ВСЕСОЮЗНЫЙ КОМИТЕТ ПО ДЕЛАМ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ И СПОРТА при СНК СССР ЛЕНИНГРАДСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ

ВЫПУСК 1

Под редакцией, проф. Е. Н. ПЕТРОВА

Допущено Всесоюзным Комитетом по делам физкультуры и спорта при СНК СССР в качестве учебного пособия для институтов и техникумов физической культуры

★

796                      Переплет худ. Я. А Дуфина

0—95

Цена 2 р. 30 к., переплет 1--р. 50 к.

Редактор Я. Г, Рохлин        Техн. редактор Е. М. Штунц

ФиС № 1229-У

Сдано в произв. I/VIII-38 г.   Подпис. к печ. 26/IX-38 г.

Бумага 60x92 см, ¹/_1в доля      Печ. лист. 11, у.-а. л. 11,58

Колич. знаков в печ. листе 43915 Тираж 10 000    Заказ 3585

Уполн. Мособлгорлита Б-4988.

17-я ф*ка нац. книги ОГИЗ‘а РСФСР треста „Полиграфкйига“. Москва, Шлюзовая набер., д. 10.

ОТ издательства

До последнего времени институты и техникумы физиче­ской культуры совершенно не были обеспечены учебными пособиями по курсу истории физической культуры. Сту­денты вынуждены были изучать этот важный предмет лишь по лекционным запискам и отдельным отрывочным данным.

Ввиду этого признано было необходимым в первую очередь издать те очерки и статьи по вопросам истории физической культуры, которые были подготовлены к печати Ленин­градским научно- исследовательским институтом физической культуры.

В дальнейшем выйдут в свет¹, труды института и по другим разделам физической культуры.

Раздел настоящей книги — «Физическая культура антич­ного мира» — освещает ряд интересных моментов истории рабовладельческого общества, где складывались первые эле­менты физической культуры и спорта, из которых особого внимания заслуживают олимпийские игры.

В разделе «Физическое воспитание в России в эпоху ре­форм Петра I и во второй половине XVIII в.» собраны мате­риалы, отражающие место и значение элементов физического воспитания в быту народов России.

Даиный труд научных сотрудников Ленинградского научно- исследовательского института физической культуры тт. С. Д. Синицына и А. В. Грачегва надо рассматривать как первый шаг к дальнейшей работе над созданием учебника по всем разде­лам истории физической культуры.

ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА АНТИЧНОГО МИРА

(ГРЕЦИЯ И РИМ)

С. Д. СИНИЦЫН

ГРЕЦИЯ

ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА В БАССЕЙНЕ ЭГЕЙСКОГО МОРЯ В ДОГРЕЧЕСКИЙ ПЕРИОД (Крит и Микены)

Богатая и разнообразная культура Крита и Микен, разви­вавшаяся на протяжении ряда тысячелетий в восточной части Средиземноморья в условиях позднего родового общества, множеством нитей связывается с позднейшей греческой куль­турой, помогая осветить целый ряд явлений в культурной жизни Греции и в том числе целый ряд явлений в области греческой физической культуры.

Эпоха позднего родового общества на Крите охватывает два периода (выделяемых на основе анализа археологических памятников):

1) среднеминойский период — 2100—1580 гг. до н. э.,

2) позднеминойский период— 1580—1250 гг. до н. э., которым в Микенах соответствуют раннемикенский (2100— 1400 гг. до н. э.) и позднемикенский (1400—1000 гг. до н. э.) периоды.

В среднеминойский период, по JI. Б. Богаевскому, критское общество находилось на этапе домашней общины, характери­зовавшейся широким развитием скотоводства, игравшего, ви-t димо, уже в то время ведущую роль в хозяйстве. К разведе­нию крупного рогатого скота в конце среднеминойского и на начальных стадиях позднеминойского периодов присоедини­лось плужное земледелие, а также ряд ремесленных произ­водств, как-то: гончарное, металлическое, ткацкое, судострои­тельное и др. В это время, вероятно, подготовлялось «первое крупное общественное разделение труда» — отделение ското­водства от земледелия. В области социальной организации наблюдалось оформление племенных союзов (здесь можно отметить возникновение племенных союзов, возглавляющихся Кноссом и Фестом, где раскопками были обнаружены обшир­ные родовые поселения — «дворцы»). В конце позднеминой­ского периода критское общество постепенно совершало пе­реход от стадий домашней общины к начальной стадии сель­ской общины, когда начался процесс возвышения отдельных семей и «семья сделалась силой и угрожающе поднялась про­тив рода». Этот процесс перехода к ранней стадии сельской

общины особенно ярко выявился в Микенах, где выделявшие­ся экономически сильные и воинственные роды захватывали себе лучшие земли за счет более слабых родов и создавали обособленные укрепленные родовые поселения, выходившие за пределы общеплеменных поселений. Вновь выделившаяся ро­довая аристократия, укрепляясь за счет экономически более слабых родов, не ограничиваясь этим, широко практиковала вооруженные набеги на соседние племена с целью их грабежа и с целью добывания для себя домашних рабов.

Именно к этим периодам развертывания патриархальных отношений относится большинство археологических памят­ников Крита и Микен в виде рисунков и рельефных изобра­жений, отображающих разнохарактерные физкультурные моменты. Наиболее характерными и многочисленными памят­никами такого рода являются изображения разного вида процессий, плясок, игр с быком, сцен кулачного боя, бега и пр., представленных во фресковой живописи, в рисунках на вазах, кубках, печатях и т. д.

Многочисленность подобного рода изображений с несом­ненностью говорит о необычайно широком распространении зафиксированных в них действий и о их большой роли в общественной жизни крито-микенского общества. Есть все основания предполагать, что на рассматриваемых этапах догреческой культуры все они. носили зрелищный характер, первоначально были теснейшим образом связаны с культово- магическими представлениями и проводились большею частью на специально сооружавшихся площадках, примыкавших к крупнейшим родовым и племенным поселениям.

Раскопками, проводившимися в начале XX века в южной части Крита в Фесте, были обнаружены развалины древнего родового поселения, известного в литературе под названием «Фестского дворца». В западной части этого поселения были раскопаны остатки открытой площадки, размером около 25 на 30 м, выложенной каменными плитами, к которой с севера примыкала широкая (во всю ширину площадки) по­логая лестница, служившая, видимо, для сидения зрителей. Через площадку по диагонали с северо-запада на юго-восток проходил каменный настил шириною около метра, припод­нимавшийся над уровнем площадки на высоту около 20 см. Вероятно, этот настил служил «священной тропой». В северо- восточном углу площадки возвышалось небольшое алтарное сооружение. Площадка Феста датируется начальной стадией среднеминойского периода (2100—1900 гг. до н. э.), причем в ней видят место, на котором происходили племенные куль­товые празднества и церемонии в дни общеплеменных собра­ний. А. Н. Дальский считает, что на этапе домашней общины, с возникновением племенных союзов, возникла потребность для встречи представителей родов в одном месте для обсуж­дения общественных дел и для совместного проведения обще­

племенных культовых церемоний, празднеств и жертвоприно­шений *, и таким местом, несомненно, являлась площадка при Фестском родовом поселении, бывшем центром союза пле мени южного Крита.

Подобная же площадка, правда, значительно меныигих раз­меров, была обнаружена при раскопках в 1901—1903 гг. в Кноссе. Она располагалась поблизости от так называемого Кносского дворца, причем, занимая территорию 10 на 13 м,

Процессия представителей родов (фреска в Кноссе)

она, так же как Фестская площадка, имела каменный настил, шедший 'С запада’ на восток, имела обширное алтарное -соору­жение и была с двух сторон—с севера и с запада—-ограни­чена широкими пологими лестница/ми, служившими местами для зрителей. Время ее сооружений относится к .половине среднеминойского .периода.

На этих и подобных им площадках, видимо, и совершалась б0(льша1я часть тех действий, которые нашли себе отображе­ние в многочисленных рисунках и рельефных изображениях и в которых в широкой степени выступали разнообразные физ­культурные элементы. Все они были, видимо, тесно связаны с племенными культовыми праздниками и церемониями.

Одним из действий, происходивших на площадках Феста и Кносса, были театрализованные процессии, прекрасно изо­браженные на ряде кносских фресок и на каменном сосуде из Агла-Триола. Процессии представителей родов двигались по «священной тропе» площадки, неся в руках -предметы своего производства.

Здесь выступали земледельческие процессии, приурочивав­шиеся, видимо, ко времени сбора урожая и связывавшиеся с культовыми земледельческими обрядами. Здесь выступали процессии гончаров, шествия молотильщиков и т. д. Судя по изображению на кносской фреске, они проходили под звуки флейты, лиры и систры и -под хоровое пение, причем участ­ники процессии во время шествия проделывали ритмические движения, опираясь на носки. Процессии возглавлялись пред­водителем, видимо, старшиной рода, одетым в обрядовый костюм военачальника, несущим на плече пастушеский посох— эмблему родового старшины.

Характерно одеяние и вид юношей, музыкантов и певцов, в этих процессиях: они одеты в длинные женские платья; у них на голове длинные волосы, локонами спускающиеся на плечи. Видимо, как полагает Дальский, эти юноши являлись прислужниками верховной жрицы, которая иногда и сама изображалась в числе участников процессии. Участие вер­ховной жрицы в театрализованном ритмическом шествии и наличие в нем прислужников жрицы, одетых в женское платье, заставляют предполагать, что данные обрядовые дей­ствия уходят своими корнями в глубокое прошлое и связы­ваются с идеологией, созданной матриархальным обществом. И даже теперь, на этапе домашней общины, когда произошла уже отмена матриархата и происходило утверждение власти мужчины, продолжалось господство женщины в области куль­та: верховной жрицей продолжала оставаться женщина, и хотя в процессиях в качестве ее прислужников начали высту­пать мужчины, они выступали только под прикрытием жен­ского одеяния.

Другим не менее распространенным действием на пло­щадках Кносса и Феста были культовые танцы, выполнявшие­ся первоначально только женщинами. К числу таких танцев относятся танцы со змеями, представленные в, ряде статуэток, найденных при раскопках в Кноссе. В более позднее время, уже с установлением патриархальных отношений, появились мужские танцы «прыгунов», имевшие какое-то культовое зна­чение. Были, видимо, парные танцы и групповые, причем все они производились на «священной тропе». Среди плясок осо­бое место занимала пляска Минотавра, изображения которой весьма многочисленны на критских печатях. Она представля­ла собою магический обряд, в котором мужчины, замаски­рованные быками, проделывали разнообразные движения, имевшие целью магическое воздействие на размножение ско­та. Поскольку в обществе Крита и Микен скотоводство игра­ло ведущую роль, постольку культовые празднества и церемонии, связанные со скотоводством, выступали здесь наиболее ярко.

А. Н. Дальский, на основе анализа богатого археологиче­ского материала и привлечения Многих этнографических па­

раллелей, выдвигает предположение, что .празднества состав­лялись из четырех элементов:

1. Культовая (театрализованная) церемония «брака» вер­ховной жрицы с «Минотавром» (вождем племени, одетым в обрядовый костюм быка). Она заканчивалась, вероятно, ма­гической пляской «Минотавра» под хоровое пение всех при­сутствовавших. Проводилась она на сценической площадке.

Сцены, относящиеся к играм с быком (на кубках Вафио)

2. Театрализованная процессия священных быков-производителей.

Быки торжественно проводились перед зрителями и в со­провождении верховной жрицы направлялись к месту нахож­дения стад, а также >к тому месту, где происходили игры с быками и жертвоприношения.

3. Торжественное жертвоприношение быка.

4. Игры с быками, проводившиеся где-то вне сценической площадки Ч

Этот праздник имел на Крите и в Микенах, видимо, ши­рочайшее распространение, о чем говорит чрезвычайно боль­шое количество относящихся к нему изображений. Наиболее характерными из них являются изображения игры с быком

двух девушек и юноши, представленные на фреске в Кноссе (1580—1400 гг.), и изображения на чашах Вафио, относимых Дальским к позднемикенскому периоду.

Судя по рисункам, игры с быком состояли из ряда акро­батических упражнений, выполнявшихся на рогах и на спине мчащегося галопом быка. В основных чертах эти игры пред­ставляются в следующем виде: разъяренный бык мчится на участника игр, стоящего на арене. В тот момент, когда бык, подбежав к участнику, наклоняет голову, чтобы пронзить его рогами, участник ухватывается за рога и повисает на них. Почувствовав тяжесть на голове, бык, чтобы избавиться от нее, стремительно поднимает голову; в этот момент участник игры, держась за рога, делает сальто через голову быка, становясь ногами на его спину, и затем, отпустив руки, прыгает на землю. Видимо, судя по рисункам, в игре с бы­ком одновременно принимало участие несколько участников, становившихся в одну линию на арене на некотором расстоя­нии друг от друга. Когда первый из участников проделывал сальто над головой быка, разъяренный бык продолжал мчать­ся вперед на второго участника, и в то время когда первый участник соскакивал на землю, второй повисал на . рогах у быка.

Участники выступали в играх, одетые в короткий крит­ский передник, в легкой кожаной обуви на ногах. Видимо, обязательной принадлежностью участника игр были кожаные браслеты на запястьях; они фигурируют почти на всех изо­бражениях игр с быком; их назначение, вероятно, заключалось в том, чтобы предохранить руки от растяжения связок при стремительных и напряженных движениях.

Как в торжественных театрализованных шествиях и в ма­гических плясках, устраивавшихся на площадках Феста и Кносса в течение среднеминойского периода, ярко выступало влияние идеологии матриархата, выражавшегося в ведущей роли женщины в этих действиях, так и в играх с быком дан­ного' периода женщина продолжала занимать видное место. Надо думать, что первоначально в качестве основных участ­ниц игр с быком выступали женщины. С установлением па­триархата в состав участников начали включаться мужчины, но долго еще они в этих играх оставались в качестве помощ­ников женщины, продолжавшей сохранять в них ведущую роль. -Большое количество изображений, на которых в качест­ве участниц игр выступают девушки, подтверждает эту мысль.

Включаясь как составная часть в культовый обряд, посвя­щенный размножению скота, игры с быком в среднеминой- ский и в начале позднеминойского периода, т. е. в то время; когда критское общество стояло на этапе домашней общины, носили характер массового общеплеменного праздника с ши­роким составом участников. Они представляли собою маги­ческое действие, которое, производя огромное эмоциональ-

Ное воздействие на зрителей, должно было в то же время влиять и на развитие крупного скотоводства в интересах всего племени.

Массовость мероприятий, включавших в себя те или иные физкультурные элементы, являлась вообще их характерной особенностью в среднеминойский и в первой половине позднеминойского периода, пока еще в условиях домашней общины не произошло выделения родовой аристократии.

Иной характер начали принимать эти действия в конце позднеминойского и • позднемикенского периодов, когда резко усилился процесс отделения л возвышения экономически- мощных аристократических родов; так появилась родовая аристократия. Особенно ярко это изменение характера празд­неств сказалось в организации игр с быком. Лучшие быки- производители и лучшие стада скота оказались в руках эко­номически возвысившихся родов, которые теперь и сделались основными организаторами и участниками прежде общепле­менных игр.

Мужчина, уже целиком взявший в свои руки власть -над родом., теперь сделался единственным участником этих игр, в то время как женщина превратилась только в зрительницу, наблюдавшую за играми из специально построенных лож.

Носившие раньше коллективный характер, теперь эти игры превратились в выступления отдельных исполнителей, являв­шихся, видимо, и хозяевами выступавших в играх быков; они становились демонстрацией силы и ловкости выделявшейся ро­довой аристократии и в то же время служили средством

Тренировочные игры е быком (изображения на печатях и резных камнях)

развлечения этой аристократии, приобретая все более и более спортивно-зрелищный характер.

Изменение характера игр с быком, превращение их в спортивно-зрелищное действие, показывающее ловкость того или иного отдельного исполнителя, выдвинули необходи-

Тренировочный бег критских и негритянских юношей (фреска)

мостъ тренировки участников. Наряду с изображением зре­лищных игр с быком, устраиваемых перед толпою зрителей, памятники конца позднеминойского и позднемикенского перио­дов дают и достаточно большое количество изображений сцен тренировки. К числу таких изображений относятся многочис­ленные рисунки на печатях, пронизках и резных камнях, где представлены акробаты, тренирующиеся на рогах стоящего или лежащего быка. К числу таких же изображений трениро­вочных игр относятся и рисунки на кубках Вафио. На одном из них изображена сцена тренировки с быками, перепрыгива­ющими через натянутую между деревьями сеть. На другом изображено стадо быков, из которого хозяин уводит быка, видимо, для игр или тренировки. Уводимый бык на этом рисунке привязан за заднюю ногу. Остававшийся до недав­него времени неясным смысл привязывания быка за заднюю ногу, нам кажется, весьма удачно разъяснен А. Н. Дальским

приведением этнографической параллели игр с быками у со­временного племени фульбе в Нигерии. Там быка, привя­занного за заднюю ногу, держат два человека, в то время как третий держит его' за веревку, привязанную к рогам. Быка чем-нибудь раздражают, и человек, держащий веревку, привязанную к рогам, .подтягивается на веревке к голове жи­вотного, ухватывается за рога и проделывает на -них различ­ные упражнения ^г. Подобные же действия, надо думать, имели место на Крите.

Вместе с изменением характера игр с быками в конце позд­неминойского и в позднемикенский период, с превращением их из производственно-магического действия в спортивно-зре­лищное мероприятие, изменились характер и содержание и других крито-микенских празднеств. Проводившиеся раньше на «сценических» площадках массовые общеплеменные куль­товые действия теперь также приобретали более театрально ­зрелищный характер, насыщаясь спортивными элементами, в которых отражалась усиливающаяся «роль героической лич­ности мужчины в развивающемся патриархальном обществе».

Наряду с кулачным боем на «сценических» площадках устраивался также военизированный бег, прекрасно изобра­женный на одной из сохранившихся фресок; на этой фреске изображен минойский воин с двумя дротиками на плече, со­стязающийся в беге с чернокожими воинами.

Кроме кулачного боя и бега, в Микенах, где процесс раз­вития патриархального общества шел значительно быстрее, чем на Крите, и где обособление экономически сильных и воинственных родов выступало более ярко, практиковались также выезды на боевых колесницах и состязания в беге ко­лесниц. Во всех этих действиях уже ярко выступают элементы военизированных игр и состязаний, связанные с развитием военного дела, сосредоточенного в руках обособляющейся родовой аристократии.

Более яркое выражение нашли подобные военизирован­ные игры и состязания позднее в Греции, в период разложе­ния греческого рода и становления рабовладельческого госу­дарства.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В ГРЕЦИИ В ПЕРИОД РАЗЛОЖЕНИЯ РОДОВОГО СТРОЯ («Гомеровский период», IX—VII вв. до н. э.)

Греческий героический эпос (поэмы «Илиада» и «Одис­сея»), создававшийся на протяжении IX—VII веков до н. э., является основным источником, на основании которого мож­но восстановить картину быта Греции того периода во всех

его проявлениях. Эти же поэмы являются и основным источ­ником для характеристики физического воспитания в Греции в период разложения родообщинных отношений.

Характеризуя героическую эпоху Греции, Энгельс писал: «В поэмах Гомера мы видим, что греческие племена в боль­шинстве случаев уже объединились в небольшие народности, внутри которых, однако, еще вполне сохраняют свою само­стоятельность роды, фратрии и племена. Они жили уже в го­родах, окруженных стенами; численность населения возрастала с ростом стад, расширением земледелия и появлением ремес­ла; это усиливало имущественные различия, а вместе с тем и аристократический элемент внутри древней первоначальной демократии». И дальше: «Мы видим в греческом обществен­ном устройстве героической эпохи еще в полной, силе древ­нюю организацию, но вместе с тем и начало ее разрушения: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствовало накоплению богатств в семье и усиливало семью в ее отношении к роду; влияние имущественных раз­личий на общественное устройство посредством образования первых начатков наследственного дворянства и монархии; рабство сперва одних только военнопленных, но уже откры­вающее возможность обращения в рабство собственных- со­племенников и даже сородичей; совершающееся уже вырож­дение былой войны племени против племени в систематиче­ское разбойничество на суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение ее в регулярный промысел; одним словом, восхваление и почитание богатства как выс­шего блага и злоупотребление древними учреждениями для оправдания насильственного грабежа богатств» ¹.

В это время еще «каждый взрослый мужчина, член племе­ни, был в то же время воином», но уже существовало разли­чие между воинами из родовой аристократии и воинами из народа. Аристократический элемент в греческом войске играл руководящую и решающую роль.

«Фоас, благородный сын Андремонов, муж Этолийский знатнейший, искусный в бою стрелобойном» при осаде Трои, как описывается в «Илиаде», в один из критических моментов осады, в ожидании битвы с Гектором, советовал на собрании военачальников:

Ратной народной толпе повелим к кораблям удалиться,

Мы же, сколько ни есть здесь, храбрейшими в рати

слывущих,

Противостанем...

Базилевс — верховный военачальник — и группировавшие­ся вокруг него мелкие военачальники, все те, кого гомеровский

1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и госу­дарства. 1932. Стр. 107.

эпос выставляет под именем «героев», были кровно связайЫ с родовой аристократией. Играя в войне руководящую роль, они прежде всего отличались от простых воинов характером своего вооружения. Простые воины выступали, не имея «ни медных с гривою конскою шлемов, ни круглых щитов, ни воз­вышенных ясенных копий», надеясь «только на верные луки и волну, скрученную в пращи».

В то же время знатные «ратоборцы», «храбрейшие мужи» нередко вступали в бой на боевых колесницах, защищенные поножами, надев на грудь «медные латы», а на голову «шлем ярко блещущий с конскою гривою» и вооружившись мечом «среброгвоздным с медяным ’ клинком», тяжелым копьем и щитом «кругловидным».

Обладая более разнообразным вооружением, воины-аристократы, естественно, выступали и более подготовленными в отношении владения этим вооружением, требовавшим боль­шой тренировки.

Сила и ловкость, выносливость и храбрость для них были теми необходимыми качествами, которые выделяли их из чис­ла простых воинов и которые помогали им поддерживать свой авторитет в народе и власть над народом.

Характерны в этом отношении строки «Илиады», описыва­ющие, как Одиссей усмиряет волнение в войске, утомленном войною, при осаде Трои:

Если ж кого-либо шумного он находил меж народа,

Скиптром его поражал и обуздывал грозною речью:

«Смолкни, несчастный, воссядь и других совещания

слушай,

Боле почтенных, чем ты! Невоинственный муж

и бессильный!

Значащим ты никогда не бывал ни в боях ни в советах.

Всем не господствовать, всем здесь не царствовать нам,

аргивянам!»

Поэмы Гомера, рисуя родовую аристократию как основ­ную руководящую военную группу внутри греческих племен, в то же время подчеркивают и те физические качества, ко­торыми обладают «герои» и которые тесно связаны с их военными качествами. Достаточно перечислить хотя бы эпи­теты, сопровождающие имена отдельных предводителей: Аякс и Ахиллес — «быстроногие», Петеид Менесфей «в ратоборстве искусный», Идоменей — «знаменитый копейщик», Тлиполем — «копьеборец гибельный в битвах», Филоктет — «стрелец пре­восходный» и т. д.

Для нас наиболее интересно то, что эти физические ка­чества проявляются героями не только в битвах, но и в мно­гочисленных играх-состязаниях, неоднократно описываемых в обеих гомеровских поэмах.

Судя по поэмам, всевозможные соревнования по различ-

2 Очерки по истории «физической культуры

17

ным видам упражнений занимали прочное место в быту го» меровских греков. Игры-соревнования устраивались по мно* жеству поводов. Всюду, где происходили какие-либо сбо­рища, проводились игры. Они имели место при сборе войска в поход, их устраивали на свадьбах, их проводили на по­гребальных торжествах в честь какого-либо знаменитого героя.

Прекрасное описание таких игр, связанных с 'погребением Патрокла, дано в «Илиаде». Здесь перед нами выступает со­ревнование в беге на колесницах. Здесь же дано описание состязаний в борьбе и кулачном бое, несомненно, имевших громадное военно-прикладное значение, .поскольку в то время исход боев нередко решался единоборством сильнейших и опытнейших воинов, выставляемых обеими сторонами. Даже в игре кулачный бой не утрачивал своего боевого характера, отличаясь жестокостью. «Плоть до костей прошибу я и кости врагу изломаю»,— предупреждает «славный кулач­ный боец» Эпеос своих соперников перед состязанием на мо­гиле Патрокла.

Вот как описывает автор «Илиады» кулачный бой между Эпеосом и Эвриалом:

...Разом один на другого могучие плечи заносит, Сшиблись; смешались быстро подвижников тяжкие руки, Стук кулаков раздается по челюстям; пот по их телу Льется ручьями; как вдруг приподнялся могучий Эпеос. Резко врага оглянувшегося грянул в лицо — и не мог он Больше стоять; подломившися, рухнулись крепкие

члены¹...

Состязания в борьбе были рассчитаны на изнурение про­тивника:

...Чресла свои опоясав, борцы на средину выходят,

Крепко руками они под бока подхватили друг друга, Словно стропила, которые в кровле высокого дома Умный строитель смыкает, в опору насильственных

ветров.

Сильно хребты захрустели, могучестью стиснутых рук их Круто влекомые, крупный пот заструился по телу;

Частые полосы вкруг по бокам и хребтам их широким . Вышли багровые...

Видимо, конечная цель состязания в борьбе заключалась в том, чтобы трижды положить 'противника на землю, само­му сохраняя стоячее положение.

Кроме состязаний в борьбе и кулачном. бое, «Илиада» от­мечает и состязания в беге, описывая бег Одиссея й Аякса:

¹ «Илиада», кн. 23. 1935. Стр. 577.

Стали порядком; Пелйд указал им далёкую мёту.

Бег их сперва от черты нанимался; и первый всех дашыпё Быстрый умчался Аякс; юо за нйм Одиссей знаменитый Близко бежал; как у женщины ткущей с 'пряжею ходит Цевка у персей, которую ловко руками бросает,

Нить за утбк пропуская, и близко пред персями держит,— Так Одиссей за Аяксом близко бежал...

Описано также в «Илиаде» и состязание с копьями, напо­минавшее сражение воинов. Условия этого соревнования были таковы:

В бранный облекшись доспех, ополчившись

пронзительной медью, Выйти один на один и измерить их мощь пред народом. Кто у кого скорее пронзит благородное тело И сквозь доспехи коснется и членов, и крови багряной,— Тот победитель...

Вслед за состязанием копьеборцев описано метание «же­лезной тягости», «круга самородного железа», вероятно, яв­лявшегося предшественником диска. По крайней мере, в «Одиссее», более позднем произведении, вместо «крута са- мородного железа» уже фигурирует настоящий диск. За мета­нием тяжести следовала стрельба из лука по птице, привя­занной за ногу к верхушке корабельной мачты; наконец, за стрельбой были организованы состязания в метании копья, завершившие праздник в память погибшего Патрокла.

В «Одиссее» дано более краткое, но не менее красоч­ное перечисление всех наиболее популярных игр, проводив­шихся в честь Одиссея:

На площадь все собралися; толпой многочисленно-

шумной

Там окружил их народ. Благородные юноши к бою Вышли из сонма его...

Первые в беге они испытали себя. Устремившись С места того, на котором стояли, пустилися разом,

Пыль подымая, они через поприще; всех был проворней Клитонеон благородный — какую по свежему полю Борозду плугом два мула проводят, настолько оставив Братьев своих позади, возвратился он первый к народу. Стали другие в борьбе многотрудной испытывать силу: Всех одолел Эвриал, превзошедши искусством и лучших. В прыганьи был Анхиал победителем. Тяжкого диска Легким бросаньем от всех Эретмей отличился. В кулачном Бое взял верх Лаодам, сын царя Алкиноя прекрасный *.

¹ «Одиосея». Пер. В. А. Жуковского (Собр. соч. Изд. А. Ф. Маркса. 1902. Т. VIII, стр. 20).

Все эти Нгры-состязанйя пользовались в гомеровскую эпо­ху Греции необычайной популярностью и имели. широкое распространение, о чем говорит тот факт, что уже в «Одис­сее» для обозначения человека, выделяющегося своими фи­зическими качествами, искусного в упражнениях, появляется специальное слово «а т л е т». При этом следует отметить, что слово «атлет» :в этой поэме неотделимо от понятия «ари­стократ», и атлет выступает как противопоставление челове­ку из народа.

Когда Одиссей, после долгих странствований, в облике странника, попадает в страну фежийцев к царю Алкинюю, последний демонстрирует перед ним ловкость своих юных воинов в разнообразных играх. Во время этих игр Лаодам — сын Алкиноя — предложил Одиссею принять участие в них.

В ответ на отказ Одиссея Лаодам с усмешкой сказал ему:

Странник, я вижу, что ты не подобишься людям,

искусным

В играх, одним лишь могучим атлетам приличных;

конечно',

Ты из числа промышленных людей, обтекающих море

В многовесельных своих кораблях для торговли, о том

лишь

Мысля, чтоб, сбыв свой товар л опять корабли

нагрузивши,

Боле нажить барыша: но с атлетом ты вовсе не сходен¹.

Эти слова, характеризующие Одиссея лишь как обыкно­венного купца, странствующего по мерю, не способного по­казать себя как атлета, были для него жесточайшим оскор­блением, и он должен был ответить на них не только слова­ми, но и делом:

...Сердце в груди у меня возмутил ты своею

Дерзкою речью. Но я не безопытен, должен ты ведать,

В мужеских играх; из первых бывал я в то время, когда

мне

Свежая младость и крепкие мышцы служили надежно.

Ныне ж мои от трудов и печалей истрачены силы;

Видел не мало я браней и долго среди бедоносных

Странствовал вод, но готов я себя испытать и лишенный

Сил; оскорблен я твоим безрассудно-ругательным

словом.

И далее в поэме описывается, как Одиссей, в подтвержде­ние своих слов, схватил камень «огромней, плотней и тяжелее

¹ «Одиссея». Пер. В. А. Жуковского (Собр. соч. Изд. А. Ф. Маркса. 1902. Т. VIII, стр. 21).

всех дисков» и метнул его на далекое расстояние, поразив окружающих.

Следовательно, физическая сила и ловкость, проявляв­шиеся в играх, были в представлении Гомера как бы отличи­тельной чертой родовой аристократии, противопоставляющей себя народу, и в этом отношении слово «атлет» тесно связы­вается с понятием «благородный герой».

«...Ничто не дает столь великой славы, как легкие ноги и крепкие мышцы», — говорится в другом месте той же поэмы.

Героический эпос Греции, давая богатый материал, харак­теризующий многообразие игр и физических упражнений в древней Греции, не дает, однако, никаких данных для сужде­ния о том, как было организовано в то время обучение этим физическим упражнениям. Видимо, организованного обуче­ния в то время еще не существовало, и каждый из героев развивал в себе качества атлета в процессе игр и соревнова­ний с другими героями, начиная с юношеского возраста. Не было также, по-видимому, и твердо организованного порядка проведения игр и соревнований. Они приурочивались не к ка­ким-то заранее определенным датам, а к случайным, порой совершенно неожиданным событиям, большею частью связан­ным с отправлением культовых обрядов. Правда, надо отме­тить, что из этих непредвиденных эпизодических игр неред­ко вырастали игры, периодически повторявшиеся в память того или иного события и сохранявшиеся на протяжении длительного времени. К таким играм относятся, например, празднества в честь ахейского царя Пелопса, которые, как говорят легенды, впоследствии послужили основой для Олим­пийских игр.

Но какие бы организационные формы ни принимали эти игры-соревнования, как бы ни было организовано воспитание физических качеств человека времен гомеровской Греции, из всех приведенных данных о них вытекает одно — это то, что в условиях разложения родообщинных отношений выдвига­ющаяся из массы членов рода родовая аристократия, посте­пенно концентрирующая в своих руках военное дело, использует элементы физической культуры и физического воспитания для совершенствования военных навыков .и качеств и тем самым — для усиления своего влияния в роде и власти над родом.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В СПАРТЕ (VII—V вв. до н. э.)

Начавшийся >в так называемый гомеровский период Гре­ции процесс разложения родообщинных отношений в даль­нейшем проходил с все увеличивающейся интенсивностью. Рее больше и больше усиливалась внутри рода власть выкри­сталлизовывающейся родовой аристократии, все дальше шел процесс увеличения зависимости мелких производителей от крупных владельцев земли и скота, и все шире и шире раз­вертывались рабовладельческие отношения. Но «нехватало, — говорит Энгельс, — учреждения, которое увековечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и право имущего класса на эксплоатацию неимущих и господ­ство первого над последним. И такое учреждение появилось. Было обретено государство»

В новых условиях, при наличии государства, развитие физической культуры и физического воспитания всецело бы­ло подчинено требованиям вновь возникшего учреждения.

Но на территории Греции процесс развития рабовладель­ческих отношений и образования государств не везде прохо­дил однородно, и в соответствии с этим обнаруживалась не­однородность в развитии физического воспитания. Особенно сильно выступали своеобразные черты физического воспита­ния в Спарте, резко обособлявшейся от других греческих государств своеобразием своего социально-политического устройства.

Возникшая около половины IX века в результате завоева­ния дорийцами Лаконии, Спарта в первое время имела харак­тер военно-организованного родового союза, и черты этой организации она сохранила в дальнейшем на протяжении почти всей своей последующей истории. Черты примитивиз­ма и первобытного коллективизма, связанные с военно-лагер­ным устройством, долгое время характеризовали собою со­циально-политический строй древней Спарты. Спарте не была знакома частная собственность на землю. Все земли, поделен­ные на равные участки — «клеры», принадлежали спартан­ской общине в целом и передавались отдельным спартиатам лишь в пользование, без права передачи их кому-либо другому. Население, жившее на этих землях до захвата их спартиатами, обращалось в состояние полурабов (илотов) и отдавалось вместе с клерами во владение тому или иному спар- тиату. Спартиаты сами не обрабатывали земли; земля обраба­тывалась жившими на ней илотами, которые обязаны были отдавать своему хозяину продукты своего труда. Сами спар­тиаты заняты были исключительно военным делом, при по­мощи военной силы и оружия поддерживая установившиеся отношения и закрепляя свое господство над массами поко­ренных илотов. Этот первобытный коллективизм, упрочив­шийся уже в условиях развивающихся классовых отношений и приобретший ярко выраженную классовую сущность, про­низывал собою все стороны общественной жизни древней Спарты. Отношения эти, конечно, не могли це сказаться дол­

¹ Ф. Э« г е л ь с. Происхождение семьи, частной собственности и государству 1902. Стр. }08.

жным образом на характере возникшей в Спарте системы воспитания вообще и физического воспитания в частности.

Согласно преданию, переданному греческими историками

и, в частности, Геродотом, установление своеобразного обще­ственно-политического устройства, а также и введение соот­ветствующей этому устройству системы воспитания в Спарте приписывается древнему спартанскому законодателю Ликургу, деятельность которого предание относит к началу VIII в. до н. э. Сейчас, однако, прав­доподобность этого предания под­вергается большому сомнению. Если бы действительно все учреждения Спарты были установлены в порядке законодательства каким-то отдельным законодателем, то это нашло бы от­ражение и в записанных постановле­ниях, как это мы имеем во многих других государствах Греции — в Картане, Митилене, Аргосе и т. д. В Спарте никогда не существовало пись­менных законов, и поэтому мы имеем больше оснований допускать, что спартанское государственное устрой­ство и спартанская система воспи­тания не являлись плодом деятель­ности какого-то отдельного законо­дателя, а родились непосредственно из доклассовых отношений.

Эта связь спартанских государст­венных установлений и, в частности, спартанского физического воспитания с доклассовыми отношениями может быть раскрыта достаточно подробно.

Семейная жизнь спартиата носила явные признаки обобществленности.

* Спартиаты мало внимания уделяли семье. Большую часть своего времени они проводили в «сисситиях» — своеобразных общественных клубах, куда собирались ежедневно воины какого-либо определенного подразделения. Здесь они прово­дили целые дни, часто оставаясь и на ночь; здесь же они и питались, внося в свою «сисситию» определенное количество продуктов, доставлявшихся их илотами. Геродот устанавли­вает связь «сисситий» с военным строем Спарты, считая, что благодаря им мужчины были все время в полной боевой го­товности, постоянно живя в условиях походной обстановки. Связь с доклассовыми отношениями «сисситий» несомненна. Они напоминают «мужские дома», широко возникавшие при родовом строе.

Дорифор (работа скульптора Поликлета)

С «сиссития-ми» теснейшим образом было связано также воспитание молодого поколения, из которого* вырабатыва­лись будущие воины. Как и все в Спарте, воспитание носило характер обобществленности, и молодой спартиат воспиты­вался буквально под присмотром всего государства. Спартан­ское общество, в лице коллегии эфоров, ведавших всей го­сударственной ^жизнью, контролировало жизнь молодого спартиата с первых дней его существования. По установив­шемуся неписаному закону, как передают древние писатели, каждый новорожденный представлялся матерью эфору своей филы. Эфор осматривал ребенка и, если находил его слабым и нежизнеспособным, распоряжался умертвить его. По преда­нию, слабых детей сбрасывали в пропасть со скалы Тайгета. Здесь выступало явное стремление господствующих спартиатов не допускать в свою среду людей болезненных и слабых, не могущих выполнять военные функции и, тем самым, не толь­ко не могущих быть полезными в деле охранения созданного общественного порядка, обеспечивающего господство над илотами, но, может быть, способных стать обузою для госу­дарства. Ведь надо иметь в виду, что численность спартиатов выражалась всего в количестве около 9 тыс. мужчин; и эта небольшая кучка людей должна была обеспечить себе господство над массой илотов, численность которых доходи­ла до 250 тыс. чел.

До семилетнего возраста ребенок оставался в своей семье и воспитывался под наблюдением матери, причем з-a это время все воспитание ребенка сводилось главным образом к его физической закалке. С семилетнего возраста начина­лось воспитание мальчика под присмотром государства. Маль­чики брались из дома и жили в общественных зданиях. Их воспитанием руководил специальный наставник (педоном) со своими помощниками, которые содержались за счет государ­ства. Воспитывающиеся под присмотром педонома мальчики делились на возрастные группы, в чем опять-таки сказывались отголоски доклассовых отношений. Особую группу воспитан­ников составляли мальчики от 7 до 12 лет. Об этой возраст­ной группе Плутарх писал, что «тот, кто среди них обнаруживал наилучшее поведение и наибольшую храбрость, выбирался в капитаны. Все остальные не сводили с него глаз, повиновались его приказаниям и терпеливо выносили все на­лагаемые им наказания; таким образом, всё воспитание было упражнением в повиновении». Физическое воспитание зани­мало в этом возрасте преобладающее место. В возрасте от 12 до 14 лет мальчики проходили более суровое воспитание, имевшее целью приучить их к выносливости. Им давали весь­ма скудную пищу, одевали в весьма скромную одежду в це­лях закалки организма. По словам Плутарха, «с годами их воспитание становилось суровее: им наголо стригли волосы, приучали ходить босыми и играть вместе — обыкновенно без

одежды. На 13-м году они снимали с себя рубашку и получа­ли на год ПО' одному плащу. Их кожа была загорелой и грубой, они не брали теплых* ванн и не мазались маслом; только несколько дней в году им позволялась эта роскошь». Их подвергали всевозможным истязаниям в целях выработки в них выносливости.

Существует мнение, что истязания мальчиков, в отдельных случаях приводившие к смертельному исходу, связаны с древ­ним культом богини Артемиды, которой когда-то прино­сились человеческие жертвы. Впоследствии эти жертвы заме­нялись сечением. Но как бы ни объяснять происхождение этого жестокого обычая, он в пору расцвета спартанской об­щины выступал как одно из средств воспитания молодежи, имеющее целью выработать в ней выносливость и мужество.

С 14 лет мальчики переводились в разряд эйренов, про­должая получать то же суровое воспитание и помогая педономам в воспитании младших мальчиков. Эйренам пола­галось присутствовать на «сисситиях», прислушиваясь к раз­говорам взрослых. Это участие в «сисситиях» было своего рода школой общественного воспитания молодежи. В этот же период эйрены принимали участие вместе со взрослыми вои­нами в походах внутри страны, приучаясь постепенно к ла­герной жизни. По истечении 18 лет юноша вступал в разряд эфебов, получал вооружение воина и всецело предавался чи­сто военной подготовке, участвуя в военных упражнениях и маневрах.

В этот период юноши-спартиаты принимали участие в так называемых «криптиях», т„ е. в ночных походах по доро­гам Лаконии. Во время походов они нападали на каждого попадавшегося в пути илота и убивали его. По мнению спар- тиатов, всякий илот, находящийся ночью за пределами свое­го дома, являлся заговорщиком, и его нужно было уничто­жить. «Криптии» должны были явиться, таким образом, дополнительным средством устрашения илотов и пресечения в зародыше всякой возможности восстания и в то же время должны были быть практической школой для молодых воинов. Становясь воином, спартиат вступал в «сисситию» сво­ей филы в качестве полноправного ее члена. С достижением 30-летнего возраста юноша становился уже мужчиной и полу­чал возможность часть времени отдавать семье, не порывая, однако, связи с «сисситией», оставаясь ее ежедневным посе­тителем.

Такова была организация спартанского воспитания. Его содержание, таким образом, ограничивалось по преимуще­ству физическим воспитанием. Плутарх писал: «Что касается обучения предметам, то ограничивались лишь абсолютно не­обходимым. Во всем остальном воспитание было рассчитано на то, чтобы сделать юношей послушными приказаниям, вы­носливыми в работе, способными сражаться и побеждать».

Обучение чтению и письму отнимало минимум внимания, и то. этим делом стали заниматься лишь ко времени упадка Спарты. Умственное образование не было предметом заботы со стороны государства и было частным делом каждого ‘спартиата. Основными же элементами обучения молодежи были: охота на диких зверей, проводившаяся под руковод­ством старших и развивавшая в юношах мужество и наход­чивость; религиозные и военные танцы, а главное, разно­образные физические упражнения, которым посвящалась большая часть дня мальчика. Занимались упражнениями в бе­ге, прыжках, метании диска и копья, борьбе и в особенно­сти в кулачном бое. Эти занятия молодежи обычно протека­ли в присутствии взрослых.

Присутствием взрослых спартиатов на занятиях молодежи как бы осуществлялся общественный контроль над воспита­нием, подчеркивалась общественная значимость проводимого воспитания.

Аристотель писал о спартиатах: «В одном отношении лакедемоняне заслуживают большой похвалы: они посвя­щают много внимания воспитанию своих детей, и соответ­ственно с этим развертывается и воспитательная деятельность государства». Из рассмотрения содержания и организации спартанского воспитания нетрудно сделать заключение и о целях этого воспитания. Цель его была создать находчиво­го, послушного солдата, могущего обеспечить спартанской общине в целом господствующее положение над покорен­ными народами.

Эта цель полностью согласовалась с положением Спарты и целиком связывалась со всем общественно-политическим устройством спартанской общины, представляющей собою вооруженный лагерь.

Своеобразие общественно-политической жизни Спарты, уходящее своими корнями*в доклассовое общество, сказалось не только на оформлении системы воспитания мужской части спартанской молодежи. Не менее своеобразным было воспи­тание и спартанской девушки.

Женщина в Спарте занимала совершенно иное положение, нежели в других государствах Греции. Она здесь пользова­лась относительно большой свободой и нередко принимала активное участие в общественной жизни. Это, несомненно, оставалось еще как пережиток матриархата. Спартанские де­вушки и женщины нередко наравне >с мужчинами участвовали в военных упражнениях. Об этих особенностях спартанских женщин позднее, в период упадка Греции, с большой похва­лой отзывался один из крупнейших философов древности — Платон, характеризуя спартанку как идеал женщины.

В соответствии с тем положением, которое занимала жен­щина в Спарте, и воспитание ее здесь мало чем отличалось от воспитания юношей, физическое воспитание, упражнения

в беге, прыжках, метании, борьбе и т. д., религиозные и военные танцы — все это составляло основу воспитания спар­танской девушки. В отличие от юношей спартанские девушки воспитывались в семье.

Главная цель физиче­ского воспитания спартан­ской девушки, так же как и юноши, связывалась все с тем же усилением во­енной мощи Спарты. Деву­шки, получившие соответ­ствующее физическое вос­питание, крепкие и закален­ные, должны были участво­вать в укреплении военной мощи Спарты, как матери таких же крепких и силь­ных воинов.

