Ответственный редактор профессор Г. А. АКСЕНЕНОК

ГЛАВА IV

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

§ 1. Сельскохозяйственная деятельность как предмет правового регулирования

Современное буржуазное аграрное законодательство охватывает две различные, хотя и тесно связанные меж­ду собою, области правового регулирования. Одна из них, область земельных отношений, связанных с сельско­хозяйственным производством, — отношения земельной собственности, сельскохозяйственной аренды и других форм производного землепользования, отношения, свя­занные с землеустройством, с земельным оборотом, с наследованием земельных участков и другие отношения, объектом которых является земля сельскохозяйственно­го назначения. Другая область отношений, охватываемых современным аграрным законодательством, — сельскохо­зяйственная деятельность, связанная с использованием земли как средства производства. Эта область аграрных отношений после первой мировой войны становится предметом специального правового регулирования.

Круг вопросов, которые в буржуазном обществе охватываются аграрным законодательством, и соответ­ственно с этим объем аграрного законодательства раз­личны на различных этапах развития капитализма. Этот объем значительно более узок на заре капиталистиче­ского развития и в эпоху промышленного капитализма. Первоначально аграрное законодательство охватывает только земельные отношения. Вопросы землевладения, землепользования и землеустройства, раздела земель­ных угодий, установления индивидуальной частной соб­ственности на землю, распределения земли между раз­личными классами и классовыми группировками — вот
круг тех вопросов, которые в основном стояли в центре внимания аграрной политики буржуазии в эпоху про­мышленного капитализма. Все законодательство в этой области в течение XIX века в основных буржуазных странах сводилось к установлению порядка ликвидации феодальных отношений и их пережитков (выкуп повин­ностей, ликвидация земельных сервитутов и т. п.), к развитию институтов земельного залога и форм аренды, к организации льготной покупки земли и т. д. Если не считать отдельных законодательных актов, изданных в связи с ликвидацией феодальных земельных отношений, и отдельных законов, ставивших своей задачей задержать процесс экспроприации крестьянства и обезлюдение де­ревни, все аграрное законодательство укладывалось в рамки гражданских кодексов: земельная собственность — в раздел о собственности, земельная аренда — в раздел имущественного найма и т. д. С обострением аграрного вопроса в эпоху империализма значительно расширился объем аграрного законодательства. Его предметом ста­новятся не только земельные отношения (хотя их зна­чение еще более увеличивается), но и вся совокупность отношений, связанных с сельскохозяйственным произ­водством. Интересы монополий в условиях роста проти­воречий капитализма требуют вмешательства не только в земельные отношения, в регулирование форм земле­пользования, но и в сельскохозяйственную деятельность.

Сельскохозяйственная деятельность как таковая ста­новится предметом правового регулирования. Буржуаз­ное государство начинает вмешиваться в хозяйственную деятельность лиц, использующих землю для сельскохо­зяйственного производства, оправдывая это вмешатель­ство общими интересами, интересами нации, так как сельскохозяйственное производство обеспечивает про­питание всего народа, «частные» интересы в данной об­ласти должны быть подчинены «публичным» интересам, «общему» благу.

Это законодательство касается множества самых разнообразных вопросов, в частности, различных орга* низационных вопросов. Структура и деятельность сель­скохозяйственных органов, арбитража между земель­ными собственниками и арендаторами, аграрная юрис­дикция в более широком смысле, сельскохозяйственная кооперация, сельскохозяйственный кредит и ряд других 174

вопросов чисто производственного характера составляют содержание данной области аграрного законодатель­ства. Вместе с крушением принципов так называемого «экономического либерализма» на сцену выступает за­конодательство по принудительному регулированию рынка сельскохозяйственных продуктов, устанавливают­ся стандартизация, принудительные цены, вводится го­сударственная монополия на отдельные продукты, про­изводится контингентирование производства и т. п.

Это, конечно, часть системы принудительного хозяй­ства, которая была широко использована воюющими странами во время первой мировой войны и в различ­ных странах проявлялась по-разному. Эта система со­хранилась в той или иной форме после первой мировой войны, достигла в капиталистических странах своего апогея во время второй мировой войны и существует в различных масштабах и в настоящее время. Особый ха­рактер и особое значение принудительное регулирование приобретает в области сельского хозяйства. Особенно характерна в данном отношении была Германия. В об­ласти сельского хозяйства в Германии первые поста­новления о твердых ценах на хлеб были изданы 28 ок­тября 1914 г. С конца 1914 года были взяты на учет все наличные хлебные запасы. С 25 января 1915 г. вся тор­говля хлебом была монополизирована в руках государ­ства. Постепенно в сферу государственного регулирова­ния попадают все важнейшие сельскохозяйственные продукты. Тотальный характер система принудительного хозяйства, в том числе в области сельского хозяйства, приняла в Германии во время фашистского режима. Во Франции в 1931 —1932 гг. правительство Тардье ввело систему контингентов. В 1931 году был принят винодель­ческий закон, в 1933 году — закон о пшенице, устанав­ливавший минимальную цену на пшеницу, ниже которой не разрешалось ни продавать, ни покупать. Затем число законов, декретов и постановлений по принудительному регулированию рынка сельскохозяйственных продуктов постоянно увеличивается.

После второй мировой войны по этому пути пошли Англия и Соединенные Штаты Америки.

Порожденная правящими кругами США обстановка «холодной войны» дала возможность государству до некоторой степени взять под контроль размещение
определенных культур, от которого пострадали мелкие фермеры и выиграли крупные.

Указанные мероприятия были содержанием двух за­конов, изданных в 50-е годы — Рес1ега1 Сш1 Ргорег1у ОеГепзе Ас!, 1951 и ЭеГепзе Ргос1ис1юп Ас1, 1950 (с по­правками 1953 года).

Общая часть названных законов содержала декла­рации о якобы существовавшей «угрозе» Соединенным Штатам. Далее, относительно продуктов и материалов, имеющих, как сказано, «критическое» и стратегическое значение, был предусмотрен особый план размещения и производства, порядок заключения сделок и исполне­ния заказов. Для осуществления этих целей правитель­ством создавались специальные агентства.

Для того, чтобы определить, какая часть обширного законодательства по принудительному регулированию, охватывающего производство, сбыт сельскохозяйствен­ных продуктов, аграрный кредит, контингентирование производства, ограничение посевных' площадей, ограни­чение помола и т. д., должна быть причислена к аграр­ному законодательству, необходимо установить понятие сельскохозяйственной деятельности как предме­та правового регулирования по современному законо­дательству основных капиталистических стран.

В первую очередь сельскохозяйственная деятель­ность связана с использованием земли как средства производства. Сюда относятся, следовательно, обработ­ка земли, лесоразведение и содержание скота, земледе­лие, лесное хозяйство и животноводство. Сюда же дол­жна быть отнесена деятельность по переработке сель­скохозяйственной продукции, если она тесно связана с основным хозяйством.

Сяязь с землей ставит определенные границы как для экономического, так и для правового понятия сель­скохозяйственной деятельности. Нельзя всякую дея­тельность, связанную с сельским хозяйством, считать сельскохозяйственной и нормы, ее регулирующие, вклю­чить в аграрное законодательство, если эти нормы и деятельность непосредственно не связаны с производ­ственным использованием земли. Так, вне аграрного за­конодательства остаются нормы, устанавливающие та­моженные пошлины на сельскохозяйственные продукты, нормы, регулирующие деятельность торговых организа- 176
ций, синдикатов и трестов, предметом деятельности ко­торых являются переработка и торговля сельскохозяй­ственной продукцией. В Германии в период фашизма было создано так называемое «продовольственное со­словие», в состав которого включались не только произ­водители сельскохозяйственной продукции, но и все промышленники и торговцы, связанные с сельскохозяй­ственной продукцией. Включение этой области отноше­ний в аграрное законодательство расширяет его безгра­нично, и оно превращается в конгломерат самых разно­образных правовых норм, мало связанных между собою.

С точки зрения предмета, регулируемого аграрным законодательством, к сельскохозяйственной деятельно­сти должна быть отнесена та деятельность, которая не­посредственно связана с обработкой земли, с производ­ством сельскохозяйственной продукции. Поэтому, кроме земельного законодательства, сюда относится и законо­дательство по принудительному регулированию произ­водства на сельскохозяйственной земле, а из области регулирования торгового оборота (принудительные це­ны), из области сельскохозяйственного кредита и пр. только те правовые нормы, которые тесно связаны с производственной деятельностью на сельскохозяйствен­ной земле.

Расширение аграрного законодательства за пределы узко-поземельных отношений привело к включению в него правового института сельскохозяйственного пред­приятия в качестве центрального правового института в сфере регулирования сельскохозяйственной деятель­ности.

Поэтому проблема сельскохозяйственной деятельно­сти как предмета правового регулирования тесно свя­зана с проблемой сельскохозяйственного предприятия как экономической и правовой категории.

§ 2. Сельскохозяйственное предприятие как правовой институт

Сельскохозяйственное предприятие как экономиче­ская категория всегда являлась предметом изучения со стороны экономистов и экономической науки. С точки зрения экономической науки всякое предприятие, в том

12 л. и. Дембо                                                                             177
числе и предприятие сельскохозяйственное, является ор­ганизованным единством, экономическим целым, кото­рое объединяет различные факторы производства для достижения определенной хозяйственной цели. Для то­го, чтобы предприятие стало не только экономической, но и правовой категорией, оно должно достигнуть опре­деленного уровня организованности, необходимо, чтобы его организация приняла специфически правовую фор­му. В эпоху капитализма в области сельского хозяйства это наступило значительно позднее, чем в области про­мышленности.

Типичные для эпохи промышленного капитализма буржуазные гражданские кодексы и в первую очередь французский Гражданский кодекс Наполеона ограничи­вались в отношении сельского хозяйства только вопро­сами регулирования земельной собственности и вопро­сами установления порядка ее использования, в частно­сти, путем создания института сельскохозяйственной аренды, оставляя в стороне все остальные вопросы сель­скохозяйственной деятельности и сельскохозяйственного производства. Это подчеркивается большинством бур­жуазных юристов, занимающихся аграрным законода­тельством. В течение XIX века единственно, что прини­малось в расчет законодателем в деревне, это была земельная собственность. Земельная собственность рас­сматривалась тогда как бесценное завоевание индиви­да *. Итальянский Гражданский кодекс 1865 года гово­рит о собственнике, об эмфитевте, об издольщике. За этими фигурами не выявляется лицо производителя, в Кодексе 1865 года не отражена ни сельскохозяйственная деятельность, ни производство, ни переработка, ни реа? лизация продукции^[1]. Такая же картина в германском Гражданском кодексе. Мысль о том, что сельскохозяй­ственное предприятие обладает правовым единством,, не нашла законодательного закрепления в германском Гражданском кодексе. В Гражданском кодексе имеются лишь отдельные положения, закрепляющие связь между отдельными элементами хозяйства в интересах креди­тора. Так, в § 98 инвентарь, скот, семена рассматри­ваются как принадлежность имения. Согласно § 586 Гражданского кодекса арендатор обязывается сохра­нять инвентарь; § 593 требует, чтобы арендатор по окон­чании срока аренды оставил во дворе все необходимое для продолжения хозяйства

Хотя в германском праве имеется понятие крестьян­ского двора, законодатель не объединил семью, как юридическое единство, а предоставил это обычаю^[2]. По­нятие крестьянского двора в законодательстве ФРГ не связано с крестьянским хозяйством и не является фор­мой сельскохозяйственного предприятия. Понятие кре­стьянского двора имеется лишь там, где имеется едино­наследие. «Двором» считается владение, налоговая стои­мость которого не менее 10 тыс. германских марок, при­чем прежние единонаследные дворы считаются «дво­рами».

Иное положение появляется в законодательстве зна­чительно позже, когда обострение аграрного вопроса в буржуазном обществе, обострение противоречий, между земельными собственниками и арендаторами, аграрные кризисы, обострение противоречий между крупным и мелким хозяйством, классовая борьба в деревне приве­ли к созданию аграрного законодательства, затрагиваю­щего не только земельные .отношения, но и отношения, связанные со всей сельскохозяйственной деятельностью. В буржуазном законодательстве сельскохозяйственная деятельность становится предметом регулирования с того момента, когда наступает кризис принципа эконо- номического либерализма. В связи с государственным вмешательством в сферу производства и обращения в законодательстве выкристаллизовываются новые право­вые институты и среди них институт сельскохозяйствен­ного предприятия. Предприятие, как организованное единство, приобретает правовое бытие.

Во Франции сельскохозяйственное предприятие как правовой институт формируется в законодательстве на­чиная с первой мировой войны. Сельскохозяйственное предприятие получило юридический статус с введением во Франции сельскохозяйственного налога на доходы предприятия. Предприятие выступает как юридическое лицо по закону, от 19 июля 1928 г., который признал продолжающимися все договоры найма, заключенные предприятием независимо от смены владельца. Измене­ния порядка наследования земледельческих хозяйств (ст.ст. 815, 832 и 866 ГК) превратили семейное имуще­ство вместе с земельным участком в предприятие, про­должающее после смерти владельца не только свое эко­номическое, но и правовое бытие.

В ФРГ принцип правового единства сельскохозяй­ственного предприятия нашел свое отражение в законо­дательстве о земельном обороте, в запрещении отчу­ждения и аренды, если «порядок хозяйствования на зе­мельном владении представляется во вред народного питания» или если приобретатель «не хозяйственно спо­собен», а также в принципе единонаследия в крестьян­ском дворе.

В Италии формирование предприятия как юридиче­ского института, в том числе и сельскохозяйственного предприятия, нашло свое отражение в законодательстве в 1942 году при объединении гражданского и торгового права в новом Гражданском кодексе, где понятие пред­приятия, фигура предпринимателя и т. п. вошли в спе­циальный раздел Кодекса (книга 5).

Сельскохозяйственное предприятие представляет со­бою прежде всего экономическое единство. Оно состоит из совокупности имуществ, составным элементом кото­рой является земля. Имущество находится под общим управлением. Титул владения имуществом может быть различным. Земля, сельскохозяйственный инвентарь и другие средства производства могут быть собственно­стью предпринимателя или находиться в его владении на арендном праве. Земля может входить в состав пред­приятия на различных основаниях: часть земли — в каче­стве собственности предпринимателя (единоличной или семейной), другая часть земли может приарендовываться.

Предприятие само по себе не обладает правами юри­дического лица; оно может быть таковым, но может им и не быть, и именно это наиболее частый случай. Ме­жду тем предприятие выступает в обороте как правовое единство. Хозяйство в целом несет своим имуществен­но

ным субстратом ответственность по долгам; имущество, являющееся объектом предприятия, его элементом, может служить законным залогом в обеспечение выполнения обязательств и т. д. Хозяйство в целом как предприя­тие может подчиняться специальным правилам наследо­вания, подпадать под принцип недробимости, словом выступать как некое правовое единство. Экономическим, и соответственно этому, правовым единством охвачены земельный участок вместе со всеми другими необходи­мыми элементами земледелия — живым и мертвым инвентарем, жилыми и хозяйственными постройками. Это обычно и называется крестьянским двором, хотя проблема сельскохозяйственного предприятия как пра­вового института имеет и значительно более широкое и общее значение.

Французский Гражданский кодекс воспроизводит в ст. 832 данную законом от 15 января 1943 года харак­теристику земледельческого предприятия (хозяйства), «...составляющего экономическое единство, которое как по площади, так и по движимому и недвижимому иму­ществу, составляющим это хозяйство, может обеспе­чить жизнь крестьянской семьи, пользующейся по­мощью двух постоянных рабочих, и может быть освоено этой семьей...».

Не только экономическое, но и правовое единство не нарушается, если земельные участки, составляющие не­раздельную часть предприятия, находятся во владении главы хозяйства на основе различных правовых титу­лов, т. е. частично на праве собственности, частично на арендном праве. Правовое значение этого состоит в том, что после смерти хозяина все участки составят единый объект, который перейдет целиком к наследни­ку, удовлетворяющему требованиям ст. 832 Граждан­ского кодекса К -

Однако ст.ст. 815 и 832 не имеют универсального применения. Они применяются к хозяйствам ниже опре­деленного максимального размера и определенной стои­мости, которые, в зависимости от района, устанавли­ваются министерскими приказами. В результате мелкие

и средние хозяйства не подпадают под действие этого закона и могут дробиться, как и прежде

Принцип экономического единства сельскохозяй­ственного предприятия во французском аграрном зако­нодательстве имеет применение также и в арендном праве. Закон предоставляет собственнику земли право изъятия у арендатора земельного участка либо для пе­редачи его своим детям для присоединения сданного третьему лицу земельного участка к своему хозяйству в целях расширения своего предприятия, и притом при условии, если изымаемый земельный участок по своей природе, местоположению и оборудованию пригоден для создания единого хозяйства. Принцип экономического единства предприятия находит свое выражение также в праве преимущественной покупки. Если единая зе­мельная собственность раздроблена и ‘передана в арен­ду различным арендаторам, то закон обязывает соб­ственника ставить на продажу каждый участок раз­дельно для того, чтобы обеспечить каждому арендатору право преимущественной покупки земельного участка, составляющего базу его хозяйства. Таким путем обеспе­чивается защита экономического единства каждого от­дельного хозяйства.

