Юридические исследования - ГЕРМАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ В ИРАНЕ. С. Л. АГАЕВ -

Светлой памяти дорогого учителя доц. А. 3. Д а д а ш л ы посвящается

ПРЕДИСЛОВИЕ

В условиях начавшегося со второй половины 50-х годов третьего этапа общего кризиса капитализма, характеризующегося крушением колониальной системы, империализм вынужден прибегать к новым методам ограбления и эксплуатации народов экономически слаборазвитых стран. В качестве главного оплота современного колониализма выступает империализм Соединенных Штатов Америки. Серьезную угрозу для самостоятельного политического и экономического развития этих стран представляет также колониальная экспансия империалистов других держав, и особенно западногерманских монополий.

Одним из объектов экспансии Федеративной Республики Германии является Иран. В послевоенные годы германский капитал не только восстановил, но и значительно расширил свои довоенные позиции в Иране и по целому ряду показателей выдвинулся на пер- вое место в экономической жизни страны.

Разоблачение колониалистских происков империа- листических держав в Иране является одной из важнейших задач советской иранистики. Большую роль в данном случае может сыграть изучение истории империалистической экспансии в Иране, и в частности проникновения в эту страну германского монополистического капитала — одного из наиболее агрессивных отрядов мирового империализма.

В то же время обращение к этой теме дает возможность на конкретных примерах из истории Ирана показать, к каким пагубным последствиям для независим мых стран Азии и Африки может привести политика односторонней ориентации на империалистические державы.

Рассматриваемая проблема не подвергалась монографическому исследованию в советской исторической литературе. Правда, в 20—30-х годах в советской периодической печати были опубликованы статьи и заметки М. Гусейн-заде, М. Сенджаби, И. А. Генина, Г. М. Петрова и др. по вопросу о германском проникновении в Иран, а в 50-х годах — научные статьи М. В. Попова и 3. 3. Абдуллаева, оказавшиеся весьма полезными при написании настоящей монографии.

Помимо работ советских авторов использованы исторические, экономические и другие исследования и работы на персидском, (немецком, английском и французском языках, мемуары политических и военных деятелей Германии, Англии, США и Ирана. При изложении ряда вопросов автор опирался на опубликованные документы внешней политики СССР, Германии, Англии, США, а также сборники законов иранского меджлиса, немецкие статистические ежегодники и иранские таможенные отчеты. Кроме того, в монографии использованы материалы советской, иранской, немецкой, английской печати и частично французской, итальянской и швейцарской.

Следует отметить, что в зарубежной историографии серьезному исследованию вопросов германского проникновения в Иран <не уделяется должного внимания. Более того, большинство иранских историков попросту игнорируют или отрицают германскую экспансию в Иране вообще. Те же из них, которые вольно или невольно вынуждены признать особую активность Германии в Иране в 30-х годах, как например М. Малек,

A. Эхтешам-Улийа, Ф. Бина, X. Мохтари, Дж. Шахид и др., всячески стараются преуменьшить ее влияние на политику правящих кругов этой страны.

Такие же тенденции наблюдаются и в ряде работ западных авторов (JI. Элвелл-Саттона, Р. Булларда, Д. Гейера и др.)* В мемуарах немецкого дипломата

B. фон Блюхера и разведчика Шульце-Гольтуса делается попытка прикрыть экспансионистские устремления германского империализма пресловутыми идейками об «освободительной миссии» Германии на Востоке, и в частности в Иране.

Даже ввод союзных войск в Иран, предпринятый в августе 1941 г, с целью обезвредить шпионско-подрыв*

ную и диверсионную деятельность гитлеровских агентов в стране, большинство западных и почти все иранские буржуазные историки стремятся объяснить какими-либо иными причинами, в частности необходимостью обеспечить транзитный путь для западных поставок в СССР. Так, Л. Элвелл-Саттон пишет: «Единственный путь подвоза западного снабжения для России лежал через Иран. Вывод ясен: Иран должен быть втянут в войну и присутствие в нем немцев оказалось подходящим предлогом» [90, стр. 137]. Даже тогдашний английский посланник в Тегеране Р. Буллард, хотя и признает опасной деятельность фашистской агентуры, заявляет, что «единственной причиной для англо-русской оккупации Ирана было желание открыть... безопасный путь для поставок в Россию» [112, стр. 134]¹.

1 В Иране одним ,из первых с обоснованием этой версии 'выступил в 1946 г. Мохаммед-хан Малек *в книге «Цена усилий Ирана в войне» [242, стр. 12—23]. В последующем его взгляды получили прочное признание во всей иранской буржуазной историографии.

К тому же значение иранского пути для поставок в СССР чрезвычайно преувеличивается. Так, Фатулла Бина утверждает, что «жизнь и смерть Советской России... зависели от оккупации Ирана и его средств связи» (234, стр. 91]. Мохаммед Реза-шах в сво.их мемуарах также указывает, что при отсутствии иранского пути «наступление немцев в 1942 г. окончилось бы победой» [241, стр. 85].

Такая постановка вопроса о причине ввода союзных войск в Иран дает возможность некоторым историкам оправдывать Англию стремлением оказать помощь Советскому Союзу и в то же время ответственность за этот акт взвалить на СССР. Иначе, заявляет Бина, англичане никогда не согласились бы, чтобы «нога красного солдата снова была в Иране» [234, стр. 93]. Другой иранский историк, Мехди Кийапфар, обвиняет Советский Союз в стремлении установить экономическое и политическое господство в Иране с целью сделать его плацдармом для распространения своей, экспансии на Персидский залив и Интию (247, стр. 257].

Точно так же Элвелл-Саттон, правда в несколько завуалированной форме, выставляет Советский Союз виновником ввода войск в Иран. «Пока оставался в силе советско-германский договор о ненападении, для Среднего Востока Германия, как ни странно, большой угрозы не представляла», — пишет он. В то же время роль Англии в этих событиях оправдывается тем, что, основываясь на сведениях разведывательных органов, «английские официальные лица создали себе сильно преувеличенное представление о силе и численности германских техников и „туристов“ в Иране... и тем не менее английское правительство отнеслось к подобным сообщениям достаточно серьезно» [90, стр. 136—137]. В одной из своих ранних работ Элвелл-Саттон прямо заявлял, что инициатором ввода войск в Иран был Советский Союз [125, стр. 185],

В то же время поборники участия Ирана в военных блоках, сколоченных американским империализмом, используют вопрос о вступлении советских войск в Иран в годы войны как свидетельство того, что Ирану якобы не подходит политика нейтралитета. Противники советско-иранского сближения не перестают твердить о якобы имевшей место агрессии СССР в отношении Ирана.

Разоблачение реакционных буржуазных фальсификаторов, в частности их попыток умалить дружественную политику Советского Союза по отношению к Ирану в годы второй мировой войны, надо начинать с изучения вопроса о германской экспансии в Иране. Именно стремление сорвать осуществление военностратегических планов германского командования явилось основной причиной ввода советских войск в страну.

Разумеется, настоящая монография не может претендовать на полное всестороннее освещение всего комплекса вопросов, связанных с германским проникновением в Иран, хотя автором изучено подавляющее большинство существующих источников и литературы. И все же, если бы данная работа могла восполнить имеющийся пробел в исторической литературе и послужить в какой-то мере разоблачению реакционной буржуазной историографии, разоблачению нынешней политики американских империалистов и реваншистских кругов ФРГ в Иране, автор считал бы свою задачу в значительной степени выполненной.

Такой подход к вопросу, естественно, приводит к извращению значения этой союзной акции для Ирана. Так, иранец Мир Хосейн йекрангийа>н заявляет, что ввод союзных войск в Иран по своему пагубному значению превосходит вторжения Александра Македонского, арабов и монголов .в страну [250, стр. 416]. Бина действия СССР и Великобритании сравнивает -с нарушением Германией нейтралитета малых стран Европы. А Эхтешам-Улийа, словно стремясь перещеголять своего коллегу, восклицает: «Нападение агрессоров двадцатого века (имеются в виду СССР ,и Англия. — С. А.) не имеет прецедента даже в гитлеровской практике» [219, стр. 87, 194].

Глава I

ВЕЙМАРСКАЯ РЕСПУБЛИКА И ИРАН

Политика империалистических держав в Иране во время и после первой мировой войны

К концу XIX в. в результате усиления экономической и политической зависимости от Англии и царской России Иран превратился в полуколонию. На юге господствовал английский, на севере — русский империализм. На основе совместной эксплуатации иранских трудящихся сложился союз иностранных империалистов с феодальными элементами Ирана, возглавляемыми династией Каджаров.

В последней трети XIX в. в борьбу за Иран включилась кайзеровская Германия. Заключив с Ираном в 1873 г. договор о дружбе, торговле и мореплавании, Германия наряду с другими империалистическими державами получила капитуляционные привилегии в стране.

С начала XX в. Германия резко активизировала свою деятельность в Иране. С 1906 г. германская пароходная компания «Гамбург — Америка» установила регулярное пассажирское и грузовое сообщение между портами Персидского залива и Германии и благодаря низким тарифам перевозила на своих судах даже английские товары. В 1912 г. германское ковровое общество «Петаг» открыло в Тебризе крупнейшую в Иране ковроткацкую фабрику. Германскому капиталу принадлежал и ряд других промышленных предприятий в стране. Во внешней торговле Ирана Германии удалось занять третье место после царской России и Англии. С 1901/02 по 1913/14 г. товарооборот Германии с Ираном увеличился с 2,5 млн. кран до 33 млн. кран.

Усиление позиций германского империализма в Иране создало непосредственную угрозу интересам Англии и царской России в этой стране. Заключив в 1907 г. соглашение о разграничении сфер влияния в

Иране и других странах Азии, обе державы стали совместными усилиями препятствовать дальнейшему проникновению Германии в Иран.

В свою очередь германский империализм развернул в Иране пропаганду против Англии и России, лицемерно утверждая, что Германия якобы сочувствует национально-освободительному движению и заинтересована в укреплении экономической и политической самостоятельности стра-ны. В то же время Германия подстрекала турок к захвату иранской территории, а в годы первой мировой войны использовала турецкую армию для осуществления своих экспансионистских планов в Иране.

Агрессивные действия Германии и других империалистических держав способствовали превращению территории Ирана, несмотря на объявленный им нейтралитет в войне, в арену вооруженной борьбы воюющих группировок. Используя антианглийские и антирусские настроения и развернувшееся в стране антиимпериалистическое движение, Германия с помощью демагогической пропаганды привлекла в Иране на свою сторону буржуазно-помещичью партию демократов, которая стала придерживаться прогерманской ориентации.

Кайзеровская Германия стремилась подчинить Иран и использовать его территорию для осуществления своих агрессивных планов на Востоке. В 1915 г. через Иран в Афганистан была послана специальная немецкая военная миссия во главе с О. Нидермайером и фон Гентиком с поручением вовлечь Афганистан в войну на стороне Германии. В Белуджистан была отправлена экспедиция Цугмайера. На юге Ирана в течение всей войны занимался организацией антианглийских выступлений племен германский консул в Бушире Вас- смус, получивший за свою деятельность прозвище «немецкого Лоуренса». В 1918 г. в Иран была послана экспедиция во главе с Литтеном, снабженная помимо прочего двумя вагонами иранских серебряных кранов [158, стр. 405—406]. Однако в связи с заключением перемирия между воюющими группировками эта миссия вернулась в Германию, не достигнув Ирана.

Поражение в мировой войне лишило германский империализм всех его позиций в стране. Еще в 1915 г.

в Гебризе командование русских войск закрыло и превратило в казарму ковроткацкую фабрику общества «Петаг» [221, стр. 92]; прекратили свою деятельность и другие германские промышленные и торговые фирмы; почти полностью приостановилась германо-иранская торговля.

Еще в последние годы войны германо-турецкие войска были почти полностью вытеснены с территории Ирана: русские войска заняли весь север страны вплоть до Исфагана, английские — остальную часть.

Великая Октябрьская социалистическая революция внесла коренные изменения в международное положение Ирана. Из числа империалистических держав, претендовавших на господство в стране, навсегда выбыла царская Россия. Советская республика отказалась от всех неравноправных договоров, навязанных Ирану царизмом, расторгла соглашение 1907 г. с Англией, вывела русские войска из страны.

Англия, воспользовавшись эвакуацией русских войск, к середине 1918 г. оккупировала весь Иран и установила в стране открыто оккупационный режим. В 1919 г. английское правительство навязало Ирану кабальное соглашение, поставившее страну в положение британского протектората.

Одновременно Англия приняла ряд мер с целью затруднить проникновение в Иран других империалистических держав, и особенно Германии. Английские оккупационные власти подвергли репрессиям не только оставшихся в стране немецких агентов, но и многих прогермански настроенных иранцев. В ноябре 1919 г. под давлением Англии иранское правительство объявило так называемый черный список более 70 немецких агентов, которым в будущем запрещался въезд в Иран [221, стр. 506—507]. В Тегеране за отсутствием посланника в качестве временного поверенного в делах Германии остался лишь Рудольф Зоммер, бывший атташе германской дипломатической миссии по делам информации и публикаций [221, стр. 43; 107, стр. 134].

Открытое хозяйничанье английских оккупантов, и особенно подписание англо-иранского соглашения 1919 г., вызвало возмущение народных масс Ирана. В северных провинциях под влиянием разгрома ино

странных интервентов в Закавказье и Средней Азии начался мощный подъем национально-освободительного движения. Среди офицеров, чиновников, интеллигенции и национальной буржуазии также росло недовольство правящей династией и английским оккупационным режимом.

21 февраля 1921 г. (по иранскому календарю — 3 хута 1299 г.) буржуазно-помещичья оппозиция, опасавшаяся углубления демократического движения в стране, совершила в Тегеране государственный переворот. По настоянию одного из организаторов переворота, подполковника иранской казачьей дивизии Реза-хана, из министерств и армии были изгнаны английские советники и инструкторы, а также распущен созданный англичанами корпус южноперсидских стрелков. Англоиранское соглашение 1919 г. также было аннулировано. Английские империалисты вынуждены были вывести свои войска из страны.

«Переворот 3 хута» свидетельствовал о глубоком кризисе английской колониальной политики в Иране. Вместе с тем он отражал серьезные изменения в расстановке классовых сил в стране: положив конец безраздельному господству феодальной аристократии, «переворот 3 хута» открыл доступ к государственной власти буржуазно-помещичьим кругам, среди которых национальная буржуазия обладала значительным влиянием [подробнее см. 8].

С этого времени фактическая власть в стране стала переходить в руки Реза-хана. В начале 1922 г. он разгромил основные очаги национально-освободительного движения. Став в октябре 1923 г. премьер-министром, Реза-хан сосредоточил в своих руках все государственное управление. Через два года меджлис принял закон о низложении Каджарской династии и возведении Реза-хана на шахский престол под именем Реза- шаха Пехлеви.

Смена правящей династии отражала переход власти от феодальной аристократии к созданному незадолго до того помещичье-буржуазному блоку. В 20-х— начале 30-х годов правительство Реза-шаха провело ряд прогрессивных мероприятий, ограничивших права и привилегии иностранных подданных и способствовавших восстановлению суверенитета страны. Былц

Предприняты шаги к развитию национальной промышленности, путей сообщения, внутренней торговли. Еще 15 декабря 1921 г. иранский меджлис почти единогласно ратифицировал советско-иранский договор, подписанный в феврале того же года. Договор 1921 г. был первым равноправным договором, заключенным с великой державой, и содействовал освобождению Ирана or иностранной зависимости и признанию его равноправным и независимым государством. Заключение советско-иранского договора содействовало развитию торговых связей с СССР, весьма важных для экономики Ирана. Укрепились и политические отношения между обеими странами.

Дружественные отношения Ирана с Советским Союзом являлись залогом суверенитета и независимости страны. В 1927 г. был заключен советско-иранский договор о гарантии и нейтралитете, обязывавший договаривающиеся стороны не участвовать в политических союзах или соглашениях, направленных против безопасности другой стороны, воздерживаться от всякого нападения друг на друга, а в случае нападения на одну из них какой-либо третьей державы соблюдать нейтралитет. В 1929 г. Иран присоединился к Московскому протоколу, по которому СССР и ряд других стран договорились придерживаться в отношениях между собой принципов пакта Бриана — Келлога, провозглашавшего отказ от войны как орудия национальной политики.

Однако пришедший к власти в Иране помещичье- буржуазный блок проявлял непоследовательность и робость в защите национальных интересов и не мог обеспечить подлинную независимость страны. Особенно ярко это проявилось в отношениях Ирана с Англией. С одной стороны, правительство Реза-шаха в период между двумя мировыми войнами стремилось ограничить английское влияние в Иране; с другой — иранские помещики и буржуазия нуждались в поддержке английских империалистов для борьбы против рабочего, крестьянского и вообще демократического движения. Это дало Англии возможность сохранить в своих руках такие важнейшие рычаги в экономике страны, как Англо-иранскую нефтяную компанию (АИНК) и Шахиншахский банк.

Непоследовательность и склонность к соглашению с империализмом, проявленные иранскими правящими кругами, использовали в своих интересах также Соединенные Штаты Америки и Германия. Особенно активно в первые послевоенные годы действовал американский империализм, чему способствовало не только общее ослабление мощи Великобритании, но и то, что развернувшееся в Иране антиимпериалистическое движение было направлено прежде всего против Англии. Последняя считала, что лучше поступиться частью своих позиций в пользу другой империалистической державы, чем потерять все под натиском национально- освободительного движения в стране. Таким образом, Англия приобретала мощного союзника в борьбе с освободительным движением иранского народа. В дальнейшем правящие круги Англии придерживались примерно такой же политики в отношении Германии, причем последняя ввиду своей слабости в первые послевоенные годы была для них более удобным партнером, чем Соединенные Штаты Америки.

Попытка монополистического капитала США проникнуть в Иран относится к 1922 г., когда приглашенная иранским правительством для реорганизации финансовой системы миссия американца А. Мильспо подчинила финансовое ведомство и стремилась распространить свое влияние на весь государственный аппарат. Действуя через миссию А. Мильспо, американские монополии добивались получения концессий на строительство железных и шоссейных дорог, на эксплуатацию нефтяных месторождений в Северном Иране.

Деятельность А. Мильспо и возглавляемой им миссии вызвала бурю негодования среди различных кругов иранского общества. Недовольство открытым хозяйничаньем США в Иране стал выражать и Реза-шах. Британская дипломатия, почуяв в миссии А. Мильспо серьезную угрозу интересам английского империализма в Иране, стала чинить ей всяческие препятствия. В результате миссия была вынуждена в 1927 г. покинуть страну, и, таким образом, попытка монополистического капитала США проникнуть в Иран оказалась безрезультатной (подробнее см. 6, стр. 48—95).

С начала 20-х годов начинает постепенно проникать в Иран и германский империализм, на первых порах

весьма робко, но затем, по кере наращивания сил, все более решительно и упорно.

Первая мировая война обострила социальные противоречия в Германии. Возникшая еще в годы войны революционная ситуация переросла в ноябре 1918 г. в революцию, положившую конец монархии и кайзеровскому режиму. Руководящая роль в Веймарской республике (как стали называть Германию после принятия 31 июля 1919 г. в г. Веймаре конституции) принадлежала промышленным и финансовым магнатам. Позиции германского милитаризма также остались в полной неприкосновенности. Более того, на средства монополистов и юнкеров в стране стали насаждаться реакционные и фашистские организации, добивавшиеся установления открытой диктатуры монополистического капитала и перехода к агрессивной внешней политике.

В середине 1919 г. между Германией, с одной стороны, и сгранами-победительницами — с другой, был подписан Версальский мирный договор. Договор ограничивал до определенных размеров все виды вооруженных сил Германии и обязывал ее в возмещение ущерба, причиненного державам, к выплате огромных репараций. Все германские колонии были разделены между странами-победительницами. Кроме того, германские войсковые части должны были очистить территорию Ближнего и Среднего Востока. Германия обязалась передать репарационной комиссии все принадлежавшие ее подданным предприятия и концессии в этих странах.

Однако уже в начале 20-х годов державы-победительницы отказались от чересчур жесткого курса в репарационном вопросе и пошли на некоторые уступки германской буржуазии. Финансовая поддержка американо-английских монополий способствовала быстрому восстановлению германской экономики. Уже в 1927 г. объем промышленного производства Германии превысил довоенный уровень, что обеспечило ей гегемонию в тяжелой промышленности в Европе. В 1926 г. германский экспорт также превзошел довоенный уровень, а в 1929 г. превысил его на одну треть. Германия начала наступление на позиции Англии и США на мировых рынках.

Восстановление экономических позиций Германий в Иране после первой мировой войны

С начала 20-х годов Германия постепенно вновь начинает проявлять исключительную активность на Востоке, и в частности в Иране. Германская монополистическая буржуазия стремилась превратить Иран в рынок сбыта и источник сырья для возрождавшейся германской индустрии, захватить господствующие позиции в экономике страны, усилить в противовес Англии свое политическое влияние и использовать в дальнейшем Иран как плацдарм для проникновения в другие страны Ближнего и Среднего Востока.

Многие из германских агентов, действовавших во время войны в Иране, после ее окончания заняли ответственные посты в Веймарской республике и, по ело* вам Виперта фон Блюхера², «поручились тем самым за преемственность германской внешней политики» [107, стр. 144]. Так, бежавший из английской тюрьмы Вассмус возглавил Восточный отдел министерства иностранных дел Веймарской республики [186, стр. 208]. Бывший посланник кайзеровского правительства в Иране Рудольф Надольный был назначен шефом Внешнеполитического бюро рейхспрезидента и, по словам Блюхера, в иранских делах играл гораздо большую роль, чем министр иностранных дел [107, стр. 144].

Еще в начале 1918 г. в Берлине было создано Германо-персидское общество, в правление которого от Германии вошли бывший государственный министр фон Гентик и член рейхстага барон фон Риштгофен, некоторое время исполнявший обязанности германского посланника в Иране; от иранских политических эмигрантов— известные деятели партии демократов Таги- заде и Вахид оль-Мольк [266, 1918, № 25]. Второй параграф устава общества гласил: «Целью Германоперсидского общества является установление более тесных хозяйственных и культурных отношений между Германией и Персидской империей, поддержание общих и личных отношений между персидским и немецким народом, развитие и углубление в Германии знаний осо

² В эти годы Виперт фон Блюхер занимал пост иранского референта германского МИД, а с 1931 по 1935 г. являлся германским посланником в Иране.

бенностей персидской страны и народа» [94, 1924, № 5, стр. 476].

Первые два года деятельность общества ограничивалась увеличением числа своих членов и организацией лекций о политико-экономическом положении Ирана. В 1920 г. министерство иностранных дел Германии приложило значительные усилия для активизации деятельности общества. Его генеральным секретарем к этому времени стал бывший германский консул в Тебризе

В. Литтен; число членов общества увеличилось с 50 до 356; начал регулярно издаваться бюллетень — «Сообщения Германо-персидского общества» [266, 1920, № 3; 107, стр. 142], информация которого о торговых возможностях Ирана в значительной мере способствовала восстановлению германо-иранских торговых связей.

В начале 20-х годов германский империализм проявил большую активность и в нормализации германоиранских дипломатических отношений. Министерство иностранных дел Германии, которое в это время возглавлял специалист по Ирану Фридрих Розен, стало энергично добиваться отмены «черного списка». «Персидское правительство, — пишет в своих воспоминаниях Блюхер, — дало нам понять, что ему самому черный список в высшей степени антипатичен и что оно по мере сил старается в Лондоне добиться английского согласия на его отмену» [107, стр. 145]. Переговоры в Лондоне, начатые по инициативе иранской стороны, развивались благоприятно и в 1922 г. привели к отмене «черного списка». Тем самым было устранено важнейшее препятствие для нормализации дипломатических отношений Германии с Ираном и обеспечена преемственность германской политики в этой стране.

Первым германским посланником в Иране после войны был назначен граф Кент фон дер Шуленбург, проявивший себя на дипломатической службе кайзеровской Германии. Для подкупов отдельных представителей иранских правящих кругов Шуленбург был снабжен оставшимися от неудачной экспедиции Лит- тена двумя вагонами иранских серебряных кранов. Блюхер высоко оценивает деятельность Шуленбурга в Иране: «Когда граф Шуленбург прибыл в Персию и черный список был отменен, началась новая эра германо-персидских отношений. В течение девяти лет, с

1922 по 1931 г., Шуленбург представлял германские интересы в Персии и снова с большим мастерством связал все нити, в свое время разорванные силой обстоятельств» [107, стр. 146].

Нормализация дипломатических отношений значительно облегчала возможности германского проникновения в Иран. Стремясь привлечь на свою сторону симпатии националистических кругов Ирана, немцы, как и в период до первой мировой войны, рекламируют Германию как якобы «нейтральную» державу, не преследующую империалистических целей в стране и стремящуюся лишь к сотрудничеству с ней. Бурная демагогическая пропаганда осуществлялась по различным каналам. Группа германских служащих в Иране во главе с директором тегеранской археологической школы д-ром Эйлерсом даже составила план установления германского политического господства в Иране с помощью культурной пропаганды и одновременного «экономического просачивания» [125, стр. 174—175].

Под видом развития германо-иранских культурных связей Веймарская республика сразу же после нормализации дипломатических отношений с Ираном стала засылать в страну специально подготовленных агентов³. К середине 20-х годов германская колония в Иране насчитывала уже 140 человек [176, стр. 95]. Германские подданные, как правило, приезжали в Иран под ей дом туристов или специалистов. Многие из них надолго оседали в стране.

С целью увеличения в иранском административном и хозяйственном аппарате числа прогермански настроенных кадров Германия использовала возобновившуюся в Иране практику отправки студентов на обучение в Европу. По германским статистическим данным, к 1925 г. в Германии проживало 453 иранских гражданина [184, стр. 17]. Ту же цель преследовало создание немецких учебных заведений в Иране. Еще до войны в Тегеране немцами было открыто высшее реальное училище, в котором преподавание велось на немецком языке. В связи с увеличением потребности в технических кадрах это учебное заведение в 1922 г. было пре

³ Помимо специальных курсов персидский язык и вообще Иран уже в эти годы изучали в 15 немецких университетах [94, 1924, N° 5, стр. 473].

образовано в германо-иранское ремесленное училище, и иа его нужды меджлис выделил 20 тыс. туманов (237, стр. 236, 270]. В училище преподавали в основном немецкие педагоги; языком обучения также был немецкий [156, стр. 129—130; 164, стр. 276—277]. «Это,— отмечает Блюхер, — имело для нас то значение, что большинство работающих по практическим специальностям персов были выпускниками немецкой школы, владели немецким языком, и, вероятно, этим объяснялось их предпочтение немецким методам работы и немецким инструментам» [107, стр. 193]. Впоследствии такие же ремесленные училища были созданы в Тебризе, Ис- фагане, Ширазе и Мешхеде.

