Я. Н. Марат

ПОЛИТИКА ВАТИКАНА И КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ В ЗАПАДНОЙ БЕЛОРУССИИ (1918-1939)

ББК 86,37 М 25

Рецензенты:

Л. Н. ВЕЛИКОВИЧ, доктор философских наук, профессор; А. М. ЗАЛЕССКИЙ, В. И. ПЕПЕЛЯЕВ.

Марат Я. Н.

М 25 Политика Ватикана и католической церкви в Западной Белоруссии (1918—1939).— Мн.: Беларусь, 1983.— 96 с.

80 к.

В монографии на документальном материале исследуются вопросы, связанные с экспансией Ватикана и католической церкви в Западной Белоруссии в период между двумя миро­выми войнами, борьба КПЗБ за национальное освобождение, за воссоединение с Советской Родиной. Автор показывает, как этой борьбе всячески препятствовали Ватикан и католическая церковь.

Для научных работников, пропагандистов, агитаторов.

0400000000—221 _{1д 83}                               ББК 86.37

М301 (05) — 83

(С) Издательство «Беларусь», 1983

Рост классового движения в межвоенные годы, стрем­ление трудящихся к установлению Советской власти в Западной Белоруссии и ее воссоединение с БССР пуга­ли правящие круги Речи Посполитой. Они обращаются за помощью к испытанному союзнику — католической церкви. Ватикан не хотел и не мог оставаться в стороне от социально-экономических изменений, происходящих в мире. Наряду с осуществлением своей извечной теокра­тической политики он ставил перед собой новые задачи: помочь буржуазии и помещикам подавить революцион­ное и национально-освободительное движение в Запад­ной Белоруссии, отвлечь народные массы от классовой борьбы и направить ее в русло национальных и религи­озных распрей. Ватикан надеялся осуществить свои да­леко идущие планы — подчинить папскому престолу рус­скую православную церковь и распространить свое влия­ние на Советскую страну *. Западные области Белорус­сии должны были стать важным опорным пунктом для проникновения Ватикана дальше на Восток.

Перед католической церковью II Речи Посполитой встали важные проблемы, в первую очередь социально- экономического характера. Западная Белоруссия в со­ставе буржуазно-помещичьего польского государства оказалась в очень трудном экономическом положении. Кризисные явления, массовая безработица, тяжелые ма­териальные условия жизни сельского и городского насе­ления, нерешенность аграрного вопроса вынуждали като­лическую церковь (как и религиозные объединения дру­гих вероисповеданий) определить свое отношение к жгу­чим вопросам современности, увязать и согласовать их с религиозными догмами.

Отношения Ватикана с буржуазно-помещичьей Поль­

шей отражены в ряде монографических работ. Однако авторы указанных работ касались только отдельных аспектов деятельности католической церкви в Западной Белоруссии, преимущественно политической и идеологи­ческой. В то же время такие важные проблемы, как эко­номическое и политическое положение костела в Польше и Западной Белоруссии, общественно-политическая док­трина церкви, ее организации и печать, развитие атеизма, борьба КПЗБ и КСМЗБ против клерикализма, и другие вопросы не получили должного освещения в советской исторической литературе.

Предлагаемая читателю книга посвящена основным направлениям экспансии Ватикана и католицизма на тер­ритории Западной Белоруссии в довоенные годы. В осно­ву положен историко-экономический аспект. Деятель­ность Ватикана и католической церкви раскрывается прежде всего в области политической, экономической, идеологической и организационной.

Нынешняя политика Ватикана имеет свои идейные истоки в прошлом. Поэтому раскрытие подлинной роли католической церкви, в частности, в исторических судь­бах трудящихся Западной Белоруссии не теряет своей актуальности и в наши дни.

Глава I

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЭКСПАНСИИ ВАТИКАНА И КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ В ЗАПАДНОЙ БЕЛОРУССИИ

ПЛАНЫ ВАТИКАНА В ОТНОШЕНИИ ЗАПАДНОЙ БЕЛОРУССИИ

Империалистические государства крайне враждебно встретили победу Великой Октябрьской социалистиче­ской революции. С момента создания Советского госу­дарства они стремились любыми средствами свергнуть власть рабочих и крестьян и реставрировать буржуазно­помещичьи порядки в России. Однако международный империализм не мог сразу приступить к открытой воен­ной интервенции. Это объясняется в первую очередь тем, что продолжалась первая мировая война. Кроме того, он переоценил силы внутренней контрреволюции. Буржуа­зии «было не до нас»,— говорил тогда В. И. Ленин¹. В этом Владимир Ильич видел одну из главных причин поражения российской реакции и триумфального ше­ствия Советской власти по стране.

Видя неспособность внутренней реакции ликвидиро­вать в России Советскую власть, огромное влияние, ко­торое оказали идеи Октября на мировое революционное движение, международный империализм организовал иностранную военную интервенцию и помог внутренней контрреволюции развязать гражданскую войну. Тем са­мым он намеревался уничтожить первое в истории рабо­че-крестьянское государство и не допустить победы со­циалистической революции в других странах. Восста­новление в России власти помещиков и капиталистов должно было способствовать возврату ее в ряды воюю­щих стран на стороне Антанты. Наконец, международ­ный империализм надеялся, что это обеспечит выплату капиталистам аннулированных Советским правитель­ством займов и возврат им национализированных пред­приятий.

Во имя реставрации старых порядков свергнутые эксплуататорские классы пошли на службу к иностран­

ным интервентам. Произошло объединение сил междуна­родного империализма и внутренней контрреволюции. На ^стороне врагов Советского государства активно выступа­ли Ватикан и католическая церковь.

Победа Великой Октябрьской социалистической рево­люции и создание первого в мире рабоче-крестьянского государства опрокинули надежды Ватикана на вовлече­ние России в сферу своего идеологического и политиче­ского влияния, а страх перед революцией и растущим влиянием коммунизма диктовал папству политику сгово­ра с самыми реакционными силами во имя уничтожения молодой Советской Республики.

В восточной политике Ватикана особую роль играла буржуазно-помещичья Польша. Молодое польское госу­дарство со значительным количеством белорусского и украинского населения должно было, по мнению руково­дителей папской курии, стать исходной базой для борь­бы с Советской Россией, плацдармом для проникновения на ее территорию. Данная тактическая установка была подчинена двум долгосрочным целям, которые преследо­вало папство в своей экспансии на Восток: подавить на­ционально-освободительное движение в западных обла­стях Украины и Белоруссии, которое могло подорвать устои эксплуататорского строя, и во что бы то ни стало ликвидировать церковный раскол, чтобы установйть ге­гемонию католической церкви в мире вообще и в Во­сточной Европе в частности².

Католическое духовенство активно помогало странам Антанты в организации интервенции против молодой Со­ветской Республики.

Ватикан сотрудничал с теми контрреволюционными и антинародными силами, которые были заинтересованы в ее уничтожении. Это сотрудничество заключалось в проведении широкой антикоммунистической пропаганды, в стремлении вызвать среди населения враждебные на­строения к новому строю. Папская курия поддерживала связи с контрреволюционными элементами внутри моло­дой Советской Республики. Польские земли представля­ли весьма удобную территорию для реализации планов как империалистических держав, так и самого Ватикана.

Поэтому не случайно Ватикан направил в 1919 году в Варшаву своего представителя Ахилла Ратти (будуще­го Пия XI). Сначала он действовал в качестве легата (уполномоченного папы римского, направляемого с осо­бой миссией), затем нунция (постоянного уполномоченно­

го представителя); Воспитание в богатой итальянской семье, дух клерикализма, который привила ему духовная семинария, оказали решающее воздействие на формиро­вание его мировоззрения. Антикоммунистические настро­ения нунция, хорошее знание дел в Восточной Европе бы­ли главными факторами, определившими выбор этого иерарха на должность апостолического легата. Враж­дебное отношение к СССР стало главным мотивом всей его политической деятельности. Кроме, того, направляя Ратти в Варшаву, Ватикан рассчитывал на восстановле­ние утраченных связей с епископатами в советских рес­публиках ³.

Находясь в Варшаве, Ратти давал указания католи­ческому духовенству в Советской России сопротивляться властям, не признавать декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви. В свою очередь архиепи­скоп барон Э. Ропп и епископ Я. Цепляк в посланиях римско-католическому духовенству тоже предлагали про­тиводействовать проведению в жизнь данного декрета. Я. Цепляк получал инструкцйи от представителя Вати­кана в Варшаве о том, что папа выступает против за­ключения каких бы то ни было договоров с Советской властью. А между тем Я. Цепляк, будучи после Февраль­ской буржуазно-демократической революции управляю­щим Могилевским архидиоцезом, призывал католическое духовенство Могилевской и Минской епархии и всех ка­толиков подчиняться Временному правительству. Здесь наблюдаются две диаметрально противоположные так­тические линии Ватикана и католической церкви по отно­шению к Временному и рабоче-крестьянскому правитель­ству: полная и безоговорочная поддержка буржуазных властей и откровенно враждебное отношение к диктату­ре пролетариата.

Таким образом, помещики и буржуазия Польши и За­падной Белоруссии пользовались, начиная с 1917 года, активной поддержкой со стороны Ватикана, польского епископата и значительной части римско-католического клира. И это естественно, ибо высшая церковная иерар­хия была тесно связана с господствующими классами общностью происхождения, идеологии и классовых инте­ресов. Она опасалась революционных преобразований, потери политического влияния и материальной базы. Это были главные факторы, которые определили позицию руководства католической церкви в условиях ожесточен­ной классовой борьбы.

Когда Пилсудский сорвал переговоры с Советским правительством и начал в 1919 году военные действия с 'целью захвата Белоруссии, Литвы и Украины, Ватикан и католическая церковь в Польше активно поддержали экспансионистские планы диктатора. Клир мотивировал сври действия лозунгами «защиты веры и цивилизации», «угрозой польскому элементу на «кресах». О тенденциях, господствовавших в католическом лагере, свидетельству­ет выступление архиепископа Теодоровича в сейме 26 марта 1919 года. Страны Антанты, отмечал архиепи­скоп, должны определить восточные границы Польши. Интересы западных держав относительно Белоруссии целиком совпадают с «нашими продиктованными усло­виями — направлением распространения нашей культу­ры. И если нашим союзникам безразлично, каково отно­шение нашей религиозной культуры к Белоруссии, то им совсем не безразлично, как далеко пойдем на восток в борьбе с большевизмом. Антанта, несомненно, хочет и стремится, чтобы польский солдат был готов продвигать­ся как можно дальше»⁴.

В марте 1919 года минский римско-католический епи­скоп Лозиньский вручил Пилсудскому мемориал, в кото­ром призывал его захватить Белоруссию до Двины и Днепра. Однако, несмотря на все усилия оккупантов, в ряде мест Советская власть не только сохранилась, но и укреплялась. В этой обстановке католический еписко­пат и часть клира во главе с Лозиньским объединяют усилия наиболее реакционных элементов для противо­действия упрочению народной власти. В январе 1919 го­да минский епископ обратился к учащимся польских школ с пастырским посланием, призывая их к сопротив­лению органам Советской власти.

Немало служителей культа запятнали себя участием в организации заговоров и диверсионных актов против народной власти в Белоруссии. В середине июня 1919 го­да в районе Дисна — Браслав вспыхнуло чрезвычайно опасное вооруженное выступление контрреволюционных сил. Его организовали агенты буржуазно-помещичьей Польши — помещики, ксендзы, кулаки и бывшие офице­ры. Опасность мятежа заключалась в том, что он про­исходил в непосредственной близости от польско-совет­ского фронта, в неглубоком тылу Красной Армии.

Организаторами выступления были ксендзы Букле- ревич и Гриневицкий, полковник Жабо, помещик Раевич и другие. Белобандиты разогнали местные Советы, же­

стоко расправились с коммунистами и советскими работ­никами.

Центром вооруженного восстания было местечко Иказнь. Здесь размещались штаб и главные силы контр­революции. Выступление кулацких элементов началось в местечке Германовичи. Однако основная масса крестьян Браславского и Дисненского уездов его не поддержала. Только одурманенные белогвардейской агитацией немно­гочисленные группы крестьян-католиков и дезертиры до поры до времени поддерживали мятеж, но с конца июня 1919 года они стали покидать ряды контрреволюционе­ров, поняв, что им с ними не по пути. Вскоре банды были разгромлены частями Красной Армии. Мятежники пыта­лись скрыться в лесах, но были выловлены и понесли за­служенное наказание⁵.

Выступления католических епископов, контрреволю­ционные мятежи против Советской власти находились в полном соответствии с общей политической линией Вати­кана и в известной мере инспирировались через нунция в Варшаве. Ватикан и католическая церковь содейство­вали объединению реакционных антисоветских сил с тем, чтобы после подавления революции и уничтожения Со­ветской власти расширить сферы влияния католицизма на Востоке. Нити многих антисоветских заговоров нахо­дились в руках Ахилла Ратти, который наблюдал за их осуществлением.

Папский нунций в Польше сыграл незавидную роль во время наступления Красной Армии летом 1920 года. Он активизировал политическую деятельность, находил­ся в постоянном контакте с военными и гражданскими представителями Антанты. Три раза в день собирались они у нунция с целью изучения положения на фронтах и принятия мер для борьбы с частями Красной Армии. Когда советские войска приблизились к Варшаве, Ратти остался в городе, принимал активное участие в происхо­дивших событиях. Он устраивал религиозные манифе­стации, выезжал на линию фронта, выступал с речами перед солдатами, призывая их к борьбе с большевизмом. Все эти действия нунция находились в полном противо­речии с должностью духовного лица.

Таким образом, Ватикан помогал империалистиче­ским державам превратить Польшу в очаг антисоветских заговоров. Папа неоднократно заявлял, что для него Речь Посполитая является «стражем католицизма на Восто­ке», т. е. форпостом борьбы с Советской Россией.

Кроме того, с первых днёй существования молодого рабоче-крестьяцского государства Ватикан и католиче­ская церковь поддерживали агрессивную политику пра­вящих кругов Польши. Папство и в его лице нунций Рат- ти были заинтересованы в том, чтобы оторвать Белорус­сию от Советской России и включить ее в состав II Ре­чи Посполитой.

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ВОЗРОЖДЕНИЕ УНИИ

После свержения царизма в России Ватиканом вновь овладела призрачная надежда на установление унии с православной церковью и подчинение своему влиянию да­же таких стран, как Китай, Япония. При активной помо­щи папства сразу же после образования польского государства католическая церковь встала на путь воз­рождения унии и ее насаждения в западных областях Белоруссии и Украины.

Это не было случайностью. Ватикан знал: перебро­сить униатство в Россию прямо невозможно, и решил, что «помостом, через который можно было реализовать и реализуется извечная тенденция апостолической столи­цы к единой церкви с русским востоком, является прежде всего Речь Посполитая»⁶. В этих целях папа Лев XIII издал буллу «Достоинства восточных церквей». Его пре­емник Бенедикт XV создал особую Святую конгрегацию по делам восточных церквей. Был организован Папский восточный институт для исследования проблем России и Востока, предназначенный в первую очередь для подго­товки миссионерских кадров.

Одним из главных застрельщиков укрепления и рас­пространения унии на Украине, в Белоруссии и России был львовский митрополит А. Шептицкий. 2 февраля 1921 года его принял папа Бенедикт XV. В изданном в том же месяце бреве (кратком папском послании) он повторил слова Урбана VIII о том, что обращение в ка­толичество русских сыграет решающую роль в распро­странении влияния Ватикана на страны Востока.

А в самом скором времени А, Шептицкий отправил­ся в большое турне для пропаганды планов апостоличе­ской столицы. Выступая на конференциях в Италии и Бельгии «О роли католического духовенства на Восто­ке», «О миссии монашества в деле унии», Шептицкий ратовал, в частности, за подготовку кадров для стран Востока католическими учебными заведениями. Он счи­

тал, что основную роль в этом деле призваны сыграть иезуиты.

Поражение внешней и внутренней контрреволюции в Советской России, подписание в Риге в марте 1921 го­да мирного договора с панской Польшей опрокинули планы Ватикана на быструю победу унии. Католическая церковь начала поиск новых путей для достижения сво­их сокровенных целей. Ставка была сделана на Речь Посполитую. «Модель, опробованная в Польше,— пи­сал крупный немецкий исследователь Э. Винтер,— долж­на была осуществиться в большом масштабе во время будущего наступления на Советский Союз. В этом и за­ключалось значение унии»⁷.

Речь шла о создании нового восточного обряда, полу­чившего название восточно-славянского, затем — визан- тийско-славянского. Он был призван заменить скомпро­метировавшую себя и отвергнутую трудящимися масса­ми Брестскую унию. Большая подготовительная работа развернулась во многих странах. В Льеже, Сан-Пауло, Шанхае, Харбине и других местах под руководством во­сточной конгрегации готовились миссионеры-униаты. Ва­тикан мобилизовал и чисто католические монашеские ордены (редемптористов, бенедиктинцев, доминиканцев, марьянов, францисканцев, базилиан), поручив им при­нять восточнославянский обряд. Самую активную роль сыграл наиболее воинствующий орден католической церкви — иезуитов.

Бурную деятельность в насаждении нового обряда в панской Польше развил епископ Г. Пжездецкий. В 1923 году он отправился в Рим, чтобы изложить свой план действий. Он сумел убедить Пия XI в целесообраз­ности создания восточных ответвлений у ряда монаше­ских орденов, поиска новых форм для активизации уни­атской деятельности. Папа остался доволен епископом. 10 декабря 1923 года Пжездецкий получил инструкцию папы, а декретом от 21 января 1924 года он был наделен соответствующими полномочиями ⁸.

Инструкция содержала следующие положения:

1)    римская церковь признает, что каждая восточная цер­ковь имеет право придерживаться своих обрядов и цере­моний, если только в них нет схизматических ошибок;

2)      католическая церковь оставляет нетронутыми все эти обряды и ритуалы; 3) никому нельзя ни под каким пред­логом, даже если бы это был сам патриарх, что-либо изменить в обрядах. В будущем будут полностью сохра­

нены мелкие обряды и обычаи православной церкви. Осо­бенно строго их следует соблюдать там, где преобладает православное население.

Будучи в Риме, Пжездецкий вел переговоры и с гене­ралом ордена иезуитов В. Ледоховским. Епископ ратовал за создание восточной ветви ордена. Его предложение было принято. Вскоре в Польшу стали прибывать иезуи­ты для униатской деятельности. Вначале они обоснова­лись во Владове, затем — в предместье Слонима Альбер-^ тине.

Кампания по насаждению униатства набирала силу. В апреле 1924 года Виленский, Пинский, Люблинский и Луцкий епископы получили от Ватикана такие же полно­мочия, что и Пжездецкий. На территории этих епархий началось создание новых приходов. Исключительную ак­тивность развернул Пинский епископат. Здесь проходи­ли совещания епископов Западной Белоруссии и Украи­ны, на которых прелаты обсуждали пути и методы обращения в униатство местного населения. В Речи Пос- политой издавалась и разнообразная религиозная лите­ратура, пропагандировавшая новый обряд.

Основные миссионерские базы, кроме Альбертина и Пинска, были созданы в Вильно, Люблине и Дубне. Они подчинялись непосредственно русской секции комиссии «Про Руссия» в Риме. Редемптористы и малопольские базилиане открыли свои центры на территории Запад­ной Украины в Жулкве и Львове, которые подчинялись украинской секции «Про Руссия».

В организационном отношении миссионерские базы униатской церкви во II Речи Посполитой можно разде­лить на три группы: 1)католическо-иезуитская с центром в Альбертине, созданная миссионерами восточнославян­ского обряда. Она издавала газету «Христианин» и вела активную пропагандистскую работу среди белорусов, стремясь отторгнуть их от православия; 2) католическая группа с местопребыванием в Люблине. Внешне она име­ла русскую окраску и издавала газету «Китеж»; 3) ба- зилианско-украинская с местопребыванием в . Жулкве, возглавляемая митрополитом А. Шептицким. Она стояла на позициях украинского национализма. Там же находи­лась секция иезуитов восточнославянского обряда, при которой действовала большая типография. Унию пропа­гандировали также такие печатные издания, как «Веру­ющий католик», «Ориенс», и другие.

Иезуиты, принявшие восточнославянский обряд, при­

ступили к насаждению унии среди белорусского населе­ния, пользуясь полной поддержкой католических епис­копов. Плохо разбираясь в национальной и религиозной обстановке региона, епископ д’Эрбиньи и его помощники Волконский и Трубецкой решили проводить униатскую кампанию под псевдорусскими националистическими ло­зунгами. Они считали, что успеха можно достичь только в том случае, если миссионерская работа будет вестись в национальном русском духе. Таким путем Ватикан стремился создать базу для будущего проникновения в Советский Союз.

В Западной Белоруссии и Западной Украине началась «русская кампания». Священники восточного обряда стали выступать в роли русских националистов, надеясь на успех среди белорусского и украинского населения и православного духовенства. В 1924 году создается пер­вый униатский приход в деревне Гола Слонимского по­вета, а в Альбертине открывается первый монастырь восточной миссии иезуитов⁹. Одновременно начинается строительство костела и униатского храма, что, по за­мыслу их создателей, должно было стать символом ка­толического единства и согласия обоих направлений. Созванный в 1925 году съезд польских епископов специ­ально был посвящен вопросам унии. По указанию Пия XI в 1928 году организовалась Восточная семинария в горо­де Дубно, которая приступила к подготовке миссионеров- униатов для Западной Белоруссии и Украины. В 1932 го­ду в Варшаве начало функционировать общество католического единства, задачей которого было установ­ление «общности церквей».

10   ноября 1926 года состоялась конференция католи­ческих епископов восточных районов Польши. Она офи­циально провозгласила восточную политику Ватикана, конечной целью которой было обращение в католичество целых народов. Организаторами и приходскими священ­никами парафин восточнославянского обряда являлись .преимущественно бывшие представители православного клира. Они руководствовались в основном узкоэгоисти­ческими, карьеристскими мотивами.

Миссионеры создавали видимость, что новая вера ни­чем не отличается от прежней, за исключением призна­ния верховенства папы. Точно соблюдались литургия и обрядность православной церкви. Новое духовенство от­пускало бороды, одевалось в рясы, рассчитывая, что та­ким путем оно быстрее сумеет найти путь к сердцам

местного населения. Однако белорусы относились к поту­гам миссионеров с недоверием.

В 1929—1930 годах начался мировой экономический кризис, обострилась международная обстановка, усили­лась антисоветская деятельность Ватикана. Папа рим­ский призвал к крестовому походу против СССР. Это должен был быть «крестовый поход молитвы», однако политическая цель его была ясна. Организованные като­лическими епископатами во многих странах мира мани­фестации должны были вызвать негативное настроение по отношению к Советскому Союзу, создать повод для враждебных действий капиталистических держав про­тив СССР.

В этот период главной заботой Ватикана оставалась Польша как центр антисоветского фронта. При этом он стремился использовать свое влияние в Германии для то­го, чтобы превратить ее в глубокий и прочный тыл II Ре­чи Посполитой в борьбе против Страны Советов. Всту­пила в новую фазу и униатская политика апостольской столицы. Распоряжением Пия XI от б апреля 1930 года комиссия «Про Руссия» стала самостоятельной организа­цией, подчиненной непосредственно папе, компетенция ее была значительно расширена. Она охватывала теперь не только церковные дела в Речи Посполитой, но и инте­ресы костела в СССР и среди русской эмиграции. Комис­сии «Про Руссия» была передана и ранее входившая в компетенцию польского епископата пропаганда унии. Таким образом, сущность нового обряда полностью об­нажилась. Речь шла о том, чтобы унию в конечном итоге распространить на территорию Советского Союза. Мис­сионерская деятельность католической церкви среди бе­лорусов и украинцев должна была способствовать завое­ванию стран Востока.

