождения является сред­ством ведения «холодной войны».

49

«План Маршалла», как и все другие послевоенные программы экономической и внешнеполитической экс­пансии американского империализма, остро нуждался в пропагандистском обеспечении. В связи с этим государ­ственный департамент США вновь подвергся серьезной критике сторонниками новых форм и методов внешнепо­литической экспансии, считавших, что он не учитывает «военные, экономические и культурные факторы», кото­рые по своему значению «сравнялись с политическими»¹⁶.

Дискуссии, вызванные поисками новой, более прием­лемой и отвечающей предъявляемым современностью требованиям организационной структуры пропагандист­ского аппарата, из правительственных учреждений и университетов были в итоге перенесены в конгресс. Там борьба разгорелась между сторонниками дальнейшего развития «международных информационных программ», которых поддержали выступившие в комиссиях конгрес­са государственный секретарь Дж. Маршалл, министр торговли Ав. Гарриман, начальник штаба армии генерал Д. Эйзенхауэр, посол США в Москве Б. Смит, и теми, кто придерживался мнения, что двенадцать с лишним мил­лиардов долларов, выделенных на «реконструкцию» раз­рушенных войной европейских стран, «говорят сами за себя» и не нуждаются в какой-либо пропаганде. Член палаты представителей республиканец К. Мундт, под­держивавший расширение информационной деятельно­сти, охарактеризовал борьбу эту так: «За всю мою быт­ность в конгрессе я никогда не слышал столь много сум­бурных и противоречивых суждений по поводу всего нашего законодательства вообще, сколько относительно этого небольшого законопроекта»¹⁷.

После слушаний в сенате было принято решение от­ложить рассмотрение законопроекта об информацион­ной деятельности США до тех пор, покуда сенаторы и конгрессмены не убедятся сами в необходимости его принятия. В связи с этим в 1946—1947 годах около поло­вины членов конгресса побывали в 22 зарубежных стра­нах. Результаты этого инспекционного турне были изло­жены в докладе и сводились к тому, что законодателей «поразил и встревожил» факт непонимания целей и за­дач послевоенной политики США народами европейских стран. Это «непонимание» конгрессмены и сенаторы объ­ясняли, конечно же, «действиями коммунистической пропаганды» и, соответственно, «слабостью информаци­

50

онных усилий США». Для преодоления этого «разрыва» выдвигались настоятельные рекомендации расширить «информационные и культурные программы США»¹⁸.

Законодательное оформление государственной внешнеполитической пропаганды США

Немногие законы США готовились так долго и кропотливо, как обсуждавшийся в 1946—1947 годах законопроект, ставший впоследствии известным как закон Смита — Мундта. Он находился в процессе одобрения в течение двух лет, дважды! выносился на рас­смотрение палаты представителей и сената, два раза пе­реписывался в комиссиях конгресса США. Около 50 конг­рессменов предложили более ста поправок перед его окончательным утверждением ¹⁹.

В законе Смита—Мундта, официально именуемом за­коном 1948 года об информации и образовательных об­менах США, или законом № 402, объявляется, что его цели заключаются в том, чтобы «способствовать прави­тельству развивать лучшее понимание Соединенных Шта­тов в других странах, а также повышать взаимопонима­ние между народом США и народами других стран». По закону государственный секретарь уполномочивался «обеспечивать подготовку и распространение информации о Соединенных Штатах, их людях и их политике через печатные издания, радио, кино и другие средства комму­никаций, а также через информационные центры и ин­структоров за границей» ²⁰.

Закон Смита—Мундта впервые в истории США пре­дусматривал создание в мирное время большого прави­тельственного пропагандистского аппарата. Статьи за­кона во многом повторяют устав УВИ, но в них были и новые моменты. Речь идет прежде всего о пункте, пре­дусматривающем возможность приглашения в США за счет федерального правительства зарубежных государст­венных деятелей, а также видных специалистов. Этот пункт дополнял и расширял возможности обменов в обла­сти культуры и образования по закону Фулбрайта

1946 года, суть которого заключалась в поощрении орга­низации культурных обменов США с зарубежными стра­нами за счет средств в местной валюте, вырученных пра­

51

вительствами этих стран от продажи собственности США, оставшейся там во время войны²¹.

По закону Смита — Мундта правительственная внеш­няя пропаганда передавалась в распоряжение двух от­делов, образованных в государственном департаменте,— по международной информации и по обменам в области просвещения. Для контроля за деятельностью нового ап­парата в соответствии со статьями 601—603 учреждались консультативная комиссия по вопросам информации и консультативная комиссия по вопросам обменов в обла­сти образования. Задачи этих комиссий сводились к вы­работке рекомендаций о направлениях деятельности в области информации и обменов и представлений этих рекомендаций государственному секретарю. Каж­дая комиссия состояла из 5 членов, назначаемых прези­дентом США с согласия сената. Государственный секре­тарь, в свою очередь, должен был на основании рекомен­даций комиссий делать соответствующие доклады кон­грессу США.

Следует отметить, что во время прохождения законо­проекта в сенате впервые под сомнение была поставлена целесообразность объединять в одной организации ин­формацию и обмены. Высказывалось мнение, что в этом случае обмены будут рассматриваться в зарубежных странах как одно из орудий «культурного империализма» США. Одновременно подчеркивались их различные функ­ции, поскольку информация имеет главным образом дело с неотложными повседневными делами, а культурная деятельность «должна больше касаться постоянных и прочных явлений в американском образе жизни»²². Эта точка зрения не нашла, однако, полной поддержки в се­нате: международная информация и образовательные обмены, хотя и разрабатывались в двух разных отделах, остались в системе государственного департамента и в подчинении одного помощника государственного секре­таря.

Таким образом, конгресс США 80-го созыва не счел нужным создавать самостоятельную организацию внеш­неполитической пропаганды. Было, в частности, решено, что «информационная функция» должна оставаться в рамках государственного департамента из-за ее «тесной связи с внешней политикой»²³.

Но ни приближение аппарата пропаганды к источнику формулирования внешней политики, каким считается го­

52

сударственный департамент США, ни деятельность кон­сультативных комиссий не оказали сколько-нибудь значи­тельного влияния на эффективность американской внеш­неполитической пропаганды. Программы «развития за рубежом чувств понимания США и доверия к ним» по принципу показа «полной и достоверной картины» Сое­диненных Штатов успеха не имели. Более того, эти про­граммы, в основу построения которых были положены рекламные методы, «вызывали, — как отмечал У. Догер­ти,— скорее чувство негодования, чем лучшего понима­ния» ²⁴.

Неудачи внешней пропаганды США в этот период, не­смотря на увеличение в 1949 году бюджетных ассигнова­ний до 30 млн. долл., которые позволили значительно ак­тивизировать пропагандистскую деятельность США в странах Азии и Среднего Востока, являются вполне оче­видными для американских историков. Однако причину этого буржуазные исследователи пропаганды склонны искать в частностях, а не в общеполитической обстановке тех лет.

Так, Догерти просчеты и промахи внешнеполитической пропаганды США объясняет общим, «недифференциро­ванным подходохм к разработке программ». Другие, а таких большинство, вину возлагают на «недостаточные средства» и на «плохо подготовленные кадры».

Однако буржуазная историография почти полностью игнорирует тот факт, что в результате разгрома фашизма во второй мировой войне неизмеримо вырос авторитет Советского Союза, что выход на международную арену социалистической системы государств обострил идеоло­гическую борьбу между социализмом и капитализмом. В этой борьбе симпатии народов, естественно, склонялись к передовым демократическим и социалистическим идеям.

. Что же касается «слабо подготовленных кадров», то буржуазные исследователи правы, но лучших кадров для пропаганды у США и не могло быть, поскольку 23 марта

1947 г., всего через несколько дней после обнародования своей доктрины, президент Трумэн издал распоряжение «о проверке лояльности» всех служащих государственно­го аппарата. После этой проверки не у дел оказалось немало специалистов пропаганды, получивших опыт во время войны, среди которых были убежденные антифа­шисты и сторонники нормальных отношений с Советским Союзом.

53

Хорошо известно также, что после окончания войны в США начался разгул внутренней реакции, разжигание антикоммунистической истерии, чему способствовала и внешняя политика США. Дж. Уорберг в своей книге «По­следний призыв к здравому смыслу» писал, что доктрина Трумэна «была плохо продумана», что она была «немуд­рой и двусмысленной». Это, по словам Уорберга, был до­кумент, «предназначенный для раздувания страха и раз­жигания агрессивных желаний». Вместо того чтобы «ин­формировать и убеждать», она открыла «ящик Пандоры с безобразными эмоциями крайних ненавистников рус­ских и реакционеров всех мастей²⁵.

Пропаганда неизбежности войны и антисоветская ис­терия, нагнетаемая в эти годы официальными кругами США, нашли широкое отражение и в научно-политиче­ской литературе. Ряд влиятельных специалистов по внеш­ней политике США, вроде Р. Страусса-Хюппе, С. Поссо- ни, У. Кинтнера, открыто призывали к атомной войне про­тив Советского Союза, к установлению во всем мире свободы «по американскому образцу».

Одним из важнейших элементов подобной внешней по­литики явилось создание в 1949 году агрессивного Севе­роатлантического союза, который как бы подвел черту под серией военных соглашений, навязанных Соединен­ными Штатами многим странам. Пропаганде «миролю­бия» НАТО были посвящены многие информационные программы США.

Вскоре после того как народам всего мира стало из­вестно, что Советский Союз положил конец атомной мо­нополии США, была принята программа «укрепления за­щиты» Соединенных Штатов. В программе имелся пункт о необходимости усиления правительственной пропаган­ды в иностранных государствах²⁶.

Американские исследования, посвященные этим годам, содержат обычно мнения, что гонка вооружений и воен­ный психоз в США являлись якобы своего рода «защит­ной реакцией» на «происки международного коммуниз­ма». Факты, однако, свидетельствуют об обратном. Со­ветский Союз, как известно, много раз обращался к Сое­диненным Штатам с предложениями начать совместные поиски путей сохранения и укрепления мира во всем ми­ре. Но Соединенные Штаты, как справедливо подчерки­вал профессор Флеминг, «не желали иметь дело с Совет­ским Союзом на переговорах»²⁷.

54

9 марта 1950 г. была опубликована речь государствен­ного секретаря США Дина Ачесона, в которой содержал­ся призыв к осуществлению «тотальной дипломатии» в отношениях между США и СССР. Проводить «тотальную дипломатию», пояснялось в речи, это значит «создавать ситуации силы по отношению к Советам»²⁸. Речь Ачесона, другими словами, являлась ультиматумом Советскому Союзу. «Ачесон выдвинул такие пункты, — писал 20 мар­та 1950 г. в газете «Нью-Йорк тайме» известный полити­ческий обозреватель Джеймс Рестон, — что русские пере­стали бы быть коммунистами, если бы они их приняли». А в апреле 1950 года президент Трумэн, выражая устрем­ления государственно-монополистического капитала США, выступил в Американском обществе газетных ре­дакторов с речью, в которой призвал начать «кампанию правды» против коммунизма²⁹.

„Кампания правды⁶⁴ — крупнейшая операция „психологической войны⁶⁶ США

Планы «кампании правды» были подго­товлены помощником государственного секретаря Эд. Барретом и получили поддержку в сенате США, где

12  сенаторов в марте 1950 года внесли на рассмотрение конгресса резолюцию, призывающую к «всемирному пла­ну Маршалла в области идей». Для этой цели рекомен­довалось активно использовать рядио и кинофильмы, увеличить число студентов, приезжающих в США из за­рубежных стран, и т. п. В резолюции высказывалось также пожелание создать в США специальное частное агентство, которое могло бы поощрять развитие зару­бежной пропаганды. Резолюция, наконец, требовала, что­бы «международная пропаганда» стала инструментом высшей национальной политики³⁰.

Ажиотаж, поднятый в конгрессе США вокруг резолю­ции сенаторов и выступления президента Трумэна, достиг апогея в июне 1950 года. На проведение «кампании прав­ды» была выделена огромная для того времени сумма в . 131, 3 млн. долл.³¹

Этот завуалированный столь благозвучным названием откровенный антикоммунистический поход со всеми его методами и приемами послужил заметной вехой в исто­рии развития внешнеполитической пропаганды США.

55

«Кампания правды» имела особенности, отличающие ее от прежних пропагандистских кампаний США. Если' ранее программы внешней пропаганды США составля­лись, исходя из принципа, что всем зарубежным странам следует передавать более или менее одинаковую инфор­мацию о «процветающей Америке» и «комфорте жизни ее населения», то с принятием «кампании правды» отме­чаются серьезные тактические изменения. Иностранные государства стали классифицироваться на основе их стра­тегического значения для США; в каждой стране стали определяться так называемые «выборочные группы» на­селения, на которые нужно было оказывать влияние; на­чал осуществляться тщательный отбор тех средств про­паганды, с помощью которых можно было бы наиболее эффективно влиять на каждую из этих групп. Упор при этом делался на идеологические диверсии, нацеленные на «отбрасывание» «советского влияния», как именовали некоторые ведущие пропагандисты США неуклонный рост авторитета СССР среди народов всего мира³².

Информационный камуфляж был наконец снят, и весь комплекс мероприятий в рамках «кампании правды» стал открыто именоваться «психологическим наступле­нием» против СССР. Международную информацию и культурные обмены включили в «программы Соединен­ных Штатов по обеспечению национальной обороны», разработанные Советом национальной безопасности и одобренные президентом США 18 октября 1951 г.

Изменение тактики внешней пропаганды требовало и соответственного приспособления к ней организационных форм. Государственный департамент не мог оперативно осуществлять предписанную ему «информационную функ­цию», поэтому вскоре после объявления Трумэном «кам­пании правды» была создана администрация междуна­родной информации, остававшаяся в системе государст­венного департамента, но получившая большую самостоя­тельность в решении оперативных вопросов, нежели предыдущие аналогичные отделы и управления. В рамках государственного департамента был создан также меж­ведомственный комитет по координации психологических операций. В июне 1951 года правительство США придало «психологическому наступлению» еще большее значение: директивой президента было учреждено ответственное перед Советом национальной безопасности бюро психо­логической стратегии (БПС).

56

Задачи БПС заключались в планировании «долго­срочных психологических операций в связи с проблема­ми страны» и деятельности по «оказанию влияния на мне­ния, отношения и поведение людей в зарубежных стра­нах в поддержку национальных целей»³³. Постоянными членами бюро являлись заместитель государственного секретаря, заместитель министра обороны и директор ЦРУ. В качестве главного советника бюро выступал пред­ставитель Объединенного комитета начальников штабов США. Директор бюро назначался президентом США. В распоряжении бюро находились межведомственный ко­митет и группа специалистов по регионам и планирова­нию общей политики³⁴.