Большую роль в германской пропаганде играли различные периодические издания, выпускавшиеся в Веймарской республике как на персидском, так и на немецком языках. Еще в годы войны иранские политические эмигранты в Германии стали издавать журнал «Каве», сразу же зарекомендовавший себя как убежденный проводник германского влияния. В 1920 г. на средства одной из германских фирм иранец Сейф Азад, поддерживавший в годы войны тесные связи с германской разведкой, начал издавать на персидском языке журнал «Азади-йе III ар к» («Свобода Востока»). А с

1923 г. проживавший в Берлине иранский публицист Казем-заде Ираншахр начал выпускать тоже на персидском языке философско-литературный журнал «Ираншахр».

По мере восстановления германской экономики и обострения проблемы рынков периодические издания начали уделять большое внимание агитации за «хозяйственное сближение» обеих стран. «Ираншахр» помимо публикования политических и идеологических статей рекламировал германские сЬирмы и их промышленные изделия. С 1924 г. Сейф Азад стал издавать в Берлине журнал «Сенайе-йе Алман ва Шарк» («Техника Германии и Восток»), финансируемый фирмой «Сименс— Шуккерт». Журнал издавался на немецком, персидском и других восточных языках и ставил перед собой задачу увеличения германского экспорта в страны Азии. На немецком языке выходил журнал «Дер нойе Ориент» («Новый Восток»); в нем публиковались материалы о торговых возможностях стран

2 С. Л. Агае$

Азии. Надпись на его титульном листе гласила: «Мировая война привела в. движение весь Восток и открыла неограниченные возможности для немецких промышленных и экспортных фирм».

Германская пропаганда находила благоприятную почву в Иране. Значительная часть торгово-промышленных кругов пришедшего к власти помещичье-бур- жуазного блока была заинтересована в установлении тесных связей с Германией, в получении от «ее дешевых промышленных товаров широкого потребления и машинного оборудования, которые последняя в целях завоевания мировых рынков экспортировала по бросовым ценам, не останавливаясь даже перед значительными финансовыми убытками.

Правительство Реза-шаха с целью предотвратить дальнейшее расширение позиций английского империализма в Иране использовало в хозяйственном строительстве техническую помощь и специалистов из стран так называемого нейтрального капитала (Германия, Швеция, Дания, Бельгия и др.)- Германия как самая развитая среди них в индустриально-техническом отношении страна пользовалась наибольшей благосклонностью правящих кругов Ирана [см. 107, стр. 172. 226, 332; 127, стр. 581—582].

В политике проникновения в Иран Германия умело использовала настроения правящих кругов страны. Опираясь на националистические элементы правящего помещичье-буржуазного блока и представителей деловых кругов, германские империалисты особенно стремились привлечь на свою сторону тех деятелей иранского правительства, которые были близки к шаху. Германский посланник в Тегеране К. Шуленбург установил тесный контакт с министром двора Теймурташем и часто непосредственно с ним решал многие важные дела, относящиеся к компетенции министра иностранных дел. Покидая в 1931 г. Тегеран, К. Шуленбург рекомендовал своему преемнику В. Блюхеру поддерживать такие же тесные связи с Теймурташем, который и в дальнейшем продолжал оказывать содействие германскому посланнику [107, стр. 153, 201, 229].

Успехи германской пропаганды способствовали укреплению германо-иранских политических связей и оживлению экономических отношений, прерванных в

годы первой мировой войны. Однако по сравнению с довоенным периодом, когда деятельность германского империализма в Иране из-за противодействия Англин и царской России ограничилась в основном сферой торговли и созданием ряда промышленных предприятий, немцы в новый перйод своего проникновения в Иран стали применять и другие методы, заключавшиеся в использовании концессионных возможностей, засылке специалистов в иранский хозяйственный и административный аппарат и даже в попытках колонизации отдельных районов страны.

В области внешней торговли Германия в течение нескольких послевоенных лет добилась значительных успехов. С начала 20-х годов немецкие торговые фирмы возобновили свою деятельность в Иране и открыли в крупных городах свои отделения. Крупнейшая из них «Вонкхауз», деятельность которой в стране была запрещена «черным списком», сразу же после его отмены начала в широких размерах коммерческие операции. Фирма сильно обогатилась в годы первой мировой войны на поставках провианта и фуража турецкой армии, действовавшей в Иране; после войны в ее состав в качестве компаньонов вошли такие крупные фирмы, рак пароходные общества «Гамбург — Америка», «Пон- кер» и др. Широко развернула операции и фирма «Вальман Пюжен» [27, стр. 89—90].

В связи с тем что Советское правительство отменило транзитные ограничения, введенные царской Россией, Германия наряду с другими странами стала пользоваться транзитным путем через территорию СССР. Первую попытку наладить транзит через советскую территорию в Иран сделал еще в 1922 г., после заключения Рапалльского договора, глава фирмы «Вонкхауз» Томас Браун. Он дважды отправлял суда с товарами в иранский порт Пехлеви по Мариинской системе каналов, Волге и Каспийскому морю [107, стр. 141 — 142; 176, стр. 91].

В 1923 г. было организовано германское торговое акционерное общество для использования транзита через СССР («Рустранзит»). Акции общества распределялись между германскими компаниями следующим образом: «Дейче кредит унд Хандельсгезельшафт» — 79%, «Дейче ориент банк» — 17 и «Бернштейн унд

К°» — 4%. Деятельность общества слагалась из торге- вых, комиссионных и транспортных операций. Его обо* роты занимали значительное место в германо-иранской торговле [77, стр. 89]. Иранский историк Хосейн Макки отмечает, что, реализуя товары по весьма низким ценам, общество стало весьма сильным конкурентом Англии и других стран [229, стр. 190].

К 1929 г. в Иране насчитывалось уже 16 германских торговых фирм с капиталом в 274 тыс. ф. ст. По количеству действовавших в Иране фирм Германия заняла первое место среди других капиталистических стран [243, стр. 44—46].

В свою очередь многие иранские торговые фирмы переключились на торговлю с Германией. Большое содействие германо-иранской торговле оказывали созданные в Германии крупные иранские торговые фирмы «Афшар», «Персеполис», «Хусейн Данеш», «Кианьян» и др.

Германские товары ввозились в Иран также через Трапезунд и Персидский залив. Для сокращения дорожных расходов немцы предложили иранскому правительству драгирование и углубление порта в Буши- ре. Одна из немецких фирм получила эту концессию •на основе покрытия расходов особым дорожным сбором [75, стр. 176—177]. По этой же причине немецкие фирмы проявили усиленное внимание к проектам строительства железной дороги Трапезунд — Тебриз и организации автомобильного движения на атом направлении [27, стр. 91].

В 1924 г. германская пароходная компания «Ганза» установила регулярное грузовое и пассажирское сообщение между портами Германии и Персидского залива. Большую роль в перевозках в Иран играла и другая крупная германская пароходная компания — «Шенкер». По грузооборотам Германия, как и в довоенное время, заняла второе после Англии место в европейском пароходном сообщении с иранскими портами Персидского залива. В 1929/30 г. германский грузооборот через иранские порты Персидского залива составил 263 434 т [99, стр. 80], т. е. фактически достиг довоенного уровня (в 1913/14 г. — 265 510 т) [50, стр. 164 — 165].

В связи с непосредственным использованием торго-

BLix путей (до войны германский экспорт в Иран осуществлялся в основном в форме международных почтовых посылок) официальные власти Веймарской республики уделяли большое внимание развитию гер- мано-иранских торговых связей. Министерство иностранных дел Германии, с одной стороны, и германская миссия в Тегеране — с другой, выдавали всякого рода справки о торговых возможностях Ирана [176, стр. 95]. Немецкие монополии посылали своих представителей в Иран для изучения на месте своеобразия рынка и спроса. Так, из 146 германских подданных, приехавших в Иран в 1926/27 г., 80 были купцами [98, стр. 203].

В результате всех этих мероприятий Германия уже в середине 20-х годов восстановила свои довоенные позиции на иранском рынке: в 1925/26 г. ее экспорт в Иран составил 32,7 млн. кран (в 1913/14 г. он равнялся 30,3 млн. кран), а в 1926/27 г. она превысила и свой довоенный удельный вес в общем иранском импорте⁴. Таким образом, за несколько лет торговых операций, полностью прекратившихся в годы войны, Германией были достигнуты такие результаты, на которые до войны ей понадобилось более 15 лет.

В последующие годы германский экспорт в Иран неуклонно возрастал. В 1929/30 г. он достиг самого большого объема за весь период торговых связей между Ираном и Веймарской республикой и составил 60 млн. кран. Германия успешно конкурировала с американскими монополиями за третье место (после СССР и Великобритании) в иранском импорте.

Используя относительное оживление фабрично- заводского строительства в Иране, Германии удалось занять доминирующее положение на иранском рынке по ввозу машинного оборудования. Почти все фабрики, построенные в 20—30-х годах в Иране, были оснащены германскими станками. Оборудование семи электростанций в больших городах Ирана также было заказано у известной германской компании «Альгемай- не электрицитетс гезельшафт» [98, стр. 187], Германия ввозила в Иран галантерейные изделия, готовую одеж- ду, бумагу, различные ткани, медикаменты и пр. Та

⁴ Эти и последующие данные по внешней торговле приводятся по официальным сборникам иранских таможенных отчетов (188) за соответствующие годы.

кие германские товары, как трикотажные изделия, типографские шрифты и клише, мебель, хозяйственные товары, также занимали монопольное или доминирующее положение на иранском рынке.

Если до первой мировой войны Германия проявила себя в Иране исключительно как экспортирующая страна и ее вывоз был ничтожно мал, то после войны германский империализм, нуждаясь в техническом сырье, стремится использовать Иран и как сырьевой придаток. Наряду с вывозом традиционных экспортных товаров немецкие торговые фирмы с каждым годом выискивали все новые экспортные статьи (например, лечебные травы, коренья, минералы и пр.). Вывоз этих товаров приносил немецким предпринимателям огромные прибыли [82, стр. 49—50]. С 1925 г. «Рустранзит» выступил как заготовитель коконов, и уже в 1927/28 г. на его долю пришлось свыше 53% всех заготовок [77, стр. 89]. В 1925/26 г. германский вывоз из Ирана оценивался всего лишь в 1,8 млн. кран, а в 1929/30 г. уже в 19,2 млн. кран. Благодаря этому постоянный пассив иранского внешнеторгового баланса в товарообороте с Германией был значительно меньше, чем в торговле с другими капиталистическими странами⁵.

Внешняя торговля являлась одной из важнейших форм германского проникновения в страну. Германоиранский товарооборот неуклонно увеличивался: в 1929/30 г. он возрос в 2,3 раза по сравнению с довоенным, составив 79,3 млн. кран. В действительности же объем германо-иранской торговли был намного больше, так как приводимые статистические данные касаются только прямой торговли⁶.

⁵ iB настоящей работе герман-ский вывоз приводится без нефти, так как все 'выгоды от ее сбыта приходились на долю АИНК и никакого значения для самого Ирана не имели. Поскольку 'стоимость вы,везенных нефтепродуктов в иранских таможенных отчетах в рассматриваемые годы включалась в общую -сумму вывоза соответствующих стран, создавалась видимость того, что в 1927/28 и 1929/30 гг. германо-иранская торговля имела даже активный для Ирана баланс.

⁶ Немецкие товары, ввозимые в Иран, или иранские товары, вывозимые в Германию через Турцию или при посредничестве Англии, отмечались в иранской таможенной статистике как турецкие и английские. Между тем они составляли большую долю в германо-иранском товарообороте [98, стр. 188].

До 1928 г. германо-иранские торговые связи регулировались договором 1873 г. После отмены в Иране режима капитуляций этот договор наряду с другими неравноправными договорами потерял силу. В мае

1928 г. германский посланник и министр иностранных дел Ирана подписали временное соглашение о торговле и поселении. Но Германия, заинтересованная в интенсивном развитии торговли с Ираном, считала, что это соглашение недостаточно обеспечивает ее интересы, и старалась заключить торговый договор на длительный срок.

Уже 17 февраля 1929 г. германский посланник и управляющий министерством иностранных дел Ирана подписали новый германо-иранский договор о дружбе, к которому были приложены конвенции о поселении, торговле, судоходстве и таможенных пошлинах. Договор был заключен сроком на пять лет и содержал в качестве основы принцип наибольшего благоприятствования.

В 1930 г. впервые в своей договорной практике Иран заключил с Германией соглашение об охране фабричных и торговых знаков, патентов на изобретения и т. д.⁷. Эти соглашения создали благоприятные условия для дальнейшего проникновения германского капитала в Иран.

Известный интерес деловые круги Германии проявили к вложениям капитала в Иране, где близость сырья и дешевизна рабочей силы могли обеспечить им получение сравнительно больших прибылей. Особенно заинтересован был германский капитал в проникновении в ковровое, текстильное и спичечное производства, в которых использовался преимущественно женский и детский труд.

Германскому капиталу в Иране принадлежали значительная часть ковроткацких мастерских [80, стр. 42], несколько текстильных предприятий [99, стр. 53] и спичечная фабрика в Тебризе. Фирма «Вонкхауз» построила в Мешхеде прядильную фабрику [98, стр. 119]. К 1929 г. германские капиталовложения в Иране составили 2 млн. марок [122, стр. 27—28].

⁷ Тексты соглашений см.: 237в, стр. 296—318; 173, стр. 49—102; 156, стр. 108—128.

Одной из характерных черт германской политики этого периода было стремление к поселению в Иране колонистов. Воспользовавшись послевоенной экономической разрухой в Иране, Германия с начала 20-х годов приступила к организации немецких поселений в стране. Германская дипломатическая миссия в Тегеране выдвинула план колонизации ряда провинций, население которых сильно сократилось во время мировой войны. В ряде областей Ирана немецкие колонисты получили в аренду крупные земельные участки и занялись разведением хлопка, кенафа, свекловицы и т. д. Большое число германских специалистов в области сельского хозяйства были приняты на службу в имения крупных иранских помещиков [подробнее см. 26, стр. XXXI; 27, стр. '88—89, 91; 34; 44, стр. 45; 80, стр. XXI]⁸.

Колонизационная деятельность германского империализма в Иране была характерна лишь для раннего этапа экономической экспансии Веймарской республики в стране, когда падение внутреннего производства и торговли в результате послевоенной разрухи сдерживало проникновение империалистических держав в другие области иранской экономики.

Через короткий промежуток времени опыты немецких колонистов в области иранского сельского хозяйства почти полностью прекратились. Так, фирма «Вонк- хауз», проводившая такие опыты в районе Мешхеда, вынуждена была отказаться от них ввиду нерентабель

⁸ В так называемом культурно-колониальном проникновении Германии .в Иран некоторую роль сыграл и упоминавшийся выше Вассмус. После занятия им поста главы Восточного отдела министерства .иностранных дел Германии шейхи и ханы иранских кочевых племен из области Тангестан потребовали у него 'выплаты обещанных им нескольких тысяч фунтов стерлингов в награду за выступления на стороне Германии во время мировой войны. Германские сласти, ссылаясь на тяжелое положение страны, отклонили соответствующее ходатайство Вассмуса. Тогда в 1924 г. Вассмус, захватив с собой несколько сельскохозяйственных машин, отправился в Буши-р с целью обработки ими пахотных земель Тангестана и выплаты из полученных доходов обещанного вознаграждения. Шейхи и ханы на первых порах приняли предложение Вассмуса, но потом начали против него интриги, пока в конце концов не объявили его несостоятельным, должником. Остаток своей жизни Вассмус посвятил судебным спорам с тангестанскими ханами, пока наконец тегеранский кассационный суд не решил дело в его пользу [221, стр. 86—88; 186, стр. 208; 194, стр. 273].

ности организованного ею производства. К 1930 г. из всех немецких сельскохозяйственных предприятии в Иране сохранилось лишь предприятие Вассмуса в районе Бушира [98, стр. 54J.

Иранская официальная пресса поддержала политику насаждения немецких поселений, рассчитывая, что таким образом будет внедряться в сельском хозяйстве страны машинная техника. В действительности же на задавленное нищетой иранское крестьянство опыты немецких колонистов с новейшей техникой, разумеется, не оказали, да и не могли оказать никакого влияния: крестьяне, как и прежде, продолжали пользоваться самой примитивной сельскохозяйственной техникой. Напротив, советско-иранские смешанные общества, организованные в это же время, действительно способствовали развитию иранского сельского хозяйства, в частности восстановлению хлопководства и шелководства в прикаспийских провинциях Ирана [42, стр. 39].

Германские монополии старались использовать в Иране и различные концессионные возможности. Германские фирмы принимали участие в сооружении гидроэлектростанций, плотин, в строительстве некоторых фабрик и заводов, а также в муниципальном строительстве. Большую активность проявил концерн Круп- па. В 1928 г. в Берлине была образована специальная комиссия из представителей ряда германских фирм (в том числе названного концерна) и иранского правительства, с тем чтобы привлечь немецких промышленников к созданию в Иране металлургического, цементного и ряда других заводов. Намечалось участие иранского правительства в строительстве этих предприятий (50% вложений). Наиболее серьезным предложением по постройке металлургического завода оказалось предложение Круппа '[264, 18.Х.1928; 80, стр. 41].

Однако из-за финансовых трудностей иранское правительство вынуждено было отказаться от осуществления этих проектов. Правда, в начале 1931 г. оно заключило с концерном Круппа контракт на поставку оборудования для цементного завода [268, 9.1 Л931]. В основном же использование в период Веймарской республики концессионных возможностей в Иране выразилось в оборудовании авиационной компанией «Юн-

керс» внутрииранских линий воздушного сообщения и участии германских фирм в строительстве Трансиранской железной дороги.

С предложениями об основании в Иране воздушных линий компания «Юнкере» выступила сразу же после окончания первой мировой войны. Однако тяжелое экономическое положение Ирана, неустойчивость политической обстановки в стране и связанная с этим частая смена кабинетов не давали возможности последним отнестись с должным интересом к этим предложениям. Лишь приход к власти Реза-хана и начатое им создание разнообразных средств связи и коммуникаций изменили положение [250, стр. 273].

С помощью компании «Юнкере» Реза-хан стремился создать военно-воздушные силы. Между прочим, это был не первый случай использования Реза-ханом германской помощи в проводимой им реорганизации армии. В это же время для установки выписанного из Германии машинного оборудования для тегеранского арсенала была привлечена группа немецких военных специалистов, которые стали работать инструкторами при военном ведомстве [232, стр. 74—75].

Переговоры, начатые компанией «Юнкере» с иранским правительством, закончились подписанием в

1924 г. договора, в соответствии с которым в том же году была открыта линия воздушного сообщения между Тегераном и Пехлеви; от случая к случаю совершались рейсы в‘ Тебриз, Мешхед и Бушир. Несколько немецких летчиков из числа прибывших в Иран в 1924- г. были привлечены на службу в иранскую армию.

Преследуя широкую экспансионистскую программу, компания «Юнкере» стремилась получить монопольную концессию на оборудование линий воздушного сообщения в Иране. Реза-хан благожелательно отнесся к ее планам, и в 1925 г. начались переговоры о заключении нового договора между представителем «Юнкер- са» Эд. Яролимеком и иранским правительством [165, стр. 8, 115, 130—131; 108, стр. 189]. В середине года переговоры успешно завершились, и договор был передан на утверждение меджлиса [208, 17.IX. 1925].

Но до утверждения договора фирме пришлось столкнуться с серьезным конкурентом — французской

Международной воздушной компанией, которая через своего представителя полковника де Ранти, прибывшего в Тегеран, предложила основать линии воздушного сообщения в Иране. Иранское правительство потребовало от меджлиса повременить с утверждением ранее заключенного договора с «Юнкерсом» и объявило, что будет принято то из предложений, которое окажется более выгодным для Ирана [206, 11.XI.1925].

Появление в Иране французского конкурента вызвало в правительственных кругах Германии взрыв негодования. Берлинская пресса по почину связанной с министерством иностранных дел Веймарской республики газеты «Таглише рундшау» начала ожесточенную антифранцузскую кампанию, продолжавшуюся в течение нескольких месяцев, пока иранское правительство рассматривало предложения обеих фирм. В то же время «Юнкере», стремясь продемонстрировать преимущества своей авиационной техники перед французской, организовала в пропагандистских целях полет из Стамбула в Тегеран [150, стр. 117—120].

В начале 1926 г., для того чтобы окончательно склонить правительство Ирана на сторону «Юнкерса», президент Гинденбург послал новому иранскому шаху личное послание и подарки. Одновременно компания «Юнкере» через своего представителя в Тегеране заявила о согласии пойти на ряд уступок [206, 13.1. 1926; 255, 28.XII. 1925], в результате чего судьба концессии была решена в пользу немецкой компании.

Впоследствии директор филиала компании Эд. Яро- лимек отмечал, что фирме удалось выйти победительницей в борьбе с французской компанией и добиться монопольной концессии на обслуживание иранских воздушных линий лишь благодаря помощи Реза-шаха [150, стр. 109—110, 122].

9 февраля 1926 г. меджлис утвердил закон о предоставлении компании «Юнкере» монопольной концессии сроком на пять лет на оборудование иранских воздушных линий на трассах Тегеран — Пехлеви, Тегеран — Бушир и Тегеран — Кара-Тау (на границе с Ираком). При этом иранское правительство обязалось в течение 18 месяцев субсидировать компанию. В свою очередь «Юнкере» обязалась оказывать иранскому правитель* ству помощь техническими средствами и обслуживаю

щим персоналом «в случае войны или революции». Кроме того, «Юнкере» должна была помочь в создании иранской авиационной школы, воздушной компании и других мероприятиях, направленных на самостоятельное обслуживание Ираном своих воздушных трасс после окончания срока концессии [237а, стр. 277—281].

Получение концессии компанией «Юнкере» привело к усилению германского влияния в Иране. Воздушные трассы общей протяженностью в 2,8 тыс. км пересекали вдоль и поперек воздушное пространство страны. Более чем в 9 крупных центрах Ирана были сооружены аэродромы и ремонтные мастерские, в которых было занято 30 немецких специалистов⁹. Примером особого доверия к компании со стороны правящих кругов Ирана было личное решение Реза-шаха о перевозке казны только самолетами компании «Юнкере» [131, стр. 101, 103; 108, стр. 190—191].

Монопольная концессия облегчала германскому империализму создание прямой воздушной линии Германия— Китай (через Стамбул—Тегеран — Кабул), которая, по замыслу германских правящих кругов, должна была компенсировать неудачу строительства Багдадской железной дороги и обеспечить Германии укрепление на Среднем Востоке и стратегически важных для Англии подступах к Индии. Английская газета «Морнинг пост» от 13 января 1926 г. с беспокойством отмечала, что «политика ,,дранг нах остен“, провозглашенная Германией до войны, с развитием воздушных средств связи становится опасной реальностью».

Следует отметить, что, несмотря на растущие англо- германские противоречия, проникновение германского империализма в Иран в первые послевоенные годы не встречало достаточно сильного сопротивления со сто

⁹ Помимо своей основной работы германские специалисты бла~ годаря знанию страны и связям успешно выполняли поручения немецких промышленных и торговых фирм. Так, Эд. Яролимек являлся одновременно представителем четырех крупнейших германских монополий, среди которых были «Стальной трест» и «Маннесман». Выйдя в отставку, он остался в Иране, взяв на себя и представит тельство крупнейшей германской железнодорожной компании «Линц», добивавшейся подрядов на поставки Ирану железнодорожных ма? териалов [255, 5.1 И. 1928],

роны Англии. Правящие круги Великобритании стремились использовать возрастающую активность Германии в целях ослабления советско-иранских экономических связей, а также в качестве противовеса усилению экспансии американского капитала в Иране¹⁰.

В одном из документов Национального архива США, датированном 15 октября 1926 г., говорится: «Германия в своем стремлении добиться сильных позиций в персидской экономике... пытается действовать в контакте с британским капиталом. Последняя (Англия), будучи уверена в своей силе и безопасности своих позиций, не только не препятствует укреплению Германии в Персии, но даже, в определенной степени, поощряет германский капитал в этом направлении. Эта иа первый взгляд непонятная политика Англии объясняется ее желанием использовать Германию в качестве орудия против СССР в Персии. Эта тенденция в последнее время стала настолько явной, что можно сказать, что достигнуто молчаливое соглашение, на базе которого Англия предоставляет Германии относительную свободу действий в Северной Персии. В Южйой Персии Англия более рьяно защищает свои позиции» [172, стр. 279—280]. Германия извлекла немало выгод из подобной тактики англичан.

В своем стремлении укрепиться в Иране Германия проводила политику лавирования не только между СССР и капиталистическими державами, но и между империалистическими интересами Англии и США в Иране, что, естественно, вызывало резкое недовольство Англии. Так было и в вопросе о строительстве Трансиранской железной дороги. К разработке мероприятий, связанных со строительством этой дороги, иранское правительство приступило с начала 1925 г. В ноябре того же года Реза-хан предполагал совершить поездку в Германию для переговоров с немецкими фирмами о строительстве дороги [32, VIII,

¹⁰ Немалую 'роль играли и экономические интересы Англо-иранской нефтяной компании. В 1925 г. ряд германских нефтяных фирм с целью воспрепятствовать чрезмерному усилению группы Рокфеллера на германском нефтяном рынке объединились в один трест и сразу же после объединения заключили договор с АИНК, по которому английская компания должна была покрывать 40%' импорта нефтепродуктов германского треста [71, стр. 85].

стр. 581]. Однако вскоре по совету американских специалистов, находившихся в это время в Иране в составе финансовой миссии А. Мильспо, дорогу решено было строить за счет внутренних средств.

Американцы, по-видимому, рассчитывали, что иранское правительство, втянутое в строительство, будет вынуждено в дальнейшем прибегнуть к займам, которые ему предложат США под залог строящейся дороги. Для составления предварительной программы строительства в Иран был послан американский эксперт По- ленд, который возглавил железнодорожное управление, организованное при министерстве общественных работ.

Строительные работы начались в октябре 1927 г., но уже весной 1928 г. в связи с заявлением Поленда о недостаточности внутренних средств и необходимости крупного займа в США иранское правительство уволило американских специалистов. Строительство было решено сдать в концессию иностранным строительным фирмам.

После изучения ряда предложений иранское правительство остановилось на германских фирмах «Юлиус Бергер тифбау», «Сименс бау унион» и «Филипп Гольц- ман», которые в свою очередь вошли в соглашение с американской фирмой «Улен». К американской группе вновь созданного германо-американского консорциума присоединились английская строительная компания «Уайт» и французская фирма «Батиньоль».

Таким образом, железнодорожное строительство в Иране перешло в руки империалистических держав во главе с Германией. 28 апреля и 9 июля 1928 г. были подписаны основной и дополнительный договоры о передаче германо-американскому консорциуму концессии на изыскательские работы для постройки Трансиранской железной дороги и строительство двух пробных участков.