Так как юрисдикция над восточным обрядом перешла с 1930 года к комиссии «Про Руссия», Ватикан присту­пил к созданию отдельной церковной иерархии. Насаж­дение унии в Западной Белоруссии и на Украине встре­тило сопротивление со стороны части правящих кругов Польши. Однако этот конфликт не имел серьезной осно­вы, так как и правительство страны, и землевладельцы, и буржуазия, и политические партии действовали рука об руку с костелом в направлении ликвидации православия в государстве, полонизации и окатоличивания коренного населения. Помещики и капиталисты «восточных кресов» были обеспокоены тем, что насаждение восточнославян-

И

ского обряда проводят преимущественно лица русского происхождения и уния внешне носит русский характер. Польское духовенство как бы оттеснялось на задний план. Помещики, осадники и чиновники на оккупирован­ных территориях опасались, что введение унии может за­тормозить полонизацию и колонизацию западнобелорус­ских и западноукраинских земель.

Правящие круги II Речи Посполитой выражали недо­вольство тем, что последователи нового восточного обря­да подчинялись иерархии, назначенной Ватиканом без согласия польского правительства. Официальные власти ссылались при этом на конкордат с Римом от 1925 года, IX статья которого предусматривала распространение в стране только трех обрядов: латинского, греко-католиче- ского и армянского.

Недовольство правящей верхушки заметно прояви­лось на заседании комиссии сейма по иностранным де­лам 20 февраля 1931 года. На нем некоторые члены ка­бинета и депутаты выступили против униатской политики апостольской столицы. Однако польские санационные власти не предпринимали мер для изменения положения. На робкие протесты правительства Ватикан не обращал внимания.

Но не это сыграло решающую роль в провале замыс­лов руководства католической церкви. Попытки насадить унию в западных областях Белоруссии встретили друж­ное сопротивление народных масс. В своем секретном до­несении в Министерство внутренних дел новогрудский воевода, например, писал об отрицательном отношении к унии в Западной Белоруссии. Местное население пони­мало, что она является новой формой закабаления его кулаками, помещиками и костелом. Несмотря на все ста­рания клира укрепить новый обряд, они оставались па­сторами без паствы.

Признания новогрудского воеводы были основаны на реальных фактах. Переход в унию продвигался медлен­но. Хотя число приходов увеличивалось (с 14 в 1927 г. до 36 в 1932 г.), однако число последователей восточносла­вянского обряда по сравнению со всем населением За­падной Белоруссии было мизерным и оставалось на преж­нем (20 тыс. человек) уровне. В течение 1929—1932 го­дов Ватикан предпринял ряд новых мер для укрепления унии. Были проведены конференции священников по это­му вопросу, создано несколько учебных заведений, гото­вивших пастырей для Западной Белоруссии (семинарии

в Дубно, Альбертине, миссионерский институт в Любли­не). В католических семинариях на «кресах» клирики, изъявившие желание вести работу в интересах нового обряда, получали специальную подготовку. Руководство всеми делами унии в Польше было поручено генералу ордена марианов с резиденцией в Риме.

Несостоятельно утверждение буржуазного польского историка О. Галецкого о том, что «инициатива униатско­го движения на наших землях не вышла из Ватикана», а насаждение нового обряда велось «прежде всего в инте­ресах польского государства и народа»¹⁰. История 20-летнего существования буржуазно-помещичьей Речи Посполитой — самое убедительное тому свидетельство. Недальновидная политика правящих кругов страны при­вела к гибели государства, принесла неисчислимые беды польскому народу.

Не в религии рабочие и крестьяне Западной Белорус­сии искали выход из своего тяжелого положения. Идеи марксизма-ленинизма, пропагандируемые КПЗБ, круп­ные успехи социалистического строительства в СССР стали огромной притягательной силой для трудящихся. Сами церковники Западной Белоруссии признавали, что з деревнях царят «религиозный индифферентизм, атеизм и симпатии к коммунизму, о чем говорит нам печать и что открыто признают власти православной церкви» ¹¹.

Нападки униатского клира на Советскую Белоруссию, клевета и ложь, которые он распространял, не достигли цели. Крестьяне и рабочие настойчиво сопротивлялись насаждению нового обряда. Формы борьбы были самые различные. В частности, трудящиеся бойкотировали про­поведи священников. Например, в Столбцах приходило в церковь не более десяти человек, да и то нечасто.

В 1934 году разразился скандал в комиссии «Про Рус­сия». Подробности его до сих пор тщательно скрываются. Тем не менее кое-что просочилось в печать. На пропаган­де и насаждении восточнославянского обряда решили погреть руки жулики и проходимцы. Для того чтобы выжать из Ватикана побольше средств, они стали пред­ставлять в Рим фальшивые отчеты, в которых преувели­чивали достижения своей деятельности. Однако в пап­ской курии нашлись скептики, которые подвергли сомне­нию приводимые цифры и разоблачили махинаторов. Пий XI был возмущен. 21 декабря 1934 года обнародует- ся папский декрет. На его основании комиссия «Про Рус­сия» прекратила существование как самостоятельный

орган. Она была включена в состав Комиссии по чрез­вычайным церковным делам. Руководство восточносла­вянским обрядом перешло в руки Святой конгрегации для дел восточной церкви.

Папский декрет от 21 декабря 1934 года положил ко­нец эксперименту с восточнославянским обрядом. Прав­да, небольшое количество приходов просуществовало еще некоторое время — до начала второй мировой войны ¹².

Попытки Ватикана насадить унию в Белоруссии по­терпели крах. Не помогли ни местные, ни приглашенные из разных стран Европы, Азии и Америки миссионеры, не возымели должного воздействия крупные финансовые средства, выделяемые из папской казны на эти цели. Же­лающих перейти в новый обряд становилось все меньше и меньше. Трудящиеся Западной Белоруссии не доверяли папским миссионерам-униатам. В них народ видел преж­де всего защитников интересов буржуазии и помещиков, правящих кругов II Речи Посполитой. Католическое и униатское наступление, использование православной церкви в интересах укрепления буржуазно-помещичьего строя не дали положительных результатов. В памятные сентябрьские дни 1939 года трудящимся Западной Бело­руссии и Украины руку братской помощи протянула Со­ветская страна, освободившая их от социального, нацио­нального и религиозного угнетения.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ КОСТЕЛА

После заключения Рижского мирного договора 18 мар­та 1921 года польский епископат при активной поддержке Ватикана предпринял решительные меры для восстанов­ления экономических позиций костела, завоеванных в XVI—XVIII веках. Руководство церкви не забыло о том, что в конце XVIII столетия в ее владениях находилось 860 тысяч крепостных крестьян.

Прелаты хорошо знали, что упрочить позиции церкви в новой обстановке можно будет лишь при условии вос­становления и обеспечения ее прежнего экономического могущества. Поэтому в довоенные годы польский еписко­пат принимал решительные меры, чтобы хоть в какой-то степени воссоздать свое землевладение на территории Западной Белоруссии. Здесь потери церкви были особен­но ощутимыми. На этой почве в Польше разгорелась упорная борьба с православной церковью, которую ка­толический епископат стр^®ьдея дишиаъ не только зе­

мель, но и многих построек, культовых зданий. Борьба за переход имений и храмов в собственность католической церкви составляла ее так называемую ревиндикационную политику на протяжении всего межвоенного двадцати­летия, которая так и не завершилась вплоть до начала второй мировой войны.

Католическая церковь в Западной Белоруссии была крупным земельным собственником и эксплуататором на­родных масс. Конечно, здесь ее недвижимая собствен­ность не могла равняться с владениями в западных рай­онах Польши или на Львовщине. Тем не менее в условиях аграрного кризиса, царившего в Западной Белоруссии, земельные богатства составляли серьезную опору эконо­мического могущества костела.

Трудно привести данные о земельных владениях ка­толической церкви к моменту образования буржуазно-по- мещичьей Польши. Дело в том, что до 1918 года польские земли входили в состав трех держав. К концу 30-х годов во II Речи Посполитой недвижимое имущество церкви составляло, по данным польского исследователя В. Мыс- лека, в Белостокском, Виленском, Новогрудском и По­лесском воеводствах 14 565,1 гектара пахотной земли ¹³ (сюда не входят земли, принадлежавшие виленскому архиепископу и пинскому епископу). Всего же владения католической церкви в Польше, по данным за 1939 год, составили 379 034,8 гектара, в том числе 54 708 гектаров лесов ¹⁴.

Крупными вотчинниками в довоенной Польше продол­жали оставаться монашеские ордена. Наиболее могу­щественными в экономическом отношении были мона­стыри, расположенные в пределах Тернопольского и Львовского воеводств, где в среднем на каждый из них соответственно приходилось 1140 и 771,94 гектара земли. Что касается западнобелорусских монастырей, то сред­ний размер их земельной собственности в Полесском вое­водстве составлял 269,1, Новогрудском — 159,3 гектара, в Виленском — 119 гектаров ¹⁵.

Земельная рента была весьма серьезным источником обогащения приходов (плебаний) в Польше. Из 5018 ка­толических плебаний свыше 80 процентов располагали зе­мельной собственностью, дававшей значительную при­быль. В среднем на один приход в Полесском воеводстве^ приходилось 47,73, в Виленском — 35,04, Новогрудском — 29,91 и Белостокском — 20,672 гектара.

По данным Полесского воеводского управления за

1927 год, земли, находившиеся в руках плебаний, рас­пределялись следующим образом: в Брестском повете (11 костелов) —603,508 гектара; Дрогичинском (3 косте­ла) — 86,2; Коссовском (6 костелов) — 274,6; Лунинец- ком (3 костела) — 86,8; Пинском (8 костелов) — 299,94; Пружанском (7 костелов) — 202,38; Столинском повете (2 костела) — 49,8 гектара ¹⁶.

В Западной Белоруссии структура землевладения в рассматриваемый период была следующей: хозяйства в 0—2 гектара—14,3 процента; 2—5 гектаров — 34,2; б—10 гектаров — 32,8; 10—20 гектаров — 14,5; 20—50 гек­таров — 4,2 процента ¹⁷. Почти половина крестьянских наделов занимали 2—7 гектаров, которые не обеспечива­ли их владельцев. Чтобы прокормиться, члены семей бед­няков вынуждены были батрачить у помещиков, осадни- ков, кулаков, идти на лесоразработки.

Таким образом, даже там, где средний земельный на­дел плебаний был сравнительно невелик, он равнялся примерно крепкому кулацкому хозяйству.

Приходские священники сами не занимались хозяй­ством, от физического труда отказывались, а во многих случаях эксплуатировали труд своих прихожан. Для это­го они пользовались различными методами.

Все земли церковники разделяли на две категории: «жирные» и «тощие». «Жирные» наделы, как правило, раздавались высшей иерархией подчиненному духовен­ству и использовались как средство для привлечения его на свою сторону, неугодных же Священников наказывали «тощими» землями. В целом же около 400 тысяч гекта­ров пахоты, лесов и лугов, принадлежавших католиче­ской церкви в довоенной Польше, составляли важнейшую часть недвижимого имущества костела, являлись серьез­ным средством эксплуатации многих тысяч крестьян и батраков.

Кроме земель церковь владела жилыми и админи­стративными зданиями, школами, больницами, детскими приютами. Стоимость их нередко была весьма значитель­ной. Костелам и монастырям принадлежали мельницы, лесопилки, ремесленные мастерские, небольшие фабрики и заводы. Так, по данным Новогрудского воеводского управления (1936 год), женский монастырь св. Михаила Архангела в Дялковицах Барановичского повета владел 469 гектарами пахотной земли и леса, водяной мельни­цей ¹⁸. Это также приносило немалые суммы денег в церковную казну.

Львиная доля доходов от недвижимого имущества поступала в руки высшей церковной иерархии, привиле­гированной группы приходских священников и настоя­телей монастырей. Руководство католической церковью в довоенной Польше стремилось не только сохранить свои земельные богатства, но и приумножить их. Для этого польский епископат считал необходимым в первую оче­редь лишить православную церковь принадлежавших ей земель, лесов и угодий, а затем захватить их. Польское буржуазно-помещичье правительство приняло ряд мер для осуществления этих планов. На основе распоряже­ния президента от 23 мая 1927 года 146 тысяч гектаров пахотных земель и лесов, принадлежавших ранее право­славной церкви, передавались в управление государству. Таким образом, православная церковь фактически лиша­лась своей земельной собственности. Этими землями го­сударство распорядилось следующим образом: из 73 ты­сяч гектаров большая часть была передана костелу и только 1В тысяч оставлены в пользовании православной церкви. Остальные угодья подлежали парцелляции, т. е. раздроблению и спекулятивной продаже среди осадни- ков, которые стали новым эксплуататорским слоем в бе­лорусской деревне. Кроме того, для наделения их зем­лей правительство использовало угодья государственно­го фонда, а также конфискованные царскими властями у польских помещиков после восстания 1863 года и бро^: шенные владения, в том числе крестьянами-беженцами ^,9.

Католический клир в Польше принимал все меры для захвата бывших земель униатской церкви. В 1934 году было разделено 45 тысяч гектаров этих угодий, из них 6 тысяч перешли в руки костела. Однако польский епи­скопат на этом не остановился. Идя ему навстречу, пра­вительство создало комиссию, состоявшую из предста­вителей Ватикана и государства. Работа ее затянулась на несколько лет. Глава польской церкви кардинал Хленд решил воспользоваться сложной политической обстанов­кой в стране в 1935—1938 годах, связанной с обострени­ем классовых противоречий и внутриполитической борь­бой после смерти Ю. Пилсудского. В годы формирования Народного фронта, в авангарде которого находились коммунисты, санационные власти искали союзников для подавления революционного и национально-освободи­тельного движения. Этим союзником правящей верхуш­ки стали Ватикан и католическая церковь.

Чтобы привлечь на свою сторону костел, санационные

власти удовлетворили земельные притязания католичес­кой церкви. 22 февраля 1938 года между примасом кар­диналом Хлендом и правительством было подписано со­глашение. Епископат отказался от притязаний на бывшие униатские земли. В качестве компенсации католиче­ская церковь получила 12 тысяч гектаров казенных зе­мель. Кроме этого, государство обязалось выплатить епи­скопату 3,5 миллиона злотых в облигациях 4-процентного займа по номинальной стоимости. Правительство призна­ло за католической церковью ранее захваченные ею па­хотные земли, строения, огороды, храмы, кладбища и ча­совни униатов²⁰.

Важное место в ревиндикационной [возврат имуще­ства.— Я. М.] политике католической церкви на протяже­нии межвоенного 20-летия занимала проблема православ­ных храмов. Польский епископат стремился лишить пра­вославную церковь культовых зданий. Это касалось главным образом территории Западной Белоруссии.

В борьбе за гегемонию католический епископат не брезговал никакими средствами. Современный польский исследователь М. Сташевский в книге «Свобода совести перед трибуналом II Речи Посполитой» указывал, что только в июне — июле 1938 года в одном Люблинском воеводстве было разрушено 114 православных церквей, многие из которых были построены в XII, XIII и XIV ве­ках и имели огромную художественную ценность. К это­му варварскому акту были причастны административ­ные и военные власти буржуазно-помещичьей Польши, верхушка католической церкви во главе с кардиналом Хлендом. Протесты общественности и верующих, делега­ции, письма и жалобы по поводу уничтожения храмов и предметов культа не дали положительных результатов.

Какие же цели преследовала католическая церковь Польши в наступлении на православие? Во-первых, поль­ский епископат стремился упрочить материальное поло­жение за счет своего противника и укрепить идеологи­ческое влияние на широкие слои населения Западной Белоруссии. В данном случае «святые отцы» руководство­вались старым испытанным принципом: «Больше овец, больше шерсти», то есть больше верующих, больше до­ходов.

Во-вторых, усиливая свое влияние в Западной Бело­руссии, епископат создавал благоприятные условия для активизации политики полонизации. В этом особенно

был заинтересован Ватикан, усиливший нажим на пра­вящие круги II Речи Посполитой.

В-третьих, ослаблением позиции православия в во­сточных воеводствах Польши Ватикан и католическая церковь рассчитывали расширить свою административ­ную сеть в этих регионах с тем, чтобы при благоприят­ных условиях создать базу для проникновения в СССР.

Прибрав к рукам культовые здания, католическая церковь выступила с притязаниями на сооружения нере­лигиозного назначения. Свои действия клир мотивиро­вал тем, что ранее они были захвачены державами, участвовавшими в разделах Польши. Переговоры между епископатом и правительством завершились в апреле 1939 года. По условиям соглашения церковь должна бы­ла получить 85 строений стоимостью 21—22 миллиона злотых. Польское правительство выделило ей дополни­тельные средства для организации новых миссионерских и культовых ячеек, в первую очередь в Западной Бело­руссии. Как отмечал директор департамента вероиспо­веданий Борковский, деньги предоставляются католиче­ской церкви «...там, где оказание помощи костелу отве­чает больше всего интересам государства, а именно восточным землям»²¹. Ежегодно на эти цели правитель­ство намеревалось выделять из государственного бюд­жета 10 миллионов злотых. Это были достаточно крупные ассигнования, если учесть, что расходы на про­свещение в эти годы составляли 311,5 миллиона.

Для того чтобы привлечь на свою сторону админи­стративные власти, католический клир ссылался на то, что упрочение позиций костела на «восточных кресах» будет содействовать ослаблению влияния коммунисти­ческих идей. В ход шли посулы и угрозы. Так, в письме от 27 ноября 1925 года пинский епископ Пжездецкий потребовал от министра сельского хозяйства и государ­ственных имуществ возвращения 100 гектаров пахотной земли, а также монастырских зданий и бывшей базили- анской церкви в д. Тороканы Кобринского повета, угро­жая в противном случае прекращением миссионерской деятельности на этой территории ²².

В своих интересах, направленных на укрепление эко­номического могущества католической церкви в Польше и Западной Белоруссии, духовенство рука об руку дей­ствовало с буржуазно-помещичьими властями. Докумен­ты свидетельствуют о принадлежности ему значительных

земельных площадей, о том, что церковники стояли в одном ряду с эксплуататорами — помещиками, активно участвовали в ограблении трудящихся.

структура доходов католической церкви

Источники обогащения духовенства в Польше и За­падной Белоруссии были весьма разнообразны. Они включали государственные дотации, пособия частных лиц, костельные налоги, плату за оказанные религиоз­ные услуги, прибыль от церковных имений и т. д. Точно определить общую сумму доходов епископата и клира затруднительно, так как церковные власти не были за­интересованы в том, чтобы предавать эти сведения гла­сности.

Заключенный в 1925 году конкордат с Ватиканом обязывал польское правительство ежегодно выделять соответствующие средства в пользу клира. В это же вре­мя государственные расходы на народное образование и социальное обеспечение неуклонно сокращались. Так, если проект бюджета на 1935/36 год предусматривал на содержание костела выделить 19 875 550 злотых, на 1937/38 —до 20 052 550, то в 1939/40 году — 20 407 052 злотых. Львиная доля государственных средств предна­значалась для должностных окладов. Одни только при­бавки к основным окладам кардиналов составляли 800, архиепископов и епископов — 600 злотых в месяц. В среднем на содержание одного духовного лица в ме­сяц государство расходовало 102—103 злотых. В то же время средняя месячная зарплата 85 процентов учите­лей составляла 130—260 злотых. И если для учителей она была единственным источником существования, то костельные служащие и духовенство пользовались раз­личными дополнительными источниками доходов: за со­вершение религиозных треб и обрядов, от продажи рели­гиозной утвари (икон, крестиков и т. д.). Интересно отметить, что в 1938 году слушателям духовных семина­рий государство выделило 2867 стипендий, а студентам высших учебных заведений — 2584.

Заработная плата рабочих в Западной Украине и Западной Белоруссии колебалась между 45 и 58 злоты­ми в месяц²³. Доход одного взрослого члена крестьян­ской семьи составлял в 1927/28 хозяйственном году в Польше 3 злотых 15 грошей, а в 1928/29 сократился до

1   злотого 57 грошей, в 1929/30 — до 12 грошей, в 1932

году трудовое крестьянство не имело никаких доходов и жило за счет продажи инвентаря, скота и земли ²⁴.

Таким образом, в буржуазно-помещичьей Польше костел занимал привилегированное положение не только в политическом, но и экономическом отношении.

Однако следует отметить, что не только католический клир получал от государства дотации. Православному духовенству правительство тоже выделяло должностные оклады. Так, в донесении Полесского воеводского управ­ления Министерству вероисповеданий и народного обра­зования от 16 апреля 1926 года указывалось на необхо­димость увеличения пособий православному духовенству для привлечения его к борьбе с коммунистическими идеями. Воеводское управление просило выделять в ви­де дотаций священникам и псаломщикам не менее 11 ты­сяч злотых в месяц. Власти считали, что «только матери­ально обеспеченное православное духовенство не будет служить политическим орудием в руках разных враж­дебных и нежелательных для государства элементов»²⁵.

Известную роль в структуре доходов католической церкви занимали пожертвования частных лиц в пользу костела и пособия, выделяемые богатыми семьями.

Большой размах в Западной Белоруссии получило участие польских помещиков в строительстве новых ко­стелов и часовен. На эти цели землевладельцы не жале­ли средств. Они выделяли денежные суммы, строитель­ный материал, участки земли. В упрочении позиций католической церкви на «восточных кресах» они видели важное средство расширения колонизаторской и ассими­ляторской политики правящих кругов. Указанные факты свидетельствуют об общности интересов господствующих классов, государства и католической церкви.

Важную статью доходов духовенства составлял цер­ковный налог. Он был введен в XIX веке. Его размер в большинстве случаев определялся приходским священ­ником. После возрождения польского государства в 1918 году налог был сохранен, и в случае отказа от уплаты взыскивался в принудительном порядке. В связи с этим дело порой доходило до серьезных конфликтов между церковными властями и плательщиками, ибо налоговые притязания костела затрагивали интересы не только не­имущих масс трудящихся, но и средних слоев населения.

Учитывая недовольство налоговой политикой, 17 мар­та 1932 года сейм принял закон о взносах в пользу ка­толической церкви. В соответствии с ним костельный

налог должны были платить те католики, которые обло­жены государственной податью. Однако под давлением общественного мнения польский епископат вынужден был отказаться от принудительных налогов и взносов в пользу церкви. Тем не менее кардинал Хленд оставил за костелом моральное право на получение налога. В дальнейшем, в зависимости от политической ситуации в стране и взаимоотношений между государством и церковью, этот вопрос неоднократно дебатировался, но окончательно не был решен. Помешало начало второй мировой войны.

В руки католического духовенства стекались огром­ные денежные суммы в качестве оплаты за религиозные услуги. Пользуясь невежеством, забитостью трудящих­ся, прелаты и клир требовали с верующих высокой пла­ты за крещение, бракосочетание, захоронение по религи­озному обряду. Вокруг цен за религиозные услуги шла острая борьба. Трудящиеся массы сопротивлялись гра­бежу со стороны клира. Свое недовольство выражала и часть правящей верхушки, и даже некоторые представи­тели духовенства.

В 1936 году видный общественный и политический деятель Польши С. Дюбуа сделал попытку определить доходы церкви, получаемые ею за оказание религиозных услуг. По его подсчетам, поступления от венчания состав­ляли 14 миллионов злотых в год (по 50 злотых за об­ряд); от крещения — 8 миллионов (8—10 злотых); от захоронения — 28 миллионов (60 злотых за обряд); до­ходы от месс — 20 миллионов, а за поминание с амвона умерших—1,9 миллиона злотых. В итоге набиралась приличная сумма — без малого 72 миллиона.

Крупные денежные средства стекались в руки духо­венства в виде пожертвований на религиозных праздни­ках, от освящения памятников, содержания церковных лавок и т. д. Все это ложилось тяжелым бременем на народные массы. Нередко высокая плата священнику за захоронение бывала причиной разорения крестьян­ской семьи. Дорого стоили и другие виды религиозных услуг. Например, житель деревни Бездеж Дрогичинско- го повета А. Чайновский обратился к ксендзу с просьбой окрестить ребенка. Ксендз Яблоньский потребовал за это пять злотых, которых у крестьянина не было. Тогда ксендз за один злотый совершил обряд частично, заявив, что при получении остальных четырех окрестит младен­ца полностью. При неуплате долга он пригрозил А. Чай-

новскому палкой, которой незадолго до этого избил уже одного из прихожан.

