И. Л. ШЕРМАН

СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В СССР

(1920-1931)

ИЗДАТЕЛЬСТВО ХАРЬКОВСКОГО ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА им. А. М. ГОРЬКОГО Харьков                                                                      1964

001

Ш49

Предлагаемая книга является исследованием по историографии гражданской войны в СССР. В ней показаны становление и творческий путь совет­ской исторической науки в 20-х годах, ее вклад в изучение одной из важнейших проблем отече­ственной историографии.

Автор анализирует историографию 20-х годов как особый этап к изучении гражданской войны и показывает как освещалась данная проблема в работах общего характера. Большая часть книги посвящена анализу исторической литера­туры, отражающей ход гражданской войны в различных районах страны.

В работе также рассмотрена историография социалистического строительства и политики воен­ного коммунизма.

Книга предназначена для преподавателей вузов, учителей, научных работников и студентов исторических факультетов.

Ответственный редактор доктор исторических наук В. И. Астахов.

Исай Львович Шерман

СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В СССР

(1920—1931)

Редактор Я. И. Ткаченко.

Техредактор Г. П. Александрова. Корректоры Р. Е. Дорф, J1. Г. Момот.

Сдано в набор 7/И 1964 г. Подписано к печати 21 /IV 1964 г. БЦ 10212. Формат 60X90Vi6. Объем 10,62 бум. л_м 2U25 физ. печ. л., 21,25 уел. печ. л., 21,3 уч.-изд. л. Зак. 348. Тираж 2000. Цена 1 руб. 43 коп.

Харьковская типография № 16 Главполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров УССР по печати Харьков, Университетская, 16.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Исторические решения XX и XXII съездов КПСС ознамено­вали крупный перелом в развитии советской исторической пауки и восстановили подлинно ленинские условия для развития твор­ческой научной мысли.

Освободившись от чуждого марксизму культа личности Сталина, можно объективно и глубоко разобраться в истории советской исторической науки и достойно оценить ее значение в строительстве коммунизма. Используя богатый опыт науки, накопленный десятилетиями, мы имеем все необходимые дан­ные для того, чтобы определить пройденные этапы и увидеть, как в своем общем поступательном развитии советская истори­ческая наука, преодолевая серьезные препятствия и трудности, достигла современных высот.

В обстановке большого творческого подъема историки при­ступили к очень большой и сложной работе по созданию исто­рии советской исторической науки. Значительным вкладом в дело изучения истории советской историографии явился кол­лективный труд Института истории АН СССР — «Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС», где наряду с итогами науки за последние пять лет дан обзор изучения отдельных проблем историографии за минувшие десятилетия *.

Принципиальные вопросы развития нашей исторической науки подняты в дискуссии о периодизации советской историо­графии на страницах журнала «История СССР» за 1960—1962 годы. Впервые проблемы периодизации исторической науки стали предметом специальной, свободной, творческой дискуссии.

Дискуссия и статьи, посвященные периодизации, показали, что в свете общего развития нашей страны историческая наука прошла два основных этапа (1917 год — середина 30-х годов; середина 30-х годов — середина 50-х годов) и вступила в тре­тий этап, связанный с развернутым строительством коммуни­стического общества. Содержание и грани этих больших этапов хорошо обоснованы в статьях академика М. В. Нечкиной

¹ Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР. Сб. статей. Изд-во АН СССР. М., 1862.

и в коллективной статье М. В. Нечкиной, 10. А. Полякова, JI. В. Черепнина ¹.

В ходе дискуссии было также правильно подчеркнуто, что при периодизации сложного процесса развития науки нельзя с чрезмерной точностью фиксировать и канонизировать рубежи отдельных этапов, а периодизация отдельных проблем историо­графии, ввиду их специфики, естественно, может отклоняться от общих хронологических граней ².

Обозревая сложный поступательный процесс становления и развития советской исторической науки, мы должны гордить­ся ее достижениями на всех этапах и решительно отмести имеющееся еще скептическое отношение к пройденному ею пути.

Совершенно правы авторы первой статьи сборника «Совет­ская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС», утвер­ждающие, что «находятся иной раз историки, которым вся пройденная советской исторической наукой дорога кажется сплошной цепью рытвин и ухабов, пробелов и промахов, невы­полненных задач или ошибочных решений...»³. Такой скепти­цизм особенно распространен по отношению к первому этапу развития нашей исторической науки, что в значительной сте­пени является пережитком культа личности Сталина, а также тем, что до последнего времени наша историография не зани­малась изучением своей истории и мы не располагаем иссле­дованиями но истории советской исторической науки.

Этот пробел явно заметен и в наиболее важной, сложной и всегда актуальной проблеме советской исторической науки — истории гражданской войны. Даже в пятитомной истории граж­данской войны нет общего историографического очерка. Только лишь в последние годы историки приступили к изучению дан­ной проблемы. Началом изучения историографии гражданской войны в целом является статья Д. К- Шелестова, опубликован­ная в 1964 году⁴.

Историографии данной проблемы носвящен также и ряд других статей⁵.

* ¹ М. В. 11 е ч к и и а. О периодизации истории советской исторической науки. «История СССР», 1960, ,М> 1; М. В. Меч кин а. К итогам дискуссии

о   периодизации истории советской исторической науки. «История СССР», 1962. 2: М. В. Нечкииа, Ю. Л. Поляком. Л. В. Черепнии

О  пройденном иути. Сб. «Советская историческая наука or XX к XXII съезду КПСС. История СССР».

« ² См. эти же статьи, а также «История СССР». 1962, № 2.

* Сб. «Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. Ис­тория СССР», стр. 6.

⁴ Д. К- Шелестом. Советская историография гражданской войны и военной интервенции в СССР. «Вопросы истории», 1964, Кг 2.

⁸ Д. К. Шелестов. Об изучении истории гражданской нойны и воен­ной интервенции. Сб. «Советская историческа» паука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР», М., 1962; В. II. Наумов. К историографии бело-

4

Нельзя согласиться с имеющимся в нашей современной историографии утверждением, будто советские историки могли приступить к изучению ленинских трудов не ранее середины 20-х годов, так как лишь к этому времени вышло полное собра­ние сочинений В. И. Ленина. Невозможно представить даже начало советской исторической науки без ее марксистско-ленин­ской методологической основы.

Без марксистско-ленинской основы советская историография 20-х годов не могла бы приступить к освещению ни одной проблемы по истории советского общества. Это, конечно, ни в коем случае не означает, что советские историки сразу же полностью овладели ленинским учением социалистической рево­люции. Процесс изучения ленинского наследия был длитель­ным, сложным, но осуществлялся он вместе с развитием социа­листического общества. Этот процесс на более высоком уровне продолжается и теперь.

Что касается реальной возможности изучения ленинских трудов, то они были задолго до выхода в свет полного собра­ния сочинений В. И. Ленина. Так, например, из 73 произведе­ний В. И. Ленина, помещенных в 30 томе 4-го издания, 57, при­чем все основные, были опубликованы еще в 1919—1920 годах. 16 документов, опубликованные лишь в 30-х, 40-х годах, пред­ставляют собой небольшие письма или записки, главным обра­зом адресованные Сталину.

Ленинские сочинения периода гражданской войны печата­лись в таких общедоступных изданиях, как «Правда», «Изве­стия ЦК РКП (б)», «Петроградская правда» и в некоторых других органах. Основные ленинские работы периода граждан­ской войны - доклады на VIII, IX съездах, VIII партконфе­ренции, VII съезде Советов и другие — кроме того были изда­ны в те же годы отдельными книгами. Это же следует сказать и о важнейших решениях партийных съездов и конференций, i генограммы которых были изданы еще в иериод гражданской войны и переиздавались на всем протяжении 20-х годов. Таким образом, и этот тезис историков, нигилистически относящихся к историографии 20-х годов, отпадает как совершенно несо- I- гоятельный.

чешского мятежа в 1918 г. «Ученые Зсшпскм» ДОН мри ЦК КПСС. Выи. 10, IWS6: Л. И. Зев ел ев. Гражданская нойма в Туркестане в советской истори­ческой литературе. «История СССР». 1063, Хя 3; С. С. Хесин. Некоторые ■опросы историографии первых лет Советской власти. «История СССР», 1961. .Ч» 3; П. Г. Г и м пел ьс о и. Литература о Советах первых лет диктатуры пролетариата (ноябрь 1917—1020 гг.), «История СССР», 1963, .Vs 5; И. Л. Шерыа н. Первые исследования но истории гражданской войны. «Воепно-исгорическнй журнал», 1964, Хе 2; И. Л. Ш е р м а в. Громадянська ‘iiftna та шоземна воеииа штервенщя у висв1тлент 1сторично1 лггератури 20-х рок1в. «УкраТнськиП кторичнии журнал», 196-1, Ns 1.

Советская историческая наука всегда развивалась на основе марксистско-ленинской методологии, а ее успехи прежде всего зависели от степени и глубины изучения теории марксизма- ленинизма, от борьбы с враждебными, антинаучными теориями исторического процесса. Это, конечно, целиком относится и к историографии гражданской войны. Ленинская концепция истории гражданской войны утверждалась в борьбе с буржуаз­ными, эсеро-меньшевистскими, троцкистскими и правыми фаль­сификаторами.

На историографии гражданской войны особенно отрицатель­но сказалось влияние чуждого марксизму-ленинизму культа личности Сталина, начало которому было положено работой К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», изданной в 1929 году. Однако даже культ личности Сталина, который принес очень большой вред изучению гражданской войны, не мог остановить общего поступательного развития науки. Совре­менный высокий уровень изучения истории гражданской войны является закономерным результатом исследования этой важней­шей проблемы советской историографии на протяжении более че«4 сорока лет.

Историография гражданской войны, как и вся советская историческая наука, прошла в своем развитии два основных этапа и теперь, в период развернутого строительства комму­низма, находится на третьем этапе.

Основой историографии гражданской войны явились труды классиков марксизма-ленинизма и особенно работы В. И. Ленина. Труды В. И. Ленина стали не только методоло­гической основой историографии гражданской войны, но и дали ей богатейший конкретно-исторический материал. Изучению ленинского наследства по истории гражданской войны необхо­димо посвятить специальные исследования.

Начало изучения гражданской войьы относится к 1918— 1920 гг., уже тогда появляются очерки, воспоминания и статьи, относящиеся к ее истории. С конца 1920 года советская исто­риография уже смогла приступить к исследованию гражданской войны как завершенного этана в истории советского общества. Так начинался первый этап историографии гражданской войны.

Конечной гранью первого этана историографии данной проб­лемы можно считать 1931 год, когда нос гановление ЦК ВКП (б) от 30 июля открыло новый, более высокий этап в изучении истории гражданской войны. Завершение первого и начало вто­рого этапа историографии гражданской войны совпало с внед­рением культа личности Сталина, который принес особенно большой ущерб изучению этой проблемы.

Хронологически первый этап историографии гражданской войны в основном относится к 20-м годам. Этот этап имеет свои особенности, связанные с развитием всей советской историче- 6

ской науки в тот период. Это был первый шаг в историографии советского общества. Здесь все было новым, все надо было создавать впервые, искать пути, методы и формы овладения огромным конкретно-историческим материалом и творческого применения теории марксизма-ленинизма к истории советского общества. Первый этап историографии гражданской войны имеет особенности и их раскрытию посвящена первая глава настоящей работы.

Цель работы — показать становление и творческий путь историографии гражданской войны в 20-х годах, ее вклад в ис­следование одного из важнейших периодов истории советского общества. Такая задача может быть решена только с позиций марксистско-ленинского историзма, с учетом всех особенностей как данного этапа историографии, так и проблемы, которую она изучала. Это и определяет структуру данной работы, отражаю­щей круг проблем и особенности литературы 20-х годов по исто­рии гражданской войны.

При анализе трудов советских историков 20-х годов автор руководствовался мудрыми словами В. И. Ленина о том, что «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требова­ниями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками» *.

¹ В. И. Ленин. Соч., т. 2, стр. 166.

ГЛАВА 1

ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ КАК ЭТАП В ИЗУЧЕНИИ ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНОСТРАННОЙ ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ

Великая Октябрьская социалистическая революция совер­шила коренной перелом в развитии исторической науки. С пер­вых же дней Советской власти перед исторической наукой вста­ла великая и почетная задача — создать научную историю социалистической революции, показать ее место в начавшейся новой эпохе истории человечества — эпохе коммунизма.

Начало историографии Великой Октябрьской социалистиче­ской революции и гражданской войны так же, как и всей совет­ской исторической науки, положили труды В. И. Ленина. В них показаны пути изучения истории социалистической революции и гражданской войны, намечены их основные этапы, даны тео­ретические, научные основы исследования этих коренных проб­лем истории советского общества.

Первоначально изучение истории гражданской войны было неразрывно связано с изучением истории Великой Октябрьской социалистической революции как единого процесса борьбы за утверждение диктатуры пролетариата. Однако уже в первые годы своего развития советская историография, руководствуясь трудами В. И. Ленина и анализируя конкретно-исторический материал, все более выкристаллизовывала историю Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской вой­ны как две самостоятельные проблемы.

Первые статьи, очерки, воспоминания и обзоры по истории гражданской войны появились еще в 1918—1919 годах. Они представляли собой популярную литературу, во многом близ­кую к публицистике. Их издавала Комиссия по исследованию и использованию опыта войны 1914—1918 годов при Всероссий­ском Главном штабе, политические управления фронтов и со­единений Красной Армии, партийные комитеты, исполкомы и ревкомы'.

¹ См. библиограф, сб.: «Советская страна в период гражданской войны 1918—1920 гг.». М., 1961; «История советского общества в воспоминаниях современников (1917—1957). Изд-во МГУ, М., 1958.

8

Эти публикации дают большой и очень ценный материал, отражающий различные этапы и события гражданской войны и иностранной военной интервенции. Они ярко характеризуют героический подвиг советского народа и его армии в борьбе против внутренней и внешней контрреволюции.

После окончания гражданской войны советская историче­ская наука смогла приступить к изучению ее истории как целостного, законченного этапа социалистической революции и борьбы за Советскую власть. В 1920’—1921 гг. развертывается большая и планомерная работа по собиранию, публикации и изучению материалов по истории партии, Великой Октябрь­ской социалистической революции и гражданской войны.

Еще в период гражданской войны Советское государство создает первые материальные и организационные основы для развития исторической науки и особенно историографии совет­ского общества. К этим мероприятиям относятся декрет от I июня 1918 года о национализации и централизации архивного дела, положение ВЦИКа от 25 июня 1918 года о создании Социалистической академии и решение ЦК РКП (б) в конце

1920  года о создании Института Маркса—Энгельса. Декретом СНК в конце 1921 года был создан Институт красной профес­суры с историческим отделением, чем начиналась, в частности, подготовка высококвалифицированных кадров для обществен­ных наук.

Особенно большое значение для изучения истории партии, Великой Октябрьской социалистической революции и граждан­ской войны имело создание 25 сентября 1920 года по инициати­ве В. И. Ленина Комиссии по изучению истории Октябрьской революции и Коммунистической партии — Истпарта.

Организация центрального, а в скором времени и многих местных истпартов была началом большой научно-организаци­онной работы по собиранию, изучению и изданию материалов по истории гражданской войны. Именно истпарты на всем про­тяжении 20-х годов были основными научными организациями, разрабатывавшими историю гражданской войны. С этой точки зрения 20-е годы могут быть названы истпартовским периодом в историографии гражданской войны.

Создавая истпарты, В. И. Ленин имел в виду, что они и в це­лом историческая наука должны подготовить материал для истории Коммунистической партии, социалистической револю­ции и Советского государства. Еще в начале апреля 1920 года

В.  И. Ленин писал В. В. Адоратскому о необходимости соби­рать материал для истории гражданской войны и истории совет­ской республики ^]. Таким образом, партия и правительство создали к 1921 году первоначальные основные организацион­

¹  См. В. И. Ленин. Соч., т. 35, стр. 379.

ные и материальные условия для развития историографии советского общества и, в частности, историографии граждан­ской войны.

Какова же была источниковедческая основа для начала изучения истории гражданской войны?

В 1919 году был подписан декрет СНК, в котором на осно­вании закона о централизации и национализации архивного дела было указано, что все оконченные дела советских учреж­дений, профессиональных и кооперативных организаций после пяти лет хранения передаются ими в исторические архивы *. Этим декретом решался вопрос о создании в стране историче­ских архивов, хранящих материалы по истории Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской вой­ны. В 1920 году Главное Управление архивным делом обрати­лось в губернские исполнительные комитеты Советов и в губерн­ские комитеты РКП (б) с просьбой оказать содействие архив­ным органам в собирании документов для проектировавшегося «Центрального хранилища материалов по истории переживае­мых JuaMH событий по истории революции и революционного строительства 1917—1919 гг.»².