Участие германских фирм в строительстве Трансиранской железной дороги значительно усилило позиции германского империализма в Иране. Доминировали в консорциуме германские фирмы, участие же американцев в нем было подчиненным. Представитель консорциума немец Браун был назначен советником при иранском правительстве [77, стр. 86]. Среди непосредственных руководителей строительства было не*

мало немецких инженеров, в свое время принимавших участие в строительстве Багдадской железной дороги [248, стр. 108].

Так как по условиям договора консорциум получил право размещения поставок железнодорожного оборудования, к ним были привлечены главным образом германские фирмы. Ввиду общей популярности советской техники в Иране консорциум был вынужден привлечь к поставкам и советскую промышленность.

Новую концессию Германия стремилась использовать для усиления своего влияния на правящие круги Ирана. Газета «Берлинер тагеблатт» от 6 мая 1928 г. в статье, посвященной началу железнодорожного строительства в Иране, в которой постройка Трансиранской дороги рассматривалась как дело экономического и политического освобождения Ирана от Англии, в завуалированной форме призывала расширить борьбу с английским капиталом в стране. Хотя к американской группе консорциума присоединилась и одна английская фирма, Великобритания проявила 'недовольство наметившимся германо-американским сотрудничеством в Иране. Английская пресса начала активную антигерманскую пропаганду. Однако уже в 1929 г. - англо-гер- манские отношения в Иране вновь вошли в прежшою колею. Этому способствовало установление тесного сотрудничества между компанией «Юнкере» и английской авиакомпанией «Империал эйруэйз».

В апреле 1929 г. компания «Юнкере» продлила авиалинию Тегеран — Кара-Тау до Багдада, а английская компания открыла полеты по линии Лондон — Карачи (через Каир, Багдад, Басру и над побережьем Персидского залива), в результате чего воздушные трассы двух компаний стали пересекаться в Багдаде и Бушире.

Одна из английских газет в эти дни писала: «Германская компания отныне будет работать в тесном сотрудничестве с Обществом имперских воздушных путей» [208, 2.V. 1929]. Благодаря согласованию расписаний обеих компаний англичане вдвое ускорили свою связь с Тегераном [199, 4.IV.1928, 1.II.1929]. В конце

1929 г. Англо-иранская нефтяная компания наняла самолет «Юнкерса» для полетов на территории ее концессии [131, стр. 101]. Спустя год германская фирма

Шразила готовность сотрудничать с английской компанией в Афганистане¹¹. На страницах английских газет и журналов, в лекциях Королевского Центрально-Азиатского общества и даже в палате общин началось бурное восхваление деятельности «Юнкерса» в Иране [235, стр. 509, 525].

Важнейшим фактором, усиливавшим политическое влияние Германии в Иране, была деятельность немецких специалистов, наводнивших административно-хозяйственные учреждения страны. Отсутствие в Иране квалифицированных технических кадров вынуждало иранское правительство одновременно с закупкой оборудования приглашать из Германии и специалистов. Например, ввоз немецких станков для переоборудования монетного двора обусловил и одновременный наем немецких инженеров, которые оставались в Иране до 1939 г. [238, стр. 136].

Почти все оборудованные немецкой техникой предприятия находились под руководством германских спе- циалистов. Кроме того, в рассматриваемый период немецкие специалисты были заняты установкой телефонной связи, изыскательными работами, преподаванием в Тегеранском ремесленном училище, высшей сельскохозяйственной школе и других учебных заведениях страны. Немецкие специалисты работали также в типографии меджлиса и различных министерствах и ведомствах [подробнее см. 248, стр. 108—109]. Расходы на их содержание тяжелым бременем ложились на плечи иранского народа.

В 1927 г. в результате разногласий с иранским правительством и закулисной деятельности британской дипломатии американская финансовая миссия во главе с А. Мильспо была вынуждена покинуть Тегеран. Освободившееся поле деятельности начала занимать германская финансовая миссия. Уже в ноябре 1927 г. иранское правительство пригласило известного немецкого финансового эксперта д-ра Вильгельма Ботцке¹²

¹¹ Подробней о деятельности «Юнкерса» в Иране и межимпериалистических противоречиях в вопросе о проведении воздушных линий .на Восток см.: 7, стр. 67—77.

¹² В. Ботцке — видный деятель финансового мира Германии. В годы первой мировой войны он орудовал в Управлении оттоманского долга в Турции. В Веймарской республике занимал должность

для обследования финансового и вообще экономического положения Ирана. Выполнив возложенные на него задачи, В. Ботцке в начале 1928 г. вернулся в Берлин. На предложение правительства Реза-шаха остаться работать в Иране он ответил отказом, однако рекомендовал для приглашения в Иран других немецких финансовых специалистов [218, стр. 319—320].

В апреле 1928 г. немец Линденблатт (бывший директор Софийского кредитного банка) получил приглашение занять пост А. Мильспо [255, 24.IV. 1928], но вскоре был назначен директором вновь организованного Национального банка Ира1на. Предварительно в статью закона об организации Национального банка от 5 мая 1927 г., предусматривавшую приглашение для руководства ’банком американского специалиста, было внесено соответствующее изменение.

С мая 1928 г. на все руководящие посты в Национальном байке и его отделениях стали назначаться немецкие финансовые специалисты (всего 70 человек) [107, стр. 192; 249, стр. 498]. В 1929 г. руководство Управлением финансового счетоводства возглавил Герман Фрей. В том же году немецкий финансовый советник при министерстве общественных работ Ирана д-р Шнивенд получил назначение на пост главного управляющего иранскими финансами [214, 24.VII.1929]. Иранское правительство предоставило Шнивенду чрезвычайные полномочия (наблюдение за увеличением поступлений и расходами, взыскание налоговых недоимок, сосредоточение всех государственных поступлений в одном месте — пункт, на котором в свое время настаивал А. Мильспо, реорганизация во всех звеньях финансового аппарата, право увольнять и назначать всех чиновников и т. д.) [17, стр. 59—60]¹³.

Таким образом, уже накануне мирового экономического кризиса 1929—1933 гг. Германия добилась серьезных успехов в Иране. Германские монополии не только восстановили, но и значительно расширили свои

директора казначейства, а затем поочередно возглавлял несколько крупнейших банков страны. (Подробнее о нем и его деятельности в Иране см.: 255, 5.XII.1927, 10.XII.1927,'31.1.1928].

¹³ В 1930 г. из-за трений, возникших между Шниве'ндом и ирай- ским правительством относительно ряда валютных мероприятий, контракт о найме не был возобновлен [142, стр. 95].

3 С. Л. Агаев

довоенные позиции на иранском рынке. Кроме того, германскому империализму удалось утвердиться во многих других областях иранской экономической и политической жизни, отчасти и за счет ослабления позиций американцев.

Определенную роль в усилении германского влияния в стране сыграла политика правящих кругов Ирана, начавших ориентироваться на Германию. Во второй половине 20-х — начале 30-х годов Реза-шах а интересах национальной буржуазии провел ряд протекционистских мероприятий. При проведении некоторых из этих мероприятий, задевавших в основном интересы Англии, правящие круги Ирана стремились опереться на техническую помощь Германии, выставлявшей себя сторонницей освобождения Ирана от «империалистического засилья». Поскольку же эти мероприятия носили половинчатый характер, английскому империализму удалось сохранить свои основные позиции в стране, но зато германский империализм также получил возможность значительно укрепить свое влияние в Иране.

На рубеже 30-х годов основной задачей германских монополий в Иране было сохранение завоеванных позиций от пагубного воздействия мирового экономического кризиса, который разразился в конце 1929 г.

Политика германского империализма в Иране в период мирового экономического кризиса 1929—1933 гг.

Пагубное воздействие мирового экономического кризиса не замедлило сказаться и в Иране: резко сократились сельскохозяйственное производство, объем внутренней и внешней торговли, закрылось большинство предприятий и мастерских, что повлекло рост безработицы, и т. д.

В погоне за максимальными прибылями -иностранные империалисты в условиях мирового экономического кризиса поддерживали высокие цены на ввозимые промышленные товары и одновременно снижали цены на местное сырье. Усиливая таким образом неэквивалентность обмена, иностранные монополии переклады

вали тяжесть кризиса на зависимые и слаборазвитые страны. Если за годы кризиса цены на сельскохозяйст- венную продукцию Ирана в среднем упали на 25—30%, то на импортные товары они повысились на 140% [64, 2, стр. 191].

Увеличившаяся пассивность торгового баланса вела к падению платежеспособности Ирана и к подрыву финансовой системы страны. Огромное значение для иранской экономики в период кризиса имела торговля с СССР, основанная на равноправии и взаимной выгоде, которая согласно соглашению 1927 г. строилась на принципе равного объема ввоза и вывоза.

Тяжело отразившись на экономике Ирана, мировой экономический кризис 1929—1933 гг. в значительной мере задел и германские позиции в стране. В 1929 г. закрылась принадлежавшая немецким предпринимателям спичечная фабрика в Тебризе, а в 1931 г. прядильная фабрика фирмы «Вонкхауз» в Мешхеде [81, стр. 100].

Германские империалисты попытались переложить тяжесть кризиса на плечи иранского народа. Первую попытку в этом направлении сделала авиационная компания «Юнкере». В конце 1928 г. истек срок выплаты иранским правительством предусмотренных законом 1926 г. субсидий и компания вынудила правительство в апреле 1929 г. провести через меджлис изменение в свою пользу некоторых пунктов договора [подробнее см. 7, стр. 74].

Особенно ярко стремление разрешить свои затруднения за счет иранского народа проявилось в деятельности германо-американского консорциума по строи- тельству Трансиранской железной дороги.

С самого начала строительные и изыскательские работы велись консорциумом крайне неудовлетворительно. По утверждению инженера Коссаговского, снятог<э с работы в консорциуме за попытку разоблачить установившуюся в нем систему, небрежно проведенные изыскательские работы на северном участке дороги (строительство которого осуществляли немецкие фирмы) должны были принести в дальнейшем убыток в 12,5 млн. туманов. В результате принятия неудачного плана профиля дороги море неоднократно размывало железнодорожное полотно и на ремонт затрачивались

огромные денежные суммы [264, 26.VIII.1929]. Газет*! «Экдам» от 16 мая 1930 г. справедливо отмечала неоправданную затрату средств на ремонт разрушенных участков, поскольку первые же ливни снова привели дорогу в негодность. Вследствие этого специальный поезд, в котором Реза-шах отправился осматривать построенные участки, трижды попадал в аварии [214, 7.VI.1930; 227, стр. 380].

Консорциум занимался и прямым грабежом иранской казны. Установленный договором порядок отчисления прибылей консорциуму (10% от общей суммы, затраченной на строительство) создавал заинтересованность консорциума в увеличении расходов иранского правительства, вздувании цен на стройматериалы и оборудование и т. д. В цисьме в иранскую газету инженер Коссаговский писал, что в сметах, которые подаются иранскому правительству для получения средств на строительство, суммы расходов завышаются вдвое. Кроме того, договор предусматривал авансирование расходов. «Такой порядок утверждения смет на расходы, — писал 'Коссаговский, — поощряет консорциум расходовать деньги без соблюдения какой-либо экономии». К тому же в отчетах иранскому правительству консорциум не давал сведений, по которым можно было бы проверить отдельные статьи его расходов [264, 26.VIII.1929].

Расхищение государственных средств германо-аме- риканским[ консорциумом усилило финансовые затруднения иранского правительства. Вместе с последующим ремонтом и достройкой пробных участков железной дороги весь расход по их строительству оказался намного больше предположенного. Особенно губительным для иранской экономики было то, что значительная часть расходов была связана с переводом денег за границу. К марту 1930 г. консорциум поглотил более 20 млн. туманов, причем не менее 75% этой суммы составили платежи в иностранной валюте [78, стр. 19], так как заказы на поставку железнодорожных материалов консорциум размещал в основном в Германии.

В результате истощения казны в начале 1930 г. строительство дороги было временно приостановлено. Вплоть до мая консорциум занимался ремонтом построенных участков, а затем приступил к работам,

которые не были санкционированы правительством, и потребовал их оплаты (всего 35 млн. кран). Правительство отказалось оплачивать незапланированные работы, консорциум в ответ на это приостановил свою деятельность [264, 6.V.1930], и вскоре иранское правительство вынуждено было расторгнуть с ним контракт [264, 15.V.1930].

Хотя оба пробных участка дороги были уже построены, значительная часть работ еще не была завершена. Поэтому летом 1930 г. иранскому правительству пришлось заключить с германскими фирмами новый договор, на основании которого все работы на северном участке были завершены в 1931 г. [122, стр. 131].

В период мирового экономического кризиса, приведшего к сильному сужению рынков сбыта, вопрос о захвате иранского рынка приобрел для Германии особое значение. Немецкие экспортные организации делали все возможное для вытеснения с иранского рынка продукции других стран.

Большую поддержку германским экспортерам в Иране оказывали немецкие специалисты, возглавлявшие Национальный банк Ирана и стремившиеся превратить его в такое же орудие германской политики, каким был для англичан Шахиншахский банк. Когда депонированные ранее в Лондоне финансовые резервы Ирана в сумме 1,8 млн. ф. ст. были переданы в распоряжение Национального банка, немецким специалистам удалось почти половину этой суммы, 800 тыс. ф. ст., поместить в Германии [142, стр. 76]. После передачи в 1930 г. права эмиссии банкнот от Шахиншахского банка Национальному банку сфера деятельности германской финансовой миссии чрезвычайно расширилась, что позволило ей в годы кризиса усилить кредитование германо-иранской торговли. Иранская газета «Шафаг-е сорх» от 10 октября 1930 г. справедливо отмечала: «Разные банки и учреждения весьма пристрастны по отношению к купцам. Шахиншахский банк предоставляет льготы английским купцам или купцам, поддерживающим связь с Англией. Точно так же Национальный банк оказывает содействие немецким купцам. В результате этого внешняя и внутренняя торговля постепенно переходит в руки иностранных купцов».

К 1930/31 г. Германия занимала уже третье место

в иранском импорте (после СССР и Великобритании), оставив далеко позади другие страны. Интересно отметить, что в этом году Германия ввезла в Иран вооружения на сумму 21,5 млн. кран.

В начале 1931 г. в Иране была введена монополия внешней торговли, явившаяся попыткой Реза-шаха ослабить отрицательное воздействие экономического кризиса на хозяйственную жизнь страны и <на состояние ее кредитно-денежного рынка. В целях ликвидации хронического дефицита внешнеторгового баланса в законе о монополии предусматривалось установление эквивалентного соотношения ввоза и вывоза. Это, естественно, задевало интересы империалистических держав, рассматривавших Иран как рынок сбыта своих товаров. Германская пресса выступила против закона о монополии, рассматривая его как нарушение существующих договоров Ирана с рядом капиталистических стран, отдельные пункты которых запрещали всякие ограничения в торговле. Ссылаясь на это, газета «Берлинер тагеблатт» от 18 марта 1931 г. намекнула на возможность единого фронта Германии, Англии, США, Франции и Италии против монополии: «Персидское правительство, — писала газета, — пренебрегло всеми торговыми договорами, заключенными в последнее время. Таким образом, ряд стран могут оказаться вынужденными, если этой мере не будет придан временный характер, денонсировать свои торговые договоры с Персией». Правительство Веймарской республики в интересах германских экспортеров дало инструкцию своим дипломатическим представителям в Тегеране воздействовать на иранское правительство с целью «изменить персидскую точку зрения в интересах германской торговли» [205, 30.IV.1931].

Принятие 11 марта 1931 г. так называемого дополнительного закона, одна из статей которого освобождала от ограничения ввоз оборудования для промышленных предприятий, сыграло на руку германскому империализму. Хотя в 1931/32 г., т. е. в первый год действия монополии внешней торговли, ввоз в страну германских товаров несколько сократился по сравнению с предыдущим, германские империалисты сумели предотвратить более резкое сокращение экспорта в Иран, увеличив звоз машинного оборудования. Цдли в

1930/31 г. Германия ввезла машин, механизмов и Запчастей к ним на 2,5 млн. кран, то в 1931/32 г. этих товаров было ввезено уже на 12,3 млн. кран, что составило 30% всего германского экспорта в Иран в этом году.

Германия извлекла выгоды, и из того, что она являлась страной, импортирующей сырье, цены на которое упали во время кризиса особенно сильно [подробнее см. 78, стр. 32; 36, стр. 26—27, 61]. Пользуясь этим обстоятельством, Германия значительно расширила вывоз иранских сельскохозяйственных продуктов. Если в 1929/30 г. она вывезла иранских товаров всего лишь на 19,2 млн. кран, а в 1930/31 г. — на 30,1 млн., то в 1931/32 г. германский импорт сырья составил уже

63.4 млн. кран, причем следует учесть, что эта цифра ввиду снижения цен недостаточно ярко отражает огромный в количественном отношении вывоз Германии из Ирана.

Несмотря на некоторые затруднения, германский империализм смог быстро приспособиться к условиям монополии внешней торговли, а снижение цен на иранские экспортные товары в годы кризиса при увеличении цен на импортные товары позволило Германии даже извлечь определенные выгоды. Германо-иранский товарооборот в 1931/32 г. — первом году действия закона о монополии внешней торговли — увеличился по сравнению с предыдущим годом с 86,9 млн. кран до

105.4 млн., достигнув самого высокого уровня за весь период торговых отношений Ирана с Веймарской республикой. И хотя баланс германо-иранской торговли в 1931/32 г. составил для Германии пассив в

21.4 млн. кран, германская буржуазия компенсировала убытки при реализации вывезенного за бесценок из Ирана сырья.

Будучи протекционистским мероприятием, направленным на защиту отечественной промышленности от конкуренции иностранных товаров, закон о монополии внешней торговли создал вместе с тем выгодные условия для размещения в стране иностранных капиталов. Германская газета «Фолькишер беобахтер» от 8 мая

1931 г. советовала германским предпринимателям с выгодой для себя использовать создавшееся положение, «добиться, чтобы немцы в Персии стали неза

менимыми, как это сумели сделать англичане в целом ряде стран».

Некоторые владельцы ставших нерентабельными в связи с кризисом предприятий как в самой Германии, так и за ее пределами перевели их в Иран [269, 1931, № 28, 30; 1932, № 32, 38]. В Тебризе возобновила свою деятельность закрывшаяся в 1929 г. немецкая спичечная фабрика. Германская фирма «Унион Ма- текс» ввезла в Иран машинное оборудование на 1 млн. риалов для выстроенной (по инициативе немецкого руководства Национального банка) в Алиабаде текстильной фабрики. Это был чуть ли не первый после войны пример участия германского капитала в иранских предприятиях в форме приобретения акций (в размере 20%) взамен поставленных машин. Остальные акции были распределены поровну между Национальным банком и лично Реза-шахом [122, стр. 120—121; 194, стр. 148]¹⁴.

Для усиления германской пропаганды в Иране журналу «Сенайе-йе Алман ва Шарк» была придана исключительно иранская специализация, он даже был переименован в «Иран-е ноу» («Новый Иран»). Усиленно рекламируя продукцию таких крупнейших германских монополий, как «Стальной трест», «Маннес-

¹⁴ Германские империалисты зорко следили за интересами своих фирм в Иране. В этом отношении показателен следующий случай. Из вложенного в указанное предприятие капитала в 5 млн. риалов по 2 млн. принадлежали шаху и Национальному банку, 1 млн. риалов — германской фирме. Фабрика, обслуживавшая нужды иранской армии, прино-сила большие прибыли, и это побудило Реза-шаха, не только крупнейшего в стране помещика, но и крупного промышленника, избавиться от остальных компаньонов и приобрести ее в -свою полную собственность. Шах предложил распустить акционерное общество, причем здание и машины им были оценены не по первоначальной, а по текущей стоимости — в 3,5 млн. риалов. Таким образом, путем выплаты Национальному банку и немецкой фирме совместно всего лишь 1,5 млн. риалов, т. е. суммы, остающейся за вычетом внесенных им при основании фабрики 2 млн. риалов, Ре- за-шах стремился получить в свои руки все предприятие. По поручению германского правительства немецкий посланник в Тегеране предпринял ряд энергичных мер в защиту .интересов германской фирмы. В своем заявлении 'иранскому правительству немецкий посланник потребовал .признания равных прав за всеми акционерами и исчисления стоимости фабрики не по ценам дня, а по ее рентабельности. В результате шах был вынужден отказаться от своего намерения [107, стр. 279—282]. Позже Реза-шаху все же удалось приобрести эту фабрику .в полную собственность.

ман», «ИГ Фарбениндустри» и др., журнал настойчиво советовал иранскому правительству предоставлять этим компаниям заказы и концессии в различных областях иранской экономики. Пропаганда дала положительные результаты: в 1931 г. в связи с увеличением потребления цемента в стране (для нужд железнодорожного, промышленного и городского строительства) иранское правительство заключило с концерном Круппа контракт на поставку оборудования для цементного завода [268, 9.1.1931]. Кроме того, германские фирмы получили заказы на поставку Ирану оборудования для шести сахарных заводов [235, стр. 616].

Таким образом, в первые годы мирового экономического кризиса (конец 1929 — начало 1931 г.) германский империализм смог, хотя и с большим напряжением, сохранить свои экономические позиции в Иране. Однако ряд политических событий ко-нца 1931—начала

1932 г. поставил под угрозу экономические и политические позиции Германии в этой стране.

В конце 20-х — начале 30-х годов правительство Реза-шаха провело ряд репрессий против коммунистических организаций в Иране, что привело к временному прекращению деятельности Коммунистической партии Ирана.

Подавление революционного движения в стране вызвало активизацию эмигрантских патриотических организаций иранцев в Европе, и в частности в Германии, где обосновалось значительное число иранских политических эмигрантов. С 1929 г. в Германии издавался орган ЦК КП Ирана журнал «Сетаре-йе сорх» («Красная звезда»).

В это время в учебных заведениях Германии обучалось много иранских студентов. Под влиянием иранских политических эмигрантов, а также рабочего и коммунистического движения в самой Германии значительная часть иранского студенчества проникалась революционными настроениями, создавала в Германии свои объединения и организации.

Правительство Ирана внимательно следило за деятельностью патриотических иранских организаций за рубежом. В 1929 г. оно обратилось к германскому министерству иностранных дел с просьбой выслать из страны иранского студента, заподозренного в связях с

революционными организациями. В течение 48 часов берлинская полиция выслала этого студента вместе с семьей из Германии. В ответ на это иранское студенчество созвало конференцию иранцев, проживающих в Берлине. Принятая ею декларация протеста против действий правительств Германии и Ирана была передана иранской дипломатической миссии в Берлине, парламентским фракциям Германии и в редакции берлинских газет. Конференция решила оказать материальную и моральную поддержку высланному студенту. Его проводы вылились в мощную демонстрацию протеста против реакционного сговора двух правительств [233, стр. 67].

В начале 30-х годов движение иранцев за границей значительно усилилось. В начале февраля 1931 г. на объединенной конференции иранских студентов, проживающих в Европе, обсуждались вопросы организации борьбы против существующего в Иране режима. Конференция отправила во многие газеты европейских стран протест против истязаний и пыток политических заключенных в Иране [259, 15.11.1931]. Созванная в том же году в Берлине с участием представителей 44 стран конференция осудила действия иранского правительства [259, 10.V.1931]. С 15 февраля 1931 г. иранские студенты стали издавать в Берлине газету «Пейкар» («Борьба»). Газета выходила два раза в месяц (с февраля по ноябрь 1931 г. вышло 15 номеров). Иранская дипломатическая миссия в Берлине, пользуясь материальной зависимостью от нее большинства студентов и угрожая репрессиями против их семей. оставшихся в Иране, попыталась принудить их прекратить издание газеты [198, 22.IV. 1931]. Эта попытка провалилась. Тогда правительство Ирана потребовало у германского правительства закрытия газеты и высылки из страны ее редактора — студента Мортеза Аляви [226]. Правительство Брюнинга удовлетворила это требование. Одиннадцатый номер «Пейкар» от 15 августа 1931 г. сообщил своим читателям о готовящейся против газеты расправе [259, 15.VIII.1931].

Берлинская коммунистическая пресса выступила в защиту патриотических организаций иранских эмигрантов и студентов. Известный немецкий писатель Лео Маттиас после возвращения из путешествия по странам

Востока опубликовал в одной из мюнхенских газет статью под названием «Кайзер без происхождения», вызвавшую у Реза-шаха, по свидетельству германского посланника в Иране Блюхера, припадок бешенства [107, стр. 165]. Не меньшее недовольство Реза-шаха вызвала статья в коммунистической газете «Ам морген».

По совету германского посланника в Тегеране Реза- шах на основании ст. 103 уголовного кодекса Веймарской республики, предусматривавшей тюремное заключение за оскорбление иностранного монарха, возбудил судебное дело против Лео Маттиаса и газеты «Ам морген» [107, стр. 167]. Таким образом, германское правительство получило повод для расправы и с немецкими коммунистами. Тем не менее судебный процесс вследствие различных затруднений юридического порядка затянулся, несмотря на то что прокуратура явно стремилась удовлетворить требование шаха, переданное иранским посланником через министерство иностранных дел [199, 25.X.1931]. Недовольный медленным продвижением дела, шах пригрозил германскому правительству разрывом торговых отношений и отозванием всего состава иранской миссии из Берлина. В конце октября 1931 г. иранский посланник в Берлине Фарзин¹⁵ предложил представителю Италии взять на себя охрану интересов Ирана, а сам в сопровождении всех сотрудников миссии приготовился к отъезду из Берлина [203, 26.Х.1931; 107, стр. 168].

Демарш иранского посланника был воспринят в Германии как угроза ее экономическим интересам в Иране. Газета «Берлинер тагеблатт» от 25 октября 1931 г. писала по этому поводу: «Персидский посланник сделал в министерстве иностранных дел новые представления, приобретающие особое значение потому, что Германия имеет в Персии экономические интересы. Компания „Юнкерс“ обслуживает воздушное сообщение в Персии, в строительстве Трансиранской железной дороги участвуют германские фирмы, персидский Национальный банк возглавляют германские граждане». Второй директор иранского Национального

¹⁵ В годы первой мировой войны Фарзин занимал пост министра финансов в германофильском керманшахском правительстве [218, стр. 266, 294].

банка Отто Фогель в телеграмме из Тегерана потребовал от германского правительства принятия самых энергичных мер против лиц, нанесших оскорбление иранскому шаху [216, 24.X.1931]. В результате германские власти в интересах немецких купцов и промышленников, связанных с Ираном, в 24 часа выслали из страны студента Мортеза Аляви. Этим актом германскому правительству удалось предотвратить разрыв дипломатических отношений. Реза-шах ограничился лишь отзывом посланника и секретаря миссии [211, 26.Х.1931; 107, стр. 169].