Вымогательства католического клира встречали упорное сопротивление со стороны верующих. Во время сборов пожертвований по случаю коляд в Лидском по­вете Новогрудского воеводства ксендзы, например, по­сещая квартиры прихожан, требовали по пять злотых с человека. На этой почве, как дипломатично отмечалось в донесении новогрудского воеводского управления в министерство вероисповеданий и народного образования, в некоторых местностях дело доходило до недоразуме­ний. Аналогичные случаи были довольно часты.

Стяжательская политика ксендзов вызывала острое недовольство у верующих. В результате падал автори­тет духовенства, усиливались антирелигиозные тен­денции.

О настроениях верующих свидетельствует письмо жителей Пинска, направленное в декабре 1934 года епи­скопу Букрабе. В нем они обвиняли католический клир в жадности, стремлении к обогащению и презрительном отношении к бедным.

«Вся католическая общественность города Пинска,— жаловались авторы письма,— с болью в сердце наблю­дает за жизнью и поведением представителей церкви и вынуждена открыто поведать об этом. Она [жизнь] по­вергает нас — верующих в ужас, ибо вместо капелланов- апостолов мы видим капелланов-аристократов, которые в глазах наших являются никчемными богачами, соби­рателями капиталов, титулов и должностей в церковной или общественной иерархии, а верующий народ нужен вам как орудие обогащения и обирания его»²⁶. Неуди­вительно, отмечалось в письме, что верующие отворачи­ваются от своих духовных пастырей как от блудников, ищут настоящих последователей христианской религии. К сожалению, их слишком мало. Поэтому редкий прихо­жанин считает их избранниками, посвятившими себя служению богу, а не «профессиональными специалиста­ми, исполняющими свои обязанности и стоящими на стра­же своих собственных интересов, опирающихся на закон наполненного брюха и набитого деньгами кармана, так как, видимо, вы все это больше любите. В божьих святы­нях оглашаете правду веры и призыв любви к ближне­му, а вы разоряете лицемерным вымогательством бед­ный люд, ибо деньги нужны вам на хорошую жизнь и вкусную пищу, на развлечения»²⁷.

Далее жители Пинска указывали, что католическое духовенство любит красивую одежду, предметы роско­ши, что своими действиями оно подрывает влияние косте­ла среди широких слоев эксплуатируемого трудового народа.

Крупные доходы получала католическая церковь от сдачи земельных владений в аренду.

Подход к аренде носил сугубо классовый характер. Это происходило по двум причинам. Во-первых, духов­ные лица опасались неплатежеспособности крестьян- бедняков, во-вторых, предоставляя в аренду земли кула­кам, осадникам, католическая церковь рассчитывала укрепить свои политические позиции.

Отказ малоземельным крестьянам в аренде нередко приводил к острым конфликтам. Польский епископат в таких случаях становился на сторону кулаков, помещи­ков, священников, действовавших вопреки интересам народных масс.

Католическая церковь пользовалась также дохода­ми из других источников — от собственных предприя­тий, ремесленных мастерских, издательской деятельно­сти, книготорговли, находившихся в ее ведении школ, приютов, больниц и т. д.

Однако денег, получаемых законным путем, «святым отцам» зачастую не хватало. Архивные документы сви­детельствуют о случаях злоупотребления и афер со сторо­ны многих духовных лиц. Например, в донесении пружан- ской поветовой комендатуры полиции Полесскому воевод­скому управлению от 22 августа 1929 года рассказыва­ется о жульнических махинациях и вымогательстве де­нег ксендзом-иезуитом Стемпеком. Он вошел в доверие к графу Пусловскому и стал оказывать большое влия­ние на помещика и его супругу. Пользуясь доверием со стороны Пусловских, ксендз мошенническими способа­ми выманивал у них одежду, драгоценности и крупные денежные суммы. Чтобы поддержать свое влияние на графскую семью, Стемпек старался возбуждать религи­озный экстаз Пусловских, организуя длительные бого­служения и общие моления, в которых под угрозой увольнения должна была принимать участие вся прислуга.

Сам же Стемпек занимался пьянством, развратом. В итоге дело дошло до судебного разбирательства. Тем не менее иезуит не пострадал. Его перевели в другое

место на должность римско-католического священника в Полесском диоцезе²⁸. Сделано это было несмотря на заключение государственной полиции, в котором сказа­но: «Стемпек ведет исключительно аморальный образ жизни, оскорбляющий авторитет духовника и религиоз­ные чувства окрестного населения» ^2Э.

Другой документ рассказывает о вымогательстве де­нег ксендзом Бончковским у безработных и разорении их. В 1935 году он начал кампанию по переселению безработных из западных районов Польши на восточ­ные «кресы». 212 человек из Верхней Домбровы согла­сились на переезд. Для этого они передали ксендзу зна­чительную сумму денег, которую он присвоил.

Еще до этого случая Бончковский обвинялся в жуль­ничестве и обмане. В 1925—1928 годах, будучи про- бощем (приходским священником) в Ганцевичах, он сыграл незавидную роль в парцелляции имения Вулька Бродницкая (16 тысяч гектаров) Лунинецкого повета. Ксендз организовал тогда фиктивную куплю имения и стал продавать лесные наделы. В далекое Полесье по­тянулись семьи осадников и крестьян. Аферист присво­ил тогда 172 тысячи злотых. В результате мошенничество Бончковского раскрылось. Обремененные многочислен­ными семьями люди очутились в отчаянном положении. Некоторые из них покончили жизнь самоубийством. По­лиция вынуждена была завести на него уголовное дело.

Таким образом, представители католического клира самыми разнообразными способами находили источни­ки доходов, добывали их путем злоупотреблений и на­рушения законов.

В целом же следует подчеркнуть, что духовенство как общественная прослойка и костел как учреждение ши­роко пользовались благами капиталистического обще­ства, извлекали прибыли из земельной ренты, промыш­ленных предприятий, эксплуатировали религиозные чув­ства верующих. Церковь срасталась с господствующим классом, оправдывала гнет капиталистов и помещиков, отвлекала народные массы от классовой борьбы. Одна­ко это имело и противоположные последствия — содей­ствовало росту антиклерикальных настроений, свободо­мыслия и атеизма.

Глава II

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ НА СЛУЖБЕ ГОСПОДСТВУЮЩИХ КЛАССОВ

ПОЛОЖЕНИЕ ТРУДЯЩИХСЯ МАСС

Территория Западной Белоруссии занимала площадь в 112 тысяч квадратных километров с населением 4,6 миллиона человек. Разделена она была на 4 воевод­ства: Белостокское, Виленское, Новогрудское и Полес­ское. Преобладающую массу жителей, или 2371 тысячу человек, составляли белорусы *.

Буржуазно-помещичья Польша, созданная при помо­щи империалистических держав, занимала важное место в их агрессивной политике, направленной против первого в мире государства рабочих и крестьян. Империалисты, опасаясь, что упрочение Советской власти явится силь­ным революционизирующим фактором для трудящихся всего мира, повели ожесточенную борьбу против СССР.

В своей борьбе против Страны Советов буржуазия За­падной Европы и США большое место отводила панской Польше. Западные политики рассматривали ее как во­енно-стратегический плацдарм для нападения на СССР. В этом отношении интересы правящей клики Польши совпадали с интересами американского и английского капиталов. Польские магнаты мечтали о создании вели­кой Польши «от моря и до моря» (от Балтийского до Черного), с включением в нее всей Белоруссии и значи­тельной части Украины.

Выполняя волю иностранного капитала, правящие классы предали национальные интересы своего народа, превратили государство в орудие антисоветской полити­ки и отдали страну на хищническое разграбление зару­бежным монополистам, в первую очередь американским. «Польша скупается агентами Америки. Нет ни одной фабрики, ни одного завода, ни одной отрасли промыш­ленности, которые бы не были в кармане американ­цев»,— писал В. И. Ленин².

На пути к осуществлению агрессивных замыслов пра­вящих кругов Польши и их зарубежных хозяев стояли растущая мощь СССР, пролетарский интернационализм польских рабочих и международного рабочего класса. Немаловажную роль здесь играли трудящиеся массы Западной Белоруссии и Западной Украины, которые включились в активную борьбу против социального и национального гнета, за Советскую власть.

Чтобы сломить решимость белорусского народа до­стичь победы, польское государство, послушно выпол­няя волю помещиков и капиталистов, проводило полити­ку террора и насилия. Она характеризовалась принуди­тельной ассимиляцией белорусов, фактическим лишени­ем их экономических, политических и культурных прав и заселением восточных земель гражданскими и военны­ми колонистами-осадниками.

В хозяйственном отношении Западная Белоруссия рассматривалась как сырьевой придаток и рынок сбыта для промышленной продукции, как источник дешевого сырья и рабочей силы, огромных доходов польских и иностранных капиталистов. Польская буржуазия тор­мозила развитие промышленности, сдерживала рост ра­бочего класса в Западной Белоруссии, вела хищниче­скую эксплуатацию естественных богатств этого края. В 1936 году по сравнению с 1913 годом количество ра­бочих в Западной Белоруссии уменьшилось в 2 раза, в то время как в БССР оно увеличилось в 6 раз.

Удельный вес промышленности Западной Белоруссии во всем промышленном производстве Польши составлял не более трех процентов. На долю Западной Белоруссии приходилось менее двух процентов всей вырабатываемой в Польше электроэнергии. Здесь не было ни одного пред­приятия с количеством рабочих свыше 1000 человек. За­воды, имевшие 100 рабочих, можно было перечислить по пальцам. Большинство предприятий представляло собой кустарные мастерские с количеством рабочих от 1 до 5 человек.

Ограбление трудящихся и хроническая безработица были основными причинами снижения покупательной способности народа. Потребление мяса, хлеба, масла уменьшалось из года в год. Это вынуждены были при­знать даже польские буржуазные экономисты. Один из них писал: «Мы провели несколько исследований у от­дельных крестьян Виленского и Новогрудского вое­водств для того, чтобы разобраться в том, какое сейчас

потребление хлеба в деревне. Оказались удивительные данные — 195 граммов в среднем ежедневно на душу на­селения. Мяса не едят, молоко пьют только дети, да и то не всегда»³.

Осуществляя политику колонизации белорусских зе­мель, польское правительство стало заселять их осад- никамя. Осадники получали крупные земельные наделы, государство предоставляло им большие кредиты. Они се­лились хуторами, преимущественно вдоль советско-поль- ской границы.

Положение крестьян усугублялось в годы кризисов. Постоянно увеличивался разрыв между ценами на сель­скохозяйственные продукты и промышленные товары. Тяжелым бременем на крестьянские массы ложились налоги. В Западной Белоруссии существовало 83 вида налогов и сборов.

В межвоенный период положение польской, белорус­ской, украинской и еврейской молодежи в буржуазно­помещичьей Польше было крайне тяжелым. Ее называли «лишним», «трагичным» поколением. Господство поме­щиков и капиталистов, социальный и национальный гнет лишали молодежь малейшей перспективы на снос­ное существование, на удовлетворение ее материальных и духовных потребностей. В связи с усилением кризисных явлений в экономике Польши производство сокраща­лось, росла безработица.

Власти жестоко расправлялись с трудящимися, мсти­ли им за революцию, за поддержку Советской власти. Репрессии, аресты, бесчинства солдатни и дефензивы, ничем не ограниченный произвол полиции и администра­ции обрушились на коммунистов и комсомольцев, репа­триантов из Советской России, на тех, кто ранее слу­жил в органах Советской власти, на революционно настроенных рабочих и крестьян, прогрессивную интелли­генцию, профсоюзный актив, деятелей национально-осво­бодительного движения и вообще каждого, проявлявше­го малейшее недовольство установленными порядками.

Особенно тяжело приходилось рабочим и батракам восточных окраин Польши, так называемых «кресов». Вот что рассказывает о бесперспективной жизни моло­дежи Западной Белоруссии бывший подпольщик Н. А. Андрекж: «За работу с самого утра и до ночи в месяц мне платили 2 пуда картошки, 10 кг ржаной муки, один килограмм сала и два килограмма селедки... Все такие рабочие, как и я, после тяжелой, непосильной ра­

боты должны были ютиться в грязных, холодных ба­раках» ⁴.

В результате недоедания и нищеты среди широких слоев трудового населения в городах и селах свирепст­вовали многочисленные болезни, от которых умирали тысячи людей. В Западной Белоруссии, особенно на По­лесье, имелись целые деревни и районы, пораженные туберкулезом. Смертность от туберкулеза в Польше бы­ла очень высокой. Жертвами болезни становились в основном люди в воз,расте 15—20 лет.

О том, что ожидало молодое поколение в условиях буржуазно-помещичьего строя в Польше и Западной Бе­лоруссии, свидетельствуют заявления трудящихся в ме­стные органы власти. Вот некоторые из них.

Лесной техник Дунин-Гвоздиковский и служащий Александр Баклажец писали в Новогрудское воеводское управление: «Настоящим убедительно просим господина воеводу рассмотреть наше заявление. Мы без работы длительное время, на своем иждивении имеем семьи, ко­торые состоят из 14 человек. Наши дети школьного воз­раста, но ввиду недостатка материальных средств не могут учиться дальше... Мы вынуждены обратиться с просьбой к воеводе, чтобы нам предоставили какую-либо, хотя бы шестичасовую работу, так как только неотлож­ная помощь может спасти наши семьи от смерти. Мы обращались в разные учреждения, чтобы получить ка­кую-либо работу, но наши старания оставались безре­зультатными. Местные власти не обращали никакого внимания и относятся к нашей просьбе отрицательно» ⁵.

В ответ бургомистр сообщил: «Комитет по делам без­работных оказывает помощь на территории только горо­да Лиды 1549 лицам, магистрат же 600 лицам. Поэтому не имеется возможности увеличения помощи Гвоздиков- скому и Баклажецу, тем более что десятки семей в Лиде также находятся и даже в более тяжелых условиях, чем они... Вследствие критического финансового положения города и полного израсходования средств бюджета, ма­гистрат не в состоянии выделить для оказания помощи безработным какой бы то ни было суммы» ⁶.

Другой пример: заявление безработных жителей ме­стечка Бытень Слонимского повета от 9 марта 1932 года. «Мы находимся в очень тяжелых материальных услови­ях. Не имея заработка, дошли до того, что нечего ку­шать. Нет никакой надежды на будущее, так как оста­лись без работы.

Мы обращались в гмину, но войт направил нас к вое­воде, так как гмина не имеет никаких средств для безра­ботных.

Обращаемся к воеводе с просьбой об оказании нам материальной помощи. В противном случае нам и нашим семьям угрожает голодная смерть» ⁷.

«Год и восемь месяцев,— писал житель Гродно С. Ра- пицкий в магистрат,— нахожусь без работы. Это при­вело меня и семью, состоящую из жены и двоих детей школьного возраста, к голоду. Я обращаюсь с горячей просьбой... об оказании мне помощи»⁸.

В акте обследования семьи Иосифа Суховлянского читаем: «Семья безработного состоит из пяти человек, четверо из них — трудоспособные, но работы не имеют. Из обстановки в комнате — одна скамейка, две табу­ретки, из одежды — только та, что на себе. Кровати нет, спят на полу. Продуктов и топлива нет»⁹.

Архивные документы свидетельствуют о многочислен­ных фактах, когда многие молодые люди кончали жизнь самоубийством. Власти эти случаи объясняли как ре­зультат безработицы или тяжелых материальных усло­вий жизни. На самом же деле самоубийцами станови­лись прежде всего те, кто был сломлен духовно, не ви­дел перспективы и не знал, как бороться с существую­щим злом, порожденным буржуазно-помещичьим строем.

Орган ЦК комсомола Западной Белоруссии «Мала- ды камункт» в одном из номеров (№ 52, 1934) следую­щим образом охарактеризовал положение молодежи За­падной Белоруссии: «Тысячи рабочей и сельской моло­дежи не имеют работы, не имеют никакой помощи, ни­каких средств к существованию. На Виленщине, Полесье, во всей Западной Белоруссии сотни тысяч трудовой мо­лодежи умирают с голоду и от эпидемий».

Гнет экономический дополнялся гнетом духовным. Правящие круги Польши поддерживали только те орга­низации, которые стояли на стороне их интересов. В За­падной Белоруссии почти совсем отсутствовали учре­ждения культуры, школы. Власти затрудняли приобре­тение радиоприемников, чтобы народ не слышал правди­вое слово из Советского Союза. Газеты демократического направления конфисковывались. Многие видные предста­вители белорусской культуры — Максим Танк, Пилип Пестрак, Валентин Тавлай, Михась Василек и другие

были обвинены в антиправительственной деятельности и брошены в тюрьмы.

Но эти меры не останавливали трудящиеся массы. Борьба за социальное и национальное освобождение продолжалась.

Несмотря на непродолжительное существование Со­ветской власти в Западной Белоруссии, преобразования, которые были проведены за этот короткий промежуток времени ревкомами, оказали на местное население огромное воздействие. Хозяйственное и культурное строительство, проходившее в обстановке военного вре­мени, отвечало коренным интересам народных масс, ко­торые впервые в своей истории ощутили свободу и рав­ноправие. Достаточно сказать, что до захвата Западной Белоруссии буржуазно-помещичьей Польшей здесь су­ществовало около 400 белорусских школ, пять гимназий (в Вильно, Радошковичах, Новогрудке, Клецке и Несви- же) и открытые несколько позднее две учительские семи­нарии (в Свислочи и Борунах).

На основе Версальского и Рижского мирных догово­ров белорусское население Польши получило определен­ные гарантии для развития национальной культуры и родного языка. Закон, принятый польским сеймом в 1924 году, предусматривал открытие белорусских школ в тех местностях, где проживало 25 и более процентов белорусов или где 40 процентов родителей изъявило же­лание обучать своих детей на родном языке. Однако бур- жуазно-помещичье правительство не выполняло своих обязательств и проводило политику жестокого угнетения непольских национальностей. В области просвещения она нашла свое выражение в постепенной ликвидации белорусских школ, культурно-просветительных учрежде­ний и организаций. В результате в 1924 году в Западной Белоруссии осталось лишь 37 белорусских школ и 4 гим­назии с ограниченными правами, в 1935-м — 16 школ, в 1937-м их уже не было совсем.

Однако белорусский народ проявлял упорное сопро­тивление проводимой политике. Трудящиеся Западной Белоруссии за 20 лет своего пребывания под властью панской Польши не смирились, не потеряли надежды на воссоединение с БССР. Напротив, вдохновленные успе­хами СССР в строительстве новой жизни, они активно боролись за свое социальное и национальное освобожде­ние, через неисчислимые испытания пронесли братские чувства к великому русскому народу.

В сложившейся обстановке перед трудящимися вы­рисовывались два пути: революционной борьбы против гнета капиталистов и помещиков, к которому призывали КПП, КПЗБ и КСМЗБ, и путь внедрения в сознание ра­бочих и крестьян буржуазно-националистической и клерикальной идеологии. На него народ толкали бур­жуазные партии, в т. ч. христианская демократия (поль­ская и белорусская), различные религиозные организа­ции (молодежные, спортивные, женские и т. д.).

В попытках задушить национально-освободительное движение правящие круги широко использовали католи­ческую церковь как сильнейшее идеологическое средство воздействия на трудящихся.

Римско-католическая церковь во II Речи Посполитой состояла из пяти митрополий-провинций (Гнезненско- Познаньская, Варшавская, Краковская, Львовская и Виленская). В Виленскую входили — Виленский архи­диоцез и диоцезы в Пинске и Ломже. Во главе ее нахо­дился митрополит, являвшийся одновременно виленским архиепископом. Почти вся территория Западной Бело­руссии входила в состав этой митрополии. При этом следует отметить, что границы церковных епархий не со^ впадали с границами воеводства.

Центром православной церкви было Вильно. В состав епархии входили Виленское и частично Новогрудское воеводства.

Самое большое количество последователей в довоен­ной Польше имела католическая церковь. По данным на 1931 год, в стране было 20 670100 католиков. Они со­ставляли 64 процента от общего количества населения и проживали в основном в центральных и западных вое­водствах Польши. Приверженцев униатской церкви на­считывалось 3 336 200 человек. Преимущественно это были жители Западной Украины.

Православных в Польше было 3 762 500 человек, иу­деев— 3 113 900, протестантов — 6800. Православные большей частью проживали в Западной Белоруссии.

Опору Ватикана и реакционных кругов Польши со­ставляли многочисленные монашеские мужские и жен­ские католические ордены. Подчинялись они непосред­ственно ватиканской конгрегации по делам монастырей и представляли собой наднациональную силу. В орга­низационном отношении ордены делились на провинции во главе с провинциалами. От них, в свою очередь, за­

висели монастыри (кляшторы), которыми управляли на­стоятели (гвардиане).

Многие монастыри основывались иностранцами, которым были чужды подлинные интересы народа. По­этому кляшторы становились орудием в руках реакцион­ных сил. Значительная часть монастырей сотрудничала и поддерживала НД или ОНР — наиболее оголтелые партии фашистского толка. Католические монастыри бы­ли оплотом антисоциалистических сил. С помощью прес­сы, радио, издательской, проповеднической и миссионер­ской деятельности они проникали в общественную и политическую жизнь государства, просвещение, здравоох­ранение, различные организации, стремясь использовать их в интересах и на благо Ватикана и католической церкви.

Наиболее реакционными политическими группиров­ками в Польше и Западной Белоруссии были эндеки, оэ- нэровцы и хадеки. Тесно связанные друг с другом, они совместно подавляли революционное и национально-ос­вободительное движение, толкали Польшу на путь фа­шизма.

Эндеция, эндеки, народная демократия — обобщенное определение националистического лагеря в Польше, сформировавшегося в конце XIX — начале XX века. Его организационными формами были Польская лига, На­родная лига, Народно-демократическая партия и дру­гие. С 1928 года он действовал под названием партии Народной демократии (НД).

Эндеки были сторонниками решительной борьбы с революционным движением. Они требовали установле­ния господства польских помещиков и капиталистов над литовскими, белорусскими и украинскими землями, где, по их мнению, преобладала «польская культура», и до­бивались единого «от моря до моря» государства. Они были против предоставления автономии народам захва­ченных земель. Эндеков поддерживало подавляющее большинство буржуазии и помещиков бывшего Королев­ства Польского, эксплуататорские классы западных поль­ских земель и некоторые буржуазно-помещичьи слои Га­лиции. Многие фракции НД скатывались на путь фашиз­ма гитлеровского образца.

Что касается национально-радикального лагеря (ОНР), то это была фашистская организация, созданная в 1934 году. После роспуска стала действовать под на­именованием фаланги и группы журнала АВС. Сыграла

исключительно реакционную роль в исторических судь­бах II Речи Посполитой.

Христианскую демократию в Польше называли хаде- цией. Это была клерикальная мелкобуржуазная партия, действовавшая под различными названиями. Хадеция стояла на позициях борьбы с революционным движени­ем, защиты буржуазно-помещичьего строя, клерикализа- ции общества, внедрения религиозной идеологии в ши­рокие слои населения страны.

С помощью вышеназванных группировок и реакцион­ных политических партий Ватикан и католическая цер­ковь пытались укрепить свое влияние в Польше и осо­бенно на захваченных территориях Западной Белоруссии и Западной Украины.

Ватиканская дипломатия считала Польшу страной, которой угрожает коммунизм. На протяжении всего межвоенного двадцатилетия римско-католические поли­тики надеялись на организацию крестового похода про­тив СССР. Эти надежды окрепли после прихода в 1933 году в Германии к власти гитлеровцев.

С целью претворения в жизнь стратегии Ватикана в Восточной Европе римская курия постоянно держала в Польше своих нунциев. Их деятельности папство прида­вало исключительно большое значение. На должности нунциев в Польше назначались известные прелаты ка­толической церкви, имевшие большой опыт дипломати­ческой работы. В довоенные годы на этой должности последовательно сменяли друг друга апостолический легат Ратти, архиепископ Лаури, чехословацкий нунций Мармаджи и испанский нунций Кортези.

Насколько Ватикан был заинтересован в том, чтобы направить внешнюю политику Польши в своих интере­сах, свидетельствует секретная записка министерства иностранных дел на имя президента страны Мостицкого от 18 мая 1937 года, составленная референтом полити­ко-экономического департамента МИДа Борковским. В ней отражены следующие моменты:

«1. За последние годы можно заметить особую заин­тересованность апостолической столицы польской внеш­ней политикой. Ватикан считает, что при современном внешнеполитическом курсе Польша может сыграть ре­шающую роль в расстановке сил в Европе, став «самым реальным оплотом, защищающим цивилизацию перед большевистской угрозой».