Создание межведомственного комитета и БПС поло­жило начало новому этапу в развитии внешнеполитиче­ской пропаганды США, этапу, известному под названием «психологическая война».

Термин «психологическая война» стал приобретать права гражданства в США в начале второй мировой вой­ны, когда федеральному правительству была представле­на экспертами переведенная на английский язык специ­альная немецкая литература, в которой описывалась важность учета психологии в войне при современных ус­ловиях³⁵. О «психологической войне» говорили в военных кругах еще до появления ее определения в гражданском словаре Вебстера в 1951 году. Впервые в США этот тер­мин в заголовок своей работы вынес профессор П. Лайн- барджер. Вслед за его книгой, год спустя, вышел труд Д. Лернера, посвященный «психологической войне» про­тив гитлеровской Германии³⁶. Другие авторы до «кам­пании правды» Трумэна если и пользовались термином «психологическая война», то, как правило, применительно к деятельности военных организаций, занимавшихся про­пагандой. События же начала 50-х годов поставили «пси­хологическую войну» в заголовки газет, сделали ее пред­метом общественных дискуссий и слушаний в комиссиях конгресса США. Под «психологической войной» стали понимать всю деятельность организаций, занимающихся внешнеполитической пропагандой в мирное время.

Расширению «психологической войны» способствовали военные круги США, считавшие, что недооценка роли «психологического оружия в мирное время может нане­сти ущерб безопасности страны». Именно в словаре ар­мейских терминов США изменялось и совершенствова­

57

лось определение «психологической войны». Если в 1950 году она представлялась как «планомерное использо­вание государством во время войны или объявленного чрезвычайного положения пропагандистских мер, рассчи­танных на оказание влияния на точки зрения, эмоции, позиции и поведение вражеских, нейтральных или дру­жеских иностранных групп с целью поддержки осущест­вления его национальной политики и цели»³⁷, то спустя три года в том же словаре говорилось: «Психологическая война — это планомерное использование государством или группой стран пропагандистских или соответствую­щих информационные мер, направленных на вражеские, нейтральные или дружественные группы с целью оказа­ния влияния на точки зрения, эмоции, позиции и поведе­ние в интересах поддержки политики и целей данного государства или группы стран»³⁸. Помимо главного раз­личия между этими двумя формулировками — во второй убраны слова «во время войны или объявленного чрезвы­чайного положения», что узаконивает «психологическую войну» в качестве орудия политики мирного времени,— обращает на себя внимание также попытка объединить пропаганду с информацией. Следовательно, в средства ведения «психологической войны» вошли как пропаганда с ее специфическим толкованием американскими иссле­дователями, так и начинающее приобретать популярность среди практиков внешнеполитической пропаганды слово «информация».

В начале 50-х годов в Соединенных Штатах появляет­ся множество определений «психологической войны», раз­работанных специально для пропаганды мирного вре­мени.

Так, уже не раз упоминавшийся нами видный теоре­тик «психологической войны» профессор Лайнбарджер рассматривал ее, например, в узком и широком смысле. В узком смысле «психологическая война» была, по его определению, «использованием пропаганды против врага совместно с такими другими оперативными средствами военного, экономического и политического характера, ко­торые могли бы потребоваться в дополнение к пропаган­де»; в широком смысле — «применением компонентов психологической науки с целью содействия политическим, экономическим или военным задачам»³⁹. Такие автори­теты, как Лассвелл и Барретт, ставили знак равенства между «психологической войной» мирного времени и во­

58

енной пропагандой, считая, что в мирное время внешняя политика США имеет «четыре измерения: дипломатиче­ское, военное, экономическое и пропагандистское»⁴⁰.

Задачам «психологической войны» были подчинены культурные и образовательные обмены США. Перед ни­ми, как и перед информацией, выдвигалась цель «поддер­жания духа сотрудничества среди свободных стран, ук­репления сопротивления коммунизму в странах, находя­щихся под угрозой инфильтрации или агрессии, а также ослабления власти коммунизма на территориях, находя­щихся под влиянием СССР»⁴¹.

В одном из официальных документов подчеркивалось: «Цели так называемой информационной и культурной деятельности заключаются в одном и том же. Не должно быть деятельности, которая путем использования собст­венных методов не способствует единству и укреплению свободного мира, не повышает доверия к Соединенным Штатам как к лидеру свободного мира или не разобла­чает зло коммунизма». И далее: «Принцип культуры ради культуры не должен иметь места в информационных и образовательных программах Соединенных Штатов.., культурная деятельность является неотъемлемым оруди­ем пропаганды»⁴².

В ноябре 1950 года американские библиотеки в зару­бежных странах были переименованы в информационные центры. В них теперь уже на официальном основании стали показываться различные фильмы, устраивались выставки, читались лекции, собирались различного рода дискуссионные группы. Резко вырос поток из Соединен­ных Штатов чисто пропагандистской литературы.

Приспосабливались к политическим задачам «кампа­нии правды» и программы обменов. В Соединенные Шта­ты в первую очередь стали приглашаться люди, которые по возвращении домой могли бы проводить там открыто или в завуалированной форме проамериканскую пропа­гандистскую работу. Цель таких программ, по определе­нию государственного секретаря Ачесона, заключалась в «работе с людьми, от которых можно ожидать быстрых результатов». «Нужны радиожурналисты, комментаторы, профсоюзные лидеры и им подобные специалисты, — го­ворил Ачесон. — Приглашайте их в Соединенные Штаты, и от нас посылайте в их страны представителей анало­гичных профессий»⁴³.

В это же время значительно активизировалась пропа­

59

гандистская деятельность Пентагона. В тех странах, где имелись американские военные базы, соответствующие передачи для населения велись через американские ар­мейские радиостанции. Там же распространялась пропа­гандистская литература; демонстрировались специально отобранные кинофильмы.

В середине 50-х годов термин «психологическая вой­на» стал изгоняться из официального языка при опреде­лении задач и целей правительственной внешней пропа­ганды. Но концепции «психологической войны» как ши­рокого комплекса приемов, методов и средств политиче­ских и идеологических диверсий США против Советского Союза и социалистических стран, против прогрессивных движений во всем мире не претерпели существенных из­менений.

Форпосты

„психологической войны^и США

в Европе

2 июня 1949 г., то есть задолго до объяв­ления Трумэном его антикоммунистической «кампании правды», газета «Нью-Йорк тайме» поместила объявле­ние, что в соответствии с законами штата Нью-Йорк со­здается «Национальный комитет за свободную Европу». Председателем комитета стал Джозеф Грю. В директо­рат вошли опытные политические деятели — Аллен Дал­лес, Дуайт Эйзенхауэр, Чарлз Тафт, Генри Люс и др.

Определяя деятельность комитета, Грю выделил «идеологическую задачу», которая, по его словам, дол­жна была принести «окончательную победу» над силами, противостоящими «американской демократии». Под тако­выми председатель комитета имел в виду суверенные со­циалистические государства Восточной Европы⁴⁴. Для достижения своих подрывных целей комитет организовал специальную группу, начавшую издавать журнал «Вос­точная Европа», авторами которого стали антикоммуни­сты из США, изменники и предатели родины из социа­листических стран. Образовалась группа по координации диверсионной деятельности беженцев. Однако важней­шим орудием своей деятельности основатели комитета сделали радио «Свободная Европа» (РСЕ).

В июле 1949 года был создан подготовительный орган РСЕ во главе с банкиром Ф. Альтшюлем и отставным

60

генералом Jl. Клеем. А 4 июля 1950 г. коротковолновые передатчики, расположенные в Западной Германии, воз­вестили о «психологической радиовойне» против евро­пейских социалистических стран. Программы, носящие откровенно провокационный характер, готовились в Нью- Йорке и пересылались в Мюнхен, где обосновался опе­ративный штаб РСЕ. К концу 1971 года РСЕ располага­ла 10 коротковолновыми и несколькими средневолновы­ми передатчиками, ведущими из ФРГ целенаправленную антикоммунистическую и антисоветскую пропаганду. 18 радиопередатчиков РСЕ действуют из Португалии.

Другим форпостом «психологической войны» в Евро­пе стала созданная американцами в 1951 году отдельная радиосеть. Первоначально она носила провокационное название — радио «Освобождение», но позже, когда дал- лесовская доктрина «освобождения» потерпела крах, сме­нила его на более спокойное — радио «Свобода» (PC). Эта радиосеть, оперативный штаб которой также распо­ложен в Мюнхене, создавалась для ведения «психологи­ческой войны» исключительно против народов Советского Союза. Мощность радиопередатчиков PC, как утверждал ее директор X. Сарджент, превосходит мощность любой радиостанции Западной Европы. Сейчас PC вещает че­рез передатчики, находящиеся в ФРГ, Испании, на острове Тайвань. «Главная задача PC — вызвать недо­вольство среди народов Советского Союза»⁴⁵ — такими словами охарактеризовал существо деятельности этой радиосети американский исследователь Джон Скотт.

PC содержит многочисленный — до тысячи человек — штат «рыцарей психологической войны». Руководимый американскими специалистами по организации идеологи­ческих диверсий, он включает бывших советских граждан, скомпрометировавших себя сотрудничеством с гитлеров­цами, и прочих отщепенцев и предателей.

Организаторы и руководители РСЕ и PC долгое вре­мя рекламировали эти радиостанции как учреждения, существующие исключительно за счет пожертвований частных организаций и отдельных лиц. При этом под­черкивалось, что правительство США не имеет ни малей­шего отношения к РСЕ или PC. Однако реальности пол­ностью развеяли этот миф, показали несостоятельность утверждений, которыми противники идеи мирного сосу­ществования пытались замаскировать подрывную дея­тельность PC и РСЕ.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СОЗДАНИЕ ОФИЦИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДЫ США

Переоценка тактических основ

„психологической войны“

Несмотря на некоторые тактические «но­винки», которые были использованы в «кампании прав­ды», ее слишком откровенный агрессивный антикоммуни­стический характер вызвал в США серьезную критику. В комиссиях конгресса и в прессе стали раздаваться го­лоса, что все информационные и культурные зарубежные программы Соединенных Штатов стали «слишком прямо­линейными, визгливыми, полемическими» и в известной мере «чересчур поучающими». Предлагалось несколько сократить информационную деятельность за счет расши­рения культурных и образовательных обменов, а инфор­мационные и культурные программы готовить так, чтобы они носили «спокойный и убедительный характер» и больше апеллировали к здоровым чувствам, чем к дур­ным инстинктам и эмоциям зарубежной аудитории¹.

К таким же выводам пришла комиссия сената США по изучению зарубежных информационных программ. Комиссию, слушания которой состоялись в конце 1952 — начале 1953 годов, возглавляли сначала сенатор-де­мократ Фулбрайт, затем сенатор-республиканец Хикен- лупер. На основании опроса специалистов, занимавшихся внешнеполитической пропагандой, комиссия подготовила обширный документ со сравнительными данными по про­пагандистской деятельности США, Англии и Советского Союза, а также с выводами и рекомендациями глав ди­пломатических миссий США, американских корреспон­дентов, представителей деловых фирм и религиозных ор­

62

ганизаций, действующих в иностранных государствах².

В представленном на рассмотрение сената документе, известном как доклад Хикенлупера, особый интерес пред­ставляет рекомендация о настоятельной необходимости изменения тона пропаганды. Эту рекомендацию комиссия приняла после опроса 55 корреспондентов США в зару­бежных странах об их впечатлениях от информационной политики США. Журналисты утверждали, в частности, что «больше ударения должно делаться на позитивную, продемократическую информацию и темы и меньше — на негативный, антикоммунистический материал. Соеди­ненные Штаты говорят лучше всего тогда, когда они го­ворят мягко и когда они избегают сильных методов рек­ламы»³. Этот вывод красноречиво свидетельствует о про­валах «психологической войны», а также о попытках найти более доходчивые приемы и методы политической пропаганды.

Существенной критике в докладе Хикенлупера под­верглись и концепции «психологической войны» как неко­его «тотального оружия». «Независимо от эффективности информационных программ,— подчеркивалось в докла­де,— они не могут заменить политику. О Соединенных Штатах за рубежом судят по их делам больше, чем по их словам. Слова могут помочь людям понять действие, но они не являются заменой для политики. Таким обра­зом, энергичная и ясная внешняя политика, просто и твердо провозглашаемая высокопоставленными офици­альными лицами США, может сделать даже больше, чем огромные ассигнования на информацию»⁴.

Таким образом, доклад Хикенлупера отдает предпо­чтение «пропаганде делом» в отличие от «пропаганды словом». Дискуссия по этому весьма важному вопросу среди американских специалистов не прекращена и сей­час. В ней довольно убедительно звучат голоса сторонни­ков тезиса, что «дела говорят громче слов». Вывод же доклада — «энергичная и ясная внешняя политика» может сделать «больше, чем огромные ассигнования на информацию», — в определенной мере предопределил дальнейшее критическое отношение конгресса к Инфор­мационному агентству США при рассмотрении вопро­са об ассигнованиях на его деятельность⁵. И, наконец, в докладе Хикенлупера содержалось очень важное за­ключение относительно дальнейшего организационного оформления внешней пропаганды США. Отмечая, что

63

«составные части бюро психологической стратегии (ЦРУ, министерство обороны и государственный департамент США) продолжают идти каждая своим путем в вопросах психологической политики», доклад для устранения этого недостатка предлагал представить широкую автономию специальному управлению в структуре государственного департамента или создать самостоятельное агентство. При этом как отрицательный фактор отмечалось, что за последние годы информационная служба прошла через «пять главных реорганизаций и возглавлялась соответст­венно пятью различными начальниками»⁶.

Одновременно с комиссией по иностранным делам сената изучение форм и методов внешнеполитической пропаганды США проводила постоянная комиссия кон­гресса по расследованию деятельности правительствен­ных организаций. Слушания в комиссии проходили под руководством сенатора Дж. Маккарти. Эта комиссия, па­губное влияние которой сказывалось на общем полити­ческом климате Соединенных Штатов тех дней, как изве­стно, выступила в поддержку агрессивных «психологиче­ских» методов «кампании правды». Выводы комиссии свелись к тому, что «растущая угроза советского комму­низма» настоятельно требует «концентрации всех средств» и использования «всего арсенала психологиче­ского оружия против этой угрозы». Что касается куль­турных и образовательных обменов, то они, как «оказы­вающие косвенное, рассчитанное на более отдаленное время влияние», должны! были, по мнению комиссии, за­нимать вспомогательное место⁷.

Комиссия Маккарти в начале 1953 года сосредоточила внимание на проверке государственных служащих, зани­мающихся международной информацией и обменами. Резкой критике подверглись пропагандистские програм­мы, которые комиссия посчитала «безразличными» или «благоприятными» к коммунизму или которые его «игно­рировали». Затем последовала проверка передач «Голоса Америки», правительственных библиотек и зарубежных информационных центров с их книгами⁸.

