Социалистическая внешняя политика Советского государства, политика нового типа, с первых дней Октябрьской революции внесла в международную жизнь принципиально новые начала в отношения между государствами и народами. Разработанные В. И. Лениным основы советской внешней политики заслужили признание и уважение всех свободолюбивых народов мира, прошли проверку временем.
Советское правительство и Коммунистическая партия неуклонно руководствуются ленинскими принципами внешней политики социалистического государства в своей практической деятельности.
Основополагающим принципом советской внешней политики является пролетарский интернационализм. «Мы,— указывал В. И. Ленин,— противники национальной вражды, национальной розни, национальной обособленности. Мы — международники, интернационалисты» *.
Внешняя политика первого в мире социалистического государства делала все возможное для того, чтобы обеспечить благоприятные международные условия для победы Советской власти над внутренней контрреволюцией и интервенцией империалистических держав, для восстановления народного хозяйства и социалистического строительства в СССР, а впоследствии и в других странах социализма. Советский Союз неизменно поддерживает все народы, борющиеся за социальное и национальное освобождение и независимость. Давая решительный отпор агрессивным силам империализма, Советский Союз последовательно выступает за мирное сосуществование государств с различным социальным строем.
Развитие современных международных отношений подтверждает высокую эффективность внешней политики Советского Союза.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 40, стр. 43.
1 В. м. Хвостов 4
Принятая XXIV съездом КПСС Программа мира успешно претворяется в жизнь.
Объективные факторы, определяющие общее изменение соотношения сил на мировой арене в пользу социализма, содействуют успехам советской внешней политики, способствуют повышению ее роли в международных делах.
Глубокое исследование международной деятельности Советского государства имеет большое политическое и научное значение. Весомым вкладом в разработку истории советской внешней политики являются научные труды и публицистические работы академика В. М. Хвостова. Прослеживая практически всю историю внешней политики Советского Союза во всем ее многообра зии, он особое внимание уделяет деятельности КПСС и Советского правительства, направленной на разрядку международной напряженности, на обеспечение мира и укрепление позиций мирового социализма.
Академйк В. М. Хвостов был опытным и талантливым исследователем, страстным, убежденным борцом за глубокий, научный и партийный подход к изучению истории. Он вел активную борьбу со всякого рода отклонениями от марксистско-ленинской методологии, выступал с резкой критикой буржуазных и ревизионистских фальсификаторов истории всех направлений.
Огромное значение академик В. М. Хвостов придавал изучению ленинского теоретического наследия в деле разработки основных принципов внешней политики Советского государства, освещению практической деятельности В. И. Ленина по руководству внешней политикой Советской страны. В статьях: «Ленинские принципы внешней политики», «В. И. Ленин в борьбе за мир», «В. И. Ленин о принципах внешней политики Советского государства» В. М. Хвостов раскрывает разработанные В. И. Лениным теоретические основы внешнеполитической деятельности первого в мире социалистического государства. Он показывает в них борьбу Советского государства за заключение демократического и справедливого мира, за выход из империалистической войны.
Важное место в творческой деятельности В. М. Хвостова занимала разработка проблем истории внешней политики Советского Союза и международных отношений в межвоенный период. Многие его исследования посвящены внешнеполитической деятельности КПСС и Советского правительства, направленной на
создание в Европе системы коллективной безопасности в целях обуздания фашистской агрессии, предотвращения новой мировой войны.
Одновременно с этим В. М. Хвостов разоблачает политику попустительства германской агрессии со стороны правящих кругов западных держав, их попытки направить острие фашистской агрессии на восток, против Советского Союза. Особую ценность в этом плане представляют его статьи: «Англо-германские переговоры 1939 года» и «Мюнхенское предательство».
Большой научный интерес для читателя представляют труды В. М. Хвостова о развитии германского империализма и о причинах, которые привели Германию к фашизму. «Гитлеризм в Германии — не случайное наносное явление,— писал В. М. Хвостов.— Он имеет исторические корни. Он вырос из шовинистического угара, удушающий запах которого заполнял еще кайзеровскую Германию... Усиление немецкого фашизма не было случайностью. Углубление общего кризиса капитализма преисполнило реакционные круги буржуазии паническим страхом перед революцией. Они приходили к выводу, что режим буржуазной демократии дает народным массам слишком много свободы, что, для того чтобы предупредить возможность революционных волнений, необходимо перейти к террористическим методам управления». Раскрывая звериную сущность фашизма, В. М. Хвостов отмечает, что ни одна из существовавших в то время в Германии партий, за исключением коммунистической, не оказала серьезного сопротивления гитлеровцам.
Большое внимание В. М. Хвостов уделял разработке проблем истории внешней политики СССР и международных отношений накануне второй мировой войны. В том включены, в частности, статьи: «10 лет со дня победы над гитлеровской Германией», «Поучительные уроки истории», «Накануне Великой Отечественной войны» и «Возникновение второй мировой войны». В этих работах В. М. Хвостов раскрывает агрессивные, захватнические планы фашистского рейха, показывает роль гитлеровской Германии в развязывании второй мировой войны, принесшей человечеству неисчислимые жертвы.

Правдивое освещение событий этого периода, убедительное разоблачение попыток их фальсификации имеют большое значение для правильного понимания уроков истории 1919—1939 гг. и подтверждают важность борьбы миролюбивых сил за создание проч
ных основ безопасности в Европе й во всем мире на современном этапе.
Ряд произведений В. М. Хвостова, вошедших в данный том, посвящен истории внешней политики в период второй мировой войны, проблеме создания антигитлеровской коалиции и деятельности КПСС и Советского правительства, направленной на скорейший разгром агрессивного, фашистского блока. К таким работам относятся: статья «Документы о сотрудничестве Советского Союза с США и Англией», написанная в связи с опубликованием в 1957 г. переписки глав правительств Советского Союза, Великобритании и США в годы войны, и доклад «Внешнеполитическая деятельность Коммунистической партии в годы войны». В. М. Хвостов глубоко анализирует положительный опыт сотрудничества между государствами антигитлеровской коалиции. В то же время он останавливается и на серьезных трудностях, с которыми сталкивалась советская дипломатия, в частности, на невыполнении Соединенными Штатами Америки и Великобританией своего союзнического долга, связанного с открытием второго фронта в Европе, на их антисоветских, империалистических планах, которые в дальнейшем вылились в «холодную войну», в политику «с позиции силы».
Международному значению победы Советского Союза во второй мировой войне посвящен доклад В. М. Хвостова «Международно-политическое значение победы Советского Союза над германским фашизмом», прочитанный в мае 1970 г. на заседании Комиссии историков СССР и ГДР в Берлине, посвященном 25-летию освобождения Германии от фашизма. В этом докладе, а также и в других исследованиях и научно-публицистических статьях академика В. М. Хвостова подчеркивается огромный, решающий вклад советского народа в победу над агрессорами, раскрывается роль советской дипломатии при реализации вопросов послевоенного мирного урегулирования. «Роль Советского Союза в войне и в освобождении народов, порабощенных Гитлером, была столь велика,— пишет он,— его жертвы так значительны, его военная и политическая мощь столь внушительна, что он сумел обеспечить принятие на совещаниях союзников, происходивших во время войны, постановлений, которые могли обеспечить всеобщий мир и безопасность — при том, конечно, условии, если бы эти постановления были точно выполнены всеми их участниками».
Л
Важнейшей особенностью научной деятельности В. М. Хвостова являлась ее тесная связь с конкретными международными событиями тех лет. Это выразилось в его выступлениях в периодической печати по актуальным внешнеполитическим проблемам. При чтении этих статей надо иметь в виду, что они зачастую писались по горячим следам событий и жизнь впоследствии могла внести в развитие этих событий определенные коррективы.
Через все творческое наследие академика В. М. Хвостова ярко проходит тема активной и последовательной борьбы Советского правительства за мир и безопасность, за сокращение вооружений. В том включены такие его работы по этим проблемам, как: «Современные проблемы европейской безопасности», «Переговоры о разоружении», «Перспективы разоружения». В них В. М. Хвостов показывает активную борьбу Советского Союза за германское мирное урегулирование, за нормализацию обстановки в центре Европы на основе признания политических и территориальных реальностей, сложившихся в результате второй мировой войны и послевоенного развития.
Статьи, написанные В. М. Хвостовым во второй половине 60-х и в начале 70-х годов, наглядно свидетельствуют о тех положительных сдвигах, которые наметились в международной обстановке в результате последовательной мирной политики КПСС и Советского правительства.
Солидарность Советского Союза со странами и народами, ведущими национально-освободительную борьбу против империалистических угнетателей, также нашла отражение в трудах В. М. Хвостова. «Советская политика была важным фактором,— писал он,— который немало содействовал глубоким социальным преобразованиям, совершившимся в странах Азии, Африки и Латинской Америки, фактором, который всегда помогал освобождению народов, краху колониальной системы, прогрессивному развитию стран, освободившихся от колониального гнета».
Итогом многолетнего труда академика В. М. Хвостова в области исследования ленинской внешней политики Советского государства была его обобщающая работа «Сорок лет борьбы за мир», изданная в 1958 г. и рассчитанная на широкие круги читателей. В ней дан глубокий анализ основных этапов истории внешней политики Советского Союза, показана последовательность Советского правительства в осуществлении ленинских внешнеполитических принципов. Освещая важнейшие акции Советского
государства, В. М. Хвостов дает всестороннюю характеристику международной обстановки, в которой они осуществлялись. Это позволяет лучше попять деятельность Советского правительства, значение его мероприятий в области внешней политики.
Претворение в жизнь Программы мира, принятой XXIV съездом КПСС, привело к новым реальным сдвигам в деле ослабления международной напряженности, укрепления мира и безопасности.
«Память о горьких уроках первой и второй мировых войн, по- нимаппе страшных последствий, к которым привело бы применение ядерного оружия, властно зовут людей нашей планеты к активным действиям, чтобы не допустить трагедии, невиданной еще в истории человечества»[1],— отмечал Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев в речи на Всемирном конгрессе миролюбивых сил 26 октября 1973 г.
