ЗАЙМЫ КАК ОРУДИЕ ЗАКАБАЛЕНИЯ КИТАЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИМИ ДЕРЖАВАМИ

(1840—1948  г.)

ГОСФИНИЗДАТ

* 1 9 6 2 *

МОСКВА

Ответственный редактор проф. Э. Я. Брегель

В. И. Ленин, давший глубокий и всесторонний анализ монопо­листической стадии развития капитализма, определил экспорт капитала как один из главных и наиболее характерных признаков империализма. «Империализм, — подчеркивал В. И. Ленин, — есть, между прочим, вывоз капитала» *. Внешние займы, представляю­щие собой одну из форм вывоза капитала, являются важным ры­чагом, с помощью которого империалистические монополии осу­ществляют свою экономическую экспансию, захват рынков сбыта и источников дешевого сырья, закабаление и эксплуатацию наро­дов слаборазвитых и зависимых стран.

В советской исторической и экономической литературе имеется немало работ, в которых в той или иной мере затрагивается вопрос о внешних займах Китаю. В их числе можно назвать монографии: Г. В. Астафьев, Интервенция США в Китае и ее поражение, М., 1958; В. Я. Аварии, Борьба за Тихий океан, М., 1952; Б. А. Рома­нов, Россия в Маньчжурии, Л., 1928; А. Канторович, Америка в борьбе за Китай, М., 1935; М. И. Сладковский, Очерки развития внешнеэкономических отношений Китая, М., 1953, а также кол­лективные работы, как например, «Международные отношения на Дальнем Востоке (1840—1949)», М., 1956.

Вопросы внешних займов Китаю освещаются в ряде работ китайских авторов, в том числе таких, как Чэнь Бо-да, Лю Да-нянь, Ху Шен, Цинь Бэнь-ли и др.^[1]

Однако как советские, так и китайские работы ограничиваются рассмотрением лишь отдельных иностранных займов или некото­рых периодов и сторон использования займов в качестве орудия агрессии империалистических держав в Китае и не ставят своей задачей охватить всю проблему в целом.

Известное внимание данному вопросу уделяют также западные экономисты. Так, внешним займам Китаю посвящены работы ряда английских буржуазных историков-экономистов: A. G. Coons,

The foreign public debt of China, London, 1930; P. H. Kent, Railway enterprise in China, London, 1907; американских — Т. V. Field, American participation in the China consortiums, Chicago, 1931;

C.  W. Phelps, The foreign expansion of american banks, New York, 1927; французских — Tcheou Jeungens, Des dettes publiques chinoises, Lyon, 1927.

Буржуазные экономисты, как правило, стараются свести про блему внешних займов Китаю к чисто техническим вопросам, вся­чески замалчивая подлинную сущность и истинный характер этой формы империалистической экспансии. Более того, нередко аполо­геты империалистических монополий пытаются доказать «прогрес­сивное», «цивилизаторское» значение внешних займов для Китая, заинтересованность страны в подобного рода «помощи», целью которой служило якобы стремление содействовать развитию на­циональной экономики и культуры.

В условиях нового, третьего этапа общего кризиса капитализма, когда, как указывается в Программе Коммунистической партии Советского Союза, в «...лагере империализма идет острая конку­рентная борьба за рынки сбыта, сферы приложения капитала, за источники сырья», внешние займы выступают важным орудием монополий. Они служат средством экономического и политического порабощения слаборазвитых стран, лишения народов суверенитета и независимости. Разоблачение на примере Китая и других в прош­лом колониальных и зависимых стран, к чему ведет и какие цели преследует финансовая «помощь», которую монополистическая буржуазия навязывает слаборазвитым в экономическом отноше­нии странам, имеет важное значение. Анализ политической сущ­ности внешних займов и других форм экспорта капитала, осуще­ствляемого империалистическими державами, повышает бдитель­ность и классовую сознательность народов, способствует подъему национальной борьбы трудящихся колониальных и зависимых стран за освобождение от гнета иностранного империализма.

Настоящая работа ставит своей целью показать роль внешних займов, как одного из инструментов империалистической экспан­сии, с помощью которого иностранные монополии закабаляли и в течение длительного времени эксплуатировали и грабили много­миллионный китайский народ. Однако проблема внешних займов Китая, их влияния на различные стороны экономической и полити­ческой жизни страны настолько многообразна, что, несомненно, требует дальнейшего специального исследования.

Автор

ВВОДНАЯ ГЛАВА

Прошло более двенадцати лет с тех пор, как великий китайский народ под руководством своей Коммунистической партии одержал решительную победу над объединенными силами гоминьдановской реакции и иностранного империализма и прочно стал на путь строительства социализма.

Победа народной революции в Китае в огромной мере способ­ствовала изменению соотношения сил на мировой арене в пользу социализма, превращению социализма в мировую систему. Вместе с тем она дала новый могучий толчок национально-освободитель­ному движению в колониях и зависимых странах, вдохновила про­буждающиеся народы Азии, Африки и других континентов на борьбу против империалистического рабства, за мир и демократию.

Создание Китайской Народной Республики — мощной социали­стической державы — явилось новым триумфом всепобеждающего марксистско-ленинского учения. За короткий исторический период китайский народ, опираясь на преимущества социалистической си­стемы и на бескорыстную братскую помощь Советского Союза и других социалистических стран, добился огромных успехов в строительстве социалистического общества. В результате корен­ных политических и экономических преобразований в стране возникли новые, социалистические производственные отношения, основанные на общественной собственности на средства про­изводства. Социалистический сектор в экономике Китайской На­родной Республики стал господствующим. На его долю прихо­дится более 90% создаваемого в стране национального до­хода.

Социалистические производственные отношения создали усло­вия для бурного развития производительных сил, мощного подъема национальной экономики. Выпуск валовой промышленной продук­ции увеличился за 1949—1959 гг. в 13 раз. Быстрыми темпами развиваются в стране металлургия, машиностроение, энергетиче­ская, химическая и другие отрасли тяжелой, а также легкой про­мышленности. За годы народной власти построены тысячи промыш­ленных предприятий, оснащенных современной техникой, в том числе такие гиганты, как Аньшанский и Уханьский металлургиче­ские комбинаты, Чанчуньский автомобильной и Лоянский трактор­ный заводы.

Серьезные изменения произошли в структуре экономики. Зна­чительно повысилась роль промышленности в общественном произ­водстве. Так, если в 1949 г. доля промышленности в валовой продукции всего народного хозяйства равнялась 30,1%, а сельского хозяйства — 69,9%, то уже в 1959 г. удельный вес промышленной продукции возрос до 67,6%, а доля сельского хозяйства соответ­ственно уменьшилась до 32,4%.

Социалистические производственные отношения восторжество­вали и в деревне. Китайская Народная Республика первой среди других стран народной демократии практически завершила коопе­рирование сельского хозяйства. Уже в 1957 г. в стране было создано около 780 тыс. производственных кооперативов, объединив­ших 90,2% крестьянских хозяйств. Исчезло море мелкокрестьян­ских индивидуальных хозяйств, задавленных нуждой и гнетом фео­дально-помещичьей эксплуатации. Их место заняло крупное социа­листическое сельскохозяйственное производство. С каждым годом растет оснащение сельскохозяйственных производственных коопе­ративов высокопроизводительной машинной техникой. Так, если в 1955 г. в стране имелось 8,1 тыс. тракторов, то в 1960 г. их коли­чество превысило 60 тыс.

Развитие производительных сил в деревне, происходящее в рамках социалистических производственных отношений, находит свое выражение в изменении структуры и направления сельско­хозяйственного производства: повышается удельный вес продукции животноводства и технических культур, растет доля товарной про­дукции.

Экономика Китайской Народной Республики развивается по законам расширенного социалистического воспроизводства. Уже в 1959 г. производство электроэнергии увеличилось по сравнению с 1949 г. более чем в 9,5 раза, угля — в 10 раз, нефти — в 30 раз, металлорежущих станков —в 43 раза. В 1961 г. народный Китай занял шестое место в мире по выплавке стали. По ряду отраслей промышленного производства Китайская Народная Республика превзошла такие высокоразвитые капиталистические страны, как Англия, Франция, Япония.

Экономические успехи народного Китая — важный вклад в осу­ществление поставленной социалистическими государствами за­дачи выиграть экономическое соревнование с капитализмом в ма ксимально сжатые сроки.

Китайские трудящиеся досрочно выполнили задания второго пятилетнего плана (1958—1962) по многим показателям. «Ныне,— как указывается в приветствии ЦК КПСС Центральному Коми­тету Коммунистической партии Китая по случаю ее сорокалетия, — Коммунистическая партия Китая организует и направляет гро­мадные усилия всего китайского народа на успешное осуществле­ние важной исторической задачи — превратить Китай в могучее социалистическое государство с современной промышленностью, высокоразвитым сельским хозяйством, передовой наукой и куль­турой» *.

Огромные успехи Китайской Народной Республики служат ярким свидетельством величайших преимуществ новой социально- экономической системы. Они являются вдохновляющим примером для всех народов, ведущих борьбу за свободу, независимость и экономический подъем своих стран.

Установлению в Китае народной власти предшествовал дли­тельный период господства в стране иностранного капитала. Поль­зуясь своей военной силой, экономическим и финансовым могу­ществом, иностранные державы более 100 лет чувствовали себя в Китае полновластными хозяевами. Стремясь получать высокие прибыли и сверхприбыли, они хищнически эксплуатировали при­родные ресурсы и население Китая, активно противодействовали развитию национальной экономики.

В данной главе рассматриваются основные формы и методы, с помощью которых капиталистические государства осуществляли закабаление Китая.

§ 1. ОПИУМНЫЕ ВОЙНЫ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ КИТАЯ

Китай является одним из древнейших центров развития чело­веческой культуры. Еще за много веков до нашей эры в стране был достигнут значительный уровень развития производительных сил, позволивший китайцам намного раньше других народов сде­лать ряд крупных научных и технических открытий, начать произ­водство бумаги, красок, фарфора и других предметов, что сыграло важную роль в развитии мировой цивилизации.

Рост общественного разделения труда, развитие производи­тельных сил и обмена привели к тому, что еще в XIII—XII вв. до н. э. в стране появились металлические деньги. Они изготовля­лись из меди, добывавшейся в Южном Китае и в районах верх­него течения реки Янцзы. Китай явился также первой страной, начавшей более 10 столетий тому назад использовать бумажные деньги, которые, как известно, возникают на основе значительного развития функции денег как средства обращения.

По данным китайских исторических хроник и литературных источников еще во II—I веках до нашей эры Китай имел экономи­ческие связи более чем с 30 государствами, в которые он направ­лял свои товары, в том числе: железо, шелк, ковры, лекарственные травы, кожи, яшму, стекло, бумагу.

Китай с его обширной территорией, изобилующей естествен-

ными богатствами, многочисленным населением, сулившим деше­вую рабочую силу, издавна привлекал алчные взоры западной буржуазии. В XVI столетии, в период первоначального накопления капитала, буржуазия европейских государств начала предпри­нимать настойчивые попытки проникнуть на китайскую террито­рию, чтобы создать там свои опорные пункты, открывавшие до­ступ к богатствам страны.

В XVI—XVII столетиях в Китай проникают португальцы, испанцы, голландцы, англичане и французы. Несколько позже, в 1784 г., через год после образования США как самостоятельного государства, в Китае появляются американцы. Представители за­падной буржуазии, достигнув побережья провинций Гуандун, Фуц­зянь и Чжецзян, сразу же принялись за безудержный грабеж китайского народа. Их наемники нападали на прибрежные китайские города и деревни, истребляли население, захватывая огромную добычу. Действия международной буржуазии в Китае убедительно подтверждают слова Маркса, который, характери­зуя методы первоначального накопления капитала, писал:

«Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоре­нение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих-- такова была утренняя заря капиталистической эры производства»К

Вторжение в Китай иностранцев совпало с глубоким внутрен­ним кризисом, который переживала страна. К концу XVI в. пра­вившая в Китае династия Мин (1368—1644 гг.) значительно осла­бела. Тяжелая феодальная эксплуатация народных масс и гнет торгово-ростовщического капитала приводили к массовому обеззе­меливанию и разорению крестьянства, резкому обострению клас­совой борьбы. В стране все чаще вспыхивали крупные крестьян­ские восстания — войны, длившиеся по несколько месяцев.

Массовое разорение крестьянства, сопровождавшееся деграда­цией земледелия, вызывало общий хозяйственный упадок, сокра­щение мануфактурного и ремесленного производства, внутренней торговли. Чувствуя свою слабость, династия Мин все больше становилась на путь самоизоляции, обособления от внешнего мира.

Во втором десятилетии XVII в. началось завоевание Китая маньчжурами, которые в ходе покорения страны не только истре­били большое количество населения, но и разрушили иррига­ционные сооружения, а также многие города, представлявшие со­бой наиболее развитые центры ремесла и торговли.

