ГЛАВА ПЕРВАЯ

В поисках Америки

, i

 ведения, доставленные И. Евреиновым и Ф. Лужиным, а также многочисленные «сказки» служилых и промышлен­ных людей требовали подтверждения. И вот по замыслу Петра I стала готовиться грандиозная по своим масштабам Великая Си­бирско-Тихоокеанская, или Великая Северная, экспедиция. Многочислен­ные ее отряды лод начальством опытных морских офицеров в течение двух десятков лет искали пути в Америку, в Японию, искали пролив меж- ' ду Азией и Америкой, искали новые земли в Тихом океане; описывали, наносили на карту береговую черту не только найденных земель и ост­ровов, но также и огромные пространства береговой черты севера и се­веро-востока Азии. Во главе всей этой величайшей географической экс­педиции был поставлен офицер русского флота Витус Йоносен Беринг (1681—1741), или Иван Иванович Беринг, как звали его в России.

За последние годы выявились некоторые подробности биографии,это­го человека, о нем написано множество книг, созданы кинофильмы, по­этому возможно довольно точно изложить его биографию до службы в Русском флоте.   

Родился Беринг в датском городе Хорснесе в 1681 году. Родителями- его были Ионас (Юнас) Свендсен — церковный попечитель и Анна Пе- дерсдаттен Беринг¹. Мореплаватель носил фамилию своей матери, вто-

рой жены Свендсена, происходившей из известногоов Дании рода Ьерингов, родоначальником которых был некий Иене Мадсен Беринг жившии в середине XVI века в Виборге (Vibork) - области Дании, зани­мающей часть округов Виборгского и Аальборг (не следует путать

фам^Ь1?лХ⁰Б^Мертнг"^РиП)’ ^{В                                                                   Бьёринг}’ °^{ТКуда и} произошла

У Витуса Беринга были два родных брата Иунас (Ионас) и Йёрген а также сестры одна из которых была замужем за вице-адмиралом Русского флота Сандерсом. Витус Беринг так же, как его двоюродный брат .Овен и товарищ Сивере—будущий адмирал Русского флота — плавал до 1703 года в Ост-Индию на голландском корабле. По словам датского историка К. Нильса, Беринг поступил на русскую службу в 1703 году после окончания офицерской школы в Амстердаме, откуда его и Сиверса адмирал Корнелий Крюйс пригласил служить в России.

В 1704 году Беринг участвовал в Азовском походе Петра I, а в 1705 го­ду, командуя шхуной, доставлял на остров Котлин строевой лес для строительства Кронштадтской крепости. В 1710-1711 годах капитан-лей­тенант Беринг участвовал в русско-турецкой войне, командуя шнявой в Прутском походе Петра 1. Беринг навсегда связал свою судьбу свою жизнь с Россией, с русским военно-морским флотом.

С 1712 года Беринг снова на Балтийском флоте:-Он участвовал в Се­верной войне. По личному приказу Петра I Беринг провел из Копенга­гена в Архангельск корабль «Перл», а из Архангельска в Таллин (Ре­вель) новый корабль «Селафаил». По/ утверждению К. Нильса Бе­ринг во время пребывания в Архангельске интересовался возможностью плавания северо-восточным морским путем, говорил о плаваниях в устье иои с поморами, плававшими туда и далее на восток. С 1717 по 1724 год Ьеринг командовал различными кораблями, и в их числе 60-пушечным кораблем «Мальбург». В 1724 году он выходил в отставку², но уже в 1725 году в чине капитана 1-го ранга снова служил на флоте. Этому-то опытному моряку и была доверена величайшая русская экспедиция.

На первый план грандиозного замысла Петра I по исследованию се­вера и северо-востока Азии выдвигалась задача разрешить вопрос о сое­динении Азии с Америкой. Незадолго до своей кончины, 23 декабря ^{1 года}’ ^11етР I подписал указ о снаряжении экспедиции, которая получила название Первой Камчатской экспедиции. В написанной лично им инструкции начальнику экспедиции Берингу, опубликованной Ека­териной I 5 февраля 1725 года, говорилось:

«1) Надлежит на Камчатке, или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами.

' Г. О с т р о в с к и й. Беринг. Л., 1939, с. 22—23.

‘ Островский. («Беринг». Л., 1939) сообщает, что, по-видимому Беоинг был недоволен, что его обошли в чинах (остался капитаном 2-го ранга после’ войны)

та rZLⁿ°nTnnn ^{0ТСТаВКУ}’ ^К0Т°^{раЯ (бе3 ВеДома Пет}Р^а Ч ^была ™ получена Ш Mat ™ ^имел паспорт на руках, наверное, уезжал, но уже в августе 1724 года Пето I

тяип 1 ° ^{Беринге и п}Р^иказал узнать, желает ли Беринг продолжать службу капи­таном 1-го ранга, на что последовало согласие.            ^ужоу капи

2)     На оных ботах возле земли, которая идет на норд, а по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки.

3)    И для того искать, где оная сошлася с Америкою, и чтоб доехать до какого города Европейских владений, или ежели увидят какой ко­' рабль Европейской, проведать от него, как оной кюст (берег —Л. Л.) на­зывают, и взять на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлин­ную ведомость и поставя на карту приезжать сюды»'.   ^

Возглавивший первый начальный этап Великой Северной экспеди­ции — Первую Камчатскую экспедицию Витус Беринг имел помощников: лейтенантов Мартына Петровича Шпанберга и Алексея Ильича Чири- кова. В составе экспедиции кроме офицеров находилось свыше 60 ниж­них чинов.

Экспедиция отправилась из Петербурга в Охотск в начале 1725 года, а прибыла туда только в январе 1727 года. Летом 1727 года на построен­ном в Охотске шитике «Фортуна» все имущество и личный состав экспе­диции перевезли в Болыиерецк, откуда зимой на собаках —в Нижне- камчатск, где уже 8 июня было спущено на воду судно «Св. Гавриил».

13 июля 1728 года экспедиция вышла в море и направилась к устью реки Анадырь. 1 августа был открыт залив Креста. Все вновь открывае­мые места Беринг называл по церковному календарю и никогда не да­вал им имен участников экспедиции и даже лиц царской фамилии (толь­ко острова Шумагинские были названы в честь умершего матроса Ни­киты Шумагина, там похороненного). Так, в данном случае «поелику в сие число празднует церковь наша происхождение древ честного и жи­вотворящего Креста, то и назвал он губу, в коей находился, губою Св. Креста», — отметил В. Н. Берх^[3]. На том же основании был назван и от­крытый 10 августа остров — именем Св. Лаврентия.

Беринг, «будучи у чукотского острова от тех чукоч известился, что земля их делает две губы и обращается к устью реки Колымы. А всюду прилегло море, в котором великие отмели, и всегда несет льды; а в со­седстве де окромя их чюкотского народу никаких островов и земель не знает, и потом (подчеркнуто мной.— Л. Л.) он Беринг доходил до север­ной ширины 67 градусов 19 минут и длины от устья реки Камчатки 30 градусов 14 минут, а в правой стороне по куршу и от острова земли не видели и земля больше к северу не простирается и наклоняется к запа­ду, и потому он Беринг разсуждал, что данной ему указ исполнил и воз­вратился назад»^[4],-—говорилось в докладе правительствующего сената Елизавете Петровне 24 сентября 1743 года об итогах экспедиции.

A caivf Беринг докладывал об этом следующим образом: «А 15 дня того ж августа пришли в ширину северною 67 градусов 18 минут, разсуж­дал, что по всему видимому и по данной инструкцы блаженныя и вечно достойныя памяти его императорского величества изполнено, понеже

В. И. Беринг.

земля более к северу не простирается, а к Чюкоцкому или к Восточному углу земли никакой не подошло, и возвратился» *.

Несомненно, здесь имеется в виду остров Св. Лаврентия. Беринг шел от него, придерживаясь азиатского берега, и в тумане, который господ­ствовал в то лето, не заметил островов в Беринговом проливе Войдя в этот пролив и достигнув широты 65° 30', Беринг 13 августа собра л совет офицеров, чтобы обсудить, что делать дальше. Густой туман помешал видеть противоположны!!, американский берег, а он был совсем-совсем олизко...

На совете М. П. Шпанберг предложил плыть на восток до 16 августа, а затем повернуть обратно, считая, что если и дальше нигде не будет видно американской земли, то, следовательно, она не соединяется с ази­атской. В этом предложении был определенный смысл: за двое суток экспедиция наверняка встретила бы острова Гвоздева (Диомида) или собственно Америку.

Другого мнения придерживался А. И. Чириков. Он настаивал на пла­вании вблизи берегов до тех пор, пока судно не подойдет к устью Колы­мы. Чириков следующим образом обосновывал свое мнение- «Понеже известия не имеется, до которого градуса ширины из Северного моря подле восточного берега Азии, от знаемых народов Европейским жите- is

лям бывали, и по оному не можем достоверно знать о разделении морем Азии с Америкой, ежели не дойдем до устья реки Колымы или до льдов — понеже известно, что в Северном море всегда ходят льды — того ради надлежит нам непременно, по силе данного Вашему благородию (то есть Берингу.— А. А.) указа, подле земли итти, ежели не воспрепят­ствуют льды, или не отыдет берег на запад, к устью реки Колымы, до мест, показанных в означенном е. и. в. указе; а ежели земля будет на­клоняться еще к N, то надлежит, по двадцать пятом числе сего настоя­щего месяца в здешних местах искать место, где бы можно было зимо­вать, а наипаче против Чукотского носа на земле, на которой по полу­ченной сказке на Чукоч, чрез Петра Татаринова, имеется лес. А ежели до означенного числа будут противные ветры, то в то время всегда ис­кать зимовой гавани»^[5].

Если бы члены экспедиции последовали совету Чирикова, было бы совершенно точно доказано существование пролива между Азией и Аме­рикой и повторено впервые после Дежнева и Алексеева плавание по Чу­котскому морю в обратном направлении — из Тихого океана в Северный Ледовитый, но зато не была бы открыта сама Америка. Начальник экс­педиции принял соломоново решение: приказал держать курс на север, и «Св. Гавриил», добравшись до широты 67° 18', то есть, находясь уже в Чукотском море, повернул обратно. В проливе снова был туман, и сно­ва не удалось увидеть ни островов Гвоздева, ни тем более самой Аме­рики.

1 сентября экспедиция прибыла в Нижнекамчатск, где и зазимова-^ ла. В 1729 году Беринг предпринял еще одну попытку пойти на восток в поисках земли. О ней слышал он от Козыревского, когда был на Кам­чатке, но помешали сильные ветры и течения, а также густые туманы. Беринг дошел морем до Большерецка, а оттуда 23 июля прибыл в Охотск. В марте 1730 года после пятилетнего отсутствия экспедиция воз­вратилась в Петербург.

В письме к родной тетке Маргарет Беринг 1 марта 1730 года есть строки, которые проливают свет на отношение Беринга к назначению его начальником экспедиции: «Я должен признать,-—писал он,— что же­лание моей молодости — попутешествовать — исполнилось, ибо это пу­тешествие совершалось мимо Китая и Японии, но при этом оно не может сравниться с путешествием в Ост-Индию, как по суше, так и по морю»^[6].

Несмотря на то, что Берингу не удалось окончательно решить вопрос

о   проливе между Азией и Америкой, мысль об этом не йокидала его. Можно, наверное, говорить об уверенности Беринга в существовании та­кого пролива. Так, в статье в «Санктпетербургоких ведомостях» в 1730 го­ду (,N° 26), написанной не без ведома мореплавателя, проведена мысль

о  наличии пролива между Азией и Америкой. Датская газета «Светские

и научные новости» от 27 апреля 1730 года (№ 17) прямо написала, что Беринг «продолжал плавание до 67° Щ, гдё обнаружил, что действитель­но имеется северо-восточный путь, так что из устья Лены можно на ко­раблях пройти, насколько это мог позволить сделать лед на севере, на Камчатку» *.

Велико было научное значение этой экспедиции в связи с географи­ческими открытиями. Беринг представил интересные этнографические сведения о якутах, чукчах, коряках, камчадалах. Экспедиция произвела несколько точных астрономических определений и составила карту Чу­котки на основе достоверных данных.

На Камчатке Беринг и офицеры слышали о существовании поблизо­сти американской земли, и мысль об этом не давала им покоя. Беринг занялся разработкой грандиозного плана исследований на севере и во­стоке Азии и на Тихом океане. Одним из главных в плане был пункт о плавании к берегам Америки.

Но в это время произошли события, которые предвосхитили намере­ния Беринга. В течение XVII и первой половины XVIII веков сибирская администрация неоднократно предпринимала попытки уговорить «не­мирных чукоч» платить ясак. Иногда это удавалось, но основная часть чукчей оставалась «незамиренной».  -

Якутский казачий голова Афанасий Федотович Шестаков не раз предлагал свои услуги для открытия новых земель и приведения в под­- данство новых народов. В 1726 году он отправился в Петербург и пред­ставил там карты Северо-Восточной Сибири, на которых в соседстве с крайним северо-востоком Сибири обозначен берег под названием Боль­шая Земля. На одной из дошедших до нас карт есть подпись: «Сию картъ сочинил въ Санктъ Петербурхе 1акутской жител Афанасей Феодотовичъ Шестаковъ». В Петербурге Шестаков брался привести в подданство не­покорных чукчей, а затем проведать землю против Чукотского носа и объясачить ее жителей^[7].

Карта эта была составлена по указаниям Шестакова. Сам он был не­грамотным, но хорошо разбирался в географическом положении края. С его слов на карту были нанесены уже указанная Большая Земля про­тив теперешнего мыса Дежнева, Курильские острова по описи И. Евре- инова и Ф. Лужина, показаны многие детали, говорящие о том, что край­нюю восточную окраину России казачий голова знал превосходно. Вме­сте с картой был представлен проект экспедиции. Он предусматривал приведение в подданство царя жителей Чукотки и Камчатки, открытие новых земель и островов. Намечалось также плавание к берегам Боль­шой Земли^[8].

На этом плавании мы и остановимся. В команде Шестакова и Дмит­рия Ивановича Павлуцкого — драгунского капитана, помощника началь­ника экспедиции, возглавившего ее после гибели Шестакова ^{в 1730 го}‘ ду, было несколько штурманов и геодезистов: Я- Гене, И. Федоров» М. Гвоздевой. Спешнее.. В 1731 году Д. И. Павлуцкии приказал Я. Ген- су с геодезистами и штурманами на судне «Св. Гавриил», на котором совершил плавание Беринг, идти как можно скорее из Большерецка в

Анадырский острог.                                                                                                          ,

Весной 1732 года в приказе Павлуцкого от 1 мая из Анадырского ©строга, в частности, говорилось, что «велено нам обще со штюрманом и подштюрманом... (то есть Гвоздеву, Генсу и Федорову. А. А.) на ооте Гавриле (Св. Гавриил.—Л. А.) кругом Камчацкому носу к Анадырско­му устью и против Анадырского носу, которая называется Большая зем­ля, проведаны острова коликое число оные, и на тех островах люди ка кие имеются-ль осмотреть и вновь приискивать и ясак брать с таких, с

которых ясаку в сборе не бывали»^[9].

Ввиду болезни Я. Генса в экспедиции остались Иван Федоров, Миха­ил Гвоздев и опытный мореход Кондратий Мошков, плававший с Берин­гом в первой его экспедиции. Подштурман Федоров, несмотря на тяже­лую болезнь, все-таки пошел в плавание. Кроме них в плавание отпра­вились три матроса, толмач и 32 служилых-морехода.

Из Нижнекамчатска вышли 23 июля 1732 года. Плыли вдоль берегов Камчатки, а затем Чукотки. 27 июля обошли Камчатский нос, а 3 авгу ста «Св. Гавриил» оказался в устье реки Анадырь. Отсюда следовали по указаниям морехода Мошкова, так как он здесь уже бывал. Сначала перебрались к Чукотскому носу, до которого пути было двое суток, где и стали на якорь. Гвоздев с несколькими служилыми отправился на бе per. В устье небольшой речки наполнили свежей водой две бочки. На берегу видели оленьи стада. Моряку Ефиму Пермякову удалось застре­лить двух оленей, и их привезли на судно. Свежая пища была весьма

кстати.                                                                                                                   „

На другой день к «Св. Гавриилу» приблизились две байдары, но, не­смотря на призывы толмача Егора Буслаева, чукчи побоялись подойти к боту. Тогда было решено на следующий день сходить на шлюпке к тому месту, откуда показались байдары. Г воздев, матрос Леонтий Пет­ров со служилыми ходили туда и осмотрели «две юрты пустые деланы в земле китовыми костьми старе и разрыты и возвратились от того ме­ста к боту и отошли от того места и увидели на берегу два человека, ко­торые увидели нас побежали на камень»^[10]. В юртах видели китовое да моржовое мясо. Так и не удалось мореплавателям вступить в перегово­ры с жителями тех мест.

Все это время «Св. Гавриил» стоял на якоре, ожидая попутного вет­ра. Наконец 8-го числа мореход Мошков направил бот на восток, к ви­денным им при плавании с Берингом островам. Шли под берегом, а 13-го опять пришлось стать на якорь. Неутомимый Гвоздев, воспользовавшись штилевой погодой, отправился вместе с матросом Петровым снова на бе­рег. Увидев, что чукчи ушли из селения на байдарах, Гвоздев со служи­лыми побывал в шести юртах-землянках. В это время они заметили, что одна из байдар возвращается к селению. Боясь нападения, Гвоздев по­спешил на бот с тем, чтобы возвратиться на берег, но уже с двадцатью служилыми. Для переговоров с чукчами Гвоздев послал служилого Пет­ра Куклина с толмачом. На уговоры Куклина, перейти в подданство рус­ского царя и платить ясак чукчи ответили отказом: «...мы де ясаку не знаем и не платим и не промышляем»^[11].               .

G этого места 15-го числа отправились через пролив. 17 августа уви­дели остров, ^но близко к нему подойти, а тем более высадиться там ме­шал сильный противный ветер. Пришлось повернуть обратно, и уже ночью «Св. Г авриил» был у Чукотского носа. Тут в затишье Г воздев с Петровым и десятью служилыми опять отправился на берег. Как и пре­жде, чукчи ушли из селения за утес. Тогда Гвоздев поплыл туда и уви­дел, что чукчи «поют согласно и один у них прыгает и скачет»^[12]. По-види­мому, шаман вызывал духов, для того чтобы обрушить кару на головы пришельцев.

Но вскоре к шлюпке стали приближаться две чукотские байдары. В каждой было человек по двадцать. Гвоздев приказал толмачу попро­сить, чтобы они рассказали о себе и о Большой Земле. Чукчи ответили, что они де чукчи зубатые и живут на самом Чукотском носу. Гвоздев возвратился к «Св. Гавриилу» и, пользуясь установившейся погодой, бот снова отправился к острову,                                                                                                                                              ’

В скором времени мореплаватели оказались около его северной око­нечности. Вероятнее всего это был остров Ратманова, самый большой из группы островов Гвоздева, или Диомидовых^[13]. Спустили шлюпку, и Гвоздев снова направился к берегу. Но едва путешественники прибли­зились, как из-за утеса, а затем и из-за юрт их встретили стрелы. Для устрашения Гвоздев приказал выстрелить из трех фузей^[14], после чего стрельба из луков прекратилась.

На вопросы толмача жители острова ответили, что они чукчи и что их родственники пошли драться с капитаном Павлуцким. Отсюда стало ясно, почему они так неприветливо встретили Гвоздева и его товарищей. Про Большую Землю они ничего Гвоздеву не рассказали, только сооб­щили, что там живут чукчи (на самом деле эскимосы. — А. А.). Когда Гвоздев высадился, чукчи ушли из юрт, оставив их совершенно пустыми. Юрт всего было две. Это были, по существу, землянки, стены которых обложены деревом. На острове росли ель и сосна. В восточном направ­лении Гвоздев разглядел на горизонте очертания Большой Земли.

Возвратившись на бот, Гвоздев рассказал обо всем Федорову, и они решили идти вдоль берега острова к южному его мысу. Переход совер­шили вполне успешно, и вскоре «Св. Гавриил» стоял на якоре с южной стороны острова. Гвоздев и Петров с большим числом служителей снова пошли к берегу по направлению к большому селению, в котором мож­но было насчитать до двадцати юрт. Берег был совсем близко, когда услышали громкие крики: чукчи были настроены воинственно и не под­пускали пришельцев.-Тогда на берег вышел только один толмач. К нему подошел чукча, который ничего не сказал ни про Большую Землю, ни про них самих. Отказался он также и платить ясак («мы де ясаку не зна­ем и не плачивали»), Гвоздеву ничего не оставалось делать, как возвра­титься на «Св. Гавриил». По счислению пути Гвоздев определил пример­ные размеры острова: две с половиной версты на одну.

20 августа в час пойолуночи снялись с якоря и в ту же ночь в седьмом часу подошли ко второму острову и стали на якорь. Расчеты показали, что от первого острова до второго версты полторы. Второй остров был меньше. Ездивший на берег служилый Ефим Пермяков вскоре возвра­тился ни с чем. Ему не дали даже ступить на землю — встретили стре­лами.

В три часа пополудни 21 августа снялись с'якоря и пошли от непри­ветливого острова дальше на восток, к Большой Земле. Приблизившись к ней версты на четыре, стали на якорь. Вероятно, предполагалось по примеру прошлых стоянок посещение Большой Землл Гвоздевым. Но тут случилось непредвиденное, чему нет объяснений в сохранившихся архив­ных документах.                                                                                                                                                       ■

Вскоре Иван Федоров «поднял якорь на своей вахте без общего со­гласия и пошел подле земли к южному концу»^[15]. А от этого мыса Федо* ров направил бот к западу, высматривая подходящее место для стоянки. На прбтяжении полутора верст были видны на берегу юрты, но подойти к земле не удавалось: мешал противный ветер. Тогда повернули снова к южному мысу (имеется в виду мыс принца Уэльского. — А. А.), изме­ряя глубины. Они были малыми — шести-семи саженей. А северо­северо-западный ветер усиливался. Держаться вблизи берега было невоз^ можно. Сильный ветер заставил переменить курс и продвигаться на юго- запад, Судно понесло в этом направлении, и «Св. Гавриил» оказался у- другогО острова, который Гвоздев называет в своих докладах четвертым островом. К острову подойти не удалось, ветер становился все жестче^ все порывистее. Но зато с острова к боту на одноместной байдаре-кухте сумел добраться местный житель. Он подплыл на шесть саженей к суд­ну, и Гвоздев через толмача довольно обстоятельно расспросил его а Большой Земле, ее жителях, природе, животных. Чукча отвечал, что на Большой Земле живут также чукчи (то есть эскимосы), на ней растет- большой лес, текут реки, а из зверей водятся олени, лисицы, куницы, бобры. Он сообщил, что остров величиной версты четыре на четыре.

От этого, четвертого острова «Св. Гавриил» неумолимо относило все дальше и дальше на юг. С провизией было плохо, пресная вода конча­лась, команда устала. Служилые стали, заводить разговоры о возвраще­нии. Представитель команды Лаврентий Сметанин подошел к Гвоздеву и, выражая общее мнение, предложил возвращаться на Камчатку. Ми­хаил Спиридонович отвечал, что он самостоятельно принять решение не может, так как «имеется подштурман, с которым с ним поступать по ордеру обще понеже он в морском хождении один имеет власть и ему предлагайте, а мне без его согласия возвратиться нельзя»^[16]. Спустя не­которое время к Гвоздеву снова пришли служилые. Ефим Пермяков, Федор Паранчин, Лаврентий Поляков, Алексей Малышев и другие зая­вили, что еле успевают откачивать воду с бота, да и продовольствия осталось совсем немного, поэтому надо, мол, возвращаться на Камчат­ку. Гвоздев повторил, что он один ничего не может делать. Тогда слу­жилые во главе с мореходом Мошковым подали Гвоздеву и Федорову прошение, «которым объявя многие свои нужды просили, чтобы для тех их нужд и поздности времени из того вояжа возвратиться на Камчат­ку»^[17]. Посовещавшись, Гвоздев и Федоров направились к Камчатке, куда и прибыли благополучно 28 сентября.

К сожалению, подробности беспримерного, выдающегося плавания остались неизвестными, и мало надежды разыскать о нем другие до­кументы. Известно только совершенно точно, что во время плавания вел­ся журнал, или «лагбух».

По прибытии в Нижнекамчатск Гвоздев доложил о плавании рапор­том, который Павлуцкий получил 23 декабря 1733 года. Ранее, 19 декаб­ря, Гвоздев вместе с рапортом отослал-Павлуцкому и «лагбух». Ни один из этих документов до нас не дошел. Сохранились лишь поздние, 1740-х годов документы, написанные по памяти или с черновиков. Это рапорт М. С. Гвоздева М. П. Шпанбергу от 1 сентября 1743 года, промемория командира Охотского порта А. Зыбина от 20 апреля 1743 года, челобит­ная М. С. Гвоздева от августа 1743 года, показания М. С. Гвоздева от

13  нюня 1738 года и донесения Ф. И. Соймонова от 23 декабря 1758 года.

Интересно, что сказку Ильи Скурихина, участника плавания на «Св. Гаврииле», видел еще в 1775 году Т. И. Шмалев. В письме Г. Ф. Мил­леру 12 декабря 1775 года из Охотска он сообщал, что после 30 ноября «нашел я из архивы Охоцкой канцелярии о следовании в 732 году к Аме­рике и о найдении против Чукоцкого носа земли геодезиста Гвоздева взятую 741 годов якоб з бывшего с ним казака Скурихина получил я со скаски копию»^[18]. Эту копию Шмалев послал Миллеру.

В начале 1740-х годов М. П. Шпанберг собирал материалы о плава­нии Гвоздева и Федорова к берегам Америки, так как Иркутская провин­циальная канцелярия предполагала направить к Большой Земле экспе-

Карта М. П. Шпанберга, составленная по материалам экспедиции В. И. Беринга н И. Федорова—М. Гвоздева В северо-восточном углу карты у берега Северной Америки надпись: «Здесь был геодезист I воздев 1732 года».

дицию, и канцелярия Охотского порта рекомендовала послать Гвоздева, «понеже он... на помянутых островах у Большой Земли был и ежели впредь туда посылать будем, надлежит послать его, Гвоздева»^[19]. И хотя экспедиция не состоялась (стало известно о плаваниях Беринга и Чири- кова), но в процессе подготовки были собраны документы о плавании Федорова и Гвоздева в 1732 году, составлена М. Гвоздевым, Б. Ртище­вым и X. Юшиным карта, известная как карта М. Шпанберга 1743 года^[20]. На этой карте хотя и не нанесен маршрут плавания «Св. Гавриила», но зато довольно верно нанесена береговая черта от Камчатки до Чукотки, а у берегов Северной Америки есть надпись: «Здесь был геодезист Гвоз­дев 1732 года».

Все эти документы автор использовал, излагая обстоятельства пла­вания Гвоздева и Федорова к берегам Америки.

И все-таки, несмотря на успешное плавание Гвоздева и Федорова, многое было неясно. Сам Беринг хорошо это понимал и писал, что «Аме­рика, или нныя, между оной лежащая земли, не очень далеко от Кам­чатки... Не без пользы было, чтоб Охотской или Камчатской водяной проход, до устья реки Амура и далее, до Японских островов, выведы­вать... Ежели за благо разсуждено будет, северные земли или берег от Сибири, а именно от реки Оби до Енисея, а оттуда до реки Лены, к устьям оных рек можно свободно и на ботах или сухим путем выведы­вать...» ^[21]

В этих словах Беринга заключается суть его проекта, поданного по прибытии в Петербург в Адмиралтейств-коллегню и озаглавленного «О мерах по устройству Охотского края и Камчатки, о проведыванпп пути к Америке и Японии для учреждения с оными странами торговли и о про- ведывании северного берега Российской империи между Обью и Леной». В проекте Беринг предусматривал многие мероприятия по устройству Охотско-Камчатского края и Чукотки и выдвигал требование о созда­нии сильного военного и торгового тихоокеанского флота, предполагал устройство в Охотске порта, что и было сделано в 1731 году.

В ответ на представления Беринга 17 апреля 1732 года последовал указ Анны Иоанновны, по которому «велено ево Беринга отправить паки на Камчатку по поданным от него пунктам и предложениям, в которых Беринг писал, что по признанию ево Беринга Америка или иные земли от Камчатки не очень далеко, например, 150 или 200 миль и можно бу­дет установить торги с тамошними обретающимися землями к прибыли Росиской империи»^[22].

С этого момента Беринг занимался подготовкой экспедиции, разра­боткой подробной программы и подбором офицеров. 16 марта 1733 года последовал именной указ об организации Великой Сибирско-Тихоокеан­ской экспедиции. Начальником ее был назначен Беринг, помощниками А. И. Чириков и М. П. Шпанберг. Северными отрядами экспедиции в разное время командовали доблестные русские морские офицеры, воспи­танники Петровской Морской Академии Степан Малыгин, Дмитрий Ов- цын, Дмитрий и Харитон Лаптевы, Петр Ласиниус, Василий Прончищев, Семен Челюскин, Федор Минин, Дмитрии Стерлегов и другие. Самосто­ятельную группу, так называемую «академическую экспедицию», состав­лял отряд профессоров, адъюнктов и студентов Академии наук. В этом отряде находились многие геодезисты (Скобельцын, Шатилов и прочие), в нем был и будущий исследователь Камчатки, тогда студент, Степан Петрович Крашенинников.

Естественно, может возникнуть вопрос: почему после неудачи во вре­мя плавания к берегам Америки и в поисках пролива между Азией и Америкой во главе экспедиции вновь был поставлен Витус Беринг. Объ­яснение этому, видимо, нужно искать, с одной стороны, в важности ме­роприятий, намечаемых Берингом в проекте будущей экспедиции, бла­годаря чему он сам настойчиво добивался назначения. Известно, что Беринг не был корыстным человеком. «Его решение отправиться в дале­кие опасные путешествия вызывалось ненасытной жаждой знаний, пыт­ливостью ума, стремлением принести пользу тому делу, за которое он отдал свою жизнь»При назначении Берингу весьма значительно помо­гали его друзья (и даже один из них родственник) адмиралы Сивере и Сандерс, бывшие в то же время большими друзьями вице-президента Адмиралтейств-коллегии адмирала Корнелия Крюйса. Член Адмирал- тейств-коллегии адмирал Сандерс в 1732 году составил проект круго­светного плавания. Во главе его Сандерс просил поставить Витуса Бе­ринга.

К этому же времени относится документ, из которого можно почерп­нуть новые сведения о раннем периоде жизни Беринга, а также харак­теризующий его как благородного человека. 27 сентября 1733 года Бе­ринг послал бургомистру города Хорснеса дарственную запись от

28    марта 1733 года следующего содержания: «Достопочтенные господа бургомистр и советник в Хорснесе. Так как я узнал, что мои родители Юнас Свендсеп, бывший церковный попечитель, и моя мать Анна Пе- дерсдаттен скончались в 1719 г. в Хорснесе, а я, находясь долгое время на службе его российского императорского величества, отсутствовал в продолжение многих лет, то я переслал письмо благородным и мудрым бургомистру и советнику, чтобы они разрешили мне распорядиться вы­шеупомянутой, доставшейся мне после моих родителей частью имуще­ства в пользу бедных и неимущих, которых они должны защищать перед богом; в остальном остаюсь всегда преданным слугой досточтимых гос­под бургомистра и советника В. й. С. Беринг»².

В этой огромной экспедиции сама собой выделялась Тихоокеанская экспедиция, состоявшая из двух отрядов: 2-й Камчатской экспедиции (иногда так называют всю Сибирско-Тихоокеанскую экспедицию) под командованием В. И. Беринга и Л. И. Чирикова и отряда кораблей под командованием М. П. Шпанберга, которым надлежало идти на Ку­рильские острова и в Японию.

На Охотских верфях для отряда Беринга и Чирикова строились двух­мачтовые пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел» длиной по 80 футов (около 28 метров), поднимавшие по 6 000 пудов (около 96 000 килограм­мов) груза. В июне 1740 года суда были спущены на воду, но вышли в море только 8 сентября. «Св. Петром» командовал Беринг, а «Св. Пав­лом»— Чириков, о котором необходимо сказать несколько слов, так как во всех подробностях его биография, к сожалению, неизвестна.

0     детских годах Алексея Ильича Чирикова мы мало что знаем. Ро­дился он в 1703 году, и в 1715-м был определен в Навигацкую школу в Москве. На следующий год Чирикова перевели в Морскую Академию в Петербурге, которую он успешно закончил в 1721 году, получив чин унтер-лейтенанта. Как один из лучших офицеров, он был оставлен в Академии преподавателем навигации. В 1724 году был участником Пер­вой Камчатской экспедиции, а но возвращении уже в 1730 году произ­веден в капитан-лейтенанты^[23].

Перед тем как 8 сентября 1740 года «Св. Петр» и «Св. Павел» вышли в море, Беринг трижды посылал на Камчатку офицеров, которые дол­жны были исследовать устье реки Камчатки (Нижнекамчатск) и Ава- чинскую губу с целью выбрать постоянную базу для экспедиции. Вот как он сам докладывал позже (21 апреля 1741 года) об этом генерал-адми­ралу графу Остерману: «В моем последнем чрез куриера Друкерта от­правленном письме, я уже доносил, и при том находящемуся заливу Аваче карту послал, которая сочинена была по репорту геодезиста Сви- стунова и подштурмана Родищева, посыла иных для описи того залива в 1737 году после порутчнка Валтона, который в 1735 году для такой описи посылай был, но капитан Шпанберг в том ему препятствовал, о чем в 1736 году и Адмиралтейской коллегии репортнровано; но понеже в вышеупомянутом репорте о устье того залива недовольно показано, того ради в 1739 году штурмана Елагина посылал, дабы он Авачскую заливу обстоятельно, такожды морской берег от Болшой реки до Ава- ча сухим путем и водою описал, длину и глубину мели морских берегов, морского залива и гавани измерил, такожде подле гавани для обер и ундер офицеров и других, к сей экспедиции принадлежащих людей по­требные дома построил. Чему имею подлинную исправную карту как Ло­патке, так и морскому заливу Аваче и гавани, которая гавань Святых Петра и Павла именована, прилагаю; помянутое же при оной строение домов по смете в 500 рублев станет»^[24].

Мы добавим к этому, что карта Авачинской губы (составлена в

1740   году Елагиным), план Петропавловской гавани с показанием первых строений Петропавловска и карта южной части Камчатки с мысом Ло­патка (составлена в 1740 году Елагиным) сохраняются в Архиве вне- лшей политики России и являются ценнейшими источниками по истории Камчатки и Петропавловска. На двух из этих документов стоит подпись •Ф. X. Плениснера, который был в экспедиции Беринга «за живописца». Он постоянно сопровождал натуралиста Г. Стеллера в его экскурсиях на Алеутские острова. Говоря современным языком, Плениснера следует считать чертежником-картографом исторического плавания Беринга. Впоследствии Плениснер —г полковник и командир Охотского порта.

4 июня 1741 года пакет-боты ушли из Петропавловска в дальнее плавание на восток (77 человек с Берингом, 75 —с Чириковым). В те­чение всей зимы между офицерами шли долгие разговоры о том, в ка­ком направлении вести поиски Америки. «Был созван совет из всех офи­церов и штурманов, на который, согласно инструкции, был приглашен прикомандированный к экспедиции профессор Делакройер (де ла Крой- ер.—Л. А.), француз по происхождению. Последний представил на со­вещании карту, составленную (как мы впоследствии установили) на основании ложных и неосновательных данных. На этой карте была пока­зана так называемая.земля Хуана де Гамы в направлении SOtO от Ава- чинской бухты, расположенная на 47, 46 и 45° северной широты и далее к югу, примерно на 13° долготы к востоку от Авачинской бухты. На.ос­новании представленной карты мы единодушно решили исследовать эту землю, и все согласились одобрить курс на SOtO, которым следовать до 46° северной широты с отклонением к востоку по долготе на 13°. Это решение подписали все участники совещания»^[25].

Суда следовали на юго-восток, чтобы выяснить, существует ли ми­фическая Земля де Гамы. Совместное плавание продолжалось до 20 ию­ня. Убедившись за это время в том, что такой земли в показанном райо­не не существует, суда повернули на северо-восток. 20 июня во время сильного шторма пакет-боты потеряли друг друга из виду.