Произведения академика В. М. Хвостова отличаются политической остротой, глубокой реалистичпостыо, доходчивостью, непреодолимой логикой, тщательно продуманной аргументацией, умепием выделить самое главное и охватить проблему в целом. Непримиримость к врагам и всякого рода фальсификаторам истории, высокая ответственность и требовательность к себе и другим — все эти лучшие черты советской исторической школы соче тал в себе академик В. М. Хвостов.
В подготовке тома участвовала группа сотрудников Института истории СССР Академии наук СССР: доктор исторических наук В. Я. Сиполс (руководитель), кандидат исторических наук В. И. Милюкова (ученый секретарь), Н. В. Кондашова и Н. С. Райский [2].
КАК РАЗВИВАЛСЯ ГЕРМАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ (Исторический очерк)
Это было в 1864 г. Пруссия напала па маленькую Данию, быстро ее разгромила и отняла у нее две провинции — Шлезвиг и Голштипию. В 1866 г. Пруссия папала на Австрию. В 1870 г. она спровоцировала войну с Францией. Первую мировую войну готовили империалисты всех стран, но начала эту войну летом 1914 г. Германия. В 1936 г. вместе с Италией она разожгла войну в Испании. В 1939 г. Германия напала на Польшу и развязала чудовищную войну в Европе, продолжающуюся по сей день.
Эти кровавые предприятия правящих классов Германии стоили человечеству миллионов жизней. Материальные убытки, причиненные Германией только в войне 1914—1918 гг., были определены в 132 млрд. марок золотом. Счет по нынешней мировой войне еще будет подведен.
На протяжении последних двух-трех столетий не найти бедствий, равных тем, в которые ввергли человечество правители Германии. Из-за них ныне живущее поколение второй раз терпит ужасы мировой войны.
В чем причина этого явления? Почему именно Германия систематически нарушает мир? Почему ее правящие классы причиняют величайшие бедствия всему человечеству?
I
ПРУССКИЕ ПРЕДКИ
Немецкие фашисты кичатся тем, что народам германского племени будто бы свойствен особый, высший государственный дух. В их писаниях можно даже прочесть, что и русское государство якобы было создано и поддерживалось германцами. Но все это — пустой бред. На самом деле немцы и свое-то государство создали значительно позже, чем другие крупные народы Европы, за исключением итальянцев.
Если русский народ уже в XV—XVI вв. создал великое единое национальное государство, если во Франции и Англии это произошло еще раньше, то па территории нынешней Германии только к XVIII в. появилось более или менее значительного размера немецкое государство — королевство Пруссия. Но оно занимало только малую часть территории, населенной немцами,
остальная же была раздроблена на массу мелких феодальных государств = королевств, герцогств и княжеств. Многие из них были так малы, что с хорошей колокольни можно было обозреть все границы такого «государства».
С 40-х годов XIX в. развитие германского капитализма пошло быстрыми и все ускорявшимися темпами. Раздробленность страны на ряд мелких государств противоречила потребностям капиталистического развития, и в Германии начался бурный рост национально-объединительного движения. В 1848 г. в Германии произошла буржуазная революция, центральным вопросом которой явилось национальное объединение. Однако германский пролетариат был еще малочислен и молод. Немецкая буржуазия, наблюдая рост рабочего движения в более старых капиталистических странах, боялась всякого углубления революции и склонялась к сделке с дворянством и монархией. Слабость рабочего класса и политическая трусость буржуазии привели к тому, что германская буржуазная революция потерпела поражение. Это оказало большое влияние на весь характер дальнейшего развития Германии.
Дворянство и монархические правительства многочисленных немецких государств после революции 1848 г. в основном сохранили свое положение. Среди этих монархических правительств два наиболее сильных — австрийское и прусское — оспаривали друг у друга ведущую роль в общегерманских делах, и окончательное решение вопроса о том, Австрии или Пруссии быть во главе объединенной Германии, было найдено только на полях сражений.
Австрийская империя в сущности не являлась немецким государством. Большую часть ее населения составляли славяне, мадьяры и румыны. Немцы являлись здесь меньшинством, и к тому же австрийские немцы, ныне насильственно присоединенные Гитлером к Германии, по своей культуре, укладу жизни, по всему своему национальному облику существенно отличаются от немцев из северной Германии.
Прусская монархия в течение XVII п XVIII вв. из незначительного государства превратилась в сильную державу. Возвышение Пруссии происходило главным образом посредством насильственных захватов чужих земель. На эту цель были направлены все помыслы, прусских королей и их мипистров с самых первых дней существования Пруссии. Без захватов не было бы Пруссии как одной из крупнейших держав, захваты были основной целью всей прусской политики. Любое вероломство считалось дозволенным для достижения этой цели. Любая политическая подлость оправдывалась тем, что она служит интересам прусского государства.
Понятно, что эта захватническая политика требовала особого внимания к армии. И действительно, военное дело поглощало все заботы прусского правительства. Пруссия вырастала как хищни
ческая милитаристическая монархия. Прусское дворянство, так называемое юнкерство, сложилось в военно-помещичье сословие, члены которого считали военную службу основным своим занятием. Все воспитание молодого дворянина было направлено на то, чтобы сделать из него офицера. Вся прусская государственная машина была построена в расчете на обслуживание войны. В XVIII в. около 90% своего государственного бюджета Пруссия расходовала на военные нужды. Недаром в то время говорили, что война — это прусское «национальное ремесло».
Прусское военное государство и прусское юнкерство выработали свою идеологию. Она не сложна и укладывается в несколько основных положений: сила стоит выше права; в политике допустима любая гнусность, раз ее можно использовать в интересах прусского государства; личность человеческая сама по себе ровно ничего не стоит и ценится лишь постольку, поскольку она нужна хозяевам этого государства — монархии и юнкерству. Эта простая «идея» облекалась подчас в философские формулы о подчинении интересов личности интересам государства, «частного» — «целому» и т. д. и т. п. Суть дела от этого не меняется. Послушание и дисциплина — лучшие качества подданного. Знаменитое «не рассуждать» («тсМ гезошгеп») Фридриха Вильгельма I осталось той основой, в духе которой прусская монархия в течение веков воспитывала многие поколения немцев.
Прусский юнкер был проникнут сознанием, что он, дворянин и офицер, есть представитель высшей породы людей. И если он держит себя заносчиво, грубо и надменно, то именно так и следует поступать, чтобы не ронять своего «достоинства».
Поучительно сравнить возвышение Пруссии с возвышением Москвы. Великое княжество Московское возглавило борьбу русского народа против внешних завоевателей — против татар, литовцев и поляков. Князь Димитрий Донской, Иван III или царь Иван Грозный тоже, конечно, преследовали династические цели, но их цели совпадали с национальными интересами. Пруссия же ни от кого не защищала Германию. Пруссаки умножали свои владения, завоевывая своих же единоплеменников немцев, не останавливаясь при этом перед дележом германских земель с иностранными державами. Прусская монархия при объединении Германии преследовала только захватнические цели. В ее политике не было ничего общенационального. Прусское государство выросло как династическо-дворянское, как антинародное государство. Отсюда его глубокая реакционность.
Но в прусской государственной системе были и сильные стороны, обеспечивавшие ей успех. Всю ее пронизывал дух воинской дисциплины и порядка. Армия Пруссии стояла на значительной высоте и представляла внушительную силу. Офицерские кадры хорошо знали военное дело. Все ресурсы сравнительно небольшой страны как нигде были приспособлены к быстрой их мобилизации.
К концу XVIII в. Пруссия переживала полосу упадка: дпс~ циплина выродилась в муштровку, воинское умение — в рутину. Не вдаваясь в анализ довольно сложных причин, которые породили эти явления, следует сказать, что результатом их были сокрушительные поражения, которые нанес Пруссии Наполеон I. Битва при Йене стала синонимом полного и бесславного разгрома немцев. В истории человечества мало кого так бивали, как Наполеон пруссаков в этом сражении.
Однако из опыта Йены Пруссия извлекла некоторые уроки. Последовала частичная отмена крепостничества,— немалые пережитки его, впрочем, сохранились до сегодняшнего дня. Были проведены и другие реформы, среди которых большое значение имела реорганизация вооруженных сил. В Пруссии была введена система всеобщей воинской повинности. Все это привело к постепенному возрождению прусской воепной мощи. К моменту решающей схватки Пруссии с Австрией за первенство в Германии прусская армия была уже снова на значительной высоте.
В 1862 г. во главе прусского правительства встал Бисмарк. Это был юнкер до мозга костей. Он ненавидел рабочих. Буржуазию он презирал. Но Бисмарк понял, что если прусская монархия не сумеет объединить Германию вокруг себя, то рано или поздно Германия объединится вопреки Пруссии. Поставить Пруссию и ее короля во главе общегерманской империи стало целью всей политической деятельности князя Бисмарка. И он преследовал эту цель с кипучей энергией, проявляя поистине железную волю, а вместе с тем — редкостную неразборчивость в средствах. В этом, как и во всем вообще, он был настоящим пруссаком. Он часто повторял, что «сила стоит выше права», и это его изречение выражает, можно сказать, всю сущность политических принципов прусской монархии. Бисмарк считал допустимым в политике любое насилие. И если политический деятель чувствовал себя связанным какими-то моральными рамками, то это признавалось свидетельством его политической незрелости.
Бисмарку случалось, не терзая себя сомнениями, подписывать один за другим два секретных договора, соблюдение одного из которых совершенно исключало честное соблюдение второго. Так, в 1883 г. он присоединился к австро-румынскому союзу, обещая Румынии военную помощь Германии в случае войны между Румынией и Россией. А в 1887 г. он подписал договор с Россией, согласно которому гарантировал России нейтралитет Германии (да еще притом «благожелательный») в любой войне, за исключением нападения России на Австрию. Когда в конце 1887 г. в связи с некоторыми обстоятельствами текущей политики Бисмарку напомнили об обязательствах по союзному договору с Румынией, то он дал понять своим доверенным людям, что договор с Румынией он подписал, чтобы удержать ее в своей политической группировке, но войск для ее защиты Германия, пожалуй, и не найдет!
В 1888 г. Бисмарк возобновил союз с Румынией, но это не помешало ему через 2 года выразить согласие и на возобновление договора о нейтралитете с Россией, причем только отставка не позволила ему осуществить это решение. Таких дипломатических фокусов в политической практике Бисмарка насчитывается превеликое множество.
