АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ОТДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ
НАУЧНЫЙ СОВЕТ ПО ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СССР И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР АН СССР
Владимир Михайлович ХВОСТОВ
Академик
ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СССР
И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Избранные труды
Редакционная коллегия:
академик А. Л. НАРОЧНИЦКИЙ (ответственный редактор), профессор И. Н. ЗЕМСКОВ, члены-корреспонденты АН СССР И. Д. КОВАЛЬЧЕНКО, С. Л. ТИХВИНСКИЙ, доктор исторических наук А. 3. МАНФРЕД, академик И. И. МИНЦ, академик П. Н.
ПЕРЕГОВОРЫ О РАЗОРУЖЕНИИ
К ИСТОРИИ ВОПРОСА
В конце прошлого века ряд причин побудил некоторые правительства империалистических государств заговорить о проблеме ограничения вооружений. Первой из этих причин было крайнее обременение государственного бюджета и напряжение налогового пресса. Именно финансовые соображения заставили русское правительство выступить инициатором созыва первой международной конференции, занявшейся вопросом ограничения вооружений. Она собралась в Гааге в 1899 г. Никаких результатов в этом вопросе конференция не достигла. Однако с тех пор подобные переговоры время от времени стали возобновляться. Наибольшее значение в канун первой мировой войны приобрели переговоры об ограничении морских вооружений, происходившие между Англией и Германией.
Бедствия первой мировой войны, невиданные ранее масштабы вызванных ею жертв и разрушений вызвали голос массового народного протеста против гонки вооружений. Страх перед этим протестом заставил правительства великих держав Запада громче прежнего заговорить об ограничении вооружений.
Однако длительные переговоры в рамках Лиги наций оказались всего лишь политическими маневрами. При этом преследовались две главпые цели: во-первых, отвлечение внимания демократической общественности от продолжавшейся гонки вооружений, усыпление народной бдительпости и стремление переложить одиум гонки вооружений на соперника; во-вторых, если бы от слов в какой-то мере пришлось перейти к делу,— сокращение тех видов вооружений, в которых наиболее заинтересована соперничающая держава. Такого рода маневры с разных сторон взаимно парализовали друг друга. А дело разоружения с места не двигалось.
Советское правительство с первых дней своего существования выступило с принципиально новой политикой, в корне отличной от политики капиталистических государств. Эта новая политика нашла свое выражение в первом акте Советской власти — ленинском Декрете о мире, в выходе Советской России из империалистической войны, в отказе от империалистических договоров, от многочисленных концессий п привилегий в странах Востока, в построении отношений с ними на началах полного равноправия, в последовательном проведении принципа мирного сосуществования государств, принадлежащих к различным общественным системам, и признании права наций самим определять свою судьбу.
Принципиально новый характер внешней политики Советского государства сказался и в вопросе о разоружении. В отличие от капиталистических государств Советское государство вследствие своей социалистической природы действительно заинтересовано в разоружении. Советское правительство не могло не видеть в гонке вооружений крупную помеху на пути разрешения главной своей задачи — строительства нового общества. Советское правительство поставило вопрос о разоружении на первой же международной конференции, в которой оно участвовало. Это была Генуэзская конференция 1922 г.
Там Советское правительство выступило с предложением провести всеобщее сокращение вооружений и запрещение наиболее разрушительных видов оружия, направленных преимущественно против мирного населения,— ядовитых газов, бомбардировочной авиации и т. д. Предложение не было принято: остальные участники Генуэзской конференции отказались даже обсуждать вопрос о разоружении.
В том же 1922 г. Советское правительство организовало в Москве конференцию с участием западных соседей Советского Союза, предложив им сокращение вооружений на региональной основе.
Считая благотворным любое сокращение вооружений, Советское правительство пришло тем не менее к выводу, что наиболее целесообразным была бы полная ликвидация всякого оружия и всех вооруженных сил. В 1927—1928 гг. оно выступило с планом всеобщего и полного разоружения. Оно явилось первым правительством в истории человечества, выступившим с проектом полного уничтожения вооружений и вооруженных сил. Принятие советского предложения исключило бы всякую возможность маневров, направленных на то, чтобы использовать разоружение в целях изменения соотношения сил в интересах той или иной державы. Полное уничтожение вооружений и вооруженных сил совершенно устраняло опасность агрессии.
Но предложение о всеобщем и полном разоружении было отклонено в Подготовительной комиссии к конференции по разоружению. Тогда Советское правительство внесло в ту же комиссию проект прогрессивно-пропорционального сокращения вооружений и вооруженных сил, принятие которого означало бы по крайней мере серьезный шаг к коренному разрешению проблемы.
Советское правительство повторило своп предложения на Всеобщей конференции по разоружению, созванной в 1932 г. Но и там эти предложения не были приняты.
Провал конференции по разоружению был сигналом, оповещав^ шим о полпой неудаче всех попыток разоружения. Это привело к последствиям поистине трагическим. После долгих прений конференция по разоружению оставила только один реальный результат, и притом в высшей степени отрицательный: она помогла ремилитаризации фашистской Германии. В то время как конференция в интересах сохранения мира должна была бы подвергнуть политику вооружения Германии беспощадному разоблачению и мобилизовать мировое общественное мнение на борьбу против нее, на деле получилось обратпое. Постановка на конференции вопроса о «равноправии» Германии в области вооружений немало помогла Гитлеру в воссоздании военной мощи рейха.
Из истории этих лет необходимо извлечь урок. Превращение проблемы разоружения в фарс, предназначенный для обмана легковерной публики, однажды уже слишком дорого обошлось человечеству. Ценой была вторая мировая война. Она сделала проблему разоружения еще неизмеримо более острой. К этому же вело появление нового оружия массового уничтожения.
Теперь разоружение стало вопросом жизни и смерти уже не для миллионов и не для десятков миллионов, а для сотен миллионов людей. В случае войны отныне могло произойти полное физическое уничтожение целых народов и государств. Особенно большая опасность возникла для стран, располагающих небольшой территорией и высокой плотностью населения. Более того: атомное разоружение стало проблемой предотвращения дегенерации будущих поколений.
Вместе с тем в результате второй мировой войны в огромной мере выросли и укрепились миролюбивые силы, выступающие за дело разоружения. Рост этих сил существенно изменил политическую обстановку, в которой происходят переговоры о разоружении, по сравнению с периодом между двумя мировыми войнами.
Теперь противникам разоружения стало гораздо труднее положить вопрос под сукно, подобно тому, как это было сделано в 30-х годах в Лиге наций. Под давлением общественности представителям империалистических государств пришлось на Генеральной Ассамблее ООН в январе 1946 г. проголосовать вместе с СССР за резолюцию о создании Комиссии по контролю над атомной энергией. Резолюция, в частности, поручала комиссии подготовить предложения относительно исключения из национальных вооружений атомного и других основных видов оружия массового уничтожения.
Вскоре, однако, стало ясно, что выполнять эту резолюцию западные державы вовсе не собирались.
Первые годы после окончания войны характеризовались наличием атомной монополии США. В ту пору они обладали почти беспрекословно признаваемой руководящей ролью во всем капиталистическом мире. В такой обстановке в 1946 г. был выдвинут американский план, известный под не вполне точным названием «плана Баруха».
Если подходить с точки зрения буквы, то план этот предусматривал передачу Соединенными Штатами их атомной монополии международному органу по контролю над атомной энергией. По существу же «план Баруха» означал не что иное, как закрепление монополии США на атомное оружие и обеспечение им руководящей роли в атомной промышленности всего мира. Этого настоятельно требовали интересы американского империализма, ибо без специальных политических мероприятий, направленных на удержание атомной монополии, она неминуемо оказывалась временной и должна была быстро ускользнуть из рук США.
«План Баруха» предусматривал немедленную передачу атомного сырья и его добычи в исключительное распоряжение международного органа. Тем самым все другие страны лишались возможности создать самостоятельное атомное производство. Формально оно становилось монополией международного органа, а фактически должно было перейти под контроль США, поскольку в руководстве международного органа им было обеспечено безусловное господство и возможность опираться на послушное и численно подавляющее большинство. Таким большинством США располагали в ту пору во всей системе ООН. Можно было не сомневаться, что Советский Союз оказался бы в международном органе в полной изоляции.
Некоторой гарантией прав меньшинства в ООН служил принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности. Но по «плану Баруха» предлагалось в нарушение Устава ООН отказаться от применения принципа единогласия при рассмотрении вопросов о нарушении конвенции по контролю над атомной энергией.
Добыча атомного сырья уже в те годы велась не только в США. Ее-то США и торопились руками международного органа сразу же отобрать у всех других стран. Предприятия же по производству расщепляющихся материалов, атомной энергии и другие виды атомной промышленности составители «плана Баруха» предполагали передать международному органу лишь на более поздних стадиях. Таким образом, атомная промышленность даже формально оставалась в распоряжении США. То же самое относится и к запасу атомных бомб.
С самого своего основания международный орган становился помехой для создания где-либо вне США национальной атомной промышленности, ибо даже использование атомной энергии в мирных целях подлежало контролю со стороны названного органа и производилось на основе выдаваемых им лицензий. Ни одна страна в мире не имела бы права и возможности организовать национальное атомное производство и самостоятельно производить научно-исследовательскую работу в области атомной энергии.
Таким, образом, закрепление за Соединенными Штатами атомной монополии в «плане Баруха» намечалось осуществить двумя путями: во-первых, через посредство их господствующего положения в международном контрольном органе, во-вторых, с помощью постадийного осуществления плана, вследствие чего американские атомные предприятия и запас бомб оставались на длительный и неопределенный срок за США.
«План Баруха» предоставлял международному органу широчайшие возможности вмешательства во внутренние дела, экономику и развитие научной мысли всех стран, предполагая весьма бесцеремонное нарушение их суверенитета.
В то же время «план Баруха» не обеспечивал запрещения атомного оружия. Он только исключал возможность появления этого оружия у других держав. Даже формально, по буквальному тексту плана, запрещение ядерного оружия откладывалось в пем до какого-то весьма отдаленного будущего.
«План Баруха», собственно говоря, нельзя считать планом разоружения. Его история относится к истории разоружения разве только потому, что он обсуждался в органах, призванных заниматься делом разоружения. Составители «плана Баруха» даже и не скрывали того факта, что в плане не предусматривается ликвидация атомного оружия. Вот что говорилось в письме Аче- сона на имя государственного секретаря Бирнса от 17 марта 1946 г.: «Этот план не требует, чтобы США прекратили такое производство (атомного оружия.— Я. X.) ни после предложения плана, ни после начала деятельности международного органа».
Правительство СССР противопоставило американскому плану идею незамедлительного запрещения и ликвидации атомного оружия. Именно в этом усматривало оно главную задачу, продиктованную интересами всего человечества и его будущего. 19 июня 1946 г. Советское правительство внесло на рассмотрение Комиссии по атомной энергии предложение о заключении международной конвенции о запрещении производства и применения оружия, основанного на использовании атомной энергии, с уничтожением всех имеющихся его запасов.
Содержание возражений, сделанных с советской стороны против «плана Баруха», подверглось чудовищным искажениям в выступлениях представителей правительств западных государств, а также в буржуазной печати. Критику создапия контрольного органа в том виде, как он был предложен в «плане Баруха», антисоветская пропаганда представила общественности в фальсифицированном виде, изобразив ее как отклонение любого контроля над разоружением.
Поскольку это грубое извращение советской позиции имеет широкое распространение вплоть до сегодняшнего дня, целесообразно охарактеризовать более подробно первые советские предложения по вопросу о контроле. В наиболее полном виде они были изложены в проекте от 11 июня 1947 г. В нем предусматри валось создание в рамках Совета Безопасности международной контрольной комиссии, наделенной широкими полномочиями, необходимыми для проведения в жизнь конвенции о запрещении атомного оружия и установления международного контроля над атомной энергией.
В отличие от американского плана, согласно советскому проекту, контроль распространялся одновременно на все предприятия, занятые как добычей атомного сырья, так и производством атомных материалов и энергии. Следовательно, советский проект с самого начала устанавливал контроль гораздо более широкий и всеобъемлющий, чем то, что было предложено для первой стадии по «плану Баруха». Контрольная комиссия должна была действовать на основе своих собственных правил процедуры, которые предусматривали бы принятие решений большинством голосов (а не по принципу единогласия). Контроль и инспектирование предполагалось ввести в действие вместе с вступлением в силу конвенции о запрещении атомного оружия. Это должен был быть контроль именно над выполнением конвенции о запрещении атомного оружия, то есть контроль над разоружением, а не над экономикой и внутренней жизнью отдельных стран, на что был нацелен «план Баруха».
Внося свои предложения, Советское правительство исходило из убеждения, что контроль должен быть установлен при наличии недвусмысленного соглашения о запрещении атомного оружия. Контрольная комиссия, согласно советским предложениям, имела своей задачей не зажим развития атомной промышленности в той или иной стране, а ограничение ее деятельности исключительно мирными целями.
Контрольная комиссия, согласно предложениям СССР, наделялась правом инспекции. Комиссия могла обследовать деятельность предприятий, добывающих атомное сырье и изготовляющих атомные материалы и энергию, а также проверять их отчетность, наличные запасы сырья, полуфабрикатов и расщепляющихся материалов с производством взвешивания, промеривания и разного рода анализов.
Комиссии предоставлялось право изучать производственные операции, наблюдать за выполнением предписанных конвенций о контроле правил технологической эксплуатации предприятий, предписывать правила технологического контроля. Она могла проводить специальные обследования в случае возникновения подозрений о нарушении конвенции, причем участники конвенции о контроле обязывались не препятствовать таким обследованиям. Комиссия могла потребовать от правительств объяснений по вопросам, относящимся к деятельности атомных предприятий, и делать им рекомендации, относящиеся к производству, хранению, использованию атомных материалов и энергии. Она имела право давать рекомендации Совету Безопасности о мерах предупреждения и пресечения нарушений конвенции.
Комиссия и ее представители имели право доступа на любое предприятие по добыче, производству и хранению атомного сырья и материалов, а также по эксплуатации атомной энергии, могла знакомиться там с производственными операциями и т. д.
Советские предложения требовали, чтобы научная работа в области атомной энергии была подчинена требованиям конвенции о запрещении атомного оружия и направлялась на использование атомной энергии исключительно в мирных целях. Одной из важнейших задач международной контрольной комиссии должно было стать развитие широкого обмена научной информацией.
В дальнейшем Советское правительство дополнило свои предложения, разъяснив, что инспекция должна быть не только периодической, но и действовать «на постоянной основе». Советское правительство предложило, чтобы обе конвенции — о запрещении атомного оружия и о контроле — были введены в действие одновременно.
Уже в 1946 г., почти одновременно с внесением предложения о запрещении атомного оружия, Советское правительство высказалось за всеобщее сокращение вооружений. В дальнейшем, в 1948 г., в качестве первого шага Советское правительство предложило приступить к сокращению вооруженных сил и обычных вооружений пяти великих держав, уменьшив их на треть в течение одного года.
Советский Союз доказал свое стремление к разоружению не только своими предложениями, но и делами. После окончания войны Советское правительство провело демобилизацию и значительно уменьшило свою армию.
Со стороны западных держав в 1947—1948 гг. выявилась тенденция уклониться от каких бы то ни было мероприятий по регулированию и сокращению вооружений под тем предлогом, что они могут быть проведены в жизнь «лишь в атмосфере международного доверия» — после заключения мирного договора с Германией и т. п.
Анализ работы Комиссии по атомной энергии Совета Безопасности, а также II и III сессий Генеральной Ассамблеи ООН легко убеждает в том, что правительства США и других западных держав не сделали никакой попытки достигнуть с СССР какого-либо компромисса по вопросам разоружения. Они настаивали на принятии «плана Баруха», не допуская сколько- нибудь существенных уступок. Вместо попыток достижения взаимно приемлемого соглашения посредством переговоров они стремились действовать методом диктата.
Поскольку Советский Союз диктату не поддался, правительство США, выполняя волю капиталистических монополий, решило сорвать дальнейшие переговоры. Об этом свидетельствует предложение их союзника Канады, внесенное на III сессии Генеральной Ассамблеи. Канадский проект резолюции предусматривал прекращение работы Комиссии по атомной энергии в случае, если
СССР не примет «плана ООН», как теперь начали именовать «план Баруха». В такой откровенной форме это предложение вызвало возражения со стороны значительного числа делегаций (Индии, Сирии, Эквадора, Швеции и др.). Оно было принято в несколько смягченном виде. Но фактически в 1949 г. работа Комиссии по атомной энергии замерла. Так закончился первый этап переговоров по проблеме разоружения после второй мировой войны.
Ядерная монополия США оказалась недолговечной. Но, получив в свое распоряжение атомную, а затем и водородную бомбу, Советское правительство продолжало с прежней энергией добиваться запрещения оружия массового уничтожения, равно как и сокращения обычных вооружений. После испытания атомного оружия в СССР Советское правительство на IV сессии Генеральной Ассамблеи, предлагая осудить подготовку войны и заключить Пакт мира между пятью державами, повторило предложение о запрещении атомного оружия.
На V сессии (в 1950 г.) Советское правительство предложило Генеральной Ассамблее принять проект декларации об устранении угрозы новой войны и об укреплении мира и безопасности народов. В этом проекте предлагалось признать противоречащим совести и чести народов и несовместимым с принадлежностью к ООН использование атомного оружия, объявить о его запрещении и устаповить строгий международный контроль за точным и безусловным осуществлением этого запрещения. В проекте декларации содержались также выдвинутые ранее предложения о заключении Пакта мира между пятью великими державами и о сокращении ими своих вооруженных сил на треть в течение года. В последующем Советское правительство продолжало отстаивать эти свои предложения.
Все они отвергались западными державами. Правящие круги на Западе стремились вместо мероприятий по разоружению провести установление контроля над вооружениями и организацию сбора сведений о наличных вооружениях и вооруженных силах. США и их союзники по-прежпему уклопялись от согласия на запрещение атомного оружия. Так, например, в проекте резолюции, внесенном США, Англией и Францией в 1951 г. на
VI сессии Генеральной Ассамблеи, в качестве первоочередной задачи ООН указывалось «установление эффективного международного контроля, обеспечивающего запрещенпе атомного оружия». Но само запрещение атомного оружия в этом проекте как раз и не предусматривалось. Ровно ничего не говорилось в проекте о том, когда же такое запрещение должно быть осуществлено, хотя бы в будущем.
Советские поправки к этому проекту требовали прямого заявления о необходимости запрещения атомного оружия с одновременным установлением международного контроля над исполнением этого постановления. Поправки эти были отклонены. США отказывались от запрещения атомного оружия и от любых решений по этому вопросу, за исключением «плана Баруха».
В 1949—1950 гг. США приступили к форсированию вооружений. Расчет строился на том, что хотя атомная монополия и утеряна Соединенными Штатами, но они сохраняют якобы превосходство в количестве и качестве ядерного оружия, а также стратегических бомбардировщиков. Уверенность в этом превосходстве была значительно поколеблена в 1953 г., когда в СССР была испытана водородная бомба.
Новый этап в развитии переговоров о разоружении начался лишь тогда, когда на Западе полностью осознали тот факт, что Советский Союз положил конец монополии Соединенных Штатов Америки в области ядерной энергии. Но чтобы понять последующую эволюцию точки зрения западных держав, необходимо учитывать и некоторые другие факторы, оказывавшие влияние на их позицию. В конце 40-х годов стихийное стремление народов к миру и разоружению стало принимать организованный характер. Родилось массовое движение сторонников мира. Под Стокгольмским воззванием о запрещении атомного оружия подписались миллионы людей. Требование народов — положить конец гонке вооружений и приступить к разоружению — становилось великой силой.
Западные державы не могли оставаться дольше на позициях «плана Баруха». Упорствовать в своих требованиях по осуществлению этого плана фактически означало открыто признаваться в нежелании разоружаться. Кроме того, с потерей Соединенными Штатами монопольного положения в области атомного оружия и атомной энергии «план Баруха» потерял для них свое прежнее значение. Приходилось менять вехи. В этой связи правительство США и их союзники в течение 1952—1955 гг. предприняли попытку довольно сложного пропагандистского маневра в вопросе о разоружении.
24 апреля 1952 г. Соединенные Штаты представили в только что созданную новую Комиссию ООН по разоружению документ, известный под названием «шести пунктов». В нем в общих выражениях говорилось о необходимости сокращения вооруженных сил и вооружений и об изъятии «из употребления всех средств, которые могут быть использованы для массового уничтожения». Предварительно требовалось создать систему контроля. От «плана Баруха» фактически отказались, приняв в 1954 г. принцип организации контроля с помощью инспекции на постоянной основе, а не посредством передачи атомного производства в собственность или владение контрольного органа, как это предусматривал «план Баруха». На бумаге это выглядело как важная уступка. Что вышло из этой «уступки» на деле, об этом вскоре же сказали факты.
С первого взгляда бросался в глаза важный недостаток «шести пунктов»: полная неясность относительно сроков осуществле- ни я мероприятий по разоружению и особенно по изъятию ядерного оружия. Это обстоятельство настораживало и предостерегало от слишком поспешных оптимистических выводов.
В мае 1952 г. западные державы предложили конкретные цифры (от 1 до 1,5 млн. для СССР, США и Китая, 700—800 тыс. для Англии и Франции), определявшие уровни вооруженных сил. 11 июня 1954 г. Англия и Франция внесли в рабочий подкомитет, выделенный Комиссией по разоружению, свой меморандум, до некоторой степени определявший тот этап разоружения, на котором они изъявляли готовность отказаться от атомного оружия.
Можно было бы сказать многое относительно недостаточности этих предложений. Но во всяком случае намеченные в них меры могли бы послужить основой для разоружения, а не только для организации контроля над вооружениями и сбора военной информации.
Советское правительство оценило это. В своем проекте резолюции IX сессии Генеральной Ассамблеи ООН от 30 сентября 1954 г., а еще больше в своих предложениях от 10 мая 1955 г. оно пошло далеко навстречу выраженной в англо-французском меморандуме точке зрения западных держав.
Если раньше СССР предлагал сократить вооруженные силы на определенную долю, а именно на 7з, то теперь он принял предложение сократить их не на какую-то долю, а до установленного численного уровня, как это предлагали западные державы. Это означало меньшее сокращение, чем это предпочел бы Советский Союз, но он шел на уступки в интересах скорейшего достижения соглашения о разоружении.
Раньше СССР предлагал, чтобы запрещение атомного оружия и его изъятие из национальных вооружений было произведено одновременно с сокращением обычных вооружений. Теперь, во время работы подкомитета Комиссии по разоружению в 1955 г., и в этом вопросе также была сделана уступка. Идя навстречу западным державам, Советский Союз согласился отложить запрещение и изъятие атомного оружия до такой стадии, когда уменьшение обычных вооружений уже будет осуществлено на 3/4 согласованной программы их сокращения.
Отличие советского проекта от 10 мая 1955 г. от проектов западных держав осталось, в частности, в том, что СССР предлагал точные сроки для каждого этапа разоружения. В западных проектах этого не было. Советский Союз внес также ряд предложений, направленных на упрочение международного доверия, включая ликвидацию военных баз на чужих территориях и вывод иностранных войск из обеих частей Германии, за исключением строго ограниченных контингентов.
Особенно большое значение имели новые, далеко идущие предложения Советского правительства по организации контроля, и прежде всего проект создания наземных контрольных постов в крупных портах, железнодорожных узлах, йа автомагистралях и аэродромах. Представители западных держав в подкомитете выразили свое удовлетворение советскими предложениями.
Таким образом, в течение 1952—1955 гг. произошло сближение позиций СССР и западных держав по вопросам разоружения, если судить об этих позициях на основе официальных документов. Этот период составляет второй этап переговоров о разоружении.
Едва Советское правительство пошло навстречу предложениям западных держав, как их представители, лицемерно выразив свое удовлетворение, немедленно же прервали работу подкомитета Комиссии ООН по разоружению. А когда в августе 1955 г. его деятельность возобновилась, западные державы во главе с США отказались от собственных предложений, на принятии которых они ранее так энергично п упорно настаивали.
Все попытки советского представителя возобновить обсуждение, прерванное в мае, натолкнулись на категорический отказ. Вместо дискуссии по ранее внесенным и уже в значительной мере согласованным предложениям делегат США в подкомитете Стассен требовал предварительного принятия предложения Эйзенхауэра об аэрофотосъемках, выдвинутого на Женевском совещании глав правительств.
6 сентября 1955 г. Стассен, действуя по директивам государственного департамента, заявил, что все прежние предложения западных держав откладываются на будущее, впредь до того, как будет произведено «изучение» методов инспекции и контроля. Мотивировано это было ссылкой на отсутствие средств обнаружения скрытых запасов ядерного оружия. Под этим предлогом западные державы, следуя за Соединенными Штатами, отказались вести переговоры о запрещении ядерного оружия.
В сущности же, они вообще отказались от всяких серьезных мероприятий по разоружению. Во время встречи глав четырех правительств в Женеве английский премьер-министр Антони Иден предложил создать зону ограничения и инспекции вооружений в Европе. Советское правительство тотчас же поддержало это полезное предложение. Но с позицией западных держав и тут произошло странное превращение. В то время как СССР согласился с британским предложением, западные державы, в том числе и Англия, отказались от него.
Чем объяснялось поведение правительств США, Англии и Франции? Они обнаружили со всей наглядностью, что предложения по разоружению выдвигались ими только в целях пропаганды. Расчет строился на том, что Советский Союз, стремившийся к более радикальному разоружению, эти предложения отклонит. Когда же СССР их принял, то авторы страшно перепугались возможной реализации собственных проектов и разоблачили перед всем миром свою неискренность. США, и прежде всего государственный секретарь Даллес, настояли на отказе от внесен ных предложений. Великобритания и Франция, хотя и с колебаниями, последовали за лидером западного блока.
Последующее обсуждение вопроса о разоружении в Лондонском подкомитете и в самой Комиссии по разоружению лишь подтвердило тот факт, что США не хотят разоружения и отказываются говорить о нем всерьез, а их союзники следуют за ними. В самом деле, ссылки на технические трудности, связанные с обнаружением запасов расщепляющихся веществ, нельзя принимать всерьез. Ведь эти трудности известны были давным- давно, задолго до заявления Стассена 6 сентября 1955 г.
В 1957—1958 гг. представители западных держав в подкомитете уже совершенно откровенно заявили о том, что их правительства не желают отказываться от ядерного оружия, считая его необходимым для своей безопасности. В соответствии с директивами Даллеса Стассен заявил в подкомитете, что США «не согласятся на полную ликвидацию своего ядерного оружия». Аналогичное заявление сделал и английский представитель Нобл. Формальное согласие западных держав отказаться от использования атомного оружия сводилось на нет оговоркой, допускавшей его применение в целях обороны. Оговорка эта была сформулирована так, что на деле означала легализацию этого оружия, а не отказ от его применения.
Не менее удручающее впечатление производило и отречение трех держав от собственных предложений относительно уровней вооруженных сил. Сколько было произнесено с западной стороны речей против советского проекта о сокращении вооруженных сил на треть, за необходимость определения «уровней»! Но едва только Советский Союз принял предложение Запада об уровнях в 1—1,5 млн. человек для СССР и США, как западные державы и тут отказались от своего предложения. Вскоре они потребовали в подкомитете согласия СССР на несравненно более высокие уровни: по 2,5 млн. человек — для СССР, США и Китая и по 750 тыс. человек — для Англии и Франции. Такое предложение по существу означало отказ США от сокращения численности войск.
Тем не менее на сессии Комиссии по разоружению в 1956 г. СССР, стремясь добиться соглашения о разоружении, пошел и на это предложепие, при условии, однако, что в дальнейшем непременно последует сокращение более значительное.
Но и такое условие было отвергнуто. Более того, едва последовало согласие СССР на «предел» в 2,5 млн., как представители западных держав начали обставлять разными добавочными условиями и оговорками свою готовность пойти даже на столь высокие уровни. Представители западных держав в подкомитете заявили, например, что любой прогресс в деле разоружения они ставят в зависимость от предварительного урегулирования спорных политических вопросов, включая и такой серьезнейший вопрос, как германский.
Ясно, что осложнение достаточно трудного вопроса о разоружении предварительным решением других вопросов, еще более сложных, нельзя было понять иначе, как стремление сорвать дело разоружения.
Очень показательна с этой точки зрения дальнейшая судьба вопроса о сокращении обычных вооружений и вооруженных сил. Со стороны представителей западных держав постоянно можно было слышать заявления о невозможности для них отказаться от атомного и водородного оружия ввиду значительного перевеса, которым, говорили они, располагает СССР в вооруженных силах и вооружениях обычного типа.
Учитывая такую точку зрения своих партнеров по переговорам, Советское правительство 27 марта 1956 г., т. е. на следующей же сессии подкомитета, предложило договориться сначала о сокращении обычных вооружений и вооруженных сил, не связывая этот вопрос с достижением соглашения о запрещении ядерного оружия. При этом имелось в виду, что вопрос о ядерном разоружении будет решен позже.
Казалось бы, правительства США, Англии и Франции должны были пойти навстречу этому предложению, вытекавшему из их же собственных заявлений. Ничего подобного. Когда СССР предлагал немедленно и безоговорочно запретить ядерное оружие, США и их союзники заявляли, что дело это надо отложить в долгий ящик, отнеся на самую «последнюю стадию» разоружения. Они уверяли, будто бы правительство СССР хочет запретить ядерное оружие, преследуя какие-то корыстные цели и рассчитывая на свое превосходство в обычном оружии. Но когда СССР, идя навстречу Западу и учитывая его нежелание отказаться от ядерного оружия, предложил принять западную точку зрения и решить сначала вопрос о сокращепип вооруженных сил и вооружений обычного типа, тогда наши партнеры по переговорам изменили фронт. Они сочли невозможным приступить к разоружению даже и в сфере обычных вооружений.
Более того. В 1956—1957 гг. в Лондонском подкомитете, а затем и в Комиссии ООН по разоружению представителями западных держав всякое радикальное решение вопроса о разоружении вообще было объявлено невозможным. Они настаивали теперь на необходимости ограничиться «частичными мероприятиями».
Учитывая это и не желая упускать ни одного шанса для достижения соглашения о разоружении, Советское правительство, оставаясь сторонником возможно более полного решения вопроса, 30 апреля 1957 г. в свою очередь выдвинуло проект проведения частичных мероприятий.
Прежде всего Советское правительство вновь предлагало договориться о немедленном прекращении испытаний ядерного оружия. Другим полезным мероприятием явился бы отказ от применения атомного и водородного оружия, включая ракеты с ядер- ными зарядами. Предлагалось также запретить размещение ядер ного оружия на чужих территориях и передачу его другим государствам (меморандум от 20 сентября 1957 г.). СССР соглашался сократить вооруженные силы сначала до 2,5 млн. человек для СССР и США, но сделать это в качестве первого шага к дальнейшему сокращению до 1,5 млн. Далее намечалось уменьшить военные расходы на 15%, ликвидировать военные базы, хотя бы частично, сократить иностранные войска на территории Германии и государств — участников НАТО и Варшавского договора.
В интересах достижения прогресса СССР пошел навстречу США, соглашаясь на установление зоны аэрофотосъемок в Европе и Восточной Азии. Предусматривалось установление соответствующего международного контроля над соблюдением всех этих постановлений. Советское правительство предлагало также принять меры к прекращению пропаганды войны, пропаганды, осужденной ООН еще на II сессии Генеральной Ассамблеи в 1947 г. Эти меры могли бы, по мысли Советского правительства, явиться первым шагом, который содействовал бы достижению в дальнейшем более широкого соглашения. Советские предложения предусматривали обязательство продолжать усилия по достижению соглашения о запрещении ядерного оружия.
Но и эти советские предложения были отклонены. Опять возникла странная ситуация: когда СССР предлагал радикальное решение вопроса, Запад объявлял, что возможны только частичные меры. Когда же предлагались частичные меры, то они вдруг тоже оказывались неприемлемыми.
Правда, западные державы внесли свой план частичных мероприятий по разоружению. В рабочем документе от 29 августа 1957 г. в отношении вооруженных сил и обычных вооружений предлагались те же повышенные уровпи: по 2,5 млн.— для США и СССР и по 750 тыс.— для Англии и Франции. Намечалась сдача на склады под международным контролем определенных количеств обычных вооружений, подлежащих согласованию.
Эти высокие уровни означали совершенно недостаточное сокращение вооруженных сил; для некоторых же западных государств они вовсе не влекли за собой никакого сокращения. Что же касается дальнейших мер по разоружению, то даже начало переговоров па этот счет было обусловлено целым рядом оговорок. Для перехода от первого ко второму этапу разоружения требовалось достижение прогресса в разрешении спорных политических вопросов, а также проверка удовлетворительного соблюдения конвенции и общее согласие по этому вопросу. Эти оговорки создавали бесчисленные возможности для придирок, позволявших наглухо заблокировать всякое дальнейшее продвижение по пути разоружения.
Но даже в том случае, если упомяпутые условия были бы признаны соблюденными, проект предусматривал всего лишь открытие переговоров о сокращении вооруженных сил США и СССР «де нижр» чрм до 2100 тыс. человек. А для дальнейшего сокра щения требовалась новая констатация участниками конвенции наличия определенных предварительных условий.
Строго говоря, этим ограничивается все содержание западного проекта от 29 августа 1957 г. В нем не было никаких постановлений относительно запрещения и уничтожения ядерного оружия. Напротив, проект разрешал применение этого оружия в случае, «если какое-либо вооруженное нападение» (хотя бы и неядерное) «поставит соответствующую сторону в положение индивидуальной или коллективной самообороны».
Проект частичных мероприятий предусматривал, правда, обязательство использовать все будущее производство расщепляющихся материалов под международным контролем исключительно на цели, не связанные с изготовлением оружия. Но такое постановление не представляло никакой ценности с точки зрения разоружения, поскольку накопленных запасов готовых бомб было более чем достаточно для любой ядерной войны. Предложение о прекращении производства ядерных материалов для военных целей имело, конечно, свой смысл. Такое мероприятие предполагало создание контроля за его осуществлением. Контрольная система могла доставить информацию о ядерной промышленности, весьма ценную для подготовки внезапного нападения. Иначе говоря, это мероприятие относилось не к разоружению, а к организации военной разведки.
При наличии огромных запасов готового ядерного оружия ничего не давал для разоружения и пункт о передаче на мирные нужды некоторого количества расщепляющихся материалов прежнего производства.
Чрезвычайную опасность, особенно с точки зрения ядерного вооружения Западной Германии, представлял другой пункт западного проекта — об условиях передачи ядерного оружия. Такая передача проектом, в сущности, узаконивалась — якобы для целей «обороны».
Совершенно неудовлетворительными являлись и положения документа от 29 августа, касавшиеся испытаний ядерного оружия. Прекращение испытаний допускалось только на 12 месяцев — на срок, необходимый для их подготовки. Продление этого срока ставилось в зависимость от новых переговоров и от совершенно постороннего условия — достижения соглашения о контроле над производством расщепляющихся материалов.
В качестве главного средства предупреждения внезапного нападения в западном проекте фигурировали аэрофотосъемки. Но хорошо известно, что на самом деле аэрофотосъемки нужны вовсе не для этой цели, что их значение для предупреждения нападения ничтожно. Это показал автор теории «ограниченной войны» Киссинджер. Он весьма обстоятельно доказал малую пригодность воздушной инспекции для предотвращения внезапной агрессии силами авиации и полную ее бесполезность для предотвращения дацадения с помощью ракет. «В век управляемых снарядов,— дц- сал Киссинджер,— наверное, самым крупным успехом воздушной разведки будет обнаружение стартовых позиций; но предупредить о предстоящей атаке она, очевидно, не сможет». Иначе говоря, для целей обороны воздушная инспекция совершенно не нужна.
Бросалась в глаза и крайняя односторонность американских предложений: они исключали из зоны аэрофотосъемок важнейшие районы своих военных баз в Европе, Африке и Азии, с которых как раз и предполагается наносить удары по СССР.
Переговоры по разоружению чрезвычайно осложнялись также положением о «нераздельности» всего западного проекта, которое содержалось в представленном Западом документе. Получался заколдованный круг: объявляя широкие соглашения невозможными, западные правительства каждое мероприятие частичного порядка объявляли частью целого широкого комплекса. Вследствие этого даже реализация частичных мероприятий осложнялась рядом трудно осуществимых условий и из-за этого становилась невозможной.
Этот саботаж маскировался разговорами о контроле. Сколько шуму было поднято на Западе по этому вопросу! При этом утверждалось будто бы СССР против международного контроля. Чтобы убедиться в полнейшей несостоятельности таких заявлений, достаточно прочесть тексты советских предложений.
Политический смысл бесконечных разговоров о контроле двоякий. Во-первых, эти разговоры служат средством прикрыть нежелание разоружаться. Во-вторых, они направлены на подмену разоружения созданием механизма по сбору военной информации, т. е. на легализацию шпионажа.
Империалистические державы отклоняли также и предложения СССР, призванные упрочить международное доверие,— о ликвидации или хотя бы о сокращении военных баз на чужих территориях, о выводе войск великих держав с территории Германии, а также из стран — участниц Североатлантического блока и Варшавского договора, или о сокращении численности этих войск. Был отвергнут и поддержанный Советским правительством польский «план Рапацкого», а равно и ряд других предложений, направленных на создание безатомных зон и зон ограничения и инспекции вооружений.
Развитие ракетного оружия и запуск в Советском Союзе первой межконтинентальной баллистической ракеты произвели переворот в стратегической обстановке. До этого США обладали относительной неуязвимостью, будучи защищены огромными расстояниями. В случае нападения, совершенного вооруженными силами США с баз на чужих территориях, возмездие обрушилось бы в значительной мере на их союзников. Для бомбардировщиков того времени расстояния от Европы до США были уже вполне преодолимыми. Однако дальность полета значительно увеличивала эффективность службы оповещения и противовоздушной обороны и снижала действенность операций авиации дальнего действия.
С появлением межконтинентальной ракеты эти преимущества Соединенных Штатов ушли в безвозвратное прошлое. Теперь разрушительная сила ответного удара сможет нанести территории самих США несравненно больший ущерб, чем это было вероятным в век господства бомбардировщиков. Возможные успехи США в области ракетного оружия ровно ничего не изменят. Они не смогут устранить главного: относительной неуязвимости США пришел конец.
Вместе с тем увеличились и возможности поражения американских баз на чужих территориях. Ценность этих баз уменьшилась. В ракетно-ядерной войне она неизмеримо ниже, чем в эпоху расцвета бомбардировочной авиации.
Успехи Советского Союза в области ракетного оружия и небывалое усиление его стратегических позиций не ослабили энергии СССР в борьбе за дело разоружения. Советский Союз предпринял ряд новых односторонних действий в области сокращения вооружений. Еще в 1957 г. Советское правительство выступило с предложением о запрещении ракетного оружия (хотя Советский Союз достиг в этой области больших успехов) при условии одновременной ликвидации военных баз на чужих территориях.
Между тем после отречения западных держав в 1955 г. от собственных предложений и прямого их отказа от ликвидации ядерного оружия переговоры о разоружении зашли в тупик. План частичных мероприятий, выдвинутый западными державами в 1957 г. и последующие варианты этого плана сводили «разоружение» к установлению уровней вооруженных сил США и СССР по 2,5 млн. человек, что по существу не означало никакого их уменьшения и допускало даже увеличение их численности.
Все остальные мероприятия либо вовсе не имели отношения к делу разоружения, либо обставлялись различными условиями, делавшими их осуществление более чем проблематичным. Едва ли не наиболее полно это блокирование разоружения было выражено в так называемом пакте, представленном США, Великобританией и Францией на Женевском совещании министров иностранных дел летом 1959 г.
Таким образом, период с конца 1955 по 1959 г. представляет собой третий этап в развитии переговоров о разоружении. Он характеризуется отказом западных держав от каких-либо серьезных мероприятий в этом вопросе.
Между тем настоятельность решения проблемы разоружения все возрастала.
Правительство, действительно заинтересованное в разоружении, не могло не сделать попытки вывести эту проблему из тупика, предложив какой-либо совершенно новый подход к ее разрешению. Так и поступило правительство Советского Союза. На XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН 18 сентября 1959 г. им было внесено предложение об осуществлении всеобщего и полного разоружения.