«Девицы также упражня­лись в беге, в борьбе, в бросании диска и копья,— писал Плутарх,— чтобы их тела были сильны и крепки и чтобы такими же были и рождаемые ими дети. За- каленные такими упражне­ниями, они могли легче вы­нести муки деторождения и выйти из них здоровыми».

Об общности целей и однородности физического Девушка — участница состязаний воспитания юношей и деву­шек говорит также и то, что только в Спарте, и ни в одном другом (государстве Греции, устраивались периодические праздники с гимнастическими соревнованиями, так называе­мые спартанские гимнопедии, в которых равное участие принимали как юноши, так и девушки.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В АФИНАХ (V в. до н. э.)

Афины в пору своего расцвета являлись одним из мощных государств на территории древней Греции, Они пред­ставляли собою типичный для античной истории образец по­лис-государства, выросшего непосредственно из разложения доклассового родоплеменного общества и основанного на использовании рабского производства, как своей материаль­ной бззы. Афины, как и все древнегреческие полисы, носили

ярко выраженный характер военно-рабовладельческого госу­дарства, обусловливавшийся необходимостью, с одной сто­роны, держать в повиновении рабов, а с другой — необходи­мостью обеспечения своей внешней независимости от покуше­ний других, более сильных полисов, или упрочения своего господства над более слабыми полисами. В этом отношении Афины имели общие характерные черты со Спартой.

Но зато в других отношениях они резко обособлялись от Спарты. В отличие от консервативно-земледельческой Спар­ты, Афины выступали как государство с широко развитой торговлей и рабовладельчеством. Философия, искусства и зачатки науки обнаруживали в Афинах бурный рост, особенно ярко наблюдавшийся в V в. — в период наивысшего расцвета греческих 'полисов. Афины выступали в то же время и как го­сударство с наиболее ярко выраженными формами рабовла­дельческой демократии, обусловленной в значительной мере необходимостью создания достаточной вооруженной силы в условиях растущего, в связи с развитием торговли и рабской промышленности, имущественного неравенства среди афинских граждан.

Аристотель определял демократическое государственное устройство греческого полиса как «военную политик)» и свя­зывал демократизацию общественного строя с ростом значе­ния гоплитского (тяжеловооруженного) ополчения, набирав­шегося из числа среднесостоятельных граждан. Уже про­веденное законом Солона (594 г. до н. э.) деление афинских граждан на классы, фиксировавшее определенные права демоса в политической жизни полиса, в то же время явля­лось и военным делением граждан. По закону Солона афиня­не делились на 4 класса, «в зависимости от размеров их земельных владений и доходности последних; 500, 300 и 150 медимнов зерна (1 медимн равен приблизительно 41 литру) были минимальным доходом для первых трех классов; имев­шие меньшие участки или совсем не обладавшие земельной собственностью попадали в четвертый класс» Эти же клас­сы легли и в основу комплектования гражданского ополче­ния: второй класс поставлял конные отряды, третий класс — гоплитов (тяжеловооруженную пехоту) и четвертый класс — фетов, которые составляли легковооруженную пехоту или давали гребцов на военные корабли.

В соответствии с этими особенностями Афин—их торгово- промышленным развитием, демократизмом и культурным ро­стом, выступавшими в общих для всех греческих государств условиях военно-рабовладельческого строя — афинское вос­питание, и¹ в частности физическое воспитание, получило совершенно особый характер по сравнению с рассмотренной выше Спартой*

¹ Ф. Энгельс. .Происхождений семьи, частной собственности и го­сударства. 1932. Стр. 116,

Платон в своём диалоге «Протагор» писал о том, как протекало воспитание афинянина:

«Воспитание и наставление начинается с самых первых лет существования и продолжается до конца жизни. Вы? учив ребенка игре на лире, учителя знакомят его с поэма­ми других выдающихся поэтов, являющихся представите­лями лирической поэзии. Эти произведения они поют под звуки инструмента и приучают свои души к ритму и гармо­нии, благодаря чему они научатся быть более благородными, гармоничными и ритмичными и более пригодными для слова и дела, ибо вся человеческая жизнь нуждается в гармонии и ритме. Потом они посылают их (детей) к учителю гимнасти­ки, чтобы таким образом лучше приспособить их тела к му­жественной жизни и чтобы благодаря телесной слабости у них не появлялось малодушия во время войны или в каких- либо других случаях. И таким образом поступают те, кото­рые имеют средства, а имеют средства те, кто богат. Их де­ти раньше всех начинают свое образование и оканчивают последними».

В этом произведении Платона, хотя и относящемся уже к периоду начинающегося упадка Афин, достаточно ярко представлены основные особенности афинского воспитания, отличающегося своей разносторонностью и классовостью.

Первый этап воспитания ребенка — до 7 лет — протекал обычно в семейной обстановке под надзором матери, а чаще всего под надзором няньки или специально приставленного раба. Главная задача первоначального воспитания заключа­лась в физическом укреплении ребенка. Как и в Спарте, в Афинах существовал обычай умерщвления детей, которые имели какие-либо физические недостатки или обладали сла­бым здоровьем. Но в отличие от деспотической Спарты в де­мократических Афинах вопрос о жизни и смерти ребенка ре­шался не государственными чиновниками, а самим отцом. В процессе первоначального воспитания маленького афиняни­на большое внимание уделялось разнообразным играм, запол­нявшим жизнь ребенка.

С 7-летнего возраста начиналась школьная жизнь афинско­го мальчика. В отличие от Спарты демократические Афины, обеспечивавшие большую свободу для личности, не отрывали в период школьного обучения ребенка от семьи. Ребенок про­должал жить в семье под присмотром раба или дядьки, кото­рым доверялось общее наблюдение за его поведением и совер­шенствованием. В этот период, продолжавшийся до достиже­ния молодым афинянином 14- или 16-летнего возраста, маль­чик в сопровождении своих дядек посещал частные школы, где обучался музыке, чтению и письму и физическим упраж­нениям.

Существовало три вида школ, которые одновременно посещал афинский мальчик: грамматическая школа, где обучаии *|фенй*о й Письму, музыкальная Школа, где учитель-кифарист обучал детей пению и игре на музыкальных инструмен­тах, и, наконец, гимнастическая школа — «палестра», где мальчики занимались борьбой и другими физическими упра­жнениями. Последняя школа для нас представляет особый интерес. «Палестра» (от слова «пале» — борьба) представ­ляла собою школу, где мальчик, проводя значительную „часть дня, обучался под руководством специального педагога раз­нообразным физическим упражнениям и проводил время в состязаниях со своими сверстниками под присмотром' того же педагога.

По достижении 14- или 16-летнего возраста юноша афи­нянин выходил из-под опеки педономов и прекращал посе­щение частных школ. Теперь все его -воспитание протекало в общественных учреждениях — гимназиях — под руководст­вом государственных чиновников—педотрибов. Здесь он занимался главным образом физическими упражнениями, получая в то же время элементы общественного воспитания путем вступления в товарищеские отношения и бесед со взрослыми, путем посещения театров, народных собраний, судов и т. д.

Воспитание в гимназиях являлось как бы подготовительной ступенью к военному обучению, начинавшемуся в Афинах по достижении юношей 18 лет, когда он зачислялся в число сво­бодных граждан, приносил присягу на верность государству и вступал в разряд эфебов. Вступление юноши в разряд эфе­бов сопровождалось торжественным вручением ему на народ­ном собрании экипировки солдата. Пребывание в эфебах, про­должавшееся два года, целиком было направлено на военное обучение юношества. Первый год юноши проводили в бара­ках или в лагерях в непосредственной близости от города; здесь они под руководством и наблюдением государственных чиновников занимались всевозможными упражнениями, свя­занными с овладением техникой и тактикой военного' дела того времени. Второй год обучения юноши проводили уже в отдаленных гарнизонах, ведя жизнь регулярного солдата и неся сторожевую службу на границах государства.

Таков был в основных чертах строй афинского воспита­ния. Вне всякого сомнения, конечной и основной целью этого воспитания было воспитание солдата, могущего в нужный момент выступить на защиту своего государства или на по­давление всякого восстания со стороны бесправных рабов. Эта цель полностью согласовалась с основным характером Афин как военно-рабовладельческого государства. Такая же цель стояла, как мы видели, и перед Спартой. Но все же, несмот­ря на общность целей, между воспитанием молодежи в Афи­нах и в Спарте наблюдалось существенное .различие. Тот де­спотизм, то беспрекословное принесение интересов отдельной личности в жертву рабовладельческому коллективу, которые наблюдались в Спарте, не могли иметь места в демократиче-

ских Афинах с их широкой торгово-промышленной деятель­ностью. Афинская система воспитания открывала большие возможности для разностороннего совершенствования лично­сти. Если во всяком греческом военно-рабовладельческом по­лисе военная подготовка гражданского населения в целях со­здания гражданского ополчения играла первостепенную роль, то в Афинах наряду с ней, в связи с развитием торгово-про­мышленной деятельности и установлением тесных торговых и культурных связей с отдельными государствами и колониями, не могла не возникнуть потребность в умственном обра­зовании, в более разностороннем развитии личности. И в со­ответствии с этим мы видим в Афинах в системе воспитания, наряду с широко представленными элементами физического воспитания, и элементы умственного и общественного воспи­тания, выступавшие во всех периодах обучения молодого афинского гражданина.

Сущность военно-рабовладельческого полиса с его граж­данским ополчением требовала, чтобы соответствующее вос­питание, приводящее к созданию солдата, давалось -всем сво­бодным гражданам данного государства, из которых состав­лялось войско. Такое положение в действительности наблю­далось в Спарте в период ее расцвета, и такое же положение мы в праве были бы встретить и в Афинах. Действительно, как передают исторические источники, Солон, являвшийся одним из первых основоположников афинской демократии, своим законодательством пытавшийся регулировать все сто­роны общественной жизни, в области воспитания поставил задачу, чтобы каждый афинянин получал соответствующее воспитание и образование. Родители сами должны были за­ботиться о воспитании своих детей, и если отец почему-либо не давал ребенку необходимого воспитания, последний имел право впоследствии отказаться от поддержки и помощи сво­им родителям, когда они достигнут старческого возраста. Однако в Афинах при господстве частной собственности и при наличии ярко выступавшего имущественного неравен­ства в среде граждан (что нашло себе отражение в законах Солона о делении граждан Афин на классы) не могло быть осуществлено одинаковое воспитание всего юношества, как это имело место в Спарте.

Естественно, что наиболее полное воспитание получали дети имущих родителей, имевшие возможность посылать сво­их детей в частные школы — к учителям грамматики, музы­ки и гимнастики. Опять-таки воспитание давали своим детям только те, кто «имеют средства, а имеют средства те, кто бо­гат. Их дети раньше всех начинают свое образование и оканчивают последними», — писал Платон в уже цитирован­ном нами выше «Протагоре». Для неимущих или для лиц, имеющих недостаточно средств, оставалась возможность пре­доставить своим детям лишь ту скудную часть воспитания и

образования, Koto-рая Давалась За Счет государства и осуще­ствлялась в гимназии и в военных лагерях. Но с точки зре­ния господствующих классов как раз эти части воспитания и являлись наиболее важными и существенными для военно-ра­бовладельческого полиса, так как через них создавалось креп­кое и хорошо обученное гражданское ополчение. Не случай­но афинское государство, предоставив дело умственного воспитания частной инициативе и сосредоточив его в несубсидируемых государством школах, в руках частных учителей, оставило за собою организацию физического 'воспитания, создав для него соответствующие учреждения — гимназии, со­державшиеся на государственный счет и контролировавшиеся государственными чиновниками, Поскольку эти учреждения принадлежали государству, в них был открыт свободный доступ каждому свободнорожденному греку, и каждый афиня­нин мог получать в них соответствующую физическую под­готовку, необходимую для выполнения его военных обязан­ностей. Больше того, при переходе юноши в разряд эфебов государство оказывало материальную помощь неимущим, при­обретая за свой счет военное снаряжение, торжественно вру­чавшееся эфебу на народном собрании.

Военно-рабовладельческий полис — Афины, заинтересо­ванный в физической подготовке своих граждан в целях качественного улучшения гражданского ополчения, создал прекрасные по (тому времени учреждения для физической под­готовки— гимназии, по примеру которых позднее стали со­здаваться подобные же учреждения и в других греческих по­лисах.

Гимназия являлась учреждением, где афинская молодежь под руководством педотрибов занималась разнообразными видами физических упражнений. Слово «гимназия», происхо­дящее от греческого «Гимнос» — нагой, само говорит о харак­тере этого учреждения. Первоначально гимназии в простей­шем своем виде" представляли собою участок сада, окружен­ный стенами. Но с течением времени устройство их все бо­лее усложнялось, в них отводились специально оборудован­ные площадки для различных учреждений, строились мону­ментальные здания, где молодежь готовилась к упражнениям или же занималась некоторыми упражнениями, которые мож­но было проводить в закрытом помещении. Первые публич­ные гимназии были созданы в Афинах в VI в. до н. э., а в V в. их планировка и архитектура достигли наибольшего совершенства. В V в. афинские гимназии представляли со­бою как бы физкультурные городки, состоявшие из обширно­го плаца для упражнений на открытом воздухе, с тенистыми аллеями, и из палестры — закрытого помещения для некото­рых видов упражнений и для всякого рода процедур, связан­ных с выполнением упражнений. Наиболее полное описание греческих гимназий оставил римский архитектор Витрувий.

Согласно Витрувию, а также другим -источникам, главным сооружением гимназии являлась палестра — большое четырех­угольное здание с внутренним двором около 400 м в окруж­ности. Внутренний двор палестры предназначался для разнообразных упражнений, главным образом для борьбы, но иногда засаживался деревьями и тогда служил местом отды­ха занимающихся. Передняя часть здания палестры состояла из целого ряда помещений, имевших специальное назначение.

В (центре передней части корпуса находилось большое крытое помещение — эфебейон, где собиралась молодежь и где проводились упражнения во время плохой погоды.

Рядом с эфебейоном находился корикейон — мешочная где упражняющиеся раздевались. Каждый юноша, приходя в гимназию, приносил с собой мешок — кор-икос, куда склады­вал свою одежду, и вешал этот мешок в корикейоне на сте­ну. В корикейоне же производили и некоторые упражнения, в частности упражнения для тренировки к кулачному бою. Для этих упражнений в комнате имелись специальные мешки, наполненные песком, мукой или пухом, подвешенные к по­толку и служившие своеобразным тренировочным снарядом. Иногда в качестве такого снаряда использовались и мешки с одеждой занимающихся.

В передней же части палестры находились помещения для специальных процедур, введенных греками перед началом

3—Очерки по истории физической культуры

33

упражнений. Одно из таких помещений — элео'Гезий — пред­назначалось для смазывания тела маслом. У греков существо­вал обычай перед упражнением намащивать тело. В представ­лении древних эта процедура имела целью сделать кожу бо­лее упругой. Другое помещение — конистерий (песочная) — предназначалось для посыпания тела песком. Здесь лежали кучи очень мелкого песка, который иногда специально при­возился с Нила (из Египта). Греки посыпали свое тело этим песком через сито, а иногда просто валялись в песочных ку­чах. Посыпание песком имело главной своей целью сделать более возможными захваты при борьбе.

Наряду с комнатами для процедур перед упражнениями, палестра включала в себя и помещения для процедур, прово­дившихся после упражнений.

По окончании упражнений греки обычно особым камен­ным скребком (стригилом) счищали со своего тела короч­ку, образовавшуюся от юседамия пыли и песка, обмывали те­ло сначала теплой водой, потом холодной и затем снова смазывали его маслом. В соответствии с этим в палестрах имелся ряд помещений, предназначавшихся специально для очищения тела: имелось помещение для обмывания тела хо­лодной водой, особые помещения для потения — комната, наполненная горячим паром, и комната с сухим разогретым воз­духом, и, наконец, имелось помещение для обмывания тела горячей водой (баня). Поскольку для гимназии вода, в связи с этими процедурами, играла значительную роль, старались строить гимназии вблизи от ручьев и снабжать их специаль­ными сооружениями для подачи воды. •

Все перечисленные помещения находились в передней ча­сти здания палестры. Остальные части здания были заняты под трапезную, под комнаты для судей и наставников, часть здания отводилась под храм. Снаружи к стенам палестры примыкали небольшие портики, в которых проводили свои беседы философы.

К задней части палестры обычно примыкал обширный плац, часть которого засаживалась деревьями и образовала тени­стый сад. Часть плаца отводилась для упражнений в беге; на* ней были проложены беговые дорожки длиной в 1 стадий (192 м), откуда и название этой части — стадий. На этом же плацу, обычно рядом со стадием, отводилось особое место Для борьбы и кулачного боя и для других упражнений. Здесь же иногда устраивались большие крытые галлереи, предна­значавшиеся для упражнений при плохой погоде. Вокруг пла­ца или по одной из его сторон часто устраивались места для зрителей, приходивших наблюдать упражнения и сорев­нования молодежи.

Гимназии были открыты с восхода и до захода солнца и в отличие от частных палестр, в которых занимались маль-

4йКи До /14—16 лет, был и доступным дЛя всех граждан всех возрастов. Взрослые афиняне часто приходили в гимназию не только для того, чтобы посмотреть на занятия юношей, Hoi и для того, чтобы поупражняться самим или послушать беседы философов.

Гимназии обслуживались довольно значительным количе­ством лиц, частично назначавшихся для ведения той или иной работы, частично избиравшихся народным собранием. Управ­лялась гимназия советом — «ареопагом», состав которого избирался афинскими гражданами. Во главе ареопага стоял гимн аз и ар х, избиравшийся обычно на один год. Гимназиарху принадлежала высшая власть в гимназии. В качестве непо­средственных руководителей занятиями с молодежью высту­пали особые учителя — педотрибы и гимнасты. Между этими двумя категориями руководителей было существенное разли­чие. Педотрибы обучали физическим упражнениям вообще, не преследуя каких-либо специальных целей. Работа гимна­стов связывалась чаще всего с какими-либо специальными за­дачами; в отдельных случаях на их обязанности лежала под­готовка участников больших соревнований. Нередко гимнасты преподавали только один какой-нибудь вид упражнений; так, среди них были специалисты по борьбе, панкратиону, кулач­ному бою и т. д. Хотя гимнасты в части, касающейся физи­ческих упражнений, являлись довольно узкими специалистами, но от них требовались большие знания в других областях, в частности в медицине и педагогике. На обязанности гим­настов, кроме специальной подготовки участников соревнова­ний, лежало также наблюдение за влиянием упражнений на организм и за соблюдением тех гигиенических правил, кото­рые в то время' существовали, т. е. за растиранием тела мас­лом, за очищением тела и т. д. К учителям гимназий, как педотрибам, так и к гимнастам, предъявлялись высокие требо­вания: они должны были уметь быстро и хорошо распознавать характер ученика, не должны были быть болтливыми, <но в то же время не должны были быть молчаливыми Ч

Кроме этих непосредственных руководителей, при гимна­зиях имелся большой обслуживающий персонал: «алипты», •натиравшие тело занимающихся маслом, банщики, привратни­ки, сторожа и т. д. Весь этот штат содержался за счет го­сударства. В период наивысшего расцвета Афин, в V в. до н. э., в городе имелись две публичные гимназии. Но, кроме публичных гимназий, существовали гимназии частные, орга­низованные наиболее богатыми афинскими аристократами для себя и своих детей.

Уделяя большое внимание вопросам физического воспи­тания граждан, затрачивая большие средства на устройство

¹ F. М е z б. Geschichte der Olympischen Spiele. 1930. Стр. 194.

3*                                        35

й содержание специальных учреждений — гимназий, Афинское государство вместе с тем преследовало цель воспитать в сво­их гражданах прежде всего хороших солдат, могущих соста­вить стойкое войско. Гимназии были доступны для всех и должны были охватить физической подготовкой все афинское население. Однако вряд ли они оправдывали себя в этом от­ношении.

Афинские' граждане жили не только в городе Афинах, но и в окружающих деревнях, отстоящих от города на рас­стоянии 1—2 дней пути. Эти жители, обитавшие за предела­ми города, были преимущественно крестьяне, мелкие земле­дельцы, которые, конечно, не могли отправлять своих детей специально для занятий в гимназиях и тем более не могли итти упражняться сами. Да и в самом городе многочислен­ный слой ремесленников и рыбаков вряд ли мог найти до­статочно времени, чтобы регулярно посещать гимназии и заниматься физическими упражнениями. Поэтому надо пола­гать, что в основном круг посещавших гимназии, как правило, ограничивался кругом наиболее зажиточных и привилегиро­ванных граждан Афин.

Однако этот круг был более широким, чем круг граждан, посылавших детей к частным учителям. Основная же масса афинских жителей (крестьяне и ремесленники), составлявшая при наборе войск легковооруженную пехоту, фактически не имела возможностей заниматься своим физическим совершен­ствованием и вступала в народное ополчение без достаточ­ной подготовки. Но все же свидетельства позднейших гре­ческих писателей и греческие легенды приводят целый ряд примеров стойкости, выносливости и тренированности афин­ских воинов, относящихся главным образом к периоду гре- ко-персидских войн. Такова легенда о прославившихся своим искусством в плавании и нырянии Скиллиде и его дочери Гидне, которые погубили большое количество кораблей пер­сидского флота, подплыв к ним ночью во время бури и пере­рубив канаты якорей. Таков замечательный эпизод о знамени­том марафонском воине, который, после продолжительного сражения с персами под Марафоном, нашел в себе достаточно сил и выносливости, чтобы пробежать с поля битвы в Афины (42 км) и первым сообщить афинянам радостную весть о бле­стящей победе. Таков, наконец, рассказ Геродота о той же Марафонской битве, о том, как афинское тяжеловооруженное войско с полной боевой выкладкой на расстоянии 8 стадий (около IV2 км) бросилось на персов, пробежало это расстоя­ние в очень короткий срок и внезапностью удара смяло чи­сленно превосходящие силы противника.

В противоположность Спарте, в Афинах в воспитании жен­щины меньше всего выступал физкультурный элемент. Афин­ская женщина была в гораздо более придавленном и подчи­ненном положении, чем женщина Спарты, и стояла вдалеке

Зз

от общественной жизни своего государства. Она была толь­ко хозяйкой своего дома, ее обязанностью было только сле­дить за детьми, за домом, за прислугой да иногда участвовать в религиозных церемониях. В соответствии с этим складывалось и воспитание афинской девушки, состоявшее главным обра­зом из обучения рукоделию, используемому для дома, музыке ^!и танцам!,« необходимым при совершении религиозных обрядов.

Широко развивавшееся и получившее государственное при­знание физическое воспитание располагало для осуществле­ния. своих целей богатым комплексом разнообразных физи­ческих упражнений и игр, объединявшихся под общим на­званием «гимнастика».

Термин «гимнастика» появился сравнительно поздно. Он получил распространение только в V в. до н. э. и применялся для обозначения комплекса физических упражнений, исполь­зуемых с определенной образовательной целью (в частности в целях военной подготовки), а позднее (уже в период упадка Афин) — с лечебной целью. Гимнастике, как комплексу обще- развивающих упражнений, противопоставлялась агонистика, включавшая в себя упражнения или варианты упражнений, применявшиеся лишь для показа высоких результатов в пуб­личных состязаниях.

Греческая гимнастика по составу входивших в нее упраж­нений подразделялась на три раздела: палестрику, орхестрику и игры¹.

¹ П. Ф. JI е с г а ф т. Руководство по физическому образованию детей школьного возраста. 1912. Ч. 1, стр. 10.

Палестрика включала в себя все упражнения, которыми больше всего занимались в гимназиях и которые им'ели наи­более близкое отношение к разрешению главной задачи физи­ческого воспитания — военной подготовки. Сюда входили: пятиборье, состоявшее из бега, прыжков, метания копья, ме­тания диска и борьбы, кулачный бой, упражнения с пращей, стрельба из лука, верховая езда, езда на колесницах, плава­ние и пр. Сюда входили различные виды бега, как-то: стадио- дром — бег на 1 стадий (192 м), диаул — бег на 2 стадия. (384 м), делиходром — бег на выдержку, бег с факелами, устраивавшийся обычно при проведении культовых обрядов,

Прыжок с гантелями (рисунок на вазе V в. до-н. э.)

бег в вооружении, используемый и как гимнастический бег в. гимназии и как элемент агонистики на публичных состяза­ниях. Сюда же входил и своеобразный вид бега «вперед и на­зад без поворотов», применявшийся в гимназии как учебный бег¹. Он состоял в следующем: на земле проводилась черта длиною около 44 м, которая разбивалась на 22 равных отрезка. Упражняющийся становился на одном конце черты и отсюда, по знаку педотриба, бежал до противоположного конца; добежав до конца черты, он, не поворачиваясь, задом бежал обратно до первой отметки от начала, затем снова бе­жал вперед до первой отметки от конца, отсюда снова задом до второй отметки от начала, потом опять вперед до второй отметки от конца и т. д. Добежав таким образом до цен­трального отрезка, упражняющийся тем же самым способом бежал обратно и заканчивал бег на том же месте, где он его начинал, покрыв в общей сложности расстояние около 1 км.

Наряду с бегом в состав палестрики входили упражнения в метании копья и метании диска, применявшиеся и как об­разовательное средство и как агонистика. При обучении де­тей и юношей метанию в качестве подготовительного упраж­нения применялось метание мяча и вообще игра с мячом. В палестрику включались также прыжки в длину. Для детей в качестве подготовительного упражнения к прыжкам практи­ковалась игра со скакалкой. Подобно метанию, прыжки высту­пали как образовательное средство в гимназиях и как элемент агонистики. Агонистические прыжки проводились с примене­нием гантелей. Видное место в составе палестрики занимала борьба, рассматривавшаяся как одно из лучших средств для общего гармонического физиче­ского развития. Пять упражнений: бег на 1 стадий, метание копья, метание диска, прыжки и борьба объединялись в единый комплекс— пятиборье. Кулачный бой и пан- кратион (соединение борьбы и ку­лачного боя) также составляли су­щественную часть греческой гимна­стики и агонистики. Как чисто во­енные упражнения, палестрика вклю­чала в себя упражнения с пращей, стрельбу из лука, верховую езду и езду на колесницах; последняя,

правда, выступала главным обра- (рисунок на вазе VI в. до зом как элемент агонистики. Осо-                 ^н- ^э-)

бое место в составе палестрики

занимало плавание, на которое обращалось очень большое внимание.

Вторая часть гимнастики — орхестрика — включала в себя всевозможные танцы, игравшие большую роль в Греции при совершении культовых церемоний и в публичных зрелищах. В соответствии с этим танцы разделялись на культовые и оби­ходные.

К культовым, религиозным танцам относились танцы, по­священные тем или иным божествам, нередко сопровождав­шиеся хорами. Большое место в культовых танцах занимали танцы с оружием, так называемые пиррические или военные танцы. Таковы были, например, танцы в честь Аполлона, ис­полнявшиеся в Спарте взрослыми и мальчиками и имитиро­вавшие движения воинов в бою.

К обиходным танцам относились танцы, устраиваемые при театральных представлениях, а также народные танцы, испол­нявшиеся во время общественных празднеств.

Из игр; составлявших третью часть греческой гимнастики, необходимо прежде всего остановиться на играх с мячом, получивших широкое распространение как среди взрослых,

так и среди детей ¹. Иногда для игры в мяч в гимназиях от­водились специальные помещения, так называемые сферистерии. Большой популярностью среди греков пользовалась игра под названием файнинда, заключавшаяся в перебрасыва­нии друг другу маленького мяча ладонью руки; участвовало в игре два игрока.

Не меньшей популярностью, особенно в Спарте, пользо­валась игра, носившая название эпиксирос. Суть ее состояла в следующем: игроки составляли две партии; поле игры де­лили чертой на две равные половины; игроки становились по обе стороны этой черты; позади каждой партии проводилось еще по черте, и каждая партия стремилась забросить мяч за эту вторую черту на территории своего противника. Прави­ла игры, видимо, были различны: ® одних случаях подбра­сывать мяч можно было только рукой, в других — только йогой, иногда — и рукой и ногой.

Из других игр надо отметить игры с удержанием равно­весия. Здесь были игры, напоминающие современный «бой пе­тухов», когда играющие, прыгая на одной ноге, толкают друг друга. Были игры с пузырем, когда один из игроков стано­вился на бычий пузырь, а другие старались его столкнуть.

Большим распространением пользовались игры с перетя­гиванием каната или палки. Среди детей любимой игрой была игра, напоминающая современные жмурки, прятки и т. д.

Весь этот богатый комплекс физических упражнений, объ­единявшийся под общим названием «гимнастика» и исполь­зуемый прежде всего как средство для воспитания воинских- качеств в гражданах греческих полисов, нашел яркое отраже­ние в произведениях греческого искусства и прежде всего — искусства Афин в период их расцвета. Мастера вазовой жи­вописи и мастера скульптуры широко использовали физкуль­турную тематику в своих произведениях и создали целый ряд изображений идеальных многосторонне развитых физкуль­турных типов. Такие произведения, как «Дискобол» Мирона или «Диадумен» и «Дорифор» Поликлета, изображающие типы атлетов с идеальными гармонически развитыми фор­мами тела, могли появиться только при наличии оригиналов, обладающих многоcтopонним физическим развитием, явившимся результатом систематического использования всего бо­гатого комплекса упражнений греческой гимнастики.

ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ (Эпоха расцвета — по V в, до н. э.)

В истории физической культуры древней Греции наряду с системами физического воспитания, развившимися в Спарте и Афинах, несомненно одним из наиболее ярких явлений

¹ Gardiner, Athletics of the .ancient world. 1930. Стр. 230 и сл,

были Олимпийские игры, проводившиеся в течение более 1000 лет в городке Олимпии.

В литературе, посвящённой древнегреческим Олимпийским играм, довольно распространенным является утверждение, что Олимпийские игры ведут свое начало с 776 г. до н. э. Такое мнение не верно. Несомненно, что зарождение Олимпийских игр надо искать в более глубокой древности, задолго до образования государств, в период господства родоплеменных от­ношений. 776 год до н. э. является го­дом, когда Олимпийские игры уже по­лучили в Греции всеобщее признание как мероприятие огромной общественно- политической важности, имеющее обще- греческое значение. Именно с этого года в Греции вводится счет времени по олимпиадам. Вне всякого сомнения, что прежде чем получить такое призна­ние, игры должны были пройти долгий путь в своем развитии. И действитель­но, о существовании подобных игр, ко­торые можно считать родоначальниками Олимпийских празднеств, говорят мно­гочисленные греческие предания и ле­генды, относящиеся еще к догомеровской эпохе.

Олимпийские игры происходили в Олимпии, расположенной в Элиде¹ при впадении речки Кладея в реку Алфей.

Древнегреческие предания считают эту территорию местом обитания мифиче­ских пеласгов, куда впоследствии вторг­лись ахейские племена под предводительством легендарного Пелопса. Те же предания рассказывают об учреждении в честь Пелопса на берегах Алфея пышных погребальных игр, соеди­ненных с культом пеласгического Зевса. Другие предания, связанные с именем Геракла, приписывают последнему воз­рождение игр Пелопса и придание им общегреческого харак­тера; они называют Геракла основателем Олимпийских празд­неств. Более поздние легенды связывают начало проведения Олимпийских игр с заключением священного союза между Спартой в лице ее мифического законодателя Ликурга и Эли­дой в лице ее правителя Ифита.

Было бы неверным игнорировать данные этих легендар­ных указаний и начинать -историю Олимпийских игр со вре­мени их признания как общегреческих празднеств в 776 г. до н. э.

Дискобол (статуя V в. до н.э.)

¹   Элида— 'одно из государств Греции (Эллады).

Можно считать бесспорно доказанным существование на территории -Греции задолго до образования греческих госу­дарств многочисленных культовых празднеств и церемоний, включавших в себя элементы спортивных состязаний. Тако­выми являются древние празднества на Крите и в Микенах, справедливо вызвавшие и вызывающие к себе громадный интерес исследователей истории древнейших культур. Знамени­тые игры с быком, фигурирующие на многочисленных фре­сках и на художественных вазах Крита и Микен, изображе­ния сцен кулачного боя и состязаний в беге на памятниках крито-микенской культуры — все это является элементами прочно утвердившихся родоплеменных празднеств, тесно связанных с родоплеменными культовыми церемониями. Гомеровские поэмы содержат прекрасные описания подобных празднеств, сопровождавшихся спортивными состязаниями. Таковы погребальные игры, устроенные в честь Патрокла и описанные в «Илиаде». В этих играх спортивный элемент в виде состязаний воинов-героев в беге, прыжках, борьбе, кулачном бое и пр. выступает с необычайной яр­костью. Широкое распространение подобных празднеств на территории древнейшей Греции позволяет с полной обосно­ванностью предполагать, что и Олимпийские игры в своей первоначальной форме были одним из подобных многочислен­ных празднеств, имевших местное значение и проводившихся в рамках определенной родоплеменной группы.

Прообразом таких празднеств можно считать племенные празднества Крита и Микен с их торжественными культовыми шествиями, проходившими по «священной тропе» сцениче­ских площадок Феста и Кносса.

В позднейшей Греции мы встречаем подобные же пыш­ные торжества, несомненно, выраставшие из племенных тор­жественных церемоний, аналогичных крито-микенским празд­нествам. Таковы Элевсинские мистерии, связанные с культом Деметры, Персефоны и Диониса — богов земли и плодородия, состоявшие в торжественной земледельческой процессии по священной дороге из Афин в Элевсин и заканчивавшиеся дра­матическими представлениями на сюжеты из жизни богов. Таковы Павафинеи, справлявшиеся в Афинах в честь богини Афины, заключавшиеся в торжественной процессии с перене­сением платья богини и сопровождавшиеся драматическими представлениями и музыкальными и гимнастическими выступ­лениями. К этой же категории празднеств, несомненно, надо отнести и празднества в Олимпии, культовый характер кото­рых выступал почти на всем протяжении существования игр.

Тот факт, что, как говорит предание, Олимпийские празд­нества получили широкую популярность в Греции с заключе­нием священного союза между Ликургом Спартанским и Ифитом Элидским, дает основание предполагать, что игры.

и до этого времени бесспорно существовавшие, носили огра­ниченный местный характер. Вероятно, первоначально это был племенной праздник, в котором участвовали представители родов, входивших в состав племени. Посвященный Зевсу — богу богов, властителю природы, этот праздник впоследствии становится праздником союза племен, в котором выступают уже представители не только отдельных родов, но, и отдель­ных племенных групп, а в дальнейшем принимает и общегре­ческий характер. Первоначально содержание праздника, веро­ятно, ограничивалось только культово-магическими церемониями, выражавшимися в процес­сиях и жертвоприношениях; надо думать, что, подобно таким же праздникам крито-микенской эпо­хи, ведущую роль в нем играли женщины-жрицы, о чем можно судить по сохранившейся и впо­следствии почетной роли жрицы богини Деметры при проведении Олимпийских торжеств. Можно предполагать даже, что в древ­нейшую пору своего существо­вания, уходящую, несомненно, в эпоху материнского права, праздник в основе сводится к почитанию женских божеств зем­ли и плодородия. На это ука­зывает сохранившийся здесь храм и культ Геры — сестры и жены Зевса, по первоначальным воз­зрениям греков, вероятно, счи­тавшейся самостоятельной бо­гиней земли и плодородия. Культ мужских божеств, в частности культ «громовержца» Зевса, вла- (^скУ^льптУР^а Мирона. V в. до н.э.)

стителя мира, сложился, несо-

мненно, позднее — в эпоху уже развившегося патриар­хального общества. «Религиозный мир есть только отра­жение реального мира», — писал Маркс, и мужские бо­жества греков во главе с Зевсом, обосновавшиеся на Олим­пе, как раз и отражали беспокойный, воинственный, шум­ный реальный мир эпохи господства отцовского права. Вме­сте с утверждением в празднике культа мужских божеств, вероятно, наряду с культово-магическими церемониями появи­лись и элементы спортивных состязаний. Дальский, говоря о кулачном бое и военизированном беге в составе крито-микенских празднеств, справедливо замечает, что они «отражали усиливающуюся роль героической личности мужчины в раз­вивающемся патриархальном обществе». С этой точки зрения

Дискобол

и древнейшие сказания о начале Олимпийских игр, отражав­шие «усиливающуюся роль героической личности мужчины», приобретают для нас определенное значение.

Одной из древнейших легенд, связанных .с началом Олим­пийских состязаний, является легенда о Пелсшсе и Гшшода- мии. Пелопс — внук Зевса, сын Тантала — отправился -в Пису, один из городов Элиды, свататься за Гипподамию, дочь вла­стителя Писы Эномая. Эномаю было предсказано оракулом, что если его дочь выйдет замуж, то он умрет. Чтобы отсро­чить день смерти, Эномай всем женихам, сватающимся к его дочери, ставит условие, чтобы они состязались с ним в беге колесниц от города Писы до храма Посейдона на Истме, при­чем если Эномай догонял жениха, он пронзал его сзади ко­пьем. Хотя много юношей уже погибло в этих состязаниях, Пелюпс принял условия Эномая и, как любимец Посейдона, победил Эномая и завладел дочерью его, а с нею и его стра­ной. Получив Пису, а вскоре завладев и священною Олимпией, Пелолс, по словам легенды, в воспоминание о своей победе учредил на Олимпийском празднике состязания. Другие ле­генды рассказывают, что на том же Олимпийском празднике после смерти Пелопса, сильнейшего властителя Пелопоннеса, проводились погребальные игры в воспоминание о его герои­ческих подвигах и мужестве.

Прекрасная легенда об Эндимионе и его трех сыновьях яв­ляется вариантом той же темы о мужской героической лич­ности, возвышающейся над другими и становящейся в ряд крупнейших родовластителей. По этой легенде, прекрасный Эндимион, любовник Селены и властитель Элиды, застав­ляет своих трех сыновей, Эпея, Этола и Пэона, состя­заться в беге на священном празднике в Олимпии, обещая победителю в качестве награды господство над Элидой. Здесь, в этом мифе, власть родовладыки, могущественного 'и храб­рейшего мужа из всех мужей рода, как бы освящается бога­ми, в честь которых совершается праздник. Победивший в со­стязании на празднике выступает как бы избранником богов, которые отметили его мужество и предначертали ему влады­чество над людьми.

Этот же мотив восславления героизма и силы лежит и в основе 'мифа об устройстве Гераклом состязаний на том же празднестве в Олимпии. После выполнения Гераклом, как гласит предание, одной из 12 работ, порученных ему Эврис- феем (очищение Авгиевых конюшен), и последующего по­хода на Авгия, уничтожения его богатства и опустошения его земли — Геракл в Олимпии учредил состязания, опять- таки как бы демонстрирующие героическую силу победивше­го племени, силу, освященную самими богами. ■

Таким образом, уже в древнейший период своего существо­вания олимпийский праздник, явлйясь пламенным культовым

праздником, несомненно способствующим сплочению составных частейГплемени (а может быть, и союза племени), в> то же вре­мя .'включал в себя, судя по данным легенд и- преданий, и эле­менты спортивных состязаний. Эти «состязания отображали возрастающую роль героической личности мужчины-родовладыки, а по мере усиления в роде ведущей роли военно-земле­дельческой родовой знати — и силу этой последней.

Значение олимпийского праздника, как фактора объедине­ния и сплочения греческих племен на поздней стадии разви­тия родового строя, особенно ярко подчеркивают сказания об И фите Элидском. Согласно этим сказаниям, Ифит, владыка Элиды, видя беспрестанные распри и войны между гре­ческими племенами и желая умиротворить эллинов¹, об­ратился за помощью к бо­гам. Боги через жрецов Эли­ды внушили Ифиту мысль об организации праздника дружбы эллинов. Веление богов Ифитом было истол­ковано как указание на не­обходимость восстановления и регламентирования пре­жде часто проводившегося, а ко времени Ифита забы­того, олимпийского праздни­ка. Ифит возобновил этот праздник и заключил с прави­телем одного из сильней­ших греческих племен—

Ликургом Спартанским—до­говор, по которому Олим­пия признавалась священ­ным местом для всех гра­ждан, и тот, кто нарушал святость ее вооруженным вторжением, признавался бо­гоотступником. Текст этого договора был высечен на метал­лическом диске, и Павзаний, спустя 100 лет, уже во Н в. н.э., видел этот диск, хранившийся в храме Геры в Олимпии².

0 том, как проводился олимпийский праздник при Ифите, через какие промежутки он повторялся, исторических данных не сохранилось. Первые достоверные данные о празднике от­носятся к 776 г., когда вводится запись имен победителей на играх и устанавливается счет времени по олимпиадам.

¹ Греки называли себя эллинами, а свою страну Элладой. Название «греки» дано им римлянами.

² F. Mezo. Geschichte der Olympischen Spiele. 1930. Стр. 19.

Бег стадиодром (рисунок на вазе)

Олимпийский праздник, получивший общегреческое при­знание в 776 г. до н. э. фактом установления счета времени по олимпиадам, в дальнейшем обнаружил быстрый рост сво­его значения и на протяжении VI и V вв. до н. э. достиг своего наивысшего развития.

Этот праздник, состоящий из многочисленных культовых церемоний и спортивных состязаний, сначала проводившийся в течение одного дня, к V в. (к 468 г. до н. э.) вылился уже в грандиозное торжество, длившееся 5 дней и привлекав­шее к себе жителей всех греческих государств. Время прове­дения праздника падало на «священный месяц» — иеромения, начинавшийся с первого новолуния после летнего солнце­стояния.

Когда праздник продолжался один день, он обычно устраивался в 18-й день «священного месяца», а с удлинением продолжительности до 5 дней он проводился с 11 по 16 чис­ло «священного месяца», т. е. в период полнолуния. Праздник повторялся через каждые четыре года, вернее, через каждые 1417 дней, которые и составляли олимпийский год (олим­пиаду).

На протяжении всего «священного месяца» во всей Греции объявлялся «священный мир», исходя из договора легендар­ного Ифита. С приближением праздника специальные послы расходились по всем греческим государствам, объявляя о дне празднеств и провозглашая священный мир. Всякие войны дол­жны были прекращаться на это время, и, в соответствии с до­говором Ифита и Ликурга, сделавшимся общепризнанным для всей Греции, всякий отряд, вступивший на территорию Эли­ды, должен был сложить оружие.

Ко времени начала празднества в Олимпию стекались со всех концов паломники: шли из ближайших городов, шли из отдаленных греческих колоеий, из А4алой Азии и даже из Аф­рики. Все прибывавшие сюда считались гостями Зевса. Наря­ду с отдельными греками, шедшими в Олимпию по своей ини­циативе, сюда направлялись и официальные представители различных греческих государств. Поскольку Олимпия не бы­ла городом, имевшим постоянное население (в нем жили лишь лица, связанные с храмами олимпийских богов), все прибы­вающие на праздник располагались вокруг Олимпии в шатрах или даже под открытым небом. Сюда же прибывали торгов­цы со своими товарами. Прибывшие на праздник должны были выполнить церемонию жертвоприношения олимпийским богам, причем особенной торжественностью обставлялись це­ремонии жертвоприношения на алтарь Зевса официальными делегациями отдельных греческих государств.

Напоминая церемониал прохождения по «священной тро­пе» представителей родов в племенных празднествах эпохи родового строя, представители государств во главе со своим старейшиной в белых одеяниях, расшитых золотом, вступали

fe Алтис й направлялись к храму Зевса, в котором находилась величественная статуя бога богов, сделанная из золота и сло­новой кости крупнейшим художником древности Фидием. По­зади официальных представителей шли юноши из аристокра­тических семей данного государства, а за ними рабы, несшие приношения богам. Совершив обряд жертвоприношения Зевсу, процессия направля­лась к храмам дру­гих богов, где тоже выполняла соответ­ствующие церемо­нии. По Пиндару, эти церемонии и об­ряды заполняли один из дней в середине праздничного пери­ода.

Но главным со­держанием празд­ника, заполнявше­го большую часть праздничного време­ни, были спортивные состязания, устраи­вавшиеся на стади­оне, расположенном около Алтиса и вхо­дившем в общий комплекс соору­жений священной Олимпии.

Алтис, главное святилище Олимпии, находился у под­ножия южных скло-  Бег в вооружении новКроносского хол- (по рисунку на вазах V в. до н. э.) ма, имея форму четы­рехугольника, обнесенного с южной и западной стороны стенами, по преданию, сооруженными Гераклом. Размеры пло­щадки Алтиса простирались на 200 м с запада на восток и на 175 м с севера на юг.