Бисмарк считал, что объединение Германии вокруг Пруссии следует начинать с устранения австрийского соперника, и в 1866 г. он спровоцировал войну с Австрией. На стороне Пруссии воевала Италия, на стороне Австрии — ряд мелких немецких государств, которым победа Пруссии грозила потерей самостоятельности.
16 июня началась австро-прусская война, а 3 июля австрийская армия понесла тяжелое поражение в битве при Кенигреце (иначе — при Садовой).
Этот удар отнюдь не лишил Австрию возможности продолжать войну, тем более что австрийцы одержали крупные победы над Италией; но австрийское правительство боялось, что затяжная война вызовет восстания в Венгрии и в других областях многонациональной Австрийской империи и приведет к развалу это лоскутное государство. Эти опасения парализовали волю австрийского правительства к борьбе, и оно поторопилось заключить мир, признав себя побежденным.
Пруссия обеспечила свою гегемонию в Северной Германии, аннексировала четыре небольших немецких государства, наиболее крупным из которых было королевство Ганноверское, а остальным государствам Северной Германии предложила вступить в федеративное объединение под своим верховенством — в так называемый Северо-Германский союз.
Но четыре южнонемецких государства (Бавария, Баден, Вюртемберг и Гессен) оставались самостоятельными. Наложить на них прусскую лапу не удалось потому, что этому мешала Франция. Она вовсе не желала увидеть у своей восточной границы вместо безопасных мелких государств единую Германию, возглавляемую Пруссией.
Расправившись с Австрией, Бисмарк тотчас принялся за подготовку к войне с Францией. К 1870 г. Пруссия была готова к войне, и Бисмарк ожидал лишь случая, чтобы начать ее. Повод для войны не заставил себя долго ждать.
Как раз в ту пору прусскому принцу был предложен испап- ский престол. Французское правительство не могло допустить, чтобы прусское влияние восторжествовало в Испании и чтобы у Франции в случае борьбы с Пруссией появился второй фронт -- на Пиренеях. Император Наполеон III потребовал от прусского короля, чтобы принц отказался от претензий на испанский престол. Король дал согласие. Но французский император не удовлетворился этим и поручил своему послу потребовать от Вильгельма I, чтобы он распространил этот запрет и на будущие времена.
Посол отправился на курорт Эмс, где отдыхал Вильгельм, испросил аудиенцию и изложил королю французские требования. Вильгельм ответил, что считает данное обещание достаточным, по в конце концов согласился продолжать переговоры на эту тему. Обо всем происшедшем король тут же велел телеграфировать Бисмарку.
Депешу короля Бисмарк решил использовать для того, чтобы спровоцировать войну с Францией, столь желанную для Пруссии. Он перередактировал текст полученной из Эмса телеграммы, придав ответу короля характер грубого отказа, оскорбительного для Франции и для ее императора. Получилось так, будто прусский король просто выпроводил французского посла за дверь. Подделанный текст телеграммы Бисмарк послал для немедленного опубликования в печати. Оскорбленное французское правительство, оберегая свой престиж, объявило войну Пруссии. Французские придворные круги во главе с императрицей надеялись посредством победоносной войны укрепить положение императора в стране.
Война началась 19 июля 1870 г. А 2 сентября одна из французских армий была разгромлена пруссаками при Седане. Сам император оказался прусским пленником. Страшная опасность нависла над Францией. Французский народ требовал мобилизации всех сил страны для отпора немецким захватчикам. Но французская крупная буржуазия думала иначе: она боялась своего народа больше, чем пруссаков. Временное правительство, сменившее Наполеона III после катастрофы при Седане, приняло наименование «правительства национальной обороны». На самом деле оно оказалось «правительством национальной измены»,— так его и прозвали парижские рабочие. Маршал Базен, командующий другой французской армией, отступившей под защиту фортов Меца, 27 октября сдал пруссакам эту крепость, капитулировав со всей своей армией.
Еще в сентябре пруссаки приступили к осаде Парижа. Они подвергли столицу Франции артиллерийскому обстрелу. В городе начался голод. Парижский народ был готов на любые лишения, однако «правительство национальной измены» пачало переговоры с Бисмарком и согласилось на позорный мир. Оно выразило готовность отдать немцам две французские области — Эльзас и Лотарингию и согласилось уплатить им 5 млрд. франков контрибуции. По тем временам это была огромнейшая сумма. То был грабительский мир, навязанный Бисмарком французскому народу с помощью «лавалей» того времени.
Мир еще не был окончательно подписан, когда 18 марта 1871 г. в Париже вспыхнула первая в мире пролетарская революция. 28 марта была провозглашена Парижская Коммупа. Бисмарк помог Тьеру — главе французского правительства — расправиться с парижскими рабочими. В разгар боев между Коммупой и версальцами, 10 мая во Франкфурте-на-Майне был подписан
окончательный текст мирного договора. Так совершилось первое ограбление Франции немцами.
В течение войны значительная часть Франции оказалась оккупированной немецкими войсками. Они насильничали и издевались над французами. То был, как выражается Энгельс, «специфиче- ски-прусский характер войны». Были «установлены размеры военной контрибуции, подлежавшей взысканию с отдельных городов и департаментов Франции... Съестные припасы, фураж, одежда, обувь и т. д. реквизировались с демонстративной беспощадностью... Верны также рассказы про отсылавшиеся на родину стенные часы: «К61шзсЬе ХеНип^» сама сообщала об этом» 4. Пруссаки бесчинствовали и издевались над населением, расстреливая мирных жителей по одному только подозрепию в совершении проступка.
Хотя пруссакам бисмарковских времен далеко до их гитлеровских потомков, но для своего времени они показали, на что способна их армия. И пруссаки пожали то, что посеяли: лютую ненависть вызвали они к себе у французского народа.
18 января 1871 г., когда прусские войска стояли под Парижем, а Бисмарк вел дипломатический торг с предателями Франции из правительства «национальной обороны», в зеркальпом зале Версальского дворца на собрании всех германских монархов прусский король Вильгельм I был провозглашен германским императором. Так была основана Германская империя, в которую вошли все немецкие государства. Руководящая роль принадлежала, конечно, Пруссии.
Согласно известному изречению Бисмарка, единая Германия была создана «кровью и железом». В войнах и грабежах основана она, скажем мы на более понятном языке.
Новая империя являлась полуабсолютной монархией. Император (кайзер) получил огромную власть. Он являлся главнокомандующим всеми вооруженными силами Германии. Он назначал всех имперских должностных лиц и в их числе — рейхсканцлера, который направлял всю политику империи. Политическую ответственность за свою деятельность канцлер нес только перед императором. Если канцлер терял доверие рейхстага, то он вовсе не должен был подавать в отставку. Другое дело, если он лишался доверия своего монарха: последний мог в любой момент его уволить. Император и его канцлер фактически правили Германской империей. Парламент (рейхстаг) играл ограниченную роль. А если к этому добавить, что в качестве прусского короля император и пределах Пруссии пользовался еще более значительной властью, если учесть, что Пруссия составляла больше половины Германской империи и по территории и по населению, то влияние монархии представится еще более значительным. Вместе с превращением Гогенцоллернов в императоров Германии ц прусское юн
керство из господствующего класса Пруссии превратилось в господствующий класс всей Германии. Прусская военная организация была распространена теперь на всю империю. Таким образом Германская империя оказалась кровь от крови, плоть от плоти старой Пруссии. Империя, говоря словами Энгельса, сразу получила репутацию страны, жаждущей завоеваний. Немецкий буржуа-шовинист, писал Энгельс, охотно присоединил бы к «Германской империи Голландию, Фландрию, Швейцарию и так называемые «немецкие» прибалтийские провинции России... теперь уже никто в Европе не доверяет «честным немцам». Куда бы вы ни обратились, повсюду вы встретите симпатии к Франции и недоверие к Германии»[3]. Итак, насилия немцев, совершенные ими в войнах с Данией и Францией,— над Шлезвигом и Голш- тинией, над Эльзасом и Лотарингией, паложили каипову печать на только что созданную Германскую империю. Она стала источником беспокойства для более сильных из своих соседей, источником страха для более слабых, предметом ненависти — для всех.
II
ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
Еще в самом начале франко-прусской войны Маркс дал глубочайший анализ прусской захватнической политики. Вот что он писал по поводу проектов захвата Эльзаса и Лотарингии: «...Воепная камарилья, профессура, бюргерство... утверждают, что это (захват Пруссией Эльзаса и Лотарингии) — средство навсегда оградить Германию от войны с Францией. Напротив, это — вернейший способ превратить данную войну в европейскую институцию Это — действительно наилучшее средство увековечить в обновленной Германии военный деспотизм как необходимое условие господства над Польшей Запада — Эльзасом и Лотарингией. Это — безошибочный способ превратить будущий мир в простое перемирие до тех пор, пока Франция не окрепнет настолько, чтобы потребовать потерянную территорию обратно». Маркс предсказывал, что Россия не останется безучастной к новой экзекуции над Францией: «...Война 1870 г. так же пеизбежно чревата войпой между Германией и Россией, как война 1866 г. была чревата войной 1870 г.» [4]
Во Франкфуртском мирном договоре «были заложены первые зародыши войны 1914—1918 гг.» [5]
Ни у кого не могло возникнуть ни малейшего сомнения в хищнической натуре Германской империи. Ее возрастающая воен-
пая мощь страшила соседей. А воеппая машина Гермапии непрерывно развивалась и совершенствовалась. Особенно крупные мероприятия были проведены ею в 80-х годах. Именно Германия положила почин в деле перевооружения армии магазинными ружьями. Именно она провела в 1888 г. военный закон, открывавший возможности небывало широкого использования резервных формирований в войне. Закон этот заключался в повышении возраста военнообязанных с 32 до 45 лет и в создании кадров командного состава для новых резервных частей. Бисмарк, защищая военный закон в рейхстаге, заявил, что в лице новых резервных формирований Германия приобретает добавочную силу, равную целой великой державе. И действительно, германскому правительству удалось обеспечить себе дополнительно около 1 млн. штыков. Этот закон открыл новую эру в развитии милитаризма, в создании массовых армий. Еще никогда силы нации не привлекались в такой мере на службу войны. Неудивительно, что соседям Германии, т. е. России и Франции, приходилось напрягать все усилия, чтобы не отстать от нее в развитии своих вооруженных сил.