Так было положено начало созданию архива Октябрьской революции. От советских учреждений и от непосредственных участников Октябрьской революции и гражданской войны в архив поступали ценные фонды и коллекции документальных материалов. Особенно внимательно относились к комплектова­нию архива Октябрьской революции Всероссийский Централь­ный Исполнительный Комитет, Совет Народных Комиссаров и Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контр­революцией. От этих учреждений уже тогда в архив Октябрь­ской революции поступило много документальных материа­лов» ³.

К 1921 году в архиве Октябрьской революции в Москве были сконцентрированы фонды съездов Советов, сессий ВЦИК, СНК, Совета Труда и Обороны и ряда наркоматов⁴. С 1923 года в ЦАОР уже систематически поступали материалы центральных государственных учреждений, и по мере их поступ­ления осуществлялось упорядочение⁵.

¹  Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1919 г. Л¹» 28. стр. 313, пп. 1 и 2.

²  В. В. Максаков. Докумеиты Советского государства в архивах СССР. Труды исторнко-архшшого института, т. Л. М., 1948, стр. 6—7.

³  Там же, стр. 9.

•* В. В. Максаков. Архивное дело в первые годы Советской власти. М., 1959, стр. 72—73.

³   Центральный государственный архив Октябрьской революции и социа­листического строительства. Путеводитель. М., 1946, стр. 6.

В 1925 году архив Октябрьской революции, существовавший до того времени как IV отделение государственного архива РСФСР, был официально превращен в самостоятельный Цен­тральный архив Октябрьской революции в Москве. В это же время приступили к созданию архивов Октябрьской революции на местах — в автономных республиках, в губернских и крае­вых (областных) центрах РСФСР. Центральные архивы Октябрьской революции были созданы и в ряде союзных рес­публик *.

Ленинский декрет о реорганизации и централизации архив­ного дела от 1 июня 1918 года положил также начало созда­нию центральных советских военных архивов и прежде всего архива Красной Армии — важнейшего хранилища материалов по истории гражданской войны. Приказом Революционного военного совета республики № 399 от 7 декабря 1918 года архивы всех управлений, учреждений, заведений и штабов На­родного комиссариата по военным делам передавались в веде­ние Главного управления архивным делом ². В то время мате­риалы военных учреждений передавались в хранилища Военно­ученого архива при Военно-исторической комиссии Всероссий­ского главного штаба. Уже летом 1919 года в Москве было сконцентрировано значительное количество военных фондов³. В конце 1919 года было принято решение выделить фонды Красной Армии из состава военно-ученого архива и создать самостоятельный архив Красной Армии.

В начале 20-х годов концентрацию документов по истории партии, Октябрьской революции и гражданской войны развер­нули все исторические архивы и истпарты. Однако основная масса архивных фондов по истории гражданской войны была сконцентрирована и подготовлена к использованию только во второй половине 20-х годов.

Сразу же после окончания гражданской войны, в 1921 году, Центральный истпарт в письме за подписью М. Ольминского, обращаясь к местным истпартам, указывал: «Истпарт, считая март 1921 года завершением первого этапа революции, считает необходимым теперь же приступить к широкой постановке исторической работы за минувшее четырехлетие (с февраля 1917 по февраль 1921 года), — к подведению первых итогов революции. Необходимость таких итогов вызывается не только интересами научного характера, но и требованиями практиче­ской — советской и партийной работы»^А.

¹  В. В. Максаков. Документы Советского государства в архивах СССР., стр. 18.

²  Ф. Е. Кузнецов. Фонды центральных государственных военных архивов СССР и их научное использование. «Труды историко-архивного института», 1948, Ns 4, стр. 87.

³  Там же, стр. 89.

⁴  «Печать и революция», 1921, № 3, стр. 317.

В письме сказано, что истпарт уже приступил к составле­нию истории — хроники Великой Октябрьской социалистиче­ской революции по следующей программе: 1. Развитие народ­ного хозяйства в 1917-1921 годах. 2. Организация власти в Центре и на местах. 3. Принципиальное законодательство. 4. Массовое движение. 5. Внешняя политика. 6. Контрреволю­ция. 7. Фронты и Красная Армия. 8. РКП. 9. Культурно-просве­тительная работа ¹. Эти вопросы, указано в письме, будут из­ложены строго фактически и хронологически с необходимыми обобщениями в виде вводных замечаний и заключений.

Эта очень лаконично сформулированная схема носит на себе печать поспешности и, конечно, имеет существенные недостатки с точки зрения последовательности и содержания.

Более обстоятельно и последовательно составлена вторая часть письма, где истпарт рекомендует приступить к составле­нию и изданию монографии но определенной программе. Вто­рой, послереволюционный, раздел программы, названный «Борьба за диктатуру пролетариата», выдвигает широкий ком­плекс вопросов, в том числе: 1. Взятие власти Советами. 2. Пер­вые декреты. 3. РКП и национальный вопрос. 4. Аграрный вопрос. 5. Брестский мир. 6. Классовая борьба в деревне и ком­беды. 7. Создание Красной Армии. 8. Борьба с контрреволю­цией и интервентами. 9. Подпольная работа. 10. Борьба с на­ционалистической контрреволюцией и другие вопросы.

Основной раздел программы посвящен советскому и партий­ному строительству, куда также включен довольно широкий круг вопросов, вплоть до отдельной характеристики ВЦИКа, Совнаркома и каждого в отдельности наркомата. Следующий раздел программы выдвигает пункты о работе профсоюзов, комсомола, о работе среди женщин, о политике Советской власти по отношению к рабочим, крестьянам, интеллигенции, буржуазии. С научной точки зрения предложенная программа имела большие недостатки. Многие вопросы в ней повторялись или искусственно разрывались на части. Однако это была пер­вая программа истнарта и она все же давала определенное на­правление местным истпартам к написании истории революции и гражданской войны.

Большую работу по публикации материалов и сгагс'й из истории гражданской войны осуществляли журналы истнартов, выходившие с 1921—1922 гг.: «Пролетарская революция» — орган Центрального истпарта, «Красная летопись» - Петро­градского, «Летопись революции» — украинского, «Путь рево­люции» — Казанского, «Вперед» -• Белорусского, «Красная быль» — Самарского, «Революционное былое» — Тульского, «Красная летопись Туркестана» — Ташкентского и др.

¹  «Печать и революция», 1921, Mb 3, стр. 317—318

В эти же годы истпарт приступил к изданию специальных сборников по истории революции и гражданской войны '. Зна­чительное количество материалов, главным образом воспоми­наний, публиковалось в периодических изданиях губернских и областных комитетов партии². Во многих из них были спе­циальные отделы — «Материалы истпарта», где и печатались материалы по истории революции и гражданской войны.

Начало изучения гражданской войны было также и нача­лом советской военной историографии, для которой боевые действия Красной Армии и ее военное искусство были главным объектом научного исследования.

Инициатором изучения военной истории гражданской войны выступила Академия генерального штаба Красной Армии, со­зданная 8 декабря 1918 года. В апреле 1921 года по инициативе коммунистической фракции академии было создано Военно­научное общество с целью изучения истории Красной Армии, поенных действий и советского военного искусства. В числе инициаторов этого общества и его активных деятелей с первых же дней выступили выдающиеся советские полководцы и воен­ные деятели: С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский, Н. И. Подвой­ский, П. Е. Дыбенко, Г. Д. Гай, Л. Л. Клюев и другие.

Приступая к изучению гражданской войны, советские воен­ные историки объявили решительную борьбу старой буржуазной профессуре академии, считавшей, что только история мировой войны может быть предметом научного исследования новейшего военного искусства. Отмечая великое историческое значение гражданской войны, организаторы Военно-научного общества писали: «Что бы ни говорили «жрецы» и «хранители» догм и «неизменных» принципов военного искусства, мы должны при­знать, что гражданская война наглядно доказала, каким ре­шающим элементом в военную обстановку входят классовое соотношение борющихся сторон и влияние экономических и по­литических факторов, которые не только осложняют обстановку, но и перевертывают вверх ногами целый ряд понятий, до на­стоящего времени имевших все признаки «незыблемости». Непримиримость классовых противоречий борющихся сторон обусловила ожесточенность борьбы, необычайно бурный темп борьбы, частую смену форм этой борьбы и т. и. Вполне есте­ственно, что с. этой мыслью изучения опыта гражданской войны задались активные участники этой борьбы слушатели Академии

¹          «Революция в Крыму». Истор. сб. Крымского истпарта. 1923, № 1,

2  и 3; «Путь коммунизма». Сб. Краснодарского истпарта, 1922, К° 3; «Даль- истпарт». Сб. материалов по истории революционного движения, 1923; и др.

²   «Коммунист» — ежемесячный журнал Семипалатинского губкома РКП(б), 1923; «Рабочее звено», ежемесячный журнал Архангельского губ­кома, 1923; «Известия Гомельского губкома РКП» — двухнедельный журнал и др.

генерального штаба РККа, которые, будучи проводниками классовой пролетарской политики на красных фронтах, участ­никами и руководителями многих операций, вынесли из горнила этой борьбы живой опыт, который сейчас надлежит подытожить и из сделанных обобщений сделать выводы»

Организаторы Военно-научного общества обратились с при­зывом ко всем военно-политическим работникам Красной Армии приступить к собиранию исторических материалов, не поступив­ших в архив и находящихся на руках в виде личных архивов, мемуаров, дневников, докладов и т. д. ².

Несколько позже Военно-научное общество, обращаясь к военно-политическим работникам Красной Армии, призывало «любовно и с благоговением восстанавливать страницу за стра­ницей историю величайшей, героической, невиданной в мире борьбы голодной, оборванной, изнемогающей подчас Красной Армии со своими прекрасно вооруженными врагами. Нужно восстанавливать не только ход событий, но и бытовую сторону эпохи. Под ножом анализа исследователя часто ускользает бытовая сторона, тускнеет яркая картина, в ходе событий остаются неизвестными весьма важные факторы, остается неиз­вестной психологическая обстановка борьбы. Поэтому для исто­рии равноценны ученый исследователь и бытописатель...»³.

Военно-научное общество также призвало военно-политиче­ские органы установить контакт со всеми научными учрежде­ниями и организациями, изучающими историю гражданской войны.

Инициатива организаторов ВНО нашла широкий отклик во всех военных кругах, где создаются филиалы этой научной организации, развернувшие наряду с нстпартами активную дея­тельность по изучению истории гражданской войны.

Большую роль в изучении опыта гражданской войны сыгра­ли военно-научные журналы: «Армия и революция», «Военная мысль», «Красный Флот», «Революция и война» и др. Со вто­рой половины 20-х годов они стали военно-пропагандистскими журналами и прекратили публикацию военно-исторических ра­бот. Исключительно важную роль на протяжении всего десяти- летия в изучении истории гражданской войны сыграл централь­ный орган Военно-научного общества «Военная мысль и рево­люция», переименованный в 1924 году в журнал «Война и ре­волюция». На его страницах появились лучшие ноенно-истори- ческие работы по истории гражданской войны. Журнал выхо­дил под редакцией и при ближайшем участии М. В. Фрунзе,

¹  Сб. Военно-научного общества, 1921, № 1, стр. 4—5.

²  Там же. стр. 239.

*   Гражданская война, т. 1. Материалы по истории Краспой Армии, М., 1923, стр. 4.

С.  С. Каменева, М. Н. Тухачевского, А. С. Бубнова, Р. П. Эйде- мана и И. Я. Якира

Значительную работу но изданию материалов гражданской войны проводила также Комиссия по исследованию и исполь­зованию опыта мировой и гражданской войны при штабе РККА.

Таким образом, гражданские и военные историки сразу же после окончания гражданской войны приступили к изучению ее истории.

Всего на протяжении 20-х голов по истории гражданской войны было опубликовано около 1200 названий сборников, от­дельных книг, статей, воспоминаний и документальных подбо­рок в журналах. В приведенную ниже таблицу вошли книги, сборники документов, а также статьи, мемуары и документы, опубликованные в исторических и военных журналах. Учтена литература, выходившая на русском языке.

Таблица 1

Кроме того в 1921-1930 годах ниенно-поли гические органы и отчасти истпарты издали около 60 больших сборников, посвя­щенных истории отдельных соединений и частей Красной Ар­мии, где главным образом показана их боевая деятельность на различных фронтах гражданской войны. В эти сборники вхо­дят очерки, мемуары, некрологи, документы, иногда даже лите­

¹ До 1927 года журнал был органом Центрального Совета военно-науч­ного общества, а затем под тем же руководством — органом Центрального Совета Осоавиахима СССР.

ратурные произведения. Наконец, советская историография издала или, главным образом, переиздала свыше 50 книг — воспоминаний и очерков белогвардейцев.

Из таблицы видно, что наибольшее количество литературы было издано в 1927—1928 годах, что было связано с 10-летием Великой Октябрьской социалистической революции и 10-летием Красной Армии.

Исключительно большое влияние на развитие историогра­фии советского общества в 20-х годах оказала подготовка к 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции, начавшаяся еще в 1925 году и послужившая мощным толчком к накоплению материалов но изучению истории партии, Вели­кой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Организатором этой большой работы были Централь­ный и местные истпарты, опиравшиеся на широкий актив пар­тийных работников — участников Великой Октябрьской социа­листической революции и гражданской войны.

В начале 1926 года истпарт ЦК ВКП(б) в письме к мест­ным истпартам отмечал: «Ввиду того, что почти все истпарт- отделы уже приступили к работе по подготовке материалов к 10-летию Октября, необходимо установить, в какие формы должна вылиться юбилейная издательская работа на местах. Истпарт ЦК ВКП(б) полагает, что наиболее простой и распро­страненной формой является сборник статей, воспоминаний и документов, охватывающий период: дооктябрьский и пе­риод гражданской войны (эпоху военного коммунизма») '.

Истпарт ЦК ориентировал местные истпарты на создание сборников размером в 12—15 печатных листов, куда должны были войти краткие, но содержательные статьи, материал в ко­торых, в отличие от сборников к юбилею 1905 года, должен быть хорошо обработан и обобщен. В письме говорилось, что воспоминания и документы должны служить дополнением и иллюстрацией к статьям и не должны загромождать сбор­ники.

Истпарт ЦК ВКП(б) ориентировал также местные истпарты на создание научно-исследовательских работ в форме моно­графий, но оговаривал, что эта форма работы может осуще­ствляться только там, где для этого есть работники соответ­ствующей квалификации. С целью облегчения работы местных истпартов институт ЦК выработал примерную ориентировоч­ную схему для разработки материалов и подготовки очерков к 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Схема состоит из пяти разделов: 1. Предпосылки местного Октября. 2. Октябрьский переворот на местах. 3. Власть Сове­тов. 4. Гражданская война. 5. Партийная организация.

> «Пролетарская революция», 1926, № 3, стр. 268.

В этой схеме бросается в глаза отрыв истории партийных организаций от истории революции и гражданской войны, что. должно было привести к дублированию многих вопросов.

Четвертый раздел, посвященный истории гражданской вой­ны, ставил перед истпартами задачу — показать борьбу трудя­щихся масс данного района против различных сил и форм контрреволюции, учитывая местные условия. В схеме указано на необходимость показать руководящую роль большевистских организаций в борьбе трудящихся против контрреволюции, дея­тельность подпольных организаций, партизан, Красной Армии и деятельность конкретных участников борьбы за Советскую власть.

Таким образом, схема истпарта направляла деятельность местных истпаргов на развертывание большой работы по изу­чению истории гражданской войны в форме очерков, статей и воспоминаний. В то же время она имела значительные недо­статки методологического характера, что, конечно, должно было сказаться на истпартовской литературе по истории гражданской войны. Это выражалось в том, что в значительной своей части схема ориентировала истпарты на подробное описание струк­туры, политики и деятельности контрреволюционных прави­тельств.

Следующим важным шагом в подготовке 10-летия Октября явилось Всесоюзное совещание истпартотделов при ЦК ВКП(б) в начале января 1927 года, принявшее более серьезную про­грамму работ ^х.

Одна из наиболее положительных и характерных черт дея­тельности истпартов — их опора на широкий партийный и бес­партийный актив участников революции и гражданской войны. В собирании, выявлении материалов и написании воспоминаний участвовали тысячи людей, внесших огромный вклад в станов­ление советской историографии Великой Октябрьской социа­листической революции и гражданской войны. Особенно боль­шую роль сыграли группы содействия истпартам, возникнове­ние которых относится к осени 1924 года.

