СБОРНИК НАУЧНЫХ РАБОТ

Криминалистика

и

судебная экспертиза

СОКОЛОВСКИЙ 3. М., кандидат юридических наук (Харьковский НИИСЭ)

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИДЕНТИФИКАЦИИ ЛИЧНОСТИ ПО БЕЗБУКВЕННЫМ ПОДПИСЯМ

В следственной и судебной практике нередко возникает необходи­мость в идентификации личности по подписи, состоящей полностью или в большей части из штрихов, не образующих букв.

Криминалистическая экспертиза, назначаемая в таких случаях, яв­ляется, как правило, менее эффективной, чем при исследовании рукопис­ного текста или читаемых подписей. Это объясняется не только своеобра­зием графического материала безбуквенных подписей, но и тем, что вопро­сами их исследования занимались недостаточно, методика их исследова­ния в литературе не освещена.

В отличие от остального рукописного текста всякая подпись нано­сится не для того, чтобы передать читающему определенные мысли, а с целью удостоверить личность писавшего. В этом смысле подпись является удостоверительным знаком. Нанося рукописный текст, пишущий, в боль­шинстве случаев, старается выполнить буквы и цифры в такой форме, которая не вызывала бы у читающего сомнений, какие звуки и чйсла они обозначают; нанося подпись, исполнитель к этому не стремится и хочет лишь убедить читающего, что подпись выполнена данным, а не иным лицом.

Указанными обстоятельствами объясняется довольно широкое рас­пространение подписей, которые полностью или в большей части состоят из безбуквенных штрихов.

Для выяснения характера графического материала, содержащегося в безбуквенных подписях, существенное значение имеет знание путей их формирования.

1.   Чаще всего безбуквенные подписи вырабатываются путем «упро­щения» буквенных подписей. Подпись, первоначально выработанная в бук­венной форме, в процессе частого ее нанесения, постепенно упрощается, я штрихи теряют свой первоначальный вид. Комбинации штрихов, хотя и имеют внешне беспорядочный характер, однако, по замыслу исполни­теля, соответствуют определенным буквам и их сочетаниям и могут быть «истолкованы» им.

2.    Вторым путем формирования безбуквенных подписей является на­меренное «усложнение» букв в процессе выработки подписей, что ведет к невозможности прочесть написанное. В буквы вносятся дополни­тельные витиеватые штрихи, буквы наносятся в перевернутом виде, иногда сливаются элементы различных букв, образуя монограммы. Это предпри­нимается, обычно, с целью затруднить подделку подписи.

3.    Безбуквенная подпись может быть выработана путем нанесения штрихов, которые и по замыслу исполнителя не соответствуют каким-либо штрихам букв. Своеобразным видом такого пути формирования подписи является подражание подписи другого лица, носящего иную фамилию.

Два первых указанных способа формирования безбуквенных подпи­сей, сами по себе, свидетельствуют о том, что эти подписи содержат почер- ковый материал, поскольку штрихи их являются деформированными бук­вами. Нанесение штрихов в непривычных сочетаниях и соотношениях раз­меров не меняет графической природы этих штрихов. Что касается без­буквенных подписей, сформированных третьим путем (не в результате деформации букв), то и в этом случае штрихи, как правило, можно раз­бить на части, соответствующие элементам букв.

Если взять те начертания элементов букв, которые обычно приводятся в учебниках чистописания, и дополнить их фигурами, выполнение которых рекомендуется для выработки почерка, то почти в любой безбуквенной подписи, вне зависимости от способа ее формирования, большинство штрихов можно свести к этим элементам.

Безбуквенные подписи, безусловно, наносятся системой привычных движений.

Все это дает основание для вывода, что криминалистическое исследо­вание безбуквенных подписей может и должно строиться на тех же основ­ных принципах, что и исследование другого почеркового материала. Спе­цифика исследования безбуквенных подписей не затрагивает основных исходных положений криминалистической экспертизы письма.

Поскольку безбуквенные подписи содержат почерковый материал, их идентификационные признаки не могут существенно отличаться от иден­тификационных признаков иного рукописного текста (в том числе бук­венных подписей). Нужно учитывать лишь следующие специфические моменты:

1.    Транскрипция подписи не может рассматриваться как идентифи­кационный признак.

В литературе и в экспертной практике дня обозначения безбуквенной подписи применяются термины «условная транскрипция» (для подписей, сформированных первым и вторым путями) и «произвольная транскрип­ция» (для подписей, сформированных третьим путем). Эти названия неудачны. Транскрипция представляет собой систему изображения звуков средствами письма и, поэтому, отсутствие букв в подписи не дает основа­ний считать ее транскрипцию условной. Любая транскрипция — буквен­ная, нотная или состоящая из иных знаков, является условной, т. к. в на­личии такой условности и заключается смысл всякой транскрипции. «Про­извольной» т. е. лишенной всякого основания, транскрипция вообще быть не может. Там, где нет определенной системы знаков, нет и самой тран­скрипции.

Следует заметить, что употребление термина «транскрипция» приво­дит к неясности и при исследовании буквенных подписей, ибо смешивают­ся два различных понятия: 1) характер штрихов подписи (буквенные или безбуквенные) и 2) какие буквы имеются в подписи. Если, например, под­пись от имени Семенова будет содержать буквы «Сим» и безбуквенные штрихи, а образцы подписи от его же имени — «Сем» и аналогичные штрихи, то по «характеру» транскрипции подписи будут совпадать (сме­шанная транскрипция), а по «содержанию» транскрипции, т. е. буквен­ному составу — различаться.

Но дело не столько в неудачной терминологии, сколько в том, что применительно к безбуквенным подписям транскрипция, в обычном ее по­нимании, перестает быть идентификационным признаком, ибо она всегда одинаковая — штриховая.

Поэтому при исследовании безбуквенных подписей следует учиты­
вать не транскрипцию подписей, а состав, форму и взаимное расположе­ние штрихов, т. е. общую конструкцию подписей. Поскольку общая кон­струкция интересует эксперта, как идентификационный признак, ее сле­дует оценивать, прежде всего, не по степени сложности (что сейчас имеет место), а именно под углом зрения ее «содержания», т. е. состава, формы и взаимного расположения штрихов. Подписи одинаковой кон­структивной сложности могут иметь различающуюся общую конструкцию.

2.    Применительно к буквенной подписи признак «четкость и разбор­чивость» означает соответствие штрихов подписи буквенным прописям — «читаемость» букв. Если же речь идет о подписях безбуквенных, такое истолкование названного общего признака, разумеется, непригодно. Сле­дует согласиться с В. Ф. Орловой, предлагающей в подобных случаях под разборчивостью или четкостью понимать не читаемость подписи, а отчетливость ее «условных или произвольных» элементов. Как ука­зывает упомянутый автор, отчетливость элемента подписи означает по­нятность особенностей его выполнения. Если, допустим, элементы подписи отчетливы, т. е. видно без труда, где тот или иной элемент начат, где окон­чен, в каком направлении идет, и с каким элементом соединяется, — под­пись можно считать четкой. В противном случае подпись следует отнести к нечетким.

Этот признак может иметь существенное значение при решении во­проса о том, не нанесена ли исследуемая безбуквенная подпись с подра­жанием подлинной.

3.     Степень связности штрихов, как общий признак, не может быть использована при исследовании подписей, вне зависимости от того, какой их состав — буквенный или безбуквенный. Степень связности определяет­ся количеством букв или безбуквенных штрихов, нанесенных без отрыва пишущего прибора от бумаги и легко может быть установлена в виде средней цифры в большом по объему рукописном тексте. Ограниченность графического материала в подписи и особые условия ее формирования не дают возможности по количеству связанных между собой штрихов, опре­делить навык, присущий почерку, как системе движений.

При идентификации личности по подписи важно не то, какое ко­личество букв или безбуквенных штрихов нанесено связно (степень связ­ности), а то, какие именно штрихи связаны между собой (связность). Это последнее, однако, относится не к общим, а к частным признакам.

4.    Под стройностью подписи понимается единообразие, равномер­ность таких ее качеств, как степень наклона букв и их расстановка. Этот общий признак может быть использован и при экспертизе безбуквенных подписей. Наклон штрихов определяется: в фигурах типа окружностей, полуокружностей и петель — положением продольной оси этой фигуры относительно линии строки (как это делается применительно к буквам «О», «С»), а в остальных штрихах — их положением относительно линии строки. Равномерность расстановки определяется расстоянием между штрихами, условно принятыми экспертом за элементы подписи.

Следует заметить, что при экспертизе безбуквенных подписей основ­ное значение имеет* не наклон и расстановка штрихов подписи в целом, как общие признаки, а наклон и расстановка отдельных штрихов.

Остальные общие признаки не имеют специфики в безбуквенных под­писях.

Частные признаки почерка, перечисленные в «Примерной схеме акта криминалистической экспертизы почерка» (п. 23) и дополненные «Основ­ными правилами составления акта криминалистической экспертизы под­писей» (п. 12), целиком применимы и при экспертизе безбуквенных под­писей. Нужно лишь учитывать, что там, где в указанных документах речь идет о букве, следует понимать элемент безбуквенной подписи.

В акте экспертизы, описание буквенных подписей, обычно начинается
‘С перечисления тех букв, из которых слагается подпись. Анализ частных идентификационных признаков и описание их в акте экспертизы произ­водится применительно к определенным элементам букв, либо буквам в целом и их сочетаниям.

При этом, несмотря на наличие в криминалистической литературе раз­личных мнений об основаниях и способах деления букв на элементы, обо­значение того или иного элемента буквы либо цифры не вызывает особых трудностей. Все частные признаки почерка разработаны применительно к буквам и их сочетаниям.

При исследовании безбуквенных подписей эксперт сразу же встре­чается с затруднением, выражающемся в отсутствии той «единицы», тех элементов подписи, в отношении которых можно проводить исследование частных признаков. В большинстве актов криминалистических экспертиз безбуквенных подписей штрихи их не описываются, а упоминаются без детализации.

Ясно, что если при исследовании все штрихи безбуквенной подписи представляются эксперту как нечто целое, не разделенное на части, изуче­ние частных признаков и описание их в акте экспертизы чрезвычайно за­труднительно. Поэтому, необходимым условием исследования безбуквен­ных подписей является разделение всех штрихов, составляющих подпись, на определенные элементы, каждый из которых, подобно букве, цифре и их элементам, может быть использован для выявления и анализа частных признаков.

Попытка пойти по этому пути была предпринята авторами «Основ­ных правил составления акта криминалистической экспертизы подписи», которые для описания безбуквенных элементов подписи предложили сле­дующие наименования: петлевые элементы, дуговые элементы, углова­тые элементы. Этого, однако, недостаточно, ибо учитываются лишь формы фигур, образованных штрихами. Пользуясь лишь указанными наименова­ниями, эксперт при исследовании сложных безбуквенных подписей не сумеет, зачастую, добиться главного: разделить подпись на элементы, в которых возможно изучение частных признаков. Данные «Основных пра­вил...», как указывают их авторы, подлежат дальнейшей разработке.

Для того, чтобы деление подписи на элементы было применимо ко всем вариантам безбуквенных подписей, было бы понятно для лица, чи­тающего акт, и, самое главное, давало бы возможность исследовать част­ные признаки в этих элементах — необходимо принимать во внимание:

1.    Форму фигур, образованных штрихами,

2.    Соотношение размеров однородных штрихов.

3.    Взаиморасположение.

4.     Расположение относительно линии строки и по вертикали,

5.    Направление движений (в ряде случаев).

Несмотря нч ?1ажущуюся громоздкость, описание безбуквенных под­писей с учетом вышеуказанных данных, в действительности сравнительно несложно. Оно дает возможность полно и понятно описать почти любую подпись и разбить ее на части, применительно к которым возможно ис­следование частных признаков

Если штрихи безбуквенных подписей по форме напоминают те буквы, которых не может быть в подписи данного лица, либо напоминают буквы латинского алфавита, либо цифры, либо характерные части этих букв и цифр, то при описании штрихов безбуквенных подписей можно ука­зать,, с какими буквами или цифрами эти штрихи сходны.

Однако, описывать каждый штрих безбуквенной подписи всякий раз, когда он упоминается в акте (в особенности при фиксации сравнительного исследования), было бы практически весьма трудно. Поэтому, представ­ляется целесообразным при описании подписи (в начале исследователь­ской части акта экспертизы) нумеровать каждый штрих, условно прини­
маемый экспертом за элемент подписи. В последующей части акта экс­перту достаточно ссылаться на указанную нумерацию.

В процессе производства экспертизы спорная безбуквенная подпись может сравниваться либо с безбуквенным образцом подписи, либо с образ­цами почерка и буквенной подписи.

Каждый из этих двух видов сравнений требует самостоятельного рас­смотрения.

1.    Сравнительное исследование безбуквенных подписей между собой (спорной и образцов) возможно в случае, когда эксперту предоставлены такие образцы подписи, которые по общей конструкции сходны со спорной подписью (хотя бы в части подписи). Если же состав штрихов, их форма и взаимное расположение (общая конструкция) будут существенно раз­личаться, то сравнительное исследование безбуквенных подписей между собой является практически невозможным.

Сравнение безбуквенных подписей, имеющих сходную общую кон­струкцию, проводится с целью решения вопроса о подлинности спорной подписи либо нанесении ее с подражанием.

Для выявления признаков безбуквенных подписей, нанесенных с по­дражанием, была проведена небольшая экспериментальная работа. Двад­цатью лицами были выполнены с подражанием «на глаз» безбуквенные подписи от имени других двадцати лиц. Каждый подражающий наносил по три подписи от имени другого лица «всего по 60 образцов).

Сравнение таких подписей с подлинными образцами показало, что при совпадении их общей конструкции и других общих признаков, все подписи, нанесенные с подражанием, носили более или менее явные сле­ды замедленности движений: неровности штрихов, неточности соеди­нений элементов, выполненных разобщенными движениями. Сравнение частных признаков, проводившееся в сходных элементах, показало, что наибольшие различия имеют место в соотношениях высоты и ширины ова­лов, расположениях точек пересечения овалов с другими штрихами, спо­собах окончания движений. В ряде случаев различались размеры площа­дей, очерченных овалами и петлеобразными штрихами. Направления движений различалось лишь в крайне неразборчивых подписях.

Учитывая эти данные, а также указания, имеющиеся в литературе, следует признать, что признаки, присущие подписям, нанесенным с подра­жанием, не зависят от характера подписи (буквенная она или безбук­венная) .