Более широко разработан институт сельскохозяйст­венного предприятия в итальянском праве.

Итальянский Гражданский кодекс 1942 года сле­дующим образом определяет в ст. 2082 общее понятие предпринимателя: «Предпринимателем является тот, который профессионально занимается экономической деятельностью, направленной на производство, обмен или обслуживание». Статья 2086 добавляет к этому, что предприниматель является главой предприятия и от него иерархически зависят его «сотрудники». Таким образом, предпринимателя как лицо, олицетворяющее предприя­тие, характеризуют четыре признака: а) профессиональ­ный характер деятельности, б) экономический характер деятельности, в) деятельность в сфере производства, об­мена или обслуживания, г) руководство этой деятель­ностью. Гражданский кодекс специально говорит и о сельскохозяйственном предпринимателе. Статья 2135

Кодекса гласит: «Сельскохозяйственным предпринима­телем является тот, кто осуществляет деятельность, направленную на обработку земли, лесоразведение, со­держание скота и связанную с этим деятельность. Свя­занной деятельностью считается деятельность, напра­вленная на переработку или отчуждение сельскохозяй­ственных продуктов».

Следовательно, сельскохозяйственное предприятие — это организация деятельности, связанной с земледелием, животноводством и лесным хозяйством. Сюда присоеди­няется деятельность по переработке и продаже лишь той сельскохозяйственной продукции, которая входит в круг нормального ведения земледелия, т. е. деятельность по переработке и продаже должна быть связана с зем­леделием. Предприятия по переработке сельскохозяй­ственных продуктов и сырья, равно как и предприятия, торгующие сельскохозяйственной продукцией, не при­числяются к сельскохозяйственным предприятиям, и ре­гулирование этой деятельности не входит в сферу аг­рарного законодательства.

Юридический анализ сельскохозяйственного пред­приятия должен исходить из характеристики основных элементов предприятия как правового института.

Следует различать предприятия юридических лиц и предприятия физических лиц.

Предприятия юридических лиц в свою очередь раз­личаются на предприятия публичных юридических лиц и предприятия частных юридических лиц. Данная клас­сификация имеет особенное значение в условиях раз­вития принудительного регулирования, когда в буржуаз­ных государствах создаются различные организации ка­питалистов, которым предоставляются права публичного юридического лица (например, «Корпорация по делам фермеров» в США, «Национальное управление по тру­доустройству бойцов» и различные аграрные консор­циумы в Италии и т. п.). Предприятия частных юриди­ческих лиц — это акционерные общества й товарищества, различные кооперативы и т. д.

Предприятия физических лиц также подлежат клас­сификации по целому ряду признаков, определяющих экономическое, социальное и правовое лицо предприятия.

Все эти моменты очень детально разработаны в итальянском аграрном законодательстве, пожалуй, с
такой полнотой, как ни в одной другой капиталисти­ческой стране.

Итальянский Гражданский кодекс в ст. 2083 уста­навливает также общее понятие мелкого предпринима­теля: «Мелкими предпринимателями являются непосред­ственные земледельцы, ремесленники, мелкие торговцы и те, которые осуществляют профессиональную деятель­ность, организованную преимущественно собственным трудом и трудом членов семьи». Это различие между крупными и мелкими предприятиями имеет правовое значение, так как закон устанавливает для них различ­ный режим.

Итальянский Гражданский кодекс предусматривает в качестве нормальной формы для сельскохозяйствен­ного предприятия простое товарищество. В ст. 2249 Кодекса говорится, что деятельность товарищества регу­лируется постановлениями о простом товариществе, поскольку члены товарищества не пожелали учредить товарищество другого типа.

Весьма своеобразна постановка проблемы право­субъектности в итальянском праве в тех случаях, когда хозяйство ведется несколькими лицами при отсутствии юридического лица. Отсутствие юридического лица при наличии нескольких физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, часто встречается в аграрном законодательстве Италии, где существует че­тыре правовых формы предприятия (хозяйства),принад­лежащего совокупно нескольким лицам и образующего собою юридическое единство, не будучи юридическим лицом: 1) сельскохозяйственное семейное объединение,

1)  испольщина, 3) издольный колонат и 4) животновод­ческое содружество.

Сельскохозяйственное семейное объединение — это крестьянский двор. Он не предусматривался ГК 1865 года, но в ГК 1942 года была включена ст. 2140, которая гласит, что «молчализые»^[3] семейные объеди­нения в области ведения сельского хозяйства регули­руются обычаями».

Наличие крестьянского двора предполагает суще­ствование неподеленного семейного имущества, род­
ственной связи, совместного проживания, общего уча­стия в труде и доходах. Отдельные члены семьи могут иметь свое личное, индивидуальное имущество. Во главе семейного объединения стоит правитель, или хозяин, обычно, хотя и не обязательно, старший. Для ведения домашних дел имеется правительница (хозяйка), не обязательно жена главы хозяйства. Глава является представителем семейного объединения во взаимоотно­шениях с третьими лицами *.

Испольщина также предполагает наличие крестьян­ской семьи с общим нераздельным имуществом и со­вместным ведением хозяйства. Итальянский Гражданский кодекс рассматривает испольщину как предприятие, а испольщика с семьей как предпринимателя. Вместе с тем сдатчик, участвующий частично своим инвентарем в ведении хозяйства на его земле несколькими исполь­щиками (и их семьями) и получающий долю продук­ции, является организатором собственного предприятия и в качестве его главы предпринимателем. Это имеет существенное значение не только для уяснения юриди­ческой конструкции, но и для установления природы отношений. Особенно это рельефно выступает при из­дольном колонате. Дело в том, что при издольном коло­нате стороной в договоре является не семья колона, а единолично колон, по существу наемный рабочий, имеющий право на получение доли урожая. Между тем и здесь хозяйствующим субъектом является семья ко­лона, которая в некоторых взаимоотношениях с третьими лицами выступает в качестве определенного правового единства.

Наконец, четвертой правовой фигурой, в отношении которой в итальянском праве ставится вопрос о специ­фической правосубъектности, является животноводче­ское содружество. При разрешении проблемы право­субъектности здесь возникают те же вопросы, что и в отношении издольщины. Весь вопрос сводится к тому, кто является по существу хозяйствующим субъектом — лицо, принимающее на содержание скот, его семья или обе стороны договора по типу простого товари­щества.

Предприятие как экономическая и правовая категория предполагает наличие определенной организации и прежде всего организации средств производства и орга­низации труда.

Необходимейшим элементом предприятия является организация средств производства, которую итальянский закон обозначает термином «хозяйство». В ст. 2555 итальянского Кодекса хозяйство определяется как «комплекс организованного предпринимателем имуще­ства для осуществления предприятия». Здесь дано об­щее определение, но оно имеет особое значение в об­ласти аграрных отношений, где этот комплекс, особенно в крестьянской семье, отграничивается от личного иму­щества отдельных членов. Далее, в области сельского хозяйства понятие «хозяйство» как комплекс организо­ванного имущества имеет еще то значение, что это иму­щество может включаться в общий комплекс по раз­личному правовому титулу. Земельный участок может принадлежать владельцу хозяйства на правах собствен­ности и на основе иного правового титула. То же самое касается и сельскохозяйственного инвентаря, живого и мертвого, оборотных средств, кредита и т. д.

Понятие «хозяйство» как комплекс имущества имеет существенное значение при принудительном отчуждении и при наследовании, опять-таки больше всего в кре­стьянском хозяйстве. Во французском праве, где такое определение отсутствует в Гражданском кодексе, оно впервые установлено в судебной практике кассацион­ного суда в 1876 году. Кассационный суд признал уста­новление судебной инстанцией, что «движимое имуще­ство было предназначено для неделимого хозяйства», достаточным мотивом для признания раздела недействи­тельным вследствие нарушения ст.ст. 826 и 832 Граж­данского кодекса в редакции 1804 года К Тем самым не- дробимость распространяется не только на земельный участок, но и на сельскохозяйственный инвентарь, по­стройки и прочее имущество, составляющее хозяйство крестьянской семьи, что выражено в новой редакции ст. 832 Гражданского кодекса.

Устанавливая толкование ст. 57 ордонанса от 17 ок­тября 1945 г. об оценке имущества при расчетах арен­датора с земельным собственником, французский кас­сационный суд подчеркнул, что он исходит при этом из принципа экономического единства сельскохозяйствен­ного предприятия, в целях обеспечения которого сдат­чик должен к концу срока аренды получить от аренда­тора все элементы предприятия.

Однако юридическое закрепление экономического единства сельскохозяйственного предприятия имеет своей целью не только установление материальной от­ветственности, обеспеченной имущественным комплек­сом, в интересах кредиторов и сохранение «жизнестой­ких» крестьянских хозяйств. Установление правового единства сельскохозяйственного предприятия в капита­листических странах на современном этапе имеет также определенный социальный смысл, обеспечивая государ­ственное вмешательство в борьбу мелких и крупных хо­зяйств. Оно облегчает поддержание того типа хозяй­ства, который в данный момент по экономическим и по­литическим соображениям представляется наиболее соответствующим аграрной политике, проводимой гос­подствующими классами. Устанавливая правовое един­ство сельскохозяйственного, предприятия, государство облегчает себе вмешательство в частное хозяйство, в особенности в мелкое частное крестьянское хозяйство.

Так, регулированию размеров земледельческих хо­зяйств и закреплению «семейных хозяйств» посвящены ст.ст. 188^[4]—188⁹ Аграрного кодекса Франции.

Предприятие предполагает не только организацию средств производства, но и организацию труда. Сель­скохозяйственное предприятие и в этой области вклн> чает в себя ряд специфических особенностей. Крестьян- ское хозяйство основано, как правило, на труде семьи. Этим обусловлен особый характер семейных отношении в крестьянской семье. Правда, регулирование данных отношений, большей частью, осуществляется по обычаю, но это не лишает эти отношения правового характера, поскольку обычаи санкционируются законодателем и, кроме того, нередко изменяются и дополняются законо­дательными нормами. Договор издольщины, как пра­вило, предполагает использование труда семьи издоль­щика. И это явление, более или менее общее, свой­
ственно законодательству многих буржуазных стран. Наконец, в капиталистических странах в сельском хо­зяйстве широко применяется наемный труд. Применение наемного труда в сельском хозяйстве имеет ряд специ­фических особенностей, которые отражаются на особен­ностях правового регулирования.

Наемный труд используется прежде всего в сельско­хозяйственных предприятиях капиталистического типа. Обычно применение наемного труда в предприятиях дан­ного типа существенно не отличается от применения наемного труда в промышленных предприятиях, хотя сельскохозяйственный батрак по своему положению не­сколько отличается от промышленного рабочего. Однако в сельскохозяйственных предприятиях даже капитали­стического типа широко используется труд безынвентар- ных крестьян, труд «батрака с наделом» и это обстоя­тельство вносит много специфического в применение батрацкого труда в сельском хозяйстве и обусловливает наличие специального законодательства в данной об­ласти отношений.

Далее, наемный труд в сельском хозяйстве приме­няется не только в крупных капиталистических пред­приятиях и в кулацких хозяйствах, но и в хозяйствах середняцких, где наемный труд носит подсобный харак­тер и связан с трудом крестьянской семьи.

Особенностью отношений наемного труда в сель­ском хозяйстве является переплетение трудовых от­ношений, отношений трудового найма с аграрными отношениями. Это имеет место не только при использо­вании труда «батрака с наделом», когда рабочий наде­ляется приусадебным земельным участком и является полу-рабочим, полу-крестьянином, но в еще большей мере при разнообразных формах издольщины, которая пред­ставляет собой с социальной точки зрения весьма слож­ное явление и на одном своем полюсе является арендой из доли урожая, а на другом — наемным трудом с оплатой долей выращенной этим трудом сельскохозяй­ственной продукции.

В соответствии с этим законодательство современных капиталистических стран регламентирует труд в сель­ском хозяйстве в особом порядке.

Итальянский Гражданский кодекс дает общее опре деление «подчиненного труда», как труда, который 188

предоставляется за вознаграждение под управлением предпринимателя (ст. 2094). Кодекс устанавливает спе­циально для мелких сельскохозяйственных предприятий, что в последних «допускается обм’ен рабочей силой со­гласно обычаю» (ст. 2139). Это создавало для сельско­хозяйственных предпринимателей возможность укло­ниться от обязанностей, возлагаемых вообще на пред­принимателей в отношении рабочих согласно ст. 2698 Гражданского кодекса. Специально регламентируется вспомогательный наемный труд в сельском хозяйстве. Статья 2138 говорит, что правомочия управляющих сель­скохозяйственным предприятием в отношении рабочих регулируются корпоративными нормами, а*при их от­сутствии — обычаями.

Об  особом порядке регламентации труда в сельском хозяйстве свидетельствует итальянский декрет-закон от 16 сентября 1947 г. № 929 — «Правила, касающиеся максимального использования труда сельскохозяйствен­ных рабочих» ^[5].

В ст. I декрета-закона говорится, что в целях способ­ствования максимальному использованию труда сель­скохозяйственных рабочих в тех провинциях и зонах, в которых особенно остро ощущается безработица, пре­фекту предоставлено право обязывать управляющих сельскохозяйственными и лесными предприятиями неза­висимо от того, на основе какого юридического титула они управляют предприятием, использовать наемных ра­бочих, привлекая их либо в течение всего сельскохозяй­ственного года, либо в течение отдельных сельскохозяй­ственных сезонов к обработке земли для ее нормаль­ного поддержания или для экстраординарных работ, а также для содержания скота. Министром труда учреж­дена Центральная комиссия по максимальному исполь­зованию труда в сельском хозяйстве. На местах образо­ваны провинциальные и местные комиссии. Они ведут учет сельскохозяйственных рабочих, составляют списки безработных, регулируют наем рабочей силы. Не могут' быть предназначены для использования на работе те безработные, которые в качестве членов колонатной семьи или по другому основанию имеют возможность за­няться сельскохозяйственной работой (ст. 10). Рабочие,

которые без достаточного основания отказываются от работы или выполняют свою работу без должной ста­рательности, могут быть сняты с работы и вычеркнуты из списков безработных (ст. 12). Декрет-закон норми­рует также и размеры оплаты труда согласно действую­щим местным тарифам (ст. 13). Управляющие, которые уклоняются от обязанности использования сельскохозяй­ственных рабочих, подвергаются штрафу. Законы от 15 августа 1949 г. № 533 и от 28 ноября 1950 г. № 963 касаются сроков индивидуальных договоров найма по­стоянных сельскохозяйственных рабочих.

В Федеративной Республике Германии в отношении наемного труда в сельском хозяйстве продолжает дей­ствовать так называемая Предварительная инструкция

о сельскохозяйственных рабочих 1919 года ^[6].

Проблема сельскохозяйственного предприятия как правового единства и, в частности, проблема организации труда в сельскохозяйственном предприятии выдвигают в качестве одного из вопросов правового регулирова­ния вопрос о правовых формах сельскохозяйственных производственных кооперативов как формы объединения крестьянских хозяйств и как формы организации кол­лективного труда в сельскохозяйственных предприятиях.

Вполне понятно, что в капиталистических странах законодательство о сельскохозяйственной кооперации весьма ограничено в своем объеме и очень фрагментар­но, в особенности в части производственного коопериро­вания.

Франция до 1959 года не имела закона о сельскохо­зяйственной производственной кооперации. Законом от 12 октября 1945 г. предусматривалось создание системы кооперативных организаций по использованию сельско­хозяйственного инвентаря. Эта кооперативная система была организована по типу картеля и строго центра- лизирована. Производственные кооперативы, которые объединяли бы определенное количество крестьянских семей для совместной сельскохозяйственной обработки земли, существуют во Франции в незначительном коли­честве.

Декретом от 4 февраля 1959 г. о правовом положе­нии сельскохозяйственной кооперации впервые во Фран­
ции предусматривается образование различных видов сельскохозяйственных кооперативных объединений, оп­ределяются их права и обязанности и внутренняя струк­тура. По декрету сельскохозяйственные кооперативные объединения во Франции образуются в целях обеспече­ния и облегчения производства, сбыта и продажи лес­ной и сельскохозяйственной продукции, полученной в результате деятельности членов кооперативного объ­единения, обеспечения и снабжения членов кооператив­ного объединения продуктами, скотом, сельскохозяй­ственной техникой и другими необходимыми им ору­диями производства, а также укомплектования их хозяйств соответствующими специалистами *.

В Италии кооперативное законодательство мало разработано. Исходным для сельскохозяйственной коо­перации* является закон от 7 июля 1907 г. № 526, ка­сающийся мелких сельскохозяйственных кооперативных товариществ и сельскохозяйственных обществ взаимо­помощи ^[7]. Этот закон вместе с соответствующими ин­струкциями определяет порядок образования коопера­тивных товариществ, обществ взаимопомощи и сельско­хозяйственных касс. Порядок надзора за деятельностью кооперативных организаций установлен декретом-зако­ном от 14 декабря 1947 г. № 1577^[8] с изменениями, вне­сенными законом от 8 марта 1949 г. № 285^[9]. Надзор за всеми кооперативными организациями возлагается на министра труда и социального обеспечения. Все коопе­ративы подлежат регистрации в специальном реестре по секциям, причем особо предусмотрена секция сель­скохозяйственных кооперативов.