Таким образом, с появлением Германской империи началась гонка вооружений. Установилось состояние так называемого вооруженного мира.
Все это сопровождалось в Германии развитием самых крайних форм шовинизма. За 7 лет — с 1864 по 1871 г.— немцы одержали одну за другой три победы. Они разгромили малень-, кую Данию и победили две великие державы — Австрию и Францию.
Пусть и Австрия после Кеиигреца и Франция после Седана с военной точки зрения имели возможность продолжать войну. Пусть обе они были так быстро разбиты Пруссией только потому, что их правительства утеряли волю к борьбе, а во Франции даже учинили национальное предательство. В глаза бил сам факт блистательных побед. Легкие победы развили в Германии крайнюю самоуверенность, а в армии — веру в свою «непобедимость». Все это, взятое вместе, поощряло к авантюристическим предприятиям — ив тактике, и в стратегии, и, наконец, во внешней политике. Юнкерская заносчивость немецкого офицера превратилась в наглость. Вся нация, не говоря уже об армии, воспитывалась в духе слепой веры в непобедимость германского оружия и в превосходство немцев над всеми остальными народами. «БеиЪзсЫапй йЬег аНез» — гласила популярная националистическая песня.
Немецкий хищник не только вооружался. Он приступил к вербовке союзников, к организации военного блока. Используя страх Австрии перед Россией — ее соперницей на Балканском полуострове,— Бисмарк в 1879 г. побудил австрийское правительство, позабыв о реванше за 1866 г., заключить союз с Германией. В дальнейшем Бисмарк привлек к союзу и Италию. Ита
лия точила зубы на Тунис и другие области Северной Африки, на французские Корсику, Ниццу и Савойю. Эти вожделения и были использованы Бисмарком, чтобы вовлечь ее в ^оюз, направленный против Франции. В 1882 г. был оформлен так называемый Тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии. «Шакалы всегда слоняются за более крупными хищниками»,— так определил Бисмарк роль Италии в Тройственном союзе. Это было сказано хоть и цинично, но верно. Неудивительно, что соседи Германии — Россия и Франция — приняли свои контрмеры против Тройственного союза.
Таким образом, одним из результатов создания Германской империи как милитаристического, агрессивного государства явилось распадение Европы на два враждебных друг другу военнополитических лагеря: Тройственный союз, возглавляемый Германией, и Двойственный — франко-русский союз. Последний явился ответом на созданный Бисмарком германо-австро-итальянский военный блок.
Руководящей идеей внешней политики Бисмарка была изоляция Франции. Он хотел бы сделать эту изоляцию настолько обеспеченной, чтобы можно было начать новую войну против Франции, не опасаясь иностранного вмешательства. Основной помехой для германской агрессии при этом была Россия. Бисмарк был сторонником локализованной войны. И если фактически он так и не провел второй войны против Франции, то только потому, что никогда не мог достигнуть уверенности, что войну в самом деле удастся локализовать. Это говорит об осторожности «железного* канцлера», но никак не свидетельствует о его миролюбии.
Бисмарк всегда боялся войны на два фронта. Военно-географическое положение Германии делало эту перспективу особенно опасной. Задача внешней политики Бисмарка после ограбления Франции заключалась в том, чтобы предотвратить образование антигерманской коалиции и тем самым избежать опасности многофронтовой войны. Задача эта была нелегкой, так как страх перед агрессивным германским милитаризмом заставлял другие державы сговариваться о совместных противодействиях Германии. Какие же средства использовал Бисмарк для предотвращения этой опасности?
В первую очередь он стремился разжечь противоречия между великими державами. Интересы России и Англии сталкивались в Турции, в Иране, в Средней Азии. Хотя ни Англия не могла стать жизненно опасной для России, ни Россия для Англии, все же близкое территориальное соприкосновение владений и сфер интересов в Азии порождало множество конфликтов, которые отравляли англо-русские отношения на протяжении большей части XIX в. Бисмарк, внимательно следя за этими конфликтами, не упускал, однако, из виду, что такие противоречия между Россией и Апглией не помешали им совместно, как союзникам, бороться
против Наполеона Т и разбить его планы европейской гегемонии. И когда в 1875 г. Бисмарк неосторожно обнаружил склонность снова напасть на Францию, то произошло немедленное сближение между Россией и Англией. «Бисмарк — это новый Наполе- 0Нг_ заявил британский премьер-министр лорд Биконсфильд.— И он должен быть обуздан. Необходим союз между Россией и нами для данной конкретной цели». Бисмарку пришлось оставить Францию в покое и начать оправдываться, будто слухи о войне — это выдумка биржевых спекулянтов.
Когда надвинулась русско-турецкая война, Англия деятельно поддерживала Турцию против своего русского соперника. Бисмарк всячески, как только умел, ноощрял русское правительство на войну с Турцией. В длинном ряду дипломатических перипетий в период подготовки русско-турецкой войны особенно любопытен один эпизод, разыгравшийся в начале 1877 г. Наблюдая обострение англо-русских отношений на почве турецких дел, Бисмарк решил, что настал момент, когда можно, заручившись гарантией со стороны России, развязать новую войну против Франции и окончательно разгромить ее. Он стал осторожно предпринимать некоторые подготовительные мероприятия. Но эффект получился совершенно неожиданный и весьма нежелательный для Бисмарка. Биконсфильд, ярый противник России и покровитель Турции, вдруг резко изменил курс: он заговорил об англо-русском соглашении, в Петербурге же с радостью приняли протянутую Лондоном руку.
Бисмарк понял свою ошибку. Он мигом свернул антифран- цузскую кампанию и принялся расточать заверения, что не тронет Францию. Биконсфильд успокоился и вернулся к антирусскому политическому курсу.
Отказавшись от попытки начать войну против Франции, Бисмарк поспешил «дружески» устроить русскому правительству заем у немецких банкиров, с тем чтобы ускорить развязывание русско-турецкой войны.
Не менее показателен еще один эпизод, разыгравшийся в 1885 г. Между Англией и Россией возник конфликт из-за русско-афганской границы. Запахло порохом. Старый кайзер Вильгельм I, по причинам не вполне ясным, пытался побудить Бисмарка выступить в качестве посредника. Канцлер ответил на это докладной запиской, в которой весьма откровенно рассказал о своей политике. «Германская политика,— писал Бисмарк,— заинтересована установить между Англией и Россией скорее враждебные, нежели слишком близкие отношения... Если бы возник англорусский союз, он мог бы в любой момент усилить себя посредством присоединения Франции... Он стал бы основой такой коалиции, ничего опаснее которой для Германии и быть не может».
В исторической литературе часто можно прочитать, будто Бисмарк был другом России. Сам Бисмарк изображал себя именно таковым. Но это не верно. Бисмарк усматривал в России главное
препятствие на пути германской агрессии в Европе и за это ненавидел Россию. Он всегда стремился ее ослабить. Бисмарк вредил России всюду, где только мог, напрягая всю силу своего изобретательного ума. Он был врагом не только России, но и всякой другой страны, которая обладала силой и могла встать поперек дороги агрессивной немецкой политике. Но Бисмарк стремился вредить России скрытно, чужими руками, так как он смертельно боялся последствий войны с ненавистным ему великим русским народом. «Эта война с гигантскими размерами своего театра была бы полна опасностей,— говорил он.— Примеры Карла XII и Наполеона указывают, что самые способные полководцы лишь с трудом выпутываются пз экспедиции в Россию». Если бы даже военное счастье улыбнулось Германии в этой войне, говорил Бисмарк, то и тогда «географические условия сделали бы бесконечно трудным доведение успеха до конца». Он считал, что даже в случае, если бы Германии удалось одержать полный военный успех, то и тогда она не добилась бы настоящей политической победы над Россией, ибо страна эта непобедима по самому своему существу. Полемизируя со сторонниками нападения на Россию, Бисмарк в 1888 г. писал: «Об этом можно было бы спорить в том случае, если бы такая война действительно могла привести к разгрому России. Но подобный результат даже и после самых блестящих побед лежит вне всякого вероятия. Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских... Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это — неразрушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью своих потребностей». Эти слова свидетельствуют, что старый князь был осторожен и опытен. Он был умен и понимал силу русского народа, готового на любые жертвы во имя спасения родины. Преемники Бисмарка унаследовали его хищную натуру, но им не хватает его ума. Они восприняли его ненависть к русским, но понимание мощи России оставалось чуждым их сознанию.
III
ГЕРМАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ И ЕГО ОСОБЕННОСТИ
Начиная с 70-х годов XIX в. в Германии стали зарождаться монополии и финансовый капитал. Раньше всего эти новые явления обозначились в тяжелой индустрии. Маркс и Энгельс не могли еще дать анализ империалистической фазы развития капитализма, но они сумели подметить отдельные признаки новых явлений капиталистической экономики. В 1880 г. Энгельс указывал на весьма высокую степень концентрации германской метал
лургии. «Возьмем железо,— писал Энгельс.— Период спекуляции и лихорадочного производства наградил Германию двумя предприятиями (Дортмупдское объединение и Лаурахютте), из которых каждое в отдельности могло бы произвести столько, сколько необходимо в среднем для всего потребления страны. Затем имеется гигантское предприятие Круппа в Эссене, другое подобное же в Бохуме... Так как имеется всего-навсего какая-нибудь дюжина предприятий, с которыми приходится считаться и которые господствуют над другими, то образуется то, что американцы называют рингом: объединение для поддержания цен внутри страны и для регулирования вывоза» 5.