2.     Поскольку безбуквенные подписи представляют собой почерко- вый материал, возникает вопрос о том, в какой степени признаки почерка определенного лица сохраняются в выполненной им безбуквенной под­писи. Практическое значение этого вопроса заключается в выяснении воз­можности идентификации личности исполнителя безбуквенной подписи по образцам его почерка или буквенной подписи.

Для проверки этого была проделана следующая экспериментальная работа. У 40 лиц, подписи которых состоят полностью или в большей части из безбуквенных штрихов, были получены по 5—10 образцов подписей и по 2 листа образцов почерка, нанесенных обычными неискаженными движениями. Сравнение образцов безбуквенной подписи с образцами по­черка одного и того же лица показало, что общие их признаки совпадают. Лишь в 6 случаях несколько отличался наклон букв. Кроме того, иногда подписи были нанесены более витиеватыми движениями, чем образцы почерка. Для сравнения частных признаков в образцах безбуквенных подписей были выделены овалы и полуовалы, подстрочные и надстрочные части различной формы, строчные части типа букв «т» и «ш». В образцах почерка были выделены те элементы, которые по форме напоминали ука­занные штрихи безбуквенной подписи. При этом был установлен следую­щий заслуживающий внимания факт: сходные элементы были в ряде слу­
чаев частями тех букв текста, которых нет в фамилии исполнителя подписи. Например, фамилия «Литовченко» не содержит ни одной буквы, которая имела бы подстрочную часть; между тем подстрочные штрихи его подписи по форме совпадают с подстрочными частями букв «д», «у». В этой под­писи нет буквы «б», но один из надстрочных овалов полностью соответ­ствует надстрочному штриху буквы «б».

Объяснение указанного факта следует искать в ранее приведенных данных о путях формирования безбуквенных подписей: не стремясь на­нести подпись в виде читаемых букв, исполнитель просто воспроизводит привычные движения, присущие его почерку.

В элементах букв почерка, сходных по форме со штрихами безбук­венных подписей, сравнивались частные признаки: расположение точек начала и точек окончания движений, направление движений, абсолютные размеры штрихов, соотношение высоты и ширины, способ начала и окон­чания движений, расположение точек пересечения, способ соединения с предыдущими и последующими элементами, относительная расстановка одинаковых штрихов, следующих друг за другом.

Основная цель заключалась в выявлении совпадающих, а не разли­чающихся признаков, т. к. отсутствие в изучаемых образцах почерка эле­ментов, сходных с частями безбуквенной подписи, не могло служить осно­ванием для отрицания тождества

Сравнительным исследованием установлено, что при наличии в по­черке элементов букв, сходных по форме со штрихами безбуквенных под­писей, частные их признаки полностью совпадали.

Вышеизложенные данные, конечно, не дают оснований для утвержде­ния, что исполнитель безбуквенной подписи может быть, как правило_г установлен по образцам его почерка. Однако, возможность такой иденти­фикации не исключена, в особенности, если совпадения будут установле­ны в своеобразных деталях, сложных по выполнению.

Подготовка следователем и судом материалов для экспертизы без­буквенных подписей имеет особенности.

Установив, что подлежащая исследованию подпись от имени опреде­ленного лица является безбуквенной, нужно в свободных образцах искать безбуквенные подписи, сходные с исследуемой по общей конструкции. При этом нужно иметь в виду, что отдельные лица имеют несколько вари-

антов безбуквенных подписей, различающихся даже в таких существен­ных признаках, как направление движений. Если безбуквенные образцы подписи обнаружены не будут, и лицо, от имени которого нанесена под­пись, отрицает их наличие, нужно сообщить об этом эксперту, представив наряду с буквенными образцами подписи возможно большее количество свободных образцов почерка данного лица.

Если будут обнаружены надлежащие свободные образцы безбуквен­ных подписей, либо получены такие же экспериментальные образцы, еле- дует выяснить у исполнителя подписи, каким путем она сформировалась, выяснить «значение» штрихов, т. е. установить, какому элементу какой буквы должен соответствовать тот или иной штрих подписи. Кроме того, необходимо установить (путем допроса),, по каким причинам и на осно­вании каких признаков лицо оспаривает подпись, нанесенную от его имени. Направленный эксперту протокол допроса может помочь ему рас­крыть «смысл штриха» и тем самым определить направление движений в сложных случаях, понять, является ли то либо иное отступление от обыч­ной формы данного штриха вариантом подлинной подписи, либо оно вызвано тем, что лицо, наносившее подпись с подражанием, не знало, что должен обозначать данный штрих.

В подписи от имени Никитенко после первой слева буквы «И» имеет­ся безбуквенный штрих.

При подражании этой подписи, исполнитель, не зная значения ука­занного штриха, принял его за деформированную наиболее близкую по форме букву — букву «д» и выполнил подпись в следующем виде:

Между тем безбуквенный штрих представлял собой деформирован­ную букву «Л» (Лаврентьевич) и в подлинной подписи не мог быть изоб­ражен в виде четкой буквы «д».

Если вопрос о подлинности безбуквенной подписи может, по мнению следователя, быть решен отрицательно, либо данный вопрос вообще не встает (когда подпись нанесена от имени вымышленного лица), то при подготовке материалов эксперту 'Следователь должен стремиться найти такие образцы подписи подозреваемого лица, которые имели бы безбук- венную часть, сходную по общей конструкции с соответствующими частя­ми исследуемой безбуквенной подписи.

В случаях, когда обвиняемый признает факт нанесения им безбук­венной подписи с подражанием либо от имени вымышленного лица и есть необходимость проверить этот факт с помощью экспертизы, нужно получить у подозреваемого безбуквенные экспериментальные образцы подписи в том виде, как она наносилась в исследуемом документе. При этом образцы могут наноситься лишь по памяти, но не перерисовкой с ис­следуемой подписи. Последнее может привести к ошибочному заклю­чению.

Соблюдение вышеописанных требований может значительно облег­чить работу эксперта при исследовании безбуквенных подписей.

В заключение нужно указать на следующие особенности методики исследования безбуквенных подписей.

Констатировав, что подлежащая исследованию подпись является безбуквенной, эксперт должен установить, имеются ли в сравнительных материалах (образцах), кем бы они не были выполнены, безбуквенные подписи, сходные по общей конструкции с исследуемой.

Это определит характер последующих сравнительных исследований.

Затем по материалам дела (постановление о назначении экспертизы, протоколы допросов, объяснения) эксперту следует выяснить данные, от­носящиеся к способу формирования подписи и значению штрихов, состав­ляющих подпись.

Для последующего исследования эксперту надлежит расчленить, в соответствии с ранее изложенным, исследуемую подпись на отдельные элементы, каждый из которых следует описать и пронумеровать.

Аналогичное деление и нумерацию следует провести в образцах без­буквенной подписи, с которыми будет производиться сравнение.

Если сравнительное исследование нужно' провести с образцами по­черка, в исследуемой подписи целесообразно выделить своеобразные де­тали, характерные надстрочные и подстрочные штрихи.

Затем в образцах почерка следует искать детали, сходные по форме с выделенными элементами безбуквенной подписи. Иногда деление под­писи на элементы целесообразно провести после детального ознакомле­ния с образцами почерка. Сходные элементы букв почерка можно прону­меровать в соответствии с данными безбуквенной подписи.

Сравнение частных признаков производится в сходных элементах подписи и почерка.

При оценке выявленных совпадений и различий следует учитывать данные о формировании подписи и значении штрихов, ее составляющих, Это может найти свое отражение в синтетической части акта.

Наконец, следует отметить, что безбуквенные подписи, выполненные примитивными, элементарными движениями, являются, как правило, не­пригодными для идентификации личности их исполнителя.

1.  В. Ф. Орлова, Признаки подписи и их идентификационное значение. Руко­пись. Библиотека ЦКЛ ВИЮН.

2.  Б. И. Шевченко, О некоторых улучшениях методики криминалистического исследования подписей. Теория и практика криминалистической экспертизы, Сборник № 1, М., 1955 г.

3.  Л. Ф. Солнцева, Транскрипция подписи, как идентификационный признак. Информационное письмо, № 2, МЮ СССР, М., 1955.

4.  Л. Е. А р о ц к е р, Криминалистическое исследование подписей, выполненных с подражанием. Теория и практика криминалистической экспертизы, Сборник № 2, М.,. 1956 г.

СЕГАЙ М. Я.

(Зав. отделом Киевского НИИСЭ)

ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЕ ПРИЗНАКИ ПИСЬМА И ПРИНЦИПЫ

ИХ КЛАССИФИКАЦИИ

В советской криминалистической литературе отсутствует общеприня­тое определение идентификационных признаков письма, а также их чет­кая классификация. Приведенные обстоятельства и обусловливают теоре­тическую и практическую необходимость дальнейшей разработки указан­ных вопросов.

Некоторые криминалисты определяют признак почерка как «устойчи­вое качественное отличие от типовой прописи, независимое от других при­знаков». С подобным определением согласиться нельзя. Во-первых, приве­денное определение не раскрывает сущности идентификационного призна­ка, поскольку признак это не отличие от какой-либо типовой нормы, а определенным образом выраженное свойство объекта. Характеристика по­черка по степени отклонения от школьных прописей или иного стандарт­ного шрифта может являться лишь одним из признаков почерка, но никак не определением признака вообще. Во-вторых, из подобного определения признака почерка может быть сделан совершенно неправильный вывод о существовании почерков- без идентификационных признаков', если, напри­мер, пищущий в совершенстве владеет каллиграфией и не допускает при письме сколько-нибудь существенных отклонений от прописей. Более того, выходит, что сами школьные прописи не характеризуются никакими приз­наками почерка. В-третьих, неприемлемо включение в определение поня­тия «признак почерка» условия о независимости признаков друг от друга. Поскольку почерк — это целостная система движений, признаки почерка в той или иной степени взаимозависимы и взаимообусловлены. Относи­тельная «независимость» признака (в смысле его неоднотипности в сход­ных по начертанию знаках) может определять лишь идентификационное значение признака, но такак не является существенным элементом поня­тия признака почерка. Наконец, 'нельзя согласиться и с тем, что признак должен обязательно быть устойчивым («устойчивое качественное отли­чие»). Если бы признак почерка выражал только устойчивое свойство, то идентификационные признаки можно было бы выявить лишь в результате произведенного исследования. В действительности же с анализа идентифи­кационных признаков начинается исследование. Только в результате его производится разделение признаков на устойчивые, существенные, выра­жающие необходимые для отождествления свойства, и неустойчивые, ма­лохарактерные признаки, появление которых в процессе письма обуслов­лено случайными причинами.

Идентификационными признаками являются все те свойства объекта, которые могут оказаться существенными для его отождествления. Эти свойства объекта бывают выражены как непосредственно в самом иденти­фицируемом объекте, так и в иных, идентифицирующих его объектах.

Свойства письма, как сложного комплекса навыков, присущего опре­деленному лицу, возможно познать только опосредствованно — по их ото­бражению в рукописях. Все те свойства письма, как непосредственно иден­тифицируемого объекта, которые находят свое объективное отображение в рукописях и могут служить его отождествлению, мы именуем идентифи­кационными признаками письма.

Исходя из этого определения, идентификационными признаками соб­ственно почерка являются отображенные в рукописи графические начер­тания, могущие выражать существенные свойства почерка, как определен­ной системы движений, присущей конкретному лицу.

Идентификационные признаки письма в процессе криминалистической экспертизы являются основным материалом исследования. Поэтому от уменья эксперта полно и всесторонне проанализировать содержащиеся в исследуемой рукописи признаки будет зависеть успешное разрешение во­проса об ее исполнителе. Классификация признаков письма и должна слу­жить тем средством, с помощью которого можно было бы наиболее полно выявить, а 'в дальнейшем и правильно оценить необходимую для иденти­фикации совокупность признаков.

В советской криминалистической литературе классификации иденти­фикационных признаков письма уделено значительное место. Классифика­ции признаков письма в основном посвящена и «Примерная схема акта криминалистической экспертизы почерка».

Однако, анализируя имеющиеся классификации признаков письма, следует признать, что всем им, в той или иной степени, не хватает четкости и стройности. Так, проф. С. М. Потапов (1), положив в основу своей класси­фикации принцип научного анализа— движение от общего' к особенному, «привычки пишущего, относящиеся к размещению текста», выделил в от­дельную группу, которая не вошла в группу ни общих признаков, ни «осо­бенных». Проф. Н. В. Терзиев(2) и другие авторы, правильно разделив признаки письма на две самостоятельные группы (признаки письменной речи и признаки почерка), произвели дальнейшую классификацию об­щих и частных признаков почерка, но не сделали этого в отношении признаков письменной речи. Г. Д. Маркова (3) делит признаки письмен­ной речи на общие и частные, однако предложенный ею принцип такого деления вызывает возражения, о чем будет сказано дальше. Принцип же деления признаков письма на 5 самостоятельных групп (общей характери­стики почерка, признаков письменной речи, топографических признаков письма, общих признаков почерка, частных признаков почерка) в «При­мерной схеме акта криминалистической экспертизы почерка» (4) вообще ничем не обоснован.

Таким образом, в судебном почерковедении отсутствует классифика­ция признаков, в которой были бы четко сформулированы и последова­тельно проведены принципы классификации.

Нам представляется, что при классификации признаков письма долж­ны быть соблюдены следующие основные положения.

1.     Все идентификационные признаки должны быть подразделены на такие основные группы, которые выражали бы однородные свойства письма.

Двойственный характер письма, как сложного комплекса различных по своей природе навыков, образующих, с одной стороны, письменную речь, как въфажение мыслей пишущего, а, с другой, собственно почерк, как систему движений, обусловливает деление идентификационных признаков письма на две основные группы:

а)      признаки письменной речи и б) признаки почерка.

Выделение в отдельную группу признаков, относящихся к размеще­нию текста на бумаге, представляется неоправданным, поскольку эти приз­наки не отображают какой-либо самостоятельный навык, не связанный ни с системой движений, 'ни с выражением мыслей пишущего при письме.

Наоборот, так называемые «топографические признаки» выражают либо смысловую сторону письма (например, деление текста на разделы, выде­ление обзацев и т. п.), либо усвоение пишущим технических навыков письма (например, расположение текста относительно бланковых строк, форма строк и др.), а потому должны быть соответственно отнесены к группе признаков письменной речи или к группе признаков собственно* почерка.

II.     Классификация каждой из основных групп идентификационных признаков, в свою очередь, должна быть произведена по единому основа- нию. Поскольку первоначальное исследование объектов осуществляется аналитическим путем (движением от общего к частному), каждая из ос­новных двух груоп идентификационных признаков (и группа признаков письменной речи, и группа признаков собственно почерка) должна быть подразделена на общие и частные.