Внеся это предложение, Советское правительство открыло йо- вую страницу в истории развития вопроса о разоружении. Идея всеобщего и полного разоружения снимает основные препятствия, которые мешали приступить к разоружению, пока речь шла только о сокращении и ограничении вооружений и вооруженных сил или же о запрещении лишь отдельных родов оружия. В случае осуществления частичных мер у государств оставалась бы материальная возможность для нападения. Пока сохраняется опасность нападения, а следовательно, и необходимость организации обороны, до тех пор остается и военная тайна. Организацию обороны и военного производства нельзя раскрыть без ущерба для национальной безопасности.
История переговоров о разоружении ясно показывает, что в качестве одного из основных препятствий к достижепию соглашения постоянно выдвигался вопрос о контроле. Речь идет при этом вовсе не о том, нужен ли контроль. Советское правительство выступало и выступает за строгий международный контроль за выполнением соглашения о разоружении, когда оно будет достигнуто. Но противники разоружения любое мероприятие в этой области могут обусловить и действительно обусловливают такими требованиями по части контроля, удовлетворить которые в обстановке всеобщей гонки вооружений другие государства не в состоянии.
Более того, те государства, которые по тем или иным соображениям выставляют столь далеко идущие требования по контролю, на самом деле и сами вовсе не имеют склонности принять эти требования, если бы дело дошло до их претворения в жизнь. Значение проблемы контроля, как препятствия на пути к соглашению о разоружении, таким образом, не исчерпывается тем, что проблема эта сложна сама по себе. Кроме действительных трудностей, именно эта проблема является источником многих искусственных препятствий. Выдвижение излишних и явно неосуществимых претензий в области контроля служило Западу средством срыва переговоров о разоружении.
Это препятствие отпало бы в случае осуществления идеи всеобщего и полного разоружения. Не осталось бы военных секретов. Нечего стало бы скрывать. Сделался бы возможным самый всеобъемлющий контроль.
Решение о всеобщем и полном разоружении позволило бы, наконец, вырваться из порочного круга недоверия между государствами, которое сейчас сковывает их при переговорах относительно любых частичных мер в области разоружения. Недоверие проистекает в первую очередь из опасений перед возможным нападением со стороны другого государства или группы их. Но для таких опасений не останется места, когда будут ликвидированы все вооруженные силы.
История переговоров о разоружении обнаруживает также трудности другого рода, тоже приводившие переговоры к провалу. Пока разоружение мыслилось провести лишь частично, так, что после осуществления соглашения о разоружении сохранялись бы те или иные вооружения, а значит, и возможности вести войну, возникал вопрос: как повлияют мероприятия по разоружению на соотношение сил между державами?
При всеобщем и полном разоружении начисто устраняется возможность создания каких-либо военных преимуществ для тех или иных государств. Предложение о всеобщем и полном разоружении отличается от всех других предложений по разоружению тем, что при его осуществлении совершенно исключается какое- либо неравенство условий.
На XIV сессии Генеральной Ассамблеи Советским правительством была развернута программа всеобщего и полного разоружения, осуществляемого в три этапа на протяжении четырех лет. На первом этапе предполагалось сократить под соответствующим контролем численность вооруженных сил СССР, США и КНР до 1700 тыс. человек, а Великобритании и Франции — до 650 тыс. человек для каждой. Соответственно сокращались бы и вооружения. На втором этапе предусматривалось завершение ликвидации оставшихся у государств вооруженных сил; производилась бы ликвидация всех военных баз на чужих территориях. На третьем этапе уничтожалось бы ядерное и ракетное оружие всех видов, ликвидировалась бы материальная часть военной авиации и т. д. Запрещалось бы проведение научных исследований для целей войны, для создания оружия и военной техники, упразднялись бы военные министерства, генеральные штабы, все военные и военизированные учреждения и организации, прекращалось бы проведение всяких сборов и обучение военному делу, отменялась бы воеппая служба в любых формах, отпуск средств па военные цели и т. д.
Для контроля над осуществлением мероприятий по всеобщему и полному разоружению предлагалось создать международный контрольный орган. Объем контроля и инспекции определялся бы применительно к степени поэтапного разоружения государств.
Предлагая на XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН программу всеобщего и полного разоружения, Советское правительство заявило, что в случае если западные державы не выразят готовпости пойти на него, то Советское правительство, как и прежде, готово договориться с другими государствами о соответствующих частичных шагах по разоружению и упрочению безопасности.
Главными из них, по мнению Советского правительства, являются: 1) создание зоны контроля и инспекции с сокращением иностранных войск на территориях соответствующих стран За- падной Европы; 2) создание в Центральной Европе безатомной зоны; 3) вывод всех иностранных войск о территории европейских государств и ликвидация военных баз на чужих территориях; 4) заключение пакта о пепападении между государствами — участниками НАТО и государствами — участниками Вар шавского договора; 5) соглашение по вопросу о предотвращении внезапного нападения.
Советское правительство напоминало также о своих предложениях от 10 мая 1955 г., будучи уверено, что они являются хорошей основой для соглашения. Одновременно Советское правительство заявило, что оно, как и прежде, стоит за немедленное прекращение испытаний ядерного оружия на вечные времена.
Борьба за всеобщее и полное разоружение, начатая Советским правительством на XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН, составляет основное содержание переговоров о разоружении вплоть до сегодняшнего дня. Предложенная Советским правительством идея всеобщего и полного разоружения получила единодушное одобрение Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций.
К сожалению, соответствующая резолюция Генеральной Ассамблеи все еще остается нереализованной.
В 1960 г., на протяжении всей работы так называемого Комитета 10-ти, представители западных держав уклонялись от обсуждения программы всеобщего и полного разоружения. Западные представители настаивали, чтобы вместо этого комитет занялся рассмотрением проектов некоторых отдельных мероприятий, касающихся контроля, но не над разоружением, которого они на обозримый срок вообще не предлагали, а над имеющимися вооружениями.
В документе, представленном западными державами 27 июня 1960 г., перечисляется, правда, ряд мероприятий по разоружению. Перечень этот далеко не полон: в нем отсутствует, папри- мер, указапие па необходимость ликвидации военпых баз, расположенных на чужих территориях. Но главный недостаток этого документа в том, что все мероприятия по разоружению относятся в нем на совершенно неопределенное будущее. Вместо единой конвепцпп по разоружению предлагается заключить сначала лишь договор, касающийся первой стадии разоружения. Таким образом, только мероприятия, предусмотренные для этой начальной стадии, приобретают некоторую определенность. Но среди них мы как раз и не находим ни одного, которое означало бы действительное разоружение,— кроме разве совершенно недостаточного сокращения вооруженных сил до 2100 тыс. человек. Да и это предполагается сделать не сразу и обусловить целым рядом предпосылок, способных затормозить дело. Все остальное в пределах первой стадии — это не меры по разоружению, а меры по контролю над сохраняющимися вооружениями.
В заявлении Советского правительства по вопросу о разоружении, представленном XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН, говорится, что «установление контроля над вооружением при сохранении вооружений, по существу, озпачает, что та и другая сторона будут знать количество, качество и место расположения вооружений, имеющихся у противоположной стороны. Следовательно, агрессивная сторона могла бы подтянуть * свои вооружения до превосходящего уровня с тем, чтобы выбрать удобный момент и совершить нападение».
Работа Комитета 10-ти убедительно показала, что западные державы не хотят пойти на действительное разоружение. При таких условиях продолжение дискуссий в нем не могло принести ничего, кроме вреда. Факт продолжающихся переговоров создавал бы у народов ложное чувство успокоения, порождал бы иллюзию, будто предпринимаются какие-то практические усилия по подготовке разоружения. Такая иллюзия в высшей степени вредна, ибо она ослабляет активность масс в борьбе за мир и разоружение.
Важное значение имеет способ проведения переговоров о разоружении. До сих пор целые континенты — Азия, Африка, Латинская Америка — были отстранены от работы различных сменявших друг друга комиссий по разоружению. В рабочем подкомитете старой Комиссии по разоружению из пяти его членов четыре являлись представителями стран — членов НАТО. Одним из недостатков Комитета 10-ти являлось отсутствие в нем представителей стран Азии и Африки. Вряд ли можно привести разумные доводы против советского предложения о расширении комитета и пополнении его представителями нейтралистских государств, включая азиатские, африканские и латиноамериканские.
В связи с банкротством Комитета 10-ти Советское правительство вынесло вопрос о всеобщем и полном разоружении на всемирный форум ООН. Оно высказалось при этом за участие в очередной сессии Генеральной Ассамблеи глав правительств. Большое число их, как известно, откликнулось на этот призыв.
Советское правительство внесло на рассмотрение XV сессии Генеральной Ассамблеи проект «Основных положений Договора о всеобщем и полном разоружении». Согласно этому проекту всеобщее и полное разоружение должно осуществляться под строгим международным контролем тремя этапами в течение определенного согласованного срока. По сравнению с прежними советскими проектами в проект, представленный XV сессии, внесены некоторые изменения, учитывающие разумные предложения, исходившие за последнее время со стороны других правительств или общественных кругов различных стран.
Проект «Основных положений Договора» во многом идет навстречу ряду пожеланий западных держав. Подробнее разработаны мероприятия по эффективному международному контролю над разоружением на всех его этапах. В соответствии с французским предложением в советском проекте уже на первом этапе разоружения намечается запрещение производства и уничтожение имеющихся средств доставки ядерного оружия к цели, включая самолеты, ракеты как стратегического, так и оперативно-тактического назначения, и т. д. В связи с этим на первом же этапе предусматривается ликвидация всех иностранных военных баз на чу&их 'Территориях. «Эти меры фактически самь*м надежным образом устранили бы опасность внезапного нападения.
С учетом замечаний, сделанных представителями США и других западных держав, на первом этапе предусмотрено запрещение вывода на орбиту или помещение в космическом пространстве устройств, способных нести оружие массового уничтожения. Запуск ракет должен производиться только в мирных целях и под международным контролем, включая инспектирование площадок для запуска.
Предполагается установить уже на первом этапе контроль на месте за уничтожением всех средств доставки оружия, а также за ликвидацией военных баз на чужих территориях и выводом оттуда иностранных войск в пределы национальных границ. Предлагается также установить контроль на аэродромах и в портах, обеспечивающий недопущение их использования в военных целях. Контрольная организация будет иметь беспрепятственный доступ на все предприятия, производящие средства доставки ядерного оружия. Могут быть созданы. постоянные контрольные группы. Будет производиться осмотр ракетных устройств и т. д.
Эффективный контроль будет установлен и за осуществлением мероприятий второго и третьего этапов. Контрольная система сохранится после завершения всей программы полного разоружения. Если кто-либо считает, что этого недостаточно, то советские представители заявили о своей готовности рассмотреть любую другую систему при условии, что это будет контроль над разоружением.
Как известно, сейчас обсуждается также вопрос о создании после достижения соглашения о разоружении международных вооруженных сил. Отношение к этому проекту не может не зависеть от того, кто будет командовать этими силами. Судьбы сотен миллионов людей нельзя ставить в зависимость от поведения одного человека — генерального секретаря ООН. Не могут быть созданы международные силы без определенной перестройки аппарата ООН. Это относится не только к должности генерального секретаря ООН, но и к структуре Совета Безопасности. В этом органе, несущем главную ответственность за сохранение мира, тоже должны быть на равных правах представлены три существующие ныне группы государств: социалистические, входящие в блоки западных держав и нейтралистские.
На XV сессию Генеральной Ассамблеи, кроме советских предложений, внесены также проекты западных держав. Главными из них являются проект США, Великобритании и Италии и отдельный проект Великобритании. Проект «трех» провозглашает в качестве «конечной цели» всеобщее и полное разоружение. Но он не содержит никакой конкретной программы того, как и когда оно должно быть осуществлено. Очевидно, подразумевается необходимость мероприятий, намеченных в предложениях, внесенных западными державами в Комитете десяти. Но выше уже было от- мечейо, что эти мероприятия относятся не к р&зоружешш, а к контролю над имеющимися вооружениями, особенно над ракетным оружием, в котором Запад не чувствует себя сильным.
В советском проекте намечены меры к разоружению, которые приурочены к вполне определенным этапам и срокам, причем в важнейшей своей части — к первому и второму этапам. Меры строгого контроля — составная часть плана о разоружении.
Наоборот, в проекте «трех» мероприятия по разоружению названы, но они повисают в воздухе, фигурируя в качестве неопределенной «конечной цели». Многие важнейшие и совершенно необходимые мероприятия снова опущены, например ликвидация военных баз на чужих территориях. Такое «упущение» можно расценить лишь как попытку империалистов получить односторонние преимущества.
США предлагают, конкретизируя свои старые предложения, передать 30 т расщепляющихся материалов на мирные цели. Но и после такой передачи расщепляющихся материалов готовых бомб осталось бы более чем достаточно для проведения самой жестокой ядерной войны. Прекращение производства расщепляющихся материалов для военных целей и их изъятие из имеющихся запасов на мирные нужды может стать полезным только в том случае, если оно сопровождается запрещением ядерного оружия, его изъятием из вооружений государств и либо его уничтожением, либо обращением всех содержащихся в нем расщепляющихся веществ на мирные цели.
В договор на первой стадии предполагается включить «частичные мероприятия» по контролю над вооружением и высокие уровни в 2,5 млн. человек, означающие не разоружение, а скорее увеличение вооруженных сил. Заключение договоров о мероприятиях последующих стадий и какие бы то ни было меры по подлинному разоружению США норовят отложить до греческих календ.
Что же касается проекта Великобритании, то он уводит от решения коренных вопросов в обсуждение технических деталей. Но ведь странно обсуждать детали какой-либо проблемы, когда нет еще ясности, как эту проблему решать в принципе, и даже в том, собираются ли ее вообще решать.
Резюмируя, следует сказать, что существо различия между советскими и западными предложениями заключается в том, что советский проект направлен на ликвидацию в кратчайший и строго определенный срок всякого оружия, включая ракетное и ядерное. Западные державы хотят это оружие сохранить.
Из этого различия в подходе к разоружению вытекает и различие в подходе к контролю. СССР — за строгий международный контроль над ликвидацией оружия. Запад — за контроль над сохраняющимся оружием. Такой контроль служит войне так же, как и само оружие. Он доставляет сведения о противнике, т. е. выполняет функции разведки.
Роль контроля в корне изменится, если одновремеййо с его введением будет происходить полное разоружение. Когда оружия не останется, тогда уже не придется ожидать использования контроля в целях выявления мишеней для ракетно-ядерного удара. Разоружение нельзя подменить контролем над вооружениями без мероприятий по разоружению. «Если будут приняты наши предложения о разоружении,— заявило Советское правительство,— мы готовы принять любые предложения Запада о международном контроле».
Это открывает широчайшие возможности для соглашения, и они доказывают с полной очевидностью, что препятствием к достижению соглашения о разоружении является отнюдь не позиция СССР. Дело за западными державами!
Вряд ли можно что-либо возразить против того, что наилучшим местом для обсуждения вопросов разоружения явилась бы специальная сессия Генеральной Ассамблеи ООН с участием глав правительств.
«Международная жизнь», 1961, № 1, 2.
ИСТОРИЧЕСКАЯ МИССИЯ НОВОГО МИРА
VII Всероссийский съезд Советов еще раз предлагает всем державам Антанты немедленно начать переговоры о мире...
«Известия», 6 декабря 1919 г,
Пожелтевшие от времени страницы газеты. Историк перелистывает их — январь, февраль, март 1919 года...
Вот Программа Коммунистической партии, принятая VIII ее съездом. Руководствуясь ее предначертаниями, партия совершила коренное преобразование великой страны, построила в пей социалистическое общество и повела народ к коммунизму.
Программа 1919 г., являясь программой строительства нового общества, требовала для своего осуществления ряд предпосылок. Одна из основных — поддержание мира. Программа требовала совершенно определенной внешней политики — последовательной борьбы за мир. Ясно, что без обеспечения мирных условий гигантская созидательная работа, предусмотренная программой, была бы совершенно невозможна.
Прошли десятилетия. И вот перед нами захватывающий документ — проект новой Программы Коммунистической партии Советского Союза. Предпосылкой появления этого замечательного произведения марксистской мысли, которое войдет золотой страницей в книгу всемирной истории, явилось выполнение и перевыполнение ленинской программы 1919 г. Этот факт равносилен призпапию успеха миролюбивой внешней политики Советского государства, без чего осуществление программы партпп не могло бы быть достигнуто.
С тех пор, как Коммунистическая партия стала у власти, ее история в сфере внешней политики — это пстория борьбы за мир. Война — вот то препятствие, которое больше всего мешало делу строительства нового общества уже тогда, в 1919 г., когда принималась программа партии. Мир — вот что больше всего было необходимо для достижения главной цели — построения социализма и коммунизма.
Листаем дальше страницы «Известий» за 1919 г. Вчитываясь в них, видишь, как настойчиво добивалась партия и Советское правительство скорейшего установления мира. Газета буквально пестрит непреложными свидетельствами миролюбия советской политики. Их так много, что они могли бы составить целую книгу.
Но вот что характерно: эти документы более чем сорокалетней давности звучат так, будто они созданы сегодня. Вот «Известия» от 6 декабря 1919 г. В пих напечатана резолюция
VII Всероссийского съезда Советов по вопросу о международ ной политике. «Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика,— гласит резолюция,— желает жить в мире со всеми народами и направить все свои силы на внутреннее строительство». Сегодня эти слова столь же точно отражают основное существо внешней политики нашей страны, как они отражали его в те дни, когда VII съезд Советов принимал свое решение. Столь последовательна политика партии, Советского правительства на международной арене, столь незыблема его приверженность делу мира между народами!
Немеркнущая злободневность строк, написанных в 1919 г., говорит о многом. Она доказывает неизменность основ советской внешней политики, тогда как сейчас незыблемый ее базис—это провозглашенный Лениным принцип мирного сосуществования двух борющихся в современном мире противоположных общественных систем. Принцип этот был провозглашен в первом же внешнеполитическом акте Советской власти — в Декрете о мире, лично составленном В. И. Лениным.
Борьба Коммунистической партии и Советского Союза за мир прошла за 44 года через несколько этапов. Советская власть начала с попытки добиться прекращения империалистической войны и заключения всеобщего мира. Когда это не удалось, вследствие отказа держав Антанты, Советское правительство вынуждено было заключить тяжелый мир с Германией, дабы спасти Родину и социалистическую революцию.
Столкнувшись с первых дней своего существования с попытками интервенции империалистов, Советское правительство, используя борьбу двух империалистических группировок, всемерно стремилось продлить состояние мира. Но, покончив с Германией, Антанта усилила вооруженную интервенцию против нашей страны. Так, в горниле борьбы с интервентами Советская республика мужественно отстаивала свою независимость, сражалась за то, чтобы обеспечить нашему народу условия мирного развития. Мир был завоеван, когда Советская армия доказала империалистам на полях сражений безнадежность затеянной ими военной авантюры.
В 1921 г. Советская страна вступила в мирный период жизни. Теперь задачей внешней политики стало продление мира на возможно больший срок. Эти усилия дополнялись широкой деятельностью по развитию экономического сотрудничества с капиталистическими странами, по срыву попыток империалистических держав изолировать СССР и развязать новую войну против страны строящегося социализма.
Нападение фашистской Германии на Советский Союз вновь ввергло наш народ в войну. Мир восторжествовал в результате полного разгрома агрессоров советским народом. Весь послевоенный период в истории внешней политики Советского Союза являет образец самоотверженной борьбы за мир во всем мире, за свободу пародов.
Какая же пропасть отделяет нашу миролюбивую политику от политического курса империалистических держав! Перелистаем историю последних 16 лет. Мы увидим участие вооруженных сил США в гражданской войне в Китае на стороне чанкайшист- ской контрреволюции; увидим грязную войну во Вьетнаме, грязную войну в Алжире, американскую интервенцию в Корее, агрессию США против Гватемалы, агрессию Англии, Франции и Израиля против Египта, агрессию США и Англии против Ливана и Иордании, агрессию колонизаторов против народов Малайи, Кении, Конго, Анголы, Туниса, нападение США на героическую Кубу.
О чем говорит этот перечень фронтов? Он доказывает, что после второй мировой войны США и их союзники непрерывно где- либо ведут военные действия. И если эти многочисленные войны не разрослись в мировую войну, если не произошло массовое истребление народов Азии, Африки и Латинской Америки в целях восстановления колониального режима, то это главным образом потому, что на страже мира и безопасности народов стояли и стоят могучий Советский Союз и другие социалистические страны. Это еще более усилило любовь и уважение к нашей стране со стороны народов всей земли.
Огромным достижением последних лет является невиданное ранее расширение международных связей Советского Союза. Успехи миролюбивой внешней политики КПСС и Советского правительства дали нашему государству новые средства для сохранения мира.
Проект Программы КПСС является новым подтверждением незыблемости миролюбивой политики Советского Союза. Программа подводит итог ее достижениям и указывает дальнейшие пути ее развития. Социалистическая страна не может вести иной политики, кроме мирной. Это вытекает из самой природы социалистического строя. Строительство нового общества требует мира. Наша страна ныне покрыта строительными лесами в самом буквальном смысле этого слова. Страна-строитель не может не стремиться к миру. В социалистическом обществе нет стимулов для войны: ни анархии производства, ни экономических кризисов, вызывающих погоню за рынками, ни эксплуатации человеком человека, ни национального гнета. В социалистическом обществе нет классов — эксплуататоров, заинтересованных в военных заказах, военных прибылях и сверхприбылях.
Но история борьбы за мир — это не история благодушного пацифизма. Это борьба активная, принципиальная, страстная и мужественная. Тот, кто хочет поднять на нас руку, должен раз и навсегда усвоить: на силу он получит ответ силой. Поднявший меч, от меча и погибнет.
Сейчас из империалистического лагеря доносятся воинственные голоса людей, помышляющих о новых военных конфликтах. Решимость Советского Союза заключить германский мирный до говор и на этой основе разрешить вопрос о пенормальном положении в Западном Берлине кое-кто хотел бы использовать как повод для безрассудных авантюр. На такую скользкую дорожку стал президент США, ратующий за дальнейшее усиление гонки вооружений.
Пусть знают господа империалисты: бряцанием оружия не испугаешь советский народ и народы других социалистических стран.
Проект Программы КПСС еще больше мобилизует весь советский народ и всех друзей мира в различных странах па борьбу против поджигателей войны, за мир и дружбу между народами.
Уничтожить войны, утвердить вечный мир на земле — истори ческая миссия коммунизма.
«Известия», 31 июля 1961 г.
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИЗУЧЕНИЯ В СССР ИСТОРИИ ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ И ЗАДАЧИ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЫ
Программа нашей партии отводит в деле строительства нового общества исключительно важное место общественным наукам. Они составляют, говорится в Программе, «научную основу руководства развитием общества». В числе других выдвинутых перед общественными науками задач в Программе специально подчеркивается важность изучения закономерностей развития мировой системы социализма, стоящей в центре современной эпохи ^
При исследовании этих закономерностей историкам должна принадлежать весьма значительная роль. Бесспорно также, что исследование столь сложной проблемы может быть плодотворным только на основе тесной кооперации философов, экономистов и историков: без точного изучения конкретных исторических фактов теоретический анализ экономиста и философа не будет фундированным; с другой стороны, без теоретического анализа исторические факты не могут быть осмыслены.
Страны социалистического лагеря, наши друзья и союзники, в тесном сотрудничестве с СССР строящие новое общество, приковывают к себе самое пристальное внимание всего прогрессивного человечества. Изучение истории этих стран способствует более глубокому пониманию их жизни и развития, служит укреплению уз дружбы и сотрудничества, связывающих советских людей с народами других социалистических стран. Это изучение содействует также пропаганде опыта социалистического строительства, имеющего величайшее международное значение.
Как же обстоит у нас дело с изучением истории социалистических стран Европы?
За последние годы в этой отрасли исторической науки произошел большой сдвиг в лучшую сторону.
Но если поставить вопрос: достаточно ли здесь сделано историками, то ответ следует все-таки дать отрицательный. Сделано много, но еще далеко не достаточно.
Ныне в Академии наук СССР создан Научный совет по изучению закономерностей развития социализма и перехода к коммунизму. Историческая секция этого Научного совета изучила современное состояние работы в области истории социалистического строительства в европейских странах народной демократии. Позвольте коротко поделиться некоторыми результатами произведенного нами обследования.
Историей строительства социализма в европейских странах народной демократии занимаются в довольно большом количестве учреждений в различных городах Советского Союза.
В Москве эта работа ведется в ряде институтов Академии наук: славяноведения, истории, мировой экономики и международных отношений; вне Академии наук — в Московском государственном университете, в Академии общественных наук, в Высшей партийной школе, в Высшей школе профдвижения, рядом сотрудников Научно-исследовательского института труда (в плане экономическом, но представляющем интерес и для историков). Надо полагать, что указанная тема будет широко разрабатываться и во вновь созданном Институте экономики мировой социалистической системы. Предпринимаемые здесь исследования экономических проблем, несомненно, многое дадут и историкам.
Изучение социалистического периода истории европейских народно-демократических стран проводится в Ленинграде — в системе Академии наук, в Ленинградском университете и в Педагогическом институте им. Герцена, в Академиях наук Украинской, Белорусской, Молдавской и Армянской ССР, в университетах — Белорусском, Уральском, Воронежском, Львовском, Ужгородском, Саратовском, Казанском, Одесском, в Донецком педагогическом институте, в Великолукском педагогическом институте, в Криворожском горнорудном институте, Азербайджанском политехническом институте и в некоторых других учебных заведениях.
Для полноты картины следует также указать, в каких учреждениях нашей страны запланирована на текущий год научно-ис- следовательская работа по истории каждой из социалистических стран Европы.
Кроме Москвы, где в том или ином масштабе работа ведется по истории всех социалистических стран, новейшей историей Болгарии занимаются в Белорусском, Ленинградском, Уральском и Львовском университетах, Великолукском, Донецком, Мурманском пединститутах, в Академиях наук Украинской и Армянской ССР.
Новейшей историей Венгрии, насколько нам известно, кроме Москвы, занимаются во Львовском и Ужгородском университетах.
По истории Чехословакии работают в Академиях наук Украинской и Армянской ССР, в Ужгородском и Саратовском университетах, в Донецком пединституте.
История Румынии изучается в Академиях наук Украинской, Молдавской и Армянской ССР, в Ужгородском университете.
Разработкой истории ГДР занимаются в Уральском и Саратовском университетах, в Академии наук Украинской ССР.
История Польши исследуется в Ленинградском, Белорусском, Казанском, Одесском, Львовском университетах, в Академиях наук Украинской и Армянской ССР.
По истории Албании и Югославии работа ведется, насколько удалось выяснить, преимущественно в Москве.
Бросается в глаза резкое различие в состоянии изучения истории социалистического строительства в славянских и неславянских странах социалистической системы. Видимо, более значительные масштабы работы по изучению истории славянских стран объясняются тем, что их историей у нас занимается специальный Институт славяноведения. Подготовленные им книги, прежде всего сводные обобщающие труды по истории Болгарии, Польши, Чехословакии, близкий к завершению труд по истории Югославии, представляют крупный вклад в науку. К сожалению, в некоторых из этих работ период социализма не исследуется.
За последние годы в Институтах истории и славяноведения, а также в других научных учреждениях, включая республиканские Академии наук, а равно и в вузах значительно повысилось внимание к истории эпохи социализма. Сейчас в дополнение к уже существующим трудам но истории строительства социализма подготовляется большое число новых книг на актуальные темы. Так, в Институте славяноведения создаются следующие работы: «Народно-демократические и социалистические революции в странах Центральной и Юго-Восточной Европы» (в двух частях), «Очерки народно-демократической Польши», «Очерки социалистического строительства в Чехословакии» и ряд других исследований, монографических и коллективных, успешное завершение которых безусловно углубит наши знания о строительстве социализма в славянских странах. В Институте истории подготавливаются книги по истории Венгрии и Румынии. В этих книгах основное внимание будет уделено истории строительства социалистического общества. Большая работа над проблемами развития народных демократий ведется в Московском университете, а также в Львовском, Ужгородском университетах и некоторых других.
Значительно слабее — ив центре, и на периферии — изучается история строительства социализма в Румынии и Венгрии. Правда, после XX съезда КПСС у историков есть некоторые успехи и в этой области. Но их недостаточно, так как имеющиеся труды отнюдь не освещают все стороны рассматриваемой проблемы.
Отставание в изучении социалистического периода в истории неславянских стран отчасти объясняется тем, что соответствующие языки более трудно усваивать, чем славянские. Кроме того, в исследовании истории этих стран у нас нет научных традиций и школы. Но еще несравненно большее отрицательное влияние оказывает то обстоятельство, что в течение долгих лет наши научные работники уделяли мало внимания изучению истории этих стран. В настоящее время в Институте истории Академии наук
СССР создан специальный сектор по истории неславянских европейских социалистических стран. Надо надеяться, что это будет содействовать расширению разработки их истории и особенно истории строительства в указанных странах нового общества.
Серьезное внимание нужно обратить на изучение истории Германской Демократической Республики. Здесь объем работы еще совершенно недостаточен. Это полностью можно отнести и к исследованию истории германского вопроса как международной проблемы, западногерманского реваншизма и милитаризма. Значительное число книг, написанных по этим вопросам в прошлые годы, сегодня во многом устарели.
В настоящее время по инициативе чехословацких научно-исследовательских учреждений принимаются меры к расширению изучения германского вопроса, а также проблем реваншизма и европейской безопасности. Советские историки, как мне кажется, должны активно включиться в эту работу, которая служит совместной борьбе социалистического лагеря и всех друзей мира против западногерманского империализма, милитаризма и агрессии.
Говоря о положении дел в области изучения истории социалистического строительства в государствах народной демократии, нельзя не отметить, что невиданно быстрые темпы прогресса этих стран опережают перо историка. В Советском Союзе был издан ряд книг по истории строительства социализма в народно-демократических странах. Но книги эти очень скоро устарели, обгоняемые жизнью. В результате по многим вопросам истории последних лет литературы, стоящей на уровне современных требований, нет.
Быстрота исторического прогресса в странах социализма, стремительные темпы развития событий вообще заставляют искать какие-то новые формы изложения истории последних лет. Может быть, следовало бы подумать об освещении этого периода в форме научных статей — аналитических обзоров, периодически публикуемых в журналах и пополняемых новыми данными в очередном обзоре, который должен быть непосредственно увязан с предыдущим и служить его продолжением. Такие обзоры могли бы содержать и ответы на возможные враждебные выпады наших противников, а также сопровождаться публикацией наиболее важных документов.
Анализ ведущейся в различных учреждениях Советского Союза работы по истории народно-демократических стран Европы приводит и к другим существенным выводам. Общие масштабы исследования прошлого социалистических стран, безусловно, следует значительно увеличить. Необходимость более широкого изучения истории этих стран следовало бы учитывать при специализации аспирантов и определении тематики их диссертаций.
Расширение исследовательской работы, естественно, должно коснуться прежде всего социалистической эпохи в развитии стран народной демократии. Не отрицая важности изучения досоциалистических формаций, мы обязаны тем не менее основные силы и внимание сосредоточить на проблемах, непосредственно вытекающих из Программы КПСС и других материалов XXII съезда КПСС, а эти проблемы в подавляющем большинстве своем относятся к новейшей истории.
Не может не обратить внимание и то обстоятельство, что меньше всего занимаются у нас историей самых последних лет. При планировании научной работы в вузах и научно-исследовательских учреждениях Советского Союза, при выборе диссертационных тем необходимо исходить из того бесспорного положения, что наибольшую важность имеет изучение проблем, выдвинутых в Программе КПСС.
По истории социалистических стран послевоенного периода имеется вполне достаточное количество доступных источников, на основе которых эта история может быть написана с полной научностью и высокой степенью достоверности.
При этом вовсе не предлагается свертывать работу в области истории средних веков и нового времени. «Было бы неправильно требовать, чтобы историки отказались от изучения древней и средней истории, проблем XIX и начала XX столетия,— говорил М. А. Суслов.— Но мы должны решительно покончить со сложившейся практикой, при которой большие силы заняты изучением проблематики, далекой от современности. Поворот к современной истории СССР и зарубежных стран осуществляется слишком медленно» [1].
И, наконец, последний вывод. Необходимо изжить имеющийся параллелизм и дублирование в работе. Важную роль здесь призван сыграть Научный совет по изучепию закономерностей развития социализма и перехода к коммунизму. Но надо отметить, что научные советы не имеют административных полномочий, они не могут давать указаний пересматривать планы научно-исследовательской работы тех или иных институтов и вузов. Научные советы — лишь рекомендательные органы. Цель нашего координационного совещания именно состоит в том, чтобы помочь в выработке таких рекомендаций. Их осуществление — дело каждого научного и учебного учреждения.
Из Программы нашей партии вытекают те проблемы, разработка которых составляет главную задачу историков, работающих в области изучения истории социалистических стран. Не претендуя на полноту и не надеясь исчерпать всю глубину столь богатого по своему содержанию документа, каким является Программа КПСС, хотелось бы наметить некоторые основные проблемы.
Прежде всего следует выделить вопрос о характере революций в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Этот вопрос до сих пор вызывает споры среди историков и других работников идеологического фронта. Разрешение спорных проблем в немалой мере тормозится из-за отсутствия серьезных исторических трудов, содержащих конкретное изложение хода событий и их углубленный марксистско-ленинский анализ. Программа КПСС четко проводит различие между народно-демократической и социалистической революциями, дает, таким образом, методологические предпосылки для решения этой спорной проблемы. Исторические исследования должны содействовать методологически правильному решению вопросов о конкретном проявлении общих закономерностей в развитии революции в каждой социалистической стране.
В свете решений XX и XXII съездов КПСС, а также документов Совещаний коммунистических партий 1957 и 1960 гг. особый интерес представляет изучение вопроса о мирных и немирных средствах и путях при осуществлении социалистических революций и социалистических преобразований в народно-демократических странах Европы, а также об использовании парламентаризма в интересах социалистической революции. Эти вопросы приобретают особую важность в плане борьбы против догматиков, пытающихся оспаривать исторические решения XX съезда КПСС и положения новой Программы, принятой на XXII съезде нашей партии.
Большой политический и научный интерес представляет изу« чение предпосылок народпо-демократпческих революций и в связи с этим истории народно-демократических стран в период вто* рой мировой войны. Надо проанализировать, как нарастала там революционная ситуация, т. е. показать все ужасы фашистской оккупации, проследить процесс разложения старых господствующих классов и правящих верхов, ставших на путь предательства национальных интересов, глубоко исследовать антифашистское освободительное движение, подчеркнуть огромное влияние побед Советской Армии над гитлеровцами на рост этого движения, на складывание революционной ситуации. Необходимо учитывать при этом, что процесс назревания революции происходил и в таких странах, которые в дальнейшем остались в рамках капиталистической системы. В этих странах (например, в Греции, Италии) революция нарастала, но не смогла победить: она была задавлена империалистами. Короче говоря, надо показать, что народно-демократическая, а затем социалистическая революция явились след- ствием закономерного внутреннего развития соответствующих стран, а вовсе не были экспортированы извне; но необходимо также выяснить, как Советский Союз оградил народные революции от покушений со стороны империализма, не позволил затопить их в крови, что было сделано, например, апгло-амерпканскпмп оккупантами в Греции.
Следующая проблема, которая должна, привлечь внимание не только юристов, но и историков,— это становление и развитие народной демократии как одной из форм диктатуры пролетариата, отражающей своеобразие развития социалистической революции в условиях изменившегося соотношения сил в пользу социализма. Особый интерес при этом вызывает процесс постепенного развития элементов всенародной социалистической демократии и будущего перехода к всенародному государству.
Более углубленному исследованию необходимо подвергнуть историю социалистических преобразований п создания социалистических производственных отношении, включая сюда вопросы социалистического преобразования в деревне и значение сельскохозяйственных кооперативов и кооперативной формы собственности. В этой области работа историка должна быть особенно тесно увязана с исследованиями экономистов.
Тесно связана с двумя предыдущими и проблема классовой борьбы в период построения социализма. Общая тенденция развития ведет к упрочению позиций социалистических и коммунистических сил, но оно происходит не по прямой линии. Здесь перед историками открывается широкая арена для борьбы как против догматиков, против ошибочного тезиса об обострении классовой борьбы по мере успехов социалистического строительства, так и против ревизионистов, смазывающих классовые противоречия.
Необходимо специально выделить историко-партийные проблемы. Огромная важность их разработки подчеркивалась на нескольких международных конференциях по истории коммунистических и рабочих партий. Историк, исследующий любые стороны исторического процесса, обязан уделять особое внимание руководящей роли марксистско-ленинских коммунистических и рабочих партий в социалистической революции и строительстве социализма.
Не должны выпадать из поля зрения историков и вопросы культурной революции, развития литературы, искусства и других областей культуры в социалистических странах.
Отдельная группа проблем связана с изучением истории становления и развития мировой социалистической системы как целого, с выяснением присущих ей закономерностей.
Важно показать новый тип международных отношений, сложившийся внутри социалистической системы: полное равноправие и взаимную братскую помощь социалистических стран. Необходимо, привлекая исторический материал, разоблачить извращения, которым подвергают идеологи империализма, ревизионисты и догматики истинную роль Советского Союза в системе социалистических государств. Историки должны дать правильный марксистско-ленинский анализ той колоссальной помощи, которую СССР оказывал и оказывает другим социалистическим стра нам, подчеркнуть роль этой помощи в подъеме народного хозяйства и строительстве социализма в странах народной демократии.
В Программе КПСС, в документах международного коммунистического движения подчеркивается, что процессы социалистической революции и социалистического строительства основываются на ряде главных закономерностей, присущих всем странам, вступающим на путь социализма. Эта проблема требует особо пристального внимания. Историк призван показать на конкретном историческом материале действие общих закономерностей в период построения нового общества, проследить их проявление в условиях каждой социалистической страны с ее исторически сложившимися национальными особепиостями.
Изучение истории социалистических стран мы будем вести под знаменем борьбы за чистоту марксистско-ленинской теории, борьбы против всех разновидностей ревизионизма и догматизма.
В своих исследованиях советские историки призваны разоблачать вред и реакционность национализма. В этом отношении историческая наука может сделать чрезвычайно много. Историки располагают богатым материалом, позволяющим убедительно доказать величайшую опасность курса на строительство социализма в обособлении от мирового содружества социалистических стран. Вместе с тем мы должны проанализировать и оценить как проявление пролетарского интернационализма тот вклад, который бескорыстно внесла и вносит наша страна в строительство и развитие мировой социалистической системы в целом, в упрочение ее могущества.
Большое значение в связи с этим приобретает показ на исторических фактах величайшей важности единства и сплоченности социалистических государств с точки зрения задач борьбы за мир, скорейшей и полной победы социализма и коммунизма в рамках всей социалистической системы.
Работы историков-марксистов по истории социалистических стран должны оказать максимальное содействие делу воспитания трудящихся в духе социалистического патриотизма и интернационализма, ненависти к врагам социалистического лагеря, а также нетерпимости к любым проявлениям национализма и шовинизма. Совершенно очевидно, что при изложении этих вопросов важно самым внимательным образом относиться к национальным чувствам всех народов. Полезно также проследить процесс всестороннего сближения народов стран мировой социалистической системы, исчезновения антагонизма между нациями вместе с исчезновением классового антагонизма.
Правильность марксистско-ленинской теории ныне практически подтверждена на примере уже не одной, а многих стран. Изучение истории социалистического строительства в целом, иначе говоря, коллективного опыта преобразования жизни многих миллионов людей представляет огромную ценность с точки зрения интересов международного рабочего движения. Советские исто рики призваны внести свой вклад в пропаганду этого опыта, они обязаны со всей возможной яркостью изложить историю всего комплекса социалистических стран как великую проверку гениальных открытий К. Маркса и В. И. Ленина. Практика является критерием истины, и этот критерий свидетельствует о великой жизненной силе марксистско-ленинской теории, лежащей в основе международного коммунистического движения.
Изучать и пропагандировать достижения других социалистических стран необходимо в тесной связи с великим историческим опытом Советского Союза. Этот опыт имеет наибольшее международное значение, ибо он накоплен старейшей социалистической страной. Уроки пройденного советским народом пути суммированы в Программе нашей партии.
Одна из отличительных черт современной эпохи — экономическое соревнование двух систем. Обязанность историка — глубоко исследовать этапы этого соревнования, успехи, достигнутые в нем социалистическими странами.
Предметом углубленного исторического исследования должно стать возрастающее воздействие мировой социалистической системы на ход общественного развития. Историки могут многое сделать для показа на конкретных фактах благотворной роли этой системы в укреплении мира, демократии и социализма.