13  февраля 1953 г. по настоянию Маккарти была из­дана директива, указывающая, что все материалы «ком­мунистов, их последователей и так далее запрещаются для использования в библиотеках ЮСИС и вообще в за­рубежных информационных программах»⁹. Расплывча­тость этой формулировки, особенно слов «и так далее»,

64

привела к тому, что перепуганные библиотекари стали сжигать книги всех авторов, казавшихся им «подозри­тельными», а составители информационных программ, желая выставить себя в роли лояльных антикоммунистов, целиком подчинили эти программы грубым нападкам на страны социалистического содружества.

Деятельность Маккарти и его сторонников имела и дру­гой аспект. «Временахми «охота за ведьмами» становилась поистине ужасной,— подчеркивал профессор Дж. Спэ- ниер. — Информационные службы США были вынужде­ны не только сжигать подозрительные книги, но, что еще хуже, эта «охота» разрушила карьеры или сами жизни многих людей»¹⁰. Позорная для цивилизованной страны расправа с инакомыслящими в США зашла так далеко, что один из ведущих французских публицистов Раймон Арон, всегда выступавший за укрепление фран­ко-американского сотрудничества, заявил, побывав на одном из .слушаний в комиссии Маккарти, что он «боль­ше не представляет себе дальнейшего пути честной за­щиты Соединенных Штатов от тех, кто утверждает, что политическая жизнь США характеризуется страхами и истерией» ^п.

Провалы агрессивного внешнеполитического курса, проводимого правительством Трумэна, стали предметом критики республиканской партии особенно в период пред­выборной кампании в 1952 году. Республиканцы, учиты­вая общие настроения в стране, призвали к пересмотру политики «сдерживания» и выработке нового «более эф­фективного» внешнеполитического курса, важнейшим компонентом которого должна была стать пропаганда.

Кандидат республиканской партии генерал Эйзенхау­эр сделал вопрос об усилении и совершенствовании ин­формационно-пропагандистской деятельности государст­ва одним из важных вопросов избирательной кампании. Точку зрения республиканцев на внешнеполитическую пропаганду он наиболее полно изложил в речи 8 октября 1952 г. в Сан-Франциско. Эйзенхауэр, в частности, зая­вил: «Мы должны приспособить свою внешнюю политику к стратегическим концепциям «холодной войны», которые являются объединенными и взаимосвязанными. По духу и решимости мы должны видеть в этой «холодной войне» возможность добиться победы без убитых, выиграть со­ревнование, которое спасет мир»¹². 2 февраля 1953 г. в своем послании к стране новый президент США обрисо­

3—490

65

вал «динамичные» информационные программы как «важнейшие для безопасности Соединенных Штатов и других народов в сообществе свободных государств» ¹³.

Следует отметить, однако, что упор республиканцев на расширение и совершенствование пропагандистской деятельности США был вызван не только неудачами «кампании правды» Трумэна. Уже в 1950 году один из ведущих деятелей республиканской партии, будущий государственный секретарь в администрации Эйзенхауэ­ра Джон Ф. Даллес в своей книге «Война и мир» выска­зал мысль о необходимости создания в США сильного и действенного аппарата внешнеполитической пропаганды. «За последние пять лет, — отмечал Даллес, — мы истра­тили много миллиардов долларов, готовясь к возможной войне бомб, самолетов и пушек, но мы расходовали мало на войну идей, в которую мы глубоко вовлечены и в кото­рой терпим неудачи, не возместимые никакой военной мощью» ¹⁴.

Примечательно, что постоянный официальный аппарат внешнеполитической пропаганды Соединенных Штатов был создан именно в годы, когда Даллес занимал пост государственного секретаря.

ЮСИА — орган

внешнеполитической пропаганды правительства США

Одним из первых актов Эйзенхауэра пос­ле официального вступления на пост президента было создание специального комитета по международной ин­формационной деятельности, который возглавил извест­ный нью-йоркский адвокат У. Джексон. В комитет вошли представители Белого дома, Пентагона, большого бизне­са и ученые.

Опросив 250 человек, имеющих непосредственное от­ношение к операциям «психологической войны», комитет Джексона составил доклад, в котором основательной критике были подвергнуты некоторые принципы зару­бежной пропаганды США. В частности, была поставлена под сомнение необходимость существования бюро психо­логической стратегии, «которое было создано в результате ложной предпосылки, что «психологическая стратегия» существует каким-то образом самостоятельно от офици­

66

альной политики и акций, и которой могут независимо заниматься эксперты в этой области». Доклад отмечал, что «психологические операции» могут иметь успех толь­ко в том случае, если они будут осуществляться в тесном взаимодействии с любыми другими официальными дей­ствиями правительства США--в дипломатической, эко­номической или военной областях. В докладе содержа­лись предложения, подчеркивающие необходимость ис­пользования средств массовой информации для отождест­вления целей США с целями других государств главным образом в стремлении к «свободе и демократии». Соста­вители доклада пришли также к выводу, что «холодная война» и «психологическая война» — неудачные опреде­ления и что от них нужно отказаться в пользу каких-либо других терминов ¹⁵.

Однако речь в докладе шла не о том, чтобы расстать­ся с принципами и методами «психологической войны», а о том, чтобы выработать такую тактику внешнеполитиче­ской пропаганды, которая обеспечивала бы максималь­ную эффективность экспансионистским устремлениям империализма США. Комитет Джексона к тому же боль­шей частью критиковал не сущность «психологической войны», а ее организационные основы.

Что же касается предложения о замене термина «пси­хологическая война», то оно было формально принято. Правительственная внешнеполитическая пропаганда по­лучила целый ряд новых, так называемых «мягких» тер­минов — «международная информация», «международ­ные коммуникации», «зарубежная информационная дея­тельность» и т. п., которые стали употреблять в зависи­мости от конкретных обстоятельств. Однако при толкова­нии этих терминов нередко подчеркивался их «психоло­гический аспект».

Главная же причина замены термина «психологиче­ская война» крылась, пожалуй, в отрицательной реакции зарубежных стран на предвыборную кампанию республи­канской партии. Высказывались опасения, что Эйзенхау­эр, который в своих речах говорил о необходимости ре­шительно вести «психологическую войну» и выдвигал во­инственные лозунги об «освобождении» и «отбрасывании коммунизма», во внешней политике будет главное внима­ние уделять военным аспектам. Создалось даже мнение, что новый президент, как профессиональный военный, может пойти на риск организации нового вторжения аме­

Г

§7

риканских войск в европейские страны, втянув тем самым мир в новую катастрофу ¹⁶. В связи с этим со времени опубликования доклада Джексона «психологическая вой­на». как и ей сопутствующая устрашающая терминоло­гия, все больше отходит на второй план.

Важную роль в развенчании «психологической войны» сыграла информационно-пропагандистская деятельность Советского Союза и стран социалистического содружест­ва, вызывавшая положительные отклики со стороны за­рубежной аудитории прежде всего тем, что она была об­ращена к разуму людей, призывала к урегулированию всех международных споров и к мирному сосуществова­нию государств с различными социальными системами. Информационно-пропагандистская деятельность социали­стических стран с самого начала строилась на принци­пиально отличных от «психологической войны» основах. В ней никогда не было устрашающих слов, рассчитанных на запугивание людей, игры на эмоциях. В этом смысле отказ правительства США от широкого употребления термина «психологическая война» по отношению к своей внешнеполитической пропаганде можно рассматривать как очередную попытку приспособиться к изменяющейся международной обстановке.

За пересмотр организационных основ зарубежной пропаганды выступила в начале 1953 года и консульта­тивная комиссия США по вопросам информации. Крити­куя государственный департамент, в системе которого находилась администрация международной информации (АМИ), за «недостаток энтузиазма и воображения» по от­ношению к «разработке и претворению в жизнь информа­ционных программ», комиссия рекомендовала учредить самостоятельное учреждение с министерским статусом ¹⁷. Эта рекомендация в известной мере перекликалась с мне­нием, высказанным ранее видным деятелем республикан­ской партии Робертом Тафтом. Также выступая за орга­низационную самостоятельность ведомства пропаганды, Тафт аргументировал это несколько другими соображе­ниями. «Весь вопрос пропаганды, — писал он, — должен быть более тщательно изучен и, без сомнения, изъят из ведения государственного департамента. Государствен- ный департамент неизбежно связан с проблемами отно­шений между государствами. Он не должен делать чего- либо такого, что вызвало бы недовольство правительств, с которыми общается» ¹⁸,

Решающее слово в определении судьбы внешнеполи­тической пропаганды США принадлежало, несомненно, государственному секретарю Даллесу. Он, как почти еди­нодушно отмечают американские исследователи, считал нужным освободить государственный департамент от «посторонних» функций, сконцентрировав всю его дея­тельность на задачах выработки внешней политики США. Руководитель АМИ Р. Джонсон разъяснял, что подобный шаг приведет к «большей гибкости и целенаправленности внешнеполитической пропаганды и расширит возможно­сти для привлечения квалифицированных кадров».

С учетом рекомендаций упомянутых комиссий прези­дент Эйзенхауэр направил 1 июня 1953 г. в конгресс США проект плана реорганизации № 8, который получил силу закона 1 августа 1953 г. По этому плану и в соот­ветствии с президентской директивой было создано адми­нистративно самостоятельное Информационное агентст­во США (United States Information Agency)—ЮСИА.

В своем обращении к конгрессу об учреждении ЮСИА президент отметил, что функцией новой организации дол­жно стать проведение объединенных информационных программ, включающих «информационную программу, осуществляемую в настоящее время администрацией международной информации государственного департа­мента, информационные программы, финансируемые по бюджету на управление оккупированными районами, ин­формационную программу агентства взаимной безопасно­сти и информационную программу администрации техни­ческого сотрудничества» ¹⁹.

Составными частями ЮСИА стали радиостанция «Го­лос Америки», библиотеки государственного департамен­та за рубежом, отделы по выпуску кинофильмов и прессы для зарубежных стран. Общее политическое руководст­во ЮСИА возлагалось на госдепартамент.

О целях и задачах ЮСИА

22 октября 1953 г. Совет национальной безопасности одобрил, а президент Эйзенхауэр промуль- гировал «Заявление о миссии ЮСИА». В заявлении гово­рилось, что основная задача ЮСИА заключается в том, чтобы «представлять народам других стран с помощью технических средств связи доказательства тому, что цели и политика США, находясь в гармоничном взаимодейст­

69

вии, будут поддерживать законные устремления народов к свободе, прогрессу и миру». Эту задачу предполага­лось осуществлять прежде всего путем «разъяснения на­родам зарубежных стран целей и политики Соединенных Штатов Америки» и «противодействия вражеским по­пыткам искажать или расстраивать политику правитель­ства США»²⁰.

Это толкование задач ЮСИА интересно прежде всего тем, что оно не содержит чего-либо такого, что могло бы указать на роль агентства в определении внешней поли­тики США. Судя по тексту директивы, агентство должно было ограничиваться внешнеполитической пропагандой, имевшей главным образом цели идеологической экспан­сии Соединенных Штатов. Примечательно и то, что в ос­новополагающем документе ЮСИА не найти ссылок ни на «психологическую войну», ни на пропаганду вообще. Эти понятия заменены более нейтральным термином «ин­формация». Тем самым правящие круги США стремились по возможности отмежеваться от методов «психологиче­ской войны», затушевать классовую сущность своей про­паганды, посеять у зарубежных народов иллюзии, будто Соединенные Штаты занимаются исключительно беспри­страстным и объективным информированием.

По замечанию одного из теоретиков и практиков внешнеполитической пропаганды США Перусса, «зада­ча общения с зарубежными народами станет много про­ще», если соответствующие службы США будут ссылать­ся на общественное мнение «как у себя дома, так и за рубежом и полностью выбросят слово «пропаганда»... С точки зрения чисто профессиональной, — уточнил Пе- русс, — все это является обыкновенной и несомненной «психологической войной», как каждый, занятый в ее операциях, и назвал бы ее»²¹.

За 13 месяцев до окончания срока своих полномочий президент Эйзенхауэр назначил специальный комитет во главе с промышленником М. Спрейгом для «изучения ин­формационной деятельности за рубежом». В комитет во­шли директора ЮСИА и ЦРУ, заместитель государствен­ного секретаря, несколько других высокопоставленных чиновников. А за 28 дней до ухода с политической сцены администрации Эйзенхауэра комитет представил ему свой доклад, основной вывод которого заключался в том, что президент должен подтвердить всем ведомствам и организациям свое убеждение в «важности разумного

70

принятия во внимание общественного мнения за рубежом при формулировании внешней политики»²².

Эта рекомендация затем нашла свое выражение в ме­морандуме президента Джона Кеннеди директору ЮСИА от 23 февраля 1963 г. Помимо потверждения общих задач агентства «осуществлять помощь для достижения целей внешней политики США» путем «оказания влияния на поведение людей в других странах», которое должно пре­творяться через «открытое использование различных средств коммуникаций, как-то: личные контакты, радио­передачи, библиотеки, опубликование и распространение книг, пресса, кино, телевидение, выставки, обучение анг­лийскому языку и др.», президент Кеннеди возложил на ЮСИА задачу «консультировать президента, его пред­ставителей за рубежом, а также другие учреждения и агентства по поводу использования зарубежного (общест­венного) мнения при формулировании настоящей или предстоящей политики, программ и официальных заявле­ний Соединенных Штатов»²³.

Таким образом, Кеннеди не только указал на важ­ность принятия во внимание зарубежного общественного мнения, но и определил новый подход к ведению внеш­ней пропаганды США. Было также покончено с бытовав­шими рассуждениями о том, что ЮСИА занимается не­винным «распространением» («dissemination») информа­ции. Главной задачей внешнеполитической пропаганды США становится целенаправленное «убеждение» («per­suasion») зарубежной аудитории.

Президент Линдон Б. Джонсон официально не изда­вал ни директив, ни меморандумов относительно целей и задач ЮСИА. Этим он как бы подтверждал преемствен­ность в работе агентства внешнеполитической пропаган­ды. Убеждение иностранной аудитории оставалось глав­ной задачей ЮСИА. Вот что говорил тогда о деятельности агентства его директор К. Роуэн: «Мы ведем пропа­ганду в 106 странах. Наши программы для каждой стра­ны планируются так, чтобы заручиться в каждой из них поддержкой внешнеполитических целей США в отноше­нии этой страны. Это означает, что форма наших про­грамм видоизменяется в каждом отдельном государстве в зависимости от целей американской политики. Наш диапазон весьма широк. Мы используем старинный жанр моралите, популярный в Азии, и авангардистское амери­канское искусство. Мы издаем стенные газеты и солидные

71

академические журналы. Мы пользуемся бродячими де­ревенскими трубадурами и выведенными на орбиту спут­никами связи»²⁴.