Завоевание Китая маньчжурами, находившимися на значи­тельно более низкой ступени общественного развития, затормозило

дальнейшее развитие производительных сил и рост элемен­тов нового капиталистического способа производства, усилило феодальную раздробленность и экономическую разобщенность страны.

Противодействовали общественному развитию Китая и ино­странные державы, которые стремились превратить его в один из. постоянных объектов эксплуатации и обогащения.

До конца XVIII в. основным методом ограбления Китая ино­странными государствами служил неэквивалентный обмен. Уста­навливая искусственно высокие цены на свои товары и в то же время скупая за бесценок дорогостоящее сырье и изделия китай­ских мастеров, западная буржуазия извлекала огромные барыши, нередко достигавшие 100 и более процентов на вложенный капитал.

Ведущая роль в осуществлении торговой экспансии в Китае принадлежала Англии, значительно опередившей своих соперни­ков на пути капиталистического развития. Обладая развитой про­мышленностью, принесшей Англии славу «всемирной мастерской», мощным торговым и военно-морским флотом, английская буржуа­зия выступала главной агрессивной силой в Китае.

В 1793 г. в Китай прибыла английская миссия во главе с лор­дом Макартнэем. Миссия ставила своей целью получить у пин­ского правительства специальные привилегии, которые должны были помочь английской промышленной буржуазии захватить обширный китайский рынок и тем компенсировать потерю 13 аме­риканских колоний, превратившихся'в независимые США. Однако миссия потерпела неудачу. В то же время вспыхнувшая во Фран­ции буржуазная революция и последовавшие за нею наполеонов­ские войны, потребовавшие концентрации английских военных сил в Европе, помешали Англии осуществить с помощью вооружен­ных сил свои намерения в Китае. Правда, Британская Ост-Индская компания продолжала предпринимать настойчивые попытки за­хватить в свои руки внешнюю торговлю Китая. Но и они не увен­чались успехом, так как наталкивались на решительное сопротив­ление китайцев.

В начале XIX в., после крушения наполеоновской империи, английская буржуазия значительно активизировала свою политику на Дальнем Востоке. Стремясь вслед за Индией поставить на ко­лени второе крупнейшее государство Азии — Китай, английские колонизаторы наряду с попытками обосноваться в стране путем высадки вооруженных отрядов прибегли к такому позорному сред­ству, как ввоз опиума.

Ввоз опиума являлся огромным социальным злом, так как вел к отравлению миллионов людей. В то же время он наносил серьез­ный удар по экономике Китая, его финансам и денежному обра­щению, поскольку приводил к выкачиванию из страны значитель­ного количества серебра.

Чтобы лучше понять то пагубное вликние, которое ввоз опиума оказывал на экономику Китая, необходимо хотя бы кратко оста­новиться на роли серебра в жизни страны. В Китае под воздей­ствием исторических условий сложилась система так называемой параллельной валюты, при которой в стране существует два само­стоятельных денежных металла, монеты из которых обращаются по свободно устанавливающимся курсовым отношениям между ними. Такими денежными единицами в Китае являлись серебряные ляны^[2] и медные чохи, причем оба металла выступали в качестве законного платежного средства с неограниченной платежной силой, а курс ляна по отношению к чоху определялся соотношением рыночных стоимостей серебра и меди.

Наличие в качестве меры стоимости двух металлов — серебра и меди — свидетельствовало о том, что роль денег как меры стои­мости не была еще развита в достаточной степени, поскольку две меры стоимости, как известно, противоречат природе этой функции.

Отсутствие твердо установленного ценностного соотношения между серебром и медью создавало условия для свободного обращения обоих металлов без вытеснения одного другим, как это имело место в тех странах, где между стоимостью металлов суще­ствовало постоянно установленное в законодательном порядке со­отношение.

В то же время система параллельной валюты имела серьезные недостатки. В условиях обращения двух металлов товарные цены получали двойное выражение —в серебре и меди. Всякое изме­нение соотношения стоимости этих металлов вызывало соответ­ствующее изменение цен товаров на рынке, что приводило к боль­шой неустойчивости товарных цен. Все крупные расчеты и пла­тежи, внешнеторговые операции, уплата значительной части на­логов производились обычно в серебре.

Начало иностранной торговли опиумом в Китае было положено Британской Ост-Индской компанией после захвата ею в 1757 г. Бенгалии, Бихара и Орисы — провинций Индии, производивших опиум. С 1780 по 1816 г., по официальным данным, ежегодный ввоз опиума в Китай составлял 4—5 тыс. ящиков, а в .отдельные годы доходил до 6 тыс. ящиков (ящик опиума весил около 60 кг). Особенно резко возросла эта торговля после ликвидации в 1816 г. монополии Ост-Индской компании по продаже опиума. За 20 лет с 1818 по 1838 г. продажа опиума в стране увеличилась более чем в пять раз — с 4755 тыс. до 25 768 тыс. юаней ^[3]. Крупнейшим экспор­тером опиума наряду с Англией стали также США. В 1817 г.

из 4500 даней^[4] опиума, доставленного в Китай, на долю США при­ходилось 1900 даней, или 42% ^[5].

Торговля опиумом позволяла иностранным государствам без­жалостно грабить Китай, выкачивать из него ценнейшие товары и сырье. Внешнеторговый баланс страны, имевший в прошлом актив­ное сальдо, стал сводиться с крупным дефицитом. Это повлекло за собой значительный отлив серебра из Китая. Цена серебра по отношению к меди резко повысилась. Серебро постепенно стало исчезать из обращения, что создавало большие трудности в сфере хозяйственного оборота, приводило к дезорганизации торговли.

Вот как описывает положение в стране в этот период в своей докладной записке императору директор палаты ритуала: «Серебро и серебряные монеты стали редкими и дорогими, цена серебра поднялась на 60%, доходная часть бюджета расстраивается, спеку­ляция процветает, торговля дезорганизуется».

Повышение цены серебра усиливало эксплуатацию и обнища­ние широких народных масс. Поскольку серебряный лян являлся основной денежной единицей, в которой исчислялись государствен­ные подати, крестьяне и другие слои трудового населения, вынуж­денные при уплате налогов обменивать медную монету на серебро, несли тяжелое дополнительное налоговое бремя. Только за период с 1821 по 1839 г. в результате роста цены серебра размер нало­гов на крестьян увеличился более чем на 30%. Кроме того, насе­ление тяжело страдало от роста товарных цен и нарушения тор­говли.

Утечка серебра, являвшаяся результатом политики «опиумного наступления» иностранных держав, привела к серьезным наруше­ниям в хозяйственной жизни страны.

«В 1837 г., — указывает Маркс, — китайское правительство, на­конец, оказалось в таком положении, когда необходимо было не­медленно принять решительные меры. Непрерывный отлив се­ребра, вызываемый ввозом опиума, начал вносить расстройство как в дела казначейства, так и в денежное обращение Небесной империи»^[6].

О  масштабах ввоза опиума в страну красноречиво говорит сле­дующий факт. В 1837 г. 57% стоимости всего импорта Кантона, крупнейшего в то время морского порта, приходилось на долю опиума.

Китай был вынужден принять срочные меры для прекращения контрабандного ввоза опиума, причинявшего стране огромное эко­номическое и социальное зло. Однако первые же попытки, пред­принятые в этом направлении китайским, правительством, были

использованы Англией для развязывания «опиумной» войны 1839—1842 гг. Эта война была предпринята Англией с целью рас­ширения своей экспансии в Китае и превращения его в объект ограбления и эксплуатации.

Результатом войны, представлявшей собой разбойничий поход английских колонизаторов, явилось подписание Китаем 29 августа 1842 г. Нанкинского договора, который, как писал Маркс, был продиктован под дулами пушек^[7]. Нанкинский договор был первым неравноправным договором, «открывшим двери» в Китай иностран­ным государствам. Он предусматривал открытие для английских купцов пяти портов: Кантона, Шанхая, Амоя, Нинбо и Фучжоу, в которых англичане получали не только право торговли, но и поселения. Договор закреплял за англичанами незаконно захва­ченный ими остров Гонконг и накладывал на страну контрибуцию в размере 21 млн. долл. Наконец, договор устанавливал, что пош­лины на ввозимые и вывозимые из Китая товары не должны пре­вышать 5% их стоимости. Тем самым Китай лишался права использовать таможенные пошлины, этот важный рычаг экономи­ческой политики, в интересах развития своей экономики и защиты национальной промышленности от наплыва иностранных товаров.

Нанкинский договор явился первым шагом на пути превраще­ния многомиллионной страны в полуколонию капиталистических государств. Вслед за ним цинские власти под давлением военной силы западных государств вынуждены были подписать целый ряд неравноправных договоров, лишавших Китай значительной части его суверенных прав. Уже через год после заключения Нанкин­ского договора Англия заставила китайские власти подписать до­полнительный протокол, который намного расширял возможности ограбления страны английской буржуазией.

Вслед за Англией притязания на Китай заявили и другие госу­дарства. В июле 1844 г. США, подведя к китайским берегам свою тихоокеанскую флотилию, добились заключения американо-китай­ского договора, а еще несколько месяцев спустя, в октябре 1844 г., аналогичный договор подписала Франция. При этом американский и французский договоры содержали ряд новых, по сравнению с англо-китайскими договорами, условий. Так, например, США настояли на включении в договор таких выгодных для них статей, как: право каботажа на льготных условиях, возможность пере­смотра договора через 12 лет.

Первая «опиумная» война не только не прекратила ввоза в Ки­тай этого смертоносного яда, но, наоборот, усилила его приток. Так, по далеко не полным данным, ввоз Англией опиума в Китай вырос с 33 508 ящиков в 1842 г. до 52 925 ящиков в 1850 г.^[8]. Уве­личение торговли опиумом, приносившей иностранным купцам баснословные прибыли, приводило к подлинному разорению страны. Отлив серебра из Китая быстро возрастал.

«До 1830 I., — писал К. Маркс, — пока торговый баланс был по­стоянно благоприятен для китайцев, происходил непрерывный ввоз в Китай серебра из Индии, Британии и Соединенных Штатов. Но с 1833 и, в особенности, с 1840 г. вывоз серебра из Китая в Индию приобрел такие масштабы, что он стал грозить Небесной империи истощением» *.

Ежегодная утечка серебра из Китая в 40-х годах достигла 34—35 млн. мексиканских долларов^[9]. Только за двадцать лет — •с 1830 по 1849 г. — потери серебра Китаем, даже по самым скром­ным подсчетам, можно определить в 300—350 млн. лянов — сумму, которая превышала ввоз серебра в страну за предыдущие более чем 100 лет.

Дезорганизация хозяйственной жизни страны, вызывавшаяся отливом серебра, усиливалась под влиянием хлынувшего после подписания Нанкинского договора потока иностранных товаров. В условиях чередовавшихся одного за другим экономических кри­зисов, которые начиная с 1836 г. вышли за пределы Англии и охватили другие капиталистические страны, Китай стал важным рынком сбыта для ряда иностранных промышленных изделий. Импорт в Китай иностранных товаров, главным образом текстиля, приводил к разорению сотен тысяч кустарей и ремесленников, ухудшению положения трудящихся масс, обострению в стране социальных противоречий.

Вот как описывали положение в Китае через несколько лет после заключения Нанкинского договора Маркс и Энгельс, «...явились англичане и силой добились установления для себя свЪбоды торговли в пяти гаванях. Тысячи английских и американ­ских судов направились в Китай, и в скором времени страна была переполнена дешевыми британскими и американскими фабрич­ными изделиями. Китайская промышленность, покоящаяся на руч­ном труде, не выдержала конкуренции с машиной. Непоколебимая Срединная империя пережила социальный кризис. Налоги пере­стали поступать, государство оказалось на грани банкротства, на­селение массами пауперизировалось, начало возмущаться, отказы­валось подчиняться, избивало и убивало мандаринов...»^[10].

Еще до вторжения иностранных держав народные массы Китая тяжело страдали от непосильных налогов и поборов, гнета и про­извола со стороны феодальных правителей. Нанкинский договор, взваливший на плечи народа новые ₍тяготы, послужил важным толчком для вспыхнувшей в середине XIX в. тайпинской рево­люции.

Восстание тайпинов, длившееся 14 лет — с 1851 по 1864 г.— и охватившее значительную часть страны, было направлено против иностранных колонизаторов и маньчжурско-цинской династии, ко­торая все больше обнаруживала свою неспособность защитить страну от посягательств западной буржуазии. Народные массы понимали, что политика цинских властей ведет Китай к потере не­зависимости и закабалению его иностранными державами.

В разгар тайпинской революции, пользуясь тяжелым положе­нием страны, иностранные государства под руководством Англии начали вторую «опиумную» войну 1856—1858 гг., которая пресле­довала цель заставить маньчжурское правительство пойти на удо­влетворение новых разбойничьих требований западной буржуазии. Эта «опиумная» война закончилась подписанием в июне 1858 г. китайско-английского и китайско-французского договоров, полу­чивших название «Тяньцзинских трактатов».

