Оглавление
Стр.
Предисловие 5
Предисловие автора к третьему изданию 15
Очерк истории и литературы международного права 18
ВВЕДЕНИЕ
Глава I. Понятие международного права 51
Глава И. Международное право и внутреннее право 63
A. Значение различия двух правопорядков . 67 Б. Эффективность, законная сила и продолжительность действия норм двух правопорядков . 69
B. Невозможность противоречий между нормами двух правопорядков 70
Г. Возможность отсылок между двумя правопорядками 72
Глава III. Источники международного права 77
А. Договоры 79
Б. Обычаи 83
Кодификация международного права 88
Глава IV. Пределы действия международно-правовых норм 95
1. В отношении субъектов, к которым применяются международно-правовые нормы 95
2. В отношении срока действия 99
3. В отношении обязательной силы 102
Глава V. Координация, толкование и применение международ-
но-правовых норм 107
А. Координация 108
Б. Толкование и применение ПО
а) Определение норм 110
б) Толкование норм 112
Часть первая. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ
'лава I. Субъекты 125
1. Международная правосубъектность 123
1. Национальность 127
2. Общественные группы, которые ввиду своих условий жизни и уровня цивилизации не участвовали в соглашениях, которыми устанавливались международные нормы 129
3. Индивиды 132
4. Государственные органы 135
5. Католическая церковь и Святейший престол- 137
Международно-правовое положение Святейшего престола
в силу Латеранских соглашений 148
6. Объединения государств 157
2. Принцип международной правосубъектности 162
A. Понятие признания 164
Б. Особые условия признания 169
B, Форма признания 171
Г Признание с!е Гас1о и признание йе 1*иге 171
Д. Последствия признания 173
Е. Признание с дополнительными условиями 174
3. Прекращение международной правосубъектности 176
1. Влияние конституционных перемен на правосубъектность государства 177
2. Влияние территориальных изменений на правосубъектность государства 181
4. Юридические признаки субъектов 183
а) Государства — члены объединений 185
б) Лига Нации 192
в) Зависимые государства . 195
г) Политическая организация Британского Содружества Наций 206
д) Государства под протекторатом 213
е). Нейтрализованные государства 222
лава II. Органы 231
1. Общие замечания 231
2. Индивидуальные органы' 235
1) Глава государства _ . 236
A. Нотификация и признание . 236
Б. Возложение на государство ответственности за действия
главы государства 237
B. Римский папа 239
2) Министр иностранных дел 239
3) Дипломатические агенты 240
A. Право .посольства: активное и пассивное 241
Б. Классификация дипломатических агентов 242
B. Аккредитование 244
Г. Окончание дипломатической миссии .[245
4) Консулы 246
A. Происхождение и развитие консульского института 247
Б. Право* посылать и принимать консулов 251
B. Категории консулов 251
Г Экзекватура 252
Д. Деятельность консулов 253
5) Агенты и комиссары 253
6) Законные комбатанты 254
7) Военные командиры во время воины 255
$ 3. Коллективные органы 255
A. Понятие и характерные признаки 257 Б. Порядок образования коллективных органов 259
а) Назначение со стороны отдельного государства 259
б) Назначение, сделанное по соглашению между заинтересованными государствами 261
в) Назначение со стороны коллективных органов 262
г) Смешанные способы назначения 263
д) Назначение со стороны одного государства, на которое такое назначение возлагается 263
B. Нормы для функционирования коллективных органов 264
Вменение и последствия действий коллективных органов 266
Д. Классификация коллективных органов 268
1) Выработка международных юридических норм со стороны коллективных органов 268
2) Органы для урегулирования международных расхождений 271
а) Следственные и согласительные комиссии 272
б)-Международные арбитражные суды. Постоянная палата международного правосудия 273
3) Исполнительные органы 275
1. Органы коллегиальные 276
2. Органы ведомственные 284
Глава III. Юридические факты 291
1. Общие замечания 291
1) Факты природного характера 293
2) Факты из жизни индивида 294
3) Факты, относящиеся к государству 294
2. Волеизъявления государств в области международных отношений 295
I. Общая теория . 295
II. Односторонние акты 301
1. Нотификация 302
2. Признание 303
3. Протест 304
4. Отказ 304
II. Двусторонние акты 305-
Понятие и терминология . 307
Существенные требования . 30&
1. Субъекты 308-
2. Объекты ЗШ-
3. Воля 310*
4. Форма 318-
Регистрация договоров 324 Дополнительные определения 335*
1. Срок 337
2. Условие 339
3. Оговорки 341
.ействие договоров 344
А. Действие договоров между сторонами . 344
Б. Действие договоров в отношении к третьим (государствам) 351
а) Договоры, затрагивающие третьн государства 352:
б) Договоры в пользу третьих государств 357
рисоединение к договору или вступление в догозор 362.
словне наибольшего благоприятствования 366
снования прекращения действия договоров 371
Соглашение сторон 372
.Выполнение 372
Отказ . 373
Истечение срока действия 3/ 3
Денонсация 375
Прекращение существования субъектов 37&
Невозможность исполнения 376
Резолютивное условие 377
а) Действие войны на договоры 377
б) Оговорка геЬиз 51с $1апШш5~~ 384
Неисполнение договора одной из сторон 391
5. Международные деликты 392
Понятие 393
Элементы международного деликта 394
А. Вменение 394-
1. Действия органов государства 395
2. Деликты, совершенные отдельными лицами 404
5. Неправомерные действия 411
Проблема вины 414
Обстоятельства, исключающие ответственность 421
а) Необходимая оборона . 422
б) Состояние крайней необходимости 422
б) Самопомощь 428
Правовые последствия неправомерного действия 429
1) Удовлетворение 434
2) Возмещение 435
а) Реституция . 436
б) Воамещение убытков 437
Косвенная ответственность 441
Предисловие
Курс международного права Анцилотти, предлагаемый советскому читателю в русском переводе, представляет собой капитальный труд, посвященный преимущественно общим теоретическим вопросам международного права. Эти вопросы разработаны автором с тщательностью, присущей монографическим исследованиям.
Дионисио Анцилотти — крупнейший итальянский юрист- международник и один из наиболее авторитетных буржуазных авторов по международному праву первой половины XX века. Он родился в городе Пешиа (Тоскана) в 1867 году и умер там же в 1950 году. Анцилотти преподавал международное право в различных итальянских университетах, а с 1911 по 1937 год — в Римском университете; был одним из основателей и редакторов выходящего с 1906 года итальянского журнала «Обозрение международного права» («Кшйа сИ ОшИо 1п1егпа2юпа1е»); был одним из основателей и первым президентом Итальянского общества содействия международной организации; с 1921 по 1940 год"являлся членом Постоянной палаты международного правосудия, а с 1928 по 1930 год занимал пост ее председателя. Перу Анцилотти принадлежит курс международного права, выдержавший три издания в Италии еще до второй мировой войны и переведенный на французский, немецкий, испанский и японский' языки, а также ряд монографий, важнейшие из которых: «Общая теория ответственности в международном праве» (1902 год)[1] и «Международное право и внутригосударственные суды» (1905 год) [2].
Настоящее, четвертое издание курса Анцилотти, вышедшее в свет в Италии в 1955 году, составляет первый том четырехтомного собрания сочинений автора, издание которого предприняло Итальянское общество содействия международной организаций. Главным отличием этого издания от предыдущего, третьего изда-
ния является включение в него большого количества примечаний, сделанных самим Анцилотти для подготовки нового издания своего курса в течение 1937—1950 годов в виде заметок на полях книги и переданных сыном покойного Итальянскому обществу содействия международной организации. Эти примечания содержат ссылки на новые литературные источники, а также краткое изложение взглядов итальянского ученого ка некоторые отдельные вопросы международного права.
Книга представляет собой лишь первую часть полного курса международного права, охватывающую общие теоретические вопросы данной дисциплины. Она начинается с очерка истории и литературы международного права; включающего специальные библиографические обзоры по итальянской, французской, германской, английской, североамериканской, испанской, португальской, латиноамериканской и другой литературе за вторую половину XIX и первую четверть XX века. За ним следует введение, в которое входят главы, посвященные понятию международного права, соотношению международного и внутригосударственного права, источникам международного права, пределам действия международно-правовых норм, наконец, координации, толкованию и применению международно-правовых норм. Далее идет первая часть курса, озаглавленная «Общая теория», состоящая из трех больших глав: «Субъекты», «Органы» и «Юридические факты» (включая международные договоры и международные деликты).
Следует отметить, что приводимые в книге документальные и фактические данные во многом устарели, поскольку издатели сохранили почти неизменным, если не считать примечаний, текст третьего издания. В частности, сплошь и рядом встречаются ссылки на те или иные положения Устава Лиги Наций. Однако это обстоятельство не оказывает существенного влияния на тот научный интерес, который труд Анцилотти вызывает у читателей, ибо его главная ценность заключается не в приводимых в нем документальных и фактических данных, а в теоретических рассуждениях автора, в предпринимаемом им анализе понятий, принципов и институтов международного права.
Анцилотти является виднейшим представителем- так назы- ^ ваемого позитивного направления, которое было господствующим в буржуазной науке международного права на протяжении второй половины XIX и начала XX века. Возникнув в качестве реакции против абстрактных построений естественно-правовой доктрины и на почве практической потребности буржуазных государств в систематической обработке материалов их международно-правовой практики, позитивное направление дало толчок к строгой систематизации норм международного права и данных дипломатической и судебной практики на страницах
общих руководств по международному праву и к систематическим исследованиям на основе этих данных ряда отдельных институтов международного права. Представители позитивного направления видели важнейшую задачу науки международного права в логическом анализе его норм как путем уяснения конкретного содержания договоров и обычаев, устанавливающих эти нормы, так и путем уяснения соотношения ,этих норм с другими нормами международного права в рамках данного между- народно-правового института и в рамках всей системы международного права. Подобный анализ составляет одну из наиболее характерных чёрт книги Анцилотти и проводится им со скрупулезностью, более характерной для цивилистических исследований. чем для сочинений по международному праву. При этом Анцилотти местами доходит, до искусственного усложнения излагаемых вопросов и без надобности затрудняет их понимание, но в целом его книга может служить для юристов полезной школой в деле приобретения навыков анализа и толкования международно-правовых норм.
Исходя из обобщения международных договоров, обычаев и дипломатической практики, представители позитивного направления рассматривают международное право как право независимых государств, устанавливаемое путем добровольного соглашения между ними, и отвергают всякого рода концепции «сверх - государственного» или «надгосударственного» порядка, «мирового права» и т. д., считая их чуждыми природе международного права. В таком подходе к международному праву заключается другая характерная черта книги Анцилотти, составляющая весьма важное ее достоинство по сравнению с подавляющим большинством современных буржуазных авторов, в большей или меньшей степени отдающих дань ложным мондиалистским концепциям.
«Логическая систематизация норм, регулирующих международные отношения, — пишет Анцилотти в предисловии к третьему изданию своего к^рса, — являющаяся необходимой предпосылкой для их понимания и надлежащей оценки, должна основываться на критериях, почерпнутых из особой структуры, свойственной тому порядку, который они составляют» (см. стр. 15—16). Анцилотти видит особенность этой структуры в том, что нормы международного права регулируют отношения между определенными общественными группами — государствами, которые «относятся между собой как совершенно независимые друг от друга и не подчиненные общей власти» (стр. 54), и что эти нормы «устанавливаются путем соглашений, молчаливых или явно выраженных, между самими государствами» (стр. 56). Он ясно и категорично высказывается в том духе, что международное право несовместимо с какой бы то ни было надгосударственной властью: «...усовершенствование международного права
путем образования государственной власти, стоящей над различными государствами — мирового федеративного государства, — пишет он, — в действительности означало бы конец международного права; последнее оказалось бы замененным внутригосударственным правом- нового государства...» (стр. 61).
Однако в своем правильном понимании природы международного права Анцилотти не остается до конца последовательным. Ставя вопрос, в чем же заключается конечное основание обязательности норм международного права, Анцилотти отвечает, что это основание вытекает из принципа рас!а зип1 зегуапйа который «не подлежит дальнейшему доказыванию с точки зрения самих этих норм; он должен быть принят в качестве объективной абсолютной ценности, или, другими словами, в качестве первоначальной, не подлежащей доказательствам гипотезы» (стр. 57). Как мы видим, в этом важном теоретическом вопросе Анцилотти выходит за рамки позитивистской доктрины и, по сути дела, попадает в тупик. Это неудивительно. Решение проблемы о= конечном основании обязательности норм международного права невозможно без анализа социального содержания международного права, тех общественно-исторических условий, в которых оно рождается и развивается. Между тем позитивисты, замыкаясь в скорлупу юридической догматики, отметают этот аспект проблемы. Идя таким путем, они волей-неволей попадают в плен той самой естественно-правовой доктрины, которую так решительно отвергают. Если в свое время такой типичный представитель юридического позитивизма, как Георг Еллинек, в поисках конечного основания обязательной силы норм международного права обратился к идее «общего правового сознания» [3], то есть к категории, взятой из арсенала естественно-правовой доктрины, то и Анцилотти, оперируя положением ,рас1а зип! зегуапсЗа. как некоей «изначальной гипотетической нормой», протягивает руку сторонникам той же естественно-правовой доктрины.
Тем не менее, несмотря на эту непоследовательность, Анцилотти во всех основных вопросах теории международного права исходит из правильного представления о нем как о праве самостоятельных и равных субъектов-государств, являющемся формой их свободного взаимного сотрудничества. В предисловии к третьему изданию своей книги он указывает, что международное право «выполняет свою функцию охраны и интеграции путем разграничения сфер свободы его субъектов и координации их деятельности, поскольку они направляют ее на достижение общих целей» (стр. 16). Эти слова хорошо выражают тот общий дух, которым проникнуты концепции Анцилотти, даже и те, на которых
заметка печать теоретической ограниченности, свойственной юридическому позитивизму.
По вопросу о соотношении международного и внутреннего права Анцилотти вместе с немецким юристом Три пел ем является автором так называемой дуалистической теории, которая рассматривает международное и внутреннее право как два совершенно различных, параллельно действующих правопорядка и отвергает как теорию примата внутреннего права над международным, так и теорию примата международного права над внутренним правом — теорию, усиленно пропагандируемую сторонниками мондиалистских концепций. Анцилотти доказывает, что каждая из двух категорий норм — международного права и внутреннего права — действует в своей собственной сфере, имеет свои особые источники и способы охраны; вследствие этого Еалидитарность норм международного права зависит исключительно от международного правопорядка, валидитарность норм внутреннего права — от-^нутригосударственного правопорядка и нормы международного и внутреннего права, как относящиеся к различным правопорядкам, не могут ни быть подчинены друг другу, ни противоречить друг другу.
Однако Анцилотти не отрицает какую бы то ни было связь между нормами, относящимися к этим двум различным категориям. Он отмечает, что могут быть нормы внутреннего права, предписываемые, разрешаемые или запрещаемые международным правом, то есть релевантные международному праву, и могут быть нормы внутреннего права, иррелевантные международному праву. Он дает правовой анализ различных случаев восприятия внутренним правопорядком норм международного права и стремится доказать, что при таком восприятии не имеет место подчинение одного правопорядка другому, но происходит изменение самой нормы: ее формальной валидитарности, ее дестина- торов (то есть круга тех субъектов, интересы которых ею охраняются) и ее содержания. С другой стороны, Анцилотти отмечает, что может быть и восприятие международным правом корм внутреннего права, например путем признания на основании международного соглашения норм, присущих внутригосударственному правопорядку договаривающихся государств.
Положительной стороной освещения проблемы соотношения международного и внутреннего права в книге Анцилотти является не только ясное доказательство несостоятельности утверждений о «примате» одного правопорядка над другим, но также то, что он не ограничивает свое исследование анализом возможности коллизий между нормами международного и внутреннего права, но уделяет внимание и их воздействию друг на друга в самом процессе нормообразования. Этим он выгодно отличается от подав- ляющего большинства буржуазных юристов-международников.
 Однако, не будучи в состоянии выйти за пределы формальнодогматического метода, он свел этот анализ к оценке формальной валидитарности нормы, воспринятой другим правопорядком, и оставил за пределами анализа такую весьма важную сторону дела, как влияние всего внутреннего строя и внутренней политики государства или ряда государств на происхождение и развитие норм международного права, прежде всего на их меняющееся содержание.
В главе об источниках международного права Анцилотти выделяет в качестве таковых договор и обычай, рассматривая их как две формы соглашения государств, согласования их воль — явно выраженную и молчаливую. Под этим углом зрения он тщательно анализирует основные элементы, составляющие каждое из этих двух понятий, обозначающих два вида' источников международного права. В отдельной главе он дает анализ пределов действия норм международного права. Он останавливается на пределах их действия по предмету регулирования, выделяя общее и партикулярное международное право, на пределах их действия во времени, отмечая различные виды прекращения действия договорных и обычных норм, и на пределах их обязательной силы, обращая в связи с этим внимание на особенности, которые принимает различие между императивными и диспозитивными нормами в международном праве. Далее Анцилотти посвящает специальную глаЕу взаимной связи (координации), толкованию и применению норм международного права. Во всех трех главах он дает интересные образцы применения общих правовых понятий и категорий к сфере международного права и вместе с тем с исключительной ясностью обрисовывает характерные черты международного права как права, создаваемого соглашение?*! ^ равноправных субъектов, а не какой-либо высшей, стоящей над ними властью.
По вопросу о круге субъектов международного права Анцилотти стоит на той точке зрения, что субъектами международного* права в полком объеме являются исключительно государства. Он полностью отрицает столь модное среди современных буржуазных юристов — сторонников мондиалистских концепций утверждение о международной правосубъектности индивида и дает ясное объяснение своей позиции. Если нормы международных обычаев и договоров по внешней видимости предоставляют индивидам определенные права или возлагают на них определенные обязанности, то на самом деле они обязывают или управомочивают государство предоставить индивидам эти права или возложить на них эти обязанности, даже воспретить под страхом наказания противоречащие данным обязанностям действия индивидов. Индивиды могут быть субъектами соответствующих прав и обязанностей только по внутреннему праву и после того,.
как трактующие об этих правах и обязанностях нормы международных обычаев или договоров восприняты внутренним правопорядком. В области же международного права индивиды могут быть в лучшем случае дестинаторами тех или иных норм (стр. 132 и след.).
Точная и убедительная аргументация Анцилотти опрокидывает все доводы сторонников теории правосубъектности индивида. С помощью его аргументации можно без труда опровергнуть и те доводы, которые приводят современные сторонники этой реакционной теории, пропагандирующие ее как составную часть теории мирового права и ссылающиеся при этом на Устав ООН, Всеобщую декларации прав человека и другие важные международные акты, толкуемые ими вкривь и вкось, вопреки подлинному смыслу и назначению этих международных актов.
Интересны также рассуждения Анцилотти о международной правосубъектности, развиваемые им в связи с вопросом о признании. Рассматривая признание с точки зрения юридической природы данного института как своего рода соглашение между признающими государствами и признаваемым государством относительно международной правосубъектности последнего,,, он считает, что государство может являться субъектом международного права в отношении тех государств, которые его признают, и не является таковым в отношении не признающих его государств. При такой точке зрения Анцилотти приходит к выводу, что признание восставших может и им сообщить свойство международной правосубъектности. По его мнению, определение момента, когда признание восставших может иметь место без того, чтобы носить характер враждебного акта по отношению к правительству, против которого они восстали, зависит от обстоятельств, которые заведомо не могут быть уточнены и в которых политическая оценка почти всегда влияет на юридическую. А с точки зрения права в подобных случаях речь должна идти не
о простом возмущении, но о подлинном восстании, которое приводит к образованию определенной территориальной организации, так что борьба принимает характер настоящей войны. «Путем признания, — пишет Анцилотти, — организация восставших становится субъектом международного права по отношению к признавшим его государствам, каковы бы ни были ограничения ее правоспособности в соответствии с содержанием и целью признания и сколь неопределенной и неустойчивой не казалась бы продолжительность действия признания» (стр. 180).
Вывод, к которому пришел Анцилотти путем логического анализа положений международного права, касающихся статуса восставших, сообщаемого им их признанием*, гармонирует с современной демократической концепцией международного права, согласно которой к числу субъектов международного права
И
наряду с государствами относятся также и нации, борющиеся за независимость; они являются субъектами международного права не как нации, а как становящиеся государства и при том условии, если в процессе борьбы за государственную независимость создали собственную организацию, способную осуществлять функции государства. Эта демократическая концепция прочно установилась в советской литературе по международному праву [4].
Таким образом, строго придерживаясь исходных понятий и основных принципов международного права, тех понятий и принципов, которые должны служить правовой базой мирных и демократических отношений между народами, Анцилотти и в отдельных вопросах большей частью приходит к выводам, отвечающим интересам .поддержания таких отношений. Но в то же время он не склонен признавать и учитывать тех новых положений, которые вошли в международное право после первой мировой войны под влиянием миролюбивой политики советского государства и возросшей активности народов в борьбе за мир и которые существенно изменили весь характер международного права. Это прежде всего положения, предусматривающие запрещение агрессивной войны как международного преступления и обязанность государств разрешать все возникающие между ними споры и несогласия исключительно мирными средствами.
Так, рассматривая вопросы международной ответственности государства за неправомерные действия и касаясь в связи с этим вопроса о правомерности или неправомерности актов войны, Анцилотти поддерживает ту точку зрения, что акты войны неправомерны лишь в той мере, в какой они противоречат международным законам и обычаям войны. Приводя статью 231 Версальского договора, возлагающую на Германию уплату репараций за ущерб, причиненный вследствие войны, вызванной нападением Германии и ее союзников, и отмечая, что обязанность уплаты репараций основывается на концепции, что война сама по себе есть неправомерный акт, он заявляет, что эта концепция «представляется в достаточной мере спорной». «В соответствии с общепризнанными принципами, по крайней мере в отношении того, на что ссылается статья 231 Версальского договора, международное право не проводит различия между войнами законными и незаконными с точки зрения причин войны, за исключением случая, когда одно государство приняло обязательство не начинать войны против другого государства. Объявленная им война будет с точки зрения международного права законным актом
самопомощи, хотя с точки зрения морали она может рассматриваться как достойная осуждения» (стр. 429).
Взгляды, которых придерживается в данном вопросе Анцилотти, давно уже устарели и не согласуются с важнейшими принципами международного права. Даже к тому времени, когда вышло в свет предыдущее, третье издание его курса, традиционное представление о том, что государство имеет «право на войну» и что всякая война правомерна, если не нарушает правил ведения — войны, было серьезно подорвано. После советского Декрета
о мире, объявившего, что империалистическая война является «величайшим преступлением против человечества»[5], в ряде международных актов было декларировано осуждение агрессивной войны. Устав Лиги Наций вводил определенные ограничения обращения к войне и предусматривал международные санкции за нарушение этих ограничений, а в проекте договора о взаимной помощи, принятом IV Ассамблеей Лиги Наций в 1923 году, и в специальной декларации об агрессивных войнах, принятой VIII Ассамблеей Лиги Наций в 1927 году, агрессивная война запрещалась и квалифицировалась как «международное преступ- + ление» [6] Анцилотти не был склонен принимать во внимание данные положения, хотя они совершенно ясно определяли дальнейшее развитие международного права в этой области. Впоследствии Парижский пакт об отказе от войны (так называемый пакт Келлога — Бриана) 1928 года декларировал отказ от войны «в качестве орудия национальной политики» и обязанность .разрешать международные споры мирными средствами, а Устав ООН, предусматривающий запрещение всяких актов агрессии, угрозы силой или ее применения против территориальной целостности или политической независимости любого государства или любым другим несовместимым с целями ООН образом (пункт 4 статьи 2) и обязанность мирного урегулирования споров (пункт 3 статьи 2), с полной отчетливостью сформулировал эти принципы и окончательно закрепил их в качестве основных начал международного права.
Точно так же устарели и не согласуются с важнейшими принципами международного права рассуждения Анцилотти о формах государственной международной зависимости.
Поддерживая, как и большинство буржуазных юристов-меж- дународников эпохи капитализма, колониальную систему, Анцилотти рассматривает вассалитет, сюзеренитет и протекторат как формы, якобы основывающиеся на нормах позитивного права, государственного и международного. Между тем эти пере-
житки позорной колониальной системы, в значительной степени уже ушедшие в прошлое, находятся в явном противоречии не только с правосознанием народов, но и с общепризнанными нормами международного права.
За 15 послевоенных лет в Азии и Африке возникло около 40 новых суверенных государств. Право народов на самоопределение стало одним из основных начал международного права. Именно в силу этого права XV сессия Генеральной Ассамблеи ООН 14 декабря 1960 года приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам.
Все же, несмотря на защиту отживших реакционных взглядов по вышеуказанным вопросам, .в целом книга Анцилотти дает содержательное изложение тех международно-правовых концепций, их иногда называют «классической доктриной» международного права, которые рассматривают международное право как право суверенных и равноправных государств, создаваемое соглашением между ними. Будучи представителем позитивистского направления буржуазной науки международного права и определяя понятия, принципы и институты международного права путем юридико-догматического обобщения практики международных отношений, в которой эти понятия, принципы и институты сложились на протяжении XIX и начала XX века, Анцилотти, как уже указывалось выше, совершенно чужд тем широко распространенным в настоящее время буржуазным теориям, которые под флагом «нового международного права» стараются подменить понятие международного права искусственной схемой сверхгосударственного правопорядка. Такой общий дух книги Анцилотти и содержащийся в ней тонкий юридический анализ, анализ, касающийся как общих категорий международного права, так и специальных проблем международно-правовой практики, делает ее научным источником, в котором можно почерпнуть аргументацию для правового обоснования позиций, обусловленных стремлением к мирному сосуществованию и международному сотрудничеству, основанному на признании суверенного равенства сотрудничающих государств. Вот почему книга Анцилотти, несмотря на неприемлемость его некоторых взглядов. и устарелость части документального и фактического материала, представляет несомненный интерес для советских юрис- тов-международников; как теоретиков, так и практиков.
Проф. Д. Левин
Предисловие автора к третьему изданию
Эта книга, как и предполагалось ранее, является руководством и пособием для студентов Римского университета.
На деле же, однако, широкое распространение, выпавшее на ее долю, и значение, столь благосклонно приданное ей некоторыми, намного превзошли скромные цели, которые ставились мною при ее написании. Я не жалею об этом и поистине не имею для зтого основания, но считаю своим долгом вкратце изложить общий план моего курса — доныне, к сожалению, оставшегося незавершенным, — ибо только в этом плане можно найти обоснование как содержания настоящего тома, так в особенности метода, которым я руководствовался при анализе некоторых вопросов, и, наконец, оправдание некоторых пробелов, которые, согласно общепринятому порядку изложения, могли бы показаться необъяснимыми.
Предполагая в 1912 году напечатать курс международного права, я считал, что такого рода* курс может включать три части, которым соответствовало бы три отдельных тома: первый — посвященный введению и общей части предмета; второй — систематическому изложению различных категорий международноправовых отношений; третий —тому, что в 1914 году, когда начиналось его издание, я назвал «разрешением международных .споров» и что в настоящий момент я предпочел бы определить как «осуществление права в международном общении».
Хотя и в третьем томе излагаются вопросы далеко не лег- .кие, содержание данного тома и отношение к нему настолько .ясно и определенно, что я вполне могу воздержаться от каких- либо дальнейших разъяснений. Не таким является содержание второго тома, который, по моему мнению, должен восполнить пробен в литературе международного права систематизированным изложением совокупности вопросов, которыми на сегодняшний день либо пренебрегают, либо классифицируют кх с точки зрения более или менее эмпирической.
Логическая систематизация норм, регулирующих международные отношения, являющаяся необходимой предпосылкой
для их понимания и надлежащей оценки, должна основываться на критериях, почерпнутых из особой структуры, свойственной тому порядку, который они составляют. Исходя из этой концепции, я после длительного размышления предпочел следующим образом определить содержание и структуру второго тома настоящего курса.
Подобно любому правопорядку, международное право также выполняет свою функцию охраны и интеграции путем разграничения сфер свободы его субъектов и координации их деятельности, поскольку они направляют ее на достижение общих целей.
Разграничение сфер свободы субъектов имеет основой территориальное разграничение государств, которое поистине составляет предпосылку, служащую опорой и вместе с тем точкой отправления для развития их отношений. Мы видим, что во всё исторические эпохи территория занимает почетное место в области отношений между государствами, тогда как население скорее рассматривается как принадлежность территории. Это отнюдь не означает в действительности —как это обычно неправильно полагают — умаления человеческого достоинства, это является лишь следствием той роли, которая отводится территории в жизни государства.
На основе территориального разграничения, разбираемого в первой главе, проявляет свое действие принцип, согласно которому государственная власть развивается полностью на терри-
4 тории и не простирается за пределы последней. Однако и полновластие государства'не безгранично в пределах территории, и нет недостатка в примерах, когда деятельность государства проявляется за пределами государства: международное право, с одной стороны, намечает границы власти, которую государство может осуществлять в пределах своей собственной территории, с другой стороны, иногда предоставляет государству право осуществлять свою деятельность вне границ своей территории. В соответствии с этим две следующие главы посвящены: одна — изложению системы международных ограничений территориальной деятельности государства в ее многообразных проявлениях, а другая — различным случаям осуществления экстерриториальной деятельности, государства как на территории другого государства, так и в пространстве, которое, дабы не предрешать сложные и спорные вопросы, мы назовем попросту территорией, не принадлежащей отдельному государству. Наконец, четвертая глава посвящена изучению и определению правового аспекта многочисленных и разнообразных форм объединения и сотрудничества между государствами, свойственного международному общению.
Таким образом, для второго тома настоящего курса, по моему мнению, следует сохранить следующие четыре главы:
1. Правовая теория территориального разграничения государств.
2. Правовая теория международных ограничений территориальной деятельности государства.
3. Правовая теория осуществления экстерриториальной деятельности государства.
4. Правовая теория форм объединений и сотрудничества государств.
После всего сказанного остается добавить, что, сохраняя- неизменным характер книги, я пополнил библиографию, воспользовавшись богатым материалом, предоставленным в мое распоряжение отличной библиотекой фонда Карнеги во Дворце мира в Гааге. Кроме того, я сделал многочисленные добавления и изменения, учитывая новые факты и новые юридические документы, чтобы по мере возможности довести материал, помещенный в этом томе, до текущего дня. Наконец, я без колебаний менял свок> точку зрения в тех случаях, когда мои собственные размышления или результаты исследований других убеждали меня в неточности, некоторых выводов, к которым я пришел ранее. В тех же случаях, когда мне казалось, что я должен сохранить свою точку зрения, несмотря на критику, которой она подвергалась, я старался по мере возможности обосновать это.
Гаага, сентябрь 1927 года.