Вместе с тем следует отметить, что несколько позже, в 1967 году, директор ЮСИА Леонард Маркс, сменивший Роуэна, неожиданно выступил с собственным толкова­нием целей и задач агентства. Это толкование примеча­тельно тем, что в цем отсутствует акцент на убеждение. Согласно интерпретации Маркса, ЮСИА поддерживает внешнюю политику Соединенных Штатов путем прямого общения с людьми других стран; создает атмосферу пони­мания Соединенных Штатов среди других народов; ин­формирует правительство США о зарубежном обществен­ном мнении²⁵.

Однако задачи и цели ЮСИА, изложенные в офици­альных документах, представляются далеко не полными. Известный исследователь внешнеполитического механиз­ма США Р. Элдер высказал соображение относительно возможности существования секретных параграфов, ка­сающихся «специальной роли», выполняемой агентством в отдельных районах мира²⁶.

О том, что уставные формулировки главного пропа­гандистского ведомства Соединенных Штатов носят дек­ларативный характер, что они далеки от его подлинной деятельности, не раз говорили объективные исследовате­ли американской внешнеполитической пропаганды. Гово­рят об этом практические дела ЮСИА, которые всегда были подчинены одной цели — пропагандистскому обеспе­чению внешнеполитического курса американского импе­риализма. Агрессивная природа этого курса с его анти­коммунистической направленностью прикрывалась миротворческой фразеологией, включая цитированные нами абзацы устава агентства.

Поиски места культурным и образовательным обменам

Создание ЮСИА не решило проблемы, кто будет заниматься культурными и образовательными обменами в структуре внешнеполитических учреждений Соединенных Штатов.

Руководитель администрации международной инфор­мации Джонсон считал, что эти обмены составляют «не­отъемлемое существо» информационной программы в це­

72

лом, что они придают информационно-пропагандистской деятельности «большую силу, большую респектабель­ность, большее доверие»²⁷. Сенатор Фулбрайт придержи­вался другой позиции. По его мнению, образовательные обмены не следует объединять с информационной деятель­ностью, иначе на обмены будут смотреть как на одну из форм пропаганды, что, полагал сенатор, оттолкнет от них иностранцев²⁸. Точка зрения Фулбрайта нашла поддерж­ку у большинства членов комиссии по иностранным де­лам. Председатель комиссии Бурке Хикенлупер передал Эйзенхауэру резолюцию с рекомендацией сохранить об­мены в системе государственного департамента.

Консультативная комиссия по вопросам обменов, воз­главляемая ученым Дж. Моррилом, также поддержала идею организационного отделения обменов от информаци­онных программ. Но аргументация в пользу отделения у нее была несколько иная. Признавая взаимосвязь об­менов и информационных программ, комиссия нашла их «психологически разнящимися» по своим задачам и це­лям. Если обмены рассчитывались на дальний (стратеги­ческий) прицел воздействия на соответствующую аудито­рию, то информационные программы должны были ока­зывать быстрое (тактическое) влияние. В связи с этим комиссия пришла к выводу, что осуществлять эти задачи нужно самостоятельно в условиях разных организаций²⁹.

Мнения комиссии Хикенлупера и Моррила были в из­вестной мере учтены президентом Эйзенхауэром. Соглас­но его плану реорганизации № 8, обмены остались в си­стеме государственного департамента. Руководство ими возлагалось на того же помощника государственного секретаря по связи с общественностью, который отвечал за общее политическое руководство ЮСИА. Спустя два года, в 1956 году, было принято решение об учреждении должности специального помощника государственного секретаря по образовательным и культурным обменам.

Однако организационное отделение образовательных и культурных обменов от информационно-пропагандист­ской деятельности принципиально ничего не изменило. Обмены как были, так и остались составной частью внеш­неполитической пропаганды США. Причем роль их в политической и идеологической экспансии США неуклон­но возрастала. Об этом говорит хотя бы рост ассигнова­ний на обмены. В 1959 году конгресс выделил на них уже 22,8 млн. долл.

73

Новые подходы к старым проблемам «холодной вой­ны», или поиски «новых рубежей», стало осуществлять пришедшее к власти в 1960 году правительство Кеннеди. Для культурных и образовательных обменов эти подходы выразились в полной интеграции обменов с так называе­мыми «национальными интересами» внешней политики США, которые определялись политическими, экономиче­скими и военными возможностями американского моно­полистического капитала. Об этом недвусмысленно сви­детельствует текст уже упомянутого меморандума пре­зидента США от 23 февраля 1963 г.

Этот меморандум, по сути дела, обходил известный закон Смита — Мундта. Положения закона о том, что за­рубежная информация и обмены должны способствовать «лучшему пониманию Соединенных Штатов в других странах, а также повышать взаимопонимание между на­родами Соединенных Штатов и народами в других стра­нах», были окончательно вытеснены президентскими ди­рективами ЮСИА оказывать всемерную «помощь в достижении внешнеполитических целей США». Меморан­дум сводил также на нет закон Фулбрайта — Хейса 1961 года о взаимных образовательных и культурных об­менах, который содержал намеки на автономию обменов от информационно-пропагандистской деятельности. Пре­зидентские директивы вменяли в обязанность всем пропа­гандистам, включая профессоров, преподавателей и ас­пирантов, усилить работу по «оказанию влияния на зарубежное общественное мнение», что практически обо­рачивалось планомерными попытками создать в пред­ставлении зарубежных народов «образ» Соединенных Штатов как «лидера свободного мира» и содействовать претворению в жизнь целей американской внешней по­литики.

В то же время меморандум Кеннеди не дал ответа на многие другие вопросы, неизбежно возникающие при реа­лизации программ культурных и образовательных обме­нов. Прежде всего имеется в виду проблема руководства обменами. Дело в том, что организационное обособление обменов от информации в Вашингтоне носило формаль­ный характер, поскольку в посольствах США обмен и информация находились в руках представителя ЮСИА. Против такого двойного руководства обменами выступа­ли некоторые высокопоставленные правительственные чиновники, считавшие, что выработка и осуществление

74

Программ обменов должны происходить в условиях их полной организационной автономии.

Сторонниками выделения обменов в самостоятельную область внешнеполитической деятельности выступили помощники государственных секретарей Ф. Кумс и Ч. Френкель. В своих монографиях они попытались обос­новать важность, которую в наши дни представляет осно­ванная на таких обменах так называемая «культурная дипломатия» США. Причем Кумс, в отличие от многих американских приверженцев «новой дипломатии», отдает предпочтение культурно-образовательным обменам и счи­тает их, а не пропаганду, «четвертым измерением» внеш­ней политики США³⁰.

Впрочем, значение «культурной дипломатии» как од­ного из важнейших рычагов идеологического проникнове­ния США в другие страны никогда, по существу, не ставилось под сомнение ни в правительственных, ни в каких-либо других кругах Соединенных Штатов. Однако идея полного организационного обособления обменов пока еще не находит реального воплощения. Более того, вытекающие из существующего положения трудности ко­ординации пропаганды и обменов при осуществлении внешнеполитических акций империализма США подтал­кивают разработку новых организационных планов, со­гласно которым зарубежная информация и обмены дол­жны сосредоточиться в одном учреждении и подчиняться одному руководству. Таким учреждением должно быть ЮСИА, а руководством — директорат агентства.

В 1968 году был опубликован доклад координацион­ного комитета республиканской партии, в котором осно­вательной критике была подвергнута деятельность пра­вительства демократов в области внешнеполитической пропаганды. В докладе подчеркивалось, что республикан­цы в конгрессе «всегда выступали против искусственного отделения информации от культурных программ», что «потенциал информации и программ обменов» носит «стратегический характер», а не является «простой так­тикой в текущей политике». В связи с этим составители доклада утверждали, что «информационные и обменные программы должны быть сведены в одной организации. Образовательные и культурные программы, имеющие замедленный эффект действия, нуждаются в большем внимании и поэтому должны быть переведены из государ­ственного департамента в ЮСИА». Такой перевод, по

75

мнению составителей доклада, «позволит объединить пси­хологические операции, будет способствовать правильно­му сочетанию программ в каждой зарубежной стране и сократит административное дублирование. Переход изба­вит государственного секретаря от серьезного админист­ративного бремени и позволит также директору ЮСИА сконцентрировать свое внимание на разработке эффек­тивных программ с дальним прицелом»³¹.

Вместе с тем республиканцы отметили большое зна­чение личных контактов, а также призвали к более ча­стой организации различных научных и культурных кон­ференций в США с приглашением на них большого числа зарубежных деятелей. Имелось в виду, что такого рода поездки будут благоприятно влиять на формирование положительных взглядов по отношению к США у вид­ных иностранных гостей.

Сделав акцент на необходимость активного привле­чения «частного сектора» в сферу зарубежной пропаган­дистской деятельности США, координационный комитет призвал профессиональных пропагандистов проявлять «больше воображения» в деле организационного приспо­собления к новым реальностям информационных и осо­бенно культурных программ.

Однако правительство Никсона никаких изменений места образовательных и культурных обменов в структу­ре внешнеполитического механизма США не произвело. Управление по образовательным и культурным обменам государственного департамента вкупе с ЮСИА, как и прежде, используют все имеющиеся в их распоряжении средства для соответствующего убеждения зарубежной аудитории, манипулирования ее поведением и поступка­ми ради продвижения империалистических, которые опять-таки продолжают именоваться «национальными», интересов правящих кругов Соединенных Штатов.

ГЛАВА ПЯТАЯ

МЕСТО ЮСИА В МЕХАНИЗМЕ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США. СТРУКТУРА, ОРГАНИЗАЦИЯ И КАНАЛЫ ПРОПАГАНДЫ АГЕНТСТВА

Пропагандистские усилия других ведомств правительства США

Вторая мировая война оказала большое воздействие на развитие гоодарственно-монополигтиче- ского капитализма в США. Процесс превращения Соеди­ненных Штатов в главную страну капитализма, разви­вающийся на всем протяжении эпохи империализма, достиг своего апогея в период, последовавший после окон­чания войны. «Американский монополистический капи­тал, разбухший на дрожжах военных прибылей и гонки вооружений, — подчеркивается в Программе КПСС,— захватил важнейшие источники сырья, рынки сбыта и сферы приложения капитала, создал своеобразную коло­ниальную империю, стал самым крупным мировым экс­плуататором» К

Политика изоляционизма, которой американский им­периализм до второй мировой войны прикрывал свои интервенционистские устремления в страны Латинской Америки и Азии, была отодвинута в сторону. Ей на смену пришла политика, нацеленная на установление мирового господства, опирающаяся на силу, предусматривающая усиление активности американского империализма в раз­личных направлениях — экономическом, военном, поли­тическом, идеологическом. Для претворения в жизнь этой внешней политики был создан разветвленный госу­дарственный механизм, важнейшим звеном которого стал государственный департамент. Ему официально

77

принадлежит главная роль в определении и осуществле­нии внешней политики США. Однако послевоенные эко­номические и военные программы правительства Соеди­ненных Штатов оказались непосильным бременем для управления в рамках одной этой организации. К тому же в правительственных и академических кругах США име­лись люди, которые выступали за то, чтобьи освободить госдепартамент от экономической, военной и идеологиче­ской функций внешней политики, оставив в его распоря­жении только дипломатическую или «политическую» функцию². Особенно громким в этом вопросе был голос военных, которые не хотели поступаться властью, при­обретенной ими в годы войны, и подпадать под контроль гражданских лиц.

Многие из этих проблем не решены и по сей день. Каждый президент пытался приспосабливать как внешне­политический механизм в целом, так и отдельные его зве­нья к нуждам и требованиям времени и обстановки. Вме­сте с тем сама основа и главные рычаги действующего ныне внешнеполитического механизма США несут на се­бе отпечаток тех «конструкций», которые были соверше­ны в конце 40-х — начале 50-х годов.

В результате утрясок и компромиссов, совершенных между различными группировками монополистического капитала, в сферу внешней политики практически были втянуты все федеральные учреждения правительства США, которые имели в ней свои профессиональные инте­ресы. Однако наибольший вес и влияние в решении меж­дународных вопросов стали приобретать две созданные в первые послевоенные годы организации — министерство обороны и Центральное разведывательное управление США. Осуществление внешнеэкономической функции было возложено также на новое правительственное уч- реждение, созданное в качестве автономного органа, но в системе государственного департамента — агентство международного развития (АМР).

Совершался быстрый процесс милитаризации внешней политики Соединенных Штахов. Пентагон параллельно со своими основными функциями значительное внимание стал уделять внешнеполитической пропаганде в духе взглядов и интересов тех сил, которые в Соединенных Штатах составляют военно-промышленный комплекс.

В 1969 году, как показывает бывший эксперт мини­стерства обороны США Адам Ярмолинский, Пентагон

78

уже содержал за границей 8264 своих представителей, в то время как за гражданскими ведомствами числилось всего 5156 служащих³. По данным Пентагона, американ­ские воинские подразделения, находящиеся за пределами страны, обслуживают 352 радиовещательных и 99 теле­визионных станций⁴. Это крупнейшая радио- и телеви­зионная система предназначена не только для «поддер­жания духа» американских солдат, но и для соответст­вующей обработки населения государств, где эти войска расположены.

В декабре 1969 года председатель сенатской комиссии по иностранным делам Дж. У. Фулбрайт выступил с ря­дом речей, посвященных разоблачению пропагандистской деятельности Пентагона. По оценке сенатора, Пентагон в дополнение к радио- и телевизионной службе своих вооруженных сил имеет 56 радиостанций и 11 телевизион­ных станций на военно-морских судах США⁵. И радио- и 6 телевизионных армейских станций проводят операции «психологической войны» во Вьетнаме.

Специальные группы военных корреспондентов заняты изготовлением кино- и телевизионных лент, тематику кото­рые составляют, как правило, антикоммунизм, восхвале­ние милитаризма и американского образа жизни. Только в 1968 году съемочные группы Пентагона привезли, на­пример. 118 кинофильмов из Вьетнама, «и все сюжеты,— как подметил журналист Д. Ширер, — представляют со­бой циничную и лживую пропаганду» якобы «благород­ной миссии» американских солдат и офицеров в Индокитае⁶.

Пентагон выпускает также киноленты, не имеющие на первый взгляд прямого отношения к военным делам. К числу таких фильмов относятся, к примеру, «Свобод­ный народ», сценарий которого написан в духе злобного антикоммунизма и клеветы на социалистические страны. «Выбор сделан», «Дорога к роднику» и другие произведе­ния сделаны по такому же шаблону.

