АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОТДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ

НАУЧНЫЙ СОВЕТ ПО ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СССР И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР АН СССР

Владимир Михайлович ХВОСТОВ

VII

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Придя к власти, Гитлер немедленно приступил к подготовке новой империалистической войны. Для этого падо было прежде всего создать мощные вооруженные силы.

В ту пору работала международная конференция по разору­жению. В течение долгого времени германское правительство до­бивалось на этой конференции легализации вооружения Герма­нии. Попытки эти оставались безрезультатными. Тогда Гитлер заявил, что Германия отказывается принимать участие в работе конференции. Ясно было, что немецкие фашисты намерены во­оружаться явочным порядком. Это означало срыв всего дела раз­оружения, так как ни одна держава не могла разоружиться, когда Германия усиливала свои вооружения. В 1933 г. Германия порвала и с Лигой наций, которая служила некоторой помехой агрессивным замыслам Гитлера.

Одновременно с этим гитлеровцы развернули антисоветскую кампанию. Они пытались убедить буржуазию Англии и Франции, будто агрессия германского фашизма направлена только против СССР и западные страны приглашаются принять участие в «кре­стовом походе против большевизма» в качестве желанных союзни­ков Германии.

Далеко не все представители западной буржуазии верили это­му обману, так как политика Гитлера была шита белыми нитка­ми и не требовалось особенной проницательности, чтобы понять, чего он хочет. Гитлеру нужно было посеять рознь в среде своих возможных противников, накопить силы и бросить их сначала на того, кто окажется менее других подготовленным к отпору.

В числе хорошо понимавших истинный смысл гитлеровской политики, а значит и одним из наиболее опасных для Гитлера деятелей буржуазных стран, был французский министр иностран­ных дел Луи Барту. Это был человек очень консервативных, даже реакционных убеждений. Он не любил коммунистов и не питал никакого пристрастия к Советской власти. Но Барту разга­дал игру Гитлера. Для него было ясно, что первой жертвой Гер­мании скорее будет Франция, чем СССР. Он считал, что прочное обеспечение безопасности Франции может быть достигнуто лишь посредством всемерного усиления ее вооруженных сил и тесного
союза между всеми странами, находящимися под угрозой нападе­ния со стороны Германии. Барту было ясно также, что наиболь­шее значение для Франции имеет союз с СССР как с обладате­лем мощной сухопутной армии на европейском континенте.

Гитлеровцы решили уничтожить Барту. В октябре 1934 г. он был убит. Это был далеко не единственный случай расправы гитлеровцев с неугодными им людьми. Летом 1934 г. германский фашизм сделал попытку захватить Австрию. Здесь у Гитлера имелась многочисленная «пятая колонна» в лице австрийской на­цистской партии. Захват решено было провести силами этой «пя­той колонны». Австрийские нацисты учинили путч, при этом был убит австрийский канцлер католик Дольфус.

Однако захватить Австрию гитлеровцам на этот раз не уда­лось. Этому воспротивилась Италия, которая в те годы хорошо понимала, как опасно допускать германский империализм к своим границам. Стремясь сохранить Австрию в качестве буфера между собой и Германией, Италия в ответ на немецкое покушение на Австрию мобилизовала свои войска и двинула их к границе. По­чуяв опасность, Гитлер трусливо ретировался.

Барту, конечно, был не единственным политиком западных го­сударств, разгадавшим цель Гитлера. В числе таких дальновид­ных людей был и новый президент США Рузвельт, сменивший в 1933 г. на этом посту Гувера. Одной из важнейших забот Руз­вельта было установление дипломатических отношений с СССР. Это было осуществлено в ноябре 1933 г. Этот акт имел серьез­нейшее значение во всей системе международных отношений.

Во Франции преемники Барту одни не сумели с должной на­стойчивостью продолжать его политику, а другие, как, например, Лаваль, стали платными агентами Гитлера, предателями своей ро­дины.

Как случилось, что такие гнусные уголовные типы, как Ла­валь, могли пробраться к власти во Франции, в стране, народ которой исстари славился своим патриотизмом?

Объясняется это страхом французской буржуазии перед собст­венным народом. В феврале 1934 г. французские фашисты попы­тались организовать путч. Но они встретились с могучим отпором со стороны широких масс французского народа, особенно рабо­чих. Грандиозные антифашистские демонстрации, всеобщая заба­стовка, в которой участвовало около 4 млн. рабочих, и создание народного антифашистского фронта обнаружили силу рабочего класса и напугали реакционные слои буржуазии. Она встала на путь национального предательства, как это было в дни франко­прусской войны и Парижской Коммуны. Гитлер приобрел во Франции сильную «пятую колонну», представителем которой и был Лаваль.

Деятельность фашистской агентуры облегчалась страхом обы­вателя перед опасностью новой войны и перед расходами и жерт­вами, связанными с военной подготовкой. Агенты фашизма заве­
ряли избирателей, что с Гитлером можно договориться, что, усту­пив ему жирный кусок, можно обеспечить мир для Франции. Обы­ватель верил в это и, отдавая свой голос сторонникам соглашспия с Германией, был убежден, что таким путем он избавится ог тягот войны. Многие французские политические деятели, так же как и обыватели, склонялись к этой политике «умиротворения» и становились на ее платформу. Таков был, например, лидер ра­дикалов Даладье, впоследствии премьер Франции.

В январе 1935 г. в согласии с одним из пунктов Версаль­ского договора состоялся плебисцит в Саарской области. Со вре­мени Версальского мира эта область находилась под управлением Лиги наций. Плебисцит должен был дать ответ на вопрос, вер­нется ли Саар в состав Германии.

Гитлер наводнил Саар фантастами; нацистские банды террори­зировали население и добились того, что плебисцит был благо­приятен для немцев. Представители Лиги наций, которые факти­чески контролировались Англией и Францией, не воспрепятство­вали фашистскому террору и не обеспечили свободы голосова­ния. Гитлер усыплял Англию и Францию заверениями, что Саар — это его единственная территориальная претензия на западе.

Почуяв безнаказанность, гитлеровское правительство решает­ся на новое насилие. В марте 1935 г. оно самочинно аннулиро­вало военные статьи Версальского трактата, ограничивавшие во­оруженные силы Германии стотысячной наемной армией, и обна­родовало закон о восстановлении в Германии всеобщей воинской повинности. На первых порах Гитлер предполагал сформировать 36 дивизий. Позже стало известно, что, проводя эти мероприятия, он страшно боялся, как бы Франция не воспрепятствовала этому вооруженной силой. Он заранее обдумал пути отступления. Это доказывает, что энергичный отпор со стороны Франции не преми­нул бы оказать свое действие.

Но французское правительство ограничилось чисто словесны­ми протестами. Оно готово было согласиться на вооружение Гер­мании при условии, что Гитлер не тронет Эльзаса и. Лотарингии и не нападет на Францию. Гитлер не скупился на подобные за­верения и шумел о борьбе против большевиков.

Предатели, сидевшие во французском правительстве, готовы были этим удовлетвориться, но французский народ был глубоко встревожен возрождением военной мощи германского империа­лизма. Он чувствовал, какая гроза надвигается на Францию. Фран­цузскому правительству под давлением народа пришлось заклю­чить с Советским Союзом договор о взаимопомощи. Вслед за тем был заключен также договор между СССР и давней союзницей Франции Чехословакией. В случае нападения на Чехословакию СССР был обязан оказать ей вооруженную помощь при условии, что Франция тоже выступит на ее поддержку.

Эти договоры могли стать серьезной гарантией мира. Но боль­шинство руководителей французской политики не намерено было
выполнять франко-советский договор и постаралось затяпуть его ратификацию.

Видя, что все сходит с рук безнаказанно, гитлеровцы в марте 1936 г. ввели войска в Реннскую область, которая по Версаль­скому договору была демилитаризована. Таким образом, герман­ские войска были придвинуты к границам Франции. Через не­сколько месяцев, летом 1936 г., началась гражданская война в Испании. Гитлеровцы вкупе с итальянскими фашистами органи­зовали интервенцию в Испании. Они рассчитывали при помощи Франко подготовить на Пиренеях новый фронт против Франции и перехватить средиземноморские коммуникации Франции и Анг­лии.

Хотя германская политика явно была направлена против англо­французских интересов, обе эти державы провозгласили принцип невмешательства в испанские дела. Фактически этот «принцип» свелся к тому, что они не препятствовали Германии и Италии помогать Франко.

В 1937 г. в Англии во главе правительства встал известный Невиль Чемберлен. Он с первых дней стал проводником капи­тулянтской политики непротивления агрессору и даже прямого потворства ему. Часто сменявшиеся французские правительства следовали по стопам Чемберлена.

Между тем немцы спешно формировали блок агрессоров, дого­вариваясь с Италией и Японией. Блок этот был направлен против всех свободолюбивых народов, включая Англию и Францию, но тогдашние правители этих стран позволяли обманывать себя фа­шистскими разговорами об «антикоминтерновском пакте».

Германия продолжала быстро вооружаться, создавая огром­ную армию и довольно значительный военно-морской флот, осо­бенно подводный. Развивались новые рода войск — бронетанко­вые силы и авиация. Большое внимание уделялось моторизации армии и обеспечению ее автоматическим оружием. Проводились систематические мероприятия по военизации всего народного хо­зяйства, по накоплению огромных запасов стратегического сырья, по производству заменителей дефицитных видов его, в особенности синтетического горючего. Немецкая военная доктрина выработала теорию так называемой тотальной войны, т. е. войны, которая должна вестись не только армией, но и всеми силами страны при полном их напряжении, при широком использовании «пятой колонны» и не только против вооруженных сил противника, но и против всего его населения, включая стариков, женщин и детей. Жестокость в отношении мирных жителей является неизбежным составным элементом этой теории. Посредством варварских бомбе­жек домов мирных жителей, массовых расстрелов, пыток и других мер немцы намеревались воздействовать на психику противника, разложить тыл, парализовать способность к сопротивлению обе* зумевших от страха людей. Немецкая стратегия ориентировалась на молниеносную войну. Новые средства наступления (танки,

авиация) и подвижность армии, возросшая благодаря моториза­ции, давали немецкому командованию повод рассчитывать, что теперь станет возможным то, что не удалось в 1914 г.,— молние­носное сокрушение противника.

Хотя всему миру было ясно, что Германия лихорадочно гото­вится к большой захватнической войне, Чемберлен и его фран­цузские друзья почти игнорировали необходимость военной подго­товки. Кредиты на нее отпускались скупо. Французские генералы рассчитывали, что будущая война долгое время будет позиционной и им удастся отсидеться за железобетонными сооружениями ли­нии Мажино. Они недооценивали значения танков и авиации в предстоящей войне. Эти рода войск во Франции оказались безна­дежно запущенными. В Англии в конце концов начали принимать­ся некоторые запоздалые меры для развития авиации. Были со­зданы качественно высокие, но количественно ничтожные военно- воздушные силы. Чемберлен питал иллюзии, что ему удастся заключить договор с Германией, по которому та обязалась бы ограничить свои воздушные вооружения. Чемберлен думал, что ему удастся откупиться от воздушного нападения на Британские острова, предав Гитлеру СССР и вообще всю Восточную Европу. Низость и мелочность этих «хитростных» расчетов могут соперни­чать разве только с их наивностью.

Весной 1938 г. Гитлер захватил Австрию. Италия, будучи союзником Германии, на этот раз не противодействовала Гитле­ру. Англия и Франция опять промолчали.

Пользуясь этим, Гитлер, покончив с Австрией, решил при­няться за Чехословакию. Это была уже провокация, которая по своей наглости превосходила все предшествовавшие акты немецкой агрессии: Чехословакия была союзником Франции. Гитлер предъ­явил требование об уступке немцам всех областей Чехословакии, где имеется определенный процент немецкого населения. Чехо­словацкое правительство стало готовиться к отпору. Оно надеялось на помощь Франции и СССР. Помощь последнего по договору об­условливалась выступлением Франции. СССР был готов выпол­нить свои обязательства.

Однако французское правительство предало Чехословакию и обнаружило перед СССР всю свою ненадежность в качестве союз­ника. Англия и Франция потребовали от Чехословакии, чтобы она уступила требованиям Гитлера. Свободолюбивый чешский народ вынужден был склониться перед силой. Чешские офицеры, имев­шие французские ордена, с презрением вернули их французскому посольству. В конце сентября 1938 г. в Мюнхене состоялась кон­ференция представителей Англии, Франции, Германии и Италии. Здесь они окончательно договорились о передаче пограничных областей Чехословакии Гитлеру. От Чехословакии сохранился не­большой остаток, который Гитлер обещал Чемберлену не трогать. В лице чешской армии Англия и Франция потеряли 40 прекрас­ных дивизий.

Вернувшись из Мюнхена, Чемоерлен Напыщенно провозгла­сил: «Я привез мир целому поколению». Вскоре последовала англо-германская декларация о «вечном мире» между Германией и Англией. Франция и Германия также обменивались заверениями

о «дружбе».

Иной политики держался Советский Союз. Правительство СССР хорошо понимало существо политики немецкого фашизма и пра­вильно оценивало всю опасность назревавших событий. Оно ста­ло принимать все меры для максимального повышения обороно­способности. Невиданными в истории темпами происходит инду­стриализация страны, усиливается Красная Армия, создается обо­ронная промышленность.

В итоге целого ряда мероприятий из страны слабой и непод­готовленной к обороне Советский Союз превратился в страну мо­гучую в смысле обороноспособности, в страну, готовую ко всяким случайностям, в страну, способную производить в массовом мас­штабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне.

Теперь, в дни Великой Отечественной войны, каждому ясно, что политика индустриализации страны защитила нашу родину от немецко-фашистских захватчиков, что благодаря ей Красная Ар­мия не имеет недостатка в современном вооружении и боеприпа­сах.

* Советское правительство хорошо подготовило свою страну к смелому, решительному отпору.

Повышая боевую мощь Красной Армии, Советский Союз стре­мился организовать коллективный отпор агрессору со стороны всех свободолюбивых держав, публично разоблачал истинные за­мыслы Гитлера и призывал правительства других держав к совме­стным действиям против захватпической политики гитлеровской Германии. В 1934 г. СССР вступил в Лигу наций, которая при всей своей слабости могла стать некоторым препятствием, задер­живающим развитие агрессии.

Советский Союз искренне стремился достигнуть договоренности с Англией, Францией и другими странами, находившимися под угрозой порабощения немецким империализмом, предостерегал демократические государства Запада о том, что большая и опас­ная политическая игра, начатая сторонниками политики невме­шательства, может окончиться для них серьезным провалом. И вот прошло всего несколько месяцев с тех пор, как Гитлер в Мюнхене торжественно гарантировал Чемберлену неприкосновен­ность остатков Чехословакии, как вдруг в марте 1939 г. герман­ские войска перешли ее границы и быстро оккупировали всю страну. Это означало полный провал Чемберлена и Даладье, его французского соратника, в неумной политике «умиротворения» фашистского зверя.

Захватив Чехословакию, Гитлер потребовал возвращения не­мецких колоний. На Чемберлена и Даладье, наконец, нашло со­
мнение в правдивости гитлеровских заверений о дружбе и непри­косновенности их стран. Страх перед немецкой агрессией побудил их начать переговоры с СССР о заключении военного соглашения. Правительство СССР с готовностью пошло на это. Но вскоре стало ясно, что у Чемберлена и Даладье нет серьезного намерения договориться с СССР. Они, видимо, просто думали запугать Гит­лера переговорами с Советским Союзом, чтобы вынудить его дать им новые «гарантии» их собственной безопасности. Когда в августе 1939 г. в Москву прибыли военные миссии Англии и Франции, то оказалось, что у них даже нет полномочий вести серьезные переговоры с СССР.

Видя, что союза с Англией и Францией достигнуть невоз­можно, Советское правительство приняло предложение Германии подписать пакт о ненападении. Советское правительство, конеч­но, знало, что таким извергам, как Гитлер и Риббентроп, верить нельзя, но оно выгадывало время на дополнительную подготовку к отражению вражеского нападения. Таким образом договор с Германией был заключен из-за невозможности добиться соглашу ния с тогдашними правительствами Англии и Франции.

1   сентября 1939 г. немецкие полчища напали на Польшу-.. Англия и Франция почувствовали в этом прямую для себя угро­зу. Гитлер публично демонстрировал, что он больше совершенно» не считается ни с Англией, ни с Францией. Новая провокация! принудила, наконец, правительства Чемберлена д Даладье объ»- явить войну Германии.

В первые же дни обнаружилось, что Польша не б'ьша подго­товлена к современной войне. Немцы сосредоточили против нее около 50 дивизий. В две недели Польша была разгромлена. Поль­ское правительство бежало. Красная Армия спасла тогда Запад­ную Украину и Западную Белоруссию, не допустив туда немцев, и восстановила здесь национальную справедливость. Западная Украина и Белоруссия воссоединились со своими единоплеменни­ками в лоне Советского Союза.

Зимой 1939/40 года немцы усовершенствовали свои вооружен­ные силы и активных военных операций не развертывали. Пра­вительства же Чемберлена и Даладье упустили этот благоприят­ный момент, который им предоставлялся ходом событий, и не восполнили пробелов своей военной подготовки. Они питали не­обоснованные надежды, что им удастся отсидеться за укрепле­ниями линии Мажино и с помощью морской блокады добиться истощения немецких экономических ресурсов. Эта стратегия ока­залась совершенно несостоятельной. Рассчитывая на линию Ма­жино, ее даже не удосужились достроить до Ла-Манша. Расчеты же союзников на быстрое экономическое истощение Германии были наивными.

Новой жертвой фашистской Германии должна была стать Скандинавия. Гитлеровцы намеревались прочно обеспечить за собой шведскую железную руду и использовать норвежское побе­
режье для ударов по Англии и по ее морским коммуникациям с воздуха, а также и с моря при помощи подводных лодок.

В апреле 1940 г. немцы стремительным и внезапным ударом захватили почти безоружные Данию и Норвегию. В мае силой в 135 дивизий они обрушились на Францию, обойдя линию Мажино с севера, через Голландию и Бельгию.

Главный удар немцы нанесли через Арденны (откуда их мень­ше всего ожидало французское командование) в направлении к реке Маас на участок Динан, Седан; вспомогательные отвлекаю­щие удары наносились в Голландии и на Льеж. Французский фронт был прорван. Как и в Польше, прорыв был достигнут массиро­ванным применением танков и авиации, за которыми следовали пехотные соединения, закреплявшие достигнутый успех. Немцы дошли до побережья, так что фронт союзников был разорван на две части. Одна большая группа их войск была отрезана во Фландрии. Полумиллионная бельгийская армия капитулировала. Англичанам с большим трудом удалось эвакуировать через Дюн­керк основную часть живой силы своих и французских войск. Закончив борьбу с фландрской группировкой союзников, немцы обратились против новой оборонительной полосы, созданной фран­цузами по рекам Сомме и Эн — так называемой линии Вейгана. Они прорвали ее, и французский фронт был разорван на изоли­рованные участки. Париж был сдан немцам без сопротивления. На стороне гитлеровцев выступила Италия: ее фашистские пра­вители воображали, что война кончена и им осталось только участвовать в дележе богатой добычи. Сопротивление Франции длилось всего около месяца. Французская армия, не имея долж­ной подготовки к борьбе в условиях современной войны, не могла дать отпор агрессору. Правительство Франции поспешило капи­тулировать, хотя еще имелась возможность продолжать сопротив­ление. Оставался флот, с помощью которого можно было эвакуиро­ваться в Алжир. Трудно уязвимый для немцев, он мог стать базой для продолжения борьбы против немецких захватчиков. Но новый глава правительства маршал Петэн предпочел стать гитлеровским наместником, предав интересы Франции. Еще ни­когда не переживал такого позора гордый свободолюбивый фран­цузский народ.

Казалюсь, что немецко-фашистские войска непобедимы. Каза­лось, что идея молниеносной войны получила полное оправдание. Немцы ждали, что Англия, ошеломленная их победами, капитули­рует вслед за Францией.

Но они ошиблись. После катастрофы в Норвегии английский народ вынудил Чемберлена подать в отставку: его близорукая политика потерпела явное банкротство. Премьером стал Уинстон Черчилль, давно стоявший за организацию коллективного отпора агрессору и за союз с СССР. Англия решила продолжать борьбу. Она потеряла во Франции значительную часть своей, в ту пору еще небольшой, армии. Но она надеялась на мощный английский
флот, на свои огромные потенциальные ресурсы, на мужество и выдержку своего народа. Расчет оправдался: немцы не смогли преодолеть узкое водное пространство Ла-Манша. Их попытки сломить сопротивление Англии варварскими бомбежками городов не достигли цели.

В отношении Англии идея молниеносной войны провалилась. Война затягивалась. Правительство Черчилля приступило к энер­гичной работе по созданию сильной армии, и ему при помощи США удалось это сделать.

Гитлер же, подчинив себе правительства Румынии и Болга­рии, весной 1941 г. обрушился на Югославию и Грецию. Разгро­мив эти маленькие страны, он захватил весь Балканский полу­остров.

VIII

ГЕРМАНСКИЙ ФАШИЗМ В ВОЙНЕ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Вывший ефрейтор был опьянеп успехами. Гитлеровская пропа­ганда неистовствовала по поводу немецких побед. Шел дикий грабеж всех побежденных народов. Волна шовинистического за­знайства достигла высших пределов. Гитлеровцы уверовали в свою непобедимость.

Пьяные от крови, жадные до грабежа, гитлеровцы пошли на новое страшное преступление. Они решили внезапно, вероломно напасть на СССР. Гитлер видел, что на континенте Европы СССР — последнее препятствие для фашистской агрессии. Его манили огромные богатства нашей родины. Захватив их, Гитлер рассчитывал приобрести недостававшие ему средства для сокру­шения Англии и Америки и достигнуть мирового господства.

Над нашей родиной нависла страшная опасность. Германская армия располагала огромными ресурсами — не только своими соб­ственными, но и захваченных ею стран. Почти вся Европа, кроме Англии, была в ее власти. Германия захватила запасы вооруже­ния в Чехословакии, Франции, Бельгии. Заводы этих стран были захвачены гитлеровцами и наряду с немецкими снабжали Германию танками и самолетами. Неудивительно, что немцы в 1941 г. имели преимущество в танках и отчасти в самолетах. К этому надо добавить, что Германия к моменту нападения на СССР имела почти двухлетний опыт войны. Она имела полно­стью отмобилизованную армию и заранее придвинула ее к нашим границам.

Силы Германии не были скованы каким-либо другим фронтом, и она смогла почти все их бросить против СССР. На нашу стра­ну обрушилось 170 дивизий,, в том числе огромное количество бронетанковых частей. В 1914 г. Англия, Франция и Россия с большим напряжением сил совместно на двух главных и несколь-
них второстепенных фронтах вместе сдерживали германский на­тиск. Летом же 1941 г. Красная Армия сражалась одна. Второго фронта против немцев в Европе не было.

Все это вместе взятое дало немцам возможность летом 1941 г. временно захватить у Советского Союза значительные территории и одержать серьезные тактические успехи.

Вскоре, однако, немецким захватчикам пришлось убедиться, что перед ними совсем иной противник, чем тот, которого они привыкли встречать в Западной Европе. На полях сражения с Советским Союзом их «непобедимости» пришел конец. Красная Армия и в обороне наносила немцам мощные удары и истощала их силы. При попытке немцев осенью 1941 г. захватить Москву Красная Армия нанесла им тяжелое поражение. Одновременно немцы были разбиты под Ростовом и Тихвином.

К лету 1942 г. гитлеровцы собрали сильный ударный кулак и, не решаясь уже наступать по всему фронту, начали наступление на юго-западном направлении.

Однако захватчики были остановлены под Воронежем, Сталин­градом и Моздоком. А затем Красная Армия разгромила немцев под Сталинградом. До сих пор в истории военного искусства два сражения служили классическими примерами операции на окру­жение и уничтожение противника: Канны и Седан. Сталинград превзошел эти образцы.

За окружением немцев под Сталинградом последовали удары Красной Армии по немецким войскам на среднем Дону и в районе Воронежа.

В результате зимнего наступления Красной Армии от немец­ких захватчиков была очищена огромная территория и их армии понесли невозместимые потери.

Истекший год явился переломным годом Отечественной войны. Летом 1943 г. немцы попытались было начать большое наступле­ние на Орловско-Курском и Белгородско-Курском направлениях. Но оно потерпело полную неудачу. Красная Армия, сорвав на­ступление немцев, перешла в наступление и овладела Орлом, Белгородом, Харьковом, Таганрогом, Смоленском, Киевом и дру­гими городами и продолжает наносить мощные удары немецким захватчикам.

Гитлеровский империализм идет навстречу своей гибели. Раз­гром немецких империалистов и их армии неминуем. Залогом тому являются сила Красной Армии и высокое военное искусство ее командования. Советский Союз принял на себя удар всей германской военной мощи. Нужно только вспомнить, с каким трудом в первой мировой войне сначала три, а потом четыре великие державы, в течение 4 лет борясь на нескольких фрон­тах, выдерживали удары германской армии! Наша Родина встре­тила ее натиск на фронте одна. И не только устояла, но и на­несла противнику такие поражения, от которых нельзя опра­виться.

Залогом поражения гитлеровской Германии является также непрочность ее тыла. В порабощенных немцами странах кипит ненависть против захватчиков. Движение против них обостряется с каждым днем.

Немецкие фашисты заявляют, что цель войны для них состоит в установлении «нового порядка» в Европе. Но это является лишь маскировкой попытки гитлеровской Германии добиться ми­рового господства. «Новый порядок», как его можно наблюдать во всех оккупированных странах, означает не что иное, как прямое присоединение их к Германии или же превращепие в жалкие вассальные государства той же Германии. Местное насе­ление и в том и в другом случае превращается в рабов немецких капиталистов и помещиков. Промышленное развитие порабощен­ных стран всецело подчиняется интересам германского империа­лизма. Запасы сырья, продовольствия и топлива вывозятся в Германию. Во Франции, Бельгии, Чехословакии работают сейчас только те предприятия, которые обслуживают нужды Германии, главным образом военные заводы. Остальная промышленность свертывается без всякого учета потребностей населения. Рабочая сила в принудительном порядке отправляется на каторжные рабо­ты в Германию. У крестьян отбирают землю и отдают ее гит­леровским головорезам. Во временно оккупированных районах Советского Союза целые колхозы передаются отдельным гитлеров­цам в качестве их поместий, а крестьяне превращаются в их рабов. Интеллигенция и национальная культура искореняются. Все это дополняется прямым грабежом домашнего имущества на­селения: от дамских чулок и детских пеленок до шуб, ковров и драгоценностей.

Грабительскую политику немцев рисует известная инструкция Геринга по организации хозяйства во временно оккупированных областях. Вот две выдержки из этого бандитского документа: «Колхозная земля переходит в собственность германской армии», «Крестьян следует поучать, что колхозная система как больше­вистская отменяется. Однако на земле бывших колхозов будет вестись крупное хозяйство. Каждый крестьянин обязан работать на общем дворе». На кого именно он должен работать? Ответ дается тут же: «Хозяйственные блага в городе и в деревне (фабрики, мастерские, крестьянские дворы и колхозные хозяй­ства, семенной фонд и поголовье скота, запасы зерна и жилые строения всех видов) полностью служат германскому военному хозяйству».

Истребление населения — это система, методически осуществ­ляемая оккупантами. «В современной войне гитлеровская Герма­ния поставила перед собой более широкие и агрессивные цели, чем те, которые пыталась осуществить кайзеровская Германия. Если в прошлую войну германский империализм стремился за­хватить и подчинить себе чужие территории, ставил своей зада­чей занять ряд выгодных позиций на мировом рынке, то гитле­
ровская Гермапия наряду с этим ставит перед собой задачу фи­зического истребления целых народов, уничтожения их государ­ственности, их национальной культуры» ^п.

Залогом немецкого поражения является и наличие коалиции свободолюбивых народов и прежде всего англо-советско-американ­ского союза.

Соотношение сил за время войны резко изменилось в нашу пользу и в пользу наших союзников. Результаты и последствия побед Красной Армии далеко вышли за пределы советско-герман- ского фронта, изменили все дальнейшее течение мировой войны. Отношения между союзниками окрепли и упрочились.