Некоторое время Беринг оставался на месте, надеясь вновь встре­титься с Чириковым, а затем направился на юг. Беринг решил еще раз посетить те места, где можно было искать Землю де Гамы^[26]. 25 июня суд­но повернуло на северо-восток и двигалось этим курсом.

После .двадцатидневного перехода 16 июля, находясь в широте 58° 14', моряки увидели на горизонте высокие горы. Это была Америка. Среди гор выделялась одна, названная Берингом горой Св. Ильи. Мореплава­тели уже с начала июля замечали признаки близкой земли — часто встречались плавающие бревна и появлялись «сухопутные» пернатые.

18   июля приблизились к берегу настолько, что видели великолепный лес у самого моря. А дальше «из-за небольшой силы и переменчивости на­правления ветра не могли достигнуть его (берега.—Л. А.) ранее чем 20 июля, когда вечером в 6 часов бросили якорь на глубине двадцати двух сажен на мягком глинистом грунте вблизи довольно большого ост­рова, расположенного неподалеку от материка»^[27]. Это был остров Каяк (Беринг назвал его островом Св. Ильи). На берег был послан «для сы- скания гавани» Софрон Хитрово с командой из 15 человек. Несколько позже на другой шлюпке на остров был высажен натуралист Георг Стел- лер в сопровождении казака Фомы Лепихина.

Лейтенант Свен Ваксель, старший офицер пакет-бота, впоследствии так доносил Адмиралтейств-коллегии о посещении Америки и пребыва­нии у ее берегов. Хитрово «того ж числа прибыв на пакет-бот репорто- вал ему капитану-командору (Берингу.— А. А.) словесно, что якорное место сыскал между матерым берегом и тем островом на рейде на глу­бине 3 и З'/г саженях; к тому же репортовал, что нашел он на том ост­рову юрту, состроенную из досок тесанных, в которой де видно, что жили люди незадолго до нашего прибытия, и привес с собою для показания деревянное лукошко, лапату — также и камень, на котором знатно, что обтирано бывало медь»^[28]. Хитрово видел на берегу красных лисиц, со­бачьи следы, добыл свежей пресной водЙ.

Ездивший на остров Г. Стеллер в течение шести часов пребывания на берегу сумел произвести многочисленные наблюдения, собрать богатые коллекции, сделать ценные находки. В журнале Хитрово об этом собы­тии говорится коротко: «На ялботе приехал з берегу адъюнкт Штеллер (Стеллер.— А. А.) с водою и объявил, что нашли земленую юрту и в ней кобченая рыба, и потом послано в ту юрту приказ капитана командора ис подарочных вещей крашенины зеленой 16 Чг аршина, ножей без че- реиья 2, каралков 20, трубок железных 2»^[29].

С.   Ваксель передает свои впечатления об этом событии следующим образом: «А адъюнкт Штеллер ездил на малом ялботе на остров Илии is нашел на оном земленую юрту, в которой осмотрел копченую рыбу, •готовленную того лета, как мы были, и видели на песке след человече­ской и огнище, и потому видно, что те люди себя в лесу, увидев нас, схоронили или жилища свои имеют на матерой земле, а на сей остров приезжают для промыслу рыбы и протчаго морского зверя. Тогда капи­тан-командор для приласкания оных впредь послал в ту юрту ис по­дарочных вещей и приказал там оставить, а имянно крашенины зеленой шеснатцать с половиною аршин, ножей железных два, королков китай­ских дватцать, трубок железных две, которое там и оставлено на мате­ром берегу»'.  ,

Стеллер в погребе-землянке (юрте) нашел лукошки с копченой ры­бой, запас «сладкой травы» для курения вина, различные травы для из­готовления сетей, большие связки ремней из морской капусты ,и прочее. Он настойчиво просил Беринга задержаться у берегов еще, чтобы привести дополнительные исследования. Но Беринг торопился с выхо­дом. Его беспокоил обратный путь. В ответ на нападки Стеллера он с горечью заметил:

«Мы воображаем, что все открыли, и строим воздушные замки; а ни­кто не думает о том, где мы нашли этот берег? Как еще далеко нам до. дому? Что еще может с нами случиться? А берег нам незнакомый, чу­жой, провианта на прозимовку не хватит...»

Это подтверждается и показаниями Вакселя, который доносил: «Нам видеть было неможно имеетца ль на нем какой лес годной или нет, по­неже имеет оной берег великие хребты и сопки, покрытые снегом, а на островах есть лесу мелкаго доволное число, а имянно елник, листве- ница и протчей, которой не толко к строению судов каких, но и для по­чинки оных негоден, понеже мы имели нужду искать дерева годнаго на марса реи, однакож не сыскали и, удовольствовав себя с того острова Св. Илии водою, он капитан-ком!ндор более себя при так открытом море держать был опасен»^[30].

С горечью замечал впоследствии Стеллер: «Время, затраченное на исследование, находилось в таком отношении ко времени подготовитель­ных работ: десять лет было затрачено на приготовление к этой великой задаче, а десять часов — на самую работу»^[31].

На рассвете 21 июля пакет-бот «Св. Петр» снялся с якоря и взял курс на юго-запад, придерживаясь берегов Америки. «По разсуждению наше­му миль семь, по лоту была глубина воды 35 и 40 сажень, и весьма опас­ны были себя держать близ земли, частых ради банков и от беспрестан­ных густых туманов и жестоких ветров, к тому же и от неизвестного бе­рега, как оной свое положение имеет, от которого издали неоднократно в великих страхах и в отчаянии спасти себя и судна, того ради стали держать себя далее и шли разными куршами» '

Еще раз мореплаватели убедились в ошибочности первоначального намерения, первоначальных расчетов. Ваксель в своем дневнике с пе­чалью говорит об этом; «Мы намеревались следовать вдоль берега, и толь­ко тут с полной ясностью поняли жестокий обман, жертвой которого сде­лались, пользуясь упомянутой уже ранее неверной картой. Вместо того, чтобы плыть, как мы рассчитывали, до 65°, мы вынуждены были спу­ститься к югу до 62°, а затем еще до 48°, а на обратном пути нам встре­тились громадные трудности, ибо как только мы намеревались напра­вить курс для дальнейшего продолжения путешествия, в полной уверен­ности, что не придется опасаться каких-либо препятствий, так всякий раз вахтенный докладывал о том, что впереди по обе стороны видна земля. Приходилось каждый раз поворачивать обратно в открытое море, и таким образом попутный ветер поневоле обращался для нас против­ный»^[32].

26 июля прошли близко от острова Кадьяк, который был виден с суд­на. «Спустя несколько дней в туманную погоду нам пришлось пройти ми­мо какого-то острова на глубине семи или восьми сажен. Мы с большой поспешностью бросили якорь, а когда туман рассеялся, то оказалось, что мы уже прошли мимо острова и остановились (2—3 августа.:—А. А.) на расстоянии не более четверти мили от него. Этот остров мы назвали на нашей карте «Туманным островом»^[33]. Теперь это остров УкамОк, от­крытый участниками плавания.

Условия плавания ухудшились. Из-за недостатка свежей пищи поя­вились больные, началась цинга. 31 августа умер матрос 2-й статьи Ни­кита Шумагин. За день до этого печального события пакет-бот стая на якорь у островов, которые затем были названы Шумагинскими по имени матроса, похороненного здесь, на одном из группы островов. _ч

Во время стоянки у этого острова впервые встретились с жителями Алеутских островов — алеутами, которые подъезжали к'судну на бай­дарах. Затем к берегу одного из островов ходили Ваксель, Хитрово и Стеллер. Несмотря на то, что времени и здесь было мало, они сумели произвести достаточно точные и подробные наблюдения. На соседнем большом острове мореплаватели ясно видели огни. Интересно записан­ное ВаксеЛем наблюдение: «Я угостил его (алеута, приплывшего к шлюпке Вакселя.— А. А.) чаркой водки, которую он взял в рот, но, од­нако, немедленно выплюнул обратно с ужасным криком, как будто рас­сказывая своим товарищам о случившемся с ним»^[34]. Следовательно, в те годы местные жители еще не знали водки —бича малых северных наро­дов уже в конце того же XVII века.

Путь от Шумагинских островов к Камчатке становился все более трудным. Начался сентябрь, а с ним и штормовая погода. С 8 сентября штормы почти не прекращались, а 23-го разразился шторм такой силы, что старый штурман Эйзельберг, избороздивший все моря и океаны, при­знавался, что не видывал в своей жизни ничего подобного. Положение судна было тяжелым. Большая часть команды болела, а 24-го умер мор-

-ской трен а дер Андрей Третьяков. Не хватало воды и продуктов, члены экипажа, даже не больные цингой, были до того измучены качкой, что ие могли ничего делать. С каждой новой волной ожидали гибели судна. 25 сентября увидели землю «с очень высокими горами, а перед ней мно- .жество островов, далеко отстоящих от берега» ‘.

Наступил октябрь. Бури не утихали, люди медленно умирали, за ме­сяц погибло пять человек. «Наш корабль плыл как кусок мертвого дерева, почти без всякого управления, и шел по воле волн и ветра, куда им только вздумалось его гнать»^[35]. Тяжело заболел капитан-ко- адандор Беринг. Он не мог подниматься, и управляли судном Ваксель и Хитрово.

Смерть товарищей, два месяца беспрерывных мучений, ^огда не бы­ло возможности ни лежать, ни сидеть, ни стоять, угнетали оставшихся в живых. Мало кто надеялся возвратиться на Камчатку. Понятна была поэтому радость, когда 4 ноября увидели перед собой прямо по курсу на расстоянии около 15 миль высокую землю. Всем хотелось, чтобы это бы­ла Камчатка. Многие даже узнавали очертания берегов. Как раз имен- що в этот день умерло еще трое.

Беринг, лежавший в постели, 5 ноября «приказал собрать в его каю­' ту всех старших и младших офицеров, а также всю команду, чтобы дер­жать совет йак поступить лучше всего, чтобы добиться спасения»^[36]. Вак- сель и Хитрово убеждали, что это Камчатка, а Беринг и Овцын, — что это остров. Но единогласно решили все-таки высадиться на эту землю.

Вечером 5 ноября пакет-бот «Св. Петр» выбросило на берег. Это дей­ствительно был остров — теперь остров Беринга в группе Командорских островов. Сталя готовиться к зимовке: нарыли землянок, запасались топ- .ливом. Остров был богат морским зверем. Больше всего пришлась море- ( ходам по вкусу морская корова, описанная Стеллером (теперь она вы­мерла). Но в ноябре умерли 12 человек, в декабре и январе следующего года — 9, в их числе и Витус Беринг. Тяжелые испытания были уже не под силу больному шестидесятилетнему капитан-командору Берингу, и 8(19) декабря 1741 года он скончался. «Не могу не описать печального состояния, в котором находился капитан-командор Беринг ко времени своей кончины, тело его было наполовину зарыто в землю уже в послед­ние дни его жизни. Можно было бы, конечно, найти средства помочь ему в таком положении, но он сам не пожелал этого и указывал, что те части тела, которые глубоко спрятаны в земле, сохраняются в тепле, а те, что остаются на поверхности, сильно мерзнут. Он лежал отдельно в неболь­шой песчаной яме-землянке, по Ьтенкам которой все время понемногу •осыпался песок и заполнял яму до половины, а так как он лежал в се­редине землянки, то и получилось так, что тело его на половину было засыпано песком»

Во время этого плавания и зимовки умер 31 человек^[37]. Сорок шесть человек благополучно перезимовали, а весной 1742 года из остатков па­кет-бота и из плавника начали строить новое судно, которое летом было готово. 13 августа вышли к берегам Камчатки, а 26-го почти на веслах вошли в Петропавловскую гавань, где все считали их погибшими.

* * *

Разлучившись с Берингом 20 июня, Чириков продолжал путь само­стоятельно не на юг, а сначала на восток, а потом на юго-восток. Плыли все время вне видимости бер.егов. Очень часто стояли туманы, особенно заметны они стали с начала июля. Погода больше была безветренная, шли на ощупь, хотя и производили при первой возможности астрономи­ческие определения. В любой момент ждали встречи с землей. 12 июля моряки заметили первую утку, а по мере продвижения видели все боль­ше птиц — посланцев земли. «С полуночи от третьего часу явилось лета­ющих довольно береговых уток и чаек. Также видели китов и морских свинок, да три небольшие древа носящих старых. Видели отменную воду»^[38].

15   июля увидели землю. В журнале Чирикова есть запись: «В 2 часа пополудни впереди себя увидели землю, на которой горы высокие, а то­гда еще не очень светло было, того ради легли в дрейф; в третьем часу стало быть землю свободнее видеть»^[39]. Это,был а Америка. Пакет-бот на­ходился вблизи мыса Аддингтона острова Бейкер в широте 55° 20'. Ра­дость моряков была безмерной. Чириков решил искать место для стоян­ки. Подойдя к берегу мили на две, измерили глубину, которая оказалась большой и не позволяла становиться на якорь (больше 70 сажен). Берег был изрезан бухтами и заливами.

«И для того, что не нашел я якорного места,—рапортовал 7 декабря- 1741 года Чириков Адмиралтейств-коллегии,— усмотря заливу, посылал на ланг-боте квартирмейстера Григорья Трубицына с осмью человеки служителей осмотреть оную заливу, можно ли в нее пакет-ботом войтить, й стать на якорь. Чего ради приказал вымерять в ней глубину, которой к нам чрез четыре часа возвратился и писмянно репортовал, что был он против заливы у берега в 60 саженях и, бросав лот, нашел глубину воды 40 сажен, а грунт песок з дресвою, а защита де в ней может быть от во­сточных и с северных ветров, а от западных и южных защиты нет, а на малом де боту пристать было в ней можно, а залива оная шириною от мыса до берегу например версты 4 или 5, и едучи де близ того мыса, видно было на мысовом камне много морских зверей сиучей, а на горах де ростет великой лес елник,.пихтовник и сосняг, а жилья де людского не видел»^[40].

16   июля в 8 часов пошли дальше вдоль берега и 18-го были в широ­те 58°. И Чириков, «опасаяся, чтоб не учиня надлежащего о земле роз- ведывания, не пройтить теплой климаты, в какой чаятелно всему лутче- му находится, нежели в местах холодных», послал в четвертом часу к берегу на ялботе штурмана Авраама Михайловича Дементьева и матро­сов 1-й статьи Петра Татилова, Григория Зубова, Ивана Ошмарина, солдат Якова Асамалова, Никифора Панова, Григория Култышева, Ива­на Глаткого, Михаила Ложникова Меньшого да толмачей Камчатского острога Дмитрия Шарахова и Ивана Панова, а пакет-бот остался лави­ровать на глубине 65 сажен.

В инструкции Дементьеву в числе прочих пунктов />ыло записано: «Когда, з божиею помощию, на берег пристанете, то посмотреть есть ли на нем жители и, ежели жителей увидите, то являть к ним приятность и дарить подарками неболшими...»^[41] Выбор Чирикова пал на А. М. Де­ментьева не случайно. Он был одним из тех, кто участвовал в плавании к берегам Америки в составе экспедиции И. Федорова —М. Гвоздева в 1732 году.- У Беринга таким офицером был Софрон Хитрово. Кроме офи­церов в плаваниях Беринга и Чирикова принимали также участие 22 ма­троса из экспедиции Федорова— Гвоздева.              _

Долго ждали чириковцы своих посланцев, лавируя вблизи места вы­садки группы Дементьева. Лишь 23-го «увидели на берегу огнь, о ко­тором чаели, что оной содержут посланные от нас служители, ибо сколь­ко подле земли не шли, нигде на берегу огней, строения и при берегу судов и протчих признаков к жилу никаких не видали, почему не очень чаели, чтоб были жители на оном месте. И увидя огонь, для позыву бота, несколько раз перемешкивая, палили ис пушек, точию он к нам не вы­шел, а время к выходу было веема способно и мы ходили близ самаго берега. А как от нас выпалят ис пушки, тогда на берегу тово часу огонь прибавят»^[42].                                                                                                                   , '

Было над чем призадуматься и Чирикову, и всем офицерам, и всем служителям пакет-бота. Действительно, погода отличная, с берега суд­но превосходно видно, а шлюпка с посланным не возвращается. Значит, что-то тут неладно. Тем более, что после каждого выстрела огонь на бе­регу вспыхивал, разгорался сильнее. Напрашивался вывод, что шлюпка А. М^ Дементьева повреждена и служители подают сигналы. Решили послать на берег в малой шлюпке плотника, конопатчика со всеми ин­струментами для починки шлюпки Дементьева. С этим решением со­гласились все обер- и унтер-офицеры. ,

На берег вызвались идти боцман Сидор Савельев и матрос Дмитрий Фадеев. Они должны были доставить туда плотника Федора Полковни- кова и конопатчика Елистрата Горина^[43]. «И понеже тогда стояла веема тихая погода, то ево тем временем на берег и отпустили, и сами за ним к берегу следовали и приходили очень блиско и видели, что боцман на лотке приближился к берегу с полудни в 6-м часу, точию определенных от меня сигналов не чинили, в чаятельное время к нам не возвратился, а погода стояла самая тихая»^[44].

Это было 24 июля.

Ночь прошла в тревожном ожидании. Наблюдение за берегом было усилено, но ничего не было видно. И лишь на следующий день в первом часу пополудни из той губы, куда посланы.были обе шлюпки, показа­лись две лодки под веслами. Пакет-бот сразу же направился им на­встречу.

Однако радость сменилась разочарованием, так как вскоре раз­глядели, что это не те лодки: гребля не распашная, а у бортов. На одной из лодок разглядели четырех гребцов, один в красном платье находился на корме. Близко к судну лодка не подходила и разглядеть сидящих в ней было невозможно. Находясь на таком расстоянии, пришельцы вста­ли в лодке «и прокричали дважды: агай, агай и махали руками, и тот час поворотились и погребли к берегу»^[45]. Вскоре они скрылись за поворотом в залив. Чириковцы махали белыми флагами, но люди в лодке не об­ращали на это никакого внимания.

Еще сутки пакет-бот не покидал этого места,— все на что-то надея­лись. Но вот наступило 27-е, и-надо было принимать решение. Пакет-бот находился в широте 58° 2 Г. Чириков собрал консилиум. Офицеры пакет­бота высказали серьезные опасения: конец июля, на судне не осталось ни одной шлюпки и было всего 45 бочек пресной воды, а предстоял дол­гий и неизвестный обратный путь. «Того ради, согласно со мной, лейте­нант Чихачев, штюрман в ранге флота лейтенанта Плаутин, штюрман Иван Елагин положили, чтоб для вышеписанных резонов возвратиться к здешней гавани святых апостол Петра и Павла»^[46].

Чириков в рапорте Адмиралтейств-коллегии дал общую картину по­бережья Америки, такую, какой она представлялась с моря: «А при зем­ле, при которой мы ходили и осмотрели около 400 верст, видели китов, сиучей, моржей, свинок, птиц уток белоплеких множество да другово ро­ду, у которых красные кривые носы,, и чаек множество разных родов. По земле оной везде высокие горы и берега к морю имеет крутые и весьма приглубы; а на горах близ того места, где пришли к земле, как выше показано, лесу доволно болшого росту, на них же и снег изретка виден был, а что севернее шли, то болше на горах снегу оказывалось»^[47].

Судьба 15 русских моряков до сих пор ь точности неизвестна. Уче­ные высказывали в разное время самые различные предположения. Наиболее приемлемо то, что русские моряки были захвачены в плен или умерщвлены.

Обратное плавание «Св. Павла» проходило в очень трудных, опас­ных условиях и сопровождалось, географическими открытиями. 1 авгу­ста увидели землю, и Чириков высказал предположение, что «оная зем­ля, от которой мы возвратились, с сею нераздельна»^[48]. Иными словами, он был уверен, что пакет-бот всё время шел вдоль берегов Северной Америки, хотя и не всегда было видно землю. Положение на судне ста­новилось все тяжелее: к штормовой погоде прибавилась нехватка воды и пищи.

С 21 августа Чириков урезал паек. Больных цингой становилось все больше, многие уже не поднимались.

Но пакет-бот упорно продолжал идти на запад. По пути видели ча­сто землю и открыли несколько островов Алеутской гряды: Умнак, Уна- лашку.и другие (это произошло 4 сентября). 20 сентября с острова Адак в группе Андреяновских островов приезжали на байдарах алеуты. В начале октября был открыт остров Агатту из группы Ближних островов.

С 16-го один за другим начали умирать люди. Первым умер в этот день плотник Михаил Усачев, а 26 сентября — констапель Я,ков Катчи- ков. 5 октября умер денщик Чирикова Василий Нижегородов, да и сам Чириков был тяжело болен.                                                                                    -

«А октября 6 числа в 10-м часу по полуночи, по воли божии, умер лейтенант Иван Чихачёв, тако ж октября 8 числа штюрман в ранге флоц- кого лейтенанта Михайло Плаутин. А за болезньми своими вахт уже не содержали до кончины своей — Чихачёв за три, а Плаутин за две неде­ли. В то же время и я веема от цынги изнемог и находился в отчаянии жизни и уже по обычаю был приготовлен к смерти, а на верх не мог выходить сентября з 21 числа и по самой возврат наш в гавань, а во управлении судна остался один штюрман Иван Елагин, да и тот был веема болен»^[49].              *

8   октября моряки увидели Камчатку и всеми силами стремились при­близиться к ней как можно скорее. Лишь на вторые сутки пакет-бот во­шел в Авачинскую губу. Именно в этот день скончался Делиль де ла Кройер — ученый астроном и картограф, брат академика Делиля — ав­тора карты с нанесенной пресловутой Землей де Гамы. Лавированйе в Авачинской бухте заняло также почти двое суток.

Солдаты и матросы Петропавловска откликнулись на призывные вы­стрелы с пакет-бота и прибуксировали его на шлюпках в Петропавлов­скую гавань.

Капитан Левашов, остававшийся в Петропавловске за глав-

«ого, сообщил съехавшему на берег «в жестокой цинготной болезни» А. И. Чирйкову, что Шпанберг уже прибыл из плавания к берегам Япо­нии, а Беринг пока не появлялся. Каждый день поджидали товарищей, но так и не дождались.

Оправившись от болезни, Чириков описал свое путешествие в обшир­ном рапорте Адмиралтейств-коллегии, который и послал 7 декабря 1741 года.

Этим рапортом мы пользовались при описании плавания пакет­бота «Св. Павел». ^[50]

Весной, несмотря на болезненное состояние, Чириков был готов сно­ва выйти в море. На этот раз специально для того, чтобы выяснить по возможности судьбу экипажа Беринга и, если представится случай, по­мочь морякам, попавшим в беду. 23 мая «Св. Павел» был уже готов к походу и вышел в рейд, но лишь 2 июня удалось сняться с якоря и взять курс на восток к берегам Америки.                                                                                                                             ’

9     июня моряки подошли к острову, который они назвали островом Св. Феодора (ныне это остров Атту). Был туман, подойти близко было невозможно, высадиться тем более. Все же с моря остров был описан, но никаких признаков жилья там не обнаружили, так же, впрочем, Как и в плавание 1741 года.

Но уже тут сказалось поспешное приготовление к плаванию, вызван­ное желанием как можно скорее прийти на помощь своим соотечествен­никам. После долгого раздумья Чириков, Елагин и шкипер Коростелев порешили «дале пути своего ныне не продолжать, и означейного 17-го числа июня, по журналу с полудни в 5-м часу возвратиться к гава­ни святых апостол Петра и Павла» *. Пять суток пакет-бот шел вне види­мости берегов, меняя курс, но держась генерального направления на се­веро-запад.                                                                                              ,

А 22 июня в ясную погоду увидели моряки остров, который назвали островом Св. Иулиана. Если бы чириковцы знали, что перед ними ост­ров, известный теперь под именем острова Беринга, на котором как раз в не время усиленно строили из остатков пакет-бота «Св. Петра» хоть какое-нибудь суденышко участники плавания Беринга, то, наверное, и Чириков и весь экипаж «Св. Павла», невзирая ни на что, поспешили бы туда на помощь. Моряки шли «от восточного ево краю до западного, а были в близости подле оного 23 числа июня по полуночи, с 3-го по б-й час, а имянно: были расстоянием в 5-м часу не более четырех минут, в которое время оной очистясь от тумана, весь оказался к восходящему солнцу, длиною оной от восточного края до западного минут с тридцать: лесу на нем болшого и травы зеленой нет, весь в горах и круто берег, а на горах много снегу. При нем же видели множество котов морских, рас­стоянием до оного от устья Авачинской губы 351 минута или русских 610 верст, а прямо от Камчацкой земли от урочища Чажмы, как явству­ет приобщенная при сем карта, 155 минут, а русских 270 верст. А по по-

луночи в 6-м часу опять оный покрылся туманом и стал быть чрез нево к нам северный ветр. Тогда мы, оставя тот остров, следовали возвратно во упоминаемую гавань, и по журналу июля 2-го числа во 2-м часу с по­лудни пришли в гавань святых апостол Петра и Павла»

Там ничего нового не было, и Чириков 12 июля отправился в Охотск* куда и прибыл 16 августа. Для охраны исторического пакет-бота он оста­вил в Охотске 20 человек, а с остальными людьми направился в Якутск и далее в Петербург, но вышло так, что в Петербург он попал только к

1745  году.

В 1746 году Чирикова произвели в капитан-командоры, а в 1748 году он скончался в возрасте всего 45 лет.

Героическое плавание русских моряков завершилось открытием Се­верной Америки со стороны Тихого океана и Алеутских островов.

Витус Беринг и Алексей Чириков до конца выполнили свой долг перед Родиной. На всех картах мира нанесено Берингово море, есть про­лив Беринга, есть Командорские острова, есть остров Беринга. Именем Чирикова назван остров в заливе Аляска, его имя носят три мыса в Бе­ринговом и Охотском морях.

На месте могилы Беринга долгое время стоял крест. Теперь моряки Тихоокеанского флота установили там памятную плиту. В селе Николь­ском на Командорах поставлен памятник Берингу, памятник Берингу, стоит и в Петропавловске-Камчатском. Существует проект установки но­вого монумента основателю Петропавловска-Камчатского. Хотелось бы, чтобы при этом не был забыт славный Алексей Чириков и все доблест­ные моряки — первооткрыватели Северной Америки со стороны Тихого океана.

Сейчас в Советском Союзе живут потомки Беринга и Чирикова. У Бе­ринга и его супруги Анны Матвеевны было три сына: Томас (Тимофей), Антон и Иона. Достоверно известны потомки по линии Тимофея. Знаем мы, что и у Чирикова остались сыновья Василий, Петр и дочери Мария, Елизавета и еще одна, имя которой не установлено. Если -у потомков Беринга сохранился портрет Беринга, то портрет Чирикова до сих пор не обнаружен.

В научной и художественной литературе иногда делаются попытки противопоставить Чирикова Берингу. Ученые пытаются установить, на­сколько раньше, чем Беринг, Чириков открыл Америку, считают, что Чи­риков был более искусным мореходом.

Вряд ли можно назвать постановку таких вопросов правомерной. Все участники экспедиции, которой командовал Витус Беринг, каждый на своем месте, свято исполнили свой долг, и все они заслужили благодар­ность потомков. Их дела увековечены в монументальных творениях наших скульпторов, в произведениях художественной литературы, в науч­ных работах, в названиях улиц, поселков, городов, географических объектов, кораблей.

Н» ГЛАВА ВТОРАЯ

Вслед за Берингом и Чириковым

торая северная морская экспедиция, снаряженная в ^ 1733 году по повелению императрицы Анны Иоанновны, под ^ " начальством предводительствовавшего и первою экспедици­ей капитана Беринга, несмотря на неудачи, постоянно ея сопровождав- шия, проложила путь для русских мореплавателей к неведомым почти до того времени странам Северной Америки и сопредельным с,нёю ост- ровам»^[51].

Кроме великих географических открытий, которыми так богата экспе­диция Беринга, она замечательна еще и тем, что вызвала к жизни Тихо­океанское побережье Русского государства. Два десятка лет на Охот­ском побережье и на Камчатке эта огромная экспедиция собирала вольных людей со всей Сибири. Много было их в ту пору в Охотске, пере­бирались они и на Камчатку, где в Болыперецке, в Нижнекамчатске, а теперь еще и в Петропавловской гавани для них находилась работа. Местные мореходы Охотского порта, такие как Никифор Треска, Кондра- тий Мошков и другие, были непременными участниками плаваний.

А когда последние участники экспедиции удалились с Камчатки, уш­ли из Охотска через горы в Якутск, в Сибирь к родным местам, уехали в Петербург,— в Сибири и на Охотском побережье осталось много энту­зиастов. Сведения об Америке, об островах, лежащих на всем пути до нее, о ценных мехах, привезенных беринговцами, неодолимо звали ис­пытать и свое счастье. Ведь сумел же только один Георг Стеллер при­везти с острова Беринга 600. шкур бобров^[52]. А ведь до того Берингова ост­рова, по рассказам, совсем недалеко; да и до других островов не так уж ₍ долго плыть. И первым, отважившимся плыть на Берингов остров, стал ‘ сержант Охотской нерегулярной команды Емельян Софронович Басов.

Басов давно вынашивал идею плавания с промышленными целями на Курильские острова. Будучи в Москве в 1733 году сопровождающим в Сибирский приказ меха и пушнину, он подал челобитную о разрешении ему с товарищами плавать на Курильские и другие острова. Разрешение последовало в 1739 году, но местные власти в Охотске из-за недостатка средств отказывали ему в помощи в снаряжении судна. И тогда Басов, собрав все свои сбережения, вступив в компанию с московским купцом Евтихеем Санниковым, посадскими людьми Данилой Сосниным и Пан­шиным и крестьянами Поповым и Холщевниковым, снарядил небольшой шитик «Петр». В состав команды «Петра» Басов пригласил участников

плавания Беринга'Петра Верхотурова и Луку Наседкина^[53]. В Нижнекам- чатске Басов сумел заинтересовать плаванием богатого камчатского купца Никифора Трапезникова и московского купца Андрея Серебрен­никова.         ,

•    На шитике «Петр» с «гребями (веслами.—А. А.) и парусами длиною по килю, от корга (носа судна.— А. А.) до корга, в сажень, шириною вну­три 7 аршин и вышиною внутри же 3 аршина»^[54] Басов, сам за морехода, отправился летом 1743 года из Нижнекамчатска на восток.

На пятые сутки шитик выбросило на остров. По свидетельству Петра Верхотурова, шитик оказался недалеко от того места, где потерпел кру­шение Беринг, то есть на острове Беринга. Во время зимовки промыш­ленники добывали котиков и бобров, которых повсюду было ^множество. Промысел был удачным, и «Петр»' возвратился на следующий год 13 ав­густа в Нижнекамчатск, имея на борту 1 200 бобров и 4 ООО котиков. По тогдашним ценам добыча была реализована на сумму 64 тысячи рублей.

По возвращении на Камчатку Басову было «повелено итти в другой вояж с прежней командой на те два острова». По-прежнему компаньо­ном Басова был Никифор Трапезников. И вот на том же шитике с той же командой 16 июля 1745 года Басов — всего 32 человека —отправил­ся «для изыскания, островов и незнаемого народу и призыву под высо­косамодержавную е. и. в. руку в подданство и в платеж ясака»^[55].

30 июля шитик подошел к острову, «на котором де и крест поставили и кругом того острова гавани обыскать за оскудением кормовых припа­сов не могли»^[56]. От него направились к острову Беринга, где и зимова­ли. Находясь на острове, мореходы подробно описали его: «...обширность острова которого де явилось по свидетельству в длину например ста два или более, а ширины неравномерно как на дватцать’пять, на дватцать и на пятнатцать, а иде и на 5 верст; а на том острову лесу таловаго и ре- бинова малое число и то не взрослой; а на том же де острову имеется " озеро длиною на 10, а шириною как на 5 верст; и из онаго озера истекают малый речки по всем сторонам, а в тех речках рыбы раз­ной всякой называемой по камчатски голцом красной кижуча веема пре­богато також и травы слаткой сараны, морошки и шикши многое чис­ло. А кругом того острова в море имеется зверей морских бобров кош- лаков котов нерп сиучей доволно и коров морских премножество. Ежели де оных промышлять, то де уповательно множества народа прокормить можно; а во время де зимования на том острову, посылал он (Басов.— А. А.) команды своей служилых Гаврила Чюдинова, Дмитрия Накваси- на, каргинского посатского Данила Соснина, посатского ж Венедикта Обухова, казачья сына Петра Верхотурова, Невьянских заводов жите­ля Михаила Никитина для достовернаго свидетелства земли: и обыска-

' на ими пристань бывшаго Камчатской экспедиции капитана-командора Беринга, где пакет-бот разбило...»^[57]

Участники плавания произвели подробную перепись найденного иму­щества, собрали его в одно место, а «взять смелости не имели» Зимой занимались. промыслом котиков, бобров, песцов. А ранней весной 1746 года (26 мая) шитик направился на розыски виденных в первом пла­вании двух островов («в вояж на далныя острова, на которыя де с того острова знаменуется под полуношным ветром»). Шли на восток пятеро суток и «от того места принуждены обратно возвратиться за случивши­мися превеликими туманами, что де и познать было неможно; к тому же де и знающаго человека не было, а данной де за штурмана казак Сан­ников в морском вояже весьма ненадежен»^[58].

Поэтому повернули на обратный курс и 7 июня 1746 года подошли к острову, на котором в прошлом году был крест поставлен, «и оной остров и земля освидетельствовали, и по свидетельству явилось длиною сто верст, а шириною й два и одна верста; а на том острову имеется озерко малое, из которого течет малая речка, в которой рыбы бывает же, но недоволное число, а кругом острова в море всякой зверь»^[59]. Так состоялось открытие и первоначальное изучение второго из Командор­ских островов — острова Медного.

Пробыв на острове с 7 июня по 25 июля и не обнаружив хорошей га­вани, Басов 25-го отправился к Камчатке и прибыл в Нижнекамчатск 1^пл^^ля’ ^этот Р^³ было Добыто 1670 бобров, маток и кошлаков

1  600 бобровых хвостов, 2200 котиков и 2 240 голубых песцов В денеж­ном отношении это составило 112200 рублей —неслыханное богатство!^[60]

Басов не прекратил своих плаваний. Едва закончив расчеты по пре­дыдущему походу, он снарядил свои шитик «Петр» в новое путешествие Басовская компания претерпела значительные изменения. Часть ком­паньонов продала свои паи, которые скупили московские купцы Андрей Серебренников и Андрей Шелихов, иркутский купец Никифор Трапезни­ков. Молодой селенгинский купец Андреян Толстых купил паи Евтихея Санникова, который вконец рассорился с Басовым.

В конце августа 1747 года «Петр» под командой Дмитрия Накваси- на вышел в плавание к острову Медному. Как докладывал впоследствии Басов в канцелярию Охотского порта, «Прибыли на прежде обысканной второй малый остров... На лайдах собрано самородной меди 50 фунтов. На том же острове в полунощной стороне нашли незнаемую вещь, руда ли она или какая незнаемая вещь, которой взято и привезено фунта с два. Да найдено на берегу служителями 205 камешков, больших и ма­лых, в том числе два желтых, один малиновый; да еще найдена ново- куръезная рыбка... Вывезено в Нижний Камчатский острог: бобров,

кошлаков й маток 970, хвостов бобровых тож число, писцов голубых

1 520...» ’. Всего на 50020 рублей.

В 1749—1750 годах шитик «Петр» в четвертый раз плавал на остров Медный. Командовал им также Д. Наквасин, а Басов в плавании сам не участвовал. 20 июля 1750 года шитик возвратился на Камчатку с 522 бобрами, 1 080 голубыми песцами и 300 котиками. Привезено было также 19 фунтов меди, 20 цветных камушков и цветистый песок. Всего на сумму 39386 рублей^[61]. И это плавание завершилось в общем-то успешно, хотя прибыли были значительно меньшими, чем после первых плаваний.

Басов не думал больше о промыслах. Он стал добиваться организа­ции специальной экспедиции по разведке, а затем и добыче меди, ибо был уверен в наличии на острове Медном больших запасов: обивал роги камчатских властей, писал челобитные в Иркутск и Петербург,, не жалел своих денег. Но Басов жестоко ошибся ■— рассказы о богатых мед­ных месторождениях на этом острове не подтвердились. Затраченные на исследования деньги были взысканы с Басова, и вскоре он, один из бо­гатейших людей Камчатки, превратился в нищего.