Среди сельскохозяйственных кооперативов итальян­ским законодательством предусмотрены производствен­ные кооперативы для совместной обработки земли, арендованной либо полученной в порядке наделения из целинных земель на основе декрета-закона от 19 ок­тября 1944 г. № 279^[10].

Согласно ст. I этого закона крестьянские' объедине­ния, кооперативы или другие организации могут быть наделены землей из частнособственнических или целин­ных земель. Землевладельцы, арендаторы и издоль­щики могут быть членами таких кооперативов, если они непосредственно обрабатывают землю и площадь обра­батываемых ими земель недостаточна для использова­ния всех рабочих рук, имеющихся в составе их семей. Для выполнения административных и технических функций допускается прием в члены кооператива лиц, не являющихся земледельцами, но не более 4% от об­щего числа членов кооператива*

Постановления, касающиеся сельскохозяйственной кооперации, встречаются в новейшем итальянском зако­нодательстве об аграрной реформе. В законах об аграр­ной реформе предусмотрено учреждение кооперативов для наделенных землею крестьян «в целях обеспечения технической и хозяйственно-финансовой помощи земле­дельческим хозяйствам». Кооперативы сельскохозяй­ственных рабочих и соответствующие кооперативные объединения освобождены от установленных ограниче­ний при наделении земельными участками, если на каж­дого работающего члена кооператива приходится не более земли, нежели он может обработать собствен­ными силами и силами своей семьи (ст. I закона от 20 декабря 1952 г. № 2377). Таким образом, закон пре­дусматривает случай, когда субъектом наделения яв­ляется производственный кооператив как самостоятель­ное предприятие, как правовое единство. Этот случай не встречает затруднений с точки зрения правовой кон­струкции, так как сельскохозяйственный кооператив является юридическим лицом.

Сельскохозяйственное предприятие как особый пра­вовой институт предусматривается в аграрном законо­дательстве не всех капиталистических стран, а преиму­щественно тех; которые в силу особой остроты аграр­ного вопроса и периодически повторяющихся аграрных кризисов вынуждены усиливать принудительное вмеша­тельство и регламентирование сельскохозяйственного производства, вынуждены принудительно регламентиро­вать сельскохозяйственную деятельность частных пред­приятий.

§ 3. Формы и методы принудительной регламентаций сельскохозяйственного производства и обмена

Принудительная регламентация сельскохозяйствен­ного производства и обмена имеет место в^первую оче­редь в аграрно-индустриальных странах. Ее возникно­вение и развитие связаны с обострением противоречий империализма, особенно с войнами.

Уже с первого года первой мировой войны герман­ское правительство, начав с централизованного учета сырьевого снабжения, перешло к системе регламента­ции самого процесса производства и дошло «до руко­водства хозяйственной жизнью 66 миллионов людей из одного центра, до организации одним центром народ­ного хозяйства 66 миллионов людей...» Система при­нудительного хозяйства практиковалась в капиталисти­ческих странах также и после первой мировой войны. Например, во Франции все аграрное законодательство после первой мировой войны было направлено на при­нудительное регулирование сбыта и производства сельскохозяйственных продуктов.

Своего апогея система принудительного хозяйства, в частности в области аграрных отношений, достигла в фашистской Германии и фашистской Италии. В фа­шистской Германии законом от 13 сентября 1933 г.^[11] была создана «сословная планово-хозяйственная орга­низация крестьянства», охватывавшая все сельское хо­зяйство, начиная от производителей сельскохозяйствен­ных продуктов, предприятий по переработке и кончая тор­говыми предприятиями по сбыту сельскохозяйственных продуктов. Она должна была осуществлять картелиро­вание всего сельского хозяйства в целях регламентации производства и установления цен на сельскохозяйствен­ные продукты в соответствии с интересами монополи­стического капитала, банков, крупных помещиков и кулачества. В фашистской Италии этим же целям ор­ганизации принудительного хозяйства служила система корпораций. Корпоративная система принудительно регламентировала хозяйство Италии, в том числе и сельское хозяйство, в интересах монополистического капитала. Всеобщими организациями в корпоративном государстве в области сельского хозяйства являлись: 1) национальная фашистская конфедерация сельских хозяев и 2) национальная конфедерация фашистских синдикатов, корпорациям предоставлено было право устанавливать в обязательном порядке цены, тарифы и «единообразную дисциплину производства». В объясни­тельной записке к закону от 5 февраля 1934 г. говори­лось: «Эта власть превращает корпорации в инструмент самодисциплины и контроля современной экономики. Это показатель окончательного перехода от системы экономического либерализма к системе корпоративной экономики» !.

После второй мировой войны к системе принудитель­ной регламентации не только сбыта, но и производства в области сельского хозяйства вынуждены были перейти во все возрастающем масштабе США и^Англия. Формы косвенного воздействия на сельекое хозяйство через кредит, налоги, таможенные пошлины, наконец, путем установления принудительных цен были давно известны как Англии, так и Соединенным Штатам Америки. Од­нако вмешательство государства непосредственно в частное производство является для этих стран делом позднейшего законодательства, постепенно расширяю­щееся, в особенности после второй мировой войны.

В Соединенных Штатах Америки как к ком­петенции федеральных органов, так и к компетенции отдельных штатов относится издание законов по сель­скому хозяйству, касающихся торговли зерном, продук­тами животноводства и сельскохозяйственным сырьем. Имеются многочисленные акты, принятые конгрессом, по регулированию торговли отдельными видами сель­скохозяйственной продукции (табак, хлопок и т. п.).

В США имеется обширное законодательство, регла­ментирующее фермерское производство. Им установ­лены стандарты для большинства сельскохозяйственных продуктов, особенно в отношении молочных продуктов.

Задачу регулирования и принудительного воздей­ствия на сельскохозяйственное производство преследует также налоговое и кредитное законодательство.

Целям принудительного воздействия на сельскохо­зяйственное производство служит известный в США за­кон Бэнкхид Джонса от 22 июля 1937 г., которым была создана корпорация фермеров.

Законом от 14 августа 1946 г., внесшим ряд попра­вок в закон Бэнкхид Джонса, было создано управление земледельческого кредита и установлен ряд норм, ко­торыми регулируются выдача ссуд и страхование за­кладных для фермерских хозяйств.

Государственные органы непосредственно вмеши­ваются в систему кредитования фермеров.

Согласно вышеуказанному закону право выдавать ссуды и страховать закладные предоставлено министру сельского хозяйства. Помимо ветеранов войны, преиму­щественным правом на получение ссуд пользуются арендаторы и маломощные собственники, основным источником существования которых, является сельско­хозяйственная деятельность. Министр отдает предпоч­тение лицам, состоящим в браке или имеющим на своем иждивении семью, а также лицам, которые в состоянии сделать первоначальный взнос, или лицам,, являющимся собственниками домашнего скота или сельскохозяй­ственного оборудования, необходимого для нормальной сельскохозяйственной деятельности.

Выдача ссудой страхование закладных на приобре­тение, усовершенствование или расширение ферм до­пускаются только в тех случаях, когда ферма по своему характеру и размерам является, по мнению министра, достаточной, чтобы образовать оправдывающее себя хозяйство, в котором добросовестно работающая фер­мерская семья может осуществлять успешную сельско­хозяйственную деятельность в соответствии с тем типом, который министр признает целесообразным. Здесь об­ращает на себя внимание, что. министерству предостав­ляется возможность определять, стимулировать и под­держивать определенный социальный тип хозяйства.

Порядок получения ссуд в Управлении земледель­ческого кредита установлен следующий. Заявки ферме­ров на ссуды подаются в комитеты графств, назначен­ные в каждом графстве министром сельского хозяйства и состоящие из 3 фермеров, проживающих в данном графстве. Комитеты рассматривают ходатайства, про­изводят обследования и оценку ферм, учитывают, как
гласит закон, репутацию, способности, уменье и опыт просителей, а также проверяют, не может ли данный фермер получить ссуду аналогичного характера из ка­кого-либо иного источника. Результаты проверки пред­ставляются министру сельского хозяйства. Выдаваемые ссуды обеспечиваются в порядке первой закладной. В таком же порядке, как выдача ссуд, производятся опе­рации по страхованию закладной. При этой операции министр сельского хозяйства обеспечивает кредитору по закладной получение в срок всех причитающихся ему от должника платежей. Вместе с тем во всех тех слу­чаях, когда должник по закладной нарушает какой- либо из пунктов или условий закладной, министр мо­жет потребовать от кредитора по закладной ее пере­уступки со всеми связанными с ней обязательствами, уплатив за это кредитору стоимость закладной.

Кроме ссуд на приобретение и улучшение ферм, ми­нистр сельского хозяйства может выдавать фермерам ссуды на приобретение скота, семян, продуктов питания, удобрений, сельскохозяйственного инвентаря и других необходимых для сельского хозяйства предметов, а также для покрытия задолженности фермеров и для поддержания существования фермерской семьи.

Сосредоточение кредитных операций в руках ми­нистра сельского хозяйства является сильным* средством воздействия со стороны государства на сельскохозяй­ственное производство. Возможность государственного вмешательства в частные фермерские хозяйства облег­чается специальными на этот счет указаниями закона. Министру сельского хозяйства предоставлено право и на него возложена обязанность выполнять план кон­сервации и использования земель, включая оставление под паром резервных земель или земель, не предна­значенных для первоочередной обработки. В этих целях министр управомочен приобретать путем покупки, даре­ния или наследования, а также получать от федераль­ных органов и от органов штатов земельные террито­рии, предназначенные для резервации или для обра­ботки не в первую очередь. Министру предоставляется право использования этих земель при условии, что они будут передаваться только государственным органам и для осуществления задач, имеющих публичное значение. 196

Однако допускается обмен данных земель с частными лицами.

В составе министерства сельского хозяйства в ка­честве его органа создана корпоративная организация— «корпорация по делам фермеров». Главное правление находится в округе Колумбия, а представительства и конторы могут быть организованы повсеместно. Ми­нистр сельского хозяйства имеет право передавать кор­порации свои обязанности по выдаче ссуд и страхова­нию закладных в пределах, в которых он найдет нуж­ным для наиболее эффективного выполнения этих за­дач, а также передавать корпорации предназначенные для осуществления указанных задач фонды. Управле­ние делами корпорации осуществляется правлением под общим руководством министра. Правление состоит из 3 назначаемых министром лиц.

Корпорация располагает номинальным акционерным капиталом в сумме, определяемой министром. Она об­ладает правами юридического лица, может заключать договоры, покупать и сдавать имущество в аренду и вообще.. всеми полномочиями, которые свойственны корпорациям. Все денежные средства корпорации, ко­торые не использованы каким-либо иным способом, мо­гут быть помещены в казну США или в какой-либо банк по согласованию с министром финансов. Корпора­ция не подлежит налоговому обложению.

Кредитными мероприятиями, осуществляемыми не­посредственно государством или корпорацией фермеров под контролем государства, не ограничивается воздей­ствие на сельскохозяйственное производство. Законом о контроле над сельским хозяйством, изданным в 1954 году, установлены были мероприятия по сокраще­нию посевных площадей. Такие законодательные акты издаются в США периодически. Так, в 1956 году была предусмотрена выплата фермерам субсидий за сокра­щение посевных площадей. Фермерам выплачивается компенсация за отказ от возделывания сельскохозяй­ственных культур. При этом они обязываются не ис­пользовать изъятые из обработки площади для выпаса скота и не косить траву на сено К

Эти ограничения касаются не только размеров пло­щади, занятой определенными культурами, но и цен на полученный урожай.

В законе о сельскохозяйственных рынках (АдпсиНиге МагкеНп^ Аг^еетегЛ Ас1,1937), являющемся улучшением Адпси11ига1 АсЦи51теп1 Ас1, 1933, перечисляются разно­образные нарушения торговли сельскохозяйственными продуктами, препятствующие так называемому «общему благу». Устанавливаются пределы цен на определенные периоды на продукты, занесенные в список. Превышение цен карается штрафом.

Устанавливаемые особые нормы продажи продуктов на внутреннем рынке .ведут к образованию излишков, которые согласно А^г1си11ига1 Тгайе Оеуе1оршеп1 апс! А551з1:апсе Ас1, 1954, через частные каналы направляются в другие страны.

В связи с увеличением внешней торговли прини­мается ряд поправок к Рейега1 Зеей Ас1, 1939, касаю­щихся требований различных стандартов во внешнетор­говых операциях.

Кризисные явления в сельском хозяйстве США выз­вали появление таких законов, как А^псиИиге Ас1, 1949 о помощи фермерам в возделывании определенных культур и А^псиИиге^Ас!, 1956_о финансировании госу­дарством управления сельского хозяйства весьма круп­ными суммами ежегодно.

Таким образом, принудительное регулирование сель­ского * хозяйства в Соединенных Штатах Америки осу­ществляется главным образом по линии установления принудительных цен и по линии контингентирования по­севных площадей, а также при помощи кредитной си­стемы, имеющей своей задачей поддержание фермерских хозяйств определенного социального типа.

На путь принудительной регламентации сельского хозяйства вступила и Англия.

В связи с тяжелым продовольственным положением в результате второй мировой войны Англия была вы­нуждена открыто встать на путь вмешательства в част­ную деятельность в области сельского хозяйства. По­мимо вмешательства во взаимоотношения земельных собственников и арендаторов, послевоенное законода­тельство установило контроль за использованием земли для сельского хозяйства, ревизию частных 'сельскохо- 198

зяйственных предприятий, принудительные стены на сельскохозяйственные продукты, а также использовало различные другие рычаги, в частности кредит, для воз­действия на сельскохозяйственное производство.

' Попытка установления определенного контроля над аграрными отношениями содержится и в законе об ус­ловиях труда лиц, нанимаемых для работы в сельском хозяйстве (1956 г.). Этот закон предусматривает пра­вила работы и обращения с машинами, животными, тре­бования наличия предметовтгервой помощи, санитарных удобств и т. п. В нем наряду с рядом общих положений имеются и характерные для английского права некото­рые частные нормы (например, юноша, работающий по найму, не должен поднимать тяжести, которые могут причинить вред его здоровью).

Контролирует соблюдение устанавливаемых требо- • ваний особая инспекция, которая имеет право налагать различные штрафы.

В законе о вредных растениях (1959 г.) перечис­ляются определенные виды растений, сорняков и т. д., уничтожения которых может потребовать министр сель­ского хозяйства. Определенные должностные лица имеют право проверять исполнение этих распоряжений министра и штрафовать нарушителей.

Попыткой смягчить тяжелые последствия конкурен­ции и разорения мелких фермеров является акт о гаран­тированных ценах и рынках (1957 г.) Этим законом го­сударство установило цены на определенные продукты на 12 месяцев. Нарушение цен карается тюремным за­ключением до 3 месяцев, или штрафом до 100 фунтов, или обеими мерами одновременно.

Закон о помощи мелким фермерам (А^псиИиге 5ша11 Рагтегз Ас*, 1959) предусматривает различные виды возмездной и безвозмездной помощи государства владельцам небольших хозяйств. Программа помощи рассчитана на 3 года.

Акт о сельскохозяйственной аренде от 30 июля 1948 г., порожденный условиями, в которых очутилось сельское хозяйство Англии после второй мировой войны, содержит ряд положений, ставящих частное хозяйство под контроль государственных органов в лице министра сельского хозяйства. Закон предоставляет министру сельского хозяйства возможность воздействовать на

изменение назначения сельскохозяйственных земель. Так, министр сельского хозяйства имеет право, если он придет к заключению, что в том или ином частном хо­зяйстве целесообразно сократить общее количество земель, отводимых под пастбище, распорядиться о таком изменении договора аренды в части, регулирующей вопрос о землях, используемых под пастбище и под по­севы, которое, по его мнению, целесообразно, и отдать соответствующее распоряжение (ст. 10).

Министр сельского хозяйства имеет право периоди­чески инспектировать все хозяйства. При обнаружении неправильного хозяйствования министр издает приказ

о  надзоре (Зиреппзюп огс!ег), согласно которому дан­ное хозяйство подчиняется особому надзору.

В случае жалобы со стороны землевладельца на арендатора о невыполнении последним своих обязанно­стей министр сельского хозяйства после затребования объяснения арендатора имеет право выдавать землевла­дельцу сертификат, удостоверяющий, что арендатор не выполняет своих обязанностей по добросовестному веде­нию хозяйства. Министр имеет право через посредство назначенного им лица дать арендатору указания, кото­рые министр признает целесообразным в целях огра­ждения хозяйства от дальнейшего разрушения. Если арендатор нарушит указания, он может быть приговорен к штрафу на сумму не свыше 100 фунтов. Министр мо­жет издать приказ о прекращении аренды. В тех слу­чаях, когда указание министра о производстве каких- либо работ оказывается невыполненным, министр впра­ве поручить любому лицу войти в пределы земельного владения « выполнить работу со взысканием ее стои­мости с'арендатора (ст. 29). Наконец, министр упра­вомочен отстранить арендатора и обеспечить ведение на земле добросовестного хозяйства либо лицом, действую­щим по указаниям министра, либо лидом, которому он доверил ведение хозяйства в качестве арендатора (на условиях аренды из года в год). В этих случаях земле­владелец _гответствен перед министром за выполнение всех работ, которые он должен был выполнить по до­говору с отстраненным арендатором (ст. 30).