Выделяя «Дортмундер Унион» и акционерное общество «Лаура», Энгельс отмечает тесные связи этих предприятий с банками: первого — с Дисконто Гезелынафт, второго — с банкирским домом Блейхредера. Одним словом, факты сращивания банковского капитала с промышленным были уже налицо. В' области металлургии в 80-х годах в Германии выделилось около трех десятков крупнейших фирм, которые сосредоточили в своих руках до половины производства стали и железа. К концу 90-х годов их доля поднялась до 90%. Эти фирмы быстро росли и превращались в гигантские комбинированные концерны. Они объединялись в ринги и синдикаты для сбыта своей продукции. Крупнейшими фактами в истории синдицирования немецкой тяжелой промышленности было образование Рейнско-Вестфальского каменноугольного синдиката в 1893 г. и Стального синдиката в 1904 г.
В химической и электротехнической промышленности и в морском судоходстве процесс образования монополий зашел, пожалуй, еще дальше. В каждой из этих отраслей ко времени первой мировой войны руководило всего по две капиталистические группы. В электроиндустрии это были Всеобщая компания электричества и фирма «Сименс»; в морском судоходстве—Гамбургско- американская компания и Северогерманский Ллойд.
Финансирование промышленности все более концентрируется в руках шести крупнейших банков.
Таким образом, в Германии, как и во всех развитых капиталистических странах, с 70-х годов стали складываться, а к началу XX в. вполне оформились главные черты империализма.
Во всех странах империализм имеет общие основные признаки, однако в каждой стране он приобрел и ряд существенных особенностей. Да иначе и быть не могло. Между отдельными капиталистическими странами существовала и существует немалая разница в характере политического устройства, складе политической жизни, аграрном строе и во многих других сторонах общественной жизни. Например, когда английский капитализм стал входить в империалистическую фазу развития, в Англии давно существовал парламентарный строй. Во Франции и США
это происходило в то время, когда уже сложились буржуазнодемократические республики. В Германии же буржуазная революция, потерпевшая поражение, не сумела сломать феодальноабсолютистский строй. Сохранилось помещичье землевладение. В отличие от Франции юнкерские феодальные поместья в Германии не были уничтожены. Напротив, юнкера окрепли. Они присвоили себе значительную часть крестьянских земель, и их имения стали постепенно превращаться в капиталистические сельскохозяйственные предприятия, сохранившие при этом множество старых феодальных черт. Таков прусский путь развития капитализма в сельском хозяйстве.
Развитие капитализма, а затем и империализма в Германии совершалось в обстановке полуабсолютистской Германской империи. Старый прусский милитаризм, заботливо сохраняемый в лоне созданного Бисмарком единого немецкого государства, как нельзя лучше пригодился германскому империализму. Последний прочно сросся с юнкерским монархическим государственным аппаратом Германской империи и в особенности с ее милитаристической системой, подчинив их себе и используя в своих целях. Империалистическая буржуазия вступила в тесный союз с юнкерством. Так сложилась первая особенность германского империализма. Ленин характеризует его как юнкерски-буржуазный империализм 6.
Империализм повсеместно означал укрепление сил реакции. «Империализм,— указывал Ленин,— означает реакцию по всей линии». Там, где эта реакция не встречала противодействия ни со стороны давних парламентских традиций, как в Англии, ни в демократических учреждениях Франции или США, там она, конечно, могла принимать особенно грубые формы. Германский империализм оказался самым реакционным; это вытекало из его юнкерски-буржуазного характера.
Однако этот особо реакционный империализм располагал самой совершенной в Европе индустриально-технической и организационной базой. Это объясняется тем, что на путь капиталистического развития Германия вступила позже Англии и Франции и относительная молодость германской промышленности способствовала повышению ее технического уровня. Вновь возникшие предприятия оснащались по последнему слову техники. Балласт же предприятий с технически устарелым оборудованием был меньше, чем в странах старого капитализма.
Германской промышленности пришлось отбивать себе место на мировых рынках в ожесточенной конкурентной борьбе со старыми хозяевами этих рынков. В этой борьбе немцы могли победить, только добившись превосходства в технике и в организации предприятий. По развитию капиталистических монополий Германия занимала первое место в Европе. В Германии, писал Ленин,
«...мы имеем «последнее слово» современной крупно-капиталистической техники и планомерной организации, подчиненной юнкер- ски-буржуазному империализму» [6].
Связь германского империализма с полуабсолютной прусской монархией в условиях высокого развития монополий способствовала расцвету в Германии государственного капитализма. Ленин следующим образом характеризует германский империализм: «...против этой группы, англо-французской главным образом, выдвинулась другая группа капиталистов, еще более хищническая, еще более разбойничья — группа пришедших к столу капиталистических яств, когда места были заняты, но внесших в борьбу новые приемы развития капиталистического производства, лучшую технику, несравненную организацию... Группа эта внесла начала огосударствления капиталистического производства, соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма» [7]. Это огосударствление капиталистического производства особенно усилилось во время первой мировой войны.
Германия быстро обгоняла Англию и Францию по размерам своей продукции и по мощности производственного аппарата. Вот несколько цифр, иллюстрирующих это:
Страны
|
Добыча каменного и бурого угля (в млн. т)
|
Выплавка чугуна (в млн. т)
|
1870 г.
|
1913 г.
|
1870 г.
|
1913 г.
|
Англия
|
112
|
287
|
6
|
10,5
|
Франция
|
13
|
40
|
1,8
|
5,3
|
Германия
|
34
|
277
|
1.2
|
16,6
|
В то время как продукция английской промышленности с 1883 по 1913 г. увеличилась по чугуну на 50%, по стали — на 136%, по каменному углю — на 56%, для Германии за это время рост производства чугуна равняется 287%, стали —522% и каменного угля — 135%. Тут с исключительной яркостью проявился открытый Лениным закон неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран.
По мере роста германского капитализма и по мере его перехода в империалистическую фазу развития в правящих классах Германии все более распространялось мнение, что та территория, которую они эксплуатируют, слишком мала, что для Германии необходимы новые пространства и в Европе и в колониях. Бис
марк еще в 1883—1885 гг. приобрел первые немецкие колонии; то были Германская Юго-Западная Африка, Камерун, Того, Германская Восточная Африка, часть острова Новая Гвинея и ряд островов на Тихом океане. Но все это были области, имеющие незначительную экономическую ценность. Они ни в какой мере не удовлетворяли немецких аппетитов. Стремление к захватам особенно возросло в Германии с 90-х годов XIX в. На страницах германской прессы, с трибуны рейхстага, в брошюрах, с университетских кафедр и в средней школе широко популяризируются эти идеи.
«Почему у Англии есть огромные колонии с населением чуть ли не в 400 миллионов человек?» — вопрошали германские шовинисты. «Почему бы всем этим колониям не стать немецкими?»
«Почему,— продолжали пангерманцы,— русский народ занимает такую большую территорию? Отнять у русского народа его земли!
Почему Бисмарк взял у французов только часть Лотарингии? Ведь в другой ее половине расположен богатейший железорудный бассейн — Бриэй. А германской индустрии так не хватает железной руды!»
«Рядом с Германией много малых стран,— вопили немецкие шовинисты,— Голландия, Дания, Швеция и Норвегия. Они слабы. Не ясно ли, что они должны стать немецкими? А в северной Швейцарии даже и говорят на немецком языке». Следовательно, необходимо прихватить и Швейцарию.
Когда-то немецкие рыцари хозяйничали в прибалтийских областях России. Почему бы современным немцам не продолжить это занятие? Тем более что в Прибалтике осталось изрядное количество немецких баронов-помещиков. Они — немцы, соль земли и тоскуют по Германии. Ясно, что не обойтись без отчуждения этих земель у России. Славяне, заявляли поборники «натиска на восток»,— раса низшая, они для того и созданы, чтобы быть рабами немцев.
А вот, наконец, Турция. Большая страна, в ней имеются естественные богатства. Почему бы и ее не подчинить немцам? Тем более, что из Турции не так уж далеко и до Британской Индии.
А сколько богатых областей в Америке! Например, в Бразилии. Да не только Бразилию, но и другие страны Латинской Америки не следует обходить своим вниманием, и они неплохи.
В таком духе долгое время велась дикая, оголтелая пропаганда германского шовинизма.
В 1891 г. для пропаганды такого рода идей создалась специальная организация — Пангерманский союз. «Достигнутое державное положение,— говорилось в одном из обращений, изданных его основателями,— должно быть использовано для участия в борьбе за раздел мира». Манифест Пангерманского союза провозглашал: «У нас нет такого рынка, который при всех условиях
был бы обеспечен для нашей промышленности, ибо нам недостает собственных достаточно емких колоний». «Наша немецкая куль- тура,— нагло утверждалось дальше,— представляет собой идеальную сердцевину работы человеческой мысли» (!). Германия, заключали немецкие шовинисты, «предназначена» для господства над миром. Подобными идеями правящие классы Германии отравляли сознание немецкого народа.
Те из немецких империалистов, которые не совсем потеряли голову от шовинистического угара, соображали, что сразу против всех этих стран все-таки выступать нельзя. Перед началом первой мировой войны они доказывали, что надо ограничиться тем, чтобы отнять колонии у Англии, а с Россией временно поддерживать мир. Другие, наоборот, говорили, что ссориться с Англией не следует, ибо миссия Германии — на Востоке. Надо покончить с русскими, подчинить себе Турцию и лишь после этого приняться за Англию. Самые же оголтелые шовинисты кричали, что немцы так сильны, что и весь мир им не страшен.
Правители Германской империи были так же проникнуты идеей необходимости коренного передела мира и считали полезным одурманивать народ шовинистской пропагандой. С 90-х годов XIX в. вплоть до войны 1914—1918 гг. в Германии шла разнузданная пропаганда национальной ненависти, идеи насилия и войны, нелепого превозношения всего немецкого.
Крайняя агрессивность германского империализма питалась тем, что в силу сложившихся условий Германия позже других вступила в борьбу за раздел мира. «Свободных», т. е. никем из капиталистических держав не захваченных, территорий уже почти не оставалось, и дело могло идти лишь о переделе мира. Но ни Англия, ни Франция, ни Россия не собирались отдавать немцам своих владений, и молодой хищник, позже других втершийся в круг «великих держав», оказался самым агрессивным из них: ему не терпелось силой оружия заставить своих более богатых конкурентов поделиться с ним.