При этом следует иметь в виду, что такое деление характеризует толь­ко «объем» свойств, отображаемых той или иной группой признаков, но отнюдь не включает в себя оценку идентификационного значения призна­ков. Редко встречающийся общий признак (например, ярко выраженная неравномерность наклона букв) может иметь большее идентификационное значение, чем такие распространенные частные признаки, как расположен ние точек начала движения в овалах букв «а», «д», «ю» вверху справа и т. п. Поэтому нельзя согласиться с утверждением Г. Д. Марковой (3) о том, что деление признаков на общие и частные определяет идентифика­ционную ценность признаков. Исходя из подобной, на наш взгляд невер­ной концепции, Г. Д. Маркова к общим признакам письменной речи отно­сит признаки, свойственные определенным группам людей, а к частным — признаки, которые выражают только своеобразное овладение конкретным лицом навыками письменной речи. На деле это приводит к тому, что, на­пример, ошибки, нарушающие определенные правила орфографии, отне­сены к общим, а редко встречающиеся орфографические ошибки — к част­ным признакам. Выходит, что разделение признаков письменной речи на общие и частные может быть произведено лишь в результате оценки ча­стоты встречаемости признака. В действительности же, деление признаков на общие и частные, устойчивые и изменяемые, а также на признаки, име ющие индивидуальное и групповое идентификационное значение, произво­дится по разным основаниям. В первом случае классификация выражает объем свойств отождествляемого объекта, во втором — степень устойчи­вости, а в третьем — частоту их встречаемости. (Классификация признаков }!0 двум последним основаниям вытекает из проблем устойчивости и инди­видуальности признаков письма и должна являться предметом самостся- тельного исследования).

III. При классификации признаков необходимо также четко опреде­лить объем и содержание понятий, характеризующих как группы однород­ных признаков, так и каждый отдельный признак, который должен выра­жать только одно конкретное свойство письма. Между тем, в криминали­стической литературе не определены с достаточной полнотой содержание понятий «признаки письменной речи», «общие признаки почерка» и другие.

На основании изложенного нами предлагается следующая система признаков письма, которая, не претендуя на исчерпывающую полноту, представляет собою лишь попытку классификации признаков в соответ­ствии с выдвинутыми положениями.

Классификация признаков письменной речи

К признакам письменной речи должны быть отнесены все те признаки, которые выражают смысловую сторону письма: особенности словарного состава рукописи, степень усвоения пищущим грамматических правил язы­
ка, а также все способы графического выражения письменной речи, непо­средственно связанные со смысловой стороной письма.

В связи с приведенным определением признаки письменной речи могут быть систематизированы следующим образом:

а)       лексические признаки, характеризующие словарный состав языка рукописи: богатство или скудость, наличие диалектизмов, вульгаризмов, своеобразных выражений и т. п.;

б)       грамматические признаки, характеризующие общий уровень гра­мотности, общий строй речи, наличие синтаксических, морфологических и орфографических ошибок;

в)        признаки, характеризующие способы графического выражения письменной речи, непосредственно связанные со смысловой сторонок письма. К этой последней группе должны быть отнесены следующие при­знаки: деление текста на разделы, выделение абзацев и отдельных частей текста —заголовков, обращений, дат; подчеркивание слое или иной способ акцентуации, приемы внесения исправлений (зачеркивания, вставки).

Общие признаки письменной речи характеризуют язык и способ гра­фического выражения мыслей рукописи в целом. К ним следует отнести:

1. Стиль речи документа (по языку — литературный или простореч­ный, образный или серый, трафаретный, простой, ясный или напыщенный, вычурный; по манере изложения — лаконичный или пространный; строй­ный, последовательный или беспорядочный). 2. Общую характеристику словарного состава языка' (разнообразие, богатство или однообразие, ску­дость). 3. Общий уровень грамотности: высокий, средний, низкий. 4. Об­щий строй речи (преобладающие типы предложений). 5. Общий характер размещения текста в зависимости от смыслового содержания рукописи (отсутствие или наличие деления текста на разделы, абзацы и т. п.). 6. Ак­центуация (отсутствие или наличие таковой).

Частные признаки письменной речи характеризуют особенности лек­сического состава языка и усвоения пишущим определенных грамматиче­ских правил, а также особенности графического выражения отдельных элементов письменной речи.

К частным признакам следует отнести:

1.    Своеобразные выражения и обороты речи. 2. Синтаксические ошиб­ки (ошибки в построении предложений и пунктуации). 3. Морфологиче­ские ошибки (ошибки в словообразовании). 4. Орфографические ошибки {ошибки в буквенном составе, роде, падеже, склонеции, спряжении и т. п.).

5.     Способы выделения заголовков, дат обращений. 6. Приемы внесения исправлений.

Классификация признаков почерка

Деление признаков почерка на общие и частные является в кримина­листической литературе общепринятым. Однако объем и содержание по­нятия «общие признаки почерка» в судебном почерковедении с достаточ­ной четкостью не определены.

К общим признакам почерка проф. С. М. Потапов (1) относит: 1) вы- работанность почерка, 2) направление движений при письме — а) при об­разовании письменных знаков и связей между ними (правоокружное или левоокружное, угловатое), б) при выполнении отдельных частей текста по отношению к линии строки (поднимающееся или падающее), 3) взаимо­отношение движений в почерке, которое характеризуется* размером букв, разгоном, связностью, наклоном, нажимом.

В основном с достаточной полнотой и стройностью определяя объем общих признаков почерка, эта система, которую следует признать осново­полагающей, не относит к общим признаки, характеризующие размещение текста, не связанные со смысловой стороной письма. (Эти признаки С. М. Потапов выделяет в самостоятельную группу).

«Примерная схема акта криминалистической экспертизы почеркам в группу общих признаков почерка включает только размер букв, наклон,, разгон и связность.

Мы считаем, что [К общим признакам почерка должны быть отнесены выделенные «Примерной схемой» в отдельную группу так называемые признаки «общей характеристики почерка» (выработанноеть почерка, темп письма, общее строение почерка), а также часть признаков из группы «то­пографических признаков письма».

Общие признаки почерка должны характеризовать в целом: а) дви­жение при письме, б) воспроизведение форм письменных знаков, в) разме­щение письменных знаков, не связанное со смысловой стороны письма.

Исходя из этого, система общих признаков почерка должна включать:

1.    Признаки, относящиеся к характеристике дви­жений:

а) Выражающие общий характер движений: выработанноеть почер* ка, темп письма, преобладающее направление движений (левоокружное, правоокружное); б) Выражающие соотношения движений: размер основ­ных штрихов, наклон, разгон, связность, нажим.

2.     Признаки, относящиеся к характеристике вос­произведения форм письменных знаков:

а) Характеризующие почерк по общему виду письменных знаков: ско­рописный почерк (каллиграфический, скорописно-упрощенный, витиева­тый), стилизованный почерк (чертежный, библиотечный, подражание пе­чатным буквам и т. п.); б) Характеризующие почерк по форме соединения письменных знаков и их элементов: округлый почерк, угловатый почерк.

3.    Признаки, характеризующие размещения пись­менных знаков, не связанные со смысловой сторо­ной письма:

положение строк относительно бланковой строки, направление строк, интервал между строками (на нелинованной бумаге), форма линий ниж­них оснований строк, величина и форма полей.

К общим признакам почерка следует отнести также и те признаки, которые вызваны болезненными изменениями нервной системы, зрения и других органов, принимающих участие при письме и оказывающих вли­яние на систему движений —так называемые патологические признаки почерка (атаксия, дрожь— «1;гетог» и др.). Поскольку эти признаки встре­чаются в почерке лишь отдельных лиц и чрезвычайно редко встречаются в экспертной практике, они, по нашему мнению, должны быть выделены в отдельную группу.

В настоящей статье не рассматриваются понятие и классификация частных признаков почерка, поскольку эти вопросы изложены в статье А. Р. Шляхова, помещенной в этом же сборнике.

ЛИТЕРАТУРА

1.  С. М. Потапов, гл. «Исследование документов» в книге «Криминалистика»,

1938.

2.   Н. В. Т е р з и е в, гл. «Криминалистическое исследование документов», в книге «Криминалистика», ч. I, 1950.

3.  Г. Д. Маркова, Идентификационные признаки письма в советской кримина­листической экспертизе почерка, автореферат канд. дисс., Харьков, 1956, стр. 5 сл ; 10.

4.   «Примерная схема акта криминалистической экспертизы почерка», Методиче­ские пособия по составлению актов криминалистической экспертизы, М, 1956, стр. 24—33.

ШЛЯХОВ А. Р.

(Нач. отдела криминалистических учреждений МЮ РСФСР)

ПОНЯТИЕ ЧАСТНОГО ПРИЗНАКА ПОЧЕРКА, КЛАССИФИКАЦИЯ ЧАСТНЫХ ПРИЗНАКОВ И ИХ ВАРИАЦИЙ В ПОЧЕРКЕ

В криминалистической литературе и экспертной практике нег обще­принятого понятия частного признака почерка. Одни называют частные -признаки почерка «мелкими», «детальными» (1), другие «индивидуаль­ными признаками». Однако, ни один частный признак сам по себе не яв­ляется индивидуальным. Индивидуальной является совокупность при­знаков.

Отдельные криминалисты отождествляют частные признаки с пись­менными знаками и их элементами либо с «деформациями», обусловлен­ными автоматизацией письма (2), с чем согласиться нельзя.

Частные признаки почерка действительно проявляются в письменных знаках, но из этого не следует, что можно отождествить их с отклонения­ми от прописей. В противном случае понятие почерка будет сведено к его •форме. Лишенные своего содержания, частные признаки почерка теряют свое значение как средства для идентификации личности. Без включения в понятие признака почерка элементов содержания последнего невозмож­но разработать стройной системы частных признаков. В этом отношении неудачными являются попытки некоторых криминалистов разработать систему признаков почерка. Так, А. М. Агушевич под частными признака­ми понимает «совокупность таких признаков, которые характеризуют выполнение письменных знаков или их сочетаний» (2). В этом определе­нии не дается понятия частного признака. А. М. Агушевич отождествляет понятие почерка с письменными знаками. Не удивительно, что из 45 при­веденных в его работе частных признаков, многие не могут быть исполь­зованы в экспертной практике. Совершенно неясны, например, такие при­знаки: «изломы (не патологические) в штрихах», «вычурности», «упро­щеннее или вычурное начертание деталей штрихов» и др.

В связи с отсутствием единого понимания частных признаков в экс­пертной практике допускается разнобой. Изучение актов судебно-почер­коведческих экспертиз ряда криминалистических учреждений показывает, что для обозначения одних и тех же частных признаков почерка эксперты применяют разные наименования, либо приводят признаки, не имеющие самостоятельного значения.

В практике встречаются случаи одностороннего изучения вариаций частных признаков почерка. Эксперты иногда не принимают во внимание всех вариаций частного признака в одноименных буквах или цифрах и ограничивают исследование установлением одной-двух вариаций в ряде букв, встречающихся в рукописи. При этом обращается внимание только на ярко выраженные вариации. Частные признаки почерка, при описании •результатов исследования в актах, экспертами часто не конкретизируются.

Без описания вариаций частные признаки непонятны, т. к. по ним нельзя составить действительное представление об особенностях конкретного по­черка. Поэтому и выводы экспертов оказываются недостаточно убеди­тельными. В известной мере это обусловлено тем, что в литературе нет сведений о вариациях частных признаков почерка.

В целях установления единообразия в экспертной практике необходи­мо достигнуть единого понимания частных признаков и их вариаций.

В определение понятия частного признака почерка должны быть включены закономерности процесса письма.

Почерк есть осознанная, выработанная система движений руки пи­шущего. Поэтому прежде всего в определение должно быть включено* понятие движения. Изучая рукопись и желая индивидуализировать по­черк, нужно видеть не просто отклонения от прописей, а те закономерно­сти движения руки пишущего, результатом которых явились определен­ные начертания письменных знаков. Эти закономерности проявляются в однообразном и устойчивом исполнении одноименных письменных зна­ков и их элементов, а также сочетаний нескольких знаков.

Движения при письме не являются механическими и полностью авто­матизированными. В соответствии с учением И. П. Павлова советские кри­миналисты, рассматривая формирование почерка, считают, что письмо яв­ляется сложным сознательным условно-рефлекторным актом (1). Процесс письма представляет собою цельный комплекс движений, в основе которо­го лежат сложные навыки, определяемые условно-рефлекторными связями высшей нервной деятельности. Благодаря навыкам, в формировании кото­рых важную роль играет образование динамического стереотипа, движе­ния пишущего становятся при письме привычными; они обусловливают повторение однообразного движения при выполнении письменных знаков и устойчивое исполнение одноименных письменных знаков либо их элемен­тов в рукописях.

При определении частного признака почерка основным является ча­стный навык движения.

Возможна ли вообще дифференциация навыков движения? Если воз­можна, то что служит ее основой? На эти вопросы следует ответить поло­жительно. Частные навыки существуют объективно. При письме, в осо­бенности в период обучения, навыки движения дифференцированы в соот­ветствии с особенностями строения письменных знаков. Написание каж­дого письменного знака складывается из суммы отдельных движений,, необходимых для начертания его элементов. Каждый элемент требует отдельного самостоятельного движения. Вследствие дифференциации движения, зависящего от строения письменных знаков, навыки получают в конечном итоге известную определенность и самостоятельность, исче­зает бесформенность и хаотичность в начертании знаков. Используемые для написания отдельных элементов букв, букв в целом либо сочетаний определенных букв навыки являются частными навыками; в отличие от них общие навыки определяют систему движений при письме в целом. Таким образом, общие признаки проявляются во всей рукописи, в сумме письменных знаков, частные — в отдельных элементах письменных зна­ков, в письменном знаке в целом и сочетаниях определенных знаков.

Под элементом письменных знаков (буквы, цифры) следует понимать составную часть, которая исполняется самостоятельным движением в ка­ком-либо одном направлении. Составные части букв, цифр можно назы­вать элементами либо штрихами. Условной границей перехода от одного* элемента к другому можно считать пункт, где существенно меняется на­правление движения (при начертании другой части); в овальных буквах такие линии обычно разделяют овал на две части; при ее пересечении на­правление движения становится противоположным первоначальному.

Разработать единую классификацию элементов для всех письменных:

знаков трудно, т. к. различны их конструкции, не одинаково в них число элементов. Кроме того, пишущими обычно используются буквы и цифры, которые существенно отличаются от стандартов., прописей (3—5).