Продиктованные англо-французскими колонизаторами условия договоров наложили на Китай новые тяжелые обязательства. ИнО' странные государства получили, в частности, такие права, как. свободу судоходства по Янцзы — главной водной артерии страны, право содержать в Пекине свои дипломатические миссии, осуще­ствлять торговлю в пяти новых, в дополнение к ранее открытым, портах. Таким образом, западная буржуазия проникала вглубь Китая, в его внутренние провинции и тем самым расширяла коло­ниальную эксплуатацию страны. Тяньцзинские- трактаты явились новым этапом в установлении иностранными державами полити­ческого и экономического господства в Китае, которое длилось более 100 лет и было ликвидировано только с победой народной революции.

Относительная легкость побед, одержанных иностранными захватчиками в условиях их военного превосходства, бездар­ности маньчжурских правителей и гнилости всего режима, толкала жадную к наживе западную буржуазию на новые захваты. Не прошло и двух лет после окончания второй «опиумной» войны, как англичане совместно с французами, вызвав очередной инци­дент, спровоцировали новую войну. В августе 1860 г. англо­французские десантные войска заняли форты Дагу, Тяньцзинь и предприняли поход на столицу страны — Пекин. Третья «опиумная» война была наиболее короткой. Маньчжурское правительство, на­правив все усилия на подавление тайпинского восстания, быстро пошло на капитуляцию перед западными державами. 13 октябри 1860 г. Пекин был сдан.

Очередная победа англо-французских сил ознаменовалась под­писанием новых кабальных договоров, вошедших в историю под названием «Пекинских конвенций». В соответствии с этими до говорами Китай открыл для иностранной торговли один из круп­нейших портов — Тяньцзинь, передал в собственность Англии Коу- лунский полуостров, разрешил вербовку и вывоз из страны в ка­честве рабочей силы кули. Кроме того, Китай должен был уплатить Англии и Франции 8 млн. лянов военной контрибуции.

Иностранные государства получили тем самым доступ в порты северного побережья. Вместе с тем захват английскими колониза­торами Гонконга, а затем Коулунского полуострова положил на­чало созданию иностранными державами своих опорных пунктов в Китае, которые должны были стать важной базой для расширения территориальных владений и иностранного влия­ния в стране.

«Опиумные» войны, результатом которых явились навязанные цинскому правительству Англией, Францией и США неравноправ­ные договоры, вызвали глубокие изменения в общественной жизни страны. Китай из феодального, каким он был до вторжения иностранных держав, превратился в полуфеодальное, полуколо­ниальное государство. Широкие массы населения стали нести двойной гнет эксплуатации — феодалов и иностранной буржуазии. Китай в значительной мере лишился независимости и утратил характер суверенного государства.

Иностранный капитал активно использовал открывшиеся перед ним возможности экономической экспансии. К началу 60-х годов XIX в. Англия целиком захватила в свои руки такую важнейшую политическую и экономическую позицию, как таможенная служба, с помощью которой она получила широкую возможность вмеша­тельства во внутреннюю жизнь и, в частности, осуществления кон­троля за одним из основнйх источников дохода цинского прави­тельства— таможенными пошлинами.

Пользуясь потерей Китаем таможенной автономии и отсут­ствием покровительственных пошлин, капиталистические государ­ства наводнили страну дешевыми потребительскими товарами, что душило национальную кустарную промышленность, приводила к закрытию ремесленных и торговых предприятий. Только за пе­риод с 1864 по 1894 гг. импорт иностранных товаров в Китай вы­рос с 51,3 млн. таможенных лянов до 162,1 млн. таможенных лянов.

В 70—80 годах XIX столетия в Китае в результате развития товарного производства и роста производительных сил стали воз­никать национальные капиталистические предприятия. В 1863 г. п Шанхае открылась первая рисоочистительная фабрика, в 1873 г. первая шелкомотальная фабрика, а пятью годами позже в Кай- лане — угольная шахта. В 1886 г. в Чифу была построена первая шелкоткацкая фабрика, в 1880 г. — текстильная фабрика в Шан­хае, а в 1891 г.— крупное железоделательное предприятие в Хань­яне. Некоторая часть китайских купцов, помещиков и крупных чиновников стала вкладывать капитал в промышленные предприя­тия нового типа. К концу XIX в. в стране насчитывалось около 40 национальных капиталистических предприятий. Возникновение национальной фабричной промышленности привело к созданию в Китае новых общественных классов — буржуазии и пролета­риата.

Однако широкому развитию национальной промышленности, капиталистического способа производства препятствовало господ­ство в Китае иностранных государств. В связи с тем, что развитие национального капитализма в стране ограничивало воз­можности грабежа Китая иностранными монополиями, мешало превращению страны в рынок сбыта и аграрно-сырьевой придаток империалистических держав, иностранные государства сознательно проводили в Китае политику, препятствовавшую росту производи­тельных сил и подъему национальной экономики. Они стремились сохранить феодальные пережитки в экономической и политической жизни страны, господство помещиков в деревне, докапиталистиче­ские методы эксплуатации крестьянства—самой многочисленной части китайского населения.

§ 2. ОТКРЫТИЕ ИНОСТРАННЫХ БАНКОВ В КИТАЕ

Стараясь расширить эксплуатацию Китая и подчинить своему влиянию его экономику, иностранные державы открывают в стране свои банки, служившие одним из важных инструментов агрессии и колониальной политики западной буржуазии. Создание в Китае иностранных банков означало дальнейшее распространение полу­колониального режима на сферу обращения.

Начало проникновению иностранных кредитных учреждений в Китай было положено Англией, открывшей в 1848 г. в Шанхае отделение Британской восточной банковской корпорации. Вслед за тем в 1854 г. в Китае начинает функционировать филиал Меркантайл бэнк оф Индиа, а тремя годами позже открывается отделение одного из старейших на Востоке английских колониаль­ных банков — Чартерд бэнк оф Индиа, Острелиа энд.Чайна. Этот банк, членами правления которого являлись такие крупнейшие представители финансовой олигархии Англии, как Кэмпбелл — директор Вестминстерского банка, Тарнер — директор банка Ллойда; лорд Инчкэйп, занимавший свыше 20 директорских постов в различных банках, торговых и промышленных корпорациях, был тесно связан с рынками Юго-Восточной Азии, судоходными и торго­выми компаниями Англии на Востоке.

В 1864 г. группа английских и гонконгских дельцов, тесно свя­занная с британскими торгово-финансовыми кругами, создала Гон- конг-Шанхайскую банковскую корпорацию, ставшую основным финансовым предприятием и важнейшим орудием экономического влияния британского империализма в Китае^[11]. По своим задачам к методам работы эта корпорация являлась прямым преемником хищнической деятельности колониальной Ост-Индской компании, нажившей свои капиталы на открытом грабеже и жестокой эксплуатации индийского, а затем и китайского народов.

В течение 1860—1870 гг. в Китае открыли свои отделения банки Франции, Германии, а несколько позже США, России, Японии, Бельгии и других стран. Однако почти до конца XIX в. английские банки занимали монопольное положение на денежном рынке Китая. В начале 1900-х годов в Китае функционировало уже свыше 20 иностранных банков, а тремя десятилетиями позже их количество достигло 35. Иностранные банки протянули свои щупальцы на сотни километров вглубь Китая к богатейшим руд­ным ископаемым и источникам сельскохозяйственного сырья. Организация, развитие и деятельность иностранных кредитных учреждений представляли собой историю насилия, захватов, непри­крытого экономического грабежа и политического гнета. Подобно гигантским паукам, ткущим свою паутину, иностранные банки создавали отделения во многих городах Китая. К 1936 г. в стране насчитывалось более 100 отделений иностранных банков^[12] (см. табл. на стр. 18).

Большинство иностранных банков, как это *видно из таблицы, имело свои правления за пределами Китая. Их деятельность на­правлялась из Лондона, Нью-Йорка, Токио и других столиц капи­талистических государств. Оперировавшие в Китае иностранные кредитные учреждения были тесно связаны со своими правитель­ствами и широко прибегали к их покровительству и поддержке.

Свою деятельность иностранные банки в Китае начали с кре­дитования внешней торговли — области, в которой национальные кредитные учреждения имели наименьший опыт и не могли кон­курировать. К семидесятым годам XIX в. в стране было открыто уже около 30 портов для иностранной торговли. Внешнеторговый оборот Китая быстро рос: в 1864 г. он составлял 105,3 млн. тамо­женных лянов, а в 1894 г. — 290,2 млн. таможенных лянов, т. е. за 30 лет увеличился почти в три раза. Иностранные банки в ко­роткий срок полностью монополизировали операции по кредитова­нию внешней торговли. Используя постоянную нужду китайского крестьянства, заставлявшую его обычно продавать за бесценок свою продукцию, иностранные, в первую очередь англий­ские, банки получали огромные прибыли на операциях по экспорту

сельскохдзяйственных товаров и предметов домашнего и крестьян ского ремесла. Банки имели тесную связь с широкой сетью скуп­щиков, агентов-посредников, проникавших далеко в глубь страны и скупавших продукцию у непосредственных производителей. Именно здесь в сфере торговли из посредников-перекупщиков и начала формироваться так называемая компрадорская буржуа­зия, превратившаяся в дальнейшем в крупную реакционную силу и важную опору иностранного капитала в Китае.

Вслед за внешней торговлей иностранные кредитные учрежде­ния сосредоточили в своих руках монополию на валютные опера­ции и валютную котировку. Тем самым они получили новую воз­можность оказывать влияние на внутренние дела страны, в част­ности в вопросах денежного обращения и международных рас­четов.

Особенно сильно возросли роль и влияние иностранных банков в Китае в эпоху империализма. Сращивание банковского капитала с промышленным и образование финансового капитала приводят к тому, что банки начинают выражать интересы финансовой оли­гархии. Концентрируя в своих руках огромные капиталы, распо­ряжаясь большей частью средств производства, банки значительно расширяют сферу своей деятельности, превращаясь в «...центры современной хозяйственной жизни, главные нервные узлы всей капиталистической системы народного хозяйства»^[13].

Эта новая роль банков, которую они приобретают с перераста­нием капитализма эпохи свободной конкуренции в монополистиче­ский капитализм, находит яркое выражение в характере их дея­тельности в Китае. Иностранные банки становятся главной агрес­сивной силой, с помощью которой империалистические державы осуществляют свою колониальную политику, направленную на превращение Китая в аграрно-сырьевой придаток, в объект беспо­щадной эксплуатации и хищнического ограбления. Иностранные кредитные учреждения, в первую очередь такие крупнейшие фи­нансовые институты, как Гонконг-Шанхайская банковская корпо­рация, Немецко-Азиатский банк, Индокитайский банк, Нейшнл сити бэнк оф Нью-Йорк, Иокогама Спеши бэнк, сыграли важную роль в борьбе империалистических государств за раздел Китая на «сферы влияния» и «зоны монопольных интересов», за захват и установление иностранного контроля над ключевыми экономиче­скими позициями.

§ 3. ВАЛЮТНАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ ДЕРЖАВ В КИТАЕ

Еще на первых этапах проникновения в Китай иностранные государства, пользуясь неупорядоченностью денежного обращения, пытались в целях расширения своего влияния внедрить иностран­ную серебряную монету. Первыми иностранными серебряными мо­нетами, появившимися в Китае, были испанские доллары, завезен­ные в XVI в. с Филиппинских островов испанскими купцами^[14].

Вслед за ними в Китай проникают перуанские, боливийские и чи­лийские доллары.

В 1854 г., вытесняя испанский доллар и другую иностранную монету, в Китае появился и в сравнительно короткий срок полу­чил широкое распространение мексиканский доллар, имевший в то время хождение наряду с Северной и Южной Америкой в Вест- Индии, Японии и других странах Азии.

В конце XIX в. ряд стран выпустил специальную серебряную монету, используя ее как средство внешнеэкономической экспансии. Такой монетой в 90-х годах прошлого века являлся, в частности, британский доллар, чеканкой которого под руководством англичан занимался бомбейский монетный двор. Менее чем за двадцать лет — с 1895 по 1914 г. — в обращение поступило около 250 млн. британских долларов, получивших большое распространение на юге Китая'. Почти одновременно с британским долларом, как результат усиления экспансионистской политики США и Японии, на денежном рынке Китая появились американский торговый дол­лар и серебряная иена^[15].

Обращение наряду с национальной валютой иностранных де­нежных знаков свидетельствовало о полуколониальном положении, на которое был низведен Китай международной буржуазией.

В конце XIX в. наряду с серебряной монетой в Китае стали обращаться иностранные банкноты, эмиссией которых в нарушение всяких принципов суверенитета занимались иностранные банки. Для большей популярности часть иностранных банкнот выпуска­лась в серебряных долларах и национальной денежной единице — лянах.