2.   Положительное отношение Ватикана к польской

армии общеизвестно. Любые меры, направленные на уси­ление обороноспособности Польши, с особым удовлетво­рением встречаются в Ватикане.

3.   В области внутренней политики польского госу­дарства на первое место Ватикан выдвигает проблему борьбы с коммунизмом. Ватикан интересуется деятель­ностью правительства в этом направлении. Что касается клира и католической общественности, Ватикан конфи­денциально дал понять о своем неудовлетворении, что у них нет... соответствующего понимания этого дела» ¹⁰.

. .Ватикан стремился подчинить внутри- и внешнеполи­тический курс Польши своим эгоистическим интересам. Папство не сумело правильно оценить очень сложную экономическую, политическую и религиозную обстановку в стране. Оно смотрело на Польшу лишь как на размен­ную монету в торге с другими государствами.

* * *

Конституция Польши 1921 года в статьях 110—116 ц 120 признавала за гражданами равенство и право на свободное отправление религиозных культов. Однако на практике это положение не выполнялось.

Вероисповедная политика буржуазно-помещичьих властей отличалась отсутствием терпимости, и судебные процессы по религиозным мотивам были повседневным явлением на всем протяжении оккупационного периода.

Хотя католическая церковь ни в конституции 1921 го­да, ни 1935-го не признавалась государственной, факти­чески таковой она была. Статья 54 конституции 1921 го­да. закрывала, например, доступ на пост президента страны для некатолика. А статья 114, признавая примат католической церкви среди равноправных вероисповеда­ний, обеспечивала ей господствующее место. При этом следует отметить, что конституция не содержала ника­ких гарантий для обеспечения равноправия граждан. Трактовка общественно-политических и религиозных взаимоотношений в стране противоречила идее светско­го государства.

Многие представители высшей иерархии католиче­ской церкви выразили недовольство конституцией 1921 года. В частности, они не соглашались с тем, что в ней отсутствовало положение о католической религии как государственной. Церковные круги не хотели ми­риться с тем, что конституция не содержала юридиче­

ского обоснования руководства ими просвещением тру­дящихся.

Не внесла никаких изменений в вопросы отношения государства к религии и церкви и конституция 1935 года. В ней сохранились все статьи предшествующей консти­туции, даже с той же нумерацией. И это было сделано, несмотря на сильный нажим епископата. Правящие круги не решились вносить поправки в пользу церкви. Буржуазно-помещичье правительство Польши боялось восстания населения Западной Белоруссии и Западной Украины, до которого доходили вести о новой жизни трудящихся БССР и УССР. В этот период во II Речи Посполитой начал создаваться Народный фронт, уча­стились революционные выступления. Известно, какой размах получила в 1936 году борьба трудящихся в за­щиту С. О. Притыцкого, над которым нависла угроза смертной казни. Острота политической ситуации в стра­не, рост революционного и национально-освободитель­ного движения объясняют, почему католическая церковь так и не стала государственной.

В то время, когда в Польше епископат вел борьбу за официальное признание католической религии государ­ственной, за то, чтобы в руки епископата было отдано народное образование, за введение церковного брачного законодательства, религиозная обстановка в Западной Белоруссии представлялась еще более сложной. Здесь получили распространение различные течения христи­анства, иудаизм и в незначительной степени мусульман­ство.

Западная Белоруссия стала ареной ожесточенной борьбы православия и католицизма. Каждая из этих церквей стремилась укрепить свои позиции и, не жалея средств и сил, направляла лучшие кадры для проповед­нической, общественно-политической и «культурной» деятельности.

Католическая церковь в довоенной Польше тоже не была единой. В ней следует выделить четыре течения (обряда) — римско-католическое, греко-католическое, армянское и восточнославянское, называемое также во­сточновизантийским.

Таким образом, три из четырех названных обрядов католической церкви были направлены преимуществен­но на восточные районы Польши, населенные белоруса­ми и украинцами, для их ассимиляции и денационали­зации.

Следует также обратить внимание на униатскую цер­ковь, сыгравшую чрезвычайно отрицательную роль в исторических судьбах белорусского и украинского на­родов.

С 1920 по 1939 год в Западной Белоруссии широкое распространение получили различные секты. Достаточ­но сказать, что в 30-х годах их насчитывалось 47 наиме­нований. В основном это были пятидесятники, евангели­сты, баптисты, адвентисты, иеговисты, мурашковцы и другие. Руководствуясь узкоклассовыми политическими интересами, буржуазно-помещичья власть пыталась с помощью религиозных сект отвлечь народные массы За­падной Белоруссии от революционной и национально- освободительной борьбы. Они разрешали деятельность различных общин, которые имели своих епископов (пятидесятники), председателей-пресвитеров (бапти­сты). «Союзом церквей христовых» издавались спе­циальный журнал и другая религиозная литература.

С помощью американского, английского и канадского капитала секты развернули широкую пропагандистскую деятельность, укрепляли свои позиции, отравляя религи­озным ядом все новые слои местного населения, задав­ленного повседневной нуждой и лишениями.

Сектантство в Западной Белоруссии имело глубокие корни. Социальный и национальный гнет не только ре­волюционизировал народные массы. Некоторой частью населения овладело чувство отчаяния, безысходности. Религиозное сектантство являлось, с одной стороны, формой пассивного протеста, с другой — иллюзорным спасением от всех невзгод. Власти использовали проте­стантизм не только для отрыва трудящихся от револю­ционно-освободительного движения, но и для борьбы против православия.

Ярким примером антинародной деятельности руково­дителей сект является позиция, занятая ими во время восстания нарочанских рыбаков (1935—1936 гг.). Кре­стьяне деревень, расположенных по берегам озера, испо- кон веков ловили в нем рыбу. Это было для них одним из основных источников существования. В 1935 году правительство сдало озеро в аренду помещику Яблон­скому. Однако крестьяне продолжали промысел. Поли­ция преследовала их, конфисковывала уловы, арестовы­вала активистов.

Борьбу крестьян за право на свободную ловлю воз­

главили партийные организации КПЗБ. В деревнях про­водились беседы, распространялась нелегальная лите­ратура. На забастовочную борьбу поднялось около пяти тысяч жителей 40 сел. Баптисты же нарочанского края не поддержали выступления.

В сектах совершались изуверские обряды, среди ве­рующих были распространены психические заболевания. Многие протестантские проповедники были темными лич­ностями, встречались и просто мошенники. Показатель­ной в этом отношении является история создания «Но­вого Иерусалима» пятидесятником И. Мурашко на Брестчине. Он обрек на трагедию сотни людей. Обобрав до нитки доверчивую паству, он эмигрировал в Аргенти­ну. Много горя принесла трудящимся секта ильинцев, действовавшая на Гродненщине.

Широкое распространение в Западной Белоруссии в прошлом получил иудаизм. Он служил буржуазии ору­дием духовного угнетения еврейских народных масс, от­влечения их от революционного движения, насаждал не­верные представления о мире, способствовал сохранению религиозно-националистических пережитков, внедрял суеверия и предрассудки.

Таким образом, иудаизм по своему происхождению и социальной функции ничем не отличался (и не отли­чается в настоящее время) от других религий. Защитни­ки этого религиозного течения всегда стремились от­влечь пролетариат от классовой борьбы и внушить ему мысль о своей богоизбранности. Руководствуясь этой теорией, идеологи и лидеры сионизма проповедовали реакционную теорию об «особом» еврейском народе и о том, что иудаизм является его неотъемлемым атрибутом.

В. И. Ленин решительно выступал против национали­стической концепции об «особом» еврейском народе, разоблачал ее буржуазно-националистический характер. Вопреки стремлениям апологетов сионизма использовать иудаизм для «сплочения» и «консолидации» всех евреев мира под флагом «веры отцов» наука доказала, что еврей — признак этнический, иудей — религиозный, а сионист — политический.

За всеми религиозными противоречиями стояли впол­не реальные интересы определенных классов, обществен­ных групп и политических партий, которые под эгидой веры претворяли в жизнь свою классовую политику, пы­таясь оправдать деятельность, идущую вразрез с инте­ресами широких слоев трудового населения.

Во второй половине 30-х годов санационная клика цощла по пути дальнейшей фашизации страны, усиления социального и национально-религиозного гнета трудя­щихся Западной Белоруссии и Западной Украины. Кон­ституция 1935 года и новый антидемократический изби­рательный закон, вступивший в действие в июле того же года, способствовали активизации в стране крайне пра­вых элементов.

Предвоенные годы характеризовались новыми тенден­циями в политике польского правительства в отноше­нии Западной Белоруссии. Правящие круги II Речи Пос­политой готовились к войне против Советского Союза. Западная Белоруссия должна была служить передовым плацдармом — на ее территории по всей приграничной полосе строились укрепленные районы, прокладывались стратегические дороги. Процесс фашизации страны со­провождался резким обострением всех форм социально­го и национального гнета, усилилась жестокость поль­ских властей и католической церкви в преследовании белорусов и украинцев. В документах вместо «белорус» в графе национальность писали «1иЩзгу» (местный).

Изданная Пием XI в 1937 году энциклика «О безбож­ном коммунизме» объявила непримиримую борьбу с ним. Энциклика, послания католических епископов подогре­вали антикоммунистическую и антисоветскую истерию в стране. Высшая церковная иерархия искала пути, на­правленные на свержение социалистического строя в СССР, вдохновляла империалистические государства на новый крестовый поход против первой в мире страны социализма..

В последние пять лет, предшествовавших второй ми­ровой войне, антикоммунистическая и антисоветская ис­терия в буржуазно-помещичьей Польше достигла апогея. В условиях обострения классовых битв в стране, борьбы за создание единого антифашистского фронта, нацио­нально-освободительной войны испанского народа про­тив фашистской агрессии католическая церковь во

II     Речи Посполитой напрягала все силы для дискреди­тации коммунизма.

Руководители католических организаций и клери­кальная печать требовали принятия антикоммунистиче­ского закона. Примечательна в этом отношении позиция клерикального идеолога И. Слоньского. «В настоящее

время,— писал он,— наступил соответствующий момент для утверждения и издания закона, специально направ­ленного против коммунизма» ^п. Слоньский считал, что закон должен содержать следующие элементы: более жестокие и отпугивающие наказания за коммунистиче­скую деятельность; для «неисправимых» коммунистов должны быть учреждены специальные концентрацион­ные лагеря; коммунисты, которые скрывались от тюрем­ного заключения за границей, должны быть лишены польского гражданства; лица, оказывающие содействие коммунистам,— строго наказываться. Мракобес требо­вал, чтобы сейм незамедлительно занялся разработкой подобного закона.

В Западной Белоруссии обстановка была еще более сложной и тяжелой. Польские власти создали здесь стройную систему окатоличивания белорусского населе­ния. Основными элементами ее были: клерикализадия общественно-политической жизни и школы, возрожде­ние униатской церкви, использование наиболее реакцион­ной части высшей православной иерархии и белорусских буржуазных националистов, создание всевозможных ка­толических организаций (молодежных, женских, проф­союзных, филантропических и т д.). При этом особое внимание следовало обратить на представителей трех низовых звеньев, действовавших в рамках деревенской гмины (волости): войта, стоявшего во главе волости, начальника полицейского участка и ксендза, возглавляв­шего плебанию.

Костельный приход являлся важнейшим элементом этой системы, призванным осуществлять непосредствен­ное идеологическое влияние на народные массы. Плеба- ния также играла существенную роль в хозяйственной жизни деревни, в эксплуатации крестьянства, а на тер­ритории Западной Белоруссии и Украины — в нацио­нально-религиозном угнетении.

Приход был не только средством насаждения реак­ционной идеологии, освящавшей божественным словом эксплуатацию народных масс, но и поставщиком поли- цейско-разведывательных и судебно-следственных дан­ных. Кроме того, на него были возложены отдельные ад­министративные функции, в частности регистрация бра­ков, рождений и смертей. Приходское духовенство выда­вало метрики о рождении, брачные свидетельства* про­водило перепись населения.

Приходские священники придавали большое значе-

ние индивидуальной работе с верующими. Личные кон­такты ксендзов с прихожанами сводились главным об­разом к приглашению их в плебанию, к колядам (рели­гиозным песням в дни рождества), к посещению и испо­ведованию больных.

Большое внимание уделяло католическое духовенст­во колядам, усматривая в них средство умножения своих доходов и усиления религиозного фанатизма. Приход пробоща к крестьянину обставлялся очень торжествен­но. К встрече его тщательно готовились: празднично уби­рали дом, приобретали новые религиозные картины и иконы, детей обучали молитвам. Ксендза вводили в дом в надежде, что его благословение принесет удачу. В свою очередь крестьяне в знак благодарности делали пастырю подношения. На ксендзову повозку грузили зерно, лен, яйца, домашнее полотно, а те, кто побогаче,— телят и овец.

Плебании на территории Западной Белоруссии игра­ли также важную политическую роль. Находясь на тер­ритории, население которой исповедовало различные ре­лигии, костелы, как и монастыри, являлись важной опо­рой Ватикана в насаждении католицизма, низовыми ячейками разветвленного аппарата по поддержанию и укреплению буржуазно-помещичьего строя. Правящие круги понимали, что держать в повиновении и эксплуа­тировать единоверцев легче. Поэтому они были заинте­ресованы в максимальном распространении влияния ко­стелов на самые дальние уголки Западной Белоруссии. При этом власти не считались с расходами на строитель­ство, украшение и материальное обеспечение плебаний.

В своем приходе пробощи были весьма влиятельны­ми лицами. Достаточно было ксендзу заявить, что тот или иной крестьянин безбожник, как провинившегося начинали преследовать административные органы. Штра­фы, истязания, создание общественного мнения против таких лиц — далеко не полный перечень применяемых методов. Если ксендз сказал, что тот или иной прихожа­нин большевик, то это считалось чуть ли не официаль­ным обвинением в принадлежности к КПЗБ. Но если крестьянин соглашался переменить веру, ему сразу же прощались недоимки. Вся документация учреждений ве­лась только на польском языке. От желавшего посту­пить в училище или гимназию, как правило, требовался переход в католичество. Система полонизации охватила школу и армию.

В Речи Посполитой школа не была отделена от церк­ви. Закон божий был обязательным учебным предметом. Преподавали его священнослужители.

Чтобы опутать молодежь религиозной верой, при монастырях создавались школы и детские дома: руковод­ство гимназиями часто доверялось ксендзам. Так, напри­мер, в Гродно при женском монастыре бригитток (наза- ретанок) и бернардинском были организованы началь­ные школы, фарный костел опекал детский дом, в котором находилось около двухсот детей. Духовенство воспитывало молодежь в духе воинствующего католи­цизма и великопольского шовинизма.

В официальных документах, в частности в докумен­тах переписи 1931 года, учитывалась не национальность, а вероисповедание. Следует отметить и то, что предста­вители различных конфессий были неравноправны в со­циальном положении. В государственных учреждениях, на почте, железной дороге могли работать только като­лики. При трудоустройстве они обычно имели преиму­щество перед представителями других конфессий. Наса­ждение католицизма было одним из средств уничтоже­ния белорусской национальной культуры. Правящие круги Польши постоянно добивались того, чтобы переход в католичество означал изменение не только вероиспо­ведания, но и национальной принадлежности.

КЛЕРИКАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ И ПАРТИИ

Ватикан и католическая церковь развернули в Поль­ше лихорадочную деятельность. Стремясь утвердить свое господство, костел пытался подмять под себя государст­венный аппарат, взять в свои .руки средства массовой информации, народное образование, подчинить своему влиянию рабочее движение. С этой целью церковь со­здавала массовые организации светских лиц, использо­вала в борьбе с революционным движением сектантство, другие религиозные объединения.

Одной из таких организаций была «Католическое действие» (до 1929 года «Католическая лига»). В стра­нах Европы она начала формироваться в конце XIX — начале XX века. «Католическое действие» выступало и как общественное движение, и как организация, носив­шая международный характер и целиком подчинявшая­ся Ватикану. В каждой стране она имела свои особен­ности, однако общая тенденция ее действий была одна

и та же — укрепление позиций католической церкви в мире, клерикализация общественной жизни, борьба со свободомыслием и атеизмом, социалистическими и ком­мунистическими идеями.

Два фактора содействовали возникновению «Католи­ческого действия». Во-первых, процесс секуляризации общества, скептическое отношение все большего числа граждан к религиозным догмам и, во-вторых, развитие рабочего и коммунистического движения, ставившего в качестве одной из важнейших задач своей деятельности преодоление религиозных взглядов, убеждений и суеве­рий, атеистическое воспитание трудящихся.

В изменившихся условиях старые организации католи­ческой церкви, и в первую очередь различные братства, главной целью которых было укрепление религиозности народа, уже не могли отвечать новым требованиям. Ва­тикан ставит перед ними иные задачи — общественное воспитание на принципах костела, подготовка из числа верующих светских лиц для пропаганды католицизма. Речь шла также о том, чтобы внедрять в широкие слои населения убеждение в правоту церковного учения об общественной и семейной жизни. По мысли идеологов и руководителей «Католического действия», церковь долж­на формировать такой тип верующего, которого бы ха­рактеризовали глубокая религиозность и умение бороть­ся за господство костела в общественной жизни.

Таким образом, «Католическая лига» возникла пото­му, что прежние клерикальные организации действова­ли в соответствии с устаревшими программами и устава­ми и уже не отвечали потребностям костела. Нужна была воинствующая светская организация, способная более активно и гибко проводить политику Ватикана и католи­ческой церкви.

Директивными документами, которые были положе­ны в основу деятельности «Католического действия», явились социальные энциклики папы Льва XIII «Рерум новарум» (1891) и папы Пия XI «Квадрагезимо анно» (1931). Обе энциклики постулировали идеал «христиан­ского общественного устройства», опиравшегося на прин­цип классовой солидарности и корпоративной организа­ции общества. Энциклика «Квадрагезимо анно» восхва­ляла корпоративный строй, в котором запрещены забастовки и локауты, распущены социалистические со­юзы и партии.

Интенсивный поиск Ватиканом новой социальной

доктрины был тесно связан с разработкой методов ре- христйанизации рабочего класса и широких народных масс, которые, видя связь церковных организаций с ка­питалистическим строем, порывали с религией и цер­ковью.

В своих официальных документах «Католическое действие» утверждало, что оно находится вне политики и стоит над партиями. Тем не менее епископат неодно­кратно заявлял, что политические вопросы не могут быть чужды костелу, а следовательно, и «Католическому дей­ствию». По поводу истинного отношения объединения к вопросам политики ксендз Чиварди писал: «Оно зани­мается ими двояко: 1. Косвенно — обработкой сознания и распространением христианских социальных принци­пов, которые призваны руководить любыми проявлениями общественной жизни; 2. Непосредственно — когда поли­тика касается проблем морали и религии» ¹².

Несмотря на официальные заявления руководителей «Католического действия» о своем невмешательстве в политические дела, оно по-разному относилось к парти­ям трудящихся и буржуазии. Это объединение решитель­но осуждало рабочие партии за материалистические принципы, на которые опирались их программы, запре­щало верующим сотрудничать с социалистами и комму­нистами. Оно выступало против радикальных крестьян­ских и мелкобуржуазных партий и группировок, считая, что радикализм этих организаций служит мостом, веду­щим к коммунизму. «Католическое действие» призывало верующих голосовать только за те партии, чьи идеоло­гические принципы, цели и политика соответствовали концепциям христианства. Оно вело большую пропаган­дистскую деятельность, направленную на то, чтобы ка­толики отдавали голоса за людей, известных своей при­верженностью костелу и отстаивающих в сейме и сенате интересы церкви. Особенно активно объединение под­держивало «Народную демократию».

Каковы причины союза этой клерикальной организа­ции и ее покровителей с «Народной демократией» — партией фашистского типа? Дело в том, что НД выдви­гала концепцию тесной связи правительственной поли­тики с политикой католической церкви, требовала за­прета на ведение антикатолической пропаганды, выдви­гала тезис, что вера в бога не является частным делом граждан.

Само название «Католическое действие» предполага­

ло не пассивную деятельность этой организации, а, на­оборот, экспансионистскую работу на отведенном ей по­прище. Этим она отличалась от ранее существовавших ружанцевых, терциарских и других католических объ­единений светских лиц. Если деятельность последних почти не выходила за рамки костела, то «Католическое действие» делало основной упор на внешнюю активность своих членов, чтобы обеспечить влияние церкви на все сферы общественной и духовной жизни.

«Католическое действие» стремилось отвлечь народ­ные массы от классовой борьбы. Оно делало попытки объединить эксплуататоров и эксплуатируемых под цер­ковным знаменем, выработать общую платформу для защиты религиозных и общественных интересов костела.

Одной из задач, стоявших перед «Католическим дей­ствием» в 30-е годы, было создание католического фрон­та. По мнению идеологов Ватикана и польского еписко­пата, он должен был активно противодействовать антифашистскому Народному фронту, который стал фор­мироваться в середине 30-х годов в обстановке все более возраставшей угрозы фашизма и войны. Организаторы и руководители «Католического действия» пропаганди­ровали идеи классового мира и пытались внедрить их в сознание масс. Церковь, опираясь на поддержку «Ка­толического действия», старалась разобщить складывав­шийся в те годы рабоче-крестьянский союз, проводила разнузданную антикоммунистическую политику с тем, чтобы противодействовать развертывавшемуся в Поль­ше и Западной Белоруссии революционному процессу.

Кроме того, «Католическое действие» ставило следу­ющие задачи: распространение христианского просвеще­ния, обновление христианского духа в семье, защита прав и свобод костела, сотрудничество на почве школьного де­ла, поддержка «хорошей» прессы, решение социальных проблем в христианском духе.

Польский епископат рассчитывал с помощью «Католи­ческого действия» выйти за пределы чисто религиозных или морально-этических проблем. Это касается, в част­ности, организации народного просвещения. Католичес­кая церковь домогалась создания религиозной школы, призванной воспитывать молодежь в духе социальной доктрины католической церкви, т. е. защиты существо­вавшего во II Речи Посполитой общественно-политичес­кого строя.

1929 год был переломным в истории «Католической

лиги». 28—30 апреля в Познани состоялась конференция польского епископата, которая рассмотрела проблемы и перспективы дальнейшего развития объединения. Ва­тикан, придавая этой конференции особое значение, на­правил для участия в ней своего нунция. Главе польской церкви кардиналу Хленду было послано специальное письмо, в котором содержались основные задачи движе­ния, принципы его программы и организации.

Конференция решила преобразовать «Католическую лигу» в новую централизованную организацию с единым для всей страны руководством и разработать ее устав. Впоследствии он был утвержден папой. Это свидетель­ствовало о том, что Пий XI уделял большое внимание Польше, ибо, кроме Италии, ни в одной стране его сан­кции на устав не требовалось.

Принято было также постановление создать цен­тральный институт «Католического действия», непосред­ственно подчиненный комиссии епископата по делам этой организации. Комиссия состояла из кардиналов Хленда и Каковского, митрополитов Сапеги, Шептицко- го и епископа Адамского. Решено было начать издание печатного органа «Католического действия» — ежеме­сячника «Католическое движение». Первый номер вы­шел 6 января 1931 года. Установлено было, что патро­ном «Католического действия» в Польше будет Св. Вой- цех, а главным торжеством — праздник Христа-Короля, установленный Пием XI в качестве символа овладения клерикализмом всеми сторонами общественной жизни. Общий покровитель и общий праздник призваны были содействовать унификации и централизации «Католичес­кого действия». О классовом характере «Католического действия» свидетельствует состав руководства органи­зации. Председателем центрального института «Ка­толического действия» был с 1930 до 1938 года граф

А.   Бниньский, познаньский воевода, крупный землевла­делец, участник контрольных советов ряда акционерных обществ, а членами — представители аристократических кругов Замойская и Потоцкая. Таким образом, руково­дящую роль в «Католическом действии» заняли пред­ставители земельной аристократии и крупной бур­жуазии.