Представляется, что элементы письменных знаков проще классифи­цировать по двум основаниям: по относительному размещению друг к другу и линии строки и по характеру необходимого для их написания движения. По относительному размещению друг к другу можно различить элементы: 1) правый, левый; 2) верхний, нижний; 3) первый, второй, тре­тий слева и т. д.; относительно линии строки — строчный, надстрочный и подстрочный. При классификации по второму основанию — характеру дви­жения во внимание принимаются существенные этапы (фазы) движения при выполнении письменного знака: начало и окончание движения, соеди­нение составных частей знака. С учетом этого, а также строения букв и цифр, согласно правил правописания, можно выделить следующие элемен­ты: 1) начальный (предварительный), 2) основной, 3) соединительный (в заглавных буквах — соединительно-покрывающий), 4) заключительный и 5) специальные черточки в «й» и точки в «ё».

Первая классификация элементов применима, как правило, к слож­ным знакам, имеющим несколько элементов, вторая — к сложным и к про­стым (с одним-двумя элементами). Начальные, заключительные, а также соединительные элементы в результате скорописи иногда отсутствуют в знаках. По этим же причинам упрощаются или вовсе опускаются даже основные части. Однако во всех буквах всегда можно выделить начало, окончание движения и основное направление движения.

Соответственно указанным фазам движения, необходимого для на­чертания букв и их частей, вырабатываются, по нашему мнению, само­стоятельные частные навыки. Эти навыки движения проявляются в поло­жении точки начала движения, способе начала и т. д.

Дифференциация навыков движения обусловливает их относитель­ную независимость. Независимость навыков, естественно, ведет к форми­рованию относительно самостоятельных признаков. Поэтому наблюдают­ся в определенной мере устойчивые начертания какого-либо знака либо' его элемента, несмотря на выполнение этого знака в разных условиях, в различных связах с другими буквами. Каждый признак независим в том смысле, что он не исключается другим. Только устойчивые, относительно независимые начертания имеют самостоятельное идентификационное зна­чение для установления личности писавшего.

Таким образом, под частными признаками почерка, по нашему мне­нию, следует понимать определяемые частными навыками особенности- движения, проявляющиеся в устойчивом начертании отдельных письмен­ных знаков и их элементов, а также сочетаниях нескольких знаков и имеющие самостоятельное идентификационное значение для установления личности писавшего по почерку.

Типичными проявлениями частных призншш^лшчерка следует счи­тать вариации или разновидности устойчивого начертания отдельных эле­ментов и букв в целом, а также сочетания нескольких определенных букв.

В течение 1953—1954 гг. научные сотрудники ряда НИКЛ занима­лись разработкой вариаций частных признаков почерка. В качестве исход­ной основы была взята система частных признаков почерка, предложен­ная доц. Б. И. Шевченко. Было изучено много рукописных материалов, поступивших на экспертизу. Вариации признаков почерка изучались в за­явлениях, письмах, различных финансовых отчетах и актах, тетрадях учеников и студентов и других документах. Эта работа позволила значи­тельно расширить перечень частных признаков почерка, уточнить их наи­менование, привести все частные признаки и их вариации в определенную систему.

В предлагаемой системе частных признаков почерка и их вариаций *все признаки подразделены на три группы.

Признаки, характеризующие направление движений, способ выполнения и место расположения элементов в письменных знаках

1.     Расположение точки начала движения: а) в буквах, б) частях букв. Вариации — относительно линии строки: над линией строки, ниже строки; в строке: верхнее, среднее, нижнее; относительно частей букв: левое (внешнее), правое (внутреннее), на одной оси с определенной частью бук­вы (примыкание).

2.    Способ начала движения: а) в буквах, б) частях букв. Вариации — в виде точки, тонкой линии, широкой («жирной»), раздвоенной линии: по направлению движения — в виде петли, спирали, полуовала, угла (углы могут различаться по величине — малый до 30°, большой — свыше 30°); наличие дополнительных, т. к. «рефлекторных» штрихов в виде тонкой линии, точки и т. д.

3.    Общее направление движения при написании букв или цифр (имеются в виду части букв или буквы в целом, выполненные одним дви­жением): а) по вертикали (вариации — сверху вниз (к строке), снизу вверх (от строки); б) по кругу (вариации — правоокружное, левоокруж­ное, смешанное — левоокружное и правоокружное); в) по горизонтали относительно частей букв (вариации — правее, левее); г) относительно пишущего (вариации — приводящее, отводящее).

Особенности направления движения при исполнении частей букв. Ва­риации — круговое в*место прямолинейного, изменение общепринятого направления движения (изломы, извилистое движение) и т. д.

4.     Вид соединения: а) букв, б) частей букв, в) нескольких букв. Ва­риации — слитное, примыкающее (присоединение); раздельное выпол­нение.

5.     Способ соединения: а) букв, б) частей букв, в) нескольких букв. Вариации — петлевое, дуговое, угловатое (или прямолинейное) либо сме­шанное соединение частей букв: петлеобразное соединение первой основ­ной части буквы со второй, второй с третьей, угловатое и т. д.

6.      Расположение точек пересечения штрихов при слитном выполне­нии частей букв либо букв. Вариации — относительно линии строки: над ■хтрочой, ниже строки, в строке — высокое, низкое, среднее.

7.    Расположение точки изменения направления движения при слит­ном выполнении букв либо их частей относительно линии строки. Вариа­ции — верхнее, среднее, нижнее.

8.    Последовательность выполнения частей букв. Вариации — первая часть выполнена после второй и т. д.

9.    Размещение нажимов: а) в частях букв, б) относительно линии строки. Вариации — на основных частях, на основных и начальных и т. д.; на основных частях: верхнее, среднее, нижнее и т. д

10.   Размещение основных частей букв. Вариации — относительно ли­нии строки: на линии строки, ниже, выше линии, первая часть выше линии строки, вторая ниже, вторая на нижней линии строки и т. д.; относитель­но друг к другу и линии строки: параллельно-перпендикулярные, парал­лельно-наклонные вправо или влево, расходящиеся и сходящиеся под углом к линии строки.

Размещение отдельных букв на линии строки: вариации — на строке, ниже, выше строки, относительно друг друга: вариации — по вертикали с последующей буквой: выше, ниже, на одной линии; по горизонтали: близко, далеко.

11.     Способ окончания движения: а) в буквах, б) частях букв. Вариа- .ции — в виде точки, тонкой линии, широкой («жирной»), раздвоенной ли­нии, наличие рефлекторного штриха (в виде полуовала, прямолинейной
широкой линии, остроконечной и т. д.); по направлению движения — в ви­де петли, угла, полуовала.

12.    Расположение точки окончания движения: а) в буквах и их час­тях. Вариации — относительно линии строки: выше строки, ниже строки, в строке: верхнее, среднее, нижнее; относительно частей букв: левое, пра­вое, на одной оси с определенной частью буквы (примыкание).

Признаки, характеризующие размеры движений

13.    Относительные размеры (высота) основных частей букв. Вариа­ции — соотношение строчных частей: первая и вторая основные строчные части равны, первая основная строчная часть больше (меньше) второй строчной (либо третьей); соотношение строчных и подстрочных (либо над­строчных) частей: равны, строчные меньше (или больше) подстрочных либо надстрочных частей.

14.    Относительные размеры (длина) начальных и заключительных частей. Вариации — начальная и заключительная части равны, началь­ная часть больше либо меньше заключительной части.

15.    Относительная длина: а) соединительной и соединительно-покры- вающей частей. Вариации — соединительная часть больше (либо мень­ше) основной строчной части, равны и т. д.

16.    Относительная ширин! букв. Вариации — ширина средняя, если она равна высоте строчной части, ширина малая или большая, если высо­та больше или меньше расстояния между основными строчными частями по горизонтали; строчные части шире, уже, равны по ширине подстроч­ным (или надстрочным).

17.   Величина углов, образованных основными частями и линией пись­ма. Вариации — при параллельно-правом наклоне: малый угол (большой наклон) —до 45°: средний угол (средний наклон) —45°—75°; большой угол (малый правый наклон) —75—87°; при параллельно-левом наклоне: малый угол (большой наклон) — до 45°, средний —45—75°, малый левый наклон (большой угол) — 75°—87°; при расхождении или схождении: пра­вонаклонные— малый угол — до 30°, правонаклонные — большой угол — свыше 30°. От 87° до 103° прямая постановка элементов.

18.     Величина углов, образованных начальными, заключительными и основными частями букв. Вариации — малый угол (до 30°), образован­ный начальной (либо заключительной) и основной частями; большой угол — свыше 30°; отсутствие углов начальной (либо заключительной) и основной частей.

19.   Относительные размеры площадей, очерченных штрихами буквы. Вариации — малый, средний, большой размер, если высота овала мень­ше, равна и больше строчной (прямолинейной) части впереди стоящей буквы.

Признаки, характеризующие особенности строения букв или цифр

20.    Форма площадей, очерченных основными частями букв. Вариа­ции — треугольная (основанием вверх либо вниз), овальная, ‘ ромбовид­ная и т. д.

21.    Особенности линий оснований (строение линий оснований) основ­ных частей букв. Вариации — линия основания параллельна линии стро­ки, поднимающаяся (правонаклонная), опускающаяся (левонаклонная); линия основания первой и второй частей параллельна линии строки и под­нимающаяся (правонаклонная) во второй и третьей частях буквы, лома­ная углом вверх, вниз и т. д.

22.    Особенности линий вершин (строение линий вершин) основных частей букв. Вариации — линия вершины параллельна линии строки, под­нимающаяся (правонаклонная), опускающаяся (левонаклонная), отно­
сительно линии строки; линия вершины в первой и второй частях подни­мающаяся (правонаклонная) и параллельная линии строки во 2 и 3 ча­стях, ломанная углом вверх, вниз и т. д. В некоторых буквах линии вер­шин (или оснований) могут рассматриваться не только в основных час­тях, но¹ и в основных, и начальных, и заключительных частях, а именно: линия вершин первой основной части и самой верхней точки начальной части параллельна линии строки и т. д.

23.    Особенности строения отдельных букв или цифр. Вариации (про­писное или каллиграфическое) выполнения букв; усложненное выполнение буквы (витиеватое, наличие дополнительных штрихов и т. п.); упрощен­ное выполнение (без 2 и 3 основного элемента буквы и т. д.); выполнение знаков с использованием образцов печатных, специальных шрифтов и т. д.

Указанные частные признаки почерка и их вариации могут быть ис­пользованы не только при исследовании текстов, состоящих из буквенных знаков, но в равной мере и при исследовании цифровых записей и подпи­сей, иногда выполненных путем начертания штрихов-, не образующих букв, и, в частности, для характеристики росчерка. Эти признаки могут быть использованы также и для характеристики различного рода над­строчных и подстрочных черточек, знаков препинания.

Частные признаки почерка и их вариации проявляются в различных почерках далеко не во всех буквах. В ряде случаев они специфичны для определенных групп букв и зависят от конструктивных особенностей знака.

В приведенном перечне признаков отсутствует упоминание об «отно­сительном размещении точек начала и окончании движения в буквах»,, «относительном положении линий основания и "вершин частей букв», как о самостоятельных частных признаках. В перечне доц. Б. И. Шевченко- эти признаки указываются, наряду с другими, в числе равнозначных «разме­щению точки начала движения», положению линии вершин и т. д. (3). Эта не случайно, ибо «размещение точек начала и окончания движения отно­сительно друг друга» — это по существу два самостоятельных признака, рассматриваемые в сочетании. То же представляет собою и относительное положение линий вершин и оснований. Раздельный анализ каждого ча­стного признака дает в конечном итоге один и тот же качественный результат для целей идентификации, что и анализ их сочетания.

Среди признаков указаны только такие, которые имеют самостоятель­ное идентификационное значение.

Наличие определенных взаимосвязанных вариаций частных призна­ков почерка зависит от многих факторов: пишущих приборов, целевого- назначения документов, состояния пишущего и т. д. Все это влияет на идентификационную ценность частных признаков и их вариаций.

Указания в актах только на совпадения частных признаков почерка,, без конкретизации их вариациями, недостаточны.

Вариации частных признаков почерка описываются в акте, примерно,, следующим образом. При сравнительном исследовании установлено сов­падение указанных выше общих признаков*, а также частных: положение точки окончания движения в буквах: «Б» (нижнее положение относи­тельно линии строки, правое — относительно второй части), «К» (левое относительно 3-й части); размещение основных частей букв относительно линии строки букв «П» и «н» (расходящееся книзу); относительные раз­меры основных частей «п» и «н» (первая часть больше второй); способ окончания движения при выполнении буквы «П» (в внте петли)...».

При исследовании подписи установлено совпадение буквенного со­става подписи, связности, размера и наклона букв; вместе с тем в иссле­дуемой подписи и почерке К. установлены различия темпа письма, а так­же частных признаков: способа начала движения в буквах «А» и «с»- (в исследуемой предварительный штрих выполнен в виде жирной и отно-
еительно большой линии, в образцах — в виде тонкой и относительно небольшой линии); вида соединения частей букв и букв между собою «р», «а», «с» (петлевой в образцах и овальный с извилинами в исследуемой подписи)» и т. д.

ЛИТЕРАТУРА

1.   А. И. Винберг, Криминалистическая экспертиза в советском уголовном про­цессе, М., 1956, стр. 154 и др.

2.   А. М. Агушевич, Советская судебно-графическая экспертиза, канд. дисс. 1953, стр. 103—104.

3.   Б. И. Шевченко, О некоторых улучшениях методики криминалистического- исследования подписей, сб. «Теория и практика криминалистической экспертизы», вып. I, 1955, стр. 67—70; стр. 72,

4.   А. И. М а н ц в е т о в а, Акт криминалистической экспертизы, тот же сборник, стр. 30—31.

5.   В. Г. Кириченко, Элементы цифр. Информационное письмо «Практика кри­миналистической экспертизы», изд. МЮ СССР, М. 1956, № 3, стр. 6—24.

ЛИТВИНЕНКО л. к. (Киевский НИИСЭ)

МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ СЛЕДОВ СВЕРЛЕНИЯ И РАСПИЛА

В следственной и экспертной практике среди следов, оставленных разного рода орудиями и инструментами, часто встречаются следы свер­ления и распила. Методика исследования этих следов в криминалисти­ческой литературе не описана. В литературе описаны лишь отдельные случаи отождествления пилы или сверла.

При образовании отверстия путем сверления, сверло вращается и в то же время перемещается вдоль оси. Сверлящие орудия, за исключением перового сверла, имеют правый ход. Перовое сверло, которое в настоя­щее время почти не применяется, работает в обе стороны одинаково. В результате работы сверл образуется стружка, которая свивается в спи­раль. Вращением сверла определяется скорость резания, а величиной осе­вой подачи — толщина срезываемой стружки.