После вступлепия в войну Италии германо-итальянские силы в Ливии предпринимали несколько попыток захватить Египет. Все эти попытки были отражены англичапами. Осенью 1942 г. опи нанесли противнику решающее поражение под Эль-Аламей- ном, очистили от фашистских захватчиков всю территорию Егип­та, Киренаики и Триполитании. В ноябре последовала высадка англо-американских войск в Северо-Западной Африке. Весной 1943 г. был ликвидирован последний оплот держав оси в Афри­ке — их плацдарм в Тунисе. Затем последовала высадка союзни­ков в Сицилии и овладение этим островом, причем деморализо­ванная итальянская армия оказывала ничтожное сопротивление. Первый вассал Гитлера — Муссолини вынужден был уйти в от­ставку. Италия порвала с гитлеровским блоком и объявила вой­ну Гермапии. Другие сообщники Гитлера «смотрят в кусты».

Вооруженные силы англо-советско-американской коалиции значительно превосходят силы Германии и ее союзников. Задача Объединенных наций — использовать благоприятную обстановку для создания второго фронта на континенте Европы для скорей­шего разгрома врага.

Германский империализм, особенно после поражения под Ста­линградом, начал было предпринимать «мирные» маневры, подоб­но тому как он это делал во время первой мировой войны. Гит­леровцы заговорили о мире, когда силы их начали иссякать. Но все попытки германского фашизма внести раскол в ряды анг­ло-советско-американской коалиции потерпели полный провал.

Сейчас германский фашизм уже не мечтает о «молниеносной» войне. Наоборот. Его стратегия изменилась. Он делает ставку на затяжку войны. Быстрота сокрушения врага зависит от открытия второго фронта нашими союзниками. Победы Красной Армии со­здали им наилучшую обстановку для выполнения этой задачи.

М. И. Калинин. Война отечественная и война тотальная.— «Красная звезда», 28 марта 1943 г.

Развязанная гитлеровским империализмом война — это венец пре­ступлений германского империализма, наиболее агрессивным про­явлением которого является гитлеризм.

Как же ответить на вопрос, поставленный вначале,— почему именно от правящих кругов Германии исходило и исходит столь­ко страшных бедствий, поражавших человечество?

Объясняется это тем, что в Германии у кормила правления па протяжении веков с короткими перерывами оказывались наи­более реакционные элементы господствующих классов. Это было вызвано совпадением целого ряда исторических обстоятельств, сложным переплетением причин и следствий. На исходе средних веков перемещение торговых путей вызвало отставание экономи­ческого развития Германии по сравнению с передовыми странами Западной Европы и привело к задержке национального объедине­ния. Не оказалось в Германии и такого стимула к созданию еди­ного государства, как нашествие внешних врагов. В мелочных династических склоках карликовых немецких государств посте­пенно окрепла Пруссия. Она выросла как династическое государ­ственное образование, глубоко антинародное, выросла путем за­хватов и держалась на штыках. Ее возвышение не отвечало ни­каким национальным потребностям. Это государство основывалось исключительно на юнкерских и династических интересах. Возвы­шение Пруссии и было тем фактором, который привел к чрезвы­чайному укреплению реакции в Германии. В силу запоздалого экономического развития буржуазная революция разразилась в Гермапии позже, чем в Англии или во Франции. В то время не­мецкая буржуазия уже могла наблюдать классовую борьбу проле­тариата, отчасти у себя дома, особенно же в более развитых странах Запада. И немецкая буржуазия боялась молодого рабо­чего класса больше, чем феодальной реакции и королевского аб­солютизма. Немецкая буржуазная революция произошла в такой период, когда буржуазия уже перестала быть революционной си­лой,— в этом ее отличие от Великой французской буржуазной революции конца XVIII в. Немецкая буржуазная революция про­изошла, с другой стороны, в эпоху, когда пролетариат был еще слишком молод, малочислен и неорганизован. В этом одно из главных ее отличий от русской революции 1905 г. и февраль­ской революции 1917 г. В результате революция 1848 г. потер­пела в Германии поражение. Монархия и дворянство сохранили свои позиции.

Исход революции 1848 г. в свою очередь оказал влияние на результат борьбы за национальное объединение Германии: оно совершилось не снизу, не в форме демократической республики, а сверху, под гегемонией реакционной Пруссии.

Переход немецкого капитализма в империалистическую фазу развития происходил в обстановке реакционной Германской им­
перии и в условиях запоздалого выхода немецкого капитализма на арену борьбы за раздел мира. В итоге империализм принял в Германии особенно реакционные и агрессивные формы. В 1914 г. германский империализм в первый раз попытался завоевать ми­ровую гегемонию, форсируя развязывание первой мировой войны. Он заплатил за это страшной катастрофой 1918 г. Но оправив­шись, он принялся за подготовку реванша, установив для этой цели режим террористической фашистской диктатуры.

Длительный ход германской истории привел к появлению столь уродливого явления, как гитлеризм. Немецкий фашизм не­сет голод, грабеж, насилия и смерть для всех, кто попал в его лапы. Он должен быть уничтожен. Никакого снисхождения к гпу- сному и жестокому врагу!

«Как развивался германский империализм»

(исторический очерк). М., 1943.

АНГЛО-ГЕРМАНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ 1939 ГОДА

Министерство иностранных дел СССР продолжает издание — «До- кументы и материалы кануна второй мировой войны», первый том которого появился в апреле текущего года. Ныне вышел в свет второй том, носящий подзаголовок: «Архив Дирксена (1938— 1939 гг.)» *.

В предисловии к книге сообщается, что в числе германских архивных фондов, захваченных в качестве трофеев Советской Армией, имеется архив бывшего германского посла в Москве, Токио и Лондоне Герберта фон Дирксена. Наиболее полно в ар­хиве представлена переписка за время его пребывания на посту посла в Лондоне. Эта переписка и опубликована во второй книге «Документов и материалов», представляющей выдающийся ин­терес.

Документы Дирксена разоблачают политику английского пра­вительства в 1938—1939 гг., т. е. накануне войны.

Документы Дирксена объясняют одну из причин того, почему, невзирая на все усилия Советского правительства, переговоры, которые оно в то время вело с Англией о договоре взаимопо­мощи против Германии, не привели к успешным результатам, вследствие чего Советскому правительству пришлось принять гер­манское предложение о заключении пакта о ненападении, дабы парализовать стремление Н. Чемберлена к англо-германской сдел­ке и к изоляции Советского Союза.

Среди документов сборника, ныне увидевших свет, особенный интерес представляет составленная Дирксеном записка, посвя­щенная общему обзору англо-германских отношений за все время пребывания Дирксена в Лондоне (т. е. с мая 1938 г. по сентябрь 1939 г.) ^[1].

В этой пространной записке Дирксен прежде всего раскрыва­ет общую направленность английской политики в эти годы. Дирк­сен прослеживает в своей записке всю историю англо-герман­ских переговоров. Первой попыткой Чемберлена заключить сдел­ку с гитлеровской Германией была миссия лорда Галифакса, запись переговоров которого с Гитлером опубликована в первом томе, так же как и запись последующих переговоров Гитлера с английским послом в Берлине Гендерсоном.

Эти переговоры остались безрезультатными только вследствие нежелания Гитлера связать себя какими бы то ни было новыми обязательствами перед Англией. Когда это стало ясным для анг­лийского правительства, то оно сочло нужным припугнуть Гитле­ра возможностью английского вмешательства в случае германской агрессии против Чехословакии. Такого рода заявления были сде­ланы английским послом в Берлине в мае 1938 г. Эта угроза вовсе не имела своей целью защитить Чехословакию. Цель этой угрозы заключалась в том, чтобы сделать Гитлера более сговорчивым и заставить его почувствовать полезность сделки с Англией. На не­которое время английскому правительству удалось достигнуть этой цели. Об этом свидетельствовали поездка в Лондон главаря гитлеровской партии в Чехословакии Генлейна и неоднократные приезды туда адъютанта Гитлера капитана Видемана.

С лета 1938 г. в сущности не прекращаются попытки англий­ского правительства добиться сделки с германским фашизмом. Один зондаж следует за другим. Оба вышедших тома публикации МИД СССР позволяют проследить эти зондажи, начиная с лета

1938   г. и до августа 1939 г. Из первого тома этой публикации уже известно, что сотрудник Ренсимена Эштон Гуэткин через Генлейна зондировал почву относительно возможности прямых переговоров между представителем английского правительства и лично Гитлером в целях заключения широкого англо-германского соглашения — не только по чехословацкому вопросу. В упомяну­той выше записке, опубликованной во втором томе, Дирксен со­общает, что такого же рода дипломатическую разведку через него пытался произвести сам Чемберлен в двадцатых числах июля

1938  г. Дирксен констатирует в своей записке, что «общая тен­денция английской политики в отношении чехословацкого вопро­са определялась все яснее в течение лета: британское прави­тельство... стремилось найти выход, который удовлетворил бы германские требования. Оно, по-видимому, было готово оказать сильное давление на чехов...» ³. Как известно, эта линия привела английское правительство к предательству Чехословакии на кон­ференции в Мюнхене 29 сентября 1938 г.

В упомянутой записке Дирксен рассказывает о чрезвычайно важных переговорах экономического характера, которые были на­чаты англичапами с Германией вскоре после заключения мюнхен­ской сделки, а именно зимой 1938—1939 гг. Во время этих пере­говоров было достигнуто важное соглашение между германскими и английскими углепромышленниками о разделе мировых рынков сбыта угля и соглашение об организации переговоров в Дюс­сельдорфе между руководящими монополистами обеих стран от­
носительно более общего соглашения о сотрудничестве на миро­вом рынке.

Экономические переговоры, происходившие с декабря 1938 г. по март 1939 г., свидетельствуют о непрерывных усилиях анг­лийского правительства добиться соглашения с гитлеровцами. Од­нако в решающую фазу эти усилия вступили летом 1939 г. На этот раз, старясь, наконец, обеспечить себе успех, англичане ре­шили предварить эти переговоры подготовительным маневром, цель которого состояла в том, чтобы заставить Гитлера почувст­вовать необходимость сделки с англичанами. Маневр заключался в предоставлении «гарантий» Польше, Румынии, Греции и Тур­ции и, главное, в завязке переговоров с Советским Союзом о за­ключении пакта взаимопомощи против агрессора. Документы Дирксена говорят о том, что действительной целью английского правительства в переговорах с СССР, равно как и при предо­ставлении гарантий Польше, Румынии и другим странам, было лишь стремление оказать давление на Гитлера, дабы он почувст­вовал необходимость британской дружбы.

3 августа 1939 г. Дирксен доносил германскому министерст­ву иностранных дел: «Здесь преобладало впечатление, что возник­шие за последние месяцы связи с другими государствами являют­ся лишь резервным средством для подлинного примирения с Гер­манией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель — согла­шение с Германией» ^[2]. Из документов Дирксена видно, что стоили британские «гарантии». Оказывается, англичане заверяли герман­ского посла и других германских официальных представителей, что они готовы предать только что «гарантированную» ими Поль­шу, отказавшись от данных ей «гарантий» и предоставив ей «разрешать» вопрос о Данциге в одиночестве лицом к лицу с Германией, лишь только будет достигнуто соглашение между Гер­манией и Англией. Эти позорные предложения делал германско­му послу и другим официальным представителям гитлеровской Германии ближайший советник и доверенный британского премь­ера, предлагая им получить подтверждение этих предложений лично от премьер-министра.

Дирксен передает, например, нижеследующие высказывания своих английских собеседников: «Как объяснил сэр Гораций Вильсон»,— пишет Дирксен,— «основная мысль» английских предложений о заключении англо-германского соглашения «за­ключалась в том, чтобы поднять и разрешить вопросы столь крупного значения, что зашедшие в тупик ближневосточные во­просы, как данцигский и польский, отодвинулись бы на задний план и могли бы тогда быть урегулированы между Германией и Польшей непосредственно» ⁵. «Свои переговоры о пакте с Совет­
ским Союзом Англия также прекратила бы» ^[3]. Документы Дирк- сена многократно подтверждают такого рода намерения Н. Чем берлена ^[4]. «Вильсон,— пишет Дирксен,— подтвердил мне еще бо­лее ясным образом, чем Вольтату, что с заключением англо-гер­манской антанты английская гарантийная политика будет фактически ликвидирована». «Польша была бы, так сказать, оставлена в одиночестве лицом к лицу с Германией» ^[5].

Детали первого тура тех англо-германских переговоров, кото­рые происходили летом 1939 г., Дирксен не сообщает, но мы узна­ем из его документов, что этот тур имел место в июне и что эти переговоры с германской стороны велись с участием только что упомянутого Вольтата — близкого сотрудника Геринга ^[6]. Затем, после некоторого перерыва, переговоры возобновились в июле, когда Вольтат снова прибыл в Лондон. Официальной целью его приезда было участие в переговорах по вопросам китобойного промысла. Во время этих переговоров Вольтат виделся с ближай­шим советником Чемберлена Горацием Вильсоном. Этот персо­наж, уже упомянутый выше, характеризуется Дирксеном как бли­жайшее доверенное лицо Чемберлена во всех вопросах внешней политики. Дирксен полагал, что сказанное Вильсоном — это все равно, что сказанное Чемберленом. Вильсон предложил Вольтату заключить всеобъемлющее политическое и экономическое согла­шение между Германией и Англией и «дал совершенпо яспо по­нять, что Чемберлен одобряет эту программу» ^[7].

После этого Вольтат 20 июля виделся с министром торговли Хадсоном, который развил ему проект раздела сфер влияния в мировом масштабе, причем в числе объектов этого раздела фигу­рировала и «Россия» ^п. Это может показаться невероятным, но тем не менее это факт: такого рода раздел нашей родины доверен­ный британского премьера предлагал гитлеровскому официально­му представителю 20 июля 1939 г.

После беседы с Хадсоном Вольтат вторично встретился с Виль­соном, причем последний конкретизировал программу будущего соглашения. Он предложил заключить пакт о ненападении и, кро­ме того, пакт о невмешательстве, который должен был включать в себя разграничение сфер влияния между Англией и Германией. Помимо этого, Вильсон предложил целую серию экономических соглашений о разделе мировых рынков и т. д. В ходе беседы он выразил готовность признать Восточную и Юго-Восточную Евро­пу сферой германского влияния. Вильсон без обиняков заявил, что если бы такого рода соглашения были достигнуты, то Англия готова была бы предать Польшу, оставив ее решать данцигский вопрос один на один с Германией ^[8].

Хотя из Берлина на эти предложения не поступило никакого ответа и хотя слух о беседе Хадсона с Вольтатом проник в пе­чать, тем не менее с английской стороны зондирование продол­жалось, и 29 июля лейборист Чарльз Роден Бакстон посетил со­ветника германского посольства Кордта и изложил ему идеи, почти тождественные с теми, что развивал Вольтату Вильсон ^[9]. У Дирксена создалось впечатление, что Бакстон пришел либо по поручению «официальных лиц», либо, по крайней мере, обсудил с ними те предложения, которые он изложил в беседе с Кордтом ^[10].

Спустя еще несколько дней, 3 августа 1939 г., заместитель министра иностранных дел Батлер устроил встречу Горация Виль­сона с самим германским послом Дирксеном, и, таким образом, эта беседа носила уже официальный характер. В беседе Вильсон повторил свое предложение о заключении договора о ненападе­нии, о разделе сфер влияния и по ряду экономических вопросов и подтвердил намерение освободиться от принятых на себя Анг­лией гарантийных обязательств в отношении Польши, Турции и т. д.^[11]

Наконец, 9 августа в более общих выражениях желательность англо-германской сделки подтвердил Дирксену сам министр ино­странных дел лорд Галифакс ^[12].

Тем не менее сделка эта не состоялась. Причиной было несо­гласие германской стороны. Берлин не удостоил ответом все за­игрывания со стороны Лондона. Гитлеровцы не считали даже по­лезным пребывание своего посла в Лондоне: уехав из Англии около 12 августа, Дирксен уже более туда не возвращался. Бо­лее того, когда он прибыл в Берлин, то министр иностранных дел Риббентроп даже не счел нужным его принять, и Дирксен получил разрешение поехать в свое поместье в Гредицберге, где его и застала война ^[13].

Англо-германские переговоры, разоблачаемые документами, опубликованными МИД СССР, делают очевидным, что тогдашнее английское правительство рассчитывало обмануть Советское пра­вительство. Оно, видимо, надеялось, что Советское правительство проявит излишнюю доверчивость и поверит в искренность наме­рений своего английского партнера. Оно воображало, что СССР без конца будет вести с ним переговоры, которые умышленно за­тягивались английской стороной. Оно вовсе не искало соглаше­ния с СССР, а желало только «разговоров» о соглашении, как
совершенно точно указал товарищ Жданов на страницах «Прав­ды» 29 июня 1939 г. Эти разговоры были необходимы британскому правительству для того, чтобы напугать Гитлера, побудить его заключить соглашение с Англией и изолировать Советский Союз.

Теперь нам документально известно, что английское прави­тельство не желало никакого определенного соглашения с СССР. Раньше об этом можно было только догадываться по смехотворно­сти некоторых из английских предложений, по тому, что в Моск­ву для ведения как политических, так и военных переговоров направлялись второстепенные лица, что лица эти приезжали без полномочий (!) и т. п. Теперь мы знаем больше: английская военная миссия, направляясь в Москву для переговоров с пред­ставителями советских вооруженных сил, не получив полномочий, получила все-таки другой необходимый атрибут всякой прави­тельственной делегации, а именно — директивы. И вот в этих ди­рективах (§ 15) указывалось без всяких обиняков, что «британ­скому правительству представляется нежелательным брать на себя какое-либо определенное обязательство, могущее связать нам руки». Естественно, что, разгадав эту двуличную игру, Советское правительство должно было принять предложение Германии о за­ключении советско-германского договора. «Решение о заключении договора о ненападении между СССР и Германией было принято после того, как военные переговоры с Францией и Англией за­шли в тупик...».

Поджигателям войны не удалось обмануть бдительность Со­ветского правительства. Сущность их политики была разоблачена еще на XVIII съезде партии. И. В. Сталин говорил тогда о поли­тике мюнхенцев, что в ней «сквозит стремление, желание,— не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участ­никам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут,— выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира», и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.

И дешево и мило!» ^[14]

Этот анализ международного положения служил путеводной нптыо для советской дипломатии, которая нашла средства пара­лизовать враждебную политику английского правительства. Анг­лийское правительство стремилось к изоляции СССР путем соглашения с Германией. Оно рассчитывало развязать советско- германскую войну, сохранив за Англией положение «третьего ра­дующегося». Эта политика позорно провалилась.

МИРОВАЯ ПЕЧАТЬ ОБ «ИСТОРИЧЕСКОЙ СПРАВКЕ» СОВИНФОРМБЮРО

В феврале текущего года в советской печати была опубликована «Историческая справка» Советского информбюро «Фальсификато­ры истории». Появление «Справки» вызвало многочисленные от­клики в прессе всего мира. Прошло уже достаточное количество времени для того, чтобы можно было подвести итоги этим от­кликам.

За последние годы появилось лишь немного книг или статей, которые вызвали бы столь оживленное обсуждение, хотя в попыт­ках замолчать «Справку» недостатка не было. Это и понятно: «Историческая справка» разоблачила истинных виновников вто­рой мировой войны, которые прилагают немалые усилия для того, чтобы отвлечь от себя внимание общественности и переложить ответственность с больной головы на здоровую. Ведь именно в этом и заключается смысл публикации германских документов, предпринятой недавно государственным департаментом США. Со­ставители этого издания произвольно подобрали германскую ди­пломатическую переписку за тот период времени, когда действо­вал советско-германский договор о ненападении от 23 августа

1939   г., и поднесли ее читателю, умолчав при этом о событиях, происходивших в международной политике в предыдущее время. Понятно, что с помощью такого приема редакторы американского издания показали исторические события в кривом зеркале. «Исто­рическая справка» Советского информбюро показала события так, как они происходили в действительности, вскрыв их подлинное содержание и смысл. Она напомнила о событиях того периода, которые пытались замолчать американские фальсификаторы исто­рии. А эти события убедительно говорят о том, какие усилия прилагал Советский Союз к тому, чтобы организовать коллектив­ный отпор фашистскому агрессору. Они показывают, как эти уси­лия систематически срывались Англией, Францией и США, кото­рые стремились оставить Советский Союз в изоляции перед лицом гитлеровской агрессии. «Историческая справка» Совин- формбюро показала, как эти замыслы были парированы прави­тельством Советского Союза.

Понятно, что прогрессивные круги во всем мире приветство­вали выступление Совинформбюро. Так, например, Национальный совет советско-американской дружбы опубликовал большое заяв­ление, в котором осудил публикацию немецких документов госу­
дарственным департаментом США, назвав ее «очень плохой услугой» делу мира. В заявлении указывается на сомнительную ценность произвольно отобранных этим департаментом фашист­ских документов — даже с точки зрения американской пропаган­ды. Национальный совет советско-американской дружбы дает, да­лее, уничтожающую характеристику сотрудничества американ­ских империалистов с гитлеровской Германией: «В то время как Советский Союз, хотя он и оставался нейтральным, сковывал це­лые нацистские армии и значительную часть германской авиации на своих западных границах, мы отправляли железный лом в Японию и через посредство германо-американских картельных соглашений снабжали нацистов новейшими научными формулами для производства синтетического бензина, каучука и других важ­ных военных материалов. Мы выгодно торговали с фашистской Италией, посылали бензин, нефть, оружие и другие важные ма­териалы фашисту Франко, который покорно передавал их своим друзьям — державам оси».

Многочисленные органы демократической печати в различных странах приветствовали «Историческую справку», разоблачаю­щую фальсификаторов истории и восстанавливающую историче­скую истину в вопросе о причинах и виновниках второй миро­вой войны. 25 февраля, после опубликования «Справки», бел­градская газета «Борба» дала следующую оценку выступлению Совинформбюро: «Значение опубликованных фактов состоит не только в том, что они открыли историческую истину, но и в том, что они укрепляют ряды сторонников прочного мира и, особенно, в том, что показывают народам необходимость еще сильнее бо­роться против поджигателей войны».

Прогрессивная общественность во всем мире жаждет узнать правду о виновниках войны. Понятно поэтому, что «Историче­ская справка» была переведена более чем на 20 языков: анг­лийский, французский, немецкий, чешский, польский, сербский, болгарский, румынский, венгерский, албанский, финский, китай­ский, арабский, корейский, норвежский, шведский, датский, гол­ландский, итальянский, испанский, персидский, турецкий,— т. е. почти на все важнейшие языки земного шара. «Справка» полу­чила широчайшее распространение в большинстве стран. Демо­кратическая печать во всем мире опубликовала ее, причем во Франции, например, «Справку» полностью напечатали газеты с общим ежедневным тиражом, превышающим 700 тыс. экземпля­ров, в Италии — с тиражом около 400 тыс. экземпляров. Кроме того, большое количество газет опубликовало «Справку» в сокра­щенном виде. Широкое распространение получила «Справка» в печати Югославии, Чехословакии, Польши, Болгарии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Мексики и ряда других стран. Во мно­гих странах «Справка» издана также отдельной брошюрой (в США, во Франции, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Дании, Венесуэле, Мексике, Голландии, Ливане, на Кубе и др.).

Что касается империалистического лагеря, то в нем реакция па опубликование «Справки» носит довольно разнородный харак­тер. Ряд видных публицистов выступил с резким осуждением инициативы государственного департамента в деле публикации германских документов. К их числу относится прежде всего из­вестный американский журналист Липпман, который выразил пожелание, чтобы у государственного департамента было «боль­ше мудрости», а «Голос Америки» имел бы «больше ума и опы­та».

Липпман на страницах «Нью-Йорк тайме» обрушился на госу­дарственный департамент не потому, что возмущен фальсифика­цией исторической истины. Он недоволен тем, что государствен­ный департамент, по его выражению, дал «классический пример плохой пропаганды» и этим повредил не Советскому Союзу, а Соединенным Штатам. Попутно Липпман показывает всю несо­стоятельность выступления ведомства г-на Маршалла на поприще исторической науки, отмечая, что издание государственного .де­партамента «содержит только нацистские документы и что ни один уважающий себя историк не подумает основать свое сужде­ние на документах, которые освещают великие исторические со­бытия только с одной стороны».

Газета «ПМ» (США) раскритиковала литературные опыты государственного департамента в еще более сильных выражени­ях. В номере от 11 февраля «ПМ» признала, что Советский Союз «поступил правильно, отпарировав удар государственного департамента в довольно резкой форме». Газета иронически обра­щается к «Талейранам и Макиавелли» из государственного де­партамента и спрашивает их, понимают ли они, что развязывают полемику, в которой позиция США «сильно уязвима». «ПМ» де­лает ряд выпадов, враждебных Советскому Союзу. Однако газета вынуждена признать правильность ответа Совинформбюро госу­дарственному департаменту. Она признает также, что без долго­срочных американских займов Германии Гитлер не мог бы до­биться никаких успехов: «Употребляя убийственное выражение русских, можно сказать, что он был бы ничем без золотого дож­дя американских долларов, который оплодотворил тяжелую про­мышленность гитлеровской Германии». «Он был бы ничем без Чемберлена и без духа мюнхенского пакта».

Обозреватель «Чикаго сан энд тайме» 16 февраля 1948 г. оха­рактеризовал издание государственного департамента как попыт­ку «отредактировать историю в целях пропаганды». Он указал, что из 2 млн. захваченных немецких документов государственный департамент произвольно выбрал для опубликования лишь 260. «Американские официальные представители,— сообщает этот обо­зреватель,— в частных беседах признают, что опубликование всех документов нацистского министерства иностранных дел поставило бы в затруднительное положение Англию и Францию. Другими словдми, государственный департамент признался бы в попытке
изложить дело, скрывая при этом часть доказательств». «Чикаго сан энд тайме» призывает государственный департамент «прекра­тить свои попытки вносить поправки в историю». «Поправки» — это, конечно, сказано мягко: «Историческая справка» показала, что это фальсификация истории и подтасовка фактов.

Разоблачения, опубликованные Совинформбюро, вызвали в ре­акционных кругах США и других капиталистических стран боль­шую растерянность. Этой растерянности не избежало и англий­ское министерство иностранных дел.

Оно начало с того, что попыталось снять с себя всякую от­ветственность за издательское предприятие государственного де­партамента. Представитель министерства инострапных дел не по­стеснялся заявить журналистам, что решение американцев опуб­ликовать германские документы явилось будто бы для английско­го правительства неожиданностью. Однако ему напомнили, что имеется парламентский отчет от 4 февраля этого года, в котором зафиксирован ответ Бевина на запрос Черчилля, причем Бевин признал, что американцы публикуют документы с согласия анг­личан. В результате представитель английского министерства иностранных дел должен был извиниться за свое дезориентирую­щее заявление. Еще больший конфуз произошел с английским министерством иностранных дел в связи с тем, что «Историче­ская справка» Совинформбюро раскрыла отказ английского пра­вительства от привлечения советских экспертов к разработке немецких архивных материалов. Представитель английского ми­нистерства иностранных дел сначала заявил, что, произведя ар­хивные изыскания, он не обнаружил в министерских архивах никаких следов советского предложения о совместной разработке германских документов. Однако через несколько дней английско­му министерству иностранных дел пришлось признать, что и тут его первоначальное заявление не соответствует действительности, что Советское правительство делало такое предложение, но что английское правительство отклонило его по тем мотивам, будто вопрос об участии советских экспертов в изучении указанных германских архивов является преждевременным.

Английская печать в большинстве случаев либо пытается за­молчать «Справку» Совинформбюро, либо отделывается голослов­ными опровержениями, которые никого не могут убедить. К чис­лу наименее вразумительных откликов на «Историческую справ­ку» относится статья «Манчестер гардиен» от 14 февраля. В этой статье, проникнутой враждой к Советскому Союзу, «Манчестер гардиен», между прочим, делает смехотворную попытку отвести удар, нанесенный «Исторической справкой» английским мюнхен­цам, ссылкой на то, что «почти половина» английского народа была против них. Как будто бы «Историческая справка» Совин­формбюро содержала обвинения против английского народа!

Редакционная статья «Таймс» от 24 февраля этого года полна злобных выпадов против Советского Союза. Не лишено, однако, интереса заявление газеты, что государственный департамент, опубликовав свое издание германских материалов, действовал «под влиянием сильнейшего раздражения». Это признание заслу­живает внимания, как и другое признание той же статьи, что к документам, опубликованным государственным департаментом, «следует подходить с известной осторожностью. Многим герман­ским комментариям, содержащимся в этих документах, не сле­дует полностью доверять». Непонятно только, как после этого «Таймс» может, противореча сам себе, все-таки заявлять, что опубликованные американцами документы дают представление о советской политике.