Вся наша работа — работа историков-марксистов — может быть успешной лишь на основе решений XX, XXI и XXII съездов партии, на основе Коммунистического манифеста наших дней — Программы КПСС. Не будем забывать, что изучение истории социалистических стран — это один из важнейших вкладов, который историки могут и должны внести в великое дело борьбы за полную победу марксистско-ленинского мировоззрения, торжество социализма и коммунизма во всем мире.
«Новая и новейшая история», 1962, № 3.
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗОРУЖЕНИЯ [2]
Сейчас, когда на XVII сессии Генеральной Ассамблеи ООН делегации более 100 государств мира вновь обсуждают вопрос о разоружении, мне представляется важным обратить внимание на некоторые перспективы разрешения этой проблемы.
Год назад состоялось согласование принципов разоружения между правительствами Советского Союза и США, причем было признано, что целью переговоров должно явиться соглашение о программе всеобщего и полного разоружения, сопровождаемого установлением надежных процедур для мирного разрешения споров и для эффективных мероприятий по поддержанию мира в соответствии с Уставом ООН. Вслед за тем согласованные принципы были единодушно одобрены Генеральной Ассамблеей ООН, которая рекомендовала начать, основываясь на них, переговоры о разоружении.
Та же резолюция XVI сессии Генеральной Ассамблеи одобрила соглашение о созыве Комитета по разоружению в составе представителей 18 государств. Ныне впервые в переговорах принимают активное участие представители нейтралистских стран, играющих столь большую и плодотворную роль в современном мире, в том числе представители ряда молодых государств Азии и Африки. Нельзя не приветствовать их появление за столом переговоров.
XVI сессия Генеральной Ассамблеи ООН не ограничила свой вклад в дело разоружения только что упомянутыми постановлениями. Она приняла еще несколько резолюций, имеющих весьма положительное значение. Напомню некоторые из них, и прежде всего резолюцию о запрещении применения ядерного оружия, резолюцию об объявлении Африки безъядерной зоной, о предупреждении более широкого распространения ядерного оружия, об обязательстве стран, не обладающих таким оружием, воздерживаться от его производства или приобретения и об отказе их в будущем допускать на свою территорию ядерное оружие, принадлежащее другим государствам.
Принятие этих резолюций значительным большинством голосов членов ООН еще не так давно было бы просто невозможно.
Теперь это свершившийся факт, и он в высшей степени важен — даже и независимо от непосредственной эффективности этих резолюций. Голосование большинства за их принятие свидетельствует об изменении соотношения сил в ООН. А оно, в свою очередь, только отражает изменение в общем соотношении сил на международной арене — в пользу сторонников мира и разоружения, в ущерб поджигателям войны. Приведенные факты говорят о переменах в международном климате под влиянием все растущего протеста народов против «холодной войны», гонки вооружений и особенно против ядерного оружия.
Последствием этого обстоятельства является, наконец, и состоявшееся в марте нынешнего года возобновление переговоров о разоружении в рамках Комитета 18-ти.
В этот Комитет Советским правительством была внесена развернутая программа всеобщего и полного разоружения, впервые изложенная точным языком международного договора. Я имею в виду советский проект Договора о всеобщем и полном разоружении под строгим международным контролем. Проект является воплощением в договорной форме идей, развитых с трибуны Генеральной Ассамблеи главой Советского правительства. Проект составлен в полном соответствии с принципами, совместно согласованными СССР и США.
Мне кажется, не будет лишним кратко напомнить содержание советского проекта. Он предусматривает осуществление действительно всеобщего и действительно полного разоружения в течение 4 лет с сохранением только строго ограниченных контингентов полиции (милиции), вооруженных легким стрелковым оружием и предназначенных для поддержания внутреннего порядка и выполнения обязательств по поддержанию международного мира в соответствии с Уставом ООН. Одновременно с началом проведения мероприятий по разоружению должна начать свою деятельность Международная организация по разоружению, учреждаемая в рамках ООН, располагающая во всех государствах — участниках договора собственным персоналом, комплектуемым на международной основе. Эта организация должна проводить контроль за выполнением обязательств по разоружению, а после того, как всеобщее и полное разоружение будет завершено,— наблюдать за тем, чтобы военный потенциал нигде не был восстановлен.
Советский проект договора предусматривает реализацию разоружения в три этапа, строго определенные по времени. Одной из отличительных черт советского проекта является осуществление важнейших в этом отношении мероприятий на первом же этапе. Одновременно предполагается произвести и полную ликвидацию всех средств доставки ядерного оружия. Тем самым Советский Союз изъявляет готовность отказаться (в числе других средств) и от своего едва ли не самого мощного оруягая — ракетного, включая и ракеты стратегического назначения. Имеется в виду полное прекращение их производства, кроме ограниченного числа
в целях освоения космоса, изготовляемых под строгим контролем.
Само собой разумеется, что отказ от оружия, в котором СССР далеко обогнал все другие государства, может быть произведен только в соответствии с согласованными между СССР и США принципами, требующими такой сбалансированности мероприятий по разоружению, чтобы ни на каком этапе ни одно государство или группа их не получали военных преимуществ. Если СССР лишится ракет — оружия, которое является для него наиболее эффективным средством для ответного удара потенциальному агрессору, то и этот эвентуальный его противник также должен потерять некоторые из своих возможностей для нанесения ударов по Советскому Союзу. Я говорю о тех военных базах на чужих территориях, которыми в настоящее время окружен СССР и которые в военно-техническом смысле служат Соединенным Штатам тем же самым, чем Советскому Союзу служат его ракеты: средством преодоления расстояния, которое снижает эффективность удара.
Наши противники, чтобы не лететь через океан, необходимость чего в какой-то степени снижает эффективность ударов, если они наносятся с самолетов, приблизили свои базы к нашим рубежам, вынеся их на чужие территории. СССР в ответ на это в огромной мере повысил эффективность своих возможных контрударов тем, что он преодолел пространство, дополнив самолет межконтинентальной, а затем и глобальной ракетой. Если СССР отказывается от ракетного оружия, то естественно, что он требует отказа от баз на чужих территориях и вывода оттуда иностранных войск.
На первом этапе намечается также сокращение численности вооруженных сил и обычных вооружений. В отношении сокращения как тех, так и других в советском проекте в настоящее время фигурируют уровни, предложенные западными державами или близкие к ним. Я хотел бы напомнить, что первоначально Советское правительство предлагало более значительные сокращения (до 1700 тыс. для СССР и США) и повысило уровни вооруженных сил для этих двух держав до 1900 тыс. лишь ради достижения скорейшего согласия, в целях сближения с позицией США, которые предлагают сократить численность вооруженных сил только до 2100 тыс.
Изъятие и уничтожение всех средств доставки — ракет, самолетов, надводных и подводных кораблей — контролируется на месте инспекторами Международной организации. Они же наблюдают за' прекращением производства, демонтированием предприятий или переводом их на выпуск мирной продукции, получая доступ на все заводы, в аэропорты, на пусковые площадки, склады и т. д. Инспектора Международной организации контролируют и все другие мероприятия по разоружению — сокращение вооруженных сил, обычных вооружений, сокращение их производства и т. д.
На первом же этапе производится запрещение испытаний ядерного оружия и его передачи:, заключаются соглашения с Со ветом Безопасности, предусмотренные статьей 43-й Устава ООН о выделении вооруженных сил, поступающих в случае необходимости (в согласии со статьей 42-й) в распоряжение Совета Безопасности. Общее командование международными силами образуется на паритетных началах из представителей трех групп государств, существующих в современном мире. Проводятся и некоторые другие меры по обеспечению безопасности государств.
Предложенный Советским правительством срок первого этапа — 15 месяцев — сейчас увеличен до двух лет, опять-таки в це- лях сближения с мнением США; начинается первый этап через шесть месяцев после вступления в силу Договора о разоружении. В течение этого полугодового срока создается Международная организация по разоружению.
На втором этапе — срок его намечался также в 15 месяцев и по тем же соображениям тоже увеличен до 2 лет — производится полная ликвидация всего ядерного и иного оружия массового уничтожения, прекращается его производство и изготовление расщепляющихся материалов для военных целей, а также совершается дальнейшее сокращение вооруженных сил, обычных вооружений и их производство.
На все эти мероприятия распространяется и сфера контроля Международной организации. В частности, Международная организация получает право инспектировать все предприятия, добывающие ядерное сырье, а также производящие или использующие ядерные материалы и атомную энергию. Государства представляют Международной организации всю документацию относительно добычи ядерного сырья, его переработки и использования.
На третьем этапе, на который отводится один год, государства — участники договора обязуются полностью распустить свои вооруженные силы и завершить ликвидацию всей военной машины, включая, само собой разумеется, и ликвидацию военных резервов, уничтожение всего еще остающегося оружия и военной техники или ее обращение на мирные надобности. Полностью прекращается военное производство, за исключением легкого стрелкового оружия для сохраняющегося контингента полиции (милиции) и сил, выделяемых Совету Безопасности. Прекращаются и все научные исследования в военной области, уничтожаются все военные учреждения и учебные заведения, упраздняется воинская обязанность, запрещается военное обучение и расходование средств на военные цели. Сокращение военных бюджетов намечается советским проектом соответственно и на первых двух этапах.
Договор определяет структуру и функции Международной организации по разоружению. Он вступает в силу по ратификации его всеми постоянными членами Совета Безопасности, их союзниками по много- и двусторонним военным союзам и подлежащим согласованию количеством неприсоединившихся государств.
Каковы основные черты советского проекта?
Во-первых, он предусматривает осуществление весьма радикальных мероприятий по разоружению уже на первом этапе. Благодаря уничтожению с самого же начала всех средств доставки ядерного оружия и запрещению их производства, ядерное оружие окажется бесполезным. Оно будет, так сказать, парализовано и останется лежать на складах мертвым грузом; на втором этапе, т. е. спустя весьма короткое время, все оно будет полностью уничтожено, а все оставшиеся расщепляющиеся материалы будут обращены на мирные нужды.
Вторая основная черта советского проекта — это точные и короткие сроки его осуществления, которые, даже, помимо предусмотренных в договоре мер весьма эффективного контроля, сводят к минимуму возможности нарушений договора, и в особенности возможности использования нарушителями произведенных ими злоупотреблений.
Впрочем, вернее будет предположить, что таких нарушений договора не произойдет. Ни одно государство, которое дорожит своим престижем и авторитетом, не пойдет на тайное сокрытие оружия в нарушение договора. И не только из соображений престижа и чести. Просто обман не принесет ему пользы в военном отношении. Горы оружия, а главное, обслуживающие его воинские части спрятать немыслимо, а малые количества бесполезны и не принесут ничего, кроме позора.
Кроме того, на третьем этапе для любой проверки будет открыта вся территория страны, а первый и второй этапы по нашему проекту занимали бы всего 30 месяцев, т. е. только 2,5 года. Если мы удлиним сроки, то только ради того, чтобы учесть пожелания США.
Немыслимо допустить в наше время возможность сохранения тайных вооруженных сил в любой стране, где они официально полностью распущены и где упразднена вся сложная и огромная система их комплектования, обучения, снабжения, производства оружия, его ремонта и пополнения. Поэтому задача заключается в ускорении темпов разоружения и в достижении максимального его масштаба уже на первом этапе.
Постановление о полном уничтожении всех средств доставки уже на первом этапе приведет к морально-политической дискредитации, так сказать, моральной изношенности атомного оружия как запрещенного и ставшего нелегальным и сделает его использование практически невозможным.
Наши критики склонны, к сожалению, растягивать сроки разоружения. Именно этим они сами увеличивают трудности и искусственно создают опасности на этом пути.
Проект Соединенных Штатов («Схема основных положений договора о всеобщем и полном разоружении») не дает никаких гарантий, что принятие его приведет ко всеобщему и полному разоружению. Он скорее служит средством уклонения от подлинного разоружения.
Согласно американскому проекту договор-вступает в силу после его ратификации США, СССР и теми государствами, о которых может быть достигнуто соглашение. Переход же от первого этапа мероприятий по разоружению, который должен длиться целых 3 года, ко второму (столь же длительному) ставится в зависимость от готовности США признать, что все обязательства первого этапа выполнены всеми участниками договора, и от присоединения к договору всех государств, обладающих «значительным военным потенциалом». Достаточно одному из таких государств не присоединиться или же Соединенным Штатам использовать свое вето, и «разоружение» оборвется на первом этапе.
Не следует упускать из виду заявления представителя США Дина в Комитете 18-ти от 13 апреля 1962 г. Он сказал: «Пока мы (т. е. США.— В. X.) не изучим фактических подробностей процесса разоружения и сроки, необходимые для одновременного создания надежного аппарата для поддержания мира, совершенно невозможно, по нашему мнению, установить твердые сроки нп для отдельных мероприятий, ни для этапов, ни для программы в целом». Эти слова — так по крайней мере передали смысл заявления Дина газеты — нельзя понять иначе, как стремление уйти от обязательств по разоружению. Ведь вот уже 16 лет изучаются эти проблемы! Неужели же этого недостаточно и все еще остаются какие-то неясности?
Между тем на первом этапе американская «схема» предусматривает лишь такие мероприятия по сокращению вооружений, которые, учитывая огромные масштабы существующих сегодня вооружений, ни в какой мере не снимают и даже не умаляют возможности агрессии. Сокращение средств доставки на 30% при продолжении на первом этапе их (пусть ограниченного) производства может даже привести к некоторой модернизации этих средств. При сохранении системы военных баз, придвинутых к границам Советского Союза, наша страна ни в коей мере не избавится от угрозы нападения.
Между тем инспекция по зонам, заменившая теперь в проекте США выдвигавшуюся ими ранее огульную инспекцию, отнюдь не избавляет от выявления важнейшей военной информации; например, касательно ракетного оружия инспекция по зонам может привести к раскрытию всей системы обороны до того, и притом задолго до того, как будет упразднено — если следовать проекту США — то оружие, которое можно обрушить против этой обороны. Угроза для безопасности СССР даже возрастет, ибо в результате представления сведений о вооружениях и мероприятий по контролю, предусмотренных в проекте США для первого этапа, другая сторона сможет узнать для себя кое-что новое и наладить производство таких видов оружия, особенно ракет, которыми она ранее и не располагала.
Таким образом, американская «схема» противоречит согласованным принципам разоружения, запрещающим создание в ходе разоружения преимуществ для одних государств в ущерб безопасности других. Если па первом этапе разоружение оборвется, возможность чего прямо вытекает из американского проекта, то ущерб для безопасности Советского Союза станет длительным и все проведенные мероприятия послужат вовсе не разоружению, а только разведыванию обороны СССР и модернизации средств доставки ядерного оружия. Накоплено же этого оружия с избытком.
Передача части расщепляющихся материалов на мирные нужды и прекращение их производства на нужды войны оставят количества ядерной взрывчатки вполне достаточным для того, чтобы совершить ядерную агрессию любого масштаба. Смысл предполагаемого в американском проекте прекращения производства расщепляющихся материалов для военных целей состоит только в том, чтобы взять под контроль советскую ядерную промышленность. Иного смысла в этом предложении не содержится. На военных возможностях оно не отразится никак и их нимало не уменьшит.
Только что рассмотренные пороки американской «схемы» уже сами по себе делают ее совершенно неприемлемой для любого советского человека.
Но ее недостатки не исчерпываются той угрозой, которую она создает для безопасности нашей страны. Есть и другие пороки более общего характера. «Схема» не обеспечивает самого главного: не избавляет человечество от ядерного оружия. «Схема» только предусматривает — да и то лишь на словах — необходимость его изъятия из национальных вооружений. Но она совершенно не исключает его как оружия международных вооруженных сил и допускает сохранение ядерного оружия для использования этими силами.
Между тем мы не хотим ядерного оружия. И не только мы. Большая часть народов не хочет его даже и на вооружении международных сил. Об этом ясно высказалась, например, делегация Индии в Комитете 18-ти. Я уже не говорю о том, что даже в отношении национальных вооружений в проекте правительства США уничтожение ядерного оружия связывается с каким-то «изучением:» способов этого уничтожения. Мероприятия по ядерному разоружению предусматриваются в американском документе лишь «в свете» результатов этого изучения. Точный срок уничтожения ядерного оружия в проекте не указан (как и срок всего третьего этапа,).
Пояснением к не особенно ясно сформулированному тексту документа могут служить слова г-на Дина, произнесенные им, как сообщалось в зарубежной печати, в Комитете 18-ти 29 марта: «Начиная с 1955 года Советский Союз, Соединенные Штаты и другие страны стоят перед разработкой таких мероприятий, которые позволили бы фактическую проверку уничтожения ядерного оружия. Пока такие исследования не приведут к нахождению решения этой проблемы,— продолжал Дин,— Соединенные
Штаты не могут заключить соглашения, безоговорочно предусматривающие ликвидацию ядерного оружия». Дин ссылается при этом на текст согласованных принципов, но без всяких оснований и совершенно произвольно.
Но без ликвидации ядерного оружия разоружение не стоит пи гроша.
Американский проект пытается навязать принцип обязательной юрисдикции Международного суда в отношении толкований договора о разоружении, а затем, начиная со второго этапа, и всех вообще правовых споров между государствами.
Такая обязательная юрисдикция Международного суда отнюдь не предусматривается Уставом ООН.
Американская «схема» импровизирует и еще несколько мероприятий, в качестве предлога для которых в ней называется упрочение мира, но которые по существу направлены на подрыв Устава ООН и ее механизма, в особенности роли Совета Безопасности. Подмена Совета Безопасности в ряде случаев Международным судом означала бы переход от решения вопросов путем переговоров к отклонению большинством голосов мнения меньшинства, означала бы диктатуру над меньшинством, в то время как принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности предполагает изыскание посредством переговоров взаимоприемлемых решений. Вот это-то кое-кому и не нравится, ибо принцип единогласия требует внимания к партнерам, взаимных уступок, готовности к компромиссу.
Как совершенно правильно указывал в Комитете 18-ти (25 апреля с. г.) представитель Индии, при подготовке договора о разоружении необходимо руководствоваться Уставом ООН, а не вырабатывать какие-то новые процедуры, так сказать, конкурирующие с предусмотренным в Уставе.
Ничего положительного не достигнуто пока и по вопросу о запрещении испытаний ядерного оружия. Суть разногласий, существующих между СССР и двумя ядерными державами Запада, хорошо известна. Президент США и премьер-министр Великобритании в прошлом году совместно заявили, что в отношении испытаний в атмосфере США и Соединенное Королевство «готовы положиться на существующие средства обнаружения, которые, как они полагают, достаточны, и не предлагают дополнительного контроля».
К сожалению, сейчас США и Англия требуют этого дополнительного контроля даже и для взрывов в той среде, в отношении которой они сами признали его излишним, а существующие национальные средства — достаточными. Как справедливо отмечал 20 марта 1962 г. все тот же представитель Индии в Комитете 18-ти: «Проблема обнаружения (тайных взрывов) преувеличивается, и ей придается слишком большое значение». В другой раз он выразился более резко: говорил о лженаучных данных, которые служат предлогом, чтобы оттягивать соглашение.
Не скроем, что после шпионского полета «У-2» и особенно после угроз в наш адрес атомной войной, сделанных нам в прошлом году в связи с вопросом о Западном Берлине, мы все, советские люди, решили быть в делах обороны нашей Родины еще более осмотрительными, чем раньше. Это — к вопросу об инспекции.
По вопросу же о самих испытаниях можно сказать одно: СССР провел их много меньше, чем США и Англия, и по праву должен их закончить последним. Повторение империалистами угроз ядерной войной вынуждает Советский Союз усиливать заботу об обороне, в частности и в смысле усовершенствования ядерного оружия. Ибо если грозят ядерным нападением, то приходится готовиться к ядерному же ответу.
Представители нейтральных стран выступили в Комитете 18-ти с призывом не проводить испытаний ядерного оружия. 25 апреля 1962 г. делегат США, отвечая на такого рода обращения, заявил, что его правительство не откажется от запланированных ядерных испытаний в бассейне Тихого океана.
Комитет 18-ти располагает предложением восьми нейтральных государств от 16 апреля 1962 г. С нашей точки зрения, оно могло бы послужить основой для прочного соглашения. Советский Союз незамедлительно выразил готовность принять предложение восьми государств за основу дальнейших переговоров о запрещении испытаний.
Уполномоченные двух других ядерных держав, представленных в Женеве, дипломатично заявили, что принимают предложение нейтралов в качестве «одной из основ» переговоров. Однако США и Англия попытались заполнить предложение «восьми» своим собственным содержанием: выхолостить заключающийся в этом предложении весьма ценный компромисс и подменить его своей идеей обязательной инспекции.
И все же, несмотря на такие безотрадные итоги, хотелось бы отметить некоторые обстоятельства, порождающие надежды.
В современном мире происходят глубокие сдвиги, и они отражаются на ходе переговоров о разоружении. Удалось же все-таки согласовать принципы разоружения. Удалось согласовать преамбулу договора о разоружении и некоторые его статьи. Это свидетельствует о нарастающей воле народов к разоружению, к миру без оружия. Требования народов и заставляют некоторых политиков и дипломатов говорить новым для них языком.
«Международная жизнь», 1962, №11.
О СОСТОЯНИИ РАЗРАБОТКИ ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СССР И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ [3]
Разработка проблем международной жизни составляет бесспорно одну из важных задач общественных наук. Изучение этих проблем должно вооружить нас знаниями, необходимыми в борьбе за торжество коммунизма.
Цель первого заседания Научного совета по истории внешней политики СССР и международных отношений заключается в том, чтобы содействовать усилению внимания к разработке международных проблем со стороны одного из отрядов советских работников общественных наук — со стороны историков.
Какова же роль марксистско-ленинской исторической науки в решении этой большой задачи, одновременно и научной и политической? Попытаемся ответить на поставленный вопрос. Как мне представляется, роль эта сводится к следующему.
Во-первых, история суммирует и анализирует опыт нашей страны в области внешней политики. Программа КПСС говорит о том, что общественные науки — научная основа руководства развитием общества. Главным в области этих наук является изучение и теоретическое обобщение практики строительства нового общества. Внешняя политика — важная составная часть деятельности КПСС и Советского государства. Поэтому исследование внешнеполитического опыта является, несомненно, одной из существенных задач, стоящих перед представителями общественных наук в их работе по выполнению требования Программы КПСС — изучения и обобщения практики коммунистического строительства.
Кто же должен суммировать, подытоживать этот, уже почти полувековой опыт? Конечно, именно историк-марксист!
История внешней политики СССР должна изучаться и писаться прежде всего потому, что она крайне необходима для практической деятельности. Нельзя вести отношения с какой бы то ни было страной, не зная того, как они складывались в прошлом, не будучи осведомленным в истории вопроса. Есть отрасли политической жизни, где повседневная практика не требует обращения к прошлому. Но во внешней политике, в дипломатии сведения о прошлом развитии любой международной проблемы современности необходимы. Они могут умещаться в личной памяти тех или иных опытных работников. Но человеческая память ограничена и люди не вечны. И поэтому личной памяти должна прийти на помощь история, прежде всего серьезная, точная и политически острая, научная историческая книга.
Во-вторых, история внешней политики СССР должна помогать использованию нашего советского опыта другими народами. Долголетний богатейший опыт социалистической внешней политики, накопленный Советской страной, нужен не только нам. Он имеет огромное и все возрастающее международное значение, необходим всем другим странам, строящим социализм и коммунизм, а равно и странам, которые встанут на этот путь в будущем.
В свою очередь, конечно, и мы, советские люди, должны знать историю внешней политики других социалистических стран, изучать их дипломатическую практику.
Я уже не говорю о том, что, наряду со всем остальным опытом нашей партии и Советского государства, внешнеполитический и дипломатический опыт СССР должен быть запечатлен навеки в скрижалях истории как одна из самых замечательных ее страниц.
В-третьих, наряду с только что указанным практическим значением, изучение истории внешней политики СССР и международных отношений необходимо для теоретического анализа современной эпохи и познания ее закономерностей, включая события внутри капиталистической системы, происходящие там изменения. Без знания истории, и особенно истории последних десятилетий, не мыслим глубокий анализ международной жизни нашего времени, как, впрочем, и всей совокупности современных общественно-политических отношений.
В-четвертых, марксистско-ленинская литература по истории внешней политики СССР и международных отношений современной эпохи должна способствовать возможно более широкому распространению правильных представлений о советской внешней политике как о политике мира и защиты свободы народов. Тем самым история должна вносить свой вклад в дело борьбы за мир и прогресс человечества, помогать достижению тех высоких целей, которые преследует внешняя политика Советского Союза.
В-пятых, на историков-марксистов возложены важные обязанности в деле борьбы с буржуазной идеологией. Если говорить об истории внешней политики СССР и международных отношений новейшего времени, то роль историков в борьбе против буржуазной идеологии, против догматизма и ревизионизма состоит прежде всего (хотя и не исключительно) в разоблачении тех извращений, которым буквально ежедневно подвергается в зарубежной литературе (исторической и публицистической) ленинская миролюбивая внешняя политика СССР. Эта борьба должна вестись в наступательном духе, должна быть смелой и боевой.
Наконец, Марксистско-ленинская история внешней политики нашей страны призвана решать и политико-воспитательные задачи. Она должна прежде всего развивать в нашем народе чувство советского патриотизма, показывая твердость и предусмотрительность, с которыми Советское правительство отстаивает интересы социалистического государства. Вместе с тем история советской внешней политики может и должна воспитывать чувство социалистического интернационализма. Она полна примерами поддержки, которую Советское государство на разных этапах своей деятельности оказывало и сейчас оказывает другим народам в их борьбе против агрессии, колониализма, за национальное и социальное освобождение. Эта история свидетельствует также н о той помощи, которую Советский Союз в свою очередь получал и получает теперь со стороны прогрессивных сил за рубежом.
Как видим, научно-исследовательская работа в области истории внешней политики СССР и международных отношений советского периода нашей истории действительно имеет большое значение — и с точки зрения применения в современной практике советской дипломатии прошлого внешнеполитического опыта; и в использовании его другими социалистическими странами; и для более глубокого понимания современной международной обстановки; и в целях распространения во всем мире правильных представлений о нашей политике; и, наконец, для разоблачения фальсификации истории, которую распространяет враждебная Советскому Союзу пропаганда, а также антисоветская и антикоммунистическая историография.
Что сделано до сих пор советской исторической наукой в решении этих задач?
Ранее количество серьезных книг по истории внешней политики СССР исчислялось единицами. К ним относится III том «Истории дипломатии», написанный В. П. Потемкиным, И. И. Минцем, Е. В. Тарле, А. М. Панкратовой и другими советскими историками, «Международные отношения на Дальнем Востоке» (под редакцией Е. М. Жукова), книги В. Я. Аварина, курсы Г. А. Деборина, труды Н. Л. Рубинштейна, Л. Н. Иванова, Б. Е. Штейна, некоторые работы по истории интервенции и отношений СССР с иностранными государствами.
В материалах XX, XXI и XXII съездов КПСС, в Программе партии, принятой XXII съездом, в документах московских Совещаний представителей коммунистических и рабочих партий в 1957 и 1960 гг. дан глубокий творческий анализ современной эпохи и новейшего этапа международного развития, применения ленинских принципов внешней политики и прежде всего принципа мирного сосуществования двух противоположных общественных систем к изменившимся условиям современности. В этих документах раскрыт новый тип международных отношений, сложившийся в недрах мировой социалистической системы, показана ее определяющая роль в мировом развитии.
Положения, выдвинутые XX и XXI съездами КПСС, о значении ленинского принципа мирного сосуществования в новой обстановке, об изменении соотношения сил на международной арене в пользу социализма и в ущерб капитализму, об отсутствии в современных условиях фатальной неизбежности мировой войны и о возможности исключить уже сейчас мировую войну из жизни человеческого общества служат исследователю-марксисту как бы прожектором, освещающим международное положение современной эпохи и тенденции его развития. Из закономерностей, установленных в трудах классиков марксизма-ленинизма, в решениях XX, XXI и XXII съездов, в Программе КПСС и в других партийных документах, исследователь-марксист исходит при изучении международной обстановки современной эпохи и истории международных отношений новейшего периода.
Теперь положено начало систематическому изданию документов по истории внешней политики СССР, основанному па строгих научных принципах. Для этой цели была создана Комиссия по изданию дипломатических документов при МИД СССР. Особо важное значение имело опубликование Институтом марксизма- ленинизма при ЦК КПСС ряда новых ленинских документов по вопросам внешней политики. Предприняты совместные издания дипломатических документов с некоторыми из братских социалистических стран, например, с Чехословакией, Польшей. Впервые стали появляться мемуары советских дипломатов — И. М. Майского, С. И. Аралова и др. Литература такого рода значительно обогащает наши знания.
После XX съезда советскими историками проделана значительная работа по изучению внешнеполитической деятельности В. И. Ленина — и как творца основных принципов внешней политики социалистического государства и как руководителя повседневными делами советской дипломатии. Нет необходимости говорить об огромном значении исследований, показывающих роль В. И. Ленина в советской внешней политике, в частности его борьбу в этой области с левацким авантюризмом.
За последние годы появилась значительная литература, посвященная анализу основных принципов внешней политики СССР.
Проделана большая работа по изучению истории внешней политики СССР в период Октябрьской революции, в годы гражданской войны и интервенции. Можно утверждать, что внешняя политика СССР за период с 1917 по 1921 г. теперь исследована историками довольно удовлетворительно.
Хуже обстоит дело с периодом между концом гражданской войны и кануном второй мировой войны. Правда, и здесь опубликовано некоторое количество хороших работ, но вместе с тем в его изучении все еще много крупных пробелов. Возьмем, например, историю отношений СССР с зарубежными государствами. Если история англо-советских, советско-японских, советско-китайских, советско-афганских отношений разработана неплохо, то в ис тории отношений Советского Союза с большинством других стран сделаны пока лишь первые шаги.
Большой вклад внесен советскими историками в исследование причин второй мировой войны, истории ее подготовки как в Европе, так и на Дальнем Востоке. Наиболее полно освещены мюнхенская политика западных держав, пособничество мюнхенцев фашистской агрессии. В меньшей мере исследована сама эта фашистская агрессия и межимпериалистические противоречия между Германией и западными державами.
Немало сделано по истории внешней политики и международных отношений периода Великой Отечественной войны. Тут нельзя не указать на особое значение приближающейся к своему завершению фундаментальной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», издаваемой Институтом марксизма-ленинизма под руководством комиссии во главе с академиком П. Н. Поспеловым. Этот труд содержит весьма важный материал также и по внешней политике нашего государства.
Последние годы в развитии советской исторической науки ознаменовались значительным усилением работы над историей международных отношений и внешней политики СССР в период после окончания второй мировой войны. В первую очередь надо отметить подготовляемое в Институте мировой экономики и международных отношений издание «Международные отношения после второй мировой войны» (под общей ред. Н. Н. Иноземцева). Следует назвать также коллективный труд о борьбе СССР за разоружение (под ред. В. А. Зорина). В обеих книгах хорошее изложение большого фактического материала сочетается с постановкой теоретических проблем и политической остротой.
Появились интересные работы, посвященные взаимоотношениям Советского Союза с другими государствами социалистической системы. В них много внимания уделено анализу общих закономерностей социалистической системы и экономических отношений, сложившихся внутри нее, и значительно меньше — изучению нового типа политических отпошепий. Проделана большая работа по исследованию экономических отношений СССР со слаборазвитыми странами, коренного отличия помощи, оказываемой социалистическим государством — Советским Союзом, от так называемой помощи со стороны капиталистических держав, обычно связанной с установлением в бывших колониальных и зависимых странах тех или иных форм неоколониализма.
Все еще совершенно недостаточно число работ, посвященных истории отношений СССР с отдельными зарубежными государствами в послевоенный период. И здесь, как и в изучении довоенного времени, лучше обстоит дело с исследованием истории отношений с Англией, Японией, Австрией, Афганистаном. Есть отдельные работы и по истории отношений СССР с другими странами. Но пробелы в изучении послевоенных отношений СССР с зарубежными государствами пока превышают достижения.
Опубликовано несколько полезных книг по проблеме германского мирного урегулирования, но у нас все еще нет фундаментального, основанного на документальных данных труда, который был бы посвящен истории этой проблемы с момента ее возникновения и, в особенности, политике СССР в вопросе германского мирного урегулирования. Совершенно недостаточно сделано и для разоблачения западногерманского ревапшпзма.
Внимание исследователей привлекали интервенция США в Китае после окончания второй мировой войны, международные проблемы арабских стран и вообще Ближнего и Среднего Востока, а также Латинской Америки, внешняя политика молодых государств Азии и Африки. В центре внимания — вопросы национально-освободительной борьбы, политика империалистических держав, особенно политика американского империализма, вопросы неоколониализма. Как видим, круг внимания наших историков- международников весьма обширен. Но остается еще и большое число малоисследованных тем, как, например, история НАТО и других империалистических блоков (военных и экономических), отношений США с их союзниками, возникновение и действие новейших тенденций в развитии международных событий последних лет и т. д.
Некоторые успехи в области монографических исследований сделали возможным появление ряда сводных трудов, охватывающих историю международных отношений за весь период от Октябрьской революции до наших дней. Назову прежде всего учебное пособие, издаваемое Институтом международных отношений — «История международных отношений и внешней политики СССР» (под редакцией В. Г. Трухановского). Оно уже приближается к завершению. Назову также аналогичные книги, написанные И. Ф. Ивашиным и коллективом работников Высшей партийной школы. Нельзя не упомянуть о главах VIII п IX томов «Всемирной истории», трактующих международные проблемы. Завершается подготовка посвященных советской эпохе III и IV томов второго издания «Истории дипломатии». Впрочем, в большинстве этих изданий рассмотрение общих вопросов международных отношений занимает преобладающее место по сравнению с изложением истории внешней политики СССР.
Большую пользу оказывают советским историкам труды советских экономистов, посвященные общему кризису капитализма и этапам его развития.
Где ведется работа по истории международных отношений новейшего времени и внешней политики СССР?
В Москве она сосредоточена в институтах Академии наук СССР — истории, мировой экономики и международных отношений, экономики социалистической системы, народов Азии, славяноведения и некоторых других, в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, в Институте международных отношений, Московском университете.
Минусом в сложившейся организации научно-исследовательской работы по истории внешней политики СССР и международных отношений новейшего времени является ее крайняя концентрация в Москве.
Нельзя не подчеркнуть, что в целом у нас историки (причем всех специальностей, начиная с древней и кончая новейшей историей) все же мало занимаются историей внешней политики. Это относится, в частности, к Институту истории АН СССР. Правда, в институте теперь организован специальный сектор по истории внешней политики СССР и международных отношений. Работает сектор неплохо, но он создай недавно и плодов его деятельности мы пока еще имеем немного.
Рассмотрение имеющейся у нас литературы по истории внешней политики СССР и международных отношений новейшего времени приводит к выводу о наличии большого числа неизученных вопросов, ожидающих исследователей.
Какие вопросы истории внешней политики СССР и международных отношений новейшего времени требуют разработки в первую очередь?
Одна из обязанностей, возложенных на научные советы,— определение основных направлений исследовательской работы. Это нелегко сделать п требует очень внимательного коллективного обсуждения. Выскажу некоторые предварительные соображения.
Представляется несомненным, что к числу основных направлений, на которых необходимо сконцентрировать усилия исследователей, должна быть отнесена разработка социальных основ внешней политики государств различных типов и особенно социалистического государства, а также и общих принципов социалистической внешней политики.
Говоря о социальных основах внешней политики, я имею в виду такие вопросы, как диалектическая связь внешней политики с внутренней, классовая природа внешней политики, проблемы исторического материализма, связанные с пониманием внешнеполитических функций государства (роль Коммунистической партии в руководстве внешней политикой, влияние народных масс на внешнеполитические дела).
Говоря об общих принципах социалистической внешней политики, подразумеваю те определяющие начала, которыми всегда руководствуется внешняя политика социалистического государства: мирное сосуществование государств с противоположными общественными системами как специфическая форма борьбы двух систем, принцип самоопределения наций в применении к внешней политике, принцип пролетарского интернационализма.
Особую актуальность представляет разработка вопроса о вкладе, внесенном в марксистско-ленинскую теорию в области международных проблем XX, XXI и XXII съездами КПСС и ее новой Программой. Сюда относятся такие проблемы, как изменения в соотношении сил на мировой арене, происходящие в современную эпоху, как появившаяся в результате этих изменений возможность предотвращения мировой войны и вопрос о воздействии социалистической системы на общее мировое развитие и т. п. В работе над этими теоретическими вопросами нужна кооперация усилий социологов, историков, экономистов, юристов, военных специалистов и совместная подготовка фундаментальных трудов, содержащих всестороннее теоретическое обоснование социалистической внешней политики. Научный совет по истории внешней политики СССР и международных отношений должен позаботиться о том, чтобы налаживать и крепить такое сотрудничество ученых разных специальностей.
Отдельную группу теоретических вопросов составляют проблемы современного капитализма, кризиса капиталистической системы и в особенности его третьего этапа. В этой области большую и плодотворную работу проводит Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР.
Вся теоретическая работа должна вестись в духе наступательной борьбы против империалистической идеологии.
Второе направление работы — изучение конкретной истории внешней политики СССР. Что именно надо здесь сделать советским историкам?
В первую очередь необходимо выпустить солидную документальную книгу, охватывающую всю историю советской внешней политики с 1917 г. до нашего времени и показывающую на основе конкретных фактов и главных закономерностей пашей эпохи, как осуществлялись общие внешнеполитические принципы политики Коммунистической партии. В Институте истории для подготовки такой работы составлен весьма квалифицированный коллектив, в который широко привлечены дипломаты-практики.
Помимо данного обобщающего труда, нужны дальнейшие монографические исследования, посвященные позиции СССР в важнейших международных вопросах. Прежде всего это относится к вопросу о разоружении. В работе на подобную тему следовало бы дать отпор огромной и все увеличивающейся буржуазной литературе, искажающей позицию Советского Союза. В США проблемой разоружения заняты десятки научных учреждений; у нас работа ведется в Институте международных отношений. Сейчас созданы также специальные сектора в двух институтах Академии наук СССР. Но, конечно, исследование вопроса о разоружении не исчерпывает всех задач, стоящих перед историками в области анализа позиции СССР в больших международных проблемах нашего времени. Следует усилить изучение помощи Советского Союза народам, борющимся за свое освобождение и за сохранение национальной независимости, настойчивых усилий СССР в достижении германского мирного урегулирования, в решении на этой основе вопроса о Западном Берлине, исследование роли СССР в ООН.
Следующая категория необходимых работ — это исследования по истории развития отношений СССР с отдельными иностранными государствами. Как было отмечено выше, многое здесь уже сделано. Требуется лишь восполнить пробелы, т. е. изучить историю отношений СССР с теми государствами и за те периоды, по которым работ пока еще нет. Наиболее целесообразной представляется такая последовательность в ликвидации этих пробелов: сначала изучение отношений Советского Союза с социалистическими странами, с великими державами капиталистического мира и с непосредственными соседями нашей страны; во вторую очередь — отношения с остальными странами. В настоящее время нет на земном шаре такого уголка, где бы ни чувствовалось благотворное влияние социалистического лагеря, и в особенности Советского Союза. Поэтому надо стремиться к тому, чтобы постепенно подводить итоги советскому внешнеполитическому опыту в отношениях СССР буквально со всеми странами мира, подготовив соответствующие работы. Это, конечно,— программа-максимум. Но нам надо добиваться того, чтобы иметь историю отношений СССР со всеми государствами земного шара, ибо опыт советской внешней политики — бесценный опыт, необходимый и нам самим и всему человечеству.
Третье направление научных исследований —■ изучение нового типа международных отношений, сложившихся внутри социалистической системы. У нас пока нет истории социалистической системы — как специально в международном аспекте, так и взятой в целом. В Институте славяноведения с участием Института истории изучаются проблемы истории социалистического строительства в странах социалистической системы. Эти труды, а равно и упомянутые мною ранее работы экономистов облегчат (но не заменят) специальное изучение истории международных политических отношений государств социалистического лагеря.
Конечно, крайне необходимы и книги по истории внешней политики отдельных социалистических государств. Представляется, что основная работа в данной области должна вестись (и во многих случаях уже плодотворно ведется) в соответствующей стране.
Четвертое направление — изучение процессов, происходящих внутри капиталистической системы, продолжение исследований по внешней политике капиталистических государств, противоречий между ними, деятельности империалистических блоков — как военно-политических, так и экономических, проектов всякого рода «интеграций» и т. п. Особое внимание должно уделяться развитию наблюдающихся в этой сфере новых явлений, характерных для третьего этапа общего кризиса капитализма.