В юго-западной части Алтиса высился величественный храм Зевса, позади которого, окруженное оградой, росло священное оливковое дерево. К северу от храма Зевса нахо­дился холм, окруженный стеной в виде пятиугольника; этот холм, по преданию, представлял собою могилу Пе- лошса. Еще дальше на север, у подножья Кронюсского холма, лежал храм Геры, где долгое время хранился диск с высе­ченным на ноем текстом упомянутого выше договора Ифита

Элидского и Ликурга Спартанского. Здесь же, в Алтисе, в се­вер о-западной стороне, располагался ряд строений — камер, где хранились драгоценности, принесенные в Олимпию почи­тателями олимпийских божеств: дары отдельных греческих государств и городов и дары отдельных греческих граждан. Между всеми этими строениями Алтиса находилось множество (до 70) алтарей, на которых приносились жертвы многочи­сленным богам, почитавшимся в древней Греции.

На территорию Алтиса доступ был возможен через ряд во­рот, расположенных в западной и южной стороне. Главный вход, богато украшенный, через который направлялись в Ал­тис торжественные процессии, находился в южной части за­падной стены.

К северо-востоку от Алтиса находился стадион, лежав­ший) в углублении, метра на 4 ниже Алтиса. Он был соединен с Алтисом подземным ходом, тянувшимся на протяжении 32 м. Через этот ход участники состязаний в сопровождении судей после принесения жертвы богам выходили на стадион для соревнований.

Самый стадион представлял вытянутую с запада на восток площадку, длиною 213,75 м и шириною в западной части — 28,6 м и в восточной — 29,6 м. Раскопками остатков стадиона обнаружено, что с обоих его концов, перпендикулярно оси длины, были устроены как бы два порога, выложенные из ка­менных (плит шириною до 80 см. Во всю длину этих каменных порогов шли два параллельных желобка глубиною около 2 см и шириною до 4 см; расстояние между этими желобками бы­ло 16 см. Вероятно, эти пороги были местом старта для олим­пийских бегунов, а желобки на них служили для упора ног. На обоих порогах ра-скопками обнаружен был, кроме того, ряд кругообразных углублений, отстоящих друг от друга на расстоянии 124—141 см: На восточном пороге таких углубле­ний было обнаружено 21. Вероятно, эти углубления являлись местами, где когда-то стояли колонны, отделявшие места -стар­та участвующих в состязании бегунов. Подобные же сооруже­ния были найдены не только на олимпийском стадионе, но и на других стадионах древней Греции, в частности особенно хорошо они сохранились в Дельфах. Судя по количеству вы­емок для колонн на олимпийском стадионе, на нем могли при­нять участие в состязаниях одновременно 20 бегунов.

Павзаний говорит, что стадион в Олимпии был обиесен насыпью из земли. Вряд ли, однако, это утверждение Павза- ния полностью справедливо, так как с восточной и северной сторон стадион был ограничен естественными возвышения- / ми — Кроносским холмом, и искусственный вал был возможен только с южной стороны. По Павзанию, на этой насыпи были устроены места для судей. Здесь же, видимо, находились и ме­ста для наиболее знатных гостей. Вообще для зрителей олим­пийский стадион не имел специально устроенных мест, и зри­

тели, собиравшиеся в Олимпии в количестве до 40—50 тыс., располагались, сидя или лежа., прямо на склонах Кроносского холма.

К числу сооружений Олимпии, имевших теснейшую связь с праздником и с происходившими |во время его спортивными выступлениями, принадлежала также гимназия, расположенная к северо-западу от Алтиса.

Олимпийская гимназия занимала обширную площадь, про­стиравшуюся на 220 м с севера на юг и на 120 м с запада на восток. Она представляла собою обширный двор, окруженный колоннадой, на котором были устроены дорожки для бега, места для метания, для борьбы и т. д. В северной части гим­назической площадки в Олимпии находилось любопытное со­оружение, смысл которого до сих пор остается неразгаданным. Там на земле была устроена площадка из глиняных плит; раз­мер площадки 5,44 м на 24,8 м. Плиты, составлявш'ие площад­ку, были двух видов: с гладкой поверхностью (типа черепиц для крыш) и с гофрированной поверхностью. Вся площадка состояла из 12 ячеек, составленных из разных' плит; в сере­дине площадки лежали друг против друга две ячейки, сло­женные из гладких плит, направо и налево от них распола­галось по 4 пары ячеек из гофрированных плит, и, наконец, края площадки снова замыкались двумя парами ячеек из гладких черепиц ^г. Несомненно, что эта площадка, выложенная гофрированными плитами, служила местом для каких-то упражнений, при которых требовалась особая устойчи­вость ног.

Предполагают, что данная площадка представляла собою двухколейную дорожку для прыжков; другие считают, что это было специальное место для борьбы; наконец, третьи предполагают, что здесь было место для учителей гимнасти­ки ,и судей, которые отсюда наблюдали за ходом упражне­ний. Нам кажется, что в данном сооружении правильнее бы­ло бы видеть место для прыжков!.

В пределах того же гимназического двора были положе­ны аллеи с тенистыми деревьями, где атлеты отдыхали после упражнений. Здесь же стояли высеченные из мрамора статуи наиболее знаменитых победителей в олимпийских состязани­ях. В центре гимназического двора находилось каменное зда­ние—палестра, размерами 66,35 м на 66,75 м. Это здание пред­назначалось для разных упражнений, а также для разного ро­да процедур, связанных с упражнениями. Здесь имелись ком­наты для игр в мяч, для упражнений с мешками (тренировка для кулачного боя). Здесь же были устроены бани, где ат­леты могли принять холодную или теплую ванну, здесь была комната для смазывания тела маслом перед упражнениями и здесь же была комната-песочная, где был сложен специально

¹   F. Mezo. Geschichte der Olympischen Spiele. 1930. Стр. 43.

4—Очерки по истории физической культуры

49

Привозимый из Египта мелкий ййльскйй песок для обсыпаний тела. Известно, что греки перед упражнениями смазывали те­ло маслом и затем посыпали его песком.

За пределами олимпийской гимназии, почти примыкая к ней с юго-запада, находилось помещение для жилья атлетов, прибывающих на олимпийские состязания.

Гимназия в Олимпии, сооруженная неизвестно когда, но постепенно расширявшаяся, предназначалась для тренировки и испытания атлетов, .принимавших участие в священных иг­рах. По правилам Олимпийских игр (также неизвестно кем 'и в какое время установленным), каждый атлет, изъявивший же­лание участвовать в празднике, должен был за месяц до на­чала игр .прибыть в Олимпию и здесь под надзором специаль­ных инструкторов и судей проходить испытания и трени­ровку.        

К периоду наивысшего расцвета Олимпийских игр, т. е. к V веку до н. э., установились четкие правила, касающиеся состава участников Олимпийских игр. К участию в олимпий­ских состязаниях не допускались рабы и варвары, причем под словом «варвары» понимались иностранцы, т. е. лица, не со­стоящие гражданами греческих государств. Участниками игр могли быть только греки. Это ограничение состава участников игр, недопущение к ним иностранцев, несомненно, должно бы­ло укорениться еще на самых ранних этапах развития празд­ника, когда он являлся праздником определенной родопле­менной группы или определенного, четко очерченного союза племен. В то время в нем по самому характеру родоплемен­ного праздника могли принять участие 'только члены справ­ляющего праздник рода.

Такое же положение сохранилось и позднее, когда празд­ник сделался общегреческим, т. е. по существу праздником обширного союза греческих племен. Недопущение к участию в играх рабов, с одной стороны, исходило из того же принципа недопущения к играм иностранцев, так как раб большею частью являлся чужеземцем. С другой стороны, раб в условиях рабовладельческого строя не считался чело­веком, он был низведен до положения рабочего скота, и «свободнорожденный» грек считал немыслимым ставить раба в один ряд с собою.

Ограничение состава участников одними только свободно­рожденными греками имело к моменту расцвета игр и другие основания. Мы видели, что в период своего возникновения в эпоху родоплеменных отношений соревновательный¹ эле­мент выступал как демонстрация торжества мужской герои­ческой силы, особенно ярко проявляющей себя с усилением роли войны, как «регулярной формы сношений» между пле­менами.

Следовательно, в этих соревнованиях с самого начала их

проявления в какой-то мере выступал элемент демонстраций военной мощи, который в дальнейшем, естественно, должен был все более и более усиливаться. В период расцвета грече­ских государств, а вместе с этим и в период расцвета Олим­пийских игр, Еоениое значение состязаний не вызывало сом­нений. Участники состязаний, представители своего родного города или государства, демонстрируя перед всей Грецией свою силу и ловкость, этим самым подчеркивали физическую подготовку армии своей страны. Но армия того времени ком­плектовалась из числа свободных граждан греческих госу­дарств, и поэтому демонстрировать мощь этой армии могли только люди, представлявшие эту армию.

Борьба (рисунок на амфоре)

Но все ли свободнорожденные греки имели право и воз- можность участвовать в олимпийских состязаниях? Устав запрещал выступать на играх только рабам и варварам, остав­ляя место свободнорожденным грекам. Но свободнорожден­ные греки были неоднородны по своему социальному и имущественному положению. Наряду с аристократической рабовладельческой верхушкой в Греции существовали мно­гочисленные мелкие землевладельцы и мелкие ремесленни­ки, относившиеся к категории свободнорожденных. Устав не запрещал им участие в играх, но целый ряд требований, предъ­являющихся к участникам, фактически не давал им возмож­ности выступать в состязаниях. По олимпийским правилам каждый из участников состязаний для того, чтобы быть до­пущенным к играм, должен был представить доказательство того, что он в течение не менее 10 последних месяцев перед играми готовился к состязаниям, повседневно упражняясь. Кроме того, каждый из участников за месяц до начала дол­жен был прибыть в Олимпию и в течение месяца проходить

испытания в- олимпийской гимназии, причем пребывание а гимназии относилось за счет самого участника.

Несомненно, что мелкий землевладелец-крестьянин и мел­кий. ремесленник этих условий выполнить, не могли. Они не могли в силу своего экономического положения в течение почти целого года уделять регулярно известное время физи­ческой подготовке. В то же время они не могли по тем же причинам больше чем «а месяц совершенно бросить свое хо­зяйство и иттй в далекую Олимпию, затрачивая при этом большие средства на свое содержание в пути и в Олимпии. Поэтому в числе участников игр мы не видим почти совер­шенно представителей многочисленного греческого демоса.

Народ, как правило, выступает на этих играх в роли зри­теля, в то время как непосредственное участие в соревнова­ниях -падает на долю имущей верхушки греческого общест­ва — греческой аристократии.

Такое положение, когда участниками игр выступали толь­ко представители имущих слоев, опять-таки вполне согласо­валось с тем значением, которое имели игры в общественно-. политической жизни Греции. Греческая армия, организован­ная из солдат, набираемых среди свободнорожденных греков, ядром своим имела отряды, сформированные согласно за­конам Солона из людей высшего достатка, вступавших b армию со своим богатым вооружением и получавших перед вступлением в армию широкое физическое воспитание. И только эти люди, составлявшие костяк армии, прекрасно физически подготовленные, естественно, и могли в первую очередь продемонстрировать на празднике в процессе сорев­нований военную мощь своего города^- или своего госу­дарства.

Участники олимпийских состязаний, допускаемые к играм, выступали на этих играх, как представители определенного государства, и победа, одержанная .на играх тем или иным участником, воспринималась как победа города или государ­ства, откуда происходил победитель.

Трактуя вопрос об участниках игр, правила олимпийских состязаний не допускали к участию в играх женщин, даже больше того, они запрещали женщинам присутствовать на празднике в качестве зрительниц. Только о днюй женщине раз­решалось присутствовать на празднике — жрице богини Де- метры.

Запрещение женщинам и девушкам участвовать в играх оформилюсь постепенно и, видимо, в очень отдаленное время. Говоря о происхождении Олимпийских игр, мы указывали, что вначале, вероятно, ведущую роль в данном празднике иг­рали женщины и что лишь позднее, с усилением роли муж­чины в жизни рода, женщина как участница праздника начала оттесняться на задний план и Совершенно была вытеснена с установлением мужского господства. Доказательством того,

что женщина когда-то играла выдающуюся роль в празднике, являются некоторые, правда, весьма случайные указания ле­генд и сказаний о существовании в отдаленном прошлом со­стязаний в беге девушек. Да и в период расцвета греческих Олимпийских игр, проводившихся только с участием мужчин, в той же Олимпии, также через каждые четыре года, прово­дились особые празднества в честь Геры, во время которых устраивались состязания в беге молодых девушек. Эти жен­ские состязания, существовавшие параллельно с пышно про­водимыми мужскими состязаниями, несомненно сохранились как пережиток того периода, когда женщина играла в обще­ственной жизни такую же ведущую роль, какую она играла и в общественных праздниках.

Мужчина — глава семьи, оттеснивший женщину от руково­дящей роли в жизни- племени, постепенно вытеснивший ее как основную участницу племенных общественных празднеств и взявший в свои руки руководство всей общественной жизнью — не ограничился этим.

Женщина была лишена не только права участия в об­щественных празднествах, но временами лишалась и права присутствовать на этих празднествах.

«У Эврипида,—пишет Энгельс,—жена обозначается словом oitourema, вещью для работы по хозяйству, и в глазах афи­нянина она действительно являлась, помимо «машины для де­торождения», не чем иным как старшей служанкой. Муж предавался своим гимнастическим упражнениям, обществен­ным делам, от участия в которых женщина была отстранена»¹. Правда, такое положение имело место в рассматриваемый пе­риод не у всех греческих племен. В Спарте, например, положе­ние было несколько иным, и женщине там отводилась известная роль в общественной жизни, но все же, как общее правило, женщина в Греции от общественной жизни была отстранена.. Павзаний пишет, что женщинам под страхом смерти запрещалось присутствовать на играх. Он говорит, что вблизи Олимпии, на берегу Алфея, высилась высокая акала, на которую должны были приводить женщин, пытавшихся про­никнуть на священные игры, и сбрасывать их оттуда². Павза­ний, правда, при этом добавляет, что был один только случай, когда на празднике была обнаружена женщина —то была ле­гендарная Каллифатерия или, как ее многие называют, Перени- ка. Легенда о Каллифатерии довольно любопытна. Рассказы­вают, что эта женщина, желая посмотреть на выступление в состязаниях своего сына, надела мужское платье и про­никла на стадион на место, где находились учителя гим­настики. Когда ее сын вышел победителем, она, будучи не в силах сдержать свою радость, перепрыгнула через барьер,

¹ Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства. 1932. Стр. 64.

²   F. Mezo. Geschichte der Olympischen Spiele. 1930. Стр. 177.

бросилась к сыну и начала обнимать его, сбросив с себя при стремительном беге мужскую одежду. Судьи, говорит легенда, усмотрели в поступке Каллифатерии нарушение закона, и, да­бы впредь не допускать «повторения подобных случаев, было постановлено, чтобы учителя гимнастики, находящиеся в не­посредственной близости от участников состязаний, присут­ствовали на играх обнаженными.

Наряду с правилами, трактовавшими вопрос об участни­ках игр, в процессе развития олимпийских праздников уста­новились и правила руководства играми. Руководство играми, видимо, с начала их возникновения, поручалось специальным лицам, избиравшимся из числа граждан Элиды, на территории которой проводились игры.

По сохранившимся данным известно, что на 25-й олимпи­аде руководили праздником два человека, избранные по жре* бию из числа граждан Элиды. К 95-й олимпиаде (400 г. до н. э.) число: судей доходило до 9, а позднее было увеличено до 18 *. Судьи (руководители игр) носили название элланоди- ков.

Избрание элланодиков происходило за год до начала празднес/гва. Их обязанности были разнообразны. Прежде все­го они должны были тщательно изучить все правила, связан­ные с проведением игр. На их обязанности лежало наблюде­ние за подготовкой места соревнований, а также .наблюдение за отбором участников игр. Они вели запись желающих уча­ствовать в состязаниях и проверяли их право на участие в играх. С наступлением игр они возглавляли процессию атле­тов к алтарям богов перед началом праздника, а во время самого праздника наблюдали за ходом соревнований, за со­блюдением установленных правил соревнований и, наконец, в конце праздника присуждали награды победителям.

Обычно при наблюдении за выполнением правил состяза­ний элланодики делили между собою судейские функции. Так например, в тот период, когда число элланодиков доходило до 10, трое из них руководили пятиборьем, трое конскими бе­гами и остальные четверо всеми другими видами соревно­ваний.

При /проведении игр существовали твердые правила для участников. Так, участники во время состязаний не должны были прибегать к каким-либо недобросовестным приемам в це­лях достижения победы, в частности, запрещался подкуп уча­стниками друг друга, запрещалось наносить при соревнова­нии друг другу увечья или убивать и т. д. За соблюдением всех этих правил должны были следить элланодики. Трудно сказать, случайность это или закономерность, но наибольшее количество нарушений правил, зарегистрированных в истори­ческих документах, падает на время, начиная с М в. до

¹ F. Mezo. Geschichte der Olympischen Spiele. 1930. Стр. 52.

н. э. Весьма вероятно, что эти нарушения являлись за­кономерным следствием начинавшегося разложения рабовла­дельческого строя. Нарушения правил, зафиксированные :в ис­торических памятниках, были весьма разнообразны. Так, на 71-й игре (496 г. до н. э.) элланодики не признавали за атле­том Клеомедом по­беды в кулачном бое, потому что он во время состяза­ния случайно убил своего противника.

На 75-й олимпиаде (480 г. до н. э.) был оштрафован эллано- диками знаменитый атлет древности Те- аган за то, что он отказался от уча­стия в панкратионе под предлогом, что он утомился во вре­мя кулачного боя.

На 90-й игре (420 г. до н. э.) не была признана победа воз­ницы Лихаса, по­тому что он неза­конно принял уча­стие в играх: Лихас был спартанец, но на этой игре Спарта участия не прини­мала, и Лихас вы­ступал со своей ко­лесницей от имени другого города. Во время 93-й игры был оштрафован кулач-                         Кулачный боец

ный боец фессалиец (бронзовая статуя III в. до н. э.)

Евполос за то, что

состязался со своими -противниками на деньги. Во время 100-й игры (380 г. до н. э.) было обнаружено, что победитель в бе­ге на выдержку Сотад, родом 'из Крита, был куплен за день­ги Эфесом и выступал от имени Эфеса. На 11-й игре (332 г. до н. э.) был оштрафован Коллипос за то, что пытался под­купить; своего противника.

Наряду с наложением штрафов и взысканий на обязанно­сти элланодиков лежало и присуждение наград победителям. Основной наградой для победителя на Олимпийских играх яв­

лялся венок ив ветвей священного оливкового дерева росшего позади храма Зевса в Алтисе и посаженного по преданию ле­гендарным Пелопсом.

До сих пор нет ясности в вопросе о том, на основе каких показателей выделялся победитель «а Олимпийских играх, которому присуждался оливковый венок; источники древно­сти об этом ничего не говорят. Есть лишь указания о том, что основным видом состязания, показатели которого играли решающую роль при присуждении награды, в V в. было пятиборье. Павзаний говорит, что для того, чтобы получить награду, атлет должен был одержать победу по трем видам упражнений, входивших в 'пятиборье, причем одним из этих видов была борьба. Каковы два других вида, необходимых для получения награды, остается неизвестным.

Победители, получившие .награду, вписывались в книгу олим'пиоников, хранившуюся при олимпийских храмах, при­чем их имя окружалось почетом и их 'именем .называлось все четырехлетие до следующей игры. В честь наиболее знаме­нитых победителей в олимпийской гимназии, а иногда и в са­мом Алтисе,-воздвигались -мраморные статуи, которые 'перво­начально изображали фигуры богов, а позднее скульпторы в этих статуях изображали самих победителей. Город (или го­сударство), из которого происходил победитель, также ока­зывал своему герою всяческие почести. Его статуи выставля­лись на улицах его родного города, а иногда даже и в хра­мах богов, его изображения чеканились ка монетах, в честь его слагались песни и гимны. Возвращение победителя к се­бе на родину было подлинно триумфальным шествием: его везли на богатой колеснице, причем часто при въезде в город разбиралась часть городской стены, и герой торжественно въезжал в город через пробитую брешь. Триумф победителя на Олимпийских играх не был случаен. Ведь Олимпийские иг­ры были демонстрацией мужской героической силы, которая в'период расцвета рабовладельческой Греции отождествлялась с военной силой аристократии, и поэтому рабовладельческая знать того или иного города воспринимала победу на олим­пийском празднике как свою собственную победу, и, воздавая почести герою-победителю, она тем самым возвеличивала свою мощь и силу.

Олимпийские игры, начавшиеся в глубокой древности, дол­гое время проводились с ограниченными видами соревнований. Основным и древнейшим видом соревнований в Олимпии' был, видимо, бег, который в течение долгого времени был един­ственной неизменной частью программы праздника. Перво­начально практиковался бег на короткую дистанцию — на дли­ну 1 стадия. Такой бег был единственным видом соревнований в Олимпии вплоть до 14-й олимпиады, т. е. до 724 г. до н. э.

На 14-й олимпиаде в программу праздника был включен бег на два стадия, еще позднее — на 15-й олимпиа­де (720 г. до н. э.)—бег на выдержку. СГ 18-й олимпиады (708 г. до н. э.) программа пополнилась пятиборьем; в это же время, как самостоятельная часть программы соревнований, была включена борьба, а с 23-й олимпиады (668 г. до н. э.) — •кулачный бой. С 25-й игры (660 г. до н. э.) в программе на­чинают появляться соревнования в беге колесниц. Во время

Бег стадиодром (по рисунку на вазе V в. до н. э.)

33-й олимпиады (648 г. до >н. э.) появляется панкратион. В течение всего этого времени при неизменном расширении программы праздника, показывающем продолжающийся рост его значения, состав участников оставался неизменным: в со­ревнованиях участвовали зрелые греки, демонстрируя свою доблесть и воинские качества. Начиная с 37-й олимпиады (638 г. до н. э.), состав участников пополняется детьми, которые на­чинают выступать в состязаниях, причем для их выступления приходилось постепенно удлинять продолжительность празд­ника. Вначале выступления детей ограничивались бегом, но постепенно они начали принимать участие в борьбе, пя­тиборье, кулачно'м бое и, наконец, в панкратионе. Развитие олимпийского праздника отражено в помещаемой ниже таб­лице:

№№       г>

олимпиад ремя

Виды соревнований

41   616 *    „

65   520 „    „

96   396 „    „

143  200 _}}    „

37 632 г. до н, э.

Бег и борьба детей Пятиборье детей Кулачный бой детей Бег в вооружении Бег трубачей и герольдов Панкратион детей

Попытаемся рассмотреть, хотя бы вкратце, ход различных видов соревнований. Остановимся прежде всего на беге.

В программе олимпийского праздника значились три ви­да бега: бег на короткую дистанцию (1 стадий—192,27 м), но­сивший название стадиодром; бег двойной (2 стадия — 384,54 м) — диаул и бег на выдержку — долиходром, с коле­банием расстояния бега от 7 до 24 стадий, т. е. от 1346 до 4615 м.

Участники состязаний намечались жребием, который выни­мался тут лее на стадионе. Определенные к участию в беге ат­леты выстраивались на линии старта и по знаку, данному судьей (звук трубы или команда), начинали бег. При стадио- дроме они бежали по прямой линии от одного конца ста­диона до другого, при диауле они, добежав по прямой линии до противоположного конца стадиона, поворачивали обратно и кончали бег у места старта. Беговая дорожка, как пишет Лукиан, посыпалась толстым слоем песка, отчего ,нога глубо­ко уходила в песок, что сильно затрудняло бег. Судя по иллю­страциям (вазовая живопись), все виды бега греками прово­дились на носках. При соревнованиях время не отсчитывалось; победителем считался тот, кто раньше придет к цели.

Первым достоверно известным победителем в беге (в ста- диодроме) был Корэб из Элиды, имя которого записано в книге олимпиоников. У ряда греческих авторов упоминаются имена знаменитых бегунов, одержавших многочисленные побе-

Бег долиходром (по рисунку на вазе)

Прыжок с гантелями (рисунок на вазе V в. до н. э.)

ды. Так, есть указания о Ласфене из Тебеи, который бежал 30 км, соревнуясь с лошадью. Павзаний упоминает Никкола 'из Акри'и, который на двух олимпиадах одержал пять побед в беге. У Павзания же есть указания на Полита из Карины, который на 212-й олимпиаде (69 г. до н. э.) в течение корот­кого Бремени одержал победы по всем трем видам бега.

Бег, являвшийся в соревнованиях ;в различных видах как самостоятельная часть программы, в то же время в одном из своих видов, а именно в стадиодроме, рассматривался как часть комплекса пятиборья. Кроме короткого бега, в пятиборье входили прыжки, метание копья, метание диска и борьба.

Состязания в прыжках, проводившиеся в Олимпии, про­исходили с применением гантелей из камня или металла ве­сом от 1,5 до 4,5 кг. Прыгали в длину. При начале прыжка, судя <П0' рисункам, атлет выбрасывал руки с гантелями вперед, а при приземлении выбрасывал ,их назад и отпускал гантели. Греческие авторы приводят данные о двух знаменитых пры­гунах древности—спартанце Эхионе и кротонце Файле, при­чем результаты их прыжков, описанные в источниках, вызы­вают целый ряд разногласий.

Павзаний пишет, что Эхион, выступавший на состязаниях в Олимпии, много раз выходил победителем в стадиодроме, в диауле и в прыжках. Юлий Африканский о результатах прыжка Эхиона пишет, что он-прыгнул на 52 греческих фута: на нашем измерении этот результат равен 16,66 м. Другой знаменитый прыгун — Файл, в начале V в. до н. э. — дал ре­зультат прыжка 55 греческих футов.

Оба результата невероятны для простого прыжка. Некото­рые исследователи в целях объяснения этих результатов вы­

двигают предположение о том, что в данном случае имея ме­сто, видимо, тройной прыжок. Исходя из этого, делают вывод, что наряду с простым прыжком греки знали и приме­няли тройной прыжок. Однако вряд ли это утверждение мо­жно считать соответствующим действительности. При всем обилии материалов о греческой физкультуре мы нигде не имеем указаний на то, что греки знали и применяли тройной прыжок. Тем более трудно допустить такое толкование, что тройной прыжок не имеет серьезного прикладного значения, а греки использовали все свои физические упражнения в при­кладных (военных) целях. Вернее, по нашему мнению, будет предположить нали­чие в данных случаях сум­мы двух прыжков или, как предполагает Мецо¹, нали­чие суммы трех прыжков.

Метание копья, входив­шее в пятиборье, имело су­губо прикладное военное значение. В военном деле в Греции применялось копье длиною в 4—5 м; при со­ревнованиях бралось копье более короткое, с длинным металлическим наконечни­ком; оно было значительно легче боевого копья. Целью Метание копья            для метания копья был Де­

ревянный столб, или щит, или начерченный на земле круг. О дальности метания ни­каких достоверных источников не имеется.

Метание диска, происходящее из метания камня, также тесно связано с военными упражнениями. В соревнованиях греки применяли различные диски из камня и металла. Вели­чина дисков колебалась от 14 до 21 см в диаметре, вес — от 1,3 до 4,7 кг. Приемы метания диска сильно отличались от современных приемов. Древний дискобол, взяв диск в правую руку, отводил руку иазад, делал ею несколько взмахов, накло­нив туловище вперед и опершись левой рукой & правое ко­лено, и наконец, бросал его вперед и вверх; полет диска при таком способе метания происходил ребром к земле. Точных данных о результатах метания не сохранилось. Есть сведения о том, что Файл (прыгун) дал результат 95 греческих футов (28,17 м), но, к сожалению, нет сведений о размерах брошен­ного диска, и поэтому данные о дальности метания Файла в значительной степени теряют для нас интерес.

Борьба, включйвШайся в программу состязаний, состояла из двух видов. Один из видов—борьба стоя, во -время кото­рой борцы приближались друг к другу с поднятыми руками, следя за предпринимаемыми движениями противника, и, лов­ко схватившись, стремились повалить друг друга на землю. Можно было при этом подбрасывать друг друга, подбивать ноги в коленях, выворачивать руки, пальцы и т. д. Борьба велась до полного изнеможения одного из противников. Дру­гой вид борьбы по конечному результату приближался к со­временной форме борьбы, когда противник должен быть поло­жен на обе лопатки.

Кулачный бой, введенный в программу игр с 25-й олим­пиады, был, видимо, од­ним из древнейших видов состязаний. О его суще­ствовании есть указания еще в период крито-микенского общества. При кулачном бое кисти рук бойцов обвивались тол­стым и крепким сыромят­ным ремнем длиною в 1,5 человеческих роста. Этот ремень с острыми краями должен был защищать от повреждений пальцы рук и в то же время увеличивать силу удара. Удары при ку­лачном бое могли наноситься в любое место. Бой шел до изнеможения противника.

Появившийся с 33-й олимпиады панкраггион представлял собою соединение борьбы и кулачного боя. Соревнование на­чиналось кулачным боем, причем при панкратионе бойцы вы­ступали с голыми руками, без ремней. Противники, заняв удобные позиции и стоя твердо на расставленных ногах, с ту­ловищем, наклоненным вперед, и отклоненной назад и влево головой, начинали наносить друг другу удары рукою, или ино­гда один из противников ограничивался самозащитой, отра­жая удары противника, и когда видел, что противник начи­нает утомляться, переходил в наступление. В случае падения противника на землю состязание продолжалось в виде борьбы.

Все перечисленные виды состязаний, составлявшие ядро программы олимпийских празднеств в период их расцвета, являлись обязательными для каждого участника. Атлет, участ­ник игр в период их расцвета, выступал как 'многоборец, как всесторонне физически развитый человек.

Олимпийские игры, игравшие громадную роль в общест­венно-политической жизни рабовладельческой Греции и как в

Цесты для кулачного боя

зеркале отражавшие состояние и целенаправленность грече­ской физкультуры в эпоху расцвета греческих государств, ,не были единственными 'Празднествами такого рода. Наряду с ни­ми во многих греческих городах существовали и регулярно проводились подобные же празднества меньшего размаха, имевшие по преимуществу местное значение. Все они, как и олимпийские игры, вероятно, развились из культовых родо- племенных празднеств, постепенно, на протяжении долгого времени, приспособляясь к новым условиям рабовладельческо-

Панкратион (рисунок на амфоре)

го общества. В числе таких местных празднеств ярче всего выделялись игры Истмийские, Панафинейские, (Пифийские и Немейские.

Истмийские игры, проводившиеся на Истмийском пере­шейке, в Коринфе, по преданиям были учреждены как похо­ронные игры на могиле легендарного Меликерта, почитавше­гося в Коринфе в качестве морского божества. Другие легенды связывают их установление с именем Тезея—мифиче­ского героя древности, сподвижника Геракла. Ко времени рас­цвета греческих полисов они были уже прочно установив­шимся периодическим праздником, в котором принимали уча­стие не только жителе Истмы, но и граждане других грече­ских областей. Они проводились через каждые два года: меж­ду 4-м и 1-м и 2-м и 3-м годами олимпиады. Промежуток времени между двумя играми носил название истмиады. Программа праздника составлялась из двух частей: из гимна­стических и музыкальных состязаний Гимнастическая часть праздника включала состязания в беге на расстояние до 7 ста­диев, состязания в пятиборье, в борьбе, кулачном бое и пан- кратионе; сюда же входили бег колесниц и конские скачки. Музыкальная часть состояла из состязаний чтецов и музыкан­тов. В качестве основной награды победителю на Истмийских

играх давался венок из сельдерея и 'пальмовая ветвь. Имея по преимуществу местное значение, истмийский праздник, подоб­но олимпийскому, играл также довольно значительную роль в общественно-политической жизни всей Греции. Как и в Олим­пию, ш праздник в Истму съезжались представители многих государств. За время игр на Истме намечалось -и оформлялось между государствами немало договоров, которые тут же вы­резывались на Ьтолбах для всеобщего сведения.

Панафинейские игры, связанные с праздником великих Па- нафиней, устраивавшиеся в Афинах, также очень древнего происхождения. Легенда связывает .их возникновение с име* нем Тезея, якобы установившего эти игры в память объеди­нения жителей Аттики в единое государство. Первоначально Пашфинеи включали в свою программу, вероятно, только кон­ные состязания, и лишь с 566 г. до н. э., со времени Пизистрата, в нее были включены элементы программы олимпий­ского праздника. При Перикле в 446 г. программа Панафиней пополнилась музыкальными состязаниями, хотя и до этого, еще со времен Солона, была установлена традиция читать на празднике отрывки из гомеровских поэм. Наградой победите­лям служила оливковая ветвь и глиняный сосуд с маслом свя­щенного оливкового дерева. Наряду с музыкальными и гим­настическими состязаниями в празднике Панафиней имели ме­сто и торжественные культовые церемонии, посвященные боги­не Афине. Эти церемонии ^состояли из торжественной процессии с платьем богини, возглавлявшейся девушками, несшими на голове жертвенные сосуды, и сопровождавшейся вооруженны­ми отрядами молодых воинов, победителями в состязаниях, и делегациями от соседних государств. Сохраняя несомненные пережитки глубокой древности, Панафинеи с их торжествен­ными процессиями и гимнастическими состязаниями должны были выражать величие и силу Афин перед другими государ­ствами. Праздник великих Панафиней первоначально прово­дился через 5 лет, но около V в. ,до н. э. он начал устраи­ваться через 4 года, в каждый 3-й год олимпиады. Кроме великих Панафиней, в Афинах устраивались ежегодно малые Панафинеи, ограничивавшиеся только гимнастическими состя­заниями.

Пифийский праздник, посвященный Аполлону, проводив­шийся около Дельф на Криссейской равнине, также ведет свое начало из глубокой древности и связан с мифом об Аполлоне, который якобы учредил этот праздник с музыкаль­ными состязаниями в память своей победы над драконом. До­стоверные исторические сведения о Пифийских играх начи­наются с 586 г. до н. э., когда в них, наряду с музыкальными состязаниями, происходили состязания гимнастические, прово­дившиеся по олимпийскому образцу. Наградой победителю игр служила оливковая ветвь, а иногда яблоки. Проводились игры через 4 года, в каждый 3-й год олимпиады. Для их спро-

ведения в Дельфах были сооружены большой стадион и ипподром для конных состязаний.

Немейские игры, происходившие через каждые 3 года в Немейской долине, в Арголиде, как и предыдущие игры, в своем возникновении связаны с легендарными сказаниями. Зарождение этих игр относится к 572 г. до н. э., когда начался счет времени по немеадам .

Развалины стадиона в Дельфах

Содержание Немейских игр состояло из гимнастических и музыкальных состязаний. В качестве награды победитель по­лучал оливковый венок, а по некоторым источникам — венок из петрушки. Хотя игры и являлись местным арголидским праздником, но на него собирались и представители других областей. Подобно олимпийскому празднику, на время прове­дения Немейских игр объявлялся «священный мир», который, правда, не всегда соблюдался.

Все перечисленные праздники, имевшие в основе местный характер, в то же время привлекали к себе внимание и сосед­них областей, тем самым выходя за пределы местного значе­ния. Следует отметить, что они играли довольно значитель­ную роль в деле установления политических и экономических связей между отдельными рабовладельческими государства­ми, хотя эта роль и была несравнимо меньше роли Олимпий­ских игр.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В ЭПОХУ УПАДКА ГРЕЦИИ

(IV—II вв. до н. э.)

Уже в V в. до н. э., в момент наивысшего расцвета гре­ческих государств, наметились контуры грандиозного кризиса рабовладельческой системы, разразившегося в Греции в IV в. Этот кризис, захвативший все области общественно- политической и экономической жизни Греции, привел к тому, что в¹ силу создавшихся условий Афинам в конце концов при­шлось отказаться от гражданского ополчения и прибегнуть к использованию профессионального наемного войска.

Изменения, происшедшие в состоянии военных сил Афин, нежелание граждан нести военные повинности, резким обра­зом сказались и на состоянии физического воспитания в Афинах.

/В период расцвета Афин физическое воспитание, занимав­шее ведущую роль в системе общего воспитания, имело ос­новную цель — подготовить 'воина, будущего участника граж­данского ополчения. Теперь эта цель потеряла свое значение, и физическое воспитание для афинских граждан утратило практическую ценность. Теперь идеалом афинского граждани­на стал не воин, а оратор, могущий произносить зажигатель­ные речи в народных собраниях и своими [речами воздейство­вать на демос. Многочисленные философы-софисты, предста­влявшие собою различные группы афинских граждан, запол­нили портики гимназий, выступая в роли учителей оратор­ского искусства и новой морали. Старая система воспитания воина-гражданина уступила место новой системе воспитания, в основном базировавшейся на умственном совершенствовании. При этом отличительной чертой нового воспитания был упор на внешнюю форму, подчеркивавшую индивидуальные особен­ности личности. Тот период, который при старом воспитании (до V в.) посвящался преимущественно физическому совер­шенствованию юношества (от 14 до 18 лет) в гимназиях, те­перь в тех же гимназиях или в частных школах софистов предназначался по преимуществу умственному образованию. Основное место отводилось изучению литературы, причем литературные произведения изучались не столько с точки зре­ния содержания, сколько с точки зрения формы. Много вре­мени уделялось разбору построения фраз, их грамматической структуры и риторических эффектов. Физическое воспитание в новой системе отошло на второй план, приобретя в значи­тельной степени такой же формальный характер, как и умственное образование. Утратилась прежняя суровость воспи­тания, связанная с подготовкой воина. Физическое воспитание становится средством личного совершенствования и удов­летворения личных потребностей. Лёгкие упражнения для собственного удовольствия с последующим купанием в теплой ванне и массажем—вот основное содержание физического

5—Очерки по истории физической культуры.

65

воспитания в новых условиях. Аристофан в Своей комедии «Облака» образно подчеркивает разницу между старым воспи­танием афинянина-воина и новым воспитанием афинского гражданина, стремящегося только к личному довольству.

Это различие направлений физического воспитания доста­точно ярко подчеркивается и памятниками изобразительного

искусства, оставшимися , *  от Греции эпохи расцвета

и эпохи упадка. Если в Wi   произведениях эпохи рас­

цвета, изображающих ти­пы атлетов, выступают си- _h   ла и мужество, то в про­

изведениях эпохи упадка

V   . наряду с этим выступает и подчеркнутое изящест­во внешних форм. Доста­точно присмотреться хотя бы к знаменитой статуе

fJlH3nnna «Аноксиомен» (IV в. до н. э.). Сколько са- ^ . молюбования, самодоволь-

}Гч            ства в этой статуе, изо­

бражающей юношу, счи­щающего скребком песок со своего тела после физи­ческих упражнений в па­лестре! Вазовая живопись, изобиловавшая в эпоху / /                     расцвета физкультурными

мотивами, изображениями |   сцен физических упраж­

нений в палестрах, те­перь, к IV в., также в значительной степени изменилась. Хотя в ней

Аноксиомен                _и теперь очень часто

(работа Лизиппа IV в. до н. э.) выступала тематика, свя­занная с палестрами,

но вместо изображения сцен упражняющихся атлетов преоб­ладали изображения отдыхающих под семью портиков юно­шей, занятых словесными, риторическими спорами.

Общий кризис рабовладельческой системы, приведшей к упадку былого могущества Греции и грозивший ей полным распадом, заставлял античную мысль биться над (проблемой выхода из создавшегося положения. Особенно сильно ощу­щавшая на себе влияние кризиса крупная рабовладельческая аристократия обвиняла во всех бедах демократию и требовала ее уничтожения.

По мнению Платона, представителя реакционной рабовла­дельческой аристократии Афин, в идеальном государстве граж­дане должны быть разбиты >на три класса: правителей—фило­софов, воинов — благородных и демос — ремесленников (рабы в данном разделении в расчет не принимаются, так как они не являются гражданами и не пользуются никакими правами). Для каждого класса Платон выводит свою мораль, причем для демоса эта мораль состоит в подчинении. Два первых класса не должны иметь частной собственности, чтобы материальные заботы не затрудняли их. Все необходимое должен давать им демос, который владеет частной собственностью. Они должны жить товариществами, как воины в 'походе. Они не должны иметь семьи. Государство должно регулировать браки :в целях улучшения потомства. Больные и слабые дети должны не­медленно после рождения уничтожаться, а здоровые переда­ваться в воспитательные дома, где государство будет забо­титься о их воспитании. Первоначальное воспитание, по Пла­тону, должно начаться с 7-летнего возраста и продолжаться до 16—17 лет, причем «обучением надо бы воспользоваться, так сказать, двояко: по отношению к телу — гимнастическим искусством, а для развития хороших качеств души — музическим»*. К гимнастическому и музыкальному воспитанию в этом периоде Платон добавляет еще чтение, письмо, арифме­тику и другие науки. Это первоначальное обучение должно было, по мысли Платона, выявить среди детей способных в дальнейшем к умственной и военной деятельности. Дети, не обладающие такими способностями, должны зачисляться в класс ремесленников (демос). В период с 17 до 20' лет дети, отобранные для военной и умственной деятельности, должны проходить специальную военную выучку (эфебы). Обнаружив­шие склонности к военному делу зачислялись в класс воинов, обладающие большими умственными способностями — в класс философов.

Отводя в своей системе воспитания большое место физи­ческой и военной выучке, Платон считает, что такое воспита­ние должны получать не только мужчины, но и женщины, В качестве руководителей такого воспитания должны высту­пать «общественные учителя, состоящие на жалованьи у госу­дарства. Их учениками будут состоящие в государстве маль­чики и мужчины, девочки и женщины, если только эти по­следние понимают в этом деле толк, обучившись еще в деви­честве всяким пляскам в полном вооружении и бою, по выходе же замуж ознакомившись с тактическим развертыванием, строем, надеванием и сниманием оружия. Это следует делать если не ради чего-либо иного, так ради тех случаев, когда всенародному ополчению приходится, оставив государство, предпринимать походы за его пределы. В этих случаях маль-

¹ Платан. Законы (Собр. соч., т. XIV, стр. 12).

чйкй й остальные Гра&Дане Должны быть в сбстоМшй ХОТЬ настолько- владеть оружием, чтобы стоять на страже государ­ства, да и в обратных случаях, — а ведь никак нельзя пору* читься, что их не будет, — когда неприятели извне вторгнутся с огромной силой, все равно, варвары ли они или эллины, тогда придется сражаться до конца и уже за самое государ­ство. При этом великим бедствием для государственного строя является такое позорное воспитание женщин, что они не желают умерёть или претерпеть всяческие опасности ради детей, тогда как птицы это делают, сражаясь за своих дете­нышей с любым из самых сильных зверей; женщины же тот­час устремляются к святилищам, наполняют все храмы, окру­жают алтари, распространяя о человеческом роде славу, как

о самом трусливом по своей природе из, всех существ»¹.

Нетрудно рассмотреть в этих высказываниях Платона, как и во всей его педагогической системе, черты древнеспартанского сурового воспитания, а в системе государственного устрой­ства— черты идеализированного спартанского строя.

Неслучайно взоры афинской рабовладельческой аристо­кратии в момент общего кризиса рабовладельческой системы обращались к Спарте. Спарта издавна была оплотом реакции, и много- раз в прежние времена противники демократии нахо­дили в ней убежище и защиту. И сейчас, когда внутренние противоречия разъедали афинскую рабовладельческую общи- ^НУ> У аристократии прежде всего перед глазами вставал идеа­лизированный спартанский строй, при котором, казалось, не было места острым противоречиям, проявлявшимся в афин­ской демократии. Однако Спарта не оправдала надежд, воз­лагавшихся на нее рабовладельческой. реакцией. Общий кри­зис, охвативший рабовладельческие общины, в конце концов захватил и Спарту и повлек за собою крушение старых спар­танских общественных установлений, в том числе и крушение' спартанской системы воспитания.

Уже во время Пелопоннесской войны в Спарту, нуждавшую­ся для ведения войны в денежных средствах, начался приток золота из Персии. После победы над Афинами приток денеж­ных средств в виде военной добычи значительно усилился. Спарта сделалась наиболее богатым государством Эллады. Это проникновение денежных средств и развитие денежных отно­шений вместе с обнаружившимися еще ранее противоречиями в области земельных отношений, вызывавшимися недостатком земли для вновь рождавшихся граждан, неизбежно приво­дили к развитию неравенства среди спартиатов. Частые вос­стания илотов, являвшиеся результатом жестокого с ними обращения, приводили к разорению земледельческого хозяй­ства многих спартиатов, которые вынуждены были обращаться за материальной помощью к более обеспеченным. Развивалась

ев

задолженность, которая ставила должников в зависимые условия от заимодавцев. В IV в., по инициативе наиболее вли­ятельных спартиатов, был принят, закон, нарушавший древнее установление о неделимости и неотчуждаемости земельных участков; по новому закону разрешалось дарение участков или передача их по наследству. Но под прикрытием этого закона производилась и купля-продажа земли, и по существу уста-

Панкратион (скульптура IV в. до н. э.)