Д. Анцилотти
ОЧЕРК ИСТОРИИ И ЛИТЕРАТУРЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Почти все указанные в настоящем очерке исследования общего характера содержат, бол ее или менее пространные сведения по истории и литературе международного права. Из наиболее ■важных трудов можно назвать следующие:
а) Исторические. 5. V. V 1 5 V а п а 1 Ь а, 1п1егпа1:юпа1 Ьаш -шАгкпеп! 1псНа, Ьопдоп, 1925—серьезное исследование по международному праву древней Индии; С о 1 е т а п Р Ь 1 1П р 8 о п, ТЬе 1п1егпаиопа1 !ау апд си$от о! апс!еги Сгеесе апд Коте. Ьопдоп, 1911 —наиболее обширный труд по греко-римской эпохе; Н. У Ь е а I о п, Н1з1о1ге дез рго§гё$ ди дгоЛ дез §епз еп Еигоре е! еп Ашепцие дершз 1а ра1х де \ге51рЬа11е щзди’а поз ригз. А'ес ипе хптэдисИоп зиг 1ез рго§гёз а и дгоЛ сГез §епз еп Еигоре ауаш 1а ра1х <1е ^ез^ЬаПе, 4е ё<1., Ьезр21§, 1865; (1гад. На- 11апа: С. А г И а, ЫароП, 1859); Р. Ь а и г е п 1, Е1:иде5 зиг ГЫз1о>ге де ГЬитапйё. Н1з{о1ге ди дгои дез §епз е* дез ге1агюпз 'т{егпа{юпа1е$, 18, уо1.,Оапд, 1851—1870; I. Н о з а с к, Оп !Ье Т15е апд §гот11 о! 1Ье 1ау о! паНопз, аз ез1аЫ1зЬед Ьу §епега1 иза§е апд Ьу ^геаИез, Ьопдоп, 1882; Р. уоп НоИгепдогН, 0!е §езсЫсЬ1ПсЬе Еп1у1ск1ип§ дет т1егпа1:юпа1еп КесМз- ипд 5гаа1зЬе21ег1ип§еп Ыз гит ^Уез^рЬаПзсЬеп Рпедеп, 1-й том его работы «НапдЬисЪ дез УбИсеггесМз», ВегНп, 1885; 3. О е т т а, 5!опа ае1 1га11а11 пе! зесо!о XIX, Рхгепге, 1895; Тк. А. ^ а 1- к е г, Шз1огу о! Ше 1ау о! паИопз, уо1. I, СатЪпдде, 1899; А. Ке- •1 о г 1 1 1 1 о уТогпоз, Сотрепдю де Ыз1опа де.1 дегесйо т1егпаск>па1, 2а ед., Мадпд, 1909; I. Вех, Езза1 зиг ГёУо1и- !!0п ди <1го11 <3ез §епз, Рапз, 1910; К. Кедз1оЪ, Шз1о1ге дез §гапдз рппс!рез ди дгоЙ дез §епз, дершз Гап^яийё ]и$яи’а 1а уеШе де 1а §гапде §иегге, Рапз, 1923; 5. К о г Й‘, 1п1годис1:юп а ГЫз1о-;ге ди дгоН т1егпа*юпа‘1, «КесиеП дез соигз де ГАсадё- гше де дгоИ тгегпаНопа!», уо1. 1,1923, Рапз, 1925; О. N 1 р р о 1 д, Ье дёуекфретеп! Ызго^ие ди дгоИ т1егпа1юпа1 дершз 1е Соп^гёз де Ухеппе, 1Ыд., 1924, ул1. I, Рапз, 1926; 5 1 п§ег, ■Уб^еггесЫздезсЫсМе, «^'5г1егЬисЬ дезУо1кеггесМз», уо1. III;
Р. 5 и е г 5 о гп 1 о, Уб1кеггесЬ{з1]1ега1иг§е$сЫсЫе;
ЖпиЬЬеп, УбШеггесЬтзрозйтзтизипс!Уб1кегпа1игг^
Ь) Б и 6 л и о г р а ф и я. С. Р. С. М е 1 з 1: е г, В1ЬПои^ ^ипз па!игае е! ^епИит. АссейН тйех аис^огит 1осир1ез, хге уоЬ- ОоеШп§ае, 1749—1757; Э. Н. Ь. уоп О т р 1 е с! а, 1л{ега1иг -ёез ^езапйеп Уб1кеггесМз, 2 уо1., Ке§еп$Ьиг§. 1785—1788; С. А. уоп К а т р I г, Ыеие ГЛега^иг йез УШкеггесМз $е]1 йет ^Ьге 1784 а1з Ег§апгип§ ипс! Рог1зе1гип§ дез Уегкез Лез Оезапсйеп уоп Отр1е(1а, ВегПп, 1817—1818; С. уоп К а 11 е п Ь о г п, 01*е Уог- 1ашег <3ез Ни§о ОгоНиз аих йеш ОеЫе1е дез ]из па1игае е4 §еп- 1шт зоУ1е с!ег РоШлк та КейэгтаНопзгеНаИег, Ье1рг1§, 1848: Л. Ь. К 1 йЬ е г, В1Ыю1Ьё§ие сЪо151е йи йгой ёез §епз, дополнение к «БгоЛ йез депз тоаегпе ёе ГЕигоре, 2е ёс1.} Рап'з, 1874; К. уоп М о Ь 1, 01е (ЗезсЫсМе ипс! Ь]Чега1иг аег 5{аа1з\г1$зеп- -зсЬаНеп, В<3. I, Ег1ап§еп, 1855, 3. 377 й; А. уоп В и 1 т е- т^пс^, В1е5уз1етаИк с!е$Уб1кеггесМз уоп Ни§о Ого1ш$Ызаи1 Й1е Ое§епуаг1, Эограх, 1858; А. К 1 V 1 е г, Ы4егагН151оп5сЬе 1)е- Ьегз1сЫ <3ег Зузьете ипа ТЬеопеп с!ез Уо1кеггесЬгз $еИ Ни§о (Зго- Чшз, Вй. I, «НапдЬисЬ де$ Уб1кеггесЫ:$», Р. уоп НоИгепйогй, ВегПп, 1885; Р. Зхоегк, 01е Ьйега^иг <3ез т(егпа!юпа1еп КесМз: 1884—1894, Ье1р21§, 1896; К. с1е 011 у а г и В!Ыю§гарше <зи <Зго1± т1егпасюпа1, 2е ё<1., Рап$, 1905—1907; Е. М. В огс Ь аг <3, Тпе В1ЬПо§гар11у о! 1пхегпа1юпа1 Ьау апс! Соп!теп*а1 Ьау, ЛУазЫп^оп, 1913.
Превосходное собрание классиков международного права б настоящее время публикуется на средства Фонда Карнеги под руководством Дж. Б. Скотта. Вышло семнадцать томов, содержащих произведения Зёча, Айала, Ваттеля, Текстора, Рахеля, Витториа, Джованни да Леняно, Альберико Джентили, Бейн- керсгука и Пуфендорфа [7].
Современное международное право в значительной степени ^есть результат действия причин, преобразовавших политический строй -Европы при переходе от средних веков к новому времени.
Известно, однако, что факторы той общности цивилизации., которая сделала возможными образование и развитие общего права, регулирующего отношения между европейскими государствами, существуют очень давно и что они оказывали глубокое- влияние уже тогда, когда произошло общественное и политическое преобразование, придавшее международным отношениям характер, весьма отличный от того, какой они имели прежде. Главными из этих факторов являются: классическая традиция,, и преимущественно римское право, христианство, чувство солидарности, развившееся в Европе в особенности вследствие- борьбы против наступавшего исламизма.
С другой стороны, необходимо отметить, что различного рода принципы, институты, теории, относящиеся к международным отношениям, возникли в предшествующий период или же были, унаследованы еще от греко-римского мира и продолжали в эпоху,,
о которой идет речь, непрерывно развиваться, если не считать того, что они испытывали — быстрее или медленнее, в большей или меньшей степени — влияние меняющегося положения вещей. Различные принципы дипломатического и морского права,, теория статутов, поскольку она может соприкасаться с международным правом, теория репрессалий и т. п. относятся именно к этой категории.
Характерной чертой международного общения в средние века былг. субординация, государственных организаций. Она возникала, как вследствие вассальной зависимости, в которой часто одни из них находились от других, так и вследствие зависимости ог высших властей — императора и папы. Международное общение, которое называлось тогда республикой христианских народов* составлялось из комплекса политических группировок -с ограниченной автономией, из которых одни часто зависели от других в силу многочисленных отношений зависимости, феодальных по своему происхождению и характеру, и все были подчинены, высшей власти германского императора — волею судеб преемника и продолжателя римских императоров, светского главы христианского мира, а также власти папы — духовного главы этого- мира. Таким образом, существовала подлинная, хотя и несовершенная правовая организация сообщества христианских народов, основанная на господстве и подчинении, которые придавали* отношениям между этими политическими организациями характер, глубоко отличный от того, какой эти отношения приняли позднее, с преобразованием международного общения в сообщество объединений, находящихся между собой 8 координации, взаимно независимых и не подчиненных общей власти [8].
Следующие причины непосредственно способствовали осуществлению такого рода преобразований. Прежде всего упадок феодализма, вызванный главным образом экономическими факторами, и обусловленное им прогрессирующее сосредоточение верховных полномочий и многочисленных публичных функций, ранее разделенных и подразделенных между большим множеством ее носителей ($еШ), в единой центральной власти, все более нетерпимо относящейся к каким-либо ограничениям и узам. Во-вторых, укрепление государств, не зависимых от власти императора (стьахез Бирепогет поп гесо§ло5сеп1:е5), и тех, которые были независимыми с самого начала, как Англия и Швеция, и тех, которые приобрели независимость впоследствии, как Франция и Испания. В-третьих, протестантская реформация и крушение религиозного единства, сопровождаемые укреплением тех государств, которые не признавали власти римского папы. В силу этого государство, которое выступало, как абсолютный властелин над своими подданными, выступало как гвласть, не зависимая от какой-либо земной власти перед лицом других государств. Отношения между государствами станови- -лись, таким образом, отношениями координации между равными и независимыми образованиями, что как раз и составляет характерную черту современного международного общения.
Если в области мысли «II Рппс1ре» Никколо Макиавелли и ■«51Х 11те$ йе 1а КёриЪ^ие» Жана Бодэна явились характерными памятниками новых политических взглядов, то в области фактов наиболее значительным выражением и в известном смысле синтезом этих преобразований явились знаменитые Мюнстерский и Оснабрюкский международные трактаты 1648 года, известные под названием Вестфальских мирных договоров, которые поэтому с полным основанием рассматриваются в качестве отправной точки исторического развития современного международного права[9].
Таким образом возникала новая научная проблема: найти: межгосударственным отношениям основание, независимое от религиозных и политических представлений, на которых они основывались до тех пор. Постановка этой проблемы означала переход от случайной разработки предмета международного права к систематической.
У средневековых авторов нет недостатка в разработке отдельных вопросов, касающихся международных отношений, более того, некоторые теории благодаря особому значению, которое представлял на практике изучаемый предмет, получили широкое развитие и стали предметом сочинений, которые и доныне могут считаться фундаментальными. Достаточно вспомнить, поскольку это касается международного права, теорию статутов, а также учение о репрессалиях у постглсссаторов и комментаторов> итальянских и французских. Война также была предметом специальных исследований, в которых, между прочим, правовая сторона вопроса почти всегда смешивается и переплетается с богословскими и нравственными рассуждениями. В .этой связи следует упомянуть имена Джованни да Леняно, Мартина да Лоди,. Кристины Пизанской, Онорато Боне и т. д.
Большое значение имели работы некоторых автороз XVI столетия, в особенности испанцев Франсиско Де Виториа («Ке1ес- !юпе$ 1Ьео1о§1сае», 1557), Доменико Сото («Бе рзьШа е! ]иге», 1560), Бальдасарре Айала («Ое ]иге е1 сНзарНпа тПИап е! оШ- сп5 ЬеШс1$», 1582), Франсиско Суарес («Тгас1а1и$ де 1е§1Ьи$ ас део 1е§1з1а1оге», 1612)[10] и итальянцев Пьетро Белли («Бе ге шШ- 1ап е1 йе Ье11о», г563), а также Альберико Джентили («Ое |иге ЬеШ соттеп1а1юпе5», 1588, десять лет спустя изданные под заглавием: ОепШ15 (А1Ьепси$), Е>е ]иге ЬеШ НЬп 1ге$. Nипс рптипг 1П 1исегп еййо, Наштае, 1598)б.
Испанские авторы XVI века, в частности теологи Виториа. и Суарес, занимают значительное место в истории международного права не столько потому, что у них эта наука, не становясь- самостоятельной отраслью права, приобретает более определенный характер и широкий объем, сколько потому, что они являются представителями католического образа мысли в изменившихся политических условиях Европы, тогда как последующие авторы, замыкаются почти исключительно в кругу протестантской реформации. Определение понятия государства, его власти, его основных прав в условиях упадка идеи империи, с одной стороны* и неизменной духовной власти римского папы — с другой, проблемы, касающиеся приобретения территориального верховенства и отношения к туземному населению, возникновению которых способствовали открытие и колонизация земель в Америке,, вместе с вопросами войны составляли главный предмет их трудов-
Из упомянутых выше итальянских авторов наиболее выдающимся является Джентили. Образованный юрист, воспитанный, на изучении римского права, преподавателем которого он стал в Оксфорде, Джентили внес в изучение вопросов, относящихся к войне, и в другие труды по вопросам международного .права,, как, например, «Ое1е§ахюшЬи5» (1585) и «1’Ад*оса1:ю Ызрашса» (1613), юридический метод и дух, что ставит его, пожалуй, даже выше Гроция. Исповедующий протестантскую религию и потому вынужденный бежать из Италии и искать убежища в Англии, он ясно сознавал потребность освободить международное право- от известных богословских предпосылок, на которых оно до тех пор базировалось, и положил начало сочетанию права народов- 'С правом естественным, что явилось наиболее важной отличительной чертой последующих школ.
Если можно связывать с одним именем переход от одной фазы развития науки к другой, то в данном случае таким именем может быть только имя Гуго Гроция. Необыкновенная судьба и огромное влияние его работы «Эе ]иге ЬеШ ас рас1з НЬп 1ге$» -(1625) объясняются, помимо бесспорных внутренних достоинств, ясным пониманием автором потребностей и чаяний современной ему эпохи. Нужно было — и он поставил перед собой такую задачу — выработать новую норму международного сосуществования (сотпуепха) государств, соответствующую отношениям координации, которые отныне заменили отношения субординации, свойственные предшествующим векам, и создать для них основание, независимое от какого-либо вероучения. В полном согласии с рационалистическим духом своего времени Гроций находит в здравом разут безусловное правило человеческого поведения как индивидов, так и народов {право естественное, или рациональное), допуская, однако, наряду с началом рациональным начало волевое, проистекающее из соттишз соп5еп$и$ §еп- Иит (общего согласия народов). Это не два различных начала, а скорее два составных, взаимно объединяющихся элемента, поскольку общее соглашение свидетельствует о гес1а ШаИо ех па1ига (правильном сообразовании с природой), и его обязательная сила как раз и проистекает из соответствия праву природы. Однако оба этих элемента, с помощью которых Гроций стремился дать ответ на множество вопросов, затруднявших мыслителей и государственных деятелей, продолжатели и последователи Гроция оценили различно: как самих по себе, по их собственной ценности, так и по их соотношению. Таким образом, определялись различные направления, которые, на основе тех же самых философско-юридических предпосылок, брали в качестве отправной точки произведения Гроция и в то же время расходились друг с другом, приобретая каждое свой собственный облик.
Почти современник Гроция, хотя и принадлежащий к тому же философскому направлению, но не связанный с ним, англичанин Томас Гоббс («Е1етеп1а рЫ1о5орЫса ёе с1уе», 1642; «ЬеУ1а1Ьат>, 1651) по отношению к изучаемому нами вопросу замечателен главным образом тем, что весьма точно сформулировал учение
о личности государств^ по аналогии с личностью отдельных индивидов. Право народов, согласно учению Гоббса, есть не что иное, как закон природы в применении к отношениям между государствами. Ьех па!игаН5 (естественный закон) разделяется на !ех па!игаи$ Ьогшпит (естественный закон людей), или 1ех па1игае (естественный закон) в узком смысле, и 1ех па1игаП$ ;§еп1шт (естественный закон народов), или ]из §еп1шт (право народов); одни и те же предписания имеют, таким образом, силу
с различиями в применении, вызываемыми свойством субъектов, — как для индивидов, так и для государств.
Среди английских авторов этой эпохи заслуживает упоминания Зёч («Липз е! ]исНсп (еааНз, 51Уейе рге ^п^ег§еп^е$е^^иае5^^опит^ ёе еоёет ехрНсаИо», 1650). Он известен преимущественно тем, что впервые воспользовался выражением ]и$ т!ег §еп1^5 (правее между народами), откуда впоследствии ~ произошло название международное право, взамен традиционного ]и$ §етшт (права народов). Следует добавить,, что его произведение обладает существенными достоинствами благодаря систематизации и< ясности изложения по сравнению с произведениями современников.
XVII и XVIII столетия в истории международных отнешений. являются временем борьбы за политическое и экономическое господство. Абсолютизм, естественное следствие той роли, которую’ сыграли государи в преобразовании государства, ставит династические интересы, честь и честолюбие монарха на место интересов, чести и стремлений общества. «Государство воплощено в лице- короля» («Ь’ЕЛа! гаИ согрз еп 1а регзоппе <3и Коу»)—гласиг знаменитое выражение известного представителя деспотизма. Людовика XIV. С другой стороны, чувство общносга и солидарности интересов между народами отсутствует или проявляется- лишь в редких случаях. Каждое государство мечтает и стремится, усилить свое значение и ставит увеличение своей собственной, мощи высшей целью в отношениях с другими государствами. Отсюда строго индивидуалистический характер международного - общения в том смысле, что утверждение индивидуальной обособленности государства преобладает над всякой идеей сотрудничества. Отсюда хаотичное состояние (ГазреНо тог^атсо). международных отношений, превращающихся в простое сосуществование и противопоставление политических группировок; случайные коалиции; непрекращающиеся войны и в качестве средства: исправления — начало политического равновесия (]и51шп ро!еп- Пае аециШЪгшт, согласно Утрехтскому мирному договору* 13 июля 1713 года между Великобританией и Испанией); ьсе это должно было обеспечить мир, а на самом деле почти всегда. давало всевозможные поводы и предлоги для войн.
Абсолютная монархия — наследница преодоленного и разрушенного ею феодализма — сохраняет и укрепляет патримониальную концепцию государства, которая представляет собой непосредственный продукт феодального строя. Государство рассматривается как объект права монарха, подобно тому как частное лицо имеет право собственности на свою патримонию. Поэтому государство продается, обменивается, передается в виде- дара, обращается в приданое, переходит по наследству. Отсюда широкое применение начал и институтов римского частного* права к международным отношениям как на практике, так к.
в доктрине, чему особенно благоприятствует неоднократно отмечаемое родство между римским правом и естественным правом, которое по своему содержанию, можно сказать, было не чем иным, как обобщением начал и институтов римского права[11]. Естественно, что среди различных вопросов международного права раз- виваротся преимущественно те, которые наиболее непосредственным образом отвечают потребностям и строю данной эпохи: сношения между дворами, титулы, церемониал, занимающие преобладающее место; дипломатическое право как следствие установления постоянных посольств; некоторые разделы права войны, в особенности морской войны; институт нейтралитета, почти •неизвестный Грецию, достигающий одного из кульминационных пунктов своего развития в знаменитой Лиге вооруженного •нейтралитета 1780 года..
Развитие учений в XVII и XVIII столетиях опирается на учение Гроция. Двойственный элемент, естественный и волеустанов- ленный, из которого, согласно автору, проистекает право народов, послужил отправной точкой для различных направлений, развивающих преимущественно то одну, то другую идею или же ищущих их сочетания.
Понятие международного права как права естественного применительно к отношениям между государствами получило особенное развитие у С. Пуфендорфа («Е1ешеп1а ]ип5рги<1епиае иш- уегзаНз», 1666: «Липз па1игае е! §еп1шт НЪп ос1о», 1672; «Бе ОШСП5 Ьопйтз е! ст$ ]их1а 1е§ет па!ига1ет НЬп йио», ЬошИш Зсапогиш, 1673)[12]. Точку зрения, согласно которой право народов есть не что иное, как естественный закон, поскольку он регулирует отношения между народами, Пуфендорф заимствует у Гоббса; обычай (начало волевое у Гроция) либо проистекает из естественного права и черпает из него свою силу, либо же отвергается, поскольку он рационально не обоснован. В том же направлении развития идей идут и могут рассматриваться в качестве учеников
и последователей Пуфендорфа различные юристы и философы из числа наиболее известных в ту эпоху: Барбейрак, который перевел на французский язык и снабдил примечаниями сочинения Гроция и Пуфендорфа, Ф. Буддей («5е!ес!а риз па1игае е! §еп- 1шт», 1704), С. Томазий («Рипёатепга ]ипз па1игаее1§еп1Лит», 1705); большую самостоятельность обнаружили С. Рахел («Ое ]иге па!игае е! §епЪ!ит сИБзейаИопез ёиае», 1676) и, наконец, Дж. Бурламаки («Рппс1р1а ]ип5 па1игае е! §еп1шт», 1747).
Наиболее последовательным продолжателем и истолкователем учения Гроция был X. Вольф («Лиз па1игае гпеНюйо заеп- 1шса рег1гас1а1ит», 8 уо1., 1740—1748[13]; «*1из §еп1шт», 1749; •«ГпзШиПопез ]ипз па!игае е! §еп1шт, т ^и^Ьиз ех грза Ъоггпшз па!ига сопПпио пехи отпез оЬП§а1юпез е! ]ига отта ёеёисип- 1ип>, её. УепеШз [Наегез №со1а! Реггапа], 1768). Вольф исходит из идеи, согласно которой все народы образуют одно великое сообщество (с17Иаз §ел{шт шах1та), которое предписывает им соблюдение определенных правил поведения, вытекающих прежде всего из единого закона природы, безусловного и неизменного, а затем из волеустановленного права, образуемого с согласия всех государств или же только некоторых из них, согласия, которое может быть как явно выраженным (договор), так и молчаливым (обычай — 1асИиш растит). Учение Вольфа, весьма* сложное отчасти вследствие излишней учености, было изложено с большей точностью, простотой и ясностью швейцарским юристом Ваттелем, чье произведение «Ье ёгоК ёез §епз ои ргтарез -ёе 1а 101 па1:иге11е аррНдиёе а 1а сопёште е! аих айахгез ёез па- 1лопз е! ёез зоиуегатз» (1758) приобрело и сохраняет еще и поныне весьма важное значение как в науке, так и в практической деятельности.
Другие авторы, хотя и оставляли основное понятие права природы в качестве основы и существенной части всей системы, тем не менее уделяли большее внимание и придавали большее значение правилам, освященным обычаем или содержащимся в соглашениях, или тому, что Гроций называл ]из Уо1итагшт (правом волеустаковленным) в противоположность ]из па1игае (праву природы). Однако позитивизм этих авторов совершенно отличен от современного. Последний ставит задачей развить и построить систему позитивного международного права, оставляя в стороне право первоначальное и от него отличное, которое, какова бы ни была его идеальная ценность, ни в коем случае не может допустить внедрения норм, установленных государствами. Напротив, позитивисты XVIII столетия ограничиваются лишь
тем, что дают предпочтение элементу волеустановленному. Они не только признают существование естественного права, но даже- пользуются им там, где в силу каких бы то ни было причин недостает—или же по их личному мнению недостает—норм волеуста- новленного права. Из таких авторов следует упомянуть: Текстора («Зторзгз ]ип5§еп1шт», 1680);.Бейнкерсгука(«Бейопита.талз»* 1702; «Ое гого 1е§а1огит», 1721; «РиаезИопез ]ипз риЬНсЪ>, 1737), являющегося, пожалуй, наиболее строгим и острым юристом из числа старых авторов, разрабатывавших международное право; Маб- ли («Огоп риЬНс йе 1 Еигоре 1опйё зиг 1ез 1га11ё5»,. 1747)[14]; затем Ре- аля («Заепсе йи §оиуегпетепЬ, 1764); Гюнтера (Еигора13сЬе5 У61- кеггесМ т РпейепзхеНеп», 1787—1792); но в особенности Мозера («Рппарез йи йгоИ йез §епз ас!ие1 еп {етрз йе ра1х», 1750; «Рпп- С1ре$ йи йгой йез§еп5 ас1ие1 еп 1ешрз йе§иегге», 1752)[15], который решительнее прочих сводит науку международного права, к вое-, произведению практики цивилизованных государству Георга Фридриха Мартенса, главное произведение которого «Ргёс1з йи йгоИ йез §епз шойегпе йе ГЕигоре» (1788) снабжено примечаниями португальца С. Пинейро Феррейра и француза Щ. Вержэ [16].
Из числа авторов XVIII столетия заслуживают особого упо- минания некоторые итальянцы,, как, например, Лампреди, («Липзпахигае ех §еп1шт 1Ьеогеша1а», 1776—1778; «Согпгпегаа Йе1 ророН пеи!гаН т 1етро й! §иегга», 1788), Галиани («Оо?еп йе! ргтар! пеи^гаН гегзо 1 ргтс1р1 §иегг姧1апи еЙ1 ^ие5^! уегзо
1 пеи1гаН», 1782), Азуни («51з1еша ит*егза1е йе! рппарп Й1. йтх-
10 тапШто й’Еигора», 1795), труды которых отличаются широкими и новаторскими идеями по вопросам об отношениях между воюющими и нейтральными государствами в морской войне.
Появление новых форм международных отношений в XIX столетии было вызвано главным образом двумя причинами. Первая причина — изменение представления о государстве, а затем и внутреннего строя государства, происшедшее в результате
•Французской революции[17], выдвижения средних классов -и распространения представительной системы. Понятие патримониального государства, уже поколебленное просвещенным деспотизмом XVIII столетия, исчезает. В международных отношениях место государя занимает государство, на смену династическим интересам, после упорной борьбы, приходят интересы общества (соНеШуНа). Подданный превращается в гражданина, все более проникается сознанием уз, связующих его с определенной общественной группой. Такое сознание, ставшее коллективным, находит свое выражение в понятии национальности и становится духовной основой самого государства. Это понятие противопоставляется отныне другим государствам как осуществление собственной национальной идеи, приобретающей в нем живую реальность и безусловную нравственную ценность.
Вторая причина — солидарность интересов, обусловленная в особенности тем фактом, что многие из числа наиболее значительных проявлений человеческой деятельности получают отныне развитие независимо от политических границ и превращают все цивилизованные народы в единое великое сообщество. -Быстрое распространение идей и технического прогресса, особенно средств сообщения и транспорта, уравнивая внешние условия жизни большинства народов, сблизило их в такой степени, которая прежде не представлялась возможной, и вызвало все возрастающую взаимозависимость между ними, что почти исключало даже временную возможность изоляции. Отсюда потребность в подлинном сотрудничестве государств в целях упорядочения и охранения этих многообразных форм жизни; быстрое и непрерывное развитие принципов и институтов, посредством которых -государства координируют свою деятельность в этих целях'. Международные отношения, таким образом, приобрели характер, который можно назвать социальным в противоположность строго индивидуалистическому характеру, почти исключительно свойственному им в предшествующие столетия.
Оба указанных факта, действие которых, по своему существу противоречивое, развилось из разнообразнейших и сложнейших сочетаний и переплетений, оказывали свое влияние на характер и содержание доктрин. Действительно, с одной стороны, все больше и больше отказывались от частно-правовой, в строгом смысле, конструкции, которая стала возможной благодаря патримониальному представлению о государстве. Некоторые постулаты этой конструкции постепенно утрачивали свою силу, другие приобретали совершенно иной характер, приводивший их
в согласие с современным представлением о государстве. С другой стороны, пытались устранить, хотя и не всегда достаточна обоснованно, различные последствия строго индивидуалистического представления о государстве и его власти, которые казались несовместимыми с потребностями развитых взаимоотношений между народами, укрепляя вместо этого узы взаимозависимости. которые связывают государства между собой, а также обязанности, соответствующие этим узам. Толчок, порой весьма сильный, который давала наука образованию международных норм и институтов, имеющих целью охрану всякого рода прав и интересов человеческого общества, столь бурное развитие различных отраслей науки, относящихся к этим вопросам, также были проявлениями нового вида отношений между государствами.
Если, с одной стороны, всякого рода теснейшие, отношения, и прежде всего экономические, а также солидарность интересов между народами оказывались в прямой противоположности к войне, последняя,-с другой стороны, вновь утверждалась в самом понятии государства как безусловной нравственной ценности и в империалистической политике, являющейся его логическим следствием [18]. На разрешение этого основного противоречия было направлено движение пацифизма, которое в конце XIX столетия и в первые годы XX приобрело немалое значение, определяло многие общественные и частные начинания, а также проявилось в конкретных результатах, которые нельзя игнорировать (достаточно напомнить мирные Гаагские конференции 1899 и 1907 годов), хотя гораздо более скромных, чем хотелось бы.
Ужасная мировая катастрофа, разразившаяся в 1914 году, последствия которой полностью еще не изжиты до сих пор, резко прервала историческое развитие, вместе с тем жестоко обманув напрасные надежды, которые возбудило и поддерживало движение пацифизма. Крушение международного права усмотрели прежде всего в том, что на самом деле было всего-навсего крушением определенных воззрений и известных политических систем. Затем идеал пацифизма, возродившийся среди суровой и безотрадной действительности, восстановил честь тех проектов организации сообщества государств, в которых человечество с незапамят
ных времен надеялось найти средство избежания конфликтов., истинные причины которых, весьма глубокие и отдаленные, не всегда могли быть обнаружены.
Заслуга президента Вильсона состоит в понимании того, чта- наступил исторический момент, в своем роде единственно благоприятный для перенесения таких попыток из области частной, инициативы и научных дискуссий в сферу деятельности дипломатии. Учреждение Лиги Наций при посредстве тех самых договоров, которые положили конец войне, представляет первую- в истории практическую попытку создания мировой организации в целях сохранения мира, попытку, которую пятью годами ранее^ не один политический деятель не колеблясь объявил бы утопией.. Какая ей предназначалась судьба, говорить было преждевременно. Достаточно будет, если мы скажем, что Устав Лиги Наций (то есть первая часть мирных договоров) вовсе не ставит своей, задачей преобразование международных ^отношений периода, предшествовавшего войне, но скорее имеет целью их развитие и интеграцию [19]. Лига Наций на самом деле стремилась установить наиболее благоприятные условия для мирного сосуществования народов и для развития всех человеческих сил на основе независимости государств, посредством установления совокупности взаимных прав и. обязанностей, добровольно признанных путем заключения соглашедий, которые обеспечивают более прочное и дружеское сотрудничество ради охраны общих интересов, и в особенности самого важного из них — сохранения- мира[20].
Отвлекаясь от влияния, оказанного на литературу по международному праву недавними событиями, — влияния, еще слишком неопределенного, чтобы оно йогло быть надлежащим образом (эхвачено общей критической оценкой, — и оглядываясь назад, следует отметить, что в последние годы в науке международного права произошел глубокий переворот, проявившийся в требовании и применении методов научного мышления, отличающихся от тех, которые явились направляющими в период, ее исторического формирования[21].
Со времени- сзоего возникновения международное право развивалось в соединении с понятием естественного права [22], понижаемого в качестве предваряющего и превосходящего всякую эмпирическую реальность, исходящего из неизменной сущности человеческой природы и потому абсолютного, вечного, общезначимого, независимо от всякого конкретного признания его в законах и обычаях. Вся наука непосредственно до наших дней развивается в рамках к на основах этой юридико-философской концепции, создающей общее убеждение в том, что международное право по своему характеру может существовать не иначе, как путем подчинения человеческой воли некоему трансцендентному порядку; даже школы, по видимости наиболее прогрессивные и смелые, как, например, итальянская школа второй половины XIX века, вносят лишь новое содержание в старые формы мышления.
Между тем традиционное понятие естественного права в той форме, которую ему придавали, и с теми выводами, которые из него извлекали те школы, в которых международное право получило надлежащую научную разработку, все больше утрачивало признание перед лицом нового критического и динамического понимания вещей. Различные юридические дисциплины, включая внутреннее государственное право, более молодые и находившиеся под более непосредственным влиянием учения естественного права, вновь подвергали проверке законность своих предпосылок и перестраивали свою систему на основе данных, более отвечающих новым потребностям мысли, тогда как в науке международного права сохранялись навыки^ тенденции и методы, преодоленные другими правовыми науками навсегда. Только в последние годы наука начала устранять эти традиционные пережитки и перестраивать систему норм, регулирующих отношения между государствами, на основе более строгой и точной концепции.
Основу такого рода перестройки составляет точное различение права, которое установлено нормативной волей и обязывает, уже в силу самого факта, что оно установлено такой волей (право позитивное), и некоторой совокупности принципов или идеальных требований, которые- утверждает общественное сознание, вызодя их из человеческой природы и из сущности вещей, в целях регулирования общественной жизни (справедливость или, если угодно, естественное право). Это два рода критериев оценки, неизменно стремящихся ко все большему взаимному сближению, так как право стремится к соответствию со справедливостью,
а последняя стремится достигнуть максимальной практической осуществимости посредством воплощения в правовых нормах. Однако до тех пор, пока такого рода сближение не стало фактом, то есть пока возможно указанное различие, сила тех и других существенно различна; обязательность правовых норм независима от большего или меньшего соответствия их принципам справедливости, последние же отнюдь не утрачивают своей идеальной ценности, даже если не находят соответствия в позитивном праве. Стало быть, законность того или иного теоретического построения, направленного на развитие и согласование идеальных начал справедливости, господствующих в человеческом общежитии, не оспаривается; утверждается лишь необходимость того, чтобы подобного рода начала оставались строго отличными от норм позитивного права, ибо вследствие различия их сущности и силы всякое переплетение и смешение тех и других приводит к тому, что определенным элементам одного порядка придается значение, свойственное элементам другого порядка. Предмет юриспруденции есть право позитивное [23]. Ее основной задачей является определение и изложение действующих норм и приведение их в логическую систему. Что касается второго момента, резко отличающегося от первого, то юриспруденция соперничает с другими дисциплинами в деле критической оценки действующего права и подготовления будущих преобразований. Первое есть вопрос ае 1е§е 1а!а (о праве действующем), второе есть вопрос йе 1е§е сопйепёа (о праве, подлежащем изданию в будущем). В первом случае корма есть строго обязательный критерий оценки, а во втором случае норма становится в свою очередь предметом оценки, основанной на критериях (этических, политических, экономических, технических и т. п.), посторонних позитивному праву.
 [24].
Изложение и критика различных систем не могут найти места в настоящем очерке. Мы ограничимся указанием на работы общего характера, исчерпывающие предмет, распределив их па странам и снабдив их краткими примечаниями, с тем чтобы определить содержание и основные черты наиболее значительных из них.
а) Итальянская литература
Для Италии первой половины XIX столетия характерно отсутствие более или менее серьезных попыток изучить международное право. Около 1850 года в изучении его возникает направление, отличающееся особыми чертами и тенденциями, главным образом утверждением принципа национальности как основания законности государства, — направление, получившее название итальянской школы международного права. Намеченное уже Л. Казаковой в его лекциях в Генуэзском университете (1848— 1853), собранных и опубликованных после его смерти Кабеллой и в третьем издании (Флоренция, .1876) снабженных примечаниями Бруза, это направление имеет своих наиболее видных представителей в лице Паскуале Станислао Манчинн с его знаменитой вводной лекцией «О начале национальности как основе
права народов», прочитанной в Турине 22 января 1851 года («ВшИо 1п1егпа21опа1е, рге1егют», ЫароП, 1873), а также в лице Теренцио Мамиани («В1 ип пиоуо йт11о еигорео», Тигшо, 1860, в приложении перепечатано более раннее произведение — «Е)е1Го1- Итпа соп§ге§а21опе итапа е йе1 рппарю Й1 пагюпаШа»), Начало национальности как выражение этико-политического идеала, вызванное к жизни для целей, по существу практических, условиями исторического момента Италии, сообщило новое содержание старинному ]из па^игае, другими словами — традиционным формам воззрений в нашей науке, способствуя тем самым сохранению сильного влияния на итальянских авторов.