Что касается французских реплик на «Справку» Совинформ- бюро, то среди них преобладает страх перед начинающейся по­лемикой по вопросу о виновниках войны. После появления пер­вой части «Исторической справки» Совинформбюро агентство Франс-пресс поспешило сообщить, ссылаясь на «дипломатические круги Парижа», что государственный департамент опубликовал документы без консультации с французским правительством. Га­зета «Монд» в тот же день, 10 февраля, меланхолически задава­ла вопрос: «К чему стремятся, ведя эту бумажную войну?»

В откликах печати на «Историческую справку» Совинформ­бюро имеется лишь небольшое количество попыток по существу опровергнуть содержащиеся в ней факты. Это и понятно: эти фак­ты бесспорны и неопровержимы. Нельзя принимать всерьез по­пытки «Нью-Йорк тайме» в передовой статье от 11 февраля 1948 г. отрицать, что американский капитал финансировал про­мышленность гитлеровской Германии. Газета указывает, что ин­вестиции в германскую промышленность пропзводились главным образом до кризиса 1931 г. Конечно, размеры экспорта американ­ского капитала в Германию колебались в зависимости от эконо­мической конъюнктуры. Зато непрерывным был процесс укрепле­ния связей между германскими и американскими монополиями, причем в результате кризиса переплетение их интересов стало еще более‘тесным. Эти связи существовали во всех основных от­раслях хозяйственной жизни, и ими были охвачены все крупные монополистические организации как США, так и Германии. Ни­кто не сможет отрицать того бесспорного факта, что если бы не было прилива американских капиталов, то Гитлер не имел бы военной промышленности, необходимой для возрождения воору­женных сил Германии и для ведения войны крупного масштаба. От этого факта не уйти американским империалистам: амери­канские капиталы содействовали возрождению германского импе­риализма. Даже херстовская газета «Нью-Йорк уорлд телеграмм» вынуждена признать в передовой статье от 12 февраля 1948 г., что в обвинении Совинформбюро относительно финансирования Соединенными Штатами германской военной промышленности
«есть йейотОрая доля правды». Такое скромное признание со сто­роны одной из наиболее реакционных газет весьма показательно. Оно говорит о невозможности опровергнуть несомненную истори­ческую истину, даже пуская в ход всякую клевету и передержки. «Вашингтон пост» также не могла не признать (в передовой от 12 февраля) того значения, которое имело финансирование Гер­мании со стороны Соединенных Штатов.

Наряду с отдельными проблесками признания фактов, содер­жащихся в «Исторической справке», долго не прекращался вой реакционной печати, которая пыталась спасти лицо государст­венного департамента. Для этого снова и снова делались и де­лаются попытки фальсифицировать историческое прошлое. Фаль­сификаторы не в состоянии опровергнуть факты, доказывающие, что политика Англии и Франции в предвоенные годы при под­держке США была направлена на изоляцию Советского Союза перед лицом угрозы германской агрессии. Фальсификаторы не мо­гут опровергнуть того, что Англия и Франция при поддержке США стремились повернуть германскую агрессию с запада на восток. Не будучи в состоянии опровергнуть факты, фальсифи­каторы применяют следующий прием: они замалчивают эти фак­ты и выдвигают голословное обвинение, будто бы Советский Союз отказался от сотрудничества с Англией и Францией.

Фальсификаторы хотели бы замолчать такие основные факты, как проволочки с ратификацией франко-советского, пакта о взаи­мопомощи, как последующие попытки на практике свести к нулю его значение. В разгар чехословацкого кризиса, 27 мая 1938 г., французский министр иностранных дел Жорж Боннэ прямо зая­вил польскому послу Лукасевичу, что он «не является привер­женцем сотрудничества с коммунизмом» и что он хотел бы «зая­вить Советам, что Франция не нуждается в их помощи».

Особенно хотелось бы американским фальсификаторам исто­рии замолчать тот факт, что мюнхенцы, глашатаи политики «не­вмешательства», т. е. политики поощрения агрессоров, имелись не только в Европе, но что они преобладали в конгрессе США. Именно конгресс США, приняв закон о нейтралитете, первым провозгласил в 1935 г. основные принципы «политики невмеша­тельства». Закон о нейтралитете был, как известно, в дальней­шем дополнен и расширен, причем не случайно это расширение первоначального закона было сделано в годы гражданской войны в Испании. Чемберлен и Даладье были, собственно говоря, толь­ко подражателями американских реакционеров.

Разве саботаж франко-советского пакта, разве законы о ней­тралитете не поощряли фашистскую агрессию? Для понимания причин войны необходим анализ этих фактов, так же как мюн­хенского сговора и других актов поощрения германского фашиз­ма. Современникам Мюнхена из числа дипломатов, посвященных в тайны политики, была ясна сущность Мюнхена как средства натравить на СССР Германию: так, польский посол в Лондоне

Рачпнский 16 декабря 1938 г. доносил Беку, что Чемберлен в Мюнхене «защитил английские ворота и перенес таким образом игру на восток Европы». «Раздор на востоке Европы,— продол­жал Рачинский,— грозящий Германии и России вовлечением в него, в той или иной форме, несмотря на все декларации со стороны активных элементов оппозиции, здесь повсемест­но и подсознательно считается «меиьшим злом», могущим отодвинуть на более длительный срок опасность от империи и ее заморских состав­ных частей». Когда игнорируют такие факты, как Мюнхен, и произвольно вырывают советско-германский договор из общей связи исторических событий, то именно в этом-то и заключается фальсификация истории.

В газетных статьях, посвященных «Исторической справке», уделялось довольно много места переговорам между СССР, Анг­лией и Францией о заключении пакта о взаимопомощи весной и летом 1939 г. «Нью-Йорк тайме» в передовице от 11 февраля 1948 г. пыталась оспаривать утверждение Совинформбюро отно­сительно того, что Англия и Франция отвергли усилия СССР договориться о коллективном обеспечении мира и безопасности. При этом газета впадала в чистую фантастику, утверждая, буд­то бы переговоры между СССР, Англией и Францией в 1939 г. не удались из-за того, что СССР предъявлял к Англии и Франции какие-то территориальные требования. Об этом же писала «Ва­шингтон пост». Но это абсурдный вымысел, ибо во время этих переговоров даже и речи не было о каких бы то ни было тер­риториальных вопросах.

Как известно, во время переговоров 1939 г. Англия и Франция отказывались дать действенные гарантии прибалтийским государ­ствам, хотя они ранее предоставили такие гарантии Польше. Ясно, что, поступая таким образом, Англия и Франция прямо указывали Гитлеру на то операционное направление, по которому ои может напасть на Советский Союз при обеспеченном нейтра­литете Англии и Франции. Вплоть до самого конца англо-фран­цузско-советских переговоров, несмотря па множество представ­ленных вариантов пакта, этот вопрос оставался камнем преткно­вения. В последних англо-французских предложениях, врученных Советскому Союзу 17 июля 1939 г., Англия и Франция по-прежнему отказывались считать актом агрессии какой-либо фашистский пе­реворот в прибалтийских государствах, хотя было совершенно очевидно, что такой переворот окончательно превратил бы эти государства в германский плацдарм для нападения на СССР. Во время этих переговоров с СССР английское правительство дошло до того, что заявило (в памятной записке от 15 июня) о своем нежелании включить в договор о взаимопомощи самое элемен­тарное обязательство — не заключать перемирия или мира иначе, как только с общего согласия всех участников договора. Это было просто чудовищно. Одного этого пируэта британской политики
было бы, собственно, достаточно, чтобы подорвать всякое дове­рие к серьезности намерении Англии в переговорах с СССР. Во время совещания военных миссий Советскому Союзу предлага­лось подписать конвенцию, состоящую из общих фраз.

В германских архивах, оказавшихся в числе трофеев Совет­ской Армии, имеются документы, захваченные немцами в оккупи­рованных ими странах. В числе этих документов находятся (в переводе) директивы английской военной миссии, участвовав­шей в московских переговорах в августе 1939 г. В этих директи­вах (§ 15) прямо указывалось, что «британскому правительству представляется нежелательным брать на себя какое-либо опреде­ленное обязательство, могущее связать нам руки».

В наши дни всем непредубежденным людям совершенно ясно, насколько право было Советское правительство, когда оно отказа­лось от заключения договора с Англией и Францией без нали­чия совершенно точных обязательств о характере взаимного воен­ного сотрудничества. Теперь всем известно, чего стоили те га­рантии, которые дала Англия Польше. Теперь все знают, что в сентябре 1939 г., когда немцы разгромили Польшу, помощь анг­лийского гаранта заключалась в нескольких налетах на герман­ские города. Иначе говоря, помощь эта была равна нулю.

Таким образом, вопреки заявлению «Нью-Йорк тайме», во вре­мя переговоров 1939 г. даже и не упоминалось о мнимых тер­риториальных притязаниях Советского Союза. Переговоры сорва­лись из-за того, что Англия и Франция гарантировали незави­симость Польши и Румынии, но в то же время отказались дать полноценную гарантию независимости прибалтийских государств и тем самым как бы указывали немцам на тот плацдарм, на котором они могут закрепиться у северо-западных границ СССР. Переговоры сорвались из-за нежелания Англии и Франции за­ключить с Советским Союзом достаточно конкретную военную конвенцию.

«Нью-Йорк тайме» восхваляет английские гарантии Польше. Но чего они стоили,— об этом уже было сказано выше. Может быть, однако, об этом стоит еще рассказать словами одного анг­лийского генерала. «Англия предоставила Польше гарантии. Это является чем-то необычным, неслыханным,— говорил этот гене­рал.— Но все-таки она пошла на это, п теперь она сдержит свое слово». «Итак,— продолжал генерал,— мы поддерживаем поля­ков... Остается определить средства».

Вот тут-то и начинается самое интересное. «При помощи сил,— продолжал генерал,— которые мы сосредоточиваем в Егип­те, мы можем вести операции на Средиземноморском фронте, которые существенно облегчат положение Польши». Что касается «русской помощи», то генерал настроен был «скептически».

Кто же этот бравый вояка, который собирался спасать Поль­шу посредством операций в Египте? Это Айронсайд, генераль­ный инспектор британских заморских сил. Лучших комментариев
к вопросу о ценности британских гарантий не требуется. Ясно, что если бы СССР заключил пакт о взаимопомощи с Англией и Францией, не связав их точными; военными обязательствами, то ему пришлось бы вести операции, вводя в дело сотни дивизий, а англичане «помогали» бы ему действиями в Египте, где, кста­ти сказать, в 1939 г. еще не имелось никакого противника,— ведь Италия еще оставалась нейтральной.

*         «Нью-Йорк тайме» в той же передовой, от 11 февраля 1948 г., бросила Советскому Союзу нелепое обвинение, будто он содейст­вовал восстановлению германских вооруженных сил, хотя всем известно, что Англия и Франция, не говоря уже о США, палец о налец не ударили, когда Гитлер в 1935 г. восстановил всеобщую воинскую повинность и тем положил начало восстановлению гер­манской армии.

Во Франции, на страницах газеты «Фигаро» 18 февраля 1948 г. Франсуа-Понсэ пытался доказать, что Англия и Фран­ция не изменяли политике коллективной безопасности. Просто- напросто «после бесконечных споров оказалось невозможным до­говориться о... ее практическом осуществлении». Да, это так. И беседы генерала Айронсайда в Варшаве хорошо объясняют, по чьей вине не удалось договориться. Мы позволим себе не отве­чать на замечание Франсуа-Понсэ о том, что уступки, которые Чемберлен, Галифакс и т. п. делали Гитлеру, были вызваны «хорошими побуждениями». Эти «хорошие побуждения» совер­шенно ясны каждому честному человеку, пережившему Мюнхен и 15 марта 1939 г., когда немецкие войска вступили в Прагу. Свидетельством, напоминающим об этих «хороших побуждениях», по сей день остается власть генерала Франко.

В «Исторической справке» на основании германских докумен­тов показано, что одновременно с переговорами с СССР Англия вела переговоры с Гитлером, стремясь заключить с ним договор о ненападении и о разделе сфер влияния в мировом масштабе. При этом англичане изъявили готовность в случае заключения такого англо-германского соглашения устраниться от участия в разрешении вопроса о Данциге и других вопросов, стоявших тог­да между Германией и Польшей, и отказаться от гарантий, со­всем недавно дапных Англией Польше. Эти «гарантии», как и переговоры с СССР, были необходимы Англии для того, чтобы ока­зать давление на Гитлера, побудить его быть уступчивее в переговорах с Англией и пойти на соглашение с нею.

На Дальнем Востоке летом 1939 г. фактически происходили военные действия между СССР и Японией на реке Халхин-Гол. На западе англичане стремились договориться с немцами. Слухи об этих англо-германских переговорах проникли, как известно, в печать. Вот вся история согласия СССР на подписание дого­вора с Германией от 23 августа 1939 г. Один американский ра­диокомментатор (некий Элмер Дэвис) заявил, что в 1939 г. «Рос­сия отбросила политику коллективной безопасности». Это клевета.

Вовсе не Россия отбросила политику коллективной безопасности, а западные державы не хотели такого соглашения с Советской страной, которое в самом деле обеспечивало бы безопасность и гарантировало бы действительную коллективность военных усилий.

В «Справке» Совинформбюро подробно изложена история воз­никновения восточного фронта немедленно вслед за подписанием советско-германского договора. Этот восточный фронт в 1940 г. спас Англию от германского вторжения на Британские острова. На Нюрнбергском процессе было раскрыто, что в конце 1940 г. Гитлер оставил план вторжения в Англию. План «Морской лев» был заменен планом «Барбаросса». Чем объясняется эта смена стратегических планов гитлеровского командования? Только тем, что Гитлер не мог решиться па вторжение в Англию, имея за спиной советские вооруженные силы, вплотную придвинутые те­перь к его владениям.

«Историческая справка» Совинформбюро показывает ту муд­рую политику, посредством которой Советское правительство расстроило замыслы мюнхенцев, направленные на изоляцию СССР и на развязывание войны между СССР и Германией при нейтралитете Англии, Франции и США. И когда война между СССР и Германией все же была развязана гитлеровцами, то это случилось в иной обстановке. В 1939 г. Советскому Союзу гро­зила опасность воевать в одиночестве. В 1941 г. СССР имел в войне с Германией обеспеченных союзников.

Правда, и после этого союзники подводили нас, они не помо­гали нашей Родине активными боевыми действиями в те тяжелые годы, когда наш народ выносил всю тяжесть борьбы. Каждый со­ветский человек помнит, какое облегчение мог бы нам принести «второй фронт», если бы он был открыт вовремя. Он был открыт только тогда, когда гитлеровская Германия уже неудержимо дви­галась к катастрофе. Этих проволочек не забудет русский народ, как и другие народы Советского Союза. Познал советский народ во время войны и тревогу по поводу возможности сепаратного мира между гитлеровской Германией, с одной стороны, Англией и Америкой — с другой. Памятна заметка, появившаяся в «Прав­де» под заголовком «Слухи из Каира». Теперь все знают, что эти слухи имели серьезные основания. Нечего г-ну Аллену Дал­лесу заявлять, что разоблачение тех переговоров, которые он вел с гитлеровцами в Швейцарии в 1943 г.,— всего лишь только «вздор». Голословное заявление — не доказательство, и к тому же г-н Даллес слишком торопится с этим заявлением.

Г-н А. Даллес напрасно называет «вздором» свои переговоры с гитлеровцами. Напомним ему, что дело происходило в Женеве в начале 1943 г. По своей собственной инициативе в середине февраля Даллес встретился там с князем Максом Гогенлоэ,
близким к правящим кругам гитлеровской Германии и выступав­шим в качестве агента гитлеровского правительства. В числе лиц, посвященных в переговоры Даллеса с Гогенлоэ, был амери­канский посланник Гаррисон. Запись беседы Гогенлоэ с А. Дал­лесом уже цитировалась в «Справке» Совинформбюро. Вот еще некоторые высказывания г-на Даллеса в этом духе.

Выразив готовность оставить за Германией Австрию и сооб­щив, что «чешскому вопросу он придает небольшое значение» и что вообще он согласен на сохранение «Великой Германпп», Даллес намекнул на желательность общего соглашения с Герма­нией о разделе сфер влияния в широком масштабе. Не задержи­ваясь на частных вопросах, говорится в записи этой беседы, Даллес заявил, что «лучшей гарантией длительного мира и взаи­мопонимания между народами будет распределение промышлен­ной продукции с обеспеченными рынками сбыта». «Он подчерк­нул, что Америка возлагает величайшие надежды на африкан­ский рынок. Кажется, что он вполне признает притязания германской промышленности на ведущую роль в Европе. О Рос­сии он говорил с малой симпатией и заметил, что эта страна обладает соответственно большим внутренним рынком». Таким образом:, г-н Даллес давал понять, что он ничего не имеет про­тив германской гегемонии в Европе. После этого г-н Даллес «пе­реключился на еврейский вопрос» и фактически одобрил гитле­ровские зверства. Он заявил, что «для каждого порядочного жите­ля Средней Европы было бы нестерпимым чувством думать о том, что евреи могут когда-либо возвратиться». Обратного переселенпя евреев «нельзя допустить». Таким образом, и в отношении еврей­ского вопроса Даллес через Гогенлоэ успокаивал гитлеровцев, да­вая понять, что этот вопрос не вызовет трудностей. Таковы неко­торые из высказываний г-на Даллеса в его беседах с гитлеровцами. Это был зондаж возможностей германо-амерпканского примире­ния.

Факты показывают, кто на самом деле помог Гитлеру развя­зать войну; они показывают, кто помог ему создать военную про­мышленность; кто позволил ему восстановить армию; кто отдал ему Австрию и Чехословакпю; кто оставил Польшу — с «гаран­тиями», но без военной помощи; кто саботировал соглашение с Советским Союзом; кто подстрекал Японию; кто мечтал о том, чтобы немцы и русские как можно дольше п как можно больше убивали друг друга.

Иностранная печать уделила немало места обсуждению и «критике» «Справки» Советского информбюро. Однако ни одного пз положений этой «Справки» при этом не удалось поколебать. Да и пельзя этого сделать, ибо эти положения полностью соот­ветствуют исторической истине.

«Большевик», 1948, № 8.

10 ЛЕТ СО ДНЯ ПОБЕДЫ НАД ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ

10    лет прошло со дпя победы Советского Союза в Великой Оте­чественной воине, 8 мая 1945 г. в немецкой столице был под­писан акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил гит­леровской Германии. Прекратилась артиллерийская канонада, раз­дававшаяся в Европе с 1939 г., смолкли разрывы авиационных бомб.

Сейчас, через 10 лет, вспоминая эпопею Великой Отечествен­ной войны, мы снова испытываем глубочайшее восхищение пе­ред беспримерным подвигом советского народа.

Какая война в человеческой истории может сравниться с советско-германской войной 1941 —1945 гг. по своим масштабам, по протяженности фронтов, по количеству бойцов и воепной тех­ники, участвовавших в сражениях, по глубине и стремительно­сти маневров, по ожесточенности борьбы, по страшному ее на­пряжению? В какой другой войне была выполнена освободитель­ная миссия такого исторического значения, какую выполнил Со­ветский Союз в .Великой Отечественной войне против фашизма?

Каждый советский человек на всю жизнь запомнил светлый и радостный майский день 1945 г. и испытанное в тот день не­забываемое чувство торжества и облегчения: враг разбит! Повер­жен хищник, угрожавший существованию нашей Родины!

Помнят советские люди и другой день — 22 июня 1941 г., когда гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз. На рассвете началось вторжение фашистских полчищ.

Гитлеровцы напали на Советский Союз не раньше, чем овла­дели всеми ресурсами континента Западной Европы. Сама гит­леровская Германия располагала огромным военным потенциа­лом — 70-миллионным населением, мощной промышленностью, реконструированной с американской помощью по последнему сло­ву техники, огромной армией, обладавшей опытом почти двух лет современной войны. На нашу Родину обрушились 170 дивизий, снабженных самым современным оружием, с лавинами танков и тучами самолетов, с вымуштрованными солдатами, опьяненными легкими победами на Западе, наэлектризованными шовинисти­ческой пропагандой. Но, кроме военного потенциала Германии, к услугам гитлеровцев били фабрики, заводы и богатейшие при­родные ресурсы всех государств континента Западной Европы, а также ресурсы Балкан, Северной Африки и некоторых стран

Ёлижнего Востока. Перед гитлеровской военной машиной, начи­ная с сентября 1939 г., когда она была пущена в ход, не устояло ни одно государство, на территорию которого она обрушилась. Польша, Дания, Норвегия, Голлацдия, Бельгия, Франция, затем Югославия, Греция — вот длинный перечень жертв гитлеровской агрессии. В Европе не оказалось ни одного буржуазного госу­дарства, которое смогло бы дать отпор вооруженным силам гит­леровской Германии. Не было недостатка в храбрых бойцах ни среди поляков, ни среди французов, югославов или апгличан, ни в рядах других народов. Однако ни одна армия не смогла вы­держать натиска гитлеровских агрессоров. Исключение не состави­ли и вооруженные силы Англии. Только наличие Советского Союза в тылу у гитлеровцев удержало их от вторжения на Бри­танские острова.

Гитлеровская Германия напала на Советский Союз, распола­гая такими колоссальнымр силами и такими громадными ресур­сами, каких у нее не было во время войны в Западной Европе и какими дотоле вообще никогда не обладал ни один завоева­тель. Реакционные зарубежные наблюдатели пророчили скорое поражение Советского Союза. Они утверждали, что нашу Роди­ну постигнет участь других жертв гитлеровской агрессии. Мюн­хенцы в Англии и в США жаждали поражения СССР в войне с Германией еще задолго до ее начала. Поощряя гитлеровцев на­пасть на нашу Родину, они распускали нелепую клевету о «сла­бости» советских вооруженных сил, называли Советский Союз «колоссом на глиняных ногах», всячески смакуя подобные бес­смыслицы. Некоторые — например, английский посол в Москве Чилстон — выдавали за слабость искреннее миролюбие советской политики. В дни гитлеровского наступления на Москву, на Ле­нинград, на наш Юг реакционеры всех толков с нетерпением жда­ли падения социалистического государства.

Не дождались!

Один из важнейших уроков Великой Отечественной войны Советского Союза против гитлеровской Германии заключается в том, что война подтвердила превосходство советской социалисти­ческой системы над капиталистической. Война устроила нечто вроде экзамена нашему советскому строю. Война была великой школой испытаний и проверки всех сил советского народа, и он выдержал эти испытания. Советский Союз преодолел те величай­шие трудности, которые пришлось ему пережить. Слов нет, по­ложение нашей Родины было тяжелым летом и осенью 1941 г., когда враг в результате вероломного нападения достиг серьезных успехов. Однако Советский Союз не только выдержал натиск гит­леровских полчищ, перед которыми ни одно буржуазное госу­дарство устоять не смогло. Он нанес противнику сокрушительное поражение. Советское Верховное Главнокомандование во главе с И. В. Сталиным сумело сделать правильные выводы из сложив­шейся обстановки. Советские вооруженные силы своими блиста­
тельными победами разрушили миф о непобедимости гитлеров­ской армии. Овеянные легендарной славой, они закончили войну, взяв столицу поверженного врага. Вооруженные силы Советского Союза были главным фактором, обеспечившим победу свободо­любивых народов во второй мировой войне.

Примечательно: силы Германии в ходе войны постепенно уменьшались. Германии не удалось осуществить наращивания своих усилий в ходе войны. Уже со средины 1943 г. они стали ослабевать. Советский же Союз, наоборот, в каждую следующую кампанию оказывался сильнее, чем в предыдущую. Это обстоя­тельство заслуживает тем большего внимания, что внезапность на­падения обеспечила гитлеровской Германии на первых порах вы­игрыш огромной территории. Вследствие этого Советский Союз в течение значительного времени, в 1941, 1942 и даже в 1943 г. вынужден был вести борьбу в невыгодных условиях, не располагая полностью своим военным потенциалом, лишенный значительной части ресурсов своих западных и южных областей, включая бо­гатейшую Украину. И это в то время, когда в распоряжении гитлеровской Германии, кроме ее собственных, находились ре­сурсы добрых двух десятков других стран. И тем не менее Гер­мания в войне слабела, а Советский Союз наращивал силы и в результате вышел из войны не ослабленным, а окрепшим. Этими результатами наш народ обязан руководству Коммунистической партии и преимуществам советского социалистического строя, превосходству Советской Армии и советского военного искусства, которые, в свою очередь, созданы партией.

Освободительный характер войны Советского Союза и граби­тельский характер войны гитлеровской Германии обеспечивали Советскому Союзу огромные моральные преимущества. Преиспол­ненные любви к Родине, советские люди знали: наше дело пра­вое, враг будет разбит, победа будет за нами.

Ясно, однако, что один моральный фактор победы обеспечить не мог. Наряду с высокими качествами советских вооруженных сил неоценимую роль в обеспечении победы сыграла наша со­циалистическая промышленность. Известны успехи, достигнутые во время войны военным производством Советского Союза, не­взирая на дополнительные трудности, созданные необходимостью эвакуации большого числа предприятий на восток. Советская промышленность производила в течение последних трех лет вой­ны ежегодно в среднем более 30 тыс. танков, самоходов и бро­немашин, до 40 тыс. самолетов, до 120 тыс. орудий всех калиб­ров, до 450 тыс. ручных и станковых пулеметов и т. д. В од­ном только 1944 г. было произведено 240 млн. снарядов и бомб и 7 млрд. 400 млн. патронов. Американская пропаганда не раз утверждала, будто победа Советской Армии стала возможной лишь благодаря поставкам оружия и других материалов из США и Англии. Однако все поставки промышленных товаров со сто­роны союзников составили за период войны всего только 4% оте­
чественной промышленной продукции. Эти поставки в известных случаях, несомненно, облегчали борьбу, но никакого решающего значения они не имели, да и не могли иметь. Небезынтересно вспомнить также, что, хотя Советский Союз принял на себя уда­ры несравненно более значительных сил гитлеровской армии, не­жели Англия, поставок по ленд-лизу он получил в 2 раза мень­ше ее.

Именно преимущества социалистического советского строя и руководство партии позволили Советскому Союзу на протяжении трех лет вести борьбу с гитлеровской Германией один на один, при отсутствии второго фронта в Европе, принимая на себя всю тяжесть ударов вражеской коалиции. Военные действия в Аф­рике отвлекали (осенью 1942 г.) только 4 немецких дивизии и

11    итальянских, в то время как на советско-германском фронте действовало в это время 179 немецких дивизий из общего числа 256, которыми располагала гитлеровская Германия. Кроме того, на советском фронте находилась 61 дивизия союзных с Гер­манией стран. В общей сложности против СССР было тогда со­средоточено 240 дивизий гитлеровского блока.

Политика США и Англии во время войны была направлена на то, чтобы под разными предлогами продлить это единобор­ство СССР и гитлеровской Германии, всячески оттянуть откры­тие второго фронта. Эти оттяжки продолжались до лета 1944 г., когда гитлеровская Германия уже была обессилена ударами со­ветских войск и ее поражение было предрешено. Проволочки с открытием второго фронта имели определенную цель — ослабить Советский Союз, сделав его борьбу еще более тяжелой. Извест­но заявление Мура Брабазона, члена правительства Черчилля. Этот английский министр высказывался в 1941 г. в том смысле, что лучшим исходом борьбы на Восточном фронте было бы взаим- пое истощение Германии и Советского Союза. Известно также, что Трумэн — в то время сенатор — на другой день после нача­ла советско-германской войны выразил пожелание, чтобы русские и немцы «убивали как можно больше» — друг друга. Подобные выступления остались свидетельством не только коварства, но и политической ограниченности тех, кто делал ставку на истоще­ние Советского Союза.

Война явилась не только испытанием для самого советского народа, но и предметным уроком для всех его врагов. Со всей возможной наглядностью история продемонстрировала всепобеж­дающую мощь Советского государства, гигантскую силу, кото­рую обрели при социалистическом строе народы нашей страны.

И до войны, и во время нее, и после ее окончания огромная мощь Советского Союза служила и служит делу обеспечения проч­ного мира, свободы и независимости народов. Поистине истори­ческое значение имеет освободительная миссия, выполненная Советским Союзом во второй мировой войне. ^Гитлеровское вар­варство было сокрушено ударами свободолюбивых народов при
решающей роли советских вооруженных сил.. Вооруженные силы Советского Союза, разбив гитлеровские полчища, освободили от фашизма Польшу, Чехословакию, Австрию, а также Венгрию, Румынию, Болгарию, содействовали освобождению Франции, Югославии, Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии, Италии и ряда других стран. Американские и английские воины, а также сол­даты и офицеры Сражающейся Франции внесли свой вклад в дело победы. Плечом к плечу с советскими вооруженными си­лами громили гитлеровские полчища доблестные воины польских и чехословацких вооруженных сил, а впоследствии и присоеди­нившиеся к советским войскам части румынской и болгарской армий. Исключительную стойкость в борьбе за освобождение сво­ей родины, за общее дело разгрома фашизма проявили народы Югославии. В отличие от США Советское правительство в крат­чайшие сроки вывело свои войска с территорий иностранных го- сударств, куда советские воины вступили в ходе военных дейст­вий, за исключением территории Германии, Австрии и вообще тех стран, где пребывание советских войск предусматривается международными соглашениями. Советское правительство все­мерно содействовало восстановлению независимости всех госу­дарств, освобожденных от фашистского ига. Страны, которые бы­ли освобождены советскими войсками, оказались огражденными от вмешательства в их внутренние дела со стороны зарубежных империалистических сил, и их народы получили благодаря этому возможность самим определить свою судьбу.