новилась частная собственность на землю, постепенно сосре­доточившуюся в руках наиболее богатых. Концентрация земли в руках богатых неизбежно приводила к усилению ‘роста количества обедневших и к пролетаризации населения. Не имевшие возможности вносить свою долю в «сисситии», .автоматически теряли права гражданства и исключались из числа полноправных граждан Спарты. В связи с этим ката­строфически падало количество граждан. Если в VI в. их на­считывалось до 9—10 тыс. чел., то в IV в., по свидетельству Ксенофонта, их было только 1500, по свидетельству Аристо­теля— даже 1000.

Естественно, при таком ничтожном количестве граждан нельзя было думать об обеспечении военных сил Спарты гражданским ополчением, и поэтому Спарта, по примеру дру­гих греческих государств, начала -прибегать к широкому использованию воинов-наемников. Сама спартанская аристо­кратия в условиях развития денежных отношений в корне изменила свой прежний суровый образ жизни, предаваясь ро­

скоши и изнеженности. Издавна установленная суровая система воспитания, преследовавшая выработку ib человеке физической выносливости и военной выучки, в этих условиях отмерла.

Однако и здесь, как в Афинах, предпринимались попытки возрождения старых общественных установлений и в том числе старой системы физического воспитания, но в отличие от Афин они исходили не от крупной землевладельческой аристократии,, а от приверженцев демократического режима. Обостренная социальная борьба между пролетаризированными массами и рабовладельческой знатью превратила Спарту в III в. до н. э. из оплота реакции в очаг революции и привела к проведению ряда демократических реформ, имевших глав­ной целью разрешение наиболее жгучего земельного вопроса. Реформа 'Клеомена III, проведенная в 227 г. до н. э. при по­мощи государственного переворота, ликвидировала значитель­ную часть крупной индивидуальной земельной собственности и восстановила собственность общинно-государственную. Экс­проприированной у аристократии землей было наделено боль­шое количество неимущих, которые благодаря этому снова превращались в полноправных граждан Спарты. Таким обра­зом, благодаря земельной реформе, число граждан было уве­личено до 4 тыс. чел., и из них была создана по старому спартанскому образцу тяжеловооруженная пехота. Вместе с этим был восстановлен и прежний спартанский строй, восста­новлены «сисситии», и снова возвращено было к жизни суровое воспитание, преследовавшее цели укрепления военной мощи Спарты для установления гегемонии над всей Грецией. Но ненадолго. Пример разрешения земельного вопроса в пользу неимущих отозвался волнениями во всех, греческих полисах. Против Спарты, как «очага заразы», руководителями Ахейско­го союза» при поддержке Македонии был предпринят поход, в результате которого уже в 221 г. до н. э. Спарта была раз­бита, и в ней снова было восстановлено олигархическое пра­вление, возвращены владельцам конфискованные земли, и сно­ва были упразднены все древнеспартанские общественные установления и в том числе древнеспартанская система физи­ческого воспитания.

Общий кризис рабовладельческой системы, вызвавший упа­док издавна установившихся систем физического воспитания, не мог не затронуть и знаменитых греческих Олимпийских игр, тесно связанных с религиозным культом и выступавших в пору расцвета¹ как элемент общественно-политической и экономической связи между разрозненными греческими поли­сами. Кризис привел к крушению старого греческого религи­озного миросозерцания. Рушилась вера в богов, в. их несо­крушимую силу. «Говорят, что есть боги,—-возглашал в од­ной из своих, трагедий Эврипид, — их нет. Кто упоминает о них, тот глупец, повторяющий старую сказку». Софисты, сде­лавшиеся властителями дум Греции эпохи упадка, были под­

линными атеистами. Их неверие переходило в массы. В связи с крушением религиозного миросозерцания постепенно утра­чивался и культовый характер Олимпийских игр, утрачивалось и их прежнее значение в общественно-политической жизни Греции. Поскольку религия перестала быть фактором, объеди­нявшим греческие полисы, постольку и олимпийский праздник переставал быть праздником сплочения Греции. Постепенно отрываясь от культа, Олимпийские игры все более и более пре­вращались в традиционное зрелище. Как и прежде, они устраи­вались при участии представителей всех многочисленных греческих государств, но с распадом Афинского морского со­юза и особенно с установлением македонского господства, по­сле битвы при Херонее (338 г. до н. э.), они приняли харак­тер соревнования между собою ослабленных внутренними противоречиями и 'внешними войнами государств за призрач­ное господство над Пелопоннесом. Для каждого государства было почетно на празднике, идущем из глубокой древности и ставшем традицией, иметь своего победителя. Чем больше победителей-атлетов имело какое-либо государство на Олим­пийских играх, а также на играх Немейских, Пифийски^ и других, тем больше шансов имело оно на признание своего превосходства и на руководящую роль во всей Греции.

Вместе с изменением роли праздника изменилось и его содержание. Наряду с гимнастическими соревнованиями по­являются соревнования -певцов, музыкантов и ораторов. Изменился и состав участников игр. С упадком старых си­стем физического воспитания рабовладельческая верхушка, пе­реставшая получать соответствующую физическую подготов­ку, не могла! уже при организации игр в полной мере рассчи­тывать только на атлетов из своей среды. Без достаточной систематической подготовки она не могла уже выдвинуть из своей среды людей, могущих претендовать на бесспорное пер­венство в играх, на завоевание олимпийского венка. Нужно было найти кого-то, кто бы заменил рабовладельческую знать в этих (Празднествах, выступая от ее лица. И, как в военном деле, не имея возможности обеспечить военную мощь госу­дарства своими силами, рабовладельческая верхушка прибег­ла к наемным профессионалам-воинам, так и здесь, не имея возможности обеспечить своими силами участие в олимпий­ском празднике, она начала прибегать к помощи наемных про- фессионалов-атлетов.

Профессиональный атлетизм был одним из характер­ных явлений в развитии физкультуры эпохи упадка Гре­ции. Он возник в результате возросшей роли всякого рода зрелищ с элементами соревнований. Соревнования физкуль­турного типа в Греции эпохи упадка не ограничивались толь­ко Олимпийскими играми. Продолжали существовать игры Немейские, Пифийские и Истмийские. Развившиеся в древно­сти в связи с культовыми праздниками, omt теперь, как и

Олимпийские игры, приобрели в основном зрелищный ха­рактер.

Кроме них, многочисленные гимнастические соревнования вместе с элементами музыкальных соревнований и с театраль* ными представлениями устраивались почти во всех городах Греции применительно ко всякого рода местным праздникам или в ознаменование каких-либо местных крупных событий. Цель была одна — дать развлечение народу (тем пролетари­зирующимся массам, которые все увеличивались количествен­но по всей Греции) и вызвать его расположение в пользу господствующей рабовладельческой клики. Организация таких зрелищ-соревнований для народа настолько прочно вошла в жизнь Греции, и демос настолько «сросся» с этими зрелищами, что Александр Македонский, после завоевания Греции, во вре­мя своего похода на восток, в Персию, много раз в завоеванных персидских городах для. поддержания традиции и расположе­ния к себе наемных греческих войск должен был устраивать пышные гимнастические и музыкальные соревнования, специ­ально выписывая для этой цели участников из далекой Греции.

Необычайно широкое распространение зрелищ-соревнований породило и появление профессионалов-атлетов, участников этих соревнований. Атлеты-профессионалы выходили обычно из среды пролетаризированной массы греческого населения,' а нередко также и из числа вольноотпущенных рабов. Атлетизм становился их основной профессией и основным средством су­ществования. Повседневно упражняясь и тренируясь, они раз­вивали в себе необходимые физические качества, добиваясь нередко высоких результатов. Характерной чертой атлетов- профессионалов являлась их узкая специализация. В проти­воположность атлету из числа граждан греческих полисов эпохи расцвета, выступавших как многоборцы, атлет-профессионал эпохи упадка выступал как узкий специалист по какому- либо одному виду соревнований. Это был или специалист в беге, или в прыжках, или в борьбе, или в кулачном бое. Уз­кая специализация древних атлетов несомненно должна была способствовать росту технических достижений (хотя докумен­тальных данных об этом мы не имеем), но, не сопровождаясь разносторонней физической подготовкой, она очень рано при­водила к изнашиванию организма. Об этом достаточно ярко позднее говорил знаменитый римский врач Гален.

Отличительные особенности атлетов эпохи упадка, их уз­кая специализация достаточно четко подчеркиваются и скуль­птурными произведениями того времени. Достаточно взять для •примера статую кулачного бойца периода III—II вв., хра­нящуюся в Музее терм в Риме. Тяжелое, грубое тело с рельеф­но выступающей мускулатурой, впечатление громадной си­лы— все это ярко подчеркивает профессиональное занятие, данного человека.

РИМ

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ДО ПАДЕНИЯ РЕСПУБЛИКИ

Густой мрак, по выражению Энгельса, окутывает всю легендарную первоначальную историю Рима. Отсутствие доста­точного количества достоверных исторических данных, отно­сящихся к древнейшему периоду римской истории, затрудня­ет восстановление во всех деталях картины жизни и быта древнего Рима. Легендарные сказания, являющиеся основным источником древнеримской истории, позволяют лишь в самых общих чертах наметить ход развития римского государства, не давая возможности осветить отдельные стороны римской жизни. В частности, при полном отсутствии достоверных ис­торических данных, нет возможности восстановить картину древнеримского физического воспитания и физической куль­туры во всех ее деталях. Приходится, пользуясь многочислен­ными легендами, ограничиваться лишь установлением общей ли­нии развития, иногда прибегая к гипотетическим построениям.

Древнейший период римской истории, так называемый пе­риод царей, историческая традиция ограничивает отрезком времени от VIII до VI в. до и. э., т. е. от времени возник­новения Рима и до образования республики. Этот период был временем разложения римского рода, нарастания в нем внутренних противоречий, которые в конечном итоге привели к революционному ниспровержению древнего родового строя.

«Как и греки в героическую эпоху, — писал Энгельс,— римляне жили во время так называемых царей в> основанной на родах, фратриях и племенах и из них развившейся воен­ной демократии»

Три племени (вероятно, этруски, сабиняне и латиняне) составляли римский народ — populus romanus. Каждое племя делилось на 10 курий, а каждая курия, в свою очередь, со­ставлялась из 10 родов. Старейшины всех 300 родов, состав­лявших римский наррд, образовывали сенат, ведавший все­ми общественными делами. Наряду с сенатом выступало' об­щее народное собрание (comitia curiata), решавшее такие во-

¹ Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства. 1932. Стр. 129.

просы, как принятие новых законов, объявление войны, а так­же выборы высших должностных лиц и, в частности, царя, являвшегося_; по существу, высшим военачальником и верхов­ным жрецом. Цари избирались, вероятно, из числа храбрей­ших и опытнейших воинов, пользующихся в народе большой популярностью, причем должность царя не была наследствен­ной и царь мог быть смещен. Нам ничего неизвестно о про­цедуре выборов царей в древнейший период существования Рима, но некоторые обычаи и обряды, сохранявшиеся долгое время в более поздние периоды римской истории, заставляют предполагать, что избрание царя первоначально было связано с испытанием его физических качеств.

В более поздний период, уже -в эпоху республики, в Риме ежегодно устраивался своеобразный праздник под названием «регифугиум», состоявший в том, что «царь жертвоприноше­ний», т. е. верховный жрец, на комиции, в присутствии народа приносил жертву и после жертвоприношения поспешно убегал с форума. Дж. Фрезер, анализируя этот обряд,, выдвигает ги­потезу, что бегство «царя жертвоприношений» с форума яв­ляется отражением когда-то существовавшего состязания, орга­низованного для того, чтобы царское звание предоставить са­мому быстрому бегуну *. Нам кажется, что гипотеза Фрезера не лишена оснований, если принять во внимание, что вообще в условиях патриархального рода возвеличение мужской ге­роической силы выступало достаточно ярко и функции вож­дей поручались людям, обладавшим наиболее высокими физи­ческими качествами. В отношении Рима это предположение тем более вероятно, что Рим в эпоху разложения родового строя, как мы уже указывали, представлял собою типичную «военную демократию», в которой физические и военные ка­чества вождя-военачальника и воинов из народа играли гро­мадную роль. Военный элемент пронизывал собою целый ряд культовых обрядов древних римлян, причем бог войны Марс выступал как одно из главных божеств. Существовала особая коллегия жрецов Марса—салии-плясуны, избиравшиеся из наи­более влиятельных и почетных граждан Рима в количестве 12 человек. Салии имели специальную одежду: вышитая туника, поверх нее медный панцырь, на голове остроконечный шлем. Во время празднеств в честь Марса, происходивших ежегод­но в марте месяце, салии, вооруженные мечом и копьем, и дер­жа в руке священный щит, якобы упавший с неба, устраивали торжественные шествия. Ударяя в щит особой медной палоч­кой, они сопровождали свое шествие пением и плясками.

Замечательным памятником древнего Рима надо признать Троянские игры, регулярно устраивавшиеся на протяжении значительного периода существования Рима. Эти игры вклю­чали целый ряд празднеств и начались, вероятно, в эпоху

*   Дж. Фрезер. Золотая ветвь. 1931. Вып. 1. стр. 185-^-186.

Игры у этрусков (фреска VI в. до н. э.)

разложения римского рода. Эти игры представляли собою упражнения вооруженных всадников — молодежи из наиболее знатных римских семей. Судя по рисунку на этрусской вазе

VI ;в. до н. э;, игры эти были связаны с лабиринтом, являв­шимся полем игры; всадники проделывали -свои упражнения в запутанных ходах лабиринта¹. 'Позднее, уже в эпоху рес­публики, эти игры сделались частью зрелищных мероприятий, проводившихся в цирках.

Военная демократия Рима широко использовала самые раз­нообразные элементы физических упражнений, связанных с военным делом, насыщая ими всевозможные празднества с культовыми обрядами, носившими зачастую примитивно-ма­гический характер, а иногда принимавшими и характер зрелищ. Большой интерес в этом отношении представляют сохранив­шиеся до нас этрусские фрески, датируемые VI в. до н. э., на которых изображен ряд сцен демонстрации разно­образных упражнений и состязаний перед большим коли­чеством зрителей. На одной из таких фресок изображены сцены, во многом напоминающие сцеьы театрально-зрелищных действий позднеминойского периода. Здесь, в нижнем ряду фрески, видно сооружение для зрителей, перед которыми де­монстрируется парад колесниц, запряженных парой лошадей. Средний ряд фрески включает в себя сцены панкратиона, ме­тания диска, юношу с копьем и щитом, исполняющего, види­мо, военный танец; в верхнем ряду фрески изображены: сцены кулачного боя, борьбы, прыжка с шестом и молодой воин, гарцующий верхом на коне. Сцены этой фрески во многом напоминают сцены, изображавшиеся в произведениях искус­ства древней Греции. Написаны они были, вероятно, грече­скими художниками. Фрески отчасти отражают характер со­стязаний и упражнений древней Греции, но в то же время они, надо полагать, отражают и римскую жизнь, может быть, не­сколько переделанную на греческий лад. Уже самый характер древнеримского государства, определяемый Энгельсом как военная демократия, требовал, чтобы военное дело играло в жизни Рима первенствующую роль, а вместе с военным делом на видное место выдвигались и всякие мероприятия, связан­ные с военной подготовкой, как-то: культово-магические во­енные обряды и пляски, физические упражнения и состязания.

Большой интерес для нашей темы имеет вопрос об обще­ственных группировках древнего Рима. Подобно Солону в Греции, Сервий Туллий все население Рима разделил на 5 клас­сов, в соответствии с их имущественным положением и отно­шением к военной службе. Первый класс, согласно традиции, включал в себя лиц, имеющих состояние, оцениваемое не ме­нее чем в 100 000 ассов *(асс — медная монета, около 20 коп.), второй класс — с имуществом не менее 75 000 ассов, третий —

50 ООО ассов, четвертый — 25 ООО ассов, пятый — 12 ООО ассов. Кроме этих классов, выделялись еще 5 дополнительных центу­рий — музыкантов, ремесленников и пролетариев. Имуществен­ное положение определяло собою и участие в комплектовании войска; первый класс должен был составлять тяжеловооружен­ное войско; каждый, принадлежавший к этому классу, обязан был выступить в поход, имея шлем, круглый щит, поножи, панцырь, копье и меч. Наиболее богатые из лиц первого клас­са должны были служить в коннице; они получали название всадников. Второй класс выступал на войну в таком же во­оружении, как и первый класс, имея лишь вместо круглого щита продолговатый. Третий и четвертый классы выступали, вооруженные копьями и мечами, со щитом, но без панцыря и поножей. Пятый класс составлял легковооруженное войско, выступавшее лишь с пращами. Добавочные центурии были ос­вобождены от военной службы, но зато они были лишены и соответствующих политических прав.

Разделение римского населения на имущественные разряды легло в основу нового военно-политического строя, отменяв­шего старые родовые учреждения. Первоначальная демокра­тия превращалась в «отвратительную аристократию». Вместо старого народного собрания выступало новое народное соб­рание центурий, в котором*'«граждане выступали по-военному, отрядами из центурий по 100 человек в каждой». При этом каждый класс имел различное количество центурий: так, пер­вый класс давал 80 центурий, второй — 22, третий — 20, чет­вертый— 22, пятый—30, к этому добавлялось 18 центурий всадников, составлявшихся из наиболее богатых граждан пер­вого класса. Таким образом, большинство в народном собра­нии обеспечивалось за аристократическим первым классом, ко­торый фактически и сосредоточил власть в своих руках.

Так создался своеобразный военно-политический строй, при котором «общественная власть сосредоточивалась в ру­ках граждан, обязанных отбывать военную службу, и была направлена не только против рабов, но и против так называ­емых пролетариев, не допущенных к военной службе и лишен­ных вооружения» *. При таком строе, естественно, военная вы­учка и связанная с ней физическая подготовка должны были занимать видное место в жизни римлян и должны были про­низывать всю систему воспитания молодежи.

, Римское воспитание было непохоже на греческое. Хотя и в Риме, и в Греции главной задачей воспитания было воспи­тание воина, однако Рим подходил к решению этой задачи другим путем. Господство отцовского права в ранний период римской истории и отзвуки этого господства, сохранявшиеся на протяжении всего периода существования Рима, сделали >»          

¹ Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства. 1932. Стр. 131.

отца главйым воспитателем своего ребенка, а семью— основ­ным учреждением, где протекало воспитание. До 16 лет рим­ский мальчик находился в семье под надзором отца. Все вре­мя находясь с отцом, мальчик воспринимал от него навыки и знания, нужные в повседневной жизни. Сопровождая отца в поле и в лесу, на земледельческих работах и на охоте, маль­чик приучался к суровой и простой жизни и закалялся физи­чески. Воспринимая от отца практические хозяйственные на­выки, в то же время, в кругу своих сверстников, проводя вре­мя .в играх -с разнообразными упражнениями, мальчик полу­чал и необходимые навыки и качества для будущей военной службы.

Особенно большое внимание уделялось физическим упраж­нениям, когда мальчик достигал 15-летнего возраста, т. е. не­посредственно перед вступлением в число воинов. Мальчики много упражнялись в беге, метании тяжестей, борьбе, зани­мались играми в мяч, одним из любимейших видов развлече­ния римлян; но особенно большое внимание уделялось упраж­нениям- в фехтовании, а мальчиками из всаднических фамилий— упражнениям в верховой езде. Получив в семье суровую за­калку и предварительную военную подготовку, римский юно­ша, достигший 16—17 лет, уже в армии заканчивал свое совер­шенствование в военном деле, изучая строй, устройство лагеря и т. д. В походах и в лагерной обстановке римские солдаты за­нимались разнообразными физическими упражнениями для по­вышения своих воинских качеств. Целыми отрядами они устраивали бег на большие расстояния в полном вооружении, занимались фехтованием друг с другом, применяя для безо­пасности деревянные мечи, обернутые кожей, или копья с ко­жаными наконечниками. Такая система воспитания, укоренив­шаяся в древнейшую пору римской истории, сохранялась в основном вплоть до конца II в. до н. э., когда 'реформой Мария были заложены основы профессиональной наемной армии.

Использование физических упражнений римлянами, однако, не ограничивалось только юношеским возрастом или временем пребывания в войсках. И в мирное время молодые и взрослые римляне часто прибегали к разного рода упражнениям и иг­рам, которые, по существу, дополняли полученное ими раньше физическое воспитание. Одной из любимейших игр римлян была игра в мяч, широко распространявшаяся на протяжении всей истории Рима. Эта игра пользовалась большой популяр­ностью как среди патрицианской знати, так и среди плебса; иг­ры устраивались всюду: на улицах, на площадках, на форуме и т. д. Простейшая форма игры состояла в перебрасывании ру­ками мяча друг другу. Более сложная форма игры заключа­лась в том, что играющие прикрепляли на правом предплечье деревянное кольцо с зубцами и ударом кольца отбрасывали мяч по направлению к партнеру. Партнер должен был таким же об­

разам отбросить мйч обратно, не допуская его падения на землю. Для этой игры употреблялся кожаный надутый мяч размерами больше человеческой головы. Иногда играли, от­брасывая мяч друг к другу ударами кулака; употреблялся з данном случае также кожаный надутый мяч, «о меньшей ве­личины. Часто практиковалось просто подбрасывание малень­кого мяча как можно выше вверх.

Большое место 6 истории Рима эпохи республики занимали многочисленные общественные игры, включавшие в себя физ­культурные элементы¹ и приурочивавшиеся к религиозным праздникам или к каким-либо знаменательным датам в исто* рии Рима.

Подобные игры, имевшие широкое распространение в эпоху царей, с течением времени все более и более уве­личивались количественно и приобретали все большую пыш­ность. Уже царем Тарквинием Приском в VI в. до н. э., для проведения игр был построен громадный цирк, получив­ший название Circus jnaximus. Позднее, в 221 г. до н. э., был сооружен второй цирк — цирк Фламиниев.

Игры включали в себя разнообразные виды состяза­ний, из, которых на первом месте должны быть поставлены состязания в беге колесниц. Наряду с бегом колесниц в иг­рах выступали наездники, показывавшие искусство верховой езды, перепрыгивание с одной лошади на другую, прыганье через лошадей и т. д. Часто во время игр происходили и состязания кулачных бойцов, борцов и бегунов. Нередко устраивались примерные сражения по-походному вооружен­ных граждан; устраивались и примерные сражения всад­ников.

К числу наиболее популярных игр надо отнести прежде всего римские игры, составлявшие праздник патрициев и включавшие в себя цирковые зрелища и театральные пред­ставления. ;В одном ряду с римскими играми стояли плебей­ские игры, установленные, видимо, после изгнания царей и состоявшие из состязаний в беге колесниц и других цирковых состязаний. В конце V в. были учреждены так называе­мые большие игры, проводившиеся по греческому образцу и происходившие в Circus maximus.

С давних пор, по преданию — со времен последнего царя Тарквиния Гордого, устраивались таврийские игры в честь подземных богов. Большой пышности достигли столетние иг­ры, учрежденные в У в. консулом Валерием Нопликолою и состоявшие из торжественных шествий и жертвоприноше­ний и цирковых состязаний; праздник длился 3 дня и 3 ночи и устраивался через каждые 100 лет.

Все эти игры, связанные большею частью с цирком, по своему содержанию резко отличались от греческих празд­неств, в которых на- первое место выступали атлетические со­стязания на стадии. Однако наряду с ними делались попытки

организовать в Риме празднества на греческий лад, но дол­гое время такие празднества не находили себе признания¹.

Первые игры, наподобие греческих атлетических состяза­ний, были устроены еще в 186 г. до н. э. Фульвием Нобилиором, но о них сохранилось очень мало сведений. Видимо, эти игры не нашли себе поклонников среди римлян, и в последующее время, на протяжении больше чем столе­тия, мы не видим ни одной попытки снова организовать их.

Только в 80 г. до н. э. была сделана новая попытка провести в Риме атлетические состязания. К этому времени Греция уже была завоевана Римом, и греческие влияния ши­роким потоком начали проникать на римскую почву. Иници­атором этой новой попытки был первый консул Сулла, ко­торый в ознаменование своей победы над Понтийским ца­рем Митридатом решил организовать пышные празднества. В борьбе Митридата с Римом на стороне первого выступали и восставшие греческие государства, и по существу победа Суллы над Митридатом являлась в то же время и вторичным завоеванием Греции. Чтобы ярче ознаменовать свою победу, Сулла решил перенести из Олимпии в Рим старые греческие Олимпийские иры и соединить их с празднествами в честь своей победы.

По приказу Суллы очередная 175-я Олимпийская игра, ко­торая должна была состояться в 80 г. до н. э., была перенесена в Рим, и в Олимпии в этот год могли состо­яться лишь состязания детей в беге. Сулла сделал все, чтобы провести Олимпийские игры в Риме с наибольшей пышно­стью; им были привлечены на состязания лучшие атлеты всего государства, но, несмотря на это, и данная попытка, видимо, не была должным образом воспринята римлянами, и игры не смогли укрепиться на римской почве. Следующая, 176-я игра (в 76 г. до н. э.), снова проводилась на старом ме­сте— в Олимпии. После Суллы атлетические состязания устраивались чаще; в 58 г. до н. э. грандиозные состязания устроил, будучи эдилом, М. Скавр; в 55 г. состязания органи­зовал Помпей в честь открытия театра; в 46 г. на своих триумфальных празднествах Юлий Цезарь организовал борь­бу атлетов, длившуюся три дня. Однако и эти попытки про­должали оставаться беспочвенными, не находя отклика сре­ди массы римлян.

Влиятельнейшие лица из рабовладельческих верхов от­рицательно относились к греческой гимнастике, считая ее практически бесполезной и в основе своей порочной. Они ви­дели в ней опасность развращения молодежи, опасность приучения молодежи к праздному препровождению времени в гимназиях за бесцельными упражнениями, опасность паде-

¹ Фрид лен дер. Картины из бытовой истории Рима. 1914. Стр. 613 и ел.

нйя нравов, а во всем этом, взятом вместе, опасность кру­шения мощи государства.

Таким образом, игры, первоначально устраивавшиеся в связи с каким-либо культовым праздником или в связи с ознаменованием какого-либо события в жизни Рима, с тече­нием времени принимали характер зрелищ, в которых связь с культом или с историческими событиями выступала менее отчетливо. Они все более и более откровенно становились одним из орудий имущей аристократии, используемых ею для усиления своей власти, для снискания расположения в массах римского народа, разорявшегося в результате беско­нечных войн. Ведь вся история Рима в период республики -была заполнена «борьбой между патрициями и плебеями за доступ к должностям и за обладание государственными землями с конечным растворением патрицианской знати в новом классе крупных землевладельцев и денежных людей, которые постепенно поглотили все землевладение разорен­ных военной службой крестьян» К

Мелкие крестьяне, обязанные отбывать военную службу, долгое время проводили в походах, на отдаленных рубежах республики. Возвращаясь после войны домой, они находили свое хозяйство в запустении и, не имея возможности его поднять, не находили иного выхода, как продать свой кло* чок земли за бесценок какому-нибудь крупному землевла­дельцу, а самим превратиться в пролетариев. Росли крупные земельные владения немногих отдельных собственников, ис­пользующих для обработки своих полей громадные количе­ства рабов, ,и вместе с ними росли массы разоренных мел­ких землевладельцев, превращающихся в пролетариев. Уже в начале III и в конце II в. до н. э. количество про­летаризированных элементов в пределах республики было довольно значительным и с каждым годом все более и бо­лее увеличивалось. Пролетаризированные массы наполняли римские города, являясь тем беспокойным и «беспринцип­ным» элементом, который легко мог быть использован «партиями» римской аристократии, борющейся за власть. Поэто­му различные группировки правящей знати, враждующие между собою, всеми мерами старались воздействовать на римский люмпенпролетариат, заручиться его расположением и поддержкой, чтобы, опираясь на него, добиться осуще­ствления своих политических целей.

Одним из методов воздействия на массы люмпенпроле- тариата были старинные римские игры. Еще в самом na-_t чале периода республики организация игр поручалась осо-¹ бым Должностным лицам — эдилам, на обязанности которых, кроме устройства игр, лежал также надзор за храмами и не­

¹ Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства. 1932. Стр. 131.

6"—Очерки по истории физической культуры  81

которые полицейские функции. Первоначально эдилы изби* рались из среды плебеев и являлись как бы помощниками народных трибунов, но впоследствии, в половине IV в. до н. э., патрицианская знать, ссылаясь на то, что плебей­ским эдилам трудно, ввиду ограниченности средств, организо­вать с достаточной пышностью традиционные игры, доби­лась, чтобы избрание эдилов производилось из ее _усреды. В конце концов организация празднеств оказалась всецело в руках римской аристократии. Отдельные партии правящей знати, выставляя своих эдилов, старались организовать иг­ры с наибольшей пышностью, чтобы поразить роскошью и размахом праздника народные массы и тем самым привлечь их на свою сторону, сделав их орудием своей политиче­ской борьбы.

Организуя пышные игры с целью снискания расположе­ния народа, устроители, не ограничиваясь старой традицион­ной программой игр, вводили в нее новые элементы. Наи­более ярким нововведением в программе игр, появившимся в самом начале II в. до н. э., были гладиаторские бои, получившие особенно широкое распространение позднее, в эпоху империи. Введение нового элемента в программу игр привело и к включению новых элементов в число участников празднеств. Если раньше в цирковых играх — в бег'ах, сорев­новании колесниц и атлетических состязаниях — принимали участие свободные римляне, часто сама патрицианская знать, то в новых кровавых гладиаторских играх появились подне- польные • участники — рабы, хорошо владевшие искусством фехтования, специально покупаемые устроителями игр. Ча­сто для того, чтобы усилить эффект зрелища, устроители игр специально обучали рабов искусству гладиаторского боя, от­крывая специальные гладиаторские школы, куда помещались предназначенные для боев рабы.

Такие гладиаторские школы в римских провинциях суще­ствовали уже в конце I в. до я. э., а в Риме появились в 63 г. до н. э.

Одна из таких школ, а именно школа Лентула Батиата в 'Капуе, явилась очагом, откуда в 73 г. до н. э. распространи­лось грандиознейшее восстание рабов, возглавлявшееся гла­диатором Спартаком и положившее начало той революции рабов, которая, по выражению товарища Сталина, «ликвиди­ровала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплоатации трудящихся» Ч

Вспыхнувшее в условиях накаленной политической атмо­сферы Римской республики I в. до н. э., в условиях до крайности обострившихся внутренних противоречий меж­ду аристократией и рабовладельческой демократией, это вос­стание ближайшим следствием имело ослабление республики

й формирование военной диктатуры, т. е. образование импе­рии, что было шагом вперед в процессе разложения рабовла­дельческого общества.

ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА В ЭПОХУ ИМПЕРИИ (I в. до н. э. — IV в. н. э.)

Революция рабов, поднявшихся в 73 г. до н. э. под руко< водством гладиатора Спартака, явилась сильнейшим ударом по Римской республике и в конечном итоге привела к ее круше­нию. Могучую Римскую державу, распространившую свое вла­дычество на все Средиземноморье, разъедали глубокие внут­ренние социальные противоречия. В результате бесконечных войн с каждым годом углублялся и расширялся процесс ра­зорения римского крестьянства, деградация того среднерабо­владельческого слоя, который являлся основной базой Рим­ского государства. Попытки возродить крестьянство за счет старой рабовладельческой земельной аристократии, предпри­нимавшиеся Суллой, не дали ожидаемых результатов: конфис­кованные у аристократии земли, переданные крестьянам, ве­теранам римских легионов, тотчас же ускользали из их рук, будучи скупленными вновь народившейся знатью, сосредото­чившей в своих руках громадные денежные и земельные богат­ства, получаемые путем всякого рода спекуляций.

Внутренние волнения в Риме не прекращались и создавали благоприятную почву для новых ударов революции. К этому надо добавить, что рабовладельческие слои римских провин­ций, до сих пор не пользовавшиеся политическими правами, по мере ослабления политической мощи Рима, все настойчи­вее добивались участия в правительственном аппарате. Все это создавало такую обстановку, при которой для сохранения самого рабовладельческого строя требовалась коренная пере­стройка органов власти, их укрепление и усиление; назревала необходимость создания военной диктатуры рабовладельцев для борьбы с угрозой революции. Почти на всем протяжении

I в. до н. э., т. е. последнего периода существования рес­публики, шел процесс постепенного оформления военной дик­татуры, завершенный в 30 г. до н. э. Октавианом Авгу­стом, сделавшимся неограниченным правителем всего Рим­ского государства.

Установлению военной диктатуры в Риме много способ­ствовало появление к этому временд профессиональной армии. Рим не мог больше в условиях растущей пролетаризации крестьянских масс составить армию по старому имуществен­ному признаку, провозглашенному Сервием Туллием, и вынуж­ден был начать комплектование войск, не считаясь с имуще­ственным цензом. Проведенная еще в самом начале II в. до н. э. консулом Марием военная реформа открыла доступ в римские

войска деклассированным элементам, Численно увеличивав* шимся с каждым годом, которые и составили основу римско­го профессионального войска. Обнищание крестьянства, превращение значительной части его в условиях рабовладель­ческого строя в паразитический элемент, живший за счет го­сударства,— все это привело к падению Римской империй и в то же время отразилось и на состоянии старого римского воспитания, сугубо утилитарного и включавшего в себя эле­менты физической подготовки для будущей военной службы.

Ко времени падения республики планомерное физическое воспитание с военным уклоном, по существу, осталось лишь вереде римской аристократии, из которой большею частью вы­ходили военачальники профессионального войска. Но и здесь оно по сравнению с прошлым значительно сузилось, охваты­вая главным образом лишь приви делиро ванньие слои римской аристократии. В его организации сильно выступали следы гре­ческого влияния, широким потоком хлынувшего в Рим. В ранние периоды империи во многих римских городах суще­ствовали специальные организации молодежи, в которых мо­лодые аристократы получали военную и физическую подго­товку. Чаще всего они появлялись в греческих городах Ита* лии или в городах, где наиболее сильно выступало греческое влияние. Эти организации, носившие наззание «ювенты», объе­диняли избранную аристократическую молодежь и ста­вили своей целью подготовить ее к будущей военной и граж­данской деятельности¹. Ювенты имели свои помещения, где под руководством специальных тренеров молодежь занималась разнообразными физическими упражнениями, обращая, види­мо, главное внимание на фехтование. В ювентах также уде­лялось время верховой езде и разнообразным упражнениям на лошади; часто юноши выступали в публичных играх, де­монстрируя перед зрителями свое искусство всадников и устраивая староримские Троянские игры. Если весь строй под­готовки и все упражнения в этих организациях носили чисто римский характер, то организация обучения носила несомнен­ные следы греческих влияний, напоминая организацию обуче­ния в греческих гимназиях.

Значительно более широкое распространение в император­ском Риме, как и в Греции в эпоху упадка, получили элемен­ты физической культуры, носившие характер приятного раз­влечения, заполнявшего досуг чрезмерно обогатившейся, окру­жившей себя роскошью римской аристократии и избалован­ной паразитической толпы римского люмпенпролетариата.

В императорском Риме характерным учреждением являлись термы, или купальни, устраивавшиеся сначала для личных целей отдельными богатыми римлянами, а позднее получившие значение общественных учреждений. В этих термах, устра­

ивавшихся с необычайной роскошью, имелись бассейны с во­дой различных температур, имелись помещения с паром, ком­наты для массажа и отдыха и комнаты для староримской иг­ры в мяч. В состав терм, особенно со времен Нерона, часто включали гимназии, где купающиеся перед купаньем и после него могли проде­лывать различные упражнения. Наи­более грандиозными, поражающими сво­им внешним вели­колепием и, по тог­дашнему времени* техническим совер­шенством, были тер­мы, сооруженные им­ператором Каракал- лой, предназначав­шиеся для широких кругов римлян. Эти термы, надо думать, были своеобразной ^переделкой на ши­рокий римский лад треческих бань, по­лучивших немалое распространение в Греции в эпоху ее упадка.

Но наиболее ха­рактерным для исто­рии римской физиче­ской культуры эпохи империи были гран­диозные пышные зре­лища, включавшие В себя разнородные физкультурные элементы и устраивавшиеся аристократией и правительством для развлечения толпы. Люмпенпролетарская масса была большой и своеобразной силой, игравшей значи­тельную роль в политической жизни государства. Ее «бесприн­ципность» широко использовалась римской аристократией в борьбе политических группировок императорского Рима.

Раздача громадных количеств хлеба была одним из средств заискивания перед толпой, снискания ее расположения и поддержки в борьбе с политическими противниками. К таким же средствам снискания расположения толпы люмпенпроле- тариата относилось и устройство грандиозных зрелищ.

Каждый, кто стремился быть ближе к власти, кто хотел за­

Тврмы Каракаллы

воевать авторитет среди народа, считал своим долгом орга­низовать для него такие празднества, которые своей пыш­ностью и размахом поразили бы толпу и сделали бы ее покор­ным орудием в деле осуществления чужих целей. Уже консул Сулла, стремившийся к диктаторской власти, организуя пыш­ные празднества и зрелища, рассчитывал этим путем завое­вать симпатии народа. Гай Юлий Цезарь в 65 г. до н. э., будучи избран эдилом, затратил’ все свое состояние на орга­низацию 'невиданных по размерам игр. По окончании срока своего эдильства он не имел ничего, кроме долгов, но зато пользовался расположением народа. Позднее, придя к власти, он еще шире развернул организацию зрелищ, введя наряду с цирковыми состязаниями и боями гладиаторов новый вид зрелищ — навмахии, или морские сооружения.

Но особенной изобретательностью в смысле организации зрелищ отличались римские императоры, проводившие поли­тику «кнута и пряника». Император Октавиан Август, как пи­шет Моммзен, «превзошел всех количеством, разнообразием и великолепием своих зрелищ». Нерон не уступал в этом от­ношении Августу, сам активно участвуя в выступлениях перед народом. Император Веспасиан при всей своей скупости за­тратил громадные средства (около 1,5 млн. руб.) на сооруже­ние грандиозного амфитеатра «Колизей», являвшегося чудом тогдашней техники. Широкого размаха достигли зрелища при Траяне, который придавал устройству развлечений громадное значение. Он считал, что римский народ придает наибольшую цену двум вещам — хлебу и зрелищам; что народ сильнее жа­ждет зрелищ, чем хлеба; что раздача хлеба удовлетворяет лишь каждого в отдельности, а зрелища удовлетворяют всю массу в целом.

На организацию широко задуманных празднеств затрачи­вались громадные суммы. Часть этих сумм отпускалась из государственной казны, но основные расходы ложились на плечи их непосредственных организаторов. В эпоху империи обязанности по устройству игр возлагались на сенаторов, причем императоры нередко должны были прибегать к мерам насилия, чтобы заставить сенаторов использовать свои богат­ства на устройство игр во славу императора. Если кто-либо из сенаторов отказывался от проведения игр, то государство устраивало их само с последующим взысканием с отказавше­гося сенатора и, кроме того, в виде штрафа обязывало его доставить в государственные магазины известное количество хлеба для раздачи народу.

О необычайной популярности и размахе зрелищ в Риме го­ворит количество дней в году, отводившихся для празд­неств в различные периоды римской истории. К началу импе­раторского периода, в эпоху Августа (30 г. до н. э. —14 г. н. э.), игры в¹ общей сложности занимали 66 дней в году; при Тиберии (14—37 гг.) их продолжительность увеличилась до 87 84

дней в году; при Марке Аврелии (161—180 гг.) достигла 135 дней, а к половине IV в. — 175 дней¹.

К числу наиболее популярных зрелищ, устраиваемых в Риме, относились прежде всего цирковые и гладиаторские игры. Для проведения их были созданы специальные соору­жения— цирки и амфитеатры.

Обычным местом для цирковых игр служила равнина между Авентинским и Палатинским холмами, простиравшаяся

почти на 600 м к длину и на 150 м в ширину. Еще в эпоху царей это место использовалось для бега, колесниц, и по склонам холмов были выстроены места для зрителей. Уже тогда здесь было положено начало большому цирку, став­шему впоследствии одним из роскошнейщих сооружений Рима. «Большой цирк», перестраивавшийся и расширявшийся много раз, вмещал в себя до 180—190 тыс. зрите­лей. Он представлял собой огромную удлиненную арену, окруженную несколькими ярусами мест для зрителей. Посре­дине арены в длину, не доходя до краев, возвышалась стена, носившая название «спины», украшенная статуями, башенками и жертвенниками; вокруг этой «спииы» происходили бега ко­лесниц. С внешней стороны цирк был окружен галлереями с многочисленными входами и лестницами, через которые народ мог свободно входить и выходить из цирка.

¹ Фридлендер, Картины из бытовой истории Рима, 1914. Стр. 494—495.

Цирковые игры начинались религиозными церемониями, в которых отражалась их прежняя связь с культом. Большая процессия направлялась от Капитолия к главным воротам цир­ка. Во главе процессии на богато украшенной высокой колес­нице ехал устроитель игр; за ним на носилках несли изобра­жения богов и императоров; некоторые изображения везли на разукрашенных колесницах, запряженных лошадьми, мулами или слонами. Процессия двигалась к цирку под звуки флейт и труб. После прохождения процессии по арене цирка начина­лись игры.

Главным и наиболее популярным элементом цирковых игр были бега колесниц. В эпоху империи они были любимей- шим зрелищем, вокруг которого группировались все интересы римской толпы. В беге чаще участвовали четыре колесницы, запряженные парой или четверкой лошадей. Бег начинался от главных ворот цирка, которые перед началом состязаний пре­граждались веревкой.

По знаку устроителя праздника веревка перед воротами опускалась, ворота открывались при помощи особых меха­низмов, и из них одновременно на арену выезжали соревну­ющиеся колесницы. Направляясь по правой стороне арены к противоположному ее концу, они огибали «спину» и мчались по левой стороне обратно к воротам, где снова огибали дру­гой конец «спины» и начинали новый круг бега. Во время со­стязаний колесницы должны были сделать семь кругов, по­крыв в общей сложности расстояние около 8 км. Са­мым трудным и опасным моментом состязаний было огиба­ние «спины», где в узком проходе между «спиной» и барье­ром арены колесницы нередко сталкивались друг с другом,, угрожая смертью и возницам и коням. Лошади для состяза­ний привозились из разных стран; возницами выступали люди многих национальностей, . отличившиеся умением управлять лошадьми. Знаменитые возницы пользовались среди римлян: громадной популярностью, и их имена произносились, как име­на героев. Многим из них сооружены были памятники, на ко­торых отмечались их победы. Так, на памятнике испан­скому вознице Гаю Апулею Диоклу написано, что он, начав, управлять колесницей с 18 лет и окончив это занятие 42’ лет,, участвовал в 4257 состязаниях, из которых в 1462 вышел по­бедителем. Возницы выступали обычно как профессионалы,, наживая на этом деле большие средства и добиваясь высоко­го положения в империи. Нередко, однако, в качестве возниц, выступали и представители римской аристократии, а иногда и сами императоры. В частности, большим любителем бега ко­лесниц был Нерон, который сам участвовал в состязаниях в Олимпии. О нем, между прочим, передают интересные сведе­ния: участвуя в беге колесниц на Олимпийских играх, он на первом же круге вывалился из колесницы; несмотря на это,, олимпийские судьи все же признали Нерона победителем.

Любопытнейшим явлением, связанным с бегами колесниц, были цирковые «партии», на которые делилось почти (все на­селение Рима, заинтересованное в бегах. Колесницы, выступав­шие в состязаниях, имели разную окраску: белую, красную, го- лубую и зеленую; возницы имели подобного же цвета туники.

Наряду с бегами колесниц в цирке устраивались состязания наездников. Древние писатели опи­сывают, как во время этих состя­заний наездники перепрыгивали с одной лошади на другую, как са­дились и становились на спину то одной, то другой лошади; как на всем скаку лошади наездники про­делывали разнообразные упражне­ния с оружием и поднимали с зем­ли разные мелкие, но ценные пред­меты, служившие им наградой.

Часто в программу цирка входили упражнения мальчиков из знатных римских родов; разделенные на младших (до 11 лет) и старших (до 17 лет), в дорогих доспехах и с блестящим вооружением, они проделывали различные упражне­ния на конях. Иногда на арене цирка демонстрировались примерные сра­жения всадников, а также и сра­жения отрядов пехоты.