Басов по-прежнему был уверен, что на острове много меди, что он ее разыщет. И ради меди он пошел на преступление. Чтобы раздобыть де­нег, он занялся изготовлением фальшивых монет, но вскоре же был на этом пойман. 11 февраля 1756 года его арестовали и отправили в Ир­кутск. После долгого следствия и суда Басова приговорили к битью кну­том и вечной каторге. 22 июля 1756 года он был отправлен на Нерчин- ские заводы, где 4 сентября над ним учинили публичное наказание—* били кнутом. По непроверенным данным, умер он в 1765 году.

Значение плаваний Е. С. Басова состоит в том, что они положили на­чало исследованию островов, лежащих к востоку от Камчатки, их осво­ению и присоединению к России. Из небольшой компании Басова вырос­ла впоследствии знаменитая Российско-Американская компания.

Басов был не единственным, пытавшим счастье в поисках новых ост­ровов в Восточном океане. В те же годы организовывались новые компа­нии, пайщики которых, несомненно, были воодушевлены удачным похо­дом и большими прибылями участников первого плавания Е. С. Бассо­ва. И вот в феврале 1745 года образовалась компания, которую возгла­вил лальский купец Афанасий Чебаевский. По некоторым сведениям, поддерживал эту компанию, как и некоторые другие (в том числе и ба­совскую), известный иркутский богатей купец Никифор Трапезников. В компанию вошли также промышленники Яков и Николай Чупровы, Кирилл Козлов, Родион Зотов, Иван Сидоров, Лазарь Карманов^[62], Иван Холщевников, Ларион Беляев, Павел Коробейников.

К лету был выстроен и снаряжен щитик «Никодим», мореходом на котором стал впоследствии известный мореход и картограф, участник экспедиции В. И. Беринга—Д. И. Чирикова Михаил Васильевич Невод­чиков ^[63]. Он плавал в отряде М. П. Шпанберга к берегам Японии в 1739 го­ду. Передовщиком компаньоны избрали Якова Чупрова. Передовщик отвечал за ведение промысла, следил за правильным исполнением ин­струкции, данной канцелярией Болыперецкого порта, отвечал за распре­деление людей на промыслах и так далее. Канцелярия Болыперецкого , порта от себя, для соблюдения государственных (казенных) интересов ' при приискании новых земель, назначила в плавание казака Нижне­камчатского острога Силу Шевырина, он же был толмачом (перевод­чиком).

Целью плавания было достижение других островов, которые видели , участники экспедиции В. И. Беринга и А. И. Чирикова. О двух из этих «новых островов» сообщил и Басов: «...во время де того мореплавания

*  (1743—1744 годы.— А. А.) усмотрел он два острова, только до них не ка­зался за опасностию, яко еще не знаемые, а особливо за скудостию сна- |стей и якорей»^[64].                               •

*           19 сентября 1745 года «Никодим» вышел из Нижнекамчатска, ве- 'тшмый тобольским посадским, мореходом М. В. Неводчиковым, к неве­домым новым островам, усмотренным издалека спутниками Беринга в

1741 году. На шестые сутки плавания увидели землю, и в этот же день подошли к первому из двух усмотренных островов (остров Атту в груп- ре Ближних островов), но высаживаться не стали — только простояли еколо него ночь на якоре.

л. Утром увидели людей, спускающихся с горы. Навстречу им на ялбо­те к берегу пошли Яков Чупров, Сила Шевырин и другие промышлен- .'ники, но к берегу опять-таки не пристали. Трое местных жителей нако­нец-то отважились подойти к ялботу и получили за то складной ножик и полфунта табаку. Им же Яков Чупров оставил документ о посещении -острова с указанием года и числа этого события. Место для стоянки здесь не понравилось мореходам, и они решили попытать счастья у вто­рого, видневшегося вдали острова, острова Агатту.

Держа курс на него, вскоре вошли в пролив между островами и 2 ок­тября стали около него на якорь.

На берег в ялботе отправились Яков Чупров, Кирилл Козлов, Федор Кирасов, Родион Зотов. Они хотели запастись водой и познакомиться с местными жителями «и увидели людей многолюдно, кои в руках имели спицы костяные и каменныя, воткнутыя на деревянных ратовьях. И та­баком их поили, и хватали де они за фалени ялбота и не отпускали.

И выстрелил он Чупров из ружья пулей, а руку одному прострелил ли он (из показаний М. В. Неводчикова. — А. А.) не видал»^[65]. Этот предупре­дительный выстрел Я. Чупрова привел к большим неприятностям и вы­звал осложнения при налаживании добрососедских отношений с мест­ными жителями.'            „

От этого острова пришлось уходить снова к первому — острову Атту. Здесь местные жители встретили их весьма настороженно. Они не пони­мали ни чукотского, ни корякского языка. Это еще больше затрудняло сношения. А грубость и заносчивость Якова Чупрова и его верного спод­ручного Лариона Беляева привели к тому, что за время зимовки произо­шло несколько инцидентов.

Несмотря на отдельные недостойные поступки некоторых промыш­ленных, плавание «Никодима» под водительством М. В. Неводчикова завершилось большими успехами в промысловом и особенно в научном отношении. На Камчатку было доставлено в 1747 году морских бобров на 19200 рублей. Главное же состоит в том, что во время плавания бы­ла открыта группа Ближних островов (Атту, Агатту, Семичи) и достав­лены сведения о других островах Алеутской гряды и первые, очень глу­хие, отдаленные сведения о далекой Аляске, Америке и людях, там про­живающих.

М. В. Неводчиков докладывая камчатским властям 12 сентября 1747 го­да о результатах плавания, писал, что во время похода он «нашел три острова,' называемые первой Ат (Атту.— А. А.), второй Агат (Агатту.— А. Л.), третий Чамичь (Семичи.— А. А.), на которых имеется незнаемой народ, неясашные люди, у которых де людей толмачи, кои имелись на чюкотском и коряцком языке с ними на судне, разговору их языка никто никак признать не могли, а без знания де их языка в подданство под вы­сокосамодержавную ея императорскаго величества руку и в платежь ясака привесть невозможно (подчеркнуто нами. Весьма характерный штрих в истории отношений русских с местными жителями.—А. А.). То­го де ради для подлинного знания и вероятности, ис тамошних людей и для обучения россиского языка вывезен в Болыперецк один человек, ко­торый тогда уже несколко научился говорить по русски, чрез которого он Неводчиков уведомился, что еще есть четвертый большей остров под званием Сабина (возможно, так называли жители Американский мате­рик или какую-либо часть его, например Аляску.—Л. А.), на котором де острову жителство имеет людей множество и сказывают якоб приличе­ствует русским и богу молятся, и имеют у себя книги и огненное ружье, но малое число, и приходят к ним на байдарах временно»^[66].

В этих словах, пожалуй, самое раннее в истории упоминание о людях, живших на Американском континенте, подобных русским. Как извест­но, с этим и позднейшими упоминаниями о русских в Америке связана гипотеза о том, что этими русскими стали потомки русских, вышедших

Еместе с С. И. Дежневым в исторический поход из устья Колымы в Ана­дырский залив и Потерпевших крушение в Беринговом проливе. Вы­сказываются предположения, что один-два коча могли быть занесены во время шторма в Северную Америку, где русские мореходы нашли убежище. Возможно, это было так и в самом деле.

Таким образом, были освоены уже не только Командорские острова, но и первая группа Алеутских островов, названных Ближними, состоя­щая из трех островов: Атту, Агатту и Семичи. А мореходы хотели идти еще дальше на восток! Удивителен, отважен и пытлив русский человек: плыл по сибирским рекам, продирался сквозь дальневосточные таежные заросли, осваивал азиатские просторы Тихого океана, достиг Камчатки, устремил свой взор на восток, туда, где должна быть Большая Земля — Америка, нашел эту землю, совершив грандиознейшие географические открытия XVII и XVIII столетий! И русские стали осваивать Алеуты и побережье Северной Америки.

Вслед за Неводчиковым и одновременно с ним на Ближние острова направились многие мореходы и купцы. Одна за другой образовывались их компании, один за другим выходили в море шитики за «мягкой рух­лядью». А за Ближними островами пошли новые земли, появились но­вые имена, новые замечательные плавания и открытия.

Среди многих мореходов выделился селенгинский купец Андреян Толстых. Он появился на Камчатке, наверное, сразу же после оконча­ния экспедиции В. И. Беринга и А. И. ЧириковаГ'Во всяком случае в

1746    году он состоял уже в компании, в которую кроме него входили тотемский купец Федор Холодилов, иркутский купец Василий Балин, ярославский купец Федор Жуков и иркутский купец Никифор Трапез­ников.

В 1747 году компания построила и спустила на воду на реке Камчат­ке шитик «Св. Иоанн». В этом же году судно вышло в море к Командор­ским островам, имея на борту 46 промышленников и 6 казаков. Передов- щиком, был Андреян Толстых, а мореходом Евтифей Санников. Промышленники благополучно провели зиму на островах, добыли 300 бобров и 1 500 песцов и выручили за них 50 020 рублей. После зимов­ки Толстых и Санников плавали к югу от острова Медного, рассчитывая отыскать новые земли, но ничего не нашли и возвратились в августе 1748 года в Нижнекамчатск.

Лиха беда — начало! И на следующий год Толстых и Санников сно­ва отправились в путь на том же судне, почти с той же командой, но только теперь курс был на Ближние Алеутские острова, открытые М. В. Неводчиковым. Были они и на Командорских островах. 20 нояб­ря 1749'года судно ушло в плавание, а вернулось в Нижнекамчатск только в 175^тоду, промыслив 1 700 морских бобров и 700 песцов.

Только год передышки потребовался Толстых для приведения в по­рядок своих дел и для организации следующей промысловой экспеди­ции. На том же судне он выходит 17 августа 1753 года к Алеутским ост­ровам с командой из 34 человек. Мореходом на сей раз был Федор Жу-

ков — также один из компаньонов. Вернулись они в сентябре 1755 года.

О   подробностях этого похода известий не найдено. В Нижнекамчатске «Св. Иоанн» пришел в негодность и вышел из строя. ^      „

Вместо него удачливый, молодой, во уже опытный мореход и богатый теперь купец Андреян Толстых все с той же компанией построил другое судно «Св. Андреян и Наталия». Как и прежнее судно, оно строилось на реке Камчатке. Спустили его на воду в 1756 году и в этом же году оно ушло в море. Команды на нем было 38 человек, передовщиком ш^ел Толстых, а мореходом Жуков. Мореходы направили судно прямо к Ко­мандорским островам, где стали на зимовку. По примеру прошлых лет Толстых собирался заготовить здесь впрок провизию для будущих про­мыслов, а также промышлять бобров. Заготовку мореходам удалось сделать, но бобры в ту зиму даже и не показывались у берегов Коман­дорских островов.          '               . _тт

Тогда 13 июля 1757 года пошел Толстых к острову Атту На под­ходе к острову мореходы-промышленники повстречали бот «Св. Нико­лай», направлявшийся на Камчатку. От встречных узнали все подробно­сти промысловых дел на острове. Кроме того, Толстых добросовестно исполнял обязанности/ возложенные на него камчатскими властями, о приведении в подданство России алеутов и собирал с них ясак. Когда в 1759 году он решил с богатой добычей уходить с Камчатки, то настой­чиво приглашал тойона острова Атту отправиться вместе^ с ним, но той­он никак и ни за что не соглашался. Во время плаваний и промыслов на островах из числа команды погибло 8 человек. В трюме «Св. Андрея- на и Наталии» на Камчатку было доставлено 5 360 бобров и 1 190 пес­цов.                    '                             ^                            »

Совсем окреп Андреян Толстых, стал одним из самых богатых людей не только на Камчатке, но и во всем Охотско-Камчатско-Чукотском крае, стал сам и передовщиком и мореходом. Перезимовав в Нижнекамчатске, вышел Толстых на собственном судне «Св. Андреян и Наталия» 27 сен­тября 1760 года в очередное плавание. От Нижнекамчатского острога представителем власти в плавание отправился казак Максим Лазарев.

Толстых готовил свою экспедицию не только для промысла, но и «ко изысканию в море состоящих знаемых и незнаемых островов и призыве не состоящих (кроме довольно и уже объясачбнных и в знаемость от ча­сти находящих Российскаго народа и обычая по обхождению дружест­ва на Алеутских островах ясашных алеут) таковых же по обысканию морских островов и на них живущих неясашных народов в поданство под высокую самодержавную ея императорскаго величества приведению» .

Как и всегда, первоначальный курс судна был проложен к Коман­дорским островам, где Толстых намеревался хорошо подготовиться к дальнейшему плаванию, сшить обувь, а при удаче и добыть бобров.

29    сентября судно благополучно подошло к острову Беринга и стало в привычной бухте на два якоря. Однако усилившийся ветер выбросил судно на берег, правда, без всякого ущерба, если не считать, что у од­ного якоря оторвало лапу. «Св. Андреян и Наталия» поставлен был на^[67] зимовку на балках, а команда перебралась в землянки и начала зани­маться знакомым делом.

На этот раз морского зверя было вдоволь. Были наподнены жиром все бочки, заготовлено мясо на две-три зимовки, выдублено множество* кож, пригодных на одежду, обувь и на обтяжку байдар. Сумели море­ходы исправить и небольшие повреждения, которые получило судно. Да­же лапу к якорю сумели сделать Новую. Одним словом, зимовка прошла великолепно.                                                                                                           •

24 июня 1761 года, закончив все приготовления и исправления, судно- покинуло остров Беринга, миновало остров Медный и после продолжи­тельного плавания по океану, затруднявшегося то штилевой погодой, то противным ветром, подошло к одному из Ближних островов — острову Атту, на котором Андреян Толстых бывал и где хорошо знал тойона и некоторых жителей.

Обстановка для Толстых сложилась не совсем благоприятная На ост­рове уже оказалось три судна: лальского купца Афанасия Чебаевекого шуйского купца Степана Постникова и иркутского посадского Никифо" ра Трапезникова. На каждом судне, как и на «Св. Андреяне и Наталии» находилось от Камчатского острога по казаку для сбора ясака Каждый такой казак был снабжен шнуровой книгой для этой цели. Разумеется экипажи этих трех судов постарались сделать все от них зависящее: ясак собрали, в подданство привели кого можно было, да и напромышляли порядочно.

Но и в этих условиях Толстых не забывал об обязанностях русского^- купцами морехода, облеченного властью. Оказалось, что старый его зна­комый тойон с Ближних островов Тунунгасин умер. Тогда Толстых в знак дружбы с алеутами одарил «тамошнего лутчего мужика», замещав­шего умершего Тунунгасина, тойона Бакутана «с ево командою алеута­ми, которых доволно знает он Толстых, одаря ево Бакутана с командою* до семи человек, как компанейски так и собственными вещами, аднем котлом заводским фунтов в восемь, на всю ему Бакутану с теми людми артель правиантом арженым пятнадцатью фунтами всем с тоеном восмн человеком, каждому по оДрой дабинной и холщовой рубашке, холстом и иглами, четырми камзолами теплыми подбои мерлушечьи, каждому ш> однем перчаткам замшевым теплым и холодным, да по кушаку крано­борским, да тоену Бакутану адне сапоги козловые без всякаго от них истребования»¹.

Посовещавшись, Толстых, Лазарев и казак Петр Васютинский реши­ли отправиться далее на восток для приискания новых островов и зе­мель. Бакутан выделил на судно двух алеутов, немного знающих рус­ский язык,

19  августа судно «Св. Андреян и Наталия» взяло курс норд-ост. Сра-

3V же с погодой не повезло: дул встречный ветер, а затем разразился «великий шторм». И так носило мореходов до 28 августа, когда «тем хождением нашли на остров незнаемой, к которому приближившись

^ВСТ День ^ашел° на* убыль. И, переночевав на якоре, утром 29-го байдарас Толстых, Лазаревым, Васютинским и семью промышленниками отпра вилась к острову. До позднего вечера промышленники обследовали ост­ров разыскивали удобное место для стоянки и зимовки, так как время было уже осеннее. При осмотре с моря и на суше выяснилось что на этом острове ранее бывал Лазарев, плававший с мореходом Петром Башмаковым на судне московского купца Андрея Серебренникова Он опознал одну из бухт, в которую впадала небольшая речка. Здесь Юл

^СТЬНау?ро 30 августГГберегу подошла еще байдара с кормщиком кях- тинским цеховым Семеном Новоселовым за пресной водой. Все вместе, посовещавшись, постановили, «что во усмотренную ими способную к заведению и в отстой постановлению судна бухту можно судно ввесть» . В тот же день судно было поставлено в бухте на два якоря и простояло

^ТЭКЗа это время произошли важные события. Началось с того, что Тол­стых снарядил две байдары для осмотра побережья и поисков выкидно­го леса, годного для подъема судна на берег и установкиеготам. Од байдара шла к северному побережью с кормщиком Новоселовым, у ко­торого был переводчик алеут с Ближних островов Ишака Кининин или по-русски Никита. Во второй байдаре кормщиком был назначен Ниж­некамчатского острога ясашный новокрещеный камчадал Андреян Евдо­кимов Колегов. На каждой байдаре, помимо них, было по восемь чело­век гребцов —камчадалов и русских. Некоторое время спустя Толстых для этих же целей и для разведки промысла отправил вдоль берега ост­рова еще две байдары с кормщиками Лазаревым и Паратунского ост­рожка ясащиым новокрещеным камчадалом Федором Левашевым У Лазарева толмачом шел сын тойона Ближних островов Бакутана —Угу-

^ЯТ Поход байдар был удачным. Правда, наносного леса сумели обнару­жить немного, зато на западной стороне острова нашлитуши двух вьь брошенных китов, «...с которых две байдары нарезав ко употреблению всем будущим при судне людям пристойнаго числа без недостатка мяса и жиру»³. Нарезали мяса столько, сколько хотели создав значительный запас Лазарев с двумя полными мясом и жиром баидарами возвратил­ся к судну, а Новоселов с оставшимися байдарами также запасся про­виантом и продолжал осмотр острова.                                                        „„„„„ д_{аг ня} На обратном пути Лазарев увидел в проливе между островом Аяг, на котором находились промышленники, и другим островом, лежащим от

J ^{Н3 двадцать}’ ^две малые байдары. Когда они подошли лиже, то выяснилось, что один из находившихся в байдаре алеутов был

^вреВ& ^И д^{Л6ут вск}°Р^е Узиал казака-.морехода. Алеут ока­зался Угасииом Китека Ачишевым, зятем тойона соседнего острова Ла-

чтп⁰Пя₅^Г0СТИЛг^{СВОеГО знакомого} Китовым жиром и мясом. Выяснилось что Лазарев бывал и на этом острове — Канате все во время того жр

pmp^Bnnu“ ^{В Г}°^ДУ ^^{месте с Пе}тром Башмаковым. Лазарев обещал ще приити на остров. Когда он возвратился к судну, Толстых одобпил его намерение. Лазарев на одной байдаре поплыл к острову Канате по-

кя!т’?^{аЛСЯ ТЗМ С тои}„^шом Аягитияиом Каюсунковым, обменялся подар­камии пригласил тойона побывать на острове Аяг в гостях у мореходов.

судно ^{Гласился}' такими добрыми вестями Лазарев возвратился на

_п„„^Т5⁾;^{стых же не те}Р^ял времени и готовил запасы на зиму Он отпра- ^{л аидару во главе} с тотемским посадским Алексеем Чулошниковым» на реку для^ловли рыбы. Лазарев плавал к нему и привез полные бай-

ни 1 и' св^Гнебп ■ ^^{еПерЬ мореплавате}ли-промы_Шленник_И хорошо изу­чили свои небольшой остров Аяг. По их описаниям и подсчетам он в

окружности имеет примерно сто пятьдесят верст. Па острове есть’ высо- ^игя°^РЫ’ ^{каменистые}> без растительности. В низинах —тундра Пере­двигаться^ по острову трудно, лучше всего-по побережью. Раститель-

ность такая же, как на Камчатке: высокая трава, много голубики, ку- тагарнику. В небольшой реке в изобилии водились различные породы рыб. В августе больше всего было камчатского кижуча, а весной — крас­ного гольца и морской камбалы. Сама река выходит из небольшого озе­ра окружностью в две или три версты, «от вершины течение имеет усть­ем в море на полдень, а вершиною лежит на ветер, оной речки длина со­стоит по примеру с вершины даже до устья в семь или восемь верст, а шириною в десять-пятнаддать, а местами и в двадцать сажен, глубины ее во время убыли в море морской воды в полтора, а в прибыли в два с половиною аршина»^[68]. По берегам реки никакого леса нет — одна вы­сокая трава. О жителях острова говорить и судить промышленникам бы­ло очень трудно, так как «они из острова на остров со всеми домами в болших байдарах переезжая за морския проливы, где похотят по наме­рениям своим тут и живут»^[69].       '

Еще когда Лазарев был на реке и с Чулошнйковым грузил рыбу, к судну уже подошла флотилия алеутов во главе с тойоном Аигитнином, которого пригласил Лазарев. Пятнадцать малых байдар пригребли к судну «Св. Андреян и Наталия» и встречены были Толстых с отменным радушием и гостеприимством. Умный купец и мореход прекрасно пони­мал, что лаской и добротой сделать можно все. И он в полной мере ис­пользовал лучшие человеческие побуждения. Никто не остался не одарен­ным, все получили по рубашке, по мотку ниток и игле, байдары были на­биты китовым мясом, да сверх того алеуты получили двадцать кож для обтягивания байдар. Поистине бесценные подарки! Не были забыты и жены: им дали материи белой.

Все алеуты выразили полнейшую готовность быть в подданстве Рос­сийского государства и поклялись в этом. Здесь же они заплатили ясак и обязались «познавать Российского государства людей совершенными себе приятелями»^[70]. Тойон рассказал, как они сами промышляют рыбу и что больше всего употребляют в пищу треску и палтуса морского, а из морских зверей предпочтение отдают нерпе, используя ее мясо, жир и кожу. Занимаются они также промыслом морской капусты, из которой делают пряжу, употребляемую при ловле рыбы.

Перед самым отъездом Толстых еще раз одарил алеутов. Вслед за ними на Канагу стали собираться и промышленники. Как раз к этому времени подошли байдары Новоселова, Колегова, Чулошникова с ле­сом, собранным по крохам. Его все же хватило, чтобы поднять «Св. Анд- реяна и Наталию» на киль-блоки и подпереть судно с бортов. После это­го на Канагу под предводительством Лазарева и Васютинского отплыли четыре байдары. Казакам наказано было разведать и дальше о всех не­знаемых островах и если возможно будет, то попытаться и туда пере­бросить промышленников-мореплавателей. Вскоре от Лазарева пришло письмо, в котором тот сообщал Толстых, что с острова Канаги он пла- рал к небольшому острову Танакгину. Там он встретил такой же благо­желательный прием и готовнбсть быть в подданстве России и платить ясак. Слышал он также и о других островах, где живут алеуты и где, по рассказам, водится немало морского зверя: бобров, котов, сивучей.

Тогда Андреян Толстых отписал Лазареву, чтобы все четыре бай­дары возвращались к Аягу и, когда они прибыли, распорядился очень умело. Были выделены на каждый остров зимовщики «для увещеваний жителствующих народов, к платежу в казну е. и. в. ясаков и промыслу зверей» V На острове Тагалаке главным выделялся Алексей Чулошни- ков, на Атхе-—суздальский крестьянин Иван Кокин и камчадал Федор Девашев, а сами казаки Лазарев и Васютинский, высадив с байдар на этих островах «пристойное число» промышленников, отправились от Ат- хи к острову Амля. Так на этих островах и образовались отдельные про­мысловые группы, которые, кстати, не ограничивались только данным островом^ а бывали и на Других близлежащих. Они же оставили первые описания вновь приобретенных островов. ,

На острове Канаге, например, примечательна «сбпка горелая, с той сопки в летнее время берут тамошния народы серу горючую, на подно­жие тое сопки имеются ключи горячия, в которых тамошния народы ры­бу и мясо парят»^[71]. Остров имеет около двухсот верст в окружности и на нем постоянно проживает до двухсот человек.

Остров Чахтина — небольшой, около восьмидесяти верст в окружно­сти, весь каменистый, с горячими ключами, рек нет. Еще меньше остров Тагалак —до сорока верст в окружности, условия жизни на нем очень трудные: он весь каменистый.'

Наибольшие из всей этой группы островов — Атха и Амля. Оба они размером, по определению промышленников, до трехсот верст в ок­ружности. На них высокие горы, с которых в море вытекает много ре­чек, богатых рыбой,-с берегами, поросшими травой. У островов можно найти хорошие пристани. На обоих островах живут семьи алеутов. Кро­ме морского и пушного зверя (песцы, лисицы) острова богаты птицами. Здесь в большом количестве встречали промышленники орлов белохво­стых, урилл («перье имеет черное, несколко по бокам белое, а нос дол­гой, ноги подобно гагарьим, лапы косые»), чаек, глупышей, топорков, у которых «спины черные, брюхо белое, головы белые, носы красные ши- рокии»^[72]. ■. .         ~

Толстых в описании своего путешествия приводит довольно подроб­ный рассказ о жителях всех островов, об образе их жизни. Он сообщает, что живут они в землянках зимой и летом, которые.не протапливают, одеваются в кожи морских зверей и птиц, питаются рыбой в сыром виде, а при голоде — морской капустой. Алеуты, по наблюдениям Толстых, «не толко в летнее, но и в зимнее самое студеное время кроме вышеописан­ной птичной парки и камлей кишошных (из кишок морского зверя,—

А. А.) чулков и торбасов шапок и рукавиц никаких не носят,, и выезжая- зимою на тех малых своих байдарах на море для промысла палтусиньг и трески, а согрев, что возчувствуя себе от стужи холод, то наклав тра­вы и зажжет впустит ис под ног под парку малой жар, и тем согрева­ются»^[73].

В делах, заботах и хлопотах прошло три года. За это долгое время промышленники отлично освоили все острова. Хотели, очень хотели мо­реходы побывать и на других видимых к востоку островах, но это было- отложено на другой раз. «На оных всех шести островах,— писал Андре- ян Толстых,—• жителствующия народы под власть е. и. в. и в ясашный платеж приведены, с которых в казну е. и. в. и ясаки взяты. Но и сверх оных шести островов в виду были многия лежащия под восток морския¹ острова, остров от острова не веема в далных за проливами разстояни- ях, точию на те уже более судном и байдарами.не касались»^[74].

Промышленниками было добыто много: они увозили на Камчатку 3 036 бобров, кошлоков и медведков, 2 220 бобровых хвостов, 200 бобро­вых лоскутков, 532 белых, и голубых песца. Это не считая ясака. По под­счетам современных историков, за все это ценное имущество на Камчат­ке было выручено 120000 рублей^[75].

Перед отходом Толстых собрал тойонов всех шести островов, пода­рил им оставшиеся компанейские вещи, а также отдал часть провиант­ских запасов и попросил алеутов высказать свои претензии к промыш­ленникам: «...на то все единогласно объявили, что им, как тоенам, так и протчим никаковой обиды, кроме одного оказуемого им всем всякого благосклонного благодеяния и приязни, чинено не было»^[76]. Толстых про­сил тойонов в случае приезда к ним тойонов с других восточных остро­вов рассказать им о Российском государстве и о себе, о дружбе с рус­скими. «А особливо им тоенам сказано, естли впредь на море Россий- скаго государства купецких людей таковыя ж суда предусмотрят чтоб они от тех не отбегали, колми паче выезжали б на море в байдарках, к в приязнь б с теми Российскими людми находились»^[77].

Проводить русское судно, уже спущенное общими усилиями на во­ду, до Ближних островов вызвались два алеута: один, прозванный рус­скими Фомой, был в отряде Ивана Кокина и хорошо обучился русско­му языку, а второй был десятилетний мальчик, нареченный по-русски Софроном. Он попал в плен к жителям этих островов и нашел приют у Алексея Чулошникова. На прощание тойоны насыпали Толстых сухой тресковой юколы.              ,               ,

14   июня 1764 года судно «Св. Андреян и Наталия», три года просто­явшее на острове Аяг, снова резало носом волны Тихого океана. Непри- встливо встретил океан промышленников-мореходов. Долго носило их, пока они не очутились у небольшого островка Саммии. На нем перено­чевали, отдохнули, запаслись пресной водой и снова пустились по воле волн. Но судно сразу же прибило сильным буруном к лайде, оно полу­чило серьезные повреждения. Пришлось при малой воде всю кладь сгру­жать на берег и вытягивать судно. Двое суток длилась починка. И ко­гда все было готово, отправились 19 августа дальше.

Назавтра благополучно подошли к острову Атту в группе Ближних островов. Пришлось и тут еще раз заниматься ремонтом, так как во вре­мя перехода обнаружилась в судне сильная течь. На этом острове оста­лись Фома и Софрон, которые собирались ждать следующего прихода русских. Но зато здесь мореплавателям пришлось взять на борт своих же камчатских промышленников: тотемского посадского Ивана Шоше- ва, устюжского посадского Стахея Кладовникова, крестьянина Соли Вы­чегодской Никифора Шебалина и устюжского крестьянина Кирилла Жезлова, высаженных для промысла Петром Башмаковым с судна «Св. Петр и Павел», потерпевшего затем крушение.

Погрузив их со всем имуществом и окончательно залечив раны, на­несенные океаном, судно «Св. Андреян и Наталия» на всех парусах по­шло к берегу Камчатки. Это было 24 августа, а 4 сентября увидели берега Камчатки. Выходило, что судно было напротив Чамшинского ост­рожка. Однако подойти к устью реки Камчатки, как ни стремился к это­му Толстых, судно не могло. На судне вышла пресная вода, и тогда Тол­стых отправил к.берегу за водой и для доклада в Нижнекамчатский острог Васютинского и Чулошникова с командой. Они благополучно до­брались до берега. Васютинский и Чулошников направились в острог, а гребцы, наполнив бочку водой, стали возвращаться на судно.

Целых две недели Толстых из-за сильных ветров не мог ввести в устье Камчатки свое судно. Приходилось лавировать на виду камчат­ских берегов. И как это часто бывает, отжимной сильный ветер сменил­ся не менее сильным црижимным. Судно с утра 18 сентября неумолимо тянуло на берег. Якоря не спасали, а, наоборот, могли повредить, пова­лить судно. Поэтому Толстых приказал обрубить якорные канаты. Суд­но выбросилось на берег недалеко от устья реки Камчатки.

При таком ответственном маневре, как выброс на берег, не погиб ни один человек. Немедленно приступили к выгрузке имущества. Все спе­шили, так как сильным волнением и бурунами наветренный правый борт разломало, одна за другой вылетали обшивочные доски. Уже два часа продолжалась выгрузка. Сумели спасти весь основной груз: тюки с боб­рами и песцами, ясак, казенные разные вещи и в их числе ясачную кни­гу. Не удалось, к сожалению, спасти небольшой ящичек с судовыми до­кументами и с описанием всей экспедиции, островов, жителей и прочим. Ящичек этот находился в каюте и был унесен в море, сразу как разби­ло правый борт бурунами.

Эта утрата значительна для истории. -Вероятно, там были очень ин­тересные материалы. Об этом можно судить хотя бы по тому, что Тол-

/ - ' ' ■ •стых принимал все меры к исследованию островов и даже успел спасти вывезенные им оттуда «к знанию об них Российским народом одну ма­лую оболоченную голою кожею байдарку, на которых они в море выез­жают з двумя малыми выкрашенными деревянными веселками, и дере­вянной их гребень и поводок с костяными удами»^[78].

Несмотря на такой неудачный финал, это плавание Андреяна Тол­стых имело важное значение. Были открыты и освоены шесть островов Алеутской гряды. Мореходы страстно хотели побывать на других даль­них Алеутских островах, которые уже были нанесены на карту и о кото­рых алеуты с посещенных островов рассказывали, что «де.на тех есть людей много и имеют стрелы с луками, а огненного ружья не сказыва­ют и далее положенного на карте острова Аляски есть великая земля, а какая о том болше в разговорах не объявляли»^[79].

Большую роль в таком успешном исходе многолетней промышлен­ной экспедиции сыграли личные качества Андреяна Толстых, категори­чески исключившего из своего обихода и обихода участников экспедиции грубое обращение с местными жителями. Уже по памяти и по некоторым сохранившимся материалам Толстых сумел описать свое плавание, а также шесть островов Алеутской гряды.

Отчет, отправленный сибирскому губернатору Д. И. Чичерину, был переправлен Екатерине II, которая 2 марта 1766 года послала Чичерину указ, одобряющий его действия в поощрении предприимчивости купцов, мореходов и промышленных людей. Она разрешила одну десятую часть ясака отдать Толстых, а Васютинского и Лазарева произвела в «тамош­ние дворяне». Собственноручно на указе приписано: «Промышленным подтвердите, чтоб они ласково и без малейшаго притеснения и обмана обходились с новыми их Собратиями, тех островов, жителями»^[80]. Васю- тинский и Лазарев, возможно, и дождались царских милостей, а вот Андреяну Толстых это было не суждено...

Вероятно, для того, чтобы поправить свои финансовые дела, а мо­жет быть, и желая как можно скорее попасть снова на Алеутские ост­рова, Андреян Толстых принял участие в качестве морехода в плавании судов «Петр» и «Павел». Они были построены в Охотске компанией тульского оружейника Афанасия Орехова, соликамского купца Ивана Лапина и устюжского — Василия Шилова.

Суда вышли в море из Охотска 1 сентября 1765 года. На «Петре» мореходом шел казак Иван Березкин, который умер в Охотском море, и судно вел в Болынерецк Василий Шилов. «Павел» же под водитель­ством морехода Афанасия Очередина благополучно пришел туда же. Во время зимовки Шилов сговорился с Толстых, чтобы тот стал море­ходом на «Петре». Толстых согласился^[81]. На «Петре» находилось 63 че-

ловека, из которых было 49 русских, 12 камчадалов и 2 алеута. Совер­шенно непредвиденные обстоятельства задержали выход судов в море до начала августа.                                               ‘

2-го числа судно было в море и пошло на юг в поисках новых земель. Кажется, прав В. Н. Берх, который пишет, что Толстых хотел славы, ис­кал настоятельно новых земель и островов Но не следует забывать и того, что он находился долгое время вместе с купцом В. Шиловым, так­же известным ревнителем географических открытий, тем самым Шило­вым, который вскоре составил «Карту плоскую островам, находящимся по Восточному акеану»². Шилов, один из компаньонов, конечно, настаи­вал на поисках новых земель и, в частности, земель к югу от Алеутских островов, так называемой таинственной Земли де Гама (ее искал еще Бе­ринг при плавании к Америке).    ,

Проплавав в поисках этих островов два месяца, Толстых не рискнул в начале октября идти к Алеутским островам и направил судно к Пет­ропавловской гавани. 2 октября разразился страшный шторм. Находив­шийся у Шипунского носа «Пётр» был сорван с двух якорей и выбро­шен на каменную скалу. Из 63 человек осталось в живых только три Погиб и Андреян Толстых.

Если бы не преждевременная смерть, то, может быть, место Григо­рия Шелихова в истории занял бы на много лет раньше селенгинский купец и мореход Андреян Толстых. Вот почему его именем названы ост­рова в гряде Алеутских островов.

В эти же годы пытали счастья в Восточном океане многие другие от­важные мореходы, промышленные, купцы, крестьяне. Некоторые путе­шествия-плавания подобно плаваниям Неводчикова и Толстых состави­ли определенные вехи, этапы в открытии и исследовании Алеутских островов, а затем Аляски и побережья Северной Америки вплоть до Калифорнии.

Вместе с Басовым, Неводчиковым и Толстых и несколько позже их на восток от Камчатки уходили шитики, ведомые мореходами Иваном Баховым, Никитой Шалауровым, казаком Алексеем Воробьевым, куп­цом Алексеем Дружининым, казаком Р. Дурневым, купцом Андреем Серебренниковым, мещанином Степаном Глотовым, подштурманом Дми­трием Пайковым, казаком Петром Башмаковым, мещанином Степаном Кожевниковым, купцом Евстратом Деларовым, «Лукой Наседкиным, под­штурманом Афанасием Очерединым (прославившимся при исследова­нии Курильских островов), купцом Иваном Соловьевым, штурманом Гаврилой Пушкаревым, подштурманом Потапом Зайковым и другими. Все эти плавания снаряжались компаниями купцов, среди которых были московские купцы Андрей Серебренников, Иван Рыбинский, Иван Ни­кифоров, иркутские — Никифор Трапезников, Протодьяконов, Балин,

/Иван Бичевин, лальские —Афанасий Чебаевский, Попов Василий й Поу­пов Иван, ярославские — Федор Жуков, Тырин, тотемские —Яков Про­тасов, Григорий и Петр Пановы, Алексей Холодилов, тульские — Семен Красильников, Иван Засыпкин, Афанасий Орехов, якутские — Андрей , Всевидов, Новиков, устюжские Бахов, Шалауров, Василий Шилов, соли­камский Иван Лапин и многие другие. Некоторые мореходы, как Тол­стых, Басов, Серебренников, Всевидов, Воробьев, были одновременно w пайщиками компании — компаньонами.