Закон 1948 года специально направлен на устано­вление контроля за ведением хозяйства арендаторами, однако он имеет и более общее значение. Министерство 200

сельского хозяйства инспектирует периодически все сельскохозяйственные предприятия. Сельское хозяйство в данном случае означает садоводство, плодовое хозяй­ство, посевные работы, молочное хозяйство и животно­водство, использование земли под пастбища, под луга, огороды, питомники, использование земли для лесного хозяйства, если такое использование подчинено обра­ботке земли для других сельскохозяйственных целей.

Всякое лицо, уполномоченное на то министром, имеет право в любое время посетить и обследовать любое зе­мельное владение в целях установления, исполняются ли распоряжения министра, данные на основании за­кона 1948 года (ст. 91). Лица, препятствующие осуще­ствлению указанных правомочий, подлежат уголовной ответственности (штраф до 5 фунтов, а при повторно­сти до 20 фунтов).

Если при инспектировании обнаружатся недостатки и министром будет издан приказ об учреждении над­зора, получивший приказ собственник продолжает вести хозяйство, но под надзором инспектора, власть которого может простираться вплоть до запрещения отчуждения хозяйства. Если, несмотря на надзор, ведение хозяйства остается неудовлетворительным, министерство ^шеет право либо заменить управляющего, либо изъять хо­зяйство в свое ведение, либо объединить с другими хо­зяйствами под непосредственным управлением мини­стерства сельского хозяйства. Это касается не только арендатора, но и земельного собственника. Заинтересо­ванные лица могут опротестовать соответствующее ре­шение министра, и в таком случае вопрос разрешается в специальном трибунале в составе одного юриста, од­ного земледельца и одного собственника.

Регулирование сельскохозяйственного производства при помощи долгосрочного кредита осложнено в Анг­лии тем, что значительную часть земель обрабатывают не собственники, а арендаторы, и поэтому ипотека не может служить обеспечением долгосрочного кредита, предоставленного этим фермерам. Воздействие монопо­лий на сельскохозяйственное производство путем кре­дита осуществляется: а) путем предоставления банками и. отдельными коммерсантами фермерам займов на производственные цели, обеспечиваемых продукцией ферм; б) путем предоставления правительственных

субсидий, обеспечиваемых различными методами. Экс­плуатация труда фермеров и их наемных рабочих прино­сит большие прибыли кредиторам. Однако правитель­ство, обремененное огромными военными расходами, не проявляло- в последние годы намерения увеличить свои субсидии. Но их нынешний объем позволяет применять финансовые льготы к фермерам-должникам, осуществляю­щим одобренные государством планы рационализации ферм производства отдельных продуктов и т. д. и, на­против, применять финансовые и административные санкции к те'м, кто этих предписаний не исполняет К

Значительно в большем масштабе осуществляется принудительная регламентация хозяйства во Фран­ции.

Показателем активного вторжения государственных органов в частное хозяйство в капиталистических стра­нах служит создание официального представительства частных предприятий и создание организаций-предпри- нимателей с публично-правовыми функциями, организа­ций, становящихся рядом с государственными органами. Во Франции такими органами являются сельскохозяй­ственные камеры.

(Сельскохозяйственные камеры учреждены в каждом департаменте. Они состоят при органах государственной власти в качестве совещательных органов. В состав сельскохозяйственных камер входят лица, избранные по округам, и делегаты от сельскохозяйственных ассо­циаций и синдикатов. Кроме сельскохозяйственных ка­мер, во Франции существует официальное объединение синдикатов — Всеобщая конфедерация сельского хо­зяйства, состоящая из большого числа советов, которым предоставлены не только консультативные, >но и регули­рующие функции. Корпоративный характер носят и паритетные трибуналы, состоящие из земельных соб­ственников и арендаторов. Выборные этих паритетных трибуналов образуют в каждом департаменте особый ор­ган — комиссию сельскохозяйственных аренд, также снабженную официальными, публичными правовыми функциями.

Специфический характер носит во Франции и си­стема сельскохозяйственного кредита.

Законодательство о кредитной кооперации допускает возможность образования местных касс, которые могут входить и не входить в иерархически построенную си­стему сельскохозяйственной кредитной кооперации. Фак­тически свободных кооперативных касс сельскохозяй­ственного кредита во Франции немного, они обладают небольшими капиталами и по существу зависят от французского банка сельского хозяйства. Основную роль играют районные кассы, получающие авансы от Национальной кассы взаимного кредита и находящиеся под ее контролем. Местные и районные кассы являются кооперативными обществами, а Национальная касса — публичным учреждением с финансовой автономией (Аг­рарный кодекс, ст. 614). Кассы соподчинены друг другу таким образом, что кассы каждого звена снабжаются денежными средствами и контролируются вышестоя­щими кассами. Эти кооперативные кассы имеют пуб­личный характер. Они находятся под контролем госу­дарственных органов и в полной зависимости от финан- ₍ сового капитала. Об этом свидетельствует прежде всего состав руководящих органов Национальной кассы сель­скохозяйственного кредита. Руководящим органом На­циональной кассы является административный совет из 9 членов, действующий под контролем пленарной комис­сии, возглавляемой министром сельского хозяйства или его представителем и состоящей из 30 членов (Аграрный кодекс, ст. 712), а также генеральным директором, на­значаемым совместным декретом министров земледе­лия и финансов (ст. 713).

Административный совет избирается всеобщей ас­самблеей членов кассы. Его члены исполняют свои функ­ции бесплатно (ст. 632), что делает членство в Совете недоступным для мелкого собственника, тем более для мелкого арендатора.

Членами кассы взаимного сельскохозяйственного кредита могут быть члены сельскохозяйственных син­дикатов, обществ взаимного кредита, кооперативных то­вариществ и других аналогичных общественных органи­заций, сами эти организации — сельскохозяйственные кооперативные товарищества, осуществляющие деятель­ность по производству, переработке и сбыту сельско­
хозяйственной продукции, снабженческо-сбытовые ко­оперативы, сельскохозяйственные синдикаты, сельско­хозяйственные товарищества, занятые изготовлением продукции, материалов и орудий, применяемых в сель­ском хозяйстве. Членами касс могут быть и сельские ремесленники, держащие не более 2 постоянных рабочих (ст.ст. 616 и 617).

Краткосрочные денежные ссуды предоставляются только для облегчения сельскохозяйственных работ и на срок, превышающий длительность работы, для которой ссуда была выдана (ст. 653). Долгосрочные ссуды — на приобретение, расширение, реконструкцию мелких хо­зяйств и строительство жилищ для сельскохозяйствен­ных рабочих, на оборудование для мелких сельских ре­месленников (ст. 686). Ссуда может быть выдана на срок не свыше 30 лет с ежегодными погашениями. Она должна быть обеспечена гарантийными письмами, пору­чительством, ипотекой и ,т. п. (ст.ст. 687—690). Как правило, при выдаче ссуд индивидуальным' членам кассы на длительный срок требуется в качестве обеспе­чения ипотечная запись. В задачу департаментских (районных) касс входит предоставление кредита мест­ным кассам. Кроме того, районные кассы предоставляют специальные ссуды синдикатским ассоциациям и раз­личным другим организациям и объединениям. Декре­том от 28 сентября 1935 г. в целях обеспечения операций касс сельскохозяйственного кредита был учрежден об­щий гарантийный фонд, участвовать в котором район­ные кассы должны в обязательном порядке, в настоя­щее время регулируемый ст. 1 декрета от 20 мая 1955 г. (ст. 699 Аграрного кодекса).

Созданная во Франции система организации сельско­хозяйственного кредита, как видно из всей ее структуры, является одним из средств принудительного воздейст­вия на сельскохозяйственное производство и охвата фи­нансовым капиталом не только области производства, но' и оборота сельскохозяйственными продуктами. Получе­ние ссуд связано с подчинением строгому контролю по использованию ссуд. Кассы сельскохозяйственного кре­дита оказывают влияние также на сферу оборота пу­тем регламентации сбыта сельскохозяйственной продук­ции со стороны своих членов. В ряде случаев департа- 204

ментские кассы обязывают своих членов сбывать про­дукцию в порядке, установленном кассой.

Система кредитной сельскохозяйственной кооперации оказывает большое влияние на учреждение и деятель­ность земледельческих и иных сельских кооперативов. Согласно уставам однородные кооперативы могут объе­диняться в союзы. Членами данных кооперативов могут быть не только отдельные лица, но и различные объе­динения. Поэтому такого рода организации по сбыту и закупочным операциям превращаются по. существу в сельскохозяйственные синдикаты, тесно связанные и за­висящие от кредитной сельскохозяйственной коопера­ции, которая в свою очередь находится под контролем Французского сельскохозяйственного банка

В Италии после падения фашистского режима основная организационная структура принудительного хозяйства была разрушена вследствие ликвидации кор­пораций, являвшихся составной частью фашистского го­сударственного аппарата. В Италии продолжают дей­ствовать различные организации корпоративного толка, различные федерации, конфедерации, консорциумы, ас­социации, комитеты (например, рисовый комитет, ко­митет по пеньке) и прочие монополистические органи­зации.

Среди указанных организаций должна быть названа прежде всего Итальянская федерация аграрных консор­циумов. Эт4 старая федерация аграрных консорциумов, связанная с крупными концернами, с ассоциацией жи­вотноводов, сыроваренной и мукомольной промышлен­ностью и т. д., действующая на основе декрета-закона от

7    мая 1948 г. № 1235 «Устав аграрных консорциу­мов и Итальянской федерации аграрных консорциу­мов» ^[12].

Декрет-закон определяет аграрные консорциумы и федерацию аграрных консорциумов как «кооператив­ные товарищества с ограниченной ответственностью», регулируемые данным специальным законом, а в во­просах, им не предусмотренных, — соответствующими статьями Гражданского кодекса. Аграрные консорциумы имеют своей целью содействовать увеличению и улучше­нию сельскохозяйственного производства, инициативе в области специальных и культурных интересов земле­дельцев. В осуществление указанных целей деятель­ность консорциумов очерчена очень широко: производ­ство, приобретение и продажа удобрений, семян, сель­скохозяйственных продуктов, машин, живого и мертвого инвентаря и вообще всего, что требуется для земле­дельцев и сельского хозяйства, организация совместной реализации сельскохозяйственной продукции, сдача в наем земледельцам машин, кредитные операции и т. д. и, наконец, консорциумы могут выполнять за счет и в интересах государства необходимые операции по полу­чению, сохранению и распределению всевозможной то­варной продукции. Эта последняя деятельность по дан­ной операции должна производиться отдельно от обыч­ной деятельности. Перечень функций консорциумов свидетельствует об их монополистическом характере и о том, что они являются организациями публичного права, в своей коммерческой деятельности опирающимися на принудительную силу государства, имея к тому же воз­можность ^совершать торговые операции за счет госу­дарства.

Включение консорциумов в единую федерацию в об­щегосударственном масштабе обеспечивает принуди­тельную централизацию их деятельности. Консорциумы осуществляют свою деятельность в пределах провинции, по одному консорциуму на провинцию. Могут быть уч­реждены межпровинциальные консорциумы. Членами консорциумов могут быть как лица физические, так и юридические. Органами управления аграрных консор­циумов являются: общее собрание членов, администра­тивный совет, исполнительный комитет, президиум, ре­визионная комиссия и коллегия третейских судей. Аг­рарные консорциумы построены по типу акционерных обществ с распределением дивидентов по сумме акций. Существуют типовой устав консорциума и типовой устав федерации.

Федерация аграрных консорциумов находится под руководством самых реакционных групп, она стремится превратиться в «организацию производителей» и, таким образом, действует вразрез с конституцией, поскольку создает в известном отношений рядом с гоаударствен- 206
ными органами корпоративную организацию^[13]. В по­следние годы все чаще на основании специальных зако­нов министр земледелия и лесов издает декреты об установлении государственного управления отдельными скрытными консорциумами ^[14].

Помимо вышеуказанной федерации, в Италии суще­ствуют также и другие монополистические организации публичного права, деятельность которых связайа с сель­ским хозяйством. В связи с огромным значением мелио­рации земель в Италии большой удельный вес в аграр­ных отношениях имеют все отношения, связанные с организацией мелиоративных работ (земельные, произ­водственные, трудовые и т. п.). Вся эта область отно­шений находится в Италии в руках мелиоративных кон­сорциумов, которые в общегосударственном масштабе объединены в федерацию консорциумов земельной ме­лиорации. Федерация действует на основе закона-дек­рета от 30 ноября 1936 г. № 2268 об утверждении устава национальной федерации консорциумов земельной ме­лиорации ^[15].

Задачей федерации провозглашается общая защита интересов консорциумов, из' которых она состоит, по­мощь их техническому и экономическому развитию «в гармоническом сочетании общенациональных интересов и интересов своей производственной деятельности». Члены федерации в масштабе провинций объединяются в синдикаты. Таким образом, федерация построена по типу корпорации как орудие монополистического капитала. Она является одним из рычагов принудитель­ной регламентации сельского хозяйства. Все чаще передаются в государственное управление деревенские акведуки и другие сооружения, имеющие огромное зна­чение для земледелия в Сицилии и других районах страны^[16].

Несмотря на отмену системы корпораций, монополи­стические группы продолжают стремиться к созданию в Италии объединений, которые обеспечивали бы такую
«организацию сельского хозяйства», в основу которой по планам монополистических групп должны быть поло­жены обязательное участие производителей в опреде­ленных организациях и политика поддержания цен на сельскохозяйственную продукцию. В качестве таких ор­ганизаций, которые способны охватить и подчинить мо­нополистическому капиталу производителей и смогут способствовать осуществлению политики поддержания цен на сельскохозяйственную продукцию, служат суще­ствующие консорциумы и их федерации.

Для подчинения производителей интересам монопо­листического капитала и крупных земельных собствен­ников были созданы и другие организации публично­правового характера, например, Национальное управле­ние по трудоустройству бойцов, учрежденное декретом от 10 декабря 1917 г. .№ 1970 и действующее на основе регламента, утвержденного законом-декретом от 16 сен­тября 1926 г. № 1606^[17].                                                        *

Согласно регламенту целью Национального управле­ния по трудоустройству бойцов является «содействие экономическому развитию и социальному обновлению страны путем принципиальной переустройки земельных отношений и насаждения мелкой и средней собственно­сти, в целях увеличения производства и обеспечения устойчивого существования основной массы сельскохо­зяйственного населения. Во исполнение этих целей Упра­вление намерено способствовать экономическому и мо­ральному подъему офицеров и солдат, которые сража­лись в защиту родины» (ст. 1). По существу Националь­ное управление осуществляет колонизационные меро­приятия. Управление учреждает сельскохозяйственные колонии, новые населенные пункты, способствуя разви­тию сельского хозяйства и создавая объединения, кото­рые должны стремиться к «солидарности» земледельцев в производстве, продаже, хранении и переработке сель­скохозяйственной продукции (ст. 3). Управление зани­мается кредитными операциями через соответствующие кредитные учреждения, и здесь интересы крупных банков объединяются с интересами колонизационных учреждений.

Во главе Национального управления по трудоустрой­ству бойцов стоит председатель, назначаемый правитель­ством. Ему предоставляется вся полнота администра­тивной власти. Исполнительная власть, делегированная председателем, принадлежит генеральному директору, который также назначается правительством по предста­влению председателя. При председателе находится совет, состоящий из 9 членов, из которых 6 избираются из числа специалистов в технических, экономических и юри­дических вопросах земельных отношений и колонизации, а 3 назначены в качестве государственных чиновников, будучи представителями министра финансов, министра труда и министра национальной экономики. Все члены совета утверждаются декретом правительства (ст. 9). Управление может создавать свои органы на местах (ст. 12).

Управление по трудоустройству бойцов обладает большими полномочиями: оно может требовать передачи ему в собственность, в эмфитевзис или в долгосрочную аренду земель, принадлежащих государству, а также зе­мель любой другой принадлежности, если владельцы этих земель обязаны осуществлять мелиорацию. Упра­вление по трудоустройству бойцов являемся одним из крупнейших мелиоративных объединений ^финансового капитала и земельных магнатов.

Одним из решающих, основных путей охвата италь­янского сельского хозяйства монополистическим капи­талом является сельскохозяйственный кредит.