Ватикан и католическая церковь в Польше уделяли своему детищу неослабное внимание, вложили в его раз­витие огромные материальные средства. И все же «Ка­толическое действие» не оправдало надежд. В его успе­

хах были заинтересованы высшая церковная иерархия, помещики и капиталисты, усматривавшие в этой органи­зации средство утверждения классового мира. Однако основную массу участников «Католического действия» составляли простые люди. Они смотрели на организацию как на религиозное, а не политическое учреждение. Во многих приходах, несмотря на давление сверху, новое движение с трудом или совсем не прививалось. «Католи­ческое действие» являлось в основном движением, навя­занным обществу. Не случайно его называли колоссом на глиняных ногах.

Все усилия «Католического действия» отвлечь трудя­щихся, и в первую очередь молодежь, от революционной борьбы, подчинить влиянию католической церкви раз­личные рабочие, студенческие и другие общественные организации не дали ожидаемых результатов. Кризис­ные явления в экономике страны, рост безработицы, от­сутствие у трудящихся перспективы на лучшее будущее усиливали отрицательное отношение рядовых верующих к «Католическому действию». Материалистические идеи, пропагандируемые КПП и ее составными частями КПЗБ и КПЗУ, оказывали все большее влияние на массы. Не в религии они видели выход из своего подневольного по­ложения, а в коренных преобразованиях социально-эко­номической жизни и государственного строя.

Большое значение придавала католическая церковь в межвоенный период созданию христианских рабочих организаций и союзов. В основу этой деятельности были положены социальные энциклики «Рерум новарум», «Квадрагезимо анно» и «Дивини редемпторис». Интерес Ватикана и католической церкви к рабочему вопросу был вызван обострением классовой борьбы трудящихся. Неудивительно, что все названные энциклики содержа­ли критику социалистической идеологии, а последние две носили ярко выраженную антикоммунистическую и антисоветскую направленность.

Создавая христианские рабочие объединения, клир стремился разобщить пролетариат, ослабить влияние на него социалистических и коммунистических партий. Этим самым он добивался расширения сферы влияния буржуазной и религиозной идеологии среди трудящихся. Новые рабочие объединения были призваны внедрить в среду пролетариата идеи классового мира (классовая солидарность с буржуазией, отказ от борьбы с ней, при­знание социальной несправедливости и общественного

неравенства). Кроме того, трудящимся внушалось, что труд является наказанием божьим за грехи человека. Все это, по мысли клерикалов, должно было парализо­вать активность городского и сельского пролетариата.

Еще в 1919 году главное правление христианских ра­бочих объединений созвало в Варшаве совещание, в ко­тором участвовали также представители из Вильно, Гродно, Бреста и Белостока. На нем было решено соз­дать союзы рабочих-христиан. Эту мысль высказал гла­ва польской католической церкви кардинал Дальбор.

В 1921 году в Варшаве состоялся учредительный съезд христианских рабочих организаций. Однако идея объединения не встретила одобрения и широкой под­держки со стороны пролетариата. По далеко завышен* ным данным, в 1923 году во всех епархиях страны эти рабочие объединения насчитывали около 200 тысяч чело­век, из них в виленской епархии — около 30 тысяч ^,3.

Создавая рабочие объединения, епископат преследо­вал и другую цель — всемерную пропаганду и популя­ризацию социальной доктрины католической церкви. Об этом, в частности, свидетельствует тематика циклов лек­ций, рекомендованных руководством католического объ­единения польских рабочих: «Лев XIII — рабочий папа», «Что следует знать о социализме?», «Что представляет из себя «Рерум новарум» для рабочих?», «Почему поль­ский рабочий не должен состоять в классовых профсою­зах?», «Польский рабочий на службе костела», «Католи­ческое действие» и рабочие объединения», «Частная собственность и ее границы», «Капитал и труд», «О проф­союзах», «Католический день» и другие.

В дальнейшем польский епископат предпринимает шаги для вовлечения рабочих организаций в сферу влия­ния «Католического действия». В 1934 году кардинал Хленд объявил о причислении католического объединен ния польских рабочих к «Католическому действию» в ка­честве его вспомогательной организации.

И все же, несмотря на все потуги церковных властей, им не удалось подчинить себе рабочее движение. Като­лический журнал «Общественный путеводитель» конста­тировал, что христианские рабочие организации не при­вились в Польше. «Это движение, начатое с большим усердием после получения независимости, постепенно остывало и в настоящее время, за некоторыми исключе-, ниями, находится в целом в Польше в отчаянном поло­жении» ¹⁴.

Накануне второй мировой войны «Католическое дей­ствие» предприняло попытку создания молодежной ра­бочей организации, но и эта затея кончилась неудачей. Фиаско потерпела также идея унификации христианских профсоюзов под патронатом католической церкви.

Стремясь укрепить свои позиции в среде рабочего класса, католические организации нередко пользовались грязными приемами. Как сообщала нелегальная комму­нистическая газета «Чырвоны сцяг», в 1925 году дирекция государственной табачной фабрики в Гродно уволила 500 человек. Новый набор на фабрику производился по рекомендации ксендза Савоневского (редактора выхо­дившей в городе клерикальной газеты «Новая жизнь», одного из лидеров хадеции). Цель, которую ставили при этом власти и клерикалы, заключалась в том, чтобы со­здать себе опору среди высокооплачиваемой незначи­тельной части пролетариата. Поэтому набор рабочих производился очень тщательно с тем, чтобы можно было их использовать против классовых профсоюзов.

Не в религиозной идеологии, не в классовой соли­дарности с буржуазией видел пролетариат Польши и Западной Белоруссии выход из тяжелого экономическо­го положения, безработицы и нужды. Пропаганда «брат­ского союза» и «гармонического взаимного дополнения труда и капитала», тесного сотрудничества рабочих и предпринимателей, превознесение буржуазно-помещичь­его государства как «стража общего блага», призывы к отказу от революционного преобразования мира должны были, по мысли католических деятелей, способствовать консервации капиталистического строя. Но это отталки­вало трудящихся от христианских организаций. Поэто­му все потуги правящих кругов совместно с епископатом расколоть классовые профсоюзы кончались неудачей. Пролетариат Западной Белоруссии активно выступал против двурушнической политики католической церкви в профсоюзах.

Запросы и чаяния рядовых верующих, формировав­шиеся под воздействием прогрессивных общедемократи­ческих и социалистических движений, материалистиче­ских воззрений, вынуждали иерархов церкви приспосаб­ливаться к условиям 30-х годов, искать новые пути к умам и сердцам трудящихся. Но массы имели все осно­вания не доверять прелатам, ибо «не наши интересы будут защищать епископы, князья, шляхта и их прихво­стни. Они будут защищать польских помещиков в восточ­

ных пограничных районах от крестьян, требующих зем­ли» ¹⁵. Эти слова, взятые из воззвания к полякам испол­кома комитета и правления петроградской группы СДКП и Л в России, написанные в ноябре 1917 года, звучали и в последующие годы как предостережение трудящимся II Речи Посполитой не идти на поводу у клерикалов и церковной иерархии.

Новым явлением в политике полонизации в Западной Белоруссии явилось создание в 1938 году в Гродно пра­вославного научно-издательского института. С програм­мной речью на его открытии выступил ксендз Валиков- ский. «Этот институт,— говорил он,— первая площадка культурно-просветительной деятельности, имеющая целью распространение польской православной культуры среди широких масс православных... Все мы должны стать на борьбу с безбожием и коммунизмом.

Большие пространства восточных земель, населен­ных почти полностью православными, ожидают нашей творческой работы в деле пробуждения религиозной жизни и отрыва от пагубного влияния коммунистическо­го Востока и привития любви к польскому государ­ству» ¹⁶.

Этот так называемый институт должен был стать агентурой мракобесов в сутанах в Западной Белоруссии, орудием антисоветской политики. Его деятельность но­сила антинародный, реакционный характер и была на­правлена на отрыв трудящихся Западной Белоруссии от русского народа, к воссоединению с которым в еди­ном Советском государстве они стремились.

Польское государство щедро финансировало это за­ведение и всячески поддерживало его. Кстати сказать, «научная» продукция этого института явилась образчи­ком антисоветской клеветы.

Одновременно с созданием института католическая церковь приступила к организации объединений поляков православного вероисповедания. Так, в Новогрудском воеводстве в апреле 1939 года были созданы поветовые объединения в Несвиже, Воложине, Новогрудке, Слони- ме, Столбцах и Барановичах.

Следуя указаниям Ватикана и епископата, католиче­ская церковь приступила к организации клерикальных объединений мужской и женской молодежи на всей тер­ритории Западной Белоруссии. Власти всячески их под­держивали. Согласно декрету президента от 14 ноября 1935 года, «Католический союз женской молодежи» и

«Католический союз мужской молодежи» были освобо­ждены от уплаты налогов за помещения, занимаемые ими. В 1937 году было с помпой отмечено их 10-летие. Торжества имели целью разжечь религиозный фанатизм и были направлены на привлечение молодежи в католи­ческие объединения.

Несмотря на все потуги клира отравить сознание трудящихся религиозным ядом, идеи марксизма-лени­низма получали все более широкое распространение и в среде студенческой молодежи. Это очень беспокоило правящие круги Польши. Аресты и репрессии, которые обрушили польские власти на передовую часть студен­чества, не имели успеха. Тогда правящие круги пошли по пути -создания студенческих организаций, подчинен­ных католической церкви. В 1931 году в Несвиже было создано общество друзей студенческой молодежи, старо­стой которого стал ксендз Я. Гродис, директор государ­ственной гимназии в Несвиже. Во главе провинциаль­ных студенческих организаций, как правило, ставили людей, известных своей проправительственной ориента­цией*

Применяя разнообразные средства и методы идеоло­гического воздействия на массы, католическая церковь безуспешно стремилась подчинить их своему влиянию, отвлечь от решения насущных социальных проблем. При этом она делала ставку на самые темные, реакционные силы общества.

* * *

Помимо организаций католической христианской де­мократии в Западной Белоруссии действовала и клери­кальная партия — «Белорусская христианская демокра­тия» (БХД) с ксендзом А. Станкевичем во главе. Еще в мае 1917 года в Петрограде возникла организация под названием «Христианское демократическое объединение» (ХДО), которая ставила своей главной целью ведение общественной и просветительной работы среди белору­сов, основанной на принципах христова учения. Основа­тели объединения руководствовались в своей деятель­ности энцикликой папы Льва XIII «Рерум новарум». Они стремились создать космополитическую клерикальную организацию, объединяющую в первую очередь като­ликов.

Программа и устав «Белорусской христианской де­мократии» (преемницы ХДО) защищали частную собст­венность на землю, орудия и средства производства, пропагандировали создание мелких мастерских, касс взаимопомощи, бюро труда и т. д. БХД формировалась как партия, стремившаяся примирить трудящихся с ка­питалистической эксплуатацией, опираясь при этом на принципы христианской морали, покорности людей тру­да эксплуататорам, объединить католиков и православ­ных под руководством Ватикана. Все это было направ­лено на укрепление позиций католической церкви в Бе­лоруссии. Программа содержала некоторые элементы социальной доктрины католицизма, в том числе несколь­ко положений, критикующих буржуазный строй, призы­вы к предпринимателям справедливо делиться доходами с рабочими и т. д.

24 августа 1919 года вышел в свет первый номер пе­чатного органа БХД — газеты «Крынща» (редактор

А.   Станкевич). В 1926 году она была переименована в «Беларускую крынщу». В зависимости от политической конъюнктуры газета часто меняла свое направление.

БХД с первых дней существования повела борьбу с коммунистическими и рабочими партиями, профсоюза­ми, другими прогрессивными общественными организа­циями. В 1926 — 1927 годах она яростно обрушилась на БКРГ (Белорусскую крестьянско-рабочую громаду). Громада выдвигала требования, отвечавшие коренным интересам народных масс Западной Белоруссии: право народов на самоопределение, объединение всех белорус­ских земель в единой республике под властью рабочих и крестьян, передача помещичьей и церковной земли крестьянам без выкупа, ликвидация осадничества, уста­новление демократических свобод для народа, введение единой трудовой школы для детей крестьян, рабочих и трудовой интеллигенции.

Руководство БХД считало громаду пролетарской ор­ганизацией, не признававшей в принципе ни частной собственности, ни религии, ни семьи. Оно обвиняло БКРГ также в том, что она ставила на первое место в своей деятельности социальные требования, а не на­циональные.

В рекомендациях читателям «Крынща» указывала, что БХД должна в дальнейшем придерживаться следу­ющих правил: а) отмежеваться от всяких коммунисти­ческих влияний, которые идеологически уничтожают бе­

лорусское движение; б) обращать особое внимание не столько на социальные нужды, сколько на националь­ные, подчеркивая стремление белорусского народа к са­мостоятельности.

Таким образом, антикоммунизм и буржуазный нацио­нализм лежали в основе идеологии и практической дея­тельности хадеции, пропагандировавшей ненависть и вражду среди белорусского народа в отношении брат­ского русского. Буржуазные националисты пользовались лженаучными расовыми теориями, лишь бы доказать отличие белорусов от русских, фальсифицировали исто­рию Белоруссии. «Крынща» подчеркивала тяжелое по­ложение Белоруссии в составе России. Иное дело, по мнению газеты, в «кресах всходних» под господством буржуазно-помещичьей Польши. Националисты оправ­дывали жестокие меры полиции по отношению к бело­русам, политику насаждения осадничества. Даже поль­ские школы и те, как утверждала «Беларуская крыш- ца», содействовали развитию белорусского националь­ного самосознания.

Дойти до подобных кощунственных утверждений в обстановке жестокого социального и национального гне­та, пацификации, ассимиляции и колонизации белорус­ских земель со стороны буржуазно-помещичьей Польши могли только политиканы, ослепленные классовой нена­вистью к народным массам, поднявшимся на борьбу за Советскую власть, за воссоединение западных областей Белоруссии с БССР в едином социалистическом госу­дарстве.

Большие успехи громады заставили лидеров БХД пересмотреть свою программу и разработать новую, отвечающую, по их мнению, изменившимся условиям, сложившимся в Западной Белоруссии в годы частичной стабилизации капитализма. В 1926 году проект новой программы был опубликован в печати. В нем в качестве основной политической цели выдвигалось положение: БХД стремится к самостоятельности белорусского наро­да на всех его землях, объединенных в независимую де­мократическую республику. Путь к ее достижению эта клерикальная, националистическая партия видела в ро­сте самосознания и объединении крестьянства, рабочих и интеллигенции на основе христианских демократиче­ских идеалов и белорусской национальной культуры.

Заправилы христианских демократов стремились оторвать Советскую Белоруссию от СССР и создать на

белорусских землях буржуазную республику. Что каса­ется частной собственности, то БХД считала, что она является основой цивилизованного развития общества. Однако, учитывая растущую классовую борьбу в бело­русской деревне, стремление крестьян к ликвидации крупного помещичьего землевладения, БХД вынуждена была заявить, что накопление земельной собственности в руках немногих является несправедливостью по отно­шению к трудовому народу, поэтому она ведет борьбу с помещиками и капиталистами. Исходя из этого, БХД ре­комендовала установить «трудовую норму владения землей». Причем размеры надела должны быть такими, чтобы его мог обработать хозяин со всей своей семьей или с помощью одного-двух наемных рабочих. Остальные земли должны быть без выкупа переданы безземельным и малоземельным крестьянам.

БХД считала, что изучение закона божьего во всех школах, как государственных, так и частных, является обязательным. Что касается костела (церкви), то он во внутренней жизни должен быть полностью свободным и руководствоваться каноническим правом. В программе подчеркивалось, что костел обладает всеми политиче­скими и общественными правами наравне с другими го­сударственными учреждениями. Одновременно програм­ма выдвигала требование полной его белорусизации с тем, чтобы белорусский язык пользовался в религиозной жизни полными правами. Семейные отношения тоже должны были опираться на принципы христианской мо­рали. Таким образом, в основе новой программы БХД лежал принцип клерикализации всех сторон жизни.

Несмотря на демагогию, присущую БХД, народные массы Западной Белоруссии не доверяли буржуазным националистам. А. Станкевич вынужден был признать, что в белорусской православной массе фронт БХД ло­мается и суживается.

С пренебрежением относясь к трудящимся, отрицая роль народных масс в историческом процессе, белорус­ские буржуазные националисты на первое место в об­ществе выдвигали интеллигенцию. Они противопостав­ляли учению Маркса — Энгельса — Ленина христиан­скую идеологию.

Чего же добивались для «любимого народа» белорус­ские христианские демократы? Может быть, освобожде­ния от ига помещиков и капиталистов? Отнюдь нет. Осво­бождение, по их мысли, заключается в следующем: бело­

русская школа, раздел земли без выкупа, приобретение белорусами-католиками надлежащих прав, торжество религиозных идеалов.

Буржуазные националисты рекомендовали своим по­следователям отмежеваться от политической деятельно­сти и заняться «созиданием» белорусской культуры. На­пример, деятели БХД придавали большое значение дра­матическим кружкам. Большей частью такие кружки организовывались в католических приходах. Руководи­телями любительских театральных коллективов обычно были ксендзы, которые определяли их репертуар. Так, драматическим коллективом в деревне Жодишки Ошмян- ского повета руководил ксендз Годлевский. Он всячески стремился внедрить в сознание крестьян антикоммуни­стические и антисоветские идеи и своей деятельностью дезорганизовывал слушателей. Однако потуги БХД ока­зывались тщетными. КПЗ Б и КСМЗБ убедительно и умело разоблачали реакционную идеологию и практику буржуазных националистов в области «просветительной» работы среди населения.

Редакция «Беларускай крынщы», в соответствии с установками БХД, внушала народным массам идеи о са­мобытном развитии белорусского народа, в котором якобы нет классов и отсутствует эксплуатация человека человеком. Идеи «единого потока», пропагандируемые руководством БХД, сочетались с попытками христиани­зации общества. Газета настойчиво проводила мысль о том, что костел и церковь — настоящие друзья белорус­ского народа.

Особенно большую активность и настойчивость прояв­ляла БХД в развязывании клеветнической кампании против СССР вообще и Советской Белоруссии в частно­сти. Националисты не пренебрегали никакими методами и средствами. Ложь, провокации, фальсификация фактов, дезинформация, инсинуации, идеологические диверсии — далеко не полный перечень форм и методов их борьбы с первым в истории государством рабочих и крестьян. Больше всего писаки из «Беларускай крынщы» клевета­ли на ленинскую национальную политику Советского го­сударства.

В извращенном виде «Беларуская крынща» изобра­жала жизнь трудящихся Советской Белоруссии. Особен­но яростным атакам подвергался колхозный строй. От­вергая социализм и защищая буржуазный строй, БХД

утверждала, что только идеалы христианства имеют не­преходящее значение.

Не много находилось в Западной Белоруссии гра­ждан, которые верили злобному антисоветскому вздору буржуазных националистов. Несмотря на то, что все средства массовой информации буржуазно-помещичьей Польши в извращенном виде изображали жизнь в Со­ветском Союзе, правда различными путями проникала в города и села восточных «кресов».

Одновременно с клеветой в адрес Советского Союза БХД распространяла вымыслы о КПП и КПЗБ. Однако своими измышлениями БХД только компрометировала себя в глазах народных масс, которые на опыте убе­ждались в ее предательской и антинародной деятель­ности.

На митингах и массовках, на профсоюзных собрани­ях, в ходе предвыборных кампаний, в газетах и листов­ках коммунисты показывали трудящимся истинное лицо христианских демократов. Так, нелегальная газета «Чырвоны сцяг» (орган ЦК КПЗБ) писала: «Малосо­знательный человек не сразу распознает подлинное лицо хадеции... Она на самом деле с давних пор является за­клятым врагом освободительной борьбы трудящихся масс. Она знает, что в массах растет ненависть и борьба против польской оккупации и капиталистически-помещи- чьего ярма... Руководители хадеции Климович, Станке­вич и др. выдают себя мучениками за народное дело, на самом же деле они проводят раскольническую провока­ционную деятельность в отношении национально-освобо­дительного движения в Западной Белоруссии. Ксендз Станкевич действует в интересах дефензивы и по ее указке. За это он получил от охранки деньги, на кото­рые купил имение. Он берет деньги у литовских фа­шистов и униатского митрополита Шептицкого. Словом, он продает белорусский народ и оптом и в розницу» ¹⁷.

Белорусские христианские демократы восторженно встретили фашистский переворот в Германии. В фашиз­ме они увидели силу, способную задушить растущее ре­волюционное движение. «Беларуская крынща» с востор­гом писала, что Гитлер будто бы обещал буржуазным националистам создать «независимую Белоруссию» вза­мен за помощь в войне против СССР ^,8. Резко усилилось наступление фашизма в те годы в ряде стран, в частно­сти в Польше.

В этих условиях перед коммунистическими партиями

встала новая задача — сплотить все антифашистские си­лы. Состоявшийся в июле—августе 1935 года VII кон­гресс Коммунистического интернационала рекомендовал всем партиям развернуть борьбу за объединение рабоче­го класса, трудящегося крестьянства, городской мелкой буржуазии под знаменем единого антифашистского фронта.

Выполняя решения Коминтерна, КПЗБ стремилась сотрудничать со всеми оппозиционными партиями. С этой целью ЦК КПЗБ обратился в августе 1935 года к центральному комитету БХД и к находившемуся под ее влиянием главному правлению Белорусского института хозяйства и культуры (БИХиК) с предложением совме­стно выступить на защиту интересов народа.

Президиум БХД отверг предложение ЦК КПЗБ. Его заправилы нагло заявили, что только их партия явля­ется выразителем интересов белорусского народа. В про­тивовес мероприятиям всех прогрессивных сил, направ­ленным на создание единого антифашистского фронта, БХД призвала организовать единый белорусский нацио­нальный фронт. Речь шла об объединении всех реакци­онных, националистических и клерикальных сил для борьбы с коммунистическим и национально-освободи­тельным движением.

Позиция БХД встретила резкое осуждение трудящих­ся Западной Белоруссии. ЦК КПЗБ обратился ко всем членам партии, трудящимся с призывом сорвать маски с «друзей народа».

В ответ на призыв ЦК КПЗБ со всех концов Запад­ной Белоруссии стали поступать протесты рабочих, крестьян, прогрессивной интеллигенции. Вот что писали 80 крестьян Городеченской гмины Новогрудского повета: «Прочитав коммуникат в «Беларускай крынщы» от 13 октября, мы убедились, что ЦК БХД не только не со­бирается бороться против фашизма и лишения бело­русского народа всех прав, но даже обливает грязью тех, кто на самом деле борется и защищает белорусские на­родные массы... Считаем, что тот, кто отвергает Народ­ный фронт борьбы против фашизма и оккупации, тот поддерживает фашизм и оккупацию» ¹⁹.

Мощное революционное движение, развернувшееся под руководством КПЗБ, парализовало попытки белорус­ских буржуазных националистов и клерикалов влиять на массы. Несмотря на помощь со стороны государства, они не находили опоры в массах. Белорусская хадеция

представляла собой кучку предателей и лакеев, от ко­торых народные массы отвернулись. В городах она имела сторонников только среди части белорусской интелли­генции и католического духовенства. Что касается дерев­ни, то БХД поддерживал незначительный процент бело­русских крестьян и батраков католического вероиспове­дания.

Попытки католической церкви приспособиться к но­вым историческим условиям потерпели крах. Сама жизнь, практика революционной борьбы показали несо­стоятельность социальной доктрины католицизма. По­терпели неудачу и намерения церковников создать хри­стианские светские организации — рабочие, молодежные, студенческие. Не пользовались поддержкой трудящихся и клерикальные политические партии. Народные массы Западной Белоруссии воочию убедились, что все дейст­вия Ватикана и католической церкви направлены на усиление духовного и социального гнета трудящихся, увековечение эксплуататорского строя.

КАТОЛИЧЕСКАЯ печать

Ватикан и католическая церковь придавали большое значение развитию своей прессы в Польше и Западной Белоруссии. Перед ней польский епископат ставил ши­рокий круг задач. Так, ксендз Регинек писал: «Мы ре­шительно нуждаемся в такой католической печати, кото­рая бы защищала наши мысли и дела на поприще рели­гиозном, политическом, социальном, культурном и которая бы претворяла правила католицизма в жизнь, мужественно их защищала и даже, если это потребуется, не скупилась на большие жертвы, чтобы победить вра­га» ²⁰.