С каждым годом движение этих групп становилось все бо­лее массовым, особенно их действия оживились в связи с под­готовкой к 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции.

Группы содействия оказали истпартам большую помощь в собирании материалов по истории революции и гражданской войны. Об этом свидетельствуют такие данные. В Артемовском округе в 1927 году работало 48 групп содействия, в которых участвовало 480 активных борцов революции и гражданской

¹          «Историк-марксист», 1927, № 1, стр. 267.

2 348

войны. Артемовский истпарт собрал 229 коллективных и инди­видуальных воспоминаний *.

Киевский истпарт в 1927 году насчитывал 200 участников групп содействия, с помощью которых получил 584 воспомина­ний, 45 стенограмм, 169 документов, 100 прокламаций, 59 ста­тей и т. д.². Воронежский истпарт создал группы содействия в волостях и крупнейших селах, которые дали возможность выявить многих участников революционного движения и по­могли собрать значительный мемуарный материал. Иваново- Вознесенский истпарт организовал группы и комиссии на круп­нейших фабриках и при их помощи записал много воспомина­ний активных участников революции и гражданской войны.

Помимо групп содействия, многие истпарты имели район­ные истпарткомиссии, заводские и крестьянские истпартовские ячейки и своих корреспондентов, которые записывали воспоми­нания, собирали документы. Некоторые истпарты установили тесный контакт с историческими архивами, музеями, учебными институтами и обществами по изучению местного края. Этот контакт давал возможность оказывать направляющее партий­ное влияние на деятельность других научных организаций с целью более широкого изучения истории революции и граж­данской войны. Под руководством истпартов работали ист- профы и истмолы.

Таким образом истпарты привлекали к изучению истории революции и гражданской войны широкие Kpvrn рабочих и кре­стьян. Правда, в этой работе были свои значительные труд­ности и недостатки. Многие истпарты не имели достаточно ква­лифицированных сил, которые могли бы должным образом направлять работу групп содействия, комиссий, ячеек и кор­респондентов и проверять достоверность собранных материалов и написанных воспоминаний. Вследствие этого многие собран­ные источники были не обработаны и часто представляли собой сырой и недостоверный материал, в котором события излага­лись противоречиво и неточно. Иногда авторы воспоминаний и докладов переоценивали то или иное событие и преувеличи­вали свою роль. На этой почве в группах содействия происхо­дили горячие споры, способствовавшие выяснению истины.

Тормозом в работе истпартов и, в частности, комиссий со­действия и других общественных организаций являлась анти­партийная деятельность троцкистов, стремившихся сорвать ра­боту по созданию истории партийных организаций. Так, напри­мер, большой ущерб деятельности истпарта причинили троц­кисты в Москве³.

¹  «Пролетарская революция», 1927, № 12, стр. 282.

²  Там же.

*  Там же, стр. 286.

Однако, несмотря на все эти трудности и недостатки, игт- парты, опираясь на широкий актив партийных и беспартийных участников событий, собрали к 10-летию Октября большой и ценный материал но истории гражданской войны.

*     *

*

К 1927 году Советская страна завершила восстановление своей экономики и вступила в период социалистической рекон­струкции народного хозяйства. В 1926—1928 гг. уже были до­стигнуты первые успехи в социалистической индустриализации.

Социалистическое строительство сопровождалось острой и упорной борьбой против буржуазно-сменовеховской идеоло­гии и троцкизма, отрицавшего возможность построения социа­лизма в СССР. Значительно укрепилось международное поло­жение страны, СССР становился решающей силой в борьбе за мир и разоружение. Опираясь на поддержку народа, Советское правительство стойко отражало замыслы англо-американских империалистов, стремившихся развязать войну против СССР.

За прошедшие годы социалистического строительства зна­чительно вырос культурный уровень трудящихся, достигнуты были огромные успехи в политическом воспитании масс, в фор­мировании марксистско-ленинского мировоззрения и пролетар­ского интернационализма. Успешное социалистическое строи­тельство, укрепление Советского государства, рост культуры и политической активности масс, овладение марксистско-ленин­ской теорией — все это создавало объективные условия для дальнейшего развития советской исторической науки.

В процессе своего становления и развития советская исто­рическая наука, преодолевая большие трудности, вела непри­миримую борьбу с враждебными концепциями, воспитывала новые марксистские кадры, овладевала профессиональным мастерством.

Особенно трудным и сложным был процесс становления историографии советского общества п одной из се наиболее сложных проблем — истории гражданской войны. Здесь все было новым, все надо было создавать сначала, искать пути, методы и формы овладения огромным конкретно-историческим материалом, творчески применять теорию марксизма-ленинизма к истории советского общества. Успехи советской исторической науки были в прямой зависимости от степени идейно-теорети­ческой и профессиональной подготовки кадров, от результатов ее борьбы с идейным противником, стремившимся исказить историю социалистической революции и гражданской войны.

В 20-е годы в историческую литературу попало много ме­муаров, очерков и «исследований», протаскивавших эсеровские,

буржуазно-националистические и троцкистские взгляды, фаль­сифицировавших историю гражданской войны '. Тот факт, что такие работы выходили и не всегда получали должный отпор, говорил о том, что советские историки еще недостаточно про­никлись ленинской партийностью и часто объективистски под­ходили к своим идейным противникам.

Однако советская историческая наука под руководством партии завоевывала прочные позиции. Величайшим вкладом в дело формирования марксистско-ленинской методологии со­ветских историков явился выход в свет в 1926 году первого полного собрания сочинений В. И. Ленина. Достигнуты были довольно крупные успехи в подготовке кадров историков-марк- систов через Институты красной профессуры. Для историогра­фии гражданской войны особенное значение имел специальный семинар при Московском институте красной профессуры, рабо­тавший до 1927 года под руководством М. Н. Покровского. Именно из этого семинара вышел ряд лучших монографий по истории гражданской войны².

Сплочению сил советской исторической науки способство­вало создание в 1925 году при Коммунистической академии общества историков-марксистов во главе с М. Н. Покровским. Вновь созданное общество поставило перед собой задачи:

1.  Объединение всех марксистских сил, занимающихся научной работой в области истории. 2. Научная разработка вопросов истории и марксистской методологии истории. 3. Борьба с извращением истории буржуазной наукой. 4. Критическое освещение текущей исторической литературы с марксистской точки зрения. 5. Пропаганда и популяризация марксистского метода и ознакомление широких масс с марксистскими дости­жениями в области истории ³.

В руководящий состав общества вошли наиболее выдаю­щиеся советские историки 20-х годов: М. Н. Покровский, Н. М. Лукин, Г1. О. Горин, А. В. Шестаков, Г. С. Фридлянд, В. Г. Кнорин, В. В. Максаков, С. М. Дубровский, А. П. Полон­ский и другие.

¹  И. С в я т и ц к и й. К истории Всероссийского учредительного собрания. Съезд членов учредительного собрании (очерк событий на Востоке России и сентябре—октябре 1918 г.). М., 1921; М. Рафес. Два года революции на Украине (раскол Бунда). Харьков, 1921; М. Л. Муртазин. Башкирия и башкирские войска в гражданскую войну. М., 1927; Е. Е. Колосов. Сибирь при Колчаке. М., 1923; И. Подшивало». Гражданская борьба на Урале 1917—1919 гг. М., 1925; Н. Герасимов. Батько Махно. Ме­муары белогвардейца. М., 1928; и др.

² К ним, например, относятся работы Д. Кина «Деникинщина», издан­ная в 1927 году и И. Минца «Английская интервенция и северная контр­революция», изданная в 1931 году.

*  «Историк-марксист», 1926, № 1, стр. 320.

В первый период своей деятельности в 1925—1926 гг. обще­ство историков-марксистов представляло собой лишь неболь­шой кружок и являлось как бы трибуной лишь для узких дис­куссий. Этот небольшой коллектив историков, состоявший из 40 человек во главе с М. Н. Покровским, ставил перед собой задачу подлинно научного изучения истории, выявления в исто­рической науке масс как основных объектов исторического ис­следования и борьбу за изживание иллюзий экономического материализма, «которые в то время были еще довольно сильны в нашей марксистской литературе и которые, нужно сказать, еще сильны в настоящее время среди некоторых историков- марксистов»В 1927 году общество историков-марксистов развернуло большую работу и начало превращаться в массо­вую организацию советских историков. К 1928 году в нем со­стояло 109 действительных членов и 102 члена-корреспондента, а в 1929 году в нем уже насчитывалось 345 действительных членов и членов-корресиондентов, из которых 269, т. е. 80%, были членами партии². Таким образом, в течение одного 1928 года число членов и членов-корреспондентов общества выросло на 143 человека, а за 3 года существования — в 9 раз. С 1926 года выходит журнал «Историк-марксист», сыгравший большую роль в развитии исторической науки и, в частности, историографии советского общества.

Большим стимулом для развития историографии советского общества явилось 10-летие Великой Октябрьской социалисти­ческой революции, превратившееся в великий всенародный праздник. Десятилетний юбилей советской революции, прохо­дивший под лозунгом социалистической индустриализации, в то же время обращал взоры народа к прошлому, напоминая о ге­роических днях Октября и гражданской войны. Празднование первого 10-летия было мощным толчком для мобилизации сил историков на более широкое и глубокое освещение истории социалистической революции и гражданской войны. В январе

1927    года IV' Всесоюзное совещание истнартов призвало историков пресечь увлечение мемуарной литературой и реши­тельней переходить к исследовательской работе ³.

На страницах «Исгорика-маркспста», «Пролетарской рево­люции» и других журналов все чаще ставился этот же вопрос. Так весной 1927 года в обзоре журнала «Историк-марксист» указывалось, что «в значительном число исторических журна­лов преобладает мемуарная литература, критическая оценка которой для обозревателя представляет большие затруднения, особенно с точки зрения методологических задач нашего жур­

¹  «Пролетарская революция:», 1929. № 11. стр. 219.

²  «Историк-марксист», 1929, № 11. стр. 218—219.

³  «Пролетарская революция*, 1927, .V» 1, стр. 259.

нала. В статьях-мемуарах часто просто нет материала для та­кой критики. Просим, однако не понимать нас так, что мы про­тив «мемуаров». Нет, мы их считаем материалом ценным для исторической науки и нужным, но вместе с тем присоединяемся к критикам, высказывающимся за известную «рационализацию мемуаров»'.

Характеризуя мемуары, И. И. Минц писал в 1927 году: «Ценные сами но себе, когда речь идет о бытовой стороне борьбы, о настроениях и переживаниях участников, о духе эпо­хи, чего не найдешь ни в каких документах, они (воспомина­ния) оказываются не всегда состоятельными для выяснения фактического хода событий, а, следовательно, для анализа классовой борьбы»².

С 1927 года критика научной продукции истпартов и их пе­риодических органов проходила главным образом с позиций оценок их научного уровня и, в частности, соотношения иссле­довательских и мемуарных работ. Так, например, в рецензии журнала «Историк-марксист» сказано, что в первых номерах журнала «Пролетарская революция» за 1927 год «почти все статьи, за небольшим исключением, носят характер мемуаров, причем лишь некоторые из них сопровождаются соответствую­щей документацией. Однако следует отметить, что за последний год привлечение документации в статьях, мемуарах в «Проле­тарской революции» начинает находить все большее и большее место... Привлечение документации, конечно, уже в значитель­ной степени улучшает содержание журнала, но все же этого еще недостаточно. Особенно бросается в глаза небольшое число статей исследовательского типа» ³.

Обозревая журнал «Красная летопись» за 1927—1928 гг., Центральный истпарт отмечал, что в 1927 году в нем почти отсутствовали исследовательские статьи. «Журналы, вышедшие в 1928 году, — сказано в обзоре, — носят уже иной характер, так как в них помещен ряд исследовательских статей и эти сборники можно признать образцовыми»⁴.

Характеризуя в целом истпартовскую литературу за 1927— 1928 гг., Центральный истпарт в своем обзоре сделал вывод, что «в результате опыта самих истиартов и курса, взятого ист- иартом ЦК ВКП(б), литературная продукция за отчетный пе­риод несомненно повысилась и выгодно отличается от литера­туры прошлых лет. Почти изжит трафаретный сборник непро­веренных, написанных но памяти воспоминаний и изданных без всякой системы сырых документов. Истпарты отрешаются от

¹  «Пролетарская революция», 1927. № 3. стр. 202.

²  «Пролетарская революция», 1927, № 1. стр. 246.

³  «Историк-марксист», 1927, 3. стр. 201.

⁴  «Пролетарская революция», 1928, И и 12. стр. Зоб.

изданий сборников чисто биографического характера и стре­мятся давать работы по истории партии и революции либо в форме научно-исследовательской, либо повествовательной» ¹.

Этот же вывод сделан в обзоре истпарта в 1930 году, где сказано: «...за последние два—три года литературно-издатель­ская работа местных истпартов значительно изменилась. Ист­парты, вместо издания трафаретных сборников сырых материа­лов и воспоминаний, приступили к составлению научных моно­графий и революционных хроник»².

Критикуя увлечение мемуарами, историки во второй поло­вине 20-х годов выступают также и против фетишизации архив­ных документов. В этой связи большой интерес представляет отношение историков гражданской войны к роли и месту доку­мента в историческом исследовании. Своеобразие этих взгля­дов заключалось в том, что историки-современники считали, что наиболее глубокое и правдивое освещение недавно пришед­ших событий может быть достигнуто только лишь в сочетании архивных документов и воспоминаний.

В этом отношении особенный интерес представляет точка зрения С. С. Каменева, писавшего в 1928 году в предисловии ко II тому истории гражданской войны: «Почти все авторы настоящего тома из осторожности стремятся каждый подни­маемый ими вопрос подкрепить документами и, получив доку­мент, принимают его за непреложный факт. Как будто без документа не может быть факта. Такой подход был бы объяс­ним и понятен, если бы со времени гражданской войны прошло сто лет, когда в живых не осталось бы ни одного участника,— тогда поневоле исключительно по документам пришлось бы восстанавливать факты. Но в наше время можно спокойно ба­зироваться на фактах, не подкрепленных документами. Если факт вымышлен, его немедленно опровергнут участники борь­бы, если факт правилен, он, наверное, не только получит под­тверждение со стороны тех же участников, но еще будет раз­нит и объяснен, — в этом громадное преимущество историка сегодняшнего дня, в этом должна заключаться особая цен­ность наших первых томов но истории гражданской войны...»³

Слова С. С. Каменева не отрицали значения исторических документов как основы исследования. Они направлены были против фетишизации и формального использования докумен­тов, что особенно, конечно, было недопустимо в работах, посвя­щенных истории революции и гражданской войны, проблемам, имеющим огромное политическое значение. К каким отрица­тельным результатам приводил этот фетиш и формализм

¹  «Пролетарская революция», 1928, Кя И и 12, стр. 357.

-   «Пролетарская революция», 1930. 5, стр. 289.

³  Гражданская война 1918—1921 гг., т. И. М., 1928, стр. 13.

блестяще доказал С. С, Каменев на многих убедительных при­мерах в предисловии ко II тому истории гражданской войны¹.

0   начавшемся переломе в сторону научно-исследовательской работы говорят и те организационные меры, которые были предприняты партией в области исторической. науки. 10 мая

1928  года постановлением ЦК ВКП(б) истпарт сливался с Институтом Ленина, в результате чего был создан единый высший научно-исследовательский центр и единая документаль­ная база по теории и истории Коммунистической партии ². При институте Ленина был организован отдел местных истпартов. В апреле 1930 года решением ЦК ВКП(б) Ленинградский, Украинский и Закавказский истпарты были преобразованы в институты партии и революции, что также было направлено на усиление научно-исследовательской работы³. Все эти реор­ганизационные мероприятия положительно сказались на изу­чении истории советского общества и, в частности, истории гражданской войны.

В феврале 1928 года в обществе историков-марксистов была организована Комиссия по изучению вооруженных восстаний и революционных войн, в том числе и гражданской войны⁴. Одной из центральных задач, поставленных перед Комиссией, была задача обеспечения тесного содружества военных и граж­данских историков с целью «с одной стороны, усилить внима­ние гражданских историков-марксистов к военно-техническим и военно-оперативным вопросам, а с другой стороны, усилить момент социально-экономического анализа в работах военных историков»⁵.

Вокруг комиссии сгруппировалась значительная группа историков в количестве ста человек, входивших в общество историков-марксистов.

В 1929 году при Коммунистической академии была создана секция по изучению проблем войны. Перед секцией были по­ставлены задачи освещения вопросов методологии, истории, экономики и библиографии войн, в частности, гражданской ^г Создание секции имело большое значенине для сплочения исто­риков, работавших над проблемами войн и подготовки новых кадров.