Законодательной основой организации сельскохозяй­ственного кредита в Италии до сих пор служит сводный закон-декрет от 9 апреля 1922 г. № 932 и закон от

5   июля 1928 г. № 1760 ^[18]. Этот закон неоднократно до­полнялся и изменялся. По закону операции сельскохо­зяйственного кредита (кроме земельного ипотечного) осуществляются учреждениями сельскохозяйственного кредита, созданными на основе специальных законов, и сельскохозяйственными ссудными кассами, отдельными или объединенными в консорциумы. Кредитные опера­ции в области сельскохозяйственного кредитования осу-, ществляют Национальный сельскохозяйственный банк. Национальное управление по трудоустройству бойцов,

ряд других учреждений, а также общинные кассы аграр­ного кредита. В каждой общине должно быть не более одной такой кассы. Министром национальной экономики могут быть предоставлены права осуществления опера­ций аграрного кредита также сберегательным кассам, кооперативным кредитным учреждениям, аграрным кон­сорциумам, законно существующим аграрным объедине­ниям и т. д.

Сельскохозяйственные ссуды выдаются земледельцам и сельскохозяйственным обществам на производствен­ные нужды, приобретение скота и машин, уплату аренд­ной платы, а также 'в виде авансов под залог продукции, сданной для продажи в общественные и частные мага­зины и склады. Объединениям и товариществам ссуды выдаются на приобретение необходимых предметов для предприятий членов этих объединений и товариществ, а также в виде авансов при коллективной реализации продукции членов объединений и товариществ. Ссуды могут выдаваться собственникам, эмфитевтам, узуфрук­туариям, испольщикам, колонам и арендаторам, которые не имеют субарендаторов. Ссуды выдаются либо под залог скота и машин, либо под залог сельскохозяйствен­ной продукщди. Издольщик получает ссуды под залог его доли продутоий.

Аграрный кредит распадается на два вида: производ­ственный и мелиоративный ^[19]. Особое значение в Италии имеет мелиоративный кредит, связанный с колонизаци­онными мероприятиями, в которых энергично участвует финансовый капитал. Законом от 29 июля 1927 г. № 1509 был учрежден Национальный консорциум сельскохозяй­ственного мелиоративного кредита. Его участниками являются: государство, Неаполитанский банк, Сицилий­ский банк, сберегательная касса, касса социального стра­хования, Национальный банк труда и кооперации и т. д.

Организационная структура монополистических сель- скохозяйственных учреждений, в том числе и кредитных учреждений, их официальный публично-правовой харак­тер и тесная связь с государственным аппаратом свиде­
тельствуют о специфических формах, методах и особен­ностях принудительного регулирования сельского хозяй­ства в Италии после падения фашистского режима и ликвидации системы .корпораций. Функции этой системы на современном этапе с успехом выполняют монополи­стические хозяйственные организации, которые суще­ствовали и ранее, в период фашизма, и продолжают существовать в настоящее время. Их деятельность теперь координируется непосредственно государственным ап­паратом — министерствами, минуя ликвидированные корпорации. Однако система принудительного хозяйства сохранена.

В ФРГ, помимо федерального министерства сельского хозяйства и продовольствия, а также министерств сель­ского хозяйству отдельных земель, существуют еще осо­бые управления по сбыту и управления заготовок. Кро­ме того, имеется большое количество самоуправляющихся организаций как, например, сельскохозяйственные ка­меры, включающие представителей от самостоятельных хозяев и от сельскохозяйственных рабочих. Рядом с этими самоуправляющимися организациями стоят по­литические организации: Немецкий Крестьянский союз, Рейффейзенский Союз и др. Многие организации уча­ствуют в Рентном банке.

В ФРГ ¹ сохранена система принудительного хозяй­ства, которая называется безобидным именем «руковод­ства хозяйством». Идеологическое оправдание этой системы дано в § 1 закона о сельском хозяйстве, издан­ного 5 сентября 1955 г. «В целях обеспечения для сель­ского хозяйства участия в прогрессирующем развитии германского народного хозяйства и в целях обеспечения населения продовольствием условия сельского хозяйства должны быть уравнены общими хозяйственными сред­ствами и средствами аграрной политики (в особенности торговлей, налогами, кредитом и политикой цен) с дру­гими отраслями хозяйства, для того чтобы поднять про­изводительность сельского хозяйства. Одновременно с этим должно быть уравнено социальное положение от­дельных профессиональных групп, занятых в сельском хозяйстве».

В ФРГ господствует система принудительного регу­лирования рынка сельскохозяйственных продуктов. Для отдельных видов сельскохозяйственной продукции уста­
новлены специальные законы. Они касаются регулиро­вания рынка для зерна, скота, мяса, молока и жиров, равно как и для сахара. Кроме законов о торговле, имеются еще законы о ввозе и вывозе.

Важнейшее значение имеют зерновое хозяйство и со­ответственно периодически издаваемые законы об обо­роте зерна и фуража и других видов сельскохозяйствен­ной продукции.

В области зернового хозяйства в ФРГ установлена принудительная регламентация в полной мере. Ежегодно составляется баланс внутреннего и ввозного зерна, а его потребление строго регулируется. В распоряжении, из­данном во исполнение закона о зерне, говорится: «Хлеб­ное зерно не может быть употребляемо как фураж, не может быть продаваемо, приобретаемо или иначе пуще­но в оборот. Включенное производителем в оборот хлеб­ное зерно не должно быть обращено в фураж или для этой цели смешано или переработано. Хлебное зерно не должно смешиваться, перерабатываться, сохраняться, передаваться или иным путем включаться в оборот с целью производства водки».

Законом до тонкости регулируется и обмолот. До из­вестных пределов для мельниц сохраняется принцип сво­бодного хозяйствования. Но и здесь господствует моно­польная организация как «учреждение публичного права» — мельничное управление (МйЫепз1е11е) ^[20].

Решающее значение в принудительном хозяйстве име­ет другая организация, являющаяся также учреждением публичного права — управление ввоза и запасов (Ет- ГиЬг — ипс! Уогга1з51:е11е). Эта организация, учреждения которой являются юридическим закреплением монополии крупных земельных собственников и банков, осуще­ствляет контроль и регулирование ввоза зерна, скота и мяса, жиров и сахара. При ввозе указанных продуктов они должны быть предложены для закупки данному управлению. Последнее не обязано приобретать предло­женные продукты. Если управление отказывается, то продукты могут поступать в оборот. Однако продажа производится по установленным ценам. Управление мо­жет задерживать выпуск продуктов на определенное
время. Таким образом, управление полностью регу­лирует ввоз. То же самое касается вывоза. Определен­ные продукты могут вывозиться только с разрешения федерального министра сельского хозяйства и про­довольствия и с согласия управления.

Также регулируется переработка сельскохозяйствен­ных продуктов. Федеральный министр может устанавли­вать, в каком размере хлебное зерно может быть исполь­зовано не для продовольственных целей, какова квота помола иностранного зерна и вообще регулировать по­мол на мельницах.

В отношении зерна, сахарной свеклы, молока и молоч­ных продуктов ежегодно устанавливаются твердые цены с уголовноправовыми санкциями за их нарушение. В отно­шении скота и мяса (кстати, эта продукция в основном мелких и средних хозяйств) твердые цены не устанавли­ваются. Вне принудительного регулирования -пока оста­влены в ФРГ фрукты, овощи и вино. Эти продукты яв­ляются преимущественно предметом ввоза из-За границы.

В ФРГ установлена строгая регламентация сельско­хозяйственного кредитаОтдельные виды кредитных операций имеют право производить лишь определенные кредитные учреждения. Цели, которым должен служить сельскохозяйственный кредит, перечислены в законе от

5  августа 1954 г. Кредитные операции точно регламенти­рованы. Сельскохозяйственный кредит централизован. Существует Немецкая товарищеская касса феи^зсЬе ОепоззепзсЬаНзказзе), которая связана с 12 централь­ными кассами и через них с отдельными местными това­рищескими кассами. Кроме того, имеется сельскохозяй­ственный Рентный банк, реорганизованный законом от 14 сентября 1953 г. Надзор за банком осуществляет ко­миссар федерального правительства. По закону кредито­ваться должны предприятия, деятельность которых имеет «общее значение для внутреннего сельскохозяй­ственного производства».

Таким образом, несмотря на ликвидацию гитлеров­ского «продовольственного сословия», в Федеративной Республике Германии сохранена в области сельскохо­зяйственного производства и обмена полностью система принудительного хозяйства.

ГЛАВА V

РЕАКЦИОННАЯ СУЩНОСТЬ БУРЖУАЗНОЙ НАУКИ АГРАРНОГО ПРАВА И ЕЕ КРИЗИС

§ 1. Реакционная сущность буржуазной науки аграрного права

Современное аграрное законодательство капиталисти­ческих стран отражает неразрешимость аграрного вопроса при капитализме. Вся история развития буржуазного общества свидетельствует о том, что по мере обостре^: ния аграрного вопроса, роста противоречий в капитали­стической деревне, по мере роста в общей экономике капиталистических стран значения сельского хозяйства как источника продовольствия и сырья для промышлен­ности развивалось, усложнялось и расширялось по сво­ему объему аграрное законодательство. Объем и содер­жание аграрного законодательства в той или иной ка­питалистической стране на различных этапах всегда определялись степенью обострения аграрного вопроса, остротой классовых противоречий в деревне.

В зависимости от удельного веса аграрного законода­тельства, от его объема и основной направленности оп­ределяется, естественно, также и то место, которое оно занимает в системе буржуазного права.

Вполне понятно, что по мере развития и усложнения аграрного законодательства оно становилось предметом изучения со стороны буржуазной юридической науки. В научной литературе появляется термин «аграрное право» и одновременно встает вопрос о его основном со­держании, специфике, степени самостоятельности и авто­номности, короче говоря, возможности рассматриваться как самостоятельная отрасль права.

1ерманский юрист Рихард Хаак, начавший исследо­вание вопросов аграрного законодательства еще 214
в 1908 году, а в 1927 году выпустивший отдельную книгу

об  основах прусского аграрного права, в предисловии к ней следующим образом определяет свое отношение к аграрному праву. Он устанавливает понятие аграрного права в узком и широком смысле слова. «Аграрное пра­во в узком смысле слова, — говорит Хаак, — охватывает законодательство, которое в начале прошлого столетия былс. создано и с отменой наследственной зависимости имело своим предметом регулирование крестьянских владельческих отношений, освобождение крестьян от барщинных и оброчных повинностей, раздел общинных владений и уничтожение чересполосицы на крестьянских земельных участках». «В более широком смысле к аграр­ному праву причисляются, кроме вышеперечисленных аграрных законов, также все другие законодательные предписания, которые служат делу создания, содержа­ния и развития сельскохозяйственного владения. Сюда относятся предписания, касающиеся улучшения земель, поднятия целины, сельскохозяйственного управления за­щиты аренды, законодательство о фндеикомиссах и о единонаследии» ^[21].

В последние десятилетия термин «аграрное право» в юридической литературе различных буржуазных стран получил широкое распространение.

В то же время в буржуазной литературе определенно подчеркивается, что аграрное право как самостоятель­ная отрасль права — это результат явлений новейшего времени, приведших к отпочкованию ряда отраслей права от гражданского права.

Западногерманский ученый Гедеман говорил в 1954 году, что когда на рубеже двух столетий, т. е. более 50 лет тому назад, он начинал свой жизненный путь юриста, аграрного права, сельскохозяйственного права как самостоятельной научной дисциплины еще не суще­ствовало. Только теперь, говорит Гедеман, мы стоим перед тем часом, когда аграрное право одерживает победу как самостоятельная дисциплина, имеющая боль­шую будущность^[22].

В качестве одного из признаков, характерных для аг­рарного права, и в качестве мотива для его выделения в новейшей буржуазной юридической литературе выдви­гается административноправовой характер аграрного права, появление обширного нового законодательства, которое «грозит изъять землевладение из области гра­жданского права»^[23]. Переход аграрного права, которое ранее трактовалось как частное в публичное, буржуаз­ные ученые'объясняют тем, что аграрное право, в цен­тре которого стоит земельная собственность, под влия­нием экономической и социальной необходимости заме­няется аграрным правом, в центре которого стоит земледельческое предприятие^[24].

Наиболее обширной в области аграрного права яв­ляется итальянская литература. В Италии имеется три научно-исследовательских учреждения специально по аг­рарному праву (из них одна академия), несколько ка­федр аграрного права в высших учебных заведениях и ряд доцентских курсов в тех учебных заведениях, в ко­торых нет самостоятельных кафедр аграрного права. В этом выражается огромное значение аграрного вопроса в Италии, обширность, многосторонность и сложность итальянского аграрного законодательства. Именно в итальянской юридической литературе наиболее широко ставится проблема самостоятельности аграрного права как особой отрасли права.

Проблема самостоятельности аграрного права рас­сматривается в трех аспектах: как -самостоятельность за­конодательная, учебная и научная. Законодательная са­мостоятельность почти во всех странах отвергается прак­тикой. В истории известны единичные случаи издания особого сельскохозяйственного кодекса. Аграрный ко- ' деке Франции, утвержденный законом в 1958 году, яв­ляется примером современной кодификации аграрного права. В других странах, в частности в Италии, попытки кодифицировать аграрное законодательство успеха не имели и законодатель неизменно шел по другому пути, включая и в новейших законодательных системах, основной

материал аграрного законодательства в Гражданский кодекс, оставляя остальные нормы вне кодификации, в текущем законодательстве. Проблема учебной само­стоятельности лишена принципиального значения и дол­жна решаться каждый раз с точки зрения целесообраз­ности, с точки зрения удобства преподавания и т. д. Тем большее значение приобретает проблема научной само­стоятельности аграрного права, от разрешения которой зависит и общий вопрос о том, является ли аграрное право самостоятельной отраслью в системе буржуазного права. Совершенно очевидно, что научная самостоятель­ность и самостоятельность отрасли права совпадают, ибо наука аграрного права есть не что иное, как наука об особой отрасли права, степенью самостоятельности изу­чаемого предмета определяется степень самостоятельно­сти изучающей этот предмет науки.

В буржуазной юридической литературе много внима­ния уделяется попыткам обоснования самостоятельности аграрного права. Большинство буржуазных юристов не отрицают самостоятельности аграрного права как особой отрасли права и особой научной дисциплины, но в обос­нование обособленности приводят различные, часто для них самих неубедительные доводы.

Наиболее часто приводимым и вместе с тем наиболее несостоятельным доводом в пользу самостоятельности аграрного права является наличие в современном аграр­ном праве сочетания публичного и частного. Нормы, регулирующие аграрные отношения, не укладываются в рамки гражданского права, в рамки автономии участни­ков правоотношения; в современном законодательстве появляется все большее и большее количество импера­тивных норм, принудительно регулирующих аграрные отношения; государство все больше и больше вмеши­вается во взаимоотношения сторон, во взаимоотношения земельных собственников и арендаторов, в сельскохо­зяйственное производство, в свободный оборот сельско­хозяйственной продукции и т. п. Этот признак (правда, чисто юридический) никак не может обосновать само­стоятельность аграрного права хотя бы потому, что он присущ не только области аграрных отношений, но и ха­рактерен на современном этапе развития капитализма и буржуазного права и для многих других областей пра­вового регулирования (в промышленности и т. д.).

Вместе с тем сочетание частно-правовых и публично­правовых элементов все же не дает возможности изъять всю область аграрных отношений в буржуазном обще­стве из гражданского права. Ясно, что этот признак со­четания частного и публичного не может обосновать вы­деление аграрного права в особую, самостоятельную об­ласть права.

В том же направлении идут поиски признаков для обоснования самостоятельности аграрного права тех юристов, которые в основу обособленности этой отрасли права кладут наличие ряда собственных правовых ин­ститутов (например, институт сельскохозяйственного предприятия, институт издольщины и т. д.), которые мо­гут служить основным ядром самостоятельной отрасли права. Против такого подхода к разрешению вопроса могут быть выдвинуты два возражения. Первое воз­ражение заключается в том, что аграрное право не мо­жет существовать как самостоятельная отрасль при на­личии лишь некоторых собственных праврвых институ­тов, так как она доджна заимствовать большинство правовых институтов из гражданского и административ­ного права. Второе возражение заключается в том, что и «свои» институты при ближайшем рассмотрении могут быть отнесены к гражданскому или административному праву не с меньшим основанием, чем многие другие ин­ституты, которые давно прочно обосновались в этих от­раслях права.

Значительно глубже подходят к разрешению вопроса те юристы, которые ищут причину обособленности аграр­ного права в материальных особенностях соответствую­щих отношений, в экономических категориях, в особен­ностях сельскохозяйственного производства, в специфике экономического объекта — земли как основного средства производства в сельском хозяйстве, в экономических особенностях сельскохозяйственного предприятия, в эко­номическом положении земледельца. Существенным не­достатком теоретических высказываний этих юристов- аграрников является, во-первых, то, что они не идут дальше общих рассуждений, не вскрывая сущности, спе­цифики выдвигаемых ими экономических категорий. Во- вторых, — и это главный теоретический порок — они не связывают экономические особенности сельскохозяй­ственного производства с правовыми особенностями ре- 218

гулирования и потому не могут разрешить проблему и обосновать органическое единство аграрного права как самостоятельной отрасли в системе буржуазного права ^[25].