Не принимая сейчас во внимание многочисленные монографии и специальные работы, укажем здесь (причем не следует забывать о их весьма неодинаковой ценности и о том, что некоторые из них в значительной степени устарели) работы общего характера: Р. Е 1 о г е, ТгаНаио Й1 сПпПо т1егпа2юпа1е риЬЬПсо, 4а ей., Топпо, 1904—1905; А. Реггего О о 1 а, Сог$о Й1 йт11о 1п1егпа210па1е риЬЬПсо, рпуа1о е тапШто, Рагша, 1866; А. Б е 1 В о п, 1зШи2ют Й1 Й1пНо риЬЬПсо т1етагюпа1е, Райоуа* 1868; О. 5 а п с! о п а, Тга11а1о зи1 йшИо т1егпа2юпа1е тойегпо, Пгепге, 1870; О. Сагпагга Ашаг1, Тга1:1а1о Й1 сИгШо т1:егпа21опа1е риЬЬПсо сП расе, МПапо, 1875; О. В. Р е г 11 1 е, Е1ешеп11 й йш11о т1егпа2юпа1е тойегпо рег зегаге а11а зсио1а, Райоуа, 1876; А. Р 1 е г а п 1 о п 1, ТгаНа^о Й1 Й1п11о тсегпа- 210па1е, Коша, 1881; О. М а с г I. Теопса Йе1 Й1п11о 1п1егпа2ю- па!е, Меззша, 1883—1884, ей. 05Ап§е1о; О. О г а $ $ о, Рппарн Й1 <Иг1Йо 1п1егпа210па1е риЬЬПсо е рпуа!о, шапиаН ВагЬега, За ей., Р1геп2е, 1896; Р. Р. С о п X и г г 1, Бш11о т4егпаг10па1е риЬЬПсо, шапиаН НоерН, 2а есЗ.: Ь. О 1 I V 1, Мапиа1е Й1 йшНо 1п1егпа210па1е риЬЬПсо е рпга1о, МПапо, Зоае^а ей. ПЬгапа, 2а ес1., 1911; О. Ьотопасо, Тга1та1:о Й1 Й1гШо тсегпагю- па1е риЬЬПсо, ^’ароП, 1905; Ь. М а г § Ь 1 п о 1 т 1, 1п1гойи2юпе а1 Й1гШо т{егпа21опа1е риЬЬПсо, Зазззп, 1908; О. В1епа, Рппс1рп Й1 Й1п11о 1п1егпа21опа1е? НароП, МапиаП Р1егго, 22 ей., уо1. I, 1914, уо1. II, 1917: О. С а у а г г е 1 I а, Бшию тхета- 1иа1е, Ра1егшо, 1914; Р. М а г 1 п о, Согзо Й1 йтйо тгегпагю- па1е риЬЬПсо, НароП, 1917: 5: Оешта, Аррипи Й1 йтйо т- 1егпа210па1е. 01гШо риЬЬПсо, Во1о§па, 1923; А. С а у а § П- ег1, Ьегюш сН йшНо тхегпа2юпа1е. Раг1е §епега1е, МароП. 1925; 5. К о т а п о, Согзо Й1 Й1г111о т1егпа2юпа1е, Райогаг 1926, 2а ей., Райоуа, 1929; За ей., МПапо, 1930, I: ШпИо т- 1:егпа21опа1е риЬЬПсо[25].
Работы общего характера почти все являются новыми и по большей части предназначены для учебных целей. Они, как правило, отличаются ясностью изложения, снабжены обильными библиографическими и фактическими данными, однако оставляют желать большего в том, что касается строго научных требований, и нередко проводят несколько устарелые методы в взгляды. Одно время пользовалась широкой известностью, но теперь, быть может, почти забыта работа Л. М. Оёгагё ёе Каупе- V а 1, 1пзШи1юпз ёи <1го11 с!е 1а па1иге е1 ёез §епз, 2е ё<1, ёеих уо1., Рапз, 1851. Из числа работ общего содержания, ныне наиболее распространенных, напомним трактаты: Р. РгасПег- Роёёгё, ТгаЛё ёе ёго11 т1егпа1юпа1 риЬПс еигорёеп е! атёпсаш, Рапз, 1885—1906, уо1. 9; А. МёНдпЬас, Тгапё ёе ёго11 риЬПс т1егпа1юпа1, Рапз, 1905—1912, 3 уо1.; Р.Р а и с Ь П 1 е, ТгаЛё ёе ёгоИ т1егпа!юпа1 риЬПс, Рапз. 1921— 1926 — полная переработка учебника Бонфиса, неоднократно переиздававшегося после смерти автора Фошилем, со значительными изменениями и дополнениями, под заглавием В о п- 111 з-РаисЬ 111 е, Мапие1 ёе ёгоп ш1егпаНопа1 риЬНс, 7е её., Рапз, 1914; ТЬ. Р ипск-Вгеп1апо, А. 5оге1, Ргёаз ёи ётой ёез §епз, 3е ёё., Рапз, 1900; КепаиН, 1п1го- ёисИоп а Гё1иёе ёи ёгоЛ 1п1егпаиопа1, Рапз, 1879; А. СЬгё- Иеп, Р. ЫасЬЬаиг, Рп парез ёе ёгоН ш1егпа1юпа1 риЬИс, уо1. 1,Рапз, 1893: К. Р I ё ё е 11 ё V г е, Ргёаз ёи ёпнЧ т1егпа- 1юпа1 риЬПс ои ёгоИ ёез §епз, 2 уо1., Рапз, 1894—1895;
О. В г у, Ргёаз ё1ёшеп1а1ге ёе ёгоН т1егпа1юпа1 риЬНс, 6е ёё., Рапз, 1910; К. Ро1§пе1, Мапие1 ё1ётепЫге ёе ёгоИ пиег- пайопа! риЬНс, 13е её., Рапз, 1926, 14е ёё. геуие, аи§теп1:ёе е! гтзе аи соигап!, Рапз, 1929: Р. Безра^пе!, Соигз ёе ёгоЛ 5п1егпа1;1'опа1 риЬПс, 4е ёё., сотрШетеп! геуие, аи§теп- 1ёе е! гт'зе аи соигап! раг СЬ. ёе Воеск, Рапз, 1910; М. Моуе, Ье ёгоН ёез §епз тоёегпе, Рапз, 1920, 2е её., 192881.
Заслуживают упоминания, хотя они, собственно говоря, и не принадлежат к французской литературе, работы двух бельгийских авторов: Е. К. N. А г п 1 2, Рго§гашше ёи соигз ёе ёгоИ ёез §епз ГаН а ГишуегзНё ёе ВгихеНез, ВгихеПез, 1882; Е. N у з, Ье ёгоИ 1п1егпа1;10па1. Ьез рппарез, 1ез 1Ьёопез, 1ез 1а!1з, 2е её., ВгихеНез, 1912, 3 уо1. а также работа уроженца француз-
ской Швейцарии, профессора Брюссельского университета Ривье (А. К 1 V 1 е г, Рппарез ёи ёгоЛ ёез §епз, Рапз, 1896; ЬеЬгЪисЬ ёез У61кеггесЫ5, 2. АиП., 51и11;§аг(, 1899).
в) Немецкая литература
Многочисленные исследования и руководства по международному праву, вышедшие в Германии и Австрии в XIX столетии и в первой четверти XX столетия, отличаются вообще более строгим методом, и потому юридическая сторона международных отношений в них тщательно отделена от политической. Уровень развития общей теории права и критика основных понятий публичного права, обязанная своими успехами как раз исследованиям в области внутреннего государственного права и общей теории государства, обусловили и в области международного права пересмотр положений традиционного направления и ту деятельность по перестройке системы, о которой говорилось выше.
Наиболее обширным и полным трудом до сих пор остается руководство в четырех томах, с указателем в пятом, изданное Хольцендорфом («НапёЬисЬ ёез УоШеггесЫз», ВегНп—НагаЬиг§, 1885—1889). Издание другой работы подобного же типа, предназначенной занять место предыдущей работы, было предпринято в 1912 году Штиер-Сомло («НапёЬисЬ ёез УоШеггесЫз», ВегНп, 1912). Уже вышли отдельные части этого труда.
Следующие работы, различного объема и значения, своим появлением обязаны ряду германских и австрийских авторов, куда мы включаем и тех немногих,-которые принадлежат немецкой Швейцарии, ибо по характеру их научного исследования они, по существу, остаются в рамках германской культуры: ТЬ. А. Н. 3 с Ь га а 1 г, Эаз еигоргизсЬе Уо1кеггесЫ, ВегПп, 1817; (1таё. НаНапа ё1 О. Роп1апа;«Ое1 ёт11о ёе11е §еп1г еигорее ПЪп о11о», РаУ1а, 1821; франц. издание Ь. Бе В о Ь т, Рапз, 1823); .1. Ь. К 1 й Ь е г. ЕигоргпвсЬезУо!кеггесЫ;, 2 Вапёе, 51иН§аг1, 1821; второе французское издание с примечаниями и дополнениями А. Отта: «Огоп ёез §епз шоёегпе ёе ГЕигоре», Рапз, 1874; Р. Ь е п I п е г, Огипётз ёез Уо1кеггесЫз ёег Ое- §епшаг1, 2. АиИ., "У1еп, 1889; Р. 5 а а И е е 1 ё, Огипёпзз ешез Зуз^етз ёез еигора1зсЬеп УоГкеггесМз, ОбШп^еп, 1809; «НапёЬисЬ ёез розШуеп У61кеггесЫз», ТйЫп§еп, 1833; А. У. Н е I-
11 е г, Баз еигора1зсЬе УоШеггесЫ: ёег Ое§епшаг1, 8. АиН. Ье- зог§1 ипё тИ Аптегкип§еп уегзеЬеп Р. О. ОеЙскеп, ВегНп, 1888; франц. издание .1. В е г § з о п, 4ееё., ВегНп — Рапз, 1883, под заглавием «Ье ёгоИ т1егпа!юпа1 риЬПс ёе ГЕигоре»; Н. В. О р р е п Ь е 1 га, 5уз1ет ёез Уб1кеггесМз, 2. АиН., 51ий-
§аг! — Ье!р21§, 1866; Л. С. В ! и п 1 5 с Ь 1 1, Баз тойегпе Уд1кеггесЬ1 сЗег 21УШз1ег1еп 5{аа1еп а1з КесМзЪисЬ йаг§ез1еШ, 3. АиП. ШгйПп§еп, 1878; франц. издание — С. Ь а г й у, Не йгоп т1егпа„Нопа1 сойШё, 5еёй., Рапз, 1895; Ь. V. Ыеитапп, Огипйпзз йез ЬеиП§еп еигоршзсЬеп Уб1кеггесЫз, 3. АиП., У1еп, 1885; франц. издание—А. йе К 1 е й т а ( { е п, Е1ётеп1з «Зи йгоИ: Йез §епз тосЗегпе еигорёеп, Рапз, 1886; <3 и а- г И з с Ь, СотрепсПит йез еигора!5сЬеп УоШеггесЫз, 9. АиН., переработан Гоешем под заглавием «Уб1кеггесЫ ипй аизуаг11§е Ро1Шк», ВегПп, 1913; А. Н а г 1 т а п п, 1пзШиНопеп йез ргак- ИзсЬеп Уо1кеггесМз т Рпейепзге’Леп, 2. АиН., Наппоуег, 1878; Л. уоп Р б 2 1, Огипйпзз ги Уог1езип§еп йЪег еигора1зсЬез Уо1кег- гесМ, МйпсЬеп, 1852; Н. ЗсЬиГге, Огипйпзз ги Уог1езип§еп йЪег У'оШеггесМ, Не1Йе1Ьег§, 1880; А. V. В и I т е г 1 п с я, Ваз Уб1кеггесЫ ойег йаз т1егпаНопа1е КесМ зуз1ета115сЬ йаг- §ез1еШ, «НапйЬисЬ йез бИепНкЬеп РесМз», Вй. I, 2. Те! 1, Рге1Ьиг§ 1. В. 1887; 2. АиН., 1889; Р. V. НоНгепйогН, Баз еигоргизсЬе Уо1кеггесМ, в первых пяти изданиях — «Епгук- 1ораЙ1е йег КесМзулззепзсЬаЙ» Р. у. НоИгепйогН ипй Л. КоЫег, в обоих последующих изданиях заменено работой П. -Хейльборна, указанной ниже; С. О а г е 1 з, 1п$Шитюпеп йез У51кеггесМз,
2. АиН., 01еззеп, 1901; Р. Р е з с Ь, Баз У'о1кеггесЫ йег кеиН- §еп З^аасешуеИ: еигоргизсЬег ОезШип§, 2. АиН., Огаг—Ье1р21§, 1890; Е. у. 11 1 I т а п п, Уо1кеггесЫ, 2. АиН., ТйЬш§еп, 1908; итальянский перевод с примечаниями в «В1Ыю1ееа Й1 5С1епге роПНсЬе», За зепе, уо1. IX, раг(е2а, 1914; Р. у. Ы зг{, БазУб1кег- гесЫ зуз1егпаНзсЬ йаг§ез1еШ, 12. АиН. Ьезог^г уоп М. Р1е1зсп- шапп, ВегПп, 1925 [26]; Р. V. М а г 1 1 1 2, У61кеггесМ, «НтпеЪег§з КиИиг йег Ое§етуагЬ>, 2. АиН., Ье1р21§—ВегНп, 1913; А. 2 о г п, Огипйгй^е Йез УоШеггесЫз, 2. АиН., Ье1р21§, 1903; Р. Н е 1 1- Ьогп, Е)аз 5уз1ет йез УоШеггесЫз еЫулскеИ аиз у61кеггесЫП- сЬеп Ве§гШеп, Вег На, -1896; Уб1кеггесЫ в энциклопедии Холь- цендорфа и Колера (7. АиН., 1913—1915); Л. К о Ь 1 е г, Огипй- 1ареп йез УбШеггесЫз, 51и11§аг1, 1918; V. С а 1 Ь г е 1 п, Б1е Огипй1а§е йез У51кеггесЫз, Рге]Ьиг§ ь В. 1918; К. 5 1: г и р р, <3гипйгй§е йез розШуеп УоШеггесЫз, 3. АиН.. Вопп, 1926[27]; (итальянское изд. — Р. Ь а Т ег га, Мапиа1е Й1 йггШо т1:ег- пагюпа1е риЬЬПсо, Коша, 1926); ТЬеопе ипй Ргах1з йез Уо1- кеггесЫз, ВегНп, 1925; франц. издание—«Е1ёшеп1з йе йгоп зЫегпаНопа! риЬНс еигорёеп ет атёпсат», Рапе, 1927[28]); Е. У а 1 й к 1 г с Ь, Баз УбШеггесЫ т зетеп Огипйгш^еп йаг-
§е51е111, Вазе1, 1926. В процессе опубликования находится ЛУбгьегЪисЬ йез У61кеггесЫ$ ппй йег В1р1ошаИе», начатое Гачеком и ныне продолженное Штруппом[29].
Целое направление в науке, отличающееся своеобразным характером и в короткий период завоевавшее бесспорный успех, представляет новая венская школа, основателем и наиболее влиятельным представителем которой является Г. Кельзен. Отправляясь от философских предпосылок неокантианства, Кельзен понимает юриспруденцию как дисциплину чисто нормативную; должное составляет ее исключительный предмет, тогда как рассмотрение сущего, то есть общественной реальности, представляется для нее чем-то чуждым и составляет предмет зкспли- кативных научных дисциплин. Применение этой концепции к теории государства, суверенитета, соотношения государства и права и т. д., проведенное в остро критическом духе и с помощью строгого метода, привело Кельзена к оригинальной постановке
основных проблем публичного права и к выводам, порой совершенно отличным от общепринятых, порой получающих совершенно новое обоснование. Основным исследованием и в известном смысле программой самой школы до сих пор служит его работа «Наир1ргоЫете сЗег З^аа^гесЬЫеЪге» (ТйЬт^еп. 1911). Попытку применить философско-юридические предпосылки этого направления к международному праву он делает в работе «Баз РгоЫеш ёег ЗоигегашШ ипй (Не ТЬеопе ёез УбШеггесЫз» (ТйЫп§еп, 1920; 2. Аи!1., ТйЫп§еп? 1928) и в статье «54аа1 ипё УбШеггесМ», напечатанной в «ХеНзсЬпН шг бНепШсЬез КесЬЬ (Вс1. IV, 1924) — периодическом издании, которое в известной мере можно рассматривать в качестве официального органа этой новой школы. Как относящиеся к этому же направлению в науке можно упомянуть работы А. Фердросса, стремившегося на философско-юридических предпосылках названной школы создать монистическое построение системы права, в котором суверенитет государств превращается просто-напросто в специальную компетенцию, принадлежащую им в силу конституции международно-правового общения («В1е ЕшЬеН ёез гесШюНеп *№еШн 1ёе5 аи! Огипё1а§е бег Уб1кеггесЫ:5гег!а55и炙, ТйЪт§еп, 1923; «01е Уег1аззип§ ёег Уб1кеггесЫ5§етет5сЬа!Ь>, ^1еп—ВегНп, 1926)[30].
г) Английская и североамериканская литература
В отличие от авторов европейского континента, англосаксы всегда уделяли большое внимание определению и пояснению правил, определенно существующих в отношениях между государствами, даже когда их теоретические обоснования исходили из идей естественного права. Этому во многом способствовали понятия, ставшие общепринятыми в Англии в результате так называемой аналитической юриспруденции Остина и его школы. Вообще же английские и англо-американские труды по международному праву отличаются более практическим, нежели теоретическим, характером, что не лишает некоторые из них высокой научной ценности. Благодаря такому преобладанию практических задач здесь в изобилии встречаются трактаты общего характера, особенно элементарные курсы, тогда как монографии вплоть до последнего времени издавались весьма редко. Глубокое отличие, отделяющее англосаксонскую правовую систему и соответствующий ей образ мыслей от системы и от юридического образования народов, законодательства которых име
ли основой римское право, налагает на литературу англо" саксонских стран, также и в области международного права, совершенно особый отпечаток, отличающий ее от всех прочих.
Английские авторы: V. Оке М а п п 1 п §, Соттеггкапез оп 1Ье 1ау о( паНопз, 2. ед., Ьопдоп, 1875; Л. К е <3 (1 е, 1пцитез т т1егпа1юпа1 Ьау, ЕдтЬиг§—Ьопдоп, 1842; К- \М 1 д т а п, 1пзШи1е5 о! т1:егпа1:юпа1 1алу, 2 уо1., Ьопдоп, 1849—1850; К.РЬ 1 1 П тог е, Соттепсапез ироп т1:егпа1юпа1 1ау/, 4 уо1.,
3 ед., Ьопдоп, 1879—1889; Т. Т у 1 5 $, ТЬе 1ау о! па^юпз сопз1- дегед аз шдерепдеп! роП11са1 соттипШез, ОхГогд — Ьопдоп, 1861—1863, 2 уоЬ; новое издание второго тома называется «Оп {Ье п§Мз апд ди^ез о{ паНопз т Ите о! луаг», ОхГогд — Ьопдоп, 1875; новое издание первого тома — «Оп{Ье п§Мз апд диНег о^ па{юпз т Ите о! реасе», Ох!огд, 1892; франц. издание— «Ье дгоИ: дез §епз ои дез паНопз сопз1дёгёез соште сотти- паитёз роННяиез тдёрепдап1ез», 2 уоЬ, Рапз, 1887—1889;
5 Ь е 1 д о п Ашоз, Ьес1игез оГ т1егпа!юпа11ау, Ьопдоп, 1874; У. Е. Н а 1 1, А (геаНзеоп т1егпа1:юпа1 1ау, 8 ед., гед. А. Реагсе Ш§§тз, Ьопдоп, 1924; Е. 5. С г е а з у, Ркз* Р1аМогт о! т*ег- па1юпа1 1ау/, 6 ед., Ьопдоп, 1909; Л. Ь о г г т е г, ТЬе шзШи1ез о{ Ше 1ау/ о! паиопз, 2 уо’., ЕдтЬиг^Ь— Ьопдоп, 1883—1884; сокращ. франц. издание—Е. N у з, Рппарез де дгоЛ 1п{егпа1:юпа1, ВгихеНез, Рапз, 1885; Н. Зит пег М а 1 п е, 1п1етаИопа1 1ау. А зепез о! 1ес1игез деНуегед ЬеГоге 1Ье ЫтуегзНу о? СатЪпд§е, 2 ед., Ьопдоп, 1894; К. де К е г а 1 1 а 1 п, Ье дгоЛ т{ета{юпа1: 1а §иегге. Рапз, 1890; У. <3 г П П 1: Ь, 1п1етаИопа1 1аиг: Ыз1огу, рпшпр- 1ез, ги1ез апд {гаа^ез, Ьопдоп, 1890; Л. У е з И а к е, СЬар1егз оп 1Ье рппс1р1ез 01 т{егпа{юпаЬ 1ау/, СатЬпд§е, 1894; франц. издание — Е. N у з, Е{идез зиг 1ез рппарез ди дго1{ т{ег- паИопа!, Рапз, 1895; 1п1ета{юпа1 1ау, 2 уо!., 2 ед., СатЬпд§е, 1910—1913; франц. издание — А. де ЬаргадеПе, ТгаЛё де дго1* ш1егпа{юпа1, ОхГогд, 1924; Т. Л. Ьау/гепсе, Еззауз оп зоте д1зри1ед чиеэНопз т гаодегп т(ета1юпа1 кто, 2 ед., Сат- Ъпа§е, 1885; А ЬапдЬоок оГ риЬПс МегпаНопа! 1ачу, 10 ед. Ьу Регсу Н. "УтПе1д, Ьопдоп, 1925; ТЬе рппс1р1ез о! т^етаИопа! 1алу, 6 ед., Ьопдоп, 1917, 7 ед., 1925; французский перевод с 5-го английского издания: Л. Б и ш а з, А. де ЬаргадеПе, Ох!огд, 1920; ТЬ. А. XV а 1 к е г, А тапиа1о! риЬНс т1егпа1юпа1 1ау, СатЬпд§е, 1890; ТЬ. Е. Н о 1 1 а п д, 81ид1ез оп т1егпа1л- опа! 1ау, Ох^огд, 1898; 3. В а к е г, Р1гз1 з^ерз т т1ета{юпа1 1ау, Ьопдоп, 1899; Р. Е. 5 т 1 I Ь о! В 1 г к е п Ь е а д, 1п1ег- па11опа1 1ау, 6 ед. Ьу Н- МоеКууп Ни§Ьез, Ьопдоп — Тогоп1о, 1927; Ь. ОррепЬе1гп, 1п1егпа1юпа1 1ау, 3 ед. Ьу Н- Р- Кох- Ъиг§Ь, 2 уо1., Ьопдоп, 1920—1921; под редакцией Макнейра предпринято 4-е издание, причем до сих пор вышел только 2-й
том (Ьопёоп, 1926); Т. В а 1 V, 1п1егпа1зопа! 1ау, Ьопёоп,. 1909 [31].
Североамериканские авторы: Л. К е п 1, Сотгпеп1агу оп т- 1егпапопа1 1а^, опубликовано О. Т. АЬёу, 2 ей., СатЬгш§ег 1878; Н. V/ Ь е а I о п, Е1етеп1з о^ т{егпа1юпа1 1ау; зта работа, появившаяся в 1836 году, выходила затем в многочисленных переизданиях, из которых наиболее известны вышедшие под редакцией Р. Дана, У. Лоуренса, А. Бойда и Дж. Атлея. Одно из лучших изданий опубликовано под редакцией Колемана Филипсона (С о 1 е ш а п п РЬППрзол. Ьопёоп, 1916)[32]; франц. издание — «Е1ётеп13 ёи ёгоЛ 1тегпа11олаЬ>, 5е её., Ье!р21§, 1874; итальянское изд.— С. А г П а, Е1етепИ ё! ёш- Ио т1егпагюпа1е, К'ароН, .1860; у. ВеасЬ Ь а у г е п с е, Сотшеп1а1ге 5иг 1ез ё1ётетз ёи ёгой 1тегпа1юпа1 е! зиг ГЫз- 1о1ге ёез рго§гё$ ёи ёгоИ ёез §епз ёе Н. УЬеа1оп, 4 уоЬ, Ье1р21§, 1868—1880; ТЬ. О. XV о о 1 з е у, Шгоёисиоп !о 1Ье з!иёу оГ т1егпа1:юпа1 1атчг, 6 её., пересмотренное и дополненное ТЬ. 5. Уоо1зеу, Ыето Уогк, 1899; Б. О а г ё п е г, 1пзШи{ез оГ т1:егпа- 1юпа1 1а^', риЬНс апё рпуа!е, аз зеШеё Ьу 1Ье зиргеше Соиг! о$ 1Ье 1_1ш1её ЗШез апё Ьу оиг КериЬНс, Ктеу Уогк,- 1860; Н. №. Н а 1 1 е с к, 1п1егпа1юпа1 1ау[33], 4 её. Ьу О. 5. Вакег, 2 уо1., Ьопёоп, 1908; «Е1ешеп1з оГ МегпаНопа! 1ау/ апё 1ау/з оГ 1Ье уаг», РЬ11аёе1рЫа, 1886; Л. N. Р о гп е г о у. Ьес1игез оп гп{егпа1юпа1 1ау т Ите о! реасе, её. Ьу ТЬ. 5. \гоо1зеу> Воз1оп — Кеу/ Уогк, 1886; О. В. Б а у 1 з, ОиИшез т1егпа- 1юпа1 1ау.*, Ьопёоп, 1888; «ТЬе е1етеп!з о! 1п1егпаИопа1 1ато^
4 её., КТечу Уогк — Ьопёоп, 1916; Е. Р. О 1 е п п, НапёЬоок о^ ш1егпа1:юпа1 1ау, 51. Раи1, 1895; Н. IV. Во^е п, 1п1егпа1юпа1 1ау, Ыеу Уогк — Ьопёоп, 1896; Н. Т а у 1 о г, А {геаНзе оп т- 1егпа1юпа1 риЬПс 1ато, СЫса§о, 1901; С. С. XV 1 1 з о п, О. Р. Т и с к е г, 1п1егпа1юпа1 1ау, 8 её.; О. О. XV 1 1 з о п, НапёЬоок
о! ш{егпа{юпа1 1а^, 2 ей., 51. Раи], 1927; Е. М. О а 1 1 а и й е 1, А тапиа1 о! 1п{егпа{юпа1 1ау. 5е(3., Ые\' Уогк, 1901; С. С Ь. а й- т апп, А зпог{ {геа{!зе оп риЫ1с т1егпа1юпа1 1ау, СЫса§о, 1906; А. 5. НеР$Ьеу, ТЬе еззепШЬ о! т{егпа{зопа1 риЬНс аы апй ог§[ат$а{юп, Меу/ Уогк, 1912; новое, пересмотренное издание, 1927; С. Н. 5 { о с к { о п, А шапиа1 о^ т{егпа{юпа1 1ау юг йе изе о? па*а1 оШсегз, 2 есЗ.. АппароПз, 1921; ОиШпез о! 1п{егпа{юпа1 1ау, Ыеу/Уогк. 1914; В. 5 1 п § е г, 1п{егпа{юпа1 1ау/, СЫса§с, 1918: К. К. Р о и 1 к е, А 1геа11зе оп ш1ета{юпа1 1ау, 2 уо!., РЫ1айе1рЫа, 1920; СЬ. СЬепеу Н у й е, 1п{егпа- 1юпа1 1ау^ сЫеПу а$ т{егрге!ей апй аррНес! Ьу {Ье 1Лт{ей 5{а{ез, 2 уо!., Воз1оп, 1922; С. О. Р е п >у 1 с Ь, 1п1егпаИопа1 1ау, !Теи: Уогк, 1924.
Произведением, не имеющим себе равного в юридической литературе других стран и заслуживающим подражания ввиду неоценимой похмощи, которую оно оказывает для выяснения позитивного содержания правил, соблюдаемых государствами, является обширное собрание всякого рода материалов, касающихся отношений североамериканского союза с другими государствами составленное по официальному поручению правительства США Вартоном под названием «А Е>1§ез1 о! {Ье т1егпа1юпа1 1ау о! 1Ье 11ш{ей 5{а{ез {акеп тэт йосишеп1з 15$ией Ьу ргез!йеп{з апй зесгегапез о! 31а1е, апй 1гот йес1зюп$ о! 1ейега1 соиг{5 апй ор1- шопз о! а{{огпеуз §епега1», 3 уо1., 2 ей., УазЫп§{оп, 1887. Труд Вартона был впоследствии заменен другим, а именно работой Дж. Мура («А В]§ез{ о( т{егпа{юпа! 1ато, аз етЬоШей т й1р1оша- Ис Й13си5510П5, {геа{1е5 апй о!Ьег т{егпа{юпа1 а§геетеп{з, тхег- па{юпа1 а\7агЙ5, {Ье йес1зюпз о! тишсара! соиг1з апй {Ье угШп§$ о! ]иг1з1з, апд езреааПу ш йоситеп{з, риЬНзЬес! апй иприЬП- зЬейЛззией Ьу ргез!Йеп{з апй зесгегапез о! 31а1е о! {Ье ШйейЗШез, {Ье оршюпз 01 {Ье а{{огпеуз §епега1 апй {Ье йеазюпз оГ соиг{з, !ейега1 апй з{а{е», 8 уо!., \'азЫп§{оп, 1906). Приведенные полностью названия дают представление о характере и содержании этих трудов [34].
д) Испанская, португальская и латиноамериканская литература
Литература указанных стран не имеет особых отличительных черт и не представляет особой ценности. Некоторые работы, как, например, известнейшие труды Кальво, изобилуют важными материалами, но, как правило, почти все недостаточно оригинальны и лишены научной строгости. Вспомним работы на испанском языке: .1. М. ёе Р а п й о, Е1етептоз с1е1 ёегесЬо т1:егпасюпа1, 2 еа., Маёпё, 1852; М. Тоггез Сатроз, Е1етеп1оз сЗе ёегесЬо т{егпасюпа1 рйЬНсо, 3 её., Маёпё, 1912; Ь. (Зез^озо у А с о 8 1 а, Сигзо е1етеп!а1 ёе ёегесЬо т{егпасюпа1 рйЬНсо е Ыз1опа ёе 1оз 1га{аёоз, 2 её., 2 уо1., Уа1епаа, 1907—1908; Л. ёе Б 1 оз Т г 1 а з, Рго§гашта ёе 1аз 1ессюпез ёё ёегесЬо т!;ег- пасюпа1 рйЫюо, 3 её., Вагсе1опа, 1905; М. О а г с 1 а А 1 V а- г е г у А. <3 а г с 1 а Регег, БегесЬо т{:егпасюпа1 рйЬНсо, 2 её., То1еёо, 1912; Р. К о ё г 1 §и ез Ьапёеуга, Кезишеп ёе ёегесЬо т{егпасюпа1 рйЬНсо, Маёпё, 1900; А. К о т а п о 5, Е1етеп{оз ёе ёегесЬо 1п!егпас10па1 рйЬНсо, 2ага§ога, 1904; К- ёе Б а 1 т а и у О И V а г 1, Тга!а1о ёе ёегесЬо т1егпасюпа1 рйЬНсо, 4 её., Маёпё, 1903—1904, 4 уо1.; 5 её. т сотрепёю, Маёпёг-’4Ш6г А. 5 е 1 а у 5 а га р I 1, Г)егесЬо т1етасюпа1, Вагсе1опа—Виепоз Аугез, 1912 81.
Из португальских авторов следует указать С. Пинейро Феррейра, о примечаниях которого к работе Мартенса мы утке говорили, автора трактата и краткого очерка внешнего и внутреннего государственного права («Соигз ёе ёгоН риЬНс т1егпе е! ех1егпе».
2 уо1., Рапз, 1830; «Ргёс1з ёе ёгой риЬПс т^егпе е! ех^егпе», Рапз, 1841), а также А. да Роза Гама Лобо (Ргпкпрюз ёе ё{ге1±о т1егпасюпа1, 2 уо1., УзЬоа, 1865[35]).