Секция объединяла научных работников, работающих над проблемами войн и, в частности, гражданской войны в СССР. В положении о секции было сказано, что она оставит перед собой следующие задачи: 1. Разработка проблем общевоенных,

¹  Гражданская война 1918—1921 гг., т. II. М.. 1928.

з  «Известия ЦК ВКП(б)», 1928, № 8. стр. 12.

³  «Пролетарская революция». 1930, ЛЬ 5. стр. 287.

⁴  «Историк-марксист», 1929, № 13, стр. 281.

⁵  Там же.

⁶  «Пролетарская революция», 1930, № 10, стр. 162.

истории войн, вооруженных восстаний и экономики войн.

2.  Научно-исследовательская работа по изучению и учету опыта гражданской войны в СССР. 3. Пропаганда марксистского метода в деле изучения истории войн и разработки вопросов военного дела '. С этой целью секция устраивала доклады, дис­путы, семинары, издавала сборники и т. д. В 1929 году в ее составе насчитывалось 153 человека. Во главе секции стали выдающиеся историки и военные деятели: А. С. Бубнов (пред­седатель), М. Н. Покровский, Я. Б. Гамарник, Р. П. Эйдеман, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, К. Л. Мехаиошин и др. В секции были созданы подсекции общих вопросов военного дела во главе с А. С. Бубновым, истории войны во главе с Р. П. Эйдеманом и экономики во главе с К. А. Мехаиошиным. Кроме того, при Ленинградском отделении Коммунистической академии была также организована Военная секция.

Свою деятельность секция по изучению проблем войны коор­динировала с работой родственных научно-исследовательских организаций как гражданских, так и военных. Особенно боль­шую роль в работе секции играли Военная академия им. М. В. Фрунзе, Центральный Совет Осоавиахима и Военно­политическая академия им. Толмачева. В 1929—1930 гг. секция издала два тома «Записок», в которых значительное внимание было уделено истории гражданской войны.

Совместно со штабом РККА Секция по изучению проблем войн наметила план издания сборников по истории граждан­ской войны в восьми томах². План этого издания был следую­щим:

т. 1. Октябрьская революция. Организация Красной Армии и завесы.

т. И. Организация Красной Армии в период гражданской войны.

т. III. Операции Красной Армии до первой половины 1919 года включительно.

т. IV. Операции Красной Армии — вторая половина 1919 года до апреля 1920 года.

т, V. Операции Красной Армии с апреля 1920 года до 1921 года.

т?. VI. Политработа в Красной Армии, нолкторганы и политические организации.

т. VII. Экономика ведения гражданской войны (тыл и снабжение).

т. VIII. Операция Красной Армии в 1922 году, и конец гражданской войны.

Из этого плана видно, что предполагаемое многотомное издание должно было носить военно-исторический характер, ставя перед собой цель — последовательно изложить ход граж­данской войны и иностранной военной интервенции вплоть до освобождения Дальнего Востока. Помимо этого план преду­сматривал освещение строительства Красной Армии и органи­зации военной экономики. План этот не был полностью осуще­

*  Записки секции ио изучению проблем войн. т. I. 1930, стр. 211.

²  Там же, стр. 217.

ствлен, но уже его наличие говорит о том, что еще в конце 20-х годов советская историография, в частности, военная, мог­ла приступить к изданию многотомной истории гражданской войны. Об этом говорит и тот факт, что в те же годы силами военных историков было подготовлено трехтомпое издание истории гражданской войны того же характера, что и предпо­лагавшееся восьмитомное'.

Важнейшим событием советской исторической науки 20-х го­дов явилась I Всесоюзная конференция историков-марксистов, открывшаяся 28 декабря 1928 года. Конференция явилась яркой демонстрацией огромного значения советской исторической науки как одного из важнейших участков строительства социа­лизма.

Конференция имела все основания записать в своей резо­люции: «Можно с полным правом говорить о советской школе историков-марксистов, все более и более пополняющейся све­жими молодыми силами, тесно спаянных по своей идеологии с рабочим классом, нередко выходцев из рабочей среды и при­меняющих метод исторического материализма в полном и цель­ном виде без всяких урезок и оговорок. По значительности своей научной продукции эта школа историков-марксистов, являющаяся выразительницей идей революционного марксизма и ленинизма, имеет не только местное, но и мировое значе­ние...» ².

Конференция проходила под лозунгом перехода к серьез­ной и систематической научно-исследовательской работе. «Пора, — писал М. Н. Покровский, — ей (исторической науке. — И. Ш.) принять у нас те формы, которые приличе­ствуют стране, где господствует диктатура пролетариата и ленинизм является единственно приемлемой идеологией для широчайших кругов»³. В отчетном докладе Горина подчерки­валось, что общество историков-марксистов переживает неко­торый переломный момент на иути к систематической научно- исследовательской работе⁴. Решением конференции общество при Комакадемии превращалось во Всесоюзное общество исто­риков-марксистов.

Конференция призвала всех историков учиться у В. И. Ленина, сделавшего «для понимания русского исторического прогресса больше, нежели все обладатели всех исторических кафедр всех «российских университетов»⁵. Конференция напоминала всем

¹  Гражданская войпа 1918—1921 гг., т. I и II. М., 1928; т. III. М., 1930. Под редакцией А. С. Бубнова, С. С. Каменева, М. Н. Тухачевского и P. II. Эйдемана.

²  «Историк-марксист», 1929, Mb 11, стр. 230.

⁸ Там же, стр. 7.

⁴  Там же, стр. 220.

⁵  Там же, стр. 231.

нсторикам-марксистам, что они являются «воинствующими марксистами, первая обязанность которых заключается в борь­бе с чуждыми марксизму и классово-враждебными пролета­риату идеологиями и их пережитками, в чем бы они не состояли и кто бы их не распространял... Такого рода борьба является особо настоятельной в настоящий момент, когда представители идеологий, чуждых пролетариату, поднимают голову и перехо­дят в наступление. Никакой в этом отношении «нейтралитет» и никакие уступки, никакого рода оппортунизм не могут быть допущены нашей школой, которой недостаточно быть только материалистической — историков-материалистов имела и имеет буржуазия, — но которая должна быть ленинской в полном смысле этого слова, все подчиняющей основной цели — борьбе за освобождение пролетариата во всем мире и строительству социализма» К

Подводя итоги конференции, М. И. Покровский говорил: «Первое, что доказала наша конференция — это существова­ние у нас настоящей марксистской исторической науки не и форме популяризаций и общих курсов (в таком виде марк­систская историческая наука существовала у нас до револю­ции), но в форме исследовательской работы»².

0     начавшемся сдвиге в сторону научио-исследовательской работы убедительно говорят сравнительные данные количества научных и мемуарных изданий.

К концу 20-х годов растет количество научных работ и в то же время сокращается количество мемуарных публикаций. Так, если в 1924—1926 гг. вышло 197 названий мемуарной литера­туры и 55 научной, то в 1928 — 1930 гг. было опубликовано 116 названий мемуарных и 115 научной литературы. Следова­тельно, количество научных работ в 1928--1930 гг. выросло бо­лее чем в два раза, а количество мемуаров сократилось почти вдвое в сравнении с предшествующим трехлетием. Больше всего научных работ (77) было опубликовано в 1928 году.

Эти цифры не претендуют на абсолютную точность, но при определении степени научности нами был взят один критерий к работам за все эти годы.

Крупный скачок в 1928 году, несомненно, являлся непосред­ственным результатом огромной организаторской работы, про­водимой научными учреждениями в связи с 10-летием Октября. Но следует иметь в виду, что такой крупный скачок мог про­изойти благодаря определенным качественным сдвигам в исто­рической науке во второй половине 20-х годов. Появилось зна­чительно больше монографий и научных статей: многие из них были написаны на основе анализа широкого круга источников,

¹ «Историк-марксист», 1929, Mi 11, стр. 231.

²  Там же, стр. 7.

в том числе и архивных. Примером могут служить работы Н. Корнатовского, М. Кубанина, Д. Кина, Н. Какурина, Л. Гу­ковского, Ф. Махарадзе, П. Суслова, А. Голубева, Л. Егорова,

Н.  Янчевского, Л. Крицмана, А. Раевского ¹ и др.

В некоторых из этих работ были ошибки методологического характера, по все же в основе своей они были марксистскими, а их научный уровень был значительно выше работ, написан­ных до 192? года.

Большой вклад в историографию гражданской войны внесли в эти годы военные историки и особенно С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский, А. С. Бубнов, Р. П. Эйдеман, А. И. Егоров, И. И. Вацетис. Под их руководством и при их непосредствен­ном участии был создан выдающийся для того времени кол­лективный трехтомный труд «Гражданская война 1918—

1921  гг.» ². Третий том этого издания был наибольшим дости­жением военной историографии гражданской войны 20-х годов.

Большое теоретическое значение для военных историков и всей историографии гражданской войны имела дискуссия в 1929—1930 гг. по книге А. И. Егорова «Львов—Варшава»³. Эта дискуссия касалась не только истории войны с панской Польшей, но и ряда вопросов методологии и метода исследо­вания исторических источников. Большой интерес представляет также критика правооппортунистических ошибок в военной историографии, развернутая в секции по изучению войн при Коммунистической академии ⁴. Здесь были затронуты исключи­тельно важные вопросы истории и теории, в том числе вопрос о значении марксизма для развития военной науки ⁵. В этих дискуссиях важную роль ь защите ленинского учения о войне сыграли М. Н. Тухачевский и А. С. Бубнов.

В 1927—1929 гг. наметился также некоторый сдвиг в сто­рону расширения проблематики.

¹  Н. К о р н я то иск и Й. Борьба за Красный Петроград. Л., 1929; М. Куба иин. Махновщина. М.. 1927; Д. К ни. Деникинщина. Л., 1927;

Н.  Е. Ка кур и н. Как сражалась революция, т. 1, М.—Л., 1925; т. И. М.—Л., 1926; А. Гуковский. Французская интервенция на юге России. М.—Л., 1928; Ф. Махарадзе. Борьб» за Советы и Советскую власть в Грузии. Тифлис, 1928; П. Суслов. Политическое обеспечение советско-польской камнанпн, 1920 г. М.. 1929; Голубев. Врангелевские десанты на Кубани. М.--Л., 1929; А. И. Егоров. Львов—Варшава. М.. 1929; 11. Янчевский. Гоажданская борьба на Северном Кавказе, т. II. Ростов, 1927, 1928; Л. К р н ц м а н. Героический период великой русской революции. М., 1925; А. Р а е в с к и й. Английская интервенция и яусаватское правительство Баку, 1928; и др.

²  Гражданская война 1918—1921 гг., т. I, II. III. М.. 1928, 1930.

³  «Война и революция», 1929, 1930.

⁴  Записки секции по изучению проблем войн при Комакадемии, т. I. М., 1930.

⁵  Эти дискуссии и критические выступления будут освещены в соответ­ствующих главах данной работы.

В эти годы историки уделили больше внимания изучению аграрного вопроса, партийного строительства и вопроса утвер­ждения Советской власти в национальных районах. Так, напри­мер, почти все книги, посвященные истории гражданской войны в национальных районах, вышли после 1927 года. К концу 20-х годов появились серьезные исследования об империалисти­ческой интервенции США, Англии, Франции и Японии и 1918—1922 гоцах¹.

Крупным событием в археографии был 2-й том сборника «Советы в эпоху военного коммунизма»*. Это был первый сборник, посвященный данной проблеме и содержащий очень ценную документацию. Все эти данные свидетельствуют о том, что к концу 20-х годов в историографии гражданской войны произошли определенные качественные сдвиги* Однако эти качественные сдвиги все же происходили в рамках первого чтапа, так как и в эти годы историография гражданской войны имела основные черты, характерные для всего десятилетия.

* *

♦

Первый этап историографии гражданской войны, т. е. 20-е годы, имеет определенные, свойственные именно ему черты, сказывающиеся в общности проблематики, в формах накопле­ния исторических знаний и методике исследования, в особен­ностях исторической литературы и организации научной рабо­ты. Все эти особые черты историографии гражданской войны н 20-х годах отражают становление новой науки, ее искания, преодоление трудностей и первые итоги ее развития.

В 20-е годы историография советского общества сводилась главным образом к изучению двух основных периодов — исто­рии Великой Октябрьской социалистической революции и граж­данской войны. Именно этим периодам и посвящена большая часть литературы того времени по истории советского обще­ства.

Что касается историографии гражданской войны и иностран­ном военной интервенции, то здесь в 20-е годы господствовала одна проблема — общий ход войны на фронтах и героическая борьба армии и народа против интервентов и внутренней контр­

¹ Сб. «К десятилетию интервенции*. М.. 1929: Сб. «10 лет капиталисти­

ческого окружения», кн. I и II, 1928; И. Минц. К десятилетию неудачи интервенции' «Историк-марксист», 1929, Nfc 1; Ф. Чу чин. Империалистиче­ская интервенция на Дальнем Востоке и к Сибири. «Пролетарская револю­ция», 1930, Ns И; А. Раевский. Английская интервенция и мусаватское правительство. Баку, 1927; М. Галкевич. Соединенные Штаты и дальне- Мосточная проблема. М.—JI., 1928; А. Гуковский. Французская интервен­ции на Юге России. М.—Л., 1928; я др.

^? Советы в эпоху воеиного коммунизма (1918—1921). Сб. документов,

Ч  2. М., 1929.

революции. Изучение таких проблем, как союз рабочего класса и крестьянства, аграрная революция, военно-политический союз народов, политика военного коммунизма, советское, партийное, культурное строительство находилось в зачаточном состоянии и развернулось позднее, в 30-е годы. Эти проблемы в историо­графии 20-х годов освещались мимоходом и очень кратко, главным образом в связи с изучением общего хода борьбы, и редко были специальным предметом исследования. Так, на­пример, по нашим подсчетам из 504 названий научных и по­пулярно-исторических работ, вышедших в 1921 —1930 гг. проб­леме общего хода войны и героической борьбы на фронте и в тылу было посвящено свыше 400 названий, т. е. более 80% всех опубликованных работ. Причем к этой основной проблеме относятся почти все специальные исследования 20-х годов по истории гражданской войны. Преобчгдание этой проблемы имело место на всем протяжении 20-х годов. Об этом свиде­тельствует следующая таблица:

Таблица 2

Эта же проблема преобладала и в области археографии, где ей было посвящено примерно 75% публикаций в журналах и отдельных сборниках.

Что касается мемуарной литературы, то она, можно ска­зать, полностью, за самым редким исключением, была посвя­щена описанию войны и героическому подвигу рабочих, крестьян и Красной Армии.

Таким образом, историография 20-х годов сосредоточилась почти исключительно на изучении обшего хода гражданской войны и иностранной военной интервенции. Это было вполне закономерно для первого этапа изучения гражданской войны, когда историю писали ее современники и когда прежде всего надо было описать и осмыслить грандиозную героическую борь- 30

бу народа, борьбу, которая потрясла не только Россию, ПО и весь мир.

Освещая историю гражданской войны по свежим следам событий, историки-современники вносили исключительно цен­ный и неповторимый вклад в историографию данной проблемы.

В дальнейшем, по мере своего развития, историография наряду с изучением общего хода гражданской войны уделяла все большее внимание и другим проблемам, круг которых, ко­нечно, расширялся в процессе последующего развития Совет­ской страны и ее науки.

Исключительно большую роль сыграла военная историогра­фия 20-х годов, так как в силу своей специфики и направлен­ности она вносила решающий вклад в изучение истории войны и героической борьбы Красной Армии на фронте и в тылу.

Военно-теоретические и военно-оперативные исследования и очерки давали возможность глубже и точнее разобраться в содержании советской военной стратегии и тактики, в преиму­ществах военного искусства Красной Армии. Наконец, военно­исторические работы давали историографии огромный кон­кретно-исторический материал о боевых действиях Красной Армии и беззаветном героизме ее бойцов и командиров.

Среди военно-теоретических работ особое значение имеют труды М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевского, Л. И. Егорова, Л. С. Бубнова, С. С. Каменева, С. И. Гусева и других выдаю­щихся военных деятелей, работы которых являются образцом ленинского анализа военного опыта гражданской войны '.

⁰      тематике военно-исторических работ 20-х годов дает пред­ставление следующая таблица: (см. табл. 3 на 32 стр.).

Историография гражданской войны уже на первом этапе своего развития имеет все основные формы исторических ра­бот: 1. Мемуары. 2. Документальные публикации. 3. Хроника. •1. Популярные очерки. 5. Научные статьи и монографии.

Однако в этих формах и особенно в их соотношении друг к другу много своеобразных черт, характерных именно для первого этапа развития исторической науки.