Некоторые буржуазные юристы, занимающиеся про­блемой самостоятельности аграрного права, пытаются подняться до теоретических обобщений. Они признают, что для того, чтобы оправдать обособленность отдель­ной правовой науки (и, следовательно, самостоятель­ность отрасли права), необходимо установить, что дан­ная отрасль права покоится на специфических, только ей присущих принципах, отличных от принципов, «а ко­торых покоятся другие отрасли права. С точки зрения этих авторов «единственно значимой точкой опоры для установлений научной автономии любой отрасли права должна быть обнаруженная специфика принципов, зало­женных в данной материи»^[26]. Наиболее полным выраже­нием самостоятельности отрасли права эти авторы счи­тают «способность специальной отрасли права устана­вливать в теории и на практике основные принципы, на основании которых развиваются новые нормы, предна­значенные для восполнения пробелов в праве»^[27]. Неко­торые прямо указывают на условия, требуемые для об­разования самостоятельной отрасли права, а именно: факт наличия хозяйственной деятельности со специфи­ческими требованиями и связями, наличие достаточного по объему органически единого комплекса норм и на­личие общих принципов, вытекающих из этих норм^[28]. Эта правильная сама по себе мысль о том, что отрасли права должны отличаться друг от друга наличием у ка­ждой отрасли своих специфических для данной отрасли основных принципов, не находит, однако, у авторов своего подтверждения в тех мотивах, которые они

выдвигают в обоснование самостоятельности аграрного права как отрасли права.

Все юристы-аграрники исходят по существу из эко­номического критерия, из хозяйственного признака, из понятия земледелия, из сельскохозяйственной дея­тельности. Эта деятельность осуществляется на земле, которая является основным средством производства, по­этому в первую очередь речь идет о земельных отно­шениях, связанных с сельским хозяйством, об аграрных отношениях. Многие авторы прямо исходят из специ­фичности объекта правоотношений, из особенности правового режима сельско­хозяйственной земли. Так, например, Болла под­черкивает особый характер сельскохозяйственной земли как производительной силы, как «производительного имущества» и стремится данным свойством земли обос­новать единство, и обособленность аграрного законода­тельства^[29]. Однако особый характер объекта связан с сельскохозяйственной деятельностью, с ее спецификой и потому многие другие авторы склонны усматривать органическое единство аграрного законодательства и аграрного права в сельскохозяйственном предприятии, которое в силу своего особого эконо­мического значения и особой роли в экономической жиз­ни нации требует особого правового регулирования. О сельскохозяйственном предприятии как особой право­вой категории, как об особом правовом институте в на­стоящее время очень много говорят во французской, за­падногерманской и итальянской юридической литера­туре. Некоторые юристы подчеркивают, что именно правоотношения, связанные с сельскохозяйственным предприятием, являются непосредственно аграр­ными отношениями, в то время как земельные отношения (отношения земельной собственности, арендные отноше­ния и т. д.) становятся аграрными только благодаря их органической связи с сельскохозяйственным предприя­тием, с сельскохозяйственной деятельностью и поэтому земельные отношения являются не непосредственно аг­рарными, а производными от аграрных отношений. Это новая струя в буржуазных теориях аграрного права, и
она не случайна, как будет видно из дальнейшего. Вме­сте с тем нужно отметить, что если те юристы-аграр- ники, которые усматривают специфику аграрных отно­шений в особом режиме сельскохозяйственной земли, ис­ходят из объекта, то авторы, которые во главу угла ставят институт сельскохозяйственного предприятия, исходят из содержания правоотношения как опре­деленной/ сферы деятельности, имеющей свою экономи­ческую и правовую специфику. Сельскохозяйственное предприятие предполагает его главу, его носителя-пред- принимателя. Некоторые авторы усматривают специфи­ку аграрного права в особом правовом Положении пред­принимателя, т. е. в субъекте правоотношения.

Выдвижение на первый план особенностей субъекта, объекта или содержания аграрных правоотношений не изменяет того, что речь идет о специфике сельскохозяй­ственной деятельности, о хозяйственных и экономиче­ских особенностях, требующих особого правового регу­лирования. Но экономический анализ не дает ключа к раскрытию правовых особенностей, специфики правовых принципов, а без этого не может быть оправдана обо­собленность отрасли права. Правда, некоторые авторы делали попытки наметить ряд специфических принци­пов, которые могли бы обосновать выделение аграрного права в самостоятельную отрасль права, но они носят надуманный характер и никак не увязаны с выдвигае­мыми исследователями экономическими особенностями сельскохозяйственного производства. К тому же выдви­гаемые экономические особенности подчас научно не обоснованы и даже прямо не верны. Так, указанными авторами специфичность правовых институтов объяс* няется тем, что содержание и форма сельскохозяйствен­ного производства весьма отличаются от любого дру­гого производства (цикл производства зависит от есте­ственных факторов: неизменность производственных операций — сев, обработка, сбор; «закон убывающего плодородия почвы» и т. п.). Отсюда якобы договоры из­дольщины, семейное производство, отличие земельной аренды от обычной аренды, недробимость хозяйства, применение обычая в аграрном праве и т. д. Из этого делается попытка выдвинуть специфические для аграр­ного права принципы: принцип надлежащей обработ­ки, принцип минимального аграрного предприятия,
принцип неделимости общих результатов сельскохозяй­ственного года, принцип сотрудничества в сельскохозяй­ственных договорах К

В большинстве работ, посвященных автономии аграр­ного права и его отделению от гражданского права, обычно, как только юристы-аграрники переходят в об­ласть правовых понятий, дело не идет дальше призна­ния недостаточности гражданского права и необходимо­сти перейти в какой-то мере в сферу административного права. Аграрное право рассматривается как плод отде­ления от гражданского права.

Не выявляют правовую специфику и выдвигаемые буржуазными юристами определения аграрного права. Наиболее общепринятым является определение аграр­ного права как совокупности норм, регулирующих зем­леделие как хозяйственную деятельность^[30]. Тот же смысл имеет определение Марио Лонго, который говорит, что итальянское аграрное право может быть определено как «научная дисциплина о нормативном правовом порядке, типизированном охраняющим земледелие итальянским государством»^[31]. Некоторые определяют аграрное право как право сельскохозяйственного предприятия^[32].

Из всех указанных определений аграрного права во всяком случае выявляется, что объем аграрного права определяется объемом понятия земледелия как хозяй­ственной деятельности. Земледелие здесь обычно пони­мается не в узком, а в широком смысле, как всякая хо­зяйственная деятельность, которая осуществляется на сельскохозяйственной земле, т. е. включая животно­водство и другие отрасли сельского хозяйства и пере­работку сельскохозяйственных продуктов, если эта деятельность связана с хозяйствованием на земле сель­скохозяйственного назначения. Остается неясным, отно­сится ли к земледелию сбыт сельскохозяйственной про­дукции, а к аграрному праву — нормы, устанавливающие принудительные цены на сельскохозяйственные продук­ты, регулирующие деятельность сельскохозяйственной кооперации. Это относится и к сельскохозяйственному кредиту, контингентированию производства, налогово­му обложению, покровительственным пошлинам и мно­гому другому, что связано с земледелием, но регули­руется правовыми нормами, включаемыми в различные другие отрасли права. Все эти вопросы затрагиваются в какой-то мере в работах по аграрному праву, иногда даже с прямым указанием, что соответствующий мате­риал относится к другим отраслям права, например к торговому праву, финансовому праву и т. д. Во всяком случае границы аграрного права у большинства авторов весьма разнообразны, а подчас и условны.

С точки зрения объема аграрного права большой ин­терес представляет эволюция системы аграрного права в буржуазной правовой литературе.

В 20-х годах, когда основным содержанием аграр­ного права были земельные отношения, германский юрист-аграрник Хаак следующим образом строил свой курс прусского аграрного права: система сельскохозяй­ственных органов, их структура, функции, порядок дея­тельности, землеустройство, ликвидация повинностей, раздел общинных угодий, колонизация; затем следовали связанные с земельными отношениями водное право, зе­мельная мелиорация, охота и рыбная ловля и, наконец, курс заканчивался вопросами охраны арендных прав и вопросами семейных фидеикомиссов. Нельзя сказать, чтобы эта система курса отличалась стройностью и была бы теоретически обоснована, но во всяком случае ее стержнем были земельные отношения, их эволюция от феодальных к буржуазным, что стояло тогда в центре внимания прусского юнкерства. Пути развития капита­лизма в сельском хозяйстве, классовая борьба в дерев­не, сохранение помещичьих хозяйств в условиях усили­вающегося влияния финансового капитала волновали господствующие классы Германии и потому они были заинтересованы в том, чтобы регулировать земельные отношения в деревне при помощи специального законо­дательства.

В настоящее время эти задачи ставятся по-иному. С обострением аграрного вопроса в основных капитали­стических странах, с расширением фронта классовой
борьбы и значительным усилением господства монопо­листического капитала проблема регулирования отно­шений в области сельскохозяйственного производства ставится значительно шире, что в свою очередь намного расширяет объем аграрного законодательства. Теперь в аграрноправовой литературе ряда капиталистических стран по-иному ставится и вопрос о системе аграрного права как отрасли права и научной дисциплины. Боль­шинством юристов-аграрников буржуазное аграрное право мыслится как состоящее из двух частей: стержне­вым институтом первой части является земельная соб­ственность, стержневым институтом второй части — сельскохозяйственное предприятие. В соответствии с этим в первую часть обычно включаются вопросы соб­ственности на землю сельскохозяйственного назначения (субъект, объект, правомочия), виды землепользования со стороны несобственников (аренда, издольщина и т. п.), а во вторую часть включаются такие вопросы, как правовая природа сельскохозяйственного предприя­тия, сельскохозяйственный предприниматель, организация средств производства и труда в сельскохозяйственном предприятии. Попутно при анализе правоотношений, возникающих в процессе осуществления сельскохозяй­ственной деятельности, рассматриваются вопросы сель­скохозяйственного кредитования, принудительного регу­лирования рынка сбыта сельскохозяйственной продук­ции, принудительного контингентирования, государ­ственного контроля за производством и т. д. При этом обычно остается не совсем ясным, к какой отрасли пра­ва автор относит все указанные дополнительные нормы, рассматриваемые в аграрном праве лишь попутно и до­вольно бегло.

Стремление современных буржуазных юристов обос­новать такую систему аграрного права как особой са­мостоятельной отрасли права, находит свое объяснение, во-первых, в объективном ходе развития буржуазного аграрного законодательства.

Выдвижение двух стержневых правовых институтов обусловлено тем, что аграрное законодательство вышло за пределы регулирования только земельных отношений и включает теперь, в современных условиях, регулиро­вание также и самого сельскохозяйственного производ­ства. Это объективный фактор. Во-вторых, большую роль 224
играет и фактор субъективный — стремление буржуаз­ных юристов доказать, что земельная собственность якобы утратила свое определяющее значение, а центр тяжести переместился с земельной собствен­ности на сельскохозяйственное предприя­тие. Важно, дескать, не кто земельный собственник, а кто ведет хозяйство, и поэтому нет смысла нападать иа частную земельную собственность, в том числе и на крупную собственность, а нужно все внимание законо­дателя сосредоточить на задаче обеспечения интересов сельскохозяйственного предпринимателя.

Этой центральной задаче — оправдать существующий буржуазный земельноправовой и аграрноправовой ре­жим — подчинена теоретическая трактовка всех основ­ных проблем современного буржуазного аграрного пра­ва, в том числе проблемы земельной собственности и проблемы сельскохозяйственного предприятия, что, ко­нечно, не исключает со стороны некоторых буржуазных юристов либеральной критики отдельных законодатель­ных положений. Вокруг этих двух проблем вращаются все остальные вопросы аграрного законодательства (во­просы аренды, сельскохозяйственного труда, издольщи­ны, кредита, организации производства и сбыта, коопе­рирования и т. д.)*.

Проблема земельной собственности вполне естест­венно стоит в центре внимания буржуазных юристов- аграрников, стремящихся теоретически обосновать и оправдать существующий строй земельноправовых отно­шений и вместе с тем найти законодательные пути для ослабления классовых противоречий в деревне и отри­цательных сторон капиталистической экономики сель­ского хозяйства.

Исходной теоретической позицией для оправдания частной собственности в научном арсенале буржуаз­ных юристов остается теория социальных функций* В качестве законодательной основы выдвигаются совре­менные конституции.

Если вообще частная собственность не только пред­ставляет собственнику права, но возлагает на него обязанности, то тем более это относится к земельной собственности как основному средству производства в сельском хозяйстве и дару природы, как основному источнику продовольствия и сырья для промышленности.

Гедеман подчеркивает, что многие элементы аграрного права даны в положениях Веймарской конституции о том, что «обработка и использование земли — обязан­ность землевладельца по отношению к обществу» и что «повышение стоимости земли, возникшее без примене­ния труда и капитала, должно быть сделано полезным для общества»^[33].

Для доказательства ограниченности правомочий частной- собственности буржуазные юристы не остана­вливаются даже перед фальсификацией римского права. Римское 1’из и1епсН е{ аЪи1епсИ как неограниченное пра­вомочие собственника объявляется, во-первых, не сов­сем римским, а, во-вторых, не полностью совпадает с современным переводом. Слово «аЬи1еге» в классической латыни якобы не означало полного уничтожения, а оз­начало лишь право использовать вещь с ее преобразо­ванием в отличие от права узуфруктуария использовать вещь без преобразования (за1уа гегит зиЪзЬпИа), т. е. с условием сохранить вещь по содержанию и по форме. «Неправильный» перевод, говорят они, придал по поли­тическим соображениям эгоистический оттенок римско­му праву. Между тем средства производства, и. в пер­вую очередь земля, должны выполнять их экономиче­скую функцию^[34].

Этим юристы-аграрники объясняют все ограничения правомочий земельного собственника.

В современной буржуазной юридической литературе по аграрному праву всячески подчеркивается особый ха­рактер земельной собственности и ее якобы принципи­альное отличие от частной собственности на другие объ­екты.

Для обоснования данной концепции используется новейшая буржуазная теория собственности, согласно которой решающее значение в отношениях собственно-, сти имеет не субъект, а объект. Экономическая функция имущества якобы определяет правомочия собственника и современный правопорядок, устанавливает норматив­
ные различия правомочий собственника в зависимости от объекта права собственности.

Из .этой установки исходит концепция земельной собственности. Она пытается .обосновать специфичность аграрных отношений, обособленность аграрного права и вместе с тем обосновать существующий земельнопра­вовой режим. Она служит задаче идеологического оправ­дания частной собственности на землю и стремится затушевать противоречия между земельными собствен­никами и землепользователями.

В основе современной буржуазной концепции зе­мельной собственности лежит утверждение, что харак­терной чертой земельной собственности является ее пра­вовая связь с сельскохозяйственным предприятием ^[35]. Земля — база сельскохозяйственного предприятия; она должна быть эксплуатируема и рационально использо­вана и на ней должно быть организовано сельскохозяй­ственное предприятие. Следовательно, с точки зрения указанной концепции решающее значение имеет не соб­ственность на землю, а пользование землей: право поль­зования появилось на месте права собственности. По­этому в современном праве право пользования стоит значительно больше, чем земельная собственность^[36]. В современных экономических условиях основное значе­ние якобы имеет не собственник земли, а тот, кто ис­пользует землю, кто на ней хозяйствует, — собственник предприятия.

В соответствии с этим по современной концепции произошли существенные изменения в праве. В аграр­ном законодательстве земельная собственность якобы выступает как совокупность правомочий, установленных для стимулирования сельскохозяйственной деятельности. Собственность — только условие или предпосылка для осуществления сельскохозяйственного предприятия ^[37].

Поэтому современный законодатель, как подчерки­вают буржуазные юристы-аграрники (в особенности

Франции, Италии и ФРГ), максимально ограничивает правомочия собственника там, где это может принести ущерб сельскохозяйственному предприятию, нарушить его экономическое и правовое единство. Поэтому закон объявляет недействительными завещательные распоря­жения, которые имеют своим последствием ликвидацию или частичное умаление действующего сельскохозяй­ственного предприятия. Этими же мотивами объясняется новейшее арендное законодательство по защите проч­ности и продолжительности аренды, предоставляющее некоторые льготы арендаторам путем возмещения за­трат за произведенные улучшения.

Французские юристы, особенно в связи с арендным статутом, прямо утверждают, будто право земельной собственности «утратило значение», что правомочия зе­мельного собственника настолько ограничены, что за земельным собственником якобы сохранен только «го­лый титул собственности», а реальные права на землю будто бы перешли к арендатору как собственнику пред­приятия. Французские юристы утверждают, что арен­датор теперь приобрел в отношении земли правомочия, которые выходят за пределы права пользования, и его прав приближается к правомочиям, характерным для собственности.

В этой связи ставится даже вопрос, не изменяет ли расширение правомочий арендатора природу его права? Отвечая на данный вопрос, французские юристы ут­верждают, что земельная собственность имеет тенден­цию к разделению, как это имело место в феодальной Франции, на йоттшт еттепз и с1оттшт иШе. Зако­нодательство стремится якобы воскресить феодальное «расщепление собственности»^[38]. По мнению коммента­торов арендного статута, право собственности «расщеп­ляется» не только в пользу арендатора, но и в пользу издольщика ^[39].