Одновременно германское правительство запретило издание газеты «Пейкар». В ответ на это патриотические организации иранских эмигрантов в ноябре

1931 г. в Париже выпустили листовку под названием «Почему ,,Пейкар“ был закрыт в Германии», в которой заклеймили союз иранской реакции и германского империализма. «Если правительство Реза-хана, — говорилось в листовке, — полагает, что таким способом сумеет предотвратить революционное движение трудящихся Ирана, то оно глубоко ошибается... Наша борьба с деспотическим правительством Реза-хана только начинается и будет длиться до тех пор, пока трудящиеся массы Ирана не рассчитаются с нынешней системой угнетения и деспотическим режимом... „Пейкар“ и любую другую революционную газету задушить нельзя!» [226]¹⁶. Даже умеренная газета «Берлинер тагеблатт» квалифицировала этот акт германского правительства как «тяжкое нарушение конституции и права убежища».

Однако иранский шах продолжал настаивать на осуждении немецких журналистов. Одновременно с целью оказать давление на германское правительство шах лично распорядился о немедленном увольнении всех немецких служащих тегеранского арсенала [107, стр. 226—227; 249, стр. 498—499] ц вообще существенно ограничил привлечение немецких специалистов и советников в страну [122, стр. 125].

Германское правительство было сильно встревожено этими мерами. К тому же 5 февраля 1932 г. истекал

¹⁶ Листовка хранится в Рукописном фонде АН Азерб.ССР; в 1964 г. ее текст был опубликован в теоретическом органе Народной партии Ирана — журнале «Донья» [261, 1343, N° 4, стр. 107—108].

срок концессии компании «Юнкере», являвшейся в этот период одной из наиболее эффективных форм германского проникновения в Иран. Правда, иранское правительство, надеясь добиться ускорения судебных дел в Германии, в начале февраля 1932 г. предложило «Юйкерсу» продолжать перевозки на всех авиалиниях [267, 4.11.1932]. Правительство Брюнинга, со своей стороны, стремясь во что бы то ни стало сохранить концессию, организовало против четырех немецких журналистов судебный процесс по обвинению в оскорблении царствующей особы. Несмотря на все старания правительства, судебные власти были вынуждены оправдать обвиняемых [200, 5.IV. 1932]. Вслед за этим в Иране была ликвидирована концессия компании «Юнкере». Причиной невозобновления концессии были финансовые затруднения иранского правительства.

Концессионная деятельность компании «Юнкере» в Иране вскрыла империалистический характер этого предприятия. Компания заботилась исключительно об осуществлении своих финансовых целей и экспансионистских планов германского империализма, полностью пренебрегая интересами Ирана. Целый ряд условий договора компания не выполнила, а один из важнейших его пунктов — помощь в создании иранской авиации — просто постаралась провалить, что вызвало особое недовольство Реза-шаха и военных кругов Ирана. Это явилось причиной того, что попытка другой германской авиационной компании, «Люфтганза», занять освобожденное «Юнкерсом» место окончилась неудачей [107, стр. 229—230]. Вся «помощь» «Юнкерса» Ирану выразилась в том, что компания неоднократно предоставляла иранской армии свои технические средства и обслуживающий персонал для подавления волнений и восстаний среди местного населения [250, стр. 274].

Ликвидация концессии «Юнкерса» сильно подорвала германские позиции в стране. Желая ослабить напряженность отношений с Ираном, правительство Па- пена, сменившее правительство Брюнинга и ставшее в отличие от него на путь открытой поддержки фашиствующей реакции, организовало судебный процесс нац д-ром Вегнером, издателем газеты «Пейкар». Несмотря на оправдание Вегнера судом первой инстанции, апелляционный суд в течение одного закрытого судеб

ного заседания признал его виновным 6 оскорблении шаха и приговорил к тюремному заключению [212, 3.VII.1932]. В истории Веймарской республики это был первый случай тюремного заключения за оскорбление иностранного монарха. Одна из немецких газет справедливо отметила: «Как показал пример с персидским шахом, герхманская республика из-за отсутствия собственного монарха озабочена защитой чужих властелинов» [92, 1932, № 13—14, стр. 23].

Таким образом, в последние годы существования Веймарской республики, когда германская монополистическая буржуазия и юнкерство в союзе с правыми социал-демократами расчищали фашизму путь к диктатуре, были заложены основы сотрудничества между правящими кругами Германии и Ирана. Для германского проникновения в Иран открылись новые возможности, если бы не последовавшее вскоре разоблачение деятельности германских финансовых специалистов в Иране.

Германское руководство иранским Национальным банком, по словам германского посланника в Иране Блюхера, «было самым сильным активом в германской позиции в Персии» [107, стр. 193]. Национальный банк благодаря германскому руководству имел возможность способствовать развитию германской торговли с Ираном. Пользуясь тем, что промышленное строительство в Иране носило в основном государственный характер и финансировалось через Национальный банк, немецкие специалисты имели возможность почти все заказы на промышленное оборудование размещать в Г ермании.

Не довольствуясь этим, немецкие директора банка с самого начала своей деятельности в Иране, не считаясь ни с Наблюдательным советом банка, ни с министерством финансов, беззастенчиво грабили государственные финансы. При основании государственных фабрик предварительные сметы строительства, как правило, чрезвычайно завышались, на что уже тогда обратило внимание иранское правительство. Однако Линденблатт и другие руководители банка пользовались поддержкой министра двора Теймурташа, которому они часто выдавали высокие кредиты без всякого обеспечения. С его помощью они занимались спе~

кулятивньши махинациями с девизами на черном рынке [107, стр. 201, 256, 261—262]. В период мирового экономического кризиса немецкие директора банка усилили ограбление и без того расшатанных финансов страны.

Начатая в середине 1932 г. правительственными чиновниками ревизия в Национальном банке вскрыла массу фактов неправильного ведения дел немецкими руководителями. Опасаясь разоблачений, Линденблатт спешно выехал в отпуск в Германию, и ответственным за руководство банком временно был назначен второй директор, Фогель. Между тем ревизия обнаружила прямые хищения, совершенные обоими директорами банка и прикрытые публикацией подложных балансовых ведомостей. Опасаясь ареста, Фогель 1 сентября

1932 г. с фальшивым паспортом бежал в Бейрут, где вскоре покончил жизнь самоубийством при попытке местных властей задержать его [107, стр. 261—264; 214, 5.Х.1932].

Иранское правительство было вынуждено передать дело в прокуратуру. Бесчисленное количество фальшивых бухгалтерских записей сильно затрудняло судебное следствие; суд над Линденблаттом состоялся лишь через год. Этот процесс был самым громким уголовным процессом в практике иранских судов. Обвиненный в хищениях и мошенничествах в период управления Национальным банком, Линденблатт был приговорен к тюремному заключению и денежному штрафу [201, 16.Х. 1932; 107, стр. 264]. Действительные размеры убытков, нанесенных Ирану, к сожалению, не были опубликованы [150, стр. 168].

В условиях падения престижа Германии в глазах иранской общественности правящие круги сочли необходимым взять под свою защиту империалистическую политику Германии в Иране. Известный своей прогерманской настроенностью министр финансов Таги-заде произнес в меджлисе пространную речь, в которой предостерегал своих соотечественников от суждений о всем немецком народе по поступку двух нечестных банкиров и требовал продления контракта с работавшими в министерстве финансов немецкими служащими. Более того, благодаря стараниям премьер-министра Мох- бер ос-Салтане и Таги-заде, стремившихся реабилити

ровать в глазах иранской общественности Линденблат- та, в качестве его преемника на должность директора Национального банка был приглашен другой немецкий финансовый специалист — Хоршиц-Хорст. Лишь через год, когда иранское правительство решило передать управление Национальным банком в руки иранских граждан, все немецкие специалисты были постепенно заменены иранцами. Тогда же иранские власти досрочно освободили Линденблатта от дальнейшего отбывания тюремного наказания. Предварительно им было выпла- чено Национальному банку 60 тыс. туманов [107, стр. 265—266; 249, стр. 498].

Таким образом, в годы мирового экономического кризиса германский империализм проводил политику ограбления иранского народа. Тенденция германского империализма переложить тяжесть кризиса на плечи трудящихся зависимых и слаборазвитых стран Востока нашла яркое выражение в деятельности германских фирм по строительству Трансиранской железной дороги, финансовых специалистов, авиационной компании «Юнкере», в германо-иранской торговле. И хотя под влиянием экономического кризиса, осложнений в германоиранских отношениях и разоблачения деятельности финансовых советников Германия в начале 30-х годов лишилась своих основных позиций в Иране, тем не менее именно в этот период были заложены основы последующего сближения правящих кругов Ирана с фашистской Германией. Одним из важнейших мотивов этого сближения было установившееся в рассмотренный период сотрудничество правящих кругов обеих стран в борьбе с революционным движением.

Веймарская республика сыграла важную роль в истории германо-иранских отношений: она восстановила в Иране позиции кайзеровской Германии и подготовила в этой стране почву для экспансии Германии фашистской,

Глава II

ЭКСПАНСИЯ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ В ИРАНЕ

Внутреннее и международное положение Ирана в 30-х годах

В начале 1933 г. в Германии произошел государственный переворот, ликвидировавший Веймарскую республику и установивший открытую террористическую диктатуру империалистической реакции. При поддержке промышленных и банковских магнатов к власти пришла фашистская национал-социалистическая партия во главе с Гитлером, ликвидировавшая последние остатки буржуазной демократии. Фашистские методы борьбы с коммунистическим и рабочим движением поставили германских империалистов во главе самых реакционных сил мира.

В области внешней политики фашистская диктатура в Германии ставила своей целью подготовку и развязывание войны за мировое господство. Правящие круги США, Англии и Франции рассматривали Германию как ударный кулак международной контрреволюции, как зачинщика крестового похода против Советского Союза. Монополии этих стран оказывали Германии самую широкую финансовую и военно-техниче- скую помощь, вкладывали свои капиталы в различные отрасли германской военной промышленности и непосредственно участвовали в финансировании фашистской программы вооружений. При попустительстве западной дипломатии гитлеровская Германия разорвала связывавшие ее путы Версальского и Локарнского договоров, начала неограниченно вооружаться и проводить военную перестройку своей экономики.

Помимо расширения военного производства германские империалисты уделяли большое внимание созданию военных запасов. Однако проблема сырья оставалась одним из уязвимых мест германской экономики: стране недоставало железной руды, цветных металлов, нефти, продовольствия и т. д. Это ставило военную

4 С. Л. Агаев

экономику Германии в зависимость от импорта. Для увеличения ввоза стратегического сырья и полуфабрикатов, а также и для достижения других целей Германия развернула усиленную внешнеэкономическую экспансию.

Особый интерес фашистский рейх проявлял к странам Востока. Сразу же после установления фашистской диктатуры в Германии было создано большое количество различных культурно-колониальных учреждений, призванных способствовать проникновению германских монополий в страны Востока. Среди них особенно выделялось Немецкое восточное объединение, основанное в Берлине в 1934 г. Так называемая Немецкая академия в Мюнхене стала центром сосредоточения студентов из восточных стран [145, стр. 110]. Если в 1933 г. в германских университетах читали 196 курсов по восточным и колониальным проблемам, то в 1936 г. их число достигло уже 341 [157, стр. 159].

Особую заинтересованность фашистская Германия проявляла к Ирану, обладавшему огромными, почти неиспользованными запасами цветных металлов, угля, золота, нефти и других полезных ископаемых, таких важных видов сырья, как шерсть и хлопок, а также продовольствия. Иран привлекал внимание гитлеровцев и чрезвычайно выгодным стратегическим положением. Укрепление в Иране могло дать германским фашистам возможность закрепиться на подступах к Советскому Закавказью и Средней Азии, к Ираку и Индии.

Осуществление экспансионистских планов германского империализма в Иране облегчалось усилением со второй половины 30-х годов реакционных тенденций во внутренней и внешней политике правящих кругов Ирана. Усиление этих тенденций было вызвано стремлением помещичье-буржуазных кругов разрешить возникшие в период экономического кризиса трудности за счет трудящихся укреплением позиций компрадорских элементов в экономике и политике Ирана, а также активизацией империалистической экспансии в стране.

Уже с начала 30-х годов иранское правительство в целях укрепления власти помещичье-буржуазного блока усилило репрессии против рабочего, крестьянского и вообще демократического движения в стране. Одновременно была расширена борьба на идеологическом фронте. Все служащие, а также студенты и учащие

ся школ должны были в обязательном порядке йосё- щать лекции, устраиваемые Институтом по ориентации общественного мнения, созданного в Тегеране по инициативе правительства [125, стр. 147]. Были созданы также различные полицейские организации и общества со своими печатными органами — «Парвареш-е аф- кар» («Воспитание мыслей»), «Иран-е бастан» («Древний Иран») и др. По распоряжению министерства просвещения в школах начали создаваться бойскаутские отряды. В целях укрепления своего господства имущие классы пропагандировали идеи ярого национализма и паниранизма. Народу настойчиво внушали мысль о величии древнего Ирана, о необходимости возрождения его былой мощи, о великой миссии иранцев и т. д. По отношению к неиранским народностям и племенам Ирана проводилась политика великодержавного шовинизма и национального угнетения.

Проводимая правящими кругами политика укрепления власти помещичье-буржуазного блока наталкивалась на упорное сопротивление демократических сил. К 1934 г. в нелегальных условиях была восстановлена и вновь развернула свою деятельность Коммунистическая партия Ирана. Центральным органом партии стал журнал «Донья» («Вселенная»), на страницах которого пропагандировались марксистско-ленинские идеи, разоблачалась политика иранских реакционеров и империалистических держав. Помимо пропагандистской деятельности иранские коммунисты вели большую работу по организации забастовок рабочих и учащейся молодежи. В этих условиях реакционные элементы в Иране с одобрением встретили установление в Германии фашистской диктатуры. Первые же мероприятия гитлеровцев по борьбе с коммунистическим и рабочим движением укрепили надежды реакционных кругов обрести в лице гитлеровской Германии надежного союзника для укрепления их господства в стране в условиях нарастания классовой борьбы ¹⁷.

¹⁷ Среди представителей господствующих классов были широко распространены симпатии к фашистскому движению. Отдельные представители этих кругов ратовали за введение в Иране такой же диктатуры, какую установил в Италии Муссолини [58, стр. 114]. В конце 20-х годов в стране была создана правительственная партия «Иран-е ноу» («Новый Иран»), которая в качестве эмблемы имела свастику [214, 5.Х.1927; 92, 1928, № 1, стр. 60—61].

Значительное число иранских помещиков, являвшихся оплотом реакции в стране, а также крупная компрадорская буржуазия, связанная с германскими монополиями, и реакционная военщина добивались сближения с фашистсксщ Германией и были готовы ради своих корыстных целей идти на уступки империалистам в ущерб национальным интересам страны.

Реза-шах в этот период тем не менее отстаивал общую линию самостоятельной национальной внешней политики и поэтому старался сохранить дружественные отношения с СССР, являвшиеся гарантией независимого существования Ирана. 27 августа 1935 г. на трехлетний срок был заключен новый советско-иранский торговый договор, закрепивший высокий удельный вес СССР в общем товарообороте Ирана. В 1933 г. Иран вместе с СССР и другими странами заключил Лондонскую конвенцию об определении агрессии. 18 сентября 1934 г. иранская делегация на Ассамблее Лиги наций публично выразила удовлетворение вступлением СССР в эту организацию [1.18а, стр. 742].

В отношении Германии правительство Реза-шаха, как и прежде, проявляло готовность использовать в хозяйственном строительстве германскую техническую помощь и специалистов. Однако в политических отношениях с Германией Реза-шах проявлял известную осторожность. Так, им были запрещены устраиваемые реакционными кругами манифестации молодежи в честь первых успехов фашизма на международной арене [234, стр. 76, 86]. Накануне войны иранское правительство ответило отказом на предложение Германии преобразовать ее дипломатическую миссию в Тегеране в посольство [69, стр. 138]. Р. Буллард, занимавший в 1939—1946 гг. пост английского дипломатиче ского представителя в Иране, считает, что хотя большинство представителей господствующих классов были сторонниками прогерманской ориентации, лично Реза- шах старался придерживаться нейтральной политики [112, стр. 130—134].

Однако усиление роли компрадорских элементов в экономике и политике Ирана предопределяло отход иранских правящих кругов от принципов национальной политики. Закон о монополии внешней торговли и объявленная еще раньше правительством девизная

монополия были враждебно встречены крупной торговой буржуазией, в особенности антинациональной компрадорской прослойкой. Эти меры, ослабившие в некоторой степени иностранную экспансию в иранское хозяйство через внешнюю торговлю, рассматривались компрадорской буржуазией как ущемление ее торговых интересов. Давление компрадорской буржуазии наряду с рядом объективных причин привело к краху девизной монополии и политики нетто-баланса. С 1934 г. государство стало предоставлять акционерным купеческим компаниям (ширкетам), капиталовложения которых принадлежали преимущественно крупной компрадорской торговой буржуазии, монопольные права на звоз и вывоз основных товаров и на торговлю ими внутри страны, что привело к сосредоточению в руках ширкетов внешней и внутренней торговли. Государство своим паевым участием в них и кредитованием способствовало сращиванию государственного капитала с частным. В результате ширкеты фактически стали подчинять своим коммерческим интересам политику иранского правительства [65, стр. 210-214].

Усиление компрадорских элементов оказывало влияние не только на внешнеторговую политику правительства, начавшего постепенно ориентироваться исключительно на торговлю с Германией, но и на всю внешнюю политику страны. В 1935 г. в личной беседе с германским посланником Блюхером шах говорил: «Авторитарная форма правления в настоящее время является единственно возможной. В противном случае народы погрузятся в коммунизм... Прежние германские правительства не удовлетворяли обоснованные персидские желания. Из-за этого страдали германо-персидские отношения. Но нынешнее германское правительство проявило понимание Персии и персидских желаний... С тех пор как нынешнее германское правительство находится у власти, началось благоприятное развитие в персидско-германских отношениях» [107, стр. 331].

Одним из важнейших факторов, содействовавших усилению прогерманской ориентации господствующих классов, являлся страх перед ростом авторитета СССР среди народных масс Ирана. Прогрессивный англий

ский публицист Майкл Брукс пишет: «Опыт Советской России пугал местную буржуазию; в структуре же и духе фашистских государств капиталисты и помещики, чьи интересы представлял шах, видели не только систему, о которой они сами мечтали, но и решение вопроса о том, как избежать демократического этапа развития в истории Ирана» [16, стр. 77—78].

Под влиянием этих кругов иранское правительство со второй половины 30-х годов начало отходить от политики дружественных отношений с СССР и проводить противоречащую национальным интересам Ирака политику, имевшую целью не допустить сближения между двумя странами. Начавшаяся в стране антисоветская пропаганда препятствовала нормальной деятельности советских дипломатических работников. Правительство СССР вынуждено было значительно сократить сеть своих консульств в Иране, и к 1938 г. в стране осталось одно лишь консульство СССР в порту Пехлеви. Одновременно Советское правительство потребовало от иранского правительства закрытия его консульств на территории СССР [43, стр. 34].

Американец Хаас пишет: «Больше,, чем все остальное, симпатии шаха к Германии должна была притягивать фанатичная враждебность к большевистской России. Если была какая-либо основная направленность во внешней политике Реза-шаха, так это — страх перед большевизмом и распространением большевистской пропаганды в стране... Нацистская Германия казалась ему даром, посланным небом, чтобы уменьшить его страх» [138, стр. 222—223].

Усилению прогитлеровской ориентации среди господствующих классов способствовала политика «умиротворения», проводившаяся Англией и другими капиталистическими странами в отношении Германии в Европе во второй половине 30-х годов, которая давала основание предполагать возможность объединения всех империалистических держав в единый антисоветский фронт. М. Брукс правильно подметил одно из тех обстоятельств, благодаря которым эта политика Англии нашла некоторое отражение и в Иране. Он пишет: «Поскольку Англо-иранская нефтяная компания основывалась в своих взаимоотношениях с Ираном на поддержке тех классов, которые стали относиться

благосклонно к Германии, исключалась возможность принятия эффективных контрмер» [16, стр. 78].

Стремясь использовать активность Германии в Иране против СССР и антиимпериалистического демократического движения в самом Иране, английские империалисты не оказывали серьезного противодействия укреплению германских позиций в северных провинциях страны. Одновременно Англия усиленно оберегала свои нефтяные интересы в Южном Иране. Иранский писатель и публицист Бозорг Аляви считает, что попустительство Англии способствовало усилению германских позиций на иранском рынке и соответствующему укреплению антисоветских тенденций в политике и экономике Ирана, и указывает, что эти тенденции «полностью отвечали целевым установкам Британии, заинтересованность которой в иранском рынке отходила на задний план перед ее интересами в иранской нефти, а этим интересам нацизм мог угрожать меньше, чем иранский народ» [97, стр. 69].

Со второй половины 30-х годов наблюдается улучшение ирано-английских отношений. В марте 1939 г. иранское правительство в нарушение советско-иранского договора 1921 г. предоставило одной из дочерних компаний англо-голландского нефтяного концерна «Ройял дэтч шелл», возглавляемого известным вдохновителем антисоветских планов Детердингом, нефтяную и рудную концессию в Иране. Концессионер получил право сооружать на территории концессии, подходившей на севере близко к Баку, аэродромы, железные дороги, радиостанции, телеграфные и телефонные линии и т. д. [40, стр. 332]. Содействуя заключению Са- адабадского пакта 1937 г. между Ираном, Турцией, Ираком и Афганистаном, британская дипломатия стремилась укрепить свое влияние на Ближнем и Среднем Востоке и использовать эту группировку в своей политике, направленной против СССР.

Однако нефтяная концессия не была претворена в жизнь, а германская агрессия в Европе свела к нулю ту роль, которая отводилась Саадабадскому пакту в планах британской дипломатии.

Во второй половине 30-х годов Иран проявил определенную незаинтересованность в развитии отношений с другими империалистическими державами. В 1936 г.

иранское правительство отозвало своего дипломатического представителя из США, а в 1938 г. разорвало дипломатические отношения с Францией. В обоих случаях основанием для этих решений послужили крайне незначительные инциденты. Иранский посланник в Вашингтоне Джафар Джалал был задержан в штате Мэриленд полицейским за превышение скорости автомобильной езды; во франции в одном из юмористических журналов был опубликован оскорбительный для шаха каламбур. Оба инцидента были восприняты Ре- за-шахом как оскорбление национального достоинства Ирана и подрыв его личного престижа. При этом иранское правительство собиралось перевести в Германию своих студентов, обучавшихся во французских учебных заведениях. Только накануне второй мировой войны в связи с обострением международной обстановки иранское правительство после визита в Тегеран шефа ближневосточного отдела госдепартамента США и инициативы президента Франции восстановило нормальные дипломатические отношения с этими странами [146, стр. 1501; -135, стр. 144—145; 101, стр. 178; 163, стр. 28].

Нет оснований полагать, что действия иранского правительства в данном случае направлялись Германией. Внешняя политика Ирана отражала сложность и противоречивость международных отношений того времени. Однако не подлежит сомнению, что, не чувствуя за собой поддержки правящих кругов Германии, иранское правительство вряд ли решилось бы на такие шаги¹⁸. Объективно внешняя политика иранского правительства в отношении США и Франции играла на руку германскому империализму и облегчала ему возможность укрепления своих позиций в Иране.

Сразу же после прихода Гитлера к власти среди германских подданных, проживающих в Тегеране, была создана местная национал-социалистическая организация, которая на первых порах противопоставляла

¹⁸ Характерно, что обстоятельство, подобное вышеприведенным, имело место и в ирано-германских отношениях в середине 1940 г., когда один из иранских эмигрантов выступил по берлинскому радио с нападкам'и на 'Иранское правительство и шаха. Однако Реза-шах даже не ставил вопроса о ’разрыве дипломатических отношении с Германией (120, стр. 170].

себя германской дипломатической миссии, сохранившейся от времен Веймарской республики [107, стр. 313]. Превращение дипломатического аппарата Третьего рейха в орудие шпионажа повлекло за собой замену старых дипломатических представителей гитлеровскими агентами и в Иране. Использовав представление иранского посланника в Берлине, обвинившего Блюхера в недостаточной «благонамеренности» на основании того, что он якобы в свое время не придавал особого значения делу о Лео Маттиасе и «Пейкаре», германское правительство в начале 1935 г. отозвало его из Тегерана [107, стр. 325—327]¹⁹.

Германская дипломатическая миссия в Иране, как и в других странах, была укомплектована матерыми фашистскими шпионами, призванными организовать и возглавить в стране «пятую колонну». Посланником в Иран был назначен опытный гитлеровец, бывший советник германского посольства в фашистской Италии Ганс Сменд [262, 1315, стр. 78]. С этого времени экспансия германского империализма в Иране развернулась с небывалой силой.

Экономическая и политико-идеологическая экспансия Германии в Иране в 1933—1939 гг.

Опираясь на успехи, достигнутые Веймарской республикой, и действуя методами экономической агрессии, германский империализм стремился захватить ключевые позиции в экономике и политике Ирана. В 1934 г. Гитлер говорил: «На Востоке мы должны распространить наше господство... до Ирана» [49, стр. 684].

С целью установить прочные связи с Ираном и другими странами Среднего Востока фашистская Германия уделяла большое внимание укреплению на мировых коммуникациях, ведущих к этому району. В области морских сообщений действовала, как и прежде, компания «Ганза». Для ускорения связи с Ираном па

¹⁹ Используя свои связи в дипломатическом мире Германии, Блюхер позже сумел добиться назначения на пост германского посла ® Хельсинки, где проявил себя активным проводником гитлеровской политики.

роходы компании с 1934 г. стали совершать прямые рейсы от иранских портов Персидского залива до Германии, без захода в Бомбей [269, 1934, № 96, стр. 23]. Перед второй мировой войной германский флаг прочно занимал второе место в Персидском заливе после британского.

В апреле 1938 г. германская авиационная компания «Люфтганза» оборудовала воздушную линию Берлин— Багдад — Тегеран — Кабул. В дальнейшем она должна была быть продлена до Токио. В Иране германская авиакомпания пользовалась аэродромами в Тегеране и Мешхеде. В июле 1939 г. этой же компанией была открыта линия на Бангкок, проходившая над иранским побережьем Персидского залива [117, стр. 179—180]. Таким образом, германские авиалинии охватили клещами всю территорию страны.

После аншлюса Австрии важнейшей транспортной артерией для фашистской Германии стал Дунай, по которому транспортировалось сырье из Юго-Восточной Европы, а также из Турции, Ирана (через Черное море) и других стран Востока.