Пропагандистские службы Пентагона не только соз­дают собственные киноленты, но и оказывают помощь тем частным компаниям, чьи фильмы представляют ин­терес для министерства обороны. Летом 1969 года кон­грессмен Розенталь публично осудил поддержку, которую Пентагон оказывал актеру Дж. Уэйну и его компании при съемке ультрамилитаристского фильма «Зеленые бере­ты», посвященного «подвигам» специальных войск США

79

во Вьетнаме. «Романтизация и восхваление вьетнамской войны, которые положены в основу содержания филь­ма,— заявил Розенталь,— вызывают серьезные вопросы о роли министерства обороны в использовании средств налогоплательщиков для прямых пропагандистских це­лей... Союз Голливуда и Пентагона показал, кажется, худшее, что присуще обоим этим учреждениям».

Радио-телевизионной службе Пентагона бесплатно пе­редается пропагандистская продукция частных американ­ских корпораций Си-Би-Эс, Эн-Би-Си, Эй-Би-Си. Мини­стерство обороны пользуется и услугами находящейся в ведении ЮСИА радиосети «Голос Америки». Журналь­ный и книжный отделы, входящие в управление Пента­гона по связи с общественностью, выпускают специаль­ные военные и военно-пропагандистские издания. Отдел информации министерства обороны США устраивает пресс-конференции, вьшускает и распространяет более 125 названий брошюр, журналов, книг, газет общим ти­ражом около 10 млн. экземпляров.

Активной идеологической обработке спецслужб Пен­тагона подвергаются тысячи иностранных офицеров, при­езжающих на подготовку в США. Под такого рода обра­ботку попадает и молодое поколение в иностранных госу­дарствах. Соответствующее воспитание молодежи осуществляется через так называемую школьную про­грамму министерства обороны, которая была учреждена после окончания второй мировой войны. В 1972 году школьная программа Пентагона расползлась по 191 пунк­ту в 28 странах трех континентов, где более 8 тыс. назна­ченных министерством преподавателей в 305 школах обучают свыше 200 тыс. детей американских военнослу­жащих, а также местного населения⁷.

Подрывной пропагандой, которую в политической ли­тературе принято именовать тайными политическими и идеологическими диверсиями, занимается и учрежденное законом о национальной безопасности 1947 года Цент­ральное разведывательное управление. Сотрудник совета международных отношений, работавший ранее в развед­ке, У. Барндс отмечает, что ЦРУ помимо чисто разведы­вательной деятельности проводит также «тайные полити­ческие операции, включающие оказание соответствующего влияния на зарубежных политических деятелей, веде- ние скрытой пропаганды (курсив мой. — А. В.), поддерж­ку определенных политических партий или профсоюзов,

80

й также попытки свержения правительств отдельных ино­странных государств»^ь.

Важнейшим каналом, через который осуществляется идеологическая экспансия США, служит разветвленный аппарат государственного департамента, в последние го­ды все более широко используемый для ведения внешне­политической пропаганды.

Речи и заявления государственного секретаря и дру­гих руководителей внешней политики США, а также по­слания, направленные главам иностранных государств по случаю различных событий, всегда рассчитаны на оказа­ние определенного влияния на общественное мнение этих государств. На пресс-конференциях, которые проводит государственный департамент, ответственные чиновники этого ведомства США информируют корреспондентов о различных аспектах американской внешней политики. Содержание и качество информации, передаваемой кор­респондентам на пресс-конференциях, нередко в доволь­но резкой форме критикуют в самих Соединенных Шта­тах. Так, по словам бывшего специального помощника президента США Артура Шлезингера, у вашингтонских корреспондентов зачастую возникает ощущение, что гос­департамент пьитается использовать их в качестве инст­румента «психологической войны»⁹.

Разумеется, идеологические или психологические ак­ции государственного департамента отнюдь не сводятся только к пресс-конференциям или «брифингам» — инст­руктивным совещаниям для его ответственных сотрудни­ков. Они, как уже отмечалось ранее, выражаются также в фактических действиях в области культурных и образо­вательных обменов, организуемых совместно с ЮСИА.

«Контакты со странами Восточной Европы — не на­града коммунистическому правительству», — подчерки­вал бывший представитель США в ООН А. Голдберг. По его мнению, они — средство, с помощью которого Вос­точная Европа получает идеи «Запада и уменьшает за­висимость от Советского Союза». Не случайным поэтому было и назначение администрацией Никсона на пост по­мощника государственного секретаря по культурным и образовательным обменам Дж. Ричардсона — бывшего руководителя радио «Свободная Европа».

Плохо замаскированной политической диверсией им­периализма США против свободолюбивых народов мира является и пресловутая американская помощь зарубеж­

81

ным государствам, организуемая агентством междуна­родного развития. Идеологический и политический смысл американской помощи раскрыл, в частности, проф. Л. Блэк, долгие годы служивший в государственном де­партаменте, АМР, министерстве торговли и ЦРУ. Без обиняков он назвал главнейшей функцией этой помощи «противодействовать распространению коммунизма». Именно эти соображения, писал Блэк в своей работе «Стратегия помощи иностранным государствам», «пре­валируют при принятии решений об оказании помощи» тому или иному государству ¹⁰.

Специалистов из развивающихся стран, приезжающих в Соединенные Штаты в соответствии с программами обмена по линии АМР, не только и не столько обучают техническим дисциплинам, сколько внушают им слепое преклонение перед «ценностями» американского образа жизни. В свою очередь, американские технические спе­циалисты перед выездом за рубеж проходят особый инст­руктаж в соответствии с идеологическими и политически­ми установками госдепартамента США.

Прямым орудием идеологической экспансии в разви­вающихся странах служит также «Корпус мира», входя­щий в систему государственного департамента. Деятель­ность «волонтеров» корпуса часто расценивается прави­тельством тех стран, куда они прибывают, как подрывная и не имеющая ничего общего с укреплением взаимопони­мания, о чем декларирует устав этой организации. В ию­ле 1971 года корпус составил костяк новой, более широ­кой «добровольческой» организации «Действие» («Acti­on») ^п.

Одновременно со своими непосредственными задача­ми политической пропагандой занимаются министерство здравоохранения, образования и благосостояния, мини­стерство труда, министерства торговли, сельского хозяй­ства, а также другие федеральные ведомства и незави­симые по своему официальному статусу агентства пра­вительства Соединенных Штатов. Однако прямая и непосредственная задача по выработке и осуществлению внешнеполитической пропаганды, а также координация пропагандистских действий всех правительственных уч­реждений (кроме Пентагона и ЦРУ) возложена прези­дентом США на ЮСИА.

На первый план выдвинулась также проблема конт­роля и координации деятельности официальных и полу­

82

официальных организаций на международной арене. В соответствии с этим наметились организационные рам­ки и политические контуры, в пределах которых может или должно функционировать ЮСИА.

Некоторые проблемы

координации

внешнеполитической пропаганды

Центральной фигурой в определении и осуществлении внешней политики со всеми ее компонен­тами является, как известно, президент США. Для оказа­ния помощи президенту накануне второй мировой войны было создано исполнительное управление. Оно снабжало президента информацией, проводило для него аналити­ческую работу, вырабатывало рекомендации, координи­ровало по мере возможности деятельность министерств и ведомств. Важнейшим обособившимся от этого управ­ления звеном стал созданный в 1947 году на основании закона о национальной безопасности Совет национальной безопасности. Особенно значительным СНБ был при пре­зиденте Эйзенхауэре. На его заседания приглашались руководители всех правительственных учреждений, в том числе и директор ЮСИА. В то время «СНБ по сути дела являлся, — отмечал известный ученый и исследователь Бэртон Сэпин, — внутренним правительственным комите­том по вопросам политики национальной безопасности». На заседаниях совета обсуждались и утверждались не только общие документы, определяющие политический курс США, но и принимались решения по таким вопро­сам, как развитие термоядерного оружия, развертывание систем вооружения и т. п.¹²

В бюро по координации операций СНБ, проводившее аналитическую работу вместе с представителями различ­ных министерств и ведомств, входили и представители ЮСИА.

Особое внимание президент Эйзенхауэр уделял, как отмечалось, вопросам «психологической войны» против «международного коммунизма». Консультации по этим вопросам ему предоставляли не только руководители ЮСИА, но и специальный советник. Сначала в этом каче­стве выступал Ч. Джексон, затем — Нельсон Рокфеллер.

Президент Кеннеди реорганизовал СНБ. Заседания совета стали созывать в основном для обсуждения круп­

83

ных международных проблем (карибский кризис, отказ США от моратория на испытания ядерного оружия в ат­мосфере и т. п.). На эти заседания, как правило, пригла­шался и руководитель ведомства внешнеполитической пропаганды США. Директор ЮСИА, как отмечали обоз- реватели-международники, выступал в роли советника президента США по «психологическим аспектам» внеш­ней политики. С ним глава исполнительной власти сове­товался относительно пропагандистского эффекта, кото­рого можно было ожидать от той или другой внешнепо­литической акции.

В последующие годы структура СНБ менялась еще несколько раз ¹³, но это не оказало существенного влия­ния на другие звенья внешнеполитического механизма. Не произошло особых изменений и в месте, которое ЮСИА занимало в его системе. Политическое руководство агент­ством, как и прежде, осталось за государственным депар­таментом, а директор агентства подчиняется непосредст­венно президенту. Руководители ЮСИА при республи­канской администрации стали в основном представлять агентство в системе СНБ путем участия в работе группы анализа.

Президент Никсон учредил также при своем прави­тельстве новый пост директора по вопросам информации, что, несомненно, преследовало цель усилить контроль за освещением внешнеполитических акций Соединенных Штатов. Первый директор по вопросам информации Гер­берт Клейн, как писал журнал «ЮС иьюс энд Уорлд ри- порт» 12 мая 1969 г., «прилагает немало сил для повыше­ния престижа правительства. Он оказывает необходимое содействие корреспондентам, он координирует выступле­ния представителей кабинета. Он хорошо информирован обо всем том, что происходит в правительстве». Директор по вопросам информации и директор ЮСИА поддержи­вают тесные контакты в разработке пропагандистских программ, освещающих внешнеполитические акции США..

В то же время некоторые государственные деятели и эксперты не упускают случая подчеркнуть факт, что лич­ные, неофициальные отношения между руководителями министерств и ведомств играют далеко не последнюю роль в деле координации внешнеполитических программ и акций. «Исходя из собственного опыта, — говорил в конгрессе Гарриман, — я должен заявить, что координа­ция зависит главным образом от самих людей, а не от

84

уставйых положений учреждения. Способные и воспитай- ные люди сумеют скоординировать свою работу в усло­виях негибкой бюрократической системы. А учреждение с наиболее четким организационным статусом все равно не сможет осуществлять координацию, если ею начнут заниматься некомпетентные и упрямые индивиды» ¹⁴.

Одновременно продолжаются поиски оптимальных решений этой сложной комплексной проблемы — коорди­нации внешнеполитической деятельности. Предпринима­ются попытки разработать более гибкие средства и мето­ды пропагандистского воздействия на народы социали­стических стран. И ЮСИА принимает активное участие в этих поисках и попытках.

Внешнеполитическая пропаганда стала, таким обра­зом, неотъемлемым компонентом внешней политики США, ее важнейшим орудием. Это, в конечном счете, поставило агентство в первый ряд организаций «холод­ной войны», способствующих претворению в жизнь гло­бальных устремлений американского империализма.

Руководящие'звенья ЮСИА и их связь с другими организац иями

ЮСИА не относится к категории прави­тельственных учреждений с традиционной жесткой орга­низационной структурой. Каждый новый руководитель пытается совершенствовать ее, приспосабливая к требо­ваниям меняющейся обстановки. Такой реорганизации агентство подвергается обычно с приходом в Белый дом нового президента. Вместе с тем жизнь показывает, что организационный костяк агентства не претерпевает серь­езных изменений.

Агентство с начала создания состояло из двух круп­нейших подразделений: центральной организации в са­мих Соединенных Штатах и так называемых провинци­альных постов и отделений, разбросанных по всему миру. Из 10 203 сотрудников, которые числились в агентстве в 1971 году, около двух третей находились в провинци­альных постах и отделениях ¹⁵.

В вашингтонском штабе ЮСИА разрабатываются планы* пропагандистской работы, решаются финансовые вопросы и проблемы обеспечения провинциальных отде­лений кадрами и оборудованием. Другими словами, цент­

85

ральная организация определяет содержание пропаган­дистской работы и обеспечивает ее необходимыми «инст-' рументами». Сама же пропагандистская работа идет в основном на местах, в зарубежных странах. Там и прове­ряется на практике правильность полученных из центра указаний, определяется эффективность работы отдельных звеньев ЮСИА.

В свою очередь, положение ЮСИА как независимого агентства в системе других федеральных учреждений США требует от его руководителей соответствующего приспособления к тем нормам, на которых основывается деятельность всего внешнеполитического механизма страны.

ЮСИА, как уже отмечалось, было создано как неза­висимое учреждение вне рамок государственного депар­тамента, но под его политическим руководством. Следо­вательно, «независимость ЮСИА можно рассматривать с оперативной, а не с политической точки зрения». Но и это разъяснение, сделанное в 1962 году изучавшим за­граничные кадры США специальным комитетом во гла­ве с X. Гертером, не является исчерпывающим, посколь­ку общее политическое руководство ЮСИА в первую очередь исходит из Белого дома ¹⁶.

Директор ЮСИА и его заместитель назначаются пре­зидентом США и утверждаются сенатом. На этих руко­водящих работников, а также на второго заместителя, которого подбирает директор, возложена ответственность за разработку и проведение в жизнь информационных программ, политики и операций ЮСИА. Они считаются также советниками президента США по «психологиче­ским вопросам» внешней политики. Директор со своими заместителями, образуя директорат агентства, обеспе­чивают руководство всей работой ЮСИА и представляют его на заседаниях руководителей различных федераль­ных министерств и ведомств ¹⁷.

Между ЮСИА и государственным департаментом происходит постоянный обмен кадрами — чиновники агентства направляются на службу в государственный департамент и наоборот.

Исполнительный секретариат и исполнительная груп­па директората ЮСИА служат связующими звеньями между руководителями и отделами агентства, в первую очередь с отделами политики и планирования, исследо­ваний и оценок, общественной информации. При директо­

рате обычно действует исполнительный комитет, опреде­ляющий первоочередные задачи ЮСИА. На заседаниях комитета обсуждаются также все предложения по фи­нансированию пропагандистских мероприятий.

Четыре отдела агентства — административный, кадров и их подготовки, безопасности, генерального советника— носят название штабных. Их отличительная особенность в том, что, не являясь подразделениями ЮСИА, где идет выработка политики или информационных программ, они представляют собой те самые звенья, с помощью которых осуществляется работа пропагандистского аппарата в целом.

Самый большой из них — административный отдел (до 400 человек) разрабатывает все вопросы, от которых зависит повседневная деятельность агентства.