Старая концепция расщепленной (поделенной) соб­ственности, которая в свое время применялась к фео­дальной собственности, используется современными бур­жуазными юристами для оправдания частной буржуаз­
ной собственности на землю и для доказательства того ложного положения, что в настоящее время будто бы нет противоречий не только между земельными соб­ственниками и арендаторами, но и между земельными собственниками и издольщиками, колонами и т. д. Зе­мельная собственность рассматривается как голое право, лишенное всякого экономического содержания. Непо­нятным остается только, на чем же в таком случае ос­новано право на получение земельной ренты, право на получение львиной доли урожая с издольщика, колона и с других непосредственных производителей, прила­гающих свой труд к чужой земле. Непонятным стано­вится тогда и спор среди буржуазных аграрников о пре­имуществах мелкой или крупной земельной собствен­ности, и признание того, что при всей широте прав на землю, предоставленных арендаторам, наилучший ва­риант, когда собственность на землю и собственность на сельскохозяйственное предприятие сосредоточиваются в одном лице. Наконец, если право земельной собствен­ности лишено значения, то непонятным становится, как можно считать право земельной собственности одним из двух стержневых правовых институтов, определяющих специфику аграрного права. А между тем именно зе­мельная собственность кладется в основу обособлен­ности правового регулирования и обособленности аграр­ного права даже теми авторами, которые центральным, специфически аграрным институтом считают сельскохо­зяйственное предприятие, ибо экономическое и право­вое единство последнего покоится на имущественном комплексе, основной составной частью которого является земля. Таким образом, в конечном счете и здесь сель­скохозяйственная земля как специфический объект предопределяет специфику всей совокупности аграр­ных отношений.

Тем не менее для большинства современных авторов теория сельскохозяйственного предприятия служит от­правным пунктом и составляет основное содержание науки аграрного права.

Концепция, согласно которой сельскохозяйственное предприятие должно рассматриваться как экономиче­ское единство, была выдвинута впервые в правовой науке в связи с наследственным разделом. Определен­ный комплекс имущества, необходимого для продолжения
сельскохозяйственного производства, не подлежал раз­делу между наследниками. Тем самым имущество, вхо­дящее в состав сельскохозяйственного предприятия, изы­малось из общепринятого в гражданском праве поряд­ка наследования и экономическое единство получало правовое закрепление и становилось правовым един­ством. Дальнейшее свое применение принцип экономи­ческого единства получил в арендном праве. И здесь законодатель устанавливает минимум недробимости, стимулирует устойчивость и длительность аренды в ин­тересах сохранения сельскохозяйственного предприятия; прекращение аренды и изъятие арендованного имуще­ства собственником допускаются при условии, что соб­ственник будет продолжать ведение сельскохозяйствен­ного предприятия и т. д. Вообще всякое участие в граж­данском обороте имущества из комплекса, составляю­щего сельскохозяйственное предприятие, регулируется в интересах максимального сохранения сельскохозяй­ственного предприятия как такового.

На этой основе современная буржуазная теория строит сельскохозяйственное предприятие как специфи­ческий правовой институт аграрного права. Под это подводится идеологическая база в виде теории социаль­ной функции, согласно которой права собственности на сельскохозяйственное предприятие (включая все права пользования землей, в том числе и арендные (предо­ставляются предпринимателю не только в частном, но и в публичном интересе, вследствие чего его правомочия сочетаются с обязанностями производить сельскохозяй­ственную продукцию, осуществлять мелиорацию земли и т. д. В том же плане идеологического оправдания су­ществующих аграрных отношений теория сельскохозяй­ственного предприятия объясняет современное аренд­ное законодательство. Законодатель стремится якобы к тому, чтобы урегулировать права.и обязанности сторон в аграрных договорах в интересах предприниматель­ской деятельности. Права, предоставленные арендатору земельным собственником, установлены для того, чтобы стимулировать организацию сельскохозяйственного пред­приятия со стороны арендатора К Это обычно относится «е только к арендатору, но и к издольщику, который

¹   См. Вгипо Козз1, ор, сН., р. И.

т
рассматривается в теории как предприниматель. Как сельскохозяйственный предприниматель рассматривается и крестьянская семья независимо от титула владения и пользования земельным участком.

Как правовой институт сельскохозяйственное пред­приятие анализируется в буржуазной теории по трем его элементам: субъект (предприниматель), экономиче­ская деятельность, экономическая организация.

Нет предприятия без предпринимателя, причем един­ственной характеризующей предпринимателя чертой слу­жит профессиональность его хозяйственной деятельно­сти. По этой концепции всякое лицо, осуществляющее хозяйственную деятельность профессионально, является предпринимателем. В качестве предпринимателя с точки зрения этой концепции выступают и капиталистический арендатор, и крестьянская семья, обрабатывающая зем­лю своим трудом, и издольщик и т. д. Предприниматель может быть единоличным и коллективным. Если пред­принимателем является коллектив лиц, образующий юридическое лицо, то предприятие участвует в граждан­ском обороте в этом качестве. Но предпринимателем может быть объединение лиц, не образующих юридиче­ского лица. Сюда , относится крестьянский двор — хо­зяйство крестьянина, которое ведется силами крестьян­ской семьи. Далеко не всем буржуазным законода­тельствам известен крестьянский двор. В ФРГ он фигурирует только в законодательстве о единонаследии. Но и в тех случаях, когда законодатель не конструи­рует институт крестьянского двора, хозяйствующая кре­стьянская семья всегда в какой-то мере в определенных случаях выступает как субъект права.

Поэтому буржуазные юристы должны были поста­вить проблему правосубъектности крестьянской семьи.

О юридической природе крестьянского семейного объединения в буржуазной юридической литературе су­ществуют различные мнения. Одни рассматривают объе­динение крестьянской семьи как «молчаливое соглаше­ние», как договор, другие — как трудовую рабочую бригаду, третьи — как своеобразное товарищество, как трудовую общность, признаваемую государством. В од­ном только сходятся все авторы, что крестьянское семейное объединение не является юридическим лицом. И это понятно, ибо ни одно законодательство не
предоставляет прав юридического лица крестьянскому семейному объединению. В итальянском Гражданском кодексе крестьянский двор рассматривается как «семей­ное объединение, молчаливо признанное». Имуществен­ные взаимоотношения внутри данного объединения ре­гулируются по обычаю.

Самым характерным для буржуазных концепций юридической природы семейного объединения является то, что независимо от способа разрешения проблемы правосубъектности все современные юристы-аграрники рассматривают хозяйствующую крестьянскую семью как предпринимателя и притом безразлично, ве­дется ли хозяйство на собственной или на чужой земле. В соответствии с этим договор сельскохозяйственной аренды рассматривается как договор, который «обяза­тельно создает предприятие» и поэтому должен рассмат­риваться в двух аспектах: как аграрноправовой ин­ститут (сельскохозяйственное предприятие) и как гра- жданскоправовой институт (имущественный наем) ^[40]. Не делается юридических различий с точки .зрения концеп­ции предприятия, идет ли речь о крупном или мелком арендаторе. Определенно подчеркивается, что различное экономическое положение крупных и мелких арендато­ров не оправдывает различия в правовой конструкции Я

Доказать, что все блага собственника и все права предпринимателя, если он выполняет «социальную функ­цию» и старательно обрабатывает чужую землю, пре­доставлены законом также и мелкому крестьянину-арен- датору, издольщику и колону — такова цель всей сов­ременной буржуазной теории сельскохозяйственного предприятия, являющейся прямым продолжением тео­рии частной собственности как социальной функции.

В том же плане анализируются в буржуазной теории аграрного права другие элементы сельскохозяйственного предприятия — сельскохозяйственная Деятельность и экономическая организация предприятия. Привлекая нормативный материал из различных отраслей права, подчеркивая, что в ряде случаев нет существенного раз­личия в регулировании сельскохозяйственных и промыш­ленных предприятий, юристы-аграрники и при анализе этих элементов стремятся доказать, что именно в об­ласти сельского хозяйства наряду с обязанностями за­кон предоставляет широкие права и охрану имуществен­ных прав любому, даже самому мелкому предпринима­телю и что эти права якобы значительно существеннее прав земельного собственника.

Самый характерный тезис всей теории сельскохозяй­ственного предприятия — это то, что возможно пред­приятие «без зависимых людей», т. е. без наемных ра­бочих, состоящее из одного только предпринимателя. Эта правовая конструкция имеет ту же цель — путем признания формального равенства скрыть всякие со­циально-классовые различия и затушевать классовые противоречия.

§ 2. Кризис буржуазной науки аграрного права

При общем единстве методологического подхода у буржуазных юристов-аграрников существует тем не ме­нее большая разноголосица в политикоправовых вопро­сах, в программных требованиях, касающихся дальней­шего направления и развития аграрного законодательства, в отстаивании конкретных способов разрешения аграр­ного вопроса. И в этом ярче всего сказывается глубо­кий кризис совремецной буржуазной теории аграрного права.

Среди буржуазных юристов-аграрников есть и про­грессивно настроенные ученые, критически относящиеся к существующему в капиталистическом обществе аграр- |Но-правовому строю, требующие проведения более или менее радикальных аграрных реформ. Многие из юри- стов-аграрников, рьяно защищающих интересы крупных земельных собственников и монополий, вполне отдают себе отчет, что для спасения крупного частного земле­владения необходимо пойти на уступки, провести ряд аграрно-политических мероприятий.

Большие разногласия среди буржуазных экономи­стов, политиков и юристов имеются в вопросе о крупном и мелком землевладении, в вопросе о том, какой тип хо­зяйства должен поддерживать и стимулировать законо­датель— крупное помещичье или мелкое крестьянское.

Идеологи мелкого крестьянского хозяйства видят в нем тип хозяйства, способный избежать капиталистического пути развития. Идеологи крупного землевладения по­стоянно указывают на нерентабельность, низкую произ­водительность, неустойчивость и поэтому экономическую неоправданность мелкого хозяйства. Непредупрежден­ному буржуазному исследователю раздробление и рас­пыление земли представляется не менее уродливым и губительным, чем латифундизм. Отсюда постоянные ко­лебания в теории и в законодательстве между поддерж­кой мелкой земельной собственности и крупного земле­владения. Основная линия в законодательстве важней­ших капиталистических стран — это защита интересов крупного помещичьего землевладения и капиталистиче­ских монополий. Мероприятия по насаждению мелких и средних хозяйств имеют обычно своей целую успокое­ние масс, устройство на земле участников войны, смяг­чение земельного голода и тем самым укрепление су­ществующего земельноправового режима и позиций крупных земельных собственников.

Например, борьба за аграрную реформу в Италии вращается вокруг тех же проблем крупного и мелкого землевладения, и все мероприятия по проведению аграр­ной реформы имеют своей целью ликвидацию уродли­вых явлений, связанных с латифундизмом, обеспечение проведения мелиорации силами трудящегося крестьян­ства, наделение землей участников войны, предотвра­щение самовольного захвата крестьянами помещичьих земель. То же самое имеет место в других капиталисти­ческих странах, и это проявляется тем ярче, чем острее аграрный вопрос в той или иной капиталистической стране.

Поэтому и в теоретической правовой литературе ко­лебание между крупным и мелким хозяйством как по­казатель неразрешимости аграрного вопроса при ка­питализме приводит в конечном счете к тому, что чаша весов неизменно склоняется в пользу крупного земле­владения. Основная забота и теоретической мысли, и законодателя направлена на то, чтобы удержать кон­центрацию землевладения на определенном уровне, не грозящем погибелью всему аграрноправовому строю, ибо у всех в памяти еще слова Плиния: латифундии по­губят Италию и даже провинции.

Существенные разногласия в буржуазной теории аг­рарного права имеются по вопросу о методах разреше­ния противоречий между земельными собственниками и арендаторами.

В многочисленных работах итальянских авторов, рас­сматривающих договоры между земельными собствен­никами и арендаторами или другими пользователями, чужой земли, разногласия в основном касаются клас­сификации договоров, предусмотренных в законе. Одни рассматривают все виды производного пользования зем­лей как различные виды имущественного найма; другие противопоставляют аренду и издольщину, характеризуя последнюю как разновидность трудового найма; третьи различают (в противовес некоторым авторам, отрицаю­щим это) предпринимательскую аренду и аренду со сто­роны непосредственного производителя.

Однако большинство итальянских работ об аграрных договорах характеризуется двумя лейтмотивами.

Первый основной мотив, который сквозит во всех работах, заключается в том, что взаимоотношения между земельными собственниками и землепользовате­лями принципиально рассматриваются, независймо от их юридической природы, как своего рода форма содру­жества, как выражение солидарности в деле выполнения общих задач, возлагаемых законом на участников дого­вора. Это.мнение является общим независимо от оценки юридической природы того или иного договора со сто­роны соответствующего автора. В особенности это ха­рактерно для договора испольщины и для договора из­дольного колоната, которые независимо от разрешения вопроса об их юридической природе (аренда, наемный труд, товарищество) обычно рассматриваются как форма организации коллективного сельскохозяйствен­ного предприятия. Подчеркивание общих интересов сквозит между строк и рассматривается как само собой разумеющееся, как вытекающее из природы вещей, при­чем очевидные противоречия рассматриваются как от­клонения от нормы, как проявление отдельных эгоисти­ческих устремлений, с которыми закон должен вести борьбу.

Второй основной мотив, характерный для большин­ства итальянских работ, — это апологетика договорной свободы, признание закономерным для сельского хозяй­
ства наличия многочисленных безымянных контрактов. Имеется целая литература, посвященная признанию фактических отношений, фактической практики заклю­чения сельскохозяйственных договоров, признанию факта источником права ^[41]. Эта концепция имеет своей целью теоретически обосновать и закрепить существующие кабальные арендные договоры, как вытекающие из фак­тического положения, из экономической необходимости, и тем самым их закономерность не только с точки зре­ния экономической, но и юридической. Данная линия в теории аграрного права направлена на то, чтобы пара­лизовать результаты реформы аграрных договоров, про­веденной в итальянском законодательстве после второй мировой войны и направленной на некоторую защиту арендаторов, путем установления императивных норм, обязательных для арендных договоров (введение прин­ципа законности отказа арендатору и принципа твер­дости арендной платы).

По вопросу о методах разрешения противоречий между земельными собственниками и арендаторами большой материал имеется также во французской юри­дической литературе. Во Франции теоретическая дискус­сия связана с многолетней борьбой вокруг издания арендного статута, которая протекала в парламенте и вне его на базе многочисленных законопроектов об из­менении арендного законодательства и, наконец, в связи с принятием статута об аренде 1945 года с последую­щими его модификациями.

Борьба между земельными собственниками и арен­даторами нашла свое отражение в дискуссии о том, как удовлетворить требования арендаторов и одновременно обеспечить интересы земельных собственников, нужно ли «право авторитарное или право договорное»^[42], т. е. в какой мере должна быть стеснена свобода договоров. Отдавая преимущество договорному методу, договорной свободе, буржуазные юристы с сокрушением отмечают, что «люди не умеют хорошо пользоваться свободой» и потому неизбежны императивные нормы, которые
должны частные, эгоистические интересы привести в соответствие с «общественными» интересами. Постоян­ные колебания между частным и «общественным» — чрезвычайно характерное кризисное явление в совре­менной буржуазной теории аграрного права.

Как результат борьбы земельных собственников и арендаторов данные кризисные явления в теории аграр­ного права находят свое отражение в противоречивости двух выдвигаемых положений и в попытках найти юри­дический способ их разрешения. Эти два противоречи­вые тезиса следующие: 1) земля никогда никем не будет обрабатываться лучше, чем собственником, и 2) земля должна эксплуатироваться одним и тем же лицом. Они вступают друг с другом в противоречие, если земля находится в аренде, а это наиболее частый случай. Принцип устойчивости аренды, сохранения неизменности арендных прав за арендатором находится в явном про­тиворечии с принципом обработки земли ее собствен­ником. Единственный выход из этого положения — превращение арендатора в земельного собственника. Многие экономисты, политики и юристы Франции пред­лагали установление для арендатора права преимуще­ственной покупки, что и было закреплено в 1946 году. Но сторонники указанной законодательной нормы пра­вильно отмечают, что «игра обоих принципов протекает благополучно, если арендатор приобретает собственность на землю, осуществляя право преимущественной по­купки» ^[. А если собственник не намерен продавать своего имения, то арендатор не может стать собствен­ником, не говоря уже о том, что для приобретения земли в капиталистическом обществе необходимы материаль­ные возможности, которые, как правило, у мелких и средних арендаторов отсутствуют. Этих экономических противоречий не может устранить никакой закон.