Большие усилия прилагала фашистская Германия в деле установления контроля и над внутренними коммуникациями Ирана. При этом основное внимание уделялось Трансиранской железной дороге, имевшей выход к двум важным стратегическим районам — Каспийскому морю, недалеко от границы Советского Союза, и Персидскому заливу, вблизи английских нефтепромыслов в Иране. Пользуясь тем, что подвижной состав железной дороги поставлялся в основном из Германии (в 1929—1939 гг. на долю германских фирм «Крупп», «Геншель» и «Эсслинген» пришлось 77% всех импортированных Ираном локомотивов), немцы добились преобладания среди обслуживающего персонала дороги своих и иранских специалистов, получивших образование в Германии. Это дало им возможность контролировать ряд участков дороги. Так, весь паровозный и вагонный парк участка Бендер-Шах — Шахи подчинялся немецкому инженеру. Обслуживающий персонал участка состоял из 20 иранцев, свободно владевших немецким языком. Даже форменная одежда железнодорожников была перенята из Германии [191, стр. 96—97, 103]. Накануне мировой войны, после того

как весь руководящий персонал Центрального управления железных дорог Ирана был набран в Германии и дополнен несколькими иранцами, которые обучались или практиковались в Берлине, фашисты добились установления контроля над всей Трансиранской дорогой.

Большое внимание Германия уделяла установлению контроля и над шоссейными дорогами Ирана. По поставкам мотоциклов немецкие фирмы заняли монопольное положение в стране. В 1939/40 г. из 326 импортированных Ираном мотоциклов 321 поступил из Германии и только 5 из Англии. Много иранских автомобилей поставлялось для иранской армии. Сопровождавшие их заводские шоферы и авторемонтники зачастую нанимались правительством для обучения иранских солдат искусству автовождения [174, стр. 53—54]. Особое значение фашистская Германия придавала строительству в Иране стратегических автострад и мостов. Этим занимались в основном фирмы «Хох — Ти- еф» и «Шкода» (которая после оккупации Чехословакии Германией стала выполнять в Иране задания гитлеровцев).

Не был оставлен без внимания и морской транспорт. В этот период силами германских фирм были построены судостроительные и судоремонтные верфи и сухие доки в портах Пехлеви и Аминабаде на Каспийском море и- новый порт в Линге на Персидском заливе [125, стр. 116; 191, стр. 101]. Одна из германских фирм в 1940 г. смонтировала в порту Пехлеви из доставленных из Германии частей землечерпательное судно «Мазендаран» [102, стр. 135—136].

Одновременно увеличивалось проникновение Германии и в другие области экономики Ирана. Германский экономический журнал «Виртшафтсдиенст» призывал немцев захватить в свои руки строительство всех крупных экономических объектов в стране и поставки необходимого для них оборудования и материалов [217, 9.1 V. 1937]. Деятельность Германии в этом направлении усиливала зависимость иранской промышленности от германских поставок запасных частей, способствовала увеличению германского экспорта, благоприятному торговому балансу и давала возможность Германии засылать в Ирац специалистов и

таким образом укреплять свое политическое влияние в стране.

В годы, предшествовавшие второй мировой войне, Германия занимала первое место в поставках Ирану промышленного оборудования. Все выстроенные в этот период текстильные предприятия в Исфагане, Иезде, Кермане и Ашрефе, кожевенные заводы в Тебризе, спичечная фабрика в Хамадане, бумажная фабрика в Исфагане, чайные упаковочные и осушительные фабрики в различных частях Ирана и многие другие предприятия были оснащены германским оборудованием. Немецкими фирмами было поставлено оборудование для разработки каменноугольных залежей Шем- шека [160, стр. 37—38]. С 1934 по 1939 г. Германия ввезла в Иран оборудование для трех цементных заводов, а в 1941 г. — оборудование для цементной фабрики в Тегеране [207, 14.III. 1941]. Накануне войны несколько германских фирм получили заказ на поставку в Иран оборудования для металлургического и ряда других заводов на общую сумму 85 млм. марок [191, стр. 101].

В эти же годы иранское правительство заключило контракты с германскими фирмами на реконструкцию цементных предприятий [157, стр. 155], строительство автоматической телефонной станции, заводов по пропитыванию и осмолению шпал, гудронного и др. [253, 8.IX. 1937]. В 1929—1938 гг. германские и шведские фирмы построили недалеко от Тегерана Парчинский химический комбинат [25, стр. 84]. Компания «Филипп Гольцман» занимала монопольное положение в муниципальном и коммунальном строительстве Ирана.

К началу второй мировой войны германским империалистам удалось захватить почти все промышленное строительство в стране. Не препятствуя развитию легкой промышленности, германские монополии делали все возможное, чтобы сорвать строительство предприятий тяжелой индустрии. В 1936 г. иранское правительство заключило с германским объединением «Феррошталь» договор на постройку большого комбината цветных металлов в Антареке, по условиям кото^ рого концессионер должен был получать 50% продукции предприятия в счет покрытия стоимости завезенного им оборудования. Концерн Круппа, выстроивший

в 1937 г. небольшой медеплавильный завод в Ганиаба- де, обязался к маю 1940 г. соорудить в Кередже железоделательный завод. Однако германские фирмы, став на путь прямого обмана иранского правительства, игнорировали свои обязательства, вредительски проектировали строительство этих предприятий, искусственно завышали стоимость стройматериалов и машин. В результате иранское правительство было вынуждено в сентябре 1938 г. расторгнуть контракт с фирмой «Феррошталь» [95, 23.Х.1938] и принять меры к свертыванию работ в Анареке. На строительство Кередж- ского завода было израсходовано около 318 млн. риалов, но он так и не был введен в действие [40, стр. 319]. Позже строительство было законсервировано, и иранское правительство больше не возобновляло его.

Б. Аляви отмечает, что «индустриализация осуществлялась по плану, соответствующему не национальным интересам страны, а исключительно хищническим интересам господ империалистов и их агентов из господствующих классов» [97, стр. 41].

Тяжелым бременем на плечи иранского народа ложилось и содержание многочисленных германских специалистов в министерстве финансов, главном управлении промышленности и рудников и в других хозяйственных и правительственных учреждениях. С 1933 по 1939 г. на содержание германских специалистов, приглашенных в страну, иранским правительством было израсходовано примерно 8 млн. риалов иранской валютой и большая сумма дефицитной иностранной валютой (90 тыс. марок, 91 тыс. долл. и 1,2 тыс. ф. ст.) ²⁰. Во многих городах Ирана в руках фашистских агентов находилось управление промышленными предприятиями, гидротехническими сооружениями, портами, телефонными и телеграфными станциями, железнодорожными участками и т. д. Этот факт признает в своих мемуарах Мохаммед Реза-шах [241, стр. 82—83].

Установление контроля над внутренними коммуникациями и промышленным строительством в Иране

²⁰ Рассчитано по -данным, опубликованным в сборниках законов и постановлений меджлиса 9, 10 и 11 созывов [237 д, е, ж]. В приводимые цифры не включены расходы иранского правительства по оплате проезда, квартиры и разных коммунальных услуг приглашаемым германским специалистам.

дало Германии возможность увеличить свои капиталовложения в стране. Накануне второй мировой войны гитлеровская Германия по своим инвестициям в Иране заняла второе после Англии место. По некоторым данным, германские банки вложили в Иран непосредственно или через своих клиентов 650 млн. долл. [175, стр. 271].

Важнейшей формой германской экспансии оставалась и внешняя торговля, которую германский империализм рассматривал как средство уничтожения экономической самостоятельности страны. Готовясь к войне за мировое господство, фашистская Германия использовала Иран не только как рынок сбыта, но и как важный источник сырья для своей промышленности.

В статье, опубликованной в журнале «Дер нойе Ориент» в 1936 г., утверждалось, что «немцы с опытом работы в колониях имеют возможность найти в Иране благодарное поле деятельности», и предлагалось «обдумать ;в опрос о создании 'немецких колоний в Иране, так как необъятное жизненное пространство Ирана почти необитаемо». Такие колонии, по мнению автора статьи, могли бы выполнять роль проводников германского влияния и содействовать вывозу из страны ценного стратегического сырья [123, стр. 17].

Большую роль в успешности внешнеторговой экспансии германских монополий в Иране сыграло то обстоятельство, что фашистская Германия имела примерно такую же централизованную систему внешнеторговой организации, которая установилась в Иране в 1931 г. в связи с введением монополии внешней торговли [подробнее см. 96, стр. 47]. Это обстоятельство значительно облегчало заключение торговых сделок между двумя странами и способствовало укреплению германских позиций на иранском рынке.

Воспользовавшись валютными затруднениями иранского правительства и трудностями в сбыте сельскохозяйственного сырья на внешних рынках, Германия заключила с Ираном клиринговое соглашение [текст см. 237е, стр. 417—428]; которое было подписано 30 октября 1935 г. в Берлине гитлеровским чиновником для особо важных поручений Вольтатом и товарищем министра финансов Ирана Бадером и 6 сентября 1936 г. ратифицировав иранским меджлисом,

Заключением клирингового соглашения Германий Получила привилегированное положение на иранском рынке по сравнению с другими странами.

Для поощрения германо-иранской торговли были основаны специальные учреждения: в Тегеране — ирано-германская клиринговая контора при министерстве торговли, в Берлине — германо-иранская торговая палата [157, стр. 158; 210, 1936, № 6, стр. 343].

В конце 1936 г. германский министр экономики и президент Рейхсбанка Я. Шахт во время пребывания в Анкаре получил официальное приглашение иранского правительства посетить Тегеран. Результатом этой поездки было заключение соглашения о товарообороте на ближайший год на сумму 3 млн. ф. ст. [125, стр. 164]. В январе 1937 г. для детализации этого соглашения Тегеран посетила новая германская экономическая миссия во главе с известным промышленником Лизом [214, 12.1.1937].

В результате уже в 1936/37 г. Германия, оттеснив Англию, заняла второе место в иранской внешней торговле после СССР. Все возрастающее влияние Германии на иранском рынке характеризует тот факт, что в 1937 г. в стране была зарегистрирована 351 фабричная марка Германии (285 — Англии, 177 — США, 143 — СССР, 118 — Франции) [157, стр. 157].

Правящие круги Ирана, вовлеченные в орбиту внешнеторговой политики Германии, стали на путь свертывания советско-иранской торговли. Реакционные круги иранского купечества организовали бойкот советских товаров. Когда же в июле 1938 г. истек срок торгового договора между Ираном и СССР, правительство отказалось возобновить его.

Ориентируясь на торговлю с фашистской Германией, иранское правительство одновременно приняло меры для улучшения транзита через Турцию в целях использования Дуная как транспортного пути в торговле с Германией. В июле 1938 г. на совещании смешанной турецко-иранской пограничной комиссии в Трапезунде было достигнуто соглашение о строительстве турецко-иранской транзитной дороги Тебриз — Трапезунд, переоборудовании трапезундского порта и открытии оттуда регулярного пароходного сообщения до румынского порта Констанца. К декабрю 1938 г. эти

работы были завершены [95, 8.VIU.1938; 1U.AII.1938].

Политика правящих кругов Ирана позволила фашистской Германии в 1938/39 г. занять первое место во внешней торговле Ирана. Ее товарооборот с Ираном в этом году превысил товарооборот СССР и крупнейших капиталистических держав, вместе взятых. Ниже приведены данные, характеризующие долю Германии и других стран в общем товарообороте Ирана в 1935— 1939 гг. (в %) [183, стр. 3]:

	1935/36 г.	1936 37 г.	1937/33 г.	1938, 39 г.
Германия . .	. . 14	21	27	41,5
СССР ....	. . 29	36	34	11,5
Англия . . .	. . 15	8	7	9,5
США ....	. . И	10	8	6,5
Индия ....	. . 8	8	6	8,5
Япония . . .	. . 6	3	4	2,5
Франция . . .	. . 3	1,5	2	1
Бельгия . . .	. . 2	1,5	2	2

4 января 1939 г. между Германией и Ираном было заключено второе клиринговое соглашение, предоставившее германским монополиям новые привилегии [подробнее см. 85, стр. 217—218]. Многие иранские торговые компании целиком переключились на торговлю с Германией. В 1937 г. в Тегеране специально для торговли с Германией была основана торговая фирма «Афшар А. Шойган» с капиталом в 1 млн. риалов. Иран имел постоянный павильон на ежегодно организуемой немецкими торговыми кругами ярмарке в Лейпциге.

Хотя клиринговые соглашения обеспечивали Ирану сравнительно устойчивый рынок сбыта сельскохозяйственного сырья и освобождали его от необходимости ежегодного перевода дефицитной иностранной валюты за границу, они были выгодны не столько для развития национальной экономики, сколько для обогащения крупной иранской торговой буржуазии.

Стремясь укрепиться на иранском рынке, германские империалисты делились частью своих прибылей с иранской торговой буржуазией. Поднимая цены на иранские экспортные товары, Германия создавала спекуллтивный ажиотаж на рынках страны, от которого в конечном счете страдали широкие массы произво

дителей, сдававших продукцию по мизерным ценам для поставки в Германию монопольным обществам — ширкетам и бесчисленному множеству посредников, в карманах которых оседала разница в цене. На базе совместного ограбления трудящихся масс складывался союз иранских компрадоров с немецкими фашистами.

В то же время Германия с лихвой компенсировала свои убытки все возрастающим ввозом в Иран. Под угрозой замораживания кредитов фашистская Германия вынуждала иранское правительство покупать у нее товары по ценам, искусственно поднимаемым вдвое и более выше мировых. Потребителю эти товары приходилось покупать по еще более высокой цене. Создаваемая таким образом дороговизна на иранском внутреннем рынке опять-таки в первую очередь отражалась на благосостоянии широких народных масс. Используя неустойчивое положение на мировом рынке, выразившееся в падении цен на сырьевые товары, Германия накануне войны стала сбивать цены на иранскую экспортную продукцию.

Вместе с тем клиринговые соглашения фактически подчиняли германским монополиям не только внешнюю торговлю, но и всю экономику страны²¹. Возрастающий ввоз германских товаров усугублял валютные затруднения Ирана. В течение последних лет перед войной Иран имел пассивный торговый баланс с Германией, хотя ввиду снижения цен в количественном отношении поставляемая в Германию продукция была сравнительно большой. К середине 1939 г. Иран задолжал Германии 32 млн. марок.

Неравноправное положение Ирана в торговле с Германией ярко проявилось во время клиринговых расчетов между сторонами в июне 1939 г. Германия предъявила Ирану категорическое требование покрыть валютой задолженность и запретила до разрешения этого вопроса экспорт в Иран, хотя к этому времени в Германию поступили иранские товары на сумму в 21 млн. марок. Иранское правительство было вынуждено погасить валютой более 55% своей задол

²¹ Уже в 1937 г. среди отдельных представителей иранского правительства стало усиливаться недовольство клиринговым соглашением 1935 г. [130а, стр. 761—764].

женности из резервного фонда, а оставшуюся часть покрыть в течение ближайшего года. Более того, Германия навязала Ирану на 11 млн. марок из реализованной суммы иранского экспорта, поступившего в Германию в сумме 21 млн. марок, вооружение, а оставшуюся часть вынудила предоставить купцам на покупку товаров в Германии [24, стр. 31—32].

Вместе с тем иранское правительство было вынуждено увеличить экспорт в Германию, что вполне устраивало руководителей фашистского рейха, начавших интенсивную подготовку к мировой войне. Нуждаясь в запасах стратегического сырья, Германия в 1938/39 г. вывезла из Ирана товаров на 22 млн. риалов больше, чем ввезла. В начале войны германский вывоз из Ирана увеличился еще больше. Таким образом, торговая политика фашистской Германии накануне войны обеспечила ей кредитование сырьем и продовольствием со стороны Ирана в первые годы войны.

Усиление экономических позиций фашистской Германии в Иране сопровождалось укреплением ее политического влияния в стране. Рассматриваемый период характеризуется расширением политических связей между обеими странами.

Первым государственным деятелем фашистской Германии, посетившим Иран, был Я. Шахт, прибывший в Тегеран в сопровождении крупных специалистов Германии по экономическим вопросам, Вольтата и фон Масса, а также представителя германской разведки — Шмидта-Дюмонта [201, 21.XI.1936; 227, стр. 409]. В их честь шах устроил прием [179, стр. 421—422]²².

В 1937 г. в ответ на посещение Шахтом Ирана Германию посетил с официальным визитом председатель меджлиса Хасан Эсфендиари. В Берлине он был принят Гитлером, Герингом, Шахтом и другими высокопоставленными членами нацистской иерархии. X. Эсфендиари в его поездке в Германию сопровождал видный чиновник иранского министерства иностранных дел Карагозлу [157, стр. 161]. В это же время

²² Интересно отметить, что германская газета «Берлинер тагеб- латт» от 25 ноября 1936 г. в числе сопровождавших Шахта лиц не называла Шмидта-Дюмонта.

Иран посетил сын военного министра Германии Блом- берг.

В конце 1937 г. в Иран прибыл руководитель «Гит- лерюгенда» Бальдур фон Ширах. В Тегеране Ширах присутствовал на параде иранских бойскаутов, где проникновенно говорил о «национальной эмансипации» и превозносил фашистскую молодежную организацию в качестве примера молодежного энтузиазма для национального возрождения [255, 5, б, 7.ХП.1937]. При этой торжественной церемонии иранская молодежь прошла •военным маршем и с фашистским приветствием. Тор- жественная встреча, устроенная Шираху в Тегеране, вызвала настолько большой резонанс в широких кругах мировой общественности, что Реза-шах дал выговор министру просвещения [38, стр. 15]. По-видимому, по этой же причине иранское правительство опровергло распространившиеся в те дни слухи о передаче Бальдуром фон Ширахом Реза-шаху официального приглашения посетить Германию [125, стр. 168].

В апреле 1939 г. Тегеран посетила германская делегация, возглавляемая послом Германии в СССР графом фон дер Шуленбургом, бывшим германским посланником в Иране (1922—1931 гг.), и генерал- лейтенантом Грауэртом, командующим берлинской воздушной дивизией [214, 8, 17.IV.1939; 118Ь, стр. 460]. Помимо официальных визитеров в Иран в эти годы под различными предлогами устремилось большое число германских агентов. Только в 1936/37 г. в Иран прибыло 778 германских подданных, а в 1937/38г.— 819. Причем возвратилось в Германию лишь незначительное число этих «туристов»: большая часть фашистских агентов осела в Тегеране и других городах Ирана [157- стр. 161].

Большое внимание фашистская Германия уделяла идеологической обработке общественного мнения в Иране. Существенное место в гитлеровской пропаганде занимали нелепые теории об общем арийском происхождении немцев и иранцев. Специальным декретом германское правительство освободило иранцев как «чистокровных арийцев» от действия ограничительных положений нюрнбергских расистских законов. Принятие свастики в качестве символа нацистской партии истолковывалось немцами как признак духовного

единства между «арийцами севера» и «нацией Заро- астра».

Германская пропаганда в Иране в рассматриваемый период (носит на себе черты преемственности с пропагандой кайзеровских времен и Веймарской республики. Разумеется, она не была лишена и своих специфических черт, связанных с нацистским периодом в истории германского проникновения в Иран. Так, подводя новое идеологическое обоснование под обветшалые тезисы относительно отсутствия у Германии в отличие от других держав империалистических целей на Востоке, германская пропаганда доказывала это якобы превосходством фашистского режима над другими, его «социальным равновесием» и «надклассовым характером». По словам гитлеровских пропагандистов, Германия была призвана освободить Иран от засилья Англии и Советского Союза. Фашисты всячески раздували паниранистские настроения среди господствующих классов, обещая своему «младшему брату» германскую помощь в создании «Великого Ирана» (разумеется, за счет советской территории).

С целью привлечь Реза-шаха на сторону Германии фашистская пропаганда всячески стремилась вызвать у него симпатии к Гитлеру. Один из немецких авторов писал: «Как создатель нового Ирана Реза-шах Пехлеви восходит к знаменитостям истории. Он значит для Ирана то же, что Адольф Гитлер для Германии, Кемаль Ататюрк для Турции и Бенито Муссолини для Италии. Он принадлежит к тому героическому типу двадцатого столетия, который из событий великих бед и тяжелой борьбы вышел созревшим государственным деятелем» [162, стр. 140]²³.

Под видом развития культурных связей гитлеровцы систематически посылали в Иран лекторов и докладчиков на расовые темы; фашистские художники устраивали в Тегеране выставки своих картин. Для привлечения на свою сторону иранской интеллигенции гитлеровцы присваивали отдельным ее представителям ученые степени и звания, а председателя иранской делегации на конгрессе по уголовному праву, состояв-

²³ Подобные сравнения проводили и другие фашистские авто? ры (см.: 144, стр. ИЗ].

шемся в Берлине в 1935 г., германская академия даже избрала своим почетным членом. Министерство иностранных дел Германии подарило иранскому правительству библиотеку, состоявшую из 7,5 тыс. томов нацистской литературы.

Для пропаганды среди иранского населения Германия использовала также своих агентов, проникших в иранские учебные заведения. В 30-х годах по образцу Тегеранского германо-иранского профессионального училища были созданы учебные заведения в Тебризе, Мешхеде, Исфагане и Ширазе, которые возглавляли германские специалисты. Хотя в 1937 г., после того как было подготовлено достаточное количество иранских учителей, ирано-германские училища целиком перешли в ведение иранского правительства, немецкие преподаватели оставались здесь до 1941 г. [144, стр. 125; 164, стр. 277]. Немецкие преподаватели про* никли также в Тегеранский университет и другие высшие учебные заведения Ирана. Обучение иранских студентов и 'офицеро-в ib Германии способствовало созданию профашистской прослойки среди иранской интеллигенции и в военных кругах.

Особое внимание руководство германской национал- социалистской партии уделяло организации в Иране массового фашистского движения, центром которо го, по его замыслам, должна была стать издаваемая с 1933 г. газета «Иран-е бастан» («Древний Иран»). Официально газета издавалась на средства германской фирмы «Сименс — Шуккерт», редактором и издателем ее считался давнишний германский агент Сейф Азад. Фактически же газета являлась органом германского министерства пропаганды и почти целиком составлялась и даже печаталась в Берлине [210, 1935, № 11, стр. 597].

Фашистская пропаганда находила благоприятный отклик среди значительной части господствующих классов Ирана. По словам Фатуллы Бина, они одобряли внутренние и внешнеполитические мероприятия Гитлера и проявили особенно большую радость по поводу его успехов в Мюнхене, полагая, что создатель «Великой Германии» будет содействовать созданию «Великого Ирана» [234, стр. 76, 84]. Отдельные иранские газеты q восторгом публиковали фашистские

бредни об арийском происхождении немцев и их родстве с иранцами ²⁴.

Вместе с тем влиянию фашизма поддались также многие представители интеллигенции и мелкобуржуазных слоев. В этих кругах Германия в основном имела успех в той части своей пропаганды, которая касалась обещания избавить Иран от империалистического засилья, и, таким образом, ненависть к английскому империализму находила здесь выход в симпатиях к фашизму.

Однако основная часть иранского населения — тру^ дящиеся массы не поддались гитлеровской пропаганде. Ведущую роль в борьбе против фашизма и расизма, внутренней и внешней реакции сыграли иранские коммунисты во главе с Таги Эрани. На страницах издаваемого ими журнала «Донья» решительно разоблачалась реакционная внутренняя и агрессивная внешняя политика фашизма. В статье «Человек с точки зрения материализма» Эрани писал: «Фашизм своих политических противников, т. е. лиц, которые являются не преступниками и предателями, а беззаветными и самоотверженными сторонниками какой-либо идеи (будь то верной или ошибочной), без суда тысячами истязает в новоизобретенных тюрьмах и при этом считает убийство благом для общества» [224, стр. 40].

Уже в те годы передовые люди Ирана видели, что внешняя политика фашизма направлена на установление мирового господства германского империализма. «Германский фашизм, — говорилось в одном из номеров журнала „Донья“, — своими беззастенчивыми нападками на народы Европы и преступлениями, которые он совершил, доказал, что расовая теория является не чем иным, как невольничьим ярмом и закабалением малых наций» [цит. по 271, 1947, № 5, стр. 79]. В опубликованном Т. Эрани и его соратниками антифашистском заявлении говорилось: «Фашизм — основная искра, разжигающая новую кровавую войну. Ибо

²⁴ Так, 8 декабря 1937 г. официозная газета «Иран» опубликовала большую корреспонденцию из Берлина под заголовком «Где лучше всего сохранилась арийская раса», пересказывавшую положения одного *из докладов фацшстскрго теоретика Альфреда Pq- зенберга,

главным врагом фашизма являются мир и свобода, а главной опасностью для мира и свободы является фашизм» [261, 1343, № 3, стр. 26].

Деятельность журнала «Донья» вызвала беспокойство правящих кругов Ирана. Весной 1937 г. по всей стране начались аресты деятелей демократического движения. Характерно, что предлогом для этих арестов являлись не только коммунистические, но и просто антифашистские убеждения. Так, аресту известного иранского писателя Б. Аляви предшествовала его беседа со своими сослуживцами, в которой он высказал сомнение в миролюбивой политике германских фашистов [223, стр. 9—10].

В ноябре 1938 г. полицейской охранкой при содействии правительства был организован судебный процесс над 53 деятелями Коммунистической партии, профсоюзов и других демократических организаций страны. Обвиняемые превратили зал заседания в трибуну беспощадного разоблачения реакционной политики правящих кругов Ирана и фашистской Германии. Самым ярким эпизодом так называемого процесса 53-х была защитительная речь Таги Эрани, длившаяся шесть часов (222, стр. 79].

В начале своей речи Таги Эрани поставил «процесс 53-х» в Иране в один ряд с процессом по поводу поджога рейхстага в Германии. Руководитель иранских коммунистов понимал, что организацией процесса господствующие классы стремились не только укрепить диктаторский режим в стране, но и развязать себе руки для еще более тесного сближения с фашистской Германией. В этой же речи он указывал, что одним из важнейших факторов, определявших жестокие преследования передовых деятелей со стороны иранских правящих кругов, являлась «внешняя политика, направленная на урегулирование некоторых политических отношений» [236, стр. 8].

Мужественная и самоотверженная борьба передовых деятелей иранского демократического движения против фашизма сорвала попытки гитлеровцев организовать в Иране массовую фашистскую партию. Лишь небольшая кучка иранцев, группировавшаяся вокруг Сейф Азада, пыталась изобразить наличие в стране «национал-социалистского движения» [60, стр. 35—36].

В 1937 г. Реза-шах, не желай допускать дальнейшего усиления политического влияния Германии в стране, запретил распространение в Иране газеты «Иран-е ба- стан» [234, стр. 139—140].

Потерпев провал в попытках создать легальную фашистскую партию в Иране, руководители фашистского рейха были вынуждены по-прежнему делать основную ставку на реакционные элементы господствующих классов. Накануне второй мировой войны гитлеровцам удалось создать в стране широкую нелегальную агентурную сеть, простиравшуюся вплоть до Белуджистана. По свидетельству Хааса, она была хорошо известна Англии, но последняя не предпринимала никаких усилий, чтобы ее нейтрализовать [138, стр. 224]²⁵.

Однако следует отметить, что политика Англии по отношению к Германии не устраняла их империалистических противоречий. Усиление германских позиций в Иране и потеря английскими монополиями устойчивого положения на иранском рынке в результате фашистской экспансии .и внешнеторговой политики правящих кругов Ирана вызывали все возрастающее беспокойство Англии. Накануне войны возникли англо иранские противоречия в Иране и по поводу исполь> зования нефтяных ресурсов страны.