В своей эмиссионной, как и других видах, деятельности ино­странные банки не подчинялись китайскому законодательству, а руководствовались правилами, утвержденными для них соответ­ствующими правительствами. Иностранные банки, за спиной кото­рых стояли определенные капиталистические государства со всей своей военной мощью, являлись своего рода «государствами в госу­дарстве». Китайские власти были лишены права не только вцосить какие-либо изменения в уставы этих банков, но и осуществлять, контроль за их эмиссионной деятельностью. Как писал китайский банковский еженедельник: «Наш валютный рынок и наши финан­систы из хозяев превратились в гостей у иностранцев. С внешней стороны иностранные банки как бы поддерживают нашу торговлю, но фактически являются подсобными учреждениями своих прави­тельств в целях захвата в свои руки экономики Китая. Иностран­ные банки выпускают свои денежные боны. Хотя выпуск бон со­гласно закону может последовать лишь после получения разре­шения от китайского министерства финансов, но иностранные банки произвольно выпускают свои боны, причем о сумме их выпуска и об обеспечивающем их фонде не осведомляется даже наше министерство»^[16].

К концу первого десятилетия XX в. выпуск денежных знаков в Китае осуществляли уже свыше 10 иностранных кредитных учреждений. Эмиссия денежных знаков представляла собой ва­лютную интервенцию, осуществлявшуюся империалистическими державами с помощью своих банков. Решающую роль в этой области играли английские банки, продолжавшие занимать гос­подствующие позиции в стране. В 1912 г. в Китае обращалось около 22 млн. юаней английских денежных знаков, из которых более 16 млн. юаней приходилось на долю Гонконг-Шанхайской банковской корпорации^[17]. Второе место по размерам эмиссии зани­мали японские банки, среди которых особенно выделялись Иоко­гама Спеши и Тайванский банки. Затем следовали немецкие, французские, американские и прочие иностранные кредитные учреждения.

Общая сумма иностранных денежных знаков, обращавшихся в Китае в 1912 г., достигала 43 948 тыс. юаней^[18]. В то же время китайскими банками было выпущено бумажных денег на 52 675 тыс. юаней^[19]. Таким образом, в составе бумажноденежного обращения страны иностранные денежные знаки занимали примерно 45%. В таких городах, как Шанхай, Кантон, Ханькоу, а также во мно­гих частях Маньчжурии, где влияние империалистических держав было особенно сильным, иностранные банкноты играли домини­рующую роль. Так, накануне первой мировой войны 70% всех бумажных денег, обращавшихся на денежном рынке Шанхая, были иностранными^[20].

Главной целью, которую преследовали иностранные банки, выпуская в Китае свои денежные знаки, являлось усиление эконо­мической и финансовой зависимости страны от империалистиче­ских держав, хищническое ограбление и эксплуатация китайских
трудящихся путем скупки материальных ценностей и выкачивания колониальных прибылей. Выпуск иностранными банками своих банкнот приводил к расширению сферы влияния империалистиче­ских держав в Китае, проникновению иностранного капитала во все поры хозяйственной жизни страны. В то же время он был направлен на закрепление за соответствующими империалистиче­скими державами захваченных ими в Китае «сфер особых инте­ресов» и «зон монопольного влияния». Действительно, выпущен ные британскими банками денежные знаки обращались главным образом в Южном и Центральном Китае — основных районах английского влияния. Сферой функционирования японских банк­нот являлась Маньчжурия, немецких — провинция Шаньдун, фран­цузских— провинции Юннань, Гуанси и отчасти Гуандун и т. д. Выпуск иностранными банками денежных знаков, отражая проти­воречия различных империалистических держав в их борьбе за территориальные владения в Китае, рынки сбыта и сферы прило­жения капиталов, способствовал усилению экономической разоб­щенности отдельных частей страны. Кроме того, это приводило к множественности денежных знаков в обращении, к конкурен­ции между национальной и иностранной валютой, расширению спе­куляции. Наводнение китайского денежного рынка иностранными банкнотами подрывало денежное обращение страны, усиливало обесценение национальной валюты.

Китайский народ неоднократно выступал с резкими протестами против нарушения суверенитета страны империалистическими дер­жавами, выпускавшими на территории Китая свои банкноты. Эти протесты нередко выливались в мощные антиимпериалистические выступления и демонстрации, кампании бойкота иностранных то­варов и денежных знаков.

По мере усиления экспансии империалистических держав раз­меры эмиссии иностранных банков в Китае увеличивались, что видно из приводимой ниже таблицы.

СУММА ОБРАЩАВШИХСЯ В КИТАЕ ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ, ВЫПУЩЕННЫХ БАНКАМИ ЧЕТЫРЕХ ДЕРЖАВ ЗА ПЕРИОД С 1912 ПО 1925 г.

(в тыс. юаней)

За 13 лет, с 1912 по 1925 г., размеры эмиссии английских бан­ков выросли в 2 раза, японских — в 4 раза, американских — в 9 раз и французских — почти в 18 раз. Иностранные банки по существу являлись хозяевами на денежном рынке страны и проводили по­литику, выгодную империалистическим монополиям.

Не только эмиссия денежных знаков, но и вся деятельность иностранных кредитных учреждений в Китае служили важным орудием установления контроля империалистических держав над денежным обращением Китая. Иностранные банки всячески под­рывали денежное обращение страны, навязывали китайскому пра­вительству различные проекты денежных реформ, направленные на полное подчинение денежного обращения Китая империалисти­ческим государствам. Поскольку основой денежного обращения в Китае являлось серебро, главное внимание иностранные банки направили на то, чтобы сосредоточить в своих руках важнейшие операции с серебром, что открывало широкие возможности оказы­вать непосредственное влияние на денежный рынок, а вместе с тем и на денежное обращение страны. Уже к началу XX в. через ино­странные банки проходило почти все движение серебра в страну и из нее. Это позволяло иностранным империалистам не только контролировать ввоз и вывоз серебра, но и широко заниматься спекуляцией белым металлом, используя для своего обогащения разницу цен на серебро в Китае, и на мировых рынках.

В то же время иностранные банки проводили политику кон­центрации у себя крупных запасов серебра. Об этом ярко свиде­тельствует рост серебряных резервов у иностранных банков, на­ходившихся в крупнейшем торгово-финансовом центре страны — Шанхае.

За пять лет, с 1928 по 1933 г., запасы серебра у иностранных банков Шанхая выросли с 68 260 тыс. юаней до 275 660 тыс. юаней, т. е.‘ более чем в четыре раза, составив 50,35% всех серебряных запасов Шанхая. Аналогичное положение наблюдалось и в других городах страны. Так, в Тяньцзине в руках иностранных банков на­ходилось 50 992 тыс. юаней серебра, или 48,45% всех серебряных запасов. В Китае иностранные банки образно называли «денеж­ными мешками». И действительно, в этих кредитных учреждениях хранилось серебро на десятки миллионов юаней.

Сосредоточение в руках иностранных банков значительной части всего монетарного серебра давало им возможность оказывать давление на внутренний денежный рынок, искусственно вызывать серебряный «голод» и повышение цены на белый металл или его обесценение.

§ 4. Иностранные банки — инструмент колониальной политики 25

§ 4. ИНОСТРАННЫЕ БАНКИ — ИНСТРУМЕНТ КОЛОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ ДЕРЖАВ

Пользуясь слабостью национальной кредитной системы, поли­тическими неурядицами в стране, подрывавшими доверие населения к местным банкам, иностранные кредитные учреждения сосредото­чивали у себя значительную часть китайских вкладов. Так, депо­зиты Гонконг-Шанхайской банковской корпорации выросли с 8,7 млн. гонконгских долларов в 1883 г. до 471 млн. в 1921 г. и 837,9 млн. гонконгских долларов в 1936 г., т. е. почти в 100 раз К Текущие счета и вклады составляли около 80% всей суммы ба­ланса корпорации. В 1936 г. вклады и текущие счета корпорации более чем в 50 раз превышали ее собственный капитал. Депозиты Китайско-французского промышленного банка возросли за период с 1915 по 1925 г. почти в 18 раз, достигнув в 1936 г. 253 843 тыс. франков. В 1936 г. вклады Немецко-Азиатского банка составили около 40 млн. марок, Бельгийского банка для заграницы и Даль­него Востока — более 84 млн. бельгийских франков ^[21]. Общая сумма депозитов японских банков в Маньчжурии равнялась в конце 1929 г. 165 млн. иен^[22]. Иностранные банки концентрировали у себя примерно 70—80% всех вкладов страны.

Такое положение давало возможность иностранным империали­стам эксплуатировать Китай с помощью и посредством китайских капиталов, поскольку полученные в виде вкладов средства ино­странные банки предоставляли иностранным компаниям. В то же время сосредоточение в руках иностранных кредитных учреждений значительной части свободных денежных средств ослабляло китай­ские банки, препятствовало их росту, мешал© развитию националь­ной кредитной системы. Китайские банки вынуждены были опери­ровать преимущественно собственными капиталами, размер кото­рых был крайне невелик и обычно не превышал нескольких тысяч юаней. Отсутствие у китайских банков привлеченных средств толкало их на 'различные спекулятивные операции, сулившие крупные прибыли. Однако участие в таких операциях нередко кончалось крахом банков, что усиливало недоверие населения к на­циональным кредитным учреждениям и невольно способствовало росту престижа иностранных банков.

За счет привлеченных средств иностранные банки осуществляли значительную часть своих активных операций, в частности кредито­вание многочисленных промышленных, коммерческих, транспорт­ных и прочих иностранных фирм и компаний, которые открывались в Китае. Достаточно сказать, что уже в 1921 г. в Китае насчиты­валось более 10 тыс. различных иностранных фирм (в том числе около 6 тыс. — японских), которые пользовались финансовой под­держкой соответствующих иностранных банков. По данным япон­ского бюро изучения Восточной Азии, американские банки свыше 60% полученных вкладов использовали для кредитования амери­канских фирм и компаний.

Е. Хаусер в своей книге «Шанхай — город для сбыта» писал по поводу одного из крупнейших американских банков: «Сити бэнк ^[23] оказывает закулисную финансовую поддержку большей части американских торговых предприятий в Шанхае».

Иностранные банки не только оказывали финансовую под­держку иностранным фирмам и компаниям, высасывавшим жизнен­ные соки страны, но нередко и сами принимали участие в «особенно выгодных» коммерческих операциях спекулятивного характера, суливших легкую и быструю наживу.

Заинтересованность банков в деятельности иностранных или смешанных предприятий объяснялась еще и тем, что в ряде случаев кредитные учреждения сами являлись пайщиками этих предприя­тий. Например, Гонконг-Шанхайской банковской корпорации при­надлежали контрольные пакеты акций таких крупных предприятий, как горнорудное акционерное общество «Кайланские копи», судо­ходная компания «Жардан Матисон». Тесно связаны были с инте­ресами многих фирм и компаний, функционировавших в Китае, также японский Иокогама Спеши бэнк, Немецко-Азиатский и дру­гие банки.

Что касается китайской промышленности, то иностранные банки обычно ее не кредитовали, несмотря на наличие крупных свободных средств (у • Гонконг-Шанхайской банковской корпора­ции, например, в 1924 г. наличность достигала 98,2 млн. гонконгских долларов, а в середине 30-х годов поднялась до 150 млн.). Стремясь задержать развитие национальной экономики и сохранить Китай как объект эксплуатации и извлечения монопольных прибылей, иностранные кредитные учреждения отказывались инвестировать средства в китайские промышленные и торговые предприятия. Вместо этого они искали возможность поместить свои .ресурсы в различные, преимущественно некитайские, ценные бумаги, давав­шие крупные барыши. Так, Гонконг-Шанхайская банковская кор­порация имела в своем портфеле в 1923 г. ценных бумаг на сумму 87 млн. гонконгских долларов^[24], а в 1936 г. уже более 300 млн. долл., т. е. 7з всех активов этой корпорации, была вложена в английские, индийские и другие, преимущественно колониальные, ценные бумаги ^[25].

§ 4. Иностранные банки — инструмент колониальной политики 27

Внимание -иностранных кредитных учреждений привлекали также операции с недвижимостью, нередко кончавшиеся переходом в руки иностранных империалистов крупных земельных угодий и других видов собственности.

Таким образом, иностранные банки отвлекали китайские сред­ства от производительного использования, направляя их в русло спекуляции или развития в стране иностранного предприниматель­ства, на хищническое ограбление и эксплуатацию китайских тру­дящихся. Деятельность этих банков способствовала уродливому, однобокому развитию китайской экономики, превращению страны в колониальный придаток мировой капиталистической системы.

Иностранные банки в Китае обладали огромным финансовым и экономическим могуществом. Ярким показателем этого служат получаемые ими прибыли. Например, японский Митсубиси бэнк получил в 1925 г. около 8 млн. иен чистой прибыли, имея оплачен­ный собственный капитал в 30 млн. иен, т. е. потребовалось менее четырех лет, чтобы прибыль превысила всю сумму оплаченного капитала. Чистая прибыль Иокогама Спеши бэнк за год, с 1 июля 1925 г. по 31 июня 1926 г., составила 29,7 млн. иен *. Чистая при­быль Итальянского банка для Китая достигла в 1925 г. 75 221 лиры.