В наши дни агрессивные круги США принимают все меры к восстановлению милитаризма в Западной Германии. Тем самым они вновь разжигают тот очаг войны в центре Европы, от которого уже загорелось пламя двух мировых войн. Чтобы погасить пожар этих войн, человечество принесло неисчислимые жертвы. Теперь монополисты Уолл-стрита хотят сделать эти жертвы напрасными. Они ведут дело к тому, чтобы вновь поставить мир перед опас­ностью германской агрессии. Они исходят при этом из расчета, что милитаризм, возрожденный в Западной Германии, будет их послушным орудием.

Эти расчеты не новы. Они являются порождением мюнхен­ской политики, потерпевшей банкротство еще в 1939 г. Одпако классовая ненависть буржуазии к Советскому Союзу вновь и вновь наталкивает буржуазных политиков на те же самые замыслы, которые в свое время эта ненависть вызвала у мюнхенцев. Слишком уж соблазнительна для многих реакционных голов на Западе мысль разбить Советский Союз руками немцев и добить­ся того, чтобы немцы и русские как можно больше убивали друг друга...

Фашистские агрессоры не одни развязали вторую мировую войну. Они сделали это при пособничестве мюнхенских кругов
в Англии, Франции и США. На протяжении нескольких лет эти реакционные круги потакали фашистским агрессорам, предостав­ляя им возможность захватывать одну страну за другой. Мюн­хенцы продали фашистам Испанию, Эфиопию, Австрию, Че­хословакию — лишь бы только направить агрессоров на Советский Союз и отвести их удары от себя. Мюнхенцы полагали, что им удастся развязать советско-германскую и советско-японскую вой­ну, причем Англия и США будут стоять в стороне и в подхо­дящий момент выступят со свежими силами в роли арбитров, утвердив, таким образом, свое господствующее положение в. мире. Такая политика исходила из наивной уверенности, что Герма­ния будет делать то, что выгодно Лондону и Вашингтону. Де­нежные мешки Уолл-стрита щедро ссужали доллары на восста­новление германской военной промышленности. И Лондон и Ва­шингтон сквозь пальцы смотрели, как милитаристы стали руко­водящей силой Веймарской республики, как президентом стал фельдмаршал Гинденбург, как возрастало влияние юнкерского ге­нералитета рейхсвера, как германские монополии взрастили фа­шизм, как, наконец, пришел к власти Гитлер. Все это приветст­вовалось в правящих кругах Запада во имя борьбы против ком­мунизма, во имя борьбы против Советского Союза.

Действительность обманула расчеты мюнхенцев. Германские милитаристы приняли на вооружение то оружие, в которое были перекованы щедро ссуженные доллары. Но они зло насмеялись над политиками западных держав, которые воображали, будто германский фашизм, вооружившись, опрометью бросится на Со­ветский Союз.

У германских фашистов имелись свои расчеты. Они предпоч­ли начать агрессию с разгрома тех государств, которые так лю­безно поощряли их к нападению на Советский Союз. Так им казалось выгоднее.

В Мюнхене Гитлеру указывали путь на Украину. Но он пред­почел отправиться в Дюнкерк и в Компьен. Японцы же вскоре после того, со своей стороны, проследовали к Пёрл-Харбору. Вот уж поистине, как говорит пословица: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь».

Современные расчеты правящих кругов западных держав на длительное послушание восстановленного западногерманского ми­литаризма велениям Соединенных Штатов доказывают лишь одно: уроки истории не всегда усваиваются. Они трудны и не всем доступны — особенно тем, кто страдает болезнью классовой сле­поты. Эти уроки рассчитаны на определенный уровень развития учеников. Но те, кто не умеет их усваивать, всегда несут жестокое наказание.

Народные массы капиталистических стран извлекли из опыта войны больше уроков, чем эксплуататорские классы. Народы от­ветили на подготовку третьей мировой войны развертыванием массового движения сторонников мира, которое стало важным,

совершенно новым фактором современной международной жизнй.

Что касается советских людей, то можно не сомневаться в том, что они-то извлекают из прошлого все необходимые уроки. И они принимают все зависящие от них меры к тому, чтобы агрессорам не удалось развязать новую войну. Это есть долг каждого советского человека, его личный патриотический долг. Каждый своим трудом на фабрике, заводе, в поле или в лабо­ратории обязан вносить свою лепту в это великое дело, содей­ствуя дальнейшему росту сил нашей Родины. Советские люди ви­дят преступные замыслы империалистических агрессоров. Они зорко следят за ними, памятуя о вероломстве агрессоров прошлой войны. Советские люди помнят, какое опасное положение создали агрессоры для нашей страны и каких преимуществ они до­бились благодаря внезапности их нападения. Из этого советские люди также извлекли уроки. Всемерное повышение бдительно­сти должно быть одним из самых главных наших выводов из опыта второй мировой войны.

Планы Невиля Чемберлена и его единомышленников, направ­ленные на образование блока капиталистических государств про­тив СССР с Германией в качестве ударной силы, потерпели по­ражение уже в 1939 г. Через два года возникла коалиция сво­бодолюбивых народов во главе с СССР, США и Англией против фашистских агрессоров. Деятельность антигитлеровской коалиции в годы войны свидетельствует о полной возможности плодотвор­ного сотрудничества государств, принадлежащих к различным общественным системам. Участвуя в совместной борьбе против агрессоров, Советский Союз явил пример точности и лойяльности в выполнении союзнических обязательств.

Такие печальные факты, как оттяжка открытия второго фрон­та до 1944 г., т. е. до последнего этапа войны, не заслонят в памяти советского народа самоотверженной борьбы солдат и офи­церов английской, французской и американской армий, которые вместе с советскими людьми проливали кровь за общее дело. В торжественный день победы, отдавая долг павшим, вслед за русскими, украинцами, казахами и представителями других на­родов Советского Союза мы вспоминаем поляков, югославов, аме­риканцев, англичан, французов, положивших свою жизнь в борь­бе против гитлеризма.

Один из источников силы советской политики заключается в том, что она основывается па знании и точном учете объектив­ных законов общественного развития. Слабость политики реак­ционных империалпстических кругов заключается в нежелании считаться с этими закономерностями, поскольку действие их обус­ловливает неизбежную гибель капиталистического общества и торжество социализма. В связи с этим реакционные политические деятели отживающего капиталистического класса хотят повернуть историю вспять. Такой путь неизбежно оказывается политикой авантюр.

Не чем иным, как большой авантюрой, является и нынеш­няя «политика силы» агрессивных кругов США, направленная на восстановление господства капитализма во всем мире. Имен­но с такой целыо подготовляют ныне эти круги новую войну. Они готовы обагрить землю новыми потоками крови, они соби­раются применить самые бесчеловечные формы войны. Но они наталкиваются на растущее сопротивление сил мира, не желаю­щих допустить, чтобы человечество было вновь подвергнуто ужа­сам войны. В связи с возрастающим противодействием миролю­бивых сил развязка новой ;войпы оказывается для империалистов отнюдь не легким делом.

Если бы, однако, вопреки сопротивлению пародов, агрессив­ным кругам США все-таки удалось развязать третью мировую войну,— ее результаты также мало отвечали бы их замыслам, как результаты второй мировой войны не отвечали замыслам Гитлера или Невиля Чемберлена, а результаты первой мировой войны — замыслам Вильгельма II и его генерального штаба.

Обе мировые войны были развязаны империализмом, и обе они привели к его ослаблению. Развязывая мировые войны ради завоевания мирового господства и ради своего обогащения, им­периалисты и в 1914 и 1939 гг. на деле приближали свою ги­бель.

Об этом с очевидностью говорят последствия обеих мировых войн. Первая мировая война содействовала падению капиталисти­ческого строя в России. Великая Октябрьская социалистическая революция нанесла империализму удар — как в его центрах, так и на его колониальной периферии. Она прорвала фронт импе­риализма в той стране, которая тогда оказалась слабейшим зве­ном империалистической цепи.

В период первой мировой войны начался общий кризис капи­тализма. Вторая мировая война, также развязанная империалиста­ми, углубила общий кризис капиталистической системы. Она при­вела к дальнейшему ослаблению империализма и к усилению со­циализма. Если первая мировая война сопровождалась низверже­нием капитализма в одной стране, то после второй мировой войны капитализм пал уже в целом ряде стран Европы и Азии. После первой мировой войны Советское государство было социалистиче­ским островом в капиталистическом море. Бурные волны этого моря со всех сторон набегали на остров, грозя подмыть его бе­рега. Подобно утесу,. Советский Союз выдерживал и выдержал на­тиск бушующего моря. После второй мировой войны положение изменилось. Теперь уже не одинокая социалистическая страна противостоит капиталистическому миру. Возник мощный лагерь стран социализма и демократии. Уже не изолированный остров,— хотя и твердый, как гранит,— а целый материк противостоит сей­час бурям капиталистического моря.

Не ясно ли, что последствия обеих мировых войн развива­лись в одном и том же направлении — к ослаблению капитализ­
ма и к его гибели. Готовя третью мировую войну, империалисты стремятся добиться мирового господства, а на деле они достигают совершенно противоположного: совершают новый шаг в направ­лении к собственной могиле. В результате первой мировой войны капитализм перестал быть единственпой универсальной общест­венной системой. В результате второй мировой войны сфера рас­пространения капиталистической системы еще более сократилась. Из нее выпала уже треть человечества. Урок, казалось бы, наг­лядный. Тем не менее империалисты готовят третью мировую войну. Война принесла бы неисчислимые бедствия, но челове­ческой цивилизации опа пе погубит. Ее последствием может быть только одно — гибель прогнившей империалистической системы. Об этом свидетельствуют уроки обеих мировых войн. Истори­ческая победа свободолюбивых народов пад гитлеризмом означала важный шаг в этом направлении. Вот почему эту победу будет славить в веках все прогрессивное человечество.

«Международная жизнь», 1955, № 5.

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНОМ КОНГРЕССЕ ИСТОРИКОВ В РИМЕ В 1955 Г.[15]

Мы заслушали доклад о современном историзме.

Я хотел бы воспользоваться случаем, чтобы информировать конгресс о большом издании, подготовляемом сейчас в Советском Союзе, в котором как раз найдет свое выражение та трактовка понятия «историзм», которая разделяется историками, стоящими на позициях марксизма. Я имею в виду «Всемирную историю», подготовляемую Институтом истории Академии наук СССР. Это издание будет состоять из 10 томов, причем выход первых двух томов последует в ближайшее время. Эти два тома будут посвя­щены истории первобытного общества и истории античности. Третий и четвертый тома будут посвящены истории средних веков; пятый, шестой и седьмой — новой истории до Великой Октябрь­ской социалистической революции. Последние три тома охватят события новейшей истории вплоть до окончания второй мировой войны.

Как будет трактоваться в этом издании принцип «историз­ма»? Редакция исходит из марксистского представления об исто­рическом процессе. С ее точки зрения это — процесс, совершаю­щийся на основе объективных закономерностей общественной жизнд. С этой точки зрения, каждый исторический факт, будь то государственно-правовой институт, внешнеполитическая ак­ция или религиозный догмат, представляет причинно-обусловлен­ное явление. Редакция «Всемирной истории» будет проводить в пей точку зрения детерминизма. При этом она считает, что в конечном счете причины и характер исторических явлений сво­дятся к развитию того, что марксисты называют экономическим базисом общества, который, впрочем, со своей стороны испыты­вает обратное воздействие политических и идейных факторов.

Историзм вытекает из самой сущности философии диалекти­ческого материализма, которой придерживается редакция «Все­мирной истории». Редакция принимает историзм как обязательный принцип подхода к изучению природы и общества. В нашем изда­нии мы рассматриваем каждое явление как в природе, так и в общественной жизни в его возникновении и развитии и притом в связи с конкретными объективными внешними условиями, поро­дившими их. Мы рассматриваем каждое общественное явление в
его взаимодействии с другими явлениями, со всей окружающей средой. «Весь дух марксизма,— писал В. И. Ленин,— вся его си­стема требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь (а) исторически; ([}) лишь в связи с другими; (7) лишь в свя­зи с конкретным опытом истории» К

С нашей точки зрения, только такой подход избавляет исто­рическую науку от взгляда на историю как на хаос случайно­стей.

При редактировании «Всемирной истории» мы исходим из того факта, что каждое историческое явление или факт носят исто­рически переходящий характер. Марксисты не признают вечных истин и абсолютов. Перед историками-марксистами не стоит за­дача «преодоления историзма» в том смысле, как этот вопрос ставил, например, Трёльч в своей, на свой лад блестящей, книге.

Считая каждое явление причинно обусловленным, мы, однако, отвергаем в нашем издании механическое понимание историче­ского процесса. Мы исходим из того, что все исторические явле­ния создаются людьми, люди сами творят свою историю, но чело­веческие действия и их мотивы, в том числе действия и мотивы действий человеческих масс обусловлены общественной средой, объективно существующими в ней причинами.

Редакция нашей «Всемирной истории» исходит из представ­ления, что развитие человеческого общества, выйдя из первобыт­ного состояния, проходит через ряд антагонистических формаций, характеризующихся распадением общества на классы с тем, что­бы затем вступить в стадию бесклассового коммунистического общества. С этой нашей точки зрения, историческое развитие человечества составляет единый процесс. В этом движении к ком­мунизму мы усматриваем вместе с тем существо исторического прогресса. Редакция понимает и трактует историю именно с точ­ки зрения этой идеи единого прогрессивного развития.

Представление о единстве исторического процесса связано с другой идеей, которая пронизывает подготовляемое издание — идеей полного равноправия всех народов — больших и малых. Мы считаем, что культура каждого народа представляет собой вклад в сокровищницу общечеловеческой культуры. Вдохновляясь этой точкой зрения, редакция стремится избежать европоцентризма, который, к сожалению, все еще доминирует в исторической нау­ке. Редакция прилагает усилия к тому, чтобы история народов Азии, причем не только классического Востока, была на страни­цах нашего издания освещена наравне с историей европейских народов. Это относится, конечно, не только к Азии, но и к ис­тории народов других континентов.

Закономерный и единый прогрессивный исторический процесс, с нашей точки зрения, выражается в последовательной смене общественно-экономических формаций: первобытнообщинной, ра­
бовладельческой, феодальной, капиталистической и социалистиче­ской, составляющих главные этапы прогрессивного развития че­ловечества. Для каждой из этих формаций характерны определен­ный, господствующий способ производства и порожденные им по­литические и иные «надстроечные» явления и процессы.

Отсюда вытекает и принцип научной периодизации историче­ского процесса, принятый в том издании, о котором я говорю. В предисловии к изданию редакция указывает, что, сохраняя деление всемирной истории на древний мир, средние века, новое и новейшее время, мы принимаем в качестве рубежей этих ис­торических эпох такие выдающиеся события, которые выражают переход от одной общественно-экономической формации к другой. Хотя такой переход ограничен на первых порах немногими пе­редовыми странами, он знаменует собой общий перелом в ходе мировой истории — потому что победа нового строя в передовых странах создает нечто качественно новое, раньше или позже на­кладывает глубокий отпечаток на развитие всех остальных стран и является тем самым началом общего перелома в историческом развитии.

Мы начинаем историю древнего мира со времени установле­ния рабовладельческого способа производства в таких его перво­начальных очагах, как Египет п Двуречье. Смена рабовладения феодализмом в Китае, в ряде стран Передней и Средней Азии, крушение Римской империи открыли новую эпоху всемирной ис­тории — средпие века. Победой ранних буржуазных революций в Западной Европе началась новая история. Великая Октябрьская социалистическая революция в СССР — исходный рубеж новей­шей истории человечества.

Такова ведущая линия всемирно-исторического процесса, от­нюдь не исключающая громадного разнообразия конкретных форм и путей общественного развития в пределах каждой форма­ции, каждой эпохи всемирной истории. Маркс отмечал, что один и тот же экономический базис, в зависимости от географических, исторических и иных условий, допускает различные вариации и типы развития. В каждую эпоху более или менее длительное время существуют пережиточные формы предшествующих форма­ций, а также зачатки новых общественно-экономических отпоше- нпй, весьма неравномерно вызревающих в отдельных странах и группах стран. Воссоздавая картину всемирной истории, нельзя не учитывать, наконец, и то, что народы, населяющие земной шар, далеко не одновременно проходили основные стадии разви­тия общества. Больше того: не все народы прошли через все стадии.

Вот в общих чертах те методологические принципы, которые положены в основу «Всемирной истории» ее редакцией, одним из членов которой я являюсь вместе с некоторыми другими совет­скими историками, присутствующими на 'настоящем конгрессе.

ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ»

Народы всех стран жаждут мира. Никогда раньше это народное стремление не проявлялось с такой непреклонной силой, как в нашу эпоху.

Широкие народные массы во всех странах ясно сознают, что новая война будет еще более разрушительной, чем прошлая. Уже конечная фаза второй мировой войны, атомные бомбы, сброшен­ные американскими самолетами на два японских города, бессмы­сленное разрушение жилых кварталов и культурных памятни­ков центральной части Дрездена и множество других фактов по­казали стремление правящих кругов США и Англии вести войну с применением новых варварских методов, специальпо направлен­ных на массовое истребление мирного населения. Последующие истерические призывы к атомной войне, непрестанно раздающие­ся из уст руководящих американских политиков и военных, все время напоминают народам о бедствиях, которые империалисты вновь хотят обрушить на головы мирного населения Европы и всего мира.

Вместе с тем во время и после второй мировой войны повсе­местно возросло влияние прогрессивных сил и повысилась созна­тельность народных масс. В связи с этим в наше время импе­риалистам уже не так легко, как раньше, одурманить широкие народные массы шовинизмом или обмануть их сказками о мни­мой «коммунистической агрессии». Это чувствуется даже в таких странах, где прогрессивные силы подвергаются жестоким репрес­сиям.

Не составляют исключения и Соединенные Штаты: и там простые люди не хотят войны. Хорошо известно, что американ­ские солдаты отправлялись сражаться в Корею без всякого энту­зиазма, а родители, провожая туда своих сыновей, испытывали чувства, менее всего напоминающие готовность жертвовать жиз­нью своих близких ради борьбы против «мирового коммунизма». Не менее широко известно, что летом 1954 г. весть о склонно­сти некоторых влиятельных американских деятелей втянуть США в войну в Индокитае вызвала отклики, обнаружившие явпое нежелание самых широких кругов населения США посылать мо­лодежь умирать в индокитайских джунглях. Ныне, по словам влиятельной американской газеты «Нью-Йорк тайме», обществен­ное мнение США так же настроено против интервенции ради
«спасения» прибрежных островов Куэмой и Мацзу для клики Чан Кай-ши, как год тому назад оно было настроено против посылки американских войск для «спасения» Дьен Бьен Фу.

20 лет назад шовинистические, реваншистские, антикоммуни­стические лозунги Гитлера омрачили сознание многих миллионов немцев. Эти лозунги дали в руки Гитлеру армию фанатичных солдат, воспитанных в духе расовой ненависти и прославления агрессии. В наши дни даже в Западной Германии положение иное. Усиливается нежелание немецкой молодежи нести военную службу. Растет стремление оградить германскую территорию от ужасов атомной войны. В этом отношении показательны, напри­мер, идеи немецкого военного обозревателя майора Вейнштейна, сторонника полковника Бонина, уволенного в отставку за несо­гласие со стратегическими планами американцев, обрекающими Западную Германию стать театром атомной войны. На страницах «Франкфуртер альгемайне» и в брошюре, вышедшей отдельным изданием, Вейнштейн выдвигает проект запрещения применения атомного оружия на территории Германии. «У нас, немцев,— пишет он при этом,— нет желания, чтобы Западную Германию защищали атомными пушками».

Известно, что империалисты, ведя агрессивные войны, почти всегда выдавали их народу за оборонительные. Сейчас такой об­ман стал несравненно более затруднительным. Возросла не только сознательность самых широких слоев трудящихся. Возросла и их способность к организованным действиям. В результате перечис­ленных причин в международной жизни впервые в истории по­явился новый мощный фактор в лице организованного массово­го движения за мир, охватившего многие миллионы людей раз­личных взглядов и различного общественного положения.

В наше время эта народная воля к установлению прочного мира находит могучую опору в Советском Союзе и других демокра­тических государствах.

Политика Советского Союза и государств народной демокра­тии, направленная на обеспечение мира и ослабление междуна­родной напряженности, за последние годы достигла немалых ус­пехов вопреки противодействию со стороны агрессивных кругов США и других капиталистических стран. Летом 1953 г., благо­даря инициативе миролюбивых государств, было достигнуто пе­ремирие в Корее. В январе—феврале 1954 г. на совещании в Бер­лине после 5-летнего перерыва был возобновлен непосредствен­ный контакт между министрами иностранных дел четырех дер­жав: СССР, США, Англии и Франции. Берлинское совещание открыло пути для созыва в Женеве совещания пяти великих дер­жав вместе с представителями других государств. На этом сове­щании государственный секретарь США оказался вынужденным вести переговоры с представителем правительства Китайской На­родной Республики, демонстрируя тем самым всю несостоятель­ность своей собственной политики «непризнания» этой великой
державы. США удалось сорвать окончательное урегулирование корейского вопроса, но они потерпели провал в своих попытках помешать прекращению военных действий в Индокитае и до­биться расширения «грязной» войны под вывеской так называе­мых объединенных действий. Вместе с Даллесом в Женеве по­терпел поражение и Бидо, следовавший в фарватере американ­ской политики. Миролюбивые демократические силы в результа­те Женевского совещания получили существенный выигрыш в Ин­докитае, да и во всем мире.

В результате инициативы Советского Союза подписан Государ­ственный договор с Австрией. Нельзя недооценить всю важность того, что ныне успешно разрешена одна из наиболее острых ев­ропейских проблем,, до сего времени остававшаяся неурегулиро­ванной. Подписание договора и объявление постоянного нейтра­литета Австрии ликвидирует один из важнейших очагов между- пародпой напряженности. Решепие австрийского вопроса на осно­ве нейтрализации Австрии имеет значение не только для этой страны. Оно служит примером того, как могут быть успешно ре­шены и другие спорные международные проблемы в Европе.

В ряде европейских стран усиливается протест против участия в военных блоках и растет сознание того, какому страшному рис­ку подвергаются густонаселенные страны Западной Европы, вклю­чаясь в агрессивную политику США. Многие общественные дея­тели Норвегии, Дании, Западной Германии и других стран За­падной Европы высказываются против участия в агрессивном Атлантическом блоке. Распространение такого рода взглядов яв­ляется в современных условиях отражением стремления различ­ных слоев населения этих стран к обеспечению безопасности и к независимой национальной политике.

Можно также отметить, что все большее распространение при­обретает в самых широких кругах Западной Европы идея со­здания системы коллективной безопасности в Европе. Организа­ция системы коллективной безопасности решающим образом со­действовала бы созданию обстановки доверия между государства­ми и тем самым урегулированию спорных международных проблем.

Нормализация отношений между Советским Союзом и Югосла­вией «явится новым, крупным вкладом в дело смягчения между­народной напряженности, в дело сохранения и упрочения всеоб­щего мпра».

Недавно в Белграде закончились переговоры между делега­цией СССР и делегацией Югославии. Переговоры создали прочную базу, на которой будет развиваться советско-югославское сотруд­ничество, крепнуть дружба братских народов СССР и Югославии. Дружба эта отвечает интересам обеих стран, а также интересам мира и социализма. Нормализация отношений между СССР и Югославией имеет немалое значение для дела международного рабочего движения. Напротив, распря между нцми была на руку
только врагам социализма и рабочего класса, только тем, кто за­интересован в осложнении международной обстановки.

В то время, когда империалисты вновь и вновь провозгла­шают свою политику «с позиции силы», оккупируют чужие тер­ритории, грубо вмешиваются во внутренние дела других госу­дарств, цинично и беззастенчиво подавляя их суверенитет и на­циональную независимость, подписанная в результате советско- югославских переговоров Декларация правительств СССР и ФНРЮ провозглашает следующие важные принципы, которыми руковод­ствуются оба правительства: неделимость мира — принцип, на ко­тором только и может основываться коллективная безопасность, принципы уважения суверенитета, независимости, территориаль­ной неприкосновенности и равноправия между государствами в их взаимоотношениях, признания и развития мирного сосущест­вования между народами вне зависимости от идеологических раз­личий и различий в общественном строе, взаимного уважения и невмешательства во внутренние дела, развития двустороннего и международного экономического сотрудничества, оказания помо­щи национальной экономике через ООН, а также в других формах, соответствующих принципам ООН, прекращения любых форм пропаганды и дезинформации, осуждения любой агрессии и любой попытки установить политическое и экономическое господство над другими странами, признания того, что политика военных блоков усиливает международную напряженность, подрывает доверие между народами и увеличивает опасность войны. Оба правитель­ства заявили о необходимости приложить дальнейшие усилия для укрепления авторитета ООН, что могло бы найти особое подт­верждение в предоставлении Китайской Народной Республике ее законного места в ООН. Оба правительства высказались за удов­летворение законных прав КНР на остров Тайвань и достигли со­гласия по ряду других важных вопросов.

Стороны договорились, что они примут все необходимые меры для введения нормального договорного положения, на основе кото­рого они будут регулировать и обеспечивать нормальное разви­тие отношений в целях расширения сотрудничества между двумя странами во всех областях, в которых заинтересованы оба пра­вительства. В Декларации уже предусмотрено заключение целого ряда договоров п конвенций.

Оба правительства согласились, что они будут поддерживать и облегчать сотрудничество общественных организаций обеих стран путем осуществления контакта, обмена социалистическим опытом и свободного обмена мнениями.

Сердечный и дружеский прием, оказанный советской делегации югославским народом, выразительно показывает силу и прочность тех уз, которые издавна связывают народы СССР и Югославии. Оправдались надежды трудящихся Югославии, как и надежды трудящихся СССР, на полную нормализацию отношений между двумя странами.

Успешное завершение советско-югославских переговоров сор­вало происки империалистических поджигателей войны, которые принимали все меры к тому, чтобы не допустить установления дружеских и искренних отношений между СССР и Югославией.

Нет сомнения, что приезд главы правительства Республики Индии Джавахарлала Неру в Советский Союз также послужит делу мира и будет способствовать уменьшению международной напряженности. Дружественный визит премьер-министра Индии явптся вкладом в укрепление добрососедских и мирных отно­шений между Советским Союзом и Республикой Индии. Опыт по­казал, что совместные усилия народов СССР и Индии в борьбе за мир дают положительные результаты. Укрепление дружбы между двумя страндми будет поэтому с одобрением воспринято всеми миролюбивыми народами.

Делу ослабления международной напряженности служит так­же нота, направленная на днях правительством СССР правитель­ству Западной Германии и содержащая предложение об установ­лении прямых дипломатических и торговых, а также культур­ных отношений между обеими странами. Считая желательным установление личного контакта между государственными деяте­лями СССР и ФРГ, правительство Советского Союза заявило о желательности приезда в Москву в ближайшее время канцле­ра Аденауэра и других представителей, которых правительство ФРГ пожелало бы направить в советскую столицу.

Нормализации отношений между СССР и ФРГ требуют их на­циональные интересы. В настоящее время, указывается в ноте, агрессивные круги некоторых государств вынашивают планы, на­правленные на то, чтобы противопоставить Советский Союз п Западпуго Гермапию друг другу. Осуществление плапов этих аг­рессивных кругов может привести к новой войне, которая превра­тила бы территорию Германии в поле битвы и разрушения. «Нельзя допустить, чтобы события развивались по такому пути»,— констатируется в ноте Советского правительства.

Установление и развитие нормальных отношений между Со­ветским Союзом и ФРГ способствовало бы упрочению мира.