Одна из главных особенностей историографии 20-х годов — господство мемуарной литературы. Это вполне закономерно н оправдано для данного периода историографии, особенно для первой половины 20-х годов, когда задачи накопления исто­рического материала приобретали большое значение. Историю гражданской войны писали п основном ее современники, а они стремились по свежим следам описать героизм пережитых ими

¹   М. В. Фрунзе. Ленин и Красная Армия. Сб. «Статьи и речи». М., 1926; С. С. Каменел. Очередные военные задачи. М., 1921; М. Н. Туха­чевский. Война классов. М., 1921; С. И. Гусев. Уроки гражданской вой­ны. М.. 1921, 1925; Л. С. Бубнов. Гражданская война, партия и поенное дело. М., 1928; и др.

Проблемы и темы военно-исторических работ

Количество

названий

I. (юрьба на фронтлх гражданской войны                                                        186

1.  Общие очерки гражданской войны....................................                   7

2.   Первый период войны (1918 г.).........................................                 13

3.   Разгром Колчака.................................................................                 23

4.   Оборона Петрограда...........................................................                   7

5.   Разгром Деникина...............................................................                 18

6.    Война с буржуазной Польшей............................................                 76

7.   Разгром Врангеля ...............................................................                  28

8.   Борьба за Советскую власть в национальных районах.. 14 П. Разгром контрреволюции, бандитизма в тылу.................................................. 18

III.   Строительство Красной Армии......................... Г........................................ 29

IV.    Военно-теоретические работы по истории гражданской

войны * . . . ...............................................................................                 24

Всего названий . . .

257

событий. Вера Владимирова имела все основания писать в 1922 г., что «каждый сегодняшний день несет в своем содер­жании огромную долю вчерашнего дня. Поэтому пролетариат не может позволить себе роскоши ждать появления историков, которые спустя десятилетия начнут копаться в архивах его ве­ликих революций. Изучение своей революции, немедленный учет каждого вчерашнего дня является столь же важной рабо­той, как и его непосредственные битвы с буржуазией»

Известный историк партии В. И. Невский справедливо отмечал в 1923 году, что обильная литература воспоминаний имеет большую ценность и в «общей совокупности д^ет такую картину героизма, самопожертвования, преданности интересам пролетариата и солидарности, ужасов и кошмаров граждан­ской войны, зверства, жестокости и вместе с тем бесчисленных примеров самой высокой гуманности, что останавливаешься в изумлении перед этим морем человеческих документов. И как пи субъективны подчас все эти «документы», как не дышат они страстью борьбы и ненависти, великая правда правого дела пролетариев встает в такой неизреченной красоте, что отбра­сываешь все мелочи, все промахи, все «эксцессы» и представ­ляешь себе только одно: великое чудо восстания из мертвых трудящихся России» ².

Известный военный деятель и историк Б. М. Шапошников писал в 1924 году: «Современная нам литература по мировой и гражданской войнам носит преимущественно «мемуарный»

¹  «Пролетарская революция», 1922, Уя 7, стр. 235—236.

²  «Пролетарская революция», 1923, № 4, стр. 310—311.

характер и очень мало можно насчитывать работ на основе архивных данных. Слов нет, что военному историку и критику трудно познать в этой литературе истину, но зато из нее он зачастую подчеркнет те душевные волнения, кои обуревали дея­телей войны в момент их подвигов, узнает о тех трениях, какие приходилось преодолевать... Поэтому мы всегда с глубоким интересом подходим к книге, написанной современником, ста­раясь в ней найти ту «область душевную», к каковой принад­лежит война»¹.

Большое преимущество мемуаров 20-х годов по истории гражданской войны заключалось и в том, что написанные по свежим следам ее активными современниками и участниками они создавали исключительно благоприятные возможности для взаимной критики, дискуссии, а следовательно, для уточнения событий и более глубокого проникновения в их содержание, значение и т. д.

Не случайно на страницах журналов «Пролетарская рево­люция», «Война и революция», «Летопись революции» и неко­торых других основные и наиболее острые и теоретически важ­ные дискуссии проходили именно на основе мемуарной лите­ратуры, но, разумеется, не просто «воспоминаний», а работ, в которых авторы затрагивали принципиальные вопросы исто­рии и важнейшие события гражданской войны.

С другой стороны, часто мемуары вносили значительные коррективы в исследовательские работы, и в этих случаях ме­муары принимали острый, полемический характер. О том и о другом убедительно свидетельствуют, например, мемуары, дискуссии и выступления о борьбе за Советскую власть и осу­ществлении национальной политики партии в Башкирии ², о так­тике большевиков в войне с интервентами и белогвардейцами на Севере³, о французской интервенции на Юге Украины⁴, о взаимодействии фронтов в советско-польскую войну⁵, а так­же огромнейшее количество критических, полемических статей и писем мемуарного характера.

В 20-х годах воспоминания выходили отдельными издания­ми, печатались в сборниках, исторических военных журналах и газетах. Воспоминания печатались во всех ведомственных журналах, бюллетенях и даже справочниках. Многие из этих воспоминаний' были посвящены одному-двум эпизодам и зани­мали одну-две или несколько небольших страниц и перепечаты­вались в различных изданиях.

¹ Б. М. Шапошников. На Висле. К истории компании 192-1 года. М., 1924, стр. в—7.

²  См. главу IX.

³  См. главу IV.

⁴  См. главу VI.

⁶   См. главу VII.

Следует одиако отметить, что в исторических журналах и в юбилейных сборниках того времени было много мемуаров, где только лишь вспоминались эпизоды, факты и отсутствовали анализ, обобщения, документы. Такие воспоминания, например, особенно часто печатались в журналах «Летопись революции», «Каторга и ссылка», «Былое» и в сборниках местных истпар- тов. Это главным образом относится к журналам и сборникам первой половины 20-х годов. Именно это имел в виду В. И. Нев­ский, когда писал в 1923 году: «...Надо отметить, что наиболь­шей ценностью отличаются мемуары старых партийных работ­ников, в особенности принимавших близкое участие в партий­ной жизни. Большинство же воспоминаний провинциальных сборников либо говорят о мелочах и общеизвестных фактах, либо в кратком объеме охватывают такие большие периоды, что представляют простой и неинтересный перечень всем из­вестные событий; если же эти воспоминания печатаются в об­щепартийных журналах, то за отсутствием и места, и специ­альной редакции — нет ни примечаний, ни пояснений, так, что даже часто очень ценные статьи теряют свое значение и даже дать неверное представление»¹.

Однако мемуарная литература 20-х годоз по истории граж­данской войны имеет значительные особенности, и обычные кри­терии не могут дать о ней должного представления. Так, напри­мер, глубоко ошибаются наши современные «скептики» и «ни­гилисты», отрицающие научный характер историографии 20-х го­дов на том лишь основании, что большинство работ того вре­мени носят публицистический или мемуарный характер².

В период своего становления историография гражданской войны своеобразно сочетала публицистику, воспоминания и на­учное исследование. Это объяснялось тем, что историю револю­ции и гражданской войны писали ее активные и зачастую выда­ющиеся современники, причем писали в период становления со­ветской историографии в очень острой борьбе против буржуаз­ной, контрреволюционной идеологии. Эта борьба выходила да­леко за пределы академической науки и как бы являлась пря­мим продолжением гражданской войны. В этих условиях неко­торые мемуары давали марксистско-ленинской исторической на­уке гораздо больше, чем объективистские, аполитичные работы, написанные на основе архивных материалов.

¹  «Пролетарская революция», 1923, № 4, стр. 288.

²  Так, В. Ф. Инкин II А. Г. Черных пишут: «Что касается многочислен­ных уже и тс годы (20-е гг. — И. 111.) работ, посвященных истории револю- ционой борьбы XX века, Октябрьской социалистической революции и первых лет Советской власти, то они носят преимущественно популярный, публици­стический характер, оснонаны на личных впечатлениях и воспоминаниях». «История СССР», 1960, N° 5, стр. 76.

Можно вполне согласиться с М. Н. Покровским, который имея именно это в виду, писал: «Выше мы говорили, что но од­ним воспоминаниям нельзя писать истории: теперь нужно это дополнить, сказав, что и без воспоминаний живых свидетелей происходившего писать историю крайне трудно. Такая история прежде всего рискует быть субъективной, ибо ее автор, вынуж­денный связывать разрозненные документальные факты соб­ственными домыслами и предложениями, неизбежно даст нечто вроде мемуаров неочевидца: т. е. мемуаров во всяком случае еще худшего сорта, чем обычные. Чем писать такую ис­торию, лучше просто напечатать документы в виде сырого ма­териала»¹.

При оценке и использовании мемуарной литературы 20-х го­дов по истории гражданской войны следует иметь в виду, что некоторая ее часть по своему идейно-теоретическому уровню и глубине раскрытия событий, классовой борьбы, хода граж­данской войны и политики диктатуры пролетариата вполне мо­жет быть отнесена к разряду научно-исторических работ. К то­му же некоторые из них представляли собой очень редкий и очень ценный жанр исторической литературы, сочетающей воспоминания, публицистику и исследования документальных и иных источников. К такому жанру можно отнести работы

В.  А. Антонова-Овсеенко, П. С. Парфенова, М. К. Ветошкина, А. И. Егорова, Ф. Махарадзе, Ф. Самойлова и других². Такой же характер носят многие статьи, опубликованные в историче­ских журналах 20-х годов. В этих работах «воспоминания» иг­рают вспомогательную, иллюстративную роль и иногда они да­же становятся незаметными на широком фоне теоретических обобщений, политического анализа и обилия документов.

С точки зрения научного источниковедения такого рода тру­ды являются уже не столько источниками, сколько пособиями, теоретическими работами, написанными на основании источни­ков и, в частности, воспоминаний. Мы должны их решительно отмежевать от обычных мемуаров 20-х годов, фиксирующих факты, и отнести к научной литературе. Эти работы наряду со специальными исследовательскими характеризуют теоретиче­ский уровень историографии 20-х годов и степень изучения ею тех или иных проблем истории гражданской войны.

¹  «Пролетарская революция», 1921. .Vs 1, стр. 8—9.

*              В. Л. Антонов-Овсеенко. Записки о гражданской войне, тт. I, II,

III и IV. М., 1924—1932; П. С. Парфенон. Гражданская война в Сибири 1918—1920 гг. М., 1921; 'М. К. Ветошкин. Революция и гражданская война на Севере. М., 1928; А. И. Егоров. Львов—Варшава. М., 1929; Ф. Махарадзе. Борьба за Советскую власть в Грузии. М., 1928; Ф. Са­мойлов. Малая Башкирия в 1918—1920 гг. М., 1926.

Что касается обычных мемуаров, то количество их было очень велико и не может быть точно подсчитано. Да в этом и нет необходимости. Приведем только данные о количестве воспоминаний, изданных отдельными книгами, сборниками, а также напечатанных в исторических и военных журналах, С 1921 по 1930 год в этих журналах и отдельными книгами бы­ло опубликовано около 600 названий причем они почти равно­мерно распределяются по всем годам. Количество мемуаров на­чинает резко снижаться с 1929 года.

Однако приведенные нами цифры не могут дать полного представления о количестве мемуаров и их удельном весе в ис­торической литературе. Это объясняется тем, что многие изда­ния 20-х годов носят смешанный, комбинированный характер и в них наряду с мемуарами печатались очерки, статьи, доку­менты и научные исследования. Примером могут служить, в частности, такие крупные издания как «Гражданская война» в трех томах, вышедших в 1923—1924 гг.² и трехтомная «Граж­данская война 1918—1921 гг.», изданная уже на исходе десяти­летия в 1928—1930 гг³. В первом издании в каждом томе поме­щены самые разнообразные материалы, начиная от документов и воспоминаний вплоть до исследовательских статей.

В издании «Гражданская война 1918—1921 гг.» I-й том соеди­няет разнородный материал, не связанный между собой содер­жанием. Так, например, в первом разделе тома помещены исто- рико-военные очерки Т. Д. Гая, Я. Ф. Фабрициуса. Здесь же по­мещены обычные воспоминания Л. Каменского, Д. П. Жлобы, Е. А. Щаденко, И. С. Кутякова. Затем идут мемуары на доку­ментальной основе, написанные Н. Кузьминым, В. Н. Егорье- вым. В этом же томе помещены статьи военно-оперативного ха­рактера В. Триандофилова, С. Белицкого; есть статьи с элемен­тами мемуаров — В. И. Шорина, Ф. Невицкого, Н. Котова, Здесь же помещена исследовательская работа С. Венцова «Ге­роический город» (об обороне Петрограда) с научным аппара­том, анализом и обобщениями. Еще более разнороден материал в книге «Борьба за Петроград 15 октября — 6 ноября 1919 г.», изданной в 1923 году⁴. Начинается книга хроникой событий, после которой следует статья, написанная на основе докумен­тов. Затем следуют воспоминания, за ними — выдержки из га­зет. После этого в книге публикуются документы и в заключе­ние — некрологи, посвященные погибшим бойцам.

¹  Нужно отмстить, что на протяжении 30-х годов в аналогичных изда­ниях было опубликовано окаю 150 названий.

²  «Гражданская война». Военно-исторический сб., тт. I, И, III. М., 1923—1924.

³  «Гражданская война 1918—1921 гг.», тт. I и И. 1928; т. III, 1930.

⁴  «Борьба за Петроград 15 октября — 6 ноября 1919 г.», П., 1923.

В сборнике «Под гнетом немецкого империализма (1918 год па Киевщине)» четыре разнородных раздела: статьи, воспоми­нания, хроника и документы

Таких примеров, относящихся к различным годам, можно привести очень много. Они убедительно говорят о том, что исто­рические издания 20-х годов резко отличались от изданий 30-х, 40-х и 50-х годов.

Особенно смешанный, комбинированный состав имели сбор­ники, посвященные юбилею соединений и частей Красной Ар­мии ². В 20-е годы их вышло около шестидесяти, причем многие из них были объемом от 200 до 400 страниц. В них содержится самый разнообразный материал от исторических очерков и ме­муаров вплоть до стихов и песен.

В свое время Д. Фурманов, отмечая большую ценность этих сборников, писал: «Ветераны гражданской войны, оставшиеся по дивизиям, тщательно собирают ныне материалы героической эпохи и составляют историю своих частей. По ним будет напи­сана история гражданской войны. Только по этим работам и можно будет собрать воедино всю эту бесконечно разнооб­разную, чрезвычайно богатую фактами цепь походов и отступ­лений, побед и поражений красных боевых отрядов, бившихся при самых различных условиях, в исключительной обстановке, на всех концах территории Советского государства»³.

Среди мемуарной литературы 20-х годов было много вос­поминаний представителей вражеского лагеря — белогвардей­цев, националистов, эсеров, меньшевиков и прочих врагов рево­люции. Особенно много подобной литературы публиковалось в первой половине 20-х годов. В целом за десятилетие опубли­ковано было до 60 названий книг, а кроме того много воспоми­наний контрреволюционеров печаталось в журналах «Каторга и ссылка», «Былое» и некоторых других.

В главнейших центрах эмиграции — в Париже, Берлине, Праге, Константинополе, Софии — в начале 20-х годов из­давалось огромнейшее количество книг, посвященных револю­ции и главным образом гражданской войне. Со второй поло­вины 20-х годов идет быстрый упадок издательской деятельное -

¹  Под гнетом немецкого империализма (1918 г. на Киевщине). Киев, 1927.

²  1918—1923. Червоиое казачество. Сб. материалов по истории Червоного казачества. Харьков, 1923; Пятьдесят первая конная дивизия. История боевой и мирной жизни за б лет. 1919—1924 гг. М.. 1925; О сорок пятой. Материалы к истории 45 стрелковой Волынской дивизии. Киев, 1928; Исто­рический сборник статей н воспоминаний о 56 Московской стрелковой ди- низии. Новгород, 1923; Чапаев и чапаевны. Сб. воспоминаний. Самара, 1930; Первая ко нп а я в изображении ее бойцов и командиров. М.—Л., 1930; Поевой путь блиновцев. История боев и походов 5 Ставропольской им. Бли­нова кавалерийской дивизии. Ставрополь, 1930; и др.

*  «Пролетарская революция», 1921, .4° 8 и Э, стр. 400.

ти контрреволюционной эмиграции, и к концу десятилетия уже выходило только ничтожное количество книжек.

Мемуары белогвардейцев можно отнести к двум категориям:

1.   Написанные за границей и переизданные в СССР. 2. Впер­вые изданные в СССР.