Исключительная агрессивность германского империализма основывалась еще и на том, что он обладал огромной военной силой. Он унаследовал от старой Пруссии первоклассную военную организацию, которую непрерывно развивал. И Россия и Франция тоже располагали сильными армиями, но наличие большой армии у них не сочеталось с таким развитием военной индустрии, как в Германии. К тому же во Франции численность населения застыла на 38—39 млн. человек, а в Германии с 1871 по- 1914 г. население выросло с 40 до 67 млн. Кроме того, у немцев была уверенность в собственной «непобедимости» после их легких побед в 1864, 1886 и 1870 гг.
Военный потенциал Германии был высоким. Военное руководство было готово ринуться в бой с самоуверенной убежденностью в успехе, с глубоко вкоренившейся в сознание верой, будто немцы «всех сильней».
Итак, следует отметить следующие особенности немецкого империализма, как он сложился к началу XX в.: 1) его «юнкер- ски-буржуазный» и особенно реакционный характер, проистекавший из связи со старопрусским милитаризмом; 2) наличие у него «последнего слова современной крупнокапиталистической техники и планомерной организации»; 3) исключительную агрессивность, питаемую запоздалым появлением на свет германского капитализма, высоким военным потенциалом и упоением прошлыми победами. Некоторые из этих трех моментов имелись и в других странах: в США, например, и техника и организация капиталистического производства были еще более передовыми, нежели в Германии. Но именно сочетание всех этих трех моментов, вместе взятых, рисует своеобразие империалистической Германии уже в самом начале XX в. как самой агрессивной и одной из наиболее реакционных империалистических держав.
IV
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
В 1888 г. на германский императорский трон взошел Вильгельм II. Новый кайзер по личным своим качествам удивительно соответствовал природе германского империализма. Вечно возбужденный, до смешного самоуверенный, самовлюбленный Вильгельм был убежден, что он всех умнее, и не было ни одного вопроса, по которому он с развязностью не рассуждал бы тоном знатока. Вильгельм считал себя выдающимся оратором и очень любил произносить речи. Он действительно умел говорить красно, но все речи его были верхом бестактности. Чуть ли не после каждой из них канцлерам приходилось немало тратить сил, чтобы успокоить задетых неумеренным красноречием его величества. Особенно любил кайзер в своих речах грозиться и пугать своих врагов. «Немецкий бронированный кулак», «кто не со мной, того я разгромлю»,— подобные выражения не переводились в лексиконе императорских речей. Но эти грозные фразы вовсе не исходили от действительно сильного человека. Кайзер быстро наглел, когда ему везло, пугался и делался ничтожным и жалким, когда ему как следует давали по рукам. Одной из величайших бестактностей Вильгельма II было интервью, которое он в 1908 г. дал корреспонденту английской газеты «Дейли Телеграф». Из этого интервью весь мир с изумлением узнал, будто Англия выиграла войну против буров только благодаря германскому кайзеру, который прислал королеве Виктории детально разработанный план военных действий. И много еще диковинных вещей поведал кайзер в этом интервью. В Англии оскорбительное бахвальство кайзера вызвало страшное возмущение, причем было публично установлено, что никакого плана военных действий кайзер в Англию не присылал. Со всем остальным содержанием этого интервью об
стояло не лучше. Неудивительно, что в германском рейхстаге поднялась буря, причем особенно возмущались монархисты, считавшие, что беспардонной ложью кайзер роняет достоинство монархии. Вильгельм чувствовал себя как высеченный мальчишка и униженно молил канцлера Бюлова защитить его. Когда же шум улегся и дело с этим интервью несколько позабылось, Вильгельм уволил Бюлова за то, что тот не захотел публично оправдать его поступок. В этом эпизоде отражена вся психология Вильгельма II: нахальный и пустой лжец-самохвал, трусливый, когда его бьют, быстро вновь наглеющий, как только убедится, что буря миновала. Такой человек нетерпим во главе государства, но Вильгельм по своим личным свойствам оказался как-то удивительно подходящим к характеру самой немецкой политики.
Через два года после своего вступления на престол Вильгельм дал отставку Бисмарку. Молодой кайзер, навязчивый и суетливый, желавший везде играть первую роль, и властный старик, презиравший поверхностного молодого человека и привыкший все решать сам, ужиться не могли. Бисмарк испытал ряд провалов в политике по рабочему вопросу. Неудачи ослабили его положение. Вильгельм довольно ловко использовал это обстоятельство, чтобы отделаться от всемогущего правителя своей империи.
В первом же публичном выступлении Вильгельм дал лозунг наступающего политического курса: «На всех парах вперед». Куда именно — это лучше всего пояснят слова Бюлова, сказанные им в рейхстаге несколько лет спустя: «Уже достаточно нам, немцам, стоя в стороне, смотреть, как другие делят сладкий пирог». «Пора и нам отвоевать себе место под солнцем». И германские империалисты принялись его отвоевывать... Для Германской империи наступила эра «мировой политики». Дух этой политики неплохо определил один оппозиционный буржуазный депутат (Евгений Рихтер): «Что такое мировая политика?» — спрашивал он. И давал ответ: «Это значит соваться всюду, где только на свете происходит какая-пибудь заваруха».
Это была политика шантажа, провокаций и угроз. Первая мировая война была ее кровавым финалом. Непомерность захватнических аппетитов привела к тому, что Германия рассорилась буквально со всеми великими державами, за исключением Австро-Венгрии. В' 1898 г. Германская империя приступила к постройке мощного военного флота. Это означало покушение на воеп- но-морское первенство Англии, т. е. угрозу целости ее колоний. «Трезубец Посейдона должен принадлежать нам»; «наше будущее на море»,— ораторствовал Вильгельм II. В том же 1898 г. была достигнута договоренность с турецким султаном о предоставлении одному из германских банков («Дойче Банк») концессии на сооружение железной дороги от берегов Босфора через всю Малую Азию и Месопотамию до берегов Перспдското залива. Дорога получила название Багдадской — по имени крупнейшего города Месопотамии. Постройка этой железной дороги была вызовом уже
не одной Англии, но и России. При слабости султанской Турции концессия на такую дорогу означала продвижение немецкого влияния на дальние стратегические подступы к Британской Индии, а также к границам Кавказа. «Они нас хотят окружить от Полангена (на берегах Балтики, на тогдашней русско-немецкой границе) и до Эрзерума»,— заявил русский военный министр генерал Куропаткин.
Попытка России получить какие-либо гарантии своей безопасности в связи с постройкой Багдадской дороги, неоднократные попытки англичан договориться об ограничении военно-морского строительства оставались безуспешными. Не ограничиваясь закабалением Турции, немецкий империализм намеревался наложить лапу на Марокко под видом его защиты от Франции. Борьба за Марокко тянулась с 1905 по 1911 г. Она дважды чуть не привела к войне и закончилась поражением германского империализма: Марокко досталось его французскому сопернику. Закабаляя Турцию, немцы вместе со своими австро-венгерскими союзниками усиленно интриговали на Балканах, стараясь утвердить свое влияние на полуострове, являющемся как бы мостом в Турцию. Словом, развязалась ожесточенная борьба за господство на океанах, на Ближнем Востоке (т. е. Балканах, в Малой Азин, Иране), в Северной Африке и т. д. Борясь за сохранение своих позиций, другие державы объединились против Германии. Англия договорилась с державами франко-русского союза. В 1904 г. она заключила соглашение с Францией, в 1907 г.— с Россией. Так возникла Тройственная Антанта, т. е. англо-русско-французское соглашение против Германии.
Главой Антанты была Англия. Именно англо-германский антагонизм был ведущим и наиболее глубоким. Стремясь к мировой гегемонии, Германия сталкивалась с гигантскими владениями Англии, разбросанными по всему земному шару, с его господством на морях, с повсеместными давпими связями английских капиталистов. Все это Англия решилась отстаивать любой ценой. Россию тоже задевало германское проникповение в Турцию и рост германского влияния в Константинополе, беспокоило ее и постоянное возрастание вооруженных сил Германии. Фран- дия также имела свои претензии к Германии. Она не забыла потери Эльзаса и Лотарингии. Соседство же Германии тревожило Францию еще сильнее, чем Россию. Но франко-германский и русско-германский антагонизм все-таки стоял на втором и третьем месте.
Именно противоречия между Германией и Англией сыграли определяющую роль в деле возникновения и развития мировой войны.
Начиная с 1905 по 1914 г. мир шел от одного международного кризиса к другому. За это время человечество не раз оказывалось на волосок от мпровой войны. Наконец в 1914 г. волосок оборвался. Началась первая мировая война.
Виновниками этой войны были империалисты всех стран. Но нападающей стороной была все-таки Германия. «Немецкая буржуазия... выбрала,— писал Ленин,— наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией» [8].
Если противники Германии, и прежде всего Россия, в момент возникновения войны были далеки от полного использования всех своих военных возможностей, то сама Германия была превосходно подготовлена к войне.
Превосходство ее сказывалось прежде всего в области артиллерии. Германский корпус располагал 160 орудиями, в то время как французский имел 120, а русский корпус только 108 орудий. В тяжелой артиллерии превосходство немцев было подавляющим. В 1914 г. армии Антанты полевой тяжелой артиллерии почти не имели и не осознали ее значения. Исключение составляет только русская армия, но у нее количество полевых орудий крупных калибров было крайне незначительно.
Германия обладала превосходством и в подготовке к боевому использованию второочередных резервных формирований. Обладая гораздо меньшим числом людей, годных для военной службы, Германия лишь незначительно уступала своим противникам в количестве прошедших военное обучение. Вместе с Австрией (но без Турции) она располагала приблизительно 8 млн. обученных людей против 12 млн. у государств Антанты, в то время как по численности населения противники Германии и Австрии в 1914 г. превосходили их более чем вдвое, а считая колонии — в 6 раз.
К важным преимуществам Германии надо отнести также изобилие квалифицированных офицерских кадров, четкость работы штабов, а по сравнению с Россией и огромное превосходство в развитии железнодорожной сети, а следовательно, и в быстроте сосредоточения армии.
Ленин с исключительной прозорливостью разгадал замыслы германских империалистов. Он разоблачил их планы, указав, что Германия начала войну «...в момент, который ей казался наиболее удобным для использования последних ее усовершенствований в военной технике, и накануне проведения так называемой большой военной программы Россией» [9].