Случаи неудачных промыслов были единичными, чаще купцы и мо­реходы терпели убытки от кораблекрушений, большинство же таких промысловых походов, приносило баснословные прибыли. Характерный пример: два плавания на Алеутские острова казака Р. Дурнева в 1757 го­ду на «Св. Николае» и «Фише» и в 1758 году на «Фише», «Иоанне» я «Петре и Павле» принесли компаниям Трапезникова, Красильникова, Балина, Жукова, Рыбинского и Тырина 718316 рублей (причем Трапез­ников вложил свой капитал в три судна, первые же два из них в 1757 го­ду он снарядил самостоятельно). Эти два судна доставили на Камчатку бобров морских и других ценных товаров на сумму 544 168 рублей. Весь­ма удачным было плавание Потапа Зайкова на судне «Владимир», снаряженном купцами Шиловым, Лапиным и Ореховым в 1779 году; на Камчатку было доставлено морских бобров, котиков, лисиц и моржо­вого клыка на 300416 рублей'.

Почти одновременно с Андреяновскими островами были открыты и начали осваиваться Крысьи, Лисьи, Четырехсопочные, Креницына, Шу- магинские острова, остров Кадьяк у побережья Аляски, а затем и сам полуостров Аляска. Русские люди начали осваивать не только острова, прилегающие к Северо-Западной Америке, но и сам материк.

Острова, лежащие к востоку от Ближних островов, впервые увидел мореход Петр Башмаков. Он возглавил судно «Иеремия», которое сна­рядили московские купцы А. Серебренников и И. Рыбинский и которое вышло, в море в 1753 году. Вскоре были обнаружены восемь островов, но пристать к ним из-за сильного ветра не удалось. Продолжая путь, судно подошло к острову Адаг, где и выбросилось на берег 2 сентября. Команда из остатков «Иеремии» сумела выстроить судно, названное «Петр и Павел». На нем путешественники возвратились на Камчатку, но попали намного севернее устья реки Камчатки. Они решили зазимо­вать на реке Хатырке (а именно туда пристал шитик «Петр и Павел») и летом 1755 года прибыли в Усть-Камчатск.

Уже на следующий год Петр Башмаков на «Петре и Павле», принад- -лежавшем купцу Андрею Серебренникову, отправился снова в плава­ние к востоку от Камчатки. Не останавливаясь на Командорах и Ближ­ний островах, он держал курс к тем самым восьми островам, виденным им в первое плавание. На одном из этих островов «Петр и Павел» зимо­вал. Во время зимовки с судна сбежали 12 промышленников, в поисках

¹    В. Н. Берх. Указ. соч., приложение 1. Ведомость мехам, вывезенным частными компаниями.

которых Максим Лазарев, прикрепленный к Башмакову для сбора яса­ка, открыл еще восемь островов. К сожалению, история не сохранила’ названии этих островов, но, не боясь впасть в ошибку, можно утвер­ждать что промышленники были на Крысьих островах. Возвратившись, -ло-с 1°^Д^1 ^ Камчатку, промышленники привезли пушнины на эи ооо рублей . Одно время эти острова назывались Башмаковскими

Во время плавания на шитике «Капитон» в 1757—1761 годах Степан Кожевников открыл остров Кыска в группе Крысьих островов. Теперь значительная часть Алеутских островов становилась объектом промыс­ла, освоения для русских мореходов и промышленников. Сначала Коман­дорские острова затем Ближние, Крысьи, Андреяновские. Все ближе и ближе была Америка.

Следующим важным этапом в открытии Алеутских островов было плавание Степана Глотова на боте «Иулиан», принадлежавшем компа­нии купцов: иркутского — Никифора Трапезникова, московского — Ивана; Никифорова и тобольского — Ильи Снигирева, вологодского — Ивана Бу­ренина, яренского — Ивана Томилова, тульского — Семена Красильни­кова, лальского Афанасия Чебаевского, вологодского — Василия гуулькова, московского Егора Сабинина, тотемского — Андрея Тито­ва, тульского — Афанасия Орехова, яренского купца Афанасия Суханова „ тотемских купцов Григория и Петра Пановых.                                                                                                         ’

Помощником Глотова стал уроженец Тобольска Иван Соловьев, а для сбора ясака от Нижнекамчатской приказной избы был выделен ка­зак LaBBHH Пономарев, которому по инструкции было велено следовать е морской вояж «на знаемые и незнаемые морские острова для приводу тамошняго неясашнаго народа в подданство и в платеж ясака »²

Судно вышло в плавание осенью 2 сентября 1758 года и сразу же по­пало в жестокий шторм, которым промышленников занесло к Медному острову, где и решено было перезимовать. Во время зимовки готовились, к предстоящему плаванию, запасали провизию, промышляя нерп, сиву­чей, били и морских котиков, песцов. Из остатков от экспедиции Берин­га сделали два якоря, так как якоря были потеряны на пути к острову.

I      августа 1759 года «Иулиан» вышел в плавание «между север и во­сток» и плыл таким курсом месяц. 1 сентября после благополучного пла­вания судно подошло к острову «между лежащаго к полдням того ост­рова каменья, на мяхкой песок без всякаго от берега судну поврежде-

Умнак%Д°^{Т 0СТР}°^{В назьшается}’ ^по названию тамошних народов,

Промышленники провели на острове два года и за это время, кроме промысла, описали близлежащий остров и узнали многое о природе и» ™»^Т_и^е<?^Я л ^{ЭТИХ 0СТ}Р°^В0В- Думается, что лучше будет, если эти первые све­дения об островах мы передадим опять же словами мореходов. «От того

М., 1968, с'56^ ^{а к а р 0 в а}- ^рУ^сские на Тихом океане во второй половине XVIII века_

²   АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 16, л. 9. "Там же, л. 10.

«острова (Умнака.— А. А) не далее в разстоянии примером в верстах 15-ти вышеявленной второй остров обширностию больше перваго, назы­ваемой Уналашки; на оном острову имеется из тех же народов жителей «около 300 человек, а точно изчислить и показать за простраиностию то­го острова, к тому же и те люди с острова на остров переезжают часто, никак было невозможно, оный народ, или жители объявляют, что от тех двух островов есть еще дальших, лежащих к востоку восемь островов, из которых на одном есть и лес стоячей... и зверей морских бобров,' ли­сиц чернобурых и бурых, и крестовок, и красных находится на всех тех не мало. А на том острову, на котором лес стоячей, есть и олени, медве­ди, волки и гарностаи; на всех тех осми островах обитает незнаемой же народ, да имеют таковых же над собою начальников, к коим народам они

з   двух островов (как сами же они объявляют) ездят походом и между усобные имеют драки, и берут у них пленников, которых при себе и ны­не несколко имеют; точию мы со всеми на судне бывшими компаней- щики, как судном, так и байдарою за далностию разстояния туда не хо­дили»

Но хотя мореходы и не ходили на те острова, они все же сумели по расспросным данным составить их список^[82].

Когда 26 мая 1762 года промышленники отправились с островов на Камчатку, то с ними шел добровольно изъявивший желание племянник тойона острова Умнак Шашука Мушкаль, которого назвали Иваном. Обратный путь был труден, не хватило пищи, «так что последнюю с ног обувь варили и в пищу употребляли»^[83]. Преодолев все трудности, «Иули- ан» 31 августа того же года пришел в Нижнекамчатск. Кроме убитого камчадала Уваровского, на островах умер сольвычегодский крестья­нин Петр Строганов и утонул камчадал Болыперецкого острога Иван Синцов.

Плавание бота «Иулиан» имеет большое значение в истории исследо­вания Алеутских островов. Не только промысел (тогда очень богатый — 130 150 рублей) был удачен, но поход дал много для науки — приведен­ные материалы тому доказательство. Пономарев и Глотов впервые сооб­щили сведения об острове Кадьяке и об Аляске. Большое значение имеет и карта, составленная Петром Шишкиным, на которой впервые была сде­лана попытка обобщить имеющиеся у русских людей сведения об Алеут­ских островах.           '

В свое время В. Н. Берх объявил первооткрывателем Умнака П. Баш- макова^[84]. И. Вениаминов первым усомнился в этом и высказал мысль, что честь открытия Умнака, а затем и Уналашки принадлежит Степану Глотову^[85]. Мнение эту утвердилось в историко-географической науке по- еле того, как П. А. Тихменев написал следующее: «В 1759 году промыш­ленник Глотов, на судне купца Никифорова, достиг о. Умнака, и, вслед: за тем открыта вся группа островов до полуострова Аляски, получившая,. вероятно, по находившимся на них лисицам, название Лисьих. Некото­рые приписывают открытие этих островов командиру судна купца Се­ребренникова мореходу Башмакову, основываясь на соображении поло­жения Алеутской гряды со сведениями, полученными от этого промыш­ленника; но другие считают весьма сомнительным, чтобы Башмаков был на о. Умнаке или на других Лисьих островах. Поводом к такому сомне­нию служило то, что с этих островов не вывозилось лисиц до 1762 года, то есть до тех пор, пока Глотов, пробывший на о. Умнаке более 2-х лет, воз­вратился оттуда с большим количеством шкур этих зверей. К тому же к алеуты рассказывали о Глотове, как о первом посетителе, памятном для них потому, что он окрестил многих из туземцев. Глотов был первым из доставивших правительству довольно обстоятельную, по тогдашнему вре­мени, карту тех мест, на которой были означены от о. Уналашки к восто­ку восемь больших островов»^[86].

Вместе с Глотовым и после него эти острова осваивали Дмитрий Пай­ков, прошедший в 1758—1763 годах вдоль Алеутской гряды до острова- Унимак. В 1761 году Бечевин подходил к Аляске и зимовал в Исанохеком проливе. В 1762 году добрался до Уналашки Дружинин Алексей со сво­ими товарищами, а затем в 1760—1762 Гавриил Пушкарев на судне «Гав­риил» побывал у берегов Аляски. Это уже была материковая Америка..

Прошло всего немногим более двух десятков лет со дня открытия Бе­рингом Командорских островов и нескольких островов Алеутской гряда,, как русские люди уже добрались до Аляски и не просто добрались, а про­мышляли, осваивали Алеутские острова, описывали их, приводили в под­данство России местных жителей.

А затем мореходы и промышленники начали осваивать острова, ле­жащие в Аляскинском заливе. И опять первым был Степан Глотов.. Именно он добрался первым до острова Кадьяк, о котором прослышал от местных жителей во время зимовки на Умнаке. На этот раз Глотов; командовал судном «Андреян и Наталия», построенным компанией куп­цов соликамского Ивана Лапина и лальских Василия и Ивана Поповых..

Из Нижнекамчатска Степан Глотов отправился 1 октября 1762 года и: через неделю прибыл на остров Медный, где зимовал, запасая по обычаю все необходимое продовольствие и некоторое снаряжение для дальней­шего плавания и промыслов. Продолжив 26 июля 1763 года плавание» судно «Андреян и Наталия» направилось на восток, миновало только что открытые Лисьи острова и 5 сентября 1763 года подошло «к последне­му лежащему под ветер восток острову по тамошнему названию Кадь­яку» ^а.                                                                   '

Местные жители, языка которых не понимали взятые с Камчатки тол­мачи, встретили прибывших иноземцев негостеприимно. В скором време­ни они предприняли штурм судна, и нападавших удалось отогнать толь­ко с помощью огнестрельного оружия. В другой раз кадьякцы решили сжечь судно, но промышленники вовремя заметили приготовления к это­му и помешали исполнить задуманное. В октябре жители Кадьяка два­жды ходили на штурм промышленников и мореходов, неся перед собой толстые деревянные щиты, но оба раза их атаки были отбиты. Однако понемногу отношения с местными жителями наладились: «Тот незнаемый народ,— сообщал в своем рапорте С. Глотов,— помалу начав приходить для торгу и вымену на бобры, лисицы чернобурые и красные, парки ли­сьи, бобровые и горностаи и прочие земляные звери, разных цветов ко­рольки»Лед растаял, и некоторые жители даже изъявили желание пе­рейти в русское подданство.

22 мая 1764 года Глотов ^ вывел судно с Кадьяка и направился к Лисьим островам, где в одной из бухт «незнаемого острова» 3 июля ста­ли на якорь и промышляли там ровно два года. 3 июля 1766 года вышли к Камчатке и 13 августа вошли в камчатское устье в четвертом часу дня. Пушнины добыли на сумму 63 000 рублей. Но гораздо более важным ока­залось открытие и первоначальное освоение острова Кадьяка, поселение русских людей у западного побережья Северной Америки.

В конце 60-х и начале 70-х годов XVIII столетия состоялось много промысловых экспедиций — плаваний русских промышленников к восто­ку от Камчатки, на Алеутские острова и к побережью Аляски. Совершали свои плавания суда под командованием таких мореходов, как Иван Со­ловьев, Лука Вторушин, Иван Коровин, Алексей Сапожников, Степан Черепанов. Доходы от походов на Алеутские острова были немалые и к концу 60-х годов, как свидетельствует Р. В. Макарова, «резко возросли»^[87].

В начале 70-х годов состоялось плавание Ивана Соловьева на судне «Св. Павел» компании Афанасия Орехова, Ивана Лапина и Василия Ши­лова. До этого Иван Соловьев совершил не одно плавание на Алеуты и зарекомендовал себя превосходным мореходом и руководителем. Он вы­шел из Охотска 6 сентября 1770 года, вскоре после возвращения из сво­его первого двухлетнего рейса к Лисьим островам в 1764—1766 годах. Через три недели судно подошло к Первому Курильскому острову, где промышленники зазимовали. Во время зимовки умерли Иван Княжей, Семен Коробов и Иван Коробов.

9    июня 1771 года плавание было продолжено, и 1 июля подошли к "Камчатке, «от которой по согласию всей компании и отошел...» и при­шел, — как докладывал впоследствии И. Соловьев, — «на Лисичныя по та­мошнему иноземческому званию Акун остров 2 августа и стал на север­ной стороне на якорь»^[88]. Здесь простояли до 16 августа, а когда уходили

б поисках лучшего места, то взяли в провожатые до острова Акутана той­она Чагувяка и четырех переводчиков.

Через три дня судно было у острова Саннах, «который состоит на по­луденной стороне восточнаго носу Унимаку, а западнаго — Алакшы про- тиву проливу Иеаннаку, например, верстах во сте» *. Остров оказался не­большим (45 на 8 верст) и безлюдным. Решили обойти его на байдарах. «И не доезжав восточного носу ехали полуденной стороной, где и виден был выписанной болшей островок, так же и других маленких подводных в море лежащих ланд и явных каменья чрезвычайно много и места отме- лыя и .опасным, и едучи, на некоем маленьком островку видны были лю­ди»^[89]. Судно вытащили на берег и стали готовиться к промыслам, разде­лив промышленников на три артели. Вскоре артели начали промысел. Между прочим, у местных жителей видели медный котел и несколько же­лезных ножей. Они сказали, что купили их у аляскинских иноземцев, а где те достали,— не знают.

«И с того времени,—писал И. Соловьев,— начала быть большая опас­ность, не смели от гавани отлучатца ни за каким промыслом, так же и в кормовых припасах были болшия недостатки, жиру и рыбы тогда взять было негде, а охоцкие припасы... все издержаны, и в том как от невыпуску под опасением иноземцев и от недостатка зделались многие одержимы цынготною болезнию, и чрез оную бытность в цынге и других болезнях по воли божий померло в разныя числа пятнадцать человек»^[90] — из Иркутска, Якутска, Тобольска, Яренска, Усть-Юга и других мест не­объятной матушки-России. Итого, из 71 человека, отправившегося в пла­вание, по прошествии двух лет осталось 53.

На месте И. Соловьев, несмотря на все меры, достать продуктов не мог. Тогда он на трех байдарах отправил 30 человек на Аляску, которые, возвратившись 9 июня, сообщили, что по пути туда видели много остро­вов, один из которых назвали Оленьим. Отсюда продолжали идти вперед и прибыли «на Алакшу, например, верст с 50^[91] и по прибытии на оное ока­залось мысом и от того лежащей губе, на которой Алакше лесы, сланцы,, олховники, звери зимния лисицы, олени, медведи, выдры, волки, евраш- ки, русския бобры... да на том же мысу несколко в губе на хребтах вид­на была сопка посредственной вышины окатистая, ис которой идет дым». Кругом виднелись небольшие острова, разделенные узкими и мелкими проливами, «да виден был под востоком от тех, остров же, которой ка­зался немалым и от тех в разстоянии верстах 70,1на коем видны были не очень высокие со снегом хрепты, и на оном не были»^[92].

Иван Соловьев вынужден был уходить с острова Саннах «обратно на; какия ни есть' острова». 3 июля пришли к острову Унимак, но ветер по­мешал здесь высадиться. На следующий день оказались у острова Акун_х

откуда отправили две байдары для осмотра островов Агутанка, Кигал- ка, У гамак — до Унимака с целью разведки промысловых мест. При этом выяснилось, что ничего подходящего тут нет. Тогда и пошли к острову Уналашка, где и стали на зимовку. На этом острове и промышляли до лета 1775 года. 21 мая направились в обратный путь. На первом Куриль­ском острове останавливались и 16 июля прибыли в Охотский порт, при­везя пушнины на 137 445 рублей. Домой возвратился 41 человек.

В эти же годы состоялись и другие промышленные экспедиции, но’ рассказать обо всех просто невозможно. Можно лишь отметить, что с 1756 по 1780 год состоялось 48 таких экспедиций, в результате которых были открыты, частично описаны и нанесены на карту острова Алеут^ ской гряды, а также южное побережье Аляски и остров Кадьяк. Жители этих островов приведены в русское подданство. Плавания «а острова и б Америку стали привычным делом.

^ ГЛАР А ТРЕТЬЯ

Правительственные экспедиции

 результате плаваний В. И. Беринга и А. И. Чирикова стало известно, как писал М. В. Ломоносов, что «Америка против Камчатки лежащая начинается островами, каков есть Берингов и его соседственные, и потому не без основания утвер­дить можно, что виденные места, мимо коих шли помянутые мореплава­тели, суть острова и составляют Архипелаг» Последующие плавания подтвердили высказывание великого ученого.

Сведения об этих плаваниях, о новых открытиях в Тихом океане,

о   богатых промыслах на Курильских и Алеутских островах станови­лись достоянием сибирской администрации. Сибирские же губерна­торы того времени Д. И. Чичерин, В. А. Мятлев и Ф. И. Соймонов не только посылали подробные отчеты Екатерине II о походах промыш­ленников и купцов, но и сами всемерно помогали развитию промыслов и освоению приобретенных земель и островов.

Движение русских к Америке осуществлялось в XVIII веке в двух направлениях: по Алеутской гряде и через Берингов пролив. Наиболее интенсивно обозначилось в истории первое направление, несмотря на то,, что впервые Гвоздев и Федоров подошли к Америке в 1732 году именно в районе Берингова пролива и раньше, чем это было сделано Берингом: и Чириковым. Объясняется это тем, что алеутский путь приносил боль-

¹ М. В. Ломоносов. Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию. — В кн.: Проект Ломоносова и экспедиция Чичагова. СПб, 1854, с. 65.

ше доходов промышленникам и, несмотря на большие трудности мореплавания, осваивать его было все-таки легче из-за в общем доброже­лательного отношения местных жителей к мореходам и промышленни­кам. Второй путь, через Берингов пролив, таил в себе мно™о

hLx чукоч "^РИР°^{ДНЫХ опаеностей}. но и был связан с проблемой «немир-

Сибирив те годы везло на губернаторов. С 1753 по 1757 год губерна­тором Сибири был вице-адмирал Василий Алексеевич Мятлев пере- -давший эстафету замечательному ученому, гидрографу, моряку-и выда­ющемуся государственному деятелю, воспитаннику петровской школы и его сподвижнику Федору Ивановичу Соймонову, которьш занимал эту' должность до 1763 года. С 1763 года Сибирским губернатором cS также один из выдающихся деятелей екатерининской эпохи Денис Ива­нович Чичерин. Особенно много потрудился для развития Сибири вооб­ще и для распространения русского мореплавания в Северном Ледови том и Восточном океанах Ф. И. Соймонов.

По его распоряжениям была снаряжена экспедиция в район Берин­гова пролива под руководством И. Б. Синдта; он всемерно поддерживал неоднократные попытки Н. П. Шалаурова и Ф. Вертлюгова совершить плавание по пути С. Дежнева и Ф. Алексеева; оц принимал самое жи­вое участие в разработке инструкций для купцов, снаряжавших боты и шитики в плавание по Берингову морю и Тихому океану; он же требовал от них не только отчетов о промыслах, не только отчета о собранном ясаке и ^приведенных в подданство России людях, но также и карт и •описании посещенных мест. Ф. И. Соймонов сам беседовал со многими мореходами и купцами, побывавшими на островах.                                       .

Он выступил инициатором сбора сведений о Чукотке, Беринговом проливе, Северной Америке, Северном Ледовитом океане. Благодаря этому получили известность путешествия сержанта С. Андреева «сказ­ку казаков, ходивших с Д. И. Павлуцким по Чукотке, «сказка» Бориса Афанасьева Кузнецкого, жившего в плену у чукчей, расспросные речи чукотской девки Иттени о Большой Земле — Америке, чукчи Хешгигита ^и другие замечательные документы. К ним же, несомненно, нужно от­нести карты Н И. Дауркина и его рассказы о пребывании на Чукот­ке, сведения о Северной Америке, документы, связанные с деятельно­стью сотника Ивана Кобелева.

Но наибольший интерес для сибирских губернаторов представляли все же известия с Камчатки, откуда в основном уходили в плавание к Алеутским островам и берегам Америки промышленники, казаки и мо­реходы. Еще в 1759 году известному ученому-собирателю Т. И. Шме­леву они предложили собрать сведения, «чьи именно купеческие и прот- чие партикулярные суда в морской вояж отпусканы были, по каким ука­зам и наставлениям, давно ль возвратились, где были и что видели и описали, и какие с собой вновь сысканные вещи вывезли»^[93]. Как извест­но, Т. И. Шмалев охотно откликнулся на это предложение и составил «Ведомость, учиненную в Камчатской Большерецкой канцелярии об от­пущенных в море судах, сколько оных с прошлых с 745 по 760 год име­лось в отпуске в морские вояжи», а затем и «Продолжение описаний ку­печеских походов с 1775 по 1781 год»

Однако не следует думать, что только сибирские губернаторы про­являли инициативу в американских делах. Конечно, они докладывали правительству о плаваниях, но интересна и реакция правительства. Уже

28   июня 1749 года,— передает Р. В. Макарова,— когда в Петербурге ста- ■ ло известно об открытии М. Неводчиковым трех Ближних Алеутских ост­ровов, сибирскому губернатору был послан указ с предписанием выяс­нить у вывезенного с этих островов «иноземца» следующие вопросы: «Те острова в чьем подданстве, или каждой имеет особого владельца и ка­кого имянно, какую дань платят или властвуют обще собою без владель­цев, и какого те народы праву и закону, и сколько которой велик и мно­голюден, и какое оружие имеют, и каким изобилием пользуются, и с кем собственными землями и островами коммерцию и купечество имеют, и есть ли какие знатные и многочисленные минералы и звери и о прочем, что через ево взять можно»'

С тех пор как в Петербурге были получены первые известия об от­крытии Алеутских островов и о промыслах на них промышленников и мореходов, русское правительство не оставляло без внимания эти во­просы и постоянно запрашивало сибирских губернаторов. Те с большим старанием собирали сведения, анализировали их и посылали в Петер­бург. В 1761 году 6 марта Ф. И. Соймонов по случаю посещения русски­ми купцами Курильских островов сообщал правительствующему сенату следующее и об Алеутских островах, имея в виду трудности сбора не­обходимых сведений: «... изо всего вышепоказанного высокоправитель­ствующей сенат соизволит милостиво усмотреть, что о предписанных островах (Курильские.— А. А.) из Охоцка такой ответ прислан, которой Охоцкой канцелярии главному командиру веема предосудителен, то есть, как возможно, за оправдание почесть то, что Охоцкой канцелярии прежней командир (1) имев главную команду над Болшерецкою кан- целяриею пишет, что от оной не толко о том едином судне (имеется в виду плавание П. Башмакова в 1756—1758 годах.—Л. А.), но и о прот- чих никакова известия не имеет... а дабы такое и тому подобное впредь происходить не могло, то ныне вновь определенному главному Охоцко- му командиру, флота капитану Ртищеву (Василий Алексеевич — участ­ник экспедиции М. П. Шпанберга.— А. А.) наикрепчайше подтвержде­но. Чтоб не только о том судне, но и о всех сколко их в отпуску на про­мысле ни бывало: 1. Чьи суда, 2. По скольку людей, 3. С которых чисел отпусканы, 4. Куда ходили и что где видели, 5. И с какими промыслами возвращались, 6. Сколко с кого десятой части взято, и по каким указам 7. Куда и когда во отпуоку, 8. Ныне сколко таких судов при портах или вояжах, с которых чисел ц куда иттить позволение дано было, равным же образом и впредь как в отправляющихся судах в морския вояжи для промыслов какое судно и куда в коликом числе людей русских и кам­чадалов отправитца, а напротиву того когда из вояжу возвратитца и с каким промыслом, где были и что видели брав обстоятельныя скаски с первою оказиею ко мне присылать, а для лутчего знания и примечания отправлять из находящихся при Охоцком порте из штурманских учени­ков по одному, которых содержать на коште тех промышленников и об описании и примечании всего того, что на тех землях найдено будет давать^ полное наставление, и с тех их журналов присылать точные ко-

ПИ^Й...»                                                                                                                                                                                                                             ,

л м РД³У^Льтате принятых правительством и сибирским губернатором Ф. И. Соимоновым мер значительно увеличился пушной промысел на Алеутских островах, возросло число промышленников и появились но­вые купеческие компании, возникли постоянные связи с местными жителями, которые в большинстве своем приводились в подданство России и платили ясак, появились первые карты и описания островов. Правительство с середины 60-х годов стало систематически оказывать денежную помощь компаниям промышленников. Иными словами оно держало под своим контролем «новоприобретенные» острова и земли

В 1764 году новый губернатор Сибири Д, И. Чичерин, отправляя до­несение о новых открытиях С. Глотова и С. Пономарева, ходатайство­вал о более точном определении новооткрытых земель^[94]. Он писал о не- ооходимости «назначать на промысловыя суда морских офицеров ко­торые ни в чем не препятствуя производству промыслов и не принимая команды над судами, вели бы только обстоятельныя журналы и описа­ния путешествий» .

Заинтересовался Алеутскими островами и М. В. Ломоносов. В 1763 го­ду он обратился к малолетнему наследнику царского престола Павлу считавшемуся генерал-адмиралом, с «Письмом о северном ходу в Ост- Индию Сибирским ^океаном». По мысли Ломоносова, можно было в вы­соких широтах пройти Северным морским путем к Камчатке и выйти че­рез Ьерингов пролив в Тихий океан. Морская комиссия, в составе ко­торой находился и основоположник русской научной гидрографии и морской картографии адмирал А. И. Нагаев согласилась с некоторыми оговорками с его доводами.

4 мая 1764 года Екатерина дала Адмиралтейств-коллегии указ: «Не­давно полученныя известия из Сибири от губернатора Чичерина увеДом­ляют нас о преполезном открытии доныне неизвестных разных островов’. Которое все де плоды употребленного труда, и положеннаго немалого иждивения прошедшей Камчатской експедиции почесть должно. Но как оное обретение сделано людми морскаго знания и науки не имеющими^[95], которых описании и примечании не столь достаточны, чтоб всю могу­щую пользу приобрести можно было, чево для приложа при сем все ны­не оттуда полученныя известия, повелеваем нашей Адмиралтейской кол­легии, по представлению губернатора Чичерина исполнить, отправя не­медленно туда по своему разсуждению, сколько надобно офицеров и штюрманов, поруча над оными команду старшему котораго бы знание в морской науке и прилежание к оной известно было»^[96].

В развитие данного указа Адмиралтейств-коллегия назначила на­чальником секретной экспедиции Петра Кузьмича Креницына и его по­мощника Михаила Дмитриевича Левашова и составила подробнейшую инструкцию. По первоначальному плану предполагалось, что офицеры сядут на промышленные купеческие суда и, не мешая промыслу, будут вести научные наблюдения. В инструкции записано было буквально сле­дующее: «Тогда для желаемого успеху очень надобно будет ему (Кре- ницыну.— А. А.) по тем торговым судам разпоряжение таким образом зделать. А имянно из тех судов самому ему сесть на одно судно. А капи­тан-лейтенанту Левашову на другое; из штурманов или подштурманов ему себе взять и Левашову дать по два человека на судно. Затем до- стальных штурманов и подштурманов разпределить на торговыя ж су­да, чтоб на каждом было по человеку, на сколько судов оных станет. Оное ево Креницына и подчиненных ево по судам разпоряжение состо­ять будет не для того, чтобы над теми судами и будущими на них людми иметь какую команду, но токмо для единого порядочного и прилежного во всех путях счисления, и всех приключений наблюдений, и примеча­ния надлежащих к описи окрестностей, чему и те промышленники про­тивны быть не могут, ибо в том их самих целость, а может быть и совер­шенное избавление от погубления состоит. Однако накрепко ему подтверждается, чтоб он Креницын и команда ево отнюдь ни в какие раз- порядки оных судовщиков и промышленников ни под каким’ видом не вступали. И на их судах (кроме помянутого особо порученного ему де­ла) не инако как пассажиры»

Далее Креницыну рекомендовалось взять с собой С Пономарева описать все Алеутские острова до островов Умнака и Уналашки и «раз­ведать им от жителеи о пространстйе моря к северу, к полудню и к за­паду от них лежащего, нет ли на нем в близости от Умнака Большей емли или еще неведомых островов, и не имеют ли умнацкие жители с жительми тех земель какова-нибудь знакомства и сообщения» ¹

Инструкция была подписана 16 июня 1764 года С. Мордвиновым, И. Чернышевым, А. Нагаевым и И. Демидовым. Но поскольку в это же время^ вышел указ об экспедиции под начальством В. Я. Чичагова назна ченнои в соответствии с проектом М. В. Ломоносова, то решено было дополнить инструкцию П. К. Креницыну пунктами на случай встречи с экспедициеи Чичагова. Как известно², в результате двух попыток Чича­гову не удалось пройти к востоку от Шпицбергена, и на этом плавание его закончилось. Дополнительная инструкция Креницыну в связи с этим осталась невыполненной. Как мы увидим далее, пришлось Креницыну отступить и от основной инструкции, когда он появился в Охотском пор­ту и на Камчатке.

Для Креницына были приготовлены выписки из плаваний Беринга и Чирикова и карты Елагина (1741 год) о плавании Чирикова, карта о плавании Беринга, карта Петра Шишкина (1762 год), карта «Северово- сточнои стороны Сибирских городов Иркуцкой губернии и Японских ост­ровов» Филиппа Вертлюгова, «Карта морей арктических с приложением' монова)^{6ТеННЫХ 0СТ}Р^{0В0В на} Камчатском море» (вероятно, Ф. И. Сой-

В соответствии с указом П. Креницын и М. Левашов³, назначенный помощником начальника экспедиции, выбрали штурманов и основных специалистов. 16 июня 1764 года Адмиралтейств-коллегия утвердила следующий состав: капитан 2-го ранга Петр Кузьмич Креницын, капи­тан-лейтенант Михаил Дмитриевич Левашов, штурманы прапорщичье- го ранга Афанасии Андреевич Дудин-болыпий, Афанасий Иванович Ду- дин-меньшии, Яков Иванович Шабанов, Михаил Федорович Крашенин­ников, штурманы Сергей Кузьмич Чиненов, Александр Артемьевич Степанов, Иван Никитьевич Срылов, подштурманы Коной Дмитриевич Ларионов, Петр Михаилович Страхов, квартирмейстеры Родион Ивано­вич Абрамовсиш, Кирилл Иванович Лошкарев, Евдоким Иванович Ива­нов, Егор Агафонович Моторный, капрал Иван Леонтьевич Шипицын⁴. Ь эти чины участники экспедиции были произведены перед отправлени­ем в экспедицию. Всего 16 человек должно было ехать до Тобольска d т * ^ЧичеР^{ин дал} Дополнительную инструкцию Креницыну В Тобольск прибыли 17 сентября 1764 года. Чичерин вручил Крени- цыну секретную инструкцию, в которой подробно излагалось, что над-

‘ АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 15, л. 20.

³   £м., например, В. А. Перевалов. Ломоносов и Арктика. М., 1949.

в 1738 гЬду. ^{ЩЫН родился в 1728 Г0Д}У ^в Псковской губернии, а М. Д. Левашов

⁴   И. В. Глушанков. Секретная экспедиция. Магадан, 1972, с. 52.

лежит делать на Алеутских островах. Адмиралтейств-коллегия, преду­сматривая неудобство использования промышленных судов для науч­ных наблюдений и исследований, предлагала и такой вариант, как ор­ганизация на месте морской экспедиции, если представится возможность нанять промышленные суда или использовать казенные в Охотске или на Камчатке.

Сибирский губернатор дополнил инструкцию своими замечаниями и рекомендациями. Среди этих дополнений важное место занимает его предложение организовать самостоятельную экспедицию по исследова­нию Алеутских островов, а не идти в море вместе с промышленниками. Губернатор рекомендовал также привлечь к экспедиции промышленни­ков, уже побывавших на островах, и взять из Иркутска из навигацкой школы девять учеников, предварительно их проэкзаменовав.

15   февраля из Тобольска выехала партия Левашова, а 5 марта 1765 го­да отправился и Креницын. В Иркутске был организован сплав от Ка- чуга по Лене. По этой могучей реке основной состав экспедиции спустил­ся до Якутска. Пополнив экспедицию 30 казаками, Креницын направил­ся в Охотск, куда и прибыл в конце октября 1765 года. В инструкции Д. И. Чичерина было написано: «За главнейшее основание порученной ■вам экспедиции поставляю несколько уже известных, сысканных куп­цами Алеутских островов, основательное описание и положение оных на карту сделать, а особливо большого и многолюдного острова Кадьяк; приложив всевозможное старание, обходя его вокруг описать весьма нужно: остров то или матерая земля, ибо на показании бывших на том острову наших людей, утвердиться Не можно»^[97].

Охотские власти предоставили в распоряжение экспедиции все сред­ства и в том числе строившиеся на охотских верфях бригантину и гукор. Б конце августа 1766 года подготовка экспедиции была завершена. Все­го было снаряжено четыре судна: вновь выстроенные — бригантина «Св. Екатерина» (73 человека, командир — начальник экспедиции П. К- Кре­ницын), гукор «Св. Павел» (53 человека, командир М. Д. Левашов) и два имевшихся в порту — галиот «Св. Павел» (командир А. И. Дудин- меныний и 44 человека команды), бот «Св. Гавриил» (22 человека под жомандой А. А. Дудина-большего).

Плавание по Охотскому морю было несчастливым. Вышли из Охот­ска 10 октября и вскоре потеряли друг друга из виду. Всем им не уда­лось благополучно подойти к Камчатке: осенние охотские штормы сде­лали свое дело. «Св. Екатерину» в ночь на 25 октября море выбросило в 25 верстах выше Болыперецка. Команда с большим трудом перебра­лась на берег. Гукор «Св. Павел» сумел войти в устье реки Большой, но вынужден был также выброситься на берег, так как лопнули оба якор­ных каната. «Св. Гавриила» постигла тк же участь, что и гукор «Св. Павел».

Самая же интересная судьба у галиота «Св. Павел». Он был выне­сен в Тихий океан через Первый Курильский пролив, и его около меся­ца носило по океану. 21 ноября галиот сумёл подойти к Авачинской губе, но из-за встречного ветра принужден был стать на два якоря. 24 но­ября из Авачинского острога приезжал к судну на байдаре казак Васи­лий Усов. А. И. Дудин послал его за пресной водой, которую тот и привез. Тогда Дудин приказал ему немедленно идти в Петропавловск и собрать побольше байдар, чтобы отбуксировать галиот в бухту.