Среди иностранных кредитных учреждений особой алчностью отличалась Гонконг-Шанхайская банковская корпорация, извле­кавшая из эксплуатации Китая наиболее крупные барыши. Чистая прибыль корпорации в 1922 г. выразилась в сумме 16,2 млн. гон­конгских долларов, а в 1926 г. превысила 17 млн. гонконгских долларов. Между тем прибыль таких крупных капиталистического типа китайских банков, как Чжецзянский промышленный банк, равнялась в 1926 г. 394 тыс. юаней, Коммерческий банк Китая — 235 тыс. лянов, Национальный коммерческий банк — 609 тыс. юа­ней. Лишь 3—4 китайских банка, в том числе Банк Китая и Юж­ного моря, Коммерческий банк Янь-Е, банковская корпорация Цзин-Шен, имели годовую прибыль более 1 млн. юаней. Еще скромнее были результаты деятельности так называемых банков старого типа. Так, общая сумма годовой прибыли 85 шанхайских кредитных учреждений старого типа составляла немногим более

3  млн. лянов.

Подавляющая часть всех доходов от банковских операций шла в карманы иностранных банков и стоящих за ними иностранных монополий.

С конца XIX в. одной из главных функций иностранных банков, отражавших их новую роль в эпоху монополистического капита­лизма, становится предоставление Китаю займов. Банки превра­щаются в важнейший канал, через который империалистические государства осуществляют экспорт капитала, служащий орудием

экономической экспансии и политической агрессии, средством за­кабаления и порабощения колониальных и зависимых стран.

Иностранные банки с помощью займов принимают активное участие в борьбе между капиталистическими державами в Китае за получение железнодорожных концессий и строительство желез­ных дорог, за сферы влияния и объекты приложения капиталов. Конспектируя книгу Ейдельса «Отношение крупных банков к про­мышленности», В. И. Ленин обратил внимание на следующее место в работе, показывающее участие банков в промышленности, в част­ности в железнодорожном строительстве: «Но собственно харак­терным случаем являются новейшие экзотические железнодорож­ные начинания и восточно-азиатские предприятия совместно участвующих с Германско-азиатским банком крупных банков.... Это уже «звено в завоевании хозяйственной области» (190).

(Багдад, — Китай и т. д. колонии)» К

Вначале иностранные кредитные учреждения в Китае при предоставлении займов выступали в качестве финансовых агентов правительств соответствующих стран. С ростом экономического могущества банков их роль существенно меняется; они превра­щаются в финансовые центры, выражающие интересы крупного монополистического капитала. Банки становятся душой железно­дорожного строительства. В их руках сосредоточиваются не только финансирование строительства, но и связанные с ним поставки материалов и оборудования, контроль за доходами дороги, мате­риальными фондами, которые служили обеспечением займов.

Стремясь захватить важнейшие экономические позиции в Китае, иностранные банки создали свои специализированные кредитные организации, занимавшиеся финансовыми и хозяйственными опера­циями в отдельных отраслях китайской экономики: железнодорож­ном транспорте, горнорудной промышленности.

Если в результате захвата таможенной службы империалисти­ческие державы установили свой контроль над внешней торговлей, а в результате эмиссии иностранных денежных знаков — над денежным обращением, то с помощью займов иностранный конт­роль был распространен на важнейшие стороны политической и хозяйственной жизни страны. Опутанный, словно паутиной, ино­странными займами и связанными с ними многочисленными обязательствами, Китай был лишен возможности распоряжаться принадлежащими ему природными ресурсами, внутренними до­ходами, средствами связи и другими производительными силами.

На примере Китая ясно видна реакционная, антинародная сущность внешних займов империалистических держав. Особенно наглядно проявляется это в настоящее время, когда империалисти­ческие державы, не будучи в состоянии предотвратить крах коло- § 4. Иностранные банки — инструмент колониальной политики 29

ниальной системы, всячески пытаются сохранить незыблемой экономическую основу эксплуатации слаборазвитых стран. Импе­риалистические государства во главе с США стремятся установить новые формы экономического закабаления молодых государств, сбросивших с себя оковы колониализма.

Среди экономических рычагов империализма, используемых для сохранения бывших колоний и полуколоний в системе капита­листического неравноправного международного разделения труда, важнейшее место принадлежит экспорту капитала. Однако наряду с прямыми вложениями и займами, типичными формами вывоза капитала, в современный период экспорт капитала осуществляется также в виде субсидий, являющихся главной частью пресловутой «американской «помощи» другим странам *.

Субсидии представляют собой новую форму экспорта капитала, широко применявшуюся, в частности, американским империализ­мом для поддержки реакционной гоминьдановской клики в ее борьбе против китайского народа. По своей сущности, политическим и экономическим целям субсидии ничем не отличаются от старых форм экспорта капитала. Их предоставление обычно сопровож­дается рядом условий, дающих возможность империалистическим государствам усиливать свое влияние на слаборазвитые страны, удерживать их на положении поставщиков сырья и покупателей готовой промышленной продукции.

С помощью субсидий и других форм экспорта капитала импе­риалистические державы и в первую очередь США пытаются, как указывается в Заявлении Совещания представителей коммунисти­ческих и рабочих партий, «сохранить новыми методами и в новых формах колониальную эксплуатацию народов бывших колоний. Монополии пытаются удержать в своих руках рычаги экономиче­ского контроля и политического влияния в странах Азии, Африки, Латинской Америки. Эти усилия направлены к тому, чтобы сохра­нить старые позиции в экономике освободившихся стран и захва­тить новые позиции под видом экономической «помощи», вовлечь освободившиеся страны в военные блоки, насадить в них военно­диктаторские режимы, создать военные базы» ^[26].

Характерной особенностью второго и третьего этапов общего кризиса капитализма, отражающей большое развитие государ­ственно-монополистического капитализма, является ярко вы­раженный рост участия государства в экспорте капитала. Значи­тельная часть экспорта капитала, особенно в форме субсидий, представляет собой государственный капитал и осуществляется через государственные каналы. Об этом красноречиво свидетель- 30              Вводная глава

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- 1            

ствуют данные о «помощи» четырех империалистических государств слаборазвитым в экономическом отношении странам за период с 1956 по 1959 г. (в млн. долл.) ^[27]:

США             Франция             Англия              ФРГ

Государственная „по­мощь- а                       8 877 3355 1107 1160

а)   на основе двусто­ронних соглашений

(двусторонняя) . . 8 629 3265                                                      896                  666

б)   на основе многосто­ронних соглашений

(многосторонняя) .                        248                  90                  211                  494

„Помощь" со стороны частного'¹ капитала . 5 185 1566 2042 1148

а)   на основе двусто­ронних соглашений

(двусторонняя) . . 4 639 1562 1998 1086

б)   на основе многосто­ронних соглашений

(многосторонняя) .                        546                     4                    44                    62

Итого.................... 14 062 4921 3149 2308

Таким образом, государственная «помощь» в общей сумме «помощи» составляет в США 63,1%, во Франции — 68,2, в Анг­лии— 35,1 и в ФРГ — 50,2%.

Интересно отметить и другую характерную черту, выражающую колониально-империалистическую сущность этой «помощи». Она заключается в том, что размер двусторонней «помощи» во много раз превышает сумму «помощи», оказываемой в многостороннем порядке через международные организации. Так, если взять только государственную «помощь», то в США соотношение между дву­сторонней и многосторонней «помощью» определяется как 35 : 1, во Франции—36 : 1, в Англии — 4: 1. Такое соотношение не слу­чайно. Оно объясняется тем, что двусторонняя «помощь» дает империалистическим государствам широкие возможности для зака- баленйя слаборазвитых стран, навязывания им различных эконо мических и политических условий, вовлечения этих стран в агрес­сивные военно-политические союзы и блоки.

§ 4. Иностранные банки — инструмент колониальной политики 31

В послевоенный период главным экспортером капитала являются США. Одним из основных каналов экспорта государственного ка­питала в США служат многочисленные программы «помощи». В их числе небезызвестный «план Маршалла», «программа Тру­мэна», «программа взаимного обеспечения безопасности», в рамках которой в 1957 г. был создан Фонд займов экономического разви­тия. В 1960 г. на этот орган было возложено осуществление всей кредитной части программы внешней «помощи» США.

Наряду с займами важнейшей формой американской «помощи» являются государственные субсидии. Q той роли, которая отво­дится монополистической буржуазией США этой форме внешне­экономической экспансии, свидетельствует тот факт, что за 15 послевоенных лет (с 1 июля 1945 г. по 30 июня 1960 г.) государ­ственные ассигнования по этому виду «помощи» составили 80 млрд. долл., или более 70% всей суммы государственных рас­ходов на финансирование внешней экспансии американских моно­полий

В системе мероприятий по осуществлению американской эконо­мической экспансии важную роль играют субсидии в форме по­ставок сельскохозяйственных «излишков». Особенно большие раз­меры эти поставки приобрели с 1954 г., когда конгресс принял «Закон о содействии развитию торговли сельскохозяйственными товарами и помощи» (закон 480). ЗИют закон преследует двоякую цель. С одной стороны, он направлен на то, чтобы избавить США от «излишков» продовольствия, которое, несмотря на огромную армию безработных, влачащих полуголодное существование, «не находит» сбыта внутри страны. С другой стороны, товарные субси­дии в форме поставок «избыточных» сельскохозяйственных про­дуктов дают возможность Соединенным Штатам укрепить и расши­рить свои позиции в слаборазвитых странах.

Страны, получающие сельскохозяйственные «излишки», обязаны продавать их у себя, зачисляя выручку в национальной валюте на специальный счет. Часть этих средств является собственностью США и используется обычно для покрытия американских расходов в этих странах, а также предоставления займов. Остальная часть средств, получаемых странами от реализации американских сель­скохозяйственных излишков, расходуется под непосредственным контролем правительственных органов США главным образом на строительство портов, железных дорог, мостов и других объектов, имеющих военно-стратегическое значение, или направляется на разработку минеральных ископаемых, в которых заинтересован американский капитал.

Таким образом, американская государственная «помощь» создает благоприятную почву для последующего проникновения

в эти страны монополий США, для захвата ими новых источников сырья и рынков сбыта, сфер приложения частного американского капитала.

Одной из главных особенностей финансовых займов и других видов империалистической «помощи» является их политический характер. Империалистические державы широко используют эк­спорт капитала в целях насаждения и поддержки марионеточных правительств и антинародных режимов, с помощью которых они получают возможность продолжать ограбление слаборазвитых стран и эксплуатацию их населения.

Ярким примером этого служат займы, предоставляемые США марионеточному правителю Чан Кай-ши и его реакционной клике, разгромленной 12 лет тому назад народно-освободительной армией. Потеряв континентальный Китай, превратившийся после победы народной революции в независимое суверенное государство, ус­пешно строящее социалистическое общество, США тщетно пытаются удержать в своих руках Тайвань, исконно принадлежа­щий китайскому народу. Именно этим целям служат предостав­ляемые Чан Кай-ши на многие сотни миллионов долларов финансо­вые займы и различные виды экономической и военной «помощи». Взамен этой «помощи» Чан Кай-ши и его обанкротившаяся клика, состоящая из бывшей крупной китайской компрадорской буржуа­зии, широко открыли на Тайване двери американскому капиталу. Монополии США по существу превратились в основных хозяев острова, безжалостно грабящих его природные богатства и эксплуа­тирующих коренное население.

- Однако США не довольствовались этим. Тайвань с согласия Чан Кай-ши и его подручных превращен США в одну из своих военно-стратегических баз на Дальнем Востоке и используется как прямая угроза против Китайской Народной Республики и других стран, не желающих нести на себе ярмо империалистиче­ского гнета и эксплуатации.

Деятельность иностранного капитала в Китае, превратившего богатейшую страну в объект колониальной эксплуатации и источ­ник извлечения монопольных прибылей, что на многие десятилетия затормозило развитие производительных сил и национальной экономики, — поучительный пример, показывающий, для каких целей империалистические державы используют так называемую «помощь» слаборазвитым и зависимым странам.

ГЛАВА I

ВНЕШНИЕ ЗАЙМЫ КАК ОРУДИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ФИНАНСОВОЙ ЭКСПАНСИИ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ ДЕРЖАВ В КИТАЕ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX вв.

§ 1. ПЕРВЫЕ ИНОСТРАННЫЕ ЗАЙМЫ КИТАЮ

Неразвитость денежного рынка, недостаток национальных ка­питалов привели к тому, что начало образованию государствен­ного долга Китая положили не внутренние, а внешние займы. К внешним займам Китай вынужден был прибегнуть в начале вто­рой половины XIX в., когда в результате отлива серебра, вызван­ного ввозом Англией и США большого количества опиума, страна переживала глубокий финансовый кризис. Первые иностранные обязательства Китая возникли в 1865 г., когда один из английских банков предоставил правительству цинской династии заем в раз­мере 1 431 664 ф. ст. для финансирования военных операций в Или. В течение последующих тридцати лет в Китае с помощью иностран­ных, главным образом английских, банков была реализована це­лая серия займов, большинство которых использовалось на админи­стративные нужды и военно-карательные экспедиции Так, в 1874 г. Китай получил у английских банкиров заем в 2 млн. ля­нов на срок 10 лет из 8% годовых для финансирования тайваньской военной кампании. Одним из условий займа являлось обеспечение его доходами шанхайской таможни, находившейся под контролем иностранных держав. Условие гарантирования займа определен­ным видом дохода легло в основу почти всех последующих догово­ров об иностранных кредитах Китаю и было одним из методов лишения страны права распоряжаться своими доходами.