При отделе действует специальное звено по анализу информационных программ агентства. Наибольшую ак­тивность это звено развивает в период распределения бюджетных ассигнований. Тогда готовится подробная смета расходов ЮСИА с учетом «приоритетов» пропа­гандистской деятельности и рассматриваются планы ра­боты всех отделов. Здесь же готовится смета расходов агентства на следующий финансовый год, которая пред­ставляется в Белый дом, а затем с соответствующими коррективами направляется для обсуждения и оконча­тельного утверждения в комиссии по ассигнованиям конгресса.

Название другого отдела — кадров и их подготовки — уже достаточно четко определяет его задачи. Особое вни­мание при этом уделяется подбору наиболее подготовлен­ных кадров, хорошо знающих оперативную работу, а так­же определенные географические районы, группы стран или отдельные государства, иностранные языки, обычаи, привычки того или другого народа. В собеседованиях с желающими поступить на службу в ЮСИА участвуют также сотрудники региональных отделов.

Для подготовки и повышения деловой квалификации сотрудников ЮСИА отдел организует специальные кон­ференции, семинары, симпозиумы с участием видных специалистов и ученых-международников.

Отдел безопасности несет ответственность за физиче­скую безопасность сотрудников агентства и сохранность их имущества. Кроме того, отдел выполняет функции следователя, когда возникают вопросы, касающиеся дей­

87

ствий сотрудников агентства, несовместимых с интереса­ми так называемой «национальной безопасности». За эту свою деятельность отдел получил от сотрудников агент­ства название «филиала ФБР».

Отдел генерального советника занимается всеми юри­дическими делами агентства. Генеральный советник пред­ставляет агентство на слушаниях, когда между ЮСИА и другими учреждениями возникают спорные вопросы правового характера.

Одна из центральных задач директората и штабных от­делов ЮСИА заключается в осуществлении контактов с Белым домом, с министерствами и ведомствами феде­рального правительства. Так, через административный отдел поддерживается постоянная связь с управлением чрезвычайной мобилизационной готовности Белого дома и с различными управлениями Пентагона. Представите­ли отдела принимают участие в работе межведомствен­ного комитета чрезвычайной мобилизационной готов­ности.

Однако поддержание постоянные и прочных контактов с Пентагоном — задача не только штабных отделов. Осу­ществлением таких контактов занимаются все звенья ЮСИА. Управления безопасности и по связи с обществен­ностью, управления, в ведении которых находятся армей­ские радио и телевидение, Объединенный комитет на­чальников штабов — вот те подразделения Пентагона, с которыми агентство работает сообща. ЮСИА обязано систематически снабжать Пентагон сведениями о «пси­хологических аспектах», возникающих в результате тех или иных действий американской военщины за рубежом.

Связи между Пентагоном и ЮСИА становятся особен­но активными в периоды возникновения на международ­ной арене кризисных ситуаций, когда агентство старается отвлечь внимание народов от захватнических программ империализма США.

ЮСИА установило тесные отношения и с ЦРУ, кото­рое ведет активную работу в сфере «психологической войны» с помощью распространения нелегальными и по­лулегальными путями направленной дезинформации. «Дружеские связи с ЦРУ,— констатирует бывший замес­титель директора ЮСИА Т. Соренсен, — помогли обоим агентствам избегать в своей работе дублирования и свершения противоречащих действий»¹⁸.

Осуществляя тесное сотрудничество с агентством меж­

88

дународного развития, ЮСИА в первую очередь пресле­дует цель информирования руководства этого органа внешнеэкономической экспансии о реакции зарубежной общественности на программы американской помощи иностранным государствам. Представители ЮСИА ведут также наблюдение за «надлежащим» использованием технических средств массовой информации, предоставляе­мых зарубежным странам по планам американской эко­номической помощи, совместно с АМР готовят и издают учебники английского языка для иностранцев.

Взаимодействие ЮСИА с министерством торговли США проявляется прежде всего в распределении средств на организацию американских национальных выставок за рубежом. На эти средства ЮСИА обычно устраивает экспозиции, рекламирующие американский образ жизни, в то время как министерство торговли занимается ком­мерческими вопросами.

О том значении, которое придается американским выставкам как средству внешнеполитической пропаган­ды, свидетельствует наличие в ЮСИА специального от­дела генерального комиссара по зарубежным выставкам.

На ЮСИА вообще возложена ответственность за ко­ординацию пропагандистской деятельности всех других министерств и ведомств, прямо или косвенно участвую­щих в организации американских выставок или специа­лизированных павильонов за пределами США. Планы координации разрабатываются в межведомственном ко­митете по выставкам под председательством представи­теля агентства.

Особое место в.деятельности ЮСИА занимает орга­низация и осуществление связей с конгрессом — высшим законодательным органом страны, ибо от него во многом зависит судьба агентства вообще. Помимо отдела гене­рального советника с конгрессом на более высоком уров­не контакты поддерживают члены директората агентства. Эффективность этих связей измеряется в какой-то степе­ни размерами выделяемого конгрессом годового бюдже­та ЮСИА. Если в 1961 году агентство имело в своем рас­поряжении 141 300 тыс. долл., то в 1973 финансовом году ЮСИА получило от высшего законодательного органа США 200 249 тыс. долл. Два раза в год ЮСИА отчитыва­ется перед конгрессом. То, что по каким-либо соображе­ниям не попадает в письменные отчеты, доводится до све­дения членов конгресса непосредственно представителями

директората или генеральным советником ЮСИА. В кон­грессе также утверждаются наиболее важные инструк­ции ЮСИА своему персоналу, рассматриваются проекты строительства в иностранных государствах новых мощ­ных средств массовой информации.

Последние годы свидетельствуют о возросших связях ЮСИА с конгрессом.

Разработка пропагандистских программ и попытки оценок их эффективности

Возглавляемый вторым заместителем ди­ректора отдел политики и планирования — важнейшее функциональное подразделение ЮСИА. В отделе форми­руются основы информационной политики агентства. Его сотрудники, занимающиеся планированием, не ка­саются вопросов повседневной деятельности агентства. Они заняты разработкой основных тем, на которых долж­ны концентрировать свое внимание зарубежные отделе­ния агентства при подготовке аргументированных планов пропаганды. Здесь же идет корректировка планов рабо­ты, поступающих из провинциальных отделений. Кроме того, отдел отвечает за подготовку предложений относи­тельно тактических направлений внешнеполитической пропаганды и готовит для руководства агентства сводки о реакции за рубежом на внешнеполитические акции США.

В отделе разрабатывается тематика, на которой ак­центируются пропагандистские программы.

После получения соответствующей информации в Бе­лом доме и государственном департаменте отдел разра­батывает инструктивные указания сотрудникам ЮСИА по определению текущей информационной политики. От­дел также контролирует подготовку предложений к пла­ну работы агентства на местах.

Отдел обслуживает группа экспертов — советников по важнейшим проблемам. Представители отдела руководят работой центров иностранных корреспондентов в Ва­шингтоне и Нью-Йорке.

В 1966 году отдел стал заниматься вопросами ис­пользования в ЮСИА системы «планирование — програм­мирование— бюджетирование», смысл которой сводился к тому, что ассигнования агентству ставились в прямую

90

зависимость от эффективности его работы. «Благодаря применению этой системы появилась, кажется, надежда, что программы агентства станут более целеустремлен­ными» ¹⁹,— писал один из американских исследователей роли ЮСИА во внешней политике профессор Р. Рубин. Однако эти попытки увязли в общей неопределенности вокруг методов программирования внешнеполитической деятельности США, а в дальнейшем изучение вопроса было передано административному отделу.

Большое внимание при республиканской администра­ции президента Никсона стало уделяться научным иссле­дованиям в области внешнеполитической пропаганды. Если ранее этими вопросами занимались многие отделы, то в 1970 году для этой цели был создан специальный отдел исследований и оценок. Сейчас это один из круп­нейших функциональных отделов.

Определением эффективности всех программ и опера­ций агентства в нем занимаются три группы: исследова­ний, инспекции и контроля, анализа и оценок.

Важную роль в деле решения общих внешнеполити­ческих задач играют проводимые под руководством группы исследований опросы зарубежного населения по интересующим правительство США вопросам. Такие оп­росы проводились агентством, по данным 1967 года, бо­лее чем в 50 странах²⁰.

Группа исследований анализирует данные о реакции зарубежной прессы и общественности на внешнеполити­ческие события, главным образом на действия США, вы­носит заключения об эффективности программ агентства. На группу исследований возложена также задача выра­ботки предложений по контрпропаганде, а также тща­тельное изучение жизни, традиций, привычек различных слоев зарубежного населения. Учитываются при этом все­возможные факторы экономического, политического и социального положения этих групп, и в зависимости от этого устанавливаются «первостепенные», «обыкновен­ные» и «дополнительные» «приоритеты» пропаганды, оп­ределяются ее орудия (кино, печать, лекции, радиопере­дачи и т. д.). Группа проводит активную работу по использованию в ЮСИА результатов исследований в об­ласти внешней политики, осуществляемых частными уч­реждениями или другими правительственными органи­зациями. С этой целью устраиваются семинары с уча­стием ученых, занимающихся исследованиями в области

91

пропаганды. С 197i года отдел содержит своих сотруд­ников при посольствах США в ФРГ, Индии и Перу.

С каждым годом ускоряются темпы финансирования научно-исследовательских работ в области внешнеполи­тической пропаганды. Так, в 1967 году в рамках агентст­ва на это было затрачено около 2 млн. долл., а в 1972 фи­нансовом году на научные исследования ушло уже около 6 млн. долл. При этом следует отметить, что в послед­ние годы исследовательская работа в сфере возможно­стей средств массовой пропаганды вообще приобрела в Соединенных Штатах широкий размах. «Расширение ис­следований в области «холодной войны» вызвало к жиз­ни новый союз между правительством и учеными, — под­черкивал журнал «Нейшн». — Общественные науки используются сейчас в качестве инструмента для поддер­жания системы дома и контрреволюции за рубежом»²¹.

В США исследовательской работой в области пропа­ганды занимаются исследовательский институт по вопро­сам общения Стэнфордского университета, исследова­тельский институт средств общения Иллинойского уни­верситета, исследовательские центры массовых средств общения Висконсинского и Мичиганского университетов, специальные центры Бостонского, Колумбийского и не­которых других университетов. Эти институты и центры получают от правительства и крупнейших американских монополий заказы на разработку самых различных про­грамм внешнеполитической пропаганды²².

Под вывеской частной, «не извлекающей прибылей» организации в Вашингтоне действует учреждение по «ис­следованию политики и операций». Созданное с целью помогать ЮСИА распространять литературу и давать агентству советы по отбору книг для информационных центров, оно, однако, прославилось не столько собствен­ными исследованиями, сколько своими связями с ЦРУ. Разведывательное ведомство подсказывало этому учреж­дению, какие книги следует готовить и распространять через ЮСИА за рубежом.

В задачи группы инспекции и контроля входят общая работа по оценке операций ЮСИА, управления деятель­ностью агентства, а также профессионального уровня его сотрудников как в вашингтонской штаб-квартире, так и на местах. Для выполнения этих задач привлекаются работники других отделов, а также приглашаются вид­ные деятели, не состоящие на государственной службе.

92

Группа анализа и оценок осуществляет контроль дея­тельности агентства с точки зрения проблем, с которыми может столкнуться руководство при разработке и пре­творении в жизнь пропагандистских программ. С этой целью работники группы используют любые доступные им источники, из которых можно было бы почерпнуть све­дения, могущие принести пользу при выработке общих и конкретных направлений деятельности ЮСИА.

Однако значительная часть времени деятельности от­дела, как, впрочем, и некоторых других подразделений ЮСИА, уходит на планомерные и настойчивые попытки определить эффективность пропагандистской работы агентства, дать ей соответствующую оценку. Ведь эффек­тивность пропаганды — это, в конечном итоге, то мери­ло, по которому можно судить и об уровне профессио­нальной подготовки пропагандистов, и о качестве их про­дукции, и о всей работе пропагандистского ведомства в целом.

Вопрос об эффективности или действенности внешне­политической пропаганды к тому же довольно часто вы­носится на обсуждение в различные комиссии и подко­миссии конгресса США. И нужно еще раз отметить, что сумма годового бюджета ЮСИА во многом зависит от того, в какой степени руководители агентства сумеют убе­дить членов сената и палаты представителей в целесо­образности своих пропагандистских программ и акций.

Важным орудием определения эффективности амери­канской пропаганды являются опросы общественного мнения в иностранных государствах. Расчет при этом строится на предположении, что небольшая выборочная группа опрашиваемых людей отражает мнение всего на­селения или, по крайней мере, его большинства. Интер­вьюирование обычно проводится представителями мест­ного населения, которые работают в отделениях агент­ства. Причем ведущие подобные опросы, как правило, не рекламируют свою принадлежность к ЮСИА. Собран­ные таким образом данные носят большей частью секрет­ный характер. Рассекречивание результатов выборочных опросов ЮСИА проводится в том случае, если это сочтет нужным руководитель агентства²³.

Наряду с этим ЮСИА практикует опросы населения с помощью анкет. Такие анкеты содержат обычно вопросы: «Нравятся ли вам наши издания (или радиопередачи)? Устраивает ли вас формат наших публикаций (или про­

93

должительность радиопередач)? Какие статьи и переда­чи вы хотели бы видеть и слышать?» Внимательно изуча­ются также письма с откликами на внешнеполитические действия Соединенных Штатов. «Если нам удается уз­нать, что наши программы не доходят до аудитории,— разъяснял один из руководителей агентства в газете «Ва­шингтон пост» 11 октября 1965 г., — мы делаем для себя соответствующие выводы».

В процессе выработки оценок эффективности пропа­ганды учитываются отклики иностранных средств мас­совой информации на ту или иную программу, заявление или действие ЮСИА. Часто при этом справедливую кри­тику со стороны зарубежной общественности подрывной пропаганды ЮСИА его руководители представляют как доказательство «высокой эффективности» работы агент­ства.

Однако агентству не удалось разработать такой си­стемы, с помощью которой фиксировалась бы эффектив­ность его пропагандистских программ. Это, в частности, вольно или невольно подтверждает видный американский исследователь внешнеполитического механизма США про­фессор Р. Элдер, который в объемистом труде, содержа­щем подробнейший анализ деятельности ЮСИА, этой зажнейшей проблеме смог посвятить лишь следующие строки: «Директора ЮСИА использовали множество пу­тей в поисках наиболее эффективного средства оценки результатов программ агентства и обнаружили, что чрез­вычайно трудно создать удовлетворительное средство или использовать какой-либо точный метод для такой сценки»²⁴.