Из латиноамериканцев известны: А. В е 1 1 о, Рппарюз ае ёегесЬо т1егпасюпа1, её. аппо1а{а ёа С. МагИпег ЗПуа, 2 уо1., Маёпё, 1883; С. С а 1 у о, Ье ёго!1 т{егпа1юпа1 {Ьёопцие е! рга-Наие, 6 уо1., 5е её., Рапз, 1896; «Мапие! ёе ёгоЛ т1ета1юпа1 риЬИе«е1 рпуё», 3е её., Рапз, 1892; «В1с1юппа1ге ёе ёгоИ т1егпа- Иопа! риЬПс е1 рпуё», 2~ её., ВегПп — Рапз, 1885; А. А I с о г-
1 а, ОегесЬо т!егпасюпа1 рйЬНсо, Виепоз Аугез, 1887; (франц. издание — Е. Ь е Ь г, Соигз ёе ёгсиЧ т*егпа1юпа1, Рапз — Виепоз Аугез, 1887)'; К. Р. 5 е 1 ] а з, Е1 ёегесЬо т!егпасюпа1 Ызрапо-атепсапо, рйЬНсо у рпуаёо, 6 уо1., Сагасаз, 1884—1885;
М.СгисЬа§аТосогпа1, Мосюпез йе йегесЬо т^егпасюпа!, За ей., 2 уо1., Майпй, 1923—1925; С. В е V П а ц и а, Б^еНо рйЬПсо т1егпасюпа1, 2 уо1., Шо йе Лапе1го, 1911; 5. Р 1 а п а $
5 и а г е 2, Тга1айо йе йегесЬо тсегпасюпа! рйЬПсо, 2 уо1.« Майпй, 1916; Б. Ап{око1е1г, Тга1айо йе йегесЬо т1егпасю- па1 еп Нетро-йе раг, 2 уоЬ, Виепоз Аугез, 1924—1925; А. 13 1-
1 о а, БегесЬо т1егпасюпа1 рйЬПсо, уо1. I, Ыта, 1926, 2а ей..,. Майпй — Виепоз Аугез, 1928, 3 уо1. Следует упомянуть, кроме того, работу, хотя прямо к не относящуюся к данному предмету: А. А 1 V а г е 2, Ье йгоИ т1:егпа{юпа1 атёпсаш, Рапз, 1910,—ставящую целью выяснение влияния, оказанного Америкой на развитие международного права и характерных особенностей принципов, признанных американскими государствами [36].
е) Литература других стран
Из авторов других стран отметим известного русского юриста Ф. Мартенса, чье руководство по международному праву, примечательное, в особенности для того времени, когда оно было написано, тем, что в нем уделено много внимания изучению межгосударственной деятельности, направленной на охрану экономических и социальных интересов (5-е русское издание, исправленное и дополненное, С.-Петербург, 1904). Работа Мартенса была переведена на немецкий язык К. Бергбомом («Уо1кеггесЫ:. Баз т!ег- па1юпа1е КесМ йег стН51ег{еп Ыа{юпеп, зуз{ета1л5сЬ йаг§ез- {еШ», 2 Вапйе, ВегПп, 1883—1886), на французский языкТЛео («ТгаИё йе йгой 1п{егпаИопаЬ>, 3 уо!з., Рапз, 1883—1887) и на испанский язык Ф. Прида («Тга^айо йе йегесЬо т1егпасюпа1», Майпй, 1883—1886). В Голландии вышли следующие книги: Л. Н. Р е г § и з о п, Мапиа! о! т{егпа1:юпа1 1ау, 2 уо1., ТЬе На§ие, 1884—1885; Л. Бе Ь о и I е г, Не{ з{е1Н§ УоШепгесМ,
2 уо1. з!ОгауелЬа§е, 1910; авторский перевод на французский язык: «Ье йгой т{егпа1:юпа1 риЬПс 0031111». 2 уо1з., ОхГогй, 1920 [37].
В скандинавских странах: Вогпешапп, Роге1аезпт§ег оуег йен розШуе Ро1кеге1, КорепЬа§еп, 1866; Н. М а 1 г е п, Роге1аез-
пш§ег огег ёеп розШуе РоГкеге!, Кореппа§еп, 1900; ТЬ. Воуе, НаапёЬок 1 1о1кеге1, Кпзпаша, 1915; А. М о е 1 1 е г, Ро1ке- геНеп 1 Тгеёзиё о§ кп§зНё, КорепЬа§еп, 1925. В Греции: Н. Н. С а р и п о л о с, Международное право во зремя войны и мира (на греческом языке), Афины, 1860; новое издание Г. А. А гафос и Ф. Ф а р м а ко п у л ос, Афины, 1914, и А. С е- фериадес, Лекции по публичному международному праву (на греческом языке), Афины, 1920; новое издание, т. I, Афины, 1925[38]. На болгарском языке: М. Поповильев, Международное публичное право, т. I, София, 1913; на польском языке: Л. Эрлих, Право народов. Львов, 1927[39].
ж) Сборники казусов из юридической практики
Помимо известного сборника, ныне устаревшего, но все еще полезного для ознакомления с историческим процессом образования различного рода норм международного права, составленного Мартенсом (СЬ. йе М а г { е п з, Саизез сё1ёЪгез с1и ёгспЧ ёез §епз, 2е её., Ье1р21§, 1858—1861, уо1. 5; «МоиуеПез саизез сё1ёЬгез ёи ёгоИ ёез ^епз», Ье1р21§ — Рап5, 1843, 2 уо1.), важные собрания решений и казусов из практики, различным образом подобранных и расположенных, имеются в особенности в новейшей английской и североамериканской литературе, где они отвечают как той функции, которая, по общему признанию, приписывается судебным решениям в процессе образования права 0‘иё§е шаёе 1ау), так и тому значению, которое придается разбору и обсуждению конкретных случаев в деле преподавания и изучения юриспруденции. Из числа английских сборников следует упомянуть: Р. СоЪЬеМ, Сазез апё ортюпз оп тьегпаНопа! 1а^, 4 её..
2 уо].; Ьопёоп, 1922—1924; Ь. ОррепЬе1гп, 1п{егпа1юпа1 т- аёегиз Гог ё]зсиззюп т сопуегзаМоп с1аззез, СатЪпёде, 1909; N. В е п I у/ 1 с Ь, 5{иёеп1з’ 1еаё1п§ сазез апё з1ати1ез оп т1егпа- ИопаЗ 1а\% Ьопёоп, 1913; из американских сборников: Р. 5поу,
Сазез апй ортюпз оп т1егпа1юпа1 1а\', Во5{оп, 1893; 2-е издание, дополненное Л. В. 5со1и Во$оп, 1902; 1^. В. Еу-апз, Ьеас1т§ сазез оп 1п{егпа{1опа1 1ау, СЫсадо, 1917; С. У 1 1 з о п. С1азз сазез оГ тпгегпаНопа! 1ау, 1921; Л. В. 5 с о I {, Сазез оп зп{егпаИопа1 1а\г, «Атепсап СазеЬоок 5епез», 51. Раи1, 1922. Подобный сборник, но меньшего объема и исключительно для целей преподавания, составлен в Германии; К. 5 1 г и р р, УбШеггесМНсЬе РаПе, гит акайегшзсЬеп СеЪгаисЬ ипй 5е1Ьз1> ${ийшт, два выпуска, Оо1:Ьа, 1911 —1914 [40]„
з) Журналы и периодические издания.
Научные общества
Монографические исследования по международному праву, нередко имеющие весьма большое значение, можно встретить почти во всех юридических журналах.
Из периодических изданий, специально посвященных международному праву, назовем следующие: «К1У1з1а сП йш11о т1егпа- 21опа1е е й! 1е§1з1а2юпе сотрага1а», руководимый Сенигаллия и Пеннетти, выходил в Неаполе с 1898 по 1902 год; «ШУ1з1а сН. сНгШо 1п1егпа210па1е», основанный в 1906 году Д. Анцилотти, А. Риччи Бузатти и Л. Сенигаллия, руководимый в дальнейшем первыми двумя вплоть до 1922 года, а затем Анцилотти вместе с А. Каваглиери и Т. Перасси; «Кеуие йе йгоИ т1егпа1:юпа1 е1 йе 1а 1ё§1з1а{10П сошрагее», основанный в 1869 году Ассером, Ролзн-Жакменом и Дж. Уэстлейком, в настоящее время руководимый Ш. де Вишером (Брюссель); «Лоигпа! йи йгоИ т1ег- папопа1 рпуё е! йе !а ]ипзргийепсесотрагёе», основанный и руководимый с 1874 по 1923 год Клюнэ, а ныне Прюдоммом, с 1915 года называется «Лоигпа! Йи йгой т1егпа1:юпа1» (Париж); «Кеуие
§ёпёга1 ёе ёгоН т1егпаиопа1 риЬНс», основанный в 1894 году и руководимый Пилле и Фошиллем, затем Фошиллем вместе с Лапраделлем и ныне Сибером (Париж); «Кеуие ёе ёгоИ т1ег- па1:юпа1 рпуё е1 ёе ёгоЧ рёпа1т!егпа1юпа1», основанный А. Дарра в 1905 году и ныне издаваемый Лапраделлем (Париж); <<2е11- $сЬгп1 Гиг т*егпа4юпа1е$ РНуа!- ипё 51гаГгесЬЬ>, издававшийся Бёмом вплоть до 1890 года, после его смерти — Нимейером, вначале под названием «ХейзсЬпП: Гиг 1п1егпа1юпа1ез Рпуа!- ипё бГГеп*ШсЬе5 КесЫ», а в настоящее время под названием «ХеЛзсЬпН: Гиг т1егпа1юпа1е5 КесЬЬ> (Ег1ап§еп, МйпсЬеп — Ье1р212, ныне К1е1); «ХеЧзсЬгп! Иг Уо1кеггесМ ипё Випёез- 51аа{$гесЬЬ> основан Колером в 1906 году, издавался в сотрудничестве с Оппенгеймом, Ф. Холльдаком и М. Флейшманном; в настоящее время выходит под руководством последнего и К. Штруп- па и называется «ХеЛзсЬпН Гиг Уб1кеггесЬЪ> (Бреславль)*: «ЛаЬгЬисЬ ёез УоГкеггесМз» издается с 1913 года Нимейером и Штруппом (Киль); «ТЬе Атепсап Лоигпа1оГ 1п1егпа1;юпа1 Ьау» издается с 1906 года Американским обществом международного права (Атепсап 5ос1е1у оГ 1п1егпа11опа1 Ьау) (Вашингтон); «ТЬе ВгШзЬ Уеаг Воок оГ 1п1егпа1юпа1 Ъат издается в Лондоне Сесилем Хёрстом и А. Пирсом Хиггинсом с 1920 года (до настоящего времени вышло восемь томов); «Кеуие ёе ёгоК т1егпа{ю- па1, ёе заепсез ё1р1оша1:1аие5 е! роШ^иез», основанный А. Сот- тиле, издается в Женеве с 1923 года; «КеУ1$1:а шехгсапа ёе ёегесЬо 1п1егпас1опа1» выходит под руководством Г. Фернандеса МакГрегора с 1919 года, последний выпуск, по-видимому, относится к 1923 году; «КеУ1з1а аг§еп{та ёе ёегесЬо т1егпасюпаЪ> издается под руководством Суареса с 1920 года; этот журнал, всегда выходивший нерегулярно, по-видимому, давно уже не выходит; «Кеу1з1а ёе ёегесЬо шьегпасюпаЬ, руководимый А. Бустаманте, издается в Гаване с 1922 года. Он является органом Южно-американского института международного права, заняв место испанского издания «Атепсап Лоигпа1 оГ т!егпа{юпа1 1ау/»; (ЗгоНиз. 1п1егпа1ю- паа1 УаагЪоек выходит в Гааге с 1913 года; «Ви11е1т ёе ПпзИ- {и*1п1егтёё1а!ге т1егпа{юпаЬ также издается в Гааге с 1919 года, под редакцией Торлей Дьюэла и представляет собой орган частного института, имеющего целью сбор и сообщение всякого рода сведений, относящихся к международным сношениям[41]. В Токио
на японском языке с 1901 года издается ежемесячник международного права под редакцией Терао, С. Такахаши и С. Ямада [42].
«ЬЧпзтпи! де дгой т1:егпа1лопа1» — научное общество, в состав которого входят действительные члены и члены-коррес- понденты (аззоааН). избираемые путем кооптации с 1877 года, издает ежегодник «Аптшге», содержащий отчет о трудах и дискуссиях, а также тексты постановлений, принятых голосованием на ежегодных или двухгодичных сессиях и частично послуживших основой для важных международных соглашений. Итоги трудов института опубликованы Е. Лером: Е. Ь е Ь г, ТаЫеаи §ёпё- га1 де ГогдашзаНоп, дез (гауаих е( ди регзоппе1 де ПпзШи! де дгой ш!егпа1юпа1 репдап! 1ез деих ргеппёгез рёподез дёсеп- па1ез де зоп ех1з1епсе 1873—1892, Рапз, 1893; А. К о П п, ТаЫеаи дёпёга! де Гог§ашза1юп дез (гауаих е{ ди регзоппе1 де Г1пзШи1 де дгоИ; т!егпа{юпа1 репдап! 1а рёподе дёсеппа1е 1904—1914, Ьа Науе — Рапз. 1919; Л. В. 8 с о 1 ЬЧпзШи* де дгоН т{ег- па{юпа1. ТаЫеаи §ёпёга1 дез (гауаих 1873—1913, Ыеу Уогк, 1920. «Ь’Аззоаа^юп роиг 1а гёйэгте е( 1а содШса(юп ди дгоИ: дез §епз» («Свободное общество ревнителей международного права») (1897), теперь называется «1п{егпа(юпа1 Ьау АззоааНоп», также издает ежегодник под заглавием «Керог! оГ Ше аппиа1 Соп^егепсе». Итоги работ этого общества подведены Бьюисом в «ТгапзасМопз о! 1Ье 1Ыегпа1юпа1 Ьау АззоааИоп», 1873—1924, Ьопдоп, 1925; «Атепсап 1пзШи1е 01 ШегпаНопа! Ьау» был основан в 1912 году в Вашингтоне с целью пропаганды в Америке принципов, долженствующих определять отношения между государствами (Л. В 5 с о I А. А 1 V а г е 2, Ь’1пзШи1 атёпсат де дгоЛ т{егпа(юпа1: Ыз1опяие, по(ез, ортюпз, "^азЫп^оп, 1916).
Члены-учредители и действительные члены представляют государства обеих Америк в количестве пяти от каждого государства; кроме того, ограниченное число членов-корреспондентов представляет Европу. Институт выпустил несколько томов с отчетами
о своих сессиях; его печатным органом в настоящее время является журнал «КеУ151а ёе ёегесЬо т{егпасюпа1», о котором мы уже упоминали выше. «Ьтпюп ]иг1ё1яие ттегпаНопаЬ учрежден в Париже в 1919 году, может включать не свыше 40 членов-учре- дителей и выборных членов, причем гражданами одного и того же государства могут быть не более 3 членов; непременным условием является также требоваНиеГчтобы государство, к которому принадлежат его члены, входило в Лигу Наций. Союз издает «Зёапсез е! 1га’еаих». Деятельность зтого союза до сих пор была довольно незначительной и протекала с перерывами[43].
В последние годы были учреждены различного рода национальные общества для изучения международного права. Можно упомянуть, например, «ЬЧпзШик* ИаНапо ё! ёшИо т!егпа2ю- па!е» (Рим); «Зос1ё1ё Ггапда15е ёе ёгоЛ 1п1егпаИопа1»; «Оеи1$сЬе СезеПзсЬаП 1йг У51кеггесМ» — весьма деятельное общество, созывающее ежегодные сессии и публикующее отчеты о них; «Атепсап 5ос1е1у о! т!егпа{юпа1 Ьа*/», английское «Огогшз 5ос]е1у», ежегодно издающее по одному тому интереснейших трудов (13-й том вышел в 1928 году), а также некоторые специальные труды. «$сЬ^е12ег15спе Уеге1ш§ип§ тйг т1егпа1юпа1е5 КесЫ» — также весьма деятельное общество, с 1914 года до настоящего времени им опубликован ряд заслуживающих внимания работ. Здесь, кстати, следует упомянуть, что в 1914 году в соответствии с идеей, возникшей еще на Второй мирной конференции (1907 год), при содействии фонда Карнеги (Сагпе§1е Епёсл*/етеп1: 2ог т1егпаиопа1 реасе) в Гааге была учреждена Академия международного права, призванная основать центр изучения международного права и смежных дисциплин в целях облегчения углубленного и беспристрастного исследования вопросов, относящихся к международно-правовым отношениям. Академия, открывшая чтение курсов летом 1923 года, издает сборники «КесиеП ёез соигз ёе ГАсаёёгше ёе ёгоЛ т1егпа1юпа1», Рапз, 1925 е1 зея., до настоящего времени вышло 18 томов. С 1921 года в Париже существует Высший институт по изучению международных отношений; было объявлено об учреждении в ближайшем будущем другого, в Женеве.
ВВЕДЕНИЕ
Глава I
ПОНЯТИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Б и б л и о г р а ф и я. Все исследования и руководства, естественно, уделяют внимание вопросу о понятии международного права; здесь указываются только монографии и некоторые работы общего характера, имеющие особое значение для указанной проблемы.
Н. С. уоп О а § е г п, КпШ дез Уб1кеггесМз, Ъе1рг§, 1840; ТЬ. Р й Н е г, Ве§гШ ипд ЧУезеп дез ргаШзсЬеп еигоргизсЬеп УоШеггесЬгз, «ВеИга§е гиг Vб1кеггесМз§езсЫсМе ипд ‘Шззеп- зсЬай», 1843; С. К а Н е п Ь о г п у. 5 1 а с Ь а и, КгШк деэ Уб1кеггесМз пасЬ дет ]е(21§еп 51апдрипк1е дег ЛУзззепзсЬай, Ье]р21§, 1847; А. Ь а з з о п, Рппгзр ипд Хикипй дез Уо1кег- гесЬхз, ВегПп, 1871; С. У. Р г 1 с к е г, Баз РгоЫет дез У61кег- гесЫз; посЬ етта! даз РгоЫет дез Уо1кеггесМз, «ХейзсЬпН шг дте §е$ат1е 51аа15У155еп5сЬа1Ь>, Вд. XXVIII, 1872, 5 . 90!!., 347 П; Вд. XXXIV, 1878, 5. 368 Н.;Рг. у. ВаегепЬасЬ, Баз РгоЫет дез У61кеггесМз §етазз дег ЕШк ипд дег КесМз- рЬПозорЫе Кап1% 1Ыд., Вд. XXXVII, 1881, 5. 683 I!.; Т. Л.
I а V/ г е п с е, 1з (Ьеге а Хгие 1тегпа{юпа1 Ьау? «Еззауз оп зоте д15ри(ед о,иез!!оп$ 1п тодегп 1п1;егпапопа1 2 ед., СатЪпд§е, 1885; Н. Т г 1 е р е 1, УоГкеггесМ ипд ЬапдезгесМ, Ье1р21§, 1899; Б. А п г 1 1 о ! 1 з, Теопа §епега1е де11а гезропзаЫНта де11о $Шо пе! д!ГЙ1о ш1егпа2юпа1е, уо1. I, р1гепге, 1902; Л. В. 5 со 11;, ТЬе 1е§а1 йа!иге о! т1егпа1:юпа1 1а'«'', «Атепсап Лоита1 о! 1п1ег- па!юпа1 Ьау», уо1. I, 1907, р. 831 е! зея.; У. У. П1 о и § Ь Ъ у, ТЬе 1е§а1 па!иге о! 1п1егпа1юпа1 Ьаш, 1Ыд., уо1. II, 1908, р. 351 е! зед.; А. Р. Н 1 § § 1 п з, ТЬе Ьтдт§ 1огсе о! т1:егпа1юпа1 1ауу% СатЬпд§е, 1910, СатЪпд^е 11шу. Ргезз, 1929; Р. Н е П- Ъ о г п, ОгипдЪе§ш1е дез У61кеггесМз, «НапдЬисЬ дез У61кег- гесМз», Р. ЗНег — 5от1о, $ии§аг1, 1912; Е. Ь. С а 4 е 1 1 а п 1,
I сагаМеп зресШа деНа зоае1а т{егпагюпа1е е де! дзпйо т-
1егпагюпа1е, «Шпз1а ё1 (З^гЛго т1егпа2юпа1е», уо1. IX, 1915, ра§. 343 з姧.; А. Уегёгозз, 2иг Копз1гик1:юп ёез Уо1кег- гесМ, «2е11зсЬп!1 шг Уб1кеггесЫ», Вё. VIII, 1914, 5. 324 п., критическая рецензия: Р. У е у г, «АгсЫу ёез оИептИсЬеп КесЫз»,. Вё. XXXIV, 1915, 5. 236 {{.; А. Уегёгозз, <3гипё1а§еп ипё Огипё1е§ипдеп ёез Уо1кеггесМз, «ХеИзсЬпй Шг ш^етаНопакз- РесМ», Вё. XXIX, 1921, 5. 65 I!.; «01е ЕтЬе!!:. ёез гесЫНсЬеп Уе1Ш1ёез», ТйЫп§еп, Ч&23Т «01е УегГаззип^ ёег УбШеггесМз- §ететзсЬаН», У1еп— ВегНп, 1926; Р. ЗсЬоеп, Хит ЬеЬге уоп ёеп Огипё1а§еп ёез Уо1кеггесЫз, «АгсЫу шг КесМз- ипё У1г1зсЬа11зрЬПо5орЫе», Л. КоЫег ипё Р. Вего1гЬе1тег, Вё.УШ, 1915, № 3; А. ЬНзсЬйхг, Рга§еп гит У61кеггесМ, «АгсЫу ёез б1!еп1ПсЬеп РесМз», Вё. XXXIV, 1915, 5. 138 II.;
0. Т о з 1 1, II ргоЫеша ёе! ёнчИо шхегпагюпак: й 1епшш ёе1 ргоЫета, '<ШУ151а ё1 ё1гШ:о т!егпа2юпа1е», уо1. XI, 1917, ра§. 315 з姧.; К. К е ё з 1 о Ъ, Баз РгоЫеш ёез Уо1кеггесМз, Ье1р21§, 1917; Н. Оотрегг, 01е Нее ёег йЪегз{аа'ШсЬеп РесМзогёпип^, пасЬ Шгеп рЬПозорЫзсЬеп Уогаиззесгип^еп кгШзсЬ ип1егзисМ, У1еп, 1920; Н. К е 1 з е п, Баз РгоЫет ёег ЗоиуегашШ ипё сПе ТЬеопе ёез Уб1кеггесМ$, ТйЫп§еп, 1920; 31 аа! ипё Уо1кеггесМ, «ХеКзсЬп'Й Шг бИеп1НсЬез НесЫ», ВёЛУ, 1924,5. 207 Н.; М. Уепге1, .ТипзШсЬеОгипёргоЫете,
1. Вё.: Бег ОгипёЪедгШ ёез Оезе12ез ги§1е!сЬ ет ВеНгад гит Ве§пП ёез 51аа!ез ипё РгоЫет ёез УоШеггесМз, ВегПп, 1920: К. В 1 п ё 1 п §, 2ит ЛУегёеп ипё ЬеЬеп ёег З^аа^еп, МйпсЬеп — Ье1рг1§, 1920, 3. 191 п.; О. 5 а 1 V 1 о 1 1, 51иё1 зш сатанел ёе1Гогётатеп!о §шпё!Со ш1егпа2юпа1е, «КМз^а ё1 ё1пт1о т!егпагюпа1е», уо1. XIV, 1921—1922, ра§. 20 з姧.; Л. 3. К е- е V е 5, Ьа соттипаи1ё т1:егпа1:юпа1е, «КесиеП ёез соигз ёе ГАсаёёгше ёе ёгоК т{егпа1юпаЪ>, 1924, уо1. II, р. 5 ег 5е^.; Е. 3. Е ё т и п ё з, ТЬе 1ауЛезз Ьачу о{ паШпз, УазЫп§1оп, 1925; ДУ. Зик1епп1ск1, Езза! зиг 1а зоиуегате!:ё ёез Еха1з еп ёгоН т{егпа*юпа1 тоёегпе, Рапз, 1926; Р. 3 а п ё е г, Баз Уезеп ёег «У61кеггесЬЬ §епапп!еп §езе11зсЬайНсЬеп ОеЪПёе, «2е11зсЬш{ шг ё!е §езат1;е 31 а а! зУ1 ззепзсЬ аг1». Вё. Ь X X XI. 1926, 3. 80 I!.[44]
I, р. 251 ег зея.; А. V е г д г о 5 2, Еше пеие 5оиуегаппа1з1еЬге, «Б1е РпедепзХУапе*, Лапиаг, 1928; 3. М а 1 г е г п, Сопсер1з о! Згаге зоуеге1§пгу апд тхегпаиопа! 1а^. ЧУНЬ зрес1а1 геГегепсе го гке з'ипзПс .сопсер* Поп ох гЬе 51а!е ВаШтоге, Ьопдоп, 1928; 3. Ь. В г I е г 1 у, Ье 1опдетеп1 ди сагасгёге оЬП§аго1ге ди дгоК 1пгегпа!1опа1 «Нес. дез соиг5 де Г Ас. ди <1го1г 1шегп.», 1928, 1. III (уо1. 23), р. 461 е! зец.; В. МШоисЬ, Ье 1опдешеп: ди дгоп т!егпа1юпа1 (диссертация), Рапз, 1928; Н. Е. К б- п *1 § з § а г 1 е п, Баз РгоЫет дез Уб1кеггесЬгз. Е1пе кппзсЬе 11еЬег- 51сЫ, йЬег д1е Ус1кеггесЪШс11еп ТЬеопеп а1з ВеИга§ ги ЛаЬгге1з’ ЬеЪге уош У51кеггесЬг а1з аиззегет Уеггаззип^згесМ дег зоиуегапеп НеггзсЬа1гзуегЬапде, Вегп—Ье1р21§, 1929; Л. Р. У I 1 11 а т з, Тпе па!иге апд Ыпдт§ югсе о! 1п1:егпаиопа1 1аъг, «СЬаргегз оп сиггеп! тгегпаиопа11ато апд 1Ье Ьеа^ие оГ Ыапопз», Ьопдоп, 1929; Л. Б е 1 о з, Ьа 50С1ёге 1п1етаиопа1е е! 1ез рппсгрез ди дгоп риЬНс, РгеГасе раг Ь. Ье Риг, Рапз. 1929; 6. Е п г 1 ^ и е з, Ьа зоугапИа де11о 51аго пе1 дтИо т1егпа- 2!опа1е (а ргорозйо д1 ипа гесеп1;е 1епдепга зсгетШса), «АппаН де1Г Ыпь •уегзпа д1 Сатегто», уо1. III, 1929, зегюпе §1ипдка; В. А к г 1 п, Ьез ргоЫёшез 1опдатеп1аих ди дгоН т1егпаиопа1 риЬНс., Рапз, 1929; У. 5 и к 1 е п п 1 с к 1, Родз1ауа оЪоу1агучуаша ргауа пагодой*. 51идшт ргаи-гЛсге «Носгтка ргаУшсгедо ул1епзк1е§о», 'МПпо—Уагз2аъ*а, 1929; V. В г и п з, Баз У61кеггесЫ: а1з НесЫзогдпип^, «21зсЬг. !йг аиг!. оп. Несп! и. Уд1кеггесЬЬ, Вд. I, 1929, ТЬ. I, работа весьма важная для уяснения понятия международного права; 3. 5р1горои1оз, Ье !опдешеп! ди дгоп 1п1егпапопа1, «Неуие де дгоп т!егпаиопаЬ, 1929, Л1® 1, ясное изложение проблемы и новейших теорий: самообязывания, коллективной воли, основных норм правосознания; по моему мнению, следует проводить различие между формами норм (и здесь применим принцип рас!а зип! зегуап- да, а также и для обычая, подобно тому, как веление применимо для государственного права) и основанием норм, которым может быть правосознание, и т. д. С. А. а 1 2, Уезеп де5 Уо1кеггесЬгз ипд КгШк дег Уб1кег- гесЫз1еи§пег, «НапдЪисЬ дез Уо1кеггёсЬлз», ЗПег — 5от1о I. 1 а, 51ии§агт, 1930; Р. А. уоп дег Н е у д г е, Бег УегрШсМип^гипд дез У61кеггесЬгз, <с2епзсЬг. г. оп. НесЪй, Вд. XI, №4, 1931, сводит обязательность международного права к Огипдпогш (основная норма), которая в конкретном случае совпадает с 5ииш си^^ие гпЪиеге (воздавать каждому свое) (что, впрочем, по существу не отличается от правила расга зип! зегуапда), далее он подвергает исследованию различие между обязательностью права, с одной стороны, и обязательностью справедливости (§шз1121а) и нравственности — с другой, а также различие и соотношение между позитивным и естественным правом. Н. А. М е ! а 1 1, Зк122еп 2и е1пег Зузгетаик дет убЬкеггеспШсЬеп (Эие11еп1еЪге, «21зсЪг. I. оп. НесЬЬ, В д. XI, № 3, 1931; автор, признавая и считая существенной концепцию, согласно которой всякий правопорядок является таковым в силу 11гзргип§зпогт (то есть •перзичной, основной нормы), утверждает, что Ыгзргип^зпогт в области международного права не может быть нормой расга зип! зегуапда, которая сама есть норма обычного права. А. С а V а § М е г 1, Ьа гшпоуагюпе де1 дшНо 1пг*егпа21опа1е ед1зио1 НшШ, «АИзсеНата Ра1хоЬ, ВагсеПопа,
1931, ра§. 115 зе§|.: Ь. Несазёпз 5 1 с Ь е з, Ь’ипИаг де 1а соз1гиссю ]ипд1са 1 е1 дге! 1п1егпасюпа1 (ипеггид! де Шозопа де1 дге! т1егпас1опа1). «М1зсе11ата Рагхог», ВагсеПопа, 1931, ра§. 249 з姧-» Довольно серьезное философское исследование понятия международного права и отношений между ним и внутригосударственным правом, с учетом новейших теорий, в особенности учения венской школы. К. Т з а ! о з, Бег зипзпзсЬе Рга§- шаизшиз т дег Уб1кеггесМз1еЪге, «2гзсЬг. I. 5*1. НесЬЬ, Вд. XII, № 1,
1932, написано в защиту прагматизма против эмпиризма; очерк скорее философский, нежели юридический, но хорошо составленный и включающий новейшую литературу. Н. М о п а с о, ЗоНдапэто е 1еопа деПЧзН-
Естественный процесс развития человеческих сообществ кладет начало образованию общественных групп, приобретших постоянную оседлость на данной территории и подчиненных господству единой власти, которые относятся между собой как совершенно независимые друг от друга и не подчиненные общей, власти. Такого рода группам, в аспекте настоящей работы, мы даем название государств.
Солидарность определенных интересов и общность цивилизации препятствуют общественный группам, о которых идет речь, долгое время вести обособленное существование, определяя отношения между ними и вызывая к жизни то, что в широком смысле слова можно наззать сообществом государств или международным общением. Это возможно, лишь поскольку участвующие в нем государства не действуют произвольно, но'сообразуют свое поведение с правилами, ограничивающими произвол каждого из них и определяющими порядок, которому они должны следовать в своих взаимоотношениях. Наблюдаемые факты свидетельствуют о том, что действительно существует система регулирования сообщества государств, выполняющая функцию, аналогичную системе, регулирующей поведение отдельных индивидов2. Эта система образуется преимущественно из двух элементоз: направляющих сил, как, например, общественного мнения,- которые иногда сосредоточиваются даже в учреждениях, занимающихся пропагандистской деятельностью, образовательных учреждениях и т. п.; и норм поведения3, определяющих границы и
2 V/. В и г с к Ь а г сЗ 1, 01е Ог§ашзаиоп ёег КесМз^ететзспап. ИглегзисЪип^еп йЪег те Е1§епаг1 ёез РпуайесМз, ёез 51аа1згесЫз ипё ёез 7о1кеггесЬ1з, Вазе1, 1927, 5. 119 п. [2-е пересмотренное и дополненное издание, 2йпсЬ, 1944] — весьма удачно развивает понятие об организме в мире физическом и моральном. Поскольку любое общение стремится достигнуть желаемой цели, оно образует этический организм, стало быть, также и международное общение. Существование правопорядка есть постулат, зытекающий из такого понятия. Если это соответствует также общению государств, мне кажется, что такое понятие могло бы служить точкой отправления моего курса. Государство или государственное общение есть организм; множестзо государств или международное общение есть организм. Международное право есть право такого организма, подобно тому как государственное право есть право государственного общения. Там же (5. 122) раскрывается понятие правопорядка — совокупности норм, понимаемых как некое логическое единство, а именно: а) нормы как эмпирически данный материал и б) логическое единство, вносимое умом.
Понятие действия, действующей силы права детально разбирается Буркхардтом в специальной главе: право действует, поскольку оно имеет за собой некий организм, именно государство, способное осуществлять его принудительно. Каким же образом это получает применение к международному праву? Эта проблема ставится Буркхардтом позднее, мне же она представляется решающей. Согласно Буркхардту, проблема возникает относительно а) конституций, б) обычного права и в) международного права.
Наука права должка быть основана на юридических понятиях. Но эти понятия суть понятия общие, независимые от того или иного позитивного права, поэтому их должно исследовать как такозые, то есть именно как понятия, а не поскольку из них могут зытекать те или иные правовые нормы.
Мне кажется, что Буркхардт устанавливает подлинное понятие науки права, которая хотя и заимствует свой материал из позитивного права, но сама существует независимо от него и господствует над ним. И такое понятие, будучи хотя и кантианским, по моему мнению, может предварить и дополнить цитату из Канта, приведенную Ир ком. Быть может, з этом заключается ответ на мое сомнение: не является ли вопрос о науке права не чем иным, как вопросом словоупотребления? Нет, это вопрос о понятиях, которые должны быть установлены предварительно, дабы затем было возможно применить их для понимания предмета данной дисциплины, то есть именно позитивного права.
Относительно различного смысла положения: иЫ 50С1е1аз, 1Ы ]из (где общество, там и право) — см. У. В и г с к Ь а г ё I, Ме1Ьоёе ипё 5уз1еш ёез КесЫз гпи Ве1зр1е1еп, 2йпсЬ, 1936, 5. 84.