Нам нужны написанные с марксистско-ленинских позиций полноценные исследования по истории внешней политики капиталистических государств, в первую очередь главнейших из них, а также наших непосредственных соседей. По внешней политике
США, Англии и некоторых других капиталистических стран мы уже имеем хорошие работы. Требуется восполнить имеющиеся пробелы.
Пятое направление — изучение роли прогрессивных организаций в борьбе за мир. Особенно нужна книга по истории движения сторонников мира.
Говоря об основных направлениях работы по истории внешней политики СССР и международных отношений, я, естественно, не касаюсь таких тем, которые входят в компетенцию других научных советов, как, например, проблемы национально-освободительного движения, экономического соревнования и слаборазвитых стран.
Очень важна популяризация знаний по вопросам международных отношений современной эпохи и внешней политики СССР. Разъяснять внешнюю политику нашего государства необходимо советским людям и, в особенности, за рубежом. В большое дело популяризации внешней политики нашей партиц и Советского правительства историки могут и должны внести более крупный вклад, чем тот, который вносится в настоящее время.
Часто бывает целесообразным одновременно с исследовательской работой планировать ее автору также и научно-популярную массовую брошюру на ту же или близкую тему. Это во многих случаях наиболее рациональный метод использования труда ученого.
Надо сделать так, чтобы наши международники давали незамедлительный отпор любой клевете, возводимой на советскую политику, чтобы историки как можно оперативнее разоблачали любую фальсификацию истории советской внешней политики, чтобы агентство «Новости» и Издательство литературы на иностранных языках в короткие сроки издавали на языке соответствующей страны книги и брошюры, содержащие такое разоблачение.
Что касается потребностей нашего внутреннего книжного рынка, то одной из важных задач — это подчеркнул июньский Пленум ЦК КПСС — является издание небольших по объему книг и брошюр, написанных ярко и доходчиво и могущих удовлетворить запросы широких слоев советских читателей в городе и деревне. Все сделанное в этой области — только начало большой работы, которую еще предстоит выполнить ученым, преподавателям и лекторам-международникам.
Работа историков в области международных проблем, как, впрочем, и всех специалистов по общественным наукам, будет носить характер кустарщины до тех пор, пока мы не создадим информационный центр по общественным наукам и реферативные журналы, подобные тем, которые уже давно имеются в области естественных наук. Такой центр, особенно, если в нем организовать систематическое изучение мировой ежедневной прессы и всей периодики, мог бы иметь не только научно-вспомо- гательное, научно-информационное, но и самостоятельное значе ние в качестве центра по наблюдению за эволюцией мирового общественного мнения и всех его оттенков.
Научный совет по истории внешней политики СССР и международных отношений призван содействовать лучшей координации работы историков-международников, установить более тесное общение между всеми научными работниками в области истории внешней политики СССР и международных отношений, а главное — направить их усилия на решение первоочередных вопросов и тем оказать посильное содействие нашей партии в великом деле строительства нового общества, в борьбе против империализма, за мир и свободу народов.
«Новая и новейшая история», 1964, № 2.
О РАЗРАБОТКЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ВОПРОСОВ ИСТОРИИ [4]
В начале нашего совещания была выражена надежда, что поставленный сегодня доклад послужит определенной вехой в развитии изучения методологических проблем исторической науки.
Я думаю, что прошедшие прения позволяют сказать, что эта надежда была выражена обоснованно и что доклад уже сыграл свою роль и, конечно, в дальнейшем окажет еще более значительное положительное воздействие. Мне представляется несомненным, что здесь дан дополнительный стимул к усилению работы в области методологических проблем.
Хотелось бы отметить еще и другое. Видимо, потребность в совещании, на котором собрались бы представители всех общественных дисциплин, назрела давно. Но такого совещания не было у нас очень продолжительное время. Таким образом, мы можем сегодня констатировать, что перестройка Академии наук, произведенная в минувшем году, по крайней мере в том, что касается создания секций, себя оправдала, ибо сегодняшнее наше совещание — в таком составе — есть прямой результат создания секций Президиума нашей Академии.
Мне хотелось бы прежде всего остановиться на одном из выводов доклада о дальнейших путях развития исторической науки.
В конце доклада было сказано, что ключ к дальнейшему успешному развитию исторической науки лежит, во-первых, в творческой разработке истории современной эпохи п, во-вторых,— в усилении внимания историков к теоретическим и методологическим вопросам.
Я думаю, что в этих словах совершенно правильно намечены пути, по которым должна идти историческая наука, чтобы достигнуть следующей, более высокой ступени своего развития.
Если в отношении первого, т. е. в отношении поворота к современности, мы имеем определенные достижения, то в отношении второго, т. е. повышения интереса к методологическим проблемам, мы делаем, видимо, только первые шаги.
В смысле поворота к современной проблематике у нас бесспорно есть сдвиг. Толчок был дан XX съездом КПСС. Этот поворот можно до некоторой степени выразить или хотя бы проиллюстрировать цифрами. Если взять 1958 г., то в план Института истории тогда была включена всего лишь 41 тема, посвященная периоду после Октябрьской революции (как по отечественной истории, так и по всеобщей), и 100 тем по более ранним периодам. Если вы возьмете план Института истории на минувший 1963 год, то исследовательских тем, посвященных послеоктябрьскому периоду, имеется 102, а тем, относящихся к дооктябрьскому периоду,— 60 с небольшим. Количество тем по новейшей эпохе увеличилось с 41 до 102, количество дооктябрьских сократилось со 100 до 60. Ясно, конечно, что в распределении внимания историков по эпохам произошел определенный поворот в сторону современности, и теперь, я думаю, достигнута более или менее правильная пропорция.
Значительно хуже, повторяю, обстоит дело с разработкой методологических проблем.
Здесь говорили о методологическом семинаре как об одном из организационных средств, призванных сдвинуть с места изучение теоретических проблем. У нас в Институте истории работает методологический семинар — уже давно и довольпо плодотворно. В минувшем году в семинаре ставились такие вопросы: методология исторических исследований в трудах В. И. Ленина; исторический материализм, социология и историческая наука; предмет исторической науки. Предстоит обсуждение проблем социальной психологии в историческом исследовании, вопроса о повторяемости в истории, по методологии изучения истории культуры и некоторых других. Конечно, этого совершенно недостаточно.
У нас, как и в Институте философии, создается сектор методологии истории. Он сейчас пачипает свою работу. Всем нам должно быть очевидно, что здесь дело не только в организационных мероприятиях. Дело, очевидно, в определенном повороте направления мысли историков к теоретическим вопросам в значительно большей мере, чем это имело место до сих пор.
Один из основных вопросов, освещенных в докладе товарищей Федосеева и Францева,— это сближение социологии и истории. С тем, что говорится по этому поводу в докладе, нельзя не согласиться. Налицо совершенно правильная постановка вопроса. Но я хотел бы обратить внимание на то, что может явиться главным тормозом этого дела. И тут надо сказать прямо: у нас крайне незначительны масштабы конкретных социологических исследований. Если же выйти за сферу экономики, то таких исследований, пожалуй, почти вовсе не ведется. Нет полной ясности в том, кто, собственно говоря, какие учреждения, какая группа ученых должны заниматься конкретными социологическими проблемами. Философы ими должны заниматься. Экономисты ими занимаются. Историки ими должны заниматься. Кто же все эти исследования объединяет и направляет?
Наряду с необходимостью количественного расширения социологических исследований остается и ряд неясных теоретических вопросов.
Одна из основных проблем будущих работ в области методологии — это вопрос о границах приложения математических методов к социологическим исследованиям, к истории, и прежде всего к экономической истории. Очевидно, вопрос о приложении математики не только к экономике, но и к другим общественным наукам должен стать одним из центральных в дальнейшей методологической работе в сфере экономики, истории, демографии, да и в целом ряде других областей общественных наук.
Хочу остановиться на проблеме исторического факта. Мы боремся против фактологии, но это не означает умаления роли точного знания исторических фактов. Сегодня Петр Николаевич Федосеев, по-моему, правильно обрисовал значение исторического факта и его познания.
Исследовательская работа историка всегда проходит несколько ступеней. Историк начинает исследование с оценки имеющихся у него источников. Без критики источников никакой исторической работы быть не может.
Работа историка продолжается далее установлением фактов, фактической канвы событий, установлением новых фактов, ранее остававшихся неизвестными, и проверкой фактов, уже установленных предшественниками данного историка. Это совершенно необходимая стадия работы, без которой исторической науки также быть не может. Эта стадия необходима, но она недостаточна.
Дальше наступает следующий этап — интерпретация исторических фактов, их истолкование историком в совокупности со всеми другими известными ему фактами, в совокупности со всей суммой наших знаний об изучаемой эпохе пли стране или о данном аспекте исторического процесса. Главное тут — это каузальное объяснение исторического факта с точки зрения причин, которые его непосредственно вызвали, так сказать, его прагматическое объяснение.
И, наконец, следует завершающая стадия исследования: истолкование, объяснение факта с точки зрения общих общественных закономерностей, проявлением которых каждый исторический факт является. С этим связана и оценка данного факта с точки зрения того, в чем познание его обогащает наши знания об этих общих закономерностях, в каком направлении познание данного факта видоизменяет наши представления об общих исторических закономерностях, что нового вносит в эти представления.
Вот — в самых общих чертах — те стадии, которые проходит всякое научное историческое исследование.
Имеют ли для историков факты самодовлеющую ценность? Да, имеют. И с этой точки зрения выступления против фактологии должны иметь известные ограничения.
Я мыслю себе работу (я возьму сферу исторической науки, мне наиболее близкую) в архиве Министерства иностранных дел, направленную на отыскание фактов, свидетельствующих, например, о забытых актах советской политики, может быть, не получивших в свою пору огласки, или об оставшихся неизвестными планах империалистической агрессии, о которых полезно вспомнить с точки зрения политической борьбы сегодняшнего дня.
Вполне оправдана также и работа в архиве, направленная па отыскание документов, которые обогащают политическую аргументацию в плане современной политической борьбы за мир, за безопасность и т. д. Короче говоря, факт может иметь самодовлеющую ценность и практическую полезность с точки зрения политической или идеологической борьбы нашего времени. Поэтому нельзя возражать против работ, направленных на обогащение круга наших фактических знаний. Надо, однако, помнить, что такие работы, даже и ценные практически, если они не идут дальше открытия и описания фактов, с научной точки зрения будут незавершенными. Это будет еще не то, что требуется от марксистско-ленинской научно-исследовательской работы в области истории.
Нельзя сказать, что у нас совсем ничего не было сделано по методологии истории. Такое утверждение было бы неправильным. То, что сделано, сделано главным образом философами. И за это им — наше спасибо. Они все-таки больше занимались методологией истории, чем мы, историки, хотя тоже недостаточно. Но надо отметить, что недостатки разработки методологии истории в значительной мере проистекали из того, что занимались ею в большинстве случаев люди, которые сами конкретпо-исторических исследований не вели. Этот недостаток присущ и буржуазной науке. Возьмите крупнейших буржуазных теоретиков, работающих в области методологии, теории и философии истории,— в большинстве случаев они тоже философы, а не историки-профессионалы. Достаточно напомнить всем известные имена Риккерта, Виндельбанд- та, Днльтея. Макс Вебер был автором ряда конкретно-исторических работ, но и он все-таки больше социолог, чем историк. Этот перечень можно было бы значительно продолжить. Сейчас, когда мы в Институте истории создаем сектор методологии истории, мы имеем в виду, чтобы философско-методологическим проблемам посвятили себя наконец люди, лично работающие над историческими источниками, занимающиеся конкретно-историческим исследованием. Конечно, в этой работе необходимо установить и поддерживать теснейший контакт с философами. У философов создана методологическая группа, у нас — сектор. Надо, чтобы дальше этот существующий разрыв сократился, чтобы наши исследовательские ячейки сотрудничали.
В докладе справедливо ставился вопрос о преподавании истории и подготовке кадров. В этой связи хочется упомянуть о необходимости математической подготовки историков. Вряд ли это нужно всем студентам или аспирантам, но определенной части аспирантов это совершенно необходимо, особенно тем, кто будет заниматься проблемами экономической истории.
Следует также подчеркнуть, что нужна разработка специфической методологии истории современной эпохи. В этом деле мы отстаем, отстаем, между прочим, и от наших ближайших товарищей — историков Германской Демократической Республики, у которых существует специальный институт современной истории. Если говорить о наиболее назревших проблемах методологии истории, то методология современной или текущей истории (так называемой сиггеп! ЫзЬогу) является одной из важнейших.
В кн. «История и социология». М., «Наука», 1964.
БОРЬБА КПСС ЗА ЛЕНИНСКИЙ КУРС СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
Внешняя политика социалистического государства зиждется на положениях марксистско-ленинской теории. Ленинские принципы мирного сосуществования государств с различным общественным строем и социалистического интернационализма в отношениях между социалистическими странами, составляют неотъемлемую часть марксизма-ленинизма. Творцом этих принципов был В. И. Ленин, и наша партия хранит неизменную верность его заветам в области внешней политики, так же как и во всех других сферах своей деятельности.
История КПСС — это история идейных и политических боев за чистоту и неуклонное проведение ленинского курса. В области внешней политики борьба за ленинский курс — это борьба за политику мирного сосуществования и пролетарского интернационализма. В современных условиях пролетарский интернационализм в области государственной политики означает прежде всего солидарность государств социалистического лагеря.
Как известно, атаки китайских раскольников против марксизма-ленинизма не миновали и ленинских принципов социалистической внешней политики.
Новые явления международной жизни, развивавшиеся после второй мировой войны, были по-разному освоены различными общественными классами и группировками, существующими в современном мире. Выводы, которые сделал из этих новых явлений рабочий класс и его авангард — марксистско-ленинские коммунистические партии, международное коммунистическое движение, нашли свое отражение в исторических решениях XX съезда КПСС, в документах Совещаний представителей коммунистических и рабочих партий 1957 и 1960 гг., в Программе, принятой XXII съездом КПСС. В этих документах воплощены результаты марксистского научного анализа послевоенного общественного развития и творчески развиты положения марксистско-ленинской теории применительно к изменившимся условиям.
Китайское руководство сначала, на VIII съезде КПК и на московских Совещаниях, как известно, солидаризировалось с решениями XX съезда КПСС и обоих форумов международного коммунистического движения. В последующем оно принялось ревизовать эти решения, всячески маскируя тот факт, что при этом подвергаются ревизии и его собственные документы, равно как и подписи представителен КПК под решениями обоих Совещаний коммунистических и рабочих партий. Китайские руководители окатились с пролетарских позиций на мелкобуржуазные, с платформы международного коммунистического движения к авантюризму неотроцкистского порядка. Именно об этом печальном факте свидетельствует производимая руководством КПК ревизия своих собственных взглядов и решений, установок международного коммунистического движения и марксистско-ленинской теории.
В современных условиях, как это уже было однажды в 20-х годах, борьба за ленинский курс по многим вопросам, и в том числе по вопросам внешней политики, снова ведется международным коммунистическим движением против отщепенцев троцкистского типа.
Установки китайского руководства в области внешней политики проникнуты неверием в способность социалистических государств, международного рабочего класса и других миролюбивых сил предотвратить мировую войну, неверием в способность социалистической системы одолеть капитализм в мирном соревновании на почве хозяйственного строительства. Мелкобуржуазные авантюристы оказались неспособными понять те новые условия и то новое соотношение сил на международной арене, которые сделали возможным предотвращение войны. Не поняв новых условий, китайские руководители исходят из того, что, «пока существует капиталистический строй, в мире не будет покончено с наиболее острой формой насилия — с войной». Мир без войны, по мнению руководителей КПК, может быть создан «лишь после того, а не до того, как будет свергнут империалистический строй и ликвидированы всякие формы угнетения и эксплуатации человека человеком».
Иначе говоря, по мнению китайского руководства, мир без войны может быть создан не ранее, чем совершится победа социалистических революций во всем мире.
Из сказанного явствует, что хотя в раскольнических статьях китайской печати можно встретить заявления насчет необходимости борьбы за мир, за предотвращение мировой войны и т. д., но по существу дела китайские руководители не верят в такую возможность.
В прошлом троцкисты также преувеличивали опасность войны. В 1927 г., например, па июльском Пленуме ЦК ВКП(б) они доказывали неизбежность войны в ближайшем будущем. Наиболее последовательно возражал им Г. В. Чичерин, который заявлял, что войны можно избежать, и, действительно, ее в то время не последовало.
Мирное сосуществование китайскими руководителями рассматривается как явление временное и неустойчивое. «Мирное сосуществование является условным, а не стабильным и длительным»,—гласит статья «Женьминьжибао» от 25 апреля 1960 г. Доказательству этого тезиса посвящена также шестая редакцион- пая статья «Женьминьжибао» п «Хунци» об* «Открытом письме ЦК КПСС» («Две диаметрально противоположные политики мирного сосуществования»).
Аргументация основывается:
во-первых, на предумышленном искажении нашего понимания мирного сосуществования, на его фальшивом истолковании как отказа от борьбы против империализма и реакции;
во-вторых, на искажении характера современной войны и игнорировании того простого факта, что предотвращение термоядерной войны является основной задачей современности, ибо альтернативой его являются смерть сотен миллионов и превращение значительной части Земли в радиоактивную пустыню;
в-третьих, на переоценке сил и влияния империализма и на недооценке сил и влияния социалистического лагеря, а также других противников империализма и войны. У китайских руководителей можно встретить высказывания в том смысле, что решение вопроса, «будет или не будет развязана третья мировая война... зависит не от нас, а от империалистов»
О последнем из этих трех (только что перечисленных) моментов я уже говорил. Остановимся на двух первых.
Прежде всего об извращениях китайскими руководителями взглядов КПСС на мирное сосуществование. Эти извращения суммированы китайскими идеологами в шестой статье «Женьминьжибао» и «Хунци» по поводу «Открытого письма ЦК КПСС». Существо тех искажений, которым подвергают позицию КПСС, заключается в отрицании основного факта: мирное сосуществование является для нашей партии формой международной борьбы двух систем, формой отношений социалистических государств с капиталистическими и никогда не распространялось КПСС на классовую борьбу пролетариата, на отношения рабочего класса с капиталистами в буржуазных странах, на отношения угнетенных и угнетающих наций и на идеологическую борьбу. Наша партия утверждает, что успехи политики мирного сосуществования, предусматривающей обуздание агрессоров, помогают классовой борьбе пролетариата, а также национально-освободительному движению. Но мы никогда не говорили, что мирное сосуществование должно их подменить. Именно в приписывании КПСС этого последнего, т. е. подмены, и состоит существо клеветы, посредством которой извращается наше понимание мирного сосуществования.
Смелой и боевой советской политике, одновременно и глубоко гуманной, и глубоко революционной, основанной на теории научного коммунизма, на точном научном анализе, противопоставляются псевдореволюционные декларации о невозможности избежать войны, т. е., иначе говоря, о невозможности обуздать империалистических агрессоров. И это несмотря на то, что поли тика СССР являет множество примеров такого обуздаиия на практике.
Величайший вред внешнеполитической линии китайских раскольников заключается в том, что их линия демобилизует массы, борющиеся против империализма. Она подрывает веру в эффективность борьбы против империализма и его политики, борьбы за предотвращение агрессии. Китайские руководители подрывают доверие к способности антиимпериалистических миролюбивых сил не допустить империалистов до обращения к оружию.
Китайские раскольники, утомительно повторяя азбучную и очевидную истину, что природа империализма не изменилась и что империализм по-прежнему является источником опасности войны (чего КПСС никогда не забывала и не оспаривала), пе только переоценивают мощь империализма, прикрывая эту переоценку болтовней о «бумажных тиграх», но и игнорируют наличие противоречий внутри класса буржуазии. Если изучить писания руководителей КПК и китайских горе-теоретиков по поводу усилий Советского правительства ослабить международную напряженность и особенно нормализовать отношения с США, то станет очевидным полное забвение руководителями КПК следующего важнейшего положения В. И. Ленина в области внешней политики. «...Нам не безразлично,— говорил В. И. Ленин,— имеем ли мы дело с теми представителями буржуазного лагеря, которые тяготеют к военному решению вопроса, или с теми..., которые тяготеют к пацифизму...» 2
У китайских раскольников нет ни следа умения по-ленински анализировать эти течения и разногласия внутри капиталистического класса. Для них, как говорится, все кошки серы. Если уже в то время В. И. Ленин требовал точного учета различных течений в лагере противника и не допускал огульного подхода к нему, то тем более необходимо учитывать эти течения в наше время. Ведь истребительный характер ядерной войны, в которой погибнут фабрики, заводы, дома, несметные богатства и капиталы, грозит огромными убытками и для капиталистов. Опасность такой разрушительной войны содействует усилению тех прослоек в рядах буржуазии, которые, говоря словами Ленина, тяготеют к пацифизму. Ленинский курс внешней политики социалистических государств требует анализа различных течений в капиталистическом лагере. Он требует определенной поддержки элементов, тяготеющих к пацифизму против сторонников «военного решения».
С ложной трактовкой принципа мирного сосуществования связана и позиция китайских руководителей в отношении переговоров с правительствами буржуазных государств. Когда речь идет о пропаганде и об оценке тех переговоров, которые ведет
Советский Союз, то китайские руководители позволяют себе самые пренебрежительные суждения. Совершенно иначе оценивается возможность переговоров с империалистами, когда их ведет правительство КНР. Но об этом двурушничестве речь пойдет дальше. Руководство КПК рассматривает или, скорее, клеветнически изображает в своей пропаганде стремление к мирному урегулированию конфликтов посредством переговоров с правительствами империалистических государств как проявление «страха» перед ними, как якобы боязнь вести борьбу «острием против острия», как «выпрашивание мира у империалистов».
Таким образом, руководство КПК не понимает новых явлений в международной жизни, недооценивает антиимпериалистические силы и их способность обуздать агрессоров, искажает смысл политики мирного сосуществования, смысл этого ленинского принципа.
Теперь о второй группе фальсификаторских аргументов руководства КПК. Оно не понимает (или делает вид, что не понимает) природы современной войны. От мелкобуржуазного, троцкистского неверия в силы рабочего класса один шаг до авантюризма — тоже мелкобуржуазного по своей классовой сущности. В свое время этот шаг сделали троцкисты (и «левые» коммунисты 1918 г.). Сейчас его делают руководители КПК. Хорошо известны авантюристические фразы китайских руководителей по поводу ядерной войны. Не доверяя способности социалистических государств и других миролюбивых сил предотвратить мировую войну, китайские лидеры преуменьшают гибельные последствия ядерной войны для трудящихся всего мира. Более того, они по существу зовут к такой войне, заявляя, что в результате ее на развалинах империализма будет построена новая, во много раз более высокая цивилизация. Этот авантюристический тезис может принять только тот, кому безразлична гибель многих миллионов людей, в большинстве своем, конечно, представителей трудящихся классов. Вряд ли есть необходимость много распространяться по поводу этого тезиса китайского руководства, нелепого и пронизанного поистине поразительным безразличием к жизни человека, ибо чем же иным является готовность пожертвовать жизнью чуть ли не половины человечества и существованием целых народов? Борьба за ленинскую внешнюю политику требует решительного разоблачения подобных человеконенавистнических теорий.
Готовность китайских руководителей обречь на мучительную смерть сотни миллионов рабочих и крестьян не имеет, конечно, ничего общего с марксизмом-ленинизмом. Если бы эти китайские теории были применены на деле, то они привели бы к величайшему преступлению перед пролетариатом и перед всем человечеством.
Со всем сказанным связана и тенденция руководства КПК рассматривать войну как наиболее вероятный путь к революции,
К социальному и национальному освобождению. Установки китайского руководства близко напоминают «левых» коммунистов 1918 г. с их курсом на революционную) войну и отрицанием возможности соглашений и компромиссов с капиталистическими странами. Китайские установки близки к троцкистским с их стремлением перенести революцию за рубеж на острие штыка. Работы Ленина, направленные против «левых», звучат так, как если бы они были специально написаны против руководства КПК.
Надо сказать, что на дел© китайские руководители побаиваются империалистов и избегают ссор с ними (скажем, по вопросу о Гонконге), предпочитая задираться со странами, более слабыми в военном отношении.
Китайские руководители пытаются на практике сорвать политику стран социалистического лагеря и линию международного коммунистического движения, направленную на смягчение международной напряженности. Политику СССР, преследующую эту цель, клеветники характеризуют как попытку достижения мирового господства вдвоем с США, по соглашению с ними. В своей борьбе против Московского договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах руководители КПК фактически сомкнулись с американскими «бешеными». То же самое (в отношении «бешеных») имело место во время Карибского кризиса 1962 г. Провокаторская линия китайских руководителей фактически совпала в своих целевых установках с целями американских «бешеных» — и те и другие клонили к обострению конфликта.
У руководителей КПК явно проявляется стремление сорвать улучшение советско-американских отношений. С осложнением этих отношений китайские руководители связывают определенные свои расчеты. Это такого рода замыслы, для реализации которых требуются враждебные отношения между СССР и США.
Враждебный шум, который поднимается в Китае по поводу каждого шага к нормализации отношений между СССР и США, не мешает самим китайским руководителям устанавливать весьма тесные отношения с сателлитами американского империализма, годами вести переговоры с самим американским империализмом на уровне послов в Женеве, а затем в Варшаве.
На срыв политики мирного сосуществования и ослабление напряженности направлена шовинистическая и авантюристическая политика КНР в отношении Индии. Такая политика ослабляет в этой стране позиции прогрессивных сил и, напротив, укрепляет там реакцию. Политика КНР подрывала нейтралистскую позицию правительства Неру и толкала Индию в объятия американского и английского империализма. Политика КНР в отношении Индии, так же как и заявления других территориальных претензий, особенно ясно вскрывает великоханьские шовинистические корни нынешней внешней политики КНР. Чэнь И в Пакистане 23 февраля 1964 г. "ошел до открытого провозглашения расист ского лозунга «Азия — для азиатов», взятого из арсенала японских империалистов.
Китайские руководители пытаются опровергнуть тот факт, что принцип мирного сосуществования вытекает из самого существа марксистско-ленинской теории. На самом деле принцип этот является следствием открытого Лениным закона неравномерности экономического и политического развития капитализма, ленинской теории пролетарской революции, предусматривающей ее победу первоначально в одной стране или в нескольких странах при сохранении капитализма в остальной части нашей планеты, наконец, следствием необходимости мира для успешного строительства нового общества. Вопреки фактам и документам китайские руководители утверждают, будто бы В. И. Ленин выдвинул принцип мирного сосуществования только в 20-х годах, лишь после победы над интервентами.
Характерным образом китайские раскольники приближаются в этом вопросе к точке зрения идеологов американского империализма. Ленин, пишет некий Чарльз Кенией, «думал о мире как о стратегическом маневре, который может быть выгоден в определенных условиях, и он не предвидел никакой возможности длительного примирения с «капиталистическим» миром». «В первые годы Советской власти идея продолжительного сосуществования отвергалась»,— вторит Кеннею Гудман. Католический патер Веттер утверждает, будто бы «принцип мирного сосуществования, к сожалению, не представляет собой вывода из марксистско-ленинской доктрины». Сходные вещи пишет западногерманский антисоветчик Б. Мейснер: «Ленин и Сталин считали, что возможна только кратковременная совместная жизнь двух враждующих лагерей, которая непременно будет нарушаться военными столкновениями».
Все это звучит очень близко к заявлениям китайских руководителей. Вот уже поистине — пойдешь налево, придешь направо! *
Совпадение позиций «левых» догматиков и некоторых идеологов империализма не случайно. Дело в том, что и те и другие хлопочут сейчас о достижении по меньшей мере одной общей цели — срыва усилий, направленных на ослабление международной напряженности.
Двурушничество китайских руководителей очень ярко выявилось во время недавних турне Чжоу Энь-лая. Если изучить те коммюнике, которые он подписывал в африканских и азиатских столицах, в которых побывал, то там не найти и следа обычной фразеологии китайской печати. В коммюнике почти не говорится о борьбе против империализма и агрессии. Зато во всех коммюнике заявляется о приверженности Китая к политике мирного сосуществования. Иначе говоря, преобладают те мотивы, которые в советской политике объявляются китайскими руководителями проявлением современного ревизионизма.
Исключение составляют лишь немногие из этих коммюнике, и особенно китайско-албанское, заполненное «левыми» фразами и разительным образом отличающееся от других коммюнике, как бы демонстрируя неосторожным образом двурушничество китайской политики. Заметим, что в коммюнике, подписанных с африканскими правительствами, Чжоу Энь-лай подписал не только двусторонние согласованные заявления. В ряде случаев он говорит в этих коммюнике только от своего имени, т. е. имеет возможность изложить кредо КПК. Но и в этих случаях он не выходит за пределы дипломатических рамок, пригодных и для буржуазного дипломата.
«Мы говорим,— указывалось в заявлении правительства КНР от 1 сентября 1963 г.,— что если империализм развяжет ядерную войну, то в крайнем случае это повлечет за собой гибель половины населения земного шара. Мы уверены в светлом будущем человечества». А Чжоу Энь-лай, чувствуя потребность успокоить население Азии и Африки, встревоженное такой позицией руководства КНР, заявил, что напрасно это руководство «клеветнически обвиняют в воинственности, упорно утверждая, будто в одной войне Китай готов пожертвовать половиной населения». Это ли не двурушничество! То же самое наблюдается и в вопросе о разоружении. Позиция китайской печати по вопросу
о разоружении, утверждение о его невозможности, пока существует капитализм, прямо противоречит взглядам основоположников марксизма. Заметим в этой связи, что основоположники марксизма считали разоружение мерой, осуществимой при капитализме. В этом легко убедиться, прочитав, например, статью Энгельса «Может ли Европа разоружиться».
Китайские раскольники нападают не только на принцип мирного сосуществования. Они стремятся подорвать и другой ленинский принцип в области внешней политики — принциж социалистического, или пролетарского, интернационализма. Они подрывают его, нападая на одно из основных его проявлений — на солидарность стран социализма.
. Важнейшей предпосылкой скорейшего движения человечества к коммунизму является солидарность государств социалистической системы. Отношения внутри этой системы Советское правительство строит на основе принципа социалистического интернационализма. Этот принцип был выработан давно в сфере взаимоотношений пролетариата различных стран, в эпоху, когда рабочий класс еще нигде не стоял у власти. Сейчас принцип социалистического интернационализма применяется к межгосударственным отношениям внутри социалистического лагеря. Вытекающие из социалистического интернационализма отношения тесной солидарности, братской взаимопомощи и сотрудничества социалистических стран создают максимально благоприятные условия для строительства нового общества, во много раз облегчают хозяйственный и культурный прогресс социалистических стран. Успех каждой со- цпалистической страны связан с успехами всей социалистической системы в целом. И обратно, успехи всей системы тем значительнее, чем они больше в каждой из входящих в нее стран. Подрыв солидарности социалистических стран наносит ущерб как всей социалистической системе в целом, так и каждой социалистической стране. Вместе с тем такой подрыв солидарности наносит ущерб делу коммунизма в мировом масштабе. Из этих истин всегда исходят КПСС и Советское правительство в своей политике, направленной на всемерное развитие сотрудничества стран социализма и оказывающей другим социалистическим странам большую, многообразную и бескорыстную помощь. Это — принципиальная, марксистско-ленинская политика.
Каждое социалистическое государство ведет суверенную политику. Но сами свойства социалистического строя и социалистического государства порождают солидарность между государствами социалистической системы и создают объективные предпосылки для широкого экономического и политического сотрудничества между ними в масштабах и формах, немыслимых в капиталистическом мире.
Раскольнические действия китайских руководителей не только тормозят успехи всей социалистической системы, а значит, и всех ее членов, не только противоречат положениям Декларации 1957 г. и Заявления 1960 г. Такие действия вредят делу коммунизма во всем мире и играют на руку империалистам. Сейчас сложилось такое положение, что руководители КПК, нарушая солидарность социалистического лагеря, на деле оказываются пособниками империализма и империалистической политики.
Социалистическое содружество — могучая сила, самая главная сила, сдерживающая империалистов в их стремлениях повернуть вспять колесо истории, восстановить капитализм в странах, от него отколовшихся (в духе даллесовской теории «отбрасывания коммунизма»), восстановите' колониализм в странах, завоевавших себе независимость. Все, кто встают на путь раскола и ослабляют великую международную силу, какой является социалистический лагерь, наносят вред делу коммунизма, классовой борьбе пролетариата, национально-освободительному движению. Больше всех вредит им тот, кто ведет кампанию против ленинской внешней политики, принципов мирного сосуществования государств с различным общественным строем и пролетарского интернационализма, против вытекающей из него братской солидарности государств, входящих в систему социализма.
Попытки какой-либо социалистической страны строить социализм в отрыве от содружества социалистических государств не могут не затормозить самым серьезным образом процесс этого строительства, не могут не отразиться весьма чувствительно на благосостоянии народа, не могут не снизить уровень его жизни. Тот, кто ведет кампанию против единства социалистических стран (как и против единства коммунистического движения), берет на себя тяжелую ответственность перед международным / рабочим классом, перед великим делом Маркса и Ленина, мировым коммунистическим движением, а равно и перед собственно^ страной.
С точки зрения теории раскольническая линия китайских руководителей построена на догматизме, на неспособности понять новые исторические явления, глубокие изменения, происшедшие в жизни общества.
С точки зрения классового содержания линия китайских руководителей с ее неверием в способность миролюбивых сил предотвратить войну, с переоценкой могущества империализма, прикрываемой мелкобуржуазной псевдореволюционностью и авантюризмом (совершепно так же, как когда-то у троцкистов), отражает трудности, испытываемые отсталой, крестьянской страной в современных условиях. КНР с ее отсталой техникой (даже и в случае изготовления нескольких ядерных устройств) не может сама обуздывать империалистическую ядерную агрессию. Казалось бы, руководство такой страны должно с особенной рачительностью оберегать и крепить союз социалистических стран. Однако такая единственно разумная линия не соответствует имеющимся кое у кого в Китае несостоятельным гегемонистским притязаниям. Вместо планомерного построения социализма, работы над преодолением трудностей этого строительства в сотрудничестве с СССР и другими социалистическими странами появляется попытка «большого скачка», т. е. перескакивания через необходимые и неизбежные этапы исторического развития, и покушение на подрыв солидарности социалистического лагеря. Китайские руководители делают ультрареволюционные заявления о «бумажных тиграх», о допустимости гибели половины человечества, о построении на развалинах новой, высшей цивилизации — и это на пепелище, зараженном вредоносными радиоактивными осадками. И в то же время они сомневаются, что в наших силах предотвратить войну, затеваемую «бумажными тиграми». Как это совместить? Трудно сказать, чего больше в заявлениях китайских «теоретиков»:
— неуемных и несостоятельных претензий на ведущую роль,
— или же растерянности перед трудностями и провалами в экономике, попыток прикрыть свою растерянность и эти провалы звонкой, но авантюристической «левой» фразой,
— или же догматизма и связанного с ним недомыслия.
Очевидно, налицо и то, и другое, и третье — и неоправданные амбиции, и провалы, и растерянность, и неумение творчески осмыслить меняющуюся международную обстановку.
В кн. «За чистоту марксизма-ленинизма». М., 1964.
ГОД ПРИЗНАНИЙ
Седьмой год существования Советского государства ознаменовался важными переменами в его положении на международной арене: состоялось его признание «де-юре» всеми великими державами, за исключением США, и, кроме того, рядом других буржуазных государств. Признание сопровождалось установлением нормальных дипломатических отношений. Это был крупный успех Советского Союза, реальное воплощение ленинского принципа мирного сосуществования государств с разными общественными системами.
Победа была завоевана Советским Союзом в результате борьбы — сначала вооруженной и кровавой на полях сражений, затем, начиная с 1921 г., дипломатической, за столом переговоров, и экономической — посредством напряжения сил и ресурсов в ответ на финансовый бойкот со стороны империалистов.
Первой реакцией международного империализма на социалистическую революцию в России была попытка подавить революцию силой, посредством вооруженной интервенции, открытого, наглого вмешательства во внутренние дела нашей страны. Эта попытка потерпела крах — трудящиеся Советской России и Красная Армия разбили интервентов и их пособников — белогвардейцев. Империалистам пришлось отказаться от мысли сокрушить первую страну победоносного социализма военной силой.
Немаловажное значение имело действие другого фактора: рабочие капиталистических стран возвысили свой голос. «Руки прочь от Советской России!» — этот лозунг прозвучал на весь мир.
Завоевав для себя мир, Советское государство, руководимое В. И. Лениным, стремилось наладить нормальные экономические отношения с государствами капиталистической системы, дабы облегчить советскому народу восстановление разрушенного войной народного хозяйства, переход к строительству социализма. Эту цель преследовало Советское правительство, когда его делегация встретилась в 1922 г. на конференциях в Генуе и Гааге с представителями капиталистического мира.
Но оказалось, что те и не думали о нормальных экономических отношениях с Советской Россией на началах равноправия. Они намеревались использовать ее тяжелое экономическое положение, чтобы навязать России кабальные условия, низвести ее до
положения полуколонии и сделать объектом своей эксплуатации.
В. И. Ленин и Советское правительство решительно отвергли попытки закабалить нашу страну. Империалисты же в ответ отказали нам в кредитах. Они фактически подвергли/ Советскую республику финансовому бойкоту. Генуэзская и Гаа^кая конференции не привели к соглашению. За исключением Германии, которая была тогда побежденной страной, находившейся под пятой у держав Антанты, отношения СССР с капиталистическим миром остались неурегулированными. Империалисты не только не давали нам кредитов. Считая себя хозяевами земли, они «не признавали» Советское государство так же, как они сегодня не признают Китайскую Народную Республику, не признают ГДР, не признают народную власть в Южном Вьетнаме и т. д.
Каковы же были основания для «непризнания» реально существовавшего государства? Да просто это реальное государство было не по вкусу руководящим империалистическим кругам, не отвечало их интересам. Тогда, в 20-х годах, империалистические державы не желали допустить свободного развития СССР и создания первого социалистического общества. Проиграв войну, они думали задушить Советское государство экономически, отказывая ему в кредитах, рассчитывали изолировать Советскую страну.
Однако прошло немного времени и стало очевидным, что эти расчеты империалистической реакции не оправдываются.
Бесполезность для самих империалистических держав их политики «непризнания» советских республик, к тому времени объединившихся в Союз Советских Социалистических Республик, побудила империалистов отказаться от нелепой политики игнорирования реальной жизни. И они вступили с СССР в переговоры
о признании.
Сначала большая часть капиталистических государств пыталась в этих переговорах шантажировать Советский Союз, заставить его заплатить за «признание» согласием на уплату царских долгов и возвращением национализированной собственности. Шантаж не удался, и от него пришлось отказаться. Еще раз провалилась попытка запугать советский народ.
Убедившись в этом, капиталистические государства одно за другим стали «признавать» СССР. Первой сделала это Англия, за ней Италия, ряд средних и малых государств, затем Франция, наконец, в начале 1925 г.— Япония.
История учит. Повествуя о крахе империалистической политики непризнания СССР в 20-х годах нашего века, история указывает на несостоятельность политики непризнания реально существующих государств, практикуемой и в наши дни. В Европе наиболее яркий пример этого являет сегодня отказ в признании ГДР. Государство, расположенное в сердце Европы, признанное Советским Союзом и другими социалистическими странами, за- нпмающес шестое место ё мире по размерам'промышленной продукции, «не признают»! Не признают потому, что этого не хотят западногерманские реваншисты. Китайскую Народную Республику не признают США, но ряд империалистических держав признал. А вот Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама все империалисты по-прежнему не желают признать за то, чем он является — подлинно народной властью в Южном Вьетнаме, ибо этого не хочет правящая верхушка США. По той же самой причине не хотят они признавать и КНДР.
Что сказать об этом? Скажем одно — признают! Придется признать! Признают и ГДР, и КНДР, и Национальный фронт освобождения. Признают так же, как в свое время вынуждены были признать Советский Союз.
В1 мире идет великий революционный процесс. Он порождает много нового, народы встают на путь строительства социализма. Силы реакции пытаются повернуть силой колесо истории вспять. Но остановить бег истории теперь стало еще труднее, чем сорок лет назад.
Вернемся, однако, к событиям 1924 г. Он вошел в историю под названием «года признаний». Только одна великая империалистическая держава продолжала упорствовать в политике «непризнания» социалистического государства, и требовать восстановления в нем старого режима как предпосылки для «признания». Этой державой были США. Они и сегодня, так же как и тогда, выступают во главе мировой реакции в качестве самого упорного противника социализма.