Помимо епископата развитием печати занимались центральные светские организации католической церк­ви. В первую очередь это относится к «Католическому действию». На многих съездах и митингах, организован­ных им, вопросы печати широко дебатировались.

Католическая церковь Польши в межвоенный период стремилась создать собственную массовую газету, фор­мально не зависимую от политических партий. В первые годы существования II Речи Посполитой епископат тесно сотрудничал с эндецией. Это вызвало в стране недо­вольство. В народе считали, что католический клир и польские националисты-—одно и то же. Ватикан же на

словах подчеркивал, что церковные организации явля­ются надпартийными. Поэтому для польского епископа­та делом первостепенной важности стало создание тако­го печатного органа, который бы пропагандировал, с одной стороны, социальную и политическую доктрину церкви, с другой — подчеркивал независимость ее дей­ствий.

После долгих усилий в 1935 году стал выходить «Ма­лы дзенник». Это был бульварный, тенденциозный лис­ток, извращенно освещавший события общественно-по­литической жизни. Газета была направлена против про­грессивных организаций, вела активную антисемитскую пропаганду. Мало заботясь о достоверности сообщае­мых фактов, она разжигала религиозный фанатизм, пре­жде всего, среди мелкой буржуазии, воспитывала чита­телей в реакционно-клерикальном духе. Тем не менее ее выход был с удовлетворением воспринят высшей цер­ковной иерархией.

В довоенной Польше издавалось большое количест­во различных клерикальных газет, в первую очередь ка­толических. Их издателями были монашеские ордены, многочисленные светские организации. В середине 30-х годов в стране насчитывалось 300 названий периодиче- ской печати. Из них на международной выставке католи­ческой прессы, состоявшейся в Риме (1936 год), Польша представила 50 католических и прокатолических изда­ний. Экспонировались и 4 печатных органа, рассчитан­ных в основном на Западную Белоруссию: «Дзенник Ви- ленски», «Слово», «Газета картузска» и «Новае жыцце». В те дни будущий кардинал и примас Польши Вышин­ский с удовлетворением писал, что II Речь Посполитая располагает, пожалуй, самым сильным католическим пе­чатным делом.

Бурную деятельность развернули под руководством М. Кольбе в Гродно францисканцы. Они издавали, в ча­стности, журнал «Рыцарь непорочно зачавшей», иначе «Рыцарь девы Марии», и газету «Малы дзенник».

Журнал проповедовал идеи классового мира. Публи­куемые в нем статьи сеяли фанатизм и обскурантизм. Каждый номер начинался с изложения программы об­щества «непорочно зачавшей» и путей ее достижения. Задача заключалась в приобщении к католической церкви как можно большего числа инаковерующих и неверу­ющих. Их должны были обратить посредством религиоз­ного «просвещения» (не без помощи церковной литера­

туры) и проповеднической деятельности. Индивидуаль­ной обработке в католическом духе подвергались лица, находившиеся в тюрьмах, больницах, приютах, а также солдаты польской армии. Часто в журнале печатались материалы, посвященные пропаганде культа богоро­дицы.

«Рыцарь непорочно зачавшей» и религиозные орга­низации, руководимые Кольбе, вели яростную антиком­мунистическую и антисоветскую пропаганду. Например, передачу заводов и фабрик в руки рабочего класса, а земли тем, кто ее обрабатывал, «святые отцы» называли воровством. Они клеветали на Советскую власть, убеж­дали народ, что культура может развиваться только в странах, где у власти стоят капиталисты, помещики и клерикалы. Защищая капитализм, клир утверждал, что «безрелигиозный социализм» — помеха культурному прогрессу, так как не допускает костел осуществлять «цивилизаторскую миссию». При этом «святые отцы» позабыли о пытках и кострах инквизиции, Варфоломеев­ской ночи, запрещенных книгах и других мерах, направ­ленных на подавление живой творческой мысли, на уве­ковечение невежества и мракобесия.

В журнале часто цитировались высказывания рим­ских пап — фанатичных противников коммунизма и со­циализма. Под видом борьбы с масонством журнал вел травлю представителей свободомыслия и атеизма — пе­редовых польских ученых, писателей, учителей. «Рыцарь непорочно зачавшей» был призван играть важную роль в миссионерской деятельности францисканцев на терри­тории Западной Белоруссии, о чем свидетельствует то внимание, которое Ватикан оказывал журналу. Папа Пий XI по случаю пятой годовщины ежемесячника бла­гословил его. Это должно было повысить авторитет из­дания в глазах верующих и обеспечить ему щедрую фи­нансовую поддержку.

Католических изданий становилось с каждым годом все больше и больше. Они стремились охватить своим влиянием различные слои населения, прежде всего мо­лодежь. В 1933 году увидели свет бюллетень «Информа­тор девы Марии»²¹, рассчитанный на активистов обще­ства, и журнал «Маленький рыцарь девы Марии»²², предназначенный для детей и молодежи, а в 1938 году — одноименный ежемесячник для детей младше 10 лет и издание для духовенства на латинском языке «Милиция девы Марии». Все они были призваны укрепить позиции

католической церкви, насадить религиозный фанатизм и великодержавный шовинизм, отвлечь внимание трудя­щихся от классовой борьбы, противодействовать идеям марксизма-ленинизма, которые становились все более близки народным массам.

Кольбе ставил перед костелом задачу самого широ­кого использования средств массовой информации. Став настоятелем нового монастыря в Непокаляново, он до­бился установки в нем радиостанции, транслирующей только религиозные передачи. В 1931 году францискан­цы приобретают новейшую ротационную машину стои­мостью в 300 тысяч злотых — сумма по тем временам огромная. В конце 30-х годов, когда телевидение делало еще первые шаги, Кольбе уже думал о том, как исполь­зовать его для укрепления позиций католической церк­ви. Естественно, что столь большие расходы на пропа­гандистские цели покрывались не за счет труда несколь­ких десятков монахов. Средства на это выделяли монополии и клерикальные организации.

Вся деятельность Кольбе и его сотрудников носила крайне реакционный характер и была направлена на уп­рочение духовного гнета народных масс. Францисканцы, полностью разделяя взгляды Ватикана, сотрудничали с наиболее темными силами довоенной Польши. А их пе­чатные органы, как, впрочем, и остальная католическая печать, вели самую оголтелую кампанию лжи и клеветы против предложения СССР об установлении в Европе системы коллективной безопасности для обуздания фа­шистских агрессоров.

На территории Западной Белоруссии в помощь цер­ковному аппарату выходили также газеты, журналы, бюллетени, издаваемые епископскими куриями и офици­альными властями. К ним следует отнести «Квартальник теологичны виленьски», «Пиньски пшегленд диецезиаль- ны», «Виадомосци архидиецезиальне виленьске».

В целом католическая печать в Польше и Западной Белоруссии имела единовременные тиражи: ежедневные издания — 1 миллион экземпляров, епархиальные — 500 тысяч, религиозно-аскетические — 2 миллиона, «Католи­ческого действия»—100 тысяч, богословские — 30 ты­сяч, общие — 40 тысяч, национальных меньшинств — 70 тысяч, зарубежные издания (польские) — 100 тысяч ²³.

Помимо периодических изданий выходило много книг, брошюр, воззваний, которые пропагандировали ре­лигиозные идеи и клерикализм среди самых широких сло­

ев населения. В своих периодических изданиях и листов­ках католическая церковь стремилась затушевать соци­альные антагонизмы, отвлечь внимание масс от них. Вы­ступая с клеветой против коммунизма и Советского Союза, пособники фашизма изображали дело так, что в Речи Посполитой происходит не борьба классов, а борьба католицизма с безбожием и коммунизмом.

Католическая печать не пользовалась высокой репу­тацией среди прогрессивной общественности ни в Поль­ше, ни за рубежом. Отсутствие такта, необъективное ос­вещение событий, пропаганда великопольского шовиниз­ма, антикоммунизм и антисоветизм отталкивали от нее сколько-нибудь здравомыслящих граждан. Несмотря на огромные тиражи, на рассылку многих изданий бесплат­но подписчикам, действенность католической печати бы­ла незначительной.

Глава III

БОРЬБА ТРУДЯЩИХСЯ ПОД РУКОВОДСТВОМ КПЗБ ПРОТИВ ЭКСПАНСИИ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ

ВЛИЯНИЕ ТРУДОВ В. И. ЛЕНИНА НА ФОРМИРОВАНИЕ ПОЗИЦИИ КПЗБ В ОТНОШЕНИИ РЕЛИГИИ И ЦЕРКВИ

Труды В. И. Ленина, документы ВКП(б) и Комин­терна, государственные акты СССР оказали большое воздействие на выработку тактической линии КПП и КПЗБ в 1918—1939 годах. В произведениях В. И. Лени­на коммунисты Западной Белоруссии находили даль­нейшее развитие методологических основ научного ате­изма, разработанных К. Марксом и Ф. Энгельсом. При этом следует отметить, что ленинская теория и практика научного атеизма приобрела не только общерусское, но и международное значение.

В условиях империализма В. И. Ленин глубоко обо­сновал понятие социальных корней религии, раскрыл причины ее живучести в различных классах и слоях ка­питалистического общества. Не выдвигать религиозный вопрос на первое место, учил Владимир Ильич, а под­чинять атеистическую пропаганду социал-демократии главной задаче: «развитию классовой борьбы эксплуа­тируемых масс против эксплуататоров» не допуская разделения пролетариев по религиозному признаку.

В своем выступлении на I Всероссийском съезде ра­ботниц В. И. Ленин предупреждал: «Бороться с религи­озными предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вреда приносят те, которые вносят в эту борьбу оскорбление религиозного чувства. Нужно бороться пу­тем пропаганды, путем просвещения. Внося остроту в борьбу, мы можем озлобить массу; такая борьба укреп­ляет деление масс по принципу религии, наша же сила в единении. Самый глубокий источник религиозных предрассудков — это нищета и темнота; с этим злом и должны мы бороться» ².

Ленинские принципы атеистического воспитания слу­

жили КПЗБ верным ориентиром в борьбе за преодоле­ние религиозности трудящихся, против клерикализма и религии, за атеистическое воспитание рабочих, крестьян и в первую очередь молодежи.

Для организации борьбы, идейного роста членов КПЗБ произведения В. И. Ленина были необходи­мы. Нужны они были и западнобелорусскому комсомолу для воспитания молодежи в духе коммунизма. Так, ЦК КСМЗБ в своем письме к комсомолу Советской Бе­лоруссии в июле 1925 года писал: «...Самая серьезная и большая наша просьба — это прислать нам сочинения В. И. Ленина. Это будет иметь для нас колоссальное значение, так как это будет единственным пособием у нас для теоретического воспитания комсомольцев. Если средства вам не позволяют прислать все сочинения В. И. Ленина сразу, присылайте хотя бы по частям. Для нас это будет действительно самым дорогим, самым важным и самым лучшим подарком наших свободных братьев, ленинских комсомольцев. Да здравствует объ­единенная Советская Белоруссия! Да здравствует Бело­русский комсомол!»³.

Большую помощь в пропагандистской работе оказа­ли коммунистам и комсомольцам Польши и Западной Белоруссии произведения В. И. Ленина: «О значении воинствующего материализма», «Социализм и религия», «Об отношении рабочей партии к религии» и многие другие. Труды В. И. Ленина стали научной основой для выработки политики КПП и КПЗБ по отношению к ре­лигии и церкви.

КПП и КПЗБ считали, что главным средством ослаб­ления влияния религии является вовлечение трудящихся в активную общественно-политическую деятельность, приобщение их к революционной практике. В ходе ее, как указывал В. И. Ленин, изменяется сознание трудя­щихся, они проникаются идеями социализма, обретают веру в свои силы и тем самым неизбежно отказываются от религии и церкви.

По мере развертывания под руководством партийных организаций экономической и политической борьбы про­тив своих угнетателей народные массы Польши и Запад­ной Белоруссии проникались классовым самосознанием. Вовлекая трудящихся в революционное движение, КПП и КПЗБ решающим образом содействовали освобожде­нию их от религиозного дурмана. Участвуя в классовых боях, увидев реальную перспективу своего освобождения,

наиболее совнательные рабочие и крестьяне неизбежно порывали с богом.

Большое внимание уделял В. И. Ленин разоблачению клерикализма. Он боролся как против оппортунизма и примиренческого отношения к религии, так и против ле­вацких перегибов и псевдореволюционных наскоков на нее. В. И. Ленин обосновал требование партии — не выпячивать вероисповедные разногласия трудящихся, подчинить работу по преодолению религиозных предрас­судков задачам классовой борьбы, направленной на лик­видацию социального, экономического, политического, национального и духовного гнета. Задача партии заклю­чается в том, учил Владимир Ильич, чтобы объединить усилия всех трудящихся — атеистов и верующих, напра­вить их на создание лучшей жизни на земле, на постро­ение коммунистического общества.

В своей практической деятельности КПП и КПЗБ неизменно руководствовались ленинскими указаниями. На съездах и пленумах религиозный вопрос рассматри­вался с марксистско-ленинских позиций. Атеистическая работа была подчинена революционной борьбе за осво­бождение пролетариата и трудового крестьянства от со­циального и национального гнета.

В противовес буржуазно-националистическим и кле­рикальным партиям КПП и КПЗБ последовательно про­водили в жизнь ленинскую национальную политику, с научных позиций боролись за свободу вероисповедания. Они были категорически против таких методов борьбы с религией, которые вели к оскорблению чувств верующих и не считались с психологией широких трудящихся масс. Компартии выдвигали лозунги, которые объединяли ра­бочих и крестьян всех национальностей, пробуждали ре­волюционные силы.

Ленинские высказывания о реакционной роли рели­гии проникали в Западную Белоруссию через советскую печать, радио и другие каналы. Важное значение имели также труды Е. Ярославского, в частности «Библия для верующих и неверующих», журналы «Безбожник», «Мо­лот» и другие. Неудивительно, что многие приходские священники в пограничных с СССР районах Западной Белоруссии жаловались, что подобная литература чре­звычайно затрудняет их проповедническую деятельность.

Компартия и комсомол широко использовали в своей практической работе ленинские идеи. Об этом свиде­тельствует подпольная коммунистическая печать. В газе­

тах «Большевик», «Бюллетень», «Политработник», «Чыр- воны сцяг», «Молодой коммунист», «Камсамолец Заход- няй Беларусь постоянно разъяснялось, что религия слу­жит эксплуататорам, сдерживает революционное движе­ние масс, разоблачалась реакционная сущность христи­анства и иудаизма, антинародная политика церквей и сект, приводились примеры антирелигиозных выступле­ний трудящихся.

Подпольные коммунистические и комсомольские га­зеты, листовки и воззвания уделяли много внимания разъяснению сущности религиозной идеологии. В част­ности, они обращали внимание на следующие выводы Ленина, сделанные им в работе «Социализм и религия»: «Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных веч­ной работой на других, нуждою и одиночеством»⁴, «Ре­лигия есть опиум народа. Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь» ⁵.

В нелегальной коммунистической прессе выражение «религия есть опиум народа» встречается довольно час­то. Под этим заголовком нередко публиковались статьи и издавались листовки. Проанализируем одну из них, изданную в мае 1932 года ⁶.

Ее отличали доступность, близость настроениям ши­роких масс трудящихся Западной Белоруссии, тесная связь с насущными задачами революционной борьбы. Вся прокламация проникнута ленинскими идеями. «По­лиция заковывает руки и ноги, попы заковывают челове­ческий ум»,— писали ее авторы. Религиозной идеологии противопоставлялись идеи Ленина, которые в СССР с успехом претворялись в жизнь.

Листовка убеждала массы, что «попы всегда были и есть прислужниками буржуазных правительств... Если человек бедствует, ищет причины своего несчастья и если встретится с классово осведомленным человеком, то вы­яснит, что причиной его страдания, неграмотности, поли­тического бесправия и нищеты является власть капита­листов, которую нужно свергнуть».

Однако если человек попадает в церковь, то поп усып­ляет его сказкой о «царствии небесном». Люди, наслу­шавшись поповской проповеди, склоняют головы и при­миряются с эксплуатацией, терпеливо выносят нужду и

голод. Авторы призывали трудящихся порвать с рели* гией и церковью.

В.   И. Ленин сформулировал основные направления работы партийных и советских органов по преодолению религиозных пережитков в сознании людей, обосновал необходимость создания системы атеистического воспи­тания. Владимир Ильич указал и составные части этой системы: вовлечение верующих наравне со всеми граж­данами в активное строительство новой жизни, в управ­ление государством, улучшение народного образования и работы культурно-просветительных учреждений, про­паганда материалистических идей и научных знаний, ис­пользование атеистических произведений мыслителей прошлого.

Распространение ленинского теоретического насле­дия в Западной Белоруссии, борьба за торжество ком­мунистической идеологии еще шире развернулись после воссоединения западных областей Белоруссии с БССР. Претворение в жизнь ленинского декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», конфиска­ция церковных и монастырских земель, ликвидация экс­плуатации, идеологическая работа партийных и комсо­мольских организаций позволили более эффективно вести атеистическое воспитание народных масс Западной Бе­лоруссии.

БОРЬБА КПЗБ ПРОТИВ КЛЕРИКАЛИЗМА И РЕЛИГИИ

Созданная в 1923 году Коммунистическая партия За­падной Белоруссии, являвшаяся составной частью Ком­партии Польши, сыграла исключительно большую роль в исторической судьбе белорусского народа, в его борьбе за социальное и национальное освобождение, за воссо­единение в едином Белорусском Советском социалисти­ческом государстве.

КПП и КПЗБ ставили своей главной целью социаль­ное и национальное освобождение трудящихся. Атеисти­ческую деятельность они считали лишь одной из сторон этого великого революционного дела. Коммунисты стре­мились подчинить борьбу против религиозных предрас­судков интересам классовой борьбы независимо от национальной и вероисповедной принадлежности масс. Для Польши и Западной Белоруссии это имело особое значение, так как народы, населявшие их, придержива­лись различного вероисповедания, а господствующие

классы на протяжении веков сеяли национальную и ре­лигиозную рознь. Естественно, что в этой обстановке КПП и КПЗБ должны были направить усилия всех трудящихся (верующих и атеистов) на создание лучшей жизни на земле, на свержение буржуазно-помещичьего строя.

Несмотря на огромные трудности, связанные с тяже­лыми условиями подполья, террором и преследованиями со стороны властей II Речи Посполитой, отдельные ошибки в проведении антирелигиозной пропаганды, КПП и КПЗБ стремились всегда и везде изобличать религию и церковные организации, клерикальные партии и их идейных вдохновителей.

Руководствуясь учением В. И. Ленина о социальной сущности религии и классовом содержании деятельности религиозных организаций в условиях империализма, о роли скрытого и явного клерикализма, ставшего в бур­жуазно-помещичьей Польше чрезвычайно опасной и реакционной силой, КПП и КПЗБ обратили острие своей пропаганды против католицизма, православия, иудаизма и сектантства. Еще в 1919 году Коммунистиче­ская рабочая партия Польши (КРПП) ⁷, распространяв­шая свою деятельность и на территории Западной Бело­руссии до образования КПЗБ, выдвигала в качестве своей ближайшей задачи борьбу с демагогической дея­тельностью клира, служившего интересам господствовав­ших классов.

В тезисах о профсоюзах, опубликованных в 1922 году, КРПП подвергла критике христианско-демократические союзы, ставившие своей целью ликвидацию пролетар­ской солидарности и стоявшие на позиции классового мира. В тезисах указывалось, что эти союзы насквозь про­никнуты национализмом и клерикализмом.

Своим противником КПЗБ считала не только католи­цизм и православие, но и еврейский клерикализм. В ре­шениях III съезда КРПП подчеркивалось, что «еврей­ский клерикализм становится все более серьезной политической силой среди еврейского населения. Опира­ясь на наиболее отсталые элементы буржуазии и еврей­ского мещанства, пользуясь поддержкой властей, он все больше поднимает голову»⁸. Поэтому партия указыва­ла, что «борьба с воинствующим клерикализмом, борь­ба за освобождение трудящихся масс евреев от его влияния становится... первейшей задачей» ⁹.

То внимание, которое КПП и КПЗБ уделяли разоб­

лачению происков церковников, реакционной деятельно­сти клерикальных партий, союзов и их организаций, не было случайностью. Через эти формирования буржуазия вносила в революционное движение идеи классового ми­ра («мир в промышленности»), классового сотрудниче­ства с буржуазией. В угоду реакционным силам клери­кальные организации вели борьбу с влиянием коммуни­стических идей в рабочем движении, распространяли ложные представления о социализме, сеяли ненависть к первому в мире государству рабочих и крестьян — Со­ветскому Союзу.

В свою очередь КПЗБ разоблачала антинародный характер клерикальных партий. В постановлении III конференции КПЗБ (1926) «Политическая ситуация в Польше и Западной Белоруссии» подчеркивалось, что «Белорусская христианская демократия» мало чем отли­чается от других христианско-демократических партий. «Учитывая пробуждение социального и национального самосознания католической части белорусского кресть­янства,— говорилось далее в нем,— белорусские хадеки идут к крестьянству под религиозной маской защиты его национальных и социальных интересов, отрывают его от союза с пролетариатом и направляют на союз с буржуазией» ¹⁰.

КПЗБ предупреждала трудящихся о намерении кле­рикальных партий объединенными усилиями сколотить единый фронт борьбы против союза рабочих и крестьян, против создания рабоче-крестьянского правительства, против революции. В противовес антинародной политике христианских демократов КПЗБ выдвигала лозунги, ко­торые сплачивали трудящихся всех национальностей, пробуждали активность масс и направляли их на борьбу с реакционным режимом.

В материалах III конференции подчеркивалось так­же, что «партия должна воспитывать трудящиеся массы в духе классового, пролетарского интернационализма, что даст гарантию прекращения национальной обособ­ленности и становления революционного единства борю­щихся масс всей Польши»¹¹. Партия и ее боевой по­мощник—комсомол выступали против ополячивания местного населения, требовали конфискации и безвоз­мездной передачи крестьянству помещичьих, церковных и казенных земель.

Разоблачение коммунистами предательской деятель­ности белорусских христианских демократов давало

свои результаты. Так, выборы в сейм и сенат в 1928 году продемонстрировали высокий уровень сознательности и активности масс, свидетельствовали об углублении революционного движения и усилении солидарности трудящихся, сплочении революционных сил вокруг КПЗБ. Партия белорусских христианских демократов потерпе­ла поражение. Если в 1922 году она получила 286 000 (28 процентов) голосов, то в 1928-м — только 143 390 (11 процентов). Население Западной Белоруссии не оказа­ло доверия клерикалам.

КПП и КПЗБ много делали для того, чтобы освобо­дить трудящихся от религиозного дурмана. Коммунисты и комсомольцы вовлекали народные массы в обществен­но-политическую жизнь, принимали меры, чтобы повы­сить их классовое самосознание, пробудить от религиоз­ного сна. Особое внимание обращалось на работу среди женщин. Церковники делали ставку на тружениц, кото­рые в условиях буржуазно-помещичьей Польши находи­лись в неравноправном с мужчинами положении. Уни­женной и эксплуатируемой женщине церковь внушала, что единственными ее заступниками являются богороди­ца на небе и клир на земле.

Коммунистическая партия ставила задачу — вы­рвать женщин из цепких когтей религии. В решениях II съезда КРПП (1923) указывалось: «Благодаря всеоб­щему унижению женщин-работниц, они в большей степени, чем мужчины, становятся жертвами клерикаль­ной и националистической агитации, они составляют главную основу христианских и частично так называ­емых польских профсоюзов» ¹². Съезд сделал вывод о необходимости приобщения женщин к революционной борьбе.

В межвоенные годы КПП и КПЗБ находились в глу­боком подполье, подвергались самым жестоким пресле­дованиям со стороны властей. В этой обстановке соз­дать какую-либо систему антирелигиозной работы было невозможно. Тем не менее коммунисты выработали оп­равдавшие себя формы и методы борьбы с мракобесами в сутанах. Сюда следует отнести организацию соответ­ствующих кружков, проведение лекций, бесед и массовок на антирелигиозные темы, использование праздников для революционной и антирелигиозной борьбы, атеисти­ческую работу среди школьной молодежи.