3 Я определяю понятие международного права, ссылаясь только на нормы поведения (УегЬаИип^зпогшеп) Буркхардта, но Буркхардт прав* когда утверждает, что зсякий правопорядок должен также иметь кормы организационные и конституционные (ог§ашза1опзсЬе УогзсЬгШеп). Необходимо, стало быть, вновь коснуться этого вопроса и включить в понятие международного права также конституционные нормы международ-
формы, з которых должны развиваться взаимоотношения государств [45].
Особую категорию этого рода норм, несомненно наиболее важную[46], образуют нормы, которые устанавливаются путем соглашений, молчаливых или явно выраженных, между самими государствами, соглашений, в силу которых эти государства взаимно договариваются поступать определенным образом, так что при осуществлении определенных предположений они должны совершать или же не совершать чего-либо и могут выставлять соответствующие притязания[47].
Такие нормы выражают требование взаимного образа действий общественных групп и утверждают долженствование, значение которого не зависит от того факта, осуществляется ли оно- впоследствии на деле или нет. Обязательная сила этих норм проистекает из принципа, согласно которому государства обязаны соблюдать соглашения, заключенные между ними — рас!а зип! зегуапйа[48]. Этот принцип, именно потому, что он является основой норм, о которых идет речь, не подлежит дальнейшему доказыванию с точки зрения самих этих норм; он должен быть принят в качестве объективной абсолютной ценности, или, другими словами, в качестве первоначальной, не подлежащей доказательствам гипотезы[49], в которой с необходимостью черпает основу как. данная, так и любая иная форма человеческого сознания. Эта не означает, однако, что такой принцип не может быть доказан- с иной точки зрения, оно означает лишь, что доказательство,, возможное с иной точки зрения (этической, политической и т. д.)[50], не имеет значения для дисциплины, которая опирается на данное правило. Точно так же норма конституционного права, предписывающая повиноваться велениям государя или парламента* не нуждается в доказательстве с точки зрения того правопорядка, который основывается на этой норме и сила которого*
ле зависит от оснований этических, политических, исторических, ка которых покоится власть данного государя или парламента[51].
Всякий правопорядок представляет совокупность норм, заимствующих свою обязательную силу из единой основной нормы, к которой сводятся, прямо или косвенно, все прочие нормы[52]. Оснозная норма тем самым определяет, каковы те нормы, которые образуют тот или иной данный правопорядок, и приводит их к единству. Отличие международного правопорядка состоит в том, что в нем принцип рас!а зигй зегуапда не покоится, как во внутригосударственном праве, на высшей норме, а сам этот принцип есть наивысшая норма. Правило, согласно которому ,«государства должны соблюдать заключенные между ними соглашения». составляет поэтому формальный критерий, который
отличает кормы, о которых идет речь, от иных и приводит их к единству. Все кормы и только кормы, сводимые к этому принципу, как необходимому и исключительному источнику их обязательной силы, принадлежат к той категории, которая составляет предмет наших исследований [53]. Эти нормы образуют международное право, то есть «правопорядок сообщества государств»[54].
Концепция международного права, изложенная здесь, еще раз подтверждает необходимость оснозать позитивное право на начале метаэмпирическом, и потому она столь отличается как от теории самоограничения государства, так к от теории коллективной воли, противополагаемой воле отдельного государства. Ни та, ни другая теория действительно не в состоянии объяснить обязательность международного права. Первая не в состоянии этого сделать потому, что если подчинение государства международному праву покоится на акте воли самого государства, то никакое усилие диалектики не сможет доказать, что государство не в состоянии путем другого волевого акта уклониться от принятого на себя обязательства. Вторая не может этого сделать потому, что У15 оЬН§ап(И (обязательная сила) коллективной воли государств есть, несомненно, при внимательном рассмотрении проблема, неразрешимая на почве чистого эмпиризма.
Нормы поведения, установленные путем соглашений государств — международно-правовые нормы, — значительно отличаются от правовых норм, свойственных государственным образованиям, то есть от правовых внутригосударственных норм, подобно тому как свойства сообщества государств отличны от свойстз, присущих человеческим объединениям, организованным под верховной властью (ип ро1еге ёЧшрего)[55].
Отношение господства и подчинения, характерное для государственных образований, ведет к тому, что создание правовых норм стало исключительно или почти исключительно делом органов, поставленных над членами общества таким образом, что норма оказывается как бы постановлением высшей воли, велением (сотапйо), тогда как в межгосударственных отношениях норма является и не может быть не чем иным, как соглашением между равными (ргошезза). По той же причине в государственных образованиях, в силу действия самого правопорядка, образуется аппарат, состоящий из органов дЛя принудительного осуществления права (судебные и исполнительные органы), тогда как в международных отношениях такой аппарат в значительной степени отсутствует или же находится в зачаточном состоянии. Поэтому принудительное осуществление правовых' притязаний против стороны, отвергающей их, зачастую предоставлено самой заинтересованной стороне (тем самым становится обычным фактический порядок самопомощи, составляющий во внутригосударственных организациях совершенно исключительное явление), либо предоставлено принудительному воздействию третьих государств, или же, самое большее, коллективному совместному действию, наподобие принципа солидарности первобытного правосудия, примером чего может служить статья 16 Устава Лиги Наций. Наконец, в то время как внутригосударственные правовые нормы, по общему правилу, предназначены распространять свое действие на неопределенное число субъектов права и потому имеют в полной мере всеобщий характер, в международном общении со строго ограниченным числом участников, чьи особые условия и притязания часто преобладают над соображениями относительно предметов общего свойства, партикулярные нормы, применение которых ограничено небольшим кругом субъектов права или даже только двумя, гораздо многочисленнее общих и могут быть сравнимы с многочисленными договорами, которыми частные лица регулируют разнообразнейшие формы взаимных действий (5сашЫего1е аШу11а).
-Именно такими являются и могут быть нормы поведения государств, в которых встречаются еще черты, свойственные нормам общественных групп периода, предшествующего государственной организации (древнегерманское право, междуродо- вые отношения в Риме и т. д.); поэтому справедливо утверждение, что международное право по сравнению с внутригосударственным празом предстает как образование незавершенное и несовершенное. К этому, однако/ следует добавить, что усовершенствование международного права путем образования государственной власти, стоящей над различными государствами — мирового федеративного государства — в действительности означало бы конец международного права; последнее оказалось бы замененным внутригосударственным правом нового государства, от которого отныне заимствовали бы свою силу также соглашения между политическими организациями, существующими внутри него. Напротив, любая форма ассоциации, основанная исключительно на соглашении субъектов, координирующих свою деятельность и остающихся автономными, какими бы тесными и всеобъемлющими ни были связывающие их узы, остается в рамках международного права. В эту категорию входит Лига Наций, -созданная Версальским договором 28 июня 1919 года. Именно поэтому, как мы уже отмечали (см. выше, стр. 31), она должна рассматриваться не как преобразование, но лишь как развитие предшествовавших международных отношений[56].
Из сказанного выше явствует, насколько несостоятельны возражения против существования международного права, которые делаются на основании того, что в нем отсутствуют некоторые черты, свойственные внутригосударственному праву. Вопрос касается лишь понятия права. Тот, кто полагает, что речь идет о едином понятии, логически определимом, и считает существенными для этого понятия черты, присущие праву в государственных образованиях, не может не признать, что нормы, установленные путем соглашений между государствами, не являются правовыми. В то же время совершенно иной оказывается позиция тех, кто полагает, что квалификация норм как норм права зависит не столько от их внутреннего содержания, сколько от их договорного характера, который обнаруживается в том факте, что нормы являются выражением определенной воли[57]. Для нас достаточно установить, что нормы, установленные согласованной волей государств в целях регулирования их взаимного пове
дения, существуют вне всякого сомнения; отсюда следует, что законную и даже необходимую задачу нашей научной дисциплины составляет определение и исследование их качества, а также приведение их в форму логической системы [58].
Глава II
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО И ВНУТРЕННЕЕ ПРАВО
Библиография. Т. Е. НоПапё, 1п1егпа{к>па1 Ьаш апё: Ас1э о!’ РагНагпеп'1;, «51иё'ез т 1п1ета11опа1 Ьада, Ох1огё, 1898,. р. 176 е! 5е^.; Н. Т г 1 е р е 1, У51кеггесМ ипё ЬапёезгесМ, Ье1р2!§, 1899; итальянское изд. — О. С. В и г ъ а I1, «ВШНо- 1еса <11 заепге роНИсЬе ес! атгшшз^гаИуе», 3 зеле, уо1. IX, раг1е I, Тогто, 1913; французское изд.—А. В г и п е 1, «В1Ь- НоШёяие Ггапса^зе ёи ёгоИ ёез §епз», Сагпе§1е РопёаИоп, Рапз— Охтогё, 1920; 1ёега, Ьез гаррог!з еп!ге 1е ёгоИ т1егпе е! 1е ёгоп хтетаНопаи «РесиеН ёез соигз ёе ГАсаёёгше ёе ёгоЛ т1егпа- иопаЬ, 1923, р. 77—118); У. К а и I т а п п, 01е КесМзкгаИ ёез 1И1ета110па1еп КесЬхз ипё ёаз УегЬаИтз ёег 51аа{5§езе12§е- Ьип§еп ипё ёег 51аа1зог§апе ги ёетзеШеп, 51иИ§аг{, 1899; О. Б 1 е п а, 8е е т диа1е гшзига Л ётИо т!ето розза рог!аге Пгш1агюш а11е оЪН§агюп, т1етагюпаН ёе§Н 51аИ, Топпо, 1901; 1ёет, Сопзгёегагют сгШсЫ зи1 сопсеНо ёеП’аззоМа е сотр1е1а зерагагюпе г’га Л ётИо 1тета2юпа1е е Птегпо, «К1У1з1а ё1 ё1гот1о риЬЬНсо», 1913; рагке I, газск. 1и§Но-а§оз1;о: Б. А п г 1 1 о 111, 11 ётШ) т1егпа2юпа1е пе1 §шё1гп т1:егш, Во1одпа, 1905; Л. У е з 11 а к е, 1з т1егпа1юпа1 Ьачу а раН: оГ {Ье Ьау о! Еп§1апё?, «ТЬе Ьату <3иаг1ег1у Кеучечу», уо1. XXII, 1906, р. 14 е! 5е^.; Р. Р е ё о г г й II ёнгШо з1а1иа1е ге1а*1УО а гаррогИ соп Ге$его, «ШУ!з1а ё! ё1гШо т1:етагюпа1е», уо1. III, 1908, ра§. 59 зещ.; Р. Н е 1 1 Ь о г п, <ЗгапёЪе§гШе ёез Уо!кеггесМз, Кар. III, § 17: Уб1кеггесЬ1: ипё ЬапёезгесМ; С. М. Р 1 с с 1 о 11 о, ТЬе ге1агюп о! 1п1ета1юпа1 Ьау !о 1Ье Ьау о! Еп§1апё апё 011Ье ЫпНеё 81а1ез, Ьопёоп, 1915; Н. К г а Ь- Ь е, Б1е тоёете З^аа^зЧёее, 2. Аш'1., Наа§, 1919, 5. 278 Р. (2. У г I § Ь 1, ТЬе Етогсетеп! о! 1тетаиопа1 Ьау тЬгои§Ь Мип1С1ра1 Ьау ш {Ье Ппиеё 31агез, «51исПе$ т !Ье 5ос1а1 Заепсез», «ПНпо13 Ытуег5Ну», уо1. V, 1916; 1ёет, СопШс1з 01 1п1егпаИо- па1 Ьату т1Ь Нагюпа! Ьату апё Огётапсез, «Атепсап Лоигпа1 о! 1п1ета1юпа1 Ьау», уо1. XI, 1917, р. 1 е! зед.; 1ёет, 1п1егпаио- па1 Ьачу т ге1а1юп го СопзШи1юпа1 Ьау, 1Ыё., уо1. XVII, 1923, р. 234 е{ 5е^.; А. Уегёгозз, Б1е УоШеггесМзшёп^е
Кпе§зЬапд1ип§ ипд дег 31гаГапзргисЬ дег 51аа1еп. ВегНп, 1920, 5. 34 й.; 1деш, 01е Е^пКеЛ дез гесЬШсЪеп Уе11ЬПдез, сН.; 1дет, 01е Уепаззип§ дег У61 кеггесМз^ететзсЬаГх, сН., 5. 33 й.; Н. К е 1 з е п, Баз РгоЫет дег ЗоиуегашШ, а!., Кар. VI, 5. 120 Й.; 1деш, А11§етете 51аа1з1еЬге, ВегНп, 1925, 5. 119 й.; Ь. I й т а у е г, Уо1кеггесМ ипд 51аа!згесЫ, «2еЙ5сЬг1Й 1йг У61кеггесЬЬ, Вд. XIII, 1924, 5. 1 Й.1
1 Б. Д__о пап, I 1га11аи тгегпагюпаН пе1 дтИо созШигюпак, Топпо, 1906; Л. Ь. К и п г ЬапдезгесЫ ипд Уб1кеггесМ, «Убг!егЪисЬ дез Уб1кеггесЫ5 ипд дег Б1р1отпаие», К. Зттирр, 1924, I, 5. 787 I?.; С. А. иг а 1 2, В1е АЬапдегип§ *б1кеггесЫ5§еша$$еп Ьапдезгесшз ^гипд- заьгПсЬе ИпсегзисЬип^еп гит еп^НзсЬеп, атепкатзсЬеп, деи^гсЬеп ипд ое51егге1сЫзсЬеп КесЫ:), «У61кеггесЬЫга§еп», Ьгз§. уоп Н. РоЫ ипд М. Уепге1, ВегПп, 1927, №21; СЬ. Р е г § 1 е г , «1ид1С1э1 т1егрге1а1юп
0 1 1п1егпаиопа1 Ьау т 1Ье ТЛпИед 51а1ез, Нечу Уогк, 1928; К. В. М а з 1 е г з, ТЬе ге1аИоп оГ т1егпа!юпа1 1а^ хо 1Ье 1ау о? Оегтапу, Неу Уогк, 1930, «Ро1Шса1 5с1епсе С2иаг1ег1уз>; Ь. О г о з з , бег НесЫзЪе§пи дез есоттоп 1ау» ипд даз У61- кеггесЫ, «21зсЬг. I. бп. НесЬЬ, Вд. XI, № 3, 1931, представляет изложение понятия права в соответствии с общим правом (соттоп 1а^) и применения его к международному праву; проводится также мысль, что известное правило — тграео народов есть часть права Англии — означает только то, что в известных случаях международное право служит для судов общего права источником, который они обязаны применять. В таком смысле это правило связывается с понятием общего права как ]ис1§е-тайе 1ат. По мнению Гросса, было бы ошибкой полагать (Трипель), что указанное начало ныне якобы изменило свой смысл и значение. Штейнбах («Баз Ргйхип§з- гесЬ! дез т!егпаиопа1еп ипд паиопа1еп ШсЫегз §е§епйЬег УоШеггесЫз- улдп^еп Оезеггеп», «21зсЬг. I. бГ!. НеспЬ, Вд. XI, Лг° 4, 1931) полагает, что и национальные суды, в частности суды немецкие, имеют право и обязанность объявлять не подлежащими применению нормы внутригосударственного права, противоречащие международному праву. По вопросу о примате международного права, согласно учению венской школы, см. Н. А и г г 1 с Ь с, Бхе д1а1екпзсЬе Ме1Ьоде ипд дег ЗгшепЪаи дег КесМз- огдпипсг, <'21зсЬг. I. бп. КесЬт», Вд. XIII, № 1, 1933; К. М о п а с о, Ь’огдтатепк) тгегпагюпак т гаррог1о а1Гогдтатеп1о з1а1иа1е, «Метопе де1Г1зШихо §шпд1Со де11а 1]туегзпа д1 Топпо», зепе II, 2Лето- г!а 21, Топпо, 1932. По данному вопросу следует иметь в виду также статью того же автора: «!та1:ига де11а сотрегепга де11о 5та1о зесопдо П дггШо 1птегпа2юпа1е», «Шу. д1 д!г. ш1:егпа2.2>, 1932, 1агс. 1—2; Н. Б. Маз-
1 е г з, 1п!егпа1юпа1 Ьато ш 1^а!1опа1 Соиггз; а з!иду о? 1Ье епГогсетеп! ог 1п!егпаиопа1 1аъг т Оегтап, Зулзз, РгепсЬ апд ’Ве1§1ап соиггз, Нето Уогк, 1932; О. НаЬаза, Е1 дегесЬо тгегпо у е1 дегесЬо тхегпасю- па1, Мех1со, 1933; Ь. ЗсЬесЬег, Беи1зсЬе5 Аи5зепз1аа1згесы, ВегНп. 1933, следует помнить о двух моментах: а) автор воспринимает и отстаивает концепции Цорна и Венцеля относительно природы международного права и б) работа представляет собой попытку применения к международному праву концепции национал-социализма. Ь. де N а и г о 1 $, Ьез (гапез ш1егпа{юпаих деуат 1ез зипдкИопз па11опа1ез. Соп1г1Ьи- 1тп а Гё1иде дез гаррот ди дгои т!егпа1:юпа1 ег ди дгоН тгегпе, Рапз, 1934; А. 5 у о Ь о д а, У61кеггесЫ ЬпсЫ ЬапдезгесЫ, «21зсЬг. !. бп. КесЬхз», В д. XIV, № 4, 1934, обращается к рассмотрению различных теорий по вопросу об отношении международного права к внутригосударственному, исходя из своей собственной точки зрения, облеченной в схоласти-
Против концепции безусловной и полной раздельности обоих правопорядку отстаиваемой этим автором и с таким успехом примененной к разрешению основных проблем, в последнее время пробила себе дорогу новая концепция, обычно называемая монистической, поскольку она отстаивает единство — притом не только в теоретическом представлении — всего права.
Теория, о которой идет речь, в свою очередь принимает два весьма различных вида в зависимости от того, рассматривается ли международное право как отрасль или делегация внутригосударственного права — так называемый примат внутреннего права — или же внутригосударственное право рассматривается как отрасль или делегация международного права — так называемый примат международного права.
Положение о верховенстве внутригосударственного права, по существу, есть не что иное, как известное учение о самоограничении государства. Согласно этому учению, как полагал уже и Гегель, международное право сводится к государственному праву, относящемуся к сношениям с другими государствами. Очевидно, что в таком случае нет основания говорить об отношениях между внутренним и международным правом, в лучшем случае можно говорить ..лишь об отношениях между двумя различными категориями внутригосударственных норм.
Иначе обстоит дело согласно правильно понятому положению о верховенстве международного права. Как следует из изложенного выше, международное право стоит над государством в том смысле, что оно проистекает из начала, господствующего над волей государства. С другой стороны, однако, не менее верно, что международное право уже предполагает государство, то есть внутригосударственное право, поскольку государство, даже если оно не отождествляется с правопорядком, немыслимо без него. Оно предполагает его, говорим мы, не исторически, но логически, потому что нормы межд^народного_права, начиная с основной нормы—рас!а!;ипТ зегуапда, возможны постольку, поскольку они'опираются на внутригосударственные нормы.
Разрешение приведенной антитезы состоит в том, что международное право стоит над государством в том смысле, что оно образует юридическую границу его власти, но не в том смысле, что власть государства есть делегация международного права; это последнее положение, отнюдь не будучи необходимым логически, опровергается не только опытом истории, но также и главным образом убеждением самих государств, которым ничто не претит в большей мере, чем идея, будто им приходится осуществлять власть, уступленную им международным правопорядком.
Из всего сказанного следует, что та основная норма, из которой проистекает каждый правопорядок внутри государства, имеет в себе самой, первоначально и непроизводно, у!$ оБП^апсН (обязательную силу), имея источником самостоятельные основные нормы. Международное и внутригосударственное право тем самым представляют собой отдельные правопорядки.
Из этого принципа следует, что: А) международные нормы формально не являются производными от норм внутригосударственных. Внутригосударственные же нормы не могут быть
обязательными б силу основной нормы международного правопорядка; Б) нормы международного права не могут оказывать влияния на обязательную силу внутригосударственных норм, и наоборот; В) невозможны конфликты, в собственном смысле, между правом международным и внутригосударственным; Г) международное право может, однако, отсылать к внутригосударственному праву, а это последнее — к международному праву.
Рассмотрим теперь каждое из этих положений отдельно.
А. Значение различия двух правспорядков[59]. Основная норма, в силу которой государства должны поступать взаимно так, как они договорились с другими государствами, составляет критерий. определяющий, каковы те нормы, которые образуют международный правопорядок, и отличающий их формально от норм, принадлежащих к различным внутригосударственным правопо- рядкам, поскольку и эти также могут различным образом иметь касательство к отношениям между государствами. Одни лишь нормы первого рода, которые могут быть отменены или изменены не иначе, как при участии всех субъектов, принимавших участие в соглашении, или же в случаях и при условиях, предусмотренных иными нормами международного правопорядка, определяют юридические границы свободы государства по отношению к другим государствам. Напротив, нормы второго рода, принадлежащие к государственному правопорядку и отменяемые или изменяемые конститутивной волей этого правопорядка, не определяют обязательств одного государства по отношению к другому, причем имеется в виду представление о государстве как о едином целом, которое свойственно международным отношениям.
Законодатель может, например, путем собственных постановлений создать обязательный порядок отношений государства к другим государствам, как, например, запретить судьям разбирать споры, касающиеся иностранных дипломатических агентов, установить правила об аресте и выдаче иностранному государству преступников и т. д. Но такого рода нормы, относимые некоторыми авторами к так называемому «внешнему государственному праву», или к «государственному праву, касающемуся внешних, сношений», суть внутригосударственные нормы, как и все прочие, сколь бы они ни касались международных отношений; они весьма отличны от норм того же содержания, устанавливаемых путем соглашений государств. Так, соглашения, путем которых два государства договариваются об изъятии из своей юрисдикции дипломатических агентов или же о взаимной выдаче
определенных категорий преступников (международные нормы представляют собой нечто совершенно иное, нежели веления, обращенные к судьям и воспрещающие осуществление юрисдикции в отношении дипломатических агентов или веления об аресте и выдаче определенной категории преступников иностранным властям (нормы внутригосударственные). Первые налагают обязательства в силу принципа рас!а зип! зегуапйа и могут быть отменены не иначе, как в порядке, установленном нормами международного права, последние — в силу правила, предписывающего подчинение велениям законодателя, и могут быть отменены в порядке, установленном внутригосударственным правом соответствующего правопорядка.
Встречаются случаи, когда законодатель обращает свои нормы в адрес иностранного государства, тем самым делая его субъектом прав и обязанностей в рамках данного (своего) правопорядка. Считают, например, что в силу статьи 3 Гражданского кодекса Италии иностранное государство может приобретать имущество, заключать договору, вступать в права наследования в Италии и т. д. И может случиться также, что в рамках определенного внутреннего правопорядка одно государство вступает в правовые отношения с другим государством (так бывает, например, когда одно государство покупает у другого дворец или приобретает у него концессию на строительство и эксплуатацию железных дррог и т. п.).
Нетрудно убедиться в том, что в подобного рода случаях слово «государство» означает юридическое лицо, понимаемое в смысле, отличном от того, что это же слово означает в международном праве. Здесь, как и во многих других случаях, значение тождества существа фактического состава, лежащего в основе персонификации (тот или иной данный тип общественной организации), преобладает над задачами строго нормативного рассмотрения, свойственного именно юриспруденции, которая, отправляясь от понятия личности, означающей соотношение между субъектом и определенным правопорядком, не может не различать два различных субъекта там, где обычное словоупотребление, по-видимому, обозначает лишь одно.
Различие, впрочем, обнаруживается с полной ясностью при сопоставлении внутригосударственных норм, о которых идет речь, с другими, относящимися к тем же предметам, которые существуют или могут существовать в международном правопорядке. Если, например, допустить, что государства обязаны взаимно предоставить друг другу изъятия из гражданской юрисдикции, то соответствующая норма могла бы быть сформулирована следующим образом: государство как субъект международного права обязано по отношению к прочим государствам, субъектам международного права, предоставить изъятие из юрисдикции
(иностранному) государству как субъекту внутреннего права. В самом деле, изъятие из гражданской юрисдикции не имело бы смысла в отношении государства как субъекта международного права, между тем как это вполне мыслимо по отношению к субъекту или единице (еп1е), подчиненной закону, который судебные учреждения призваны применять в конкретных случаях.То же самое можно сказать и относительно общей нормы, обязывающей государства признавать друг друга возможными субъектами соответствующего правопорядка, или относительно договора, по которому два государства согласились взаимно предоставить подданным каждого из них права приобретать недвижимые имущества или же принимать открывшиеся наследства от соответствующих подданных на территории другого государства. Все такого рода нормы, как нормы международные, связывают и управомочивают государства в их единстве, не проводя различия между законодательными и иными их функциями. В известном смысле можно было бы даже сказать, что они устанавливают правовые ограничения законодательной функции госудур- ства. Напротив, нормы внутригосударственного права, обеспечивающие юрисдикционный иммунитет иностранного государства или же признающие за ним определенные права, как, например, право приобретать недвижимое имущество или наследовать имущество, принадлежавшее его гражданам, имеют в виду государство, лишь поскольку оно осуществляет деятельность, подчиненую закону. Ибо если возникает отношение между двумя государствами, то оба являются в нем сторонами только в порядке подчинения нормам, изданным законодателем. Государство, покупающее недвижимость у другого государства или получающее государственную концессию, действует так, как мог бы поступить любой из числа частных членов государственного общения, а государство, продающее недвижимость или уступающее концессию, юридически не находится в ином положении по сравнению с тем, в каком оно оказалось бы, если бы приобретателем или концессионером был какой-либо индивид. Обе стороны, безусловно, подчиняются постановлениям законов, которые с их волеизъявлениями связывают определенные юридические последствия.
Б. Эффективность, законная сила и продолжительность действия норм двух правопорядков. Из того, что каждая норма имеет правовую силу только в правопорядке, часть которого она составляет, следует четкое разграничение международного и внутригосударственного права, поскольку это касается обязательности соответствующих норм, Международно-правовые нормы действительны только в отношениях между субъектами международного правопорядка, а внутригосударственные — в
правопорядке государства, к которому они принадлежат. Если внутренняя норма предписывает что-либо противоречащее международно-правовым обязанностям государства, например позелевает осуществление юрисдикции в случаях, в которых государство обязано в международном порядке воздерживаться от осуществления ее, такого рода обстоятельство ничуть не влияет на обязательность закона во внутреннем правопорядке. С другой стороны, согласно общепризнанному принципу, государства не могут ссылаться на постановления внутригосударственных законов, разно как и на и^с отсутствие, для того чтобы освободить себя от выполнения международных обязательств или чтобы снять с себя ответственность за их невыполнение.
Равным образом, условия действительности и продолжительности действия международно-правовых норм зависят исключительно от самого международного права, а норм внутреннего права — от внутригосударственного права, даже если внутренние нормы применяются в том или ином международном отношении и находят в нем причину своего существования; само собой разумеется, это не исключает того, что законодатели предпринимают надлежащие меры в целях согласования как длительности, так и силы действия внутригосударственных норм с длительностью и силой действия международных норм, с которыми они связаны.
Принцип, согласно которому обязательная сила внутригосударственных норм совершенно независима от их соответствия или несоответствия международным обязательствам государства, не исключает того, что с этими обязательствами необходимо считаться при толковании норм, поскольку, несомненно, с логической необходимостью предполагается, что государство желает сообразовывать свой образ действий с обязательствами, принятыми им по отношению к другим государствам. Отсюда вытекает общепринятое положение, согласно которому из двух или более возможных толкований нормы необходимо отдавать предпочтение тому, которое допускает выполнение международных обязательств государства. Но если правильное толкование нормы в таком смысле невозможно, то она должна быть применена такой, какая она есть, какозы бы ни были те последствия, которые могут от этого произойти в отношениях между государствами.
В. Невозможность'противоречий между нормами двух право- порядков. Из того же самого принципа вытекает невозможность конфликтов между нормами, принадлежащими к различным правопорядкам, а следовательно, между правом международным и правом внутригосударственным. Говорить о конфликтах между правом международным и правом внутригосударственным так же неточно, как говорить о конфликтах между законами различных
государств. В самом деле, о наличии конфликта между нормами, принадлежащими к различным правопорядкам, можно говорить не иначе, как с точки зрения посторонней для того и для другого, то есть не с точки зрения юриспруденции как науки нормативной. Напротив, поскольку нормы международного права составляют юридическую границу деятельности государства, взятого как единое целое, а, следовательно, также государства как законодателя, тем самым законодательная деятельность становится предметом оценки, согласно критериям международного права. #е в качестве деятельности законодательной, но в качестве поведения субъекта, к которому относится оценка. (См. решение № 7 Постоянной палаты международного правосудия от 25 мая 1926 года; «РиЪПсагюпз йе 1а Соиг регтапеп1е йе рэИсе 1п1егпа110па1е», Зёпе А, № 7, р. 19.)
В этом смысле, но только в этом, возможно говорить о законодательной деятельности, предписанной международным правом, для обозначения тех норм, в которых конкретизируется выполнение обязательства, возложенного на государство международным правом (например, нормы, воспрещающие совершение актов юрисдикции в помещениях, занимаемых иностранными дипломатическими представительствами); можно также говорить о законодательной деятельности, разрешенной жждународным правом, для обозначения тех норм, в которых конкретизируется осуществление определенного полномочия, предоставленного государству международным правом (например, нормы, содержащие полномочия консулам осуществлять административные и судебные функции за границей). Наконец, можно говорить о законодательной деятельности, воспрещенной международным правом. для обозначения тех норм, в которых конкретизируется поведение государства, противное международным обязанностям (например, внутригосударственные нормы, воспрещающие выдачу в случаях, когда государство взяло на себя обязательство согласиться на это).
Указанные три категории внутригосударственных норм составляют то, что обычно называется внутренним правом, имеющим значение с точки зрения международного права. Прочая законодательная деятельность государств лишена значения с точки зрения международного права в том смысле, что в ней не конкретизируется поведение государства, предписанное, воспрещенное или дозволенное специальными нормами международного права[60].
Однако и эта деятельность, так же как и любая деятельность государства, охраняется международным правом, поскольку оно, при отсутствии особого юридического основания, воспрещает другим государствам ограничивать свободное ее проявление[61]. Кроме того, не могут быть безразличными с точки зрения международных отношений многие части внутригосударственного права, касающиеся интересов иностранных государств, даже если они не затрагивают права и обязанности государства, как, например, нормы относительно правового положения иностранцев, приведения в исполнение судебныхч решений иностранных государств, осуществления гражданского или уголовного правосудия по отношению к иностранцам и т. п.
Не будет излишним, пожалуй, повторить, что только что приведенная оценка, выражая соотношение между образом действий государства и международными нормами, возникает только лишь в области международного правопорядка и не имеет никакого значения во внутреннем правопорядке. Если с точки зрения международного права и права внутригосударственного рассматривать один и тот же факт с тем, чтобы вывести те или иные правовые последствия, то обстоятельство, что последствия, вытекающие из норм внутригосударственного права, противоречат международным обязанностям государства (так называемый конфликт внутригосударственного права с правом международным), не оказывает никакого влияния на оценку самого факта. Отказ в выдаче в силу внутригосударственной нормы, содержащей в данном случае запрещение ареста и выдачи виновного, тогда как международный договор налагает на государство обязанность выдать виновного, есть действие законное в рамках внутреннего правопорядка, но незаконное в рамках международного правопорядка, так же как один и тот же договор может быть действительным в отношении итальянского правопорядка и ничтожным в отношении правопорядка французского. В том и другом случае имеется не столкновение норм, а различная оценка одного и того же факта в различных правовых системах.
Г Возможность отсылок между двумя правопорядками. Один правопорядок может, однако, ссылаться на другой, и притом двояким способом, в зависимости от того, вводит ли ссылка рецепцию норм, действующих в другом правопорядке, которые, таким образом, становятся как бы собственными нормами данного правопорядка, их воспринимающего, или же имеется просто
ссылка на правовые нормы иного правопорядка как таковые и поскольку они таковые, с тем чтобы обусловить ими лрименение собственных внутренних норм. В первом случае речь идет о ссылке рецептивной, или материальной, во втором — о ссылке не рецептивной, или формальной.
Случаи не. рецептивной ссылки международного права на право внутригосударственное и последнего на первое встречаются весьма часто. Так, например, в тех случаях, когда международные нормы устанавливают права и обязанности государств относительно обращения с иностранными подданными, они содержат ссылки на законы о гражданстве, действующие в заинтересованных странах. Когда они устанавливают права и обязанности относительно разрешения плавания в территориальных водах „идрежща торговых судов, они ссылаются на внутренние нормы, определяющие так называемую «национальность» судов; когда они налагают обязанность охраны литературной и художественней собственности, пользующейся защитой в стране происхождения, то ссылаются на нормы, определяющие условия и необходимые формальности, обеспечивающие защиту такого рода произведений, и т. д. и т. п. Равным образом закон, в котором говорится о «лицах, на которых распространяется привилегия экстерриториальности», ссылается на международное право в целях определения этого рода лиц; закон о «лицах, облеченных дипломатическими полномочиями», или просто о «дипломатических агентах», ссылается на международное право в целях определения лиц, облеченных дипломатическими полномочиями; закон, относящийся к «дейстзиям, совершенным в военное время», ссылается на международное право в целях определения того, что следует понимать под словом «война», когда и как начинается или прекращается состояние войны; закон, предусматривающий условия «перевозки предметов, признаваемых военной контрабандой», ссылается на международное право в целях определения товаров, составляющих военную контрабанду. Во всех таких случаях и в огромном числе им подобных ссылка на внутреннее или международное право имеет целью установить предпосылки для применения международных норм — в первом случае, и внутригосударственных — во втором. Ссылка одного правопорядка на нормы другого делается постольку, поскольку эти нормы остаются нормами того именно правопорядка, на который делается ссылка, остаются ими также и с точки зрения того правопорядка, от которого делается ссылка.