Вращательно-поступательное движение свойственно всем сверлящим орудиям, но характер следов, образованных ими на стенках отверстий, будет различен. Обусловлено это следующими особенностями сверля­щих орудий.

Не все сверла при одной и той же скорости вращения будут углуб­ляться на одно и то же расстояние. Величина осевой подачи зависит от устройства сверла.

Зависимость между скоростью вращения и скоростью продвижения сверла является определяющей при образовании следов на стенках от­верстия.

Если скорость продвижения сверла будет незначительной, след, ос­тавленный какой-либо точкой режущей грани сверла, будет иметь мень­ший шаг, и наоборот, при большой скорости продвижения сверла след, образованный той или иной точкой режущей грани сверла, будет иметь больший шаг.

В перовом и ложечном буравах, имеющих навинтованные направляю­щие стержни, величина осевой подачи постоянна и определяется шагом нарезки направляющих стержней. Поэтому при сверлении перовым или ложечным буравами следы режущей кромки на стенках отверстий будут иметь всегда одинаковый шаг. В спиральном, центровом и перовом свер­лах направляющие стержни отсутствуют, величина их осевой подачи не­постоянна и зависит от степени нажима на сверло, поэтому шаг режущей кромки в следах на стенках отверстий будет различным.

В недосверленных отверстиях, наряду со следами, оставляемыми ре­жущей кромкой на стенках, характерные особенности режущей кромки сверла отображаются также и в донной части. Скорость вращения и ве­личина осевой подачи сверла на процесс образования следов в донной части существенного влияния не оказывают.

В процессе исследования следов сверления необходимо изучать как следы на стенках, так и следы в донных частях отверстий.

Методика исследования следов сверления зависит от характера раз­решаемых вопросов, которые могут быть разбиты на 3 группы:

1.   Определение направления сверления;

2.    Определение вида сверлящего орудия;

3.    Индивидуальная идентификация сверлящего орудия.

При решении вопроса о направлении сверления необходимо иссле­довать направление волокон на внутренней поверхности высверленного отверстия, изучить направление отщепов и отколы волокон вокруг отвер­стия на противоположных плоскостях просверленного объекта.

Как отмечалось выше, сверлящие орудия, за исключением перовых сверл, имеют правый ход. Поэтому на объекте, просверленном не перовым сверлом, а иными сверлящими орудиями, отщепы древесины и волокна вокруг отверстия будут всегда располагаться в направлении по ходу ча­совой стрелки, если рассматривать их со стороны сверления.

При извлечении сверлящего орудия бывает необходим левый ход. Обусловлено это тем, что в процессе сверления режущая кромка сверла врезается в древесину, и для извлечения инструмента обычно требуется производить противоположный сверлению левый оборот. Без обратного (хода возможно извлечь лишь перовое сверло, которое в обе стороны ра­ботает одинаково.

Обратный левый ход инструмента, как установлено многочисленными экспериментами, не влияет существенно на первоначальную картину рас­положения волокон на внутренней поверхности отверстия и отщепов во­локон по краям отверстия, образовавшуюся в процессе сверления.

Сохранение первоначального расположения волокон на внутренней поверхности отверстия обусловлено тем, что при обратном ходе сверло достаточно свободно движется в уже высверленном отверстии, и возни­кающая при этом незначительная деформация концов волокон не влияет на их первоначальное положение.

Устойчивость описанных выше признаков позволяет с несомненностью решать вопрос о направлении сверления.

Приведем пример из экспертной практики КНИИСЭ.

В одном из раймагов преступники, высверлив ряд отверстий в двери, выломали ее и, проникнув в магазин, похитили значительное количество товаров. Следователь предполагал, что хищение могло быть совершено работником магазина, который, с целью сокрытия преступления, произ­вел симуляцию взлома. В процессе расследования возникла необходи­мость установить, с какой стороны производилось сверление отверстий в двери.

При исследовании вещественных доказательств — кусков досок, вы­пиленных из двери магазина, бьцю установлено, что взлом производился путем высверливания отверстий с последующим разрезом перемычек между ними.

На наружной поверхности двери вокруг отверстий имелись отщепы, направленные по ходу часовой стрелки, а на внутренней стороне двери вокруг этих же отверстий отщепы располагались против хода часовой стрелки. На внутренних стенках отверстий, если рассматривать их с на­ружной стороны двери, волокна также была направлены по ходу часо­вой стрелки. На основании этих данных было дано заключение о том, что сверление производилось с наружной стороны двери. Правильность этого вывода подтверждалась и характером следов режущего орудия, располо­женных уступами, спадающими в сторону внутренней поверхности двери.

Такие следы режущего орудия могли образоваться в данном случае лишь при условии, если резание производилось с наружной стороны двери.

Описанный случай показывает, что при решении вопроса о направ­лении сверления надлежит исследовать не только особенности с&мих отверстий, но и иные следы, подчас сопутствующие следам сверления.

Важно отметить, что наличие отколов с одной или другой стороны просверленного предмета еще не является доказательством того, что от­верстие сверлилось с противоположной стороны. Объясняется это особен­ностями механизма образования отколов в каждом конкретном случае сверления. В одном случае отколы могут быть как с одной, так и с дру­гой стороны предмета, в котором высверлено отверстие; в другом — толь­ко с той стороны, с которой производилось сверление. Возникновение от­колов и местоположение их зависит от условий сверления и типа сверла.

При выходе инструмента из просверливаемого предмета волокна дре­весины, расположенные в дне, в результате нажима сверла работают на изгиб. Величина их изгиба обусловливает размеры отколов и зависит от силы нажима и формы дна.

При сверлении перовым буравом и центровым сверлом создаются наиболее благоприятные условия для образования отколов. Перья цент­рового сверла или перового бурава при нажиме упираются в стенки пло­ского дна, вследствие чего сопротивление древесины изгибу незначитель­но. Образующийся при этом большой изгиб волокон обусловливает зна­чительные размеры отколов (рис. 1а).

У отверстий, образованных другими сверлящими орудиями (ложеч­ный бурав, бурав типа штопора, спиральное сверло), дно имеет треуголь­ную форму, т. е. наиболее благоприятную для сопротивления изгибу. По­скольку величина изгиба в этом случае будет незначительной, то и разме­ры отколов-, возникающих при выходе сверла из отверстия, не будут большими (рис. 16 и в).

Механизм образования отколов древесины со стороны входа сверла несколько иной. Отколы образуются, главным образом, при извлечении инструмента из просверленного отверстия, когда боковые поверхности или перья сверла, касаясь краев волокон их, отгибают, а затем отламы­вают.

Усилия, прилагаемые при извлечении сверла из отверстия, незначи­тельны, в связи с чем размеры отколов также невелики. Отколы ш сто­роны входа сверла в просверливаемый предмет образуются крайне редко, в то время как при его выходе отколы образуются почти всегда.

Из изложенного вытекает необходимость при изучении следов свер­шения оценивать как относительные размеры отколов, находящихся на противоположных плоскостях, так и абсолютные их размеры на каждой плоскости отдельно. Значение изучения описанных выше признаков мо­жет быть иллюстрировано следующим примером из экспертной практики Киевского НИИСЭ.

Кладовщик одного из пунктов «Заготзерно» заявил органам рассле­дования о том, что неизвестными преступниками путем высверливания отверстий в полу склада похищено большое количество риса.

Следователь, прибывший на место происшествия, изъял и направил в институт 10 кусков досок пола со следами сверления. В процессе иссле­дования поступивших вещественных доказательств было установлена наличие отколов вокруг краев отверстий на наружной стороне пола либо с двух сторон.

Вокруг краев отверстий на наружной стороне пола отколы имели не­значительные размеры (не более 2 см по длине и 0,5 см по ширине), а на противоположной стороне они достигали 12 см по длине и 3 см по ширине (И имели значительную глубину. Отколы таких больших размеров не мог­ли образоваться со стороны входа сверла. Наряду с другими данными, установленными в процессе исследования отверстий, относительные и аб­солютные размеры отколов, расположенных на противоположных пло­скостях досок, явились основанием для вывода эксперта о том, что свер­ление отверстий в досках пола производилось с наружной стороны.

Для решения вопроса о виде сверлящего орудия необходимо опреде­лить диаметр отверстия, а затем исследовать:

1.    Внутреннюю поверхность отверстия;

2.    Края отверстия на противоположных плоскостях просверленного предмета;

3.     Форму недосверленного отверстия;

4.     Форму стружек.

Наиболее часто для сверления отверстий применяются перовые и ло­жечные буравы, что объясняется значительным диаметром этих инстру­ментов, их большой распространенностью и удобством работы.

В отличие от поверхности отверстия, высверленного ложечным бура­вом, буравом типа штопора, спиральным и центровым сверлами, поверх­ность стенок отверстия, высверленного перовым буравом, состоит как бы из ряда уступов, по ширине равных высоте режущих кромок бурава. На­личие уступов на поверхности исследуемого отверстия указывает на то, что оно высверливалось не буравами ложечными и типа штопора, не спи­ральным и не центровым сверлами, а перовым буравом.

Поверхности отверстий, высверленных ложечным буравом и буравом типа штопора, сходны между собою. Характерным для них является на­
личие многочисленных отколов и отщепов* волокон древесины. Сходство» структуры поверхностей отверстий, образованных ложечным буравом к буравом типа штопора, объясняется наличием одинаковых конструктив-* ных особенностей, обусловливающих неблагоприятные условия резания' древесины этими инструментами.

Поверхности отверстий, высверленных центровым и спиральным¹ сверлами, достаточно чисты, не содержат характерных для ложечного¹ бурава и бурава типа штопора многочисленных отщепов и отколов воло­кон древесины. Характерной особенностью отверстий, высверленных центровым сверлом, является то, что на поверхности всегда остаются спе­цифические царапины и выступы, обусловленные конструктивными осо' бенностями сверл данного типа.

Царапины образуются концом бокового пера центрового сверла,, подрезающего стружку, а выступы возникают в результате колебании сверла и неравномерности его подачи.

Отверстия, образованные спиральным сверлом, отличаются от от­верстий, высверленных другими инструментами, ровными, гладкими по­верхностями стенок.

Описанные особенности строения поверхности в следах сверления всегда устойчивы для всех видов сверлящих орудий и поэтому позволяют безошибочно определять по ним вид сверлящего орудия.

Для установления вида сверлящего орудия имеет большое значение- определение диаметра отверстия. Приспособления для ручного сверления отверстий спиральными сверлами позволяют пользоваться сверлами срав­нительно небольших диаметров, примерно до 1,5 см. Ложечные -буравы обычно не изготовляются большего диаметра, чем 2—2,5 см, так как ра­бота такими буравами большего диаметра требует затраты значительных усилий при сверлении. Перовые буравы изготовляются диаметром до 3 см, а центровые сверла — до 5 см.

Перовой бурав при его повороте в начале сверления может очертить круг и, нарушив волокна древесины на одном из участков, погружается в просверливаемый объект на более значительную глубину. При следую­щем повороте его перо, оставившее след, пойдет глубже, не задевая ранее оставленного следа. На одном из краев отверстия в результате этого остаются слабо выраженные следы в виде полос, расположенных кон­центрически по отношению к отверстию.

Такие следы были хорошо выявлены, в частности, при исследовании сверлений по описанному выше делу о хищении риса.

Подобная картина может наблюдаться, как показывают эксперимен­ты и экспертная практика, также при сверлении отверстий центровым сверлом. В этом случае след, поскольку он образуется боковым подрезаю­щим пером, имеет вид царапины.

Наличие описанных особенностей в следе с несомненностью указы­вает на вид сверлящего орудия и на направление сверления.

Вид сверлящего орудия можно также определить по форме недосвер- ленного отверстия.

Недосверленные отверстия, образованные буравом, имеют плоское дно с углублением в центре, оставленным направляющим стержнем.

В углублении сохраняются следы от витков направляющего стержня- бурава.

В отверстиях, недосверленных центровым сверлом, дно также плоское с углублением в центре. Однако стенки углубления, в отличие от стенок углубления, оставленного натравляющим стержнем перового бурава, ров­ные, поскольку направляющий стержень центрового сверла не навинто- ван. По краям дна отверстия, недосверленного центровым сверлом, все­гда имеется довольно значительное углубление, образованное боковым
подрезающим пером. Это перо расположено ниже уровня основного резца и поэтому его след отображается раньше, чем след резца.

Таким образом, хотя недосверленные центровым сверлом и перо­вым буравом отверстия имеют плоское дно, по описанным особенно­стям все же можно сравнительно легко различить их. По этим особенно­стям в практике криминалистической экспертизы обычно устанавливается, высверлено ли отверстие перовым буравом или центровым сверлом.

Отверстия, недосверленные спиральным сверлом, имеют конусооб­разное дно и цилиндрические стенки. При сверлении предмета ложечным буравом и буравом типа штопора в недосверленных отверстиях дно будет иметь форму конуса с острым углом (30—35°) у вершины конуса.

Отверстия, высверленные ложечным буравом и буравом типа штопо­ра, имеют ряд общих сходных признаков.

Однако, различить эти два типа буравов можно сравнительно легко по особенностям следов, образующихся в дне отверстий. В дне отверстия, недосверленного ложечным буравом, как отмечалось выше, находится углубление от навинтованного направляющего стержня. Бурав типа што­пора направляющего стержня не имеет.

По одному из дел в Киевский НИИСЭ на исследование поступили части высверленной сосновой двери и ложечный бурав. Наряду со сквоз­ными отверстиями в досках двери было одно недосверленное отверстие конусообразной формы. На внутренних поверхностях отверстий имелись многочисленные изломы волокон, не позволявшие определить по характе­ру поверхности вид сверлящего орудия. Было однако обращено внимание на то, что по краям отверстий имеются следы зарезов, характерные для ложечного бурава и бурава типа штопора. При исследовании недосвер­ленного отверстия было установлено, что оно имеет конусообразную фор­му. В дне отверстия обнаружено углубление от направляющего стержня. На основании сопоставления особенностей следов, оставляемых различ­ными видами сверл, было дано заключение о том, что сверление произ­водилось ложечным буравом (экспертиза № 460, 1956 г.).

При проведении многочисленных экспериментов по конкретным экс­пертизам, было установлено, что стружки, образующиеся при сверлении различными типами сверл, различаются между собою.

Поскольку этот вопрос в криминалистической литературе не освещен, с целью его изучения были дополнительно проведены эксперименты. От­верстия высверливались в предметах из сосны, дуба и липы сверлами различных типов — центровым и спиральным сверлами, а также буравами ложечным, типа штопора и перовым, В результате сравнительного исследования стружек установлено следующее: стружки, образованные ложечным буравом и буравом типа штопора, при сверлении отверстий на дубе и липе, имеют значительные размеры и характерную бахрому по краям.