Большое значение для обеспечения мира имеет конец атомной монополии США. По признанию самих представителей американ­ских правящих кругов, потеря этой монополии удерживает США от применения атомной бомбы. Это подтверждает, например, заяв­ление сенатора демократа Керра от 6 апреля, который, указав на возрастающую атомную мощь СССР, продолжал: «Соединенные Штаты не могут теперь позволить себе прибегнуть к атомпому оружию в Азии или в каком-либо другом районе. Это могло бы вызвать массированный ответный удар... Это могло бы мобилизо­вать общественное мнепие против нас». Мощь Советского Союза сдерживает американскую агрессию.

Новым важным успехом дела мира являются меры по даль­нейшему обеспечению безопасности миролюбивых государств,
принятые на совещании в Варшаве. Они показывают всем наро­дам, что дело защиты мира и безопасности в Европе находится в верных руках. Варшавские решения продемонстрировали спло­ченность и единство миролюбивого лагеря. Принимая меры для усиления своей собственной безопасности, государства, входящие в этот лагерь, выполняют свой международный долг перед всеми трудящимися, ибо эти меры укрепляют мир и безопасность во всей Европе, а следовательно, и в остальном мире. Естественно поэтому, что мировое общественное мнение восприняло итоги Вар­шавского совещания как вклад в дело защиты всеобщего мира.

Таков достаточно длинный перечень важнейших успехов внешней политики миролюбивых государств.

Однако эти бесспорные успехи миролюбивых сил не дают ос­нований для какой-либо самоуспокоенности друзей мира. Народы проявляют серьезную озабоченность судьбами мира, и у них име­ется для этого достаточно причин. Хорошо известно, что восстано­вление милитаризма в Западной Германии и включение ее в военные блоки, осуществляемое правящими кругами Соединенных Штатов Америки, Англии и Франции, вновь зажигает очаг вой­ны в сердце Европы, потушенный 10 лет тому назад потоками человеческой крови.

Политика милитаризации Западной Германии вредит и делу сокращения вооружений. Эта политика ставит под сомнение до­брую волю трех западных держав в этом вопросе. Нельзя не со­гласиться с лейбористским лидером Бивеном, который заявил: «Если мы искренне хотим всеобщего разоружения, мы не долж­ны вооружать страну, которая за последние 30 лет развязала две мировые войны».

Нет необходимости излагать для всех очевидные факты, сви­детельствующие о подготовке правящими кругами США и их пособниками атомной войны, о непрекращающейся гонке воору­жений, об организации Соединенными Штатами новых военных блоков в Европе и Азии.

Разве не могут не вызывать у всех друзей мира законной тревоги такие выступления представителей американских руково­дящих кругов, как речь, произнесенная 19 мая верховным глав­нокомандующим вооруженными силами Североатлантического союза в Европе генералом Грюнтером, который прибыл в Нью- Йорк из своей европейской штаб-квартиры для того, чтобы вы­сказаться против запрещения атомпого оружия.

Обращает на себя внимание то совершенно ненормальное по­ложение, что в нарушение норм международного права правя­щие круги США, особенно за последнее время, сделали вмеша­тельство во внутренние дела других стран правилом своей по­литики. Такое вмешательство прямо предусмотрено в так назы­ваемой Декларации солидарности, принятой Каракасской конфе­ренцией американских стран, в договоре СЕАТО и других доку­ментах внешней политики США.

В наши дни воле народов к миру противостоит стремление монополистического капитала к восстановлению капиталистиче­ской системы в отпавших от нее странах. По замыслам монопо­листов Уолл-стрита, это должно явиться важнейшим этапом в утверждении мирового господства американского империализма. В то время как историческое развитие ведет к ослаблению капи­талистической системы и к отпадению от нее одной страны за другой, классовые интересы империалистических кругов, возглав­ляемых американскими монополиями, требуют восстановления господства капитала во всем мире. Интересы отживающего клас­са вступают в противоречие с поступательным ходом прогресса человеческого общества. Наперекор законам общественного раз­вития реакционеры хотят повернуть историю вспять. В этом смысл пресловутой политики «с позиции силы», основанной на нереалистическом предположении, будто с помощью оружия мож­но достигнуть всего, чего угодно, например, восстановить в стра­нах Европы и Азии реакционные общественные порядки и режи­мы, отвергнутые миллионами людей, или надеть ярмо колониаль­ного гнета на народы, только что сбросившие его в результате многих лет ожесточенной борьбы.

Еще германские милитаристы в лице кайзера Вильгельма II пустили в ход словечко о «бронированном кулаке», полагая, что здоровая зуботычина разрешит любые политические проблемы. Они же придумали и самый термин «политика силы», или «МасМ- ро1Шк» по-немецки. И кайзера и Гитлера эта политика не привела пи к чему хорошему. Тем не менее «теория», заключаю­щаяся в том, что все политические проблемы можно решить ударом кулака, нашла последователей за океаном. Цопытка вос­становить старый режим была предпринята западными держа­вами в России и потерпела крах в 1920 г. после 3 лет вооружен­ной борьбы. Попытка спасти гоминдановский режим в Китае тоже провалилась в 1949 г. Несколько позже потерпела провал подобная же попытка в Корее, где не удалось распространить с помощью военной силы на Корейскую Народно-Демократическую Республику реакционный режим Ли Сын Мана. Тем не менее вашингтонские подражатели былой германской «МасМро1Шк» не унимаются. Они, конечно, никогда не добьются своей цели: им не восстановить капитализма в страпах народной демократии и не утвердить мирового господства США. Но, добиваясь этих не­достижимых целей, они могут наделать немало зла. В настоящее время американская политика «с позиции силы» является глав­ной причиной существующей международной напряженности, от­сутствия доверия в отношениях между государствами и серьез­нейшим источником опасности новой мировой войны.

Уже в течение многих лет мир находится в состоянии так на­зываемой холодной войны. Народы требуют, чтобы такому состоя­нию был положен конец. Народы хотят прочного мира, гаран­тий безопасности, национальной независимости и невмешатель­
ства в чужие дела. Но прочному миру не бывать, пока длится «холодная война», пока не создапа атмосфера доверия между державами. Сложившаяся обстановка требует принятия неотлож­ных мер к ослаблению международной напряженности.

Именно решению этой важнейшей задачи призваны служить предложения Советского правительства по вопросам сокращения вооружений, запрещения атомного оружия и устранения угрозы новой войны, внесенные 10 мая на рассмотрение Подкомитета Комиссии ООН по разоружению. В этих предложениях содержит­ся развернутая программа насущно необходимых мероприятий, направленных на прекращение «холодной войны».

В предложенном Советским правительством проекте Деклара­ции Генеральной Ассамблеи ООН предусматривается рекоменда­ция Ассамблеп всем государствам принять необходимые меры по строгому выполнению решения Генеральной Ассамблеи, осуж­дающего пропаганду войны. Такое решение было принято еще на II сессии Генеральной Ассамблеи в 1947 г. по предложению Советского правительства. Разнузданная пропаганда войны, кото­рая ведется сейчас на Западе и особенно в США в нарушение резолюции ООН, отравляет международную атмосферу, и пре­кращение этих призывов к войне имело бы существенное зна­чение для ослабления международной напряженности.

В Декларации указывается, что безотлагательный вывод че­тырьмя оккупирующими державами их войск из Германии в пре­делы своих национальных границ, за исключением строго ограни­ченных контингентов, временно оставляемых на территории Гер­мании, отвечал бы созданию необходимого доверия между госу­дарствами. При этом имеется в виду установление также строго ограниченных контингентов местных полицейских сил в обеих частях Германии при соответствующем совместном контроле че­тырех держав. Это в очень большой мере содействовало бы уменьшению международной напряженности. Вывод оккупацион­ных войск способствовал бы также окончательному разрешению германского вопроса на миролюбивой основе.

Декларация далее намечает соглашение между государства­ми — постоянными членами Совета Безопасности о ликвидации иностранных военных баз на чужих территориях;

оказапие государствами, располагающими опытом в области производства атомных материалов, широкой помощи другим стра­нам в деле мирного использования атомной энергии, не обуслов­ливая оказание такой помощи какими-либо требованиями поли­тического или военного характера;

урегулирование заинтересованными государствами нерешенных вопросов на Дальнем Востоке в соответствии с принципами су­веренитета и территориальной целостности;

устранение государствами дискриминации в их экономических отношениях и расширение международных культурных связей, а также некоторые другие мероприятия.

Осуществление этих предложений, направленных на создание атмосферы доверия между государствами, несомненно, облегчит проведение в жизнь широкой программы всеобщего разоруже­ния с установлением эффективного международного контроля за выполнением этой программы.

В своем проекте «О заключении Международной конвенции относительно сокращения вооружений и запрещения атомного оружия» Советское правительство выдвигает ряд важных новых предложений. Ознакомление с ними убеждает в том, что все они рассчитаны на всемерное облегчение достижения соглашения ме­жду государствами по имеющимся между ними в этой области спорным вопросам.

Новые советские предложения по вопросу о международном контроле за сокращением вооружений и запрещением атомного оружия имеют особое значение. Они ставят вопрос об установ­лении международного контроля в связь с осуществлением меро­приятий по укреплению доверия между государствами. Советские предложения намечают удачное решение сложного вопроса: как организовать действенный контроль уже в настоящее время, ког­да * недоверие, существующее между государствами, затрудняет соглашение о допуске государствами на свои предприятия иност­ранных контролеров, которые могли бы проводить инспектиро­вание предприятий. Содержащиеся в советском проекте конкрет­ные положения, относящиеся к организации контроля, позволяют уже в первый период мероприятий по разоружению создать такие условия, при которых можно будет предупредить внезапное на- иадение одного государства на другое, а также наблюдать за осу­ществлением сокращения вооружений и вооруженных сил, опре­деленного конвенцией. Действенные гарантии от внезапного на­падения создадут у государств необходимую уверенность в своей безопасности и позволят им провести мероприятия, намеченные для первого периода в конвенции о сокращении вооружений и запрещении атомного оружия. Осуществление этих мероприятий обеспечит необходимую атмосферу доверия между государствами. Тем самым будут созданы надлежащие условия для расширения функций международного контрольного органа.

Принятие и проведение в жизнь советских предложений в ог­ромной мере содействовало бы укреплению безопасности народов всех стран. Осуществление этих предложений вместе с тем по­зволило бы ООН выполнить основные положения своего Уставай подняло бы ее престиж.

Советские предложения повсеместно произвели огромное впе­чатление. Они встретили горячее сочувствие со стороны всех друзей мира. Нельзя умолчать и о том, что в некоторых буржуаз­ных кругах, понимающих опасности, связанные для них с про­должением существующего напряжения, советские предложения также встретили положительное отношение. Они вызвали благо­приятные отклики во многих органах буржуазной печати, в част­
ности английской и французской. Даже лондонская «Таймс» йрй- знала, что «советские предложения вдохнули новую жизнь в пе­реговоры о разоружении».

Правящие круги США встретили советские предложения враждебно. Они сделали это именно потому, что эти предложе­ния содействуют разрядке международной атмосферы. Особенно большое недовольство вызвали в правящих кругах США совет­ские предложения об организации международного контроля. Та­кая реакция, очевидно, объясняется тем, что советские предложе­ния предусматривают меры, затрудняющие подготовку внезапно­го нападения, которое является составной частью американских планов войны, подобно тому, как это было и в планах гитлеров­ского вермахта.

В комментариях американских газет с сожалением отмечалось, однако, что Соединенным Штатам не удастся просто отмахнуться от советских предложений. «Это предложение,— писал 12 мая корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс из Вашингтона,—не­сомненно, кажется довольно привлекательным для союзников Аме­рики, которые живут ближе...к возможной атомной войне, чем Америка. Соединенные Штаты Америки не могут себе позволить сделать так, чтобы создалось впечатление, что они холодно от­неслись к русским предложениям, не рассмотрев их детально».

Усиление народного движения за мир и то сочувствие, ко­торое встречает в народных массах миролюбивая политика Совет­ского Союза, побудили руководящих деятелей США и других за­падных держав изменить свою позицию в вопросе о перегово­рах с СССР и высказаться в пользу созыва совещания глав пра­вительств четырех держав — СССР, США, Англии и Франции. Не секрет, что уже давно на такое совещание на высоком уровне народы возлагают большие надежды, усматривая в нем путь к улучшению отношений между государствами. Не секрет и то, что раньше такого рода переговоры отвергались руководящими аме­риканскими политиками.

СССР еще 27 марта заявил о положительном отношении к идее совещания великих держав, имея в виду созыв такого совещания, которое способствовало бы уменьшению напряженности в между­народных отношениях. В своих нотах правительствам трех запад­ных держав от 26 мая Советское правительство подтвердило свое согласие на проведение в ближайшем будущем совещания глав правительств СССР, США, Англии и Франции при участии ми­нистров иностранных дел.

Вместе с тем в своих нотах Советское правительство не могло не обратить внимания на некоторые заявления руководящих дея­телей США, в которых указывалось, что правительство США подходит к проектируемому совещанию «с позиции силы», за­ранее готовясь оказать на совещание недопустимое давление. Дей­ствительно, не говоря о других выступлениях подобного рода, 25 мая, выступая в комиссии палаты представителей по иност­
ранным делам, государственный секретарь США Даллес заявил, что совещание четырех может дать «какие-то положительные ре­зультаты», но добавил, что такие результаты достигаются в ре­зультате «нажима».

В советских нотах указывается, что такие заявления с аме­риканской стороны делаются несмотря на то, что бесплодность попыток оказывать давление при переговорах с Советским Сою­зом «была неоднократно доказана». Руководящие американские деятели договорились даже до заявлений о необходимости исполь­зовать совещание для вмешательства во внутренние дела других государств, «делая разного рода наскоки и выпады в отношении стран народной демократии», несовместимые с принципами ООН. Подобные заявления, говорится в советских нотах, направленных Англии и Франции, «нельзя расценить иначе, как тенденцию дискредитировать саму идею созыва совещания четырех держав».

Чем же, спрашивается, можно объяснить тот факт, что пра­вящие круги США дали согласие на созыв такого совещания, которое они, по существу, хотели бы сорвать?

Печать выдвигала разные предположения относительно моти­вов, побудивших американских лидеров пересмотреть свою точку зрения на совещание глав четырех правительств. При этом выска­зывалось мнение, что правящие круги США считают ныне опас­ным игнорировать стремление народов к миру, которое становит­ся все более неодолимым. Кроме того, правящие круги США вынуждены действовать с оглядкой на общественное мнение Франции и Англии, выступающее против попыток воспрепятство­вать успешной работе совещания. Многократно указывалось так­же на заинтересованность правящих кругов США в победе кон­серваторов на парламентских выборах в Англии, причем поддерж­ка идеи совещания глав четырех правительств должна была дать консерваторам в руки сильнейший козырь в избирательной кам­пании.

Откровенные соображения высказал по этому поводу такой реакционный американский журналист, как Рестон, на страни­цах газеты «Нью-Йорк тайме» от 11 мая. Анализируя причины, побудившие западные державы согласиться на проведение сове­щания глав четырех великих держав, Рестон говорил: «Упря­мая действительность внутренней политики в западных странах начинает оказывать существенное влияние на международные де­ла. Это, по крайней мере частично, объясняет, почему правитель­ство Соединенных Штатов согласилось на встречу глав прави­тельств большой четверки...В Англии, Франции и Соединенных Штатах предстоят общенациональные выборы, и политические деятели, возглавляющие эти правительства, убеждены, что созыв совещания большой четверки является хорошим политическим ко­зырем...» Далее Рестон писал, что хотя выборы в Соединенных Штатах состоятся еще не скоро, зато в Англии они фактиче­ски уже проводятся. Несмотря на то, что «согласно политиче­
ской мифологии» не полагается вмешиваться в выборы, проис­ходящие в других странах, на самом деле, признавал Рестон, такое вмешательство «имеет место все время». «Однако выборы в Англии,— продолжал Рестон,— не являются единственным фак­тором, повлиявшим на решение президента. Аденауэр и Фор, а также Иден совершенно ясно показали официальным лицам Ва­шингтона, что общественное мнение и парламенты их стран вы­сказались за совещание большой четверки и выступят против них, если Вашингтон откажется согласиться с этим».

Рестоп говорил, что согласие США на встречу глав прави­тельств четырех держав, возможно, поможет Идену, Фору и Аде­науэру удержаться у власти. Однако такая политика пе по душе американцам — тут Рестону следовало бы говорить не об амери­канцах вообще, а о правящих кругах США. Последние боятся, что под давлением общественного мнения западным державам придется на совещапип сделать уступки, «для того, чтобы создать впечатление значительных сдвигов». Дело в том, напоминал Ре­стон, что, хотя к моменту совещания четырех в Англии выборы уже закончатся и Англия будет стоять на «определившемся по­литическом фундаменте», США и Франция будут трястись в пред­выборной лихорадке.

Последующие сообщепия печати подтвердили сведения Ресто- на. Так, например, после окончания английских выборов, 31 мая, вашингтонский корреспондент «Нью-Йорк джорпэл-Америкэн» Сентнер писал, что «теперь, когда английское консервативное правительство надежно укрепилось, наш государственный де­партамент относится с меньшим энтузиазмом к совещанию боль­шой четверки с участием России». В подтверждение этого выво­да корреспондент ссылался на скептические отзывы Даллеса о результатах такого совещания.

Каковы бы ни были мотивы, которыми руководствовались пра­вящие круги США, когда они сочли необходимым высказаться в пользу переговоров между главами четырех правительств, есть все основания усомниться в том, что они действительно имеют серьезные намерения вести деловые переговоры с Советским пра­вительством. Напрашивается предположение, что им нужно лишь создать видимость своего желания вести такие переговоры. Они желают пустить пыль в глаза, изобразить себя поборниками мира перед широкими массами. Иначе говоря, законно возникает подо­зрение, не идет ли речь просто о пропагандистском приеме, на­целенном на обман общественного мпения.

В пользу такого предположения говорит прежде всего то об­стоятельство, что правительство США продолжает вести прежнюю политику, резко враждебную Советскому Союзу. В то время как Советский Союз вновь проявил инициативу, направленную на ос­лабление международной напряженности, со стороны США,— ес­ли говорить о делах, а не о словах,— предпринимаются лишь та­кие шаги, которые содействуют обострению международного по­
ложения. Об этом свидетельствует вся американская политика восстановления западногерманского милитаризма, организации военных блоков и гонки вооружений. Правительство США продол­жает препятствовать развитию экономических отношений с Совет­ским Союзом, как и культурных связей с ним. Деятели амери­канской науки и культуры, желающие выехать в Советский Союз, как правило, получают отказ в выездной визе. Еще большие препятствия ставятся советским людям, намеревающимся посе­тить США. Правительство США оказывает давление на другие государства, зависящие от них в большей или меньшей мере, что­бы воспрепятствовать расширению с их стороны экономических и культурных связей с Советским Союзом. Именно Соединенные Штаты готовы оградить себя, своих союзников и сателлитов же­лезным занавесом. Это теперь признает даже американская пе­чать.

Мы не говорим уже о многочисленных враждебных выпадах против СССР, встречающихся в речах ответственных должност­ных лиц США, о прямых их призывах к войне против Совет­ского Союза или о таких фактах, как продолжающаяся задержка танкера «Туапсе», захваченного в водах, фактически контроли­руемых США. Без согласия США советский танкер не мог. бы быть захвачен и, тем более, не мог бы задерживаться на Тайва­не уже в течение целого года. Соединенные же Штаты несут ответственность и за бесчеловечное обращение, которому подвер­гается команда танкера. Беззакония, творимые в отношении тан­кера «Туапсе», являются явным доказательством стремления пра­вящих кругов США обострить международную обстановку.

Что касается клеветнических выпадов против СССР — страны, с которой США поддерживают дипломатические отношения,—- то их допускают не только американские политические деятели, так сказать, каждый в отдельности, но и конгресс США в целом. И в палате представителей и в сенате происходит нелепая воз­ня вокруг резолюций, пытающихся изобразить в качестве агрес­сора Советский Союз. Делается это, очевидно, для того, чтобы отвлечь внимание общественности от тех, кто на самом деле ве­дет агрессивную политику, чтобы свалить, как говорится, с боль­ной головы на здоровую.

Нам могут сказать, что на все это не стоит обращать вни­мания. Враждебные выпады некоторых американских политиков против СССР заслуживают определенного внимания хотя бы с той точки зрения, что они характеризуют лицо руководящих кругов США и их политику. Так, например, ряд высказываний видных американских деятелей подтверждает сомнения в серьезности на­мерений правящих сфер США вести деловые переговоры с СССР. В этой связи приходится напомнить выступление Даллеса от 17 мая по радио и в телевизионной передаче.

Вся его речь была заполнена превознесением мнимых успе­хов американской политики, причем оратор договорился до того,
что ему, видите ли, удалось «вдохнуть» «новую жизнь в запад­ную цивилизацию». В результате такой операции, проделанной г-ном Даллесом с цивилизацией, она должна, по его словам, «укрепить свои силы и энергию».

Мы не станем останавливаться подробно на том весьма при­мечательном тоне, в котором Даллес рассказывал о своих пере­говорах с французами по вопросу о Южном Вьетнаме. Сооб­щив о том, как он внушал французам, что Нго Динь Дьем не обязан выполнять приказы из Парижа и Канн (где проживает Бао Дай), а также из Вашингтона, добавил он для приличия, государственный секретарь заявил, что сейчас «имеется больше шансов, чем до сих пор, на координацию французской политики с нашей политикой». Так он и сказал: на координацию француз­ской политики с политикой США. Даллес ничего не добавил о какой-либо взаимности при такой «координации» — Франция должна, по его мнению, «координировать» свою политику с Ва­шингтоном, но Вашингтон с Парижем ничего согласовывать не обязан.

Однако нет смысла пересказывать далее все те «перлы», кото­рыми изобиловала речь государственного секретаря. Пожалуй, стоит упомянуть лишь о его рассуждепиях по австрийскому вопросу.

Заключение австрийского договора, которого он будто бы до­бивался «в течение долгого времени», Даллес также изобразил в качестве достижения своей «политики силы и твердости», ко­торая, дескать, «начинает приносить плоды». Оратор дошел до того, что представил заключение Государственного договора с Австрией в качестве «первого плода создания западноевропей­ского единства и включения Германии в НАТО».

В этой тираде все перевернуто с ног на голову. На самом деле американские правящие круги не только не добивались за­ключения австрийского договора, а напротив, всячески его тор­мозили. Ныне, когда этим кругам в результате инициативы Со­ветского правительства стало совершенно невозможно уклониться от подписания Государственного договора с Австрией, они не~ испытывают по поводу этого ровно ничего, кроме досады. Их крайне печалит тот факт, что Австрия станет нейтральной стра­ной, которую Соединенные Штаты не смогут использовать в ка­честве военной базы и плацдарма для подготовки новой войны. В иностранную печать проникли сведения о тех заботах, кото­рыми преисполнены сейчас руководящие американские сферы: где расположить войска, которые им, к большому своему неудо­вольствию, придется эвакуировать из Австрии, куда их целесооб­разнее отвести, с точки зрения агрессивных планов Атлантиче­ского блока,— то ли в Северную Италию, то ли в Баварию?

Как сообщала в свое время «Нью-Йорк геральд трибюн», за­падные державы проявляли крайнее нежелание прпзнать нейтра­литет Австрии. Теперь им пришлось это сделать, но можно не
сомневаться в том, что это не доставило никакого удовольствия правящим кругам США.

Советская инициатива поставила американских политиков в трудное положение: они не могли без слишком уже большой дис­кредитации в глазах общественности отказаться от подписания австрийского договора, хотя этот акт и наносил серьезный удар агрессивной атлантической стратегии США, в планах которой ис­пользованию австрийского плацдарма отводилось очень важное место.

Как видим, господин Даллес хвастался неспроста, не из любви к саморекламе, а с расчетом. Его хвастовство — точно рассчитан­ный дипломатический прием. Если, на первый взгляд, оно и про­изводит впечатление прямо-таки странное и даже смешное в устах серьезного государственного деятеля, то в дальнейшем ста­новится ясно, что государственный секретарь преследует далеко идущие цели. Хвастливый и развязный тон применен со спе­циальной задачей — посредством шумихи о мнимых успехах воз­можно тщательнее замаскировать то в высшей степени неприят­ное для американской дипломатии поражение, которое она по­несла в вопросе об австрийском договоре. Чем больше огорчает американскую дипломатию эта неудача, чем больше она сожалеет о предстоящем отводе американских войск, тем упорнее старает­ся она поражение выдать за победу и тем громче становится рек­ламная шумиха по поводу мнимых американских «успехов».

Но этот расчет у г-на Даллеса не единственный. Даллес ста' рается подвести своих слушателей к мысли, что за первым одер­жанным якобы «успехом» должен последовать еще один. Он заяв­ляет, что надеется достигнуть этого успеха на совещании четырех держав. Он, видите ли, поставит на совещании вопрос о восста­новлении свергнутых народом старых режимов в странах народ­ной демократии и о запрещении коммунистического движения в капиталистических странах.

Спрашивается, на что надеется дипломатия США, пытаясь на­вязать совещанию глав правительств четырех держав обсуждение таких вопросов, явно не допускающих международного вмеша­тельства, как вопрос о внутреннем строе других государств, да еще и не представленных на данном совещании? Ведь американ­ским представителям хорошо известно, что такие вбпросы обсуж­дались на конгрессах Священного союза, причем, кстати сказать, как раз дипломатия англосаксонских стран противопоставляла реакционной доктрине Священного союза идею «невмешатель­ства». Теперь США хотят возобновить печальной памяти тради­ции князя Меттерниха. Неужели они рассчитывают воскресить их в XX в., когда существует Советский Союз? Ответ на этот во­прос может быть двоякий. Первое предположение: в американ­ских руководящих сферах действительно вообразили, что они в состоянии навязать Советскому Союзу обсуждение внутренних дел свободных государств, что они могут повернуть вспять раз-

99
витие этих стран — стоит-де только поднажать «с позиции силы». В этом случае речь Даллеса свидетельствует о том, что правя­щие круги США щ прежде всего, сам оратор полностью оторва­лись от действительности и живут в выдуманном ими самими мире. Если этот ответ правилен, то придется признать также, что правящие круги США совершенно не понимают, с кем они имеют дело в лице Советского Союза. Предположение, будто Со­ветское правительство станет обсуждать такие вопросы, совершен­но бессмысленно.

В связи с этим невольно напрашивается другое предполо­жение. Американская дипломатия очень хорошо знает, что совет­ские люди не будут с ней разговаривать по таким вопросам. Но именно поэтому — и только поэтому — она и выставляет тре­бование об обсуждении неприемлемых вопросов на совещании четырех. Ведь такого совещания американская дипломатия во­все не желает и даже боится его. Ввиду этого-то она и приду­мывает любые предлоги, лишь бы только сорвать или хотя бы оттянуть срок созыва совещания, напрямик отказаться от кото­рого, она, к ее большому сожалению, не может. Представляется, что именно такой ответ на поставленный выше вопрос будет правильным.

На осложнение международной обстановки и на затруднение переговоров рассчитан и конечный вывод доклада Даллеса. Вы­вод этот сводится к.тому, что политика «с позиции силы» себя оправдала. Она, по словам государственного секретаря, «была действенной», и поэтому ее следует продолжать. Между тем, аме­риканская политика силы является главным препятствием для прекращения «холодной войны». Тот, кто действительно хоче^г ослабления международной напряженности, не может в то же время размахивать атомной бомбой, шуметь насчет «позиции си­лы», беспрерывно угрожать другим странам и бряцать оружием, срывать экономические и культурные связи между государствами, выставлять при переговорах явно вздорные и заведомо неприем­лемые для партнера требования. Тот, кто так поступает, явным образом не хочет никакой разрядки международных отношений.

Даллес счел даже уместным заявить в своем выступлении, что совещание глав правительств имеет целью «вновь испытать Совет­ский Союз». Советские люди, со своей стороны, не собираются «испытывать» Даллеса и его соратников из рядов правящих кру­гов США. Советские люди просто констатируют, что заявления, подобные выступлению от 17 мая, наводят на мысль о нежела­нии американских политиков вести серьезные переговоры. «Испы­тывать» Даллеса нам нечего. В Советском Союзе хорошо известно, что переговоры четырех держав, которых требуют народы, нуж­ны США, объективно говоря, не меньше, а больше, чем Совет­скому Союзу. Если некоторые представители правящих кругов США стремятся переговоры сорвать и допускают грубые и враж­дебные выступления, то это происходит не потому, что пере­
говоры им не нужпы, а потому, что этих, необходимых для них, переговоров они до крайности боятся.