Большинство мемуаров, изданных в виде книг, относилось к первой категории. Конечно, в первые годы после окончания гражданской войны издание некоторых враждебных мемуаров было необходимо и оправдано, поскольку они показывали раз­ложение контрреволюционного лагеря. Однако это было допус­тимо с условием строгого критического отбора. Но именно это­го критического подхода не было, и на книжный рынок хлыну­ла масса контрреволюционной макулатуры, отравлявшая соз­нание советских людей.

О том, что это было именно так, говорят сами современни­ки. Так, в одной из рецензий в 1923 году дана была очень мет­кая обобщающая характеристика всем контрреволюционным мемуарам: «Чтобы поведать миру все объективную истину», под сенью «Архива русской революции» собралась весьма пестрая публика: бывшие генералы и офицеры бывших армий, бывшие члены бывшего Временного правительства, бывшие советские служащие, вынужденные очутиться за рубежом, кое-кто из про­фессоров и ряд бесцветных даже не «бывших» людей — просто обывателей. Все они пишут свои мемуары — растянутые, скуч­ные. Фактического материала в этих писаниях немного. У каж­дого из авторов воспоминаний имеются тенденции взвалить ви­ну за «трагические события» на кого-то, на отдельных вождей, друг на друга... Недовольный всем и всеми, их окружающи­ми, каждый из этих «писателей» во всех случаях остается зато доволен собой. Каждый из них в свое время предвидел, пред­сказывал, и все-таки что-то помешало, кто-то повернул в другую сторону...»¹.

Прошли годы, но поток контрреволюционной мути не прек­ращался, что вызвало справедливое возмущение многих истори­ков и публицистов. М. С. Ольминский в 1929 году в письме в журнал «Пролетарская революция», решительно осуждая объективизм и недопустимую практику безответственного пере­издания контрреволюционных мемуаров, писал: «...Возможно, что в этом ворохе контрреволюционного хлама промелькнут факты, полезные и для нас. Но зачем же перепечатывать этот хлам целиком? Не полезнее ли бы предоставлять это благород­ное занятие заграничной белогвардойщине? А то получается, что цари и их чиновники, и эсеровские или меньшевистские контрреволюционеры и коммунисты — все валится на одну кучу под именем «Истории революции»... Для них, для пропаганды

¹  «Пролетарская революция», 1930, № 11, стр. 563.

их идей, все такие издания клад, и эти издания должны раску­паться для контрреволюционных целей, какими большевистски­ми примечаниями и предисловиями они не сопровождались, да­же очень дельными»¹. С резкой критикой против подобных ме­муаров выступил и Михаил Кольцов².

Особенно большое количество контрреволюционных мему­аров публиковалось по дореволюционной истории России; в этом отношении отличались журналы «Каторга и ссылка» и «Тюрь­ма, каторга, ссылка и эмиграция».

Публикация подобных материалов вызвала резкую, но спра­ведливую критику в журнале «Пролетарская революция». В интересной критической статье А. Бур писал, что журнал ^Каторга и ссылка» в своем отделе «Лики отошедших» идеали­зирует ренегатов, отступников от марксизма вплоть до эсеров­ских террористов. «Такое идеализирование, — пишет он, — революционного авантюризма эсеров не допустимо. Ведь и по­кушения на вождей Октябрьской революции, отравленные пули, выпушенные эсеркой Каплан в Ленина, находятся в прямой преемственной связи с прежней террористической тактикой эсеров³.

Полемизируя с журналом «Пролетарская революция», Е. М. Ярославский пытался оправдать объективистскую прак­тику журнала «Каторга и ссылка». Критикуя неправильную позицию, занятую Е. М. Ярославским, М. С. Ольминский с по­длинной партийностью отмечал: «То, что вчера было револю­ционным, сегодня может получить иной смысл. То, что способ­ствовало раньше товарищескому общению революционеров, сегодня может способствовать общению чуждых элементов для революции или противоестественному общению людей разных политических убеждений. И чем дальше развивается револю­ция, тем более в таком «обществе», где основной признак член­ства — принадлежность к ссыльным или политкаторжанам, воз­можно преобладание чуждых слементов»⁴. Редакция журнала «Пролетарская революция» в своих выводах по данной поле­мике справедливо подчеркнула, что «признак» бывшего рево­люционера» — какого бы признания тот или иной отдельный революционер не заслуживал за свою прошлую революционную борьбу с самодержавием, — еще абсолютно ничего не говорит о его современной позиции и не дает права некритически отно­ситься к его прошлой работе и замазывать его политические взгляды...⁵.

¹  «Пролетарская революция», 1929, № 1.

²  «Книга и революция», 1929. Ns 1.

■* «Пролетарская революция», 1930, № 9, стр. 172.

⁴   «Пролетарская революция», 1930, .No 11, стр. 188.

³  Там же.

Из приведенных данных нельзя, однако, делать вывод, что в советской мемуарной литературе 20-х годов по истории граж­данской войны господствовали воспоминания контрреволюцион­ного характера. В общей массе мемуаров они, конечно, состав­ляли незначительное количество. Все-таки советскую мемуарную литературу 20-х годов прежде всего и главным образом харак­теризует огромнейшая масса воспоминаний трудящихся о ге­роической самоотверженной борьбе за утверждение Советской власти.

Конечно, в этой литературе были свои недостатки — неточ­ности, субъективизм, иногда тенденциозность, что в свое время отметили историки в своих рецензиях и обзорах. Так, в общем обзоре Центрального истпарта в 1928 году указано, что недо­статком исторических работ местных истпартов следует считать стремление некоторых из них затушевать неправильную линию партийной организации в прошлом, принципиальные и тактиче­ские разногласия, имевшие место в организации, завуалировать события и дать таким образом выхолощенную историю. Круп­ным недостатком мемуаров ряда авторов, сказано в обзоре, является также стремление выпячивать роль отдельных лич­ностей, изображать социальные события как фон для деятель­ности отдельных героев.

Крупнейшим недостатком многих работ было зачастую пол­ное незнание истории партийных организаций, что, конечно, сказывалось и на изложении их деятельности в годы граждан­ской войны *. В обзорах Центрального истпарта указывалось, что многие мемуары, изданные до 1927 года, носили весьма субъективный характер. «В них главное внимание уделялось не только истории партии, сколько стремлению увековечить свое «я». События зачастую искажались, и мемуары, являясь интересным чтением, очень мало способствовали выявлению на­стоящей истории партии... Пишутся длинные мемуары, в кото­рых первое место принадлежит самому автору и его ближай­шим соратникам. Иной умудрится исписать сотни страниц, и вы так и не узнаете даже состава организации» ².

Но эти недостатки не могут ни в коем случае поколебать выдающегося значения мемуаров 20-х годов как правдивой в целом, величественной летописи эпохи гражданской войны. Героем этой мемуарной литературы выступает простой народ, Коммунистическая партия, Красная Армия. Во время культа личности Сталина почти вся эта ценная литература была пре­дана забвению, что отрицательно сказалось на источниковед­ческой базе исторической науки, на освещении роли народных масс в гражданской войне.

¹  «Пролетарская революция», 1928, Л'г 11—12, стр. 334.

²  «Пролетарская революция», 1930, Js 5, стр. 287—289.

20-е годы представляют собой особый и очень своеобраз­ный этап также и в области археографии. В отличие от совре­менной, в археографии 20-х годов наблюдалось большое раз­нообразие форм издания документов, что очень затрудняет воз­можность ее подсчета и анализа.

Если судить об археографии 20-х годов с точки зрения двух основных форм публикаций — тематических сборников и пуб­ликаций в исторических журналах, — то можно сделать вывод о весьма незначительном ее развитии в количественном отно­шении. За все десятилетие по истории гражданской войны от­дельными сборниками и журнальными публикациями было напечатано 91 название, из них 60 в журналах и, в частности, в «Красном архиве» — 23. По годам они распределились сле­дующим образом: 1921 — 8, 1922 — 9, 1923 — 17, 1924 — 9, 1925 — 8, 1926 — 6, 1927 — 7, 1928 — 11, 1929 — 12, 1930 — 4.

По составу документов журнальные публикации резко от­личаются от тематических сборников. Из 60 журнальных пуб­ликаций 36, т. е. почти 60%, были подборками документов бе­логвардейского, националистического происхождения, а также документов, принадлежавших интервентам. В этом отношении особенно отличался «Красный архив», в котором почти все пуб­ликации основывались на документах из контрреволюционного лагеря. Нельзя* конечно, отрицать того, что публикации «Крас­ного архива» и других журналов приносили и определенную пользу, ибо в них подбирались документы, разоблачающие реакционность, йродажность, разложение контрреволюционного лагеря и захватнические планы империалистов.

Однако эта' односторонность и недооценка публикаций со­ветских документов может быть поставлена им в упрек. Для этого есть веские основания, если учесть, что в те же годы характер тематических сборников резко отличался от журналь­ных публикаций. Из 31 специального сборника документов по истории гражданской войны 23 содержали в себе только совет­скую документацию и лишь 6 сборников — документы из ла­геря контрреволюции; в остальных двух сборниках были опубликованы документы смешанного характера. Следует отметить, что из 31 сборника документов только 15 бы­ли изданы научно-историческими учреждениями, а осталь­ные 16 советскими, партийными, дипломатическими и други­ми учреждениями. Среди сборников было немало таких, ко­торые содержали значительное количество очень ценных доку­ментов о борьбе против контрреволюции *, о национальном

¹  Иваново-Вознесенская губерния в гражданской войне. Сб. Nb 1, под. . ред. Д. Фурманова. И».-Возиесснск. «Основа», 1923; Партизанское движе- инс в Сибири, т. 1. Приеаисейский край. Под ред. В. В. Максакова. М.—Л., 1925 (Цеитрархив); Колчаковщина на Урале (191S—1919 гг.). М., 1929; и др.

строительстве¹, аграрной политике², об агрессивной политике империалистов ³ и другие.

Наиболее богатым по содержанию и совершенным с точки зрения археографии был второй том сборника «Советы в эпоху военного коммунизма», содержащий документы периода граж­данской войны ⁴. Из приведенных данных все же видно, что удельный вес специальных документальных изданий и журналь­ных публикаций был очень небольшим в историографии 20-х го­дов. Однако на этом основании вовсе не следует делать вывода о том, что в 20-х годах было опубликовано мало исторических документов.

В действительности же специальные археографические изда­ния представляют собою только лишь часть, и к тому же не­большую, опубликованных документов по истории гражданской войны. Дело в том, что в 20-е годы огромнейшее количество документов, причем главным образом советских, было опубли­ковано в смешанных изданиях, сборниках материалов и в ка­честве приложений к историческим очеркам и исследованиям. Во многих этих изданиях документы составляют значительную часть книги. Так, например, в первом томе сборника «Дальист- парт», изданном в 1923 году, 122 страницы составляют документы

о  партизанском движении и работе местных партийных орга­низаций ⁵. В мемуарном сборнике «Колчаковщина», изданном в 1930 году, материалы и документы занимают примерно поло­вину книги ⁶.

Можно сказать, что во всех сборниках, особенно тех, кото­рые выходили под названием мемуарных, содержались в том

¹  II. Стучка. Пять месяцев социалистической советской Латвии, ч. 2. Сб. документов и важнейших декретов. Псков, ЦК КП Латвии, 1921: Сбор­ник важнейших декретов, постановлений и распоряжений правительства Туркестанской ССР за 1917—1922 гг. Ташкент, 1923; «Красная Карелия». Сб. материалов официального характера, относящихся к истории Карелии со времени образования Карельской трудовой коммуны до преобразования ее в Автономную Советскую социалистическую республику. Петрозаводск, 1925: 18 фев рам я 1919 г. Материалы и документы по истории перехода Башкирии па сторону Советской власти. Уфа. 1923; «Татреспублика». Сб. материалов

о  советском строительстве в Татарской республике в 1920—1921 гг. Казань. 1921; Т. Рыску л о в. Революция и коренное население Туркестана. Сб. ста­тей и документов. Ташкент. 1925.

²  Крестьянское хозяйство за время революции (1917-~1£20 гг.). Сб. ма­териалов. М.. 1923. История русского землеустройства (в материалах и до­кументах). М.—Л., 1930.

³  П. Никифоров. Исторические документы о действиях и замыслах международных хищников на Дальнем Востоке. М., 1923; В защиту Совет­ской Украины. Сб. дипломатических документов и исторических материалов. М., 1921.

¹  Советы в эпоху военного коммунизма (1918—1921). Сб. документов,

ч.  2, иод редакцией и с предисловием В. П. Антоноиа-Саратовского. М., 1929.

⁶  Дальистпарт. Сб. материалов по истории революционного движения на Дальнем Востоке, кн. 1. Чита—Владивосток, 1923.

*  Колчаковщина. Из белых материалов. Л., 1930.

или ином количестве документальные материалы. Очень много документов по истории Красной Армии и ее боевых действиях иа фронтах было опубликовано и книгах, посвященных юбилею соединений и частей Красной Армии. Если учесть, что в 20-е годы вышло свыше 60 книг по истории соединений и ча­стей Красной Армии, из которых многие были объемом от 200 до 400 страниц, то можно примерно представить, какой содер­жался в них богатый документальный материал по истории гражданской войны и, в частности, Красной Армии.

Следует также учесть, что в 20-х годах почти во всех иссле­дованиях и исторических очерках как гражданских, так и воен­ных историков документы печатались в приложениях к книгам и брошюрам. Довольно распространенной в 20-х годах формой исторического исследования, очерков и воспоминаний было обильное включение в текст целых документов. В этом отно­шении особенно характерны труды В. А. Антонова-Овсеенко

А.  И. Егорова ², частично Н. А. Корнатовского³ и многих дру­гих, особенно военных историков.

Наконец, в 20-е годы так же, как и в дальнейшем, многие документы по истории гражданской войны были включены в общеисторические археографические сборники, посвященные истории партии, Советского государства, экономическому строи­тельству, внешней политике и другим вопросам⁴.

Рассыпанные в сотнях сборников и книг все эти документы в целом дают огромнейший конкретно-исторический материал по истории гражданской войны, по истории борьбы народных масс за утверждение Советской власти.

Итак, можно сделать общий вывод, что в специальных археографических изданиях и в еще большем объеме в сборни­ках, приложениях и текстах историография 20-х годов обнаро­довала значительное количество документальных материалов. Ценность их тем более велика, что подлинники многих из них не попали в исторические архивы.

¹  В. Л. Антоне н-О » с о f⁴ н к о. Ялпнски о гражданской войне, тт. 1, 2,

3    и 4. М., 1024—1933 гг.

-   А. И. Егоров. Лыюн--Варшава. М., 19520.

³  II. К о р it а то п с к и й. Борьба за Красный Петроград (1019 г ). Л., 1929.

⁴  10. В. К л ю ч н и ко в и А. В. С а б а ни н. Мсжлунаролная политик?) новейшего времени в договорах, нотах и декларациях, ч. 2 и 3. М., 1926— 1929, Российская Компартия (б) в постановлениях ее съездов. 1903—1921гг. П.. 1922; Участие рабочих масс в строительстве социалистического .хозяй­ства. Со. документов (1919—1У28 гг.); Советская политика за 10 лет по на­ционалы) ому вопросу в РСФСР. Сб. документов и материалов. М.—Л., 1928; НКП(б) и военное дело и резолюциях съездов и конференций. М., 1929; ВЛКСМ н резолюциях его съездов и конференций. 1918— 1923 гг. М.—Л., 1929; и др.

Следует однако отметить, что археографический уровень публикаций 20-х годов был еще невысок. Это можно заметить даже на примере специальных и наиболее квалифицированных изданий. Многие документы печатались в отрывках, коммента­рии часто отсутствовали либо были очень лаконичны и не точ­ны. Печатались плохо подготовленные тексты, причем без под­строчных примечаний. Часто, особенно в неспециальных изда­ниях, отсутствовали археографические введения и даже легенды и т. д. Так, в сборнике Центрархива «Последние дни колчаков­щины» изданном в 1926 году, во многих документах отсут­ствуют легенды либо не указаны те или иные ее элементы, реальный комментарий трудно отличить от подстрочного. Ни в предисловии, ни во вступительной статье ничего не сказано о фондах, из которых печатались документы.

Можно вполне согласиться с современной общей оценкой археографии 20-х годов, данной Т. В. Ивницкой и М. С. Селез­невым: «В целом за период с 1920 до середины 30-х годов со­ветские археографы добились серьезных достижений. Публика­ции приобрели массовую читательскую аудиторию и имели важ­нейшее значение для развития исторической науки. Однако в деятельности археографических учреждений имели место существенные недостатки... Нередко публикаторы не ставили перед собой задачу всесторонней характеристики той или иной исторической проблемы с помощью публикации документов. Допускались ошибки в оценке документов в предисловиях, при­мечаниях и др. В приемах публикации наблюдался разнобой» ².