Бахрома по краям также хорошо выражена на стружках, образовы­вающихся при сверлении этими буравами сосны. Однако размер сосно­вых стружек, по сравнению с дубовыми, несколько меньший. Общий вид стружек, полученных при сверлении дуба ложечным буравом, показал на рис. 2.

Стружки, образованные при сверлении перовым буравом, имеют хо­рошо выраженные особенности режущей кромки бурава в виде полос. Полосы эти бывают больших размеров при сверлении дуба и липы. Поло­сы меньших размеров на стружках образуются при сверлении сосны, что обусловлено строением древесины. Общий вид стружек, полученных при сверлении перовым буравом дуба, показан на рис. 3. Стружки, образо­ванные спиральным сверлом при сверлении дуба, липы и сосны, были мелкими и имели улиткообразную форму (рис. 4).

При сверлении центровым сверлом, образующиеся стружки, неза­висимо от свойств древесины, как правило, имеют форму круга. Иногда, в результате разлома, они представляют собою полукруг или четверть круга. Общий вид стружек, полученных при сверлении центровым свер­лом, показан на рис. 5.

Изучение стружек, образующихся при сверлении различными свер­лами, показывает, что на них хорошо сохраняются видовые признаки сверлящих орудий, что позволяет успешно решать при проведении крими­налистической экспертизы вопрос о принадлежности орудия к тому или иному виду.

Приведенные данные позволяют рекомендовать работникам органов расследования при осмотре места происшествия по делам, где для совер­шения преступления применялись сверлящие орудия, обращать внимание не только на высверленные отверстия, но и на обнаружение стружек, направляя их на исследование вместе с предметами, подвергавшимися сверлению.

При расследовании преступлений, совершенных с применением свер­лящих орудий, важное значение имеет индивидуальная идентификация конкретного экземпляра сверл. Исследование в этом случае, (ка-к правило, начинается с изучения признаков в следах, характеризующих вид свер­лящего орудия. Иногда результаты такого исследования могут послужить основанием для вывода, что отверстие просверлено не тем сверлом, кото­
рое прислано на исследование. Признаки, оставляемые сверлящим ору­дием, изучаются на стенках отверстий, противоположных плоскостях про­сверленного объекта, дне недосверленных отверстий и стружках.

По одному из дел в Киевский НИИСЭ для исследования были при­сланы электрический фонарик и 5 сверл. Требовалось установить, высвер­лено ли отверстие в корпусе фонарика, заполненном вязкой массой, каким- либо из представленных сверл.

С целью исследования каждым сверлом на восковой композиции
были произведены экспериментальные отверстия. При сравнительном ис^ следовании экспериментальных отверстий и отверстия в корпусе фона- рика установлено, что следы в донной части отверстия, высверленного одним из пяти присланных на исследование сверл, совпадают со следами

в донной части отверстия, образованного в корпусе фонарика, по степени выраженности рельефа, радиусу закругления, глубине бороздок и высоте валиков, ширине валиков и бороздок, относительному их расположению. Отверстия, высверленные остальными четырьмя сверлами, по этим же признакам, существенно отличались между собой и от отверстия в кор­пусе фонарика.

Установленные совпадения позволили прийти к выводу, что след сверления на фонарике оставлен сверлом, обозначенным в институте № 5 (акт экспертизы КНИИСЭ № 13, 1955). На рис. 6 приведен снимок сов­мещенных частей экспериментального следа, образованного сверлом № 5, и донного участка отверстия в корпусе фонарика (совмещение произво­дилось с помощью микроскопа МС 51).

Важно отметить, что изучение лишь стенок отверстия при индивиду­альной идентификации сверлящего орудия решающего значения иметь не может, поскольку в процессе углубления сверла следы режущей части деформируются его боковыми гранями. При левом ходе инструмента, как отмечалось выше, также происходит определенное изменение следов на стенках отверстия. Вследствие этих факторов отверстия, высверленные одним и тем же инструментом, в деталях могут резко отличаться. Сохра­няются устойчиво лишь видовые признаки и направление волокон древе­сины в этих отверстиях.

Обнаруживаемые различия деталей в следах на стенках отверстий по изложенным причинам не могут служить основанием для отрицатель­ного вывода о тождестве. Что же касается совпадений, то они, как пока­зывает экспертная практика и многочисленные эксперименты, обычно не являются устойчивыми и поэтому не всегда могут служить основанием для вывода о тождестве сверлящего орудия.

В процессе постановки экспериментов было установлено, что при сверлении перовым буравом и центровым сверлом на стружках четко отображаются индивидуальные особенности режущей части инструмента, по которым с успехом можно устанавливать конкретный экземпляр свер­лящего орудия. На рис. 3 показаны стружки со следами, оставленны­ми режущей частью перового бурава, а на рис. 7 — центрового сверла.

Если учесть, что среди сверлящих орудий, поступающих на исследова­ние, наиболее часто (встречаются перовые буравы, то становится (очевид­ным, насколько важно при назначении трасологической экспертизы на­правление для исследования стружек, обнаруженных на месте проис­шествия.

В практике Киевского НИИСЭ был случай, когда по делу о хищении сахара из контейнера для исследования были присланы перовой бурав, изъятый у подозреваемого, куски досок контейнера со следами сверления и стружки, обнаруженные на месте происшествия.

На основании исследования отверстий в досках контейнера эксперт- криминалист установил, что они высверлены перовым буравом диаметром

22   мм. Бурав такого же типа и диаметра был изъят у подозреваемого.

Произвести индивидуальную идентификацию бурава по следам свер­ления на досках контейнера не представилось возможным, так как на них индивидуальные особенности бурава, вследствие неблагоприятных усло­вий следообразования, не отобразились.

При исследовании стружек на одной из них были обнаружены хо­рошо отобразившиеся особенности режущей кромки бурава. При срав­нительном исследовании следов на этой стружке и следов режущей кром­ки бурава на экспериментально полученных в институте стружках было установлено их совпадение, что явилось основанием для вывода о том, что следы на стружке с места происшествия образованы исследуемым бу­равом.

Заключение трасологической экспертизы было подтверждено други­ми доказательствами и имело важное значение по делу (акт экспертизы № 1091 за 1956 г.).

По делу о хищении сахара на одном из сахарных заводов в инсти­тут на исследование поступил (кусок доски стенки вагона со следами свер­ления, стружки, собранные на месте происшествия, а также бурав типа штопора и центровое сверло, изъятые у гр-на Ц. Перед экспертом была постановлена задача установить, высверлены ли отверстия в стенке ва­гона инструментами, изъятыми у гр-на Ц.

Исследуемые отверстия были чистыми, на их поверхности наблюда­лись выступы, характерные для центрового сверла. Форма стружек так­же свидетельствовала о том, что отверстия высверлены центровым сверлом, а не перовым буравом.

На поверхности стружек хорошо отобразились особенности режущей кромки сверла. В то же время при исследовании стенок отверстия в досках особенностей, пригодных для отождествления сверлящего орудия, обна­ружено не было.

При сравнительном исследовании следов режущей кромки сверла, отобразившихся на стружках, изъятых на месте происшествия, и следов на стружках, полученных экспериментально* при сверлении присланных на исследование досок сверлом, изъятым у гр-на Ц., были установлены ха­рактерные различия, на основании которых дано категорическое заключе­ние о том, что отверстия в стенах вагона высверлены не сверлом, изъятым у гр-на Ц. Данное заключение было подтверждено в процессе дальнейшего расследования. (Акт экспертизы № 473, 1957).

При расследовании различных преступлений вещественными доказа­тельствами могут быть предметы, поврежденные путем распила.

Если требуется определить направление распила, исследуются на­ружные поверхности предметов с целью обнаружения зарезов, царапин, отколов и отщепов волокон, следов рукоятки пилы, следов зубьев пилы в виде оттисков. Как правило, такие следы образуются в начале рас­пила, особенно, в тех случаях, когда пильщики не имеют достаточного опыта, или когда распиливание производится в неудобном положении.

Наличие следов зубьев пилы на краях распила позволяет не только установить направление распила. В отдельных случаях по следам зубьев оказывается возможным исключить конкретный экземпляр пилы из чис­ла вероятных орудий, применявшихся для повреждения предмета или взлома преграды.

В одном из сельмагов было похищено значительное количество това­ров. По показаниям завмага, преступники проникли в магазин, распилив дверь. Во (время (осмотра места происшествия в магазине была обнару­жена пила-ножовка по дереву. Поскольку следователь допускал возмож­ность симуляции кражи, обнаруженная пила-ножовка была изъята и, вместе с поврежденными участками двери, направлена на исследование в институт. Требовалось установить направление распила, а также ре­шить вопрос, не исследуемой ли пилой ножовкой произведен распил двери.

В процессе исследования поврежденных частей двери на краю одно­го распила были обнаружены следы зубьев пилы. Наличие следов зубьев пилы, наряду с отколами древесины, позволило решить вопрос о направ­лении распила. Было установлено, что распил произведен с наружной стороны.

Сравнительное исследование следов зубьев пилы показало, что зубья исследуемой пилы находятся один от другого на значительно большем рас­стоянии, чем следы зубьев на досках поврежденной двери. Различалась также и линия разводки пилы (см. рис. 8). На основании этих данных было дано заключение о том, чъо распил произведен /не исследуемой пи­лой. Важно при этом отметить, что н>а поверхностях распиленных досок, ввиду неблагоприятных условий следообразования (хрупкая сосна), ка- ких-либо иных следов, пригодных для идентификации пилы, не было уста­новлено'. (Акт экспертизы КНИИСЭ № 210 за 1956 г.).

Наличие отколов волокон древесины, равно как и значительные вы­ступы на краях распила, свидетельствуют о том, что распиливание про­изводилось с'противоположной стороны. Отколы волокон образуются вследствие того, что от собственной тяжести распиливаемого предмета, степени нажима на него и иных причин в конце распила происходит раз­лом. В результате этого на одной части распиленного предмета образует­ся откол, а на противоположной — соответствующий отколу выступ.

Если разлом предмета не наступает, вместо отколов со стороны, про­тивоположной распилу, имеются множественные отщепы волокон. Все эти особенности механизма образования распилов имеют важное значение при определении направления распила.

Заведующий ларем одного из леспромхозов В. заявил органам рас­следования, что неизвестными преступниками путем сверления с после­дующим распилом перемычек была взломана дверь ларя и похищены товары на сумму 5 тысяч рублей. При последующих допросах он изменил свои показания, сообщив, что, желая скрыть недостачу товаров, с внут­ренней стороны магазина гвоздем он просверлил отверстие, а затем про­извел распил. В дальнейшем В. вновь изменил свои показания и заявил, что дверь он не взламывал, а взломать ее могли работники леспромхоза А. и К. Следователь, производивший осмотр места происшествия, изъял поврежденные части двери и направил их на исследование. На разреше­ние экспертизы были поставлены два вопроса: каким орудием произведен взлом и с какой стороны двери.

В процессе исследования кусков двери было установлено, что свер­ление производилось не гвоздем, а перовым буравом, о чем свидетель­ствовало наличие характерных для перового бурава уступов на поверх­ностях отверстий. Расположение волокон на поверхностях отверстий и отщепы волокон, направленные по ходу часовой стрелки, если смотреть с наружной стороны двери, свидетельствовали о том, что сверление про­изводилось с наружной стороны.

Многочисленные отщепы волокон с внутренней стороны двери, нали­чие на краю распила с 'наружной ее стороны ©давленного следа, который по размеру и форме воспроизводил след от рукоятки пилы, свидетель­ствовало о том, что распил был произведен с наружной стороны двери.

Незначительные размеры просверленных отверстий (1,5 см), а также малая ширина пропила (1 мм), позволили установить, что распил про­изведен пилой типа ножовки по дереву. (Акт экспертизы Киевского НИИСЭ № 460, 1956 г.).

При решении вопросов о направлении распила и идентификации пилы исследованию также надлежит подвергать поверхности распилов. В ряде случаев эти поверхности представляют собою уступы, расположен­ные выступающими частями в направлении той стороны, с которой начат распил. Образование уступов обусловлено неравномерной разводкой зубьев пилы, а также характером ее движения, во время которого пила несколько отклоняется вправо¹ -или влево от основного' (направления рас­пила.

Индивидуальная идентификация пилы по следам распила представ­ляет значительную сложность, обусловленную особенностями механизма образования следов. При распиле следы пилы, оставленные ее предыду­щими зубьями, деформируются, а подчас и уничтожаются последующими зубьями. Однако, нельзя исключить того обстоятельства, что зуб, резко выведенный за линию вершин остальных зубьев, может оставить характер­ный след иа поверхности распила. Местоположение (этого следа и его особенности могут иметь важное значение при отождествлении конкрет­ного экземпляра пилы.

При идентификации пилы необходимо обращать внимание на шири­ну пропила, шаг пилы, определяемый по ширине уступов на боковых поверхностях распила, особенности зубьев пилы, отобразившихся на по­верхностях распила, их повторяемость, следы, которые могут быть остав­лены рукояткой пилы.

Экспертная практика знает отдельные случаи, когда оказывалась возможной индивидуальная идентификация пилы.

Так, по одному из дел в основу положительного вывода о том, что распил произведен присланной для исследования пилой, были положены характерные особенности следа, образованного рукояткой пилы на по верхности предмета в процессе его распила.

ГОРИДЬКО А. А.

(Нач НТО УМ МВД УССР)

ОСОБЕННОСТИ ОТОБРАЖЕНИЯ ПНЕВМАТИЧЕСКИХ ШИН

В СЛЕДАХ

Перед экспертом-криминалистом нередко ставится задача иденти­фикации пневматической шины по ее следам.

Однако такую задачу иногда затруднительно решить вследствие колебаний длины окружности пневматической шины. В связи с конкрет­ным случаем в экспертной практике было предпринято изучение этого во­проса.

По одному из уголовных дел на криминалистическую экспертизу было направлено 6 велосипедных покрышек и гипсовые слепки следов велоси­педных шин, обнаруженных на месте происшествия.

Необходимо было установить, не образован ли след на месте проис­шествия какой-либо из покрышек. В процессе исследования было уста­новлено, что след на месте происшествия оставлен покрышкой, имеющей рельефный рисунок в виде двух параллельных рядов круглых возвыше­ний, разделенных сплошной полосой. Четыре из шести представленных покрышек отличались от следа с места происшествия по типу рельефно­го рисунка протектора. Рисунок протектора пятой покрышки был сходен по типу с рисунком шины, образовавшей след, однако существенно отли­чался по взаиморасположению деталей, что давало основания исключить и эту покрышку. Рисунок протектора шестой покрышки по типу и взаимо­расположению деталей был сходен с исследуемым, однако между ними наблюдались расхождения в ширине и длине одинаковых участков.