То, что было сделано Рузвельтом в отношении СССР в 1933 г., придется рано или поздно сделать современным правителям США в отношении всех тех реально существующих государств, которые сегодня не признаются ими только потому, что они не по вкусу правящим кругам США или их боннским друзьям, только потому, что США хотят присвоить себе функции мирового полицейского, грубо попирают элементарные нормы цивилизованного международного общения, запрещающие вмешиваться во внутренние дела других народов, хотя этот принцип является общепринятым и зафиксирован в Уставе ООН, а также в недавно принятой по инициативе СССР Генеральной Ассамблеей ООН специальной декларации ООН.
Начиная с той поры, когда Советским государством руководил великий Ленин, мы последовательно отстаиваем принципы мирного сосуществования государств с различным социальным устройством, выступаем за развитие экономических и иных связей между всеми государствами.
Советский Союз, другие страны социализма ведут активную миролюбивую внешнюю политику. СССР ныне, как и в «год признаний» борется против вмешательства империалистов в чужие дела, против экспорта контрреволюции, за право каждого народа самому определять свой строй без вмешательства извне — воору женного или иного. Помощь народам, борющимся за свою свободу п против вмешательства в их внутренние дела, является принципом советской политики, вытекающим из признания суверенности каждой нации, права каждого народа самому определять свою судьбу. Этого права советский народ для себя добился в тот период, о котором мы сейчас говорим. «Признания» зафиксировали эту победу советского народа. Такого права Советский Союз всегда требовал и требует сегодня для каждого народа, живущего на нашей планете. Признать результаты революционных перемен, завоеванных народами в революционной борьбе за свое социальное и национальное освобождение, признать новую государственную власть и новые государства, вышедшие из революций, последовать примеру Рузвельта, признавшего в свое время СССР,— обязательная предпосылка прочного мира в современных условиях, так же как это было 40 лет тому назад.
«Известия», 21 япваря 1966 г.
ВОПРОС, ТРЕБУЮЩИЙ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО РЕШЕНИЯ
Как история возникновения Организации Объединенных Наций, так и положения ее Устава, говорят о том, что эта организация должна носить возможно более универсальный характер. Исторически ООН возникла из стремления заменить существовавшую ранее в мире систему обеспечения безопасности, основанную на военной силе отдельных государств, новой системой, основанной не на противопоставлении одних государств другим, а на их сотрудничестве друг с другом. Целью подобного сотрудничества должна была стать разработка «эффективных коллективных мер для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии», урегулирование споров мирными средствами, развитие между нациями дружественных отношений, осуществление международного сотрудничества в разрешении различных проблем — экономических, социальных, культурных и гуманитарных. ООН должна быть центром согласованных действий наций, направленных на достижение этих общих целей, о которых говорится в первой статье ее Устава.
Для всякого непредвзятого человека очевидно, что эти цели могут быть достигнуты тем успешнее, чем большее число государств будет связано обязательствами Устава ООН. Поэтому вполне естественно, что в Уставе предусмотрены такие правила членства, которые широко открывают двери организации для всех миролюбивых государств независимо от их общественного строя. «Прием в члены Организации,— гласит статья 4-я Устава ООН,— открыт для всех других (т. е. не принадлежащих к числу первоначальных членов — учредителей ООН.— В, X.) миролюбивых государств, которые примут на себя содержащиеся в настоящем Уставе обязательства и которые, по суждению Организации, могут и желают эти обязательства выполнять».
В последние годы число членов ООН увеличилось, и это положительно сказалось на ее работе. Сейчас значительно шире представлены в ней народы Азии и Африки. Тем больший ущерб универсальности этой организации наносит отсутствие в ней представителей немецкого народа.
28 февраля этого года ГДР направила в ООН заявление с просьбой о приеме, выразив готовность строго соблюдать все обязательства, вытекающие из Устава. При решении вопроса о приеме ГДР, как и о приеме любого другого государства, сле дует принимать во внимание две его стороны: субъективную, т. е. желание или нежелание государств стать членом Организации, и объективную, т. е. соответствие или несоответствие данного государства требованиям, которые предъявляются Уставом.
Что касается субъективной стороны вопроса, то после обращения в ООН желание ГДР стать членом этой организации не только ясно высказано, но и получило международно-правовое выражение. Вряд ли может вызвать сомнение и объективная сторона вопроса. ГДР является миролюбивым государством, достойным членства в ООН. Достаточно напомнить о том, что Германская Демократическая Республика до конца претворила в жизнь решения Потсдамской конференции глав правительств трех великих держав. Она полностью искоренила остатки нацизма и прусского милитаризма, свободна от реваншистских настроений и не предъявляет никаких территориальных претензий ни к одному соседнему государству.
Следует упомянуть и о том, что на протяжении последних 6 лет ГДР представляла каждой сессии Генеральной Ассамблеи ООН свои предложения по вопросу о разоружении. Она поддержала резолюцию о нераспространении ядерного оружия и Декларацию о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, принятые XX сессией Генеральной Ассамблеи, и заявила о готовности содействовать их осуществлению. Словом, ГДР выдерживает самый строгий «экзамен», которому только можно подвергнуть государство, вступающее в ООН. Никому еще не удалось привести ни одного факта, который мог бы поставить под сомнение миролюбие республики.
Согласно статье 4-й Устава в ООН принимаются государства, которые «могут и желают выполнять» обязательства, вытекающие из ее Устава. Одни только перечисленные выше шаги правительства ГДР ясно свидетельствуют о том, что ее политика уже сейчас соответствует требованиям Устава ООН и направлена на поддержку решений этой организации.
Перечень подобных мероприятий республики легко может быть продолжен.
«С какой бы стороны ни подходить к вопросу о приеме ГДР в ООН,— говорится в заявлении Советского правительства от
20 апреля 1966 г.,— все говорит о том, что положительное решение этого вопроса и прием Германской Демократической Республики в Организацию Объединенных Наций отвечает принципам и целям ООН, делу укрепления мира и развития равноправного сотрудничества между государствами».
Необходимость приема ГДР в ООН тем более настоятельна, что речь идет об акции, тесно связанной с задачами укрепления европейской безопасности. Еще Потсдамскими соглашениями было предусмотрено предоставление немецкому народу возможности «занять место среди свободных и мирных народов мира». Наступило время это сделать.
Европейские проблемы нельзя решать бе'з Германской Демократической Республики — об этом решительно заявляют все социалистические страны, это признают и многие здравомыслящие западноевропейские деятели. Положение республики в центре Европы, ее важное место в мировой экономике как одного из крупнейших по масштабам промышленной продукции европейского государства делают участие ГДР в работе ООН особенно необходимым.
Подлинные друзья ООН, люди, действительно заинтересованные в ее укреплении, не могут препятствовать расширению ее состава. Попытки держав Запада возвести искусственные преграды на пути членства Германской Демократической Республики идут вразрез с целями и принципами Устава ООН. Совершенно очевидно, что подобная позиция продиктована стремлением некоторых западных держав угодить правящим кругам ФРГ, которые вынашивают идеи реванша и бёз всяких на то правовых или моральных оснований претендуют на «исключительное представительство» немецкой нации. Поощрение боннских претензий усиливает напряженность в Европе. А это уже само по себе является нарушением принципов ООН.
Прием Германской Демократической Республики в ООН — важный вопрос, требующий положительного решения.
«Новое время», 1966, № 32.
СОДРУЖЕСТВО БРАТЬЕВ ПО КЛАССУ[5]
Тесные и сердечные связи между СССР и ГДР характерны для международных отношений нового типа, сложившихся после окончания второй мировой войны между социалистическими государствами. Истоки нашей дружбы рождены совместной борьбой немецких и русских социалистов против империализма и войны. Эта дружба проявилась после 1917 г. в солидарности между молодым Советским государством и революционным авангардом немецкого рабочего класса. Сотрудничество в годы войны немецких антифашистов и советских коммунистов, одетых в военную форму, положило после 1945 г. начало новой фазе германо-советской дружбы, которая с образованием ГДР превратилась в подлинное партнерство на государственном уровне.
Сотрудничество между СССР и ГДР ныне охватило все области политической и экономической, научной и культурной жизни. Его твердую основу составляет общность целей наших государств: успешное разрешение задач развернутого строительства социализма и коммунизма соответственно в ГДР и СССР, дальнейшее укрепление мировой системы социализма и международного рабочего движения, а также обеспечение мира в Европе и во всем мире. Фундаментом этого сотрудничества является полное единство взглядов между КПСС и СЕПГ во всех коренных вопросах теории и практики социалистического и коммунистического строительства и в оценке международного положения.
В рамках широких научных связей, которые за последние годы в количественном и качественном отношении поднялись на новую ступень, Комиссия историков СССР и ГДР, образованная в начале 1957 г., внесла свой вклад в углубление политико-идеологического и научного сотрудничества между историками СССР и ГДР.
Предметом совместных исследований в первую очередь явились две проблемы: 1. Разоблачение политики и идеологии германского фашизма. 2. Изучение и пропаганда прогрессивных традиций и связей между немецким народом и народами СССР.
Со времени своего возникновения германский империализм, как хамелеон, неоднократно менял свое внешнее обличье. Об- лпчья менялись, но суть оставалась неизменной. Во всех его видах германский империализм был самым агрессивным, самым надменным и жестоким из всех европейских разновидностей империализма. На его знаменах были всегда написаны разбой и грабеж чужих стран, захват чужих территорий и порабощение чужих народов.
Что собой представляет современный западногерманский империализм?
Решающее значение для оценки характера экономического развития ФРГ имеет тот факт, что ее промышленная мощь находится в руках тех же монополий, которые представляли германский империализм на протяжении всей его истории. Там возрождены не только те же социальные силы, которые правили Германией со дня образования Германской империи, но и те же монополистические династии, которые господствуют во всех областях жизни. При этом концентрация капитала р руках этих подлинных правителей ФРГ значительно возросла. Вот некоторые цифры. В 1938 г. акционерные общества с капиталами свыше 100 млн. марок контролировали только 26% всего акционерного капитала, теперь эти сверхмощные компании контролируют уже 57% всего акционерного капитала.
Ведущее место в западногерманской экономике заняли 15 крупнейших концернов. Они и являются подлинными правителями ФРГ. Среди руководителей этих концернов хорошо известные имена — Абс, Тиссен, Флик, Маннесман. Чего можно ждать от этих людей? Их прошлое известно всему миру. А их современная программа также не оставляет, места для сомнений — это старая программа экспансии и реванша. В этом суть политики современного западногерманского империализма, движущая пружина его действий.
В Бонне разработана большая программа внешнеполитической экспансии. Идеи антикоммунизма, реваншизма и крайне воинственного шовинизма составляют идеологический фундамент внешней политики Федеративной Республики. Они определяют ее основные стратегические цели, направления и задачи. Антикоммунизм был перенят правящими кругами ФРГ от фашистской Германии и возведен в ранг официальной государственной доктрины. С антикоммунизмом неразрывно связан реваншизм. Его содержание сводится к стремлению взять реванш за поражение в первой и второй мировых войнах, развернуть широкую экспансию.
Изучение развития ФРГ за послевоенный период выявляет разительную картину роста реакции и реваншизма. Это находит свое выражение в новых идеологических концепциях, проповедуемых теперь в Федеративной Республике. Эти концепции призваны, с одной стороны, скрыть истинную, агрессивную суть западногерманского милитаризма, а с другой — служить оружием нынешней политики правящих классов.
Западногерманские рейанШйсты возрождают в своей пропаганде в несколько перелицованном н замаскированном виде приспособленные на свою потребу еще гитлеровцами лозунги «самоопределения», «права на фатерланд», «единства в условиях свободы». Эти лозунги приспосабливаются к нынешнему положению в Европе. Так, например, лицемерный в их устах лозунг о «праве на самоопределение» направляется главным образом против ГДР. Он имеет своей целью идеологически обосновать политику ликвидации ГДР. «Право на фатерланд» служит распространению идей реваншизма среди западногерманского населения. Как известно, именно этот лозунг был использован фашистами для подготовки агрессии против Чехословакии и Польши. Теперь он используется западногерманскими правящими кругами в тех же целях.
Важную роль в идеологическом арсенале западногерманского империализма играет концепция «наднационального европеизма». Предназначение ее в том, чтобы националистические и реваншистские цели западногерманской внешней политики прикрыть «общеевропейскими интересами». Но если раньше идеологи западно- германского империализма ставили для достижения этой задачи в центр своей концепции «наднациональные требования», ссылаясь на то, что руководствуются якобы заботами обо всей Европе, то теперь они все больше подчеркивают необходимость признания «особой миссии» западных немцев. В рамках Европейского экономического сообщества они — не без успеха — стремятся установить свою гегемонию.
В последнее время в идеологических концепциях западногерманского милитаризма во все большей мере проступает национализм. Председатель бундестага Эйген Герстенмайер посвятил этой проблеме свою книгу «Новый национализм?». Он призывает культивировать «очищенное национальное самосознание», не бояться новой «национальной волны», возродить «национальные традиции» в западногерманском населении.
Апологеты западногерманского милитаризма, пользуясь поддержкой вступивших в боннское правительство социал-демократических лидеров, заняты сейчас поисками такого «реформированного национализма», который мог бы вместить в себя претензии западногерманского империализма па господство в Европе и вместе с тем сохранил бы некий «демократический» и «мирный» покров, необходимый для маскировки истинных целей западно- германских правящих кругов. В этом суть последней «смены концепций» в Бонне.
Первая мишень западногерманского империализма — суверенное социалистическое германское государство — ГДР. Против него направлены особо ожесточенные атаки милитаристов и реваншистов. В этой связи становится совершенно ясной исключительно важная роль ГДР в борьбе против западногерманского империализма. Германская Демократическая Республика как бастион мира занимает место на самом переднем, самом опасном участке антиимпериалистического фронта. Этот форпост опирается на объединенную мощь Советского Союза и других европейских социалистических государств.
В. И. Ленин еще накануне Великого Октября, в дни, когда революция в России только что свалила царское самодержавие, написал известные слова: «Немецкий пролетариат есть вернейший, надежнейший союзник русской и всемирной пролетарской революции». Социалистическая революция в ГДР явилась венцом более чем вековой борьбы немецкого рабочего движения. В то же время она является этапом в развитии всемирно-исторического революционного процесса, начавшегося в 1917 г. победой Великого Октября. Успешно строя социализм — новую, высшую общественную формацию, она играет выдающуюся историческую роль во всем развитии современной эпохи.
Дружба между народами СССР и ГДР имеет прочную основу, и не удивительно, что она развивается и крепнет год от года. В развитии этой дружбы сотрудничество историков занимает прочное место. Ежегодные научные сессии поочередно в СССР и в ГДР стали хорошей традицией. Они посвящались, как правило, актуальным историческим проблемам и внесли, в частности, существенный вклад в общую борьбу против враждебной идеологии западногерманского империализма, против антикоммунизма и реваншизма. Эти сессии вызывают неизменный интерес у общественности СССР и ГДР. Совместные издания комиссии находят в наших странах своего внимательного читателя.
Подводя научные итоги десятилетней деятельности Комиссии историков СССР и ГДР, можно с полным правом утверждать, что ее труды в целом явились существенным вкладом в марксистско-ленинскую историографию. Прежде всего это относится к тому комплексу вопросов, который связан с возникновением, ходом и итогами второй мировой войны.
Наряду с позитивной разработкой этих вопросов историки ГДР и СССР подвергли научной критике реакционные концепции западногерманских и других историков, сводящиеся к реабилитации германского империализма и милитаризма и служащие идеологической подготовке повой войны. Ощутимые плоды принесла совместная разработка вопросов истории Октябрьской революции в России и Ноябрьской революции в Германии. В исследовании истории революционных связей между рабочим движе- нием России и Германии сделан значительный шаг вперед.
Ученые СССР и ГДР рассматривают свое сотрудничество как боевое содружество между братьями по классу. Основой этого творческого сотрудничества является общность нашей марксистско-ленинской идеологии, общие интересы в защите революционных завоеваний от посягательств со стороны империалистического лагеря, в борьбе за мир, демократию и социализм.
ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА И СОВРЕМЕННОСТЬ
Приближается знаменательный юбилей в жизни человечества — полувековая годовщина первой в мире победоносной социалистической революции. 50-летие Октября побуждает каждого советского человека оглянуться на прошлое и подвестп некоторые итоги. У историка такая потребность, пожалуй, особенно велика. Тем более, что к этому его побуждают и Тезисы Центрального Комитета КПСС к 50-летию Октябрьской революции, а также недавнее постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве».
Как указывается в постановлении, современный этап коммунистического строительства в СССР, переход от капитализма к социализму, осуществляемый в нашу эпоху, мощное национально- освободительное движение народов, научно-техническая революция, острая идеологическая борьба и другие процессы мирового развития требуют постоянного всестороннего анализа и теоретического обобщения с позиций марксизма-ленинизма. В решенип этих задач важную роль вместе с другими общественными науками призвана играть наша историческая наука.
1
Значение истории, исторической науки определяется прежде всего огромной познавательной ценностью принципа историзма, исторического подхода к познанию явлений жизни. История человеческого общества — только один, хотя и очень важный, из видов применения этого принципа.
Каждый объект познания в природе и обществе можно рассматривать с точки зрения его состояния в момент исследования, устанавливать его место в системе сходных объектов, отыскивать действующие в этом объекте или воздействующие на него извне естественные или общественные законы и закономерности. Но любой объект может и должен исследоваться также и в процессе его изменений во времени, его генезиса и развития, иначе говоря — исторически. Можно изучать геологию, современное состояние нашей планеты, но имеется и историческая геология, изучающая историю образования и развития Земли. Можно изучать современную экономику капиталистической системы, но по лезно и даже необходимо посмотреть, как она сложилась. Когда К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что «мы знаем только одну единственную науку, науку истории», то они, видимо, имели в виду эту универсальность принципа историзма в рассмотрении явлений природы и общества.
И если исторический подход и исторические науки сильнее и раньше развивались в общественной сфере, то это прежде всего потому, что структурные изменения в общественной жизни, как правило, происходят быстрее, чем в природе. Земля с геологической точки зрения за последнюю тысячу лет изменилась несравненно меньше, нежели человеческое общество. Свойства горных пород можно изучать, в гораздо большей мере отвлекаясь от истории их происхождения, нежели, скажем, цикличность в развитии современного капиталистического хозяйства; она совершенно не может быть познана без учета тех изменений, которые это явление претерпело в ходе своего исторического развития. Любое общественное явление, существующее сегодня, уходит своим происхождением в прошлое и не может быть полностью понятно без рассмотрения его развития, то есть его истории.
Вследствие этого теоретические построения философии, экономической науки, права, эстетики, педагогики и других общественных наук должны основываться на изучении истории, на конкретных фактах, собранных, проверенных и проанализированных историей. В. И. Ленин по этому поводу говорил, что «самое надежное в вопросе общественной науки... не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» 1. Без исторического подхода не может быть полного и научного понимания общественных явлений.
Таково познавательное значение истории, не говоря уже о самом простом, не требующем пояснения и вместе с тем весьма важном — об интересе, который представляет самое знание фактов человеческого прошлого. Надо, чтобы не было верхоглядства, чтобы знали факты, писал В. И. Ленин Покровскому, требуя от него дополнения его книги.
Практическое значение истории для современности состоит также в том, что история является хранительницей накопленного человечеством опыта. Ни один крупный вопрос в любой сфере современной жизни не может быть рационально решен без учета, без изучения имеющегося опыта. Метод открытия Америк,— уже давно открытых,— самый непродуктивный из всех возможных. Забвение истории, концентрированного опыта прошлого, в ней воплощенного, игнорирование исторической обусловленности явлений современной жизни вместе с другими причинами порожда-
Ют субъективизм и волюнтаризм в решении практических вопросов современности.
Постановление ЦК КПСС о мерах по дальнейшему развитию общественных наук справедливо отмечает, что и в теоретической, и в практической деятельности КПСС неуклонно соблюдает ленинский принцип сочетания преемственности революционного опыта прошлого с творческой постановкой и решением новых проблем. Но революционный опыт прошлого — это и есть история, точнее — одна из важнейших составных частей исторических знаний. В. И. Ленин указывал, что теория, которая должна дать ответ на запросы пролетариата, это «теория, основанная на детальном и подробном изучении русской истории и действительности...» [6] Не вдумываясь в историю нашей партии, нельзя понять ее тактики и ее современного положения. Иначе говоря, без истории нельзя понять современной политической обстановки. Эта мысль подчеркнута и в следующих словах Тезисов ЦК КПСС к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции: «С вершины пятидесятилетия Октябрьской революции партия, советский народ осмысливают пройденный путь, чтобы еще лучше решать новые задачи».
Пренебрежение к истории было осуждено В. И. Лениным, который писал: «Не может быть сознательным рабочим тот, кто относится, как Иван Непомнящий, к истории своего движения» [7].
Общественные науки составляют научную основу руководства развитием общества, говорится в Программе КПСС. Из всёго сказанного вытекает, что в числе этих наук роль истории весьма значительна: она предоставляет практике проверенный опыт прошлого, создает конкретную фактическую базу для других общественных наук.
Не менее велико и политико-воспитательное значение истории. Именно она исследует процесс объективно обусловленной, закономерной и неизбежной смены общественных формаций на всем его протяжении и тем самым наиболее убедительным образом доказывает неизбежность смены капитализма социализмом и торжества коммунизма во всем мире. История на фактах доказывает правильность марксистско-ленинской теории и основанного на ней научного прогноза. История призвана вместе с тем воспитывать народ и особенно молодежь на революционных, патриотических и трудовых традициях, на подвигах прошлых поколений.
С обострением международной обстановки и идеологической борьбы усиливаются попытки буржуазных идеологов фальсифицировать историю СССР в целях подрыва его авторитета, представляющего грозную опасность для капиталистического мира. Особенно большие усилия прилагают буржуазные историки для очернения событий и свершений советской эпохи. Разоблачение фаль сификаторов, правильное, глубокое освещение. исторического развития страны в дооктябрьский период и в период революционных преобразований после победы Октября — научный долг советских историков.
2
Наша партия высоко ценит достижения общественных наук, их вклад в социалистическое и коммунистическое строительство. Партией выращены высококвалифицированные кадры работников общественных наук, в том числе и историков. В постановлении ЦК КПСС отмечается, что в СССР подготовлен ряд глубоких исследований в области отечественной и всемирной истории.
Советская историческая наука прошла большой путь. Буржуазная историография в дореволюционной России изучала прошлое преимущественно как историю политики государства, иначе говоря, под углом зрения деятельности царского самодержавия. После Октябрьской революции историки-марксисты провели огромную работу по изучению истории классовой борьбы, массовых народных движений, революционных организаций в России. Очень большая исследовательская деятельность была развернута в области истории Коммунистической партии. Можно сказать, что историки-марксисты переписали историю заново с точки зрения трудящихся классов.
Долгое время внимание советских историков не простиралось далее периода гражданской войны. Но за последние 8—10 лет появилось значительное число монографий, посвященных периоду строительства социализма и коммунизма в СССР. Была создана историография народов СССР, в том числе таких, история которых раньше никогда не изучалась и не писалась.
От простого описания фактов прошлого, которое преобладало в буржуазной историографии нашей страны, в лучшем случае, от установления непосредственных причинных связей между фактами, марксистско-ленинская методология помогла перейти к установлению объективных общественных закономерностей и, следовательно, к несравненно более глубокому объяснению исторических явлений.
В 30-х годах была проведена важная работа по подготовке учебников по истории для вузов и для средней школы. Создание учебников во многом способствовало не только популяризации исторических знаний среди молодежи. Оно помогло синтезированию большой исследовательской работы прошлых лет и формулированию цельной марксистско-ленинской концепции исторического процесса, протекавшего на всей территории нашей страны, от патриархально-родового строя и до современности. Само собой разумеется, что подготовка учебников не снимала задачи по созданию научных трудов, которые давали бы обобщение результатов тысяч монографических исследований, проделанных советски ми историками в течение нескольких десятилетий. Если не считать учебников, то такой синтез пе осуществлялся со времени появления «Русской истории в самом сжатом очерке» М. Н. Покровского. Попытки, предпринимавшиеся в этой области в послевоенные годы, не были доведены до конца. В текущем десятилетии была проведена рабюта по подготовке больших обобщающих трудов — «История СССР с древнейших времен до наших дней» и «История КПСС» — первая в 12 томах, вторая в 6 томах. Надо надеяться, что эти фундаментальные труды будут завершены в ближайшее время.
Что касается истории зарубежных стран, то в дореволюционной России велась работа по истории античности, средневековья, особенно в области востоковедения, но история нового времени серьезно изучалась только в отношении двух западных стран — Франции и Англии. В советское время произошло большое расширение географического диапазона исторических исследований, которые сейчас охватывают историю новейших эпох всех континентов нашей планеты, правда, пока еще с весьма различной степенью глубины. Больше всего сделано советскими историками в области истории революций, массовых народных движений и в особенности — истории борьбы рабочего класса. Была предпринята работа по обобщению наших знаний в 10-томной «Всемирной истории», доведенной до 1945 г.
Подготовка больших многотомных обобщающих трудов, которая доминировала в деятельности историков в последние годы, подвела некоторые итоги большой исследовательской работы и вместе с тем вскрыла наличие значительного числа «белых пятен» в научной разработке истории нашей страны и всего человечества. Сейчас требуется дальнейшее развитие конкретно-исторических исследований, а в необходимых случаях комплексных работ с участием историков, экономистов, философов, юристов с тем, чтобы внимание исследователей было сосредоточено на изучении наиболее важных проблем, оставшихся малоизученными, а пе на бесконечной детализации знаний по вопросам, уже достаточно исследованным.
3
Раскрывая перспективы развития общественных наук, постановление ЦК КПСС указывает, что усилия ученых должны быть подчинены прежде всего решению задач, поставленных Программой КПСС и XXIII съездом партии. Каковы эти задачи в области истории? Определяя их, Программа КПСС подчеркивает, что «исследование проблем всемирной истории и современного мирового развития должно раскрывать закономерный процесс движения человечества к коммунизму...» 4. Таким образом, исследова тельская работа советских историков должна охватывать всю историю человечества.
В постановлении ЦК выделены конкретные проблемы истории КПСС и других исторических наук, на которых необходимо в первую очередь сосредоточить внимание ученых. В области истории партии — это обобщение опыта КПСС, исследование закономерностей развития партии и возрастания ее руководящей роли в коммунистическом строительстве, деятельности партии по разработке революционной теории, стратегии и тактики рабочего класса, изучение теории и практики партийного строительства, освещение борьбы КПСС за идейное и организационное единство своих рядов, против антиленинских групп и течений, за единство международного коммунистического движения.
В других отраслях исторической науки от историков требуется прежде всего раскрытие решающей роли народных масс в истории, борьбы трудящихся против социального и национального гнета, великой освободительной миссии рабочего класса. Это предполагает изучение весьма широкого круга вопросов из истории революций и массовых революционных движений, классовой и национально-освободительной борьбы. Первостепенными задачами нашей исторической науки являются показ героизма советского народа в защите завоеваний Великого Октября, в борьбе за социалистическую индустриализацию страны, коллективизацию сельского хозяйства и культурную революцию, в разгроме фашизма в годы Великой Отечественной войны; обобщение опыта укрепления союза рабочего класса и крестьянства, дружбы народов, создания и развития многонационального Советского государства; изучение внешней политики СССР и международных отношений, истории международного рабочего и коммунистического движения.
Выше говорилось о значении истории, как хранительницы прошлого опыта. Этот опыт драгоценен как для нашей собственной практики, так и для других народов, вставших на путь социализма пли ведущих освободительную борьбу, для трудящихся классов капиталистических стран. Чтобы этот опыт принес пользу делу коммунизма, он должен излагаться с партийных позиций.
Главное требование, которое историки-марксисты обязаны предъявить к своей работе,— это ее строгая партийность, чистота марксистско-ленинской методологии. Без коммунистической партийности не может быть подлинно научного исследования в области общественных проблем.
Марксистско-ленинская партийность предполагает всестороннее и полпое выяснение исторической истины. «Не обязательно ли для марксиста,— писал Ленин,— свести все дело к выяснению того, что есть и почему есть именно так, а не иначе?» 5 В. И. Ленин давал на этот вопрос положительный ответ. Он считал, что в науке требуется неумолимо объективный анализ действительности и действительного развития. Но, установив то, «что есть», марксист обязательно должен установить классовую природу этого явления. Из вскрытия же классовой природы будет, естественно, вытекать классовая, т. е. политическая, партийная оценка.
Огромное значение для развития общественных наук, в том числе исторической науки, имеют Тезисы ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции». В этом документе воплощена квинтэссенция научной разработки истории советской эпохи, дана в концентрированном изложении марксистско-ленинская концепция исторического развития Советской страны за полвека со времени Октябрьской революции. Тезисы дают партийное понимание основных моментов исторического развития советского общества.
Необходимым условием дальнейшего прогресса советской исторической науки, как и других общественных наук, является, говоря словами постановления ЦК КПСС, принципиальность и твердость наших ученых в борьбе против империалистической идеологии, буржуазных и реформистских фальсификаторов марксизма- ленинизма. От историков требуется разоблачение антисоветчиков п антикоммунистов, подвизающихся в области «изучения» проблем истории СССР и КПСС, мирового коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения. Как и всем работникам общественных наук, историкам принадлежит ответственная роль в борьбе против ревизионизма и национализма, против великодержавной антисоветской идеологии маоцзэдунизма.
Реализация важных мероприятий, намеченных постановлением ЦК КПСС, несомненно поднимет в числе других общественных наук также и роль исторической науки, создаст новые возможности для расширения исторических исследований.
Советские историки внесли свой вклад в подготовку к пятидесятилетию Великой Октябрьской социалистической революции. В будущем году исполняется 150 лет со дня рождения Карла Маркса, а в 1970 г.— 100-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина. В 1971 г. будет отмечен вековой юбилей Парижской коммуны — первого'опыта пролетарской революции и установления диктатуры пролетариата. Эти великие даты налагают на историков большие и ответственные обязательства.
Советская историческая наука располагает необходимыми силами для создания новых, все более глубоких исследований, для успешного выполнения своего долга перед партией и народом. «Правда», 25 сентября 1967 г.
СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ И ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
В западной историографии широко распространено мнение, будто бы Октябрьская революция была явлением случайным, возникшим благодаря энергии группы революционеров, неспособности и растерянности правительства.
Полемика против подобного взгляда равносильна полемике против представления о случайности и бессмысленности всей истории человечества. Ведь в случае с Октябрьской революцией дело идет о событии, которое внесло коренной переворот в жизнь страны, занимающей 7б часть всей суши земного шара, о событии, влияние которого вышло далеко за пределы огромной страны, где оно произошло, которое — это трудно оспаривать — потрясло мир и влияние которого продолжает ощущаться и в наше время.
Точка зрения о случайности столь грандиозного события опровергается простым изложением наиболее глубоких причин, его вызвавших.
Главным фактором, который породил русскую революцию, явился рабочий класс и развитие рабочего движения. Оно начало развиваться в России несколькими десятилетиями позже, чем в передовых странах Западной Европы, но оно быстро усвоило весь предшествовавший опыт международного рабочего и социал- демократического движения XIX в., и в конце прошлого столетия сила рабочего движения в России стала нарастать с огромной быстротой. Мощь русского рабочего класса и охвативший его революционный подъем проявили себя уже в революции 1905 г. Россия стала центром международного рабочего движения.
Положение в России обострялось тем, что рабочее движение дополнялось в ней массовой борьбой крестьян за землю, происходившей уже давно. Но с развитием в России рабочего движения оба этих революционных потока более или менее слились и ударили по старым господствующим классам и старому общественному строю с объединенной, огромной силой. Когда первая мировая война ослабила неподготовленное к ней народное хозяйство России, старый строй не выдержал. В марте 1917 г. пало царское самодержавие, а в ноябре за ним последовало Временное правительство, состоявшее из представителей буржуазии и правых социалистов, а вместе с ним — капиталистический строй в России.
Имелись еще дополнительные факторы, которые делали буржуазные порядки в России гораздо менее устойчивыми, чем в Западной Европе.
В то время, как в Западной Европе в социалистических партиях в конце XIX и особенно в начале XX в. к власти пришли оппортунистические элементы, в русском рабочем движении создалась партия нового типа — партия большевиков, возглавлявшаяся В. И. Лениным и стоявшая па последовательных революционных позициях.
В странах Западной Европы революционные социал-демократы либо остались в качестве левых группировок внутри социал- демократических партий, руководимых реформистами, либо же, если и создали самостоятельные организации, то оставались сравнительно мало влиятельными. В России же большевики приобрели большое влияние в рабочем движении еще задолго до революционных событий 1917 г.
Значительная часть крестьян и рабочих оказалась к 1917 г. одетой в царскую военную форму и снабженной оружием. В общих условиях революционного подъема, описанного выше, и особой тяжести войны для России при ее сравнительно слабом экономическом развитии, разрухе транспорта, недостатке продовольствия в городах и на фронте, все возраставшей усталости ст войны и отвращении к ней, это обстоятельство сыграло очень большую роль: ко времени Октябрьской революции значительная часть солдатской массы поддерживала большевиков.
Российская империя была многонациональным государством, и нерусские народы империи, в большей или мепыней степени охваченные национально-освободительной борьбой, тоже содействовали ослаблению старого режима.
Все сказанное свидетельствует о длительном парастании массового недовольства и революционной борьбы в России и опровергает произвольный тезис о случайности Октябрьской революции или о кучке революционеров-заговорщиков как демиургов истории.
. Объединив классовую борьбу русского пролетариата, борьбу крестьянских масс за землю против помещиков, национальные стремления нерусских народов страны и располагая таким последовательно революционным, энергичным и хорошо организованным руководителем., как большевистская партия, принявшая затем название коммунистической, русская революция носила глубоко народный и массовый характер. В октябрьские дни, к момепту штурма Зимнего дворца, заседавшее в нем Временное правительство было фактически изолировано в столице, да п на большей части территории России. Уже потом русским контрреволюционерам пришлось собирать разбросанпые и в целом не особепно большие силы контрреволюции, главным образом на периферии, например, в казачьих районах, да и эти силы Колчаку, Деникину, Юдепичу и Врангелю — лидерам контрреволюции — вряд ли удалось бы собрать и организовать без помощи извне, исходий- шей от держав Антанты.
Наряду с версией о случайности русской революции, в западной исторической литературе можно найти также представление об Октябрьской революции как о явлении если не случайном, то, во всяком случае, чисто русском, не имеющем международного значения. Утверждают, будто Октябрьская революция — это совсем не та пролетарская социалистическая революция, которую предвидел Маркс. Это утверждение пытаются аргументировать преимущественно ссылкой на отсталость России.
Верно, что по сравнению с экономически наиболее развитыми странами Западной Европы и Северной Америки царская Россия начала нашего века была страной отсталой. Однако если отвлечься от европоцентристского подхода и посмотреть на место России в ряду других стран в мировом масштабе, то Россия начала XX в. окажется принадлежащей к числу передовых государств. В России уже развился капитализм, создалась крупная промышленность с высшими формами концентрации производства и капиталов. И это в то время, когда большая часть тогдашнего мира — вся Азия, за единственным исключением — Японии, вся Африка и Латинская Америка — еще находилась в условиях феодального и даже патриархального строя, в значительной части в состоянии колониальной зависимости.
Октябрьская революция произошла в России не потому, что она была страной отсталой по сравнению с США, Германией, Англией, Бельгией или Голландией, а потому, что она уже принадлежала к числу капиталистических стран и вследствие этого в ней развилось рабочее движение.
Таковы причины того, что в России произошла социалистическая революция.
Может явиться вопрос, почему случилось так, что из всех капиталистических стран именно в России раньше всего победила социалистическая революция. Ответ на этот вопрос следует искать в том обстоятельстве, что именно Россия стала центром мирового революционного движения. Это случилось вследствие очень тяжелого положения, в котором находился русский рабочий класс, что усилило классовую борьбу в его среде и его революционность. Большое значение имело создание революционной партии нового типа, совпадение рабочего движения с массовым движением крестьян против помещиков, чего не было в странах Западной Европы, и с нациопально-освободительным движением, которое на Западе было только в Австро-Венгрии (и привело к ее развалу) и в Ирландии (где ее влияние было парализовано предоставлением независимости).
Необходимо, конечно, учитывать революционность русской интеллигенции, которая приблизительно с середины прошлого века, если не раньше, оказалась в революционной оппозиции царскому правительству.
Таким образом, Октябрьская революция в России была социалистической революцией, как это и подтвердило последующее развитие страны. Она была массовой народной революцией, но классом-гегемоном был в ней пролетариат высокоиндустриальных районов России и прежде всего Петрограда и Москвы, которые уже в начале XX в. были индустриальными центрами европейского стиля и масштаба.
Октябрьская революция, при несомненном наличии ряда чисто национальных русских черт, была революцией рабочего класса в капиталистической стране. Поэтому все, что произошло в России в 1917 г., порождено капиталистическими условиями и имеет далеко не только русский характер и значение, но обладает универсальностью, относящейся ко всем странам, где существуют рабочий класс и капитал и развивается рабочее движение.
«Шехше ВоМегдатзе Соигап!», 4 КоуешЬег 1967.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ И ПРОБЛЕМА ЕВРОПЕЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Огромную важность проблемы европейской безопасности нет необходимости доказывать. Очевидным представляется и тот факт, что в настоящее время безопасность нашего континента нельзя считать обеспеченной.
В самом деле, можно ли считать, что безопасность европейских государств в настоящее время обеспечена?
Наиболее многочисленная группа государств Европы входит в состав Североатлантического блока, который был создан в 1949 г. под предлогом защиты, от некоей «угрозы с Востока». Была образована военная организация этого блока, что сразу же подчеркнуло его военную природу. Отклонение же предложения СССР о присоединении к Североатлантическому договору в 1954 г. разоблачило замкнутый характер этого военного блока. С самого начала было совершенно ясно, что Североатлантический союз направлен против Советского Союза и его друзей — других социалистических стран, хотя правящие круги стран НАТО утверждали, будто они пекутся о собственной безопасности. В официальных заявлениях Североатлантического блока социалистическим странам приписывались агрессивные намерения. Фактически же именно Североатлантический союз проводил в высшей степени враждебную и агрессивную политику против всех социалистических государств.
Подписание Варшавского договора и создание его военной организации явилось прямым следствием образования и развития НАТО, в особенности же включения в нее Западной Германии.
ФРГ — единственное государство, которое не только официально заявляет о непризнании им ряда границ, сложившихся в Европе в итоге второй мировой войны, но и стремится к их ревизии. Естественно, что вступление в НАТО государства, проводящего подобную политику, значительно усилило беспокойство за свою безопасность и территориальную целостность у тех европейских государств, которым противопоставила себя НАТО. Социалистические государства сочли необходимым принять контрмеры в целях укрепления обороны и обеспечения своей безопасности.
В отличие от Североатлантического договора Варшавский договор открыт для присоединения других государств. Кроме того, в статье 11-й Варшавского договора оговорено, что в случае соз дания в Европе системы коллективной безопасности договор утратит силу. В договоре имеется также положение, согласно которому меры, принятые па основе содержащихся в нем обязательств, будут прекращены, как только Совет Безопасности сделает необходимые шаги для восстановления и поддержания международного мира и безопасности (статья 4).
Таким образом, именно создание Североатлантического блока служило причиной образования в Европе двух военных группировок, противостоящих друг другу. Оно дало толчок к образованию такой международной констелляции, когда большая часть европейских государств входпт в состав либо той, либо другой военной группировки.
Естественно, что появление системы военных блоков неизбежно влечет за собой гонку вооружений. На увеличение или усовершенствование вооруженных сил любым участником одпой военной группировки другая военная группировка и каждый ее члеп отвечают встречными мероприятиями такого же рода, стремясь не только не отстать в развитии своих вооруженных сил, а, напротив, обогнать своего потенциального противника.
Такая ситуация, когда система военных блоков порождает гонку вооружений, не нова. Она не раз возникала в истории. Достаточно будет напомнить, что в конце прошлого века в Европе сложились две противостоящие друг другу военные группировки— Тройственный союз во главе с Германией и двойственный франко-русский союз, который в пачале XX в. превратился в тройственную Антанту — после присоединения к нему Англии.
Но именно этот исторический опыт самым наглядным образом показывает, что наличие военных блоков не предотвращает мировой войны. Нетрудно доказать, что именно существование системы военных блоков значительно содействовало возникновению войны в 1914 г.