Новый заем в 5 млн. лянов был предоставлен Китаю в 1877 г. из 15% годовых. Он обеспечивался поступлениями таможен в Кантоне, Веньчжоу, Шанхае и Ханькоу. Полученные по займу средства были израсходованы на организацию военно-каратель­ной экспедиции по подавлению восстаний народа хуэй и отрядов «Някь» на северо-западе страны.

34 Гл. I. Внешние займы — орудие экспансии империалистических держав -------------------- <         

Наряду с банками займовыми операциями занимались также иностранные коммерческие фирмы, имевшие свои филиалы в Ки­тае. Так, в течение 1870—1880 гг. цинское правительство получило от английской фирмы «Жардан Матисон» и Ориентал бэнк заем в 3 млн. лянов, от банковской фирмы Бэринг Бразерс — 1,5 млн. ф. ст. *.

В конце 1870 годов, с выходом немецких банков на международ­ную арену, в кредитовании Китая стали участвовать немецкие фи­нансовые учреждения. В 1878 г. Немецко-Азиатский банк предоста­вил цинским властям заем в 2 500 тыс. марок. В,1887 г. китайское правительство через синдикат берлинских и гамбургских банков реализовало новый заем в 5 млн. марок^[28]. Оба эти займа, а также' дополнительно предоставленный в 1879 г. английским банком заем в размере 16 150 тыс. лянов были израсходованы Китаем на со­здание военно-морского флота, почти целиком уничтоженного во время японо-китайской войны 1894—1895 гг.

Общая сумма займов, полученных Китаем к 1894 г., составила около 40 млн. лянов ^[29]. Вместе с процентами внешний долг равнялся примерно 55 млн. лянов. Значительная разница по сравнению с основной суммой займов объяснялась высокими, нередко двой­ными, процентами, которые иностранные державы взимали с Китая за предоставляемые ему кредиты. Обычная процентная ставка достигала 8—10, а по некоторым займам поднималась до 12 и даже 15%, как это имело место по английскому займу 1877 г.

До 1894 г. иностранные кредиты Китаю были сравнительно не­велики, так как вывоз капитала в эпоху домонополистического капитализма играл второстепенную роль среди других форм эконо­мической экспансии. Займы служили средством получения высоких доходов и, как правило, не преследовали специальных экономиче­ских и политических целей.

§ 2. РОЛЬ ВНЕШНИХ ЗАЙМОВ В БОРЬБЕ ЗА РАЗДЕЛ КИТАЯ НА «СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ»

С переходом капитализма в свою высшую и последнюю, импе­риалистическую, стадию экспорт капитала приобретает новое значение. Он становится одним из важнейших факторов экономи­ческой и политической жизни капиталистических государств, глав­ной формой их внешнеэкономической экспансии. Новая роль вывоза капитала в эпоху империализма непосредственно связана с образованием монополий и господством финансового капитала.

Отмечая это, В. И. Ленин писал: «Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и за­кончился раздел всей территории земли крупнейшими капитали­стическими странами» *.

В эпоху империализма экспорт капитала достигает огромных размеров. Это в первую очередь вызывае^я характерными особен­ностями развития монополистического капитализма, создающего значительный относительный избыток капитала. При этом «из­быток» капитала отнюдь не является следствием процветания ка­питализма. Наоборот, он образуется в результате ухудшения поло­жения трудящихся масс в условиях монополистического капита­лизма, а также в результате усилившегося отставания земледелия от промышленности.

Понижение нормы прибыли под влиянием роста органического состава капитала побуждает капиталистов искать объекты для приложения капиталов за пределами своих стран. «Необходи­мость вывоза капитала, — указывает В. И. Ленин, — создается тем, что в немногих странах капитализм «перезрел», и капиталу недостает (при условии неразвитости земледелия и нищеты масс) поприщ «прибыльного» помещения» ^[30].

Капитал 'устремляется в отсталые страны, где прибыль выше, так как цены на землю и сырье низкие, а рабочая сила дешевая и капиталов мало. Важнейшими объектами приложения капитала в этих странах служат недра, пути сообщения и средства связи, муниципальные предприятия, т. е. отрасли, развитие которых облегчало иностранным монополиям выкачивание сверхприбылей.

Движущим мотивом экспорта капитала при империализме становится погоня за монопольной прибылью. Экспорт капитала в эпоху монополистического капитализма превращается в важное орудие эксплуатации и ограбления слаборазвитых стран. «Пока, — указывает В. И. Ленин, — капитализм остается капитализмом, из­быток капитала обращается не на повышение уровня жизни масс в данной стране, ибо это было бы понижением прибыли капитали­стов, а на повышение прибыли путем вывоза капитала за границу, в отсталые страны»^[31].

Возможность получения в колониальных и зависимых странах высоких прибылей на вкладываемые там капиталы приводит к относительному сокращению вложений средств в народное хозяй­ство государств-кредиторов. Так, например, в Англии в 1913 г. из общей суммы эмиссии ценных бумаг, составлявшей почти 250 млн. ф. ст., только V5, или около 50 млн. ф. ст., было помещено в метрополии. Крупные заграничные капиталовложения затрудняют обновление в необходимых размерах основного капитала в про­мышленности стран-кредиторов. Это особенно ярко проявилось в таких странах, как Англия и Франция, где вывоз капитала слу­жил причиной технического отставания промышленности и сравни­тельно медленных темпов ее роста.

До 80-х годов XIX в. главным экспортером капитала и центром международного кредита являлась Англия, инвестировавшая зна­чительную часть своих средств в европейских государствах. На втором месте стояла Франция. К концу XIX — началу XX вв. крупными экспортерами капитала становятся Германия, а затем США и Япония. Быстрое экономическое развитие ряда европей­ских государств, превращение их в кредиторов, а также рост кон­куренции со стороны Франции заставляют Англию изменить направ­ление своих заграничных вложений. Центр английских инвестиций из Европы перемещается в Азию, главным образом в Индию и Китай. Этому, в частности, способствовали такие факторы, как высокая норма прибыли в этих странах, связанная с низким орга­ническим составом капитала и дешевизной рабочей силы, а также высокая норма процента, обусловленная недостатком ссудных капиталов. Вслед за Англией вывозить капитал в этот район начи­нают и другие империалистические государства. Если в 1901 г. сумма капиталов, инвестированных в Азии империалистическими державами, составляла 438 млн. ам. долл., то в 1910 г. эта цифра увеличилась до 1 238 млн., а в 1913 г. — до 1948 млн. ам. долл.

Большое распространение получают внешние займы, которые превращаются в сильнейшее орудие империалистических держав в их борьбе за передел мира, за захват новых территорий, рынков сбыта и источников сырья, за получение монопольных прибылей.

Экспорт капитала, одна из форм которого — внешние займы, приобрел новые черты, присущие империализму. Внешние займы стали выражать господство монополий, усиление агрессивности и реакционной сущности монополистического капитала, паразитиче­ский характер империализма. Одним из проявлений этого были условия, которыми сопровождались заключаемые займы. Они пре­следовали цель усиления экономической и политической зависи­мости колониальных и слаборазвитых стран от империалистиче­ских держав, закрепления капиталистической неравноправном системы разделения труда, хищнической эксплуатации трудящихся масс этих стран чужеземными монополиями.

Новая роль внешних займов ярко проявилась в Китае, который с конца XIX в. превратился в один из важнейших объектов при­ложения иностранных капиталов.

Иностранный капитал направлялся в Китай в первую очередь с паразитическими целями — нажиться за счет прямого грабежа местного населения. Экспорт капитала осуществлялся в двух фор­мах: вывоза предпринимательского капитала, представлявшего собой прямые вложения и экспорта ссудного капитала, выступав­шего в виде займов, т. е. косвенных инвестиций. Империалистиче­ские монополии предпочитают прямые вложения, обладающие по сравнению с косвенными рядом преимуществ. Эти преимущества для монополистической буржуазии выражаются, в частности, в по­лучении высокой прибыли на вложенный капитал^[32], обеспечении наибольших возможностей для подчинения своему влиянию целых отраслей национальной экономики слаборазвитых стран, хищниче­ской эксплуатации населения и природных богатств. В Китае пря­мые вложения значительно превышали косвенные. Доля прямых инвестиций в общей сумме вложенных средств в 1901 г. состав­ляла 63,9%, в годы первой мировой войны — 67,3 и в 1937 г.— 75,1% ^[33]. Такое соотношение прямых и косвенных вложений ярко отражало полуколониальное положение страны, где как в сфере производства, так и в сфере обращения важнейшую роль играли иностранные учреждения — филиалы крупнейших англо-американо­японских фирм и компаний, банков, страховых обществ, торговых и других организаций.

Важная роль в экономической экспансии империалистических государств в Китае, принадлежала также косвенным вложениям, особенно после японо-китайской войны 1894—1895 гг.

Начало XX в. характеризовалось новыми методами борьбы за экономическое закабаление и политическое порабощение Китая. Главным орудием этой борьбы стали внешние займы. Если в пер­вой половине XIX в. у Китая не было внешнего долга, то после японо-китайской войны задолженность страны возрастает в таких размерах, а иностранные займы приобретают настолько большое значение в ее внешнеэкономических связях, что, по словам англий­ского исследователя китайских финансов Уэйджела, «история Ки­тая, поскольку речь идет о сношениях с внешним миром, есть, глав­ным образом, история его внешних займов»^[34].

Только за период с 1901 по 1922 г., по далеко не полным дан­ным, шесть империалистических государств предоставили Китаю 206 займов, в том числе: Япония — 95, Англия—39, Франция — 29, Бельгия — 16. В среднем Китай получал ежегодно до 10 ино­странных займов. Однако новая роль экспорта капитала не ограни­чивалась одним увеличением количества займов.

На рубеже XIX и XX вв., когда раздел мира между крупней­шими империалистическими хищниками был закончен и началась борьба за его передел, за «переход от одного «владельца» к дру­гому», внешние займы Китая использовались империалистическими державами для его раздела на «сферы влияния» и «зоны монополь­ных интересов», захвата арендных территорий. Это еще раз под­тверждало ленинское положение о том, что вывоз капитала, «как особенно характерное явление в отличие от вывоза товаров при немонополистическом капитализме, стоит в тесной связи с эконо­мическим и политически-территориальным разделом мира»¹.

Внешние займы, как и прямые инвестиции, носили колониаль­ный характер. Они являлись важным средством экономической экспансии и политической агрессии империалистических государств в Китае, инструментом усиления зависимости и эксплуатации страны. С их помощью иностранные державы добивались от китай­ского правительства значительных политических и экономических привилегий, установления иностранного контроля над основными источниками государственных доходов и отраслями национальной экономики. Внешние займы открывали перед империалистическими государствами широкие возможности для вмешательства во внут­ренние дела Китая. Они приводили к закреплению экономической . и политической отсталости страны, к установлению в Китае, как и в других колониальных и зависимых странах, особых методов господства и эксплуатации. История внешних займов Китая яв­ляется одной из ярких страниц борьбы империалистических дер­жав за политическое порабощение и экономическое закабаление страны.

Вывоз капитала в Китай сопровождался ростом экспорта това­ров из империалистических государств, в частности экспорта обору­дования и некоторых промышленных материалов. Займы, особенно связанные со строительством железных дорог, как правило, содер­жали специальные оговорки, предусматривавшие покупку железнодорожных материалов в стране, предоставившей заем. Экс­порт капитала создавал тем самым дополнительный спрос на про­дукцию машиностроения и других отраслей тяжелой промышлен­ности в странах-кредиторах. Промышленные монополии, занимав­шиеся производством железа, стали и железнодорожного оборудо­вания, извлекали крупные выгоды от помещения их странами ка­питалов в Китае. Как указывал В. И. Ленин, «.-..использование «связей» для выгодной сделки становится на место конкуренции на открытом рынке»¹.

Широкое использование займов, как средства экономической экспансии, объяснялось тем, что они позволяли вуалировать истин­ную политику империалистических держав в Китае фальшивыми лозунгами о «помощи» и «цивилизаторской миссии». Буржуазные экономисты, апологеты империалистических монополий, пытались выдать финансовую политику капиталистических государств за проявление «гуманности» по отношению к Китаю, изобразить ее, как политику, направленную на развитие национальной экономики и культуры населения. Неосведомленность китайского народа об условиях предоставления займов и их истинной цене давали воз­можность некоторое время скрывать подлинное лицо и цели импе­риалистических держав.

Важная роль, которую монополистическая буржуазия отводила внешним займам, как орудию закабаления Китая, имела и еще одну немалозначащую причину. Империалистические государства, державшие в своих руках многие ключевые экономические по'зиции в стране и обладавшие большим влиянием на китайское правитель­ство, считали, что в этих условиях они подвергаются наименьшему риску, помещая свои капиталы в займы Китаю.