Однако о каких бы< объективных, на первый взгляд, трудностях ни шла речь, американским пропагандистам, что подтверждается жизнью, становится все сложнее скрывать от общественности тот очевидный факт, что никакая «хорошая» пропаганда не может в конечном сче­те заменить или компенсировать «плохую» внешнюю по­литику.

Региональные отделы ЮСИА: их функции и взаимодействие с постами ЮСИС

Региональные отделы— это как раз те са­мые звенья, где перекрещиваются и проверяются полити­ческие указания и разработки, исходящие из директо­

94

рата и функциональных отделов, а также исследуются результаты деятельности оперативных рычагов агент­ства-служб средств массовой информации.

В ЮСИА семь территориальных отделов: Африки, Ближнего Востока и Северной Африки, Восточной Азии и тихоокеанских стран, Южной Азии, Латинской Америки, Западной Европы, Советского Союза и стран Восточной Европы²⁵. Каждый такой отдел возглавляет помощник директора ЮСИА, который организует работу по изуче­нию запросов с мест, дает рекомендации по пропагандист­ской продукции на свои районы, участвует в проверке ра­боты зарубежных постов агентства, координирует дея­тельность отдела с подобными подразделениями других ведомств и т. п.

Роль региональных отделов возросла в 1961 году, ког­да перед ЮСИА была поставлена задача «не распылять усилия и продукцию», «не рассеивать свой огонь по всем сегментам зарубежного населения», а точно определять «выборочную цель». «Аудитория, на которую нацеливает­ся пропаганда, — говорилось в специальном меморандуме ЮСИА, — должна быть тщательно определена, а с ней найдены средства связи и намечено содержание пропаган­дистского документа. Этим должен достигаться максимум пропагандистского влияния, ведущий к политической ак­ции»²⁶. Определение выборочных целей пропаганды про­изводится региональными отделами вместе с другими звеньями ЮСИА, с территориальными отделами минис­терств и ведомств федерального правительства США.

Большую часть времени руководители территориаль­ных отделов проводят на местах, в иностранных государ­ствах. Там они оказывают непосредственную помощь в подготовке пропагандистской продукции, за которую несут полную ответственность. Через эти отделы осуще­ствляется руководство всеми провинциальными поста­ми и отделениями ЮСИА. По данным 1972 года, ЮСИА содержит 192 зарубежных поста (ЮСИС) в 109 государ­ствах. Количество постов в разных странах зависит как от политических и стратегических интересов Соединен­ных Штатов, так и от отношения местных властей к аме­риканской пропагандистской деятельности. Если, ска­жем, в Индии по настоянию общественности идет сокра­щение постов ЮСИА, то в Южном Вьетнаме, наоборот, число их увеличивается. Сейчас сайгонский режим об­служивает около 500 сотрудников ЮСИА.

95

Во главе ЮСИС стоят сотрудники американских по­сольств обычно в ранге советников по связи с обществен­ностью. У них двойное подчинение — послу США в стране и вашингтонскому руководству ЮСИА. По официальному предписанию этот советник согласовывает все основные вопросы своей работы с послом, но указания, касающие­ся информационной политики, получает из штаб-кварти­ры агентства. В случае возникновения разногласий, ко­торые не могут быггь улажены на месте, они выносятся на разрешение штаб-квартиры ЮСИА и государственного департамента. Во всех других ситуациях решение посла является для руководителя ЮСИС обязательным. В про­пагандистской работе советнику по связи с обществен­ностью обычно помогают советник по вопросам культуры и другие официальные лица из штата посольства. Среди местные жителей ЮСИА вербует в основном вспомога­тельный состав: переводчиков, киномехаников, библиоте­карей и т. д.

Обязанности советника по связи с общественностью, очерченные специальными директивами, разнообразны. Но его главная задача — обеспечивать распространение в стране своего пребывания пропагандистских материа­лов, выступать с речами об американском образе жизни и о политике США, стремиться к установлению контактов с теми, кто оказывает влияние на формирование общест­венного мнения этой страны²⁷.

Известной оперативной самостоятельностью пользу­ются советники по делам культуры. В их обязанности вхо­дит разработка рекомендаций относительно организации культурных и образовательных обменов между США и страной пребывания. Свои соображения по этому поводу эти сотрудники готовят для ЮСИА и государственного департамента. Они пытаются также координировать куль­турные и образовательные обмены, осуществляемые по линии правительственных учреждений, с аналогичными обменами, проводимыми благотворительными фондами (Форда, Карнеги, Рокфеллера и т. д.), а также другими частными организациями США.

Такого рода задачи, ставящиеся перед сотрудниками ЮСИА в посольствах США, были сформулированы на основе выводов многолетних дебатов о том, каким должен быть главный объект в деятельности агентства. Одни считали, что работа ЮСИА пойдет вхолостую, если оно будет строить свои пропагандистские программы

96

только в расчете на лиц, принимающих прямое или кос­венное участие в формировании общественного мнения у себя в стране, а не на широкие слои населения. Другие, наоборот, полагали, что пропаганда, рассчитанная на мас­сы, не принесет желаемого эффекта, что агентство сделает больше, если сконцентрирует усилия на соответствующей обработке небольших групп людей, способных, в свою очередь, оказывать влияние на массы. В итоге верх взяли сторонники пропагандистской работы с выборочными группами или прослойками населения²⁸.

Во многих странах выборочная аудитория — это преж­де всего владельцы средств массовой информации и жур­налисты, учителя школ и преподаватели университетов, лидеры оппозиционных партий и молодежные вожаки, руководители профсоюзов и влиятельные представители национальных меньшинств. В одних государствах амери­канские пропагандисты ориентируются на студенческих лидеров, в других — делают ставку на религиозные дви­жения, в третьих — стремятся к установлению тесных контактов с военачальниками, способными к организа­ции государственных переворотов. Во всех странах ЮСИА пытается также влиять «на всех тех, у кого есть желание и возможности путем демагогии или насилия блокировать сотрудничество своих правительств с Соеди­ненными Штатами»²⁹. Так американские пропагандисты именуют борцов за независимость и демократию.

Основные направления и содержание работы поста ЮСИС конкретизированы в так называемых «местных нланах», или «планах-программах-меморандумах», в ко­торых содержится анализ внутреннего положения страны, оцениваются возможности достижения в ней определен­ных целей, выявляется выборочная аудитория. Проекты! этих планов составляются сотрудниками ЮСИА, но до­рабатываются в региональных отделах ЮСИА и утвер­ждаются директором агентства. После этого они стано­вятся руководством для действия советников агентства и их сотрудников на местах.

Практика проведения в жизнь «местных планов» по­казывает, однако, что представители ЮСИА действуют иногда в обход общепринятым нормам поведения иност­ранных дипломатов. Имелись поэтому прецеденты, когда сотрудников агентства официальные власти зарубежного государства уличали в этом, объявляли persona non grata и высылали из страны.

4—490

97

В 60-х годах ЮСИА уделило пристальное внимание развитию работы «двунациональных центров». Прави­тельство Соединенных Штатов через ЮСИА помогает содержать 133 таких центра³⁰. Разница между американ­скими информационными центрами и «двунациональными центрами» заключается в том, что последние, располо­женные преимущественно в странах Латинской Америки, находятся под руководством совета, в который входят не только американцы, но и граждане данной страны. Этим создается видимость, что центром управляют не одно, а два государства. А между тем они официально принад­лежат правительству США и содержатся на средства, выделяемые из американского государственного бюд­жета. Основная деятельность центров — антикоммунисти­ческое «воспитание» местных жителей.

В 86 странах работают 190 библиотек ЮСИС, кото­рые иногда называют «информационными центрами». В среднем эти центры ежегодно посещает, по подсчетам сотрудников ЮСИА, 25 млн. человек. Если же учесть, что и американские библиотеки укомплектованы в ос­новном антикоммунистической литературой, то стано­вится ясным, какого рода «информацию» получают в этих центрах местные жители.

Впрочем, основная нагрузка по насыщению амери­канских центров в иностранные государствах соответст­вующими пропагандистскими материалами, созданием там определенного психологического климата ложится не на региональные отделы ЮСИА. Главная роль для такого рода деятельности отводится оперативным служ­бам средств массовой информации.

Службы средств массовой информации — оперативные рычаги пропаганды ЮСИА

Нынешнюю структуру ЮСИА - можно уподобить пирамиде, верхушка которой — функциональ­ные отделы, занимающиеся в основном разработкой ин­формационной политики и программ, а основание — отделы, осуществляющие оперативную работу. Состав агентства по численности распределяется в том же по­рядке: отдел директора — 43 человека, отдел политики и планирования — 50, территориальные отделы—113. Самыми многочисленными являются управления или

службы средств массовой информации (пропаганды). Работой в них только в самих Соединенных Штатах за­нято 2240 человек и почти столько же за рубежом. Что же касается ЮСИС, то численность их сотрудников превы­шает 8,5 тыс. человек.

Средства массовой информации — это главное ору­жие, которое ежедневно пускается в ход американскими пропагандистами в битве идей.

Как показывает жизнь, важнейшей проблемой ЮСИА, как, впрочем, и предшествующих агентству организаций, является контроль за качеством продукции, выпускаемой службами радиовещания, прессы и публикаций, инфор­мационных центров, экрана. Эта проблема, в свою оче­редь, тесно связана с умением управлять бюрократиче­скими методами этими службами, большинство которых укомплектовано работниками творческого профиля. Быв­ший заместитель директора ЮСИА, один из опытнейших практиков пропаганды Т. Соренсен полагает, что ближе всех к решению этой проблемы подошел директор агент­ства при администрации Кеннеди, ныне покойный Эд­вард Морроу. Журналист по профессии, он был сторон­ником предоставления «разумного максимума свободьи» творческим работникам ЮСИА. Но... «максимум свобо­ды», по мнению Морроу, должен быть подчинен одной задаче — непрерывному убеждению иностранной ауди­тории в правильности внешнеполитического курса США, получению от убеждаемых соответствующей психологи­ческой поддержки. Морроу упорядочил работу всех служб средств массовой информации ЮСИА. Если до него эти службы функционировали в известной мере как «автономно самостоятельные единицы», то Морроу с по­мощью административных мер удалось сблизить их с другими подразделениями агентсгва, подчинить их цен­трализованному руководству³¹.

Для усиления контроля за службами он ввел долж­ность ответственного чиновника, в обязанности которого вменялась координация их деятельности. Руководителям территориальных отделов была при этом отведена роль «глаз и ушей» агентства и главных советников дирек­тора ЮСИА по всем пропагандистским программам агентства в «своих» районах. Что же касается помощни­ков директора, возглавлявших службы средств массо­вой информации, то, лишившись этой «советнической» функции, они получили задачу сосредоточить все внима­

4*

99

ние на качестве, убедительности и доходчивости выпу­скаемой ими пропагандистской продукции. Они стали работать в более тесном контакте с управленческими и территориальными отделами ради подготовки такой про­дукции, которая «способствовала бы продвижению вне­шнеполитического курса США вообще и особенно в оп­ределенных географических районах»³². Рамки этой си­стемы сохранились в общем виде и в настоящее время.

Первостепенную роль в деле продвижения внешне­политического курса США, его идеологического насы­щения играет служба радиовещания. Даже выделяемые в ее распоряжение ассигнования (около 50 млн. долл. ежегодно) и общее число сотрудников (около 2,5 тыс.) свидетельствуют о большом значении этой службы в структуре ЮСИА.

Главное радиоорудие ЮСИА — обширная передаю­щая и ретрансляционная сеть, совокупно именуемая «Голос Америки». Ее передачи транслируются чуть ли не на все страны мира. Однако большинство радиопро­грамм ГА направлено на социалистические страны.

В 1972 году ГА вел передачи для иностранной ауди­тории на 35 языках, используя для этого 47 радиопере­датчиков в Соединенных Штатах и 76 — в зарубежных странах. В самих США огромные передающие комплекс­ные сооружения «Голоса Америки» расположены в Грин­вилле (шт. Северная Каролина), Бетани (шт. Огайо), Делано и Диксоне (шт. Калифорния), Маратоне и Шу- гар-Лоуфе (шт. Флорида). Из зарубежных наиболее оперативными считаются ^станции: в Вуффертоне (Ан­глия), Танжере (Марокко), Мюнхене (ФРГ), Кевале и на о-ве Родос (Греция), в Монровии (Либерия), Банг­коке (Таиланд), Хюэ (Южный Вьетнам), на Филиппи­нах, Окинаве и Цейлоне. Кроме того, в странах Индокитая агентство пользуется передвижными радиопередатчика­ми. В четырнадцати странах ГА содержит корреспон­дентские пункты.

Большинство программ ГА готовится в Вашингтоне, откуда они передаются на коротковолновые передатчики в Гринвилле, Диксоне, Делано, Бетани или на средневол­новую станцию в Маратоне. Оттуда программы ретран­слируются на радиостанции ГА в иностранных государ­ствах. В свою очередь, эти станции усиливают получен­ные сигналы и ведут уже целенаправленное радиовещание на определенные страны^аз.

100

Недавно закончилась начатая в 1968 году реконст­рукция сети ГА. Вдвое увеличилась мощность коротко­волновых радиостанций в Калифорнии и Огайо. Выросло число радиопередатчиков ГА в Греции и на Филиппинах. Эта реконструкция имела цель усилить радиовещание на европейские социалистические страны, центральную часть Советского Союза, Дальний Восток, Юго-Восточ- ную Азию, Австралию, Новую Зеландию.

Служба радиовещания ЮСИА управляет также рас­положенной в Западном Берлине так называемой «Ра­диостанцией в американском секторе» (РИАС). Ее ра­диопередачи ориентированы, по сути дела, на вмешатель­ство во внутренние дела Германской Демократической Республики, на дезинформацию ее населения.

К концу президентства Эйзенхауэра в ЮСИА была сделана попытка пойти на известный компромисс с твор­ческими работниками службы радиовещания, требовав­шими ослабления цензуры со стороны управленческих подразделений ЮСИА. С этой целью был разработан устав, или своего рода «кодекс чести», которым должны были руководствоваться работники ГА. Этот кодекс за­тем негласно подтверждали все руководители агентства.

Согласно кодексу, ГА в своих передачах должен был придерживаться следующих принципов: «1) Создание себе репутации правдивого и авторитетного источника новостей. Новости ГА должны быть аккуратными, объ­ективными и всесторонними; 2) представление Америки в целом, а не отдельных сегментов американского обще­ства. В связи с этим ГА показывает сбалансированную и полную картину важнейших американских событий и институтов; 3) в качестве официального радио ГА пред­ставляет Соединенные Штаты ясно и эффективно. ГА участвует также в ответственных дискуссиях и вьр- сказь1вает мнения по всем этим вопросам»³⁴.