Плачевный опыт 1914 г. толкал на поиски новых форм обеспечения национальной безопасности. Не удивительно, что эти поиски интенсивнее всего велись в той стране, где в 1917 г. произошла величайшая в мировой истории революция и вместе с ее победой родились совершенно новые принципы внешней политики. Основатель Советского государства В. И. Ленин провозгласил принципы борьбы против империализма и империалистической агрессии, за мир между народами. Советская Россия уже в 1922 г. выдвинула на Генуэзской конференции предложения о разоружении и призвала немедленно заняться практическим решением этой задачи. Однако эта идея была тотчас же решительно отвергнута великими державами, занимавшими в те годы господствующее положение в мире.
Позже, в 1927 г., когда работала подготовительная комиссия по созыву конференции по разоружению, Советское правительство внесло первое в истории предложение о всеобщем и полном разо ружении. Оно также было отклопено представителями капиталистического мира.
Следовательно, уже в период между двумя мировыми войнами СССР пытался противопоставить гонке вооружений идею разоружения. Но, к сожалению, не только полного, по даже частичного разоружения достигнуто не было.
В тот же период — между концом первой мировой войны и началом второй — идее военных блоков СССР противопоставил идею коллективной безопасности. Смысл советских предложений состоял в следующем: связать государства Европы договорным обязательством оказывать военную помощь каждому участнику этого пакта в случае, если он подвергнется агрессии. Военные блоки действуют по схеме: одна группировка государств против другой группировки государств. Система же коллективной безопасности предусматривает совсем иную схему действий: все государства — участники данной системы против агрессора.
В те годы, когда нацистская дипломатия сколачивала блок трех агрессоров (нацистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии), советская, а одно время также и французская дипломатия пытались создать в Европе систему коллективной безопасности в целях совместного отпора любому нападению. Однако проект так называемого Восточного пакта потерпел неудачу. События пошли по другому руслу и привели к Мюнхенской конференции и ко второй мировой войне.
Образовавшаяся в ходе второй мировой войны обширная антифашистская коалиция, ядро которой составляло сотрудничество между Советским Союзом, США, Великобританией, а затем и Францией, в сущности могла бы послужить основой коллективного обеспечения безопасности после войны. Имелось в виду, что механизм Совета Безопасности, как основпого органа Орга- низацпи Объединенных Наций по поддержанию мира, в случае сохранения теспого сотрудничества великих держав, ставших его постоянными членами, мог бы быть использован в качестве эффективного орудия коллективного поддержания мира и безопасности во всем мире. Случилось иначе.
В Потсдамском соглашении союзники солидарно подтвердили тот факт, что главным условием безопасности Европы является педопущение возрождения германского милитаризма и нацизма, обеспечение того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям и всеобщему миру. Союзники обязались общими усилиями добиваться демилитаризации Германии. Прошло несколько лет, и западные державы принялись вооружать западногерманское государство!
В результате империалистической политики США, поддержку которым в ту пору почти безоговорочно оказывала большая часть капиталистических государств, началась «холодная война». Только твердость и миролюбие политики Советского Союза в сочетании с мощыо его Вооруженных Сил, овеянных славой побед над фа шизмом, помешали «холодной» войне превратиться в «горячую».
Советское правительство ле раз пыталось провести в жизнь новые идеи, которые позволили бы Европе, да и всему миру, вырваться из рамок этой неразрывно связанной пары — военных блоков и гонки вооружений. Оно последовательно добивалось и продолжает добиваться разоружения — полного и всеобщего, а если империалистические державы на это пе согласны,— хотя бы частичного.
Борьба СССР за разоружение теспо связана с его борьбой за новые пути укрепления безопасности. Советский Союз неоднократно вносил предложения, которые были направлены на достижение этой цели. Ограничимся напоминанием только об одном послевоенном проекте: в пачале 1954 г. на Берлинском совещании министров иностранных дел четырех великих держав советская сторона внесла на рассмотрение проект договора о системе коллективной безопасности в Европе. Западные державы отвергли это предложение.
Тем не менее Советское правительство сохранило верность идее коллективной безопасности. Позднее оно не раз возвращалось к ней, так же как и другие социалистические государства Европы, выдвинувшие целый ряд предложений, главная цель которых заключалась в реализации полных или частичных мероприятий по обеспечению безопасности в Европе в целом или в отдельных ее районах. Но все эти предложения не встретили со чувствия западных держав.
Обострение международного положения, наступившее в последние годы в связи с войной во Вьетнаме, а затем и на Ближнем Востоке, конечно, сказывается па обстановке в Европе. Ее осложняет также усиление неонацистских тенденций в ФРГ. Все эти факты делают необходимыми усплия, направленные на укрепление европейского мира.
5 июля 1966 г. совещание Политического консультативного комитета государств—участников Варшавского договора едино душно приняло Декларацию об укреплении мира и безопасно- сти в Европе. В ней содержится большое число предложений, которые в случае их проведения в жизнь могли бы на деле обеспечить прочную безопасность народам Европы. Прежде всего в Декларации содержится призыв к элементарному, но часто отсутствующему, а между тем абсолютно необходимому условию укрепления мира — развитию добрососедских отношений между всеми государствами Европы на основе принципов мирного сосуществования государств с различным социальным строем при отказе от всякого рода дискриминации и давления и при установлении нормальных отношений между всеми европейскими государствами, включая установление нормальных отношений с обо- ими германскими государствами.
Государства, подписавшие Бухарестскую декларацию, полагают. что существование воеппых блоков, навязанное империа листическими силами, представляет собой препятствие на пути к сотрудничеству между государствами. Действительной гарантией безопасности должно являться не существование военных группировок, а установление в Европе эффективной системы безопасности, основанной на объединенных усилиях всех европейских наций.
Радикальным путем к ослаблению военной напряженности в Европе и достижению полной безопасности был бы одновременный роспуск существующих военных блоков. В случае прекращения существования Североатлантического союза Варшавский договор утратил бы свою силу и их место должна занять система коллективной безопасности. Об этом в Бухарестской декларации было сделано торжественное заявление.
Но авторы Декларации учитывали возможность того, что участники Североатлантического договора в настоящее время не согласятся на одновременный роспуск обеих группировок. На этот случай в Декларации предлагается промежуточное решение. В качестве первого шага к ликвидации системы военных блоков в ней выдвигается предложение достичь договоренности о ликвидации хотя бы военных организаций обоих договоров.
В Декларации был предложен также ряд частичных мер, которые могли бы содействовать военной разрядке на Европейском континенте: ликвидация иностранных военных баз, вывод всех иностранных войск с чужих территорий в пределы своих национальных границ, создание безъядерных зон и некоторые другие меры.
Однако представляется очевидным, что никакие мероприятия не обеспечат безопасность Европы, если не будет абсолютно исключен допуск ФРГ к ядерному оружию в какой бы то ни было форме. Вот почему в Декларации было записано, что от ядерного оружия должны будут отказаться оба германских государства (но ГДР уже давно готова это сделать).
Безопасность в Европе не может считаться обеспеченной, пока оспариваются какие-либо из существующих границ, включая границу Польши по Одеру и Нейсе и границу между двумя германскими государствами. В Бухарестской декларации указывается на необходимость продолжить поиски решения проблемы германского мирного урегулирования. Но оно возможно только на основе признания того, что реально существует, то есть на основе признания существующих границ и двух равноправных германских государств.
Участники Бухарестского совещания заявили о своей готовности искать вместе с другими европейскими государствами взаимоприемлемые пути к укреплению мира в Европе. Они особо подчеркнули то большое положительное значение, которое имел бы созыв общеевропейского совещания для обсуждения вопросов безопасности в Европе и налаживания общеевропейского сотрудничества.
В апреле прошлого года в Чехословакии, в Карловых Варах, состоялась Конферепция европейских коммунистических и рабочих партий по вопросам безопасности в Европе. Заявление под названием «За мир н безопасность в Европе», принятое конференцией, содержит программу деятельности в интересах создания в Европе системы коллективной безопасности, основанной на припципах сосуществования государств с различным общественным строем. Для этого прежде всего требуется, чтобы все государства признали реальную действительность, сложившуюся в Европе после второй мировой войны, признали нерушимость существующих границ, существование двух суверенных и равноправных германских государств, признали мюнхепский договор недействительным с самого момепта его заключения. В Заявлении было повторено, что для утверждения европейской безопасности требуется исключение возможности доступа ФРГ к ядер- ному оружию в какой бы то ни было форме, в том числе «европейской», «многосторонней» пли «атлантической».
Реализация предложений, содержащихся в Карлововарской декларации, содействовала бы укреплению безопасности в Европе.
Угроза европейской безопасности в настоящее время проистекает из нескольких источников. Одни из нпх находятся в самой Европе. Другие — вне ее. Остановимся сначала на тех факторах, источник которых лежит на самом Европейском континенте.
Как уже сказано выше, это прежде всего наличие в Европе государства, стремящегося к ревизии существующих границ. Не может быть подлинного мира и безопасности в Европе, когда западная граница Польши не признается и оспаривается такой державой, как ФРГ. Тревогу польского населения за неприкосновенность границ своей страны разделяют и народы Советского Союза, равно как народы других стран, связанных с Польшей союзными отношениями.
Безопасность Европы не может считаться обеспеченной, пока правительство ФРГ не желает признавать другого германского государства и его границ. Советский Союз — и не только Советский Союз, но и большое число других социалистических стран — обязался защищать неприкосновенность границ ГДР. Покушение на них приведет, конечно, к самым серьезным последствиям.
Как известно, правительство ФРГ широко рекламирует идею обмена с Советским Союзом и рядом других социалистических стран заявлениями о взаимном отказе от применения силы. Об этом неоднократно заявляли Кизингер и Брандт. Сама по себе такая идея могла бы оказаться плодотворной, если бы имелась уверенность в том, что за этим не скрывается подкоп под интересы европейской безопасности, под интересы какого-либо европейского государства. Между тем такой уверенности нет, о чем свидетельствуют некоторые высказывания боннских политиков. Выступая на пресс-конференции 3 ноября 1967 г., канцлер Кизингер прямо заявил, что «не видит возможностей для успеш ных переговоров» по вопросу о неприменении силы, если ГДР станет равноправным участником такого обмена заявлениями. Поскольку инициатива Бонна направлена на подрыв международных позиций Германской Демократической Республики, на создание политических предпосылок для ее поглощения, то ясно, что такое предложение нельзя принимать всерьез и тем более нельзя считать вкладом в укрепление европейской безопасности.
В явном противоречии с заверениями Бонна в «миролюбии» находится и проводимая им с возрастающей активностью политика постоянного вмешательства в дела самостоятельной политической единицы — Западного Берлина. Наряду с реализацией мероприятий, направленных против нормализации отношений этого города с ГДР, правящие круги ФРГ предпринимают все новые противозаконные действия по фактическому и даже юридическому включению Западного Берлина в состав Федеративной республики. Участившиеся вояжи и выступления в этом городе ведущих политических деятелей ФРГ, незаконно проводимые здесь «рабочие недели» боннского бундестага, заседания его комиссий и парламентских фракций партий, активизация усилий по вовлечению Западного Берлина в сферу действия западногерманского законодательства (распространение на него федерального «закона о партиях», требования «полноправного» включения Западного Берлина в избирательную систему ФРГ) — все эти и другие подобные подрывные, противоправные мероприятия Бонна противоречат особому статусу Западного Берлина, идут вразрез с Потсдамскими и другими межсоюзническими соглашениями и создают серьезную опасность для мира и спокойствия в Европе.
Допуск ФРГ к ядерному оружию создал бы непосредственную угрозу миру и безопасности СССР, как, впрочем, и всей Европы. Притязания правящих кругов ФРГ на получение права распоряжаться ядерным оружием, враждебная политика по отношению к ГДР, непризнание ряда существующих ныне границ — все это лихорадит Европу. Известно, что за претензиями боннских правителей на право представлять всю Германию кроется стремление ликвидировать ГДР. Если бы ФРГ удалось этого добиться, она получила бы то, чего ей сейчас больше всего не хватает для развязывания агрессии — пространство, территорию. Обретя их, Бонн уже полным голосом заговорит старым языком германских милитаристов. Разговорам о «новой восточной политике» несомненно придет конец.
Нельзя не видеть того факта, что сотни миллионов людей усматривают в политике ФРГ угрозу для мира и безопасности Европы, да и для своей личной безопасности, безопасности своих детей и близких. И эти массы людей находят убедительные подтверждения своих опасений в истории, в опыте сравнительно недавнего прошлого, в воспоминаниях об ужасах второй мировой войны, о зверствах германских оккупантов, об их насилиях,
о концентрационных лагерях и т. д.
Безопасности в Европе не будет до тех пор, пока не будут признаны все существующие границы, пока Западной Германии не будет наглухо закрыт всякий доступ к ядерному оружию, пока ГДР не будет признана как равноправное государство, пока не будут нормализованы отношения между двумя германскими государствами, пока ФРГ не прекратит абсурдные посягательства на самостоятельную политическую единицу — Западный Берлин, пока не будет недвусмысленно объявлено о недействительности мюнхенского соглашения и незаконности самого акта его заключения, пока не будет положен конец активности неонацистов и реваншистской пропаганде. Пока все это не будет сделано в абсолютно ясной и убедительной форме, разговоры о какой-то «новой политике» «большой коалиции» в ФРГ останутся фальшивой пропагандистской болтовней, рассчитанной на обман легковерных людей, и маневром, нацеленным на внесение раскола в ряды социалистических стран в целях изоляции ГДР. Эти маневры обречены на провал.
Приближается 1969 год — дата, когда истекает срок действия Североатлантического союза. Это обстоятельство делает особенно настоятельной необходимость решения важнейшей задачи — создания Европы без военных блоков. Государства — участники Варшавского договора официально заявили, что они готовы к этому, конечно, при условии роспуска Североатлантического блока.
Некоторые участники Североатлантического союза явным образом не желают этого. А между тем Североатлантический блок, если как следует разобраться, теряет свою действенность даже с точки зрения приверженца системы военных блоков.
Как отмечал в своем докладе Л. И. Брежнев, «борьба Советской страны за мир и дружбу между народами вдребезги разбила лживую легенду об «агрессивности Москвы», о «коммунистической угрозе» — легенду, с помощью которой международная реакция во главе с империалистами США, обманывая народы, сколачивала свои агрессивные военные блоки — НАТО, СЕАТО и им подобные» *.
Ряд других факторов также расшатывает НАТО. Во-первых, возрастает сомнение в готовности США ввязаться в войну в Европе, если бы этого потребовали интересы кого-либо из их европейских союзников. Такие сомнения существовали уже при заключении союза в 1949 г. и создали тогда трудности в связи с формулировкой статьи 5-й Североатлантического договора. Однако в ту пору США могли вступить в войну в Европе на стороне своих союзников несравненно более легко, чем сейчас. Это объясняется тем, что в 1949 г. США в случае войны еще не рисковали разрушением собственной страны. СССР был уязвим для США благодаря наличию у них баз в Европе и Азии, тогда как
США были еще мало уязвимы для СССР. С тех пор стратегическая обстановка в корне изменилась. С прорывом Советским Союзом ядерной монополии США, в особенности с развитием межконтинентальных ракет, неуязвимость территории США ушла в невозвратное прошлое.
Во-вторых, если помощь США европейским странам стала весьма проблематична, то риск вовлечения Соединенными Штатами стран Европы в войну из-за причин, чуждых их собственным интересам, чрезвычайно усилился. Это произошло в связи с нарастанием у США тенденции вмешиваться во внутренние дела других государств: в Юго-Восточной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке, в Латинской Америке и в других местах,— ввязываться там в конфликты и стараться втянуть в них своих европейских союзников.
В самом деле, последнее десятилетие, особенно самые недавние годы, характеризуется возрастанием числа конфликтов вне Европы, способных, однако, вовлечь и европейские страны в пучину совершенно чуждой им войны.
К тому же Североатлантический блок ослабел в результате выхода Франции из его военной организации. НАТО потеряла не только часть интегрированных в ней вооруженных сил, но и территорию, призванную служить тылом для непосредственного театра военных действий.
В результате даже многие из тех, кто ранее усматривал в НАТО средство обеспечения безопасности, постепенно убеждаются, что организация Атлантического блока имеет целью заставить европейские государства служить мировой империалистической политике США, не имеющей ничего общего с интересами европейских стран, с обеспечением мира и безопасности в Европе.
Однако надо быть реалистами. К сожалению, большая часть правительств стран — участниц Атлантического блока пока не готова от него отказаться. Советский Союз и другие социалистические государства предлагают не только полный переход к системе коллективной безопасности, но и ряд мер, которые способствовали бы улучшению международной атмосферы и разрядке напряженности в Европе. Советское правительство неоднократно выражало готовность обсуждать вместе со всеми европейскими государствами и любые иные предложения, направленные на обеспечение безопасности в Европе. Оно много раз заявляло о той пользе, которую имело бы обстоятельное обсуждение проблемы европейской безопасности представителями всех государств нашего старого континента.
Не пора ли в самом деле найти такие средства обеспечения безопасности, которые отвечали бы потребностям современной международной жизни?
МЮНХЕНСКОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
ОБРАЩЕНИЕ КОМИССИИ ИСТОРИКОВ СССР И ГДР К ИСТОРИКАМ ВСЕХ СТРАН
В текущем году исполняется 30 лет со дня события, которое вошло в новейшую историю как акт позорного предательства по отношению к чехословацкому народу. 29 сентября 1938 г. в Мюнхене было подписано соглашение между Германией, Англией, Францией и Италией. По этому соглашению, к участию в разработке которого представители чехословацкого правительства даже не были допущены, Чехословакия под предлогом сохранения мира в Европе была выдана англо-французскими империалистами на милость фашистскому агрессору. Страна лишилась значительной части своей территории и населения, потеряла половину тяжелой промышленности; ее экономический и военный потенциалы были в корне подорваны, а германская граница приблизилась к Праге. Суверенитет Чехословацкой республики был растоптан в обмен на призрачные «гарантии» западных держав и на лицемерное обязательство Гитлера «уважать неприкосновенность новых границ чехословацкого государства». Этого обязательства хватило менее чем на полгода: 15 марта 1939 г. германские войска вторглись в Чехословакию, захватили всю ее территорию и ликвидировали чехословацкое государство. Фашисты превратили Чехию в «протекторат Богемия и Моравия». Над страной опустилась 6-летняя ночь фашистской оккупации и террора.
Но мюнхенское соглашение было не только трагедией чехов и словаков, оно непосредственно повлияло на судьбы всех народов Европы, даже, более того — всего человечества. Недаром слово «Мюнхен» звучит сейчас как синоним предательской политики. Насильственное присоединение Австрии к фашистскому рейху и захват Чехословакии означали резкий переход от неустойчивого и непрочного мира в Европе к непосредственному развязыванию войны, которую гитлеровская Гермапия начала
1 сентября 1939 г. нападением на Польшу. Мюнхенское соглашение явилось прелюдией к военной катастрофе, охватившей весь мир и стоившей человечеству неслыханных жертв.
В течение 30 лет, отделяющих пас от заключения мюнхенского соглашения, политики, публицисты, юристы и историки всего мира потратили много усилий для изучения этого акта. Одни — с целью вскрыть подлинные корни и причипы, объяснить характер и последствия чудовищного насилия, совершенного над Чехословакией Гитлером и его союзником Муссолини при прямом соучастии тогдашних правителей Англии и Франции в лице
Чемберлена и Даладье й при негласной поддержке империалистов США; другие — с целью оправдать агрессию и предательство, каким на деле являлся Мюнхен, и не только оправдать, но и закрепить их результаты, придав мюнхенскому соглашению обличье законности и подведя под него псевдоюридические обоснования.
В исторической науке новейшего времени оценка Мюнхена стала одним из тех рубежей, которые отделяют подлинных ученых- историков от фальсификаторов истории, объективных исследователей — от добровольных и платных защитников и прислужников империализма и агрессии.
Марксистско-ленинская историография уделила и продолжает уделять пристальное внимание проблеме Мюнхена и его последствий. Значительная работа проделана в этой области в Советском Союзе. Издано несколько документальных публикаций, а также ряд исторических трудов. Вопрос о мюнхенском соглашении, его влиянии на судьбы Европы и о борьбе против его последствий глубоко исследуется также и в исторической литературе Германской Демократической Республики.
Комиссия историков СССР и ГДР уделила значительное внимание изучению и анализу мюнхенского сговора; этот вопрос, в частности, явился предметом обсуждения на конференциях и сессиях, проведенных комиссией в 1957 г. в Лейпциге, в 1959, 1961, 1965, 1966 гг. в Берлине, что нашло отражение в изданных материалах этих дискуссий [8].
Большое место вопрос о Мюнхене занял в трудах историков Чехословацкой Социалистической Республики, Польской Народной Республики и других социалистических стран, а также в работах историков-марксистов капиталистических государств.
В итоге марксистская историография четко определила свою позицию в оценке мюнхенского соглашения. Эта позиция базируется на твердом фундаменте исторических фактов и документов; суть ее заключается в следующем:
1. Мюнхенский сговор и последующая ликвидация Чехословацкой республики явились результатом неприкрытой агрессии германского империализма против народов Чехословакии. Под предлогом осуществления так называемого права на самоопределение немцев, проживавших в «Судетской области», и их воссоединения с германской нацией Гитлер под угрозой развязывания войны в Европе предъявил политические и территориальные требования, несовместимые с суверенитетом, достоинством народов и даже с самим существованием Чехословакии как самостоятельного государства.
2. Западные империалистические державы, в первую очередь Англия и Франция, при поддержке и участии США, следуя своей политике поощрения гитлеровской агрессии, решили пожертвовать Чехословакией, заплатив в Мюнхене ее территорией за то, что Германия не предпримет нападения на западные державы; при этом имелось в виду, что острие фашистской агрессии останется повернутым на Восток, в первую очередь против Советского Союза. В итоге под видом «спасения мира в последнюю минуту» Англия и Франция заключили с Гитлером позорную сделку. Мюнхенское соглашение было циничным предательством со стороны тогдашних правящих кругов Англии и Франции, для которых Чехословакия служила лишь разменной монетой в их большой империалистической игре.
3. Чехословацкая республика могла быть спасена и дальнейшее развязывание войны могло быть предотвращено, если бы правительство Чехословакии приняло дружественную руку, протянутую Советским Союзом. Несмотря на то что отказ Франции оказать военную помощь Чехословакии освобождал СССР от военных обязательств, Советский Союз был готов до конца выполнить свой долг и принял необходимые военные меры для помощи Чехословакии и предотвращения германской агрессии. Но антисоветизм правящих кругов буржуазной Чехословацкой республики оказался сильнее требований национальных интересов. Этому способствовала антисоветская позиция западных великих держав, не желавших в то время и слышать о возможности сотрудничества с Советским Союзом в интересах европейской безопасности. В результате правящие круги Чехословакии во главе с президентом Бенешем, исходя из узкоклассовых интересов, предпочли пренебречь помощью со стороны СССР и капитулировать перед Гитлером.
4. Англо-французские вдохновители и организаторы Мюнхена рассматривали заключенную сделку как начало создания «нового европейского порядка», лицемерно утверждая, что их соглашение с Гитлером обеспечит мир «на целое поколение». На самом деле Мюнхен явился трагедией для народов Европы, вплотную приблизив человечество к порогу второй мировой войны.
Расчеты западных империалистов на то, что им удастся полностью «канализировать» фашистскую агрессию на Восток, в первую очередь против Советского Союза, провалились. Потерпели крах их коварные надежды на то, что непомерные захватнические аппетиты германских империалистов будут удовлетворены за счет Советской Украины и других частей территории СССР. Последующее развитие событий общеизвестно: после Чехословакии и Польши Франция и Англия сами оказались объектами захватнической, разбойничьей войны гитлеровских фашистов.
5. Мюнхенское соглашение никогда не имело и не может иметь законной юридической силы, так как оно представляет собой противозаконный акт, направленный на подготовку войны, заключенный без участий представителей чехословацкого народа, навязанный чехам и словакам под угрозой войны и применения силы, поправший государствепный суверенитет Чехословацкой республики и национальные интересы, безопасность и достоинство чехословацкого народа. Прогрессивные люди во всем мире никогда не признавали и не признают законности мюнхенского соглашения и притязаний гитлеровского «третьего рейха» на те части территории Чехословакии, которые были присоединены к Германии после Мюнхена. Беззаконное с самого начала, заключенное в нарушение всех норм и международного права, и современного правосознания, опрокинутое исходом второй мировой бойны мюнхенское соглашение оказалось выброшенным на свалку истории. Там ему и место! Таковы, в основных чертах, взгляды исто- риков-марксистов на мюнхенский сговор.
С трезвой оценкой и осуждением мюнхенского соглашения выступают также и некоторые буржуазные историки. Так, один из крупнейших представителей английской официальной историографии— Арнольд Тойнби непосредственно после заключения мюнхенской сделки писал: «Пойдя на соглашение с Гитлером, Великобритания и Франция предоставили ему в значительной степени, если не полностью, свободу рук в Центральной и Восточной Европе, по крайней мере, вплоть до западных подступов к Советскому Союзу». С А. Тойнби солидаризируются и такие широко известные западные историки, как Морис Бомон (Франция), Чарльз Уэбстер, Уилер-Беннет (Англия) и др. Последний, в частности, признает, что «смысл мюнхенского соглашения заключался в том, чтобы уничтожить Чехословакию как самостоятельный военный, политический и экономический фактор и подготовить условия для дальнейшей экспансии Германии в сторону Польши и России».
Однако, несмотря на неоспоримость приведенных выше положений, многие западногерманские историки и представители реакционной историографии других капиталистических стран выступали и продолжают выступать против них и против исторической правды о Мюнхене. Они пытаются придать вид «законности» мюнхенскому соглашению и акту его заключения. Подобная позиция служит интересам современных западногерманских реваншистов и милитаристов, для которых мюнхенский договор остается обоснованием их претензий на «Судетскую область» и другие части территории Чехословацкой Социалистической Республики.
В настоящее время в Западной Германии организации «судетских немцев» и другие реваншистские организации продолжают линию Гитлера, выступают с претензиями на те же территории Чехословакии, которые «третий рейх» требовал и получил в Мюнхене.
Эти организации, их опасная реваншистская деятельность и их территориальные притязания к Чехословакии получают актив ную поддержку со стороны правительства ФРГ. О наглых притязаниях реваншистов свидетельствует и тот факт, что акт заключения мюнхенского соглашения и само это соглашение, давно перечеркнутые историей, правительством ФРГ до сих пор формально не признаны незаконными и никогда, с самого начала, не имевшими законной силы. Мало того, западногерманские правящие круги все еще пытаются строить свои отношения с Чехословакией, исходя из мюнхенского соглашения. Как раньше, так и теперь они не желают признать этот позорный документ недействительным с момента его подписания.
Об этом ярко свидетельствует заявление канцлера Кизингера на пресс-конференции в июле этого года, когда на вопрос о его личном отношении к мюнхенскому пакту глава правительства ФРГ ответил: «Мне, собственно, не понятно, почему мюнхенский договор должен быть объявлен недействительным с самого начала». Так под маской лицемерных разговоров о «новой восточной политике» западногерманские правящие круги все еще пытаются гальванизировать позорное соглашение, 30 лет тому назад открывшее зеленый свет гитлеровскому походу за овладение «жизненным пространством». Расстановка сил в мире в 1968 г., однако, совсем иная, чем в 1938 г. Наличие мощного социалистического содружества делает невозможной любую попытку империалистических сил ФРГ вернуться к политике Мюнхена.
30-летие мюнхенского соглашения побуждает историков и юристов, борющихся против угрозы неонацизма и западногерманского реваншизма, еще раз выступить с осуждением акта предательства и агрессии, совершенного 29—30 сентября 1938 г. Долг историков — до конца разоблачить империалистическую сущность сделки, заключенной Чемберленом и Даладье с Гитлером, вскрыть ее классовые корпи и антикоммунистическую направленность, показать ее гибельные последствия для дела мира и безопасности народов. Эта задача приобретает особенное значение в современных условиях, когда в Западной Германии вновь усиливается фашизм и на политической авансцене находятся силы, вызвавшие катастрофу второй мировой войны.
Комиссия историков СССР и ГДР призывает историков всех стран выступить с безоговорочным осуждением мюнхенского соглашения и любых попыток западпых империалистических держав оживить это соглашение. Это позволит историкам внести свою лепту в благородное дело защиты мира, борьбы против угрозы западногерманского реваншизма и неонацизма, против попыток реакционных агрессивных сил повернуть вспять ход истории.
Академик В. М. Хвостов Академик Лео Штерн
Председатель советской секции Председатель немецкой секции Комиссии историков СССР Комиссии историков СССР и ГДР
НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
ПОДГОТОВКА СОВЕТСКОГО СОЮЗА К ОТРАЖЕНИЮ ФАШИСТСКОЙ АГРЕССИИ [9]
Период между гражданской и Великой Отечественной войнами был для нашей Родины временем борьбы за утверждение идей Октября, за претворение в жизнь ленинского плана построения социалистического общества. Этот план Коммунистическая партия отстояла в острой борьбе против троцкистов, правых оппортунистов, национал-уклонистов и других враждебных ленинизму групп.
Коренные преобразования в экономике Советской страны осуществлялись в обстановке активного противодействия империалистических сил, которые посредством блокады, экономического бойкота, диверсий стремились нанести ущерб социалистическому строительству. Советский народ в условиях угрозы возобновления интервенции вел гигантскую стройку без экономической помощи извне, ценою больших лишений, напряжения всех своих сил, идя неизведанными путями. Эти чрезвычайные трудности вызывались исторической обстановкой: Советское государство было первым и единственным в мире социалистическим государством, к тому же унаследовавшим от царской России разрушенную войной экономику.
Ключевой задачей в строительстве социализма явилась социалистическая индустриализацияА которая создала необходимую базу для укрепления экономической самостоятельности Советского Союза, технической реконструкции всех отраслей народного хозяйства. В исторически короткий отрезок времени возникли гиганты черной и цветной металлургии, химии, энергетики, машиностроения, целые новые отрасли промышленности. Валовая продукция промышленности СССР в 1938 г. выросла почти в
5 раз в сравнении с 1928 г. По объему промышленного производства Советский Союз к 1938 г. занял первое место в Европе и второе место в мире. Огромное значение имела коллективизация сельского хозяйства, в результате которой мелкотоварный уклад, господствовавший в деревне, уступил место социалистическому сельскому хозяйству. Это позволило широко двинуть в деревню технику. К 1938 г. в колхозах и совхозах работало уже 456 тыс. тракторов. Появилась возможность полностью обеспечить текущие потребности народа и промышленности в сельско хозяйственных продуктах и сырье, а также приступить к созданию больших государственных резервов.
Исключительно большое значение имело создание на Востоке страны второй угольно-металлургической базы. Огромным завоеванием нашей партии было осуществление культурной революции.
Решая задачу построения нового общества и проводя миролюбивую внешнюю политику, советский народ ни на минуту не забывал об угрозе нового нашествия империалистов, о новых попытках агрессивных сил вооруженным путем уничтожить социалистическое государство. «...Первой заповедью нашей политики,— учил В. И. Ленин,— первым уроком..., который должны усвоить себе все рабочие и крестьяне, это — быть начеку, помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам» х. Коммунистическая партия и Советское правительство, выполняя ленинские заветы и учитывая реально складывавшуюся в мире обстановку, принимали необходимые меры к созданию политических, экономических и военных основ прочной обороноспособности страны. История со всей очевидностью свидетельствует, что партия предвидела возможность новых империалистических войн и предупреждала об этой угрозе через свою печать и с трибуны партийных съездов. Опасность военных провокаций против СССР, угроза нового мирового пожара особенно усилились в начале 30-х годов, когда мировой экономический кризис вызвал резкое обострение противоречий империализма, в Германии пришли к власти фашисты, а империалистическая Япония стала на путь военных захватов в Китае.
Вопросы социалистического строительства и укрепления обороноспособности решались нашим государством в неразрывном, органическом единстве. Успехи, достигнутые в экономическом развитии, обусловили возможность технического переоснащения армии и флота. Если в 1930—1931 гг. оборонная промышленность производила ежегодно 1911 орудий, 860 самолетов и 740 танков, то. в 1938 г.—уже 12 687 орудий, 5469 самолетов и 2270 танков. Особенно важным было создание новых образцов боевой техники, которые вполне соответствовали требованиям того времени.
Об этом свидетельствуют, в частности, дальние перелеты советских летчпков на отечественных самолетах. Работа по созданию и промышленному освоению новых образцов вооружения продолжалась.
Настойчиво велось строительство Советских Вооруженных Сил; повышалась общая культура, военная подготовка и техническая грамотность личного состава армии и флота. Упрочение дружбы между народами Советской страны, устранение фактического неравенства между нациями укрепили интернациональный дух
Красной Армии. Происшедшие в стране социальные изменения, вся система воспитания и обучения воинов способствовали сплочению народа и армии вокруг Коммунистической партии, усилению морально-политического единства нашего общества и советского патриотизма.
Гигантская организаторская работа партии в годы первых пятилеток обеспечила быстрый рост политического, экономического и военного могущества СССР. Он все больше становился надеждой и оплотом всех прогрессивных сил земного шара. Мощь и авторитет Советского Союза наглядно демонстрировали всепобеждающую силу марксизма-ленинизма, идей научного социализма, неиссякаемые творческие возможности социалистического строя.
Вторая мировая война явилась результатом резкого обострения империалистических противоречий и прежде всего стремлений германского и японского империализма к коренному переделу мира в свою пользу. Задуманный передел мира должен был совершиться в ущерб независимости народов, в первую очередь за счет Советского Союза. Стремление агрессивных империалистических стран к переделу мира затрагивало также интересы тех империалистических держав, которые после первой мировой войны стали хозяевами капиталистического мира — Англии, Франции и США.
После прихода к власти фашистов срочное воссоздание военной мощи германского империализма, гонка вооружений и всесторонняя подготовка второй мировой войны под реваншистскими лозунгами стали основной задачей внутренней и внешней политики Германии. В центре Европы образовался опасный очаг войны.
Возникшая вследствие всех этих событий угроза для мира в Европе сразу же была полностью осознана руководством нашей партии и Советским правительством. Осуществляя меры экономической и военной подготовки страны к обороне, партия и правительство без промедления предприняли необходимые политические шаги с тем, чтобы дипломатическими средствами предотвратить возможность германо-фашистской агрессии. Лучшим средством для этого было бы создание системы коллективной безопасности. При этом Советский Союз исходил не только из национальных интересов. Его политика носила широко интернациональный характер и была направлена на защиту целостности и независимости всех народов — больших и малых. В декабре 1933 г. ЦК партии принял решение, которым предусматривалась возможность вступления СССР в Лигу наций и заключения соглашения, с участием широкого круга европейских государств, о взаимной защите от агрессии. Уже 28 декабря 1933 г. Советское правительство предложило Франции заключить договор о взаимной защите от агрессии со стороны Германии посредством колдективщлх усилцй всех заинтересованных европейских госу дарств. Кроме СССР и Франции, предполагалось участие Бельгии, Полыни, Чехословакии и прибалтийских стран [10]. Французское правительство, естественно, тоже было встревожено германской угрозой. Оно вступило в переговоры с Советским правительством. Вскоре министр иностранных дел Франции Барту придал проекту договора о борьбе против агрессии форму так называемого Восточного пакта. Проект этот в случае его реализации мог бы создать преграду на пути гитлеровской агрессии. Однако он был сорван совместными усилиями пилсудчиков, составлявших правительство Польши, и немецких фашистов при тайном пособничестве английского правительства.
В ходе переговоров гитлеровское правительство сообщило советскому полпреду в Германии, что оно было бы готово подписать Восточный пакт, но без Франции и Чехословакии. Само собой разумеется, Советское правительство не приняло вероломного предложения гитлеровцев и уведомило французское правительство об этом провокационном проекте, направленном на изоляцию Франции и Чехословакии и на подготовку германской агрессии против них.
Ввиду неудачи попыток реализовать идею коллективной безопасности Советское правительство, не отказываясь от нее, стало искать также и другие способы спасения мира и предупреждения агрессии. В 1935 г. Советский Союз заключил с Францией и Чехословакией двусторонние договоры о взаимной помощи. В то же время Советское правительство стремилось использовать механизм Лиги наций, в которую СССР вступил в 1934 г. Оно решительно стало на защиту Эфиопии, страны, храбро защищавшейся от итальянского агрессора, активно противодействовало фашистской интервенции в Испании. Правительства Англии, Франции и США всячески препятствовали Советскому Союзу в оказании поддержки Испанской республике, на деле способствуя фашистским интервентам. В 1935 г. гитлеровцы восстановили в Германии всеобщую воинскую повинность, тем самым грубо нарушив Версальский мирный договор, а в 1936 г. ввели войска в Рейнскую область. Англия и Франция ограничились по этому поводу словесными протестами. Становилось все очевиднее, что в Лондоне, а вслед за ним и в Париже верх берут те крути, которые стоят за сделку с фашистской Германией в расчете застраховать свои интересы от ее покушений и направить германскую агрессию против Советского Союза, чтобы руками немецких фашистов уничтожить или хотя бы ослабить СССР.
В марте 1938 г. был осуществлен новый акт фашистской агрессии: захват Австрии. Только Советское правительство выступило с заявлением о своей готовности «участвовать в коллективных действиях», которые имели бы целью «приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усилившейся опасности новой мировой бойни». Но этот призыв не встретил положительного отклика со стороны западных держав.
Покончив с Австрией, гитлеровцы направили свои агрессивные устремления против Чехословакии. Они усилили подрывную деятельность пятой колонны в Чехословакии и открыто угрожали этой стране, требуя уступки германскому рейху пограничных областей, отторжение которых делало Чехословакию совершенно беззащитной перед Германией.
В условиях надвигавшейся опасности нападения Германии на Чехословакию Советское правительство неоднократно подтверждало своим союзникам — Чехословакии и Франции — готовность незамедлительно выполнить все обязательства по советско-чехосло- вацкому и советско-французскому договорам о взаимопомощи. В соответствии с советско-чехословацким договором СССР обязан был оказывать Чехословакии военную помощь в том случае, если ей окажет помощь и Франция. Однако, учитывая колебания французских правящих кругов, СССР был готов идти в своей помощи Чехословакии даже дальше, чем того требовали обязательства по договору. 26 апреля 1938 г. М. И. Калинин в публичной речи заявил, что «пакт не запрещает каждой из сторон прийти на помощь, не дожидаясь Франции». В дни высшего напряжения германо-чехословацкого конфликта И. В. Сталин через руководителя Компартии Чехословакии К. Готвальда передал президенту Бенешу, что в случае, если Чехословакия окажет Германии сопротивление, СССР готов оказать ей военную помощь и без Франции, если чехословацкое правительство этого пожелает.
Эти слова были подтверждены реальными военными приготовлениями. Советский Союз привел в боевую готовность и сосредоточил у западных границ 30 стрелковых, 10 кавалерийских дивизий, один танковый корпус, 3 танковые бригады и 12 авиационных бригад из состава Белорусского и Киевского особых военных округов. Затем были приведены в боевую готовность еще 30 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, два танковых корпуса, 15 отдельных танковых бригад, причем на этот раз мобилизационными мероприятиями были затронуты не только приграничные, но и внутренние округа вплоть до Волги и Урала. В Вооруженные Силы было дополнительно призвано из запаса свыше 328 тыс. человек, а также задержано увольнение из рядов армии десятков тысяч красноармейцев и младших командиров, отслуживших установленные сроки[11].
Но президент Чехословакии не захотел воспользоваться предложенной ему советской помощью, а французское правительство не выполнило своего союзнического долга перед Чехословакией. Оно пошло на буксире у Англии, которая всячески старалась завязать переговоры с Гитлером с тем, чтобы получить опреде- ленййе гарантий свойх интересов за согласие на передачу Германии западных и северо-западных областей Чехословакии. Англия и Франция, стремясь удовлетворить захватнические вожделения Гитлера, ультимативно потребовали от Чехословакии согласия на эти уступки.
Бенеш и премьер-министр Годжа, не желая опереться на патриотический подъем народа и армии и прибегнуть к помощи СССР, подчинились повторному ультиматуму французского «союзника» и английского «друга». Тем самым Бенеш предал народы Чехословакии.
29 сентября 1938 г. главы правительств Англии, Франции, Италии и Германии подписали в Мюнхене смертный приговор Чехословакии. Мюнхенское соглашение, на законности которого до сих пор настаивает боннское правительство, навсегда вошло в историю как символ предательства народа и беззаконной сделки с грабителем.