Своеобразной формой исторических работ 20-х годов следует считать хроники, которым в тот период уделялось много вни­мания. Они издавались во многих городах СССР. В инструк­циях истпарта указывалось, что задачей хроник является вос­становление в последовательном изложении хода революцион­ных событий и работы местных организаций в данном районе. Понятие «хроники» было весьма широким. В хрониках должны были найти освещение экономика района, работа партийных организаций, деятельность Советов, рабочее и крестьянское дви­жение, ход гражданской войны, национальное движение и т. д. Как правило, в хроники включался документальный материал, а также иногда и воспоминания. Часто этот материал значи­тельно превосходил по объему хроникальную запись событий. Так, в хронике гражданской войны в Сибири, составленной

В. В. Максаковым и Туруновым, из 279 страниц текста хроника

¹  Последние дни колчаковщины. Сб. документов. Подготовил к печати М. М. Константинов. Центрархив. М., 1926.

²  Т. В. И в н и ц к а я, М. С. Селезнев. Периодизация истории совет­ской археографии. Труды Московского государственного историко-архивного института, т. 15. М., 1962, стр. 86.

занимает только 76 страниц, а все остальное — приложение, и том числе 155 документов, взятых из архивов, газет и офици­альных печатных материалов ¹.

Сами авторы так определяют свою задачу: «Хроника граж­данской войны в Сибири» мыслилась нам изданием преиму­щественно справочного характера. Мы стремились дать в хро­нологической последовательности внешнюю канву событий, ко­торая помогла бы исследователю, опираясь на сообщенные факты, даты и документы, вести дальнейшие изыскания, широ­кие же круги читающих ознакомила бы в сжатой форме с об­щим ходом бурных событий в 1917—1918 году в Сибири»².

В 1923 году Военно-научное общество издало хронику граж­данской войны, отражающую события по всей стране. Однако эта хроника имела настолько существенные недостатки, что уже в то время было высказано мнение, что ею нельзя пользо­ваться. В ней очень много фактических и хронологических по­грешностей, опущены многие наиболее важные события ³. Бы­вали и такие хроники, где события записывались даже на осно­ве личных воспоминаний ⁴.

Значительные недостатки местных хроник связаны были с отсутствием архивов, газет и квалифицированных научных кадров. Характеризуя хроники, составленные до 1928 года, ист­парт ЦК писал: «В составлении хроники встречаются большие затруднения. В местах, где архивы не сохранились, где партия работала в подполье, не имея своих печатных органов, там для восстановления событий приходится прибегать к материалам и газетам враждебных партий... В этих материалах роль пар­тии и рабочего класса зачастую искажалась и была недоста­точно выявлена. Составить хроники революционных событий по этим источникам невозможно... Вторая трудность в составлении хроники заключалась в отсутствии метода. Запись событий изо дня в день без определенной установки и освещения, без основ­ных разделов дает вместо хроники революционных событий бессистемное механическое перечисление фактов, где события крупного значения чередуются с рядом мелких повседневных происшествий, засоряют хронику и тем самым обесценивают с-е значение как подсобного материала для научных работ. От­сутствие основных разделов не дает возможности ориентиро­ваться в ней» ⁵.

‘В. В. Максаков и Турунов. Хроника гражданской войны и Сибири. 1917—1918 гг. М., 1926.

²  В. В. Максаков и Турунов. Хроника, стр. 29.

³  Хроника гражданской войны составлена коллективом Военно-научного общества при Военной академии. М., 1923.

⁴  Бочков. Три года Советской власти в Казани. Хроника событий, 1921.

⁶   «Пролетарская революция», 1С28, М° 11 и 12, стр. 356.

В целом можно сделать вывод, что хроники 20-х годов по истории гражданской войны были весьма несовершенны и зна­чительно уступали хроникам по истории Великой Октябрьской социалистической революции, составленным в тот же период Н. Авдеевым, В. Владимировой, К. Рябинским, В. В. Максако­вым и Н. Нелидовым.

Наряду с накоплением большого конкретно-исторического материала историография 20-х годов проводила довольно боль­шую исследовательскую работу по изучению истории граждан­ской войны и иностранной военной интервенции. При самом строгом подходе к исторической литературе 20-х годов по исто­рии гражданской войны к числу работ исследовательского ха­рактера можно отнести около 250 названий, включая моно­графии и статьи в журналах.

Таблица 4

Из табл. 4 видно, что до 1928 года, а также в 1929 и 1930 годах количество исследовательских работ распределя­лось по годам более или менее равномерно — от 15 до 20 на­званий в год. Табл. 4 говорит и о том, что работы исследова­тельского характера, так же, как и поиулярио-исторические, были посвящены главным образом одной проблеме — ходу гражданской войны и героической борьбе советского народа против внутренней и внешней контрреволюции. Из всей науч­ной литературы 20-х годов по истории гражданской войны этой проблеме посвящено до 80% всех книг и статей.

К этой проблеме можно отнести также и те работы, кото­рые ставили своей целью вскрыть антинародный, реакционный, агрессивный характер контрреволюционных правительств, ино­странных интервентов и других антисоветских сил. Они выхо- 46

дили под названием «Деникинщина», «Махновщина», «Колча­ковщина», «Врангелевщина», «...интервенция» ¹.

В некоторых историографических статьях и рецензиях ра­боты с такими названиями относили к истории контрреволю­ции. С таким категорическим и строгим определением нельзя согласиться. Конечно, названия этих работ и чрезмер­ное увлечение освещением политики контрреволюции заслужи­вает критики. Однако исторический подход к историографиче­скому наследию 20-х годов требует учесть то обстоятельство, что при первом этапе своего развития историческая наука при­давала большое значение вскрытию антинародной политики белогвардейцев и интервентов. Причем большинство этих работ не просто и не объективистски излагало этот материал, а под­вергало его глубокому анализу с партийных большевистских позиций. Неслучайно именно среди этих работ были лучшие монографии 20-х годов но истории гражданской войны. К ним можно отнести исследования Д.Кина, И. Минца, М. Кубанина, А. Гуковского и некоторых других. Вскрывая антинародную, контрреволюционную сущность политики белогвардейцев и ин­тервентов, авторы этих трудов показывали предпосылки и са­мую борьбу трудящихся масс за ликвидацию этих режимов и восстановление Советской власти.

Большой спецификой отличается источниковедческая база исследовательских работ 20-х годов по истории гражданской войны. В ней очень небольшой удельный вес архивных и вообще документальных материалов. В статьях и даже монографиях в значительно большей степени использовались мемуары и пуб­лицистика. Это особенно относится к работам до 1927—1928 го­дов. При этом характерно, что многие историки, в том числе и серьезные исследователи, жаловались на недостаток архив­ных материалов. Об этом можно прочесть во многих предисло­виях к книгам и в статьях журналов.

Так, например, А. Анишев в 1925 году в предисловии к своей книге пишет: «Писать сейчас историю гражданской войны — дело явно невыполнимое. Не потому, что мы современники не можем дать исторической оценки, а потому, что нет материа­лов» ². Затем он жалуется на недостаточность и неупорядочен­ность архивных материалив и субъективность мемуаров.

Редакция журнала «Пролетарская революция» отмечала в 1928 году, что архивные документы по истории революции и гражданской войны «почти совершенно отсутствуют»³.

¹  К и п. Деникинщина. М.—JL, 1927; М. Куба и и н. Махновщина, Л., 1927; М. Левидов. К истории союзной интервенции в России. Л.. 1925. Владимирова. Год службы «социалистов» капиталистам». М.. 1927; и др.

²         А. Л лишен. Очерки истории гражданской войны 1917—1920 гг. М.,

1925, стр. 3—4.

³  «Пролетарская революция», 1928, № 1, стр. 67.

Были ли основания у историков 20-х годов жаловаться на недостаток и неразработанность архивных документов? От­части, конечно, были. Еще не псе документальные материалы были сконцентрированы в архивах, а из тех что сохранились, многие не были еще упорядочены, незначительное количество документов было опубликовано в специальных археографиче­ских изданиях. Однако соли мы обратимся к характеристике состояния архивов в 20-х годах, мы увидим, что жалобы на недостаток архивных материалов были чрезвычайно преувели­чены *.

Необходимо также учесть, что к услугам историков 20-х го­дов была огромная масса материалов и документов, изданных еще в годы гражданской войны партийными, советскими, хозяй­ственными, профсоюзными, военными органами, учреждениями и организациями. Эти печатные источиики дают большой и очень интересный материал по самым различным проблемам истории гражданской войны и иностранной военной интервен­ции. В 20-е годы эти книги еще сохранились в большом коли­честве в библиотеках Москвы, Ленинграда, Харькова, Самары, Горького и многих других городов Советского Союза.

Характерно, что в этот же период военная историография значительно шире использовала документальные источники, что, конечно, в значительной мере объясняется ее спецификой. В военно-исторических работах ход военных действий исследо­вался на основе военно-оперативного материала, т. е. дирек­тив, приказов, донесений, распоряжений, переговоров и т. д. Можно назвать десятки военно-исторических работ и, в част­ности, монографий, в которых исследование велось на основе значительного количества архивных материалов, почерпнутых из фонда ЦГАКА, Военно-учетного архива и личных архивов, принадлежавших авторам, занимавшим ответственные военные посты во время гражданской войны ². Следует однако отметить, что и военные историки жаловались на недостаток архивных материалов. Об этом пишет А. С. Бубнов в 1928 году в преди­словии к первому тому истории гражданской войны»³. В пре­дисловии к третьему тому гражданской войны написано: «Было

¹  См. характеристику архивного строительства на стр. 10—11.

²         Н. Е. К а к у р и н, В. А. Меликов. Война с белополяками в 1920 го­

ду. М., 1925; И. Е. К а курин. Как сражалась революция тт. I и II. М.,

1925—1926; А. И. Егоров. Львов—Варшава. М., 1929; П. Суслов. Поли­

тическое обеспечение советско-польской кампании. М., 1929; А. Голубей.

Врангелевские десанты на Кубани в 1920 г. М., 1929; И. Петухов. Партий­

ные организации и партийная работа в РКК. М., 1928; С. О ликов. Дезер­тирство в Красной армии и борьба с ним. М.—Л., 1926; Л. Клюев. Камы­шинская операция Десятой Красной армии. М., 1928; Г. Д. Г а й. Первый удар по Колчаку. М., 1926; С. По кус. Борьба за Приморье. М., 1929; и др.

⁸ Гражданская война 1918—1921 гг., т. I, М., 1928, стр. 37—38.

бы наиболее правильно, если бы оперативно-стратегический очерк появился в результате исчерпывающей и тщательной раз­работки но архивным материалам хотя бы основных операций гражданской войны. К сожалению, этого нет. Основную массу трудов нашей военно-исторической литературы пока составляют отдельные монографии и воспоминания, часто страдающие субъективизмом и не всегда верно освещающие события. В луч­шем случае это труды, написанные на основе весьма неполных архивных материалов...»¹.

Чем же все-таки можно объяснить крайне недостаточное использование документальных источников при изучении исто­рии гражданской войны? Отвечая на этот весьма сложный вопрос, прежде всего надо иметь в виду, что это был период становления данной историографии, когда на первый план вы­ступали задачи накопления материала и описания общего хода войны и борьбы советского народа. Для изложения общего хода войны и героического подвига народа на первых порах каза­лось достаточным использование мемуаров. Больше того, вос­поминания в то время рассматривались как форма популярного описания гражданской войны.

Необходим был определенный период развития науки для того, чтобы историки подошли вплотную к изучению слож­ных глубинных процессов классовой борьбы, экономического и государственного строительства периода гражданской войны. Это, конечно, зависело от степени теоретической подготовки кадров, от глубины освоения ими ленинской теории социалисти­ческой революции. Необходимы были также время и опыт для овладения профессиональным мастерством критического ана­лиза документальных источников. В дальнейшем по мере идей- ио-теоретического, профессионального роста кадров и расши­рения круга изучаемых проблем документальные и статисти­ческие материалы все шире вовлекались в сферу научного ис­следования.

Это в дальнейшем положительно сказалось и в освещении общего хода гражданской войны. К концу 20-х годов и эта проблема изучалась более глубоко, а документальные источ­ники становились основой ее исследования.

Итак, 20-е годы можно выделить в целом как определенный чran в историографии гражданской войны.

Началом нового этапа историографии гражданской войны следует считать постановление ЦК ВКП(б) от 30 июля 1031 года об издании истории гражданской войны, на основа­нии которого Главная редакция приступила в 1932 году к изда­нию 16-томной истории гражданской войны².

¹   Гражданская война 1918—1921 гг., т. III. М., 1930, стр. 65.

⁵  «Историк-марксист», 1933, Л» 1, стр. 15-1.

Постановление ЦК от 30 июля 1931 года, а затем решения партии и правительства в 1934—1936 гг. об исторической науке обеспечили перелом в историографии гражданской войны.

Намного расширились масштабы работы и круг проблем по истории гражданской войны. Значительно выше стал методо­логический и научный уровень историографии. В основу иссле­дования были положены документальные материалы архивов; развернулась большая археографическая работа; большие сдвиги произошли в методике исследования; центральное место в историографии заняли монографии.

Центрами научной работы стали Главная редакция ИГВ, Институты истории СССР и союзных республик, Институт Маркса—Энгельса—Ленина и его филиалы в республиках, а также Центральное Архивное Управление и государственные исторические архивы.

Все это положительно сказалось на историографии граж­данской войны, значительно усилило размах и уровень изуче­ния одной из важнейших проблем истории советского обще­ства.

Однако начало нового этапа совпало с проникновением в науку чуждого марксизму культа личности Сталина, что осо­бенно отрицательно сказалось на историографии гражданской войны.

Началом проникновения культа личности в историографию гражданской войны следует считать статью К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», вышедшую в 1929 году. Она не могла, конечно, сразу же оказать вредное влияние. Об этом говорит следующий весьма характерный факт. В 1930 году вы­шел в свет III том «Гражданской войны 1918—1921 гг.»¹. Это был капитальный коллективный труд, содержащий широкий очерк стратегии и военного искусства Красной Армии. В книге обстоятельно и правдиво излагался ход гражданской войны на различных фронтах. Именно здесь впервые столкнулись между собою историческая правда и культ личности, фальсифицирую­щий историю. Третий том был уже сверстан, когда появилась книжка К- Е. Ворошилова, провозглашавшая Сталина главным творцом и организатором побед на фронтах гражданской войны.

Оказавшись в затруднительном положении, редакция ре­шила дать развернутое примечание, в котором указывалось, что в работе К. Е. Ворошилова «дается ряд новых данных, ха­рактеризующих процесс возникновения решения о нанесении главного удара Деникину в направлении Курск—Харьков—Дон­басс»². Затем следовал большой отрывок из книжки К. Е. Во­

¹  Гражданская война 1918—1921 гг. Оперативно-стратегический очерк боевых действий Красной Армии. Под. ред. А. С. Бубнова, С. С. Каменева, М. II. Тухачевского и Р. П. Эйдемана. М., 1930.

²  Там же, стр. 271.

рошилова, фальсифицировавший историю разгрома Деникина. Но в данном случае примечание редакции и отрывок из книж­ки не сказались на изложении стратегического плана и хода войны с Деникиным. Не сказались они и на изложении Цари­цынской обороны и ряда других вопросов, впоследствии иска­женных под влиянием культа Сталина.

Так было в 1930 году, но уже в скором времени вредное влияние культа отрицательно сказалось на исторической лите­ратуре но истории гражданской войны. В январе 1931 года к связи с пятидесятилетием К. П. Ворошилова появились статьи Р. Д. Эндемана и С. М. Буденного, написанные уже в духе культа Сталина ’. В феврале 1931 года в статье В. Примакова план разгрома Деникина также излагался в духе культа лич­ности². В 1933 году появилась книга С. Рабиновича «История гражданской войны» целиком наннсанная в свете культа лич­ности Сталина.

Культ Сталина, конечно, не мог остановить общее поступа­тельное развитие историографии гражданской войны, но оказал вредное тормозящее влияние на изучение ряда важных проблем и вопросов истории гражданской войны. Особенно вредно культ повлиял на изучение общего хода войны и стратегии, где стре­мились выпятить роль Сталина. В освещении этой проблемы историография 30—40-х и начала 50-х годов сделала шаг назад и сравнении с двадцатыми годами.

Исторические решения XX и XXII съездов КПСС, покончив с вредными последствиями культа личности Сталина, открыли широкий простор для творческого глубокого изучения истории гражданской войны.