На необходимость создания кружков свободомысля­щих указал IV съезд КПП (1928). Он считал важной

задачей партии с их помощью укреплять свое влияние на массы и вовлекать их в революционную борьбу.

Выполняя решение IV съезда КПП, КПЗБ приступи­ла в 1929 году к организации кружков свободомысля­щих. Их руководителями назначались только коммуни­сты. Новогрудский воевода сообщал в Министерство внутренних дел, что Новогрудский РК КПЗБ получил директиву от Центрального Комитета КПЗБ об усиле­нии начатой уже ранее антирелигиозной пропаганды. В соответствии с этой директивой райкомы партии дали указание подрайкомам организовать кружки безбожни­ков среди населения¹³.

Вести лекционную атеистическую пропаганду в об­становке преследований и террора было очень трудно. Поэтому коммунисты и комсомольцы старались исполь­зовать для этой цели легальные прогрессивные органи­зации. В Польше существовала разрешенная властями атеистическая организация — «Объединение польских свободомыслящих», которая издавала ежемесячный журнал «Свободная мысль». В 1925 году группа левых сил во главе с коммунистами получила большинство в объединении, и оно развернуло широкую лекционную пропаганду на антиклерикальные, общественно-полити­ческие и литературные темы. Коммунисты и комсомоль­цы выступали с докладами, рефератами и беседами. Так, в 1932 году накануне пасхальных праздников во многих секциях профсоюзов читались рефераты, разо­блачающие клерикализм и его роль в борьбе имущих классов буржуазно-помещичьей Польши против револю­ционного движения рабочих и крестьян. Обычно в своих выступлениях коммунисты и комсомольцы наряду с кри­тикой духовенства разоблачали и предательскую роль соглашательских партий.

КПЗБ и КСМЗБ призывали трудящихся бороться против попыток сговора католической церкви с герман­ским и польским фашизмом, за создание единого фрон­та. Они убеждали массы, что деление по религиозной принадлежности вредит их совместному освобождению от гнета эксплуататорских классов. Газета «Чырвоны сцяг» разъясняла цели этого деления, подчеркивая, что церковь обманывает темных людей, «ослабляет нашу совместную борьбу и тем самым служит интересам на­ших угнетателей» ^и.

Особенностью пропаганды, проводившейся в услови­ях подполья, было то, что она носила преимущественно

характер разоблачения политики церкви и клерикаль­ных организаций, деятельности служителей культа, их образа жизни. Действительность давала много фактов, которые раскрывали зловещую роль церкви как опоры эксплуататорских классов. В то же время критика тео­ретических основ христианства, иудаизма и сектантства почти не велась, так как не было подготовленных кад­ров пропагандистов в области научного атеизма.

Компартия Западной Белоруссии широко использо­вала религиозные праздники и обряды для проведения массовой революционной работы. В эти дни духовенство устраивало пышные сборища возле костелов, церквей, синагог. Здесь легче было встречаться подпольщикам. Во время многолюдных праздников проще было дейст­вовать связным, так как полицейским трудно было усле­дить за ними. Свадьбы, крестины, вечеринки, гулянья, танцы служили хорошим предлогом для проведения конференций и совещаний. Во время всех этих меро­приятий особенно активно проводился сбор средств для МОПРа. Довольно часто помещения церквей, косте­лов, часовен, синагог использовались для хранения под­польной литературы. Обо всем этом, конечно, клир не знал, а полицейским и в голову не приходило искать ли­тературу в таких местах.

В атеистической пропаганде КПЗБ и КСМЗБ опира­лись на опыт коммунистов Советского Союза. Это знали и учитывали польские власти. Так, 2 марта 1932 года полесский воевода разослал поветовым старостам и на­чальникам следственных отделов циркуляр следующего содержания: «Выходящий в Минске советский журнал «Орка» от 20 февраля 1932 года № 19 поместил непод­писанную статью под названием «К кампании против всенощной», в которой автор, обращаясь к Союзу воин­ствующих безбожников, призывает к проведению кам­пании против прекращения работы в дни пасХи и в свя­зи с этим предлагает распространять среди населения соответствующую литературу, организовывать антире­лигиозные вечера. Автор предлагает использовать школьную молодежь для атеистической пропаганды. Принимая во внимание, что КПЗБ, вероятно, вскоре начнет подобную антипасхальную кампанию на здеш­ней территории, воеводское управление просит обра­щать внимание на эти действия и сообщать управлению о всяких проявлениях подобной деятельности» ¹⁵.

Несмотря на меры, предпринимаемые властями, им

не всегда удавалось предотвратить антирелигиозные выступления. В отчете воеводского управления за май 1932 года указывалось, что 22 числа текущего месяца коммунистическая молодежь по дороге на богослужение по случаю одпуста ¹⁶ пела коммунистические песни и распространяла листовки, клеймившие убийство поли­цейскими коммуниста Ивана Петрушко ¹⁷.

Осенью 1932 года видный деятель КПЗБ Елена Иль- вицкая вела в деревне Лихницы Волковысского повета антирелигиозную работу. Она добилась того, что жители Лихниц, за исключением только семи семей, нарушили религиозный запрет: не работать в воскресный празд­ничный день. Почти все жители деревни направились с косами на луга и приступили к кошению отавы. Помощь Е. Ильвицкой в «антирелигиозной акции» оказали Иван Матилас, Михаил Шот и Петр Буласик. В своем отчете полесский воевода подчеркивает, что Е. Ильвицкая су­мела завоевать доверие крестьян и привлечь их на свою сторону¹⁸.

Не имея достаточной теоретической подготовки и опыта ведения антирелигиозной пропаганды, однако преисполненные гнева и ненависти к церкви и ее слу­жителям, отдельные коммунисты и комсомольцы прибе­гали к недозволенным, с точки зрения марксизма-ле­нинизма, методам борьбы с религией. Так, например, в ночь на 16 апреля 1933 года во время пасхального бо­гослужения несколько молодых людей из деревни Голо­вачи Скидельской гмины с целью нарушения службы группами входили в церковь и выходили из нее, не сни­мая при этом шапки. 25 марта 1934 года был поврежден придорожный крест в деревне Ятры Почаповской гми­ны Несвижского повета. На культовых зданиях выве­шивались флаги, транспаранты антирелигиозного со­держания. Эти и подобные случаи свидетельствовали о слабости и недостаточной зрелости антирелигиозной пропаганды. «Левацкие» перегибы вряд ли могли ока­зать должное влияние на верующих. Они не имели ниче­го общего с директивами ЦК КПЗБ об усилении анти­религиозной пропаганды.

Работая в тяжелых условиях подполья, подвергаясь жестоким репрессиям со стороны буржуазно-помещичь­его правительства, коммунисты и комсомольцы вынуж­дены были действовать особыми методами. Одним из них был личный пример. В довоенной Польше соблюде­ние многих религиозных обрядов было обязательным.

И тем не менее коммунисты и комсомольцы нарушали подобные предписания: добивались отказа от соблюде­ния таинств, заключали гражданский брак (хотя он считался незаконным), организовывали похороны това­рищей без участия духовенства (в таких случаях клир запрещал хоронить на кладбище). Они агитировали против посещения богослужений, отказывались от обряда крещения и конфирмации своих детей. Чтобы решиться на такие акты, надо было обладать большим мужеством, ибо несоблюдение церковных обрядов приравнивалось к государственному преступлению и нарушитель их обычно попадал за это в тюрьму.

Каждый случай заключения гражданского брака или совершения гражданских похорон привлекал внимание властей, которые в своих секретных недельных или месяч­ных отчетах о положении на территориях воеводств со­общали в Варшаву о всех подобных фактах.

Так, в отчете следственного управления государст­венной полиции Новогрудского воеводства от 30 июля 1931 года сообщалось, что 19 июля текущего года жи­тель деревни Костенево Чемерской гмины Слонимского повета коммунист С. Богданчук заключил гражданский брак с жительницей деревни Чемеры В. Хвесеней ¹⁹.

В 1924 году на Гродненском лесопильном заводе вследствие плохой организации техники безопасности погиб молодой рабочий. Подпольная партийная органи­зация решила использовать похороны юноши для прове­дения демонстрации протеста. В тот же день состоялось профсоюзное собрание. Коммунисты хотели организо­вать гражданские похороны. Однако семья погибшего с •’этим не согласилась. Тем не менее решено было превра­тить траурную церемонию в массовую манифестацию. На похороны явились рабочие многих предприятий и различных национальностей: белорусы, русские, поля­ки, евреи. Они пришли с красными флагами. Из зане- манской части города шествие двинулось к центру. Свя­щенник, услышав революционные песни, сбежал в приходский костел. Поведение ксендза вызвало возму­щение у всех присутствовавших, особенно у семьи покой­ного. Рабочие направились на кладбище, где был прове­ден большой митинг.

Боевой дух участников похорон был столь велик, что полиция не осмелилась помешать проведению траурно­го митинга, хотя он носил ярко выраженный политиче­ский характер.

Подобный случай имел место в Гродно и весной 1929 года. 24 марта в городском госпитале умер коммунист Н. Якимович. Он незадолго перед этим вышел из тюрь­мы, где просидел два года за революционную деятель­ность. На похоронах присутствовали член Гродненского окружного комитета правления ТБШ ²⁰ Н. Ломашевич, члены Гродненской организации ТБШ И. Климович, Н. Мосько, И. Борода и еще около 200 человек. Во вре­мя панихиды с речами выступили коммунисты В. Стреш- ко и И. Балицкий. Они говорили о заслугах Н. Якимо- вича перед рабочим классом. Затем был спет револю­ционный похоронный марш «Мы жертвою пали в борьбе роковой»²¹.

Похороны без участия духовенства (или при его изоляции), во время которых пелись революционные песни и коммунисты выступали с речами, призывавши­ми к борьбе с эксплуататорами и религией, оказывали очень сильное впечатление на присутствовавших, будили йх мысль, вовлекали их в ряды борцов.

В антирелигиозных мероприятиях, проводимых КПЗБ, принимали самое активное участие пионеры. Компартия и комсомол постоянно руководили пионер­ским движением, много внимания уделяли воспитанию детей и юношества. Коммунисты Западной Белоруссии проводили специальные кампании, в ходе которых вы­двигалось требование о введении светской школы, где преподавание велось бы на родном языке.

В листовке «Ко всей трудящейся молодежи», выпу­щенной в Вильно к Международному юношескому дню (1926 год), ЦК КСМЗБ обратился к подрастающему поколению:

«Дети рабочих и крестьян!

Власть буржуазии лишает вас света и хлеба. Вы жи­вете в гнилых подвалах и землянках, вы лишены школы на родном языке. Ваших отцов, братьев, сестер и мате­рей сажают в тюрьмы. Вас запугивают ксендзы, попы и раввины. Из вас хотят сделать послушных рабов бога­чей. Организуйтесь и вы, дети трудящихся! Создавайте отряды пионеров! Готовьтесь к революционной борь­бе!»²².

И дети, школьники действовали. Они отказывались говорить на польском языке, демонстративно срывали уроки закона божьего.

Так было в деревне Марково Молодечненского пове­та Виленского воеводства. Когда священник приходил в

школу на урок, дети заявляли ему: «Не хотим религии!», «Нам не нужен поп, потому что он ведет вместе с поме­щиками борьбу против нас!». Такие детские демонстра­ции не раз заставляли попа покидать класс. Несмотря на репрессии со стороны дирекции, борьба детей все усиливалась. Когда учителя обращались к детям на польском языке, школьники отвечали по-белорусски. Нередко они скандировали: «Хотим учиться на родном языке!», «Мы голодны, требуем питания и одежды!». Подобные случаи происходили в школах Западной Бе­лоруссии довольно часто.

Одним из методов антирелигиозной пропаганды бы­ло распространение вольнодумных стихов, песен, ча­стушек.

Часто молодежь, собравшись на вечеринки, распева­ла такие частушки: «Нас не любяць, нас баяцца поп кудлаты 1 кулак, бо рашыу за працу узяцца камсамоль- ск1 маладняк». Власти расценивали подобные действия как выступления против существующих порядков и под­вергали виновных репрессиям. Например, житель дерев­ни Старинцы Гродненского повета крестьянин комму­нист Л. Лазарчик был арестован в 1936 году за то, что он с несколькими молодыми людьми разучивал песню «Подпольщик». В ней есть такие слова:

I   увераны У гэтым,

Што даб’емся свайго.

Пану ксёндзу, канфщэнту

Рай на небе аддамо.

Мы не будземо рабам!

Крывасмокам працаваць!

1дзём Ленша шляхам!

Строй фашызму разламаць

Борясь с политикой католицизма, православия, иуда­изма, коммунисты и комсомольцы не оставляли без внимания и сектантство. Они разъясняли верующим лож­ность и иллюзорность их идеалов, привлекали к револю­ционным действиям, убеждали, что только свержение эксплуататорского строя принесет счастье трудящимся.

Постоянная, кропотливая и целенаправленная работа коммунистов и комсомольцев по атеистическому воспи­танию трудящихся имела несомненный успех. Многие крестьяне и рабочие освобождались из-под влияния ре­лигии. Так, в 1928 году в деревне Берестовичаны Бере- стовицкой гмины сильный град уничтожил многие посе­

вы. Церковники заявили, что это от неверия в бога, и решили укрепить веру во всевышнего. Были посланы служки для сбора у крестьян денег и продуктов для свя­щенника, чтобы он прошел с крестным ходом по полям и отслужил молебен. Коммунисты стали агитировать крестьян не отдавать последний кусок хлеба, так как их семьи живут впроголодь. Сборщики уходили ни с чем. Тем не менее церковники все-таки решили провести крестный ход. Но молодежь отказалась участвовать в нем. Крестный ход получился жалким. Священники вме­сто того, чтобы молиться, проклинали безбожников и коммунистов.

В одном из месячных отчетов новогрудского воеводы за 1933 год имеется сообщение о том, что в деревне Сте- невичи члены местной ячейки КПЗБ проводят антирели­гиозную работу, агитируют молодежь не ходить в цер­ковь. «Почти никто из молодежи д. Стеневичи в церковь не ходит»,— констатирует воевода²⁴.

Члены КПП, КПЗБ и КСМЗБ были последователь­ными и стойкими атеистами. Когда в польском суде под­судимым задавался обязательный вопрос об их вероис­поведании, они отвечали: «Неверующий», «Не исповедую никакой религии».

Так, в ходе судебного процесса по делу группы ком­мунистов Берестовицкого района Е. Сегодник, А. Кури­ло, Я. Белевича и других подсудимые твердо заявили о своем неверии в бога. Когда следователь спросил А. Ку­рило (члена подпольного райкома партии), с каких пор он стал неверующим, последовал ответ: «Неверующим я стал с момента избиения меня и заключения в тюрьму. Я перестал верить в бога, когда обратился к избивав­шему меня полицейскому с вопросом: «Побойтесь бога, что вы делаете!» А он мне на это ответил: «Я бог» ²⁵. На одном из политических процессов, состоявшемся в 1937 году в гродненском окружном суде, крестьянин С. Ча- ботар заявил: «Я неверующий... мне без бога совсем хо­рошо. Если бы был бог, то людей так не мучили бы в тюрьмах»²⁶. Судебные власти в Западной Белоруссии были убеждены, что безбожие — доказательство принад­лежности к КПЗБ.

В концентрационном лагере в Картуз-Березе вновь прибывшие заключенные должны были ответить на ряд вопросов. Среди них был также вопрос с» вероисповеда­нии. За ответ: «Неверующий» — узников жестоко изби­вали, добиваясь, чтобы они назвали какую-нибудь рели­

гию, но напрасно. Никакие пытки и издевательства не могли сломить их.

Известны случаи, когда и вне суда и тюрем комму­нисты официально заявляли о своем безбожии. В мае 1929 года жители деревни Сошица Пружанского повета М. Скорбот и Я- Хведченя после отбытия четырехлетне­го тюремного заключения за принадлежность к КПЗБ подали заявление православному епископу в Пинске с требованием вычеркнуть их из списков гражданского со­стояния и прихожан. В заявлении указывалось, что Скор­бот и Хведченя не исповедуют никакой религии и в бога не верят. Скорбот и Хведченя были отлучены от церкви и преданы анафеме.

Несмотря на поддержку со стороны буржуазно-поме­щичьего правительства, влияние костела во всей Польше и Западной Белоруссии из' года в год падало. Орган крупной буржуазии газета «Курьер Виленский» писала, что радикализация деревни — всеобщее явление.

Даже власти были вынуждены признать, что воздей­ствие церковников на моло'дежь ослабевает. Так, в сво­ем месячном отчете за ноябрь 1935 года несвижский староста писал: «Влияние католического духовенства на молодежные организации почти полностью отсутствует. Союзы католической молодежи не проявляют никакой деятельности»²⁷. Аналогичные явления происходили, со­гласно' донесению новогрудского воеводы за март 1937 года, и в Щучинском повете. В 1939 году после предпри­нятого властями специального исследования было выяв­лено, что в таких населенных пунктах, как Климовичи, Леоновичи, Ягнешицы Слонимского повета, Бабаевичи, Лукавцы, Паначи Несвижского повета, Торкачи, Заполье, Полунье Новогрудского повета, и во многих других рас­пространяется «акция безбожия», а костелы посещают только старые женщины²⁸.

Правящие круги буржуазной Польши были чрезвычай­но обеспокоены упадком влияния католической церкви среди населения.

Подобные заявления являются ярким свидетельством успехов коммунистов и комсомольцев в борьбе за ате­истическое воспитание трудящихся.

Ни репрессии, ни ложь, ни демагогия не могли оста­новить отход от церкви трудящихся масс. Революцион­ная борьба западнобелорусских трудящихся под руко­водством КПЗБ шаг за шагом освобождала их от духов­ного рабства, пробуждала в них веру в свои силы, учила

не только ненавидеть, но и бороться против своих угне­тателей.

В своей антиклерикальной пропаганде коммунисты старались широко использовать местные факты, харак­теризовавшие аморальное поведение ксендзов, попов, раввинов и пресвитеров, их прислужничество властям. Естественно, чем ближе и понятнее были факты о небла­говидных делах духовенства, которые трудящиеся горо­да и деревни непосредственно наблюдали, тем действен­нее была пропаганда.

Например, ксендз Король из деревни Микелевщина Мостовской волости спорил с К. Маскевичем относитель­но луга. 25 июня 1936 года ксендз взял с собой 15 косцов и направился на луг, чтобы скосить траву. К. Маскевич и супруги Плоцкие преградили им дорогу. Завязалась схватка. Тогда ксендз выхватил пистолет и ранил К. Ма- скевича и Е. Плоцкую. Как потом выяснилось, ксендз не имел права на ношение огнестрельного оружия. Его бандитские действия вызвали возмущение среди населе­ния ^2Э.

Многие ксендзы и попы тесно сотрудничали с дефен­зивой. Так, ксендз Перко из деревни Большая Жукеница Слонимского повета собирал данные о настроениях на­селения и докладывал об этом в тайную полицию.

Рабочие и крестьяне видели, что церковь действовала рука об руку с капиталистами и помещиками, что слу­жители культа оправдывали общественное неравенство и эксплуатацию человека человеком. Народные массы на собственном опыте убеждались, чтб церковь является угнетателем трудящихся. В ее пользу необходимо было делать различные взносы на ремонт культовых зданий и их украшение, содержать священников, платить за рели­гиозные требы и т. д. Все это вело к усилению антицер- ковных настроений среди тружеников города и деревни.

Все 20 лет оккупации буржуазно-помещичьей Поль­шей Западной Белоруссии трудящиеся-белорусы совмест­но с польскими и украинскими пролетариями и крестья­нами напрягали усилия для своего социального, нацио­нального и духовного освобождения, за воссоединение с Белорусской ССР.

Рабочие и крестьяне под руководством КПЗБ стреми­лись не только свергнуть экономический и политический гнет. Шла также ожесточенная борьба между коммуни­стической и буржуазной идеологией, между материализ­мом и идеализмом. Трудящиеся, участвовавшие в револю-

цнонном и национально-освободительном движении, со­знавали, что их ярыми врагами являются религия и кле­рикализм, и боролись против них.

В сентябре 1939 года Западная Белоруссия была ос­вобождена Красной Армией, что обусловило создание благоприятных условий для социально-экономического и культурного развития края.

На состоявшемся в Белостоке 28—30 октября 1939 года Народном собрании его участники высказались за воссоединение с БССР. Просьба трудящихся была удо­влетворена. Новая жизнь пришла на освобожденную зем­лю. Коренные социально-экономические преобразования уничтожили эксплуатацию, открыли народным массам путь к образованию, культуре, духовно раскрепостили их. Церковь была отделена от государства, установлена свобода совести. Советская власть все делала для тор­жества материалистического мировоззрения в сознании трудящихся.

атеистическая деятельность

ПРОЛЕТАРСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В атеистическом просвещении масс активную и насту­пательную позицию занимали передовые представители интеллигенции. Работая под руководством КПП и КПЗБ либо сочувствуя коммунистам, они умело и доходчиво разоблачали происки духовенства. Наиболее видными представителями интеллигенции, перешедшими на сто­рону пролетариата, были В. Спасовский и С. Руднянь- ский.

Уроженец Витебщины В. Спасовский под влиянием ленинских идей стал пропагандистом научного атеизма в Польше и Западной Белоруссии. Выдающийся поль­ский, ученый и педагог опровергал измышления апологе­тов религии о ее извечности, обращал внимание на то, что люди верят в сверхъестественные силы потому, что явле­ния окружающей природы и социальных отношений им лепонятны. Спасовский-педагог требовал воспитания сво­бодного человека, умеющего критически оценивать явле­ния окружающей его жизни. По его мнению, религиозное воспитание противоречит элементарным понятиям науки, парализует мысль, прививает покорность и терпение. Он считал, что учителя должны делать атеистические выво­ды из того материала, который излагался на уроках физики, химии, географии, истории, астрономии, так как

данные науки опровергают библейские представления о Вселенной.

Неудивительно, что в журнале польских иезуитов «Пшегленд повшехный» и в других католических изда­ниях 30-х годов появились статьи, требовавшие физичес­кой расправы над ученым. В обстановке разгула реак­ции и клерикализма в довоенной Польше правящие круги подвергали В. Спасовского и его единомышленни­ков травле и преследованиям, но это не сломило волю ученого. Силы он черпал в сознании правоты своего де­ла, в поддержке передовых людей.

B.      Спасовский резко выступал против христианской морали. Коммунистическая мораль, по его мнению, ни­чего общего с религией не имеет. Она опирается, преж­де всего, на солидарность всех людей труда, необходи­мость уничтожения эксплуататорского строя. В. Спасов­ский часто повторял молодежи слова В. И. Ленина: «...нравственность это то, что служит разрушению старо­го эксплуататорского общества и объединению всех тру­дящихся вокруг пролетариата, созидающего новое об­щество коммунистов»³⁰.

О   силе ленинских идей свидетельствует статья учени­ка В. Спасовского С. Олынака, помещенная на страни­цах «Бюллетеня кружка учеников профессора Владисла­ва Спасовского» (№ 5—8 за 1929 год). В ней автор рассматривает роль закона божьего в школе. Он отме­чает, что одними из главных орудий, которыми пользу­ются эксплуататорские классы в борьбе с миром труда, являются костел и школа. Однако ни одно буржуазное правительство не хочет признаваться, что школа и ксендз в ней служат орудием его классовой политики. Аполо­геты капитала утверждают, что школа должна стоять вне всякой политики и играть роль надклассового уч­реждения.

C.    Ольшак резко критикует взгляды буржуазных иде­ологов о надклассовом характере церкви. Он подчерки­вает, что любое вероисповедание, и прежде всего рим- ско-католическое, носит ярко выраженный политический характер. Все церкви заинтересованы в том, чтобы их последователи были покорными и послушными, безро­потно переносили нужду, эксплуатацию, социальную не­справедливость. Поэтому преподаватели закона божьего вдалбливают в головы детей самые различные бредни о боге, сотворении им мира и человека, небе, аде, сатане, ангелах, чудесах, про'роках. Все это служит интересам

господствующих классов, чтобы с детства приучить мо­лодежь к рабской покорности.