Вскоре стало ясно, что Гитлер пе намерен оправдывать надежд своих мюнхенских соучастников. 15 марта 1939 г. он продемонстрировал полное пренебрежение к Англии и Франции: в этот день германские войска внезапно перешли только что согласованные с западными державами новые границы Чехословакии и захватили всю страну. А прошло всего несколько дней, и 24 марта Гитлер предъявил грабительские требования Польше: дать согласие на передачу Германии Гданьска, постройку экстерриториальной автострады в Восточную Пруссию, перерезающей «польский коридор», и т. д. Германия аннулировала германопольский пакт о ненападении, откровенно намекая тем самым на возможность войны против Польши. В довершение всего Гитлер нанес Англии еще одну пощечину: он расторг англо-германское военно-морское соглашение и выдвинул претензии на возвращение Германии ее бывших колоний.
Крах мюнхенской политики стал фактом. Это побудило мюнхенцев, не отказываясь от идеи о сделке с германским фашизмом, изменить тактику: они стали искать рычаги, посредством которых можно было бы оказать давление на Гитлера, склонить его к серьезным соглашениям с западными державами. 31 марта 1939 г. английское правительство заявило, что оно гарантирует независимость Польши. 13 апреля сходные гарантии были предоставлены Греции и Румынии, а 12 мая — Турции. Франция последовала английскому примеру.
Следующим шагом было согласие Англии и Франции вступить в переговоры с Советским правительством об организации отпора германской агрессии. Ведя двойную игру, они рассматривали переговоры прежде всего как средство припугнуть Гитлера, сделать его более податливым. Но одновременно эти переговоры должны были послужить успокоению народных масс, требовавших борьбы против фашизма и соглашения с СССР для обуздания германофашистской агрессии.
Глубокий анализ сложившейся международной обстановки был дан в политическом отчете ЦК на XVIII съезде партии, состоявшемся в марте 1939 г. В отчетном докладе германский фашизм был заклеймен как агрессор. Отмечалось, что государства- агрессоры всячески ущемляют интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции и США, а последние пятятся назад и отступают, делая агрессору уступку за уступкой. Смысл политики уступок состоял в том, чтобы направить агрессоров против СССР, втравить их в войну, истощить в ней обе стороны, самим остаться при этом в стороне, а затем выступить со свежими силами и продиктовать свои условия. История подтвердила правильность этого анализа политики западных держав.
Но и в такой неблагоприятной обстановке Советский Союз не ослаблял усилий, чтобы добиться действенного соглашения для борьбы против фашистской агрессии. 18 марта 1939 г. в связи с германской угрозой Румынии английское правительство поинтересовалось позицией СССР. Советское правительство предложило созвать конференцию представителей СССР, Великобритании, Франции, Румынии, Польши и Турции, чтобы определить их позиции в случае опасности агрессии против Румынии.
Однако английское правительство нашло это предложение «преждевременным». Оно интересовалось позицией СССР и очень хотело бы втянуть его в конфликт с Германией, но не желало санкционировать какие-либо коллективные меры, которые связали бы саму Англию. Просто оставить советскую инициативу без всяких последствий было бы затруднительно ввиду ожидавшейся резкой реакции общественного мнения. Поэтому 21 марта апглий- ское правительство обратилось к правительству СССР с предложением подписать декларацию с участием Англии, СССР, Франции и Польши, предусматривающую взаимные консультации относительно мер по совместному сопротивлению агрессии против какого-либо европейского государства.
Советский Союз считал декларацию о консультациях недостаточной. Тем не менее, чтобы достигнуть хотя бы какого-ни- будь результата по сдерживанию агрессии, он на следующий же день ответил согласием4. Едва получив такой ответ, английское правительство тут же сообщило в Москву, что считает вопрос о декларации отпавшим! Этот отказ от собственных предложений, как только они были приняты советской стороной, конечно, не мог не насторожить советскую дипломатию.
14 апреля Англия предложила СССР сделать публичное за явление, в котором было бы объявлено, что «в случае агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление агрессии, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она окажется желательной».
В этом своеобразном предложении не было и тени взаимности обязательств. Более того, оно содержало нечто провокационное. Получалось, что в случае нападения Германии на любого европейского соседа СССР (исключение составляли лишь Польша и Румыния, располагавшие англо-французскими гарантиями) СССР должен будет вступить в войну против Германии в изоляции, без союзников, ибо английское предложение не обещало помощи Советскому Союзу. А между тем нападение германского фашизма на прибалтийские государства, не говоря уже о нападении непосредственно на СССР, представляло для нас никак не меньшую угрозу, чем нападение на Польшу и Румынию. Гитлеру британский кабинет как бы подсказывал такое направление для развития агрессии против стран Восточной Европы, следуя по которому он избегал риска столкнуться с Англией и Францией! Особенно одиозной была заключительная оговорка английского проекта: «Если она (т. е. советская помощь.— В. X.) окажется желательной». Англичане хотели, чтобы СССР принял обязательство вступить в войну по первому требованию любого из своих европейских соседей. Но если бы такой сосед «решил», что помощь ему не нужна, то Советский Союз должен был бы остаться в стороне. Иначе говоря, СССР был бы связан обязательствами вступать в войну по призыву своих соседей, в то время как эти соседи, а также Англия и Франция, сохраняли бы полную свободу действий. Более опасного и неравноправного обязательства нельзя и представить.
17 апреля 1939 г. Советское правительство обратилось к Англии и Франции с развернутым предложением. Оно состояло в том, чтобы СССР, Англия и Франция заключили между собой сроком на 5—10 лет соглашение о взаимном обязательстве оказывать друг другу помощь, включая военную, в случае агрессии против любого из трех договаривающихся государств. Одновременно все три державы должны были бы принять на себя обязательство оказывать любую помощь, включая военную, восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черпым морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против них. СССР считал совершенно необходимым сопроводить такой договор об оборонительном союзе военной конвенцией, содержащей точные указания о размерах и формах военной помощи.
27 мая Англия и Франция после длительных проволочек, наконец, согласились оказать Советскому Союзу помощь в случае нападения Германии непосредственно на него. Однако они не хотели одновременно с политическим договором подписывать военную конвенцию. По-прежнему оставалась также недостаточной их гарантия на случай агрессии против прибалтийских государств. Все эти увертки создавали у Советского правительства совершенно определенное впечатлепие, которое нарком иностранных дел в конце мая 1939 г. и высказал послам Англии и Франции: англо-французские предложепия наводят па мысль, что прави тельства Англии и Франции не столько интересуются самим пактом, сколько разговорами о нем, которые, очевидно, нужны им для каких-то их целей. Но Советское правительство заинтересовано не в разговорах о пакте, а в организации действенной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе5. Советское правительство считало при этом, что «без совершенно конкретного военного соглашения, как составной части всего договора, договор превратился бы в пустую декларацию».
Между тем германо-польский конфликт обострялся с каждым часом. Можно было ожидать начала войны в Европе. Будучи полон решимости предотвратить агрессию, СССР предложил своим партнерам приступить к переговорам о военном соглашении, не ожидая завершения общеполитических переговоров о пакте взаимопомощи. 11 августа 1939 г. в качестве военных представителей Англии и Франции в СССР прибыли второстепенные военные деятели, которые не имели даже полномочий на подписание какого-либо военного соглашения. Не привезли они с собой и конкретного плана совместных военных действий против агрессора. Все это не свидетельствовало о серьезности намерений.
Отсутствие у Англии и Франции желания договориться с СССР стало уже совершенно очевидным, когда советские военные представители поставили вопрос о конкретных путях участия СССР в наземных военных действиях против агрессора. Советский Союз не имел общей границы с Германией, и советские войска могли бы войти в соприкосновение с противником и открыть против него военные действия, только пройдя через территорию Польши и Румынии. Но оказалось, что военные представители западных держав даже не в состоянии ответить на вопрос, будут ли советские военные силы пропущены через территорию этих двух союзников Франции. У Советского правительства не осталось теперь никаких сомнений в том, что обе западные державы на самом деле вовсе не хотят союза с СССР.
Послевоенные публикации подтверждают, что Советское правительство не ошиблось в своем выводе.
Теперь мы знаем, что Чемберлен убеждал главу французской военной миссии, когда тот проезжал через Лондон, направляясь в Москву, не ставить вопроса о пропуске советских войск через Польшу. В правительственной инструкции английской военной делегации, посланной в Москву, прямо указывалось: «Британское правительство не желает принимать на себя каких бы то ни было определенных обязательств» перед правительством СССР, «которые могли бы связать нам руки». Поэтому, говорилось далее, «в отношении военного соглашения следует стремиться к тому, чтобы ограничиться сколь возможно более общими формулировками».
Таким образом, усилия СССР создать систему коллективной безопасности посредством союза с западными державами оказались безуспешными. Правящие круги западных держав, сорвавшие соглашение с СССР, вслед за гитлеровцами несут полную меру ответственности за страдания и жертвы человечества, ввергнутого в катастрофу второй мировой войны.
Германо-польская война явно надвигалась. Если бы она началась, она грозила подойти вплотную к границам СССР. Такая обстановка диктовала срочную необходимость найти другое средство для обеспечения безопасности страны социализма. Этого требовали жизненные интересы СССР, этого требовал интернациональный долг Коммунистической партии, ибо дело шло о безопасности первой и тогда единственной социалистической страны, оплота социализма во всем мире.
Положение крайне осложнялось еще двумя обстоятельствами. Во-первых, в печать проникли слухи о тайных англо-германских переговорах. Эти слухи не могли не вызвать тревоги. Публикации послевоенного времени подтверждают, что английское правительство одновременно с переговорами в Москве вело в Лондоне в глубокой тайне переговоры с агрессором, причем в случае достижения соглашения обещало гитлеровцам отказаться от гарантий, предоставленных Польше, прервать переговоры с СССР и не считаться с Францией. Гарантии Польше и переговоры с Советским Союзом были для Чемберлена лишь разменной монетой, которой он собирался заплатить Гитлеру за сделку, выгодную для английского империализма. Мало того, одним из вопросов этих переговоров был выдвинутый англичанами проект англогерманского соглашения о разделе мира на сферы влияния, а в числе объектов этой сделки намечался Советский Союз6.
Во-вторых, когда в Европе нарастала угроза нападения Германии на Польшу и появления фашистских армий у границ СССР, на Дальнем Востоке Советский Союз уже находился в состоянии фактической войны с империалистической Японией, которая напала на его союзника — Монгольскую Народную Республику. В районе реки Халхин-Гол шли сражения значительного масштаба.
Обстановка была чрезвычайно опасной для Советской страны: ей угрожала война при полной дипломатической изоляции, при вероятном пособничестве Англии нашим врагам. Война грозила при этом одновременно на двух фронтах: и на западе и на Дальнем Востоке. В такой тягчайшей обстановке правительство СССР сочло себя вынужденным пойти на заключение договора
о ненападении с Германией.
Еще 4 августа германский посол в Москве граф Шуленбург доносил в Берлин, что «Советское правительство решило заклю чить договор с Англией и Францией, если онй выполнят некоторые советские пожелания». И посол не ошибался. Но в дальнейшем, главным образом между 15—17 августа, ход переговоров с Англией и Францией окончательно показал полную их бесполезность. «Не потому прервались военные переговоры с Англией и Францией,— справедливо заявил нарком обороны в интервью для печати,— что СССР заключил пакт о ненападении с Германией, а, наоборот, СССР заключил пакт о ненападении с Германией в результате, между прочим, того обстоятельства, что военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу непреодолимых разногласий» 7.
Советское правительство никогда не рассчитывало на верность гитлеровцев своим обязательствам. Но подписание Германией договора свидетельствовало о ее стремлении по крайней мере в ближайшее время избежать войны с Советским Союзом. Для нашей страны было чрезвычайно важно решительно устранить имевшуюся угрозу создания единого антисоветского империалистического фронта в Европе и на Дальнем Востоке и выиграть время для подготовки к отражению агрессии. Этого настоятельно требовала крайне неблагоприятная политическая ситуация, сложившаяся к 1939 г.
Нападение Германии на Польшу, прямая в этой связи угроза Прибалтике крайне осложнили стратегическое положение Советского Союза, подвергали опасности его западные и северо-запад- ные границы, находившиеся в то время на подступах к колыбели революции — Ленинграду, в непосредственной близости к Минску, на довольно близком расстоянии от столицы другой союзной республики — Киева. С нападением гитлеровцев на Польшу и продвижением их на восток Советское правительство должно было предпринять необходимые шаги с тем, чтобы обеспечить безопасность СССР. Освободительный поход Красной Армии, начатый 17 сентября, был призван избавить от фашистской кабалы украинцев и белорусов, отторгнутых от Советской Украины и Советской Белоруссии по Рижскому мирному договору 1921 г., завершить воссоединение украинского и белорусского народов и в то же время отодвинуть на запад границы СССР, упрочив этим его безопасность.
Угроза военного нападения империалистов на нашу Родину потребовала ускоренного проведения военно-экономических и военно-стратегических мероприятий. Период с 1939 по первую половину 1941 г. прошел под знаком напряженной подготовки Советского Союза к отражению империалистической агрессии. Энергично продолжалось осуществление мероприятий по укреплению обороноспособности страны, которые были намечены XVIII съездом партии. Утвержденный съездом третий пятилетний план (1938— 1942) предусматривал дальнейший подъем всех отраслей народ ного хозяйства, особенно же рост тяжелой и оборонной промышленности. Съезд принял решение о создании крупных государственных резервов, которые сыграли огромную роль во время войны.
Осуществляя намеченный съездом курс, ЦК партии и Советское правительство приняли новые меры по усилению военноэкономической подготовки страны. Ассигнования на военные нужды были резко увеличены. Они составили в 1939 г. 25,6%, в 1940 — 32,6 и в 1941 г.—43,4% общего государственного бюджета. Принимается ряд законов и постановлений, направленных на повышение дисциплины на производстве, усиление ответственности за выпуск недоброкачественной продукции, увеличение продолжительности рабочего дня в промышленности.
Особое внимание ЦК Коммунистической партии и Советского правительства было уделено увеличению выпуска вооружения и боевой техники, повышению их качества. Подавляющее большинство новых типов оружия, весьма многочисленных и разнообразных, полностью оправдало себя в ходе войны, хотя при крупных масштабах работы по усовершенствованию оружия не обошлось и без отдельных ошибок: некоторые из вновь принятых на вооружение типов оружия оказались неудачными (например, 50-миллиметровые минометы, самозарядные винтовки).
В 1939 г. Комитет Обороны при СНК СССР принял постановление о реконструкции существующих и строительстве новых самолетостроительных заводов, количество которых должно было увеличиться к концу 1941 г. в сравнении с 1939 г. вдвое. В том же году принимается решение о развитии авиамоторных и строительстве самолетно-агрегатных заводов. На производство танков, кроме Кировского и Харьковского заводов, начали переключаться Сталинградский и Челябинский тракторные заводы. Строились новые и расширялись существующие заводы стрелково-артилле- рийского вооружения, боеприпасов и порохов. Военная промышленность получала в значительно увеличенном количестве металл, топливо, электроэнергию, новые, более совершенные станки, наиболее квалифицированных инженеров, техников, рабочих.
За 1939 — первую половину 1941 г. наша промышленность произвела более 17 тыс. боевых самолетов, 7,6 тыс. танков, свыше 60 тыс. орудий и минометов, более 200 тыс. пулеметов и автоматов. Начиная с 1940 г. было развернуто серийное производство новых типов самолетов: «Як-1», «Миг-3», «ЛаГГ-3», «Пе-2», «Ил-2» и др.; танков: «КВ», «Т-34», «Т-40». За 1940 — первую половину 1941 г. было выпущено 3719 самолетов новых конструкций, 2083 танка новых типов. Однако это количество новых самолетов и танков не смогло удовлетворить всей потребности вооруженных сил.
За этот же период общий тоннаж Военно-Морского Флота возрос за счет ввода в строй новых кораблей почти на 160 тыс. т. В октябре 1940 г. ЦК партии и Советское правительство зна чительно переориентировали советское военное судостроение, направив его на выпуск легких надводных кораблей и особенпо подводных лодок.
Большое внимание уделялось производству боеприпасов: только с января по июнь 1941 г. оно по важнейшим видам увеличилось на 66%. Но расчеты показывали, что это возросшее количество производимых боеприпасов все еще не в полной мере отвечало возможным потребностям. В связи с этим 6 июня 1941 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) утвердили специальный мобилизационный план по производству боеприпасов на вторую половипу 1941 г. и на 1942 г., предусматривавший дальнейшее увеличение продукции. Велась ускоренная и расширенная подготовка кадров для народного хозяйства с учетом того, что война неизбежно отвлечет квалифицированную рабочую силу. В соответствии с законом «О государственных трудовых резервах» уже в 1940/41 учебном году в ремесленных и железнодорожных училищах и ФЗУ обучалось 717 тыс. человек. Кроме того, на предприятиях и в учреждениях в 1940 г. было подготовлено 1,9 млн. новых рабочих и служащих, а более 1,6 млн. человек повысили свою квалификацию.
В предвоенные годы была усилена работа по воспитанию советских людей в духе марксизма-ленинизма, советского патриотизма и пролетарского интернационализма, постоянной готовности к защите Родины. Патриотический лозунг «Защита Отечества — священный долг каждого гражданина Советского Союза» партия донесла до сознания миллионов советских людей. С большой активностью работало Общество содействия армии, авиации и флоту («Осоавиахим»), военно-спортивные кружки и школы при заводах, фабриках, МТС, совхозах и колхозах. Патриотическая тема воспитания советских людей в духе высокой бдительности и готовности к разгрому врага действенно звучала в печати, кино, живописи и театре.
Надвигающаяся угроза войны вынуждала нашу партию п Советское государство принимать еще более энергичные меры к повышению непосредственной боевой мощи армии и флота. В сентябре 1939 г. был принят закон о всеобщей воинской обязанности, закрепивший переход армии к кадровой системе комплектования. Увеличивались сроки военной службы. Численность Вооруженных Сил с 1939 г. возросла к началу войны более чем втрое. За эти 2,5 года было вновь сформировано 125 дивизий8.
Проводится реорганизация бронетанковых войск, которая не всегда правильно освещается в нашей литературе. Дело в том, что расформирование в ноябре 1939 г. танковых корпусов, будучи само по себе ошибочным мероприятием, все же не являлось принципиальным отказом от крупных подвижных соединений: вместо
8 «50 лет Вооруженных Сил СССР». М., 1968, стр. 262.
415
имевшихся 4 корпусов предусматривалось создать 15 моторизованных дивизий по 275 танков в каждой (уже к маю 1940 г. были созданы 4 таких дивизии), 21 танковую бригаду оперативного назначения (по 258 и 175 средних и тяжелых танков) и 21 танковую бригаду непосредственной поддержки пехоты (по 258 легких танков). Вскоре, однако, вновь вернулись к идее более крупных оперативных соединений. В 1940 г. было сформировано 9 механизированных корпусов, которые существенно отличались от корпусов 1939 г. Если те имели по 2 танковые и одной моторизованной бригаде, каждая из которых не обладала самостоятельностью, то новые корпуса состояли из 2 танковых и 1 моторизованной дивизий, являвшихся вполне самостоятельными соединениями, располагавшими достаточной ударной силой и маневренностью. Наряду с корпусами имелось 20 танковых бригад непосредственной поддержки пехоты. Это было новым шагом вперед на пути строительства бронетанковых войск, и наша промышленность могла справиться с такой задачей. Но развертывание в начале 1941 г. еще 20 таких корпусов уже выходило за пределы возможностей промышленности по обеспечению такого количества корпусов танками. Была реорганизована система противовоздушной обороны территории страны. Расширение армии и флота увеличило потребность в командных кадрах: создавались новые военно-учебные заведения. К июню 1941 г. численность курсантов военных училищ возросла в 5 раз по сравнению с 1937 г. В начале 1940 г. был осуществлен целый ряд важных и действенных мер по укреплению дисциплины в войсках. Существенным образом была перестроена система оперативной и боевой подготовки с тем, чтобы максимально приблизить ее к требованиям боевой обстановки.
Правильное решение вопросов, связанных с подготовкой армии к защите Родины, было возможно при условии научной обоснованности всех проводимых мероприятий. Поэтому партия уделяла большое внимание развитию военной науки. Советская военная мысль исходила из того, что в современную эпоху войны начинаются без объявления и что агрессивные государства стремятся к внезапному нападению на своего противника. Справедливо считалось, что в подобной обстановке боевые действия с самого начала приобретут характер решительных операций, в которых примут участие главные силы противостоящих друг другу группировок сухопутных войск, авиации и флота.
Это принципиальной важности положение и явилось основой предвоенных оперативно-стратегических мероприятий. В период 1939—1941 гг. по указанию правительства советское командование приняло меры по усилению войск западных приграничных округов, которые составляли первый стратегический эшелон вооруженных сил, призванный вступить в сражение в первые же часы войны. Численность войск этих округов с 1939 по июнь 1941 г. была увеличена в 2,5 раза. Велась усиленная работа по доведению сроков боевой готовности дивизий первого эшелона приграничных округов до 2—9 часов.
В некоторых наших исторических трудах, статьях и мемуарах содержится утверждение, будто Советское правительство и военное командование игнорировали поступавшие сведения о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР. Но, как свидетельствуют документы и факты, уже в начале 1941 г. проводятся крупные мобилизационные мероприятия, направленные на повышение боевой готовности армии. С поступлением новых сведений о предстоящем нападении фашистской Германии они принимают все более широкий и конкретный характер. Советская разведка информировала правительство и руководство наркомата обороны о сосредоточении германских войск у наших границ и других мероприятиях гитлеровцев. Из поступавших данных разведывательные органы в центре иногда делали неправильные выводы. Нужно также сказать, что разные источники называли различные даты возможного нападения Германии на Советский Союз. Пресловутые «предупреждения» У. Черчилля ровным счетом ничего не добавляли к сведениям, которыми мы располагали.
Однако начиная с конца апреля 1941 г. советское военное командование, правильно оценивая обстановку, отдает по указанию правительства ряд важных оперативных директив. 26 апреля военные советы Забайкальского и Дальневосточного округов получили приказ подготовить к отправке на запад один механизированный корпус и два стрелковых корпуса (в общей сложности 9 дивизий) и две воздушиодесантные бригады[12]. В этот же день Уральскому военному округу было дано указание отправить в состав Прибалтийского особого военного округа 2 дивизии. 13 мая было приказано начать выдвижение на рубеж рек Западная Двина и Днепр 19, 21 и 22-й армий из Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов, а также 25-го стрелкового корпуса из Харьковского военного округа [13]. Все эти войска должны были сосредоточиться в новых районах в период с
1 июня по 3 июля и составить резерв Главного командования. В это же время 16-я армия из Забайкальского военного округа переводилась на Украину в состав Киевского особого военного округа. 14 мая по телеграфу вводится в действие приказ наркома обороны о досрочном выпуске курсантов военных училищ с немедлепным направлением их в войска[14]. В конце мая — начале июня проводится призыв 793 тысяч военнообязанных из запаса па учебные сборы [15]. 12—15 июня западным приграничным округам отдан приказ: все дивизии, расположенные в глу бине, выдвинуть ближе к государственной границе, в районы, предназначенные им по плану обороны. 19 июня приграничные округа получили указание о выводе управлений Северо-Запад- ного, Западного и Юго-Западного фронтов на полевые командные пункты. 21 июня состоялось решение Политбюро ЦК о создании нового — Южного фронта и объединений армий, выдвигавшихся из глубины страны на рубеж рек Западная Двина, Днепр, в группу армий резерва Главного командования.
Все эти меры были направлены прежде всего на то, чтобы повысить общий уровень мобилизационной и оперативной готовности вооруженных сил, а также вывести в запланированные районы вторые эшелоны приграничных округов и резервы Главного командования.
Меры эти имели очень большое значение. Однако они не касались весьма важного момента — приведения в полную боевую готовность первых эшелонов приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, хотя необходимость этого диктовалась обстановкой и вытекала из тех выводов о природе современной войны, к которым пришла советская военная мысль. Более того, шаги, предпринятые командованием некоторых приграничных округов в этом направлении, были отменены.
Это, очевидно, объясняется тем, что Советское правительство, стремясь сохранить мир и строго выполняя условия договора с Германией, избегало осуществления каких-либо мер, которые могли бы дать предлог Гитлеру для нападения. Советское правительство предпринимало попытки дипломатическими средствами затруднить Германии нападение на Советский Союз или оттянуть его сроки. Так, 13 июня 1941 г. германскому послу в Москве был вручен текст сообщения для печати, который па следующий день был опубликован ТАСС. Передавая этот документ официально, через посла, Советское правительство стремилось вызвать гитлеровское правительство на разговор по дипломатическим каналам. Начавшиеся переговоры могли бы быть использованы для продления мира на какой-то срок. К сожалению, не были предусмотрены отрицательные последствия опубликования сообщения ТАСС, которое вносило определенное успокоение в среду советских людей, притупляло бдительность некоторых граждан.
Германское правительство не реагировало на вручение текста сообщения ТАСС, что свидетельствовало о нежелании нацистов вступать в переговоры. Это сообщение даже не было опубликовано в немецкой печати.
События развивались таким образом, что назревала настоятельная необходимость привести в боевую готовность войска первых эшелонов приграничных округов и гарнизонов приграничных укрепленных районов. По-видимому, считалось, что эта мера сможет быть осуществлена в течение нескольких часов, как предусматривалось планами, причем тогда, когда война станет уже аб-
Солютно неизбежной. Но такой расче! как оказалось, был нереальным.
21 июня 1941 г., в этот последний день перед войной, Советское правительство предприняло еще одну попытку продлить мир. В 21 час 30 минут нарком иностранных дел пригласил германского посла и сообщил ему содержание советской ноты, которую полпред СССР в Берлине должен был вручить в тот вечер германскому правительству. Нота обращала внимание на многочисленные нарушения немецкой стороной границ и воздушного пространства СССР и требовала принятия мер к предотвращению таких нарушений. Сообщив текст ноты, парком попытался вступить с послом в обсуждение советско-германских отношений.
Однако посол решительно уклонился от такого разговора. Советский полпред в Берлине также имел поручение завязать переговоры, когда он будет вручать ноту о нарушениях воздушного пространства. Но в германском министерстве иностранных дел оттягивали прием советского полпреда. Выполнить поручение своего правительства полпреду не удалось. Усилия Советского правительства продлить мир, оттянуть начало войны не привели к желаемому результату.
Вечером 21 июня нарком обороны и начальник Генерального штаба были вызваны в Кремль и получили указание привести в действие план обороны государственной границы. В 23 часа 45 минут на телеграф для передачи во все приграничные военные округа поступила телеграмма наркомата обороны, предупреждающая, что «в течение 22—23.6.41 возможно внезаппое нападение немцев» 13. Телеграмма требовала в течение ночи занять укрепления па государственной границе, привести все войска в боевую готовность, перед рассветом рассредоточить авиацию по полевым аэродромам. Но этот приказ, переданный шифром по телеграфу, запоздал. Он дошел до войск поздно. Немецко-фашистские войска уже вторглись на советскую землю.
Советский Воеппо-Морской Флот встретил врага в полной боевой готовности. Для большей же части войск западных приграничных округов внезапность вражеского нападения стала фактом.
Это обстоятельство имело, конечно, крайне отрицательные последствия. Но причины трудного положения, в котором оказалась страна в начале Великой Отечественной войны, проистекали в первую очередь из ряда неблагоприятных для нас политических, экономических и военных факторов более общего и более глубокого порядка.
Усилия Советского Союза, направленные на создание системы коллективной безопасности и оказание коллективного отпора фашистскому агрессору, не были поддержаны правящими кругами западных государств. Их близорукая политика позволила гитлеровцам, в течение длительного времени готовившимся к захват- нпческой войне, поочередно разгромить ряд европейских стран и таким образом чрезвычайно усилить свое стратегическое и экономическое положение, создать значительный экономический и военный перевес над СССР. Если в 1937 г. Германия производила 19,8 млн. т стали, 16 млн. т чугуна и 240 млн. т угля, то в 1941 г. вместе с оккупированными странами она выплавляла уже 31,8 млн. т стали, 21,4 млн. т чугуна и добывала 400 млн. т угля. Советский Союз в 1940 г. производил 18,3 млн. т стали, 14,9 млн. т чугуна, 31,3 млн. т нефти, 165,9 млн. т угля. Располагая экономическими ресурсами почти всего европейского континента, фашистская Германия не только превзошла СССР по своему промышленному потенциалу, но и смогла гораздо быстрее и лучше оснастить свою армию современным вооружением и боевой техпикой и приобрести такие виды сырья и других материалов, которые в самой Германии имелись в недостаточном количестве.
Как отмечалось выше, Советское государство провело очень крупные мероприятия по усилению своей военно-экономической базы, увеличению численности и повышению технического оснащения вооруженных сил. Но оно не располагало необходимым временем для того, чтобы завершить перевооружение армии и флота новейшей боевой техникой; это время еще более сократилось после неожиданпо быстрого разгрома Франции.
Как указывается в Тезисах ЦК КПСС к 50-летию Октября, были допущены просчеты в оценке возможного времени нападения на нас гитлеровской Германии и связанные с ними упущения в подготовке к отражению первых удадов.
Количество необходимых станков, качественных сталей, электроэнергии, а также общие производственные возможности не позволяли более быстро наладить массовый выпуск новых танков и самолетов.
Гитлеровская армия была полностью отмобилизована и приобрела в Польше, во Франции и на Балканах значительный боевой опыт. Разгром Франции и других стран Западной Европы дал возможность фашистскому командованию сосредоточить против СССР почти все свои силы, не опасаясь удара в тыл. В то же время Советский Союз, учитывая агрессивность империалистической Японии и недружественную по отношению к нам политику тогдашних правителей Турции и Ирана, был вынужден значительную часть своей армии (63 дивизии) держать на дальневосточных и южных границах. У советских границ немецко- фашистское командование развернуло 190 дивизий, 5,5 млн. человек, 3712 танков (из них 2786 средних), 4950 боевых самолетов, 47 260 орудий и минометов. Им противостояли советские войска: 2,9 млн. человек, 1800 тяжелых и средних танков (в том числе 1475 новых типов), 1540 боевых самолетов новых конструкций, 34 695 орудий и минометов. Таким образом, враг располагал значительным превосходством в людях и технике.
Немецко-фашистские войска, оснащенные значительно боль* шим количеством автотранспорта, обладали преимуществом в подвижности.
Правда, в войсках приграничных округов имелись еще легкие танки и самолеты устаревших конструкций, но они располагали ограниченным мото- и летным ресурсом, их боевая ценность была невелика.
Таково было положение в военном отношении. Что касается международно-политической обстановки, то летом 1941 г. она стала несравненно более благоприятной, чем летом и осенью 1939 г. В отличие от того времени в 1941 г. Советскому Союзу практически уже пе грозила политическая изоляция. Империалистические державы были разделены на два воюющих лагеря. К 1941 г. сложились условия для создания антигитлеровской коалиции, которой не существовало в 1939 г. и создать которую нам тогда оказалось невозможным. В 1941 г. антифашистская коалиция стала фактом.
Война, навязанная Советскому Союзу империалистическими агрессорами, стала Великой Отечественной войной советского народа за свободу и независимость социалистической Родины, за освобождение народов других стран из-под фашистского ига.
Используя впезапность нападения и имея временные преимущества, враг глубоко вторгся в пределы нашей страны. Сложилась исключительно тяжелая для советского народа обстановка. Противник угрожал существованию Советского государства, национальной независимости пародов СССР, завоеваниям Великой Октябрьской социалистической революции. Но в этот трудный для Родины час советский народ пе дрогнул. Он сплотился вокруг Коммунистической партии и грудью встал на защиту своей свободы и независимости. Партия приняла энергичные меры по объединению усилий фронта и тыла на разгром врага. Был создан Государственный комитет обороны под председательством И. В. Сталипа.
Уже в первых сражениях под Либавой и Брестом, под Луцком и Перемышлем, у стен Ленинграда, Киева, Одессы и Севастополя советские воины показали героизм и непреклонную волю к победе. Неоспорим тот факт, что мужественное сопротивление советских войск, особенно в Смоленском сражении, уже летом 1941 г. серьезно подорвало военные планы германского командования, рассчитанные на «молниеносное» завершение войны.
По призыву Коммунистической партии страна превратилась в единый боевой лагерь. Лозунг партии «Все для фронта, все для победы!» стал девизом каждого советского гражданина, непреложным законом жизпи советского народа. В тылу врага развернулось партизанское движение. Приводились в действие могучие экономические и моральные возможности советского общественного строя, созданные колоссальпыми усилиями народа под руководством партии. Только наше социалистическое государство оказалось способным преодолеть громадные трудности, возникшие в начале войны, осуществить невиданное в истории перебазирование производительных сил, перестройку своей экономики на военный лад и отразить бешеный натиск колоссальной военной машины гитлеровцев, а затем и сокрушить эту машину, перед которой не устояла ни одна другая армия.
Почти четверть века прошло с тех пор, как отгремели залпы второй мировой войны. Но и сейчас события того периода остаются предметом идеологической борьбы.
Буржуазные фальсификаторы истории продолжают давать лживое объяснение причин и характера второй мировой войны, умаляют решающий вклад СССР в дело победы над империалистическими агрессорами и всемирно-историческое значение этой победы для человечества. Они продолжают говорить о «случайности» победы Советского Союза, явившейся, мол, результатом ошибок гитлеровского руководства, морозов и тому подобных причин.
Нет, победа Советского Союза не была случайной, как не была она и легкой.
Источниками силы и могущества нашего государства явились мудрое руководство Коммунистической партии, социалистическая экономика, социально-политическое и идейное единство общества, советский патриотизм и дружба народов СССР, военное искусство, беспримерный героизм и мужество советских воинов. Именно эти факторы, вытекающие из самого существа социалистического строя, обеспечили Советскому Союзу победу над германским фашизмом.
«Коммунист», 1968, № 12.
В. И. ЛЕНИН О ПРИНЦИПАХ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА
Советское государство — первое государство в истории человечества, политика которого служит интересам трудящегося большинства парода, а не эксплуататорского меньшинства. Уже в силу этого с первых дней существования Советской власти ее политика, как внутренняя, так и внешняя, по своему содержанию и по методам является политикой совершенно новой, отличной от политики всех ранее существовавших государств.
Во всей своей внешнеполитической деятельности Ленин исходил из положений науки, из глубокого паучного понимания современной эпохи, конкретного анализа международной обстановки.
В. И. Лепин рассматривал внешнюю политику в тесной связи с внутренней, а следовательно, с классовыми отношениями и прежде всего с классовой природой того государства, которое эту политику проводит. Теоретическая глубина сочеталась у Ленина с необычайно острым проникновением в меняющуюся текущую политическую обстановку, с безошибочным политическим чутьем, позволявшим ему с исключительной точностью определять на каждом этапе развития событий основную политическую задачу, четко формулировать ее и с величайшей гибкостью находить единственно верные средства для ее решения, всегда оставаясь при этом на позициях высокой партийной принципиальности.
Ленин был подлинным руководителем внешней политики Советского государства не только в определении принципов и общего направления внешнеполитического курса, он практически повседневно руководил внешнеполитической работой, деятельностью Наркоминдела. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать многочисленные опубликованные документы того времени, касающиеся подготовки и осуществления основных дипломатических акций Советской власти — Брестского мира в 1918 г., переговоров о мире с Польшей и прибалтийскими государствами в 1919—1921 гг., переговоров с Англией в 1920—1921 гг., приведших к соглашению 1921 г., наконец, Генуэзской, Московской и Гаагской конференций в 1922 г., Рапалльского договора с Германией и многих других. Важнейшие документы Советского правительства либо писались Владимиром Ильичем лично, либо готовились на основе его точных подробных указаний. О многогранной практической дипломатической деятельности Ленина нельзя забывать, говоря о нем как о теоретике социалистической внешней политики.
Разработка принципов внешней политики социалистического государства — один из драгоценнейших вкладов В. И. Ленина в сокровищницу марксизма-ленинизма. Задолго до Октябрьской революции, творчески развивая учение К. Маркса и Ф. Энгельса о социалистическом государстве и его политике, вождь пролетариата сформулировал основополагающие внешнеполитические идеи политики партии рабочего класса. Накануне и в годы первой мировой войны Ленин призывал революционный пролетариат к борьбе против империализма и империалистической войны, за социалистическую революцию, за превращение войны империалистической в войну гражданскую. В обстановке первой мировой войны, которая была начата Германией и Австро-Венгрией, но являлась империалистической, захватнической для обеих воюющих сторон, этот лозунг выражал существо ленинских взглядов на политику пролетариата империалистических стран в международных вопросах. Выдвигая перед рабочим классом задачу превращения империалистической войны в гражданскую, Владимир Ильич намечал тем самым программу его действий в национальных рамках. Но эта программа учитывала и коренные интернациональные интересы пролетариата, призывая к солидарности пролетариев всех стран. Такое сочетание национальных задач рабочего класса и его интернационального долга всегда отличало подход Ленина к вопросам внешней политики. Пролетарский интернационализм, классовый подход свойственны всем действиям и высказываниям В. И. Ленина в данной области.
Величайшей заслугой В. И. Ленина является разработка теоретических основ внешней политики рабочего класса, ставшего у власти в результате социалистической революции, сломавшего старую государственную машину, экспроприировавшего помещиков и буржуазию; Ленин здесь, как и всюду, неизменно исходил из принципов пролетарского интернационализма.
Из ленинского положения о возможности победы революции первоначально в одной стране вытекает неизбежность такого исторического периода, когда будут существовать одновременно и капиталистические и социалистические государства. Историческое развитие полностью подтвердило этот вывод: период одновременного существования двух противоположных социально-политических систем и государств, принадлежащих к этим различным системам, продолжается по сей день.
Поскольку существование двух различных общественных систем в ходе исторического развития на определенном этапе неизбежно, то перед государством победившего рабочего класса возник вопрос: как должны сложиться отношения между государствами, принадлежащими к двум противоположным системам?
Победа социалистической революции первоначально в одной стране фактически означала более или менее длительное пребыва- ййе этой страйы в капиталистическом окружении. Ленину было совершенно ясно, что господствующие классы буржуазных государств встретят социалистическую революцию с величайшей враждебностью; он указывал на историческую неизбежность военных выступлений против Советской России, подчеркивая необходимость постоянной готовности к борьбе против империалистической агрессии. Ленин неустанно готовил Коммунистическую партию, Советское государство, его вооруженные силы, всех трудящихся к отпору любому агрессору, посягающему на свободу, честь и независимость социалистической Родины.
«...Первой заповедью нашей политики, первым уроком, вытекающим из нашей правительственной деятельности... это — быть начеку, помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам» [16],— говорил он на IX Всероссийском съезде Советов. Ленин подчеркивал, что Советское государство, а в те годы — единственное в мире социалистическое государство, от всякого нашествия врагов всегда на волоске.
История полностью подтвердила ленинское предвидение: дважды — в 1918—1920 гг. и снова в 1941—1945 гг.—советскому народу пришлось с оружием в руках в тяжелейших битвах отстаивать свое родное государство от вооруженной агрессии империализма.
В этой борьбе не на жизнь, а на смерть Советское государство опиралось в первую очередь на свою военную и экономическую мощь, на пламенный и самоотверженный патриотизм и непоколебимое морально-политическое единство советского народа. Оно получало также поддержку рабочего класса и всех прогрессивных сил в других странах, умело использовало противоречия между империалистами. Постоянная готовность к отпору интервентам и агрессорам, к защите социалистической Родины и завоеваний социализма и поныне является важнейшим принципом внешней политики СССР, его «первой заповедью», говоря словами В. И. Ленина.
«Не раз за минувшие годы,— говорится в итоговом документе, принятом международным Совещанием коммунистических и рабочих партий в Москве 17 июня 1969 г.,— империализм провоцировал острые международные кризисы, ставившие человечество на грань термоядерного столкновения. Но империализм США вынужден учитывать сложившееся соотношение сил на международной арене, ядерный потенциал Советского Союза и возможные последствия ракетно-ядерной войны, ему становится все труднее, опаснее делать ставку на развязывание новой мировой войны» [17].
Возникает вопрос: какие отношения с государствами капи- 'галпстической системы Ленин считал наиболее отвечающими интересам рабочего класса? Ответ на это дает первый же акт Советской власти — Декрет о мире — и многие другие документы, подписанные, а часто и написанные лично Лениным. Ответ на это дает курс внешней политики, который молодое Советское государство проводило под руководством Владимира Ильича, ленинский курс политики нашей страны, последовательно осуществляемый Коммунистической партией.