В самом деле, положение правящих кругов США затрудни­тельно: либо надо отказаться от своих далеко идущих агрессив­ных планов, а вместе с тем и от прибылей, связанных с мили­таризацией экономики, надо соглашаться на ослабление междуна­родной напряженности; либо же придется окончательно разобла­чить себя перед всем миром в качестве сторонников агрессии и сделать это в существующей сейчас обстановке, когда ни одной державе не пройдет безнаказанным отказ от добросовестного уча­стия в попытках ликвидации «холодной войны». Ибо народы тре­буют мира, и раньше или позже с этим должны будут посчитать­ся правители Соединенных Штатов, а тем более правители союзных им государств.

Что касается Советской страны, то ее позиция ясна. В созна­нии своей силы советские люди хотят положить конец «холодной войне». Советское правительство обнародовало ряд предложений, которые направлены на содействие достижению этой цели.

«Международная жизнь», 1955, № 6.

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ЗА СОРОК ЛЕТ

История внешней политики всякого государства составляет толь­ко одну сторону совокупного процесса исторического развития данной страны. «Выделять «внешнюю политику» из политики во­обще...,— писал Ленин,— есть в корне неправильная, немарксист­ская, ненаучная мысль» *.

Внешняя политика любой страны в значительной мере опре­деляется развитием и потребностями ее экономики, ходом клас­совой борьбы и другими факторами внутренней жизни. Крупные внутренние перемены — смена общественных формаций, револю­ции, вообще глубокие экономические и социальные перемены и другие исторические события, открывающие новые эпохи в жиз­ни народа, как правило, вызывают также изменения во внешней политике. Переломные моменты в общей истории страны, опреде­ляющие начальные и конечные грани периодов этой истории, соз­дают основу и для периодизации отдельных сторон ее истори­ческого развития, как, например, истории внешней политики.

Именно только основу. На внешнюю политику каждого госу­дарства, кроме внутренних факторов, определяемых развитием своей страны, влияют события в других странах, перемены в меж­дународном положении. Их нельзя не учитывать, говоря о перио­дизации истории внешней политики. Случается и так, что какие- либо внешние события в других странах, создающие коренные из­менения в международной обстановке, приводят к серьезным из­менениям во внешней политике данной страны, хотя в ее внут­реннем развитии особых перемен и не произошло.

Великая Октябрьская социалистическая революция, открыв­шая новую эру в истории всего человечества и положившая на­чало советскому периоду в жизни нашей Родины, покончила с империалистической политикой царизма и породила совершенно новую внешнюю политику — политику социалистического госу­дарства.

Однако в течение послеоктябрьского периода истории СССР внешняя политика Советского государства не раз видоизменялась, хотя в отличие от перелома, вызванного Октябрьской револю­цией, эти видоизменения не меняли сущности внешней политики, как политики социалистической, и основные ее принципы оста­
вались неизменными. Тем не менее в пределах советского периода нашей истории в развитии внешней политики можно различить несколько этапов. Переход от одного этапа к другому определял­ся как внутренним развитием Советского Союза, так и всем хо­дом мирового исторического процесса, те или иные стороны ко­торого воздействовали на нашу страну и на ее внешнюю поли­тику.

Из всего сказанного следует, что периодизация внешней по­литики в целом вытекает из общей периодизации истории стра­ны. Но это не означает, однако, что этапы в развитии внешней политики должны всегда точно совпадать с этапами развития дру­гих сторон исторической жизни, например, с этапами развития промышленности, сельского хозяйства или, скажем, литературы, искусства.

Вполне оправданной представляется поэтому попытка наме­тить периодизацию истории внешней политики Советского госу­дарства на основе периодизации истории СССР, но не обязательно при полном совпадении каждого этапа внешней политики с пе­риодами общего развития страны.

Из такой постановки вопроса о периодизации внешней поли­тики сразу же вытекает одно очень серьезное затруднение. За­ключается оно в том, что общая периодизация советской эпохи еще не вполне установлена и, таким образом, та основа, на ко­торой должна быть воздвигнута периодизация истории советской внешней политики, является отнюдь не гранитным фундаментом, а лишь довольно шаткими подмостками.

Настоящий опыт установления периодизации истории внеш­ней политики Советского Союза не претендует на то, чтобы ска­зать последнее слово по этому сложному и еще недостаточно раз­работанному вопросу. Это только попытка содействовать его разрешению.

Одновременно с созданием государства нового типа в огне Октябрьской революции были сформулированы принципы социа­листической внешней политики, коренным образом отличной от политики эксплуататорских государств.

8 ноября 1917 г., на другой день после победы вооруженного восстания в Петрограде, В. И. Ленин лично составил проекты первых государственных актов Советской власти. Одним из них был исторический Декрет о мире. Вечером Декрет был едино­гласно принят II Всероссийским съездом Советов.

Шла первая мировая война — империалистическая война, ни­чего не принесшая трудящимся, кроме крови и бедствий. И вот в разгар страшного кровопролития из России, из ее революцион­ной столицы раздался голос новой, подлинно народной власти: «Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 24—25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских
и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедли­вом демократическом мире» ^[16].

Порывая с империалистической политикой прошлого, Декрет о мире прокламировал важнейшие принципы внешней политики Советской власти. Первым из этих принципов была борьба за мпр.

Вторым принципом было право каждой нации самой опреде­лять свою судьбу, принцип уважения национального суверени­тета. «Если какая бы то нп было нация,— гласил Декрет,— удер­живается в границах данного государства насилием, если ей, во­преки выраженному с ее стороны желанию... не предоставляется права свободным голосованием... решить без малейшего принуж­дения вопрос о формах государственного существования этой на­ции, то присоединение ее является аннексией, т. е. захватом и пасилием» ^[17].

Так же как и идея мира, идея национального суверенитета стала одним из основных начал внешней политики Советского го­сударства.

В отличие от политических актов буржуазной дипломатии Декрет о мире обращался не только к правительствам, но и к народам. «...Мы должны помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира»,— говорил Ленин, обосновывая проект Декрета перед съездом Советов ^[18].

И народы вмешались. История новейшего времени являет кар­тину нарастающей борьбы народов против военной опасности. В только что цитированных словах Ленин указывал на одну из самых настоятельных задач нашего времени, одну пз основных проблем подлинно миролюбивой политики: вовлечение в нее ши­рочайших трудящихся масс.

Далее, Декрет о мире отменял тайную дипломатию, объявлял об отмене и опубликовании тайных договоров царского прави­тельства.

Глубочайший исторический смысл заключается в том, что пер­вый акт внешней политики Советского государства был посвящен именно борьбе за мир. Изданием Декрета о мире открылась ве­личественная эпопея борьбы социалистического государства про­тив темных сил агрессии и войны. В деле построения нового общества, составляющего высшую цель Коммунистической партии и Советского государства, внешняя политика имеет свою специфи­ческую задачу: она должна обеспечить для строительства социа­лизма и коммунизма максимально благоприятную международ­ную обстановку. Условиями, наиболее благоприятствующими со­циалистическому строительству, являются условия прочного мира.

Такова связь между внутренней и внешней политикой Совет­ского государства.

Раскол мира на две противоположные общественные системы, совершившийся в результате Октябрьской революции, неизбежно поставил вопрос о том, какие сложатся отношения между госу­дарствами, принадлежащими к этим системам.

На этот вопрос представители обеих систем давали различные ответы.

Ответ социалистического государства был сформулирован Ле­ниным в Декрете о мире. Социалистическое государство сразу же после своего основания высказалось за установление мирных от­ношений с капиталистическими странами.

Какие же этапы прошла советская внешняя политика в своей борьбе за мир и за обеспечение строительства социализма в на­шей стране?

Первый этап, начавшийся с момента Октябрьской революции, характеризуется борьбой за заключение всеобщего демократиче­ского мира и за окончание, таким образом, империалистической войны.

Ответ представителей капиталистической системы на постав­ленный ходом событий вопрос о характере отношений с первым социалистическим государством был совсем не тот, который был сразу же предложен с советской стороны.

Мировой империализм в ту пору был разделен на две агрессив­ные группировки, пе на жизнь, а на смерть бившихся друг с дру­гом в первой мировой войне. Каждая из этих группировок дала на Декрет о мире свой ответ. Ответы отличались друг от друга, но при всех различиях ни один из них не был миролюби­вым.

Бывшие союзники России приступили к подготовке вооружен­ной интервенции в целях реставрации капитализма в России и расчленения страны. Империалисты Антанты рассчитывали, что расчленение России облегчит им порабощение ее народов — в пер­вую очередь народов Кавказа, Средней Азии и Украины, которые, будучи оторваны от России, одни не могли противостоять на­тиску колонизаторов Антанты. Уже 23 декабря 1917 г. империа­листы Антанты заключили соглашение о разделе России на сфе­ры влияния. Только война против Германии мешала Антанте сразу же широко развернуть интервенцию. На советский призыв к заключению справедливого мира правительства союзников даже не ответили.

Позиция Антанты делала заключение всеобщего мира невоз­можным. Это выяснилось уже в декабре 1917 г. В этих условиях внешняя политика Советского государства вступила во второй этап. Советское правительство было теперь вынуждено добивать­ся уже не всеобщего мира, а сепаратного мира с государствами Четверного союза. Борьба за эту цель охватывает период с ян­варя по март 1918 г.

Германские империалисты подобно Антанте охотнее всего вос­пользовались бы временной слабостью молодого, еще не окреп­шего Советского государства для того, чтобы задушить его воен­ной силой и захватить возможно большие куски его террито­рии.

Однако война против Антанты, наряду с отпором, который в дальнейшем дала врагу молодая Красная Армия под Нарвой и Псковом, делали осуществление этих целей затруднительным для германского империализма. Борьба, которая происходила меж­ду двумя империалистическими группировками, помогала Совет­скому правительству вывести страну из империалистической вой­ны. На советское предложение о заключении мира без аннексий и контрибуций правительства Германии, Австро-Венгрии, Болга­рии и Турции ответили согласием.

Вскоре выяснилось, что, соглашаясь на заключение справед­ливого мира, германский империализм только маскировал свои истинные цели. На деле германские империалисты и их союзники решили расчленить и ограбить нашу страну, до крайности нуж­давшуюся в передышке. В условиях, когда старая армия, исто­щенная войной, стала совершенно небоеспособной, а новая еще не была создана, когда ведение войны оказывалось вследствие этого невозможным, Ленин в борьбе против Троцкого и его со­общников настоял на подписании тяжелого для нашей страны Брестского мира.

Борьба за ратификацию Брестского договора по своему значе­нию далеко выходила за пределы таких вопросов, как заключе­ние мира, определение сроков наступления германской револю­ции, как та или иная оценка практической возможности вести революционную войну.

Полемизируя с «левыми коммунистами», Ленин писал: «Может быть, авторы («левой» резолюции.— В. X.) полагают, что инте­ресы международной революции требуют подталкивания ее, а та­ковым подталкиванием явилась бы лишь война, никак не мир... Подобная «теория» шла бы в полный разрыв с марксизмом, кото­рый всегда отрицал «подталкивание» революций, развивающихся по мере назревания остроты классовых противоречий, порождаю­щих революции»^[19]. Несколько позже (на VIII съезде РКП (б)) Ленин издевался над нелепыми антимарксистскими и клеветни­ческими измышлениями социал-демократов, будто русские боль­шевики хотят насильственно установить свой строй в Германии, внести свою систему в Берлин «на красноармейских штыках» ^[20]. Ленин отстаивал и отстоял в этой борьбе основные положения со­циалистической внешней политики, исходящей из принципа не­вмешательства в дела других народов, их нерушимого права самим
определять свою судьбу, из принципа мирного сосуществования государств с различными общественными системами.

Ленин опирался на марксистское учение о причинах возник­новения революций как явлений, обусловленных объективными общественными закономерностями, определяющими развитие борь­бы классов, которые нельзя вызвать к жизни посредством за­говоров, пропаганды или войны, а тем более невозможно импорти­ровать из-за границы.

Ленин выступал как истинный пролетарский интернациона­лист. Он исходил из того, что после возникновения первого со­циалистического государства высший долг пролетарского револю­ционера заключается в том, чтобы сберечь его и укрепить. Этого требуют не только интересы трудящихся России, но и интересы международного социализма, ибо с 1917 г. Советское государство стало главным оплотом социализма во всем мире.

После Октября мы стали оборонцами, неоднократно заявлял Ленин. Пролетарский интернационализм сочетался у него с пла­менным советским патриотизмом.

После заключения Брестского мира Советская страна обрела короткую передышку — неполную, вследствие постоянных нару­шений мирного договора со стороны германского империализма, вследствие начавшейся гражданской войны, десантов войск Ан­танты и мятежей, организованных ею. Время с марта по ноябрь 1918 г. с точки зрения внешней политики Советской России было периодом борьбы за продление мирной передышки. В течение этого периода Советское правительство и его дипломатия, поль­зуясь тем, что Антанта и Германия взаимно сковывали свои силы, маневрировали с целью продлить мир. Советское прави­тельство стремилось по крайней мере оттянуть начало военных действий более крупного масштаба, в случае если бы предотвра­тить их совсем оказалось практически невозможным.

Обстановка круто изменилась осенью 1918 г., когда Германия была разбита и Антанта развязала себе руки для более интен­сивной интервенции в Россию. В связи с этим во внешней по­литике Советского государства вновь наступил новый этап — чет­вертый по счету и весьма продолжительный. Главным содержа­нием советской внешней политики стала теперь борьба против интервенции. Она опиралась на растущую мощь Красной Армии и на поддержку международного пролетариата, энергично высту­пившего под лозунгом «Руки прочь от России!».

Советское правительство учитывало при этом также противо­речия между империалистическими державами, а равно и проти­воречия между ними и малыми государствами, соседями России, которых империалисты бесцеремонно использовали в качестве своего орудия.

К концу 1920 г., после разгрома Врангеля и окончания вой­ны с белополяками, мир был восстановлен.

С заключением в начале 1921 г. Рижского мирного договора начался период мира между СССР и капиталистическими госу­дарствами, продолжавшийся двадцать лет — до лета 1941 г. На протяжении всего этого времени капиталистическое окруже­ние, в котором находился Советский Союз, оставалось враждеб­ным и ни на минуту не прекращало происков против страны социализма. Это требовало неусыпной бдительности и повседнев­ной готовности к отражению возможного нападения.

После того как Советская Россия отвоевала себе мирное со­существование с окружавшим ее капиталистическим миром, зада­ча внешней политики Советского правительства заключалась в том, чтобы мир, завоеванный ценою крови, сохранить на возмож­но более долгий срок. Надо было сделать так, чтобы этот мир стал уже не только передышкой, а целой мирной полосой, в те­чение которой можно было бы сосредоточиться на внутреннем хозяйственном и культурном строительстве и установить эконо­мические связи с буржуазными странами. «... Нам всего дороже сохранение мира и полная возможность посвятить все силы вос­становлению хозяйства...»,— говорил Ленин в 1921 г. ⁷ Из этого ленинского положения и исходило в своей политике Советское правительство.

В пределах двадцатилетнего мирного периода внешняя поли­тика СССР прошла несколько этапов. Правда, все они имеют об­щие черты, обусловленные тем, что все время стояла одна неиз­менная задача — обеспечить мир для успешного развертывания строительства социализма. Были, однако, и серьезные различия между отдельными этапами.

В первые годы после окончания войны с белополяками, в на­чале восстановительного периода, Советское правительство поста­вило себе целью обеспечить не только мирное сосуществование с капиталистическим миром, но и добиться самого тесного эко­номического сотрудничества с ним. Это было желательно ради скорейшего подъема благосостояния трудящихся и восстановле­ния народного хозяйства, находившегося в состоянии крайнего упадка в результате войн, продолжавшихся более шести лет.

Первые попытки наладить экономическое сотрудничество с капиталистическими государствами делались Советским прави­тельством еще в 1918 г., но остались тогда без последствий. В конце 1920 г. с окончанием военных действий обстановка из­менилась. 23 ноября 1920 г. Совнарком принял декрет об усло­виях выдачи концессий иностранным капиталистам. Весной 1921 г. X съезд РКП (б) в резолюции «Советская республика в капита­листическом окружении» наметил программу экономического со­трудничества с капиталистическими государствами. «Возможность новых, основанных на договорах и соглашениях, отношений меж-

⁷   В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, стр. 313.

108

ду Советской республикой и капиталистическими странами,— го­ворилось в резолюции,— должна быть использована, в первую очередь, для поднятия производительных сил Республики, для улучшения положения... рабочего класса» ^[21]. 16 марта 1921 г. был достигнут крупный успех в деле восстановления торговли с бур­жуазными странами: было подписано торговое соглашение с Англией. Вслед за тем в течение 1921—-1922 гг. последовал еще ряд торговых соглашений с различными буржуазными госу­дарствами. 28 октября 1921 г. Советское правительство, стремясь добиться общего урегулирования отношений с государствами дру­гой общественной системы, заявило о своей готовности «признать на известных условиях старые долги», сделанные до начала пер­вой мировой войны. Однако Советское правительство изъявляло на это свое согласие при непременном условии, что великие ка­питалистические державы дадут обязательство «положить конец всяким действиям, угрожающим безопасности советских респуб­лик», заключат с ними «окончательный всеобщий мир» и при­знают Советскую власть де-юре. С этой целью Советское прави­тельство предложило скорейший созыв международной конферен­ции, которая «рассмотрела бы требования других держав к Российскому правительству и Российского правительства к дру­гим державам и выработала бы окончательный мирный договор» ^[22].

Советское предложение было сделано в удачный момент. В 1921 г. в капиталистическом мире разразился экономический кризис, который чрезвычайно обострил потребность в рынках сбы­та. Влиятельные капиталистические круги рассчитывали попра­вить дела посредством открытия русского рынка. На конференции Верховного совета Антанты в Каннах в январе 1922 г. было при­нято решение о созыве экономической и финансовой конферен­ции с участием всех европейских государств.

Советское правительство, приняв приглашение участвовать в конференции, созванной в Генуе, стремилось использовать ее для того, чтобы выработать основанное на равноправии сторон широ­кое соглашение с капиталистическим миром, которое могло бы стать основой длительного и прочного мпра и взаимовыгодного экономического сотрудничества. «Мы с самого начала заявляли,— говорил Ленин,— что Геную приветствуем и на нее идем; мы... нисколько не скрывали, что идем на нее как купцы, потому что нам торговля с капиталистическими странами... безусловно не­обходима, и что мы идем туда для того, чтобы наиболее пра­вильно и наиболее выгодно обсудить политически подходящие условия этой торговли...» ^[23].

В последующие годы Советское государство успешно развива­ло торговлю со многими капиталистическими государствами.

Но договориться о широком экономическом сотрудничестве с ведущими капиталистическими странами не удалось ни на Гену­эзской, ни на последовавшей за нею Гаагской конференции. Оста­лись неурегулированными и взаимные материальные претензии, что немало отравляло отношения между СССР и капиталисти­ческими государствами в последующие годы. Препятствие к более тесному сотрудничеству заключалось в том, что представители держав Антанты не намеревались установить с Советской страной экономические и политические отношения на началах равнопра­вия. Потерпев поражение в своих попытках сломить молодое социалистическое государство силой оружия, они намеревались поставить его на колени средствами дипломатических угроз и экономического давления, используя его тогдашнюю хозяйствен­ную слабость и нужду. Не о сотрудничестве на началах равен­ства и взаимной выгоды думали они, а о том, чтобы низвести Советскую страну на положение колонии.

Само собой разумеется, что Советское правительство со всей решительностью отклонило эти колонизаторские претензии и раз­облачило их грабительский характер.

Империалисты не смогли навязать Советскому государству ка­бальных условий. Их дипломатический натиск был отбит так же, как отбито было ранее их военное нашествие.

Тем не менее империалисты, не желая отказаться от надеж­ды закабалить нашу страну и уничтожить завоевания Октябрь­ской революции, не прекращали попыток экономического давле­ния и бойкота. Они добивались дипломатической изоляции СССР, переходили на язык ультиматумов и угрозы силой. Нечего уже и говорить о непрестанных враждебных выпадах в печати, не­однократно переходивших в антисоветские пропагандистские кам­пании.           ^

Итак, первые годы восстановительного периода (1921—1922) составляют самостоятельный, хотя и короткий, но важный этап в развитии советской внешней политики. Для этих лет харак­терно стремление к достижению широкого политического урегу­лирования спорных вопросов с капиталистическим миром и к при­влечению иностранного капитала к нашему хозяйственному строи­тельству.

Неудачи в этом деле, вызванные позицией капиталистиче­ских стран, имели далеко идущие последствия как в том смысле, что они потребовали еще большего напряжения наших сил и внутренних ресурсов, так и в том, что отношения с капитали­стическим миром оставались в последующем напряженными, хотя до войны и не доходили вплоть до 1941 г.

Внешняя политика последних лет восстановительного перио­да и далее, до начала 30-х годов, имеет много черт, общих для всего этого времени. По существу все эти годы составляют еда-
ный этап в развитий советской внешней политики. Советский Союз продолжал стремиться к урегулированию спорных вопросов и тесному экономическому сотрудничеству с капиталистическим миром. Об этом свидетельствует неудавшийся опыт с заключени­ем англо-советского договора 1924 г. Настоятельная задача совет­ской внешней политики заключалась теперь в противодействии попыткам изоляции СССР и дипломатическому и экономическому нажиму со стороны империалистических держав. Вопреки лож­ным пророчествам троцкистско-зиновьевской оппозиции, империа­листы в эти годы практически ни разу не решились доводить этот нажим до войны. Причиной этого был страх как перед соб­ственным народом, так и перед мощью Советского государства. Опыт поражения интервенции не пропал даром, как и уроки, преподанные рабочим классом, не допускавшим ее возобновле­ния. Советская дипломатия со своей стороны делала все необ­ходимое для сохранения мира. Она демонстрировала подлинное миролюбие Советского Союза и удачно препятствовала образова­нию единого фронта капиталистических держав против страны социализма. Не осмелившись вновь напасть на СССР, империа­листы, однако, непрерывно пытались вредить Советскому госу­дарству. Ультиматум Керзона, фальсифицированное «письмо Ко­минтерна», Локарно, финансовый бойкот, разрыв англо-советских отношений, налеты на советские представительства, убийство со­ветских дипломатов, налет на КВЖД, проект «Пан-Европы» — вот отдельные моменты этой антисоветской политики, застрель­щиками которой в те годы выступали в первую очередь Англия, а затем Франция и США.

Избежать изоляции СССР помогли тогда глубокие противоре­чия внутри империалистического мира. Особенно большое значе­ние имели противоречия между победителями в цервой мировой войне и побежденными государствами. Весьма важным фактором были также противоречия между метрополиями и колониальны­ми и зависимыми странами.

Основы сближения с побежденной Германией, угнетавшейся в те годы державами Антанты, были заложены еще на предыду­щем этапе заключением Рапалльского договора (1922 г.), затруд­нявшим образование единого фронта капиталистических держав против СССР. Политика сближения с Германией была в даль­нейшем подробно обоснована в Отчетном докладе Центрального Комитета XIV съезду партии. В числе основных задач внешней политики в докладе указывалось на необходимость «вести работу по линии сближения с побежденными в империалистической вой­не странами, с теми странами, которые больше всего обижены и обделены из числа всех капиталистических стран, которые в виду этого находятся в оппозиции к господствующему союзу ве­ликих держав» ^и. Берлинский договор 1926 г., продолжая рапалль- скую политику, до некоторой степени парализовал антисоветское влияние Локарно и затруднил изоляцию СССР.

В том же Отчетном докладе ЦК отмечалась далее необходи­мость «вести работу по линии смычки с зависимыми и колони­альными странаш». В Отчетном докладе Центрального Комитета XV съезду партии вновь подчеркивалась важность сближения «с так называемыми «слабыми» и «неполноправными» государ­ствами, терпящими гнет и эксплуатацию господствующих импе­риалистических держав» ^[24]. Дружественные отношения СССР со странами Востока были установлены уже давно. С 1921 г. их основой стали поистине исторические договоры Советской России с Афганистаном, Ираном, Турцией, Монгольской Народной Рес­публикой, а с 1924 г.— с Китаем. То были первые равноправные договоры в истории отношений этих государств с европейской державой. Известно, какую огромную практическую помощь в борьбе против империализма и колониального гнета оказала Со­ветская страна угнетенным народам Востока — Афганистана, Ира­на, Турции и прежде всего революционной борьбе великого ки­тайского народа.

В последующем, начиная с 1925 г., была заключена серия договоров о нейтралитете и ненападении с целым рядом госу­дарств, в том числе соседних нам государств Азии. Заключение этих договоров послужило одним из факторов, содействовавших советской политике в ее борьбе за сохранение мира. Эти договоры помогали противодействовать образованию против СССР широкой агрессивной коалиции.

Рост экономической и военной силы Советского государства, его неизменное миролюбие, заинтересованность многих капитали­стических кругов в экономических связях с Советским Союзом, дружественное отношение международного рабочего класса к пер­вому социалистическому государству —■ все это привело к такому росту международного влияния СССР, что значительная часть ка­питалистических государств была вынуждена отказаться от поли­тики непризнания СССР и установила дипломатические отноше­ния с первым социалистическим государством.

В течение 1924 г. Советский Союз был признан де-юре Англи­ей, Францией, Италией и рядом других государств, в 1925 г.— Японией. Так как Германия сделала это еще раньше, то теперь СССР оказался признанным всеми великими державами, за ис­ключением США. Американские империалисты еще в течение не­скольких лет упорствовали в политике «непризнания» огромного государства, занимающего 7б часть суши. Только в 1933 г. США отказались от этой бесплодной политики, сообразив, наконец, что СССР растет и крепнет независимо от того, «признают» они его или «не признают».

Продолжая свои усилия по укреплению мира, Коммунистиче­ская партия и Советское правительство сделали все необходимые выводы из того факта, что империалисты, хотя они и вынуждены были сохранять мир с СССР и не решались начать против него новую войну, но делали это против своей воли. Партия и Совет­ское правительство не могли не учитывать, что капиталистиче­ское окружение оставалось в высшей степени враждебным. Эти выводы были зафиксированы еще в резолюции XII конференции РКП (б), после того как в Генуе и в Гааге выяснилось, что Со­ветской стране не удается достигнуть прочного и всеобъемлющего урегулирования спорных вопросов и широкого экономического со­трудничества с руководящими капиталистическими странами. Эта резолюция гласила: «Конференция, в связи с исходом Генуэз­ской и Гаагской конференцией, обращает внимание всех членов партии на необходимость сосредоточить все силы и всю энергию на вопросах укрепления народного хозяйства, обеспечения тру­дящихся вообще и рабочего класса в особенности и поддержа­ния на должной высоте обороноспособности РСФСР» ¹³.

При враждебности капиталистического окружения ни на одну минуту нельзя было ослаблять внимания к укреплению оборонной мощи Советской страны. Из положения СССР, как единственной социалистической страны, изолированной во враждебном капита­листическом окружении, положения опасного, обусловившего мно­гие трудности строительства социализма в нашей стране, про­истекали также и величайшие препятствия в деле борьбы СССР за мир.

И все же успешная политика Коммунистической партии и Советского правительства сумела мир сберечь. Мирный период оказался достаточно длительным для того, чтобы Советский Союз успел построить социалистическую систему хозяйства. Тот факт, что сохранение мира было использовано СССР для построения нового общества и что без сохранения мира осуществление этой величайшей цели Коммунистической партии и Советского прави­тельства было бы невозможпо,— уже достаточен для полного опровержения всей клеветы буржуазной пропаганды насчет «со­ветского империализма».

Этот факт разоблачает полную несостоятельность всех попы­ток оспаривать неизменное принципиальное миролюбие советской политики.

История внешней политики Советского Союза за годы мира показывает, с одной стороны, реальную возможность мирного со­существования двух систем, а с другой стороны, подтверждает, что империализм до тех пор, пока он существует, не откажется от попыток развязывания военных авантюр. За весь период — с 1921 по 1941 г.— империалисты не отказывались от антисо­
ветских замыслов, й усилия Советского правительства добиться исчерпывающего урегулирования спорных вопросов и расширить экономическое сотрудничество не удавались именно из-за этого.

История учит, что мирное сосуществование возможно, но уро­ки ее говорят также и о том, что за мир надо активно бороться, что нельзя ослаблять бдительность и оборонную мощь страны.

С 1929—1930 гг. постепенно стало назревать серьезное изме­нение в международной обстановке. Толчок был дан экономиче­ским кризисом, разразившимся в капиталистическом мире в конце 1929 г. Кризис вызвал массовую безработицу и подъем классовой борьбы, положил конец относительной стабилизации капитализма, характерной для предшествовавшего пятилетия, усилил стремле­ние монополистического капитала к методам фашистской дикта­туры, обострил все империалистические противоречия и прибли­зил опасность войны. В 1931 г., в результате захвата японскими милитаристами северо-восточных провинций Китая, возник очаг войны на Дальнем Востоке. В 1933 г. такой очаг запылал в центре Европы — гитлеровцы пришли к власти в Германии. Они немедленно же приступили к подготовке агрессии.