Немцы утверждают, будто Германию втянула в войну ее союзница Австро-Венгрия. Но это не верно. На самом деле события происходили иначе: 28 июня 1914 г. сербскими националистами был убит наследник австрийского престола. В правящих кругах Вены одни требовали войны, другие, включая и тогдашнего премьера графа Тиссу, указывая на связанный с войной риск, настаивали на сохранении мира. Дряхлый император колебался. Конец
этим колебаниям наступил лишь тогда, когда германский кайзер и его правительство с полной решительностью высказались за расправу с Сербией. Даже самые крайние империалисты в Австро- Венгрии признавали, что без Германии начинать войну было бы безумием.
5 июля Вильгельм II и германский канцлер Бетман-Гольвег приняли в Потсдамском дворце австрийских представителей. Они всячески поощряли Австрию к выступлению против Сербии, прекрасно понимая, что тем самым делается решающий шаг к развязыванию мировой войны.
Для Германии эта война имела одну цель — коренной передел мира и завоевание мирового господства.
Дипломатия Вильгельма II пренебрегла осторожностью Бисмарка, который допускал лишь надежно локализованную войну. В 1914 г. Германия оказалась перед неизбежностью борьбы на нескольких фронтах. В числе ее противников оказались зараз — и Россия с Францией, и Англия.
Германские правящие круги рассчитывали, что проблему многофронтовой войны после того, как их дипломатия оказалась неспособной предотвратить такую войну, разрешит стратегия.
Стратегический план германского империализма был выработан наиболее талантливым из начальников генштаба после Мольтке — графом Шлиффеном. Идея этого плана заключалась в двух основных положениях: во-первых, надо бить противников порознь. Для достижения этой цели следует использовать центральное положение Германии, высокую провозоспособность ее железнодорожной сети и длительность мобилизации, сосредоточения и развертывания русской армии, что должно было в 1914 г. занять у России более 40 дней. В течение этого срока Шлиффен рассчитывал в основном покончить с Францией, чтобы иметь возможность всеми силами обрушиться на русский фронт. Отсюда вытекает второе положение немецкой стратегии: война должна быть скоротечной; поЬеду надо завоевать в течение нескольких недель. У германского империализма сложилась собственная военная доктрина, вполне отвечавшая его особо агрессивной природе и уходившая своими корнями в историю германско-прусской армии. Доктрина эта носила резко выраженный наступательный характер. И план Шлиффена был плоть от плоти этой доктрины.
Германский генштаб намеревался обрушиться всей мощью своей армии против Франции, обойдя хорошо укрепленную франкогерманскую границу с севера и нарушив ради этого международно признанный нейтралитет Бельгии. Сильная ударная группа, составлявшая правое крыло немецких армий, должна была форсированным маршем двинуться в северную Францию и, обойдя Париж с севера и северо-запада, зажать в клещи и уничтожить французскую армию. Быстро расправившись с Францией, германский генштаб предполагал перебросить далее все силы против России.
Осуществляя этот замысел, немцы йероломно напали на Бельгию. Германский канцлер Бетман-Гольвег цинично заявил, что договор о гарантиях нейтралитета Бельгии — это только «клочок бумаги».
Сначала план Шлиффена, казалось, разыгрывался, как по нотам. Немцы прошли через Бельгию и вторглись в северо-восточную Францию. Но тут германское командование, считая, что сопротивление французов и англичан всерьез надломлено, изменило первоначальное направление движения. Отказавшись от обхода Парижа, немцы повернули на юг и прошли мимо французской столицы, несколько восточнее ее. Таким образом, они подставили свой правый фланг под удары из парижского укрепленного района. Немцы стремились охватить левый фланг французов, а теперь сами оказались под угрозой охвата. Таково было положение немцев, когда они, перейдя реку Марну, своим фронтом оказались перед англо-французскими войсками, приостановившими отступление.
С 5 по 9 сентября 1914 г. на реке Марне произошло столкновение главных сил противников, вылившееся в сражение огромного масштаба. Наступление французов из парижского района во фланг и в тыл первой германской армии заставило эту последнюю прекратить движение за Марну и повернуться фронтом к наступающим. При этом между 1-й армией, фон Клука, и соседней, 2-й армией, фон Бюлова, оказался известный разрыв, в который, хотя и с промедлением, устремились английские войска. Чтобы избежать отрыва 1-й армии от остальных германских сил, немецкое командование в лице начальника генерального штаба Мольтке-младшего приказало Клуку и Бюлову начать отход на новые позиции. Отход этот совершался в относительном порядке, потери немцев были не столь уж велики, но тем не менее битва на Марне означала тягчайшее поражение Германии. Германское наступление было приостановлено, а это приводило к провалу всего плана «молниеносного» уничтожения французской армии.
Усилия германцев еще раз повторить обход левого фланга французов закончились неудачей. Не удалась, впрочем, и встречная попытка французов в свою очередь обойти правый фланг немцев. Таким образом, взаимно маневрируя и пытаясь обойти друг друга, обе стороны растянули свой фронт к северу до самого морского побережья. Эти операции, получившие название «бег к морю», заняли остаток сентября и весь октябрь. К ноябрю 1914 г. от Альп до Па-де-Кале протянулась линия сплошного фронта. Обе стороны зарылись в траншеи, и война на западе приняла позиционный характер.
Главной причиной неудачи плана Шлиффена был недостаток сил: будь у немцев крупные резервы, события на Марне могли бы развиваться иначе, брешь между 1-й и 2-й армиями могла бы быть заполнена. Но резервы, которые могли помочь на Марне,
пришлось незадолго до решающего сражения направить на восток, так как вопреки расчетам германского генерального штаба русская армия, не дожидаясь пока завершится сосредоточение всех ее сил, начала наступление на Восточную Пруссию.
Видя невозможность быстро ликвидировать противника на западе, немецкое командование решило в 1915 г. главный удар нанести России. Русская армия оказалась в тяжелом положении. Между Вислой и Карпатами немцы сосредоточили сильную ударную группу при 642 орудиях, из них 160 тяжелых. Этой артиллерийской массе русские могли противопоставить всего 105 орудий и притом только 6 тяжелых. Но и эти ограниченные силы не имели должного количества боеприпасов; так, в гаубичных батареях суточный расход снарядов был определен в 10 выстрелов на батарею, в то время как у немцев в день атаки расходовалось по 700 снарядов на каждое легкое и по 250 на тяжелое орудие.
Русский фронт был прорван. Началось отступление русских войск, в результате которого им пришлось оставить русскую Польшу, Литву, часть Белоруссии, большую часть ранее занятой ими Галиции. Но русское командование вывело армию из уготованных ей немцами клещей, а затем стойкость русского бойца позволила остановить наступление противника. Немцам не удалось вывести Россию из строя.
Героическая борьба русской армии имела решающее влияние на весь дальнейший ход войны. Приняв на себя основной удар германских войск, русские дали своим западным союзникам время для перестройки их мощной промышленности на производство вооружепия и боеприпасов. Англия и Франция выиграли время на восполнение пробелов в своей боевой подготовке. Они создали недостававшую им тяжелую артиллерию, накопили огромные запасы снарядов. Англия, которая в начале войны могла направить на фронт только 6 дивизий, поставила под знамена и обучила миллионную армию. В кампанию 1916 г. уже явственно обозначился перелом в ходе войны. Немецкие попытки сокрушить французский фронт ударом по Вердену и англо-французское наступление на Сомме обнаружили, что превосходство германской армии отошло в прошлое. Союзники располагали теперь абсолютным превосходством в людях и производственных возможностях. Русская же армия не только уцелела, но и сохранила свою способность к наступательным действиям большого размаха. Наступление Брусилова в мае 1916 г. было самой блестящей операцией из всех, проведенных армиями Антанты. Брусилов обогатил военную науку новыми приемами прорыва фронта. Брусиловский прорыв оживил великие традиции русской армии — традиции Суворова и Кутузова.
Если бы союзники обнаружили больше солидарности и согласованности действий, то, как утверждает в своих мемуарах английский премьер-министр Ллойд Джордж, Германия могла бы
быть разбита уже в 1916 г. Брусиловский прорыв не мог быть полностью развит и использован за недостатком средств, и это в то время, когда у союзников на Западном фронте имелись огромные неиспользованные запасы артиллерии, снарядов и пр.
Германское правительство к концу 1916 г. начало сознавать, что Германия заходит в безвыходный тупик, и принялось за «мирные маневры». После захвата Бухареста и разгрома Румынии оно, щеголяя своей новой «победой», выступило в декабре 1916 г. с предложением начать переговоры о мире. Немецкое правительство рассчитывало, что за столом мирной конференции оно сумеет внести раскол в ряды союзников и этим избавится от одного из фронтов. Весь последующий год заполнен попытками завязать мирные переговоры. Это свидетельствовало о том, что силы Германии слабеют, и никто из ее противников не поддался на эту удочку.
В 1917 г. немцы не пытались наступать. Единственное исключение составлял итальянский фронт, где осенью они обратили в паническое бегство итальянскую армию. В'прочем, поражение и бегство слишком обычны для итальянской армии, чтобы немцы могли это счесть за серьезное достижение. В феврале 1917 г. немцы попытались задушить Англию подводной блокадой. Но и этот их план успеха не имел. Подводная война только ускорила выступление США, которые уже давно готовились к борьбе против империалистических устремлений Германии. Положение Германии становилось безнадежным.
7 ноября 1917 г. в России произошла Великая социалистическая революция. Молодой Советской республике необходимо было время, чтобы укрепиться. В декабре 1917 г. было подписано перемирие с Германией и Австрией. Советское правительство тщательно оговорило в условиях перемирия, что до подписания мира Германии возбраняется переброска войск с Восточного фронта на запад, но немецкое правительство не выполнило этого обязательства, а у Советской России зимой 1917/18 года не было достаточных сил, чтобы заставить немцев соблюдать подписанные ими условия. Военные действия прекратились и начались переговоры о мире. Во время этих переговоров выяснилось, что германские империалисты рассчитывают захватить Польшу, Украину, часть Белоруссии и Прибалтику.