Видимо, наряду с упражнени­ями всадников иногда в цирке демонстрировались и выступления атлетов. Раньше, в эпоху респуб­лики, в программу цирковых игр, несомненно, входили борьба» кулач­ный бой, бег и пр. Теперь, во вре­мена императоров, мы не имеем вполне точных сведений о тяжелоатлетических выступле­ниях, но кое-какие данные имеются о выступлении бегунов, в частности о беге мальчиков ,в цирке. К числу таких свиде­тельств можно отнести свидетельство Плиния, передающего, правда, довольно невероятные данные. Он упоминает о состо­явшемся в цирке, в 50 г. до н. э., продолжительном беге маль­чика, который от полдня до вечера пробежал около 110 км (?).

Цирковые игры настолько захватывали римлян, что в день начала игр они устремлялись к месту зрелищ с раннего утра, еще до восхода солнца, стремясь занять лучшие места. На­сколько велико было увлечение играми, можно судить хотя бы по тому, что даже жестокие выходки императоров по отноше­нию к народу, для которого устраивались эти зрелища, не

Римский возница

ослабляли увлечения им. Светоний рассказывает, что однажды ночью император Калигула был разбужен шумом толпы, спе­шившей в цирк; он приказал разогнать толпу палками, причем в свалке погибло большое количество народа.

Не менее популярными, чем цирковые игры, были также «игры» гладиаторов, устраивавшиеся в амфитеатрах. Амфите-. атры представляли собою сооружения значительно меньшей величины, чем цирки, с овальной ареной, окруженной, как и арена цирка, местами для зрителей, расположенными >в не­сколько ярусов. Первый амфитеатр в Риме, по свидетельству Плиния Старшего, был построен консулом Скрибонием Кури- оном в 53 г. до н. э. Большой амфитеатр из дерева был вы­строен в 44 г. до н. э. Юлием Цезарем; при Августе этот ам- фитеатр был заменен каменным. В эпоху Флавиев, как указано выше, к концу I столетия, был построен Колизей, развалины которого сохранились в Риме и до настоящего времени.

Гладиаторские бои являлись основным элементом зрелищ, проводимых в амфитеатрах. Эти бои, видимо, были заим­ствованы Римом из Кампаньи и Этрурии и впервые начали при­меняться с половины III в. до н. э. Первоначально они ис­пользовались как один из элементов погребальных игр и лишь в начале II в. начали принимать характер зрелищ. Первое упоминание о гладиаторских боях в Риме относится к 264 г, до н. э., когда сыновья умершего сенатора Брута Перы при погребении своего отца устроили состязания трех пар глади­аторов. В 216 г. до н. э. при погребении Марка Эмилия Лепи­ла, как отмечают историки, на Форуме сражались уже 22 пары гладиаторов. В 174 г, до н. э. на похоронах отца Тита Фламинина количество состязавшихся гладиаторов дошло до 74, причем состязания продолжались три дня. В 105 г. до н. э. консулы Публий Рутилий Руф и Гай Манлий впервые использовали гладиаторские состязания в публичных играх, и начиная с этого« времени бои гладиаторов прочно вошли в программу римских зрелищ.

Чаще всего бои гладиаторов происходили вечером, причем зрелище начиналось торжественным шествием гладиаторов по арене амфитеатра; шествие сопровождалось звуками флейт. После торжественного марша распорядитель игр испытывал качество оружия. Испытание нередко производилось на при­сутствующих гладиаторах. Затем начиналась самая програм­ма игр.

Вначале на арене амфитеатра под звуки флейт происходи­ла примерная борьба фехтовальщиков с тупым оружием; здесь же, видимо, происходили и состязания в метании копий. По окончании этой вводной части программы по сигналу труб и рожков начиналась основная часть зрелища—сражение глади­аторов с применением острого оружия. Гладиаторы выступали парами и группами, вооруженные .различными видами оружия. По роду оружия среди них выделялись ретиарии: полунагие,

лишь с повязкой на бедрах, вооруженные сеткой, кинжалом и трезубцем, они вступали в борьбу с вооруженными длинными мечами и защищенными щитами и шлемами гладиаторами, набрасывая на них сетку, и, опутав их, наносили им кинжалом или трезубцем смертельные удары.

Особую группу гладиаторов составляли секуторы, защи­щенные шлемами с забралом и щитом и вооруженные меча­ми; выделялись гладиаторы-самниты, вооруженные короткими прямыми мечами и защищенные большими, почти в рост

Колизей

человека, четырехугольными щитами; выступали фракийцы, защищавшиеся и нападавшие при помощи кривых мечей и небольшого круглого щита.

'В состязаниях принимали участие и гладиаторы-всадники, выступавшие друг против друга с длинными копьями; прини­мали участие и эсседарии, выезжавшие на арену на боевых колесницах и устраивавшие кровавые побоища.

Римская толпа, всегда с нетерпением ожидавшая таких зре­лищ, с жадностью и возбуждением наблюдала все детали происходившего перед ее глазами кровавого боя, криками подзадоривая бьющихся, требуя от них храбрости и мужества. Если толпа видела, что выступающие для ее потехи гладиа­торы бьются недостаточно энергично, она требовала, чтобы их принудили к настоящей схватке. Жизнь раненого гладиа­тора находилась всецело в руках возбужденной и исступлен­ной толпы: если толпе казалось, что раненый гладиатор бился недостаточно хорошо, проявляя мало храбрости и отваги, криками и опусканием вниз большого пальца руки толпа при­говаривала такого гладиатора к смерти, и его добивали тут же на арене, перед толпой.

Гладиатор                      Шлем гладиатора

В тесной связи с боями гладиаторов в программе римских зрелищ стояли морские сражения, или навмахии, впервые устроенные Юлием Цезарем в 46 г. до н. э. По приказанию Цезаря на Марсовом поле, |в. Риме, было вырыто громадное озеро, в которое были спущены суда, сделанные по типу тир­ских и египетских военных кораблей. Эти суда и посаженные на них вооруженные гладиаторы должны были демонстрировать -морской бой.

Август -во 2 г. н. э. превзошел Цезаря в масштабах устроенной нм навмахии: на озере, вырытом в садах Це­заря, имевшем размер приблизительно 600 на 400 м, де­монстрировался бой 30 военных кораблей, на которых нахо­дилось до 600 бойцов. Но наиболее грандиозное зрелище по­добного рода было устроено в 52 г. Клавдием, по приказу ко­торого в битве приняло участие 19 000 чел. Концентрируя в одном месте такое громадное количество вооруженных гла­диаторов и заставляя их биться друг с другом, устроители этого зрелища, естественно, должны были принять соответ­ствующие меры, чтобы не дать возможности гладиаторам обра­тить свое оружие против своих господ. По свидетельству Та* цита, озеро во время этой битвы было окружено кольцом плотов, так что корабли с гладиаторами не могли пристать к берегу; на плотах находились конные и пешие части претори­анской гвардии, и были установлены метательные орудия, из которых, в случае надобности, можно было бы обстреливать корабли.

Навмахии устраивались Не только нй Специальных бзерй^ но и в амфитеатрах, в которых арена при помощи специаль­ных приспособлений заливалась водой; однако естественно, что навмахии в амфитеатрах не могли иметь такого широкого размаха, и поэтому они не пользовались большой популяр­ностью.

Близко к собственно гладиаторским боям стояли так­же бои со зверями, устраивавшиеся как на арене амфитеатра, так и в цирке. Для этого рода зрелищ в Рим со всех концов громадной империи свозились дикие звери, которых выпу­скали да арену, и здесь люди, подчас почти совсем безоруж­ные, принуждены были вступать в единоборство с хищни­ками.

Впервые в Риме бои со зверями были устроены в 186 г. до н. э. Фульвием Нобилиором, но наибольшего размаха они достигли, как и другие зрелища, в эпоху империи. В боях со зверями принимали участие, как правило, преступники, осуж­денные на смерть, и по существу этот вид зрелища превра­щался в своеобразную казнь. Однако, наряду с осужденными, в боях со зверями выступали и свободные люди, выходившие ка арену добровольно или по приказу императоров. При Не­роне демонстрировалось, например, сражение отряда конных легионеров с 400 медведями и 300 львами, а при Клавдии от­ряд преторианцев выступал против большого количества африканских пантер.

Бой со зверями

Все эти виды кровавых и отвратительных зрелищ, заполня­вшие собою римские праздники и служившие целям удовле­творения низменных инстинктов беспринципной толпы, требо­вали громадного количества участников. Особенно велика бы­ла потребность в гладиаторах для гладиаторских боев, кото­рые иногда по количеству участников достигали колоссальных размеров. Основным источником, откуда Рим черпал гладиа­торские пополнения, были рабы, недостатка в которых не ощущалось в связи с бесконечными войнами, дававшими боль­шое количество военнопленных.

Вначале рабов присуждали к гладиаторству за какие-либо проступки. Позднее, в эпоху¹ империи, когда зрелища достиг­ли своего наивысшего расцвета, присуждение к гладиаторству не опиралось ни на какие законоположения, и обычно зна­чительная часть захватывавшихся во время войн военноплен­ных обрекалась на кровавые битвы ради потехи толпы. Го­сударство — как в Риме, так и в провинциях — располагало гро­мадным количеством гладиаторов, используемых в официаль­ных играх. Но наряду с государственными гладиаторами име­лись и гладиаторы, принадлежавшие частным лицам, которые использовали их в организуемых праздниках или снабжали гладиаторами тех устроителей игр, у которых не хватало своих участников. Иногда в руках частных лиц скоплялось такое ко­личество гладиаторов, что у правительства возникали опасе­ния в связи с возможностью использования гладиаторов вла­дельцем во вред правящей клике и в целях осуществления своих политических целей. Так было, например, с Цезарем, который, будучи эдилом, закупил громадное количество гла­диаторов. Сенат, отнесясь к нему с подозрением, должен был принять решение, ограничивающее права отдельных лиц в от­ношении численности приобретаемых гладиаторов.

Рабы, предназначенные для боев на арене амфитеатра, по­мещались обычно в специальные гладиаторские школы, где они предварительно обучались различным приемам владения оружием и получали тренировку к предстоящим выступлениям. Такие школы в большом количестве существовали в самом Риме и в провинциях, принадлежа частным лицам и государ­ству. Первое упоминание о гладиаторской школе, принадле­жавшей консулу Аврелию Скавру и находившейся в Капуе, от­носится еще к 105 г. до н. э. В самом Риме, по свидетельству Цицерона, первая школа была известна в 63 г. до к. э. В эпоху империи там существовали уже четыре государственные шко­лы для гладиаторов, расположенные около амфитеатра Фла­виев; одна из этих школ специально предназначалась для бестиариев-, т. е. бойцов со зверями.

Об устройстве гладиаторских школ мы можем иметь пред­ставление на основании раскопок в Помпее, где были обна­ружены развалины школьного здагшя. Судя но данным помпей­ских раскопок, гладиаторская школа имела обширные поме­

щения, расположенные. ft нескольких этажах, Среди этих по­мещений имелась большая кухня, тюрьма и множество тесных камер, размером около 2 кв. м, совершенно темных, без окон, предназначавшихся каждая для двух человек; эти камеры бы­ли, несомненно, жилыми помещениями гладиаторов. Кроме этих помещений, школа имела еще обширную площадку, раз­мером примерно 55 на 45 м, окруженную галлереей и предназначавшуюся, видимо, для обучения и тренировки гла­диаторов ¹.

Для обучения гладиаторов приемам владения оружием и приемам борьбы при школах имелись особые учителя, которые,

Развалины гладиаторской школы в Помпез

по свидетельству Цицерона, специализировались по родам оружия. Первоначальное обучение заключалось в упражнениях с деревянными мечами и соломенным чучелом или чурбаном. Позднее переходили к упражнениям с металлическими, но при­тупленными мечами, причем мечи, использовавшиеся для обу­чения, судя по помпейским раскопкам, были, видимо, тяжелее мечей, употреблявшихся в боях в амфитеатре.

Школы, заботясь об обучении гладиаторов, в то же вре­мя должны были заботиться и о сохранении здоровья их. В этих целях !в школах был установлен особый режим питания, выработанный тогдашними врачами. По свидетельству древ­них писателей, гладиаторов кормили главным образом боба-

¹ Фрид ленде р. Картины из бытовой истории Рима. 1914. Стр. 542.

Ми и ячменной кашей, так что, как говорит Плиний, их в шутку называли пожирателями ячменя. Употребление в пи­щу ячменя должно было способствовать развитию мускулату­ры, а Гален утверждал, что в результате потребления бобов и ячменной каши тело гладиатора делалось -более нежным. При школах всегда, находились опытные врачи, которые залечива­ли неизбежные при занятиях ранения и вообще следили за состоянием здоровья гладиаторов. Здесь же находился специ­альный штат рабов-массажистов, производивших натирание тела гладиаторов.

Наряду 'С этой заботой о поддержании здоровья и внеш­ней формы гладиаторов в школах был установлен жесточай­ший режим, имевший целью парализовать в корне ©сякое про­явление неповиновения. По окончании занятий у гладиаторов отбиралось все оружие, и они находились под надзором солдат. Малейшая провинность вызывала жестокие репрессии со сто­роны администрации школы: бичевания, прижигания раскален­ным железом! и т. д. Провинившихся заковывали в кандалы и бросали в тесную тюрьму, где можно было лишь лежать или сидеть. Об этом говорят свидетельства многих римских писателей. Гладиаторы, не желая мириться с таким положе­нием, делали попытки к восстанию и бегству. Неслучайно круп­нейшая революция рабов, возглавляемая Спартаком, началась именно в гладиаторской школе, где особенно сильно чувство­валась жесточайшая эксплоатация рабов. И после спартаков­ского восстания имели место неоднократные восстания гла­диаторов, правда, значительно меньшего масштаба; таково восстание в Пренесте в 64 г., вызвавшее в Риме серьезные опасения, таково восстание римских гладиаторов в правление императора Проба, для подавления которого империи при­шлось употребить значительные усилия.

Хотя основная масса гладиаторов комплектовалась из чис­ла рабов, среди гладиаторов было довольно большое количе­ство и свободных римлян, стремившихся найти в ремесле гла­диатора средство своего обогащения. Было среди гладиато­ров также немало вольноотпущенников—бывших рабов, по­лучивших свободу после ряда удачных выступлений и продол­жавших заниматься гладиаторством. Дело в том, что лучшие бойцы получали обычно высокие награды. Нередко им на аре­ну выносилась чаша с золотыми монетами, делавшая победи­теля сразу обладателем больших богатств; Нерон однажды по­дарил гладиатору Спикулу дворец; Тиберий платил выдающим­ся гладиаторам за один выход до 100 ООО сестерциев.. Юве­нал вскользь упоминает, что были даже женщины, которые не отказывались от роли гладиатора,

Все перечисленные виды зрелищ, в которых довольно боль­шое место отводилось физкультурным элементам, являлись ярким отражением внешнего блеска «гордого Рима» и. в то же время —глубочайшего внутреннего падения, отвратитель­

ного разложения могущественной рабовладельческой державы. Старые римские физические упражнения, составлявшие специ­фическую особенность древнеримской физической культуры (верховая езда и фехтование), в этих зрелищах самым гру­бым образом использовались как средство удовлетворения низ­менных инстинктов деклассированной, беспринципной толпы римского люмпенпролетариата и как желание различных групп рабовладельческой аристократии укрепить свое поло­жение.

Наряду с кровавыми зрелищами в тех же целях в импера­торском Риме устраивались и атлетические состязания по гре­ческому образцу, попытки организации которых делались еще в эпоху республики. Императоры с большим упорством стремились привить их на римской почве, и в конце концов они в этом деле добились некоторых успехов.

Август неоднократно устраивал атлетические празднества на Марсовом поле, привлекая атлетов со всех концов Римской империи. Им же были организованы и периодически повторяв­шиеся состязания наподобие Олимпийских игр. К такого рода периодическим праздникам, основанным Августом, прежде всего надо отнести праздник в честь победы при Акциуме, проводившийся в Никополе: через каждые 4 (года; в про­грамму этого праздника, наряду с другими зрелищами, без ко­торых немыслим был римский праздник, входили и состязания атлетов. Игры в Никополе оказались более популярными, чем предшествующие им, и проводились систематически иа протя­жении почти всего периода существования империи. Парал­лельно Никопольским играм были организованы в честь побе­ды при Акциуме игры и в Риме, которые также должны были проводиться через 4 года. Но они имели меньший успех. Первая «актиана» была проведена в Риме в 28 г. до н. э., .последняя — в 14 г. н. э., т. е. в год смерти Августа; в дальнейшем «актианы» не (возобновлялись.

Много' было сделано для внедрения в Риме атлетических состязаний Нероном, который в 60 г. учредил по грече­скому образцу «священный праздник», названный по имени Нерона — «неронеи». В программу этого праздника было включено три вида состязаний: бег колесниц — традицион­ное состязание римлян, состязания атлетов, взятые из Гре­ции, и состязания музыкантов, певцов и поэтов. Последний -вид состязаний был, видимо, в «неронеях» основным, по­скольку в них выступал сам Нерон, как известно, стремив­шийся к тому, чтобы блистать перед римлянами своим убогим искусством поэта, певца и музыканта.

Атлетическая часть праздника, устроенного Нероном, включала элементы олимпийских состязаний, причем' основ­ная масса участников составлялась из греческих атлетов- профессионалов и римских профессиональных борцов, кото­рые уже начали появляться к этому времени. Однако Нерон

7—Очрекп по истории физической культуры

97

хотел, чтобы по примеру Греции (эпохи ее расцвета) в dd- стязаниях приняла участие и сама римская аристократия. Он строил гимназии для занятий физическими упражнениями и (что для того времени было важным) организовал раз­дачу масла для натирания тела сенаторам и сословию всад­ников. Но, несмотря на все попытки привлечь к состязаниям римскую знать, источники упоминают среди участников «нероней» лишь одно имя из аристократических фамилий — имя Пальфурия Суры, выступавшего в борьбе. По мысли Неро- на, организованный им праздник должен был повторяться периодически, через каждые 5 лет. Однако было проведено толыко две игры, и после второй «неронеи» в 65 г. о них не встречается никаких упоминаний.

Широкий размах получили состязания, основанные в 86 г. императором Домицианом, получившие название Капито­лийских игр, JB этих состязаниях, так же как и в «нероне- ях», выступали атлеты, певцы, поэты и музыканты и устраи­вался бег колесниц. Атлетические состязания строились, ви­димо, целиком по греческому образцу, и в них принимали участие как взрослые атлеты, так и мальчики; была даже попытка устроить состязания в беге девушек, но этот вид состязаний скоро был отменен. Для проведения Капитолий­ских игр на Марсовом поле был построен специальный ста­дион, вмещавший до 15 ООО зрителей.

Как и «неронеи», капитолийский праздник являлся перио­дическим праздником: он устраивался через каждые четыре года весной. Он оказался наиболее долговечным из всех других подобных празднеств и проводился на протяжении всего рассматриваемого периода. Правда, с течением времени он в значительной мере потерял свой первоначальный харак­тер: атлетическая часть состязаний постепенно была вытеснена состязаниями поэтов и музыкантов, которые в конце концов и составили отличительную особенность праздника.

Помимо этих основных атлетических состязаний, имели место состязания в честь Адриана, устроенные -Антонином Пием; состязания в честь Геркулеса, организованные Кара- каллой; состязания Минервы, основанные Гордианом III и являвшиеся не чем иным, как попыткой возродить «неронеи».

Все эти и подобные им состязания, организуемые с боль­шой пышностью и размахом, по существу являлись зрелища­ми такого же порядка, кш и описанные выше зрелища в цир­ках и амфитеатрах, и преследовали одну основную цель — за­воевать симпатии римской толпы, сделать ее послушным ору­дием в руках правящей рабовладельческой клики. Однако ат­летические состязания не пользовались такой популярностью, как игры в цирке и амфитеатре. Развращенная римская толпа, привыкшая к кровавым зрелищам гладиаторских боев, и трав­ли зверей, поглощенная борьбой «цирковых партий» во вре­мя состязаний, плохо воспринимала борьбу атлетов, которая

была для нее слишком будничной и бледной. Атлетические состязания чрезвычайно медленно получали права гражданства на римской почве, и только к концу существования импе­рии они приобрели более или менее широкое признание, но и

Профессионалы - атлеты эпохи империи (римская мозаика)

то' не в полной мере: наиболее излюбленными из состязании, атлетов оказались состязания в борьбе и кулачном бое, реже в беге, т. е. в тех упражнениях, которые широко использова­лись римлянами еще на заре их истории.

Упрочение христианства, которое в IV в. начинает пользо­ваться государственной поддержкой, было неблагоприятно для физкультурных состязаний: они противоречили духу церков­ного аскетизма, а в качестве зрелищ, связанных со старым

культом, отвлекали массы от богослужебных зрелищ только что победившего христианского культа. Под влиянием христи­анства в IV в. значительно сократилось количество боев гла­диаторов, а в 404 г. они были окончательно запрещены. Но толпа попрежнему требовала зрелищ, и организаторы празд­неств, начиная с IV (в., ,все чаще и чаще заменяли гладиатор­ские бои выступлениями атлетов, окружая их роскошью обста­новки, которая могла бы поразить избалованных зрителей. Ат­летические состязания, как более терпимые церковью, получили широкое распространение в последние два века империи. Об этом свидетельствует факт появления большого количества профессионалов-атлетов, использовавшихся на этих состяза­ниях. Атлетами могли быть, видимо, только свободные граж­дане, о чем говорит закон Александра Севера, запрещавший выступление в состязаниях рабов. Многочисленные атлеты име­ли свои профессиональные объединения, из которых наиболее крупньгм было известное еще во II в. «Товарищество атле­тов, увенчанных победой на священных играх». Это объеди­нение имело свое помещение, украшенное статуями знамени­тых атлетов,, в котором происходили собрания членов объеди­нения, совершались жертвоприношения и хранились докумен­ты, говорившие о выступлениях и победах.

Однако атлетические состязания клонились к упадку вместе с отмиранием рабовладельческого полиса, в условиях которого они развились. Об этом говорит состояние атлетических состя­заний на их родине, в Олимпии. Хотя они и продолжали здесь существовать, но их характер был резко отличен от того, кото­рый существовал в эпоху расцвета греческой гимнастики. Со­стязания постепенно утрачивали значение традиционного праздника греческого единства, превращаясь в обычное зре­лище, преследующее те же цели, что и зрелища во всей Рим­ской империи. Римские императоры искусственно поддержи­вали их существование, главным образом в целях заискивания перед народом, в целях снискания расположения народа путем организации для него пышных игр.

Наряду с профессионалами-атлетами и возницами в играх нередко принимали участие сами императоры, разжигая у на­рода больший интерес к зрелищам. Но, несмотря на это, атле­тика в Греции и прославленные греческие Олимпийские игры близились к своему полному упадку и уничтожению. Большую роль в деле ликвидации олимпийских состязаний сыграла хри­стианская церковь. В 394 г. по указу императора Феодо­сия I, насаждавшего христианство насильственным путем, Олимпийские игры были запрещены. После более чем тысяче­летней кипучей жизни, после 293-х регулярно в четы­рехлетие повторявшихся игр, Олимпия опустела, а спустя некоторое время была подвергнута разрушению и разгрому надвинувшимися германскими варварами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

...«Обаяние, которым обладает для нас (греческое. — С. С.) искусство, не стоит в противоречии с той неразвитой общест­венной средой, из которой оно выросло. Наоборот, оно яв­ляется ее результатом и неразрывно связано с тем, что не­зрелые общественные отношения, среди которых оно воз­никло, и только могло возникнуть, никогда не повторятся снова»...¹. Мысль, высказанная К. Марксом о греческом ис­кусстве, приложима и к физической культуре, которая раз­вивалась и приходила в упадок в условиях тех общественных отношений, которые двигали ее вперед и в то же время таили в себе гибель античного мира.

Основным противоречием античного общества в целом было противоречие между общинно-государственной соб­ственностью рабовладельцев и индивидуальным производством рабов, выражавшееся в социально-классовом антагонизме между свободными гражданами и рабами. Это основное про­тиворечие определяло собою и пути развития античной физи­ческой культуры.

Уже в период разложения родоплеменных отношений, с выделением экономически мощных аристократических родов и с усилением роли войны в жизни общества физкультурные элементы, используемые нарождающейся родовой воинствен­ной аристократией, все более и более обнаруживали свою связь с военным делом, выступали с ярко выраженной воен­ной направленностью. Об этом достаточно убедительно гово­рят физкультурные состязания на празднествах позднего крито-микенского общества, игры и состязания гомеровских героев в Греции. Уже в тот период использование физкуль­турных состязаний служило для родовой аристократии не только средством повышения качеств воина, но и средством демонстрации своей силы и превосходства над народом, сред­ством укрепления своего авторитета и власти над своими со­родичами.

Выросший на развалинах родового строя, военно-рабовла- дельческий полис еще ярче подчеркнул военную направлен-

* К. Маркс. К критике политической экономии. 1931. Стр. 82.

иость физической культуры и ярко определил ее роль в со­циально-классовой борьбе сложившихся к этому времени классов-антагонистов. Рабовладельческий коллектив полиса, объединявшийся общинно-государственной собственностью, численно небольшой, противостоял численно превосходящей его массе рабов-производителей. Для успешной эксплоатации рабов ограниченный коллектив рабовладельцев должен был добиться максимальной внутренней сплоченности, чтобы все время иметь наготове силу, могущую подавить всякую по­пытку восстания эксплоатируемых и упрочить господство над ними. Этим был обусловлен своеобразный деспотический ре­жим Спарты, и этим была обусловлена своеобразная спартан­ская система воспитания, обеспечивавшая надлежащую фи­зическую подготовку спартиатов. В данном случае физическое воспитание использовалось не только В' целях подготовки воинов, но имелась в виду и цель создания физически креп* кото 'потомства, которое своими физическими качествам!» вы­делилось бы из массы порабощенного населения.

Демократические полисы — Афины и Рим — хотя и включали в; себя имущественно различные слои рабовладельцев, также в основе своей выступали как единые коллективы¹, ра­бовладельцев, объединенных общностью целей в отношении эксплоатации рабов. Как и в Спарте, в этих полисах для обеспечения господства над рабами рабовладельцы создали свои военные организации, обусловившие собою и соответ­ствующую организацию физического воспитания. Используя физическую культуру в целях подавления эксплоатируемой массы, рабовладельцы всех полисов стремились ограничить ее применение своим замкнутым кругом. Неслучайно устав Олимпийских игр, на которых происходил организованный смотр мощи рабовладельческих полисов, запрещал участие в играх рабов и иностранцев.

В процессе развития рабовладельческого общества внутри его, наряду с основным противоречием между общинно-госу­дарственной собственностью и индивидуальным производ­ством рабов, рождались новые противоречия.

Но и в них наиболее существенным было противоречие между индивидуальной и общинно-государственной собствен­ностью. Особенно ярко оно начало выступать в период наи­высшего расцвета полисов, когда выраставшая крупная инди­видуальная собственность подрывала общинную собственность и превращала массы мелких производителей — крестьян <и ре­месленников— в люмпенпролетариат. Нарастание этого проти­воречия .приводило к расколу сплоченного рабовладельческого коллектива, расколу, выразившемуся в борьбе античного люмпенпролетариата с представителями крупной индивидуаль­ной собственности. Нередко эта борьба переплеталась с вос­станиями рабов. В условиях роста недовольства разоряющейся части свободного населения и под ударами надвигающейся

революции рабов, для сохранения старой рабовладельческой системы была ликвидирована прежняя демократическая форма управления и установлена военная диктатура рабовладельцев.

Разорение и пролетаризация громадных масс свободного населения имели неизбежным следствием отмирание ста­рой военной организации полисов, при которой основу военных сил составляли мелкие производители. Место граж­данского ополчения занимала профессиональная наемная ар­мия. Отмирание старой военной организации повлекло за со* бой и отмирание связанных с нею систем воспитания, обес­печивавших физическую подготовку воинов. Физическая культура непосредственно для рабовладельцев потеряла свое военно-прикладное значение. Однако и в новых условиях фи­зическая культура не ускользнула из рук рабовладельческой верхушки и продолжала использоваться ею, правда, в иных формах, в целях утверждения своего политического господ­ства. Характерным явлением в развитии физической культуры периода распада рабовладельческого общества было широкое использование физкультурных элементов в зрелищах, имев­ших целью, как мы уже указывали, отвлечение пролетаризи­рованных масс от политической борьбы. Такого рода зрели­ща устраивались в Греции в эпоху упадка, но особенно ши­рокое распространение, причем в крайне извращенных, отвра­тительных формах, они получили в Риме, где процесс разло­жения рабовладельческого общества дошел до конца и по­влек за собою гибель античного общества, означавшую |и ги­бель античной физической культуры.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аристофан. Комедии. Т. I. М.—Л. Изд. «Academia». 1934.

2. Богаевский, Б. JI. Доисто­рическая Греция («Проблемы исто­рии докапиталист. об-в»). ГАИМК, № 11—12. 1934.

3. Он же. Крит и Микены. М.— Л. 1924.

4. В i n t z, I. Die Gymnastik der Hellenien. 1878.

5. Валлон. Исто.рия рабства в античном мире. Т. I. Греция. 1936.

6. В е л и ш с к -и й. Быт греков и римлян.

7. G'ai г d i n е г, Е. Athletics of the ancient world. Oxford. 1930.

8. Г о м e p. «Иллиада». Изд. «Aca­demia». 1935.

9. Г о,мер. «Одиссея» (Собр. соч. Жуковского, тт. VII и VIII. Изд. Маркса. 1902).

10.    Д а л ь с к и й, А. Н. Театраль- но-зрелищные действия на Крите и в Микенах. Л.—М. 1937.

11.    Дельбрюк, Г. История во­енного искусства в рамках полити­ческой'истории. Т. I. Античный мир. 1936.

12.    J u t h е г. Korperkultur im Al- tertum. Jena. 1928.

13.    T о u r t e, I. R. L’education physique en Grece (журнал «L’edi- cation physique» № 36. 1935).

14. К с e н о ф о н т. Греческая ис­тория. 1935.

15. Л e с г а ф т, П. Ф. Руковод­ство по физическому образованию детей школьного возраста. Ч. I. 1912.

16. Маркс, К. К критике поли­тической экономии (введение). 1931.

17. М е z б, F. Geschichte der Olympischen Spiele. 1930.

18. Моммзен, Т. История Ри­ма. 1936—37.

19.  П е р т и с к у с. Мифология греков и римлян. СПБ.

20. Плато н. Законы. (Со-бр. соч., т. XIV.)

21. Сталин, И. В. Вопросы ле­нинизма.

22. Речь т. Сталина на I Все­союзном (Съезде колхозников-удар- ников.

23. У с-с инг, Ж. Воспитание и обучение у греков и римлян. 1899.

24. Фрезе р, Дж. Золотая ветвь. М.—Л. 1931.*

25. Ф р и д л е н д е р, Л. Картины из бытовой истории Рима (Общая история европейской культуры, т. IV. 1914).

26. Энгельс. Ф. Происхожде­ние семьи, частной собственности и государства. 1932.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В РОССИИ

В ЭПОХУ РЕФОРМ ПЕТРА I

А. В. ГРАЧЕВ

ВВЕДЕНИЕ

Историческое значение и классовая природа реформ Петра I и всей его 'деятельности с предельной ясностью; и точностью очерчены товарищем Сталиным в беседе с немецким писате­лем Эмилем Людвигом: «...Петр Великий, — говорит товарищ Сталин, — сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Петр сделал очень много для создания и укрепления национального госу­дарства помещиков и торговцев»

На вопрос о том, за счет каких слоев населения происхо­дило осуществление этих реформ, товарищ Сталин в той же беседе дает исчерпывающий ответ, указывая, что «возвышение класса помещиков, содействие нарождавшемуся классу торгов- цев и укрепление национального государства этих классов про­исходило за счет крепостного крестьянства, -с которого драли три шкуры»². Пытаясь ликвидировать экономическую отста­лость России, Петр I «...лихорадочно строил заводы и фабри­ки для снабжения армии и укрепления обороны страны...» ³.

«Но вполне понятно, — говорит товарищ Сталин, — что ни один из старых классов, ни феодальная аристократия, ни бур­жуазия, не могли разрешить задачу ликвидации отсталости нашей страны», «Ликвидировать эту отсталость смог только пролетариат, построивший свою диктатуру и державший в своих руках руководство страной...» ⁴.

Ведя борьбу с экономической и культурной отсталостью России, Петр I действовал весьма решительно и энергично. Ленин¹ В' статье «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности» писал: «Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борь­бы против варварства». Здесь достаточно сослаться хотя бы на указы Петра I о мерах борьбы с уклоняющимися от по­сещения школ, о штрафах за ношение бороды и старомо­сковской одежды. Осуществив целый ряд государственных мероприятий, направленных на развитие мануфактурного про­

¹ Беседа товарища Сталина с немецким писателем Э. Людвигом. 1937.

²   Там же.

³   И. В. Сталин. Вопросы ленинизма. 1932. Стр. 359.

*  Там же,

изводства и на развитие торговли, создав регулярную армию, Петр I в своей политике укрепления национального государ­ства помещиков и нарождающегося класса купцов развернул энергичную и разнообразную по своему характеру деятель­ность по приобщению этих классов к западно-европейской культуре.

«Петр I, — говорит Маркс, — решивший действовать западно-евролейскими приемами, должен был цивилизовать Россию».

Создав сеть «цифирных школ» и учредив «школу математических и навигацких наук» в Москве, Петр I, не огра­ничиваясь этими начинаниями в области образования и про­свещения, посылает для получения образования отдельные группы дворянской молодежи во Францию, Испанию и Анг­лию. Наряду с этими мероприятиями осуществляется и ряд других: организуется издание первой в России печатной га­зеты, переводятся на русский язык сочинения иностранных авторов, подготовляется открытие Академии наук, создается нечто вроде анатомического музея и учреждаются госпитали.

Все эти культурные преобразования, не говоря уже о военном деле, сделавшем при Петре I огромный шаг вперед, создали такую обстановку в России в начале .XVIII столетия, которая не замедлила положительно сказаться на различных сторонах общественной жизни и дала толчок к развитию физического воспитания.

Ведь, в сущности, именно с эпохи реформ Петра I физи­ческое воспитание в России в ряде случаев его применения получило государственную регламентацию. Впервые в истории образования нашей страны физическое воспитание вошло в цикл изучаемых дисциплин отдельных учебных заведений. Наряду с распространением новых педагогических идей полу­чили известное распространение и идеи физического воспи­тания.

К этому же периоду времени следует отнести и проникно­вение из западно-европейских стран совершенно новых форм физического воспитания, еще до этого не применявшихся в России. Таковы фехтование на рапирах, вольтижировка, катание на коньках и на буерах.

Физическое воспитание, наряду с другими формами и средствами воспитания, получившими распространение в опи­сываемую эпоху в России, служило тем же целям, которым служила и вся система образования, созданная Петром I. Ос­новной целью, преследуемой Петром I при изменении старой системы образования и замене ее новой, «европеизирован­ной», являлось стремление иметь людей, сведущих в различ­ных отраслях знания и прежде всего в навигации, военном деле и в различных мастерствах. Выучка таких людей требо­вала предварительного физического воспитания. Идеалом образованного и воспитанного дворянина в дворянских мо*

Нархиях Западной Европы обычно считался человек,' умею­щий говорить на нескольких языках, обладающий из­вестной начитанностью, хорошо знакомый со светскими ма­нерами, преуспевающий в танцах и в достаточной степени подготовленный в искусстве верховой езды и в искусстве владения шпагой. Приобретение этих последних навыков — дело физического воспитания. Поэтому в это время физиче­ское воспитание получило среди привилегированных слоев населения всеобщее признание, снискав к себе к тому же и уважение. А ведь всего каких-нибудь 50 лет назад оно отож­дествлялось с «бесовскими играми», которые не только осуж­дались церковью, но иногда запрещались даже и представи­телями светской власти, как это, например, имело¹ место в царствование Алексея Михайловича. Его указ от 1648 г., запрещающий все, по сути дела, народные развлечения и формы физического воспитания господствующих классов, за исключением охоты, предписывал «ослушников бить батога­ми и ссылать в украйные города».

Вплоть до конца XVII в. все виды физического воспита­ния, и княжеские, и народные, были крайне примитивными, и только в эпоху реформ Петра I физическое воспитание на­чало соединяться со всей системой образования и впервые стало неотъемлемой частью школьного образования высших классов общества. Однако не следует забывать, что все эти резкие перемены произошли лишь в физическом воспитании привилегированных классов и не могли отразиться на физи­ческом воспитании народных масс.

Задача настоящего очерка — дать характеристику разви­тия физического воспитания во время Петра I, т. е. в первой четверти XVIII в., и показать его отражение на общест­венной мысли того времени.

ЭЛЕМЕНТЫ ФИЗИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ В НАРОДНЫХ ИГРАХ И РАЗВЛЕЧЕНИЯХ

В быту угнетенных классов русского народа (крепостного крестьянства', городских ремесленников и т. п.) и в быту угне­тенных классов других народов, входивших в состав Россий­ской империи, физическое воспитание, в виде народ­ных развлечений и игр, сохраняло и в это время прису­щий ему самобытный характер. Такие формы народных раз­влечений, как плавание, кулачные бои, хороводы, качели и различные другие игры (лодыги и т. п.), осужденные на пол­ное уничтожение указом царя Алексея Михайловича от 1648 г., в эпоху Петра I вновь вернулись к жизни.

Об этом особенно убедительно говорят свидетельства ино­странцев.

Иоанн Георг Корб, во время пребывания своего в России

fe 1698—1699 гг.¹, йаблк)дая, как происходят сельские праЗдншШ; особо отметил в «Дневнике .путешествия в Московию» широ­кое распространение качелей: «Смешно, — говорит он, — что старики вперемежку >с мальчиками находят удовольствие в тех же самых играх и забавах и справляют свои праздники тем', что бесцельно качаются на непрерывно движущемся бревне, то становясь на него, то садясь». Берхгольц в овоем «Дневнике» рассказывает об устройстве качелей «для простого народа» у Красных ворот в Москве, в апреле 1724 г*².

И Корб и Берхгольц указывают еще на распространение обычая среди русского народа зимою пользоваться «горячи­ми банями», или «thermis et caldaris», как называет их Корб, а в летнее время — реками и озерами для массовых купаний и плавания.

Бер'хголъцу дриходилось также наблюдать, как в день «во­досвятия» (6 января 1722 г.) на реке, Москове в больших про­рубях «весело купались взрослые люди». Говоря о наличии физической закалки у русских, он особо отмечает то искус­ство, с каким один из купающихся нырял в ледяную воду и подолгу находился там, проделав это семь раз «в продолже­ние часа».

Из специфических мужских развлечений, имевших несом­ненно широкое распространение и большое значение в де­ле физического развития народа, следует отметить кулачные бои. Сравнивая описание кулачных боев XVI в., которое мы находим, у Герберштейна, с описанием кулачных боев начала XVIII в., мы обнаруживаем целый ряд весьма существенных изменений, происшедших в их содержании.

Первое, что здесь бросается в глаза, это внесение <в содер­жание кулачных боев значительно большей организованности; второе—установление нового правила, по которому все уча­стники кулачного боя делятся на две равные по числу груп­пы; и, наконец, третье — это установление правила об опре­делении победившей стороны. Так, описывая кулачный бой, Герберштейн говорит лишь об умении отдельных бойцов, на­носить удары и подолгу находиться на одном месте, а также об умении их терпеливо переносить получаемые от против­ников удары. Ни о делении участников на равные по числу партии, ни об установлении каких-либо' других правил в этом описании кулачного боя не говорится ни слова.

Совсем иное мы находим в описании кулачного боя у Берхгольца: «Увеселения, какие нам удалось видеть, — рас­сказывает высокомерно Берхгольц,—состояли в... плясках или в кулачных боях... Люди, которые для забавы выходят на ку­лачки, так медленны и умеют делать такие прыжки, что смо-

¹ Секретарь римского' посольства в Москве. См. «Дневник лут-ешествия в Московию». СПБ. 1906.

²   Берхгольц. Дневник, Ч. 4, стр. 26.

Треть на них, конечно, смешно; но они при том £>азёивакУ? себе носы и рты...

...Бойцы, когда бьют разом и руками и ногами, готовы, кажется, съесть один другого, так свирепо выражение их лиц; а все-таки остаются лучшими друзьями, когда дело кон­чено. Смотря по числу, они разделяются на две половины и выступают таким образом на бой, причем та партия, которой удается прогнать противную, считается победившею; но если кто-нибудь из участвующих в бою упадет, никто¹ не смеет его трогать, пока он опять не встанет.

К подобным упражнениям, — говорит Берхгольц, — они приучаются с юных лет... Мы видели, — указывает он в заклю­чение, —■ такие бои и между самыми маленькими ребятами» К

Всего лишь год спустя после смерти Петра I, в 1726 г., вы­шел указ Екатерины I «О кулачных боях» ², свидетельствую­щий о том, что эта древнерусская забава в ряде случаев, в ус­ловиях городских пригородов, очевидно в силу непосредствен­ной близости к кабакам, переходила часто в обыкновенную драку, сопровождавшуюся нередко поножовщиной. Подлин­ный текст этого указа говорит следующее: «Ее император­скому величеству стало известно, что в кулачных боях, ко­торые бывают на Адмиралтейской стороне и на Аптекарском острове, многие люди, вынув ножи, за другими бойцами го­няются; другие, положа в рукавицы ядра, каменья и кистени, бьют, многие без милости смертными побоями, и это убийство между подлыми в убийство и в грех не вменяется, также и песком в глаза бросают; поэтому кулачным боям в Петербур­ге без позволения главной полицейской канцелярии не быть; а кто хочет биться для увеселения, те должны выбрать меж­ду собой сотских, пятидесятских и записывать свои имена в главной полицейской канцелярии; выбранные сотские, пяти- десятские и десятские должны осмотреть, чтобы у бойцов ни­какого оружия и прочих инструментов для увечного' боя не было, и во время боя чтобы драк не было; и кто упадет, ле­жачего не бить».

Этот указ интересен для нас тем, что, во-первых, он сви­детельствует о. широком распространении кулачных боев в самом Петербурге (уже не только в селах и в деревнях), и, во-вторых, тем, что он как следствие политики Петра I в от­ношении физического воспитания вносит элементы организо­ванности в кулачные бои, регламентируя правилами их уст­ройство и проведение. Но при всем этом, надо полагать, что царское правительство, регламентируя устройство массовых кулачных боев, имело в виду не только искоренение «грубо­сти» в нравах «низших слоев народонаселения», как об этом

¹ Берхгольц. Дневник. Записи от 25 июня 1722 г., стр. 168—169.

² С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Т. IV', стр. 909.

говорит С. М. Соловьев *, но очевидно этот &йд развлечений поощрялся еще и потому, что он отвлекал городские нивы и крестьянство от борьбы за их классовые интересы.

Говоря об отношении правительства Петра I к народным забавам, играм и развлечениям, необходимо отметить, что среди указов Петра I мы не встречаем ни одного, который пря-мо говорил бы об отрицательном отношении государства к народным развлечениям.

Правда, указ правительствующего синода от 17| апреля 1721 г. пытается бороться с одним из вошедших в обычай развлечений, как видно из следующих слов указа: «В Россий­ском государстве, как в городах, так и s весех,—говорится в указе, — происходит от невежд некоторое непотребство, а именно, во всю светлую седмицу пасхи, ежели кто не бывает у утрени, такового, аки бы штрафуя, обливают водою, в ре­ках и в 'прудах купают; .и хотя простой народ делает себе будто забаву праздничную, однако от той суетной забавы де­лается не токмо здравию, но и животу человеческому тщета; ибо оным от невежд купанием в глубинах иногда людей по­топляют, или разбивают, а сонных и хмельных внезапным облиянием ума лишают» ².

Запрещение этого обычая, отвечая духу реформ Петра¹ I, должно было положить конец невежественному и некуль­турному развлечению. Указ направлен не против развлече­ний вообще, а только против данной забавы, 'вредной «здра­вию» и угрожающей даже «животу человеческому».

Забавам, «играм» и вообще различным другим самобыт­ным формам народных развлечений правительство Петра I не чинило препятствий. Так, об одной из забав не только при­вилегированных классов, но, надо полагать, имевшей распро­странение и .среди широких народных масс, — о стрельбе из огнестрельного оружия, — указ от 12 января 1722 г. говорит: «...буде кто для забавы стрелять похочет, и тем людям вы­ходить стрелять за слободы, в поле, где жилья нет»³.