Гораздо более спорным и затруднительным представляется случай ссылки рецептивной. Согласно широко распространенной концепции, наиболее точно сформулированной в английской и североамериканской юриспруденции {а ныне также в статье 4 германской конституции 11 августа 1919 года и в австрийской
конституции 1920 года)[62], международное право, в целом или по крайней мере частично, входит в состав внутригосударственного- права и становится, таким образом, обязательным для государственных органов, частных лиц и вообще для всех субъектов данного правопорядка (1тегпа1!опа1 Ьау 15 а рай о! 1Ье ЬаV о1 {Ье 1ап<3 — международное право есть часть права страны)[63]-
Часть новейших теорий, особенно в Германии и Италии, отстаивает, в противовес такой концепции, полное и безусловное разделение обоих правопорядков — международного и внутреннего, выводя отсюда невозможность рецепции норм международного права правом внутригосударственным. В каждом государственном правопорядке тем не менее найдутся правовые кормы, молчаливо установленные ввиду воли государства соблюдать международное право и соответствующие нормам международного права. Но такого рода нормы будут обязательно отличаться от этих последних не только по их формальному значению, на и по их предмету и содержанию.
Обе теории, пожалуй, не настолько далеки одна от другой, как это принято было считать до сих пор. Следует отметить прежде всего, что они обе допускают существование совокупности норм, действующих в отдельных территориальных правопоряд- ках и обеспечивающих соблюдение определенных международных обязательств. Различие состоит в юридическом толковании факта: имеется ли рецепция международных норм или же молчалива подразумеваемое образование норм внутреннего права, соответствующих международным кормам.
В связи с этим необходимо прежде всего заметить, что принцип, согласно которому международное право входит как часть в состав внутреннего права любого государства, отнюдь не мыслится во всеобщем и абсолютном смысле этих слов; этот принцип применяется главным образом к международному обычному праву, причем придаваемое последнему значение в случае возможных конфликтов его с законодательными актами, которые, во всяком случае, превалируют над международным правом,, значительно ослабляет буквальный смысл этого принципа, что ясно следует из недавних решений английских судов (дело 2а- шога; см. «ШУ15*а (11г. шсегп.», уо1. XI, 1917, ра§. 418). Далее,
ка этот принцип неоднократно ссылались в политических целях: для энергичного подтверждения готовности государств соблюдать и содействовать соблюдению международного права.
С другой стороны, при наличии разделения обоих правопо- рядков любого рода рецепция есть акт установления норм. Рецепция к тому же включает с необходимостью преобразование рецепированных норм, что выходит за пределы чисто формального значения рецепции. Прежде всего каждая норма обращает свое веление к субъектам того правопорядка, в котором она состоит, и так как качество субъекта права предполагает соотао- шение между субъектом и нормами, образующими данный правопорядок, то самый факт рецепции нормы другим правопорядком означает, что она приобретает силу по отношению к субъектам иного порядка по сравнению с субъектами первоначального правопорядка. Следует добавить, что всякая правовая норма может войти в состав правовой системы, часть которой она составит, не иначе как приспосабливаясь к ней, что воздействует на содержание самой нормы, расширяя или ограничивая ее, так что одна и та же норма в двух раз^чных правопорядках имеет или может иметь различное значение. Преобразование не только формально, но и по существу присуще самому понятию рецепции. Оттого-то, по-видимому, неверно выводить невозможность рецепции из той или иной степени преобразования, которая оказывается необходимой в рецепированных нормах.
Применяя эти соображения к разбираемому вопросу, можно прийти к заключению, что ничто не исключает возможности рецепции международных норм внутренним правом, лишь бы при этом разумелось, что рецепция«■ а) изменяет формальную силу нормы; последняя приобретает правовое значение в данном правопорядке, и ее отношения к прочим нормам, образующим данный правопорядок, определяются поэтому согласно собственным принципам самого правопорядка; б) изменяет дестинаторов (с1е51та1ал) нормы, которыми окажутся отныне субъекты того правопорядка, в состав которого корма входит; в) изменяет в большей или меньшей степени содержание самой нормы по сравнению с тем, какое она имела в международном правопорядке, ввиду цели, преследуемой рецепцией, а также тех субъектов, в отношении которых она действует, и. наконец, той правое вой системы, составной частью которой она становится.
Более важный пример рецепции относится к нормам общего международного обычного права, которое имеет силу по отношению ко всем государствам, принадлежащим к международному общению, как, например, различные принципы дипломатического права, морского права и т. д. Подобного рода нормы не могли бы соблюдаться при отсутствии соответствующих норм в отдельных правопорядках; например, нормы, обязывающие государства
к изъятию из их юрисдикции дипломатических агентов, предполагают соответствующие нормы внутригосударственного права, обязывающие и уполномочивающие судей не осуществлять по отношению к этим лицам свою юрисдикцию. Нормы, обязывающие государство обеспечить иностранцам, допущенным на его территорию, хотя бы минимальную правовую защиту, требуют издания соответствующих внутренних норм, сообщающих иностранцу право обращения к судебным^органам, право взыскания возмещения за понесенный ущерб и т. д. Рецепция норм международного права, совпадающая с волей государства соблюдать таковые, дает более простое объяснение такого рода внутригосударственных норм. Что касается международного права, вытекающего из соглашений (договоров), то эта проблема.находит выражение в иных положениях и будет рассмотрена в другом месте.
Рецепция норм внутреннего права правом международным, несомненно, также может иметь место в уже установленном смысле, если два или более государств принимают в качествё содержания их соглашения нормы, свойственные какому-либо внутреннему правопорядку. История морского права может засвидетельствовать рецепцию в обычаях и международных договорах начал, свойственных СопзоЫо йе1 шаге (Морской консульский устав) или Французскому ордонансу 1681 года. Трипель упоминает статью 2 акта Рейнского союза 12 июля 1806 года, в котором явно выражено требование, чтобы некоторые положения одного закона бывшей Германской империи сохранили силу в отношениях между членами союза.
Напротив, нельзя говорить о рецепции в тех случаях, — а такие встречаются гораздо чаще, — когда внутреннее право вследствие всевозможных влияний науки и практики определяет некоторые положения или постановления международного права. Таково влияние, оказанное римским правом на порядок проведения территориальных изменений, на теорию международных договоров и т. д.; влияние, оказанное бельгийским законом 1856 года на институт выдачи преступников; или влияние американской Инструкции 1863 года на право войны и т. д. Ни в одном из указанных случаев не найти примеров рецепции норм внутригосударственного права как таковых, даже если содержание международных норм более или менее непосредственно вытекает из норм внутреннего' правопорядка[64].
Глава III
ИСТОЧНИКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Библиография. С. Вег§ЪоЬт, 31аа1:5уег1га§е ипд Оезе1ге а1з (Зие11еп дез УбШеггесЫз, Богра!, 1877; Р. уоп Н о 1 1- гепдогН, Б1е (^иеПеп дез У61кеггесЫз, Вд. I, «НапдЪисЬ дез УбШеггесЫз», 5. 77—155; Р. Р о 1 1 о с к, ТЬе зоигсез о! зЫегпаНопа! 1ау, «ТЬе Ьау С2иаг1ег1у Рчелпеет, уо1. XVIII, 1902, р. 418 е1 зед.; Е. М а х е у, Тгеапез аз а зоигсе о! т1;етаг Иопа11аш, «А1Ьапу 1»ау .ТоитаЬ, 1906, р. 88; А. С а V а § П е г 1, Ьа сопзие'Ыдте §шпд1са т1егпа2юпа1е, Радоуа, 1907; Р. 51: о е г к, УбШеггесЫ ипд У61кегсоиг1о1з1е, «Ре513сЬг11х», 2лтсЬ, 1908, Вд. I, 5. 129 п.; О. Б 1 еп а, Сопзхдегагюш сгШсЬе зи а1сипе 1еопе де1 дш11о т!егпа2юпа1е. I: Ье кягН, Топпо, 1908; М. Н и Ь е г, Ве!1га§е гиг Кепп1шз дег зо2ю1о§15сЬеп Огипд- 1а§еп дез УбШеггесЫз, «Баз бйепШсЬе КесЫ дег <3е§егоуаг{: ЗаЬгЬисЬ, Ьгз§. уоп М. НиЬег, О. ЛеШпек, Р. ЬаЬапд, К. РПо1у», Вд. IV, ТйЫп§еп, 1910, 5. 56—134; М. НиЬег, Бге зо2ю1о§1- зсЬеп <3гипд1адеп дез УоШеггесЫз, «АгсЫу 1йг КесЫз- ипд ЛЛ^гг!- зсЬаНзрЬПозорЫе», Вд. IV, 1911, 5. 21 Й.; Р. Н е 1 1 Ь о г п, ОгипдЪе§ппе дез УбШеггесЫз. Кар. II: В1е УбШеггесЫздиеПеп, «НапдЬисЬ дез Уб1кеггесЫ5», Р. ЗИег — Зот1о, 51ии§аг1;, 1912; О. 5 а 1 V 1 о П, 5и11а {еопа деП’ассогдо т дтйо т1ета2юпа1е, «БкШо е Ошпзргидепга», уо]. XXIX, 1914; Ь. ОррепЬехт, 2иг ЬеЬге уош т1егпа1юпа1еп (ЗешоЬпЬейзгесЫ, «№етеуегз 2еИ- зсЬпй Шг т1егпа1:юпа1е5 КесЫ», Вд. XXV, 1915, 5. 1 Я., Т. Регазз1, Теопа доттаИса деПе юпи д! погте§шпс11сЬе щ д1гШо 1п1егпа21опа1е, «К1У1з1а д1 дтИо т1егпагюпа1е», уо1. XI, 1917, ра§. 195 з姧.; Н. К е 1 з еп, Баз РгоЫет дег Зоиуегаш-
е!с., § 33; Р. Е. С о Ь Ь е 11, ТЬе сопзеЫ 01 81атез апд йе зоигсез.о! гЬе 1ау о! паНопз. «ВгШзЬ Уеаг Воок о! т1егпа1юпа1 1а^», уо1. VI, 1925, р. 20 е* 5е^.; А. V е г д г о з з, УбШеггесЫзцие!- 1еп, «Уог1егЪисЬ дез УбШеггесЫз». К. 51гирр, Вд. III, 1926 х.
Обещания, которые взаимно даются государствами относительно определенного образа действий в известных фактических условиях, имеют первопричиной конкретные потребности и интересы самих государств или идеальные требования справедливости, распространенные в данный момент в общественном правосознании. Все эти элементы доставляют содержание для конкретных юридических институтов и составляют их источник, отдаленный и косвенный, — источник в материальном смысле 2.
Непосредственный источник правовых норм, или источник в формальном смысле, образуется путем волеизъявлений, которым основная норма правопорядка сообщает силу правил поведения, обязательных для участников общения. Такого рода волеизъявления превращают в нормы положительного права — в элементы правовой системы — критерии и требования, исходящие из реального положения вещей и из общественного соз'нания. Но право как система норм существует лишь постольку, поскольку такое превращение становится совершившимся фактом, и лишь в пределах, в которых оно является таковым. Это представление, которым современная наука права отличается от прежних представлений, более или менее подчиненных ложной идее естественного права, всецело господствует и в международном праве, которое образуется путем межгосударственных соглашений, черпающих свою обязательную силу из принципа рас1а 5ш1 зегуапйа (договоры должны соблюдаться), и оно существует лишь в тех пределах, в которых такого рода соглашения имеют место.
Соглашения между государствами вообще возникают либо в силу явно выраженной согласованной воли относительно соблюдения определенных норм, либо в силу самого факта соблюдения таковых в качестве обязательных норм. Явно выраженное волеизъявление, как правило, сопровождается формулированием норм; если же соглашение получает выражение только в фактическом образе действий, то содержание норм должно складываться из таких действий, и в особенности из неоднократного их повторения {обыкновение). Явно выраженное изъявление согласованной воли двух или более государств придерживаться определенного взаимного образа действий получает наименование жжду- народного договора (трактата). Молчаливое же соглашение в особенности проявляется в международном обычае. Договоры и обычаи поэтому составляют обыкновенные способы установления норм, в совокупности образующих международный правопорядок.
Следует здесь же отметить, во избежание недоразумений, что заявление о том, что международные нормы устанавливаются путем договоров и обычаев, отнюдь не означает, что только правила, зафиксированные в статьях договоров или же вытекающие из определенного образа действий, составляют международный правопорядок. Логические предпосылки и логические следствия, с необходимостью вытекающие из норм, установленных таким путем, в равной степени образуют составную часть международного права, потому что воля (уо1оп1а) соблюдать норму или совокупность норм включает также готовность соблюдать и такие нормы, без которых первые не имели бы смысла, либо те, которые логически содержатся в первых. Такого рода правила, которым можно дать название конструктивных правил[65], составляют существенный элемент любого правопорядка, в том числе международного^.
После всего изложенного выше рассмотрим отдельно оба способа установления международно-правовых норм.
А. Договоры. Правила, относящиеся к заключению международных договоров, будут более подробно рассматриваться в другом месте; здесь было бы преждевременным заниматься этим вопросом [66].
Вызвавший столько споров вопрос относительно оснований обязательной силы договоров в общем поставлен неправильно, потому что смешивают два совершенно различных аспекта. С точки зрения нормативной, свойственной юриспруденции, вопрос ставится так: в силу чего международные договоры должны быть соблюдаемы? Разрешение вопроса, как нам известно, дает правило рас!а зшп зегуапда — иными словами, государства должны вести себя по отношению друг к другу в соответствии с соглашением. Такова первоначальная норма, помимо которой нельзя найти иной нормы, сообщающей соглашениям правовую силу, и которую поэтому юриспруденция принимает в качестве гипотезы или недоказуемого постулата. Кроме того, существует/точка зрения объяснительная, присущая социологии и политике,’* согласно которой возникает вопрос'о том, в результате чего международные договоры, как правило, фактически соблюдаются. В данном случае ясно, что можно привести множество разнообразных оснований, в зависимости от условий времени и места, которые, в сущности, сводятся к наличию совокупности различного рода и-нте- ресов и потребностей, вынуждающих государства соблюдать свои обязательства.
Иногда международные трактаты заключаются между более или менее значительным числом государств ввиду того, что они предусматривают потребности, общие для всех {коллективные договоры): чаще же они заключаются между двумя государствами (;партикулярные договоры). Во всяком случае, пределы обязательности международных договоров четко определяются числом участвующих в них государств. Однако, чтобы облегчить расширение или сужение сферы действия норм в той мере, в какой расширяются или сужаются интересы, которым они удовлетворяют, в коллективных договорах часто предусматривается возможность присоединения новых государств и, наоборот, возможность одностороннего выхода из них или отказа от участия. Таким образом,
каждое государство может, при наличии соответствующих условий и при соблюдении определенных формальностей, принять участие в том или ином договоре или же законным образом избавиться от обязательства соблюдать его требования (таковы открытые договоры в отличие от договоров закрытых, в которых вследствие заключения их т{ш1:и регзопае— имея в виду определенных лиц — участники с самого начала строго определены).
Вступление договоров в силу и продолжительность их действия во времени всецело зависят от воли заключивших их государств, которые могут устанавливать начальные и конечные сроки, условия, территориальные ограничения, оговорки и т. п.,. о чем мы еще будем говорить ниже.
Международные договоры занимают значительное место в регулировании отношений между государствами. В связи с этим; возникает необходимость ознакомиться со сборниками договоров. Этой цели хорошо служит опубликованный в 1922,году сборник. О. Р. М у е г 5, Мапиа1 о! со'ПесИопз о? 1геа11ез апё о! со11ес!юп& ге1а1:т§ 1о ^геаНез, СатЪпё§е, Мазз., 1922. Здесь мы ограничимся самым кратким перечнем.
Вообще в каждом государстве имеется один или несколько- официальных или неофициальных сборников действующих или действовавших договоров (специальные сборники). Так, в Италии имеются: «ТгаЛез риЪПсз ёе 1а Коуа1е Ма1зоп <3е Заусле агес 1ез. Ршззапсез ё!гап§ёгез ёершз 1а ра^х ёе СЬа1еаи-СатЬгёз1з рзди’а поз ]оигз», 8 уо1з., Топпо, 1836—1861; «Нассо11а с1е! 1гаиаЬ е- с!е11е сопуепгюш сопсЫизе 1га П Ке§по ё’ИаНа ей 1 Ооуегш ез- 1еп»; сборник, составленный по поручению Министерства иностранных дел (в настоящее время слишком устарел), Топпо— Ртгепге — Нота, 1865; Ь. Р а 1 т а, Тга11аИ е сопуепгюш т ’1§оге 1га П Яе§по сГИаПа ес! 1 Ооуегш езьеп, 2 уо1 ., Топпо,. 1879—1890.
Кроме того, существуют общие сборники, включающие договоры различных государств. В качестве примера сборника, охватывающего договоры наиболее отдаленных времен, можно назвать сборник:.I. Б и М оп 1, Согрз ишуегзе! сИр^та^ие сш <1го1± ёез §епз; соп!епап1: ип гесиеП дез 1гаИёз ё’аШапсе, ае ра1х, ёе сгёуе, ёе пеи1:гаП1ё, ёе соттегсе... яш оп! ё!ё [аНз еп Еигоре, ёершз 1е гё§пе ёе ГЕтрегеиг СЬаг1е Ма§пе ]1^и’а. ргёзеп!, ауес 1ег сарпЫаШпз 1трёпа1ез е! гоуа1ез, 1ез зеп!епсез агЪпга1ез. еис., 8 уо!з., Ат$егёат е! Ьа Науе, 1726—1731; он содержит договоры с 800 по 1731 год. Дополнение в пяти томах, содержащее собрание договоров древнейших времен и различных договоров, опущенных в предшествующем сборнике, составленном Барбей- раком и Руссе де Мисси, было опубликовано в Амстердаме и Гааге- в 1739 году. Далее следует обширнейшее собрание, начатое Г. Ф. Мартенсом под заглавием «НесиеП ёе ТгаИёз ё’аШапсе, ёе-
ра1х, де {гёуе, де пеиггаШё, де соттегсе, де Птиез, д’ёсЬап§е... дершз 1761 ]Г^и’а ргёзепЪ (2 ёд., 8 уо1з., ОбШп§еп, 1817—1835); имеется продолжение: «Моиуеаи ЁесиеП де ТгаНёз...» — и, кроме того, «Моиуеаи КесиеП §ёпёга1 де ТгаНёг...», третья серия которого издается под редакцией Трипеля (Ье1р21§, 1909 !!.)[67]. Для промежуточного периода, охватываемого обоими изданиями, довольно удачно служит собрание Венка («Содех рпз §епИшп ге- сепШз1тЬ>, Ье1р21§, 1781—1795), включающее трактаты периода 1735—1772 годов. Из других наиболее важных собраний можно назвать: Л. Л. 8 с Ь ш а и 5 з, Согриэ ]ипз ^епИигп асадепйсит, Ье1р21§, 1730—1731; С. де М а г х е п з, Р. де С и 5 з у, КесиеП тапие! е1 рга^ие дез ЪгаНёз, сопуегйюпз... дершз Гаппёе 1760 ]и5яи’а Гёродие асшеПе, 1 зёпе, 1846—1857, 2 ёд., Ье1р-
21§, 1887—1888; Р. У. О Ь 1 1 1 а п у, 1}1р1ота1:15сЬе5 НапдЬисЬ. 8атш1ип§ дег ипсЬИ§з1еп еигора1зсЬеп РпедепзсЫйззе, Коп- §геззак1;еп... уот ^е$рЬаНзсЬеп РпедепЫз аи! д^е пеиез1е 2еИ, КогдНп^еп, 1855—1868; О. де О а г д е п, Шзкиге §ёпёга1е дез 1га1- 1ёз де ра!Х е! аи!гез 1гапзас11опз рппс!ра1ез еп!ге 1ои1ез 1ез Ршззап- сез де'ГЕигоре дершз 1ара1х де Шез1рЬаНе, 15 уо1з., Рапз, 1848— 1887; Е. Н е г 1: з 1 е I, ТЬе шар оГ Еигоре Ьу 1геа1у, зЬоидп^ 1Ье уапоиз ро!Шса1 апд хегп1:опа1 сЬап§ез зтсе {Ье §епега1 реасе •о! 1814, 4 уо1з., Ьопдоп, 1875—1891[68].
Пользование различными сборниками, в частности наиболее старыми, значительно облегчается благодаря отличному справочнику («Кёрегкйге дез 1га: 1ёз де рахх, де сотшегсе, д’аШапсе е!с., сопуепИопз ег аи!гез ас!ез сопс1из еп!ге 1ои1ез 1ез Ршззап- сез ди §1оЬе ргтс1ра1етеп1 дершз 1а ра1х де Уез1рЬаПе ^и5^и’а поз юигз. ТаЫе §ёпёга1е дез гесиеПз де Битоп1, Уепск, Маг- 1еп5, ек., доппап1: Ппдюаиоп ди уо1игае е! де 1а ра§е ди гесиеП ой зе хгоиуе 1е хех1е де сЬа^ие 1гаНе»), составленному Тэто и изданному в Париже в двух томах с 1866 по 1873 год. Справочник ■состоит из двух частей, хронологической и алфавитной, и охватывает договоры с 1493 по 1867 год. Его издание было продол- % жено Рибье (2 уо1з., Рапз, 1895—1899), продолжение охватывает
период 1867—1897 годов и в свою очередь также разделено на две части — хронологическую и алфавитную.
Статья 18 Устава Лиги Наций устанавливает, что все договоры, которые будут заключены в будущем каждым членом Лиги, должны быть немедленно зарегистрированы в Секретариате Лиги и опубликованы последним в возможно кратчайший срок. Во исполнение этого обязательства Секретариат Лиги Наций предпринял издание «КесиеП с!е5 {гаНёз е{ дез еп§а§ешеп1$ 1п1ета1лопаих епге§1$гё5 раг 1е 5есгё!апа1 де 1а 5ос1ё!ё <1е$ КТа1;юп$». Всего к 1926 году вышло 53 тома.
В последние годы было составлено для учебных целей не-' сколько кратких сборников, включающих наиболее важные и типичные договоры, а именно: М. Р1е1$с11тапп; У61кеггесЫ:5- ч^иеИеп, На11е, 1905; У. уоп К о Ь 1 а п а, Уб1кеггесЫэдие11еп, Рге1Ьиг§ 1. В., 1906; К- 5 1 г и р р, 11гкипс1еп гиг ОезсЫсМе дез УбШеггесМз, 2 Вапйе, Оюйга, 1911, с дополнением 1912 года; Н. Р о Ь 1, С. 5 а г I о г 1 и 5, Модегпез УбШеггесМ, Ете 5атт1ип§ уоп С^иеНеп ипс! апдегеп ЦИитдеп, МйпсЬеп, 1922[69].
В. Обычаи. О тлчаливом соглашении можно говорить в случае, если воля государств, обязывающаяся взаимно придерживаться определенного образа поведения, вытекает из фактов. Когда эта воля выражается в неуклонном, постоянном повторении данного образа действий, при данных обстоятельствах речь идет, собственно, об обычае (1ас11ит рас1шп): это норма, фактически соблюдаемая с убеждением, что она соблюдается как правовая норма. В международных отношениях имеется правовой обычай, а не просто обыкновение, когда государства фактически ведут себя определенным образом, будучи убеждены в обязательности такого поведения[70].
Нет надобности повторять, что' с точки зрения права обязательная сила обычая, равно как к сила договоров, вытекает из основного принципа международного правопорядка рас1а зип! зегуапда. С точки зрения экспликативных научных дисциплин эта проблема отчасти сходна с проблемой, которая ставится в отношении договоров, либо выходит за ее пределы, поскольку влечет углубление в анализ всех тех скрытых и не совсем еще выясненных сил, с которыми связано образование и соблюдение общественных обычаев.
Молчаливые соглашения к, в частности, обычаи, как самопроизвольные, как бы бессознательные проявления известных общественных потребностей, исторически предшествуют договорам, которые предполагают уже добровольное сотрудничество, сознательную деятельность и потому более развитое сознание общественных потребностей и целей. Молчаливые соглашения и доныне имеют важное значение в международных отношениях преимущественно потому, что наиболее общие основные
принципы правопорядка, регулирующие эти отношения, вытекают именно из обычаев, тогда как договоры касаются определенных предметов и, по общему правилу, имеют более ограниченную область применения. Однако неверно, хотя теперь постоянно так говорят, что международное право якобы есть право, по существу, обычное. В действительности ныне отношения между государствами по большей части регулируются договорами.
Факты, в которых находит выражение молчаливое соглашение, должны быть актами государств в области международных отношенийиз которых вытекает воля государств действовать определенным образом взаимно и в обязательном порядке.
Слова «акты государств» означают действия, юридически вме- нимые государствам согласно правилам, которые будут изложены в дальнейшем.
Выражение «в области международных отношений» означает, что именно здесь возможны соглашения, о которых идет речь. Внутренние акты, имеющие свое основание в государственном правопорядке, а именно законы, судебные решения, административные распоряжения сами по себе, не могут быть выражениями воли к международному соглашению, даже если они представляют интерес для иностранных государств и по содержанию единообразны в различных странах. Так, из совпадения содержания положений, которыми два или более государств регулируют признание иностранных судебных решений, нельзя заключить об их воле признать для себя обязательность иностранных судебных решений при наличии определенных условий, потому что такого рода положения могут просто-напросто быть следствием тождественного образа мыслей нескольких законодателей по данному предмету. В совокупности с другими соответствующими фактами законы, судебные решения и т. п. могут, однако, подкреплять доказательство существования молчаливого международного соглашения[71].
Наоборот, то обстоятельство, что различные законодательства следуют различным системам в вопросах, затрагивающих международные отношения, как, например, исполнение решений иностранных судов, осуществление гражданской или уголовной юрисдикции по отношению к иностранцам или к деяниям, совершенным за границей, определение гражданства, вопросы эмиграции, иммиграции ит. п., при отсутствии возражений и протестов со стороны заинтересованных государств, служит сильным доказательством отсутствия норм международного обычного права по этим предметам.
«Из сказанного вытекает воля государств действовать определенным образом взаимно и в обязательном порядке».
Сюда относятся:
а) конклюдентные факты, то есть такие, из которых можно с достоверностью заключить о существовании определенной воли (недвусмысленные);
б) факты, обнаруживающие наличие воли принять на себя обязательство соблюдать определенный образ действий по отношению к другим государствам, следовательно, не просто заявления относительно фактического положения, которые как таковые вовсе не включают волеизъявления принять на себя те или иные- обязательства. Так, если одно государство объявляет другому,, что, согласно действующим законам, решения иностранных судов- подлежат исполнению без проверки по существу, и ссылается, при этом на толкование по аналогии, согласно котором}- действие иностранного закона подчиняется началам взаимности, — то из этого, конечно, нельзя еще заключить о наличии соглашения между двумя государствами о том, чтобы дозволять исполнение решений иностранных судов без проверки их по существу, соглашения, в силу которого содержание заявления, принятого и соблюдаемого каждым из государств свободно, стало бы для них обязательным;
в) факты взаимные, то есть предполагающие соответствующие встречные акты других государств, поскольку только при таких условиях может иметь место соглашение;
г) факты, обнаруживающие наличие совпадающей воли. хотя и различные между собой — таким образом, чтобы имелось согласие относительно обязательного характера данного образа действий.
Оба способа изъявления воли, разумеется, могут сочетаться между собой. Таким образом, могут иметь место определенные заявления о желании принять нормы, вытекающие из молчали- ' вых соглашений, или молчаливое принятие норм, установленных явно выраженными соглашениями. А может равным образом случиться и так, что данное соглашение вытекает из сочетания того и другого волеизъявления, как явного, так и молчаливого.
Нетрудно понять, почему определение существования и значения нормы на основании образа действий государств представляет большие затруднения. Фактические данные для такого определения можно почерпнуть из истории, в особенности из истории международных отношений.
Особое значение представляют, разумеется, сборники- дипломатических документов. Среди последних заслуживают- упоминания такие, которые время от времени составляются почти всеми правительствами для сообщения их соответствующим парламентам и которые обычно обозначаются по цвету их обложки: таковы итальянская Зеленая книга, французская Желтая:
книга, немецкая Белая книга, английская Синяя книга, австрийская Красная книга и т. д.
Если дипломатическая переписка дает возможность установить в точности позицию, занятую заинтересованными государствами по отношению к той или иной спорной проблеме, и позволяет извлечь определенные представления об их юридических точках зрения, то, напротив, в редких случаях имеется возможность констатировать наличие правовой нормы, принятой при разрешении такого спорного вопроса, поскольку самое решение слишком часто является следствием взаимных соглашений и уступок. Более пригодный для этих целей источник представляют арбитражные решения, в которых, подобно тому как это имеет место в решениях внутригосударственных судов, зачастую встречается изложение того, что, по убеждению судей, составляет действующее право.
Полное собрание решений международных третейских судов,, хотя бы ограниченное XIX веком и первой четвертью XX века,, еще предстоит составить. Собрание Ла Фонтэна («Раз1спз1е ш!ег- па1лопа1е. ШзЫге ёосишеп1а1ге йез агЫгга§ез т{егпа1лопаих»г 1794—1900, Вет, 1902) не только ограничено по времени, но и недостаточно с различных точек зрения. Более широкие задачи ставит себе и, конечно, сумеет их осуществить собрание, начатое Лапраделлем и Политисом. До сих пор вышло два тома этот собрания, в которых содержатся арбитражные решения, вынесенные с 1798 по 1872 год, снабженные научными примечаниями, зачастую весьма высокой ценности, и документальным изложением истории спорных вопросов и положений, поддержанных сторонами («КесиеП с1е5 агЫ1га§ез тгегпаиопаих», го1. I, Рапз, 1905 (1793—1855); уо1. II, Рапз, 1923 (1856—1872). Другие собрания, хотя и имеют весьма важное значение, ограничиваются одной какой-либо страной или определенным кругом решений[72]_ Упомянем собрание Мура, включающее все арбитражные решения, в которых принимали участие Соединенные Штаты Америки: «Н1з1огу апс! 01§е5! о! 1Ье т^етпаНопа! агЫтгаНопз 1о- ъгЫсЪ. Пае Шива 51а!е5 Паз Ъееп а раггу», 6 уо1., ^азЬт^юп, 1898, а также собрание Вильсона (О. О. 1 1 з о п. ТЬе На^ие агЬЛгаНоп сазез. Сотргогшз апс! ауагс15 ул 1:Ь тарз т сазез йесИес! ипйег 1Ье ргопзюпз о! !Ье На§ие СопуезгЬюпз о! 1899 апа 1907„ Воз1оп— Ьопс1оп, 1905) и Скотта р. В. 5 с о 11, ТЬе На§ие Соиг! Керог1з, сотрпзт§ !Ье ашагйз ассотрате<3 Ьу зуПаЫ, 1Ье а§геешеп1з !ог агЫ1га1:юп апс! о!Ьег доситеп1:з т еасЬ сазе зиЬтЛиед 1о ±Ье регтапеп! Соиг! о! агЫ1га1:юп апй 1о Сотни з-
'510ПЗ о! ^шгу ипдег 1Ье ргоУ13юп5 о! ьЬе СопуепИопз о! 1899 апд 1907 1"ог {Ье расШс зеШешеп! 01 1п1егпа'1:10па1 д1зри1ез, Меу Уогк, 1916), содержащие решения, вынесенные Постоянной палатой международного третейского суда, учрежденной в 1899 году[73].
Здесь целесообразно упомянуть также публикации Постоянной палаты международного правосудия, созданной, в соответствии со статьей 14 Устава Лиги Наций, Женевским протоколом от 16 декабря 1920 года. Эти публикации (Ье1деп, 1922 и сл.) делятся на пять серий: серия «А» содержит собрание решений; серия «В» содержит собрание консультативных заключений, данных на запросы Совета или Ассамблеи Лиги Наций, на основе статьи 14 Устава; серия «С» — акты и документы, относящиеся к каждому решению и к каждому консультативному заключению; серия «Б» — акты и документы, относящиеся к- организации палаты; наконец, серия «Е» содержит годичные отчеты о деятельности самой палаты.