Буржуазные исследователи китайских финансов обычно делят займы Китая на политические, экономические и административные. При этом под экономическими понимаются займы на нужды хозяй­ства, а под административными—на управленческие расходы центральных или местных властей. Такая классификация вуали­рует подлинный характер и цели иностранных займов Китаю.

В действительности все займы, предоставлявшиеся империали­стическими державами Китаю, независимо от их названия, которое сплошь и рядом не соответствовало их действительному назначе­нию, имели не только экономический, но и политический характер и являлись инструментом империалистической агрессии.

Начало использованию империалистическими державами внеш­них займов Китаю как инструмента политической агрессии и эконо­мической экспансии было положено японо-китайской войной 1894— 1895 гг. К войне с Японией — быстро развивавшимся молодым империалистическим хищником — феодальный Китай, почти не имевший в то время фабричной промышленности, обученной и со­ответствующим образом вооруженной армии, не был подготовлен. Слабость Китая быстро проявилась как в военном отношении, так и в финансовой системе, которая не могла обеспечить мобилизации необходимых средств для покрытия быстро возраставших военных 40 Гл. I. Внешние займы — орудие экспанаии империалистических держав

--------------------------------------- ,------------------------------

расходов. Имевшиеся финансовые ресурсы быстро иссякли, а пред­принятая правительством попытка выпустить внутренний заем с целью получения дополнительных средств окончилась неудачей.

Используя возникшие в Китае финансовые затруднения, Англия, стремившаяся расширить свои экономические позиции и полити­ческое влияние в стране, предоставила цинскому правительству два займа на общую сумму около 30 млн. лянов.^[35] Первый заем в размере 10 млн. лянов был предоставлен в 1894 г. на срок в 20 лет из 7% годовых. Обеспечением займа служили доходы морских та­можен. Второй — в сумме около 20 млн. лянов был реализован го­дом позже на аналогичных условиях.

Подписанный цинским правительством в результате военного поражения 17 апреля 1895 г.'мирный договор, помимо тяжелых эко­номических и политических условий, предусматривал уплату Ки­таем огромной контрибуции в 200 млн. лянов; позднее, в связи с возвратом Японией по требованию России, Франции и Германии Ляодунского полуострова, она была увеличена до 230 млн. лянов. Первые два платежа в размере 130 млн. лянов должны были быть проиаГведены в течение 12 месяцев после ратификации договора. Между тем весь годовой доход цинского правительства в то время не превышал 80 млн. лянов.

Создавшимся положением не замедлили воспользоваться евро­пейские державы. Под флагом финансовой «помощи» китайскому правительству империалисты стремились вырвать у Китая дополни­тельные права и привилегии, глубже проникнуть в экономику. В мае 1895 г., т. е. менее чем через месяц после подписания Китаем мирного договора, Англия через Гонконг-Шанхайскую банковскую корпорацию предложила цинскому правительству кредит для уплаты первого взноса по контрибуции. При этом в ка­честве компенсации за «услугу» Англия потребовала предоставле­ния ей права установить свой контроль над доходами, которыми должен был обеспечиваться заем. Это, по заявлению английских правительственных кругов, диктовалось якобы соображениями обеспечения своевременного погашения займа. Тем самым финан­совый капитал Англии предпринял попытку осуществить с по­мощью займов прямое вмешательство во внутренние дела страны.

Одновременно с Англией предложение о займе в 200 млн. лянов сделал американский синдикат Моргана и Флинта ^[36]. Целью займа явилось получение у цинского правительства права строительства в Китае железных дорог, открывавших широкие возможности для экспорта в страну американского капитала и потребительских то­варов.

Попытки Англии и США навязать Китаю заем вызвали серьез­ное беспокойство в России. Стремясь воспрепятствовать расшире­нию влияния этих стран в Китае, Россия, в свою очередь, предло­жила цинским властям заем под гарантию русского правительства. Используя франко-германское соперничество на Дальнем Востоке, царское правительство привлекло к этому зЪйму французские банки. В июне 1895 г. русско-французская банковская группа пре­доставила Китаю заем в 400 млн. франков (100 млн. лянов) из 4% годовых, сроком на 36 лет Установленный годовой процент был самым низким по сравнению со всеми предыдущими займами, полу­ченными Китаем. Заем, наряду с гарантией русского правитель­ства, обеспечивался доходами морских таможен Китая. В качестве условия займа цинское правительство обязывалось не соглашаться на иностранный контроль над своими доходами без участия в нем России. Заем значительно упрочил позиции России в Китае и явился своего рода подготовительным шагом к предъявлению цин- скому правительству ряда экономических притязаний русского им­периализма на Дальнем Востоке.

Заем 1895 г. был также широко использован французским импе­риализмом для осуществления своих экспансионистских планов на юге Китая. Еще в ходе переговоров о займе Франция заключила с китайским правительством две конвенции, предоставлявшие ей специальные привилегии в пограничных с Северным Вьетнамом (Тонкином) районах^[37]. В соответствии с этими конвенциями Китай открыл для французской торговли несколько городов в провин­циях Гуанси и Юннани, а также обязывался при разработке иско­паемых богатств в Гуанси, Юннани и Гуандуне обращаться в пер­вую очередь к французским предпринимателям и инженерам. Кроме того, цинские власти уступили Франции часть территории Юннани для «выравнивания» границы с французским Тонкином и предоста­вили ей право продолжить на китайской территории строительство железнодорожных линий, уже существующих или проектируемых в Аннаме (центральной части Вьетнама) ^[38]. Конкретным результа­том этого соглашения явилось строительство Францией железной

дороги от тонкинской границы до столицы провинции Юннань. По­стройка дороги, длина которой на китайской территории равня­лась 465 км, была закончена в 1910 г.

Таким образом, заем помог французской буржуазии прочно ук­репить свое положение в южных провинциях Китая. Значение этого района для Франции не ограничивалось его природными богат­ствами. Он имел важное политическое и экономическое значение, так как непосредственно примыкал к французским колониальным владениям в Индокитае; создавался как бы единый район француз­ских интересов.

Франко-русский заем Китаю вызвал серьезное недовольство в англо-германских политических кругах. Стремясь парализовать действие франко-русского займа и восстановить соотношение сил в свою пользу, Англия через Чартерд бэнк оф Индиа, Острелиа энд Чайна, а Германия через фирму Арнольд-Карберг в конце того же года принудили китайское правительство принять еще два займа по 1 млн. ф. ст.^[39]. Оба займа обеспечивались доходами морских та­можен, а германский, кроме того, поступлениями от соляного на­лога и лицзиня (внутренних таможенных сборов) в провинции Цзянсу. Тем самым вслед за таможенными доходами Китай лишался также других важнейших источников бюджетных поступ­лений, которые использовались для уплаты процентов и погашения капитальной суммы иностранных займов. Это был следующий шаг в закабалении Китая и лишении его права распоряжаться своими доходами.

Империалистические державы вели ожесточенную борьбу между собой за предоставление Китаю займов, что подтверждает слова В. И. Ленина: «Чем выше развитие капитализма, чем сильнее чувствуется недостаток сырья, чем острее конкуренция и погоня за источниками сырья во всем мире, тем отчаяннее борьба за приобре­тение колоний» ^[40].

Одним из проявлений этой борьбы было, в частности, соглаше­ние, заключенное в 1895 г. между группой английских и немецких банков, оперировавших в Китае, о совместной деятельности по предоставлению займов цинскому правительству. Соглашение пре­следовало цель затруднить экономическую экспансию в Китае дру­гих государств и было направлено в первую очередь против России и Франции, активно расширявших свои позиции на Дальнем Во­стоке.

В начале 1896 г. в связи с наступлением срока очередного взноса по контрибуции англо-германская банковская группа, представля­вшая интересы крупного финансового капитала своих государств, предложила китайскому правительству новый заем на весьма тя­желых условиях. Помимо ряда экономических требований, его вы­пускная цена была определена в 89,5 за 100. Тем самым банковская группа намеревалась дополнительно к комиссионным получить не менее 10,5% прибыли от суммы займа.

В свою очередь правительство Франции, поддерживаемое цар­ской Россией, обратилось через своего посланника в Пекине к цин- ским властям с предложением выступить гарантом по новому ки­тайскому займу. За это оно потребовало предоставления Франции права управления китайскими морскими таможнями, находивши­мися в руках англичан, и дополнительных специальных привилегий в трех южных провинциях: Гуанси, Гуандун и Юннани Тем са­мым заем должен был способствовать расширению влияния Фран­ции в этих провинциях и постепенному превращению их в сферу особых интересов французского империализма.

Конкуренция со стороны Франции заставила англо-германскую банковскую группировку пойти на смягчение своих первоначальных требований. Китайское правительство, не имея другого выхода, вы­нуждено было подписать соглашение о займе. Новый заем в 16 млн. ф. ст. (около 100 млн. лянов серебром) был заключен на 36 лет, из 5% годовых, по цене 94 за 100. Заем обеспечивался доходами мор­ских таможен. При этом соглашением предусматривалось, что пла­тежи по займу должны производиться не раз в год, как по другим займам, а ежемесячно. Тем самым Китай лишался возможности ис­пользовать в течение года таможенные доходы, предназначавшиеся для погашения займа. У цинского правительства изымался один из важнейших источников дохода, служивший на протяжении многих лет средством покрытия значительной части внутренних расходов. Однако агрессивные устремления англо-германской монополистиче­ской буржуазии этим не ограничились. Для того чтобы возможно дольше держать Китай в долговой кабале, страны-кредиторы вклю­чили в соглашение специальную оговорку о том, что погашение займа может производиться только за счет таможенных доходов. Наконец, в целях обеспечения Англии монопольного контроля над морскими таможнями, было обусловлено, что в течение всего срока займа состав администрации таможен остается без изменений^[41].

Слабость центральной власти, большая зависимость страны от иностранных монополий, наконец, стремление империалистических держав извлечь из вкладываемых ими капиталов максимальные по­литические и экономические выгоды приводили к тому, что условия навязываемых Китаю займов становились все более тяжелыми. Иностранные займы все чаще выступали не только как средство финансового закабаления и эксплуатации Китая, выкачивания ко­лониальных прибылей и получения различных прав и привилегий, но и как орудие расчленения страны, отторжения от нее отдельных районов и территорий. Ярким примером этого являлся англо-гер­манский заем 1896 г., который сопровождался подписанием ряда конвенций и соглашений, закреплявших за Англией и Германией обширные территории и специальные права в различных районах страны. Так, Англия по конвенции 1897 г. захватила часть примы­кавшей к бирманской границе территории Юннани. Германия по­лучила в долговременную аренду побережье бухты Цзяочжоу и специальные права в провинции Шаньдун, в частности на строи­тельство двух железных дорог.

В свою очередь царская Россия, пользуясь своим положением кредитора, добилась у цинского правительства согласия на прове­дение железнодорожной магистрали через Маньчжурию и ряда других уступок.

Таким образом, займы все больше превращались в одно из важных средств в осуществлении раздела Китая империалистиче­скими державами, образовании сфер монопольного влияния Анг­лии, Франции, Германии и других капиталистических государств, создания иностранных концессий и сеттельментов, которые, по об­разному выражению китайцев, «вошли в страну подобно волчьим зубам в живое тело».

Полученная цинским правительством по займам 1895—1896 гг. сумма фактически составляла лишь около 160 млн. лянов. Осталь­ная часть осела в виде взяток, комиссионных и других подобных платежей в карманах многочисленных посредников, принимавших участие в реализации займов. Это привело к тому, что к концу 1897 г. Китай вновь был вынужден изыскивать средства. В усло­виях серьезных финансовых трудностей, которые переживала страна после японо-китайской войны, единственным путем получения средств было заключение нового иностранного займа. За счет но­вого займа цинское правительство намеревалось до 8 мая 1898 г. уплатить Японии остающуюся сумму контрибуции, что давало воз­можность согласно Симоносекскому мирному договору освобо­диться от выплаты процентов

Вокруг этого займа, сулившего империалистическим державам новые экономические привилегии и возможности дальнейшего раз­дела страны на сферы влияния, разгорелась ожесточенная борьба. Россия, "к которой цинское правительство обратилось с просьбой выступить гарантом по очередному займу в 100 млн. лянов, потре­бовала от Китая новых обязательств и уступок. В основном они сводились к следующему: не допускать представителей третьих дер­жав к строительству железных дорог и эксплуатации промышлен­ных предприятий в Маньчжурии и Монголии; предоставить Китай- ско-Восточной железной дороге концессии на сооружение железно­дорожной линии от главной магистрали к побережью Желтого моря; заменить англичанина, выполнявшего обязанности генераль­ного директора таможен, русским; гарантировать погашение займа и уплату процентов по нему доходами от таможен, а в случае их недостатка поступлениями от поземельного налога и лицзиня^[42].