Не мешая физическим упражнениям, являвшимся неотъем­лемой частью народных развлечений, правительство Петра и не содействовало их распространению среди широких масс населения. А поскольку война, налоги и различного рода по­винности¹ тяжелым бременем ложились на плечи и без того разоренного и угнетенного крестьянства, ясно, что терпела ущерб и сама основа его физического существования и раз­вития. Жизнь крестьянства была тяжелой и суровой. Эпиде­мии и голод были частыми гостями крестьянских семей, жив-

¹ С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Т. IV, стр;. 909.

² Цитировано 'по книге Н. Сахарова, «Сказания русского наро­да». Т. II. СПБ. 1849.

³ Ом. указ Петра- I «О бытии полиции в Москве» от 12 января 1722 г.

ших в ужасных антисанитарных условиях, усугубляемых нуждой.

И все же, несмотря на это, русский народ в основной своей массе выгодно отличался своею физической силой, выносли­востью, закалкой, мужеством и способностью к перенесению длительных военных походов.

Исторические документы, среди которых видное место за­нимают свидетельства иностранцев, со всей определенностью говорят, что все эти качества русский народ приобрел в дол­гой и суровой борьбе с природой, в борьбе со своими фео­далами и -в борьбе с внешними врагами, посягавшими на его независимость. Известно, например, что эти качества сказа­лись в Великой северной войне со шведами, в которой рус­ский народ оградил свою независимость, как в: свое время предки его разбили на-голову шведов и «немецких псов-ры* царей», посягавших на его свободу еще в XIII столетии.

Говоря о физической (выносливости и смелости, проявлен­ных русской армией в походах под Азов и в войне со шве­дами, не следует, конечно, переоценивать роль той физиче­ской закалки и выносливости, которую приобретал русский народ, «с юных лет упражнявший свои силы в кулачных боях», в борьбе, в играх и в привычке переносить как жару, так и холод в силу издавна и повсеместно распространенного тог­да обычая при пользовании горячими банями обливаться холодною водою или даже «среди зимы... купаться в реке» (капитан Перри).,

Первую роль в победах русской армии над шведами сыграла новая военная техника и тактика, введенные после поражения под Нарвой. Все же для успеха преобразования армии имела бесспорное значение физическая закалка народной массы, особенно мужской молодежи, приобре­таемая с ранних лет в домашнем быту. Во всяком случае показания иностранцев (Берхгольца, Корба, Юст-Юля и ка­питана Джона Перри) и другие данные сходятся в призна­ние с одной стороны, широкого распространения в быту рус­ского народа кулачных боев, борьбы, игр, плавания и' свое­образного закаливания (русские бани) и, с другой сторо­ны— в признании влияния всех этих самобытных форм фи­зического воспитания на выносливость, закаленность и не­устрашимость, какими отличались солдаты русской армии в эпоху реформ Петра I.

Корб¹, говоря об успехах русской армии, прямо указыва­ет, что «Московиты... сильны... численностью, телесными си* лами и выносливостью». Датский посланник Юст-Юль (1709— 1712 гг.) в своих «Записках» под датой 27 марта 1710 г. сообщает (весьма любопытный эпизод, свидетельствующий на этот раз уже не вообще о закаленности русского народа, а

¹   Корб. Дневник путешествия, Стр, 207.

8—Очерки по истории физической культуры

113

О применении этого качества, в соединении с выносливостью, в военном* деле.

Приводим содержание этого эпизода: «Царь «вернулся с острова Ритусара, где производил смотр вышеупомянутым полкам общею численностью в 13 ООО человек при 24 пушках и 4 мортирах. [Полки] эти в самый ужасный |мороз, какие бы­вают [только] в русские зимы, перешли [на Ритусар] прямо через лед с орудиями и со всем [обозом]. Всякая другая европейская армия наверное погибла бы при подобном [пе­реходе]... Русские так выносливы, что с ними можно совер­шить то, что для [солдат] всех прочих [наций] казалось бы невыполнимым».

Аналогичную же точку зрения по этому вопросу «выска­зал и Джон Перри: «Что же касается до некоторых солдат,— говорит он, — то вследствие разных нижеследующих замеча­тельных обстоятельств они более всех других людей в мире годны для службы»*

Указывая далее на уже отмеченный нами выше обычай при посещении горячей бани купаться зимой в реке или об­ливаться 2—3 ведрами ледяной воды, он приходит к выводу, что русский крестьянин, приучившись таким образом с са­мого детства к этим крайним переходам от жары к холоду, не боится простуды и не подвергается кашлю. «Они, — гово­рит он, — могут безопасно путешествовать по степи во время самых суровых морозов и ложиться на ночь спать у костра, разложенного на снегу... Русские, — говорит он в заключе­ние, — ни во что ставят смерть и не боятся ее».

Говоря о русской коннице, Джон Перри отмечает наличие в ней казацких полков. Автор причисляет их к «легкой кон­нице», оказавшейся весьма полезной в русских войнах про­тив турок, татар и шведов. Что казаки с самого детства при­учаются ездить верхом, это достаточно всем известно, и нет необходимости приводить еще дополнительные сведения и материалы.

Джон Перри также отмечает наличие в царской армии «от­ряда калмыков».

«Это,—говорит он, — сильный воинственный народ, кото­рый нуждается только в- дисциплине, чтобы образовать из иего солдат. Калмыки, — указывает он в заключение,— доставили царю значительную победу над шведским отря­дом около Пскова вскоре после потерянной битвы под Нарвой» ². А ведь нам известно, какое большое место в быту калмыков издавна занимали такие формы физического вос­питания, как национальные игры, борьба, стрельба из лука в цель и «рискованные состязания на конях».

¹   Ю с т-Ю л ь. Записки. М. 1900.

² Джон Перри. Состояние России ,при нынешнем царе. Лондон. 1716. В русском переводе, изд. 1871 г. М.

Подводя итоги сказанному б физическом воспитании крепостного русского крестьянства, а отчасти и: других народов Российской империи, следует признать, что при всей прими­тивности этого воспитания оно все же сыграло весьма поло­жительную роль в укреплении военной мощи России первой четверти XVIII в., содействуя пополнениям армии физиче­ски выносливыми и закаленными людьми, не боявшимися ни трудностей походной жизни, ни борьбы с иноземными вой­сками.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В ПОТЕШНЫХ ВОЙСКАХ

В отличие от царских «потех», возникшие при Петре I то* тешные .полки¹ занимают совершенно особое положение в истории физического воспитания! и, в истории военного дела в России.

Как нам известно, на первом этапе воспитания Петра «по- техи» его почти ничем не отличались от «потех», которыми обычно в детстве развлекались молодые царевичи. Так напри­мер, еще осенью в 1683 г. 11-летний Петр играет в «деревянных коней», одновременно изучая «экзерциции солдатского строя» и «искусство бить в барабан». Правда, «экзерциции солдатского строя» — это уже тот элемент в воспитании Петра, который ускорил переход от детских «потех» к созданию потешных полков.

Второй этап в развитии «потех» начинается с 1683 г., когда был создан первый потешный полк, названный впослед­ствии Преображенским.

Создание второго полка, Семеновского, произошло позд­нее ².

Относительно даты возникновения первого, потешного полка у авторов, занимавшихся исследованием этого вопроса, имеются самые различные суждения, нередко доходящие до ожесточенных споров. Так, М. П. Погодин, ib противовес утверждению Устрялова о возникновении Преображенского и Семеновского полков в.1687 г.³, говорит: «Что к 1687 г. при* надлежит решительное сформирование Преображенского пол­ка, это принять .можно, как мы в|идим, чтоб |в этом году

¹ Речь идет о «потехах» и «забавах», имевших место в придворном быту великих князей и царей (княжеские охоты, о которых говорится еще в «Поучении Владимира Мономаха» свюим детям, «потеха», которая упоминается в хрониках времени Алексея Михайловича,, и т. д.).

² П'огодин. 17 первых лет в жизни императора Петра Великого. 1875.

³ На этой же точке зрения стоит Кайданов. См. Начертание го* сударства Российского, стр. 236. Астров. Петр Великий и его армия. «Военный вестник». 1872. Стр. 237.

ёоЗнйкли Преображенский и Семеновский полки, сказать нельзя: ибо Преображенский полк начался или возник в 1683 г.» (стр. 171).

Современники Петра I, граф Матвеев и князь Куракин, не указывая точно даты возникновения потешных полков*, оставили нам ряд чрезвычайно ценных указаний относительно их формирования и содержания «потех».

«Его императорское величество, — сообщает Матвеев, — повелел набрать из разных чинов людей молодых и учить их пехотного¹ и конного упражнения во всем». Указывая далее на введение формы, состоящей из темнозеленых кафтанов, и указывая на «умножение» числа потешных, он в заключение отмечает, что их разделили на два полка, Преображенский и Семеновский. Куракин сообщает более точные сведения о составе потешных полков и приводит даже примерную цифру их численности. По свидетельству Куракина, Петр I «военные экзерциции» ² начал сперва со спальниками своими, а к тому «присоединил конюхов потешной конюшни, а потом начал из вольных чинов )шляхетства и всяких прибирать в тот полк». Таким образом, потешные полк Петра I комплектовались не только,из детей дворян, но и из конюхов и из детей людей, не принадлежавших к привилегированным сословиям.

Число потешных росло из года в год и ко времени воз- никновения Семеновского потешного полка, по свидетельству Куракина, доходило до 600 чел.

До 1690 г. «экзерциции потешных дружин» (или «по­тешного строя людей всяких чинов», как назывались они тогда) проходили большею частью в непосредственной близости с селами Коломенским и Преображенским. Первоначаль­но «потехи» проводились только на суше, но примерно с лета 1688 г. к ним были присоединены и «потехи» на воде.

«Экзерциции» на суше состояли из стрельбы в цель из мушкетов (на что истрачено в 1688 г. 10 фунтов пороху и 2)7 фунтов свинца) и из луков, а также из изучения ружей­ных приемов, поворотов и маршировки, походных движений в конном и пешем строю³. О характере оружия и военного снаряжения, применяемого в потешных дружинах Петра I, можно судить по данным, имеющимся у Бобровского. Так, согласно этим данным, 13 мая 1685 г. из /Оружейной пала­ты⁴ было послано в с. Коломенское, где происходили «по­техи», 16 пар пистолей .с Ольстры и 16 карабинов с перевязами в медной оправе. 26 мая направлено:- 16 мушкетов_;

¹ Г.раф Матвеев Л А. и князь 'Куракин Б. И., в детские годы при­нимавшие участие в «потехах» Петра I, впоследствии состояли на ди­пломатической службе за границей в качестве посланников русского правительства.

²   Архив князя Куракина. 1890. Кн. 1, стр. 57.

³ Б о б р ов с к и й. История Преображенского полка. Т. I, стр. 145.

⁴   Там же, стр. 145.

,га*ут

Ботик Петра I

15 карабинов и 8 карабинов маленьких. В то же с. Коломен­ское 3 октября 1685 г. из Оружейной палаты была напра­влена «оружейная бронь»: «знамя большое, 11 Протазанов и алебард, 30 мушкетов немецких, 30 бандальер».

В связи с ростом числа потешных и с постепенным рас­ширением программы «экзерциций» появилась необходимость в сооружении специального «военного городка или, вернее, небольшой крепости. Такая крепость c двумя башнями и была сооружена на берегу р. Яузы против Преображенского дворца в течение 1684—1689 гг. Она получила название «потешного городка».

С весны 1688 г. к «потехам на суше» прибавились «по­техи на воде». С их началом связывается известный всем 'факт первого знакомства Петра с парусным делом весною 1688 г., когда им был случайно ;найден в с. Измайловском англййский ботик.

Узнав от корабельного мастера Корстена Брандта, что ботик может ходить не только по ветру, но¹ и против него, Петр и его потешная дружина с увлечением отдаются «новой по­техе», используя для нее вначале р. Яузу, а затем просяной пруд. Но так как здесь Петр, по его словам, «немного аван­тажу сыскал», он свои потехи на воде перенес на Переяслав­ское озеро, где они приняли значительно большие размеры *

Ко времени низложения 'Софьи и захвата власти «партией» Петра I (происшедшего в 1689 г. ори помощи военной силы потешных полков) потешные полки представляли собою хорошо организованные и сплоченные единицы.

Но более значительные успехи и в отношении военного обучения ,и в отношении физического воспитания потешных были достигнуты в последовавшие за тем годы.

Генерал Гордон и полковник Лефорт, будучи привлечены Петром I около 1690 г. к делу военного обучения потеш­ных, ввели в проведение «экзерциций» многое из того, что применялось тогда в зарубежных регулярных армиях, изменив соответственно этому и организационное построение потеш­ных полков. Особое внимание было уделено ими проведению двусторонних учений, проходивших в форме военных игр. Так, по данным Соловьева, летом и осенью 1690 г. около с. Преображенского происходили «примерные битвы» между потешными полками и лучшим стрелецким полком, состояв­шим из конных и пеших стрельцов².

Осенью 1691 г. в октябре месяце «был великий и страш­ный бой», во время которого, сообщает Соловьев, «отличились потешные рейтары ротмистра Петра Алексеева» (т. е. Пет-

¹ Предисловие к «Морскому регламенту» 1720 г., см. приложение к ст. Устрялова — История царствования Петра Великого, стр. 397—401.

² С.-М. Соловьев. История России с древнейших времен. Тт. Щ— XV, 2 изд., №. III, стр. 1086—1090,

Р'а I), «захватившие в плен /генералиссимуса Фридриха Рамо* дановского»¹.

Наряду с изменениями ib «потехах на суше», получивших характер двусторонних учений, изменился характер и «потех на воде». Весной и летом 1690, 1691 и 1692 гг. были про­ведены походы на судах по реке Москве и по озеру Пле­щееву.

Известно, например, что в августе 1692 г. на озере Пле­щееве были устроены маневры, в которых участвовали парус­ные и гребные суда.

В июле 1693 г. Петр в сопровождении князя Б. А. Голи­цына, генерала Лефорта, 10 потешных и свиты, состоящей из 100 чел., отправился в свой первый Беломорский поход. Прибыв 'в конце июля в Архангельский порт, Петр и его при­ближенные, оставив карбасы, на которых они совершали до этого свое путешествие, перешли на 12-пушечную яхту «Свя­той Петр», специально приготовленную для морского путе­шествия молодого царя и его потешных. Свое первое путе­шествие по Белому морю Петр совершил в направлении «трех островов», отстоявших от Архангельска за 300 верст, после чего вернулся обратно в порт, а оттуда в Москву.

В мае 1694 г. состоялся второй Беломорский поход в составе 4 полков: Бутырского, Лефортовского и двух по­тешных— Преображенского и Семеновского.

По прибытии в Архангельск Петр ,и некоторые из его по­тешных предпринимают вначале небольшое морское путеше­ствие на яхте «Святой Петр» (30 мая), а затем, когда прибыли построенные за границей два фрегата, Петр, присоединив к ним. свою яхту, отправился во второе морское путешествие, достигнув на этот раз мыса «Святой нос», т. е. подошел уже к выходу 1В| океан (17 августа). Этим путешествием и закон­чился второй Беломорский поход.

К концу 1694 г. военное обучение потешных войск до; стигло уже сравнительно высокого уровня, а /самое количество потешных солдат исчислялось уже в тысячах человек.

В знаменитом Кожуховском походе (деревня Кожухово, недалеко от Симоновского монастыря) осенью 1694 г, (2’3 сент. —18 окт.) с «русской» стороны участвовало 4 (полка (Преображенский, Семеновский, солдатские — Лефортов и Бу­тырский), три роты гранатчиков, восемь рот рейтарских, две роты латочных людей и 20 рот стольничьих; с «неприятель­ской» стороны участвовали несколько стрелецких полков, ро­ты из дьяков и подьячих, общей численностью 7500 чел. Хотя все сражение во время этого похода² и протекало в форме военной игры, однако «потеха» не обошлась без ране­

¹ С. М. С о л о в ь е в..История России с древнейших времен. Тт. XI— XV, 2-е изд., кн. III, стр. 1086—1090»

²   Там зке.

ных и даже без убитых» *. Общее число участников Кожухов­ского похода в круглых числах определяется в 15000 че­ловек ².

Кожуховским походом заканчивается второй этап в исто­рии развития потешных войск. Их дальнейшее развитие проходит не на основе военизированных «потех» (игр, выра­жаясь современным языком), а на основе государственной организации вооруженных сил.

Обращение потешных полков в регулярные части армии завершило переход от потешных войск к типичному для конца XVII столетия построению войсковых соединений.

«Шутили под Кожуховым, а теперь под Азов играть пой­дем», — писал Петр I Апраксину, выражая здесь ту мысль, что уже настало время, когда нужно реорганизовать потешные полки в регулярные части и отправить их с другими соеди­нениями в поход на завоевание Азовских берегов. Ясно, о ка­кой игре «под Азовом» говорил Петр I.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЯХ

В числе первых учебных заведений нового типа указом Петра I от 14 января 1701 г. в Москве была создана «школа математических и навигацких наук».

В школе учили, сообщает Веселаго, «арифметике, геомет­рии, тригонометрии с приложением к геодезии и, главное, к мореплаванию, для которого проходили навигацию и часть астрономии. Из гимнастических упражнений было фехтова­ние, «рапирная наука», за которую ученикам прибавлялось излишнее жалование» ³.

Вначале для этой школы было отведено помещение ма­стерской Оружейной палаты (так называемый «полотняный двор» в Замоскворечье), но уже через 5 месяцев она была пе­реведена в помещение Сухаревой башни. В третьем ярусе этой башни и были размещены классные комнаты. Для занятий же фехтованием был выделен специальный «рапирный зал»⁴.

Спустя два года «Ведомости» (газета, основанная Петром I) в № 1 за 1703 г. кратко сообщают, что «в математической штурманской школе 300 чел. учатся и добре науку приемлют».

Следующее по времени учебное заведение, в котором в числе дисциплин мы встречаем верховую езду, а впоследствии

¹ С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Тт. XI— XV, 2-е изд., -кн. III, стр. 1086—1090.

² Петр Великий и его армия. «Военный сборник». 1872. Стр. 237.

³ Веселаго. Школа математических и навигацких наук. Статья в книге «В намять Петра Великого». 1872. Стр. 251.

⁴ Веселаго. Школа математических и навигацких наук. См. также план 3 этажа Сухаревой башни.

и фехтование, является гимназия пленного немецкого пастора Эрнста Глюка, созданная в Москве в марте 1703 г. Учреждена она была, до прямому указанию Петра I, который, как сооб­щает Пекарский¹, уже и прежде слышал о трудах и знаниях Глюка (1652—1705 гг.)². Под «Глюкову гимназию» был отве­ден дом умершего перед тем боярина Василия Федоровича Нарышкина на Покровке.

О предметах, проходимых в гимназии Глюка, и об учите­лях мы узнаем из программы, опубликованной им в том же 1703 г. В «'Каталоге учителей и наук» упомянуто преподавание этики, политики, географии, арифметики, исторических авто­ров, поэтов и ораторов, латинского, французского и немец­кого языков (а для «охотников филологических сладостей» — греческого, еврейского, сирийского и халдейского). Вслед за этим в каталоге упоминается: «Стефан Рамбур, танцеваль­ный мастер, телесное благолепие и комплементы чином немец­ким и французским научает; Иоанн Штурмевель, конский учи­тель, охотников научает кавалерским чином ехати и лошадей во всяких школах и маневрах умудрити» ³.

Позднее в программу преподавания было включено фехто­вание. Как из перечня наук, так и из самого содержания ввод­ной части «Глюковой программы» (так он называет свою про­грамму) видно, что Глюк ставил своей целью не узкую подготовку специалистов в какой-либо области, а осуществле­ние разностороннего образования молодых дворян и разно­чинцев, для которых предназначалась вновь открываемая гимназия.

Несомненно также и то, что при определении круга учеб­ных предметов гимназии Глюк многое заимствовал у дворян­ских академий Германии того времени. И поскольку препода­вателем верховой езды (включая и вольтижировку) был немец Иоанн Штурмевель, становится совершенно ясным, что в изучении этой вначале единственной физкультурной дисцип­лины были взяты в основу немецкие методы «берейтерского обучения лошадей» и рыцарской конной езды. Тем более, что самый термин, «берейтерское» обучение лошадей является про­изводным от немецкого «Bereiter» (обучающий лошадей, объ­ездчик и т. п.).

Помимо этих двух учебных заведений, в описываемую эпоху было <еще'одно учебное заведение, в котором, как и в школе нав'игац'ких наук, преподавалась «рапирная' наука». Та­ким учебным заведением была Морская академия, основанная

¹ Пекарский. Наука и литература в России при Петре Велижом.

Стр. 127.

³ Глюку было определено Петром жалованье в 3000 руб. в год. Ука­зывая эту сумму, Пекарский, очевидно', сомневаясь в этом, в ско;бках ставит знак вопроса.

³ Цитировано по Пекарскому: Наука и литература <р России при Петре Великом.

в С.-Петербурге в 1719 г. Указом Петра I от 11 января 1719 г. предписывалось: «В академии учить наукам: арифметике, гео­метрии, навигации, артиллерии, фортификации, географии, рисовать живописно и воинским обучениям: мушкетами и на рапирах и некоторых астрономии. И для того учения учи­телей, которых наук ныне в Академии не обретается, прибрать способных, а для раздачи денежные казны—комиссара, а для усмотрения над учителями и над школьниками товарища, да для перевода книг, принадлежащих к наукам,—переводчика».

Дом Кикина, где помещалась Морская академия

Еще до выхода этого указа в докладной записке от 1713 г. об учебном плане Морской академии, составленном, как изве­стно, самим Петром I, был указан порядок занятий учащихся академии: «и да идут они (т. е. учащиеся)¹® залы для экзерци­ции их, где найдутся мастера для письма, рисования, матема­тические, от фортификации и гидрографии. Побыв два часа в той экзерциции, да идут они в ридю*, где будут мастера танцевания, фехтования и копейного учения. Два часа после полдень да найдутся они в назначенном месте, в арсенале для мушкетного учения».

По сравнению с гимназией Эрнста Глюка, предусматривав­шей общеобразовательные цели, курс обучения в Морской академии носил узко практический характер. Подготовка спе­циалиста, хорошо знающего военно-морское дело, вот что выступало основным руководящим мотивом у составителя

¹ Цитировано по «Хрестоматии по истории русской педагогики», Т. IV. 1936.

учебного “плана Морской академии. Именно этой цели и слу­жила уже знакомая нам «рапирная наука» (фехтование на ра­пирах). Как здесь, так и в школе навигацких наук фехтование на рапирах было включено в учебные планы, благодаря тому значению, которое оно имело в военном деле того времени.

По данным Веселаго *, срок обучения в Морской академии был к 1725 г. определен в 6 лет и 9 месяцев. При этом по учебному плану на фехтование отводился в общей сложности один год. Преподавателем был иностранец Гейман, получав­ший жалование 550 руб. в год.

Недостаточно выясненным является вопрос, откуда впер­вые было занесено фехтование в Россию. Нам известно, что еще в царствование Михаила Федоровича (1633 г.) в дворцо­вых записях упоминается о «шпажном поединке» поручика Ант Зандерсон с золотых дел мастером Яковом Гаст. Этот поединок имел характер забавы, потехи, а вовсе не того су­дебного поединка, о котором подробно рассказывает Герберштейн в «Записках о московитских делах». Надо полагать, что участники поединка были иноземцы и по всей вероятно­сти немцы. Из других источников, относящихся к эпохе Петра I, нам известно о посылке молодых дворян за границу, где они, учась в академиях, в числе других наук изучали воен­ное дело, а также фехтование и верховую езду². Так напри­мер, имеются достоверные сведения о том, что посланный учиться за границу И. Неплюев и его товарищи изучали в испанской морской академии «наряду с другими предметами солдатский артикул и фехтование на шпагах». По окончании академии в 1720 г. И. Неплюев и его товарищи вернулись в Россию. Имеются сведения о пребывании группы русских молодых дворян во французской морской академии (в Туло­не), где наряду с изучением «навигации, инженерства,, артил­лерии, рисования масштабов и других предметов» учились также «танцевать, на шпагах биться, на лошадях ездить».

(Вообще в Западной Европе именно в начале XVIII в. по­лучили широкое распространение академии, имевшие профессионально-практический уклон. В их учебном плане видное место занимали военные науки, а также и интересующие нас фехтование и верховая езда.

В* письмах к Петру I знаменитый философ Лейбниц, поло­жительно отзываясь о школах и академиях, существовавших в Германии, советует по этому же типу учредить академию в России. А нам известно, что в учебном плане немецких ака­демий фехтование на рапирах и верховая езда (берейтерское искусство) занимали далеко не последнее место.

Лейбницу принадлежит также составление записки, в кото­рой он подробно излагает свои соображения «О создании -сети

¹ Веселаго. Очерки истории морского кадетского корпуса.

^? Пекарский. Наука и литература • в России при Петре Великом.

ш

учебных заведений в России». В них, по его мысли, наряду с общеобразовательными предметами должно быть уделено внимание и изучению «телесных упражнений» ^г.

Отмечая влияние целого ряда западно-европейских стран на развитие физического воспитания в России первой поло­вины XVIII столетия, мы склонны думать, что здесь наиболь­шее влияние оказали Франция и Германия.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ ПАРУСНОГО И ГРЕБНОГО ДЕЛА

Совершенно особое место в истории физического воспи­тания описываемого периода занимает вопрос о парусном и гребном деле.

Если до этого времени применение и использование парус­ных и гребных судов в быту (у рыбаков, в торговле и т. д.) и в (военном деле не имело особо широкого распространения и не было регламентировано со стороны государства, то пра­вительству Петра I (вернее, самому Петру I) принадлежала инициатива и в осуществлении государственной регламентации парусного и гребного дела и в создании специальной «парти­кулярной верфи» (в Петербурге).

Начало государственной организации парусного и гребного дела был положено указом Петра I от 12 апреля 1718 г.

В этом указе были изложены и общие основания государ­ственной регламентации парусного и гребного дела и подроб­ные указания, как следует хранить и ремонтировать суда, в чем должны состоять «экзерциции» гражданского Невского флота и т. д.

По данным П. Н. Столпянского, правительством Петра I было роздано безденежно 90 местам и лицам 141 судно на сумму в 125 199 руб. в вечное потомственное владение. При этом, указывает Столпянский (о чем говорится и в указе от 12 апреля 1718 г.), суда раздавались жителям Петербурга (речь шла о привилегированных классах) с условием: починку судов владельцы брали на себя, а также давали подписку, что когда суда придут в ветхость, то новые будут сделаны за их счет².

«Экзерциции парусных и гребных судов» указ 1718 г. предписывал проводить «по вся воскресенья в указанном ча­су», для чего нужно было всем владельцам судов по сигналу (выстрел из пушки или поднятие флага) выезжать к назначен-' ному «для каждого из них месту, где комиссар определит».

0 содержании «экзерциций» лучше всего говорит следую­щее место из приведенного указа: «ездить в указанном месте,

¹  ‘Г е р ь е. Отношение Лейбница к Петру Великому. «Журнал Мини­стерства народного просвещения». 1870.

² «Как возниц основался и 'рос Санкт-Петербург». Изд-ibo «Колос». 1918. Стр. 32.

В Месяцах в мае по 3*/г (очевидно, часов'), в июне по 4, в июле по 3V2, в августе по 3, в сентябре по 2¹/2, в октябре по 2 час. лавирами, полу, фордовинтами, для обучения». Таким обра­зом, учебно-тренировочная сторона 'всех этих массовых заня­тий парусным и гребным спортом (точнее, делом) раскры­вается перед нами как целая система изучения парусного и гребного дела привилегированными слоями населения (в указе

о,ни носят названия «хозяев») Петербурга.

Галера эпохи Петра I (снимок с гравюры)

Что речь шла здесь по преимуществу о привилегированной части населения Петербурга, доказывает следующее указание: «На всей экзерциции вольны хозяева быть или не быть' каж­дый раз, однако не более двух дней в месяц не быть ( а ведь экзерциции предписывалось проводить каждое воскресенье), разве для какой законной причины, а посылать у кого есть детей или сродников, а у кого нет,—-людей под штрафом» (курсив наш. — А. Г,). Следовательно, замена «людьми»¹ была возможна лишь в крайних случаях, как исключение из общего правила.

Все владельцы судов, согласно указу, были прикреплены к следующим сборным пунктам: 1) «на большой площади у при-

¹   См. указ Петра I от 12 апреля .1718 »г.

ета-ни», й) «Против Никольской церкви», 3) «у айбароё торгов вых», 4) «у литейного анбара».

Помимо обычных, еженедельных «экзерциций», иногда проводились смотровые, или «генеральные», как об этом упо­минается в поденных записках Петра Великого. Так, в записях от 21 августа 1718 г. читаем: «...была генеральная экзерциция всеми галерами, которых было 121» К

В дневнике камер-юнкера голынтинского посольства Ф. Берхгольца имеется чрезвычайно подробное описание одной из экзерциций Невского флота, устроенной на Неве 23 июня 1721 г. Приводим дословный текст этого описа­ния: «Утром приехал граф Пушкин и объявил, что его вели­чество царь намерен устроить после обеда увеселительное ка­тание на Неве всех здешних барок и вереек, на которое при­казал пригласить и его высочество (т. е. герцога Гольштинского). Он, т. е. Пушкин, хотел заехать за нами, когда выки­нут флаги. Здесь так заведено, что если в двух или трех определенных местах города вывешиваются флаги, то все барки и 'верейки или, смотря по флагу, все яхты, торншхоуты и буера должны собираться у крепости. Для неявившихся по это­му з<наку 'положен штраф. После обеда в назначенный час явился граф Пушкин, и. мы отправились, взяв ic собою как барку, так и обе наши .верейки. Подъехав к реке, мы увидели, что- все уже довольно далеко, почему велели грести сильнее и скоро догнали флотилию. Впереди е-е шел адмирал «малень­кого флота», имевший на своем судне для отличия большой флаг. Прочие суда должны следовать за ним и не имеют права его обгонять.

Царь ехал недалеко позади, на барке царицы; он стоял у руля, а царица с обеими принцессами, своими дамами и камер- юнкерами сидела .в каюте. Проплыв довольно далеко, адмирал повернул назад, а все следовавшие за ним остановились и вы­жидали, пока он не прошел мимо... Чудный вид представляла наша флотилия, состоявшая из 50 или 60 барок и вереек, «а которых 'все гребцы были в белых рубашках (на барках их было по 12 человек, а на самых маленьких верейках — не менее 4 человек). Удовольствие от этой прогулки увеличива­лось еще тем, что почти все вельможи имели с собой музыку; звуки множества вольторн и труб беспрестанно оглашали воз­дух» ².

Судя по всем данным¹, это была одна из «генеральных эк­зерциций» Невского флота. О неуклонном проведении указа от 12 апреля 1718 г. в течение всего царствования Петра I весьма убедительно говорит ряд записей в том же «Дневнике» Берхгольца от 1722, 1723 и 1724 гг. В одной из этих записей, датированной 27 октября 1723 г., описывается проведение

¹ См. '«Поденные записки» с 1798 г., записи от 21 августа 1718 Р.

²   Берхгольц. Дневник. Ч. 3, стр. 172.

«экзерциции» парусных судов даже в условиях резкого похо­лодания, что и отмечает Берхгольц, говоря, что это катание «вероятно будет последним... морозы стоят такие, что река ве­роятно скоро станет»^г. Следовательно, указ 1718 г., предпи­сывавший устраивать «экзерциции» парусных и гребных судов «по вся воскресенья», начиная с мая месяца и до октября включительно, выполнялся в 1723 г. так же последователь­но, как и в год издания его. Мало того, с весны 1724 г. по­добные же учения стали происходить и в Москве, как видно

Модель верейки

из следующей записи в «Дневнике» Берхгольца под датой 10 апреля 1724 г.: «Около полудня было объявлено с бара­банным боем, чтобы все верейки и боты, какие только есть в Москве, после обеда собрались в назначенном месте. Дума­ют, что матросы и другие люди будут предварительно упраж­няться на них в плавании, потому что императору, может быть, захочется устроить здесь, как в С.-Петербурге, увесели­тельное катанье по реке» ².

Упоминание в указе от 12 апреля 1718 г. о достройке верфи по строительству и ремонту парусных и гребных судов находит в дальнейшем подтверждение в «Истории Петербурга» у пер­вого его историка Богданова. Партикулярная верфь, т. е. су­довой двор, сообщает Богданов, «построен на реке Фонтанке

¹   Берхгольц. Дневник. 19,02. Стр. 75.

*   Берхгольц. Дневник. Ч. 4, стр. 29,

(Соляной Городок. — А. Г.) против Летнего д-борца в 1718 г., на котором строят -всякие Мелкие суда: парусные, гребные, буера, доншхоуты, шлюпки, баржи и щерботы».

Все эти далеко неполные данные все же показывают нам, что государственная регламентация .парусного и гребного дела, проведенная правительством Петра, I, имела в виду: а) поло­жить начало обучению парусному и гребному делу граждан­ского населения! Петербурга; б) способствовать созданию граж­данского флота, материальную- основу которого составляли, с одной стороны, государственные средства, с другой сто­роны, средства крупных собственников; в) создать партику­лярную судостроительную верфь.

В целом вся совокупность мероприятий, направленных нй развитие парусного и гребного дела, непосредственно контро­лируемого и руководимого государством, (в лице комиссара Потемкина), вне всякого сомнения служила и формой -подго­товки резервов для военного флота (об этом говорит самый xapiактер «экзерциции» и гравюры с изображением морских сражений) и одной из форм культурных развлечений, наслаж­даемых (Петром I сверку среди привилегированных классов.

ЭЛЕМЕНТЫ ФИЗИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ В РАЗВЛЕЧЕНИЯХ ПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ КЛАССОВ

Культурные веяния, идущие с Запада, оказывая влияние на умонастроение, и быт привилегированных классов России на­чала XVIII в., не обошли, как нам известно, и такой области быта, какою были развлечения, или «потехи», того времени. К тому же, в результате проведения образовательных и вообще Культурно-политических реформ Петра I сам по себе и быто­вой уклад стал иным по сравнению с предыдущим периодом. Одним из первых мероприятий, предпринятых в этом, направ­лении Петром I, следует считать организацию ассамблей. В указе от 26 ноября 1718 г. разъясняется, что слово «ассамб­лея» французское и что оно означает «вольное собрание», ко­торое делается «не только для забавы, но и для дела».

Игра в шахматы и шашки, как и танцы, являясь составными частями ассамблей, рассматривались в качестве культурных развлечений привилегированного населения Петербурга того времени. Касаясь других развлечений петербургской знати*, следует отметить прежде всего устройство массовых прогу­лок на гребных судах по Неве. Одной из наиболее ярких иллюстраций к характеристике этого развлечения может послужить описание торжественного празднования по случаю заключения Нейштадтского мира, состоявшегося в Петербурге 22 октября 1721 г. «Поденные записки» это событие описы*

вают довольно подробно. Мы приведем лишь часть данного описания:

«22 октября 1721 г. состоялось торжественное празднование Нейштадтского мира. В соборной церкви была отправлена ли­тургия, затем состоялось чествование императора речью, затем ответ императора, повышение чинов, затем шел банкет с танца­ми, был выстроен «Янусов храм», освещенный тысячами огней* по Неве ходили иллюминированные галеры и лодки, была уст­роена стрельба из пушек и ружей. Играла музыка, горели фей­ерверки, колесо фортуны... На берегу Невы стояли две фигуры, одна изображала правду, другая — корабль с надписью: «конец дело венчало».

В тех же «Поденных записках» имеется еще описание од­ного иа придворных «машкерадов» (9 сентября 1720 г.), в ко­тором принимало участие до 5000 чел. Участники «машке- рада», как мужчины, так и женщины, были наряжены в раз­личные «удивительньге платья».

Продолжался маскарад, указывает автор «Поденных запи­сок», «через целую неделю и гуляли, — говорит он дальше, — по. улицам и по реке HeBie на баржах и верейках»¹.

Описание этого маскарада, как и вообще всех массовых придворных празднеств, включая сюда и приведенное выше празднование по случаю заключения Нейштадтского мира, го­ворит нам о несомненном влиянии Франции на их оформление. Тем более, что сам Петр, I будучи во Франции , в 1716 г. и знакомясь с достопримечательностями Версаля, видел там и потешные воды, и фейерверки, и иллюминацию, как об этом говорят «Поденные записки»².

Что прогулки на парусных судах и лодках имели широкое распространение среди петербургской и московской, знати, до­казывает тот факт, что не только в «Поденных записках», но и в сочинениях иностранцев (Корб, Берхгольц) мы находим большое число описаний «увеселительных катаний» на лодках, буерах и судах.

Корб, например, описывая посещение одного из подмосков­ных монастырей, упоминает о «восхитительном катании на лод­ках», в котором он и ряд представителей высшего сословия Москвы принимали участие, отдав даже должное «преле­стям ловли рыбы сетями».

В «Дневнике» Берхгольца мы по крайней мере в 10 местах ³ встречаем описание массовых прогулок по рекам Неве и Москве.

В описании одной из таких прогулок, устроенной 12 сентя­бря 1721 г., приводится следующий весьма любопытный факт. Придворная знать во главе с Петром I и представители

¹   «Поденные записки». 1688. Ч. 2, стр. J 90—191.

² Ом. «Поденные записки» с 1798 г.: записи от 21 августа 1718 г.

³   Берхгольц. Дневник. Ч. 3, стр. 172.

9—Очерки по истории физической культуры  129

гоЛ'Ьштйнско'Го посольства во время движений фло!*илии, номи^ мо других .увеселений, развлекались еще тем, что качались яй «больших русских качелях», которыми были снабжены суда... «Его королевское высочество (герцог Гольштинский) со своею свитою, — сообщает Берхгольц, — а царь и царица со многими дамами и кавалерами имели свои особые суда с качелями»¹.

Небезынтересно отметить, что если, как правило, 1во время прогулок ;на лодках применялся труд крепостных гребцов, вое же, очевидно, некоторые' из представителей даже -высшей зна­ти, следуя личному примеру Петра, практически изучали пару­сно-гребное дело². Тон :же Берхгольц под датой 9 сентября 1721 г. внес в свой дневник следующий факт:

«Тайные советники Бассевич и Гемен с Ранцау Саль дерном и [Альфредом, а я с т. с. Клауссенгеймом', Нарышкиным, Сур- ландом, Геклау и Шульцем ездили на лодках по каналам (С.-Петербург), чтобы приучиться грести»³.

Не останавливаясь на таких развлечениях, как стрельба из лука в цель, о чем имеется всего одно упоминание у Корба ⁴, мы считаем, необходимым более подробно рассказать об охо­те, издавна служившей целям физической и военной подготов­ки для господствующих классов.

Оцененная именно с этой точки зрения еще Владимиром Мономахом, охота в последующие века достигла относительно высокого уровня развития, являясь на протяжении всего, это­го времени одним из наиболее распространенных средств фи­зического воспитания в быту господствующих классов: князей и бояр, а позднее и помещиков.

Царская₍охота, после своего «блестящего периода»⁵, отно­сящегося до времени царствования Алексея Михайловича, ока­залась затем в. состоянии упадка, продолжавшегося с 1676 по 1726 г.⁶, но охота частных лиц, принадлежавших к привиле­гированным сословиям, не только ре потеряла своего прежнего значения, но, по-видимому, в эпоху Петра I получила еще боль­шее распространение, чем в предшествующий период.

Известно, например, что по инициативе князя Ромоданов- ского, стоявшего во главе Преображенского приказа и ведав­шего в то же самое время управлением — «царской охотой», в 170-1 и 1703 гг. были изданы указы о воспрещении част­ным лицам охоты в окрестностях Москвы. При этом следует иметь в виду, что еще до этого в самом начале царствования

¹   Берхгольц. Дневник. Ч. 1.

² Петр I обычно сам стоял у руля .парусных и гребных судов как во время «экзерциций», так >и во время прогулок.

³   Берхгольц. Дневник. Ч. 1, стр. 115.

⁴ Корб. Дневник путешествия. Описание стрельбы из лука в цель в имении Нарышкина, под датой 23 «юля 1699 г.

⁵ Н. Кутепов, автор мотографии «Царская и императорская охота на Руси» (СПБ. 1900), именно так называет этют период в истории, цар­ской охоты.

⁶   Там же, т. J1L

Петра, 8 мая i688 г.-, был объявлен «стольникам, стряпчиМ и дворянам московским и жильцам и всяких чинов людям» указ, чтобы они

«...в местах царских охотничьих угодий около Москвы в ближних местах с людьми своими по -полям и в них со псовою охотою не ездили и из пищалей ни по. каким птицам не стре­ляли и людей своих для того же не посылали».

Но этот указ, повидимому, плохо выполнялся дворянами и людьми «других чинов», со всем пылом увлекавшимися охо­той, что и вызвало издание упомянутых выше указов.

«Ныне ведомо великому государю учинилось, — читаем мы ё указе от 18 апреля 1703 г., — что на тех Измайловских лу­гах ;по. рекам и прудам и по озерам ездят всяких чинов люди со птицами и с пищалями, птиц ловят и из пищалей по ним стреляют».

Помимо предписания управителю села Измайлова, столь­нику¹ и воеводе М. В. Афросимову установить более надежную охрану царских охотничьих угодий, указ устанавливает и меры наказания для нарушителей закона «о царской охоте»: так, с «высших чинов», уличенных в браконьерстве, взыски­вался штраф в размере 100 руб., нижним же чинам «грозило наказание жестокое безо всякой пощады» и «ссылка в Азов с Ькенами 'и детьми на вечное житье» ¹.

Наряду с приведенными выше фактами, свидетельствующи­ми о все растущем увлечении русского дворянства охотой, можно также привести еще описание соколиной и псовой охо­ты, которое имеется и у Корба и у Берхгольца.

Вот как описывается охота с соколами и гончими¹:

«В 7 часов утра его королевское высочество с т. с. Бассе- вичем и некоторыми¹ из нас поехал верхом к охотничьему дому кн. Ромодановского, где еще до обеда началась соколиная охо­та за утками, которая была чрезвычайно забавна. У князя мно­жество прекрасных и редких соколов, и он не мало тратил на них. Уток там было очень много, а потому добыча наша вы­шла довольно значительная...»

Приводя далее описание охоты с гончими, Берхгольц сооб­щает, что гончих было более ста тридцати.

Оставляя в стороне замечание Н. Кутепова, что здесь Берх­гольц, говор(Я о большом числе соколов и гончих, вероятно, ошибается, считая их собственностью кн. Ромодановского, а не собственностью царского приказа, мы из этого описания де­лаем тот вывод, что охота в эпоху Петра, I не только¹ не утра­тила своей привлекательности для1 высшей знати и русского Дворянства, но, повидимому, она, как и встарь, являлась од­ним из наиболее любимых и распространенных среди них развлечений.

¹ Н. К у т е п о в. Царская и императорская охота на Руси, 1900. Т. II, стр. 10—11.

Йопутно с этим нелишним будет коснуться вопроса об of^a ношении Петра I к охоте. Из достоверных источников извест­но, что если Петр в самом начале своего царствования был рав­нодушен к охоте, считая ее лишь праздною забавой, то уже начиная примерно с 1714 г. он, видимо, изменив к ней преж­нее отношение, время от времени выезжает на охоту и отдает­ся ей с присущим ему увлечением Ч

При этом любопытно отметить, что во время своего загра­ничного путешествия в 1716—1717 гг. Петр I и сопутствую­щие ему представители русской знати с большим увлечением занимались не только охотой, но наряду с ней и стрельбой из ружей в цель.

Вот некоторые данные, извлеченные из «Юрнала» за 1716 и 17Д7 гг.:

«Его высочество ездил с Герцухом на охоту и застрелил оленя», сообщает нам «Юрнал» об охоте Петра I в бытность его в Мекленбурге и Шверине в мае 1716 г. В июне того же года, по данным «Юрнала», Петр I у Пиромонта «после питья воды ездил верхом и .кушал дома, и по кушанью (т. е. после обеда) стрелял из ружья в цель, и стреляли графиня и граф». Стрельбою же в цель Петр I занимался 4, 8 и 9 числа того же месяца*

В «Юрнале» от 15 июля 1717 г. мы находим сооб­щение, что Петр I у Аахена на горе, отстоящей от города в по­луверсте, «изволил стрелять из самопалов стрелами и минист­рам своим приказал стрелять же в мишень». Что интерес к охоте у_? Петра I в последующие затем годы не прошел, а наоборот, даже несколько возрос, доказывает ряд фактов, за­несенных в «Юр-нал» в период между 1719—1725 гг. Так, под датой «11 августа 1720 года» отмечено: «их величество ездили за охотой с птицами, с собаками».