Кодификация международного права
Библиография. О наиболее значительных попытках теоретической (научной) кодификации международного права мы уже говорили. Здесь мы отмечаем лишь некоторые труды, в которых проблема кодификации международного права рассматривается в общем виде и излагаются соображения в ее пользу: Е. N у з, ТЬе содШса1лоп от т1:егпа1юпа1 1а^ «Атепсап *1оита1 о! 1п1ег- папопа! 1ато, уо1. V, 1911, р. 871 е! зед.; А. А 1 V а г е г, Ьа Содь -НсаНоп йи дгоН тгегпайопа!, Рапз, 1912; 3. Б и т а з, 51шр1е тггодисИоп а Гё1иде ди ргоЫёте де 1а содтсаНоп ди дгоН: Ш1егпа1;юпа1 риЬНс, 5ат1-1гтег, 1912; Е. Ь о е у е п 1 Ь а 1, <5гипдхй§е гиг Кеюгт ипд КодШса1юп дез Уо1кеггесМз, 3. АиП., ВегПп, 1912; Р. I. В а к е г, ТЬе содШса1юп о! т1ета1юпа1 1ау, «ВгШзЬ Уеаг Воок о! т1егпа1юпа1 Ьау», уо1. V, 1924, р. 38 ей зер.; СЬ. де V 1 з з с Ь е г , Ьа содтсайоп ди дгои тьетаНо- па1, «КесиеП дез соигз де ГАсадёгше де дгоН т1етагюпаК 1925, уоЬ I, р. 329 е! зед.; М а п 1 е у О. Н и д з о п, ТЬе рго§гезз1Уе
соёшсаНоп о! т!ета1юпа1 1ау, «Атепсап Лоигпа1 о! т1;егпа- Попа! Ьау», уо1. XX, 1926, р. 655 е! зе^.[74]
Аналогия между договором и законом, поскольку как тот. так и другой представляют собой формулирование правовых норм, применяемых на практике, и преимущество^ такого рода формулирования по сравнению с неопределенностью, свойственной обычаю* давно натолкнули на мысль относительно создания подлинного кодекса международного права — другими словами, полного формулирования норм, регулирующих отношения между государствами, которое должно быть осуществлено посредством общего договора.
Эта идея, намеченная Бентамом, почти одновременно вызвала попытку частичного ее осуществления в эпоху Французской революции в знаменитом проекте Декларации прав народов (Е>ес1ага- Ноп <3е$ йгоЛз с!е ёепз), представленном аббатом Грегуаром во исполнение декрета Национального конвента 28 октября 1792 года. Проект состоял из 21 статьи и должен был соответствовать в области межгосударственных отношений тому, что представляла собой известная Декларация прав человека во внутреннем правопорядке. Представленный в Конвент в 1793 и 1795 годах проект Грегуара был задержан Комитетом общественного спасения, так как его принятие казалось опасным ввиду всеобщей войны, которая велась против Франции, и он не получил утверждения Конвента.
Во второй половине минувшего столетия идея кодификации увлекла многих юристов, предпринявших попытки научной кодификации международного права[75].
Так, в Италии вышли: А. Р а г о 1 с! о, 5১1о ш сос11се с!е1 сНпИо 1п1:егпа210па1е, Топпо, 1858; Р. Р 1 о г е, II сНг^го ш- 1егпагюпа1е сойШсак) е 1а зиа запгюпе §шпсПса, 1 еа., 1890,
5 ей., Топпо, 1915 (франц. издание — СИ. А п I о 1 п е, 2 ей., Рапз, 1911; исп. издание, Маёпё, 1901; англ. издание—Е.М. Вог-
сЬагй, Меу Уогк, 1918)[76]. В других государствах: А. йе Б о гп 1 п Р е I г и 5 Ь е V е с 2, Ргёаз а’ип соде ди дгоИ т!егпа- 1юпа1, Ье1р21§, 1861; Л. С. В 1 и п 1 $ с Ь П? Баз тодегпе УбЬ кеггесЫ дег 21гШз1ег{еп 51аа1;епа1$ КесМзЪисЬ даг§е$еШ, 3 АиП., КТогсШп§ел, 1878 (франц. издание — С. Ьагду, 4 ёд., Рапз, 1886); В'. Б и д 1 е у Р 1 е 1 д, ОиИшез о! ап тгегпаНопа! соде, 2 ед., Ыеш Уогк — Ьопдоп, 1876; (франц. издание— А. К о П п, Рапз — Сгапд, 1881: итальянское изд.—А. Р1егап- + о п 1, НароН, 1874); Е. Р е з з о а, Рго]*ес1о де сод1§о де дь геИо т1егпасюпа1 рйЬПсо, Кю де ^пе1го, 1911, не говоря уже о прочих, менее известных и по большей части менее значительных.
Все эти проекты кодификации, естественно, неодинаковые как по содержанию, так и по значению, отличаются одним общим признаком, а именно они смешивают действующее положительное право, собранное в большей или меньшей мере соответствующим автором, с идеями и критериями чисто субъективными, чтобы заполнить многочисленные пробелы, устранить недостатки действующего права и т. д. В связи с зтим данные проекты в качестве материала для изучения международного права представляют серьезную опасность, поскольку идеи и принципы самих авторов этих кодификаций могут быть приняты за нормы, действующего права.
Кроме того, самая мысль о кодификации международного права, в подлинном и строгом смысле слова, дает основание для серьезных возражений, главнейшие из которых мы здесь отметим.
Прежде всего не следует упускать из виду обстоятельство, что кодификация есть дело синтеза и оттого предполагает продолжительную историческую и догматическую разработку отдельных правовых институтов, которая в области международного права в значительной мере еще не проделана. Постоянная палата международного правосудия, в число главных задач деятельности которой входит разработка и развитие международного права посредством применения его норм к конкретным случаям, сделала весьма немало в этом отношении. Кроме того, нормы, общие всем государствам или большинству из них, в силу положения вещей весьма ограничены по количеству и часто слишком неопределенны по своему содержанию. Наибольшая часть международного права представляет собой нормы партикулярного характера, так как потребности и конкретные интересы, которые должны быть предусмотрены, чрезвычайно варьируются у различных групп государств, а зачастую и во взаимоотношениях между теми или иными дзумя государствами. Наконец, поскольку
речь идет об общем праве, то более значительная гибкость обычая в большей мере соответствует характеру к потребностям общения, которое, будучи лишено постоянных органов право- образования, с трудом могло бы заранее обеспечить необходимый пересмотр правовых норм и приводить установленные нормы в постоянное соответствие с разнообразными и меняющимися потребностями .реальной действительности. Если же иметь в виду, что введение каких-либо новых, а также любая отмена или видоизменение существующих норм предварительно должны были бы получить согласие всех государств, что потребовало бы продолжительной и сложной процедуры, необходимой в этих целях, то легко станут понятными затруднения и неудобства, связанные с идеей полной всеобщей кодификации международного права.
Поэтому неудивительно, если те, кто призван рассматривать проблему кодификации преимущественно со стороны практической, объявляют себя в общем противниками этой идеи. Так, первая Ассамблея Лиги Наций отклонила путем постановки предварительного вопроса голосование скромного предложения, имевшего в виду положить начало работам по подготовке будущей кодификации международного права.
В 1924 году шведской делегацией на пятой Ассамблее Лиги Наций было внесено более осторожное и благоразумное предложение: полностью отказаться от идеи составления кодекса международного права в том смысле, которое слово «кодекс» имеет во внутригосударственном праве; упомянутое предложение имело в виду просто-напросто заключение некоторого числа соглашений по вопросам, уже ранее урегулированным общими началами, но в отношении которых тем не менее возникали разногласия при их толковании и применении. Предложение было принято, и Ассамблея проголосовала за резолюцию (22 сентября 1924 года), в которой ходатайствовала перед Советом о назначении Комиссии юристов, возложив на нее подготовку предварительного перечня тех вопросов международного права, урегулирование которых путем международного соглашения казалось наиболее желательным и легче всего осуществимым. Предлагалось по сообщении этого перечня правительствам различных стран, в целях получения их мнения, заслушать в Совете доклад по указанным вопросам, а также по вопросу о порядке, которому надлежало следовать при подготовке соответствующих конференций. Предварительный перечень вопросов был подготовлен и сообщен правительствам, которые уже высказали свое мнение о большей или меньшей целесообразности внесения тех или иных вопросов на обсуждение. Хотя какое-либо заключение по данному поводу преждевременно, не было бы оснований заявлять. что даже з указанных выше скромных пределах подобное
предложение, очевидно, не обещает легкого и быстрого успеха[77].
Судя по некоторым признакам, можно было бы признать, что более благоприятная судьба ожидает идею кодификации международного права в Америке[78]. В 1906 году конвенция, ратифицированная 15 государствами американского континента, включая Соединенные Штаты Америки, постановила образовать Комиссию юристов, на которую была возложена задача подготовить проект кодекса международного частного права и кодекса международного публичного права для регулирования отношений между американскими государствами. В 1912 году Комиссия приступила к работам, весьма скоро прерванным войной; затем в 1923 году комиссия была реорганизована. Между тем, однако, в январе 1924 года руководящий совет Панамериканского союза, состоящий из дипломатических представителей различных американских государств при правительстве в Вашингтоне и заседающий под председательством государственного секретаря Соединенных Штатов, просил Американский институт международного права назначить в том же году специальную (ас! Ьос) сессию и представить результаты ее работ в вышеупомянутую Комиссию юристов. Институт собрался в Лиме в декабре 1924 года и одобрил в целом 30 проектов конвенций по различным вопросам международного права мирного времени. Насколько нам известно, эти проекты не получили официального утверждения и должны еще стать предметом изучения комиссии. Знаменателен, однако, тот факт, что они были подготовлены по требованию правительств и что государственный секретарь Соединенных Штатов, выступая 2 марта 1925 года в качестве председателя Панамериканского союза, высказал одобрение названным проектам («Оэётса1юп о! Атепсап т1егпа1юпа1 1ато. Рго]ес1з о! Сопуепйопз ргерагеё
а1 {Ье Кеяие${, оп Лапиагу 2п<1 1924, о! {Ье Ооуегшп§ Воагй 01 {Ье Рап Атепсап Ишоп 1ог {Ье соп$Шега{юп о! {Ье ш{егпа{ю- па1 Соттшззюп о! ]иг1з{5 2П(15иЬш1{{ес1 Ьу {Ье Атепсап 1п5{1{ц{е о! т{егпа{юпа1 1ау {о {Ье <Зоуегпт§ Воагй о! {Ье Рап Атепсап 11пюп»? МагсЬ 2, 1925, А^а5Ып§{оп, 1925).
Если исключается возможность и целесообразность кодификации в собственном смысле слова, то не исключается возможность и целесообразность регулирования определенных вопросов или предметов посредством коллективных соглашений. В этом случае приведенные выше возражения в значительной мере утрачивают свою силу, и неудобства могут быть в большой степени возмещены преимуществами ясности и точности, которые представляют писаные нормы по сравнению с обычаем. Деятельность, направленная к этой цели, составляет существенную часть программы научных обществ для изучения международного права, и в частности Института международного права, статья 1 устава которого предусматривает содействие «всем серьезным попыткам постепенной и прогрессивной кодификации международного права»[79].
Но и на практике идея кодификации уже достигла значительных успехов. Конвенции о мирном урегулировании международных столкновений и по вопросам права войны и нейтралитета, составленные на двух Гаагских конференциях (1899 и 1907 годов), точно соответствуют идее относительно замены неопределенных, шатких, несовершенных обычаев определенными, точными и исчерпывающими правилами.
Проблема кодификации представляется в совершенно ином свете, когда при отсутствии международных обычаев возникает необходимость прибегнуть к заключению коллективных договоров в целях скорейшего регулирования отношений между государствами по данному вопросу. Большая часть так называемых международных союзов (уний) отвечает задачам создания ех по'оо подлинных, в собственном смысле слова, норм международного права по вопросам, первоначально исключительно или преимущественно предоставленным свободному усмотрению отдельных государств и потому определявшимся нормами внутригосударственного права, различными в разных странах, или также двусторонними соглашениями, недостаточными для обеспечения соответствующих интересов. К этой категории относятся также конвенции по вопросам международного частного права, выработанные на Гаагских конференциях 1893, 1894, 1900 и
1904 годов; их значение: упавшее вследствие целого ряда денонсаций, а также в силу того обстоятельства, что большая часть из них не была восстановлена в силе в-отношении бывших вражеских государств по мирным договорам (см. статью 282 и сл.*. особенно статью 287 Версальского мирного договора и соответствующие статьи других мирных договоров), в настоящее время [имеются в виду 20-е годы XX столетия. — Ред.], по-видимомуг вновь укрепляется в связи с возобновлением конференций по инициативе правительства Нидерландов; пятая конференция, на которой было объявлено о предстоящем созыве шестой конференции, состоялась осенью 1925 года.
[1] Б. А п 2 П о 1 ! 1, ТЬеопа §епега1е <3е11а гезропзаЫШа <1е11о 51а1о пе1 сИгШо т1егпа2юпа1е. Пгепге, 1902.
[2] Б. А п 2 1 1 о Н I, II (31гШо шсегпахюпак пе1 §шеП21 1п{егш, Во1о§па, 1905.
[3] О. Л е 1 П п е к, 01е гесЬШсЪе >ч’агиг йег 5^аа^5Vег^гаее, *№1еп, 1880.
[4] См. Г. И. Т у н к и н, Основы современного международного права, М., 1956, стр. 17; Д. Б. Левин, Основные проблемы современного международного права, М., 1958, стр. 79; Л. А. М о д ж о р я н, Субъекты международного права, М., 1958, стр. 19.
[5] «Документы внешней политики СССР», т. I, М., 1957, стр. 12.
[6] «Гарантии безопасности по статуту Лиги Наций. Сборник документов по международной политике и международному праву», вып. IX, М.,
1937, стр. 81, 213.
[7] К. 5 I г и р р, В1ЬНо2гарЫе аи 6го11 йез ёепз е* Йез ге1а11опз т1егпаИопа1ез; Ьеубе, 1938.
[8] 5. Р г е у, Баз бИепШсЬ-гесЬШсЪе ЗсЫебз^епсЬ! ш ОЪегЛаНепг 1гп XII ипё XIII ^лгЬипйег!. Вейга§ гиг ОезсЫсЫе Йег уо1кеггесЬШ- сЬег 1п5Ши1юпеп, Ьигегп, 1928; К. Р. ЛУ г 1 @ Ь 1, МесНеуа! 1п1егпа1ю-
паНэш. Тпе сотнпЪиНоп о! 1Ъе теё1еуа1 СЬигсЬ 1о ШьегпаНопа! 1ату
[10] N. Р I е м I е г, Бос1ппа ]‘ипз шгегпаНопаНБ 311x1а Ргагюзсип> ёе ;1с1опа, ог<3. РгаесНсагогшп се1еЬегпшигп зтиёюгит 8. ТЬогпае $аеси1о
См. Н. ЬаихеграсЬт. Рп?аге 1ау зоигсез апд апа1о§1е5 о! 1лгегпа1юпа1 1а?;, Ьопйол, 1927, рр. 15, 16, 17, приводящего выдержки из Бейнкерсгука и Нейрона, свидетельствующие, что применение римского права к международным отношениям рассматривалось как следстзие рецепции, то есть как нечто совершенно иное, чем авторитет римского права как такового.
[12] $. Р и I е п (1 о г 1 I, Ьез йеуо1гз йе ГЬошше е: йи сИоуеп, *е1з ЯиЧи 1ш зол 1 рге5сг11$ раг 1а 1о1 па*иге11е. Тгайииз йи 1аип раг Л. Ваг- Ьеугас, 6 ейтоп ассогпра^пёе, сотп1е 1а ргёеёйелге, йез йеих й1зсоигз зиг 1а регпнззюп е! зиг 1а ЬёпеПсе без Ыз ег йи ]и§етеп! йе ЬеНэпиг зиг се! оиуга^е, ауес йез гёПехюпз йи тёте !гайисгеиг; ша1з геуие йе поиуеаи е! аи§телгёе й’ип §галй пошЬге йе похез, Сепёуе, 1747, уо1. 2. Итальянское издание: I йоуеп йе1Гиошо е йе! сШайто, 1аП сЬе а 1и1 йа11а 1姧е па!ига1е золо ргезспШ. БаПа уегзюпе ггапсезе й! Л. ВагЬеу- тас, ЬгайоНо е соп шо1ге ১шл!е соггеНо ей Шиз1га1о йа М. Огапй1, Уепег1а, 1761 —1767, уо11. 3.
[13] Издано Ваттелем под заглавием о 1 П и $ (С Ь г 1 5 11 а п и $), Лиз па!игае те^Ьоёо зс1епппса репгасгагат е!с. пипс рптит сит ёе Уайе1 аштаёуегзюшЪиз еато поУ15з1ша етепёа^ог е! аисНог, Ргапсо- 1иги — Ырз1ае (ЗосЛеьаз 7епе1а), 1764—1766, уоП. 8.
[14] Английское издание: О. В о п п о I й е М а Ь 1 у, ТЬе ргшс1р1ез оГ пе^опаиопз: ог, ап шггойисиоп то 1Ье риЪНс !аъ? ог Еигоре, юипйей. сп :геаие$ е1с. Тгапз1а1ей Ггош гЬе РгепсИ/2пс1 ей., Ьопйоп, 1761.
[15] Немецкое издание: 3. 3. М о 5 е г, Огипйзагге йез еигоргпзспеп 7б1кеггесЬлз‘т Кпе§з-2ейеп? уогшаЫз гит СеЪгаисЬ зетег 51аа1з- ипй Сап21еу-Асааеш!е ешлуопеп, ипй пил, гпИ ешет АпЬап§, уоп йет, \*а^ 1п АпзеЬил§ йез Ра^ше-СеЪепз Уо1кег-КесЫепз 1$т, ап йаз ЫсЫ §еБ1еШ. ТйЬш§ел, 1752; ]. М о 5 е г, Огипйзатге йез ]е121 йЬНсЬеп еигоргпзсЪел Уо1кеггесМз т Рпейепз-2епел, аисЬ алёегег ипгег йепеп еигора1зсЪел 5ои*ега1пеп ипй Маиопеп ги зокЪег 2еН 1йгкошшепйег тоШййгНсЪег- Напй1ип§еп, {-галкгиг! а/М., 1763.
[16] Английское издание: О. Р. М а г 1 е п з. Зишшагу о! 1Ье 1ау ог паНопз, гоипйей оп 1Ье ггеаНез апй сизгошз ох гЬе шойегп папопз о! Еигоре: \гиЪ а Из! ох 1Ье рплара1 тгеаНез, сопс1ийей зтее 1Ье уеаг 1748 йоуш го 1Ье ргезеп! Игле, шйкаИп^ !Ье \*огкз п ъ'ЫсЬ 1Ьеу аге 1о Ъе {оипй- 7гапз1а1ей 1'гош 1Ье РгепсЬ Ьу СоЬЬетг, РЫ1айе1рЫа, 1795.
[17] В. М 1 г к 1 п е * О и е 1 2 е V 1 1 с Ь, ЬЧпИиепсе ёе-1а КёусЛиНоп 1гапса1зе зиг 1е ёёуе1оррететй ёи ёгоИ т1егпа1юпа1 ёапз ГЕигоре опеп- 1а1е, «НесиеП ёез соигз ёе ГАсаёётше ёе ёго11 1П 1егпапопаЬ, 1928; лго1. 2
1929.
[18] Анцилотти рассматривает здесь войну как нечто связанное с самим-- понятием государства, а империалистическую политику — как логическое следстзие государства. Такое представление, типичное для многих буржуазных авторов, игнорирует сущность всей проблемы, а именно то, что войны порождаются общественным строем эксплуататорских государств, что з то время, о котором идет речь (конец XIX и начало XX века), войны и империалистическая политика обусловливались в крупнейших буржуазных государствах корыстными интересами класса капиталистов. В каши дни общественные силы, стоящие за мир, выросли настолько, что, несмотря; на сохранение капитализма в части мира, открылась возможность исключить мировую войну из жизни общества. — Прим. ред.
[19] В прямой противоположности с этим находятся высказыванкя- Шуберта ("№. Р. ЗсЬиЪеМ, 761кегЪилё ила ЗгаатззоиуегашШ. Б1е итуетЧип^ ёез у61кеггесМПсЪеп 5ои?егапНа1зёо§та$ 1т 2ейа11ег ёез- 751кегЬипёе5, ВегНп, 1929).
[20] Здесь необходимо добавить несколько слов о последующей эволюции Лиги Наций: а) полное исключение войны (Парижский пакт); б) усиление организации в смысле белее эффективной гарантии охраны прав- членов Лиги, поскольку война между ними исключается; в) изменения-- Устава Лиги Наций вследствие Парижского пакта (см. С а 1 1 и з, Ьа пизе еп Ьаггоогпе ёи Расте ёе 1а 5. ё. N. ауес 1е Рас1е ёе Рапз, Рапз, 1930).
[21] О. С Ь к 1 а V е г, Ье ёгоИ 1п1егпа1юпа1 ёапз зез гаррог!$ а*ес- 1а рпПозорЫе ёи ёгоп, Рапз, 1929.
[22] Е. С а 5 $ 1 г е г, ^та1иг-ил<3 УбИ^еггесЫ; 1ш Ыспхе йег ОезсЫсМе ипй йег 5у$1етап2сЬеп РЬПозорЫе, ВегПп, 1919; Ь. Ь е Р и г, Ьа 1Ъёопе с-и (Згой па1:иге1 йершз 1е XVII $ёс1е ет 1а состпе тойегпе. Рапв, 1928, «Кес. а. соигз йе ГАс. йе йгой тгегп.», го1. 18? 1937, III, р. 259 е! 5е^.
[23] Мне представляется необходимым объяснить, что я понимаю под позитивным празом, прежде чем утзерждать, что непосредственным предметом настоящего исследования является международное позитивное право. По этому зопросу я могу сослаться также на статьи, напечатанные в «21$сЬг. I. бп. НесЬЪ, Вё. VIII, № 4, 1929, особенно на вторую: С. И е 1 V е с с Ь 1 о, СЪег ё!е ЗтааШсЬкеИ ёе5 НесЫз; М. 5 I о с к Ь а ш- тег, Ве§гш ипё Веёеи1ип§ ёег КесМзрозШуЛа*; С. В 1 г к а $, Рзеи- ёорозптзггшБ ипё РзеиёопагиггесЫзкЬге т ёег Уо1кеггесЫ5^15$еп5сЬа?1, «215сЬг. I. У61кеггесЬЬ, Вё. XVII, 1933, № 1, не имеющую большого значения, но содержащую полезные данные об отношении важнейших современных авторов к положительной и естественно-правовой концепциям международного праза.
2 Д. Анцклоттн
[24] Правопорядок, то есть порядок любого данного общества, не может не иметь смысла, и этот смысл определяет его логическое построение и взаимоотношения составляющих его частей. Это относится как к правопорядку в его целом, так и к каждому отдельному институту. Логическая форума есть план, согласно которому приводятся в порядок содержание к методическое распределение материала. У. В и г с к Ь а г (I 1, Ме1Ьойе ипй 5у$еш йез КесЫз, 2йпсЬ, 1936, 5. 107.
[25] А. С а V а ё И е г 1, Кё^1ез §ёпёга1ез 6и йгоИ бе 1а ра1х, Рапз,
1930, «Кес. б. соигз йе Г Ас. йе йг. 1п1егп.г, *о1. 36. 1929, I; С. Ь о п §о, ОтПо т1етагюпа1е риЪЬНсо е ргЬ’а1о, соп раг11’со1аге пяиагбо а1 сот- тегсю. Согзо <Н 1е2юш зи аррилп, Ра<Зога, 1930.
Р V. Ь 1 5 г I, Ье йгоИ тгегпаИопа1. Ехрозё зуз1ётаИяие, 1гааисИоп 1гап$а1зе сГаргёз 1а 9е ё(3. аИетапйе (1913) раг О. 01(1е1, Рапз, 1927.
[27] 4. АиП., Вопп, 1928.
[28] 2е ёШ., 3 уо1., Рапз, 1930.
[29] Р. С. 5 с Ь т 1 (Н, Вепга§е гит 5*аа1з- ипё У61кеггесЬ! ёег Беи1- зсЬеп, Ке§епзЪиг§, 1796; исправленное и дополненное издание. Ргапк- 1игх — Ье1рг1§, 1797; Л. Н а с зс Ь е к, Уб1кеггесМ а1$ $уз1ет гесЬШсЬ Ъеёеи1затег 51аат:зак{е, Ье1р21§, 1923; 1ёеш, Уо1кеггесМ 1т Сгипёпзз, Ье1рг1§, 1926; англ. издание—«Ап оиШпе от 1п1егпаиопа1 1ато>, Ьопёоп, 1930; С. 5 с Ь а ей’ ег, Н. В го ё е, Уо1кеггесЫ, 9—11 исправленное и дополненное издание, Ье1р21§, 1928 в сборнике «Сгипёпзз ёез рпуагеп ипё бпепШсЬеп КесЫз зоше ёег Уо1к5У1ПзсЬаПз1еЬге»| Вё. 15; С. А. № а 1 2, Уезеп ёез У51кеггесЫз ипё КгШк ёег У51кеггесМз- 1еи§пег, «НапёЬисЬ ёез У51кеггесЫз$, 51ии§аг1, 1930; А. Н о 1 ё Р е г п е к, ЬеЬгЬисЬ ёез У51кеггесЫз, 2 Вапёе, Ье1р21§, 1930— 1932; Н. V/ 1 п^епз, Бег Уо1кеггесЬШсЬе 5сЬи1г ёег паиопа1еп, зргасЬ- ПсЬеп ипё геП^бзеп МтёегЬепеп, «НапёЬисЬ ёез У61кеггеспхз», 5ги:{- §аг1, 1930; Е. У а п з е 1 о Уо1кеггесЫ:. Еш1йЬгип§ ш ё1е Ргах1з ёег Згаатеп, ВегПп, 1931; К. 5 1 г и р р/Огипёгй^е ёез розШуеп Уо1кеггесЫз, Вопп — Ко1п, 1932; К. КпиЪЪеп, Б1е Епт^гкк1ип§ ёег ёеигзспеп У61кеггесЫз^аззеп5спа1Ч зеп ёеш Уеикпе§е, «21зсЬг. !. У51кеггеспЬ, Вё. XVI, № 4—5, 1932, обширный обзор германской науки периода войны и послезоенного времени, включая венскую школу. Е. У о 1 § а з 1, Уб1кеггесЫ. МП етет зузктаИзсЬеп Уегг'егсЬтзз ёег убГкеггесЬШсЬеп КоПекНууепха^е уоп Сип КйЫапё, «Баз §езатгл1е Беи1зсЬе НесМ 1п 5уз1ешапзсЬег Багзхе11и炙, ТеП XIII, ВегПп, 1934; о з е 1 Ь. Кипг, Тпе «У1еппа ЗсЬооЬ апё Ш1егпа1юпа1 1ау, перепечатанное из «Меу Уогк Ш1уегзиу Ьау <2иаг1ег1у Неучен», уо1. XI, № 3, 1934, Ктетс Уогк, 1934, ясное и исчерпывающее изложение с полной библиографией названной школы. N. О й г к е, Уо1к ипё Уб1кеггесЫ, «Вепгаде гит бггепШсЬеп НесЫе ёег Ое§епчуагЪ, Неп 5, 1935 — излагает концепцию международного права с точки зрения немецкого расизма. Н. Б г о з 1, Огипё1а^еп ёез Уб1кеггесЬг5, МйпсЬеп — Ье1р21§, 1936; рецензия Кадри в «АгсЬЛую ё1 ётпо риЪЪПсо*, уо1. II, Газе. I, ра§. 228 е* зе§5.; из нее следует, что это произведение представляет собой значительный и оригинальный труд, посвященный скорее основным понятиям международного права, а не изложению системы. Рецензия Р. Блюндхорна в «215СПГ. I. 6!!. КесЫ>, Вё. XVII, 1937, № 4, 5. 526 п., ставит автору в упрек отрыз от действительности и невыясненность вопроса, соответствует ли его понимание позитивного права фактам международной жизни.
[30] А. V е г ё г о з з., У61кеггесЫ. «ЕпгукЬрасНе ёег КесЫз- ипё 51аа1$- У1ззепзсЪат, ВегПп, 1937; об этом исследовании см. Е. Еп&е1Ъег§, «Кеу. §ёп. ёг. шгегп. риЬПс», 1939, № 1, р. 36 е* зеч., где показано, насколько резко Фердросс изменил свои прежние взгляды.
[31] ,1. Ь. В г 1 е г 1 у, ТЬе 1ау оГ НаНолз. Ап т1гоёисиоп 1о Гпе т!ег- па1юпа1 1ауо! реасе, Ох!огё, 1928, 2 её., 1936; А. Р. Н 1 § § 1 п з, 51:иё1е5т т!егпаиопа1 1аит апё ге1а1юпз} СагпЬпё^е, 1928; Л. Р. V Ш 1 а т з, СЬар- 1ег$ оп сиггеп! 1П1егпаиопа1 1ауапё 1Ье Ьеа§ие о! ]Тапоп5, Ьопёоп, 1929;
Н. Ь а и I е г р а с Ы. ТЬе зо-саПеё ап§1о-ашепсап апё сопипеп!аГ $сЬоо1з оГ ’-.Ьои^Ь! ш т1егпа*юпа1 1аиг. «ТЬе ВпизЬ Уеаг Воок о! 1п1егпа- Иопа! 1аиъ, 1931, р. 34 е! зея.; Н. А. 5 га Г I Ь, Сгеа! ВгКат апё 1Ье 1а^г о! Ктаиопз. А зе1есНоп ог ёосишептз П1из1га1т§ тЬе уМе^з о! 1Ье Ооуегп- теп! 1П 1Ье Ь'ппеё Кдп^ёот ироп тагхегз о! 1п1егпапопа1 1а^, уо1. I, 51а- гез, Ьопёоп, 1932; Ь. О р р е п Ь е ! т, 1п1егпг1юпа1 1ау, уо1. I, Реасе; *о1. II. 01зригез, Уаг апё КеиггаШу, 5 её., Ьопёоп, 1935—1937 (VI её., 1947, VII её., 1948—1952).
[32] Н. У Ь е а 1 о п, Е1етеп1з о! т1е/па1:юпа1 1а^, 6 тЬ Еп^ПзЬ её.,, полностью переработанное, значительно дополненное А. Веггнёа1е КепЬ,г Ьопёоп, 1929.
[33] Первое издание: Н. "У. Н а 1 е с к, 1п(егпа1юпа1 1ау; ог, ги1ез- ге^и1аипе 1Ье 1п1егсоиг$е о! $Шез 1П реасе апё ъгаг, 5ап Ргапс1зсо, 1861 ^
[34] В. В. Р о Н е г, 1п1егпапопа1 Стсз, Мето Уогк, 1927; Л. I. Р и е п 1 е. 1тегпа1юпа1 1ато аз аррПеа то 1оге1§п $а1ез, СЫса^о, 1928; Е. С. 5 1 о то е 1 I, 1п1егпаМопа1 1ау. А гез^етеп! оГ ргтс1р1ез ш соШогтИу ас!иа1 ргасисе. Кеъ* Уогк, 1931; по характеру и содержанию указанные труды имеют скорее политический, нежели юридический, оттенок. Р. В. Р о I I е г, А шапиа! сП^ез! о! сотшоп т1егпа1юпа1 1а^; тоНЬ 1Ьеогеиса1 апй Ызхопса1 шггойисИопз апй а сНзсиззюп о! 1Ье 1и1иге о! 1п1:егпа1лопа1 1ато, Ьопйоп, 1932. Обзор североамериканской литературы, появившейся после первой мирозой войны, см. Л. Ь. К и п 2, Б1е погй- агпепкашзсЬе У61кеггесЫ5',лт15зепзсЬап зеИ йеш Уе11кпе§е. «21зсЬг. I. оп. КесЬЪ, Вй. XIV, №3, 1934; М. В. А. К. уоп К е <3 П с Ь, ТЬе Ьа? оГ па1юпз, \7ог1<3 Ьеа^ие 1ог Реппапеп* Реасе, РЬоешх (Апгопа), 1937.
[35] А. А п 1: Ь е г о, О «Нгепо шгегпасюпа!, Рог1о, 1923.
[36] Ь. К о (1 г 1 § и е 5 Реге1 г а, Рппспрюз с!е сНгеНо 1пгегласю- па1. Шо с!е Лапегго, 1902—1903, 2 уо11; Е. Ь. В 1 й а и, ЙегесЬо 1п1егпа- сюпа! рйЬПсо, 4 ей., ВиепоБ Аугез, 1924. 2 *о11.; Б. А п 1 о к о 1 еТ1 2, Тга- 1аао с!е бегесЬо т1егпасюла1 рйЬПсо еп иешро йе раг, 2 е(3. ашпеп1а<1а у риезга а1 (На, Виепо5 Аугез, 1928, 3 уо11.; I. К и 1 2 Могепо, Ьессюпез (1ес1егесЬо1п1егпас1опа1 риЬПсо,3 *о11., Виепоз Аугез, 1934—1935.
[37] Л. Р. А. Р г а п с о 1 5, НапйЬоок *ап Ьех то1кепгесЫ, 2тоо!1, 1931 — 1933, 2 уо1.; РЬ. К 1 е 1 п I т е з, 1п1е1 (11пе то! Ьег го1кепгесЫ, Нааг1еш, 1936.
[38] ,1. 5р!горои1оз, Тпёопе §ёпёга!е ёи ёго11 тгегпаИопа!. Рапз, 1931; 1ёет, ТгзИё гЬёопяие ег ргаНяие ёи ёгои т^егпаНопа! риЬНс, Рапз. 1933; 5. 5 е I е г 1 а ё е з, нрзое издание под заглавием «Согзо
ё1 а!г1гго 1п1егпа2]опа1е риЪЪПсо», А1епе 1937.
[39] На венгерском языке: Р Р а 1 и Ъ е 1 у 1, А11агпкб21 Ло§, уо1. I, Рёсз. 1936 — первое систематизированное руководство общего характера по международному праву на венгерском языке; автор — профессор международного права и директор Государственного института международного права Пештского университета. Второй том посвящен процессуальному праву и праву войны. Полнота, ясность и точность изложения составляют достоинство этого труда. Работа представляет собой не столько изложение предмета споров между школами и не столько попытку создания собственной теории международного права, сколько изложение вопроса о понятии международного права. Эта работа — итог многолетнего преподавания и размышлений автора над предметом.