В криминалистической литературе имеются указания, что ширина сле­да пневматической шины зависит от степени нагрузки транспорта и дав­ления воздуха в шине. В связи с этим некоторые расхождения в ширине сравниваемых следов, сами по себе, не являются признаком, исключаю­щим возможность образования данных следов одной и той же шиной. Во­прос о возможных колебаниях в длине окружности пневматической шины, выраженной в следе, в криминалистической литературе освещен недоста­точно. Возникла необходимость выяснить, насколько существенны расхо­ждения в длине между одинаковыми точками сравниваемых объектов. Для этой цели было произведено несколько экспериментов с велосипедными шинами. В результате была отмечена тенденция к уменьшению длины ок­ружности шины, выраженной в следе, по сравнению с длиной окружности этой шины в натуре. Эти данные позволили предположить, что расхожде­ния в размерах следов закономерны и могут оказаться допустимыми для описанного случая. Однако, учитывая неразработанность этого вопроса, было дано заключение о невозможности установить, мог ли быть образо­ван след на месте происшествия исследуемой шиной, так как существен­ных частных признаков, достаточных для положительного или отрицатель­ного вывода, при сравнительном исследовании установлено не было.

Собранными в дальнейшем по делу уликами преступники были изоб­личены и осуждены. Следовательно подход к оценке различий в разме­рах длины следа и аналогичного участка шины оказался правильным, что предотвратило возможную ошибку в заключении.

Из технической литературы, касающейся устройства и работы пнев­матических шин, известно, что во> время качения колеса шина подвергает­ся сжатию под воздействием нагрузки. Степень сжатия при постоянной на­грузке зависит от давления воздуха внутри шины. Чем сильнее надута шина, тем она тверже и тем меньше прогибается под нагрузкой. По мере увеличения нагрузки или при этой же нагрузке, в зависимости от умень­шения давления воздуха, прогиб шины будет все увеличиваться и в какой- то момент достигнет предельного, когда между ободом колеса и грунтом не окажется воздушной подушки. Величина, «а которую произошло сжа­тие шины, равна, высоте ее поперечного сечения, т. е. профилю. Таким об­разом, в первом случае, при незначительном прогибе, колесо будет описы­вать окружность при диаметре, почти равном диаметру обода плюс удво­енная высота профиля шины (наружный диаметр шины О), во втором случае — только диаметром обода колеса (посадочный диаметр шины (1).

Длина окружности шины, выраженная в следе, в первом случае ока­жется большей, чем во втором.

Практически таких больших колебаний в сжатии шины не происхо­дит, поскольку последняя наполняется воздухом в пределах, исключаю­щих возможность удара обода о землю.

Промышленность выпускает в настоящее время пневхматические шины двух видов — высокого и низкого давления (баллоны).

Шины высокого давления более жесткие, профиль их меньше и для них допускается прогиб до 15% (величина, определяющая отношение прогиба к профилю шины). Шины низкого давления за счет увеличения содержащегося в них объема воздуха имеют больший профиль и для них допускается прогиб, достигающий 20—25%. Колебания диаметра, описывающего окружность, в шинах велосипеда и мотоцикла практичес­ки более значительны.

Произведенные эксперименты с дорожным велосипедом полностью подтвердили приведенные положения и дали возможность зафиксировать расхождения в 12—15 см в длине окружности шины, переданной в следе, при весьма незначительном изменении давления воздуха. Отсюда выте­кает необходимость для эксперта, производящего сравнительное исследо­вание следов транспорта, учитывать пределы возможных колебаний дли­ны окружности пневматической шины и правильно оценивать наблюдае­мые расхождения в длине сравниваемых слепков следов или слепка и участка шины в натуре.

Как же практически возможно определить указанный предел коле­баний длины окружности шины.

На каждой покрышке, которой снабжена шина колеса, имеется обо­значение ее размеров. Это обозначение производится по двум системам: дюймовой и метрической. По дюймовой системе автомобильные шины высокого и низкого давления обозначены различно.

Шины высокого давления обозначаются следующим образом: первое число — величина наружного диаметра (О), а второе — ширина профи­ля (В). Условно принято считать, что ширина профиля (В) равна его высо­те (Н). Оба размера обозначены в дюймах целым числом или целым чис­лом с простой дробью (например, 34X7). Шины этого типа применяются на грузовых автомобилях и автобусах.

Шины низкого давления (баллонные) имеют обозначение в дюймах целым числом с десятичной дробью или нулями; первым числом размера является ширина профиля, а вторым — диаметр обода (например, 6,00— 20). Эти шины применяются, преимущественно, на легковых автомобилях.

По метрической системе все обозначения делаются в миллиметрах, при этом первое число определяет наружный диаметр, а второе — высоту профиля (например, 880X135). Мотоциклетные шины имеют дюймовое обозначение по типу баллонных, велосипедные шины — по типу шин высо­кого давления.

Располагая этими сведениями, можно определить посадочный и на­ружный диаметры шины, пользуясь, в зависимости от ее вида и типа, формулой:

с1 = Б — 2 В или В = с! + 2 В Здесь <3 — посадочный диаметр шины; О — наружный диаметр ши­ны; В — ширина профиля. Далее следует определить длину окружности, описанную наружным и посадочным диаметрами шины, и вычесть разни­цу, которая укажет предел возможного колебания длины всей окружности колеса. В конечном итоге важно знать не эту величину, а границу воз­можных колебаний длины для конкретного участка следа, с которого изготовлен представленный на исследование слепок.

Для этой цели нужно измерить слепок и вычислить интересующую нас величину по формуле:

^ Р или Х= —52—, где

Д — х                             Д

х — предел возможного колебания длины окружности шины, выраженной в следе на данном участке, д — длина исследуемого слепка,

р — разница между длиной окружности, описанной наружным и посадоч­ным диаметрами шины.

Д — длина окружности шины по наружному диаметру.

Пример: на исследование поступает гипсовый слепок следа шины и покрышка, которой предположительно образован след. На покрышке читаем обозначения ее размеров: «6.00—20». Следовательно, это шина низкого давления. Число «6.00», обозначает ее профиль в дюймах, а «20» — посадочный диаметр в том же исчислении. Переводим это в сан­тиметры и получаем 15,24 см и 50,80 см. Определяем наружный диаметр шины в сантиметрах 50,80+ (15,24X2) =81,28 см, после чего—длину окружности по наружному диаметру (81,28X3,14^255 см) и по посадоч­ному диаметру шины (50,80X3,14^160 см). Вычитая вторую величину из первой определяем разницу (255—160=95 см.), а затем измеряем дли­ну слепка. Допустим она равна 35 см. Подставляем перечисленные вели­чины в формулу:

■у 35 смХ95 см 1 о ,

Л=                     Я^:1о СМ.

255 см

Полученное число есть предел теоретически закономерных колебаний длины окружности шины, выраженной в следе, на участке протяженно­стью 35 см. Поскольку для шин низкого давления нормальной прогиб равен не более 25% ее профиля, следует уменьшить полученное число 13 см в четыре раза, т. к. это число определено при условии 100% про­гиба профиля шины. Значит, для данного участка следа практически зако­номерно колебание длины окружности исследуемой шины в пределах при­мерно 3 см.

Для производства экспертизы вместе со слепком следа в криминали­стическое учреждение целесообразно представлять покрышку в натуре. В случаях же направления для исследования экспериментальных слепков необходимо сообщать данные о размерах шины.

ЛИТЕРАТУРА Автомобиль, описательный курс, Машгиз, М., 1955.

Воронов М., Иерусалимский А., Капустина Е., Автомобильные шины, Гострансиздат, Ленинград, 1935.

Змий П. Н., Автомобильные шины, М., 1946.

Семенов Д. Д., Устройство и ремонт велосипеда, М., 1954.

САЛТЕВСКИЙ М. Я.,

кандидат юридических наук (Харьковский НИИСЭ)

КЛАССИФИКАЦИЯ ОБЩИХ И ЧАСТНЫХ ПРИЗНАКОВ ПРИ ТРАСОЛОГИЧЕСКОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ ОБЪЕКТОВ ПО СЛЕДАМ НА МЕТАЛЛЕ

Классификации общих и частных признаков при трасологической идентификации объектов по их следам на металлах до последнего време­ни уделялось недостаточно внимания. Следы орудий взлома, ключей, от- мычек, слесарных инструментов, пломбировочных тисков, следы на пулях и гильзах и других металлических предметах, как правило, по размеру не­велики и чаще всего являются следами скольжения, в которых форма сле­дообразующего объекта непосредственно не 'отображается. Это значитель­но осложняет не только подготовку материалов на трасологическую экс­пертизу, но и процесс идентификации орудий.

В криминалистической литературе в одно время высказывалась мне­ние о невозможности отождествления орудий по микроскопическим следам на металлах. Поэтому в следственной и экспертной практике случаи тра­сологического отождествления орудий по таким следам редки. Методика исследования микроскопических следов на металлах разрабатывалась не­достаточно, а экспертная практика по таким делам почти не обобщалась. Имеющиеся в экспертной практике отдельные случаи свидетельствуют о том, что нет единообразной методики трасологических исследований и еди­ной терминологии, применяемой для обозначения общих и частных при­знаков.

В целях расширения круга отождествляемых объектов, унификации методики исследования, терминологии и приемов оформления актов трасо­логической экспертизы необходимо разработать четкую классификацию общих и частных признаков следов на металле.

При классификации общих и частных признаков необходимо исходить из двух положений: а) трасологическое отождествление объектов основано на их внешних признаках, отображающихся в следах давления и сколь­жения; б) общие и частные признаки, свидетельствующие в совокупности об индивидуальности внешнего строения объекта и его частей, могут ха­рактеризоваться (терминологически определяться) геометрическими фор- ма*ми — плоскостными и объемными. Однако по этому вопросу в крими­налистической литературе пока еще не существует единого мнения.

Б. И. Шевченко, практически применяя общую методику криминали­стической Идентификации к частному ее виду — трасологической иденти­фикации, указал, что она основана на признаках внешнего строения объ­ектов (1). При изучении внешнего строения необходимо различать общую форму объекта и частные формы поверхностей и линий (1). Проф.

Н.   В. Терзиев. делит признаки предметов на общие и индивидуальные. Он указывает, что к индивидуальным признакам относятся редковстречаю- щиеся значительные отклонения от средних Анормальных» размеров, ати­пические формы, положения, различные деформации, мелкие особенности, а также своеобразное сочетание оби$их признаков (2).

Приведенные данные свидетельствуют о том, что трасологическая идентификация основывается 'на признаках внешнего строения объекта, но нет единообразного наименования и классификации этих признаков. Если общие признаки всеми авторами четко выделены в самостоятельную группу, то частные признаки не конкретизированы и называются по-раз­ному.

Так, С. М. Потапов называет частные признаки «особенными» (3),

Н. В. Терзиев — «индивидуальными», Б. И. Шевченко — «частными фор­мами поверхности и линий». Нередко и © актах криминалистических экс­пертиз один и тот же признак называется «особенностью», «мелкой особен­ностью», «индивидуальным признаком», «индивидуальной особенностью», «деформацией», «микрорельефом», «исчерчешостью» и т. п. Приведенные термины не характеризуют конкретный признак, как таковой. Если на лез­вии ломика имеется особенность — выщербленность, то она содержит не один признак, а совокупность их — размер, форму и относительное распо­ложение.

Общепризнано, что трасологическая идентификация по следам давле­ния и скольжения возможна благодаря устойчивому внешнему строению объектов. Внешнее же строение объекта характеризуется, прежде всего, геометрической формой. Предметы могут иметь самые разнообразные формы. Например, рабочий конец ломика может иметь форму цилиндри­ческую, пирамидальную, коническую, клиновидную и т. п. Следы, нане­сенные такими орудиями, прежде всего, будут отличаться друг от друга по форме. Далее, предметы со сходными общими формами различаются друг от друга размером. Следообразующие поверхности различаются также друг от друга по относительному расположению. Следовательно, общими признаками внешнего строения являются: форма, размер и относительное расположение следообразующих объектов, которые служат основанием для общей дифференциации вида, рода и группы объектов. Таким обра­зом, внешнее строение любого твердого физического тела в родовом, видо­вом и групповом отношении характеризуются формой, размером и относи­тельным расположением друг к другу.

Дальнейшая детализация внешнего строения, например, формы объ­екта приводит к изучению рельефа поверхности, являющейся частью тела. Рельеф поверхности образуется совокупностью углублений и выпукло­стей, бороздок и валиков, которые могут характеризоваться геометриче­скими формами, хотя иногда не совсем точными. Например, для харак­теристики различий между углублениями на лезвиях двух ломиков необ­ходимо определить признаки углублений (в-ыщер бледностей) — форму, размер и их относительное расположение.

Таким образом, под частными признаками следует понимать форму* размер и относительное расположение углублений и выпуклостей, бороз­док и валиков, которые в совокупности характеризуют рельеф следообра­зующей поверхности, сформировавшейся в процессе изготовления пред­мета или его эксплуатации.

Важное значение для классификации имеет различный характер ото­бражения признаков в следах давления и скольжения. В следе давления следообразующая поверхность орудия отображается в негативной форме,, т. е. углубление на орудии соответствует выпуклости в следе. Поэтому ото­браженные в следах давления общие и частные признаки полностью харак­теризуют следообразующую поверхность орудия и позволяют воспроиз­вести ее по следу.

Совершенно по-иному происходит отображение общих и частных при­знаков в следах скольжения. В силу своеобразного механизма образова­ния следов скольжения, в ни$с общие и частные признаки орудия отобра­жаются в виде трасс-бороздок и валиков, совокупность которых образует рельеф. В линейном следе скольжения бороздка отображает выступ, а ва­
лик — углубление, имеющееся на следообразующей поверхности. Каждая трасса имеет форму, под которой следует понимать форму профиля, полу- ченного при сечении плоскостью перпендикулярной направлению трассы. Форма трассы (негативно отображает соответствующий профиль следооб- разующеш объекта. Поскольку след скольжения представляет пучок трасс, то можно* определить количество и сочетание их; произвести изме­рения, например, определить ширину и высоту траос; расстояние между ними, а также снять профиль следа в целом. Все эти элементы своеобраз­но, но точно характеризуют следообразующую поверхность и ее располо­жение относительно следовоспринимающего объекта, и, следовательно^ являются признаками.