В этот же день с.-петербургский полицмейстер А. М. Де- виер, как это можно проследить по данным «Русского архива» (1865 г., стр. 1246), послал князю Меньшикову донесение сле­дующего содержания: «При сем доношу, что вчерашнего числа их величество изволили путь воспринять в Красное село с князь-цесарем (Иваном Федоровичем Ромодановским) для птиц охоты, с соколами к ловле, и оттуда через четыре дня возвратиться».

Все, эти далеко неполные данные все же весьма убедительно говорят, что Петр I после первой же поездки за границу из­менил свой старый взгляд на охоту, как на пустую забаву, и, очевидно оценив ее по достоинству, сам подавал пример и в охоте, и в стрельбе по мишеням из охотничьих ружей.

Что касается фехтования и вольтижировки, столь распро- страненных тогда на Западе, то, повидимому, в России при

¹ «Юрнал» 1714 if., стр. 123; «Юрнал» 1716 г., стр. 76, 78 и 795 «Юрнал» 1717 г., стр. 25; «Юрнал» 1720 г., стр. 32.

Петре I вряд ли они еще применялись где-либо, помимо учеб­ных заведений.

В подтверждение этого можно привести хотя бы следующее место из «Дневника» Корба: «Не процветают в Москве, — гово­рит он, — упражнения знатных лиц, употребительные ори ев­ропейских дворах. Никто не знаменит у них, — указывает он далее, — искусством объезжать лошадей и фехтованием» ^х.

Относительно зимних развлечений в быту дворянского об­щества первой четверти XVIII в. можно сказать весьма не­многое, ввиду незначительности, тех сведений, которыми мы располагаем. Из них прежде всего следует выделить свидетель­ства графа Бассевича и Берхгольца об устройстве «машкерад- ных катаний на санях» в 1722 и в 1723 гг. в Москве.

Вот как описывает граф Бассевич проведение первого «машкерадного катания на санях»:

«Любовь к морю нигде не покидала царя. По его прика­занию устроены были великолепные машкерадные катания на санях. Чтоб восполнить недостаток моря и флота, саням при­дана была форма морских судов, и из них самые небольшие могли вместить oti.10 до 12 человек и везлись шестью ло­шадьми. Между ними наибольшее внимание обращали на себя турецкое судно князя Волынского, одевавшегося то муфтием, то великим визирем, окруженного прекрасной и многочислен­ной турецкой свитой, и гондола императрицы, закрытая зер­кальными стеклами и снабженная хорошо натопленною печью. •Сани императора изображали военный 2-ярусный корабль с 3 большими мачтами, надлежащим экипажем и поставленными между множеством фальшивых десятью настоящими пушками, из которых часто палили. Монарх приказывал делать на ули­цах все морские маневры, так что даже полагали, что 16 ло­шадей, которые везли его корабль, только при помощи пару­сов могли сдвигать его с места» ².

Из других зимних развлечений, имевших несомненно боль­шее распространение, чем «машкерадные катания», необходимо отметить обыкновенные катания на санях. Эти катания в дни масленичной недели пользовались особой популярностью и известного, с давних пор-.

Джон Перри упоминает еще о катании на буерах по льду. По его мнению, инициатором первых в России катаний на бу­ерах был сам Пётр. «...Что касается царя,—говорит Джон Пер­ри,— то он большой охотник до воды: корабли и лодки со­ставляют его восторг, и он так любит управлять парусами, — сообщает далее тот же автор, — что> даже зимою, когда река Нева и устья у взморья замерзали и нельзя уже более плавать •по воде, он имеет нарочно устроенные лодки, искусственным

¹   Корб. Дневник путешествия. Стр. 239.

² Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича. М. 1866.

образом приспособленные для катанья до льду. Каждый день,— указывает он в заключение, — когда дует ветер, если что-ни­будь особенное не помешает ему, он в вышесказанных лодках с развевающимися флагами и вымпелами управляет парусами и реет от ветра по льду точно так же, как во время плавания по воде» ^г.

Следует еще остановиться на таком интересно-м вопросе, как проникновение конькобежного спорта в Россию в 90-х го­дах XVII в.

Не считая, правильным! предположение Urving Brokaw², что изобретателем конька, привинчиваемого' к сапогу, является не Джексом Гейнс, а Петр I, мы тем не менее не можем не при­знать достоверности того, что именно при Петре I конькобеж­ный спорт из Голландии проник в Россию.

Вот что, например, сообщает Я. К. Номен в своих запи­сках о пребывании Петра I в Нидерландах в 1697—1698 и 1716—1717 тт.

«Москвитяне, которые еще оставались здесь, пользовались зимним! временем и усердно учились кататься на коньках по льду, причем они неоднократно падали и сильно ушибались. А так как они, по неосторожности, иногда катались по тонкому льду, то некоторые из них проваливались в воду по шею. Ме­жду тем они отлично переносили холод и потому не торопи­лись надевать сухое платье, а продолжали кататься еще неко­торое, время в мокром; затем уже переодевались в сухое платье и снова отправлялись кататься. Этим они занимались так рев­ностно, что делали успехи, и некоторые из них могли отлично бегать на коньках» (1688 г., 6 февраля, Амстердам).

Вполне согласно с нашей точкой зрения, Fritz Renel в своей книге «Das Eissportbuch» (Stutgart, 1925) пишет: «Русские дол­го питали »веру в то, что Петр Великий изобрел в Схидаме древо-железный конек, но он его конечно не выдумал, а только приобрел и привез в Россию, где бег на коньках долгое время был привилегией двора и «сфер».

Не касаясь более подробно этого вопроса, мы все же мо­жем сделать тот вывод, что отдельные элементы физической культуры в виде катания на верейках, катания на коньках, в виде шахмат и различных других развлечений, входя со­ставной частью в развлечения дворянства того времени, посте­пенно вытесняют действительно дикие формы придворных развлечений, имевших место еще в XVIII столетии. Здесь в первую очередь следует указать на полное исчезновение «мед­вежьих поединков»³, по жестокости не уступавших поедин­кам рабов со львами, устраивавшихся в римском Колизее для увеселения патрициев и паразитической толпы во II в. н. э.

¹ Д ж о н Перри. Состояние России при нынешнем царе. Стр. 169.

²   Urviing Brokaw. The Art of Skating*. London. 1910.

³  В царствование Михаила Федоровича устраивались поединки между «ловчими» и дикими медведями.

ОТРАЖЕНИЕ ВОПРОСОВ ФИЗИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ В ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА

Тот факт, что вопросы образования и воспитания привлека­ют к себе внимание мыслителей и педагогов России первой четверти XVIII столетия, говорит нам' прежде всего о возрос­ших культурных запросах и интересах привилегированных классов, во-вторых, о росте потребностей bi специалистах раз­личных областей техники и знаний.

Так, именно в эти годы советник Петра I В. Н. Татищев пи­шет педагогическое сочинение в форме диалога: «Разговор о пользе наук и училищ»; зыходец из крестьян самоучка И. Т. Посошков публикует свое сочинение: «Завещание отече­ское»; Феофан Прокопович выступает с «Духовным регламен­том», и, наконец, наряду с первыми учебниками, по матема­тике (учебник Магницкого) и географии, под прямым влияни­ем западно-европейских стран, появляется в 1717 г. «Настав­ление»: «Юности честное зерцало или показание к житейско­му обхождению, собранное от разных авторов повелением царского величества».

В. Н. Татищев (1686—1775 гг.), явно сочувствуя образова­тельным реформам Петра I и выступая в то же самое время вы­разителем взглядов дворянства, в своих педагогических выска­зываниях, насквозь пропитанных просветительной философией, заявляет себя сторонником новой системы образования и вос­питания, построенной по* образцу западно-европейских стран.

Утверждает, что «человек состоит из двух разных свойств, души и тела», В. Н. Татищев, ссылаясь на философов, делит все науки на науки «душевного богословия» и «телесной фи-' лософии». Высоко' оценивая роль первой группы- наук в обра­зовании, коим «наипаче нужно прилежно старатися», чтобы «память смысла и суждение в добрый порядок привести и со­кратить», нужно в то же самое время изучать и вторую груп­пу .наук, включая и физическое воспитание, ибо «душа» с телом толико связаны, что от повреждения телесных членов повреж­даются и силы ума|».

Давая в последующем изложении более подробную класси­фикацию наук, В./Н. Татищев делит их на науки: 1) нужные,

2)   полезные, -3) щегольские, 4) любопытные, 5) вредительные.

К первым он относит речение, домоводство, медицину, за­коноучение, фехтование и стрелковое дело (стрельба из писто­лета) и богословие. Ко вторым он относит грамматику, рито­рику, инородные языки, арифметику, геометрию, механику, оптику, акустику, астрономию, архитектуру, историю¹, генеа­логию, географию, ботанику, -анатомию и химию.

Щегольскими науками В. Н. Татищев считает поэзию, музы­ку, скоморошество, танцевание, вольтижирование, знаменование и живопись,

Относя к числу любопытных и тщетных наук астрологию, лицезнание, алхимию и считая, что они пользы не имеют, он признает существование волхования (некромантия, аэромантия, хиромантия, гидромантия) явлением вредным, тормозящим раз­витие просвещения.

Педагогические взгляды В. Н. Татищева сложились под несомненным влиянием Джона Локка. Неслучайно в высказы­ваниях В. Н. Татищева об умственном, нравственном и физи­ческом воспитании детей и юношества столь большое место отводится философии, естественным! наукам и предметам физи­ческого воспитания.

Останавливаясь на высказываниях В. Н. Татищева о физи­ческом воспитании, необходимо подчеркнуть, что он, подобно Джону Локку, придавал особое значение фехтованию, вольти­жировке, стрельбе (из пистолета) и танцам.

Так, мы уже выше отмечали, что, например, фехтование и стрельбу из пистолета он относит к нужным наукам. Вольти­жировка и танцы в его классификации наук находятся в одной группе с живописью и музыкой). В том же. своем сочинении («Разговор о пользе наук и училищ»), касаясь недостатков академии, он указывает на необходимость такой постановки образования находящейся в ней молодежи, чтобы последняя, наряду с «заслушиванием сочинений» и изданием их, занима­лась бы изучением: философии, богословия, гражданских зако­нов, высших разделов математики, геометрии и физического воспитания. И, видимо, большим недостатком академии Тати­щев считал тот факт, что там отсутствовало физическое вос­питание. Его выражение: «При оном же (т. е. при академии) многих шляхетских нужных наук не определено, яко на шпа­гах биться, на лошадях ездить и танцевать»¹ (курсив наш.— А. Г.), говорит об этом достаточно убедительно.

В педагогических высказываниях Феофана Прокоповича (1681—1736 гг.)², автора «Духовного регламента», ближайшего сотрудника Петра I и апологета его реформ, мы встречаем пря­мые указания на необходимость включения физического вос­питания в систему духовных учебных заведений. Выдвигая для духовной семинарии, помимо богословия, широкий план обще­го образования, построенного на изучении латинского языка, грамматики, истории, географии, арифметики, геометрии, ло­гики, диалектики, риторики и политики, Феофан Прокопович вместе с тем выдвинул и идею физкультурно-гигиенической организации досуга и отдыха учащихся семинарии.

Этому вопросу он посвящает три параграфа в «Духовном регламенте», но наиболее полно его взгляды на физическое вос­питание были выражены в следующем из этих трех парагра­

¹   Разговор о пользе наук и училищ.. Стр. 112.

² Феофан Прокопович, профессор и ректор Киевской акаде­мии; вызванный в 1716 г. в Петербург, он сделался горячим сторонников реформы Петра I,

фов: «на всяк день два часа определить на гулянье семинари­стам, а именно: по обеде и по вечере, и тогда б не вольно никому учиться и ниже книжки в руках иметь. А гулянье было бы с играми честными и телодвиженными: летом в саде, а зимою в своей же избе. Ибо сие и здравию полезно есть, и скуку отгоняет. А еще лучше таковые избирать, которые с по­техою подают полезное некое наставление; такое, например, есть водное на регулярных судах плавание, геометрические размеры, строение регулярных крепостей и пр.»

Хотя элементы физического воспитания в виде «прогулок», «телодвиженных игр», игр на воде с использованием судов и выступают здесь не как части, составляющие учебную дисцип­лину, а как формы физкультурно-гигиенических мероприятий в организации быта и досуга учащихся семинарий, но во вся­ком случае налицо попытка включения физического воспита­ния в систему духовного просвещения.

Далее необходимо остановиться на одном из первых проек­тов организации народного образования — на проекте, пред­ставленном Петру I бывшим «спальником» Ф. С. Салтыковым. Проект («Пропозиции» 1712 г.)² был составлен Ф. С. Салты­ковым по возвращении его из Англии и Голландии, куда он был послан обучаться мореплаванию в 1697 г.

Ф. С. Салтыков в своем проекте предложил следующую си­стему образования: в каждой губернии учредить 1—2 акаде­мии в здании монастырей, откуда выселить монахов. Содер­жатся академии за счет монастырских доходов. В качестве учи­телей приглашаются «сведущие лица и иностранцы». «В те же монастыри велеть набрать учеников двор-янских и купеческих детей и всяких иных чинов и учинить штраф на отцов, чтобы они приводили своих детей от 6 лет, и быть им там до 23 лет». В академиях изучаются: латинский, греческий, английский, не­мецкий и французский языки; грамматика, риторика, поэти­ка, философия, богословие, история, география, математика, физика, механика, навигация, фортификация, артиллерия, ар­хитектура, рисование, черчение, фехтование, верховая езда и танцы.

Отнюдь неслучайно «Пропозиции» указывают -на необхо­димость фехтования, верховой езды и танцев. Их наличие в проекте было обусловлено теми требованиями, которые предъявлялись тогда к системе светского образования со сто­роны правительства Петра I.

Стремясь изменить грубые нравы, унаследованные еще от Московской Руси и глубоко вкоренившиеся в быт не только народа, но и высших сословий, Петр I и его приближенные, заботясь о приобщении последних к западно-европейской

¹   «Духовный регламент» 1721 г.

² «Пропозиции Федора Салтыкова»,, изд. Ова любителей древней письменности. СПБ. 1891.

культуре, всячески способствовали распространению новых взглядов на воспитание и на поведение человека в обществе.

Именно- этим следует объяснить появление в 1717 г. такого литературного произведения, как «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов повелением царского величества».

Отдав должное воспитанию добродетельности и благоче­стию, «Юности честное зерцало», как бы подводя итог всему сказанному ранее, рисует нам идеал благовоспитанного и об­разованного человека высшего сословия того времени: «мла- дый шляхтич или дворянин, — читаем мы в § 18, — ежели в экзерциции (в обучении) своей совершен, а наипаче в язы­ках, в верховой езде, танцевании, в шпажной битве, и может добрый разговор учинить, к тому же красноглаголив й в кни­гах научен, оный может с такими досугами прямым придвор­ным человеком быть». .

Но-, как нам известно, не так уж далеко в представлении

об идеальном светском обр-азовании и воспитании ушли даже и такие страны, как Англия, Франция и Германия. Тем более, что составители «Юности честного зерцала» большинство сво­их советов заимствовали от иностранных авторов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги сказанному о физическом воспитании в России в эпоху реформ Петра I, необходимо прежде всего указать на причины, обусловившие значительные . изменения, которые произошли в физическом воспитании в России в этот сравнительно небольшой период времена

Не может быть никакого сомнения в том, что создание и укрепление национального, государства помещиков и торгов­цев в культурно отсталой стране выдвинули новые задачи. Эта «своеобразная попытка выскочить из отсталости» потребовала спешной «европеизации быта»> и положила начало прочному проникновению элементов физического воспитания. Нужны быте люди,, способные действовать быстро¹ и точно, выполняя отданные «свыше» приказы. Такие люди воспитывались все­возможными средствами, которых не знала старомосковская Русь.

Борьба за господство на море, насущная для создавшегося национального государства, усиливала военные элементы фи­зического воспитания, особенно те, которые были связаны с морским делом.

Исходя из этого, следует подчеркнуть, что именно в эту эпоху, впервые в истории физического воспитания  России, было положено начало:

1) введению физического воспитания в учебных заведе­ниях;

2).    проведению государственной регламентации парусно­гребного дела;

3) успешному применению военизированных игр в целях военной подготовки юношества (физическое воспитание в потешных войсках Петра I).

Наряду с этим следует отметить проникновение из западно­европейских стран различных форм светских развлечений, за­ключавших в себе элементы физического воспитания.

Наконец, в эту эпоху получили большое (распространение новые педагогические идеи о соединении умственного образо­вания с физическим воспитанием. Это оказало влияние на все последующее развитие физического воспитания.

Что касается народных форм физического воспитания, то, при всей их примитивности, они сыграли не последнюю роль в петровское время, способствуя пополнению армии физически выносливыми, людьми, не боявшимися ни трудностей походов, ни борьбы с иноземными войсками. Правительство не препят­ствовало, как за полвека до того, существованию народных за­бав, развлечений и игр. Но в силу своей классовой сущности петровская реформа .прошла мимо задачи физического воспи­тания народной массы.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В РОССИИ

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА

А. В. ГРАЧЕВ

ВВЕДЕНИЕ

В течение всего периода Бремени от эпохи реформ Петра I до начала 60-х годов XVIII в. физическое воспитание в Рос­сии влачило весьма жалкое существование. Из всех начинаний Петра I и его сподвижников в этой области лишь фехтование в учебных заведениях для дворян обнаруживало еще некото­рые признаки жизни. Все остальное, как например, регламен­тированные занятия парусно-гребным делом, организация воен­ных игр молодежи (потешные .полки Петра I), было предано забвению, если не считать некоторых неудачных попыток им* •ператриц Анны и Елизаветы восстановить былую славу Нев­ского гражданского флота и столь же неудачных попыток воз­родить потешные полки. Нам также неизвестно ни одного сколько-нибудь значительного педагогического сочинения, вы­шедшего в этот период, в котором хоть в какой-либо степени были бы затронуты вопросы физического воспитания.

На прежнем уровне остались и те формы физического вос­питания, которые, будучи условно обозначаемы как «народ­ные», продожали жить в быту различных народов, населявших Российскую империю XVIII в. И только, пожалуй, охота, как царская, так и дворянская', по сравнению с предыдущим периодом получила теперь несколько более широкое распро­странение.

А между тем, развивающееся мануфактурное производство, непрекращающиеся войны, усиливающиеся торговые и куль­турные связи с западно-европейскими странами, вызывая необ­ходимость расширения всей системы образования и воспита­ния', требовали, вместе с тем более широкого применения и фи зического воспитания.

Последнее во Франции и Англии стояло на значительно более высоком уровне, чем в России. Но правящие круги в России второй четверти XVIII в., недооценивая значения физического воспитания, спокойно проходили мима этого фак­та и, перенимая от западно-европейских стран их культуру, не обращали почти никакого внимания на развитие физиче­ского воспитания. Впрочем, не одно только физическое iboc*

¹ Здесь имеются в виду народные игры, борьба, кулачные бои и т.д.

143

питание, но и вся система образования й просвещения за время от смерти Петра I до 60-х годов XVIII в. пришла в со­стояние упадка и запущения, причем в особенно тяжелом положении оказалось дело народного образования.

Вместе с оживлением педагогического движения в России в 60-х годах XVIII в. в значительной мере возрастает инте­рес не только к вопросам общего образования и воспитания, но и к вопросам физического воспитания. Этому способство­вали получившие тогда широкое распространение идеи о со­здании «новой породы» людей, заимствованные из просвети­тельной философии и педагогики Англии и Франции. Эти идеи пользовались известной поддержкой и со стороны Екатери­ны И. И если большинство буржуазных историков видело в этом благие цели просвещения России, осуществляемого Екатериной II, то о том, каков был действительный смысл ее политики, лучше всего говорят все те факты жесточайшего насилия и угнетения народов, описания которых составляют чуть ли не самые, мрачные страницы в истории крепостниче­ской России.

Энгельс в статье «Внешняя политика русского царизма», касаясь этого вопроса, писал: «(Просвещение — это был в XVIII веке лозунг царизма в Европе, так же как в XIX веке «освобождение народов». Всякий территориальный грабеж, всякое насилие, всякое угнетение царизм производил не иначе, как под предлогом «просвещения», «либерализма» и «осво­бождения народов» К Стремясь использовать идеи «просвеще­ния» и идеи «воспитания новой пор'оды людей» в своих клас­совых целях, правительство Екатерины И- этим же целям стре­милось подчинить и идеи физического воспитания, получив­шие 1в 60-х годах сравнительно большое распространение в России.

В последующие затем десятилетия XVIII в. развитие фи­зического воспитания в России хотя и медленно!, но все же идет по пути дальнейшего своего укрепления в системе дво­рянского образования и воспитания. С другой стороны, эле­менты физического воспитания продолжают существовать в праздниках и обычаях закрепощенного крестьянства и город­ских низов.

I

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В БЫТУ НАРОДОВ РОССИИ

Наиболее полное описание народных форм физического воспитания в России во второй половине XVIII в. мы на­ходим у иностранца Гергарда-Ульриха-Антона Фита в его труде «Опыт .энциклопедии телесных упражнений» (Берлин, 1794).

Качели (слева) и катальные горы (справа)

■Вначале он останавливается на характеристике физиче­ского воспитания русских: «...Физические упражнения, как па- лестрические, так и орхестрические, составляют у русских,— пишет ой, — важнейшую часть общественных увеселений».

Здесь Фит особо выделяет борьбу, указывая на большое распространение ее среди широких масс русского народа. «Русские, —говорит он, — стремятся 'показать на обществен­ных увеселениях среди прочих упражнений свою ловкость и силу в борьбе».

Далее, касаясь русских плясок -и пения, восхищаясь ими, Фит восклицает: «Ни один народ не любит больше 'пение и пляску, чем русский».

Он. особо обмечает народные катания на лодках: «При ча­рующих поездках на Неве поются на лодках хором народные песни, сопровождаемые ритмичными ударами весел».

Переходя к описанию игр, Фит вначале останавливается на игре в мяч: «Без сомнения, ?в России употребляется не­сколько родов этой игры... Один из них состоит в том, что большой набитый мяч подкидывается ногами )в воздух,. ;в чем многие достигают большой ловкости».

Приводя затем данные об игре в свайку, Фит с чрезвычай­но большими подробностями описал несколько родов качелей (веревочные; колесные, на шестах), указав при этом, что «хотя мы и встречаем эти качели везде и- всюду, но к пасхе они со­ставляют предпочитаемую часть всеобщих народных увесе­лений».

С не меньшими подробностями он также описывает зимние народные развлечения.

«...Коньки и вертящиеся санки достаточно известны повсю­ду», — сообщает Фит. Но особой известностью из всех зимних развлечений, по данным Фита, пользуется все же катанье с ледяных гор. Он дает следующее описание ледяных гор, устроенных на Неве в С.-Петербурге: «Они состоят из ле­сов, сооруженных из балок, примерно 6-ти саженей или от 36 до 40 футов вышины; на одной стороне они снабжены сту­пеньками, чтобы удобнее влезать на них, на другой стороне видна наклонная поверхность, которая опускается от вершины лесов до> льда под углом 20° к горизонту. Эта наклонная по­верхность укладывается льдом, который, хорошо приложен­ный, образует ледяную поверхность, по которой сани скользят с невероятной быстротой».

Интересно привести по этому вопросу мнение Георги, ко­торый, будучи очевидцем народных зимних развлечений в С.-Петербурге, приводит описание катания с гор. «Горы,— говорит он, — кажутся свойственны северной России; здесь, бывало, постраивали обыкновенно ежегодно к сырной неделе две публичных горы- на Неве (далее следует описание катания с гор). ...Сие увеселение столько .нравится народу, что и про­стые женщины и молодые люди 'лучшего состояния в оном

Летние катальные горы на Крестовском острове

участвуют. Некоторые молодые люди, — сообщает он «в заклю­чение,— столь искусны в том, что спускаются с горы без са­нок, на ногах) или на коньках» ¹.

Говоря о распространении в России катания с ледяных гор, Георги, как и Фит, подчеркивает, что особенно большое скоп­ление народа на ледяных горах бывает в дни масленицы. Это замечание для нас интересно тем, что оно указывает на связь некоторых древнейших форм народных развлечений с 'празд­никами и обычаями, от которых веет языческими верованиями наших предков.

В более поздних описаниях народных игр, например у Покровского в его капитальном труде «Физическое воспи­тание детей у р.азных народов, преимущественно России», мы находим целый ряд подтверждений этого положения².

Переходя к характеристике физического воспитания дру­гих народностей, «подвластных русскому правительству» (вы­ражение Фита), Фит все свое описание строит на данных Пал- ласа, Гмелина и Мюллера, которые в своих путевых заметках и сочинениях касались вопросо;в физического воспитания от­дельных народностей, населявших Россию во второй поло­вине XVIII столетия.

Для характеристики физического воспитания у татар Фит, основываясь на сообщениях Гмелина и Мюллера, приводит следующие данные:

«Свадебные торжества обычно у них начинаются скачками. Татарские мальчики состязаются в верховой езде на далекое расстояние. Победителям дают награды, которые выставляют­ся напоказ женихом и невестой перед домом на длинном ше­сте. Они состоят из различных материй, шкур и инструмен­тов». Следовательно, уже с детских лет татары занимались верховой ездой. Она являлась одновременно и средством развлечения и средством физического и трудового воспита­ния, будучи неразрывно связана со всем бытом татарииа-ско- товода.

Останавливаясь на физическом воспитании у казаков, Фит, ссылаясь на Палласа, приводит следующие сведения:

«Казаки... с молодости привыкают к сильным упражне­ниям. Они достигают чрезвычайного искусства как в употреб­лении лука, копья и огнестрельного оружия, так и в верховой езде». И далее: «Свадебные торжества яицких казаков сопро­вождаются всевозможными играми и плясками».

В Акгинске Палласу пришлось наблюдать спортивные упражнения тунгузских (?) казаков. Вот как он описывает их: стрела втыкалась в землю, мимо нее мчались полным галопом участники соревнования, держа наготове лук со стрелой, при­

*    Георги. Описание столичного города Санкт-Петербурга. Стр. 654.

² Покровский. Физическое воспитание детей у разных наро­дов, преимущественно России. 1884.

чем лошади в это время управлялись лишь движение^ тулови­ща ,и ног. «Несмотря на то, — говорит Паллас,— что как будто казалось, что таким путем они не смогут удержаться на лошадях, все же мы 'видели, как они «с величайшей уверен­ностью выполняли все движения, натягивали лук, целились и стреляли. Воткнутая вместо цели стрела состреливалась до самой земли». Из этого видно, что различные физические упражнения казаков, среди которых наиболее видное место занимает верховая езда, очевидно имели своей ближайшей целью привитие с детства военно-прикладных навыков. Поми­мо этой цели, элементы забавы и игры были присущи физи­ческим упражнениям казаков.

Касаясь физического воспитания вогулов, Фит приводит из сочинений Палласа данные лишь о плясках.

Точно так же, говоря о формах физического воспитания остяков, Фит, ссылаясь на сообщения Палласа, замыкает их в рамки различного рода подражательных плясок. Националь­ные танцы остяков, по свидетельству Палласа, требовали от исполнителей их большого напряжения и ловкости. «Дейст­вия, которые в них изображаются, — говорит Фит, — взяты из того рода занятий, которые распространены у этого народа и наиболее вшшы, а именно — охота на зверей и птиц, рыбная ловля и т. д.».

Таким образом, и здесь подчеркивается связь физического воспитания с трудом.

Физическое воспитание у ненцев, по свидетельству того же Палласа, строится на использовании таких средств, как борь­ба, прыжки; через (препятствия и пляски.

Больше всего данных, характеризующих физическое, вос­питание, приведено у Фита о калмыках, тогда еще не знав­ших оседлости. Эти данные говорят о тесной связи националь­ных форм физического 'воспитания с бытом и трудом кал­мыков.

Вот что сообщает Фит о физическом воспитании у кал­мыков, опираясь на чрезвычайно интересные сведения, собран- ные Палласом:

«Когда калмыки долго останавливаются на одном месте, то они наслаждаются играми и развлечениями, которые устра­иваются во время празднеств как для увеселения, так и для времяпрепровождения, В теплое время молодые люди упраж­няются в 'борьбе, или стрельбе из лука в цель. Устраиваются рискованные состязания на конях, в которых участвуют и де­вушки».

В описании калмыцкой борьбы Палласа мы встречаемся с редким случаем, когда с необычайной точностью приводятся все мельчайшие данные, относящиеся к одному из излюблен­ных видов физического воспитания калмыцкого народа. При­водим полностью это интересное описание.

«Борьба у калмыков обладает особенно твердо установлен-

ньими правилами: Суть этих правил состоит в том, что при борьбе один должен без горячности и умышленного поранения положить на спину другого, чтобы считаться победителем. Борцы раздеваются вплоть до длинных полотняных штанов, которые, в свою очередь, завертываются до половины ляжки. При настоящих состязаниях в борьбе 2 или 3 секунданта^ в качестве свидетелей, стоят за каждым борцом, чтобы борьба шла по правилам, - а также один с кувшином холодной воды для освежения спины борца из своей партии, когда борьба затягивается. Когда борцы выступают один против другого, они нагибаются, набирают полные горсти пыли и бросают ее обратно на землю, потом обходят друг друга кругом, чтобы схватиться наивыгоднейшим образом. Обычно один другого схватывает за кушак сзади правой рукой и старается сохра­нить до удобного момента другую руку свободной. Ни один из них не промолвит ни малейшего звука. Ни один не должен разгорячаться, в особенности нельзя хватать за горло или за чуб и ранить царапинами или толканьем. Если случится что- нибудь подобное, то секунданты разводят разгоряченных бор­цов, а обидчик сильно порицается. Борьба длится очень долго, и часто один поднимает другого безрезультатно за пояс на воздух, не выводя его из равновесия. Некоторые, ухватившись за противника руками, умеют даже при падении достигнуть преимущества и бросить противника через себя на землю. Кто принужден, таким образом, лечь совершенно вытянувшись на спине на землю, тот считается побежденным. Замечательно, что эти же правила употребляются и в Швейцарии» (П а л- л а с. Из собрания исторических известий о монгольских на­родностях. Ч. I, стр. 148 и 149. Цитировано по Фиту).

Другой вид физического воспитания калмыков — стрельба из лука — также весьма подробно был описан Палласом:

«Стрельба из лука проводится отчасти в цель, чтобы су­дить о меткости, причем стрела пускается по прямой линии,, отчасти для того, чтобы испытать силу лука и того, кто его натягивает» (цитировано по Фиту).

Высоко оценивая способности калмыков в -стрелковом ис­кусстве, Паллас, ссылаясь на устные утверждения очевидцев, приводит рассказ об одном калмыцком стрелке, который од­нажды на состязаниях, по желанию князя, с небольшого рас­стояния так прострелил лошадь, что стрела вышла с другой стороны со всей рукояткой.

Останавливаясь в заключении на влиянии социально-эко­номических отношений на физическое воспитание различных народов, входивших в состав Российской империи конца XVIII в., и обобщая приведенные в настоящей главе дан­ные, можно сделать ряд выводов.

Первое, что здесь следует отметить, это усиление крепост­ной зависимости русских крестьян от их помещиков и коло­ниальной зависимости всех тех народов, которых держало

Зимние катальные горы

в своем подчинении царское правительство. Как известно, тру­довые массы этих народов находились еще в известной зави­симости и от «своих» князьков. Тяжелый подневольный труд русских 'крепостных крестьян, бесконечные поборы царских чиновников среди коренного населения национальных областей естественно влияли отрицательно на условия существования и быта, а вместе с тем и на физическое воспитание народа. Для последнего, исключая разве детей, в обычные дни уже не оставалось времени, да и в праздничные дни не все имели возможность отдыхать и заниматься играми и увеселениями; картины быта крепостных крестьян, нарисованные Радищевым, весьма убедительно говорят об этом.

Второе, что нам бросается в глаза при изучении народных форм* физического воспитания, это его прочная связь с бытом, трудом и военным делом.

И третье, что в известной мере может быть связано с на­шим вторым выводом, — это традиционный характер боль­шинства народных игр и развлечений. Именно в силу¹ истори­ческой традиции, путем перехода от поколения: к поколению, складывались национальные формы физического воспитания. И вполне понятен тот интерес, который вызывает у нас описа­ние народных игр XVIII в., ибо многие из них, дожив до наших дней, расцвели у нас пышным цветом, а некоторые из них, уже исчезнув в XIX столетии, но запечатленные в трудах современных им ученых, представляют нема­лую ценность для изучающих историю физической культуры в СССР.

Заканчивая на этом характеристику народных форм фи­зического воспитания и переходя далее к освещению вопросов физического воспитания среди привилегированных классов, необходимо подчеркнуть, что правительство Екатерины II, не проявив и минимума заботы о народных массах, все свое вни­мание в этой области сосредоточило на обслуживании и на удовлетворении запросов дворянства.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В УЧЕБНЫХ И ВОСПИТАТЕЛЬНЫХ ЗАВЕДЕНИЯХ

Для просветительной политики дворянско-помещичьего пра­вительства Екатерины II (1762—1796 гг.) весьма характерным моментом была строго проводимая сословность во всех мероприятиях в области образования и просвещения.

Так, в преобразованном в 1766 г., по составленному Бец­ким уставу, Сухопутном шляхетном корпусе могли учиться только дворяне. В училища при Академии художеств (1764 г.) и при Академии наук (1765 г.) принимались мальчики «всякого звания», исключая крепостных. Открытый в 1764 г. Институт для благородных девиц имел значительно более широкую про­

грамму, чем мещанское отделение этого института, открытое в 1765 г.

Что же , касается широких народных масс и в первую оче­редь крепостного крестьянства, то Екатерина II, следуя из­вестной формуле, высказанной ею в «Наказе» 1767 г. («невоз­можно дать общего воспитания многомиллионному народу»), в течение целых 15 лет оставляла без внимания вопрос народ­ного образования. И только когда выяснилось, сколь неудачны попытки «подготовки третьего чина» через мещанские учебно- воспитательные заведения, правительство Екатерины II встало на путь создания народных училищ. Но и здесь процент крестьян и солдатских детей был весьма незначителен.

В результате осуществления школьной реформы 1786 г. (в основe ее лежал опыт австрийской системы народного об­разования) число учебных заведений (основную массу которых, составляли главные и малые народные училища), равнявше­еся в 1782 г. 8, к 1787 г. ^достигло 218, а к 1796 г. — 316.

Курс главных народных училищ продолжался 5 лет (4-й класс был двухгодичный), в малых же училищах всего лишь 2 года. И если в первых, помимо прохождения чтения,, письма, устной и письменной нумерации, священной истории,, краткого и пространного катехизиса, арифметики, грамматики, чистописания и рисования, изучался еще целый ряд других предметов (всеобщая история, география, геометрия, физика,, естественная история и языки для желающих), то в малых школах ограничивались лишь изучением предметов, указанных, нами вначале.

Учебный план кадетских корпусов, рассчитанный на обу­чение детей дворян, отличался значительно большей широтой изучаемых предметов. Так например, согласно уставу 1766 г. в Сухопутном шляхетном кадетском корпусе изучались следу­ющие предметы:

I. «Руководствующие к познанию прочих наук»: 1) логика_г

2)  начальные основания математики, 3) красноречие, 4) физи­ка, 5) история священная и светская, 6) география и хроноло­гия, 7) языки, употребительные и для наук потребные, 8) ма­тематика, 9) механика.

II.    «Предпочтительно нужные гражданскому званию»: 1) нравоучение, 2) естественное право, 3) всенародное право,. 4) государственное право, 5) экономия государственная.

III.   «Полезные»: 1) генеральная и экспериментальная физи­ка, 2) астрономия, 3) география вообще, 4) наутика, или сведе­ния о морском искусстве, 5) воинское искусство, 6) натураль­ная история, 7) фортификация и артиллерия, 8) химия.

IV.    «Художества»: 1) рисование, 2) живопись, 3) гравирова­ние, 4) изваяние, 5) делание статуй, 6) архитектура, 7) музыка, 8) танцевание, 9) фехтование.

Как видно из приведенных данных, просветительная по­литика правительства Екатерины II открывала широкий» доступ

к получению образования лишь дворянству и давала так назы­ваемые начатой образования незначительной части неприви­легированного населения. Учащиеся народных училищ были вовсе лишены физического воспитания.

В подтверждение этого можно привести хотя бы следую­щее свидетельство, взятое нами из инструкций по разработке «проектов частной комиссии об училищах и призрения¹ тре­бующих»

«Бывает в некоторых местах, при гимназиях и универси­тетах и для телесных экзерциций классы, как-то: фехтование, верховая езда, танцы и проч.», — читаем мы в инструкции. Но это — «в некоторых местах», а в России (в инструкции сказано «здесь»)... «до ныне обучаются оным в одних шляхетных ка­детских корпусах и в особливых, так названных воспитатель­ных училищах». Следовательно, физическое воспитание в Рос­сии было в то время лишь в кадетских корпусах и в «особли­вых училищах» (имеются в виду институты благородных де­виц и им подобные воспитательные заведения).

Но и в более позднее время правительством Екатерины II так и не было .ничего сделано для осуществления тех пунктов проектов о «средних» училищах, в которых говорилось о необходимости введения физического воспитания для уча­щихся гимназии. О введении физического воспитания в на­родных училищах не приходится и говорить. Оно в них отсут­ствовало вплоть до Великой Октябрьской революции.

Но что же собою представляло физическое воспитание, проходимое в шляхетном кадетском корпусе?

По имеющимся в нашем распоряжении данным, то изуча­лись фехтование, верховая езда и несколько позже «мячиковая игра». С известной натяжкой туда следует отнести и танцы. По уставу 1766 г. фехтование и верховая езда изучались уча­щимися 4-то возраста (от 15 до 18 лет) и 5-го возраста (от 18 до 21 года).

Из других учебных заведений, где также преподавалось фехтование, следует отметить Морской кадетский корпус² и. Греческую гимназию. В списке учебных дисциплин первого мы находим: артиллерию, фортификацию, математические и навигацкие науки, географию, генеалогию, риторику, историю, политику, мораль, геральдику, иностранные языки, рисование, танцы, парусно-гребное дело и упомянутое выше фехтова­ние³. Что же касается Греческой гимназии или Греческого ка-

¹ Рождественский. Материалы для ист-срии учебных реформ в России в XVIII в. СПБ. 1910. Стр. 145—146.

² С.-Петербургский Морской кадетский корпус бьил основан имп. Елизаветой Петровной в 1752 г.; с учреждением его были ликвидирова­ны: Московская школа или академия на Сухаревой башне, СПБ. Мор­ская академия, Гардемаринская рота и Морская артиллерийская школа (Веселаго. Очерк истории Морск. кад., корпуса. СПБ. 1852.).

³   Там же, стр. 121.

-Ш

Урок фехтования в кадетском корпусе

детского корпуса (основан в 1775 г.), то и в этом учебном заведении, наряду с такими предметами, как закон веры, ариф­метика, алгебра, геометрия, история, география, рисование и иностранные языки, мы встречаем «танцевание» и «фехтова­ние» ¹. Можно предполагать, что фехтование еще изучалось в Пажеском кадетском корпусе (основан в 1772 г.). Так, в кни­ге Георги «Описание столичного города Санкт-Петербурга» в том месте, где дается характеристика Пажеского кадетского корпуса, имеется замечание, что учащиеся в свободное от де­журств при дворе время «занимаются изучением всего того,, что для дворянства во всяком звании полезным быть может». Надо -полагать, что- фехтование здесь было не забыто, по­скольку тот же Георги далее указывает: «Поелику пажи вы­пускаются почти все в армию поручиками, а иные капитанами, то учение оных простирается и до военных наук».

Таким образом, можно считать установленным, что фехто­вание, являвшееся в то время одним из основных средств, физического воспитания, изучалось по крайней мере в трех учебных заведениях, а может быть, в четырех (имея в виду Пажеский корпус). Относительно других учебных заведений, как Горного училища (основано в. 1772 г.), гимназии при Ака­демии наук, училищ для детей иностранцев, учительской семинарии, так и всей системы народных училищ, мы не имеем никаких данных, говорящих о наличии в них хотя бы одного из предметов физического воспитания.

Переходя к организации преподавания фехтования и вер­ховой езды, прежде всего следует остановиться на местах для занятий. Вот что сообщает по этому вопросу Георги, касаясь организации физического воспитания в Сухопутном шляхётном кадетском корпусе: «К физическому воспитанию, — говорит он, — служат сады, которые при всех возрастах находятся и в коих они гуляют, различные игры и телодвижения произво­дят; равным образом и рекреационные залы, украшенные гео­графическими картами, планами, журналами, ведомостями и другими полезными для чтения книгами; здесь они танцуют, фехтуют, вольтижируют и разными другими играми забав­ляются».

Следовательно, уроки фехтования проходили в рекреацион­ных залах. Специально оборудованных помещений для фехтования, какое, например, было¹ в школе навигацких и математи­ческих наук в Москве при Петре I, Сухопутный кадетский корпус не имел, и уж подавно не имели другие кадетские корпуса, располагавшие значительно меньшими материальными- средствами.

Значительно лучше обстояло дело с условиями для занятий верховой ездой, которая, как отмечалось выше, проходилась в том же* Сухопутном шляхетном кадетском корпусе. По дан-

. ¹ Георги. Описание столичного города Санкт-Петербурга. 1794. 156

ным Георги, «корпус имел знатную большую, светлую камен­ную манежь у берегу Невы» и 30 лошадей, предназначенных для прохождения кадетами курса верховой езды.

Преподаватели фехтования и верховой езды кадетских кор­пусов обычно выписывались из-за границы. Многие из них,

' наряду с преподаванием в государственных учебных заведе­ниях, занимались еще частной практикой, создавая свои «шко­лы фехтовального искусства», предлагая свои услуги в обуче­нии верховой езде.

Так, в 1766 г. прибывший из-за границы капитан Розен- фелъд, через объявление в «СПБ. Ведомостях» приглашал «желающих обучаться фехтовальному искусству являться к нему на Моховую ул., в дом Щербакова»

Появившийся вслед за ним итальянский танцмейстер Бар- толо Фошоли и фехтмейстер Иосиф Дешамб, приехавший из Парижа², также не замедлили создать частные школы фехто­вального искусства. Последний, желая привлечь к себе воз­можно большее число учеников, поместил следующее объяв­ление в «Петербургских Ведомостях»: «Иосиф Дешамб, фламандский уроженец, бывший прежде сего в Парижской Королевской Академии форфехтером, а ныне находящийся в службе как при Шляхетном Инженерном кадетском корпусе, так и при новозаведенной при оном греческой гимназии по просьбе молодых благородных особ, состоящих из 25 чел., и с дозволения главной полиции завел здесь фехтовальное учи­лище, в коем показаны будут основательные правила сей науки; желающее пользоваться учением оной благородное юношество приезжать имеет три раза в неделю, во вторник, четверг и субботу с 8 утра до обеда, а прочим молодым лю- .дям училище сие открыто также три раза в неделю» ³.

Но наиболее широкую известность в распространении фех­товального искусства в России приобрел Балтазар Фишер, ав-' тор первого наставления по фехтованию, вышедшего на рус­ском языке. Начало его деятельности относится к 60-м годам XVIII столетия. «Уже тридцать один год как имею честь обу­чать фехтованию благородное российское юношество»,*—пи­сал он в предисловии к своему трактату о фехтовании, опуб­ликованному им около 1796 г. Следовательно, его деятельность "в России началась в 1764—65 гг. Балтазар Фишер не ограни­чился ' преподаванием фехтования только в учебных заведе­ниях. Судя по целому ряду объявлений в «СПБ. Ведомостях», он, подобно Иосифу Дешамбу, давал еще уроки фехтования в созданном им для этой цели «фехтовальном училище» ⁴.

Неслучайным, повидимому, является и тот факт, что имен­но Балтазар Фишер был инициатором «публичных ассо», ко­

¹   «СПБ. Ведомости».   1766. № 40.

²   «СПБ. Ведомости».   1773. № 86.

³   «СПБ. Ведомости».   1777. № 84.

⁴   «СПБ. Ведомости».   1791. Стр. 1769; там же. 1793. Стр. 1813.

торые пользовались большим успехом в России вплоть до 30-х годов прошлого столетия

Первое такое «ассо», как называл Фишер «публичное соб­рание», на котором «охотники до фехтования» демонстриро­вали свое искусство, было устроено им в С.-Петербурге 19 ав­густа 1778 г.². Свой большой педагогический опыт в области; фехтования Балтазар Фишер изложил в довольно обширном труде. Содержание этого труда дает нам возможность ближе познакомиться с вопросами фехтовального искусства в Рос­сии во второй половине XVIII в. и выяснить, на каком уров­не стояло тогда фехтование в учебных заведениях и частных школах.