В связи с подготовкой к мировой войне потребность фашистской Германии в нефтяном топливе сильно возросла. Руководители фашистского рейха пытались через германские монополии в Иране наладить снабжение Германии нефтью, но в связи с решительным сопротивлением Англо-иранской нефтяной компании закупки нефти были крайне незначительны. По данным народнохозяйственного отдела концерна «ИГ Фарбениндустри», вывоз нефти (в тыс. т) из Ирана распределялся следующим образом [62, стр. 85—86]:

1935'36 г. 1936/37 г.

Англия .... 2443 2837 Германия ... 57 53

²⁵ Во главе нелегальной фашистской партии стоял д-р Джахан- сузи [105, стр. 202].

В дальнейшем вывоз нефти Германией из Ирана уменьшился еще больше, а уже в 1941 г. Германия совсем не участвовала в экспорте нефти из Ирана.

Однако поскольку Англия не оказывала серьезного противодействия внедрению фашистской Германии в другие области иранской экономики, гитлеровцы в эти годы воздерживались от каких-либо посягательств на нефтяные ресурсы Ирана. Уделяя на данном этапе основное внимание проникновению в национальную экономику и государственный аппарат Ирана, они тем самым создавали благоприятные условия для решительного удара по позициям АИНК.

Уже накануне второй мировой войны гитлеровская Германия сочла настоящий момент благоприятным для осуществления своих планов. В октябре 1938 г. в Иран прибыла германская нефтеразведывательная миссия [125, стр. 166]. Тогда же Германии удалось добиться того, что во главе организованного при министерстве финансов Ирана Управления по разведке нефти был поставлен немец Гранес. Бурение скважин в районе Кума обнаружило богатые залежи нефти [228, стр. 117]. Англичанам пришлось прибегнуть к самым решительным контрмерам, и вновь созданное управление не смогло продолжить свою деятельность.

Натолкнувшись на решительное сопротивление англичан в Иране, Германия, опираясь на свой резко возросший военный потенциал, поставила в порядок дня вопрос о пересмотре старого распределения сфер влияния и допущении германских монополий к источникам ближневосточной нефти. Накануне войны союзники по Антикоминтерновскому пакту нацистская Германия и фашистская Италия заключили между собой соглашение о размежевании сфер влияния на Ближнем и Среднем Востоке, по которому Египет и Сирия объявлялись сферой влияния Италии, а Ирак и Иран — германской сферой влияния [154, стр. 195].

В мае—августе 1939 г. последовала целая серия англо-германских секретных переговоров по этому вопросу, причем германские требования к Англии становились день ото дня все более обширными. 10 августа 1939 г. Германия потребовала признания Ближнего Востока «естественной экономической сферой Германии» и предоставления германским монополиям досту

па к источникам ближневосточной нефти [118с, стр. 756—757]. Германская угроза нависла над одним из главных источников прибылей английских монополий.

Англо-германские противоречия на Ближнем и Среднем Востоке, хотя и занимали второстепенное место по сравнению с противоречиями между этими странами в других частях света, являлись составной частью тех империалистических противоречий, которые привели ко второй мировой войне.

Внешняя политика Ирана в начале второй мировой войны (сентябрь 1939 — июнь 1941 г*).

Деятельность фашистской агентуры в Иране

1 сентября 1939 г. фашистская Германия напала на Польшу. 3 сентября Англия и Франция выступили против Германии. Началась вторая мировая война.

4 сентября правительство Ирана заявило о своем нейтралитете и сообщило, что будет защищать его силой оружия. В опубликованном вслед за этим заявлении министра внутренних дел всем иранским подданным, а также проживающим в Иране иностранцам под угрозой наказания предлагалось воздерживаться от всякого рода действий и пропаганды, противоречащих принципу нейтралитета [тексты см. 263, 1346, стр. 171].

В соответствии с этим были проведены некоторые практические мероприятия. Полицейское управление получило указание усилить наблюдение за всеми иностранцами в стране. Издателям крупных газет было запрещено проявлять в статьях и даже комментариях к газетным сообщениям односторонность, а владельцам кинотеатров — отдавать предпочтение популярным в Тегеране германским военным фильмам перед английскими и советскими [234, стр. 76, 86].

Однако симпатии правящих кругов Ирана были на стороне фашистской Германии. При обсуждении политического положения в ходе ирано-германских экономических переговоров в сентябре 1939 г. в Тегеране глава иранской делегации «признал справедливость германских претензий на Данциг и коридор и

охарактеризовал позицию Англии и Франции в $том вопросе как нравственно неоправданную и непопулярную среди нейтралов» [120а, стр. 14]. Иранское правительство и в новых условиях стремилось сохранить одностороннее развитие экономических и политических отношений Ирана с Германией.

Позиция, занятая иранскими правящими кругами, позволяла Германии сохранить Иран в орбите своего влияния и, следовательно, давала возможность рассчитывать на него при составлении планов агрессии как на удобный плацдарм, открывающий путь к британским владениям, к Баку и среднеазиатским советским республикам. Вместе с тем такая позиция облегчала успешное выполнение ближайшей задачи гитлеровцев в Иране — максимальное использование сырьевых и продовольственных ресурсов страны.

В меморандуме одного из высокопоставленных чиновников германского департамента экономической политики рекомендовалось поддержать проведение Ираном политики нейтралитета. «Если Иран повернется в сторону Англии и Франции, — говорилось далее,— это будет означать в Иране, как и в Турции, уничтожение германских экономических позиций, которые создавались так старательно. В случае такого поворота, мы, сверх того, не могли бы больше рассчитывать на продолжение Ираном нам поставок» [120а, стр. 355]. В нотах от 6 и 11 сентября германский посланник в Тегеране сообщил МИД Ирана об удовлетворении германского правительства фактом принятия Ираном политики нейтралитета [263, 1346, стр. 172].

Бывший польский пресс-атташе в Иране Г. Ленчов- ский следующим образом оценивает иранский нейтралитет: «Такая политика была выгодна и Германии, и Ирану, так как она позволила им продолжать и даже увеличивать свою взаимную торговлю. Полный союз между двумя странами представил бы лишние неудобства обоим из них. Иран мог стать театром военных действий из-за возможной британской акции, и, следовательно, Германия потеряла бы ценный источник снабжения» [157, стр. 167].

Правда, в начале войны установленная Англией морская блокада нанесла некоторый ущерб торговле между двумя странами, вынудив их прекратить пере

возки грузов по морским коммуникациям. С 1938 г. в связи с невозобновлением договорных отношений между Ираном и Советским Союзом для германо-иранской торговли был закрыт и транзитный путь через территорию СССР. В результате торговля между Германией и Ираном стала испытывать серьезные затруднения.

В сентябре 1939 г. в Тегеран прибыла германская экономическая делегация для обсуждения путей ликвидации возникших трудностей. Глава иранской делегации министр финансов Бадер во время переговоров выразил желание иранского правительства сохранить торговлю с Германией, несмотря на войну, по крайней мере на уровне предыдущего года, а при наличии соответствующих возможностей даже увеличить ее. По предложению иранской делегации была достигнута договоренность о совместных действиях в Москве для урегулирования вопроса о транзите через территорию СССР [120а, стр. 14, 356].

Трудности, возникшие в ирано-германской торговле, стремились использовать в своих интересах союзники Германии по фашистскому блоку Япония и Италия. Нуждаясь в стратегическом сырье, они предложили иранскому правительству взамен поставок Ираном в эти страны хлопка выполнить важнейшие германские обязательства перед Ираном по заключенным контрактам. Особую активность при этом проявила Япония, выразившая готовность взять на себя со всеми условиями соглашение между германским акционерным обществом «Христиан Диериг» и «Иранской компанией хлопковых товаров» от И июля 1939 г., предусматривавшее вывоз в Германию 10 тыс. т хлопка.

В начале октября 1939 г. на специальном заседании иранского кабинета под председательством Реза- шаха обсуждался вопрос о дальнейшем направлении иранской внешней торговли. Мнения министров разделились. Часть из них (премьер-министр Махмуд Джам, министр иностранных дел Мозаффар Аалям и министр торговли Вассиги) предлагала в связи с трудностями в германо-иранских торговых связях рассмотреть предложения Японии и Италии. Другая группа во главе с министром финансов Бадером, напротив требовала приложить все усилия для дальнейшего рас

ширения тбрговли Ирана с Германией. При этом Бадер ссылался на возможность ответных мер со стороны германского правительства. В результате было решено придерживаться прежней политической и экономической политики в отношении Германии [120а, сгр. 353—355].

8 октября 1939 г. был подписан секретный ираногерманский протокол, предусматривавший следующие годовые квоты иранских поставок в Германию:

22,5 тыс. т хлопка, 6 тыс. т шерсти, 20 тыс. т пшеницы, 10 тыс. т ячменя, 20 тыс. т риса, 3 тыс. т щетины, а также сухофруктов на сумму в 25 млн. марок, кожи— на 3 млн. марок и шкур — на 1 млн. марок [120а, стр. 355].

Подписание секретного протокола давало возможность Гёрмании в значительной мере восполнить потребности в стратегическом сырье и продовольствии. Как признавалось в меморандуме Внешнеполитического бюро Розенберга от 18 декабря 1939 г., Иран являлся для Германии в тот период единственным источником снабжения такими стратегическими материалами, как хлопок и шерсть [120а, стр. 551]. Кроме того, иранские компрадоры содействовали Германии в закупках остродефицитного стратегического сырья (каучук, олово и т. п.) на рынках Индии, Индокитая, Индонезии.

Действия иранского правительства были глубоко чужды интересам иранского народа. Почти двухлетний бездоговорный период в торговых отношениях между Ираном и СССР тяжело отразился на положении страны. Иран не смог возместить потерю советского рынка увеличением торговли с Германией. Это обстоятельство вместе с нарушением иранских внешнеторговых связей в результате английской морской блокады вызвало понижение цен на некоторые экспортные товары Ирана. Одновременно ввиду уменьшения ввоза основных товаров широкого потребления росли цены на импортные товары [67, стр. 239—241]. Правительству пришлось принимать специальные меры против спекуляции. В ноябре 1939 г. иранское правительство направило Англии официальный протест против ее решения конфисковывать германские грузы в открытом море [207, 29.XI.1939; 24, стр. 32]. Это дипломатическое

представление, разумеется, успеха не имело, и страна продолжала переживать тяжелые экономические затруднения.

Углублению хозяйственных трудностей Ирана способствовала и усилившаяся с конца 1939 г. конкуренция между английскими и германскими торговыми фирмами. Английский империализм предпринял энергичные усилия для вытеснения Германии с иранского рынка и привлечения на свою сторону торговых и правительственных кругов страны. Шахиншахский банк прекратил кредитование купцов, ведущих операции с германскими фирмами, и, наоборот, стал предоставлять кредиты купцам, вывозящим товары в Англию. Такую же позицию занял и англо-французский Оттоманский банк. Одновременно английские фирмы начали перебивать германские закупки, предлагая более высокие цены за иранские товары [67, стр. 240— 241; 106, стр. 103].

Англо-германское торговое соперничество вызвало спекулятивный ажиотаж в стране, увеличивший прибыли купеческих монополий и тяжело отразившийся на положении непосредственных производителей. Широкие народные массы Ирана, а также заинтересованные деловые круги требовали заключения нового торгового договора с СССР.

Под давлением этих настроений и в поисках выхода из тяжелого экономического положения правительство Реза-шаха решило начать с Советским правительством переговоры. Открывая в конце октября 1939 г. 12 сессию меджлиса, Реза-шах в тронной речи сказал: «Наши отношения со всеми странами, и в особенности с соседними, базируются на дружбе и взаимном уважении. В результате того, что срок торгового соглашения с СССР истек, в торговле между обеими странами произошел перерыв. Мы надеемся, что путем непосредственных переговоров с учетом действующих законов и при доброй взаимной воле положение снова станет нормальным» [253, 29.X. 1939].

Вместе с тем иранское правительство пыталось найти выход из создавшегося положения увеличением торговли с Англией и США. Еще накануне войны английское правительство предложило Ирану кредит в

5 млн. ф. ст. для финансирования иранских закупок в

Англии. В начале войны правительство Реза-шаха решило принять это предложение, при этом министр финансов Ирана заверил представителей Германии в том, что соглашение будет заключено исключительно на коммерческой основе, без всяких политических уступок со стороны Ирана. Одновременно было обещано заранее поставить в известность германского посланника об окончательном решении правительства. Поскольку иранское правительство предполагало закупить на эту сумму не только товары широкого по- требления, но и вооружение, германское министерство иностранных дел отнеслось положительно к заключению кредитного соглашения [120а, стр. И]²⁶.

В январе 1940 г. премьер-министр Ирана Матин Дафтари выразил поверенному в делах США Энгерту желание своего правительства заключить с Соединенными Штатами коммерческое соглашение и получить заем. Тогда же в Вашингтон был послан иранский торговый представитель. В числе товаров, которые Иран хотел получить из США, были названы 50 бомбардировщиков и 30 истребителей [130d, стр. 645, 663—693].

Правящие круги Америки, по словам тогдашнего государственного секретаря Корделла Хэлла, «не оставляли мысли о великом американском участии в делах Ближнего Востока», и Иран привлекал их внимание больше, чем какая-либо другая страна во всем этом районе [146, стр. 1500]. Однако предложение иранского правительства встретило неблагоприятный отклик у американских бизнесменов, не желавших торговать с Ираном на основе равного объема ввоза и вывоза. Правящие круги США в качестве предварительного условия для заключения торгового и займового соглашений по существу требовали отказа Ирана от монополии внешней торговли. К тому же иранское правительство в декабре 1939 г. (и вторично — в декабре 1940 г.) отклонило домогательства прибывшего в Тегеран представителя «Стандарт ойл» Андерсона

²⁶ В декабре 1939 г. Германия ввиду возражений ряда германских военных и гражданских 'ведомств и транзитных трудностей отказалась выполнить просьбу иранского правительства о поставке эооружения [120е, стр. 738].

на нефтяную концессию в северных провинциях Ира- на [130d, стр. 659—693]²⁷.

В марте 1940 г. был заключен новый торговый договор между Ираном и Советским Союзом, встретивший радостное одобрение среди широких кругов иранского населения. В речи, произнесенной 28 марта по случаю представления в меджлис для ратификации советско-иранского договора, министр иностранных дел Ирана Мозаффар Аалям был вынужден признать, что «с экономической точки зрения этот договор принесет такую большую пользу, которую трудно даже описать» [253, 30.111.1940].

Правящие круги Ирана, однако, не собирались по- настоящему развивать торговые отношения с СССР. Как было предусмотрено в ходе советско-иранских переговоров, Советское правительство направило в Тегеран торговую делегацию для упорядочения товарооборота между двумя странами, но правительство Ирана в течение длительного времени затягивало заключение торговых сделок [120Ь, стр. 380]. В то же время, пользуясь тем, что Советское правительство, неуклонно соблюдая свои обязательства по советско- иранскому договору 1921 г., предоставило Ирану право транзита через территорию СССР, иранское правительство стремилось использовать это право для расширения своей торговли с Германией. Однако Советское правительство категорически запретило транзит вооружения, боеприпасов и вообще военных материалов, а также целой группы других товаров. Германия в своей торговле с Ираном по-прежнему была вынуждена довольствоваться в основном транзитным путем по Дунаю, Черному морю и далее через турецкую территорию [217, 1941, № 21, стр. 449].

²⁷ В последующий период Реза-шах неоднократно вновь поднимал вопрос о заключении торгового соглашения с США, при этом им делалась даже попытка использовать в качестве давления причитающиеся пресвитерианскому департаменту иностранных миссий платежи в сумме полмиллиона долларов в возмещение за национализированное имущество закрытых в середине 1940 г. в Иране американских миссионерских школ. Определенную роль в отрицательной позиции США в отношении торгового соглашения сыграла и позиция Англии, посол которой в Вашингтоне летом 1941 г. выступил против экспорта в Иран самолетов [1 ЗОе, стр. 360; 100, стр. 336— 338].

Правящие круги Ирана продолжали следовать курсу на сближение с фашистской Германией. В сентябре 1940 г. иранским правительством была направлена в Берлин торговая делегация; заключенное соглашение предусматривало новое резкое увеличение торговли между обеими странами. В апреле 1941 г. Иран посетила германская делегация во главе с министром торговли [217, 1941, № 21, стр. 449; 125, стр. 165; 100, стр. 310].

В результате в 1940/41 г. товарооборот Ирана с фашистской Германией почти в 8 раз превысил наиболее высокий уровень его товарооборота с Веймарской республикой. Рост ирано-германской торговли привел к почти полному вытеснению Англии с иранского рынка. Ниже приведены данные об удельном весе (в %) различных стран в общем иранском товарообороте в первые два года войны [183, стр. 3]:

	1939/40 г.	1940/41 г
Германия . .	39	45,5
СССР . . .	0,5	1.1
Англия . . .	8,5	4
США . . - .	9,5	10,5
Индия . . .	8,5	7,5
Япония . . .	10,5	3
Франция . .	2	0,5
Бельгия . .	2,5	1

В результате недальновидной политики правящих кругов Ирана такая основная и решающая сфера экономической жизни страны, как внешняя торговля, по существу оказалась под контролем германских фашистов. Поставляя в Германию сельскохозяйственные товары, Иран не получал необходимых ему предметов широкого потребления. Не располагая валютой для их закупки в других странах, он вынужден был за счет вывозимой в Германию продукции ввозить в основном только машинное оборудование, которое к тому же в эти годы не всегда находило применение в народном хозяйстве.

Даже активный баланс в торговле с Германией не являлся для Ирана положительным явлением, при клиринговых расчетах он создавал лишь длительную зависимость от германского рынка и обеспечивал сбыт

б С. Л. Агаер

германских товаров. Только в 1939/40 г. Германия, пользуясь клиринговым соглашением, вывезла из Ирана товаров на 393 млн. риалов, а ввезла лишь на 160 млн., не заплатив ни одного риала. Таким образом, огромную сумму в 233 млн. риалов, составившую более 13% государственного бюджета страны, Иран не смог использовать по своему усмотрению. Общая задолженность Германии Ирану по клиринговым соглашениям составила в 1941 г. свыше 280 млн. марок. Иначе говоря, гитлеровцы добились того, что отсталая и полунищая страна стала кредитовать воюющую за свое мировое господство фашистскую Германию.

Пользуясь расширением германо-иранских экономических связей, гитлеровцы смогли к 1941 г. занять руководящие посты в 50 иранских государственных учреждениях, в том числе в министерствах финансов, торговли и промышленности, а также на транспорте, что давало им возможность оказывать давление на политику Ирана. Надеясь при благоприятных условиях вовлечь Иран в войну на своей стороне, Германия и другие державы фашистского блока особое внимание уделяли военным предприятиям страны. Итальянский посланник в Тегеране в докладе своему правительству отмечал, что Иран является сильнейшей страной Среднего Востока, благодаря чему державы оси могли бы получить значительные выгоды от вовлечения его в войну на своей стороне [225, стр. 58].

Используя в своих интересах стремление Реза-шаха к усилению военной мощи страны, гитлеровцам удалось ввести в иранскую армию, большое количество своих военных инструкторов. В арсенал, расположенный в Сольтенатабаде (близ Тегерана), пробралось

11 германских агентов [155, стр. 132]. Гитлеровцы захватили в свои руки руководство почти всеми военными заводами Ирана. Единственное военное предприятие в стране, возглавляемое англичанами, — авиа- сборочный завод «Шахбаз» — также было в этот период передано иранским правительством под руководство немецких специалистов [60, стр. 27]. В общей сложности на военных предприятиях Ирана было занято 56 германских подданных [18, стр. 155].

Все теснее сближаясь с фашистской Германией, иранское правительство в этот период в своей внешней

политике пройвляло тенденции к сближению и с другими фашистскими государствами — Японией и Италией. В январе 1940 г. Реза-шах подписал утвержденный 17 декабря 1939 г. меджлисом договор о дружбе с императорским правительством Японии [текст см. 237з, стр. 455—457]. В 1939/40 г. Япония заняла второе после Германии место во внешней торговле Ирана.

Одновременно, по мере военных успехов гитлеровской Германии, во внешнеполитической позиции правящих кругов Ирана начинают проявляться антианг- лийские тенденции. В середине 1940 г. иранское правительство провело ряд мероприятий, ущемивших позиции английского империализма в Иране. В других условиях эти действия отвечали бы национальным интересам страны, но проведение их в условиях войны н с помощью фашистской Германии сыграло на руку только гитлеровцам.

К июню 1940 г. в соответствии с принятым в 1939 г. решением о закрытии иностранных школ в Иране все английские и американские школы перешли в ведение министерства просвещения [189, стр. 38]. Хотя иностранные учителя также были удалены из страны, иранское правительство сделало исключение для всего чрезмерно разбухшего немецкого штата ира>но-германских профессиональных технических училищ [102, стр. 97— 98]. Более того, в 1939—1940 гг. для преподавания в этих и других училищах в страну было привлечено еще более двух десятков немецких преподавателей. Немцы заведовали кафедрами почти во всех высших учебных заведениях страны; кроме того, они возглавляли сельскохозяйственный и ветеринарный институты [125, стр. 166]. Удалив из страны англо-американских миссионеров, правительство Ирана одновременно отдало обучение подрастающего поколения в руки фашистских агентов, получивших благодаря этому возможность проповедовать бредовые гитлеровские идеи с кафедр иранских государственных учебных заведений.

С помощью Германии было сорвано и англо-иранское кредитное соглашение 1939 г. В течение нескольких месяцев, последовавших после заключения этого соглашения, обусловленные им товары, и в частности вооружение, не были поставлены Англией в Иран.

В середине марта иранское правительство обратилось к германскому посланнику в Тегеране Э. Эттелю с просьбой о поставках германского вооружения в Иран. При этом было подчеркнуто, что политика строгого нейтралитета, проводимая Ираном, является «препятствием желаемому Англией распространению войны на страны Среднего Востока». В течение апреля — июня того же года в Иран прибыло из Германии 3 тыс. пулеметов и пушек различных систем и большое количество боеприпасов i[120b, стр. 17—18]. В этих условиях кредитное соглашение с Англией стало излишним, и 17 июня 1940 г. министерство финансов Ирана объявило о его аннулировании [95, 20.VI.1940; 155, стр. 131].

Таким образом, установив свое доминирующее влияние на правительство Ирана, фашистская Германия добилась значительного ослабления британских позиций в стране. В лекции Б. Томпсона, прочитанной в 1944 г. в лондонском Королевском Центрально-Азиатском обществе, говорилось: «Германия пользовалась нашей политикой невмешательства... и сеяла семена будущих беспорядков. Она сумела проникнуть в страну и постепенно захватить стратегические позиции^ [189, стр. 35]. Правда, англичанам полностью удалось сохранить свое господство над иранской нефтью. Но и в этой области гитлеровцы делали попытки подорвать английское господство.

Борьба империалистических держав за иранскую нефть осложнялась и тем, что после начала войны подобные же попытки подобраться к иранской нефти стала предпринимать фашистская Италия. Германия стремилась подчинить итальянскую активность своему руководству и использовать ее в целях борьбы с Англией. Германский посланник в Тегеране Э. Эттель в своем донесении в министерство иностранных дел писал: «Италия, бесспорно, затаила мысль получить решающий контроль над иранской нефтью. Поскольку Великий Германский Рейх, несомненно, тоже сильно заинтересован в иранской нефти, необходимо, чтобы две союзные державы пришли к соглашению о своем отношении к этому вопросу.

Германия должна взять на себя руководство в решении всех вопросов, которые важны для нового по

рядка на ВлижнёМ и Среднем Востоке» [120Ь, стр. 382)

Однако все попытки фашистских держав подобраться к иранской нефти наталкивались на твердое противодействие англичан, в результате чего германским монополиям так и -не удалось завоевать здесь каких-либо позиций.

Тем не менее агрессивные действия Германии и ее союзников вне Ирана способствовали ослаблению позиций АИНК в стране. В течение первого года войны основные торговые коммуникации и дочерние компании АИНК в Европе оказались под контролем Германии, целый ряд стран — импортеров иранской нефти был оккупирован, и вывоз нефти в эти страны из Ирана совершенно прекратился. Почти в 4 раза по сравнению с 1937 г. сократился и ввоз иранской нефти в Англию. Катастрофическое сокращение экспорта иранской нефти привело в 1941 г. к сокращению нефтедобычи в Иране по сравнению с 1938 г. в 1,6 раза. В половину мощности работали заводы Абадана и Керманшаха, целый ряд скважин был законсервирован. Заметно снизились и доходы АИНК. По сравнению с довоенными годами прибыли акционеров сократились в 4 раза [19, стр. 25—26].

Германские фашисты прекрасно сознавали, что судьба иранской нефти решается на полях сражений в Европе. В цитированном выше донесении Э. Эттель писал: «Любое ослабление Англии на полях сражений на Западе автоматически повредит положению Англии в Иране, в равной мере как и положению АИНК, которая жизненно необходима Британской империи. Из этого следует сделать вывод, что возможность воспользоваться английским поражением в Иране делается все более реальной» [120Ь, стр. 380].

В июне 1940 г. капитулировала Франция. Гермаь екая агрессия угрожала уже непосредственно Англин. В исходе вооруженной борьбы, в будущем поражении Англии фашистская Германия видела окончательное решение вопроса об иранской нефти. Одна из германских газет недвусмысленно писала: «Нефтяные богатства Ирана и Ирака ввиду военного значения нефти вызывают большой интерес к этим территориям... События, происходящие в каком-либо месте Европы, обязательно находят свое отражение на Ближнем Восто

ке, на этой столь неустойчивой в политическом отношении почве. Но когда ревизия будет проведена и беспорядок ликвидирован, здесь это неизбежно найдег отражение в форме тяжелых потрясений» [202, 27.VI.

1940] .

Пока же, до «проведения ревизии» и «ликвидации беспорядка», германская агентура прилагала энергичные усилия, чтобы по возможности затруднить использование Англией нефтяных ресурсов Ирана для нужд войны. Группа гитлеровцев во главе с агентом по кличке «курдистанский орел», действовавшая на ирано-иракской границе, подстрекала к саботажу рабочих- нефтяников Керманшаха [245, стр. 118—119].

В свою очередь англичане начали укреплять свои позиции в районе нефтепромыслов АИНК. В нарушение концессионного соглашения 1933 г. ими было резко увеличено число английских служащих компании. В районе промыслов появилось большое количество переодетых офицеров английской армии. По официальным данным иранского правительства, к середине 1941 г. в Иране находилось 2590 англичан [253, 8.V1I.

1941] .