Изучение деятельности В. И. Ленина в области внешней политики Советского государства неопровержимо доказывает, что он стремился обеспечить прочный мир для того, чтобы дать окрепнуть молодому Советскому государству, создать наилучшие условия для строительства нового общества, для наиболее успешного развертывания революционных и прогрессивных сил во всем мире. Обеспечение мира, т. е. наиболее благоприятных условий для построения социализма и коммунизма в социалистических странах, является важнейшей целью внешней политики СССР. В этой цели опять-таки неразрывно сочетаются национальные интересы Советского Союза и интернациональные интересы пролетариев всех стран, поскольку успехи социализма способствуют развертыванию революционных сил во всем мире, приближают рабочий класс к торжеству коммунизма в международном масштабе.
Лепин доказал, что, несмотря на враждебность империализма, мирные отношения между государствами, принадлежащими к различным общественным системам, вполне возможны. Полемизируя против «левых» коммунистов в 1918 г., он писал: «Может быть... интересы международной революции запрещают какой бы то ни было мир с империалистами?.. Неверность подобных взглядов... бьет в глаза. Социалистическая республика среди империалистических держав не могла бы, с точки зрения подобных взглядов, заключать пикаких экономических договоров, не могла бы существовать, не улетая на луну»[18]. Владимир Ильич возвращается к этой мысли вновь и вновь. Он говорил: «Но мыслима ли, однако, такая вещь вообще, чтобы социалистическая республика существовала в капиталистическом окружении? Это казалось немыслимым ни в политическом, ни в военном отношении». И продолжал: «Что это возможно в политическом и военном отношении, это доказано, это уже факт. А в торговом отношении? А в отношении экономического оборота? Ну а связь, помощь, обмен услуг...» И на эту часть вопроса Ленин тут же давал положительный ответ: «...Россия обросла, если можно так выразиться, целым рядом довольно правильных, постоянных торговых сношений, представительств, договоров и т. д.» [19].
С первых дней своего существования Советское государство сосредоточило усилия в области внешней политики на заключе нии всеобщего демократического мира, мира без аннексий и контрибуций, на решительном разрыве с империалистической политикой прошлого. Затем, когда заключение всеобщего мира было сорвано державами Антанты, целью советской политики стал выход России из империалистической войны посредством мирного договора с Германией. Договор этот был наконец заключен, и тогда основной задачей стало всемерное продление мирной передышки, превращение ее в прочный мир.
После того как вопреки усилиям Советской власти, направленным на сохранение мира, началась интервенция Антанты, главной внешнеполитической целью явилась скорейшая ликвидация интервенции и восстановление мира со всеми странами.
Когда в результате ожесточенной военной и дипломатической борьбы мир был завоеван, все средства внешней политики Советского государства сосредоточиваются на предотвращении попыток возобновления интервенции, на обеспечении длительного и прочного урегулирования отношений с буржуазными государствами на началах равноправия, мирного решения спорных вопросов, на широком экономическом сотрудничестве.
Нетрудно убедиться, что каждая из этих сменяющих одна другую задач внешней политики Советского государства говорила о стремлении к миру. При этом ввиду враждебности империалистических государств мир надо было завоевать, надо было заставить империалистов держать меч в ножнах, не обнажая его. Ленин рассматривал вопрос о мирном сосуществовании, или, как оп иногда говорил, «мирном сожительстве» государств, принадлежащих к различным социальным системам, в качестве объекта борьбы против развертывания империалистической агрессии, за мир.
Конечно, при жизни Владимира Ильича миролюбивые силы во всем мире были неизмеримо слабее, чем сейчас. Соотношение сил империализма и социализма тогда было гораздо менее благоприятным для социализма, чем в наше время. Среди других факторов мощь империалистического лагеря сыграла немалую роль в том, что силам реакции удалось развязать вооруженную интервенцию против Страны Советов. Впрочем, уже тогда империалисты оказались не в состоянии выиграть развязанную ими вооруженную борьбу. Их попытки свергнуть Советскую власть потерпели крах.
Разбив вооруженные до зубов объединенные силы международного империализма и внутренней контрреволюции, Советское государство вновь подтвердило свою готовность развивать мирное сотрудничество. Советская делегация на Генуэзской конференции 1922 г., т. е. на первой же широкой международной конференции, в которой участвовало Советское правительство, по поручению В. И. Ленина провозгласила принцип мирного сосуществования государств с различным общественным строем: «Оставаясь на точке зрения принципов коммунизма, Российская делегация признает, что в нынешнюю историческую эпоху, делающую возможным параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами, представляющими эти две системы собственности, является повелительно необходимым для всеобщего экономического восстановления. Российское правительство придает поэтому величайшее значение первому пункту каннской резолюции о взаимном признании различных систем собственности и различных политических и экономических форм, существующих в настоящее время в разных странах» [20].
После срыва попыток соглашения с державами Антанты в Генуе В. И. Ленин писал о заключенном во время Генуэзской конференции Рапалльском договоре с Германией: «Действительное равноправие двух систем собственности хотя бы как временное состояние, пока весь мир не отошел от частной собственности и порождаемых ею экономического хаоса и войн к высшей системе собственности,— дано лишь в Рапалльском договоре» [21]. Он ценил этот договор как пример правильных отношений Советского социалистического государства с капиталистическим.
Стремление Ленина обеспечить мир для молодой Советской республики было продиктовано тем, что интересы борьбы рабочего класса, построения социализма и коммунизма объективно требуют мира. Владимир Ильич исходил из реальных классовых интересов трудящихся Советской страны и международного пролетариата. Ведя борьбу за мир, Ленин руководствовался прежде всего заботой о создании наиболее благоприятных условий для укрепления социалистического государства, восстановления и развития народного хозяйства и подъема благосостояния советских людей, для успешного строительства социализма. Он считал мир необходимым для сохранения завоеваний Октябрьской революции и успешного развития социализма в СССР, что отвечало как национальным интересам советского народа, так и его интернациональному долгу, ибо сохранение и успешное развитие главного оплота социализма, каким стала Советская страна, соответствовали кровным интересам рабочего класса всех стран.
В наши дни делается немало попыток фальсифицировать ленинскую политику мирного сосуществования государств с различным социально-политическим строем. В частности, левые ревизионисты неустанно проповедуют, что Советское государство и КПСС, проводя мирную политику, тем самым якобы идут на сговор с американскими империалистами; они квалифицируют миролюбивую политику как предательство по отношению к народам, ведущим вооруженную борьбу с империалистическими агрессорами. Подобного рода клеветнические высказывания грубо извращают советскую внешнюю политику, позицию всех маркси- стов-ленинцев.
«Защита мира,— говорится в итоговом документе, принятом международным Совещанием коммунистических и рабочих партий,— неразрывно связана с борьбой за то, чтобы навязать империалистам мирное сосуществование государств с различным общественным строем, которое требует соблюдения принципов суверенитета, равноправия, территориальной неприкосновенности каждого государства, большого или малого, невмешательства во внутренние дела других стран, уважения права всех народов свободно избирать свой социально-экономический и политический строй, урегулирования нерешенных международных вопросов политическим путем, посредством переговоров...
Политика мирного сосуществования препятствует попыткам империализма преодолевать свои внутренние противоречия на путях нагнетания международной напряженности и разжигания очагов военной опасности. Эта политика не означает ни сохранения социального и политического статус-кво, ни ослабления идеологической борьбы. Она способствует развитию классовой борьбы против империализма в национальном и всемирном масштабе» 7.
Свято претворяя в жизнь ленинские принципы внешней политики, Советское государство никогда не забывает о том, что В. И. Ленин всегда поддерживал борьбу народов против социального и национального гнета, справедливые освободительные войны. А к ним Ленин относил в первую очередь войны в защиту социалистического отечества от интервенции или любой империалистической агрессии. «...Выше всего и для нас и с международно-социалистической точки зрения,— писал В. И. Ленин,— сохранение этой республики...» 8, т. е. Республики Советов. Интересы социализма и, следовательно, государственные интересы советской державы как важнейшего оплота социализма во всем мире, оплота, необходимого для пролетариата всех стран, являлись для Ленина высшим критерием при решении международных проблем.
Таким образом, к борьбе за мир как важнейшей задаче советской внешней политики Ленин подходил с классовых позиций — прежде всего с точки зрения интересов социализма — как к борьбе за обеспечение безопасности и процветания Советского государства (других социалистических государств в те годы еще не было). Ленин был за мир потому, что этого требовали интересы рабочего класса и, что то же самое, интересы социализма. Защита социализма для Ленина была превыше всего. Только такой последовательно революционный, марксистский подход к проблемам международной политики Ильич считал отвечающим как национальным интересам советского народа, так и интересам международного пролетариата, принципу социалистического интернационализма.
Это полностью относится п к такому важному принципу ленинской политики, как право наций на самоопределение п поддержка народов, борющихся за свою независимость. Огромное количество ленинских документов и акций советской политики от Ленпна до наших дней посвящено защите принципа самоопределения наций, поддержке национально-освободительной борьбы и права наций самим распоряжаться своей судьбой. Совершив Октябрьскую революцию, рабочий класс России нанес мощный удар по колониальной системе империализма. Под воздействием идей Октября национально-освободительная борьба поднялась с ранее невиданной силой на всех континентах. Признание Советским государством независимости Польши, Финляндии и других стран, ранее входивших в состав Российской империи, отказ от всех многочисленных империалистических привилегий в Китае, Персии, Турции, поддержка этих стран, а также Афганистана в борьбе против империализма, помощь китайской революции против империалистической интервенции, а в дальнейшем поддержка Китая в войне с Японией, освобождение народов Европы от фашистского ига, поддержка, оказанная народам Азии и Африки в освобождении от колониальной зависимости, в частности экономическая и политическая помощь арабским народам в борьбе за ограждение их национальных прав, независимости и целостности территории, помощь народам Кореи, Кубы, Вьетнама против агрессии и провокаций американского империализма и многое другое сделали СССР главной надеждой всех народов, борющихся за политическую и экономическую независимость, против империалистов и их агентуры. Не только экономическая помощь и политическая поддержка, но уже самый факт существования могучего Советского Союза заставляет империалистов умерять свои агрессивные замыслы.
Советский Союз содействует обеспечению независимости также и страп Западной Европы. Таков парадокс истории: в то время как правящие круги многих западноевропейских государств ведут политику, враждебную нашей стране, могущество Советского Союза объективно служит для этих государств определенной гарантией против нарушения их интересов, против еще большего засилья США в Европе. Наиболее проницательные государственные деятели западноевропейских стран хорошо сознают эту роль Советского Союза и учитывают ее в своей политике.
Принципы социалистического интернационализма — путеводная звезда внешней политики социалистических стран, уверенно идущих по ленинскому пути. Они лежат в основе взаимоотношений братских социалистических государств.
Позиции Коммунистической партии Советского Союза, ее забота о решепии важнейших внешнеполитических проблем социа- диетической системы в духе ленинизма, ироЛетарскогб Интернационализма получили свое выражение в выступлении на международном Совещании коммунистических и рабочих партий Генерального секретаря ЦК КПСС тов. Л. И. Брежнева: «...главным направлением в деле сплочения социалистической системы является неуклонное осуществление принципов социалистического интернационализма, правильное сочетание национальных и интернациональных задач социалистических государств, развитие их братской взаимопомощи и взаимоподдержки при последовательном соблюдении равноправия всех стран социализма, их суверенитета и независимости, невмешательства в их внутренние дела» [22].
Изучение внешнеполитической деятельности В. И. Ленина подтверждает тот факт, что основатель Советского государства всегда рассматривал внешнюю политику, да и вообще международные вопросы с позиций пролетарского интернационализма. При постановке любого международного вопроса своего времени — о первой мировой войне, об иностранной интервенции против Советской России, о мирном сосуществовании («сожительстве») стран, принадлежащих к различным общественным системам,— Ленин неизменно исходил из интересов классовой борьбы за торжество социализма и коммунизма.
События последних десятилетий вновь подтвердили правильность ленинского подхода. Например, когда осенью 1956 г. империалистическая реакция подняла мятеж в Венгрии, именно интернационалистский подход дал возможность определить правильное отношение к событиям. Именно принципом пролетарского интернационализма, необходимостью сохранить завоевания социализма руководствовался Советский Союз, когда по просьбе Венгерского революционного рабоче-крестьянского правительства оказал помощь венгерскому народу в подавлении контрреволюции, угрожавшей строительству социализма. Благодаря этой ^помощи были расстроены подрывные планы империалистов, рассчитывавших отбросить венгерский народ к мрачным временам {фашизма, вырвать Венгрию из содружества социалистических
•стран, ослабить это содружество, положить начало изменению соотношения сил в Европе в ущерб социализму, в пользу империализма. Провал этих замыслов обеспечил сохранение мира в Европе, а равно процветание народной Венгрии, ее победное продвижение по пути социализма.
Как известпо, в условиях новой эпохи Ленин применил марксистский принцип пролетарского интернационализма к определению позиции пролетариата в отношении империалистических войн, в вопросе об отношении пролетариев других стран к стране победившей социалистической революции, ко всей международной политике первого социалистического государства. Принцип пролетарского интернационализма, на основе которого строятся отношения между национальными отрядами рабочего класса, Ленин распространил и на государственную политику рабоче-крестьянского государства.
После второй мировой войны, когда возникла необходимость определить характер межгосударственных отношений внутри социалистического лагеря, принцип пролетарского интернационализма получил дальнейшее развитие. Марксистско-ленинский интернационалистский подход дал верный ключ к решению такой важной задачи, как выработка основ международных отношений невиданного ранее типа. Ныне, руководствуясь теорией марксизма-ленинизма, коммунистические и рабочие партии успешно применяют принцип пролетарского интернационализма в отношениях между государствами социалистического содружества. Дух учения великого Ленина живет во всех новейших международных актах, определяющих отношения между социалистическими государствами. Им проникнуты все документы международного Совещания коммунистических и рабочих партий.
В рамках содружества социалистических стран впервые в истории отношения между государствами основаны не на соперничестве и борьбе, подчинении слабых сильным, эксплуатации и грабеже, а иа полнейшем равенстве и суверенитете, тесном взаимном социалистическом сотрудничестве, взаимной помощи, на солидарности, скрепляемой общностью великой цели — строительства социализма и коммунизма и совместной защиты социалистических завоеваний.
Солидарность социалистических стран диктуется, таким образом, общностью социального строя, единством целей строителей нового общества. Она диктуется в равной мере также преимуществами, обеспечиваемыми социалистическим разделением труда, взаимной братской помощью в строительстве социализма и коммунизма, совместной борьбой против происков империализма, который давно постарался бы ликвидировать социализм в ряде стран социалистической системы, не будь у них поддержки со стороны верных друзей, не будь гигантской мощи Советского Союза, его ракетно-ядерных сил, заставляющих империалистов воздерживаться от применения вооруженной силы из опасения грозного возмездия.
Жизнь показывает социалистическим странам, что в современной международной обстановке, когда империалистические державы развертывают широкое идеологическое наступление на социализм, вынашивают планы его уничтожения и усиливают подрывную работу против социалистических государств, единственно целесообразной и правильной политикой является непоколебимая верность принципам пролетарского интернационализма, самое тесное политическое единство всех социалистических стран. Это тем более необходимо, что империалисты со своей стороны объединяют свои усилия в международном масштабе. Поли тика империализма все в большей мере определяется классовыми целями общей борьбы против мирового социализма, национально- освободительных революций и рабочего движения.
Внешняя политика Советского государства, верная заветам Ленина, глубоко проникнутая идеями пролетарского интернационализма, направлена на всемерное укрепление мировой социалистической системы, развитие братских отношений со всеми социалистическими странами на основах полного равноправия и добровольного сотрудничества, на политическую консолидацию государств социалистического содружества для совместной борьбы против империалистических агрессоров, за всеобщий мир, за полное торжество коммунизма.
Пролетарский интернационализм — испытанное оружие борьбы коммунистов за единство. КПСС всю свою внешнеполитическую деятельность направляет на то, чтобы мир социализма был сегодня сильнее, чем вчера, а завтра сильнее, чем сегодня.
Пролетарский интернационализм, провозглашающий солидарность рабочих разных стран и национальностей, взаимную помощь тех стран, где рабочие уже обладают государственной властью, охрану и защиту социализма и его завоеваний во всех социалистических странах, ие имеет, однако, ничего общего с «экспортом революции» или «подталкиванием революции» из-за рубежа, иначе говоря, с политикой псевдореволюционных авантюр, чуждых марксизму-ленинизму.
Марксистско-ленинское учение вскрывает причины, порождающие революции. Как говорил К. Маркс, «на известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы» 10. При определенных условиях нарастание классовой борьбы, подъем революционного движения создают революционную ситуацию, которая может привести к революции — опять же при наличии необходимых объективных и субъективных предпосылок, обусловленных действием закономерностей общественного развития. Таким образом, с точки зрения марксизма-ленинизма революции являются закономерным результатом глубоких процессов общественного развития. Поэтому революцию нельзя сделать «по заказу», тем более из-за рубежа. «Может быть, авторы полагают,— писал Ленин, полемизируя против «левых» коммунистов,— что интересы международной революции требуют подталкивания ее, а таковым подталкиванием явилась бы лишь война, никак не мир, способный произвести на массы впечатление вроде «узаконения» империализма? Подобная «теория» шла бы в полный разрыв с марк сизмом, который всегда отрицал «подталкивание» революций, развивающихся по мере назревания остроты классовых противоречий, порождающих революции» п.
Ленинская внешняя политика основывается на марксистско- ленинском учении о социальной революции как результате классовой борьбы, обусловленной объективными закономерностями, борьбы, которую в современных условиях возглавляет и направляет революционная партия, опирающаяся на знание законов общественного развития. С этой теорией не имеют ничего общего представления о революции современных «левых» революциона- листов, которые рассматривают ее как продукт заговора кучки одиночек, как результат произвольного волевого акта небольшой группы людей.
Не занимаясь «экспортом революции», социалистические государства оказывают огромную помощь освободительной борьбе народов, оберегая их от «экспорта контрреволюции», от империалистической агрессии и интервенции. Не менее важным является революционизирующее воздействие социалистических стран, оказываемое успехами их мирного строительства.
Солидарность социалистических стран — один из главных факторов, ускоряющий движение человечества к социализму и коммунизму. О силах и факторах, укрепляющих эту солидарность, мы уже говорили. Но имеются противоположные силы, пытающиеся нарушить сотрудничество стран социалистической системы. Не следует прежде всего забывать о враждебной буржуазной идеологии, которую империалисты пытаются распространять в социалистических странах через свою агентуру, используя как питательную среду пережитки прошлого. И там, где притупляется бдительность, где коммунисты недооценивают необходимость классового подхода к общественным явлениям, происки империалистов приводят к определенным результатам: активизируются правооппортунистические и даже откровенно антисоциалистические элементы, усиливаются националистические настроения. Буржуазная идеология проникает в социалистические страны, главным образом в форме пропаганды и идеализации буржуазной демократии,, ревизии марксизма-ленинизма, наконец, под флагом национализма различных видов. Объединяющим признаком «левого» и правого оппортунизма нередко являются уступки национализму,, а иногда и прямой переход на националистические позиции. В. И. Ленин давно раскрыл эту связь. «Идейно-политическое родство, связь, даже тождество оппортунизма и социал-национа- лизма,— писал он,— не подлежит никакому сомнению» [23].
В. И. Ленин — поборник пролетарского интернационализма — вел решительную, непримиримую борьбу как против всех попыток ревизии марксизма, сползания на позиции буржуазной демократии, так и против любых отступлений от пролетарского интернационализма и проявлений националистической идеологии.
В наше время борьба коммунистов против попыток идеализации буржуазной демократии и против национализма приобретает особое значение.
Агрессивные силы, пытаясь подорвать единство государств социалистического лагеря, внести разлад в ряды международного коммунистического движения, всячески подогревают и используют в этих целях националистические настроения. Пролетарский интернационализм — это неиссякаемый источник жизненной силы рабочего класса, обеспечивающий единство пролетариев всех стран и умножающий силы международного рабочего движения. Враги рабочего класса хотят отравить этот источник ядом национализма, дабы использовать ослабление интернациональной солидарности трудящихся в своих далеко идущих целях — прежде всего для отрыва отдельных государств от семьи социалистических стран. Главное средство, на которое рассчитывают империалисты,— ослабление ведущей роли коммунистической партии, осложнение отношений социалистических стран с Советским Союзом посредством националистической идеологии.
Идея пролетарской солидарности органически сочеталась у Ленина с пламенным социалистическим патриотизмом. Ленин рассматривал защиту первого в мире социалистического государства как высший интернациональный долг каждого коммуниста, каждого сознательного рабочего. Он требовал беззаветной преданности социалистическому Отечеству. В тяжелые времена, которые пришлось переживать стране в первые годы после Октябрьской революции, никто не умел так, как Ленин, мобилизовать массы на защиту Советской Родины.
Всем памятно, с какой твердостью настаивал Ленин на необходимости подписать тяжелый аннексионистский Брестский мир. Он требовал подписания этого документа, потому что у нас не было армии, не было иного средства спасти Родину и революцию от германских захватчиков. Со свойственным ему реализмом и мудрым научным предвидением Ленин доказывал, что германский хищник недолговечен, и призывал поэтому подписать «по- хабный» мир. Но какой горячий патриотизм наполняет каждую строку, написанную им по поводу Брестского договора, какая любовь к Родине, какая скорбь о постигших ее несчастьях, какая уверенность в конечном торжестве дела социализма!
Вот что писал тогда Ленин: «Мы принуждены были подписать «Тильзитский» мир. Не надо самообманов. Надо иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горькой правде. Надо измерить целиком, до дна, всю ту пропасть поражения, расчленения, порабощения, унижения, в которую нас теперь толкнули. Чем яснее мы поймем это, тем более твердой, закаленной, стальной сделается наша воля к освобожденшо, наше стремление подняться снова от порабощения к самостоятельности, паша непрек лонная решимость добиться во что бы то ни стало того, чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной» [24].
Любовь к социалистическому Отечеству и забота о нем требуют от каждого советского человека неусыпной бдительности. Ленин учил партию и советский народ постоянно быть начеку. Он неустанно напоминал о необходимости быть всегда готовыми отразить нападение любого врага. «...Будьте начеку,— требовал Ленин,— берегите обороноспособность нашей страны и нашей Красной Армии, как зеницу ока...» [25]
В. И. Ленин предвидел возможность по мере успехов Советской страны обострения борьбы с империалистическим миром. «На нашей революции больше, чем на всякой другой, подтвердился закон, что сила революции, сила натиска, энергия, решимость и торжество ее победы усиливают вместе с тем силу сопротивления со стороны буржуазии. Чем мы больше побеждаем, тем больше капиталистические эксплуататоры учатся объединяться и переходят в более решительные наступления» [26]. Крепить единство социалистических стран, всемерно помогать сплочению всех демократических, антиимпериалистических сил — значит активно противостоять проискам империализма, ускорять поступательное развитие человеческого общества, умножать успехи мирового социализма и национально-освободительного движения.
Ленинские принципы внешней политики — ценнейшая составная часть идейного наследия В’. И. Ленина. Наш долг — неуклонно следовать заветам великого основателя Коммунистической партии и Советского государства, быть верными марксизму-ленинизму, пролетарскому интернационализму, беззаветно и предапно служить интересам своего народа, общему делу социализма.
«Ленинская внешняя политика Советской страны. 1917—1924». М., 1969.
ДОКЛАД НА УЧРЕДИТЕЛЬНОМ СОБРАНИИ, ПОСВЯЩЕННОМ СОЗДАНИЮ СОВЕТСКОГО ИНСТИТУТА ПО РАЗВИТИЮ СВЯЗЕЙ С ОБЩЕСТВЕННОСТЬЮ ФРГ
4 ФЕВРАЛЯ 1970 Г. [27]
Как уже отметил в своем выступлении заместитель председателя Президиума Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами Е. В. Иванов, наше собрание посвящено созданию организации по развитию связей с общественностью Федеративной Республики Германии. Для этой цели мы создали инициативную группу, которая сегодня собирается завершить проведенную ею подготовительную работу.
Инициативная группа придает большое значение развитию широких и дружественных связей с общественными кругами Федеративной Республики, которые со своей стороны заинтересованы в дружественных отношениях с Советским Союзом и готовы к тому, чтобы их завязать, поддерживать и развивать.
Если мы, члены инициативной группы, хотим установить и умножить такого рода контакты, то предпосылкой для этого является, конечно, наличие в Федеративной Республике такого рода кругов. Мы зпаем, что они там имеются. И мы очень рады приветствовать сегодня некоторых видных их представителей в этом зале. Более того, инициативная группа исходит из убеждения, что число людей, стремящихся к дружественным контактам с советской общественностью, в Федеративной Республике возрастает.
Но есть некоторые обязательные предпосылки успеха нашего начинания также и с советской стороны.
Первая предпосылка — наше стремление к расширению дружественных контактов с западногерманской общественностью.
Вторая предпосылка — абсолютная искренность с нашими западногерманскими друзьями. Мы должны им прямо и открыто сказать о факторах, влияющих на отношения нашего народа к ФРГ. Я хочу, прежде всего, сказать о настроениях народа. Советскому Союзу последняя война стоила около 20 млн. жизней. Миллионы и миллионы людей лишились мужей, отцов, братьев и сестер. Слишком много осталось калек, вдов, сирот и безутешных матерей. Разрушенные города и села восстановлены, что стоило неимоверного напряжения сил. Но развалины и пепелища не забыты. Что еще важней — не забыты жестокости нацистских оккупантов, те зверства, которые они творили.
Мне тяжело говорить об этом сегодня. Но наши западногерманские друзья должны знать, что наследие последней войны продолжает существовать. Опо очень глубоко запечатлено в памяти народной.
Мы видим свой долг в том, чтобы во имя мирного будущего народов Советского Союза, ФРГ, всех европейских народов содействовать улучшению отношений между нашими странами и объединению их усилий в деле обеспечения прочного мира и безопасности на нашем континенте.
В связи с этим долг нашей инициативной группы — напомнить о том, что в отношениях русского народа и вообще всех народов нашей страны с немецким народом и с германскими государствами были все-таки не только ужасы двух мировых войн. Было и многое другое. Такое, что служило взаимным интересам наших народов.
Исторически так сложилось, что между Россией и германскими государствами издавна существовали тесные экономические и культурные связи — начиная с отношений Новгорода с Ганзей- скими городами.
Связи с немецкой культурой стали особенно интенсивными во времена Петра I. Они снова оживились в конце XVIII и в начале XIX в. Великий Эйлер принадлежит истории как русской, так и немецкой науки. Такой крупный немецкий мыслитель, как Гердер, который несколько лет (с 1765 по 1769 г.) прожил в России, проявил большой интерес к русскому народному песенному творчеству и перевел ряд русских народных песен на немецкий язык. Он интересовался культурой славянских народов и верил в их будущее.
Известно, с каким интересом относились к России великие сыны немецкого народа Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Карл Маркс, будучи уже немолодым человеком, изучил русский язык, чтобы в оригинале читать литературные произведения, научные и политические работы на русском языке.
Связи начала прошлого века с немецкой культурой вы чувствуете, когда читаете «Евгения Онегина». Вспомните, Пушкин наделил своего Ленского «душою прямо геттингенской...».
Еще в прошлом веке произведения классиков русской литературы широко переводились на немецкий язык. И обратно: произведения немецких классиков — на русский.
История знает также весьма весомые факты политического сотрудничества. Достаточно сказать о совместной борьбе России, Пруссии и некоторых других германских государств против наполеоновского владычества. История хранит в своих скрижалях заветы Бисмарка, настойчиво предостерегавшего своих преемников от войны против России.
Немецкая классическая философия и прежде всего диалектика Гегеля явилась одним из источников марксизма. Идеи Маркса со второй половины прошлого века вдохновили революционное ра бочее движение во всем мире. Россия йе явилась Исключением. Более того, именно в России В. И. Ленин развил учение Маркса применительно к условиям новой исторической эпохи и поднял его на новую, более высокую ступень.
Между русским и немецким рабочим движением, русской и германской социал-демократиями еще до первой мировой войны сложились тесные связи.
После Великой Октябрьской социалистической революции и выхода Советской России из первой мировой войны связи нашего рабочего класса с германским возродились на новой основе.
Говоря о советско-германских отношениях в послеоктябрьский период, следует отметить, что в это время отношения между нашими странами прошли через различные фазы. В годы Веймарской республики в целом они развивались в благоприятной атмосфере. Рапалльский договор создал политико-правовую основу для нормального развития советско-германских отношений. Такие деятели того времени, как, например, рейхсканцлер Иозеф Вирт или посол граф Брокдорф-Ранцау, сделали немало для преодоления взаимного отчуждения и недоверия, оставшихся после первой мировой войны и Брестского договора. Между Советским Союзом и Германией налаживались тогда взаимовыгодные экономические отношения, которые принесли пользу как нашей стране, восстанавливавшей и развивавшей свое народное хозяйство, так и Германии, особенно тогда, когда в 1929 г. на капиталистический мир обрушился разрушительный экономический кризис.
Однако благоприятное развитие советско-германских отношений было прервано с приходом к власти Гитлера. Трагедией для самого германского народа было 12-летнее владычество нацистов, агрессию которых западные державы рассчитывали направить против единственного в то время в мире социалистического государства — Советского Союза.
Гитлер, как известно, обрушил первые удары во второй мировой войне против своих же западных подстрекателей. Только поставив себе на службу экономический потенциал почти всей Западной Европы, нацистская Германия решилась вторгнуться в Советский Союз. Именно этот акт и предопределил ее конечный разгром.
На полях Советского Союза нацистский вермахт после многих побед, одержанных им в течение 1939—1941 гг., впервые встретил такую армию, которую он не смог одолеть. Под Москвой нацистской армии было нанесено сокрушительное поражение. После сражений под Сталинградом и Курском судьба войны была решепа. Финалом явилась безоговорочная капитуляция в мае 1945 г.
Не могу не отметить, что и в те тяжелые годы войны советские люди проводили четкую грань между гитлеровскими военными преступниками и немецким народом. Торжествуя победу в 1945 г., Советское правительство решительно заявило, что йе собирается ни уничтожать, ни расчленять Германию. И если в последующем на немецкой земле возникло два суверенных и независимых германских государства, то это явилось результатом хорошо известного исторического развития. И сегодня, видимо, нет необходимости подробно останавливаться на этом вопросе.
Два десятилетия, прошедшие с тех пор, были свидетелем противоположного развития в каждом из существующих ныне двух германских государств. Германская Демократическая Республика успешно идет по пути социализма. В Федеративной Республике Германии сохранился капиталистический строй.
В ГДР навсегда искоренены милитаризм и нацизм, осуществлены глубокие демократические преобразования. Социалистическое германское государство последовательно проводит политику мира и дружбы со всеми народами. У нас сложились самые лучшие отношения с ГДР. ГДР — наш верный союзник. Советский Союз — верный союзник Германской Демократической Республики.
Советские люди радуются успехам ГДР, наши отношения с ее народом, строящим социализм, характеризуются дружескими, братскими чувствами.
К сожалению, отношения нашей страны с ФРГ сложились по- иному. Препятствия к улучшению отношений состояли в том, что влиятельные западногерманские круги, определявшие политику ФРГ на протяжении 20-летнего пребывания у власти партии ХДС/ХСС, упорно отказывались признать изменения, происшедшие в Европе в итоге второй мировой войны, не хотели считаться с реальностями наших дней. Идея восстановления границ 1937 г. означает такой отказ от признания положения, сложившегося в результате поражения нацистских агрессоров. А отказ от такого признания в свою очередь означает призыв к реваншу — который одними выражается открыто и громко, другими более скрыто. Об этом многое можно было бы сказать. Однако вряд ли следует сегодня занимать ваше внимание тем, что всем членам инициативной группы и без меня хорошо известно.
Я хотел бы подчеркнуть, что советские люди, как прежде, так и теперь, не отождествляют всех западных немцев с реваншистами. Я напомню речь Генерального секретаря ЦК КПСС на
VII съезде СЕПГ в ацреле 1967 г. Л. И. Брежнев заявил:
«Мы отнюдь не отождествляем позицию миллионов граждан ФРГ с позицией боннских реваншистов и неонацистов. Достойны высокого уважения те силы западногерманского общества, которые в трудной обстановке ведут настойчивую борьбу против засилья шовинизма и милитаризации жизни страны, за демократию, за мирную внешнюю политику, за нормализацию отношений с ГДР, за прочный мир в Европе» К
Создание нашей инициативной группы, в которую вошли советские общественные деятели, деятели науки и культуры, представители рабочих и крестьян-колхозников, а также проведение настоящей учредительной конференции — это еще одно подтверждение нашего искреннего стремления к сотрудничеству с теми силами в ФРГ, которые выступают за улучшение отношений между нашими странами, за мир и безопасность Европы.
Советский Союз никогда не ставил себе целью исключить Федеративную Республику Германии из общеевропейского сотрудничества. Напротив, с советской стороны неоднократно указывалось, что ФРГ могла бы и должна была бы внести свой вклад в разрядку напряженности и установление добрососедских отношений между европейскими государствами.
Состоявшиеся в прошлом году выборы в бундестаг и сформирование коалиционного правительства из представителей социал-демократов и свободных демократов свидетельствуют об определенных изменениях в настроениях части общественности ФРГ, росте среди нее тенденций в пользу проведения Западной Германией более реалистического внешнеполитического курса. Скажем прямо: именно эти изменения и усиление в ФРГ выступлений за улучшение отношений с СССР, ГДР и другими социалистическими государствами благоприятствуют созданию условий, при которых мы, представители советской общественности, приняли решение об учреждении Института по развитию связей с общественностью ФРГ. Мы отдаем себе отчет в том, что налаживание этих связей дело непростое, особенно если учесть те негативные наслоения, которые накопились в отпошепиях между нашими государствами за прошедшие годы. Тем ответственнее стоящая перед нами задача — способствовать лучшему взаимопониманию между народами наших стран, широкому ознакомлению советских трудящихся с жизнью западногерманского населения, помогать ознакомлению западногерманской общественности с жизнью советских людей и их достижениями в экономической, культурной и научной областях, развитию в отношениях между нашими странами всего того, что содействовало бы решению главного вопроса для европейских народов — укреплению мира и всестороннего сотрудничества в Европе.
Важным фактором, благоприятствующим плодотворной деятельности создаваемого института, является то, что Советское правительство всегда выступало и выступает за развитие подлинно добрососедских отношений с ФРГ на реалистической конструктивной основе. Позиция Советского Союза в этом отношении с предельной четкостью изложена в итоговых документах, принятых на встрече руководителей братских социалистических стран в Москве в декабре прошлого года.
У немцев есть хорошая пословица «АИег Ап{ап& 181 8сЪуег». Однако наш Институт сможет начать свою работу все- таки не на голом месте. Благодаря усилиям обеих сторон между общественностью, деятелями науки и культуры Советского Союза и ФРГ уже существуют контакты.
Несмотря на отсутствие культурного соглашения, обмен в области культуры между двумя странами получил определенное развитие.
За последние годы в ФРГ побывали Государственный симфонический оркестр Союза ССР и симфонический оркестр Ленинградской филармонии, балетные группы и солисты ГАБТ, многие советские артисты, певцы, пианисты, скрипачи. В то же время у нас гастролировали артисты Мюнхенского драматического театра и другие представители западногерманской сцены. В ФРГ экспонировалась большая фотовыставка «СССР. 1917—1967 гг.», осуществлялся обмен различными делегациями, учеными, довольно значительными были спортивные связи. Многие произведения современной литературы переведены в обеих странах.
Недавно между Советским Союзом и некоторыми частными западногерманскими фирмами заключены торговые сделки, что свидетельствует о взаимном интересе в области развития экономических связей. Это, в свою очередь, облегчает и дополняет развитие культурных контактов и обменов.
Развиваются контакты между профсоюзами Советского Союза и Федеративной Республики Германии, между молодежными и другими общественными организациями наших стран.
Все эти примеры еще раз паглядно иллюстрируют ту немаловажную роль, которую играет прогрессивная общественность зарубежных стран в формировании межгосударственных отношений.
Большую работу по ознакомлению западногерманской общественности с жизнью, трудом и культурой советского народа проводят в ФРГ такие общественные организации, как Саарское общество культурных связей с Советским Союзом, Рейнско-Вестфальское иностранное общество и некоторые другие организации.
Важным событием явилось создание весной 1968 г. Общества содействия развитию отношений между ФРГ и Советским Союзом, в состав которого вошли видные представители западногерманской политической и общественной жизни, науки и культуры. Президентом Общества избран видный ученый, профессор Борис Раевский, а генеральным секретарем — крупный общественный деятель д-р Герберт Мохальский.
За короткий срок Общество проделало большую работу. По его приглашению только в этом году ФРГ посетили делегации советских медиков во главе с министром здравоохраненпя РСФСР В. А. Трофимовым и делегация Союза советских обществ дружбы во главе с Н. В. Поповой.
Я думаю, что наш друг д-р Мохальский более подробно расскажет о деятельности Общества.
Товарищи, разрешите воспользоваться этой трибуной и от всего сердца поблагодарить наших западногерманских друзей за ту большую работу, которую они проводят по ознакомлению общественности своей страны с жизнью Советского Союза.
В этом году вся наша страна с большим подъемом готовится отметить великую историческую дату — 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. Эту дату будет отмечать пе только советский народ. С нами ее будут праздновать передовые люди во всем мире. Будут ее отмечать и в ФРГ. Напомню также, что ЮНЕСКО приняла решение провести в странах — членах ЮНЕСКО мероприятия, посвященные В. И. Ленину. Такое решение является еще одним подтверждением международного признания ленинского юбилея. Надо думать, что широкое празднование этой даты, в котором самое широкое участие примет Союз советских обществ дружбы, будет еще больше способствовать развитию культурных связей и общения между народами всего мира.
В заключение я хотел бы выразить уверенность, что учреждение нашего Института, который, разумеется, установит тесные контакты с родственными западногерманскими организациями, будет содействовать расширению связей между общественностью обеих стран, активизации взаимного культурного обмена и что его деятельность явится вкладом в дело развития мирного сотрудничества между СССР и ФРГ в интересах обеспечения европейской безопасности.
[1] М. А. Суслов. XXII съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук.— «Коммунист», 1962, № 3, стр. 35.
[2] Статья подготовлена на основе доклада, сделанного на девятой Пагуош- ской конференции в г. Кембридже (Англия) в конце августа 1962 г.
[3] В основу статьи положен доклад, прочитанный на заседании Научного совета по истории внешней политики СССР и международных отношений 20 декабря 1963 г.
[4] Выступление по докладу академика П. Н. Федосеева и академика Ю. П. Францева «О разработке методологических вопросов истории» на расширенном заседании Секции общественных наук Президиума ДН СССР 3—6 января 1964 г.
[5] Статья написана совместно с академиком Лео Штерном (ГДР).
374
[6] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 307.
[7] В. И. Ленин. Поли. соор. соч., т. 25, стр. 133.
[8] «Проблема истории второй мировой войны. Протокол научной сессии Комиссии историков ГДР и СССР в Лейпциге (1957)». М., 1960. «Германский империализм и вторая мировая войпа. Материалы научной конференции Комиссии историков СССР и ГДР в Берлине (1959 г.)». М., 1963, и др.
[9] Статья написана в соавторстве с А. Грылевым.
[10] «История внешней политики СССР. 1917—1945 гг.», ч. 1. М., 1966, стр. 282.
[11] «Советско-чехословацкие отношения между двумя войнами. 1918—1939».
М., 1968, стр. 223, 225.
[12] Архив МО СССР, ф. 48, оп. 1554, д. 90, лл. 169—171.
[13] Там же, лл. 173—185.
[15] «50 лет Вооруженных Сил СССР», стр. 250.
[16] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 296.
[17] «Международное Совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. Москва, 5—17 июня 1969 г.» М., 1969, стр. 288.
[18] В. П. Ленин. Поли. собр. соч., т. 35, стр. 402.
[19] В. И. Лепин. Поли. собр. соч., т. 44, стр. 301—302.
[20] «Материалы Генуэзской конференции». Полный стенографический отчет. М., 1922, стр. 78—79.
0 В* Я. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 193,
[22] «Международное Совещапие коммунистических’ и рабочих партии», стр. 54.
[23] В. II. Ленин. Поли. собр. соч., т. 26, стр. 151.
[24] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 79.
[25] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 300.
[26] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 244.
[27] Публикуется впервые.
ПОСПЕЛОВ, доктор исторических наук В. Я. СИПОЛС, доктор исторических наук В. Т. ФОМИН, кандидат исторических наук К. В. ХВОСТОВА
| |