«Искусство фехтовать во всем¹ его пространства, новое опи­сание со всеми нужными познаниями, как хорошо владеть шпагою» — таково полное название этой редкой уже теперь книги, вышедшей в России в конце XVIII в.³.

Каждая страница этого первого в России руководства де­лилась на две части и заполнялась французским (слева) и рус­ским (справа) текстом одинакового содержания. Это чрезвы­чайно характерно для России второй половины XVIII в.,, когда увлечение всем французским проникало во все поры об­щественной жизни и быта привилегированных классов.

«Трактат о фехтовании», как называет Балтазар Фишер свое руководство по фехтованию, состоит из предисловия, краткого введения и дзух больших разделов, посвященных методам обучения и раэбору технических приемов фехтова­ния на рапирах.

Четырнадцать гравюр, помещенных в тексте книги, служат прекрасной иллюстрацией к содержанию отдельных ее глав, не говоря уже о том значении, какое они имеют для выясне­ния особенностей техники фехтования на рапирах в России в конце XVIII в.

Значение фехтования, по Б. Фишеру, заключается прежде всего в том, что оно является одним из средств физического воспитания: «Фехтование, — говорит он, — развязывает (оче­видно, здесь имеется в виду развитие) члены молодого чело­века». Фехтование, по Фишеру, играет большую роль⁴ в организации отдыха юношества. В этом случае оно уже является забавой, для которой следует использовать вре­мя, свободное от занятий науками. И, наконец, третьей, весьма: важной стороной фехтования, по Б. Фишеру, выступает его значение для привития целого ряда ценных в военном отно­

¹   Столлянский. 'Спорт в старом Петербурге.

²   «ОПБ. Ведомости». 1778. Стр. 857.

³ Б. Фишер. Искусство фехтовать во всем его пространстве. (Год издания не указан, однако две гравюры, помещенные ib книге и по­меченные 1795 и 1796 гг., позволяют думать, что и книга была издана около этого времени.)

⁴  Б. Фишер. Искусство фехтовать во всем его пространстве.

шении качеств: «Оно научает почитать самого себя и ценить своих сограждан; удвояет так^е в нем похвальное честолюбие защищать свое отечество. Из сего, — заключает он, — можно судить о важности сего искусства для военного, что знатней­шие герои старались оное приобрести, и побуждает нас через то следовать их примеру» ¹.

Таково значение фехтования, по Б. Фишеру, рассматривае­мое им в конечном счете как одно из средств физического воспитания. В отличие от других средств физического воспи­тания для фехтования характерно «овладение контрой или

Урок фехтования (с гравюры из книги Б. Фишера)

ассо, основанное на порядке ударов, употребительных в на­шем искусстве и научающих вас, — говорит Б. Фишер, — как' производить, так и отвращать удары». Иначе говоря, фехто­вание в понимании Б. Фишера — это один , из предметов физического воспитания, обычно объединяемых .общим ‘назва­нием дисциплин «защиты и нападения».

Ознакомление с 25 частями² первой книги и с 19 частями^ второй книги, в которых дается подробное описание техни­ческих приемов защиты и нападения в фехтовании на рапирах,, приводит нас к выводу, что автор книги является сторонником так называемой французской школы фехтования. Принци­пам этой школы он следует как в отправных пунктах обучения фехтованию, так и в самом проведении учебных за­нятий ³.

Для того чтобы познакомиться ближе с содержанием уро-

¹   Б. Фишер. Искусство фехтовать во всем его пространстве.

² Так Б. Фишер называет маленькие главы своего руководства.

³ О различии между «французской» и «итальянской» школами фех­тования см. в книге «Руководство по фехтованию». 1936.

‘ков ло фехтованию на рапирах и воочию представить себе преподавание его в учебных заведениях России конца XV.III. в., ,мы приведем содержание двух первых уроков из .восьми, которые имеются к книге Б. Фишера:

«1-й урок. Шаг вперед. Стукни два раза ногою. Вытяни колено. Выпадай, садись в позитуру. Шаг назад. Стукни два раза ногою. Вытяни колено. Выпадай, садись. Парируй кварт. Парируй тиерс.

2-й у р о к. Шаг вперед, перенеси кварт, садись, перенеси тиерс, садись. Перенеси кварт, вставая парируй кварт и выпа-

Урок фехтования (с гравюры из книги Б. Фишера)

лай кварт, садись, перенеси тиаре, садись. Шаг назад, парируй кварт, выпадай кварт, садись. Парируй тиерс, выпадай тиерс, ‘садись. Парируй кварт, выпадай, парируй кварт, выпадай, са­дись. Парируй тиерс, выпадай, парируй тиерс, выпадай, садись- Поклон. Перенести кварт тиерс. Секундой кварт, парируй кварт, выпадай тиерс, парируй тиерс, вьгпадай секундой, па­рируй секунду, выпадай. Перенеси. Перенеси кварт, парируй кварт, раз—два тиерс, парируй тиерс, раз—два. Секундой. Па­рируй секундою раз—два. Кварт, парируй кварт, фланконад. Фланконад парируй фланконад, выпадай секундой. Перенеси кварт и обезоружь».

При анализе содержания всех 8 уроков первое, что обра­щает на себя внимание, это отсутствие строго определенной -системы занятий или даже схемы, которая указывала бы на выделение разделов или частей в каждом отдельно взятом уроке. Правда, Б. Фишеру нельзя отказать в известной после­довательности в расположении материала, в смысле постепен­ного перехода от менее сложных упражнений к более слож­ным. Но только этим, пожалуй, и ограничиваются те немногие завоевания в области методики обучения фехтованию, которые

мы можем отмстить даже при самом тщательном ознакомлю НИИ) с книгой Б, Фишера.

В этом отношении на несравненно более высоком уровне находилась методика, применяемая' в гимнастических системах Фита и Гутс-Мутса, труды которых были опубликованы в Германии примерно в те же годы, что и трактат «Искус­ство фехтования во всем его пространстве».

Впрочем, ;не только в России, но и во всех других странах методика обучения фехтованию стояла много ниже методики

Урок фехтования (с гравюры из книги Б. Шишера)

гимнастики, несмотря на давность первого и на отроческий возраст последней.

Сводя воедино сказанное о руководстве по фехтованию Б. Фишера, следует особенно подчеркнуть его- значение как первого учебника ПО' фехтованию, вышедшего на русском языке. Дл'я -изучающих историю фехтования -в России оно явилось редкой и драгоценной находкой, благодаря которой стало возможным ознакомление с развитием фехтования на протяжении всей второй половины XVIII в.

Если фехтование было той дисциплиной, которая препо­давалась во всех кадетских корпусах и являлась общеприз­нанным и необходимым предметом образования молодых дво­рян, то этого нельзя -сказать о таких формах и средствах фи­зического воспитания, как верховая езда, парусно-гребное дело и так называемая «мячиковая игра».

11—Очерки по истории физической культуры

161

Так например, парусно-гребное дело изучалось лишь в Мор* оком корпусе¹, а верховая езда и «мячиковая игра» препо­давались лишь в Сухопутном кадетском корпусе. На последней следует остановиться несколько подробнее. Преподавание «мя- чиковой игры» в Сухопутном кадетском корпусе началось в 1772 г.

В конце этого года И. И. Бецкий, по указанию Екатери­ны И, заключил договор с «профессором мячиковой игры» г-ном Корбинь де-Плеси, прибывшим из Парижа, где эта игра культивировалась в Тюильри.

По договору за обучение кадет «мячиковой игре» де-Плеси в течение б лет получал ежегодно 1 500 французских ливров ². По истечении 6 лет контракт был возобновлен еще на при го­да, а когда кончился и этот срок, был заключен новый с не- киим иностранцем Бионом, «определенным .в Сухопутный шля- хетный корпус» для обучения «мячиковой игре», с жалованием в 500 руб. в месяц³.

Можно также предполагать, что в свободное от учебных занятий (время учащиеся кадетских корпусов занимались раз­личного рода играми. Во всяком случае в том же уставе

1766 г. в часы отдыха учащимся рекомендуется так проводить досуг, «чтобы все игры и гулянья служили им в пользу и в увеселение и оставлять им благопристройную вольность выбирать оные по своим летам, так чтобы самые забавы не казались им должностью».

Располагая крайне скудными данными о постановке 'физи­ческого воспитания в воспитательных домах и в учебно-воспи­тательных заведениях типа института благородных девиц, тем не менее можно сказать, что и здесь уделялось известное вни­мание физическому воспитанию. Как в институтах благород­ных девиц в Смольном (С.-Петербург) и Екатерининском (Мо­сква), так и в воспитательных домах (Москва и Петербург) в качестве основных форм физического воспитания применя­лись игры В' помещении и на овежем воздухе. ,

В уставе «Воспитательного общества благородных девиц» (институтов) 1764 г. имеются следующие указания к организа­ции так называемых «забав».

(п. 22). «Для воспитываемого общества не меньше нужны всякие невинные забавы, которые в удовольствие их стараться изыскивать, а от благорассмотрения госпожи начальницы за­висит оные так учреждать, чтоб по склонностям и по време­ни изобретаемы были».

‘Веселаго в «Очерке по истории кадетского морского корпуса» упоминает о .преподавании парусно-гребного дела; но возможно, что т.ам еще изучалось и плавание; так, в «СПБ. Ведомостях» 1782 г. на стр. 549, было опубликовано объявление, приглэшающее желающих преподавать плавание являться к директору Шляхетного кадетского корпуса.

²    «Иллюстр. газета» за 1S61 г. № 179 от 27 июля.

³ Общий архив министерства двора. Опись 352/1348, д. 35, л. 97.

(п. 23). «Между тем госпожи надзирательницы и учительни­цы от девиц хотя не отлучаются, однако же отнюдь ни ав чем не препятствуют, -паче же при всех их непорочных играх и за­бавах являются будто бы оных и не примечают».

(п. 24). «Есть ли случаются иногда такие, кои меланхоличе­ского сложения и от забав уклоняются, то таковых ласково уговаривать и привлекать к тому, чтоб равно с прочими в ве­селии участие принимали, а до того всячески не допускать, чтоб являли унылый вид с угрюмым молчанием или задумчи­востью, но паче стараться все общество содержать в забавах».

В этом же уставе мы встречаем и ряд гигиенических ука­заний о проветривании спальных комнат, о поддержании умеренной температуры в помещениях, «ибо великая тепло­та, — говорится в уставе, — или жар во всякое время здоровью вредительны, а наипаче во время сна» (п. 28). Горячо реко­мендуются прогулки на свежем воздухе: «Весьма нужно, чтоб девицы, прогуливаясь в садах, питались свежим и здоровым воздухом, особенно когда время к тому удобно, ибо ничто столько не пользует их здравия: того дня, как скоро оное настанет, довольствоваться те имеют; а в худое время в особ­ливых к тому устроенных местах» (п. 21).

На основании даже этих немногих данных можно заклю­чить, что по сравнению с 30—50-ми годами физическое воспи­тание в воспитательных и учебных заведениях конца XVIII в. находилось на значительно более высоком уровне.

ЭЛЕМЕНТЫ ФИЗИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ

В РАЗВЛЕЧЕНИЯХ ПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ КЛАССОВ

Развлечения привилегированных классов второй половины XVIII в., включающие элементы физического воспитания, во многом были похожи на развлечения эпохи реформ Петра L

И в это время мы встречаемся с устройством; катаний на лодках на Неве. «Екатерина II вместе со своими придворны­ми, ^:— сообщает Столпянский, — очень часто большой флоти­лией ездила на Петровский остров во вновь устроенной ар­хитектором Ринальди дворец» К У Державина катание на лодках на Неве нашло отражение в следующих строках:

Над Невскими брегами Я тешусь по ночам роями И греблей удалых гребцов.

Катание на лодках среди привилегированных классов

С.-Петербурга было столь распространено, что увлечение им

¹ Столпянский. Спорт и физическое развитие в старом и новом Петербурге 1917.

МйоТда даже Приводило к устройству -гребных соревнований. Доказательством этого может служить следующее объявление, помещенное в «СПБ. Ведомостях» от июля 1773 г. ib № 57:

«Некоторые здешнего города граждане для собственного своего и сограждан своих увеселения намерились сего июля

7 дня сделать бег шлюпочный по Неве реке следующим 'по­рядком: 1) все казенные и партикулярные шлюпки 12 и 10 ве­сельные только к тому приглашаются, назначивая за первый бег той шлюпки, которая всех обежит, 50 р., той, которая во втором бегу то же сделает, — 30 р., той, коя третьей то же исполнит, — 20 руб. Осьми.же весельные и др. какие суда, кро­ме вышеозначенных, приняты не будут; 2), шлюпкам съезжать­ся к пристани, называемой Троицкой; и всякой ехать мимо судна, поставленного посреди реки против дома его сиятель­ства графа Петра Григорьевича Чернышева, и на¹ оном буду­щим (т. е. тем, кто находится на этом судне) сказывать, коего оно ведомства или чье судно, то те шлюпки, которые позже 5 часов прибудут, к бегу допущены не будут; 3) бег начнется ровно в 6 часов по знаку, который дается игранием на трубах троекратно: по первому шлюпки отвалят от пристани, по вто­рому выравниваются на речку, а когда все поравняются, то по •претьему от самой Троицкой пристани пустятся вниз к мосту, где они должны объезжать другое нарочно поставленное суд­но и от оного подниматься вверх к судну, стоящему против дома г|рафа Чернышева, где выигравшая¹ награждение полу­чает. Таким образом будет второй и третьей после первого бега через полчаса; по прежнему строятся и в бег вступают;

4)   если день будет ненастливый или менее 15 шлюпок соберет­ся, то отложено сие будет до 29 июля; 5) деньги, назначивае- мые в награждение, в тот же день по окончании всех трех бе­гов с судна, которое поставлено против дома Чернышева, вы­даны будут».

Мы не знаем, ничего более об этих состязаниях. Но сам по себе факт организации гребных соревнований в 70-х годах XVIII в. заслуживает быть отмеченным как факт, говоря­щий не только о популярности катания на лодках, но и о пе­рерастании его в один из видов спорта.

Из других летних развлечений, заключавших в себе физи­ческие упражнения, следует указать на верховую езду, кото­рая, по данным Фита и Георги, была излюбленным видом спорта даже среди женщин, и на катание с деревянных гор. Последнее практиковалось¹ в садах Петергофа и Ораниен­баума. Фит дает следующее описание одной из этих гор:

«Петергофская гора стоит посреди длинноватой, округлой площади, , которая замыкается открытой колоннадой с пло­ской крышей, служащей местом для зрителей. Окружность

¹  Г е о р г и Описание столичного' города Санкт-Петербурга. 1794. Стр. 625

площади более чем на Vi часа ходу. Катальная гора прости­рается почти от одной стороны площади до другой. Это де­ревянный, покоящийся на столбах помост, образующий гору, склон которой представляет волнообразную линию из трех частей или холмов. Каждый из них лежит ниже другого и отделен от других промежуточными пространствами, состав­ляющими как бы долину между этими холмами. От вершины спускается путь, уложенный досками до самой земли, в кото­рой вделаны три параллельно идущие фуги. Маленький вагон, в котором место лишь для одного лица, ставится на вершине в среднюю фугу¹ и скатывается сейчас же с величайшей ско­ростью с высшего холма. Благодаря быстроте, с которой он скатывается, юн может сам собой въехать на второй холм. Скатившись с него, он поднимается таким же способом на третье, и последнее возвышение, с которого опускается на площадь, где продолжает катиться еще некоторое время. После этого его вставляют в одну из боковых фуг; и канатом при помощи ворота снова подтягивают кверху. Тому, кто ви­дит поездку в первый раз, она кажется опасной, но не следует бояться аварий, так как фуги держат вагоны ,в должном направлении».

Одним из мероприятий, способствовавших громадному увлечению дворянской молодежи и даже взрослых верховой ездой, послужило устройство «карусели», которая была по­строена в С.-Петербурге 16 июня 1767 г. по прямому указанию Екатерины И. Об этом факте ,«СПБ. Ведомости» от| 27 июня

1767 г. сообщают, как о чрезвычайно большом событии в пе­тербургской жизни: «16 июня 1767 г. был карусель перед зим­ним ее имп. велич. дворцом:, в нарочно выстроенном амфите­атре»— первое, что отмечается в этом сообщении; «четыре кадрилии, — читаем мы далее, — были различны, каждая пред­ставляла нам народ свой в ,т;ой степени, в которой старые и новые писатели упоминают их славнейшие ополчения. Кадрилия славянская представляла древность своего народа... Кадрилия римская изображала живо древнюю гордость и величество сих победителей. Кадрилия индийская и кадрилия турецкая».

В заключительной части статьи приведено описание съезда «кадрилий», т. е. отдельных групп всадников, колесниц, на площадь перед Зимним дворцом, где и были устроены различ­ные игры и состязания, проходившие под наблюдением особых судей.

Говоря о значении «карусели», автор статьи особо подчер­кивает, что она и «вкус и увеселение нынешнего века отража­ет», а вместе с тем и «приятное с полезным тесно соединяет» ¹.

Касаясь зимних развлечений² привилегированных классов, Фит упоминает о коньках н о рысистых бегах на: льду.

¹   '«СПБ. Ведомости» за 1767 г. № 51 от 27 июня.

² Ф и т. Опыт энциклопедии телесных упражнений, Берлин, 1794. Ч. 1.

Небезынтересно отметить, что увлечение русской знати то­го времени различными формами физических упражнений, при­нимавших в конечном счете характер увеселений, не прошло даже мимо театра. Останавливаясь на этом вопросе, Фит го­ворит, что «здесь стоит упомянуть оперу «Олег», потому что высокий автор изобразил в ней живую картину древних цир­ковых игр».

Далее он 'приводит полное описание этих игр во время тор­жественного приема Олега в Константинополе:

«В «ачале последнего акта после поднятия занавеса вид­неется широкий цирк — амфитеатром сидят греческий двор и толпа зрителей. Начинается целый ряд состязаний. Мы видим состязание в беге, борьбу гладиаторов и т. д.

Можно себе представить, — говорит Фит в заключение, — какие приготовления и какие помещения необходимы были для такого соединения цирковых и сценических игр».

В этот же период времени (70-е—80-е годы) мы встречаем­ся с попыткой организации среди крестьян массовых соревно­ваний но борьбе в соединении с элементами своеобразного бокса.

Вот как один из очевидцев описывает одно Из таких со­ревнований, устроенных графом Орловым-Чесменским в его манеже. «Около 300 крестьян, разделенных на 2 части, собра­лись вместе. Каждая часть вы-брала предводителя, вызывавше­го борцов и натравливавшего их друг на друга. Должна была бороться всегда только одна пара. На них были кожаные тол­стые рукавицы, столь не гибкие, что они едва могли сжать руку в кулак, отчего многие боролись с обнаженной рукой. Они выступали левой ногой и левым боком, левую руку про­тягивали к противнику, чтобы задержать его удары, и дер­жали приподнятой правую руку в некотором расстоянии друг от друга. Наступая, они размахивали кругообразно правой рукой и метили всегда в лицо или в голову, но никогда не в грудь или в бок. Как только борец бросал другого на зем­лю, он объявлялся победителем и состязание между этой па­рой кончалось. Некоторые из этих борцов обладали необык­новенной силой, но их способ борьбы не вызывал появления несчастных случаев; не обнаруживалось ни переломов рук или ног, ни сильных ущемлений, которыми обычно кончаются упражнения в борьбе в Англии. Каждая партия рьяно вступа­лась за своих борцов. Казалось, что не раз они хотели помочь им, но каждый взрыв спора сейчас же мирно улаживался гра­фом, который был посредником» («Новое собрание путевых описаний», 6-й том, Гамбург, 1788 г.).

Совершенно очевидно, что эти соревнования в борьбе (в со­единении с элементами бокса) устраивались среди крепостных крестьян отнюдь не с целью их физического развития, а с той же целью развлечения знати, с какой использовались физические силы крепостных гребцов во время катаний на

лодках скучающих от безделья дворян и подражавших им богатых торговцев, считавших для себя «не лишним побыть на свежем воздухе и поразвлечься».

Этим же целям служила и охота, широко распространен­ная среди дворян и помещиков, с той лишь разницей, что здесь тот или иной дворянин-помещик уже сам принимал не­посредственное участие в охоте, преследуя верхом на лошади убегающую дичь, травил ее собаками или стреляя из ружья, но и здесь не обходилось без услуг крепостных егерей, до­езжачих, выжлятников и др., трудами которых всегда поль­зовались дворяне и помещики, когда дело касалось выезда на охоту или подготовки к ней.

ФИЗИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ 8 ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЯХ РОССИИ XVIII ВЕКА

Оживление педагогического движения в России в 60-х го­дах XVIII столетия в истории русской педагогики обычно свя­зывается с проникновением новых педагогических идей из западно-европейских стран, с осуществлением ряда образова­тельных мероприятий правительства Екатерины II и с дея­тельностью И. И. Бецкого. Но, говоря о проникновении новых педагогических идей из западно-европейских стран, необходимо прежде всего отметить влияние просветительной философии Франции в лице французских материалистов и . Руссо, идеи которого, несмотря на официальный запрет книги «Эмиль», вопреки желанию Екатерины II (подписавшей указ о запрещении распространения «Эмиля» в 1763 г.) все же по­лучили достаточную известность в России того времени. К этому следует добавить, что педагогические идеи Локка, проникшие в Россию еще при Петре I и несколько заглохшие к середине XVIII в., теперь вновь ожили и приобрели попу­лярность.

В свете этого представляется возможным выяснить направ­ление педагогической деятельности «чтеца» при дворе Екате­рины II И. И. Бецкого, оказавшего известное влияние на теорию и практику физического воспитания в России.

И. И. Бецкий (1704—1796 гг.) родился в Швеции. Обра­зование получил в Копенгагене (Дания). В последующие затем годы, во время своей дипломатической службы, он много пу­тешествовал до западно-европейским странам. Бецкий был хорошо знаком с просветительной философией и передовыми •педагогическими течениями Запада. По вступлении Екатери­ны II на престол он был приглашен ею в Россию для исполне­ния обязанностей президента Академии художеств и дирек­тора кадетского корпуса (1763 г.); одновременно с этим Екатерина II назначила его своим «чтецом» по вопросам обра­зования и просвещения,

Педагогические идеи Бецкого нашли отражение в по­ложениях и уставах воспитательных учреждений, которые бы­ли составлены лично им и частью совместно с другими де­ятелями и педагогами (например, 2-я и 3-я части устава мо­сковского воспитательного дома были составлены при участии проф. Барсова).

Если не считать упомянутые «положения» и «уставы», обычно публиковавшиеся с льстивыми обращениями к импе­ратрице со сто1р,оньг Бецкого, говорит Желваков, других, бо­лее прямых данных о его .педагогических взглядах нет¹.

Наиболее яркое выражение педагогические взгляды Бец­кого, вместе с тем и его взгляды на физическое воспитание, нашли в общем положении о воспитательных заведениях, из­вестном под названием «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества» (1764 г.). В этом- положении мьг встречаемся с попыткой приспособления передовых педагоги­ческих идей Запада (Локк, энциклопедисты и Руссо) к усло­виям феодально-крепостнической России 60-х годов XVIII в., а также с явным стремлением подчинить их интересам дворянства или во всяком случае, интересам привилегирован­ных сословий.

Высоко оценивая роль воспитания и ставя его даже выше обучения, Бецкий в «Генеральном учреждении» писал: «Ко­рень всему злу и добру—воспитание». Эту мысль он далее развивал в следующем положении: «Держась сего неоспори­мого правила, единое токмо средство остается, т. е. произ­вести сперва способом воспитания, так сказать, новую' породу или новых отцов и матерей, кои бы детям своим те же пря­мые и основательные воспитания правила в сердце вселить могли, кацие получали они сами» ².

Воспитание, по Бецкому, складывается из воспитания (фи­зического, нравственного и умственного. В его высказываниях о физическом воспитании чувствуется сильное влияние Лок- ка и Руссо.

Повторяя мысли Локка -и Руссо о физическом воспитании в детском возрасте, Бецкий придает здесь особое значение иг|р(ам и забавам, которые должны, укрепляя здоровье, раз­вивать в детях самодеятельность, совершенно избегая при­нуждения. «Понеже забава, веселость и игра суть главные средства к укреплению здоровья, — говорит Бецкий,—того> для не надлежит поступать с детьми сурово, (но всему обу­чать их, как сказано, без принуждения»³.

Эти же мысли были высказаны Бецким и в «Генеральном учреждении о воспитании обоего пола юношества»: «Весьма:

¹ «Хрестоматия по истории педагогики», т. IV. Сост. Н. }А. Ж е л в а- ков. 'М. 1936. Стр;. 193.

² См. «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола, юноше-, ства». 1764.

³   «Краткое наставление».

еще важное, — писал, он, — .примечание иметь должно в сих воспитательных училищах, то есть: дабы- для юношества все то наблюдаемо было, что в жизни целости здравия и крепо­сти сложения их служить может».

Если в лице Бещкоого мы имеем апологета дворянского об­разования и воспитания, пытавшегося приспособить передо­вые педагогические идеи Запада к условиям помещичье-дво- рянской России 60-х годов XVIII в., то в лице Н. И. Но­викова мы имеем поборника буржуазно-освободительных идей, человека, деятельность и устремления которого в обла­сти образования и воспитания не замыкались от широких на­родных масс.

Н. И. Новиков (1744—1818 гг.) родился в семье помещика Московской губернии. Был секретарем в законодательной ко­миссии 1767 г. Выйдя затем © отставку, он целиком отдался издательской и просветительной деятельности. С 1779 г. Но­виков становится арендатором типографии Московского уни­верситета. Сконцентрировав здесь всю- свою деятельность во­круг издаваемых им «Московских Ведомостей», в «прибавле­ниях» к ним он печатает статьи педагогического характера, затрагивая в них и вопросы физического воспитания.

В 1791 г. Новиков по обвинению его в принадлежности к тайной организации масонов и «вольнодумстве» был осуж­ден к заключению Екатериной II на 15 лет в Шлиссельбург- скую крепость. После смерти Екатерины II в 1796 г. Новиков был освобожден из тюрьмы, но годы, проведенные в тюрьме, так надорвали его здоровье, что он был уже не в силах про­должать свою некогда кипучую деятельность.

В своих воззрениях на воспитание и образование Н. И. Но­виков не разделял многих взглядов французских просветите­лей, но тем¹ не менее, передовой человек своей эпохи, каким он был, конечно, не мог избежать влияния передовой педагогической мысли, которая исходила от французских про­светителей, стоявших на высоте современной им науки. Вот почему Новиков-педагог, идя часто в раз<рез с Новиковым- масоном, следовал учению просветительной философии о все­побеждающей силе воспитания и просвещения. Свои взгляды на воспитание и, в частности, на, физическое воспитание Н. И. Новиков в наиболее полном виде изложил в большой педагогической статье «О воспитании и наставлении детей для распространения общеполезных знаний и всеобщего бла­гополучия»

Останавливаясь вначале на выяснении социальной роли воспитания вообще, Новиков особо подчеркивает его значение для благополучия государства и для каждого* взятого отдель­но человека:

«Кто несколько только размышлял о влиянии человеческих

¹   Приложение <к «Московским Ведомостям». 1783. №№ 2—81.

распоряжений в благополучие человеческое, особенно же о влиянии воспитания во всю прочую жизнь человека, тот признается, что воспитание детей как для государства, так и для каждой особенной фамилии весьма важно... С самыми лучшими законами, с самою религиею, при самом цветущем состоянии наук и художеств государство имело бы весьма ху­дых членов, если б правительство пренебрегло сей единый предмет, на котором все утверждается в данном государстве».

Нельзя здесь не отметить того, что в этом утверждении мысли Новикова чрезвычайно были близки мыслям, высказан­ным одним из представителей французской просветительной философии, а именно Гольбахом.

«Люди во всех странах, — говорит ок, — так дурны, раз­вращены, неразумны лишь потому, что нигде ими не управ­ляют сообразно их природе и не обучают необходимым законам ее. 'Повсюду их питают химерами и иллюзиями; по­всюду они подчинены правителям, которые пренебрегают про­свещением».

Конечную цель воспитания Новиков видит в «образовании детей благополучными или счастливыми людьми и полезными гражданами». Для достижения этой цели Новиков предлагает систему воспитания, состоящую ,из тех же основных трех частей, какие мы находим в системе воспитания Джона Локка, т. е. из воспитания физического, нравственного и умственного. «...Имеет воспитание три главные части, — говорит Нови­ков,— воспитание физическое, касающееся до одного тела; нравственное, имеющее предметом образование сердца, то есть образование и управление натурального чувствования и воли детей; и разумное воспитание, занимающееся просвещением или образованием разума».

Значение физического воспитания в достижении основной цели воспитания, создания «счастливых и полезных граждан», Новиков оценивает следующим образом:

«Опыт и человеческие натуры напоминают нам, что Здо­ровье и крепкое сложение тела весьма споспешествуют наше­му удовольствию и что в молодости лежит основание как здоровья и крепости, так слабости и болезней тела».

«Сию часть воспитания, — говорит он далее, — называют ученые физическим воспитанием; а первая есть она потому, что образование тела и тогда уже нужно, когда иное образо­вание не имеет еще места».

В качестве основных средств физического воспитания Но­виков рекомендует игры.

Гигиенические советы Новикова относительно пищи и одежды деггей, проветривания помещений, прогулок и игр на свежем воздухе, будучи заимствованными у Локка, не представляют собою чего-либо нового и оригинального. Все это с еще 'большей подробностью можно найти в книге Дж. Лок­ка «Мысли о воспитании».

Несомненно большой заслугой Новикова в области и тео­рии и 'практики физического воспитания в России конца XVIII столетия является то, что он был первым, кто 'после Федора Салтыкова¹ в столь широкой форме выдвинул и развил идею всеобщего физического воспитания как составную часть об­щего воспитания, Новиков был первым педагогом в России, который сделал попытку подойти к определению предмета физического воспитания!. Он вместе с тем явился одним из первых пропагандистов ,в России новых педагогических идей в области физического воспитания, воспринятых им у пере­довой .научной мысли западно-европейских стран².

Далеко не последнюю роль в распространении новых взглядов на физическое воспитание в России во второй поло­вине XVIII в. сыграло «Краткое наставление, выбранное из лучших авторов, с некоторыми физическими примечаниями о воспитании детей от рождения их до юношества», помещен­ное в двухтомном сборнике «Учреждения и уставы, касаю­щиеся до воспитания и обучения в России юношества обоего пола», изданном в 1774 г. Как показывает самое название, «Краткое наставление» представляет собою компилятивное сочинение о физическом воспитании детей и юношества. Ознакомление с его содержанием и прямые ссылки на Джона Локка дают основания для вывода, что составитель «Краткого наставления» находился под большим влиянием знаменитого английского философа и классика педагогики.

Все наставление разделено на четыре главы.

В первой главе, носящей название: «О воспитании детей от рождения их до отнятия от груди», рассматриваются во­просы, касающиеся кормления, одежды и общего ухода за младенцами. Говоря об общем уходе за младенцами, «Краткое наставление» дает целый ряд гигиенических советов, которые не отвергаются и современной нам гигиеной детского возра­ста.

Таковы советы: содержать детей «как. возможно чисто»..., «стараться всеми спосо>ба,ми, чтобы дети были на вольном и свежем воздухе»..., «младенец во время сна должен /быть та­ким образом закрыт, чтобы свободно воздух переменяться мог», «весьма вредно качать их (младенцев), чтобы засыпить; сей обычай вовсе отвергнуть должно»..., «не допускать, чтоб всякий человек целовал младенца». Обучать ходьбе или «при­важивать ходить» следует начинать не ранее 9 месяцев, причем «лучше младенцу учиться ходить самому собою, а не на по­мочах, от которых кажется нет пользы».

¹ Автор проекта («Прошозиций» 1712 г.) системы бессословного все­общего образования.

² Некоторые из историков педагогики¹, как например, Каптерев, счи­тают, что педагогические статьи, помещенные в прибавлениях к «Москов­ским Ведомостям», принадлежали не только Новикову, но и проф. Швар­цу, который в своей деятельности был связан с Новиковым.

Глава вторая посвящена вопросам воспитания детей «по отнятии ют груди до пяти или шести лет». Здесь уже значи­тельно более подробно рассматриваются вопросы гигиены дет­ской одежды, питания, сна и физических упражнений («тело­движений»), категорически запрещается употребление «тугих завязок и узкой одежды», ибо это «весьма вредит здоровью и останавливает течение, крови». Касаясь гигиены литания ребен­ка в возрасте о¹г 9 .месяцев до 5 лет, «Краткое наставление» лучшей пищей признает «хлеб, разные похлебки, молочное». Мясо может допускаться только в ограниченном количестве и вовсе должно быть запрещено употребление «салату, плодов, сахару, конфектов сахарных» и «все то, что сластями назы­вается». Из сказанного видно, что в то время гигиена '.пита­ния детей еще не стояла на прочных научных основах. Ина­че ничем нельзя объяснить антинаучного утверждения о вреде овощей, фруктов и сахара для детей безотносительно к той или иной дозе.

Физическое воспитание в этом возрастном периоде, со­гласно указаниям «Краткого наставления», не₍должно исчерпы­ваться только прогулками на свежем воздухе. Необходимо также всемерно поощрять детские игры, «понеже забава, ве­селость и игра суть главные средства к укреплению здо­ровья».

В полном соответствии с указаниями Джона Локка о зака­ливании детей «Краткое наставление» советует «приучать де­тей чаще быть на свежем воздухе как холодном, так и теплом во время большего их движения, а лишняя в том бережли­вость им весьма вредит».

В главе «О детях от пяти до десяти лет» в основном рас­сматриваются те же вопросы, о которых шла речь в предыду­щей главе. В .более расширенном виде здесь освещаются во­просы гигиены одежды и закаливания. В целях закаливания «Наставление» советует «приучать помалу детей в сих летах к снесению стужи, влаги и неприятной погоды: нет нужды по­крывать и голову, разве во время солнечного зноя; также и по ногам зимою теплым не, одевать» для того, чтобы «при­учать детские ноги к холоду»; .меховую одежду нужно употреблять только в пути, и то в морозную погоду.

Относительно физических упражнений в этой главе «Крат­кого наставления» имеется следующее указание: «Склонность, которую вселяет природа в сии блаженные лета к игре и к уве­селению, есть главное средство к умножению здоровья и к укреплению телесного сложения».

Физическое воспитание должно быть разносторонним. По­этому необходимо «приучать детей в обыкновенных их играх действовать обеими руками, например: играть в кегли, бросать далеко камнями в цель, бороться и прочия». Вместе с тем фи­зическое воспитание должно содействовать закаливанию де­тей. Для достижения этого можно «позволять им бегать в ж-

ны£ и мрачные дни по песку, -по кочкам, по пашне, по горам и крутым местам, ходить иногда босиком по каменному полу, в стуже с открытою грудью и головой; ибо все сие укрепляет их здоровье».

В возрасте от 5 до 10 лет следует уже приступать и к ум­ственному воспитанию детей. Однако нужно помнить, что, «приводя, детей к учению», нужно действовать так же, как если бы мы привели их в «приятное и украшенное цветами поле»; необходимо добиваться: того, «чтобы дети с веселием исполняли свою должность, надлежит стараться всемерно впе­рить (внедрить. — А. Г.) в них любовь к учению так, чтобы оное награждением себе почитали. Сие единое способствует к большему просвещению разума».

Умственные занятия детей должны быть ограничены по времени, ибо «неумеренное учение вредно здоровью».

Заключительная глава (IV) «'Краткого наставления» («О де­тях от десяти и двенадцати лет до пятнадцати и шестнадцати лет») подобно предыдущим главам разбирает вопросы гиги­ены одежды, питания, сна и вопросы физического воспитания подростков и юношества. Новый вопрос, который здесь под­вергается весьма подробному освещению' и обсуждению, это вопрос о типах юношей, или. о /«темпераменте или свойстве че­ловеческом», как обозначил его автор «Краткого наставления».

Если в отношении одежды, питания и сна все гигиениче­ские советы и указания, помещенные в первой половине гла­вы, в основном повторяют уже знакомые нам мысли, то этого нельзя сказать о второй половине главы, где даряду с разбо­ром юношеских типов—«сангвинического» и «флегматическо­го», «вспыльчивого» и «меланхолического» характера — весьма подробно освещаются вопросы общего воспитания и воспита­ния физического. Последнее, как и все воспитание в целом, только тогда может достигать цели, если будут; учтены осо­бенности характера того или иного воспитуемого. Таков вы­вод, к которому приходит автор «Краткого наставления». При этом автор предупреждает воспитателя, что уже после пятна­дцати лет начинает сказываться влияние характера «на свой­ство сложения, которое будет владычествовать в человеке».

Назначение физического воспитания в этом возрасте, с од­ной стороны — противодействовать утомлению организма юно­ши, изучающего науки, художества и мастерства в состоянии почти полной неподвижности, с другой стороны, назначение физического воспитания — способствовать развитию природ­ных сил и здоровья человека. «Назначенное к гулянью вре­мя,— говорится в «Кратком наставлении», — полезно препро­вождать в беганье долговременном и трудном на солнце и на дожде, в прыганье, в танцах, в игре мячами, кеглями, в битве на рапирах, в верховой езде и в прочем тому подобном». «Такие на вольном воздухе движения, где телесная сила дей­ствует от природы, свойственны человеку, который через то

становится проворнее, здоровее и сильнее», — указывает в заключение автор. «Наставления», подводя как бы итог всему, что было им сказано о физическом воспитании юношества. Не подлежит никакому сомнению, что все эти мысли заим­ствованы у Джона. Локка, влияние которого сказалось здесь с особой силой.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уровень, которого достигло физическое воспитание в Рос­сии к концу XVIII в., был немногим выше уровня, на каком оно стояло в последние годы эпохи Петра I. При этом еще следует иметь в виду, что народные формы физического вос­питания, развившиеся под гнетом феодально-крепостнических отношений, почти не изменились в своем содержании за ис­текшее пятидесятилетие. Но тем не менее в целом физическое воспитание к концу XVIII в. уже не было более похоже на хилое, тщедушное растение, каким оно было в 40—50-х годах. Интерес, который вновь появляется к вопросам физиче­ского воспитания в 60-х годах XVIII столетия среди просве­щенного дворянства и который в последующие годы прояв­ляется с еще большею силою, сам по себе уже может служить одним из показателей некоторого оживления в развитии физи­ческого воспитания, которое мы наблюдали еще в начале этого периода.

На основании сказанного о физическом воспитании в учеб­ных заведениях, о быте и развлечениях привилегированных слоев населения дворянско-помещичьей России второй поло­вины XVIII в. можно утверждать, что физическое воспитание, (постепенно укрепляясь и оформляясь как элемент дворянской культуры) завоевало право на существование я признание его важности для целей воспитания, образования и военного дела. Интерес к вопросам физического воспитания на страни­цах педагогической литературы, появление специального ру­ководства по фехтованию на русском языке, распространение иностранных руководств по отдельным отраслям физического воспитания — все это говорит в пользу нашего вывода.

Приводя все эти соображения в доказательство того, что физическое воспитание привилегированного сословия в 60-х годах вступило на путь подъема, мы далеки от того, чтобы считать высоким его уровень к концу XVIII в.

Во всяком случае, не может быть никакого сомнения в том, что физическое воспитание в России, начиная с 60-х годов XVIII в. и кончая последними годами того же столетия, шло под знаком роста. Теоретически его обогащала просвети­тельная литература Запада.

ЛИТЕРАТУРА

1.   «Архив князя Куракина». 1890.

2. А с т р о в. Петр Великий и его армия. «Военный вестник». 1872.

3.   Б ер х г о л ь ц. Дневник.

4. Бобровский. История Пре­ображенского полка. Т. 1.

5. Brokaw Urving. The Art of Skating. Londcm. 1910.

6. Веселаго. Очерки истории Морского кадетского корпуса. 1852.

7. Г е о р г и. Описание столично­го города Санкт-Петербурга. СПБ. 1794.

8. Г е р ь е. Отношение Лейбни­ца iK Петру Великому. «Журнал ми­нистерства народного просвеще­ния». 1870.

9. «Записки о России при Петре Великом», извлеч. из бумаг графа Бассевича. М. 1866.

10. К о р б Г е о рг. Дневник 'путе­шествия в Московию. СПБ. 1906.

И. К у т е п о в Н. Царская и императорская охота. СПБ. 1900.

12. Ленин В. И. Собр. соч. (Статья «О «левом» ребячестве и ю мелкобуржуазности»), т. XXII.

13. Локк Дж. Мысли о воспита­нии.

14. М а р к с К. Секретная дипло­матия.

15. М а р к с К. и Энгельс Ф. Соч., т. XVII, ч. 2. 1936.

16. Медынский. История рус­ской педагогики.

17. Номен Я. К. Записки о пре­бывании Петра I в Нидерландах в 1697—98 и 1716—17 гг,. ,

18. П е р р и Джон. Состояние России при нынешнем царе. Лон­дон. 1716. В русском переводе, изд. М. 1871.

19. Пекарский. Наука и лите­ратура при Петре Великом.

20. Погодин. 17 ПерШх лет в жизни императора Петра Великого. 1875.

21. «Поденные записки» (эпоха Петра I).

22. Покровский. Физическое воспитание детей у разных наро­дов, преимущественное России. 1884.

23. Рождественский. Мате­риалы для истории учебных ре­форм в России в XVIII в. СПБ. 1910.

24. Ren el Fritz. Das Eissport- buch. Stutgart. 1925.

25. Сахаров H. Сказания рус­ского народа, т. /И. СПБ. 1849.

26 С о л о в ь е в С. М. История России с древнейших времен.

27. С т а л и н И. В. Вопросы ле­нинизма. 1932 г. Стр. 359.

28. Сталин И. В. Беседа с немецким писателем Э. Людвигом. 1937.

29. Столпянекий. Как воз­ник, основался и рос С.-Петербург. Изд-во -«Колос». 1918.

30. С т о л п я н с к и й. Спорт в старом Петербурге («Военно-исто­рический сборник» за 1914 г.).

31. Татищев В. Н. Разговор о пользе 'наук и училищ.

32. У с т р я л о в. История царст­вования Петра Великого.

33. Фит. Опыт энциклопедии те­лесных упражнений. Берлин. 1794.

34. Ф и ш е р Б. Искусство фех­товать во всем его пространстве (год издания не указан), а также «Ведомости Петра Великого» (изд. Синодальн. типотр.), «С.-Петербург­ские Ведомости» (XVIII в.) и «Московские Ведомости» (XVIII в.).

35.  «Юрнал» (с 1714 по 1720 г.).

36.  Ю с т-Ю л ь. Записки. М. 1900,

СОДЕРЖАНИЕ

От издательства ......................... 3

Физическая культура античного мира (Греция и Рим)

С. Д. Синицын

Г реция................................   7

Физическая культура в бассейне Эгейского моря в догреческий период

(Крит и Микены).......................    7

Физическое воспитание в Греции в период разложения родового строя

(Гомеровский период, IX-VII вв. до н. э.)      15

Физическое воспитание в Спарте (VII—V вв. до н. э.)     21

Физическое воспитание в Афинах (V в. до н. э.)      27

Олимпийские игры (эпоха расцвета—по V в. до н. э.)      40

Физическое воспитание в эпоху упадка Греции (IV—II вв. до н. э.) .     65

Рим........................... _. ....... 73

Физическое воспитание до падения республики         73

Физическая культура в эпоху империи (I в. до н. э.— IV в. н. э.) . . . 83

Заключение............................ 101

Физическое воспитание в России в эпоху реформ Петра I

А. В. Грачев

Введение..... _. ........................ 107

Элементы физического воспитания в народных играх и развлечениях . 109

Физическое воспитание в потешных войсках 115

Физическое воспитание в учебных заведениях 120

Государственная регламентация парусного и гребного дела 124

Элементы физического воспитания в развлечениях привилегированных

классов................................ 128

Отражение вопросов физического воспитания в общественной мысли

первой четверти XVIII в................ 135

Заключение................. •...... • . . .    138

Физическое воспитание в России во второй половине XVIII века

А. В. Грачев

Введение.............................. 143

Физическое воспитание в быту народов России    144

Физическое воспитание в учебных и воспитательных заведениях ...   152 Элементы физического воспитания в развлечениях привилегированных

классов................... .............. 163

Физическое воспитание в педагогических теориях России XVIII в. . .     167

Заключение............................ 174