Принятие этого «кодекса чести» получило поддержку в Соединенных Штатах у всех, кто выступал за разряд­ку международной напряженности, за смягчение и окон­чание «холодной войны». Противники «холодной войны» считали, что подобный кодекс положит конец порочной практике ГА, который сразу же после окончания второй мировой войны развязал активную радиовойну против Советского Союза и других социалистических стран. К сожалению, надеждам сторонников оздоровления меж­дународной обстановки не суждено было сбыться. Но­

101

вости, передаваемые в эфир ГА, так и не стали ни акку­ратными, ни объективными, ни всесторонними. Они ско­рее всего напоминали комментарии, основу которых составляли не факты, а ложь, домыслы, догадки. Благие намерения, выраженные в кодексе, были блокированы на практике и перенесены в сферу теоретических дискус­сий, на которых эксперты пропаганды так и не смогли договориться, какой же должна быть подготавливаемая ГА информация — «правдивой» («truthful») или «прав­доподобной» («credible»).

Сторонники «правдивости» информации, к каковым себя причисляли директора ГА, приходившие на госу­дарственную службу из рекламы или журналистики и поэтому считавшие своим правом выступать от имени творческих работников, полагали, что радиопередачи для зарубежных стран должны в основном быть такими, ка­кими они готовятся для самих Соединенных Штатов коммерческими радиостанциями. Только в этом случае, полагали они, новости будут в известной мере соответ­ствовать положениям кодекса.

Но эти соображения тускнели перед доводами других руководителей ЮСИА, которые настаивали, что не толь­ко через ГА, но и по другим каналам агентства должна и будет проходить пропагандистская продукция, нося­щая «правдоподобный» характер. «ЮСИА не может го­ворить всю правду о Соединенных Штатах всем людям мира и все время, как бьь это ни казалось желатель­ным»³⁵,— говорил по этому поводу директор ЮСИА при президенте Джонсоне Карл Роуэн. Правдивую информа­цию Роуэн подменял гак называемой «сбалансирован­ной» продукцией, изготовлявшейся примерно так. Если на поверхность экономической, политической или соци­альной жизни Америки всплывало позорящее страну яв­ление (расовая дискриминация, преступность, наркома­ния и т. д.) и ни скрывать, ни замалчивать это явление уже не было возможности, тогда к соответствующему короткому сообщению о нем добавлялись пространные рассуждения о том, что все это-де пустяки на фоне, мол, «бурного процветания» Соединенных Штатов.

Готовя такую информацию* пропагандисты исходили из того, что «теневой» факт должен исчезнуть, раство­риться в потоке славословия пресловутому американско­му образу жизни.

Теоретики американской пропаганды исходят из

102

предположения, что лучше всего запоминается послед­няя, а не первая часть передачи. Если, к примеру, при­ходится информировать о случаях критики внешней политики США, то заключительная часть такой информа­ции обязательно заполняется всевозможными аргумен­тами в пользу критикуемой политики. Критик таким об­разом лишается последнего слова. Когда же аргумента­ции мало или ее нет совсем, упор переносится на создание такого «фона» или «перспективы», которые могли бы затушевать неблагоприятный факт.

Приданием такого своеобразного «баланса» переда­чам «Голоса Америки» в службе радиовещания занима­ется специальная группа аналитиков. Ей официально поручена задача привязывать политику ко всем аполи­тичным новостям.

Время от времени в кругах американских пропаган­дистов возникают разговоры о необходимости улучше­ния качества продукции ГА. Леонард Маркс, сменивший Роуэна на посту директора ЮСИА, убеждая тех деяте­лей в конгрессе США, которые настаивали на том, чтобы ЮСИА перестало касаться позорящих страну фактов, разъяснял, что тогда агентство вообще и ГА в частности полностью потеряют доверие аудитории, а сами факты все равно станут ей известны из других источников³⁶.

Однако и такого рода доводы встречались в штыки определенными кругами высшего законодательного ор­гана страны, Белого дома, государственного департамен­та. «Информационная политика и программы должны целиком и полностью служить национальным интересам и целям Соединенных Штатов. Если же новости не со­ответствуют этому, то ими следует просто-напросто пре­небрегать»,— вот содержание директив, которые направ­лялись из этих учреждений в ЮСИА.

Уместно при этом отметить, что понятия «националь­ных интересов», «целей» и «приоритетов» были выдума­ны не американскими пропагандистами, а учеными, вы­полнявшими социальный заказ монополий. Среди этих ученых-политологов не последнюю роль сыграли Рейн­гольд Ниебур и Джордж Кеннан, Ганс Моргентау и Ро­берт Осгуд. Опираясь на псевдонаучные предпосылки неких «реалистических» или «морально-этических» школ и направлений, они попытались обосновать следующий принцип: «национальные интересы» США определяются политическими, экономическими и военными интереса­

103

ми... самих Соединенных Штатов. Подобная концепция, отождествляющая национальные интересы с военно-ма­териальными возможностями американского империализ­ма, не только создает видимость законности всех его экспансионистских программ, но и считается подходящей для теоретического обоснования различных внешнеполи­тических стратегий и доктрин, разрабатывающихся «с позиции силы».

В определении первоочередных задач внешней поли­тики предпочтение отдавалось экономической экспансии американского империализма. После создания под эги­дой США военно-политических блоков НАТО, СЕНТО, СЕАТО, военных баз и одобрения конгрессом программ экономической и военной помощи американский капи­тал безудержно хльинул в чужие страны. Только в одной Европе капиталовложения Соединенных Штатов в пери­од между 1950 и 1965 годами превысили 12 млрд. долл. К 1969 году эти инвестиции выросли до 18 млрд. Под сенью пентагоновских баз монополии США укрепили также свои позиции во многих странах Азии, Латинской Америки, Африки³⁷.

Что же касается «национальных целей» США, то в течение многих лет они в основном сводились к одной — борьбе с коммунизмом. К этой вот цели подтягивались и многие другие «национальные интересы» страны.

Именно эти империалистические интересьи, цели и «приоритеты» и определяют «творческие усилия» про­пагандистов ЮСИА, заставляют их искать такие приемы внешнеполитической пропаганды, которые целиком и полностью отвечали бы внешнеполитическому курсу США, максимально способствовали его проведению и в то же время предельно тщательно маскировали бы его экспансионистский характер.

В последние годы служба радиовещания ЮСИА ста­ла активно использовать новый канал продвижения сво­их радиоматериалов в другие страны. Всем желающим пользоваться «добрыми услугами» США местным ра­диостанциям передачи рассылаются в записи на магни­тофонную пленку. Оттуда же они передаются в эфир, как правило, без указания источника, вводя слушателей в заблуждение о правдивости этой информации.

Служба прессы и публикаций (СПП) готовит самые различные материалы для многочисленных постов и от­делений ЮСИА.

104

Самым оперативным подразделением СПП считается ее радиотелетайпная служба. Корреспонденты службы* (независимо от репортеров «Голоса Америки») аккреди­тованы при всех основных учреждениях Вашингтона. С помощью радиотелетайпной связи подготовленная ими информация посылается в зарубежные посты и отделе­ния ЮСИА. Сотрудники СПП подсчитали, что ежеднев­но они передают более 10 тыс. слов, которые принимают­ся в 119 точках.

На пунктах ЮСИА сообщения корреспондентов пере­водятся на местный язык и направляются самым раз­личным адресатам. Среди них — влиятельные правитель­ственные чиновники, видные общественные деятели, местные газеты, радио и т. п. Чем больше этих мате­риалов будет использовано в местной печати и радио, тем выше в Вашингтоне оценивается деятельность работ­ников ЮСИС.

По телетайпу обычно передаются речи или пресс- конференции официальных лиц США, комментарии аме­риканских авторов по вопросам внутренней и внешней политики, выдержки из редакционных статей американ­ской прессы и т. п.

В своей деятельности СПП старается не дублировать работу частных телеграфных агентств, таких как Ассо- шиэйтед или Юнайтед Пресс. Эти агентства не проявля­ют коммерческого интереса к передаче полных текстов политических выступлений, которые ЮСИА обязано вся­чески распространять. А в области оперативного обмена информацией у ЮСИА с телеграфными агентствами на­лажено тесное взаимодействие.

Чтобы привлечь как можно больше потребителей к своей продукции, ЮСИА сократило передачу по радио­телетайпу шифрованных и кодированных сообщений за счет открытых для местных средств массовой информа­ции. А информация ЮСИА закрытого типа передается по каналам государственного департамента и Пентагона.

Однако большая часть сотрудников СПП занята под­готовкой публикаций стратегического плана, рассчитан­ных на планомерное внедрение в сознание читателя позитивных представлений о США. Этой цели служит вся печатная продукция СПП — начиная от статей в поддержку «национальных интересов» США в чужих странах и кончая «солидными» изданиями, содержащими апологетику американского империализма.

105

В распоряжении ЮСИА находятся печатные фабри­ки в Маниле, Бейруте, Мехико. В самом Вашингтоне печатается журнал «Америка» на русском и польском языках, а также ряд периодических изданий, предназна­ченных для распространения в других государствах. ЮСИА издает также на английском и испанском языках журнал «Проблемы коммунизма», который печатается в Вашингтоне и рассылается оттуда по всем странам. Ма­териалы для журнала готовят эксперты по антикомму­низму из специализированных институтов и центров. «Это полностью антикоммунистический журнал, в кото­ром авторы частенько упражняются в академическом тоне»³⁸, — так определяет это издание профессор Р. Эл­дер. Примечательно, что этот журнал, в отличие от дру­гой печатной продукции ЮСИА, разрешен законом для продажи в самих Соединенных Штатах.

С 1968 года СПП выпускает ежеквартальный жур­нал «Диалог» на английском, французском, немецком и испанском языках для зарубежной интеллигенции и мо­лодежи. В журнале помещаются статьи и другие мате­риалы, взятые из различных американских изданий, ча­ще всего на темь» внутриполитических событий в США и различных аспектов американской внешней политики. Материалы журнала рассчитаны, естественно, на показ Америки в благоприятном свете.

Для арабского мира и Африки издается ежемесячник «Топик» на французском и английском языках, для стран Азии — журнал «Фри уорлд хорайзонс» на англий­ском и пяти азиатских языках, для стран Ближнего Вос­тока— журнал «Аль-Махаль» на арабском языке.

ЮСИА субсидирует издание книг американских ав­торов общим тиражом более 10 млн. экземпляров в год в переводе на 34 иностранных языка, выпускает 2 млн. книг на английском языке и около 1 млн. на упрощен­ном английском языке.

СПП практикует подготовку так называемых моде­лей журналов и брошюр, которые из Вашингтона на­правляются в зарубежные страны, где производится их доработка применительно к местным условиям, перевод на язык страны» и распространение. ЮСИА увеличивает выпуск малоформатных брошюр и буклетов, доведя их тираж до 15 млн. экземпляров в год.

Таким образом, несмотря на существующее мнение, что на первое место среди орудий пропаганды выходят

106

радио и телевидение, печать продолжает играть важней­шую роль в современной идеологической борьбе.

Служба информационных центров (СИЦ) считается в ЮСИА орудием стратегической внешнеполитической пропаганды.

Как уже отмечалось, «информационными центрами» обычно называют зарубежные американские библиотеки и читальные залы, которыми управляют сотрудники ЮСИА. Но это не совсем точно. Информационные цен­тры, как таковые, — это здания в иностранных государ­ствах, находящиеся в собственности правительства США или арендуемые им с читальными, лекционными или ки­нозалами, которые по мере надобности превращаются в дискуссионные клубы или выставочные залы, помещения для танцев или для церемониального вручения призов победителям какого-либо конкурса на «знание США», организуемого постом ЮСИС среди местного населения.

СИЦ в целом выполняет следующую работу: удовле­творяет запросы» на литературу, поступающие из инфор­мационных и других американских зарубежных центров; организует на коммерческой основе перевод на местные языки американских книг и продвижение их на рынки зарубежных стран; осуществляет обучение местной эли­ты английскому языку; устраивает выставки.

В последнее десятилетие ЮСИА активизировало дея­тельность так называемого центра культурного и техни­ческого обмена между Востоком и Западом. Основанный в 1960 году на Гавайских островах, этот центр рассчи­тан на подготовку проамерикански настроенных техниче­ских кадров.

Ответственность за претворение в жизнь программ СИЦ на местах лежит главным образом на советниках по вопросам культурьи посольств США.

Важное место в работе СИЦ отводится отбору книг для распространения за рубежом. Эти книги разделяют­ся на четыре категории: максимального продвижения, обычного пользования, специального использования, не­пригодных для распространения. К первой категории от­носятся книги, которые полностью отвечают информаци­онной политике ЮСИА, то есть с ярко выраженной ан­тикоммунистической тематикой или с неприкрытой апологетикой американского образа жизни, ко второй — книги, поддерживающие с незначительными оговорка­ми, которые придают им видимость объективности, аме­

107

риканскую действительность. Книгами категории «спе­циального использования» считаются те, которые могут дать наиболее полные ответы на специфические вопросы, поступаемые в ЮСИА от граждан зарубежных стран. В категорию книг, «непригодных для распространения», попадают произведения, содержащие «критику современ­ных американских политических лидеров или выступаю­щие за проведение политической линии, противоречащей американской внешней политике»³⁹.

Сам факт практики такого отбора, недопущение на полки американских информационных и «двунациональ­ных» центров произведений, в которых чиновники ЮСИА усматривают угрозу престижу США, полностью опровер­гают утверждения пропагандистов об отсутствии в Сое­диненных Штатах цензуры, о том, что ЮСИА «представ­ляет Америку объективно и во всем ее многообразии».

Работа СИЦ и направляемых ею зарубежных центров привлекает особый интерес со стороны приверженцев так называемой «культурной дипломатии». Они, в част­ности, полагают, что от четкой организации деятельности этих «американских культурных оазисов», от акцента на показ «созидательного идеализма Америки» во многом зависит развитие дружеского взаимопонимания между Соединенными Штатами и данными государствами. По­этому в ряде стран, и особенно там, где сильны антиаме­риканские настроения, информационные и «двунацио­нальные центры» всячески активизируют свою деятель­ность: организуют выставки об американском искусстве, приглашают американские исполнительские коллективы, устраивают диспуты о «традиционных американских сво­бодах» и т. д.

Интенсивной обработке в этих центрах подвергаются студенты и интеллигенция. Эти слои населения особенно часто составляют те выборочные группы, на которых в последние годьи сосредоточили свое внимание американ­ские пропагандисты. О том, что студенты и интеллиген­ция зарубежных стран превратились в первоочередной объект внешней пропаганды США, говорит и тот факт, что в информационных центрах ряда стран созданы дол­жности специальных советников ЮСИА по «студенче­ским вопросам»⁴⁰.

Однако такой тактический крен в программах ЮСИА не приносит тех результатов, на которые рассчитывают пропагандисты агентства. Народы стран, где осущест­