Но пока тот выполнял поручение, поднялся шквалистый ветер, нача­лась подвижка льда, лопнул один якорный канат и галиот начал дрей­фовать. Пришлось уходить в море. Галиот более месяца носило в океа­не. Кончились запасы продуктов и пресной воды, четверо умерло и один погиб, да и все остальные считали себя обреченными. И вот 9 января 1767 года неожиданно увидели землю, а еще через какое-то время га­лиот бился о каменистые скалы,

Всем удалось выбраться на кекур. Казалось, спасение уже совсем близко, но нахлынувшая океанская волна смыла большую часть только что перебравшихся с гибнущего судна измученных людей. Теперь им уже ничем нельзя было помочь. Оставшиеся в живых, чудом уцелевшие

13    человек, были спасены местными жителями^[98]. Галиот выбросило на седьмой Курильский остров, жители которого сначала приютили потер­певших крушение, в конце мая перевезли их на байдарах на второй остров, а 3 августа 1767 года доставили на Камчатку.

Неудачи не сломили воли руководителей экспедиции. В Болыперец- ке приготовили к дальнейшему плаванию гукор «Св. Павел» и бот «Св. Гавриил». 17 августа 1767 года суда вышли из Болыперецка и, обогнув Камчатку, 8 сентября прибыли в Нижнекамчатск. По пути выяснилось, что бот «Св. Гавриил» дал течь: он был старой постройки и для дальне­го плавания непригоден. Креницын воспользовался галиотом «Св. Ека­терина», оставшимся здесь после плавания к Беринговому проливу И. Б. Синдта.

Зима в Нижнекамчатске ушла на ремонт судов, подготовку экспеди­ции к дальнему вояжу. Особое внимание руководители экспедиции уде­лили расспросам промышленников и мореходов, уже побывавших на Алеутских островах. Незадолго до выхода в море, 27 июня I/o» года, П К Креницын сообщал в Адмиралтейств-коллегикк «...в бытность мою в Нижнекамчатском остроге 9-го того ж сентября 767-го года бывшия наперед сего во открытом море для сыскания незнаемых островов и на них живущих народов к промыслу зверей промышленныя разных горо­дов люди... скаскою мне показали... что до Умнака и Уналашки вскоре дойти не можно, а на Ближних островах гаваней нет и дабы в такое глу­бочайшее осеннее время случившимися противными ветрами куда на остров незнаемой те суда занести и повредить не могло, то к непотеря- нию их и всего высочайшаго ея императарскаго величества интереса по общему консилиуму я со всею командою зимовал в Нижнекамчатском остроге, а отколе выехал и нахожусь на устье реки Камчатки...»

Но и весной 1768 года экспедиции не удалось сразу выити в море. Дело все было в том, что на устье реки Камчатки намыло большую пес­чаную мель, через которую не могли пройти тяжело нагруженные суда экспедиции. Выход был один: ждать, пока поднимется уровень воды в устье реки, так как разгружать суда и снова нагружать их на открытом рейде байдарами было очень опасно. Только 23 июля 1768 шда галиот «Св.- Екатерина» и гукор «Св. Павел» сумели выйти в море. На галиоте под командой Креницына было 75 человек, а на гукоре под командой Левашова — 65. Из промышленников в экспедицию отправлялись Сте­пан Гаврилович Глотов, Петр Акимович Анфилатов, Никифор Михаи­лович Новоселов, Алексей Иванович Безруков, Леонтий Иванович Дру­жинин, Василий Данилович Щтинников, Иван Трофимович Шейнов, Михаил Алексеевич Лебедев, Гавриил Гаврилович Пушкарев, Михаил Михайлович Авдеев, Алексей Иванович Дружинин^ Дмитрии Афанась­евич Панков, Алексей Леонтьевич Хомяков, Алексей Иванович Удачин,

Иван Максимович Соловьев^[99].

28  июля пришли на видимость Берингова острова, куда послали лю­дей за пресной водой, после чего 30-го числа прошли проливом, разде­ляющим остров Беринга и остров Медный, в котором встретили про­мышленников купца Трапезникова.

Между тем погода все чаще начинала портиться, я после трехнедель­ного плавания суда в тумане разлучились и дальнейший путь соверши­ли самостоятельно. «Св. Екатерина» подошла к Алеутским островам

14    августа, и моряки опознали Андреяновские острова, затем описыва­ли Четырехсопочные острова, а 21 августа вошли в пролив между остро­вами Умнак и Уналашка. Тут впервые встретились с местным населени­ем, которое отнеслось к пришельцам настороженно.                                                       ^

На следующий день, 22 августа, к галиоту пришла байдара с алеу­том с Уналашки, который сообщил, что он прислан с острова Кадьяк от промышленников судна купцов Лапина и Шилова, там зимовавших. В этот же день появился и гукор под командой М. Д. Левашова. За вЬемя разлуки «Св. Павел» прошел вдоль Алеутской гряды, пеленговал попа­давшиеся острова, моряки отмечали различные явления, а 21 августа по­дошли к большому острову, в котором бывавшие здесь промышленники опознали Уналашку. И снова некоторое время суда плавали вместе.

Во время стоянки у Уналашки А. И. Дудин ходил на байдарке на берег за пресной водой и свои впечатления от встречи с местными жи­телями описал следующим образом: «Сего острова жители росту больше среднего, плотны и жиловаты, лица круглы, похожи на сибирских яку­тов только скул не имеют, глаза черные средние и быстрые, волосы чер­ные на теме выстрежены... а на затылке до плеч волосы подстрижены. В нижнюю губу вставляют сделанные из белого плотного камня два пло­ских прямых зуба... одежду носят камлеи длинные и птичьи парки (кам- лея •— одежда из кишок морского зверя, надевается поверх меховой в до­ждливую погоду, а парка — верхняя меховая одежда, мехом вверх.—

А.  А.). На голове носят тонко выделанные деревянные шапки без верху и без тульи, наперед с длинным книзу загнувшим козырьком. Верх шапки расписан черной, красной, зеленой и белой простой краскою и утыкан длинными тонкими сиучьими усами, по концам надеты корольки, а ме­стами перьями вороньими и чаичьими... ходят без рубах в одних только парках и босиком с такой удобностью ходят по каменьям и щебню как по хорошей дороге. Юрты летние до половины врыты в землю, верх по­крыт травою...» ^[100]

За время недолгого совместного плавания экипажи «Св. Екатерины» и «Св. Павла» прошли и частично описали острова Уналга, Акутан, Акун, некоторую часть побережья Аляски («Алякса», или «Алахшак»)', открыли остров Моржовый, откуда повернули на юг и вскоре подошли к острову Унимаку, первые сведения о котором принес Дмитрий Афа­насьевич Панков, а чуть раньше сообщал и известный Глотов, побывав­ший на Уналашке. Участники экспедиции нанесли Унимак на карту, после чего Креницын решил следовать к острову Кадьяк Исаноцким про­ливом, но шедший впереди «Св. ПаЕел» сел на мель. Пришлось разгру­жаться на берег, а затем нагружать все снова.

На состоявшемся 31 августа консилиуме Креницын высказался за необходимость срочно подыскивать место для зимовки. Четыре байдары осматривали ближайшие побережья Аляски и Унимака, но ничего под­ходящего разыскать не могли. Тогда суда направились на запад и во время тумана к северу от Унимака снова потеряли друг друга — теперь уже до конца экспедиции. После долгих поисков Креницын решил стать на зимовку в заливе на юго-восточном побережье острова Унимак в Исаноцком проливе. 14 сентября судно стало там на зимовку.

После того как были устроены земляные юрты, начались исследова­тельские работы: описывали остров Унимак, близлежащие острова и по­луостров Аляску. Особенно много потрудился отряд штурмана Михаила Крашенинникова в составе 38 человек при участии мореходов Глотова и Лисенкова. Плавая на трех байдарах, мореходы описали побережье Аляски на расстоянии 150 верст. Печальным было то обстоятельство, что не удалось завязать отношения с местными жителями, неоднократ­но мореходы встречали их жилища, но селения были пустыми —при приближении русских жители уходили оттуда.              _

Отношения с местными жителями так и не улучшились в течение всей зимовки. Это привело к трагическим последствиям, так как отсутствие свежей пищи, которую можно было достать только у алеутов, вызвало острую вспышку цинги. Болезнь начала свирепствовать после нового, 1769 года, когда в конце января больных было уже 22 человека. И хотя со временем удалось немного наладить отношения с местными жите­лями и те изредка привозили мясо убитых сивучей, но этого было далеко недостаточно. Скоро люди начали умирать: в январе умерло 3, в мар­те — g человек, а в апреле только 20 человек могли выходить на работу.

11   апреля скончался штурман А. А. Дудин, 23 апреля штурман С. К. Чи- ненов, а 5 мая —С. Г. Глотов и Н. М. Новоселов —отважные мореходы, первооткрыватели Алеутских островов.          ,

10   мая неожиданно получили через алеутов письмо от М. Д. Левашо­ва с острова Уналашка. Из него выяснилось, что, прождав неделю на месте разлуки с Креницыным, Левашов направился к острову Уналаш­ка, где и выбрал подходящую бухту для зимовки. К его великой радо­сти с самого начала между моряками и алеутами установились очень хорошие дружеские отношения, что благоприятным образом сказалось на исходе зимовки. Цинга хотя и появилась, но не приняла таких раз­меров, как у Креницына, а свободное обращение с алеутами помогло узнать многое о них. Левашов написал записки: «О промысле россий­ских людей на острове Уналашке разных.родов лисиц», «Описание ост­рова Уналашки», «О жителях того острова», «О ясаке», составил вместе со штурманами карту гавани, где стояло судно, и сделал множество уни­кальных зарисовок из жизни алеутов.

Пользуясь расположением алеутов, Левашов уговорил одного из тойонов съездить на остров Унимак и проведать, не зимует ли там рус­ское судно. Жители Унимака и близлежащих островов не пропустили посланцев Левашова, но тем не менее всем стало ясно, что русское судно зимует где-то на Унимаке. .Тогда-то Левашов и послал пись­мо Креницыну, а 21 мая получил от него ответ, сильно всех опе­чаливший.                                                         .

Известие о 31 умершем и значительном числе больных у Креницына заставило Левашова поторопиться с выходом в море. За время зимовки у него умерло только три человека и двое пропали без вести. 1 июня гу­кор покинул стоянку, а на берегу был поставлен крест с надписью: «С 1768 г на 1769 г зимовал здесь с судном флота капитан-лейтенант Ле­вашов». Уже 6 июня увидели галиот «Св. Екатерина», а 7-го числа произо­шла долгожданная встреча. Некоторое время ушло на то, чтобы по­мочь команде Креницына подготовиться к выходу в море, к выходу на Камчатку, так как на консилиуме было решено исследовательских работ не продолжать.

22 июня суда снялись с якоря и, выйдя из Исаноцкого пролива, взя­ли курс на запад мимо южной стороны Унимака, Уналашки, Умнака. 29 июня суда снова разлучились в густом тумане и продолжали свой путь до Камчатки самостоятельно. Креницын пришел в устье реки Кам­чатки 30 июня, а Левашов 27 августа^[101]. Зиму экспедиция провела в Ниж­некамчатске «за неимением провианта и других харчевых припасов, та- кож и за слабостию служителей здоровья»^[102]. И все-таки к лету 1770 года суда были готовы отправиться в Охотск. И тут произошло непредви­денное.

4 июля 1770 года П. К. Креницын (теперь уже капитан 1-го ранга, произведен 4 июня 1769 года) выехал в исходе первого часа на лодке- однодеревке из Нижнекамчатска к тому месту, где стояла «Св. Екате­рина», для осмотра судна перед выходом в море. Вместе с ним были казаки Семен Каюков — на носу лодки, Василий Сизов —на корме, Иван Черепанов, алеут, стоял сзади Креницына и греб. Четвертый казак, Ми­хаил Замятин, был послан за травой, но что-то замешкался и остался на берегу. Возвращаясь назад, он видел, что лодка перевернулась, «а его высокоблагородия (Креницын.—А А.) только одну голову по бро­вей и руками раза з два кверху бултыхающаго и потом опустился вниз»^[103]. Вместе с Креницыным утонул и Иван Черепанов. Каюков и Сизов су­мели выбраться на берег. Так неожиданно погиб руководитель экспе­диции.

«После ж смерти капитана Креницына,—докладывал впоследствии М. Д. Левашов,—главную команду принял я, а данные ему секретныя инструкции, веденныя морския журналы и все письменные дела запе­чатав взял в свое смотрение, приходные и расходные денежной казне книги мною обще со штюрманами ранга прапорщичя Дудиным Мен- шим и Шебановым по транспортам сочтены... А галиот Св. Екатери­ну для проводу ис Камчатки в Охоцкой порт поручил я штюрману Ду- цину Меншову, и по учреждении всего вышеписанного при первом бла­гополучном ветре того же июля 9 числа обеими судами вышли из устья реки в море, и сего августа 3 числа... пришли в Охоцкой порт благопо­лучно» ^[104].

В Охотске суда были сданы, команда отправлена к местам своих служб, а Левашов вернулся в Петербург 22 октября 1771 года. По пу­ти он останавливался у Д. И. Чичерина в Сибири на две недели. 22 но-

ИI

■Г-;..                                         ' . f** *^V

■s щ Щр^

■ ^; ^ о

^{4 %}' 'Jk ‘ ■ ■        ⁵V ’

о

Yif[

 

 

 

 

 

 

 

 

 

t А -ч -.■>'           - '      ' v V

j - S _rt : .

■ " '■? .

I I -Ал -X- .-Ч V ■ .-Ч V -v

f  J    -V -    > ■,, > 1 V

>W j*>V h* ч‘ ~ ' ■' - ' >-

_:

И .

! У                    -

ября 1771 года Левашов был произведен в капитаны 1-го ранга. Он про­служил на флоте до 1773 года, когда был уволен по болезни в чине ка­питан-командора. Умер он предположительно в 1774—1776 годах.

Экспедиция П. К. Креницына — М. Д. Левашова имела огромное на­учное и политическое значение. Русское правительство продемонстриро­вало перед всем миром свою решимость закрепить за Россией завоева­ния русских мореходов. Достоверные сведения о природе, жителях, рас­положении Алеутских островов и части Аляски возбудили еще больший интерес к ним и послужили толчком к организации других русских экс­педиций. Эта экспедиция положила начало научному картированию Але­утских островов и Аляски. Она вызвала новый толчок в исследовании островов: мореходы и -промышленники, видя, какое внимание уделяет правительство их деятельности, с новой энергией принялись осваивать открытые земли.

Открытия и исследования русских мореходов в северной части Ти­хого океана и у берегов Америки не прошли незамеченными за преде­лами России. Особенно ими заинтересовались, морские державы — Анг­лия, Франция, Испания. «Три державы,— как написал американский пи­сатель Г. Шевиньи,— независимо друг от друга, но почти одновременно, быстро приступили к действиям»¹. Испанцы направили сразу пять экс­педиций— две сухопутные и три морские.—с целью не допустить про­никновения русских в Калифорнию. В 1775 году к западному берегу Се­верной Америки отправилась испанская экспедиция во главе с де ла Бо- дегой и Квадрой.

Англичане срочно стали интересоваться проблемой северо-западного морского пути, и адмиралтейство объявило о том, что того, кто его от­кроет, ждет вознаграждение в 20 тысяч фунтов. Едва отдохнув от вто­рого своего плавания, на это предложение откликнулся известный море­плаватель Джеймс Кук, который в 1776 году отправился в третье свое плавание для исследования Тихого океана и поиска путей из Тихого океана в Атлантический вокруг Северной Америки. Во время этого пла­вания Кук описал побережье Северной Америки от Калифорнии до Берингова пролива, встречался с русскими мореходами и без всяких на то оснований давал, английские названия географическим объектам, дав­но уже открытым и названным русскими промышленниками и морехо­дами. Он вообще усомнился в выдающихся открытиях русских.

Естественно, что сибирская администрация и русское правительство не могли проходить мимо таких вызывающих действий испанцев и анг­личан. В конце мая 1777 года премьер-майор К. М. Бем получил прика­зание от сибирского губернатора Ф. Немцова привести гарнизон Кам­чатки в повышенную готовность и не допустить прихода в Петропав­ловск иностранных военных судов. В этой связи двукратное посещение в 1779 году Петропавловска кораблями Д. Кука вызвало там немалый

переполох и большую тревогу командира Петропавловского гарнизона

В.    И. Шмалева.                                                      .

Наряду с административными мерами по укреплению русского влия­ния на вновь открытых островах и землях сибирские власти, а в конеч­ном счете и правительство всемерно поощряли плавания промышлен­ников. Из многочисленных промысловых компаний постепенно образу­ется всего лишь несколько, но зато мощных купеческих компаний: куп­цов Пановых, Лебедева-Ласточкина, Ив. Голикова и с середины 70-х годов —Г. И. Шелихова. Постепенно сильнее других оказалась компа­ния Голикова и Шелихова, которая в конце века положила начало из­вестной Российско-Американской компании.

Между тем интерес иностранцев к русским открытиям не прекращал­ся. В 1775—1778 годах в северную часть Тихого океана направился французский мореплаватель Ж. Ф. Лаперуз, который побывал в районе Сахалина, приняв последний за полуостров, посетил Петропавловск- Камчатский. Шныряли вдоль западного берега Америки и испанские суда. Через десять лет в северной части Тихого океана плавала англий­ская экспедиция под начальством У. Р. Браутона.

Эти и другие факты иностранного вмешательства в русские дела на севере Дальнего Востока принуждали русское правительство принимать более эффективные меры. Прежде всего увеличилось число^- войск на - Камчатке, а для охраны побережья Екатерина II в августе 1785 года по­ручила Адмиралтейству снарядить в Северо-Восточную Азию и в бассейн Тихого океана научную экспедицию, а годом позже, в декабре 1786 года, последовало решение об организации кругосветной экспедиции. В указе Екатерины II от 22 декабря 1786 года эта мера объяснялась необходи­мостью защиты «права нашего на земли, российскими мореплавателя­ми открытые... по случаю покушения со стороны аглинских промыш­ленников и производство торгу и промыслов звернных на «Восточном море»^[105].  _u

К осени 1787 года были готовы пять кораблей: «Турухан», «Смелый»* «Холмогор», «Сокол» и «Соловки». Командующим эскадрой назначал­ся опытнейший и один из самых образованных морских офицеров того времени капитан 1-го ранга Григорий Иванович Муловский. Адмирал­тейская коллегия в своем наставлении начальнику экспедиции предпи- еывала наряду с описанием и нанесением на карту Курильских островов и других земель объявить их «формально» владением «Российского го­сударства, поставя или укрепя гербы и зарыв медали в пристойных ме­стах с надписью на Российском и Латинском языках». То же самое они должны были сделать и на Американском побережье до «Аляксы». В слу­чае, если здесь будут обнаружены «гербы и знаки других держав, ни по какому праву в сих странах обладать не могущих, срыть, разров­нять и уничтожить»^[106]. Начавшаяся война с Турцией и весьма обострен-

ные отношения с Швецией приостановили отправку экспедиции Му- ловского, эскадра была отправлена в Средиземное море, а Муловский вскоре убит.

Промышленникам, как и мореходам, вменялось в обязанность в это же самое время принимать формальные меры по закреплению освоенных и осваиваемых территорий за Российским государством. Наибольшее распространение все это получило во время плавания Г. И. Шелихова к берегам Северной Америки и основания там постоянных русских посе­лений. Вне всякого сомнения, плавание Г. И. Шелихова в 1783—1785 го­дах и его отчет об этом замечательном плавании послужили непосред­ственным поводом к решению правительства об организации экспедиции Г. И. Муловского.

В то время, когда была прекращена экспедиция Муловского, выхо­дила в море астрономическая ,и географическая экспедиция под началь­ством И. И. Биллингса. Несмотря на успехи экспедиции П. К. Креницы­на—М. Д. Левашова, она все-таки не сумела выполнить всех постав­ленных перед нею задач. Поэтому, исходя, из новых условий, в указе Екатерины II от 8 августа 1785 года были записаны научные и полити­ческие задачи экспедиции Биллингса. Географическая и астрономиче­ская экспедиция,—-говорилось в указе,— назначается в «Северовосточ- -ную часть-России для определения степеней долготы и широты устья реки Колымы, положения на карту берегов всего Чукотского носа до мы­са Восточного (то есть северного побережья Чукотки,—Л. А.), також многих островов, в Восточном океане к Американским берегам прости­рающихся, и совершеннаго познания морей между матерою землей Ир­кутской губернии и противуположными берегами Америки»^[107].

Более конкретно и четко главная задача экспедиции записана в ста­тье X «Наставления» начальнику экспедиции: «Вы должны поставить себе главною должностию сочинение точнейшей сим островам (Алеут­ским.— А. А.) карты, определяя их расстояние частыми наблюдениями и стараясь паче всего проведать о находящихся там лучших пристанях. Вы должны простирать сии изыскания даже до берегов Америки и паче всего обращать внимание на острова, редко еще посещаемые и не со­вершенно известные, лежащие вдоль и под ветром сих берегов на восток острова Унимака и Большого носа Аляски, составляющего часть мате­рой земли, как, например: Саннах, Кадьяк и Лесной, острова Шумагин- ские и Туманный, виденные Берингом, и другие»^[108].                                                                                                            -

Чтобы дать более ясное представление о задачах этой несомненно крупнейшей со времен Беринга экспедиции на востоке Русского госу­дарства, приведем еще один пункт (10) из указа Екатерины II от 8 ав­густа 1785 года. «Буде посредством сей экспедиции открыты будут вновь земли или острова, населенные или ненаселенные и никакому государ­ству Европейскому непокоренные и непринадлежащие, то по мере пол-

зы и выгод от такового приобретения ожидаемых, стараться оныя при­своить скипетру Российскому; и буде тамо есть дикие или непросвящен- ные жители, то, обходяся с ними ласково и дружелюбно, вселить хоро- шия мысли о Россиянах, и одарить разными вещами, по надобностям или обычаю им нужными; а тоенам Или старшинам или лучшим и почетным из числа тех жителей дать сделанныя на таковой случаи медали, чтоо носить на шее в знак всегдашней к ним дружбы Россиян; поступая впро­чем осторожно, дабы не подвергнуться нещастию, от озлобления и звер­ства диких происходящему, что самое наблюдатели при обхождении с дикими островитянами, России принадлежащими» .

Начальником экспедиции был назначен англичанин Иосиф Иосифо-' вич Биллингс (1761—1806 годы), астроном, принятый на русскую службу мичманом в 1783 году, Помощниками Биллингса были назначены лей­тенанты Роберт Галл, Гавриил Андреевич Сарычев и Христиан Тимофее­вич Бфинг (внук Витуса Беринга). В составе экспедиции были: натура­лист доктор Карл Генрих Мерк, его помощники Данила Гауз, Иван Меин, Карл Кребс, лекари Михаил Робек, Петр Алегретти, Антон Леиман, Василий Волошанов, штурманы Гавриил Прибылов, Сергеи Ьронников, Антон Батаков, геодезисты Алексей Гилев и Осип Худяков, художник Лука Воронин, капитан Тимофей Шмалев, ученый-самоучка чукча Ни­колай Дауркин, сотник Иван Кобелев и другие —всего 141 человек. Сю­да не входит большое число местных жителей, солдат, привлеченных

Биллингсом.                                                               ■                                               „

Участникам экспедиции были даны большие привилегии. 11о дости­жении устья Колымы все офицеры производились в следующий чин, а по прибытии к берегам Северной Америки — в последующий. Кроме того, всем чинам экспедиции выплачивалось двойное жалованье и предусмат­ривалось особое денежное вознаграждение. Экспедиция была хорошо снабжена астрономическими, навигационными, метеорологическими, гео­дезическими инструментами, имела все новейшие карты и описания рай онов плавания и другое снаряжение. Все планы ее держались в строжаи-

шем секрете.                                                                                                                      ~

И И Биллингс родился в Англии в 1761 году в местечке Тернем- . Грин близ Лондона. С 1776 года он на военной службе в составе экспе­диции Д. Кука. По окончании экспедиции был приглашен на русскую службу. Обстоятельства его появления в России связаны не столько с военной службой, сколько с использованием его, как участника 3-го пла­вания Кука, при организации экспедиции на Дальнем Востоке Сам Биллингс не скрывал этого, когда писал графу И. Г. Чернышеву в 17»3 го­ду: «Я полагаю, что г. Бакстер (посол Великобритании в России,— А А) имел уже честь предупредить ваше превосходительство, чтоi я при­был в Россию не столько служить ее величеству в качестве офицера флота, сколько с надеждой, что я буду использован в какой-либо экспе­диции в соседние с Камчаткой моря. Прослужив во флоте 12 лет, из ко- юрых пять лет сопровождал знаменитого капитана Кука в, его послел- Г *°™^{е С целью} открытия северо-западного прохода между Азией ю Америкой, я льщу себя надеждой, что меня сочтут способным открыт!? ™Г^ВЛЮ *^{ехами с} островами, открытыми во время этого плавания ко­торые изобилуют этой ветвью торговли, в особенности мехами котиков которые, хотя и расположены близко у побережья Камчатки никогда* не посещались европейцами. Этими мехами, равными по качеству кам-

таем^К°Впптшр^ЖН° ^{установить то}Р^говлю, очень выгодную, с Северным Ки- возможно распространить эту торговлю и на Японию что пп гтл/ ^{66 еЩе ее} прибыльной. Самые драгоценные шкурки могут быть получены самыми простыми и дешевыми средствами. Нужно оченГма™

Р _П^МГ’ Г ^{добыть от} 5 до 7 тысяч штук шкурок котиков,, продажа которых будет настолько же прибыльной, как и бесспорной В то вре­мя как занимались добычей пушнины, я мог бы продолжить исследова- ия капитана Кука в этих морях, определить точное положение этих ост-

мп^гм^В,7ТРпп^{0Т0РЫХ Г0В0}Р^{ИЛ0СЬ выше}- Поскольку астрономия всегда была моим делом, я надеюсь, что и в этом я оправдаю оказанное мне дове­рие. В заключение я прошу ваше превосходительство в качестве первого- “ПН⁰ покровительства подвергнуть меня самому строгому сти»*                устранить всякое сомнение в моец опытности и способно-

*Г^М°’ ^ЭТ° ^{письмо воз}ымело свое действие, так как вскоре Биллингс был назначен начальником экспедиции. Кроме первостепенных задач тмеченных в инструкции и наставлении, Биллингсу поручалось также- постараться, «сколько возможно, сведать о земле чукчев^силе и правах

верждеию³ сегп^Рн ^{СЛУЧ36 ПОтр}У^{дитесь своим} поведением склонить к ут- народа в зависимость от России и о добром мнении о- прочности правления, под которым они находятся»². Со времен построй-

б™?™ ^{Дежневьш в 1649 Г0Д}У Анадырского острога чукчи стали ^извест'ны русским людям, многие из них платили ясак С этим острогом связана дальнейшая, более чем вековая история взаимоотно­шении чукчей и русских. «Чукчи жили родовым строем Оленные чукч» имели большие стада оленей. Пешие чукчи занималась^главным образом рыболовством. Во время войн возникали более крупные объединения

бивый’ц^пт^ИР°“ ^{И коряков}’ ^{но они не} были постоянными»³. Свободолю- Knnivp п скии парод, никогда не знавший никакой другой власти

2Е?в ке хоте гт ^сТ^аР^еишины своего рода и священных обычаев и _за конов, не хотел ни с того ни с сего подчиняться русскому царю платить

нир ЦлГ^{УДареВЬШ людям}- ^чУ^кчи, юкагиры, коряки — основное населе- гт!         ~ гостеприимно встречали пришельцев, они рады были го­

стям, делили с ними все, что сами имели, выручали в трудную mhhvtv позволяли селиться в искони их местах. Но вот почему ош за Ге э то

*М И к!!^К_п!^еи' Гавриил Андреевич Сарычев. М., 1966, с 71.

1956, с. 422.                 ’ ^{стория 0ТК}Рытия и освоения Северного морского пути. Т. 1. Л., должны были платить ясак русскому царю, давать аманатов-заложни- ков государевым людям,— этого чукчи никак не могли понять. Отсюда и пошло: «немирные чукчи».

Несмотря на существование Анадырского острога, Гижигинской кре­пости, Охотского острога и других русских поселений, о чукчах русские люди знали сравнительно мало. По существу, первые достоверные и до­вольно полные сведения о них поступили сибирской администрации лишь в начале XVIII столетия. К этому времени не только материковое Охот­ское побережье, но и Камчатка были присоединены к России. Только жители Чукотского полуострова никак не хотели примириться со случа­ями насилия и вероломства .казаков. Виноваты во всем этом были пре­жде всего представители местной администрации, что признавали и чи­ны высшей администрации. Так, иркутский губернатор бригадир Федор Глебович Немцов доносил сенату в 1782 году историю взаимоотношений русских с чукчами и, между прочим, писал: «...однако ж нельзя сказать, чтоб сей народ был не примирим, ибо в мщение почти всегда подавалась им от тамошних воинских команд причина»^[109]. Подобные признания мож­но было услышать и из уст других деятелей России того времени.

В связи с этим понятно, почему Биллингс должен был заняться чу­котскими делами. Для того чтобы хоть в какой-т^ степени облегчить се­бе исполнение этой задачи, Биллингс привлек к экспедиции знатока Чу­котки сотника Ивана Кобелева и ученого-чукчу Николая Дауркина, со­ставившего целую эпоху для чукотского народа. Участие их, а также и п^дставителя местной администрации — известного собирателя матери­алов по истории Охотско-Чукотско-Камчатского края и корреспондента академика Г. Ф. Миллера, капитана Т. И. Шмалева сулило много по­лезного и в проверке сведений о связях чукчей и коряков с жителями Америки. Со времени похода Дежнева такие сведения поступали к си­бирским властям. После плавания Беринга и Чирикова отпала необхо­димость искать пути в Америку через Чукотку и Берингов пролив, но по­лучить доказательства связей чукчей с представителями Американского материка было крайне желательно. Немалое значение имело также и то обстоятельство, что промысел оленей и моржового зуба приносил казне большие доходы. Все это, если учесть еще, что в 1764—1771 годах Ана­дырский острог был ликвидирован, создавало дополнительные трудно­сти для экспедиции И. И. Биллингса.

В половине сентября 1785 года головной отряд экспедиции, возглав­ляемый Г. А. Сарычевым, выехал из Петербурга, а 27 марта 1786 года он появился в Охотске. За это время был проделан огромный путь по Сибири. Вскоре, в первых числах июля того же года, в Охотск прибыл И. И. Биллингс с остальною, главною частью экспедиции. Выполняя дан­ную ему инструкцию, Биллингс распределил силы экспедиции таким об­разом, чтобы шла подготовка в двух направлениях: Роберт Галл, приняв команду от Сарычева, продолжал строительство судов в Охотске для

плавания к Алеутским островам и берегам Америки, а Сарычев готовился выйти в поход на Колыму. Оттуда, с ее устья, предполагалось выйти в плавание вдоль Чукотки, попытаться повторить путь С. Дежнева и ре­шить некоторые чукотские проблемы. Согласно указу царя по прибытии в Охотск все офицеры были произведены в следующий чин.

1    августа Сарычев в сопровождении Бакова, Робека, Батакова и Во­ронина отправился в Верхнеколымск во главе 20 казаков. За ними вы­ехал Биллингс с Мерком, Меином и казаками. Вскоре они соединились, а затем Биллингс налегке поехал вперед. Путешествие Сарычева по неисследованным местам, само по себе весьма интересное, привело ко многим географическим открытиям, одно из которых — открытие хреб­та (теперь хребта Сарычева).

4 сентября Биллингс, а 14 сентября Сарычев прибыли в Верхнеко­лымск, где уже был Беринг, направленный сюда летом непосредствен­но из Якутска для заготовки леса для строительства судов. В конце ноября 1786 года на берегу реки Ясашной заложили судно, названное впоследствии «Паллас», а в апреле 1787 года было заложено судно поменьше (соответственно 45 и 28 футов длиной), названное «Ясашной». Во второй половине мая река вскрылась, и суда оказались’спущенными > на воду. Командование «Палласом» принял на себя Биллингс, а «Ясаш­ной» он поручил командовать Сарычеву. Беринг же отбыл в Якутск для отправки всего необходимого оттуда в Охотск.

25 мая оба судна снялись с якоря и по течению реки пошли в Ледо­витый океан. Во время короткой стоянки в Среднеколымске к экспем- Ции присоединился штурман С. Бронников, которого Биллингс принял к себе на «Паллас». А на летовье при впадении в Колыму реки Омолон экспедицию поджидали капитан Т. И. Шмалев, чукча Н. И. Дауркин и сотник И. Кобелев с сопровождавшими их казаками. Сарычев принял к себе Т. И. Шмалева, а Дауркин и Кобелев попали к Биллингсу.

Необходимо остановиться на том, почему в экспедицию были приня­ты Шмалев, Дауркин и Кобелев и какую роль играли эти люди в исто­рии отношений чукчей с русскими. Шмалева и Дауркина связывала дав­нишняя дружба, начавшаяся тогда, когда чукотский юноша Тангитан, выросший в семье русского Дауркина и получивший после крещения имя Николай Иванович Дауркин, встретился в 1763 году с прапорщи­ком Тимофеем Шмалевым. Оба они были в составе отряда, направляв­шегося с Ф. X. Плениснером в поход по реке Анадырь.

От русских Дауркин научился не только читать и писать, но имел представление о картографии. Некоторое время он был в поле зрения Ф. И. Соймонова, который сумел освободить его из рабства от Павлуц­кого и направить в Анадырск, «а оттоле со временем в чукоцкие и в прот- чие бунтовщицкие улусы к родникам ево для вышеупомянутого их уве­щевания и мирного склонения по прежнему в Российское подданство»¹.

л                                        ⁵²®’ 1* Д- .6, л. 17. О Н. И. Дауркине и Т. И. Шмалеве см •

А. И. Алексеев. Ученый чукча Николай Дауркин. Магадан, 1961; его же- Братья Шмалевы. Магадан, 1958.         ’

В 1763—1764 годах Дауркин совершил замечательное путешествие по Чукотке. От устья реки Анадырь он пошел по берегу на север. До­бравшись до губы Ночан (залив Креста) и переправившись через нее, он побывал на островах Меэчхин (коса Меечкен). Затем путь его лежал к урочищу Ретькину (Редькину) и мысу Сердце-Камень. Отсюда Даур­кин предпринял поход «по жилищам чюкоцким во все стороны». ,Он побывал во время этих походов в Колючинской губе и на острове Колю- чин. К островам Берингова пролива он не поехал. Возвратившись к мы­су Сердце-Камень, Дауркин уже в апреле 1764 года переправился на байдарах на остров Иныучгиен (Св. Лаврентия) и только после того тем же путем, то есть через мыс Сердце-Камень и губу Ночан, возвратился к устью реки Анадырь. Перед отъездом в Якутск Дауркин составил кар­ту Чукотки и написал «сказку» о Чукотской земле. Оба документа были представлены 11 марта 1765 года Ф. X. Плениснеру.

Поражает карта Дауркина. Она сохранилась в сравнительно хоро­шем состоянии. На ней изображены Чукотка от устья Колымы до устья Анадыря, Берингов пролив и часть Северной Америки. В то время гос­подствовало мнение, что к северу от Чукотки берега Америки и Азии сходятся. Поэтому и на карте Дауркина американский берег не пово­рачивает сразу после Берингова пролива к востоку, а продолжается на северо-запад, образуя длинный пролив на всем протяжении Чукотки до реки Колымы включительно.