Мероприятия англичан дали Реза-шаху основание начать наступление на позиции Англо-иранской нефтяной компании. Министерство иностранных дел получило строгое предписание не выдавать «овых виз английским служащим компании. Весь нефтяной район по существу был поставлен на военное положение; командующему хузистанской дивизией генералу Шахбахти была дана инструкция «заставить компанию подчиняться всем правилам и законам страны» [129, стр. 187]. В июле 1940 г. министр финансов выразил недовольство размером отчислений компании правительству Ирана за 1938/39 г. Англичане были вынуждены согласиться на выплату задолженности за указанный год, а также разницы в котировке в сумме

1,5 млн. ф. ст. и за 1940/41 г. предварительно уплатить 4 млн. ф. ст. [155, стр. 131—132].

Усиление германских позиций в Иране обусловливало и характер действий иранского правительства з отношении АИНК. Э. Эттель писал в министерство иностранных дел Германии, что премьер-министр Ирана Али Мансур неоднократно заявлял ему, «что иран

ское правительство намерено в подходящий момент освободиться от британской нефтяной концессии, чтобы взять в свои руки эти величайшие богатства страны. Это сделало бы возможным расширение германо-иранских экономических отношений» [120 е, стр. 532].

Хотя Реза-шах не решился на этот шаг, тем не менее отношения между Ираном и Англией оставались настолько напряженными, что английское правительство постоянно опасалось срыва снабжения армии и флота иранской нефтью.

Беспокойство Англии усиливало и то обстоятельство, что с начала войны в порту Бендер-Шахпур, на берегу Персидского залива, «застряло» восемь германских и итальянских пароходов, имевших на борту взрывчатые вещества. Англичане опасались, что, совершив неожиданную ночную вылазку, командование этих судов затопит часть из них в узком канале, являющемся единственным входом в Шатт эль-Араб, и отрежет тем самым Англию от Абадана, крупнейшего центра нефтяной промышленности на территории АИНК, из которого иранские нефтепродукты перевозились морским путем за границу. Англия обращалась к иранскому правительству с просьбой снять экипаж с пароходов или же демонтировать часть судовых двигателей. Иранские власти, отрицая наличие на борту пароходов взрывчатых веществ, отклоняли просьбы Англии²⁸.

Прогерманская ориентация правящих кругов Ирана парализовала всякие попытки Англии оказать более действенный нажим на иранское правительство. Даже в июле 1941 г., в период активной подготовки ввода своих войск в Иран, английское правительство старалось действовать с большой осторожностью. 22 июля министр иностранных дел Англии А. Иден в памятной записке премьер-министру У. Черчиллю писал, что возможность оказания давления на Иран «зависит от нашей способности сосредоточить в Ираке достаточные силы для защиты иранских нефтепромыслов. Пока мы не готовы к этому в военном отношении, было бы

²⁸ Как показали последующие события, английские опасения не были лишены оснований. Мохаммед Реза-шах в своих мемуарах также признает факт наличия взрывчатых веществ на борту фашистских пароходов,

весьма опасно даже начинать экономический нажим, ибо шах прекрасно понимает, какую ценность представляют для нас нефтепромыслы, н, увидев, что назревает ссора с «ами, он, вероятно, сделает первый шаг» [116, стр. 424—425].

Другая, не менее важная причина осторожности Англии заключалась в том, что правящие круги этой страны, как известно, с самого начала войны стремились договориться с Гитлером и совместно с фашистским агрессором создать единый антисоветский фронт. Вплоть до июня 1940 г. по инициативе и под непосредственным руководством английского и французского правительств генералы Уэйвелл, Вейган и Гамелен разрабатывали планы нападения на СССР с юга. При этом англо-французские империалисты планировали использование не только территории Ирана, но и его военной силы против СССР [см. 91].

С целью склонить иракское правительство к отказу от политики нейтралитета и привлечь его на свою сторону, англо-французские империалисты распространяли различные антисоветские измышления. В конце

1939 г. агентство Бритиш юнайтед пресс сообщило о якобы усиленной концентрации советских войск на кавказской границе. В опровержении ТАСС это сообщение было охарактеризовано как «злостный вымысел, преследующий явно провокационные цели» [95, 16.Х. 1939]. В конце октября 1939 г. МИД Ирана направил своим дипломатическим представителям за границей циркуляр, предписывающий им опровергать как необоснованные сообщения иностранных газет о решении иранского правительства отойти от политики нейтралитета и встать на сторону Англии и Франции [263, 1346, стр. 173]. В начале 1940 г. английские газеты стали распространять слухи о какой-то мифической «угрозе», якобы нависшей над Ираном. Тегеранские газеты «Эттелаат» и «Журналь де Тегеран» опубликовали в феврале статью, в которой заявили, что Иран наперекор англо-французским провокациям будет сохранять нейтралитет [95, 6.11.1940]. Тем не менее в течение 1940—1941 гг. английская пресса не оставляла попыток убедить правящие круги Ирана в необходимости отказа от политики нейтралитета [204, 2.V. 1940, 17.VII.1941].

После капитуляции Франции в июне 1940 г. англо-французские антисоветские планы провалились. Однако происки империалистических держав не могли не вызвать беспокойства правительства Реза-шаха.

30 июня в речи, обращенной к министрам и ряду депутатов меджлиса, шах призвал мобилизовать для ^ориентации общественного мнения» радио, печать и другие пропагандистские средства. Указав «а опасность, угрожающую «законным правам страны», шах сказал: «Недостаточно, чтобы страна опиралась на свои вооруженные силы и свой нейтралитет. Необходимо подготавливать население к тяжелым дням» [209,

1.VII.1940].

Англо-французским империалистам не удалось совлечь правительство Реза-шаха с позиции нейтралитета. Однако благожелательный для Германии характер иранского нейтралитета с середины 1940 г. под влиянием военных успехов Германии на полях сражений в Западной Европе принял еще более ощутимые формы. В июле 1940 г. премьер-министр Ирана Али Мансур сообщил германскому посланнику Э. Эттелю, что английский посланник в Тегеране почти ежедневно выражает ему недовольство антианглийской позицией Ирана [120с, стр. 169]. По свидетельству Мохаммеда Реза-шаха, со второй половины 1940 г. англичане несколько раз требовали ограничения численности германских специалистов и советников в стране, но каждый раз наталкивались на отказ иранского правительства [241, стр. 87].

Прогерманская ориентация среди господствующих классов Ирана в значительной мере питалась антисоветскими настроениями. Тогдашний английский посланник в Тегеране Буллард пишет по этому поводу: «Иран был официально нейтрален, но ничто не могло сделать иранцев действительно по-настоящему нейтральными. Несмотря на русско-германский пакт о ненападении, Германия считалась в Иране извечным врагом России и поэтому естественным другом Ирана» [112, стр. 131].

В германофильских кругах, как доносил в госдепартамент поверенный в делах США в Иране Энгерт, прекрасно отдавали себе отчет в том, что, «как только Германия выиграет войну, она <не будет продолжать

свое нынешнее временное взаимопонимание с Советами» [130 d, стр. 632].

Эта уверенность имела под собой вполне реальную почву. Уже в конце 1940 г. Гитлер принял решение направить основной удар германской военной машины на СССР. Благодаря своему важному военно-стратегическому положению Иран начинает занимать особое место в планах Германии. После утверждения в декабре 1940 г. германским военным командованием операции «Барбаросса», предусматривавшей 'нападение Германии на Советский Союз, гитлеровская агентура развила энергичную деятельность, направленную на превращение Ирана в плацдарм для шпионсцо-подрыв- ной деятельности против СССР и дезорганизации важнейших районов советского тыла.

Руководство фашистскими агентами в Иране было возложено на германского посланника Эрвина Эттеля, аккредитованного в Тегеране спустя два месяца после начала второй мировой войны. Оберфюрер штурмовых отрядов, он в течение предшествующих назначению в Тегеран трех лет возглавлял заграничную организацию гитлеровской национал-социалистской партии в Италии, добившись на этом посту благосклонности Риббентропа и самого Гитлера [171, стр. 545; 155, стр. 131].

В октябре 1940 г. в помощь Э. Эттелю германская разведка перебросила в Иран двух своих известных агентов — Романа Гамотту и Франца Майера (настоящее имя — Рихард Август). Маскируя свою работу коммерческой деятельностью (оба выступали в качестве представителей транспортной фирмы «Шенкер»), германские агенты приступили к организации разветвленной сети шпионажа по всей стране.

В Тегеране гитлеровцы организовали германский клуб «Браунес хауз» («Коричневый дом»), проводивший открытые военные учения, а также приступили к строительству в Иране «Назиабада» («Города нацистов»), который должен был стать центром фашизма в Иране [70, стр. 9]. Правительство Реза-шаха было вынуждено запретить клубу проведение военных учений [130 е, стр. 402].

Большое внимание германская разведка уделяла сбору секретной информации о важнейших военных

объектах, расположенных на территории советского Азербайджана. С этой целью на пост германского кон- сула в Тебризе был назначен один из германских офицеров. Деятельность фашистской агентуры особенно активизировалась с апреля 1941 г., когда в Ирак прибыл начальник одного из отделов германского разведывательного управления Шульце-Гольтус. Официально заняв пост вице-консула в Тебризе, Шульце, действуя под именем Шмидта²⁹, установил связи с белогвардейцами, дашнаками и мусаватистами, с помощью которых собирал сведения об аэродромах, электростанциях, заводах и других объектах советского тыла в районах Баку, Кировабада, Степанакерта, Нахичевани и т. д. [180, стр. 7—55].

Центром своей деятельности в Тебризе фашистская агентура сделала германский клуб «Дойче хауз». С помощью разнузданной фашистской пропаганды Шульце удалось создать в Тебризе сильную прогерманскую группировку, из которой предполагалось вербовать диверсионные группы для переброски в СССР. Большую услугу гитлеровцам в Тебризе благодаря своим тесным связям с полицией оказывала мелкобуржуазная молодежная организация «Мелли модафеэ» («Национальная защита»). «Третий рейх, — пишет о членах организации в своих мемуарах Шульце, — был их идеалом, но они имели самые превратные представления о Германии» [180, стр. 44].

Такие же фашистские центры были созданы во многих других городах Ирана. Причем особенно большое скопление германских подданных наблюдалось в близких к границам СССР городах — Маранде, Маку, Хое, Миане, Мешхеде, Горгане, а также в портах Каспийского моря — Пехлеви, Ноушахре, Бендер-Шахе и др., откуда подготавливалась засылка террористических групп в район бакинских нефтепромыслов и советский Туркменистан для совершения поджогов, взрывов и террористических актов на территории СССР [см. 18, стр. 150—157].

Гитлеровские агенты, Платте и Вольф, находившиеся в Пехлеви под видом представителей транспортной

²⁹ Под этим же именем он фигурирует в нотах Советского правительства правительству Ирана и .во многих работах советских авторов.

конторы «Нувель Иран экспресс», добивались передачи руководства работой порта германским подданным. Другие германские агенты, действовавшие под видом представителей фирмы «Вебербауэр транспорт», стремились поставить под свой контроль строившуюся дорогу Тегеран — Тебриз и выходившую к самой границе СССР дорогу Тебриз — Джульфа.

В Исфагане был создан центр германского шпионажа и пропаганды, действовавший на юге страны. Возглавлял его известный германский агент Шюнеман, живший в Иране с начала XX в. Как и в годы первой мировой войны, Шюнеман совместно с военным атташе германской дипломатической миссии развил энергичную деятельность по привлечению на сторону Германии вождей иранских кочевых племен. По мнению английского военного атташе, уже тогда крупнейшие группы племен Южного Ирана — кашкайцы и бахтиары, вооруженные 4 тыс. винтовок, поддерживали тайные связи с Германией [170, стр. 289]³⁰. Выступления южных племен Германия рассчитывала использовать не только для борьбы против англичан и захвата их нефтепромыслов, но и в целях оказания давления на иранское правительство. Улики против подрывной деятельности Шюнемана на юге были настолько явны, что в ноябре 1940 г. ряд депутатов меджлиса потребовали его высылки из страны. Однако иранские власти разрешили ему поселиться в здании германской миссии в Тегеране. Место Шюнемана в Исфагане занял другой германский шпион — доктор Эйлере [72, стр. 22, 39—42, 44].

Политические и военные задания фашистского государства выполняли десятки германских торговых, промышленных, транспортных и других фирм, действовавших в Иране. Представителями этих фирм, как правило, назначались старшие офицеры германской армии. Так, должность директора фирмы «Сименс» в Иране занимал полковник генерального штаба фон Раданович, заместителем его был назначен полковник

³⁰ Особый интерес к этому факту вызывается тем, что на протяжении многих лет до второй мировой войны англичане «выплачивали вождям бахтиарския племен ежегодные субсидии за «охрацу нефтепромыслов*.

Кефкен, руководивший шпионской группой в промышленности Ирана. Фирму «Байер» представлял некий Шюттер, имевший чин генерала германской армии. Такие же фигуры возглавляли фирмы' «Лана», «Штриф», «Эртель» (представляла концерн «Круппа»), филиал «Альгемайне электрицитетс Гезель- шафт» и др. Наряду со своими основными товарами эти фирмы различными путями (главным образом через Турцию) переправляли в Иран оружие и боеприпасы для вооружения создаваемых фашистской агентурой диверсионных и террористических групп и кочевых племен.

В зарубежной исторической литературе вопрос о численности фашистских агентов в Иране вызывает большие разногласия. Большинство зарубежных авторов придерживается официальных данных иранского правительства (690 человек), опубликованных 8 июля 1941 г. газетой «Эттелаат» и на самом деле значительно преуменьшенных. Между тем даже руководители заграничных организаций нацистской партии официально заявляли, что их тегеранская^ секция насчитывает 900 человек [125, стр. 167]. Бывший германский посланник в Иране Виперт фон Блюхер писал в 1960 г., что уже в последние годы перед войной число немцев в Иране достигло 2 тыс. [164, стр. 238]. В одном из томов «Обзоров» Королевского института по международным отношениям в Англии утверждается, что только персонал германской дипломатической миссии в Иране насчитывал несколько сотен человек [155, стр. 132]. Кроме того, следует учесть, что подрывную работу в Иране вели также члены семей гитлеровцев, большое количество немок, бывших замужем за английскими и иранскими служащими АИНК [170, стр. 300] или работавших с чешскими и венгерскими паспортами танцовщицами, портнихами, гувернантками, машинистками и т. д.³¹, экипаж фашистских кораблей в Бендер-Шахпуре, постоянно нелегально прибывавшие в Иран «туристы», агенты фашистской Ита- лии (по иранским официальным данным — 310 человек), Японии, а также представители государств —

³¹ По некоторым сведениям, в Иране '(5цло обнаружено позже 200 таких немецких агенток (55, стр. 24].

сателлитов Германии. Поэтому следует полагать, что к моменту нападения Германии на СССР численность фашистской агентуры в Иране составляла не менее 3—4 тыс. человек. Имеются данные, что в одном лишь Тегеране насчитывалось около тысячи германских под* данных [95, 27.VIII.1941].

Создавая «пятую колонну» в Иране, германская агентура развернула лихорадочную деятельность по обработке общественного мнения в стране. Пропаганду в Иране вели такие организации, как Внешнеполитическое бюро нацистской партии, возглавляемое Розенбергом, и иностранный отдел германского министерства пропаганды во главе с Геббельсом, которые действовали в тесном контакте с министерством иностранных дел и верховным командованием вооруженных сил Германии.

Непосредственно в Иране пропагандистской работой руководил атташе по культурным вопросам Винклер, имевший при себе особый штат из десяти человек и большое количество переводчиков. Эта группа занималась переводом на персидский язык книги Гитлера «Моя борьба» (с предварительным изъятием из нее тех мест, где восточные народы причисляются к низшей расе), биографии и речей фюрера и других руководителей фашистского рейха.

Среди населения фашистская литература распространялась владельцами германских магазинов по недорогой цене или же бесплатно. Издаваемый германской миссией с середины 1929 г. специальный бюллетень на персидском языке рассылался бесплатно всем видным правительственным чиновникам и купцам, а также распространялся по различным иранским учреждениям. В Тебризе германская агентура одно время издавала фашистский листок под названием «Ариец».

Берлинское радио почти ежедневно вело передачи на персидском языке. Наряду с демагогической нацистской пропагандой о якобы общем арийском происхождении немцев и персов гитлеровцы, стараясь воздействовать на религиозные чувства верующих, передавали нелепые теории о родстве аллаха и древнегерманского бога, распространяли слухи о принятии Гитлером ислама и нового имени —Гейдар и т, д. [72,

стр. 49—50]. Не довольствуясь этим, нацистские пропагандисты объявили Гитлера двенадцатым имамом и даже точно установили день его пришествия [178, стр. 59]. Передача последних известий берлинским радио обычно сопровождалась чтением выдержек из Корана.

Германская агентура использовала и иранские пропагандистские средства. Институт по ориентации общественного мнения в Тегеране стал одним из главных очагов нацистской пропаганды в Иране. В апреле

1940 г. была открыта построенная германской фирмой тегеранская радиостанция [207, 10.V.1940], радиопередатчик для столицы Эттель преподнес шаху в качестве «подарка от немецкого народа». С помощью немецких специалистов, служивших на радиостанции, германская агентура установила контроль над иранским радиовещанием и заглушала передачи английского радио [166, стр. 38, 40; 130 е, стр. 402—403]. По свидетельству Булларда, в иранской прессе «новости из антисоюзных источников преобладали в пропорции два или три к одному» [112, стр. 133].

Используя естественное недовольство широких кругов Ирана колониальной политикой Англии, германская агентура выступала с лживыми заявлениями о своих намерениях освободить Иран от засилья иностранцев. В подписанной Гитлером 23 мая 1941 г. директиве № 30 «Средний Восток» на германский пропагандистский аппарат возлагалась задача усиления в этом районе мира пропаганды под лозунгом «Победа держав оси несет странам Среднего Востока освобождение от английского ига» [147, стр. 218].

Еще большее внимание гитлеровцы уделяли провоцированию антисоветских настроений в Иране. В конце апреля 1941 г. германская агентура распространила в Тегеране слухи о концентрации советских войск на иранской границе и якобы имевшем место предъявлении правительством СССР требования об отводе Ираном своих войск на 60 км от границы. В мае того же года немцами были распространены в Стамбуле слухи о том, что в середине июня Советский Союз намерен начать наступление на Иран [57, стр. 50—51]. Антисоветские провокации фашистской Германии усиливали недоверие правительства Реза-шаха к внешней поли

тике СССР по отношению к Ирану [подробнее сМ. 120 с, стр. 169—170; 120 е, стр. 531].

Используя демагогическую нацистскую пропаганду, а также антидемократические и антисоветские настроения среди господствующих классов Ирана, гитлеровцы завербовали себе на службу значительное число иранских реакционеров. Дауд Амини в 1942 г. писал: «...агенты нашей пятой колонны находились среди государственных чиновников, министров, депутатов меджлиса, генералов, среди купцов, торговцев, промышленников» [230, стр. 92]. С помощью взяток и подкупов гитлеровская агентура вербовала себе сторонников в иранских правящих кругах, в особенности при шахском дворе. Американский поверенный в делах Энгерт писал 1 июня 1940 г. в госдепартамент: «...среди правящих классов и армии имеется ясная тенденция в пользу тоталитарных режимов как наилучшего средства обеспечения внутреннего порядка» [130d, стр. 632]. Полиция, как правило, сквозь пальцы смотрела на происки фашистов в стране.

Реза-шах, по свидетельству целого ряда наблюдателей, к этому времени в значительной мере утратил контроль над внутренним положением в стране, хотя искренне был уверен в противоположном. Замкнутый, необщительный, отгородившийся от всяких непосредственных контактов с представителями иностранных государств³², он получал информацию только через своих министров, которые обрисовывали события в угодном шаху духе. По свидетельству тогдашнего английского посланника в Иране, он был дезинформирован не только о внутренней, но и международной обстановке [112, стр. 133].

Определенное представление о том положении, в котором оказался Реза-шах, дают донесения Энгерта в госдепартамент. 3 октября 1939 г. он писал, что шах «будет защищать нейтралитет, территориальную целостность и независимость Ирана силой оружия, но имеется сильный прогерманский элемент в армии... Правительство поэтому не может чувствовать себя

³² Английский посланник Буллард за два года был принят Ре- за-шахом всего два раза: в конце 1939 г. при вручении верительных грамот и в августе 1941 г. при вводе союзных войск в Иран [113, стр. 219].

сильным». Спустя две недели Энгерт отмечал: «Шах, несомненно, хочет идти своим собственным путем и внешне занимает беспристрастную позицию в отношении европейской войны. Он больше всего стремится избежать, если это возможно, повторения несчастных событий периода прошлой войны... <но многие факторы делают уже его задачу очень трудной». С другой стороны, эти факторы оказывали все большее влияние на Реза-шаха. 29 ноября 1940 г. американский поверенный писал: «Страх перед коммунизмом привел шаха к надежде, что Гитлер может сейчас защитить Иран от большевистского вторжения» [130 d, стр. 622, 623, 637J.

Эти обстоятельства в значительной мере облегчали подрывную деятельность германского фашизма в Иране. Однако в этот период гитлеровцы не смогли полностью нарушить иранский нейтралитет. Об этом свидетельствуют следующие события.

Весной 1941 г. в соседнем с Ираном Ираке вспыхнуло антианглийское освободительное движение иракской армии. Хотя Германия в этот период была замята подготовкой к осуществлению операции «Барбаросса», она попыталась все же воспользоваться этим восстанием, и германская агентура приняла в нем активное участие. При этом Германия стремилась обеспечить Ираку поддержку Ирана. В апреле 1941 г. в связи с иракскими событиями в Тегеран прибыл высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел Германии Шмидт-Дюмонт [155, стр. 132], который в качестве представителя германской разведки успел побывать в Иране еще в 1936 г. в составе миссии Шахта. Однако иранское правительство отказалось удовлетворить германскую просьбу о разрешении бывшему германскому посланнику в Ираке Гроббе вернуться в Ирак через территорию Ира«а [263, 1346, стр. 179].

Восстание иракской армии вызвало большой резонанс на Среднем Востоке. Правительство Афганистана открыто заявило о своей поддержке иракских националистов. Однако иранское правительство не только не выступило с подобным заявлением [106, стр. 103], а даже, по некоторым сведениям, информировало Рашида Гайлами и других иракских лидеров о своем несогласии с их действиями, поскольку преждевременное выступление иракской армии против Англии могло вы-

7 С. Л. Агаев

звать «значительные потрясения... на всем Среднем Востоке» [209, 12.V.1941].

Отправка Англией войск в Ирак для подавления восстания сразу же вызвала беспокойство Реза-шаха. Министерство иностранных дел Ирана дало своим дипломатическим представителям за рубежом инструкцию заявить правительствам, при которых они аккредитованы, что Иран не только соблюдает политику нейтралитета, но и «в состоянии свой статус нейтралитета облечь в силу всеми имеющимися в его распоряжении средствами» [209, 15.V.1941]. Это решительное заявление по существу было рассчитано на правящие круги Англии. В то же время, опасаясь возможного вторжения английских войск на иранскую территорию, Реза- шах отдал приказ о концентрации иранских военных сил у Абадана и других пунктов на границе с Ираком. Вместе с тем это предотвратило использование Англией иранских портов на Персидском заливе для переброски войск в Ирак [120 е, стр. 728].

В начале мая 1941 г. в Тегеран прибыл специальный представитель иракского правительства Талиб Муштаг, передавший дипломатическим представителям Германии и Италии в Иране просьбу правительства Ирака о помощи. Гитлеровцы решили отправить в Ирак крупный транспорт оружия и боеприпасов, а также авиадесантные части.

Для транспортировки оружия Германия стремилась использовать транзитный путь через турецкую территорию, которым она пользовалась с разрешения правительства Турции для перевозки оружия в Иран. Оружие, якобы предназначенное для Ирана, должно было быть переброшено потом из Ира>на в Ирак. С помощью взяток и подкупов Германия решила добиться разрешения на это со стороны иранского правительства. Одновременно было обещано возобновить поставки оружия для самого Ирана [120 е, стр. 716—717, 726— 728, 737—738, 854]. Реза-шах отклонил эту просьбу Германии.

Что касается германских авиадесантных частей, то, Прибыв в Ирак, они испытывали недостаток в авиационном бензине. Поскольку бензина не имелось в наличии в достаточном количестве в самом Ираке, гитлеровцы пытались добиться согласия правительства

Реза-шаха на его поставки из Ирана. С этой же целью для непосредственных переговоров с иранским правительством в Тегеран 23 мая прибыли министр иностранных дел Ирака Муса аш-Шахбендер и министр финансов Наджи ас-Сувейди. Однако правительство Ирана отказалось выполнить германо-иракские требования. При этом премьер-министр сделал следующее заявление германскому посланнику относительно внешнеполитической позиции Ирана:

«1. Заранее известно, что Англия отнеслась бы к поставке бензина в Ирак иранским правительством как к враждебному акту и парировала бы это военными мерами. Вторжение на иранскую территорию английских войск имело бы своим непосредственным следствием вступление русских войск в Иран. Это означало бы конец Ирана.

2. Позиция Турции имеет решающее значение для Ирана. Пока Турция не примкнет открыто к державам оси, Иран должен придерживаться строго «нейтральной позиции по отношению к Англии и России» [120 е, стр. 853—854, 877—878].

Таким образом, иранское правительство считало преждевременным отказ от политики нейтралитета³³. Однако поддержание правящими кругами Ирана тесных дружественных отношений с фашистским рейхом и попустительство антианглийской и антисоветской деятельности немецких агентов в стране на деле вели к нарушению Германией иранского нейтралитета.

После подавления восстания в Ираке почти все иракские лидеры перешли иранскую границу. В конце мая — начале июня в Тегеран прибыл король Ирака в сопровождении Рашида Гайлани и трех генералов, а также военный губернатор Багдада Юнус ас-Сабави [209, 3.VI. 1941]. Великий муфтий Иерусалима Мохам?

³³ В годы войны на страницах мировой печати роль Ирана ц иракских событиях освещалась совершенно неверно. Так, иранскац газета «Эмруз ва фарда» писала, что весной 1941 г. Реза-шах на тайном совещании с Эттелем предложил отправить в Ирак на по? мощь Гайлани иранскую армию в составе 40 тыс. человек при ус? ловии, что Гитлер пришлет ему германских инструкторов, необходн? мое военное снаряжение и самолеты [см.: 35, -стр. 12]. Однако в свете опубликованных в -последние годы документов эти факты не подтверждаются и должны быть признаны совершенно недостоверными.

мед Амин аль-Хусейни, широко известный как активный сторонник установления германского влияния на Ближнем и Среднем Востоке, по распространившимся в те дни в Тегеране слухам, скрылся на квартире генерала Захеди [230, стр. 62—63; 251, стр. 114]. Позже он нашел убежище в японской дипломатической миссии в Тегеране. В Иране иракские националисты поддерживали тесную связь с германской дипломатической миссией [120 е, стр. 959—960; 120 f, стр. 344—345]. Впоследствии часть иракских деятелей перебралась из Ирана в Германию, где они продолжали свою анти- английскую деятельность.