В такой обстановке борьба за мир стала делом еще более трудным, чем раньше, но в то же время особенно настоятель­ным: страна вступила в исключительно сложный и ответствен­ный период. То было время перехода к сплошной коллективиза­ции, глубочайшей социалистической перестройки сельского хозяй­ства, связанной с немалыми трудностями, развернутого наступления социализма в нашей стране. Все эти исторические преобразования требовали мира для успешного своего завершения.

Новая международная обстановка и, в частности, коренная перемена в положении Германии и в ее политике требовали от СССР повышенного внимания к усилению его обороноспособно­сти. Обстановка диктовала также необходимость новых диплома­тических средств для укрепления всеобщего мира и безопасности нашей страны.

Едва только началась агрессия на Дальнем Востоке, а затем в Европе, Советский Союз выступил как передовой борец против фашистской агрессии. С конца 1933 г. Советское правительство выступило поборником идеи коллективной безопасности. Когда же в 1938 г., в период Мюнхена, выяснилась невозможность созда­ния более широкой, системы коллективной безопасности, охваты­вающей значительное число государств, СССР развил активную деятельность по организации совместной борьбы трех великих держав Европы — СССР, Англии и Франции — против фашист­ской агрессии.

Есть серьезные основания к тому, чтобы считать за единый этап в развитии внешней политики СССР весь период времени с 1933 по 1939 г., выделив в нем, однако, два «подэтапа». В первой половине этого периода СССР стремился к созданию широкой системы коллективной безопасности в Европе, а в даль-
пейшем, не отказываясь от этой идеи, кроме того, добивался более узкого сотрудничества трех великих европейских держав. Однако, несмотря на такое изменение дипломатических средств и методов, основная цель, на достижение которой были направ­лены главные усилия, оставалась неизменной — организация от­пора фашистской агрессии.

Как известно, не удалось ни создание системы коллективной безопасности, ни заключение англо-франко-советского договора о взаимной помощи. И то и другое начинание было сорвано мюн­хенской политикой, или, выражаясь иначе, политикой «невмеша­тельства», которую проводили Англия, Франция и США в 1937—

1939  гг. Целью этой политики было разжигание войны между фашистскими державами и страной социализма.

После того как летом 1939 г. выяснилась полная невозмож­ность достигнуть боевого сотрудничества с Англией и Францией, после того как Англия начала тайные переговоры с гитлеровца­ми, СССР вынужден был принять немецкое предложение о за­ключении пакта о ненападении с Германией. Другого выхода не было.

Договор был заключен в августе 1939 г. В это время Герма­ния готовила нападение на Польшу, а Япония уже произвела нападение на МНР. Война приближалась к рубежам СССР одно­временно и с запада и с востока. Она приближалась в условиях, когда Советский Союз был политически изолирован в результате происков мюнхенцев.

В такой тяжелой обстановке Советскому Союзу необходимо было избежать войны. Этого требовали интересы советского наро­да. Этого требовали интересы международного социализма. Совет­ско-германский договор позволил отодвинуть войну почти на двух­летний срок. Эта отсрочка уже сама по себе являлась большим достижением советской политики. За 2 года, которые были нами выиграны, произошли важные события. В результате этих собы­тий обстановка изменилась. Теперь, в случае, если бы СССР был в дальнейшем втянут в войну вопреки договору, ему уже не грозила больше изоляция. За эти два года отпала также и опас­ность войны на два фронта — на Западе и на Дальнем Востоке одновременно. Советской стране были теперь обеспечены союзни­ки в борьбе против фашистских агрессоров.

Столь радикальное изменение международного положения СССР создалось вследствие возникновения войны между Герма­нией, Англией и Францией. Предпосылкой создания антигитле­ровской коалиции был именно тот факт, что война в Европе сперва началась внутри империалистического мира, а не против страны социализма, к чему стремились мюнхенцы. Такой коа­лиции Советскому Союзу не удалось создать летом 1939 г. по­средством переговоров. Теперь она возникла в результате нали­чия общего врага, против которого Англия уже воевала к момен­ту вовлечения в войну Советского Союза.

Заключение советско-германского договора о ненападении, служащего предметом особенно многочисленных клеветнических выпадов империалистической пропаганды, было необходимым и мудрым шагом со стороны Коммунистической партии и Советско­го правительства. Шаг этот стал необходимым в результате мюн­хенской политики Англии и Франции, не оставлявшей Советско­му Союзу другого выбора. Он был мудрым — ибо избавлял СССР от войны на два фронта в состоянии изоляции.

Время действия советско-германского договора, т. е. 1939— 1941 гг., составляет самостоятельный этап в истории внешней политики СССР. В этот период СССР направлял свою миролюби­вую политику в первую очередь на то, чтобы по возможности препятствовать дальнейшему распространению войны и герман­ской агрессии на новые страны. Это удалось в 1940 г. в отноше­нии Швеции, но не удалось в 1941 г. в отношении Балкан. СССР освободил Западную Украину, Западную Белоруссию и Бес­сарабию. Он согласился с просьбами народов Прибалтики о вос­соединении с Советским Союзом прибалтийских стран, насиль­ственно отторгнутых Антантой от Советской России в 1919 г. Вероломное нападение гитлеровской Германии положило конец данному этапу советской политики.

В 1939 г. гитлеровское правительство не решалось начать войну против СССР, на что его подталкивали англо-французские мюнхенцы. Именно учитывая силу СССР, германское правитель­ство и предложило ему заключить договор о ненападении. Во вто­рой половине 1940 г. отношение гитлеровцев к вопросу о войне против СССР переменилось. Это изменение было вызвано тем, что к этому времени в распоряжение гитлеровской Германии по­пали ресурсы почти всего европейского континента. К тому же легкие успехи, достигнутые гитлеровцами в войне против целого десятка буржуазных государств Европы, поощрили их позабыть осторожность...

Период Великой Отечественной войны Советского Союза про­тив гитлеровских захватчиков составляет особый этап внешней политики СССР, являющийся кульминационным моментом в дли­тельной борьбе против фашистской агрессии. Этот этап в смысле внешней политики характеризуется созданпем антигитлеровской коалиции, образования которой СССР добивался еще до войны. Все усилия советской дипломатии в годы войны были направ­лены на укрепление этой коалиции в целях скорейшей победы над агрессорами, избавления человечества от фашистской чумы и создания условий для прочного и справедливого мпра.

Важнейшей проблемой советской внешней политики при раз­решении этих задач была проблема открытия второго фронта во Франции. Не отказываясь и во время войны от основной идеи мюнхенцев — как можно больше взаимно ослабить СССР и Германию,— правительства США и Англии затянули открытие второго фронта во Франции до 1944 г., когда поражение Германия
уже п без того было обеспечено благодаря' победоносным дей­ствиям Советской Армии. Несмотря на саботаж нашими союзни­ками открытия второго фронта, деятельность антигитлеровской коалиции тем не менее являет весьма выразительный пример тесного сотрудничества государств с различным общественным строем. Советское правительство смогло добиться того, что в меж­союзнических соглашениях, заключенных во время войны — Те­геранском, Ялтинском, Потсдамском и др.,— были сформулирова­ны основы для создания после победы прочного и справедливого мира.

Победа над фашизмом была достигнута главным образом бла­годаря военным усилиям Советского Союза. В результате войны произошел значительный сдвиг в соотношении сил в пользу со­циализма и в ущерб капитализму. В то время как общий кризис капитализма углубился, социализм вышел за рамки одной стра­ны и превратился в мировую систему. Отныне империалистиче­скому миру противостояла уже не единственная социалистиче­ская страна, изолированная в капиталистическом окружении, а целый лагерь социалистических государств.

Империалистические державы во главе с США порывают со­трудничество с СССР, установившееся во время войны. Империа­листы США сменяют гитлеровскую Германию в качестве главно­го претендента на мировое господство. Они ставят в ту или иную зависимость от себя большую часть буржуазных государств во всех частях света. В Советском Союзе и во всем социалистиче­ском лагере они усматривают главное препятствие на своем пути к мировому господству. Они задаются утопической и авантюри­стической целью с помощью насилия, политики «с позиции силы» повернуть вспять ход истории, создают угрозу третьей мировой войны.

Задача внешней политики СССР после войны заключалась в том, чтобы сохранить и упрочить мир, мобилизовав для этого бы­стро растущие миролюбивые силы и всемерно укрепляя единство социалистического лагеря. Стремясь обеспечить прочный мир, СССР проводит политику демократизации и демилитаризации Гер­мании в соответствии с Потсдамским соглашением, прилагает уси­лия к тому, чтобы разрешить германский вопрос, внося предло­жения, направленные на скорейшее заключение мирного договора с Германией, образование общегерманского правительства. Пока политика империалистов не уничтожила возможность проведения свободных общегерманских выборов, СССР неоднократно предла­гал их проведение. Программой СССР в германском вопросе яв­ляется создание единой независимой демократической миролюби­вой Германии. В тех же целях обеспечения прочного мира СССР вносил в ООН далеко идущие предложения в области разоруже­ния. Советское правительство предлагает запретить атомное ору­жие и значительно сократить обычные вооружения и вооружен­ные силы. Те же миролюбивые цели преследовала позиция СССР
в других спорных международных вопросах. Советская политика неустанно разоблачала поджигателей войны.

Советскому Союзу удалось помешать развязке третьей миро­вой войны. Но положение тем не менее создалось острое. «Хо­лодная война» была в самом разгаре. В 1949 г. был создан аг­рессивный Североатлантический блок. Мир, повторяем, был со­хранен, но международная обстановка стала чрезвычайно напряженной, особенно после перехода США в 1950 г. к прямым актам агрессии на Дальнем Востоке против Корейской Народно- Демократической Республики и Китайской Народной Республики. Таковы итоги первого послевоенного этапа внешней политики СССР, охватывающего время от окончания войны, т. е. со второй половины 1945 г., и до начала 1953 г.

В 1953 г. ЦК КПСС поставил задачу достигнуть ослабления международной напряженности и тем самым упрочить мир. Преж­де всего надо было добиться прекращения местных войн в Азии — в Корее и в Индокитае. Пока лилась кровь, трудно было думать о серьезном смягчении напряженности.

Благодаря инициативе КНР и КНДР, активно поддержанной Советским Союзом, было достигнуто перемирие в Корее, заключе­ние которого несколько лет саботировалось США. В том же 1953 г. Советское правительство предложило трем западным им­периалистическим державам совместно обсудить, наряду с неко­торыми другими международными вопросами, также и способы смягчения международной напряженности.

Могучая сила народного стремления к миру, наличие органи­зованного движения сторонников мира сделались к этому време­ни важными факторами международной жизни. Советский Союз и весь лагерь социалистических государств стал мощным оплотом мира — с ним нельзя было не считаться. Империалисты вынуж­дены были согласиться с советским предложением. Последовали совещания в Берлине и Женеве в 1954 г., причем на последнем совещании вопреки противодействию США было достигнуто со­глашение о прекращении военных действий в Индокитае.

Широкая мирная инициатива Советского правительства при­несла в течение 1955 г. огромные успехи. Был сдвинут с мертвой точки австрийский вопрос, разрешению которого США мешали много лет. Был, наконец, заключен Австрийский госу­дарственный договор.

Затем последовало восстановление дружественных отношений с Югославией, совещание глав четырех правительств в Женеве, поездка правительственной делегации СССР в Индию, Бирму и Афганистан, укрепление дружбы и расширение контактов со стра­нами Азии, а также Африки, установление дипломатических от­ношений с ФРГ, нормализация отношений с Японией и целый ряд других важных шагов, направленных на ослабление между­народной напряженности. Особо необходимо отметить новые пред­ложения Советского правительства в вопросах разоружения. В ин­
тересах облегчения договоренности СССР принял ряд предложе­ний западных держав.

Решения XX съезда КПСС в огромной мере содействовали расширению международных контактов и упрочению доверия меж­ду народами. К середине 1956 г. было достигнуто определенное смягчение международной напряженности.

Это не устраивало реакционные империалистические силы. Осенью 1956 г. последовала империалистическая агрессия против Египта и против Венгрии. В отношении последней агрессия вы­лилась в форму организации фашистского мятежа. Известны шаги Советского правительства, предпринятые в целях прекращения агрессии против Египта и в целях помощи венгерскому народу в ликвидации контрреволюции.

Провал агрессии против Египта и фашистского мятежа в Вен­грии продемонстрировал могущество СССР, огромный рост на­ционально-освободительного движения и других миролюбивых сил во всем мире. Империалистам не удалось ни задушить националь­но-освободительное движение арабских народов, ни подорвать на­родно-демократический строй в Венгрии и единство социалисти­ческого лагеря. Стало очевидным, что в наше время поджигателям войны не так-то легко ее развязать, что народы все крепче берут дело мира в собственные руки.

Третий этап послевоенного развития внешней политики СССР, характеризующийся мерами против империалистической агрессии в Египте и в Венгрии, закончился поражением империализма. Провал агрессии против Египта служит наглядным подтвержде­нием положений XX съезда КПСС о возможности предотвраще­ния войн в нашу эпоху. Грязная антисоветская и антикомму­нистическая кампания стала понемногу затихать.

Во время египетских и венгерских событий, борясь против агрессии, советская дипломатия не забывала о важнейшей за­даче — достигнуть ослабления международной напряженности. Последние месяцы характеризуются новыми успехами Советского Союза в смысле достижения некоторой международной разрядки.

Подводя итоги периодизации истории внешней политики СССР и суммируя все вышесказанное, представляется целесооб­разным выделить следующие основные этапы, через которые про­шла эта политика:

ноябрь—декабрь 1917 г.— борьба за прекращение империали­стической войны посредством заключения справедливого всеобще­го мира;

январь—март 1918 г.— борьба за выход Советской России из империалистической войны ценой заключения «тильзитского мира» (Ленин) с государствами германского блока;

март—ноябрь 1918 г.— борьба за продление мирной пере­дышки;

декабрь 1918 — декабрь 1920 г.— борьба против иностранной интервенции за восстановление мира;

1921—-1922 гг.*— усилия Советского правительства по установ­лению тесного экономического сотрудничества с государствами противоположной общественной системы;

1923—1932 гг.— усилия Советского правительства по закре­плению мира, по предотвращению попыток изоляции СССР и со­здания единого фронта капиталистических держав против Страны Советов;

1933—1939 гг.— борьба СССР за организацию коллективного отпора фашистским агрессорам и против мюнхенской политики западных держав;

1939—1941 гг.— деятельность Советского правительства по ограничению сферы распространения войны и фашистской агрес­сии, освобождение и воссоединение Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики и Бессарабии;

1941—1945 гг.— Великая Отечественная война Советского Союза против гитлеровской Германии, создание и укрепление антигитлеровской коалиции, выработка основных условий после­военного мирного урегулирования в целях обеспечения длитель­ного и прочного мира;

1945—1953 гг.— борьба за мир, за сплочение социалистиче­ского лагеря и всех сил мира и демократии;

1953—1956 гг.— борьба за ослабление международной напря­женности, за упрочение мира;

конец 1956 г.— меры по прекращению империалистической агрессии против освободительного движения арабских народов и по оказанию помощи венгерскому народу против фашистских мя­тежников. После поражения, нанесенного обеим империалистиче­ским авантюрам, продолжение борьбы Советского Союза за смяг­чение напряженности международного положения.

«Новая и новейшая история», 1957, № 4.

ДОКУМЕНТЫ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА С США И АНГЛИЕЙ

К выходу в свет двух томов <гПереписки Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.»

После второй мировой войны за рубежом, преимущественно в США п Англии, появилось большое количество изданнй, посвя­щенных международным отношениям недавнего прошлого. Боль­шая часть этой литературы дает фальсифицированное изображе­ние истории внешней политики нашей Родины.

Враждебное извращение политики прошлого не содействует, конечно, улучшению международной атмосферы. Оно сеет семена вражды и служит черному делу разжигания «холодной войны». Наоборот, восстановление исторической истины помогает укрепле­нию чувства доверия и взаимного уважения между народами.

Именно эту цель — содействовать установлению исторической правды — и преследует обнародование переписки Председателя Совета Министров СССР И. В. Сталина с президентами США Руз­вельтом и Трумэном и премьер-министрами Великобритании Чер­чиллем и Эттли за время Великой Отечественной войны, издан­ной на днях Министерством иностранных дел СССР.

Главное, что показывает вся совокупность переписки глав трех правительств,— это наличие тесного контакта и сотрудниче­ства между СССР, США и Англией по политическим и военным вопросам величайшей важности во время войны. Достаточно на­звать такие вопросы, как политика в отношении Италии, Авст­рии, Ирана, как заключение соглашений о перемирии с союзника­ми гитлеровской Германии, поставки оружия и военных материа­лов, согласование основ Устава Организации Объединенных Наций, многие стороны отношений сотозииков к движению Сопро­тивления фашистским захватчикам, вопросы будущего мирного урегулирования.

Переписка содержит многочисленные свидетельства Черчил­ля и Рузвельта, подтверждающие величие боевых подвигов Со­ветской Армии и ее решающую роль в войне против фашизма. Вот что писал об этом Рузвельт 23 февраля 1943 г.: «В тече­ние многих месяцев, несмотря на громадные потери материалов, транспортных средств и территории, Красная Армия не давала возможности самому могущественному врагу достичь победы. Она остановила его под Ленинградом, под Москвой, под Воронежем, на Кавказе и, наконец, в бессмертном Сталинградском сражении Красная Армия не только нанесла поражение противнику, но и перешла в великое наступление, которое по-прежнему успешно
развивается вдоль всего фронта от Балтики до Черного моря. Вынужденное отступление противника дорого обходится ему людь­ми, материалами, территорией и в особенности тяжело отража­ется на его моральном состоянии. Подобных достижений может добиться только армия, обладающая умелым руководством, проч­ной организацией, соответствующей подготовкой и прежде всего решимостью победить противника, невзирая на собственные жерт­вы. В то же самое время я хочу воздать должное русскому на­роду, в котором Красная Армия берет свои истоки и от которого она получает людей и снабжение. Русский народ также отдает все свои силы войне и приносит величайшие жертвы. Красная Армия и русский народ наверняка заставили вооруженные силы Гитлера идти по пути к окончательному поражению и завоевали на долгие времена восхищение народа Соединенных Штатов» (т. II, стр. 57).

Черчилль со своей стороны давал не менее высокие оценки ге­роической борьбы Советской Армии. «Красная Армия,— писал он,— празднует свою двадцать седьмую годовщину с триумфом, который вызвал безграничное восхищение ее союзников и кото­рый решил участь германского милитаризма. Будущие поколения признают свой долг перед Красной Армией так же безоговорочно, как это делаем мы» (т. I, стр. 310).

Рузвельт и Черчилль неоднократно подтверждали неизменную верность Советского Союза своим обязательствам и союзническо­му долгу. «...На основании моего опыта,— писал Черчилль,— Союз Советских Социалистических Республик никогда не нарушал ни обязательств, ни договоров...» (т. I, стр. 89). «Я надеюсь,—пи­сал он в ответ на полученное им извещение о предстоящем на­ступлении советских войск,— что Вы обратите внимание на то, что мы никогда не задавали Вам ни одного вопроса ввиду нашего полного доверия к Вам, Вашему народу и Вашим войскам» (т. I, стр. 228).

История межсоюзнических отношений за время войны под­тверждает фактами возможность самого тесного сотрудничества и дружественных отношении между Советским Союзом и запад­ными державами, иначе говоря, между государствами, принадле­жащими к различным общественным системам. В правильности этого положения нисколько не сомневались ни Рузвельт, пи Чер­чилль. Вот еще одно свидетельство английского премьера: «Ког­да война будет выиграна, в чем я уверен, мы ожидаем, что Со­ветская Россия, Великобритания и США встретятся за столом конференции победы, как три главных участника и как те, чьими действиям^ будет уничтожен нацизм. Естественно, первая задача будет состоять в том, чтобы помешать Германии и в особенности Пруссии напасть на нас в третий раз. Тот факт, что Россия яв­ляется коммунистическим государством и что Британия и США не являются такими государствами и не намерены ими быть, не ярляетсд каким-либо препятствием для составления нами хороше­
го плана обеспечения нашей взаимной безопасности и наших за­конных интересов».

История учит, что без трудностей, без преодоления разногла­сий никогда не обходится сотрудничество между любыми суве­ренными государствами, даже и обладающими одинаковым обще­ственным строем.

Противоречия и трудности в изобилии имелись и внутри анг­ло-советско-американской коалиции. Переписка глав трех прави­тельств позволяет составить ясное представление как о существо­вавших тогда противоречиях, так и о путях, на которых большая часть разногласий и противоречий успешно преодолевалась путем переговоров.

Единственным серьезным разногласием, по которому по су­ществу так и не было достигнуто единодушия, был вопрос об от­крытии второго фронта во Франции. Точнее говоря, соглашение и тут было достигнуто, но оно настолько запоздало, что роль вто­рого фронта в разгроме фашизма оказалась куда менее значи­тельной, чем она была бы при своевременном его открытии. В июне 1944 г., когда американские и английские войска выса­дились во Франции, поражение Германии уже и так было обеспе­чено, поскольку главные силы гитлеровской Германии к этому времени были разгромлены Советской Армией.

Переписка глав трех правительств проливает новый свет на вопрос об открытии второго фронта.

О необходимости создания второго фронта во Франции со сто­роны Советского правительства было заявлено в первые же неде­ли войны. Английское правительство — США тогда еще не воева­ли — ответило отказом, мотивируя его недостатком сил и десант­ных судов. Оно ограничивало свою помощь Советскому Союзу поставками некоторого количества стратегических материалов и кое-какого оружия. И это было сделано в то время, когда, по свидетельству документов, подписанных самим Черчиллем и ныне опубликованных им в приложении к его мемуарам, уже осенью

1941   г. на Британских островах имелось свыше 2 млн. солдат, не считая 1,5 млн. в частях местной обороны. Кроме того, име­лось 750 тыс. в военно-воздушных силах и полмиллиона во фло­те, в водах метрополии. Советским людям еще и ныне памятно, как лилась кровь на советско-германском фронте и как наш на­род ждал серьезной военной помощи от наших союзников. Прош­ли месяцы бесплодных ожиданий, и советские люди окончательно убедились, что, пока исход войны не продрешен, надежды на от­крытие второго фронта обеими западными державами несостоя­тельны.

В мае — июне 1942 г. вопрос о втором фронте был предме­том переговоров между правительствами СССР, США и Англии, и результатом этих переговоров явились два известных коммюни­ке — англо-советское и советско-американское, оба от 12 июня

1942  г. В них было объявлено о том, что «достигнута полная
договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.»

На деле эта договоренность была нарушена правительствами США и Англии. Второй фронт в 1942 г. открыт не был. Уже в июле 1942 г. Советскому правительству стало ясно, что вопрос об организации второго фронта в Европе «начинает принимать не­серьезный характер» (т. I, стр. 54).

Черчилль специально прибыл в Москву объясняться. В оправ­дание нарушения союзнических обязательств Черчилль ссылался на меморандум английского правительства, врученный Советско­му правительству 10 июня 1942 г. В меморандуме подтвержда­лось, что Англия готовится «к десанту на континенте в авгус­те — сентябре 1942 г.», но при этом действительно содержалась фраза о том, что английское правительство «не может дать ни­какого обещания в этом вопросе». Соответствующий абзац из это­го меморандума Черчилль цитирует в IV томе своих мемуаров.

Бывший британский премьер умолчал, однако, о том, что в анг­лийском меморандуме от 10 июня 1942 г. содержался еще и дру­гой пункт (восьмой), цитировать который он, видимо, нашел для себя неудобным. Этот пункт гласит: «Наконец,— и это является наиболее важным из всего,— мы концентрируем наши максималь­ные усилия на организации и подготовке вторжения на конти­нент Европы английских и американских войск в большом масш­табе в 1943 г. Мы не устанавливаем никаких пределов для раз­меров и целей этой кампании, которая вначале будет выполнена английскими и американскими войсками в количестве свыше

1    миллиона человек при соответствующей авиационной поддерж­ке». Речь шла об операции вторжения через Ла-Манш во Фран­цию, которая на 1943 г. была в этом документе обещана уже без каких бы то ни было оговорок. Это обязательство было офи­циально подтверждено Черчиллем от своего имени и от имени Рузвельта в послании Сталину от 9 февраля 1943 г. Сообщив о планируемых операциях против Италии, Черчилль далее писал: «Мы также энергично ведем приготовления до пределов наших ресурсов, к операции форсирования Канала (т. е. Ла-Манша.— В. X.) в августе, в которой будут участвовать британские части и части Соединенных Штатов. Тоннаж и наступательные десант­ные средства здесь будут также лимитирующими факторами. Если эта операция будет отложена вследствие погоды или по другим причинам, то она будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь».

Это совершенно определенное обязательство, не сопровождав­шееся на этот раз никакими оговорками, тоже не было выполне­но. 4 пюня 1943 г. от Рузвельта поступило послание, в котором сообщалось о новых совместных англо-американских решениях, принятых в мае. Вторжение на континент откладывалось до вес­ны 1944 г. Отсрочка мотивировалась тем, что некоторое количе­ство крупных десантных судов было отправлено в юго-западную
часть Тихого океана, в Средиземное море и на Алеутские остро­ва (!), где, кстати сказать, никаких десантов не производилось.

Ответ Советского правительства гласил: «Как видно из Ваше­го сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми ре­шениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года, о сроках открытия второго фронта в Западной Ев­ропе.

Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчил­лем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тог­да решении отвлечь значительные германские сухопутные и воен­но-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 году...

Теперь, в мае 1943 года, Вами вместе с г. Черчиллем прини­мается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года. То есть открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 года на 1943 год, вновь откладывается на этот раз на весну 1944 года. Это Ваше решение создает исключительные трудности для Со­ветского Союза, уже два года ведущего войну с главными сила­ми Германии и ее сателлитами с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет Советскую Армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собст­венным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.

Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе — в народе и в армии — произве­дет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий.

Что касается Советского правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важ­нейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны» (т. II, стр. 69—70).

Другое разногласие, возникшее между союзниками, касалось отношения к Франции. Движимое чувством уважения и симпатии к французскому народу, а также сознанием общности интересов между СССР и Францией в деле поддержания мира в Европе и предотвращения германской агрессии в будущем, Советское пра­вительство летом 1943 г. собиралось признать Французский на­циональный комитет освобождения, возглавлявшийся генералом де Голлем, который тогда, как писал Сталин, «возглавил фран­цузские патриотические силы».

Узнав об этом решении Советского правительства, английский премьер немедленно заявил протест (в послании от 23 июня

1943 г.). «Невероятно,— писал он,— чтобы британское правитель­ство и тем более правительство США признали этот Комитет в скором времени». Для такого признания необходимо, чтобы они
йолучйлй от Комитета «достаточнее доказательства, что его ха­рактер и деятельность будут удовлетворительными в отношении интересов дела союзников». Дальше Черчилль сообщал, что США и Англия не могут быть уверены в том, как поведет себя де Голль, если он придет к власти. В послании давалось понять, что США и Англия предпримут меры к тому, чтобы вмешаться во французские дела и добиться изменения состава Комитета в желательном для них смысле.

В интересах согласия между союзниками Советское прави­тельство пошло навстречу домогательствам Черчилля и несколь­ко отложпло признание ФНКО. Вскоре все же удалось это при­знание осуществить, а в декабре 1944 г. де Голль прибыл в Москву, где состоялось подписание франко-советского договора о союзе и взаимной помощи. Из посланий Черчилля можно заклю­чить, что это не доставило ему удовольствия.

Сходную позицию занимали наши союзники и в польском во­просе, который, если не считать проблемы второго фронта, вы­звал, пожалуй, наибольшие споры между союзниками. Сходство обстановки заключается в том, что в Польше в 1943—1944 гг., так же как и во Франции, в процессе народного сопротивления фашистским захватчикам сложились национальные органы вла­сти. При этом Крайова Рада Народова была связана с народом еще значительно теснее, чем Французский национальный комитет освобождения. Одной из причин такой более тесной связи и боль­шей демократичности является то, что в отличие от ФНКО Край­ова Рада Народова возникла непосредственно в самой Польше, в гуще народа, в ходе борьбы против оккупантов. Крайова Рада Народова возникла еще до освобождения Польши Советской Ар­мией, и Советское правительство не оказывало и не могло ока­зывать на ее состав какого-либо влияния. В ходе общей борьбы у Рады вскоре же установились самые дружественные отношения с народами СССР и, в частности, с украинским народом, что нашло свое выражение в телеграмме уполномоченных Крайовой Рады Народовой от 10 июня 1944 г., в которой представители Рады выражали «свое глубокое убеждение, что совместная борьба поль­ского и украинского народов против нашего общего врага... поло­жит навсегда конец старым спорам, искусственно разделявшим наши народы на радость врагам». Советское правительство счи­тало в Польше, как и во Франции, эти новые органы власти представителями их страны — в том составе, как они возникли и существовали.