Островам Берингова пролива и Американской земле соответствуют надписи на карте: «105. Остров Имягълин на коим живут люди зубатые, кои живут накладные, а что принадлежит кушать или спать и те зубы скидают а разговор их как на Болшой земле (то. есть Америке,—Л. А.)», Под номером ,106: «Остров Иняльлин на коем живут люда такие ж как на Имягълине тоже зубатые и диалект у них один». 107-й номер «Ост­ров Отпрядыш пустой, а название по их Окивахой; збор токмо тут бы­вает моржовой и всякого морского зверя». Это, несомненно, острова Диомида или Гвоздева. А на Американском берегу при устье реки Хеу- верен«крепость состроена а строение деревянное, а у них имеетца стар­шина по их названию Инахлун, кои ростом невелик, токмо собою толст, а токмо силен собою, кои де из далных из их земель не в давных в годах прибыл, а именно по моему спросу сказывают о нем 1761-го году при­был и оной состроил крепость»¹. ,

Не станем приводить других надписей на карте Дауркина. Ясно од­но, что чукчи считали совершенно нормальным явлением походы в Аме­рику через Берингов пролив и, как указывает Дауркин, лучшими време­нами года для этого были, по их мнению, март — зимой, а май- летом. Несомненно, талантливый Дауркин бывал, наверное, и сам на остро­вах Берингова пролива, а возможно, и в самой Америке. Ведь не слу­чайно же, когда решался вопрос о посылке трех геодезистов — Ивана

Леонтьева, Ивана Лысова и Алексея Пушкарева на Медвежьи острова, с ними отправился Дауркин. Дело в том, что господствовавшая тогда ги­потеза о соединении Америки с Азией севернее Берингова пролива вы­нуждала брать с собой человека, знающего не только народ Чукотки,

по и американских жителей. Таким и был Дауркин, который «в случае изобретения Болшои Американской земли на Ледовитом море (так на­зываемая пресловутая Земля Тикеген, миф о которой возник, вероятно, в связи со сведениями о земле, получившей впоследствии название ост­рова Врангеля. —Л. А.) и на оной люден, признан за способного в пере­воде с российского и американского разговоров»¹.

В 1774 году Н. И. Дауркин, вероятно с помощью Т. Шмалева, соста­вил новую карту Охотско-Чукотско-Камчатского края. На ней нанесено побережье от Шантарских островов до устья реки Алазеи, а также ост­рова Берингова пролива и часть противолежащего берега Северной Аме­рики. В экспликации к карте, в частности, написано (после рассмотрения маршрутов, по которым чукчи возили маленького Дауркнна-Тангитаиа) ■ «Оные чукчи объявляют от устья Анадырского до называемого до Бол­шои матерой земли вперед и назат в одно лето обратитца можно наши­ми баидарами без опасности что называетца Северная Америка»²

Третий участник экспедиции Биллингса, присоединившийся к ней на устье Омолона сотник Иван Кобелев, в 1779 году побывал на островах ьерингова пролива, но «за незнанием конпаса» карты никакой сам не составил. По его журналу маршрут путешествия был положен на карту другими людьми, и то неполностью. 20 июля 1779 года Кобелев был на Чукотском носу и перебрался на остров Имеглин, «до которого от бере­гу примерно до сорока верст, в длину оной до пяти верст, шириною з две версты, на оном жительствуют в дву острошках мужеска полу с мало­летними 203 человека, женска полу с малолетними 195, говорят как пе­шие чукчи, лесу на острове никакого не имеется; зверей кроме голубых песцов нет, китами питаются, нерпой и моржами»³.

Пробыв на острове десять дней и обстоятельно с ним познакомив­шись, Кооелев 31 июля переплыл на второй остров. На нем было 85 душ мужского пола и 79 женского. С него виден был как американский так н чукотский берег. Старшина этого острова рассказал Кобелеву что он уроженец американской земли и объявил, «якобы на американской зем­ле по реке Хеуверене острожке называемом Кымговен жительство име­ют Российские люди, разговор имеют по российски ж, читают книги пишут, поклоняются иконам, и прочая; собою от американцев отменны’ иоо у американцев бороды редкие, да и те выщипывают, а у живущих там россиян бороды густыя и большие» Кобелев просил старшину пере­везти его к тем русским людям, но старшина не согласился. Кобелев ограничился посылкой к ним письма.

Что это: легенда или быль? Русские могли оказаться в Америке с пропавших оез вестей кочей Дежнева и Алексеева. Но почему тогда все последующие путешественники не говорили о них? Кобелев написал им

* Ta?’*V с^К60^ееВ' ^УчеИЫ" ^{ЧуКЧа H,IKa}'^,aii ДаУРк»"- Магадан, 1961, с. 45.

ЦГАДА, Г

⁴   Там же.

письмо, но ответа не получил. А может быть, это и не русские, а индей­цы? Загадку никто не разрешил.

Эти три сведущих в чукотских и американских делах человека со­провождали Биллингса и Сарычева в плавании вдоль побережья Чукот­ки, а затем одного Биллингса — во время его сухопутного путешествия по Чукотке. Они во многом помогли успешному окончанию похода Бил­лингса. Как справедливо заметил И. С. Вдовин, подготовка к проведе­нию экспедиции «и сама экспедиция сблизили русских с чукчами»^[110].

В Нижнеколымске окончательно проверили снаряжение судов, под­готовку припасов и выучку личного состава. Большой бедой было то, что в экспедицию вошли казаки, не знакомые с морским делом. Особен­но плохо было на судне Сарычева, где кроме него моряком был только боцман. 19 нюня 1787 года суда вышли в плавание и скоро достигли устья Колымы. Согласно царскому указу Биллингс стал теперь капита­ном 2-го ранга. Это произошло 24 июня.

Сразу же по выходе суда встретили льды, которые ветром и течени­ем тянуло к берегу. Продвигаться вперед стало очень трудно—больше стояли на месте, чем плыли. 1 июля с неимоверными трудностями добра­лись до Баранова Камня. Глядя с высоты его, начальник экспедиции убедился, что море на северо-востоке сплошь покрыто непроходимыми льдами и нужно пока возвратиться к устью Колымы. Новая попытка, предпринятая 17 июля, ни к чему не привела, и поэтому на совете офи­церов было решено возвращаться в Нижнеколымск. Во время этого не­удачного плавания Т. И. Шмалев впервые сообщил Г. А. Сарычеву о земле, лежащей к северу от Чукотки. Такое известие он получил от чук­чей. Сарычев же написал об этом в своем сочинении.

Неудачное плавание Биллингса и Сарычева по следам похода Деж­нева и Алексеева вызвало при жизни мореплавателей, а еще более у ис­ториков следующих поколений немало нарекании в адрес руководителя экспедиции. Нареканий, можно, пожалуй, сказать, несправедливых. Ис­тория плаваний в этом районе Северного Ледовитого океана показала: выпадают довольно редко такие годы, когда льды освобождают проход из устья Колымы до Берингова пролива. Упреки же в адрес только одного Биллингса также несостоятельны, потому что решение о возвра­щении в Нижнеколымск подписали Бронников, Батаков, Баков, Шма­лев, Сарычев и Биллингс. В рукописи Сарычева есть слова: «Кшастию на­шему приписывать должно, что во все наше плавание не случилось крен- каго севернаго ветра; в таком случае не избежать бы нещастия от разби­тия лдами, ибо закрытия от сего ветру — нет по всему берегу»^[111].

По окончании этого плавания все усилия участников экспедиции во главе с начальником были направлены на организацию плавания из Охотского порта вдоль Алеутских островов и к берегам Америки. Что же касается Чукотки, то Биллингс предусматривал два варианта: если позволят льды, то пройти этот путь в обратном направлении, то есть из района Берингова пролива в Нижнеколымск; если же не позволят, то организовать сухопутное путешествие вдоль северного побережья Чу­котки до устья Колымы и далее до Нижнеколымска. Ооа эти варианта я будут рассмотрены после исследования Алеутских островов.

В 'Охотском порту строились два судна, получившие при спуске на поду названия: «Слава России» и «Доброе намерение». Подготовка к плаванию, как и само строительство, продолжалась долго. Биллингс дважды выезжал в Якутск, и только летом 1789 года все было готово. «Славой России» командовал сам Биллингс, а «Добрым намерением» — Галл; Сарычев попал на «Славу России», а Беринг — на «Доброе наме­рение».

При выводе судов из совместного устья рек Охоты и Кухтуя произо­шло несчастье, частое во времена парусного флота. Застигнутое страш­ной силы буруном, судно «Доброе намерение» при выходе было выбро­шено на отмель. Когда утих шторм, выяснилось, что судно совершенно разбито. Для того чтобы не пропадало железо, судно сожгли, предва­рительно перегрузив все имущество на «Славу России». Часть личного состава перешла тоже туда, так как сразу же возникла проблема по­стройки на Камчатке второго судна.

19 сентября «Слава России» вышла в свое историческое плавание. Курс — на Второй Курильский пролив, а оттуда в Петропавловск, т- ром 22 сентября вахтенный увидел в правой стороне^ от курса землю... Когда подошли к ней, то оказалось, что это небольшой скалистый остро­вок, неизвестный и не нанесенный на карты. По имени святого того дня назвали остров именем Святого Ионы. Погода благоприятствовала даль­нейшему плаванию, и 27 сентября судно было уже в районе Курильских островов. Пользуясь такой хорошей погодой, Биллингс рекогносцировоч- но осмотрел первые пять островов, а затем взял курс к Авачинскон гу­бе. 5 октября 1789 года «Слава России» стала на якорь в Петропавлов­ской гавани.

Сразу же стали готовиться к зиме. Для нижних чинов строили ка­зарму, баню и кузницу. Использовали постройки времен Беринга. В Пе­тропавловске к тому времени было 12 частных деревянных домиков, ка­зенные дома для армейского гарнизона, магазины и амбары, юрты ме­стных жителей. Судно разоружили и готовили к ремонту. 29 октября Биллингс в соответствии с указом объявил Сарычева, Галла и Берин­га капитанами 2-го ранга с 19 октября, то есть с момента выхода из Охотска.

Зимой офицеры и сам Биллингс совершали путешествия по Кам­чатке. Целью этих путешествий было знакомство с бытом местных жи­телей, а также по их жалобам с действиями местной администрации. Решался также вопрос о постройке второго судна, для чего в Нижне- камчатск был командирован судостроитель Усков. Туда же было пере­правлено железо от «Доброго намерения» и доставленные припасы. К 1 мая все работы были закончены и оставалось ждать попутного ветра.

9 мая 1790 года «Слава России» вышла в плавание по Восточному океану. «Г1о данному предписанию следовало нам идти к Ближним Але­утским островам,— писал Сарычев,— и продолжать плавание к Амери­ке вдоль гряды оных, описывая и полагая их на карты: по как, по вы­ходе нашем из Авачннской губы продолжались безперебойные туманы, то капитан Биллингс, с совету всех офицеров, решился, не тратя напрас­но времени в осмотренин Ближних островов, продолжать путь далее к Америке, придерживаясь сколько можно, южной стороны Алеутских ост­ровов, и осматривая из них только те, которые туман не воспрепятствует видеть»¹.

Так было и решено. Плавание проходило успешно. 23 мая подошли к первому из Алеутских островов — Амчиткс и в дальнейшем шли все время вдоль и в виду Алеутских островов. 28 мая открылись острова А мл я, а затем Атха из группы Андреяновских островов, 30-го подошли к ЧеI ырехсопочным островам, а к вечеру того же дня открылся остров лмнак. 3 июня у острова Уналашка стали на якорь для пополнения за­пасов и продовольствия. «Перед полуднем приехали к нам на судно,—

писал Сарычев, — в одноместных байдарках 7 человек уналашкниских алеутов, из коих двое говорили довольно хорошо по русски» *.

Так как недалеко от Бобровой губы, где стали на якорь, находилось селение Илюлюк, расположенное по берегам Капитанской гавани, где зимовал в свое время М. Д. Левашов с командой, то Сарычев, описав Бобровую губу, с Мерком отправились туда через горы. 8 июня Сары­чев описал Капитанскую гавань (там он нашел крест, поставленный Ле­вашовым), а Мерк описывал жизнь и быт алеутов. 10 июня они возвра­тились на судно, где было уже все готово для продолжения плавания, произведен текущий ремонт, пополнены запасы пищи и пресной воды, и оставалось только дождаться попутного ветра.

17 июня снялись с якоря, взяв с собой двух алеутов и алеутку. Один из алеутов «изрядно говорил по русски».

21-го числа подошли к Шумагинским островам, но на них путешест­венники не высаживались. С островов прибыли на нескольких байдарах островитяне и с ними один русский с зимовавшего в Исаноцком проливе промышленного судна.

29    июня подошли к острову Кадьяку, где при самом входе в гавань Трех Святителей встретили представителей только что основанного там Г. И. Шелиховым русского селения, вышедших на своем судне навстре­чу экспедиции. С помощью правителя селения и острова Евстрата Ива­новича Деларова втянулись в гавань и стали на якорь. «В вечер по по­ложении якоря, — отмечал Сарычев в своих записях, — съехали мы на берег и осматривали селение купца Шелихова, которое построено по бе­регу в южней стороне гавани. Оно состоит из нескольких землянок, од­ного амбара и двух изб, построенных из елового лесу, который приво­зили за неимением здесь, с восточной стороны острова, на галиотах. В сем селении живут русские промышленники под управлением грека Де­ларова»¹. Время стоянки использовали для отдыха, пополнения воды, продовольствия, знакомства с островом, а Сарычев успел описать залив Ляхик.

6 июля 1790 года, взяв с собой отправлявшегося в Кенайский залив Е. И. Деларова, Биллингс направился в дальнейший путь, непосредст­венно к материку Америки. 13 июля, находясь вблизи Кенайского зали-

ва, высадили на байдару Деларова, который поплыл к берегу. 19 июля подошли к входу в залив Нучек при самом входе в Чугацкий залив и стали на якорь вблизи острова Цукли. Начался неизбежный торг с ме­стными жителями, «американцами», которые буквально осаждали суд­но. Отношения экипажа судна с ними были самые дружественные.

Биллингс, получавший при достижении Америки (мыс Св. Ильи) чин капитана 1-го ранга, 21 июля объявил об этом. Сарычев пошел на байдарах описывать Чугацкнй залив, а сам Биллингс с Мерком занялись сбором материалов по естествознанию, статистике, описанием острова Пукли. Стоянка у острова несколько задержалась: Сарычев, исполнив поручение, появился 27 июля. Между прочим, он интересовался у ме­стных жителей, не к этому ли месту подходило судно Беринга — первое европейское судно. Один из «американцев» слышал от своего отца о та­ком судне, но будто бы оно подходило, по преданиям, к острову Каяк_г а не к острову Цукли. Последними исследованиями исторнков-географов установлено, что «американец» говорил правду — Беринг подходил имен­но к Каяку.

30    июля снялись с якоря и пошли к Каяку, куда и прибыли 3 авгу­ста. Здесь Биллингс собрал совет, на нем обсуждался вопрос о продол­жении экспедиции. Ввиду наступающей осени и из-за недостатка про­дуктов, а особенно свежей воды, единогласно решено было, не мешкая, направиться прямо в Петропавловск, куда, по словам Биллингса, дол­жно было прийти казенное судно из Охотска со всем необходимым для продолжения исследований.

Погода между тем портилась, дули все время противные ветры, за­держивавшие продвижение вперед и наносившие повреждения кораблю. Так, 4 сентября всему экипажу причинил много хлопот сильный шквал, сломавший топ у фок-мачты и фор-стеньгу. Стал ощущаться недостаток боды. К 6 октября, когда до Петропавловской гавани оставалось еще 350 миль, на корабле было всего шесть с половиной бочек воды. В день выдавалось по восемь чарок на человека. Сарычев передает, что для уто­ления жажды многие держали во рту свинец. Люди страшно радова­лись дождю, выходили на палубу и собирали воду всеми возможными способами.

10-го увидели наконец-то долгожданный Шипунский мыс, а в ночь с 13-го на 14-е «Слава России» заняла то же самое место в Петропав­ловской гавани, откуда она ушла почти год назад. В гавани уже до­жидался прибывший из Охотска казенный галиот с продовольствием и оставшимися в Охотске членами команды «Доброго намерения». Галл отправился с этой командой в Нижнекамчатск, где строилось новое суд­но. 34 человека были отправлены зимовать в Большерецк.

Если первое плавание в 1790 году можно было считать своего рода разведкой, то в 1791 году намечалось детальное описание большей ча­сти Алеутских островов, района Берингова пролива и северного берега Чукотки до устья реки Колымы.

К весне начали готовиться к плаванию, и в начале мая все было гото­во. Из Нижнекамчатска от Галла Биллингс получил известие об успеш­ном строительстве судна, которое было названо «Черным орлом», но так как все назначенные сроки для его спуска на воду уже прошли, то Бил­лингс, отправив Галлу предписание идти по готовности к Командорским островам, а затем к Уналашке, 16 мая 1791 года снялся с якоря и напра-

Г. А Сарычев.

вился к Командорским островам, куда и прибыл 27 мая, сначала на ост­ров Беринга, а затем на Медный.

Начиная с 4 июня и до конца месяца «Слава России» находилась в лабиринте Алеутских островов от острова Атту до Уналашки включи­тельно. Так как офицеров на корабле оставалось два и два штурмана, то вся тяжесть гидрографических работ легла на долю талантливого Г. А. Сарычева, ставшего впоследствии выдающимся русским гидрогра­фом, единственным в истории России генерал-гидрографом. Он зани­мался гидрографическими работами, обходя на байдарах острова, делая промеры бухт, заливов, определяя астрономические пункты и так далее. Биллингс производил астрономические определения, но большую часть времени ему, как командиру судна и начальнику экспедиции, приходи­лось проводить на корабле.

25 июня «Слава России» вошла в Капитанскую гавань на острове Уналашка. Сразу же выяснилось, что «Черный орел» сюда еще не при­ходил. Его ждали две недели, в течение которых шла обычная исследо­вательская деятельность, устанавливались дружеские отношения с ме­стными жителями. 8 июля Биллингс распорядился идти на север, к Бе­рингову проливу, а прежде зайти к открытым в 1786 году штурманом

I   . Л. Прибыловым островам, названным его именем. В селении Илюлюк Биллингс оставил доктора П. Алегретти с одним из служителей. С ними он отправил продовольствие и необходимое снаряжение для Галла, а также предписание о дальнейших действиях.

12    июля подошли к одному из Прибылозых островов — острову Св. Павла. Этот остров, как и другой — остров Св. Георгия, описали с ко­рабля, не высаживаясь на берег. Через два дня были уже у острова Св. Матвея, лежащего к северу от островов Прибылова. Этот остров поразил путешественников обилием морских птиц, преимущественно ар. В ночь на 15 июля двинулись дальше и попали в густой туман, который стойко держался несколько суток. 17 июля заметили, что глубины на­чали резко уменьшаться, почему и пришлось срочно останавливаться. Стали сначала на один якорь, а затем и на второй, потому что первый плохо держал. 20 июля туман разошелся, и все увидели в миле от ко­рабля низменный берег острова Св. Лаврентия. На следующий день на берег съезжали Биллингс, доктор Мерк, шкипер Батаков и подмастерье Бакулин, которые пробыли там до вечера, но никакого селения не на­шли. Обойдя остров с юга и тщательно описав его, судно направилось к берегам Северной Америки.

Американский берег увидели 28 июля, и к вечеру этого дня стали на якорь неподалеку от мыса Родней и острова Следж (Аяк). Биллингс, оставив, как всегда, на судне Сарычева и взяв с собой Мерка, Батако- ра и Воронина, сразу же отправился на берег. Это было первое посеще­ние европейцами Северной Америки в районе Берингова пролива. В. Бе­ринг во время Первой Камчатской экспедиции вообще не видел берега; Гвоздев и Федоров хотя и видели его очень близко, но не высаживались. П. Синдт во время своего плавания не дошел до берега, а видел только острова в Беринговом проливе, причем отдельные вершины острова Св. Лаврентия, связанные с низменным берегом, принял за острова, поче­му на его карте такое обилие их в этом районе.

Биллингс и его спутники оставались на берегу двое суток. Они хо­рошо были приняты местными жителями. Моряки отмечают, что «аме­риканцы» здесь оказались более общительными, более откровенными, чем в Чугацком заливе. И по внешнему виду они значительно от них от­личались: лицом смуглы, более напоминают европейцев, роста среднего. Распрощавшись с аборигенами и одарив их подарками, путешественни­ки 31 июля снялись с якоря и пошли проливом между островом Следж и материком и 1 августа увидели прямо по носу остров Кинга.

Обойдя его справа на расстоянии двух миль, направились в Берин­гов пролив. На утро увидели первый из островов Гвоздева, а вскоре и остальные два. День пролавировав в Беринговом проливе, 4 августа бы­ли уже у входа в залив Св. Лаврентия па Чукотке. Здесь уместно сооб­щить, что Биллингс во время неудачного плавания на «Палласе» и «Ясашне» принял решение отправить Кобелева и Дауркина через Гижи- гинскую крепость из Нижнекамчатска в Чукотскую землю, «чтобы пред­варить чукоч о прибытии Российских судов к их берегам»¹, иными сло­вами, подготовить почву для плавания или сухопутного путешествия Биллингса по Чукотке.

Согласно приказанию Биллингса, Дауркин и Кобелев вышли из Охот­ска морем и 2 октября пришли в Гижигннскую крепость. 19 декаоря от­правились «для ожидания чукоч в коряцкне стойбища». С коряками они провели всю зиму. 10 марта 1790 года к корякам прибыли оленные чук­чи с берегов Северного Ледовитого океана. Кобелев и Дауркин стара­лись договориться с ними, это им удалось. Кобелев писал: «Из коих Северного Ледовитого моря лутчие люди Погранче и Мляляитын согла­сились со своими родственниками, кои при том были, весть меня с пере­водчиком дворянином Дауркиным в их землицу. А потом выговаривал тем чукчам —можно ль морем подле берега байдарами или сухим пу­тем провесть начальника до реки Колымы. Кои объявили: за препят­ствующими превеликими льдами что байдарами пройти никак неможно, а самого начальника, или от него кто послан будет, весь берегом о г чу- коцкого Восточного мыса даже до самого устья реки Ковымы для опи­сания берега на оленях со охотою согласными себя учинили» '.

4    апреля 1790 года путешественники вместе с оленными чукчами по­шли на север, пересекли Чукотку и 19 мая были против острова Колю- чин. Лето, осень и зиму кочевали между Колючинскои губой и рекой Чаун, а наступившей весной 1791 года были уже в районе Берингова про­лива. Распоряжение Биллингса, таким образом, было успешно выпол­нено.      __

Находиться так близко от столь желанной Америки и не побывать там, не проверить сведений, слышанных Дауркиным от чукчей и нане­сенных на его карту, казалось ему невозможным. Как утверждают мно­гие исследователи, оленные чукчи с Чукотского носа совершали частые набеги на жителей островов Берингова пролива и Северной Америки. Есть свидетельство участника экспедиции Биллингса доктора Мерка, что в 1791 году летом такой поход состоялся. «В нынешнем году,—упоми­нает Мерк, — оседлые чукчи отправились на нескольких байдарах в на­бег в Америку, но нашли только пустые, оставленные жилища»^[112].

В фондах Центрального государственного исторического музея в Мо­скве хранится уникальная реликвия: письмо Н. И. Дауркина на моржо­вом клыке. Вот его содержание: «1791 года 1 июня дня на месте жил Нпняхъмуне во ожидание секретных экспедицких ж судов итого июня

11   был на американских берегах и на островах на Имяхдине Инельлине Окибяне 17 байдарах верноподданными с чукоцким народом и с товари­щем сотником Иваном Кобелевым Сибирской дворянин и чукоцкой пе- ревотчик Николай Дауркин подписал тогож июня 30 вожиданни были и паки дожидались до 15 июля»^[113].

Дауркин не оставил больше никаких запи­сей об этом плавании. Но зато сохранился дневник Кобелева. По нему можно установить этапы похода па Аляску. Кобелев сообщает что с помощью чукчи Опрея вышел 4 июня на' десяти баидарах на остров Имаглин (Ратма- иова) и пробыл там 6 дней. 10-го переехал на остров Иняллин, откуда перебрался на Аляс­ку. Устье Хеуверена (залив Кларенс) оказа­лось забитым льдом, жители, боявшиеся на­бегов чукчей, ушли. 12 июня Кобелев пере­плыл на остров Окибянь (Кинга) и 14-го ушел оттуда к Азиатскому материку. На острове Кинга он встречался с приехавшими скпа американскими эскимосами, которые снова говорили о каких-то бородатых людях живу­щих внутри Аляски. В Уэлен Кобелев прибыл о июня. Если сравнить данные путешествия Кооелева с тем. что написал Дауркин на мор­жовом клыке, то бросается в глаза разница в дате отплытия (1 и 4 июня) и в количестве оандар (10 и 17). Зато дата прибытия на Аляс­ку совпадает — 11 июня. Можно предполо­жить, что Кобелев и Дауркин, будучи между собой в ссоре, а это подтверждается архивны­ми материалами, плавали с разными группа­ми чу'кчей.

Возвратившись на Азиатский материк, Да­уркин н Кобелев до 15 июля ждали прихода «(.лавы России» па берегу залива Св. Лаврен­тия и затем совместно с оленными чукчами, не соглашавшимися больше ждать, вынуждены были уити. Обо всем этом Кобелев оставил Биллингсу через сидячих чукчей докладную записку. Несомненно, что именно в эго время, ожидая экспедицию, вырезал на моржовом клыке свое редкостное письмо и Николай Да­уркин.

Когда участники экспедиции — Биллингс, Сарычев н А1ерк съехали на берег, чукчи их приветливо встретили и объяснили, что Кобе­лев и Дауркин ожидали здесь долго и теперь

Письмо Н. И. Д а у р к и и а на моржовом клыке с ука­занием на пребывание в Америке.

кочуют с чукчами. Интересно, что Кобелев не упомянул в своем рапор­те о Дауркине. «Сотник Кобелев ни слова не написал в своем рапорте

о  толмаче Дауркине,— писал Сарычев,— почему спрашивали мы о нем здешних чукоч, которые сказали, что он живет у оленного чукчи, назы­ваемого Имлерата Киренева, кочующего не очень далеко от здешнего места, и обещали в тож время послать нарочного дать ему знать о нашем прибытии»

За ним послали нарочных. К вечеру 5 августа Дауркин вместе с олен- ными чукчами Имлерата Киренева прибыл на 12 байдарах к месту сто­янки «Славы России». Они вытащили свои байдары на берег и распо­ложились под ними недалеко от судна. Сам же Кобелев отправился с другими чукчами, которые не соглашались больше ждать, морем к ост­рову Колючину, где у них было главное стойбище. Он писал, что там пробудет до 15 августа, а затем с чукчами отправится внутрь Чукотки. Характерно, что после возвращения из Америки Кобелев и Дауркин жили у разных чукчей. Это еще раз подтверждает факт, что они были в ссоре. Фамилия Кобелева на моржовом клыке полустерта, хотя ее можно прочитать и сейчас.

Мерк пишет, что чукчи съездили на американские берега безрезуль­татно, так как застали там только пустые юрты — жителей не было. Ви­димо, этим и можно объяснить, что нигде больше не встретились доку­менты, говорящие что-либо о пребывании Дауркина и Кобелева на Американском материке. Хотя, впрочем, косвенных указаний имеется предостаточно. Так, Сарычев в нескольких местах намекает на факт посе­щения чукчами Америки. Он говорит, что прибывшие с Дауркиным чук­чи «лицом очень похожи на тех американцев, которых мы видели у мы­са Роднея»^[114]. Мартин Соур добавляет: «У них было множество шкурок лис, куниц, зайцев, и американских ондатр, в Америке они добывают большую часть мехов...»^[115] Дальше он пишет о женщинах, бывших вме­сте с чукчами на байдарах: «Это, однако, были не их жены, а пленни­цы, взятые у их американских соседей, с которыми они часто находились в состоянии войны. Причиной последнего столкновения между ними бы­ло следующее: две группы, встретившиеся на охоте за морскими живот­ными, поссорились, произошла стычка, в ходе которой американские чукчи захватили одну байдару и взяли в плен ее команду; группа их противников на обратном пути получила подкрепление, сделала набег на американское побережье и увезла несколько женщин, после чего вос­становился мир»^[116]. Мы обратили внимание на карту, сочиненную по жур­налу «Славы России» при плавании ее от острова Уналашка до Берин­гова пролива в 1791 году. На ней есть примечательное указание, что «селении ж американского берега от Кыгмылле до острова Аяк и ре­ки Хеуверен назначены по сказкам чукоч острова Имеглина, бывших сего ж лета в Америке»

Почему же тогда ни Биллингс, ни Сарычев не рассказали о путеше­ствии Кобелева и Дауркина в Америку, хотя они, несомненно, от них са­мих неоднократно слышали со всеми подробностями о походе сотника и Сибирского дворянина в Америку вместе с чукчами? Ответ на этот во­прос надо искать в обстановке, сложившейся в экспедиции в то время, в воззрениях самого Сарычева. Экспедиция достигла впервые берегов Америки 21 июля 1791 года у мыса Св. Ильи. Именно здесь Биллингс стал капитаном 1-го ранга. Первых американцев участники экспедиции повстречали на американском берегу у мыса Родней 28 июля. А Даур­кин с Кобелевым были в Америке 11 июня 1791 года. Сопоставление этих фактов, этих дат наводит на мысль, что Биллингс и Сарычев, очевидно, умышленно не упоминали об этом походе, ибо он был не в их пользу: Кобелев и Дауркин побывали на берегах Америки более чем на полто­ра месяца раньше Биллингса и Сарычева. Сознание того, что какой-то низший чин и крещеный чукча могут помешать офицерам пожинать лав­ры перводостигателей Америки, решило участь похода Дауркина и Ко­белева к берегам Америки. И надо сказать, что такое замалчивание плавания Дауркина и Кобелева вполне удалось Сарычеву. Слухи о по­ходе были, но доказать его реальность никто не мог до настоящего вре­мени. Только письмо Дауркина на моржовом клыке, сохраненное Сары- чевым или Мерком, многое объясняет. Это одна сторона дела.

Другая же причина заключается в следующем. Сарычев, а вероятно, и Биллингс считали Кобелева и Дауркина «людьми второго сорта». Осо­бенно не внушал им доверия непосредственный и «дикий» чукча Даур­кин. Их услуги Сарычев и Биллингс принимали как должное, как само собой разумеющееся. Но рассказывать об их и только об их открытиях было совсем не обязательно. Вот если бы Кобелев и Дауркин сопровож­дали его, Сарычева, или Биллингса в таком плавании, пусть даже на байдарах, тогда о них можно было бы упомянуть.

Вот, на наш взгляд, двуединые части ответа на вопрос. Сарычев не написал о походе Дауркина и Кобелева вместе с чукчами в июне 1791 го­да потому, что считал недостойным упоминать об этом. Он не признавал таких плаваний, а в данном случае п не хотел признавать, так как Кобе- леп и Дауркин оказались в Америке раньше самого Сарычева.

Итак, Дауркин и прибывшие с ним чукчи сказали Биллингсу, что «Ледовитое море всегда почти бывает покрыто множеством льда, и что по сему морю нет возможности плавать не только на больших судах, но и на байдарах: по сей причине капитан Биллингс отменил предполагае­мое плавание Ледовитым морем к Шелагскому носу, а вознамерился ехать сухим путем и осмотреть весь берег Ледовитого моря»². В связи с таким решением изменился несколько и план экспедиции. «Главной целью путешествия,— как справедливо свидетельствует М. И. Белов,— было знакомство с чукотским народом и с тем, чтобы склонить его к переходу в русское подданство»^[117]. Это было исключительно смелое реше­ние. Оно гозорнло о храбрости Биллингса, о его готовности пожертво­вать своей жизнью для выполнения наказа русского правительства. В спутники себе он выбрал доктора Мерка, его помощника Мейна, штур­мана Батакова, лекаря Леймана, рисовального мастера Воронина, пе­реводчика Дауркина и трех служителей.

11   августа 1791 года Биллингс послал вперед отряд под начальством сержанта геодезии Алексея Гилева описывать берег Чукотки до Колю- чинской губы, а 12-го — Батакова в губу Св. Лаврентия для описи и промера.

13    августа Биллингс сдал судно «Слава России» Сарычеву, а сам на чукотских байдарах отправился к Мечигменской губе. 15-го к от­ряду присоединился А. Батаков, выполнивший возложенное на него за­дание по описи губы Св. Лаврентия. 4 сентября произошла встреча Бил­лингса с чукчами, с которыми он и проделал весь трудный путь по Чу­котке, завершившийся 22 февраля 1792 года в Нижнеколымске.

Сарычев же, выполняя предписание Биллингса, на следующий день после ухода начальника экспедиции в путешествие по Чукотке снялся с якоря, и «Слава России» пошла описывать Чукотское побережье и, в частности, Анадырский залив. После окончания работы Сарычеву предписывалось идти на Уналашку, там зимовать, ожидая прихода «Чер­ного орла», а затем идти непосредственно к Камчатке, где ждать Бил­лингса. Если же его не будет, идти в Охотск, предприняв плава­ние «между Курильскими островами, Япониею и матерой землей Китая».

29    августа «Слава России» стала на якорь в Капитанской гавани, а

2     сентября произошла долгожданная встреча с «Черным орлом» под командованием Роберта Галла. Этому судну пришлось повторить весь путь «Славы России». Вот как это было.

25 июня 1791 года «Черный орел» вышел из устья Камчатки в море, но штиль помешал ему тотчас же уйтп в плавание. Только на следующий день пошли к острову Беринга, 30-го прошли в восьми милях севернее его, 2-го июля видели остров Медный, далее мореходы плыли вне види­мости берегов.

В середине июля открылся остров Акутан, а 17-го — Уналашка. При входе в Капитанскую гавань 22 июля алеуты сообщили Галлу, что «Сла­ва России» уже была здесь п оставила людей в селении Илюлюк. Тогда Галл перешел в западную часть гавани, где встретил доктора Алегрет- ти с запасами и предписанием от Биллингса идти в губу Св. Лаврентия и ждать его там до 20 августа. С Уналашки сразу уйти не удалось из-за

¹   М. И. Белов. История открытия и освоения Северного мооского п'ти Т. I. М., 195G, с. 423. ‘              ' '

7   А. И. Алексеев

противных ветров: 31 июля «Черный орел» вышел из гавани, но для вы­хода в .море пришлось ждать хорошей погоды.

Только 4 августа удалось направиться к островам Прибылова 7-го видели остров Св. Павла, 11-го —Св. Матвея, а 18-го в пяти милях в ту­мане открылся неожиданно берег. Когда туман рассеялся, 19-го числа «открылись все три Гвоздевы острова и восточный мыс Азии»¹. 21 ав­густа вошли в устье Св. Лаврентия, ожидая встречи с Биллингсом Но спять неудача. Чукчи сообщили последние новости, причем один из них вручил Галлу предписание идти снова к Уналашке, чтобы взять пред­писание у Сарычева, а другой — два моржовых зуба (уж не тот ли зуб на котором было письмо Дауркина?). Ждать тут Галл долго не стал и сразу же ушел к Уналашке, куда и прибыл без особых приключений а сентяоря, встретившись наконец-то со «Славой России».

Зимовали вместе, жили на судах. Сарычев и Худяков описывали остров.

время зимовки исполняли статью XVII «Наставления» Адми­ралтейской коллегии: «В бытность вашу на принадлежащих Российской империи местах осведомляться, как можно вернее, о числе мужеска по­лу, ооитающих там людей и положить основание к собиранию с них впредь ясака, или подати»². Именно тогда, несмотря на принимаемые меры, участников экспедиции поразила цинга. К концу марта более половины команды _обоих судов были больны, а 14 человек умерло.

Еще 1 декабря 1791 года, исполняя предписание Биллингса, Сарычев

' Г. А. Сарычев. Путешествие капитана Биллингса..., с. 85.

Г. А. Сарычев. Путешествие флота капитана Сарычева..., ч. II, 18С2, с. 122.

передал командование «Славой России» Галлу, а сам принял «Черный орел». Под таким командованием оба судна и готовились к плаванию на Камчатку.

15     апреля 1792 года на совете офицеров было постановлено «при следовании ныне в Камчатку, сделать сей путь сколько можно полез­ным»^[118]. Иными словами, решено было со всей возможной тщательностью описывать Алеутские острова, производить перепись населения и соби­рать ясак с жителей островов.

16   мая 1792 года суда вышли в море. 25 мая они потеряли друг дру­га из виду и до Камчатки добирались самостоятельно. 16 нюня в Петро­павловскую гавань вошла «Слава России», а через три дня и «Черный орел». За время зимовки и плавания было выявлено ка 20 островах (Уналашке, Умнаке, Спиркине, Уналге, Акутане, Акуне, Танаге и дру­гих) 1 178 человек мужского пола — плательщиков ясака^[119].

Теперь нужно было выполнить предписание Биллингса об описи Ко­рейского (Японского) моря. Так как провизии оставалось мало, то ре­шили заключительную часть экспедиции провести на одном судне и с этой целью «Славу России» оставили в Петропавловске. С нее перенес­ли все лучшее вооружение на «Черный орел». Со «Славой России» и частью команды оставался Беринг. Ему поручалось сдать судно порто­вому начальству, а после этого на одном нз казенных судов направить­ся в Охотск.