Советская республика находилась в тяжелой обстановке. Народное хозяйство было разрушено, фронт разваливался, народ устал от войны. Нужно было пойти на самые тяжкие условия мира, отступить перед хищническим германским империализмом, чтобы спасти Советскую республику.
Но предатель Троцкий, стоявший во главе советской делегации, несмотря на категорические распоряжения Ленина от имени ЦК партии о подписании мирного договора, заявил немцам, что Советская республика на предложенных Германией условиях мира подписывать не будет, но п войны не продолжает.
Германские империалисты использовали предательство Троцкого. Учитывая, что Советское государство еще не успело создать сильной армии, они в феврале 1918 г. вероломно нарушили договор о перемирии и возобновили наступление, захватив ряд новых районов России. Советское правительство бросило клич: «Социалистическое отечество в опасности». Началось быстрое формирование советской армии. Первые ее части дали отпор немецким оккупантам под Нарвой и Псковом. В этот день — 23 февраля — в борьбе с германским империализмом родилась Красная Армия.
Предательство Троцкого помогло немцам навязать нам еще более тяжелые условия мира, чем это предполагалось первоначально. По мирному договору, подписанному в марте 1918 г., Прибалтика отходила к Германии, Украина отторгалась от Советской России и превращалась в вассальное немецкое государство. Советская республика вынуждена была платить контрибуцию. Оккупированные области немцы подвергли беспощадному ограблению, стремясь выкачать у населения все, что возможно. Они установили там режим террора. Армия кайзера чинила чудовищные насилия в оккупированных ею областях.
Волна народного гнева поднялась против немцев. В марте
1918 г. был провозглашен великий лозунг: «Отечественная война против оккупантов!» Немцам пришлось держать на Украине, в Белоруссии и других оккупированных советских областях до 50 дивизий. Между тем, на Западе приближалась развязка.
В начале 1918 г. немцы достигли на Западном фронте такого положения, которого они тщетно добивались за все время войны: хотя и временно, но они значительно умерили численный перевес сил Антанты.
Людендорф, фактический руководитель операций германской армии, торжествовал. Он рассчитывал, что теперь ему удастся разбить англо-французов, а затем «завоевать» Россию и свергнуть Советскую власть.
Но Людендорф попимал и другое. Он знал, что к лету на Западный фропт начнет прибывать армия Соединенных Штатов и тогда борьба с Антантой станет безнадежной. Итак, сейчас или никогда. Либо германская армия, используя временное уравнение сил, должна успеть до лета разбить Апглию и Францию, либо она сама будет разбита. Людендорф видел те краткие сроки, в течение которых военно-политическая обстановка давала, как ему казалось, шансы на победу. В течение нескольких месяцев он должен был бросить в игру все наличные средства. Он должен был играть ва-банк.
Генеральное наступление па англо-французском фронте началось 21 марта 1918 г. По одному из участков этого фронта ударил таран из 62 дивизий при 6800 орудиях и тысяче самолетов. Вначале немцы имели успех, но у них не хватило резервов для развития его. 9 апреля немцы повторили удар на другом участке англо-французского фронта. Они потрясли его, но не сломили.
В течение мая пришлось передохнуть: войска были истощены до предела. 27 мая последовал третий удар. Оставалось уже совсем мало времени до прибытия американцев. 15 июля последовало новое наступление. Но эти кровавые бойни были уже только дикими конвульсиями исходящей кровью германской армии. Стратегический результат их был равен нулю.
В этот самый момент началось давно подготовлявшееся контрнаступление Антанты. Оно было направлено против германского клина, вбитого от реки Эн к Марне. Из леса Виллер-Коттрэ тогдашний главнокомандующий союзными армиями Фош неожиданно бросил во фланг германцев свои резервы. Фош отказался от предварительной артиллерийской подготовки, заменив ее огневым валом, в силу чего им была достигнута полнейшая внезапность наступления. Пехоту сопровождали 230 танков. Наступление велось в тесном взаимодействии с авиацией. Это были новые методы войны, немцам недоступные, ибо в новых средствах войны они безнадежно уступали Антанте. Инициатива перешла к союзникам. Германскому командованию пришлось отказаться от мысли о новом наступлении.
8 августа 1918 г. англичане и французы атаковали германцев между реками Анкром и Авром, близ Амьена. Пехоте предшествовали танки. Это была операция, в которой танки сыграли едва ли не решающую роль. Вместе с тем это была первая операция, в которой ярко проявлялось давно нараставшее разложение германской армии. Отступавшие германские солдаты, встречая шедшие им на смену резервы, кричали последним: «штрейкбрехеры», «затягиватели войны». Людендорф назвал 8 августа «самым черным днем германской армии». 14 августа Гинденбург доложил императору, что германская армия не в состоянии победить врага и, следовательно, необходимо предпринимать дипломатические шаги для достижения мира.
В это время Фош теснил германцев то там, то здесь, не давая им ни минуты передышки. 2 сентября германское командование отдало приказ об отходе на заранее подготовленную оборонительную линию в тылу немецкой армии. Сентябрь прошел в сравнительном затишье, пока 26 сентября не началось генеральное наступление союзников на всем фронте.
Германская армия стала медленно, но неудержимо откатываться назад.
В ночь с 4 на 5 октября германское правительство обратилось к президенту Соединенных Штатов с просьбой о перемирии. Таким образом, после множества «побед» «непобедимая» германская армия была разбита. Она оказалась неспособной продолжать войну, ц Людендорф, этот ярый сторонник войны, стал требовать скорейшего заключения мира.
7 ноября 1918 г. в Компьенский лес, в ставку маршала Фоша, прибыла германская делегация. И ноября там было подписано перемирие между Германией и ее противниками, а 28 цюнд 1919 г,
2
В. М. Хвостов
в Версальском дворце был подписан мирный договор. Тяжелые условия мира были той ценой, которую пришлось уплатить Германии за неуемную алчность своих правителей, ввергших страну в безумную авантюру.
Первая мировая война обошлась приблизительно в 10 млн. человеческих жертв, не считая 6—7 млн. тяжко изувеченных, калек. К этому надо добавить умерших от голодовки, от инфекционных болезней, принесенных войной, и многие другие жертвы войны. Германия потеряла около 2 млн. только убитыми. Огромные области Западной России, Бельгии, Восточной Франции были превращены в пустыню. Расходы на войну иллюстрируются цифрами государственной задолженности: государственный долг Англии за время войны возрос приблизительно на 33 млрд. американских долларов, Франции — на 24 млрд., Италии — на 11 млрд., Германии — на 37 млрд.
У
ГЕРМАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА
Вслед за поражением в войне в Германии произошла буржуазная революция. В 1919 г. Учредительное собрание, заседавшее в Веймаре, приняло республиканскую конституцию. Монархия пала, но монополистический финансовый капитал полностью сохранил свои позиции. Сохранилось и помещичье землевладение. Рейхсвер — так стала называться небольшая наемная армия, которую Германии разрешалось иметь по условиям мирного договора,— стал цитаделью, в которой юнкерская военная каста могла отсидеться в ожидании лучших времен. Рейхсвер помог сохранить офицерские кадры, что в дальнейшем способствовало восстановлению военной мощи германского империализма.
Слабость германской революции в очень большой мере объясняется тем, что в отличие от русского германский рабочий класс к тому времени еще не успел создать коммунистическую партию и большая часть германских рабочих оставалась в плену социал- демократической идеологии.
Как ни слаба была буржуазная революция 1918 г., бесследно она не прошла. Рабочее движение значительно усилилось, начался рост коммунистической партии. В этом факте германский империализм усматривал самую страшную для себя опасность. При том морально-политическом банкротстве, которое в результате позорного поражения понес весь аппарат старого кайзеровского режима, германский монополистический капитал, а объективно и юнкерство свое спасение искали у социал-демократии. Социал- демократическая партия была, однако, вынуждена в известной мере считаться с настроением народных масс. Она не могла не учитывать, что они устали от войны. Отсюда тот поток пацифистских фраз, который начинают извергать правители Веймарской республики во главе с социал-демократами. Это не мешало им
Подавлять революционное рабочее движение. Когда в начале
1919 г. молодая компартия Гермапии (бывшая группа «Спартак») попыталась организовать восстание, оно было подавлено старым офицерством в сотрудничестве с вождями социал-демократии. Но матерые германские реакционеры, пользуясь услугами социал-демократов, тосковали по кайзеру, по «великому прошлому», сожалели, что не является «новый Бисмарк».
В послевоенные годы германский империализм чрезвычайно усилил свои экономические позиции внутри страны. Во время войны в Германии ускорилась концентрация производства, форсировавшаяся вмешательством государственной власти. Послевоенная инфляция также содействовала этому. Германский капитализм, всегда отличавшийся высокой степенью концентрации производства, поднялся в этом отношении на еще более высокую ступень. В дальнейшем, с 1924 г., в Германию устремляется поток иностранного капитала, главным образом американского и английского. К концу 1928 г. в Германии было помещено иностранных капиталов на сумму до 14 млрд. марок золотом. Одних лишь займов до 1928 г. было заключено до 6,5 млрд. марок. Кроме того, иностранный капитал в Германию приливал еще посредством покупки недвижимости и акций немецких предприятий. Таким путем в Германию за то же пятилетие было ввезено около 7500 млн. марок. С помощью этих капиталов немецкие капиталисты с 1924 по 1929 г. обновили оборудование своих предприятий, особенно в тяжелой промышленности. Таким образом, война 1914—1918 гг., инфляция и, наконец, приток иностраппых капиталов чрезвычайно усилили в Германии роль монополистического капитала. Увеличилось могущество немецкой плутократии.
В условиях безработицы, массового разорения мелкой буржуазии, спижения жизненного уровня интеллигенции магнаты монополистического капитала приумножали свои миллиардные состояния.
Не в убытке было и юнкерство. Оно уплатило обесцененными бумажками вековые долги своих промотавшихся предков.
Мало-помалу германский империализм приходил в себя от той экзекуции, которую ему учинила Антанта в 1918 г. Его представители все чаще и чаще задумывались о подготовке реванша. Социал-демократия не подходила для того, чтобы возглавить это дело. Нужно было искать какие-то другие политические средства. На этой потребности монополистического капитала и юнкерства и сделал свою карьеру Гитлер.
35