В плоскостном следе механизм образования еще сложнее и каждая трасса — бороздка или валик отображает геометрическую сумму несколь­ких профилей следообразующего объекта, расположенных на плоскости. Однако при всей сложности еледообразовамия форма, размер, относитель­ное расположение и сочетание трасс, отображенных в следах скольжения,, определяют следообразующую поверхность и могут являться идентифика­ционными признаками.

На основании изложенного, классификация общих и частных призна­ков/ следов давления и скольжения представляется следующей.

Общие признаки объекта, отображенные в следах давле­ния и скольжен/ия:

а) форма следа (квадратная, прямоугольная, круглая, овальная, тре­угольная, ромбовидная и т. п.),

б) размеры следа (длина, ширина, глубина, диаметр);

в)     взаимное расположение следов, если их несколько (взаимное рас­положение следов, характеризует орудие взлома; например, кусачки остав­ляют два. следа, расположенные диаметрально, а гвоздодер — парные следы, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга,

г)     поверхность дна следа (ровная, выпуклая, вогнутая и т. п.).

Частные признаки объекта, отображенные в сле­дах д а в л е н и я:

а) форма углублений и выпуклостей (квадратная, прямоугольная, круглая, овальная, ромбовидная и т. п.);

б) размер углублений и выпуклостей;

в) относительное расположение отдельных углублений и выпукло­стей в следе и между собой.

Частные признаки, отображенные в следах сколь­жения:

а) форма и ширина трасс (форма профиля — выпуклая, вогнутая, вы­пукло-вогнутая, ломаная и т. п. Ширина трасс измеряется у основания);

б)     расстояние между трассами (измеряется между вершинами);

в)     профиль следа в одном или нескольких участках;

г)     сочетание трасс (взаиморасположение).

Предложенная классификация общих и частных признаков позволяет сделать трасологическую идентификацию еще более научно обоснованой, упорядочить терминологию и осуществить единообразное изложение актов трасологической экспертизы.

ЛИТЕРАТУРА

1.  Б. И. Ше в ч е н к с, Научные основы современной трасологии. М, 1947, стр. 1, 8.

2.   Н. В. Т е р з и е в, Идентификация в криминалистике. Ж. «Советское государ­ство и право», 1948, № 12.

3.   С. М. Потапов, Принципы криминалистической идентификации, Ж. «Совет­ское государство и право», 1940, № 1.

ЛИСИЧЕНКО в. к. (Директор Киевского НИИСЭ) Доцент КИРИЧИНСКИЙ Б. Р. (АН УССР)

ПРИМЕНЕНИЕ БЕТА-ИЗЛУЧЕНИЯ РАДИОАКТИВНЫХ ИЗОТОПОВ ПРИ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЕ ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ

Сообщение 1 Бета-радиография и ее применение

Радиоактивные изотопы в настоящее время находят все более широ­кое применение в самых разнообразных областях науки и техники.

При криминалистическом исследовании вещественных доказательств ранее всего начало применяться гамма-излучение радия и кобальта. В 1948 г. в Киевском НИИСЭ гамма-дефектоскопия была применена для просвечивания патронника винтовки, в котором находился застрявший боевой патрон, извлечь который не представлялось возможным (1). Опуб­ликованные работы С. Д. Кустановича (2—3), а также проводившиеся в Киевском НИИСЭ в 1953—1954 гг. эксперименты показывают, что гамма­графия обладает определенными преимуществами перед рентгенографией и другими методами при просвечивании объектов значительной плотности, например, массивных замков, оружия и ряда других объектов.

В тоже время большая проникающая способность гамма-излучения не позволяет применить его для исследования значительного количества объ­ектов криминалистической экспертизы, обладающих малой плотностью, для которых уже излучение обычной рентгеновской установки является слишком жестким. Существенные препятствия при широком использова­нии гамма-лучей в криминалистической экспертизе возникают также в связи с необходимостью специальной защиты работающего персонала от жесткого гамма-излучения.

Большой интерес, поэтому, с точки зрения возможного использова­ния при криминалистическом исследовании вещественных доказательств представляет бета-излучение радиоактивных изотопов, обладающее зна­чительно меньшей проникающей способностью, чем гамма-лучи.

Как известно, у большинства искусственно радиоактивных изотопов происходит бета-распад, в результате которого из ядра атома вылетают бета-частицы — электроны, обладающие энергией от нескольких десятков тысяч до нескольких миллионов электронвольт^[1]. При этом, например, у С¹⁴, 5³⁵, Са⁴⁵, Р³², 5г⁹⁰ и ряда других элементов бета-распад не сопровож­дается излучением гамма-лучей.

Бета-частицы обладают некоторыми специфическими особенностями, отличающими их от гамма-лучей и от рентгеновского излучения.

Бета-частицы, возникающие при распаде ядер радиоактивных эле* ментов, представляют собою поток отрицательно заряженных частиц — электронов, либо, что встречается реже, положительно заряженных час­тиц — позитронов.

Ядереое бета-излучение имеет непрерывный: спектр энергии. Это озна­чает, что один и тот же радиоактивный изотоп излучает бета-частицы раз­личной энергии. Характерной при этом является только максимальная ве­личина энергии, являющаяся «строго определенной для каждого конкрет­ного изотопа. Средняя энергия бета-частиц равна примерно Уз максималь­ной. На рис. 1 представлены кривые зависимости длины пробега бета-ча­стиц 'в различных .материалах от их энергии.

При прохождении через вещество бета- частицы легко рассеиваются встречными атомами и потому путь их, в отличие от гамма-лучей, не является строго прямоли­нейным.

Так как бета-частицы,-исходящие из од­ного радиоактивного изотопа, обладают различной энергией, то при прохождении их через вещество происходит, наряду с уменьшением энергии-частиц, уменьшение их числа.

Коэффициент поглощения бета-лучей, в отличие от рентгеновских и гамма-лучей, мало зависит от атомного номера веще­ства. Так, для бета-частиц с энергией 1,5 мегаэлектронвольт, при переходе от алю­миния (атомный номер 13) к свинцу (атомный номер 82), толщина слоя полно­го поглощения изменяется от 680 до 830 мгр/см², т. е. менее чем в полтора раза.

Вследствие этого снимок, полученный в бета-лучах (бета-радиограмма), по свое­му характеру существенно отличается от снимка в мягких рентгеновских лучах, об­ладающих примерно одинаковой прони­кающей способностью. На бета-радиограмме характер изображения, в основном, обусловливается вариациями в плотности исследуемого объек­та. В отличие от бета-лучей, массовый коэффициент поглощения рентге­новских лучей пропорционален кубу атомного номера. Поэтому характер изображения на рентгенограмме в большей степени определяется разли­чием в атомном номере.

К изотопам, применяемым для целей бета-радиографии, в кримина­листической экспертизе предъявляются следующие требования:

а)     отсутствие гамма-излучения;

б) значительный период полураспада.

Ниже приведен перечень изотопов, наиболее пригодных для целей бета-радио<графии.

 

 

Выбор изотопа для просвечивания зависит от толщины просвечивае­мого объекта Ниже приводятся изотопы и указания толщины объектов, для просвечивания которых они могут быть применены.

Для целей бета-радиографии в криминалистической экспертизе, в ос­новном, используются два метода:

1.    Дистанционный. При этом методе источник бета-излучения, имею­щий малые размеры, располагается на некотором расстоянии (обычно до 10 см) от исследуемого объекта.

2.     Контактный. В данном случае радиоактивный изотоп наносится равномерным слоем на стеклянную или иную пластинку (контактный радиограф). Исследуемый объект располагается между активным слоем контактного радиографа и чувствительным слоем фотопластинки или пленки.

Дистанционный метод

При дистанционном методе применяются радиоактивные изотопы, об­ладающие высокой удельной активностью ^[2]. Небольшие количества изо­топов, излучающих бета-частицы большой энергии (свыше 0,5 МЭВ), по­мещаются внутрь стеклянной трубки с диаметром отверстия 1—2 мм, ниж­ний конец которой заклеен целлофаном. Таким образом достаточно просто изготовляется приблизительно точечный источник бета-излучения.

Источник излучения располагается в верхней части светонепрони­цаемой коробки, на дно которой укладывается фотопластинка или пленка и исследуемый объект. Передвигая стеклянную трубку с изотопом, можно изменять расстояние от излучателя до исследуемого объекта и фотопла­стинки или пленки (рис. 2).

Если для точечного дистанционно­го радиографа применяется изотоп, дающий мало проникающее бета-из- лучение (энергия бета-частиц менее

0,       5 МЭВ), чтобы избежать поглоще­ния излучения в слое целлофана, изотоп, вместе с небольшим количе­ством связующего вещества (цапон­лак, резиновый клей и др.), наносит­ся на кончик тонкой стеклянной па­лочки. Для предотвращения погло­щения бета-частиц в воздухе коробка закрывается герметически и из нее выкачивается воздух до давления порядка 3—5 см ртутного столба.

Экспозиция при источнике бета-излучения активностью в 1—5 мил­ликюри для электронографических пластинок составляет, в зависимости от взятого изотопа и объекта, от 15 минут до 2—4-х часов.

Дистанционный метод бета-радиографии является удобным в следую­щих случаях:

а)    при просвечивании объектов неравномерной толщины, которые нельзя удобно зажать между контактным радиографом и фотопластинкой;

б) при просвечивании проникающим бета-излучением объектов зна­чительной толщины (порядка¹ нескольких мм);

в) в тех случаях, когда радиоактивный изотоп имеется только в виде нерастворимого соединения.

Контактный метод

Для применения контактного радиографа радиоактивный изотоп на­носится равномерным слоем на какую-либо плоскую поверхность. Первона­чально нами применялась в этих целях отмытая от эмульсии фотопластин­ка, которая в дальнейшей работе была замшена баритированной бумагой. Контактный радиограф изготовляется по следующей методике.

Предварительно заготовляются дв!а расплава желатины (6—8%), из которых один содержит радиоактивный изотоп в виде растворимой соли, а друлйй — такое соединение, которое, реагируя с первым, осаждает изо­топ в виде нерастворимого осадка. Например, для изготовления контакт­ного радиографа с Са⁴⁵ нами применялись с одной стороны радиоактивный хлористый кальций, а с другой — щавелевая кислота, дающая при взаи­модействии с хлористым кальцием нерастворимый осадок щавелево-кисло­го кальция.

Оба расплава желатины, нагретые до 1=35—40°, сливаются вместе при постоянном помешивании; в результате получается расплав желатины, содержащий во взвешенном состоянии частицы радиоактивного вещества.

Полученная таким образом суспензия поливается на установленные горизонтально стеклянные пластинки или увлажненную баритированную бумагу из расчета 0,5—1 мл на 10 см² поверхности подложки. После за- студенения желатины пластинку промывают в воде для удаления избытка растворимых солей и, для прочности, желатиновый слой задубливают в 3—4°/о растворе формалина. После эадубливания пластинка высуши­вается при комнатной температуре.

Количество радиоактивного вещества в контактном радиографе долж­но составлять от 0,2 до 1 милликюри на 100 см² поверхности подложки.

Для получения бета-радиограмм контактным методом -исследуемый объект зажимается между активным слоем радиографа и эмульсионным слоем фотопластинки или пленки. Особое внимание должно быть обра­щено на достаточно плотный контакт между радиографом, объектом и фо­топластинкой. Учитывая это обстоятельство, для изготовления контактного радиографа лучше применять в качестве подложки баритированную бу­магу, поскольку в этом случае создается возможность при экспонировании радиограф, исследуемый объект и пленку плотно прижать друг к другу в специальной рамке.

Экспозиция составляет от нескольких минут до 1—2 часов), в зависи­мости от количества радиоактивного вещества на контактном радиографе и активности его излучения.

Для изготовления контактного радиографа нет необходимости брать радиоактивные вещества с высокой удельной активностью.

Работа по изготовлению контактного радиографа должна проводить­ся © вытяжном шкафу с соблюдением правил работы с радиоактивными изотопами. Хотя при этом и приходится иэдеть дело с небольшим количе^ ством радиоактивного изотопа, однако необходимо принимать меры от возможного попадания радиоактивных веществ на кожу и внутрь орга­низма.

Изготовленный контактный радиограф достаточно сохранять в дере­вянной или пластмассовой коробке с толщиной стенок 2—3 мм, если энер­гия бета-частиц не более 0,5 МЭВ и 6—8 мм, если энергия бета-частиц со­ставляет 1—1,7 МЭВ. Такая толщина стенок является достаточной для полного поглощения всего излучения, даваемого радиографом.

Рис. За

Бетарадашгр амма даты ведомости,, изготовлен­ная методом цветной трансформации:

Отмечается повышенная прозрачность для бета- лучей (красный цвет) в месте подвергавшемся подчистке. Местощяадение и форма следов под- чисткй у^адо&ить, что Цифра «3» была

переправлена из цифры «2».

В процессе работы следует избегать непосредственного контакта ко­жи тела (пальцев|) с активным -слоем радиографа. Для этого рекомендует­ся в процессе рабоггы пользоваться резиновыми перчатками. Этим в основ­ном и заканчиваются правила предосторожности при работе с контактным радиографом.

Применение бета-радиографии в криминалистической экспертизе

Практика работы Киевского НИИСЭ показывает, что бета-радиогра­фия может оказаться полезной >в следующих 'случаях исследования веще­ственных доказательств:

1.    Обнаружение подчищенных и выскобленных мест в документах. Наиболее удобным для этой цели является применение контактных радио­графов с активным слоем, содержащим Са⁴⁵, 5³⁵, С¹⁴.

Для наглядного представления полученных результатов может быть использован метод цветовой трансформации, сущность которого заклю­чается в следующем:

На бета-радиограмму исследуемого объекта, окрашенную в какой- либо яркий цвет, например, красный, накладывают прозрачный фотосни­мок того же объекта, изготовленный обычным способом в 'видимых лучах и окрашенный «в иной цвет, например, зеленый. Таким образом получается составной снимок, на котором зеленый цвет показывает картину, «видимую на исследуемом объекте глазом, а красный — дает картину пропускания бета-лучей отдельными местами документа.

Для получения подобного снимка изготовляют в одинаковом масшта­бе бета-радиограмму (негатив) и фотоснимок исследуемого объекта в ви­димых лучах. При этом бета-радиограмма изготовляется на бумаге, а фо­тоснимок печатается зеркально на позитивной фотопленке. Оба снимка окрашиваются в различные цвета методом протравного вирирования и склеиваются вместе. Для облегчения процесса совмещения снимков целе­сообразно на исследуемом документе произвести в двух или трех местах острой иглой небольшие проколы. Эти проколы будут видны и на фото­снимке и на бета-радиограмме, что обеспечит точное их совмещение.