6 августа «Черный орел» вышел из Петропавловска и 15-го присту­пил к описи Курильских островов, но успешно выполнить это задание не смог из-за густого длительного тумана и осенних штормов. Удалось дойти лишь до 14-го или 15-го острова. 18 сентября «Черный орел» стал на якорь в устье Охоты и Кухтуя. В Охотске узнали о благополучном окончании путешествия Биллингса, которому был послан подробный от­чет обо всем происшедшем. Экспедиция завершила свою грандиозную работу.

Огромный политический итог этой экспедиции очевиден: все откры­тые и освоенные русскими промышленниками острова и земли закреп­лялись за Россией.

Экспедиция в значительной степени укрепила позиции создаваемой Российско-Американской компании, хотя между Биллингсом и Ше- лиховым возникали трения. Экспедиция имела большое значение для внесения ясности во взаимоотношения русской государственной власти с местными жителями. Экспедицией были подробно описаны многочисленные острова северной части Тихого океана и Беринго­ва моря, поправлена карта Синдта. Участники экспедиции достигли Се­верной Америки и побывали там. Был сделан большой и важный шаг на пути к Русской Америке.

^ ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Российско-Американская компания. Шелихов

онечно, и после 70-х годов продолжали свои плавания на восток к берегам Северной Америки промышленники и мореходы. Постепенно появлялись новые имена, но все боль­ший вес приобретали компании купцов Лебедева-Ласточкина, Голикова и особенно Шелихова. История героических походов русских землепро­ходцев и мореходов, как мы видели, знает немало примеров отваги, стой­кости, мужества, но и здесь Шелихов выделяется своей настойчивостью, целеустремленностью, пониманием важности для государства соверша­емых им и его сподвижниками дел.

Нередко ученые и литераторы изображали и изображают Шелихова эдаким напористым, предприимчивым и удачливым счастливчиком, ко­торому волею обстоятельств судьба предопределила такое исключитель­ное положение среди многих выдающихся первопроходцев. Это не совсем так. Были и счастливые дни в его жизни, были удачи, был и опре­деленный риск (и не малый) в его предприятиях, но в основе всех дей­ствий Шелихова на берегах Тихого океана была мечта, совершенно яс­ная и определенная цель — основание постоянных русских поселений в Северной Америке. Этим Шелихов в корне отличался от своих товари­щей— купцов и мореходов. На пути встречались неудачи, срывы, но цель была достигнута, а вместе с этим пришло богатство, пришли известность и слава.

В 1773 году в Сибири появился молодой купец города Рыльска Гри­горий Иванович Шелихов. Он родился в 1747 году в достаточно зажиточ­ной семье. Досибирская биография его мало известна. Из ревизских ска­зок по Рыльскому уезду за 1737 год значится купец города Рыльска Афонасий ШелиховОб отце морехода Иване Афанасьевиче Шелихо- ве биографических сведений мы не нашли. Встретилось лишь одно ука­зание на то, что отец Шелихова был жив и тогда, когда Григорий Ива­нович находился уже в Сибири. Приходится говорить об этом потому, что иногда писатели и ученые пишут, будто Г. И. Шелихов уехал в Си­бирь из Рыльска только после смерти отца. Но это не так. Давая на­ставление приказчику П. В. Мыльникову, отправляемому в Москву и в Рыльск из Иркутска 21 декабря 1782 года, мореход в числе других пунк­тов записал и такой: передать письмо «родителю моему Ивану Афо- насьевичу господину Шелихову»^[120].

О  детских годах Г. И. Шелихова известно мало. Б. П. Полевой пере­дает семейное предание семьи Шелиховых. В семье хранился серебря­ный ковш, поднесенный предкам Петром I. Именно этот ковш заставил

Г. И. Шелихова следовать заветам предков, «быть предкам своим по­дражателем» Будучи в Курске, Шелихов узнает о курских купцах, отправившихся в Сибирь искать счастья. Сам же он был в это время приказчиком у купца Ивана Ларионовича Голикова, был и письмоводите­лем, в общем перепробовал несколько профессии. В 1773 году I . И. Ше­лихов отправился в Иркутск, где некоторое время служил приказчиком. Там он познакомился с якутским купцом Павлом Лебедевым-Ласточки­ным, вступил с ним в компанию, купив совместно промысловое судно «Николай». Они мыслили снарядить его в плавание к Курильским ост­ровам. С этой целью Шелихов впервые в 1774 году ездил в Охотск и на Камчатку. Официально он числился приказчиком купца И. Л. Голикова по питейным откупам. Представление о его официальных обязанностях дает одно из наставлений И. Л. Голикова, относящееся к более поздне­му времени (1779 год): «Как вы ныне отправитесь отсель из Ыркуцка через Качюг до города Якутска и Охоцкого порта, то по принятии сего наставления имеете во время следования, где вам оыть трафитца (при­дется—Л. Л.) и допустит время, за находящимися в питейных домах служителями смотрение иметь, чтоб оные при продаже пптей находи-

лись порядочно и принятые ими питья ни отваживались никоим обра­зом портить»^[121].

По возвращении в Иркутск Шелихов женился на богатой вдове и в этом же 1775 году вступил в компанию купца Луки Алина и Петра Си­дорова, построил вместе с ними и отправил на Алеутские острова (на Командорские) под водительством¹ морехода Третьякова судно «Петр и Павел», которое в 1780 году привезло «грузу 936 шкур бобров морских,

1  580 песцов голубых и 34 ООО морских котов, по тогдашним ценам на 74 200 рублей»^[122].

Чтобы застраховать себя от случайностей, Шелихов вступил в 1777 го­ду в паи с купцами Голиковыми и Пановыми, и компания отправила на Алеутские острова суда «Андрей Первозванный» (купцы Голиковы, Лебедев-Ласточкин, Ситников, Шелихов, мореход Гавриил Пушкарев) и «Варфоломей и Варнава» (Пановы, Иван Савельев, Шелихов, море­ход Степан Корелин). В этом же году предприимчивый Шелихов вло­жил свой капитал еще в одну компанию: вдвоем с П. Лебедевым-Ла­сточкиным они снарядили и отправили на Курильские острова судно___________

бригантину «Наталья».

Первое из судов, промышлявшее на Ближних островах (Атту, Амчит- ка), привезло пушнины на 133 150 рублей, а второе, отправлявшееся на Андреяновские острова,—-на 57 860 рублей. Но особенно успешным бы­ло плавание «Натальи», повторенное и в следующем году..Кроме пуш­нины, эти плавания были полезны для науки, так как Иван Антипин, Афанасий Очередин, Дмитрий Шабалин доставили описание Курильских островов и сведения об острове Хоккайдо, на северной части которого «^'побывали^[123]. ^{Но П0Сл}_о^{е тог}°. как на Курилах погиб посланный туда в 1778 году бот «Николай», Шелихов полностью «переключился на Але­утские острова и Аляску».

Вряд ли есть необходимость перечислять подробно все компании, в которых он участвовал. Можно лишь сказать, что при участии Шели­хова были снаряжены и отправлены: в 1779 году судно «Иоанн Предте­ча» (мореход Алексей Сапожников), в 1780 году —«Иоанн Рыльский» (мореход Меншиков, судно разбилось), в 1781—1783 годах —«Варфо­ломей и Варнава» (мореход Степан Корелин), «Св. Георгий» (мореход

1  авриил Прибылов), «Св. Павел» (мореход Степан Зайков). Эти пла­вания принесли, как мы уже отчасти видели, не только большие прибы­ли компаньонам и новые географические открытия (например, острова Прибылова). К. Т. Хлебников «имел собственноручное письмо Шели­хова к Баранову, в котором он пишет, что груз, привезенный Прибыло- вым (в 1789 году,—Л. А.) с новооткрытых островов, состоял из 2 000 бо­бров, 40 000 котиков, 6 000 песцов голубых, 1 000 пудов моржовых клы­ков и 500 пуд. усов китовых, которые добыты сорока человеками рус­ских в течение двух годов»

Г. И. Шелихов, И. Л. Голиков и М. С. Голиков (племянник И. JI. Го* ликова) 17 августа 1781 года заключили соглашение об образовании Северо-восточной компании для совместного промысла в районе Алеут­ских островов и берегов Северной Америки. Компания эта создавалась не на одно плавание, как это бывало ранее, а на десять лет. Новым в этом соглашении было и то, что компаньоны договорились «основать на берегах и островах американских селения и крепости»^[124]. По этому же до­говору первую экспедицию к берегам Америки должен был возглавить Г. И. Шелихов.

По прибытии в Иркутск началась интенсивная подготовка к походу. На Уракском плотбище вблизи Охотского порта были заложены три галиота: «Три святителя», «Св. Симеон Богоприимец и Анна Пророчи­ца» и «Архистратиг Михаил». Герасим Алексеевич Измайлов командо­вал первым галиотом, на котором шел Шелихов с женой Натальей Алек­сеевной и двумя детьми; вторым—Дмитрий Иванович Бочаров, а треть­им штурман Олесов. Всего в экспедиции участвовало 192 человека. На случай, если суда разойдутся, первым местом встречи назначался ост­ров Беринга.

Эскадра из трех судов вышла в море из устья реки Урак 16 августа 1783 года. Переход через Охотское море был благополучным, и 31 ав­густа суда подошли к первому Курильскому острову (Шумшу), где за­паслись водой. 3 сентября направились в дальнейший путь и через девять суток попали в жестокий шторм, который разлучил галиоты. Одна­ко 14 сентября первые два галиота снова встретились и сумели 24 сен­тября подойти к острову Беринга, где и стали на зимовку.

Несмотря на поиски вокруг острова, третьего судна вблизи него ни­где не было обнаружено. Во время зимовки занимались больше до­бычей пищи — ловили рыбу, добывали птиц, промысел же пушного зверя был небогатый. Для предохранения от цинги Шелихов распорядился всем совершать дальние лыжные прогулки и просто гулять по берегу моря. С наступлением весны готовились к переходу к Уналашке, где на­деялись встретить галиот «Св. Михаил».

16    июня 1784 года вышли к Алеутским островам, но уже на третий день суда разошлись, и Шелихов решил идти к острову Медному в на­дежде, что туда придет и «Симеон». Прождав его там до 26 июня, Ше­лихов пошел к Алеутам, затем плыл вдоль островов Атха, Амля, Сопоч­ные. 12 июля сошлись с «Симеоном» и вместе прибыли 13-го числа к Уналашке. На другой день завели галиоты в Капитанскую гавань, в ко­торой простояли до 22 июля, пополняя запасы свежей воды и продоволь­ствия. Шелихов отмечал в своей записке о путешествии, что, проходя

вдоль Алеутски^ островов, они приметить могли, что цепь тех островов «имеет вид каменных и высоких гор, в числе коих много есть огнедыша­щих; лесов стоячих совсем нет, а растут только стелющияся на камнях талина, ольха, и ребинники, да и сии не во всех местах. Обитатели же на дрова и на строения собирают выбрасываемые с моря разного рода леса» ’.

В Капитанской гавани оставили предписание для «Михаила», если он появится,— следовать >на Кадьяк (Кыктак). Шелихов взял здесь двух толмачей и десять алеутов, которые могли бы помочь ем;у в установле­нии отношений с жителями Кадьяка, и 22 июля отправился в плавание к цели своего путешествия — острову Кадьяк.

3   августа галиоты пришли в Павловскую гавань острова Кадьяк, жи­тели которого «коняги» встретили пришельцев неприветливо. Во время поездок на байдарах 4 и 7-го числа Для осмотра окрестностей встрети­ли множество коняг, просили их о дружбе. Сам Шелихов ездил к ним на переговоры, но безуспешно. В полночь 12 августа во время смены караула «коняги в превеликой толпе выщед с камня (то есть сойдя с небольшого островка — кекура.— А. А.) на нас напали с такою жесто- костию, что можно было помыслить, что совершенно достигнут дикие сии своего намерения, что и действительно им было не трудно, ежели бы мы меньше были осторожны, или больше боязливы. Очевидная смерть придала нам бодрость, и мы с оною защищались, нашими ру­жьями насилу могли обратить их в бегство»^[125].

Перебежчик сообщил, что коняги из соседних селений собирают си­лу великую. Соответственно изготовились и шелиховцы. Как писал сам Шелихов, решил он «приступить со всеми моими людми к крепости их с тем намерением, чтобы выжить их оттуда». У шелиховцев были пуш­ки, действие которых вызвало сначала «удивление их... оттого родился ужас... и овладела ими робость; скоро они побежали из крепости своей, кою и оставили уже нашею без потери ни одного человека... В плен при­вели мы в гавань более 400 душ, распустив протчих на волю»^[126]. 130 че­ловек русских, несмотря на всю трудность обстановки, сумели утвердить­ся на кадьякской земле. До Шелихова здесь побывали промышленники компании купца Холодилова (1776 год), купцов Пановых (штурман Очередин в 1780 году) и три промысловых судна с Лисьих островов в 1783 году, и всех их коняги прогоняли. Шелихов же сумел постепенно установить с местными жителями нормальные отношения. Он дал им байдары и поселил в 15 верстах от Павловской гавани, выбрав среди них старшего — Хаскака. Постепенно местные жители стали союзниками русских и предупреждали о неприятностях, которые им грозили со сто­роны других племен, и даже сами коняги прогоняли их. Шелихов неу­станно вел среди них разъяснительную работу и писал, что он «пришел к ним жить в дружбе, не вести войну... притом же и всемилостивейшая

наша государыня желает их покровительствовать и доставит им жизнь безопасную и спокойную; сие и многие примеры ласкового обхождения, и малыя подарки, совершенно их усмирили»^[127].

Разослав по всем направлениям «артели» для промысла, Шелихов * занялся устройством селения: организовал школу для детей, поощрял принятие христианства, вербовал на службу компании. «Почитали они чудом скороспешное строение у нас домов... Невежество их так велико что они, когда мы во времена темных ночей выставляли бывшей у меня кулибинский фонарь, думали, что то было солнце, которое мы похища­ли... Мне прискорбно было видеть таковую умов их грубость, и для того недолго оставляя их в сим заблуждении, но старался сколько можно изъяснить им, что сие есть дело такого же человека, как и они, с тою только разницею, что они ничего не будут знать до тех пор, пока не будут мирны и заимствовать от нас обычаи и род жизни. Я показал им способ­ность и выгоды российских домов и платья, и употребления пищи. Они видели труды моих работных, когда они копали землю на огороде, сея­ли и садили семена; по созрении плодов я велел им оныя раздавать, но сни, употребляя их, ничего кроме удивления не изъявляют. Многих я велел кормить изготовленною работными моими для себя пищею, к чему они крайне чувствовали охоту. Таково мое с ними поведение час от ча­су более их ко мне привязывало»^[128].

Настойчивая деятельность Шелихова привела к тому, что уже в пер­вый год ему далось обратить в христианскую, в^.ру 40 аборигенов, неко­торые приобщались к грамоте («начал я вводить их в познания о кни­гах и обещевая выучить и детей их, ежели кто из них на то согласитца, таковой же по их мыслям премудрости. Нашел некоторых охотников, кои приводили и вручали мне оных: должно отдать народу сему спра­ведливость в остроте ума, ибо дети их веема скоро понимали свои уро­ки, и некоторые до отъезду моего столь выучились по-российски гово­рить, что без нужды можно их разуметь. Я оставил таковых учащихся грамоте 25 мальчиков»^[129]), многие жители захотели посмотреть Россию.

Зима 1784—1785 годов в общем прошла в таких вот беспрерывных хлопотах и заботах по устройству местных жителей, налаживанию с ни­ми отношений, подготовке к весенним и летним походам. Но, несмотря на хорошую организацию труда, отдыха и правильное питание, цинга посетила и Павловскую гавань. 'Больных становилось все больше и боль­ше, а «с половины зимы оныя умирать начали, а оставшийся ‘силно ос­лабевали»^[130]. Появились также слухи о подготовке некоторых отдаленных племен к военному походу на русских: Шелихов вовремя сумел разо­блачить заговор и арестовать заговорщиков.

В начале мая Шелихов отправил большой отряд в составе 52 про­мышленных русских, 110 коняг и 11 алеутов на четырех байдарах на

Американское побережье. Самое примечательное в этом походе то, что вчерашние «неприятели» — коняги сегодня совместно с русскими выпол­няли общее дело. Возвратившись в конце августа, посланцы сообщили, что отряд побывал в Кенайоком и Чугачском заливах, у острова Афог- нак, прошел проливом между островом Кадьяк и материковым берегом Аляски, «не видав во все лето ни от коняг, ни от чугач и от кенайцев ни­каких нападений, но еще оныя народы дали до 20 человек в аманаты...»^[131]. Прибывшие разместились на Кадьяке в местечке, называемом Карлук- ским. И зимой не прекращались походы вокруг Кадьяка с северной и западной сторон, а по «американскому берегу от Кытмака до Камышат- ской губы»^[132]. В декабре был сделан поход и по южную сторону острова. Причем во всех точках, где побывали промышленники, строились зи­мовья и оставались зимовщики-промышленники.

С 10 января и по 1 мая 1785 года одиннадцать промышленников — «работных людей» жили на восточной стороне острова Кадьяк, в той его части, где растет хороший еловый лес (теперь мыс Еловый), нахо­дящийся от Павловской гавани в 160 верстах, близ Чиниатского селе­ния. Они построили там зимовье, несколько шлюпок и занимались пуш­ным промыслом.

25 февраля Г. И. Шелихов получил известие от начальника зимовья Кытматского грека Евстрата Ивановича Деларова. В письме от 19 фев­раля он сообщал о судьбе галиота «Св. Михаил», который согласно предписанию Шелихова, прибыв на Уналашку, вышел оттуда 12 мая

1785    года в море. Шесть недель противные ветры трепали его вблизи Уналашки, не давая возможности продвинуться вперед. Была сломана мачта, и галиот принужден был возвратиться на Уналашку. Исправив повреждение, вышли в августе в море вторично, но из-за ошибки под­штурмана Олесова налетели на камни и с большим трудом снова воз­вратились на Уналашку, где и пришлось зазимовать. Олесов во время зимовки отправил с судна к Шелихову на шлюпках 30 человек, но и им не повезло: долго их носило штормом по морю, затем прибило к Амери­канскому берегу, где они пробыли шесть недель, «лишась 6 человек от холоду и от недостатка пищи, оставшия спасены по уведомлению выше- писанного же грека Деларова людми, посланными из нашей компании, но ис тех по приезде в гавань 5 человек померло»^[133].

Незадолго до выхода в Охотский порт Г. И. Шелихов послал отряд к мысу Св. Ильи для постройки там крепости, а также описи побережья, обязав «по берегам ставить кресты и закапывать в 'землю обломки гор- шешные, кору березовую и уголья»^[134]. На побережье строились крепости: в Кенайоком заливе, в Чугацком заливе, на острове Афогнаке, расши­рялось селение на северном берегу острова Кадьяка, в Павловской га­вани.        .

И теперь, когда после двухлетнего пребывания в Америке Шелихов собирался возвращаться в Охотск, он наказывал енисейскому купцу Константину Алексеевичу Самойлову, остававшемуся правителем рус­ских селений в Северной Америке, «поступать расселением российских артелей для примирением американцев и прославления Российского го­сударства по изъясненной земле Америке и Калифорнии до 40 граду­сов» Отметим, что это первое указание о русских границах в Северной Америке.

В наставлении Г. И. Шелихова К. А. Самойлову, данном 4 мая

1786    года, говорилось: «За отлучкою на судне (Шелихов уходил только на одном судне — «Три Святителя», два оставались в Америке. — А. А.) в Охотский порт российских людей 12-ти человек, в остатке компании нашей русских на острове Кыктаке (Кадьяке. — А. А.) 113-ть человек, к сему надеюсь получить от грека Деларова ис компании сверх Кондако­ва и Вакина 24, да по приходе с Уналашки судна Михаила 26. Итого 163 человека, которых содержать поартельно: в Сельдяной бухте в проливе 30-ть человек, в Чукшатской (Чугацкой.— А. А.) бухте 11-ть че­ловек, в гаване на острове Афогнаке 40 человек, в Кенайской губе в кре­пости 30 человек, в Угаматской бухте или между Афогнаком и Учиныят- ской (Чиниатской. — А. А.) бухтой или Агаехталика, где более надоб­ность востребует, 10-ть человек, в Олитаке 11-ть, в Карлуке 20, между Катмаком и Камыкшаков ближе к Катмаку на пристойном жиле (жилье, селении. — А. А.) 11-ть. Итого 163 человека. А когда судно Трех Святите­лей из Охотска придет с людми, тогда заводить крепость и артели за мысом Святаго Илии». И далее, Шелихов наказывал: «Гавани и крепости, расположенные мною на острове Афогнаке и в Кенаях, устроить елико можно прочныя против плана всякое покойное и удалное строение и кре­пость, а для байдар и байдарок сараи...»^[135]

Общие же задачи, поставленные К- А. Самойлову и командирам су­дов, очень хорошо видны из следующего места «Наставления»: «Одно­му предписал я наставлением... плавать по длине (долготе.— А. А.) от 40 до 73 градусов, считая от Охотского меридиана, который я первым поставлял в своем исчислении (то есть принимал за начальный мериди­ан.— А. А.), а по широте от 60 до 40 градусов в открытом море; друго­му же — к северу при сближении там двух частей света, для сыскания неизвестных мест и островов. Третий, на котором выехал я из Кадияка, обращен в транспортное судно, на коем каждый год приятным долгом? почитаю я уведомлять правительство о делах тамошнего края»^[136].

22 мая 1786 года Шелихов на судне «Три святителя» вышел в море и сразу же встретил наконец-то галиот «Св. Михаил». Шелихов побы­вал на нем, сменил морехода и приказал «Св. Михаилу» из Павловской

гавани следовать на остров Афогнак и находиться там при крепости. Про­должая плавание к берегам Камчатки, галиот «Три святителя» шел на виду Алеутских островов. С судна видели Четырехсопочные острова, Амухту, Сигуам, Амлю, Атху и другие. Плавание было тяжелым.

12   русских болели цингой, и почти все матросские обязанности исполня­ли «американцы», которые «из любопытства» согласились плыть в Охотск. Они же нагюлнили свежей водой 40 опустевших за время пере­хода бочек и доставили их с Первого Курильского острова на галиот. / Сильный встречный ветер и огромное неправильное волнение (сулой) в проливе задержали продвижение галиота, который только 8 августа сумел стать на якорь у Большерецкого устья.

Тут произошло неожиданное событие. Шелихов съехал на байдаре на берег, как он пишет, для покупки рыбы, а байдару отправил обратно. Тем временем налетел ветер, судно сорвало с якоря, и оно без Шелихо­ва было вынуждено уйти в Охотский порт. Шелихов же, побывав в Пе­тропавловске, где познакомился с капитаном английского торгового суд­на В. Питерсом, закупил у него весь товар на сумму 6 611 рублей, при­вез этот товар в Большерецк и тут перепродал оптом тотемским купцам Пановым, получив прибыли 50 процентов, то есть по 50 копеек на рубль. Обратно Шелихов возвращался сухим путем через всю К^амчатку, вокруг залива, носящего сейчас его имя, залива Шелихова, вдоль Охотского по­бережья. В этом пути ему очень помогли братья Т. И. и В. И. Шмалёвы. Шелихов прибыл в Охотск 27 января 1787 года, а оттуда уже с семьей в Иркутск 6 апреля.

Г. И. Шелихов по прибытии в Иркутск, чрезвычайно довольный ус­пехом дела и прошедшего плавания, развернул бурную деятельность.

В своем донесении Иркутскому и Колыванскому генерал-губернатору Ивану Варфоломеевичу Якоби о путешествии в Америку от 19 апреля

1787    года он больше всего просит помочь, оказать содействие Е. И. Де- ларову, Г. А. Измайлову и Д. И. Бочарову, которые должны в скором времени отправиться из Охотска в Америку^[137]. Записка Г. И. Шелихова о его странствиях была опубликована в 1791 году (причем редактор, По всей вероятности академик С. Я. Румовский, своевольно, следуя «духу времени», изменил' фамилию морехода на Шелехов) и имела огромный успех^[138].

В 1788 году Шелихов и Голиков прибыли в Петербург и обратились к Императрице с прошением, где ставили вопрос об образовании единой компании, которой бы правительство дало привилегии монопольно про­мышлять на Алеутских островах и в Северной Америке, возводить там русские постоянные поселения и просили ссуды на 20 лет в размере двух­сот тысяч рублей. «С умом, свойственным государственному человеку, он (Шелихов. — А. А.) главнейшею целью имел упрочить для отечества заня­тые острова, привести обитателей их в подданство России, завести осед­лости, где только возможно, и потом уже заботиться о собственных вы­годах и приобретениях новых сокровищ в странах отдаленных»^[139].

Екатерина II, которой были доложены проекты Шелихова и Голико­ва, реагировала на них весьма своеобразно. Собственноручные ее заме­чания, сделанные во время чтения бумаг Шелихова и Голикова в пере­ложении сибирской администрации, говорят о том, что она была катего­рически против предоставления займа («двести тысеч на двацать лет без проценты. Подобного займа еще не бывало. Ниже тогда когда Сенат раздавал деньги и заказы охочим людям на достаточной залог или вер­ное поручительство, могут занять и вне казны, а в казне теперь нет де­нег никаких»), была категорически против монопольной компании («чтоб Голиков и Шелихов одне торговали в новооткрытыя места сие прошение есть сущая монополия и изключительное торговля противное моим пра­вилам, что оне учредили. Хорошо то говорят оне нихто тамо на место не освидетельствовал их затеек...»), была вообще против распространения на Тихом океане («многое распространение в Тихое море не принесет твердых польз. Торговать дело иное, а владеть дело другое»)^[140]. В резуль­тате 11 сентября 1788 года последовал указ правительствующего сена­та, по которому согласно воле Екатерины II в просьбе Шелихова и Го­ликова о ссуде 200 тысяч рублей, о монопольном промысле и торговле на Алеутских островах и в Северной Америке, -о разрешении использо­вать офицеров-моряков и артиллерийских служителей на службе ком­пании в Америке было отказано^[141]. Несмотря на это, за заслуги Голикова и'Шелихова Екатерина II распорядилась дать им шпаги, медали и по­хвальные грамоты.

И все-таки Г. И. Шелихов сумел отправить из Охотска галиот «Три Святителя». На смену К- А. Самойлову на нем отправлялся Е. И. Де- ларов, который был вместе с Шелиховкм в Иркутске. Ему вменялось в обязанность продолжать укрепление русских селений и крепить связь с местными жителями. Он должен был привезти обратно на Кадьяк американцев, прибывших добровольно в Охотск, дабы те рассказали своим родичам о русской жизни и русских селениях. Между прочим, Шелихов приписал: «Для приплоду увести в Америку из Иркутска две нары собак злобных и две пары кроликов, а из Охотска две пары с быч­ками телочек, да пару свиней и пару коз, которые стараться там рас­плодить»^[142]. 27 августа 1787 года охотский приказчик Шелихова Емель­ян Ларионов докладывал своему хозяину в Иркутск, что «судно С. Трех Святителей из Охотска отправлено в Америку сего августа 20-го...» . В это самое время в Охотске находился и родной брат Шелихова Васи­лий Иванович.                                                                                      ^f

Приход «Трех Святителей» на Кадьяк с богатым снаряжением и про­довольствием был важным событием. Русские промышленники видели что поддержка их делу обеспечена. Е. И. Деларов принял дела от К. А. Самойлова и стал усиленно и успешно проводить в жизнь про­грамму I . И. Шелихова: посылал суда для исследования побережья, строил новые зимовья и крепости, поддерживал уже построенные спо­собствовал развитию там огородничества и животноводства Селение на Кадьяке из года в год росло.

С 30 апреля по 15 июля 1788 года Г. А. Измайлов и Д. И. Бочаров совершили на галиоте «Три Святителя» интересное плавание вдоль Аме­риканского побережья «как для открытия новых морских островов и приведения под власть Российской империи разных островных народов так равно и для утверждения всей новообретенной американской части знаками, величеству и названию российскому свойственными»¹. Иссле­дуя оерег залива Аляски от Кенайского полуострова до бухты Льтуа мореплаватели открыли здесь удобные и обширные заливы Якутат и Г1учек. Во всех местах Измайлов и Очередин зарывали в землю медные

доски с российскими гербами и надписью: «Земля Российская владе­ния»'*.         ^

А в открытом заливе Якутат местному тойону подарили портрет на­следника царского престола Павла с надписью на русском и немецком языках: «1788 года июня месяца в заливе, называемом по-иноверчески Якутат, компании Голикова и Шелихова мореходы штурманы Герасим Измайлов и Дмитрий Бочаров были на одном галиоте «Трех Святите­лей» в числе сорока человек, где чрез ласковость и дружелюбное обра­щение с тоёном Илхаки и подвластными ему народами колюжами имели знатный торг, а напоследок склонили их под защнщение и покрови­тельство Российского императорского престола, что, в знак сего остав­ляя показанному тоёну российской медной герб и сей изображающий российской короны наследника его императорского высочества печат­ной эстамп, подтверждается всем приходящим сюда на российских и иностранных судах, с сим тоёном поступать благосклонно и ласково, с приличною только для себя предосторожностию, и что означенные штур­маны, простояв здесь со своим галиотом с 11-го по 21-е число июня ме­сяца, никаких от тоёна и народов его худых поступков не приметили и ушли в море благополучно»^[143]. Летом 1789 года галиот «Три Святителя» под водительством Д. Й. Бочарова снова отправился в плавание по по­бережью и возвратился в Охотский порт, где его ждал сам Г. И. Ше­лихов.

Григорий Иванович Шелихов, возвратившись из Петербурга в Ир­кутск, строит проекты один заманчивее другого. В своих начинаниях он встречает полную поддержку нового иркутского генерал-губернатора Ивана Алферьевича Пиля. 11 февраля 1790 года Шелихов обратился к нему с пространным письмом, в котором по существу излагалась про­грамма возглавляемой им Северо-восточной американской компании. Шелихов не ограничивался только Северной Америкой, хотя это и было главной его целью,— он предполагал отправиться из устьев рек Лены, Индигирки или Колымы к берегам Америки «для измерения тут широ­ты и познания путей в сей части Ледовитого моря и Беринговых проли­вов и, ежели есть и можно, то и с народами при сих берегах обитающи­ми, также вступить во взаимное обязательство и торговлю...». Он хотел отправить также судно из Охотска для исследования северной части Бе­рингова моря. Что же касается самой Аляски и Калифорнийского побе­режья, то тут Шелихов доносил Пилю, что «вдоль по матерой американ­ской земле от острова Киктака к Калифорнии далеко уже и за мыс Свя­того Илии, во многих местах посредством и иждивением компании, по наставлениям моим, развезены и оставлены императорские знаки... и на­деемся со всеми теми народами короткую иметь связь и утвердить так­же в подданстве высокому российскому скипетру, а оттоль и далее рас­пространить свои обзаведения и торговлю...»^[144].

С* i 1

Tt                                                                                            ■     ■         V                    ,                                                                                                     j

Jr%*, &аы.ш- ЖОР'*'#**? < &глал,'|> С0&*&!^,х*> 4-gfiUt. I

r                                      '                               ..,                               ^{/ ;}-|

A. Jj *rpjijjatftM-ttmi ‘*/п0у$<ьят4:н                                                      /ла^ййгл

lAeSAfc-w****'. Ckt'to*** , 3t 4*л т-м«:'                                                     , I

/V                             /                                 «V                      ‘

&№££€»£&-. *ш. *.. i-У**** &**Ш I

_ I,/.*-.                                    ■■•-.-a-:-::: •                                       .                                                                                      :

mmmnnmw* aeswajK*----

-r                             '                                                                                                           / •>•

_% lil/CM*.«•*» •/ / « (JMt0**£_r                                                     -«ter* ЛOk tr ,

W*-i ** * £*яч».< Прлшеи                                                                      >>(*»?

SS '     ,          1 ' ■—* ^ ^

Cct-cfvtfbtl £МШ.чт i>,                                                                        ИГ»-#.

У’ **■<>'+<£*                             •                                  ■ - •

|i. г л* enJft.trmersbMi&tQ n-#jjp*Mtx3*», _f %&Ш.&

Инн ни.**ты -НФ* Йй ЧЫС$ qym04jfi&№_rw. .»*%- гаь'-помлнычк цг*ие*4 .&/:«**&&шфрщ «f'.-.v _.

—         ■**»'                w**                 • „        • /**Ч      ' -              <й

Л                            .«£«**' 1ч*еосикшА *яя                                                       /&&**

Zi <л./>е»Л4«* ₍ <,Sr««»л«к’Л»* ^ 1£ЩШ.<к»м4е* £s-0*ef          |

fitiHotmuAtbf                                                       6к/ 4&а& *t v<~ш               X

Cy(>«t«*j                                      tn«*T4tx*& #чгюг.т*& #« “»'                                   f

f'ti.i'-* «« is.йчиг>»«й п . Снмгшьл Щл'£<1                                                 ~              t

Cl tyfcvttt<ie**tb * flA/i, ипрешм -netyJfrJts.-ci                                  |

(ЩУ t/Xc/vff                                               f I

curt»■-*»»*

Лау*«5м*~е«^-*''                                             ’ *y*W^m*^a**v ■ j .Ълж/ <6^               "

#т" О

Я^П>Ш:,льца ^шЙдсаГ⁶”"^ “ ^{Воскресенской гава,ш в 1794 г}°лу. Рисунок

Между тем Е. И. Деларов, согласно договоренности с Шелиховым требовал себе замены на посту управляющего, или правителя, компании на месте, в Павловской гавани, в гавани Трех Святителей. Находивший­ся в Охотске Шелихов познакомился с каргопольским купцом Александ­ром Андреевичем Барановым и сумел с ним договориться относительно службы в Русской Америке. Выбор этот, как показала история, оказал­ся очень удачным.

А.   А. Баранов родился в 1746 году в Каргополе. Он занимался сна­чала торговлей в Москве и Петербурге, затем оказался в Иркутске Это был человек недюжинных способностей и знаний. В 1787 году Баранов за статьи о Сибири был избран членом Вольного экономического обще­ства.                                                                                 ^

15 авгдста 1790 года А. А. Баранов и Г. И. Шелихов подписали до. говор в Охотске, который 17 августа скрепил коллежский асессор и. I. Кох, исполнявший обязанности охотского коменданта В пункте

первом договора говорится: «Согласился я Баранов быть компании Ше­лихова, из двух сот десяти паев состоящей, по Американской матерой земле и островам расположенной, в коей людей, кроме мореходов и протчих составляет ныне комплект и всегда быть должно сто девяносто два человека,— в лице хозяйском Главным Правителем». Пункт пятый предусматривал подчинение Баранова только правительственным ука­зам и распоряжениям самого Шелихова, а шестой определял Баранову двух помощников, одним из которых являлся тотемский мещанин Иван Александрович Кусков^[145]. Баранов при отъезде в Америку отправил же­ну свою Матрену с дочерью Афанасьей в Каргополь, а сына Аполлона оставил временно в Якутске у брата своего Петра Андреевича Баранова.

Всем сердцем стремясь к созданию монопольной сильной компании, которая бы пользовалась поддержкой правительства, Г. И. Шелихов по­нимал, что пока это невозможно осуществить. В ожидании лучших вре­мен и перемен он стал учреждать новые собственные компании, стре­мясь таким образом распространить свое влияние на весь район север­ной части Тихого океана и Алеутские острова. В 1790 году он основал Предтеченскую компанию для промысла и освоения островов Прнбылова, а затем еще две компании — Уналашкинскую и Северо-Американскую. Стремясь основать постоянное русское поселение на острове Уналашка, Шелихов послал свой испытанный галиот «Три Святителя», который по­гиб там на скалах 1 октября 1791 года. Вместо галиота все необходимые для постройки материалы доставило на Уналашку из Охотска судно «Северо-восточный орел».

Но по-прежнему Шелихов все свои помыслы устремляет к объедине­нию разрозненных компаний, хорошо понимая, что на таком огромном пространстве только единая власть, монополия в промыслах и торгов­ле могут навести порядок, помочь освоить территории. Баранов был вполне солидарен со своим хозяином-компаньоном и по его указаниям, да и без них, твердой рукой наводил порядок в Русской Америке. Он на­чал осуществлять мечту Г. И. Шелихова'—построить на берегах Ново­го Света русскую столицу Славороссию.