[40] О. Р. /. М а г I е п з, ЕггаЫил^еп тегктойгд1§ег РаПе дез пеие- геп еигора1зсЪеп Уо1кеггесЫз т етег ргакизсЬеп 5>атт1ип§ уоп 51аа1з- зсЬгтеп аПег Ап 1п детзслег илд !гап2б51зслег ЗргасЬе. МеЬз! е1пет Ал- Ьал§е уоп Оезеиеп илд Уегогдлип§;еп, уе!сЬе т ет2е1пеп еигоргпзсЬеп Зиахел йЬег д!е УоггесЫе аизтоаги§ег СезапсЦел ег§ал§ел зтд, ОбИт- §ел, 1800—1802 , 2 Вапде: Е. С. 5 1 о то е 11, Н. Р Мил- го, 1п1егпаиопа1 сазез, 2 уо1.. Ьопдоп. 1916; К- 5 I г и р р, НесЬ!зШ1е аиз дет У61кеггесЬх, ВегПп, 1927; Е. Бе У 1 1 1 Б 1 с к 1 п з о п. А зе- 1ес!юп 01 сазез апд о1Ьег геадт§з оп 1Ье 1ато о? паиопз, сЫеИу аз Ц 1з т- 1егрге1ед апд аррНед Ьу ВгШзЬ апд Атепсап соиг1з, Nето Уогк, 1929; М. О. Н и д з о л, Сазез алдогпег тагепа1з оп т1егла1юпа1 1ато, «Атеп- сал СазеЬоок Зепез», 51. Раи1, 1929 (2 ед., 1936); Нет, 1л1егпаиопа1 ад]ид1сапоп5, апс1еп! апд пюдегп (Ш5*огу алд доситеп^з), Нето Уогк, 1929—1930; Н. Р о Ь 1, А. ЧУ е § л е г, РаПе илд Рга§еп дез УбШеггесЫз, ВегНп, 1930; А. V е г д г о 5 $, КесМзШ1е аиз дет Уб1кеггесЫ, ^1еп — Ье1р21§, 1931; Р. С о Ь Ь е I 1, Сазез оп тсегпаНопа! 1ато (уок I, Реасе),
5 ед., Ьу Р. Тетр1е Сгеу, Ьопдоп, 1931.
* Журнал «ХеЛзсЬпП !йг УоГкеггесЪЬ с 1944 года прекратил свое существование. — Прим. ред.
[41] «Ке*ие ёе агоИ 1п{егпа1тпаЬ, основанный и руководимый А. Лапраделлем и Политисом, издается в Париже с 1927 года; «ХеИзсЬпП:1йт аи$- 1апё15сЬе5 оиепШсЬез ЙесЬ! ипё Уо1кеггесЬЬ, орган Института иностранного государственного и международного права, руководимый
В. Брунсом, издается в Берлине с 1929 года. Советский журнал международного права — с января 1928 года. [Советский журнал «Международное право» был основан а 1928 году как орган секции международного права Общества деятелей советского права при Первом Московском государственном университете. В 1928 году вышли № 1 и № 2—3 этого журнала. В последующие годы журнал не выходил. Статьи по международному праву печатались в различных правовых и политических журналах. В настоящее время они печатаются з журналах: «Советское государство и правое, «Известия высших учебных заведений. Отдел — Правоведение», «Международная жизньэ. ^Мировая экономика и международные отношения» и др.—Ред.] «МогсНзк Т1дззкгШ 1ог 1тегпапопа1 Не! о§ Лиз СепИит, Ас1а Зсапдтаука Липз Оеп-Нит», уо1. I, 1930, !азс. I, КоЪепЪауп [с 1951 года слился с журналом «Лиз ОепПиш, МогсПзк Пдззкп!! 10Г Ро1кеге1: о§ т1ег- паИопа1 РпуаггеЬ]. «Кепз1а йе дгер! гпгегпаПопаЬ — орган румынского Института международного права, редакторы Н. Тнтулеску Д. Негулеску, № 1, сентябрь 1930 года.
[42] Японский журнал включает две серии: первая, на французском языке, называется «Неуие (шепзиеИе) де дгоИ шгегпа1юпа1 (е{ сНр1ота- ^ие)» и выходила с 1902 по 1927 год, т. I — XXV, под руководством Т. Терао, С. Такахаши и С. Ямада. Вторая серия начала выходить в 1927 году (т. XXVI, международный комплект) под английским заглавием «ЛоигпаГ (1Ъе) ог шхегпаНопа! 1ато апд д1р1ошасу», главный редактор
С. Ямада. Как первая, так и вторая серия изданы в Токио на японском языке (КокизаПю Оакко!).
[43] В 1927 году в Париже учреждена «Ь’Асадёппе сНр1ота1^ие 1п1ег- паиопа1е», в состав которой входят юристы и дипломаты и которая издает отдельными томами «Зёапсез е* 1гатаих>. Она стазит одной из целей кодификацию международного права, для чего в ее составе имеется специальная комиссия.
[44] Е. М а у е г, Э1е зипзИзсЬе Ка1иг Йез Уо1кеггесЫ5 (диссертация), МйпсЬеп, 1918. Цитирована у Вальца («Уе$еп йег Уо1кеггесЫз ипй Кп- Ик <3ег Уб1кеггесЫз1еи§пег>, 51ии§агт, 1930). Следует несколько уточнить и развить основания возражений против существования международного права, идя по пути, намеченному Вальцем, а именно отрицание не существования международных корм, но правового характера этих норм. ЛУ. Киррегтапп, Б1е Еп1'?лск1ип§ <3ез УбШеггесЫзЪе^гШз т Йег
[45] Нравственный закон как проявление божественной воли обязывает людей, взятых либо индивидуально, либо в качестве представителей различных общественных групп, рассматриваемых как интеллектуальные сущности, отличные от составляющих их в данный момент отдельных ин- дизидоз. Таким образом, и государство подчинено также нравственному закону в том смысле, что деяние, исходящее от обозначенной таким названием общественной группы, составляет предмет нравственной оценки. Нормы нравственности, единообразные по форме, применяются все-таки различным образом к индизидам как таковым и к группам, в соответствии с различным характером и целями, свойственными как тем, так и другим. Предписания этики, обращенные к государству, имеют, следовательно, и могут иметь особое содержание, отличающее их от содержания предписаний, относящихся к индивиду. И поскольку дело касается государства, возможно допустить, что содержание норм изменяется в зависимости от того, идет ли речь об отношениях государства к индивидам или к их группам, зходящим в состав^ самого государства, или же к иностранным индизидам и группам, и в особенности к другим государствам. Предписания нравственности, применимые к отношениям государства с индивидами и группами вне его, и з частности с другими государствами, образуют так называемую международную нравственность. Нормы, составляющие ее, отличаются от правовых норм не сзоим содержанием, которое может быть тем же самым, но своей формой. Нравственный прогресс в международных отношениях выражается в первую очередь в том, что определенные нравственные понятия становятся содержанием правовых норм (например, воспрещение проявлений жестокости по отношению к неприятельским комбатантам, лишенным возможности причинять вред).
См. Н. К г а и з, Ьа шога1е ттегпаНопа1е. «Нес. д. соиг5 де Г Ас. де дг. 1т.», уоЬ XVI, 1928, р. 436 ег зед., его мысль о том, что нравственность, з отличие от принципоз иного рода (права, политики, обычаез и правил вежливости), заполняет всю область международных отношений, и в частности отношений правовых, в высшей степени верна: любая норма, любой юридический факт подлежит также нравственной оценке. Но разве это не так и в отношении права, если допустить, что право не имеет пробелов? Краус же (в упомянутой работе), по-зидимому, допускает, по крайней мере теоретически (?), что можно мыслить область отношений вне права.
[46] Здесь следует упомянуть о международной этике и отослать к работе Крауса («Седапкеп йЪег 51аа15е1Ьоз 1Ш ш^егпаНопакп УегкеЬг», ВегПп, 1925; 1деш, Ьа шога1е 1п1егпаНопа1е, «Нес. д. соигз де Г Ас. де дг. ш1егп.>, ;о1. XVI, 1928).
[47] Существование различных категорий норм не означает, что деятельность государств подпадает под действие тех или других из них. Допустимо, что одно и то же действие может определяться нормами различного порядка. Так, любое действие может всегда подвергаться правовой оценке, даже если оно носит преимущественно политический характер. (Это применимо к известному вопросу о различии споров политических и юридических.) Пожалуй, здесь или в ином месте целесообразно упомянуть различие между нормами, действующими безусловно,, и нормами, действующими лишь поскольку субъект ставит себе определенные цели (кормы и правила целесообразности). См. также С о ё а с- с 1 Р 1 $ а п е 1 П , Ь’аппиПате^о ёе§Н аШ атхштзтгатп, ра§. 28' з姻§. Включая в данном пункте указанное различие, можно посмотреть, не следует ли устранить из текста слова: «при удостоверенном наличии определенных предложений»; мне представляется, что нельзя сказать, чтобы безусловные правила или нормы требовали определенных п.ред- положений.
[48] А. Бесепс! еге РеггапсПеге, Би рпшпре «расха 5ип1г зегуапёа* сопз1ёёгё сотше 1а погте !опёатеп1а1е ёи ёгоИ 1п1егпапопа1^ «ЛИзсеПата Ра1хоЬ, ВагсеПопа, 1931.
[49] О значении не нуждающегося в доказательстве предположения- см. ВигскЬагёт, ор. сИ., «УегЬаНип§5Погтет 5. 248—249. Может представить интерес выдержка из Аристотеля, приведенная в- примечании (5. 249).
[50] У. Р. К о е ш е г, ТЬе ет:Ыса1 Ьаз1з о! т1егпа1юпа11ау, СЫса§о, 1929; Н. К г а и з , Эаз РгоЫет т^егпаНопакг зшНсЬег Огёпип§ Ъе1 1хпта- пие1 Кап*. ОбШп&еп, 1930; V. N. Г) 1 т И с Ь, Ьа соиг1о151е тхета- иопа1е е* 1е ёгой ёез §епз, Рапз, 1930.
[51] О возражениях против нормы рас!а 5ип(: зегуапда, как основной нормы правопорядка, см. V. Вгип$, Баз У51кеггесЪ! а1з КесЬ!зогд- пип§. 5. 28 (указано в прим. 1 к настоящей главе).
[52] О позиции, занятой по вопросу о Огипдпогт Кельзеном в его «Не1пе НесЫз1еЬге», специально в отношении международного права см. соображения Питамича в рецензии на книгу Кельзека в «2!5сЪг. г. би. КесЪЪ, В д. XV, № 3, 5. 410—416, и в особенности 5. 413 II. «№- зргип^зпогт»: С. А. У а 1 2 , Б1е ЬТгзргип§зпогш 1ш 5уз!ет дез 5!аа!з- ипд У51кеггесЫз, «АгсЬ. д. 6Й. КесЫз», N. Р., Вд. 19, № 1, 1930, весьма важная работа как образец острой критики теории, а также поскольку там приводится и анализируется вся литература по данному предмету. 'Мне кажется, что в литературе понятию 11гзргип§зпогш придается гораздо большее значение, нежели я полагал. По моему мнению, следует •остаться на позиции, которую Вальц называет аналитической логикой. Кельзен и Фердросс понимают 11гзргип§зпогш как таковую по отношению ко всему праву в целом. Между тем А. Меркль и В. Генрих понимают Ь7гзргип§5погт как основу того или иного данного правопорядка (см. № а 1 г , ор. сИ., в особенности 5. 34 !!.). Я бы сказал, что единство права есть чисто отвлеченное понятие, но что единство правопорядка принадлежит к эмпирической реальности или опыту и объясняется Игзргип^зпогт, особо присущей каждому порядку. Это не столько норма, придающая всем прочим обязательную силу3 сколько норма, определяющая, каковы нормы, принадлежащие к данному правовому порядку. По вопросу об основной норме правового порядка см. В игскЬагдт,
Ог§ашза!юп е!с. (ор. сп.), «Ог§атза!штзспе Уог5сЬп!!еп», 5. 205 И. Если основная норма есть то же, что конституция, то можно было бы сказать, что правило рас!а зип! зегуапда есть норма конституционная или просто-напросто конституция международного правопорядка. Таково действительно мое мнение. Не норма рас!а зип! зегуапда как таковая есть предположение, — она есть корма, норма правовая. Предположением служит обязательная сила этой нормы как правозой нормы
б том смысле, что она есть факт, полагаемый без возможности последующего доказательства, потому что, как справедливо говорит Буркхардт, правовая сила нормы может быть заимствована только из другой правовой нормы. И, наконец, доходят до такой точки, где доказательство прекращается, ибо всякое дальнейшее рассуждение невозможно. Эта точка во внутригосударственном праве есть норма, определяющая законодательную власть (5. 207 II.), а в международном праве — рас!а зип! •зегуапда.
22 Это связано с тем фактом, что сообщество государств есть отношение координации.
[54] Полагаю, что придется еще более уточнить характер и значение начала рас*а зип! зег*апёа как в отношении формы, которую принимают нормы права в международных отношениях (в противоположность велению. свойственному внутригосударственному праву), так и з отношении его значения как правового принципа. В том и другом отношении может также быть полезно исследование Буркхардта (ор. сИ.), во-первых, для различения правовых норм и правовых сделок (см. в особенности гл. I, часть I, а также часть III работы «Э1е гесЪхз§е5сЬаГШсЬе Уег1аззип§*)» во-вторых, для рассмотрения значения правовой сделки, и в особенности договора з правопорядке и основы принципа расха зип! зегуапёа (см. ч. I, разд. 1, гл. I; по вопросу об оснозании обязательности догозоров см. прим. 1 на стр. 5).
[55] О. V е ё е 1 ЬЛёёе (Гёуо1ииоп, 1а 50С1ё1ё т!егпапопа1е е! 1е ёгоп ёез ^епз, «Кег. &еп. ёе ёгоН шхегп. риЬНс*, 1939, № 1, интересная статья, в которой автор критикует учение, согласно которому международное право в своем развитии якобы следует по пути развития внутригосударственного права и что оно якобы предназначено выполнять в международном общении ту же функцию, какую право зыполняет во внутригосударственном общении. Автор показывает, что международное
[56] По вопросу о природе Лиги Наций как простой разновидности и видоизменения предшествовавшего международного общения см. А. I г к , РгоЫет бег У61кеггесЬ15Ш55епзсЪа*1:, Виаарез!, 1932.
[57] Сюда откосится проблема сознания в применении к праву. Если право есть понятие формальное и логическое, категория духа, и не зависит от эмпирических проявлений, сообщающих ему то или иное содержание, то, по-видимому, проблема должна разрешаться независимо от каких- либо элементов соглашения. Для более детального рассмотрения этого вопроса см. А. Ь е у 1 , Ье ргоЫёте зипсНцие ёе 1а 5. ё. Н., р. 22 е* зея. Следует также уточнить понятие правопорядка, приводимое Романо.
[58] Данное положение развивается для того, чтобы доказать существование науки международного права. О философско-правовых концепциях, относящихся к этому зопросу, см. в особекнсстн_3 и г с к Ь а г (1 I , И1е Ог^ашзаиоп дег КесМ$§етет5сЬа1{,ч ей., 5. 127, где четко развивается положение, что организованным 'обществом в первую очередь является то, которое имеет не только организационные нормы (таковым, является также и межгосударственное сообщество), но, кроме того, и: органы должностных лиц. способных принудительно осуществлять право,, изменять его и т. д. (чего отчасти недостает международному общению).. Против этого возражает Кельзен, (ГЫд., сН., 5. 128). Кельзен настаивает* на том. что при отсутствии особых органов все участники общения призваны осуществлять празо и в иззестном смысле являются органами. Буркхардт справедливо критикует это положение. См. также А. I г к, РгоЫет дег У61кеггесЫ$\'155еп$сЬаи, в которой приводится цитата из Канта: «Любое учение, если око должно быть системой, то есть целым, упорядоченным согласно принципам, называется наукой». Кап! Ме- 1ар31у$5сЬе Апхап^гйпде дег На1игУ155еп5сЬа!1, IV, 5. 457.
[59] Л. I. Р и е п т е, 1п1егпаиопа1 4ау аз аррПес! 1о !оге1§л 51а1ез. Вет§ ап апа1у$5 о! 1Ье ]ип<3ка1 зхагаз о? 1оге1§п 51а1ез т Атепсап рпзрги- с!елсе, СЫса§о, 1928.
[60] Этот пункт касается весьма важного вопроса, сзязанного~с самим способом понимания международного правопорядка, а именно, существует ли область деятельности, не имеющая'значения в юридическом отношении? Или же вся сфера свободы действий субъектов представлена правом? См. V. В г и п з, Паз Уб!кеггесЫ а1з НесМзогёпип^, 5. 39. Имеет ли значение з юридическом отношении самая свобода как таковая или только дей- стзие, нарушающее ее?
[61] Дело Ьо^ив. Здесь следует упомянуть также о вопросах исключительной юрисдикции, в смысле абзаца 8 статьи 15 Устава Лиги Наиий; см., кроме того, Т. В а 1 у, Ботезпс з'ипзсНсИоп (Версальский договор, статья 15, § 8), «Кеуие йе аг. 1п1. е! 1ё§. сотр.», 1929, № 1; 5. Т а с Ь I, Ье зоиуегаше^ё е1 Ппбёрепйапсе с1е ГЁхат ет 1ез ^ие5^^оп5 1п1ёпеигез еп йгоп ш1егпа1юпа1, Рапз, 1930.
[62] С. М о г е I 1 1, 1/айаТ1атеп1о йе1 йт11о тхето а1 сИгШо т!ег- пагюпа1ет а!сгте гесегт созпгигют, «Шг. (И (Иг. 1п1егпа2.»? 1933, № 1, работа важна также для рассмотрения вопроса о взаимоотношении внутреннего и международного права.
[63] IV. 5 с Ь ш б е, Аг!. 4 йег КекЬзуепаззип^ ипй (Не ап§1о-атепка- шзсЬе КесЫзрагбгте «1п1егпаНопа11а^ 1$ а раг! о! соттоп 1аьг», т ТЬеопе ипй Ргах15 (диссертация), ВегПп, 1927; Р. М 1 е с к. Б]е Апегкеппип§ йег Не§е1п йез Уб1кеггесМз 1т 5тпе йез Аг1. 4 йег Ке1сЬзгепаззип2 (диссертация), Не1йе1Ьег§ 1928. Спорные соображения в смысле статьи 4. германской конституции см. Вигск’пагй!, ор. сИ., 5. 381; Ь. С г о з зГ ор! сИ..
[64] В настоящей главе следовало бы также сообщить о применении международного права внутригосударственными судами и внутригосударственного права — международными судами (вопрос о «клаузуле», ныне стоящий перед Постоянной палатой международного правосудия). Во- .просу о судебном применении международного права посвящена работа: У. А <1 е г Ь о 1 (3, 1пшетоеН кбппеп "(Не Сгипёза^е ёез псМегНсЬеп Ргшип^згесМз, (Не ёеп ёеитзсЬеп Могтеп де^епйЪег §епеп, У61кеггесЫз- погтеп §е§епйЬег гиг Апчуепёипд коттеп? (диссертация),1 Вгез1ат1, 1926.
[65] Конструктивные правила и общие принципы права близки друг другу. Я полагаю, что на этой основе можно преобразовать учение об источниках, намеченное здесь, учитывая то, что является истинным в мнении, которое усматривает в общих принципах международного права источник этого права (см. библиографию к гл. 5, в особенности работу Фердросса).
[66] I. V/ а с к е г п а § е 1. Б1е Вейеитип^ ае$ Когшепуег1га§е$ 1ш Уо1кеггесЫ, «21$сЬг. 1йг 5сЬуе12еп$сЬе5 ЁесЬЪ, N. Р., Вё. 50, 1931, работа имеет важное значение. По-вндимому, понятие 1'огтелгепга§ впервые возникает во внутреннем праве, и Вакернагель на основе этого понятия проводит различие между договорами-законами и договорами- сделками. Если я правильно понимаю, нормативный договор есть договор, в силу которого стороны обязуются взаимно действовать согласно определенным нормам; договорный элемент состоит в предпосылках, тогда как содержание договора дано в нормах. Этот вопрос рассматривается в связи с теорией источников международного права. Если принять эту мысль, то есть если возможно отличать договор нормативный от прочих, то представился бы случай отнести к теории договоров и вопрос о «способе выведения предпосылки, сообщающей нормам их обязательность».
[67] Последний том из этой серии (XXXIX) вышел в свет в 1942 году.
’ ] Л. 5 с Ь т а и 5 5, Ет1еиип§ ги дег Зхаагз-'ШззепзсЬап ипд Ег- 1еигегип§ дез уоп Шт пегаиз§е§еЬепеп Согропз ]ип$ §еп!1ит асадет!с1 ипд аПег апдегеп зеИ теЬ.г а1з гч/еу (еп) ЗесиНз Ьег §езсЫоззепеп Вйп- ] дшззе, Рпедепз- ипд-Сотгаеппеп, Тгас{а1еп,Ье1рг1'2, 1741—1747; 2 Вапде, I, Б1е Шзтопе дег Ва1апсе уоп Еигора, дег Вагпеге дег Шедег1апде, дег ■оезхеггасшзсЬеп Запспошз рга§тап’сае, ипд апдегег даЫп §еЬоп§еп 5а- сЬеп ипд Тгас1а1еп, 1741, II. В1е Шз1опе аНег гшзсЬеп деп погд15сЬеп Ротепгеп, Бапешагск, 5сЬ\’едеп, Кизз1апд, Ро1еп ипд Ргеиззеп §езсЬ1оз- •зепеп ТгасШеп, 1747: I. I а п г а г 1 п !, I рппсхраН {гаиа*1 ро1Шс1 1га ${аи еигоре! да1 1648 а! 1878 огдтаН е зоттапатеп1е езрозН соп по{е •егаздэ1е Шиз1:га1:1уе, К姧ю ЕтШа, 1895—1896; 2 уо11., I: БаПа расе д1 и^ез'ЬрЬаПа а11а пуо1иг1опе хгапсезе (1895), II: БаНа пуо1игюпе !гапсе5е а! Соп^геззо д1 ВегНпо (1896).
[69] Ь. Ь е Риг, С. С Ь к 1 а V е г, ЯесиеП ёе 1ех1ез ёе ёгоН ш- 1егпагюпа1 риЬНс, Рапз, 1928 (2- ёё. Рапз, 1934); ,1. Р. N 1 Ь о у е г, Р. Со- и 1 е, ЯесиеП ёе 1ех1ез изие1з ёе ёгоИ ш1егпаНопа1, 2 уо1з., Рапз, 1929; РоПизсЬе Уегтга§е, Ьгз§. 1пзШи1 1йг аиз1апё1зсЬе5 бЯепШсЬез ЯесМ ипё У61кеггесМ. ВегПп, 1936; ЧУ. ^ а с Ь е, 5уз1еш ёег Ракге: ё1е роНп- зсЬеп Уег1га^е ёег Ыаспкпе^згеп, ВегПп, 1938; дополняет Р. В а г а п- ё о п, Оаз 5у51еш ёег роПНзсЬеп $аа1зуег1га§е зей 1918, «НапёЬисЬ ёез У51кеггесЫ:з», 31ии§аг1, 1937, Вё. IV, 2. АЬи
[70] Учение об обычае есть вопрос, требующий особенного внимания к новым течениям в науке; по существу, я продолжаю считать, что моя концепция верна, но необходимо расширить понятие обычая и, может быть, изменить само название, чтобы, таким образом,.принять то положительное, что имеется в так называемом необходимом и конституционном праве международного сообщества. Следует иметь в видукнигу: Я. Р г о V 1 п с 1 а 1 1, ЬЧттиши §1ипзё121опа1е ёе§П 51аи з1гатеп, Раёоуа, 1933. Для теории обычая полезно прибегнуть к понятию сот топ !атс (англ. общего права); А. Я а е з 1 а ё, «Бгой соийишег» е! «рппс1рез §-ёпёгаих» еп ёгоН: 1пгег- паНопа!, азтор полагает, что разницы между ними нет, ибо «общие принципы» или «юридическая конституция* также имеют основой соблюдение.
Интересный очерк, в котором, по-моему, еще раз доказывается возможность придать понятию обычая настолько широкое значение, что можно было бы включить сюда новые общие принципы в смысле принципов, связанных с конституцией сообщества, о котором идет речь. хМожет быть, противопоставить неписаное право праву писаному? Ноизписаного права извлекаются неписаные принципы. М. К й га е И п, Бге Ыпдепде КгаН дез <ЗеуоЬпЪеи5гесМ5 ипс! 1Ъге Ве^гипскт^. ТйЫп^еп, 1929; Н. Мокге, ТЬеопе без Ое^оЬпЬеизгесМз. РгоЫегпеп1^1ск1ип^ ипд 5уз1ет, 1,А11§е- тете КесЫз^Ьеопе; 2, ТЬеопе дез <леш)ЬпЬеП5гесЫз, ^еп, 1932, эта последняя книга содержит критическую оценку теории исторической школы и некоторых последующих учений и относится скорее к общей теории обычая, нежели к международному праву, но представляет, однако, интерес как обзор современного состояния теории, составляющей необходимую предпосылку теории обычая как источника международного празаг и, в частности, выяснения существенных элементов международного обычая. У. Сонет, (Ьа соиште еп дгоН сопзШипоппе! тгегпе е* еп дгоп сопзШииоппе1 тгегпаиопаЬ Епу1за^ёе ргзпс1ра1етеп1 дапз зез гар- рог!з а*ес 1ез аи^гез тодез де сопз1а1а1:юп ди дгоН, Рапз, 1932) отвергает теорию «молчаливого соглашения» и устраняет всякое различие между международным обычаем и общими принципами права в смысле статьи 38 Статута Постоянной палаты международного правосудия. Л. М о о гг КесЫ ипс! ОетооЪпЬеНзгесЫ. Е1пе Аизетапдетзе^ип^ пш Напз Мокге ипд ги^1е1сЬ ет Вепга§ гит ТЬеопе дез КесМз ипд дез Се?/оЬпЬеП5гесЫзг «21;5сЬг.1. 6Г1. КесЬЬ, В д. XIV, 1934, Не!1 5); особенно заслуживают внимания в этом исследовании соображения о различных значениях Огипдпогш и «обычного права» (5. 561 п.). Следует иметь в виду также и прежде всего то, что касается способа различения писаного права (права с преобладанием элемента нормативного) и неписаного (с преобладанием элемента фактического соблюдения), оба элемента необходимы в понятии права. Ь. Коре1шапаз (Сизтогп аз а шеапз от гЬесгеаиоп о! 1птетаиопа!1а?;,«ВгШ5П Уеаг Воок о1 1п*егпаиопа1 Ьа\?з?} 1937). автор придает мало значения практике государств ввиду ее политического характера и неопределенности. Обычай, по мнению автора, по существу есть дело юриспруденции. Обычное право есть «судебное правотворчество» — ^д^е-гладе 1а^.
[71] Н. Ь а и 1 е г р а с Ь ! , ор. сЛ., автор выступает против основной точки зрения, принятой з настоящей работе.
[72] Е. О. у а п Воеие1аег, Кес1ег1ап(3$спе т1егпатюпа1е агЪи- га§ез 1и$$сЬеп 1581 еп 1794, ЬеШеп, 1929; К. 5 с п из 1 й, Б1е ЯесМззрге- сЬип§ ёез згапсЛ^еп т1егпа1юпа1еп СепсЫзЬо^, т ЕесЫззаиеп ёаг§е$- 1е1Н, 51иг1§аг1, 1932.
32 Л. Н. К а 1 5 1 о п,- ТЬе 1ачу апс! ргоседиге о! т1егпаиопа1 тЪи- пак, геу* есЗ. 51ашогс1, 1926. Историческим обзором международных арбитражей, который сам автор рассматривает как дополнение к вышеназванному труду, является его работа «1п1егпа1юпа1 агЪИга^юп Ггот А1Ьепз
1о Ьосагпо», 51ашогс1— Ьопбоп, 1929 (см. также К а 1 з 1 о п, 5ирр1е- тепт го 1926 геухзей ес!Шоп о! (Ье аъ? апё ргосеёиге оГ т1егпа1юпа1 1г1- Ьипа1з, 51ап*огс1 — Ьопйоп, 1936); Аппиа1 Ш^ез! о! риЬНс ш1егпа1юпа1 1ато сазез, ей. А. Р. Мае Кта1г, Н. Ьаи1еграсМ, уо1. I, 1925-М 926; уо1. II <1927—1928), Ьопйоп, 1931.
[74] С. К и Ы а п (3, $уз1ет ёег уб1кеггесЬШсЬеп Ко11екпууег1га§е а!5 Веига§ гиг КоёшкаИоп ёез Уд1кеггесЫз, Ь.гб§. 1пзШит без г61кеггесЫз уоп ИшуегзНах К1е1, 2 Ео1§е, АЪЬапё1ип^еп гиг юг1зсЬгеИепёеп Коёш- ка{юп ёез т1егпа!юпа1еп КесЫз, 1929, НеП 3, первая часть содержит ясный, точный, исчерпывающей обзор деятельности Лиги Наций в области кодификации международного права, а четвертая часть содержит библиографию кодификации международного права. К- 5 1 г и р р , Оие1- аиез гёПехюпз зиг ипе соёШсаиоп ёи ёгои ёез §еп5. «УпзсеПагла Ра1- хоЬ, Вагсе11опа, 1931; Л. Ь. Кипг, ТЬе Ьа^ оГ па1юпз, згаис апё ёу- паетпс, «Атепсап Лоигпа1 о! тхетаиопа1 Ьау/з>, уо1. 27, ДЪ 4. 1933 (о проб- леме преобразования международного права).
[75] Современное положение вопроса о кодификации международной права изложено в докладе Веберга в Институте международного права на сессии в Стокгольме в 1928 году, опубликованном в «2!зсЬг. Г У61кег- гесЫ», Вё. XV, 1930, № 1 под заглавием «Бег аи§епЬПскПсЬе 51апё ёе* КоёШса^оп ёез У61кеггесЫз ш Еигора ипё Ашепка».
[76] Б. С а $ а 1 1 з, Рппслрп ГопаашепьаН сН ип сосПсе ттегпагю- па!е с!е1 атИо (1е11е ^епII. Вга! 1873.
[77] Здесь следует привести материалы о Гаагской конференции 1930 года и результатах ее работы: См. «Огап СопуепИопз апё сошшепхз оп паИспа- Шу, гезропзШПИу с? з1а1ез тог т]ипез 1о аНепз, апё 1егп1опа1 уа!егз, ргерагеё Ьу 1Ье КезеагсЬ ш 1п1егпаиспа1 оГ 1Ье Нагуагё Ьаъ* ЗсЬсоЬ, У/азЫп^хол, «929 (5ирр1етеп! !о 1Ье «Ат. Лоит. т!егп. *о1. XXIII, Лг° 2, специальный номер); Л. О. С и е г г е г о. Ьа соёШсаиоп ёи ёгои шгегпаНопаЬ Ьа ргегтёге СопГёгепсе (Ьа Науе, 13 тагз— 12 ау- п1, 1930). Вводная часть М. 5 1 Ь е г 1, Рапз, 1930.
[78] «А соёШсасао атепсапа ёо ёзгеКо ЫегпасюпаЬ Босишепгсз ошаа- ез. соШ§1ёо5 е риЬПсаёоз рог огёет ёе 5иа Ехсе11епс1а о зпг. ёг. Осгаую Мап§аЬе1га, пг1ш51го ёе'ез1аёо ёаз ге1асоез ех!егюгез рсг 5Пую Ногпего ГПЬо», Ню ёе ^пе1го, 1927, 7 уоЬ; Л/М. У ер ез, Ьа соёШсасюп ёе1 ёегесЬо 1п1;егпас1опа1 атепсапо у 1а сопГегепаа ёе Ню ёе Лапе1го. Вс^оиа. 1927: А. N. Ь е § е г, Ьа соёШсапоп ёи ёгоН ёез §епз е! 1ез сопГёгепсез ёез ]ипз1ез атёпсатз, Рой-аи-Ргтсе, 1929; Р. I. и г г и п а, Ьа соёШсаиоп ёи ёгои т1егпа1юпа1 еп Атёпахие, «Нес. ё. соигз ёе Г Ас. ёе ёгои т- гегпаНолаЬ, 1928, II; Рапз, 1929;^. М. У е р е з, Ьа СопГёгепсе рап- атёпсате ёе Ута е! 1ез рго§гез ёи ёгоИ ёез §епз, «Неуие §ёпёга1е ёе ёгои ш1егпа11опа1 риЬНс», 1939, № 5.
[79] «КарротЧ АЬ'агег, зиг 1а СойшсаИоп йи йгоИ т1егпа1юпа1 аПпзИ- 1и1; йе йгоп т!егпапопаЬ. зеззюп йе Кеу Уогк, 1929. Речь идет о Предварительном проекте, послужившем основой для обсуждения данного вопроса в комиссии института, которой было поручено рассмотреть его <см. «Аппиа1ге йе ПпзШи* йе ОгоН 1п*егпа1:юпаЬ, 1929, уо1. I).
| |
На главную >>>