Провокации фашистских агентов в Иране, а также общая военно-политическая обстановка начала 1941 г. (успехи германо-итальянских войск в Северной Африке, концентрация германских войск в Болгарии, прогерманская ориентация Турции, участие германских агентов в антианглийском восстании в Ираке) вселяли в правящие круги Великобритании беспокойство за английские колониальные позиции в Южном Иране, где находились нефтепромыслы Англо-иранской нефтяной компании, бывшие, по словам Черчилля, «важнейшим военным фактором», и проходили морские и воздушные коммуникации между Европой и Индией. Вместе с тем Англия опасалась, что гитлеровская Германия сумеет использовать Иран для проникновения в Индию и другие азиатские страны, находившиеся в сфере британского влияния.

Германия в тот период действительно имела возможность захватить, по признанию Черчилля, Сирию, Ирак и Иран. Однако усиленная подготовка к нападению на СССР не позволила фашистской Германии воспользоваться этой возможностью. «Гитлер, — при-, знавал Черчилль после войны, — несомненно упустил на Ближнем Востоке возможность получить за неболь- шую цену огромную добычу» [116, стр. 2361.

Не оставляя мысли о превращении Ирана и дру* гих стран этого района в колониальные владения Гер* мании, гитлеровское командование, однако, оконча? тельное разрешение этих планов ставило в зависимости от успешного осуществления операции «Барбаросса». В подписанной Гитлером 23 мая 1941 г. директиве № 30 «Средний Восток» прямо говорилось; «Окажет*

ся ли впоследствии возможным — и если да, то каким путем — организовать атаку на Суэцкий канал и окончательно вытеснить англичан с их позиций между Средиземным морем и Персидским заливом, нельзя решить до осуществления ,,операции Барбаросса'⁴» [147, стр. 218].

И июня 1941 г. германское командование, уверенное в непогрешимости своих военных планов, заблаго^ временно подготовило директиву № 32 «Подготовка к периоду после осуществления операции „Барбарос- са“», предусматривавшую после разгрома Советского Союза вторжение германских моторизованных соединений из Закавказья в Иран с одновременным встречным продвижением войск из Болгарии через Турцию в Сирию, Ирак и Иран и из Северной Африки в том же направлении [147, стр. 220—221]. На этой основе в июле 1941 г. германский генеральный штаб разработал план «Ориент», исходивший из расчета победного завершения войны в России той же осенью и рассчитанный на зиму 1941/1942 г. [116, стр. 490]. В меморандуме от 2 апреля 1941 г., найденном в досье Розенберга, назначенного имперским министром по делам оккупированных восточных территорий, утверждалось, что победа над СССР обеспечит Германии использование Ирана и его армии для «активных операций против Индии» [121, стр. 76].

В апреле — мае 1941 г. английское правительство располагало полученными через агентурную разведку достоверными сведениями о готовящемся нападении Германии на Советский Союз. Это было воспринято английскими империалистами как спасительная отсрочка осуществления гитлеровских планов на Среднем Востоке. В докладе Разведывательного комитета, одобренного 31 мая Комитетом начальников штабов, говорилось, что благодаря этому «немцам временно придется отказаться от проведения крупных операций на других театрах. Уменьшится угроза позициям Великобритании на Среднем Востоке, по крайней мере в данный период» [13, стр. 497].

Тем не менее правящие круги Англии продолжали проявлять беспокойство о британских позициях в Иране. В официальной истории индийских вооруженных сил во второй мировой войне отмечается» что «прави-

тсльство Индии с самого начала играло важную роль в оказывании влияния на политику английского правительства в этом вопросе». Губернатор Индии неоднократно делал представления английскому правительству о необходимости предпринять энергичные шаги для изгнания немцев из Ирана, чье пребывание здесь, по его мнению, было «самой опасной угрозой защите Индии» [170, стр. 124].

С начала июня 1941 г. английские власти в Индии приступили к разработке ряда военных мер для защиты британских позиций в Иране. 8 июня политический резидент в Бушире представил правительству Индии меморандум с конкретными рекомендациями относительно оккупации ряда пунктов Южного Ирана. 24 июня правительство Индии проинструктировало командующего Отрядом Персидского залива о необходимости совместно со старшими офицерами морских частей этого отряда и авиационных частей английских войск в Ираке разработать планы оккупации Южного Ирана, что и было выполнено в июле 1941 г. [170, стр. 121 —122]. Несомненно, что английские власти з Индии действовали с ведома правящих кругов Великобритании.

В этой связи обращает на себя внимание и следующий факт. В первых числах июля 1941 г. египетский посол в Тегеране Зульфигар-паша в соответствии с полученной им от короля Фарука инструкцией от 29 июня сообщил Реза-шаху и германскому посланнику Эттелю, что, по имеющимся в распоряжении короля самым достоверным сведениям, английский генеральный штаб принял решение об оккупации районов концессии АИНК в Хузистанской и Керманшахской провинциях Ирана, включая порты Персидского залива, и западной части Иранского Азербайджана (от озера Урмия до Джульфы на советско-иранской границе) для защиты иранских и иракских нефтепромыслов против возможного германского вторжения с территории Советского Союза. Для выполнения операции предусматривался двухмесячный подготовительный период и использование 500 тыс. солдат [120 f, стр. 77— 78]³⁴,

³⁴ В обзоре лондонского Королевского Института международных отношений «Средний Восток и война» по существу призна

Таким образом, еще до вступления СССР в войну против гитлеровской Германии и первых англо-советских контактов во второй мировой войне английские империалисты подготавливали планы ввода войск в Иран³⁵. Однако, как засвидетельствовано в официальной истории индийских вооруженных сил, в связи с нападением Германии на Советский Союз и последующим вступлением англо-советских войск в Иран необходимость в выполнении этих планов отпала [170, стр. 123].

В этот ответственнейший исторический момент, в период резкого обострения межимпериалистической борьбы за господство на Среднем Востоке, Советский Союз сыграл решающую роль в сохранении суверенитета и независимости Ирана. Приняв на себя всю тяжесть удара германской военной машины, Советский Союз спас иранский народ, как и другие народы Азии, от разрушительного фашистского нашествия. Более того, вступление СССР в войну против гитлеровской Германии вынудило английских империалистов отказаться от одностороннего ввода своих войск в Иран. Отныне Англия должна была координировать свои действия в этом вопросе с Советским Союзом, другом и защитником народов Востока.

ется достоверность этого сообщения [см.: 155, стр. 141]. Характерно и то, что изложенный план почти полностью совпадает с последующими действиями английского генерального штаба и британских войск в Иране.

³⁵ Нет ^надобности доказывать, что в свомх планах английские империалисты руководствовались отнюдь не желанием -создать транзитный путь для поставок в СССР.

Глава III

Крах гитлеровских планов в иране

Усиление подрывной деятельности фашистской агентуры в Иране (июнь — август 1941 г.) и ввод союзных войск в страну

22 июня 1941 г. фашистская Германия напала на Советский Союз. Поставив себе на службу военную промышленность всех оккупированных ими стран Европы и пользуясь внезапностью нападения, гитлеровцы получили временные преимущества, позволившие им провести ряд наступательных операций и проникнуть в глубь советской территории. От исхода борьбы советского народа с фашистами зависела возможность выполнения германских планов вторжения через Кавказ в Иран и другие страны Ближнего и Среднего Востока.

В этих условиях иранский посол в СССР Мохаммед Саед в вербальной ноте от 26 июня сообщил Советскому правительству о том, что Иран будет соблюдать нейтралитет в войне между СССР и Германией [18, стр. 130]. Однако это заявление имело формальный характер и по существу не отражало действительной позиции правящих кругов Ирана, в политике которых под влиянием временных военных успехов гитлеровской Германии наметился отход от нейтралитета.

Определенное влияние на позицию иранского правительства оказывали и агрессивные устремления английского империализма. Получив ряд сообщений о намерениях Англии и приняв соответствующие оборонительные меры в Хузистане, Керманшахе и Азербайджане, правительство Ирана одновременно поручило своему послу в Лондоне Мохаммеду Али Мокад- даму заявить английскому правительству, что «в случае британского нападения иранское правительство обратится к Германии за помощью и вступит в войну на стороне Германии» [120 f, стр. 103—104]³⁶.

³⁶ Хотя одновременно было указано, что в случае германского нападения Иран может обратиться за помощью к Англии, по словам Эттеля, это обсуждалось «только теоретически» [120 f, стр. 103—104].

Наиболее реакционные круги Ирана добивались немедленного присоединения к гитлеровскому блоку. По словам Фатуллы Бина, они хотели, чтобы иранские войска вступили на территорию Кавказа и готовились к встрече «германской победоносной армии» как к величайшему празднику [234, стр. 87,97]. Одна из таких группировок существовала в иранской армии во главе с подполковником Манучехри [86, стр. 95—96].

Нападение на Советский Союз усилило военностратегическое значение Ирана в планах гитлеровского командования. Пользуясь попустительством иранских властей, германская агентура усилила подрывную шпионскую и диверсионную деятельность против СССР, направленную на дезорганизацию важнейших районов советского тыла. В то же время подрывная деятельность гитлеровцев в Иране имела целью подготовить условия для решительного удара по английским позициям на Среднем и Ближнем Востоке.

Почти во всех городах Северного Ирана среди германских подданных были организованы фашистские объединения, (Проходившие регулярное 'военное обучение. В некоторых городах при так называемых туристских лагерях под видом спортивной деятельности формировались боевые отряды. В июле и августе 1941г. в Иран начали прибывать сотни переодетых в гражданскую одежду германских офицеров [60, стр. 32—33; 72, стр. 32, 34—35].

Вооруженные отряды создавались гитлеровцами и из числа фашистской агентуры из местного населения. В пограничных с СССР пунктах Ирана они организовывали из белогвардейцев, дашнаков и мусаватистов диверсионные и террористические группы для переброски на советскую территорию. Белогвардейцами в Иране руководил бывший генерал царской армии Вы- горницкий. Он в свою очередь подчинялся русскому генералу Бискупскому, который осуществлял руководство из Берлина. Мусаватистам гитлеровцы обещали создание «независимого» азербайджанского государства, а дашнакам — создание «Великоц Армении» от Карса до Тебриза, включая всю советскую Армению [72, стр. 56—57; 130 е, стр. 383—384].

В пограничных с СССР северных районах Ирана немцы устраивали склады оружия и взрывчатых ве

ществ. По неполным данным, только за восемь месяцев 1941 г. гитлеровцы завезли в Иран под видом машинного оборудования 11 тыс. т различного вооружения и боеприпасов. Впоследствии в Иранской Джуль- фе был обнаружен склад оружия, запасов которого было вполне достаточно для вооружения значительной воинской части. На другом складе, находившемся в окрестностях Миане, было найдено свыше 50 т взрывчатых веществ [60, стр. 33].

Готовились взрывы трехкилометрового железнодорожного туннеля в районе Фирузкух, каменного моста на дороге Миане — Зенджан и других объектов, имевших важное стратегическое значение. В пограничных с СССР пунктах гитлеровские агенты производили топографическую съемку местности, фотографировали пограничные объекты. Таким образом, попустительство иранских властей деятельности гитлеровских шпионов и диверсантов в стране привело к нарушению Германией иранского нейтралитета. Советское правительство в ноте от 26 июня сообщило шаху, что имеет в своем распоряжении сведения о готовящемся германскими фашистами в Иране государственном перевороте [18, стр. 156]. Правительство Ирана, однако, не сделало должных выводов из этого предупреждения.

Нападение Германии на Советский Союз и глубочайшие империалистические противоречия между Англией и Германией создали условия для образования антифашистской коалиции. 12 июля 1941 г. в результате переговоров между Советским правительством и английским послом в Москве С. Криппсом было подписано советско-английское соглашение «О совместных действиях в войне против Германии», явившееся первым серьезным шагом на пути создания антигитлеровской коалиции. Достижение соглашения о совместных действиях между Советским Союзом и Англией нанесло удар по тем реакционным элементам в Иране, которые долгое время тешили себя надеждой на дипломатическую изоляцию СССР и его разгром фашистской Германией. По словам Дауда Амини, советско-английское сближение «доказало политическим деятелям плохого вкуса и не заботящимся об Иране, в какую опасную пропасть они двинули страну» [231, стр. 76].

В англо-советских переговорах большое внимание

было уделено Ирану, деятельность Германии на территории которого создавала серьезную угрозу СССР и всей антифашистской коалиции.

Имеющиеся источники и литература свидетельствуют о том, что оба правительства признавали необходимость совместных действий. В официальной истории внешней политики Англии периода войны отмечается, что 8 июля на первой встрече с английским послом С. Криппсом советские руководители одобрили предложение о совместном демарше в Тегеране и что в то же время этот вопрос был поднят в Лондоне советским послом И. М. Майским [197, стр. 162]. Спустя некоторое время английский посол в Москве сообщил правительству СССР, что посланнику Англии в Тегеране «сэру Р. Булларду немедленно было дано указание поддержать всякое представление, которое его советский коллега был бы уполномочен сделать иракскому правительству» [46, стр. 37].

8 августа 1941 г. аналогичное предложение было сделано Англией Соединенным Штатам. Однако госдепартамент США отказался присоединиться к совместным дипломатическим представлениям советского и английского правительств в Тегеране. Позиция правящих кругов США в данном вопросе была рассчитана на то, чтобы под маской «друзей иранского народа» усилить свое влияние в стране. Правда, государственный секретарь С,ША. К. Хэлл проинструктировал американского посланника в Тегеране Дрейфуса выразить Иранскому правительству «искреннюю надежду» госдепартамента, что оно предпримет все необходимые меры, чтобы «воспрепятствовать распространению нацистской активности» fl46, стр. 1501; 130 е, стр. 399]³⁷.

³⁷ Отказ США присоединиться к совместным дипломатическим представлениям советского и английского правительств в Тегеране являлся составной частью обнаружившихся к этому времени англо- американских разногласий относительно Среднего Востока. Стремясь использовать новую обстановку для упрочения позиций США на Ближнем и Среднем Востоке и с этой целью ослабить под благовидными предлогами английское влияние в этом районе, Гопкинс, личный представитель президента Рузвельта, и представители американского командования на состоявшемся в середине июля 1941 г. в Лондоне совещании с Черчиллем и английским-и начальниками штабов всячески пытались убедить их в неразумности приносить «слишком много жертв ради попыток удерживать на Среднем Востоке позиции»." При этом представители США ссылались на то,

Английское правительство с самого начала заняло более решительную позицию в иранском вопросе, что объяснялось беспокойством правящих кругов Велико британии о безопасности нефтяных районов АИНК в Иране. В обзоре военной обстановки, составленном 31 июля британским военным командованием для обсуждения на Атлантической конференции глав правительств США и Великобритании, утверждалось, что потеря иранской нефти была бы для Англии «чудовищной» [192, стр. 402]. В процессе подготовки Атлантической конференции английский генштаб подготовил также специальный документ, в котором подчеркивалось значение для Англии военных операций на Среднем Востоке. Начальник оперативного отдела генштаба Джон Кеннеди резюмировал эту часть документа так: «Преимущество, связанное с возможностью держать немцев вдали от Индийского океана. Сохранение экономических ресурсов Среднего Востока, особенно иранской нефти, имея в виду нехватку танкеров. Прикрытие для Индии» [152, стр. 157].

Но если еще в начале 1941 г. могло показаться, что центральное место в военных планах Германии отводится операциям в Северной Африке и на Ближнем Востоке, откуда могла быть создана серьезная угроза империалистическим интересам Англии в Иране, то после нападения Германии на Советский Союз стало ясно, что германский фашизм все свои планы подчинил задаче уничтожения СССР. Хорошо известно, что никаких активных действий группировка Роммеля в Северной Африке не могла предпринять до предполагаемой победы над СССР. В то же время, как отмечал в докладной записке Рузвельту военный министр США, в течение этого времени Германия должна была «совсем отставить или отсрочить... всякую попытку обойти правый фланг англичан в Египте через Ирак, Сирию или Иран» [88, 1, стр. 495]. Это сознавали и военные руководители Англии [68, стр. 326].

что защита Среднего Востока зависит от сопротивления России [88, 1, стр. 507—509]. Эта в общем правильная точка зрения игнорировала, однако, опасность, угрожавшую советскому тылу <со стороны фашистской агентуры в Ираме. Подводя итог совещания, Черчилль заявил, что, «несмотря на все возражения заатлантических друзей, англичане будут продолжать политику укрепления Среднего Востока» [88, 1, стр. 510].

Не только Германия вообще, но и ее агентура в Иране в частности в данный момент ие представляли реальной военной угрозы ни Индии, ни английским нефтепромыслам в Иране. Как видно из мемуаров одного из главарей германской разведки в Иране Шульце, немецкая активность в этой стране своим острием была направлена исключительно против СССР; почти вся фашистская агентура была сосредоточена в северных районах страны. Вплоть до 1943 г., когда окончательно потерпели крах германские планы вторжения в Иран, немецкая агентура не предпринимала диверсий на иранских нефтепромыслах. Все буржуазные историки высказывают единодушное мнение, что причиной этого являлось стремление сохранить их для Германии невредимыми на случай успеха операции «Барбаросса». Более того, Германия опасалась разрушения нефтепромыслов англичанами. В 1942 г. германское командование выработало план «Саботаж», предусматривавший предотвращение возможных разрушений иранских нефтепромыслов англичанами при приближении германской армии [133, стр. 816].

Оказание эффективной помощи Советскому Союзу, а именно открытие второго фронта в Европе, конечно, было лучшим средством сорвать гитлеровские планы вторжения в Иран. Однако правящие круги Великобритании, несмотря на заключение соглашения о совместных действиях с СССР, не спешили с открытием второго фронта в Европе³⁸.

Британские империалисты предпочитали встретить германские войска у границ Ирана, хотя английский генштаб и считал, что «стратегически такое движение будет даже более опас-ным, чем прямое наступление на Суэц, поскольку без продукции иракских и персидских промыслов и продуктов Абаданского нефтеочистительного завода все союзные военные усилия на Среднем Востоке будут обречены на неудачу из-за отсутствия нефти» [137, стр. 175]. Исходя из предпосылки о неизбежности военного поражения СССР и стремясь извлечь максимальную пользу из той передышки, которую им давало нападение Германии на Советский Союз, правящие круги Великобритании спешили ис

³⁸ Вопрос об этом был поставлен Советским правительством уже в конце июня 1941 г. (52, стр. 92].

пользовать ее для укрепления своих военных позиций в Иране. Английские руководители, собственно, и не скрывали этих мотивов своих действий в Иране.

8 августа 1941 г. английский посол в Вашингтоне Уинент по поручению А. Идена прямо заявил об этом В госдепартаменте США; то же сделал 25 августа английский посол в Анкаре Натчвал-Хьюджесен в беседе с министром иностранных дел Турции [130 е, стр. 440]. Даже английский посланник в Тегеране Р. Буллард откровенно сказал об этом в середине августа премьер-министру Ирана [120 f, стр. 335—336].

Действия на Среднем Востоке обеспечивали Англии немедленное укрепление господства над иранской нефтью, потребности в которой в связи с войной чрезвычайно возросли и что, следовательно, сулило английским монополиям новые баснословные прибыли при незначительных военных усилиях. В случае поражения СССР германские войска, как не без оснований считали начальники штабов США, были бы так измотаны, что размах операций, которые они смогли бы предпринять в Иране, был бы мизерным [88, I, стр. 639]. Гитлер расценивал английские действия в Иране как попытку установить новый фронт против Германии на Кавказе [120 f, стр. 358—359].

Особую нетерпеливость проявляли военные круги Англии. Командующий английскими вооруженными силами в Индии генерал Уэйвелл 10 июля 1941 г. направил в военное министерство телеграмму, в которой, в частности, писал: «Если нынешнее правительство не хочет способствовать этому (вводу войск в Иран.— С. А), нужно принудить его уступить место такому правительству, которое этого пожелает. С этой целью следует немедля оказать сильнейшее давление, пока исход германо-русской борьбы еще неясен» [116, стр. 424].

Уже 11 июля английское правительство поручило начальникам штабов рассмотреть вопрос о действиях в Иране. 18 июля они рекомендовали занять «твердую позицию» по отношению к иранскому правительству. Даже возможность применения на первых порах угрозы экономических санкций была отвергнута из-за боязни ответных мер Реза-шаха, которые могли сорвать снабжение Англии нефтью [116, стр. 424—425]. Един

ственным средством обеспечения английских интересов в Иране считалась необходимость военного вторжения и оккупации иранской территории [116, стр. 424—425; 197, стр. 162]. При этом характерно, что военная акция должна была быть ограничена оккупацией острова Абадан и соседних нефтепромыслов [137, стр. 185]. Одновременно англичане приступили к эвакуации части своих подданных из Ирана [180, стр. 56— 57].

Однако Англия не решилась -нарушить соглашение о совместных действиях с Советским Союзом и стать на путь сепаратных действий. В рекомендации начальников штабов предусматривался одновременный ввод советских войск в Иран. Определенную роль в этом сыграло и отсутствие у Англии в тот момент достаточ* ных сил для военных операций в Иране. В памятной записке Черчиллю Иден отмечал зависимость иранской акции от способности Англии «сосредоточить в Ираке достаточные силы для защиты иранских нефтепромыслов». Там же Иден признавал, что Англия не располагала «достаточной военной мощью». Сам Черчилль сомневался в том, «достаточно ли сильны войска, имеющиеся в -нашем (Англии. — С. А) распоряжении, чтобы занять ахвазские нефтепромыслы, невзирая на сопротивление местного населения и властей». В то же время английское командование с большой неохотой решалось на снятие войск из Ирака и других районов Ближнего Востока, где «и без того не хватало войск даже для поддержания внутренней безопасности» [116, стр. 424—425]. 28 августа в ответ на выраженное президентом Турции Инёню сожаление по поводу того, что Англия объединилась с СССР в иранской акции, Натчвал-Хьюджесен сослался на неспособность Англии самостоятельно оккупировать весь Иран [130 е, стр 439]³⁹.

На следующий день после получения рекомендации начальников штабов, т. е. 19 июля 1941 г., У. Чер-

³⁹Характерно, что причины стремления Англии к совместным с СССР действиям в иранском вопросе еще в те дни правильно отмечали германские авторы, считая это «вынужденной необходимостью» для Англии [153, стр. 826; 106, стр. 103]. Накануне и после вступления англо-советских войск в Иран фашистская пропаганда велась исключительно против Англии.

чилль и А. Иден передали Советскому правитель^ ву предложение осуществить совместный ввод войск в Иран [47, 2, стр. 195]. Правительство Англии стремилось использовать в своих интересах опасную для СССР деятельность фашистской агентуры в Иране. Известный своей проанглийской ориентацией иранский посол в Москве Мухаммед Саед говорил своему американскому коллеге, что, по мнению его правительства, англичане подстрекают Россию в этом вопросе [130 е, стр. 412; 100, стр. 330]. В таком же духе неоднократно высказывались премьер-министр Ирана, иранский посол в США и другие иранские руководители [130 е, стр. 405, 408, 412—413].

Правительство СССР, однако, несмотря на реальность грозившей Советскому Союзу немецкой опасности из Ирана и на наличие советско-иранского договора 1921 г., предусматривавшего ввод советских войск в Иран в подобных случаях, проявило в эти дни мудрое спокойствие и величайшую выдержку. Оно стремилось до конца испробовать все возможности дипломатических представлений и старалось мирным путем урегулировать вопрос о пребывании германской агентуры в Иране. 19 июля советский посол в Тегеране вручил иранскому правительству ноту, поставившую вопрос о прекращении враждебной деятельности немцев и настаивавшую на их высылке из страны. Аналогичная нота была вручена правительству Ирана английским посланником, действовавшим в соответствии с полученной им инструкцией.

Не дожидаясь ответа иранского правительства, Англия провела ряд подготовительных мероприятий для ввода своих войск в Иран. 22 июля командующий английскими войсками в Ираке генерал Куинен получил приказ быть готовым к занятию абаданского нефтеочистительного завода, а также нефтепромыслов Хузистанской и Керманшахской провинций [116, стр. 427; 159, стр. 127; 155, стр. 136]. Тем не менее

24 июля английское правительство одобрило проект нового совместного советско-английского дипломатического демарша Ирану относительно высылки из страны фашистских агентов. В случае неудачи дипломатического представления предусматривалось использование силы [159, стр. 127; 170, стр. 124].

Вместе с тем правящие круги Великобритании продолжали подготовку к осуществлению военной акции в Иране. «Признавая ее необходимость, — писал У. Черчилль, — я в то же время считаю, что все это требует изучения, согласования и увязки как между министерством иностранных дел и военным министерством, так и между командованием на Среднем Востоке и правительством Индии. Нам не следует предпринимать столь серьезные шаги, не составив предварительно четких планов на случай различных возможностей». 31 июля У. Черчилль распорядился создать для этой цели специальный комитет, который 6 августа с одобрения военного кабинета категорически подтвердил необходимость прибегнуть к силе в иранском вопросе [116, стр„ 425—426].

Из сказанного видно, что основной причиной подготавливаемого ввода британских войск в Иран было упрочение колониальных позиций Англии в этой стране, и особенно сохранение господства над иранской нефтью. Вряд ли при столь серьезных военных приготовлениях английское правительство остановилось бы перед вводом своих войск в Иран и без Советского Союза, тем более что в случае выхода из войны СССР, в чем в тот период англичане почти не сомневались, Великобритания смогла бы прибрать к рукам весь Иран. В цитированной выше памятной записке А. Иден писал: «В случае поражения России мы должны быть готовы оккупировать ираиские нефтепромыслы самостоятельно» [116, стр. 425].

29 июля 1941 г. иранское правительство ответило на ноты СССР и Великобритании от 19 июля. Признавая в общем наличие большого количества немцев в Иране, иранское правительство, однако, отказывалось выслать их из страны, ссылаясь при этом на то, что подобное действие нарушит якобы иранский нейтралитет и повредит его нормальным дипломатическим отношениям с Германией. Вместе с тем иранское правительство пыталось уверить правительства союзных держав в том, что якобы все немцы в Иране находятся под наблюдением иранских властей.

Позиция иранского правительства поощряла деятельность германской агентуры в Иране. В эти дни германский посланник Э. Эттель объявил, что всякий

немец, покинувший страну, будет рассматриваться как предатель. Шульце по этому поводу пишет: «Это была политика престижа, рассчитанная на то, чтобы показать Персии силу германского спокойствия» [180, стр. 56—57].

В начале августа, по распространившимся слухам, в Тегеран тайно прибыл начальник военной разведки фашистской Германии адмирал Канарис в сопровождении высшего офицера гестапо, в задачу которых входило руководство фашистским переворотом в Иране, назначенным на 22 августа, но в последний момент перенесенным на 28 августа 1941 г. [175, стр 272]. Не исключена была возможность вовлечения немцами иранской армии в войны против Советского Союза.

13 августа 1941 г. министр иностранных дел Англии А. Иден и советский посол в Лондоне И. М. М