Экспедиция И. И. Биллингса в начале 90-х годов в северной части Тихого океана значительно помогла начинаниям Шелихова. Совершен­ная под русским военно-морским флагом, она недвусмысленно дала по­нять иностранцам, что, если потребуется, сюда придут и другие корабли для защиты русских приобретений, русских селений, русской жизни на побережье Северной Америки от самого Берингова пролива до Кали­форнии.

Однако И. И. Биллингс уже в Иркутске и Якутске резко критиковал действия Г. И. Шелихова, обвиняя его в излишней жестокости, в беспо­рядках, творящихся в его поселениях и крепостях. То же самое Биллингс повторял и в Петербурге. Естественно, что это мешало Г. И. Шелихову

осуществить свою мечту — организовать единую Российско-Американ­скую компанию.

Мореходы Шелихова в годы действия экспедиции Биллингса продол­жали исследозать Аляску и острова. В 1791 году Д. И. Бочаров описы­вал северный берег Аляски, а О. Худяков описал восточную группу Ли­сьих островов. Прибывший на Кадьяк новый правитель А. А. Баранов в течение 1791—1793 годов «обозревал свои владения»: совершил плава­ние вокруг острова Кадьяк, в Кенайский залив и описал Чугацкий за­лив. В 1792 году Худяков открыл у оконечности полуострова Аляски не­большую группу островов, названных его именем.

Деятельный Баранов, основавший на острове Ситха столицу Русской Америки — город Ново-Архангельск, строил добротные дома, открывал школы, насаждал огородничество, завел Адмиралтейство, и уже в 1794 году в Северной Америке было построено первое русское судно — «Феникс». Сам Баранов продолжал в 1795 году на другом судне «Оль­га», также там построенном, исследование северного и восточного бе­регов залива Аляски и находящихся там островов.

Тем временем Г. И. Шелихов продолжал направлять свои усилия на образование единой компании. Рассуждал он просто: если ему одному или совместно с Голиковым не разрешили монопольно промышлять и торговать, то не попытаться ли объединить все компании, существую­щие до сего времени на Восточном океане, в одну? Он призывал иркут­ских, якутских, тобольских, томских, охотских, камчатских купцов со­ставить единую компанию, выбрать ее директоров и делить прибыли согласно вложенному капиталу, согласно купленным акциям. Это на­мерение ему постепенно удалось осуществить. В Русскую Америку ста­ли постоянно ходить суда из Охотска или Петропавловска. Они достав­ляли туда всевозможные припасы, снаряжение и даже рогатый скот и свиней.

Г. И. Шелихов сумел ‘заинтересовать иркутского губернатора И. А, Пиля своими проектами до такой степени, что тот сам ордером от 11 мая 1794 года наказывал ему строить крепости, «завести прочное строение для хлебопашцов, мастеровых и всех жительствовать тут долж­ных», сажать «семена хлебные и огородные», строить верфи, «отыски­вать возможными средствами в недрах земных сокровища и все прот- чее», но «главнейшая цель стараний ваших,— писал губернатор, — со­стоит в том, чтоб американцев превратить ^-из диких в обходительных, из несмышленных в нужных в просвещенном общежитии упражнениях зделать знающими» ’.

Исполняя приказание губернатора, Щелихов, отправляя очередные суда в Русскую Америку, в письме Баранову от 9 августа 1794 года пи­сал, что с этими судами (двухмачтовое двухпалубное судно «Три иерар­ха» и двухмачтовое однопалубное «Св. великомученица Екатерина») на­правляются «для кораблестроения за мысом ов. Илии и произведения тамо же хлебопашества тритцать семей... и священно-архимандрит Ио~ саф з братиею (то есть духовная миссия.— А. .Л-)»- Особое внимание Шелихов просит обратить на выбор мест для строительства крепостей. В заключение он написал: «Таким образом зделав вам мои примечания, оканчивая я сие дружескою моею к Вам прозбою о продолжении Ваших трудов к далним поискам в пространстве моря, и открытии мест на ма­тёрой Американской земле, и порядочнаго оных описания и положения на планы, а притом даю Вам знать и сие, что я при помощи божей про­извел ныне давно предприятое мною дело, а именно: отправил прислан­ное от Вас и сюда в Охотск прибывшее минувшаго июня 22 числа суд­но «Симеон» слишком с 70 человеками работных под начальством г-на Меркульева, учредив Особую компанию под названием Северной Амери-

¹   АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 108, л. 18 об.

канской, точно на тех же регулах, как и управляемая Вами Северовос­точная Американская компания. Сия компания соединитца с прочими другими моими компаниями, в коих кроме посланных ныне туда нахо- дитца до 140 человек работных. На будущее лето отправлено туда же еще другое 'судно «Михаил», и умножу еще людей. Мне хочется, чтоб с острова Уналашки обнять всю северную часть Америки, касаясь и про- тиву лежащую оной Чукоцкую землицу. Назначил места, где той ком­пании иметь ярмонги, и с народами там обитаемыми, завесть связь и торговлю. На первый раз «Симеон» пристанет на острова Павел и Ге­оргий.

Из сего моего плана видите Вы теперь, что могут быть изследованы' обе стороны берегов Американского мыса противу лежащей Чукоцкой* земле; однако ж сужу я, что наследование тех сторон, а особливо к се­веру лежащей, удобнее произвести компаниею Вами управляемою, так как Вы в нынешних Ваших донесениях сходно с моими мыслями и пред­полагаете учинить, по тому кратчайшему и выгоднейшему (пути.________________________ А. А.)

с северного на полуденную сторону водяным: рекою из Ягык, и озеру к самому кратчайшему сухому пути, которой открыт в 1791 году покуше­нием штурмана Бочарова чрез Аляксу в том месте, где Аляксинский мыс > материка начинается перешейком. Для меня веема лестно будет слы­шать ежели сие изеледование совершено будет, поелику я об открыти­ях того кратчайшаго и выгоднейшего пути чрез Аляксу, по полученным' от Вас писмам и планам с судном «Михаилом» в 1793-м году донес пра­вительству а сие и ея императорскому величеству» *.

В этом же письме Шелихов просил Баранова исполнить его мечту о- русской столице Русской Америки: «При заложении домов, ежели оныя строитца будут вне крепости, наименовать селение сие, пока дальнейшее от начальства последует повеление в честь Российской славы Славорос- сиеи» . Особое внимание Шелихов придавал основанию поселения за мысом Св. Ильи, согласие на которое было в 1794 году получено от пра­вительства. Климатические условия, а также обилие строевого леса на­водили на мысль о том, что здесь удастся заниматься 'хлебопашеством* и можно будет основать судостроительную верфь.

Баранов доносил Шелихову, что в 1792 году во время объезда мате­рикового берега Америки от Кенайской губы до Нутки он встретил в- бухте Канасушак английское двухмачтовое судно «Феникс». Ирланд­ский шкипер Мур сообщил, что намерен «плавать около берегов до Чу- гатской бухты и меняться с американскими народами». Баранов пробыл на судне Мура пять дней и в разговорах дал понять, что «берег амери­канской до самой бухты Лтуа в соседстве Нутки находящейся, принад­лежит России по первым ея тех мест приобретениям от времяни 1740 го­да». Мур на это возражал, «присваивая первое приобретение Кенайска- го и Чугатскаго заливов Англии трудам известнага капитана Кука».

Баранов же с достоинством возражал, мотивируя возражения тем, «что прежния Российския мореплавательный известия свету еще не откры­ты, и что он имеет повеление, в случае каковых либо в сих местах пре­пятствий от иностранных, донесение зделать своему высокому прави­тельству». От этого же шхипера Баранов получил известие о смерти ар­хиепископа Вильяма Кокса, автора книги о русских мореходах. Между прочим, Баранов приписал примечательные слова, видимо, не без осно­вания: «...чрез него Англия знает о всех действиях последней нашей се­кретной астрономической экспедиции (то есть экспедиции Биллингса.—

A.   А.)»^[146].

Закончил свое письмо Баранов замечательно, вполне в духе Шели­хова: «Сужу я, что необходимо нужно распространить мореплавание наше по Тихому океяну далее нынешних пределов, то есть, чтоб с приоб­ретаемыми на Курильских и Алеутских островах и на материке Амери­канском сокровищами, так как с частию и самых российских произведе­ний, ездить в Кантон, Макао, в Батавию, в Филиппинские и Марианские острова, а оттоль привозить в Америку и на Алеутские острова нужное для одежды, из бумажной материи; для пищи, как то: сорочинское пше­но и протчия жизненныя вещи; для сооружения судов полотна на пару­си бумажныя и веревки, какия там бывают, так как и для России, что к получаемым из Китая и протчих мест товарам к умножению оных по­требно будет»^[147]. Вот как широко мыслили «Колумбы росские» — Шели­хов и Баранов.

Узнав о благополучном возвращении экспедиции А. Лаксмана и

B.   Ловцова на бригантине «Екатерина» в Японию, Шелихов тут же пред­ложил свои услуги в посылке в Японию торгового судна, но в этом ему было отказано: Лаксман заявил, что он поддержит Шелихова только в том случае, если в организации экспедиции примут участие другие куп­цы. Шелихова это не устраивало, и между ним и Лаксманом возник разлад. Тогда Шелихов получил разрешение на основание русского по­селения на острове Уруп. В 1795 году там была высажена партия про­мышленников с женами и детьми во главе с Василием Звездочетовым. Вскоре они перешли на Итуруп и прожили там около десяти лет. Б. П. Полевой, ссылаясь на японские источники, сообщает, что звездо- четцы вели торговлю с японцами, проживавшими на острове Хоккайдо (Мацмай)^[148].

Шелихов 18 ноября 1794 года с гордостью докладывал И. А. Пилю, что на вышедших 13—14 августа в Русскую Америку судах «Три иерар­ха» и «Св. Екатерина» отправлено: на первом судне 126 человек (10 ду­ховных особ, 5 бывших американцев-алеутов, 45 поселенцев обоего пола, штурман, помощник Баранову, два приказчика, 62 «работных челове­ка»; на втором ^-67 человек (штурман, 2 приказчика, 5 американцев- алеутов и 59 «работных людей»), кроме того, скот, птица, хлеб семен­ной, сельскохозяйственный инвентарь, провизия, имущество людей и прочее —всего более 13 тысяч пудов. Шелихов хвалил Баранова и на­стаивал на объединении всех компаний

Препровождая все доклады Шелихова, Баранова Екатерине II, 20 но­ября _с 1794 года Иркутский и Колымский генерал-губернатор генерал- поручик И. А. Пиль доложил, что повеление Екатерины II от 31 декабря

1793    года о выделении 20 человек из ссылочных матросов для «заве­дения кораблестроения у мыса св. Илии...» да «хлебопашцев на упот- реоление к земледелию тамо же»^[149] исполнено. В заключение рапорта Пиль просит: «Осмеливаюсь испрашивать всемилостивейшаго к нему (то есть Шелихову.— А. А.) благоволения и тем сколько ободрить заслуги его и привесть в большее поощрение, так и в прочих возбудить старание о пользе и славе отечественной»^[150].

Пиль не зря старался поощрить Шелихова. Он и Баранов не только строили проекты, но и успешно проводили в жизнь свои и государствен­ные предначертания. Уже к 1795 году практически все компании за ис­ключением, пожалуй, П. С. Лебедева-Ласточкина, действовавшие на Тихом океане и в Северной Америке, были объединены под эгидой Гри­гория Ивановича Шелихова, Ивана Ларионовича и Михаила Сергееви­ча Голиковых, Николая Прокофьевича Мыльникова и некоторых других. Оставалось получить только официальное разрешение Екатерины II на создание единой монопольной компании.

Но совершенно неожиданно 20 июля 1795 года в Иркутске скоропо­стижно в расцвете лет на 49-м году жизни скончался Григорий Ивано­вич Шелихов. Впрочем, Б. П. Полевой подвергает сомнению неожидан­ную смерть Шелихова от болезни и на основании весьма туманного сви­детельства одного современника высказал мысль о самоубийстве Г И. Шелихова^[151]. Вряд ли можно согласиться с таким предположением. Жизнелюбивый, побывавший в самых трудных жизненных ситуациях, хороший семьянин (у него были две дочери и сын), пользовавшийся под­держкой сибирских властей почти во всех своих начинаниях, Г. И. Ше­лихов не мог решиться на такой шаг.                                                         ’ ' '

После смерти Г. И. Шелихова его место в компании заняла жена На­талья Алексеевна Шелихова^[152]; делами же со временем управляли зятья Шелихова Николай^ Петрович Резанов и Михаил Матвеевич Булдаков, энергичная и достойная женщина, вдова Шелихова, сумела осуществить мечту своего талантливого мужа — организовать в конце XVIII века Российско-Американскую компанию. Но об этом чуть позже. А пока по-

святим еще несколько страниц книги Г. И. Шелихову, высказываниям о нем, о роли этого прославленного морехода и купца в истории России на-ее Дальнем Востоке.                                                                     ’

•         Сначала о том, как правильно писать его фамилию: Шелехов или Шелихов? Вопрос этот не праздный. Имя выдающегося русского море­плавателя нанесено на карту мира, его именем называют пароходы, по­селки. Есть в Сибири и город Шелехов (а не Шелихов). Поэтому разго­вор даже об одной букве представляется совершенно необходимым. В дореволюционное время да и в первые годы Советской власти счита­лось полноправным написание через «е». Это написание ведет свое на­чало от книги самого морехода, на титуле которой написано: «Путеше­ствие Г. Шелехова с 1783 по 1790 год из Охотска по Восточному океану к Американским берегам...» (СПб, 1812).

Если обратиться к происхождению фамилии, то, вероятнее всего, она происходит от слова «шелег, шелех». В Толковом словаре В. И. Даля это слово означает: «неходячая монетка, бляшка, как игрушка, или для •счету, в играх, или на монисто, или в память чего-либо» (см. том IV, СПб, 1912, ст. 1417). Следовательно, производная от этого слова фами- . лия, казалось бы, должна быть Шелехов.

Но ведь не все фамилии пишутся так, как они должны были бы пи­саться от производящего слова. Нужно обязательно учитывать то, ка к пишут их сами владельцы фамилии. Всем хорошо известно, что есть Ивановы, есть Ивановы, существуют Мелеховы, но есть и Мелихо­вы. Как же писали свою фамилию члены семьи Григория Ивановича и он сам?

Работая в течение многих лет в архивах по истории географического изучения Сибири и Дальнего Востока, я неоднократно встречал доку­менты, написанные и подписанные .Шелиховым, его женой Натальей -Алексеевной, другими членами семьи, а также видел письма, адресо­ванные им.                         '

Некоторый анализ этих документов приводит к убеждению, что мореплаватель и его жена чаще подписывались «Шелиховы», хотя иногда встречается и написание через «е». Последнее можно, пожалуй, объяснить общим уровнем грамотности в России в XVIII веке: часто пи­сали так, как произносили, не придавая этому особого значения. В до­кументах же, адресованных мореходу, чаще встречается написание Ше- „лехов. Вполне возможно, что это как-то влияло и на написание фа-ми­" лии самим владельцем.

Разночтение встречается уже в самых ранних документах. Так, в ре­визских сказках Рыльскюго уезда мы встречаем Афанасия Шелехова (ЦГАДА, ф. 237, on. 1, д. 2966, л. 41 об.) и «гостиничной сотни» Ивана Прокофьева сына Шелихова и Петра Иванова сына Шелихова (там же, л. 51). В деле 1087, есть рыльский житель Иван Герасимов сын Шелехов - и его отец Герасим Киприянов сын Шелехов (л. 12). Надо заметить, что сказки писали писцы, и подтверждают они только тот факт, что уже тогда не было единообразия в написании этой фамилии.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Посмотрим теперь, как сам Шелихов писал свою фамилию. Давая наставление приказчику П. В. Мыльникову, отправляемому в Москву и б Рыльск 21 декабря 1782 года, он в числе других пунктов записал и та­кой: передать письмо «родителю моему Ивану Афонасьевичу господину Шелихову» (АВПР. ф. 339, оп. 888. д. 38, л. 4).

В оригинале договора Г. И. Шелихова с А. А. Барановым от 15 ав­густа 1790 года, по которому Баранов становился правителем дел куп­ца Шелихова в Америке, читаем: «Мы, нижеподписавшиеся: Рыльской имянитой гражданин Григорей Иванов сын Шелихов» (АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 74, л. 1). И подпись — отчетливая, ясная: «Шелихов».

Мы просмотрели целый ряд документов, подписанных мореплавате­лем, и в абсолютном большинстве случаев явственно было написано: «Шелихов». Иркутский генерал-губернатор И. А. Пиль, докладывая 20 но­ября 1794 года Екатерине II об успехах компании Шелихова, так повсю­ду и писал: «Шелихов» (АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 108). После смерти Г. И. Шелихова А. А. Баранов, адресуя письма-доклады его жене Наталье Алексеевне, кажется, ни разу не написал фамилию через «е». Наконец, сама Н. А. Шелихова, сообщая в Петербург об успехах Рос­сийско-Американской компании, начала свое послание так: «Покойной Шелихов муж мой в бытность свою в Америке...» (АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 41, л. 1), а подписала: «Дворянка Наталья Шелихова».

Весной 1970 года сбылась моя мечта — побывать в Знаменском жен­ском монастыре в Иркутске. Долго стоял я перед памятником знамени­тому мореходу и купцу, отлитым в Екатеринбурге и поставленным же­ной Шелцхова в 1800 году. Общеизвестно, что эпитафии, высеченные на гранях памятника, написали известные поэты Г. Державин и И. Дмит­риев. Три раза высечена фамилия мореплавателя и все три раза—Ше­лихов. И это через пять лет после смерти. Наверное, супруга лучше дру­гих знала, как увековечить имя своего знаменитого мужа.

Кажется, вопрос ясен. И не случайно поэтому в Краткой географи­ческой энциклопедии (М., 1964, т. 4, с. 387) первым из двух написаний стоит Шелихов. Б. П. Полевой, редактировавший книгу Г. И. Шелихо­ва для советского издания 1971 года, решительно отказался от старого и неверного написания Шелехов, употребляя везде написание через «и». Но в Малом атласе СССР, изданном ГУГК при Совете Министров СССР в 1973 году, почему-то сосуществуют город Шелехов и залив Шелихова.

В этой связи нельзя не привести одну из эпитафий на памятнике Г. И. Шелихову, принадлежащую перу И. Дмитриева:

Как царства падали к стопам Екатерины,

Росс Шелихов, без войск, без громоносных сил Притек в Америку чрез бурные пучины,

И нову область Ей и Богу покорил.

Не забывай, потомок.

Что Росс, твой предок,

И на востоке громок.

Очень хотелось бы, чтобы потомки не забывали: знаменитый мо­реход не имел двух фамилий, а имел только одну — Шелихов.

Деятельность неутомимого Шелихова всегда привлекала к себе вни­мание исследователей: она не могла не вызвать восхищения. Деятель­ность Шелихова отличается от морских походов других купцов тем, что он первый поднял вопрос о закреплении за русским государством зе­мель и островов, где многие неоднократно побывали. Шелихову не толь­ко принадлежит идея основать первое русское селение на Кадьяке, он сам и основал его. Он был не только путешественником и мореплавате­лем, не только купцом, радевшим о своих интересах, но и государствен­ным деятелем, хотя и не состоял на государственной службе. Как сви­детельствует К- Т. Хлебников, «Шелихов, как видно по некоторым его отзывам, двадцать раз посещал Охотск и несколько раз Камчатку не из любопытства, но по побуждению своего деятельного ума, а в Америке, сколько для чести себе, а более для пользы государственной трудился неутомимо, а, следовательно, работал преимущественно умом»^[153].

Державин и Дмитриев славили Колумба росского, его ругали со­перники-мореходы, превозносили буржуазные историки, недооценивали некоторые русские историки и по достоинству оценили советские ученые. Советский американист-историк Н. И. Болховитинов пишет: Г. И. Ше­лихов и И. В. Якоби выступали решительными сторонниками прочного утверждения русского «влияния на тихоокеанском севере и очень насто­роженно относились к появлению в этом районе иностранных конкурен­тов. Именно в этн годы с их стороны был выдвинут проект организации сильной монопольной компании для колонизации северо-западных бере­гов Америки»^[154]. Отмечая далее выдающуюся роль Шелихова, Болхови­тинов написал: «Действительно, основав первые постоянные русские поселения на о-вах Кадьяк и Афогнак, Г. И. Шелихов положил в 80-е го­ды XVIII в. прочное начало Русской Америке. Но заслуги Г. И. Шели­хова заключаются не только в его практической деятельности. Он был не просто удачливым купцом — организатором крупных промысловых ком­паний, но и политиком. Сам Г. И. Шелихов хорошо видел важные ре­зультаты своей деятельности и отличался завидной государственной про­ницательностью» ^[155].

После смерти Г. И. Шелихова его конкуренты развернули острую борьбу с наследниками, пытаясь подорвать созданную им компанию. Иван Голиков решил прибрать компанию к своим рукам, но вдова Ше­лихова, действуя умело, не позволила этого сделать. Она смогла также противостоять и купцу Н. П. Мыльникову, организовавшему в начале 1797 года свою компанию. Объясняя причины этой борьбы, Н. А. Шели­хова в «Записке о деятельности компании» писала: после смерти Шели­хова «товарищ наш Голиков был под тяжестию великой в казну доимки, и не в силах был сикурсировать компанейскую контору деньгами, по-

Бюст Г. И. Шелихова и надписи на гранях па­мятника.

чему я по убедительным прозьбам Голикова помогла конторе около ста тысячью рублями своими. Отправила на Кадьяк и на Зубовы (Прибы- ловы.— А. А.) острова 2 судна с свежими людми, товарами, а для посе­ления скотом, семянным хлебом и протчими потребностями, прибавя по требованию духовной миссии походную церковь. Голиков напротив того, когда по высочайшей милости государя императора (Павла I.— А. А.) помилован зделался от доимки и прибыл в Иркутск, то вместо благо­дарности начал делать различный по конторе интриги, ссоры, и возоб­новления прежних уже решенных с покойным Шелиховым ращетов, на­мереваясь всю компанию подобрать под одно свое распоряжение, и так как то удавалось ему делать з бывшими ему товарищами по питейным откупам, у коих отняв все прибыли, оставил их иметь с ним одни про­цессы. Он хотел сен план произвести еще деятельнее: и для того соеди­нясь с 20-ю иркутскими купцами, заведшими в начале 1794-го года ком­панию (компания Н. П. Мыльникова,—Л. А.), чтоб в Америке иметь промыслы, согласия их войти в ними в единство, которое на бумаге бы­ло уже и сочиняемо, но кто-то растолковал иркутским, что бес пригла­шения меня в то же единство, раздражат они не только её, но и прави­тельство, а потому и меня начали приглашать. Сколь скоро учинились мне гласными все те Голикова ненавистные подвиги, то, дабы спасти для детей сколко нибудь отцовское состояние, и чтоб не поставить противу себя вместо одного, еще других 20 неприятелей, решилась и я 19 июля 1/97 года. Итак, с горечью заметила Н. А. Шелихова,—столь славная,

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

трудами одного моего мужа заведенная компания многая дороги к част­ным и государственным ползам уже проложившая, вошла во управле­ние многих людей, ни капиталу, ни трудов не полагавших»^[156].

Суть дела заключалась в том, что Н. А. Шелихова владела самой большой долей в компании в общем ее капитале (200 тысяч рублей). С ней был неразрывно связан И. Голиков, которого хотел заполучить се­бе Н. П. Мыльников в компаньоны и таким образом противопоставить себя шелиховским капиталам. Но Голиков не мог пойти на это. Тогда-то и последовало предложение со стороны Мыльникова Шелиховой объе­диниться в одну компанию. Вот при таких обстоятельствах и произошло объединение шелиховских и голиковских компаний — Северо-восточной, Северо-Амернканской и Курильской, или Атхинской, с Иркутской ком­панией Мыльникова. Еще раз хочется подчеркнуть энергию, деловитость, настойчивость вдовы Шелихова Натальи Алексеевны в доведении до конца дела своего замечательного мужа.

Окончательным, заключительным актом в создании монопольной Российско-Американской компании стал указ Павла I. После смерти своей матушки он решительно поддерживал распространение русского влияния на Тихом океане и в Северной Америке. 7 августа 1797 года бывший генерал-прокурор, действительный тайный советник князь Ку­ракин объявил президенту коммерц-коллегии Петру Соймонову о же­лании иркутских купцов учредить компанию под дирекцией Коммерц- коллегии. 8 сентября 1797 года последовал указ Павла I следующего со­держания:

«Господин тайный советник и Иркутский губернатор Нагель. Рапорт ваш от 22 прошедшаго июля с приложением списков с договоров учреж­денной в Иркутске коммерческой Американской компании я получил; и как соединение купцов Голикова, Шелехова (написано в указе так.— А. А.) и Мыльникова для совместного отправления торговли и промыс­лов и на американских островах почитаю полезным и оное утверждаю, так и мнение ваше по сему случаю изображенное весьма похваляю пре­бывая в прочем вам благосклонный

Павел»^[157].

А что же происходило в это время на местах, в Русской Америке? Преемник Шелихова Баранов не только успешно боролся с компани­ей П. С. Лебедева-Ласточкина, но и значительно расширил сферу дея­тельности. 3 1796 году был построен Ново-Архангельск — столица Рус­ской Америки. Избавившись от главного соперника, Баранов был полон желания изгнать отсюда и все остальные компании. И это ему удалось. В 1798 году он отправил партию промышленников в оставленные лебе­девской компанией поселения на озере Илиамна, посетил сам Кенай- ский и Чугатский заливы, укрепил крепости, оставив управляющими з первой Василия Ивановича Малахова, а во второй своего помощника Ивана Александровича Кускова

Интересно привести выписки из ведомости о промыслах компании на

островах.

Кроме добытых и уже вывезенных с Лисьих островов и островов При- былова морских шкур и шкур пушных зверей, на этих островах остава­лось невывезенными:

 

II    того промысла послано в Охотск с господином штурманом Измай­ловым в 1794 году котов 60 000; ныне (то есть в 1797 году.— А. А.) на судне боте «Св. Снмеоне Богоприимце и Анны Пророчицы» 45 000; боб­ры, песцы, лисицы, кость, написанное число вывезены на судне Симеоне без остатка, еще 300 усов вывезено. Затем в остатке на северном Пав­ле котов 180 000, усов 800, на Уналашке котов 60 000»^г.

Компания действовала энергично, но не хватало рабочих рук, мало было и мореходов и морских судов. К уже известным ветеранам Рус­ской Америки Г. Измайлову и Д. Бочарову в скором времени присоеди­нились мореходы Гавриил Терентьевич Талин, Шильц, а затем и другие.

Построенный в 1794 году в Чугацком заливе фрегат «Феникс» уже успешно совершал свои рейсы между Кадьяком и Охотском. Сразу же, з 1795 году, под командованием Джеймса Шильдса (Шильца) на нем было упромышлено 3467 бобров, 3 350 бобровых хвостов, 1 115 речных выдр, 1515 черных лисиц, 1615 сиводушных, 1 659 красных, 290 бобров речных да 200 соболей. Все это было реализовано за 321 133 рубля^[158]. В 1797 году Шильц на «Фениксе» отвозил из Охотска на Кадьяк про­мышленных людей и различные товары, а обратно в Охотск на нем был доставлен груз: 3 870 бобров, 1 075 кошлоков (больших бобровых щен­ков), 4 730 бобровых хвостов, 615 медветков (малых бобровых щенков),

Первая и последняя страницы из указа Павла I об образовании Российско-Американ­ской компании.

!w'L]f^PH0^^yPo«^лисиц, 1 290 сиводушных лисиц, 1 290 красных лисиц.

*                             вый, 1799 год в компании была в строю целая флотилия судов: «Архист­ратиг Михаил», «Три иерарха», «Великомученица Екатерина», «Симеон Богоприимец и Анна Пророчица», «Северный Орел», «Феникс» «Дель­фин», «Пегас», «Олег»². ’

Размах деятельности компании Шелихова — Голикова виден из та­ких данных: в 1743—1780 годах 35 купеческих компаний напромышляли пушнины на 4522 844 рубля; в 1781—1797 годах 11 компаний доставит пушнины на 2 799 669 рублей, из которых на долю компании Шелихо­ва—Голикова приходилось пушнины на сумму 1 479 600 рублей то есть почти половина всех добытых за 16 лет мехов³.                                                                     '

Такое прочное положение Шелиховской компании среди других поз­воляло ей играть главенствующую роль в объединенной Российско-Аме­риканской компании.

3 августа 1798 года в Петербург поступил акт о соединении всех ир­кутских купцов в одну компанию. Подписали его 20 купеческих семей и в числе их Н. А. Шелихова, И. Л. Голиков, Н. П. Мыльников, П Д Ми- ЧУР™. ^И- П. Шелихов, В. И. Шелихов, Е. И. Деларов и другие. 8 июля J /JУ года Павел 1 подписал два важных указа.

Первый об основании компании и даруемых ей привилегиях, по вто­рому—представитель семьи Шелиховых должен был быть обязательно одним из четырех директоров компании, «жалуя всемилостивейшее сне право из уважения, что муж ея был из первоначальных заводителей сей торговли» .

В этот же день был подписан указ сенату об организации Российско- Американской компании. Мы приведем полностью этот документ: «Поль­зы и выгоды, проистекающия для Империи нашей от промыслов и тор­говли, производимых верноподанными нашими по Северовосточному морю и в тамошнем крае Америки, обратили на себя наше монаршее внимание и уважение. Почему принимая в непосредственное покрови­тельство наше, составившуюся по предмету оных промыслов и торговли компанию, повелеваем ей именоваться: под высочайшим нашим покро­вительством Российская Американская компания; и соизволяем, чтоб в подкрепление предприятий сей компании возможный со стороны воен­ных начальников пособия нашими сухопутными и морскими силами, по требованиям ея чинимы были на ея содержании. К руководству же и вящею облегчение и одобрение сей компании, составлены для нее пра­вила и содержание всемилостивейше даруемых от нас ей от сего време­ни на двадцать лет привилегий. Оба сии нами утвержденныя постанов­ления, равно как и акт, учиненный в Иркутске 3-го августа 1798-го года.

^Л^ъщтшш

[159] Н о a tp ss ||» В с з р о, с с I & с * а г «,

«si 3ji»»jwae.*K-ias*jn^ '

064* ал itfccj ««sstjOjsjiMo.

P

.’IK 8**wnn *X0 ^: ПУП-ЕрАТОр^КЛГО МПУ.СГКК Шл^чШ Ш"«> Vfca-Л, »■>«»! :•■» Ci .'«m i;r*o ts<.* W> s» <*.«.'«* :»a €OCm?f'ji*s. i^tiwn ЕГО В£ЛИЧКСТ9Ч «адша^’те,

m «                       £%;;:> j ,4 Ич^'рш ЙА'”’’

■ ..•rtirt|>r,4«'.-rt j?|>^s!s*i»i.;'.ьп « %1р.нтьшт%т

•<»,•.»«••• Х*^>* :« .Г* Si                     ^

! Г»>*4; WC »f |Ц->С1 ■. ' щ ' НА^:

г.-% « !ЗД-Ухчч&ДИ щ

i'« wh*'J j it сайжти .'(«in- : >•*>.?•!>*# f.f . ' ■, Ш

' ’ '■' '

■. _; *•» з». л-с* <'■ <' ■<■ .■ *» /■'I'iv.f 'iW се» «< :••. at,,-, -,г

. I                      . . :■ .       .. •■' -                J

. ; ■ _: . *■ . •• >•>* $i а-->^лл:ш (;Si afWAtfi. (" *" ,»....     i; ‘ftw ■ л< та , 0iru &»«■* я AMhV

Jii; • * t } <••• Ькуг ?!'* t"Qg. i‘i-,1* ве.Щу Cyvi-'CSJji// £>Ji

» :> •ьммкглгч иА-iriKfO 0ЛДП«1В5«Ч*»

i ,                                  «(ммЬммм «г

** 1ЙЙ. • ътНтст> *ar*vtto** ts« спа i>~- •< ш*щуп Гримorafy, занеся»».

; . ). pisimrefc *«йй(%- гм ##8«сшй*в -.ш И ,. -wwos .-^учщЫ <;•: птпг*. и pin. ?мла :

«юл ЕГм Я'-ПЦ p %1i;pC?iA?'0 БЕЛ^^ЙПВЛ яв*>

• <«*ч*8 •                 ■■ >.'* w «асатиъга fty.itча» 4Ga

»* • .»■> .-U* : -' ■- _vV; i-.ltlUi W f«»i » *£«е:Ш8

К ^ДД яЭДЙИЙ де as&£S>U о»

***■«* Пр«шамлш*йк- *?• «ДО» 1 * ,

Указ об образовании Российско-Американской компании.

между существующими ныне компаньонами, удостоившихся нашего бла- гопризнания во всех его статьях, которыя оными правилами не отмене­ны, препровождая в сенат наш, повелеваем, заготовя по содержанию помянутых привиллегий надлежащую грамоту взнесть ее к подписанию нашему, и учинить вообще все зависящие от него распоряжения.

Павел»

Указ был опубликован 19 июля 1799 года, вместе с ним были опуб­ликованы «Правила для учреждаемой компании» и «Содержание при­вилегии для учреждаемой компании». В правилах отмечается, что Рос­сийско-Американская компания учреждается «для промыслов на матерой земле Северо-Восточной (так называли тогда; правильно—-Северо- Западной.— А. А.) Америки на островах Алеутских и Курильских и во всей части Северо-Восточного моря, по праву открытия России при­надлежащих»^[160]. Первоначальный капитал компании составил 724 тыся­чи рублей и разделен на 724 акции.

Вступить в компанию имел право любой гражданин России, имевший недвижимое имущество хотя бы на одну акцию. К этим акциям на пер­вый случай прибавлялась еще тысяча акций в надежде на расширение капитала компании. Главная контора компании учреждалась в Иркут­ске и называлась Главным правлением РАК (Российско-Американской компании. — А. А.). Она должна была доносить о всех делах прямо импе­ратору. Были утверждены гербовая императорская печать компании и ее флаг.

Одиннадцать пунктов привилегий, данных Российско-Американской компании Павлом I, весьма примечательны и свидетельствуют об огром­ном интересе правительства к Русской Америке, о желании не только охранять интересы русских купцов в уже заселяемых местах, но и о желании расширять сферу их деятельности, помогать им продвигаться в новые места Америки. Первый пункт гласил: «По открытии из давних зремен Российскими мореплавателями берега Северо-Восточной части Америки, начиная от 55° северной широты, и гряд островов простираю­щихся от Камчатки на север к Америке, а на юг к Японии, и по правх^- обладания оных Россиею, пользоваться компании всеми промыслами и заведениями находящимися ныне на Северо-Восточном берег}' Амери­ки от вышеозначаннаго 55 до Берингова пролива и за оный, також на островах Алеутских, Курильских и других по Северо-Восточному Океа­ну лежащих»^[161]. Пункт характерен тем, что дает правительственное тол­кование границ Русской Америки. Ксмпанин разрешалось пользоваться землей, ее недрами, лесами, лугами, морями, реками, заводить по выбо­ру компании селения, плавать по всем окрестным народам и заводить с ними торговлю, нанимать мореплавателей — «людей свободных и не-

1Иа* Выс ч:,тт*ъ ЕГО ИМОБРЛТОРСКАГО ЙЕЛЦ.

iri I уд ищшШглы ша >мъ PottiHci

L. ^ K-W/fi «ш» СМ.йтСЛМЩ') Л , ч

котта шь /у,                                                „..............

** -_с,

щсхтт тысяч* ъоспяшть стпр**» Годада.чтьсал .«•й, йШ»**викя щчглгястклы сегот, »1.ш «..* кМинМ» «.-•«ю н^йад.ле.ьоюъ ему **«

KOItfrj^ рДШ ,р.*|_Л;.,_ш,. _{мо;№) по СШШ;0}

СМЛЯ t,V»l;0.r.1. ВЛ КиШЦШ* и «1^

и. hu r.nr, году

Компмш» )й мяввант Л&»8а нрлйилг ' •я упрлилсшл tidbit Ко.чдевУц учпнепг *■ ^{ь ш} '^лтнея ьу.гтъ ечу;м, гфедьздзд

»5&адс>,и Гш                    г--„ущ -—­

'IV* .'f<vA /-!• »                                     St*

v •А«*У*лм и<<п„*.-т+

. .