Статья С. Ольшака является одним из лучших произ­ведений польской антирелигиозной литературы, создан­ной в межвоенный период. Ее автор был подвергнут трав­ле со стороны клерикалов, а «Бюллетень...» закрыт вла­стями.

Уроженец Бреста, видный польский философ-марксист Стефан Рудняньский во всех своих трудах проводил ярко выраженную ленинскую материалистическую и атеисти­ческую политическую линию, разоблачал католический клир, антинаучную сущность идеологии христианства, ан­тинародную политику костела, раскрывал его реакцион­ную роль в исторических судьбах польского народа.

С.   Рудняньский был историком философии. После на­падения гитлеровской Германии на Польшу С. Руднянь­ский переехал в Советский Союз. Он читал курс лекций по истории философии во Львовском университете. Его статьи, посвященные раскрытию материалистических и антиклерикальных мотивов в идеологии и творчестве А. Мицкевича, философским взглядам Э. Дембовского, разоблачению реакционной деятельности иезуитов, пе­чатались в советских атеистических изданиях в 1940— 1941 годах.

В межвоенные годы в Западной Белоруссии действо­вал небольшой, но крепко спаянный общностью интересов отряд передовой интеллигенции, в состав которого вхо­дили представители различных национальностей — бело­русы, русские, поляки, евреи. Многие из них стояли на позициях пролетарского интернационализма, овладевали марксистско-ленинским учением, участвовали в револю­ционной и национально-освободительной борьбе. Среди наиболее видных представителей западнобелорусской прогрессивной интеллигенции следует назвать Ф. Пест- рака, В. Тавлая, М. Танка, М. Василька, Б. Тарашкеви- ча, М. Машару, М. Засима, Р. Ширму, Г. Дембиньского, Е. Путрамента, Я. Друтто и многих других.

Большое влияние на формирование мировоззрения партийной интеллигенции оказало творчество основате­лей белорусской советской литературы Я. Коласа и Я- Купалы. На их произведениях росли и крепли лучшие писатели Западной Белоруссии. Произведения Я. Кола­са и Я. Купалы сыграли большую роль в росте сопротив­ления белорусского народа полонизации и окатоличива­нию, в борьбе за воссоединение с БССР, В межвоенный

период в Западной Белоруссии повсеместно возрос инте­рес к советской культуре, к творчеству Горького, Мая­ковского и других выдающихся писателей.

Характерной особенностью мировоззрения пролетар­ской интеллигенции Западной Белоруссии был ее воин­ствующий антиклерикализм. В художественных произ­ведениях, публицистических работах, научных трудах лучшие представители интеллигенции с классовых пози­ций развенчивали эксплуататорскую сущность религии, выступали против обскурантизма и фанатизма, насажда­емого христианскими церквами всех направлений, сина­гогой, религиозными сектами, отстаивали идеи свободо­мыслия и атеизма от повседневных нападок духовенства всех мастей.

Важное место в литературной жизни Западной Бело­руссии 20-х годов заняла критика клерикально'-консерва- тивного романтизма. Клерикальные литераторы группи­ровались тогда вокруг газеты БХД «Крынща». Однако они встретили острое сопротивление со стороны молодых поэтов, идейно и организационно связанных с КПЗБ и комсомолом. К ним следует отнести А. Сологуба, Ф. Пе- страка, В. Тавлая, М. Засима и других. Передовые бело­русские писатели рассматривали свое творчество как оружие в революционной борьбе. Они пропагандировали идею о решающей роли народных масс в истории. Отри­цанием церковных мифов о сущности истории прониза­ны стихи А. Сологуба и В. Тавлая.

В 1933 году руководство КПЗБ, опираясь на группу интеллигентов-партийцев, сумело наладить издание ле­гального печатного органа «Беларуская газета». Идейное направление газете задавали В. Тавлай, Я. Миско, А. Зу- ббвич, С. Бергман, которые разоблачали фашизм, вскры­вали реакционную сущность политики буржуазно-наци­оналистических и клерикальных партий и групп.

В 30-е годы большое значение в борьбе против наци­оналистической и клерикальной реакции приобрело' твор­чество Ф. Пестрака и М. Танка. В стихотворении «Над нами вихри воют» Пестрак писал:

Мы — люди, мы — орлы, мы в глаза бога-рока Посмели бросить вызов и протест,

И наш призыв отозвался далеко,

И новой жизни льет утренний свет³¹.

Ярким атеистическим сочинением, характеризующим религиозную обстановку тех лет, является дневник М. Танка «Л1стк1 календара». Опубликованный в годы

Советской власти, он отражает многогранную антирели­гиозную работу, которую проводили коммунисты и ком­сомольцы в тяжелые годы преследований и террора со стороны полицейски-бюрокр этического аппарата буржу­азно-помещичьей Польши. В дневнике характеризуется религиозная обстановка в Западной Белоруссии, меры, принимаемые духовенством для клерикализации и хри­стианизации общественно-политической жизни общества, раскрываются пути, формы и методы деятельности ком­мунистов в целях противодействия наступлению клерика­лизма. В нем много интересных наблюдений, кратких, но хлестких замечаний.

«Сегодня Западная Белоруссия — мешок, завязанный полицейским бизуном, ксендзовскими четками и петлей господина Матиевского, где из-за отсутствия свежего воздуха начинает гаснуть любой свет — даже лучина»³². В этих словах передана удушливая атмосфера жизни за­падных областей Белоруссии под гнетом буржуазно-по­мещичьей Польши.

Характеризуя процесс полонизации трудящихся масс, М. Танк пишет: «Я до сих пор не уяснил, что процесс полонизации, как раковая опухоль, так глубоко и широ­ко пустил свои ядовитые корни во все поры жизни на­шего народа. Мы до сих пор, занятые другими делами, не обращали внимания, что делается на религиозной ниве. А там — разгораются настоящие баталии между право­славным духовенством и католическим, между попами, которые согласились читать проповеди по-польски, и верующими, которые организовывают в церквах демон­страции протеста. В Западной Украине, как рассказал Сергей Константинович (Павлович, белорусский педа­гог— Я. М.), эндецкие банды жгут православные церкви, уничтожают могилы, часовни. Нечто подобное происхо­дит и у нас. Как в средние века» ³³.

Говоря о молодом поколении, М. Танк подчеркивает, что «за годы существования панской Польши выросло по­коление, отравленное великодержавным, католическим и шовинистическим духом. И оно, кроме «польской ра­ции», не видело ничего. Только трагические события в самой Польше, Германии и Испании заставили многих задуматься и сделать переоценку всему, чему их учили, и более трезво взглянуть на действительность, на жизнь»³⁴. И автор дневника спрашивает: «Неужели ей [гимназической молодежи] не надоела эта романтика — шовинистическая жвачка, которой ее ежедневно кормят

учителя, ксендзы, кино, радио, печать?.. А самое страш­ное — эта молодежь не знает не только всей, но и поло­вины и даже четверти правды — тяжелой, суровой, тре­вожной правды окружающей жизни»³⁵.

М. Танк анализирует содержание проповеди одного ксендза, которую ему пришлось случайно выслушать в костеле: «Признаться, еще никогда мне не приходилось слышать такой дикой проповеди типичного мракобеса в сутане. Говоря об упадке морали, веры в бога и в свою католическую церковь, которую Опекает сама божья ма­терь, он заклинал всеми силами и средствами бороться против вольнодумцев, масонов и коммунистов... «Такие неразумные люди,— говорил ксендз с возмущением,— ча­ще всего становятся мостками, по которым легче всего в души их и других верующих приходят сначала грехов­ные мысли, затем — различные соблазны и, наконец,— сам дьявол...»³⁶.

Конечно, представители прогрессивной интеллигенции не сидели сложа руки. Самому М. Танку судебные влас­ти инкриминировали, что 14 февраля 1934 года он напи­сал и распространял в Вильно антирелигиозное произ­ведение.

В годы оккупации Западной Белоруссии появилось большое количество стихов, высмеивавших церковников. По цензурным мотивам большинство этих произведений света не увидело. И все же иногда отповедь представи­телей передовой интеллигенции мракобесам в сутанах и без сутан помещалась в легальных изданиях. Например, в литературном журнале «Калоссе» была опубликована статья «Критические замечания». Это был интересный и развернутый ответ на статью ксендза А. Станкевича «Цеш

1   бляскЬ («Калоссе», 1935, № 4). Его автор в пух и прах разбил все доводы этого признанного лидера хадеции, ко­торый выступил с кадилом и крестом против новой соци­алистической культуры. Ответ Станкевичу был написан с блеском и убедительно.

В борьбе против клерикализма, полонизации и окато­личивания белорусского населения определенное место занимали брошюры, которые готовили передовые публи­цисты. М. Танк рассказывает, что Сергей Константино­вич решил написать брошюру против полонизации церкви в Польше. Тему этой брошюры он уже обсудил с товарищем Павликом (С. Манько — Я. М.), и тот обе­щал ему помочь ее издать.

Пролетарские интеллигенты делали многое, чтобы за­

интересовать католическую молодежь социальными про­блемами, освободить ее от влияния религиозной идеоло­гии. М. Танк сообщает, что товарищ М. рассказала, как ей удалось организовать в среде католической молодежи кружок по изучению социальных проблем и текущей политики. До этого слушатели находились под влиянием ксендза, который раз в неделю читал им лекции на такие темы: «Пресвятая дева Мария как образец женщины», «Значение молитвы и святого причастия для здоровья и жизни», «Коронация святой божьей матери Остробрам- ской и значение это'го акта», «Основные католические за­поведи и их влияние на нашу жизнь» и другие.

Пропагандистская работа КПЗБ и КСМЗБ, передовой интеллигенции среди трудящихся, распространение есте­ственнонаучной литературы, листовок и воззваний на антирелигиозные темы не проходили даром. М. Танк приводит слова одного войта, который жаловался, что ^разагитированные коммунистами крестьяне не выходят на шарварковые работы. Кривицкий ксендз и тот разо­чаровался в своих прихожанах, которые перестают хо­дить в костел и читают по'дпольные листовки, В одной из своих воскресных проповедей велебный угрожал, что бог, разгневавшись, некогда просеет в большом решете эту землю и отделит добро от зла, праведников от греш­ников...» ³⁷.

Наиболее решительную и принципиальную борьбу с религией и церковью вели КПП и один из ее боевых от­рядов — КПЗБ. Большую помощь им в этом направле­нии оказывала пролетарская интеллигенция. Основная заслуга компартий заключается в том, что они руково­дили деятельностью передовых представителей интелли­генции, вдохновляли и идейно вооружали их, обучали приемам бескомпромиссной борьбы с классовым против­ником и его приспешниками.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В борьбе западнобелорусских трудящихся за свое со­циальное и национальное освобождение, за воссоедине­ние с братским русским народом Ватикан и католичес­кая церковь сыграли исключительно реакционную роль. Польша и Белоруссия занимали особое место в планах папства, в его попытках осуществить теократическую программу, составной частью которой было вовлечение стран Восточной Европы, и в первую очередь Советского Союза, в сферу своего политического и идеологического влияния. Западная Белоруссия, входившая в те годы в состав Речи Посполитой, должна была, по мнению пап­ской курии, стать исходной базой для проникновения в СССР и страны Дальнего Востока.

Позиции католической церкви в Речи Посполитой были довольно прочными. Ватикан неоднократно заявлял о своей «любви» к польскому народу. На самом деле он действовал вразрез с национальными интересами Поль­ши, приносил их в жертву эгоистическим намерениям под­чинить своему влиянию православный Восток, превра­тить польское государство в бастион антикоммунизма.

Победа Великой Октябрьской социалистической рево­люции, открывшая новую эру во всемирной истории, оказала огромное революционизирующее влияние на тру­дящихся всех континентов. Перед лицом обострившейся в межвоенные годы классовой борьбы объединились все реакционные и консервативные силы. Не последнюю роль сыграло и руководство католической церкви, дей­ствовавшее рука об руку с империалистами США, Вели­кобритании, Франции и других стран. Рассчитывая на ско­рое падение Советской власти в России, Ватикан и като­лическая церковь активизировали свои действия в погра­ничных с СССР странах, в частности в Польше, Папство

рассчитывало использовать Западную Белоруссию в ка­честве исходной базы для идеологической и диверсионной деятельности против первого в истории государства рабо­чих и крестьян. В осуществлении своей экспансионистской политики в Восточной Европе оно встретило поддержку со стороны правящих кругов II Речи Посполитой и зна­чительной части польского епископата.

Важная роль в экспансионистских планах Ватикана в отношении Западной Белоруссии в 1919—1939 годах отводилась католической и клерикальной печати. Поль­ский епископат не жалел средств для развития и распро­странения своей прессы. Можно без преувеличения ска­зать, что Польша являлась одной из немногих стран, где в печати преобладали католические газеты и журналы, издания религиозных книг и брошюр, листовок и воззва­ний. Иное дело, что уровень подобной литературы в Польше был очень низким, и поэтому она была недоста­точно действенной.

Ватикан и католическая церковь в своих стремлени­ях подчинить себе все сферы общественно-политической жизни общества использовали многочисленные объеди­нения светских лиц. Главную роль играла массовая ор­ганизация «Католическое действие». Она орудовала под флагом невмешательства в политическую жизнь страны, на все лады трубила, что является надпартийным, чисто религиозным формированием. На самом деле при помо­щи этой организации Ватикан и польский епископат соз­давали условия для усиления влияния на законодатель­ство страны, просвещение, культуру и систему воспита­ния. Наряду с «Католическим действием» костел использовал в своих узкоэгоистических целях христиан­ские профсоюзы, молодежные организации и т. д. Боль­шой вред революционному движению в Западной Бело­руссии принесла антинародная «Белорусская христиан­ская демократия» во главе с ксендзом А. Станкевичем. БХД раскалывала ряды борцов за социальное и нацио­нальное освобождение, за воссоединение западных обла­стей с БССР.

В современных условиях, несмотря на кризис религии, католическая церковь, обладая мощным и разветвлен­ным пропагандистским аппаратом и большим опытом воздействия на народные массы, все сильнее вторгается в социально-экономическую и политическую жизнь на­родов, выдвигает собственные решения многих проблем современности. Она пытается предстать в глазах веру­

ющих защитницей обездоленных, выражает «заботу» о бедных, много говорит о необходимости оказания под­держки развивающимся странам. Чтобы разобраться в действительном отношении религиозных объединений и организаций к социальному прогрессу, к борьбе масс за его осуществление, необходим конкретный анализ их классовых и политических сил.

Опыт истории показывает, что, подобно тому как в XIX веке католицизм выступал в роли заклятого врага коммунизма, объединившись со всеми темными силами старого мира для его «священной травли», и в настоящее время он продолжает активизировать свою реакционную деятельность. Стратегические установки костела почти не изменились, зато тактика его постоянно приспосабли­вается к новым условиям.

Анализ событий последних лет в ПНР свидетельству­ет о том, что религия в соединении с национализмом и со­циальной демагогией представляет собой опасное идео­логическое средство для «манипулирования сознанием верующих и создает тем самым почву для широких под­рывных акций» ¹.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что коммунисты не причисляют любое религиозное движение к реакционно­му. Такой подход не отвечает марксистским принципам анализа общественных явлений. Компартии выступают не против верующих, «а за них, за преодоление в их со­знании ложных, иллюзорных представлений, мешающих их всестороннему развитию, духовному богатству»².

Современный этап противоборства двух мировых общественно-политических систем — социалистической и капиталистической — требует постоянной, бескомпро­миссной, активной и наступательной борьбы с антиком­мунизмом, в том числе и клерикализмом.

Введение

¹ Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР. 1917—1968. М., 1977, с. 11.

Глава I

1   Ленин В. И.— Полн. собр. соч., т. 36, с. 9.

2   1игЫеш1С2 /. Ша1укап а Ро1зка у окгез1е 1ш§с12ушо]еппут 1918—1939. Шагзга^а, 1958, в. 3.

3   Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР. 1917—1968, с. 51.

4   1игЫетсг /. ’Уа1укап а Ро1зка чу окге&1е гш§с1гууо]еппут 1918 — 1939, 8. 16.

5   Лысенко М. Г. Из истории борьбы трудящихся Северо-Западной Белоруссии за власть Советов (июль 1919).— В кн.: В единой семье советских народов. Мн., 1970, с. 74—77.

6   ГАБО (Государственный архив Брестской области), ф. 1, оп. 10, д. 2853, с. 1.

7   Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР. 1917—1968, с. 102.

8   О ргасу ипцпе] у Ро1зсе. 1лз( раз^егзИ X Е. кз. с1г. Непгука Ргге- гсЫес&е^о Ызкира РосНазЫе^о. Шагзга^а, 1932, з. 9—10.

9   ЬазЫ 5/. ^2шс! а оЬгг^йек узсЬос1т.— Опепз, 1935, Нргес — 51ег- р1еп, з. 103.

10  На1есЫ О. Зрог о ип1]§ козс1е1пд ^ з'иааНе Ыз1оф.— Ки^ег Шагз2аузк1, 1932, 29 ок1.

11  ТаЫпзЫ Р. ^ оЬгоп1е акс]Ч ипПпе].— Опепз, 1936, та]'-с2епу!ес, з. 80.

12  1игЫеш1сг /. Уа1укап а Ро1зка ^ окге51е пи§с12ууо]еппуп1 1918— 1939, з. 63—64.

13  Муз1ек №. Козс1о1 ка^оНсЫ Ро1зсе V ЫасЬ 1918—1939. 2агуз Ь1з1огус2пу. Шагзгауа, 1966, з. 101.

14  Там же, с. 102.

15   Там же, с. 103.

16  Документы обличают. Мн., 1964, с. 117.

17  Революционный путь Компартии Западной Белоруссии (1921— 1939). Мн., 1966, с. 24.

18  Муз1ек №. Ко5С1о1 какШсИ V Ро1зсе V/ 1а1асЬ 1918—1939, з. 144; ЕиЬешег, 1961, N 4, 5. 89.

19  Революционный путь Компартии Западной Белоруссии (1921— 1939), с. 26.

20  Муа{ек №. Ко5с161 ка1оНск1 РоЬсе V ЫасЬ 1918—1939, з. 112— ИЗ.

21   Там же, с. 118.

22   Там же, с. 120.

23   История Польши. М., 1958, т. 3, с. 307.

24   Там же, с. 300.

25   Документы обличают, с. 127—128.

26   ГАБО, ф. I, оп. 10, д. 2357, с. 57.

27  Тпи

г» Там же, д. 2330, с. 5.

²⁹   Там же.

Глава II

¹   Революционный путь Компартии Западной Белоруссии (1921— 1939), с. 17.

²   Ленин В. И.— Полн. собр. соч., т. 39, с. 324.

³   Мараш Я■ И., Соболь Н. И. Борьба трудящихся Гродненщины за Советскую власть (1918—1939 гг.). Гродно, 1958, с. 24.

⁴   Мацко А. Н. Борьба трудящихся Польши и Западной Белоруссии против фашизма. Мн., 1963, с. 13.

⁵   ГАГО (Государственный архив Гродненской области), ф. 551, оп. 1, д. 1751, с. 1.

⁶   Там же.

⁷   Там же, д. 1746, с. 4.

⁸   Там же, ф. 55, оп. 1, д. 1748, с. 22.

э у¹ о§с& с 23

¹⁰  Муз1ек 7. Козао! ка1оНс!а ш Ро1зсе V 1а1ас1а 1918—1939, 5. 158— 159.

¹¹   Нусегг ШерокаЫпе], 1937, 7 Нзкфаёа.

¹²   СюамИ Ь. Ро<1г§сгтк Акс]1 Ка^оНсЫе]. Рогпап, 1939, 1. 1, Уу<1. 2, 5. 287.

¹³  Ро18к1 ргге’игоётк ка1оНск1. )Уагзгатоа, 1927, 8. 291.

¹⁴   РггеУойшк зро1ес2пу, 1934, N 82, 8. 210.

¹⁵  Документы и материалы по истории советско-польских отноше­ний. М., 1963, т. 1, с. 166.

¹⁶   ГАГО, ф. 65, оп. 1, д. 2, с. 38.

¹⁷  Чырвоны сцяг, 1933, № 3.

¹⁸  Полуян В., Полуян И. Революционное и национально-освободи­тельное движение в Западной Белоруссии в 1920—1939 гг. Мн., 1962, с. 188.

¹⁹  Чырвоны сцяг, 1936, № 1.

³⁰   Не§1пек Т. Ароз1о1з1то V/ кг61ез{пе СЬгуз1изоуут. Кгакоту, 1927, з. 52.

²¹   Дословно «Информатор непорочно зачавшей».

²²   Дословно «Маленький рыцарь непорочно зачавшей».

²³  Му$
ек №. Козс1о{ ка1оНск! Ро1зсе ’иг 1а1асН 1918—1939, з, 208.

Глава III

¹  Ленин В. И.— Полн. собр. соч., т. 17, с. 419—420,

²   Там же, т. 36, с. 186.

³   ПА ИИП при ЦК КПБ, ф. 242, оп. 1, д. 61, с. 396—397.

⁴   Ленин В. И.— Полн. собр. соч., т. 12, с. 142.

⁵   Там же, с. 143.

⁶   ФГАБО (Филиал Государственного архива Брестской области) в Пинске, ф. Р-42, оп. 1, д. 9712, с. 5.

⁷   КРПП была основана в 1918 году, переименована в КПП в 1925 году.

⁸   КРР. 11с1ша1у 1 гего1ис]е. ^агзга’ад'а, 1955, I. 2, 8. 67.

⁹   Там же, с. 172.

¹⁰   Борьба трудящихся Западной Белоруссии за социальное и нацио­нальное освобождение и воссоединение с БССР. Документы и ма­териалы. Мн., 1962, т. 1, с. 83—84.

¹¹  Там же, с. 341.

¹²   КРР. 11сЬ1Уа1у 1 гего!ис]е. МУагзгаша, 1955, I. 1, 5. 265.

¹³   ГАГО, ф. 93, оп. 1, д. 2, с. 54.

¹⁴  Чырвоны сцяг, 1925, № 7.

¹⁵  ФГАБО в Пинске, ф. Р-3, оп. 2, д. 1351, с. 14.

¹⁶  Одпуст — религиозный католический праздник, во время которого раздавались индульгенции.

¹⁷   ГАБО, ф. 1, оп. 9, с. 49®.

¹⁸  Там же, с. 117^0в.

¹⁹  Там же, ф. 662, оп. 2, д. 7, с. 70—71.

²⁰   Товарищество белорусской школы являлось культурно-просвети­тельной организацией, находившейся под влиянием КПЗБ.

²¹   Борьба трудящихся Западной Белоруссии за социальное и нацио­нальное освобождение и воссоединение с БССР, т. 1, с. 566.

²²   ГИАМ (Гродненский историко-археологический музей), ф. № 150 018.

²³  Клейн Б. Пест рэвалюцыйнага падполля.— Полымя, 1958, № 2, с. 181.

²⁴  ГАГО, ф. 662, оп. 3, д. 38, с. 1.

²⁵   Там же, ф. 52, оп. 2, д. 243, с. 123.

²⁶  Там же, оп. 1, д. 139, с. 23.

³⁷ Там же, ф. 551, оп. 2, д. 228, с. 4—5.

²⁸ Там же, ОНСЛ, № 4162, с. 161—162.

²⁰   Там же, ф. 17, оп. 1, д. 921, с. 49.

³⁰    Ленин В. И.— Поли. собр. соч., т. 14, с. 254.

³¹    Колесник В. А. Литература Западной Белоруссии.— В кн.: История белорусской советской литературы. Мн., 1977, с. 106.

³²    Танк М. Л1СТК1 календара. Мн., 1970, с. 28.

³³    Там же, с. 133.

³⁴    Там же, с. 175.

³⁵    Там же, с. 89.

³⁶    Там же, с. 91.

³⁷    Там же, с. 184.

Заключение

¹ Аргументы и факты.— 1982, № 23, с. 23.

²  Мчедлов М. Религия в современном мире.— Правда, 1979, 16 сент.