В январе 1898 г. заем Китаю предложила также Англия. Усло­вия по новому займу ярко отражали захватнические устремления английской монополистической буржуазии, старавшейся закрепить за собой обширные районы Центрального Китая. Заем обусловли­вался такими тяжелыми требованиями, как признание китайским правительством района бассейна- реки Янцзы сферой исключи­тельно английских интересов и превращение порта Дальний, нахо­дившегося в зоне русского влияния, в открытый порт^[43]. Последнее требование было направлено непосредственно против России и яв­лялось ответом на попытку русского правительства лишить Англию контроля над китайскими таможнями. Условия по займу преду­сматривали также получение Англией железнодорожной концессии Бирма—Юннань и установление английского контроля над дохо­дами, которые будут служить гарантией займа.

Россия совместно с Францией выступила с решительным про­тестом против принятия китайским правительством английских тре­бований. Тяжелые условия, выдвинутые странами-кредиторами, за­ставили Китай отказаться от получения займа и обратиться к Япо­нии с просьбой об отсрочке платежа. Однако Япония, пытавшаяся в свою очередь использовать трудное положение Китая, не согла­силась пойти на какие-либо уступки. Японское правительство не­умолимо подтвердило условия договора, по которому неуплата всей суммы контрибуции в течение трех лет приводила к выплате процентов в размере 10 млн. лянов.

Китай вновь был поставлен перед необходимостью искать сред­ства у Запада. В цинском правительстве возникли серьезные разно­гласия между сторонниками Ли Хун-чжана, придерживавшимися русской ориентации, и проанглийской группировкой Вэн Тун-хэ по вопросу о том, у кого получить необходимый стране заем.

Следует отметить, что Россия не была заинтересована в предо­ставлении Китаю займов на уплату контрибуции. Русское прави­тельство понимало, что, участвуя в подобных займах, оно косвенно способствовало усилению Японии, которая все больше выступала соперником и конкурентом России на Дальнем Востоке. Этим вос-

пользовалась Англия и в начале 1898 г. через группу английских и германских банков предоставила Китаю заем в 16 млн. ф. ст.^[44], ко­торый явился новым звеном в «золотой цепи», приковывавшей Ки­тай к колеснице английского империализма.

Условия займа — характерный пример колониально-грабитель­ской политики английского империализма в Китае. Заем наложил на страну бремя тяжелых обязательств. Если по контрибуции Ки­тай в течение шести лет должен был уплатить Японии в качестве процентов около 10 млн. лянов, то по займу 1898 г., заключенному, в частности, для ликвидации всех процентных обязательств, общая сумма процентов составляла 21,5 млн. лянов. Более того, на пла­тежи по контрибуции не было никаких дополнительных начисле­ний, кроме процентов, а по английскому кредиту Китай, получив­ший лишь 83% общей суммы займа, обязывался выплатить всю сумму, что означало дальнейшую потерю, равную примерно 10 млн. лянов.

Заем был предоставлен на 45 лет. Такой длительный срок был неслучаен. В то время, как по предыдущим займам китайское пра­вительство имело право погасить их по номиналу в любое время, заем 1898 г. не мог быть погафен или конвертирован до истечения всего срока, т. е. ранее 1943 г. Тем самым Китай закреплялся в по­ложении должника Англии на долгие годы. Заем обеспечивался на­ряду с доходами морских таможен поступлениями от лицзиня и со­ляного налога. Бассейн реки Янцзы закреплялся за Англией как район исключительно английских интересов без права уступки или передачи его другим государствам ^[45].

Таким образом, японо-китайская война привела к новому этапу в закабалении Китая. С помощью займов империалистические дер­жавы начали осуществлять прямое вмешательство во внутренние дела Китая, устанавливать контроль над важнейшими государст­венными доходами, захватывать китайскую территорию. Вывоз ка­питала после японо-китайской войны стал главной формой эконо­мической агрессии империалистических держав в Китае. Только за период с 1895 по 1898 г. западные державы предоставили цинскому правительству семь займов, на общую сумму в 370 млн. лянов (около 550 млн. золотых рублей), в то время, как все займы, по­лученные Китаем до 1895 г., составляли 40 млн. лянов (см. табл. на стр. 47).

Если проанализировать эти займы, то можно отметить следу­ющее: 1) постепенное снижение процентной ставки (с 7 до 4,5%), происходившее под влиянием общей тенденции нормы процента к понижению на рынках ссудных капиталов; 2) значительное удли­нение срока займов, который увеличился с 20 лет по займам 1894—

1895 гг. до 45 лет по последнему английскому кредиту, направлен­ное на возможно длительное финансовое закабаление Китая; 3) расширение круга доходов, выступавших в качестве обеспечения внешних займов, что лишало китайское правительство своих на­циональных ресурсов и ставило efo в полную зависимость от ино­странных кредитов; 4) использование займов для раздела страны между великими державами.

Действие закона неравномерного развития капитализма по­рождало ожесточенную борьбу империалистических держав за передел мира, за захват и подчинение своему влиянию новых тер­риторий, новых рынков сбыта, источников сырья и сфер приложе­ния капитала. Империалистические государства, используя финан­совые трудности Китая, все туже затягивали долговую петлю на шее китайского народа. Большинство соглашений о займах содер­жали политические требования, направленные на ликвидацию тер­риториальной целостности и экономической независимости страны. Англия в 1899 г. оккупировала порт Вэйхайвэй, превратив его

48 Г л. I. Внешние займы — орудие экспансии империалистических держав ----------------------------- 1 

в военную крепость, а бассейн Янцзы сделала сферой своего влия­ния; Россия захватила Порт-Артур и Далянь (Дальний); Германия •оккупировала военно-морскую базу Цзяочжоу и установила конт­роль над провинцией Шаньдун; Франция арендовала залив Гуань- чжоувань и закрепила за собой сферу особых прав и привилегий в провинции Юннань и на части территории провинции Гуандун и Гуанси; Италия потребовала для себя бухту в провинции Чжецзян.

«Капиталисты всей Европы,— писал В. И. Ленин,— протянули лапы к населенной сотнями миллионов части света, к Азии, в ко­торой до тех пор только Индия да небольшая часть окраины была связана тесно со всемирным рынком... Япония... попробовала про­бить брешь в Китайской стене, открывая такой лакомый кусок, ко­торый сразу ухватили зубами капиталисты Англии, Германии, -Франции, России и даже Италии»

§ 3. КОНТРИБУЦИЯ 1901 г. — НОВЫЙ ЭТАП ФИНАНСОВОГО ЗАКАБАЛЕНИЯ КИТАЯ

Вторжение иностранных держав в Китай, сопровождавшееся расчленением страны на «сферы влияния», ввозом иностранных потребительских товаров, 'захватом важных экономических пози­ций, вызвало упадок и разорение ремесленных промыслов и кустар­ной домашней промышленности, резкое усиление эксплуатации ши­роких трудящихся масс города и деревни. Глубокую неприязнь на­рода порождала также миссионерская деятельность капиталисти­ческих государств в Китае, использовавшаяся для внесения раскола среди населения страны, оказания поддержки иностранным агрес­сорам и наиболее реакционным слоям китайского общества.

Уже в 1898 г. в разных концах страны — провинциях Аньхой, Цзянсу, Сычуань — вспыхнули восстания крестьян и городской бедноты, задавленных непосильным гнетом иностранных империа­листов и местных феодалов и тяжело страдавших от частых неуро­жаев, наводнений и других стихийных бедствий. Вскоре восстания охватили Хэнань, Ганьсу, Синьцзян. Это были массовые стихийные выступления средневекового типа, как называл их Ленин, «староки­тайские бунты», направленные в первую очередь против иностран­ных поработителей и захватчиков. «Не европейские народы нена­видят китайцы...,— писал В. И. Ленин,— а европейских капита­листов и покорные капиталистам европейские правительства. Могли ли китайцы не возненавидеть людей, которые приезжали в Китай только ради наживы, которые пользовались своей хваленой цивилизацией только для обмана, грабежа и насилия, которые вели с Китаем войны для того, чтобы получить право торговать одур­манивающим народ опиумом (война Англии и Франции с Китаем

в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа рас­пространением христианства?» *.

Наибольший размах и остроту антиимпериалистическая борьба получила в северо-восточных провинциях Китая, где население под­вергалось особенно тяжелой эксплуатации. К середине 1900 г. вос­стание разрослось настолько, что повстанцы заняли Пекин. Оно охватило десятки тысяч крестьян, ремесленников, солдат и других слоев китайского населения.

Восстание 1900 г. ярко показало всю глубину гнева и ненависти китайского народа к иностранным захватчикам. Оно явилось ре­зультатом агрессивной колониальной политики империалистиче­ских держав в Китае, чрезвычайно тяжело отражавшейся на всех сторонах жизни страны и положении широких масс сельского насе­ления и городской бедноты.

Империалистические государства бросили против восставших всю свою военную мощь. Восемь держав (Германия, Япония, Ан­глия, Франция, США, царская Россия, Италия и Австро-Венгрия) сформировали объединенную 60-тысячную армию, главнокоманду­ющим которой был назначен германский фельдмаршал Вальде- рерзее.

Иностранные империалисты ставили своей целью не только раз­громить восстание, но и использовать победу над восставшими для получения у китайских властей новых льгот и привилегий, усиления своего влияния в стране. Подавив восстание, империалистические хищники наряду со значительным расширением своих политиче­ских и экономических прав наложили на Китай громадное финан­совое бремя в форме контрибуции; сумма ее была определена из расчета одного ляна на каждого жителя Китая, т. е. в 450 млн. ля­нов. Срок уплаты контрибуции был установлен в 39 лет— до 1940 г. Вместе с процентами Китай должен был выплатить 982 млн. лянов, или около 1,5 млрд. золотых рублей. Фактически размеры контри­буции были еще выше, так как при переводе серебряных лянои в иностранную валюту, в которой производились платежи, Китай дополнительно ежегодно терял до 3 млн. лянов ^[46].

Наложенная на Китай контрибуция во много раз превышала так называемые «убытки», причиненные народным восстанием им­периалистическим державам, и по существу являлась ничем не при­крытым грабежом, основанным на военной силе.

«....Джон Буль, привыкший кичиться своей высокой нравствен­ностью,— писал Карл Маркс, — предпочитает исправлять свой пас­сивный торговый баланс периодическим взиманием военных кон­трибуций, вымогаемых у Китая 'под чисто пиратскими предло­гами»

По своей форме контрибуция ничем не отличалась от других ви­дов внешней задолженности Китая. На ее основную сумму начи­слялся постоянный процент. Были установлены твердые сроки по­гашения и определенное обеспечение платежей. Уплата контрибу­ции гарантировалась поступлениями от морских и внутренних тамо­жен, а также соляного налога. В целях осуществления контроля за платежами по контрибуции управление морскими таможнями было целиком передано в руки англичан. Тем самым наложенная импе­риалистическими державами на Китай контрибуция приводила не только к лишению страны на длительный срок важнейших источни­ков доходов, но и к утрате значительной части своих суверен­ных прав.

Размеры контрибуции были настолько велики, что для ее уплаты китайское правительство должно было наложить на провинции специальную разверстку. Ежегодная величина ее составляла: для провинции Ганьсу — 2500 тыс. лянов, Сычуань — 2200 тыс., Гуан­дун— 2 млн., Хэнань — 900 тыс. лянов и т. д.^[47]. Общая сумма раз­верстки достигала 18 800 тыс. лянов. В свою очередь для выполне­ния разверстки провинциальные власти вынуждены были ввести различные дополнительные налоги, которые всей своей тяжестью ложились на широкие массы китайского населения. К числу таких налогов относились: в провинции Сычуань — специальный лнцзинь на мясо, в провинции Аньхуэй — налог на ломбарды, в провинции Гацьсу— сбор за оформление документов по продаже недвижи­мости. Однако и эта мера не обеспечивала необходимых средств для уплаты контрибуции тем более, что провинциальные власти пускались на всевозможные ухищрения, стараясь снизить размер разверстки, а нередко и вообще от нее отказаться. Если в течение первых двух лет эти платежи составляли около 13 млн. лянов, то в дальнейшем они резко сократились^[48].

Между тем империалистические хищники, безжалостно грабив­шие Китай, настойчиво домогались уплаты всей суммы контрибу­ции. В 1905 г. китайское правительство для погашения очередного взноса вынуждено было получить у Гонконг-Шанхайской банков­ской корпорации и Немецко-Азиатского банка специальный заем в 1 млн. ф. ст.^[49]. Заем был обеспечен местными доходами — торго­выми сборами Пекина и поступлениями по лицзиню в провинции Шаньси.

'§ 4. Внешние займы — средство дополнительной эксплуатации

Последовательные действия Советского правительства, направ­ленные на защиту прав и интересов китайского народа, способство­вали борьбе последнего за отмену платежей по контрибуции. В мае 1924 г. американский конгресс, в результате настойчивых требова­ний китайского правительства, принял решение отказаться от остатка контрибуции, подлежавшего уплате США. В июне 1925 г. аналогичное решение приняла Англия, а затем и другие государ­ства.