' «Война и революция», 1931, № 1.

⁵  «Борьба классов», 1931, № 2.

ГЛАВА И

РАБОТЫ ОБЩЕГО ХАРАКТЕРА ПО ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОИНЫ И ИНОСТРАННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ

§ 1. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Историография 20-х голов дала небольшое количество ра­бот, освещающих в целом историю гражданской войны и ино­странной военной интервенции. Эго были очерки, сборники ста­тей, монографии. Как правило, в них не использована пред­шествующая им историческая литература, ее результаты в осве­щении тех или иных вопросов истории гражданской войны.

Работы общего характера появились еще в период граж­данской войны. Это были обзоры и популярные очерки боевых действий Красной Армии на основных фронтах.

Первым общим очерком гражданской войны был сборник статей «Фронты Красной Армии и Флота», изданный в 1920 году под редакцией и с предисловием главнокомандующего Красной Армии С. С. Каменева '. Из названия и содержания работы видно, что она была написана в конце 1919 года, когда Крас­ная Армия наносила решающий удар по деникинским войскам. «Когда пишутся эти строки, — сказано в обзоре, — наша доб­лестная армия находится па путях к Киеву, Харькову и Цари­цыну»². Эта небольшая книга, называемая сборником статей, состоит из нескольких глав, в которых дан обзор военных дей­ствий и общего хода гражданской войны в 1918—1919 годах. В обзоре отсутствуют имена участников событий и очень мало дат. В сборнике показаны события на северном, западном, украинском, южном, каспийско-кавказском и восточном фрон­тах. Из этого перечня видно, что в обзоре нет хронологической последоиательности изложения событий, причем главы не свя­заны между собой содержанием и, очевидно, писались различ­ными лицами.

В 1923 году Высший Военно-Революционный Совет издал книгу, посвященную пятилетнему юбилею Красной Армии, где также был дан общий обзор военных действий на всех фрон­

1  Фропты Красной Армии и Флота. Сб. статей к съезду Советов под ре­дакцией и с предисловием Главнокомандующего всеми вооруженными сила­ми Республики С. С. Каменева. М., 1920.

²  Там же, стр. 18.

тах ^!. Война здесь показана не в хронологической последова­тельности, а по отдельным районам страны, что нарушает связь и последовательность изложения событий.

К общим работам по истории гражданской войны можно отнести статью известного военно-политического деятеля

С.  И. Гусева «Уроки гражданской войны»². Опираясь на труды классиков марксизма, в частности В. И. Ленина, С. И. Гусев анализирует особенности гражданской войны в СССР. Говоря о всемирно-историческом значении Великой Октябрьской со­циалистической революции в России, С. И. Гусев пишет: «Трех­летняя гражданская война внутри советской России дает бога­тейший материал для выводов о характере и особенностях гражданской войны в эпоху социалистической революции. Из этого опыта наши западноевропейские товарищи могут, пожа­луй, черпать более, чем из других областей советского опыта. Подведение итогов трехлетнего опыта, установление основных особенностей современной гражданской войны и строительство Красной Армии имеет поэтому не только научно-историческое значение, но и практическо-политическое»³.

Начиная свою работу определением классовой сущности гражданской войны в эпоху социалистической революции,

С.  И. Гусев подчеркивает, что сложность борьбы определяется главным образом тем, что борьбу ведут между собой не только противоположные классы, но и промежуточные группы, колеб­лющиеся между революцией и контрреволюцией. В условиях России промежуточная группа, т. е. мелкая буржуазия, осо­бенно значительна и борьба за нее имела решающее значение. Однако у Гусева нет четкого марксистского понимания так называемых трех групп, участвующих в гражданской войне.

Под тремя группами он имеет в виду группу буржуазно- помещичью, группу пролетариата и промежуточно-пассивную мелкобуржуазную группу. При этом к группе революционного пролетариата он относит полностью все крестьянство, ремеслен­ников и торговых служащих. В то же время в «промежуточно- пассивной мелкобуржуазной» группе, колеблющейся .между революцией и контрреволюцией, у него фигурирует «деревен­ская мелкая буржуазия», все пролетарские слои, зараженные мелкобуржуазными иллюзиями. Здесь же у него часть офицер­ства н большая часть интеллигенции.

Эта путаница, в значительной мере связанная с отвлечен­ным социологизированием, приводит автора к совершенно неправильному пониманию роли отдельных классов, в част­

¹ Боевая работа Красной Армии и Флота. 1918—1923 г. М.. 1923.

-   Данная статья опубликована была в 1921 и 1925 гг. в книге С. М. Гу- vena «Гражданская война и Красная Армия». Си. воснно-тсоретпчсских и во* им но-политических статей (1918—1924).

³  С. И. Гусев. Гражданская война и Красная Армия, стр. 51.

ности, крестьянства в гражданской войне и приводит его к вы­воду, что «промежуточная группа «пробует» и ту и другую дик­татуру, в конечном счете, скрепя серне, вынуждена остановить свой выбор на пролетарской диктатуре»

Однако Гусев смог методологически правильно и истори­чески точно определить некоторые важные особенности граж­данской войны. Так, характеризуя армию гражданской войны, он пишет, что условия создания своей массовой армии для буржуазии и пролетариата были существенно различны. «На стороне пролетариата подавляющее большинство населения. Буржуазия же не имеет опоры в широких рабоче-крестьянских массах»². Имея высококвалифицированный белогвардейско- офицерский состав, буржуазия но мере развития гражданской войны вынуждена была в силу малочисленности ее чисто клас­совой армии форсировать наступление, используя свою более быстро созданную военную организацию. «История Колчака, Деникина, Врангеля, — пишет Гусев, — подтверждает, что все они вынуждены были действовать наспех, с налету, кавалерий­скими методами наезда и (что самое существенное) жертвова­ли планомерным длительным строительством, рассчитанным на долгий период и на прочные завоевания, ради немедленных успехов»³.

Вынужденнее создание массовых армий путем мобилизации крестьян и рабочих, отмечает автор, было гибельным для белых армий, приводило их к разложению и неустойчивости. В совер­шенно ином положении находился пролетариат, который, опи­раясь на широкие слои народа, мог себе позволить потратить несколько месяцев на создание регулярной армии, преодолевая серьезные ошибки партизанства. «Вот почему, — пишет он, — русская Красная Армия к концу гражданской войны, несмотря на чрезвычайное истощение ресурсов и усталость пролетариата и крестьянства, несмотря на большие жертвы и потери, оказа­лась организованной наиболее планомерно, наиболее крепко за все три года войны, а белые армии неизменно разлагались и гибли»⁴.

Значительное внимание Гусев уделяет строительству регу­лярной армии, подчеркивая, что это было решающим условием победы Советской власти. Основная ошибка военных оппози­ций, пишет он, — состояла в том, что они не учли, что после захвата власти пролетариат подучает возможность строить ре­гулярную армию для того, чтебы ее противопоставить регуляр­ной армии контрреволюции и победить. Характеризуя роль

¹  С. И. Гусев. Гражданская война и Красная Армия, стр. 53.

⁴   Там же, стр. 55.

*  Там же, стр. 56.

⁴  Там же, стр. 57.

отдельных родов войск, Гусев отмечает, что маневренный ха­рактер гражданской войны создал исключительно благоприят­ные условия для кавалерии и с той и с другой стороны. Ини­циатором создания конных войск была белая армия, использо­вавшая казачество, поэтому и Советское правительство вынуж­дено было, хоть и с опозданием, создать крупные конные части. Гусев пишет, что в течение гражданской войны кавалерия со­вершила своеобразную эволюцию, взяв на вооружение значи­тельное количество пулеметов, а затем бронированные автомо­били и самолеты. Получился новый род войск — «бронирован­ная кавалерия», которая, не теряя своей маневренности, бы­строты передвижения и стремительности, приобрела огромную огневую силу. Однако и пехота сыграла большую роль в граж­данской войне, хотя и уступила первое место кавалерии. Осо­бенностью пехоты в гражданской войне, по мнению Гусева, была небольшая численность ее частей. В белой армии это объяснялось малочисленностью ее классовой армии и необхо­димостью быстрого маневрирования, в Красной Армии — недо­статком командного состава

Показывая исключительно важное значение тыла в граж­данской войне и его враждебность по отношению к контррево­люционным армиям, Гусев пишет: «За все три года граждан­ской войны, при самых тяжелых неудачах мы не видели чего- либо подобного в красном тылу. Спайка красного фронта и красного тыла за все три года оставалась крепкой и тесной. Когда тылу приходилось голодно, армия напрягала усилия, чтобы послать в подарок ему маршруты с хлебом. Когда армия изнемогала в борьбе с высококвалифицированными полками Колчака и Деникина, тыл напрягал все свои силы, чтобы по­мочь армии» ².

Гусев показывает, что основой единства фронта и тыла был демократизм советского строя, давшего возможность самым широким слоям трудящихся принять непосредственное деятель­ное участие в строительстве государства и пролетарской армии. Это он подтверждает яркими примерами из эпохи гражданской войны.

В 1925—1926 гг. вышли в свет два тома работы известного военного историка 20-х годов — Н. К. Какурина «Как сража­лась революция»³. Они содержат большой фактический и циф­ровой материал, почерпнутый из фондов военно-ученого архива, архива Красной Армии и отчасти из мемуаров и публицистики. Наряду с военно-оперативным материалом в книгах Какурина содержатся значительные данные об экономическом положении

¹  С И. Гусев. Гражданская война н Красная Армия, стр. 69.

²  Там же, стр. 80.

³         Н. Е. Какурнн. Как сражалась революция, т. I, М.—JL. 1925; т. II,

1926.

страны, политике военного коммунизма, классовой борьбе, со­стоянии советского и белогвардейского тыла. Во введении к своему труду автор пишет, что создание истории гражданской войны настолько сложная и величественная задача, что совре­менный автор может только сделать попытку «связать в еди­ное целое те факты и эпизоды гражданской войны в России, которые, будучи известны большинству, современников как фак­ты пережитого ими «сегодня», для ближайшего иоколения яв­ляются уже историческим вчера»¹.

Определяя задачи своего исследования, Какурин выдвигает правильный тезис, что военные события гражданской войны необходимо рассматривать «на базе тех социально-экономиче­ских условий, которые определяли собою группировку и дина­мику внутренних сил революции и контрреволюции. Отсюда возникает для военного историка необходимость остановиться на политико-социальном анализе сил обеих сторон, определяв­ших основные линии их политики и стратегии»². Автор такж^ прав, заявляя, что ход гражданской войны в России во многом определялся международной обстановкой, учитывая мировое значение Великой Октябрьской социалистической революции, пробившей брешь в системе империализма. Международная обстановка также оказывала влияние на стратегию борющихся сторон в России. Наконец, Какурин подчеркивает, что в граж­данскую войну был вовлечен весь народ и это «определило собою тот «абсолютный» характер гражданской войны, когда все слои населения, все классы общества волею истории поставлены по ту или другую сторону баррикад...» ³ и дальше: «Величественная эпопея гражданской войны, — пишет автор, — является результатом творчества не отдельных лиц или груп­пировок, а творчеством классового коллектива, впервые вы­шедшего на историческую ареиу в качестве самостоятельного фактора, руководимого его авангардом в лице РКП» ⁴. Таковы были, пишет автор, предпосылки, которыми он руководствовал­ся при создании своей работы.

Действительно, все эти задачи Н. Е. Какурин стремится воплотить в своем большом исследовании, и это ему удается, поскольку наряду с освещением военных событий он излагает почерпнутый им впервые материал, характеризующий социаль-. но-экономическую обстановку, классовую н политическую борь­бу в эпоху гражданской войны. Однако работа Какурина не лишена социологизирования, схематизма и упрощения. Это, например, особенно ярко видно при определении особенностей

¹  Н. 1л. Какурин. Как сражалась роио/иошт. т. 1. М. Л.. 11)25, стр. 7.

²     Там же.

^а Там же, стр. 8.

⁴ Там же.

театров военных действий, чему он посвящает специальную главу. Правильно показывая внутренние и внешние политиче­ские факторы, способствовавшие возникновению основных театров военных действий, он в то же время стремится дока­зать, что «в условиях нашей гражданской войны не столько сражения, сколько политика, а главное экономика определила значение каждого из театров и его распространение по терри­тории. Только что сказанное нами находит себе подтверждение в том совпадении, которое мы ныне наблюдаем при новом районировании СССР Госпланом, с театрами военных действий минувшей гражданской войны»

Перечислив экономические районы, намеченные Госпланом, он дальше пишет: «Первоначальное распределение в простран­стве движущих сил революции и контрреволюции и первона­чальная группировка их вызвали превращение вышеуказанных районов в театры военных действий почти без нарушения их естественных границ, что облегчает нам установление границ театров военных действий гражданской войны»². Руковод­ствуясь этим, Ка курии слишком преувеличивает и упрощает роль экономики и географии в определении основных фронтов и недооценивает значение расстановки классовых, политических сил, а также военно-стратегических факторов, сказавшихся в конкретно-исторических условиях в ходе гражданской войны.

Какурин довольно подробно характеризует классовый на­циональный состав населения, отдельные фронты и территории, их отношение к революции и контрреволюции, но показывает это в социологическом плане, без конкретного анализа разви­тия классовой и политической борьбы. Следует, одиако, отме­тить, что в работе Какурина впервые дан большой и очень важный для военной истории и стратегии материал о театрах военных действий, их стратегических, оперативных особеннос­тях, операционных линиях, путях вторжения, транспорте, свя­зи и т. д.

Н.   Е. Какурин специально останавливается на периодиза­ции гражданской войны и разработанную им схему кладет н основу структуры своей работы. Допуская некоторую нечет­кость в формулировках, автор все же в принципе выдвигает правильное положение, что гражданская война была естествен­ным продолжением Великой Октябрьской социалистической революции и ее «генезис» он относит к концу 1917 — началу 11)18 года, когда против Советской власти поднялся контррево­люционный Дон и украинская Центральная рада.

Автор не определяет сущности и особенности гражданской войны в этот период, но из текста можно сделать вывод, что ггот_ период гражданской войны следует выделить, гак как

¹ II. 1£. Какурин Как сражалась революция, т. I, стр. 110.

¹ Там же.

тогда не было установленных, организованных «правильных» фронтов. «Сгущение борющихся сил, — пишет он, — вовлече­ние стихийного движения масс в определенное организацион­ное русло и уплотнение этих сил на территории переводят граж­данскую войну в новый фазис, приближающий ее по формам к регулярной войне, со всеми вытекающими отсюда требова­ниями к управлению и командованию и с выявлением боль­шого относительного значения этих последних» К

Таким поворотным моментом, определившим собою начало нового фазиса гражданской войны, Какурин считает выступле­ние чехословаков летом 1918 года, «положившее собою начало возникновению правильных фронтов гражданской войны и по­следовательному приближению методов ее ведения к методам действий больших организованных армий»². Таким образом, оперируя чисто военно-оперативной аргументацией, автор все же приходит к правильному выводу, считая лето 1918 года на­чалом гражданской войны.

Следующим «поворотным моментом» в истории гражданской войны Какурин с полным основанием считает окончание ми­ровой войны, т. е. осень 1918 года, когда начинается «третий фазис во внешнем политическом окружении РСФСР»³, имея в виду развертывание антантовской интервенции. В соответ­ствии с этим изменилась и советская стратегия ⁴. Завершением гражданской войны в пределах России Какурин считает начало

1920 года, т. е. разгром Колчака и Деникина.

Автор допускает большую ошибку, заявляя, что война с Польшей выходила за рамки гражданской войны в России, и видит в этой войне только «картину классовой войны», ве­денной в международном масштабе между РСФСР и белопан­ской Польшей»⁵. В связи с этим он отрывает врангелевскую авантюру от польской агрессии, чем нарушает историческую последовательность и связь событий.

Переходя к внутренней политической обстановке, Какурин с объективистских позиций определяет расстановку сил в граж­данской войне, считая, что «класс пролетариата и класс бур­жуазии являлись наиболее активными силами русской револю­ции, боровшимися за свое дальнейшее государственное суще­ствование*. Ставя эти силы в один ряд, он пишет, что и та и другая были очень малочисленны и не могли «самостоятельно бороться за разрешение тех исторических задач, которые были поставлены в порядок дня Октябрьской революции. Для про-

¹  II. Е. Какурин. К л к сражалась революция, т. I, стр. 9.

^L' Там же.

³  Там же. стр. 22.

⁴  Там же.

■'* Там же.

^г> Там же, стр. 10.

лолжеиия борьбы они искали расширения своего базиса в мно­гомиллионной крестьянской массе»¹.