Однако неразрешимость противоречий между зе­мельными собственниками и арендаторами не особенно беспокоит французских теоретиков аграрного права. Значительно больше их волнует политическая борьба, в которой они видят опасность возможности радикаль­ных изменений земельноправового режима. Перед лицом этой опасности они подчас не останавливаются перед умалением экономического развития своей страны. В их устах Франция, как 20 веков тому назад, остается зем­ледельческой страной со структурой хозяйств, которая восходит к «римским и каролингским держаниям»^[43]. Застойность и стабильность аграрных отношений, ко­торые якобы ничто не может изменить, рассматриваются одновременно как панацея от уродливых явлений капи­тализма и от революционных бурь. В том же духе рас­сматривается арендный статут 1946 года, согласно ко­торому арендаторы-фермеры якобы «получили постоян­ство аренды, почти равное постоянству старинных держаний». Арендаторы приобрели по статуту постоян­ные права, почти равные старым держателям, для чего пришлось ограничить право собственности: «ночь 4 ав­густа отменила поделенную собственность, статут об аренде ведет к ее восстановлению» ^[44]. Вместе с тем вся­чески подчеркиваются застойность французских аграр­ных отношений, их традиционность. Французское кре­стьянство «не согласно» на новшества: требования пе­ревода издольщины в аренду поступают в минимальном числе, земледельческие кооперативы не прививаются... Французская революция «не изменила» сельской струк­туры Франции; статут аренды также ничего не изменит. В этом тезисе, претендующем на теоретическое обобще­ние, звучит реакционная надежда на сохранение господ­ствующего земельноправового режима Франции, сохра­нение позиций крупной земельной собственности.

Западногерманская литература по аграрному праву отражает глубокий кризис аграрной политики правящих групп ФРГ.

Идеологам правящих кругов ФРГ представляется, что обеспечение интересов крупных земельных собствен­ников и монополий может быть наилучшим образом осу­ществлено методами, выработанными при фашистском режиме. В западногерманском аграрном праве и поныне сохраняется идеология «сословного государства», со­гласно которой государство должно состоять из сосло­вий, построенных по хозяйственному принципу. Ликви­дация гитлеровского «имперского продовольственного сословия» не должна, по мнению идеологов западно­
германского аграрного права, снять вопрос о принуди­тельной регламентации аграрных отношений, которая характерна для капиталистической Германии на про­тяжении последних 40 лет.

Принудительная регламентация должна обеспечить надлежащие «структурные изменения» в сельском хозяй­стве, под которыми понимается ликвидация всех «не­здоровых» хозяйств, т. е. хозяйств до 20 га. Это откро­венная политика насаждения и закрепления кулацких хозяйств. Она направлена в первую очередь на посте­пенное восстановление ликвидированного после войны принудительного единонаследия крестьянского двора.

В области арендного законодательства характерны разговоры о перегибах в охране аренды и выдвижение лозунга «оживления арендного рынка» как оправдание осуществленного законодательством уничтожения пре­дельных арендных цен.

Система принудительного хозяйства идеологически оправдывается в западногерманской теории аграрного права, с одной стороны, бегством молодежи из сельского хозяйства в промышленность, а с другой стороны, тем, что происходит «растворение человека в массе» К Аг­рарное право должно противодействовать этим двум явлениям. Следовательно, предмет аграрного права — колонизация, побщрение сельскохозяйственного произ­водства, организационный охват сельскохозяйственного населения. Именно в области аграрного права особенно живо выступает организация людей. В этом плане с аграрным правом тесно связаны такие проблемы, как проблема равноправия женщин (например, в вопросах единонаследия), проблема семьи как хозяйствующей единицы (крестьянский двор), проблема соседей — но­вых поселенцев, доприселенцев, беженцев,* утративших свои хозяйства в местах прежнего жительства и т. д. Вместе с законодательством о рыночном обороте сель­скохозяйственной продукции (о торговле, ввозе и вы­возе), о принудительных ценах и т. д. — все это обусло­вливает самостоятельность аграрного права. Теория рассматривает современное западногерманское аграрное законодательство как результат борьбы двух систем — государственного принуждения и свободного хозяйство­вания, вылившийся в компромисс, который может быть обозначен как «хозяйственное руководство» К

Ярким показателем кризиса буржуазной теории аг­рарного права является разброд в общеметодологиче­ских вопросах среди буржуазных юристов-аграрников. Колеблясь между нормативизмом и американской шко­лой «реалистической юриспруденции», юристы-аграр­ники явно отдают предпочтение последней, согласно ко­торой право рассматривается, как «правила реальные», а не «правила должного». Это утверждение, признавае­мое верным для права в целом, особенно * применимо якобы к аграрному праву. _% Норма аграрного права должна по необходимости приспособляться к окружаю­щим естественным условиям, к стадиям сезонных рабог и к другим ‘условиям, являющимся факторами произ­водства. В аграрном праве, по мнению представителей этого направления, больше чем в других отраслях права факторы производства связаны х естественными зако­нами ^[45].

Несмотря на критический тон современной буржуаз­ной аграрноправовой литературы, не скрывающей рез­кого обострения аграрного вопроса, сложности социаль­ных конфликтов и аграрноправовых проблем, все же для подавляющего большинства теоретических работ ха­рактерна общая лакировка действующего буржуазного аграрного законодательства. Постоянный поток новых законодательных актов расценивается теоретиками аграрного права как явление прогрессивное, как якобы постоянное удовлетворение социальных вопросов обще­ства, как стремление обеспечить социальный мир между участниками сельскохозяйственного производства. Кри­тика касается не капиталистических аграрных отноше­ний, вытекающих из капиталистической системы хозяй­ства, а лишь особо уродливых явлений, рассматривае­мых как случайные и устранимые при помощи издания соответствующих правовых норм. Что касается критики самих законодательных норм, то обычно эта критика направлена на отмененные законы и сочетается с аполо­гетикой новейшего законодательства, заменяющего собой прежние, не оправдавшие себя законы. Все это сопрово­ждается призывами к содружеству, к забвению личных эгоистических интересов во имя общего блага.

Кризис буржуазной науки аграрного права является результатом неразрешимости аграрного вопроса при ка­питализме, неразрешимости противоречий буржуазных аграрных отношений. Обилие теоретических контроверз свидетельствует о безнадежности попыток разрешить социальные противоречия в сельском хозяйстве про­стым изменением законодательства без социальных пе­ремен.

Сама постановка вопроса об аграрном праве как о самостоятельной отрасли права свидетельствует о гом, что буржуазная теоретическая мысль зашла в тупик и не может даже дать имени тому предмету, который она пытается исследовать и объяснить. Кризис теории (науки аграрного права) обусловлен кризисом практики (аг­рарного законодательства).

Острота аграрного вопроса, рост социально-классо­вых противоречий в сельском хозяйстве заставляют пра­вящие классы пытаться найти выход из создавшегося положения путем изыскания специальных методов и форм правового регулирования этой области обществен­ных отношений. Буржуазная правовая наука стремится идеологически обосновать специфическими особенно­стями сельскохозяйственного производства особые фор­мы и методы его правового регулирования. Однако все разговоры о специфике аграрных отношений, носящих якобы по природе вещей публично-правовой характер и потому требующих более чем какая-либо другая об­ласть отношений, социального мира, содружества, забве­ния личных эгоистических интересов, отрицание в сель­ском хозяйстве капиталистических противоречий и клас­совых антагонизмов — это либо наивность, либо лице­мерие.

Буржуазная наука не в состоянии обосновать само­стоятельность аграрного права как особой отрасли права.

Дело в том, что как бы специфичны ни были хозяй­ственные, технические и иные условия сельскохозяй­ственного производства, общая социальная основа, об­щий экономический базис, короче говоря, общий прин­цип частной собственности, не дают возможности в
области правового регулирования аграрных отношений выйти за рамки гражданского права. Пока существует частная собственность на землю, земельные отношения, составляющие ядро аграрных отношений, не выходят за пределы цивилистических отношений. Наличие импера­тивных норм, их возрастающий удельный вес, админи­стративноправовые элементы, создание юридических лиц публичного права и т. п. ничего не меняют в ха­рактере этих отношений.

Это особенно ясно видно при сопоставлении законо­дательных систем ряда капиталистических стран. В Анг­лии и в США — как раз в наиболее* развитых капитали­стических странах — и речи нет об аграрном праве как

об  особой отрасли права. Все аграрные отношения в этих странах целиком и полностью укладываются в гражданское право: почти полная договорная свобода, полное господство принципа формального равенства сторон, принцип эквивалентности и т. д. Некоторые осо­бенности правового регулирования земельных отноше­ний, вытекающие из специфичности объекта, не нару­шают ни одного из принципов гражданского права. Лишь в новейшее время в связи с продовольственными затруднениями и вообще с кризисными явлениями в об­ласти сельского хозяйства в Англии и США появляются правовые нормы, имеющие своей задачей принудитель­ное регулирование отдельных сторон сельскохозяйствен­ного производства. Однако и это новейшее законодатель­ство не меняет цивилистического характера аграрных отношений в этих странах. В западноевропейских кон­тинентальных странах, где наличие крестьянства пред­определило иную социально-классовую структуру в деревне и где аграрный вопрос имеет свои особенности, регулированию аграрных отношений посвящено значи­тельно более обширное специальное аграрное законо­дательство. В эпоху промышленного капитализма это законодательство в основном регулировало переход в деревне от феодальных отношений к буржуазным; в эпоху империализма аграрное законодательство имеет своей целью принудительное регулирование сельско­хозяйственного производства в интересах финансового капитала и для укрепления блока помещиков и капита­листов. Однако и в этих странах все регулирование аграрных отношений в условиях частной собственности 242 •
на землю не может не осуществляться и осуществляется на основе принципов гражданского права. Наличие административноправовых элементов не изменяет спе­цифики отношений, тем более что административных норм не меньше и в области промышленности. В со­временном буржуазном обществе нет базы для фор­мирования аграрного права как особой отрасли права.

И действительно, буржуазная правовая наука изу­чает, анализирует и трактует все вопросы аграрного права с точки зрения принципов буржуазной цивилисти- ческой науки. Отношения земельной собственности рас­сматриваются в теории аграрного права с позиций част­ной буржуазной собственности, и ее ограничения «в социальном интересе» ничем принципиально не отли­чаются от общих ограничений правомочий частной соб­ственности при империализме. Аграрные договоры рас­сматриваются с цивилистических позиций договорной свободы и вносимых в нее коррективов, следовательно, так же, как проблема гражданского права. Наконец, основной аграрноправовой институт — институт сельско­хозяйственного предприятия — анализируется в бур­жуазной науке аграрного права с тех же позиций.

Нельзя, конечно, отрицать того нового, что принесла буржуазная экономика в область аграрных отношений на современном этапе. Однако необходимо правильно оценить роль и значение этого нового для системы бур­жуазного права.

Место аграрного законодательства в системе бур­жуазного права может быть правильно установлено прежде всего при условии научно обоснованного пони­мания сущности самостоятельной отрасли права. Если под отраслью права понимать не произвольную сово­купность норм, а систему норм, регулирующую определенную, обладающую экономиче­ским и правовым единствюм область обще­ственных отношений, самостоятельное, на основе особых правовых принципов, регу­лирование которых соответствует интере­сам господствующего класса, то нетрудно установить, что этим требованиям аграрное право в буржуазном обществе не удовлетворяет,

Конечно, нельзя отрицать наличие в буржуазном об­ществе области аграрных отношений, т. е. опреде­ленной области общественных отношений. Эта область отношений, обусловленная положением земли как эко­номической категории, имеет большой удельный вес в экономических отношениях капиталистических стран; они носят чрезвычайно острый характер, являются аре­ной ожесточенной классовой борьбы. Таким образом, первая предпосылка образования самостоятельной от­расли права имеется налицо. Этим объясняется, что вопросами аграрных отношений чрезвычайно много за­нимаются экономисты, политики и юристы.

В настоящее время имеется и вторая предпосылка образования аграрного права как самостоятельной от­расли права — наличие у господствующего класса поли­тической заинтересованности в самостоятельном регу­лировании данного комплекса отношений. Чем больше обостряются противоречия капитализма в сельском хо­зяйстве, чем острее становится борьба на почве про­тиворечий частной земельной собственности, тем больше заинтересованы господствующие классы буржуазного общества в проведении своей аграрной политики также и путем обособленного регулирования аграрных отно­шений. Противоречия частной собственности на землю, как известно, требуют и в капиталистическом обществе своего разрешения на путях национализации земли, создания земельноправового режима на базе отмены частной собственности на землю и тем самым регулиро­вания земельных отношений не гражданским правом. Этим объясняется, почему господствующие классы бур­жуазного общества и буржуазная наука аграрного права пытаются установить особый правовой режим для земельной собственности: чтобы ослабить остроту про­тиворечий в современных аграрных отношениях. Од­нако они этого выполнить не могут, поскольку остаются на базе частной земельной собственности.

Поэтому нет третьего непременного условця для об­разования самостоятельной отрасли аграрного права. В современном аграрном законодательстве нет пра­вового единства, нет таких особых правовых прин­ципов, которые принципиально отграничивали бы пра­вовое регулирование аграрных отношений от буржуаз­ного гражданского права. Поскольку нет в буржуазном

244

обществе национализации земли, постольку нет и прин­ципиальной обособленности аграрных отношений, ко­торые при всех своих особенностях все же принци­пиально от гражданскоправовых отношений не отли­чаются.

Вот почему все попытки в буржуазной правовой литературе обосновать самостоятельность аграрного пра­ва как особой отрасли права не имеют под собой прочной теоретической базы, так как теоретики не могут при­вести ни одного принципиально значимого правового критерия. Решающее значение в конечном счете в бур­жуазном обществе всегда имеют в деле регулирования аграрных отношений основные принципы гражданского права. И это не может быть иначе, ибо в основе бур­жуазных аграрных отношений лежит частная собствен­ность на землю. Положение не меняется от того, что современные буржуазные юристы-аграрники привлекают большой законодательный материал, относящийся к раз­личным другим отраслям права, — к административному праву, финансовому праву и т. д.

Если проанализировать различные буржуазные кур­сы аграрного права, построенные как предмет препода­вания и как область юриспруденции, то можно убе­диться, что они строятся по хозяйственному принципу и носят политико-правовой характер, отстаивая в каждом вопросе определенную аграрную программу. Что же ка­сается юридического анализа, то последний не выходит за рамки гражданского права. Таким образом, бес­спорно, что современное аграрное право капиталисти­ческих стран, освобожденное от не относящейся к чему материи, является частью гражданского права.

* *

Таким образом, буржуазные теории аграрного права не выдержали исторической проверки, как и все бур­жуазные политические и правовые учения и школы. Эти теории маскируют эксплуататорскую природу буржуаз­ного аграрного строя и права, трактуют о «рассеива­нии» и «демократизации» частной земельной собствен­ности, рассматривают буржуазные аграрные преобразо-

245

вания как вклад в создание «государства всеобщего благоденствия». Все это на примере буржуазной науки аграрного права убедительно подтверждает справедли­вость общего вывода, сделанного XXII съездом и Про­граммой КПСС: «Буржуазная идеология переживает глубокий кризис» К

Стр.

Отредактора...........................................

Глава! — Источники современного аграрного законода­тельства капиталистических стран

§ 1. Англо-американская и западноевропейская континен­тальные системы аграрного законодательства . . . . § 2. Источники аграрного законодательства США . . . . § 3. Источники аграрного законодательства Англии . . . § 4. Источники аграрного законодательства Франции . . . § 5. Источники аграрного законодательства Италии . . . . § 6. Источники аграрного законодательства Федеративной Республики Германии ...............................................

Глава II — Право собственности . на землю в капитали­стических странах

§ 1. Право собственности на землю в США......................................

- § 2. Право собственности на землю в Англии...................................

§ 3. Право собственности на землю во Франции..............................

§ 4. Право собственности на землю в Италии...................................

§ 5. Право собственности на землю в Федеральной Респуб­лике Германии        

Глава III — Право землепользования в капиталистиче­ских странах и его виды

§ 1. Виды землепользования в США..................................................

§ 2. Виды землепользования в Англии...............................................

§ 3. Виды землепользования во Франции..........................................

§ 4. Виды землепользования в Италии..............................................

§ 5. Виды землепользования в Федеративной Республике Германии                  

Глава IV — Правовое регулирование сельскохозяйствен­ной деятельности

§ 1. Сельскохозяйственная деятельность как предмет пра­вового регулирования             

§ 2. Сельскохозяйственное предприятие как правовой инсти-

ч                                                                                 тут           177

§ 3. Формы и методы принудительной регламентации сель­скохозяйственного производства и обмена        193

Глава V — Реакционная сущность буржуазной науки аграрного права и ее кризис

§ 1 Реакционная сущность буржуазной науки аграрного

права                                                                                               214

§ 2. Кризис буржуазной науки аграрного права                                233

ДЕМБО ЛЕВ ИСААКОВИЧ

.ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОГО АГРАРНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН'

Редактор В. А. Кикоть Художник Ю. К. Мосеев Художественный редактор И. Ф, Федорова Технический редактор Л. К. Хлопова Корректор В. А. Веселых

Сдано в набор 30/У 1962 г. Подписано в печать 31/ПП 1962 г. Формат бумаги 84х108¹/_м* Объем: физ. печ. л. 7,75; условн. печ. л. 12,71; учетно-изд. л. 13,87. Тираж 1500. А-01073. Цена 89 коп. Заказ М 420.

Госюризда г—Москва, Б = 64, ул. Чкалова, 38-~40

Отлечатадо с готовых матриц в типографии «Коммуна» г. Воронежа