Совсем иной была позиция, проводимая США и Англией. Они стремились изменить состав новых органов власти не только во Франции, но и в Польше, дабы сделать их послуш­ными своему влиянию.

В то время как СССР поддерживал в освобождавшейся Поль­ше то народное правительство, которое там создалось, США и Англия намеревались водворить в Польше эмигрантское реакци­
онное правительство. В этом заключалось существо разногласий между СССР, США и Англией по польскому вопросу на послед­нем этапе войны. Правящие круги США и Англии не обращали внимания на то, что эмигрантское правительство вредило общему делу борьбы против гитлеровской Германии, препятствовало дей­ствиям Советской Армии, используя против нее свою шпионско- диверсантскую агентуру, играло на руку гитлеровцам. Обе запад­ные державы упорно пытались привести этих отпетых реакцио­неров к власти. Наиболее острые разногласия между союзниками по вопросу о Польше имели место в 1945 г., в конце войны. Они были урегулированы на совещаниях в Ялте и в Потсдаме, и существо этих разногласий лучше всего передать словами Чер­чилля. «Я, конечно, направлялся в Ялту,— писал он,— с надеж­дой на то, что как Лондонское (т. е. эмигрантское.— В. X.), так и Люблинское (т. е. народное.— В. X.) польские правительства должны быть устранены и что новое правительство должно быть сформировано...». Иначе говоря, Черчилль признает, что вместе с президентом США он планировал далеко идущее вмешательство во внутренние дела Польши.

В Ялте им обоим пришлось если не снять совсем, то поуме­рить свои претензии на вмешательство в дела других народов, и в частности в дела Польши. «Но Вам не понравился этот план,— продолжает Черчилль свое послание Сталину,— и мы с американцами согласились поэтому, что правительство Берута не следует устранять, но что оно должно быть превращено в «новое» правительство, «реорганизованное на более широкой демократиче­ской основе».

Однако после Ялтинской конференции в последующих пере­говорах о реорганизации польского правительства США и Англия стремились в нарушение достигнутой договоренности вместо реор­ганизации существующего в Польше демократического прави­тельства добиться создания нового правительства с преобладани­ем своих ставленнпков. Они не отказывались, таким образом, от стремления максимально расширить свое вмешательство в дела польского народа.

Сходного рода вмешательство во внутренние дела Соединен­ным Штатам и Англии хотелось учинить также и в отношении Югославии. Хорошо известно, что Англия и США долгое время поддерживали против партизан реакционера Михайловича и ко­ролевское эмигрантское правительство. Послания Черчилля со­держат жалобы, будто «маршал Тито стал полнейшим диктато­ром». С советской стороны принимались меры в поддержку Юго­славии, к тому, чтобы воспрепятствовать англо-американской политике вмешательства и диктата. «Необходимо, по моему мне­нию, считаться с тем фактом,— писал И. В. Сталин 22 мая 1945 г., — что именно союзные югославские войска изгнали не­мецких захватчиков с территории Истрии — Триеста, оказав тем самым важную услугу общему делу союзников. Уже в силу этого
обстоятельства было бы несправедливым и явилось бы незаслу­женной обидой для югославской армии и югославского народа отказывать Югославии в праве на оккупацию территории, отвое­ванной от врага, после того, как югославский народ принес столь­ко жертв в борьбе за национальные права Югославии и за общее дело Объединенных Наций».

Говоря о Югославии, нельзя не обратить внимания на доку­мент, опубликованный Черчиллем в своих мемуарах, именуемый им посланием к И. В. Сталину от 23 июня 1943 г. и являю­щийся, по его словам, ответом на послание Сталина от 21 июня. Черчилль утверждает, что в этом документе он писал, в частно­сти, следующее: «...все мы исходим из того, что югославские дела должны решаться на базе 50 процентов русского и 50 про­центов английского влияния. Сейчас фактически эта пропорция напоминает скорее 90 : 10 ...».

Однако, как сообщается в предисловии к рецензируемому из­данию, в советских архивах не обнаружено никаких сведений, которые подтверждали бы, что такое послание Черчилля поступи­ло по адресу. Напротив, в советских архивах имеется совсем дру­гой ответ Черчилля на послание Сталина от 21 июня 1945 г., который и опубликован в I томе переписки (стр. 377). Этот действительный ответ Черчилля, фактически полученный Стали­ным, не упоминал ни словом ни о 50, ни о 90 процентах и был выдержан в совсем ином тоне.

Из других спорных вопросов, возникших между союзниками, следует указать на поставки оружия п различных военных ма­териалов в СССР, служивших общему делу союзников. Посылка «конвоев», т. е. караванов грузовых судов под охраной военных кораблей в СССР через Мурманск п Архангельск, часто прерыва­лась нашими союзниками, причем как раз в самые трудные мо­менты борьбы на советско-германском фронте. Переговоры по это­му поводу занимают в переписке значительное место.

Переписка глав трех правительств охватывает период до кон­ца 1945 г. Около этого времени политическая переписка между ними прекратилась. Таким образом, настоящее издание едва за­трагивает послевоенное время. Во II томе переписки опублико­вано послание Трумэна Сталину от 18 августа 1945 г., в котором говорилось о притязаниях США на авиационные базы на одном из Курильских островов. И. В. Сталин отверг эти требования.

Неуместное американское требование относительно предостав­ления базы на Курилах явилось только одним из многих симп­томов притязаний на мировое господство со стороны американ­ских агрессивных сил, которые к этому времени начали играть все большую и большую роль в руководстве американской политикой. Эти-то силы и разрушили союз военных лет.

ВОПРОСЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА[25]

На XX съезде Коммунистической партии Советского Союза кол­лективный партийный разум внес много нового в сокровищницу марксистско-ленинской мысли. Крупный вклад был сделан съездом и в марксистское понимание международных проблем. Весьма на­стоятельной и важной задачей наших международников является историческое изучение и анализ внешней политики Советского Союза, как политики, направленной на осуществление ленинско­го принципа мирного сосуществования государств, принадлежа­щих к различным общественным системам. Эта научная задача становится в высшей степени актуальной ввиду той острой меж­дународной полемики, которая идет вокруг внешней политики Со­ветского Союза, как современной, так и прошлой.

Всю антисоветскую политику империалистов: сколачивание агрессивных военных блоков, гонку вооружений, подготовку новой войны — все это буржуазная пропаганда пытается обосновать единственным, хотя и варьируемым на тысячу ладов, фальши­вым аргументом о мнимой агрессивности СССР. Этот аргумент служит «обоснованием» для создания военных блоков — НАТО, Багдадского пакта, СЕАТО, а также для колоссальных ассигно­ваний на военные цели и гонку вооружений. Не ясно ли, как важно разоблачить этот от начала и до конца лживый «довод» и представить в подлинном свете советскую внешнюю политику как политику мира.

Мы находимся накануне сорокалетия Октября, сорокалетия существования нашего Советского государства. Этот славный юби­лей является вместе с тем сорокалетпим юбилеем первой в исто­рии принципиально миролюбивой впешней политики. Изучению сорокалетней борьбы Советского Союза за мир, по существу дела, и посвящены наши заседания.

Миролюбивый характер политики Советского государства, как и всякого социалистического государства,— это не тактика и не временное, преходящее явление. Это постоянное и непременное свойство советской внешней политики, обусловленное самой при­родой социалистического общественного строя. Задача наших
международников — показать это как теоретически, так и исто­рически.

«...Самые глубокие корни и внутренней, и внешней политики нашего государства,— указывал Ленин,— определяются экономи­ческими интересами, экономическим положением господствующих классов нашего государства» т. е. рабочих и крестьян. Одна из основных причин принципиального миролюбия политики Со­ветского Союза заключается в том, что мира требуют интересы всех классов советского социалистического общества — как повсе­дневные интересы каждой рабочей и крестьянской семьи, так и высшие общеполитические интересы этих классов, заключающие­ся в построении нового общественного строя.

Вся политика Советского государства направлена на достиже­ние одной конечной и высшей цели — на построение коммунизма в нашей стране. В борьбе за эту цель внешняя политика имеет свою специфическую задачу: она должна обеспечить для строи­тельства нового общества максимально благоприятные внешние (международные) условия. Такими условиями, наиболее способст­вующими осуществлению этого великого дела, является обеспече­ние прочного мира. Для того чтобы построить социализм в нашей стране, необходимо было, конечно, сосредоточить все силы на подъеме хозяйства и культуры. Война этому могла только поме­шать. Без войн, имевших место в 1918—1920 и в 1941—1945 гг., советский народ успел бы продвинуться еще гораздо дальше на путях к коммунизму.

Наша задача, задача советских исследователей международных отношений,— показать все это на фактах, доказать, что Советский Союз всегда стремился и стремится к миру, хотя советские люди и не боятся войны и вновь дадут сокрушительный отпор тем, кто решил бы на них напасть.

Как известно, в период до второй мировой войны СССР про­водил свою внешнюю политику в чрезвычайно сложной междуна­родной обстановке: ему одному приходилось вести борьбу против агрессивных планов империализма. Все это, естественно, требова­ло от нашей партии и Советского государства максимального на­пряжения сил, гибкости в проведении внешнеполитического кур­са. Советская внешняя политика шла по неизведанным путям. Утверждая новые принципы в международных отношениях, она встречала яростное сопротивление всего капиталистического мира.

Надо подчеркнуть, что общее направление советской внешней политики, ее основные принципы всегда исходили из интересов борьбы за мир и независимость народов, за установление нормаль­ных отношений со всеми государствами, за укрепление междуна­родного сотрудничества.

Наряду с исто{)йч<зск1Ш пзучёнием фактов внешней политики Советского государства, как политики борьбы за мир, большой задачей наших ученых, работающих в области международных проблем, является теоретический анализ закономерностей социа­листического общества, обусловливающих миролюбивую природу политики социалистического государства.

В советском социалистическом обществе нет п не может быть угнетения наций и эксплуатации человека человеком. С исчезно­вением эксплуатации и национального гнета отпадает один из тех важнейших стимулов для завоеваний н войн, которые действуют при капитализме.

В советском социалистическом обществе с его плановым хо­зяйством нет анархии производства, свойственной капитализму, нет перепроизводства и экономических кризисов. С исчезновени­ем анархии производства и кризисов отпадает другой важнейший стимул к войне — погоня за рынками сбыта.

В советском социалистическом обществе отсутствуют эксплуа­таторские классы, живущие па прибыли, а значит, отсутствуют такие классы, которые заинтересованы в прибылях от военных заказов и гонки вооружений. Отпадает, следовательно, такой сти­мул к войне, как погоня за военными прибылями. Изучение этих и других особенностей социалистического общества п его миро­любивой внешней политики открывает огромное поле деятельнос­ти перед целым рядом общественных наук. И приходится при­знать, что мы еще недостаточно работаем в этой области.

Но, может быть, войны нужны Советскому государству для того, чтобы силой насадить социализм в других странах? Имен­но этот мотив чаще всего приписывается Советскому Союзу кле­ветниками из империалистического лагеря, поднимающими дикий вой о выдуманной ими «советской агрессии». Поэтому разобла­чение лживости подобных заявлений является особенно актуаль­ным.

С марксистской точки зрения, революции возникают в резуль­тате нарастания классовой борьбы, обусловленного действием объ­ективных законов общественного развития. Точка зрения марксиз­ма на вопрос об общественных закономерностях, вызывающих не­избежность революций, хорошо известна. Она разработана еще Марксом. Ленин в своих трудах дал подробный анализ того, ког­да и при каких условиях при наличии объективного противоре­чия между производительными силами и существующими произ­водственными отношениями наступает революционная ситуация и когда из такой ситуации может возникнуть революция. Для последнего необходим, как известно, ряд предпосылок и усло­вий: наличие революционной пролетарской партии, изоляция и ос­лабление оппортунистических элементов в рабочем движепии, за­воевание революционной партией поддержки широких масс тру­дящихся и т. д. «С однпм авангардом победить нельзя,— писал Ленин.— Бросить один только авангард в решительный бой, пока
весь класс, пока широкие массы не заняли позиции либо прямой поддержки авангарда, либо, по крайней мере, благожелательного нейтралитета по отношению к нему и полной неспособности под­держивать его противника, было бы не только глупостью, но и преступлением. А для того, чтобы действительно весь класс, что­бы действительно широкие массы трудящихся и угнетенных капи­талом дошли до такой позиции, для этого одной пропаганды, одной агитации мало. Для этого нужен собственный политиче­ский опыт этих масс» ^[26].

Эти высказывания Ленина еще не дают полного представле­ния о его взглядах на революцию. Но одну сторону этих взгля­дов они выявляют, а именно она и важна в данном случае: Ле­нин не допускал и мысли о том, что революцию можно «сде­лать по заказу». Разве можно, например, по заказу заставить массы приобрести собственный политический опыт? «Господство капитализма подрывается не потому, что кто-то хочет захватить власть,— писал Лепин.— ...Господство капитализма прекратить было бы невозможно, если бы к этому не вело все экономическое развитие капиталистических стран» ^[27].

В первые месяцы существования Советской власти Ленин, по­лемизируя с «левыми коммунистами» в статье «Странное и чудо­вищное», писал: «Может быть, авторы («левой» резолюции.— В. X.) полагают, что интересы международной революции требу­ют подталкивания ее, а таковым подталкиванием явилась бы лишь война, никак не мир... Подобная «теория» шла бы в полный раз­рыв с марксизмом, который всегда отрицал «подталкивание» ре­волюций, развивающихся по мере назревания остроты классовых противоречий, порождающих революции» ^[28]. Ленин (на VIII съез­де) издевался над нелепыми и клеветническими измышлениями социал-демократов, будто русские большевики хотят насильствен­но установить свой строй в Германии, внести свою систему в Берлин «на красноармейских штыках».

Слов нет, трудящиеся Советской страны сочувствуют всем прогрессивным движениям в других странах. Но это сочувствие, моральная, идейная поддержка, идеологическая борьба против ка­питализма, которую ведут коммунистические партии, не имеют ничего общего с попытками «подталкивать» или делать «по за­казу» революцию за рубежом.

Ни посредством заговоров, ни посредством приказов револю­цию сделать нельзя даже в собственной стране, не говоря уже о революции в других странах. Марксизм не имеет ничего общего с заговорщической тактикой бланкизма. Создается впечатление, что мы, работники идеологического фронта, еще недостаточно популяризировали ленинские взгляды по вопросу об «экспорте
революции» или «подталкивании революций». Задача междуна­родников — изучить этн вопросы в свете марксистско-ленинской теории социалистической революции.

Обширные задачи стоят и в области разработки вопроса о со­ревновании двух сосуществующих систем. Если прогрессивные люди убеждены в том, что в происходящем соревновании двух общественных систем победит социалистическая система, то это вовсе не значит, что победа будет достигнута путем вооружен­ного вмешательства социалистических стран во внутренние дела капиталистических стран. Как это было отмечено XX съездом КПСС, наша уверенность в победе коммунизма зиждется на сов­сем иных основаниях, и прежде всего на том, что «социалисти­ческий способ производства имеет решающие преимущества перед капиталистическим. Именно поэтому идеп марксизма-ленинизма все более овладевают сознанием широких масс трудящихся капи­талистических стран» ^[29].

Между капиталистической и социалистической общественны­ми системами имеются противоречия, идет соревнование и борь­ба, но эта борьба вовсе не обязательно должна проводиться по­средством военной силы.

Не только войну ради навязывания другим своих обществен­ных порядков, вообще никакого вмешательства во внутренние дела других народов не допускает советская внешняя политика. И в этом одно из коренных ее отличий от политики эксплуата­торского государства.

Советская внешняя политика твердо и неизменно стоит на позициях пролетарского интернационализма, выступает вместе с тем за право каждой нации на самоопределение, провозглашен­ное ленинским Декретом о мире. В связи с этим теоретическое изучение принципов ленинской национальной политики имеет первостепенное значение для освещения внешней политики СССР. Не меньший интерес представляет и исторический показ политики Советского государства в отношении стран Востока и других ко­лониальных и зависимых стран и роли СССР как оплота свободы и независимости всех народов.

Заслуживает тщательного рассмотрения еще и такая пробле­ма. Могут сказать, в том числе и люди вовсе не враждебные Советскому Союзу, что, доверяя его миролюбию, они не верят, однако, в объективную возможность сохранить мир между социа­листическими и капиталистическими странами. На этот вопрос наша наука тоже должна ответить. Тут мы подходим к одному из тех вопросов международной жизни, в отношении которых XX съезд партии внес огромный вклад в теорию марксизма-ле­нинизма. Я имею в виду вопрос о возможности предотвращения войн в современную эпоху.

Сохранение мирного сосуществования обеспечивается миролю­бивыми силами, борьбой этих сил, а отнюдь не идиллически, вовсе не одними только миролюбивыми пожеланиями. Пока су­ществует империализм, сохраняется почва, порождающая войны. Однако против опасности войны можно бороться. Исход борьбы зависит от соотношения сил. Задача состоит, в частности, в том, чтобы проследить, как менялись условия этой борьбы от первой мировой войны до сегодняшнего дня, как нарастали силы мира, как в результате этого война перестала, наконец, быть фатальной неизбежностью. Одно положение было до 1917 г., когда еще не было социалистического государства. Однако и тогда большевики боролись против империалистической войны. Более благоприятные условия создались, когда возникло первое социалистическое госу­дарство. Еще более благоприятные условия для борьбы против войны создались теперь, когда социализм вышел за рамки одной страны и стал мировой системой. Показать нарастание сил ми­ра — важная задача исследователей международных отношений.

Я думаю, что наша сессия будет содействовать изучению внеш­ней политики СССР и ее популяризации. Сделать это — значит внести свою, хотя бы скромную лепту в дело укрепления мира. Это долг наш, советских международников, перед партией, Роди­ной и перед будущим человечества. Ибо популяризация совет­ской внешней политики содействует делу мира и социализма.

«Международная жизнь», 1957, № 9.

О ПИСЬМЕ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ АВСТРИИ

Сегодня в «Правде» публикуется письмо Исполнительного Коми­тета Социалистической партии Австрии, которое является ответом на письмо ЦК КПСС, опубликованное 7 мая с. г.

Центральный Комитет КПСС в своем письме, обращенном к социалистам Австрии, указал на ту большую ответственность, которую возлагает на правительства и политические партии совре­менная международная обстановка. Миллионы людей, отмечалось в письме ЦК КПСС, волнует главный вопрос: удастся ли предот­вратить угрозу истребительной атомной войны, покончить с гон­кой вооружений?

ЦК КПСС заявлял об озабоченности Советского Союза тем, что правящие круги империалистических государств проводят по­литику гонки вооружений, расширения агрессивных блоков. «Серь­езным шагом на пути подготовки новой истребительной войны,— подчеркивалось в письме ЦК КПСС,— является недавнее решение бундестага ФРГ об оснащении западногерманской армии атомным оружием». Теперь опаснейшее оружие массового уничтожения по­падает в руки государства, которое не скрывает своего стремле­ния к территориальным изменениям в Европе. Планы реванша, вынашиваемые в агрессивных кругах ФРГ, угрожают также Ав­стрии и ее нейтралитету.

В письме ЦК КПСС было высказано убеждение, что австрий­ский рабочий класс и все трудящиеся Австрии, следуя духу нейтральной политики, имеют возможность внести свой вклад в благородное дело смягчения международной напряженности. ЦК КПСС выразил надежду, что СПА использует свое влияние и выступит за повсеместное и окончательное прекращение ис­пытаний ядерного оружия, против угрозы атомной воины; за политику разрядки международной напряженности, реально оце­нит опасность вооружения бундесвера ядерным оружием и най­дет пригодные формы, чтобы противодействовать этой угрозе. В заключение ЦК КПСС высказал мнение, что было бы полезно провести обмен мнениями между КПСС и СПА по затронутым вопросам.

В своем ответном письме Исполком СПА заявляет, что «при всех принципиальных различиях политического воззрения» СПА считает правильным подробно ответить на письмо ЦК КПСС. Исполком, следовательно, признает, что обсуждение таких жизнен­
но важных вопросов, как вопросы сохранения мира, пикак не может быть ограничено кругом приверженцев одинаковых поли­тических взглядов. Более того, нам представляется, что именно наличие различных точек зрения как раз и вызывает потребность делового обсуждения вопросов, волнующих широкие народные массы.

Было бы в высшей степени вредно для дела мира, если бы различия в политическом мировоззрении были кем-либо сочтены за препятствие к совместной борьбе за мир.

Социалистическая партия Австрии, говорится в письме СПА, сознает серьезность современного международного положения и понимает, что война, в которой будет применено новейшее оружие, означала бы катастрофу и, по всей вероятности, смерть сотен миллионов людей. В этой совершенно правильной оценке уже заложена важнейшая предпосылка для единства действий различ­ных отрядов международного рабочего класса. Такая оценка пове­лительно требует от рабочих партий единства действий в целях сохранения мира и привлечения к борьбе за мир возможно более широких общественных кругов.

В письме СПА высказывается справедливое убеждение, что в наше время «война не является фатально неизбежной».

Нельзя не приветствовать содержащегося в письме заявления о том, что австрийские социалисты требуют в целях обеспечения мира широкого всеобщего разоружения под международным конт­ролем.

В письме СПА содержится, таким образом, ряд совершенно справедливых положений, которые могли бы составить общую базу для единства действий в борьбе за мир. Дружественные отношения, сложившиеся между Советским Союзом и Австрией, дальнейшему развитию которых содействовал недавний визит ру­ководящих государственных деятелей Австрии в Москву, в свою очередь облегчают достижение такого единства действий.

В письме СПА по некоторым вопросам содержится, однако, искаженное изложение позиции Советского Союза. Такие искаже­ния нельзя замолчать, они вредят делу общей борьбы за укреп­ление мира.

Прежде всего нельзя не возразить против наблюдающейся в письме Социалистической партии Австрии тенденции говорить о великих державах «вообще», не проводя принципиального раз­личия между политикой СССР и США. Предпринимаемые в на­стоящее время великими державами усилия, говорится в письме, направленные на использование всех возможностей для увеличе­ния своих вооружений, «служат в первую очередь стратегии за­пугивания». США и их союзники действительно цроводят «стра­тегию запугивания». Они провозглашают политику «с позиции силы», «идею возмездия», стратегию «массированного удара»... Известно, что в США и в других империалистических государ­ствах всемерно усиливается гонка вооружений.

Однако всем известно, что СССР проводит совершенно про­тивоположную, миролюбивую политику. Об этом свидетельствуют факты. За последние три года СССР сократил свои вооруженные силы на 2140 тыс. человек. Советский Союз ликвидировал воен­ные базы, которыми он располагал после войны на территории иностранных государств. Односторонним актом СССР прекратил испытания ядерного оружия, приглашая западные державы после­довать его примеру.

Всякий объективно мыслящий человек согласится, что все эти мероприятия представляют реальный вклад в дело разрядки международной напряженности.

В то же время США и Англия совершили интервенцию в Ливане и Иордании, происходит скрытая интервенция в Индо­незии. Факты показывают, что Советский Союз всеми мерами стремится сохранить мир, а США и Англия совершают на Ближ­нем Востоке один акт агрессии за другим, стремясь подавить национально-освободительное движение народов Азии. СССР всег­да свято соблюдал и соблюдает нейтралитет Австрии, в то время как военно-воздушные силы США нарушают ее нейтралитет, что вызвало законный протест австрийского правительства. Таким об­разом, нет никаких оснований ставить на одну доску миролюби­вые державы и агрессивные.

В' письме цитируется речь председателя СПА д-ра Питтерма- на на партийном съезде, где он совершенно правильно конста­тирует, что «без взаимного доверия всеобщий мир постоянно на­ходится в опасности». Д-р Питтерман справедливо говорит, что «европейское разоружение нельзя, однако, начинать серьезно, если вместо честного разоружения замышляется достижение так­тического превосходства над предполагаемым или действительным противником».

Но затем в письме СПА цитируется высказывание Питтерма- на о том, что народы Западной и Центральной Европы со своей стороны видят для себя угрозу в превосходстве СССР в обыч­ных вооружениях.

Об «угрозе со стороны СССР» кричат на Западе те круги, которые сами замышляют и осуществляют агрессию. Всем извест­но, что Советский Союз с самого момента окончания второй ми­ровой войны не раз предлагал сократить обычные вооружения. Еще в 1948 г. СССР выдвинул программу первоначального сокра­щения вооруженных сил великих держав на одну треть. Впослед­ствии Советское правительство приняло предложенный западными державами принцип сокращения вооруженных сил и вооружений до определенного уровня. Но как только СССР согласился с пред­ложением западных держав, они тотчас же отказались от того, чего только что требовали, и фактически сорвали переговоры о разоружении.

США не хотят и разговаривать о ликвидации своих военных баз, с которых они рассчитывают угрожать СССР. Справедливость
и объективность суждения требуют признания коренного разли­чия между позицией США, продолжающих гонку вооружений и своими актами агрессии до предела обостряющих международную обстановку, и позицией СССР, который последовательно ведет борьбу за запрещение атомного оружия, за сокращение обычных вооружений.

Нельзя признать объективной позицию авторов письма СПА и по вопросу о постановлении Верховного Совета СССР о прекра­щении испытаний атомного и водородного оружия. Руководство СПА считает нужным тут же противопоставить этому гуманисти­ческому акту утверждение, распространяемое американской про­пагандой о том, что решение Верховного Совета СССР якобы последовало после завершения серии испытаний «небывалой ин­тенсивности». Приводя этот фальшивый аргумент, составители письма СПА почему-то умалчивают о том, что количество испы­таний ядерного оружия, проведенных США, намного превышает количество испытаний, осуществленных Советским Союзом. В письме обходится основной факт: СССР прекратил испытания ядерного оружия, а США и Англия их продолжают. Они дела­ют это, несмотря на растущие требования всех народов о пре­кращении ядерных испытаний.

Нельзя не пожалеть, что австрийские социалисты не заняли в своем письме ясной позиции по вопросу о прекращении ис­пытаний ядерного оружия. А между тем руководители СПА зна­ют, что ядерные взрывы приносят вред населению Австрии и дру­гих стран. Нам кажется, что есть много причин, побуждающих ав­стрийских социалистов ясно высказаться за прекращение Соеди­ненными Штатами и Англией испытаний ядерного оружия.

Трудно не выразить удивления также и по поводу того, что СПА не захотела высказаться в своем письме по поводу атомно­го вооружения западногерманского бундесвера. Это тем более не­понятно, что германская социал-демократическая партия весьма энергично протестует против оснащения западногерманской ар­мии ядерным оружием.

В письме СПА упоминается также о возражениях представи­телей СССР в Совете Безопасности ООН против американского предложения по поводу своеобразной системы инспекции в Арк­тике. Но при этом существо советских возражений излагается неполно и неточно. Авторы письма СПА не упоминают, напри­мер, о том, что США отказываются прекратить полеты своих самолетов с грузом ядерных бомб по направлению к границам СССР. Предлагая установить инспекцию в Арктике, США не соглас­ны на установление инспекции в других районах мира, где распо­ложены американские военные базы.

Социалистическая партия Австрии высказывается в своем письме за созыв совещания на высшем уровне. Такую позицию можно только приветствовать, ибо она отвечает требованиям ши­роких кругов общественности всех стран.

В дискуссии по вопросам борьбы за мир, в обеспечении мира заинтересованы все народы. При обсуждении такого вопроса един­ственной задачей должно быть взаимное деловое выяснение наи­лучших путей предотвращения войны. Именно ради успешного решения этой задачи было необходимо отвергнуть некоторые ут­верждения авторов письма СПА, не соответствующие истине.

Нет сомнения, что у КПСС и СПА — и письмо руководства этой партии тому доказательство — имеется достаточно широкая почва для обмена мнениями по актуальным вопросам современ­ности, особенно в настоящее время, когда человечество стоит перед непосредственной угрозой войны, вызванной американо­английской агрессией на Ближнем Востоке. Это принесло бы большую пользу укреплению всеобщего мира и полностью отве­чало бы интересам трудящихся обеих стран.

«Правда», 31 июля 1958 г.